Олигарх в наследство
Глава 1. Инга. Сама виновата, или Начало больших неприятностей
Всем привет, мне восемнадцать лет и меня зовут Ингеборга, но вы можете называть меня Инга. Потому что Ингеборга – это для тех, кто мне не нравится. Пусть язык себе сломают! А кто хороший человек, тот не должен страдать, думая как ко мне обратиться.
Итак, мне восемнадцать лет, я Инга, а еще я рыжая. В принципе меня так многие и называют: «Эй, рыжая!». И я оглядываюсь. Потому что среди всех рыжих девушек Москвы я самая-самая рыжая. Глядя на меня, моя бабка, царствие ей небесное, всегда говорила с одобрением: «Бедные парни, уж эта их изведет». А чтобы все остальные тоже не ушли обиженными, бабушка и заставила родителей назвать меня Ингеборгой. Как бы там ни было, я очень люблю свое имя. В местах, где я росла, не было человека, кто бы повторил его с первого раза.
Конечно у мамы с папой было свое мнение на этот счет. Они хотели меня назвать Юлей, но, во-первых, какая я к черту Юля, а, во-вторых, только у бабушки, доктора философии, была своя квартира на Патриках, и злить уважаемого человека не хотелось. А жить в центре Москвы – очень даже. Родителей я понимаю. Да я сама ради недвижимости в таком месте назвала бы дочь не то что Ингеборгой, Хильдегардой! Но, увы, квартира всего одна, иждивенцев много, и хотя мы все готовы продаться за недвижимость, куш все-таки получили родители.
Убедившись, что в моем свидетельстве о рождении написано «Ингеборга», бабушка отдала ключи с брелоком с надписью «сарказм» маме, а сама отправилась в родовое гнездо – в Тульскую область, в село Николо-Жупань. Доживать свой век в спокойствии, как она тогда выразилась. Уж не знаю как у нее там было со спокойствием, но с того дня, как она с парой чемоданов вернулась в свой старенький дом, сон потеряло все село.
А вы думаете каково должно быть соседям, когда у тебя за забором поселилась самая настоящая ведьма?
Закончив преподавать философию, бабушка, невероятно активная пожилая леди, сменила профиль деятельности. В принципе, я считаю, что старость – это не повод уходить на пенсию, всегда можно начать новую карьеру. И мой личный краш, Серафима Альбертовна, так и поступила. Она начала гадать на картах, ворожить, даже составлять астрологические прогнозы. А там кстати считать надо. Но бабушке это было как два пальца! Она человек не то чтобы с высшим образованием, а с ученой степенью!
И понеслось! Мама мне часто говорила, что за время второй карьеры бабушка набашлила на еще одну квартиру на Патриках. Но, к сожалению, она пока что не обнаружена.
Из имеющегося наследства бабушки значится: дом одноэтажный с зеленым забором, девять соток огорода, конь Троша, пегий, кусается, метис рассел-терьера Арнольд восьми месяцев и десяток белых курей.
Перед смерть бабушка сказала что ни в коем случае дом не продавать, иначе проклянет с того света. Только как она себе представляла чтобы мы за этим добром ухаживали, после жизни в центре Москвы? Кому охота ехать в Жопань? Точнее в Жупань.
Но мама и тут подсуетилась. Конечно так-то я и сама виновата, но мама, как человек, который в свое время дочь продал за квартиру, быстро сбагрила конкурентку в Тульскую область. Даже повод подобрала приличный. Типа воспитывает она меня так, чтобы я за ум взялась. За ум, блин! Как будто она сама в этом что-то понимает.
Короче дело было так. После полугода страданий в Академии сельского хозяйства, куда меня вынудили поступить родители, я осознаю что сильно ошиблось в выборе будущей профессии. И мне нужно время чтобы подумать, кем мне лучше стать. А учитывая, что мои интересы достаточно разнообразны, начиная от китайской мифологии, заканчивая изучением горных пород Урала, то нужно время чтобы познать себя. Да и клуб сам в себя не сходит. Равно как и музей, выставки и кафе.
Почему-то маму мое решение поставить обучение на паузу приводит в негодование. То есть то что она сама швея при маме-профессоре, это нормально, а мне годик поискать себя никак нельзя? И на сорок дней любимой бабушки она решает что самое время обсудить мой поступок с многочисленной родней. Все как раз утомились поминать Серафиму Альбертовну, а шоу хочется.
– Что у тебя с учебой? – начинает мама.
– Ничего. Нет никакой учебы, – спокойно объясняю очевидное, повторенное раза три до этого.
– Значит ты бросила институт? – вопрошает. Началось… Сейчас будет драматическое представление. Благо за столом печальные родственники, тети и дяди, пришедшие поддержать маму. А поминки – это всегда масса событий. Все смотрят на нас с интересом. А мне между прочим восемнадцать, и я имею право на взвешенные самостоятельные решения, – Ты сейчас же восстановишься, или…
– Или что? – вскидываю брови.
– Поедешь жить в село.
– В Жупень, ага, – киваю. Да щас! Это вы поедете в эту дыру. А я девушка высокого полета.
– Ты там прописана, у бабушки. И раз ты не учишься и не работаешь, то, значит, поедешь туда… Ее соседка долго за хозяйством ухаживать не будет, даже за деньги! К тому же ты уже совершеннолетняя, а бабушка очень хотела чтобы ты продолжала ее дело.
А вот это уже совсем издевательство.
– Какое дело? Стать профессором философии или лохов разводить на деньги?
– Инга, ты все понимаешь, – качает головой мама. А ведь когда бабушка только объявила, что у нее третий глаз открылся, вся семья лежала в обмороке. Теперь же, когда речь зашла о том, кого выселять из элитной недвижимости, начинается: продолжай дело бабушки, гадай, проклинай, порти…
– Ты же шутишь, правда?
Смотрю на мать, на цокающую языком родню… Хоть в академию восстанавливайся! В лабораторию белого люпина, будь он проклят. Повисает пауза. На одной чаше весов – это продолжать страдать в стенах альма матер, а на другой – в Жупени с курами гавно клевать. Оба варианта так себе. Между тем в беседу слезает отец. Подбоченившись, он выдает свой вердикт.
– Хватит спорить, Ингеборга! Чтобы завтра тебя тут не было! А билет я тебе купил.
Глава 2. Инга. Две проблемы
С бабулей никогда не было скучно. Сколько себя помню, все каникулы, что я проводила в селе, были наполнены приключениями. Культурная программа – а была и такая – состояла из посещения заброшенной усадьбы, которую, к слову, потом восстановили.
А бескультурная – доводить богобоязненных старушек до прединфарктного состояния. Не то чтобы они считали что бабушка на них может наслать понос или чуму, но то что я – будущая ведьма – охотно верили. Цвет волос мне в помощь, как говорится. Из лучших воспоминаний – это когда баба Таша облила меня святой водой, видимо рассчитывая что из меня злой дух выйдет. Я начала трястись и подвывать к удовольствию соседских детишек. И злой дух действительно вышел. Только не из меня, а из нашей калитки, в образе моей бабушки, с веником в руках… В общем больше баба Таша ко мне не приближалась.
Бабушка ей потом еще пару раз соль на угол участка сыпала. Чисто на всякий случай. Ну а я… Я потом сказала что выла специально, а вообще могла и не выть. Но если все смотрят, то я готова быть в центре внимания.
И сейчас, когда я иду по улице, то мне становится грустно. Нет у меня того авторитета, чтобы пугать местное население. А они совсем распустятся без твердой руки бабули.
Дом, который теперь мой, находится на краю села. За ним – поле, а дальше лес. Вон и Троша пасется… Конечно на конкурсе лошадей призовые места он бы не взял. Но конь статный. И вредный. А ведь мне его кормить и поить теперь. И чистить. А я не умею…
И охота была бабушке завести лошадь? Впрочем это лирика. А вот Арнольд мне откровенно рад. Белый, с огромными рыжими пятнами, он бежит ко мне и начинает скакать на задних лапах. Я его тут же беру на руки, и он начинает вылизывать мое лицо. Он конечно не чистокровный, но я это переживу. Главное – ласковый, а если надо, защитит. Ну или я его.
– Здравствуй, Инга! – из дома бабушки выходит тетя Уля. Она ровесница моей матери, и единственная, кто бабушку не боялся. Почти. Остальные и на участок-то зайти опасаются. Верят что там проклятие такое, что оторвет ногу. – Ты как, на время или на постоянку?
– Здравствуйте! – я бы и рада сказать что на выходные, но что-то мне подсказывает, что встряла я надолго, – Поживу пока тут… Надо разобраться с хозяйством…
– И правильно, – кивает, – Оставайся. Природа красивая, люди тут хорошие.
– Ага, и все меня знают, – соглашаюсь.
– Да ты не переживай. Это бабушку боялись и не очень любили, а у тебя проблем не будет…
Оптимистка, блин. Между тем тетя Уля продолжает:
– Тут две проблемы только… – откашливается, – Твоя бабушка, земля ей пухом…
– И царствие небесное, – подсказываю.
– Да, небесное… – кивает, – Короче тут дело такое…
Тетя Уля умеет приободрить. То есть к имеющимся проблемам, которые заключаются в неумении ухаживать за конем, незнанием что и куда сажать, а также отсутствии денег у меня еще и две проблемы?
– И?
– Во-первых, к бабушке ходил поклонник… И он теперь страдает и часто сидит у калитки, плачет.
Мои глаза закатываются сами. Поклонник! Плакать приходит! Какой из?!
Вообще у бабушки было два мужа. Точнее три, из официальных. Тут просто вопрос как считать. С моим дедушкой она развелась через полгода после рождения мамы, потом был еще один муж, с ним она тоже развелась, а потом она снова сошлась с дедушкой… И снова с ним развелась. После этого в ЗАГС она не ходила, справедливо считая это фикцией. Поэтому следующие семь мужей были неофициальные.
– И кто?
– Дядя Гена…
– А, этот алкаш? – ну, это не проблема. Кстати его бабушка прокатила, говорила что старый он, а она любит молодое мясо. – Так, а вторая проблема какая?
– Евгений Вадимович, – это уже тетя Уля произносит шепотом, так что я оглядываюсь по сторонам. Может этот Евгений Вадимович уже стоит тут, неподалеку?
– Что-то я про него и не знаю. Тоже поклонник? – хмурюсь. Чувствую, что тут-то собака как раз и зарыта. И судя по всему, персонаж не местный. Местных у нас по имени-отчеству не называют.
– Нет, – мотает головой и, сделав шаг ко мне ближе, продолжает, воровато оглядываясь. – Это сын Вадима Ивановича…
Вадима Ивановича, Вадима Ивановича… Хмурюсь.
– Стоп, это Парушкин что ли?
– Да, – кивает. А я закатываю глаза. Помню как во время моего последнего посещения бабушки к воротам подъехала какая-то иномарка, оттуда выскочил мужик с лысиной и в очках и долго орал по поводу бумеранга, котла в аду, каких-то бабок, которые нашлют проклятия, экстрасенсов и Николая Чудотворца. Смысла я не уловила, потому речь была эмоциональной и путаной. Бабушка мне тогда объяснила, что это местный дурачок и внимания обращать на него не стоит. Ну я и забыла про него…
– Ну я помню Парушкина.
– Вот помер он.
– Жаль конечно, – вру я, – А дальше?
– Дальше Евгений Вадимович считает, что виновата в смерти папы Серафима Альбертовна. – объясняет тетя Уля, – Даже полицию натравливал на твою бабушку. А когда выяснилось, что это бесполезно, то и налоговую.
– И как? – хмурюсь. Про это я как раз и не знаю.
– Твоя бабушка была оформлена как самозанятая, поэтому в этом направлении ничего сделать ему не удалось.
– А разве у самозанятых есть такой раздел – оказание эзотерических услуг или ворожба?
– Есть конечно. Только называется это «услуги населению», – охотно делится соседка, а я думаю, что бабуля все-таки молодец. Заработала – налоги заплатила! Бизнес должен быть ответственным, как говорил наш Президент.
Осталось разобраться что там случилось между бабушкой и Парушкиным. И почему Парушкина-младшего до сих пор не отпускает, несмотря на смерть всех участников конфликта.
– Так и что хочет этот Евгений Вадимович?
– А кто ж его знает. Вчера приезжал, спрашивал, приедут ли наследники и когда. А я что? Я-то откуда знаю… Но теперь он точно нарисуется, через полчаса все село будет в курсе что ты тут.
– Ладно, спасибо… – вздыхаю. С местных олигархом мы разберемся, чего не сказать про коня и курятник. И, закрыв эту тему, мы переходим к обсуждению хозяйства. Вот это настоящая проблема! Проблема проблем, я скажу вам!
Глава 3. Инга. Бизнес-план
Самое сложное – это надеть на коня недоуздок. Недоуздок – это такой намордник для лошади, только состоит из веревочек, в которых я и путаюсь. Бабушка всегда надевала его с легкостью, а я… Я сейчас тренируюсь на Троше под наблюдением соседки. Мы его завели в сарай к его огромному разочарованию.
– Троша, не крути головой, – Троша же пытается дотянуться до сена… А я понимаю что конь гораздо умнее новой хозяйки.
– Ты не забывай, ему в это месяце еще прививку от столбняка делать надо. – напоминает тетя Уля, – Я тебе телефон ветеринара дам.
– Спасибо, – вздыхаю. Да, хреново нам будет с тобой, Троша. – Да не вертись ты!
Короче придется сначала на пеньке тренироваться. Умаявшись, мы возвращаем коня на пастбище, и я наконец иду пить кофе. Меня всегда интересовало, как у бабушки получалось гадать? Точнее получалось ли, или это было обыкновенное разводилово?
Как происходил процесс, мне видеть не приходилось. Да и к рабочим инструментам бабушка меня не подпускала. Хотя пару раз я подбиралась к ее столу, и, пока она возилась с курами, выдвигала ящики и жадно рассматривала карты, свечи, какие-то книги и таблицы.
Мне грустно осознавать, что теперь я могу лазить в бабушкиных вещах сколько угодно, и никто уже и слова не скажет. Я сажусь за ее стол и достаю из ящика стопку книг, все эзотерического содержания. И, делая глоток кофе, начинаю их листать по очереди. Я их особенно-то и не читаю, скорее надеюсь что где-нибудь между страницами запрятаны деньги. Ну а что? Я так однажды, учась в седьмом классе взяла томик Тургенева на предмет изучения «Муму», а там… А там был утешительный приз. Так что по собачке я плакала недолго. С тех пор время от времени я открывала классиков, но больше мне так не везло, папа быстро просек что в нашей интеллигентной семье все-таки есть читающие люди.
Но, как говорила бабушка про своего зятя, он простой как русская трехлинейка. А это значит, что если где-то и лежат миллионы, то точно не в книгах. Уж бабушка придумала бы куда спрятать деньги. Так чтобы никто не нашел.
Мои мысли прерывает звонкий лай Арнольда и шум мотора. Неужели олигарх приехал? А что, тетя Уля права. Полчаса-то прошло. Не выпуская кружку из рук, иду во двор, открываю калитку. И точно. Мерседес стоит, а рядом… Рядом с ним парень. И я скажу что парень что надо. Высокий, широкоплечий, в черной футболке, солнечных очках, каких-то фенечках. На стиле, все как я люблю.
– Чем обязана? – закрываю за собой калитку и, прижавшись к ней спиной, делаю глоток кофе. Парень смотрит на меня поверх темных очков где-то полминуты, затем произносит:
– Так это ты теперь ворожишь и на людей порчу насылаешь?
Вот же хам.
– И ворожу, и порчу, – киваю. Могла бы и тебя испортить, если бы вел себя прилично. – Что надо?
– Я пришел напомнить, что Бог есть. И сегодня, между прочим, Благовещение, так что самое время подумать о душе. А ты еще девушка молодая, так что у тебя есть время и возможность покаяться.
– Ты что, из секты «Свидетели Иеговы»?
– Я Евгений Парушин, а ты Ингеборга, так ведь?
Сразу видно человек из приличной семьи, в детстве водили к логопеду и заставляли учить скороговорки.
– Да, я. Ты-то что приперся?
– Мне передали что ты теперь вместо Серафимы Альбертовны, продолжаешь ее черное дело.
– Женя, быстрее, быстрее… Мне еще курей кормить. – на самом деле я понятия не имею когда и кого кормить, но слушать этого душнилу уже и не хочется.
– Ты должна снять проклятие с моего отца.
– Так он помер же, – пожимаю плечами, – Нет тела, нет дела.
– Ты это не придуривайся! Я вас знаю, – подходит ближе, и я невольно разглядываю его бицепсы под футболкой. Все-таки он мачо. Красивый мачо. Жаль что тупой. – Твоя бабушка прокляла не только отца, но и все потомство до седьмого колена.
И ведь верит.
– В чем прокляла?
– В самом важном!
Повисает пауза. Я смотрю на Женю после чего начинаю кивать:
– Я кажется начинаю догадываться. Импотенцию наслала?
Мое предположение вызывает эффект разорвавшийся бомбы. Мачо бледнеет, затем краснеет, после чего начинает орать:
– Ты что несешь! Какая импотенция? Ты с ума сошла?
А я, не дожидаясь пока мне прилетит от идиота, влетаю обратно на участок и запираю калитку. Арнольд с лаем бежит за мной.
– Ты куда? Эй!
Но я уже в доме, в обнимку с собакой, тихонько выглядываю в окно, надеясь что через забор Женя не полезет. Не зря его папу бабушка назвала местным дурачком. Тут что один, что второй… А ведь взрослые люди. И в такую чушь верят. Я не отрываясь смотрю на калитку, и тут вижу как через нее перелетает какой-то предмет. Кирпич? Но тогда бы в окно кинул. Дождавшись когда шум утихнет, я наконец выпускаю собаку из рук и аккуратно выхожу из дома.
Тишина. Уехал Женя. А что кинул?
О… Это прекрасно. Издали вижу что какая-то книга. Библия? Нет. Календарь православных праздников. Спасибо, Женя, за подарок. Лучше бы продал этот календарь и купил бы себе мозги. А табличку с рекламой эзотерических услуг с забора все-таки лучше снять. А то пойдет ко мне народ, а я не бабушка, у меня нет таланта дурить головы простым людям. Еще бы и Жене объяснить что я не ведьма.
Или… Возвращаюсь обратно к книгам. А с него-то и заработать можно. Потому что ждать чудес от родителей не стоит. А на хозяйство деньги нужны. Да и кушать тоже хочется.
Глава 4. Инга. Начинающий вурдалак
За следующие пару часов я понимаю три вещи: с коня толку никакого – он только жрет и кусается, куры могут нести яйца, а заниматься огородом надо уже сейчас. Кстати на подоконнике несколько кустов помидор, а в сарае – пара ведер картошки, которую надо будет посадить – бабушка успела подготовить, так что летом с голоду я не умру.
Однако мои мысли летят дальше. Они у меня вообще трудно контролируются. Бывает начнешь думать что приготовить на завтрак, а через минуту зачем-то вспоминаешь что ДНК человека и банана совпадает на пятьдесят процентов. А если это так, значит ли это что мы все образовались в результате взрыва какой-то звезды? Но тогда выходит что человек – родственник банана? И если так рассуждать, то мы почти одинаково разумны… Тогда может, банан не стоит есть на завтрак потому что это каннибализм?
Кстати о тупости. Стоя в курятнике и рассыпая крупу, я замечаю что квочки мне не доверяют. То есть они понимают что я не бабушка! И меня гасятся. А ведь согласно исследованиям, если иной курице отрубить голову, она проживет еще от пары дней до полугода. Из чего можно сделать вывод что не настолько они и тупые! Хотя и тупые.
Это к вопросу о Евгении Вадимовиче, насколько его можно раскрутить на деньги. То есть если проводить аналогию с курами, то даже не имея никакой необходимости в мозге, они вполне себе социальны, что все равно подразумевает какой-никакой ум. А значит, каким бы ни был идиотом Женя, действовать придется аккуратно.
Покормив кур и с божьей помощью заведя коня в сарай и дав ему сена, я наконец возвращаюсь в дом. Вообще в Жупени скучновато. Прям чувствуется что это не Москва, остро чувствуется. Но самое паршивое – это хозяйство. Мне становится не по себе от одной только мысли что придется и за животными ухаживать, и за огородом следить, и в доме успевать навести красоту. Да я через месяц сдохну от такой жизни! А ведь если мама меня из дома выперла, то обратно уже не пустит. Как и папа. Это те еще инфантилы, похуже меня.
Так и что мне, всю жизнь тут куковать, в Жупени?
Эх, надо было сразу поступать в театральный, а мать не слушать. Нет, продавили, и пошла в эту Академию сельского хозяйства! В итоге всю жизнь себе испоганила. Ну какая лаборатория белого люпина? Нафига она мне упала?
И, повздыхав и поев геркулесовой каши, отправляюсь спать. Мне-то теперь в шесть утра коня выводить! И курам пшена сыпать.
Кстати вопрос к бабушке: если она такая ведьма была, почему не организовала мне богатого жениха? Другим же привораживала, а я чем хуже? Вот был бы у меня муж депутат или бизнесмен, а лучше все сразу, я бы стала актрисой, играла бы роли в кино и театре… А с третий стороны, зачем мне муж? Нет, лучше бы бабушка мне денег наколдовала. А муж, тут еще непонятно какой попадется. А с деньгами все проще, они всегда одинаковые и понятные, главное это их количество.
Просыпаюсь я от крика, мать его, петуха. Придушила бы. И охота бабуле было курятник строить прямо под окнами? Время пять… А он орет. Когда я кормила его подружек, он на жердочке прятался. А сейчас он значит кукарекает! Когда меня нет рядом! Ссыкло! Все мужики такие, и куда замуж идти при таких-то обстоятельствах?
Смысла нет ждать до шести утра, полагаю что конь и куры хотят жрать, поэтому поднимаюсь и, выпив кофе, иду заниматься хозяйством. И в тот момент когда я выхожу из дома, с банкой куриной еды, за калиткой раздается вой! Отчего я подпрыгиваю на месте. Сука! Неужели бабуля и правда ведьмой была? Там кто? Вурдалак? Покойник? Зомби пожрать пришел? Кто воет-то?
Понимаю что не поможет мне никто… Даже Арнольд, зараза, и тот спит, причем у меня в постели… Охранник! Я аккуратно ставлю банку на землю и, глядя на калитку, раздумываю, что делать. Говорят что от нечисти помогает молитва. И христианский крест. Только у нас не то место где можно найти подобную атрибутику. Хотя… Полоумный Женя в меня православным календарем кидался. Вот если бог есть, он меня и защитит. Там на обратной стороне как раз икона нарисована! Ну а если не защитит, то я этим календарем нечистую силу как раз и огрею.
Снова прислушиваюсь. Вой не прекращается, даже становится громче. Взяв с крыльца календарь, подхожу на цыпочках к калитке и резко открываю. Какое-то тело лежит на ступенях, на боку… От тела исходит запах алкоголя. И тут до меня доходит. Это же дядя Гена! Меня соседка накануне предупреждала что он тут ходит плакать. А я уже напридумывала всякого. Сунув подмышку календарь, строго интересуюсь:
– Вы что тут делаете?
Тело поднимается:
– Инга, девочка моя! А как на бабушку похожа. Такая же красавица.
– За красавицу спасибо конечно, – разглядываю сквозь сумерки пропитое лицо дяди Гены, – Но выть тут под окнами не надо. Идите домой!
– А можно я на крыльце Серафимы Альбертовны посижу? Она меня пускала…
Смотрю на дядю Гену, затем, махнув рукой, соглашаюсь:
– Сидите. Только сначала покормите кур, коня и выведете его. И сидите сколько угодно на крыльце. А я пойду еще посплю, не привыкла я так рано подниматься.
И, проследив, как дядя Гена понесся к курятнику, я иду в дом, где в кровати сладко дрыхнет Арнольд. Тоже мне собака! Меня чуть вурдалаки не утащили, а он даже не пошевелился!
Глава 5. Инга. История Вадима Ивановича
Просыпаюсь я в девять. Вообще в селе хорошо спится, спокойно. Чистый воздух, экология, да еще и тихо. Потягиваюсь в своей девичьей кроватке, чешу между ушами растянувшегося под боком Арнольда… Благодать! Бабушка правда всегда говорила что собакам в постели не место. Но и в будку, надо отдать должное, их не сажала. А Арнольда она и вовсе завела «из баловства». Конечно подразумевалось что он будет охранять двор. Но пес, видимо, об этом попросту не в курсе. А как объяснить я представления не имею. Да и надо ли? Кто меня тут тронет…
Вспоминаю о ночном вурдалаке и тут же вскакиваю с постели. Вот же я красотка! Поручила алкашу животных кормить, а сама спать легла. Еще неизвестно сделал ли он что-нибудь. Одно дело – рыдать, а другое – работать. Рыдать-то и я могу.
Выхожу из дома, обмотавшись старой бабушкиной кофтой. Дядя Гена сидит на крыльце, вздыхает, смотрит в горизонт. Будто и правда страдает. Мне даже в какой-то момент становится завидно. Бабушка померла, когда… Как бы помягче сказать? Красоткой уже не являлась. То есть она не то чтобы уже девицу не напоминала… Это была классическая старушка! И ей это никак не мешало разбивать сердца. А я молодая, красивая, мне восемнадцать! Самый расцвет. И что в итоге? Поклонник бабушки мне только и помогает. Потому что своих нет. Не обзавелась.
– А ты, внучка, любишь поваляться до обеда? – кивает мне, поднимаясь. – Сразу видно, городская.
– Ну так я и не собиралась становиться деревенской, – бурчу под нос. Я собиралась… Да никуда я не собиралась. А жизнь вон она какая, непредсказуемая. – Как конь?
– Хорошо! Попоил, покормил, отвел в поле. И кур покормил, и яйца собрал: – кивает на небольшой эмалированный тазик. Дядя Гена оказывается мужиком как будто даже и приятным. А главное – исполнительным и ответственным, в отличие от меня. – Ты их не оставляй, яйца-то, а то куры их и потоптать могут. Кстати одна у тебя кажется села.
– Куда села?
– На яйца села. Если все хорошо будет, к первомаю цыплята вылупятся. – улыбается, – У твоей бабушки всегда вся живность размножалась. А если не размножалась, так толстела.
– Это потому что климат хороший, – киваю.
– Э нет, деточка. Дело не в климате, рука у твоей бабушки была легкая. У нее и картошка знаешь какая вырастала? Вот то-то же. И если повезет, и ты такая будешь!
Толстая как картошка что ли? Очень может быть. Но лучше чтобы куры неслись. Сомнительное достоинство, но если других не будет, то и это пойдет. Между тем, пока есть возможность, было бы неплохо уточнить что там с местным олигархом. К чему готовиться.
– Дядя Гена, ты лучше скажи, что бабушка с Вадимом Ивановичем не поделила?
– А ты и этого не знаешь? Ну да ладно, сейчас расскажу, – садится на ступени крыльца, вытаскивает сигареты и, горестно вздохнув, закуривает. Вообще я табак терпеть не могу, но придется нюхать. Надо же знать что там бабуля наколдовала.
– Вадим Иванович – это бизнесмен, депутат, известный человек в нашем районе был! И хотел он заповедную зону под свой отель приспособить.
– Так, – киваю.
– А твоя бабушка, она была справедливая женщина. И неравнодушная. Вот она к нему пришла и говорит: «Вадим Иванович, если вы не откажитесь от своих планов, то я сделаю так, что у вас и бизнес прогорит, и семья развалится, и у детей счастья в жизни не будет. А потом вы помрете, не дожив до пенсии». И показывает ему значит какую-то соломенную куклу всю в иголках. И говорит, что это древняя полинезийская магия, самая страшная на планете, – дядя Гена затягивается, будто вспоминая что-то. – Ну в общем не поверил он. Какая такая полинезийская магия в Тульской области? Продолжил он свое дело. А как началась вырубка деревьев под коттеджи, так представь, его жена собирает чемоданы и уезжает с негром! Негром! Где она его только тут нашла. Вроде как он саксофонист какой-то, музыкант, значит. А еще с собой прихватила денег. Но самое паршивое, основное имущество у Вадима Ивановича-то на жену записано было! Это чтобы государство дурить, понимаешь?
– И все перешло в итоге саксофонисту, – киваю.
– Да. Говорят они теперь в Америке живут, в Калифорнии, – трясет пальцем дядя Гена, – Вадим Иванович тогда пришел к твоей бабушке, на разборки. Но она ему и дверь не открыла, а что с ним, мошенником разговаривать? А потом, еще через полгода на него свалились одна неприятность за другой, даже уголовное дело на него завели. А после и вовсе заболел. Снова приезжал, требовал чтобы бабушка порчу сняла.
– Так может у Вадима Ивановича проблемы не из-за бабушкиного проклятия, а потому что он жадный прововровавшийся деляга? А жена ушла потому что он был толстый и страшный. А негр… Ну там свои достоинства, – блин, чуть не брякнула при взрослом человеке неприличную вещь. Поэтому, откашлявшись, добавляю, – В смысле что музыку пишет. Или играет…
– Нет, если бы не Серафима Альбертовна, все у него было бы хорошо, как раньше. – дядю Гену не переубедишь. Похоже в Жупени сомневаться в способностях бабушки считается чем-то неприличным.
– Так жена эта сбежавшая – мать Евгения Вадимовича?
– Нет конечно, она его мачеха, на пару лет младше.
– Кого младше?
– Да Жени! Это третья жена Вадима. Он знаешь какой был любвеобильный?
Тупой он был, а не любвеобильный. Впрочем это лирика.
– Допустим, а чего Женя тогда ездит сюда?
– Так проблемы у него. От него тоже жена сбежала.
– С негром-саксофонистом?
– Вот этого уже я не знаю… – разводит руками, затем тушит окурок, – Проклятие бабушки действует. Потому что она была сильной колдуньей, понимаешь?
– Понимаю, – спорить тут бесполезно. Зато появилась ясность в каком направлении двигаться чтобы Женю расколдовать. Конечно жена к нему вряд ли вернется… Но от оставшихся денег я его точно спасу.
Глава 6. Инга. Первая клиентка
Хорошо что бабуля была человеком ответственным и запасливым. В подвале куча закаток, тушенка, два мешка картошки, так что голодать пока не придется. Правда ситуация все равно поджимает. Еда имеет свойство когда-нибудь заканчиваться, а денег у меня – на банку кофе и пакет молока.
Почистив пару клубней и поставив вариться, я снова вытаскиваю книги. А заодно телефон, благо интернет берет. Надо придумать как расколдовывать Женю. Потому что когда он опять с воплями явится, у меня должен быть конкретный план.
И я устраиваюсь за столом изучать профильную литературу. Господи, да как же скучно! Конечно это не учебник по микробиологии, но читать про то как надо закапывать куриную лапку в полнолуние на перекрестке дорог возле кладбища тоже тоскливо. А может, взять рецепт из головы? Я такие квесты на нашем студенческом капустнике придумывала! Впрочем я опять отвлекаюсь.
Среди всех книг единственная, которая смогла меня заинтересовать – это карточные фокусы. Кстати вот и колода. А там еще один раздел есть, шулерский так сказать-с… В общем очухиваюсь я только когда дом заполняет запах жареной картошки. Которую я поставила вариться.
Ну ничего, я не гордая, съем и такую, только нарву первой зеленушки и покрошу. Эх, жаль прошли те времена, когда можно было имущество в карты выиграть. Это мне кажется немного честнее, нежели брать деньги за несуществующую порчу. Ну да ладно, будем работать с тем что есть.
Остаток дня проходит в трудах. Я проверяю кур, нахожу забившуюся в угол наседку и… Правильно! Я зачем-то пытаюсь ее подвинуть чтобы проверить, действительно ли она сидит на яйцах или просто приболела? Так эта зараза начинает кудахтать, и с жердочки в меня пикирует петух! Джентельмен хренов! Решил защитить подружку! Крыльями хлопает, орет! А я что? А мне уже все равно что там с роженицей. Пошла она в жопу как говорится. Не буду их сегодня кормить!
Ладно, буду. Остальные восемь курей ни в чем не виноваты. Но вообще мне наследство нравится все меньше. Чуть без глаза, заразы, не оставили.
Пока я вожусь с курами, в калитку уже вовсю стучатся. И орут. Судя по голосу – какая-то бабушка. И что ей надо? Иду открывать, а там она… С кастрюлей. А от кастрюли пахнет мясом. Мясо очень хорошо идет к картошке, поэтому я тут же расплываюсь в улыбке. Вдруг бабуля поделится?
– Здравствуйте, – прохожу в сторону, поглядывая на кастрюльку с крышкой.
– Здравствуй, Инга, меня зовут Лилия Яковлевна! Я пришла к тебе вот… По делу.
– Проходите, проходите, – приглашаю в дом, пытаясь вспомнить, видела ли я ее до этого. Может мельком?
– Ты же теперь заместо Серафимы Альбертовны.
– Я ее внучка, – аккуратно соглашаюсь.
– Серафима Альбертовна говорила что ты единственная из всей семьи, кто унаследовал ее чудесный дар. – и ведь искренне так считает! Все-таки бабуле верили. Это и называется харизма! Когда несешь околесицу, а тебя вместо того чтобы обвинить в мошенничестве, а может даже побить, еще и кормят. Теперь понятно почему бабушка кроме коня, кур и Арнольда не вела хозяйство. А зачем? И так все принесут. Хотя и куры тут тоже лишние.
– Мне приятно что вы так считаете, – боже, что я несу! Единственно что я унаследовала у бабули – это как простой народ разводить. Впрочем и того процентов на двадцать.
– Я даже чувствую что ты не хуже Серафимы Альбертовны и продолжишь ее дело.
Молча улыбаюсь, а сама думаю: «Что отвечать ей? Если скажу что ни черта я не умею, то мясо в кастрюльке она обратно потащит, а этого допустить никак нельзя. А скажу что умею – надо будет тут театр устраивать. Зря я два часа карточные фокусы изучала, надо было читать как порчу снимать». А бабка, видимо решив что мое молчание – это согласие, продолжает:
– Серафима Альбертовна меня воском очищала. Но, к сожалению, мы весь курс не выполнили.
Воском очищала? Нет, это точно не про шугаринг.
– Очищала?
– Отливала! – и смотрит на меня, будто бы я глупость спорола. А я судорожно соображаю: отливала воском… Да, что-то такое в книге было. Прочитать нужно только.
Мы стоим в прихожей, и я осознаю, что надо срочно принимать решение: брать на себя ответственность за продолжение дела бабули, либо сказать что я ничего не умею. Истина оказывается где-то посередине:
– Нужно чтобы ушло солнце, оно сбивает нужные лучи энергии и чакры останутся грязными, понимаете?
В эту же секунду лицо гостьи становится внимательным и даже подобострастным. Поверила что я тоже по выходным на Лысой горе голая бегаю.
– Понимаю. Так мне вечером зайти?
– После захода солнца.
– Только окорочка-то остынут! – спохватывается Лилия Яковлевна, – Я тебе принесла. Ты, Инга, тогда уж к себе переложи, они вкусные, я их с карри готовила!
– Конечно-конечно, – только этого я и жду. В один момент я бегу за тарелкой и вилкой. Продажная я душа, за еду готова влезать в авантюры. А с другой стороны, надо же на ком-то потренироваться?
Лилия Яковлевна перекладывает окорочка в тарелку и, тепло попрощавшись, уходит. А я… Правильно, сажусь есть. Война войной, а обед по расписанию! Кстати окорочка значительно скрашивают подгорелую картошку. Но вопрос в другом, как отливать воск? И дело даже не в рецепте… Как сделать так чтобы клиент понял что ритуал сработал? Листаю интернет… А там говорится, что если у клиента проблемы, то воск чернеет. Вот же фокусницы! Жаль никто не делится как добиться такого эффекта. А бабушка могла бы и написать инструкцию. Ладно, в этот раз просто отолью, скажу что процесс идет, что я чувствую у Лилии Яковлевны прибавляется здоровье! Прям как в компьютерных игрушках – полоска из красной становится зеленой.
А ночью придется поломать голову. У Жени воск должен почернеть. А то кто его знает, решит что я шарлатанка. А я девушка честная, не просто беру деньги, а устраиваю представление. И оказываю психологическую поддержку. Точнее буду оказывать. Но, чувствую, после Лилии Яковлевны ко мне очередь выстроится. Только больше я окорочка брать не буду, это я сейчас повелась, с голодухи. Лучше пусть деньги приносят.
Глава 7. Инга. Подготовка
После еды всегда хочется расслабиться, полежать… Можно подремать, можно посмотреть тупые видосики. Или даже просто, выйти на крыльцо, посидеть, посмотреть как птички поют…
Я считаю что самое главное в жизни – это ощущать ее удивительный вкус и аромат. Каждую минуту, не отвлекаясь на незначительные мелочи. Конечно со мной многие не согласятся. Стоит в обществе сказать что-то подобное, как тут же набегают скучные люди и начинают с пеной у рта доказывать что самое главное – это созидание, труд, честь, совесть, семья, дети, ипотека… А если ты гедонист, то это равнозначно предательству Родины! И попробуй их перебить только! Загрызут! Но я этих несчастных людей прощаю. Мне вообще, если разобраться, глубоко пофиг кто там что думает и про меня, и в принципе. Потому что жизнь одна, а что там, в местах вечной охоты, совершенно неясно.
И ладно если допустим есть рай или ад. В любом случае это подразумевает какой-никакой движняк и разум. И это может даже и неплохо. А что, если там ничего нет? Если ты умер, и разум бах – и отключается навсегда? А ты всю жизнь потратил на выплату ипотеки в хрущевке в Зюзино, пахал на нелюбимой работе, потому что работу в принципе сложно любить, а твое наследство… Оно как раз и делится с воплями твоими же детьми, которые так и не поднесли тебе стаканчик коньяка перед кончиной. Потому что один был в командировке, а второй – в ночном клубе.
Нет, жизнь надо жить иначе.
Вот я ее и живу. Только сохранять гедонистический подход все сложнее. Потому что я даже не в Зюзино, а в Жупени. И хотя тут приятная природа, пока что на счастливый билет ситуация никак не тянет.
Взяв книги, иду на крыльцо, готовиться к отливанию воском. А в голове все что угодно кроме работы. И что-то так грустно становится! Подумав, решаю что надо бы навестить могилку бабушки. Ее как раз похоронили тут же, на местном кладбище. Идти около часа, а заодно прогуляюсь, продумаю свой бизнес-план. Ну и заговор выучу. Там недостаточно воск лить, надо еще повторять всякую ересь.
А я даже в школе за «Белую березу» три получила. Не получалось у меня стихи зубрить. А ведь это целый заговор! И по бумажке его не прочитаешь, клиенты не поймут. Да и как показывает практика, надо делать это эмоционально, с чувством. Желательно закатывать глаза и трястись в экстазе, чтобы клиент понял что пришел не зря. Если не выйдет решить проблему, то он хотя бы получит впечатления от визита. А без знания текста представления не сыграть.
Дойдя до кладбища, провожу минут двадцать на могиле у бабушки, убираю мусор… И тут конечно же ко мне подходит какая-то соседка. Надо же потрепаться о всякой ерунде, как будто у меня на это время есть! Но и тетку не пошлешь, потому что как вариант тоже клиентка.
– Что ж вы, Инга, во вторую половину дня и на кладбище! Покойных тревожить! – ага, тебя забыла спросить о твоих суевериях.
– Такие как я не тревожат, – объясняю полушепотом, делая шаг навстречу тетке, – У меня тут много дел. А вы почему задержались в столь поздний час? Закат скоро…
– Ой, а я оградку красила, как раз Пасха через месяц… – и глаза бегают. Нормально я ее припечатала, – а вы принимаете клиентов как Серафима Альбертовна?
– Принимаю. Называйте меня Ингеборга Валерьевна.
– Хорошо, – кивает, а по лицу вижу – пытается про себя повторить. Бесит меня эта тетя, ненавижу когда советы раздают, которые я не просила! – и оставьте меня наедине с бабушкой, мне надо подпитаться ее энергией.
Тетку как ветром сносит, а я, вздохнув, еще минут десять сижу на лавочке, после чего отправляюсь обратно к дому. Хоть и настроения нет, а та бабка все равно придет. И ведь не выгонишь. Солнце падает за горизонт, освещая землю оранжевыми лучами. Тут и правда красиво. Но все-таки слепит. Надев солнечные очки, не спеша бреду по дороге, сотый раз повторяя этот заговор, чтобы не опростоволоситься.
И когда я уже почти подхожу к дому, меня обгоняет знакомая черная иномарка и тормозит прямо посреди дороги. Оттуда выскакивает Женя, с лицом… Ну с лицом Жени. И в пошлейшей красной футболке. Неприятное у него лицо, в смысле его выражение. Сразу видно: избалованный маменькин сынок, родившийся на шелковой простыни. Вот только это никак ему не мешает быть недовольным жизнью. А я говорила что надо быть гедонистом.
– А ты что в очках? Ночь на дворе, – решает подколоть меня. А я так крепко задумалась, что и правда не заметила что солнце-то уже село, а я все иду. Но показывать что я стушевалась не собираюсь.
– Блатным и ночью солнце светит, – бросаю на ходу. Еще разговаривать с хамом посреди дороги. Не заслужил.
– А я думал не хочешь смущать клиентов своими красными глазами. Что я, не знаю что вы там, ведьмы, принимаете перед ворожбой.
– Принимать нужно тебе лекарства для стимуляции работы головного мозга. А еще лучше – устроиться на работу.
Жертва «ТНТ».
– У меня свой бизнес, нафига мне твоя работа?
Ой дурак! Конечно же это бабушка моя виновата что у тебя дела не идут, а не потому что ты целыми днями по селу слоняешься.
– Ты чего хотел-то?
– Договориться о посещении твоего дьявольского кабинета. Мне надо чтобы ты сняла проклятие с отца и его потомков. И не надо рассказывать что ты не в курсе о чем речь, – бежит за мной и нудит. А я думаю о том что что очки и правда надо снять, потому что ничего через них не видно. Навернусь еще чего доброго.
– Сегодня я могу тебя принять, но только для консультации. – останавливаюсь и, театральным жестом сняв с себя очки, смотрю в глаза Жене, – Потому что мне сегодня ритуал отливания воском провести надо. Так что придем, сядешь на крылечке, подождешь своей очереди. И не мельтеши перед глазами, а то от твоей красной футболки у меня мигрень начинается.
Глава 8. Инга. Отливание воском
Пока Лилия Яковлевна делит лавку с Женей, я готовлюсь к ритуалу. Свечи есть, эмалированная посуда – тоже. Водичку из-под крана я налью, скажу что святая. Надо заговор еще раз про себя прочитать, потренироваться.
Бабуля проводила ритуалы в специально отведенной для этого комнате, совсем маленькой, где помещаются только стол, пара стульев и шкаф. Вот шкафу я все и нашла: и тазики, и свечи, и банки с какой-то ерундой, закрытые крышками. Открываю одну – соль, другую – земля. Это наверно чтобы каждый раз на кладбище не бегать… Еще пучки соломы и заготовка будущих кукол вуду. Да, эзотерические практики нуждаются в творческом подходе.
В принципе, я считаю так: это в былые времена магия была невероятно полезна. Когда люди считали что если земля плоская, и с нее можно упасть. Правда некоторые и сейчас так считают, но я не про частные случаи малограмотности и идиотизма, а про устоявшуюся практику. И тысячу лет назад магия помогала закрывать дыры в зарождающейся науке. Почему не пошел дождь? Это потому что божество разгневалось, надо сжечь килограмм картошки на алтаре. Или принести в жертву ягненка. Сейчас же все не так. Сейчас есть метеорологи. И хотя природу дождя я и сама до сих пор объяснить не могу, но важно что кто-то может! То есть его величество наука помогает сделать жизнь более понятной и прозрачной.
Но! Как известно, прогресс доходит не до всех. И тупые и ленивые граждане стараются находить наименее трудозатратные способы получить желаемое. Девушка не дает или парень замуж не предлагает? Приворожить! Денег нет? Так это порча! Болеешь? Зачем ходить к врачам, можно заговоренные травки попить. Ну а что? И жопу поднимать не надо, и все проблемы решаются воском и куколками.
Мои размышления прерывают звуки скандала. Прислушиваюсь. Женя с Лилией Яковлевной отношения выясняют. Так бы их и оставить, по-хорошему, пусть бы друг другу глаза выцарапали. Но увы, надо начинать ритуал.
Выхожу на крыльцо разнимать клиентов. Женя стоит, машет руками, вещает на все село:
– Да как вы смеете говорить такое на моего отца?! Да вы знаете каким человеком он был?! Он между прочим в Окороково дорогу сделал!
– Ты эту дорогу-то на следующую весну видел, милок? – парирует Лилия Яковлевна. Она сидит на лавочке, подбоченившись, – Только ты когда туда, Женечка, поедешь, бери не эту машину, у которой колеса с кошачью голову, а такую, типа УАЗика, а то там она и застрянет! Так что грош цена этой дороге! И сделал ее твой папа в честь предвыборной компании, и как всегда схалтурил! А так как все знали цену Парушкину, то никто за него не голосовал! Да и ты такой же!
– Да что вы понимаете в этом! Мой папа был честнейшим человеком, он привозил продукты и одежду в детские дома, между прочим, он церковь построил!
– Чтобы грехи отмаливать…
Лилию Яковлевну не переспоришь, а я бы так и смотрела как она распекает Женю. Но надо отдать должное: он молодец, защищает честь отца, хотя подозреваю, что он думает про него еще хуже чем несостоявшийся электорат.
– Тебе бы в политику, Жень, – одобрительно киваю.
– С чего бы? – переводит на меня взгляд и хмурится. Чувствует подлянку.
– Третьим глазом вижу, успех тебя ждет там. Совести у тебя нет, врешь убедительно. А что еще людям надо? Пойдемте, Лилия Яковлевна, я все подготовила.
– Пошли, Инга. А ты этому охламону не помогай. Не заслужил он чтобы с него проклятие сняли.
Добрые у меня земляки. Хотя что греха таить, я и сама не лучше.
Идем в комнату, где я сажаю Лилию Яковлевну напротив себя, и, мысленно перекрестившись, приступаю к отливалию воском. Надо чтобы она ни в коем случае не догадалась, что я это не просто делаю впервые… Что я вообще не верю в эту чушь! А вообще жизнь любит поиздеваться. Мечтала же я стать актрисой, вот и исполняю. Но мои старания Лилию Яковлевну вполне себе устраивают. Вроде верит. Сидит, смотрит на меня, будто чудо какое, а я заливаю! И воск, и просто.
– Иди, боль, туда, где трава не растёт, где ветер не веет, где солнце не греет. Иди в бездну, на дно! Да будет так, ибо так будет! – каждое слово произношу все громче, даже немного с завываниями. Но, думается мне, перестараться тут нельзя. Клиенту нужна экспрессия, а не водевиль.