Измена. Нас больше никогда не будет
Пролог
Пальцы дрожали, но я уже в третий раз нажимала на обратную перемотку, чтобы убедиться в том, что вижу.
Вижу своими глазами, хоть и хотелось думать, что это все неправда.
Нет, это был не сон, не галлюцинация, не моя воспаленная фантазия. Все, что происходило на записи, было на самом деле. И все это происходило в момент нашей с Тимуром свадьбы – ровно год назад. В самый, как я считала, счастливый день моей жизни.
Нашей жизни.
Но оказывается, полной лжи, обмана и измен.
Я хотела сделать сюрприз мужу, записать клип, смиксовать лучшие моменты на годовщину, наложить песню – ту самую, что звучала во время первого танца новобрачных на свадьбе.
Но меня ждал неожиданный и неприятный сюрприз.
Неприятный, нехороший, очень болезненный сюрприз.
Диск доставили с посыльным утром, с запиской посмотреть до конца. На нем было написано «Свадьба. Тимур и Марианна», наша свадьба с мужем. У меня есть такой же, нашла его в обычном месте, не понимая, зачем мне кто-то прислал второй.
Вставила в дисковод, на экране ноутбука появились первые кадры, они вызвали улыбку. Вот я в красивом белом платье, рядом шикарный молодой мужчина, высокий, темноволосый, подтянутый. Он держит меня за руку, а я помню, я все еще помню те ощущения. Как мое сердце замирало и трепетало от счастья.
Дальше наша выездная церемония регистрации на фоне стены из нежных живых пионов, как я хотела. Много гостей, жаркий летний вечер, все очень шикарно, красиво. Мой отец и семья Тимура состоятельные люди, а по-другому у них и быть не могло. Более двухсот гостей, огромный торт, море шампанского, закусок, ослепительный салют.
Но я все никак не могла понять, кто снимает, все было с другого ракурса, глазами второго оператора. Не помню, сколько их было в этой суете.
Но вот в какой-то момент картинка зала сменилась другой, а потом, когда фокус стал четким, я увидела двух целующихся людей. Даже улыбнулась в первую секунду, понимая, что кого-то из гостей застукали за пикантным и откровенным моментом.
Я узнала платье цвета пепельной розы, такие были на подружках невесты. На трех моих подругах и старшей двоюродной сестры Алины. Это была брюнетка с распущенными волосами. Но по иронии судьбы у моих подруг и сестры тоже длинные темные волосы.
Не могла разглядеть ее лица, так же как и того мужчину, с которым она так откровенно целуется. Кадр постоянно смещался, фокус был нечетким. Но вот девушка опускается на колени и начинает расстегивать своему спутнику брюки.
Рука потянулась остановить запись, перемотать, не хотелось быть даже таким свидетелем интимной сцены, но пальцы замерли в миллиметре от кнопки. Мужчина повернулся в профиль, запрокинул голову, а потом поднял левую руку, чтобы ослабить ворот рубашки.
На запястье блеснул браслет. Золотой, массивный, очень приметный.
Такой же у моего мужа.
Во рту пересохло, я задержала дыхание, моментально накрыла паника, ладони покрылись липким холодным потом.
Я продолжала смотреть, теперь узнавая во всем своего мужа.
Человека, который на записи стал им всего несколько часов назад.
Слезы обжигали щеки, но я продолжала смотреть, а оператор, словно снимая специально для меня, показывал то, что происходило за кадром красивой свадебной картинки.
Спустя несколько минут, как девушка делала минет моему мужу, Тимур дернул ее на себя, развернул спиной, заставил лечь грудью на разделочный стол. Задрал платье, грубо шлепнул по ягодицам, начал что-то искать в кармане, нашел, оторвал зубами, сплюнул, бросив упаковку на пол.
Отвернулась на секунду, зажмурила глаза, понимая, что Тимур надевает презерватив, это его жест, он так делал со мной несколько раз, когда хотел близости, а у меня были месячные.
Когда вновь посмотрела на экран, Тимур уже вовсю жестко трахал брюнетку, слышались сдавленные хрипы и стоны, а еще шорох. Камера тряслась, потом опустилась в пол, и изображение совсем исчезло.
В груди жгло огнем, словно в нее вонзили острый длинный нож и провернули несколько раз.
Нет, я не верила своим глазам.
Этого не могло быть.
Это какая-то подстава, чья-то злая шутка. Но на экране вновь улыбались гости, что-то желали новобрачным, танцевали. Мой старший брат принял лишнего и пытался залезть на стол. И вот в кадре снова появился Тимур, он уверенно шел через зал ко мне, обнял, поцеловал в висок, прижимая к своей груди.
Нет, мне все показалось.
Он не мог так поступить.
Не в день нашей свадьбы. Не мог трахать кого-то из моих подруг, а потом обнимать и целовать меня.
Но он мог.
Он сделал это.
Я убедилась в этом три раза, когда именно столько пересмотрела запись.
А может, он делал это все время? Весь год, что мы вместе и пытаемся завести ребенка? Что, если у Тимура есть любовница? Вторая семья? Ребенок от другой женщины?
Испуганно вздрогнула, когда открылась дверь спальни, нервно захлопнула крышку ноутбука, стирая слезы.
– Ты еще не готова? Марианна?
– Уже почти готова, мне нужно десять минут.
Стараясь не смотреть мужу в глаза, чувствуя физически, что он сердится, убрала ноутбук в стол и ушла в ванную комнату. Я совсем потеряла счет времени, мы приглашены на открытие ресторана вместе со свекровью, а она очень не любит ждать и опаздывать.
– Марианна, я прошу тебя поторопиться.
– Хорошо, извини, уже буквально семь минут.
Быстро умылась холодной водой, свекровь все равно заметит мои припухшие глаза, начнет упрекать, что я не слежу за собой и позорю мужа. Но это не так, я слежу и никогда не позорила, это ее придирки по поводу того, что я не могу забеременеть и родить клану Самировых наследника.
Распустив волосы, взбила волны для объема, нанесла на губы немного блеска, за тридцать секунд переоделась в кремовый брючный костюм, поправив на шее жемчужное ожерелье.
Но как только надела туфли на высоких каблуках, взяла сумочку и собралась выйти из гардеробной, меня качнуло в сторону, голова закружилась. Зажмурилась, вцепившись в дверной косяк.
Нужно выдержать это день, нужно просто его пережить, а вечером я во всем разберусь, пересмотрю все заново, а потом поговорю с Тимуром, позвоню брату, отцу, они помогут.
– Марианна! Ты еще долго?
– Твоя жена постоянно не может собраться. Это при том, что она совсем ничего не делает. Учеба не считается, я в свое училась, работала и двоих сыновей воспитывала.
Голоса свекрови и мужа с первого этажа дома привели в чувство. Надо идти и держать лицо, чем я и занимаюсь уже целый год. Словно, кому-то доказывая свою любовь и то, что занимаю свое место в этой семье по праву.
Спускаюсь с лестницы, прижимая к груди маленькую сумочку, чувствую взгляд мужа. Тимур всегда смотрит на меня по-особенному, так мне казалось. Но это все ложь, вранье, красивая игра, которая теперь приносит боль.
Мужчина прижимает меня к себе, а я заставляю себя через силу посмотреть в его глаза, кусая губы, причиняя себе физическую боль, отвлекаясь от душевной.
«Как ты мог? Как ты мог? Я ведь так люблю тебя!»
Хочется кричать эти слова, но я не могу и слова выдавить из себя.
Карие глаза мужа изучают меня, ладонь обжигает талию сквозь ткань пиджака. Тимур касается губами моего виска, он это делает всегда, вроде нежно, но в то же время открыто показывая, чья я женщина.
А я понимаю, что все это ложь.
И осколки моего призрачного счастья уже ранят до крови, причиняя невыносимую боль.
Он предал меня. Мой единственный, любимый… неверный муж.
Глава 1
Год назад
– Думаешь, она согласится?
– У нее не будет выбора, в конце концов, я ее отец, она обязана слушаться, она живет в моем доме.
– А если взбрыкнет? Топнет ногой и пошлет тебя к чертям?
– Так можешь только ты.
– Кто взбрыкнет? О ком речь?
Вхожу в кабинет отца, шторы задернуты, полумрак, хотя на улице яркое майское солнце. Я только приехала с учебы, хотела похвастаться, что получила «автоматом» за два экзамена оценку «отлично».
– А почему так темно? У вас тут заговор, да? Руслан, отвечай, на что ты снова подбиваешь отца?
Одергиваю шторы, впуская в кабинет солнечный свет.
– Марьяна, подойди ко мне, дочка.
Подхожу, как просит отец, он нежно убирает распущенные волосы за плечи, гладит, смотрит внимательно. Он напряжен, бледен, в последнее время похудел, под глазами синие круги, морщинок стало больше.
– Ты так похожа на свою мать, малышка, она была такая же красивая, когда я встретил ее, и ей было тоже девятнадцать лет.
– Ты рассказывал это сотни раз – как ты увидел девушку в парке, наломал целый букет сирени и подарил ей. Кстати, в саду цветет сирень, а вы закрылись здесь и ничего не видите.
– Марьяна, доченька, я хотел с тобой поговорить.
– О чем?
Не нравится мне то, как отец смотрит, как напряжен, так было, когда заболела мама, я помню этот день, хоть мне и было тогда всего шесть лет. Она уехала в другую страну лечиться, но через полгода ее не стало.
– Тебе уже девятнадцать, ты взрослая, учишься в университете, я думаю, тебе пора замуж.
– Замуж? Но… но я ни с кем не встречаюсь, даже не влюблена, я совсем не думала об этом. Я не готова замуж, я не хочу замуж. Что ты задумал?
Отец удивляет своим утверждением. Руслан – и тот в свои двадцать семь лет холостой, только девушек меняет каждый месяц. В голове сразу миллион мыслей, папа никогда не говорил со мной на эту тему.
– Это все не имеет значения и неважно. И даже хорошо, что ты не влюблена, у тебя все впереди. Ты полюбишь своего мужа и будешь ему верной женой.
– Я тебя не понимаю. Какого мужа?
Отец поджимает сухие губы, держит меня за плечи, смотрит в глаза, брат рядом кашляет, ерзает на кресле, заметно нервничает.
Что происходит? Что они задумали?
– Я нашел тебе мужа. Он очень хороший, уважаемый человек, не последний в городе, ты, может быть, даже о нем слышала. Он сделает тебя счастливой.
– Что? Мужа? Как это понимать? Что значит «нашел»? Вот так шел по улице, а первый встречный попросил у тебя дочку в жены?
– Не передергивай! – отец повышает голос, я вырываюсь из его рук, отхожу в сторону, все еще не веря тому, что услышала.– На улице никто не встречает таких уважаемых людей.
Мы живем в современном обществе, а не в средневековье, где браки между детьми решали много вопросов, проблем и были выгодны. Сейчас другие времена, и никто не может заставить выйти замуж насильно.
– Нет, я не хочу ничего слышать! Вы совсем сошли с ума? Вы решили меня подложить под какого-то богача, старика, урода? Да я даже не видела ни разу этого человека!
– Марьяна, прекрати истерить!
Голос срывается на крик, я в шоке от происходящего.
– Руслан, скажи, что это все шутка. Это все твои грязные и пошлые шуточки.
– Нет, малявка, это правда. Да я бы сам за него замуж пошел, да он не берет, – брат в своем репертуаре, наверное, еще не отошел от ночного загула в клубе, пошло шутит и смеется.
– Придурок!
– Дочка, сядь, и мы обо всем поговорим.
– Нет!
– Все уже решено, знакомство вечером, веди себя достойно. Никаких скандалов и слез, никаких выходок и спектаклей, если не соберешься сама, уведу силой.
– Нет… нет… Ты так не поступишь… Нет, папа!
– Иди к себе в комнату, разговор окончен.
– Руслан!
– Марьян, я пас, ты знаешь, но с отцом лучше не спорить, он знает, что делает.
– А если мне просто все объяснить? Ведь должна быть причина тому, что происходит? Я должна знать, почему самый родной человек так со мной поступает.
Слезы уже бегут по щекам, всхлипываю, кусая губы. Отец всегда категоричен, резок, я знаю, что он практически никогда не идет на компромисс в бизнесе, за что его боятся и уважают. Но он также может быть жесток к своим детям, я помню, как он запретил Руслану открыть свое дело, какой у них был тогда скандал.
– Наши дела плохи, Марьяна, мы почти банкроты и катимся все ниже. Еще немного, и придется продавать дом, он и так уже в залоге, а там и бизнес.
– Но… но как такое могло произойти?
– Это уже другая история. Ты должна нам помочь, помочь своей семье, потому что ты моя дочь. Ты обязана это сделать.
Было сказано словами, не терпящими возражений. В кабинете повисла тишина, в висках стучал пульс, голова шла кругом.
Как такой хороший день мог стать ужасным?
Я не нашла что ответить, да и любое мое слово не восприняли бы серьезно. Отец уже все решил, пообещал меня кому-то, продал за горстку монет.
Вышла из кабинета, истерика рвалась из груди, побежала в свою комнату, не слыша, как звонит в сумке телефон. Бросила ее на пол, зашла в ванную, закрыла лицо руками, дала волю слезам.
Это несправедливо, это все неправильно. Я не так хотела выйти замуж, я хотела, чтобы было, как у мамы и папы. Чтобы я влюбилась с первого взгляда и навсегда, чтобы меня удивил какой-то парень букетом сирени, и я бы совсем от него потеряла голову.
Я хочу, как пишут в книгах, как снимают в кино. Красиво, страстно, раз и навсегда. Да я даже не то что сексом не занималась, я не целовалась ни с кем ни разу, а мне девятнадцать лет. Почему так вышло? Неужели я такая привередливая или страшная?
Со мной знакомилось много парней, даже звали на свидание, но дальше одного похода в кино или кафе не заходило. Странно, я даже не задумывалась почему.
И вот я, нецелованная девственница, выйду замуж сама не знаю за кого. А вдруг он старый, страшный и извращенец?
Нет, надо с этим что-то делать. Да пусть мы потеряем дом, будем жить в маленькой квартире, пусть у меня не будет личного водителя, я пойду вместо учебы работать. Пусть будет так, но я буду счастлива, я буду свободна.
Мысль пришла неожиданно.
Дикая. Странная. Ужасная.
Но стоило попробовать. Я ведь девственница, отец знает, а что если тому жениху нужно именно это? Необходимо срочно избавиться от этого досадного недоразумения, и тогда никакого замужества и никакой свадьбы.
Умылась холодной водой, на часах уже было три часа дня, собрала распущенные волосы в высокий пучок, посмотрев на себя в зеркало, набрала знакомый номер.
– Марат, это я, нет, я ничего не забыла. Ты можешь зайти ко мне? Хочу переставить стол ближе к окну. Да, спасибо, я жду.
Руки тряслись, когда, сняв блузку, начала расстегивать лифчик, кинула его в сторону, достала из гардероба белую облегающую футболку. Моя подруга Сабина пришла на той неделе на лекцию именно так, сказав, что забыла белье у нового ухажера. Все парни смотрели на ее торчащие соски как голодные волки.
Было неловко, но это должно сработать, посмотрела в зеркало, соски торчали как надо, но хотелось их прикрыть. Снова распустила волосы, и именно в этот момент раздался стук в дверь.
Глава 2
– Я не понимаю, о чем вы меня просите, Марианна Николаевна.
– Да чего тут непонятного, нужно просто передвинуть стол.
– Куда?
– К окну, конечно, там лучше падает свет.
– Но там кровать.
Вот же глупый какой.
Стою, как дура, в короткой юбке в этой футболке, кусаю губы от волнения, а водитель лишь отводит взгляд, стараясь вообще не смотреть в мою сторону.
Такими темпами я девственности лишусь к Новому году. Самой, конечно, страшно до жути, вот не так все должно было быть у меня. Я хочу по любви, чтобы страсть через край, чтобы до мурашек, как в романах, как в красивом кино.
Хочу встретить мужчину и понять, что он мой, что он тот единственный которому я буду принадлежать всегда. Кто-то скажет, что я наивная, что так уже не бывает, а я хочу и не все равно, кто и что думает.
– Так надо отодвинуть кровать, помоги, – встала на колени, специально выгибая спину, юбка задралась, Марат наверняка увидел розовые трусики.
– Хм… но… Погодите, я помогу, я сейчас.
Ну, наконец-то, он хоть сдвинулся с места и не стоит столбом. Марат наклонился, начал двигать кровать, у него это получалось хорошо, но мешали ковер и тумбочка.
А я начала разглядывать парня – вполне так ничего, есть что-то в нем восточное, темноволосый, короткая стрижка, четкий профиль, густые ресницы. Лет, наверно двадцати пяти-семи. Сейчас мужчина был сосредоточен, губы плотно сжаты, но все так же не смотрел в мою сторону.
– Марат, постой, – осмелев, положила ладонь на его руку.
– Что? Уже не двигать? – но вместо того, чтобы посмотреть на меня, он уставился на наши руки.
Я вообще ничего к нему не чувствую, вот совсем ничего, словно это мой брат. А сердце должно трепетать, ускорять свой ритм, дыхание – быть частым и прерывистым, а щеки – гореть огненным румянцем.
Так рассказывала Сабина о каком-то своем очередном поклоннике совсем недавно. Сабина у нас самая ветреная и влюбчивая среди моих подруг. Она такая с детства, мы знакомы с первого класса, ходили в одну частную школу, а сейчас учимся в одной группе в университете.
Так вот, она влюбляется раз в месяц, глупо улыбается при этом, не вылезает из телефона, но вот совсем недавно стала серьезной и говорит, что вот сейчас это у нее настоящая любовь.
А вот я не знаю, какая она – настоящая – на самом деле. Но чтобы меня не выдали замуж за не пойми кого, ради спасения бизнеса, я должна принять волевое решение. Не думаю, что тому человеку нужна «бракованная» невеста, будем надеяться, что не нужна. Дядечка все узнает, я сама ему расскажу при встрече, пусть тащит к доктору, он все подтвердит.
– Марат, я нравлюсь тебе? – села на пол, потянула водителя за собой.
– Марианна Никола…
– Просто Марьяна, я же говорила, что ты можешь называть меня по имени, прошлый водитель так и делал. Так, нравлюсь?
Парень был так близко, теперь смотрел в глаза, а я все ждала, что вот-вот в животе начнут порхать бабочки, и произойдет что-то еще, например, он меня поцелует.
– Да, очень, очень нравитесь, извини, нравишься, – голос дрожит, это уже хорошо.
– Тогда я хочу попросить тебя об услуге.
– Все что угодно. Я все что угодно сделаю для вас… тебя.
Поморщилась, подбирая слова, чтоб вот так сказать, в лоб, было неловко и даже стыдно. Я никогда такого не говорила и даже не думала, что буду об этом просить.
– Мне нужно… – запнулась. – Поцелуй меня.
Марат явно не ожидал такого, широко открыл глаза, сглотнул, дергая на шее кадыком, придвинулся ближе, несколько секунд оценивая, не шучу ли я. Потом ухватил за локоть, потянул на себя, а когда коснулся моих губ своими, мне захотелось оттолкнуть его, сорваться с места и убежать.
Ничего. Совсем ничего. Никаких ощущений, кроме отвращения.
Мокрые губы, влажная ладонь, горячее дыхание.
– Малявка! Марьяна, ты где? Что… что тут происходит? Совсем рехнулась? Какого хрена вы тут делаете?
Дергаюсь в сторону, испуганно смотрю на вошедшего брата. Вот какой нужно быть дурой, чтобы не запереть на замок дверь? Руслан в гневе, кулаки сжаты, ноздри раздуваются, в глазах злость.
– Я, твою мать, спрашиваю, что здесь происходит?
– Рус, это не то, что ты думаешь… Хотя все именно то. И нечего без стука входить ко мне в комнату, я могу быть ни одна и могу быть не одета.
На Марате нет лица, бледный, он резко поднимается с пола, отходит от меня в сторону.
– Марат, сука, ты совсем берега попутал, принял мою сестру за прислугу и решил засунуть в нее свой отросток?
– Руслан Николаевич, виноват, такого…
Марат не успевает договорить, Руслан наносит парню несколько ударов в лицо, тот даже не сопротивляется и не отвечает, принимая удары.
– Рус! Рус, перестань! Прекрати немедленно! Руслан!
– Отойди и прикройся, совсем охренела титьками сверкать! – Руслан толкает меня в сторону, падаю на кровать, истерика накрывает снова, но уже от жестокости брата.
Рус всегда был вспыльчивым, помню, были времена, когда постоянно ввязывался в драки, а отец вытаскивал его из полицейских участков. Потом был период, когда он с друзьями гонял на тачках, нарушая правила, несколько раз попадая в аварии. Закончилось все тем, что два года назад его практически вернули с того света.
– Рус, прекрати, он ни в чем не виноват, это я, я попросила его. Рус!
Брат тяжело дышит, вытирает кровь с кулака о джинсы, Марат едва стоит на ногах, а я чувствую себя во всем виноватой, в том, что подставила его.
– Пошел вон, я потом с тобой еще поговорю. А ты кончай реветь и приведи себя в порядок!
– Рус, я не хочу, пожалуйста, не отдавай меня никому. Я не хочу замуж, я не готова, пожалуйста, Рус.
Словно прошу у брата помиловать меня, а не казнить, ведь он всегда защищал меня, не давал в обиду, так наказывала мама, я помню, хоть и маленькая была.
– Малая, ты не плачь, все хорошо будет.
– Нет, Рус, не будет. Чувствую, что не будет.
Руслан смотрит куда угодно, только не на меня, разглядывает сбитые костяшки, слизывает с них кровь. Я всегда считала его самым красивым на свете, он был моим принцем. Высокий, широкоплечий, с дерзким взглядом синих глаз, но в последнее время он стал другим, не моим Русом, не моим принцем.
– Рус?
– Не ной! – резко и громко. – Тебе не восемь лет, ты должна понимать, все очень плохо, отец не просто так пошел на такой шаг, все решено.
– Но…
– Через два часа выезжаем, приведи себя в порядок.
Брат разворачивается, но останавливается у двери, я жду, что он сейчас скажет, что все шутка, что это все неправда, и мы как-то справимся сами и спасем бизнес. Но он лишь с силой бьет в стену кулаком и хлопает за собой дверью.
Неужели это все?
Неужели я, как покорная овца, пойду на убой и ничего не смогу сделать?
Слезы душат, хочу просто исчезнуть, убежать, раствориться. Но отец, если что-то задумал, не изменит своего решения, да и Руслан говорит, что все серьезно.
Минут пять ищу свой телефон, который в этой суматохе оказался на полу, набираю Сабину, но она, как назло, «не абонент».
Надо найти способ сбежать, отец начнет волноваться, на этом фоне может и передумать, отдавать свою дочь в жены. Но без посторонней помощи ничего не получится, Рус найдет, да и денег наличных у меня нет.
Думай, Марьяна, думай.
Глава 3
Не знаю, на что я рассчитывала, выбирая максимально провокационное и короткое платье из своего гардероба. Но, наконец, пригодилось и оно, ни разу не надетое, с этикеткой еще, купленное в том году в Париже, куда я летала с братом.
Бежевое, облегающее, словно вторая кожа, короткое, на тонких бретельках-цепочках. Ни о каком лифчике под ним и речи не могло быть. Придирчиво осмотрев себя в зеркале, поправила грудь, выходило не так и страшно, но для меня слишком смело.
Но время быть смелой пришло, так что в ход пошли бежевые туфли на высокой шпильке, а из нижнего белья – лишь незаметные стринги.
С макияжем и прической пришлось повозиться. Волосы распустила, начесала у корней, глаза – смоки айс, густой слой туши на ресницы и бордовая, цвета бычьей крови, помада. На шею длинную цепочку, на запястье несколько браслетов, совсем не сочетающихся друг с другом.
Пусть считают, что у меня нет вкуса. Вообще плевать. Пусть тот извращенец, который решил взять меня в жены, купить у отца, идет к черту.
Впору было пополнять ряды ночных бабочек или звать Сабину на отвязную вечеринку, вот это ее стиль, но на сегодня у меня планы не выйти замуж. Взяла сумочку, кинула в нее телефон, зеркальце, банковскую карту и паспорт. Если что, я в любой момент могу его выкинуть или спрятать, а лучше сжечь, и тогда бракосочетание отложится на некоторое время.
Последний раз взглянула на себя в зеркало, не узнавая яркую девушку, что отражалась в нем. Лишь в глазах испуг и лихорадочный блеск, да ладони вспотели от страха.
– Марианна, ты готова?
Отец зовет с первого этажа, нужно идти, выхода нет, запереться в комнате и лить слезы – не вариант. Не сегодня – так завтра встреча с потенциальным женихом состоится, лучше сейчас показать, какое «сокровище» ему может достаться.
– Марианна!
Хлопнув дверью, не совсем уверенно, смотря под ноги, стараясь не загреметь вниз головой, спустилась. Но на последней ступеньке услышала рев отца и громкий мат брата.
– Это что за…?!
– Марьяна, дьявол, какого хрена ты так вырядилась? Ты похожа на проститутку! – Руслан, как всегда, красноречив, а вот отец так и не может подобрать слова.
– Так, я… я и есть проститутка. Товар, который вы продаете в обмен на спасение бизнеса. И переодеваться я не собираюсь, могла вообще не выходить, а с тобой я не разговариваю, ты животное.
– Отец, что делать? Это же позор! Может, умыть ее?
Двое мужчин пристально меня разглядывают, сами в красивых костюмах, Руслан в светлой рубашке, отец в галстуке недовольно поджимает губы.
– Времени нет. Ничего, пусть едет так, это всего лишь формальность.
Формальность?
Значит, я никого не шокирую своим внешним видом?
И для чего тогда все это?
Стало обидно, внутри все опустилось, слезы навернулись на глазах. Брат, взяв меня за руку, повел к выходу, я плелась на высоких каблуках, как обреченная.
Неужели моя судьба решена, никто не будет слушать меня, никто не поможет? Скорее всего, никто, лишь я сама.
Ехали долго, на въезде в город попали в пробку. Руслан с кем-то постоянно переписывался в телефоне, сигналы уведомлений начали раздражать, а голова раскалывалась от боли.
– Ты не должна злиться, Марьяна.
– Да, я должна сказать тебе «спасибо», что наконец-то ты выдал меня замуж, а то я не знала, чем себя занять. Спала и видела себя замужем за страшным стариком. У меня ведь не было планов на жизнь, а сейчас у меня нет права слова и мнения.
– Не передергивай, твой будущий муж – уважаемый человек, ты ни в чем никогда не будешь нуждаться. И он не старый.
– Не в этом счастье, папа! Я могу от чего-то и отказаться – от дорогой одежды, магазинов, ресторанов, от машины, что ты мне подарил. Водить ты мне ее все равно не позволяешь.
– Замолчи! Ты ничего не понимаешь, потому что еще глупа и юна! Он наше спасение, спасение бизнеса и всего, что есть: имени, партнеров, репутации, будущего.
Отец побледнел, сжал кулаки, он никогда не смотрел на меня так зло, даже с ненавистью, словно в том, что мы скоро лишимся бизнеса, только моя вина.
Слезы стали обжигать щеки, обида душила, он никогда так со мной не разговаривал, да, был строг, но до ненависти не доходило. А я всегда была послушной и примерной дочерью, не связывалась с дурными компаниями, даже с парнем никогда не встречалась, а ведь мне девятнадцать лет.
– Мама никогда бы так не поступила со мной. И тебе бы не позволила! – это был мой последний аргумент.
– Малая, хватит, давай без истерики, – Руслан перебил нас с переднего сиденья, шофер, что был за рулем, смотрел вперед с каменным лицом.
Интересно, что Рус сделал с Маратом? Хотя не о нем мне думать сейчас нужно, а о себе.
Двадцать минут ехали молча, но, когда отцу позвонили, и он быстро ответил, поняла – это ОН, тот, кому меня продали, тот, ради денег которого меня предали самые близкие.
– Скоро будем, пробка. Задерживаетесь? Ничего, мы обязательно дождемся. До сви…
Дальше его не стали слушать, отец сжал смартфон, потом набрал номер.
– Деньги скоро будут, да я знаю, знаю, что и так не уложился в сроки. Хорошо, спасибо.
Было противно слушать, хотелось выйти на свежий воздух, в салоне автомобиля начало знобить от работающего кондиционера, обняла себя за плечи. Вот бы простыть и заболеть, но это были лишь мечты.
Когда машина остановилась, не поняла, куда мы приехали. Крыльцо ресторана и часть вывески закрывала буйно цветущая сирень, которая сейчас не радовала.
– Пойдем, и я прошу тебя: без истерик, скандалов и слез. Не позорь нашу фамилию, все будет хорошо.
Так и хотелось сказать, что хорошо уже никогда не будет. Но я промолчала.
Руслан помог выйти, взяв за руку, повел по вымощенной белым камнем дорожке. А я поняла, что нервы начали сдавать, перед глазами пелена тумана, ноги не слушаются, несколько раз споткнулась, начало тошнить.
Я даже не поняла, куда меня ведут, как называется ресторан, на какой улице он находится.
– Рус, Рус, да подожди, мне в туалет надо, срочно надо. Плохо мне.
Пытаюсь освободить руку, оглядываюсь, мы уже в холле, много зеркал, живых цветов, но мне не до интерьера.
– Хорошо, но давай без фокусов и быстро.
Брат ведет по коридору, потом указывает на дверь, врываюсь в туалет, бегу к раковине, бросаю сумку, открываю воду, жадно пью из ладошек. Смотрю на себя в зеркало и не узнаю странную, ярко накрашенную девушку.
Надо что-то делать, нельзя им позволить управлять своей судьбой, нужно бежать, как и хотела. Может быть, какие добрые люди мне и помогут. Оглядываюсь – в туалете никого, две кабинки, кресло, столик, снова живые цветы и окно.
Окно. Точно. Вот мой шанс.
Схватив сумочку, мелкими шагами бегу к нему, дергаю за раму, распахиваю. Решетки нет, внизу высокие кусты цветущей сирени. Оглядываюсь, боясь, что сейчас кто-то зайдет, забираюсь на подоконник, в узком платье неудобно.
Но я должна это сделать.
Адреналин зашкаливает, внутри все дрожит, позади голоса, а я лечу вниз.
Глава 4
– Ай…
Приземление вышло не из легких, не надо было надевать эти здоровенные каблучищи, могла бы просто обойтись кроссовками.
Но огорчаться по этому поводу уже поздно, нужно просто бежать как можно быстрее и дальше и не думать, что будет после того, как меня найдут. Надеюсь, этот уродский старикан, который решил взять в меня жены, будет огорчен. А отец с братом получат от него сполна.
На коленях отползаю подальше от открытого окна, прямо по влажному газону, но как только хочу подняться и выйти из укрытия, слышу голоса и опять падаю под кусты сирени.
Это мужчины, их двое, начищенные до блеска туфли, они остановились в метре от меня на вымощенной дорожке. В ушах шум, страх подогревает адреналин, в голове стучит одно слово: «бежать».
Наконец, они уходят, двигаюсь вдоль стены, нужно просто встать и как ни в чем не бывало, не обращая ни на кого внимания, просто покинуть территорию ресторана. В фильмах так и делают, тихо, не привлекая внимания, уходят, но я, не героиня фильма, а если и так, то мой фильм-дерьмо.
Зажмуриваюсь, глубоко дышу, чем дольше я стою раком в сирени, тем хуже будут последствия. Руслан сейчас пойдет меня искать, а я, как овца, пасусь на газоне, щипая травку.
Встаю, глушу стон от резкой боли в ноге, быстро отряхиваю платье, семеню вдоль стены. Выхожу на дорожку, продолжаю свой путь, хромая, но быстро перебирая ногами, все дальше отходя от центрального входа ресторана.
Оборачиваюсь всего один раз, прижимая сумочку к груди, и со всего размаха натыкаюсь на что-то твердое. Падаю назад, широко распахнув глаза, открыв рот, чтобы закричать, но меня что-то останавливает, некая сила, а потом я взлетаю вверх.
– Опа, попалась птичка. А ну, не падать.
Голос.
Это первое, что я слышу, распущенные волосы закрыли глаза, я не могла ничего видеть, да и страх не давал быстро принимать решение и анализировать происходящее.
Голос низкий, с бархатной ноткой.
Сильные руки.
Это первое, что я чувствую. Ладони горячие, крупные.
Аромат.
Это первое, что я ощущаю. Терпкий, тяжелый, обволакивающий.
– Ты как, малышка? Нормально?
Убираю волосы, теперь я вижу того, кто держит меня на руках. Темноволосый мужчина, черные густые брови, между ними глубокая морщинка, он хмурится, смотрит на меня. В зеленых глазах интерес, на губах улыбка.
А по моей коже от этого бегут мурашки, и сердце начинает свой бешеный ритм. Прямой нос, слегка выпирающие скулы, густая щетина, в нем есть что-то восточное, притягательное и опасное.
– Нормально?
– Да, да, то есть нет… Помогите мне, – шепчу, хватаясь за лацканы черного пиджака.– Мне срочно нужна ваша помощь.
Он точно решит, что я сумасшедшая и сбежала из дурдома, нет, из борделя – в таком откровенном кожаном платье, под которым лишь крошечные трусики. Или от сутенера, что впрочем одно и то же.
Оборачиваясь по сторонам, не хочу, чтобы он отпускал меня, пусть унесет куда угодно. Дальше от ресторана, отца и брата. На край света, да, да, я согласна, только быстрее.
– Помочь? – мужчина хмурится еще больше, но так и держит меня на руках, лишь отходит за угол ресторана, пряча нас от посторонних глаз.
– Да, да, мне нужно уехать отсюда как можно дальше. Пожалуйста, помогите мне, я заплачу, на карте есть деньги, или могу дать сережки, они с бриллиантами, очень дорогие и браслет.
Он точно решит, что я ненормальная или аферистка, да, да, я как-то слышала историю, что девушка прикидывалась несчастной, вот так же висла на шее богатых мужчин, те не могли устоять перед ее слезами, а потом она просто грабила их и исчезала.
– Я не аферистка, я не обману, честное слово. Там мой брат и отец, они хотят… Они задумали…
Стыдно было говорить, чего хотят брат и отец.
Вот стыдно до безумия, даже еще больше, чем быть в коротком и откровенном платье. Что этот привлекательный мужчина с такими красивыми глазами, мужественным профилем и шикарным ароматом может подумать?
Что я трижды овца, которая не имеет своего мнения. Которую привели и сейчас начнут продавать новому хозяину, которому нужна именно такая покорная овца, но при этом молодая и достаточно привлекательная.
Сто раз стыдно. Но мне бы думать о спасении, а не о том, что подумает тот, кого я вижу впервые.
– Так что брат?
– Отпустите. Опустите меня на землю. Пожалуйста.
Как раз в это время в сумочке начинает гудеть телефон, мужчина долго думает, разглядывая меня, но потом опускает, аккуратно ставит на асфальт. Я хоть и на высоких каблуках, но рядом с ним как маленькая букашка.
Широкоплечий, пиджак облегает мускулы, белая рубашка, без галстука и уголок бордового платка в кармашке на груди.
Красиво. Очень стильно, он наверняка собрался на какое-то торжество, а тут на пути возникла непутевая взбалмошная девица с грязными коленками и хромая.
Снова почему-то стало стыдно.
– Ничего. Извините и спасибо, что не дали упасть. Мне пора.
Телефон перестает гудеть лишь на три секунды и начинает снова. Рус всегда был нетерпелив, будет названивать, пока батарею не разрядит. Хочу обойти этого здоровенного «принца» в стильном костюме, мне все равно такой не светит. Делаю шаг, боль в правой ноге стала еще сильнее, пока я прохлаждалась на руках, ее не чувствовала.
– А ну, стоять!
Хватает за руку, резко тянет на себя. Снова терпкий аромат парфюма заполняет легкие, а голова, вместо того чтобы соображать, как выпутаться из этой дерьмовой ситуации, идет кругом.
Ну вот что мне ему сказать: спасите, помогите, меня хотят насильно выдать замуж?
Стыдно.
– Что с ногой?
Вопрос был неожиданным.
Кусаю губы, смотрю вниз, сумерки уже начали накрывать город, коленки в земле, в траве, туфли перепачканные. Господи, ну что за свинья!
– Больно, подвернула, когда прыгала из окна.
Мужчина снова смотрит на меня, осталось лишь покрутить пальцем у виска, и я с ним буду солидарна.
Сколько ему лет? Чуть за тридцать я думаю. Ой, да вообще о чем я думаю? Марьяна, возьми себя в руки и прекрати пускать слюни.
– Из окна?
– Туалета ресторана, – показываю за спину.
Начинает трясти, сама не знаю от чего, мой мандраж передается мужчине, а у него в кармане начинает звонить телефон. Держит меня за локоть, тащит в сторону парковки, отвечая на ходу. А я начинаю сопротивляться, понимая, что мне нельзя туда, там отец, брат и мой будущий ненавистный муж, которого я ни разу не видела и даже имени его не знаю.
– Нет, меня не будет. Срочные дела. Я наберу.
– Отпустите, да отпустите же меня, я не хочу туда, я не могу! Нельзя мне…
Вырываюсь, упираюсь больной ногой, а высоким каблуком другой наступаю со всей силы ему на лакированную туфлю. Хватка слабеет, я бегу обратно, хромая, размахивая руками.
– Черт! Стой, глупая!
Побег снова был недолгим, меня ловят, подхватывают за талию, быстро куда-то несут как тряпичную куклу.
– Вы не понимаете, вы не…
Я бы, конечно, хотела, чтобы меня похитил такой шикарный мужчина, увез в свой замок на берегу моря. Но при других обстоятельствах, сейчас я никому не доверяю.
– Отпустите.
– Не могу.
– Почему?
Это последнее, что я слышу, глядя в его зеленые глаза, в которых отражаются огни ресторана. Пальцы давят на шею, а я моментально погружаюсь в темноту.
Меня, что, похитили?
Я, что, умерла?
Глава 5
Проснулась как от удара в грудь. Резко села, темно, сердце отбивает неровный ритм.
Меня похитили. Точно, тот красавчик в стильном костюме, от него еще так вкусно пахло. Я просила его помочь, а он… Он как-то странно надавил пальцами на шею, и я потеряла сознание.
– Господи…
Прошептала, потерев то самое место на шее, а потом зажала рот рукой. Глаза привыкли к темноте. Я в помещении, тепло, большая кровать, гладкое покрывало, слева проем окна, ваза с цветами.
Где вообще я нахожусь? Куда и зачем он меня привез?
Мыслей и догадок десяток, и одна страшнее другой.
Он маньяк, который вот так вылавливает своих жертв, везет неизвестно куда, а потом уже насилует в извращенной форме. Хорошо, что я не в подвале на бетонном полу с крысами и тараканами.
А может, он торговец живым товаром?
Сабина недавно рассказывала страшилки о том, как ее знакомая, которую не отпускали на каникулы в Турцию, познакомилась с каким-то парнем, он помог ей сбежать, и она пропала. Хорошо, что ее родители богатые и влиятельные люди, нашли дочку через несколько недель в одном из борделей Стамбула, накачанную наркотиками.
О, нет, нужно бежать.
Начала шарить по кровати в поисках сумочки, в которой телефон, чтобы позвонить в полицию, но не нашла ее.
Упала на колени на пол, начала искать там.
– Давай, давай, милая, ну найдись, пожалуйста.
Наткнулась на туфли, вцепилась в них, прижав к груди, а когда подняла голову, увидела на прикроватной тумбочке черное пятно.
– Да, да, господи, спасибо тебе.
Схватив сумочку, достала телефон, начала жать на экран и кнопки, но телефон не оживал.
– Черт, черт, ну не мог ты разрядиться чуть позже?
Сама виновата, нужно вовремя заряжать, у меня так часто, отец всегда ругает за это.
Так, нужно успокоиться и придумать план, что делать дальше. Можно пойти к окну и вылезти из него, но недавнее падение давало о себе знать болью в правой ноге. Так что еще один прыжок неизвестно куда я не выдержу и могу вся переломаться.
Прижав туфли и сумочку с бесполезным телефоном к груди, встала, хромая, прошла к двери. Нервно кусая губы, начала опускать дверную ручку, ожидая, что я заперта, но дверь открылась. Выдохнула, шагнула в темный коридор, страх парализовывал, ладони вспотели, но я все равно шла вперед вдоль стены.
Я так и видела, что сейчас на меня бросится огромная собака, наверняка у этого человека есть такая, доберман или ротвейлер, агрессивная и фанатично охраняющая свою территорию.
Так, Марьяна, ты справишься, все хорошо, хотя дальше некуда как «хорошо».
Я вообще в шоке от самой себя и от того, что произошло в моем маленьком, замкнутом и прекрасном мире всего за несколько часов. Отец насильно решил выдать замуж, я разоделась, как проститутка, выпрыгнула из окна ресторана, почти бежала, но была остановлена.
Прислушиваясь к звукам, шла вперед, глаза окончательно привыкли к темноте, увидела лестницу, начала спускаться. Но как только прошла первый пролет, послышался звук, что-то хлопнуло, потом звякнуло, внизу вспыхнул свет, а я прижалась к стене.
– Господи… Господи…
Скорее всего, пришел хозяин, я прислушивалась к шагам и не знала, куда бежать, обратно или вперед, напролом с хромой ногой. Или просто выйти и поговорить с ним?
А что вообще я знаю о маньяках и о том, как с ними себя вести? Ничего. Я даже фильмы такие не смотрю, мне страшно.
Решила не стоять столбом, начала спускаться, может быть, он не закрыл входную дверь, и мне удастся тихо проскочить мимо и выйти на улицу? А вот что там дальше, я понятия не имела. Может быть, как раз та самая бешеная собака или сразу две.
Спустившись, прижалась к стене, боясь сделать шаг, но когда решилась, закричала так, что, кажется, зазвенели окна.
– А-а-а-а-а!.. Помогите-е-е-е!.. А-а-а-а!..
– Вот же черт… Ты… Черт!
От испуга кинула в так неожиданно возникшего на моем пути мужчину туфлю, попав ему в голову огромным каблуком. Потом кинула вторую, он увернулся, а дальше в ход пошла сумочка с телефоном внутри.
– Ты кто, мать твою, такая? Черт, больно же! Да прекрати ты орать! Стой! Стой, куда, дура?! Там…
Не разбирая дороги, бросилась к входной двери, открыв, шагнула за порог и упала, больно ударившись грудью и лбом.
– М-м-м…
Лучше бы я умерла раньше.
– Эй, ты живая? Эй…
Меня трясут за плечо, переворачивают, а перед глазами все плывет.
– Встать сможешь? Давай помогу.
Чувствую себя безвольной тряпкой, но встать не могу, меня поднимают на руки, снова куда-то несут, а потом опускают на мягкую поверхность.
Все, сейчас мне просто хочется умереть, я устала от приключений, падений и жестокости судьбы.
– Попей воды, да, так, не торопись. Все хорошо?
– Нет, – отвечаю, не открывая глаз.
– Крыльцо ремонтируют.
Все в этом мире против меня, даже крыльцо. А на лбу точно будет шишка.
– Ты кто такая? Подружка Тимура?
Голос молодой, это точно не мой похититель, хоть я не разглядела в панике мужчину. Сощурилась, открыв глаза, вижу склонившегося надо мной парня, он потирает лоб, морщится. Темноволосый, короткая стрижка, густые брови, светло-карие глаза. Ему, наверное, лет двадцать пять, пьет из моего стакана воду, изучая меня.
– Ты кто такая?
– А ты кто?
– Подружка Тимура или шлюха?
– Я не шлюха!
Это оскорбление возмущает больше всего.
– Ну, да, да, вы все так говорите, – парень открыто издевается.
– Я не знаю, как оказалась здесь, очнулась в спальне, пошла вниз, а тут ты.
– И решила просто убить меня туфлями? Ты хоть понимаешь, что это нападение, а ещё проникновение в чужой дом?
– Я не убивала, не нападала и не проникала. Это ваше крыльцо чуть не убило меня, – тру шишку на лбу, а еще саднят колени, и ноет правая лодыжка.
– Так тебя привел Тимур?
– Я не знаю никакого Тимура, точнее, тот мужчина не представился. Мне нужно домой, я хочу позвонить, мой телефон сел.
– Ну уж нет, детка, пока ты не расскажешь, кто такая, я тебя отсюда не выпущу. Ночь длинная, а мне скучно.
Парень пропал из вида, а потом вернулся с бутылкой пива, открыл ее и вальяжно устроился в кресле напротив меня.
И что мне делать?
– Давай, я жду увлекательную историю. И можешь не вставать, мне нравятся твои длинные ноги.
Вот же наглый какой, а еще надменный. И почему мне в трудную минуту не попадаются прекрасные принцы, которые готовы спасти бедную девушку безвозмездно? Сплошь какие-то драконы и тролли.
Парень продолжал сверлить взглядом, было неприятно.
– Ты придумываешь душещипательную историю или что-то замыслила?
– Ничего я не замыслила, я хочу домой.
Слезы хлынули из глаз, стало так обидно за себя, что мне никто не хочет и не может помочь, что я совсем одна. Истерика душила, я рыдала, размазывая слезы и косметику по лицу, и всхлипывала с завыванием.
– Эй, ты чего? Заканчивай потоп.
– Я… я… Мне… мне так плохо и страшно… Я… Меня… замуж, а я… Потом упала… А он… Я просила… Но… я… А-а-а…
– Ну зашибись, что за истеричку нашел братец и притащил в дом? Раньше девки были сговорчивее.
– Брат? Он… твой… А-а-а…
Сама не знаю, откуда во мне столько слез, но они все лились и лились ручьем, не давая ничего нормально объяснить. Я неизвестно где, неизвестно с кем и не понимаю, что эти люди могут со мной сделать.
Может, все-таки стоило выйти замуж? И пофиг уже за кого, может, мой муж окажется древним стариком и вскоре скончается, подарив мне свободу?
Глава 6
Когда в руки сунули стакан с водой и заставили пить, зубы стучали о стекло, но я делала мелкие глотки один за другим, понемногу успокаивалась и приходила в себя.
Все еще всхлипывая, размазывала по лицу слезы, но пила воду, вцепившись в стакан. Действительно становилось немного легче. Но лоб болел, коленки ныли, про ногу не думала, пока сидела, она не беспокоила.
– Так, девица, успокаивайся давай. Не люблю я бабские истерики. А то сейчас действительно вышвырну за порог, и пойдешь ты, хромая, с ободранными коленками, до трассы.
– Какой трассы? – икнула, испуганно выпучила глаза, шмыгнула носом.
– А, нет, до трассы далеко, до нее еще нужно дойти – через лес.
– Так мы за городом? – снова икнула, еще крепче вцепилась в стакан пальцами и посмотрела на парня.
Нет, он не шутил. Вальяжно расхаживал по гостиной, попивая пиво и посматривая на меня. Я немного осмотрелась по сторонам, дом был красивым, но чересчур пафосным. На стенах гостиной картины в тяжелых рамах, какие-то портреты и пейзажи.
Массивная хрустальная люстра под потолком, диван и кресла обтянуты темно-бордовой кожей, на окнах тяжелые портьеры, а на полу огромный ковер. И еще куча каких-то статуэток, подсвечников, безделушек на стеллаже, а в серванте за стеклянными дверцами хрусталь и наверняка богемское стекло.
Складывалось впечатление, что люди здесь жили далеко не бедные, но со вкусом из прошлого века. И почему я вообще об этом думаю в столь суровый и тяжелый час своей жизни? Не знаю.
– Ну все, давай, рассказывай все как было на самом деле. А то из твоего истеричного повествования я ничего не понял. И вообще, знаешь, ты мне нравишься.
Парень сел в кресло, откинулся на спинку, закинул ноги на журнальный столик. Дорогие кроссовки, я даже знаю их цену. Джинсы, футболка модного бренда, на руке браслет, часы – дороже кроссовок в пять раз. У Руслана тоже такие есть, брат тот еще модник.
– Слушай, а как тебя зовут?
– З…зачем?
– Нет такого имени «зачем».
Судорожно соображаю, что ответить. Назвать настоящее имя или соврать?
– Люба.
– Люба? Просто Люба?
– Можно Любовь, – пытаюсь улыбнуться, моргая ресницами.
– Допустим, это твое настоящее имя. А клиентам ты как представляешься? Здесь надо что-то эротичней, чем просто Любовь. Хотя… Любовь продает за деньги свою любовь… Что-то в этом есть. Но учти, больше пятерки я тебе не дам.
– Я не проститутка и не шлюха. И не продаю любовь за деньги. Я это уже говорила, – перестаю улыбаться и быть приветливой. Почему он решил, что может оскорблять меня?
– Все вы так говорите, бедные несчастные девочки приехали поступать и не поступили. Ты хоть совершеннолетняя? Хотя в такой бизнес берут в любом возрасте, там особого ума не надо.
Что за наглый и противный парень, просто отвратительный! То расхаживал, попивая пиво, то вот сидит, развалившись в кресле, и дает мне свою оценку. Надменный, смазливый, смотрит на меня, как на вещь какую-то, как на кусок мяса. Ненавижу таких мужиков, которые потребительски относятся ко всему, тем более к женщинам.
– Так какая у тебя цена?
– Денег не хватит, чтоб меня купить, – прошипела сквозь зубы.
– О, какая дерзкая девчонка! Слушай, ты мне нравишься, попала, можно сказать, в безвыходную ситуацию, в чужом доме, с ободранными коленками, в слезах, соплях – и все равно огрызается. Даже интересно стало, кто ты такая на самом деле и откуда взялась.
– Засунь свой интерес куда подальше, я не такая. Я не продаюсь. Я тебе объясняла, что я действительно попала в трудную ситуацию. Мне нужно позвонить, мой телефон сел, если бы ты был нормальным человеком, джентльменом, ты бы вошел в положение девушки.
– А если я не джентльмен?
– Значит, катись к черту.
В моем незавидном положении, вместо того чтобы искать себе союзника, я огрызаюсь и грублю. Молодец, Марьяна, так держать и дальше. Он действительно мог принять меня за проститутку в таком откровенном наряде. За воровку или аферистку.
Платье задралось почти до пупка, ерзаю на диване, пытаясь его одернуть одной рукой. Титьки практически вываливаются из декольте, в зеркало лучше не смотреться, там, скорее всего, ужасный ужас. Я похожа на чучело, на всех вместе взятых жриц любви после бурной ночи.
– Ладно, хорошо, будем считать на пять минут, что я джентльмен, а ты порядочная девушка. Меня, конечно, ждут на вечеринке, но ради тебя я туда не поеду. Давай, Люба, топи, я слушаю, что там у тебя случилось?
Сейчас я уже не хочу ничего рассказывать ему. Противный такой, надменный и говорит свысока и с усмешкой. Может, и надо рассказать всю правду, какая бы она фантастическая ни была, может, действительно проснется в нем что-то человеческое, и он мне поможет?
Даст позвонить или хотя бы зарядить телефон. Но звонить отцу и брату нельзя, надо Сабине. У нее своя машина, приедет и заберет меня, осталось узнать адрес того леса, где находится дом. Можно спрятаться и пожить у нее немного втайне от родителей, чтобы ее мамаша не рассказала моему папаше, где я нахожусь.
А что потом? Как мне быть дальше и что делать?
Слезы вновь навернулись на глаза, в горле встал ком. Пока я мысленно рассуждала сама с собой о своей тяжелой участи, парень куда-то сходил, вернулся, сел рядом, отобрал пустой стакан и дал другой – с темной жидкостью.
– Пей.
– Что это?
– Бренди.
– Я не пью.
– Сейчас надо, давай, залпом и до дна.
– Зачем? – испуганно смотрю на парня, он симпатичный: красивый разрез глаз, густые брови, темные волосы. Есть в нем что-то восточное, где-то я сегодня уже встречала такой типаж.
– Чтобы не было истерики и слез. Давай, давай, Люба, пей, вот так, еще, умница, и не сопротивляйся, а потом ты мне все расскажешь.
Сама не понимаю, как так получилось, что он влил в меня все, что было в бокале. Алкоголь обжег язык, потом горло, прокатился вниз, в груди стало жарко, а дышать трудно.
– Лучше?
– Я… я не… Да.
Парень убрал пустой бокал, начал касаться моего лица, стирая со щек слезы. Другая его рука легла на талию, он был так близко, я не могла сфокусировать на нем взгляд, а потом картинка поплыла совсем.
Я, что, падаю в обморок?
Третий раз за сутки? Это уже перебор.
– От тебя вкусно пахнет, и кожа такая гладкая. Да и вообще, ты ничего так девочка.
– Я… что… что… ты… делаешь?
– Ничего такого, что тебе не понравится и чего с тобой еще не делали. Ты ведь опытная малышка, хоть с виду такая наивная.
Это был третий мужчина за день, который меня касался. Такими темпами, Марьяна, ты точно пойдешь в проститутки. Но алкоголь на голодный желудок плюс стресс дали о себе знать.
И вот меня уже укладывают на диван спиной, он шарит по телу, задирая подол платья еще выше, рука между бедер, а наглые губы на шее.
Глава 7
– Камиль, какого хрена вообще происходит?
Захожу в дом как раз в тот момент, когда мой младший братик лапает и начинает целовать мою будущую жену.
– Я тебя спрашиваю, сопляк, какого черта ты творишь? Шлюх мало?
– А это кто? Ой, извините, что не спросил разрешения у вашего величества.
– Закрой рот и отойди от нее.
Девочка напугана, в слезах, волосы растрепаны, макияж размазан по лицу. На лбу ссадина, ее раньше точно не было. Что вообще этот говнюк успел сделать с ней?
Кусает губы, пытается одернуть короткое платье, глаза стеклянные, оглядывается по сторонам. В чистом виде забитый, запуганный воробышек. Да ее сейчас хочется утешить, прижать к груди, особенно в этом коротком блядском платье. Оно задралось еще выше, и такое чувство, что на ней совсем нет белья.
– Тим, она несла какую-то чушь про замуж, про побег, я решил, что она воровка и хочет разжалобить, чтобы сбежать. А потом кинулась к двери, упала, ударилась. У нас тут почти комедия.
Внимательно изучаю девушку, колени и правда содраны, она морщится от боли, трет правую лодыжку. Молчит, лишь всхлипывает, глаза огромные, синие. Красивые у нее глаза. Камиль хитро улыбается, знаю я его, тот еще бабник, не упустит момента девчонке залезть под юбку.
– Отошел в сторону, а лучше принеси воды. Все хорошо? – сажусь рядом, хочу поправить ей волосы, но девушка дергается в сторону, как от прокаженного.
Вновь облизывает губы, потом кусает их. Если она так и дальше будет продолжать, сама напросится на то, чтобы я ее взял.
Родня у нее, конечно, не подарок – что отец, что брат. Так любят деньги, что готовы продать родную дочь и сестру первому встречному. Но дела у них очень плохи, очень. И там далеко не в долге дело – деньги можно у кого-то занять, взять кредит, заложить имущество. И не экономическое преступление, хотя при желании можно и его пришить, они перешли дорогу мне лично, а еще обманули.
Придурки.
Думали, я не пойму и не найду концов и виновных. Когда все раскрылось, начали плакать, молить о пощаде, предлагать много чего, дело даже дошло до дочери и сестры. Рассказывали, какая она умница и красавица, как хорошо учится, воспитана и образованна, а еще невинна.
Умеют, твари, торговаться: девчонку хотят отдать, чтобы я долг простил, а еще сверху накинул, мол, девственность дорого стоит. А должны они не только мне, но еще и другим влиятельным людям.
Странно, но меня заинтересовало это предложение. Я мог жениться на любой, и желающих было много, но совсем не горел этой идеей.
Женщины были разные – красивые, свободные и несвободные, молодые и не очень. Я люблю женщин, ни один мужчина в нашей семье не обладает чувством верности. У моего отца были любовницы, у моего дяди, у меня – и не одна на данный момент.
А когда Козырев показал фотографию дочери на смартфоне, я разглядывал ее слишком долго, как товар, который мне предстоит приобрести. Как дорогую тачку или яхту, за которую я отстегну очень крупную сумму.
Девушка была хорошенькая. Шатенка с синими глазами, волосами ниже плеч, открытым взглядом, пухлым губками. Без косметики, натуральная, настоящая.
Такую жалко брать в любовницы, такую только в жены, чтобы была невинной, чтобы была верной, рожала и воспитывала детей. А еще чтобы каждую ночь стонала подо мной, отдавалась, а потом мурлыкала, как кошечка на груди.
Обещал подумать.
А сам в тот же вечер, когда трахал, не помню уже кого, вспоминал ее. Да так, что перед глазами стояли круги, и хрипы вырывались из груди.
Через неделю согласился. Авантюра, конечно, чистой воды, но как-то задумался над словами матери, которая вот уже который год просит внуков. Просит, чтобы я остепенился, стал серьезным человеком.
Остепениться? Да никогда, а вот о детях подумать можно.
Поехал на встречу, опаздывал, да еще Егоров предлагал обсудить новый, очень заманчивый проект: купить струю базу отдыха и сделать из нее элитный клуб. Но поговорить нам не удалось, на меня налетело странное чудо на высоких каблуках и в коротком платье.
Я даже не узнал сразу, принял за девицу легкого поведения, а вот глаза ее выдали и эти пухлые яркие губы. Было забавно ее слушать, как она хочет сбежать, просит помочь. Это, я так понял, она от меня сбегала, от чудовища, к которому ее насильно ведут. Забавно, но чудовищем себя не считал, а вот она боится.
Маленькая напуганная мышка. Пришлось немного успокоить.
Отвез домой, а сам вернулся и устроил настоящий скандал ее отцу с требованием подать мне немедленно его дочь. Пусть волнуется, сука, за свою шкуру.
– Так это ты ее привез? Тим, это какие-то новые эротические игры? Ты бы предупреждал, что это твоя телочка.
– Ты принес воды?
– Да, вот, держи. Но она уже приняла что покрепче, так что скажи мне «спасибо», что приготовил тебе девчонку.
– Закрой рот, придурок. И пошел вон отсюда.
Беру стакан, протягиваю его Марианне, не реагирует, лишь смотрит синими, бездонными глазами.
– Пей, тебя здесь никто не обидит. Пей и успокойся.
– Не хочу.
Икает, качает головой.
– Как тебя зовут?
Знаю ее имя, но хочу, чтобы сказала сама.
– Ма… Марианна. Меня зовут Марианна.
– Я Тимур, этот балбес – мой брат Камиль. Ты в нашем доме.
– Зачем? Зачем я здесь?
– Ты хотела от кого-то сбежать, я помог, ты сбежала, но упала в обморок, и я не знал, что с тобой делать.
Не верит мне, хмурит брови. Двигаюсь ближе, хочу коснуться ее лица, но сдерживаю себя, так странно это. Я всегда беру то, что хочу, когда хочу, где хочу. Любую женщину, что приглянулась, и никто никогда не отказывал, каждая была рада и отдавалась со стонами и криками.
– Обморок? Я… я не падаю в обмороки.
– Со всеми бывает.
– Нет, не надо…
– Тушь размазалась.
Хотел стереть с ее лица краску, протянул руку, но встретил отпор. Улыбнулся, чувствуя, как Камиль наблюдает за нами.
– Тебе не пора спать, братик?
– О, нет, у вас тут так интересно. Но мне кто-нибудь скажет, откуда она здесь взялась?
– Не твое дело. Это наш с Марианной секрет.
– А, я понял, ты так теперь девчонок клеишь, играешь в спасителя, а они тебе благодарно отдаются. Но эта очень странная, запустила в меня туфлю, у меня шишка на лбу, смотри.
– Исчезни, Камиль. А то я расскажу матери, что ты можешь вылететь из университета, потому что не закрыл сессию.
– Это нечестно, это шантаж.
– Свали, я сказал, – повышаю голос. На младшего отпрыска Самирова очень хорошо действует грубая сила и крепкое словцо. Камиль закатывает газа, но уходит, оставляя нас с Марианной.
– Можно мне домой?
– Ты хочешь домой?
– Нет… я не знаю, я… Все сложно.
– Давай ты умоешься, хочешь, можешь принять душ, а потом мы поговорим. Хорошо?
Не доверяет, молодец какая.
А я на секунду представил, что она могла наткнуться не на меня, а на кого-то другого. И кто-то другой мог ее увезти куда угодно и делать с ней что угодно.
Из-за этого берет злость. На ее папашу и придурка брата, которые в итоге могли мне подсунуть бракованный, кем-то пользованный товар. А у меня всегда будет только самое лучшее. Так всегда будет.
– Я не трону. Не трону, если ты сама не захочешь.
Кончик розового язычка скользит по губам, она их облизывает, а потом прикусывает. Черт, у меня от этого вполне невинного действия встает.
– Хорошо, – двигается на край дивана, пытается встать, но тут же садится, морщась от боли, ее ведет в сторону.
– Я помогу.
Подхватываю ее на руки, легкая, хрупкая, не припомню, когда вообще носил девушек на руках, но эту нести приятно.
– Не нужно, я могу сама… наверное.
Запах алкоголя. Этот придурок успел напоить ее? Вот же идиот.
– Хорошо, как пройдет нога, которую ты потом мне дашь посмотреть, будешь ходить сама.
Не пойму, откуда такая забота проснулась во мне?
Несу на второй этаж в свою комнату, опускаю на кровать, от Марианны вкусно пахнет – чем-то едва уловимо цветочным, не хочу отпускать, но приходится.
– Все хорошо? Может быть, в ванну?
– Да, да, спасибо. Я… я сама, можно?
– Да, конечно.
Чуть не падает, опускает глаза, смущается, и это мне тоже нравится. Я возьму ее девственность, даже представляю, как это будет, и от этого все внутри вспыхивает огнем.
Глава 8
Проснулась, потребовалась минута, чтобы понять, где я. Было непонятно, который сейчас час, наверное, уже глубокая ночь.
Откинулась на спину, смотря в темный потолок, прислушалась к своим ощущениям и звукам за дверью. Пошевелила правой ногой, болит, надо было сделать тугую повязку или приложить холод, но уже поздно, само пройдет через несколько дней.
Потрогала ссадины на коленях, одернула платье, коснулась пальцами лба, нащупав небольшую шишку. Я, наверное, похожа на жуткое чучело с далекого поля, к которому даже не слетаются вороны. Начала прокручивать в памяти все, что произошло со мной за такой короткий остаток дня.
Значит, я попала в дом своего спасителя. Его зовут Тимур, парня, что младше и смазливее, зовут Камиль. Они братья, и младший явно хотел меня напоить, а потом воспользоваться моментом, залезть в трусики. А я, господи, как дура, уже распустила сопли и позволила себя лапать. Камиль же практически меня поцеловал, когда в дом ворвался мужчина.
Это был он, хоть я немного выпила, но алкоголь моментально ударил в голову, я помню грозный взгляд мужчины. А еще то, что сама смотрела на него, как на некое божество, на моего героя, который спасает меня второй раз.
Очень красивый, высокий, широкоплечий, с темными волосами и легкой щетиной. Да, с такими мужчинами я никогда не знакомилась. Да и негде было с ними знакомиться. Водитель отвозил и привозил меня из университета, там таких, как Тимур, студентов не было.
В кафе, в которое мы ходили с девчонками, была одна молодежь. Очень редко ходила с отцом и братом в ресторан или на какое-нибудь мероприятие. Приглашали его часто, но брал он меня с собой неохотно. Говорил, что не любит показывать свою дочь, чтобы у конкурентов и врагов не возникли меркантильные мысли похитить меня и просить выкуп.
Бред какой-то. И кому нужно меня похищать?
Тимур говорил со мной, задавал вопросы, сам смотрел с волнением, или мне только это казалось под выпитым алкоголем, не пойму. Он говорил, чтобы я ничего не боялась, что все хорошо, а потом отнес опять наверх, усадил на кровать, долго еще разглядывал.
Предлагал даже отнести в ванную, чтобы помочь, наверное, принять душ, но я отказалась. Нет, не могла я так сразу, хоть и была настроена решительно отдать свою девственность кому угодно, только не будущему ненавистному мужу.
Даже водителю хотела отдаться, но, как говорится, бог миловал. И тут появился мой спаситель. Сердце в груди барабанило как сумасшедшее, по коже бежали мурашки, ладони потели. Вот оно, наверное, то самое чувство, о котором я мечтала. О том, чтобы дух захватывало, когда я смотрю на своего мужчину и хочу отдаться и отдать ему все.
А может быть, это был алкоголь, и под его влиянием я смотрела на Тимура, как на прекрасного принца из сказки?
Встала, поковыляла искать выключатель. Когда на потолке зажглись яркие точки, зажмурилась, а потом начала приглядываться к интерьеру. Все было очень строго: большая, почти гигантская кровать, накрытая черным шелковым покрывалом, окна зашторены тяжелыми темными портьерами, графитовые обои, белый ковер на полу. Лаконично, красиво, стильно, ни одной лишней вещи, безделушки или фотографии. Большая плазма на стене, встроенный шкаф и еще одна дверь в ванную комнату.
Такое чувство, что здесь совсем недавно сделали ремонт и еще не успели обжиться. Толкнула дверь, да, это была ванная в брутальном мужском стиле. Черный мрамор стен, белый на полу, хром, душевая за толстым прозрачным стеклом, огромное зеркало.
Когда я в нем увидела себя, пришла в ужас. В нем отражалась странная, непонятная девица, похожая на всех проституток вместе взятых, после бурной ночи. Откуда я знаю, как выглядят проститутки после тяжелой смены? Я не знаю, но думаю, именно так, как я сейчас.
Короткое платье, стертые колени, лохматая, на лице потеки туши и тонального крема. Господи, и он такой меня видел? Таким «прекрасным» созданием? Неудивительно, что Тимур оставил меня, когда принес в свою комнату и задал несколько вопросов. Мужчине позвонили, он ответил коротко, что скоро будет, ушел, оставив меня, а я опять заснула.
Да он должен был бежать от меня в другой город, чтобы больше не видеть никогда такое чучело. Начала стягивать палате, замок еле как поддался, отшвырнула его в сторону, туда же полетели трусики.
Зашла за стекло, несколько секунд не могла разобраться, как включить воду, смотря на сенсорный экран. Но когда с этим получилось справиться, сверху на меня обрушился теплый тропический дождь. Вода смывала всю грязь, усталость, негатив этого дня.
На полках были только мужские шампуни, тоже в черно-белых тонах, как и все в этой комнате и ванной. Но мне было не до выбора, пусть я буду пахнуть мужчиной, своим спасителям, но должна смыть с себя все. Втираю в волосы шампунь, его же размазываю по телу и лицу, вдыхая терпкий аромат с ноткой цитруса.
Я даже закрыла глаза от наслаждения, а потом подставила лицо под поток воды, не замечая, что я уже в душевой не одна.
– Ой! – испуганно вскрикиваю, вжимаясь стену, прикрывая руками грудь, хотя это делать бесполезно. Наверняка меня уже всю разглядели с головы до ног.
Смотрю в лицо Тимура, фиксируя взгляд на глазах, чтобы не опускать свои ниже, потому что мужчина стоит передо мной совершенно обнаженный. Делает шаг, встает под воду, а я начинаю задыхаться от эмоций.
Не знаю, что сказать, и бежать некуда.
– Я… я… что вы…
– Ты боишься меня?
Ничего не делает, вода стекает по его плечам, широкой груди, волосам, Тимур зачесывает их пальцами назад, откровенно рассматривает меня. От этого по телу проходит дрожь и сердце учащает свой ритм.
– Нет… нет, я не знаю, но…
– Ты гораздо красивее без косметики. Очень красивая.
Часто моргаю, ресницы тяжелые от воды, кусаю губы, слишком маленькое пространство для нас двоих, не знаю, как себя вести.
– Ты расскажешь, от кого убегала или сделаешь это после?
– После… после чего?
– Секса.
– Секса?
– Да, потом, после секса.
– Но я…
Вот чего я так боюсь? Шикарный мужчина, который мне явно нравится, очень нравится, предлагает секс, а я боюсь. Все так неожиданно, так скоротечно. Еще вчера я была девчонкой, мечтала о любви, грезила о том, что встречу классного парня, как у нас с ним все завяжется, как мы будем ходить на свидания, держаться за руку, потом поцелуемся, а потом уже займемся любовью.
Но одно решение отца все перечеркнуло и изменило мою жизнь. Пока размышляла и испуганно смотрела на мужчину, он уже подошел ближе. Приподнял мое лицо за подбородок двумя пальцами, посмотрел внимательно в глаза, а мое сердце ухнуло вниз и там уже продолжило свой бешеный ритм.
Вот она, любовь с первого взгляда. Пусть не с первого, но любовь.
Поцелуй.
Руки на обнаженном теле, крупные ладони Тимура прижимают меня, тут же подхватывают под ягодицы, цепляюсь за его шею, обхватываю ногами талию. А он стягивает мои распущенные и мокрые волосы на затылке, углубляет поцелуй, все больше лишая воздуха, проникая в рот, лаская мой язык своим.
Невольно из груди вырывается стон, грудь тяжелеет, вскрикиваю, когда раскрытой промежности касаются пальцы, начинают ласкать, задевая клитор. Меня там никто не трогал, никто никогда не трогал. Тимур продолжает терзать мой рот, кусать губы, проникает в меня двумя пальцами, вскрикиваю от неожиданности и боли.
– Девственница, да? Малышка, ты девственница? – громко шепчет в губы.
– Да… да… а-а-а…
– Моя малышка, теперь ты моя.
Глава 9
Тимур
Целовал ее, трогал между ног, а самого рвало от желания на части. Член стоял колом, даже яйца ломило от боли, словно не было у меня секса несколько месяцев. Но нет, это неправда, был буквально два дня назад, и не голоден я до него.
Но эта девчонка выкручивает всего меня наизнанку, то своим невинным взглядом, то откровенным платьем и длинными ногами, то тем, что Камиль ее чуть не трахнул, а я от этого озверел.
Такая чистая, нетронутая, невинная, да, я уже чувствую пальцами, какая она внутри узкая, а еще влажная. Пахнет моим гелем для душа, а на губах и языке все равно привкус ягод. Кожа гладкая, упругая попка, соски торчат, упираясь мне в грудь.
Отрываюсь от ее сахарного ротика, ставлю на кафель душевой, придерживаю, потому что ее ведет в сторону, цепляется за меня, не смотрит вниз, на мой член. А я, сжав его рукой, делаю несколько поступательных движений, накрываю яйца.
Представляю, как она встанет на колени и будет брать мой агрегат в рот, облизывать, посасывать головку и при этом стонать и течь от желания. Никогда не был падок на девственниц, считал, что с ними много мороки, просто так не поиграешь, все, что просит моя фантазия, не сделаешь.
Неумелые, неопытные, зажатые, мне не нужны были такие любовницы. Я всегда требовал максимальную открытость и готовность принять меня везде, в любой позе, туда, куда я захочу.
Но Марианна – это что-то особенное, она особенная малышка. Смотрю на нее уже несколько долгих минут, в голове картинки того, как я буду ее совращать и приучать к себе. Скольжу взглядом по лицу, трогаю пальцами, по ней так красиво стекает вода, провожу подушечкой большого пальца по полным губам, заставляя приоткрыть рот и взять его.
Громко выдыхаю, когда она облизывает его и ласкает язычком, чуть прикусывая, доводя меня этим до исступления. Опускаюсь ниже, накрываю ее грудь ладонями, небольшая, упругая, соски набухли, перекатываю их между пальцев, а потом припадаю, как голодный, ртом то к одному, то ко второму.
Ее пальчики оттягивают мои волосы, чувствую, как девушка дрожит, как громко стонет. Так же она совсем скоро будет стонать подо мной, на моем члене, омывая его своей девственной кровью.
Не собираюсь терпеть до свадьбы и не отдам ее подонку отцу и ублюдку брату. Себе оставлю, буду накачивать спермой каждую ночь, пока не забеременеет, а потом еще и еще, хочу много детей.
Этих желаний тоже никогда не возникало. Неужели возраст подошел, или мать что-то нашептала и ее постоянное нытье о внуках на меня подействовало?
– Не могу больше, пойдем.
Вновь подхватываю Марьяну на руки, не выключив воду, выхожу из душевой. Мы все мокрые, так и иду, оставляя следы на полу, она обнимает меня, но все равно дрожит. Да, девочка, дрожи, мне это нравится.
Опускаю на пол, срываю с кровати покрывало, разворачиваюсь, вновь впиваюсь в нее поцелуем, задеваю эрегированным членом живот, трусь.
– Потрогай меня, Марьяна. Потрогай.
Неловкое движение, пальчики касаются головки члена.
– Сожми его.
– Он… он такой большой…
Да, он действительно большой, природа меня не обделила, надо как-то контролировать себя и не порвать ее девственную киску. Обхватывает ствол неуверенно, не как это делают опытные шлюхи, а меня всего трясет именно от этого, готов слить ей в ладошку, как подросток.
Одно движение, толкаю ее на кровать, быстро развожу колени в стороны, в глазах испуг, пытается освободиться, но я не даю. Целую грудь, слегка покусывая соски, девочка стонет, пальцами ласкаю ее раскрытую киску. Гладкая, ни одного волоска, еще надо спросить, для кого она ее так выбрила.
Влажная, но это уже не вода, ее влага. Размазываю по промежности, не проникая внутрь, задерживаюсь на клиторе, который уже набух, требует ласки. Интересно, кто-то ее уже так трогал? Такие мысли напрягают.
Марьяна уже не зажимается, наоборот, выгибает спину, цепляется пальцами за одеяло. Поднимаюсь выше, слизываю со своих пальцев ее влагу, сладкая. Трусь уже членом о половые губы, свет включен, хочу видеть ее лицо и глаза, когда буду брать. Сейчас снова ловлю в них страх, опираясь одной рукой, другой направляю свой член во влагалище.
– Я… я не… мне… а-а-а… а-а-а…
Хотел сделать все медленно, но не получилось, Марьяна дернулась, вошел в нее сразу наполовину. Она сжалась, зажмурила глаза, а потом широко их распахнула, закричала.
– Расслабься, смотри на меня, Марьяна, на меня, расслабься, а то больнее будет. Дыши, дыши, девочка, на меня смотри, на меня, да, вот так, хорошо, потом тебе будет хорошо.
Слушается, по виску катится слеза, слизываю ее, как маньяк, языком, начинаю двигаться.
– Ты такая узкая, малышка, сжимаешь мой член тисками, расслабься.
Приходится опереться на колени, чуть приподнять ее под бедра одной рукой, а второй стимулировать клитор. Столько возни у меня еще ни с одной женщиной не было, но Марьяна того стоит, даже стоит тех денег, что придется заплатить ее отцу. Хотя эти придурки – ее родственники – даже не знают, где она, и найти не могут.
– Да, малышка, расслабься, вот так, впусти меня.
Двигаюсь медленно, а у самого крутит жилы, как хочу опрокинуть ее на живот, поставить раком и вдалбливаться до алых кругов перед глазами в это узкое лоно. Отпускает себя, боль не такая резкая уже, постанывает, кусает губы.
А я, как ненормальный, смотрю на то, как соединяются наши тела, как мой член выходит из нее, покрытый кровью и влагой. Вхожу уже глубже, вновь опускаясь, целуя в губы, они соленые от слез.
Не хочу торопиться, но оргазм подступает неожиданно, сперма подкатывает, поясницу прошибает острой болью, но она моментально растекается удовольствием по телу. Член набухает еще больше, замираю, стискиваю зубы, кончаю, изливаясь потоками семени глубоко во влагалище.
Часто дышу, сердце вырывается из груди, выхожу из девушки, член подрагивает, из нее вытекает моя сперма, промежность воспалена, хочет свести колени, но не даю.
– Больно?
Не отвечает, отворачивается, вновь кусает губы, дрожит, замерзла, наверное. Встаю, выключаю свет, в ванной – воду в душе, в зеркале замечаю несколько царапин на груди и плечах от острых ноготков Марианны, улыбаюсь.
Терпеть не мог, когда на мне оставляли женщины свои отметины, а эти мне нравятся. Когда вернулся в комнату, Марьяна лежала, укрывшись одеялом почти с головой. Ложусь рядом, прижимаю к себе, волосы у нее еще влажные, подушка промокла, но мне это не мешает.
– Не обманула меня. Никогда не обманывай, не выношу ложь. Расскажешь, что с тобой произошло? От кого убегала?
Несколько минут молчит, уже и не ждал, что выложит, как все было, я и так все знаю. Думал уже, что заснула, расслабилась в моих руках, сам уже закрыл глаза, не выпуская Марьяну из объятий.
– Меня замуж отец хотел выдать за старика.
– Старика?
– Не знаю… Наверное, это я так думаю. Но я не хочу за него.
– А за кого хочешь?
– Ни за кого, у меня и нет никого.
– Даже парня?
– Нет никого, я и не целовалась никогда.
Улыбаюсь, как чемпион, первым пришедший к финишу и взявший свой приз.
– Так что там с женихом?
– Не знаю, но думаю, сделки не будет, он, наверное, пообещал отцу много денег за меня, но я уже не девственница, а порченый товар никому не нужен.
Она права, задумываюсь, что было бы, попади она другому в руки и вот так потом обмани меня. Размазал бы ее и ее семью по асфальту, сравнял бы их с землей или закопал бы заживо.
Самировых никто не смеет обманывать и предавать.
За это последует страшное наказание.
Глава 10
Неужели это свершилось?
Господи, даже не верится. Я стала женщиной. Хотела Тимура как мужчину, но когда он вошел в меня, разрывая буквально на части своим огромным членом, думала, что умру от боли, которая резко сменила удовольствие и наслаждение.
Пронзил меня, слезы хлынули из глаз, зажмурилась, кусая губы. Хотела отстраниться, прекратить эту пытку, но мужчина не дал. Продолжил движения, стимулируя меня, делая все, как мне казалось, максимально медленно и нежно. Мог взять меня по-другому, грубо, с напором, просто нагнуть раком и трахать, как последнюю шлюху, но Тимур не сделал этого.
Я терпела, стонала, даже попыталась расслабиться и представить, как это будет потом, когда боль пройдет. Так ведь не каждый раз будет? Сабина говорила, что только в первый раз больно, может, во второй тоже, а потом только хорошо.
У меня даже получилось, но удовольствия все равно никакого не было. Член внутри меня с каждым толчком становился все крупнее, разрывал все сильнее, распирал. Проникал максимально глубоко, и я уже не кричала, просто открывала рот, глотала воздух, царапая плечи Тимура.
Мужчина напрягся, замер, член начал пульсировать внутри меня, влагалище наполнилось чем-то теплым, это была сперма, мы даже не предохранялись.