Король медведей

Разведчица

Горы ещё были погребены под толщей снега, безупречно-белой толщей в метр глубиной. Такими же белоснежными были деревья. Мир как будто забыл, что может быть разноцветным и ярким. Всё в нём застыло, закоченело. Звуки тоже словно покрылись льдом. Если не считать свиста ветра и криков хищных птиц, изредка пролетавших мимо, вокруг стояла абсолютная тишина.

Здесь, на вершинах, солнце могло стараться изо всех сил, но оно бессильно было растопить лёд. Холод не собирался отступать, а злобно завывавший ветер был жесток и безжалостен. Лишь на полпути к долине золотые лучи смогли хоть немного прогреть промёрзшую землю, и впервые с поздней осени температура медленно, нехотя поползла вверх и добралась до отметки выше нуля градусов. И наконец солнце добилось своего – с кончика ветки тихо скатилась одна-единственная капелька воды. Она долго висела, сверкая, переливаясь и дрожа на утреннем солнце, пока не упала на землю, оставив в снегу почти незаметную ямку.

В нескольких ярдах от плотной стены снега кто-то зашевелился, будто услышав, как упала капля. Там располагалась берлога семьи гризли. Мать, Лида, ещё крепко и беззаботно спала, а два её малыша, мальчик и девочка, уже какое-то время назад проснулись. Они с шумом, ворчанием и топотом ползали у нее над головой, зарывались в её светлый мягкий мех, целыми днями пили густое, жирное, очень полезное молоко и постоянно дрались – в общем, делали всё возможное, лишь бы скрасить скуку. Им ещё никто не рассказал, что гризли должны целых полгода лежать в берлоге почти неподвижно. Не есть, не пить и даже не пи́сать. И не потому, что снаружи слишком холодно.

Да, температура бывает очень низкой, вплоть до минус тридцати, но медведи с их густой шерстью хорошо приспособлены даже к такой неприятной погоде. Вот только еды в лютый мороз и под метровым снежным покровом им не найти, как бы они ни старались. А без еды такой большой зверь, как гризли, долго не продержится!

Разведчица и Путник, хотя и были медведями, холода не боялись. Потому что ничего о нём не знали, родившись только этой зимой, пока их мать спала. Она уснула сразу же, едва впервые вылизала крошечных голых детёнышей и подтолкнула их к соскам. Больше, кроме как сосать молоко, она пока ничему не успела их научить. Сердце Лиды билось медленно, дыхание было почти не слышно – она впала в спячку до весны. Малыши были предоставлены сами себе.

Так что жизнь малышки Разведчицы и её брата Путника состояла только из еды. Понемногу их сморщенные голые тельца покрылись мехом, и они смогли обследовать узкую берлогу, не подвергнув себя опасности замёрзнуть. От мамы исходил не только тихий храп, но и приятное тепло. И пока снаружи стоял жуткий мороз, в берлоге было очень даже замечательно. Осенью медведица как следует потрудилась, чтобы хорошенько утеплить её травой и мхом.

Разведчица и Путник никогда не встречали своего отца и, скорее всего, им никогда не суждено было с ним встретиться. Ну а пока их маленький мир вообще состоял только из них двоих, мамы и вырытой мамой тесной берлоги, куда, кроме них, могли бы втиснуться ещё разве что пара белок, и то при большом желании.

Когда спустя несколько недель после рождения Разведчица впервые открыла глаза, это ничего не изменило, потому что в берлоге было до того темно, что она всё равно ничего не смогла увидеть. А тем временем дневной свет все чаще пробивался сквозь заснеженный вход в берлогу. Два медвежонка снова и снова пытались растолкать спящую маму, но она лишь раздражённо ворчала во сне, тяжело вздыхала и засыпала снова. Она не просыпалась даже, когда Путник во время очередной развесёлой игры задевал её лапой, хотя его когти были очень длинными и острыми, а правильно обращаться с ними он ещё не умел.

Иногда Разведчица царапала когтями передних лап, такими же прекрасными когтями, как у брата, лёд перед входом в пещеру, но он всё равно не поддавался, таким он был толстым и твёрдым. Как она ни билась, но и на следующий день всё оставалось без изменений. И через неделю. И через месяц.

Но вот наступил день, когда всё наконец изменилось и стало совсем по-другому.

Малышка гризли зачарованно наблюдала, как с ледяной стены одна за другой стекают капли и медленно падают на снег.

– Что это? – удивлённо пискнул брат за её спиной. Разведчица храбро лизнула лёд – и примёрзла к нему языком.

– Э-э-э, – удивлённо ответила она. – Ифф хнн фсс.

– А? – растерянно спросил брат.

Что за глупое создание! Помощи от такого ждать уж точно не стоило. Разведчица царапала стену и изо всех сил дёргала себя за язык, но всё напрасно – он крепко прилип ко льду.

– Хфф ммму! – испуганно закричала Разведчица и закатила глаза. Путник не мог понять, что говорит его сестра, но всё происходящее явно ей не нравилось, это уж точно! Так что медвежонок решил рискнуть и всем своим весом навалился на ледяную глыбу, но сполз по ней и шлёпнулся на задницу.

– Аааа!

Крик медвежонка был до того пронзительным, что он сумел даже разбудить Лиду. Она приоткрыла глаза, щурясь и моргая, посмотрела на свет, попыталась понять, что произошло. Малыши были при ней, значит, ничего страшного не случилось. Вот и хорошо, потому что медведица была очень даже не против поспать ещё. Ей надо было хорошенько выспаться – после долгой зимы у неё осталось так мало сил…

– Мм-мм! – отчаянно запищала Разведчица, дёргая свой язык.

Лида медленно, с трудом стала вставать. Её ноги затекли, потому что она целых шесть месяцев провела без движения. Поднявшись наконец, она как следует встряхнулась, что тоже далось ей очень тяжело, подбежала к дочери, наклонила голову как можно ближе к мордочке Разведчицы и поняла, что произошло. Большим, грубым и самое главное, тёплым языком она водила и водила по ледяной глыбе, дышала и дышала паром, пока не растопила маленькую дырочку. Разведчица наконец-то смогла оторвать язык и быстро закрыть рот. Она тихонько заскулила от боли, по-прежнему не чувствуя кончика языка.

Лида посмотрела на своего сына Путника, который сидел на заднице и тихонько поскуливал, вновь перевела взгляд на дочь, растиравшую мордочку обеими лапами, чтобы отогреть язык. Значит, вот они какие, её дети. Медведица тяжело вздохнула.

Ей предстояло очень много работы…

– Хм, – пробормотала Лида, повернувшись к ледяной стене. – Пришло время весны.

И могучим ударом лапы разбила стену на тысячу осколков. За ней лежал сверкающий, блестящий, капающий бесконечно-белый и кое-где зелёный – лес.

Великан

Никто и ничто не должно было его разбудить. Ни падающие сосульки, ни взволнованные крики птиц, ни шум первых весенних ручейков, которые, бурля, пенясь и пузырясь, торопливо искали самый короткий путь вниз по долине. Гризли с точностью до полградуса по Цельсию чувствовал, когда температура снаружи станет достаточно высокой, чтобы он мог выйти из спячки. Он знал это благодаря своему чуткому носу.

Запахи были его посланниками. Они приносили ему вести со всей округи. Они рисовали в его воображении пейзажи, горные и морские, пусть даже до моря было больше суток пути. Ветер услужливо приносил все эти запахи прямо в берлогу, спрятанную среди горных пиков, просторную тёплую берлогу, где спал могучий старый медведь. Они рассказывали великану о сосновых шишках, благоухающих смолой и хвоей даже из-под земли, куда их старательно зарыли деловитые хлопотуньи-белки. Они рассказывали о высоких деревьях, растущих под тёплым солнцем и благоухающих так сильно, что из хвои получаются превосходные эфирные масла. Они рассказывали о глубоко запрятанных корнях кустарников и о первых почках, которые начали распускаться на полпути к долине. И о буйволиных ягодах, малине и доннике, покрытых сияющими капельками. И даже о далёком-далёком океане, еле слышно нашёптывающем обещания поделиться рыбой, вкусной, свежей рыбой, без которой ни один крупный гризли не смог бы накопить достаточно жира, чтобы пережить зиму.

Тактика старого великана была не такой, как у других ему подобных: в отличие от них, он всегда строил себе берлогу как можно выше. Среди горных пиков быстрее холодало, так что, как только водопады перестали делиться с ним лососем, он сразу же улёгся спать. А поскольку теплело тут тоже позже, он мог спать дольше. Ну а куда ему было торопиться и, самое главное, к чему? Когда он просыпался и спускался в долину, природа давно уже успевала сменить гнев на милость и предоставить к его услугам самый роскошный стол, так что он, не теряя ни минуты, сразу же принимался за еду.

Это была уже двадцать седьмая его зима. Он был самым старым медведем в мире, пусть даже и не знал об этом. Тем более что если бы он и знал, ему было бы всё равно. Он знал так много, что начал забывать мелочи, не имевшие значения. Например, имя, которое дала ему мать.

Зато он сохранил в памяти её запах, и это воспоминание он порой выкапывал из глубин памяти, чтобы согреться им. Особенно когда был болен, или ранен, или его, как это порой случается даже с самыми суровыми гризли, мучила тоска. Да, её запах был важен. А имена – какое они имеют значение для тех, кого некому как бы то ни было называть?

Впрочем, ничего тут особенно грустного нет – просто у гризли так принято. Большие медведи всегда живут поодиночке, у них нет семей и стай, нет компаньонов по охоте, нет друзей. Они не общаются с другими животными. Правда, мама воспитывает малышей первые два-три, реже четыре года, но уж когда молодой медведь достигнет этого возраста, мать гонит его прочь от себя, находит новую пару, рожает новых детей. В своё время их она тоже прогонит. Это в духе гризли.

У старого великана не было и врагов. Не было животных, которые могли бы быть опасны для такой махины. Даже другие самцы гризли не рисковали к нему подойти. Ну а уж ни один охотник нипочём бы не захотел приблизиться к зверю исполинских размеров – десять футов от кончика хвоста до кончика носа, высота молодого дерева. Он мог одним взмахом лапы смести, как назойливых мух, даже крупных волков, и часто именно так и поступал.

Когда он был моложе, ему порой приходилось сражаться с другими медведями. За территорию, добычу, самок или просто из желания узнать, кто сильнее, а значит, заслуживает стать ещё сильнее, больше и старше. Порой он был не против побороться, но чаще всего предпочитал обходиться без этого. Ведь драка требует сил, а гризли не любят тратить их понапрасну.

Но зато после победы – а проигрывал он, конечно же, очень и очень редко – ощущение было захватывающим. Медведь поднимался на задние лапы, выпрямлялся во весь рост, почти касаясь головой облаков, и позволял этому чувству, как и он сам, не имевшему имени, охватить его полностью. В такие моменты он ощущал себя могущественным властелином леса, властелином мира, королём медведей.

Гризли носил свои шрамы как медали. Глубокие следы когтей по обоим бокам – там противники полоснули его острыми когтями мощных лап. Наполовину откушенное ухо – за него спасибо самке, защищавшей детёныша. С такой агрессивной медведицей даже ему не стоило связываться. Эту самку он запомнил – её запах и то, что она показалась ему симпатичной. У неё был очень светлый, почти золотой мех, что необычно для гризли. Сам он был, как большинство его сородичей, светло-коричневым, и кое-где его шерсть уже начинала седеть. Особенно заметны были седые волоски на шее и между плечами, где бугрились, как горб, мощные мышцы. Благодаря такому рюкзаку у гризли самые мощные в животном мире лапы.

После долгих шести месяцев, в течение которых ему приходилось дышать вполсилы, он наконец-то смог набрать полную грудь воздуха. Он глубоко вдыхал и выдыхал, старательно двигая затёкшими мышцами, удерживавшими его массивный вес.

Нахлынула знакомая боль, дала о себе знать привычная скованность движений. Заныли старые кости, старые суставы, старые раны… Он приветствовал их, как давних друзей, он был им даже рад. Вот что такое весна, новый год, новое лето, новое начало – всё то же продолжение старой доброй жизни.

Даже после долгого сна он всё ещё весил больше полутонны. Это означало, что после того, как целых полгода ничего не пил и не ел, он потерял почти треть своего веса. Но он знал, что быстро наберёт вес и что он по-прежнему самый большой гризли во всём мире. Орлы, если бы он заговорил с орлами, могли бы рассказать ему, что за пределами его территории больше нет медведей его размеров. Что он один из последних оставшихся гризли-гигантов, о которых ходят легенды среди людей и животных.

Хотя он породил сотни сыновей и дочерей, ни один из них не достиг его роста. И неизвестно, смог бы кто-нибудь из них дожить до его возраста.

Наконец он поднялся на все четыре ноги и пошёл. Ветер щекотал ему нос. Будь у него силы чихать, он бы как следует прочихался.

Когда он протискивался через вход в свою берлогу, огромные сосульки откололись и вонзились в землю вокруг него, как ледяные мечи. Сосновая сойка над его головой запела свою песню. Ему нравились птицы. К тому же они были полезны – когда они клевали шишки, несколько штук всегда падало на землю. Он мог спокойно есть их, не забираясь на дерево – и хорошо, потому что такому упражнению очень мешали длинные когти и большой вес.

Скоро, подумал великан, он найдет ручей и напьётся. Он покинет горные пики и спустится вниз, в долину. Выйдет на берег моря, досыта наестся вкусных мидий, надышится солёным воздухом. И проделает долгий-долгий путь к водопаду на его территории. Как всегда. Но сначала – древний ритуал…

Он подошёл к самому краю зубчатого уступа, поднялся на вершину и встал на задние лапы, вытянув шею и направив нос к солнцу. Посмотрел вниз, на долину. Закрыл глаза и позволил ветру рассказать ему, что ждёт впереди.

Последний великан, король медведей, проснулся.

Запах воздуха

Если бы Разведчица знала, что скрывается за входом в берлогу, она бы сделала всё от неё зависящее, чтобы удрать оттуда намного раньше. Здесь, снаружи, оказалось так много места, так много воздуха! И это был свежий воздух, совсем не похожий на тот, который тысячу раз вдыхали и выдыхали она сама, её маленький брат и огромная мама. Этот воздух был таким, будто его никто никогда не портил.

Разведчица постаралась обнюхать всё, что видит. Чуткий нос гризли может улавливать запахи за много километров, но пока маленькую медведицу это лишь сбивало с толку. На неё внезапно свалилось превеликое множество всевозможных ароматов – и как она должна была разобраться, что есть что? Это было просто невозможно! В её воображении даже картинка нарисоваться не могла.

Поэтому у неё был лишь один выход: выяснить всё это на собственном опыте. Она изо всех сил прижалась носом к лежавшему поблизости гнилому стволу. Ага! Вот что это за запах! Значит, перед ней дерево – такое же, как растущие вокруг, но только оно лежит, и на нём нет ни бутонов, ни хвои, ни листьев. Просто дерево. Пахнущее мягкой, кашеобразной, мёртвой древесиной. Или нет… не совсем и мёртвой. Сквозь этот запах пробивался другой – запах корней. На стволе росли грибы. Кору покрывали мхи и лишайники. Поразмыслив немного, Разведчица взяла да и лизнула один гриб. На вкус он оказался немного острым, но вполне съедобным. Она откусила кусочек. Вот каким был вкус этого запаха!

Если бы древесные грибы оказались ядовитыми, её мама обязательно вмешалась бы. Но Лида не двинулась с места, и с Разведчицей ничего ужасного не случилось – маленькое тельце не свели судороги, изо рта не пошла пена, язык не сделался сине-зелёным. Значит, решила она, грибы хорошие. И продолжала нюхать.

Хм… пахло чем-то ещё. Она принялась царапать кору передними лапами и с радостью обнаружила, что её когти отлично подходят для этого занятия – не хуже, чем для того, чтобы тыкать маме в глаз. Кора быстро отслоилась, и под ней обнажились жирненькие, довольно аппетитные на вид беловатые комочки. Один из них чуть заметно пошевелился. Стоит ли есть то, что шевелится?

– Мама? – крикнула Разведчица. – Такое можно есть?

Огромная голова Лиды тут же оказалась рядом. Мама быстро обнюхала ствол дерева и лизнула большим языком. Все беловатые штучки оказались у неё во рту.

– Ммм, – довольно пробормотала она и проглотила их. – Можно. Если успеешь.

– Ага, ясненько, – Разведчица вздохнула, расстроившись, что ей ничего не досталось. – Как это называется?

– Личинки, – ответила мама, продолжая царапать кору, чтобы достать ещё личинок.

Путник ничего этого не видел. Он пытался залезть на дерево. Разведчица запрокинула голову и пристально посмотрела на брата.

– Зачем он это делает, мам? – спросила она у Лиды.

– Хочет узнать, получится у него или нет.

У него получилось, и он крикнул с высоты:

– Ого! Отсюда я вижу лес!

– Подумаешь, я-то ведь тоже его вижу, – проворчала Разведчица, слизывая с лапы личинку.

– Но я вижу намного больше леса! – воскликнул Путник. – И ещё небо.

Но Разведчица уже совсем потеряла интерес к тому, чем занимается брат. Среди деревьев она заметила что-то ещё более странное – сверкающую и громко шумящую полоску. Она подбежала к этой полоске и увидела, что в ней кружатся ветки и сучья, услышала, как что-то потрескивает и шуршит. За её спиной тоже послышались шорох и треск, только намного громче – это мама шла по пятам Разведчица. Добравшись до сверкающего существа – ведь оно совершенно точно было живым – маленькая медведица остановилась и прислушалась. Звучало просто изумительно! Шипение, бульканье и треск одновременно. Зимой такие же звуки иногда издавал мамин живот.

– Это ручей, – объяснила Лида, наклонившись к воде. – Из него мы пьём.

Так вот как пах и звучал ручей.

Понаблюдав, как мама набирает в рот воду и проглатывает, Разведчица повторила за ней.

Хм… Значит, это вода. На этот раз Разведчица не очень-то впечатлилась. На вкус всё равно что воздух, только холоднее. Маленькая медведица поневоле вспомнила противный лёд, к которому прилип её язык.

– Мне больше нравится молоко, – твёрдо заявила она. – Вот его и буду пить. Мама ткнула её носом в бок.

– Да, пока ты можешь пить молоко. Но когда подрастёшь и будешь жить одна, без меня, тебе придётся пить только воду.

Поражённая этой новостью, Разведчица громко заплакала.

Почему мама хочет бросить её одну? И когда? Прямо сегодня? Или завтра? Она так рыдала, что у неё началась икота.

– Что случилось? – крикнул Путник, сидевший на дереве. – Почему Разведчица плачет?

– Мама – ик! – хочет – ик! – бросить меня – ик! – однууу! – всхлипывая, прохныкала Разведчица.

– Ой, – Путника это тоже поразило. – Она что, серьёзно? Это мне не нравится, – он поспешил слезть со своего дерева, но это оказалось совсем не так просто, как залезть. Когти снова и снова зацеплялись за кору, и он ничего не видел, когда полз вниз.

– Я не брошу тебя одну, – терпеливо объяснила Лида. – Но все медведи, если они, конечно, хорошо едят, быстро растут. Ты тоже будешь расти. И скоро станешь такой большой, что больше не поместишься в моей берлоге. Так что тебе придётся искать свою собственную.

Разведчица заползла под тёплый мамин живот и долго, с наслаждением пила молоко. Оторвавшись наконец от своего занятия, она пробормотала:

– Тогда я совсем не хочу вырасти такой большой!

– Вот как? – удивилась мама. – Значит, ты хочешь навсегда остаться маленькой и беззащитной? Всю жизнь убегать и прятаться от волков, орлов и других медведей?

Такой вариант ей тоже не понравился. Разведчица сердито заворчала. Нет уж, и это ей не по душе! Интересно, задумалась она, что можно придумать, чтобы навсегда остаться с мамой, но в то же время стать большой и сильной?

– Ну тогда, – заявила она, – я вырасту большой-пребольшой и выкопаю такую огромную берлогу, чтобы мы все трое там поместились.

Мама покачала головой.

– Со временем ты всё поймёшь. А пока не забивай себе этим голову, просто расти и ешь как можно больше. Сколько сможешь, столько и ешь. Хорошо? Справишься?

Разведчица пискнула. Конечно, с этим она точно справится!

– А следующим летом, когда вы подрастёте, мы пойдём к диким водам, – продолжала Лида так громко, чтобы и Путник с дерева мог её услышать. Он цеплялся за ветку и встревоженно наблюдал за белкой.

– Что такое дикие воды? – спросила Разведчица.

– Это много-много ручьёв, которые все впадают друг в друга, протекают через горы и холмы, спускаются в ущелья и поднимаются обратно. В них водятся лосось и форель.

– А что такое лисось и форень?

– Это рыбы, – терпеливо объяснила мама. – Такие существа, которые могут жить только в воде. Но иногда они прыгают из воды прямо в пасть голодному медведю. Лосось и форель – две самые замечательные рыбы. В мире нет ничего вкуснее.

– Я тоже хочу съесть фореня, – крикнул Путник со своего дерева.

– Я первая! – пискнул Разведчица.

– Все мы будем есть лосося и форель, но только следующим летом, когда вы как следует подрастёте.

– Это ещё почему? – возмутилась Разведчица. – Я уже большая! Я могу прямо сейчас съесть всех лисосей!

– Я тоже большой! – завопил Путник. – Я даже больше неё!

– Вот и нет!

– Вот и да!

Лида встряхнулась и посмотрела на небо. Когда её малыши так шумели, ей приходилось внимательно следить, как бы вокруг не оказалось каких-нибудь диких зверей, которые не прочь слопать визгливого медвежонка. Она услышала треск в кустах, и шерсть у неё на холке встала дыбом. Медведицы гризли, хотя и несколько меньше медведей, тоже непобедимы – ни один представитель дикой природы не рискнёт на них напасть. Вот только Лида была не просто медведицей гризли, она была ещё и матерью. А матери, даже медвежьи, всегда уязвимы, всегда в опасности, потому что им нужно постоянно следить за беспомощными комочками меха, которые ничего не смыслят и мало что могут. Маленького гризли в первый год жизни может убить даже хищная птица.

На этот раз Лиде повезло: в кустах шуршал всего-навсего старый олень. Он тоже заметил медвежье семейство и постарался как можно осторожнее отойти в сторону. Но, почувствовав, что Лида наблюдает за ним, он вдруг остановился, как будто пустил корни. В голове Лиды пронеслись сотни мыслей. Этот олень слабый, долго он не протянет. Чудо, что он вообще пережил эту зиму, ну а весну ему не прожить. Его можно завалить одним ударом, уж тем более медведице. При мысли о свежем мясе и о силах, которые оно ей даст, её желудок заурчал. Да и малышам пойдёт на пользу, если они так рано попробуют оленину. Но нет. Это было слишком опасно.

Олень хоть и был старым, тощим и потрёпанным, но хромым уж точно не был. Значит, рассудила Лида, какое-то время за ним придётся побегать. Труда это не составит, и оба они понимали, что в конце концов медведица окажется быстрее и сильнее. Но на время погони она должна будет оставить медвежат одних, а об этом нельзя было даже думать. Слишком много опасностей подстерегало вокруг. Медвежонок-первогодок без матери пропадёт.

– Пахнет добычей, – сказала Разведчица, подойдя к матери. – Он тоже прыгнет нам в рот?

– Нет, – сказала Лида, отворачиваясь.

В тот же миг олень отскочил, словно с него свалились невидимые оковы, и медведица тут же забыла о нём. Слишком долго расстраиваться по одному поводу – не в духе гризли.

– На оленя вы сможете охотиться, когда подрастёте, – объяснила Лида, – а на лосося – уже сейчас. Но трудность не в том, чтобы поймать его, а в том, чтобы добраться до диких вод. Туда придём не только мы, там собираются все взрослые гризли, а после зимы они все ужасно голодные. Такие лакомые кусочки, как вы, они тут же слопают, не моргнув глазом. А вам ведь совсем не хочется быть слопанными, правда?

Разведчица ахнула. Путник соскользнул с ветки и повис на когтях, всё его тельце болталось в воздухе.

– Медведи едят медведей? – тихо спросила Разведчица. Мама вновь набила рот личинками и с удовольствием их проглотила.

– Само собой, – спокойно объяснила она. – Говорю же вам, медведи едят всё что угодно.

Разведчица оценивающим взглядом посмотрела на брата. Ей бы и в голову не пришло его съесть. Да он даже пах неаппетитно!

– Насколько мне нужно вырасти, чтобы ни один медведь не смог меня слопать? – спросила Разведчица у мамы. Лида посмотрела по сторонам и увидела большую сосну. Встав перед ней, вытянула свою большую лапу и поскребла кору. Это место оказалось так высоко от земли, что Разведчица не смогла бы до него добраться, даже если бы взгромоздилась на Путника.

– Если через две зимы станете вот такими, значит, всё хорошо, – ответила мама. – А пока всегда берегитесь других медведей гризли!

Разведчица встала под дерево и высоко подняла голову, чтобы разглядеть следы от маминых когтей. Они казались бесконечно далёкими. В это время Путник шлёпнулся на землю рядом с ней, трижды перекувырнулся и лёг на спину, оглушённый и ошарашенный, а потом поднялся, встряхнулся и рассмеялся.

– Эгегей! – закричал он. – Ну вот опять!

Разведчица навалилась на брата, и они, сцепившись, весело покатились через подлесок. Что ж, если даже неуклюжему болвану Путнику удастся так вымахать, то уж ей тем более!

Возведение горы

Пока великан неторопливо брёл к долине, его чёрный нос то и дело нетерпеливо подёргивался, и медведь вертел головой слева направо, чтобы ничего не упустить. Он старался идти по направлению ветра, чтобы уловить запахи мира, в то же время не посылая свой собственный запах в мир, где его мог учуять каждый. Пусть он и стоял на вершине пищевой цепочки, всё равно очень уж расслабляться не стоило даже ему.

Чем дальше он уходил от вершин, где ещё царствовали снег и лёд, тем больше запахов наполняло воздух. Он чуял, как пахнут новые гнёзда первых птиц и помёт маленьких зверьков – мышей, кроликов и белок. Несколько лягушек и жаб уже проснулись, но пока ещё лениво молчали, так что это он тоже определил по запаху. Солнце, набиравшее силу, как следует прогрело его мех, но, к сожалению, от тепла пробудились и дремавшие всю зиму блохи и вши. Ничего, подумал он, увидит где-нибудь по дороге подходящих размеров кустарник, почешется об него как следует и быстро избавится от мелких вредителей.

В общем, небольшие неприятности не сильно портили ему жизнь, и он чувствовал бы себя просто прекрасно, если бы не одна проблема посерьёзнее: он ещё не расчистил задний проход. Нет, не в берлогу, а в его собственный медвежий организм. С этой берлогой дела обстоят точно так же, как с обыкновенной: пока выход заблокирован, ничего не может выйти наружу.

Запор – серьёзная неприятность, которую не стоит недооценивать. К счастью, гризли точно знал, что делать. Он уже выкопал и съел несколько корней ясеня. Ягоды сработали бы быстрее, но ягод пока не было, а ждать до лета он уж точно не собирался. Ещё он съел три вида древесных грибов. Теперь всё, что ему было нужно, это подходящие листья – те, что с кисловатым вкусом – и ручей.

Куда бы он ни пошел, он мог слышать, как за ним наблюдают другие животные. Белоголовые орланы, белки, сурки и лисы.

Они тоже не знали имени старого гризли. Но он хорошо понимал, что они говорят:

– Вот он идёт, великан!

– Великан проснулся!

– Ого, значит, и правда настала весна, раз старый великан пробудился!

– Осторожно, великан идёт!

Он почти не замечал этих голосов. У него были заботы и поважнее. Он точно знал, где в долине течёт ручей, но отчего-то в этот раз путь казался дольше обычного. Наконец старый гризли добрался до ручья и жадно окунул свою большую голову в ледяную воду. Высунул, как следует встряхнулся и вновь окунул. Он пил, пил и пил, втягивая воду так сильно, что личинкам стрекоз и маленьким рыбкам приходилось плыть против течения, чтобы их не засосало.

Ооо, вода! До чего же немыслимо приятно было наполнить влагой иссохшее тело! Он буквально чувствовал, как жидкость пропитывает каждую его клеточку, как промывается желудок и яснее становятся мысли. Ему трижды пришлось окунуть голову в ручей, прежде чем он наконец напился, сел на землю, прислонившись спиной к поваленному дереву, уже наполовину сгнившему, и прислушался к бульканью в животе. В двух шагах он увидел берлогу в скале горы. Нос подсказал ему, что тут зимовала медведица с медвежатами, и они проснулись задолго до него. Хорошо, что ему не придётся столкнуться с агрессивной мамашей и её надоедливыми детьми, подумал он.

Над его головой громко болтали, ничего не стесняясь, две белки.

– Интересно, он когда-нибудь снова встанет на ноги?

– Не думаю. Видишь, какой он толстый? Это будет нелегко!

– И что же? Он тут всю жизнь просидит, что ли? Вот же какой лентяй!

– Это тот же великан, что мы видели в прошлом году?

– Само собой! Я его сразу узнала – у него ведь только половина уха! И спит он дольше, чем любой другой медведь.

Большинство животных думают, что гризли их не понимают. Это не так. Гризли прекрасно их понимают, только им почти всегда нет дела до чужих пустых разговоров. Причин обращать внимание на других животных и их поведение всего три: любопытство, страх и голод. Страх к медведям уж точно отношения не имеет – взрослого гризли никакой зверь не напугает. А когда он не голоден, ему неинтересно наблюдать за болтливыми белками в надежде разузнать, где они закопали свои сокровища. Может, из любопытства он и послушал бы немного, но сейчас он был не настолько любопытен, потому что слишком устал.

Какое-то время он дремал, полузакрыв глаза, пока не почувствовал, как внутри него что-то задвигалось. Массы, забившие его кишечник, направились к выходу. Древесные грибы, которые он съел, разбухли от воды, согретой его желудком, салициловая кислота корней и листьев смешалась с горькими веществами. После месяцев неподвижности его тело вспомнило свои задачи, и наконец… наконец… он почувствовал, как заглушка перед его задним проходом шевельнулась.

Великан едва успел перенести свой вес на передние ноги, как началось. Вот это вонь! Так смердеть не может ни одно живое существо, кроме гризли.

Учуяв запах и услышав облегчённые стоны и рычание медведя, белки у него над головой замолчали и в панике перепрыгнули с одного дерева на другое, подальше оттуда. Они никогда не нюхали ничего подобного, и лучше бы им было прожить свою беличью жизнь, не столкнувшись с этим горьким опытом. Подумать только, всё мёртвое, что было переварено полгода назад, вновь выбралось на свободу! Вонь от медвежьей кучи была слишком сильна даже для самого медведя. Это была уже даже не куча, а скорее холм, почти небольшая гора.

Гризли ещё немного поёрзал на заднице, чтобы привести себя в порядок. Но вонь резала его чувствительный нос, поэтому он быстро удалился.

Впрочем, далеко он не ушёл. Его ноги дрожали от усилия и облегчения. Отойдя достаточно далеко, чтобы не чуять запаха, он нашёл место под густой сосной, где какое-то животное до него уже примяло траву, и опустился на землю. Лучи солнца упали ему на нос, и он мирно заснул.

На этот раз, проснувшись, он ощутил себя совсем обновлённым. Он мог свободно дышать, его зрение стало острее, боль в затёкших конечностях уже почти не мучила. И самое главное, что безусловно говорило о его хорошем состоянии: он чувствовал голод. Тот самый сильнейший голод, который имеет лишь одно название: медвежий.

С удивительной скоростью он вскочил на ноги и огляделся. Звуки вокруг него сразу же стали тише и нерешительнее. Каждый обитатель леса, каждое живое существо подсознательно чувствует, когда поблизости находится голодный медведь гризли. Его приближение – как удар молнии.

Он фыркнул и прислушался. Что там рядом?

Неподалёку были волки, небольшая стая. В подлеске шуршали несколько мышей. Но нет, было что-то ещё. Какой-то другой запах, как невидимая рука, скручивавший его желудок и тянувший к себе. Да, это был запах мяса. Он тянулся из долины, с той стороны, откуда он слышал волков. Позволив носу вести себя вперёд, он медленно побрёл на запах. И с каждым шагом он слышал, как другие животные тихо перешептываются, теперь уже почти благоговейно.

– Он идёт… великан идёт!

Наконец он увидел пятерых волков. Двое из них были совсем молодыми, может быть, годовалыми. Они задрали оленя, но этот олень был старым и тощим. Такой заморыш только чудом пережил зиму, подумал великан. Не самая ценная добыча, но весна только началась, и он не ел мяса уже несколько месяцев.

Волки замерли и уставились на гризли. Вожак с окровавленной пастью склонился над оленем, но есть перестал. Разумом он понимал, что значит увидеть медведя, а вот тело пока отказывалось подчиняться его собственной команде.

Великан сделал первый шаг к оленю. Теперь волк отреагировал как надо: попятился. Да, он был первым в своей стае. Но в иерархии леса первое место занимал гризли. Над ним не было никого, совсем никого.

Две взрослые волчицы пригнулись к земле и тоже отступили на несколько шагов в сторону. Но молодые волки ещё не знали, как реагировать. Судя по всему, они пока не встречали гризли и, наверное, думали, что в мире нет никого сильнее и могущественнее волков. Все волки – часть стаи, и только стая сильна – такой ерунде у них, кажется, принято учить глупых детёнышей? Что за чушь. Любому ведь ясно, что даже у самой большой стаи в мире нет никаких шансов против гиганта. Гризли это понимали. Волк-вожак это понимал. Даже олень, наверное, должен был это понимать.

Не понимали таких простых вещей только глупые маленькие волчата.

Ну что ж. Гигант был в подходящем настроении. Он встал на задние лапы, выпрямился во весь свой рост – больше десяти футов! – и зарычал. Он ревел так, как не ревел уже несколько месяцев. И не только для того, чтобы показать глупым маленьким волчатам, кто он такой. Но и для того, чтобы напомнить об этом самому себе.

Когда он умолк и снова встал на все четыре лапы, волки уже унесли ноги.

Вот и прекрасно. Он принялся есть оленя, радуясь, что добыча была такой свежей.

С сегодняшнего дня и молодые волки узнали, что в лесу только один правитель. Но как утомительно, что такому старому медведю, как он, приходилось давать ничего не смыслящим детёнышам уроки жизни!

Уроки жизни

Разведчица быстро поняла, что маленькие медвежата прежде всего должны делать вот что: как можно больше есть, чтобы как можно быстрее вырасти. И она работала над этим изо всех сил! За последние несколько недель она и её брат Путник так набрали в весе, что стали в два раза крупнее. Их шерсть стала гуще и светлее, зубы длиннее и острее, когти на лапах тоже. Сил, по-видимому, тоже прибавилось. Теперь драки Разведчицы с братцем длились намного дольше, и, сцепившись с ним, урча и катаясь по земле, она чувствовала, как перекатываются её мышцы под туго натянутой шкурой.

Они покинули зимнюю берлогу и двинулись вслед за Лидой дальше в долину. Дерево с отметинами маминых когтей осталось далеко позади, но Разведчица почти не сомневалась, что ей предстоит ещё расти и расти, прежде чем она сумеет достать до этих отметин. И всё равно ей хотелось как можно скорее попробовать неведомых «лисося и фореня», и она то и дело приставала к матери с этой просьбой. Лида же и слышать об этом не хотела.

– Вы когда-нибудь видели взрослого медведя гризли? – строго спросила она надоедливых медвежат. – Нет, не видели. Потому что если бы увидели, вы бы с первого взгляда поняли, почему в этом году мы с вами не пойдём к диким водам.

Однако очень скоро Разведчица обнаружила, что, даже не считая загадочных диких вод с их удивительной рыбой, еды в лесу полным-полно, самой разной и очень вкусной. Мамин план был очень хитрым, хитрее, чем могли предположить маленькие медвежата. Лида ведь была очень опытной медведицей! Она хорошо усвоила, какие ошибки грозят страшной опасностью, и, пока её дети были совсем ещё крошечными, избегала общества себе подобных. Ночью семейство гризли спало под низко нависшими деревьями или под покровом холмов и скал, и медвежата прижимались к животу матери.

Днем Лида водила Разведчицу и Путника к небольшим прудам, где они учились ловить лягушек и жаб. Целыми днями два комочка меха плескались в воде, с ног до головы забрызгивая грязью друг друга и маму, но ни одной, даже самой завалящей лягушки поймать им не удалось. Если, конечно, не считать того случая, когда Путник поскользнулся, плюхнулся задницей на одну из них и раздавил. Но он сам до того испугался, что заскулил и убежал к маме, которая долго его успокаивала и поила молоком, а Разведчица тем временем спокойно слопала раздавленную лягушку. Она уже благодаря личинкам сообразила: быстрота – залог успеха.

Ооооо, какое наслаждение! Какое нежное, сочное и вкусное мясо! И сколько сил оно придало маленькой медведице! Теперь Разведчица ещё больше понравилось ловить лягушек, и она не обращала никакого внимания на возмущённые крики брата. Пусть завидует, раз сам никого поймать не может! Лягушки были куда лучше, чем кора, трава и грибы. Единственным недостатком было то, что, в отличие от коры, травы и деревьев, эти скользкие гадёныши не хотели оставаться на месте, а норовили ускакать подальше от её голодной пасти.

Но очень скоро Разведчица разработала новую тактику. Она больше не пыталась ловить лягушек ртом прямо в воде, а хлопала по ним лапой, стоило им присесть на камень. Так у неё стало получаться намного лучше. Путнику оставалось только с грустью и завистью наблюдать за сестрой. Он вновь попытался повторить прыжок на лягушку задом, теперь уже намеренно, но на этот раз у него ничего не получилось, он только извозился хуже прежнего.

Медведице стало жалко брата. Кончиком носа она подтолкнула к нему свою добычу: особенно жирную коричневую лягушку. Путник набросился на неё, слопал и так восторженно заорал, что Разведчица и её мама возмущённо на него заворчали.

Когда медвежата научились охотиться на лягушек, семья продолжила путь. И с каждым шагом солёный запах в воздухе становился всё острее.

– Это море, – объяснила Лида. – Самый большой пруд из всех. На другой берег не переплывёшь, не стоит даже и пытаться! Оно широченное и глубоченное. И волны выше, чем самый большой гризли.

– Такого не бывает! – воскликнул Путник. – В мире ведь нет ничего больше гризли.

– Это не так, – сказала мама. – Горы больше. Некоторые деревья больше.

– А это дерево? – спросил Путник, глядя на высокую сосну.

– Да, пожалуй, и оно.

– Но оно ведь даже меньше тебя! – воскликнула Разведчица.

Лида послушно встала на задние лапы рядом с деревом, залитым утренним солнцем, вытянулась во весь рост, и оказалось, что она выше. Разведчица и Путник так обрадовались, будто их мама одержала важную победу.

– Мама самая большая в мире, – довольно заявил Путник.

– Нет, – тут же ответила Лида. – Я довольно крупная для медведицы, но есть медведи намного выше и больше меня.

– Такие же большие, как эта глыба? – спросила Разведчица.

Лида фыркнула.

– Нет, – сказала она. Каменная глыба была гигантской. Она наполовину уходила в воду, и брызги омывали её. – Таких медведей всё-таки не бывает. Правда, моя мама мне говорила, что её мама ей говорила, что её мама ей говорила, будто раньше встречались гризли размером даже с неё. Но в наши дни таких великанов уже не водится.

– Теперь гризли меньше? – спросил Путник и схватил муху, жужжавшую у него перед носом.

– Да.

– Видимо, они просто плохо едят, – заметила Разведчица не по годам рассудительно. – А я всегда буду есть хорошо.

– Я тоже, – согласился Путник.

– Ладно, – проворчала мама. – Тогда давайте сразу к делу. Вот это, дети – море.

Они остановились на краю скалы и посмотрели вниз на бесконечно широкую сверкающую поверхность, то и дело издававшую громкие шипящие звуки.

– Ого, – Разведчица очень впечатлилась. – Наверное, лягушки тут огромные!

– Лягушек тут нет никаких, – объяснила мама. – Зато есть мидии. А если повезёт, то попадутся и рыбы.

Разведчица быстро обнаружила, что у мидий есть одно явное преимущество перед лягушками: они не умеют прыгать. Но это был единственный их плюс. А вот минус был в том, что их, в отличие от сновавших туда-сюда лягушек, нужно было ещё найти.

Три медведя стояли на мягком песке морского пляжа и плескали лапами по волнам. Пляж был влажным, потому что несколько часов назад море отползло чуть в сторону. Лида объяснила медвежатам, что это называется отливом и что море всегда так делает и всегда возвращается обратно. Как улитка, которая сначала забралась в свою раковину, а потом снова вылезла.

Она показала детям, для чего ещё нужны когти. Растопырив переднюю лапу, медведица тщательно, словно граблями, раскопала песок и вытащила на поверхность горсть мокрых тёмно-коричневых камушков. Она ловко просунула коготки другой лапы в тоненькую, едва заметную щель между створками твёрдой раковины, нагнулась над ней ртом и зубами раздвинула створки, а длинным языком ловко поддела и вытянула мясо.

– Ммм, – она даже зажмурилась от удовольствия. – Моя любимая еда.

Взволнованная Разведчица принялась вслед за мамой рыть песок, Путник рядом с ней тоже копал, как бешеный. На поверку это занятие оказалось куда более утомительным, чем казалось со стороны, когда они наблюдали за Лидой. Но вскоре Путнику повезло наткнуться на целую груду мидий. Краем глаза Разведчица с завистью наблюдала, как Путнику удалось просунуть коготь в расщелину между створками моллюска. На этот раз брат её опередил, и это ей совсем не понравилось. Она продолжала жадно когтить песок и наконец наткнулась на ракушку. Но поскольку створки были так тесно прижаты друг к другу, что щёлку при всём желании было не разглядеть, Разведчица попыталась просто вскрыть скорлупу зубами.

Тем временем Путник уже слопал своего первого моллюска. Восторг его был безмерен! Он закатил глаза и заскулил от восторга почти так же громко, как раньше скулил от боли.

– Ууу, ооо, как вкусно, как же это вкусно! Разведчица, ты непременно должна попробовать!

– Вв-фууф-ифф-аа! – раздражённо ответила Разведчица, зажав ракушку между зубами.

Лида наконец смогла отойти от малышей на несколько шагов. Здесь, на пляже, ей не о чем было беспокоиться. Здесь она могла увидеть и услышать издалека любую приближающуюся опасность. Наконец-то впервые за несколько месяцев медведица-мать хоть немного расслабилась.

Но Путник, похоже, обладал одной очень интересной способностью: он мог представлять опасность для самого себя. Медвежонок снова засунул коготь между двумя створками раковины, но на этот раз юному любителю мидий повезло меньше, потому что вытащить коготь обратно не получилось. Бедолага изо всех сил запищал и затряс передней лапой, дрожа от страха, но раковина его не отпускала. Однако, заметив, что за ним наблюдают мать и сестра, Путник гордо и с достоинством отошёл в сторону, как будто в морской ракушке, свисавшей с его лапы, не было совсем ничего необычного.

Разведчица хмыкнула и выронила раковину изо рта, поняв, что этот номер у неё не пройдёт. Да, может быть, медвежьи челюсти и были достаточно сильными, чтобы расколоть панцирь, но тот панцирь, что попался ей, был слишком гладким. Её зубы то и дело соскальзывали. Так что Разведчица сосредоточилась и как следует прищурила глаза. Ага, так между створками раковины всё-таки была небольшая щель! Она попыталась сунуть коготь, но промазала. Попробовала ещё раз – и снова промахнулась!

В какой-то момент юная медведица заметила, что волны всё сильнее лижут ей лапы и что свет над ними становится красноватым. Заходило солнце!

Разведчица посмотрела вверх и впервые в жизни увидела закат над морем. Это зрелище было незабываемым. Мерцающий диск медленно сливался со своим отражением, а вода становилась золотой и серебряной. Какое потрясающее, какое великолепное зрелище!

И тут она услышала крик матери. Это был крик, какого Разведчица никогда раньше не слышала. Испугавшись, она зарылась всеми четырьмя лапами глубже в песок и тихо заскулила.

Она повернула голову и увидела, как мама мчится к ней со всех ног. Разведчица никогда ещё не была так напугана. Лида как будто совсем не видела дочери. Она бежала по песку со скоростью, какой Разведчица и представить себе не могла. Она никогда раньше не видела, чтобы животное двигалось так быстро. Вдруг, в панике подумала Разведчица, мама сейчас меня затопчет?

Но Лида ловко перепрыгнула через дочь, а потом свернула с пляжа и метнулась к морю. Повернувшись и глядя, как мама бежит по волнам, Разведчица поняла, что произошло: Путник направился к воде, чтобы продолжить поиски мидий, и незаметно для Лиды и Разведчицы проделал довольно долгий путь. А потом вода вернулась. Теперь Путник оказался в ловушке на песчаной отмели, которая была чуть выше берега, и был со всех сторон окружён водой. Он тихо заскулил, сделал несколько шагов, но вновь увидел воду. Перепуганный до полусмерти, он развернулся, сделал несколько шагов в другую сторону, но вода поджидала его и здесь.

Разведчица застыла от ужаса. Мама ведь говорила им, что нельзя плавать в море, а сейчас именно это и делала!

Лида уже погрузилась в воду и быстро направлялась к сыну.

– Мамаааа! – закричал Путник и рванул к ней. Его голова тут же оказалась ниже поверхности воды, и Разведчица взволнованно запищала. К счастью, он смог вынырнуть.

Лида плыла очень быстро, изо всех сил загребая мощными лапами, но расстояние между двумя медвежьими головами сокращалось невыносимо медленно. Разведчица всхлипнула и сделала несколько нерешительных шагов к воде, но тут же попятилась обратно. Она не знала, как им помочь.

Так что она просто легла на песок и стала смотреть на головы матери и брата, которые понемногу всё-таки приближались друг к другу, а яркое небо становилось всё тоньше и в конце концов стало лишь тонкой полоской на горизонте.

И вот, наконец, головы встретились. Разведчица плохо видела в сумерках, но ей показалось, что Путник забирается на спину матери. После этого в высоких волнах стало видно лишь одно большое бурое пятно, и Разведчица радостно запищала. Теперь, она точно это знала, всё будет хорошо. В конце концов, мама ведь для того и нужна, чтобы всё становилось хорошо. Во всяком случае, в жизни Разведчицы пока было именно так.

Но какой же болван её братец! Разве не глупо вот так вот взять и едва не утонуть в море, когда им велели туда не ходить? А он всё равно взял да и полез туда, думала Разведчица, и настроение у неё понемногу становилось всё лучше и лучше. Вот так приключение! Мама, наверное, ужасно разозлилась! Но теперь брат уж точно усвоит важный урок: нельзя слишком близко лезть к воде, потому что она может сама к тебе полезть!

Волны так и плескались о песок и, казалось, каждый раз, приближаясь к берегу, становились всё громче и громче. Разведчице пришлось отступать всё дальше и дальше к пляжу.

Изо всех сил сузив глаза, она едва разглядела крошечную тёмную точку – маму с Путником на шее. Оставалось только надеяться, что вскоре они доберутся до берега. Разведчица задумалась, не вскрыть ли тем временем несколько раковин, чтобы как следует накормить их, когда они вернутся? Но раковины нужно было ещё найти, не говоря уже о том, чтобы вскрыть. Разведчица принялась изо всех сил скрести когтями по песку, выискивая моллюсков, и вдруг у неё за спиной послышалось какое-то рычание. Оно было слышно даже сквозь рокот волн. Маленькая медведица испугалась.