Драконья жрица

Драконья обитель

Когда лютая зима возвращалась на Есинейский континент с ветрами и стужей после долгого горячего лета, жители Риницы начинали возносить молитвы к небу, уповая на благоденствие природы. Они плотнее закутывались в шубы и подкладывали под входные двери куски ткани, завешивали ими окна, надеясь уберечь остатки тепла в своих домах. На западе континента климат был до того непостоянным, что простые люди на стыке времён года выстраивались в целые очереди перед храмом Белого Солнца. Они падали ниц перед ликом богини-творительницы, умоляя её о жалости к своим нерадивым детям. Недавние засухи обрекли народ на голод, а жуткие морозы могли вбить последний гвоздь в гроб бедных крестьян…

Однако когда первый снег коснулся земли, в Драконьей обители вдруг началась суета и оживлённое веселье. Молоденькие девицы, красивые, словно тропические птички, с криками и смехом выпорхнули на улицу. Они валялись в сугробах, закидывали друг друга снежками и не ведали о тревогах простых жителей. С тех пор, как драконы покинули эти края, драконьи жрицы стали пережитком прошлого. Когда-то давно они танцевали и пели, чтобы успокоить разбушевавшихся огнедышащих ящеров, а ныне – выступали для невежественных крестьян, которые воспринимали их как самых обыкновенных уличных танцовщиц. Едва ли они понимали святость древнего ритуала, вложенного в их движения. Но для девушек, которые всё своё детство скитались по улицам и бродяжничали, столь оскорбительное отношение имело не такое уж и большое значение.

У них была тёплая постель, вкусная еда утром и вечером, а ещё добрые настоятельницы, которые воспитывали их как родных дочерей. А большего и не нужно. Счастьем было уже то, что им не приходилось продавать свои тела и творить разные мерзкие вещи ради краюшки плесневелого хлеба.

– Эва, смотри сюда!

Эва, вытряхнув из своего сапога несколько комков снега, непонимающе обернулась на зов – и тут же получила снежком прямо в лицо. Холод обжёг щеки, и она коротко взвизгнула от этой неожиданной подлости. Сапог выпал из замёрзших пальцев, а сама Эва рухнула обратно в тот же сугроб, из которого мгновение назад едва смогла выбраться.

– Хелен, да чтоб тебя Нечистый в котле утопил! Нельзя так делать! – обиженно закричала она, смахивая с покрасневших щёк талую воду.

Хелен заливисто рассмеялась, глядя на её недовольное лицо, но быстро переключила своё внимание на других девочек, которые самозабвенно скакали по снегу, ловя снежинки кончиком языка. Но вскоре и они стали с визгом разбегаться, потому что на неугомонную Хелен не действовали слова «стоп!» и «перестань, пожалуйста!».

Эва, недовольно морща нос, с кряхтением поднялась на ноги, стряхивая со своего плаща, отороченного лисьим мехом, комья снега. Она с наслаждением втянула в себя свежий морозный воздух, который позволил жителям королевства Риница впервые за последние девять летних месяцев выдохнуть спокойно. Минувшая засуха опустошила их, пронеслась по некогда плодородным полям подобно духу поветрий, сжигая дотла посевы и даже леса. Настоятельницы поговаривали, что такие стихийные ненастья случались давно, тысячелетия назад, когда драконы ещё топтали эти земли, закрывая небеса своими гигантскими крыльями. В те стародавние времена считалось, что засушливое лето предвещало драконью свадьбу, но ныне, в эпоху Белого Солнца, оно обещало лишь новые смерти крестьян.

Чем горячее лето, тем страшнее зима. Народные приметы, к несчастью, не лгали.

– Негодницы, а ну быстро зайдите в храм! – басовитым голосом прокричала престарелая Фелиция, с ужасом оглядывая их снежное баловство. – А если простудитесь? Как будете петь и танцевать на Фестивале Огня?! А ну бегом в помещение!

Юные жрицы тут же вскочили на ноги и, стряхивая по пути с себя комья снега, поспешили скрыться в храме. Настоятельница Фелиция к пятидесятому году своей жизни стала ещё более раздражительной и строгой, чем в молодости, а потому противиться ей девушки не хотели. У неё была дурная привычка заставлять девочек, свершивших какую-нибудь шалость, убираться в Чешуйчатом зале. В нём столетиями хранились необычайно ценные экспонаты, которые их предки собирали на протяжении многих лет с тех пор, как драконы покинули эти края. Это место занимало большую часть храма, а потому никто из девушек не хотел полировать его до блеска. Ведь тогда они не успеют поужинать и потанцевать на вечерней практике…

Храмовые стены встретили их теплом и запахом свежеприготовленной еды. Драконья обитель, в отличие от священных строений, посвящённых богине-творительнице Мирастэль, была построена из скуары, особого камня, который в большом количестве находили в местах былых скоплений драконов. Считалось, что скуара – это окаменевшее тело умершего ящера, которое со временем обращалось в горную породу. По крайней мере, это объясняло, почему строения, созданные с его помощью, сохраняли тепло даже в самые лютые морозы. В этом плане жрецы Мирастэль завидовали хранительницам драконьих секретов чёрной завистью, особенно, когда наступали холода. Их-то храмы строились из белого камня, который считался одним из символов их светлооликой богини.

Эва с наслаждением рухнула на свою постель, небрежно скинув мокрый плащ у порога. В её комнате было неприлично тепло, а потому она, жмурясь от удовольствия, скинула с себя практически всю верхнюю одежду, оставаясь лишь в тоненькой сорочке. Сейчас в Драконьей обители наступил официальный час безделья, а потому настоятельницы не будут ругать её за столь неприличное поведение. Эва, напевая себе незатейливую мелодию под нос, выудила из своего деревянного шкафа несколько свитков и кисточек. Чернила и уголь для рисования обнаружились в соседнем ящике.

Комнатка у неё была крохотная, как и у всех девочек, а потому стол сюда не поместился. Но выход нашёлся, когда она подтащила скрипнувшую скамейку к подоконнику, достаточно широкому, чтобы растянуть на нём свиток. Эве нравилось рисовать столь же сильно, как и танцевать. Очень давно, кажется, в прошлой её жизни, когда она была совсем маленькой, мама учила её держать в руках уголёк. Сама она в это время сидела подле со свечкой в руках, направляя свет так, чтобы у неё получалось выводить ровные линии. Но это было до того, как мама, окончательно отчаявшись, повесилась прямо в том борделе, в котором долгое время обслуживала клиентов. После этого Эва практически не рисовала – нечем было.

Она аккуратно провела кистью вниз, завершая изящную линию, и критически оглядела получившийся результат. Огромный дракон, раскрывая клыкастую пасть, нёсся по небу, рассекая облака, и чешуя его сверкала в лучах рассветного солнца. Ну, по крайне мере, именно так Эва себе всё и представляла, просто красок у них не водилось – дорого это. Поэтому довольствоваться ей приходилось лишь чёрно-белыми рисунками.

Она задумчиво подпёрла голову ладонью и глянула в широкое окно, за пределами которого сновали люди, стремящиеся поскорее скрыться от снегопада в тёплых домах. Эва пыталась представить себе мир, в котором были драконы, но современные реалии будто бы отторгали саму эту идею. Огнедышащие ящеры покинули земли Есинейского континента в 132 году, незадолго до пришествия Белого Солнца, которое озарило своим ласковым светом грехи человеческого рода. Именно в тот день люди впервые увидели снег, потому что до этого их земли полыхали из-за драконьего огня.

Учёные мужи, деловито покручивающие в своих пальцах острые перья и со снисходительностью поглядывающие в сторону священнослужителей, сходились во мнении – драконов, несомненно, погубила зима и резкая смена климата. И, несмотря на то, что жрецы Мирастэль плевались в чопорных исследователей ядом, с пеной у рта утверждая, что именно их великая богиня-творительница изгнала этих тёмных ящеров с благодатных земель, серьёзных доказательств в пользу своей теории предоставить не могли. Но, пожалуй, в этом и крылась суть слепой веры.

Жрицы Драконьей обители же лишь лукаво улыбались на эти бессмысленные предположения – у них на все вопросы был свой ответ. Драконы не погибли, не покинули родные края по велению божественного промысла – они лишь ждали удобного случая, чтобы явить себя этому миру. И пусть драконьи жрицы ныне считались никчёмным пережитком прошлого, у них было право верить в то, что былое могущество огнедышащих ящеров однажды вернётся.

– Эва, что за вид?! А ну бегом переодевайся и в танцевальный зал! Час безделья давно прошёл!

– Ой! Бегу, настоятельница Фелиция, – торопливо пролепетала Эва и бросилась к шкафу, вытаскивая из него свободное белое платье.

Золотые монетки и камешки, которыми была расшита лёгкая газовая ткань, звонко забренчали, когда она принялась втискиваться в него. Одежда для ритуальных танцев всегда была довольно неудобной и вызывающе-открытой, но им приходилось носить её даже на танцевальные практики, чтобы тело постепенно привыкало к ней. Считалось, что одежду танцовщиц намеренно украшали драгоценностями, чтобы порадовать драконий взор роскошью и богатством. Нацепив на себя последний браслет, Эва скрепила его с рукавом платья, как и полагалось, и бросилась в сторону зала для практики, путаясь в юбке, которая так и липла к босым ногам.

В комнате для практик стоял таинственный полумрак – лишь многочисленные свечи озаряли своим мягким огнём изящные витражи. Выложенные из цветного стекла, они изображали драконов – яростных, могущественных и свирепых, как природное бедствие. Эва встала подле остальных девочек, понурив голову под строгим взглядом настоятельницы Фелиции.

– Милые мои, вам сегодня было весело на улице? – с улыбкой спросила их наставница Виктория, которая, несмотря на седину в висках, выглядела безукоризненно прекрасно. – Я вижу по лицам, что снег пришёлся вам по душе.

Юные жрицы заулыбались и весело переглянулись, вспоминая свои недавние забавы. Эва поймала хитрый взгляд Хелен – и, не сдержавшись, показала ей язык. Завтра она непременно закинет ей этот злосчастный снежок за ворот.

– Говорят, что драконы не любят холод и зиму, – сказала Виктория, зажигая свечи, которые образовывали широкий круг – их своеобразную сцену. – Но мне бы не хотелось, чтобы вы верили в эти глупости, навязанные жрецами Белого Солнца. Драконья чешуя не чувствует ни жара, ни холода. Они – это несокрушимая мощь, способная обратить мир в хаос. И я хочу, чтобы вы показали мне в своём танце ту силу, которая способна укротить ярость дракона.

Наставница усмехнулась – и её зелёные глаза сверкнули в полумраке зала таинственными огнями.

– Выступайте по очереди. Та, чей танец я сочту лучшим, будет танцевать на Церемонии Чёрного Дракона. Приступайте.

Эва смотрела на своих подруг с замиранием сердца и волнительно потирала потные ладони. Каждая из них усиленно тренировалась, чтобы добиться впечатляющих результатов, но танец Чёрного Дракона был необычайно сложным. Эва постоянно сбивалась на моменте, где требовалось опуститься на колени, а после изящно подняться, не забывая при этом о ладонях, которые должны двигаться столь же плавно, как драконьи крылья.

И когда прозвучало её имя, Эва почувствовала, что сердце резко ухнуло куда-то в пятки. Она, глубоко вздохнув, ступила в круг свечей и развела руки в стороны, слегка согнув колени. Белые церемониальные одеяния обнажили её светлые ноги. Браслеты на запястьях тихонько звякнули, словно давали знак музыкантам. Запела флейта, барабаны, вторя ей, грянули, разрывая священное таинство тишины.

Эва шагнула вправо, выбрасывая левую ладонь в сторону, – это движение она помнила превосходно. Вновь бахнул барабан – и она замерла, ровно на секунду, чтобы после вновь закружиться в диком танце, где сливались воедино человеческая плоть и драконий огонь. Эва рухнула на колени, словно грешница пред священным алтарём, когда флейта своим пронзительным звуком залила комнату, повествуя о чём-то печальном и древнем, как сам этот мир. Подняв руки над головой, она изящно развела их в стороны, как некогда свирепые огнедышащие ящеры раскрывали свои крылья во время полёта.

Всё закончилось, когда барабан грянул в последний раз – и она замерла, спрятав глаза за ладонями. Капелька пота невольно скользнула вдоль её виска. Сердце судорожно колотилось где-то в горле.

Где-то неподалёку зазвучали хлопки, и Эва робко развела пальцы, разглядывая сквозь них довольное лицо наставницы Виктории. Она смотрела на неё с горделивой улыбкой, словно ни капли не сомневалась в её успехе.

– Браво, Эва, это было прекрасно, – произнесла она и кивнула каким-то своим мыслям. – Я боялась, что ты допустишь ошибку в своём любимом месте, но в самый последний миг ты смогла преодолеть волнение. Танец был идеален, благодарю.

Эва широко улыбнулась и, совершенно счастливая, направилась в толпу девочек, где её уже ждала восхищённая Хелен. Она тут же принялась трясти её за плечи, вполголоса лепеча о том, как же здорово у неё вышло исполнить движение, имитирующее полёт. У самой Хелен именно на этом моменте всё пошло под откос. Оставшееся время, пока остальные жрицы тряслись от волнения и старательно танцевали, они бездельничали, переговариваясь и подшучивая друг над другом. Эва не имела на свой счёт особых надежд – даже невзирая на похвалу от наставницы. Среди её ровесниц было достаточно талантливых девочек, которые танцевали гораздо лучше неё. Поэтому она не считала чем-то зазорным посвятить остаток вечера бесполезной девичьей болтовне.

Когда последний на сегодня барабанный набат отгремел, Виктория вновь встала в круг из свечей и внимательно оглядела каждую из них. Судя по всему, увиденное её порадовало, потому что улыбка с уст наставницы не сходила ни разу за сегодняшний вечер.

– Я безмерно рада, что мои уроки не прошли для вас даром, – сказала она и, переглянувшись с настоятельницей Фелицией, метнула в их сторону хитрый взгляд. – Пришла пора выбрать жрицу, которая исполнит танец на Церемонии Чёрного Дракона…

Виктория вдруг посмотрела на Эву и, прищурив глаза цвета свежей весенней травы, протянула к ней узкую бледную ладонь.

– Подойди ко мне, моя милая. Я расскажу тебе, как умилостивить Чёрного Дракона.

Фестиваль Огня

Тысячелетия назад Драконья пустошь была необычайно оживлённым местом – здесь собирались сотни огнедышащих ящеров, которые танцевали в облаках и играли друг с другом. По крайней мере, так Эве говорили её наставницы. Ныне же Драконья пустошь стала очередным символом минувшей эпохи. А ещё традиционным местом для проведения Фестиваля Огня – грандиозного празднества, которое устраивалось королевской семьёй в первые зимние дни. Люди считали, что драконье пламя священно, а потому сможет защитить их от лютых холодов.

И, несмотря на то, что жрецы Мирастэль крайне раздражительно воспринимали абсолютно все праздники, так или иначе связанные с драконами, против народных верований они ничего не могли противопоставить. Крестьяне любили фестивали, коих в их жизни было не так уж и много, а к любым традициям, проверенным временем, относились с должным почтением. Несмотря на то, что подавляющая часть населения Риницы славила Белое Солнце, многие сохраняли веру и в драконов.

А потому сегодня на Драконьей пустоши вновь царила оживлённая суматоха.

Эва с интересом высунула голову из палатки и оглядела долину, на которой не росло ни единого дерева. Со всех сторон их окружали молчаливые скалы, а под ногами вместо земли был лишь идеально-ровный камень – скуара, драконьи останки. Поэтому даже в разгар зимы, когда снег валил с неба крупными хлопьями, здесь было тепло, как возле жаровни. Снежинки таяли, не успевая коснуться каменной поверхности, а все драконьи жрицы ходили здесь босые.

– Эва, ты можешь сесть, в конце-то концов?! Я что, за тобой бегать должна?

Настоятельница Фелиция без тени жалости ударила её по обнажённой спине влажной тряпицей, и Эва, испуганно ойкнув, торопливо вернулась на своё место. Её ругали уже пятый раз за четверть часа, потому что от волнения она совершенно не могла усидеть на месте. А ещё Эве хотелось погулять и порезвиться вместе с остальными девочками на ярмарке, где продавали самые разнообразные безделушки. В этом году на Фестиваль Огня прибыли даже купцы с южных островов, которые привезли с собой уникальные цветочные талисманы, помогающие привлечь прекрасные сны, и всевозможные экзотические вкусности.

Но она вынуждена была сидеть в душной палатке и терпеть многочисленные издевательства над своим лицом. К сожалению, традиционная одежда – это далеко не все трудности, с которыми приходилось сталкиваться драконьим жрицам. Гримм тоже входил в список этих недостатков, потому что каждая линия на её теле имела своё уникальное значение. Алая краска в уголке глаз – пылающий драконий взгляд, золотистый символ на лбу – мудрость и просветлённость священных созданий. А значение остальных она, если честно, не помнила – просто тело её было разрисовано с ног до головы. При всём желании не упомнишь.

– Какая красавица, – восхищённо пролепетала наставница Виктория и аккуратно поддела её подбородок кончиками пальцев. – Подними-ка глазки, да, вот так. Умница! Потерпи, остался последний штрих.

Она почувствовала, как женские пальцы скользнули в её светлые волосы, заплетённые в косы, и принялись украшать их какими-то гремящими драгоценностями. Эва сама себе напоминала не человека, а разряженное праздничное дерево – и теперь она, увешенная всевозможными цацками с ног до головы, могла физически ощутить этот груз на себе. Даже лёгкая газовая ткань одеяний не спасала от тяжести многочисленных украшений…

– Ну вот, теперь ты готова. Иди-иди, поглядись!

Эва вскочила со стула, который смертельно надоел ей за всё это время, и крутанулась пару раз возле высокого зеркала в полный рост. На босых ногах звенели браслеты, в светлых косах виднелись многочисленные кольца и ленты, а монетки, украшающие шов одеяний, позвякивали каждый раз, стоило ей сделать шаг. Губы её теперь алели ярче королевских знамён.

Пожалуй, краше были только шуты придворные.

– Я могу теперь пойти погулять по ярмарке, наставница? – с мольбой воззрилась на Викторию Эва, готовая пасть перед ней на колени, лишь бы её выпустили из душного шатра. – Обещаю, что не испорчу наряд! И причёску тоже. И украшения не потеряю…

– Иди-иди, только не опоздай, – засмеялась настоятельница, игнорируя недовольный взгляд Фелиции. – Будь аккуратна – цени наш многочасовой труд!

– Клянусь семью драконьими ликами, вернусь такая же, какая ушла! – прокричала Эва уже с улицы.

Её тут же захватила с головой праздничная атмосфера – и она, улыбаясь во весь рот, кинулась в ту сторону, где виднелась стайка девушек в белых нарядах. Хелен, стоящая возле лавки со сладкими вкусностями, заметила её первой и приветливо махнула рукой.

– А вот и наша красавица, – лукаво засмеялась она, оглядывая её с ног до головы. – Тяжёло, да?..

– Невероятно, – прохныкала Эва, и кольца на её голове утвердительно забренчали в ответ. – Хочу поскорее раздеться. Ещё эта краска кожу стягивает!

– Терпи, дорогая. Наши предшественницы терпели – и ты сможешь, – засмеялась Хелен и вдруг недовольно нахмурила брови. – Глянь-ка, кто на тебя смотрит.

– М? О ком ты?

Хелен кивком головы указала ей за спину, где высился белый роскошный шатёр, украшенный серебряной росписью. Подле него стояли люди в светлых бесформенных рясах. Они буравили драконьих жриц презрительными взглядами и складывали пальцы в молитвенных жестах, в мыслях, видимо, прося великую Мирастэль покарать невежественных грешниц. Хотя мать и творительница мира всегда учила людей любви и состраданию к ближним.

Обычно жрецы Белого Солнца демонстративно не посещали Фестиваль Огня, но в этом году, по настоянию королевского двора, вынуждены были поехать. Так уж получалось, что король Риницы больше любил красочные драконьи празднества, чем чопорные церемонии жрецов Белого Солнца. Хотя и подтверждал главенство владычицы Мирастэль над иными другими божественными сущностями.

– И чего только явились? Настроение людям портить своими кислыми лицами? – раздражённо поинтересовалась Эва, но демонстративно послала в сторону священнослужителей кокетливую улыбку. Раз они считали их блудливыми грешницами, то стоило держать планку.

От её взгляда не укрылось то, как юноша в белой рясе, поймав её взгляд, зарделся от смущения и скрылся в тени шатра, бормоча себе под нос очередную молитву. Забавные они в этой своей напыщенной строгости. В Драконьей обители всегда царило веселье, хаос и звучал женский смех, а их серые и скучные кельи дозволяли лишь изредка скупую улыбку на тонких губах. Какая скука.

Впрочем, более они на них внимания не обращали – и бегали от одной ярмарочной лавки к другой. Хелен и остальные жрицы набрали себе всяких вкусностей, миролюбиво делясь ими с Эвой, которой, вообще-то, есть перед ритуалом не дозволялось. Но чуть-чуть карамельных ягод ведь не считалось, верно? А когда на горизонте замаячила королевская процессия – грянули барабаны, знаменующие начало торжественной Церемонии Чёрного Дракона. Эва судорожно выдохнула и под одобрительные и поддерживающие взгляды подруг двинулась в сторону шатра, где её уже ждала Виктория. Её выступление неминуемо приближалось. Всё то время, которое королевская семья тратила на приветственный этикет, она металась по палатке, как ужаленная, и мысли – одна хуже другой – скакали внутри её головы.

А если она испортит всё с самого начала? А если забудет случайно движения? А если упадёт? А если украшения слетят? А если одежда порвётся? А если, если, если…

Виктория наблюдала за её безмолвной паникой с ласковой полуулыбкой, но вмешиваться не спешила. Понимала, что этот этап ей, как и многим другим жрицам, предстояло преодолеть самостоятельно. И когда грянуло время, Эва была совершенно измотана и пуста от бесконечных переживаний. Но, несмотря ни на что, хотела свернуть горы и показать всем собравшимся зрителям идеальное выступление. А иначе зачем её, несчастную голодранку, вообще подбирали с улицы добрые настоятельницы? Хотя бы ради них она должна была сделать всё возможное.

Под громогласный отзвук барабанов Эва вышла на улицу, ступая по дороге из сухих цветочных лепестков, которые рассыпали перед ней остальные драконьи жрицы. Поднимать взгляд ей запрещалось, но она интуитивно почувствовала Хелен, которая как бы ненароком бросила лепесток прямо ей в лицо. Бессовестная девчонка. Снежинки сыпались ей на волосы, на оголённые плечи и таяли от человеческого тепла.

Цветочная тропа привела её к каменной площади, на которой был изображён алой краской замысловатый знак, по контуру которого тянулись зажжённые факелы, как символы огня и солнца. Это, конечно, не стояло и близко с их танцевальными практиками при свете свечей. Эва ступила в круг и замерла вместе со всем миром. Она чувствовала на своей спине взгляд короля, который с интересом ждал начала представления. Весь высший свет Риницы собрался здесь, чтобы увидеть её танец. И ей совсем не хотелось их разочаровывать.

«Я хочу, чтобы вы показали мне в своём танце ту силу, которая способна укротить ярость дракона».

Когда тишину разрезал первый звук флейты, Эва внезапно ощутила ледяное спокойствие в груди и сделала первый танцевальный шаг. Казалось, все тревоги, терзавшие её всё это время, вдруг замолкли, внимая священному ритуалу. Ей невольно вспомнилась легенда о Чёрном Драконе, в честь которого была создана церемония почтения. Наставницы рассказывали, что тысячелетия назад он посещал эти земли лишь в те дни, когда танец исполняла одна конкретная жрица. История и легенда её имени не сохранила, но Чёрный дракон, по всей видимости, помнил о ней всегда. Когда она завершала ритуал, он проводил с ней дни и ночи, наслаждаясь обществом смертной женщины.

Однако счастье мимолётно – как мимолётна человеческая жизнь. Смерть забрала у дракона его жрицу, а люди, жестокие и алчные, втоптали её имя в грязь. Когда Чёрный дракон прилетел на место проведения ритуала в условленный день, то увидел там мёртвое девичье тело – и впал в ярость. Горели города, полыхали сёла, рушились людские судьбы. Но драконий гнев был неутомим. Народ просил его о милости, посылал ему других жриц, но он отвечал им лишь пламенем.

И однажды, как и все драконы, пропал.

Теперь в его честь вновь танцевала иная жрица, но Эве хотелось верить, что он смог простить человеческой род за то зло, которое они причинили его возлюбленной. Это слово, пожалуй, было странно употреблять, говоря о драконе, но Эва не запрещала себе мечтать. Она танцевала удивительно легко, отдаваясь музыке с головой. Её руки сами двигались в нужную сторону, а ноги знали наперёд все шаги. Когда завыла флейта, пронзительная и печальная, Эва опустилась на колени.

Она скрыла глаза ладонями и, сама не понимая почему, невольно прослезилась. Эва была даже рада, что зрители видели лишь её спину в ту секунду. Что-то эфемерно-острое вонзилось ей прямо в сердце. Но задуматься над этим она не успела, потому что неожиданный ветер почти сбил её с ног.

В резко грянувшей тишине вдруг прозвучал испуганный вопль:

– Дракон!

Первое время никто не шевелился, но спустя мгновение люди, испуганные и ошарашенные, стали вскакивать со своих мест. Они кричали, толкались и пинали друг друга, проталкиваясь к каретам и лошадям, но Эва будто бы не могла поверить собственным ушам. Ровно до тех пор, пока не опустила ладони.

Гигантская чёрная тень стремительно приближалась к Драконьей пустоши и даже с такого расстояния она ясно видела, насколько большим был размах его крыльев. В её горле застыл крик, но Эва, зачарованная приближающимся существом, о котором она читала в легендах и преданиях, не могла сдвинуться с места. Так и сидела на коленях, словно каялась в каком-то грехе. И лишь когда громадная крылатая фигура, раскрыв свою чёрную пасть, с грохотом приземлилась недалеко от неё, она закричала.

Вблизи их величие внушало лишь ужас.

Вскочив на ноги, Эва невольно запуталась в собственных бесконечных юбках и вновь рухнула на камень, сшибая факелы. Где-то сзади слышались людские вопли и крики. Но дракон, чёрный, как смог, смотрел лишь на неё – и в огромных янтарных зрачках разгоралось дикое пламя. Он, сшибая хвостом бесчисленные факелы, приближался к ней, переставляя свои передние лапы, соединённые с крыльями, как у летучей мыши. Эва с замершим от ужаса сердцем смотрела на вытянутую морду, которая будто бы с любопытством приблизилась к ней, обнюхивая и изучая. В драконьей пасти сверкнули огромные клыки – каждый размером с её руку. Фраза «на один зубок» неожиданно стала принимать весьма буквальные обороты.

Вдруг послышался звук натягиваемой тетивы – и стрела с треском отскочила от мощной рогатой головы. Дракон медленно моргнул и обернулся в некотором удивлении, словно поразился человеческой глупости. Несколько жрецов в белых рясах, бледные от страха, возглавляли ряды королевской армии. Лучники уже натягивали тетиву вновь, а священнослужители громко кричали молитвы.

– Именем белоликой Мирастэль, именем хранительницы миров, убирайся прочь! Прочь! Прочь! Нечестивое создание!

Дракон выдохнул горячий пар из своих ноздрей и вдруг распахнул гигантскую пасть. Его оглушительный рёв, долгий и свирепый, буквально снёс с ног служителей Белого Солнца. Эва, находившаяся в тот миг ближе всех, в ужасе упала на землю, прижимая ладони к ушам. Сердце её заходилось от страха. Она жмурилась, чувствуя соль под сомкнутыми веками. Реальность и мечты – слишком разные вещи. Едва ли Эва была готова ко встрече с могущественным тысячелетним существом, способным переломить ей хребет одним укусом.

Ей хотелось проснуться, ей хотелось домой, в храм, ей хотелось не знать этого ужаса. Но когтистые лапы уже сомкнулись на её талии – и спустя мгновение она перестала ощущать под собой тёплую каменную землю. Ветер взвыл в ушах, растрепал волосы, когда они поднялись в небо. Последним, что Эва увидела прежде, чем её сознание покинуло тело, было грустное лицо настоятельницы Виктории. Она никуда не бежала и не казалась удивлённой, даже наоборот – будто бы знала обо всём наперёд.

Заснеженный город

Несколько раз за время полёта Эва приходила в себя – но, к сожалению, ненадолго. Драконьи когти всё ещё сжимали её талию, а под болтающимися ногами виднелась далёкая земля без конца и края – замёрзшие реки и озёра, припорошенные снегом леса и города. И этот вид мог бы восхитить её в иной другой ситуации, но сейчас Эва чувствовала себя настолько ужасно, что это невозможно было описать словами. От страха перед гигантским существом и от того, что он в любой миг мог бросить её с такой высоты, становилось дурно.

Уже спустя пару мгновений после пробуждения Эве безумно хотелось вновь впасть в забытье. Лишь бы не видеть, не чувствовать и не знать.

Холодный ветер кусал её за обнажённую кожу на плечах, поднимал подол платья и срывал драгоценности с головы. От драконьего тела было горячо, но лишь там, где сжимались когти. Эва закрыла глаза в очередной раз и повисла в чужой лапе, как бездушная куколка. Страх въелся в неё настолько сильно, что она перестала его ощущать – и просто хотела, чтобы этот бесконечный полёт поскорее закончился. Пусть её уже убьют и растерзают, но прекратят эту пытку.

Каково же было удивление Эвы, когда открыв глаза в следующее своё пробуждение, она увидела заснеженный город. С такой высоты её взору открылись высокие горы, окружающие его кольцом столь надежно, что ни один человек в мире не смог бы найти это место при всём желании. Несколько скал издалека напоминали скелет гигантского дракона. Эва не знала, насколько далеко она находилась от Риницы, от своей родины, от Есинейских земель в принципе. Одно было ясно точно – они явно не на юг летели, потому что снег валил крупными хлопьями. А говорили, что драконы тепло любят… Нагло лгали, получается, все те учёные мужи.

Чёрный ящер вдруг рявкнул и начал снижаться – сердце у Эвы в тот миг болезненно забилось о рёбра, потому что земля стремительно приближалась к ней. В ужасе зажмурившись, она слышала, как звенели её серёжки, готовые оторваться вместе с ушами от проклятущего ветра, и чувствовала продирающий до костей холод. Она бы помолилась семерым драконьим ликам, попросила бы пощады и защиты, но, увы, один из них, по всей видимости, уже держал её в своей лапе.

В один миг ветер стих, а Эва с тихим писком рухнула в мягкий сугроб – благо, высота была совсем крохотной. От пережитого ужаса и мороза её тут же затрясло, и она, поднявшись на дрожащих руках, во все глаза смотрела на гигантского огнедышащего ящера, схематичные изображения которого прежде видела только в древних книгах. Он приблизил к ней вытянутую морду и вновь принюхался, как и тогда, на Драконьей пустоши. Эва замерла, задержала дыхание и надеялась на то, что сердце тоже ненадолго остановится вместе с ней. Казалось, одно неловкое движение – и дракон проглотит её, пересчитав перед этим все позвонки зубами.

Но он не шевелился – лишь смотрел на неё так, будто столетиями не видел людей. Хотя, пожалуй, так и было. Снег под его мощным телом таял, обращаясь в талую воду, а из ноздрей вырывался дым, обдающий жаром её тело. Их странные переглядывания прервал громкий звук и чей-то сдавленный крик. Будто бы кто-то со всей силы шмякнулся в сугроб с огромной высоты…

Дракон медленно моргнул и лениво повернул голову себе за спину, а Эва невольно проследила за его взглядом. Гора снега неподалёку от них зашевелилась, затряслась – и вдруг оттуда высунулась человеческая рука. А за ней и вторая, следом – нога. Вскоре Эва увидела дрожащего от ужаса и холода юношу в белых жреческих одеяниях. В нём она с удивлением узнала того самого, с ярмарки, который смутился от её улыбки и который громче всех читал молитвы, возглавляя ряды королевских лучников. Каким-то образом он тоже оказался с ней в одной лодке – и на долю секунды удивление даже подавило страх перед драконом.

Жрец Белого Солнца судорожно дёрнулся под пылающим взглядом ящера и, сложив дрожащие пальцы в молитвенном жесте, стал шептать молитву. Правда, стук его зубов звучал громче слов. Эва вздрогнула, когда поняла, что смотрел юноша на неё. В глазах жреца горел отчаянный призыв – «беги отсюда скорее!». Этот безумец хотел отвлечь дракона на себя, чтобы она могла скрыться. Но был ли в этом смысл…

Огромное существо, клацнув зубами, поднялось во весь свой немалый рост и вдруг низко зарычало. Яростный и неприятный звук вновь резанул по ушам, но Эва, преодолев страх и назревающую панику, бросилась к юноше, который, зажмурив глаза, уже готовился к неминуемой смерти в огне. Дракон готовился сжечь его дотла – об этом говорила его покрасневшая грудь, под которой разгоралось разрушительное пламя. Она, утопая по колено в сугробах, дёрнула жреца за собой и закричала из всех сил, чтобы её точно услышали:

– Перестаньте! Не убивайте его!

Едва ли Эва надеялась на милость в этой ситуации, но дракон тут же замер, с клацаньем захлопнув внушительную пасть. Его большие глаза будто бы с непониманием рассматривали её дрожащие от холода и усталости руки, и перепуганного юношу, который продолжал лепетать молитвы за её спиной. И вдруг горячий пар хлынул из драконьего тела. Эва прищурила глаза и почувствовала, как таял снег под её ногами от тёплого воздуха. Всего одно мгновение – и она уже стояла по щиколотки в воде. Густое марево заволокло пространство, словно туман.

И когда он рассеялся – ящера перед ними уже не было. Стоял юноша, высокий и черноволосый. Если бы Эва не была драконьей жрицей, она бы решила, что сумасшествие окончательно затмило ей разум. Но, к счастью, настоятельницы рассказывали об этом небольшом фокусе, доступном лишь немногим из драконьего племени. Если дракон прожил больше тысячи лет, он мог научиться принимать человеческий облик, сохраняя при этом всю свою невиданную силу.

Но Эва никогда бы не подумала, что увидит это вживую. Но янтарные глаза на юношеском лице не врали.

Он же смотрел лишь на неё, и взгляд этот был каким-то странным, будто бы отчаянным. Так путники, скитавшиеся по пустыне долгими днями, смотрели на родник с чистой водой, так путешественники, прошедшие сотни миль, смотрели на родимый дом, виднеющийся вдали. Сердце Эвы всё ещё тревожно колотилось о грудную клетку, но страх медленно отступал под натиском любопытства. В таком облике дракон всё ещё пугал, но уже не столь сильно, чтобы трястись под его взором, словно осиновый лист. В конце концов, если бы он хотел – уже давно убил их.

– Скажи… – неловко обратилась к нему Эва, но тут же прикусила язык. Какое неуважение к традициям.

Она медленно опустилась на колени и, не поднимая взгляда, сложила руки крестом на груди. Как и полагалось жрице. Эва хотела обратиться к нему, спросить… Спросить о многом. О том, зачем он забрал её, о том, как он выжил, и о том… как вообще это возможно? Но ей не дали вымолвить ни слова горячие ладони, опустившиеся на плечи.

– Не надо, – сказал юноша и настойчиво поднял её с колен. Взгляд его встревожено метался с покрасневших от холода и ветра рук на ободранные голые ноги. – Тебе холодно. Пойдём… в дом.

Выглядел он растерянным и даже испуганным, словно совсем не понимал, что делать с ней и с её хрупким человеческим телом. Но его руки были тёплыми и ласковыми – они не причиняли боли. Поэтому Эва не стала возражать, когда он повёл её в сторону высокого двухэтажного дома. По всей видимости, лишь вокруг него не было сугробов. Все остальные здания в этом городе были засыпаны по самые окна – ухаживать за ними, наверное, было некому. Позади вдруг послышался лязг, громкий топот и воинственный отчаянный крик. Эва обернулась и с ужасом увидела жреца Белого Солнца, который достал откуда-то старую проржавевшую мотыгу и бежал в их сторону, видимо, намереваясь одним ударом умертвить ящера. Вот только ошибкой было принимать его иной облик за демонстрацию слабости.

– Стой!..

Она лишь испуганно вскрикнула, когда дракон, растянув губы в хищном оскале, отбросил священнослужителя от себя одним ударом. Юноша болезненно застонал, со всей силы влетев спиной в каменную стену близлежащего дома. Эва не хотела строить из себя милостивую мать, которой не всё равно на жизнь чужого человека, но быть свидетельницей убийства она не желала. Поэтому изо всех сил вцепилась в чёрную рубаху, балахоном висевшую на драконе.

– Не надо, не убивайте его, – попросила Эва, заглядывая в янтарные глаза, которые смотрели на неё выжидающе. Словно он и правда готов был к ней прислушаться. – Он напуган, поэтому, пожалуйста, простите его один разок. Если вы всё объясните нам – уверена, жрец Мирастэль поймёт.

– Если бы он хоть что-то понимал, то не прицепился бы к моему хвосту, – хмыкнул дракон, и взгляд его равнодушно скользнул в сторону белой фигуры. – И выдержал же полёт, хотя я изо всех сил пытался его скинуть. Раз он так хотел попасть сюда, то я не стану ему препятствовать – пусть насладится местными красотами. Но в дом он не войдёт.

Эва бы хотела возразить, но её настойчиво дёрнули за руку, буквально заталкивая в жилище. Внутри было тепло, как в печке, и удивительно… уютно. Казалось, будто бы всё здесь было подготовлено заранее – и мягкие ковры под ногами, и огонь в камине, и даже чистые светлые занавески, которые легонько дрогнули под напором сквозняка. Ступив в это вязкое тепло, Эва, наконец-то, ощутила себя живой, но тут же смущённо зарделась – её босые мокрые пятки оставили красноречивые следы на полу. Но юноша не сказал ей ни слова на это, лишь подвёл к креслу, стоявшему подле камина. Усадил в него почти насильно, потому что она, совершенно растерянная, не знала, куда себя девать.

– Простите, – опасливо заговорила Эва, поднимая на него глаза. – Но зачем вы меня забрали?..

Пожалуй, это был единственный вопрос, ответ на который она хотела услышать незамедлительно. Иначе её глупое сердце просто свихнётся от тревоги и ожидания неизбежного.

Но дракон в облике человека лишь отвёл взгляд. Его красивое лицо скривилось, словно своим вопросом она причинила ему невыносимую боль, и что-то тоскливое мелькнуло в его величественной фигуре.

– Она обещала, что ты всё вспомнишь, когда придёт время, – отозвался он, кривя губы в горькой усмешке. – Только как долго мне ещё ждать этого дня?

– Вспомню что? – с интересом склонив голову к плечу, спросила Эва. – Я вроде ничего не забывала…

– Мне нельзя говорить. Скоро ты сама всё поймёшь, а до тех пор – можешь жить здесь.

Юноша вновь скользнул тоскливым взглядом вдоль её дрожащих поцарапанных рук, и будто бы виновато вздохнул.

– Я уйду… На какое-то время. Поэтому можешь не бояться – делай всё, что хочешь, – он провёл рукой над камином, и тепло, исходящее от него, будто бы стало ещё сильнее. – Это не обычное пламя, поэтому оно не потухнет и не разгорится сильнее. Тебе нужно тепло. Еды здесь тоже много.

Янтарные глаза вновь вернулись к её растерянному лицу – и мужская ладонь осторожно коснулась холодной щеки. Мужчины никогда не обращались с ней ласково – дочь проститутки этого просто не заслуживала. Нежны к ней были лишь настоятельницы храма и подруги, но более – никто. Однако сейчас ей казалось, что она – необычайно ценная фарфоровая статуэтка, которую бояться разбить одним неаккуратным движением. Но всё закончилось быстрее, чем ей, быть может, хотелось, – юноша отпрянул и, сжав ладонь в кулак, твёрдым шагом направился к двери. Эва, пытаясь переваривать услышанное и осознать случившееся, побежала вслед за ним и уже на пороге крикнула в удаляющуюся спину первое, что пришло на ум:

– Скажи… Как твоё имя?

Юноша медленно обернулся и, скривив губы в нарочито весёлой усмешке, ответил:

– Рейгас. Но ты ведь уже знаешь его.

Невольница

Ощущать себя свободной невольницей – невозможно. Эва хотела бы в это верить, но, увы, именно подобными словами теперь можно было охарактеризовать её новую жизнь, с которой она отчаянно пыталась примириться. Впрочем, выходило, что греха таить, плохо. Уютный домик, оставленный ей драконом по имени Рейгас, являл собой совершенно очаровательное зрелище и, наверное, будь она обыкновенной женщиной, грезящей о семье и замужестве, осталась бы здесь навсегда. Однако правда резала сердце на лоскутки – душа просилась обратно, в стены Драконьей обители. К подругам, к ласковым настоятельницам, которые наверняка тревожились за её благополучие.

Интересно – как весь свет воспринял новость о возвращении драконов? Стали ли уважать драконьих жриц больше в связи с этим событием? Ответов на эти вопросы она жаждала чуть меньше, чем ответа на главнейший из них – чего ради Эву вообще притащили в это богами брошенное место?

Она боялась выходить на улицу, а потому долгое время после ухода Рейгаса просто смотрела в окно. Селение на вид было небольшим, но совершенно заброшенным. В домиках, занесённых снегом, не виднелись огни, а в некоторых и вовсе отсутствовали стёкла. Лишь её обитель сохранила последнюю крупицу жизни и тепла.

Эва хотела бы выбежать на улицу, найти невоспитанного дракона, который принёс её сюда и бросил в одиночестве, и потребовать отправить её скромную персону домой. Но страх и здравый смысл перевешивал это желание – Эву размажут по снегу, словно букашку, за такую непочтительность. Хотя, судя по поведению Рейгаса, он не был настроен к ней недоброжелательно. В отношении того жреца же – наоборот. Кстати о нём…

– Заходи уже, дурья твоя голова! – яростно шипела Эва в приоткрытую дверь. – Нет его, нет! Заходи быстрее, пока не помер от холода!

С десятого раза ей удалось убедить этого ненормального упрямца заглянуть в дом. До этого он отчаянно пытался выбить дверь в соседнем жилище, надеясь скрыться в нём от холодного ветра и снега, однако терпел сокрушительное поражение. Эва наблюдала за его потугами из окна и долгое время пыталась убедить себя, что ей всё равно. Не получилось – миролюбивая натура взяла своё. К тому же он пытался помочь ей, хоть и весьма странным и своеобразным способом.

А теперь её неожиданный спутник сидел, озлобленно постукивал зубами и таращился на неё недовольными серыми глазами. Пожалуй, она и правда сейчас не была идеалом красоты, но такие взгляды в свой адрес терпеть не хотела.

– Чего вытаращился? Я тебя, что ли, заставила за хвост драконий уцепиться? – раздражённо поинтересовалась Эва, сложив руки на груди. – И вообще, я здесь не причём…

– Именно ты исполнила танец, призывающий этих нечистых иродов, так что вина как раз-таки лежит на тебе! – взорвался негодованием жрец Белого Солнца и, оглушительно чихнув, обиженно шмыгнул носом. Холода не щадили даже верных последователей Мирастэль. – И на кой я за ним увязался… Пошёл на поводу у очаровательной грешницы…

– Я тебя сейчас на улицу обратно отправлю, если не замолкнешь! – рявкнула Эва и рухнула в кресло, поджимая под себя голые ноги.

Её руки нервно принялись теребить украшения, застрявшие в волосах, и расплетать растрёпанные косы. Золотые кольца запутались так сильно, что впору было отрезать локоны. Она в отчаянии дёрнула непослушную ленту и тут же взвизгнула от боли. Усталость и страх, скопившиеся за день, вдруг накрыли её волной – и Эва разрыдалась, совершенно не стесняясь и не думая о приличиях. Она судорожно втягивала воздух через рот, заикалась и размазывала по щекам потёкшую краску. Ей смертельно хотелось домой, в свою комнату, в свою постель.

От рыданий её отвлёк ковшик с водой, внезапно возникший возле лица. Юноша в белой рясе, смущённо опустив взгляд, протягивал его ей.

– Нашёл на кухне. Выпей и умойся, слезами делу не помочь, – с сожалением сказал он и опустил ковш в её раскрытые ладони. – А с волосами… Я могу помочь, если позволишь.

Успокоилась Эва спустя пять долгих глотков, пока неожиданно сердечный спутник выпутывал кольца из её светлых прядей. Умылась она остатками прохладной воды – и лишь тогда почувствовала свежесть в мыслях. Сейчас нельзя поддаваться эмоциям и захлёбываться горем – нужно было думать над тем, как убедить Рейгаса отпустить их обоих без лишних жертв и кровопролитий. Эва склонялась к мысли, что он просто с кем-то её перепутал, схватил по ошибке, приняв за другую девушку. Она была уверена, что они никогда ранее не виделись прежде, ведь едва ли такую встречу в принципе возможно забыть.

Вот только как объяснить это огромному огнедышащему созданию, способному размазать её хилое тельце одним взмахом хвоста – непонятно…

Их размеренное молчание было прервано громким урчанием, исходящим из её живота. Желудок, голодавший с самого утра, тактично напомнил ей о том, что без еды он не продержится долго. И организм её временного сожителя вторил ему в ответ, поддерживая общее возмущение. Эва хихикнула – скорее от переполнявших её эмоций, чем от веселья – и с улыбкой сказала:

– Предлагаю ограбить кухню, пока мы ещё в состоянии есть.

Возмущения и занудные нотации жреца Мирастэль она слушать не стала – выскользнула из его рук, гремя по пути браслетами, которые совсем забыла снять. Кухня оказалась достаточно просторной и занимала практически весь нижний этаж дома. Широкий стол был накрыт алой скатертью, и пушистые кисточки игриво свисали с краёв. Широкая печь с дымоходом ещё хранила слабое тепло, а на верхней полке в ряд выстроились деревянные тарелки и горшочки – все с одинаковым цветочным узором. Эва с интересом сунулась за дверь, которая вела в соседствующую с кухней комнату, – и оттуда на неё дыхнуло холодом и запахом еды. Как оказалось, там хранились все запасы. Дракон не соврал – голодными они при всём желании не останутся!

– Эй, священник, иди сюда – я мёд нашла! – радостно закричала Эва и, не дождавшись занудного упрямца, выскочила из кладовой с небольшим горшочком и буханкой белого хлеба. – На, держи.

Она протянула ему смазанный мёдом кусочек, но юноша, сконфуженно отвернувшись, вновь завёл свою заунывную шарманку:

– Сейчас идёт Великий пост. Я никак не могу нарушить его, даже если на кону стоит моя жи…

– Ешь уже, – раздражённо сказала Эва и сунула ему в рот сладкий хлеб. – Иначе дракону не придётся ничего делать – ты сам избавишь его от головной боли. Кстати, тебя как зовут-то?

– Аргус, – недовольно буркнул в ответ священнослужитель, но покорно принялся жевать предложенное угощение, охотно запивая его молоком.

Видимо, не так уж и сильны были его моральные принципы. Или же природное очарование драконьей жрицы вновь перевесило здравый смысл.

В кладовке, вообще-то, хранились куда более сытные блюда, но сейчас самый обыкновенный хлеб и молоко казались невероятным наслаждением. Обсуждать им особо ничего не хотелось, сложные вопросы они оба хотели оставить на завтрашний день. А потому ужин прошёл в тишине – в ворохе нерадостных мыслей. Эва решила, что Аргусу будет безопаснее спать на верхнем этаже, чтобы в случае чего благополучно скрыться от драконьего гнева (хотя едва ли это спасёт их при худшем раскладе), а она расстелила постель в комнате с камином. Купальня тоже, к счастью, обнаружилась внизу – как и шкаф с вещами. Внутри хранилась женская одежда: платья, туфли, сапоги, шубы и плащи, даже маленькая коробочка с изысканными украшениями. Неужели это место Рейгас и правда обустраивал для неё? Но в чём крылся смысл? Она ведь и правда совсем его не знала…

От этих мыслей болела голова, и неуместный стыд поднимался из глубин души. А потому Эва, желая отвлечься, взяла невзрачное белое платье с широкими рукавами и отправилась греть себе воду. Чистое тело вкупе с чистой свежей одеждой ощущалось просто невероятно, а потому она, стараясь сохранить тепло, юркнула в расстеленную кровать. Когда небо снаружи потемнело, комната окунулась во мрак – и лишь пламя в камине горело столь же ярко, заливая своим тёплым светом весь этаж. Казалось, дрова там могли тлеть вечно, хотя Эва понимала, что всё дело в драконьем огне. Ему не нужно топливо, чтобы поддерживать уют в доме своим жаром.

В один день её жизнь перевернулась с ног на голову – и Эва совсем не понимала, что с этим делать. Долг жрицы велел ей подчиниться тому, кто её выбрал, тому, кому её учили поклоняться. Но сердце стремилось домой, в родные края – к родным людям. И едва ли она могла сейчас выбрать что-то одно из двух. В итоге усталость и тяжёлые мысли сморили её.

Во сне Эва видела драконов, играющих средь облаков, и девушку в красных одеяниях, которая заливисто смеялась и танцевала вместе с ними. Её лицо было до дикости знакомым, потому что встречалось ей в зеркале каждый день. Но в тот миг, когда она с улыбкой завершала танец – небо заволакивал чёрный непроглядный дым. Незнакомка со знакомым лицом горела в пламени, и драконы кружили вокруг неё, словно оплакивали смерть любимого человека.

Утро пробилось к ней сквозь тонкие светлые шторы – и Эва разлепила слезящиеся ресницы, пытаясь согнать с себя морок сна. Она поднялась и с удивительной бодростью выскочила из тёплой постели, чувствуя в себе странную решимость, которая явно не доведёт её до добра. Эва поправила мятое после сна платье, одёрнула подол и, соорудив на голове незамысловатую косу, юркнула за дверь, предварительно накинув плащ. Быть может, её действия лишь усугубят ситуацию, быть может, она слишком поспешна.

Но тревога и желание узнать всё и сразу толкали её на отчаянные поступки.

Выскользнув наружу, Эва слеповато прищурилась, пытаясь привыкнуть к заснеженному пейзажу. Передёрнув плечами от утреннего морозца, куснувшего за нос, она уже не так уверенно прошлась вдоль улицы. Молчаливые и пустые дома внушали невольный страх. Казалось, что в любой миг оттуда могло выпрыгнуть что-то страшное и жуткое…

Но вдруг узкий переулок сменился широкой дорогой. Она была настолько большой, что по ней без особого труда смогли бы проехать сразу три королевские кареты. Впереди Эва с удивлением узрела огромную площадь – наверное, раньше здесь устраивались грандиозные празднества. Но ныне это место было таким же пустынным, как и всё вокруг.

Но больше её удивила статуя женщины, высящаяся над домами, словно великан над карликами. Неизвестная держала в своих каменных ладонях что-то круглое и крохотное, издалека похожее на свёрток с ребёнком. Но, подойдя ближе, Эва приоткрыла рот от осознания – женщина обнимала руками драконье яйцо. От удивления у неё сердце в груди сделало кульбит, и она заинтересованно шагнула вперёд.

– Почему ты покинула дом? Тебе там не понравилось?

Мужской голос вывел её из задумчивости, и Эва, испуганно подпрыгнув, растерянно огляделась – и обнаружила сгорбленную тёмную фигуру, сидящую у подножия статуи. Рейгас скользнул по её телу внимательным взглядом, словно пытался понять, всё ли с ней хорошо, но приближаться не собирался. То ли считал это ниже своего драконьего достоинства, то ли боялся вновь увидеть страх.

– Мне… мне там нравится, – робко отозвалась Эва, вдруг потеряв свой боевой запал. Его одинокий вид отчего-то кольнул её в самое сердце. – А почему вы здесь? Вам не холодно?

Она окинула растерянным взглядом его лёгкую чёрную рубаху и штаны, но тут же стыдливо прикусила язык. Естественно, ему, Нечистый побери, не холодно! Он же дракон!

Рейгас же коротко рассмеялся в ответ на эти нелепые слова и посмотрел на неё с весельем во взгляде. И, кажется, на этот раз оно не было таким уж притворным, как вчера.

– Нет, мне совсем не холодно, – он приветливо похлопал по месту рядом с собой. – Жрица не соизволит составить мне компанию?

Песни и василиски

Могла ли она подумать, что однажды тысячелетнее огнедышащее существо предложит составить ему компанию? Конечно же, нет. Была ли она против? Ответ очевиден. Всю свою жизнь Эва рисовала драконов, танцевала для драконов, пела для драконов и обращалась к ним во время молитв. А теперь один из них нарочито небрежно предлагал ей присесть подле него. Это ли не сбывшаяся мечта?

Эва робко приблизилась и опустилась на землю на почтительном расстоянии. Однако снег под её телом не таял и, к сожалению, теплее не становился, потому что слабая человеческая сущность явно не обладала колдовским даром огня. Поэтому совсем скоро ей стало до стука в зубах холодно – щёки и кончик носа щипал неумолимый мороз. Рейгас, окинув её нечитаемым взглядом, вдруг утомлённо вздохнул, словно имел дело с каким-то бестолковым и крайне упрямым ребёнком. Он дёрнул Эву к себе за шкирку, усадив её прямо под своим боком, и с усмешкой поинтересовался:

– Так теплее?

– Теплее, – робко отозвалась Эва, шмыгнув носом. В обычной жизни она вовсе не была такой скромницей, но перед драконьим взглядом робела, как благородная дама на светском приёме. – А вы…

Юноша как-то раздражённо скрипнул зубами и уронил голову на локоть. Растрёпанные чёрные волосы рассыпались по плечам, и поэтому выражение его лица было невозможно распознать. Но Эва всё же поспешила прикусить язык. Неужели она сказала что-то, что его разозлило? А если он хотел просто посидеть в тишине, но она начала свою бестолковую болтовню? От этих мыслей у неё пухла голова, а от волнения сердце с такой силой билось о рёбра, словно хотело проломить их.

Но Рейгас вдруг поднял лицо, и янтарный взгляд пронзил её строгостью. Однако ничего злого или враждебного в нём не было.

– Если ты, – почти срываясь на шипение, сказал он. – Если ты ещё раз обратишься ко мне на «вы» – я за себя не ручаюсь. Оставь эти никому ненужные церемонии, зови по имени. Прошу.

Эва непонимающе моргнула глазами. Она всё это время старалась быть вежливой, следовать заведённому этикету, которому её учили в храме… Но, оказывается, драконы подобного церемониала не любят. Удивительное открытие.

– Хорошо, – она кивнула и смущённо улыбнулась. – Тогда буду звать тебя по имени, Рейгас.

От звука своего имени у него во взгляде будто бы что-то переменилось, но он поспешно отвернул от неё лицо. Словно боялся показать свои настоящие чувства. Эва понимала его всё меньше и меньше, но отчаянно хотела разобраться в этой странной драконьей головоломке.

– Скажи, Рейгас, а что это за место? – спросила она, надеясь завязать непринуждённый диалог. – И эта женщина… Она тоже дракон? У неё в руках яйцо, верно?

Он скользнул тоскливым взглядом по величественной каменной фигуре и мотнул головой, словно хотел отогнать непрошеные мысли. Спустя мгновение дракон отозвался:

– Нет, она была обыкновенным человеком. Как и ты. А это место… здесь когда-то давно жили мои братья и сёстры. Теперь, как видишь, оно опустело.

– А почему драконы возвели в честь этой девушки статую? – поинтересовалась Эва, непроизвольно придвинув своё лицо ближе к собеседнику. Она привыкла делать так со своими подругами, а потому не придала значения тому, что это могло показаться неприличным. – А ещё! Расскажи, куда улетели драконы? Почему ты остался? Есть ведь ещё и другие, правда же?

Рейгас смотрел на неё, словно зачарованный, и во взгляде его жидким золотом растекалось что-то обжигающе-горячее. Эва не успела понять, как её неуёмное любопытство вдруг привело к такому исходу, но вдруг ощутила тёплое дыхание на своём лице. Юноша скользнул пальцами вдоль её подбородка, коснулся губами покрасневшей от холода щеки, поцеловал дрогнувшее веко – и со слабым стоном уткнулся лбом в девичье плечо. Она замерла, словно кролик, загнанный в ловушку змеи, и прислушалась к частому дыханию дракона. Он держал её в своих ладонях, прижимал ближе к своему телу, но вместе с тем – не позволял себе ничего предосудительного. Казалось, в его объятьях находилось нечто невообразимо ценное и хрупкое.

Эва робко коснулась чужой макушки и, совершенно растерянная, провела по чёрным волосам рукой – то ли хотела утешить его, то ли пыталась занять чем-то себя. С плеча донёсся сдавленный смешок, но ни слова протеста она от него не услышала, а потому продолжила своё нехитрое занятие. Мысли мужчин всегда были для неё тайной за семью замками. В конце концов, практически всю свою сознательную жизнь она провела в обществе женщин и девочек. О чём думал Рейгас, когда украл её с Фестиваля, когда привёл в тот уютный дом, когда обнимал так, как сейчас? Если он видел в ней девушку, с которой был знаком когда-то давно, то Эва могла подарить ему лишь сожаление и горькую правду – она не та, кого он ждал всё это время.

И едва ли сможет заменить её хоть в чём-то. Но кто бы мог вообще подумать, что драконы способны любить столь сильно…

В мыслях вдруг всплыли строчки старой песни, которую в детстве напевали им настоятельницы Драконьей обители. Пение – один из способов облегчить душу, если в ней скопилось много зла и тревог. Быть может, хотя бы так она сможет усмирить ту боль, что бушевала в его сердце.

– Ты лети, дракон, лети,

Затянула небо мгла.

Средь веков её найди

Ту, что юной умерла.

Эва ласково погладила темноволосую макушку, чувствуя себя матерью, которая успокаивала ребёнка. Голос её лился ручейком:

О былом ты не грусти

И никому не делай зла.

Горечь всю свою сожги,

Чтобы рана зажила…

– Хватит.

Эва тут же захлопнула рот, когда голова на её плече зашевелилась. Рейгас поднялся и аккуратно отстранился, мягко сжимая её запястье. Вид у него был несколько помятый и смущённый, но он ни словом, ни жестом не показал этого. Лишь растянул губы в нарочито лукавой усмешке и небрежно сказал:

– И часто ты позволяешь мало знакомым мужчинам так к себе прикасаться? Не страшно?

Эва удивлённо моргнула и вдруг шальная мысль посетила её голову. В конце концов, он сам попросил её оставить приличие и лишний этикет в стороне. Она хитро улыбнулась и вновь приблизила к нему лицо. Но на этот раз делала это совершенно осознанно.

– А часто ли уважаемый господин дракон прикасается к женщинам подобным образом? Или я, как жрица, удостоилась особой чести? – поинтересовалась она, насмешливо склонив голову к плечу.

– Первый раз за последнее… тысячелетие, – совершенно равнодушно отозвался Рейгас и сложил руки на груди с таким видом, будто бы эти цифры не значили ровным счётом ничего. – И ты – единственная, к кому я могу так прикасаться. Трогать других людей и женщин я не люблю. Теперь ты.

– Что я?

– Мой вопрос. Была ли ты уже с мужчиной?

– Я родилась в борделе, – сказала Эва, играясь со своей светлой прядью, которая выбилась из косы.

Заметив, как дёрнулись пальцы дракона от этих слов, она не сдержала довольной улыбки – ей хотелось немного поиграть с ним, раз уж он упорно отмалчивался, не желая говорить ей правду. Да что уж там, он отказывался говорить ей в принципе хоть что-нибудь! За вчерашний не самый приятный полёт Эва могла чуть-чуть отомстить ему своими изощрёнными девичьими способами. Ведь совершенно очевидно – Рейгас к ней неравнодушен. К ней или же к призраку женщины, который он видел в её глазах.

– Ты… – он обеспокоенно скользнул взглядом по её лицу.

– Я не была с мужчиной, – невинно улыбнулась Эва, скрывая за будничным тоном лёгкое злорадство. – Но видела, как это бывает. После того, как мама повесилась, я сбежала, потому что хозяйка борделя хотела отдать меня какому-то жирному аристократу, который любил помладше. Фу, вспоминать тошно…

Она поморщилась и высунула кончик языка от не самых приятных воспоминаний.

– А потом меня подобрала настоятельница Виктория! Она привела меня в Драконью обитель и научила танцевать и петь. А потом, – Эва, теряя последние крупицы страха перед ним, придвинулась к дракону и ткнула ему прямо в грудь тонким пальцем. – А потом ты меня похитил. И теперь отказываешься что-либо рассказывать!

Рейгас перехватил её палец и сжал в широкой ладони. Лицо его было безмятежным и будто бы даже скучающим, словно он устал объяснять непоседливому ребёнку одни и те же прописные истины.

– Я не могу ничего тебе рассказать, – отозвался дракон и скользнул янтарным взглядом по её недовольному лицу. Снисходительная усмешка вдруг скривила его губы. – Та женщина, которую ты зовёшь Викторией… Ты ведь не знаешь, кто она на самом деле?

– Что я не…

Их прервал мерзкий звук, похожий на скрежетание тысяч мечей по камню. С каждым мгновением он всё сильнее нарастал, приближаясь к ним. Эва невольно зажмурилась и зажала уши, чувствуя, как Рейгас бережно, но весьма настойчиво поднял её на ноги. Когда всё стихло – она оглянулась. И тут же остолбенела от ужаса, потому что неподалёку от них, на крыше одного из брошенных домов, сворачивалась клубком гигантская змея с небольшими перепончатыми крыльями. Она скалила клыкастую пасть и смотрела на них большими алыми глазами, которые жаждали крови. О василисках Эва знала мало, а видела и вовсе впервые в жизни. Поговаривали, что эти свирепые и совершенно неразумные создания выводились там, где было пролито много драконьей крови. Они, как ненасытные паразиты, питались их останками – и росли за счёт этого. Но и человечиной не брезговали.

И, судя по тому, что в небе она заметила ещё несколько уродливых тёмных теней, это место было буквально устлано костями драконов.

– Опять они, – раздражённо пробормотал Рейгас и легонько толкнул её в спину. – Беги в дом, я скоро приду.

Эва возражать не стала, потому что против дракона у этих змей-переростков шансов явно было мало.

Луна