Как прекрасен этот мир
© О. Г. Марголина, 2016
© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2016
Красота спасет мир
Солнечный мартовский день. Вековые деревья образуют строгие аллеи, за которыми ряды подстриженного кустарника. Земля почти сухая, по аллеям медленно прогуливаются мамаши и бабушки с колясками. Я прошла с палками из конца в конец по двум длинным аллеям, чуть устала и присела на одну из чистых скамеек отдохнуть. Мысли в голове самые благостные.
Вспоминалась дача и любимый садик. Пожалуй, надо пересадить пару деревьев и обязательно купить несколько кустов крыжовника вместо уничтоженных старых. Ох, а про цветы совсем забыла! Часть многолетников откопаю дочке, у нее их маловато, пусть ребята радуются! Лиловые и сиреневые клематисы и обязательно пионы.
– Скажите пожалуйста, «Арткафе» в какой стороне находится?
– Идите прямо по этой аллее в сторону Невы. Вы уже недалеко.
– Спасибо.
Молодая пара отошла от меня, а мысли от цветов, перенеслись к понятиям общим. Грубость несовместима с красотой, С красотой совместима только доброта. Если бы каждый человек вокруг себя решил помочь природе расцвести? И заодно решил бы помочь ближнему увидеть красоту? То есть, немножко ее ПРИумножить или, если позволяют возможности значительно ее ПРЕумножить? Что бы произошло в мире? Фантазия моя разыгралась…
Вдоль гладких асфальтовых Российских дорог множились бы красивые современные домики, территория за низкими прозрачными оградами сверкала бы чистотой. Именно за прозрачными, а не глухими заборами в два человеческих роста…
В городах выросли бы новые скверы и парки, чистые и ухоженные. В них бы прогуливались вежливые улыбчивые люди, «Бабуля, вам помочь перейти по мостику на другую сторону?» «Девушка, давайте, донесу тяжелую сумку!»
По основным телевизионным каналам улыбчивые телеведущие сообщали бы новости о возникающих в разных уголках России приятных новшествах.
«Фирма, реализующая проект „Новая Голландия“ в Петербурге, сэкономленные сто миллионов рублей направила на строительство спортивной базы при детском хосписе „Вера“».
«В Карелии, по примеру Хабаровского края, ввели в эксплуатацию тюремный корпус с двухместными номерами…»
«Калужская область по поголовью коров обогнала Австралию, а по надоям молока от каждой Буренки – Израиль».
«Пять птицеводческих предприятий Ленинградской области обеспечили мясом куры и индюшатины все Европейские области России, и это еще не предел».
«Чиновники Владивостока безвозмездно в кратчайший срок оформили новых девять строительных организаций по производству коттеджей».
«На канале Россия с 1 января по рабочим дням в 20.00 вводится программа „Изучаем этикет“.»
«Ко дню полиции в Мосгорсуд переданы 133 дела по борьбе с коррупцией, числившиеся последние годы „висяками“. Рассмотрение будет назначено на ближайшее время. На заседания приглашаются все желающие.»
«В воскресенье в новой политической программе „Удивительное рядом“ за круглым столом соберутся политологи, представляющие коалицию российских оппозиционных партий. Мирный конструктивный ход беседы гарантирован».
Неужели все эти строки навеял весенний Летний сад?
В новой квартире
– Можно пригласить к телефону Ирину Юрьевну?
– Слушайте, вы мне надоели! Здесь нет никакой Ирины Юрьевны! Сколько раз говорить?!
– Вы ее знаете?
– Не знаю, и знать не хочу! С кем я разговариваю? Представьтесь!
– Банк «Русский кредит». Давно у вас этот номер телефона?
– Десять лет! А давно у вас мой номер??
– Ирина Юрьевна дала нам контактный номер в январе этого года.
– Мне вас жаль, но она вас надула. И не вас одних. Мне пять месяцев звонят разные банки.
– Я разговариваю с Александрой Голицыной?
– Ни в коем случае!
– Позовите ее к телефону. С вами на связи представитель банка «Ренессанс».
– Не подумаю. Это частная квартира, здесь Александра не живет.
– А вы давно здесь живете? Она дала нам свой контактный телефон.
– Слушайте, я вашим представителям неоднократно поясняла, что вас надули. Нет в моей квартире Александры. Где находится ваш банк?
– В Москве.
– Ничего себе!!!
– С вами говорят из банка «Ренессанс» Можно пригласить Голицыну?
– Ох, опять вы! Не туда попали.
– Давно у вас этот номер телефона?
– Десять лет, а у вас?
– С января.
– Вычеркните мой номер из своего списка.
– Чтобы мы вычеркнули номер телефона, вы должны оставить заявление в нашем офисе.
– В Москве?
– Можно в Петербурге.
– Пригласите Ирину Юрьевну.
– Она умерла.
– Как умерла? Вы шутите?
– Не думаю.
– Она здесь жила?
– И не жила.
– Вы с ней знакомы? Откуда вы знаете, что она умерла?
– Не знаю, но мне сказали люди, которые ее разыскивают, как и вы. Она у них набрала денег и скрылась. Не звоните больше.
Удивительные звонки повторялись регулярно и меня, человека довольно спокойного, совсем неагрессивного, доводили до бешенства. А начиналась эта история, пожалуй, что обычно.
Квартира на первом этаже дома, непосредственно под моей, как и большинство в историческом центре Петербурга была коммунальная в ужасающем состоянии. Дом, построенный в 1823 году, с тех пор не подвергался капитальному ремонту. Дырявые трубы, прогнивший пол, в трещинах и мокрых пятнах потолок, рассохшиеся двери, на скорую руку самодельная ванная комната. В кухне одна из жилиц ежедневно жарила блины без масла, в результате закоптила стены почти до черноты. Травмированные ее психическим расстройством остальные квартиранты ругались между собой, о ремонте даже думать не могли. Наконец, бог услышал их молитвы, призвал больную женщину к себе. Остальные немногочисленные обитатели настолько ненавидели свое жилище, что единодушно решили его продать и разъехаться куда глаза глядят. Скоро сказка сказывается, но не скоро дело делается. И они и риэлтеры понимали, что продать эту квартиру площадью более 100 квадратных метров будет невероятно сложно. Так и случилось. Желающих купить недвижимость в историческом центре Санкт-Петербурга напротив Летнего сада было немало. Они приходили, смотрели, спрашивали, задумчиво качали головами, обещали подумать и исчезали навсегда. Проходил месяц за месяцем, зима сменила осень, весна – зиму, в это время появлялись новые дефекты крыш и труб. Квартиру на глазах изумленных покупателей заливало сверху и снизу, скрыть это было невозможно. Соседка поясняла мне ситуацию с заплаканными глазами.
– Пришлось уехать из этой проклятой квартиры. Я живу у гражданского мужа, за городом. Трачу на дорогу в свое учреждение по два часа.
– А дети где? Я их вижу очень редко.
– Сын нашел работу в Петрозаводске, живет в общежитии. Семья дочери на грани развала. Они ругаются из-за того, что зять отказывается ежедневно затыкать дыры и подставлять тазы. У дочери на руках двое маленьких детей, они болеют, дочь на время переехала к свекрови. Словом ужас! Цены снижаем, а толку нет. Никто не хочет тратить миллионы за предстоящий капитальный ремонт.
И вот однажды осенью…
– Ольга, поздравьте нас! Нашелся покупатель, кажется, мы разъедемся, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.
– И кто же этот герой?
– Представляете, бизнесмен с Северного Кавказа, наверно, хочет продвинуть свой бизнес в Питер, денег не пожалел.
– Ну, желаю счастья!
Бизнесмена я не видела, признаюсь честно. В начале декабря, в день рождения покойного мужа я ждала к обеду друзей. Чуть раньше назначенного времени в дверь позвонили. Кто бы это так рано? Перед дверью стояла пара незнакомых мужчин.
– Мы пришли вас предупредить, что начинаем ремонт в квартире под вами. Будет шумно, грязно, но иначе нельзя.
– Вы кто? Сегодня начинаете?
– Мы представляем строительную фирму, работаем по договору с хозяином квартиры. Сегодня оценим ситуацию, завтра начнем.
– И сколько может продлиться ремонт?
– Думаем, не менее полугода, может больше. Квартира в плохом состоянии.
– Я знаю. Но неужели вы так долго будете нам мешать?
– Мы вас предупредили. До свидания.
Ремонт длился не шесть месяцев, а все девять. За этот срок, как известно из двух клеток образуется эмбрион, который затем становится человечком. Нижняя квартира за это время из коммунального ужас-ужаса постепенно превращалась в модерновое жилище XXI века. Хозяин ее для меня оставался неизвестным. Его интересы представляли другие люди, мужчина – прораб, женщина – риэлтер. Они учитывали пожелания: греметь с 9 до 23 часов, мешки строительного мусора выгружать через окно, оставить проход на лестнице. Тройка рабочих, целыми днями трудившихся в пыли и грязи, у меня вызывала уважение. Летом к привычным действующим лицам прибавилась еще одна. В очередной раз в дверь позвонили.
– Кто там?
– Откройте, пожалуйста. Я ваша новая соседка.
– Наконец-то появились владельцы квартиры № 2. Я знаю, что ее купил бизнесмен с Северного Кавказа.
– Это мой муж Олег. Но он живет и работает в Нальчике. А я живу здесь и слежу за ремонтом. Меня зовут Ирина Юрьевна, можно просто Ирина. А как к вам обращаться?
Я представилась и пригласила молодую симпатичную даму зайти.
– У вас хорошо, не то, что в других квартирах по нашей лестнице. Приглашаю зайти и посмотреть, как мы отделали свою. Да, доложу я вам, работа была проделана колоссальная. Она еще не закончена, мои задумки не все осуществлены, но я оптимистка.
Ирина мне понравилась. Высокая, стройная с гладкими длинными темными волосами, чистым интересным лицом без макияжа и приятной улыбкой, она вызывала доверие и желание поддерживать возникший контакт. На следующий день она пришла с очаровательной девочкой.
– Знакомьтесь, моя младшая дочь София. София, дай руку О.Д.
– Да какая же она София, просто Сонечка.
Сонечке было шесть лет, восточная, как из сказки, девчушка с вьющимися длинными волосами, черными большими глазками, худенькая и очаровательная. Она робко улыбалась незнакомой тете и в присутствии разговорчивой мамы предпочитала помалкивать.
– У Сони есть старший брат, он заканчивает школу и живет с папой в Нальчике. В Петербург переезжать не хочет. А Соню я уже устроила в элитную школу недалеко от дома, за ней будет приезжать машина – отвозить и привозить.
Ирина рассказала, что во время ремонта всю зиму мама с дочкой жили в отеле, который находился на этой же улице неподалеку. Удивило меня только, что из отеля она подъезжала к дому на машине. Я каждый день на работу проходила это расстояние за три минуты. Перед их уходом мы обменялись номерами мобильных телефонов.
На следующий день, только я успела, вернувшись с работы пообедать, позвонила Ирина и пригласила зайти посмотреть квартиру. Признаться, я не только не узнала помещений, но даже запуталась в планировке, настолько она стала незнакомой. Хозяйка квартиры, видя мое изумление, весело смеялась.
– Чувствую, что вы ничего не узнаете. Мы все перестроили, даже некоторые стены подвинули и все трубы заменили.
– Разве можно менять стены без согласования?
– За хорошие деньги все можно. К тому же мы не очень шли против общих строительных норм и правил. Разве я не говорила вам, что я юрист с большим стажем, законы и подзаконные акты знаю, как свои пять пальцев, – она со смехом показала пятерню, – осталось утрясти вопрос со входом.
– С каким входом?
– О. Д., садитесь, выпьем кофейку, и я вас посвящу в свои планы. Извините, у меня пока не на что садиться, вот вам единственный стул, а я постою. Пока не привезли с фабрики кухню, кофе налью из термоса, вот конфетки лучшие в Питере, угощайтесь! Люблю, чтобы все было по первому разряду. Так вот, не удивляйтесь, я хочу сделать выходную дверь из квартиры прямо на улицу.
– Как на улицу? Не на лестницу, как у всех?
– Именно. Лестница мне не нравится, грязная, ходят все кому не лень, восточные ребята на третьем этаже живут, вас даже грабили, я слышала. Хочу, чтобы меня никто не касался, я уже заявила о своем желании в ЖЭУ, думаю у них возражений не будет.
Признаться, желание Ирины повергло меня в шок. Сразу вспомнились южные домики, дачные особнячки, в них вход устраивается непосредственно из палисадника или с зеленой в деревьях улицы. Но отдельный вход не в офис, а в квартиру в центре Петербурга на узких тротуарах, вдоль которых стоят машины? Невероятно. Из подворотни знаю, но никак не с улицы, это что-то новенькое. На следующий день я позвонила домоуправу, моей доброй знакомой тоже молодой, и тоже Ирине, которая знает проблемы нашего старого дома и этой квартиры не понаслышке. Ее реакция была решительная:
– Ни за что не позволю этой наглой дамочке делать все, что она хочет. Без согласия жильцов дома она не имеет права перекраивать несущие стены и вырубать в них двери. Я не подпишу ее бумаги, а вы должны собрать подписи соседей, что не согласны с ее планом. Договорились?!
Соседи не поняли выпендреж приезжей и подписали петицию, домоуправ не дала разрешения. Через несколько вечеров Ирина позвонила мне по мобильному телефону и взволнованным голосом спросила:
– О.Д. можно я к вам зайду на пять минут?
Пришла, как говорила моя покойная подруга, «хороша до безумия» в очаровательном брючном костюме, чуть подкрашенная, с красиво уложенными волосами. В руках держала пакет с апельсинами и бананами.
– Это вам, витамины, я знаю, вы следите за здоровьем. О. Д. вы не можете меня выручить?
– В чем?
– Мне срочно нужно 12 тысяч рублей, принесли пакет, я думала, что надо выложить 17 тысяч, оказалось, что намного больше. Я вам отдам в понедельник, пойду сниму с книжки, а сегодня суббота, банки закрыты.
Я поначалу опешила, но глаза у моей новой соседки были такие умоляющие, что отказать ей не смогла.
– Подождите, пойду посмотрю, сколько у меня в наличие. Конечно, такой суммы нет. Вот, есть девять тысяч, но тогда на хлеб ничего не остается.
– О. Д., дорогая! Я вам обещаю в понедельник все вернуть. Спасибо, вы меня очень выручили!
С сияющими глазами она выскочила из квартиры. А через час позвонила.
– Приходите смотреть, что мне принесли.
Я была полна любопытства и спустилась. Меня встретили оживленные мама с дочкой, обе были в симпатичных тренировочных костюмчиках, мама в сером, дочка в голубом.
– Сначала кофе. А потом мы с Софией устроим для вас представление. Будешь участвовать?
Ребенок радостно кивнул. На прилавок, который разгораживал большую комнату, она выставила разные сладости, быстро сварила (уже стояла плита) кофе. Пока я осматривала произошедшие за неделю изменения, Ирина удалилась, а через пару минут вышла в нежно розовом вечернем туалете.
– Правда, красиво? Видите, нижнее платье по фигуре без рукавов, сверху надевается длинное пышное, почти со шлейфом. К нему сумочка, цветок в прическу…
– С ума сойти! Но где вы будете в нем выступать?
– Все предусмотрено. Мы же с Софьей несколько месяцев жили в Константиновском дворце, а там часто бывают приемы, концерты, встречи…
– Как во дворце? Не поняла.
– Нет, не в самом дворце, а в коттедже на территории, их сдают, когда нет высоких гостей. Мы там жили и посещали мероприятия… Я с ними продолжаю дружить, такой прикид и нужен для разных встреч, – она засмеялась. Сонечке я заказала восточный костюм. Я вам не говорила, что она любит танцевать и занимается в кружке? Соня, выходи!
От вида ребенка в костюме турецкой танцовщицы я чуть не свалилась с круглой высокой табуретки у прилавка. Коротенькая изумрудного цвета с золотыми нашлепками кофточка, такие же шальвары, на темных волосиках дивный убор. Сонечка вплыла в комнату, делая ручками плавные движения, какие я видела в мусульманских странах. Ножки мелкими шашками сопровождали движения рук, головка двигалась туда-сюда, реснички хлопали, мы с мамой бурно реагировали – мама от гордости, я – от умиления.
– Софья, молодец! Будешь в этом костюме выступать на концерте! Под музыку будет просто фурор! А я вам покажу теперь платье для работы, для коктейлей и для дома.
Дальше шла демонстрация туалетов, которые Ирина заказала в интернет магазине без примерки с доставкой домой и которые получила час назад от посыльного с помощью добавленных мной денег. Черное трикотажное по фигуре деловое платье, как и на лямочках синее – для коктейлей или хлопчатобумажное для дома, сидели на ней, как в телевизионной передаче «Модный приговор».
– О. Д. вы тоже по интернету можете заказывать у них вещи и аксессуары, все приносят домой, очень удобно и, согласитесь, недорого.
– Да, пожалуй, 22 тысячи за девять вещей недорого, но так покупать можно с вашей стройной фигурой 90-60-90, мне нужны примерки.
Деньги Ирина принесла, правда не в понедельник, а в среду.
– Спасибо большое. Как вам мои волосы? Правда, хорошо блестят?
– Я не заметила разницы, у вас всегда хорошо выглядит головка с длинными прямыми волосами.
– Нет, сейчас лучше. Рекомендую английскую косметику для волос, лица и тела. Смотрите, вот баночки, вот рекламные проспекты. Показываю, как пользоваться. О. Д., идите и покупайте! Недалеко от нас в Галерее у Московского вокзала. Я когда поеду показывать Софью в Москву, возьму эту косметику с собой.
– Кому вы собрались показывать ребенка?
– Я не говорила? Она уже несколько месяцев занимается художественной гимнастикой. Говорят, девочка способная. Хочу показать Ирине Винер.
– Винер – небожитель. А попроще в Питере никого нет?
– Я уже показывала Алине Кабаевой. Ей Софья понравилась. Нет, обязательно повезу в Москву, тем более, что мы еще не решили, где будем жить, в Питере или в Москве. Женя, сын, не хочет здесь. Его, наверно, надо устраивать на учебу в Лондон.
– А что хочет ваш муж Олег?
– Он весь в работе. Сюда приезжал пару раз на несколько дней, все полномочия он дал мне, учитывая, что в юридических вопросах я разбираюсь лучше. Шестнадцатилетний опыт работы в юридической конторе что-то значит. Вот вы говорите, что я не имею права делать вход на улицу. Если крыльцо будет отступать от стены дома на расстояние меньше метра, как в нашем случае, закон не нарушается. А жильцам в качестве компенсации предлагаю покрасить стены лестничной клетки, мы их испортили ремонтом. Согласна красить не только стенки первого этажа, а и вашего второго. Можете сказать об этом решении домоуправу, она меня почему-то невзлюбила.
Последние слова Ирина произносила твердым голосом, глаза ее сузились, я поняла, что женщина злится и позиций не собирается уступать. Я честно передала ее предложение другой Ирине.
– Вы понимаете, что эта женщина хитрит, она себе на уме. Муж бизнесмен ее оставил, она вам не говорила? Наверно, не так все в их семье благополучно. Я согласна, пусть откупается ремонтом, только уж всей лестничной клетки, готова даже дать краску, а ее фирма пусть выполняет работу.
Про мужа я не стала выяснять, не мое дело. Еще через несколько дней Ирина попросила одолжить ей деньги, опять до понедельника.
– О.Д., мы с Софией едем в Москву, там будет набор в школу художественной гимнастики, нас посмотрит Ирина Винер. С Кабаевой я уже встречалась, София ведь занимается в ее школе на Крестовском острове, разве я вам не говорила? Я ее вожу туда четыре раза в неделю, пока дети тренируются, я плаваю рядом в бассейне. Нельзя терять форму, в этом вопросе вы, как никто другой, меня понимаете.
В Москве девочка понравилась, ее нашли перспективной, посоветовали продолжать пару лет заниматься в младшей группе, после чего приехать снова.
– Посмотрите, я привезла фотографии. Вот мы с Алиной Кабаевой в спортзале, а это с нами Винер, все улыбаются. Мы общались несколько раз.
Мне, глядя на худенькую малышку, было ее до ужаса жалко. Лучше пусть танцует и радует взрослых на приемах в Константиновском дворце. Но мама готовила ей другую жизнь.
– А что с Женей? Он будет учиться в Лондоне?
– Пока пусть заканчивает школу в Москве, он увлекается программированием, мальчик очень талантливый, на будущий год посмотрим. Наверно, повезу его в Англию.
Комната в новой квартире ожидала Женю. Назначение других апартаментов и их отделка у меня вызывали протест. Например, из входной двери, а Ирина ее все-таки пробила и на узком тротуаре улицы оформила, подобно офисам, высоким крыльцом, человек попадал прямо в квартиру. Прихожая отсутствовала. В уличной обуви и пальто лицо следовало мимо гостиного гарнитура, чтобы слева пройти до гардероба, устроенного у правой стены в середине помещения. Напротив гардероба размещалась черного металла кухонная мебель с прилавком, шкафами, большим варочным и моечным агрегатами.
– Вы же в сырую питерскую погоду прямо с улицы будете всю грязь тащить в гостиную-кухню?
– У входа будем снимать обувь. Правда, София? Она так и делает, ходим в носках. Вам сейчас дам тапки.
Центральное помещение размерами более 20 квадратных метров (у меня над ним была гостиная) хозяйка отдала под ванную. Сама ванна, не очень большая, стояла у задней стены.
– Вы здесь можете танцевать!
– Так и буду. Я очень люблю ванную. В ней можно думать, работать, принимать друзей и даже танцевать. Жалко, бассейн не поместился. Зато вся моя косметика нашла себе достойное место.
Две спальные комнаты (мамы и дочки) с моей точки зрения были менее комфортными.
– Сюда нам еще не привезли мебель, она будет потрясающая! А окна уже оформлены.
– Жалюзи и темные шторы открываются?
– В первом этаже открывать предполагаю редко, ночью фрамуги.
– Ира, а вам не страшно, что вход с улицы. Будут рваться пьяные, звонить бомжи, окна не открыть, помочь некому! То ли дело, квартира выходит на лестницу, не чувствуешь одиночества.
– Пока не страшно. У меня будут жить родные с Кавказа, иногда приедут родители из Краснодара. Ко мне и сейчас ходит помогать знакомая, она приехала к своему сыну из Нальчика, много свободного времени, с Софьей, когда я вечерами занята, сидит. Сейчас будем пить чай с пирогом, как раз она сегодня принесла. Садитесь, налью.
– Спасибо. Я хотела вас спросить, не хотите ли пойти со мной на концерт послушать известного сатирика. Купила три билета, а зять работу не может бросить.
– Когда? Послезавтра? Могу, попрошу Патимат посидеть с Соней.
Через два дня мы с Ириной встречались у входа в Дом культуры. Мы с дочерью пришли после работы, одеты были буднично, на Ирине было белое меховое манто, красивый шарф, высокие сапоги, в руках большая сумка.
– Извините, что пришлось ждать меня, я из бассейна, поэтому сумка такая объемистая, там разные спортивные принадлежности.
Наверно, на тренировке она выложилась полностью, иногда при забавных репликах сатирика я поворачивалась в ее сторону, Ирина не реагировала, дремала. Через полчаса она вышла из зала и пропала минут на двадцать, потом вернулась, как ни в чем не бывало, села и стала улыбаться.
– Знаете, О. Д., я устала, стала засыпать, пришлось пойти в буфет и выпить кофе. Больше не буду совмещать спорт с искусством, извините. Вообще-то я его люблю.
Ирина приходила ко мне часто, обычно звонила поздно вечером.
– О.Д. вы еще не спите? Я только что приехала, заходите, выпьем кофейку. Не хотите ко мне? Можно я к вам? Принесу тортик. Не надо? Тогда фрукты. Ждите.
Во время наших встреч я рассказывала Ирине про свою работу, про командировки, последние годы я летала на Северный Кавказ.
– Вы молодец, столько успеваете, такая активная! Всем интересуетесь, завидую. Я тоже начинаю трудиться. Хочу открыть свою адвокатскую контору.
– Ого! Сразу свою?
– А что мелочиться! Как говорят, если делать, то сразу по большому! – она рассмеялась.
– Конечно, нужно много денег, связи, пробивная сила. Но я упорная, И друзья готовы помочь. Пока что я, как белка в колесе, целыми днями бегаю, езжу. Меня возят на машине.
– Ира, поскольку вы разбираетесь в юриспруденции, мне нужна помощь в составлении искового заявления.
– Запросто. В чем проблема?
Она быстро поняла суть гражданского дела: я истец, две организации – ответчики, один надлежащий, другой – ненадлежащий, толково объяснила, что и куда следует написать, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки.
– Обращайтесь, если что надо. Кстати, вам нужен принтер?
– Принтер? Нет, у меня есть на работе, я там все печатаю.
– Дело в том, что я купила технику для офиса, который скоро открою. Сначала купила поскромнее, потом приобрела последнюю модификацию. Оказалось два принтера, а интернет еще не подключен. Я вам подарю первый принтер.
– Зачем мне такой дорогой подарок?
– Да он не дорогой, кажется всего три тысячи. Посмотрим на чеке.
– Мне его некуда поставить, и так в моем кабинете тесно.
– Ничего, принтер мало места занимает. А мне он просто не нужен. Вы же видели, что в гостиной все лежит на полу, пока нет шкафов. Сейчас я его принесу.
И принесла. Принтер оказался маленьким, встал на табуретку около компьютера, места занял мало.
– Спасибо, хотя еще раз говорю, что мне он не нужен.
– Пусть будет. Я пока буду к вам приходить, если надо будет напечатать какой-нибудь документ.
На следующий день я вызвала на помощь молодого сотрудника, и он подключил принтер. Ладно, пусть стоит, мало ли, понадобится, – решила я. Когда узнала, что цена его всего три тысячи рублей, успокоилась. Богатой даме ничего не стоит сделать такой подарок соседке, которая ее регулярно выручает. Просьба не заставила себя долго ждать.
– О.Д., я только что получила письмо по электронной почте, можно я к вам забегу, и мы его распечатаем?
Деловая в спортивном домашнем наряде Ирина, положила на стол пакетик с фруктами, подвинула кресло, по-хозяйски включила компьютер, а еще через пять минут мы напечатали текст полученного письма.
– Спасибо. Это реквизиты моего предприятия. Я вам не показывала адвокатское удостоверение? Совершенно новенькое, сегодня получила. Теперь буду открывать дело.
Моему удивлению не было границ. В удостоверении члена коллегии адвокатов г. Санкт-Петербурга стояли незнакомые фамилия, имя и отчество.
– А почему у вас другое имя и фамилия?
– Разве я вам не говорила? При переезде и покупке квартиры (тут она мимоходом обмолвилась, что разводится с мужем из каких-то деловых соображений) пришлось менять все документы, вплоть до диплома, свидетельств о моем рождении, рождении детей. Проще было вернуть свои девичьи имя и фамилию. Теперь я всюду Александра Викторовна, как была когда-то. Так что в своем мобильнике поставьте вместо Ирина имя Саша.
Я мало что поняла. Почему изменилось имя? А отчество? Среди моих знакомых подобных метаморфоз не было. Но Ирина меня несколько дней поправляла, пока я в меню мобильника не назвала ее Ирасаша (в одно слово). Таки стала называть общительную соседку. Забегала она ко мне теперь с улицы в пальто или шубке, а я заходила в новую ее дверь, оповестив ее звонком по дороге с работы. Выходила из нижней квартиры через черный ход на нашу лестницу, который она мне открывала. После того, как Ирасаша учредила свой офис (конечно, на Невском проспекте – Заходите, посмотрите, как я устроилась!), к дому подъезжала поздно, когда я уже укладывалась в постель.
– О. Д.! Вы уже легли? Жалко. Я хотела зайти попить с вами чайку!
Общение наше происходило реже. И тема разговора сузилась.
– Ирасаша! Мне по телефону звонили из какого-то банка, просили вас позвать. Я сказала, что такая здесь не живет. Они не поверили. Спросили, знаю ли я вас, на что я ответила, что не знаю.
– И правильно сделали. Не давайте им мой номер. Это ошибка. Я когда-то брала у них кредит, все выплатила, они, видимо еще не получили. Получат, перестанут звонить.
– Ирасаша! Мне опять звонили, уже из другого банка, не верят, что по этому номеру вас нет. Почему вообще вы дали мой телефон.
– У меня тогда не было своего, нужен был контактный, извините.
– Позвоните им и сообщите свой мобильный номер.
– Саша! Мне начинают надоедать ваши кредиторы! Разбирайтесь с ними сами! Иначе я дам ваш адрес, пусть приходят к вам.
Однообразные звонки по городскому телефону продолжались. Как только я входила в квартиру, будто кто следил за моей дверью, начинал звонить телефон. Я отвечала разными голосами, на что мужской (или женский) всегда настойчивый строгий голос повторял одно и то же.
– Позовите Ирину Юрьевну! Как нет? Как не живет? А вы давно здесь живете? Десять лет? А вы ее знаете? Совсем не знаете? Вы уверены?
На мои сначала спокойные, а потом гневные ответы и на вопрос, откуда звонят, голос отвечал:
– С вами говорят из банка (дальше следовало название банков Москвы и Санкт-Петербурга). Она взяла у нас кредит полгода назад и не возвращает.
Ох, как она и банки надоели! Хорошо, что в эту весну я закончила свой многолетний трудовой путь и имела возможность уезжать из дома, путешествовать. Каждый раз, возвращаясь из небольших поездок, открывая дверь квартиры, слышала телефонный звонок.
– Я вас слушаю!
– Позовите Ирину Юрьевну! Позовите Александру Викторовну!
Господи, опять банки! Настроение сразу портилось, хотелось эту негодную Ирину-Сашу отхлестать ремнем. Возвращение из последней поездки в симпатичный гостеприимный Тбилиси порадовало свежей персиковой краской стен на нашей некогда грязной лестнице. Но хорошее настроение тут же испортил суровый телефонный голос уже из национальной службы взысканий, разыскивающий Ирину-Сашу. Моя чаша терпения переполнилась.
– Говорю вам в последний раз. Вас провела как детей мошенница, но она здесь не живет. Ищите ее сами. И перестаньте мне звонить!
Милая, но явно нечистая на руку дамочка больше не заходила ко мне и не отвечала на звонки. Тогда я предприняла решительный шаг – написала записку и прикрепила на ее дверь.
Злостная должница! Почему вы не возвращаете деньги в банки!
Как вам не стыдно!
Разбирайтесь сами со своими кредиторами, не впутывайте меня.
И поставила свою подпись.
В ту же ночь меня разбудил сигнал мобильного SMS с незнакомого исходящего номера.
Я на вас тоже в претензии. Покрасила вам лестницу, в ответ никто не чирикнул в знак благодарности.
Вот и вся история про милую молодую Ирину-Сашу, приехавшую с Северного Кавказа в Петербург. Прошло полгода, я ее больше не видела. Дверь всегда закрыта, окна зашторены. Ирина, где ты, отзовись!
Случай в Шварцвальде
«Уважаемые гости! В воскресенье для отъезжающих завтрак начнется в 6 часов. Автобус будет стоять перед отелем в 7 утра. Просим вас с вещами быть в вестибюле. Желающие могут поставить вещи около номеров в коридоре, их принесут к автобусу».
Мы несколько раз в субботу вечером прочитали на доске это объявление. Всю неделю, что мы провели на курорте Нордрах, завтрак в отеле «Марада» начинался в 7 часов. Мы считали, что это слишком рано, приходили к 8.
– В шесть – уж слишком. Придется вставать ни свет, ни заря.
– Дорога длинная. Помнишь, мы сюда добирались почти целый день?
– Хорошо еще, что разбили путь на два дня, первый день до Геттингена ехали пять часов.
– А во второй день из этого милого городка отъехали с опозданием на два часа и тащились до ночи.
– Просто водитель не знал дороги, спрашивал у пассажиров, звонил диспетчеру по мобильнику. Мы плутали по всей Германии, думали, что ужин нам уже не дадут.
– Знаешь, Ольгуша, за то время, что я живу в этой стране, хваленый немецкий ordnung и хваленая немецкая пунктуальность сдали свои позиции. Транспорт ждешь на остановках, в театрах концерты задерживаются, в клинике по назначенному термину попадаешь к врачу тоже с опозданием. Это влияние приезжих, их теперь в Берлине половина населения.
– А транспорт опаздывает, наверно, из-за пробок. И все-таки немцы очень спокойный народ. Наши бы уже все к черту разнесли, а водителя изматерили.
– Да, они действительно терпеливо ждут, с юмором относятся к мелким неприятностям.
– Ну, положим, их юмора я не понимаю, как не понимаю и того, что сейчас говорит водитель. Но то что из себя пассажиры не выходят, это точно.
Пожилая немецкая публика, с которой нам довелось приехать из Берлина в Шварцвальд и провести неделю, отличалась от российской. В большом симпатичном отеле одновременно размещалось около 500 мужчин и женщин возраста «60+».
Еще в дороге меня удивило обилие мужчин, их была примерно половина. В каждом ряду мягкого комфортабельного автобуса сидели пары: фрау и херр, или если рядом ехали две подруги, как мы с Ниной, то где-то непременно сидели два друга.
Впоследствии, наблюдая на экскурсиях и во время трапез публику, я удивлялась обилию у них пожилых мужчин? Они же родились в военное время или сразу после войны в побежденной бедной стране. Почему у нас мужики умирают, не успев дожить до 70, даже до 60, а у них старые немцы, спортивные, седоволосые, реже лысые, а главное, ухоженные, веселятся, танцуют, пьют пиво.
Дамы, именно не бабушки, а дамы, отлично выглядят. Все – и худые и полные в брючных костюмах и спортивных куртках (юбки ушли из гардероба много лет назад), красиво подстрижены, улыбчивы и поражают ухоженностью лиц.
Любовь немцев к пиву была известна мне давно. Однажды я в Баварии попала на пивной фест, вот когда потряслась поклонению этому священному для граждан страны напитку! Тысячи людей сидели в шатрах за сотней столиков и поглощали гектолитры пьянящего напитка в сопровождении сосисок с капустой, развеселой музыки, аттракционов, смеха и всеобщей радости!. Территорию в несколько гектар окружала по периметру сотня сортиров, таким образом пиво совершало круговорот в человеческой природе.
В первый день увидев за ужином, что практически все пятьсот человек в ресторане заказывают бокалы пива, я включилась в процесс и тоже просила проходящего мимо официанта:
– Bitte, ein leite beer!
Подруга пиво не пила, но меня не осуждала. Она предпочитала есть в сухомятку, а после ужина побаловаться в номере чайком (в ресторане на чай ей жалко было тратить деньги). Пока я была увлечена разглядыванием публики во время трапез, она общалась по-немецки с соседями по столу. Две сидящие с ними пары оживленно обсуждали увиденное и услышанное днем, говорили они много и быстро. Я, когда-то десять лет учившая в школе язык, практически ничего не понимала. Подруга, живя в стране, их понимала, реагировала, смеялась.
– Скажи, немцы всегда так много и быстро говорят? Мне раньше казалось, что это свойственно итальянцам.
– Я тоже мало что понимаю, но стараюсь схватить главную мысль.
Сразу после сытного по «шведскому» типу ужина с множеством мясных и колбасных блюд, салатов и десертов, чтобы не завязывался жир, я ходила в бассейн плавать. В первый вечер к своему удивлению никого там не обнаружила. Ни-ко-го! Сауна работала, раздевалки, души и тренажерный зал были открыты, сквозь зеркальную поверхность бассейна просвечивала голубизна кафеля. И при этом не было ни души. Поднявшись выше этажом, я зашла в номер к подруге.
– Ты представляешь, в бассейне на шести дорожках никого нет. А я очень хочу поплавать. Ты не можешь минут через десять прийти и меня покараулить, одной страшно, вдруг закроют!
– Хорошо, приду. Посмотрю, где отдыхает остальной народ.
Оказалось, что остальной народ плавно перетек с первого этажа на шестой в ресторан Бельвью и там пьет пиво. Так они делали каждый вечер после ужина. Иногда в ресторане была культурная программа – то вечер танца, то вечер саксофона, то показ фильмов про Шварцвальд. Но непременным атрибутом программы было питие светлого и темного пива.
Прочитав вечером призыв к отъезжающим и расписание утренних мероприятий, мы легли спать пораньше, завели будильники на 5.30, а вещи максимально постарались уложить в походные сумки.
– Ниночка, сумки выставим за дверь?
– Думаю, что с первого этажа сами донесем сумки на колесиках.
– Давай до завтрака, чтобы потом налегке спуститься к автобусу.
Так и сделали. Я спускалась с одного марша лесенки первой, тяжеленькую сумку прижимала к боку, чтобы видеть ступеньки. Нина шла за мной, сумку почему-то держала перед собой, что ее и погубило. Когда я остановилась на повороте, сзади раздался страшный грохот. У меня было впечатление, что треснула стена. В испуге оглянулась. Растянувшись плашмя во весь рост, головой упершись в стенку, на ступенях лежала моя подруга и не шевелилась. Тут же к ней кинулись несколько человек и осторожно попытались ее поднять. Я смотрела на ее лоб.
– Не разбила голову?
– Вас ист лоз?
Она медленно с помощью двух мужчин поднялась, чуть улыбнулась.
– Alles ist gut. Да-а, здорово я грохнулась. Из-за чемодана не заметила ступеньку, споткнулась.
На лбу справа была здоровая ссадина, из нее текла кровь. Правая бровь быстро распухала.
– А руки-ноги как?
– Кажется, я сломала правую руку, я ею упиралась, когда падала. И коленки расшибла, но брюки смягчили удар.
Рука шевелилась, ноги тоже, поэтому мы в окружении сочувствующих немцев спустились в ресторан, чтобы перекусить перед длинной дорогой и взять с собой пару бутербродов. До того нашли в сумке пластыри, которые в четыре руки прикрепили травмированной подруге на лоб. Нина, надо отдать должное ее выдержке, смогла проглотить йогурт. Я, плохо соображая, бегала за булочками, салфетками, сыром, еще чем-то, что-то ела, а в голове тревожно билась мысль: как же она, бедная, будет без медицинской помощи сидеть целый день в автобусе? Надо же примочки делать, мазать чем-то, полежать! Мы ведь будем без движения, к тому же места в самом конце автобуса! Спутники охали, сочувствовали, но местами не поменялись. Так мы и сидели весь день на последнем сидении. Может, это было к лучшему, никто с оханьем не наблюдал заплывающий Нинин глаз, который через несколько часов был окружен черным широким ореолом.
– Ничего, терпеть могу. Пальцы на руке шевелятся, но очень больно.
Всю дорогу она смазывала травмированные участки лица и конечностей мазями. Красивая дорога из Шварцвальда до центра страны, где должна была быть пересадка народа в другие машины, длилась часов семь. Пассажиры были оживлены приближением родных мест, обменивались последними впечатлениями о закончившемся отдыхе, договаривались о встречах в следующих отелях клуба 60+.
В три часа дня в городе Кассель в ожидании стояли семь таких же больших и красивых автобусов с пассажирами. Здесь происходила смена. Одни пассажиры из разных городов Германии ехали отдыхать в Марада отели, расположенные в разных уголках страны, другие – отдохнувшие возвращались в свои города. Все знали, когда будут на конечных пунктах, о чем сообщали детям и внукам. Только у нас, плохо понимающих немецкий язык, были сложности. В Берлин в этот день никто кроме нас не ехал, нас же могли довезти только до города Бамберга, оттуда следовало добираться самостоятельно.
В распечатке поездов, ее дала нам с собой дочка Нины, значилось три варианта стыковки электричек до Берлина, отходящих из Бамберга в 15, 17 и 19 часов. Мы появились у железнодорожного вокзала Бамберга в 19.15.
– Идем в information, там подберут поезда. Самим не справится, потому что нам нужны льготные поезда выходного дня, а их мало.
И подобрали. С двумя пересадками через какие-то незнакомые маленькие станции с прибытием в Берлин к полуночи. До отправления оставалось 40 минут, за это время следовало перекусить и найти платформу. Когда травмированная Нина случайно увидела в зеркале свое черное лицо, от испуга чуть не упала и кроме банана ничего не смогла взять в рот. Снять шкурку с банана пришлось мне, правая рука шевелилась с трудом.
В полупустом вагоне первого поезда нам удалось подремать полулежа, что вернуло силы для неожиданных дальнейших препятствий. Но о них пока мы не догадывались. Перед выходом из вагона я внимательно посмотрела в лист распечатки.
– Прибываем на вторую платформу. Наш следующий поезд должен отправиться с этой платформы через 40 минут. Хорошо, что никуда перемещаться не надо.
– Да уж, к другим платформам всегда ведут крутые лестницы, сначала вниз, потом вверх.
– Смотри, пассажиров не очень много на четырех платформах, а вокзал большущий.
Между тем темнело. Когда стрелка часов приближалась к нужной цифре 21.20, а до момента отправления осталось полминуты, мы вдруг обратили внимание, что кроме нас на платформе никого нет, поезда никто не ждал.
– На табло нет красной строки о нашем поезде, – заметила Нина.
– Представляешь, в расписании на платформе указано, что этот поезд ходит только зимой, тетка в information нас обманула. Иди на вокзал, выясняй, как добираться. Я постою с вещами.
Подруга похромала вниз – вверх и, наконец, подошла к вокзальным дверям. Дверь не открывалась.
– Иди к другой двери, – крикнула я и увидела, что Нина не может открыть ни одну из четырех дверей.
– Здесь написано, что вокзал закрывается в девять вечера. Двери закрыты, все окна темные, ни души на вокзале.
Тогда я, бросив вещи, перелезла через пути с целью изучить расписание электричек на последней пустой платформе. В этот миг раздался громкий мужской голос. Что он кричал по-немецки, я не поняла, но, во всяком случае, голос свидетельствовал о присутствии во тьме живого человека.
– Он охранник, кричит, что нельзя ходить по путям.
– Мне плевать, что нельзя. Зато я увидела, что с этой платформы через 10 минут будет поезд на Магдебург, оттуда мы уж как-нибудь доберемся до Берлина. Иди сюда.
И мы сели в совершенно пустой вагон того поезда. Через пять минут подошел билетер-кассир.
– Bitte, ihre tikets!
Мы показали ему наши билеты не на тот поезд, попытались объяснить, что виноваты не мы, а служащая вокзала в Бамберге.
– Schreiben sie bitte der zug nach Berlin from Magdeburg.
– Heite ist kein zug nach Berlin.
Но мы настаивали и требовали, чтобы он записал в наш блокнотик время отправления поездов в столицу. К своему ужасу увидели, что он пишет время первого поезда после 5 утра. Не поверили. Все хотят нас надуть. Он сочувствовал слезам в глазах уставших и травмированных пожилых frau, но повторял, что поездов ночью не будет.
Еще через двадцать минут мы спустились с пятой платформы на 30 ступенек, прошли пустой туннель, поднялись на 30 крутых ступенек и вышли в маленькое кассовое помещение большущего вокзала города Магдебурга. Было 23 часа.
– На табло значатся утренние поезда, именно те, что писал контролер.
– А вон бежит строка дополнительного – в 0.20, который опоздает неизвестно на сколько.
– Да, но это уже не льготный, он в три раза дороже.
– Хорошо, давай подождем на вокзале. Кроме нас здесь есть хотя бы еще три человека, свет горит, тепло. А где сядем?
Мы поставили вещи и пошли искать, где можно переждать пять часов. Нигде. Все двери в любые вокзальные залы и проходы были наглухо закрыты. Ни одного стула или кресла. Стоять столько времени исключено.
– Немцы со своим порядком явно переборщили.
– Чтобы на вокзале, мимо которого ночью ходят десятки поездов, негде было подождать или перекусить, это черт знает что такое! У нас в захолустье такого безобразия нет!
– Даже кассовый зал закрыт. Где же брать билеты?
– В автомате, но я не умею, мне всегда берут внуки.
– Давай я попробую. Кнопочки с немецкими названиями не понимаю, но тут есть и английский язык, русского, конечно, нет, хотя русскоязычного народа много. Денег жалеть не будем, здоровье дороже, тем более твое, пошатнувшееся.
После нескольких попыток удалось, наконец, засунуть в отверстие три крупных евро-купюры. Правда с первого раза они возвращались, тогда мы совали их другой стороной.
– А вдруг деньги пропадут, и билеты не выскочат? Помочь некому, что будем делать?
– Не знаю. Лучше не думать.
Но билеты на дополнительный дорогой поезд выскочили. Мы схватили сумки на колесиках и покатили снова вниз, прямо по тоннелю, вверх и вышли на платформу, где ура! на лавках! в ожидании поезда мучились еще пять человек. Нет, он пришел как и обещал с опозданием в 20 минут. В Берлине на Hauptbahnhoff мы вышли в 2.30, а еще через 30 минут на такси подъехали к Нининому дому. Так не очень славно закончился приятный недельный отдых в немецком Шварцвальде. На следующий день в Берлине я сопровождала подругу в клинику, где ей оперативно сделали рентгеновский снимок и провели консультацию нужных специалистов. Сотрясения мозга рентген не выявил, глаз не был поврежден, рентген показал перелом запястья правой руки. Когда по прошествии месяца сняли гипс и лангет, рука функционировала нормально, ссадина на лбу прошла через две недели, за месяц, в течение которого подруга носила темные очки, гематома вокруг глаза постепенно исчезла.
Все хорошо, что хорошо кончается.
Пенсионный фонд
О.Д. надевала пальто, когда рядом с ней зазвенел телефон.
– Алло, я слушаю.
Сочный женский голос представился.
– О. Д., здравствуйте. С вами говорят из пенсионного фонда. Вы обменяли пенсионное удостоверение?
– Здравствуйте. Какое удостоверение?
– У вас, наверно, пенсионное удостоверение старого образца? Сейчас проводится обмен на новую форму.
– Я не слышала. Пожалуйста, могу к вам прийти и обменять. Это на Староневском?
– Да, приходите обязательно.
– Дом 153? В какие дни принимаете?
– Понедельник, среда и пятница. Лучше приходите в пятницу.
– В какой кабинет? Я приду завтра, как раз пятница.
– Кабинет № 2, но завтра будет много народа, давайте на следующей неделе.
– Договорились. Ждите, приду.
– Вы в курсе, что со следующего месяца вам увеличивают пенсию на две тысячи рублей? Повторяю, со следующего месяца.
– Очень мило с вашей стороны. Я как раз в этом месяце перестала трудиться, ушла на заслуженный отдых.
– Поздравляю. С какого же года у вас пенсия?
– С 1990-го.
– И вы все это время работали? – В голосе звучало неподдельное удивление.
– Еще как работала, даже в командировки ездила в горы. Вы считаете, что ветераны Куликовской битвы в полном маразме? Отнюдь.
– А вы вполне адекватная!
В трубке раздался веселый смех.
– Знаете что, вам даже не надо к нам приходить. Инспектор сейчас в вашем доме знакомится с пенсионерами, она к вам зайдет и все объяснит.
– Нет, не могу ее ждать, тороплюсь к врачу. Давайте я к ней поднимусь. В какой она квартире? Я хочу сообщить, что в квартире 5 больной соседке нужна социальная помощь.
– Я не знаю, в какой она именно квартире, неужели вы не можете подождать пару минут?
– Нет, категорически не могу, и так из-за вашего звонка опаздываю к врачу, а для меня встреча с офтальмологом – вопрос жизни.
– Совсем не можете задержаться?
– Нет, сказала же, что приду в пятницу. До свидания.
О. Д. быстро надела беретик, схватила сумку и вышла из квартиры, не поставив ее на охрану, уже было некогда. К тому же, она должна была вернуться через несколько часов, ничего не случится за это время.
Настроение у юной пенсионерки было преотличное. Во-первых, до этого звонка был еще один, звонил мужской голос из одной уважаемой организации, там тоже требовалось ее присутствие, но из-за врача отложили на понедельник. А ещё утром по телефону договорилась о встрече на следующей неделе со старинной приятельницей, которую давно не видела. Надо же, стоило бросить работу, как ты всем нужна! Скучать некогда! Как здорово!
На этой оптимистической ноте О. Д. поговорила с офтальмологом относительно беспокоящих ее последнее время глаз. Их надо было беречь, учитывая, что один глаз совсем слабый, а напрягает она зрение последние годы с компьютером нещадно.
– Знаете, должна вас обрадовать. Глаза у вас для вашего возраста вполне. Их надо щадить, но ничего опасного не нахожу. Не волнуйтесь, очки вам подходят, живите спокойно.
Он в том же хорошем настроении вышла на Большую Морскую улицу и двинулась в направлении к Невскому. Погода стояла отличная, теплая и солнечная, по Невскому хотелось идти не спеша, разглядывая прохожих и красивые здания. Вдруг, проходя мимо Строгановского дворца, в голове сверкнула мысль.
– А почему бы не пройтись по красивым залам, которые я давно не видела? Там, наверно, много новых открыли?
В следующий час умиротворенная О. Д. ходила по анфиладам залов с четырех сторон опоясывающих один из красивейших особняков Санкт-Петербурга. Конечно, половину залов она не видела, их открыли после ее посещения десять лет назад. Великолепные картины и портреты хозяев особняка, выполненные русскими и французскими художниками в течение нескольких веков, мебель и скульптура, плафоны и паркет, хрустальные люстры – словом красота!
Теперь можно было спокойно зайти в библиотеку им. Маяковского и отдать книгу, которую просрочила ее травмированная подруга.
В библиотеке, когда она надевала пальто, собираясь уже выходить, вдруг что-то стукнуло по голове!
Меня сделали, как ребенка! Я лох! Как же не сообразила! Я из пенсионного фонда. Вам прибавят пенсию. Вы не подождете инспектора? Уходите? К врачу на несколько часов? И на охрану не поставила? Ясно, как божий день, ограбили дуру доверчивую, старую. Адекватная! Ха-ха! На что купилась? На интеллигентный голос? Сама сказала, где находится собес, когда прием… Кретинка!
Вспотевшая от волнения, на подворачивающихся ногах подходила О. Д. к дому.
Так, вхожу в парадную. Тихо. В двери наверное дырка в замочной скважине. Так уже было. А внутри все разгромлено, искали. Что искали? Денег дома теперь не держу, но взять можно что угодно. Хотя две металлические двери и четыре замка. Неужели могли отмычкой открыть такие двери? Может просто хотели зайти и выманить что-нибудь?
На лестнице было тихо. Дверь нетронута. Замки открылись все. Кажется, никто не входил, слава богу! Стало легче.
На больших часах в кухне стрелки приближались к 17 часам. Что же я медлю? Надо срочно звонить в пенсионный фонд, выяснять. Справочник телефонов Центрального района оказался под рукой.
– Пенсионный фонд? Скажите, пожалуйста, вы проводите обмен пенсионных удостоверений? Нет? А пенсию собираетесь прибавлять на две тысячи рублей со следующего месяца? Тоже нет? К вам с такими вопросами обращаются? Многие?
– Да, звонят, говорят, что к ним приходят в квартиры и под видом инспекторов вымогают деньги. Вы много отдали?
– Именно, что я отказалась пускать в квартиру, я уходила к врачу. Обещала прийти к вам во второй кабинет менять удостоверение.
– И не пускайте, это аферисты с интеллигентной внешностью. Знайте, что мы никому не звоним, на это времени не хватает. А во втором кабинете занимаются проблемами материнского капитала.
Как хорошо, что я уходила, с моей общительностью и доверчивостью, неизвестно, чем бы разговор закончился. Подруга, которой я взволнованно поведала историю, посоветовала:
– Позвони участковому. Если ты знаешь день и время звонка, они могут выяснить, откуда звонили.
Я не знаю телефона и даже адреса участкового, но дело поправимое, сейчас по справочнику узнаю. Времени уже было 17.30. Службы должны еще работать. О. Д. открыла справочник на страничке «Правоохранительные органы Центрального района» и начала обзвон. В ближайшем отделении полиции по телефонам начальника, дежурного и канцелярии в трубке шли длинные гудки, тоже самое происходило во втором, третьем… пятом отделении района. Они что, все вымерли? Время приблизилось к 18 часам. Полиция безмолвствовала. Тогда она решила позвонить по срочному номеру 02 и спросить у них нужный телефон.
– С вами говорит экстренный вызов полиции, ваши звонки записываются. Ждите ответа освободившегося оператора.
Время пошло. Автоматические слова повторялись, ответа диспетчера не было. Чем дальше, тем О. Д. становилось страшнее. Меня могли изнасиловать, ограбить, даже убить,… а помощи нет. Она досчитала до ста двадцати и положила трубку. Вот это да!
Наутро настырная женщина вышла на поиски участкового полицейского. В памяти возник капитан дядя Гриша, отец ее одноклассницы, их участковый милиционер. Он ходил по домам, по коммунальным квартирам, следил за порядком, кого надо, воспитывал. Он знал всех, все знали, уважали и боялись его. А кто у них следит за порядком? Дверь в ближайшее отделение в 10.40 утра была закрыта, машины, которых было штук десять перед зданием, тоже были закрыты, водители отсутствовали. Дворник ничего вразумительного сообщить не могла.
– Приходят, крутятся, где дверь открывается не знаю. Подождите.
Когда и в 11 ситуация не изменилась, О. Д. ушла. Пришла на следующий день, просто узнать, к кому обращаться в трудную минуту. Дверь, над которой значилось «Отделение полиции №…» не открывалась, хотя в окнах мелькали фигуры. Наконец, кто-то открыл, впустил и провел в ближайшую комнату.
– Вы знаете, полиция отсюда выехала некоторое время назад. Куда, не знаю. Сейчас здесь адвокатская контора. Могу дать вам телефон справочной службы района, он у меня случайно есть.
О. Д. показала ей в справочнике телефоны, по которым звонила два дня назад.
– Да вы что! Они же изменились, справочнику три года, за это время многое в нашей жизни изменилось?
В какую сторону – спросила себя О. Д.
Палки
Я вышла из ворот дома, посмотрела на часы – 9.40, закрепила на запястьях ремни left и right, сосчитала: раз и, два и, три и, привычно бодрым шагом направилась по переулку Оружейника Федорова к набережной Фонтанки.
Асфальт мокрый, но дождя нет и не будет, небо чистое.
На углу принимаю решение в какую сторону идти. При сильном ветре обычно иду до угла Пестеля, потом сворачиваю налево, вглубь квартала. Сегодня безветрие, значит можно обойти Летний сад. На набережной ни души, машин по случаю выходного дня мало. Ритму шагов – раз и, два и, три и помогает колокольный звон Пантелеймоновской церкви. Звон мощный и глубокий сзывает верующих на службу, а меня сопровождает до самого сада и дальше до Садовой, Под эти звуки дыхание устанавливается автоматически, можно не считать.
На одной из афиш на историческом здании Соляного городка под № 10 портрет юного мальчика Робертино Лоретти. Неужели это тот итальянский ребенок, который много лет назад своим чистым голосом покорял нас и, наверно, весь мир? Прошли десятилетия, он все такой же?
Небо сегодня на редкость чистое, даже облаков немного, скоро они окрасятся солнцем. А дышать как легко! Скоро мои ребята выйдут на улицу, увидят красоту.
Перехожу набережную к Летнему саду, он еще закрыт. Сад без листвы весь просматривается, по аллеям снова можно гулять, видна перспектива. Интересно, пустят ли меня с палками? На повороте к Лебяжьей канавке чуть замедлила ход, открылся потрясающий вид до самой Невы.
Ни души, я одна среди невиданной красоты. Слева Марсово поле, справа Летний, Листья дурацкой шпалерной изгороди облетели, неужели снова вижу Соляной городок? Как красиво, когда сад имеет перспективу! Дураки – новоделы все испортили.
Скульптуры в саду уже в зимней одежде. Издали, на дорожке вдоль Лебяжьей возникла пара – дама с собачкой. Раз и, два и, три и. Приближаюсь. Полная дама в светлой куртке держит на коротком поводке крупного ротвейлера, он останавливается у каждой липы. Дама глянула на меня, поводок подтянула. Нева уже близко, но на набережную не хочу, вернусь. Самый красивый вид от Невы на Инженерный замок. Он хорош в любую погоду, но в солнечную – глаз не оторвать. Лучи со стороны ул. Пестеля робко подсвечивают облака и Шпиль церкви.
Да, сегодня ребятам повезло с прогулкой. Первое знакомство с нашим городом начинать в такое утро – подарок судьбы! II мне повезло, пожалуй, еще пройдусь вокруг Инженерного замка.
– Цезарь, что ты не досмотрел у дерева? Пойдем скорей! Разрешите вас обойти!
– Пожалуйста.
Интересно, она собирает в мешочек его какашки?
На повороте к мосту Пестеля приходится остановиться, Ко мне обращается женщина, рядом с ней две девочки-школьницы.
– Скажите, пожалуйста, как пройти отсюда к Исаакиевскому собору?
– Прямо по диагонали (показываю направление).
– А как его мы найдем?
– Идите до Невского, пересечете и там спросите.
– Спасибо.
Вот так всегда, стоит выйти, обязательно спрашивают, как куда пройти!
Продолжаю любимый маршрут мимо Инженерного по кленовой аллее. Клены облетели, осталась пара каштанов с желтокрасной листвой. А плодов на них давно уже нет. Последние мне собирали две недели назад дворники. Хорошие ребята, вошли в положение женщины, которая решила посадить в саду каштаны, и набрали полные карманы. Что теперь буду делать с таким количеством?
Легко дышится, не дойти ли до Дома Кино, посмотреть афишу на ближайшее время. Люблю ходить в этот кинозал, особенно на утренние сеансы. Фильмы идут хорошие, зал отличный, а зрителей раз-два и обчелся.
Нет, в следующий раз зайду, сворачиваю у Цирка. На большой афише программа на ноябрь «Будем делать чудеса!» Они всегда делают чудеса. Люблю цирк, хожу в него каждые пять лет и наслаждаюсь. Последний раз была летом, со служебного входа приходила знакомиться к дрессировщику собак. Это особая история, представитель известной цирковой династии показал мне вольеры с собачками, выпустил их, белых, черных, лохматых и гладкошерстных. С лаем они носились по помещению, но по команде «Домой!» ринулись в клетки. А на арене в это время репетировали красавцы лошадки, их я видела краем глаза. Запах животных в цирке меня всегда возбуждает, как когда-то запах в конюшне, где занималась верховой ездой. Неужели два года будут здание перестраивать? Летний сад три года портили, город это пережил. Цирк тем более переживет. У служебного входа остановилась грузовая машина, что выгружают? Каждый раз, когда прохожу мимо этих дверей и закрытых ворот, воображаю: они рывком открываются, а оттуда выбегает лев (или тигр), Что буду делать? Бежать? Или застыну, как вкопанная? На этом моя фантазия иссякает. Нет, в открытую дверь стали вносить бутылки с водой, неинтересно!
К замку собирается экскурсионный народ, выходят из автобусов, мне надо держать путь к дому. Тем более, что чувствую усталость. Прохожу сквозь строй любопытных у чижика-пыжика, сворачиваю на набережную к Соляному, раз и, два и, три и, дышать стало трудней, шаг замедляется, жарко, хочется есть, домой, домой!
Сейчас приду, приму таблетку, и сразу начну варить кашу – привычный геркулес или на новенького – гречневую? А как захочу. И за компьютер, писать, писать…
У ворот останавливаюсь, смотрю на часы – 10.25 – сегодня поставлен рекорд по спортивной ходьбе с палками – 45 минут. Мне 78, так держать!
Снова в Тбилиси
Желание наше полететь в Тбилиси было неудивительным, хотя сослуживцы реагировали совсем по-другому.
– Что вы там забыли?
– Почему вдруг? Мы же с Грузией расплевались!
– Дамы, не выпендривайтесь!
Дело в том, что одна из нас, а именно Татьяна Сергеевна собралась заканчивать трудовую жизнь. Никто не мог ее убедить не делать столь опрометчивого шага. Начальник ценил ее способность ладить с заказчиками и получать интересные дорогостоящие заказы для отдела. Коллеги любили ее за неконфликтный характер и умение выслушивать их исповеди и в мягкой форме давать мудрые советы. Молодежь, боялась строгой отповеди старшего товарища, но считала их справедливыми, то есть тоже любила Т. С.
– Что вы будете делать дома? Как мы справимся с отчетами без вас? Кто будет добывать работу при бессовестной конкуренции?
Т.С. была непреклонна.
– Все. Надоело. Буду целыми днями лежать на диване или гулять с животными, отшучивалась она.
Я понимала свою ближайшую приятельницу. Ежедневно тратить на дорогу в одну сторону больше двух часов не каждый выдержит. Сначала в дождь и холод ей приходилось подолгу ждать трамвая, потом вбиваться в метро и стоять прижавшись к кому-то от Автово до Финлянского вокзала, потом пересаживаться на троллейбус до института. Обратный путь был не лучше. И так много лет.
– Что же вам подарить, уважаемая Т. С.? – Может ноутбук? Электронную книгу? Музыкальный центр?
– Нет, у меня все есть.
– Ну, облегчите нам жизнь!
– Знаете что? Мы с О. Д. решили весной куда-нибудь слетать, подарите билет на самолет.
В тот же день мы придумали направление.
– Помнишь, как в 1988 году после обследования Шамхорской ГЭС в Азербайджане мы ездили в Тбилиси? Как там было страшно!
– На всех перекрестках проспекта Руставели собирались толпы молодых грузин и что-то бурно обсуждали.
– И на каждом углу стояли группы озабоченных милиционеров.
– Мы жили в гостинице на улице, поднимающейся вверх от Руставели и боялись, что кто-нибудь к нам прицепится.
– В Сионском соборе во время службы народ передавал какие-то списки, собирал подписи…
– Это было поздней осенью, а закончилось в апреле 1989 г. кровопролитием у здания парламента. Собчак ездил туда с комиссией разбираться.
– Может, слетаем туда, посмотрим, что изменилось с тех пор?
– Давай! Идея интересная!
– Друзья, есть предложение – подарить Т. С. авиабилет в Тбилиси и обратно.
Я куплю его за честно заработанные деньги.
Мы с вашей помощью по интернету забронируем на несколько дней отель и будем вспоминать давно прошедшие времена.
– А вы не боитесь лететь в недружественное государство?
– Не верится, что такой гостеприимный и любящий нас когда-то народ, изменился. Думаем, что это политические происки.
– Между Питером и Тбилиси нет прямых рейсов. Можно лететь через Киев, согласны?
– О-кей!
Так мы в начале апреля 2013 года вылетели в Тбилиси. Пересадочный аэропорт Борисполь встретил холодом и безлюдьем в аэровокзале. Работники аэропорта говорили по-русски и улыбались, особенно когда узнавали, что мы из Питера. Москалей никто не вспоминал. Поставив штампы в паспортах о пересечении государственной границы с Украиной, мы сошлись на том, что негативная информация в СМИ очень относительна. Интересно, как встретит Грузия?
«Добро пожаловать в наш город. Температура воздуха в Тбилиси 26 градусов», – сообщила стюардесса при посадке. На выходе из аэропорта мы сели в такси. Водитель, пожилой с большой лысиной грузин, узнав, что мы из России, да еще из Санкт-Петербурга, выказал искреннюю радость. Весь путь он признавался в любви к россиянам, к нашему городу, где сейчас живет его сестра.
– Жалко, что я не могу к ней поехать, очень сложно оформлять документы и получать разрешение на въезд. А она только через год к нам приезжает, ей нравится в Питере.
По пути он помог по выгодному курсу обменять наши рубли на лари, донес чемоданчики до отеля и дал свой телефон.
– Меня зовут Гурам, я знаю вашу хозяйку Эльзу. Звоните в любое время, довезу, куда нужно и недорого возьму.