Маленькие жизни
© Алекс Громов, 2023
ISBN 978-5-0062-0150-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Маленькие жизни
– Вот, чёрт!
Он прижался спиной к холодной батарее под окном и начал судорожно соображать, что это было?.. Он увидел какой-то блик и, не задумываясь, действуя на уровне инстинктов, моментально спрятался. Сейчас, немного отдышавшись, он всё понял, и пришедшая мысль его испугала: «Это был отблеск стёкол бинокля… Кто-то рассматривает мой дом из окна напротив… Вот чёрт!»
Этот вечер был вполне обычным. Он пришёл из института, поужинал и привычно устроился на стуле у окна.
Между его домом и соседним было около пятидесяти метров. Это порядка шестидесяти восьми шагов, семи секунд бега или 166 пикосекунд полёта частицы света. Стена соседнего дома была расположена так близко, что порой казалось, можно услышать, как сосед напротив достаёт банку сардин из холодильника.
Некоторых это раздражало, но ему нравилось. Вечером за окном вместо темноты перед ним расстилался ковёр из множества цветных пятен… маленьких цветных экранов… маленьких окон в чужие жизни… Загораясь, они манили и беззвучно приглашали взглянуть на своих обитателей.
Находясь в комнате у окна, он не раз праздновал со своими безымянными соседями дни рождения, незримо участвовал в скандалах между супругами, был свидетелем любовных историй и разлук. Он, как сам это называл, «проживал маленькие жизни».
Все люди занимаются этим, только каждый по-своему. Слушая, как мать делает выговор нашкодившему сыну, смотря телевизор, читая газету или книгу, делая выбор между яичницей и бутербродом, мы все проживаем множество маленьких жизней… своих или чужих… Каждый раз, домысливая ответ начальнику на заявление, что «твой отчёт явно написан кретином», или находясь мысленно на пляже, пока твоя жена слёзно уговаривает купить ей шубу, ты создаёшь альтернативу привычной реальности. Подумай, как часто ты фантазировал на тему «что если бы она сказала „да“». Вспомни, как, глядя на разбитую машину, раз за разом ты возвращался мысленно назад и уговаривал себя не нажимать педаль газа перед светофором… Все мы проживаем эти маленькие несуществующие жизни.
Он не видел в своём занятии ничего зазорного или противоправного. Все так делают, хотя в большинстве своём не осознают или даже отрицают это. По крайней мере, он был честен с собой. Его жизнь не столь интересна, как в книгах или сериалах. Он учится на третьем курсе, будучи уверен, что никогда не будет работать по выбранной специальности. У него есть девушка, но их отношения настолько пресны, что вряд ли протянут ещё хотя бы полгода. Он – серая мышь, плутающая по беспросветным коридорам жизни. А за окном… за окном его всегда ждут любовь, страсть, ненависть. Причём не вымышленные, не выверенные ради рейтинга и эфирного времени, а вполне реальные, можно даже сказать осязаемые.
Он с удовольствием разделял жизнь со своими «соседями», не раскрывая им своё присутствие. Когда тебя не видят, люди более откровенны. Вспомните причастие в церкви. Подумайте о том, что шоу «Большой брат», будучи первым в своём роде, моментально завоевало популярность. Мы любим наблюдать за людьми через замочную скважину. Нам не хватает только нашей жизни.
Пару дней назад его сокурсник дал ему на время бинокль. И сейчас, сидя у батареи, он размышлял о том, как удачно, что у него оказался бинокль. Как хорошо, что он присел с ним у окна. Как замечательно, что у него вообще есть такая привычка.
Он стал понимать, что его праздное любопытство оказалось не столь бесполезным, ведь теперь он волею судьбы узнал, что за его домом кто-то наблюдает. Кто-то из окна напротив. И он не успокоится, пока не выяснит, кто и, главное, зачем ведёт слежку за его домом.
Вечерний разговор
– Дед, а в чём смысл жизни? – неожиданно спросил Максим.
После долгого и суетного дня в институте он пришёл домой ближе к вечеру и увидел деда, который безмятежно качался в кресле возле окна, наблюдая за тем, как нехотя загораются скупые звёзды на темнеющем городском небе.
В комнате царил полумрак, но вместо того, чтобы включить свет и бросить скупое «Привет», он, влекомый неожиданным порывом, присел на диван и тоже стал вглядываться в мир за окном, который медленно, но неумолимо погружался во тьму. У него появилось ощущение ирреальности происходящего. Он почувствовал себя в роли безвестного ученика, который вместе с Сократом наблюдает за бессмысленной суетой окружающего мира. И неожиданно, даже для себя, задал вопрос.
Дед слегка вздрогнул и скосил глаза на внука:
– И вправду. В чём?..
Некоторое время они молча смотрели, как на пустеющей улице ветер, словно маленький проказник, гонял листья, разбрасывая их по тротуару. Находя среди них лёгкие целлофановые пакеты, он начинал кружить с ними в танце, через мгновение отбрасывая как надоевшие игрушки, и мчался дальше вдоль улицы, хватаясь за подвернувшиеся по пути полы платьев и осенних пальто.
– Тут без пол-литру не разберёшься, а я уже д-а-авно не пью, – беззубый рот сложился в подобие улыбки, а морщинистая рука потрепала Максима по голове. – Тем более пустое это. Жить надо ради жизни. И дела делать, а не штаны просиживать да сопли размазывать от очередной обиды.
Старик чувствовал, что у внука что-то случилось. Не задаются такими вопросами ни с того ни с сего. И подбодрил его как мог, как умел. При этом, боясь испортить столь редкий момент общения, он не стал ничего спрашивать, не стал лезть в душу. Если накипело, то сам расскажет.
– Дед, ты, конечно, не обижайся, но жизни у тебя сейчас чуть. Ты же как в заколдованном треугольнике живёшь: кухня, туалет да комната. На улицу и то почти не выходишь.
Сила молодости в бескомпромиссности. Это – именно то время, когда ты можешь испытывать мир на прочность. Пробивать себе путь бурным потоком.
Сила старости в опытности. Её спокойное течение размеренно движется по давно проторённому руслу, одновременно и огибая препятствия, и стачивая их, приводя к более удобной форме.
Старик и не думал обижаться. Бессмысленно обижаться на правду. Даже на горькую.
– Так я своё пожил уже. И видел многое, и слышал всякое…
– Ну а ради чего? Чтобы потом просто сидеть в кресле и смотреть в окно?
– Похоже на то…
Ещё минуту они сидели в тишине. Секундная стрелка настенных часов, будто дотошный охранник, размеренно вышагивала по периметру доверенной ей башни. Двигаясь по кругу, она останавливалась у каждой только ей видимой бойницы, замирала на мгновение и шла дальше.
Дед опять заговорил, медленно, словно размышлял вслух:
– На заводе работал. С бабкой твоей прожил без малого пятьдесят годков. Отца твоего вырастил. Были и счастливые моменты, и обиды были, и несчастья были. Наверное, в этом и был смысл, чтобы прожить все эти моменты.
– И у всех так?
Старик немного пошамкал губами, будто пробуя на вкус слова, которые собирался произнести.
– По-разному бывает. В свидетельствах никто цель жизни не пишет. Приходится самому додумывать. И поэтому у каждого своя правда будет.
Потом добавил, взглянув на внука:
– Вот, например, у тебя есть мечта?
– Чтоб институт поскорее закончился, – не задумываясь, выпалил Максим.
Старик слегка улыбнулся:
– Мелко мыслишь. Мы в твоём возрасте мечтали коммунизм построить. Вот это была мечта так мечта.
Максим тоже усмехнулся.
– Ну, сейчас времена уже не те, дед.
– И люди не те, – вторил ему хриплый голос.
Молодой человек задумался. Действительно, чего он хочет? В глобальном плане.
За окном уже был глубокий вечер. Одинокие прохожие то возникали в редких островках света уличных фонарей, то растворялись в густых сумерках. Вот прошла парочка, держась за руки и весело о чём-то общаясь. Женщина с осунувшимся лицом пронесла тяжёлые сумки, явно спеша домой к семье. Медленно проплыл в чёрной рясе священник.
– Пожалуй, я хочу делать людей счастливыми, – наконец сформулировал свою мысль Максим. И немного смутился: – Наверное, глупо?
Старик покачал головой:
– Нет. Хорошее желание. Благородное. Но главное… главное, не навязывай им своё счастье. И постарайся сам прожить жизнь человеком.
В отдалении послышались гудки сигнала «точного времени». Полная луна, будто разбуженная этим звуком, ненадолго выглянула сквозь разрывы набежавших облаков, окинула взглядом успевший задремать город и, убедившись, что в её владениях всё спокойно, укуталась в них снова, оставив мир один на один с ночью.
Камни
Он всю жизнь собирал камни. Сколько она себя помнила, он собирал камни. Большие и маленькие, серые и обладающие невероятной переливающейся раскраской, почти круглые и похожие на человеческие фигурки. Они занимали бо́льшую часть его комнаты, и порой она шутила, что очередной элемент этой коллекции, возможно, станет последней крупицей, из-за которой перекрытия старой пятиэтажки не выдержат и обрушатся на головы ничего не подозревающих соседей. С четырёх лет он тащил в дом «куриные бока», куски кварца, гранитные обломки. Потом, когда вырос, ожидаемо стал геологом и начал привозить из командировок более экзотичные лазурит, мрамор, малахит, а также образцы, не имеющие приличных человеческих названий. Тихий и необщительный, он, казалось, разговаривал с ними на каком-то своём языке молчания. Поначалу он пытался делиться своими маленькими радостями новых находок с ней. Дарил на праздники особо интересные экземпляры, называя их почему-то на латинский манер лаписами. Но, встречаясь с непониманием, всё больше уходил в себя, постепенно отдаляясь от своей, такой непохожей на него, живой и общительной сестры. Когда не стало родителей и они остались вдвоём в трёхкомнатной квартире, то почти перестали общаться, так как всё меньше находили тем для разговора.
Все эти мысли проносились у неё в голове, пока она в одиночестве шла домой, проходя островки света недавно зажёгшихся фонарей. Улица обволакивала её гулом голосов. Проплывали мимо галдящие детские площадки. Где-то неподалёку шумела сотнями шин и моторов трасса. Воздух наполняла музыка, льющаяся из торговых центров.
В последнее время её стала тяготить жизнь с братом. Всё чаще она слышала предательский голосок в голове, который говорил, что возможно именно из-за него не складывается её личная жизнь. Всё чаще этой мысли вторили подружки с работы.
«Хорошо, что его сегодня нет дома, – подумала она – хорошо, что он в очередной командировке». Сейчас ей больше всего хотелось побыть одной. Прийти домой, зарыться в плед и порыдать так, чтобы никто ничего не спрашивал и никому ничего не нужно было объяснять. Сегодня был не просто плохой, а ужасный день. Такой, когда до последнего надеешься, что всё это сон, что ты скоро проснёшься и будешь смеяться над тем, насколько богата твоя фантазия.
Так, погружённая в свои мысли, она дошла до своего дома, поднялась по ступеням полутёмного подъезда, открыла дверь квартиры и замерла, увидев грязные следы на полу.
Вернулся.
Сдерживая неожиданное возникшее раздражение, она молча разулась, сняла пальто, повесила его на вешалку, прошла в свою комнату и закрыла дверь.
Минут через десять дверь приоткрылась и в комнату просунулась бородатая, растрёпанная и улыбающаяся голова её брата.
– Привет, чего закрылась?
– Тебя стучать не учили?
– Извини, – немного поколебавшись. – Что-то случилось?
– Случилось… – прошипела она сквозь зубы и через секунду, уже не сдерживаясь, выплеснула на него всё то, что накопилось на душе за день. – Что трудно было убрать за собой? Я целый день работаю. Устала как собака. Прихожу домой, а тут срач по всей прихожей, как будто толпа шахтёров протопала после забоя. Только о своих камнях и думаешь, что вокруг творится, совсем не замечаешь. А зачем? Ведь сестрёнка придёт, всё уберёт за тобой. Так получается?
Последние слова она уже произносила, чуть сдерживая слёзы, после чего упала на кровать и зарыдала.
Брат, опешивший от такого поворота событий, застыл в нерешительности.
– Ну чего ты… Сейчас уберу…
Дверь закрылась.
Послышались приглушённые звуки. Сначала шум бегущей под напором воды, затем стук чего-то тяжёлого об пол в прихожей, а потом всплески от выжимания тряпки.
Дав волю чувствам, она немного успокоилась. Внезапный гнев сменился раскаянием. Её ужаснуло, насколько легко сорвалась на брата, по сути единственного близкого человека.
Собравшись с силами, она, как обычно тихо, вышла из комнаты и увидела его, на корточках протирающего пол. Присела рядом, обняла и прижалась к плечу:
– Камнепас, прости меня. Я не хотела.
Он улыбнулся, услышав прозвище из детства, и взял её за руку:
– Ничего… Бывает… Иди, я там ужин приготовил. Хотел сюрприз сделать.
– Ну, как видишь, мы оба сегодня сюрпризы подготовили, – горько улыбнулась она. – Спасибо, – поцеловала его в щёку и пошла на кухню.
Через несколько минут подошёл и брат:
– Ну, как макароны?
– По-флотски, – улыбнулась она, отправляя в рот очередную порцию. – Вкусно, спасибо. Как прошла экспедиция? Золото случайно не нашёл?
– Нет. Всё было украдено до нас.
– Жаль. От кусочка «царя металлов» я бы сейчас не отказалась.
Тем временем он налил две кружки чая и тоже присел за стол:
– Расскажешь?
– Да что рассказывать. Твоя сестра – воровка и её скоро посадят.
– Как это?
– В нашем мире очень легко, – и, немного помолчав, продолжила: – Сегодня проводили инвентаризацию на складе. Выявили крупную недостачу. И главное, все знают, из-за кого. Уволилась тут одна на днях. Но начальнику, чем искать её, проще было на меня всё повесить. Говорит, делай что хочешь, но деньги должна в течение недели вернуть.
– И много нужно?
– Много, очень много. У меня столько нет. Тут или почку продать нужно, или реально что-то украсть.
– Давай я помогу.
– Ну, если у тебя есть лишние триста тысяч, я не откажусь.
Брат задумался.
– А если через милицию?
– Уже узнавала. Говорила с подругой из юридического. Заявление должно поступить от пострадавшего лица, то есть от моего начальника, а он уже удобную козу отпущения для себя нашёл. Кроме того я сама себя подвела под монастырь, когда приёмку подписала. Тут если видеозаписи, например, нет, где ясно видно, кто выносит товар со склада, то и доказать-то ничего нельзя.
Повисло тяжёлое молчание.
При виде подавленного состояние брата, у неё появилось странное желание защитить его, так как она, казалось, взвалила на него свои проблемы:
– Ты не переживай так. Я завтра пойду в банк, узнаю насчёт кредита, – и чтобы отвлечь и его, и себя: – Ты лучше расскажи, как съездил. Ничего нового в свою коллекцию не нашёл?
Он встрепенулся, как будто что-то вспомнил, и, не говоря ни слова, почти выбежал из кухни.
Теперь было её время недоумевать из-за поведения брата. Стук резко открытой двери, шум активного поиска, звук падения небольшого предмета, короткое затишье, быстрые шаги обратно.
Он положил перед ней на стол тёмный камень размером с кулак со странными вмятинами:
– Вот, это тебе, – и встал напротив, улыбаясь.
– Что это? Лапис, исполняющий желания?
Булыжник оказался тяжелее, чем она думала.
– Почти. Помнишь, прошлым летом я ездил к знакомому за Урал? У них там невероятно красивые места. Ну, это не важно. В общем, мы с ним выбрались на несколько дней в лес за пределы туристических троп. И там я нашёл этот метеорит. Мы ещё тогда прикинули, что стоит он около четырёхсот тысяч.
– Сколько? – от удивления у неё округлились глаза. В голове не укладывалось, что этот невзрачный с виду булыжник может стоить столько денег.
– Четыреста. Но это примерная оценка, мы всё-таки продажей никогда не занимались. Хотя это тоже не важно. В общем, у меня есть знакомый коллекционер, я с ним завтра созвонюсь. Уверен, по цене мы договоримся. Думаю, на погашение твоего долга хватит.
У неё в очередной раз за день перехватило дыхание, но на этот раз от счастья. И не в силах произнести ни слова от нахлынувших чувств, она подошла и обняла своего брата. Такого чудно́го, иногда странного, но всё же родного человека с большим сердцем.
Сети
Power. Системный блок загорелся множеством огоньков, и тут же натужно загудел кулер. Нужно будет почистить. Родители обещали купить новый компьютер, если будут хорошие оценки в конце года. Но до него ещё целая вечность. К тому же химичка его явно недолюбливала и прямо говорила, что после девятого класса его ждёт колледж, и явно не Гарвард.
На экране промелькнула техническая информация, заставка и, наконец, появилось окно авторизации.
Пользователь: Looker
Пароль: ******
В отличие от большинства своих сверстников, он не смотрел смешные видео, не играл в «стрелялки», не «зависал» в соцсетях. Его страстью было программирование. Ему нравилось, что, написав всего пять строк кода, он мог оживить бездушное железо. Вывести приветствие, посчитать сложное уравнение, отослать письмо, найти информацию в сети.
Ему не хотелось стать новым Цукербергом или Гейтсом. Чтобы его узнавали на улицах, показывали по телевизору или следили за его жизнью. Его привлекала как раз незаметность результата работы программиста. То, что никто не видит исходного кода, не понимает его задумки, но, по сути, должен действовать по его алгоритмам, находиться в рамках им созданного мира, придерживаться им написанного сценария.
Он понимал, что людям приходится мириться с тем, что им навязывают крупные корпорации в целом и программисты в частности. Получая конечный продукт, тебе приходится принимать его особенности. Но в то же время его сильно удивляла та беспечность, с которой люди относятся к своей цифровой безопасности. Устанавливая надёжные замки, сигнализации и решётки на окнах, они при этом совершенно забывают проверить, заперты ли входы в устройствах, которыми пользуются. Многие буквально живут если не с распахнутыми, то с не запертыми цифровыми дверьми. Каждый, кто выходит в интернет, буквально приглашает к себе сотни гостей. Почти никто не задумывается над тем, что даже при пролистывании картинок, чтении писем, просматривании видео в буфер, своеобразную цифровую прихожую, закачиваются мегабайты информации. Нули и единицы по отдельности не несут в себе какой-то опасности, но, выстроенные в структуру, они становятся силой, ведомой своим творцом, и в зависимости от цели они способны принести как пользу, так и вред.
•
Недавно он разработал программу, которую назвал Трикстер в честь мифического существа, обожающего подшучивать над окружающими и не признающего установленные правила. По задумке она должна была выискивать критические слабости в системе, сообщать об этом пользователю компьютера и параллельно «шалить», открывая приложения, произвольно двигая курсор и «играя» с настройками экрана, чтобы вынудить владельца компьютера, не откладывая дело в долгий ящик, исправить найденные слабости в системе. После устранения всех проблем Трикстер должен был самоуничтожиться. По крайней мере, в теории.
Молодому человеку не терпелось испытать своё творение. Нужна была тестовая площадка.
В интернете есть немало сервисов, через которые можно найти незащищённые компьютеры, открытые для доступа извне. Сейчас он как раз зашёл на один из них. Отфильтровал список по требуемым параметрам. Выбрал первый в списке ip-адрес. Скопировал его в программу, которая отсылала пакет информации, и нажал Enter. Если всё пройдёт, как он планировал, то в ближайшее время хозяин компьютера исправит свою оплошность и адрес пропадёт из списка доступных. Теперь оставалось только ждать. А пока можно заняться другими делами.
•
«Привет. Меня зовут МОЛ»
Возникший на экране текст буквально ввёл его в ступор.
«Нехорошо вламываться в чужие системы»
Сообщения возникали одно за другим, сменяя друг друга.
«За это ты будешь наказан»
На лбу выступил холодный пот. В уме проносились варианты возможных действий.
«Твоя система будет уничтожена через 5»
«4»
Да что же это за…
«3»
Он быстро подскочил к розетке.
«2»
Экран погас. В комнате стало темно и тихо. В руках он судорожно сжимал штепсель провода питания компьютера.
Кто это был? Кому он послал Трикстера? Прошёл всего час. Как его сумели вычислить? Как смогли взломать его систему?
•
Следующие часы прошли за методичной проверкой и чисткой файлов на компьютере. Байт за байтом прогонялись данные жёсткого диска через специальную программу в поисках внешнего вмешательства. Сетевой провод предусмотрительно был отключён от системного блока. Система запущена в безопасном режиме, чтобы исключить произвольный запуск стороннего кода. Нельзя ничего упустить. Нужно вычислить, в чём была ошибка.
Он был настолько увлечён процессом, что не сразу услышал, что кто-то звонит в дверь.
Шаги матери. Звук открывающегося замка. Еле слышные голоса. Потом чуть ближе, явно прошли в гостиную: «Здравствуйте, я пришёл по поводу вашего сына». Голос отца: «Лука, иди сюда, живо!».
Кто это может быть? Неужели…
Чуть дыша он вошёл в зал. На пороге стоял незнакомый мужчина лет сорока, похожий на героя нуарного детектива – в классическом костюме и сером пальто. В руках он держал кожаный портфель с золотой аббревиатурой «МОЛ».
«Кажется, попал», – только успел подумать Лука, когда получил подзатыльник от отца.
– Что ты натворил, паршивец?
Рука у отца тяжёлая. В голове слегка зазвенело, а на глазах непроизвольно выступили слёзы.
Незнакомец слегка вздрогнул, явно показывая, что не ожидал такой реакции на своё появление. На мгновение замер, задержав взгляд на мальчике. Казалось, он что-то обдумывал. Посмотрел на раскрасневшееся от гнева лицо отца. На бледное лицо матери. Потом, словно приняв решение, слегка улыбнулся и заговорил:
– Простите, я, видимо, невольно ввёл вас в заблуждение. Меня зовут Молодцов Олег Леонидович. Я директор фирмы «Феникс», которая занимается вопросами компьютерной безопасности. Ваш сын прислал нам резюме на должность младшего помощника, и я пришёл к вам, чтобы обговорить возможность его стажировки.
– Стажировка? – теперь наступила очередь задуматься отцу. – Какая стажировка? Он же в школе учится.
– Об этом можете не беспокоиться. Учёбу в школе мы ставим во главу угла. График будет гибким, а ухудшение успеваемости автоматически приведёт к разрыву контракта.
Отец посмотрел на сына:
– Когда ж ты всё успеваешь? И тройки хватать, и резюме рассылать.
Лука молчал, не зная, как реагировать на происходящее.
Инициативу снова перехватил Молодцов:
– Вы знаете, ваш сын поступил очень дальновидно. Кроме получения профессиональных навыков, он сможет самореализоваться, а это, в большинстве случаев, приводит к улучшениям и в других областях жизни. Как говорится, «довольная квочка несёт крупные яйца».
Отец с сомнением посмотрел на гостя:
– Никто так не говорит.
Молодцов рассмеялся:
– Возможно. Но, я думаю, смысл вы уловили.
Это немного разрядило обстановку.
– Маша, принеси чаю, – голос хозяина дома слегка смягчился. – Давай послушаем, куда понесло нашего сына на этот раз.
Мать ушла на кухню, а гостя жестом пригласили за стол.
– Значит, компьютеры? – начал отец, предлагая мужчине продолжить.
– Да. Вопросы компьютерной безопасности. Мы решили сделать экспериментальную программу по подготовке молодых специалистов. Так сказать, вложиться в наше будущее. Как вы понимаете, сегодня почти вся наша жизнь связана с компьютерами: умные устройства, базы данных, система ГЛОНАСС – и на этом растущем рынке всё острее встаёт вопрос нехватки квалифицированных кадров. С одной стороны, мы готовим сотрудников, в профессионализме которых мы точно будем уверены, с другой – предлагаем молодым людям возможность реализовать себя в профессии, которая им интересна.
– А время стажировки оплачивается?
– Первый этап мы отводим на знакомство и обучение. Это время не оплачивается. Когда и если Лука будет включаться в рабочие проекты, будет заключён рабочий контракт со ставкой стажёра…
Неожиданно из кухни послышался грохот.
Отец мгновенно помрачнел, извинился и вышел из гостиной.
Выдержав небольшую паузу, Молодцов снова заговорил:
– Понял, кто я?
Лука, не поднимая глаз, кивнул.
Из кухни послышался рык отца, постепенно перешедший в еле слышный шёпот: «Да сколько можно…»
Гость продолжил:
– Хорошо. Вообще-то, я пришёл, чтобы поговорить с твоими родителями по поводу твоего… творчества. Но вижу, что тебе и так живётся невесело. Тебе сколько лет?
– Шестнадцать.
– Замечательно, значит о возможной уголовной ответственности, если ты продолжишь свои эксперименты, я думаю, говорить не стоит. В общем, я хочу дать тебе шанс использовать твои навыки в действительно полезном деле. Приходи в среду на Вернадского, 36, офис 438. Запомнишь?
– Да.
– Познакомимся, посмотрим, что ты умеешь, и поговорим более подробно. Как отца зовут?
– Виктор Петрович.
В это время хозяин дома как раз вернулся из кухни. Гость встал, протягивая ему руку.
– Виктор Петрович, извините, мне нужно бежать. Так вы не против предоставить сыну лучшее будущее?
– Да… – замялся тот, явно не поспевая за быстрой сменой событий и пожимая руку в ответ.
– Не буду торопить вас с ответом, понимаю, что это важный шаг, который нужно обдумать. Вот мои контакты, – он протянул визитку. – Если будут вопросы, звоните.
И, таким образом распрощавшись, гость ушёл так же неожиданно, как и пришёл.
Всё ещё держа визитку в руках, отец сел в своё кресло, разговаривая, словно сам с собой:
– Значит, компьютеры, – а затем, обращаясь уже к сыну: – И что, большая у них контора?
Лука, не зная куда себя деть, всё ещё оставался на прежнем месте. Рассудив, что наиболее правильным будет обтекаемый ответ, он выдал:
– Не очень.
– Хм. В принципе, я в твоём возрасте уже на стройке подрабатывал. А тут компьютеры. По клавишам стучать – не мешки ворочать, – усмехнулся он, – глядишь, и пользу принесут твои компьютеры. Ладно, сходи к ним, посмотри, что к чему. Но смотри, если учёбу забросишь, пеняй на себя.
С этими словами он повернулся к телевизору и прибавил звук, явно давая понять, что разговор окончен.
•
Наступила среда. Лука не заметил, как прошли уроки, полностью погружённый в мысли о предстоящей встрече.
Вернадского, 36. Обычное офисное здание. Лифт. Четвёртый этаж. Милая девушка за столом у входа поинтересовалась, к кому он пришёл. Слегка удивившись, она набрала внутренний номер и сообщила о его приходе, после чего сказала пройти во вторую дверь слева. Недавний гость, увидев молодого человека, поднялся из директорского кресла, пожал ему руку через стол и указал на стул напротив.
Некоторое время оба молчали. Наконец Молодцов заговорил:
– Пожалуй, не будем рассусоливать. Всё, что я говорил у тебя дома, было вполне серьёзно: стажировка, перспективы и всё отсюда вытекающее. Пробежался я по коду твоего Трикстера, видно, что халтура, но написано сносно, с огоньком. Сам придумал или взял у кого?
– Сам.
– Хорошо, значит, творческое мышление у тебя развито и с программированием ты знаком. Возможно, выйдет из тебя толк. Но давай сразу обозначим следующие моменты. Во-первых, дальнейшее развитие событий зависит только от тебя. Ты можешь принять предложение и начать работать на меня либо спокойно уйти. Каких-либо последствий с моей стороны не будет. Если ты парень умный, то выводы уже, наверняка, сделал. Во-вторых, тебе следует понять, то, что ты сделал, с чего заварилась эта каша, было безответственным. Хорошо, что Трикстер попал ко мне, а не на сервер какой-нибудь больницы, например.
– Да что я сделал-то. Он только ищет пробои в системе…
– При этом напрочь лишая возможности работы оператора и перегружая работу лишними процессами. А в случае с больницей это может стоить чьей-то человеческой жизни. Ты готов взять на себя ответственность за человеческую жизнь?
– Нет, – хмуро ответил Лука.
– Вот и хорошо, что ты это осознаёшь. И третье, чтобы нам сработаться, мне нужно, чтобы ты понял простую вещь. От тебя в дальнейшем будет требоваться, чтобы ты принимал взрослые решения. А быть взрослым – это не возраст в паспорте, быть взрослым – значит научиться нести ответственность за свои решения и поступки. Ты готов брать на себя ответственность?
Лука на секунду задумался:
– Да, готов.
– Рад слышать. Сейчас у тебя есть возможность не растрачивать свои умения понапрасну, а приносить с помощью них реальную пользу.
– И почему Вы решили предоставить мне эту возможность?
– Хороший вопрос, – усмехнулся Молодцов. – Звёзды так сошлись. Было у меня пару знакомых, которым никто не помог вовремя… – на мгновение он замолчал, будто вспоминая о чём-то, и потом продолжил. – На самом деле мы живём с тобой в соседних подъездах. Хвосты нужно чистить лучше. Пакет, который ты мне отправил, имел обратный адрес.
– Вместе с номером квартиры?
– Нет, конечно. Но ip было достаточно, тем более в пределах соседнего шлюза. Меня сильно заинтересовало, кто из соседей подкинул мне этот подарок. У меня есть знакомый, работающий у местного провайдера, который помог по цифровому адресу узнать адрес абонента. А там уже через тётю Тоню из сорок пятой… Знаешь её?
– Кто ж её не знает.
– Так вот, через неё я выяснил, кто у вас живёт, а вычислить, кто из вас троих хакер-самоучка, проблем не составило. Ну а дальше ты знаешь.
– Ну, да.
– Ладно, давай о деле. О компании нашей почитал что-нибудь?
– Только то, что есть на официальном сайте.
– Тогда общее представление ты имеешь. Сразу скажу, мы – не благотворительная организация. Нянчиться с тобой никто не будет, но специалиста мы из тебя сделаем, если не будешь халтурить. Я сам буду курировать процесс обучения. Месяца через три попробуем тебя включать в рабочие проекты, начнёшь работать на сделке. Ну как, условия для тебя приемлемые?
– Да, вполне.
– Ну и отлично. Вопросы есть?
– Есть один. Если Вы такой специалист по безопасности, то как так получилось, что на вашем компьютере оказались незащищённые порты?
– Есть у меня хобби. Кто-то увлекается рыбалкой, кто-то собирает бабочек, а я отлавливаю новые виды компьютерных вирусов. Это была мышеловка, капкан, сеть, назови как хочешь, в которую ты попался. Конечно, в основном лезет всякая банальщина, но иногда попадаются и интересные экземпляры. Пожалуй, твоего Трикстера тоже помещу в свою коллекцию.
– Даже не знаю, радоваться этому или нет.
– Время покажет. Держи договор. Дома заполнишь, завтра принесёшь. Всё, счастливо.
Они пожали друг другу руки, и Лука вышел.
•
На улице подкрадывались сумерки. Город светился разноцветными огоньками, шумел гулом голосов и машин, а на душе у него было странное ощущение, что он в начале долгого, но интересного пути.
Лифт
Первый этаж. Двери грузового лифта открылись. Внутрь видавшей виды кабины вошли двое, нажали на кнопки нужных этажей, двери закрылись, и их маленькое путешествие началось.
Сквозь неплотно прилегающие створки было видно, как медленно проползают вниз плиты перекрытий. Этаж за этажом. Второй. Третий. Четвёртый. Неожиданно свет в кабине моргнул, послышался скрежет и лифт остановился.
– Блестяще. Поел, помылся, лёг спать. Главное, придерживаться плана, правильно, святой отец?
– Отец Николай, – священник устало посмотрел на своего соседа по несчастью. – В святые при жизни не причисляют.
– И это правильно. В этом деле лучше всё хорошенько обдумать и взвесить. Может, у вас молитва на этот случай есть?
– Дела земные оставьте людям.
С этими словами священник потянулся к панели и нажал несколько раз кнопку вызова диспетчера. Тишина.
– Видимо, сегодня не приёмный день, – хохотнул мужчина.
– Подождём.
– А вы не особо разговорчивый.
– День выдался трудным.
Священник прижался спиной к одному из углов кабины, скрестил руки на груди и закрыл глаза.
– И телефон не ловит, – мужчина начал расхаживать по кабине, насколько позволяли её размеры, словно не находя себе места.
Отец Николай открыл глаза. Сосед его явно нервничал. Может, у него клаустрофобия или ещё какая-нибудь новомодная болезнь. А может, просто по малой нужде домой спешил, а тут такая оказия. Он решил попробовать отвлечь его разговором.
– Да вы не беспокойтесь так. Вечер. Люди с работы возвращаются. Увидят неработающий лифт. Позвонят в контору. Вас как зовут?
Мужчина ответил не сразу, продолжая ходить по кабине взад-вперёд.
– Томас.
– Необычное имя… для этих мест. Не подумайте, что я хочу вас оскорбить.
– Да нет, это обычная реакция. А вы здесь живёте? Что-то я вас раньше не видел.
– Нет. Друг давно звал в гости. Вот, выдалось свободное время, решил зайти. Но видно не судьба.
– Как говорится, «хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах».
– Верно, – улыбнулся священник. – Вы-то сами домой спешите?
– Нет, к любовнице.
На мгновение мужчина остановился и взглянул на священника:
– Извините, когда нервничаю, всякую чушь несу.
– Лифты не любите?
– Только когда они застревают.
– Тут с вами соглашусь. Неприятная ситуация.
– И как вы справляетесь с такими ситуациями? Молитесь?
– Если что-то разъедает душу, то молитва – лучшее лекарство.
– Если так, то храмы можно считать больницами.
– Можно и так сказать. Больницы, школы, убежища.
– Не верю я во всё это. Ведь если Бог везде, то какая разница, где ты ему молишься.
– Для Него разницы нет. Но здесь та же ситуация, что и с самообразованием, самолечением. – Он интонацией выделил слово «само». – Можно ведь обложиться книгами, запастись лекарствами. Но за полноценными знаниями и помощью человек идёт в институты и больницы. Да и если уж на то пошло, то и книги, и лекарства без этих учреждений не существовали бы.
– Гладко стелете. Да что-то сомнения берут, когда видишь очередного попа, который в дверь не проходит, потом другого, с часами за несколько миллионов, и в конце третьего, как вишенка на торте, пьяным, выезжающим на встречку.
– Ну а четвёртого, который приход держит, сиротам помогает, пьяниц на путь истинный наставляет, уже никто и не замечает.
– Ой, много ли таких? – махнул рукой Томас
– Много… много… Да только сами они этими поступками не кичатся. И по телевизору их не покажут. Кто же будет рассказывать в новостях про хорошего батюшку. Рейтинг канала от этого не поднимется. Не спорю, все мы не без греха. Но грести под одну гребёнку – тоже будет ошибкой.
Мужчина ненадолго затих. Прошёл туда-сюда несколько раз, иногда замирая, будто в нерешительности. И в очередной раз, повернувшись к священнику, всё же остановился и заговорил:
– Вы знаете, что меня больше всего удивляет? Как вы до сих пор умудряетесь поддерживать в людях веру, когда на дворе двадцать первый век. Когда наука шагнула так далеко вперёд и, по сути, не осталось тех вещей, которые она не смогла бы объяснить.
– То есть вы не верите в благодатный огонь, мироточащие иконы…
– Ой, бросьте. Мужик, извлекающий огонь из камня. Видели мы фокусы и поэффектней. А с мироточением вскрывается обман на обмане. В мире, по сути, больше не происходит настоящих чудес. Раньше происходили, в промежутке между тем, как человечество себя осознало, и тем, когда запустили первый спутник. А теперь всё. Теперь мы знаем, что если мы чего-то не понимаем сейчас, то обязательно поймём позже. И ничего божественного в этом нет. Мы стали заложниками прогресса. Само слово «чудо» стало неестественным, вымученным. Да что там, оно порой опасно. Те, кто верят в чудо, не идут к врачам, а ищут бабку-знахарку.
– К церкви это не имеет отношения.
– Не скажите. Когда ракетоноситель окропляют святой водой, это ничем не отличается от обычного шаманства.
– Что же плохого вы видите в очищении от скверны?
– Да то, что вы предоставляете возможность людям сваливать свои ошибки, неудачи, просчёты на нечистую силу. То, что вместо того, чтобы полагаться на науку, опыт, знания, они отдают результат своих трудов на откуп высших сил.
Священник парировал:
– Вы ошибаетесь в том, что представляете науку и веру как две противоборствующие стороны.
– Где же здесь ошибка? Церковь всегда боролась с вольнодумцами, а учёные – со слепой верой.
– В частностях да, но в глобальном плане они идут бок о бок, дополняя друг друга. Наука изучает частности. Она смотрит на явления, выявляет закономерности. Это всё равно, что, анализируя Мону Лизу, восхищаться отдельными мазками или химическим составом красок. Вера же прославляет творца, восхищается его задумкой, анализирует и раскрывает его замысел.
– Только вы забываете, что смотрите изнутри самого творения, что исключает возможность самой попытки анализа.
– Но в этом поиске и выражается вера. Люди не могут без неё. Это сама суть человеческого общества. Просто мы верим в разное. Кто-то верит в авторитетов, кто-то – в пришельцев с Альдебарана, а кто-то – в Бога. Но суть одна: мы отдаём свои умы и души в их руки. Мы не можем обладать их знаниями, качествами, опытом, но мы принимаем их как должное и вплетаем в свои жизни. Уберите веру, а с ней уйдут любовь, дружба, любая другая структура общества.
– Вы путаете веру с доверием, – возразил Томас.
– Доверие – это лишь уверенность в том, что человек не лжёт. А вера – это принятие его точки зрения как истины. Доверие – причина, вера – следствие. Человек не может быть сведущ во всём, и благодаря вере он может переложить часть знаний на соседа. Мы как должное принимаем то, что кровь полна эритроцитами, хотя в жизни не подходили к микроскопу, а деревья обладают фотосинтезом, хотя никогда не проводили анализ химического состава воздуха. Отец наш даёт человеку ответы на более глобальные вопросы, если тот его спросит, конечно.
– Только связь с ним не бесплатная. Верно? – ухмыльнулся Томас.
– Пожертвования – это лишь символический способ показать, что ты отказываешься от земных благ. Причём церковь не только берёт, но и помогает нуждающимся.
– И когда храмы строит за миллиарды?
– Перегибы есть во всех сферах, и в этом нет нашей вины. Человечество, подобно ребёнку, постоянно тянет одеяло на себя. Одни, научившись держать ложку, уже думают, что они самостоятельны и всемогущи, игнорируя наличие взрослых, хотя по-прежнему продолжают справлять нужду в колготки. Иные лебезят перед неведомым и пытаются подкупить его своими игрушками. И то и другое – разные стороны лжи. А требуется всего ничего – искренность…
Неожиданно раздался голос:
– Меня слышно?
Вопрос на некоторое время ввёл обоих мужчин в ступор. Они уставились друг на друга, не понимая, откуда раздался голос.
– Меня слышно?
Первым очнулся Томас. Одним прыжком он перенёсся к панели лифта и остановился в нерешительности, не зная, нужно ли жать кнопку для ответа. Наконец он решил попробовать ответить без нажатия.
– Да, слышно.
– Отлично, я уж думал, что динамик сломался.
– Когда нас вытащат?
– Две минуты. Ничего страшного. Из-за скачка напряжения система отключилась и в безопасный режим перешла. Сейчас перезапущу. Пострадавших нет? Никому плохо не стало?
– Нет, всё в порядке.
– Отлично. Поехал?
Лифт дёрнулся и поехал к ближайшему этажу.
– Да, спасибо.
Двери открылись. Каждый снова выбрал свой этаж, и их маленькое путешествие продолжилось, но уже в звенящей тишине.
Мотылёк
Виктор затянулся сигаретой, слегка задержал дыхание и выпустил дым тонкой струйкой. Он будто пытался всеми силами продлить этот момент, оставить дым как можно дольше в лёгких и полностью впитать дорогую дозу никотина. Нынче с курящими не церемонятся, отводят отдельные загончики вблизи урн, убирают пачки сигарет с прилавков, запрещают дымить в барах, а цены при этом ломят нешуточные. Сидя на балконе, обдуваемый зябким осенним ветром, он смотрел на слякотный городской двор, который расстилался под ним на расстоянии четырёх этажей. Он, как обычно перед ужином, вышел «подышать свежим воздухом». Странное выражение, как ни крути, учитывая, что он скорее смолил сигареты и вдыхал выхлопы близлежащей дороги.
Это был обычный день, типичный вечер, похожий на вчерашний и ничем не отличающийся от завтрашнего. Виктор после тяжёлого трудового дня сидит в своём любимом кресле. Лиза колдует у плиты. Доживающая свой век лампочка освещает кухню, несущую в себе дух далёких девяностых. Обшарпанная тумбочка, искусственные цветы в ажурной вазе. Только серп нарождающейся луны, повисший в небе, говорил о том, что дни сменяют друг друга. Безнадёжность – именно это слово возникало в его голове все чаще.
Вышла Лиза.
– Вить, ужин готов.
– Хорошо. Сейчас приду.
Она села к нему на колени. Взяла почти докуренную сигарету. Затянулась, уменьшая её до размера бычка, и затушила в пепельнице, стоящей на подоконнике, одновременно выпуская дым.
– Пойдём уже. Остынет же.
Она чмокнула его в щеку.
Бзынь. Над головой щёлкнула лампа-мухоловка.
– Ты не злишься, что я её купила? Мух в кухню забивается намеренно, пока ты тут «дышишь», к тому же она по скидке была.
– Так осень уже. Какие мухи?
– Ничего. На следующее лето пригодится. А к тому времени цены взлетят о-го-го.
– Ладно, пошли уже, хозяюшка.
Неожиданный хлопок, похожий на выстрел, заставил мужчину вздрогнуть. Лиза машинально обняла его, как будто стараясь защитить.
– Всё в порядке?
Он немного помедлил с ответом, будто возвращаясь в реальность.
– Да, да. Пойдём.
•
В небольшой дворовой рощице взвился мотылёк, испуганный резким звуком. Сев на близлежащий фонарный столб, он рьяно зашевелил усиками в поисках нового убежища. Сделав несколько шагов по облупившейся краске, он застыл, будто в нерешительности…
•
Садясь за стол, Виктор улыбнулся:
– Ого, шпикачки. Можно сказать, пятница удалась.
– А то. Полрынка обежала, пока нашла. Продавщица сказала, что эти самые свежие и их как горячие пирожки разбирают. Завтра совсем уж не останется…
•
Смешно вспомнить, но в детдоме Витя буквально мечтал о макаронах с сосисками, которые на контрасте с пюре, похожим на клейстер, или перловкой казались просто пищей богов. И видимо, кто-то там наверху решил эту мечту исполнить. Почему именно она была удостоена внимания из всего списка желаний маленького мечтателя, история умалчивает, но на сегодняшний день из-за финансовых затруднений ему приходилось придерживаться именно макаронной диеты. Благо множество видов позволяло создавать мнимое разнообразие рациона. Ракушки, спиральки, рожки, лапша, спагетти, гнёзда, кольца, бантики, трубочки, гребешки, перья, улитки, цветочки. Кроме того Лиза умудрялась каждый раз готовить их как-то иначе. Кто бы мог подумать, что макароны можно сварить с солью и без, обжарить до золотистой или до чёрной корочки, слипшиеся и рассыпчатые, переварить или недоварить. Последний вариант Виктору не очень нравился, она же наоборот нахваливала и называла какими-то французским словом. Но то французы, они и лягушек едят – не морщатся.
•
– …я пока шла, меня три женщины спросили, где я такие отхватила.
– Что? Шпикачки?
– Да какие шпикачки. Туфли. Совсем ты меня не слушаешь, – женщина демонстративно надулась.
– Да слушаю, слушаю. Извини, задумался, просто, – он примиряюще улыбнулся.
– Тогда, слушай с самого начала, – шутливо начала она. – Помнишь тот магазин на углу…
•
…уловив тонкий запах прелой листвы, мотылёк вспорхнул, пытаясь снова нырнуть в своё старое убежище. Но как только он оторвался от столба, неожиданный порыв ветра отбросил его на несколько метров в ближайшие кусты. Он прижался к тонкой ветке облетевшей сирени и стал дожидаться, пока ветер стихнет…
•
Витя никогда не был болтлив. Спокойный, тихий, он создавал впечатление рассудительного ребёнка. Возможно, поэтому он приглянулся своим приёмным родителям. Ему было уже четырнадцать, когда его усыновили. Не самый популярный возраст для вхождения в новую семью. Его однокашники, то ли из зависти, то ли по глупости, пугали его историями о каторжных домах, где детей держали как бесплатную рабсилу, о садистах, безумцах и прочем. Он понимал, что все это – глупости, но все же его одолевали смешанные чувства, так как не знал, что его ждёт. Как он узнал позже, его приёмная мать была бесплодна. Они жили с мужем в пригороде небольшого городка и держали пасеку. Им перевалило за пятьдесят, когда они привели его в свой дом. Это был уже не тот возраст, когда ты готов терпеть бессонные ночи из-за детского плача или с умилением смотреть на разрисованные твоим чадом обои. Скорее им нужен был помощник, достаточно крепкий, чтобы справиться с деревенской работой, но в то же время молодой, чтобы ещё нуждаться в некоторой опеке со стороны взрослых.
По истечении лет он понимал, что с их стороны не было корысти или злого умысла, более того, они хотели обеспечить его будущее, передав ему свой маленький домашний бизнес. Для Вити это был шанс выбиться в люди, очень хороший шанс. Но родители… всё дело было в них. Всю его сознательную жизнь в нём теплилась надежда, что у него появятся приёмные родители, он мечтал о материнской ласке, мудром и добром отце, о походах в парк развлечений. В принципе, его мысли ничем не отличались от мыслей его однокашников, да и многих других детей в его положении. Но в нём всё буквально оборвалось, когда он только увидел их – своих новых родителей. Ожидания редко совпадают с реальностью. Витя так и не смог привыкнуть к новой жизни. Он скучал по своим друзьям, оставшимся в детдоме, избегал морщинистых рук мачехи, пытавшихся дарить тепло, терялся, когда отчим задавал ему какой-либо вопрос. Он видел для себя только один выход – бежать.
•
…наконец раскачиваемые воздушным потоком ветви успокоились. Мотылёк перебрался на одну из горизонтальных веточек. Нужно было искать новое убежище. Минута. Другая. Пора было действовать. Он чувствовал, что скоро может начаться дождь. И тут он уловил проблеск живительного света…
•
Сев в электричку, Витя добрался до ближайшего областного центра. Благо он был не единственным безбилетником. Следуя за стихийно возникающими группками увиливающих от контролёра людей, ему удалось без особых проблем доехать до пункта назначения.
Несколько дней он прожил в коллекторе, воровал еду у зазевавшихся продавцов, бегал от одичалых собак. За это время он хорошо понял, что этот большой мир его совсем не ждал. Бродяги, снующие по рынку в поисках нехитрого заработка, гнали его со своих хлебных мест. Прохожие всеми силами игнорировали его присутствие. Жители домов захлопывали перед ним двери. Так он и сгинул бы в этом море человеческого безразличия, если бы однажды не повстречался с Жекой. Тот увидел его возле витрины магазина, когда Витя голодными глазами рассматривал людей, с неприязнью откидывающих начинающие портиться фрукты, возвращающих на полки просроченные йогурты, с пренебрежением откладывающих зачерствевший хлеб.
Жека подошёл к нему и протянул яблоко: «Держи. Тебя как зовут?»
Он отвёл Витю в Берлогу – большой заброшенный дом, в котором ютились пару десятков подростков. Властям на них было наплевать. Создавать для себя головную боль с размещением такого количества детей, с привлечением бюджета на их содержание, с поиском жилищного фонда никому не хотелось, да и проверок после этого не избежать, а вместе с ними и отставок. От других бездомных их спасало количество. Что-что, а отпор они давать умели. Поэтому на существование жителей Берлоги все закрывали глаза.
Старшими и по возрасту, и по положению в этом микросообществе были трое: Жека, Ник и Кот.
– Мы называем друг друга братьями, – объяснял ему один из них, – мы как большая семья и всё делим поровну. Это касается не только еды или денег. Счастье тоже здесь общее, а если вдруг одному из нас плохо, то все мы страдаем вместе с ним…
Витя верил, что это правда, чувствовал, что после всех жизненных перипетий, наконец, нашёл свой дом.
•
Лиза неожиданно встрепенулась:
– Дорогой, совсем забыла. Смотри, какую прелесть мне Надюшка нарисовала, – женщина расстегнула несколько верхних пуговиц на блузе и оттянула левый край воротника в сторону. На груди показалась татуировка в виде китайских иероглифов.
Мужчина слегка напрягся, собираясь спросить, откуда у неё деньги на тату, но тут же расслабился. Это всего лишь рисунок.
– Симпатично. И что они означают?
– Следуй за мечтой. Красиво, правда? Умеют китайцы придумать что-то эдакое.
Глаза его слегка затуманились. Нахлынули воспоминания, как он сделал свою первую татуировку.
•
Он уже не помнил почему. Может, увидел какую-то передачу или картинку в журнале или прочитал какую-то книгу, но, сколько он себя помнил, самым большим желанием для него было побывать в Сиднее. Именно Sydney выбил ему на плече один из мальчишек Берлоги самодельной машинкой, собранной из ручки и гитарной струны. С тех пор за ним закрепилось прозвище Сид. Прозвища – тоже были традицией, показателем доверия, признаком, что его приняли в семью.
•
…Мотылёк нырнул между редких листьев и расправил крылья. Повезло. Тёплый поток воздуха удачно подхватил его и понёс вверх, по направлению к источнику света. Всё шло хорошо. Осталось совсем немного. Но буквально через мгновение встречный ветер закружил его, отбросив к ближайшему дереву. Он вцепился лапками в бугристую кору и прижался к стволу. Нужно немного подождать…
•
После ужина они с Лизой, как обычно, сели посмотреть телевизор. Ритуальное переключение каналов переносило их то в студии ток-шоу, то на выступление очередной поп-звезды, то на бесконечные дебаты дядек серьёзного вида, то в истерически хохочущие залы, то в гущу событий блокбастера.
– Во-во, оставь. Это какая часть? Шестая?
– Да кто ж их знает. Они их клепают как на конвейере. Наверное, шестая. Белобрысый же ещё жив.
Лиза басом произнесла: «Моя жизнь длится всего 10 секунд – между стартом и разгоном», – и залилась смехом.
•
Спустя некоторое время Сид уже совсем освоился с местным бытом, включился в общую жизнь. Время от времени они делали набеги на местные склады. Отнимали деньги у попрошаек, которые не могли дать отпор. Самые младшие побирались в наиболее оживлённых местах города. Иногда продавали на рынке найденные и бесполезные для них вещи. Обносили контейнеры с утилизированными продуктами. В общем, крутились как могли, чтобы выжить. Их главное правило было – не светиться, чтобы не заинтересовать власть имущих. Но в разговорах время от времени проскальзывала мысль о том, что им требуется одно достаточно крупное дело, чтобы зажить по-человечески. Поэтому он не удивился, когда месяца через три после своего появления в Берлоге услышал речь Ника в общей комнате:
– Ну, что, время пришло, – Ник окинул всех взглядом. – Хватит с нас попрошайничества, заискиваний у господ, голода, холода. Пора нам поселиться в тёплых квартирах, заиметь тачки, забить холодильники. Уже близок час, когда мы сможем осуществить свои мечты. Неважно какие. Хоть собаку завести, хоть яхту купить, – он посмотрел на одного из парней, – хоть квартиру, – кивнул другому, – у нас будет всё, что мы захотим. Вон даже Сид сможет, наконец, уехать на другой континент и там помацать австралийских девчонок за сиськи.
По комнате пробежала волна смеха.
Ник немного подождал, пока шум стихнет, и продолжил:
– Каждый сможет поймать свою птицу счастья за хвост. В подробности сейчас вдаваться не буду. Время ещё есть. Постепенно вы всё узнаете. Мы с Жекой и Котом берём на себя разработку плана. Но участвовать будет каждый, так как справиться мы сможем только все вместе. И мы перестанем прогибаться под этот мир, стоя с протянутой рукой, а сами начнём гнуть его так, как нам нужно.
Последние слова он произносил почти криком.
Шум, подбадривающий свист, аплодисменты.
•
…Ветер всё не стихал. Наваливаясь, небольшими толчками он, казалось, не терял надежду с раскачки повалить многолетнее дерево, которое в свою очередь лишь отмахивались от него тонкими ветками. Время поджимало. Дождь совсем близко. Мотылёк медленно перебрался на подветренную сторону и там уже более уверенно пополз наверх, сокращая расстояние до манящего источника света…
•
Наступил день икс. Двенадцатое мая. Предшествовавший ему месяц они усиленно тренировались. Жека каждое утро выгонял их на пробежку, невзирая на погоду. Раз за разом они повторяли действия, которые должны были выполнить сегодня в отделении банка. Каждый знал своё место. Каждый знал свою роль. Заучил пути отступления. Они словно готовились к последнему экзамену, который нельзя провалить.
Кот раздобыл где-то оружие. Не бог весть какое, но всё же оружие. Расчёт был на эффект неожиданности. Толпа вооружённых детей с одной стороны должна была ввести в ступор как охрану, так и представителей правопорядка, с другой – заставить воспринимать их более серьёзно, а не давиться от смеха, когда последует требование сложить деньги в сумку.
Последние наставления от Ника.
Пожелание удачи.
•
…Всё, пора, лучшего момента не будет. Мотылёк отцепился от коры, замахал изо всех сил крылышками и с максимально возможной скоростью ринулся к своей цели, чтобы успеть в это «окно спокойствия» пролететь последние метры…
•
– Пойдём спать, – Лиза сладко потянулась, – Поздно уже.
– Иди. Я тебя догоню.
•
Всё пошло не по плану. Их схватили.
В определённый момент от страха и нервного напряжения Сид как подкошенный упал вниз, и это его спасло.
«Лежать, сучёнок, лежать», – спецназовец носком ботинка оттолкнул обрез и коленом прижал голову Сида к асфальту. Второй мгновенно застегнул наручники на руках, заведённых назад.
Кто-то истерически кричал в здании. Раздался звон разбитого стекла. Топот тяжёлых шагов. Очередь выстрелов.
Перед судом предстали тринадцать из двадцати человек, которые вошли в здание в тот день. Четверо погибли. Ник, Жека и Кот скрылись с деньгами и девушкой, работавшей на кассе, видимо наводчицей. Как выяснилось в ходе следствия, побывав в хранилище, они и не собирались возвращаться к главному входу, а сбежали через служебный, в то время как толпа напуганных мальчишек отвлекала всё внимание на себя. Несмотря на то, что они не готовились к этому сценарию, жители Берлоги неплохо сыграли отведённые им роли, до самой развязки не подозревая об этом. А в качестве гонорара получили урок. Жестокий, с привкусом смерти, поломанных жизней и растоптанных надежд урок.
•
…Последние метры. Осталось всего пару взмахов крыльев… И вдруг наступила полная темнота. Мотылёк пролетел по инерции ещё некоторое расстояние и завис в воздухе, не понимая, что произошло. В тот же момент несколько тяжёлых капель дождя пронеслись возле него, устремлённые к земле. Это вывело его из задумчивости, и он поспешил к стене дома, возле которой находился. Здесь, немного поискав, ему удалось найти небольшую щель в старой кирпичной кладке, куда он и забрался. Успел. Здесь он сможет переждать дождь.
•
Виктор, сидя в темноте в продавленном кресле, докуривал последнюю на сегодня сигарету. А рука его сжимала выключатель лампы-мухоловки. Крепко. Так, будто от этого зависела его жизнь.
Заклинатели тухлой рыбы
Егор вышел из офисного здания, уже не обращая внимания на очерёдность ног, пересекающих порог. Да и не было в этом смысла. Тут ведь как, если постоянно входить или покидать помещение только со счастливой ноги, то можно всю удачу растерять по мелочам. Поэтому в большинстве случаев лучше просто довериться судьбе. А она, со свойственной ей мудростью, сама равномерно распределит белые и черные полосы по линии жизни.
Солнце по-осеннему приятно припекало. Южный ветер нехотя срывал последние листы и вплетал их в золотистый ковёр, раскинутый под деревьями.
Плохое настроение, с которым Егор вышел с собеседования, постепенно рассеивалось, растворялось в освежающем воздухе. Идти домой не хотелось. Он свернул в ближайший парк и присел на лавочку. Нужно было подумать, что пошло не так. Почему его не приняли. Машинально он снял левый ботинок, перевернул его и потряс. Из ботинка выпала монетка, которую Егор ловко поймал на лету и тут же положил в карман. Мгновением позже ботинок уже был снова на ноге. Со стороны создавалось впечатление, что эти действия он отрабатывал годами, доводя до автоматизма. Особенно оно усиливалось из-за отсутствующего взгляда, который был явным признаком глубокой задумчивости. Егор прокручивал в голове свой сегодняшний день. Шаг за шагом. От момента своего пробуждения до того, как ему на прощание вежливо пожали руку и сказали, что в случае чего с ним свяжется менеджер.
«Свяжется, как же», – подумал он.
На поляне напротив лавочки мальчишка в попытке запустить воздушного змея подкидывал его вверх и тут же бежал в сторону, тем самым натягивая леску. Но вредный зверь упорно прижимался к земле, что впрочем никак не уменьшало энтузиазма юного естествоиспытателя.
– Да, ловить ветер – это отдельное искусство, – раздался голос справа.
Егор от неожиданности отпрянул на другой конец лавки. Рядом с ним сидел человек лет шестидесяти, в лёгком осеннем пальто, приятной наружности, с аккуратно подстриженной бородкой.
– Извините, что напугал, – продолжил он. – Вы, видимо, размышляли о чем-то важном. Вы не против, что я к вам подсел? В основном все лавочки сейчас заняты парочками, и третьим лишним возле них не очень-то приятно находиться, а ноги уже не те, что раньше, и регулярно требуют отдыха.
Егор слегка замешкался и ответил первое, что пришло на ум:
– Нет, конечно, не против, – и потом более уверенно добавил: – Тем более таким днём нельзя наслаждаться на ходу. Я сам вот присел подышать, подумать.
– О чём, если не секрет.
– Да… – сначала замялся Егор, но тут же почему-то решил всё же не секретничать. – Иду с неудачного собеседования. Меня там, конечно, напрямую не послали, но знаю я их «свяжемся с вами позже».
– И что же их не устроило?
– Сам не пойму. Я вроде и на вопросы все ответил, и подготовился, как положено, и рубашку счастливую надел, и день сегодня благоприятный. Всё говорило о том, что меня должны взять, но… имеем что имеем. Вот сижу, думаю, что пошло не так.
Собеседник немного подался вперёд и уставился на шею юноши.
– Кажется, я догадываюсь, в чем дело, – сказал он, откидываясь снова на спинку. – Вы же, видимо, рубашку свою постирали накануне?