Время, которое живет в чемоданах. Родословный детектив-путешествие по временам и странам

– Ну, а теперь расскажи мне, что ты сейчас пишешь.

– Я пишу книгу.

– Повесть?

– Н… не совсем.

– Роман?

– Нет. Её совершенно нельзя назвать романом.

– А, я знаю, ты опять пишешь очерки.

– Вряд ли…

– Так, видно, это будет нечто автобиографическое?

– Смотря как понимать автобиографию. Чтобы её написать, нужно рассказать о людях, с которыми пришлось повстречаться в течение жизни. Автобиография состоит не из описания самого себя, а из описания всего, что ты увидел и полюбил на земле.

– Так что же ты пишешь, в конце концов?

– Книгу.

Владимир Солоухин

«Капля росы»

Воспоминания о наших воспоминаниях

Давай поедем в город,

Где мы с тобой бывали.

Года, как чемоданы,

Оставим на вокзале.

Года пускай хранятся,

А нам храниться поздно.

Нам будет чуть печально,

Но бодро и морозно…

Давид Самойлов

Эти чемоданы давно валялись в подвале, я с раздражением переставляла их с места на место, иногда подумывая и вовсе выбросить на свалку. Старьё, никому уже не нужное. И вот однажды…

Да, со слова «однажды» начинаются почти все таинственные истории и сказки. Но в моей истории нет ничего таинственного. Почти ничего. В ней просто живёт время, которое внезапно я нашла в этих чемоданах и… Задумалась.

А вы знаете, что такое время? Современный физик Шон Кэрролл, большой шутник, говорил: «Каждый знает, что такое время. Это то, что мы узнаём, глядя на часы». Ну а что, разве не так? Великий теолог и философ святой Августин замечательно описывал время в разделе сомнений и загадок в своей «Исповеди». После перечисления всех вещей, которые он смог рассказать о времени без обозначения, чем же является время, он должен был признать, что на самом деле находится «в том жалком состоянии, когда даже не знает, что же именно он не знает». Успокоившись после недолгой первоначальной паники, Августин заявил, что время не существует за пределами нашей головы. Из этого и будем исходить.

Все современные метафизические и квантовые теории всё же оставим специалистам. Ага, время – это просто особенность наших воспоминаний и опыта, согласился Авиценна. Когда мы измеряем время, мы измеряем то, что остаётся зафиксированным в памяти. Значит, время – это и есть память? И можно ли их как-то связать?

Попробовать разве что попутешествовать во времени… Тогда снова возникает вопрос: зачем нам такие путешествия? Все ответы, что я нашла у великих и не очень, сводятся к одному: чтобы избежать смерти. Время убивает, и это всем известно. Время нас похоронит. «Я долгое время проводил без пользы, зато и время провело меня».

Время превращает всё в пыль. Крылатая колесница времени не приближает нас ни к чему хорошему.

Поэтому я тороплюсь, живя с этим оставшимся после болезни, после того самого ковида, который напал на планету Земля в конце 2019 года, после потери более двадцати друзей и знакомых, с этим чувством срочности, с которым с тех пор и пишу всё, что пишу, стараюсь изо всех сил успеть, словно плыву по реке против течения. Сквозь слои времени.

Мы тянемся сквозь слои времени к воспоминаниям о наших воспоминаниях. Урсула ле Гуин, к примеру, считала, что наша единственная лодка для плавания по реке времени, – это рассказ.

Смогу ли я рассказать о том, что вызывает у меня внутреннюю зябкую дрожь и азарт, людям, случайно раскрывшим и полиставшим книгу так, чтобы и они тоже ощутили все те эмоции, которые пережила я, когда писала этот текст? Ведь он не заканчивается на последней странице. Этот текст продолжает жить в моей голове, вращаясь подобно ленте Мёбиуса.

Но это движение по кругу никому неинтересно, в голову мою не залезть и ничего там не поправить. Все задуманные слова должны выстроиться стройными рядами, оттеснив личные эмоции, чтобы выполнить свою сакральную роль, о которой я даже не до конца догадываюсь. А они, слова, это могут, проверено. Нужно просто их написать. И тебя поймут.

Но воспоминания сопротивляются, отдельные впечатления не втискиваются в стройный ряд. Я начинаю просто записывать, просто пробовать на вкус каждую строчку, перекатывая как камешки на языке, вертеть её так и сяк. А потом оставляю как было. Кажется, Надежда Мандельштам советовала: когда не умеешь оценить явление, просто начинай описывать, а там видно будет.

Зачем мы пишем?

Может, потому, что внутри нас есть история, которая должна выйти наружу. Может быть, нам есть, что сказать, есть персонажи, которые созданы нашим воображением или темы, которые живут в нашем сердце. Возможно, в сознании есть целые миры, которые нуждаются в выходе, и этот выход – страница.

Но когда текущие события кажутся ошеломляющими, может быть трудно вспомнить, почему мы пишем, и почему написание историй – это важная работа. В конце концов, мы просто сидим перед компьютером – или каким бы письменным средством мы ни пользовались – и пишем книгу. О фальшивых людях. Мы играем в притворство на странице. Как это кому-нибудь поможет?

Правда в том, что истории имеют значение. Они имеют большое значение, особенно когда ещё так много работы, чтобы добраться туда, где мы хотим быть. Вот почему.

Истории дают нам понять, что мы не одни. Они отражают нас. Они позволяют нам сравнивать и противопоставлять себя персонажам, давая нам возможность представить, как бы мы справились с ситуацией и, следовательно, узнали бы что-то о себе. Они показывают нам персонажей в опасности, в любви, в глубоком отчаянии, и дают нам понять: то, что мы думаем и чувствуем, не просто хорошо, а универсально.

Истории заставляют нас чувствовать себя увиденными и услышанными. Они развлекают нас и позволяют нам сбе- жать. Они могут заставить нас снова почувствовать надежду. Они заставляют нас чувствовать в те моменты, когда кажется, что легче закрыться.

В истории есть сила. Истории преодолевают невероятные расстояния. Они сближают нас. Они вытаскивают нас из наших пузырей и помогают нам понять потребности и опыт других людей. Они напоминают нам, что мы все вместе.

Иногда я забываю об этом. Трудно вспомнить, почему все эти часы, которые я провожу одна за своим столом, имеют значение в грандиозной схеме вещей. Но в то время, когда в мире творятся чудовищные дела, написание историй, в которых стучит моё сердце, кажется радикальным актом.

Каждый стук как выстрел. Каждое слово как нож хирурга. Это мой ответ на вопрос, почему я пишу. И даже если никто больше это не прочитает, для моего собственного благополучия стоит облечь это повествование в слова.

Потому что истории обеспечивают другую функцию, о которой я точно знаю: истории могут исцелять. И мы сейчас отчаянно нуждаемся в исцелении. Я в нём отчаянно нуждаюсь.

Когда писать становится невыносимо, или когда всё это кажется слишком тяжёлым, помните, почему вы пишете, и что в том, что вы делаете, есть ценность. Истории имеют значение. Моя история имеет значение.

Пришло время её записать. Правда, многие места этой книги будут несколько суховаты, даже справочно-информационны, но такой способ я выбрала по одной простой причине: мне хотелось сообщить читателям и начинающим генеалогам как можно больше фактов из родной истории, чтобы пробудить в них интерес к самостоятельной работе, навести на раздумья.

Но!

Я все же пользуюсь привилегией писателя придумывать мелкие подробности, писать художественный текст, который здесь, тем не менее, будет, не искажая факты.

…Чемоданы я извлекла на свет Божий, протёрла от пыли. И сложила туда весь свой архив. Пять чемоданов. Пять стран. Десятки городов. Сотни фотографий. Поехали!

И ещё. В книге будет много исторического текста из подлинных документов. В разных источниках разные названия и фамилии писались немного по-разному. Так я их и оставлю: Вислоух–Выслоух, Паволочский–Паволоцкий, Роставица–Раставица, Мухтадир–Мухтадыр и т. п.

Все иллюстрации, а их здесь довольно много, из личного моего архива и эксклюзивных краеведческих изданий, использованных при работе над этой книгой.

Чемодан первый. Россия

Истории случаются только с теми, кто умеет их рассказывать.

Лу Уиллетт

Я живу в России. Родилась в конце далёких пятидесятых годов прошлого века. Но точного места моего рождения нет. В паспорте стоит «город Челябинск», мама упоминала роддом города Карабаша, а привезли её туда из Озёрска. Тогда это была знаменитая «сороковка», Челябинск-40, или производственное объединение «Маяк». Я родилась через полтора года после одной из самых тяжёлых ядерных аварий, которая произошла здесь в сентябре 1957 года.

Я об этой аварии прочитала в «Комсомолке» в 1988 году, когда сведения о ней уже рассекретили. До этого времени даже не подозревала о том, что случилось незадолго до моего рождения. Сказать, что я испытала шок, не сказать ничего. Ведь никогда ни одним словом мои родители не упомянули об этой катастрофе. И ушли из этой жизни, ничего не рассказав. В помощь мне были только скупые газетные строки, документальная повесть «Плутоний в девичьих руках», найденная в интернете, и книга учёного-биохимика Жореса Медведева «Атомная катастрофа на Урале», которая у нас была издана только в 2017 году.

В 1947 году, когда на Урале в районе Кыштыма был построен первый большой военный реактор для производства плутония, технология его выделения была ещё не ясна. И в реактор загрузили весь уран, который имелся в стране. Несколькими месяцами раньше в Подмосковье И. В. Курчатов испытывал первый небольшой экспериментальный реактор по производству плутония, именно на нём отрабатывались методы его выделения. Метод более полного выделения плутония разработали учёные в Радиевом институте, пишет Жорес Медведев. Он и был положен в основу промышленного производства плутония на построенном недалеко от реактора комбинате «Маяк». В 1947 и 1948 годах работы по созданию ядерных бомб велись в такой спешке, что на тщательную отработку всей технологии просто не было времени. Требовался чистый плутоний для нескольких бомб. Первое испытание нужно было провести в 1949 году, к 70-летию Сталина. И с этой задачей коллектив справился, взрыв и был произведён 29 августа. С опережением, можно сказать.

Как хранить отходы от производства плутония, не знал никто. Методы хранения разрабатывались, что называется, на ходу. Где хранить всю эту радиоактивную массу? Ясности не было. Наконец придумали, решили загружать отходы в огромные стальные контейнеры или в железобетонные траншеи. Контейнеры были подземными, или вкапывались вровень с землёй и базировались в лесах. Вполне возможно, допускает Жорес Медведев, что до 1953–1954 годов все основные элементы производства атомных бомб и хранилища отходов были сосредоточены в одном месте, к востоку от Кыштыма. Эти-то отходы и взорвались в сентябре 1957 года.

До марта 1990 года существовала только одна краткая официальная версия о причинах этого взрыва. И ограничивалась она одной фразой (в докладе для МАГАТЭ): «В результате выхода из строя системы охлаждения бетонной ёмкости с нитратно-ацетатными высокоактивными отходами произошёл химический взрыв отходов». В официальных версиях аварии, в том числе в показаниях свидетелей, фигурируют сухие отходы, которые из жидкого состояния стали переходить в сухое из-за повреждения охлаждающих трубок и, скопившись, взорвались. Почему в течение года эту неисправность не устранили? Вопрос хороший. Ответ тоже: «Проведённые расчёты показали, что несмотря на отсутствие охлаждения, радиоактивные отходы находятся в стабильном состоянии…» Жорес Медведев считает, что такой механизм аварии маловероятен и поясняет, по каким причинам. Касаться этих подробностей я не буду, книга его хоть и стала библиографической редкостью, но найти её всё же можно. И его предположение подтвердилось рассекреченным и изданным в 1990 году отчётом под редакцией А. И. Бурназяна. Вот как там описывается взрыв: «В результате технической неисправности произошёл выброс радиоактивных веществ из хранилища отходов в атмосферу. Радиоактивные вещества в виде жидкой пульпы… были подняты на высоту 1–2 км и образовали радиоактивное облако, состоящее из жидких и твёрдых аэрозолей… Радиоактивное облако под воздействием ветра распространялось в северо-восточном направлении, образуя радиоактивный след в результате выпадения аэрозолей».

В своей книге Жорес Медведев даёт текст из видеофильма о Кыштымской аварии, где рассказывается ещё об одной версии взрыва. Но во всех этих версиях есть явные противоречия: они – в описании процесса прекращения охлаждения ёмкости. По первой версии возникла течь во внутренних трубках. По второй – утечка радиоактивных отходов произошла в бетонную «ванну», в которой расположен контейнер. Вполне возможно, что эти версии имеют право на существование.

Но возникает очень много вопросов, главный из которых: как можно было не заметить «усушку» содержимого в течение года, если все знали, что система охлаждения не работает?! Есть и другие вопросы… И видя явную неполноту или, быть может, намеренное искажение существующих отчётов о Кыштымской аварии, Медведев сделал попытку более полной реконструкции того, что в действительности произошло в секретном атомном центре на юге Урала. Но он не оставлял надежды на то, что действительно полный технический отчёт об этой аварии будет опубликован. Книга была написана и издана в 1979 году в США. Возможно, такой отчёт уже появился, но я о нём не слышала.

Как же производился ядерный плутоний? Вы не поверите, но… его делали чуть ли не вручную. Думаете, название книги «Плутоний в девичьих руках» – это красивая метафора? Нет. Руками, голыми. «Держать в руках плутоний», – это было, по её словам, главное дело жизни доктора наук Лии Павловны Сохиной, окончившей Воронежский государственный университет, принимавшей непосредственное участие в отработке технологии выделения плутония и проработавшей на «Маяке» 40 (!) лет.

На последних технологических операциях (осаждение оксалата плутония, сушка его в сушильном шкафу, прокаливание до двуокиси) работали женщины. Высушенный осадок оксалата часто комковался, поэтому, прежде чем передать оксалат на прокаливание, все комочки приходилось разбивать, растирать в платиновой чашке! Делалось это без какой-либо защиты, и пыль оксалата плутония свободно попадала в органы дыхания. К сожалению, тогда на это не обращали серьёзного внимания. Почти все, работавшие с плутонием, умерли в очень раннем возрасте, в основном от онкологии и пневмосклероза.

Мои родители непосредственно с плутонием не работали, отец занимался, как я понимаю, охраной секретного объекта. Каждый промышленный объект был заключён в зону, обнесённую колючей проволокой, имел свой контрольно-пропускной пункт. По периметру зоны стояли вышки, на которых круглосуточно дежурили солдаты. Когда мою маму отвозили в Карабаш в роддом, отца выпустили за КПП, а потом только разрешили поехать и маму со мной забрать. В роддоме мама лежала в отдельной палате, и какая-то молчаливая женщина шла за ней следом даже в туалет. Такие были времена.

Мои родители умерли от онкологии. Мама в 53 года, отец – в 63. Я уже старше. Но дамоклов меч этой аварии висит надо мной всю жизнь. Нужны ли были такие жертвы? Ответить однозначно на этот вопрос я так и не могу.

Познакомились мои родители в городке Дрогобыч, что на Западной Украине. До Второй мировой войны он находился на территории Польши. Мама моя, Наталья Семёновна Вислоух, там работала бухгалтером на лесопилке, после окончания техникума в Верховне. А отец… Почему его перебросили из Польши, где он войну закончил, в Дрогобыч, «тайна сия велика есть», и я её уже не узнаю. Но факт остаётся фактом. В 1946 году он там оказался, и 30 декабря этого же года мои родители сочетались законным браком в сельсовете родного маминого села Паволочь в Житомирской области.

Но знакомство жениха с родственниками было довольно забавным. Молодая пара появилась на крыльце маминого родительского дома, но он… был закрыт. Куда подевалась будущая тёща, а моя бабушка Анна Михайловна, никто не знал. Ну и сели молодые «пiд хатою» и стали ждать. Бабушка же отправилась на бричке, запряжённой лошадью в райцентр Попельню, уж по какой надобности, не знаю. Ну и там она, наверняка для храбрости, приняла «на грудь» хороший стакан горилки. Вот так, весело погоняя лошадь, она и въехала в село. «Тююю, худэ яке!» – первое, что она сказала, увидев моего отца. Да уж, в те годы, пожалуй, никто сдобным телом не отличался, тем более, прошедшие через войну… Сохранилась фотография отца 1940 года, ещё когда он учился в Бакинском пехотном училище, и 1945, послевоенная. На этих снимках – просто разные люди. Но тем не менее встреча прошла сердечно, зять-офицер пришёлся моей бабушке по душе. И отец всю жизнь отвечал ей взаимностью, любил тёщу. А вот знакомство мамы с родителями отца было несколько другим. Он был из рода запорожских казаков, переселённых после разгона Запорожской Сечи на Кубань. И этим, пожалуй, всё сказано.

Мой отец Пётр Андреевич Костенко родился 28 июня 1921 года на хуторе Царицынский в Краснодарском крае (сейчас это хутор Северокавказский Новокубанского района). В страшном 33-м его семья, спасаясь от голода, перебралась ещё южнее, в Азербайджан, на берег Каспия.

Отец учился в рыбном техникуме, а в девятнадцать лет, по призыву из Октябрьского районного военкомата города Баку, прошёл ускоренный курс обучения в Бакинском военном пехотном училище и в январе 1940 года начал свою службу в Красной армии.

Так вот, в Азербайджан, в посёлок Мухтадыр Хачмасского района отец маму и привёз. Знакомить со своим отцом, Андреем Ивановичем и мамой Марией Гавриловной, ну и с братом Борисом, тёткой Акулиной, двоюродными братьями и сёстрами. Пока все сидели за столом – а на юге стол стоит, как правило, во дворе, под «крышей» из винограда – новые родственники вели себя довольно приветливо. Но стоило уставшей маме уйти в дом, прилечь отдохнуть, как в открытое окно она услышала, что дед начал критиковать выбор отца примерно такими словами: «И кого ты привёз, хохлушку с репаными пятками! Да мы тебе такую казачку найдём, закачаешься!» Остальные, уже хорошо подвыпившие, поддакивали.

Отец мычал что-то невразумительное. В отличие от жёсткого до жестокости деда, он обладал характером мягким и податливым. Мама слушала всё это недолго. Она вышла из дома, подошла к будущим родственничкам и довольно громко сообщила: если она услышит ещё хоть раз от них что-то подобное, то они на практике узнают, что такое хохлушка. Но не простая, а из старинного шляхетского рода.

На этом прения сторон прекратились. Но дед так и фыркал в сторону мамы, когда она приезжала в гости: «Генеральша приехала!», – а сам её побаивался. Это я точно знаю.

Да, мои отец и мама… Как живые перед глазами. Но осталась я без них, когда мне едва исполнилось двадцать. Вот и не успела как следует расспросить ни о роде нашем, ни о боевом пути отца, ни о шляхетских корнях мамы. Хотя нет, об этом точно предпочитали не распространяться. Впрочем, как и о принадлежности к казачеству.

И пришлось мне писать запрос в архив Министерства обороны, искать информацию на сайтах, посвящённых Великой Отечественной войне. И вот что выяснилось: окончив Бакинское военное пехотное училище, с начала войны отец воевал в составе гвардейского стрелкового полка, был командиром взвода. Был два раза ранен.

После последнего тяжёлого ранения под Сталино (видимо, Донецк) на Украине мой отец лечился в эвакогоспитале в Кисловодске и затем вновь вернулся на фронт. Но теперь уже он продолжил службу в 56-м офицерском полку Министерства вооружённых сил, а затем был назначен командиром роты 135 отдельного рабочего батальона, принимал участие в Восточно-Померанской наступательной операции в составе 2-го Белорусского фронта.

Войска 2-го Белорусского фронта двинулись дальше, на Берлин, а мой отец остался в Польше. Войну он закончил в городе Щецине. Всё это я узнала, внимательно изучив его боевой путь на сайте «Память народа». Но меня ждало ещё одно открытие. И сделала я его благодаря старому снимку, на котором был мой отец со своей ротой. На обороте снимка есть надпись: «г. Освенцим, 8 августа 1945 года».

Сопоставив эту информацию с той, что я получила из архива Министерства обороны, я нашла ответ на вопрос: что делал мой отец после окончания войны в Освенциме.

Итак, в начале 1945 года отец был назначен командиром роты 3-го отдельного батальона 39-й отдельной трофейной бригады. Оказывается, такие бригады и батальоны начали создавать в советских войсках в 1943 году. До этого я никогда о них даже не слышала. О трофейной службе не пишут книг, не снимают фильмов. Поэтому многие не знают, что такая служба была в составе Красной армии.

Немного истории. В начале Великой Отечественной войны Красная армия не имела самостоятельной трофейной службы. Собирали трофейное имущество специальные трофейные комиссии, которые создавались из представителей так называемых довольствующих служб. О них я тоже услышала впервые, так называли органы снабжения материальными средствами и бытового обслуживания в русской и советской армиях до середины 50-х годов прошлого века. Лишь после серьёзной перестройки системы тыла Красной армии в августе 1941 года была сделана первая попытка объединения трофейного дела в руках единого органа. Таким органом стал отдел эвакуации штаба тыла Красной армии, сформированный из экономического отдела Генерального штаба.

В марте 1942 года вышло постановление о создании двух правительственных центральных комиссий при ГКО: по сбору трофейного вооружения и имущества во главе с маршалом С. Буденным и по сбору чёрных и цветных металлов в прифронтовой полосе под председательством Н. Шверника. Тогда же было сформировано в составе тыла Красной армии Управление по сбору и использованию трофейного имущества, вооружения и металлолома под руководством генерала Ф. Вахитова, во фронтах и армиях – аналогичные отделы, в дивизиях – отделения, в полках – уполномоченные.

Через год произошла новая реорганизация. Комиссии были упразднены и 5 апреля создали Трофейный комитет при ГКО под председательством первого маршала К. Ворошилова. Под началом комитета помимо постоянно действующих выставок организовали музей трофейного вооружения и техники в Москве. Спустя две недели, 19 апреля вышло постановление ГКО за №3210 «сс» о создании самостоятельных трофейных войск.

В подчинение генерала Вахитова были переданы 6 отдельных фронтовых трофейных бригад и 39 отдельных армейских трофейных батальонов, полностью укомплектованных автотраспортом и материальной частью. Численность этих войск составляла 34 тысяч человек. Их дополняли 5 эвакопоездов с командами по 1000 человек и демонтажные взводы (по демонтажу агрегатов на технике), численностью по 30 человек, при армейских трофейных складах на девяти фронтах. По числу сил, средств и подчинённости это уже была настоящая правительственная трофейная армия.

Значение трофеев трудно переоценить. За годы войны было собрано на полях сражений, передано войскам и отправлено в тыл около 24 615 танков и самоходных артиллерийских установок, свыше 68 тыс. орудий и 30 тыс. миномётов, более 114 млн снарядов, 16 млн мин, 257 тыс. пулемётов, 3 млн винтовок, около 2 млрд винтовочных патронов и 50 тыс. автомобилей. Общий вес трофейного металла, доставленного из прифронтовых районов для вторичного использования, составил около 10 млн тонн.

Доставались эти тонны потом и кровью. Только в 1944 году боевыми орденами и медалями наградили 3 674 солдата, сержанта и офицера трофейных войск. Рискуя жизнью, они вместе с сапёрами, а то и вслепую первыми ступали на заминированные противником объекты, железнодорожные станции, минные поля с «приманкой», обезвреживали боеприпасы. Случалось, что при неосторожном обращении со взрывоопасными предметами при погрузке в воздух взлетали гружёные трофеями вагоны и даже эшелоны, гибли люди.

Одновременно с военными трофеями наши войска отбивали у противника награбленное им на советской земле оборудование, ценные металлы, разное народнохозяйственное имущество, продовольствие, произведения искусства, культурные ценности и др. Немало такого имущества оказывалось на путях подвоза и эвакуации, на железнодорожных узлах, в эшелонах, на базах и складах, в транспортах войск. Всё это надо было выявить, сконцентрировать, сохранить и передать соответствующим организациям. Но не только. Трофейная служба активно помогала местным органам власти и населению освобождённых районов и в обеспечении продовольствием, и в восстановлении предприятий, жилья, больниц, школ, в ремонте сельскохозяйственного инвентаря и т. д.

И ещё одной из важных задач трофейной службы в последние дни войны была забота об охране исторических и культурных ценностей (музеев, картинных галерей и прочего) на освобождённой от противника территории. Об этом есть воспоминания и книги, правда, немного.

После окончания войны в Европе для трофейной службы наступил особый период. Необходимо было завершить работы по очистке театра военных действий, эвакуации и реализации остатков трофейного имущества. И кроме этого, трофейным службам поставили задачу по военно-экономическому разоружению нацистской Германии. Поэтому в июне 1945 года на базе трофейных управлений фронтов были организованы отдельные трофейные управления, которые вошли в состав групп войск с подчинением командующим.

И 5 апреля 1945 года были созданы особое монтажное управление Наркомата электростанций СССР – «Особэнергомонтаж» по демонтажу энергетического оборудования немецких электростанций и два управления Наркомхимпрома СССР при крупнейших химкомбинатах концерна ИГ Фарбениндустри в Освенциме и Хайдебреке. В Освенциме на демонтаже химического производства работало 4 тыс. гражданских из числа репатриантов, мобилизованное польское и немецкое население, около 60 тыс. военнопленных.

Концлагерь Аушвиц, как известно, состоял из трёх лагерей: Аушвиц I, Аушвиц II-Биркенау и Аушвиц III-Моновиц, где был построен химический завод концерна ИГ Фарбениндустри по производству синтетического каучука и бензина. На нём работали тысячи узников… И таких военных предприятий на территории Германии и оккупированных ею стран тоже были тысячи. В приказе Верховного Главнокомандующего от 23 февраля 1945 года среди прочих трофеев, доставшихся нашим войскам за 40 дней наступления, указаны военные заводы, производящие танки, самолёты, вооружение и боеприпасы. Все эти трофеи необходимо было учесть и охранять, а заводы – демонтировать.

В августе 1945 года рота под командованием гвардии лейтенанта Петра Костенко как раз и занималась демонтажем оборудования завода в Моновице. Часть его была передана Польше для создания своей химической промышленности, но сам завод и лагерь в Моновице, в отличие от Аушвиц I и Аушвиц II-Биркенау, не сохранились. В Освенциме я была дважды: в 2016 и 2017 годах. Написала книгу об этом самом большом нацистском лагере смерти. Памяти отца, всех лагерь освобождавших, и всех там погибших.

Мой отец за эту операцию был награждён орденом Красной Звезды. В его наградном листе такая запись: «…Командуя рабочей ротой, обеспечивал выполнение правительственного задания по демонтажу предприятий и сбору народнохозяйственного имущества».

Дальше Дрогобыч, Западная Украина, знакомство с молоденькой черноглазой украинкой, работавшей после техникума на лесопилке бухгалтером. Вот был фурор, когда она красавца офицера привезла в село!

Родилась моя мама Наталия Семёновна Вислоух 6 сентября 1927 года в селе Паволочь Житомирской области. Пережила голод, войну, оккупацию, недобрые взгляды после и вопросы в анкете «были ли в оккупации». А дальше уже вся её жизнь была неразрывно связана с моим отцом, которого после Дрогобыча назначили начальником секретной охраны на строительстве дачи Сталина в Новом Афоне, вместе с ним она перемещалась к новым местам службы по всему СССР, от южных границ до северных лесов и уральских гор по несколько раз за год.

После войны отец ещё долго служил в Советской армии в строительных войсках, строил различные объекты для военного и народного хозяйства. Он демобилизовался только в 1968 году. Воронеж мама выбрала из нескольких вариантов, предложенных отставникам, – близко и к Украине, и к Кавказу.

Вот так много лет назад я оказалась в Воронеже и уже даже не помню, что жила где-то ещё, так прикипела к городу. И могилы моих родителей тоже здесь. Конечно, сегодня можно укорять и казнить себя за то, что не спросила, не узнала, не записала. И укоряю, и казню.

Очень сожалею, что не задавала никаких вопросов, знаю очень мало о жизни отца, всё какими-то обрывками, из случайно услышанных разговоров взрослых. Поэтому на всех встречах с молодёжью прошу их обязательно расспрашивать своих старших родственников об их жизни, предках, родственных связях. Да с этого, собственно, генеалогический поиск и начинается.

О войне, как и многие воевавшие, отец говорить не любил, раскапываю теперь всё по сохранившимся документам и на сайтах, где его, гвардии лейтенанта военный путь очень чётко показан. Спасибо тем, кто всё это оцифровывает.

Рассказ-быль

Эта поездка всегда была событием. И молодые командирские жёны ждали её с нетерпением. Когда живёшь безвылазно в глухом уральском лесу, когда вокруг лишь волки да медведи, да кряжистые столетние дубы с кедрами, сжимающие небольшую «секретную» воинскую часть в плотное кольцо, так хочется хоть изредка пройтись в туфельках на тоненьком каблучке по настоящему асфальту, посмотреть на своё отражение в витринах магазинов, да и просто подышать воздухом пусть небольшого, но всё-таки города.

Город! Он манил своими огнями и соблазнами (да какие там соблазны-то были в конце 50-х!) и они, молодые, счастливые, в нарядных крепдешиновых платьях, в габардиновых пиджаках с плечами на вате, с завитыми в крепкие кудельки волосами – они наконец-то поехали.

К воротам части подогнали шикарный брезентово-фанерный грузовичок, и командирские жёны, недолго раздумывая кому из них сидеть в кабине, дружно взгромоздились прямо в кузов, где уже расположились пятеро солдат-первогодков. Они тоже отправлялись в город на выходной, это называлось – в увольнение.

Кое-как расселись. Неудобно, тесновато, но зато впереди целый день городской суетной жизни, поход по магазинам, и вообще… Праздник, одним словом. И так на душе легко и сердечно, что, кажется, любишь всех и каждого. И проблем никаких. Они завтра начнутся. А сегодня… Едем в город!

Несколько часов по неприметной лесной дороге на неудобном, скрипучем, подскакивающем на каждой кочке грузовичке пролетели быстро. Они даже попытались немного подремать, да в такой тряске разве уснёшь… Так и доехали, за разговорами, пересудами и смешливыми воспоминаниями о прошедшем дне рождения командира части, куда были приглашены с мужьями. Вернее, сначала мужья, а уже их – как довесок.

«А помнишь, как Иван Иваныч…» – начинала темноволосая, та, что была постарше, и прыскала в ладошку. Ей тут же вторила маленькая блондинка, и они, тихонько повизгивая, давились смехом, но так, чтобы солдатики ничего не заподозрили. Как-никак – это их отец-командир, и честь его мундира ни при каких обстоятельствах не должна быть запятнана.

…Со старой магнитной ленты стекает неторопливый рассказ. Его когда-то записали на чьём-то дне рождения – просто так, не для истории. Сквозь шум и треск потёртой записи я слышу родной голос и начинаю понимать, что вопрос «В чем смысл жизни?», над которым мучилась ещё в пору юности, он какой-то неправильный. На самом деле мы пытаемся понять, в чём смысл того отрезка жизни, в который с нами что-то происходит, или в чём смысл того, что происходит в эту, конкретную минуту. А дальше случилось вот что.

– Приехали, – пророкотал над ухом бас старшины-водителя, – вылезай!

Они, немного одуревшие от тряски, начали потихоньку выбираться из грузовичка, тут же поправляя растрепавшиеся кудряшки и одёргивая примявшиеся платьица. Впереди – целая вечность, пять часов свободного полёта, затяжного прыжка в манящие закоулки городского чрева…

После долгого, утомительного броска по торговым точкам городишка они доплелись, сбивая от усталости каблуки на бок, до своего грузовичка и рухнули на дно грязного, заплёванного кузова, уже не обращая внимания на растрепавшиеся причёски, блестящие от пота носы и потемневшие подмышки. Мальчишек-солдат ещё не было, и женщины, устроившись поудобней и переводя дух, принялись как-то восполнять потерянный шарм при помощи нехитрых уловок: не очень-то хотелось предстать перед своими мужьями этакими растрёпками.

Когда солдатики, громко переговариваясь, стали переваливаться через кузов грузовика, женщины вначале ничего не заметили. Но один из них, будто споткнувшись, грубо схватил брюнетку за грудь и, мерзко хихикая, обдал её запахом перегара: «Ой, простите, тётенька!» Она, брезгливо подвинувшись, повернулась к подруге: «Да они пьяные все!» «Кто пьяный, – бормотнул мальчишка, – где тут пьяные?» И снова гадко засмеялся, пытаясь притиснуть блондинку в угол.

Она оттолкнула его, тут же заметив нехороший блеск в глазах и, внутренне паникуя, придвинулась ближе к соседке. «Ну вот ещё, не хватало проблем», – подумала та, и молча, повинуясь какому-то древнему инстинкту женщины, показала подруге одними глазами – молчи, мол! Они забились в угол кузова и, пока пьяные солдаты рассаживались, старались не дышать и не шевелиться.

Машина тронулась. Ехали по городу вроде спокойно, а чуть выбрались с асфальта на просёлки, грузовичок стало трясти и подбрасывать, и подвыпивших мальчишек развезло окончательно. Сначала один из них, шатаясь и спотыкаясь об ноги сидящих, попытался подобраться поближе к женщинам, тихо затаившимся в уголке кузова. «Ну всё, на подвиги потянуло», – обречённо подумала брюнетка.

– Какие хорошенькие, – бормотал юнец, – а что это вы такие скромненькие? А чего это вы там так тихонько сидите?

В это время грузовичок дёрнулся, солдат взмахнул руками и, не удержавшись, рухнул прямо на блондинку, отчего та вскрикнула и попыталась вывернуться из-под его тяжёлого тела.

– Да куда ж ты, маленькая, – он грязно выругался и под хохот таких же пьяных мальчишек рванул на себя платье женщины. Брюнетка быстро стащила с ноги туфлю и, размахнувшись что было сил, треснула пацана по голове, отчего тот удивлённо выпрямился, явно не ожидая подобного отпора, и во весь рост растянулся на полу, успев вывернуть свой обед вместе со спиртным прямо на подол её нарядного платья.

В кузове повисла зловещая тишина, которая ощутимо сгущалась с каждой секундой. Но женщина не растерялась. Той же туфлёй она принялась изо всех сил колотить по кабине грузовичка: «Остановите, остановите же!» …Когда машина остановилась и к ним заглянул старшина, тоже не слишком трезвый, женщины уже молча выбирались из кузова.

– Что случилось? – спросил тот и, бросив взгляд на неподвижного солдата, протянул: – Это… Как же это, а?

– А вот так же, – отрезала брюнетка, поддерживая всхлипывающую подругу и пытаясь при помощи конфискованной у поверженного «врага» пилотки привести своё платье хоть в какой-то приличный вид.

– Напились, идиоты! – Она отшвырнула грязную пилотку в кусты. – Последние мозги растрясли! Мальчишки, сосунки недоделанные!

– Это кто «идиоты», – грозно сдвинул брови старшина, – кто «сосунки», да ещё «недоделанные»? Это ты советских солдат так костеришь?! Да ты знаешь, что тебе за это?.. Ты куда пилотку кинула? Ты красную звёздочку швырять?! – Старшина весь позеленел и даже будто в размерах увеличился. Того и гляди, лопнет.

– Не тресни ненароком, – брезгливо процедила смелая брюнетка. – Да я с такими «советскими» солдатами не то, что в одной машине, на одном поле… не сяду.

– Пошли, – обернулась она к подруге, – пошли отсюда.

Та, с округлившимися до невероятных размеров глазами, словно оцепенела и продолжала стоять, переводя взгляд со старшины на свою товарку и обратно.

– А, – махнула рукой брюнетка, – и сама дойду.

Она решительно сняла с ног шпильки и зашагала по тропе.

Оглянувшись, бросила:

– Вещи мои только попробуй, потеряй!

– Подожди, – закричала маленькая блондинка, – я с тобой. Мне с ними страшно!

И они пошли. Вдвоём. По тайге.

…Тихо шуршит магнитная лента. Я явственно вижу, как они идут, будто наблюдаю за ними откуда-нибудь из-за деревьев: брюнетка – решительно вышагивая, не обращая внимания на то, что попадает под ноги и прижимая к груди узкие туфли, и блондинка – ковыляя сзади на сбитых каблуках, плача и причитая: «Ой-ё-ёй, что же теперь будет-то!»

Словно сама судьба вела их по этой лесной дороге, подбрасывая хрупкие цепочки случайностей и закономерностей, держась за которые только и можно было выйти из этого таёжного бурелома. И как бы не устраивало нас наше русское «авось», судьбе на это смотреть смешно. Она статистическими данными о проценте вероятности, что этот поход закончится благополучно, скорее всего, не располагала.

А процент этот был весьма невысок. Да если вспомнить, что дело шло к вечеру, а лес вокруг – не парк Горького и не бульвар на городской окраине, тогда и вовсе понимаешь – шансов у подруг дойти до воинской части было немного. И всё-таки они дошли. На следующее утро.

Никто не бросился их искать, не выслал навстречу машину. И то, что их отсутствие не сильно повлияло на тамошнюю морально-политическую обстановку, стало понятно с первых шагов по территории гарнизона. Военная секретная жизнь текла своим чередом. Только подойдя к дому, едва переставляя ноги, сбитые в кровь, они наткнулись на мужа брюнетки, нервно курившего возле подъезда. Он подскочил к женщине, схватил за руку.

– Ты что наделала! – закричал, не справляясь с собой. – Ты понимаешь, что теперь со мной будет! Командир грозился погоны с меня снять!

– Ой, да не шуми ты так, – небрежно отмахнулась она, – люди спят ещё…

И добавила тихо:

– А я думала, ты нам навстречу пойдёшь.

– Не забывай, – свистящим шёпотом произнёс муж, – что мой отец был в плену, брат – дезертир. Я и так – на волоске…

– Ох, да ни о чём я не забываю, – вздохнула женщина. – Только и ты тоже… помни.

Она взглянула ему прямо в глаза. Капитан не выдержал, отвёл взгляд. Он помнил. Как в маленьком городке на Западной Украине начал встречаться с молоденькой черноглазой бухгалтершей, которая после окончания техникума была сюда направлена на лесопилку. Его военную часть после Победы перебросили в Освенцим, где они выполняли важное правительственное задание, а потом сюда, во Львовскую область. Девчонка услышала, как обсуждали убийство красного командира пособники бандитов-бандеровцев, работавшие на лесопилке. Прибежала, не побоялась, всё рассказала. Потом узнала – грозились пополам разорвать, если найдут, кто выдал…

Его подбородок затвердел, под кожей резче обозначились скулы.

– Я никогда… – он закашлялся, со злостью бросил под ноги окурок.

– Сейчас ты пойдёшь к командиру и скажешь, что беременна, – заговорил медленно, чеканя каждое слово, – что тебе стало плохо в машине. Ты письменно откажешься от своих оскорблений, поклянёшься, что не унижала советских солдат, не швыряла красную звёздочку, не поносила социалистический строй. Иван Иванович обещал в этом случае всё замять… Ну, пошли.

Этот человек не был трусом – он прошёл всю войну, как говорили, «от звонка до звонка». Просто тогда было такое время…

А через девять месяцев родилась я.

Кубань – место, где родился мой отец. Как известно из его анкет, это хутор Царицынский Новокубанского (и Армавирского, в разное время) района.

Немного истории. До 1917 года хутор Царицинский, расположенный на правом берегу реки Кубань, был одним из основных хуторов станицы Прочноокопской, своеобразным центром 2-й бригады Кубанского казачьего войска. Выбрал это место для крепости на левом склоне балки реки Горькой (Ояруп), которая в устье имела ширину около версты, А. В. Суворов в 70-х годах XVIII века. Крепость получила название по названию реки – Ояруп. Но вскоре Суворов переименовал крепость в Царицынскую. Это была самая восточная крепость на Кубанской кордонной линии (линия сторожевых постов на границе).

В мае 1779 года для прикрытия Царицынской крепости, Всесвятского и Державного фельдшанцев (укрепление, имеющее звездообразную форму) был назначен батальон Нижегородского полка с двумя «единорогами», таким лёгким и подвижным орудием, которое стреляло всеми видами снарядов, двумя пушками и три эскадрона Украинского гусарского полка.

Прошло десять лет и в цитадели (центральная часть укрепления) бывшей крепости Царицынской в 1780-х годах генерал Текелли поставил коммуникационный пост с таким же названием. Пост просуществовал до конца Кавказской войны. Тогда же у его валов возник одноимённый хутор Царицынский, ныне Северокавказский Новокубанского района.

По мнению кубанского историка Ктиторова, пост Царицынский находился на территории нынешнего города Новокубанска, на правой стороне реки Кубань, т. е. приблизительно там, где сейчас хутор Северокавказский. Поскольку пост Царицынский находился в цитадели бывшей крепости с таким же названием, то можно предположить, что и сама крепость Царицынская была построена вблизи или на территории нынешнего города Новокубанска.

Начиная с 1788 и по 1891 год в некоторых местах Кубанского правобережья были устроены крепости, редуты и другие укрепления, т. е. отчасти были сделаны приготовления к дальнейшей колонизации Кубанской линии.

К началу 1792 года появилась крепость Прочноокопская (ныне Старая станица г. Армавира), укрепление Преградный стан, ретраншемент (большое полевое укрепление из земли) Темнолесский и 17 редутов: Барсукловский, Кубанский, Надзорный, Убежный, Царицынский и другие. Названия некоторым редутам дали по именам тех полков, которые были здесь расположены, но никаких поселений здесь ещё не существовало.

Укрепления делали примитивные, редуты были летними, для мелких войсковых подразделений. На зиму они оставались пустыми, т. к. войска возвращались в свои донские станицы.

Появлению Царицынского редута предшествовали драматические события. Службу в этих местах несли в 1792 году три донских полка Поздеева, Луковкина и Кошкина, отбывавшие свою трёхлетнюю очередную службу на линии. Эти полки должны были смениться тремя новыми полками Давыдова, Реброва и Алексея Поздеева.

Из шедших на смену полков прибыл только полк Давыдова, другие были задержаны на Дону во время казачьих волнений, вспыхнувших из-за насильственного переселения донских казаков с Дона на Кубань. В наиболее острой форме общее недовольство казачества выразилось в атаманском полку Поздеева, часть которого стояла и при Царицынском редуте. Казаки отказались выполнить распоряжение генерал-майора о выделении рабочих для рубки леса и постройки домов.

Волнения, охватившие атаманский полк, быстро распространились и на другие полки. Эти полки самовольно ушли с Кубани. Из Царицынского редута в 1792 году бежало на Дон 20 казаков. Некоторых поймали и били плетьми перед полком. Однако казачьи волнения, связанные с переселением казаков с Дона на Кубань, продолжались и в дальнейшем.

Название редуту, а впоследствии и хутору, дали при переселении на Кубань донские казаки, которые несли службу в этих местах. Скорее всего, назвали редут аналогично названиям тех населённых пунктов, откуда они прибыли. До сих пор в Ростовской, Волгоградской и других областях бывшего войска Донского сохранились населённые пункты с аналогичным названием: станица Царицынская, хутора Верхнецарицынский и т. д.

Первое упоминание о хуторе в документах относится к 1850-м годам: старообрядцы этого хутора ходатайствовали о ремонте их молитвенного дома. В прошении 1894 года есть фраза: «…более 40 лет назад этим хутором была приобретена часовня деревянного строения». Скорее всего, до середины 50- х годов XIX века на хуторе не жили постоянно. Он населялся время от времени, но его название сохранилось.

В шестидесятых годах позапрошлого века на хуторе проживало так называемое коренное население. Это были жители, которые жили здесь с момента его основания, в основном казаки.

После отмены крепостного права в 1861 году началась массовая миграция безземельных крестьян на юг, в том числе на Кубань. Этих переселенцев называли иногородними. В 70-80-х годах иногородние появились и в Прочноокопской, в том числе и в Царицынском. В станице проживало значительно больше иногородних, чем на хуторе. Среди иногородних были казаки, отставные солдаты, экономические крестьяне, казённые и т. д.

Иногородние в свою очередь делились на оседлых и временно проживающих. Оседлые владели усадебными участками, им разрешено было приобретать дома, выстроенные на войсковых, городских и станичных землях, они платили весьма существенную посаженную плату за право жить на хуторе Царицынском.

Хуже было с теми, кто оседлости не имел. У них не было даже и тех прав, которыми обладали иногородние оседлые. Их жизнь во многом зависела от хуторского правления. Оставался только один выход – наниматься на работу в зажиточное казачье хозяйство.

В первые годы своего существования хутор Царицынский не имел своего управления, т. к. относился к станице Прочноокопской и подчинялся её станичному правлению. В состав станичного правления входили станичный атаман и двое судей. Станичного атамана назначали, а судей выбирало станичное общество из своей среды.

Станичный атаман был своеобразным начальником гарнизона станицы, во всём отдававший отчёт атаману Лабинского отдела. Он следил за караулами, обучал молодёжь строевой службе и т. д.

Большую роль в управление станицей Прочноокопской играли пожилые казаки, особо отличившиеся на службе, так называемые почётные старики. У них был доступ ко всем делам станичного правления, они контролировали его деятельность. В их присутствии обсуждали и решали различные вопросы, разбирали жалобы и прочее. К их мнению прислушивался прочноокопский станичный атаман.

В конце XIX–начале XX века во многих крупных хуторах появились хуторские правления. Для решения важнейших вопросов собирался хуторской сход. Состоял он только из казаков, лица «невойскового сословия» – иногородние, проживавшие на хуторе и владевшие домами, тоже участвовали в хуторских сходах, но только при обсуждении дел, не касавшихся казачьего сословия. Все эти меры имели одну цель: закрепить сословные привилегии казаков.

Вблизи хутора находился пост с одноимённым названием. На этом посту несли службу казаки Кубанского казачьего полка. Они выполняли функции пограничников. На Царицынском посту казаки служили с риском для жизни. Например, ночью 16–17 октября 1885 года на левой стороне Кубани против поста Царицынского (на территории нынешнего города Новокубанска) 20 человек «хищников-горцев», напав на лошадей жителей селения Армавир, убили трёх пастухов, ранили двух и троих взяли в плен.

В 60-х годах хутор Царицынский относился к 13-му Кубанскому полку, базировавшемуся в станице Прочноокопской. В 1861 году на хуторе проживало всего 68 мужчин. Из них военные обязанности выполняли девять казаков нижних чинов (рядовые казаки и урядники). Помимо этого, на хуторе жили 30 малолеток (казаки от одного до 20 лет). Но в 1907 году численность населения хутора увеличилась до 2700 человек.

Согласно закону 1869 года каждому казаку-хуторянину, достигшему 17-летнего возраста, выделялась земля от 16 до 30 десятин. Но у некоторых казаков надел оставался необработанным в силу каких-либо причин (служба, болезнь и т. д.). Этот надел считался ничьим и в следующем году его мог захватить любой казак.

Такая форма землепользования называлась вольнозахватной. Учитывая избыток земли у казаков, местные власти закрывали глаза на это безобразие. Но население хутора увеличивалось, а количество земли оставалось прежним. Всем казакам земли не хватало. Поэтому периодически происходили переделы земли. В результате земельные наделы казаков уменьшались.

Как оказалось, на хуторе жили и православные, и старообрядцы. И там имелся старообрядческий молитвенный дом, где служили священники-старообрядцы, забредавшие в станицу, скрываясь от властей. С постоянным риском казаки прятали их на дальних хуторах, вполне возможно, и в Царицынском, т. к. население на хуторе в основном было старообрядческим.

Затем на хуторе появилась часовня. Старообрядцы старались селиться на дальних мелких хуторах, чтобы не мозолить глаза властям. Но после выхода императорского указа о веротерпимости власти перестали преследовать их, поэтому всё население хутора в 1911 году было в основном старообрядческим.

С момента основания хутора дети хуторян обучались в Прочноокопской станичной, бригадной и других школах, т. к. хутор Царицынский первоначально относился к станице. Пока детей было немного, их привозили в школу на лошадях. Затем детей стало больше, но не каждый родитель имел возможность привезти своего ребёнка в школу.

Детям приходилось всё труднее добираться до школы, расстояние между хутором и станицей было около 11 км. Нужно было открывать учебное заведение на хуторе. И в 1906– 1907 годах на хуторе Царицынском появилось Царицынское хуторское училище. Детей обучали Закону Божьему, грамоте, арифметике. В училище принимали в основном детей казаков. Их учили бесплатно. А вот за детей иногородних их родителям приходилось платить.

Сегодня хутор Царицынский носит название Северокавказский. Входит в состав Ковалёвского сельского поселения. Живёт там сегодня примерно 500 человек. Я там никогда не была. Но нашла адрес Дома культуры в «Одноклассниках», написала письмо. Мне ответила библиотекарь и даже прислала небольшую брошюрку краеведа Веры Азаровой «Хутор Царицынский», которую я использовала в своей исторической справке. Жителей по фамилии Костенко там никто не помнит. Но ответ на вопрос «почему» в моем рассказе впереди.

(казачий диалект, небольшая часть)

Туники (ударение на первый слог) – продукты, без которых можно обойтись: печенье, мороженое, пирожное и пр.

Тырса – смесь песка и опилок. Употреблялось в значении «щас как врежу, с тебя тырса посыплется».

Баллон – так называют трехлитровую стеклянную банку. Ни в одном регионе России, кроме Кубани, так не говорят.

Буряк (бурак) – свёкла. Используются оба варианта, в зависимости от конкретной местности.

Буторь – имущество, пожитки, утварь, хлам. Я знаю именно в последнем значении.

Кавун – арбуз. Позаимствовали из украинского языка, куда, в свою очередь, оно пришло из тюркского.

Кирпичик – буханка хлеба, которая и правда напоминает по форме кирпич.

Пендитный – привередливый, капризный. В украинском варианте звучит как «тэндитный», – нежный, хрупкий. На Кубани это слово ироничное.

Синенькие – баклажаны, просто потому что сине-фиолетовые. Так не говорят больше нигде в России. Слышала от мамы.

Скиба, скибка – долька, ломтик. Сначала «скиба хлеба», позже – скиба арбуза, скиба дыни. Отец так называл любые куски.

Соус («совус», говорил дед) – не только подлива, но и отдельное блюдо. Мясо, тушёное с овощами и пряностями, иногда с фасолью, очень сытное.

Халабуда – ещё одно украинское слово, прижившееся на Кубани. Так здесь называют любое сомнительное строение, хлипкое жилище, шалаш.

Юшка – диалектизм, значение которого не смогут понять жители других регионов. В украинском юшка – это уха, отвар из рыбы. На Кубани – бульон или жидкая часть любого блюда. Но и почему-то кровь, потёкшая из носа. «Пустить юшку» – ударить до крови.

Ухайдокать (ухандокать, так произносили ещё) – погубить, замучить, даже убить.

Выкидывать коники, выкаблучиваться, выкобениваться – баловаться, не слушаться, своевольничать.

Выкомаривать – примерно то же, что и выкидывать коники.

Разбуркиваться – просыпаться.

Как наши предки меняли неблагозвучные фамилии

Эта история из серии неожиданных находок. В одном из генеалогических чатов в соцсетях заговорили на предмет «странных», я бы даже сказала, неблагозвучных фамилий. И я вспомнила, что в моём роду их целых две. Странная, а для кого-то и неблагозвучная, это Вислоух (Выслоух), но другая э-э-э… я её нигде не упоминала, но сейчас решила раскрыть все карты, что уж теперь.

Фамилия моего прадеда (и девичья бабушки) была… Срачкин. Думаю, ударение здесь на последний слог, и произошла она не от понятного малороссийского обозначения пятой точки человеческого тела, а от другого эвфемизма – слова «срач», которое обозначает беспорядок, хаос, бардак, в основном, в жилище. Но дед эту фамилию произносил с ударением на первом слоге и злорадно хохотал.

Так вот, в чате спрашивали, меняли ли обладатели «эксклюзивных» фамилий свои родовые прозвания на более благозвучные. По этому поводу в нашей семье была легенда. Якобы отец моей бабушки Марии, Гаврила Срачкин, кубанский казак, попросил в метрике дочери поставить перед буквой «С» чёрточку, что привело к изменению фамилии на Крачкина.

Проверить эту версию я сегодня, увы, никак не могу. Во всех своих автобиографиях отец девичью фамилию матери не упоминает. Делать запрос в ЗАГС? Тоже тема. Только возникает вопрос: в какой? Отец родился на хуторе Царицынский (ныне Северокавказский), который относился то к Армавирскому, то к Новокубанскому районам.

Дед Андрей Костенко был из станицы Косякинской (спасибо «Памяти народа»! ). В 1917 году хутор Косякинский (бывший поселок Горькореченский) с самостоятельным хуторским правлением входил в Лабинский отдел с центром в городе Армавире. А до этого была станица Убеженская. Потом Косякинский стал станицей и ещё сто раз передавался туда-сюда.

По линии деда Андрея Ивановича Костенко абсолютно точно: переселенцы из Запорожских или Полтавских куреней после разгона Сечи. Метрических книг по станице Убеженской, откуда дед, и Прочноокопской в Краснодарском архиве нет. Единственное, что мне нашли, это запись в приказах по казачьему войску:

«Сведения о числе душ мужского пола ст. Убеженской Лабинского отдела, принятых разновременно, после 1870 года в станичное общество, народившихся до 1 января 1871 года и перечисленным в другие станицы и исключённых из войскового сословия. Приняты после 1870 года: рядовой Григорий Костенко, 53 года. Сыны его: Иван, 17 лет, Алексей, 13 лет».

Если немного поразмышлять, то Иван и Григорий соответственно мой прадед и прапрадед. Возраст сходится. Имена тоже. И всё же это неточно. Но на сегодня других сведений у меня нет.

Только это не вся история. В том же чате нашлись генеалоги, которые в Армавирском архиве увидели необычную справку и даже её сфотографировали. Это уведомление о том, что причту Никольского храма предписывается поменять в метрической книге у неких Петра и Василия Срачкиных (!) фамилию на… Генералов. Ибо их отцу Митрофану Срачкину разрешено вместе с семейством именоваться Генераловым! Нет, ну не Ивановым, не Кузнецовым, а вот сразу Генераловым. Правда, почему он аж до 1910 года думал, когда ему, похоже, лет 30 стукнуло, непонятно.

И самое интересное в этой истории: да, уведомление нашли в Армавирской Никольской церкви. Но Митрофан-то Срачкин оказался уроженцем Воронежской губернии, Острогожского уезда! Фамилия Срачкин – казачья (встречала в списках войск и Сракочеса, спасибо, что не у моих). Но казаки были (и есть) и на Дону. Переехали на Кубань? Да, такие перемещения были, вернее, насильственные переселения, это я уже знаю. Вполне возможно.

Но мне прислали ещё один интересный документ с упоминанием некоего Срачкина, к сожалению, последний. Это дело из Екатеринодарского войскового тюремного комитета о взыскании купцом Кувардиным долгов с нескольких его должников, в том числе и с крестьянина Срачкина. Передаёт он это взыскание в тюремный комитет и жертвует эти деньги ему же. Типа, взыщите долг – и забирайте. Похоже, не очень надеялся свои деньги вернуть. Тот ли это Срачкин, который менял фамилию на Генералов, не знаю, имени его в документе нет.

Просто эти документы подтверждают семейную легенду о бабушкиной фамилии. Такая действительно была. Смогу ли я найти что-то ещё по этой линии… Сказать сложно. Но пробовать можно. Сейчас много архивов оцифровывают, так что надежда на новое открытие остаётся.

Однажды… С этого слова, как я уже писала, начинаются многие истории. И вся моя история с генеалогическим поиском началась именно однажды.

Произошло это при довольно интересных обстоятельствах. Я работала над краеведческой книгой по истории нашего города для детей. Конечно, мне пришлось изучить кучу документов, прочитать десяток книг, полистать сайты в интернете. И вот в одном из изданий воронежского историка о воеводах я наткнулась на поразившую меня информацию. Дело в том, что девичья фамилия моей мамы мне нигде и никогда до этого времени не попадалась. Скажем прямо, она довольно редкая – Вислоух.

И тут вдруг в книге о воронежских воеводах я читаю, что основатель Воронежа боярин Семён Сабуров носил по отцу и деду родовые прозвища: Папин и… Вислоух. Я буквально застыла, прочитав эту строчку. Где Сабуров, один из самых влиятельных людей своего времени, – и где моя неграмотная бабушка, мамина мама, жившая в селе в Житомирской области?! Ответить на этот вопрос я не могла.

А пока сделала то, что обычно делают неофиты, только взявшиеся за поиски родословной: залезла в интернет. Первые же строчки поисковиков выдали мне статьи про… вислоухих котов! Да и дальнейший поиск не дал хоть какой-то существенной прибавки к найденной в Википедии очень скупой информации. Но с того времени я буквально заболела генеалогией. Я копалась и копалась на самых разных сайтах, вступала в переписку с генеалогами и историками, я вела расследование как самый настоящий сыщик. Мне очень хотелось понять, какое отношение родовое прозвище боярина Сабурова могло бы иметь к роду Вислоухов из украинского села.

Уже и не вспомню, как я, ценой многодневных поисков, набрела на эту информацию. В «Бархатной книге» я увидела родословную Сабурова, род которого велся от некоего Захарии Чета. Зацепившись за это имя, я стала разматывать клубок дальше. И вот о нём-то было информации побольше. Даже целую монографию обнаружила, написанную протоиереем Димитрием Сазоновым «История и историософия Костромского Ипатьевского мужского монастыря», где Захария Чет упоминался. Прочитав версии жизни Захарии Чета, попробовала поискать ещё, нашла несколько разных вариантов у разных историков. Они несколько отличались друг от друга. Но несомненным было одно – такой человек существовал и именно он стал родоначальником большого числа знатных российских семей: Годуновых, Сабуровых, Зерновых, Вельяминовых, Шеиных, Пешковых и прочих. В том числе и Вислоухов.

Немного истории. Если вы приедете в Кострому, экскурсоводы расскажут вам, что Ипатьевский монастырь основал татарский мурза (то есть ордынский князь) по имени Чет, принявший в крещении имя Захария. По общепринятой версии выехал он из Золотой Орды в 1330 году на службу к московскому князю Ивану Даниловичу Калите.

Как гласит легенда, плывя по Волге через Костромские пре- делы, на пути к Москве, Чет тяжело заболел и вынужден был сделать остановку возле Костромы. Для отдыха он выбрал живописное и удобное для стоянки судов место при впадении реки Костромы в Волгу. Находясь при смерти, он удостоился чудесного явления Пресвятой Богородицы с предстоящими к Ней в молении святыми апостолом Филиппом и священномучеником Ипатием Гангрским.

Мурза стал усердно молиться и получил исцеление, после чего немедленно принял святое крещение, основал на месте видения Ипатьевский монастырь и построил каменную церковь во имя Живоначальной Троицы. В знак своего чудесного исцеления он повелел написать икону, изображавшую видение.

Ещё один вариант версии о чудесном видении повествует о знатном мурзе Чете, жившем некогда в Орде и принявшем крещение от рук св. митрополита Петра. Чет затем отправился на службу к великому князю московскому, привлечённый славой о князе, собиравшем знаменитых людей для службы в своё княжество.

По пути Чет, пленённый красотой местности, остановился для отдыха у Костромы, на Мерском стане, месте, которое населяли люди угро-финского племени меря. Он созерцал видение, описанное выше, и для просвещения язычников, одним из которых был ранее и он, воздвиг обитель.

Прибыв в Москву (если следовать версии костромского историка и краеведа И. В. Баженова, мурза до прибытия в столицу княжества ещё не был крещён), Чет получил святое крещение с именем Захарии от св. митрополита Петра и был благосклонно принят князем. Поступив на службу, он навсегда остался жить на Руси.

Желая увековечить память о чудесном явлении Пресвятой Богородицы и в благодарность Богу за духовное просвещение, Захария испросил у князя соизволение, а у митрополита благословение устроить на месте своего видения обитель иноков во имя священномученика Ипатия и в ней храм Живоначальной Троицы. И исполнил свой обет. Церкви, как и прочие монастырские строения, в те годы были деревянными. Обитель была окружена дубовыми стенами.

Примечательно, что в поддержку правдивости и достоверности этой версии говорит тот факт, что прибытие мурзы Чета в Москву, как важное для того времени событие, было внесено в летописи.

В «Русском временнике» говорится: «…того же лета 1330 года приезжал из Орды в Великому Князю Ивану Даниловичу служити князь именем Четъ, и восхоте креститися, и во крещении наречен бысть Захария. А у Захарии сын Александр, а у Александра сын Дмитрей Зерно, а у Зерно дети Иван, да Константин, да Дмитрей, и от Ивана Дмитриевича пошли Сабуровы, да Годуновы, да Вельяминовы…»

Тот факт, что Чет-Захария был историческим лицом, родоначальником рода Годуновых, приехавшим служить князю московскому, подтверждает «Летописец краткий и родословец»: «…В лето 6838 (1330) прииде из Орды к великому князю князь Семен Черт, и во крещении имя ему Захария, а у Захарии сын Александр, а у Александра сын Дмитрий Зерно…»

В «Летописце» имя князя записано как Черт, буква «р» вынесена над строкой (типа титла), лежащая. При переписке её могли не заметить, или переписчик, по соображениям нравственного характера (не желая называть человека чёртом), мог пропустить эту букву, и таким образом прозвище Чёрт (данное, вероятно, до крещения) могло превратиться в Чет.

Словом, человек такой и его сын с внуком реально существовали. Однако есть и другой взгляд на его происхождение.

Вообще, версий происхождения Захарии я обнаружила несколько. Принять за истину какую-либо одну из них сегодня невозможно, по понятным причинам. Поэтому продолжим рассматривать все существующие на сегодня варианты происхождения этой исторической личности, а значит, и появления Ипатьевского монастыря.

Впервые против общепринятой версии высказался С. Б. Веселовский в труде «Из истории древнерусского землевладения». Рассматривая родословную Сабуровых-Годуновых, он выявил ряд несопоставимых между собой противоречий. Согласно родословцам, сыном Захарии был Александр, а его сыном Димитрий Зерно.

Ермолинская «Летопись» 1304 года отмечает, что Александр Зерно был убит в Костроме вечниками во время мятежа. Если родословные записи верно отражают генеалогию Годуновых и если верно, что Захария был отцом Александра, то Чет не мог приехать на службу к великому князю в 1330 году, т. к. время его жизни отодвигается на полстолетия ранее общепринятой даты.

Веселовский выдвинул версию, что Александр Зерно был вотчинником-владельцем земель, на которых построили Ипатьевский монастырь. Тогда дата основания монастыря во второй половине XIII века кажется наиболее вероятной.

Димитрий Сазонов, автор труда «История и историография Костромского Ипатьевского мужского монастыря», предлагает вернуться к новгородской версии основания монастыря, которая не лишена смысла. Вот ещё некоторые доводы в её пользу. Опасаясь сплочения русских земель вокруг Владимирского княжества, татары убили в 1246 году в Каракоруме великого князя Ярослава Всеволодовича. Великий князь Василий Ярославич, ещё при жизни брата Ярослава Тверского, вёл борьбу за влияние в Новгороде, опасаясь захвата Костромы Тверью.

В 1270 году Василий Ярославич едет защищать интересы новгородцев (его брат, князь Александр Невский княжил в Новгороде), поддерживая их возмущение правлением князя. Затем, сам став великим князем, Василий вынужден был бороться за новгородский престол с Димитрием Переяславским.

Очень многое связывает его с Новгородом. Видимо, руководствуясь мотивами защищённости и надёжности укреплений города, вступив на великое княжение, Василий не поехал в стольный Владимир, а остался в удельной Костроме, очевидно, считая её местом более надёжным в случае новых междоусобиц.

Таким образом, кажется вполне вероятным предположение, что Ипатьевский монастырь основан Василием Ярославичем или во время его княжения кем-либо другим. Согласно этой версии, назвать мурзу Чета строителем и основателем монастыря вряд ли возможно.

В пользу этой версии можно привести следующие аргументы. Итак, С. В. Веселовский подчёркивает хронологическую несообразность того, что Чет выехал из Орды в 6838 году (1330 г.) при митрополите Феогносте, будучи крещён митрополитом Петром. Святой митрополит Пётр умер в 6834 году (1328 г.), а Феогност был назначен митрополитом в Константинополе в 6836 году (1328 г.) и в Москву приехал только в 6841 году (1333 г.).

Поэтому приезд Чета-Захарии не мог произойти в 1330 году. Вряд ли Чет уехал и от междоусобиц, происходивших якобы в Золотой Орде, поскольку там после смуты 90-х годов XIII века власть упорядочилась, в 1299–1313 годах ханом был Тохта, а с 1212 года – его племянник Узбек.

Время правления этих двух ханов было периодом расцвета Золотой Орды, «великая замятня» и частые перевороты начались только после смерти Узбека в 1340 году. Следуя логике и ходу истории, можно увидеть, что официальная версия несостоятельна ни с хронологической, ни с генеалогической, ни с общеисторической точки зрения.

Поэтому можно уверенно говорить, утверждает Сазонов, что возникновение легенды об исцелении мурзы относится к более позднему периоду. Скорее всего, к XVI–XVII вв. – периоду возвышения Годуновых. Она может служить версией основания династии Годуновых-Сабуровых. Этой точки зрения придерживался известный историк А. А. Зимин, полагая, что легенда о татарском князе имеет исторические корни, доказательство чему он видел в восточном происхождении прозвищ Сабур и Годун.

Но ссылка Зимина на якобы татарское происхождение родов Сабуровых и Годуновых сомнительна: прозвище Сабур не имеет татарских корней, оно в переводе с арабского означает «долготерпеливый, выносливый», Годун в некоторых, в том числе и славянских, говорах, – «воспитанник, приёмыш». Ну и Вислоух прямо указывает на какие-то неправильные уши у носящего это прозвище (позже я раскопаю, какие – с отвислыми мочками). Или ещё какой-то недостаток. И я тоже узнаю, какой.

Такие фамилии говорят скорей в пользу версии о местном (славянском) происхождении этих знаменитых родов. Ну и плюс ко всему версия об основании монастыря мурзой Четом не записана в «Государевом родословце», составленном около 1556 года, и в «Бархатной книге», воспроизводящей, как известно, текст «Государева родословца».

«Бархатная книга» начинает род Сабуровых-Годуновых с Димитрия Зерно. Не знал легенды об исцелении мурзы и князь Андрей Курбский, который, перечисляя людей, казнённых царём Иваном Грозным, со знанием дела и видимой любовью говорит об их происхождении.

В рассказе о казни Замятни Сабурова князь Курбский отмечает родство Сабуровых через Соломониду с царствующим домом и говорит только о том, что Замятня был «велика роду». Хотя «Бархатная книга» называет род только от Димитрия Зерно, но существование Захарии и Александра подтверждается монастырскими Синодиками.

Димитрий Иванович Годунов в третьей четверти XVI века построил в Ипатьевском монастыре каменную усыпальницу и положил на надгробия своих предков покровы с вышитыми на них надписями. В переписных книгах монастыря описаны четыре десятка покровов, начиная с покровов Захарии и Александра, и далее, на протяжении трёх столетий.

С. Б. Веселовский выдвигает версию выезда не Захарии-Чета, а Димитрия Зерно, указывая на то обстоятельство, что в 1328 году князь Иван Калита получил из Орды ярлык на половину великого княжения – Кострому и Великий Новгород. Другую половину княжения получил князь Александр Васильевич Суздальский.

Когда в 1332 году он умер, князь Иван Калита стал обладателем всего великого княжества. На это время (1328–1332 гг.) и приходится приезд многих именитых княжеских бояр. Около 1330 года Димитрий Зерно выехал к московскому великому князю и принял боярское служение. Боярами были и его три сына: Иван Красный, Константин Шея и Димитрий.

И все же Захария-Чет как историческое лицо существовал. Тем более, костромское происхождение Сабуровых-Годуновых несомненно. Мы знаем, что произошедшие от Чета-Захарии знаменитые боярские и дворянские роды Сабуровых, Пешковых, именовавшиеся первоначально Сабуровыми-Пешковыми, роды Шеиных, Вельяминовых, Годуновых приняли от своего предка эстафету усердного участия в устроении Ипатьевской обители. Своими богатыми пожертвованиями и вкладами они способствовали превращению монастыря в «Великую Лавру», в «царский монастырь».

При возвышении Годуновых легенда о мурзе Чете приобрела документальный характер. Монастырь стал вотчинным владением Годуновых-Сабуровых. В древнем Синодике Ипатьевского монастыря записано: «…и во вторый день сентября поминать начальников обители: князя Чета, во святом крещении Захарии, и детей его Александра, Димитрия Зерна, Вениамина, Ивана Годунова, Иоанна Красного, Иоанна Подольского, Федора Вениаминова, Михаила убиенного».

Выражение «начальника обители» говорит о том, что все или почти все потомки Чета принимали участие в устройстве обители, а обозначенное число – 2 сентября – наводит на мысль: не в этот ли день на месте, где устроена была обитель, Чет увидел явление Богородицы?

В 1276 году, после смерти Василия Ярославича, центр великого княжества вновь вернулся во Владимир. В 1332 году князь Иван Калита, после смерти Александра Васильевича Суздальского, получает полный ярлык на великое княжение. Кострома становится одним из городов Московского княжества.

В связи с версией об основании монастыря великим князем Василием Ярославичем можно сказать, что монастырь был основан Рюриковичами и служил им надёжной защитой в случаях опасностей. Что подтверждает тот факт, что они, как, например, великий князь московский Димитрий Донской, находили в нём убежище.

От Рюриковичей монастырь перешёл к Захарии – его потомкам Сабуровым, от них – к Годуновым, которые с течением времени стали государями российскими. Потомки Захарии, крупные костромские вотчинники: сын Димитрия Зерно Иван Красный, сыновья Ивана – Федор Сабур, Даниил Подольский (по вотчине в Костроме, села Подольского), Иван Годун, от которых пошли ветви родов Сабуровых и Годуновых, заняли видное положение при дворе великого князя.

Но и это ещё не все версии!

Ну и наконец ещё одна версия происхождения Захарии Чета, ставшего прародителем родов Годуновых, Сабуровых, Зерновых, Шеиных, Вельяминовых… И Вислоухов (Вислоуховых), к которым имею честь принадлежать.

Вот какой вариант предлагает историк М. А. Емельянов-Лукьянчиков. Оказалось, что просто нужно хорошо посидеть над картами, и тогда станет ясно, где чаще всего упоминается географическое название с корнем «Чет». Как известно, чуть ли не половина населённых пунктов в России, и не только в России, происходит от имени собственного – кто село или город основал, в честь того и названо.

Где же можно найти населённые пункты с названием Четово? Во-первых, на границе Рязанской области с Мордовией их целых три: Старое Четово, Новое Четово и просто Четово. Кстати, рядом расположено озеро Зерново (!). И, во-вторых, на Украине – на границе с Венгрией.

Что общего между этими землями? Село Четово сплошь населено венграми. Оно получило своё имя от имени помещика Чета, который владел им около 1260 года. А Четово на границе с Рязанской областью заселено мордвой и названо по имени прежнего владельца Чета. Так вот, и мордва, и венгры – финно-угорского происхождения. У них общие корни, схожие языки и культура.

Венгерское село Четово – это земли Галицко-Волынского княжества, соседа Киева. Сейчас это Западная Украина, а раньше это были исконно русские земли, земли, где прославился князь Даниил Галицкий, многие годы успешно лавировавший между Западом и Ордой.

История этих земель нам известна из «Галицко-Волынской летописи», которая вошла в «Ипатьевскую летопись», точнее – в летописный свод. Другими составными частями свода стали «Киевская летопись» и знаменитая «Повесть временных лет».

«Ипатьевская летопись» была найдена в костромском Ипатьевском монастыре в XIX веке. И уже давно исследователи пытаются ответить на вопрос, как эта уникальная летопись попала на северо-восток Руси, где она стала частью летописного свода, получившего название «Ипатьевский»?

Емельянов-Лукьянчиков утверждает, что туда её привёз основатель монастыря Захария Чет. И отсюда можно сделать следующий вывод. Костромская Ипатьевская икона «Явление Богоматери боярину Захарии» имеет только одну аналогию – киевскую. Прозвище Захарии Чета имеет аналогию в галицко- волынских землях. Биография Захарии Чета тесно связана с выходцем из галицко-волынской земли митрополитом Петром. Потомки Захарии активно общались с родом Квашниных, которые также вышли из Галича Волынского. И наконец, «Ипатьевская летопись» описывает историю Киевских и галицко-волынских земель.

Всё это позволяет утверждать, пишет далее Емельянов-Лукьянчиков, что Захария Чет был выходцем из галицко-волынских земель. Под давлением Запада и татар во второй половине XIII – начале XIV века всё больше представителей галицкой знати и простых русских людей уходили в Северо-Восточную Русь – служить Владимиру и Москве. В этом массовом движении видную роль играли митрополит Киевский Пётр, предки Сабуровых, Годуновых и Квашниных.

Осталось найти подтверждение этой гипотезе в источниках. И учёный его находит – в самой Ипатьевской летописи. Под 1208 годом там есть такая запись: «После этого Роман вышел из города, чтобы просить помощи у русских князей. Когда он был на мосту в Шумске, его захватили Зерно и Чухома, и приведен он был в стан к князю Даниилу и ко всем князьям и воеводам угорским».

Описываемые здесь события происходили в Галиче Волынском и рассказывают о том, как воеводы галицкого князя Данила Романовича взяли в плен другого князя – Романа. Речь идёт о знаменитом князе Данииле Галицком (1201–1264), который вместе с угорскими (то есть, венгерскими) войсками решал свои внутри- и внешнеполитические задачи. Одного из воевод князя Даниила звали Зерно.

Емельянов-Лукьянчиков обращает наше внимание на тот факт, что здесь фигурирует одна из фамилий Захарии Зерна-Чета. Речь, по-видимому, идёт о его деде. Учитывая, что в 1208 году князю Даниилу не было ещё и 10 лет, то можно предположить, что Зерно служил ещё его отцу – великому князю Киевскому Роману Мстиславичу Великому (ок. 1150–1205).

Однако после величественного правления князя Даниила Галицко-Волынское княжество стало слабеть под давлением внешних сил, и его жители стали уходить на северо-восток. Среди них был и боярин Захария.

Теперь мы можем ответить на вопрос, откуда в конце XIII века в Костроме появился Захария Чет и почему его потомки были приближены ко двору. Это был древний боярский род, служивший галицкому князю Даниилу и сохранивший для нас древнейшую русскую летопись, а сам Захария Чет был известен своим благочестием. Поэтому неудивительно быстрое возвышение рода, и то, что потомки Захарии Чета дали России двух царей – Бориса и Фёдора Годуновых, царицу Ирину Годунову, великую княгиню Соломонию Сабурову и царевну Евдокию Сабурову.

Все три версии, безусловно, интересны. Но меня больше всего привлекла последняя. Мне кажется, что она неплохо доказана, хотя там есть ещё что исследовать. Впрочем, и для учёных, и для любителей история Руси – просто поле непаханое. До сих пор.

Итак, я обнаружила в «Бархатной книге» поколенную роспись рода Захарии Чета (там она ведётся от его внука Дмитрия Зерно): «У Дмитрея у Зерна были 3 сына: Иван, да Констянтин Шея, бездетен, да Дмитрей. А у Ивана Дмитриевича дети: Федор Сабур, Данило Подольский, бездетен, да Иван Годун. А у Федора Сабура дети: Иван, да Василей Сабуров, да Семен Пешек, да Костянтин Сверчок. А у Ивана Федоровича Сабурова дети: Федор Пильем, да Семен Вислоух…

У Семена Вислоухова дети Тимофей, бездетен, а была у него одна дочь за князем Семеном Пронским, да Юрьи, да Федор, да Борис, да Иван, да Федор Папа, а были в Великом Новгороде все на поместье…» И так далее.

В XV веке род сильно разветвился, его представители жили и на территории Речи Посполитой, и Великого княжества Литовского, и на Руси. И я, собственно, ответила на вопрос: почему у основателя Воронежа Семёна Сабурова были такие родовые прозвища. Но однозначно утверждать, что мой род Вислоухов пошёл именно от Захарии, я всё же не могу. Как говорят генеалоги, это могут подтвердить только документы. Но найти сегодня такие документы…

Эта задача мне кажется непосильной и вряд ли выполнимой. Хотя я ещё не исследовала документы Российского государственного архива древних актов (РГАДА), но, видимо, потому, что у меня нет такой цели. Хотя я не исключаю работы в архиве на будущее. Пока же пусть эта история останется просто легендой. Такие легенды тоже имеют право на существование.

Но всё же мне захотелось съездить в Кострому, в Ипатьевский монастырь, основанный Захарией или перешедший к нему позже, где он со своим сыном и был похоронен. И летом 2018 года я, мой муж, дочь и внучка двинулись в путь.

За неполных пять дней проехали мы по северной части Золотого кольца, побывав в Сергиевом Посаде, Ростове Великом, Костроме, Переславле Залесском и Ярославле. Возвращались домой переполненные новыми ощущениями и впечатлениями.

Мы словно побывали и в Смутном времени, и во времени правления Рюриковичей, и своим глазами видели знаменитую Феодоровскую икону Божьей матери, которой инокиня Марфа благословила своего рыдающего сына Михаила Романова на царство, и монастырь в Ростове Великом, основанный сыном Владимира Красное Солнышко Борисом в 1010 (!) году, и поклонились мощам свт. Игнатия Брянчанинова и чудотворной Толгской иконе Божьей матери в Толгском монастыре.

И посетили потрясающий Переславль Залесский с ботиком Петра и Плещеевым озером, в котором внучка бултыхалась даже в непогоду и выловила со дна «древний» кусок дерева, не иначе как от ботика откололся. И не могли проехать мимо Троице-Сергиевой лавры с усыпальницей «родственников» Годуновых.

И конечно же, достигли основную цель нашего путешествия – Ипатьевский монастырь, где был захоронен мой предполагаемый предок Захария Чет в непостижимом XIV веке.

Правда, сама могила его не сохранилась. Почему, я узнала немного позже, когда написала письмо главному хранителю Церковного историко-археологического музея Ипатьевского монастыря Светлане Геннадьевне Виноградовой.

Меня интересовали надписи на надгробиях, которые стоят у входа в третью усыпальницу Годуновых.

Протоиерей Димитрий Сазонов, автор монографии «История и историософия Костромского Ипатьевского мужского монастыря», которому я написала вначале, посоветовал обратиться именно к ней. Светлана Геннадьевна прислала мне подробное письмо с перечнем захороненных в третьей усыпальнице Годуновых.

В Ипатьевском монастыре были погребены основатель рода 3ахария Чет, его внук Дмитрий Зерно и праправнук Иван Годун. В первой усыпальнице, вплоть до начала XVII века было устроено 22 погребения, в том числе, родителей царя Бориса и царицы Ирины – Фёдора и Стефаниды, брата их – Василия Фёдоровича и родного дяди Дмитрия Ивановича – главного покровителя Ипатьевского монастыря.

Под сводами второй каменной усыпальницы находилось 16 погребений, в которых нашли вечный покой представители родовой ветви Василия Петровича Годунова, двоюродного брата Дмитрия Ивановича.

В третьей усыпальной палате, в подклете под западной галереей Троицкого собора, были захоронены Годуновы, ведущие свой род от внука Ивана Годуна – Иосифа Дмитриевича Годунова-Асанова. Всего здесь было 14 погребений.

Первые две «Годуновские» усыпальницы были упразднены в середине XVIII века при строительстве нового каменного соборного храма в честь Рождества Пресвятой Богородицы.

Третья усыпальница продолжает называться «Годуновской», но в ней только три надгробные плиты принадлежат представителям этого древнего боярского рода. К ним было добавлено надгробие, найденное при археологических раскопках на территории Ипатьевского монастыря в 2008– 2009 годах.

Меня же интересовали те три надгробия, которые стоят у входа в усыпальницу. Вот что ответила Светлана Геннадьевна: «Кроме III усыпальницы, надгробные плиты расположены у западной стены Троицкого собора.

Здесь находится три надгробия, которые прошли реставрацию в компании «Практика реставрации».

Первое надгробие – первое от входа в усыпальницу. Текст находится на торце надгробия:

1.СТВА ХРИСТОВА

2.ДЕНЬ ПРЕСТАВИ РАБ БОЖИЙ

3.МОНАХ (?) ТРИФОН ИВАНОВИЧ КАЦОВ

Второе надгробие – самое крупное, текст не расшифрован.

Третье – крайнее от входа в усыпальницу. Текст, который не расшифрован, находится на верхней стороне надгробия».

Итак, текст на самом крупном надгробии (с торца) не расшифрован. Задача для палеографов, которую не могут решить уже долгое время. Текст на верхней стороне, увы, совсем, в отличие от предыдущего, не читаемый. Эта тайна, как раз из той серии исторических загадок, о которых я говорила выше, пока остаётся неразгаданной и ждёт своего исследователя.

В предыдущих главах я рассказала о том, что род Вислоухов, к которому принадлежу, ведёт своё начало от некоего Захарии Чета, ставшего основателем родов Годуновых, Сабуровых, Шеиных, Вельяминовых, Зерновых, Пильемовых, Вислоуховых. Правнук Дмитрия Зерно, внука Захарии, Иван Федорович Сабуров был отцом Семёна Вислоуха и Федора Пильема. В свою очередь, у Семёна было шестеро сыновей (по Савёлову). В пятом поколении, как и писала выше, род разветвился, его потомки расселились по Великому княжеству Литовскому, Речи Посполитой и Руси.

Случилось так, что я живу в Воронеже, к основанию которого имеет отношение Семён Сабуров. Вот так закольцевалась эта история. Кем же был Семён Сабуров? И был ли он действительно моим родственником? На второй вопрос я, увы, ответить уже не смогу, поэтому пусть вся эта история так и останется красивой легендой нашего рода. Хотя считается, что все люди с редкими фамилиями – родственники, и это подтверждает их ДНК.

И если, как утверждает Даниил Петров в своём «Родословном детективе», все носители такой фамилии происходят из одной местности, то очень вероятно, что нам повезло: мы столкнулись с уникальной фамилией. По всей вероятности, так и произошло с прозвищем, а затем и фамилией Вислоух. Какова история её происхождения? На этот счёт существуют разные версии, о них тоже расскажу.

Летом 1585 года (согласно разрядной книге, в 7094 году от сотворения мира), перед праздником Петрова дня (12 июля по новому стилю), было приказано наместнику и воеводе крепости Белой, что под Псковом, Семёну Сабурову прибыть к царскому двору. В Москве ему выдали предписание строить новую крепость на южной окраине государства, у реки Воронеж.

К сожалению, указ об основании Воронежа не сохранился, возможно, документ погиб в огне московского пожара 1626 года. Однако в разрядных книгах, содержащих сведения о служебных назначениях, есть такая запись: «Государь царь и великий князь Федор Иванович всея Руси указал на Поле городы ставить. На Воронеже воеводе Семену Федоровичу Сабурову да головам Василью Биркину да Ивану Судакову сыну Мясново». Сабуров происходил из знатного московского боярского рода. Первый известный по источникам его представитель, как я и рассказала раньше, – Дмитрий Зерно. Его внуки, Фёдор Сабур и Иван Годун, костромские землевладельцы, стали родоначальниками известнейших фамилий Сабуровых и Годуновых. Один из Сабуровых, Фёдор, был участником Куликовской битвы 1380 года, он упомянут в «Сказании о Мамаевом побоище».

Дед основателя Воронежа Семён Иванович Сабуров Вислоух (вот она, фамилия наша, где появляется!) в конце XV века получил от Ивана III поместье в Новгородской земле. От него пошло самое значительное ответвление рода Сабуровых. Отец С. Ф. Сабурова – Фёдор Папа. По деду и отцу первый воронежский воевода носил прозвища Вислоух и Папин.

В конце XVI – начале XVII века Сабуровы входили в число наиболее именитых и влиятельных фамилий. Это было связано с возвышением Бориса Годунова, который при царе Фёдоре, сыне Ивана Грозного (1584–1598) стал фактическим правителем государства, а в 1598 году взошёл на престол как царь Борис.

Родственники Годуновых Сабуровы иногда записывались в документах как Сабуровы-Годуновы, что подчёркивало их родство с царём. И сам Борис Годунов охотно признавал родство с Сабуровыми. В грамоте крымскому хану Борис Годунов назвал своего посла в Крым Семёна Фёдоровича Сабурова «братом».

Итак, примерно осенью 1585 года воеводе было велено строить город-крепость на южной границе Русского государства. Именно здесь находилась и богатая чернозёмом земля, которую в документах того времени называли Диким Полем, или Степью.

Из-за нашествия Батыя и ордынских вторжений XIII–XV веков этот край, в том числе территория современной Воронежской области, обезлюдел и запустел. В сохранившихся писцовых книгах и иных документальных источниках XVI века, составленных до 1586 года, нет сведений о существовании здесь постоянных поселений – городов, сёл, деревень.

Построить крепость нужно было быстро, на южных границах Руси было неспокойно. Современные историки утверждают, что основную часть воронежской крепости возвели всего лишь за два-три месяца зимой 1585–1586 годов.

Только место для строительства крепости воевода Сабуров выбрал не у впадения реки Воронеж в Дон, как предписывалось в указе, а на одном из высоких холмов правого берега. Крепость с юга, запада и востока оказалась защищена самой природой: рекой и крутыми склонами берегов. Северная сторона, скорее всего, была укреплена рвом и частоколом. При этом имелось два кольца укреплений: город и острог.

Одновременно с крепостью была заложена Благовещенская соборная церковь. В слободах служилых людей строились приходские церкви. Внутри за крепостными стенами находились съезжая изба (резиденция воеводы), пороховые погреба, амбары для хранения оружия и припасов, жилые постройки для гарнизона. Рубленые (в виде срубов) деревянные стены, несколько дозорных башен.

Гарнизон крепости состоял из служилых людей «по прибору» (то есть набору): стрельцов, казаков, пушкарей и др. За службу они получали наделы земли, в то время именно земля была важнейшей ценностью. Весной 1586 года русские служилые люди распахали целину. Под защитой крепости начал формироваться Воронежский уезд, ставший центром современного края.

С. Ф. Сабуров набирал на службу в новый город «вольных людей», в том числе казаков донских, волжских, яицких. В начале марта 1586 года боярская дума сочла город Воронеж уже вполне отстроенным и весной этого же года Семёна Сабурова отозвали в Москву. Городом остался руководить Василий Биркин, он и достраивал крепостные укрепления. Так что, собственно, в биографии Сабурова строительство крепости Воронеж было не таким уж значительным эпизодом.

По возвращении в Москву Сабуров заседал в боярской думе, получив чин окольничего (окольничий – второй по значимости после боярина чин в Российском государстве). Он не раз принимал участие в церемониях царского двора.

Летом 1591 года Семён Фёдорович оборонял Москву от войска крымского хана Казы-Гирея, командовал артиллерией. В 1595 году его назначили воеводой в Чернигов. В 1598 году принимал участие в избрании своего дальнего родственника, Бориса Годунова, царём.

В том же году выполнял ответственное поручение – принимал в Смоленске присягу жителей города новому правителю России. В 1599 году Борис Годунов направил окольничего С. Ф. Сабурова на воеводство в Тобольск, главный город недавно присоединённой Сибири.

Перед выездом царь самолично наставлял воеводу, которого посылал со столь важным делом. Сабуров должен был организовать эффективное управление новыми землями. И надо сказать, Семён Фёдорович блестяще справился с царским поручением.

Тобольск при Сабурове стал центром крупного военно-административного округа. Здесь, в Тобольске, находясь на службе, и закончил в 1601 году свою полную трудов и опасностей жизнь этот талантливый и храбрый человек.

К юбилею Воронежа, в 2011 году, на Старом городище, в районе улицы Севастьяновский съезд, археологи ВГУ провели археологические раскопки. Они стали первым подобным исследованием в «заповедном» историческом центре за всю историю города. Эти раскопки дали сенсационный результат. Были обнаружены артефакты – жилище полуземляночного типа, нательный крест XVI века, предметы быта, относящиеся к «первым» воронежцам.

Но, к сожалению, в Воронеже так и не поставили памятник основателю города. Хотя макет его даже мелькал в местных СМИ. Идея повисела в воздухе, да так и рассеялась среди других, наверное, более значимых проектов. Как, например, бизнес-центр под громким названием «Сабуров». И это грустно. Но надежда на добрую волю властей остаётся, и такой памятник, вполне вероятно, всё же будет в Воронеже установлен.

Следуя по пути документального поиска истории своего рода, я выяснила, что Wysłouch (Wisłouch, Visłavuch, Вислоух и др.) герба Одынец – имя польско-литовского дворянского рода. Первые упоминания о нём датируются 1385 годом, когда вместе с другими представителями великих литовских семей они были приняты в ряды польского дворянства. Однако фамилия Вислоух была впервые записана в первой половине XVI века.

Как возникли современные фамилии Сабуров, Годунов, Зернов, Шеин, Вельяминов и Вислоух(ов)?

В книге Чичагова «Из истории русских имён» читаю, что у Фёдора Сабура были сыновья Иван, Семён Пешок, Константин Сверчок. Все три сына именуются в грамотах Фёдоровичами и Сабуровыми. Сыновья же Ивана, которым Фёдор Сабур приходился дедом, в грамоте 1474–1484 года называют себя так: «се аз Федор Иванович да аз брат ево Семен Иванович, Сабуровы», то есть включают имя деда. Сын Константина Сверчка именует себя так: «А грамоту купчую писал Юрьи Константинов сын Федоровича Сабуров», 1474–1484 гг.

Однако в поколении правнуков имя деда, по-видимому, не удержалось. Во всяком случае дети Фёдора Ивановича, который имел прозвище Пильем, именуются уже не Сабуровы, а Пильемовы. Хотя и в поколении правнуков появление старого отчества Сабуров (это ещё не фамилия, а прозвищное отчество) не исключено, т. к. указывало на источник рода.

Вообще, о происхождении русских отчеств и фамилий можно найти много разных исследований, но меня интересовал один вопрос: откуда взялось прозвище, а затем и фамилия Вислоух.

Каким образом прозвищные отчества становились фамилией? В тех случаях, когда отец не был носителем прозвища, его дети вместо прозвищного отчества именовались или с отчеством отца, или с его прозвищным отчеством. Прозвищное отчество отца жило, таким образом, в наименованиях двух поколений. Так обстоит дело в наименованиях потомков Фёдора Сабура.

Дети Семёна Вислоуха – Иван, Тимофей (бездетен), Юрий, Фёдор, Борис, Иван, Фёдор Папа, надо полагать, также носили прозвищное отчество Вислоуховы. Но они могли обходиться и без него: «Папа Семенов сын Сабуров».

Дети перечисленных братьев, не имевших прозвища, именовались также Вислоуховыми. В «Тысячной книге…» написано: «Григорей, да Василей, да Богдан Юрьевы дети Вислоухова-Сабурова» – псковские помещики, «Василей Борисов сын Вислоухова», сын боярский, но он же и «Василей Борисов сын Сабурова».

Дети Папы Фёдора получают прозвищное отчество по отцу и сохраняют прозвищное отчество отца: «Григорей да Степан Папины дети Вислоухова, но и «у Семена у Папина сына Сабурова», 1573 год. Получается, что одна из особенностей прозвищных отчеств, в отличие от собственно отчеств, что они были необязательны, также, как необязательны были и прозвища, в отличие от личных имён. Основными стали личное имя и собственно отчество.

Упомянутые выше братья Фёдор и Семён кроме личных имён имели и прозвища, первый – Пильем, второй – Вислоух, поэтому в именованиях детей этих братьев прозвищное отчество отца сменяется прозвищным отчеством самих носителей соответствующих наименований. В меновой грамоте 1566 года делается ссылка на книги «писма Степана Пильемова». В следующем поколении смены прозвищного отчества не происходит, т. к. дети Пильема прозвищ не имели.

Немного запутано, но в принципе понятно, что прозвищное отчество одного из предков становится прозванием, если в последующих поколениях все будут называться христианскими именами. Так с выходом из употребления прозвищ прекращается образование прозвищных отчеств, а вместе с ними и прозваний. С этого момента сложившиеся прозвания получают значение современных фамилий. В том числе и фамилия Вислоух.

Другое дело, почему так человека прозвали. Я долго искала хотя бы какие-то версии и всё же поняла, что, как это ни странно, у человека были… вислые уши. Представить себе это сложно, это же не кот, в конце концов. Но можно. У такого человека были отвисшие мочки ушей. Ещё мне встретился вариант происхождения прозвища по названию шапки с длинными ушами, которую якобы носили ростовцы. Но мне этот вариант представляется сомнительным. Тогда бы Вислоухов было много. Но он-то был сначала один! Значит, это прозвище было дано Семёну именно из-за его личного дефекта или черты характера. И я нашла в «Словаре русских народных говоров» вот такое пояснение прозвища «вислоухий»: невнимательный, нерасторопный, недогадливый. Вот это, скорее всего, и есть разгадка. Хотя и не сильно положительно характеризует моего предполагаемого предка.

Не могу не поделиться прозвищами представителей некоторых московских боярских родов XIV–XVII веков, о которых я упоминала.

Воронцовы-Вельяминовы: Грунка, Рогушка, Бобр, Трубица, Пирог, Семейка, Немой, Лайка, Обляз, Пьяница.

Сабуровы: Зерно, Годун, Пешек, Сверчок, Глаз, Брех, Стерляг, Токмак, Пильем, Вислоух, Папа, Варгас, Муса, Чурка, Замятня.

Далекое прошлое обладает своей притягательной силой, не меньшей подчас, чем самая жгучая современность…

Владимир Чивилихин,

«Память»

Итак, вы решили составить свою родословную. Разбейте процесс поиска на несколько этапов.

Первый этап. Систематизируйте то, что уже знаете, в виде генеалогического древа. Пусть и пока совсем небольшого.

Второй этап. Просмотрите и систематизируйте семейный архив.

Третий этап. Опросите своих близких и зафиксируйте информацию, записав её на аудио, видео или на бумаге.

Четвёртый этап. Начните поиски в интернете и библиотеках. Определите архивы, в которых может храниться необходимая информация.

Пятый этап. Начните исследовательскую работу в архиве.

Первый этап. Систематизируйте то, что уже знаете, в виде генеалогического древа

Если вы только начали работу с генеалогическим древом, вам будет удобнее составлять его по схеме «Восходящее».

Первое поколение: вы сами, ваши братья и сестры; ваш супруг, его братья и сёстры; супруги братьев и сестёр. Двоюродные братья и сёстры и их супруги.

Второе поколение: ваши родители, дяди и тёти; родители супруга, его дяди и тёти.

Третье поколение: бабушки и дедушки, двоюродные бабушки и дедушки.

Четвёртое поколение: прабабушки и прадедушки. И т. д. Есть и нисходящее древо, от старшего найденного предка.

Если вы хотите разместить краткую справку о члене рода, можно использовать такую форму, как поколенная роспись. В поколенной росписи у каждого человека есть порядковый номер, все поколения также нумеруются. В сведения о человеке можно внести не только личные данные, но и его профессию, награды, также можно указать, в каких архивных источниках и литературе содержится информация о той или иной персоне.

Рекомендуемые ресурсы для построения генеалогического древа: MyHeritage, «Древо Жизни», «Семейная летопись», Familio.

Однако при обновлении сайтов информация может быть утеряна. Поэтому обязательно дублируйте все сведения на бумажных носителях. Заведите карточки на каждого члена семьи.

Второй этап. Просмотрите и систематизируйте семейный архив

Разберите документы, хранящиеся дома. Изучите фотоальбомы и подпишите каждую фотографию. Составьте на каждого члена семьи досье, разложите их в отдельные папки. Пополняйте сведения в индивидуальных карточках.

Какие документы будут наиболее ценными для генеалогического поиска? Те, что содержат биографические сведения. Это свидетельства о рождении, браке и смерти, документы об усыновлении, извещения о смерти, справки о реабилитации, трудовые книжки, военные билеты. У членов КПСС – учётные карточки. Награды.

Что ещё ценного вы можете найти и сохранить в семейном архиве? Это дневники, письма, открытки, мемуары, рисунки. Приведите в порядок фотоархив семьи. Опишите каждую фотографию максимально точно: какое событие запечатлено (на сюжетных или многолюдных фотографиях), кто изображён (на многолюдных фотографиях точно укажите место человека на изображении), когда и кем сделана фотография (хотя бы приблизительно).

Третий этап. Опросите своих близких и зафиксируйте информацию

Как правило, большая часть событий семейной жизни не сохраняется в документах. Они остаются лишь в памяти людей, которые были участниками этих событий. Создавая семейный архив, записывайте на диктофон или видеокамеру беседы с вашими близкими. Также полезны сюжетные видеосъемки значимых событий. Если вы чувствуете, что можете забыть о чём-то главном, составьте заранее вопросы для беседы. Но лучше, если вы будете держать их в голове, а не подглядывать в шпаргалку. Не бойтесь отступить от запланированных вопросов.

Создайте папку «Родословная». В ней будет несколько фамильных веток. На каждую заведите свою папку. В них снова откройте папки. Они могут называться так: «Фотографии», «Документы», «Запросы», «Ответы из архивов», «Краеведение», «Досье на предков». И туда поместите сканы, скриншоты, заметки. Если каждому файлу дать своё название (ФИО, дата, название документа), поиск информации упростится.

Постарайтесь вести дневник поисков, куда вы будете записывать, когда, где, с кем и о чём вы говорили, когда, куда и какого содержания запросы или письма посылали, когда, что и где обнаружили или узнали. Это важно по двум причинам. Во-первых, генеалогические исследования обычно продолжительны по времени, и вы можете забыть куда и какой запрос посылали полгода назад, пропустить ответ или вообще не понять, кто и зачем вам отвечает. Во-вторых, при активном исследовании поток информации может оказаться больше, чем вы ожидаете, и возникнет опасность запутаться или потерять уже найденное.

Не пренебрегайте мелочами. Учитывая сложности поиска и информационные проблемы, которые приходится преодолевать генеалогу, любая, самая незначительная деталь может стать ключевой в разгадке очередной тайны и продвинуть ваше исследование на сотни лет, к истокам рода. Это совет из собственного опыта.

Чемодан второй. Украина

Я не рассказываю о себе. Я не пишу о своей жизни. Я обнажаю глубоко запрятанные реалии, которые существуют в мире, которые являются частью человеческого существования.

Анни Эрно

Вот так живёшь-живёшь, ездишь каждое лето к бабушке в село на Украину и даже не представляешь, что это за место, с какой историей! Ну село, ну большое (в 70-е годы было несколько тысяч жителей), чудесная река, беззаботные летние дни в большой семье: съезжались туда летом мои двоюродные сёстры и брат с семьями, приходили троюродные и мамина тётя, приезжала моя родная сестра из Гомеля, я с родителями…

Чудесные запахи: речной воды (река, вернее, ручеёк Роставичка, впадавший в Роставицу, была прямо за огородом), любимых маминых маттиол, полыни, которую бабушка называла бурьяном и «кришила в ижу» поросенку, печёных в печи коржиков и жареной рыбы…

Про воскресный базар и не говорю, это отдельная песня, в двух словах не опишешь.

Я очень сильно реагирую на запахи, они сразу пробуждают во мне какие-то ассоциации и воспоминания. Этому даже название есть – феномен Пруста. Иногда возьму лист полыни, потру в руке… и я снова там, в моей любимой Паволочи. Очень я любила это место. Очень скучаю. В 2000-м году удалось съездить и… увидеть развалины дома. Для своей книги, конечно, мне нужно было собрать исторические сведения, найти историю этого села. И я нашла.

История этого простого украинского села такова, что упоминается оно в исследованиях известных личностей и прошлого, и позапрошлого веков. И события, происходившие в этом городке (да, это был польский город с населением около 14 тысяч, местечко, получившее в 1589 году Магдебургское право) оказали очень серьёзное влияние на многие исторические события, связанные с Россией, Украиной и Польшей. Такие личности, как Хмельницкий, Замойский, Вишневецкий, Наливайко, Сагайдачный, Дашкевич (Дашкович) и многие другие оставили свой след на этой земле.

И обо всех, хотя бы коротко, я попробую рассказать. Ведь это не просто село с речкой, где родились моя мама, бабушка, дед, мои двоюродные сестры и брат, это для меня какое-то сакральное место, не меньше. Чем больше я погружаюсь в его историю, тем ярче понимаю: это исследование моей жизни, моя миссия, как бы громко это ни звучало. Задача очень непростая.

Когда сюда, в Паволочь, в 60–70-е годы прошлого века мы приезжали к бабушке на каникулы, конечно же, столько жителей, как в статистически знаковом 1913 году – около восьми тысяч, в селе уже не было. Революция, коллективизация, страшная война, в которой погибли несколько тысяч павловчан, прокатились по этому месту тяжёлым катком.

Но в Паволочи по-прежнему жили украинцы, поляки, чехи, русские, литовцы, евреи. Последних, правда, оставалось всего двое – около двух тысяч евреев были расстреляны во время войны. Это дед Шика и Соня Рубальская, тётя известной поэтессы Ларисы Рубальской, тоже проводившей каникулы в селе, куда приезжала из Москвы.

В селе нас называли шляхтой. Я как-то не задумывалась, что это за слово такое и что оно означает, хотя слышала его с детства. Разглядывала старинные, начала века фотографии, на которых была молодая бабушка, её брат, сестра, мой дед со своими родственниками и однополчанами: мужчины в штатском в котелках, с тросточками, военные – в форме и с палашами, женщины в белых блузах с кружевными воротниками под горло, в длинных юбках, затянутых на талии. С детства на слуху были фамилии Вислоух (Высловух), Лясковские, Вишневские, Завадские, Левицкие, Реминьские.

За несколько лет поиска мне удалось собрать интереснейшие сведения о своих польских корнях со стороны мамы, которые уходят глубоко в Великое княжество Литовское, Речь Посполитую, Малороссию.

Немного истории. Великое княжество Литовское – это полиэтническое государственное образование, существовавшее в XIII–XVIII веках. Оно возникло на экономической и культурной основе Полоцкого, Турово-Пинского и Смоленского княжеств. В его состав входили земли современной Беларуси и Литвы, а в отдельные периоды – Украины и западной части России.

Государственный строй ВКЛ представлял собой типичную ограниченную монархию во главе с великим князем. Административно ВКЛ делилось на воеводства и поветы. Высшим законодательным органом власти был Главный съезд (Сейм), а исполнительным органом – Паны-Рада ВКЛ. Несмотря на многонациональный состав, Великое княжество было унитарным государством со столицей в Новогрудке, а затем – в Вильно.

Речь Посполитая (от латинского res publica, общее дело) – это объединение (федерация) королевства Польша и Великого княжества Литовского, возникшее после Люблинской унии 1569 года. Политические элиты двух стран согласились на военно-политический альянс с целью совместной обороны от вражеских вторжений и проведения согласованной внешней политики. Избирался общий монарх – король и великий князь, проводились совместные генеральные Сеймы. В XVIII веке на территории Речи Посполитой существовали три конфессиональные группы: католики, униаты и православные.

Как раз религиозный вопрос использовался соседними государствами для вмешательства во внутренние дела Речи Посполитой. 5 августа 1772 года произошёл первый раздел Речи Посполитой между Австрией, Пруссией и Российской империей. Вскоре после войны с Российской империей к ней перешли (23 января 1793 года) земли центральной Беларуси с городами Минск, Несвиж, Слуцк. Принятие Конституции 3 мая 1791 года и восстание Тадеуша Костюшко (1794) стали отчаянными попытками спасти Речь Посполитую. Но в результате третьего раздела 24 октября 1795 года Речь Посполитая прекратила своё существование.

Малороссия – одно из официальных названий Гетманщины, части казацких земель, на которые распространялась власть гетмана войска Запорожского, с середины XVII века, после начала восстания гетмана Богдана Хмельницкого в 1648 году. После окончания русско-польской войны в 1667 году правобережье Днепра осталось за Речью Посполитой, и Малороссией стали называть преимущественно Левобережье и Киев, остававшиеся за Россией.

После трёх разделов Речи Посполитой 1772, 1793 и 1795 годов к Малороссии снова стали относить западную часть Средневого Поднепровья, Волынь и Подолье (то есть, почти всю северную половину нынешней Украины).

Я выяснила, что девичья фамилия бабушки – Лясковская – произошла от названия населённого пункта в Польше, ибо las в переводе с польского значит «лес». Какое же место конкретно? А вот это уже, пожалуй, не отыскать.

Фамилия Лясковские (Laskowscy) встречается с 1415 года и «записана» по местным населённым пунктам, таким как Лясково, Лясковец (Laskowo, Laskowiec). Больше всего местечек с таким названием в гмине Домбрувка. Это была бывшая дворянская область Лясково, в которую вошли Лясково-Глухе, Лясково-Вжеборы, Лясково-Трояны, Лясково-Карпино, Лясково-Хрошчьеле, Лясково-Зашчьене, Лясково-Козлы и Якушево-Лясково (Laskowo-Głuche, Laskowo-Wszebory, Laskowo-Trojany, Laskowo-Karpino, Laskowo-Chrościele, Laskowo-Zaścienie, Laskowo-Kozły, Jakuszewo-Laskowo).

В этом случае можно только идентифицировать протопласты семейства Лясковских, которые появляются на страницах истории более 600 лет назад. Здесь, 31 октября 1415 года, Станислав из Соколова в земле черской продал свои наделы в Ляскуве другим наследникам в этом же Соколове. В источниках 1417 года я нашла неких Миколая и Якуша из Ляскова в Каменецком повете земли нурской, которые со временем получили фамилию Лясковские от своего родового гнезда (позднее часть рода стала Карпинскими из деревни Лясково-Карпино).

Интересно, что позже Соколовские из Соколова в земле черской и Лясковские из Ляскова в земле нурской пользовались печатью с гербом Korab и, следовательно, произошли из того же рода, члены которого носили разные фамилии.

В разное время Лясковские владели несколькими, возможно, более чем 20 деревнями в нынешних гминах Домбрувка, Клембув, Забродже и Тлущ, в том числе, приходом Постолиска. Кроме того, Войцех Лясковский, который позже был старостой нурским, также купил в 1473 году поселение Таргове (сегодня Таргувек в Варшаве).

Из этой семьи вышло много сановников во времена князя Мазовецкого (до 1526 года), а затем и Речи Посполитой: казначеи, камергеры, конюший герцога, писари, депутаты Люблинского трибунала.

Среди Лясковских в XVI и XVII веках много старост, мечников (дворцовая должность князей, носили меч перед королём), чашники. В Великом княжестве Литовском должность чашника известна с 1409 года и была очень почётной. Её занимали лишь представители знатнейших родов, как и должность заместителя чашника – подчашего. Со временем должность стала номинальной, то есть не связанной с выполнением каких-либо обязанностей. С XVII века должность известна под польским названием chesnic.

Один из гербов Лясковских – Korab: в красном поле корабль золотого цвета, на его корме и на носу – львиные головы. На середине корабля возвышается мачта наподобие башни. Та же фигура была на нашлемнике.

Фамилия очень распространена по всей Польше, особенно в Мазовецком и Подляском воеводствах и Куявии, её носят около 24 тысяч человек. Занимает 90-е место в списке самых популярных фамилий поляков. Лясковские сегодня живут по всему миру: в России, Украине, Европе, США, Канаде. Есть и писатели с такой фамилией. Но о своём небольшом хобби – искать писателей-однофамильцев – я расскажу позже.

В отличие от Лясковских фамилия Вислоух оказалась довольно редкой, информации по ней в интернете было очень мало. Но я не оставляла поиски. И свои шаги на этом пути подробно опишу дальше.

Оставался ещё один вопрос. На этом этапе исследований, конечно. Какое отношение слово «шляхта» имело к моим родным?

Вот что говорит Википедия: «Слово Шляхта происходит от немецких слов Slahta – род и Schlacht – сражение. Дословно – люди боя, воины. Это было благородное сословие, строившее и защищавшее Отечество в годы становления государства. Шляхтичей в Великом княжестве Литовском часто называли также рыцарями».

Во времена Великого княжества Литовского шляхта составляла 10–15 процентов населения, в отличие от соседних стран, где доля дворянства не доходила и до трёх процентов. Шляхта была привилегированным сословием в королевстве Польском, Великом княжестве Литовском и, после Люблинской унии 1569 года, в Речи Посполитой. Это изначально было исключительно воинское сословие, сумевшее со временем утвердить право на выборную монархию.

Основным богатством шляхты были honor i godność – честь и достоинство. Главными принципами шляхетской демократии – свобода и равенство. Шляхтичами были поляки, литвины-белорусы, жемойтийцы-литовцы, украинцы, русские, татары, евреи. По имущественному положению шляхта делилась на магнатов, заможную шляхту, владевшую одной или несколькими деревнями, фольварочную шляхту, владевшую одним или несколькими фольварками-усадьбами, чиншевую шляхту, обрабатывшую чужую землю, отданную им в аренду, застенковую (околичную) шляхту, имевшую своё хозяйство, но не имевшую крестьян, шляхту-голоту (безземельную).

Польский историк Юлиуш Бардах так определял национальное самосознание шляхты: «Gente ruthtnus natione polonus» – «Роду руського нации польской». Эту формулу шляхетской самоидентификации приписывают русину Станиславу Оржеховскому, богослову, публицисту и историку, жившему в середине XVI века.

После подавления польского восстания 1830 года в России был создан Особый комитет по делам западных губерний. Он и рекомендовал правительству провести так называемый «разбор шляхты». Все, кто называл себя шляхтой, должны были предоставить соответствующие документы, фактически подтверждающие дворянство.

Подавляющее большинство мелкой шляхты таких документов предоставить не смогло. В это число попали и мои прямые предки: и Вислоухи, и вероятно, Лясковские. Хотя дворянские дела по одной из веток Вислоухов, подтвердивших своё право, из Киевского областного архива я всё же получила. Среди редких документов на русском (в основном они написаны по-польски) есть «Выпись», сделанная некоему Михаилу Андреевичу Выслоуху (так написана фамилия), видимо, в ответ на его прошение, поданное в Казенную палату.

О чём же прошение? Подтвердить, что он, Михаил и брат его Франтишек сын Антония записаны в числе шляхты в сёлах Савинцы и Езерна, а другой их брат Иван Антонович – в селе Василевка. Причём Франтишеку и Ивану под/за 70, а Михаил молодой, 37 лет. Почему так произошло и почему у братьев разные отчества, я путём довольно сложного исследования (пришлось распутывать непростое древо, нарисованное от руки) выяснила. Об этом мой рассказ впереди. В конце документа резолюция: выпись из палаты выдать. То есть шляхетство братьев подтверждено. Это 1804 год.

Но так повезло не всем. В сословие однодворцев было переведено около 200 тысяч человек, в их число попали и мои прямые предки.

Это говорит о том, что после последнего раздела Речи Посполитой началась перерегистрация шляхты в российское дворянство. В России дворян было меньше одного процента от общей численности населения, поэтому правительство забеспокоилось, получив такую большую концентрацию шляхты. Шляхта привыкла к своим правам, требовала к себе уважения, имела свой гонор – ведь в течение более четырёх веков шляхта выбирала всю вертикаль власти, включая короля.

В большинстве своём шляхтичи были очень бедны и не всегда владели землёй. Их можно сравнить с русскими однодворцами – социальным слоем, возникшим при расширении южных границ Русского государства и состоявшим из военизированных землевладельцев, живших на окраинах государства и нёсших охрану пограничья.

Слово «однодворец» впервые официально употреблено в применении к служилым людям низших разрядов в указе 1719 года о всеобщей переписи. Они имели право личного землевладения и владения крестьянами. Но не всегда владели этим в реальности.

В результате бывшие шляхтичи были переведены либо в государственные крестьяне, либо были записаны в мещане, хотя по крови относились к многим дворянским родам. По метрическим книгам Сквирского уезда Киевской губернии XIX века я узнала, что мои родные – Вислоух и Лясковские – были записаны как однодворцы.

И ещё одну деталь я заметила: они выходили замуж и женились на «своих», также однодворцах, явно переведённых из шляхты, судя по фамилиям, или дворянах. Так я узнала ещё о нескольких фамилиях, входящих в древо – Пижевские, Пятницкие, Косаревские, Прилуцкие, Сушинецкие, Завадские, Сосницкие, Краснодембские… Из Краснодембских была моя прапрабабка Агата, не перешедшая в православие, хотя вышла замуж за православного Венедикта Вислоуха. Сведения о её родителях я нашла в метрической книге католического костёла Паволочи. Окончательно шляхту искоренили в 1917 году. Представители многих родов навсегда покинули Беларусь, Украину, Россию. А оставшиеся уничтожали документы о принадлежности к благородному сословию, изменяли свои древние фамилии, чтобы не попасть под карающую руку органов власти «рабочих и крестьян».

Сегодня, когда я сожалею о том, что не выспросила у бабушки (дед мой умер в 1936 году, задолго до моего рождения) всех подробностей о наших предках, хотя бы о её братьях и сёстрах (по крупицам восстанавливала), утешаю себя лишь тем, что никаких подробностей я бы от неё, скорее всего, не услышала.

О каком дворянстве могла идти речь в 70-е годы в СССР?! Помалкивали больше. Да ещё и если муж родной сестры бабушки Елизаветы был белогвардейским офицером, о чём я услышала краем уха. Все эти вещи старались не афишировать, да и не принято было копаться в своей родословной в то время, увы.

Очень подробно, я бы сказала, кинематографично описал в своих мемуарах быт шляхты живший в XIX веке Мирон Нарбут, потомок древнего шляхетского рода герба Трубы. Он принимал участие в восстании 1863 года, был сослан в Оренбургскую губернию, где и начал писать свои мемуары.

К этим небогатым родам относились, похоже, и мои предки. Это так называемая околичная (или застенковая) шляхта, имевшая своё хозяйство, но не владевшая крестьянами, и чиншевая шляхта, обрабатывавшая земли, взятые в аренду у богатых помещиков. Маленькую книжечку «Шляхта XV–XXI веков» я купила в Бресте, в магазинчике при музее Брестской крепости. Это уникальные документы, дающие представление о том, как жили люди многие столетия тому назад.

«В доме шляхтича имеются сени, одна дверь из которых ведёт в гостиную – комнату с большими окнами, с деревянным или глиняным полом, побеленными стенами, на них образа Спасителя, Богородицы, Святых апостолов, у некоторых портреты Костюшки или князя Понятовского. Возле стен стоят лавки, покрытые килимками (ковры без ворса), или несколько старосветских кресел, столики простые или полированные, а иногда со столешницей в клетку для игры в шашки. На столике может быть колода старых истрёпанных карт и несколько книжек духовного содержания, жизнеописания святых, изредка какая-либо светская книжка…

За гостиной – вторая комната, которая называется альковом, где стоят комоды (сундуки) с одеждой, бельём. Одновременно альков был спальней для хозяев… Из второй половины сеней дверь ведёт в большую избу (хату), где обитает прислуга – с маленькими окнами, глиняным полом, печь только с дымоходом, называемая пекарней.

Сразу же со входом в сени имеется кладовая (камора), где хранятся съестные продукты и разные хозяйственные запасы. Во всех шляхетских дворах сохраняется одинаковая планировка, с разницей только в том, что в некоторых домах вместо алькова есть ещё одна комната. Во дворах – сады, где под плодовыми деревьями стоят ульи, а на клумбах цветут ромашки, календула. В таких домах живёт общество шляхетское: деды, отцы со взрослыми сыновьями, дочери с малыми детьми. Все вместе работают, собственными руками обрабатывают часть земли, полученную ими по наследству… очень редко шляхтич продаёт своё селище, хотя бы ему и обещали хорошо заплатить за него.

Одежда шляхтича отличается покроем от крестьянской серьмяги. Чаще всего носят короты из самотканого или фабричного сукна в складки (фалды) сзади, или сюртук длинный ниже колен, камзол, цветной платок и сапоги. Шляхтянки носят платья из цветного перкалю или из шерсти, чепчики и шляпы. Девушки (панёнки) ходят без головного убора. Во время полевых работ, особенно в жатву, всегда одеты в платье, широкополую соломенную шляпу и нитяные перчатки.

Вся семья с патриархальным укладом слушается хозяина. Ей чужды роскошь, потребности ограничены… Простая искренняя вера, набожность и гостеприимство, любовь к Отечеству – это во все времена характерные черты околичной шляхты.

Молодёжь в костёл чаще всего едет верхом на лошадях, пожилые мужчины и женщины в бричках. Если шляхтичу приходится идти пешком, то сапоги он несёт на палке, приближаясь к цели своего путешествия, обувает их, а делает это ради одобрения окружающих. Пьянство и разгильдяйство редко встречаются среди шляхты, однако чаще пьянство, которое наиболее втянувшихся приводит к самоубийству

Ежедневная пища шляхетская отличается от крестьянской большим разнообразием блюд. На беседах и поминках, свадьбах, крестинах, торжествах и т. п. – огромное разнообразие пищи, богатый выбор блюд. На столах кроме водки (горелки) и пива появляется медовуха и кислое вино с ближайшего местечка, у более богатых – кофе и чай. Танцы шляхты – это уже не подпрыгивания и вихляния, а полонез, англез, вальс, голопала, временами мазурка и овертас. Кроме божественных песен, в пору веселья приятно послушать песни, что поют мужчины… Шляхта околичная всегда держится дома и хозяйства, редко выезжает за границы повета, поэтому часто в разговорах с людьми пользуется довольно искажённой польской речью, которая имеет особый, только ей характерный провинциализм и обороты…