Восьмирье. Книга 6. Рыцари Тумарья

Глава 1

Папа шёл быстро, время от времени оглядываясь назад, чтобы убедиться, что Вика не отстаёт, а она торопливо шагала за ним, стараясь не споткнуться о многочисленные камни, и пыталась разобраться в водовороте закрутивших её смешанных чувств: радость, облегчение, восторг, насторожённость, неловкость, недоумение…

Вика никогда не представляла себе встречу с отцом – даже в воображении, потому что мама так упорно отказывалась что-либо о нём рассказывать. Девочка даже не знала, жив ли он вообще. Но если жив, то, судя по настрою мамы, на встречу с ним можно было не рассчитывать. Вот Вика и не рассчитывала. Не представляла, что почувствует, если когда-то увидит его, как отреагирует, что спросит, что скажет. И потому сейчас она не знала, как себя вести и что говорить.

К счастью, говорить не получилось бы, даже если бы Вика знала о чём: они почти сразу пустились в путь, и дорога оказалась такой трудной, что нужно было беречь дыхание, ведь им приходилось карабкаться по скалистым склонам, обходить валуны, перепрыгивать через трещины в земле, стараться не поскользнуться на мелких камешках и не покатиться вниз.

К тому же папа, кажется, тоже не очень знал, как себя вести и о чём говорить с новообретённой дочкой. Когда Вика спросила, где они, он коротко ответил, что на маленьком необитаемом Осколке. Когда поинтересовалась, куда они идут, сказал: «Сама скоро всё увидишь». Когда решила выяснить, не знает ли он, где мама, тот покачал головой.

На этом Вика прекратила расспросы и постаралась прогнать неприятное ощущение неправильности происходящего. Папа впервые за двенадцать лет увидел дочь; он сказал, что давно ждал Вику, – разве ему не хочется её хотя бы обнять? Хотя, возможно, ему неловко. Или он думает, что неловко будет ей, а ей, наверное, и правда будет неловко, так что это и к лучшему, что он не попытался её обнять.

А может, папа просто очень торопится уйти отсюда, потому что здесь их поджидает какая-то неведомая опасность, – вот ему и не до разговоров?

Вика вздрогнула и бросила насторожённый взгляд за спину, чтобы проверить, не преследует ли их кто. Сзади никого не было, только Ванилька парила у неё за спиной.

Кстати, о Ванильке. Кажется, папа её не увидел. Просто не заметил – или он из тех, кто не способен видеть мечты? «Если нет, то ничего страшного», – сказала сама себе Вика; большинство обитателей Восьмирья мечты не видели, а многие в них просто не верили, но это вовсе не делало их плохими! Вот интересно, а увидит ли Ванильку мама?

– Устала? – через какое-то время спросил папа.

– Немного, – призналась Вика. На самом деле она очень устала, и остатки её сил уходили на то, чтобы не отстать.

– Мы уже почти пришли, – подбодрил папа.

Вика обрадовалась, услышав это. Прямо сейчас ей было всё равно, куда именно они почти пришли. Главное, раз пришли, значит, можно будет наконец присесть. Или даже прилечь. Вообще Вика не слишком любила спать, ей всегда было жаль тратить время на сон, вместо того чтобы делать что-то интересное, но в эту минуту идея вздремнуть казалась как никогда заманчивой!

Порыв ветра принёс запах гнили и плесени.

– Тумарье? – удивилась Вика, поняв, что это означает. – Мы идём в Тумарье?

Вот уж на что у неё сейчас точно не было сил, так это на то, чтобы бороться с чужими обидами, страхами и страданиями! Вика и в куда лучшем состоянии с трудом с ними справлялась, а в нынешнем точно падёт жертвой первого же выпада Тумарья, и её не спасут ни Ванилька, ни чудесказка, ни даже осколок Сердца Восьмирья. Какими бы могущественными все эти вещи – и существа – ни были, они оставались не более чем инструментами, которые работают только тогда, когда их используют. А если их владелец полностью обессилен, как Вика сейчас, то они мало чем помогут.

– Я не смогу пройти через Тумарье! – воскликнула она, останавливаясь.

– Не волнуйся, у нас будет проводник, – заверил папа.

Но Вику это не особенно успокоило. Даже если с ними будет темноход, это не поможет. Да, он проложит дорогу и выведет в место назначения, но и он не в силах защитить от Тумарья, когда оно атакует путника печалями, расстройствами, разочарованиями и страхами. Возможно, именно это главная причина, почему темноходы и не водят через Тумарье людей: какой смысл брать клиента, если после выполнения поручения он почти наверняка превратится в стонущего, пускающего слюни идиота?

Вика вспомнила Лукаса после их первого перехода через Тумарье и то, в каком состоянии он был, когда они добрались до Куидама. Бр-р-р!

Несколько минут прошли в неловком молчании; Вика переводила дыхание и втайне была рада, что ей не нужно заполнять неудобную тишину какими-то словами, ведь вот он, прекрасный предлог молчать – нужно отдышаться! А папа напряжённо осматривался, время от времени бросал насторожённые взгляды за спину и всячески скрывал нетерпение. Вика гадала, из-за чего он нервничает: из-за того, что темноход опаздывает, или из-за возможной погони.

Внезапно Вика услышала странные приглушённые звуки: что-то клацало, бряцало и металлически звенело. Она огляделась в поисках источника шума, но ничего не увидела. Между тем звуки становились всё громче и чётче, и наконец Вика поняла: их источник находится в Тумарье и, похоже, приближается!

Девочка непроизвольно попятилась и бросила быстрый взгляд на папу. Того странные звуки ничуть не встревожили; напротив, он с облегчением выдохнул. Кто бы ни шёл к ним из Тумарья, похоже, папа ждал именно его.

И вот в чёрных клубах появилась массивная, громоздкая фигура, в которой Вика не сразу признала человека. На нём были доспехи из белых пластин, которые позвякивали при каждом шаге, на поясе висели ножны, то и дело задевавшие кольчугу и добавлявшие своё бряцанье в какофонию металлических звуков. С плеч на землю красивыми складками спадал белоснежный – ни пятнышка! – плащ. Но поразительнее всего Вике показался необычный головной убор, тоже белый – нечто среднее между рыцарским шлемом и шлемом космического скафандра; именно он больше всего превращал фигуру незнакомца в странную и не совсем человеческую.

– Наконец-то! – воскликнул папа.

Незнакомец едва заметно кивнул в ответ: должно быть, шевелиться во всех этих тяжёлых доспехах ему было крайне неудобно. Вика ожидала, что он снимет шлем и что-то скажет, но тот скинул с плеч спрятанный под плащом мешок, который тяжело, с металлическим лязгом плюхнулся на землю. Папа тут же подошёл к нему и извлёк на свет два таких же шлема, как и на незнакомце.

– Держи, – протянул он один Вике.

– Зачем? – удивилась девочка.

– Надевай. Он защитит тебя от Тумарья.

Вика недоверчиво посмотрела сначала на рыцарско-космический шлем, потом на незнакомца, лица которого до сих пор не видела, а затем на папу.

– Серьёзно? – наконец спросила она.

– Совершенно серьёзно. Для лучшей защиты не помешали бы полные доспехи, но шлем – это самое важное, – ответил папа и ловким движением водрузил его себе на голову. – Рыцари Тумарья знают в этом толк, поверь! – продолжил он, и теперь его голос звучал глухо.

Вика перевела взгляд на незнакомца и почувствовала, как на душе стало веселее. Значит, вот они какие, рыцари Тумарья! Майстер Куртис не рассказывал особых подробностей, но Вика запомнила главное: рыцари выводят заблудившихся в чёрном тумане людей, а ещё они прорубили несколько форпостов прямо внутри Тумарья, и если заплутавшие бедолаги до них добираются, то там их ждёт спасение. Словом, рыцари делали благородно и бесплатно то, что темноходы отказывались выполнять даже за деньги, и одно это заставляло Вику заочно их уважать.

Хотя, справедливости ради, не все темноходы уж настолько плохи. Тот же Маркус пусть и ворчал, но всё равно ей помогал…

Шлем оказался очень тяжёлым, в нём было плохо видно, и Вика даже пошатнулась, потеряв равновесие, но папа крепко взял её за руку.

– Ты как? Нормально? – с беспокойством спросил он.

– Нормально, – ответила Вика, хотя на самом деле в шлеме ей было очень неудобно и казалось, что он в любой миг перевесит на ту или другую сторону и она упадёт.

– Тогда пойдём. – Папа потянул её за руку в сторону Тумарья.

Вика замешкалась и попыталась найти взглядом Ванильку: нужно было убедиться, что мечта, как прежде, следует за ней. Однако сквозь шлем было почти ничего не видно. Вика повернулась всем телом и наконец заметила мерцание шёрстки мечты: та держалась чуть поодаль и, наклонив голову, озадаченно смотрела на хозяйку.

– Это я, не бойся! – успокаивающе сказала Вика.

– Ты с кем говоришь? – не понял папа и тоже оглянулся.

– Да это я так, – ушла от ответа Вика. Она обязательно расскажет папе о мечте, просто сейчас для этого, наверное, не место и не время. – Сама себя успокаиваю, – на ходу придумала она.

– Бояться тебе нечего, я тебя в обиду не дам, – заверил папа. – А в его компании, – кивнул он на рыцаря, – и Тумарье нам не страшно! Ну, пойдём!

С этими словами он потянул Вику за собой, она сделала два шага – и оказалась в Тумарье.

Каким бы тяжёлым и неудобным ни был рыцарский шлем, у него однозначно имелось одно огромное достоинство: он не пропускал сквозь себя вонь Тумарья. И, видимо, действительно защищал от его атак, но в этом Вика была не до конца уверена, потому что последний раз, когда она была в Тумарье, оно тоже не особенно нападало, хотя девочка и была без шлема. То ли оно смирилось, что Вика ему не поддаётся, и перестало пытаться её заразить, то ли она приобрела иммунитет.

Рыцарь Тумарья шёл впереди, Вика отчётливо видела его белоснежный плащ, он сиял так ярко, что даже тёмные клубы не в силах были полностью его скрыть. Как маяк в темноте! Наверное, это для того, чтобы заплутавшие в Тумарье люди могли издалека заметить рыцарей и знать, куда именно идти, чтобы получить помощь.

Рядом, крепко держа дочку за руку, шагал папа. В рюкзаке за спиной Вика чувствовала приятную тяжесть чудесказки, а сквозь прорези для глаз время от времени замечала мерцания шёрстки Ванильки.

В густых клубах чёрного тумана пропадало ощущение времени, и уже и без того уставшая Вика потеряла всякое представление о том, сколько они идут. Полчаса? Час? Два? Долго им ещё осталось?..

Из-за того, что Вика ничего толком не видела сквозь узкие прорези, она поняла, что Тумарье осталось позади, только когда папа снял с неё тяжёлый шлем. Девочка облегчённо выдохнула – а затем выдохнула снова, и на этот раз от изумления. Перед ней стояла самая настоящая крепость! Массивная, белая, с высокими башнями, она была окружена стеной из камня молочного цвета, по которой тут и там разгуливали караульные в белых плащах. Даже узкий ров и мостик через него имелись! Ну прямо как замок из сказок!

Крепость со всех сторон плотно стискивало Тумарье, кое-где подбиравшееся практически вплотную ко рву. Вика вздрогнула, подумав о том, как тяжело, наверное, постоянно жить в таком окружении. Ни клочка нормальной земли вокруг!

Впрочем, это ведь не Осколок! Майстер Куртис рассказывал, что рыцари прорубают форпосты в Тумарье. Значит, этот клочок земли – всё, что они сумели вырвать. Интересно, как они это сделали? И если они могут отвоевать у Тумарья один маленький кусок, не означает ли это, что постепенно, шаг за шагом, они могли бы отобрать у него больше земли?

Вика задрала голову и увидела, что Тумарье поднималось до самого неба и терялось где-то там, в высоте, а форпост стоял словно на дне этакого вертикального туннеля со стенами из клубов чёрного тумана. Высоко над головой воздух едва заметно мерцал и переливался, а солнечные лучи будто преломлялись через невидимую преграду. Вика присмотрелась – и разглядела слабые разноцветные разводы, какие бывают на стенках мыльных пузырей, а потом поняла, что прозрачная пелена образует полукруглый купол, полностью накрывающий форпост.

На плечо приземлилась Ванилька, и Вика автоматически её погладила, а потом перехватила недоумённый взгляд папы и убрала руку.

– Вот мы и на месте, – констатировал очевидное он, неловко переминаясь с ноги на ногу, словно не знал, как дальше себя вести.

К счастью, у Вики накопилась уйма вопросов, чтобы легко заполнить некомфортное молчание.

– Что это такое? – спросила она, кивнув на «мыльную» пелену.

– Защитный купол, – подтвердил её догадки папа. – Он сдерживает Тумарье, и благодаря ему нам удаётся сохранить форпост в целости и сохранности.

– Нам? – переспросила Вика. – Ты тоже рыцарь Тумарья? А я думала, ты из моего мира…

Папа едва заметно вздрогнул.

– Нет, я не рыцарь Тумарья. Но именно тут я нашёл пристанище.

– Когда сбежал из тюрьмы, да? – тут же поняла Вика. – Констебли не могут тут никого достать?

В воздухе запахло осенними лужами и погребом, и Вика почти сразу поняла, что это запах тревоги. И ей стало неловко. Ну конечно, кому хочется говорить о тюрьме после десятка лет заключения? Наверняка папа хочет забыть об этом как можно скорее!

– А внутри замок посмотреть можно? – с деланым энтузиазмом спросила она, меняя тему.

– Да, конечно! – с облегчением ответил папа. – Пойдём, я тебе всё покажу!

Внутреннее убранство крепости было похоже на павильон для съёмок кино про средневековье, только не про настоящее, а про то яркое и красивое, которым его изображают в сказках: позолота и бахрома, бархатные драпировки, богатые гобелены, расписные потолки, многочисленные флаги и штандарты, сотни свеч в массивных подсвечниках и стражники в блестящих доспехах. Того и гляди появятся принцы с принцессами – и дракон в придачу!

– Как красиво! – то и дело вздыхала Вика, оглядываясь.

Ванильку, кажется, тоже сильно впечатлило внутреннее убранство, потому что она не летала вокруг, как обычно, исследуя незнакомое пространство, а опустилась на рюкзак да так и осталась сидеть там, будто опасалась ненароком повредить что-то из всей этой красоты.

– Вот твоя спальня, – сказал папа и открыл тяжёлую, белую с позолотой дверь.

Войдя внутрь, Вика в очередной раз восторженно ахнула. Эта комната, казалось, совместила в себе все сказочные картинки комнат принцесс, которые девочка видела в любимых книгах и мультфильмах в детстве! Высокий матрас, расшитые одеяла, горы цветных подушек, балдахин над кроватью, стрельчатые окна с витражами, трюмо, уставленное шкатулками, в которых обычно хранят драгоценности, зеркало в тяжёлой позолоченной раме, уютное кресло на резных ножках и большой деревянный шкаф, так обильно украшенный резьбой, что в нём наверняка не могло храниться ничего другого, кроме бальных платьев и хрустальных туфелек.

Совершенно ошеломлённая этой невероятной красотой, Вика опустилась на край кровати и вдруг почувствовала себя очень усталой. Что неудивительно, ведь её день начался ещё в Варекае! Переход на другой Осколок, Лабиринт со всеми его испытаниями, невероятная встреча с папой, ещё один переход через Тумарье и, наконец, форпост… Да тут событий и на месяц бы хватило!

– Отдыхай, – сказал папа, то ли увидев, то ли догадавшись, в каком девочка состоянии, и пошёл к дверям.

– Подожди! – сонно окликнула его Вика.

– Да?

– А что дальше?

– Что значит, что дальше?

– Ну, что мы будем делать дальше? Какой у нас план?

– Сначала поспи, а потом мы всё с тобой обсудим, – ответил папа.

– Нет, – упрямо покачала головой Вика.

Она была готова подождать почти со всеми другими вопросами, но один ответ – самый важный – ей нужно было получить прямо сейчас.

– Ты знаешь… – начала Вика и зевнула, – где мама?

– Да. Она здесь, в Восьмирье.

– Это я и сама… знаю… – ответила Вика и снова зевнула. – Но где… именно? – И ещё один широкий зевок. – Ты её… видел?

Последние слова Вика так и не произнесла вслух – она заснула.

Папа тихонько вздохнул, глядя на неё, а потом подошёл, подложил ей под голову подушку, укрыл одеялом, на мгновение замер, глядя на девочку, покачал головой и тихонько вышел.

Когда Вика проснулась, она первым делом увидела спящую рядом с ней на подушке Ванильку. Мечта свернулась клубочком и тихонько посапывала. Вика пощекотала ей ушко и улыбнулась, глядя, как то дёрнулось, точно у кошки.

Сквозь стрельчатые окна с витражными стёклами в комнату лился разноцветный свет, отчего всё внутри тоже стало разноцветным – и будто ещё более сказочно-волшебным. В этой спальне Вика чувствовала себя принцессой. Счастливой, довольной жизнью принцессой. Она отдохнула и выспалась, за ней никто не гнался, и папа рядом.

Вика довольно потянулась, и проснувшаяся Ванилька сделала то же самое. Скоро они найдут маму, наверняка сумеют соединить Сердце Восьмирья, а затем все вместе вернутся домой. Да, это так близко к ощущению счастья, как только может быть!

Правда… захочет ли мама возвращаться? Ведь её родной дом – это, оказывается, Восьмирье, а вовсе не их мир, и она, наверное, будет рада здесь остаться.

Вика задумалась, пытаясь понять, какие чувства вызывает в ней эта мысль. Восьмирье, конечно, чудесный мир, сказочный и волшебный, который станет и вовсе прекрасным, когда исчезнет Тумарье и все Осколки соединятся. А родной Кристаллинск, если подумать, – это самый обычный городок из скучных пятиэтажек, пары супермаркетов и одного маленького кинотеатра, и он безнадёжно уступает любому городу Восьмирья – такому яркому, такому экзотическому, такому полному очарования и чудес!

Тогда почему же сердце так щемит от мысли, что Вика может туда больше никогда не вернуться? Почему щемит, даже несмотря на то, что здесь, в Восьмирье, она будет не одна, а с мамой – и даже с папой?

Ванилька ткнулась пушистой мордочкой хозяйке в лицо, озабоченно обнюхала глаза, нос и губы, а потом чирлыкнула и потёрлась мягкой головкой о щёку. И как обычно, эта незатейливая, но такая своевременная поддержка мечты помогла: Вика решила, что не стоит забегать вперёд. Они ещё не нашли маму, а до воссоединения Восьмирья и вовсе очень далеко! Зачем же беспокоиться о том, что ещё не случилось? Лучше сосредоточиться на том, что есть прямо сейчас.

А прямо сейчас есть сказочный форпост загадочных рыцарей Тумарья и совсем незнакомый ей папа, которого ей предстоит узнать поближе. И конечно же, есть самая важная задача: найти маму.

Глава 2

Вика долго бродила по комнатам замка, то и дело останавливаясь, чтобы полюбоваться роскошным убранством, а потом и вовсе надолго застыла, увидев через окно завораживающую картину: целый отряд рыцарей Тумарья ровным строем шагал через мост в сторону клубящегося тумана. Белые плащи развевались за спинами, солнечный свет, лившийся сквозь прореху в небе, окружал рыцарей золотистым сиянием, и казалось, само Тумарье отступало перед ними.

Вика смотрела за тем, как один за другим белоснежные рыцари скрываются в темноте, и в груди было тесно и тепло от переполнивших её чувств. Всё-таки есть в Восьмирье те, кто не спасовал перед Тумарьем и взял на себя благородную миссию по спасению заблудившихся в нём! Те, кто не считает, что это безнадёжное и бессмысленное занятие, и пытается помочь – несмотря на то, что шансы на успех действительно невелики. Тем приятнее видеть рыцарей Тумарья, отправляющихся на поиски несчастных, – особенно после всех циничных слов, которые Вика слышала от Маркуса и темноходов по отношению к тем, кого угораздило очутиться в чёрном тумане! Честное слово, если бы сама Вика уже не замахнулась – по крайней мере, в мечтах – на уничтожение Тумарья и воссоединение Восьмирья, то, наверное, попросилась бы к рыцарям и тоже искала бы и спасала заплутавших людей; это, пожалуй, вторая по благородству и важности миссия!

Дождавшись, когда последний из рыцарей Тумарья исчезнет из виду, Вика продолжила путь по чудесному замку и поняла, что рискует в нём заблудиться, когда заметила в одном из переходов мальчишку лет семи – по меркам её родного мира.

– Эй! – позвала она.

Мальчишка обернулся, испуганно вздрогнул и уронил стопку полотенец, которые, оказывается, держал в руках.

– Привет, – поздоровалась Вика. – Не подскажешь, как пройти в столовую?

В голубых глазах мальчишки оставался всё тот же испуг, и Вика не могла понять почему. Неужели она такая страшная? Или он просто не привык видеть в форпосте посторонних?

Вместо ответа мальчик молча ткнул пальцем в один из коридоров замка.

– Спасибо, – ответила Вика и пошла в указанном направлении, успев, впрочем, заметить облегчение на лице её неразговорчивого собеседника.

В просторном помещении за огромным длинным столом сидели рыцари.

«Интересно, а они вообще их снимают?» – подумала Вика, глядя на спадающие на пол красивым складками длинные белоснежные плащи. Наверное, ужасно неудобно всё время в них ходить!

Все рыцари заметили появление Вики, но никто не улыбнулся и не сказал ни слова, они лишь молча уставились на неё, и, честно говоря, под их взглядами – не то чтобы недружелюбными, но явно не тёплыми – Вике захотелось попятиться.

– Доброе утро! – услышала она голос папы, которого не заметила среди белизны плащей. – Садись завтракать!

– Спасибо, – вежливо ответила Вика, направляясь к столу и чувствуя себя крайне неловко под взглядами рыцарей Тумарья. Она надеялась на разговор с папой один на один, а не в присутствии массы посторонних. Ей более чем хватает того, что для неё и папа всё ещё посторонний!

Усевшись на свободный стул, Вика в восхищении уставилась на стоявшую на хрустящей скатерти фарфоровую тарелку. На ней была не просто роспись, а целая картина! Настоящее произведение искусства, из такой даже как-то неловко кушать…

Девочка покосилась на тарелки соседей. Так и есть, у них тоже картины на фарфоре. И чашки расписаны под стать. И чайник. И блюда, на которых лежит еда. И нигде роспись не повторяется, везде новые сюжеты. Вику так и тянуло убрать с некоторых блюд лакомства – просто чтобы увидеть картины целиком.

Папа положил Вике целую горку блинчиков и поставил рядом вазочку с вареньем. И блинчики, и варенье были самыми обычными, без экзотических добавок вроде солнечных зайчиков или воспоминаний, но это не мешало им быть очень вкусными. Особенно для того, кто не ел, кажется, целую вечность!

Вика с аппетитом слопала целых пять блинчиков, прежде чем заметила, что столовая незаметно опустела и за столом, кроме неё с папой, остался только один рыцарь, с чёрными волосами до плеч и белой бородой. Чёрно-белый контраст напоминал шахматную доску.

Выражение лица у шахматного рыцаря было сердитым и недовольным. Он просто не выспался – или не рад видеть постороннего в замке? Или же его настроение – побочный эффект Тумарья? Рыцари проводят в нём много времени, и, возможно, оно потихоньку на них действует даже сквозь купол и доспехи.

Впрочем, Маркус ходил через Тумарье вообще без защиты. Не сказать, конечно, что темноход представлял собой образец жизнерадостности, но и таким хмурым он тоже не был.

– Ты ей уже рассказал? – спросил рыцарь папу.

Вика напряглась: ей не понравилось, что о ней говорят так, словно её здесь нет, и что она ещё и не понимает, о чём речь.

В воздухе снова запахло лужами и подвалом, и Вика нахмурилась. Почему папа тревожится? Ведь дом должен быть местом, где тебе спокойно и безопасно. Хотя форпост в Тумарье – всё-таки не его дом, скорее временное прибежище.

Папа всё тянул с ответом, и Вика не выдержала.

– Что он мне должен был рассказать? – спросила она.

Шахматный рыцарь одарил её недовольным взглядом. Потом таким же взглядом одарил папу, и тот виновато пожал плечами:

– Времени не было.

– Значит, придётся это сделать мне. – Рыцарь уставился на Вику тяжёлым взглядом, под которым ей захотелось заёрзать на стуле, словно ученице, пойманной на шалости строгой учительницей. – Твой кулон, – указал он пальцем на шнурок у девочки на шее.

– Да? – насторожилась Вика.

– Нам нужно проверить, можешь ли ты его носить.

– Что значит «можешь ли носить»? Я же его уже ношу, – полностью потеряла нить едва начавшейся беседы Вика.

– Ты её запутал, – сказал папа рыцарю и обратился к дочке: – Ты же знаешь, что это за кулон? – И, не дожидаясь, ответил сам: – Конечно, знаешь! Так вот, им нужен твой осколок, чтобы соединить его с другими…

– Эй! – возмущённо воскликнул шахматный рыцарь и ударил кулаком по столу так, что фарфоровая посуда подпрыгнула и звякнула. – Ты что, собираешься выложить ей все карты?

Папа не обратил внимания на его слова и продолжил:

– Рыцари Тумарья хотят, чтобы с помощью своего осколка ты попробовала соединить остальные осколки Сердца в одно целое.

– Они что, собрали все осколки?! – удивилась Вика и бросила быстрый взгляд на шахматного рыцаря. Она не думала, что выражение его лица может стать ещё более угрюмым, – угрюмее уже некуда! – но ему это удалось.

– Нет. Но мы думаем… они думают, что если собрать их достаточно много, то можно соединить вместе то, что есть, а они собрали уже немало…

– Хватит, – перебил шахматный рыцарь и махнул рукой. – Ты уже столько выболтал, что вас двоих только убить и осталось, чтобы сохранить секрет! А раз так, то давай лучше я расскажу, ты всё говоришь неправильно!

Вика испуганно уставилась на собеседника. Убить? Он серьёзно? Но за что? И потом, это же рыцари Тумарья! Разве рыцарям не полагается быть благородными, справедливыми и вообще кладезями человеческих достоинств?

– Чтобы собрать Сердце Восьмирья, нужно не просто сложить все его осколки. Сами собой они не склеятся, это может сделать только Иизбранный.

Последнее слово рыцарь произнёс с таком чувством, так растягивая «и», что можно было буквально услышать заглавную букву слова.

– И вы думаете, я – эта самая… избранная? – прошептала Вика, чувствуя, как от волнения даже начинает слегка шуметь в голове. Она – избранная? Что, прямо как в любимых книгах, которые она читала, и фильмах, которые пересматривала по многу раз?

– Нет, конечно! – пренебрежительно фыркнул рыцарь, разом разрушая все ещё толком не оформившиеся великолепные картинки о самой себе и о будущем Восьмирья, которые появились в Викином воображении. – Иизбранных – единицы. Или вообще одна… единица.

– Или ни одной, – тихо заметил папа, и рыцарь послал ему хмурый взгляд.

– Я всё равно не поняла, – вздохнула Вика.

Рыцарь закатил глаза, будто призывая небо в свидетели: смотри, какие очевидные вещи мне приходится объяснять!

– Сердце Восьмирья может соединить только настоящий король, – наконец торжественно начал он. – Или королева. Или их потомки. Собственно, короля с королевой давно нет, так что весь наш расчёт – на королевских потомков. Они и есть Иизбранные.

– Точнее, если кто и может быть Иизбранным, то только кто-то из них, – уточнил папа.

– Вы что, считаете, что я – одна из потомков? – ахнула Вика, и голова снова закружилась, на этот раз – от невероятной догадки. – Мама – из королевской семьи? Или… ты? – обернулась она к папе. – Или вы оба?

– Нет, – коротко ответил папа и едва заметно поморщился.

На самую короткую долю секунды Вика ощутила укол сожаления. Она ещё даже не успела толком представить себя настоящей принцессой, не успела примерить на себя этот чудесный образ, но ей уже было жаль с ним расставаться.

– Тогда не понимаю, при чём тут я, – сказала Вика.

В столовой появилась девочка в мешковатом коричневом платье и белом фартуке. Увидев, что за столом ещё остались люди, она застыла.

Сначала Вика подумала, что это дочка кого-то из рыцарей, но затем заметила, что в руках у девочки пустой поднос и мокрая тряпка. Шахматный рыцарь грозно рявкнул:

– Ты слепая? Не видишь, что тут ещё занято? Потом зайдёшь прибрать!

Девочка испуганно кивнула и шмыгнула за дверь. Вика проводила её задумчивым взглядом. Нет, она понимала, что у рыцарей нет времени готовить себе еду и убираться в роскошных холлах этого замка, а значит, здесь должны быть повара и обслуживающий персонал. Но – дети?..

– Кроме Иизбранных, есть просто избранные. Те, кому Сердце позволило временно хранить свои осколки, – как ни в чём не бывало продолжил шахматный рыцарь.

– Ага, значит, я просто избранная. Не с заглавной буквы, – кивнула Вика, заставив себя вернуться к их разговору, хотя мысли были всё ещё заняты той девочкой. Она, наверное, будет даже помладше Вики…

– Что за главная буква? – не понял седой рыцарь.

– Да это я так, не обращайте внимания.

– И с чего ты решила, что ты – избранная?

– Вы же сами сказали: осколки даются в руки просто избранным. Я не из королевской семьи, и у меня – осколок. Тут как бы всё очевидно, разве не так?

– Вовсе нет. – Шахматный рыцарь недовольно поджал губы. – То, что у тебя осколок, ещё не делает тебя избранной. Чтобы ты была избранной, осколок Сердца должен сам тебя выбрать. А так его могут украсть, забрать хитростью, выманить, утащить, раздобыть обманом…

– Я поняла! – перебила Вика. – Но я ничего не крала…

И тут её голос затих. Она ведь взяла кулон из маминой шкатулки без спросу. Конечно, это не то же самое, что кража, к тому же она бы его положила обратно, если бы вернулась с той прогулки, но…

– Как он к тебе попал? – сурово спросил рыцарь, сверля Вику обвиняющим взглядом.

– У мамы взяла, – призналась Вика.

Рыцарь послал папе многозначительный взгляд.

– Я же говорил! – сказал он папе – наполовину с укоризной, а наполовину с торжеством в голосе, а потом снова повернулся к Вике. – Ну что, теперь тебе всё понятно?

– Мне ничего не понятно, – чистосердечно призналась Вика. – Кроме того, что я, получается, ни просто избранная, ни Иизбранная. Так что вы тогда от меня хотите?

– Мы всё же хотим тебя проверить. На всякий случай.

– И в чём эта проверка состоит? – насторожённо осведомилась Вика.

– Соберём те осколки, которые у нас есть, ты поднесёшь к ним свой – и посмотрим, что произойдёт. Точнее, произойдёт ли вообще хоть что-то.

– А что может произойти?

– Если ты вдруг окажешься избранной, то другие осколки отреагируют на присутствие твоего. Скорее всего, засветятся. И тогда мы будем знать, что ты – избранная, и с твоей помощью отыщем все оставшиеся осколки Сердца.

Собрать все осколки и соединить Сердце Восьмирья звучало как чудесный план, но Вика вдруг поняла, что не хочет помогать рыцарям. Пока они беседовали за завтраком, мнение девочки о рыцарях Тумарья как-то незаметно изменилось. Но не скажешь же им: «Я не хочу искать для вас другие осколки»? Хотя если она не избранная, то проблема решится сама собой и ей вообще не придётся отказываться.

– Ладно, – кивнула Вика и поднялась. – Пойдёмте!

– Куда?

– К осколкам!

– Так я тебя и пустил к осколкам!

– А в чём проблема?

– Ну хотя бы в том, что мы не храним все осколки в одном форпосте, это было бы крайне опрометчиво!

– Понятно. – Вика села обратно за стол. – И что теперь?

– Мы уже разослали оповещения во все форпосты, и наши рыцари отправились за другими осколками. Когда они вернутся, мы и устроим проверку.

– И долго ждать?

– А ты куда-то торопишься?

Вика промолчала. Она точно знала, что не хочет сидеть на месте и терять время, ей нужно отыскать маму! А потом – соединить Восьмирье! А потом… Ну, настолько далеко сейчас нет смысла заглядывать. Но выкладывать всё это незнакомому человеку явно не стоило. Особенно если этот человек вообще не располагал к себе.

– А откуда вы знаете, что осколки может соединить обратно в Сердце только Иизбранный? – спросила Вика, меняя тему.

– Знаем, и всё тут, – сердито буркнул шахматный рыцарь и поморщился. Кажется, вопрос ему не понравился.

– Вы видели, как это работает?

– Какая тебе разница?

– Значит, не видели, – сделала вывод Вика. – Ни Иизбранных, ни, скорее всего, просто избранных. Но при этом всё равно верите, что они есть!

Рыцарь покраснел от злости. Папа предупреждающе положил руку Вике на плечо, но она не собиралась останавливаться.

– А если у меня тоже ничего не получится?

– Значит, ты не избранная.

– Это я поняла. И что дальше?

– Дальше? Оставишь нам кулон – и можешь быть свободна.

– Оставлю вам кулон?! – возмутилась Вика.

– Ну разумеется!

Ничего разумеющегося в этом ответе не было, но Вику настолько переполняло возмущение, что она даже не знала, как реагировать. Девочка снова бросила взгляд на папу, ожидая от него помощи. Он же не может не понимать, как нелепы требования рыцарей Тумарья! Но папа молчал… Почему он молчит?!

– И что значит это ваше «можешь быть свободна»?

– Это значит, что ты можешь идти куда хочешь.

– Ого! Даже и не знаю, что выбрать и куда пойти, – ведь здесь так много вариантов! Тумарье, Тумарье и ещё раз Тумарье!

Викины возмущение и сарказм не произвели на шахматного рыцаря никакого впечатления.

– И? – только и спросил тот.

– Вас не беспокоит, что я могу заблудиться и сойти там с ума? – уточнила Вика. Чем дольше она говорила с этим так называемым рыцарем, тем меньше у неё оставалось уважения к нему и к остальным рыцарям Тумарья.

– Почему меня должно это беспокоить?

– Но вы же рыцари Тумарья! Вы спасаете людей, заблудившихся в нём!

– С чего ты взяла? – искренне удивился рыцарь.

– Э-э… – растерялась Вика. – Ну, так говорят…

– Говорят? – насторожился шахматный рыцарь. – Кто говорит? Что говорят?

– Да ничего. Собственно, я про вас только от одного человека слышала.

– Люди знают про наши форпосты? – всполошился рыцарь. – Видимо, готовят нападение!

– Да нет же! – воскликнула Вика, сбитая с толку бурной реакцией собеседника. – Никто ничего такого не готовит! Я вообще про вас ни от кого больше не слышала!

– Скрывают, – сделал вывод рыцарь. – Не хотят, чтобы мы раньше времени проведали про их планы. Но мы-то знаем! Знаем, что они все давно нас ненавидят! Только и мечтают, чтобы смести с лица земли!

Вика снова перевела растерянный взгляд на папу. Речи рыцаря стали настолько невнятными, что она уже совсем растерялась.

Ванилька, про которую Вика почти позабыла, запрыгнула ей на колени и ткнулась мордочкой в живот. Обычно жизнерадостная и готовая поддержать, на этот раз мечта, казалось, сама искала поддержки у хозяйки. Девочка прижала Ванильку к себе и погладила по головке. И резко дёрнулась, заметив недоумённый взгляд, которым следил за её движениями папа. Для людей, которые не видят мечты, это, наверное, и правда смотрится странно – будто человек гладит пустоту.

– А может, ты шпионка? Может, тебя специально к нам заслали, чтобы ты всё разведала, а потом им донесла? – Рыцарь обвиняюще наставил на Вику палец.

– Да кто эти они-то? – воскликнула девочка. – Я же вам говорю: никто вас не ненавидит! Никто не собирается на вас нападать. Да о вас, кажется, вообще мало кто знает!

– Всё они знают! Они все заражены Тумарьем, а мы – единственные чистые, незаражённые люди в этом мире. Разумеется, они хотят нас уничтожить!

– Они вовсе не заражены Тумарьем, – сделала Вика ещё одну слабую попытку возразить.

Но рыцарь её не слышал, и, вероятно, не услышал бы, даже если бы она закричала. Вика ещё раз взглянула на собеседника, в его горящие глаза, отметила красные пятна ярости на щеках и тяжёлое дыхание – и поняла: есть такая особая разновидность глухоты – и, возможно, слепоты тоже, – которая появляется от чрезмерной, категорической уверенности в чём-то. И эта уверенность настолько велика и настолько абсолютна, что не позволяет видеть и слышать ничего, что ей противоречит.

А ещё воздух наполнил запах раскалённого металла и холодного ветра. «Благородное негодование», – сообразила Вика через несколько мгновений. Рыцаря от него так и распирало!

Папа снова положил ладонь на руку Вики, привлекая её внимание, и, когда та встретилась с ним взглядом, покачал головой и одним губами, почти беззвучно, произнёс:

– Не спорь.

И Вика послушалась. Она уже и сама поняла, что спорить бессмысленно.

– Ну, мы пойдём, – фальшиво жизнерадостно сказал папа и встал из-за стола.

Рыцарь молча кивнул, не сводя с Вики взгляда, полного подозрения и обвинения.

Глава 3

Вика едва дотерпела до того, как они вышли в коридор, а там, убедившись, что поблизости нет никого в сверкающих латах и сияющих белоснежных плащах, набросилась на папу:

– Почему ты здесь? Почему с ними? Они же… они…

Вику так переполняло возмущение, что она задохнулась и не закончила вопрос.

Но папа всё равно её понял.

– Они только кажутся такими… суровыми и непримиримыми. Это просто видимость. А на самом деле они…

– Добрые и пушистые?

Папа промолчал.

– Я думала, они прорубили форпосты в Тумарье, чтобы спасать заблудившихся в нём людей, – продолжила Вика. – А теперь думаю, они сделали это для того, чтобы спрятаться от всех остальных, так? Единственные незаражённые, «чистые» люди этого мира! П-ха! И самое грустное – они действительно в это верят! А ты? – Вика уставилась на папу в упор. – Ты говоришь, что не один из них, но ты с ними. И они тебя принимают. Значит, ты тоже в это веришь! Но если и правда веришь, тогда я, получается, заражённая! Как же ты рискнул иметь со мной дело? Или это всё из-за кулона? Ты только поэтому меня нашёл, а вовсе не потому, что хотел увидеть дочь?

Голос Вики сорвался на последних словах, и она замолчала, потому что боялась расплакаться, если продолжит говорить.

– Я очень, очень хотел тебя найти, – тихо ответил папа. – Мечтал об этом с тех пор, как узнал, что ты существуешь.

Вика всхлипнула, папа неловко её приобнял, а потом она и сама не поняла, как так получилось, что она уткнулась носом ему в грудь, а он гладил её по голове и что-то неразборчиво и успокаивающе бормотал.

– И всё равно, – упрямо продолжила Вика через некоторое время, отстраняясь от папы. – То, во что они верят, – бред! Они же бывают на разных Осколках. Значит, видят живущих там и знают, что они совершенно нормальные. И уж точно знают, что жители Осколков вовсе не спят и видят, как бы напасть на рыцарей Тумарья!

– Не всё так просто, Вика, – возразил папа. – У них есть причины, чтобы в это верить.

– Да какие причины? – воскликнула девочка. – О них в Восьмирье даже почти никто не знает!

– Ты просто пока недостаточно долго пробыла в этом мире, чтобы всё увидеть. И ещё очень многого не понимаешь…

Вика почувствовала, как её захлёстывает разочарование, а та хрупкая ниточка связи, которая появилась было, пока папа её обнимал, оборвалась. Она терпеть не могла, когда взрослые отказывались говорить с ней на равных и использовали этот раздражающий, беспомощный аргумент: «Ты ещё слишком маленькая, вот станешь старше – и поймёшь», из которого она давно выросла. Ей, на минуточку, уже двенадцать лет. Вполне разумный возраст, и всё она понимает! Во всяком случае, прекрасно может распознать неадекватное поведение.

Оттого, что в достаточной разумности ей отказал собственный папа, было особенно неприятно. Да, Вика совсем его не знала, но тот факт, что он – её папа, сам по себе создавал ожидания. Ожидания, которые папа снова и снова не оправдывал.

«Может, у мамы действительно были серьёзные причины, из-за которых она не любила про него вспоминать и ничего мне про него не рассказывала», – подумала Вика.

Кстати, о маме.

– Так ты знаешь, где мама? – спросила Вика. – Я в курсе, что она в Восьмирье, но где именно? Ты её видел?

– Нет, – покачал головой папа. – Я надеялся застать её в Варекае, но не вышло. Сейчас её ищут.

– Кто ищет? – насторожилась Вика.

– Рыцари Тумарья и их люди.

– А зачем?

– Она может знать, у кого находятся другие осколки. Те, которые рыцарям ещё не удалось собрать. Некоторые из них очень хорошо спрятали!

– Они считают, что она – избранная, да? Потому что осколок выбрал её для хранения и всё такое?

– Ну… Не совсем. Они считают, что мама его захватила тайком. Как и те, другие, которые прячут оставшиеся осколки.

– Но мамы не было в Восьмирье лет двенадцать, не меньше! Откуда она может что-то знать?

– Кое-кто считает, что она всё это время поддерживала с Восьмирьем связь.

Вика хотела категорически отвергнуть эту версию, но в последний момент промолчала. После всего, что ей стало известно, она больше не может быть на сто процентов уверена, что мама вовсе не поддерживала никакую связь. Она вообще больше ни в чём не уверена!

– И что рыцари будут делать, когда соберут все осколки? Ждать, когда найдутся те самые Иизбранные королевские потомки?

– Они не будут ждать – они уже сейчас их ищут. А когда найдут и соединят осколки Сердца, воссоединится и Восьмирье.

Что ж, тут Вика ничего не могла сказать, сама по себе цель была очень достойной. А то, что ей не нравились люди, которые к ней шли, – это, как говорится, уже её проблема.

И тут девочку осенило.

– Так вот почему они ходят по Тумарью! Вовсе не для того, чтобы спасать несчастных, которые там заблудились! Они ищут там Иизбранных!

– Вообще-то они ищут их не столько в Тумарье, сколько на Осколках. А так – да, всё верно.

Вика вздохнула. У неё вроде бы уже и не осталось иллюзий насчёт рыцарей Тумарья, но всё равно было жаль получить подтверждение своим худшим предположениям. Разочарование так и горчило на языке. Возможно, будь они обычными людьми, Вику бы это так не задело, но ведь они – «рыцари»! Из-за этого благородного названия она создала у себя в голове идеальный образ. А действительность оказалась совершенно ему не соответствующей… Но никто ведь не обещал, что реальность будет оправдывать личные ожидания каждого.

– А если этих Иизбранных не осталось? – спросила Вика.

Папа помрачнел.

– Тогда мы обречены вечно жить в расколотом мире.

Вика почти против воли поддалась мрачному настроению, которое окутывало папу. Но тут кто-то дёрнул её за штанину. Вика опустила глаза и увидела, что Ванилька запустила коготки прямо в ткань джинсов и сейчас тянула на себя, будто привлекая внимание хозяйки.

– Чирлык! – серьёзно сказала она, когда Вика на неё посмотрела.

И девочка вдруг увидела, что вокруг неё сгустилась едва заметная тёмная дымка. Да это же… это же Тумарье! Не оно само, конечно, а те самые плохие эмоции, которые его питают. А вокруг папы эта пелена ещё гуще!

Нет, нельзя поддаваться такому настроению!

– Но рыцари даже не знают, могут ли эти самые Иизбранные соединить осколки Сердца! – ухватилась Вика за первую попавшуюся соломинку.

– Если этого не могут Иизбранные, то все остальные уж тем более не смогут, – ответил папа.

И вот тут Вика почувствовала, как её упадническое настроение окончательно рассеивается под напором нарастающего возмущения. Да не может такого быть, чтобы мир могли спасать только избранные! Во всяком случае, если дело происходит в настоящем, а не в выдуманных историях. Мир держится не на избранных, а на самых обычных людях. И если самые обычные люди когда-то этот мир построили – правда, потом ещё и разрушили, но прямо сейчас это уже не так важно, – то почему бы им же его и не спасти?

Вика не знала, сколько придётся ждать возвращения рыцарей с другими осколками Сердца. Неделю? Две? Месяц? И никто ей ничего не говорил, все отделывались общими фразами. А Вике не терпелось скорее пойти на поиски мамы. Но она знала, что никто её в этом не поддержит, даже папа – он был явно настроен делать так, как говорят рыцари. Да ещё и добавлял всё новые правила.

– Не разговаривай с прислугой, – сказал он, когда Вика поблагодарила мальчика, забравшего у неё пустую тарелку со стола во время обеда. – А с этими не дружи, – добавил он, когда Вика поздоровалась с одним из детей, работавших в замке, в надежде, что у неё появятся приятели или хотя бы знакомые, с которыми можно будет скоротать медленно тянущееся, ничем не заполненное время. А если повезёт, то она сможет разузнать у них побольше о самом форпосте и рыцарях.

Впрочем, насчёт детей папа мог бы и не предупреждать: всякие попытки наладить контакт, похоже, их только пугали, и они смотрели на Вику такими затравленными глазами, что она сама сдавалась и оставляла их в покое.

– Почему все дети здесь такие… забитые? – не выдержала Вика однажды, когда один мальчик помладше почти убежал от неё в слезах, стоило ей улыбнуться ему и сказать: «Привет».

– Они знают правила: им не положено разговаривать с рыцарями или гостями форпоста, – пожал плечами папа.

– Странные какие-то правила. Они же ещё дети. Почему им нельзя со мной поговорить? Что им вообще ещё тут делать? Школы нет, книг нет, на улицу погулять не выйдешь, только работай – да ещё и молчи всё время… Не детство, а тюрьма какая-то!

– Тюрьма? – поднял брови папа. – Их спасли от смерти, и теперь они в безопасности. Всем бы такую тюрьму!

– И теперь они должны быть по гроб жизни благодарны и отрабатывать своё спасение, вечно оставаясь забитыми немыми слугами? – уточнила Вика, ощутив, впрочем, укол вины. Папа просидел в тюрьме Куузы много лет; действительно, сравнение со здешним сказочно красивым форпостом неуместное.

– Они бы или сошли с ума, или погибли, если бы не рыцари Тумарья, – весомо ответил папа. – Куда лучше быть живым здесь, чем мёртвым в Тумарье или заражённым и больным на Осколках. Они это прекрасно понимают. И знают своё место.

«И место это – быть в вечном услужении у спасителей», – подумала Вика, но вслух ничего не сказала. У них с папой слишком разные точки зрения. Вика его не переубедит, а папа в ответ на её аргументы скажет, что она слишком мало знает о здешнем мире и вообще ещё слишком маленькая. И осадок, копившийся в душе почти с момента встречи с папой, стал ещё больше. Нет, не похоже, что они сумеют сблизиться и уж тем более стать родными друг другу.

Окончательно в этом Вика убедилась, когда как-то раз папа застал её на кухне, куда она, устав бесцельно бродить по замку, зашла в надежде поболтать с поварами и ещё раз попытаться исподволь разговорить кого-то из безмолвных, запуганных детей.

– Будешь каждый час приходить ко мне в комнату, – выложил ей папа новое правило.

– Зачем? – не поняла Вика.

– Чтобы я знал, что с тобой всё в порядке.

– Мы в форпосте рыцарей Тумарья, вы все говорите, что это одно из самых безопасных мест в Восьмирье, – что тут со мной может случиться?

– Нет, если тебе неудобно приходить ко мне, я могу сам приходить в твою комнату…

– Да не в комнате дело! – воскликнула Вика.

– Я просто о тебе беспокоюсь, – умиротворяющим тоном сказал папа.

На самом деле заходить к папе было бы совсем несложно: замок не такой большой, идти недолго, а заняться всё равно нечем. Но сам факт появления этого правила вызывал внутренний протест. Папа говорит, что беспокоится о ней, но Вика почти не сомневалась, что в действительности он просто хочет её контролировать. Если она будет приходить к нему раз в час, он будет знать, что она не пытается подружиться с кем-то из здешних детей… И что у неё нет возможности узнать о замке и рыцарях что-то, чего они не хотели бы, чтобы она узнала.

«Надо бежать отсюда». Эта мысль, давно уже чётко оформившаяся, посещала Вику всё чаще. Хотя, казалось бы, зачем бежать? Здесь ей ничто не угрожает, в замке – неимоверная, сказочная красота, от которой до сих пор захватывало дух, и рядом – вроде как родной человек.

Вот только ничего Вике не угрожает ровно до тех пор, пока рыцари не убедятся, что она не избранная, и не заберут у неё осколок, а саму её не выставят вон. А от красоты замка мало толку, когда ты совсем одна и целыми днями не видишь ни единого дружелюбного лица.

Что до папы, он для неё так и оставался совсем чужим и долгожданного сближения всё не происходило. Напротив, пропасть между ними только росла. Слишком уж разные у них были взгляды на многие вещи, слишком упорно папа избегал её расспросов о том, как они познакомились с мамой и что между ними произошло, и слишком часто не оправдывал надежды, которые Вика на него возлагала, – даже в мелочах. Да ещё эти дурацкие правила! И никакие долгие годы, проведённые папой в тюрьме, не могли ни объяснить эту пропасть, ни заставить Вику спокойно её принять.

Наверное, если бы у них получилось наладить настоящий контакт, если бы Вика чувствовала, что может выложить ему всё, что у неё на душе, что папа поймёт и примет её сторону, то она и не задумалась бы о побеге! Но такой уверенности у неё и близко не было. И если сначала Вика была готова давать их отношениям всё новые и новые шансы и надеялась, что папа откроется ей с другой стороны, сейчас она начинала думать, что у него просто нет другой стороны.

От этой мысли становилось совсем грустно, и Вике даже начинало казаться, что прозрачный купол, накрывающий форпост, не так уж надёжен и что клубящийся вокруг него чёрный туман всё равно незаметно просачивается и заражает тех, кто здесь живёт. И её тоже. И это, пожалуй, в чём-то даже хуже, чем когда оказываешься в самом Тумарье. Там оно атакует прямо в лоб, но ты знаешь, что так будет, и можешь защищаться. А когда всё происходит тихонько, исподволь, по чуть-чуть, ты этого не замечаешь. Просто в какой-то момент вдруг понимаешь, что на душе – одна серость, но уже слишком поздно: Тумарье проникло в тебя. Завоевало.

А возможно, не стоит винить Тумарье. В конце концов, оно же не само по себе возникло – его создали люди! Так, может, и своё нынешнее состояние Вика создала сама? Сама породила для себя своё собственное, индивидуальное Тумарье?

Глава 4

Однажды тишину, такую привычную для форпоста, вдруг нарушил резкий громкий звук, донёсшийся из глубины Тумарья.

Сквозь окна Вика увидела, как на крепостных стенах поднялась суматоха, и сначала подумала, может, это наконец-то прибыли рыцари Тумарья из других форпостов и принесли осколки Сердца Восьмирья. Но нет, если бы это было так, вряд ли бы здешние рыцари так взбудоражились.

Через пару минут Вика уже сама стояла на крепостной стене и вглядывалась в Тумарье, пытаясь увидеть неведомую опасность.

Рыцари суетились, громко говорили, бурно жестикулировали и в своих белых плащах были похожи на стаю галдящих чаек. Кто-то натягивал лук, кто-то приволок целую охапку копий, а один устанавливал между каменных зубцов стены неизвестную Вике конструкцию, в назначении которой тем не менее она не сомневалась: эта штука для стрельбы. Она чем-то отдалённо походила на старинную пушку, только ствол у неё был словно разрезан вдоль пополам и представлял собой нечто вроде желоба. Интересно, какими снарядами её заряжают?

И тут из пелены Тумарья выскочил человек, крикнул: «Помогите!» – и рухнул на землю. Он пытался отползти подальше от стены тумана, но у него не хватало сил. А из густых клубов к нему потянулись зыбкие щупальца, будто Тумарье собиралось схватить его и уволочь обратно.

Несмотря на то что романтические представления Вики о рыцарях Тумарья давно развеялись, она всё равно с надеждой взглянула на тех, кто собрался на стене. Может, они и не бороздят Тумарье в поисках затерявшихся несчастных, но сейчас, когда один из них оказался прямо перед ними, неужели ему не помогут? Не дадут убежище, тем более – вот же оно, совсем рядом, им это ничего не стоит? Для такого поступка вовсе не нужно быть рыцарем – хоть Тумарья, хоть чего угодно. Для такого поступка нужно быть просто человеком.