Параллели

Ноябрь в средней полосе России самый противный месяц. Дни короткие, темнеет рано, холодно, листья уже облетели, снег еще не лег. И постоянно идут дожди. Третьего ноября две тысячи семнадцатого года стояла типичная для этого времени года мерзкая погодка. Шел то ли дождь со снегом, то ли снег с дождем, дул сильный ветер, под ногами чавкала снежно-грязевая каша. Но Анна Максимовна ничего этого не замечала. Радостная и счастливая она осторожно шла, стараясь не поскользнуться на мокрых листьях и закрываясь от ветра и дождя выставленным вперед зонтом. Повод для радости был весомый.

Только что врач сказал ей, что анализы у нее все хорошие, ремиссия стойкая, рецидив маловероятен. После операции по удалению опухоли прошло уже пять лет, похоже, что страшная болезнь отступила.

– Раз в год обязательно проходите маммографию, – говорила Юлия Леонидовна, наблюдающий ее врач. – Не забывайте про осмотры и анализы.

У Анны Максимовны словно гора с плеч свалилась. Когда-то она прочитала, что если в течении пяти лет после операции рецидива не происходит, то можно считать, что человек выздоровел. Правда это на самом деле или нет, Анна Максимовна не уточняла, но в глубине души верила в то, что если через пять лет болезнь не вернется, то и дальше у нее все будет хорошо.

Она была настолько возбуждена, выйдя из диспансера, что промчалась мимо автобусной остановки.

– Вот балда, – подумала Анна Максимовна, когда обнаружила свой промах. – Ну не возвращаться же. Ладно. Пройдусь пешочком до Красногвардейской, в торговый центр зайду, а оттуда уже на маршрутке домой.

Она шла и думала о том, что теперь можно с легким сердцем поехать в гости к дочери, а то ведь все эти пять лет она скрывала от нее свою болезнь. Притворяться, что у тебя все отлично несложно, если человек живет в другой стране, и ты с ним общаешься по скайпу раз в неделю. Анна Максимовна соскучилась по Лизе и очень хотела с ней встретиться, но вот видеть своего бывшего супруга, отца Лизы, живущего с дочерью и зятем в одном доме, ей было неприятно. А особенно неприятно и даже противно было встречаться с его новой супругой немкой Мартой.

– Опять эта немецкая кобыла будет изображать, что рада меня видеть, и что она вообще моя лучшая подружка, – сердито думала Анна Максимовна.

Сильный порыв ветра рванул зонт у нее из рук так, что она с трудом его удержала, и вывернул спицы в обратную сторону. Борясь и с зонтом, и с ветром, Анна Максимовна быстро перебежала по диагонали перекресток на мигающий зеленый и свернула направо. За домами ветер немного утих, она привела зонт в порядок и отправилась дальше по Красногвардейской улице.

– Может мне остановиться не у них, а снять номер в гостинице? – размышляла Анна Максимовна. – Поехать в конце апреля, когда горнолыжный сезон закончится, и цены снизятся. Нет, все равно дорого будет, да и самое главное, как Лиза это воспримет? Обидится еще.

Погруженная в свои мысли, она бодро шагала по тротуару, глядя под ноги и стараясь не поскользнуться. Остановилась Анна Максимовна только на перекрестке и приподняла зонт, чтобы посмотреть на дорогу. Машин не было, и она уже собралась переходить улицу, как остановилась в недоумении. Что-то было не то.

Она огляделась. Прямо перед ней за перекрестком на двухэтажном кирпичном доме, стоящем вдоль дороги, пересекающей ей путь, висела табличка с надписью: «1-ый Безбожный проезд 38».

– Безбожный проезд?

Анна Максимовна посмотрела по сторонам. Она явно была не на Красногвардейской. Вдоль улицы стояли старые двух и трехэтажные кирпичные дома послевоенной постройки с палисадниками и лавочками у подъезда, и не было ни офисных зданий, ни торгового центра. А еще эта улица была совершенно пуста, ни машин, ни людей, только бездомная собака неспешно трусила вдоль дороги. Анну Максимовну объял иррациональный ужас, она застыла, вцепившись обеими руками в зонт.

Неожиданно из-за угла вышла женщина, прижимающая к уху мобильный телефон.

– Нет, в девятый класс он не пойдет, – говорила она. – Не хочет. В техникум собрался, на оператора. Да пусть идет.

Ее резкий голос вырвал Анну Максимовну из морока. Она вспомнила, что у них в городе действительно было несколько Безбожных проездов, но в девяностые, когда начали возвращать дореволюционные названия, их переименовали в Монастырские. Может опять вернули? Она медленно пошла назад, разглядывая фасады домов и увидела табличку «улица Весенняя 11».

– Ну слава Богу! – Анна Максимовна облегченно вздохнула. – Теперь все понятно.

Она свернула не на том перекрестке, раньше, чем следовало, и попала на другую улицу. Весенняя шла параллельно Красногвардейской, и можно было не возвращаться, а повернуть налево и, пройдя по Безбожному, выйти почти к торговому центру. Заметив, что дождь прекратился, Анна Максимовна закрыла зонт и встряхнула, перед тем как свернуть его и застегнуть. И замерла, уставившись под ноги. Дождь не прекратился, потому что он на этой улице и не начинался. Асфальт был совершенно сухой, ни луж, ни снега, ни мокрых листьев. В Приреченске непогодило уже неделю, а на этой улице дождя не было как минимум несколько дней. Вот тут Анне Максимовне стало по-настоящему страшно.

Сергей Николаевич и Несносный возвращались с ежевечерней прогулки. Белый померанский шпиц весело бежал впереди хозяина. Он уже сделал все свои важные собачьи дела: храбро прячась за хозяйскими ногами, облаял бродячего пса, пометил несколько столбов и даже успел поваляться в куче грязных листьев, пока хозяин покупал сигареты в табачном киоске. Теперь довольный и проголодавшийся он торопился домой, где ему предстояло пережить неприятную процедуру мытья лап и пузика, после которой его ждала миска с вкусной едой и уютная лежаночка. Но хозяин почему-то присел на лавочку у чужого подъезда, закурил и сказал:

– Не торопись, Несносный. Погуляй еще немножко.

Песик недоуменно взглянул на хозяина, звонко тявкнул и уселся у его ног, всем своим видом выказывая недовольство.

Сергей Николаевич сразу понял, что эта женщина не в своей тарелке. Она попалась ему навстречу, когда он, купив сигареты, возвращался домой. Женщина была растеряна, испуганно осматривалась по сторонам и, кажется, готова была расплакаться.

– Вам чем-нибудь помочь? – спросил Сергей Николаевич.

Она замешкалась с ответом, но потом выдавила:

– Нет-нет, спасибо.

– Вы заблудились?

– Да… Нет… Я просто не на ту улицу свернула, – ответила она.

Сергей Николаевич кивнул, но про себя подумал, что люди так не нервничают, свернув не на ту улицу. Он уже двинулся вперед, когда женщина неожиданно спросила:

– А какое сегодня число?

– Вот так-так, – подумал Сергей Николаевич и спокойно сказал: – Третье ноября две тысячи семнадцатого года. Вам точно помощь не нужна?

– Нет-нет, все хорошо, – ответила женщина. – Спасибо.

– Не за что, – кивнул он и отправился дальше.

Дойдя до ближайшего подъезда, Сергей Николаевич присел на лавочку, закурил и стал наблюдать за женщиной. Она дошла до перекрестка и остановилась. Постояв несколько минут, женщина нерешительно повернула направо и пошла по Первомайской.

Шпиц недовольно тявкнул, глядя на хозяина.

– Ну прости, – сказал ему Сергей Николаевич. – Профессиональная деформация.

Он не спеша докурил, встал, сделал несколько шагов и остановился. Женщина вернулась и медленно шла по улице. Казалось, что она что-то бубнит себе под нос.

– Оба-на, – выдохнул Сергей Николаевич.

Она дошла до перекрестка Весенней и Безбожного и замерла, беспомощно оглядываясь.

– Похоже, что мадам действительно не в себе, – подумал Сергей Николаевич. – Дезориентация, амнезия или что там еще бывает. А потом плакаты: «Помогите найти человека». В лучшем случае.

Женщина развернулась и пошла назад. Она брела, глядя себе под ноги и ничего не замечая вокруг. Он подождал, пока она отойдет на несколько шагов и направился за ней, прикидывая, где ближайший стационарный пост милиции. Шпиц недовольно заворчал и натянул поводок. Сергей Николаевич глянул на собаку.

– Цыц, – сердито сказал он. – Мешаешь. Веди себя прилично.

Он отвернулся от Несносного и застыл в недоумении. Женщина исчезла.

Отделавшись от участливых вопросов мужчины с собачкой, Анна Максимовна дошла до Первомайской улицы. Прямо перед ней через дорогу светились окна гостиницы «Первомайская». Анна Максимовна тяжело вздохнула, потому что уже лет пятнадцать как здание, построенное еще в шестидесятые, было выкуплено и переделано. Теперь здесь находился бизнес-центр «Первомайский». На первом этаже разместились ресторан быстрого питания и кафе-кондитерская, а выше – три этажа офисов страховых организаций, подозрительных фондов, адвокатских контор и бухгалтерий разных мелких ооошек. Но сейчас перед ней была снова гостиница, отремонтированная, с ярко горящей вывеской. Анна Максимовна покачала головой и медленно пошла по улице, внимательно глядя по сторонам.

Улица отличалась от той, которую хорошо знала Анна Максимовна. Фонари горели теплым оранжевым светом, но в Приреченске их давным-давно поменяли на экономные светодиодные с холодным голубым оттенком. Вывески на магазинчиках были незнакомые, отсутствовали рекламные растяжки над дорогой, а еще вся улица была украшена красными флагами и изображениями серпа и молота. Около сквера с высокими каштанами Анна Максимовна остановилась. В Приреченске в девяностые деревья вырубили и на месте сквера возвели многоэтажку, несмотря на протесты жителей города. А здесь сквер существовал как ни в чем ни бывало.

– Да что со мной, – подумала Анна Максимовна. – Что произошло? Галлюцинации? Почему мне мерещится то, чего нет?

Ей пришло в голову, что если вернуться назад и пройтись там же, где начались видения, то все может войти в норму. Она шла по улице, пытаясь вспомнить, в какой момент изменилась окружающая обстановка.

– Когда я свернула на Весеннюю, дождь еще шел, – бормотала себе под нос Анна Максимовна. – Я поправила зонт и пошла дальше. А вот когда я остановилась на перекрестке, дождя не было, и проезд Монастырский превратился в Безбожный.

Она посмотрела на номера домов и пришла к выводу, что галлюцинации начались где-то между пятым и седьмым домами по улице Весенняя. Анна Максимовна шла с опущенными вниз глазами и, дойдя до перекрестка, с опаской глянула вверх. Нет. Надежды не оправдались, перед ней, словно издеваясь, белела «безбожная» табличка.

Анна Максимовна развернулась и в полной прострации побрела обратно.

– Что это? Из-за чего? – думала она. – Я схожу с ума? Почему у людей бывают глюки? Психзаболевание? Но я же отдаю себе отчет в том, что происходит! Тогда что? Изменения в мозгу?

Страшная догадка пришла ей в голову. Метастазы! Рано она радовалась выздоровлению, коварная болезнь обхитрила ее, ударив исподтишка. У Анны Максимовны похолодело внутри, ноги стали ватные, а лицо обдало жаром. Что же теперь делать? Снова больницы, операции, таблетки от которых тошнит, тяжелые уколы? У нее нет сил выдержать все это снова. Да и если поражен мозг, то есть ли надежда на выздоровление? Стоит ли лечиться, пытаться выкарабкаться или может пустить все на самотек и поехать к дочери в самое ближайшее время? В последний раз? И потом будь что будет? Анна Максимовна шла по улице, ничего не видя вокруг себя. Она не обратила внимание на мужчину, с которым разговаривала несколько минут назад, хотя прошла в трех шагах от него, не заметила, что он направился вслед за ней.

В себя ее привели порыв ветра и дождь со снегом, ударившие в лицо. Анна Максимовна подняла голову и увидела впереди сверкающую в темноте надпись «Бизнес-центр «Первомайский».

– Слава Богу! – прошептала неверующая Анна Максимовна и быстрым шагом направилась вперед. Ни о каких прогулках по торговым центрам уже речи не шло, единственное, что она хотела, это поскорее оказаться дома.

Сергей Николаевич вымыл Несносного, который умудрился во время прогулки вываляться в какой-то мусорной куче, наполнил его миску и принялся готовить ужин себе. Все то время, что он возился с собакой, и сейчас, нарезая бутерброды, он думал о той женщине, что исчезла практически у него на глазах. Она не могла за эти несколько секунд дойти до перекрестка и свернуть. Не могла забежать за угол дома. Не могла даже спрятаться в ближайшем подъезде, времени для этого было слишком мало. Но тем не менее, она исчезла.

Кроме того, было еще что-то, что не давало покоя Сергею Николаевичу. Где-то в подсознании мигала тревожная сигнальная лампочка. В его работе следователя такое встречалось довольно часто. Что-то не то в интонации свидетеля, что-то не то в поведении жертвы, что-то не то на месте преступления. Подсознание фиксировало нестыковки, а разум не успевал проанализировать эту информацию. Сергей Николаевич называл такие состояния «занозами». Зацикливаться на таких «занозах» было бесполезно. По его опыту, нужно было отвлечься на что-то другое и вернуться к ситуации через какое-то время. Часто понимание приходило внезапно, толчком могла послужить случайно услышанная фраза, житейская ситуация или даже сюжет кинофильма. Иногда догадка приходила во сне. Тогда он говорил, что «вытащил занозу».

Поэтому, приготовив себе бутерброды с сыром и колбасой и заварив крепкий сладкий чай с лимоном, Сергей Николаевич выбросил женщину из головы. Он удобно устроился перед телевизором и приготовился ужинать и смотреть отборочный матч чемпионата мира по футболу. Должны были играть сборные Италии и Югославии. Итальянцы прошлый матч в Белграде продули со счетом один-два, и теперь должны были выигрывать во что бы то ни стало. Матч обещал быть интересным, обе команды считались фаворитами. На экране зазвучала музыка, возникла заставка спортивного канала, а затем появился взлохмаченный толстячок в комментаторской кабинке. Сергей Николаевич вздохнул, он не любил этого комментатора.

– Добрый вечер, дорогие телезрители, – бодро сказал толстячок. – Я бы хотел сказать, что я рад приветствовать вас в солнечной Италии, но к сожалению, с самого утра в Риме льет как из ведра. В какой-то момент само проведение матча было под вопросом, но, в конце концов, удача оказалась на нашей стороне. Ливень сменился на легкий дождь, да и тот, похоже, скоро закончится. И я приветствую вас на стадионе «Стадио Олимпико» в дождливом Риме!

На экране появился тренер итальянской команды. Мрачный, нахохлившийся он стоял под большим зонтом, похожий на ворона в своем черном пальто. Глянув на небо, тренер сложил зонт и встряхнул его. Сергей Николаевич застыл с кружкой в руке. Он понял, что его беспокоило в связи с той женщиной. Она держала в руках влажный зонт, левый рукав ее пальто был слегка забрызган, сапоги были мокрые. Но в Приреченске уже целую неделю дождя не было.

Сергей Николаевич вытащил «занозу», но ситуация от этого яснее не стала.

Анна Максимовна времени даром не теряла. Она подала документы на визу, позвонила дочери, сообщила о том, что хочет приехать, выкупила авиабилеты. Потом Анна Максимовна подумала-подумала и отправилась по врачам. Она сдала практически все возможные анализы крови, проверилась на онкомаркеры и сделала МРТ головного мозга. К Юлии Леонидовне она не пошла, не хотелось рассказывать ей про галлюцинации. Невролог медицинского центра долго перебирала распечатки анализов и описание МРТ, осторожно пыталась выяснить, почему Анна Максимовна пришла именно к ней, а не к онкологу, если подозревает опухоль, и в итоге назначила еще какие-то анализы и обследования. А на следующем приеме заявила, что не находит у Анны Максимовны никаких органических изменений и отклонений, которые могли бы вызывать галлюцинации и деликатно намекнула, что может быть стоит обратиться к психиатру.

Успокоившись по поводу опухоли, Анна Максимовна задалась вопросом: если видение было вызвано не органическим поражением мозга, тогда в чем причина этого явления? Следовать совету невролога и обращаться к психиатру, она, разумеется, не собиралась. С помощью интернета Анна Максимовна определила, что у нее, скорее всего, была истинная галлюцинация, но из-за чего она возникла, оставалось непонятным. Штудируя разнообразные медицинские и околомедицинские статьи, она последовательно отвергла: депривацию сна, употребление психоактивных веществ, сенсорную недостаточность, шизофрению, соматические заболевания, алкоголизм и сифилис головного мозга. Наибольшее подозрение вызвали нейродегенеративные процессы. Конечно, деменция в пятьдесят лет явление редкое, но, а вдруг? После того, как Анна Максимовна прошла в интернете не менее пяти тестов на выявление деменции, эта версия также была отброшена.

В одной из статей, прочитанных ею, упоминались провокационные пробы на галлюцинации Ашаффенбурга и Рейхардта. Как учитель физики с многолетним стажем, Анна Максимовна имела склонность к проведению опытов. Когда с плеч свалилась тяжесть онкологических подозрений, на волне радости и облегчения ей захотелось докопаться до сути произошедшего с нею явления, и она решила провести эксперимент. И вот, спустя почти три недели после своей странной прогулки, проведя с утра уроки у двух своих учеников-надомников, Анна Максимовна отправилась на улицу Весеннюю.

Она шла по улице, внимательно оглядываясь по сторонам, присматриваясь к проходящим мимо людям. Так она добралась до Первого Монастырского проезда. Постояла, потопталась на перекрестке и пошла дальше. Добрела до Второго Монастырского, потом до Третьего. Далее Весенняя выходила на площадь Красных Строителей, но Анне Максимовне идти туда не хотелось. Она развернулась и пошла обратно.

– Провалился мой эксперимент, – подумала она. – Хотя, с другой стороны, отрицательный результат – тоже результат. Вполне возможно, что галлюцинация никак не связана с этой улицей, скорее с потрясением от того, что я заблудилась в собственном городе.

Мимо нее с шумом и гамом прошла стайка подростков. Анна Максимовна вздохнула. Она скучала по школе, по урокам, по общению с учениками. Из-за болезни ей пришлось отказаться от полноценной работы, и она стала вести физику и математику у детей, находящихся на домашнем обучении. Таких учеников в школе было пятеро. По большому счету, уроки нужны были только одному мальчику с ДЦП, а остальные занятия были просто профанацией. Восстановившись после операции, Анна Максимовна попыталась вернуться к прежней работе, но наткнулась на сопротивление со стороны директрисы. Сил для одновременной борьбы с болезнью и директрисой у нее не было, пришлось согласиться на надомников. С другой стороны, оставалось гораздо больше времени для репетиторства, так что Анна Максимовна не очень расстраивалась. Но школьной суеты, общения с детьми ей не хватало.

Она уже дошла до Первого проезда, как вдруг почувствовала – что-то не так с сапогом. Посмотрев вниз, обнаружила, что разошлась молния. Доковыляв до ближайшей лавочки у подъезда, Анна Максимовна присела и попыталась расстегнуть сапог. На скамейке напротив сидела полная пожилая тетка в необъятном темно-синем пуховике и внимательно наблюдала за нею. Судя по всему, у тетки тут был долговременный наблюдательный пост, поскольку устроилась она с удобствами. Восседала она на пенке, сложенной пополам, а рядом стоял небольшой термосок. Поглядывая на Анну Максимовну, тетка налила в крышку от термоса горячего отвара, с шумом отхлебнула и сказала: