Князь Немертвый

Плейлист

Burito – Береги

Алина Орлова (da kooka) – На кровавых рассветах

MILENA DEINEGA, Сергей Арутюнов – На заре

IntroVert – Аврора

Даже – Везде тебя вижу

Linkin Park – POWERLESS

SOCRAT – Я болен тобой

Xueran Chen – Open Ocean

Poets Of The Fall – Heroes and Villains

Пролог

Князь умирал.

Ему было страшно и холодно. Тело бил озноб, а кончики пальцев окоченели настолько, что уже не ощущались. Ног он тоже не чувствовал. Зато отчетливо слышал запах железа и мокрой земли. А еще каркающих ворон, одна из которых даже клюнула его в плечо.

Князь лежал с закрытыми глазами и ждал, когда боги заберут его на небо. Кровь сочилась из его ран и орошала прелую землю под ним. Казалось, что вытекать уже нечему, но алая жидкость все еще продолжала покидать его обессиленное тело. Вот только смерть все никак не спешила за князем.

Оглушительно закаркали вороны и захлопали крыльями, будто их кто-то спугнул. Князь попытался открыть глаза, но сил на это уже не было. Совсем рядом послышался шелест одежд. Чья-то теплая рука коснулась головы князя.

– Хочешь отомстить? – спросил тихий женский голос. – Я могу одарить тебя невиданной силой, которая сразит всех твоих врагов. Ты просто должен дать мне свое согласие на это.

Подул свежий ветер. Запах сырой земли, пропитанной собственной кровью, ударил князю в нос. С трудом приоткрыв рот, он выдохнул:

– Я хочу…

Таинственная женщина тихо и гортанно рассмеялась, и от этого смеха князю стало жутко. Смерть уже не пугала его так, как то, на что он только что согласился.

Женщина сжала горячими руками голову князя, и он ощутил адский жар, исходящий от них. Казалось, что его череп плавится, а глаза вот-вот лопнут. Не в силах терпеть адскую боль, князь закричал. Вскинув руки, он попытался оттолкнуть от себя женщину, но слабость не позволила ему это сделать. Из последних сил он зацепился за что-то прохладное и дернул это.

Вскоре жар утих, а боль спала. Горячие руки больше не сжимали голову князя. Все его тело налилось свинцом, но зато теперь он ощущал каждую его частичку.

Расслабившись и испустив протяжный выдох, князь провалился в забытье.

Глава 1

Он приехал на закате в черной карете с темными занавесками. Я бегала с другими крестьянскими детьми по дороге, когда услышала колокольчик и увидела тройку вороных коней. Заинтересовавшись, что за гость приехал к барину, я оставила детей и последовала за каретой.

Ямщик остановил лошадей у самого крыльца, на котором стоял барин с женой и детьми. Две старшие дочери были разодеты и размалеваны так, будто собирались на грандиозный бал. Они прямо стояли подле отца и матери и кокетливо обмахивались веерами.

Я спряталась за приоткрытой дверью сарая и замерла в ожидании, когда смогу увидеть прибывших гостей.

Дверца кареты медленно раскрылась, и из нее вышел молодой мужчина необыкновенной наружности. Его длинные волосы цвета воронова крыла были перевязаны черной лентой, а пронзительные темные глаза резко выделялись на слишком уж бледном лице с совершенными чертами. Вся одежда гостя с ног до головы была черной. В руке мужчина держал трость, увенчанную короной.

– Князь Глеб Владимирович! – радостно гаркнул барин. Его висячие красные щеки задрожали как студень, когда он спустился по лестнице, чтобы пожать руку своему гостю. – Вы, видимо, замерзли по пути. Пальцы аки ледышки, хоть на дворе и середина лета.

Князь поспешно отдернул руку, кашлянул в кулак и произнес глубоким вкрадчивым голосом:

– Это все последствия простуды.

– Вам нехорошо? – встрепенулась барыня.

– Болезнь уже отступила, благодарю за беспокойство. – На его бледных губах мелькнула тень улыбки.

– Позвольте представить мою жену, Варвару Николаевну, – барин указал на свою барыню, которая сделала неуклюжий книксен и вульгарно рассмеялась, – и моих дочерей: Дарью и Софью.

Барышни кокетливо хихикнули, прикрыв рты веером. Князь смерил их оценивающим взглядом и, кажется, остался разочарованным. Оно и понятно, ведь он был таким утонченным и прекрасным, словно принц из сказки, а они – вульгарными и развязными, как распутные девки. Молва о дочерях барина в округе ходила скверная.

– Это все? – склонив голову на бок, поинтересовался князь.

– В каком смысле? – не понял его барин.

– Дочери ваши, – князь небрежно указал на барышень тростью. – Их только две? Больше нет?

– Никак нет-с, – растерянно пробормотал барин.

– А крепостные? Много у вас женщин крепостных?

– Душ с сорок пади будет.

Ко мне подкралась Агафья и, хихикнув, прошептала:

– Барин молодой страшно как собой хорош, хоть и шибко бледный.

– Не барин, а князь! – поправила я подругу.

– Ой ли, велика важность!

– Велика! Князья по статусу выше всех идут. Вторые после царской семьи, между прочим! – продемонстрировала я свои знания дворянских титулов.

– Ах, вот оно что-о-о, – протянула Агафья. – Зачем же тогда такой вельможа приехал свататься к нашим барышням?

– Он хочет взять одну из них в жены? – Я оторвала взгляд от князя и удивленно уставилась на подругу.

– Ну а зачем еще приезжать в семью, где две молодые девушки на выданье? Ясное дело, жениться он хочет. Знать, издалека приехал барин, то есть князь! Слышал бы, какая молва о наших барышнях ходит, ни за что бы не приехал!

Слова Агафьи вызвали во мне разочарование. Образ статного и благородного князя никак не вязался у меня с образами вульгарных бариновых дочек.

– У тебя все мысли только о женитьбе, – буркнула я.

– А о чем же еще думать женщине?! – вскликнула Агафья. – Тебе вот можно об этом уже не волноваться, барин тебя соседскому конюху пообещал. Осталось подождать несколько лет.

Когда мне исполнилось десять, барин вдруг позвал меня к себе. Мать, польщенная такой честью, принялась отмывать меня грубой щеткой, плести косы и наряжать в почти новый сарафан, непонятно откуда взявшийся.

Барин принял нас в своем саду, сидя на скамейке под березой и попивая горячий чай. Он сказал, что намерен подарить меня своему соседу, у которого скоро именины. Ему как раз нужна маленькая девчушка, которая будет смотреть за птицами. В будущем этот сосед намерен женить своего крепостного конюха, которым очень доволен.

Мать от такого предложения была на седьмом небе от счастья, а мне с горя захотелось утопиться. Так за несколько минут была решена моя судьба, и никто в целом мире не мог помочь мне ее избежать.

Тихо вздохнув, я отвернулась от Агафьи и вдруг встретилась взглядом с князем. Его темные глаза пристально смотрели на меня, будто хотели просверлить во мне дыру. От испуга я икнула и замерла, но взгляда от князя не отвела, хоть и хотела. Он будто меня загипнотизировал.

Медленно подняв трость, он указал ею в мою сторону и произнес:

– Она. Ее забираю.

– Что? – выпучил глаза барин.

– Крепостную девку? – хором взвизгнули барышни.

– Да на кой ляд она вам сдалась? – воскликнула барыня. – Вы разве не на дочек наших посмотреть приехали?

Князь с явной неохотой отвел от меня свой гипнотический взгляд и уставился на барыню.

– Я на них посмотрел – не то. А вот она, – князь снова указал на меня тростью, – то, что мне надо.

– Так бы стразу и сказали, что вам служанка нужна, а не жена, – буркнула барыня. – Идемте, девочки!

Софья и Дарья фыркнули и, развернувшись, последовали за матерью. Я же все стояла на месте и, ошалело хлопая глазами, смотрела на князя.

Кашлянув, барин крикнул:

– Эй, Анчутка! Поди сюда!

– Иди, давай, – шепнула Агафья и подтолкнула меня вперед.

На негнущихся ногах я неловко подошла к барину и князю. Смотреть на последнего в открытую теперь, на таком близком расстоянии, мне было страшно.

– Сколько тебе лет? – спросил князь.

– Десять, – послушно ответила я, опустив голову.

– Тебя и правда зовут Анчуткой?

Испуганно взглянув на сурового барина, я кивнула.

– Не ври мне, – стальным голосом произнес князь, и у меня кровь застыла в жилах от жуткого тона его голоса.

– Софьей меня крестили! А Анчуткой прозвали, потому что барышню так же звать, как и меня. Барыня сказала, что негоже крепостной девке имя барышни носить, – скороговоркой выпалила я и, зажмурив глаза, принялась ждать, когда мне прилетит оплеуха от барина.

Несколько мгновений царила тишина, а затем князь произнес:

– Софья, пойдешь ко мне в услужение? Будешь моей помощницей.

– Пойду! – воскликнула я, подняв голову и вновь встретившись взглядом с князем. Его глаза в этот момент показались мне бездонным черным омутом, где таилась неизвестность. Однако попасть в услужение к нему всяко лучше, чем быть подаренной на именины сальному соседу со свинячьими глазками, а затем стать женой его конюха.

– Сколько за нее хотите?

Барин закряхтел, размышляя над ценой.

– Рублей семь, не меньше, – наконец выдал он.

Князь удивленно приподнял черные брови:

– Да вы алчный человек, Борис Аркадьевич. Ей цена от силы два рубля.

– Семь рублей и не копейкой меньше, – надувшись, повторил барин. – Она предназначалась моему соседу на именины, который подумывал выдать ее замуж за своего конюха. Не хотите, не берите.

– От чего же не хочу? Очень даже хочу. – Князь вынул из потайного кармана сюртука кошель, достал нужную сумму и протянул ее барину. – Хотел бы я вежливо сказать, что с вами приятно иметь дело, но я не люблю врать. С вами отвратительно иметь дело. Надеюсь, мы больше никогда не встретимся. – Повернувшись ко мне, князь произнес: – Софья, садись в карету.

Я кинула последний взгляд на ошалевшего от такой грубости барина и шмыгнула в карету, даже не подумав испросить разрешения попрощаться с матерью. Князь последовал за мной. Когда он стукнул тростью по стенке, ямщик стеганул хлыстом. Кони заржали и понесли меня в неизвестном направлении.

– Итак, Софья, расскажи мне свою историю. – Князь снял высокую шляпу и, положив ее на сиденье, к которому была прислонена трость, внимательно посмотрел на меня. – Не смей врать мне или что-то от меня утаивать, я сразу же это пойму.

Почему-то только сейчас я ощутила исходящий от этого человека холод. Скукожившись, я робко заговорила:

– Меня прозвали Анчуткой за то, что я непоседливая и люблю озорничать. Отца моего, по словам матери, переехала карета. Это случилось еще до моего рождения. Мать, однако, почти не вспоминала о нем, потому что он был пьяницей. В барском доме она служит на кухне, а я ей помогаю. Помогала. – Помедлив немного, я продолжила: – Иногда я тайком бродила по поместью, любуясь богато обставленными комнатами. Мне страшно хотелось стать барыней и часами ничего не делать, только валяться в роскошной постели и есть яблоки с медом. А еще мне хотелось обучиться грамоте, но мать мне этого не позволила. Книги в барском доме, до которых никому не было дело, не давали мне покоя. Я мечтала перечитать их все, но мать даже подходить к ним запретила. «Негоже девке дворовой грамоту знать», – был ее ответ. Чуть позже я стала ее понимать. Крепостным нелегко живется. Помимо своего дома надо трудиться и в барском. Здесь каждая пара рук на счету, поэтому мать и отказалась обучать меня грамоте.

– Для безграмотной крестьянки ты слишком ладно говоришь, – нахмурился князь.

Испугавшись, что он решит, будто хочу от него что-то скрыть, я затараторила:

– Мне никогда не нравились речи окружающих меня крестьян, поэтому я вслушивалась в речь господ и старалась говорить, как они. Естественно, мать этого не одобрила. Она побила меня и заставила забыть все «барские словечки». Тогда я стала говорить на привычном ей языке, но не бросила того, что начала. Я продолжала слушать и запоминать правильную и более мелодичную, на мой взгляд, речь.

– А ты интересная девчушка, – хмыкнул князь. – С тобой не будет скучно.

Он отвернул голову к окну и за все время пути больше не сказал мне ни слова. Я же сидела как мышка, боясь даже повернуть голову к окну, чтобы посмотреть, где мы едем.

Не знаю, сколько прошло времени. Я даже успела задремать, но тут же проснулась, когда ямщик протяжно воскликнул:

– Тпру-у-у!

– Приехали, – констатировал князь.

Надев шляпу, он вылез из кареты, а я поспешила следом за ним.

Была уже глубокая ночь. На темном небе сияли россыпи звезд, а вокруг горели редкие фонари, освещавшие мощеные дороги и фасады домов в несколько этажей.

– Мы в городе! – восторженно выдохнула я, оглядываясь по сторонам.

– В Туле. Знаешь такой? – Одеяние князя сливалось с тьмой. Выделялось только его бледное лицо.

– Это там, где оружие куют? – Во время войны с французами барин несколько раз упоминал в разговорах с женой этот город и его вклад в вооружение страны.

– Верно. Идем за мной.

Князь шагнул во двор возвышающегося над нами дома, постучал в дверь и, дождавшись, когда ему откроют, вошел. Я последовала за ним и оказалась в богато отделанном помещении с лепниной и красивыми картинами. Всюду горели свечи и казалось, что сейчас день, а не ночь.

– Девочку сначала накормить, а потом искупать и уложить спать. – Князь передал трость высокому и широкоплечему мужчине со светло-русыми волосами и светло-карими глазами. Его суровое лицо тоже было бледным, а губы бескровными. Но если бледность на лице князя казалась естественной и шла ему, то бледность этого мужчины выглядела искусственной, будто он выбелил лицо пудрой.

– Подать в гостиной или на кухне? – басовито спросил мужчина.

– В гостиной, – ответил князь. – Мне надо обговорить с ней условия.

Мужчина, который до этого не проявлял ко мне никакого интереса, вдруг уставился на меня так, будто я скинула покрывало и оказалась золотым слитком.

– Это она? Вы ее нашли?

Князь шикнул на него и, оставив шляпу на трюмо, махнул мне рукой, веля следовать за собой.

В гостиной, чьи стены и мебель были темно-бордовыми, князь сел в кресло с высокой спинкой и жестом предложил мне кресло поменьше, стоявшее рядом с ним на расстоянии вытянутой руки. Я робко село и чуть в нем не утонула. Быстро придвинулась на самый краешек и уперла носки в пол – всей ступней до него я не доставала.

– Теперь, когда ты сделала свой выбор и у тебя больше нет пути назад, я хотел бы пояснить, что мне от тебя надо. – Князь закинул ногу на ногу, чуть подался вперед и подпер рукой гладко выбритый подбородок. Несколько длинных прядей, заправленных за ухо, выскользнули и повисли вдоль его лица.

Я невольно втянула голову в шею. Холод, исходящий от князя, сейчас ощущался сильнее всего. Чутье подсказывало мне, что из огня я шагнула в полымя.

– Теперь ты будешь жить здесь, со мной, – медленно начал князь. – У тебя будет все, что есть у знатных барышень: платья, украшения, разные безделушки и образование.

На последнем его слове я вскинула голову и встретилась с пронзительным взглядом темных глаз. Мне тяжело было поверить в сказанное князем, а по его бесстрастному лицу не было понятно, врет он или говорит правду. Спрашивать же его я боялась.

– В глазах всех ты будешь моей племянницей. Твои родители умерли, и я взял тебя на воспитание. Поняла?

Я быстро кивнула. Княжеская племянница? Платья, украшения и образование? Мне это не снится?

Князь ухмыльнулся и продолжил:

– Однако за это ты будешь безоговорочно мне подчиняться. Мое слово для тебя – закон. Если я скажу, что ты должна провести самую холодную зимнюю ночь на пороге моего дома, то так ты и сделаешь. И если я прикажу тебе умереть – ты умрешь.

По моей спине пробежал холодок, будто я уже оказалась на пороге дома морозной зимней ночью. Господь всемогущий, с кем я согласилась уехать из барского дома, где самым страшным наказанием для меня была порка ивовым прутом?

– Забудь свою прошлую жизнь, – продолжил князь ледяным тоном. – Забудь, что ты была крепостной крестьянкой. Теперь ты – моя рабыня, и останешься ею до конца своей жизни.

Глаза защипало от подступивших слез. Я спрятала ладони под подолом юбки и до боли сжала их в кулаки, чтобы сдержатся и не заплакать на глазах у этого жуткого князя. Может, перейти в собственность к соседу барина и стать женой конюха – это не так уж и плохо? А ведь я даже с матерью не попрощалась. На радостях, что не придется выходить замуж за соседского конюха, прыгнула в карету к таинственному незнакомцу и уехала далеко от дома, в другую губернию.

В этот момент в гостиную вошел высокий мужчина с подносом, на котором стояли тарелки с мясом, хлебом и сыром. До этого момента я была страшно голодной, но теперь при виде еды меня затошнило.

– Спасибо, Данияр, – кивнул князь, брезгливо рассматривая тарелки с едой.

– А вы откушать изволите? – спросил мужчина у князя.

– Разве что немного.

Данияр достал из серванта хрустальный бокал, до половины наполнил его густой красной жидкостью и протянул князю.

– Забыл сказать: даже не пытайся сбежать. Я найду тебя и убью, – как бы между делом произнес князь. Заметив, что я не проявляю никакого интереса к еде, он добавил: – Если не хочешь есть, можешь идти.

– Я пойду… – пропищала я, вставая с кресла.

– Данияр?

– Да, княже?

– Искупай ее.

– Княже, но ведь она – девчушка. – Здоровяк смущенно посмотрел на меня. Что ж, хоть у кого-то здесь проскальзывает человечность.

Хмыкнув, князь небрежно бросил:

– Тогда пусть сама. Подготовь ей все необходимое.

Пока Данияр вел меня в отведенную мне комнату, в моей голове роилось множество вопросов. Кто такой князь? Почему он выбрал именно меня, а не барских дочек? Для чего я ему понадобилась? Однако осмелилась я всего лишь на один, самый безобидный:

– В доме нет женской прислуги?

– Здесь живут только трое: я, князь и… – Данияр замолк, остановившись у двери. Открыв ее, он произнес: – Ваша комната.

Его вежливое обращение ко мне смутило меня настолько, что я даже не поняла, что Данияр не договорил. Вспомнила я об этом лишь когда вошла в комнату.

– А кто же… – Я обернулась, но мужчины уже не было. – …третий?

Глава 2

Князь Немертвый – такова была фамилия моего нового хозяина – сдержал свое слово. Он сделал из меня настоящую барышню, обрядив в шелка и драгоценности и начав обучать тому, что знал он сам. А знал князь очень и очень много.

Семь лет подряд он лично занимался моим образованием, заставляя с утра до ночи учить множество предметов, включая иностранные языки и арифметику. В моей голове не укладывалось, зачем, помимо стандартного женского образования князь учил меня еще и тому, что изучают мужчины.

При таком плотном расписании у меня редко выпадали свободные минуты, однако, когда они все же появлялись, я тратила их на то, чтобы разузнать, кто такой князь Глеб Владимирович Немертвый.

Чересчур бледный, бодрствует ночью и спит днем, ничего не ест и пьет только странную красную жидкость, которую я, как ни старалась, не могла найти ни на кухне, ни в погребе. Я прекрасно помнила страшные байки, которые рассказывали крепостные на барском дворе. И больше всего баек было про живых мертвецов, что пили человеческую кровь и боялись дневного света. Однако князь не был похож на упыря, и не спал в могиле. От него всегда приятно пахло и на кровь он никак не реагировал – я однажды порезалась о страницу учебника, так у него на лице даже мускул не дернулся.

И все же что-то необычное было в князе. Он будто бы принадлежал к другому миру, и мне страшно хотелось хоть одним глазком увидеть этот его мир.

Однако весь романтизм, что окутывал князя, испарился, как только он начал меня наказывать. Если я уставала или начинала лениться, меня мгновенно настигал гнев князя. Он не бил и не кричал. Его наказания были иного рода, и, Господь милосердный, лучше бы он просто несколько раз огрел меня хворостинкой, как прежде это делали на барском дворе.

Как-то раз я выискала в его библиотеке захватывающий рыцарский роман и, вместо того, чтобы практиковаться в игре на фортепиано, полдня просидела в кресле у камина, читая книгу. Узнав об этом, князь вырвал роман из моих рук и без всяких слов отправил его в камин.

– Сегодня спишь в нетопленной угловой комнате, – ледяным тоном произнес он, сверля меня своими жуткими темными глазами.

Мне ничего не оставалось, как подчиниться. В комнате было так холодно, что я промерзла насквозь, а через день меня одолела горячка. Не знаю сколько дней и ночей я провалялась без сознания, мучаясь от внутреннего пожара. В этот период мне снился престранный сон, в котором князь лежал на земле и истекал кровью. На нем была странная одежда, похожая на ту, что носили давным-давно, ещё до эпохи правления Романовых. Этот сон перемежался с редкими мгновениями, когда я приходила в сознание, видя лишь очертания людей перед собой и слыша их голоса. Скрипучий и приглушенный принадлежал врачу Карлу Ивановичу. Басовитый и грубый – Данияру.

Был еще одни голос, но из-за того, что его владелец говорил слишком тихо, я не могла понять, кому он принадлежит. Проскочила мысль, что князю, но я помнила, что он за день до моей болезни уехал по делам в Калужскую губернию.

Может, третий жилец? Больше трех лет прошло с моего приезда, а я его еще ни разу не видела. Данияр говорил, что он любит путешествовать по миру и что зовут его Генрих.

– Воспаление легких, – однажды, в редкие минуты своего бодрствования, услышала я голос врача. – Гуляла на холоде в легкой одежде?

– Возможно, – прошелестел тихий голос неизвестного.

– Я назначу лечение… Она в руках Господа…

Представив себе таинственного обладателя тихого голоса как красивого молодого человека в иностранных одеждах, я тихо вздохнула и провалилась в забытье. Периодически приходя в себя, я видела очертания фигуры, сидящей рядом с моей постелью и ощущала что-то прохладное на своем горячем лбу.

Позже, когда горячка спала, и я полностью пришла в себя, оказалось, что третий жилец не приезжал. А значит, все это время за мной ухаживал Данияр, который, наверное, совсем измучался менять на моем лбу холодные компрессы и впихивать в меня лекарства. Однако именно благодаря его уходу я поправилась.

К этому времени князь уже вернулся домой. Увидев, как я неуверенно спускаюсь к ужину, он сделал глоток красной жидкости в бокале и небрежно произнес:

– Если тебе лучше, приступай к занятиям после еды. Ты и так потеряла много времени.

Я замерла у своего места за столом. Закусила губу и решительно заглянула в тёмный омут княжеских глаз.

Да, его никак нельзя было назвать добрым. Он наказывал меня, изматывал учёбой, не жалел и не хвалил. Но и не бил и не ругал. Не пытался убить или покалечить. А значит, злым его тоже нельзя было назвать. И, раз так, то…

– Зачем вам все это? – спросила я, указав на себя. Сердце моё билось так же быстро, как у трусливого зайца.

Князь отставил бокал и с интересом воззрился на меня.

– Что вы планируете со мной сделать? – сглотнув, с вызовом добавила я.

Князь громко выдохнул и медленно произнес:

– Осмелела…

В столовую вошёл Данияр со свежей газетой в руках.

– Посмотри-ка, – обратился к нему князь, – наша Софья совсем осмелела. Стала вопросы задавать. Интересуется, зачем я обучаю ее.

Здоровяк вскинул широкие брови и предположил:

– Может, она уже готова?

Князь смерил меня оценивающим взглядом и, вскочив с места, произнес:

– Одевайся, Софья. Да потеплее!

Я покинула столовую, так и не притронувшись к ужину. Спустя некоторое время мы уже сидели в карете, которая неслась по припорошенным вечерним снегом улицам. Князь молча смотрел в окно, а Данияр сидел рядом с ним как каменное изваяние.

Карета остановилась у трехэтажного здания с бежевой штукатуркой. Оно было единственным в округе, в чьих окнах еще горел свет.

Князь толкнул толстую деревянную дверь и вошел внутрь, не удосужившись даже обернуться или придержать мне дверь. Зато это сделал Данияр, и я поблагодарила его кивком головы.

Внутри было холодно и тихо. Мы повернули направо и поднялись по лестнице на второй этаж. При каждом выдохе у меня изо рта вылетало облачко пара – так было холодно в этом здании. И как только люди в нем живут? Или работают?

– А где мы? – шепотом поинтересовалась я у Данияра, глубже втискивая руки в меховую муфту.

– В городской управе, – ответил за своего помощника князь. И как только услышал, я же совсем тихо спросила?

– Так она же в другом месте, насколько мне известно… – заметила я, припоминая карту города.

– Это другая управа. – Князь замер на последней ступеньке, возвышаясь надо мной почти на целый аршин. – Ты ведь в тихую всюду совала свой любопытный нос, пытаясь понять кто я такой. Неужели до сих пор не поняла?

Я испуганно сделала шаг назад и уперлась в твердую грудь Данияра. Князь буравил меня немигающим взглядом, от которого у меня все внутри застыло.

Как он узнал? Я занималась этим днем, когда он и его помощник по обыкновению спали. Неужели, я была неосторожна?

– Ну, варианты будут? – поинтересовался князь, жутковато ухмыльнувшись.

Я помотала головой, оставив свои глупые догадки при себе. Если скажу, что он – вампир, князь разозлится и снова заставит меня ночевать в холодной комнате. Лучше уж обезопасить себя.

– Я разочарован в тебе, Софья, – с досадой в голосе произнес князь. – Видимо, мало знаний в тебя вложил. А раз так, то ты еще не готова…

Я хотела было возмутиться, но тут раздался деликатный кашель. Князь резко обернулся и, переступив последнюю ступень, подошел к молодому мужчине приятной наружности. На вид ему было лет двадцать.

– Добрый вечер, Игнат, – поприветствовал мужчину князь.

– Добрый вечер, ваше превосходительство. Мы вас сегодня не ждали.

– Спонтанный визит. Решил одной барышне показать, как у нас здесь все работает.

Игнат вытянул шею и с интересом взглянул на него. У молодого человека было такое же бледное лицо, как у князя и Данияра. А еще чересчур блестящие зеленые глаза и алые губы – такие, будто он помадой их накрасил.

– Полагаете, что пришло время? – спросил Игнат, быстро потеряв ко мне интерес.

Князь неопределенно поводил плечами.

– Суд уже начался?

– Уже как с четверть часа идет.

– Чудесно! – произнес князь и, ударив тростью о пол, велел нам с Данияром следовать за ним.

Вдоль длинного коридора со скамейками у стен было несколько дверей. Миновав две, князь без стука вошел в третью. Игнат замер в проеме и жестом пригласил меня войти.

В суде я еще ни разу не была, но видела зарисовки процесса в учебниках по юриспруденции, которые меня заставлял штудировать князь. Помещение, в которое мы вошли, походило на картинки из учебников лишь тем, что над собравшимися людьми возвышался судья, на котором была черная мантия и никакого парика. Мебели здесь тоже не наблюдалось – разве что небольшой письменный стол в углу, за которым сидела миниатюрная женщина средних лет и что-то оживленно записывала.

В самом центре, привязанный цепями к двум коротким столбам, стоял на коленях мужчина. Его косматая голова была опущена вниз, и я не могла рассмотреть его лица.

Князь потеснил толпу, в которой каждый, мимо кого он проходил, здоровался с ним и почтительно склонял голову. Достигнув первого ряда, князь остановился. Я же предпочла держаться за его спиной, чтобы не выделяться. Атмосфера и люди вокруг пугали меня.

Однако князь не позволил мне прятаться за ним и, не оборачиваясь, схватил меня за руку и притянул ближе к себе – так, что я тоже оказалась в первом ряду. Предчувствие подсказывало, что должно произойти что-то нехорошее.

– Володин Матвей Дмитриевич! – звучно произнес судья. – Обвиняется в убийстве двух человек и одного собрата. Был пойман с поличным и доставлен в темницу. По закону, что позволяет нам спокойно существовать бок о бок с людьми, господин Володин приговаривается к немедленной смерти.

По залу суда пробежали одобрительные шепотки.

– Я уже давно заметила, что он безумный, – шепнула стоящая рядом со мной женщина своей подруге. – Его срыв был всего лишь вопросом времени.

– Что же ты тогда не сообщила в управу? – упрекнула ее подруга. – Тогда бы не было беды, если б наперед знали, чего ожидать.

Я покосилась на перешептывающихся женщин – таких же бледнокожих, с искусственным румянцем на щеках, – а затем несмело оглядела остальных собравшихся. На вид все они были обычными людьми, но было в них что-то, что отличало от меня – пожалуй, единственной обладательницы розоватой кожи с раскрасневшимися от волнения щеками.

– Последние слова? – Я не сразу поняла, что судья обращается к обвиняемому.

Мужчина в цепях отрицательно качнул головой.

– Тогда, Олег, не соблаговолишь ли ты приступить к своим обязанностям?

Из толпы вышел суровый широкоплечий мужчина, одетый в старомодные кожаные доспехи, которые, кажется, носили еще на Руси. Его длинные волосы были собраны в хвост, а за спиной торчала рукоять двуручного меча.

Вынув из ножен свое грозное оружие, Олег начал примиряться к шее осужденного.

– Он и правда снесет ему голову? Прямо в суде? – испуганно воззрилась я на князя.

Повернувшись ко мне, князь ухмыльнулся и тихо произнес:

– И после всего сказанного тебя волнует лишь это?

Разумеется, не только это. Мне было страшно интересно, кто все эти люди и что это за сомнительный суд? Но задала я именно этот вопрос, потому что до последнего не верила в то, что у меня на глазах вот-вот произойдет настоящая казнь.

Не успела я ответить князю, как Олег замахнулся мечом и одним точным движением снес голову с плеч обвиняемого мужчины. Кровь хлынула из шеи, попав на мое пальто и на светлый мех муфты.

Я застыла на месте, в ужасе глядя на дрожащее от судорог тело без головы. Ни кричать, ни пошевелиться я не могла. Будто превратилась в камень и вросла в пол. И только спустя некоторое время я поняла, что все же не совсем стала камнем, ибо моя левая ладонь с силой сжимала ладонь князя, которая была холодна, как лед.

Придя в себя, я выпустила руку князя и сделала шаг назад.

– Испугалась? – спросил он.

Я мотнула головой. Если признаюсь, что испугалась, князь меня накажет. Это была проверка. Он хотел узнать, готова ли я к… такому?

Дышать стало тяжелее. Хотелось в один миг оказаться в своей спальне, снять одежды и глубоко вдохнуть.

– Ты испугалась.

– Нет, – хрипло выдохнула я, отвернувшись от князя и ища поддержки в сочувствующем взгляде Данияра.

– Это не вопрос, Софья. – Холодная ладонь князя легла мне на плечо и, к своему удивлению я обнаружила, что мне стало легче дышать.

Люди постепенно покидали зал суда, оживленно обсуждая казнь. Мы вышли последними. Своей руки с моего плеча князь так и не убрал.

– Легче? – спросил он, когда мы вышли в коридор.

Я кивнула, и только тогда его рука спорхнула с моего плеча.

– Хорошо. Потому что это еще не все.

Князь направился в конец коридора и свернул к лестнице, что вела вниз. Миновав первый этаж, князь спустился в подвальное помещение, где было еще холоднее. Плотнее прижимая к себе окровавленную муфту, я осторожно ступила на грязный серый пол. Звук моих шагов эхом отлетал от мрачных каменных стен без окон. Мы снова шли по коридору, только этот был куда темнее и пугающе.

Остановившись около шестой двери, князь указал на нее и приказным тоном произнес:

– Игнат, открывай.

Молодой человек послушно выполнил приказ и зашел внутрь. Испытывая одновременно любопытство и опасение, я осторожно склонила голову, чтобы увидеть помещение за дверью, однако внутри было темно.

– Не стесняйся, – сказал князь с несвойственной ему легкой теплотой в голосе.

Я сделала несколько шагов вперед и, присмотревшись, ахнула.

На железной кровати с прикованными к стене руками сидел мужчина в одном нижнем белье. Определить его возраст и внешность было невозможно из-за отросших волос на его лице и голове. Наше присутствие его нисколько не заинтересовало. Он даже не шелохнулся, когда Игнат подошел к нему.

– Себе тоже налей, – сказал князь. – По тебе видно, что ты давно не питался.

– Все времени нет, ваше превосходительство, – вздохнул Игнат. – За последний месяц у нас два одичавших, а ловить их та еще морока. А ведь я еще и работу посредника выполняю!

– Скоро перестанешь выполнять. – Князь загадочно улыбнулся.

Игнат стрельнул в меня взглядом.

– Хорошо бы.

Взяв с полки три стакана, Игнат подошел к узнику и, вынув из кармана маленький складной нож, быстрым движением сделал надрез на запястье мужчины. Пленник ни произнес ни слова, лишь вздрогнул и немного обмяк.

Игнат подставил под надрез стакан и надавил на запястье мужчины. Густая алая кровь потекла по хрусталю. Когда стакан заполнился на четверть, Игнат взял другой. Так он наполнил все три стакана и, обернув запястье мужчины платком, оставил его в покое.

Я смотрела на все это действо с раскрытыми от удивления глазами, отказываясь понимать, что здесь происходит.

– За нас! – произнес князь, взяв один из бокалов.

– За нас! – подхватил Игнат.

– За то, чтобы сбылось ваше желание, – тихо добавил Данияр.

Все трое чокнулись стаканами и с наслаждением выпили их алое содержимое.

Меня замутило. Тошнота поднялась к горлу, и я задышала ртом, чтобы меня не стошнило прямо здесь.

Заметив мое состояние, князь облизнул испачканные в крови губы, и спросил:

– Ну так что? Ты поняла, кто я такой?

У меня уже давно был ответ на этот вопрос, просто я не хотела озвучивать его. Боялась ошибиться, ведь он совершенно абсурдный, иррациональный. Такого не может быть, но…

– Вампир… – выдавила я, изо всех сил борясь с тошнотой и ледяным страхом, сковавшим все мое тело.

Жуткая ухмылка появилась на заалевших после выпитой крови губах князя. Шагнув ко мне, он положил холодную ладонь мне на голову и, обнажив длинные острые клыки, произнес:

– Верно, моя умница. Я – вампир.

Глава 3

С древних времен вампиры живут среди нас. Они значительно сильнее людей и существуют благодаря их крови, однако бессильны против солнечного света, огня и серебра.

Долгое время между людьми и вампирами велась война. В 988 году князь Владимир, уставший от борьбы с вампирами, принял православную веру, крестил Русь и основал тайный орден византийских воинов-монахов, которые помогли ему бороться с вампирами. После смерти князя орден стал именоваться «Орденом князя Владимира» и вскоре добился своей цели: большая часть вампиров на Руси была уничтожена, а те, что остались, подчинились людям.

Ярослав Мудрый разработал свод законов, которому должен был следовать каждый вампир. Запрещалось охотиться на людей, пить кровь без их согласия, открыто демонстрировать свою сущность и идти против человеческой власти. К тем, кто следовал его законам, князь был милостив и даже приглашал к себе на службу, а с теми, кто не подчинялся законам, жестоко расправлялся Орден князя Владимира.

Со временем свод законов претерпел множество изменений, а Орден постепенно изжил себя. Вампиры так привыкли жить среди людей, что почти уподобились смертным. Правда, им все еще приходилось прятаться от солнца и пить кровь, однако нависшей над ними опасности в лице Ордена уже не было. Зато была вампирская управа, которая была в каждом населенном пункте, где жили вампиры, и регулировала их жизнь.

Вот из такой управы я и возвращалась за час до рассвета, размышляя над судом, казнью, заключенными и всем тем, что мне после рассказал князь Немертвый.

В Тульской городской управе он был главным. Вампирским городничим, как в шутку назвал его Данияр, который, оказывается, умел шутить! По закону он должен был каждую неделю отчитываться городничему-человеку, чтобы тот был полностью осведомлен о том, что происходит в жизни вампиров. И в этом деле князю должен был помогать его ассистент, который мог спокойно ходить под солнцем и не зависеть от крови. Вот для этой самой должности князь меня и готовил, ибо посредник между вампирами и людьми должен быть прекрасно образован и иметь безупречные манеры.

– У тебя есть ровно день, чтобы все обдумать, – сказал мне князь, когда мы вернулись домой.

Я брезгливо отбросила окровавленную муфту и принялась быстро растягивать пальто, на котором тоже виднелись капли крови. Данияр молча предложил мне свою помощь, но я отрицательно качнула головой.

– Запомни, у тебя есть только два выхода, – добавил князь, наблюдая, как я нервно расстёгиваю пуговицу за пуговицей.

– Либо я становлюсь вашей ассистенткой, либо попадаю в подвал и превращаюсь в корм для вампиров. Я запомнила, – раздраженно произнесла я.

– Умница. Память у тебя хорошая.

Расправившись с пуговицами, я скинула пальто на пол и поспешила к лестнице, на ходу бросив Данияру:

– Сожги всю мою одежду, на которой есть кровь.

– Привыкай, Софья! – сказал мне вслед князь. – Что бы ты ни выбрала, крови теперь в твоей жизни будет много.

Несмотря на усталость, уснуть у меня не получилось. Слишком сильным было потрясение и слишком много мыслей кружило у меня в голове, чтобы быстро заснуть. Ко всему прочему мой желудок решил вспомнить, что он так и не поужинал, и посему уснуть стало еще сложнее.

Когда за окном начало светать, я сдалась и, покинув нагретую постель, отправилась на кухню в надежде найти там что-нибудь съестное.

Проходя мимо гостиной, дверь в которую была приоткрыта, я услышала тихие голоса князя и Данияра. Удивленная тем, что эти двое еще не спят, я осторожно спряталась за дверью и через щель заглянула в мрачную гостиную, чьи окна были закрыты плотными темными шторами.

– Я думаю, Софья еще слишком юна, – произнес Данияр. – Людмиле было восемнадцать, когда она заняла эту должность.

– И что с ней стало? – хмыкнул князь. – Глупая девчонка, все учение прошло мимо нее.

– Она влюбилась.

– Людмила была слишком эмоциональной. Эта не такая. Видел ее реакцию на казнь? Она даже не пикнула.

– Возможно, она просто была шокирована.

– Да, она испугалась, – кивнул князь, глядя на почти потухшее пламя в камине, – но она почти никак это не продемонстрировала. Ею не движут эмоции. Я знаю это, ведь у нее такая же аура, как и у меня.

– Тогда вам следует опасаться, что она пойдет наперекор вам и выберет второй вариант.

Князь на мгновение задумался. Вытянув бледную ладонь с тонкими длинными пальцами, он поднес ее к свече на столе и некоторое время подержал над пламенем. Ладонь начала медленно чернеть от копоти. До меня донесся запах горелой плоти. Лицо князя не дрогнуло.

Наконец он убрал ладонь от пламени, сжал ее в кулак и значительно тише произнес:

– Она нужна мне. Я так долго искал ее, что ни за что не позволю, чтобы с ней что-то случилось. Даже если она сама захочет причинить себе вред, я буду умолять ее не делать этого. Посулю все сокровища мира, сделаю все, что она захочет, только пусть живет. До тех пор, пока…

Остальные слова князя утонули во внезапном завывании ветра на улице. Этот звук будто бы отрезвил меня, и я поспешила вернуться к себе, позабыв о том, что направлялась на кухню.

Теперь уснуть мне не давали слова князя о том, что я ему нужна. Что он ни за что не позволит чему-то плохому со мной случиться. А еще воспоминания о его руке на моем плече.

– Может, не такой уж он плохой? – задумчиво пробормотала я, натянув одеяло чуть ли не до носа.

Последние его слова показались мне искренними, и я даже немного прониклась к князю чем-то вроде легкой симпатии, а посему, проснувшись и переодевшись, я сошла к ужину и объявила, что согласна быть его ассистенткой.

– Чудесно! – расплылся в хищной улыбке князь.

Данияр налил ему в бокал немного крови и вытер горлышко графина салфеткой. Его лицо, как обычно, было непроницаемым.

– Но при одном условии, – добавила я, садясь за стол.

– Слушаю, – снисходительно кивнул князь.

– Вы возьмете мне гувернантку. И непременно человека.

Улыбка князя в миг исчезла.

– Исключено.

– Тогда я отправлюсь в подвал на корм вампирам, – уверенно заявила я, постелив салфетку на колени.

– Зачем она тебе?

– Я не могу все время находиться в обществе мужчин. Это невыносимо! К тому же у меня накопилось множество вопросов насчет взросления моего организма.

– Можешь задать мне свои вопросы, – небрежно махнул рукой князь. – Я прожил сотни лет и прекрасно осведомлен в анатомии.

Я сделала глоток вишневого компота и, промокнув губы салфеткой, спокойно уточнила:

– Насчет женского организма. О нем вы тоже прекрасно осведомлены?

Если бы у вампиров билось сердце, то щеки князя в этот момент непременно бы покраснели, – так смущенно он выглядел. Однако, как он сам мне сказал, сердце вампира мертво, как и все его тело.

Смущение мгновенно сошло с лица князя, уступив место раздражению. Пробормотав какую-то тарабарщину и немного посопев, князь сказал сквозь сжатые зубы:

– Ладно, будет тебе гувернантка.

– Человек. Это непременное условие.

Смерив меня леденящим кровь взглядом, князь одним махом осушил бокал с кровью и, облизнувшись, исправился:

– Будет тебе гувернантка-человек.

Глеб Немертвый сдержал свое слово, и уже через несколько дней на пороге нашего дома стояла моя гувернантка – худенькая темноволосая женщина лет тридцати с добрыми каштановыми глазами и робкой улыбкой.

– Елизавета Родионова, – представилась она, склонив передо мной голову. – Можете звать меня Лиззи.

– А я Софья! – весело произнесла я, радуясь гувернантке.

– Софья Андреевна. Не забывайте о своем положении, – осадила меня Лиззи.

Я была так счастлива, что даже не стала пререкаться. Мне так хотелось поговорить с ней один на один в моей спальне, задать множество мучавших меня вопросов.

Увы, особо поговорить мы с Лиззи не успели. С наступлением сумерек князь постучался в дверь моей спальни и с довольным видом напомнил, что мне нужно приступать к своим обязанностям.

Поняв, что я покидаю дом, Лиззи принялась помогать мне с одеждой. Как же приятны были ее нежные женские прикосновения, которые напоминали мне материнские!

Невольно вспомнив свою мать, которая была со мной чаще строга, чем ласкова, я немного прослезилась. Я не тужила, что рассталась с ней даже в таких странных и немного пугающих обстоятельствах, однако все же немного скучала. Бередил мою душу еще и тот факт, что мы с ней даже не попрощались.

Рассказав об этом Лиззи, я получила в ответ одобряющую улыбку и мудрые слова:

– Связь матери и ее дитя невообразимо крепка. Это нормально, что ты по ней скучаешь. Возможно, вам надо увидеть друг друга?

Впервые с того момента, как мы с матерью расстались, я задумалась о ее дальнейшей судьбе и пообещала себе, что непременно узнаю о ней у князя, но чуть позже. И, возможно, даже спрошу разрешения повидаться с ней.

Сегодня в коридорах управления было оживлённее, чем в мой первый визит. К моему удивлению, здесь работало много женщин, и, похоже, мужчин это вполне устраивало.

В приемной нам улыбнулись две девушки и вежливо поздоровались.

– У вас работают женщины, – заметила я с легким восторгом.

– Да, и очень усердно, – кивнул князь. – Даже усерднее некоторых мужчин. Не понимаю, почему люди еще не привлекают женщин к работе в ведомствах.

– Потому что, по мнению мужчин, женщины должны заниматься домашними делами и растить детей, – пояснила я, поморщившись. Подобное суждение я не поддерживала, хоть мать с малых лет вбивала мне в голову, что женщина создана лишь для того, чтобы рожать мужу детей.

– Это устарелое патриархальное мнение. – Князь расписался в нескольких документах, которые протянули ему девушки и, махнув мне и Данияру рукой, двинулся дальше. – Я уже начал отходить от подобных суждений примерно в средние века, но человеческие мужчины все еще никак не желают наделить своих женщин правами, а зря. Лично я за частичное равноправие полов.

– Частичное? – переспросила я, стараясь поспевать за князем и идти с ним вровень. – Что это значит?

Князь остановился, и я ударилась лбом о его плечо.

– Ой, простите, – пробормотала я, подняв голову.

Его ониксовый взгляд встретился с моим, пригвоздив меня к полу своим магнетизмом.

– Это значит, что полного равноправия никогда не будет, так как природа создала женщин слабее, чем мужчин. По силе последние их значительно превосходят, как и вампиры превосходят людей. – Бархатный и низкий голос князя прохладным и густым туманом стелился и обволакивал меня.

– Но люди могут убить вампира, – выдохнула я, не отводя от стоящего передо мной мужчины взгляда.

– Как и женщины могут убить мужчин. – На его бледных губах появилась дьявольская улыбка.

Стремительно развернувшись, князь продолжил свой путь по коридору. Я же осталась стоять на месте, слушая, как быстро колотится мое сердце.

Что со мной происходит? Я его так боюсь или…

– Чего застыла? Поспеши!

Очнувшись от размышлений, я догнала князя и Данияра, которые уже стояли перед открытой дверью.

– Милости прошу в мой кабинет. – Князь галантно пропустил меня вперед, в мрачную комнату с темной мебелью и готическими канделябрами. – Это твое рабочее место, – он кивнул на небольшой стол, который был расположен ближе к двери.

Сам князь прошел вглубь кабинета и опустился в кресло с высокой спинкой, стоящее за массивным письменным столом.

Я провела пальцем по столешнице своего рабочего места, медленно обошла его и села на скромный, но удобный стул. Передо мной лежал чистый лист бумаги и карандаш.

– Итак, твои обязанности. – Князь махнул рукой Данияру, давая понять, что тот может быть свободным. – Записывай.

Поклонившись, Данияр вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.

Я положила муфту на край стола и, расстегнув пару верхних пуговиц пальто, взяла карандаш. В помещении было прохладно, поэтому я не рискнула снять верхнюю одежду.

– Во-первых, являться в главное управление по любому зову и передавать мне все, что тебе там скажут. Во-вторых, каждую неделю отчитываться городничему о нашей деятельности. В-третьих, …

– Помедленнее нельзя? – раздражённо воскликнула я. – Вы, может быть, и умеете невероятно быстро писать, но у меня такого навыка нет.

– У меня тоже его нет, – с легкой ноткой грусти заметил князь.

Я подняла голову и взглянула на него с интересом.

– А какой навык у вас есть, кроме того, что вы очень много знаете?

– Ну, я намного сильнее и быстрее любого смертного, имею богатый жизненный опыт, – принялся перечислять князь.

– А летать умеете? – поинтересовалась я.

– Летать? – Его темные брови взлетели вверх. – Нет, конечно.

– А превращаться в животных?

– Я тебе оборотень что ли? – рыкнул князь.

– А что, оборотни тоже существуют? – удивилась я, отложив в сторону карандаш и полностью сосредоточив свое внимание на князе.

– Существуют. Они живут стаями, но небольшими. У них нет такой развитой… – князь задумался над подходящим словом, – диаспоры, если так можно выразиться. Они сами по себе и не связаны людскими законами.

– А почему? Вели себя лучше? – усмехнулась я.

Князь мотнул головой.

– Просто их было в разы меньше. И никто не принимал их всерьез. Обычные шавки, которые только и могут, что брехать.

По тому, как пренебрежительно отзывался об оборотнях князь, я сделала вывод, что он их недолюбливает. Мне хотелось узнать причину этого, но в запасе было еще несколько вопросов, которые интересовали меня больше. И, пока князь без раздражения отвечал на мои вопросы, я не стала затягивать со следующим:

– Так что насчет навыков?

– А разве я тебе их не назвал?

– Такие навыки есть у всех вампиров – я видела, как быстро передвигается Данияр. Меня интересует, есть ли у вампиров навыки, присущие только определенным из них. Например, как талант писать стихи или петь?

Князь задумчиво потеребил черную ленту, которой были перевязаны его волосы.

– Есть такое, но не у всех. Например, Игнат может разговаривать через сны, если коснется того, с кем хочет установить контакт. А Полина – рыжеволосая девушка из приемной – может по желанию влюбить в себя любого мужчину.

У меня от удивления даже рот приоткрылся. Вот это способности!

– Данияр очень сильный. Сильнее любого вампира, что я знаю, – добавил князь. – Он голыми руками может стереть булыжники в порошок. Буквально.

– А у вас какой навык? – осторожно спросила я, даже не представляя, чем может обладать князь. Надеюсь, он не умеет читать мысли или что похуже…

Некоторое время князь молчал, будто бы размышляя, стоит ли отвечать на мой вопрос. В ожидании ответа я взяла карандаш и принялась нервно крутить его в руке.

– Я умею видеть ауры, – наконец ответил князь. – Это не такой уж полезный навык, однако, увидев цвет ауры стоящего передо мной, я могу понять, что он из себя представляет.

– А какого цвета моя аура? – спросила я, вспомнив подслушанный разговор.

– Серебристая.

– И что это значит?

– Понятия не имею, – пожал плечами князь. – Цвет твоей ауры редкий, и я мало чего о нем знаю.

– То есть, я такая одна? Серебристая? – Значительно расслабившись за разговором, я немного ссутулилась и подперла голову правой рукой.

– Почти.

– Значит, ты уже встречал такого, как я? – Я старательно подводила князя к тому, чтобы он наконец сказал мне, что у нас с ним одинаковые ауры.

– Да.

– И кто это?

– Не важно, – махнул рукой князь.

– А твоя аура какая? Или ты ее не видишь?

– Не вижу, – соврал князь и поспешно сменил тему: – Угадаешь, какого цвета аура у Данияра?

Я разочарованно вздохнула и лениво предположила:

– Черная? Серая? Темно-синяя?

Коварная ухмылка появилась на лице князя.

– Розовая.

– Что? Розовая? – воскликнула я.

Князь прикрыл глаза и кивнул.

– И что это значит?

– То, что у него мягкий и покладистый характер. Он добродушен, умет нежно любить и наслаждаться каждой мелочью. На мир он смотрит позитивным взглядом и готов помочь каждому нуждающемуся.

– А по нему не скажешь…– задумчиво произнесла я. – Как-то это описание не вяжется с вампирами.

– По-твоему мы все кровожадные чудовища? Запомни, девочка: не все монстры имеют клыки, и не у всех людей есть сердце.

Ухмылка сошла с лица князя. Теперь он смотрел на меня с нескрываемым презрением, поэтому я, пожалев о сказанном, поспешила оправдаться.

– Я имела ввиду, что у вас у всех мрачный облик и вы пьете кровь людей…

– Это крайняя необходимость. Без нее мы умрем. Причем некоторые из нас не просто умрут, а станут проклятыми душами, которые никогда не смогут обрести покой. Если бы меня не пугала подобная участь, я бы давно прекратил свое существование, но хуже вечной жизни во тьме и жажды крови только вечные душевные муки без надежды на покой.

Князь говорил с такой печалью в голосе, что у меня даже стало тяжело на душе. Я невольно прижала ладонь к груди и медленно выдохнула. И почему меня волнует его судьба? Плевать я должна на то, что ему после смерти светят мучения.

Кашлянув, я отвела взгляд от князя и сосредоточилась на написанных карандашом строках, в которых содержались мои обязанности.

– Значит, пить кровь людей вам не по душе, – сделала вывод я, пытаясь не думать о судьбе того, кто назвал меня своей рабыней.

– Не по душе, – кивнул князь.

– Тогда пейте кровь животных.

– А ты тогда перестань есть мясо и переходи на одни овощи.

Я вскинула на него непонимающий взгляд.

– Кровь животного насыщает вампира всего на пару часов, а после жажда снова возвращается. Это как если ты будешь есть одни только овощи, – пояснил князь.

– А-а, – понимающе протянула я. – Но… но ведь держать людей в тех подвалах, да еще и на цепях – это совсем не по-человечески.

– А мы и не люди вовсе, – оскалился князь, демонстрируя мне свои острые клыки.

От его жутковатого вида я невольно вжала голову в шею, чем рассмешила князя.

– Но по закону вам нельзя убивать людей!

– Нельзя, конечно. И мы не убиваем. А что до того, что было на суде – это крайний случай, требующий наказания. Как бы ни был силен голод, людей убивать нельзя. Володин был нестабилен. Он женился на смертной и, не выдержав, укусил ее. Не смог вовремя остановиться, и бедная женщина умерла. Однако эта жертва не образумила его. Он озверел и вышел на охоту. Такое случается редко, но все же имеет место быть. К сожалению. – Князь повернулся к окну с раздвинутыми в стороны шторами, и посмотрел на освещенную фонарем опустевшую улицу.

– Неужели так сложно вовремя остановиться? – прошептала я, пораженная рассказом князя.

– Кому-то сложно, кому-то нет. Все зависит от характера и выносливости, которые, опять же, можно определить по ауре. У Володина она была серо-зеленой, и я ждал от него подобного срыва, поэтому запретил отношения со смертными. Однако он меня не послушал, и вот результат. Нельзя допускать отношений вампира с человеком, как и нельзя допускать того, чтобы вампир питался старым способом – через укус. Первое запиши себе и подчеркни несколько раз.

Я послушно выполнила то, что он сказал.

– Вы поэтому режете людям вены и сливаете кровь? Чтобы не сорваться?

– Отчасти. Кроме пробуждения инстинкта охотника укусы несут еще одну неприятность – вампир и человек в этот момент могут увидеть прошлое друг друга. Это тоже может стать причиной убийства последнего, ибо не всем приятно, когда вскрывается его подноготная.

– То есть, если вы меня укусите, то я смогу увидеть ваше прошлое, а вы – мое?

Князь кивнул, не сводя взгляда с улицы за окном.

– Занимательно, – пробормотала я, про себя отметив, что прошлое князя меня очень даже интересует, а не должно бы!

– Даже не думай, я тебя кусать не собираюсь. По крайней мере пока.

– Тогда, может быть, сами скажете, как вы стали вампиром? Или вы таким родились? – Любопытно, сколько еще князю хватит терпения отвечать на мои вопросы.

– Стал, конечно. Вампирами не рождаются. Такие как мы не могут давать потомство, потому что наши тела мертвы. Как я уже говорил, у нас даже сердце не бьется, и кожа холодная. – Князь поднес к лицу свою бледную ладонь, рассмотрел ее так, будто никогда до этого не видел, и вернул на ручку кресла. – Существует два способа обращения: силой ведьмы и через обмен кровью. Первый самый редкий. Те, кого обращает ведьма, сильнее и выносливее, однако после смерти их души не могут упокоиться без должного… ритуала. А провести его весьма и весьма затруднительно.

– И вы как раз из тех, кто был обращен ведьмой? – предположила я, рассматривая точеный профиль князя.

– Да.

– Но разве вы хотите умереть? Неужели вам надоело жить и видеть, как меняется и развивается мир?

– Развитие? – горько усмехнулся князь. – Я вижу только разрушение, алчность и жестокость. Я устал от всего этого и хочу обрести покой. Мне следовало принять свою смерть восемь веков назад, но я решил отомстить, и вот к чему меня привела моя месть: к скуке и усталости.

Вздохнув, князь хлопнул в ладоши и поднялся с кресла. Я невольно последовала его примеру и тоже подскочила. Заметив это, он ухмыльнулся краешком губ и произнес:

– Довольно разговоров! Тебе предстоит много работы.

Глава 4

Работы у меня оказалось действительно много, и моя интуиция подсказывала мне, что половина из моих обязанностей ко мне никак не относилась – просто Игнат и еще несколько сотрудников решили спихнуть на меня свою работу. Князь же либо закрыл на это глаза, либо не знал об этом и знать не хотел. Я же жаловаться не стала, так как мне довольно хорошо намекнули, какое я занимаю положение и чего не должна делать, так это ныть и жаловаться.

Не сойти с ума от постоянной беготни из одной управы в другую, криков губернатора и его заместителей, кучи отчетности и презрения со стороны почти всех сотрудников городской управы мне помогала Лиззи. Вернее, наш с ней досуг.

С появлением работы моя учеба никуда не делась. Князь лишь урезал занятия на музыкальных инструментах и проводил уроки литературы не каждый день как раньше, а всего лишь дважды в неделю. Однако даже так у меня оставалось мало времени на себя, но я все же его находила, и тогда мы с Лиззи много разговаривали и занимались чисто женскими делами: вышивали, сплетничали и выбирали новые наряды.

Лиззи стала для меня настоящей подругой, хоть и была порядком старше меня. Я не мыслила дальнейшей жизни без нее, и даже после завершения моего обучения не собиралась расставаться с ней, планируя сделать Лиззи своей компаньонкой. Должна непременно заметить, что именно она уговорила князя приглашать к нам мою мать раз в год, чему я весьма обрадовалась. Так мама приезжала на мой шестнадцатый, семнадцатый и должна была приехать на восемнадцатый день рождения.

За неделю до моего совершеннолетия обычно сдержанный и надменный князь пребывал в странном расположении духа. В его движениях я улавливала еле заметную нервозность, поэтому предположила, что он чем-то недоволен, о чем незамедлительно решила у него спросить.

– Тебя что-то тревожит, дядюшка?

От произнесенного мной слова «дядюшка», князь чуть поморщился. Я стала называть его так с того дня, как он представил меня губернатору – ведь по бумагам я была его племянницей.

Поначалу князя забавляло мое новое обращение к нему, но в последнее время он стал от него морщиться, что заставляло меня еще чаще называть его «дядюшкой», да еще и елейным голоском.

– С чего ты решила, что меня что-то тревожит? – фыркнул князь.

Я отрезала от жареного цыпленка небольшой кусочек и, обмакнув его в соус, положила в рот. Вкус был волшебным. Повар, которого недавно нанял князь, превзошел все мои ожидания. Жаль, что, будучи вампиром, он сам не мог есть свои кулинарные шедевры.

– Мы живем бок о бок уже десять лет. Я неплохо успела тебя изучить. – Говорила я весьма самодовольно. Да еще и нагло смотря в темные глаза князя и говоря с ним на «ты». Да-да, вот так я обнаглела к восемнадцати годам. Однако в свое оправдание замечу, что князь ни разу еще не осадил меня за эту наглость. А это значило лишь одно: его все устраивало.

Мне же хотелось большего. Несмотря на то, что князь был самым настоящим монстром – с клыками, сверхчеловеческими способностями, жаждой крови и презрению к жизням других, – он все же сильно интересовал меня. Мы прожили в одном доме восемь лет, и я знаю многие его привычки, но самого князя я знала плохо. Даже о Данияре я узнала куда больше, чем о князе. Кстати, наш здоровяк действительно оказался таким, как его описал князь: добряком и романтиком. Но вот сам хозяин дома был для меня закрытой книгой.

В управе все любили Глеба Немертвого и даже боготворили. Я же в их искренность не верила. Тот, кто держит людей в камерах на цепи и пьет их кровь определенно не может быть хорошим. Князь – злодей, но не такой, как в сказках. В том, что он не абсолютное зло, которое хочет только зла, я почему-то была уверена. Скорее он был как Мефистофель из романа Гетте «Фауст», который я прочитала пару лет назад на языке оригинала.

«Часть силы той, что без числа творит добро, всему желая зла», – вот характеристика князя. У него было свое собственное добро, немного отличающееся от того, о котором написано в Библии. То, что князь забрал меня из барского дома, где мне светило лишь стать крепостной женой конюха, и сделал из меня барышню – это и есть его добро по отношению ко мне.

К таким умозаключениям я пришла с год назад, когда решила поставить себя на место князя. И, либо я начала его немного понимать, либо же я глубоко ошибалась, и на самом деле нет в князе никакого добра, и он просто кровожадный и бесчувственный монстр. Однако сердце человека полно надежды, и я больше верила в то, что все-таки начала понимать своего господина.

– Думаешь, изучила меня? – Князь скептический приподнял одну бровь. В такие минуты я была уверена в том, что он умеет читать мысли.

– Возможно, чуть-чуть? – Я склонила голову набок и сложила вместе подушечки большого и указательного пальцев, оставив мизерный зазор между ногтями.

Губы князя изогнулись в еле заметной улыбке. Он гортанно посмеялся и одарил меня снисходительным взглядом.

– Кого планируешь пригласить на день рождения? – внезапно поинтересовался князь, подлив себе в бокал ещё крови.

– А я могу выбирать? – удивилась я.

– Разумеется. Это же твой праздник.

Я задумалась ненадолго, а потом сказала:

– Тогда, кроме матери, я приглашу Дмитрия и Алексея.

– Мужчин? – Пожалуй, впервые я наблюдала на сдержанном лице князя удивление.

– Как видишь.

– И кто они такие? Твои ухажеры? – Князь отставил бокал с кровью в сторону и принялся барабанить длинными пальцами по столу.

– Они служат в городской управе. Дмитрий, кстати, офицер.

– Офице-е-ер, – задумчиво протянул князь. – А фамилии у этих чужеядов какие, позволь полюбопытствовать?

– Почему же сразу чужеяды? – возмутилась я такому определению моих гостей. – Это приличные молодые люди. Единственные, между прочим, из всей управы, кому я не ненавистна.

Темные брови князя поползи вверх. Уровень его удивления вырос в два раза.

– К тебе плохо относятся? Почему раньше не сказала?

– А что бы это изменило? – равнодушно пожала я плечами, ворочая вилкой ножку цыпленка. – Они там все женоненавистники. Бедные их супруги, как только терпят таких? – Я положила в рот кусочек мяса, прожевала и, проглотив, добавила: – Только Дмитрий и Алексей другие. Их фамилии Берестов и Терехов.

– Берестова одобряю, а Терехова – нет. – Князь взял бокал, откинулся на спинку стула и сделал глоток.

– Почему Алексея не одобряешь? – стало мне обидно за милого и робкого юношу, который был старше меня на два года, но казался младше на все пять.

На следующий день нашего знакомства Алексей подарил мне букет тюльпанов, которые выращивает его тетя. Увидев это, Дмитрий через день преподнес мне букет алых роз.

Да, я соврала князю. Эти двое, по всей видимости, действительно были моими поклонниками, вот только ему об этом знать не следует. Ведь какие поклонники могут быть у рабыни?

– Потому что, – неопределенно ответил князь на мой вопрос. Всем своим видом он показывал, что разговор на эту тему окончен.

И все же я не сдавалась.

– Ты теперь можешь видеть ауры по звуку фамилий? – съязвила я.

Суровый взгляд глаз цвета самой темной ночи стрельнул в мою сторону. Я понимала, что играла с огнем, но не могла остановиться. Мне хотелось увидеть все его эмоции, собрать коллекцию. Сегодня он несколько раз не смог сдержать удивление, а еще он полон тщеславия и гордыни, а значит, у него есть другие эмоции. Должны быть.

– Ты забываешься, племянница. – Последнее слово было произнесено князем с такой же интонацией, как я произношу слово «дядюшка». Злая ирония сквозила в его голосе, а черные глаза не сводили с меня пристального взгляда.

Мне хотелось ответить ему, и я даже знала, как мне ответить, но внезапно участившееся сердцебиение выбило меня из колеи. Я молча смотрела на князя, зачарованная его взглядом, который прожигал насквозь.

Еще несколько долгих мгновений он буравил меня этим взглядом, а затем перевел его на окно и поднес к губам бокал с остатками крови. Облегченно выдохнув, я потянулась к бокалу с водой и залпом выпила все его содержимое, однако внезапно появившуюся жажду это не утолило.

– Я закончила, – хрипло произнесла я, встав из-за стола. От вида еды мне сделалась тошно, хоть я и съела всего ничего. Глова кружилась, а ноги еле держали меня.

Князь кивнул, не глядя в мою сторону.

Выйдя из столовой, я направилась к лестнице на второй этаж, силясь понять, что со мной произошло. Неужели князь может еще и убивать взглядом?

От внезапного громкого стука во входную дверь я вздрогнула и чуть не упала – благо, вовремя схватилась за лестничные перила.

Лиззи резво спустилась вниз и, бросив на меня озабоченный взгляд, открыла дверь.

– Добрый день, – пропел самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.

На первый взгляд казалось, что он моложе меня года на три, но по мудрым голубым глазам было видно, что этот юноша молод лишь внешне. Светлокожий, с легким румянцем на высоких скулах. Губы алые, пухлые, изогнуты в привлекательной улыбке. Светлые волосы слегка вьются и падают на лоб непослушными локонами.

Немного не таким я представляла себе Генриха – в том, что это был именно он, я нисколько не сомневалась. Гости на пороге нашего дома крайне редки, а уж такие улыбающиеся и подавно.

– Как давно я не был в стенах родного дома! – воскликнул молодой человек, перешагнув порог. – И какая красавица меня встречает!

К комплиментам, которые начали сыпаться на меня лет с пятнадцати, я уже привыкла, и сейчас даже не покраснела. Продемонстрировав легкую улыбку, я сдержанно поблагодарила молодого человека за комплимент.

– О, я не тебе! – Он окинул Лиззи томным взглядом и пояснил: – Я говорил о ней.

– Не обо мне? – удивленно пробормотала я.

– Ты же Софья, так? – уточнил молодой человек и, не дождавшись моего кивка, продолжил: – Я же не совсем глупый, чтобы положить глаз на игрушку нашего князя. – Снова повернувшись к Лиззи, он ласково спросил у нее: – Кто вы, прекрасная фея? Почему я раньше не видел вас здесь?

У меня от такого конфуза едва рот не открылся. Я даже пропустила мимо ушей выражение «игрушка нашего князя».

– Потому что болтался не пойми где несколько лет, – ответил ему внезапно появившийся князь.

– Глеб! – Юноша быстро потерял интерес к Лиззи. – Сто лет, сто зим!

– Вот уж правда, сто лет, – пробормотал князь, пытаясь увернуться от объятий юноши.

Картина эта была столь забавная, что я даже позабыла о своем конфузе и, наблюдая за этими двумя, тихо посмеивалась. В конце концов, князь сдался и позволил сдавить себя в крепких объятиях.

– Полегче, Генри, на мне новый сюртук, – пробормотал князь.

Генрих отстранился от него и недовольно надул пухлые губы.

– Не любишь ты нежностей.

– Не люблю, – согласился князь. – Обнимай лучше Данияра, он будет не против.

– А где он, кстати? – Генрих принялся крутить светлой головой, думая, наверное, что Данияр где-то прячется.

– Выполняет одно мое поручение в соседней губернии, – пояснил князь. – Прибудет через неделю.

– Понятно. А это кто? – Генрих указал на Лиззи пальцем, а затем кивнул в мою сторону: – Дополнение к этой игрушке?

Я хотела возмутиться такому неподобающему обращению ко мне, но князь меня опередил.

– Во-первых, Софья не игрушка, – настоятельно произнес он, заложив руки за спину. – Во-вторых, Лиззи – ее гувернантка. Попрошу тебя обращаться с ней вежливо и не донимать своими капризами и глупыми вопросами.

Генрих открыл было рот, чтобы вставить свое слово, но князь взглянул на него так испепеляюще, что юноша притих и даже чуть втянул голову в плечи.

– И в-третьих, – продолжил князь, не сводя с Генриха пристального взгляда, – для англичашки из знатного рода ты чертовски неотесанный. Думаю, надо заняться твоим воспитанием.

– С чего это вдруг? – фыркнул Генрих, которого, кажется, уже перестал пугать свирепый взгляд князя. – Мое воспитание всегда устраивало тебя, но теперь, спустя почти триста лет, ты решил вдруг им заняться.

Я бросила испуганный взгляд сначала на Генриха, который сказал то, что не следовало говорить при Лиззи, а затем на князя.

– Он у нас любит преувеличивать, – спокойно пояснил князь озадаченной Лиззи. – Очень сильно преувеличивать.

Положив на плечо Генриха ладонь, он сдавил его так, что у молодого человека округлились глаза.

– Лиззи, если тебя не затруднит, приготовь нам чай, пожалуйста, – очень добродушно, даже ласково, произнес князь. – Мы будем в гостиной.

– Да, конечно, – кивнула Лиззи и поспешила на кухню.

Как только она скрылась из виду, Генрих шепнул:

– Она что, не знает, кто мы?

– Не знает, – прошипел князь, все еще не отпуская плеча Генриха.

– Зачем тогда вы ее здесь держите?

– Потому что Софья захотела гувернантку человека, а людских женщин, которые знают о нас, почти нет. Разве что жена и дочери губернатора, но их не взять в гувернантки, увы.

Генрих задумчиво покивал, а затем, взглянув на меня, тихо заметил:

– Ну и проблем ты создала князю.

Я виновато закусила губу. До этого момента я и не думала, чем может обернуться мое желание иметь при себе гувернантку-человека.

– У нас не было проблем до тех пор, пока не появился ты. – Князь толкнул Генриха ко входу в гостиную. В его тоне уже не было злости. Кажется, он успокоился. – Софья, дорогая, займись списком гостей на бал в честь твоего совершеннолетия. Нам с Генрихом надо поговорить – все же больше десяти лет не виделись.

Сильно ли досталось Генриху, сказать не могу, потому что сразу же отправилась к себе. Около часа я занималась списком гостей и, составив его, спустилась на кухню, чтобы выпить молока на ночь.

Из гостиной доносились приглушенные голоса и тихий смех. Проходя мимо, я осторожно заглянула в приоткрытую дверь и замерла, не в силах пошевелиться.

Князь улыбался.

Не ухмылялся, не скалился, а именно улыбался. Искренне, открыто и… красиво. Так, что у меня ёкнуло сердце.

Когда же он тихо рассмеялся, демонстрируя морщинки в уголках глаз, я вдруг почувствовала, что злюсь. На князя, за то, что он никогда мне так не улыбался, и на Генриха, который смог его развеселить.

Залпом допив молоко, я оставила стакан на трюмо в прихожей и вернулась в спальню. Сон долго не шел ко мне. Перед глазами стояла улыбка князя, которая на миг превратила его из бесчувственного вампира в простого человека.

Через пару дней, отправляясь в городскую управу, я взяла с собой два пригласительных: один для губернатора и его семьи по настоянию князя, а второй – для Дмитрия.

– Добрый день, Софья Андреевна. – Алексей Терехов широко улыбнулся при виде меня. Одной рукой он держал целую кипу документов, а второй то и дело поправлял спадающие на нос очки.

– Доброе утро, Алексей Петрович, – улыбнулась я ему в ответ. Рука чесалась на зло князю отдать приглашение этому юноше – ведь они были неименными.

– Вы к губернатору на доклад?

– Да, а вы… – Я замолкла, сочувственно глядя на кипу документов в руках молодого человека.

– Да-да, погряз в бумажках, – вздохнул Алексей.

Мое сердце сжалось. Недолго думая, я вынула из сумочки одно из приглашений и протянула его Алексею.

– Тогда, может, вы развеетесь на балу в честь моего совершеннолетия? Буду рада видеть вас.

Глаза Алексея радостно заблестели. Он протянул руку за пригласительным.

– Спа… – не успел договорить он. Кипа бумаг, что держалась на одной руке молодого человека, качнулась и повалилась на пол, разлетевшись по разным сторонам. Алексей охнул и, сунув пригласительный в карман сюртука, кинулся подбирать бумаги.

– Простите, это все по моей вине. – Я тоже принялась подбирать документы.

– Нет-нет, это из-за моей неловкости! – замотал головой Алексей. Очки на нем и вовсе не держались, когда молодой человек наклонял голову.

– Вы их лучше снимите, – я указала на его очки. – От греха подальше.

– О, да, конечно. – Алексей поспешно снял очки и сунул их в карман. – Большое спасибо за приглашение. Я непременно буду.

– С нетерпением буду ждать вас.

Позже, собрав все бумаги и проводив Алексея до архива, я встретила Дмитрия, который одарил меня невероятно добродушной улыбкой. Второй пригласительный я отдала ему без колебаний. Губернатор подождет до завтра, а князь об этом не узнает. На балу его будет ждать сюрприз.

Пожалуй, это было одно из первых крупных непослушаний князю, и от этого мое сердце отчаянно билось. Причиной же этого непослушания была обида на то, что за все восемь лет он ни разу не улыбнулся мне так, как улыбался Генриху.

Глава 5

В день моего рождения мама не смогла сдержать слез. Я смотрела на ее состарившееся загорелое лицо с россыпью морщин, на сухие мозолистые руки, на согнутую от ежедневного тяжелого труда спину, и думала, что меня бы тоже постигла такая же участь, если бы не князь.

– Какой же ты красивой выросла, – бормотала мать, разглядывая меня сквозь слезы. – Не чета какому-то конюху. Ишь, какая стала! Настоящая барышня. Тебе теперь и жениха надо под стать. – Она шмыгнула носом, быстро вытерла слезы и покосилась в конец гостиной, где князь о чем-то разговаривал с Данияром. – Глеб Владимирович на тебя случайно глаз не положил?

– Мама! – возмущенно произнесла я. – Я ему как племянница.

– Не дочь же, – фыркнула мама.

Мимо нас, склонив голову в приветствии и лучезарно улыбнувшись, прошел Генрих. Мама проводила его заинтересованным взглядом и тихо спросила у меня:

– А он кто? Тоже племянник?

– Дальний родственник.

На самом деле я не знала, связывает ли князя родство с Данияром или Генрихом. Судя по тому, что Данияр относился к нему с большим почтением и называл «княже», а Генрих вообще был англичанином, то родственной связи между этими тремя не было. Однако полностью я не была в этом уверена.

– Прекрасно выглядишь, Софья, – раздался совсем рядом низкий голос князя.

Окунувшись в размышления, я не заметила, как он подошел. Взгляд темных глаз с легким интересом скользил по мне и по моему нежно-голубому платью с белыми оборками.

– Она выросла красавицей, не так ли? – подхватила мама, подобострастно склонившись перед князем.

Он ничего ей не ответил. Лишь загадочно улыбнулся каким-то своим мыслям.

– Софья! Ты в этом платье похожа на Снегурочку! – воскликнул Генрих.

– Я так не думаю, – холодно заметила Лиззи, с которой мы выбирали мое платье.

– Если Софья – Снегурочка, то кто Дед Мороз? – не остался в стороне Данияр.

– Ясное дело кто! – весело произнес Генрих и указал пальцем на князя. – Глеб!

Князь забавно выпучил глаза и возмущенно спросил:

– Я что, похож на деда?

– Похож больше всех нас! Вечно ворчишь, сидишь в кресле с газетой и жалуешься на правительство. – Генрих, похоже, совсем страх потерял. – Настоящий дед!

Еле сдерживаясь от того, чтобы не высказать англичашке все, что он о нем думает, князь дрожащим от гнева голосом произнес:

– Я начинаю жалеть, что ты вернулся из своего путешествия. Думаю, пора тебе снова нас покинуть.

– Не-а, – беспечно качнул головой Генрих, – я соскучился. Планирую остаться с вами надолго.

Его взгляд метнулся в сторону Лиззи, которая, чтобы не терять времени в пустую, принялась поправлять оборки на моем платье. Она ненавидела праздность и ни минуты не могла простоять без дела.

После моего совершеннолетия гувернантка мне больше не понадобится, поэтому вчера я предложила Лиззи стать моей компаньонкой, на что она незамедлительно согласилась. Осталось лишь уладить этот вопрос с князем.

Посверлив Генриха устрашающим взглядом, князь объявил, что нам пора собираться на праздник.

Изначально планировался небольшой званый ужин у нас дома, но за неделю князь вдруг передумал и решил устроить настоящий бал – мой первый бал, на котором я буду главной темой для разговоров.

Признаться, я сильно волновалась, но еще и пребывала в предвкушении, представляя, как буду танцевать с разными кавалерами, среди которых будут как люди, так и вампиры.

В карете мое волнение достигло пика, и я, до боли прикусив нижнюю губу, размышляла над тем, что будет, если я отдавлю кому-то ногу или упаду во время танца.

Со мной находились мама, Лиззи и князь, но из всех троих мое волнение заметил лишь последний. Чтобы привлечь мое внимание, он легко коснулся моего локтя. Я подняла на него растерянный взгляд. Князь кивнул на окно кареты.

Мы проезжали мимо освещенного мягким желтым светом фонарей катка. В его центре высилась нарядная елка, вокруг которой кружили на коньках люди.

Забыв о своих переживаниях, я смотрела на преобразившийся к праздникам вечерний город.

Мне посчастливилось родиться 27 декабря, между Рождеством и Новым годом. Когда я жила у барина, то не видела в этом ничего примечательного, но теперь, живя в городе с князем, я всей душой ощущала волшебство этих священных дней, среди которых я появилась на свет. Всюду царила радость, слышался смех. Люди поздравляли друг друга, желали всего самого лучшего, устраивали званые вечера и балы, украшали ёлки великолепными игрушками.

Из-за волнения я забыла о волшебстве этих праздничных дней, но князь напомнил мне о них, и я была благодарна ему за это.

– Арина Петровна, – обратился к моей матери князь, когда карета остановилась у здания, в котором сегодня будет проходить бал в мою честь. – Я понимаю, просить такое у матери нельзя, но, пожалуйста, не демонстрируйте сегодня вечером ваше родство с Софьей. В глазах гостей она – моя племянница, чьи родители скончались. Давайте не будем портить ей репутацию.

– Конечно-конечно! – закивала мама. – Я бы ни за что не стала все портить, ваше сиятельство.

В новом пышном платье, сшитом по последнему слову моды, она выглядела нелепо. Я боялась, что гости не примут её, но князь заверил меня, что все будет хорошо. И я ему поверила.

Перед входом в бальный зал мы разбились по парам. Улыбающийся Генрих взял под руку Лиззи, которая с трудом скрывала свое недовольство. Англичанин ей явно не нравился, но я ей вовсе не сочувствовала, а скорее немного завидовала – ведь за ней ухаживает такой красивый мужчина.

Данияр учтиво предложил свою здоровенную ручищу моей матери, и та, кажется, даже немного покраснела.

По левую руку от меня мрачной темной фигурой застыл князь. Я нерешительно посмотрела на его лицо и перевела взгляд на его правую руку, согнутую в локте. Князь едва заметно кивнул, говоря тем самым, чтобы я взяла его под руку.

Я осторожно коснулась шершавой ткани черного сюртука. Даже в праздничные дни князь не изменял своей любви к черной одежде. Как-то за ужином он сказал, что последние несколько столетий каждый день его жизни – это траур.

Бальный зал поразил меня ярким светом и количеством гостей. Как только мы вошли, взоры всех присутствующих сразу же обратились к нам. С князем здоровался каждый, и каждый поздравлял меня с днем рождения. От всего этого у меня закружилась голова, и я крепче ухватилась за руку князя.

Не дойдя до середины залы, где сосредоточилась большая часть гостей, князь свернул налево и подвел меня к столику со стульями.

– Отдохни, – шепнул он мне, выпуская мою руку.

Я с благодарственно ему кивнула и села на стул. Данияр подвел ко мне мать и усадил ее рядом со мной. Я расправила веер и принялась обмахиваться им. В зале было душно и шумно.

– Освежись. – Князь протянул мне бокал шампанского.

Я с натянутой улыбкой приняла его и сделала глоток. Прохладный напиток мгновенно освежил меня. Я подняла взгляд, чтобы поблагодарить князя, но он уже стоял чуть поодаль и разговаривал с губернатором.

– Так много людей пришло поздравить тебя, – восхищённо прошептала мама. – Моя дочь – настоящая леди! И все благодаря его сиятельству.

– Да уж, – хмыкнула я, не сводя взгляда с фигуры князя.

– И после этого ты думаешь, что он видит в тебе только племянницу? – усмехнулась мама. – Готова поклясться всем на свете, что вскоре он сделает тебе предложение. Кстати, сколько ему лет? Выглядит очень молодо.

Я и сама не знала точный возраст князя, как и не знала, сколько ему было лет, когда его обратили в вампира. Может, он и доверял мне свои дела, но свои тайны – нет. И от этого мне было неприятно на душе.

– Софья Андреевна!

Я с неохотой оторвала взгляд от князя, но, увидев, кто подошел меня поздравить, сразу же улыбнулась.

– Рада вас видеть, Алексей Петрович!

– С днем рождения! Желаю как можно больше радостных мгновений в вашей жизни. – Терехов поправил свои очки и застенчиво улыбнулся.

– Благодарю. Как вам праздник?

– О, чудесно! Зал такой красивый, но вы гораздо красивее! – Щеки Алексея порозовели.

– Спасибо за комплимент. Надеюсь, вы хорошо проведете вечер.

– Если вы подарите мне танец, то это будет лучший вечер в моей жизни!

– Разумеется. Первый танец ваш. – Увлеченная беседой, я забыла о том, что князь еще не знает, что я ослушалась его и пригласила Терехова на праздник. Да еще и согласилась на первый танец с ним.

Как назло в этот момент объявили первый танец – кадриль.

Приняв руку Алексея, я направилась с ним в центр зала, то и дело оглядываясь в поисках князя, которого нигде не было видно.

Первый танец прошел быстро и легко, однако удовольствия от кадрили я не получила, потому что то и дело ощущала на себе пристальный взгляд темных глаз.

Поблагодарив Алексея за танец, я поспешила вернуться на свое место, но была перехвачена Дмитрием.

– Поздравляю с днем рождения, Софья! – с придыханием произнес он. – Вы сегодня изумительно выглядите. Затмеваете своей красотой всех на этом празднике.

– Благодарю, – ответила я с колотящимся сердцем, которое так быстро билось вовсе не из-за Дмитрия. Князь был рядом, я это чувствовала.

– Не хотите ли подарить мне следующий танец?

– Охотно.

Меня снова увлекли в центр зала, и снова я не получила удовольствия от танца – англеза.

На протяжении часа меня перехватывали мужчины и увлекали в танец. Я не успевала даже сделать глоток шампанского и присесть хоть на секунду. Ног я уже не чувствовала, пить хотелось нестерпимо, но отказать в танце я не могла, потому что боялась гнева князя. Боже, где был мой разум, когда я отдавала приглашение Терехову?!

– Софья, ты устала, – заключил Генрих, танцуя со мной во второй раз.

Я отрицательно качнула головой.

– Не спорь со мной, я все вижу. – Он остановился и повел меня к столику, за которым, неловко обмахиваясь веером, сидела мама.

Сначала я упиралась, но, увидев желанный бокал с прохладным шампанским, позволила Генриху вывести меня из центра зала. Однако когда до заветного напитка оставалось всего несколько шагов, дорогу нам преградил князь. Сердце мое ушло в пятки.

– Если ты хочешь танцевать с ней, то не сейчас, – сказал Генрих. – Софья уже на ногах не держится.

– Нам с ней надо поговорить, – произнес князь тоном, не терпящим возражений.

Я нервно сглотнула. Генрих кивнул и отошел в сторону.

Князь сверкнул темными глазами и, схватив меня за локоть, потащил к бархатным красным шторам, за которыми находилось небольшое помещение с креслами и столиком. В его полумраке он прижал меня к стене и, обдав холодным дыханием, прошипел:

– Какого черта здесь делает Терехов?!

От испуга я потеряла дар речи. Рука князя замерла рядом с моим горлом, и я готова была поклясться, что он сейчас начнет меня душить.

– Почему ты ослушалась меня? – Рука князя дрожала, но не касалась меня. Он вообще старался никогда меня не касаться, будто это было ему неприятно.

– П-прости, – выдавила я из себя.

Князь шумно выдохнул и на секунду прикрыл глаза.

– Выгони его. Скажи, что ему тут не рады.

Страх начал постепенно отступать. Рука князя опустилась, больше не угрожая моей шее. Да и угрожала ли вообще?

– Я не могу, – мой голос стал уверенней.

– Тебе придется.

Я помотала головой.

– Он – мой гость. Желанный гость. Я не прогоню его.

– Прогонишь! А иначе…

– Что?! – выкрикнула я. – Что ты мне сделаешь? Запрешь в холодной комнате и оставишь без еды? Тогда я умру от воспаления легких, и тебе придется искать новую помощницу!

– Глупая девчонка! – злобно зашипел князь. – Если я сказал, что его нельзя приглашать, значит – нельзя!

– Но почему? – не унималась я.

– Тебе знать не обязательно.

– Вот так всегда! Ты никогда не объясняешь мне причину своих действий, а я не могу читать твои мысли, чтобы узнать ее, – в сердцах высказала я то, что мучило меня все эти годы.

Князь сощурил темные глаза и процедил сквозь сжатые зубы:

– У меня нет причины. Я же не человек. Просто беру и делаю, не думая ни о чем и ни о ком. Так что не пытайся меня понять. – Пристально глядя на меня, он на мгновение замолчал, а затем продолжил уже чуть тише: – Выпроводи отсюда Терехова немедленно. Или я сам сделаю это, но с шумом и с позором для него.

Мне хотелось плакать. Хотелось ударить князя. Хотелось сбежать.

Однако ничего из этого мне нельзя было сделать. Лишь выполнять приказы моего хозяина.

– Слушаюсь, – дрожащим голосам сказала я, опустив глаза.

Князь отстранился и, оправив сюртук, вышел из комнаты первым. На негнущихся ногах я последовала за ним.

В большом бальном зале по-прежнему царило веселье. Завершился очередной танец, после которого дамы лихорадочно обмахивались веерами, а мужчины залпом выпивали прохладное шампанское.

Князь резко остановился, и я чуть не врезалась в его спину. Оглядевшись, он указал в противоположный конец зала, где высилась большая ваза с цветами. Рядом с ней стоял Терехов с бокалом шампанского в руке.

– Вот он, – сказал князь.

– Что мне ему сказать? – спросила я, понятия не имея, как вежливо прогнать гостя.

– Сама придумай. – Князь изогнул губы в усмешке.

Я фыркнула и сделала шаг вперед, когда рядом вдруг возникла жена губернатора – тучная дама в розовом платье. Она скользнула по мне взглядом и, переведя его на князя, воскликнула:

– Глеб Владимирович, а почему вы не танцуете? У вас же такая прекрасная партнерша рядом!

Князь радушно улыбнулся женщине и вкрадчиво произнес:

– Сегодня я решил воздержаться от танцев.

– Но почему же? – воскликнула подошедшая к нам высокая блондинка с бледным лицом и неестественно алыми губами. Наверняка тоже вампир. – Это большое расточительство, учитывая то, как ты умело танцуешь вальс.

– Вы вальсируете? – восхитилась жена губернатора.

Я удивленно посмотрела на князя. Представить его танцующим вальс было выше моих сил. Что-что, а уж танцы у меня никак с ним не вязались.

– Разумеется, вальсирует. – К нам с улыбкой подошел Генрих. – В Вене он был лучшим. Половина женщин выстраивалась в очередь, чтобы станцевать с ним на балах. Он двигается так плавно и быстро, что, если будет держать в руке свечу, она не погаснет.

Слова Генриха произвели фурор не только на женщин поблизости, но и на мужчин. Любопытствующие окружили князя, прося его продемонстрировать свои умения.

– Не сегодня, – произнес князь, натянуто улыбаясь. Его взгляд скользнул по Генриху, и я поняла, что сегодня англичанину не жить.

– Вот уж нет, мы не отступим!

– Станцуйте с именинницей!

Откуда-то вдруг появился слуга со свечой, и заиграла музыка.

Князь вздохнул и, не глядя, протянул мне руку.

Я замешкалась. Глупо смотрела на его ладонь без перчатки и думала о том, что касалась ее только однажды – в день суда, да и то на краткий миг.

Другой рукой князь взял свечу и одарил меня нетерпеливым взглядом. Он хотел быстрее станцевать и спровадить Алексея.

Сделав едва заметный вдох, я подала князю руку. Прохлада его ладони ощущалась даже через перчатку. По моему телу пробежала дрожь.

Князь вывел меня на середину зала и развернул лицом к себе. Перед тем как заглянуть в его темные глаза, я столкнулась взглядом с Дмитрием. Молодой человек хмуро взирал на нас издалека. В руке он сжимал бокал с шампанским.

– Старайся не делать резких движений, – зашептал князь, возвращая к себе мое внимание. – Пламя свечи – весьма своенравное явление. Двигайся плавно и осторожно, чтобы оно не погасло. Подстраивайся под мои движения, отдайся танцу и мне.

Последние слова он произнес с лёгкой хрипотцой, и по моей спине пробежала дрожь. Щеки сделались горячими, ладони тоже. Я опустила голову, чтобы скрыть появившийся румянец и кивнула.

Расценив мой кивок как готовность, князь вложил в мою руку свечу и сжал ее своей ладонью. Не успела я понять, что происходит, как он положил вторую руку на мою талию и притянул меня к себе так, что между нами оказалось пугающе мало места – как минимум длина ладони.

Я удивленно заглянула в лицо князя. Вальс, которому меня учили, танцевали иначе. Не лицом друг к другу, а со стороны, держа партнера только за руку.

Столь неожиданная близость выбила меня из колеи. Я растерянно моргала, силясь выдавить из себя хоть слово. Стараясь объяснить, что так танцевать я не смогу.

– Не бойся. Смотри на меня и отдайся музыке, – сказал князь и закружил меня в танце.

Движения князя были настолько быстрыми и плавными, что казалось, будто он парит по залу и я парю вместе с ним. Вокруг не осталось никого – только я и князь. Его пронзительные черные глаза, плотно сжатые челюсти и руки, которые с каждой секундой теплели. Мое тело передавало князю тепло, и он принимал его.

Постепенно скованность и неловкость исчезли. Я почувствовала эйфорию от танца, мне стало нравиться кружить по залу со столь умелым партнером. Стали нравиться его легкие потеплевшие объятия. Я остро ощущала энергию князя – вовсе не темную и давящую, а лёгкую и притягательную. Она смешалась с моей и влила в мое сердце щемящее чувство нежности и восторга.

Внезапно князь остановился и убрал руку с моей талии. Я непонимающе захлопала глазами, силясь понять, что случилось. Почему он отстранился?

Прежде чем я решилась задать этот вопрос вслух, в зале разразились аплодисменты. Я оглянулась и заметила в руках князя свечу. Ее пламя все еще горело.

– Невероятно!

– Восхитительно!

– Прекрасно!

Гости не переставали восхищаться и аплодировать нашему танцу. Я же никак не могла отойти от того наваждения, что охватило меня во время вальса.

Чья-то рука осторожно взяла меня за запястье.

– Идем. Нам надо найти Алексея, – шепнул мне князь.

Я посмотрела на него и чуть не ахнула. На лице князя отражалась улыбка. Легкая, едва уловимая, но все же улыбка. Князь, который был так зол на меня всего несколько минут назад, вдруг улыбнулся мне.

Сердце предательски заколотилось, по спине пробежал жар, а голова закружилась. Невольно на ум пришли слова мамы: «Глеб Владимирович на тебя случайно глаз не положил?».

Нет! Не может этого быть! Ни за что! Ни он, ни я никогда не понравимся друг другу. Кто я, и кто он… Мы не только принадлежим к разным сословиям, но еще и к разным расам. Я – простой человек, а он – могущественный вампир. Я – смертна, а он – вечен…

Теряясь в своих мыслях, я позволила князю увести себя из бального зала.

– Да где же он? – пробормотал князь, тщетно пытаясь разыскать Алексея.

На лестнице нам встретился Данияр.

– Вы уже уходите? – удивился он.

– Нет, просто ищем кое-кого. Не видел случайно Терехова? Худой юнец, в очках.

– Случайно видел. На улицу вышел, вместе с Дашковыми.

– Черт, – прошипел князь. В ониксовых глазах вновь вспыхнула злость. – Проклятый вальс.

Отпустив мое запястье, он ломанулся вниз по лестнице. Данияр, не раздумывая, кинулся следом. Я же замерла на верхней ступеньке, не понимая, кто такие Дашковы и почему они ушли вместе с Алексеем.

– Софья, тебе нехорошо? – раздался рядом участливый голос Генриха.

Я повернулась к нему и пробормотала:

– Ты знаешь Дашковых? Они вампиры?

– Да, – кивнул Генрих. – Владислав Дашков был обращен князем сотни лет назад, когда был на грани жизни и смерти. С тех пор он так же обращал членов своей семьи, которых ждала смерть. Так Дашковы стали одной из самых больших вампирских семей. Правда, их численность не смогла уберечь Владислава от смерти. Он повздорил с оборотнем, Петром Тереховым, и тот его убил.

– Тереховым? – удивленно переспросила я.

– Дашковы и Тереховы враждуют уже сотню лет. Они как Монтекки и Капулетти – если увидят друг друга, сразу же в драку.

– О, боже! – воскликнула я, осознав, что натворила.

– Что такое? – испугался Генрих.

Ничего ему не ответив, я кинулась вниз по лестнице. Позабыв о пальто, я выскочила на мороз в одном платье с коротким рукавом. Огляделась и, увидев несколько следов на только что выпавшем снеге, интуитивно пошла по ним.