3000 км по горам и дорогам Китая. Введение в горный байкинг – спорт для настоящих джигитов.

О ЧЕМ ТУТ ИДЕТ РЕЧЬ?

Холодной пекинской зимой 1994г, когда я прожил в Китае уже четыре года, мне пришла в голову идея сесть на велосипед и доехать до знаменитых буддийских пещер в Юньгане, для чего нужно было преодолеть, перевалив через горы, 500км в один конец. Разумеется, для такого предприятия нужен надежный друг, а он у меня был и есть – это ныне известный китаевед из Петербурга Виктор Ульяненко. Вот так начались наши длительные велосипедные походы по Северному Китаю, которые продолжались несколько лет.

В то время в России мало кто представлял себе, что такое горный велосипед, а в Китае они уже были. Но никому из китайцев в ту пору не приходило и в голову отправиться на них в горы – те, кто мог позволить себе такую покупку, лелеяли ее и гордо рассекали на своем велосипеде по улицам города, ловя на себе завистливые взгляды прохожих.

Мы стали пионерами горных велосипедных походов в Китае, не встретив за годы на дорогах ни одного «брата по оружию», будь то китаец или «заморский черт». Мы познавали, что такое горный байкинг не из интернета (его тогда и не было), нам не с кем было соревноваться в разнообразии велосипедных наворотов. Наши горные велосипеды были собраны по частям из заботливо доставаемых в разных местах японских, тайваньских и китайских деталей.

Ныне горные велосипеды стоят в любом магазине. Но могу побиться о заклад, что среди них лишь шины одного из многих тысяч проедут когда-нибудь по камням настоящего горного перевала и испытают головокружительный спуск за несколько минут на тысячу метров, лишь одного из многих тысяч будет нести хозяин на своем плече ночью вверх по крутому склону, рискуя сорваться в пропасть.

Эти записки были составлены в 1997г по горячим следам как практические инструкции для тех, кто рискнул бы последовать нашему примеру и отправиться на стальных конях по горам и дорогам Китая. Я публикую их спустя много лет для тех, кому интересен Китай и экстремальные виды спорта, по двум причинам. Во-первых, за все эти годы не появилось ничего подобного этим запискам. Во-вторых, не смотря на эти самые годы, базовые вещи, описанные здесь, остаются актуальными вне зависимости от времени.

*И наконец, термин «джигит» применяется мной строго согласно классическому значению, определенному толковыми словарями русского языка, а именно – искусный, отважный наездник, в данном случае на горном велосипеде.

2024

1. СНАРЯЖЕНИЕ ГОРНОГО ВЕЛОТУРИСТА – НАСТОЯЩЕГО ДЖИГИТА

Главное – это, разумеется, "стальной конь" (не путать с педальным). Для серьезного похода велосипед непременно должен быть горным. Вопреки известному выражению, горный велосипед был изобретен сравнительно недавно – в 70-х годах ХХ века – в Америке. От обычного его отличают вкратце следующие характеристики:

1) Наличие нескольких ведущих и ведомых звездочек, что позволяет создавать различные крутящие моменты, и системы переключения скоростей – переброски цепи с одних звездочек на другие (на спортивных велосипедах тоже имеется несколько звездочек – но обычно только ведомых, к тому же их число меньше, чем на горном). На нормальном горном велосипеде обычно 3 ведущие звездочки и 7 ведомых, что позволяет получать 21 скорость. Для спусков и подъемов, ровной дороги и бездорожья – свои скорости. Это позволяет без особых усилий въезжать на горном велосипеде в гору под углом 3О градусов, с приложением некоторой силы – и круче, переезжать через крупные валуны.

2) Колеса горного велосипеда несколько меньше в диаметре, чем обычные: это облегчает преодоление неровностей поверхности. Шины в 1,5 раза шире обычных и толще, с сильно выступающим протектором – байкер движется по самым разным поверхностям: грунту, камням, руслу замерзшей горной реки и т.д. Крылья же зачастую, для облегчения веса, отсутствуют – это вполне соответствует сухому, с редкими осадками, климату Северного Китая – или ставятся легкие пластмассовые подкрылки.

3) Особая форма рамы, учитывающая частое наклонное положение тела спортсмена при движении по наклонной плоскости и позволяющая избежать неприятного удара о раму, если спортсмен соскользнет с седла вперед при резком торможении, особенно при движении вниз по склону.

4) Горный велосипед должен быть как можно легче, поскольку в горах могут быть участки, где спортсмену придется переносить велосипед на себе, да еще и не по ровной поверхности, а карабкаясь вверх (иногда такие участки могут быть протяженными). Хороший горный велосипед можно легко поднять одной рукой на плечо.

В 1994г на выставке "Вооружение и конверсия" в Нижнем Новгороде одна американская компания представила свои горные велосипеды (сложность технологий изготовления коих, возможно, сопоставима с технологиями производства некоторых видов оружия). В качестве рекламы американцы подвесили раму велосипеда на безмен – она весила всего несколько сот грамм – ибо была изготовлена из титанового сплава.

В обычных серийных горных велосипедах рама, конечно, изготавливается не из титана, а из стали или, на хороших велосипедах, из прочного алюминиевого сплава. В любом случае, она легче, чем у обычного велосипеда (исключение, и не единичное, составляют плохие горные велосипеды – об этом ниже). Остальные детали изготавливаются из различных алюминиевых сплавов и пластмасс, кроме самых ответственных – осей, сердечников педалей – те стальные.

5) В то же время горный велосипед должен быть очень прочен, ибо переносит гораздо более значительные нагрузки, чем обычный. Частый перенос веса всего тела на одну педаль, постоянные резкие торможения, удары о камни, удары отлетающими камнями по велосипеду, сильнейшая вибрация при быстром спуске по каменистому склону – всё это горный велосипед должен выдерживать. Желательны гидравлические амортизаторы на передней вилке – именно она принимает на себя основную нагрузку при резком торможении или ударе переднего колеса о камень (иные велосипеды оснащаются амортизаторами и передними, и задними).

6) Горный велосипед также иногда оснащается некоторыми особыми принадлежностями, из которых можно отметить так называемые "рога". Это две загнутые вперед и вверх алюминиевые трубки, торчащие на концах руля, которые и в самом деле напоминают бычьи рога. Зачем они нужны?

Во-первых, "рога" не дадут рукам спортсмена соскользнуть или слететь с руля от сильного сотрясения или удара, которые постоянны при передвижении в горах. Во-вторых, защитят руки, когда спортсмен заденет рулем о какое-либо препятствие (например, скалу). Кроме того, во время длительных подъемов, когда приходится порой часами толкать велосипед вверх, удобно держать его за "рога" – это меняет наклон тела и спина не так устает.

Очень важно правильно отрегулировать угол наклона "рогов", иначе они могут сослужить плохую услугу. Если "рога" слишком загнуты вверх, то вместо того, чтобы проскальзывать при ударе о препятствие, они будут за него цепляться. Это актуально даже в городских условиях. Когда движешься на высокой скорости (а настоящий джигит движется только так) по пекинской улице, лавируя среди хаоса машин, мотоциклов, велосипедов, велорикш, пешеходов, то часто бывает необходимым проскочить, скажем, между "ящиком"1 и зазевавшимся на проезжей части пешеходом. При этом пространство бывает так узко, что приходится слегка задеть "рогом" раззяву. И вот тут-то, если у вас "рог" неправильно поставлен, он обязательно зацепится за одежду или, скажем, за ремень перекинутой через плечо сумки раззявы, и дело кончится аварией.

Вообще, для преодоления гор и пробега в несколько сотен километров велосипед должен быть тщательно отрегулирован. Чтобы не болели от неудачного положения тела мышцы, необходимо точно расположить, подогнав под свой рост, руль и седло – это азбука велосипедиста. Все вращающиеся части должны вращаться совершенно свободно, обеспечивая минимум требуемой для приложения силы, но без люфта. Очень важно также хорошенько промыть спиртом и смазать цепь. Но главное – безупречно отрегулированные тормоза (ибо им приходится порой вверять свою жизнь).

Нельзя забыть и о такой, казалось бы, ненужной в горах вещи, как гудок (в последние годы на смену велосипедному звонку пришел воздушный гудок). В горах встречаются аулы. Помню, стараясь успеть до полуночи заночевать в Шэньтанбао 神堂堡, мы быстро скатывались в темноте вниз по дороге где-то между Цюхуэйсы 曲回寺 и Саньлоу 三楼. Аккумуляторы фонарика сели, стояла безлунная ночь, мы ориентировались только по смутным очертаниям росших по обочинам тополей. Как вдруг прямо передо мной стремительно возникло нечто черное. Я успел-таки резко затормозить, одновременно вывернув влево. Это был, видимо, местный крестьянин. Какой черт заставил его в столь позднее время, когда все порядочные люди сидят по домам, отправиться куда-то без фонарика по этой дороге?! Точно такой же вопрос возник, видно, и у крестьянина, поскольку он закричал нам что-то вслед на непонятном нам местном диалекте и даже попробовал догнать. Нам некогда было тратить время на объяснения с ним и через несколько мгновений мы были уже далеко. Однако, далее продолжали спуск, непрерывно подавая гудки.

Теперь о выборе велосипеда. Это должен быть настоящий стальной конь, а не какое-нибудь корыто.

"Китайское значит лучшее". Поэтому не рекомендуется отправляться в горы на китайском велосипеде (т.е. таком, в котором все или большинство, или некоторые, но ответственные детали произведены в КНР). Хотя по Пекину, где на каждом углу сидят шифу2, на нем вполне можно ездить. Основной порок китайских велосипедов – крайне низкое качество стали, используемой для изготовления ключевых деталей: при сколько-нибудь серьезной нагрузке педали отламываются, рама гнется, резьба срывается.

Лучшие горные велосипеды в Азии и детали к ним производят в Японии. Пожалуй, лучшее, что можно купить в Пекине – это тайваньские модели, но такое приобретение обойдется недешево – до 4000 USD (за эти деньги здесь можно купить несколько дешевых мотоциклов или подержанную машину). А потому лучший практический выбор – это велосипед, собранный из частей разного происхождения: китайская рама, сделанная по лицензии фирмы САТIC, тайваньские руль и седло KALIN, самые ответственные детали – японские: каретка SAKAE, переключатели скоростей, цепь, втулки SUNTOUR или SHIMANO, колеса ARAYA, педали МКС, WELLGO, тормоза DIA-COMPE, амортизаторы TOSHI. Вот так можно отправляться за сотни километров в горы, захватив с собой на всякий случай лишь пару необходимых ключей, клей и заплаты на случай прокола камеры.

Скажем здесь также пару слов о советских велосипедах. Они несравненно надежнее китайских, но порой несколько неудобны в эксплуатации. В свое время мой Песец (каждый настоящий джигит, любя и холя своего стального коня, дает ему имя), спортивно-шоссейная модель, произведенная на Харьковском велосипедном заводе, без единой поломки преодолел путь в 1000 км от Пекина до Юньганских пещер и обратно (не считая вылетевшей от удара камнем спицы, которая намоталась на заднюю втулку). Но вот переключатель скоростей был расположен на нем таким образом, что для того, чтобы достать до него, требовалось оторвать правую руку от руля – попади при этом колесо в яму или на камень – и если вы сумеете удержать велосипед одной рукой, то вам просто повезло.

Ну и все же Песец не был горным велосипедом: Кунцзяньский спуск он преодолел, но, скажем, в ущелье Лунмэнь на нем делать нечего. Поэтому впоследствии я сменил Песца на горного Дикого кота, у Виктора же с самого начала был горный Цзикун, которого он сменил затем на Алмазную задницу.

Что касается российских горных велосипедов, то недавно Виктор, побывавший на Родине, поведал мне, что таковые появились. Точнее, таковой, ибо ему удалось воочию увидеть лишь одну модель. Она была выкрашена в цвет хаки и производила впечатление чего-то очень военного и прочного. Весила, однако, как небольшой мотоцикл.

Свое снаряжение горный велотурист укладывает в небольших размеров рюкзак, который должен быть особым образом накрепко привязан к багажнику. Садиться на велосипед с рюкзаком за плечами допустимо только для поездки в деревне в ближайший сельмаг.

Мы не будем подробно распространяться о содержании рюкзака, скажем только, что оно невелико, поскольку мы никогда не брали с собой в поход запаса еды (почему – об этом ниже). Можно также отметить, что нечего и выезжать в поход без карты, ножа и фонарика (хорошо, если последний совмещен с электрошокером). Нож понадобится вам для открывания и съедения персикового компота3, а также на случай нападения леопарда. Фонарик нужен для освещения ночью карты. О китайских картах – несколько подробнее4.

Уже много лет летают на небе спутники, и советская резидентура в Китае под руководством полковника "Спаниеля" в результате 10-летней работы установила, что под холмами в районе Цзюньлянчэн 军粮城 (что переводится с китайского как "Город армейского продовольствия") находятся вовсе не пусковые шахты баллистических ракет, как долго думали, а склады консервов для армии на случай войны. Однако в Китае (как в свое время и в СССР) вы не найдете в продаже достаточно крупномасштабных карт.

Вовремя вышедший в отставку полковник обосновался на приморском курорте Бэйдайхэ 北戴河, став генеральным директором совместной российско-китайской гостиницы. Чтобы знать окрестности своего логова, где "Спаниель" выгуливает приезжающих к нему туристов, он вынужден был переправить в Китай из Москвы соответствующий фрагмент карт генерального штаба. В нашем распоряжении карт генерального штаба нет.

Самые подробные карты, находящиеся в продаже, составлены для автомобилистов, поэтому там обозначены только дороги, пригодные для передвижения на машине. Но не подумайте, что там обозначены все автомобильные дороги, или что они обозначены точно. Главный принцип при общении с китайской картой (как и с туристическими справочниками, атласами и т.п.) – не верь глазам своим. Там, где на карте обозначен прямой участок дороги, вы найдете извивающийся змеей серпантин или несколько перекрестков. К этому надо добавить, что на дорогах Поднебесной почти полностью отсутствует система указателей. Имеющиеся указатели случайны, к тому же местные жители почему-то любят разворачивать или перетаскивать их, дезориентируя проезжих. Поэтому ориентировка на местности в походе бывает сильно затруднена, а это может привести к самым нежелательным последствиям.

Если вы слышали о самых известных путеводителях по странам и городам мира австралийского издательства Lonely Planet и думаете, что путеводитель этого авторитетного издательства непременно поможет вам в походе, то вы жестоко ошибаетесь. Во-первых, в книгах Lonely Planet отсутствуют сколько-нибудь подробные карты. Во-вторых, они составлены для "моральных уродов"5 (туристов), к тому же изнеженных цивилизацией, для которых приключением является уже просто проехать на микроавтобусе рядом с горой (как мы узнали из путеводителя Lonely Planet по Китаю). В целом, надо отметить, что горные велопоходы – весьма особое занятие, приверженцев коего, видимо, единицы (по крайней мере, в Китае за годы и тысячи километров мы ни разу не встретили ни одного собрата), и поэтому и не надейтесь найти подходящие для этого путеводители или туристические справочники.

В заключение пара слов об одежде джигита. Практика учит одевать несколько слоев одежды (от 2-3 летом до 5-6 зимой) – с тем чтобы снимая и надевая ее в свое время, регулировать температуру. Это связано с частыми и резкими перепадами температуры в походе: днем в горах под солнцем бывает жарко даже зимой, ночью же бывает холодно даже летом; при движении, особенно вверх, тело сильно разогревается, но стоит остановиться и, если холодно, немедленно начинаешь замерзать. Что касается обуви, она должна быть пригодна для альпинистских упражнений – т.е. подошвы не должны соскальзывать, когда вы будете карабкаться по какой-нибудь скале или, допустим, передвигаться по льдисто-снежному склону.

2. ТАКТИКА ПОХОДА

Тактика похода обуславливается китайской спецификой. Вы слышали, что Китай – густонаселенная страна. И действительно, за исключением Тибетского нагорья, пустынь Такла-Макан, Гоби и степей Внутренней Монголии, местность здесь почти полностью освоена и обжита. Стоит только уточнить: кем и как.

Известно, что 76% населения Китая составляют крестьяне6. Вот именно ими за 3000 лет и освоена, и обжита местность, по которой проходит поход. Это проявляется в наличии полей, грядок, террас, баранов, аулов, деревень на всем протяжении маршрута, сотнями километров (кроме горных перевалов, где жить или выращивать что-либо вообще невозможно). Сельская местность начинается немедленно на окраине города, вскоре она начинает становится все глуше и глуше, аулы все меньше и расстояние между ними все больше, вплоть до таких мест, где еще не проведено электричество и где невозможно ехать даже на велосипеде.

И все же, взглянув даже на китайскую карту, вы убедитесь, что куда бы вы ни направились, вы практически всегда будете находиться в нескольких десятках км. от какой-нибудь деревеньки. Добавим к этому, что в любой из них (за редчайшим исключением) путник запоздалый сможет найти пищу и ночлег (мы подробнее остановимся на китайской деревне несколько ниже). Преодолеть же несколько десятков км. на стальном коне, хоть ночью, хоть в горах, для настоящего джигита, особенно когда он голоден, не составляет никакого труда.

Вот почему, отправляясь в путь, мы никогда не брали с собой ни запаса продовольствия, ни тем более палатки. Это позволяло нам максимально облегчать снаряжение, что очень важно для пробегов в сотни км. и особенно для преодоления иных перевалов и ущелий. Отсюда тактика похода такова: продвижение днем на максимально возможное расстояние, с наступлением ночи поиск ночлега в одном из ближайших пунктов.

Самое важное в такой тактике – вовремя остановиться. Этот урок мы получили в первом же суровом Датунском походе.

Мы отправились в Датун 大同, к знаменитым Юньганским пещерам 云冈石窟, в декабре 1994 года. Проделав километров 50, мы решили немного отдохнуть и заодно закусить в селении Цинбайкоу 青白口, где нас нагло попытались обсчитать в придорожной харчевне. Нечего и говорить, что мошенники не получили от нас ни одного лишнего мао7, но крайне нехорошее впечатление у нас осталось, и кто же тогда знал, к каким последствиям это могло привести!

Уже стемнело, когда дорога начала слегка, но неуклонно подниматься вверх. Несколько устав после 120 км пройденного за день пути, мы спешились. Вскоре справа в темноте появились очертания и редкие огоньки какого-то аула. Судя по карте, это должен был быть Сяолунмэнь – 小龙门 "Ворота малого дракона", сразу после него находился Линчан 林场 "Лесная площадка", далее, всего в нескольких км. – Кунцзянь 孔涧. Не было еще и 11 часов вечера, и, прикинув расстояние, мы решили идти до Кунцзяня с тем, чтобы там заночевать.

И вот, когда мы уже почти миновали темный Сяолунмэнь, в предпоследнем доме, выходящем на дорогу, мы увидели свет. Это было не что иное, как единственная здесь придорожная харчевня. Задернутые занавесками окна показывали, что заведение закрылось, но хозяева еще не спали. Сперва мы даже не остановились у харчевни, но пройдя еще шагов 50, вдруг почувствовали жажду и решили все-таки заглянуть на этот огонек в надежде выпить хотя бы чашку зеленого чая.

На стук немедленно открылась дверь и на пороге появился хозяин, радушно пригласивший нас войти внутрь. Когда мы сели за стол, то внезапно почувствовали некоторый голод и, взглянув на висящую на стене черную доску, где мелом были написаны названия незатейливых блюд с очень скромными ценами, просто невиданными по пекинским меркам, решили не отказываться от предложенного нам ужина. Через пару минут, поедая огромные чашки лапши с мясом и блюдо тофу, мы беседовали с приветливым хозяином и его почтенной супругой, стараясь как можно больше разузнать у них о лежащей впереди дороге.

По рассказам хозяина, до нас "заморские черти"8 появлялись в этих краях всего один раз：это был некий заблудившийся немец на джипе, который повернул от Сяолунмэня назад, в Пекин. Узнав о нашей цели – далёкие Юньганские пещеры – хозяин немало удивился, и тут же поведал нам, что сразу за их аулом – "Воротами малого дракона" – начинается большая гора, где, к тому же, обитают леопарды (последние, как известно, проявляют наибольшую активность с наступлением темноты). Тут мы вспомнили, что незадолго до того, как стемнело, встретили на дороге одиноко идущего крестьянина с длинным, метра два, духовым ружьем на плече.

– Вот, всего пару месяцев назад, отправились двое наших мужиков с ружьями охотиться на леопарда, но им не повезло. Леопард их съел. А ведь им обоим не было еще и 40 лет! – вздохнул хозяин.

Если вы думаете, что все это вызвало у нас некоторые опасения, то значит, вы еще не знаете о силе азарта продвижения вперед. Стремление продолжить путь еще более укрепилось, когда хозяин стал горячо уговаривать нас остаться заночевать у него – здесь мы невольно вспомнили о Цинбайкоу и в наши сердца закралось подозрение, что хитрый хозяин стремится побольше заработать на нас. В то время, как он совершенно правдоподобно описывал высоту лежащей впереди горы, нам казалось, что он нарочно преувеличивает, чтобы заставить нас остаться и взять с нас не только за ужин, но и за ночлег, и за завтрак. Разве знали мы тогда, что Дэн Сючэн, который станет потом для нас просто Дагэ (Старшим братом), у которого мы можем найти теперь приют в любой час дня и ночи, будучи даже без единого юаня в кармане, с молодости был человеком справедливым и честным.

И все-же, в последний момент, когда мы собирались уже вставать из-за стола, что-то заставило нас передумать и согласиться остаться в Сяолунмэне на ночлег. Появился дед – отец Дагэ. Что-то в его лице было не крестьянским. Позже, мы увидели в фанзе9 висящую на стене большую раму с семейными фотографиями, где на одной из них дед в молодости был запечатлен в форме офицера армии Гоминьдана10, и все поняли.

По узким каменистым улочкам аула шириной не более метра, которые шли несколько вверх, в полной темноте дед провел нас в фанзу. Затем он своими руками растопил нам в пустовавшей комнате кан11. Раньше здесь жил сам Дагэ с супругой, потом они перебрались в открытую ими харчевню. Пока комната проветривалась от дыма, дед пригласил нас посидеть в соседней, где на другом большущем кане уже лежали в одежде под толстыми ватными одеялами бабушка, дочка Дагэ, гостивший у них племянник и кот.

Вскоре после того, как наши тела коснулись кана, мы погрузились в сон (тогда еще Дагэ не завел собаку, которая ржет всю ночь как лошадь).

Истина начала проясняться для нас утром, когда нас разбудил ветер, распахнувший створки дверей12 и ворвавшийся в комнату. Выйдя во двор, и побывав в его углу, там, где по соседству с загоном и сидящей в ней огромной свиньей находилась яма, которую мы уже посетили вечером, мы обнаружили, что воздух как-то не по равнинному чист и свеж, а на западе аул обступают со всех сторон взметнувшиеся вверх горы.

Когда же, накормив нас завтраком, Дагэ запросил с нас просто символическую сумму, мы поняли, что, похоже, ошибались. Тут мы прониклись к нему самым глубоким уважением, так же, как и он был восхищен нашим намерением добраться на "стальных конях" до Юньганских пещер, и по предложению Дагэ побратались. Затем мы запечатлелись с помощью фотоаппарата "Рико" с Дагэ и его семьей: дедом, супругой и 5-летней дочкой. Этот снимок, как и еще один, сделанный нами позже, был впоследствии помещен Дагэ в семейную рамку. От всего сердца поблагодарив Дагэ и горячо попрощавшись, мы тронулись в путь.

Нам не пришлось сесть на "стальных коней" до самого полудня – дорога так круто пошла вверх, что двигаться можно было только пешком. Теперь мы знаем, что это был Кунцзяньский перевал. Только тут мы окончательно поняли, чего избежали накануне, заночевав у Дагэ. Полдня мы потратили на изматывающий подъем. Многие места выглядели так, что нам казалось, леопард прыгнет на нас сверху прямо сейчас, днем. Линчан оказался не аулом, а просто безлюдной лесной станцией, где мы определенно не могли бы рассчитывать на приют. На верхней точке перевала, которая является границей Пекинской области13 и провинции Хэбэй, свистел ветер и руки коченели от холода, с этого же места кончалась асфальтированная дорога и мы долго спускались по каменистому крутому серпантину, окаймленному с одной стороны скалами, а с другой – обрывами высотой в сотни метров. Только часам к двум пополудни мы спустились в Кунцзянь. Что было бы с нами, продолжи мы путь накануне ночью, можно только гадать, но что ничего хорошего – это точно.

Урок был дан, но все же, спустя несколько лет, поддавшись необъяснимому азарту, мы снова нарушили золотое правило – вовремя остановиться – и последствия были на этот раз куда серьезнее. Но об этом мы пока говорить не будем.

Может возникнуть вопрос: а не лучше ли заранее наметить себе по карте цель, какой-нибудь аул, достичь его и там и остановиться? Возможно, это было бы и лучше, но беда в том, что это невозможно. Попробуем вкратце объяснить, почему.

70% территории Китая занимают горы. Именно поэтому даже поход, конечной целью которого является вовсе не гора, все равно будет проходить по горам. Даже двигаясь в горной долине по, казалось бы, ровной дороге, со временем замечаешь, что на самом деле дорога наклонена в ту или иную сторону.

Движение же в горах имеет свои законы. Информация о том, что от такого-то до такого-то пункта, скажем, 5 км, не несет здесь никакого определенного смысла – потому что 5 км могут быть преодолены здесь иногда за 15 минут, а иногда за 2 часа. В альпинизме, к примеру, расстояние всегда измеряется в часах, а не в километрах. Говорят: отсюда до такого-то перевала 5 часов, а не говорят: отсюда до такого-то перевала 10 км (только когда альпинист движется вверх по отвесной скале, говорят, что эта стена высотой, скажем, 100 метров).

По этой же причине, узнав, например, что мы проехали от Пекина до Утайшаня около 400 км, нечего и сравнивать это с расстоянием от Нижнего Новгорода до Москвы, ибо 400 км по среднерусским равнинам и холмам и по китайским горам и перевалам – это, как говорят джигиты, два коня дело.

Отправляясь в поход, джигит движется всегда по новому, неизвестному для него маршруту. Он ориентируется только по китайской карте, на которой нет никакой информации о перепадах высот, обозначены только самые высокие пики, начиная с 1500-2000м. Поэтому он всегда стоит перед лицом неизвестности – сколько времени потребуется для преодоления намеченного расстояния и где он окажется к такому-то часу (именно в связи с этим часто приходится двигаться и ночью).

Некоторый опыт общения с китайскими картами позволяет прогнозировать наличие впереди гор и перевалов. Допустим, если вы видите на карте пункт под названием "Нижняя каменная крепость", а впереди – другой пункт под названием "Верхняя каменная крепость", то перед вами, несомненно, подъем. Ничего хорошего не предвещают названия типа "Облачный хребет", "Высокие ворота" и т.п. Кроме того, если вы заметили, что дорога на карте начинает извиваться как змея, то можете быть уверены, что вскоре вам придется взбираться по серпантину на крутую гору.

Но все же часто гора оказывается перед вами без каких-либо признаков ее присутствия на карте. И даже если вы подозреваете ее появление, то все-таки не знаете, насколько круты и продолжительны будут подъем и спуск и в каких условиях они будут проходить.

Из всего этого следует чрезвычайная важность получения возможных сведений о лежащем впереди пути у местного населения и крайне внимательное отношение к таким сведениям. Как говорится, "язык до Пекина доведет". Трудность состоит в том, что вытянуть что-либо из местного населения в основном невозможно. Большинство крестьян здесь за всю свою жизнь не бывали далее соседних деревень или, в крайнем случае, районного центра. Лет пять назад в Сычуани выяснилось, что жители одного аула не знали о том, что Мао давно умер (Мао умер в 1976) – местное начальство просто забыло их об этом известить. Все это обусловлено опять-таки горной местностью, которая разобщает людей и делает некоторые районы особо труднодоступными и отрезанными от "большой земли".

Сколько раз мы обнаруживали, что крестьяне не знают местности, лежащей в паре десятков км. от их родной деревни, понятия не имеют, скажем, о разрушенном храме, находящемся буквально у них под носом. Случалось нам, спросив о расстоянии до пункта нашего назначения, услышать в ответ: "Сорок ли"14, пройдя километров 10, опять услышать: "Сорок ли", пройдя еще 10 км, снова услышать: "Сорок ли". Часто препятствием к пониманию служат также многочисленные местные диалекты, так что иногда просто невозможно понять, о чем вам говорят (как известно, китайцы из разных местностей порой не понимают друг друга, а различия между некоторыми китайскими диалектами существеннее чем различия, скажем, между английским и французским языками). Помню, когда в нас закралось сомнение, правильно ли мы движемся в сторону Шэньтанбао, мы вдвоем ни слова, даже приблизительно, не могли понять из речей вышедшей к нам из какой-то фанзы девицы. Кстати, на карте наша цель называлась Шэньтанбао, но позже мы узнали, что все местные произносят это слово чуть ли не на испанский манер – Санта-Бу.

В ту же ночь, в деревенской больнице, где мы остановились на ночлег (мы далеко не сразу поняли, что это больница), старик-заведующий, он же главный врач, подливая себе из канистры отдававшую сивухой водку и время от времени непринужденно вынимавший изо рта вставную челюсть, чтобы прочистить ее и вновь вставить на место, рассказывал нам на вполне приличном путунхуа15, что до Санта-Бу совсем недалеко и все время под гору. А на следующее утро, действительно скатившись на несколько км. под гору, мы обнаружили заграждавший Санта-Бу перевал. По-моему, он назывался "Лошадиный хвост".

Справедливости ради нужно упомянуть, что как-то ночью мы упорно спрашивали всех встречных, где находится деревня Шэчжуан 社庄, и очень злились, видя недоуменные лица в ответ. Зато как же мы развеселились потом, поняв, что просто неправильно прочли иероглиф на карте, и на самом деле деревня называется Дучжуан 杜庄. Тут-то мы поняли недоумение местных жителей.

Ну, и наконец, сколько раз в ответ на вопрос о дороге мы получали одну-единственную знаменательную фразу: "Цзоу бу дао", что означает "(Вы туда) не дойдете". Иногда к ней добавлялся краткий комментарий: "Там горная дорога".

В каких же обстоятельствах можно получить такой ответ и о чем он говорит? Что предпринимать при этом: поворачивать назад или продолжать продвигаться вперед?

Фразу "Цзоу бу дао" можно услышать перед штурмом вершины или сложного перевала, разыскивая подступы к ним. Она говорит о том, что местный житель не верит, что вы, к тому же "заморский черт", в состоянии подняться на вершину или преодолеть перевал по данному маршруту, или же о том, что он по каким-то психологическим причинам не хочет, чтобы вы это сделали, или же о том и другом вместе взятом. В глазах местного жителя вы – "белый сумасшедший", чудом попавший в окрестности его аула, который, по каким-то непонятным причинам, скорее всего, из чистого сумасбродства, стремится подняться на гору, причем почему-то не легчайшим путем и способом. При этом, возможно, сам местный житель никогда и не бывал на этой горе.

Как же относиться к ответу "Цзоу бу дао"? Это сейчас, набирая эти строки на компьютере, ставлю я данный вопрос. В горах же он никогда не возникал у нас в головах – мы просто продолжали продвигаться вперед. Да и что еще, кроме справедливого гнева и фразы "Тха мадэ, цхао…"16 может вызвать у настоящего джигита такой ответ?!

Тем не менее, он свидетельствует о том, что впереди трудный подъем и должен заставить насторожиться.

До сего времени всего один раз случилось так, что мы повернули назад, вняв совету местного жителя, причем совет этот был дан нам без слов, и мы его не просили. Произошло это в мае 1996 года в ущелье Лунмэнь 龙门涧.

Место это представляет собой узкий каменный мешок шириной на разных участках от 20 до 2 метров, зажатый высокими, местами выше 100м, отвесными скалами, изобилующими пещерами и поросшими на вершинах деревьями. На усеянном камнями – от гальки до крупных валунов – дне мешка бежит небольшая горная речка с прозрачной чистейшей водой – видимо, она-то и проточила за миллионы лет эту дорогу среди скал. В одном месте имеется довольно высокий – метров 10 – водопад. Следуя крайне извилистому руслу речки, ущелье постепенно поднимается вверх и вверх на многие километры, вплоть до ее истока на вершине горы, который, как мы знали, представляет из себя подземный ключ. Высота горы не обозначена на карте, но перепад высоты не такой уж маленький – об этом можно судить хотя бы потому, что выше речка местами чуть ли не круглый год находится в замерзшем состоянии, вода продолжает течь лишь под толстым, где-то в метр, слоем льда, покрытым сверху снегом.

Ущелье Лунмэнь знаменито причудливыми формами своих скал, поэтому с наступлением тепла по выходным сюда возят из Пекина на автобусах моральных уродов (т.е. туристов). Тех проводят вверх по ущелью примерно на километр, после чего они возвращаются назад и удовлетворенные, с мыслью "Я побывал в ущелье Лунмэнь", отбывают восвояси.

Мы же попали туда попутно, возвращаясь с горы Линшань 灵山.

Осмотрев тридцать белых каменных истуканов перед входом в ущелье (то были "лешие"17 – бюсты погибших в этом районе в разное время и при разных обстоятельствах милиционеров – и не приведи вас Господь неожиданно наткнуться ночью, в темноте, на эти бюсты), и успешно усыпив бдительность сидящих на входе старичков из соседнего аула, мы проникли в ущелье на "стальных конях", что "Правилами поведения в ущелье", напечатанными на обороте входных билетов, не то что запрещено, но просто не предусмотрено. И действительно – я уверен, мы были первые, передвигавшиеся по ущелью Лунмэнь на велосипеде. Моральные уроды из только что приведенной в ущелье группы уставились на нас с открытыми ртами.

Ущелье Лунмэнь по рельефу подходит для экстремального байкинга (на котором мы остановимся ниже). Передвижение по нему на обычном, не-горном велосипеде, невозможно. Переключив цепь на самую маленькую ведущую звездочку и самую большую ведомую, преодолевая скользкие россыпи гальки и переезжая через валуны, форсируя иногда речку, мы упорно двигались вперед и вверх. Скоро остались далеко внизу моральные уроды. Добравшись до водопада, мы решили искупаться в нем и немного передохнуть.

А надо вам сказать, читатель, что нашей целью в ущелье была пещера некого святого, обозначенная на карте. Поэтому мы постоянно высматривали ее, но пока ничего похожего не обнаружили.

После водопада в ущелье что-то постепенно начало меняться – может быть, более узким, стиснутым между скал, стало пространство, ущелье начало еще круче извиваться и резко менять направления, больше стало растительности, круче вверх пошел рельеф. Больше стало крупных камней, воздух стал сырым, прохладным, сильно насыщенным влагой, стало как-то темнее. На одном участке длиной метров 50 речка превратилась в лед (стоял месяц май), и поскольку лед был покрыт слоем снега, двигаться приходилось с осторожностью, опасаясь скрытых под ним промоин или трещин. Затем речка вообще исчезла, скрывшись под скалами. Продвигаться вперед стало гораздо труднее, часто приходилось нести велосипеды на себе, выбирая между камнями, куда поставить ногу. Наше внимание привлекли какие-то надписи на скалах. Приблизившись, мы прочитали: "Вы идете к смерти". Мы не обратили на надписи особого внимания.

Приостановившись для передышки, мы внезапно услышали стоявшую в ущелье тишину, какой не было внизу. Ни малейшего звука – ни капли воды, ни дуновения ветерка, в полосе голубого неба вверху между скал – ни одной птички. Тишина была абсолютной, какой-то каменной и сырой. Вот она-то первой и принесла нам чувство некой тревоги.

Дело усугублялось тем, что никакой пещеры святого мы не обнаружили. Впрочем, мы знали по опыту, что местные жители, если только вблизи их аула окажется хоть какая-нибудь захудалая достопримечательность, готовы, ради извлечения барыша, представить ее чуть ли не Запретным городом18. Мы вспомнили, что вроде бы проходили нечто, похожее на небольшую дыру в скале. В таком случае, какова же наша цель? Мы поднимались уже полдня и, судя по карте, забрались довольно далеко. Может, добраться до вершины горы, посмотреть подземный ключ – источник реки, а там обнаружится другой спуск, чтобы не возвращаться назад по той же дороге?

И тут, через пару десятков метров, мы увидели его. Это был местный житель, лет, как мне показалось, пятидесяти, одетый в обычную крестьянскую одежду, но очень уж изрядно потрепанную, худощавый, если не сказать, худой. Лицо его носило печать какого-то юродства, он как будто был похож на местного деревенского дурачка. Дурачок пришел в ущелье не случайно: на плече, придерживая одной рукой, он нес длинную, метра три, довольно толстую и тяжелую на вид корягу, когда-то бывшую стволом дерева. То, что он ходил за ней, видимо, на вершину горы (в ущелье никаких коряг не встречалось), за много км, удивительно не было – в китайской деревне не хватает топлива и каждый кусок дерева или угля ценится высоко. Удивило нас, с какой легкостью, при своей комплекции, он ее нес, уже не первый километр, да еще по этому ущелью, где и без коряги-то ходить непросто. Да тут и крепкий мужик должен был согнуться под тяжестью груза, а дурачок шел как ни в чем не бывало, выбирая места между камнями и ловко сохраняя равновесие – на лице его я не заметил ни капли пота.

И все же странно было встретить здесь, вдали от жилья, человека – по крайней мере, мы не ожидали такой встречи в этом глухом ущелье. Но вот мы почти поравнялись с дурачком. В этот момент он остановился и, не опуская коряги, обратился к нам. Но отнюдь не со словами – то было мычание, какое издает немой, когда очень хочет и силится что-то сказать. Свое мычание он сопроводил энергичными жестами свободной руки. И мы сразу же поняли его.

Дурачок говорил нам, если только можно так сказать о немом, чтобы мы ни в коем случае не ходили дальше по ущелью. Покивав ему, мы пошли дальше. Но через пару десятков метров остановились и приняли решение идти назад. Почему? Трудно сказать. Что-то подсказывало нам об этом. Развернув "стальных коней", мы начали спускаться. Скоро мы догнали успевшего довольно далеко уже уйти дурачка. Дорожка среди камней была так узка, что некоторое время мы с вынужденно низкой скоростью двигались в спину к нему. Но вот у брода через речку появилась прогалина, и, обогнав дурачка, мы устремились вниз. Спуск по ущелью Лунмэнь забыть трудно, это был настоящий экстремальный байкинг.

Когда, добравшись до начала ущелья, мы увидели внизу мирно осматривавших скалы моральных уродов, то ощутили, что будто перенеслись из чего-то темного и жутковатого во что-то солнечное, обыденное и потому успокаивающее. Не прошло и полчаса, однако, как откуда-то набежали тучи и нас застал на дороге дождь. Выбравшись на трассу №104, мы спрятались от него в одной придорожной харчевне, где обсохли и в целях профилактики простуды приняли по 100 грамм Арготхоу19, съев также несколько цзиней20 мяса.

Что за опасности мы избежали тогда и была ли она вообще? Поскольку мы не добрались до конца ущелья, то это так и остается загадкой. Впрочем, возможно, она принадлежит к тем, разгадки которых лучше не знать.

Необходимо упомянуть также, что кроме неожиданно возникающих на пути гор и перевалов, для хотя бы примерного планирования похода джигит должен учитывать еще два обстоятельства: время года и возможные изменения погодных условий.

Стабильный резко континентальный климат Северного Китая не богат неожиданностями. Более того, он благоприятствует походам на "стальных конях" – здесь редки и незначительны осадки, почти бесснежны зимы. Есть здесь, однако, и нечто, вызывающее постоянные проклятия. Это задувающие в основном зимой и весной с севера сильные ветра, которые несут с собой тучи песка из пустыни Гоби. В китайском языке есть для них специальное слово – "фэнша" 风沙. Помню, в одну из зим песок так застлал небо, что оно стало желтым, а солнце, из-за какого-то оптического явления – голубым. В такие дни, если вам не по вкусу хрустящий на зубах песок, лучше не выходить из дому без ватно-марлевой повязки на лице (сойдет также респиратор или даже противогаз).

Ветер же, когда он силен – бич или помощник – в зависимости от направления – для велосипедиста. Сколько сил может он отнять или сберечь! Пробег в каких-то 50 км по Бадалинской дороге до международного тира под Пекином, куда мы собрались в феврале пострелять из разных видов оружия, запомнился тем не менее как один из суровых – благодаря дувшему в тот день прямо в наши лица сильнейшему северному ветру (далее при стрельбе он раскачивал мишени, затрудняя прицеливание). Когда же ветер дует в спину, неопытный велосипедист может даже не понять: почему это вдруг так легко стало ехать – ибо при высокой скорости самого велосипедиста такой ветер им не ощущается. Ну и все же ветер – палка о двух концах: он мешает при движении вперед и помогает при возвращении (или наоборот). Мечта велосипедиста – чтобы ветер своевременно менял направления и всегда дул в спину.

Есть здесь золотой сезон, когда ветров нет и вообще стоит идеальная погода: это начало и середина осени. Но для настоящего джигита это не имеет никакого значения, ибо он готов к походу в любое время года. Время года, однако, накладывает на поход определенный отпечаток. Взять, к примеру, наше летнее путешествие на гору Байхуашань 百花山, когда по дороге и в предгорье мы купались в горных речках и водопадах, загорали и прохлаждались, лежа на травке, в тени деревьев (правда, настырные местные детишки не дали нам долго насладиться этим отдыхом) – пусть даже после восхождения на Байхуашань мы временно превратились в полу-инвалидов, но все же этот поход носил какой-то курортный характер. Походы же зимние суровы. Продвижение вперед зимой происходит быстрее, так как останавливаться особо нечего, а порой и невозможно – после активного движения начинаешь быстро охлаждаться. Поэтому зимой, в случае появления признаков усталости, лучше не стоять, а, как мы говорим, "сменить двигательный режим" – т.е. нужно чередовать велопробеги с прохождением отрезков пути пешком.

В заключение можно сказать, что кроме обстоятельств, понятие о которых мы попытались кратко изложить выше, найдется еще десяток других, которые расстроят любые ваши планы.

3.ЭТАПЫ ПОХОДА И ИХ ОСОБЕННОСТИ