Посланники Обители. Громовое колесо

Все совпадения абсолютно случайны. Обидеть никого и в мыслях не было.

пролог

Говорят, в последние секунды перед смертью ты успеваешь увидеть всю свою жизнь. Получается, что только ведь для тебя, прямо перед твоими собственными глазами какие-то неведомые силы берут да показывают такое вот интересное кино. Ну, или непосредственно в голове показывают – тут мнения расходятся. Едины все в одном – длится это буквально считанные секунды.

Кадры меняются с невероятной калейдоскопической частотой. Любой, наделённый самым острым и чётким зрением (человек ли, зверь – неважно кто), будучи способен подсмотреть твой личный, последний для тебя фильм, оказался бы крайне разочарован. Ничего, кроме абсолютной темноты он бы увидеть не смог. Для его глаза сумасшедшее количество кадров просто слилось бы в один-единственный. Цвета вселенского ничто. С равным успехом этот кто-то мог пялиться и на “Чёрный квадрат” Малевича. Результат был бы тот же. Понятно, что внутри сокрыто что-то безумно увлекательное, не исключено даже – гениальное. Но, что именно?!

А, вот ещё интересно. Звук такое кино сопровождает? Фильм цветной или черно-белый? И кто вообще тот самый оператор, что способен прокрутить подобную плёнку? Лично я, например, ответов точно не знаю. Вот не знаю и точка! Как неведомо мне, а действительно ли возможно подобное. Почему? Да, просто потому, что у меня всё было совсем по-другому.

У меня всё было гораздо-гораздо проще. Как, спросите вы? Отвечу. Я вдруг увидел перекошенное лицо водителя огромной фуры, мчавшейся с огромной скоростью прямо в лоб моему скромному, совсем небольшому седану. И как-то вот сразу понял, что шансов выжить у меня нет. Ну, просто нет! Ни одного шанса, пусть и самого мизерного.

Немного, конечно, привираю. Не совсем всё так уж и просто было. Время-то и действительно в определённый момент внезапно остановилось. Ни без этого. Но, не настолько остановилось, чтобы успеть кино про жизнь свою посмотреть, конечно. Даже мне. Это, учитывая мои неполные тридцать лет, отнюдь не переполненные удивительными событиями. Да, что там! И прыщавый подросток, только-только преодолевший пубертатный период, не смог бы, ну никак не сумел бы просмотреть за те миллисекунды, что достались мне, и малую толику своего прошлого.

Я за отведённые дополнительные (премиальные, что ли) мгновенья успел, разве только, горько пожалеть о своём спонтанном решении с утра пораньше рвануть за город. Мне, знаете ли, как-то вдруг в тот жаркий, летний денёк очень уж захотелось покинуть пахнущие расплавленным асфальтом улицы. Добраться до недавно обустроенного пляжа на берегу залива. Занять местечко получше, для чего, собственно, и выехать-то надо было спозаранку. Да лениво валяться потом, подставляя по очереди бока солнцу. Изредка ещё окуная своё разгоряченное тело в воду.

Вот и зачем всё это?!! Сидел бы себе дома под кондиционером! И горя не знал! Или в торговый центр поехал. Там тоже хорошо. Прохладно. К тому же, джинсы новые купил бы, что давно сделать собирался. Кругом польза одна была бы. Для здоровья особенно…

Успел ещё я водителя фуры пожалеть. Тот на машине хорошей ехал. Для себя хорошей. Его тягач имел вытянутый капот. Так сказать, лишних полтора метра жизни. Которые для него, как раз, совсем и нелишними оказались. Уверен был я, что выживет, без всяких сомнений, выживет водила. Может и травм-то особых не получит. Вполне вероятно, что и вообще никаких физических повреждений у него не будет.

Физические-то травмы – это да. Не будет, скорее всего, их. У водителя фуры, понятно. Не у меня. Но, разве же травмы только телесные получить можно?

И вот как же так случиться-то всё могло? Как так звезды-то на небе сошлись? Что, да ещё и почему произошло это именно с профессиональным, вроде как, шофёром? Заснул за рулём, мчавшись всю ночь и не дотянув в итоге всего пары десятков километров до цели, торопыга? Отвлёкся, читая сообщение на телефоне? Или, элементарно, рулевое заклинило? Не досмотрел, получается, бродяга за машиной, за её техническим состоянием.

А и так ли уж важна истинная причина? Как для меня, так и, собственно, для того водителя. На первую роль теперь всё же, что нисколько и не удивительно, вырывается не причина, а последствие. Так было, так всегда и будет. Ничего тут не попишешь.

Да, для меня-то, правда, ну, какие теперь уже последствия? Я своё, как говорится, отмучился. А вот для моего убивца (а как его ещё по-другому назвать?) всё только начинается. И закончится нескоро. Ох, как нескоро. А, может, и вообще никогда не закончится. Не позавидуешь ему.

Кто-то, несомненно, скажет: “Прямо-таки распережевался тот парень. Да с него, как с гуся вода. Живой-здоровый остался. Чего ещё надо?! Отвертится-откупится и забудет всё завтра”. Так? Не исключено, что и так. Только я по-другому думаю. Видел я глаза этого парня.

Человек быстро забывает всё плохое. Так уж устроена его натура. Хорошо, если хотя бы выводы из неприятностей, неожиданно настигших его, сделает. Например, новые непреложные законы сам для себя разработает, да тут же их и примет. Как то: так и только так здесь, в подобных случаях поступать буду. А вот эдак – ни в коем разе. И ведь в большинстве случаев будет (да, да – будет!) новые свои законы человече исполнять. Если он не совсем обезбашенный, конечно. А почему, откуда такие постулаты взялись, и не упомнит тварь божья вскоре. Изредка, разве, проснётся вдруг в холодном поту от ночного кошмара. А что привиделось – уже снова стёрто из памяти. Совесть пыталась хотя бы так о былом напомнить, да не получилось. Внутренняя защита на опережение сработала.

И всё же есть такие люди, которые ничего не забывают. Мало их. Очень мало. Но, есть. Вот мой водитель из таких. До конца жизни ему будет сниться, как его тягач вылетает на встречную полосу и в секунду сминает в гармошку движущуюся навстречу ему малолитражку. Не сможет никак бедолага ни с помощью таблеток, ни убойной дозой алкоголя выдавить это из себя, из своей памяти. Навсегда я стану частью его души. И глаза моего убивца, то самое зеркало души, подтвердили сию простую истину. Для меня подтвердили. И что же остаётся? Да, только и пожалеть несчастного.

Легче мне стало, думаете? А вот с чего бы?! Я вообще скажу – обидно мне стало. Другие-то ведь все самые счастливые моменты жизни снова и снова переживают. А я, почему-то, о совершенно незнакомом человеке думы думаю. Он меня убивает, а я ему ещё и сочувствую. Время своё ох как бестолково трачу.

Трачу время? Нет. Уже нет. Уже не трачу. Кончилось моё время. Совсем. Сначала отведённое матушкой-судьбой кончилось, а теперь ещё и “премиальное”. Понятно это, опять же, тоже стало как-то вот сразу.

Я отвёл глаза от лица водителя фуры, опустил их вниз и закрыл. И тут же раздался ужасный скрежет металла. Так вместе со мной прощался с жизнью и мой седан.

Хорошо уже и то, что хотя бы боли я не почувствовал. От этого злой рок миловал. Меня просто поглотила темнота. Вдруг. Всего и разом. Оказывается, умирают именно так.

глава 1

Меня кто-то упорно и настойчиво тряс за плечо. Открыв глаза, я увидел перед собой загорелую кучерявую голову злобно смотрящего на меня создания. Точно не человека. Хотя бы уже потому, что из его чёрных кудрей на затылке по разным бокам торчали небольшие такие, но вполне заметные рожки. В общем количестве – две штуки.

И как тут поступить? Очевидно, самым простым и действенным способом. Ну, конечно же, просто снова закрыть глаза. Что я немедленно и сделал. Вот детям, к примеру, это часто помогает. Мне же, отчего-то, подсобило не особо. Даже совсем наоборот! Память услужливо вывела перед моим мысленным взором картину мчащейся на меня многотонной фуры. Уши снова услышали лязг сминаемого металла.

Вот этого ещё не хватало! Да, за что же! Я что – в аду?! А как же “невинно убиенный”? Пускай не младенец, но всё же.... Нет! Ну, так совсем нечестно. Вот не буду открывать глаза, пока звуков лиры не услышу. И благозвучного пения ангелов. Не буду и всё!

– Вставай! Вставай, давай. Чего разлёгся! – услышал я вместо возвышенного тенора грубый, сварливый, да ещё и очень-очень раздражённый голос.

И снова меня начали активно трясти. Теперь уже за оба плеча. Веки, пусть и медленно, но поднять всё-таки пришлось.

Чуда всё же не произошло. Голова с рожками так никуда не исчезла, по-прежнему нависая надо мной.

– Я в аду? – тихим и, вот как-то само оно так получилось, исключительно жалобным голосом вопросил я.

– Ага, ага, – тут же активно закивал кучерявый владелец рожек. – Вставай быстрей. Тебя там уже совсем заждался этот… Как его там… Люцифер! Ага. И Аид тоже заждался. Оба, короче, ждут. Так что поторапливайся. А то они знаешь, как рассердятся! Ух! Лучше бы тебе не гневить их зазря. Поспешай, братец. Поспешай!

– Люцифер? – удивился я. – И Аид? Ты ничего не попутал?

– Кто?! Я попутал?! Да ты знаешь, с кем разговариваешь? – снова разозлился рогатый. И тут его, похоже, осенило. – Так ты русский, что ли? Ну, так вставай и иди… То есть, значит, вали. Да! Именно так. Вали быстро к этому… К черту! Точно! К нему самому. И бегом, я сказал!

– Сам вали, – коротко ответил я. Мне и сразу-то сильно страшно не было, а теперь вот даже интересно стало.

– Это как? Это почему? – оторопел от неожиданности кучерявый.

– А вот так. Мне и здесь хорошо, – я повернулся на бок, приподнял голову и оперся ею на свою же приподнятую, согнутую в локте руку.

– Тебе не может быть хорошо, – всё никак не мог прийти в себя мой странный собеседник и от того переставший, временно похоже, мне грубить.

– Да, вот ещё: “Тому не нужно далеко ходить, у кого черт за плечами”, – очень вовремя вспомнил я классика, разглядывая копыта на ногах рогатого.

– За какими плечами у тебя черт? – удивился мой недалекий, как оказалось, незнакомец. И уверенно возразил, заглянув мне за спину. – Нет там у тебя никого.

– Там нет, – согласился я. – Для красного словца сказал же. Как непонятно? Но, в принципе-то, есть. Рядом-то, понимаешь, есть. Тут уж никак не поспоришь.

По правде сказать, совсем уж на черта кучерявый не смахивал. Определённое-то сходство, конечно, было. Ни без этого. Это – да. Ну, в первую очередь – рога на голове. И кривые ноги, заканчивающиеся копытцами. Всё это наводило на некоторые размышления. И подозрения. И выводы.

С другой стороны, та же кудрявая голова. Не лысая, а обрамлённая вполне себе завидной шевелюрой. Очень завидной. Рожки-то, кстати, при желании той самой шевелюрой надежно прикрыть можно было бы. Замаскировать, так сказать.

И нос был обычный. Человеческий, прямо скажем, нос. А не пятачок какой. И руки – обычные самые. В смысле, как у всех людей. К тому же, мой собеседник был одет. Пусть незамысловато, но всё же. Да, без обувки. Зато наличествовали и футболка белая почти без рукавов, и длинные до колена хлопчатобумажные шорты, украшенные легкомысленными изображениями котят. К тому же этот наряд явно был кучерявому впору по размеру. Его, надо думать, личный наряд этот.

Добавим, что лицо моего незнакомца, без особой на то натяжки, можно было бы даже назвать симпатичным. В отличие от темного цвета рыльца того же черта. Хотя здесь – у кого какой вкус, несомненно. Так вот, можно было бы назвать его лицо симпатичным, если бы не одно но. Портили картину хитрые, постоянно бегающие глазки неопределённого цвета. Единственно, разве, сказать – блеклого цвета. Но не более. В общем, как по мне, так с этим персонажем следовало ухо востро держать, а не любоваться им. Хотя это, опять же, лишь мои собственные ощущения. Кто другой, неудивительно то будет, может и совсем противоположное мнение о таком красавце составит.

– Так это я, что ли, черт? – начали, похоже, доходить до сознания кучерявого мои слова. – Ты сам-то понял, что сказал? Ты понял, кому это сказал?! Поднимайся, сам ты черт, и с жизнью своей прощайся! Руки-ноги тебе переломаю, язык вырву. В ад свой червяком поползешь. А ну, вставай быстро! Бегом отсюда, пока я до конца не разозлился. И скажи спасибо, что я лежачих не трогаю. Иначе по-другому ты уже пел бы здесь. Вон отсюда, пока я от своих принципов из-за тебя наглеца не отказался. На волоске я от этого. Ох, на волоске. Вон отсюда, убогий!

– Слушай. У нас на такие разводы даже девочки семилетние уже давно не ведутся, – вздохнул я и лениво да несколько вальяжно покрутил перед рогатым свободной рукой. – Особенно на такие смешные и наивные разводы.

– Какие разводы? Почему разводы? С чего ты это взял?

– Да, сам посуди. С какой-такой жизнью мне прощаться? С которой попрощался уже? А на новое перерождение то, что сейчас со мной происходит, ну совсем никак не тянет. Хотя бы потому, что вот точно не младенец я в люльке. А ты не мама моя, слава богам. И не папа даже. Это, значит, раз.

– Умный какой, – не удержался от ремарки рогатый.

– Опять же, – не обращая внимания на слова кучерявого, продолжил я. – С чего бы тебе было ждать, пока я очнусь? За ногу меня беспамятного в сторонку оттащил бы и всего делов. Это если я тебе мешаю здесь. А вот не стал ты этого делать. Не стал. Не знаю и почему. Да уже и не важно. Раз не стал делать раньше, не будешь и теперь. Это два.

– Я же говорил, что лежачих не бью, – пробормотал мой незнакомец, но совсем уже каким-то неуверенным, что ли, голосом.

– И, наконец. И Аид, и Люцифер, да ещё и черт. И все сразу, и все рядом. Круто, конечно. Тут не поспоришь. Да только есть здесь проблемка одна. Не может того быть. Просто не может. По определению. Здесь ты загнул. Перестарался. Это три.

– А вот тут-то ты и не прав, братец! Ох, не прав! – вдруг снова оживился рогатый и тут же, в голос, не удержавшись, расхохотался. Отсмеявшись, кучерявый хитро взглянул на меня и заговорщицким голосом произнёс. – А знаешь ли ты, дружок, куда попал-то? Пойдём, я тебе покажу кое-что. Вставай, вставай. Пойдём скорее.

– Мне и здесь хорошо… – начал было я, но тут же примолк и призадумался.

А и действительно. Куда я попал-то? И кто я вообще теперь такой?! Ведь я же погиб. Умер, значит. Насовсем! И это бесспорно. Однако же, вот он я. Руки, ноги, голова на месте. Язык тоже. С кучерявым вполне себе осознанно разговариваю. Соответственно, и в голове что-то да осталось. Мозги на месте, похоже. И не голый. Летняя майка, джинсовые шорты, кроссовки. К слову, это та одежда, что была на мне в мой последний день жизни. И, кстати! Я судорожным движением перекинул руку и накрыл ею причинное место. Вздох облегчения, совершенно непроизвольно, вырвался у меня, как только я убедился, что и там всё, похоже, в порядке. Всё на месте.

Рогатый, заметив моё последнее движение, только усмехнулся и саркастически покачал головой. Во взгляде же его теперь читалось неприкрытое ехидство.

И что мне до чьих-то взглядов. Пусть глазеет кучерявый. Пусть насмехается. От меня, поди, не убудет. Ну или, пока не убудет… Дальше будем посмотреть.

Удовлетворившись краткой ревизией своего физического состояния, я решил временно отложить вопрос “Кто я?” в сторонку и приступить к решению задачи “Где я?”. Самостоятельно. Без столь беззастенчиво навязываемой мне помощи разными, весьма подозрительными личностями неубедительной наружности.

Я чуть приподнялся на локте и, активно вращая головой в разные стороны, осмотрелся. Увидел я, конечно, немало. Но вот только что мне это дало? Скорее, скажем так, вопросов, на счёт места, куда меня неожиданно занесло, стало ещё больше.

Начнём с того, что лежал я на небольшой лужайке, на вершине невысокого холма. Холмиков таких кругом было огромное количество. Просто огромное. И все они пустовали.

Я кинул косой взгляд на рогатого. Чего, спрашивается, ко мне привязался. Мёдом вроде здесь не намазано. Так чего тебе именно эта-то лужайка понадобилась? Чего другую-какую без криков и скандалов было не занять-то?

Все вместе холмики образовывали, назовём так, зелёную зону, по периметру которой на небольшом расстоянии друг от друга, где-то даже впритык, располагались различные объекты. Как рукотворного, так и природного характера. Объединяло эти объекты то, что все они, несомненно, были обжиты.

Объекты. Слово-то какое подобрал. А с другой стороны, как по-другому назвать всю эту мешанину? Ну, как? Какое ещё определение подобрать? Да то и ладно бы. Если бы только в названии дело было. А вот как мне следовало все это хозяйство, всю раскрывшуюся передо мной перспективу понимать и, главное, воспринимать? Вот в чём проблема. Вот откуда все вопросы новые.

Средневековый, по виду, замок соседствовал с каким-то древним капищем с огромной вырезанной из дерева фигурой идола, установленной точно посередине его. Около древнеегипетской пирамиды примостился каменный амфитеатр, поди – Колизей. А храм удивительной треугольной формы, проникнуть в который можно было, лишь поднявшись по огромной лестнице в тысячу ступеней, наверное? Так вот, рядом с этим храмом разместилась юрта, обшитая шкурами оленей. Тоже немаленьких размеров, кстати. Впритык к юрте врос в землю огромный камень, с идеально ровной, словно отшлифованной поверху поверхностью, покрытый потеками жира и красной краски. Или не совсем краски? Неужели это жертвенный камень? А ведь очень похоже на то.

Творениями рук человеческих (ну, или чьих-то там других рук), повторюсь, дело не ограничивалось. Присутствовала среди прочего и гора, увенчанная на самой вершине короной из кучерявых облаков. Были и долины, а может и оазисы. Точнее, подобие долин, размерами всего-то с футбольный стадион, но при этом в изобилии засаженные, где раскидистыми дубами, где яблонями и вишнями, а где и пальмами. Сияло голубой гладью небольшое озерцо. Изредка (я заметил ещё две) встречались и зелёные зоны из холмиков, подобные той, где коротал время я с рогатым. Эти зоны, правда, находились довольно далеко от нас. Пешком идти, так точно ноги стопчешь.

Все это благолепие простиралось вдаль, насколько хватало глаз. При этом изредка появлялись и новые строения, и не замеченные ранее мной местные природные ландшафты. Те же, взять к примеру, пирамиды угадывались, но только теперь то ступенчатые (на Земле их к эпохе майя относили), то построенные из глины, по виду так точно перуанские. Или, скажем, скалы. Не горы, а именно что скалы. Весьма мрачноватые с виду, все тёмные и неуютные, с зияющими чернотой сводами пещер. Но, в основном все, хм, объекты повторялись снова и снова. И никакой логики в их размещении не наблюдалось. Все они были раскиданы абсолютно хаотично.

И везде сновали люди и прочая живность. Где-то активно, то по одному, то группами (стадами), а где-то и почти незаметно, скрытно, осторожно. Но, точно везде. Ну, ладно. Точно там сновали, куда я смотрел. Не буду пока за всё говорить.

Я снова скосил глаз на рогатого. Живность. Это да. Вот он тоже живность. Как и, взять хоть, того же кентавра. Того самого, что разгуливал по одной из долин, и которого я смог разглядеть вполне себе отчётливо. Или же птица с головой девы (не иначе, птица Сирин), безмятежно дремавшая, притулившись на одной из скал. С её внешним видом я, опять же, никак не мог ошибиться.

От избытка чувств даже пришлось слегка взгрустнуть. И опустить глаза вниз. Ну, почему?! Почему у всех всё, как у людей, а у меня всё, как обычно. Ни в той, ни в этой жизни счастья нет! Или всё-таки есть?!

Я аккуратно потеребил рукой траву и выделил вдруг заинтересовавшее меня растение. Затем, зажав между указательным и средним пальцами четырёхлистный клевер (а это был именно он), я осторожно приподнял его над остальной зеленью и осмотрел. Повезло? Или повезёт? И враз, тут же я заметил ещё одно такое же растение с четырьмя лепестками. И ещё одно. Привалило-таки счастье? Привалило? А, да! Вот, просто и коротко – да! Теперь буду, буду я как сыр в масле кататься. Вот никак по-другому.

Опять, уже в третий раз за столь короткое время и снова исподтишка, я скосился на своего рогатого незнакомца. Тот, всё с той же ехидной ухмылкой, уперев руки в бока, до сих пор с интересом осматривал окрестности, словно, как и я, видел их первый раз. И, ровно по заказу, в эту секунду повернулся ко мне спиной. Хищно осклабившись, пришла на то и моя очередь, я, пользуясь моментом, быстро сорвал один за другим все три навершия клевера с четырьмя лепестками. И, стараясь не привлечь внимания кудрявого, стремительно и от того несколько нервно, даже слегка прикусив палец, но сдержав стон, засунул эти символы счастья себе в рот. Да, даже не жуя, проглотил их.

– Впечатляет? – повернувшись снова ко мне, вопросил рогатый.

– Смотря что ты имеешь ввиду, – решил слегка поломаться я. Да и чуть времени мне ещё надо было, дабы полностью прийти в себя. Ну, и сглотнуть застрявший в горле ком совсем не лишним было.

– Да уж точно не про то речь веду, что ты так старательно ладошками прикрывал, – тут же не преминул подцепить меня кучерявый.

– А ты уже знаешь, что там? Сразу посмотрел, не удержался? Ни стыда у тебя, ни совести. И, кстати. Я, если что, традиционной ориентации. Здесь без вариантов, – не остался и я в долгу.

– Что? Что-о-о?! – аж затрясся от злости и возмущения рогатый и, наклонившись ко мне, прошипел. – Да кто на тебя, ущербного, позарится-то. Кому ты нужен, убогий. Да, ты… Да, ты… Подстилка ты подкопытная. Вот ты кто.

– Фу-у-у. Ну, что за фантазии, мой друг. Сказал же – ты не в моём вкусе, – выразительно взглянув на ноги кучерявого, произнёс я.

Мой парнокопытный незнакомец, совершенно непроизвольно, вслед за мной перевёл взгляд вниз. И затрясся было ещё больше, осознав, похоже, двусмысленность своих же слов. Но, вдруг замер. Глаза его округлились. Рогатый резко нагнулся и начал судорожно шарить руками по траве. И издал полный боли стон, обнаружив вскоре три стебелька, навершия которых были сорваны. Те самые три стебелька четырехлистного клевера.

– Т-ты… Т-ты… Т-т-ты… – зазаикался кучерявый. И, немного собравшись, ткнул обличающе мне пальцем в грудь да, как тот самый прокурор, тут же громогласно вынес обвинительный вердикт. – Это сделал ты! Не вздумай отрицать!

А я и не стал отрицать. Потому что не успел. И разве только это? Что там! Также я не успел попытаться потянуть время, уточняя, что именно такого криминального свершил, хотя прекрасно понимал, что так возмутило рогатого. Мне, тем паче, не удалось начать прения по вопросу собственной непричастности к инкриминируемому деянию. Да я даже не выбрал тактику своей защиты – уйти в несознанку или же приплести сюда пресловутую презумпцию невиновности. А может, упирать на то, что клевер ничей (клейма кучерявого там точно не стояло), а значит и делай с ним любой, что хочешь? Но, вынужден повториться, на всё это времени у меня просто не было. Так что, я не успел не то, чтобы ответить на последние слова моего визави, я даже не успел придумать этот самый ответ.

Мне помешали небеса. В самом прямом смысле этой фразы.

Небеса те, до того абсолютно голубые и безмятежные, вдруг мгновенно преобразились. Не полностью. Нет. Преобразились только лишь над одним из холмиков зелёной зоны. Как не трудно догадаться, над тем самым, где расположились я и мой обиженный рогатый друг. Или же теперь другом его называть было бы для меня слишком смело?

Небеса, как говорят, разверзлись. И родили жуткого вида тучу, буквально нависшую над нами. Внутри тучи сверкали молнии, постоянно пересекаясь друг с другом. И при пересечении извергали страшные скрежещущие звуки. Снопы искр летели во все стороны. Нас, однако, пока они не касались.

Сбежать не было никакой возможности. Я словно прирос к своему месту, не в силах не то, чтобы сдвинуться, да просто пошевелиться. Тоже касалось, по всей видимости, и рогатого. Он страшно вращал своими глазами, пытался мычать, но и только. Двигаться кучерявый не мог. Он так и застыл в полусогнутом состоянии. Даже палец свой, обличительно уткнувшийся в мою грудь, он отвести не имел никакой возможности. Хотя очень этого хотел. Безумно желал, точнее сказать. Сие я понял сразу. Толи расшифровав каким-то образом мычание кудрявого, толи считав это в его глазах. Не знаю. Но, никаких сомнений по данному поводу я не имел.

Впрочем, через секунду я уже забыл и о рогатом, и, тем более, о его желаниях. Что мне до него, когда есть я. Или пока ещё есть?

Страха не было. Была обида. Опять обида. Только теперь не по поводу последних секунд своей жизни, а насчёт этой жизни вообще, в принципе. И то! Только возродился (или что там со мной произошло), ещё толком не поняв, где, как и, собственно, зачем, да снова пропадать?! Интересное кино. За что вот это мне? И где же я нагрешил-то так? Да где же?!

Долго пенять на свою судьбу мне не пришлось. Одна из молний, наконец-то, вырвалась из тучи. Да чуть зависла на самом краю, полностью игнорируя все законы физики и здравый смысл. Затем повертелась, словно флюгер, в разные стороны. Ища себе жертву, вне всяких сомнений. И, достаточно быстро выбрав цель, стремительно ринулась вниз.

Не трудно догадаться, что целью был избран именно я. Точнее, моё правое плечо. Именно туда и ударила молния. Но, что странно, не сожгла меня на месте, а лишь на мгновение обдав жаром руку, вошла в моё тело. Да вошла уже не раскалённой стрелой, а фактически ледяной иголкой. Заставив меня от ужаса задержать дыхание и широко открыть глаза. Но, только лишь на мгновение. Именно столько понадобилось молнии, чтобы прошить моё тело от плеча до груди и вылететь наружу. Где тут же найти ещё одну жертву. В роли которой выступил, и снова никакой интриги, рогатый.

Войдя в палец, в тот самый палец, что кучерявый уткнул мне в грудь, молния затем пронзила насквозь и тело моего парнокопытного сотоварища. Вылетев по какой-то странной прихоти на этот раз из его левого плеча. Но, зато также, разве только теперь уже на прощание, ожигая руку рогатого своим жаром.

Исполнив своё странное предназначение, молния резко метнулась вспять к туче. Где снова слегка покрутилась на месте, совсем рядом с грозовым облаком. Словно проверяя, все ли свои дела она здесь сделала. Нет ли ещё кого поблизости, заслуживающего её внимания? И решив, что полностью исполнила свою миссию, опять вопреки какому-либо здравому смыслу, нырнула обратно в тучу.

Молния была принята обратно, как будто, так и должно быть. Как будто так всегда и бывает. Ну, а сама туча, приняв беглянку, напоследок, словно торжествуя, ещё несколько секунд посверкала всполохами. И поскрежетала, правда, не так уже жутко. Да и ушла затем вверх, где непостижимым образом исчезла, растворилась в воздухе. Без всякого следа.

Как только туча исчезла, спало и оцепенение. И с меня, и с моего рогатого сотоварища. Который смог, наконец-то, оторвать от меня руку. И, выпрямившись, теперь баюкал свой пострадавший палец, периодически внимательно рассматривая его и поглаживая.

Я, если честно, никакой боли не чувствовал. Ни в плече, ни в груди, ни где бы-то ни было ещё. Присутствовал, конечно, определённый дискомфорт. Психологического характера. А как иначе? Морально я, само собой, не был готов к тому, что через меня молнии пролетать будут, словно поезда скоростные через тоннель. Так что осадочек-то где-то в самом низу живота остался. Это – да. Но вот боли никакой не было.

– Что у тебя с пальцем, – обратился я к кучерявому, решив проявить сострадание.

– Тебе-то что за дело? – пробурчал тот снова совсем невежливо и отвернулся от меня.

Отвернуться-то рогатый отвернулся, да не совсем. Скорее боком ко мне встал. Левым, если быть совсем точным.

Я усмехнулся. Теперь в обидки играем. Ну-ну. Без меня только. Я, в конце концов, никому навязываться не собираюсь. Да и холм этот, если уж он так необходим тому недоразумению, что напротив меня стоит, целиком и полностью уступлю. Вот только ревизию своего тела драгоценного осуществлю, дабы убедиться, что молния действительно никакого вреда мне не нанесла. И на другой пригорочек переберусь. Там спокойно ещё раз осмотрюсь кругом, да и буду уже решение принимать, что дальше делать, куда податься, у кого ответы на все свои вопросы искать.

Вдохновлённый своим новым планом, я решил было немедленно приступить к его исполнению, но тут взгляд мой случайно упал на плечо рогатого. Упал, да и задержался непроизвольно.

На плече кучерявого теперь красовалась татуировка. Вот именно – теперь! Я готов был поклясться, что ещё минуту назад её не было. Рогатый крутился передо мной, словно уж, и так, и эдак. Я имел возможность, даже сам того не желая, внимательно ознакомиться с внешним видом этого типа. И с его кожей. Весьма загорелой. Более присущей, скорее, мулату. Но при этом идеально чистой. Без родимых пятен, прыщей, веснушек и шрамов. И без татуировок.

Четырёхлистный клевер. Совсем небольшой, заключенный в замкнутый круг. Именно это изображение красовалось сейчас на плече рогатого. Более того. Татуировка выглядела какой-то тусклой. Словно нанесённой давно и уже даже несколько поистёршейся со временем. И всё равно я точно знал, был абсолютно убеждён, что до появления молнии, ударившей нас, этого тату у кучерявого не было.

Озарённый внезапной догадкой, я быстро повернул голову и взглянул на своё правое плечо. Тот же самый четырёхлистник присутствовал и здесь. Хотя, надо признать, некоторые отличия всё же имелись. Так у меня клевер был по размеру гораздо больше. Если у рогатого он был величиной с пятирублёвую монету, то у меня – в полноценный олимпийский рубль ещё той, советской эпохи. К тому же моё тату было ярким, насыщенным по цвету, то есть, бесспорно, новым. И вот ещё – у меня было набит только клевер, без каких либо дополнительных изображений, в частности – замкнутого круга, как у моего сотоварища.

В моём понимании, каждый волен изгаляться над своим телом так, как душа пожелает. Хочешь – разрисуй себя всего, хочешь – кольца и серьги повтыкай во все места, включая причинные. Можешь ещё и силиконом накачаться по самые уши, если считаешь, что без того тебя ценить более не за что. В общем, каждому по потребности здесь, как говорится. Сам же я нужды ни в чём подобном не испытывал. Не видел необходимости с природой о красоте человеческого тела спорить. Потому и теперь не особо-то появившемуся изображению рад был. Ну, а что изменишь-то? Поплевал я, конечно, на руку, потёр плечо. Там где татуировка появилась. Безрезультатно. Похмурился да покривился. Что ещё? Да ничего! Расслабился и решил дальше тело своё на предмет потенциальных изменений проверить. Тем паче, именно этим и собирался ведь, собственно, заняться.

Оттянув майку, я посмотрел на грудь и живот. Похлопал себя по ногам и рукам, сам не знаю зачем. Исподлобья бросил взгляд на рогатого и, убедившись, что тот не смотрит на меня, опять засунул руку между ног и ощупал там своё хозяйство. Удовлетворённо кивнул сам себе головой. Вроде как в остальном – без изменений. И то ладно.

– Тебя звать-то как, кучерявый? – обратился я к моему обиженному приятелю, попытавшись всё-таки ещё раз, уже последний, навести с ним мосты. Ну, а если нет, то значит – нет.

– Орис, – неожиданно ответил тот, так и не повернувшись, правда, ко мне.

– Ну, а меня – Алексей, – ободрённый началом, вроде как, завязывающегося всё-таки разговора, представился и я. И тут же попытался развить успех. – Ты на плечо-то своё левое смотрел, Орис?

Кучерявый после моей последней фразы вдруг замер. Даже дышать перестал. А затем медленно, очень осторожно повернул голову и уставился на свою руку. Левую, само собой. Несколько секунд рассматривал плечо и даже, словно не веря своим глазам, прикоснулся пальцами к изображению клевера. Закрыл тату ладонью, да тут же резко откинул ту ладонь в сторону. И лишь убедившись, что рисунок так никуда и не делся, шумно выдохнул и вытер, неведомо как появившийся, пот со лба.

Оскалив было зубы в подобии улыбки, рогатый вдруг тут же снова поджал губы и нахмурился. Затем быстрым шагом приблизился ко мне, посмотрел на мою левую руку и удивлённо поднял брови вверх. Затем, видимо догадавшись, чуть сдвинулся в сторону и воззрился уже на правое моё плечо. Пробурчал что-то нечленораздельное, вздохнул тяжко, да и шлёпнулся задом на траву, усевшись, таким образом, прямо рядом со мной.

– Ну, и… – протянул я.

– Да, не понукай, не запряг, – пробурчал Орис.

– А надо?

– Что “надо”?

– Ну так, запрячь.

– Вот, что ты за человек?! – прорвало рогатого. – И так в сторонку подвинул, так ещё теперь и запрячь решил. Хотя, что от тебя ждать-то ещё?! От баловня фортуны. Это мне только всё трудом непосильным даётся. К примеру, вот эту самую поляну я полгода искал! Все холмики в округе излазил, все колени стёр, пока три в ряд растущих клевера удачи не нашёл. И что?

– И что? – повторил я за Орисом.

– Алёшенька вдруг нарисовался. Да нарисовался – ничем его не сотрёшь! – в сердцах воскликнул кучерявый. – И ведь не вчера ты, злыдень, здесь объявился. Тем более, не завтра. А именно, почему-то, сегодня. Да и ещё, к тому же, в то самое время, когда молния судьбы своего избранника опять искать собралась.

Я промолчал. Решил дать возможность Орису самому выговориться, пар спустить. Хотя, что за молния судьбы такая, ой как спросить хотелось. Но, сдержался я. Сдержался. Кремень я, прямо. Язык зубами зажал и в сторонку отвернулся. Только чтобы рогатый моего столь явного любопытства, яркими красками на лице написанного, не прочитал. И не попытался тут же попользовать меня. Так что отвернулся я и на близлежащие холмики воззрился.

А пустые до того пригорки, подобные нашему, постепенно начали наполняться живностью. Не кентаврами да сиренами, правда, а обычной самой живностью, без человеческой примеси. В понимании обывателя живностью, значит. Проще говоря, травоядными. Коровами там, козами, лошадками. А ещё жирафами, верблюдами и оленями. Кто был с одной головой, кто с двумя, а кто и с тремя сразу. Были и помеси животных, были и экземпляры, которых я вообще раньше никогда не видел, даже на картинках. Все они, судя по всему, прибыли на обед. Похоже, травка здесь была донельзя вкусная и сочная, раз такое количество тварей заявилось. Хорошо уже то, что на наш холмик пока никто не покушался.

Я ещё крепче сжал зубами язык и чуть не застонал от боли. Божечки! Куда я попал? Как всё, что творится кругом, понять, принять и не сойти с ума при этом. И, кстати! А только что умершие могут, вообще, с ума сойти-то? Или это только живых привилегия?

В голову полез уже совсем откровенный бред. Похоже, я начал синхронизироваться с окружающей обстановкой. Вливаться в неё, так сказать, и внешне, и внутренне. Да ещё и Орис снова замолчал, опять в себя ушёл. В свои переживания. Лучше бы орал на меня. Хоть какое-то развлечение.

И вот напрасно я так расстраивался. Потому как всё, что пока здесь происходило со мной, оказалось лишь семечками. Цветочки и ягодки, как скоро выяснилось, ждали впереди.

глава 2

Рядом снова громыхнуло. Я как раз поднял глаза к небу, молясь всем богам подряд, дабы они дали мне возможность проснуться в своей родной квартирке. И разрешили вспоминать и пейзаж этот, и Ориса – дружка моего парнокопытного, исключительно, как страшный сон. В общем, уставился я на небо и потому был абсолютно убеждён, что оно по-прежнему голубое. Без единой тучки на сей раз. И без молний. Без молний хоть судьбы, хоть обычных самых. Так что звук шёл явно не сверху. И, соответственно, гнев небес (ну или благодать) этот грохот в себе не нёс. Тогда откуда звук?

Пока я с недоумением рассматривал небо, справа раздалось характерное покашливание. Это, значит, не когда в горле запершило, а когда внимание на себя обратить хотят. Опустив глаза и повернув голову, я увидел весьма импозантного дядьку, неизвестно как оказавшегося вдруг на нашем с рогатым холмике. Гром, видимо, сопровождал появление именно этого персонажа. Орис, кстати, тоже до того внимательно рассматривавший небосвод, также с не меньшим интересом, чем я, уставился на нового гостя.

Дядька, убедившись, что всё наше внимание отдано теперь ему, приосанился. Хотя, казалось, куда уж больше. И так присутствовали в полной мере и величавость, и выправка, и полный достоинства взгляд. К тому же был он необыкновенно высокий, где-то в полтора моих роста. С выпирающими мускулами, обладающий, судя по всему, огромной физической силой. И это несмотря на свой почтенный возраст, судя по развевающейся окладистой седой бороде. Усы, правда, при этом дедок почему-то имел золотые. Красил, что ли? Дополняли образ нашего гостя – доспехи, опять же золочённые, длинный красный плащ, высокие кожаные сапоги, да шлем с крыльями по бокам. На боку висели меч и колчан со стрелами. Лук при том отсутствовал.

– Перун. Бог, – представился наш гость.

– Заявился уже первый, значит, – закривился Орис, вновь возвращаясь к своему образу хама и грубияна.

– Знай своё место, сатир! – громовым голосом пророкотал Перун, заставив пригнуться траву на пригорке. Да и меня тоже, признаться. Но не Ориса.

– А то что? Что ты сделаешь? Не пустишь на свою территорию? Или Дионису побежишь жаловаться? – продолжал дерзить рогатый.

– А и побегу. Почему нет, – неожиданно согласился с последним предложением Ориса дядька, способный, несомненно, одним ударом вбить невежу в землю по самые уши. – Хоть кто-то тебя наглеца, может, приструнит.

– А это ты видел? – вдруг пошёл на попятную кучерявый и, повернувшись боком, указал пальцем на своё левое плечо с новой татуировкой.

Перун сразу притих, внимательно вглядываясь в изображение четырёхлистного клевера. Орис тоже на какое-то время замолчал, с нескрываемой язвительностью следя за меняющейся мимикой нашего гостя. У меня же слов не было вовсе. Одни эмоции.

Дионис?! Это который любитель вина и вакханок из Греции? А Орис – его развратный собутыльник-помощник, значит. А Перун тогда кто? Славянский бог, никак? Который один из верховных, как помнится. Нет! Я не умер. Однозначно! Я сплю. И никак по-другому. Причём сплю где-нибудь в реанимации, заболев тяжкой, практически неизлечимой психической болезнью, получив очередной укол сильнейшего транквилизатора. Восьмой укол за последний час. Просто иначе объяснить тот бред, что мне сейчас видится, нельзя.

Я замер. Память услужливо вывела картинку перед глазами. Ту самую – злорадного хохота рогатого в момент, когда я предположил, что Аид и Люцифер не могут сосуществовать вместе. И его слова: “А вот тут ты не прав! Ох, не прав!” Ну, так что получается? Могут как-то, оказывается, исчадия ада вместе уживаться? Ну, нет! Это вздор! Ересь какая-то!

– Добрый день, Перун. Ой, простите. Конечно же – господин Перун. А я – Алексей. Просто Алексей. Можно – Лёша. И ещё раз хочу принести Вам свои извинения. За поведение моего товарища. Его Орис зовут, – я ощутимо ткнул локтем в бок, прямо под рёбра рогатого, тут же попытавшегося влезть в разговор. Кучерявый недовольно засопел, но промолчал. А я продолжил. – Вы же верховное божество? Не так ли? Чем мы можем Вам помочь?

Я ждал ответа. И ничуть не удивился бы, если сейчас перед глазами вдруг заклубился бы туман, из которого плавно возникла фигура в белом халате. И со словами “да, я теперь твоё верховное божество”, вколола бы мне очередную порцию успокаивающего.

Подобное лечат подобным. Потому я и решил сыграть партию в этой игре. Ускорить, так сказать, процесс возвращения к прежнему, адекватному восприятию действительности. Однако, похоже, действие затягивалось…

– Ты мне помочь ничем не можешь, – отрезал было Перун, и отвернулся было от меня. Но тут же снова внимательно посмотрел мне в глаза. – Хотя… Почему у сатира знак в кольце?

– А какая разница? – пожал плечами я и показал свою татуировку. – У меня, например, без кольца. Это что-то меняет?

– Ага! – воскликнул Перун. – Алёшенька! Друг любезный! Вон оно, значит, как!

– Видимо, меняет, – пробормотал я, поражённый столь резкой метаморфозе, случившейся враз со славянским божеством.

– Двое со знаком. Первый раз такое случилось на моей памяти, – продолжал восхищаться Перун.

– Что за знак-то. Объяснит мне кто-нибудь, наконец-то! – не выдержав, гаркнул я.

– Он только сегодня попал в Обитель, – пояснил Орис притихшему в недоумении Перуну. – Пару часов назад.

– В какую ещё обитель? – выдохнул я.

– Всё просто, – по-прежнему глядя мне прямо в глаза, начал объяснять Перун. – Обитель. Так мы называем это место. Место, где теперь живут боги. Ну, не совсем уж все боги, конечно. Несколько, наиболее почитаемых на Земле, всё ещё имеют честь обитаться именно там. Ну, или где-то совсем рядом. Или – под землёй. Кому что ближе. Всех остальных отправили в это “чудесное” место. Которое Обителью и прозвал кто-то. Да вот так и повелось. Укрепилось название.

– А кто вас всех сюда отправил? – не удержался от вопроса я.

– А создатель наш и отправил. Кто же ещё? Кстати, и ваш создатель, как впрочем, и вообще всех тварей живых творец. Не нужны мы стали. Отыграли свою роль во всемирной истории, так сказать. Вот нас на пенсию и спровадили. А чтобы глаза людям не мозолили, да не баламутили их лишний раз, вот в этот мир и услали.

– Жестковато с вами…

– Это-то ещё ладно. Кто сопротивляться пытался – того создатель вообще всех сил лишил да в сумеречные миры отправил. Оттуда не то, что вырваться, хотя бы зачатки прошлых способностей начать восстанавливать – уже проблема, почти нерешаемая. Мы-то здесь хотя бы немощными калеками не выглядим. Вот, к примеру, те условия, в которых раньше на земле существовали, воссоздать смогли. Пусть каждый и на небольшом участке это сделать смог (слишком много нас тут всех собралось), но всё же… Всяко лучше, чем ничего.

– А почему создатель бунтовщиков просто не уничтожил? Ведь это в его власти? И если это место обитания богов, откуда тогда здесь прочая живность? И люди? Вот я, к примеру. Да и Орис тоже. А вы, получается, на Землю всё-таки можете вернуться? – вопросы сыпались из меня, не переставая.

– Экий ты нетерпеливый, – поморщился Перун. – Давай по порядку. Конечно, создатель способен уничтожить всё, что угодно, и кого угодно. Только какой ему в том интерес? Скучно это ему слишком. А вот наблюдать, как мы копошимся да невозможное возможным делаем – хоть какое-то развлечение. Опять же, в одиночку боги из себя ничего не представляют. Нам поклонение нужно. Дары нужны и почитание. От того мы силы свои черпаем. Иначе – зачахнем. Вот, чтобы уж вовсе верховных не извести, и отправляет сюда изредка творец наших приверженцев либо помощников верных. Паству бывшую. Немного совсем, но посылает.

– Тогда вообще ничего не понимаю. Какое ко всему этому я-то отношение имею? – снова вынужден был прервать рассказ я.

– В старых богов не веришь, значит, – усмехнулся Перун. – Да не оправдывайся. Не надо. Не один ты такой красивый сюда отправлен был. И зла на то на тебя здесь никто держать не будет. Наоборот всё. Уважать тебя будут. И с просьбами обращаться. Как я сейчас.

– С какими просьбами?

– Опять торопишься, – пересел поближе к нам великан. – Всему своё время. Я же ещё на прошлые вопросы не все ответил, а ты уже следующие подкидываешь.

– Извините. Продолжайте, пожалуйста. Не буду так больше, – повинился я.

– Хорошо бы, коли так. А то чересчур любопытный. Так на чём я остановился?

– Творец вам, богам то есть, паству посылает, – услужливо подсказал я.

– Так и есть, – кивнул головой Перун. – Посылает. Однако того мало нам. Мы же – Боги, как-никак. Большего хотим. Гораздо большего. И, благо, начали-таки на Земле старых богов всё чаще и чаще вспоминать. Старые обряды возрождать. Так что многие из нас духом воспряли. Однако же, чтобы вера у паствы крепла, надо пастве той самой хотя бы изредка свой лик-то являть. Ещё чудеса исцеления либо погодные какие там творить. Для этого опять же на Земле надо бывать. Или хотя бы рядом где-нибудь.

Последние слова древнее божество произнёс совсем грустным голосом. Затем вовсе притих и призадумался о чём-то. Орис же напротив приосанился, заёрзал на месте. Глазки его снова забегали, усмешка то и дело касалась губ. Я же молчал, помня своё обещание. Новых вопросов не задавал, хотя язык прямо-таки чесался от вожделения. И вскоре был вознаграждён за свою стойкость.

– Вот ты спрашивал, можем ли мы на Землю являться, – продолжил, наконец-то Перун. – Можем, отвечу. Не чаще двух раз в год, но можем. Но и для того определённые условия должны быть выполнены.

– Какие? – не выдержал всё-таки я.

– Первое – желание паствы. Без того вообще никак. Да, сейчас с этим проще стало, как я уже говорил, – не заметил, вроде как, моей оплошности великан. – Ну, а второе… Все атрибуты власти при себе должно иметь. В полной комплектации. Казалось бы, здесь-то всё просто. Так, нет же! Как не следишь ты, на Землю явившись, за своим собственным имуществом, всё одно что-то раз через раз да пропадёт!

– Создатель балуется, – подал всё-таки голос, не выдержав столь долгого молчания, Орис.

– Наверное, так, – согласился Перун. – По-другому не объяснишь. Иначе – всё слишком просто для нас, а значит – скучно для него.

– Чтобы добро богов обратно им вернуть и создал творец молнии судьбы, – приободрившись, окончательно вступил в разговор сатир.

– Истинно так, – кивнул головой Перун. – Только редко очень те молнии появляются. И исключительно над холмами, где богам свои алтари строить запрещено. Да ещё над тем местом, где клевер четырёхлистный и именно что три штуки в ряд растёт. Любой вправе найти тот клевер. Любой герой из живущих в Обители. Кроме нас – богов, само собой. Зато мы, боги, каждый раз чувствуем, когда молния судьбы новая появится да всех о том оповещаем. Ровно за сутки оповещаем. Это до молнии. Клевер-то раньше гораздо появляется. Время на его поиски сутками одними не ограничивается. А дальше – если в правильном месте герой окажется, да клевера успеет коснуться любым образом, то молния судьбы и отметит его знаком особым. И станет зваться герой тот избранным, и появится у него возможность на Землю отправиться. Ну, а коли не угадал с местом, да не успел скрыться вовремя с холмов – испепелит неудачника, без шансов к посмертию. И всего делов. Потому желающих, на самом деле, немного. А в день, когда молния появиться должна, так и совсем все холмы пустеют. Никто не хочет даже случайно под удар попасть.

– Я восемь месяцев на карачках по холмам ползал, клевер тот искал, – нажаловался божеству Орис. – И ведь нашёл! И что? Счастье мне? Как бы ни так! Являюсь в день назначенный за наградой, а на месте знаковом, глядь, Алёшенька разлёгся. И ладно бы просто разлёгся. Так он же потом ещё, обманом меня отвернуться заставив, весь клевер волшебный сожрал! Хорошо, что хотя бы через него меня молния коснулась всё-таки. Совсем уж без знака не остался. Хотя и в круге знак тот. Почему только, не пойму…

– Никто тебя ничего делать не заставлял, – вставил свои пять копеек я.

– Так вот в чём дело… – не обращая внимания на мои оправдания, протянул великан. – И Лёша клевера коснулся, и ты, сатир, получается тоже. Вот почему сразу двое печати получили! Разве что, один заимел полноценную печать, а второй – лишь зависимую. Круг-то, сатир, для тебя именно то значит, что зависим ты, свобода твоя ограничена. Не можешь ты сам, в одиночку на Землю являться. Только по воле истинного избранника, коим Алёша является. Только вместе с ним и только по его желанию. Сам же Алексей от тебя, рогатый, нисколько не зависит. Может и в одиночку запросто отправиться, куда надобно.

– Всё. Приехали, – вздохнул Орис, но вроде как не сильно расстроенным голосом. – Хотя я, собственно, где-то так и предполагал. С другой стороны, всё же лучше, чем совсем ничего. А с Лёхой-то мы уж разберёмся как-нибудь! Правда, друже мой?

– Так я что? Могу на Землю снова вернуться? – я даже дышать перестал, не веря до конца в свою удачу. И, тем более, не обращая внимания на слова своего нового, почти потерянного, но тут же вновь так неожиданно обретённого друга. – Но почему всё-таки я?

– Не радуйся раньше времени, – охладил мой пыл Перун. – Почему ты, никто кроме создателя не знает. Творец-то раньше вообще сам лично то людей, то нелюдей выбирал и в нужные места на холмы отправлял. А теперь так в открытую не действует, только когда совсем долго никто клевер найти не может. Чего нас богов последнего шанса-то лишать? Так тоже неинтересно. Последнее время, кстати, отчего-то только люди оказывались молнией судьбы отмеченными. Сейчас ещё трое таких, как ты, Алексей, по Обители бегают. Пока ещё бегают… А тут вдруг как совпало! Сразу двое избранных! Да ещё один рогатый!

– Что значит “пока бегают”? – вычленив главную для себя фразу, ощутимо напрягся я.

– То и значит, – пробурчал сатир.

– Избранный, а значит и ты тоже, может не более шести раз в год на Земле появляться. На срок – до пятнадцати дней каждый визит. Но и не менее двух раз в год, – опять пустился в объяснения Перун. – Да, на самом деле, не совсем-то уж и по своему желанию. Чаще даже, скажу тебе, совсем не по своему.

– Боги будут обращаться к тебе с просьбами – найди то, найди это… – подхватил Орис. – И только согласившись на поиск утери, ты сможешь отправиться на Землю. Конечно, на первое же предложение, прямо вот так вот сразу, откликаться совсем необязательно, – рогатый, ухмыльнувшись, кинул взгляд исподлобья на сидящее рядом с нами божество. – Можешь выслушать ещё шесть предложений и выбрать затем любое из них. А на выбор, кстати, даётся пять месяцев. Но, если и в течение этого срока не определишься, тогда уже, без вариантов, отправишься исполнять самое первое. Да, тебя просто выкинет из Обители на Землю, как только звоночек прозвенит, означающий конец поры раздумий. И всего делов.

– Так я же могу ничего и не искать, – кивнул сам себе головой я. – Считай, две недели дома на Земле провёл и обратно, за новым заданием. А по предыдущему поручению скажу – извините-простите бестолкового, не получилось ничего. Но – ведь старался. Аки пчёлка жужжал.

– Можешь и так, конечно, – согласился великан. – Но, всего три раза. Четвёртого уже не жди. И здесь не важно – отдыхал ты или действительно “жужжал”. Если за пять лет ты трижды, согласившись на то, богам не помог, в Обители более не появишься. Потому-то и говорю, что соратники твои “пока бегают”. Из тех, что остались… Легко-то и тебе не будет.

– А где я тогда появлюсь, если не в Обители?

– О том у создателя спроси, ежели встретишь его, – пожал плечами Перун. – Коли стараться будешь, исправно трудиться – так, наверное, один вариант. Ну а если, как ты на то надеешься, просто номер отбывать отправишься – так, думается, совсем другой коленкор тебя ждёт. Награда-то достойная, не сомневайся, в любом случае героя своего найдёт. Как водится, под стать усилиям она будет.

– Отказаться от выпавшей чести нельзя, – опередил своим ответом мой следующий вопрос сатир. – Никак нельзя. Потому как – от судьбы не уйдёшь. Так что, пусть и с опозданием – приятного аппетита. Пусть и дальше в желудке у тебя клеверок спокойно так переваривается.

В разговоре снова повисла пауза. И Перун, и Орис давали мне возможность осознать и принять услышанное. За то им отдельная благодарность, конечно. Хотя для меня всё было предельно ясно и очевидно. Если всё творящееся со мной, опять же, было действительно реально, а не являлось плодом моего возбуждённого, больного воображения.

Да. Вокруг очень много интересного и неизведанного. Своя жизнь со своими правилами. И здесь я бессмертен, судя по всему. Но, мне всё равно нестерпимо хотелось обратно на Землю. Обратно домой. Туда, где всё знакомо и всё просто. Туда, где мне всё понятно. Вот такой я консерватор и рутинёр. Так что при первой же возможности – в путь! На Землю!

– Теперь ты, разумеется, понял, Алексей, почему я появился здесь, – прервал тишину Перун, решив вскоре, что я полностью переварил поведанную мне информацию. – И я, наконец-то, могу обратиться к тебе с просьбой.

– Только к нему? – ревниво и несколько обиженно выдвинулся вперёд Орис, пытаясь всем своим видом образумить божество.

– А к кому же ещё? Тебя-то, сатир, какой смысл пока и спрашивать да советоваться с тобой? Сначала выслужись перед новым командиром своим, а потом на право голоса надейся, – пожал плечами великан. – Ну, и ещё не факт, что Алёша тебя вообще с собой возьмёт.

– Продолжай, Перун, – прервал я вопль возмущения Ориса. – Продолжай. Что за просьба?

Древнее божество поёрзал на месте, покряхтел и, решившись, снял колчан и поставил его прямо передо мной. Видно было, что великан чувствовал себя несколько неловко.

– Не знаю, как так произошло, – заговорил каким-то смущённым голосом Перун, но тут же вспомнив, что он всё-таки бог, снова обрёл уверенность в голосе. – Скажу так, как есть. Уже два года минуло с тех пор, как я последний раз являлся пред своими прихожанами. И надо же такому случиться, именно тогда с колчана моего странным образом исчез важный атрибут. Откололся, наверное. По-другому и думать не хочу. Касаемо паствы моей, думать не хочу. Хотя, может статься, и создатель тому помог. Что и такое возможно сатир, вон, недавно говорил.

– Что за атрибут? – решил уточнить я.

– Камень. Не драгоценный какой, с виду так обычный самый. Круглой формы, как медаль. Вот такой, в общем, – Перун указал на пустевший кругляш в нижнем правом углу колчана, куда, судя по всему, и был вставлен когда-то утерянный атрибут. – Изображено на нём Громовое колесо было, которое ещё люди “Звезда Перуна” часто называют. Такое же точно изображение, вот как на груди у меня.

Великан ткнул себя пальцем в грудь, и мы с Орисом устремили туда свои взоры.

Посередине кольчуги, куда и указывал старый бог, сияла, несомненно, та самая Звезда его же имени. Представляла она собой шесть лучей-лепестков, заключенных в круге и соединённых в его (круга этого) центре. Вроде незамысловатое изображение, но при этом наполненное огромной древней силой и могуществом.

Я ещё с минуту восхищенно рассматривал Громовое колесо, тогда как Орис интерес к данному изображению потерял почти сразу. В силу происхождения и натуры, скорее всего, символы любых божеств, кроме разве отличий Диониса, для сатира никакого значения не имели. Так что всю ту минуту рогатый изображал своим видом скуку и томление.

– И что теперь? – оторвав взгляд от груди Перуна, спросил я.

– Так что непонятно? – удивился моему вопросу великан. – Я же объяснял уже. Все атрибуты власти нужно иметь, чтобы на Землю являться. В самом полном виде. А я камня с колчана лишился. Недокомплект у меня получается. Потому уже два года как в Обители безвылазно и сижу. Так, смотришь, и вся паства моя разбежится. Ну, и как заново всё начинать?

– За имуществом своим следить надо было внимательней, – глядя в сторону, фыркнул Орис. – Не боги – дети. Ещё наивные какие. Потерял он, понимаешь…

– Ладно. С кем не бывает, – примирительным тоном резюмировал я.

– Оно так, конечно. Но всё равно, неприятно, – вздохнул Перун.

– От меня-то ты чего хочешь? – взял быка за рога я. – Помочь тебе заново всё начать? Или ещё что?

– Так зачем же заново-то начинать? – удивился великан. – Далеко не всё так уж и плохо пока. Подобная помощь мне сейчас без надобности. А вот пропажу мою найти – камень с изображением Громового колеса, то и есть задание для тебя. Непростое, соглашусь. Да других, легче которые, у тебя и не будет, думаю.

– А где камень тот утерян-то был? – решил для начала уточнить я.

– Так коли я бы знал то… – раздосадовано крякнул Перун. – Только и помню, что городище был огромный. Да дома кругом каменные, числом не счесть.

– А название у города хотя бы есть?

– К чему мне то название, – хохотнул великан. – Я же к пастве своей прихожу, а не к городу в гости. Да ты не отчаивайся так. Не отчаивайся! Хоть название и не знаю, но место-то, где тот городище располагается, точно ведаю. Доставлю в самый центр в наилучшем виде. И тебя, и сатира, коли его, конечно, с собой взять пожелаешь.

– Да, уж. Пойди туда, не знаю куда, – пробормотал я. – Ну, хотя бы уже – найди то, знаю что. Действительно, задачка не для первоклассника.

– Так что? Берёшься исполнить мою просьбу, избранный? Или будешь дальше думу думать? – поднимаясь, да ставшим вдруг вновь снова громовым и одновременно каким-то, что ли, официальным голосом вопросил (другого слова и не подберёшь) Перун.

– Берусь! – неожиданно для самого себя выдохнул я.

Хотя почему неожиданно выдохнул? Внутри я для себя решение принял сразу, повторюсь. Не готов я пока к жизни (или к существованию – как там это правильно теперь называть) в Обители. Хочу! Хочу обратно на Землю!

– Орис, ты со мной? – несмотря на охватившую меня эйфорию, вспомнил я про своего нового дружка названного.

– Стоит ли торопиться? – попытался охладить мой пыл сатир. – Ещё шесть, целых Шесть!, заданий ты выслушать можешь. Наверняка, что полегче выплывет. К чему такая спешка? Вон уже, кстати, и ещё один клиент нарисовался.

Орис кивнул в сторону, и мы с Перуном, одновременно повернув туда головы, увидели заклубившееся облако марева. Снова раздался громовой удар, и перед нашими очами явился новый герой. Вне всяких сомнений, очередное божество.

Мне вот сильно интересно, это фишка такая у местных – появляться исключительно под звуки грохота? Иначе никак нельзя? А если человек спит, и тут гость такой к нему. Так и заикой остаться недолго. Вот к чему эти дешёвые трюки? Можно подумать, без подобного антуража тебя всерьёз никто и воспринимать-то не станет.

Появившийся товарищ, к примеру, на счёт “не воспринимать всерьёз” мог точно особо не переживать. Ростом он был никак не ниже Перуна. А с учётом торчащих из головы трёх пар рогов (длинных и изогнутых, как у антилопы), так и выше. Я с ходу, надо признаться, и не смог определить – корона такая оригинальная у этого гиганта была или же особенности организма свою роль здесь сыграли. А может, просто с женой не повезло?

Мускулистым торсом пришелец также не уступал славянскому божеству. Разве что, доспехи имел попроще. В смысле обычные самые, золотом не расписанные. Зато покрывающие тело полностью, при этом идеально подогнанные и от того только усиливающие красоту и мощь фигуры. Даже ладони стальными перчатками защищены были. Волосы, скрывающие основания рогов (короны?), блестели подобно броне и, думается, защищали голову не хуже последней. Открытым, таким образом, оставалось только загорелое лицо со слегка раскосыми глазами, не сомневаюсь, воина. Подтверждало сей факт и копьё, что наш герой держал в правой руке.

– Аттар, – представился новый пришелец, дав нам возможность вволю налюбоваться собой. Хотя почему нам? Судя по спокойным лицам Перуна и Ориса, исключительно мне.

– Очень приятно, – пробормотал я, не понимая пока, как относится к появлению ещё одного божества. Божества, конечно. Ну, а кого же ещё?

– Ты опоздал, Аттар, – усмехнулся себе в усы Перун.

– Приветствую небожителя из Аравии, – вдруг удивительно елейным голосом, абсолютно неожиданно для меня, буквально пропел Орис. – Рады видеть тебя. Будет ли дозволено узнать, что привело тебя сюда?

– Сегодня появился новый избранный, – не спросил, а, скорее, утвердил данный факт Аттар.

– Истинно так. Так и есть, уважаемый, – продолжал лебезить перед новым гостем Орис.

– Я же сказал, что ты опоздал, Аттар, – Перун грозно зыркнул на рогатого и твёрдым, исключающим возражения голосом произнёс. – Слово сказано. Задание принято. Готов ли ты, сатир, последовать за избранным?

– Готов, готов, конечно. Как по-другому? – поспешно, вновь обретшим свой обычный тембр голосом возвестил Орис и укоризненно посмотрел на меня.

– Готов ли ты взять с собой в путь сатира, Алексей? – обратился славянский бог уже ко мне.

– Ну, да. Отчего же не взять? – просто ответил я.

– И будет так! – торжественно возвестил Перун. – Жду вас, значит, обоих здесь, на этом самом месте ровно через две недели. И не часом больше. Надеюсь, с камнем. И – да! Возвещаю – задание выдано!

Я успел заметить, как покривился Аттар. Как Перун поднял в прощальном жесте руку. Как трава на холме пригнулась от налетевшего вдруг шквала ветра. А затем и меня, и сатира охватила тьма, внутри которой нас настолько быстро закружило, завертело, что мы мгновенно потеряли ориентацию. Сначала в пространстве, а потом и во времени.

Постепенно что-то начало сжиматься у меня в самом низу живота. Одновременно с тем начала подкатывать и тошнота. В глазах замелькали искры, а в ушах зазвучал непрекращающийся гул, похоже, каких-то голосов. Я уже не видел более Ориса и не знал – где он и что с ним. Не понимал я и того, что происходит со мной. Мир вокруг совсем уже утратил свой привычный вид. А потом я и вовсе потерял сознание.

глава 3

Очнулся я снова от того, что меня трясли за плечо. Внутри и так всё до сих пор звенело от напряжения, а тут опять с новой силой заколыхалось, забурлило, а что-то ещё и заскрипело. Последнее, похоже, относилось к моим мозгам, что делали очередную попытку переварить всё новые и новые происходящие со мной метаморфозы.

Сделав просто невероятное усилие над самим собой, я заставил себя сначала оттолкнуть руку того, определённо, изверга, что никак не хотел отстать от моего бренного тела. И только потом уже открыл глаза.

– А ведь нас кинули, Алёшенька. Просто – кинули! – увидев, что я очнулся, тут же заверещал склонившийся надо мной Орис. И кто бы сомневался, что расталкивал столь варварским способом меня именно сатир.

– Да ты что? – пока ещё еле ворочая языком, проворчал я.

– Именно так. Именно! И можешь даже не сомневаться. Нас кинули! Ну, или обманули, облапошили, одурачили, надули. Как тебе больше нравится!

Произнеся последний, столь пламенный спич, Орис откинулся на спинку скамейки, на которой и сидел рядом со мной. Затем, гордо сложив руки на груди и смотря строго вперёд, кучерявый застыл, словно та статуя. Предоставляя мне время, надо полагать, дабы сполна проникнуться полученной только что, важнейшей информацией. Ну и, видимо, в силу своей ущербности, так и не сумев определить самостоятельно негодяя, что посмел обхитрить нас, кинуться вскоре к ногам (копытам) сатира. Моля лишь об одном, а точнее, крича: “Имя, сестра (ну, в данном случае брат или, скорее, друг. Рогатый, короче), имя”! Того имя, понятно, кого мы прямо сейчас, немедля, терзать отправимся.

Кстати, о ногах-копытах. Я скосил глаза вниз и убедился, что Орис на сей раз был обут. Пусть и щеголял всё в той же белой футболке да шортах с котятами, но хотя бы на ногах уже были надеты кроссовки. Да, довольно волосатых ногах, но не сказать, чтобы прямо совсем уж уникальных. Взглянув на шевелюру сатира, я убедился, что и рожки его также теперь были надёжно скрыты от чересчур любопытных чужих глаз среди хитро уложенных волос. Всё, прямо всё указывало на то, что Орис не собирался выделяться среди местных жителей… Земли! Да, неужели и правда – я снова дома?!

Оглянувшись, я убедился, что наша скамейка находится в каком-то парке. Парке отдыха, судя по всему, что расположился непосредственно в городской черте.

По дорожке мимо нас прогуливались как парочки, так и семьи с детьми. Виднелось колесо обозрения, раздавались радостные крики, звучала музыка. Недалеко расположился лоток с мороженым и газированной водой, к которому даже собралась небольшая очередь. В общем, обычный летний жаркий денёк. В обычном городе. На самой обычной Земле. Улыбка до ушей, просто сама собой, вдруг вылезла на моём лице.

– Что скажешь? – так и не дождавшись от меня никакой реакции и снова повернувшись в мою сторону, задал вопрос Орис. Оглядев же мою глупую, донельзя довольную физиономию, он ещё и едко поинтересовался. – И что ты находишь здесь такого весёлого?

Я пожал плечами. Отвечать я был не намерен. Как и думать да гадать над словами Ориса. Вообще-то, мысли мои пока и вовсе витали где-то высоко в облаках. И быстро на землю опускаться не собирались. К тому же, понимая характер сатира, можно было даже не сомневаться, что он сам в ближайшем времени не удержится да просто-таки вывалит на меня весь поток информации, которой владеет.

– Ты, братец, похоже, не понял ещё, как твой драгоценный Перун нас подставил, – начал заводиться рогатый, так и не дождавшись от меня ответа.

Я посмотрел в глаза сатиру и вздохнул. Братец! Ну, что сказать? Мой рейтинг взаимоотношений с этим парнокопытным снова стремительно растёт. Перейдя уже из категории дружеских отношений к кровным узам.

– Да, ладно ты! Но, я-то! Я! – неожиданно решил заняться самобичеванием Орис. – Как я-то мог такое допустить? Ну, ответь мне, Лёша! Ответь же…

Вопрос был, понятно, риторический. Равно как и отчаянная просьба рогатого дать ответ не подразумевала под собой, на самом деле, каких бы то ни было откликов с моей стороны.

– Дам наводку, – вроде как снова перешёл к объяснениям сатир, но тут же, бросив разговор, обратился вдруг ко мне с просьбой. – А купи мне мороженого. Ну-у-у, пожа-а-а-луйста!

У меня было слишком хорошее настроение, чтобы с кем бы то ни было ещё спорить да ругаться по мелочам. Так что я просто поднялся со скамейки. Намереваясь не спеша прогуляться до лотка и купить какой-нибудь там пломбир или же эскимо. Что дешевле будет. Нечего “родственничка” уж чрезмерно баловать.

Автоматически похлопав руками по карманам, я сделал шаг вперёд. И тут же тормознулся, вернулся к скамейке и снова упал на неё. Точно на прежнее своё место.

Нет. Я не передумал в части исполнения маленького каприза рогатого. Я элементарно не мог ничего сделать. Вот, никак. Ладони мои, коснувшись карманов, вдруг не обнаружили в них неизменно наличествующей припухлости. В том самом месте припухлости, где обыкновенно были припрятаны кредитная карта и несколько купюр небольшого достоинства. Или же, как минимум, хотя бы одна только кредитная карта.

Поворачиваться в сторону сатира, дабы насладиться злой иронией в его глазах, я не стал. И так всё было теперь понятно. Нас бросили, как говорится, в омут головой. Без копейки денег, без крыши над головой, без помощи и без… Да без всего! Из вновь приобретенного – лишь кроссовки на ногах кучерявого. И то может быть, это и так его личная собственность.

А и пусть всё будет, как есть. Нет денег? А зато мы на Земле! На Земле! Уже неплохо. А что дальше? А дальше – разберёмся!

– Что?! Что “разберёмся”?! Как “разберёмся”?! – взвизгнул рогатый. Видимо последние свои слова я совершенно непроизвольно произнёс вслух.

– А как-нибудь да разберёмся, – чисто по-человечески ответил я. – Ты мне лучше, Орис, вот что скажи. Почему ты считаешь, что с нами смошенничали? И почему в этом себя винишь?

– А кого ещё винить? – враз успокоившись, тяжко вздохнул сатир. Настроение его менялось, просто как у девочки в переходном возрасте. – С тебя-то, ну, что взять? Только появился в Обители. А тут возможность такая – обратно домой. Понятно, что про всё забыл и – в путь. А я-то! Хорош, нечего сказать. Вроде уже и списал себя со счетов, а тут вдруг – надо же! Тоже избранный. Хоть к тебе и привязанный, но избранный же! Посланник Обители! Радость какая! Голова от счастья закружилась. Обо всем на свете забыл. И за тобой, как собачка, хвостом виляя, понёсся.

– И что? Ты же этого и хотел. В смысле, вообще нестись, а вот не именно за мной.

– Хотел, – согласился Орис. – Чего и скрывать. Только это же не повод мозги совсем-то уж отключать!

– А ты что, отключил? – аккуратно поинтересовался я.

– Именно! – снова разнервничался рогатый. – Условия контракта даже не обговорил!

– Какого контракта? – удивился я.

– Самого обыкновенного. С божком нашим. Перун имя которому, – пояснил Орис.

– А что за контракт?

– А ты как думаешь? – буркнул сатир. – Дитю же понятно. Мы, значит, обязуемся артефакт найти и в целости и сохранности его на Обитель доставить. Заказчику, само собой. А за то нам заказчик, Перун соответственно, плюшек всяких разных отгрузить клянётся. Каких? Вот о том и контракт. Да! Ещё обеспечить нас всяким-разным должен непременно наниматель для исполнения поставленной задачи. И не только деньгами да амуницией. Не то главное. Вот амулетами какими снабдить магическими, чтобы легче избранным было – вот дело самое важное. И, скажи мне теперь, Алёша, друг дорогой, а где же те амулеты-то?

– Нет их, судя по всему, – оставалось, только что, развести мне руки в стороны.

– Нет! Совсем нет! – подтвердил Орис. – А ты говоришь – разберёмся. Как?! И вот, как?!

– Подожди с этим. Лучше ещё раз мне бестолковому скажи. Правильно я понял – получается, если найдём мы колесо Громовое, от бога славянского взамен всё одно ничего не получим?

– Истинно так, – прижал руку к сердцу сатир.

– Тогда нам камень Перуна искать незачем, – сделал я логичный, вроде как, вывод.

– Э-э-э, братец. В том-то и подвох. Мы с тобой задание бога приняли? Приняли. Предмет поиска нам понятен? Понятен. И сроки поиска указаны. И кому, и куда пропажу доставить, нам с тобой тоже обозначили. Договор заключён. Устный. Да на бумаге, кстати, в Обители писать-то и не принято. По рукам ударили и всего делов. А что мы своих требований не выставили, так значит нам и не надо ничего. Договор, получается, есть, а контракта нет. Не нужен он нам. Альтруисты мы с тобой получается, Алёшенька, да филантропы. Все из себя крутые, на первый взгляд, а копни чуть глубже – просто бараны тупоголовые.

– А если нарушишь договор?

– Тебе же уже объясняли, – стукнул меня слегка по лбу сатир. – Можешь вообще ничего не делать, конечно. Два раза. После третьего – прощай навеки, мой милый друг.

– Хорошо, – произнёс я, прикрыл глаза и откинулся на спинку скамейки, заложив руки за голову да наслаждаясь ласковыми лучами Солнца, ласкающего моё лицо. А больше мне сейчас ничего и нужно-то не было.

– Что “хорошо”? – попытался не дать мне расслабиться сатир. – Что ты в этой ситуации хорошего нашёл? Мы, считай, уже раз задание не выполнили. Самое первое задание. Прекрасное начало! А ведь ещё и две недели как-то протянуть здесь надо. Без средств к существованию. И не вернуться назад никак. Раньше времени в Договоре обозначенного, на Обитель вернуться можно, только полностью заказ исполнив. Ну, или если форс-мажор какой. Не знаю, честно говоря, что это, да и знать не хочу. Соответственно, куковать нам теперь две недели здесь безвылазно. Вот, знаешь ли, не этого я хотел! Вот совсем не этого я столько времени добивался!

– А чего ты добивался? – лениво процедил я, так и не меняя выбранной позы.

– Чего добивался? А ты знаешь ли, кто я, Алексей? – вдруг ставшим каким-то неожиданно тихим и усталым голосом спросил Орис.

– Сатир, вроде как. Или нет?

– Сатир, сатир, – подтвердил рогатый. – А чем сатиры занимаются?

– Чем?

– Вино пьют. Во славу Диониса. Поют, танцуют. С девками гуляют. Да девок тех соблазняют, по-простому тебе скажу. И ещё раз повторю, без прикрас – не очаровывают, как в книгах пишут, а именно что – соблазняют. Отдыхают с ними, в общем. Нет, если нужно, само собой, мы и в походе тому же Дионису, к примеру, подможить можем, и лес-природу подлечить.

– И что?

– Что? А то, что на Обитель меня Дионис призвал. Скучно ему там одному, видишь ли. И без свиты он себя среди прочих богов отщепенцем чувствует.

– Так на Обители вроде с музыкой-то всё в порядке. И дам хватает, как я успел углядеть. Всякой-разной наружности. Ты, надо думать, в лесах своих греческих таким выбором избалован-то не был. В греческих ведь? Правильно? А что до походов… Так собирай рюкзачок и вперёд. Кто тебя остановит?

– Дам хватает, – согласился сатир. – Только вот, как с ними на Обители общаться допускается? Как ты сам-то думаешь?

– Обыкновенно допускается общаться, надо полагать. Как везде. Ну, а как по-другому? К чему ты ведёшь-то, не пойму?

– К чему веду? Ты не забыл, что для людей всех Обитель – это жизнь после жизни. И жизнь та новая ведётся исключительно по законам, создателем установленным.

– А на Земле не так разве?

– Очень, друг мой. Очень не так!

– Да что ты мне за сказки рассказываешь! – возмутился теперь уже я.

– Какие ещё сказки?! – замахал руками, словно крыльями, Орис. – Дамы есть на Обители. Не спорю. И в количестве, и в разнообразии множественном. И даже любовь есть. Только вот – платоническая. Повторю тебе по слогам – пла-то-ни-чес-ка-я! Знаешь, что это такое?

– Как так – платоническая? – тут же осёкся я.

– А вот так. Наперекосяк. И всё. Всё!

– Совсем всё?

– Вот, как сказать? Объясню популярно. Если быть уж до конца честным, рискнул я. Попробовал всё-таки разок одной дамочке ручку облобызать. Всего лишь ручку. На пробу, так скажем. Да, что тут началось!

– Что?

– Крик, шум, гам! Трубы грозные иерихонские прямо с неба обличающе затрубили, барабаны забили. Адепт-надсмотрщик тут же нарисовался.

– А это ещё что за тип?

– Адепт-то? Ставленник создателя на Обители. За порядком следит. Да на суд к создателю отправляет, если сильно проштрафился.

– И как ты выкрутился?

– Уверен во мне? – хитро взглянул на меня сатир. – Даже не сомневаешься, что я выкрутиться смог?

– Так ты же здесь сейчас. Значит – выкрутился.

– Это, да, – согласился рогатый. – На самом деле Дионис мне помог. Очень вовремя появился. Я-то растерялся, правду сказать. На месте застыл. А босс мой появился, да сразу как начал адепту лапшу на уши вешать. Мол, стих-то тот, что я девочке рассказывал, про чувства человеческие. И среди прочего включает он тему и про тактильные ощущения. И дабы лучше те ощущения дама поняла-прочувствовала, я к руке её слегка губами и прикоснулся. Ничего более. К чему такой переполох?

– А ты как, действительно такой стих читал?

– Вот и адепт тот же вопрос задал. Но не мне, а дамочке той, – усмехнулся Орис. – Только девица уже сама в шоке от всего происходящего пребывала. Мало, что и вспомнить-то могла. Хорошо хоть, что в несознанку не ушла. Головой покивала согласно. Спасла меня. Хотя нет. Всё же Дионис меня спас. А деваха та топить не стала просто. Но, и за то – спасибо.

– И что дальше?

– Дальше? Адепт поверил Дионису. Но, так посмотрел на меня, что я понял – первый и последний раз поверил. Мне того взгляда хватило…

– Больше девочку не видел ту?

– Видел. Ещё как видел, – аж затрясся сатир. – Приходила она ко мне потом сама несколько раз. Пообтесалась на просторах Обители, поняла, что к чему, да и сама приходить начала. Не пришлась ей тоже по душе, видишь, любовь исключительно целомудренная.

– Вот даже как! И что ты?

– А ничего! Она мне – почитай стихи те самые про тактильные ощущения, да почитай. Можем, говорит, в пещерку какую уединиться, дабы поэзия лучше проняла. Только я ей – простите-извините, дамочка, такие стихи читаю лишь раз. Если снова услышать хотите, идите к адепту на приём. Может, он поможет. Продекламирует чего.

– И пошла дамочка?

– Пошла, пошла. Только не к адепту. К кентаврам отчего-то пошла. Такая вот дамочка непростая оказалась. Через неделю поголовье парнокопытных, правда, на две единицы понизилось. И ставленник создателя что-то к полулюдям зачастил. Так что, вскоре, лишь завидев силуэт девицы непоседливой, кентавры те враз в сторону противоположную уносились. Да так, что только пыль из-под копыт.

– Весёлая девица вам попалась, – засмеялся я.

– Ага. Неугомонная. И ведь, что интересно, её-то адепт не трогал. Она, видите ли, душа невинная, вся из себя наивная. Всякий крутит ей, как хочет… – Орис обречённо махнул рукой. – Пропала вскоре девица та. С наших холмов дальше пошла или же развоплотили её всё-таки, про то не знаю ничего. Да и без разницы мне. Одной проблемой меньше и ладно. Другая напасть меня тогда уже мучила. Захандрил я сильно. Очень сильно. Другим сатирам хоть бы что. Приспособились к новым условиям. А я всё не мог. И то! Как-никак – почти святого меня лишили. Для меня – святого. Как Дионис культурно выразился – тактильных ощущений.

– И как справиться смог?

– Босс мой снова помог. Посмотрел на меня, посмотрел, разжалобился да и рассказал как-то вечерком про избранных. И про клевер счастливый поведал, и про молнию судьбы, и про задания, и про контракты. Ничего не утаил. Хороший у меня бог. Чего уж там.

– Ну, и нашёл ты всё-таки клевер счастливый, – уже всё понял я.

– Если бы не некоторые… – опять покривился сатир. – Год по холмам ползал! Все колени стёр. Посмешищем всеобщим сам себя выставил. Эх! Да, чего повторяться-то…

Орис замолчал. Однако в тишине мы просидели всего пару минут. Не в характере сатира было долго язык за зубами держать.

– Но, как я про контракт-то забыл?! Куда вот мы теперь?! – вскоре снова начал ныть рогатый.

– Как куда? Да, известно куда. В библиотеку мы пойдём, – сказал я, уверенно поднимаясь со скамейки.

– В библиотеку? – искренне удивился Орис. – А зачем нам в библиотеку? Хочешь почитать – вон дяденька на противоположной скамейке газетку оставил. Бери, да читай. Зачем идти куда-то?

– Поднимайся, поднимайся, – похлопал я по плечу сатира. – Пойдём. По пути объясню. К тому же, сумерки уже. Теперь газету читать, только глаза портить.

Орис нехотя поднялся, но рядом со мной почему-то не пошёл. Поплёлся сзади. Обида на меня за клевер съеденный, может, до сих пор не прошла у него ещё полностью. Хотя возможно, и другое что. Кто же их рогатых знает. То и не важно, в общем-то. Меня другой сейчас вопрос занимал очень сильно.

Я, скажем так, лукавил, когда утверждал сатиру, что читать мне в этот поздний час уже не с руки. Нет. Темнеть уже действительно начало. Просидели мы с братцем моим названным в парке всё-таки довольно долго. Вечер вовсю начинал вступать в свои права. Тем не менее, видел я по-прежнему всё очень отчётливо. То есть, как днём.

Я мог различать абсолютно все цвета, вплоть до мельчайших оттенков. Я прекрасно видел каждый листок на дереве, каждый лепесток на тех цветах, что росли в клумбе, находившейся не менее чем метрах в десяти впереди меня. Более того. Мне не составило никаких усилий ознакомиться с незатейливым меню лотошницы, что всё также бойко торговала мороженым и прочими детскими, да и не только радостями. Довольно далеко от меня торговала. Надо признаться, что раньше и при ярком-то свете Солнца с такого расстояния я не смог бы распознать ни одной буквы.

А ещё я не хотел есть. Совершенно. И это тоже было странно. Учитывая, что я появился на Обители с самого утра и за всё прошедшее время не съел и горбушки чёрствой, было бы логично предположить наличие хотя бы лёгкого чувства голода. Однако же – нет, не было такого чувства. Хотя здесь, вполне вероятно, свою роль сыграл и мой новый статус. Не избранного, конечно же, посланника Обители, а… вновь ожившего, что ли. Воскресшим-то себя обозвать было бы слишком смело. На подобное звание я явно не тянул.

Интересно, а мне вообще надо есть? Или потребности в обеспечении всякими там жирами и углеводами мой организм более не испытывает? Так-то хорошо, конечно, было бы. Единственное, жалко, если желудок пищу теперь совсем не приемлет. Потерять возможность наслаждаться вкусом заморских деликатесов, когда появился шанс в их почти безграничном употреблении – это удар ниже пояса.

А и на самом деле, чего стесняться? Контракт заключаем, так первым же пунктом – будьте любезны на завтрак обеспечить: фрикасе из голубиного мяса да английский пирог с мраморной говядиной, а на ужин – рыбу фугу и пюре из белого трюфеля. Иначе никак. Не ищутся, понимаешь, артефакты без фрикасе. Никак не ищутся.

Я даже притормозил было, чтобы уточнить у рогатого, как там на Обители с приёмом пищи дела обстоят. Или же и рассчитывать не моги более чем на росинку да зёрнышко маковое раз в неделю? Но тут же вновь ускорил шаг. Подождёт это. Не к спеху. Более важно сейчас было определить дальнейшее направление движения.

Я как раз успешно добрался до выхода из парка и теперь активно крутил головой, выискивая наиболее достойную личность, что сможет подсказать, где точно находится библиотека. И было бы совсем замечательно, если бы мне указали путь именно к открытому ещё хранилищу знаний.

Кандидатуры тех полицейских, что дежурили у входа в парк, я отмёл сразу. В наше время наивный вроде вопрос “как пройти в библиотеку”, да ещё заданный в вечернее время двумя молодыми людьми, представителями силовых структур может быть воспринят совершенно неадекватно. И вместо ответа для начала нам вежливо (или не очень) предложат предъявить документы, удостоверяющие личность, а затем – пройти тест на употребление алкоголя или ещё чего там. Хотя до “затем” очередь-то когда ещё дойдёт… Предъявить-то нам с рогатым и нечего. А это открывает широкие перспективы дальнейшего весьма длительного и не совсем приятного знакомства с обстановкой и личным составом какого-нибудь районного отделения полиции. Вот надо оно нам? Пойдём-ка лучше дальше.

Без раздумий я также вычеркнул из потенциального списка опрашиваемых сразу всех бабушек, да и дедушек заодно. Эти ещё хуже. Прицепятся – а зачем тебе, а для чего? Избавиться от них, если они, конечно, сразу тебя не послали куда-нибудь лесом и не пошли дальше своей дорогой, просто невозможно. И ведь есть же риск ещё того, что когда надоешь им, огреют клюкой тебя на всякий случай, да той же полиции и сдадут. С твёрдым убеждением, что хотя чудом сами спаслись, но мир-таки избавили от кровожадного маньяка-извращенца, притворяющегося книголюбом.

Наиболее оптимальным исходом для нас в сложившейся ситуации был бы, несомненно, попавшийся по пути этакий скромный юноша-очкарик. Тот самый, что с туманным взором, тубусом под мышкой и в потрёпанных сандалетах, надетых просто непременно на носки. И, надо же такому случиться, именно подобный экземпляр я и узрел совершенно недалече. Да ещё и сидящим в одиночестве на уединённой лавочке, крайне удачно для нас воткнутой с края тротуара под раскидистой кроной клёна.

Я обернулся и кивком головы указал рогатому на новую цель. Сатир понял меня без слов. И когда я, подойдя к лавочке, уселся с одной стороны от интеллигентного во всех отношениях мальчика, Орис тут же устроился с другой стороны от него, положив на коленку юноши руку. Без каких-либо прочих намёков. Просто, чтобы не сбежал.

Мальчик всё понял по-своему. И повертев головой в разные стороны да убедившись, что помощи ждать совершенно неоткуда, жалобно проблеял: “Денег нет. Совсем”.

– Да, не переживай ты так, – попытался я приободрить юнца. – Мы же только поговорить с тобой хотим. Вопросов пару зададим и всё. А есть ли у тебя с собой деньги или нет, нас не особо интересует.

– Ага. Просто поговорить, – подтвердил мои слова Орис и похлопал юношу по коленке.

– О чём поговорить? – смог всё-таки выдавить из себя наш мальчик, бледнея. Выбраться из сложившейся ситуации без потерь, он уже попросту, судя по всему, не рассчитывал.

– Тебя звать как? – задал я самый простой вопрос, попытавшись таким образом успокоить парня и втянуть его в беседу.

– А-а-лёша, – чуть заикаясь, ответил юнец.

– О! Тёзка! – оскалился сатир и снова радостно вдарил мальчика по его злосчастной коленке.

– Д-д-да? Оч-чень приятно, – промямлил юноша, внешне никак не выражая ни ту радость от встречи с нами, ни то, как ему всё это приятно. Скорее, весь вид его буквально кричал о совершенно противоположных чувствах.

– Ладно. Не будем тебя долго терзать, – я решил сократить разговор максимально. – Скажи-ка нам, Алёша. Где здесь ближайшая библиотека? Из тех, что сейчас ещё работают.

– Ч-что, п-п-простите? – совершенно уже побелев, переспросил мой тёзка. Он, видимо, решил, что вот сейчас-то всё и начнётся. Неизвестно, что именно, но точно очень и очень нехорошее.

– Библиотека где? Отвечай быстрее. Мы торопимся, – пихнул юношу локтем в бок Орис.

– Один к-квартал вперёд, направо и через пару домов будет библиотека. Он-на сегодня до восьми раб-ботает. В будний день до д-девяти, а с-сегодня д-до восьми, – выдал нам Алёша.

– Вот и прекрасно, – улыбнулся я мальчику, вставая. – До свидания.

– Бывай! – вновь оскалился сатир и на прощанье похлопал юнца ещё и по щеке.

Сделав буквально несколько шагов вперёд, я обернулся, чтобы ещё раз улыбкой подбодрить испуганного донельзя тёзку, но того на лавочке уже не было. Решив не искушать судьбу, давшую неожиданно шанс на спасение, юнец рванул с места в карьер и нёсся теперь, сверкая пятками, подальше и от лавочки, и от клёна и от тех двух чудаков, что могут вдруг взять да передумать. Передумать и вернуться к бедному мальчику, дабы всё-таки начать творить зло над не очень ярким, но вполне себе типичным будущим представителем странной и неуверенной в себе интеллигенции.

Покачав головой, я снова устремил свой взгляд вперёд. Оценивает поступки и поведение встреченного нами по пути юнца пусть всё же кто-нибудь другой. Мама там его или… Ну, мама, конечно. Кто же ещё? Для меня же принципиально важно было лишь одно – а правду ли нам сказал парень про то, где именно находится библиотека? Или от страха просто соврал, чтобы быстрее отвязались от него? Что же. Это мы узнаем очень скоро.

Орис теперь шагал рядом со мной. Игры в обиженного он пока опять отставил в сторону и теперь шёл, засунув руки в карманы и тихонько насвистывая какую-то незамысловатую мелодию.

– Может, всё-таки объяснишь, зачем нам в библиотеку-то? – вскоре закончив свистеть, опять пристал ко мне сатир.

– В библиотеках теперь не только книжки дают почитать. Это, конечно, дело хорошее, но сейчас нам важно другое, – я решил, что пора ввести в курс дела рогатого. – Там ещё компьютеры стоят с выходом в Интернет. Вот они-то нам и нужны. Компьютеры, значит. Попробуем в сети про поклонников Перуна да Громовое колесо поискать.

– Хорошо, – кивнул головой Орис.

– Хорошо, – согласился я. – Да только плохо то, что в библиотеке нас документы могут попросить предъявить.

– И тогда что делать будем?

– Тогда что делать, спрашиваешь? А в библиотеках, понимаешь, очень часто молодые, этакие недавние выпускницы университетов работают. Вниманием они не избалованы, а романтической литературы прочитали – тоннами можно измерять. Ты же у нас ловелас? Вот и покажешь своё искусство. Что будешь делать, как библиотекаршу обхаживать – не знаю и знать не хочу, но к компьютеру я должен попасть непременно.

– Что, и правда, девы юные там работают? – у сатира прямо глаза загорелись.

– Ну, как повезёт, – признался я. – Встречаются, бывает, и не такие уж молодые дамы. Из числа тех, что долго так уже, на самом деле, трудятся, над книгами корпят…

– А и ладно. Главное, что дамы, – мотнул головой Орис и тут же ускорил шаг. – Чего ты, Лёшенька, идешь-то так медленно? Ну-ка, поторопись, друже. Поторопись! Догоняй меня скорее.

глава 4

Юнец нас не обманул. Пройдя точно по маршруту, что он нам указал, мы оказались прямо перед библиотекой, расположенной на первом этаже вытянутой вдоль дороги многоэтажки и призывно манящей всех ярким светом из-за панорамных стёкол. Только вот кроме нас с сатиром желающих заглянуть на огонёк особо вблизи не наблюдалось. Да и внутри, судя по угадывающим сквозь прозрачные окна силуэтам, ничего, кроме мебели, не находилось. Впрочем, рассчитывать на то, что вечер выходного дня кто-то проведёт в библиотеке, всё-таки достаточно наивно. Нам с Орисом просто повезло. А повезло нам в том, что руководство данного заведения всё равно настойчиво пыталось внедрить культуру в массы во всякое разное время, несмотря на здравый смысл и статистику посещений.

В самой библиотеке, куда мы с сатиром и вошли, особо-то у входа не задерживаясь, нас встретила тишина. Так-то, конечно, тишина вообще обычное дело в подобных заведениях. Это да. Но здесь царило просто абсолютное безмолвие. Складывалось ощущение, что во всём помещении не только посетители отсутствовали напрочь, но также с позором были изгнаны все комары, мухи и прочие твари, способные издавать хоть какой-то звук. Библиотекарей, кстати, тоже видно не было. Может мы просто попали в какое-то экспериментальное предприятие, где всё автоматизировано до невозможности? И где тогда самая главная управляющая панель или всевидящий глаз?

Мы с рогатым неуверенно потоптались около прихожей. Затем сделали пару небольших шагов внутрь главного помещения со стеллажами, полными книг. И только после этого я догадался достаточно громко, показательно кашлянуть. Громко, но на всякий случай этак культурно, в кулачок.

Кашель громоподобно пронёсся по помещению библиотеки. Такого эффекта я никак не ожидал. Можно было и потише покхекать. Ну, да что теперь…

Главного-то всё-таки я достиг. Из-за одного из стеллажей выглянула девушка. Вне всяких сомнений, служащая в этом царстве книг. Которая, надо сказать, была настроена весьма воинственно. Но зато (тут я облегчённо вздохнул про себя) представляла эта дама собой особу молодую и довольно миловидную. Скажу больше – симпатичную. Пусть и пыталась усиленно девица сия замаскировать свою внешность огромными роговыми очками, серым и невзрачным костюмчиком да волосами, стянутыми на затылке в странный пучок.

– Имейте совесть! Ведите себя прилично и, если не можете сдержать кашель, так прикрывайтесь хотя бы! Вы же в библиотеке, а не где-то там ещё, – при последних словах, сказанных грозно, но при этом совсем негромко (сказывался уже опыт работы), глаза у юной хранительницы тишины и покоя сердито блеснули. – И вообще. Магазин алкогольных напитков в следующем доме. Вы ошиблись. До свидания.

– Так я вроде и прикрывался… – попытался начать свои жалкие оправдания я.

– Милая девушка, – Орис вдруг уверенно продвинулся вперёд, отодвинув меня рукой себе за спину. – Ну, простите, простите, пожалуйста, моего невежественного товарища. Вот такой он, какой есть. И меня простите. И всё же скажу себе в оправдание – друзей-то ведь не выбирают… Тем более, на самом деле, этот с виду мужлан где-то глубоко внутри человек добрый, застенчивый и ужасно ранимый.

Я не удержался и хмыкнул. Ранимый. Надо же, как рогатый угадал. Только вот ранимым всё больше в детстве да отрочестве я был. Вот как скажет кто про меня что нехорошее, так сразу сердце моё от боли и начинает разрываться. А ладонь тем временем в кулак превращается, да обидчику в нос норовит попасть. Теперь-то уже поостепенился я. Так себя больше не веду. Наверное, сердце совсем очерствело.

– Вот видите, – быстро нашёлся и продолжил плести свои кружева сатир. – Алексей уже раскаивается. И кашель сдерживает. Да, бывает же так – в горле запершило. Может, чудесное создание, что стоит сейчас перед нами, подаст стакан воды страждущему?

– Конечно, конечно, – пролепетало обескураженное “чудесное создание” и снова скрылось за стеллажами, чтобы вынырнуть обратно буквально через пятнадцать секунд, держа обеими руками белую кружку. Очевидно, с требуемой жидкостью.

Библиотекарша отсутствовала вроде как недолго, но и этого времени хватило сатиру сполна, чтобы в момент появления девушки оказаться в непосредственной близости от неё.

– Вы наш ангел-спаситель, – глядя в глаза юной особе, прошептал Орис, накрывая своими ладонями руки девушки. Якобы для того, чтобы забрать из тех рук кружку, но особо-то и не торопясь делать этого.

– Ну, какой я спаситель? Что я такого сделала? – засмущалась девица и, заметив, что я внимательно наблюдаю за ней, нехотя руки освободила да передала, наконец, рогатому сосуд с водой.

– К чему сомнения? Вы абсолютно точно – ангел. И, нет-нет. Даже не пробуйте мне возражать. Для меня Вы – ангел, и никто другой, – просто уже пел сатир, держа кружку в одной руке и призывно махая мне другой, требуя тем самым подойти ближе.

В этот момент, глядя на зардевшуюся девушку, неторопливо снимающую роговые очки и более не обращающую на меня никакого внимания, я понял, что непреступные бастионы доселе грозной служительницы царства книг и авторитарной хранительницы тишины под воздействием чар рогатого пали. Пали напрочь, необратимо и безвозвратно.

Я, конечно, ещё стоял какое-то время рядом с влюблённо смотрящей друг на друга парочкой. Пил воду. Слушал, как сатир отпускает вконец разомлевшей девице комплимент за комплиментом. Снова пил воду, снова слушал. Вскоре поток слов превратился для меня в сплошной гул, и я постепенно начал терять связь с реальностью.

Очнулся я, уже сидя за компьютерным столом, тупо уставившись в монитор. Потерев виски и не достигнув тем самым никакого эффекта, я резко помотал головой в разные стороны. Сняв таким кардинальным образом остатки наваждения. И только затем огляделся.

Помимо моего рабочего места в небольшой комнатушке, где я оказался, стояло ещё два стола с компьютерами и невысокая тумбочка с водружённым на ней принтером, подключенным, судя по всему, в единую с компами сеть. Окон не было. Зато наличествовал дверной проём с распахнутой настежь массивной железной дверью, через который видны были опять всё те же многочисленные стеллажи с книгами. Очевидно, я находился в соседнем с главным залом помещении.

Поднявшись из-за стола, я направился к двери, снова массируя по пути виски. Остановившись в проёме, я осмотрел зал. Ни Ориса, ни Маши видно не было. Машей-то, кстати, звали нашу тихоню-библиотекаршу. Это я с трудом, но вспомнил. Ну, так девушка, по крайней мере, нам представилась. Не думаю, что ей был смысл врать. Хотя… Имей девица к примеру имя Кваша либо Пердита, момент представления её нам в один миг бы развеял всю вот только-только воцарившуюся атмосферу типа “романтик”. И восторжествовал бы тогда праздник юмора, шуток и веселья. КВН, одним словом. Ни нам, ни Маше того надо не было. Про Машу, правда, стопроцентно утверждать не возьмусь…

Вскоре я сообразил, что пока вот так вот стоишь и бездумно да бессмысленно водишь глазами то по безлюдному залу, то по книгам, попусту тратится драгоценное время. Время, которого, может, и не так-то уж и много мне дано было. Что же. Оставалось только бегом вернуться обратно к компьютеру.

Мудрить я не стал и уселся за тот же самый стол, за которым и пришёл в себя. Не зря же именно за него моё бесчувственное тело водрузили. Орис вместе с Машей водрузили, надо полагать. Или один Орис справился. В любом случае в том, что здесь сатир потрудился, можно было нисколько не сомневаться.

Монитор призывно сиял голубым цветом, а курсив послушно следовал по всему экрану, согласно направлению движения мышки, которой я управлял правой рукой. Интернет работал прекрасно и к тому же на удивление быстро. В общем, я попал точно по адресу.

Дальше время для меня потеряло счёт. Я углубился в дебри мировой паутины. И был поначалу просто поражён, сколь много в нашей стране (да и не только в нашей) поклонников славянских богов в общем, и Перуна в частности.

Не обходили вниманием и Громовое колесо. Это мягко так сказать. Различного рода опусов, посвящённых символике всё того же Перуна и включающих в себя обычные статьи, описания и даже целые рефераты, было просто не счесть. При всём том, необходимо заметить, в каждой второй заметке предлагалось купить просто непременно то самое Громовое колесо, как амулет-оберег от всех несчастий и прочих неприятностей. В каждой третьей статье клялись, что предлагаемая ими “Звезда Перуна” изготовлена в стародавние времена. К тому же изготовлена (откована) вручную и исключительно личным кузнецом того самого князя-воеводы, что спаситель земли русской. Ну, а в каждой пятой публикации утверждали, что только у них есть единственный экземпляр-оригинал амулета, коего коснулась когда-то лично длань, не больше – не меньше, как самого верховного бога славян.

Необходимо было как-то сузить круг поисков. Чуть поразмыслив, я пришёл к выводу, что да – Перун не оказал нам никакой материальной помощи. Так ведь хотя бы отправить-то должен был он нас пусть и приблизительно, но всё-таки в то место, где и потерял своё имущество. Не враг же он сам себе!

Решив, что мыслю в верном направлении, я сделал следующий вполне логичный шаг. То есть открыл в браузере карты и выдал разрешение на определение собственной геопозиции. Просто то, куда же именно нас забросило с рогатым, я до сих пор толком не понимал. Если, конечно, не брать в расчёт того факта, что мы с Орисом находились теперь на моей исторической родине, то бишь в России-матушке. Да то, впрочем, и изначально было понятно. В смысле, куда мы с сатиром отправимся. Учитывая, кто вообще есть такой Перун.

Умная машина услужливо и абсолютно однозначно указала мне на то, что я очутился в городе, название которому – Тиза.

Далее я ограничил круг поисков “Звезды Перуна” в интернете регионом своего нынешнего пребывания и исключительно им. И вот теперь, как с удовлетворением можно было отметить для себя, с образовавшимся массивом информации оказалось возможно хоть как-то работать.

Пусть и с превеликим трудом, но всё-таки умудрился я из всех прочих выделить две любопытные общины, выбравшие путь поклонения верховному славянскому божеству и обитающие в окрестностях этой самой Тизы. Также в круг моих интересов попали и несколько частных лиц, предлагающих к продаже раритеты, вроде как снабжённые сертификатами подлинности, заверенные печатями известнейших учёных-археологов. Раритеты, понятно, касающиеся самым прямым образом личности моего нанимателя.

Когда я уже пытался найти как неопровержимые, так и весомые причины вычеркнуть из составленного самим собой списка потенциальных обладателей собственности Перуна ещё кого-нибудь, сокращая всё больше и больше и без того невеликий вроде как перечень, на горизонте нарисовались Орис и Маша.

– Ты всё трудишься, Алёшенька. Какой же ты молодец! – раздался совершенно поменявшийся, неожиданно добрый и ласковый голос девушки.

Я обернулся. Происшедшая метаморфоза с библиотекаршей просто поражала. И куда девалась невзрачная, серая мышка? Передо мной внезапно предстала уверенная в себе девица с подёрнутыми неземными счастьем и удовольствием глазами. Волосы её теперь были распущены и волнами спускались по плечам. Роговые очки исчезли безвозвратно, как и куцый пиджак. Верхние пуговицы на блузке, лежащей теперь навыпуск на юбке, были расстёгнуты в количестве, позволяющем уже не угадывать, а наслаждаться видом приятной округлости груди. Рука Маши, обвивала талию сатира. Прелестную головку девушка примостила своему спутнику на плечо.

– Давай, собирайся, братец. Пока хватит. Продолжим у Маши дома, – увидев, что я перевёл взгляд на него, ухмыльнулся Орис.

– А Маша о том знает? – я снова посмотрел на библиотекаршу.

– Да. Я сама и предложила Оре ко мне заглянуть, – подтвердила слова рогатого девушка. – Вы же не против, Алексей? У меня дома тоже компьютер есть. Хороший. И чай. Настоящий, индийский. И не только чай. Из напитков я имею в виду.

– Лично меня чай вполне устроит, – кивнул головой я и начал потихоньку закругляться.

Мне потребовалось около семи-восьми минут на сборы. Основное время я посвятил копированию выбранной мной информации, включая: краткие сведения о потенциальном обладателе истинной Звезды Перуна, фото (если таковые были), контакты для связи, местоположение “объекта”. Данные по каждому отдельному нашему клиенту я разместил на отдельной же странице, каковых в общей сложности получилось шесть. Распечатать шесть листов, сложить их в прозрачный файлик, что нашёлся на столе и выключить компьютер, было уже делом техники. Разве что потом на принтере кнопку “выкл” поискать пришлось, да сетевой фильтр зачем-то в углу на самом полу примостили – понадобилось под стол лезть.

Маша и сатир помогать мне не собирались. Да, ладно девица! Да, ладно помогать! Рогатый мог бы, к примеру, и поинтересоваться, каких-таких успехов я смог достичь. Но, нет. Ему гораздо интереснее с Машенькой миловаться было. Хотя, увидев, что я что-то там нарыл, может просто решил рогатый наш интерес перед библиотекаршей не светить? Хорошо, коли оно так. Только, думается, вовсе не до меня сейчас сатиру было. Столько лет воздержания, а тут на тебе – поле непаханое. Ни до друзей теперь, ни до родственников. Или кем там я сейчас рогатому прихожусь?

– Я готов, – наконец-то доложил я голубкам, прервав их непрекращающееся воркование. – Мы идём, Оря?

– Идём, идём, – поморщился сатир. – И не называй меня так. Ты же не Маша.

– Слава богам, не Маша. И не Катя, и не Оля, и ни кто там ещё из женского пола, – кивнул головой я, направляясь к выходу.

– А кто такие эти Катя и Оля? – заинтересовалась Маша, закрывая железную дверь в комнату с компьютерами на ключ.

– Кого ты слушаешь, милая? – тут же снова приобнял девушку за талию Орис. – Болтает, сам не знает о чём. Я же говорю – недалёкий у меня дружок. Добрый, но невежественный. Не бросать же его за это. Пропадёт он без меня. Пропадёт!

– Нет, бросать не надо, – согласилась с сатиром Маша.

Я в дальнейшую полемику вступать не стал. Не из-за сатира, понятно. С ним-то, как раз, всё было ясно. Обиделся на меня. Опять, гляди, по статусу из родственников кровных в друзья понизил. Ну и пускай себе. А вот с Машей сложнее. Понятно же, что за милка своего нового горой теперь она встанет. Так ведь мало того, что девушка она начитанная. Цитатами классиков по поводу и без оного меня закидает. Ну, и окончательно в бескультурье и примитивизме уличит. Да, сие не трагедия! Внутри-то я всё равно добрым и ранимым числиться буду. А вот то, что красавица без крова меня оставить может в запале – гораздо хуже. Не хочется мне как-то на скамеечке ночь коротать, да периодически по кустам от сторожей прятаться, когда шанс реальный появился в постельке понежиться. Не тот повод, чтобы на принцип идти. Да и к чему вообще счастья молодых лишать? Так что рот свой более я распахивать не стал. Хотя, растирая уставшие глаза и наблюдая при том за донельзя довольной физиономией сатира, хотелось очень.

Молчал я и затем, от греха подальше. Всю дорогу от библиотеки да Машиного дома молчал. Благо, идти не так уж и далеко пришлось. Пару кварталов всего. Так что особо заскучать не успел. Шёл себе и головой крутил вокруг. Не то, чтобы особо интересно было. Дома кругом да дома. Спальный район, одним словом. И всё равно, как-то необычно было, несмотря на почти полную темноту, прекрасно видеть всё вокруг.

Ох, и засиделись же мы в библиотеке. Точнее, я. Орис-то с Машей, скорее, залежались. Ночь полностью уже вступила в свои права. И когда успела? Да… Время, что я снова проводил на Земле, пролетало просто с какой-то невероятной, космической скоростью. Как бы тормознуть-то его?

Сатира подобные проблемы, похоже, нисколько не волновали. Он наслаждался обществом Маши. По правде говоря, так оно для всех и лучше было. Что касается девушки, тут и так всё понятно. А что же до меня… Не путался под ногами рогатый, ценных советов, только тормозящих рабочий процесс, не давал, беседами да спорами пустыми не отвлекал – и уже хорошо. И за то – спасибо.

А квартира-то у Маши, до которой мы в конечном счёте добрались, оказалась на удивление хороша. Вот не думал я, что именно такую жилплощадь могут позволить себе скромные служители казённых заведений. Никак не вязался для меня образ невзрачной библиотекарши с дорогой и элегантной обстановкой роскошных двухкомнатных апартаментов. Однако же случаются, оказывается, и такие чудеса. Ну а то, что это обиталище именно и исключительно её, и живёт она здесь одна-одинёшенька, Маша сообщила нам сама. Сразу по приходу домой. Предложив попутно не стесняться, пользоваться любыми электрическими приборами, только сильно не шуметь, да есть и пить всё, что найдём, и что душе по нраву придётся.

Пока Маша, поставив греться электрический чайник, стелила мне в кабинете постельное белье на кожаный диванчик, я с интересом наблюдал за сатиром. Который весьма профессионально, пробежав лишь раз взглядом по кухне, мигом определил местонахождение пары бутылок шампанского и коробки шоколадных конфет. Всё это богатство он тут же отпёр во вторую комнату, надо полагать – спальную. Куда я, кстати, даже заглядывать не стал. Меня вполне устраивал и кабинет. Как в части понимания общего антуража, так и в части комфорта. А что? Диванчик, где можно комфортно растянуться, есть. На массивном рабочем столе лежит модный, дорогой ноутбук, который хозяйка уже включила и распаролила. К столу приставлено удобное кресло. Всё остальное пространство заставлено шкафами с книгами. Последние, правда, мне пока без надобности. Хотя, если будет время, интересно, конечно, пробежаться хотя бы по корешкам.

– Алексей, в холодильнике курица есть. Печенье и конфеты в вазочках вот в этом шкафчике. В баре в кабинете, где вы будете располагаться есть выбор алкогольных напитков. Ещё раз прошу вас – не стесняйтесь. Вы меня не разорите, без куска хлеба не оставите, – обратилась ко мне Маша, заходя на кухню, видимо, закончив уже с обустройством моего спального места. Заметив краем глаза стоящего в дверях другой комнаты сатира, девушка тут же потеряла ко мне интерес и тотчас же заторопилась к своему ненаглядному Оре.

– Полотенце на диване, – успела уже на бегу бросить мне хозяйка дома и через секунду скрылась со своим возлюбленным в комнате. Не забыв при этом, надо признать, плотно прикрыть за собой дверь. Культура есть культура.

– Спасибо, – успел поблагодарить я уже только одну лишь пустоту. Показав при том, однако, что и мы, чай, не лаптем щи хлебаем. Тоже манерам, поди, обучены.

Услышав раздавшийся почти сразу за тем в спальной характерный хлопок от вылетающей пробки из бутылки игристого, я небрежно и при том снисходительно махнул рукой в сторону вновь продолжившей свои амурные игры парочки. Развернулся в сторону кухонного уголка и с интересом уставился на чайник.

Теперь пришло время экспериментов. Следовало определиться, примет ли мой организм жидкость и как на тот приём отреагирует. Если всё нормально, то следующим шагом станут опыты с едой. И, если дойдёт до того очередь, то напоследок главное – алкоголь.

Оказалось, ни с едой, ни с напитками проблем у меня абсолютно никаких не было. В смысле потребления. Кроме, наверное, одной. Если это, конечно, можно назвать проблемой.

Я чувствовал вкус блюд, мог в полной мере наслаждаться удовольствием от еды, впрочем, как и употреблять любые напитки. Что обычные напитки, что алкогольные. Но, при этом я не ощущал привычной для обжоры постепенно увеличивающейся тяжести в животе. А ещё я не пьянел. То есть, я мог есть и пить, похоже, просто в неограниченных количествах да и, наверное, без остановки. Проблема ли это? Скорее всё же не для меня, а для тех радушных хозяев, что решат накормить меня, как говорится, от пуза и до отвала. Ну, да, да. Конечно! Нет в мире ничего бесконечного. Всему приходит край, конец. Только для меня тот край (в деле чревоугодия) терялся где-то далеко-далеко за горизонтом.

Из проведённого эксперимента я смог сделать ещё один вывод. Раз еда просто исчезает во мне, значит кушать, как обычный, живой человек, постоянно подпитывая тело жирами, белками да углеводами, для меня нет никакой необходимости. Вполне возможно, свой дух мне и надо периодически баловать той же, предположим, каплей божественного нектара. Для пользы дела да здоровья ради. И то не факт. Ну да, поживём – увидим, узнаем.

Объедать я Машу, конечно, не собирался. Поняв суть своих нынешних взаимоотношений с продуктами питания, я убрал остатки пищи (материал эксперимента) в холодильник. Вылил чай из кружки в раковину. Чуть подумав, кружку всё-таки вымыл. Порадовался, что ел прямо руками из кастрюль и баночек. Невоспитанно, да никто же всё равно не видел, зато утруждать себя дальнейшими хозяйственными хлопотами не надо. После забрал бутылку односолодового пятнадцатилетнего виски, что притащил ранее из бара, и отправился обратно в кабинет. На место определённой мне дислокации.

Развалившись в кресле за рабочим столом, я налил в оригинальный хрустальный стакан виски. И не на два пальца, как в лучших домах Лондона принято, а до самых краёв. В той, прежней жизни побаловать себя подобным спиртным я мог крайне редко. Приходилось теперь навёрстывать упущенное. Тем более что хозяйку сего чудесного дома я подобными действиями особо не разорял. Бар, откуда я и достал бутылку для себя, был размеров совсем не маленьких и при том полон-полнёхонек. А выбранный лично мной напиток, замечу, был далеко не из самых лучших, что были предложены на выбор.

Со смаком прихлёбывая, пусть и не божественный нектар, но близкое к тому питие, я мельком просмотрел новости. Политике уделил минимально необходимое время. Основное внимание сосредоточил, по старой привычке, на спортивных сводках и прогнозе погоды. Затем, поразмыслив, перешёл в раздел происшествий и ввёл свою фамилию. Экран тут же наполнился ссылками на сетевые ресурсы, где упоминалось моё имя.

Руки предательски задрожали. Не решаясь сразу углубляться в выбранную самим собой тему, я начал нервно оглядываться по сторонам, только бы не смотреть в монитор. Но, всё, что более-менее заинтересовало меня, это лишь два небольших ящика в том столе, за которым я сейчас сидел.

Надо думать, что Маша, как впрочем и любой другой человек, не особо одобрила бы, когда бы кто чужой стал рыться в её вещах. Но, я-то не чужой! Я родственник самого Ори! Братец. Ну, почти. Как минимум – друг. Да чего я вообще парюсь! Сказали же про меня – мужлан, но добрый и ранимый. Значит, совать свой нос могу куда угодно, поелику зла не принесу по сути своей.

В левом от меня ящике, как оказалось, лежали пачка чистой бумаги для принтера, пара неисписанных школьных тетрадей да пенал с канцелярскими принадлежностями. Ручки там, карандаши, скрепки… Ничего особенного.

А вот правый ящик вызвал интерес гораздо больший. Во-первых, сразу, в левом углу обнаружились небольшая пепельница со встроенной зажигалкой и пачка сигарет.

Я усмехнулся. Вот так Машенька! Воистину в тихом омуте черти водятся. Та ещё у нас девочка, оказывается, скромница. Так и представляю себе, как ночью в кабинете этом с бокалом мартини в одной руке и сигаретой в другой мечтает девица о рыцаре своём и просит судьбу сжалиться да быстрее послать в библиотеку её суженого. А на экране ноутбука, между тем, перед ней фотография Антонио Бандераса светится… И ведь сбылись мечты девичьи! Сбылись! Ну, разве что – почти… Орис-то тот ещё рыцарь у нас. Да, впрочем, какой уж есть. Но, тоже, вроде как, по нраву пришёлся. Или на безрыбье и рак рыба?

Во-вторых, в правом дальнем углу нашлись две банковских пачки пятитысячных купюр, лежащие одна на другой. Нижняя оказалась запечатана. На верхней же бандерольная лента была небрежно разорвана. Видимо, купюры оттуда по мере надобности изымались. Пока в небольшом количестве. По толщине верхняя пачка на глаз не особо отличалась от нижней.

Воровато оглянувшись, я аккуратно вытащил несколько банкнот. Пересчитал их, оказалось – восемь. Ещё раз оглянулся и засунул купюры подальше в карман шорт.

А что мне оставалось делать? Я не вор. И никогда им не был. Но, сейчас у меня вариантов других просто не было. До коммунизма, когда жить без денег можно будет, ещё далеко. А пока для существования необходимы хоть какие-то средства. Пусть на еду и воду мне, да и, полагаю, сатиру, тратиться нет нужды, так а как проезд оплатить? Комнату снять, если Маша нас выгонит? И о непредвиденных расходах позаботиться надо, опять же. Так что положил я деньги в карман. Положил. Клятвенно пообещав себе вернуть при первой же возможности.

В-третьих, в этом ящике были небрежно набросаны несколько телефонов. Сплошь смартфоны. Далеко не старых годов, но и не самых последних моделей. Видимо из тех, что оказались ненужными ввиду приобретения нового аппарата, выкинуть которые – пока жалко.

И кто же ты такая, Маша? Что за жизнь ты ведёшь? Днём – скромный архивариус, ночью – разнузданный нувориш? И Маша ли ты? Может, Мэри? Та самая, что радистка иноземная.

Я вздохнул. Какая чушь в голову лезет. Думаю, под чарами Ори девушка уже давно всё ему выложила. И про своё прошлое, и про настоящее. Про будущее, наверное, только смолчала, многозначительно заглядывая при том своему полюбовничку в глаза. Да только, зная из истории нрав сатиров, тому все эти взгляды, что мёртвому припарки. Резюмируя – узнаем всё завтра про Машу. Чего сейчас гадать.

Я ещё раз посмотрел на телефоны, но экспроприировать ни одну модель не стал. Слишком легко то узреть можно. И деньги начать пересчитывать. Но, заметочку себе в мозгу сделал. Смартфон – вещь нужная и требует немедленного приобретения. Прямо с утра. Не обязательно покупать такой дорогой аппарат, как у Маши. Сойдёт и самый дешёвый. Но, из тех, что гарантировано и звонки принимать-передавать будет, и в Интернет позволит выйти.

Бросив последний взгляд на пепельницу с сигаретами, я, совсем забыв о приличиях, достал их, да задвинул ящик обратно в стол. Закурил и, снова наполнив никак не перестающими дрожать руками опустевший стакан виски, заставил себя всё-таки снова взглянуть на экран.

Напрасно я так боялся. Непонятно и с чего. Абсолютно равнодушным взглядом, в итоге, водил я и по фотографиям своего искореженного седана, и по полному отчаяния и раскаяния лицу водителя грузовика, смявшего моё авто, и по собственному изображению, дополненному внизу чёрной траурной лентой. Всё это, случившееся только-только, казалось мне уже давно забытым и просто… случившимся не со мной.

Вскоре мне надоело любоваться видами аварии. Однако ложиться пока тоже не хотелось. Оставалось одно, вернуться обратно к своим, так сказать, баранам. Что я успешно и сделал, введя второй раз за сегодня в поисковой строке браузера “Громовое колесо”.

Больше часа мне не понадобилось. Я убедился, что ничего и, что гораздо более важно, никого интересного не пропустил при работе в библиотеке. Последнее, понятно, в части поиска претендентов на наше с сатиром посещение и потенциального изъятия у этих избранников собственности нашего заказчика.

Ещё я отсеял-таки из своего списка одного из ранее выбранных мной четверых владельцев антикварных лавок, однозначно сочтя этого перца шарлатаном, недостойным никакого внимания. И – всё. Оставалось только затушить сигарету, допить последние двадцать грамм, ещё чудом сохранившиеся на дне бутылки, да скрыть следы своих “преступлений”. То есть, вытряхнуть пепельницу в туалет и помыть её. Убрать сигареты на место, а пустую тару из-под виски к помойному ведру на кухню. Ну, и выключить ноутбук да положить на центр стола уже теперь лишь пять листов с профайлами, соответственно, двух общин и троих частных лиц (владельцев магазинов), тех самых претендентов на наше посещение.

Раздеваться мне было лень и я, прямо как был, в шортах и футболке завалился на постель. Улёгся поудобнее и подумал – странная всё же какая получается штука. В Обители ведь свои законы. Строгие. Только они, похоже, здесь ни меня, ни сатира особо-то и не касаются. Можно, смотри-ка, пить, курить, заниматься любовью. Ещё и деньги воро…, занимать, то есть. Или за всё это потом, дома уже по полной программе ответ держать придётся? Вот, епитимью там, возможно, какую наложат. Или запретят на месяц пение ангелов слушать… Так, а что ещё-то сделать эти, как там их, о – адепты, смогут? Не развоплотить же окончательно? Ну, и сатир ведь не стал бы так рисковать тогда… Или стал бы?

Поразмышлять же о том, смогу я уснуть или нет, я не успел. Потому, как только сказал сам себе мысленно “спи, отдыхай”, так тут же и провалился в царство Морфея.

глава 5

– Вставай, Алёша. Утро уже. Завтрак проспишь. Орис сказал, вам идти надо, – услышал я голос и тут же проснулся.

Оказалось, разбудила меня Маша. Именно она склонилась надо мной и тормошила за плечо. Даже интересно. Такой способ приводить меня в чувство – что, передаётся половым путём? Обязательно вообще меня трогать и трясти? Может, достаточно попробовать сначала хотя бы просто в ладони хлопнуть, что ли. Вдруг сработает?

Всё же говорить о своих мыслях вслух девушке, побуждаемой, наверное, самыми лучшими мотивами, я не стал. Чего её расстраивать? И так ночка нелёгкая выдалась. И пусть укутанная в махровый халат проказница внешне сияла чистотой и свежестью, а волосы её были уложены в аккуратную, но оригинальную и довольно интересную причёску. Пусть. Так потемневшие-то круги под глазами не спрячешь. Да и движениям не хватает уже прежней лёгкости. Зачем сейчас лишний раз девочку напрягать?

А на кухне меня ждал за накрытым столом донельзя довольный сатир. Вот уж у кого за ночь, похоже, сил только прибавилось. Этот кавалер от переполнявших его эмоций только что копытом об пол не бил. В прямом и переносном смысле.

Молча, только лишь ухмыльнувшись (все разговоры потом), я для проформы, как великий конспиратор, выпил кружку чая и съел пару каких-то бутербродов. Затем сходил умылся и почистил пальцем зубы. Понял, что в туалет (в смысле, на унитаз) мне теперь ходить без надобности. Вот уж чему, к слову, до боли жутко обзавидовались бы нежные да утончённые натуры эпохи романтизма как мужеского пола, так и, особенно, женского. И всё, я готов. Не забыть только ещё забрать со стола в кабинете результаты трудов своих – пять, прямо таки, заветных листов. И – труба зовёт. В путь!

По дороге к нашему первому клиенту, как и ожидалось, сатир взахлёб рассказывал мне о Маше, красоте её души и тела, их постельных утехах и экспериментах. Особо-то нужной и полезной информации пока не попадалось, так что слушал я вполуха.

Шёл за мной Орис, кстати, без лишних вопросов, как собачка на поводке. Доверился мне полностью, значит. И не напрасно. Я в отличие от этого ловеласа не только список интересных нам лиц составил, но и нашёл на карте города да запомнил то, как добраться до них. Ну, ладно. Не до всех, конечно. Только до первых двоих из моего списка.

Кстати, про добраться и, что важно, про остальных. Сейчас-то я тупо названия кое-каких улиц запомнил да несколько поворотов. Но дальше, как ни крути, нужна будет карта в наличии и постоянно. Мобильная. На телефоне. И, соответственно, нужен будет и сам телефон. Опять же, вдруг координаты свои оставить кому придётся… Откладывать покупку, как я ещё вчера решил, смартфона никак нельзя. Так что, лишь только я заметил по пути салон связи, сразу остановился около него.

– Мы уже пришли? – удивился Орис.

– Нет. Надо телефон купить, – ответил я.

– А у тебя деньги есть?

– Да, – кивнул я головой, достал из кармана шорт купюры и предъявил их сатиру.

– Вот так Алёшенька у нас! Времени-то зря не терял. Везде успел. И по виртуальным просторам пошариться и по карманам пройтись. Деньжата-то, поди, у Маши украл?

– Не украл, а занял, – огрызнулся я.

– Ну, ладно, ладно. Не ершись. Не осуждаю тебя, – поднял примирительно руки вверх рогатый. – На твоём месте так же поступил бы.

– Вот и молчи тогда. Пошли уже телефон выбирать.

– А незачем, – ухмыльнулся сатир и в свою очередь достал из карманов несколько пятитысячных банкнот да вдобавок ещё и два смартфона. Вне всяких сомнений, всё это богатство было получено из того же источника, из которого черпал и я.