Когда темные боги шутят
Пролог
Ненавижу такую погоду – сыро, промозгло, с прохудившегося неба непрерывно льет дождь. Порывистый ветер, то и дело норовящий стегнуть по лицу, заставляет низко пригибать голову и поднимать воротник. Под ногами мерзко чавкает грязь. Отяжелевший плащ постоянно цепляется за голенища…
Ненавижу. Но ничего не поделаешь – осенью в Верле иной погоды не бывает. Хорошо, если раз в десять дней солнце ненадолго выглянет из-за тяжелых туч. В остальное же время – дожди, туман, слякоть, а ближе к зиме еще и мокрый снег.
Услышав позади шум быстро приближающегося экипажа, я раздраженно сплюнул и, завернув за угол ближайшего дома, укрылся за первым попавшимся выступом. Через несколько мгновений мимо с грохотом пронеслась богато украшенная карета. В проулок, куда я нырнул, щедро плеснуло грязью. Громадная лужа, занимавшая почти две трети улицы, разлилась от стены до стены, и мне пришлось еще пару минут выжидать, пока плавающий в ней мусор отхлынет на безопасное расстояние.
Убедившись, что опасность миновала, я поправил шляпу и, запахнув вымокший до нитки плащ, подумал, что придется прикупить новые сапоги. Я и так с этим долго тянул – все ждал, когда удастся подзаработать. Но Верль – городок небольшой и расположен в самой что ни на есть глуши. Потому и дороги здесь не мощеные, и жителей не так уж много, и работы по моему профилю почти нет…
Да, ПОЧТИ.
Покатав в кармане одинокий золотой кругляш, я усмехнулся и ускорил шаг.
Если бы мой учитель только знал, чем я промышляю, он бы в гробу перевернулся от ярости. Но в моем положении выбирать не приходилось – чтобы выжить, я согласен был даже на такой позор, как поиски драной собачонки, которая умудрилась затеряться в доме собственной хозяйки. Престарелая вдовушка, потеряв любимицу, до того отчаялась, что, не найдя понимания ни у городской стражи, ни в Управлении городского сыска[1] в конце концов рискнула нанять мастера Смерти. Да и заплатила более чем щедро, хотя работы оказалось всего-то на четверть мерной свечи. Только и надо было, что призвать ручного духа, напугать с его помощью шавку до полусмерти. Затем отыскать ее по истошному вою, раздавшемуся откуда-то из подвала, и передать животину в руки расплакавшейся от счастья хозяйки.
Зато теперь я мог целую неделю ни о чем не беспокоиться. Есть в свое удовольствие, спать хоть сутки напролет и починить наконец пришедшую в негодность обувь.
Если бы на моем месте оказался кто-то другой, он наверняка бы сказал, что подобная удача – не что иное, как заслуга хитрюги Абоса[2], у которого этим утром было хорошее настроение. А потом обязательно заглянул в ближайший храм[3], чтобы кинуть в благодарственную чашу монетку[4]. Но верить в благосклонность богов я давно перестал, а сегодняшний заработок считал исключительно собственной заслугой. Поэтому спокойно забрал деньги и, сэкономив на подношении, отправился восвояси.
Перепрыгнув через очередную лужу, я свернул в тесный переулок квартала ремесленников, в самом конце которого стоял нужный мне дом. Добрался до него, проявив чудеса изобретательности, почти чистым, хотя и вымокшим до исподнего. Уже размечтался о горячих пирожках почтенной госпожи Одди, которая сдавала мне комнату и не гнушалась иногда побаловать гостя отменной выпечкой, а также о теплом камине, сухом белье, горячем обеде… как внезапно вынырнувший из-за крыльца мальчишка в синей униформе Управления городского сыска испортил мне все планы.
– Мастер Рэйш! – радостно закричал он издалека и суматошно замахал руками, привлекая внимание.
Я помрачнел и остановился. А пацан, словно испугавшись, что я развернусь и уйду (было такое пару раз, особенно поначалу), опрометью кинулся мне навстречу.
– Мастер Рэйш! Стойте! Меня послал за вами господин Норриди́!
Естественно. Кто еще, кроме Йена, мог заставить тебя торчать под моей дверью в такую погоду?
– Что там у вас? – без особого интереса спросил я, не торопясь продолжать путь, которому мешала разлившаяся поперек улицы глубокая лужа.
– Пока не знаю. Меня прямо из Управления выдернули! – запыхавшись, доложил мальчишка. – И еще господин начальник просил передать, что это очень важно!
Я тяжело вздохнул.
Вот тебе и пирожки…
Городской сыск, как и обычную стражу, я недолюбливал, но, согласившись на должность внештатного сотрудника УГС, отказываться от работы было поздно. Особенно когда она хорошо оплачивалась. Вызовов, правда, уже давненько не случалось, но теперь, видимо, придется надолго забыть о комфорте и до самой ночи проторчать в какой-нибудь подворотне, любуясь на роскошные пейзажи местных трущоб или наслаждаясь видом очередного выпотрошенного бедолаги, убийцу которого предстояло найти.
Похоже, занятный будет вечерок. В самый раз для такой погодки…
Надеюсь, за мной хотя бы пришлют экипаж?
Глава 1
Забрызганный грязью кэб довез меня до Главной площади, остановившись почему-то не возле входа в Управление городского сыска, а почти напротив, перед воротами единственного в городе храма. И это само по себе было настолько необычно, что я поначалу усомнился, правильно ли понял мальчишку извозчик. Но потом увидел ошивающихся возле храма зевак, которых не смущал даже непрекращающийся ливень, толкущихся возле распахнутых дверей парней из городской стражи, заметил мелькнувшую среди них знакомую синюю униформу и с удивлением понял, что ошибки нет: в храме действительно произошло что-то плохое.
Интересно, какой дурак додумался грешить в обиталище богов?
Не то чтобы меня это как-то волновало, но большинство жителей Алтории, включая поклонников Малайи[5] и Рейса[6], не сомневались в неотвратимости божьей кары. И не без оснований. Так что храмы издревле считались неприкосновенными, и только безумцу могло взбрести в голову осквернить один из них убийством. Да еще посреди белого дня.
То, что здесь кого-то убили, было очевидно, иначе городская стража разобралась бы с происшествием самостоятельно – банальные кражи, вымогательство, мошенничество, разбой и все то, что могло быть расследовано без применения магии, находилось в их компетенции. Но раз позвали сыскарей из УГС, значит, без крови не обошлось. И для меня наконец нашлась достойная работа.
Отпустив извозчика и проводив глазами умчавшегося прочь мальчишку-посыльного, который одновременно работал в Управлении и писарем, я без особой спешки добрался до дверей и едва заметно кивнул мгновенно подобравшимся стражникам.
– Проходите, мастер Рэйш, – хмуро бросил один из них, почтительно посторонившись. – Вас давно ждут.
Даже не подумав снять шляпу, с полей которой то и дело срывались тяжелые капли, я отряхнул полы плаща и вошел внутрь, радуясь уже тому, что не придется работать на улице.
В храме было тепло, довольно светло и вполне себе уютно, несмотря на то что с благовониями жрецы явно перестарались. Из-за обилия курительниц воздух казался сухим и колючим. Ноздри то и дело щекотали ароматы трав и пахучих масел. Под убегающим ввысь стрельчатым потолком лениво плавали клубы сизого дыма. Огромный зал, заполненный многочисленными статуями, возле которых терпеливо ждали подношений богато украшенные алтари, просматривался целиком. И только дальние углы тонули в густой тени, до которой свет подвешенных к балкам масляных лампад практически не доставал.
Проходя мимо воплощенных в камне божеств, я окинул статуи равнодушным взглядом: развалившийся в кресле и нежно поглаживающий пузо своей любимице-жабе Абос, могучий и суровый Лейбс[7], убеленный сединами Сойрос[8], улыбчивая и добросердечная Ферза[9], бесстрастный Ремос[10]… ни до кого из них мне не было никакого дела. Как, впрочем, и им до меня. Быть может, только пустой постамент Ирейи будил в моей душе слабое любопытство, но богиня тайн и всевозможных загадок вряд ли согласилась бы нарушить древнюю традицию и показать простому смертному свой божественный лик. Говорят, этой чести не удостаивались даже ее жрецы, так что гадать или задавать вопросы было бесполезно.
Кстати, жрецы тоже находились здесь. Все тринадцать – по числу наиболее почитаемых в Алтории богов. Безликие серые балахоны беспокойно колыхались возле дальней стены, куда служителей богов согнали, как стадо баранов, а теперь обстоятельно допрашивали двое сыскарей. Чуть дальше, остановившись возле алтаря величественного Рода[11], вполголоса спорили между собой заместитель начальника городской стражи – господин Лардо Вейс и мой непосредственный начальник – Йен Норриди.
Первому было лет под сорок. Темноволосый, коренастый и плотно сбитый, словно бойцовый пес, господин Вейс отличался военной выправкой, редким упрямством и сложным характером, который порой доставлял сыскарям немало проблем.
Норриди в плане сложения выглядел скромнее, хотя отнюдь не был задохликом, и гораздо моложе. Да что там говорить – Йен был всего на пару лет старше меня. Но упрямо выдвинутый подбородок, сведенные у переносицы брови, поджатые губы и яростный блеск в глазах наглядно доказывали, что уступать собеседнику он не собирался. Намокшие от дождя смоляные кудри, безобразной каракатицей облепившие смуглое лицо начальника Управления, сделали его черты еще более резкими, чем обычно, и подчеркивали опасно вздувшуюся вену, ритмично пульсирующую на правом виске, как всегда бывало, если Йен на кого-то злился.
Когда я подошел вплотную, они уже не ругались – просто громко сопели, буравя друг друга глазами, как заклятые враги, и явно не желали идти на компромисс. Да, разногласия между ними случались, если смерть была естественной и не требовала дополнительного расследования, но Йен в такой ситуации отступал сразу и, проведя беглую проверку, отдавал дело городской страже без лишних проволочек. А тут они сцепились на глазах у свидетелей, и это была вторая странность, которая мне совершенно не понравилась.
– Что случилось, господа? – нейтральным тоном осведомился я, по привычке обойдясь без приветствия. – Зачем я вам понадобился? Да еще так срочно?
При виде меня Лардо поморщился, будто вдруг научился чувствовать то, что обычно чувствую я, и ощутил витающий в храме сладковатый аромат смерти. После чего буркнул нечто, напоминающее «здрасти», и отступил на шаг.
– Арт! – облегченно выдохнул Йен, развернувшись в мою сторону. – Тут такое дело… нужно, чтобы ты осмотрел труп и сказал, от чего наступила смерть.
– Кто умер? – без малейшего удивления осведомился я. Конечно, для чего же еще в Управлении нужен мастер Смерти?
– Настоятель храма.
Ого. Жрецы – довольно закрытое общество, в котором имеется своя собственная иерархия. Низшая ступенька – послушники, которые практически не появляются на людях. Затем идут простые жрецы, задачей которых является обслуживание алтарей. А настоятель – весьма важная шишка в жреческом Ордене тоже. Неудивительно, что Йен так уперся.
– Это самая обычная смерть, – снова набычился Лардо, став еще больше похожим на защищающего хозяйское имущество пса. Даже порыкивать начал, потеряв всякое терпение. А его густые усы встопорщились, будто по ним провели жесткой щеткой. – Старику было далеко за семь десятков! Это не ваше дело!
– Он просил меня о помощи! – огрызнулся в ответ обычно спокойный и уравновешенный Йен. – За мгновение до того, как упал!
Хм. Интересно, сколько они уже так препираются? Да еще над алтарем Рода? И что Йен тут делал во время убийства? Неужто зашел поклониться Ремосу? Не похоже на него.
Господин Вейс чуть не сплюнул.
– Да у него просто прихватило сердце! Даже ваш маг это подтверждает!
– Хог уже здесь? – удивился я.
– Да! Его заключение: естественная смерть от самых что ни на есть естественных причин! – зло подтвердил Лардо. – А твой начальник вместо того, чтобы со спокойной совестью отдать нам дело, до сих пор утверждает обратное…
У Йена на скулах заиграли желваки.
– Арт, я хочу, чтобы ты осмотрел тело, – твердо сказал он, взглянув мне в глаза. – Хотя бы потому, что инструкции знаю не хуже некоторых. Мастер Хог провел предварительное обследование и сказал свое веское слово, но… сам понимаешь: я должен знать точно.
Ну да. По закону в сомнительных случаях дать окончательное заключение о причине смерти может только маг Смерти. А поскольку в городе я такой один…
Я пожал плечами и, приметив светлую макушку помощника городского мага, склонившуюся над лежащим возле одного из алтарей телом, отправился выяснять подробности.
Настоятель лежал на левом боку, почти уткнувшись носом в основание алтаря. Левый локоть, придавленный весом его собственного тела, до сих пор оставался согнутым, а ладонь – прижатой к груди и плечу, словно старик хотел от чего-то защититься. Его правая рука бессильно упала сверху, запутавшись пальцами в разноцветных кисточках подпоясывающей рясу веревки. Обутые в сандалии ноги были чуть согнуты в коленях… ну, насколько позволял алтарь, конечно… темно-коричневая ряса смялась. Но ничего подозрительного, что могло бы навести на мысль об убийстве, я не заметил.
Когда мои грязные сапоги поравнялись с головой мертвеца, Гордон Хог – опытный маг Жизни и по совместительству внештатный сотрудник обоих наших Управлений – неприязненно буркнул:
– Рэйш, опять ты? Тебя-то зачем позвали?
– Откуда узнал, что это я? – флегматично отозвался я, присаживаясь рядом с телом на корточки. – Ты даже головы не поднял. Или успел отрастить глаза на затылке?
– Только у тебя хватило бы наглости завалиться в святое место, не вытерев как следует ноги, – хмуро ответил коллега, отбросив назад лезущую на лицо прядь светлых волос. Недоброжелательный взгляд серых глаз на мгновение оторвался от трупа и задержался на моей мокрой шляпе. – Да еще и находиться здесь в головном уборе. Рэйш, у тебя что, совсем нет ничего святого?
– Причина смерти? – не удостоив его ответом, поинтересовался я.
Хог скривился, словно отхлебнул прокисшего пива, и с явной неохотой, но все-таки поделился информацией:
– Сердце у старика прихватило. Ничего необычного. Не твой профиль.
– Не возражаешь, если я проверю?
– Да пожалуйста, – фыркнул он, вставая. – Норриди совсем с ума сошел, если на такое пустяковое дело прислал тебя. И не лень было сюда переться с другого конца города, а?
– Мне за это платят. А теперь заткнись и отойди. Я должен сосредоточиться.
Не обращая внимания на ворчание быстро удаляющегося коллеги, я снял перчатки и, щелкнув пальцами по массивному серебряному перстню на правой руке, едва слышно шепнул:
– Просыпайтесь, лентяи-и… для вас есть работа…
И вплавленный в серебро крупный рубин тут же вспыхнул, осветив мое лицо кровавыми бликами.
– Что?! Опять?! – возмущенно всколыхнулся воздух перед моим лицом, а мгновением позже над телом настоятеля материализовался полупрозрачный силуэт в неопрятных лохмотьях. Морщинистое лицо, глубоко посаженные глаза, искривленный в злой гримасе рот, гневно вскинутые кулаки… Грем, как всегда, был в своем репертуаре. – Арт, мне почти двести лет, едрить тебя за ногу! И я, между прочим, еще не отошел от визга той мерзкой собачонки! Чтоб ее двадцать раз об угол табуретки! Имей совесть и оставь старика в покое!
– В самом деле, Артур, – укорил меня мягкий женский голос, и следом за брызгающим слюной Гремом из перстня выпорхнула прекрасно одетая дама чуть более чем средних лет. В вычурном парике, завитая по последней моде, с кокетливой мушкой над верхней губой и в ярко-красном атласном платье, где под грудью расплывалось темно-багровое пятно. – Мы же только вернулись. Или у престарелой кокетки снова кто-то потерялся? Уж не муж ли?
– Что делать? – деловито осведомился третий призрак – босоногий пацан с на редкость серьезным лицом, вечно трепаной шевелюрой и следами от трех ножевых ранений на холщовой рубахе. – Артур, у тебя неприятности?
– Полетайте по округе, – вполголоса, чтобы не разбудить дремлющее в зале эхо, велел я. – Посмотрите, что да как. Может, что странное найдете.
– Сделаем, – уверенно кивнул мальчишка и, растаяв в воздухе, умчался выполнять поручение.
– А я не буду! – ожидаемо уперся старик. – Я тебе не какой-то там мальчик на побегушках! В моем возрасте бегать вредно! И вообще, я сегодня уже поработал, пока искал ту блохастую дрянь, посмевшую обгадиться в моем присутствии! Пусть вон теперь Жук отдувается – он молодой, ему не страшно!
– Можно подумать, ты помрешь во второй раз, если чуток напряжешься, – насмешливо заметила призрачная леди Камия… кстати, весьма полезная в некоторых вопросах дама… и кинула на недовольного старика пренебрежительный взгляд. – Или боишься, что развалишься на части больше того, что уже есть?
А потом повернулась ко мне и покровительственно улыбнулась:
– Дорогой, чем тебе помочь?
– Меня интересует все, что может указать на причину смерти, – так же незаметно кивнул я.
– Хорошо, оглядимся.
– А я сказал, что не бу… – Грем в качестве протеста попытался юркнуть обратно в перстень, но в последний момент был удержан ласковой женской ручкой и основательно встряхнут за шиворот.
– А ну, шевелись, старая развалина! – в голосе леди прорезались командирские нотки. – Живо за работу! Не то я упрошу Арта вышвырнуть тебя из перстня и заодно расскажу обо всех непристойностях, которые ты шепчешь мне на ушко, пока никто не слышит!
Гневно засопевший призрак, собравшийся отстаивать свою правоту до победного конца, тут же сдулся.
– Вот гадина… Арт, поверь моему опыту: никогда не доверяй женщинам. Потому что они коварные, двуличные, наглые и беспринципные стер… ой! – Грем с чувством потер зудящий зад, к которому приложилась изящная женская туфелька. И тут же наябедничал: – А еще они дерутся!
– Правильно, – свела брови к переносице опасно нахмурившаяся леди. – Так что если ты, кобель облезлый, не пошевелишься, я тебе покажу, как любил развлекаться мой покойный… чтоб ему во Тьме несладко жилось… муженек, если его рисковали обмануть подельники!
– Да иду я уже, иду! – страдальчески простонал несправедливо обиженный дух, поспешно отплывая в сторону и пропадая за ближайшей статуей. – Вот ведь разоралась…
– Не волнуйся, Арт, – с заговорщицкой улыбкой повернулась ко мне леди. – Если тут что-то есть, мы непременно найдем.
Я усмехнулся и, проследив за тем, как невидимые большинству присутствующих призраки, препираясь и беспрестанно споря, снуют между статуями, занялся своими непосредственными обязанностями.
Повреждений на теле, как и говорил Хог, не обнаружилось: ни ран, ни синяков, ни даже мелких порезов, которые могли бы остаться после бритья. В ауре тоже не имелось подозрительных следов, которые можно было связать с посторонним воздействием. Ни порчи, ни сглаза, ни проклятия, ни наведенной магии, ни даже крохотного клочка отрицательных эмоций, которые навели бы на мысль о преднамеренном убийстве. И ни единого следа маскирующей магии, позволяющей думать, что место преступления старательно подчистили.
Судя по ауре, на старика в последнюю пару месяцев никто даже не разозлился. На него не воздействовали физически или магически. Он не носил при себе амулетов. В его теле не осталось следов каких бы то ни было ядов… уж в чем в чем, а в этом я разбирался прекрасно. И был готов поклясться, что настоятель чист, как горный хрусталь. И мертв, как тот камень, на котором остывало его бездыханное тело.
Помня о словах Йена, я все же приложил правую ладонь к груди мертвеца, пытаясь нащупать место, откуда жизнь стала уходить первой. Но так же, как и Хог, был вынужден признать, что настоятель действительно умер от обычного сердечного приступа. Причем смерть наступила относительно недавно – вторая мерная свеча едва успела догореть, когда меня нашел мальчишка-посыльный, так что иные причины полностью исключались: воздействие маскирующей магии сохраняется как минимум сутки. Так что господин Вейс был полностью в своем праве.
– У нас ничего, – кратко доложил о результатах осмотра вынырнувший из ниоткуда Жук, подтверждая мои выводы. – Ни крови, ни шлейфа недавней смерти, ни каких бы то ни было других следов. Храм чист, Арт.
– Спасибо, я понял, – задумчиво кивнул я, поднимаясь на ноги и возвращая призраков на место.
Йен, увидев мое лицо, почему-то помрачнел. Лардо, напротив, с торжествующим видом пригладил усы. На лице Хога появилась пренебрежительная усмешка, и…
Честно говоря, я не собирался этого делать. Призывать свои силы лишь для того, чтобы кого-то успокоить или, напротив, кому-то подгадить, не в моих привычках: дар не для этого предназначен. Да и дело казалось ясным как божий день. Но все случилось само собой. В тот самый миг, когда я поднял голову и взглянул на бога, у чьих ног лежало мертвое тело.
Фол… мрачный повелитель ночи и покровитель тех, кто решил положить свою душу на темный алтарь. Неприветливый. Хмурый. Жестокий. Острый стилет, который он держал острием вниз, за тысячелетия успел отведать немало крови. Фола ненавидели. Ему приносили жертвы. Перед ним преклонялись за силу и безоговорочную власть над человеческими душами. Страшились его гнева. Но при этом боялись его благословения едва ли не больше, нежели кровожадности Рейса.
Странно, что душа настоятеля, на плече которого был вытравлен символ солнца[12], вдруг решила отлететь под тяжелым взором ее вечного противника. Странно, что старик САМ стремился к Фолу, хотя, казалось бы, должен был искать упокоения у своего бога или хотя бы умереть на пути к нему. Что же заставило его просить снисхождения у несговорчивого владыки ночи? Он ведь не зря упал возле ЭТОГО алтаря?
Я неосторожно взглянул в глаза каменного божества и на бесконечно долгое мгновение провалился в густую тень. Храм и все присутствующие в нем тут же исчезли. Алтарь ухнул куда-то вниз и пропал в непроглядной тьме, окутавшей мир удушливой черной пеленой. Опора под ногами тоже исчезла, лишив меня понимания, где пол, а где потолок. Перед глазами заметались полупрозрачные силуэты… так быстро, что их невозможно было разглядеть. А потом послышался шепот… навязчивый, сводящий с ума и ядовитой песней вливающийся в разум.
Он отравлял мысли. Ввинчивался острым сверлом в память. Заставлял видеть то, чего никогда не было в моей жизни. Зато было в жизнях тех, чьи души проносились мимо меня с устрашающей скоростью: кровь, боль, вереница стремительно меняющихся, искаженных до неузнаваемости лиц, сотни глаз, до краев наполненных страданием, тысячи рук, безжалостно выкрученных в мучительном спазме. Распахнутые в беззвучном крике рты, искалеченные тела, изрубленные останки, над которыми звучал все тот же неумолимый шепот… горький, безумный… шепот множества голосов, в каждом из которых слышалось бесконечное отчаяние. То самое, что поневоле заставляло задержать взгляд на мелькающих лицах и увидеть обстоятельства, приведшие этих несчастных сюда, к своему хозяину и повелителю. Могущественному богу, в царство которого я только что имел неосторожность вторгнуться.
К такому нелегко привыкнуть. Правда. Далеко не у всех получается сохранить рассудок, впервые шагнув во Тьму. И совсем уж редко встречаются те, кто, ощутив царящий там холод, не только не утонул в этом липком плену, но и сумел выбраться из него самостоятельно.
У меня в свое время получилось. Да и сейчас я растерялся лишь на долю мгновения. Просто потому, что, находясь в храме, не ожидал от Тьмы такого коварства. А затем привычно стиснул зубы и, отстранившись от голосов, вернулся в обычный мир, заставив горестно стонущие тени развеяться в пустоте. После чего потер отяжелевшие веки и, подняв на стоящих неподалеку людей потяжелевший взгляд, оскалился.
Все верно – от меня опять шарахнулись, как от прокаженного. Наверное, сегодня Тьма закрутилась особенно плотно и злорадно похлопала полами моего плаща, нагоняя страху. Голосов, конечно, никто не слышал – это «удовольствие» доступно лишь мне одному, но хватило и того, что мои волосы под низко надвинутой шляпой заискрились серебром, кожа на лице побледнела больше обычного и покрылась тонкой сеточкой синеватых вен, а глаза, которые в обычное время выглядели бледно-голубыми, превратились в два мутных бельма с крохотными точками резко сузившихся зрачков.
Неприятное зрелище. Согласен. Но сделать уже ничего нельзя – седина очень прочно обосновалась в моей шевелюре с девятнадцати лет, когда я впервые ощутил на губах горький привкус магии Смерти. А что касается кожи и глаз… ну, кто-то однажды сказал, что маги Смерти настолько часто прогуливаются по грани, что с годами становятся похожими на тех, чьи души они тревожат. В чем-то это, конечно, преувеличение, а в чем-то, пожалуй, в этом есть и определенная доля истины. Мы же не зря так сильно меняемся, когда обретаем силу?
– Что-то нашел? – дрогнувшим голосом спросил Йен, когда мой гнетущий, все еще частично обращенный во Тьму взор остановился на его бледном, но решительном лице.
Я перевел взгляд на труп, не зная, как объяснить, что даже сейчас не чувствую в нем ничего плохого. Но именно тогда-то и обнаружил ЭТО – вытравленную на лбу настоятеля печать… перечеркнутый крест-накрест круг. Знак отрицания Рода. Знак отрицания самой жизни. Сочащийся Тьмой символ Смерти.
Я такой видел однажды – учитель показывал на одном из своих неудавшихся убийц. И хоть этот знак казался бледнее и менее четким, чем тот, что я видел на оживленном мастером Этором трупе, сомневаться не приходилось – на лице отца-настоятеля стояла такая же метка. Та самая, которую видит посланница Фола, когда подыскивает очередную жертву. И которую я смог разглядеть лишь тогда, когда Тьма наложила на мои веки зыбкую пелену прозрения.
Печать Смерти никогда не появляется сама по себе. Ее не нанесет любопытный подросток, случайно заглянувший не в ту книгу. И не поставит обозлившаяся на изменника-мужа супружница. Знак Смерти – это вызов… или, если хотите, призыв. Прямое обращение к владыке ночи, природа которого не имеет ничего общего с магией. Это скорее молитва. Истовая, на пределе сил и человеческих возможностей. Ее нужно знать как читать и кому из богов посвящать. И для нее надо иметь определенное мужество: потревожить покой Рейса или Фола – на это далеко не всякий безумец осмелится. А уж давать указания любимице последнего, не имея на то разрешения свыше… уф. Даже я бы, наверное, не рискнул, хотя в равнодушии богов к нашим мирским делам уже не раз успел убедиться.
Тем не менее кто-то заклеймил старика, привлекая к нему внимание Смерти. И если бы не я, об этом никто и никогда бы не узнал – рассмотреть подобные знаки могут лишь те, кто научился заглядывать за грань. Способен видеть так, как видит Она. Нас ведь не зря зовут мастерами Смерти – мы у Нее на особом счету. А значит, Йен был прав: настоятеля все-таки убили. И Вейсу тут больше нечего делать.
– Что? – встревоженно подался вперед начальник УГС, когда я помотал головой. – Арт, что ты увидел?!
– Забирай дело, старик наш, – хрипло велел я, надевая перчатки.
– Рэйш, ты сошел с ума! – чуть не задохнулся от возмущения Лардо.
– Ты уверен? – нахмурился Йен, и я кивнул. – Тогда извини, Лардо, – ты знаешь правила.
Господин заместитель начальника городской стражи тихо зарычал, собираясь продолжить бесполезный спор, но потом взглянул на мое уставшее лицо, выразительно скривился и раздраженно бросил:
– Мастер Артур Рэйш… как лицо, назначенное начальником городской стражи вести данное расследование, я обязан услышать официальное заявление специалиста по магии Смерти: готовы ли вы подтвердить, что имеете основания для принятия такого странного решения?
– Да, – сухо кивнул я. – Господин Барро получит рапорт завтра утром.
– Хорошо. Тогда дело ваше, – отступился Вейс и развернулся к выходу. – Но учтите: покрывать вас, если ты ошибся, я не буду.
– Спасибо, Арт, – тихо обронил мой непосредственный начальник, когда раздраженный Лардо вместе со своими людьми покинул храм.
Я только фыркнул.
– За что? За то, что лишил тебя общества мягкой подушки и на всю ночь запер в храме с остывающим трупом какого-то старикашки?
– Я его знал, – еще тише ответил Йен, повторно сминая пальцами уже дважды пострадавшую от его непонятной нервозности шляпу. – И поверь мне: если отец Нил попросил кого-то о помощи, значит, она действительно была ему нужна…
Глава 2
Рабочий день, как я и предсказывал, закончился уже в сумерках – сыскари дотошно допросили прихожан, многие из которых оказались чрезмерно словоохотливыми; облазили весь храм сверху донизу, поговорили со жрецами, составили все необходимые протоколы, взяли показания у случайных свидетелей и, нагрузившись бумагами, вернулись в Управление. Благо оно находилось через площадь от места преступления.
Я, потратив целый вечер на написание обещанного рапорта, засиделся до темноты.
По сложившейся традиции меня никто не дергал – знали, что ничего хорошего в ответ не услышат. Но я все равно закончил с писаниной лишь тогда, когда остальные уже разошлись по домам.
Переться в квартал ремесленников – одному, в темноте да под моросящим дождем – откровенно не хотелось, тем более что экипажа на этот раз мне никто бы заказывать не стал. Переночевать у друзей тоже не было возможности… как, собственно, и самих друзей – кто ж согласится делить кров с мастером Смерти? Веселой вдовушки, готовой закрыть глаза на мои недостатки, в моем окружении тем более не маячило. Поэтому, когда в холле появился мальчишка из ближайшего трактира, нагруженный снедью по самые уши, и с пыхтением поднялся на второй этаж, я с готовностью последовал за ним и нагло заглянул в кабинет своего непосредственного начальника.
– Ты еще здесь? Решил не мокнуть понапрасну, раз уж с рассветом все равно сюда возвращаться?
Йен стоял возле окна, за которым все так же упорно барабанил дождь, и неподвижным взглядом следил за тем, как медленно вступает в свои права ночь. Дома его, как и меня, не ждали: в свои тридцать с небольшим лет начальник городского сыска не успел обзавестись супругой и даже постоянную пассию еще не завел. Родители его остались где-то далеко. Друзей за те несколько лет, что его перевели в Верль, он так и не нажил. Серьезных врагов, впрочем, тоже. Так что я не особенно удивился, узнав, что Норриди частенько ночует на работе.
Вот и сегодня его почему-то не тянуло бродить по раскисшим улицам. Оставленный мальчишкой ужин терпеливо ждал на столе. На подоконнике виднелась початая бутылка вина. Но, судя по бокалам, так и оставшимся стоять на полке в шкафу, дело до него пока и не дошло.
– Отец Нил пришел ко мне три года назад, – задумчиво обронил Йен, не оборачиваясь. – Именно тогда, когда я больше всего нуждался в совете.
Я понятливо кивнул, закрыл за собой дверь и, уловив умопомрачительный запах жареных куриных крылышек, бесцеремонно занял стоящее возле стола кресло.
– Тогда я еще только обустраивался на новом месте. Гордился своим назначением и толком не понимал, что и как надо делать, чтобы Управление заработало как надо…
Я согласно угукнул и, покопавшись в принесенной снеди, выудил оттуда самый аппетитный, на мой взгляд, кусок.
История Йена была мне хорошо известна: он прибыл в Верль за полтора года до меня, получив распределение сразу после окончания одного из столичных университетов. Для молодого виконта не самого знатного рода это назначение было большой удачей… по крайней мере сам Йен считал ее таковой. Энтузиазма у него тогда было хоть отбавляй. Сил и желания что-то делать – еще больше. Его переполняли мечты, надежды и благородные устремления. Так что он приехал на окраину Алтории, абсолютно уверенный в том, что перевернет всю судебную систему с ног на голову и покажет наконец всем «как надо».
Увы. Столкнувшись с реальностью и едва не расшибив об нее лоб, он довольно быстро осознал, что нахрапом такие вершины не берутся. Долго скрипел зубами, выслушивая витиеватые объяснения чиновников, не желавших оснастить Управление городского сыска современным оборудованием или хотя бы новой формой взамен того рванья, что было раньше. Задыхался от возмущения, раз от раза слыша одни и те же фальшивые заверения, что «будет сделано все возможное, но вы должны нас понять – городская казна совсем оскудела…». Злился до белых мушек в глазах, видя, что этих зажравшихся свиней не интересует ничего, кроме набивания собственных карманов. Разбивал кулаки в кровь, с пеной у рта доказывая бургомистру, что для нормальной работы Управлению ТРЕБУЕТСЯ весь указанный в правилах штат сотрудников. А потом бессильно выл на луну, получив великодушное пожелание «поискать сотрудников где-нибудь самому»…
Надо признаться, после трех лет отчаянной борьбы с городским начальством Йен все же сумел кое-чего добиться: новую форму ему все-таки выдали, зарплату сотрудникам чуть-чуть, но повысили, развалившиеся инструменты со скрипом заменили, скудный ремонт в помещениях Управления, куда раньше было страшно зайти, провели… но за это из молодого начальника выцедили столько крови, что порой я был готов его пожалеть. И ведь не сломался парень. Выдюжил. Даже не озлобился больше необходимого и все так же трепетно относился к своей работе, как и раньше.
За что я его, собственно, и уважал.
– А ты знаешь, что это именно он посоветовал мне обратиться к тебе? – внезапно повернулся от окна Йен.
Я чуть не подавился крылышком.
– В каком смысле?
– Отец Нил сказал, что если я хочу сделать все как надо, то должен предложить тебе работу, – с самым серьезным видом повторил начальник и, цапнув с подоконника бутылку, поинтересовался: – Будешь?
Я поморщился.
– Нет.
– Ах да… я забыл, что у тебя обет, – ничуть не смутившись, отставил вино Йен и уверенно потянулся к курице. – Так вот, когда я уже был готов опустить руки и, плюнув на все, уволиться к бабушке Фола, он меня навестил, сказал, что у него было видение, и предрек, что в городе скоро появится человек, который решит многие мои проблемы. Причем он был настолько убедителен, что я решил повременить с крайними мерами и дал себе полгода сроку. А буквально через пару месяцев в Верле появился ты… седой, как дед, с безумными глазами и приметным кольцом на пальце, по которому тебя и опознали.
Я покосился на массивный серебряный перстень на правой руке и фыркнул.
– И что с того? Артефактные кольца – обязательный атрибут мастеров Смерти.
– Толковые мастера Смерти не появлялись тут лет десять, – резонно возразил Норриди.
– И правильно. За последние три года в этой глуши произошло всего семнадцать убийств, да и те – обычная бытовуха. О преступлениях, совершаемых с помощью магии, тут даже не слышали – когда в городе всего два мага, да и те – на вес золота, то даже если бы они вздумали кого-то зверски замучить, их все равно носили бы на руках. Остальное, с чем мы работаем, – тьфу. Пьяного мужа такая же пьяная жена толкнула под руку, когда тот спускался с лестницы… двое бродяг решили выяснить, кто где должен собирать подаяние, и один зарезал другого насмерть… в доме милой старушки завелся грозный призрак ее умершего супруга, решившего отомстить ей за давнишнюю измену…
– Если бы ты от него не избавился, госпожа Одди никогда не пустила бы тебя на порог своего дома, – заметил Йен, жадно вгрызаясь в нежное мясо. – Да еще и со скидкой.
– Согласен, – промычал я, присматриваясь к следующей жертве своего разгулявшегося аппетита. – Она неплохая старушка, которая готова не обращать внимания даже на цвет моей шевелюры. Но ты все равно зря пишешь ежегодные заявки, надеясь, что столичное Управление отдаст тебе квалифицированного мага – нас слишком мало.
– Да мне не нужен квалифицированный. Хоть бы какого завалящего прислали… ты ведь не навечно в Верле? И что я буду делать, когда ты уедешь?
– Понятия не имею, – равнодушно откликнулся я. – Но я бы тоже не согласился здесь работать, если бы ты не пообещал платить вдвое больше того, что получает за свои услуги Хог.
– Так вот почему он тебя терпеть не может, – со смешком заметил Йен. – Но разве дело только в деньгах?
Я невозмутимо кивнул:
– Конечно. Они с бургомистром ненавидят меня лишь за то, что я слишком много, по их мнению, получаю.
Начальник УГС скептически оглядел мои поношенные сапоги, такую же поношенную шляпу, которую я привык не снимать даже в помещении, и хмыкнул.
– Да. Я гляжу, ты просто купаешься в роскоши!
Я усмехнулся.
– Причем с самого рождения. Так что ты делал сегодня в храме?
– Зашел проведать отца Нила, – снова помрачнев, вздохнул Йен. – Я заглядывал к нему иногда. Спрашивал совета. Но он сказал, что видений больше не было, зато ему уже несколько дней как-то тревожно… а потом схватился за сердце и простонал, что ему нужна помощь. Я не понял, чья и зачем – настоятель почти сразу упал. А когда я попытался его поднять, оттолкнул мою руку и пополз прочь. В храме было много прихожан… кто-то закричал, кто-то испугался… началась суета, в которой на мой значок, естественно, никто даже не взглянул. Почти сразу подбежали жрецы и стали помогать отцу Нилу… но их он тоже почему-то прогнал. Держался за сердце и говорил, что что-то упустил. А потом добрался до статуи Фола и умер, едва не отдав жизнь на его алтаре.
– Странное поведение для отца-настоятеля…
– Потому-то я и просил тебя его проверить. Что ты нашел?
Я коротко рассказал про печать и добавил:
– Сама смерть действительно была естественной – сердечный приступ… да и кто бы сомневался: в таком-то возрасте? Вот только случилось это раньше положенного срока, потому что Смерть не принимает отговорок от тех, на ком стоит ее печать. Помечен – значит, умрешь. Как последователь Рода отец Нил, возможно, знал, когда должно было прийти его время, и понимал, что умирает не в срок. Наверное, именно это он хотел тебе рассказать?
– Думаешь, он знал убийцу?
– Не исключено, – качнул головой я. – Но призвать его дух, чтобы расспросить об этом, невозможно: жрецы, прошедшие посвящение, сразу уходят к богам, и вернуть их обратно нам не под силу. Надо искать того, кто поставил метку.
– Я где-то слышал, это могут делать только мастера Смерти… – нейтральным тоном заметил Йен.
Я понимающе усмехнулся.
– Вообще-то для этого достаточно иметь нужные знания и пройти посвящение одному из темных богов. Если он даст разрешение на призыв Смерти, никаких проблем – будь ты хоть булочником, хоть простым бродягой, то избавляйся от врагов и не бойся, что тебя утянут следом за ними. Расплачиваться, правда, будешь уже на том свете и не по обычному тарифу, но то уже дело десятое. Если же тебя интересует моя персона в качестве главного подозреваемого, то спешу огорчить – посвящения я не проходил и в любой момент готов это доказать.
Йен поморщился.
– Если ты сейчас предложишь мне искать на тебе метку темного бога, получишь в морду.
– Если ты не прекратишь задавать идиотских вопросов, я пороюсь у себя в памяти в поисках обряда наложения печати и поутру пойду кому-нибудь срочно посвящаться.
– Зачем ждать утра? – вяло полюбопытствовал он. – Иди сейчас, раз уж все решил.
– Неохота шляться по дождю, да еще и посреди ночи. Зато когда я поставлю на тебе такую же метку, как на отце-настоятеле, ты очень быстро помрешь. А я потом с чистой совестью спляшу какой-нибудь злодейский танец на твоей могиле.
– Душу-то не жалко? – скептически приподнял одну бровь мой… если не друг, то как минимум неплохо знающий меня человек.
– А какая разница, если душа будет посвящена… ну, например, Рейсу? Что бы со мной ни случилось, никто, кроме него, ее уже не заберет.
– Логично, – признал Йен, потянувшись за второй порцией крылышек. – Значит, нам всего лишь надо найти того, кто прошел посвящение кому-то из темных богов и знал, как поставить печать.
Я пренебрежительно отмахнулся.
– Тогда можешь записывать в подозреваемые добрую треть населения города.
– Ну не у всех же есть необходимые знания!
– А они тебе разве об этом расскажут?
Йен наморщил нос и неохотно признал:
– Ты прав. Каждого из них придется не только проверять, но еще и обыскивать дома. А поскольку большая часть этих личностей живет по заветам Малайи, то до многих тайников мы в жизни не доберемся. Даже если очень постараемся.
– И это при том, что убийца мог быть вообще не местным. Скажем, явиться в город на пару дней и уже благополучно его покинуть.
– Арт, ты просто режешь меня без ножа!
– Ничего, сейчас еще и пытать начну… ты в курсе, что поставить метку можно и на расстоянии?
– Чего?! – растерянно замер Норриди, не донеся до рта очередной кусок курицы. – Бездна! Хочешь сказать, убийца мог и не появляться тут вовсе?!
– Угу. Особенно если он все-таки маг. Так что хоть мы и забрали это дело, но зацепиться в нем пока не за что.
– А след? – нахмурился Йен, вернув недоеденное крыло на место. – Ты ведь можешь найти убийцу по следу!
Я отрицательно качнул головой.
– Если бы это было возможно, я бы сделал это сразу. Но я могу выследить только тех, кто непосредственно контактировал с жертвой. Того, кто нанес удар или спустил тетиву лука, вонзил нож или бросил смертельное заклинание… в остальных случаях мой дар бесполезен. Да и не было рядом с телом таких следов. Да и сама по себе смерть была самой что ни на есть обычной. А чужие намерения я, увы, не прослеживаю.
– Что же тогда делать? – окончательно помрачнел Йен, уже не вспоминая об ужине.
Я развел руками.
– Ты из нас сыскарь. Вот и ищи.
– Ничего не понимаю, – пробормотал Йен ближе к рассвету. Он сидел за столом, с головой закопавшись в бумаги, и все еще упорно пытался найти разгадку там, где, по моему мнению, ее просто не существовало. А именно: просматривал сделанные сыскарями записи, сравнивал показания, изучал отчет с места преступления и без конца грыз гусиное перо, тщетно пытаясь отыскать зерно истины. – Врагов у настоятеля не было… по крайней мере явных. Обиженная супруга тоже отпадает – он никогда не был женат. Детей нет… по крайней мере до посвящения не сподобился, а потом дал обет безбрачия. Друзей как таковых тоже не имеется. Все его знакомые – либо жрецы, либо прихожане, которые поголовно отзываются об отце Ниле как о хорошем, отзывчивом и добром человеке… кому он вообще мог помешать?!
Очнувшись от дремоты, я сцедил зевок в кулак и, не открывая глаз, заметил:
– Ты преемника его проверил?
– Отец Нил назвал его имя пару лет назад и с тех пор своего мнения не менял. Более того, его выбор был поддержан и принят руководством Ордена[13] как единственно верный.
– Может, все-таки остались недовольные?
– Нет, – уткнув нос в показания, пробурчал Йен. – Даже на мой предвзятый взгляд, отец Луг – прекрасный кандидат. Я пару раз попадал на его проповеди и могу засвидетельствовать, что у него талант удерживать внимание толпы. Ну и конечно, истовая вера в свое благое предназначение. К тому же он проходил посвящение Роду, как отец Нил. И по определению не может быть убийцей. Ведь во второй раз пройти посвящение невозможно… я прав?
– В точку, – сонно кивнул я и устроился в кресле поудобнее, намереваясь еще немного поспать. – Тогда проверь тех, кто посвятил себя Фолу, Малайе и Рейсу. А также Ирейе и Солу, если будет желание.
– При чем тут Ирейя? – непонимающе замер Норриди, в очередной раз раздосадованно куснув ни в чем не повинное перо. – Она же богиня тайн. А Сол… он же бог сновидений, а не войны!
– Эта парочка условно относится к темным богам, – лениво отмахнулся я. Мне, как мастеру Смерти, положено было знать своих потенциальных покровителей.
– Фолово семя, – огорченно отбросил изжеванное перо Йен и, отодвинув от себя ворох бумаг, обхватил гудящую голову руками. – Придется их жрецов завтра… вернее, уже сегодня… еще раз вызвать и допросить!
– Согласен, – пробормотал я, лениво покачиваясь на волнах навеянной Солом дремы. – Посмотри, кстати, информацию насчет конфликтов среди прихожан, поищи какого-нибудь неудовлетворенного работой храма посетителя… безумного просителя, возжелавшего получить от Рода что-то несбыточное, но так и оставшегося ни с чем… может, отцу Нилу недавно угрожали? Или он с кем-то ссорился? Куда-то уезжал ненадолго, а вернулся уже с меткой?
– Вот только не надо меня учить, как делать мою работу! Неужели ты думаешь, я забыл, с чего начинается расследование убийства? Поверь, все это годами отработано и четко прописано в наших…
Йен вдруг заметил, как именно я устроился в его кабинете, и взбеленился:
– Эй! А ну-ка убери сапоги с моего стола!
Я поморщился: сидеть в другой позе в кресле было неудобно. А стол Йена так удачно подвернулся под ноги, что менять их положение я совершенно не собирался.
– Арт! Убери сейчас же! – повысил голос Йен, не дождавшись никакой реакции. – Слышишь?!
– Чем тебе не нравятся мои сапоги? – буркнул я, деловито перекладывая одну ногу на другую.
– Тем, что они ГРЯЗНЫЕ!
– Так давай я их сниму?
Йен возмущенно замер, а потом осенил себя простым кругом[14].
– Избави меня боги от созерцания твоих нестираных портянок… если не уберешь ноги, лишу премии!
Я заворчал, но угроза была серьезной. Поэтому пришлось открыть один глаз, смерить бессовестного тирана укоризненным взглядом, убедившись заодно, что его требование останется непреклонным. А потом опустить ноги на пол и без зазрения совести отгрести отвалившуюся от каблука лепуху глины под его же стол. А то еще подметать заставит.
Нет, я, конечно, мог бы переночевать внизу, на хлипком и отчаянно скрипучем топчане в холле. Но во-первых, это было несолидно (что я, бродяга какой, чтобы по углам ныкаться?), во-вторых, скучно (доводить Йена гораздо интереснее), а в-третьих, бесполезно: я гораздо лучше засыпаю не в тишине, а при звуковом сопровождении. И тембр голоса моего непосредственного начальника подходил для этих целей как нельзя лучше. Особенно когда ему вторил мерный шум дождя за окном.
– Арт, твои манеры меня убивают, – бросив на меня уничижительный взгляд, заявил Йен.
Я широко, с подвыванием зевнул.
– Главное, что они делают это быстро. Если бы ты мучился, я бы, наверное, этого не пережил.
– А не пошел бы ты… вниз, – вежливо послал меня в холл господин начальник Управления городского сыска. – Светает скоро, а у нас много работы, которую некому делать.
– И правда, – согласился я и, к удивлению Йена, послушно поднялся с кресла. – Вы тут продолжайте, а я пошел отсыпаться. Надеюсь, в такую рань на улицах будет не много народу и мне не придется уворачиваться от чужих экипажей, мечтая о том дне, когда я смогу купить собственный.
– Что?! – от такого предположения Йен аж подпрыгнул.
– Я свое дело сделал, применения моих талантов пока не требуется, поэтому как внештатный сотрудник Управления, нанятый для выполнения особого рода задач, я могу со спокойной совестью отправляться домой, ожидая, когда вам, господин начальник, снова понадобятся мои услуги… вот, кстати, и дождь немного поутих… так что спасибо за компанию. Я пошел.
– Арт! – возмущенно донеслось мне в спину. – Не смей меня бросать наедине с нераскрытым делом!
Я сделал удивленное лицо.
– Я тебя не бросаю, а честно признаю свое бессилие. Впрочем… за двойной оклад я готов пересмотреть свои взгляды на жизнь и подумать о возвращении.
На лице Йена отразилось напряженное раздумье, за которым я следил с неослабевающим интересом. Но потом он расслабился, обреченно махнул рукой и раздраженно бросил:
– Проваливай. Толку с тебя сейчас и правда никакого. А позволить тебе протирать здесь штаны по двойному тарифу я не могу – бургомистр меня потом живьем сожрет за нерациональные траты. Так что выметайся и помни мою доброту. Когда понадобишься, позову.
Я ухмыльнулся и закрыл за собой дверь. Что ж, попытка не пытка – раньше он часто покупался. Но видно, общение со мной отрицательно сказалось на его характере. По крайней мере просчитывать последствия он стал быстрее и намного лучше, чем поначалу. Ворчать тоже научился отменно. А уж деньги стал считать…
– Скряга, – с нескрываемым удовольствием заключил я и, бодро насвистывая себе под нос, отправился домой.
Глава 3
Проснулся я ближе к полудню. От того, что какой-то мерзавец отчаянно барабанил по входной двери, звонким мальчишечьим голоском требуя меня увидеть. Госпожа Одди, видимо, ушла за покупками, раз не пресекла это безобразие на корню, поэтому бессовестный пацан измывался над моим сном до тех пор, пока навеянные Солом грезы не смыло внезапно проснувшееся раздражение и я не вышел на крыльцо в одних подштанниках, напугав редких прохожих своей помятой физиономией.
– ЧТО?!
– Мастер Рэйш! Вас срочно требует к себе начальник Управления городского сыска! Транспорт уже ждет! – бодро доложил все тот же посыльный и, совершенно правильно расценив зверское выражение моего лица, поспешил испариться. Успев напоследок испуганно пискнуть: – Двойной оклад прилагается!