Композиция сердец

Трек-лист

Король и Шут – Марионетки

Freddie Stroma – Possibilities

Limp Bizkit – Behind Blue Eyes

Lx24 – Птица

Торба-на-Круче – С Тобой

Zivert – Еще хочу

Bruno Mars – Just The Way You Are

Асия – По Уши

John MacLaughlin – So Close

Twenty One Pilots – Can’t Help Falling in Love With You

Пролог

30 декабря 2023 года

Говорят, что на самом деле ни одна любовная история не бывает красивой. Однако никто из удачливых возлюбленных не станет рассказывать о тех неурядицах, что стояли на пути к счастью. Прошлое остается в прошлом, и пара смело шагает вперед, в заслуженный хэппи энд. Увы, мне сравнить не с чем – со мной такие еще не случались.

Пока белый снег трепетно укутывал украшенный город, мое лицо заливали слезы. Внутри словно прорвало плотину, поток безостановочно несся вперед, снося любовно возведенные постройки, смывая сады и унося целые пласты плодородной почвы. Вода, которая уничтожает жизнь. Нонсенс, казалось бы. Но с каждой пролитой каплей ощущение опустошенности становилось все острее. Взгляд блуждал по едва заметным потолочным трещинам, а мне оставалось лишь вспоминать.

Как такое могло случиться?

Эта сказка ворвалась без стука и растоптала все то немногое, что из себя представляла моя жизнь. Лишила мечты, дела всей жизни, самоуважения, репутации. Оставила вместо однажды разбитого сердца не просто осколки, но раскрошила его в пыль. Стоило ли оно того?..

Даже сейчас, когда ставки были известны, страшнее всего был ответ.

Да. Стоило.

Глава 1

29 августа 2023

Курсор на пустом листе открытого документа насмешливо мигал, точно издеваясь. Я, в целом, вполне понимала почему – ведь за добрых три четверти часа я не продвинулась ни на один шаг. Каждое введенное слово казалось недостаточно подходящим и безжалостно вымарывалось агрессивными ударами по клавише бэкспейса.

– Непроходимая тупица, – простонала я, пряча лицо в ладонях. – Ну соберись же!

Ноутбук зашумел с такой силой, точно собирался взлетать.

– Ой, молчи. Как будто ты так сильно нагрелся от работы практически вхолостую. Стыдно обманывать, старик. Стыдно.

Покосившись на обличающе белый фон, на который так и не удалось перенести ни единой буквы, я тяжело вздохнула. Защита проекта была только в декабре, но зная, как легко отложить дела на потом, я решила приступить пораньше. Весной документы прошли согласование, отгремели напутственные слова декана, и вдохновленная грядущим успехом я приступила к оформлению. Точнее, пыталась приступить. Плашка панели пуск присоединилась к буллингу курсора, напомнив, что на дворе конец августа, а я не сдвинулась ни на один шаг.

Мрачные мысли развеяла вибрация телефонного звонка. На высветившемся фото была красивая стройная девушка, позирующая профессиональному фотографу. Её черные волосы того же оттенка, что и мои, темной волной спадали на плечо, карие глаза смотрели вдаль, обрамленные золотыми стрелками, как будто съемки застали её в момент озарения.

– Привет, Белла. Чем обязана?

– Доброго вечера! – прощебетали из трубки. – И так ты приветствуешь любимую старшую сестру, бука? Крошка Ли-Ли, меня это обижает.

“Если не перевести её на конкретику, мы точно поссоримся”, – подумала я.

– Не называй меня детским прозвищем, пожалуйста. Что-то случилось?

– О нет, никаких трагедий. Соскучилась, моя дорогая!

Чай попал не в то горло, вызвав приступ кашля.

– Приболела? – заботливо осведомилась сестра.

– Нет, – удалось просипеть.

– А чем занимаешься? Дай угадаю: ты сидишь в своей берлоге, гипнотизируешь несчастный ноут и страдаешь? Так?

К сожалению, мы друг друга неплохо знаем.

– Угу.

– У меня к тебе отличное предложение!

В голосе сестры звучал энтузиазм, что было дурным знаком. Когда Белле что-то втемяшивается в голову, из фотомодели она превращается в изящный бульдозер, который сметает все преграды на пути к избранной цели. А вот оставшиеся позади обломки вынуждены будут разгребать те глупцы, которые имели неосторожность согласиться участвовать в ее затее. Поэтому я подсознательно напряглась, ожидая продолжения.

– Наклевывается потрясающая вечеринка! – радостно возвестила сестра. – Люди искусства, медиа, локация просто шик! И конечно же, знойные красавчики! В общем, мы с тобой идем туда завтра.

– Завтра?! Я не смогу, прости, – я судорожно пыталась придумать удобоваримую причину. – У меня подготовка к важному событию…

– Вот и чудно! Я заеду к тебе около семи. Чао! – перебив меня, возвестила Белла, и повесила трубку.

Телефон жалобно скрипнул в ладони, но порыв бросить его в стену удалось успешно погасить. Взгляд упал на деревянную рамку с фото на стене: две темноволосые девочки, крепко обнявшись, сидели на песчаном пляже. В ту пору мы были похожи точно близняшки, да и разница была смешной – я была младше всего на два года. Но чем больше мы взрослели, тем существеннее становились наши различия, как внешние, так и внутренние.

Раздумывая над приглашением, от которого отвертеться не удалось, я побрела на кухню. Славная двухкомнатная квартирка досталась мне от щедрот двоюродной бабушки, которая так и не обзавелась собственными детьми. Белле досталась похожая, но в соседнем районе: наша шустрая София Федосеевна промышляла понятными каждому инвестициями. Наши родители считали сестру дедушки слегка чудаковатой, но привечали её. На вопросы о своем стиле жизни интеллигентная дама неизменно хмыкала, одергивая жемчужную нить на шее, и поправив пышно взбитые седые волосы, выдавала какую-нибудь несусветную историю. Однако, порой от нее можно было услышать и ценные советы, и искренние воспоминания.

– Лиечка, детка, – говорила она, бывало. – Эти квартирки – моя страховка. Случись чего на старости лет, не пропаду. Приятная прибавка к пенсии.

Однако, на пенсии она прожила недолго. Мирно и тихо смерть превратила её сон в вечное пристанище. Было сложно в это поверить, на поминках молодящиеся подруги Софии Федосеевны казались потерянными. Спустя несколько дней мы всей семьей наводили порядок в ее квартире, выбрасывая испортившиеся продукты и впуская свежий воздух сквозь настежь распахнутые окна. Тогда мы и нашли непогашенный билет в Мариинку с истекшей датой представления. В тот миг и пришло осознание, что чудная старушка больше не вернется. Порой казалось, что она незримо находится рядом со мной, и это согревало теплом, но наполняло печалью.

Как бы то ни было, благодаря ей я не нуждалась. Моей скромной зарплаты преподавателя и нечастых фриланс проектов не хватило бы на выплату ипотеки. Уютная светлая кухня была пока что пустовата, но и этого мне было довольно. В запасах был чай с листьями смородины, от которого всегда чудился успокаивающий эффект. Заварив себе небольшой чайничек напитка, я вдыхала его аромат, стараясь изгнать лишнее волнение. Желудок протестующе заурчал.

Полупустой холодильник уныло вытаращился своими полками, и мне, скрепя сердце, пришлось признать, что пора выползти до ближайшего магазина. Высунув нос из окна и скептически оценив свой наряд из простой футболки и джинсов-клеш, я напялила объемное черное худи с эмблемой Короля и Шута и светлые кеды. Вечерами начало становиться немного зябко, но ближайший супермаркет был в соседнем здании, так что я быстро одолела путь, от скуки позвякивая ключами. Двери разъехались в стороны, пропуская меня в мир слишком ярких ламп дневного света.

Прихватив маленькую ручную корзинку, я осознала, что немного поторопилась и залезла в старые заметки: один из списков покупок в любом случае подойдет. Ряды разнообразных отделов многоцветной шумной лентой разворачивались, сбивая сосредоточение. То и дело приходилось сверяться с собственной заметкой, благо добрую половину пунктов удалось отметить быстро. Но стоило мне порадоваться обнаруженной бутылке любимой апельсиновой газировки, и наклониться, чтобы ее взять, как я во что-то врезалась головой. Ойкнув, я потерла место ушиба, в нескольких санметрах от меня это движение повторял какой-то незнакомый парень. Запустив ладонь в растрепанные русые волосы, он поморщился от неприятных ощущений.

– Простите, я не хотел вас задеть, – пробормотал он. – Думал, что успею.

– Ничего, будьте осторожнее в следующий раз, – ответила я.

Все же схватив желанную бутыль с оранжевым напитком, я побрела к кассам.

– Девушка, постойте! – раздался голос позади.

Я обернулась. Парень приблизился на пару шагов, и я смогла рассмотреть, какие у него яркие глаза, светлые точно небо в полдень. Да и сам по себе он не казался каким-то неприятным или отталкивающим, скорее уж молодым байкером, который не успел обзавестись бородой и банданой – спасибо распахнутой косухе за впечатление. Не приближаясь слишком близко, невольный коллега по несчастному случаю замер и протянул руку к моей корзинке.

– Давайте я вам помогу, не слишком легкий груз, – предложил он.

– Спасибо, я справлюсь, – отказалась я.

Глаза парня скользнули по рисунку на худи.

– О, фанат КиШа? Выглядишь, будто ты прямо сейчас с их концерта. рок-звезда.

– Мне подарили, понятия не имею, о чем ты, – обрубила я. – Пока.

Не слушая, что он еще говорил за моей спиной, я быстрым шагом двинулась к кассе. Что-что, а случайные знакомства не входили в круг моих интересов. Пока кассир пробивала мои покупки под монотонный писк, парень вновь возник на горизонте, успев встать в очередь через два человека.

– Мой мир огромен, а я так скромен, вся жизнь – спектакль, я в нем актер. Актер, лицедей, добряк и злодей…1 – красиво потянулось сзади.

– Не ради людей, а ради искусства, – невольно подхватила я знакомый мотив.

Парень расплылся в довольной улыбке, которая, по всей видимости, была заразна. Я по-детски показала ему язык, и быстро приложила карту к терминалу оплаты, подхватывая пакет со своими покупками. До дома было рукой подать, что меня в очередной раз порадовало. Хоть я и не чувствовала какой-либо опасности от любителя петь в магазине, я не чувствовала в себе готовности на какой-либо флирт, а дело начинало пахнуть именно чем-то подобным.

Через пять минут я выгружала продукты, точно скармливая их вечно голодному белому монстру. Отпив чай, невольно поморщилась – почти остыл. Пискнувший смартфон просигнализировал о новом сообщении в мессенджере. Пропущенный видеозвонок от абонента “Мама”. Со вздохом поставив чашку на стол, выбрала миниатюрный значок камеры.

– Привет, мам, ты звонила?

На фронтальной камере видна только забранная вверх прическа да тонкая полоска лба, как обычно. Госпожа Романовская частенько забывала поправлять телефон, предпочитая видеть собеседника, а не отслеживать положение собственных рук.

– Лия, почему ты не отвечаешь? – строгий голос вызвал желание закатить глаза.

– Потому что это дурацкое приложение время от времени не выводит оповещения на экран вовремя.

– Не выражайся, девочка!

– Да разве ж я начинала? – удивилась я.

По ту сторону повисло молчание, которое наверняка сопровождалось легкой укоризной во взгляде. Выдержав паузу, мама переключилась на другую тему.

– Дочь, мы ждем тебя на выходные, – категорично произнесла она. – Ты давно не приезжала, так что никакие отговорки про работу и проекты не принимаются.

Я едва удержалась от постыдного стона. Прекрасно. Завтра среда, которую можно вычеркнуть благодаря Белле, четверг я потрачу, восстанавливаясь от активности сестры, в пятницу начинается учебный год, а теперь еще и выходные улетают в трубу. Прекрасное расписание. Общение с родственниками не было наказанием, разумеется, но для моей работоспособности это очередной жирный минус. С другой стороны, мама права, мы давно не собирались все вместе.

– Хорошо, мам. Я приеду, – выдохнула я, потирая лоб. – Как вы с папой?

Я была вознаграждена новой паузой, во время которой осознала свою ошибку. Судя по всему, родители вновь вступили на тропу войны. Живя вместе без малого тридцать лет, они регулярно ссорились так, что сотрясалась земля: шумно, театрально громко, с трагическими высокопарными фразами. Чаще всего по какому-то глупому поводу, вроде непонравившегося тона в общении или невовремя вымытой кружки. Мирились они тоже со спецэффектами, широкими жестами и пылкими фразами. Я думала, что в их размеренной жизни недоставало именно этой доли драмы. Стоило восполнить её и они опять становились идеальной до зубовного скрежета парой.

– Этот человек совершенно не ценит моих усилий, дорогая! – звенящим голосом подтвердила мать. – Не понимаю, как я прожила с этим эгоистом так долго!

– Я думаю, папа осознает свою ошибку, дай ему немного времени, – вздохнула я.

– Разумеется, он осознает, – со зловещей ноткой согласилась она. – Но как бы то ни было, чтобы в субботу ты оказалась в родных стенах! Мне так нужна поддержка моих дочурок…

Мама громко всхлипнула, но, осознав, что несколько переигрывает, быстро попрощалась уже более спокойным тоном.

Ноутбук мигнул, погружаясь в спящий режим. На черной поверхности экрана едва заметно отразилось мое лицо, обрамленное прядями, выбившимися из неаккуратного пучка. Стоит сказать спасибо маме, что она проигнорировала мой внешний вид, и не стала спрашивать о личной жизни.

– Может быть, небольшая передышка как раз то, что нужно, чтобы нащупать направление работы? – пробормотала я. – Попробуем найти позитив.

Глава 2

Утро тридцатого августа началось куда раньше, чем мне бы того хотелось. Ошалевший от летнего зноя город выживал под благодатными дуновениями кондиционеров и вентиляторов, либо приоткрытых окон. Оставаясь адептом последнего варианта, я, не зная того, приговорила себя к раннему подъему. Бешеный визг покрышек, удар, воющая сигнализация – и сна как не бывало. На часах красовалась отметка 07:15. Подскочив к подоконнику, я выглянула наружу.

Внизу на дорожном полотне виднелась тройка замерших машин. В сонную голову пришло глупое сравнение с попсовой группой, от которого вырвался смешок: рыженькая, черненькая и блондинка. Водитель “рыженькой”, подмятой с обеих сторон, активно жестикулировал, и орал на своих товарищей по беде, не прекращая щелкать телефоном и кому-то звонить. Светловолосая девушка, сидевшая за рулем белого матисса, в которого и влетел ругающийся мужик, явно побаивалась его реакции и закрылась внутри. Габаритный мужик из внедорожника, оказавшегося последним, возвышался образчиком невозмутимости, смоля сигаретку, отчего “рыженький” начинал брызгать слюной все сильнее.

Высунувшись из окна, я помахала рукой, привлекая внимание.

– Здравствуйте! Вызвать сотрудников полиции или скорую? Никто не ранен?

Шкафообразный водитель покачал головой, неожиданно светло улыбнувшись.

– Спасибо, девушка, ничего страшного не случилось! – крикнул он.

– Как ничего? Ты, мать твою, в своем уме? – заорал рыжий, потрясая кулаком. – У меня авто всмятку из-за этой овцы!

– Это всего лишь машина, дурья голова, – прогудел шкаф. – Радуйся, что обошлось без травм. И девушку не обзывай, нехорошо это.

Покрасневший мужчина казалось вот-вот был готов поймать сердечный приступ.

– Да представь, какие бабки на ремонт! Да она ж кредитная! Я сейчас своих людей подниму, и ты, ты! – он заколотил в стекло водительской двери матисса. – Ты мне все оплатишь, ты дура водить не умеешь, и другим людям гадишь!

Девушка в “беленькой” едва не заплакала, судорожно вцепляясь в руль. Рыжий, потеряв терпение, замахнулся локтем, чтобы ударить посильнее, как вдруг на него упала тень. Мрачный мужчина сгреб его за шиворот, отодвигая подальше от крошечного авто.

– Рот свой поганый закрой. Сам виноват, а спихнуть на девчонку решил? Я пересмотрел, что в регистраторе, так что это у тебя большие проблемы, дружочек.

Пока рыжий багровел, мужчина стоял между ним и чуть воспрявшей духом девицей. Смелости нападать на более сильного физически противника у скандалиста, похоже, не хватало.

– А, и ДПС скоро приедут, не переживай, – ласково добавил шкаф, и рыжий сдулся точно шарик, и уселся на бордюр.

Я оторвалась от зрелища и побрела умываться. К моменту, когда я успела сварить себе свежий кофе, картинка внизу приобрела дополнительные мазки в виде патрульной машины со включенными маячками и пары дюжих ребят в форме. Шкаф спокойно пожал им руки в качестве приветствия, сверкнув на миг алыми корочками удостоверения. Девушка нерешительно выбралась из салона, и неосознанно держалась поближе к рослому мужчине.

– А теперь он пригласит ее выпить кофе, у них завяжется роман, и они будут жить долго и счастливо, – пробормотала я. – И будет у них что рассказать детям…

Горячий кофе обжег язык, сделав настроение еще на пару делений хуже. Омлет, выдерживая традиции неудачного утра, подгорел и отправился в мусорку. Злобно хрумкая свежим огурцом, я решила потратить оставшиеся у меня часы личного времени на отдых и мало-мальский уход за собой, чтобы восстановить душевное равновесие.

Ванна, щедро наполненная пеной, маска на лицо, и ненавязчивая музыка унесли меня прочь в мир ежедневно довольных собой девушек. Выбравшись наружу, я замоталась в мягкий халат, дав волосам сохнуть без фена. Лениво прошаркав тапки в виде забавных зайцев доставили расслабленное тело в объятия диванных подушек.

– Время для удовольствий, за которые стыдно, – щелкая пультом, я остановилась на разделе с мелодрамами.

Удобно устроившись, я приготовилась всласть порыдать на знакомой до последнего слова историей “Дневника памяти”, посвященной любви Ноя и Элли. Преданность, пронесенная ими сквозь годы, вопреки всем бедам и болезням, всегда заставляла мое сердце сбрасывать наросшую ледяную корку, и пропитывала надеждой. К моменту, когда на экране появились финальные титры, поверхность журнального столика успела пополниться приличным количеством скомканных бумажных платков. Шмыгнув носом, я начала прибираться. Зеркало в ванной продемонстрировало оглушительный крах уходовых процедур – опухшее от слез лицо.

Настойчиво запищал звонок. В поле зрения глазка стояла энергичная до безобразия Белла.

– Я слышу, как ты гневно пыхтишь, Ли-Ли, – пропела она. – Открывай уже.

Тяжело вздохнув, я дважды провернула ключ, и потянула ручку на себя, распахивая дверь. Первым в квартиру проник аромат дорогих духов, активно звучащих сандалом и розой. Следом показалась ладонь с идеальным маникюром классического алого цвета, которая подтолкнула створку, делая проход пошире. И лишь потом вплыла, иначе не скажешь, моя старшая сестра.

– Привет. Почему ты так рано, едва обед прошел?

Белла с неким недоумением осмотрела меня, задержавших на заплаканных глазах и покрасневшем кончике носа.

– И тебе привет. Я подумала, что тебе не помешает помощь с подготовкой и решила заехать пораньше, – нахмурилась она. – Что-то случилось?

– Нет. Просто грустное кино, – ответила я. – Проходи, не стой на пороге.

Замок щелкнул, на коврике осталась пара кремовых туфель на высоченном каблуке. Сестрица успела оказаться на кухне, изучая содержимое холодильника, и барабаня пальцами по белой дверце. Темные глаза пробежали по полочкам, блестя легким недовольством.

– Какой-то неширокий продуктовый портфель получается. Решила сбросить несколько килограмм? – бросила она. – Или проблемы с финансами?

– Ни то, ни другое, – опустилась я на стул.

– Так, все понятно.

Белла вытащила из клатча новенький смартфон, быстро исследуя какое-то приложение. Пару минут спустя, она опустила его на стол экраном вниз, и бросила на меня очередной недоуменный взгляд.

– Иногда мне кажется, что ты специально саботируешь все наши совместные начинания. Что было в прошлый раз? Неожиданно начавшийся грипп? Конференция в Москве? Я, право, не помню.

– Вообще-то я действительно ездила на конференцию по урбанистике, – оскорбленно отозвалась я. – И обвинять меня в том, что я специально заболела, это уже чересчур.

– Я бы хотела видеться чаще, – протянула сестра.

– Думаю, это невозможно, учитывая твою занятость. Но мы же всегда на связи, верно?

– Я не понимаю, почему ты отдаляешься, – тихо произнесла Белла. – Просто хочу напомнить, что я с тобой рядом, и всегда готова помочь.

Мои губы непроизвольно сжались в черту. Белла, конечно же, заметила, мое напряжение и завела ни к чему не обязывающий разговор, живописуя подробности будущей вечеринки. Понемногу я отвлеклась, слушая мелодичный голос сестры. Вдруг раздался стук в дверь, и она вспорхнув, бросилась открывать.

– Это еще кто?

– Доставка. Не могу позволить тебе умереть от голода, – ответила она.

Пока я возмущенно приоткрыла рот, чтобы поспорить, Белла приняла пакеты у курьера. Застывший паренек смотрел на нее округлившимися глазами, и это было неудивительно. Нечасто встречаешь в жизни человека, чье лицо регулярно мелькает в рекламе на центральных каналах и красуется на баннерах. Но даже без этого она никогда не оставалась незаметной. Еще в свои шестнадцать от восторженных ухажеров ей едва ли не приходилось отбиваться, признания в любви ровным слоем покрывали не только родной двор, но и все подъездные пути, а полученные валентинки не помещались в карманы школьной сумки. Случай свел её с агентом из модельного агентства, и с той поры он ежедневно поминал Изабеллу Романовскую в самых горячих молитвах. Её комиссионные обеспечили мужчине безбедную жизнь на Кипре.

Дежурно улыбнувшись, Белла захлопнула дверь.

– К сожалению, нормально приготовить я не успею. Учитывая, что надо еще и привести тебя в порядок, – обратилась она ко мне.

От её пронизывающего взгляда хотелось превратиться в кокон внутри злополучного махрового халата. На фоне безупречной одежды сестры – как и всегда – я выглядела крайне невыразительно. На кухонном столе, как по волшебству, выстроились коробочки с роллами. В маленьких креманках – где она их вообще раскопала? – поблескивал соевый соус, васаби и маринованный имбирь. Содержимое остальных пакетов заполняло собой нутро довольно урчащего холодильника, который обычно не страдал перегрузом.

– Ешь давай, – кивнула на наборы Белла. – Увлеченная натура, сама не вспомнишь уже, когда ты последний раз ела по-человечески.

– Я нормально питаюсь! – пробурчала я.

Сестра со скепсисом посмотрела на то, как филадельфия исчезает со стола, и я исправилась.

– Утром сожгла омлет, а снова готовить не хотелось. Все равно ближайшие дни меня не будет дома.

– Неожиданное признание для такой затворницы, – хмыкнула Белла. – Планируешь уйти в загул?

Я закатила глаза, вызвав у нее короткий смешок.

– Мама поставила ультиматум, так что завтра отойду от этой твоей гулянки, и еду к ним.

– Папа забыл про их годовщину и запланировал рыбалку, – понизив голос произнесла Белла, ловко обмакнув в соусе “калифорнию”.

– Ого, я думала, там снова какая-то мелочь. Как папа мог так прогадать? У него же все даты записаны.

– Кажется, во время прошлого эпизода, мама сожгла его блокнот, – проговорила Белла.

– Дурдом.

Роллы неожиданно быстро исчезли. Сыто отвалившись на спинку стула, я буквально ощутила, как желание идти куда-либо иссякает.

– Но-но, не спать! – ворвался в уши голос Беллы. – Так, бегом в душ. У нас всего три часа.

– В смысле три? Ты же говорила, нам к семи вечера? – встрепенулась я.

– К семи будем там, значит, выехать надо в шесть, а в пять тридцать ты должна быть готова. Бегом, контрастный душ. И не вздумай жульничать, иначе я буду тебя там держать.

Смирившись, я последовала указаниям сестры. Белла вертелась точно юла, направляя мои движения, подсовывала маски и патчи, вытащив пакетик с гелеобразным веществом из холодильника, размяла его и поместила на прикрытые глаза. Стоит признаться, ее толковая забота была приятна. Я превращалась в воск, из которого успешная модель лепила что-то более интересное и ухоженное.

Мы успели. К семнадцати тридцати Белла отступила от меня, довольно оглядев результат своих усилий.

– У тебя есть годные платья, надеюсь? – спросила она, открыв шкаф. – Или нет. Боже, Лия, ну хоть одно-то должно быть? Хоть какое-то. Хоть черное, чтобы прийти на похороны к сестре, которая рискует умереть от вида этого гардероба прямо сейчас.

– Не наговаривай. Судя по моему выжатому состоянию, ты успела обратиться в вампира, а лишний деревянный кол у меня не завалялся, знаешь ли.

Белла весело усмехнулась, вытаскивая из дальнего угла закрытый чехол. Довольно встряхнув его, она приоткрыла молнию.

– Хорошо, что ты такая сентиментальная барахольщица, крошка Ли-Ли. У тебя есть отличное платье, о котором ты успела позабыть. Помнишь, я привезла эту прекрасную вещицу от Valentino после своей первой недели моды в Париже?

– Помню, – соврала я.

– Хорошая попытка. Так, мне кажется, оно и сейчас прекрасно сядет на тебя.

Черное платье обволокло меня. Нижний слой из плотного материала прикрывал от груди и до середины бедра, а вот верхний слой был насквозь воздушным: черный шифон едва держался на плечах, формируя декольте глубокой лодочкой, собирался на плотно подшитые складки на талии, а затем спускаясь до земли. Край этих широких полупрозрачных лент цеплялся за все подряд, пока я не обула ступни в серебристые босоножки – тоже подарок Беллы.

– Вот, другое дело, – довольно заключила она, выправив завитые в крупные локоны пряди. – Машина подъедет через пять минут, так что пока можешь подкрасить губы. Я сейчас.

Платье ощущалось странно, я поймала себя на том, что все время пытаюсь поправить его. При поворотах и ходьбе шифоновые ленты распахивались, приоткрывая вид на ноги. Все это вместе казалось мне слишком откровенным и вызывающим, так что от идеи красить губы любезно подброшенным сестрой тюбиком алой помады я отказалась. Белла появилась через минуту, сменив свободное оверсайз платье, в котором появилась сегодня, на высокохудожественный материал из мира высокой моды, ей удивительным образом подходил этот золотистый оттенок. Вырезы возле ребер показывали загорелую кожу.

– Все, идем, нас уже ждут, – бросила она, подхватывая край своего шлейфа.

Возле подъезда гудел мотор внедорожника, светловолосый щуплый водитель скучающе барабанил пальцами по рулю. Бабушки, принявшие вечернюю смену на лавочке, недовольно шептались. Нас они проводили неприязненными взглядами.

– Ишь ты, а это что за фифы завелись? – крикнула Марковна, их негласный предводитель, дергая за концы повязанного платка. – Не уж бордель открыли в нашем подъезде, а?

– Здравствуйте, Августина Марковна, – помахала я рукой.

Нацепив на кончик носа очки, та осмотрела меня пристальным взглядом.

– Ах, это ты, девонька, – куда ласковее продолжила она. – Не признала, богатой будешь. Куда это так надухманились?

Белла схватила меня за локоть, утягивая внутрь машины.

– На благотворительное мероприятие. Хорошего вечера, дамы, – сообщила она. – Будем надеяться, что притон в вашем подъезде не откроется.

Оставив старушкам новый повод для обсуждения, они выехали из двора. Светлое небо еще и не начало окрашиваться багрянцем заката, пока машина на высокой скорости преодолевала километр за километром.

– А где будет вечеринка?

– Вот это ты вовремя спохватилась, – Белла рассмеялась. – Есть отличное место на Глинке, что-то вроде загородного отеля. Мероприятие с размахом, так что будь готова к толпе.

– Надеюсь, туда можно вызвать такси, – пробормотала я себе под нос.

– И напомню, что эта вечеринка полезна не только мне. Не забывай, что связи решают многое. Намного легче найти финансирование на очередную твою дизайнерскую задумку, когда ты лично знакома с теми, кто в состоянии спонсировать это. Или подписать разрешение на изменение исторического облика, например.

Я лишь вздохнула, признавая ее правоту. Если природа и выделяла на детей равное количество деловой хватки, то с нами вышла ошибочка, и моя порция перешла сестре. В окне мимо нас проплыли огоньки Южного моста, монолиты многоэтажных жилых домов стали перемежаться историческими зданиями, парками и церквушками. Центральная часть города была наводнена людьми: стоило дневной жаре пойти на убыль, как город оживал. Белла молчала, так же уставившись в окно: из-за частых разъездов она каждый раз вглядывалась в родной город, следя за изменениями. Вдалеке переливалась гладь Волги, а наш водитель спокойно мурчал что-то под нос, ловко руля к выезду из города параллельно течению реки.

Глинка, о которой упомянула Белла, а точнее Красная Глинка, была километрах в двадцати от основной части города, совсем рядом, но я впервые ехала туда целенаправленно. Небольшой микрорайон считался самой северной частью миллионника, растянувшись вдоль берега. Рядом располагались крутые склоны и горнолыжный курорт, который в это время года по понятным причинам был практически пуст: даже на дальних трассах было ничтожно мало снега.

Вскоре машина свернула налево, замерев возле шлагбаума. Охранник в строгом черном костюме проверил номера и пропуск водителя, после чего чуть расслабился, нажимая кнопку на пульте. Бело-красная преграда взлетела вверх, пропуская их на внутреннюю территорию, прячущуюся за густыми декоративными кустарниками. Красивое трехэтажное здание под террактовой черепичной крышей стояло в глубине парка, начинавшегося сразу после просторной парковки.

– Спасибо, Олег, – хлопнула водителя по плечу Белла. – Сможешь нас забрать около полуночи?

– Само собой, Беллс, – отозвался он, посмотрев на нее через зеркало заднего вида. – Жаль, что в этот раз ты не опаздывала. Люблю, когда ты переодеваешься в салоне.

– Фу, извращенец, – девушка преувеличенно скривилась, пригрозив ему кулаком. – Однажды, так и знай, пожалуюсь на тебя Ларке.

– Воу, стоп, красотка! Запрещенный прием! – капитулировал он. – Таки я верный муж, я на тебя смотрю, как на скульптуру в музее – чисто экстатический интерес.

– Эстетический, балбес, – не выдержав, рассмеялась Белла. – Ну все, я напишу, если что-то изменится.

Олег хихикнул и сделал вид, что отдает честь, резко двинув руку ото лба. Белла распахнула дверь, выпорхнув наружу, и выжидающе воззрилась на меня. Набрав побольше воздуха в легкие, точно перед прыжком в воду, я последовала за ней в мир, который был близок и привычен ей, но совершенно чужд мне.

Глава 3

Дорожки, присыпанные мелкой галькой извивались между безупречно подстриженных газонов. Каблуки безбожно застревали между камешками, и прежде чем мы вышли на площадку возле здания отеля, я несколько раз успела пожалеть, что не надела любимые кеды.

Ко входу в здание вела изогнутая дугой лестница, с обеих сторон которой поднимались начавшие прибывать гости. Присмотревшись к их нарядам, я немного успокоилась: казалось, выбор Беллы вполне вписывается в дресс-код. Мы прошли по ковровой дорожке, выходя во внутренний дворик. Над фуршетными столиками возвышались белые шатры, проходы были украшены вазонами со свежесрезанными розами. Между шикарно разряженных гостей то и дело мелькали вспышки, щелкали затворы фотокамер. Украшенный баннер фотозоны призывал спасти исчезающие виды животных Поволжья.

– Мы точно сюда должны были попасть? – зашептала я. – Спасение животных? Дело хорошее, но мы-то каким боком можем помочь?

– Привлечь внимание общественности и толстосумов к важным вещам, – серьезно ответила Белла. – На таких вечерах вместе с основной повесткой может решаться еще множество других вопросов.

– Мне кажется, ты зря меня сюда вытащила. Я выгляжу здесь как белая ворона.

– Не волнуйся, – подбодрила сестра. – Ты чудесно выглядишь. Тут никто не кусается, поверь. Просто будь собой, пообщайся с людьми, расскажи о своей работе, какую пользу она может принести.

– Думаешь, я найду тут инвестора? – задумчиво проговорила я. – Помнится, ты иначе преподносила это мероприятие. Медиа и горячие мужчины, м?

– Не думала, что ты обратила на это внимание. Но, уверяю, одно не отменяет другое, – заговорщически подмигнула она. – Осмотрись. Пойдем, я познакомлю тебя кое с кем. Если вдруг потеряешься, позвони, телефон при мне.

Белла двигалась между многочисленных гостей ловко как рыбка, буксируя меня. Я ловила взгляды, которые были направлены на нее: уважительные, впечатлённые, заинтересованные. Моей персоне по большей части перепадало любопытство, от которого неуютно свербело между лопаток. Перед нами возникла пара средних лет, приветливо помахавшая сестре.

– Добрый вечер! – тут же раздался голос Беллы. – Я хотела познакомить вас со своей сестрой, Амалией. Дорогая, это мои друзья из продюсерского центра: Борис и Ирина. Как раз сейчас у них идет подготовка к новому масштабному проекту, в котором могла бы пригодиться твоя консультация.

Моложавый мужчина с абсолютно седой шевелюрой отсалютовал мне бокалом с шампанским, приобнимая свою спутницу. Она была на добрую голову ниже, но это не мешало ей смотреть сверху вниз, излучая особенную уверенность в своих силах. Белла сжала мою ладонь, и исчезла где-то в толпе, оставив наедине с новыми знакомыми.

– Так значит вы сестра Изабеллы? Она много рассказывала о вас, Амалия. Очень хвалила ваши работы, – Ирина посмотрела на меня сквозь пузырьки шампанского. – Расскажите подробнее, пожалуйста, над чем сейчас трудитесь?

– Весной я начала подготовку для особенного проекта, который может изменить подход к планированию городской среды. Кроме того, я бы хотела активно использовать вторсырье, это сделает решение не только выгодным и удобным, но и экологичным.

– Амбициозно, – Ирина посмотрела на нее с чуть большим интересом. – Кажется, Белла была права, и мы сможем помочь друг другу. Вам это интересно?

Не веря своим ушам, я ограничилась кивком. Некоторое время мы провели обсуждая общие ожидания, и вполне довольные, обменялись телефонами. Ладонь от волнения подрагивала, оставалось надеяться, что мои собеседники не заметили этого в прощальном рукопожатии. Я отошла в сторону, оперевшись на ближайший столик, и залпом опустошила бокал с игристым вином. А за ним и второй. Позади раздался тихий смешок.

– Ого, рок-звезда, придержи коней, – проговорил приятный мужской голос. – Вечер едва начался, а с таким темпом ты рискуешь совсем скоро сойти с дистанции.

– Это вы мне? – взяв третий бокал, я обернулась.

Для нахалов у меня есть рабочая заготовка, которую хохочущая Белла еще в школе окрестила “госпожа Злодеус Злей”: холодное, безэмоциональное лицо, сжатые губы, и презрительно изогнутая бровь. Тип, который по всей видимости был автором претензии, с явным интересом наблюдал за моей мимической активностью. Он был на диво хорош, а дорогущий костюм сидел на нем несколько небрежно, выдавая с головой, что подобные увеселения для него не в новинку. Темно-русые пряди, художественно растрепавшись, подчеркивали гармоничные черты лица.

– Тебе, – подтвердил он спокойно. – Минуточку. Мы не виделись раньше?

Выдержав короткую паузу, я бесстрастно пригубила новую порцию игристого, вызвав у него усмешку. Он и вправду казался немного знакомым.

– Думаю, – я сделала паузу. – Да, точно. Это не ваше дело. Хорошего вечера.

Распущенные пряди хлестнули по щеке, не поспевая за моим резким разворотом. Волнение по капле уходило, сменяясь легким теплом, разбегающимся по телу. Легкое опьянение быстро пробиралось в голову, наполняя обманчивой уверенностью. Осознав правоту незнакомца, я поставила тонкостенный бокал на стол, и потянулась к тарелки с изящными канапе.

– Верное решение, – нахал облокотился на столик. – Мне кажется, мы не представлены друг другу? Стой. Я вспомнил, это же была ты? Мы столкнулись в магазине. В прямом смысле.

– Предлагаю сохранить статус-кво, – нежная закуска исчезла еще с одной шпажки.

Я с удивлением поняла, что он прав. Это был тот самый любитель пения в толпе, правда теперь он создавал совсем иное впечатление: вместо веселого простака передо мной стоял тот, кто уверенно смотрит в свое будущее.

– Почему же? – удивленно уточнил он. – Я так обидел вас своим замечанием?

– Вовсе нет. Просто не вижу причин продолжать общение.

– Звучит не слишком справедливо. Разве можно лишать человека шанса из-за нескольких неудачных слов? Или ты не простила мне попытку похищения напитка?

Его ярко-голубые глаза горели живым интересом, который вопреки всему, мне льстил. Я не привыкла к подобному вниманию, обычно это лишь настораживало и нервировало.

– Ладно, – я услышала собственный голос.

– Я Ник, – просияв улыбкой преставился он. – Никита, если точнее, но предпочитаю более краткую форму.

– Лия, – кивнула я, пожав протянутую ладонь.

Обсуждения каких-то незначительных тем вроде погоды и оформления мероприятия сплелись в единую нить разговора, в меру легкого и не доставляющего ни капли напряжения. На открытой сцене в это время заканчивали настройку инструментов, музыканты из недавно обретшей популярность группы с улыбками поднимались по ступенькам, успев раздать несколько автографов особенно экзальтированным гостьям. В динамиках раздался первый аккорд.

– Прогуляемся? Тут становится немного шумно, – предложил Ник.

“Почему бы и нет”, – согласились два бокала шампанского. Парень галантно предложил мне свой локоть, неторопливо уводя меня вдаль по аккуратной тропинке. Басы становились все тише.

– Расскажи, чем ты занимаешься?

– Дизайном. А ты?

– Удивительно, но я тоже люблю изящные искусства, а еще больше – приспосабливать их к жизни. Пока, правда, не могу назвать себя специалистом, – на лице парня появилась немного смущенная улыбка.

– Мне всегда казалось, что главное в любом творческом деле – внутренний огонь, желание что-то изменить. А опыт и академическое знание лишь ограняют, улучшают то, что было заложено в человеке.

Он выглядел немного растерянным и вместе с тем радостным.

– Спасибо. Возможно, это кажется смешным, но мне важно было услышать мнение кого-то, кто может понять меня, погружен в ту же сферу. Мне очень повезло придраться к нужному человеку.

– Брось, – в свою очередь смутилась я. – Так себе откровение получилось…

Приглушенная мелодия приобрела лирические нотки, и Ник, лукаво взглянув на меня, заложил одну руку за спину, чуть поклонившись.

– Потанцуем?

Изобразив подобие книксена, я вложила свои пальцы в приглашающе распахнутую ладонь. Парень смело обнял мою талию, притягивая чуть ближе, и повел в медленном танце.

– Не знала, что будут играть каверы. Напоминает Possibilities, – сказала я.

– А они и не играют, – Ник чуть улыбнулся. – Похоже, группа уже закончила, и переключились на диджея. Нравится?

Мы медленно покачивались, Ник вел меня в танце, словно рисуя узорчатый круг из наших следов. И тут случилось то, чего я опасалась с момента, когда надела платье. Одна из длинных лент подола коварно пробралась под подошву босоножки, и стянула мои лодыжки в неожиданной хватке. Я пошатнулась, и к своему ужасу, начала заваливаться назад.

– Осторожно!

Казалось, будто мы были на паркете, и он изящно подхватил меня под лопатки, наклоняя к земле. Если бы я сама не чувствовала, как падаю, я бы непременно восхитилась его реакцией. Аромат терпкого парфюма обволок меня, сплетаясь со свежими нотами моих духов.

– Да, нравится, – невпопад ответила я. – Спасибо.

Голубые глаза блеснули, и парень мягко склонился к моему лицу, замирая в нескольких сантиметрах. Мои щеки загорелись от неожиданной близости. “Будь что будет”, – подсказали два бокала игристого, и я двинулась ему навстречу. Наши губы едва не соприкоснулись, томительное ожидание следующего шага сладостью разливалось под кожей, кончик моего языка на миг коснулся нижней губы. Ник успел заметить это движение, и с тихим ругательством поцеловал меня.

Глава 4

На моих плечах покоились теплые ладони Ника, пока мы, уютно обнявшись, смотрели на звездное небо. Я могла только догадываться, о чем его мысли, в то время, как в моей груди трепетало что-то сложное и наполненное духом романтических фильмов, не иначе. В полночь мой телефон ожил, настойчиво требуя ответа. На экране было несколько пропущенных.

– Куда тебя унесло? Все в порядке? – с ноткой осторожности спросила сестра.

– Да, все отлично, – невольно улыбнулась я.

– Встретимся на парковке?

– Уже лечу.

Сбросив звонок, я обернулась к своему недавнему знакомому. Волосы Ника теперь растрепались по-настоящему, а место легкой самоуверенности уступил интерес. И это делалоа его куда более симпатичным.

– Карета обращается в тыкву? Фея крестная напомнила, что пора бежать? – уточнил он, погладив мою ладонь кончиками пальцев.

– Будем считать так, – кивнула я.

– Оставишь мне свою туфельку?

Я рассмеялась и протянула ему смартфон.

– Не разбей, эти штуки хуже, чем хрустальные.

Ник быстро вбил несколько цифр, из кармана его пиджака заиграла Behind Blue Eyes. Проверив отобразившийся номер, он кивнул и вернул мне трубку.

– Что ж, мне не придется познать страдания несчастного принца, который заставил половину королевства перемерять стекляшку. Искать девушку в городе-миллионнике…

Ник покачал головой, и медленно отпустил мою ладонь. Как мне показалось, с некоторым сожалением.

– Я позвоню тебе завтра? Не против?

– Если буду против, то добавлю тебя в “черный список”, – усмехнулась я. – За это можешь не переживать.

Парень отзеркалил усмешку, и нежно коснулся губами моей щеки, тут же отступая.

– До встречи, Золушка.

Он улыбался. Я сделала пару шагов назад, помахав на прощание, и быстрым шагом отправилась к парковке. Белла уже ждала напротив знакомого внедорожника, пристукивая ногой, но стоило ей заметить меня, как она облегченно выдохнула.

– Ли-Ли, какого черта? – упрекнула она. – Начало вечера тебе вполне удалось, Ирина отозвалась о тебе прекрасно и радовалась, что вы пришли к договоренности. А куда ты потом пропала? Неужели пряталась? Или?..

Во взгляде сестры зажглось подозрение, прищурившись она осмотрела меня с ног до головы. Я прикусила губу, чувствуя, что готова расплыться в совершенно дурацкой улыбке. В груди тонкими крылышками трепетало что-то давно забытое, что, как мне казалось, я потеряла в пучине дней.

– Ты что, – Белла понизила голос до шепота, подхватив меня за предплечье. – Восприняла всерьез слова про горячих красавчиков? А ну-ка рассказывай!

От допроса с пристрастием меня спасло только чудо – коротко посигналив, Олег высунулся в окно.

– Красавицы, я все понимаю, – приложив руку к груди в районе сердца. – Но если я задержусь хоть на минуту от обещанного, Лара оторвет мои фаберже. А как вы, вероятно, догадываетесь, они мне дороги как память. Поедем, пожалуйста!

Мы прыснули, и запрыгнули в салон автомобиля. Олег шумно вещал о том, что именно его возлюбленная супруга способна сотворить с провинившимся мужем. Давя педаль газа, он заставлял черный автомобиль лететь стрелой. Огоньки уличный фонарей едва не сливались в сплошную сияющую рыжим цветом полосу. Ночное небо затягивали тучи, сквозь которые изредка пробивалось лунное свечение.

Я склонила голову, упираясь лбом в холодное стекло, и, похоже ненадолго отключилась, придя в себя от того, что Белла аккуратно потрепала меня по плечу.

– Приехали, – сообщила она, и повернувшись к водительскому сидению добавила. – Я на минутку и поедем.

Отразившийся в зеркале взгляд Олега демонстировал сомнение. Покинув салон, я поежилась от неожиданно прохладного ночного воздуха. Позади громко стукнули каблуки Беллы, последовавшей за мной.

Сестра приоткрыла было рот, но я успела потереть глаза кулаком. Этот детский жест был моим последним секретным оружием, которое всегда с ней срабатывало, обезоруживало и развеивало злость. К моему ликованию, получилось.

– Иди отсыпайся, – Белла накинула мне на плечи невесть откуда взявшийся кардиган. – Но не надейся, что избежишь разговора, предупреждаю. Мне нужны все детали.

Коротко приобняв мои плечи, она рывком развернула меня, подталкивая к подъездной двери. Играя роль усталой до изнеможния младшей, я неровно побрела вперед, помахав вслед успевшей стартовать машине. Олег гнал так, точно за ним неслись черти. Кольнуло волнение, и я быстро разблокировала телефон.

“Напиши, когда доедешь”, – сообщение упорхнуло, чтобы через несколько секунд вернуться с коротким “ОК”. Писк домофона показался еще более мерзким чем обычно, в подъезде же было практически тихо. Из-за хлипкой двери новоселов со второго этажа доносилось бормотание телевизора, сверху, где-то на восьмом, скреблась кошка, требуя впустить ее домой.

Моя обитель расположилась на третьем, скрытая за стандартной обитой железным листом дверью с золотистым номером одиннадцать. Стараясь поменьше звенеть ключами, я наконец смогла открыть замок и войти. В одинокой жизни есть моменты, которые сложно определить как позитивные или негативные. За последние годы я обзавелась некоторыми привычками, доведенными до автоматизма. Например, в каком бы состоянии я не была, я всегда проверю, закрыта ли входная дверь. То, что я дергаю ручку точно повторяющееся число раз, оставим вне этого обсуждения.

Зажженные бра наполнили коридор неярким светом. Сбросив кардиган и босоножки, я упала на мягкий пуф, неторопливо вращая ступнями, пока усталость не начала немного отступать, и лишь потом вновь поднялась. Аккуратно выпутавшись из дорогущего платья, я повесила его на плечики, и, захватив чистое полотенце, поспешила принять душ. Тугие струи смывали с меня сонливость и последние капли легкого опьянения, приятный аромат и мягкость пены нежили. Наконец, укутанная с ног до головы, я упала поперек широкого матраса. Телефон возмущенно пискнул. Белла: “Я дома. Ложись спать. Завтра заеду”. В конце сообщения стояло эмоджи с задумчивым выражением. Что ж, яснее некуда – бульдозер Белла слишком заинтересовалась моим отсутствием среди толпы.

Телефон вновь пискнул. Сообщение от незнакомого номера.

“Сладких снов, Золушка”.

Я невольно улыбнулась, вводя в карточку контакта “Ник”, и закрыла глаза.

***

Утром моя забывчивость сыграла со мной недобрую шутку. Привычные будильники один за другим врывались в сон, заставляя меня морщиться, на ощупь тыкая в экран. Упрямая техника словно издевалась, перенося звонок, а не отрубая его, чтобы через десять минут заставить меня стонать от очередной трели.

Осознав тщетность дальнейших попыток, я поднялась с кровати. В голове немного шумело. Борясь с зевотой и пропуская сквозь пальцы спутанные прядки, наощупь нашла тапки, шаркающим шагом направившись на кухню. Аромат свежего кофе, сваренного в турке, и пара макарунс с лимонным кремом изрядно улучшили мое настроение.

На дисплее горело непрочитанное сообщение от Беллы: “Буду через полчаса”. Но ответить я так и не успела, в дверь забарабанили с такой силой, точно собирались снести ее с петель. Если бы не раздавшийся следом голос возлюбленной сестрицы, я бы немало испугалась.

– Ли-Ли, открыва-а–а-а-й!

– Ты чего орешь, соседей перебудишь! – шикнула я на нее, приоткрыв дверь.

Белла пихнула мне в руки подставку с двумя стаканами кофе. На кончике ее носа были водружены солнезащитные очки, а сама она выглядела как всегда, возмутительно бодрой и ухоженной. Светлое платье-футляр, затянутое пояском-цепью, подчеркивало ее худощавую фигуру.

– Поверь, я никого не разбужу. Если ты не заметила, давно наступило время, в которое приличные люди находятся в полном сознании, и, чаще всего, вне дома.

Овеяв пространство ароматом нежных духов с цитрусами, она сбросила легкие балетки, проходя в комнату, где уселась по центру дивана. Я нервно одернула пижамные шорты, чувствуя ее выжидающий взгляд.

– Рассказывай, – поднажала сестра.

– О чем?

– Не строй из себя дурочку. Что вчера случилось на банкете? – на миг замявшись, она все же добавила. – Тебя никто не обидел?

– Нет, ты что, – замотала я головой. – Вечер был хорошим.

– Тогда становится интереснее, – Белла взяла стаканчик, делая большой глоток. – Не томи.

Сделав глубокий вдох, я отвела глаза.

– Так вышло, что я кое с кем познакомилась на вечеринке. Точнее, мы один раз виделись и до нее, а тут нормально представились. И большую часть вечера проговорили…

– И только? – приподняла брови Белла.

– Ну, не только. Мы танцевали, а потом как-то само собой вышло, что поцеловались, – мои щеки загорелись.

– И?..

– Что и? Всё, – буркнула я, утыкаясь в свою порцию кофе.

– Боже мой, сестричка, ты хоть в обморок не упала? Как ты дошла до такого распутства?

Искусно изобразив на лице ужас, Белла принялась обмахиваться ладонью.

– Однажды я тебя придушу за твои шуточки, и меня оправдают, – мрачно оповестила я. – Да, вот такой я синий чулок, простите.

– Прости, перегнула, – повинилась она, легонько боднув меня плечом и убрав пустой стакан. – Я рада. Хорошо, если этот таинственный мистер сможет внести дополнительную радость в твою жизнь.

– Спасибо, – прошептала я. – Знаешь, это впервые после… У меня не было никого за эти два года. И я боюсь, что снова что-то случится.

Я закрыла лицо руками, чувствуя, как глаза заволакивают слезы. Белла обняла меня, тихо поглаживая по спине, пока я в очередной раз возвращалась мыслями к событиям, оставившим в моем сердце дыру. Она не говорила ни слова, лишь терпеливо слушала мои бессвязные всхлипы, что вызвало во мне горячую благодарность. Пусть все случилось уже довольно давно, но горечь до сих пор иногда накатывала на меня.

Вскоре я успокоилась и отстранилась от Беллы, которая напоследок погладила меня по волосам.

– Не хочешь поговорить об этом? – мягко спросила она.

Я резко помотала головой, некрасиво шмыгнув носом, и сбежала умываться. Вернувшись в гостиную, я застала непривычно задумчивую Беллу. Впрочем, она сразу вернула на лицо легкую улыбку.

– Кто-то пишет в мессенджере. Я не смотрела.

Разблокированный экран осветило сообщение в рамке.

“Доброе утро! Надеюсь, фея-крестная не ругалась, что ты вернулась чуть позже полуночи?”

“Доброе! По крайней мере, не заставила перебирать смесь гороха и чечевицы, что уже неплохо”.

“Какие планы на день? Даже, скорее, на вечер?”

– Это он? – Белла выглянула из-за моего плеча. – Симпатичный.

– Ты забыла, что читать чужие переписки неприлично? – возмутилась я.

– Пока здесь нет ничего, за что можно было бы покраснеть, так что не считается, – Белла ткнула в фотографию, увеличив ее. – Да, и правда ничего, глазки красивые. Чем занимается?

– Он тоже в сфере дизайна, правда, как я поняла, только начинает карьеру. Сама понимаешь, мы не так много успели обсудить…

Кажется, в щеки вновь бросилась краска. Как непривычно.

– Ого, еще и интересы сошлись, отлично! – казалось, Белла вот-вот начнет потирать руки от довольства. – Это неплохо, очень неплохо. И что, уже договорились о свидании?

Я пожала плечами.

– Его вопрос явно предполагает какое-то предложение, не тормози. Кто из нас умная, а кто красивая, м?

– Обе позиции за мамой, – рассмеялась я нашей старой шутке. – Но сегодня я лучше откажусь. Все же завтра начало года, хочется быть спокойной.

– Тебе виднее, конечно. Но если этот молодой человек тебе по душе, не отталкивай его сразу.

Я кивнула, соглашаясь, и быстро напечатала сообщение.

“Сегодня, к сожалению, занята. А вот завтра вечером можно что-то придумать”.

“Ловлю на слове. И надеюсь вновь увидеться”.

– Судя по твоей улыбке, все неплохо, – подытожила сестра.

– Более чем.

Глава 5

“Доброе утро! Желаю тебе отличного дня. И с нетерпением жду ответа про планы на вечер”

Если бы не это сообщение, я бы, вне всякого сомнения, была в куда более худшем настроении. Ответив Нику забавным стикером, я пообещала написать, как только освобожусь с работы. За окном шумел проснувшийся город, который явно позабыл о том, что календарное лето подошло к концу.

– Ну здравствуй, осень, я так скучала, – мрачно произнесла я, глядя в зеркало.

Ясный, солнечный день вступал в свои права, пока я спокойно приводила себя в порядок, собираясь. В висках пульсировала боль, несмотря на выпитые таблетки, и яркий свет становился дополнительным раздражающим фактором. С трудом затолкав в себя завтрак, я прилегла на диван, поставив таймер на пять минут. Сегодня начнется третий год моего преподавательского стажа, и первый год без совмещения работы и учебы.

Собрание кафедры дизайна состоялось в последний понедельник августа, и формально считалось началом ежедневных визитов в вуз. Но, к счастью, Андрей Филиппович, заведующий кафедрой, отличался легким нравом, и, едва побеседовав, выгнал нас на дополнительные дни отдыха перед началом каждодневной просветительской деятельности. К излишней бюрократии он относился негативно, а вот свою команду очень ценил. Внешне он чем-то походил на веселого моржа, что добавляло ему баллов невольной приязни со стороны подчиненных.

Еще недавно я была по другую сторону баррикад, заканчивая свое образование в одном из ведущих университетов России. Родители не бедствовали, предлагая мне рассмотреть варианты в других городах, но мой выбор был тверд. Факультет архитектуры и дизайна обзавелся верной поклонницей в моем лице с тех пор, как София Федосеевна рассказала мне историю о моем прадеде. Апполинарий Антонович, как оказалось, был в числе лучших архитекторов страны, и без его идей Самара не была бы так прекрасна.

С самого первого занятия, слушая вводную лекцию по композиции, я оказалась покорена выбранной специальностью. К концу учебы в моей зачетной книжке были сплошь “отлично”, я ввязывалась во всевозможные проекты, конкурсы и представления, выделяясь не только среди одногруппников, но и всех студентов нашего факультета. Я жадно глотала новые знания, читала все учебники и статьи, с головой ныряла на экспертные форумы. Старания окупились, и едва я защитила диплом бакалавра и перешла в магистратуру, меня пригласили работать в моей alma mater. Я преподавала уже второй год, что в моем возрасте было крайней редкостью.

Оглядываясь назад, я могу сказать, что не знала, хочу ли пробовать. Но когда решение действительно способно изменить судьбу, самым страшным казалось упустить свой шанс. Не заметить его. Не попробовать, испугаться риска. А к тому, что действительно находит отражение в душе, так относится казалось преступлением. Я ничего не теряла, согласившись. Разве что у меня стало критически мало времени. Половина моего бодрствования была занята или преподаванием, или подготовкой к занятиям, а после я вновь занимала место с другой стороны преподавательского стола, слушая более опытных профессионалов.

Противная пульсация стала менее интенсивной, и я открыла глаза.

– Надо же, обычно нужно больше времени, – пробормотала я, взяв со столика телефон.

В следующий миг я расширенными глазами смотрела на часы, понимая, что до начала пары осталось всего пятнадцать минут. Изо рта вырвалось несколько слов, за которые я бы точно получила укоризненный взгляд мамы-учительницы русского языка и литературы. Быстро схватив рюкзак, я на ходу щелкала в приложении вызова такси.

– Прекрасно, в первый же день, – бормотала я. – Значит, и год пройдет через пень-колоду. Да ищи ты уже быстрее!

Захлопнув дверь, бросилась по ступенькам вниз, радуясь, что такси оказалось буквально в соседнем дворе. Ныряя в бело-желтую машину, я не глядя поздоровалась с водителем, и принялась копаться в рюкзаке. Зеркальце показало именно то, что я ожидала: из-за короткого волосы пришли в беспорядок. Я наскоро пригладила пряди расческой, и уставилась на выстроенный маршрут. Шесть минут до точки Б – могу и успеть, хотя это удивительно – расстояние было неблизким.

Корпус моего любимого факультета раскинулся недалеко от набережной Волги. Светлое здание с высокой центральной частью и симметричными “рукавами” было выполнено в форме буквы Г. Мне всегда казалось, что оно как будто обнимает квартал, в котором стоит уже более семидесяти лет.

Скомканно попрощавшись с водителем, едва мы добрались до парковки, я стрелой взлетела по ступеням. Мимо то и дело мелькали лица знакомых и студентов, у которых я успела принять экзамены. В остальное время года университет куда менее многолюден, но вот начало сентября стабильно остается самым шумным периодом. Позже кто-то начнет прогуливать, кого-то отчислят, кого-то отчислят за прогулы, да мало ли причин, чтобы не оказаться на лекции? Я прихватила ключ от аудитории на посту охраны, оставив вместо подписи закорючку, и попыталась выбраться сквозь плотную толпу.

Для всех студентов, кроме первого курса, первое сентября уже было учебным днем. Расписание вывешивали и на сайте вуза, и по-старинке, под стеклом на доске в холле главного корпуса. Стайки взволнованных вчерашних абитуриентов бросались туда, с жадностью рассматривая каждую строку. Их оживленная болтовня и душевный подъем бросались в глаза, контрастируя с остальными студентами, и любому мало-мальски наблюдательному человеку хватило бы нескольких секунд, чтобы определить кто есть кто.

Я поднялась на второй этаж, стараясь принять максимально профессиональный и спокойный вид. Встреченные коллеги как один щеголяли затаившейся в глазах грустью по прошедшему отпуску. Дверь на кафедру распахнулась, явив Андрея Филипповича собственной полной персоной.

– А, Амалия! Доброго дня. Я как раз вас искал! – воодушевленно проговорил он.

– Здравствуйте. Что-то случилось?

Наставник запыхтел, отчего его усы смешно встопорщились. Это было явным симптомом того, что он собирается говорить о чем-то не слишком приятном.

– Я знаю, что вы ответственный человек. Но понимаете, время идет. Конкурс завершается в этом семестре, и к этому моменту вы должны успеть все трижды проверить… Мы договаривались посмотреть план и черновые варианты проекта уже в августе, но в итоге отложили.

Неловкость и стыд за сорванные планы затопили меня с головой.

– Конечно, Андрей Филиппович, я понимаю, почему вы переживаете. Но уверяю, что все пройдет хорошо, я подготовлю все в ближайшие дни.

Мужчина просиял, и по-отечески похлопал меня по предплечью.

– Не сомневаюсь, Амалия. Буду ждать от вас новостей по этому поводу. Хорошего дня.

– Взаимно! И с началом нового учебного года вас.

Получив от меня подтверждающий кивок, он развалистой походочкой направился к своему личному кабинету. За время нашей короткой беседы в коридорах стало куда тише, и я чертыхнулась про себя: значит, вот-вот задребежит противный звонок, сигнализируя о начале пары. Плюнув на то, как буду выглядеть, рванула вверх по лестнице – меня и будущих подопечных разделяли два этажа. Перед дверью скопилось порядка пяти десятков человек из трех групп. Позвякивая ключами посильнее, я заполучила в толпе проход, и, наконец, распахнула замок.

Студентам этого потока повезло, нам достался настоящий лекционный амфитеатр. Понемногу поток становился гуще, средние ряды мест уже были заполнены, наводняя пространство гулом негромких приветствий и вопросов. Второкурсники – хоть между нами было всего-то пять лет разницы –в большинстве своем казались мне сущими детьми, которым учеба нужна не слишком сильно. Многие из них оказались здесь, чтобы получить отсрочку, другие – по выбору своих родителей, третьи сделали выбор случайно. Свою миссию я видела не в том, чтобы топить лентяев на экзаменах, и не читать скучные лекции в воздух. Я надеялась своими словами найти или пробудить тех, четвертых в списке, кто искал знаний, кому откликалась профессия.

У меня была подготовлена длинная цветистая речь, которой я открывала курс. Уже дважды она прошла идеально, и мне казалось, что нет ни единой причины для срыва. Я была уверена, что все пройдет идеально.

Пока мой взгляд не встретился с ошарашенными голубыми глазами Ника, который сидел в первом ряду.

Глава 6

– Добро пожаловать на курс “Композиция в дизайне среды”, – удалось выдавить пересохшими губами. – Меня зовут Амалия Алексеевна Романовская, я буду вести у вас лекции. На зимней сессии мы встретимся на защите проекта и на экзамене.

Студенты тихо переговаривались, раскрывая свои тетради и щелкая ручками. Пытаясь вернуть хоть каплю контроля над зашедшимся пульсом, я развернулась к огромной доске, аккуратно выведя мелом свое имя. Не помогло. Добавила строки “лекции”, “проект”, “экзамен”. Подчеркнула. Медленно отряхнула пальцы от белых крошек.

“Ну что ты устроила, подумаешь. Всего-то поцеловались. Ничего такого”, – уговаривала я себя. Повернувшись к замершей аудитории, я поняла, что моя прекрасная речь исчезла где-то в глубинах памяти, и я не могу вспомнить ничего дальше первых слов. Борясь с подкатывающим к горлу ужасом, я раскрыла план занятия, перекладывая страницы на столе. “Он мой студент, боже, мне конец”, – засветилось в голове. Мне хотелось встряхнуться, чтобы лишние мысли свалились с насиженных мест, и подольше не давали о себе знать.

– Итак, полный курс идет в течение двух семестров. Первая часть призвана подготовить вас к более сложным техникам и расчетам, поэтому призываю вас быть внимательными. Кроме того, без хорошего понимания этого материала, вы можете встретить затруднения и на более старших курсах.

Мои деревянные слова встретила череда унылых вздохов, что меня нисколько не удивило. “Давай, дальше будет легче”, – понукала я себя.

– Для студентов, кто продемонстрирует наилучшие успехи в течение семестра, есть возможность получить экзамен “автоматом”. Так что старайтесь, и снимите с себя часть сессионного стресса. Условия для получения такого подарочка очень просты: помимо хорошей посещаемости, вы должны будете успешно сдать все промежуточные контроли, и, конечно, защитить свою курсовую работу как минимум на оценку “хорошо”.

Среди рядов послышались уже более радостные возгласы, что, опять же, не было откровением. Плох тот студент, который не попытается получить “автомат”. Сама эта возможность повышает интерес к учебе. Вот такой забавный парадокс: ради будущей халявы человек готов неслабо потрудиться в течение четырех месяцев.

Усилием воли я старалась держать взгляд где-то в центре рядов. Знакомая тема, вводная, без обилия сложных терминов. Изредка сверяясь со своими распечатками, где яркими точками разделялись ключевые тезисы, я продолжала свой рассказ. Чем больше я погружалась в любимую материю, тем легче мне становилось двигаться дальше.

Дребезжащий звук разнесся из-за двери, ворвавшись в середину фразы. Я замерла, глядя на студентов, которые сидели едва не открыв рты. В груди шевельнулось что-то похожее на гордость: несмотря на внутренний раздрай, получилось что-то затронуть в них, пробудить интерес.

– Что ж, время нашей лекции подошло к концу, – я развела руки, отражая, как сама опечалена этим фактом. – Увидимся на следующей неделе. И передайте отсутствующим, что посещаемость я начну проверять. До свидания.

Нарастающей волной поднялся шум, пока молодые люди собирали свои учебные принадлежности. Мои пальцы слегка дрожал, но я удерживала на лице вежливую улыбку, отвечая на прощание проходивших мимо, и упаковывала собственные заметки в рюкзак. Схватив ключи, я держала их наготове, мигрируя в сторону двери. Дождавшись, пока последний из студентов покинул аудиторию, я выскользнула, запирая замок, и быстрым шагом рванула вниз.

– Лия? – вопрос догнал мою спину на лестничном пролете, точно метко пущенная стрела.

Я обернулась, зная, кого увижу. Ник в джинсах и зеленом поло выглядел обычным парнем, ни грамма налета усталой зажиточности. Он спустился ниже по ступенькам, но я сделала шаг назад, и он остановился.

– Вот это встреча, правда? – в улыбке виделась легкая нервозность.

Я медленно покачала головой, чувствуя, как глупое сердце разгоняется от воспоминаний о нашей единственной встрече.

– Амалия Алексеевна, – негромко подчеркнула я. – Не стоит забывать о субординации.

Ник недовольно блеснул глазами, нахмурившись.

– Я понимаю, что ситуация неоднозначная, но… Разве что-то изменилось с утра?

Каменная маска прилипла к лицу, и это было единственным, что меня сейчас радовало.

– Сущая мелочь. Я узнала, что ты один из моих студентов. А значит стоит забыть о том недоразумении. И тебя я прошу сделать то же самое.

Ник сделал еще шаг ко мне. Он выглядел растерянным.

– Это всего лишь условность. Ты и я – мы не изменились за несколько часов, что прошли от утренней переписки. Почему ты так поступаешь со мной?

– Это не условность, а реальность. о которой я узнала с опозданием, – тихо ответила я. – Будет лучше просто оставить это в прошлом. Пожалуйста.

Приближающиеся шаги тех, кто спускал с верхних этажей, вот-вот должны были прервать наш диалог. Ник вытянул шею, выглядывая, и перевел взгляд на меня, словно перед ним стоял непростой выбор.

– Нам нужно поговорить. В спокойной обстановке. Пожалуйста.

“Это ни к чему хорошему не приведет”, – подумалось мне. Но я не знала, есть ли здесь правильный вариант, и как вообще взять всю эту ситуацию под контроль. Но продолжать стоять здесь друг напротив друга – так себе альтернатива.

– Хорошо. Я напишу.

Я развернулась, фактически сбегая. Весь остаток дня прошел непримечательно – и для других групп вспомнить вдохновляющую речь мне худо-бедно удалось. После четвертой пары я ощущала себя выжатым лимоном, успев за летний отдых отвыкнуть от такого количества людей вокруг и непрекращающегося общения с ними.

“Но не сегодня”, – трусливая мысль мелькнула где-то на задворках сознания, пока я брела по улицам. Растерянность не покидала меня – я впервые оказалась в подобном положении. Мои, мягко говоря, немногочисленные романы всегда были, что называется, уместны: первая робкая любовь к однокласснику, с которым мы даже не успели поцеловаться в щечку, а затем на первом курсе случился Саша, с которым я встречалась без малого четыре года.

Он был по-настоящему красив: высокий, почти два метра ростом, баскетболист, с кудрявыми черными волосами и прозрачно-зелеными глазами. Мы познакомились на студенческой вечеринке, Саша был студентом архитектурного. Кажется, мне завидовали все девчонки, до того красиво и трепетно он ухаживал. Я думала, у нас впереди целая жизнь, что мне повезло найти идеальную пару. Вот только все сложилось иначе, и мне немалых сил стоило прийти в себя.

И вот теперь – Ник. Едва вспыхнувший огонек надежды получил целое ведро воды. Я не знаю, чем прогневила вселенную, но похоже, это был неслабый проступок.

Глава 7

Суббота началась с того, что моя любимая единственная драгоценная – цитируя ее – старшая сестра вломилась в мою квартиру в семь утра. Подняв маску для сна на лоб, я в полуживом состоянии добралась до двери.

– Белла, за что? – простонала я.

Она примирительно протянула мне большой картонный стакан кофе.

– Твой любимый, латте с карамельным сиропом.

– Не подлизывайся, – буркнула я. – Даже любимый кофе не служит извинением за недосып в свободную субботу. Это преступление против человечества.

– Просыпайся, соня, всю жизнь проспишь! – не согласилась она, гремя посудой на моей кухне. – А если мы не приедем к обеду, то матушка обидится еще и на нас.

– Обед, если ты забыла, это около двенадцати часов. А сейчас семь, повторяю, семь!

Белла высунулась из кухни со сковородкой наперевес.

– Ну надо же успеть тебя покормить, одеть, отвезти…

– Мне не пять лет, чтобы ты так носилась, – разозлилась я окончательно. – Мне не нравится, что ты подчиняешь мою жизнь своему расписанию.

Судя по спокойному мурчанию из-за стены, мой последний выпад никто не услышал. “Ну вот как на нее злиться”, – обреченно вздохнула я, чувствуя, как огонь злости притушился, словно кто-то перекрыл подачу топлива. Аппетитный аромат свежей выпечки достиг меня, окончательно примиряя с очередным пришествием Беллы.

– Ты с чем будешь блинчики? – крикнула она.

– Выбери на свой вкус, – ответила я, шаркая в ванную.

Изрядно взбодришись после умывания, я поправила сбившуюся пижаму, и вернулась на кухню. Сестрица крутилась там юлой, облаченная в передник. “Не знала, что у меня есть такой”, – с сомнением подумала я. Белла ловко переворачивала золотистые кружки на двух сковородках поочередно, укладывая готовые в стопку на широкое плоское блюдо.

– Горшочек, не вари, – ужаснулась я. – Если мы все это съедим, то сегодня отсюда никуда не выйдем.

– Брось, позавтракаем, а остальные быстренько нафаршируем, и в холодильник, – пожала она плечами. – Ты можешь сердиться, но ты в последнее время очень похудела. И судя по тому, что я знаю о тебе, ты физически забываешь себе готовить. А оставить труд своей старшей сестры тебе не позволит совесть, так что на пару дней я буду спокойна.

Я с кислой миной уселась за стол, зная, что она права.

Через три часа, когда мы успели поболтать ни о чем, позавтракать, сделать несколько начинок для блинов, раскритиковать гардероб друг друга, Белла доверила мне заказать такси. Наш родной дом притулился в центральном районе города, а обе наши личные квартиры – на другом берегу реки Самары. Общественный транспорт ходил достаточно часто, но также часто бывал переполнен: из-за строительства новых жилищных комплексов поток людей вырос кратно, и сеть попросту не успела под него подстроиться.

Такси мчало нас, позволяя полюбоваться городом, залитым яркими желтоватыми лучами. Отраженные от воды, покрытой легкой рябью, они наполняли сентябрьский воздух дополнительным теплом. Я приоткрыла окно, но едва нагнетаемый встречным движением ветерок не приносил никакого облегчения.

Машина остановилась с торца от знакомого дома, где прошло все наше детство. Белла на миг задумалась, и потянула меня в пекарню.

– С пустыми руками нехорошо, не подумали, – бросила она.

“Иначе не миновать нам осуждения мамы”, – добавила я про себя, согласно кивая. Выбрав набор эклеров и горячо любимые булочки с изюмом для отца, мы вышли наружу. Девятиэтажка уже успела немного потерять лоск новизны, которую мы застали. Особенно это бросалось в глаза на контрасте с подступившими к ней совсем близко двумя новостройками и цветастой детской площадкой.

– Да, вот такую бы нам в детстве, – точно прочитала мои мысли сестра. – Смотри, там целый корабль, подвесные лестницы, канаты, турники, горки – чего душа пожелает.

– Зато тот одинокий неказистый турник был наш, – вздохнула я. – Он превращался и в ворота, и в сетку, и в гору – стоило лишь дать волю фантазии.

– Если ты забыла, он чаще всего был инструментом для выбивания ковров, – рассмеялась она. – С которого нас нещадно гоняли соседки.

– Не без этого, – согласилась я. – Я к тому, что эта площадка красива, осознаю. Но ни для меня, ни для тебя, в ней нет ценности. У нас нет с ней эмоциональной связи, и поэтому она заранее проиграет тому дурацкому куску кривовато сваренного металла.

– Это же работает с людьми, – добавила Белла, посерьезнев. – Красивая обложка – это лишь малая часть, на самом деле ничтожно малая, когда речь идет о настоящих отношениях. Кому как не мне это знать.

Она замолчала, гипнотизируя крашенные детали взглядом. Казалось, будь в ее руках что-то тяжелое, и она бы разнесла все здесь в мелкие кусочки, яростно крича. Стена между нами в этот момент стала почти вещественной, и это неожиданно глубоко ранило меня. Мы могли проводить вместе много времени, ходить друг к другу домой, но узы сестринства, настоящего, сакрального доверия, были разрушены давным давно. Открыть друг другу душу и говорить обо всем, что болит и ранит, мы не могли.

Я прикоснулась к ладони Беллы, и она вздрогнула, точно приходя в себя. На прекрасном лице, которое мечтали заполучить себе все бренды косметики, возникла вежливая улыбка. Пальцы сжали в ответ, и не размыкая рук, мы пошли к подъезду.

Квартира родителей, классическая трешка пост-советской планировки, с крошечной кухней и почти одинаковыми комнатами, располагалась на втором этаже. Заливистая трель звонка раскатилась после легкого нажатия кнопки и никак не хотела затихать. Легкие шаги быстро приблизились, распахивая дверь настежь. Мама, облаченная в легкое летнее платье, не успела разменять и пятидесяти, и выглядела куда моложе, сохранив тонкую фигуру и копну волос, которую никак не брала седина.

– Девочки мои! – мать приложила к уголкам глаз платочек. – Ну наконец-то! Входите, входите скорее!

Я шагнула вперед, невольно ловя себя на мысли о том, как похожа закрывающаяся дверь на ловушку.

– Ой, что это вы купили, дорогие? – успела разглядеть мама. – Не стоило, что же вы тратитесь.

Было видно, что она очень довольна этим фактом, как свидетельством своего правильно выстроенного воспитания. Мы с Беллой переглянулись, и промолчали, пока она суетливо уносила сладости на кухню, предлагала нам тапочки и проверяла, хорошо ли лежат ее волосы.

– Алексей, дочери пришли! – с холодцой в голосе позвала она. – Проходите на кухню, дорогие, как раз обед подоспел. Только не забудьте помыть руки.

– Перед едой мойте руки, перед и зад, помним, мам, – закатила глаза сестра.

Мама нахмурилась, мгновенно превращаясь из родившей нас женщины в педагога русского языка и литературы, Эллу Вениаминовну Романовскую, в девичестве носившую фамилию Белль.

– Белла, что за недостойные просторечия. Тебе давно пора вычеркнуть подобные шуточки из своего лексикона! Разве ты не представляешь, как сильно речь влияет на восприятие твоего образа и тебя как личности? С таким отношением ты легко можешь лишиться выгодного контракта! – строго проговорила она. – Бери пример с Лиечки, у нее никогда не услышишь подобных грубостей.

Мне немедленно захотелось вычудить что-то неприятное и некультурное, например, шумно высморкаться в белую накрахмаленную скатерть.

– Значит, перед и зад можно не мыть, мам? – невинным тоном уточнила я, ретируясь в ванную.

Белла намыливала руки, беспрестанно хихикая, и тайком показала мне большой палец. Мама, застывшая от подобного демарша, обиженно поджала губы. К моему счастью, из комнаты появился отец, и она переключилась на больший конфликт.

– Алексей, – отрывисто произнесла она. – Вы почтили нас своим присутствием. Какая радость. Надеюсь, наш обед не помешает вашим планам.

– Не извольте сомневаться, сударыня. Взрослый мужчина вполне в состоянии сам определять, как ему распоряжаться своим временем.

От отца мы унаследовали рост выше среднего, а старшей достался и его оттенок глаз, мои были куда светлее. Его военная выправка бросалась в глаза даже в обычной домашней рубашке и джинсах. Последние несколько лет стали для него тяжелыми и болезненными, и он принял решение попрощаться с любимой профессией, осев дома. До того как сердце стало шалить, он служил в гражданской авиации.

В свое время он переживал из-за того, по каким путям отправились обе его дочери, считая наш выбор слишком спорным и ненадежным. Но стоит отдать ему должное, он не препятствовал. Мама часто упрекала его в излишней мягкости, что именно из-за его потакания мы оказались в своеобразной зоне турбулентности, из которой мало кто выбирается успешно. Она ждала, что мы пойдем по более известным ей тропам. Мне кажется, она до сих пор ждала этого.

– Действительно, с чего бы я ждала, что за тридцать лет брака со мной начнут считаться, – поджав губу произнесла мама. – Какая ерунда, право! Рассчитывать, что на нашу годовщину ты выберешь какое-то иное развлечение!

– Не надо было жечь мою записную книжку! Когда я планировал отдых, я не мог свериться с записями!

– Надо было помнить значимые даты наизусть!

– Я еду на неделю на рыбалку, с компанией друзей, – начал терять терпение отец. – Ты ненавидишь рыбалку. Зачем мне тебя мучить и заставлять ехать с нами? Объясни мне, что такого жуткого в том, что у меня есть интересы и планы, которые ты не разделяешь? Особенно с учетом, что они на тебя не влияют!

– Ведь ты сам решаешь, что может на меня влиять, а что не может! – бросила мама, входя в кухню.

Отец прорычал себе под нос: “Господи, да что же не так с этой безумной женщиной?”

Дождавшись, пока театр военных действий сместится за накрытый стол, мы с сестрой заняли свободные места друг напротив друга. Мама водрузила в самый центр большую фарфоровую супницу, распахивая крышку жестом фокусника. Вырвавшийся изнутри ароматный пар призывал поскорее познакомиться с блюдом. Она прекрасно готовила и знала об этом, именно ее талант к кулинарии и достался Белле. Там где они на глазок, создавали шедевр мне не помогали ни четкие действия, ни уроки, ни взвешивание с точностью до десятых долей грамма. Я умудрялась превращать самые лучшие продукты в несъедобные головешки или какое-то месиво легко и непринужденно. Какое-то время я боролась с этим, особенно в очередной раз угостившись маминым сырным супом с гренками, но теперь сдалась.

Поверхность пышущего жаром шедевра – того самого сырного – немного поблескивала. Мама разложила равные порции всем присутствующим, вручив тарелки сначала нам с сестрой, и лишь после отцу. Мы с Беллой переглянулись – дурной знак. При традиционных выяснениях отношений этот порядок не нарушался, а значит обострение приобрело куда большую глубину. Пожелав друг другу приятного аппетита, мы приступили к еде под внимательным взглядом матери. Разговоры во время приемов пищи у нас были под запретом, лишь к моменту подачи десерта считалось уместным завести легкую беседу.

Несмотря на гуляющую по улицам жару, горячая пища на ура исчезала из посуды, отчего лицо создательницы шедевра смягчилось. Но не успели мы перевести дух, на столе оказалось второе – запеченная курица с овощами – и отказаться от нее мы тоже не смогли. Хотя под конец я откинулась на спинку стула, едва не застонав от чувства перенасыщения. Тарелки исчезли в недрах посудомойки, а их место на белой скатерти заняли чайные пары и красиво выложенные на тарелки десерты, предусмотрительно захваченные нами. В телефоне завибрировал телефон, я тихонько вытащила его под скатертью, читая сообщение сестры.

“Будем пробовать их мирить? Кажется, они в этот раз перегибают”

Сдвинув телефон подальше, незаметно набрала ответ.

“Надо пробовать. Общий враг?”

Сестра недобро усмехнулась.

“Общие враги”.

– Мама, папа, я хотела вам сообщить, что приняла решение не покидать университет, и посвятить свою жизнь творчеству и развитию своей экспертности, – глубоко вздохнув произнесла я.

Ложки родителей синхронно зазвенели, упав в чашки. Расширенными глазами они смотрели на меня.

– Дочка, я понимаю, что у тебя есть большая цель, ты много лет стараешься стать лучшей, – проговорил отец. – Но ты уверена, что ради этого стоит отказаться от всей остальной жизни, не заводить семью?

Белла резко поставила свою чашку, заставив блюдце жалобно дзынькнуть.

– Понимаю тебя, сестра, – твердо заявила она. – И могу сказать, что целиком разделяю и одобряю твою позицию. И раз уж мы вскрываем карты, то могу заявить то же самое: я планирую посвятить свою жизнь профессии.

На лицах родителей отразилось одинаковое выражение растерянности.

– Но, дорогая моя, век модельной работы недолог, – выдавила мама. – Тебе уже исполнилось двадцать пять, и стоило бы подумать о вариантах…Заняться чем-то более полезным.

Взгляд сестры стал по-настоящему колючим, и я поежилась. Мама наступила на ее больную мозоль, и от души.

– Значит, я недостаточно амбициозную цель ставлю, в отличие от Лии? Или работаю меньше? Не стараюсь стать лучшей? – опасно спокойным голосом проговорила она. – Спасибо, обесценивание от вас особенно греет мое сердце.

Она поднялась из-за стола, быстро выходя в коридор. К моменту, когда я выскочила следом, она успела обуться и взять сумку. Выпорхнув, мама смотрела на нее, явно не находя правильных слов. Отец положил ей ладонь на плечо, и я поняла, что план уже с блеском сработал. Вот только принес неожиданный эффект.

– Белла, ты неправильно поняла слова мамы, – осторожно произнес папа. – Мы просто беспокоимся о том, что будет, когда ты завершишь работать на показах и фотосессиях. Пойдем, доедим, обсудим спокойно…

– Благодарю, но я не желаю слушать ваше мнение о том, на что я трачу жизнь, как вы считаете, – глаза сестры сверкнули. – Я уже сыта по горло.

Хлопнув дверью, она покинула квартиру.

Глава 8

Замершие мама и папа демонстрировали на диво похожие выражения лиц, растерянные от озвученных слов.

– Извините, я пойду догоню ее, – сказала я, быстро заползая в кеды., полупустой рюкзак повис на плече.

Быстро махнув рукой родителям, я выскользнула наружу. Возле подъезда Беллы не было, и я замерла, думая, куда она может пойти. Между новых домов виднелась неухоженная полоса старого парка, который, кажется, был тут целую вечность. Я рванула вперед, петляя между припаркованным как попало машинами. Когда-то давно, мы проводили здесь много времени, это было секретное место, хоть и расположенное у всех на виду. Бухающее сердце чуть успокоилось, когда я нырнула под сень изогнутых деревьев. Под одним из них когда-то давно наш отец прикрепил самодельные качели из простой дощечки.

Белла сидела на этой самой качели, устремив взгляд вниз, глубоко погруженная в свои мысли. Услышав шаги, она ощутимо напряглась, точно готовясь бежать или бороться. Но стоило опознать меня, как хватка ее пальцев стала куда менее крепкой.

– А, это ты, – ровно сказала она. – Ну как там, успокоились?

Я кивнула и уселась на поваленный ствол дерева напротив сестры.

– Да, теперь они вместе будут строить планы как вернуть нас на путь истинный. И помириться с тобой.

– Ну и славно.

Она замолчала, слабо раскачиваясь, так, что ноги не отрывались от земли. От всей ее позы веяло какой-то глубинной тоской, которая откликалась и во мне самой. Но я не знала причин. Так же, как и она не знала всего обо мне. И от этого удушающее чувство становилось лишь сильнее.

– Мне кажется, что не все из того, что ты сказала, было игрой, – негромко сказала я. – Хочешь поговорить об этом?

Белла покачала головой. Подняв взгляд, она мягко мне улыбнулась, словно была старше не на два года, а на целую жизнь, но ей приятно такое беспокойство.

– Может, лучше расскажешь, почему ты стала вздрагивать от телефонного звонка? Хотя два дня назад сияла от каждого дурацкого сообщения? – проницательно спросила она.

Теперь был мой через избегать ответов на неудобные вопросы. Но в тот миг мне показалось, что если я не сделаю шаг вперед, то мы навсегда застынем в этих границах. Поковыряв носком обуви сухую землю, я все же взглянула на сестру в ответ.

– Помнишь того симпатичного парня, с благотворительного вечера?

– Конечно, нет, у меня склероз на все, что случилось в течение двух суток, – сыронизировала она. – Значит, дело с ним связано?

– Ага. В общем, оказалось, что он мой студент. Я преподаю у него в этом семестре.

– И?

– Так нельзя, – покачала я головой. – У нас жесткий этический кодекс, и никаких отношений между сотрудником университета и обучающимся быть просто не может.

Белла с интересом склонила голову к плечу.

– А что он думает по этому поводу? Ты уже с ним говорила?

– Нет, струсила, – повинилась я. – Я напишу ему, но честно, не вижу смысла. Все равно в этой ситуации нет вариантов.

– Поговори обязательно. И пойми, этика – это, конечно, важно. Но если у вас так быстро возникли какие-то теплые чувства, то варианты очень даже могут быть. Ты же не всегда будешь его преподавательницей, м?

– Поверить не могу, что ты стала оптимисткой.

– Поверить не могу, что ты остаешься пессимисткой, сестра!

Мы невольно рассмеялись, как будто на миг вернулась прежняя, позабытая легкость. Озорство подтолкнуло меня броситься вперед, отталкивая самодельную качель. Я раскачивала Беллу, она взлетала все выше и выше и заливалась хохотом. Веревка слева вдруг протестующе скрипнула, наполовину обрываясь, но сестра лишь соскользнула с ненадежной конструкции.

– Мда. Видимо, пора на диету, – цокнула она языком.

– Да брось, этой штуке сто лет в обед. А ты в прекрасной форме.

Белла неопределенно дернула плечом.

– Все равно скоро новый контракт и поездки, придется. Так что будем считать это ярким знаком судьбы.

Поправив свою одежду, мы вышли на тротуар, медленно бредя вдоль живущих своей жизнью дворов.

– Когда ты уезжаешь? – спросила я.

– В понедельник, – с некоторым сожалением откликнулась она. – Но я буду на связи, так что держи меня в курсе, поняла? И про родителей – хотя практически уверена, что там уже мир и покой. Но особенно – про этого своего паренька и ваши отношения.

– Белла, несуществующие отношения, – я выразительно подняла палец вверх.

– Не зарекайся, ох не зарекайся. Даже если вас не ждет ваше долго и счастливо, ты можешь провести время приятно и весело.

Я возмутилась и несильно двинула ей локтем под ребра. Сестрица разразилась новой порцией веселья, и, изловчившись, выхватила мой смартфон из переднего кармана джинсов.

– Ты чего? – удивилась я.

Она помахала телефоном перед моим лицом, явно захваченная новой идеей.

– А знаешь что? Напиши ему прямо сейчас! – возвестила сестра. – Пока ты будешь рефлексировать, взвешивать и немного трусить, бедолага успеет закончить универ.

– Да ты издеваешься, – простонала я. – Ладно. Давай сюда, все равно ты не отстанешь.

Довольная сестра протянула обратно мой смартфон в ярко-синем чехле. Бросив на нее предупреждающий взгляд, я открыла в мессенджере переписку с Ником. Белла повисла на плече, наблюдая, как я набираю новое сообщение.

“Давай встретимся и поговорим завтра вечером.”

Две галочки статуса тут же окрасились в бледно-голубой, отчего сестра издала какой-то странный звук, наполненный торжеством с оттенком “я-же-говорила”.

– Смотри-ка, сидел и ждал сообщения! Ну прелесть.

– Или слегка маньяк с гиперфиксацией, – добавила я. – Тоже логичный вариант.

– Ли-Ли, ты ужасна. Природа отсыпала тебе мрачности и паранойи на троих.

Белла потрепала меня по волосам, отчего я протестующе воскликнула. Звук сообщения заставил прекратить возню.

“Хорошо. Как насчет кино?”

– А он не промах, пытается превратить неприятный разговор в свидание, – усмехнулась подглядывающая Белла.

“Думаю, это будет неудобно для беседы. Лучше встретимся у кофейни напротив музея имени Алабина, знаешь такой, на Красноармейской?”

“Да, в 18:00 тебе удобно?”

Я подтвердила, и поскорее спрятала телефон от любопытствующей сестры.

– Теперь ты обязана пойти, и чтоб никаких отговорок! – заключила она. – И я хочу знать все подробности!

Подавив желание закатить глаза, я ограничилась вздохом. Если бы во мне была хоть капля этой безотчетной уверенности. Но увы, внутри лишь крепло ощущение, что завтрашний вечер закончится для меня очередным просмотром слезливой мелодрамы в компании с ведерком мороженого.

Глава 9

Белла, готовящаяся к поездке, сегодня не планировала почтить меня своим визитом, так что я успела выспаться. Но все равно, с самого утра плохое настроение было моим спутником, что даже для меня становилось чересчур. Чаще я была безэмоциональной, сосредоточенной, что тоже выглядело не самым здоровым симптомом, но хотя бы не мешало в основной деятельности.

Именно этой концентрации, сосредоточенности мне и не хватало сейчас. Я честно попыталась заняться чертежом по собственному проекту, но в голове царила звенящая пустота. Ощутив, как нарастает раздражение, я захлопнула крышку ноутбука. Из квартиры новых соседей доносился шум гулянки, начавшейся еще вечером. Единственная причина, почему я не вызвала полицию – они держались в рамках приличия, никаких драк, музыка была громкой, но не настолько, чтобы я в спальне подпрыгивала от басов. Судя по продолжению банкета, это решение приняли и остальные подъездные “старички”.

– Не можешь занять голову – займи хотя бы руки, – пробормотала я вслух, осматривая жилище.

Обо мне никогда нельзя было сказать, что я идеальная хозяйка. Но ситуация сейчас уже была на грани: я не могла вспомнить, когда последний раз вытирала пыль с книжных полок. Закрутив волосы в тугой узел и навьючив сверху косынку я принялась за дело. Через несколько часов силы меня покинули, зато в доме были чистые полы, никакой пыли и все вещи, самовольно покинувшие шкаф, были водворены на свои места. Стало уютнее.

Решив, что на сегодня мой запал весь вышел, я вытащила из сушилки высокий стеклянный стакан. На треть наполнив его льдом, щедро плеснула сок, и упала на диван, медленно потягивая напиток. Из раскрытых окон доносились обычные звуки города: фырчание машин, сливающиеся в неразборчивый гул разговоры пешеходов, пронзительная сигнализация светофоров. До назначенной встречи оставалось всего ничего.

“Надеюсь, ты уже готова к выходу, а не ищешь причину сбежать?” – пиликнуло сообщение от сестры. “Сейчас буду выходить”, – ответила я, направляясь к шкафу. “Надень что-нибудь симпатичное, не будь букой”, – добавила Белла. “Отстань, Беллс! А то точно не пойду!” – раздраженно ответила я. Мой наряд на сегодня явно должен был говорить: “Мне нужен комфорт, а не сложности”. Ничего, что могло бы навести на мысль о свидании.

Остановившись на синих джинсах (что может быть обыденнее?) и свободной серой футболке без принта, я переоделась. Время действительно поджимало, так что без лишних раздумий и в кедах на босу ногу я выдвинулась на остановку. Автобус, пыхтя темным дымом, остановился и распахнул двери точно по расписанию. Представив, как бы скривилась Белла, я схватилась за ярко-желтый поручень и поднялась внутрь. В салоне было свободно, в приоткрытый люк изредка врывался горячий воздух. Решив, что это лучше, чем медленное поджаривание на разогретом сидении, я осталась стоять. За окном проносились виды на город и на устье: Самара впадала в Волгу, незаметные человеческому глазу потоки оставались верны своим маршрутам уже сотни лет. Одноименный – Самарский – мост не отличался помпезностью, но именно с него открывался один из самых интересных видов на город.

Без пяти минут шесть я вышла напротив музея, и в очередной раз подавила желание сбежать от выяснения отношений куда глаза глядят. Заправив волосы за уши, я потопталась на месте, но все же отправилась к кофейне. Вывеска была оформлена в приятных натуральных тонах и от души подсвечена даже до наступления темного времени суток.

– Привет! Хорошо, что ты пришла! – раздался мужской голос откуда-то сбоку.

Ник уже ждал, чуть в стороне от входа в заведение. И как бы я не отпиралась, было невозможно не заметить, как он хорош собой. Очевидно, что и для него это не было секретом, и он умел подчеркнуть достоинства с помощью одежды. Футболка облегала хорошо проработанные мышцы, джинсы обнажали крошечную полосу кожи, и, можно было не сомневаться, как они смотрятся сзади. Надеюсь, что мои разглядывания остались незамеченными.

– Добрый вечер, – отозвалась я.

– Предлагаю взять по кофе и посидеть, хорошо?

Я кивнула. Быстро заказав себе по напитку – карамельный латте и американо – мы вышли на улицу. Неторопливым шагом направились в маленький сквер, попивая кофе и не сговариваясь хранили молчание. Вдоль затененных дорожек были расставлены лавочки с изогнутыми спинками, на одну из них я и приземлилась.

– Это не очень простой разговор, поэтому я буду благодарна, если ты выслушаешь меня не перебивая, – вздохнув, начала я.

Ник сел рядом, повернув корпус в мою сторону, и отсалютовал мне своим стаканчиком. Словно этого было недостаточно, он сделал вид, что закрывает свой рот на ключ.

– Будем считать, что это было да, – подытожила я. – Так вот. Как тебе должно быть известно, в нашем университете действуют определенные правила поведения, которым подчиняются как студенты, так и преподаватели. И одно из них прямо запрещает любые виды отношений, кроме рабочих, между тем, кто учится, и тем, кто учит. Когда мы познакомились, ни ты, ни я понятия не имели о том, что нас уже связывают определенные нормы. Так случилось, что мы их преступили. Но теперь, когда карты вскрыты, нужно поступить правильно. Я прошу тебя никому не рассказывать о том, что между нами было. А лучше – забыть. Теперь ничего иного, кроме общения между преподавателем и студентом.

Ник терпеливо слушал, между его бровей залегла тонкая морщинка. С вопросом указав на свой рот, он дождался моего кивка.

– Это все звучит логично, до одури логично, – протянул он. – А как же ты сама? Тоже все забудешь?

– Конечно. Сказать честно, даже хорошо, что мы встретились поздно и не успели натворить еще больше глупостей.

Парень хмыкнул, делая большой глоток кофе.

– А мне жаль, что мы встретились поздно, – сказал он. – И мы еще не вскрыли все карты. Моя правда такова: ты по-настоящему мне понравилась, и я хотел бы пообщаться с тобой побольше, пригласить на свидание. Я понимаю причины, о которых ты говоришь, но не могу их принять.

Я почувствовала, что от его слов в груди появилось что-то болезненное, с каждым биением сердца оно становилось неприятнее. Откровенность Ника вызвала какую-то иррациональную обиду, точно это было сказано назло, чтобы задеть меня сильнее.

– Моя жизнь – это моя профессия, а нарушение этического кодекса лишит меня всего: проектов, преподавания, уважения коллег, – ответила я. – Поэтому я останусь при своем мнении.

– Что ж, мне очень жаль, – проговорил он. – Мне показалось, что и у тебя тогда что-то откликнулось ко мне…

Прозвучавшая горечь кольнула меня. Я знала, что он прав, я не была равнодушна к нему. Но между нами пролегала пропасть. Простой симпатии явно было недостаточно, чтобы с головой броситься вниз. Слишком мало, чтобы рискнуть.

– Ты хороший и интересный человек, но на этом все. Надеюсь, что мы сможем спокойно общаться, – с деланным равнодушием протянула я.

Ник скривился, как будто я его ударила. Вскочив со скамьи, он смял стакан и бросил его в урну.

– Мне кажется, что ты и та девушка, с которой я общался, просто делите одно тело. Либо ты хорошая лгунья, либо я вовсе не умею разбираться в людях.