Моя Люси

Между горем и надеждой

На опушке леса, в объятиях густых деревьев и кустарников, притаился дом. Тишина здесь была почти осязаемой, нарушаемая лишь переливами птичьих трелей и шелестом листвы. Воздух, насыщенный кислородом, пьянил с первого вдоха. Рассветы и закаты превращали небо в полотно неземной красоты, даря ощущение безмятежности и единения с природой. Здесь, казалось, можно было по-настоящему почувствовать себя живым.

Но сегодня, несмотря на всю эту красоту, Элиза ощущала лишь всепоглощающую боль. За окном бушевал ливень, словно оплакивая её горе. Элиза Фиесто лежала в постели, безутешно рыдая. В камине потрескивали дрова, но их тепло не могло растопить лёд, сковавший её сердце. Всего несколько дней назад она была счастлива, вынашивая под сердцем своего первенца. Она мечтала об этом волшебном дне, когда увидит своего малыша, представляла, как будет укачивать его в этом доме, читать сказки при свете ночника. Теперь же её мир рухнул. В комнату, словно вихрь, ворвалась мадам Фиесто с тревогой на лице.

– Элиза, гонец от Генри! Он прислал письмо! – воскликнула она, протягивая ей сложенный пергамент.

Элиза с трудом приподнялась в постели. Дрожащими руками взяла письмо, узнавая знакомый почерк. Сердце на мгновение забилось сильнее, но тут же сжалось от невыносимой боли. Как она скажет ему? Как расскажет о том, что их мечта разбилась вдребезги?

"Моя дорогая Элиза, – начиналось письмо.

Элиза затаила дыхание, боясь читать дальше.

"Наконец-то всё закончилось, и я с радостью сообщаю тебе, любовь моя: через три дня я буду дома и надеюсь обнять тебя и нашего малыша. Твой Генри".

С каждой строчкой боль в груди Элизы становилась невыносимой. Генри возвращался с войны, полный надежд и планов на будущее. Он мечтал о ребёнке, о тихой семейной жизни в этом доме на краю леса. А она… она должна сообщить ему, что всё это разрушено. Слёзы вновь хлынули из глаз, обжигая щёки. Как скажет ему? Как выдержит его взгляд, полный любви и ожидания? Как сможет смотреть в глаза человеку, который так сильно мечтал о ребёнке, которого больше нет?

– Элиза, что пишет Генри? – спросила взволнованная женщина.

– Он скоро вернётся, – произнесла Элиза. – Как я скажу ему? Как?

– Тише, милая, – мадам Фиесто подошла к Элизе и крепко прижала её к себе. – Ты сильная, Элиза. Ты пережила самое страшное. Генри любит тебя. Он поймёт.

– Но как? – Элиза всхлипнула, комкая письмо в руке. – Он так ждал… Он воевал за нас, за наше будущее. А я… я не смогла его сохранить.

– Не вини себя, дитя. Это не твоя вина. Такова воля судьбы.

Элиза отстранилась от мадам Фиесто и посмотрела в окно. За окном бушевала весенняя гроза, словно отражая бурю в её душе. Молнии пронзали тёмное небо, а ветер яростно трепал ветви деревьев.

– Я должна быть честной с ним, – прошептала Элиза, вытирая слёзы. – Он заслуживает правду.

– Да, это так. Но не спеши. Дай ему время прийти в себя после войны. Дай ему почувствовать себя дома. А потом, когда придёт подходящий момент, расскажи ему.

Элиза кивнула, чувствуя, как в её сердце зарождается слабая надежда. Может быть, мадам Фиесто права. Может быть, есть шанс, что Генри поймёт и простит.

– Я напишу ему, – сказала Элиза, поднимаясь с постели. Её голос звучал чуть тверже, чем прежде. – Напишу, что жду его, что люблю его. Но не буду говорить о… о ребёнке. Пока не буду.

Она не могла представить, как сказать Генри, что их ребёнок, которого они так ждали, не выжил. Что она, Элиза, не смогла его уберечь. Эта мысль разрывала её изнутри.

– Вот и правильно, напиши ему. А я пока спущусь вниз и распоряжусь, чтобы тебе разогрели ужин. Ты совсем ничего не ела сегодня. Генри не обрадуется, если увидит тебя такой измождённой.

Мадам Фиесто вышла из комнаты, оставив Элизу наедине со своими мыслями и смятым письмом Генри.

Рука её дрожала, но она заставила себя писать. Она писала о доме, о весне, о том, как сильно она скучает по нему. Она писала о своей любви, о своей надежде на будущее.

Закончив письмо, Элиза почувствовала себя немного легче. Она знала, что это только отсрочка, что рано или поздно ей придётся рассказать Генри правду. Но сейчас, в этот момент, она могла позволить себе немного надежды.

Она отдала письмо мадам Фиесто, чтобы та отправила его с гонцом. Затем она снова села у окна и стала смотреть на грозу. Ветер стихал, и сквозь тучи пробивались первые лучи солнца, но дождь не прекращался. Элиза закрыла глаза и глубоко вздохнула. Она знала, что впереди её ждёт трудный разговор. Но она также знала, что она не одна. У неё есть Генри, её любовь, и у неё есть мадам Фиесто. Элиза долго сидела и слушала шум дождя.Но одиночество стало невыносимым, и Элиза спустилась вниз. Там её ждал подогретый ужин. Она лишь пригубила вино, не чувствуя голода. Её потянуло в кабинет мужа. Комната была пропитана запахом табака и старой кожи. На столе, под тёплым светом лампы, лежали бумаги, исписанные мелким, аккуратным почерком Генри. Элиза взяла одну из них. Вдруг она услышала глухой стук, а затем ей показалось…"Неужели я схожу с ума?" Женщина подошла ближе к приоткрытому окну и стала прислушиваться. Она долго стояла в надежде, что ей показалось. Сердце забилось сильнее. Она услышала плач ребёнка. Тихий, слабый, но отчётливый плач. Он доносился откуда-то снизу, из сада. Элиза, забыв о слабости и тошноте, выбежала из кабинета и бросилась к выходу.

Мадам Фиесто, услышав шум, выбежала из своей комнаты.

"Элиза, куда ты? Ты же простудишься!"

Но Элиза не слушала. Она выбежала на улицу, под моросящий дождь, и побежала в сторону сада, туда, откуда доносился плач. Она шла по мокрой траве, пробираясь сквозь кусты роз, пока не увидела его.

В тени старого дуба, в корзинке, лежал новорождённый ребёнок, завёрнутый в розовое кружевное одеяльце. Его маленькое личико было красным от плача, а ручки и ножки дрожали от холода.

Элиза замерла, словно громом поражённая. Сердце бешено колотилось в груди, заглушая шум дождя. Она медленно подошла к корзинке, не веря своим глазам. Неужели это правда? Ребёнок? Здесь?

Она опустилась на колени, не обращая внимания на мокрую траву, и осторожно прикоснулась к щеке младенца. Кожа была ледяной. Элиза, не раздумывая, подхватила корзинку и прижала её к себе, стараясь согреть маленькое тельце своим теплом.

"Боже мой, боже мой…" – шептала она, глядя на крошечное личико. Кто мог оставить его здесь, в такую погоду? Кто мог быть настолько жестоким?

Мадам Фиесто, запыхавшись, догнала Элизу в саду. Увидев корзинку в её руках, она ахнула и прикрыла рот ладонью.

– Элиза, что это? Откуда он взялся?

– Я не знаю, мадам Фиесто, я не знаю, – ответила Элиза, её голос дрожал от волнения и жалости. – Я услышала плач и… вот он.

Мадам Фиесто, не теряя времени, сняла с себя шаль и накинула её на корзинку, стараясь укрыть ребёнка от дождя.

– Надо немедленно отнести его в дом, – сказала она, её голос был полон решимости. – Он замёрзнет до смерти.

Элиза кивнула, не в силах произнести ни слова. Она крепче прижала корзинку к себе и, поддерживаемая мадам Фиесто, направилась обратно к дому.

И тут она увидела письмо, приколотое к одеяльцу маленькой брошью в виде лилии. Почерк был знаком ей до боли. "Неужели… королева?" Сердце Элизы забилось быстрее. Она быстро развернула конверт, от которого пахло розами и чем-то ещё, горьким и тревожным.

"Дорогая моя подруга Элиза! Во дворце сгущается тьма, и я не знаю, переживу ли эту ночь. Варвары захватили почти все. Этот ребёнок – наш с королём. О его существовании никто не знает, я тщательно скрывала свою беременность. Элиза, ты единственная, кому я могу доверить. Укрой нашего ребёнка у себя. Дай Бог, мы еще свидимся, и мы отблагодарим тебя за твоё добро. Береги его, Элиза. Береги его как своего." Твоя королева и подруга, Анна.

Элиза крепко прижала письмо к груди, словно пытаясь удержать ускользающую надежду. "Дорогая моя подруга Элиза…" Слова Анны, написанные дрожащей рукой, эхом отдавались в её голове, наполняя сердце ледяным ужасом. Варвары. Дворец в осаде. Ребёнок… их с королём ребёнок.

Она опустила взгляд на спящего младенца, укутанного в простую шерстяную пелёнку. Его личико было спокойным, безмятежным, словно он не подозревал о бушующей вокруг него буре. В его крошечных чертах, в форме подбородка, в едва заметном изгибе бровей, Элиза увидела отблеск королевской крови. Он был похож на Анну, но в его глазах, когда они открывались, мелькала та же твердость, что и у короля.

Мадам Фиесто, увидев слёзы Элизы, обеспокоенно спросила:

– Что случилось, дитя моё? Что там написано? – спросила мадам Фиесто.

Элиза протянула ей письмо, не в силах говорить. Мадам Фиесто прочитала, и ее лицо побледнело.

– Королевский ребёнок? Здесь? Боже милостивый! – воскликнула женщина, прикрывая рот рукой. Её глаза расширились от ужаса и благоговения.

– Мы должны его защитить, мадам Фиесто, – сказала Элиза. Её голос, ещё недавно дрожащий от страха, теперь звучал твёрдо и решительно. В нём прорезалась сталь, закалённая любовью к Анне и долгом перед её ребёнком. – Мы вырастим этого ребёнка как своего. Никто не должен узнать правду. Генри… мы скажем, что это мой ребёнок, которого я родила.

Мадам Фиесто покачала головой, её глаза наполнились слезами.

– Но, дитя моё, это же ложь! И какая опасность! Если узнают…

– Я знаю, – перебила Элиза, сжимая кулаки. – Но это единственный способ. Если варвары захватят трон, они убьют его. А так… так у него будет шанс. Шанс вырасти, стать сильным и, возможно, однажды… вернуть то, что принадлежит ему по праву.

– Хорошо, дитя моё, – прошептала она, вытирая слёзы фартуком.

Через три дня вернулся муж Элизы. Генри был счастлив узнать, какой чудесный ребёнок ждал его дома. Он взял младенца на руки, рассматривая его с нежностью. Всё было спокойно. Семья счастливо проживала свои дни.

Через пару недель Генри обнаружил ещё одного младенца на пороге.

Маленький свёрток лежал в плетёной корзине, тихо посапывая. Сердце Генри замерло. Он поднял корзину и вошёл в дом. Элиза, увидев его с ребёнком, побледнела.

– Генри, что это? – прошептала она, её глаза расширились от ужаса.

– Я нашёл его на пороге. Записки нет, – ответил Генри, его голос был полон недоумения.

Элиза поняла, что это её шанс. Она должна действовать быстро, прежде чем Генри начнёт задавать слишком много вопросов.

– Генри, это… это ребёнок королевы, – выпалила она, стараясь говорить как можно убедительнее.

Генри замер, уставившись на неё. – Королевы? Что ты имеешь в виду?

Элиза, собравшись с духом, начала рассказывать историю, которую придумала на ходу. – Королева, перед тем как её свергли, боялась за жизнь своего наследника. Она знала, что варвары не пощадят его. Поэтому она тайно отправила его к нам, надеясь, что мы сможем его защитить.

Генри слушал, затаив дыхание. Сначала он испугался: укрывать наследника престола – это смертельно опасно. Но потом его охватило странное чувство гордости. Теперь у них с женой два ребёнка, один из которых – наследник престола. Королевская семья была свергнута. Варвары, жестокие и безжалостные, правили теперь страной. Имя свергнутого короля было проклято, а его сторонники преследовались.

Тайна семейства Фиесто

В самой большой комнате раздавались девичьи голоса. Мадам Тюль, с тревожным предчувствием, осторожно заглянула в приоткрытую дверь. Она быстро сняла очки, протёрла их подолом платья и снова надела, надеясь, что зрение её обманывает. Но, взглянув ещё раз, убедилась в худшем.

– Что здесь происходит? – не выдержав, строго спросила мадам Тюль. Не теряя ни секунды, она вошла в комнату, тяжело ступая, и встала посреди огромного зала. Орлиным взглядом она окинула каждую из девиц, одновременно оценивая нанесенный ущерб. Повсюду были разбросаны вещи, цветы и даже остатки пирожных. На кушетках громоздились старые платья. – Я повторяю свой вопрос.

– Мадам, мы выбираем платье к сегодняшнему балу, – ответила средняя сестра, Роза, выступая вперед и дерзко глядя на мадам Тюль. Такого своеволия женщина не ожидала от своей подопечной. От злости и беспомощности она покраснела. Младшая сестра, Эмили, толкнула Розу локтем. Сёстры переглянулись и громко захихикали, отчего мадам Тюль вспыхнула ещё сильнее. Когда самообладание вернулось к ней, она заговорила:

– Выбор платья к балу? – переспросила мадам Тюль, стараясь сдержать раздражение в голосе. – И вы решили устроить этот беспорядок здесь? Насколько я помню, ваши бальные платья висят в ваших комнатах.

– Ах, эти платья. Их уже не носят в этом сезоне, – вмешалась Эмили, нарочито выделяя каждое слово, отчего её грудь нервно вздрагивала.

– Верно – подтвердила слова сестры Роза. Сейчас носят с открытыми плечами, а у нас платья с закрытыми

– У вас прекрасные платья, мы с вашим отцом выбирали их, – смущенно ответила мадам. Она не понимала этих двух очаровательных девушек. Ей было безразлично, что носят в этом сезоне. Свои наряды она меняла не часто. Над чем смеялись её подопечные, стоит отметить все, кроме старшей сестры Люси. Мадам Тюль тяжело вздохнула и уже собиралась выйти, но её остановил обиженный голос Эмили:

– Почему тогда у Люси, платье с открытыми плечами? Оно намного красивее, чем у нас – вскрикнула девушка

– Люси восемнадцать, а вам обеим всего пятнадцать. И потом, так решил ваш отец – заакому же примеру последовала и РозаВ одной из комнат, самой большой, раздавались девичьи голоса. Мадам Тюль осторожно заглянула в приоткрытую дверь, и её сердце сжалось от тревоги. Женщина быстро сняла очки, протёрла их подолом платья и снова надела, надеясь, что зрение её подводит. Но, заглянув ещё раз, она убедилась в худшем.

– Что здесь происходит? – не вытерпев, строго спросила мадам Тюль. Не теряя ни минуты, она вошла в комнату тяжёлой походкой и встала посередине огромного зала, окинув орлиным взглядом каждую из девиц. Мадам Тюль успела оценить ущерб, нанесённый этими шалуньями. Повсюду были разбросаны вещи, цветы и даже остатки пирожных. На кушетках кучей были свалены старые платья. – Я ещё раз повторяю свой вопрос.

– Мадам, мы тут выбираем платье к сегодняшнему балу, – ответила средняя сестра по имени Роза. Она выступила вперёд и стала дерзко глядеть на мадам Тюль. Такого своевольного поведения мадам Тюль не ожидала от своей подопечной. От злости и беспомощности женщина покраснела. Младшая сестра, Эмили, толкнула локтем Розу. Сёстры переглянулись и громко захихикали, отчего мадам Тюль раскраснелась ещё больше. Когда самообладание к ней вернулось, она заговорила:

– Выбор платья к балу? – переспросила мадам Тюль, стараясь сдержать раздражение в голосе. – И вы решили устроить это безобразие здесь? Насколько я знаю, ваши бальные платья висят в ваших комнатах.

– Ах, те платья! Такие не носят в этом сезоне, – вмешалась Эмили. На каждом слоге она делала ударение, отчего её грудь нервно вздрагивала.

– О-о небеса! За что ты посылаешь беды на мою несчастную голову – сказала себе под нос мадам Тюль. – Сейчас же, все уберите, иначе я позову сюда мистера Фиесто. Думаю, он вас убедит, – добавила она с победной ноткой в голосе

Услышав имя своего отца, девушки тут же одумались и стали умолять мадам не делать этого. Они пообещали навести порядок и спуститься к завтраку вовремя. Мадам Тюль, почувствовав, что одержала победу, улыбнулась и оставила их одних.

«Как же трудно с этими девчонками», – подумала она, подняла глаза к потолку и начала бормотать какую-то молитву, а может быть, и что-то похуже. Закончив, женщина прошла по коридору, чтобы заглянуть в комнату Люси. Хотя у девушки тоже был непростой характер, она больше других нравилась мадам Тюль. Люси была красивой, изящной и ловкой девушкой с острым умом.

Люси, которой было девятнадцать, с лёгкостью вела светскую беседу, что привлекало внимание высшего общества. Природа щедро одарила её не только красноречием, но и изысканной внешностью.

Мадам Тюль осторожно постучала в закрытую дверь, но не получила ответа. Тогда она решилась войти. В комнате царила тишина. Только маленькая болонка бегала по комнате, весело виляя хвостом.

Люси сидела за своим письменным столом и что-то записывала. Мадам Тюль, знала, что девушка ведет запись в своем дневнике. Она сама лично, приучала девушек вести свои дневники, но только старшая занялась этим всерьез. Младшие сестры давно бросили это занятие, сказав, что это пустая трата времени. Мадам Тюль, грузная женщина с глубокими морщинами на лице, тихо вздохнула и стараясь не издавать ни звука, покинула комнату. В её сознании всплыла мысль: "В этом году она должна выйти замуж," и на её глазах выступили слезы. Эти слезы не были выражением радости, скорее они свидетельствовали о грусти и ностальгии. Мадам Тюль пришла в этот дом, когда его обитатели были ещё юными детьми, и теперь они, подобно птицам, в скором времени покинут гнездо

Слегка помедлив, мадам Тюль спустилась вниз по лестнице и направилась к кухне, чтобы проверить, как Кэтти, единственная служанка в доме, накрывает на стол. В обычные дни в доме было немного прислуги, но когда хозяин устраивал праздник, он приглашал из соседней деревни людей. Те, в свою очередь с удовольствие шли сюда. Хозяин был добр и щедр.

Люси давно проснулась, но сидела в своей длинной ночной рубашке. Как только она открыла глаза, первым делом вскочила с постели. Когда она встала на ноги, то услышала громкий стук. Это упала книжка, оставленная сегодняшней ночью в постели. Собачка, которая мирно спала возле хозяйки тоже проснулась и затявкала.

– Тише, Биги – приказала Люси, собаке. И та её послушалась, смирно села и нежно глядела на хозяйку. Но, это продолжилось недолго, ведь собаки не могут долго сидеть в статической позе. Биги начала носится по комнате, а Люси села за свой письменный стол и стала записывать свои мысли. В этот самый момент, к ней в комнату заглянула мадам Тюль. Люсиль раздраженно подумала: "Вечно она сует свой нос в чужие дела"

Запись в дневнике

Сегодня я проснулась в прекрасном расположении духа. Мне ничего не снилось этой ночью – первая за долгое время ночь без снов. Даже немного жаль! Ах, совсем забыла: сегодня день бала. Это, конечно, не первый мой бал, но сегодняшний – особенный. Папа сказал, что подыскал мне жениха. Надеюсь, он умный и хотя бы чуточку симпатичный. Хотя нет, почему я должна соглашаться на меньшее? Пусть он будет умен, богат и красив. Иначе я просто откажусь. Мои сестрички совсем обезумели: они кричали вчера весь вечер и полночи. Роза сказала Эмили, что у меня платье лучше. Хорошо, что их не слышал отец, а то бы им досталось. Жаль только, мама не дожила до этого дня. Думаю, она бы смогла их присмирить. Пожалуй, мне пора спускаться на завтрак, иначе отец будет недоволен моим поведением.

Люси переоделась и расчесала свои каштановые волосы. Собрала их в высокую прическу и вышла из комнаты, вместе с Биги. Собачка начала тявкать от восторга. Собака знала, что её сейчас покормят. За круглым столом на первом этаже уже собралась все семейство. В центре сидел отец мистер Фиесто. Справой стороны, от него сидел его племянник. Молодой наследник многомиллионного наследства по-имени Франц. Молодому человеку, недавно стукнуло восемнадцать, он был мил и только. Он знал, о том, что он, сын человека, который давно умер и оставил ему кучу денег. Правда за все время, Франц так и не увидел ни одного роскошного атрибута. Всеми его делами занимался его дядя Фиесто и Франца это вполне устраивало. Ведь ему было только восемнадцать лет. А это не совсем нужный возраст, для таких серьезных и сложных дел, как управление капиталом. Нет, Францу было интересно положение его дел, но он не задавался вопросами, чтобы не тревожиться по напрасну. Франц был высоким и стройным человеком. Правильные черты лица, голубые глаза и белоснежные волосы, говорили о его аристократической крови. О его наследстве знали только сестры и дядя, для всех остальных он был лишь дальней родственник, оставшейся сиротой. Слева от Фиесто сидели его дочери, Роза и Эмили, напротив же сидела его любимица Люси. Он души не чаял в своей дочурке. Всегда и всюду брал её с собой и даже советовался по каким-то мелочам и прочим глупостям. У них была особая связь, которая согревала его сердце.

Первый раз Фиесто женился в девятнадцать лет по очень большой любви. Молодая жена родила ему дочь Люси, а через год умерла. Вдовец женился повторно, но уже по расчёту. Его вторая жена принесла ему огромное приданое и двух дочерей, а через десять лет тоже умерла. Фиесто был человеком сухим и строгим, младших дочерей он не баловал. К племяннику Францу он относился нежно. Своих чувств он не скрывал, поэтому у Франца с девочками отношения складывались плохо. В детстве они часто ссорились и ругались. Всё это продолжалось до тех пор, пока в их жизни не появилась мадам Тюль. Фиесто привёз её откуда-то издалека, из какой-то глухой провинции, где, по его словам, она воспитывала детей в лучших аристократических семьях. Мадам Тюль была женщиной строгой, с высоким лбом и пронзительным взглядом. Она быстро навела порядок в доме, установив жёсткие правила и наказания за их нарушение. Девочки её побаивались, поэтому слушались, по крайней мере внешне. Но время шло. Дети подросли, превратившись в юных девушек, а мадам Тюль постарела: её спина согнулась, а голос стал дрожать. Её авторитет таял, как масло под палящим солнцем. Единственный, кого по-настоящему все боялись, – это отец.

Но, дорогой читатель, вернёмся к сегодняшнему дню:

– Ну что ж, мой дорогой Франц, сегодня тебе выпала великая честь: ты повезёшь девушек на бал, – неожиданно для всех заявил отец.

– Как… как я? – только и смог вымолвить Франц. Молодой человек от неожиданности подавился куском круассана. Он был ошеломлён.

– А почему не ты? – вмешалась Люси.

– Сегодня вечером я буду занят. И на этом точка, – строго сказал отец.

После этих слов никто не пытался задавать вопросов. Всем было известно, что задавать вопросы было просто бессмысленно. Каждый домочадец погрузился в раздумья. В какой-то миг все уставились на Люси в надежде на то, что она сможет всё объяснить. Но девушка даже не обратила внимания. Люси терялась в догадках. Она не могла найти никакого логичного ответа. Всё это было для неё так же неожиданно, как и для остальных.

После завтрака каждый отправился по своим делам. У младших сестёр был урок рисования. К Францу приехал учитель фехтования, и он тоже отправился на занятие. А Люси и мадам Тюль уединились в зале. Каждая погрузилась в чтение.

– Мадам, вы не знаете, почему отец не сможет сегодня сопровождать нас на балу? – спросила Люси.

– Люси, я знаю столько же, сколько и ты, – сухо ответила мадам и продолжила листать книгу.

Люси вздохнула и тоже опустила взгляд в страницы, хотя читать ей совсем не хотелось. Почему отец не едет с ней? Сегодня должна была состояться встреча с потенциальным женихом. Неизвестность мучила её, и она не могла усидеть на месте. Встав, Люси направилась в свою комнату. Там висело её нежно-розовое бальное платье: воздушное и пышное, с открытыми плечами. "Последний писк моды", – сказала Люси вслух. Девушка провела пальцами по мягкой ткани, задумавшись. "Почему отец так резко изменил планы? Может, что-то случилось? Или ему просто не хочется идти на бал? Может быть, он узнал что-то о потенциальном женихе? Может быть, он передумал выдавать её замуж?" Люси не находила ответов. Беспокойство нарастало. Вздохнув, она отвернулась от платья и вернулась в зал.

Вздохнув, она отвернулась от платья и вернулась в зал. Мадам всё ещё читала, но её взгляд стал напряжённым.

– Мадам, я прогуляюсь, – тихо сказала Люси, стараясь говорить спокойно.

– Хорошо, но не задерживайся, – ответила мадам, не отрываясь от книги.

Люси вышла из дома и направилась в сад. Розы, её любимые розы, сегодня казались какими-то поникшими, словно разделяли её тревогу. Она шла по гравийной дорожке, перебирая в голове возможные причины отцовского решения. Она остановилась у старой яблони, под которой любила сидеть в детстве. Вспомнила, как отец читал ей здесь сказки, как учил лазить по деревьям. Он всегда был таким внимательным и заботливым. Что же могло произойти?

Роза и Эмили, сидя за мольбертами, больше напоминали двух щебечущих птичек, а не учениц. Мазки их кистей были небрежными, цвета – негармоничными, а внимание – рассеянным. Учитель, обычно терпеливый и снисходительный, сегодня был на взводе. Он уже несколько раз делал им замечания, но сёстры продолжали перешёптываться, хихикать и строить глазки друг другу. Наконец, его терпение лопнуло. Он что-то прокричал им в ярости, так, что слюна брызнула во все стороны, и покинул их. Девушки, оглушённые внезапным взрывом, даже не разобрали слов учителя. Они переглянулись, пожали плечами и, бросив кисти, уселись на мягкий диванчик. "Как ты думаешь, отец всё-таки поедет с нами?" – вздохнула Эмили, и тема, мучившая их всех, снова всплыла на поверхность. Они долго гадали, почему отец так упорно отказывается сопровождать их на столь важное мероприятие. Вскоре учитель вернулся, хмурый и молчаливый. Сёстры поспешно вернулись к своим мольбертам, стараясь изобразить хоть какое-то подобие усердия. Франц, тем временем, был далек от девичьих грез и бальных нарядов. Он самозабвенно тренировался в фехтовании, оттачивая каждый выпад и парирование. Сначала его немного пугала ответственность, возложенная на него – представлять семью на балу и присматривать за сестрами. Но сейчас, в азарте поединка, он забыл обо всем. Фехтование было его страстью, наравне с лошадьми и скачками. Он знал, что дядя Фиесто даст ему четкие инструкции, и он постарается выполнить их в точности.

Долгий солнечный день, наконец, уступил место теплому вечеру. Роза и Эмили, освободившись от занятий, прогулялись вместе с Францем по ухоженному саду. Мадам Тюль, обычно неутомимая и энергичная, в этот раз оставалась дома, занимаясь последними приготовлениями к балу по приказу Фиесто.

Люсиль, устав от прогулки, вернулась в свою комнату. Внезапно, она услышала стук копыт. Выглянув в окно, она увидела гнедого коня, привязанного к ограде. "Кто это может быть?" – промелькнуло у нее в голове. Любопытство взяло верх, и она осторожно спустилась вниз.

В доме царила тишина. Люси заглянула во все комнаты, но никого не нашла. Она поняла, что гость, скорее всего, находится в кабинете отца. Сердце забилось быстрее. Она неспешно направилась к кабинету, стараясь не шуметь. На своем пути она никого не встретила.

Дверь в кабинет была приоткрыта. Видимо, прибывший человек только вошел и не успел ее закрыть. Люси приблизилась и услышала незнакомый мужской голос. В этот момент ее заметил отец и знаком показал, чтобы она немедленно ушла. Но было поздно. Этот жест привлек внимание незнакомца, и он повернулся лицом к Люси.

Люси окинула его беглым женским взглядом. Это был мужчина лет двадцати шести, высокий и стройный. Его тёмные волосы были аккуратно убраны назад, открывая высокий лоб. Он был одет во всё чёрное, только высокие сапоги были коричневого цвета, от грязи. Видимо, мужчина очень спешил прибыть сюда вовремя, раз не позаботился о чистоте своей обуви. Мужчина взглянул на Люси в упор, и она впервые встретилась с глазами незнакомца. Девушка впервые в жизни ощутила на себе такой холодный, пронизывающий взгляд. Мужчина оценил её взгляд как-то по-своему и улыбнулся ей дьявольской улыбкой. Люси стояла словно прикованная к полу, она не могла пошевелиться. Она лишь могла смотреть на незнакомца. Мужчину явно это всё забавляло, он смотрел на неё с неприкрытым интересом. На выручку Люси пришёл её отец, он откашлялся. Девушка словно проснулась и наконец оторвала свой взгляд от незнакомца.

– Люси, позволь тебе представить, это герцог Арно Август, – громко сказал отец.

Герцог грациозно подошёл к Люси.

– Ваша светлость, – тихо произнесла взволнованная Люси.

Август демонстративно снял свою перчатку, и Люси подала ему свою руку для поцелуя. Он быстро поцеловал маленькую ручку Люси и с каким-то показным пренебрежением сел в кресло, закинул ногу на ногу и вновь улыбнулся своей улыбкой. Внутри Люси всё закипело от раздражения.

– Ещё и герцог, а манер никаких, – пробормотала она себе под нос.

Отец велел ей уйти, и, не дожидаясь прощания с герцогом, она быстро удалилась. Вернувшись в свою комнату, она почувствовала себя ещё более растерянной.

– Чем я могу быть вам полезен, Ваша светлость? – спросил Фиесто, стараясь выглядеть дружелюбнее, хотя внутри всё похолодело.

– Давайте без этих церемоний, – просто ответил герцог. Он встал и зашагал по комнате, измеряя периметр кабинета. Потом он оглядел всё, что было тут: книги, картины, безделушки. Он делал для себя какие-то выводы, потому что морщил лоб и что-то бормотал про себя. Фиесто стало страшно. Он подумал, что к нему в дом приехал какой-то ужасный человек. Конечно, он догадывался, с какой целью прибыл этот Август, но всё-таки в его душе теплилась маленькая надежда, что всё обойдётся.

– Я весь к вашим услугам, – после молчания произнес Фиесто.

– Тогда слушайте. Для всей вашей семьи я – ваш хороший друг. И вы пригласили меня сюда, так скажем, погостить.

– Ваша светлость, объяснитесь наконец, – взволнованно сказал Фиесто.

– Вопросы тут задаю я один, – громко произнес герцог. – Хватит притворяться, мы оба хорошо знаем, зачем я здесь. Надеюсь, вы помните, что ваш племянник Франц вам вовсе не племянник, – холодно сказал герцог. В его глазах появились молнии, он посмотрел прямо на Фиесто, отчего у бедняги страшно заболели глаза и затряслись руки.

Конечно, он помнил, что Франц ему никакая не родная кровь. Но прошло столько лет, он полюбил мальчика, и потом мысль о возможном родстве с королевской кровью ему льстила. Грешным делом он даже мечтал стать регентом при Франце, а своим дочерям устроить успешные партии. Ему даже почти удалось договориться с одним знатным родом, сегодня на балу должны были представить друг другу молодых. Но сегодня утром пришло письмо, что все отменяется. Фиесто был раздавлен этой новостью, для него, как для отца, это был удар ниже пояса. А теперь еще и этот странный герцог с замашками палача. Он больше переживал за детей, чем за себя.

"Что он задумал? Что будет с Францем? И что, черт возьми, он собирается делать с Люсиль?" – эти вопросы вихрем проносились в голове Фиесто. Он понимал, что сейчас ему нужно быть предельно осторожным, каждое слово, каждый жест могли иметь последствия.

– Франц ничего не знает, – тихо ответил Фиесто. Он постарался придать себе уверенный вид, но ничего не получалось. Глаза его выдавали. Зато герцог не был взволнован или раздосадован, он был спокоен и холоден, как скала.

– У вас красивая дочь… Люси, кажется, – ядовито произнес Август. При имени своей дочери Фиесто собрался, он поднялся с кресла, выпятил грудь и заявил:

– Не смейте трогать мою дочь, Ваша светлость, – прохрипел Фиесто, вкладывая в эти слова всю свою отцовскую любовь и отчаяние.

Это позабавило герцога. Он лишь улыбнулся, обнажив хищный оскал, и сверкнул глазами, словно у хищника, почуявшего добычу.

– Я и не собирался, слишком своенравна. Да к тому же бледная как моль, – ехидно заявил Август, смакуя каждое слово.

Пошлые слова ранили любящего отца прямо в сердце. Он уже был готов схватиться за шпагу, висевшую на поясе, или за спрятанный под камзолом кинжал, чтобы отстоять честь дочери, Франчески. Но он знал, что это будет самоубийством. Август был не просто герцогом, он был воплощением власти и жестокости, окруженным верными телохранителями, готовыми разорвать любого, кто посмеет ему перечить.

– Как вы смеете! – закричал Фиесто, не в силах сдержать гнев.

– Успокойтесь, иначе я убью всю вашу семью прямо сейчас, – ответил Август, и его лицо, до этого скрытое маской надменности, сделалось жестоким и злым. В его глазах плескалась ледяная ненависть, готовая поглотить все вокруг.

Фиесто понимал, что не сможет защитить всех домочадцев от этого дьявола.

– Простите, Ваша светлость. Я готов на все ваши условия, – тихо произнес Фиесто, чувствуя себя загнанным в угол зверем. Гордость, честь, все, что он ценил в жизни, было растоптано сапогом герцога.

– Так-то лучше, – засмеялся Август, и этот смех эхом разнёсся по залу, словно предвестие беды. – Теперь мы можем поговорить по-деловому.

Фиесто поднял взгляд, полный отчаяния.

– Что будет с Францом?

– Пока ничего, – сухо ответил Август, отворачиваясь.

В комнате девушек царила суета: полным ходом шла подготовка к балу. Эмили и Роза, наконец, решились надеть свои новые платья. Спустя час они уже любовались своими нарядами. Изумрудное платье Эмили выгодно оттеняло её рыжие волосы, а сапфировое платье Розы подчёркивало глубину её глаз. Высокие прически завершили их преображение, и лишь у Эмили в косу, обрамлявшую лицо, была вплетена тонкая лента. Люси тоже сделали прическу, но надевать платье она не спешила. Необъяснимое предчувствие беды сковывало её.

Запись в дневнике:

Ещё утром я ощущала себя счастливой, сегодня я должна была познакомиться со своим женихом. А теперь все изменилось. Отец ведет себя странно, ещё и этот ужасный герцог. Откуда он взялся на нашу голову, я думаю, что от этого человека не стоит ждать добра. Никак не могу забыть его усмешку, он так смотрел на меня. Приличный мужчина никогда не позволит себе так глядеть на женщину. Надеюсь, что когда мы вернемся с бала, его тут не будет. Никогда больше не хочу его видеть…Пора надевать платье, мадам Тюль пришла.

– Я почти готова! – крикнула Люси, уже вошедшей мадам. Ответа не последовало. – "Может вы позовете нашу служанку Кэтти, мне нужна помощь?"

– Боюсь, что помощь не понадобится. Отец приказал всем раздеться и готовиться ко сну, – бесцветно ответила мадам.

– Что значит готовиться ко сну? – зло крикнула Люси. Как вдруг услышала стенания в соседней комнате. Это Эмили и Роза громко страдали от того, что они так и не поедут на бал. А это был один из последних балов этого сезона.

– Это просто какое-то недоразумение. Я сейчас же спущусь к отцу!

– Он просил всех соблюдать достоинство и не выходить из своих комнат.

– Что происходит, мадам?

—Ох, Люсиль, я сама ничего не понимаю. Прости, но мне нужно удалиться. Мадам Тюль, обычно такая словоохотливая и заботливая, поспешно вышла из комнаты, оставив Люси в полном недоумении.

Люси стояла в недоумении, глядя на закрывающуюся дверь. Она чувствовала, как её сердце начинает биться быстрее. Отец никогда не был так строг. Что-то действительно произошло, и это явно связано с герцогом.

Она тихо подошла к окну, за которым раскинулся ее любимый сад. Сейчас, в преддверии ночи, он казался чужим и зловещим. Лунный свет, пробиваясь сквозь листву старой ивы, рисовал на земле причудливые тени, напоминающие когтистые лапы. Люсиль знала, что должна что-то предпринять, но ее решимость тонула в океане страха.

Внезапно она услышала шёпот за спиной. Обернувшись, она увидела Эмили и Розу, которые стояли в тени у двери, словно две испуганные лани.

– Люси, что происходит? – прошептала Эмили, ее глаза были полны тревоги. – Почему нас не пускают на бал? Все платья готовы, прически сделаны…

Люсиль покачала головой, не зная, что ответить. Она чувствовала себя преданной, словно ее лишили чего-то важного, не объяснив причин.

– Я не знаю, – сказала она, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Отец приказал всем готовиться ко сну. Сказал, что бал отменен.

Роза нахмурилась, ее обычно беззаботное лицо омрачилось тенью подозрения.

– Хорошо, – сказала она наконец, решимость вернулась в ее голос. – Я попробую пробраться в кабинет отца и расспросить у него. Если он не захочет говорить, я поищу там хоть какие-нибудь улики.

Спустившись на первый этаж, Люсиль прошла к кабинету отца. "Я просто обязана поговорить с отцом," – твердила она про себя, словно заклинание. Дверь кабинета была плотно закрыта, и, прислонившись к ней, девушка не услышала ни звука. Шли минуты, а она никак не могла решиться войти. "Боже, с каких это пор я боюсь войти к отцу?" С этой мыслью она набралась смелости, повернула ручку и вошла в кабинет.

Отец сидел в своем кресле, полускрытый в тени, и держал в руках книгу в кожаном переплете. Фиесто делал вид, что читает, но Люсиль заметила, как напряжены его плечи и как нервно он перелистывает страницы.

– Папа, что все это значит? – спросила она, стараясь говорить твердо, но в голосе все равно прозвучала мольба.

– Люси, ты не должна была выходить сегодня из своей комнаты, – строго ответил отец, не поднимая глаз от книги.

– Но, папа, я должна понять, что происходит. Почему нас не пускают на бал? Почему ты так себя ведешь? – настойчиво спросила Люсиль, делая шаг вперед.

Фиесто отложил книгу и посмотрел на дочь. Его лицо было серьезным, даже суровым, и в глазах читалась усталость.

– Это не твоё дело, Люси. Возвращайся в свою комнату и не задавай лишних вопросов, – сказал он, его голос был ровным и бесстрастным.

Люсиль почувствовала, как внутри неё нарастает раздражение, смешанное с обидой и страхом. Она сделала еще один шаг вперед, но отец поднял руку, словно останавливая ее.

– Папа, я не могу просто принять это как данность. Я хочу знать правду, – твёрдо произнесла она, ее голос дрожал, но в нем звучала непоколебимая решимость.

Фиесто вздохнул, словно неся на своих плечах непосильную ношу, и снова взял в руки книгу.

– Я не могу тебе этого объяснить, Люси. Просто делай, как я говорю, – ответил он, не отрывая взгляда от страниц. Его слова прозвучали как приговор.

Люсиль вылетела из кабинета отца, ей было горько и обидно

Она выбежала в сад, словно спасаясь от удушающей атмосферы дома. Дойдя до своей любимой скамейки, увитой плетистыми розами, она рухнула на нее и тут же из её прекрасных глаз хлынули слезы. "Это просто невозможно," – повторяла про себя девушка, захлебываясь от рыданий. У неё с отцом всегда были прекрасные отношения, основанные на доверии и взаимопонимании. Что могло так сильно изменить его? Что заставило его отгородиться от нее стеной молчания и секретов?

Почему в пылу обиды, она вспомнила про эту женщину? «Мама, мамочка», всхлипывая шептала Люси. Она вытерла слезы тыльной стороной ладони и посмотрела на небо. Звезды мерцали в вышине, словно насмехаясь над ее горем. В голове роились мысли, одна мрачнее другой.Неужели она его чем-то огорчила, сделала что-то не так? Папа всегда был к ней добр. Нежнейших отношений между отцом и дочерью просто не сыскать. Что же все-таки случилось? Люси была раздавлена. Никого ближе отца у неё не было. С сестрами все было натянуто, с Францем прохладно. Если только со служанкой Кэти, но и ей Люси не могла доверить всех секретов. Лучших подруг, таких, которым можно было открыться, не нашлось. Девушка делилась мыслями только с отцом и своим дневником. Несмотря на свой храбрый вид и дерзкие речи, Люсиль была боязливой и ранимой. Шумной компании она предпочитала уединение. Больше всего на свете Люси любила послеобеденное чаепитие, когда все собирались за столом на веранде. Кэтти разливала горячий чай в фарфоровые чашки. Эти, казалось бы, обычные чашки, до боли в сердце дороги Люсиль и её отцу. Это мамины чашки, это было её последнее приобретение перед смертью. В эти моменты Люсиль представляла, что мама рядом. На душе у девушки становилось спокойно и тепло, будто бы мамины руки обнимали её утонченные плечи. А напротив сидел папа. Хоть Люсиль совсем не знала своей матери, но она словно чувствовала её всеми фибрами души. Отец мало рассказывал о ней. Дочь только видела её портрет, читала её любимые книги. Этого было мало для маленькой девочки. Когда Люси заводила разговор на эту тему, лицо Фиесто тут же меняло своё выражение. Оно становилось обеспокоенным, словно он что-то вспоминал, то, что хотел забыть. Поэтому Люсиль перестала просить отца поговорить с ней о матери. Её мама была окутана какой-то тайной. Девушке не хватало матери, не хватало её любви, маминых советов и поддержки. Сестры Люси тоже потеряли свою мать, но они хотя бы знали её, видели, чувствовали. Люси даже завидовала им, когда, будучи девочками, они играли в какую-нибудь детскую забаву, и в случае неудачи одна из младших сестер бежала к маме и получала порцию теплых ласк. Мачеха не любила Люси, и эту нелюбовь приняли и сестры. Когда отец не видел, мачеха била её по рукам так сильно, что маленькая девочка вскрикивала от боли.

Как вдруг, она почувствовала, что в саду есть кто-то еще. Она вытерла слезы с лица, надеясь, что это был её отец, который пришёл помириться. Но когда она увидела приближающуюся тень, её надежды рухнули. Это был не отец, а герцог Август, человек, которого она ненавидела и боялась.

Люси почувствовала, как её охватывает ужас. Она злилась на себя за то, что не послушалась отца и не осталась в своей комнате. Ей казалось, что герцог уже давно здесь, наблюдает за ней и потешается над её беспомощностью. Мысль о побеге мелькнула в её голове, но она тут же отбросила её. Бежать было некуда, Август уже подошёл к ней вплотную.

Люси стояла неподвижно, её глаза были полны страха, но в то же время в них читалась решимость. Она знала, что должна быть сильной, несмотря на страх. Герцог остановился перед ней, его лицо было холодным и безразличным.

– Ваша светлость, вам не спится? – первая заговорила Люси. Голос дрожал, но она старалась говорить ровно.

– Мне прекрасно спится, я решил устроить себе прогулку перед сном, – ухмыляясь ответил герцог. Его глаза скользили по ней, словно оценивая добычу.

– Позвольте полюбопытствовать, много ли нужно герцогу времени на прогулку перед сном? – Люси старалась держаться непринужденно, хотя внутри все сжалось от страха.

– Если хотите знать, то я только вышел и планирую уделить этому занятию не более десяти минут, – ответил Арно. – Ну, как, я удовлетворил ваш интерес?

– Вполне, – молниеносно ответила Люси. Она была рада, что он не заметил её смущения. – Прошу меня простить, но мне нужно удалиться.

– Люсиль, вы словно бежите от меня, как от самого дьявола, – засмеялся Арно. Смех был холодным и неприятным, словно скрежет металла. Он сделал шаг вперед, и Люси невольно отступила.

– Ну, что вы, ваша светлость.! До дьявола вам уж точно далеко. Но, то что вы мне не приятны это правда – ответила Люсиль

– Ах, Люсиль, вы всегда говорите прямо? Ваше мнение обо мне довольно забавно – сказал герцог

– Зачем ходить вокруг да около? Я считаю важным говорить открыто.

Боюсь, это не показывает наличие ума. – Похоже, ваш отец не уделял должного внимания вашему образованию. Хотя, о чем говорить, в этой глуши…

– Что вы делаете в этой, как вы выразились, глуши? – спросила Люсиль с явным раздражением.

– Это касается государственных дел и вас не касается, – ответил герцог.

– Вы много говорите об уме и знаниях, но, вероятно, сами не обладаете ни тем ни другим, – добавила Люсиль язвительно.

Но, вместо того ,чтобы разозлится, герцог лишь улыбнулся. Девушка была сконфужена.

– Я вот никак не могу взять в толк, что связывает моего честного и порядочного отца с вами – не унималась Люси

Девушка хотела возразить, но Арно поспешно удалился, даже не взглянув на неё. Это откровенная наглость ударила по самолюбию Люси. Она злилась на себя, на Арно и даже на отца. Никто и никогда с ней так не разговаривал. На девушку напала ещё большая грусть и уныние. Больше не радовали цветы в любимом саду, ни небо над их домом. Все изменилось в какой-то короткий миг. И Люсиль ничего не могла с этим сделать. Всю ночь Люсиль снился таинственный герцог, то отец, умоляющий её остаться, то мадам Тюль в белом платье.– Может, он не такой честный, как вам бы хотелось, – прозвучал вкрадчивый ответ.

Когда она проснулась, стояло ясное утро. Солнце уже вовсю светило ей в окно. Рядом лежала её собачка. «Как странно, подумала девушка». Обычно её всегда будила мадам Тюль. Каждый день она стучала в дверь её комнаты, а потом и вовсе проверяла, встала ли юная особа. Но сегодня ничего подобного не было. Люси посмотрела в окно, оглядев сад, а затем перевела взгляд в сторону леса. Природа уже проснулась. Настроение её сегодня было намного лучше, нежели чем когда она ложилась в постель. Мысли о герцоге её больше не донимали. При свете дня все казалось намного лучше, чем представлялось. Люси принялась за свой утренний туалет. Покончив с утренними сборами, Люси бодрым шагом вышла из комнаты, рядом с ней плелась её любимая собачка.

К удивлению девушки, внизу её поджидал отец. Его лицо было хмурым и чем-то обеспокоенным. Окинув его беглым взглядом, Люси увидела у него в руках корзину для пикников.

– Доброе утро, отец – громко произнесла Люсиль.

– Ох, милая моя – отец повернулся к ней, на его лице нарисовалась улыбка. Я вот жду тебя, хочу предложить тебе прогуляться по лесу, как раньше. Не успел он договорить, как Люси согласилась и побежала за шляпой. На сердце её теперь было более радостно. «Ну, вот и все налаживается», подумала она.

Стоял теплый солнечный день. Дул легкий ветерок, который задевал маленькие листочки молодого деревца, которое несколько лет назад посадили Люси с отцом. Люси с упоением вдыхала свежий воздух. Дойдя до опушки леса, отец и Люсиль остановились и расположились для того чтобы позавтракать. На опушке был прекрасный вид, кругом скакали шустрые белки. Люси было хорошо, она закрыла глаза и наслаждалась мгновением.

– Люси, прости меня за вчерашнее недоразумение. Я был сам не свой.

– Отец, я была рассержена на тебя, но это было вчера – девушка улыбнулась. Фиесто облегченно вздохнул, у него было тяжело на сердце. А теперь этот груз словно исчез.

– Я должен с тобой поговорить. Этот человек… – начал Фиесто.

– Надеюсь, он унес свои ноги из нашего дома, и я никогда его больше не увижу. Вчера вечером он позволял себе такие дерзости в мой адрес. – Люси остановилась на мгновение и увидела, как поменялось лицо отца, оно побагровело от злости.

– Как он посмел… – только и сказал Фиесто. Он больше ничего не мог говорить, он был уязвлен. Его терзали разные чувства, начиная от ненависти, заканчивая страхом. Он боялся не за себя, за детей, но больше всего за Люси.

– Папа, успокойся! Этот мерзавец покинул же наш дом, верно?

– Не совсем, Люси.

– Как? И ты не попросишь его покинуть его, после того как все узнал, после того, что он себе позволил в отношении меня?

– Люси, я поговорю с этим мерзавцем, больше он к тебе не подойдет. Но, все таки он задержится у нас какое то время.

– Какое то время… – вскрикнула девушка. Отец хотел что-то ответить. Как вдруг его отвлек звук копыт коня.

– Мы здесь не одни, – сказал он наконец, после молчания.

Действительно, через мгновение они увидели всадника. Люси сразу узнала своего ненавистного врага. Она хотела уже повернуть назад к дому, как её остановил герцог.

– Доброе утро, мистер Фиесто, доброе утро, Люсиль

– Для кого как, ваше светлость, – бодро произнес Фиесто. Арно не удостоил их чести ответить им, лишь улыбнулся. В этот миг прядь его черных волос упала ему на глаза. И поэтому он не заметил, как Люси состроила ему смешную рожицу. Поправив свой прекрасный локон, Арно повернул коня и ускакал куда-то вдаль. После этого происшествия, а также от известий, что герцог останется у них в доме какое-то продолжительное время, настроения продолжать пикник у Люсиль не было, и она попросила отца вернуться домой. До дома они шли молча, Фиесто больше не решался на разговор с дочерью. А Люси была погружена в свои мысли. Думы её кружили вокруг знакомой нам личности, а именно о герцоге Арно.

В доме царила гнетущая тишина. Люси чувствовала себя как в клетке, зная, что Арно где-то рядом. Она не понимала, почему отец позволяет ему оставаться. Что такого произошло, что Фиесто, обычно такой непреклонный, вдруг проявил слабость?

Запись в дневнике:

Настроение моё, хуже некуда. И все из за этого паршивца, который свалился на нашу голову. Я имею большие сомнения, что он герцог. Не понятно ,что связывает его и моего отца? Я в смятении.

Люси бросила перо, закрыла дневник. Сняла шляпу и кинула её на свою постель. «Сижу тут, как заложница» Находится в своей комнате, она больше не могла и пошла посмотреть, что же делается в доме. Люси вошла в гостинную, обычно там всегда были её сестры. Однако, сегодня тут было пусто. «Где же все?» Девушка спустилась вниз и наконец увидела мадам Тюль и служанку Кэти, которые были заняты приготовлениями на стол. Люси была так счастлива видеть знакомые лица. Женщины была так заняты, что даже не заметили присутствия Люси.

– К чему мы готовимся – спросила Люси

– Ох, Люси детка, мы очень заняты. Давай позже – только и смогла вымолвить Тюль. Люсиль была обескуражена таким ответом, но пытаться спрашивать вновь не стала. Она отправилась на поиски того, кто мог ей найти ответы на вопросы. Девушка решила выйти в сад. В саду было прекрасно, пели птицы. Люси окутывали запахи цветущих растений. Пробираясь по тропинкам, Люси услышала смех своих сестер. Обрадованная Люси ускорила шаг, как вдруг нашла Эмили и Розу. К печали девушки они были не одни, рядом с ним находился Арно. Люси замерла в тени кустов роз, наблюдая за этой идиллической картиной. Эмили и Роза, обычно такие сдержанные, заливались смехом, внимая каждому слову Арно. Он, в свою очередь, казался совершенно другим человеком, не тем надменным и холодным герцогом, которого она знала. Его плечи расправились, в глазах играл огонек, а улыбка делала его по-настоящему привлекательным.

Люси не могла отрицать, что Арно красив. Очень красив. И если бы не его титул, не его внезапное появление в их доме, не его высокомерное поведение, возможно, она бы даже… Нет, она не могла позволить себе такие мысли. Он – причина ее душевного смятения, причина того, что ее жизнь перевернулась с ног на голову. Она вспомнила их последний разговор, его колкие слова, его намеки на то, что ее отец не тот, кем кажется. Ярость вспыхнула в ее груди. Она не позволит ему унижать ее семью! Нужно что-то предпринять.« Нужно найти Франца, наверняка он знает, что происходит в этом доме»

Найти Франца не составила труда. Он как всегда был в своей любимой конюшне. Не смотря не на что, не на какие невзгоды, Франц всегда шёл в конюшню. Он любил это место, там он мог быть собой. Как и Люси он не знал своей матери, но он так же не знал и отца. Казалось бы, это должно было их сблизить, но увы.

– Франц, я так рада тебя видеть, – начала Люси, стараясь, чтобы голос звучал как можно более непринужденно.

– Я тоже рад тебе, сестра, – улыбнулся парень. Девушка была несколько удивлена, улыбка его была искренняя. «Неужели он правда рад меня видеть?» Это неподдельная улыбка, была бальзамом для Люси. Девушка растерялась и не знала, что же делать дальше. Все ее тщательно продуманные слова вылетели из головы.

– Люси, я понимаю, что ты не просто пришла повидаться, – Франц прислонился к деревянной балке конюшни, скрестив руки на груди. Его взгляд был проницательным, но не осуждающим.

– От чего же… – начала Люси, запинаясь. – Я, просто хотела тебя повидать…

– Прости, но я сейчас не могу уделить тебе должного внимания. Отец попросил меня привести всех лошадей в порядок. Сегодня будут гости.

– У нас будут гости? – переспросила Люси, стараясь скрыть волнение.

– Герцог сказал, что ему нужно встретиться с кем-то, и в скором времени он ненадолго покинет нас. Отец ответил ему, что это совсем неудобно. И чтобы он приглашал этих людей к нам.

– Ах, вот оно что, – быстро ответила Люси. Франц ухмыльнулся, словно понял, что выложил все, что так хотела знать Люси. А девушка, заметив это, покраснела. Она чувствовала себя пойманной с поличным.

– Франц, я знаю, мы с тобой особо не ладили в прошлом, но может мы попробуем еще раз? – потупив глаза, произнесла Люси. Ей было стыдно за свою хитрость, за то, что хотела использовать брата.

– Я согласен. Поболтаем позже, Люси, я и вправду занят.

Люси не могла просто так взять и уйти, ей стало стыдно. Франц был с ней так добр, а она хотела использовать его. Она правда хотела с ним подружиться. Теперь, когда дома происходит такое, ей нужен верный друг и помощник. Она предложила ему помощь.

– Может, я могу чем-то помочь? Я не очень разбираюсь в лошадях, но могу почистить сбрую или…

Франц на мгновение замер, словно обдумывая ее предложение. Потом его лицо озарила широкая улыбка.

В конюшню Люси заглядывала редко, обычно за лошадьми ухаживал ее отец и слуга, иногда помогал Франц. У них было всего пять лошадей: Филипп, Яблочко, Душенька, Жак и Закат. Любимым конем у Люси был Закат, гнедой конь. Это стройное и грациозное животное. На изящной шее красовалась большая, красивая голова. Закат так же любил свою наездницу.

– Сейчас, мой мальчик, я принесу тебе яблочко.

При знакомом слове другая лошадь, серого цвета, подняла голову, состроив смешную гримасу. Люси взглянула на Франца, и оба рассмеялись.

– Теперь я понимаю, почему ты постоянно торчишь тут, – произнесла Люси.

– Они умные, чуткие и дружелюбные, – ответил молодой человек.

«Теперь я буду приходить сюда чаще», – подумала Люси. Пока Франц очищал копыта коням, Люси расчесывала остальным гриву. За этим занятием Люси позабыла обо всем на свете. А после проделанной работы Франц рассказал ей, что пока она спала, отец позвал к себе всех и представил своего друга, герцога.

– Я не знала, что у нашего отца есть такой друг.

– И я был несколько удивлен. У этого герцога взгляд как у хищной птицы.

– А что еще сказал отец? – поинтересовалась Люси.

– Ровным счетом ничего, только что это его друг и что он поживет какое-то время у нас. Я подумал, что ты знаешь куда больше.

– Нет, я ничего не знаю. Но я видела сегодня в саду, как мило общались наши сестрички с этим Арно. Они могут что-то знать…

Франц взглянул на Люсиль и улыбнулся уголками своих губ.

– Как я понимаю, ты не очень жалуешь нашего гостя?

– Он мне не нравится.

«Это не похоже на правду, у отца никогда не было таких друзей», – думала Люсиль, когда расчесывала гриву кобыле. Больше Франц и Люсиль не заговаривали на эту тему. Когда работа была закончена, уставшие и раскрасневшиеся молодые люди вернулись в дом. Франц пошел прямиком к отцу, сообщить, что выполнил его просьбу. А Люсиль проголодалась, поэтому отправилась на кухню. С Францем они договорились встретиться там же. Войдя в кухню, девушка увидела, что дела тут были большие. Вокруг переполох. Мадам Тюль стояла в стороне и запыхавшись раздавала указания, Кэтти начищала посуду, которую Люсиль никогда не видела. Дел было много, по этому случаю отец привел сюда слуг из деревни. Они так складно и четко работали, как самые точные в мире часы. Люсиль подошла к Кэтти и шепнула ей что-то на ухо, отчего вторая рассмеялась.

– Люсиль, дитя мое, – окликнула ее мадам Тюль, вытирая пот со лба. – Ты как раз вовремя! Помоги мне с этими пирогами. Господин Арно любит сладкое, а я хочу его порадовать.

Люсиль скривилась, но возражать не стала. Она не любила готовить, но мадам Тюль была ей как вторая мать, и отказать ей она не могла.

– Что за праздник, мадам Тюль? – спросила Люсиль, ловко раскатывая тесто. – Никогда не видела столько суеты.

– Ох, дитя мое, – вздохнула мадам Тюль. – Господин очень хочет произвести впечатление на своего друга. Говорит, Арно – человек важный и влиятельный.

– Между прочим я голодна – обратилась Люси к мадам

– Люси обед будь чуть позже, возьми пока что-нибудь – брякнула в ответ Тюль

– Благодарю сердечно. Люси театрально поклонилась Тюль. Это было очень забавно, потому что все присутствующие рассмеялись, разумеется, кроме мадам.

– Кэтти, скажи что за банкет сегодня такой у нас – тихо спросила Люси, так что-бы никто не мог её услышать

– Как, нашей Люсиль и неизвестно? – ответила Кэтти так же театрально, как и её подруга.

– Я не шучу, – разозлившись, ответила девушка. Люси ущипнула её за руку, чтобы та поняла.

– Сегодня приедут какие-то важные люди, больше я ничего не знаю. Слышала, что они едут от самого короля, – обидевшись, ответила Кэтти.

– А при чём тут король и мы? – спокойно поинтересовалась Люси. Она сделала вид, что не заметила обиженного вида подруги.

– А мне почём знать?

– Кэтти, милая моя, ты же знаешь, что ты единственная в этом доме, кому я могу доверять. Кроме отца, конечно, и Франца.

– Франца… – произнеся это имя, Кэтти покраснела.

– Да, мне кажется, что мы с ним сблизились. И, между прочим, он должен в скором времени здесь появиться.

– Здесь, Франц?

– А что тебя удивляет? Он такой же хозяин этого дома, как и я.

– Нет, совсем ничего, – ответила девушка, ещё больше краснея.

– Неужели ты… – Люси не успела закончить фразы, потому что её окликнул Франц. На его лице легла какая-то обеспокоенность.

– Что-то произошло за такое короткое время? – спросила Люси и уже тише добавила: – Тебя что-то беспокоит?

– Думаю, это не лучшее место для разговоров, – после небольшой паузы сказал молодой человек. Люсиль обратила внимание на то, что время от времени Кэтти бросала томные взгляды на Франца. Всякий раз, когда их взгляды встречались, тень набегала на её круглое лицо, озаряясь призрачным светом. Молодой человек всё замечал, но сторонился девушки.

– Пожалуй, пойдем, Люси, – он протянул девушке руку, и они удалились.

Сделав несколько шагов, Франц резко повернулся к Люси.

– В чём дело? – на сей раз Люсиль говорила это таким тоном, словно больше не могла ждать.

– Э-э… господин Фиесто, он странно себя ведёт, – произнес Франц, поразившись своему неуверенному тону. Девушка только хотела открыть рот для ответа, как в их разговор вмешался герцог.

– Сударь, сударыня, я рад вас видеть в добром здравии, – сладким голосом заговорил Арно.

– Ваша светлость, отрадно слышать. И мы рады видеть вас в прекрасном настроении, – громко ответила Люсиль. Франц ничего не сказал, он лишь смог склонить голову перед герцогом.

– Прошу меня простить, но меня ждут, – произнес герцог, приподняв уголок рта в довольно нахальной усмешке.

– Какая досада, – ответила Люсиль полным сарказма тоном.

Когда Арно наконец покинул их, Люсиль крепко схватила Франца за руку и повела к себе в комнату. Когда дверь в комнату закрылась, Люсиль не могла сдержаться: «Проклятье! Как же меня раздражает этот герцог!» Франц тем временем обратил внимание на кресло, стоявшее около окна, и легким движением присел.

– Прошу обратить внимание, что это взаимно, – ответил довольным тоном Франц. Он был так доволен собой, что смог так хорошо пристроиться на мягком кресле.

– Что? Хм… Думаешь, я тоже ему не нравлюсь? – раздраженно спросила девушка.

– Это очевидно. Ты выказываешь ему свое недовольство, – монотонно произнес молодой человек.

– Между прочим, – парировала Люси, вздернув подбородок, – это он в моем доме, и я не обязана выказывать ему свое восхищение.

– Я только обратил внимание на вашу взаимную неприязнь, – быстро ответил юноша.

– Знал бы ты, как он смел со мной говорить, – продолжила Люси, все больше раздражаясь.

– Люси, я вовсе его не защищаю, он мне тоже не нравится. К тому же отец стал себя плохо чувствовать.– Мы совсем позабыли о главном, – опомнилась Люси. – Что с отцом?

– Нынче я зашёл было к нему, а он сам не свой, – начал Франц. – Ходит как лев в клетке, из угла в угол. Он не сразу обратил внимание на моё присутствие, хотя, войдя в кабинет, я объявил о себе. Но словно был погружён в свои мысли и совсем меня не заметил. А когда обнаружил, что в кабинете не один, он словно испугался меня. Однако, думаю, он испугался вовсе не меня, а некий образ, – взволнованно говорил Франц. – Всё же, когда мне удалось его успокоить и поговорить, он нёс какую-то несуразицу.

– Что именно?

– Он сказал: «Мальчик мой, Франц, ты должен быть всегда осторожен, нынче в наше время небезопасно. Не знаю, смогу ли я защитить тебя. Но знай, ты должен быть готов», – процитировал юноша. – А когда я спросил, что всё это значит, молодой человек резко осекся и замолчал, уставившись на дверь.

– Франц, ты меня пугаешь, – сказала Люси, тоже посмотрев на дверь. – Ты думаешь, за дверью кто-то стоит?

Франц кивнул. Люсиль тихонько подошла к двери и быстро открыла. За дверью стояла бедняжка Бигги, увидев свою хозяйку, собака радостно завиляла хвостом. Люси махнула юноше рукой в знак того, что всё в порядке. А Франц облегчённо вздохнул и уселся обратно, потому что, когда Люсиль подкрадывалась к двери, он привстал и находился в некотором напряжении. Закрыв снова за собой дверь, Люси подошла к своему столику, решительно выдвинула ящик, из него достала свой дневник в кожаной обложке.

– Люси, неужели ты собралась в этот час вести дневник? – немного надменным тоном спросил Франц.

– Тебе что-то не нравится? – она пристально посмотрела ему в глаза. – Нет, хочу его убрать в другое место, только и всего, – добавила она.

– Думаю, сейчас есть более важные вещи, – заметил молодой человек. – Однако, может, у тебя в дневнике записаны секреты государственной важности? – решил пошутить он.

– Ничего смешного, отец прямо сказал, что в наше время небезопасно, – ответила Люси. – К тому же, я считаю, что он чего-то боится, а вернее, кого-то.

– Ты намекаешь на герцога? – прямо спросил Франц.

– А ты так не считаешь? Ты заметил, что с появлением этого человека в нашем доме всё пошло наперекосяк?

– Ты про сватовство? – вспомнил Франц. – Ведь бал не состоялся тогда, а про жениха ни слуху ни духу, – заметил он.

– Дело вовсе не в этом! Ты думаешь, все девушки на свете только и мечтают поскорее выскочить замуж? – обиженно ответила девушка.

– Э-э, пожалуй, – потупив взор, ответил Франц.

– Я исключение, – сказала Люси. – Франц, раз мы уж стали наконец друзьями, раскрой мне свой секрет.

– Какой ещё секрет? – ответил Франц, и у молодого человека покраснели щеки.

– Хм… только обещай, что ответишь, – смеясь спросила Люси.

– Торжественно клянусь, – приложив руку к сердцу, ответил Франц. Щеки же его вовсю пылали от смущения.

– Скажи, что происходит между вами с Кэтти? – с интересом спросила Люси.

В секунду выражение лица юноши поменялось, словно ясное небо накрыла тяжелая грозовая туча.

– Однажды я помог ей донести корзину с яблоками до кухни.

Франц не успел договорить, как в комнату настойчиво постучали. А после этого дверь открылась, и на пороге показался Фиесто.

– Папа! – воскликнула Люсиль. Господин Фиесто махнул рукой в знак того, чтобы она не вставала.

– Люси, мне нужно поговорить с тобой наедине, – он перевел свой взгляд на Франца. Тот всё понял и оставил их вдвоем. – Ты уже слышала, что у нас вечером собираются гости?

– Слышала, – тихо ответила девушка.

– Его светлость настоятельно просил твоего присутствия на сегодняшнем ужине, – отец не смотрел на дочь, он опустил глаза и не смел их поднять.

– Я буду, – ответила Люси.

Лицо отца просияло, он обнял Люси. – Дочь, ты должна будешь накрыть на стол и сыграть им на пианино.

– У нас для этого есть Кэтти, – строго посмотрев, ответила девушка. Отец не отвечал. Девушка догадалась, что именно об этом настоятельно просил герцог. Он продолжал издеваться над ней, а её дорогой отец ничего не делал. Спокойно стоял и смотрел. Это обижало Люси.

– Я же сказала, что буду. Буду услуживать нашему дорогому гостю и его гостям – саркастически ответила Люси. Она отвернулась от отца. А господин Фиесто, не знал как ему быть. Ему было жаль свою любимую дочь, но герцог не оставил ему выбора. Он знал, что если расскажет Люси всю правду, она его поймет.Но, тогда она будет в большой опасности, а которой он сможет спасти.

– Люси, обед готов – с надеждой в голосе произнес отец

– Пускай мне подадут сюда – бесцветно ответила Люси

Запись в дневнике:

Сегодня мой отец, просил меня бы служанкой в собственном доме. Нет, я готова помогать и ничего не вижу в этом постыдного. Просто этот герцог, вызывает во мне самые ужасные качества.

Игра на нервах

К дому съезжались гости, а точнее, какие-то люди в роскошных костюмах, с неприятными, даже мерзкими лицами. Люси смотрела на них из окна своей спальни. Их приветствовали отец и мадам Тюль, которые пытались быть радостными. Но приехавшие гости вели себя как хозяева и не обращали должного внимания на приветствия. Фиесто словно не замечал такого пренебрежения и продолжал улыбаться. "Об него вытирают ноги, а он стоит и радуется", – думала Люси, злясь на отца. Спустившись вниз, она увидела, что гости собрались за столом. Навстречу ей вышла Кэтти и повела на кухню, где её ждали тарелки с едой. Кэтти указала, что нужно взять Люси, сама взяла большой поднос и повела девушку за собой. Сначала гости не замечали присутствия Люси, но тут случился конфуз: Люсиль случайно опрокинула тарелку с желе, задев её рукой, резко развернувшись. Она каким-то чутьём почувствовала своего ненавистного врага у себя за спиной. Увидев, что случилось, все начали хохотать, словно произошло что-то поистине смешное. Герцог улыбнулся Люси холодной улыбкой, а когда ужасный хохот смолк, сказал:– Почему бы вам, сударыня, не сыграть этим милым господам? – он провел рукой вдоль стола.

Люси взглянула на тех, кому нужно было сыграть на пианино, и ужаснулась. Все эти люди были ей неприятны, лишь один юноша, сидевший в самом краю, не смотрел на неё так вызывающе. Он смотрел в свою тарелку и казался ей другим, словно ошибся компанией и попал сюда по ошибке.

– Я… я не думаю, что это уместно, – пробормотала она, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

– Не уместно? – герцог приподнял бровь. – Разве дочь хозяина не должна развлекать гостей? Или вы считаете себя выше этого?

Отец, стоявший рядом, нервно кашлянул.

– Люси, дорогая, герцог прав. Это будет очень любезно с твоей стороны.

– Хорошо, – процедила она сквозь зубы. – Я сыграю.

Глубоко вздохнув, Люсиль села за пианино. Инструмент был старый, расстроенный, но она любила его. Это был единственный островок спокойствия в этом мире, полном лицемерия и корысти. Вначале она играла правой рукой, а левой лишь помогала играть ломанные аккорды. Она выбрала простую мелодию, что-то из Моцарта, надеясь, что это будет достаточно, чтобы угодить герцогу и поскорее закончить этот унизительный спектакль. Но по мере того, как ее пальцы скользили по клавишам, музыка захватила ее. Постепенно хохот и перешептывания стихли. Даже герцог, казалось, был слегка удивлен. Музыка захватила его, как и остальных. Люси играла, не отрывая глаз от клавиш, стараясь не видеть ничьих лиц. Она чувствовала, как её пальцы оживают, как музыка льётся из неё, словно река. В какой-то момент она заметила, что юноша, сидевший в углу, поднял голову и смотрит на неё. В его глазах она увидела не насмешку, а что-то похожее на понимание. Постепенно мелодия становилась сложнее, насыщеннее. Она перешла к Бетховену, к его лунной сонате, вложив в нее всю свою тоску, всю свою неприязнь к герцогу, всю свою безнадежность. Она закрыла глаза и позволила музыке говорить за себя. Когда последняя нота затихла, в комнате повисла тишина. Люси подняла голову, ожидая новой порции издевок. Но вместо этого она увидела, что многие гости смотрят на неё с удивлением и даже уважением. Герцог медленно захлопал в ладоши, и остальные последовали его примеру. Отец, казалось, был в шоке.