Дела семейные
Глава 1
Кисточки, краски, мольберт – Любовь Андреевна собралась порадовать душу живописью. Очертания нежной девичьей фигуры с длинными вьющимися волосами уже вырисовывались на фоне цветущей сирени. Весна… Сыщице-писательнице захотелось передать на холсте ощущение расцветающей природы. Все кругом оживает, светится как-бы изнутри… Вот бы и людям также регенерировать, молодеть с каждым апрелем! Она покосилась на зеркало… «И даже пень в апрельский день березкой снова стать мечтает», – пришли на ум строчки известного стихотворения. Ничего! До засохшего пня, простите, коряги, точнее, карги, ей еще далеко, но зеркало уже не радовало изображением хозяйку. Жизнь есть жизнь! Магия портрета Дориана Грея происходит только в книгах. Действительность жестока к немолодой самостоятельной особе, которая азартно все последние годы занималась и расследованием преступлений, и написанием детективов, и даже живописью, да еще и оказанием врачебной помощи землякам своей частной практикой. Любовь Андреевна по образованию врач, и люди дорогого ей Купавино потоком всю зиму шли к ней в частный кабинет, кто за лечением физических, а кто и психологических недугов. Но расценки за помощь были небольшими, часто работала вообще бесплатно. Невдомек землякам, что за аренду кабинета, да и оборудования в нем ей приходится платить. «Бизнесмен из тебя никакой!» – качали головами друзья. Она живет одна: старый друг Больцов Семен Иванович, в свое время пригласивший ее вернуться из Америки на малую родину (читай «Жена моя…»), давно отошел в мир иной, его родственники – ее друзья далеко, и поэтому, как одинокий человек, она воспринимает любую потребность в ее знаниях и услугах, как проявление значимости и уважения. «Я нужна людям, в помощи им – смысл моей жизни», – делала оптимистические выводы. Но пятидесятипятилетняя женщина зиму в сибирском селе пережила тяжело. Большой двухэтажный дом не был подключен к центральному отоплению, а камина и электроотопления не хватало на качественный обогрев из-за дороговизны и дров, и электричества. Когда удавалось хорошо прогреть весь особняк, происходила значительная просадка финансов. Еще была оранжерея, где раньше проводились выставки цветов и картин, но после трагического случая (читай «Картина с загадкой») с неожиданной кончиной посетившей оранжерею девушки, конструкция приходила в упадок. Во все нужно было вложить и денежное вливание, и новую жизнь. Вот и засела Любовь Андреевна за мольберт, чтобы начать обновление мировосприятия, а потом на позитиве приступить к обновлению мира вокруг себя. Мечталось отогреться душой и телом после суровой сибирской зимы.
Мелодия мобильника (настойчивая птичья трель) заставила хозяйку оторваться от неоконченной картины и ответить на незнакомый номер. Она понимала, что, принимая неизвестный вызов или открывая дверь на неожиданный стук-звонок, впускает приключения с непредсказуемыми последствиями в свою жизнь. Но считала общественной обязанностью заниматься земляками, быть им нужной и полезной. Вот и сейчас альтруизм понес немолодую хозяйку на улицу открывать замок калитки и пускать незнакомую особу, которая только что ей позвонила, к себе во двор.
«Любовь Андреевна, я ваша соседка. Уже стою у ваших ворот, пожалуйста, впустите меня, все объясню! » – вот дословное содержание неожиданного утреннего звонка. Зябко кутаясь в пальтишко и жалея, что не захватила шапочку, Любовь изображала вежливое приветствие явившейся зачем-то незнакомки.
– Любовь Андреевна, это самое, здрасьте! Пойдемте на речку, я вам что-то покажу, это самое!
– Вы мне покажете «что-то» или «это самое»? – улыбнувшись, пыталась уточнить Любовь.
– Пойдемте, я волнуюсь, это самое…, – неадекватная особа начинала сердиться. Насупленный вид, маленькие глазки-буравчики,нос-картошка…
«Я ее никогда не видела, идти или не идти, что делать? » – проносилось в голове.
– Пожалуйста, присядьте сюда, придите в себя, а я сейчас теплее оденусь и пойду с вами», – сыщица направила тетку к скамейке во дворе. Спешно одеваясь дома, поглядывала из окна на присевшую на краешек садового диванчика полную незнакомку, нервно теребившую потрепанную сумку-кошелку большими натруженными руками. Особа была в резиновых сапогах, потертом с пятнами пуховике непонятного цвета и синтетической шапке не первого года носки, судя по катышкам серого цвета.
– Так вы сказали, что мы соседи, – доброжелательно улыбнулась Любовь, замыкая дом.
– Да, по огороду. У вас за домом сад, а у меня, за забором вашего сада, огород.
– Хорошо, куда мы идем, что случилось? – они уже вышли на улицу, когда к особняку рядом подъехал джип. Воронин с супругой Надеждой, давние друзья сыщицы, здороваясь, с удивлением уставились на ее странную спутницу. Любовь была рада, что попалась в сопровождении незнакомой тетки соседям. По крайней мере, будут знать, что она пошла неизвестно куда и неизвестно с кем.
Они обогнули улочку, вышли на соседнюю и оказались на берегу величественной реки Купавы.
– Вон мой дом, – ткнула указательным пальцем странная спутница в небольшое строение, окнами смотрящее прямо на реку. Точнее, на беседку на высоком и крутом берегу, от которой по обе стороны росли невысокие кусты шиповника.
– Должно быть вид из ваших окон на цветущий шиповник на фоне реки впечатляет, – вежливо заметила сыщица. – Зачем мы все-таки сюда пришли? Что вы хотите показать?
– Щас, пошлите в беседку!
Любовь поморщилась от безбожного искажения русского языка незнакомкой. Что еще произнесет эта особа, если рассердится?
– Хорошо, пройдем в беседку! Но вы скажите, хоть, как вас звать!
– Нюра я Агапова, купила месяц назад этот дом.
– Тут жили старики Петровы, насколько я знаю…
– Увезла их дочь в город. У них я дом и купила. Я их родственница, вообще-то. Да вы идите сюда, посмотрите! – и Нюра свесилась с перил, силясь рассмотреть что-то внизу крутого склона под беседкой. – Во-о-н туда посмотрите! Вы видите то, что я вижу?
– Да, что-то лежит. Рука! Эт-т-то кисть руки! – от неожиданности начала заикаться сыщица.
– Вот и я так подумала, решила вам показать… Не говорила, потому что, не поверите, за сумасшедшую примите…
– Полицию сейчас вызовем! Почему вы сами то туда не сообщили, а ко мне явились? – звоня начальнику следственного отдела прокуратуры Кутузову, давнему другу-соратнику, выговаривала Любовь. – Петр Глебович, приветствую! Пожалуйста, отправь к беседке на реке сотрудников, тут на берегу кисть руки человека обнаружилась.
– Какая экзотика! Вы, я понимаю, уже там? Ждите, скоро будем!
Через несколько минут оперативники уже прочесывали весь крутой склон. Жуткая находка лежала теперь на целлофане на скамейке и над ней склонился криминалист.
– Рука женская, обладательница руки мертва. Кисть зачем-то отрезали после смерти, кровь свернувшаяся. Кому это понадобилось делать? Ножичек, видимо, был остренький. Не видно нигде ножа?
– Расчлененку производят с целью сокрытия преступления.
– Может тут в кустах и вся жертва по частям? Ножа нигде нет. Далеко в воду, наверное, преступник закинул…
– Собака обшарила-обнюхала весь склон – больше ничего шокирующего не нашлось.
– Вот эта особа, Нюра Агапова, пришла ко мне и привела сюда. Ее окна как раз напротив беседки.
– Любовь Андреевна! – нахмурился Кутузов, – Анну в просторечье в деревнях называют Нюрой.
– Не знала… «Век живи, век учись…», – процитировала сыщица народную мудрость. Кутузов хмыкнул.
– Нам нужны ваши документы, паспорт, – обратился теперь к новоявленной соседке Любови Кутузов.
– Дык, в доме паспорт!
– Пройдем в дом, а потом проедите с нами, все ваши показания запишем.
– Причем тут я? Так и знала, что прицепитесь. Ничего не знаю! Зачем вы ментам позвонили?! – накинулась Анна-Нюра на Любовь Андреевну.
– Спасибо, Любовь Андреевна, за информацию, звоните, заходите! – благодарили полицейские.
– Я с вами! – попыталась напроситься на дальнейшее участие в следствии наша сыщица, но пока не получилось. Вскоре Анна-Нюра вышла в сопровождении оперативника из своего дома, видимо, взяв документы, и все уселись в служебную машину, захватив, перво-наперво, чью-то руку.
Дома Любовь взглянула со стороны на наивный портрет девушки-весны. Удастся ли переключиться на творческое настроение? Позволят ли обстоятельства погрузиться в мир добра и сказки? Про произошедшее убийство старалась не думать. Да и соображений особых не было, просто тревожно все как-то стало. Вечером разболелась голова, привычный набор анальгетиков не помогал. Прибегла еще к одному, самостоятельно изобретенному средству: в душе подставила затылок под сильную струю горячей воды. Стало жарко-жарко… Ой, что это я над собой экспериментирую?! Нужно просто выйти из-под струй и вообще завершить процедуру. А то вдруг возьмет и упадет тут, отключится, никто и знать не будет… Она с недавних пор, пытаясь предвидеть непредвиденное, стала брать с собой в ванную мобильник. На этот раз благополучно вышла в коридор, холодный воздух жег лицо и ноги, а остальное тело было надежно укутано в халат и полотенца. Дышалось легко, обнаружила, что головная боль совсем прошла… Интересно, а без таблеток бы выздоровела или это весь комплекс мер наконец принес эффект? Врач спрашивала в себе …врача. Боясь сотрясти свою драгоценную голову, осторожно прилегла на подушки… «Даже телевизор включать не буду, в планшет или книги тоже лучше не заглядывать, дам отдых глазам», – продумывала стратегию расслабления Любовь. Хотя ее деятельная натура искала себе занятие. «Может какой детективчик перед сном послушаю! ». Это показалось заманчивым: в телефон совсем за смешную плату она недавно закачала несколько интригующих детективных историй и теперь вслушиваться в перипетии героев, их опасные приключения, находясь в теплой постели в уютном доме среди комфорта и благополучия, казалось очень заманчивым. Не успела она открыть страничку известного книжного сервиса, как мобильник под рукой требовательно и громко зазвонил, хотя она вроде бы снижала уровень звука. От неожиданности она приняла вызов.
– Алло!
– Здравствуйте, Любовь Андреевна! Вас беспокоит майор Исаев из следственного управления Иткутска.
– Слушаю Вас внимательно! – Сразу же напряглась Любовь, вмиг позабыв про недавние недомогания и личные планы на вечер.
Майор Исаев расспрашивал ее о всех подробностях, связанных с обнаружением чьей-то руки. Любовь, что знала, все рассказывала, включая визит соседки с известием, хотела еще добавить, что, скорее всего, уже готовы результаты анализа биоматериалов руки, посоветовала позвонить в лабораторию судмедэкспертизы, но майор, поблагодарив, отключился.
Почему именно ей позвонили? Почему в одиннадцать вечера? Она теперь лежала без сна, переживая, что разоткровенничалась в разговоре с неизвестным ей Исаевым. Надо бы обсудить звонок с Кутузовым, но звонить ему в столь позднее время не решилась. «Завтра сама поеду, сообщу, что к расследованию подключился следственный отдел Иткутска. Утро вечера мудренее», – решила сыщица. Спать после такой активности получилось только со снотворным.
Глава 2
Утром не успела Любовь завершить свой обычный завтрак, состоящий из овсянки и кофе с бутербродом, как зачирикал птичкой звонок мобильного устройства. Кутузов, ничего не объясняя, просил ее подъехать в следственный отдел и быстро завершил разговор. Заинтригованная сыщица быстренько оделась в свой обычный полуспортивный, полу-милитари лук. А что? Кто запретит ей быть модной возрастной особой?! Олдушкой, кажется, называют такую модницу. И она туда же! Камуфляжного цвета парка и брючки вполне сочетались на сыщице с массивными черными ботинками на шнуровке. Залихватски сдвинуть утепленную кепку на одну сторону не позволит погода: она обнаружила, заглянув в окно, гнущиеся под напором ветра деревья, быстро бегущие облака и главное, пробрасывающий апрельский снег, что в условиях Сибири не оксюморон какой, а суровая реальность. Митенки из-за низких температур пока тоже не спасут от холода, поэтому и кожаные перчатки, и теплый шарф более актуальны. Оглядев себя в зеркало гардеробной, осталась относительно довольна свои внешним видом. Слово «относительно» в пятьдесят пять теперь приходилось постоянно добавлять. Да, она относительно здорова: немного болит голова, немного суставы, немного гнилушка-зуб, но в целом, если голова соображает, а ноги идут, то надо, отбросив все недомогания, идти и помогать людям. «Если у тебя ничего не болит в немолодом возрасте, значит ты уже умер! » – кто-то невесело пошутил. Любовь решила не вызывать такси, а быстренько дойти до прокуратуры, благо – недалеко. Через полчаса она сидела в кабинете Кутузова, где уже присутствовали старший следователь Сомов и судмедэксперт Овтушкин – сын прежнего патологоанатома (читай «Жена моя…»).
– Доброе воскресное утро всем, хотя я очень сомневаюсь, что оно доброе! – насупившись, возвестил Петр Глебович Кутузов. Матерый сотрудник сыска походил на своего знаменитого тезку-военачальника: та же комплекция и седая шевелюра, только глаза оба зрячие и даже без очков. – Мертвая рука непонятно чья. Теперь еще гражданку Агапову не можем найти, а должна была явиться по повестке сегодня в девять, оперативники подъехали к ее дому: калитка, входная дверь дома – настежь, внутри все перевернуто (что-то искали), а хозяйки нет. Соседей опросили, никто ничего не видел-не слышал. Типичная история: если что и знают, кому охота привлекать внимание следствия к себе.
– А где же сознательность? – всплеснула руками Любовь, – вдруг Нюре именно сейчас нужна помощь?!
– А может уже и не нужна, – мрачно заметил сынок Овтушкина Михаил.
– Мы вчера основательно допросили Анну Агапову, вашу Нюру, – кивнул Любовь Андреевне Сергей Иванович Сомов. – Она племянница стариков Петровых. Ее собственную однушку в городе приставы продали за долги. Часть этих денег и пошла на первоначальный взнос для покупки дома. Она с ними договорилась по-родственному выкупить его в рассрочку.
– Что это она из города, от налаженного быта отправилась в село, где у нее теперь печное отопление и «удобства» во дворе?
– Видимо, не было выбора. Из того, что она вчера на допросе рассказывала, понятно, что с работы дворником ее уволили за пьянство на рабочем месте.
– Боже мой! Мне она не показалась маргинальной личностью. Бедной, необразованной – да, но не алкоголичкой. Как вообще она докатилась до такого состояния?
– Она, Любовь Андреевна, была осуждена за убийство сожителя. Молодой парень погиб от ножевого ранения, нанесенного Нюрой в пылу гнева во время пьяной ссоры, – объяснил Сомов.
– Почему она вообще ко мне пришла? Я тут причем? – Любовь разводила руками.
– Ваша Нюра в селе всего с месяц, работу еще не нашла, а газеты и мероприятия местные, оказывается, начала посещать, в библиотеку записалась. Ваши книжечки читает… Там ей и телефон дали, точнее он на выставке с вашими книгами висит.
– То алкоголичка, то книжки, – недоверчиво хмыкнула сыщица-писательница.
– Еще в местах не столь отдаленных почитывала детективы, а тут узнала, что вы, местная писательница, рядышком живете. Короче, вы ее кумир и авторитет, поэтому и прибежала в вам.
Любовь была обескуражена столь сомнительной славой и комплиментом.
– Надеюсь мои книги на нее влияют положительно, способствуют исправлению…
– И мы надеемся, но непрофессионально совать нос кому-либо в криминальные дела наказуемо. Вы и сами в этом не раз убеждались (Читай трилогию «Вервольф»).
– Она, как раз, никуда «нос не совала»: что-то подозрительное увидела и пришла по-соседски посоветоваться…
– Люди не хотят быть свидетелями. Частая реакция – просто пройти мимо: ничего не заметил и все. Она, видимо, не понимала, что вы сразу же вызовете нас…
– Да, докладывайте! – схватился за телефон Кутузов. – Хорошо, выезжаем! – и он шариковой ручкой показал на каждого из присутствующих. – Отправляемся на опознание трупа. Сотрудники обнаружили, похоже, нашу Агапову в кустах на берегу реки.
Действительно, когда перевернули лежащее ничком тело, Любовь сразу же узнала вчерашнюю посетительницу.
– Ее, по ходу, ударом в висок убили, – авторитетно заявил Михаил Овтушкин, который в отличие от вечно напуганного папы был безапелляционно и вызывающе решителен (Читай «Жена моя…).
Любовь поморщилась: Вы хотели сказать «похоже»?
– Ну да, – опешил Овтушкин. – Че придираетесь то?
– Неприятно, когда русский язык искажают! – поджала губы сыщица.
– А еще неприятней, когда людей убивают! Нашли время замечания делать! – громогласно заявил, стоя среди оперативников, старший следователь Сомов. – Что-то бандитам не понравилось, чем-то несчастная им не угодила и, пожалуйста, удар наотмашь по виску и нет больше человека!
– Кость височную сломали, – поддакнул Овтушкин.
– Она в халате, тапочках…, – констатировала Любовь. – Выходит, ворвались в дом, что-то искали, не нашли и расправились одним ударом. Почему-то не в доме убили, а на берегу…Сколько ей лет было?
– Сорок лет, родители умерли, из родственников – семейство Петровых, которые теперь все в Иткутске. Похоже, жить нормально в обществе после заключения у нее не получилось.
– Карма настигла, – заметила Любовь Андреевна, – она убила, теперь ее убили…
– Вы думаете, что это месть за убитого ею сожителя? – обернулся Сомов.
– Нет, просто философствую, – отмахнулась Любовь. Что-то у нее сегодня не получалось находить общий язык со следователями.
– Тело можно забрать, пробы я взял на анализы, – Овтушкин закрыл свой чемоданчик.
– Осмотр места закончен, по машинам! – Скомандовал Сомов, так как Кутузов именно ему поручил расследование новых дел: ненайденного пока трупа и трупа убиенной Агаповой.
Несмотря на воскресный день, весь следственный отдел прокуратуры работал. Любовь Андреевна заглянула к Кутузову в кабинет.
– Петр Глебович, я хочу вам рассказать о звонке, – с жаром зашептала сыщица.
– Что за звонок? – нахмурился Кутузов.
И Любовь быстро и обстоятельно ввела его в курс дела.
– Исаев… Знаю я Исаева старшего, с ним работали, до сих пор дружим, теперь вот сын выучился, хвалят. Да вы вспомните! Это он выручал вас при нападении наркоманки (читай «Картина с загадкой»), но почему Алексей позвонил вам, а не нам?! Я не в курсе, что они подключились…
Комната уже заполнилась сотрудниками, все расселись за большим длинным столом с Кутузовым во главе.
– Коллеги, мы планировали заслушать Овтушкина с результатами вскрытия, далее Сомова о планах расследования, но так как к нашей работе подключилось головное отделение Иткутска, то заслушаем вначале Любовь Андреевну…
– Причем тут Любовь Андреевна?! – недоуменно переглядывались оперативники.
Бледненькая Любовь Андреевна слабым голосом, иногда сбиваясь, поведала всем содержание вчерашнего разговора. Все молчали. А начальник предложил включить видеосвязь на компьютере и обсудить все непосредственно с майором Исаевым.
Алексей Олегович вмиг подключился, объяснил, что у них тоже идет заседание, поэтому быстро ответит коллегам, так как есть свои неотложные дела. На вопрос о его звонке Любови Андреевне, категорически заявил, что ничего подобного не делал, а к новому расследованию купавинцев головной отдел Иткутска не имеет отношения, уж извините. Тоже извинились, отключились, уставились на недоразумение-сыщицу…
У Любови потемнело в глазах. «С кем я разговаривала? Кому как на духу выдавала служебную информацию?!» – пронеслось в голове.
– Вам с какого номера звонили? – отвлек ее от панических мыслей Сомов.
– Номер не определен был. Но голос, интонации, как у настоящего Алексея Олеговича…
– Коллеги, нам всем нужно быть собранными и бдительными. Сейчас преступникам ничего не стоит позвонить сгенерированным голосом и принудить к нежелательным действиям или выдать конфиденциальную информацию.
– Мы потом поговорим еще об этом инциденте, зайдите после заседания ко мне, – обратился Кутузов к проштрафившейся сыщице.
– Больше такого не повторится! – с жаром произнесла Любовь Андреевна. Все хранили молчание.
Далее из отчета Овтушкина стало известно, что рука принадлежала молодой женщине, группа крови, резус фактор – все известно, анализ генетического материала будет готов через несколько дней.
– Руку кто-то зачем-то отрезал у трупа…
– Надо будет теперь искать молодой красивый труп…, – хмыкнул Овтушкин.
– Что за пошлые шутки вы, Михаил, себе позволяете?! – возмутились присутствующие.
– Да я так, разрядить обстановку, – стал извиняться судмедэксперт. – Я еще про Агапову не рассказал…
Бедная Нюра погибла не дома. Детальное исследование тела показало, что ее, избитую, полуодетую, выволокли на берег реки. Непонятно, планировал ли ее убивать неизвестный силач, или, не рассчитав силу удара, сломал височную кость, сделав смертельные повреждения. Никакого оружия, никаких следов (пальчиков, как говорят криминалисты) на берегу оставлено не было. Осмотр открытого бандитами и перевернутого вверх дном Нюриного дома добавил вопросов: там отпечатков было много и их предстояло изучить.
Далее Кутузов поручил искать труп девушки без руки, еще раз внимательно осмотреть и склон берега под беседкой, и большой периметр местности в районе находки зачем-то убитой Нюры. Соседей тоже еще раз побеспокоили, опросили. «Ничего не знаем, ничего не слышали, не видели», – утверждали купавинцы.
Наедине с Кутузовым и Сомовым, Любовь, было, опять принялась извиняться за вчерашнюю оплошность. Но ее быстро простили, поняв, что ничего интересного для преступников она на тот момент просто не знала.
– Что-то злодеи ищут, что-то весьма для них ценное. Нюру эту всячески пытались разговорить, зашибли насмерть в укромном месте…
Любовь подумала о непредсказуемости жизненных событий. Вчера еще общалась с живой-здоровой Нюрой, и вот на тебе: избитое-искореженное тело той же Нюры в кустах…
– Пока не понятно, связана ли находка руки Нюрой с ее убийством.
– Да, все очень запутано…
– Думаю, нам надо сконцентрироваться на поисках тела без руки. Кроме того, стоит изучить дом Агаповой, и, в частности, документы на дом (ведь там что-то искали), собрать сведения об Анне Агаповой, о прежних владельцах Петровых…
– Любовь Андреевна, пожалуйста, никакой самодеятельности. Никого в свой дом не пускайте, с незнакомыми не общайтесь ни по телефону, ни лично. Будем надеяться, что преступник понял из вашего общения, что вы ничего не знаете из того, что его беспокоило.
– А можно узнать, откуда на самом деле был звонок?
– Специалисты и этим тоже займутся.
Глава 3
Пока ехали домой с Сомовым, Любовь Андреевна полюбопытствовала, что еще удалось узнать во время допроса вчера еще живой Агаповой. Сомову не хотелось вести служебные разговоры с горе-сыщицей, но пришлось. Знал, что будет только хуже, если не делиться информацией: наябедничает шефу Кутузову, да и просто «дров наломает», ведя самостоятельное расследование.
– Любовь Андреевна, повторяю, пожалуйста, никаких самостоятельных действий!
– Хорошо, хорошо… Анна Агапова – родственница прежних владельцев. А где сами Петровы?
– Живы-здоровы, живут у дочери. Дочь и предложила им перебраться поближе к ней, а в жилье остро нуждалась вышедшая из заключения племянница.
– А почему остро нуждалась?
– Говорили уже, что ее квартиру приставы из-за долгов продали. У нее, видимо, средств хватило только на дом в деревне и то, по-родственному, в рассрочку.
– Кто погибшая по профессии?
– Маникюрша…
– Позвольте! Я не заметила и следа ухоженности ее собственных рук. Как же так?!
– Не приступала к работе по специальности ни в Иткутске (была дворником), ни здесь, да и в заключении, наверное, не маникюром занималась…
– Нюра – маникюрша… Как все странно! А вдруг это она своими маникюрными приборами труп начала разрезать? Бывает, что тот, кто убил, сам привлекает к преступлению внимание, тем самым отвлекая подозрения от себя.
– Уж слишком изощренно. Приехали, Любовь Андреевна! Будьте на связи, берегите себя!
– Да берегу я себя, берегу… Что это вы так?
– Вам неизвестный звонил, возможно, вы ему все еще нужны.
–Позвоню в охраняющее мой дом агентство, доплачу за видеонаблюдение всего периметра…
– Вот это дело! Ну и мы подстраховывать будем.
– Здравствуйте, Любовь! – это соседи Воронины увидели, как она выходит из служебной машины полиции возле своего дома. – Случилось что-то?
– Нашу новую соседку с Береговой улицы убили.
– Это вы с ней вчера куда-то ходили?
– Да, она мне показала отрезанную руку в кустах под беседкой.
– Какой ужас! Чья рука? Жив ли ее хозяин?
– Следствие работает, все выясним, – ничего другого Любовь пока рассказывать не собиралась.
Наконец она оказалась дома! Обеда ей никто, понятно, не приготовил, еды в холодильнике не припас. «Надо бы заняться домашними делами, а то опять переключилась непонятно на что», – недовольная собой хозяйка извлекла из буфета пачку «Доширака» и принялась кипятить чайник. Звонит ее телефон, номер незнакомый… Отвечать, не отвечать? Ведь это может быть кто-то из ее потенциальных клиентов. Кабинет ее частной практики при поликлинике понемногу функционировал и благодаря небольшому доходу Любовь могла себе позволить жить скромно, но в достатке.
– Слушаю вас…, – робко произнесла в трубку, проигнорировав недавние инструкции.
Звонила риэлтор Регина, ей нужна была помощь Любови как врача. Регина, человек-тумба, как за глаза называла ее хозяйка, в свое время нашла и оформила сделку с ее особняком (читай «Жена моя…»). Потом на правах доброй знакомой постоянно присутствовала в жизни Любови Андреевны. «Девочка у нее приятная, кажется, Амалией зовут…», – почему-то подумала Любовь.
Через час Регина уже парковалась возле ворот сыщицы и присоединилась к чаепитию.
– Любовь Андреевна, помогите! Совсем не сплю. Снотворные не помогают, немного задремлю днем ли, ночью ли, и просыпаюсь. Состояние усталости постоянно, настроение скверное, слабость, апатия…
– У вас что-то произошло? Что-то беспокоит?
– Очень из-за дочки волнуюсь. Только вы никому не рассказывайте! – вдруг подскочила грузная посетительница, едва не опрокинув стол.
– Конечно, не расскажу, не сомневайтесь, – попыталась ее успокоить Любовь, а сама внутренне напряглась, понимая, что довести обычно спокойную Регину до нервного срыва могли только действительно серьезные проблемы. «Надо бы расспросить риэлторшу, не она ли устраивала сделку с домом Петровых, но это уж как получится», пронеслось в голове у сыщицы.
У Регины вырисовывалась непростая жизненная ситуация. Она одна растила дочку, помогла ей финансово с поступлением на коммерческой основе в университет Иткутска (бюджетных мест не хватило), с арендой квартиры. Сняли на пару с другой студенткой-сокурсницей. Так вот, эта студентка недавно позвонила Регине и рассказала, что Амалия занятия не посещает, зимнюю сессию все еще не закрыла, ее уже собираются отчислять из универа. Мать перезвонила в деканат: все подтвердилось. Девочка не учится, не посещает, «хвостов» много по сессии. «Примите меры!» – строго сказала замдекана, и Регина сразу же потеряла покой и, как следствие, сон. Но хуже всего то, что Амалия, как доложила соседка по жилью Ирина, и на съемной квартире бывает редко, не понятно, чем вообще занимается.
Регина пока не могла из-за работы сорваться и приехать в Иткутск контролировать дела дочки, а дочь, не беспокоясь о матери, редко выходит на связь, что, естественно, приводит к бесконечному прокручиванию родительницей потенциально ужасных ситуаций, которые случились или сейчас происходят с ее дитя.
– Ой, на вашей картине моя Амалия! Глаза, носик, волосы! Как походит портрет на мою девочку!
– Вам, Регина, ваша Амалия везде чудится, но, я рада, если действительно походит, – удивилась Любовь.
– Да вы, наверное, по какой-нибудь фотографии ее срисовывали, – продолжала гостья, с восхищением вглядываясь в пока неоконченную картину.
– По-моему, случайные ассоциации, – навязанная версия происхождения изображения начала раздражать сыщицу-художницу, – но, повторяю, я рада, что вы в образе весны видите свою дочь. Ваша Амалия приятная светлая личность с бездонными голубыми глазами.
– Хотела бы я, чтобы личность ее была светлой, чтобы все у нее ладилось в жизни. Не могу дозвониться второй день и места себе не нахожу.
– Ну нельзя же так, свое здоровье подорвете– придется дочке тогда учебу бросать и приезжать за вами тут ухаживать. До инсульта ведь с высоким давлением, излишним весом, а теперь еще и затяжным стрессом рискуете себя довести.
– Все правильно говорите! Вот и пришла за рецептами, за направлениями на анализы и за назначением мне полезных процедур. Ой, звонок мне, простите, поговорю.
Регина поднялась из-за стола: «Да, Ирина! Да! Слушаю внимательно! Что с моей Амалией?». Регина отошла в дальний угол гостиной, и Любовь Андреевна не могла слышать разговор, но по лицу и артикуляции гостьи понятно было, что информация неожиданная.
– Амалия, оказывается, два дня назад уехала сюда в Купавино. Ирина не ожидала, что я не в курсе. А звонит она, потому что к ним приходили какие-то подозрительные качки, грозились дверь выбить, если не откроет, им нужна была Амалия… Она открыла, объяснила куда и когда та уехала, и они быстро ушли.
– Любовь Андреевна! – Регина молитвенно сложила руки. – Помогите! Что это все значит? Где моя девочка?
«Два дня нет человека. Не предупреждала мать о приезде, не появилась дома, правду ли Амалия сказала Ирине, что едет в Купавино, был ли у нее билет на поезд, но хуже всего, что ее разыскивают какие-то «мутные» личности, – все это мигом пронеслось в голове у сыщицы. Но вслух произнесла: «Амалия– взрослый человек. У нее могут быть свои дела, тайны, наконец. Давайте я созвонюсь с моими друзьями-следователями. Их профессиональная помощь не помешает. И, прошу, останьтесь у меня: есть комната для гостей, а мне нужно последить за вашим самочувствием».
– А вдруг она подойдет к дому, а меня нет? А вдруг у нее телефона нет? – с безумным видом делала предположения Регина, – спасибо, но я пойду домой. Спасибо, спасибо! – приговаривала постаревшая от беспокойства Регина, распихивая наспех собранные Любовью из личной аптечки успокоительные и сердечные лекарства по отделениям сумочки.
Глава 4
Вы, наверное, уже подумали, если любите читать детективы, что вот-вот найдут молодую, красивую, мертвую… Амалию, да еще почему-то без руки. Версия эта не казалась Любови неправдоподобной. Готовясь к худшему развитию событий, сыщица позвонила следователю Сомову и подробно изложила новости о недавнем визите Регины и об исчезновении ее дочери. Сергей Иванович отнесся серьезно к информации, сразу-же занялся отслеживанием местонахождения молчащего телефона Амалии, проверкой билетов пассажиров недавних рейсов на Купавино и много чего еще. Пришлось и сыщице приехать опять в отдел, чтобы быть в курсе разворачивающегося большого расследования, касающегося подозрительного исчезновения студентки, а также убиенной Нюры и чьей-то отрезанной руки.
Уже и Иткутск подключился, так как шел третий день исчезновения первокурсницы иткутского университета. Утренний разговор по видеосвязи со следователями из Купавино, относительно подделки кем-то голоса майора Алексея Олеговича Исаева, как-бы напророчил его подключение к купавинским делам. Майор теперь непосредственно занимался розыском Амалии Туск.
«Почему фамилия у дочки – Туск, а у самой Регины – Доронина?» – заинтересовало сыщицу. Но тут все было просто и ясно, в отличие от всего остального: Регина не регистрировала брак с немцем Клаусом Туском, который несколько лет пробыл в Купавино, работая на строящемся заводе инженером по контракту. Любовь, видимо, прошла, контракт истек, и Клаус уехал на свою Родину, но дочку признал и зарегистрировал на свою фамилию. Эти сведения быстро раздобыла оперативная Любовь, чем тоже помогла общему расследованию. «Вот и выходные пролетели», – усмехнулась сыщица и принялась вытаскивать набухшие кисточки из воды в стакане, которые так непредусмотрительно оставила намокать, очищая от краски, больше суток назад. «Теперь придется покупать новые, эти, похоже, испортились», – вздохнула сыщица-художница. С неоконченного портрета Девушка-весна, а по версии Регины, ее дочь Амалия, смотрела с осуждением.
Глава 5
Вся жизнь – работа. Выходные теперь не выходные совсем, а ведь отец предупреждал: «Если и влюбишься-женишься, то только на работе!» – Алексей Исаев круглосуточно занимался делом иткутских сутенеров, которые, как обнаружилось, еще и наркотики распространяют. Всю неделю задерживали то «ночных бабочек» с порошком, то дилеров с закладками. Дело в том, что Амалия Туск значилась в сомнительной базе эскортниц, за ней уже велось наблюдение, но пока она ни на чем противозаконном не попадалась. А тут поступило заявление от ее соседки по жилью об исчезновении Амалии и докладная от той же соседки, что пропавшую девушку разыскивают подозрительные типы. «Накачанные, устрашающего вида парни, – это, скорее всего, сами сутенеры» – рассуждал Алексей, подъезжая на служебной машине с напарником к дому Амалии. После составления фотороботов на качков с помощью соседки Ирины майору Исаеву стало ясно, что приезжали два хозяина сомнительного заведения: вернувшийся после отсидки Ким Качаев, известный в определенных кругах под кличкой Кача, и Антон Петров, а также их охрана Швецов и Малкин, бывшие спортсмены, теперь подающие надежды не в спорте, а в бандитизме. Вот и вся «мутная» компания как на ладони. Кача, отбыв срок за организацию преступного сообщества, промышляющего бандитизмом, занялся «легальным» бизнесом – стал директором фирмы эскорт и прочих услуг. Где они «спелись» с «качком» Антоном Петровым, его замом и компаньоном, недавно вернувшимся из армии, пока было не понятно. Антон Петров родом из Купавино. Зарекомендовал себя там хулиганом и драчуном еще со школы. А после армии решил преуспеть в жизни, и кулаками расталкивал всех к собственному благополучию. Надо бы срочно найти этих ребяток и выяснить, что им нужно от Амалии и, главное, где она. Алексей Олегович, разглядывая Амалию на фотографии, отметил, что студентка хороша собой. Такой красивой девчонке надо иметь голову на плечах, чтобы постоянно разруливать ситуации со множеством кавалеров. Эффектная внешность у неопытной особы может привести к опасным для нее ситуациям. «Запросто могут попользоваться и убить в криминальных кругах», – поддакнул напарник Павел.
Алексей с напарником, наскоро перекусив, порулили к Петрову, который снимал квартиру над своей фирмой эскорт-услуг. Табличка на дверях полуподвального притона била в глаза розовой вывеской «Радость». Антон, открывший дверь на грозное «Откройте, полиция! », был заспанный, небритый, опухший, видимо, из-за выпивки.
– В чем меня обвиняют? Почему сюда ворвались?
– Пока ни в чем, – успокоил майор Исаев. – Что вам нужно от Амалии Туск и где она?
– Амалия заняла денег вперед под три зарплаты и куда-то уехала.
–Наверное, в Купавино к матери.
–Она так соседке по комнате и сказала, но билет она не брала туда-обратно и в Купавино не появлялась.
– Вы точно знаете?
–У меня там дружки имеются, рассказывают про все, на вокзале здесь мы тоже получили информацию.
– Что вы намерены делать?
– Искать, сами бы заявление подали, да, выходит, нас опередили.
– Когда найдется, надеюсь, вы ее не зашибете из-за долга.
Парень почему-то вздрогнул, помятое лицо болезненно исказилось.
– Нашлась бы, – вздохнул суровый парень. – Конечно не зашибу, хотя из-за нее зарплату охранникам платить нечем.
– Звоните, если какая информация будет, – протянул визитку майор Исаев, – из города не выезжайте на ближайших неделях.
– Что-то вы ко мне зачастили, гражданин начальник! То раз в неделю к вам в отдел приходить надо, то сообщения, даже голосовые мне посылаете, то теперь вот на дом в воскресенье пожаловали, выезжать никуда, видите ли, нельзя.
– А что вы хотели?! Сами «веселый» бизнес выбрали: то наркотики, то проституция.
– У нас все по закону, нечего напраслину говорить, – рассвирепел Петров, с силой захлопывая входную дверь за оперативниками.
Глава 6
Исаеву позвонил Кутузов, когда следователи возвращались от Антона и сообщил, что кроме руки мертвеца, есть еще труп Агаповой, двоюродной сестры Петрова.
– Я только-что общался с Антоном Петровым. Он про это не знает. Амалию-эскортницу они ищут, и, похоже, она не в Купавино. Деньги взяла у организации и куда-то подалась.
– Что за дети пошли! Ведь это дочка нашей уважаемой Регины Дорониной, риэлтора. Первокурсница, экономист будущий…Матери надо сказать, что, однако, жива, но в бегах.
– Давайте, все-таки, сравним все данные по руке с данными Амалии.
– Давайте! Отправлю вам результаты экспертизы, а вы, надеюсь, в ее квартире взяли необходимые следы.
– Да, специалисты увидят совпадения показателей, если они есть.
– Ваши планы действий, Алексей Олегович?
– К Петровым поедем, сообщим о гибели племянницы. Им же ее и хоронить придется, не безродная.
– Ну, добро! А мы тут займемся домом Петровых. Что-то в нем искали, и мы поищем!
– Маша не звонит, Анна молчит… Что случилось? – сердце матери сжалось от смутных предчувствий. Мария Ивановна места себе не находила всю субботу. Договорились, что дочь утречком позвонит из Купавино… Нет, звонок был, рано утром. Видимо, после поезда, но проспали, не ответили… Но потом! Что мешает отзвониться, успокоить мать?! Сама пыталась, но нет, что-то с телефоном, если и соединяет, то ничего не поймешь, шумы какие-то. Анна тоже не отвечает, нехорошо, не воспитанно! Хотя, что от Анны-то ожидать? Чужой человек, по сути, племянница. Но дочь! Должна же понимать, что мать, да и отец волнуются, написала бы хоть смску! Воскресенье уже! Чем они там занимаются? Все напряглись. Позвонили соседям – старая песня: «Ничего не знаем, никого не видели». Правду ли соседи говорят, хорошо ли относились к семейству Петровых, не поймешь этих земляков. Похоже, каждый сам по себе, а может, кто и камень за пазухой держит, особенно, если вдруг чему позавидуют. Например, квартиру в городе на какие-то шиши купили, выбрались из домишка, да и его, похоже, себе через родственницу оставили. Много есть поводов для зависти, ревности, недоброжелательства от бывших соседей. Это все следствие насаждаемой в свое время пагубной уравниловки.
Когда у Петровых вечером в воскресенье на пороге появились оперативники с известием о гибели Анны Агаповой, то там, на удивление, переключились на другое. Люди вразнобой кричали: «Где наша Маша? Где моя жена?». Семейство в ужасе заметалось. Кто продолжал кричать, кто плакал, матери понадобились нашатырь и сердечные капли. Сообщать тяжелые известия всегда сложно. Исаев был обескуражен, про мертвую руку говорить счел неуместным. Но в голове и у него, и напарника Павла вертелись подозрения, что рука, однако, Машина, и где-то спрятан ее труп.
Глава 7
У стариков Петровых был небольшой дом на берегу реки. Дом этот построил еще отец Ивана Петрова на выделенные ему по случаю женитьбы деньги, накопленные на доходы от лавочки отца – Игната Петрова. Тогда только начинали раскулачивать лавочников, мельников, хлебопеков, признавать крепких зажиточных хозяев чуждыми элементами и все заработанное отбирать на нужды колхозов. Но Иван Петров все приданое успел вложить в новый дом, и зажить в нем счастливо с молодой женой Марией, да потом и раскулаченных родителей к себе еще принять: в тесноте, да не в обиде. Дети при такой скученности и чрезмерной работе появились не скоро. Сначала дочь, а потом, через два года, сын. Жили не богато, дети учились средне, никто ничем из семейства не выделялся, точнее, не хотел выделяться. Время было такое: надо было мимикрировать, чтобы выжить. Статус «враг народа» многие судьбы в то время разрушил, да многих и жизни лишил. «Будьте как все, не выделяйтесь, не высовывайтесь», – учили мудрости своих детей навсегда напуганные потомки раскулаченных родителей. Еще боялись за мать Петровых: была она не из «простых», родственница местных купцов Сашенных (контра, чуждый буржуйский элемент в глазах трудового народа). Вся собственность этих купцов была в свое время успешно экспроприирована советской властью, а что не нашли во время разбоев и грабежей, предполагалось, потомки с радостью передадут трудовому и не очень народу, меценатство приветствовалось. «Кто был ничем, тот станет всем! » – провозглашалось. Так вот, Мария Петрова, урожденная Сашенных, в приданое от своих родителей получила шкатулочку с драгоценностями, которая передавалась по наследству от матери к дочери для хранения и справедливого распределения между наследниками. Справедливое распределение предыдущим поколениям было не сложно производить, так как по этой семейной линии была только одна дочь. Но у Петровых имелся еще и сын. Девочка, которую тоже звали Мария, узнала о наследном приданом от матери в день свое совершеннолетия. Мать повела Марию в глубокий подвал с припасами во дворе дома и в дальнем углу погреба они отрыли старинный сейф в углублении, заполненном твердой землей с глиной. В свете фонариков и большой общей лампы погреба в извлеченной из сейфа шкатулке искрилось и переливалось, видимо, бриллиантовое ожерелье, лежало еще три золотых кольца с массивными драгоценными камнями: синим и двумя красными, вокруг которых излучали все цвета радуги восхитительные маленькие камешки–бриллианты.
– Дочка, теперь ты хранительница семейного добра, пользоваться этим запасом следует только в крайнем случае, и стоимость нужно будет точно узнать у ювелиров-оценщиков. Государство, наверное, расценит эти драгоценности, как утаенный клад, который нужно сдать, а небольшой процент от всей суммы получить… Раньше все было очень строго. А теперь не знаю.
– Вот странно – то ли наше, то ли нет, – дивилась дочка.
– Я боялась пользоваться, как-то обнародовать наследство. Так и пролежало тут. Да мне и не надо. Жили, как все, не богато. Выделяться – не принято.
– Мама, сколько это все стоит, – спросила дочка, – хоть примерно?
– Миллионов пять, или больше, повторяю, оценка ювелиров нужна. Да, еще! У тебя есть брат, значит разделить нужно будет все пополам.
– Мама, а отец знает?
– Нет, зачем? Я сама зарывала здесь сейф со шкатулкой. Теперь знаем только я и ты.