Тринадцать проклятых. Антихрист

© Байдаков В.А., 2024

Трёхликая

Утром третьего мая две тысячи девятого года в Москве стояла ясная, но не жаркая погода. Большинство москвичей уехали на свои приусадебные участки или просто за город, и на улице почти никого не было. Те же немногие, кто остался, в приподнятом настроении, не спеша шли по улицам родного города, радуясь солнечному дню и ожидая обещанного Росгидрометцентром предстоящего потепления.

На улицах Москвы щебетали птички: тянули свои трели скворцы и дрозды, прятались по паркам весёлые зяблики. Уже раскрылись первые молоденькие листочки сирени, и в воздухе стоял её свежий, сладко-травяной аромат. В общем, весна, весна, весна…

Одним из немногих, кого погода не радовала, был подполковник московского уголовного розыска Юрий Петрович Долгих, ведь несмотря на воскресенье, его срочно вызвали на Петровку, 38. Сейчас он сидел в массивном кожаном кресле за своим рабочим столом, оставшимся ещё со времён ОГПУ-НКВД, и чесал, как это могло показаться обычному человеку со стороны, затылок. На самом же деле Долгих делал тибетский массаж головы: движение от затылка к шее, затем опять к затылку, потом снова от шеи к затылку и дальше – пока не надоест. Этот массаж ему ещё несколько лет назад показал его дед, генерал ВЧК-КГБ в отставке, а про всякие, как говорят сейчас, «бантики» рассказал знакомый кореец, занимающийся нетрадиционной медициной. Впрочем, на Востоке всё было наоборот – именно такая медицина и называлась традиционной. Почёсывание затылка и шеи помогало сосредоточить мысли, снять начинающуюся головную боль, улучшить кровоток в мозг и даже, как говорят некоторые, восстановить рост волос на лысине, но сегодня Долгих делал эту процедуру автоматически, и она его только раздражала.

Долгих стал включать и выключать старую настольную лампу со стеклянным зелёным абажуром – он так делал всегда, когда не знал, с чего начать. Это была дурная привычка, поскольку современные лампочки быстро перегорали, а вот сама лампа работала уже более полувека и ни разу не ремонтировалась.

Юрий вообще любил всё солидное и основательное, а потому и не стал менять обстановку на современную мебель и оказался прав. Все, кто это сделал, почти сразу занялись ремонтом: у кого колёсико от кресла отлетело, у кого ящик перекосило, а у кого и вовсе всё развалилось.

Таким же старым, как стол и кресло, был книжный шкаф с юридической литературой и Большой советской энциклопедией, к которой, несмотря на век интернета, Юрий часто обращался за советом.

В этот раз совета у энциклопедии спрашивать было бесполезно, ведь дело, которым ему предстояло заняться, было непростое, ох какое непростое!

«Этого мне только ещё не хватало, – размышлял Юрий. – Дел по горло, а тут сам Голова <так про себя называли сотрудники начальника московской уголовного розыска Владимира Викторовича Головастова> говорит, что надо всё бросить и заняться убийством какой-то ведьмы, а остальные дела доделать потом. Хорошо ему говорить, а когда потом?»

Конечно, авторитет Головы был непререкаем: коренной москвич, руководивший более десяти лет московским уголовным розыском, он был не какой-то там протеже сверху, а настоящий мент, выходец из убойного отдела, прошедший службу с самых низов. Он участвовал в поимке серийных убийц Коваленко, Беркута и многих других преступников, которые совершали дерзкие убийства на территории Москвы. Голова не побоялся поспорить с тогдашним министром МВД Рушайло и, как говорят, с самим Лужковым, потому и был уволен, но потом его всё-таки восстановили в должности, а в прошлом году даже повысили.

Такая принципиальность только добавила Голове уважения, а авторитета ему и так было не занимать. Но многие его побаивались, ведь о нём укоренилось мнение, что он резок и снимает с подчинённых три шкуры. Но надо отдать Голове должное: себя он тоже не жалел. Некоторые даже говорили, что МУР – это единственная территория милиции, которую не коснулась коррупция.

– В общем, так, Юрий Петрович, – начал Голова, как только Долгих вошёл в его кабинет. – Ты сейчас у нас один из лучших оперов, к тому же недавно раскрыл убийство экстрасенса, а поэтому это дело тебе и поручаем. Начальника твоего отдела Краснова я сегодня тоже вызвал, но ты его не беспокой, у него и так на ближайшее время дел хватит – Лебедя вашего чуть не убили.

– Как чуть не убили?! – воскликнул Долгих.

– А так. Похоже, что он случайно встретился с каким-то преступником, а тот, недолго думая, выстрелил ему снизу-вверх, через шею, в голову. Челюсть разнёс и важные для жизни органы повредил – в коме лежит он. Вот такие дела…

Лебедь – это была не кличка, а настоящая фамилия, которой соответствовал внешний облик раненного сотрудника: длинная лебединая шея и какая-то по-женски грациозная фигура. Но главное было не это – Лебедя и Долгих называли лучшими оперативниками самого продуктивного среднего возраста – от тридцати пяти до сорока пяти лет.

– Для твоего дела создана специальная группа, – бесстрастно продолжил Голова. – Все самые лучшие сотрудники; возглавишь её ты, а курировать работу буду я сам лично. Дело очень важное, так что не подведи, а там посмотрим: или дырку будешь крутить для ордена, или строгий выговор с занесением получишь!

Действительно, группу создали необычную: помимо Юрия, в неё вошло ещё восемь оперативников, три аналитика, три оперативных криминалиста, три криминалиста-медика и три техника. При всём при этом – самое лучшее зарубежное и отечественное техническое оборудование.

– Техника и оперативники, конечно, не помешают, но зачем столько аналитиков и криминалистов, товарищ генерал? – удивился Юрий на приёме у Головы.

– А затем, что будете дежурить круглосуточно – чтобы на Петровке всегда были хотя бы один аналитик, два криминалиста, техник и пара оперативников. А ты будешь руководить всей группой согласно обстановке и, если что случится важное, сразу докладывать мне в любое время дня или ночи. В любое время, понял?

– Так точно, понял!

– Ну, тогда иди, собирай группу – и сразу на место преступления. Да, чуть не забыл: зарплата у вас будет повышенная – всем ежемесячно по сто тысяч дополнительно, а тебе – двести. А сейчас всё, иди.

Юрий вышел от Головы совсем ошалевший – за всю свою работу он таких денег никогда не видел.

В коридоре Долгих перехватил его непосредственный начальник, полковник Семён Краснов:

– Видишь, Юр, какие дела… Ты ведь уже слышал, что с Лебедем произошло?

– Да, Семён Афанасьевич, слышал. Это ни в какие ворота…

– Нечасто в нашей работе такое, мы всё-таки не группа захвата, а вот тем не менее… – помолчал с полминуты Краснов. – Но я за тебя рад, – хлопая по плечу, сказал Семён, – но смотри, не подведи: работа очень ответственная, ты теперь непосредственно самому Голове будешь подчиняться!

– Семён Афанасьевич, а вы не знаете, с чего такая суета, да и за что такие деньжищи платить будут?

– Почему не знаю? Знаю. В расследовании лично заинтересован сам Павел Проклов. Он и деньги такие даёт, и самую лучшую технику.

– А почему он вдруг в этом деле так заинтересован? – осведомился Юрий.

– А вот это мне неизвестно. Да и не всё равно ли? Деньги ведь он платит, а с расспросами к нему лучше не лезь, ведь сам знаешь, кто он!

Конечно, Юрий знал, кто такой Павел Проклов. Он был одним из самых богатых людей не только в России, но и в мире, а совсем недавно даже возглавил один из комитетов в Государственной думе.

Вскоре в кабинет к Долгих набилась уйма народу.

«Да, так дело не пойдёт», – подумал Долгих и начал свою небольшую речь:

– В общем, так. Вы, как я думаю, все слышали о нашей задаче – будем расследовать убийство некоей пожилой дамы. Почему из-за этого такой сыр-бор, я ещё и сам толком не знаю и вам не советую это выяснять. Работать будем круглосуточно, тремя сменами по шесть человек в каждой. Ночью, вы сами понимаете, работы особо нет, но смена всё равно будет – мало ли что! Я возглавлю первую смену, в которую, кроме меня, войдут Игорь Петров, Александр Семёнов, Светлана Смирнова, Елена Авдеева, Анна Яблочкина и Виктор Потёмкин. Вторую смену возглавит Феликс Каштанов, а третью – Владимир Сухорученко. Они пусть сами и поделят остальных между собой. А сейчас все, кроме моей смены, свободны.

Народ уже загалдел и стал расходиться, но тут Долгих хлопнул себя по лбу и крикнул:

– Постойте, самое главное не сказал. Курировать работу будет лично сам Голова. А за ответственность и сложность всем по сто тысяч ежемесячно дополнительно.

– Сколько тысяч? Сто? – не поверил своим ушам Сухорученко.

– Да, именно так! – ответил ему Долгих. – Так что не подведите!

Внешностью Юрий Долгих совсем не соответствовал своей фамилии, ведь «долгих» в древнеславянском языке означало «длинный, высокий», а между тем рост Юрия был всего метр семьдесят. Возможно, по понятиям какой-нибудь Киевской Руси он и был бы высоким, но никак не сейчас. Юрий, а также его друзья и родственники не без оснований считали, что он перестал расти после того, когда ещё юношей увлёкся вольной борьбой, которая требовала больших физических нагрузок. Тем не менее это не помешало ему приобрести пригожую, как выражалась его бабка, внешность. Широкоплечий, с массивной грудной клеткой, он стал похож на былинного богатыря Илью Муромца, схожесть с образом которого прибавляли светлые серо-голубые глаза, большой лоб и курчавые русые волосы. Даже борода у него была такая, как у Ильи Муромца: русая и окладистая, но её он отращивал только во время туристических походов по необъятным просторам нашей родины.

Своим заместителем в группе Долгих назначил Игоря Петрова, с которым был знаком ещё с детства: учились они в одной школе, но в разных классах. Познакомились они не в школе, а в секции вольной борьбы. Потом вместе ходили в походы. Сначала работали в одном отделении милиции участковыми, потом одновременно окончили Московскую школу милиции, затем – работали в районном отделе, дальше – в Высшей школе милиции и уж потом – в МУРе. Да и поженились они на подругах, с которыми познакомились в одном из походов, так что сейчас дружили семьями. В отличие от Юрия, Игорь никогда не стремился быть начальником, хотя роль простого исполнителя ему не нравилась: обычно он внимательно выслушивал руководителя, а потом делал всё по-своему, но делал всегда всё очень хорошо. Первое время начальники ругались с ним, но потом махнули на него рукой. В конце концов, он попал в группу Долгих и никогда из неё уже не выходил. Внешне они были полной противоположностью – Игорь, высокий гибкий брюнет с тонкой талией, скорее напоминал испанского тореадора, чем русского богатыря. К тому же он имел импульсивный, взрывной характер, что не вязалось с олимпийским спокойствием Юрия. Тем не менее они крепко дружили, понимали друг друга с полуслова, а иногда и слов никаких не надо было.

Группа Юрия была хорошей, можно сказать даже отличной, но, как он сам считал, не совсем полной: Долгих жалел, что сейчас рядом нет Олега Сварогова. Несколько лет назад у него тяжело заболела мать, за которой пришлось ухаживать его жене. Долго этого она не выдержала и вскоре сбежала от Олега, благо, детей у них не было. Зарплаты опера не хватало на то, чтобы сделать сложную платную операцию за границей и нанять сиделку. Олегу пришлось уйти в охранники к какому-то богачу, который не только оплатил операцию, но и устроил мать в прекрасный частный пансион в Швейцарии. На некоторое время это помогло, но затем её состояние опять стало ухудшаться, и богач, по просьбе Олега, перевёл её в частную клинику под Москвой. Мать Олега твердила, что ей уже ничего не поможет, что медицина здесь бессильна. Врачи на это говорили, что наука достигла невероятных высот, ещё немного – и она будет бегать, как молодая козочка…

«Жаль, что Олег не с нами!» – подумал Долгих. Порученное дело было, как это следовало из предварительных сведений, очень запутанным и необычным, а Олег был единственным из всех сотрудников, обладающий колоссальной интуицией! Без каких-либо улик и всяких аналитических выкладок он сразу знал, кто является преступником, – потом просто надо было собрать доказательную базу.

Кстати, Олег очень нравился эксперту-криминалисту Светлане Смирновой, и, как говорят, у них даже завязался служебный роман, но потом Олег женился на другой. «Хорошая была бы пара, – подумал Юрий, подъезжая на машине к Новому Арбату. – Почти одного роста, одногодки, высокие, с подтянутыми спортивными фигурами. Она – кареглазая рыже-медная шатенка, а он – светло-каштановый шатен с тёмно-синими глазами. Да, жаль…»

Народ стал возвращаться с подмосковных дач: поток транспорта увеличивался на глазах, но два автомобиля со спецсигналами уверенно продолжали своё движение в сторону гостиницы «Украина».

Кроме Юрия, в чёрном «Мерседесе» ехали аналитик Елена Авдеева, читавшая что-то в своей электронной книжке, а также Игорь Петров и опер Александр Семёнов, которые всю дорогу травили анекдоты и охотничьи байки.

За ними ехала только что купленная в Германии специальная передвижная лаборатория, оснащённая по последнему слову мировой криминалистической техники. В салоне этого шедевра немецкой технической мысли располагались эксперт-криминалист Светлана Смирнова, медик-криминалист Анна Яблочкина и технический специалист Виктор Потёмкин.

Светлана была на седьмом небе от счастья и никак не могла нарадоваться такому приобретению: какое оборудование! «Ань, ты только посмотри, какая прелесть!» – щебетала она.

Анна же сжимала свой чемоданчик, ничего не говорила и почему-то сильно нервничала, и её вечный румянец на круглом лице стал ещё заметнее, а сама она стала напоминать наливное яблочко, соответствующее её фамилии.

Худой и длинноволосый Виктор Потёмкин, одетый в потёртые джинсы, как обычно, с наушниками в ушах, слушал какую-то попсу и что-то насвистывал в такт музыке. Его внешность и одежда всегда вызывали нарекания руководства, но дело своё он знал прекрасно. Долгих защищал его от нападок, говоря, что такая одежда и причёска – необходимая маскировка для его работы.

Сидя в машине, Юрий стал вспоминать, что ещё рассказывал Голова, и вскоре все его мысли сконцентрировались на загадочном преступлении, которым им предстояло заниматься.

А подумать было о чём, ведь Голова подчеркнул, что дело непростое, весьма непростое! Всё началось с того, что сработала сигнализация, а потом истошно замяукал хозяйкин кот. Дверь открыли запросто, замок был плёвый, но потом начались чудеса: ни районный опер, ни участковый, ни понятые войти не смогли. Как они говорят сами, их обуял невероятный страх. Как ни удивительно, но помог им огромный чёрный кот, которым будто управлял кто-то невидимый. Он сгрёб лапой какого-то деревянного божка, на которого были нанесены древнеславянские руны. Только после этого опер с охранником и понятыми смогли войти. В квартире они обнаружили труп женщины. Участковый тут же позвонил в нужный отдел, запретив что-либо трогать в комнате охранникам и понятым.

Юрий вздохнул, предчувствуя что-то неладное. Но всё же он и представить себе не мог, в какое дело ввязался!

«Охранник будет вас встречать, он и введёт в курс дела», – почему-то хитро улыбаясь, сказал Голова.

Когда машина подъехала к подъезду, дверь распахнулась, и навстречу команде Долгих медленно вышел охранник. К всеобщему удивлению, это был Олег Сварогов.

– Олег, неужели ты?! – воскликнул Долгих.

Вообще говоря, Сварогова, когда он работал в МУРе, все сотрудники очень любили. Он был высокий двухметровый красавец, похожий на русского богатыря, всегда улыбался и шутил, пока у него не заболела мама. Папа, как говорила мама, умер очень давно, но никто точно этого кроме неё сказать уже этого не мог.

– Привет, Юрий, а разве Голова тебе не сказал? – ответил Олег, поочерёдно обнимаясь со всеми.

– Нет, не сказал, наверное, хотел сделать нам всем сюрприз, – ответил Долгих.

– Олег, ты, наверное, уже и преступника вычислил с помощью своей интуиции! – вставил Петров.

– Что ты, Игорь, дело такое запутанное и таинственное. Не только вам, да, пожалуй, ещё никому таких дел встречать не приходилось. Прямо как «Собака Баскервилей» у Конан Дойля.

– Неужели как Баскервилей? – удивилась Авдеева.

– Лен, я думаю, что ещё похлеще – сплошная мистика. Впрочем, что мы тут стоим, пойдёмте на место.

– Олег, а ты случайно не знаешь, почему Павел Проклов так в этом деле заинтересован? – спросил Долгих.

– Подробностей я, Юрий, не знаю, знаю только, что когда он здесь три года назад поселился, то эта женщина, а её все звали мадам Лада, оказала ему какую-то огромную услугу. Так что если мы найдём её убийцу, то, помимо повышенной зарплаты, ещё премиальные будут.

– Какие премиальные? – полюбопытствовала Смирнова.

– Да что захотите: машина, дача, квартира…

– Ты это серьёзно? – удивился молчавший до этого момента Семёнов.

– Абсолютно серьёзно. Проклов сказал, что «я ничего не пожалею, чтобы наказать этого гада».

– Олег, а кто был понятым, когда вскрывали квартиру? – спросил Юрий Долгих.

– Я и был.

– А кроме тебя?

– А кроме меня был сам Проклов!

– Ничего себе!

– Да, Юр, именно так, но он просил об этом не распространяться.

«Надо же, сам Проклов! – подумал Долгих. – А интересно всё-таки, что его к этому делу приковало?» – продолжил он свои размышления.

А дело это действительно было трёхгодичной давности. Тогда ещё миллионер, но уже не просто миллионер, а без пяти минут миллиардер, Павел Проклов купил целый этаж в сталинском доме на Кутузовском проспекте рядом с гостиницей «Украина».

Хотя слово «сталинское» было справедливо только отчасти, ведь несмотря на то, что начало строительству домов на этом проспекте было положено ещё в тридцатые годы двадцатого столетия, его дальнейшему развитию помешала война. Тем не менее на месте деревянных кварталов Старого Дорогомилова появилось новое жильё советского времени, а продолженное в послевоенное время строительство было закончено уже в шестидесятые годы.

А что было раньше в этих местах? Без всяких исторических хитростей можно увидеть, что магистраль Кутузовского проспекта пересекает Дорогомилово – Московский полуостров, образованный из петли Москвы-реки. В далёком тринадцатом веке эта местность за рекой принадлежала соратнику князя Александра Невского, псковскому, а возможно, новгородскому боярину Ивану Дорогомилову, который помог Невскому разбить ливонских рыцарей у реки Великой.

Уже позже возникли ямские станции, мост в честь героев Бородинского сражения, лошадиное кладбище и прочее, прочее, прочее…

А уж своё название Кутузовский проспект получил неслучайно, и большинство москвичей, да и жителей России, об этом, конечно, знают, ведь по Смоленской дороге в Москву вошла наполеоновская армия и по ней же отступала. Уже в советское время здесь расположились знаменитые музеи «Бородинская панорама» и «Кутузовская изба», Триумфальная арка и Бородинский мост. Да и названия всех расположенных рядом улиц тоже напоминают об этом событии: Дениса Давыдова, Генерала Ермолова, Барклая, улица 1812 года…

На одном из этажей дома, расположенного рядом с гостиницей «Украина», наш мультимиллионер скупил все квартиры и сделал из них одну большую. После чего он решил перенумеровать все квартиры в подъезде, так как один из его друзей сказал, что нехорошо, если будут пропуски в нумерации, мол, не к добру это. В общем, он договорился со всеми, кроме недавно въехавшей в этот дом мадам Лады, – та наотрез отказалась.

– Вообще-то, Павел, – без всяких фамильярностей начала она, – зря я согласилась переехать сюда из Марьиной Рощи – плохая здесь для меня энергия. Я ведь ведьма чёрная, а здесь близко гиблых мест нет. Только и спасают меня три шестёрки: дом номер шесть и квартира шестьдесят шестая.

После этого Лада почему-то замолчала и задумалась о чём-то своём.

На самом деле она немного слукавила, ведь почти весь Кутузовский проспект был построен, как сейчас говорят, «на костях». Там раньше были кладбища: еврейское, старообрядческое и лошадиное, которые сравняли с землёй, а потому места эти были не просто с плохой, а с очень плохой энергетикой, считались же они престижными только потому, что в семидесятые и восьмидесятые годы прошлого столетия здесь жили руководители Советского государства Брежнев и Андропов.

Лада ещё немного помолчала, а потом продолжила:

– Это тебе друг ерунду наговорил относительно пропусков в нумерации. Возьми любой из четырёх своих номеров, а я для тебя действительно полезное дело могу сделать – судимость снять.

– Как снять, ведь я уже своё отсидел! Да и во всём этом Колька был виноват. А откуда вы знаете, что мне перенумеровать квартиры друг посоветовал?

– Я, Павел, всё знаю. Скажу тебе, что друг твоего детства Колька – бандит ещё тот будет, да и получил он на три года больше тебя. А я сделаю так, что у тебя судимость раз – и исчезнет, да и Колька твой никогда не побеспокоит.

– Ну, такого быть не может, мадам…

– Мадам Лада.

– Просто Лада?

– Да, просто Лада. А насчёт этого поживём и увидим, ещё не вечер, как говорится.

Для Павла эта судимость была больным вопросом, с ней ему путь в Думу был заказан. Место же в Думе открывало в то время для него просто фантастические перспективы.

С момента этого разговора прошло всего девять дней, как неожиданно ему позвонил лидер крупной партии с предложением занять место в будущем составе Думы. «Ведь суд – ещё не значит судимость, вас же тогда оправдали», – сказал лидер. Павел даже раскрыл рот от удивления, а потом бросился узнавать о судьбе друга детства Кольки. Оказалось, что он изнасиловал несовершеннолетнюю дочку крупного бизнесмена, за что получил по полной. Но главное было не это: всем известно, что насильников в местах не столь отдалённых очень не любят, но было такое место, где их не любили сверх очень, да и кое-кому олигарх заплатил – через несколько дней Кольку нашли повешенным в камере на ремне.

– Мадам Лада, я для вас сделаю всё что угодно, всё, что в моих силах…

– Ничего, Павел, мне не надо. Только поклянись, что если со мной когда-нибудь что-нибудь случится, то ты приложишь все силы, чтобы наказать обидчика.

– Клянусь.

– Хорошо, тогда давай палец.

Павел протянул Ладе палец, после чего она так быстро полоснула по нему острым ножом, что Павел даже не успел вскрикнуть. Кровь закапала на чёрный отполированный камень – морион, который издавна считался камнем ведьм и колдунов. Лада взяла второй такой же камень и растёрла кровь.

– Смотри, если нарушишь клятву, то всё, что к тебе пришло, уйдёт от тебя. Иди с миром…

Павел и не думал никогда нарушать данную им клятву, ведь клятва всегда была для него святым ещё с детства – единственным святым!

О том, что произошло три года назад, никто, кроме Лады и Павла, не знал, а сейчас уже об этом ведал только один Павел Проклов, и он, не считаясь ни с какими средствами, бросил все свои силы, чтобы наказать убийцу или, быть может, убийц…

Как ни странно, но и Олегу Сварогову Лада тоже помогла. А дело было так. Как-то ранее Проклов, большую часть времени проводивший в своей вилле на Рублёвке, решил наведаться в эту квартиру рядом с гостиницей «Украина». Как раз в то время, когда они входили в подъезд, из него выходила Лада.

– Позволь представить тебе мадам Ладу, которая мне очень помогла.

– Здравствуйте, – сказал Олег.

– Я тебя хочу попросить заботиться о ней и охранять так же, как и меня.

– Хорошо, Павел Семёнович.

В это время Лада как-то странно посмотрела на Олега:

– Олег, вас ведь так зовут, молодой человек?

– Да, так, а откуда вы знаете?

– Неважно. Скажи, а твою покойную бабушку случайно не Златой звали?

– Да, а вы что, были с ней подругами?

– Нет, – как-то странно злорадно улыбнулась Лада, – врагами мы были, заклятыми врагами. Много горя друг другу принесли, о чём я сейчас жалею. Но хоть немного искуплю вину свою. Ведь мать твоя хворает сейчас?

– Да, совсем ей плохо…

– Неудивительно это: порча смертельная на ней. Как уберу её, так она и выздоровеет, только не быстро, уж очень тяжёлая порча эта. Знаю, кто нанёс её, потому и помогу. За это прошу, если что случится, наказать обидчиков моих.

– Клянусь, – сказал, улыбаясь, Олег.

– Вижу я, что не веришь ты словам моим. Значит, не знаешь ты, кем была твоя бабка и кто ты сам есть, но ничего, скоро узнаешь…

– Скажи, а к твоей колдунье было легко пробраться? – спросил Долгих у Олега.

– Да что ты! Знаешь, какие у неё были охранники! Суперкот и суперудав!

– Что значит суперкот?

– У него когти на лапках были смазаны специальным наркотиком. Он если на кого-то нападал и царапал, то у того сразу начинались галлюцинации.

– Так, а где они сейчас?

– Удава пришлось сдать в зоопарк, где он через месяц, как говорят, от тоски, и умер!

– Почему?

– А вот почему. Один ворюга решил обобрать её квартиру. Он прикинулся сантехником – настоящего сантехника он оглушил и взял его документы. Но в квартире на него напал кот, после чего удав показался ему анакондой или драконом, а дальше у голубчика инфаркт и похороны! Так что сдали удава в зоопарк, где он, как я уже говорил, и умер! А жаль, удав был очень красивым и слушался Ладу беспрекословно! Хозяйка его очень любила и кормила деревенским молочком.

– А кот?

– Кот и сейчас здесь, он абсолютно черный – Люцифером зовут!

– Ты об этом случае ещё раз подробно расскажи на Петровке, может, он имеет отношение к нынешним событиям.

– Хорошо, Юрий Петрович.

– Скажи, а твоя мать после этого выздоровела? – спросила Авдеева – И виделся ли ты с Ладой ещё?

– Не выздоровела, но пошла на поправку. А с Ладой я действительно виделся, это было за два дня до её смерти.

– А как это было?

– А вот слушайте! – и Олег пустился в пространный рассказ: – За три дня до смерти Лады Проклов приехал со своей виллы в Швейцарии в квартиру на Кутузовском проспекте, хотя ничего ему здесь в тот момент нужно не было. Он мне сказал, что его будто какая-то сила притянула. Я тоже приехал вместе с ним. На следующий день я дежурил в подъезде и внимательно следил за уборкой первого этажа, который Проклов хотел превратить в зимний сад, но места для этого не хватило. Всё-таки Проклов привёз сюда пальму в кадке и какие-то вьющиеся растения, которые только мешали нам работать. Именно в этот момент к мадам Ладе пришёл необычный посетитель, хотя к ней и раньше приходили странные посетители. Что необычного было в том госте, я сейчас не помню, но заметил, что, несмотря на сумрачную погоду, у него на лице были тёмно-коричневые дымчатые очки. Я попросил их снять, чтобы посмотреть на него, но ничего особенного не заметил. У меня хорошая зрительная память, но я совершенно не могу вспомнить, как выглядел тот человек. Я всегда дежурил в смене ещё с двумя-тремя мужиками, из которых один исполнял роль провожатого. Провожатый довёл посетителя до квартиры шестьдесят шесть и дождался, пока он зайдёт. Что происходило в этот момент у Лады, я не знаю.

А происходило вот что. Лада пригласила посетителя к своему рабочему столу, на котором, как это может показаться со стороны, в беспорядке были расставлены зажжённые чёрные, красные, зелёные и обычные восковые свечи, какие-то деревянные статуэтки, ветка чёрного коралла, очень дорогая и редкая золотая жемчужина, старинная серебряная чаша с маслянистой тёмной жидкостью, разноцветные камни и чёрно-серый шар из дымчатого опала.

Как ни странно, но Лада не могла понять, о чём думает и что чувствует этот человек. Не мешкая, посетитель заговорил первым:

– Меня зовут Волх Всеславович. Не вздрагивайте, мадам Лада. Просто моя мать тоже была ведьмой и назвала меня так в честь славянского бога.

– Да я знаю – это славянский бог-оборотень и бог охоты, какой-то редкий вариант бога Велеса. Меня смущает другое…

– Я знаю, что вас смущает, – перебил её посетитель, – вы не можете понять, что я думаю и чувствую. Правильно?

– Да, не могу…

– Это моя мать наложила на меня особую защиту, к тому же я прошёл специальную психологическую подготовку в десантных войсках.

– Ну, тогда понятно, – выдохнула Лада. – Так в чём будет ваша просьба?

– Видите ли, у меня много завистников и недоброжелателей, а недавно ещё и возникли проблемы с законом.

– Да, вижу вашу проблему, – сказала Лада, вглядываясь в серебряную чашу с тёмной жидкостью. – Это человек в погонах, а зовут его Лебедь Вячеслав Николаевич.

– Совершенно верно, но я не хочу его убивать, иначе мне в следующей жизни плохо будет.

– А что же вы тогда хотите?

– Я хочу отстранить его от дел хотя бы на год. Пусть он память потеряет, впадёт в коматозное состояние или что-то ещё в этом роде.

– Хорошо, это сделать можно, но это будет стоить даже дороже, чем просто убить.

– Почему?

– Здесь очень тонкая грань между «убить» и «оставить в живых», более высокая квалификация, если можно так сказать.

– Хорошо, насколько дороже?

– В полтора раза.

– У меня с собой таких денег нет. Не будете возражать, если дополнение я занесу позже, после выполнения заказа?

– Нет, не буду. Вижу, человек ты честный. Да и от меня не убежишь, – улыбнулась ведьма.

– А я и не собирался. До встречи, мадам Лада, – и Волх положил на стол пачку денег.

Посетитель вышел в прихожую, прислушался, а затем невероятно тихо зашёл назад. В это время Лада убирала деньги в сейф. Волх кашлянул, а Лада, не ожидая вновь его увидеть, вздрогнула:

– Вы ещё здесь?

– Извините, я забыл спросить, когда мы встретимся вновь?

– После выполнения заказа, конечно. Через пару дней. Я вам сообщу.

– Хорошо, извините, что напугал, до свидания, мадам Лада, – и посетитель на этот раз уже вышел из квартиры.

Он быстро спустился вниз, но почему-то по лестнице, а не на лифте, помахал охране рукой и скрылся.

Через несколько минут после этого позвонила Лада и попросила Олега подняться к ней в квартиру.

– Хорошо, мадам Лада, я только скажу об этом Павлу Семёновичу, если вы не возражаете?

– Конечно нет.

Олег получил разрешение на посещение квартиры Лады и поднялся к ней наверх. Лада осторожно открыла дверь и посмотрела по сторонам:

– Заходи, Олег.

– Я хочу поблагодарить вас за мать… – начал Олег.

– Потом, потом, сейчас это не столь важно.

– А что случилось?

– Был у меня только что один посетитель…

– В тёмных очках?

– Точно! А я думаю, что мне показалось странным! Он эти очки ни разу не снял, а у меня ведь всегда полумрак. Ты, кстати, ничего в нём не увидел необычного?

– Да нет, вроде ничего.

– А он снимал при тебе очки? Глаза ты его видел?

– Снимать тёмные очки при входе у нас положено, и глаза я его видел – ничего особенного, глаза как глаза.

– Может, я тогда зря панику подняла, – немного успокоилась Лада, – но всё-таки на всякий случай если что со мной случится, то передай эту куклу моему ученику Велесу, но сам не трогай! Не забудь – не трогай! – и Лада дала Олегу плотно закрытый пакет. – Да, забыла спросить: а знаешь ли ты его?

– Знаю, небольшого роста круглолицый брюнет с длинными гладкими волосами, всегда держит голову немного набок и смотрит исподлобья.

– Я ему всегда говорила, что нечего так смотреть, а он всё думает, что взгляд его навредить может.

– Неужели может?

– Ерунда, слаб Велес пока, а вот ты скоро сможешь, потому к тебе и обратилась. К тому же ты бывший работник уголовного розыска, так ведь?

– Да, так. А что ещё вы в этом посетителе странного заметили?

– Я даже не смогла понять, что он чувствует, а уж о том, чтобы понять, о чём он думает, даже и речи быть не могло. Защиту, мол, ему мать поставила.

– Может, и поставила. Разве такое не может быть?

– Может, но такую защиту, которую я бы пройти не смогла, могут поставить только Проклятые.

– Какие такие Проклятые? – улыбнулся Олег. – Кто же их проклял?

– Все их прокляли, весь мир, – полушёпотом произнесла Лада. – Ужасные знаки носят они на теле своём, страшнее их никого на свете нет…

– Так уж никого?

– Зря ты иронизируешь. Так что выполни просьбу мою, не забудь…

– Хорошо, мадам Лада, может, вам ещё что-нибудь надо, что-нибудь сделать или родственникам что-то сообщить?

– Из родственников у меня остались только внучка и её сестра, внучатая племянница, но ты с ними не связывайся, а особенно с внучкой.

– Почему?

– Боюсь, что она уже стала Проклятой! Ведь и я тоже Проклятой могла стать!

«Совсем бабка из ума выжила», – подумал Олег.

– Но всё-таки, на всякий случай, кто она?

– Если что со мной случится, то она сама тебя найдёт, а узнаешь ты её по этому портрету – это я пятьдесят лет назад.

– Мадам Лада, я думал, вам всего лет шестьдесят! – изумился Олег. – Извините за прямоту, – виновато добавил он.

С портрета на Олега глядела красивая женщина лет двадцати пяти с тёмными каштановыми волосами. Олег не мог оторваться от её притягательных карих глаз с золотистой поволокой.

«Какая же она красавица была! Да ещё и без косметики! А если её внучка такая же, то вряд ли красивей на свете женщин я когда-нибудь видел», – подумал Олег.

– Смотри, не попади к ней в плен любовный. Опасная она.

– А почему это вы так о любимой внучке говорите? Поссорились?

– Да, поссорилась, и давно, – махнула рукой Лада. – Дело прошлых лет! Гляди, ничего ей не давай – это очень важно!

– Хорошо… А сестра её такая же опасная?

– Та немного проще. И тоже сама появится, но только чуть позже внучки.

– Они что, тоже сильные экстрасенсы?

– Внучка – да, очень сильная, она намного сильнее меня, а племянница – ничего особенного. Да, ещё одну вещь учти: почти всё я ученику своему завещаю и только несколько магических предметов – внучке и сестре её.

После этого Лада стала показывать Олегу квартиру и объяснять предназначение разных магических вещей, но он то и дело смотрел на портрет и думал только об её внучке.

– Да, зря я тебе сказала о ней. Слушай внимательно и запоминай, если что пропадёт, будешь знать. Вот только боюсь, что сам ты пропадёшь!

– Мадам Лада, я никогда не видел таких красивых женщин!

– А ты, небось, думаешь, что все ведьмы как Баба-яга? Да нет, они, наоборот, все неописуемые красавицы. Это чтобы мужчин смущать! Но об этом я как-нибудь после расскажу, если жива буду.

– Что-то вы очень уж пессимистично настроены, мадам Лада.

– Время моё подходит…

– А почему вы ученику своему, Велесу, об этом не расскажете?

– Он и так об этом знает, но нет его сейчас рядом – в Англии он, у друидов…

– Мадам Лада…

– После, после. Одну вещь показать тебе хочу, – немного поколебавшись, продолжила Лада и открыла сейф, в глубине которого стояла небольшая золотая статуэтка, как показалась Олегу с первого взгляда, поразительной красоты.

– Что это? – изумился Олег и уже протянул руку.

– Нет, не трогай! – вскрикнула Лада.

– Хорошо, не буду.

– Это очень древняя и дорогая статуэтка, но дело не в цене – силу она имеет огромную! За неё я и боюсь…

«Сколько же она стоит? – подумал про себя Олег. – С учётом древности, наверное, миллиона два зелёных».

– Нет, не два миллиона, а во много раз дороже, – прочла его мысли Лада, – но не в цене дело: огромную силу приобретёт она в плохих руках…

– Скажи, а статуэтка эта на месте? – спросила Олега после рассказа Авдеева.

– Не знаю, Лен, мы ведь сейф не открывали, да и ничего не трогали. Картина там жуткая – сами увидите.

– А как вы узнали об убийстве? – спросил Долгих.

– Сигнализация сработала, да и кот истошно замяукал.

– А где сработала? На входной двери?

– Нет, не на двери, на окне. К двери, похоже, вообще не подходили.

– Подожди, как не подходили? Влезли через окно?

– Похоже, так.

– Но там ведь предпоследний этаж. К ней что, с крыши влезли?

– Скорее всего, да вы сами всё увидите.

– Вы хоть там не наследили? – вставила Смирнова.

– Свет, обижаешь, ну как можно?

Комиссия вместе с понятыми уже квартиру вскрыли и составили акт вскрытия, как говорится, всё честь по чести. Посему, перед тем как войти, Смирнова нарядила всех как хирургов, а Долгих распорядился запустить её первую, и только за ней, после её команды, должны были идти он сам, Яблочкина, Авдеева и Сварогов. Остальных членов смены пригласил к себе сам Павел Проклов. В квартире он временно выделил одну комнату для опроса жителей подъезда. Этим занялись Петров с Семёновым, а Потёмкин, немного поскучав, решил проверить весь подъезд на предмет жучков.

Минут через десять, вдоль и поперёк исследовав прихожую и ничего не найдя важного, Смирнова разрешила войти остальным. В прихожей ничего особенного не было, если не считать стеллажей со всякими склянками, корешками, камнями, сушёными жабами, ящерицами и прочей магической атрибутикой, на которые потом пришлось потратить четыре часа времени, чтобы хоть приблизительно описать.

– Олег, посмотри, ничего здесь не пропало? – спросила Смирнова.

– А я откуда знаю, – пожал он плечами. – Лада мне лишь комнату показывала.

– Ну, тогда пойдём в комнату, я первая, а вы за мной. Только по моей команде!

– Есть, товарищ главнокомандующий! – съёрничал Олег.

– Ребята, удача!

– Неужели отпечатки нашла? – удивился Долгих.

– Да нет, какие отпечатки? В перчатках работали! Волосок я нашла.

– А-а-а, – разочарованно протянул Юрий.

– А что ты акаешь? Волос вполне годится для генетической экспертизы.

– А он случайно не кошачий? – вставил Олег.

– Нет, человеческий, мужской.

– А кстати, где сам котик?

– Тут он, под диван забился, только глаза сверкают…

– Смотри, Светлан, осторожней, а то он с испугу и цапнуть хорошенько может за филейные части! – опять подколол её Олег.

Больше Смирновой ничего интересного обнаружить не удалось, но дальше начались чудеса.

– Ребята, я дальше пройти не могу!

– Свет, брось дурить, ты что, испугалась?

– Да нет, Юрий, не испугалась. Не пускают меня.

– Как не пускают?

– А так! Может, вас пропустят?

Юрий, Олег, Елена и Анна осторожно вошли в комнату. Внутри кровавой пентаграммы, испещрённой каббалистическими знаками, лежала покойница. Над ней на потолке была точно такая, но зеркальная картина. Было понятно, что ей перерезали горло, а затем её же кровью исписали весь пол и потолок.

Юрий с Олегом попытались приблизиться к трупу Лады, но не смогли пересечь кровавый круг. «Почти как в фильме “Вий". Чертовщина какая-то…» – подумал Долгих.

В это время из-под дивана вылез огромный чёрный кот и как ни в чём не бывало пересёк кровавую линию. Затем он направился к покойнице, стал облизывать её лицо и завыл. Так завыл, что все застыли на месте от ужаса. Олег автоматически пошёл за ним и сразу же пересёк черту – наверное, кот что-то нарушил.

– Иди сюда, Касьян, не бойся, – позвал Олег.

– Какое странное имя у кота, – удивилась Светлана.

– Ничего странного, – тут же изрекла всезнающая Елена, – это бог навьего подземного мира и посмертный судья у древних славян, вам он больше известен под именем Вий.

– Наверное, поэтому он и смог пересечь черту, – заметил Олег. – Ну, чего вы стоите, кот открыл вам «врата»!

Только после этого Светлана и Анна смогли подойти к Ладе и исследовать рану.

Анна со Светланой начали составлять протокол осмотра трупа и места, к нему примыкающего, который аккуратно записывала Елена. Олег с ещё одним охранником были в качестве понятых, а Юрий по команде Светланы или Анны проводил съёмку места преступления.

– Середина комнаты, – продолжила Светлана диктовать Елене, – женщина, называвшая себя при жизни Лада, лежит, запрокинув голову, внутри кровавого круга и такой же кровавой звезды внутри круга. Обычно это называется пентаграммой, вокруг неё какие-то магические знаки – смотри фото номер пять (и Юрий тотчас щёлкнул фотоаппаратом). Такая же, но зеркальная пентаграмма, причём с теми же знаками, на потолке – смотри фото номер шесть (новый щелчок). Руки покойницы сложены в позе мольбы, по-видимому, убийцей, а на руках видны следы от воска свечи – смотри фото номер семь (щелчок). Как ни странно, но воск не церковный – не светло-коричневый, а чёрный!

– Свет, а что это значит? – удивилась Елена.

– А то и значит: магия это чёрная. Записывай дальше: предварительно можно констатировать, что горло покойницы перерезано одним быстрым движением при помощи очень острого предмета, напоминающего кривую саблю типа небольшого турецкого ятагана.

Светлана пальцем подманила Яблочкину, и Анна, вооружившись огромной лупой и каким-то странным прибором, продолжила:

– Несомненно, что покойница умерла в результате убийства с применением холодного оружия. Кстати, как мне представляется, здесь остались следы металла! – с некоторой язвительностью отметила Анна, стремившаяся часто чем-то задеть Светлану, хотя области для соперничества у них никогда не было.

– Не может быть!

– Сама посмотри!

– Точно! Ань, ты просто молодец! Как это я сама не заметила? Но это очень странно, обычно такие предметы не оставляют следов! – безо всякой зависти произнесла Светлана.

– Это потому, что ты слишком светлая, – воскликнула Анна, намекая на происхождение имени Светлана, – а потому пятен не видишь!

– Ань, хватит язвить, – одёрнул её Юрий.

– Всё, всё! Дальше всё серьёзно! А самое серьёзное то, что нет пятен крови, кроме, конечно, этих пентаграмм! Лен, прошу это обязательно занести в протокол осмотра!

– Подожди, – не понял её Долгих, – что ты имеешь в виду?

– А то! Представь, что кому-то быстро перерезали горло ножом, – что будет? Везде будут лужи крови!

– Но, может, он всё замыл за собой!

– А как ни замывай, а хоть маленькие пятнышки останутся! А вот мой новейший немецкий прибор показывает, что кроме этих пентаграмм на полу и потолке нигде пятен крови нет!

– Согласен, странно. Лен, занеси это в протокол. Аня, продолжай!

– Судя по температуре тела, двадцать один градус по Цельсию, убийство произошло примерно шестнадцать часов назад, – продолжила Анна, – на теле проявляются небольшие трупные пятна в районе…

Анна почти двадцать минут, как можно было показаться со стороны, с большим удовольствием, описывала всякую мерзость. На самом деле это уже была профессиональная привычка не обращать никакого внимания на мертвецов. Примерно так же безучастны к смерти и гробовщики на кладбище – не потому, что они такие бесчувственные, а оттого, что это их работа, к которой они привыкли и которую выполняют уже автоматически.

– Хорошо бы, конечно, знать, как преступник выглядит, – неожиданно сказал Долгих. – Олег, неужели ты не можешь ничего примечательного вспомнить?

– Нет, Юра, не могу, – ответил Сварогов и тут же хлопнул себя по лбу:

– Какой же я дурак! У нас ведь видеозаписи всех посетителей за последний месяц!

– Быстрей, Олег, может, успеем взять его если уж не по горячим, то по тёпленьким следам!

Но Олега и Юрия ждало большое разочарование и новая загадка.

Нужную запись нашли очень быстро. Олег опознал посетителя Лады по одежде, да и лицо попало в объектив, но толку от этого никакого не было: вместо лица на изображении был светящийся чёрно-красный овал!

– Такого быть не может! – изумился Олег.

– Очень даже может, – раздался сзади них низкий, но мелодичный мужской бас. – Это просто значит, что у преступника колоссальная энергетика.

– Позвольте представить, это ученик Лады – Велес, – познакомил неожиданно появившегося человека с остальными Олег.

– Я как только узнал о случившемся, так сразу вылетел, – сказал Велес, – мне надо обязательно вам помочь. Олег, а ты подвергся очень сильному гипнотическому воздействию, потому ничего и не помнишь.

– Вот в чём дело!

– Да, Олег, именно в этом. Скажи, а Лада ничего мне не оставляла перед смертью?

– Точно, чуть не забыл! Оставила какую-то куклу, – и Олег открыл верхний ящик стола. – Вот она, в пакете, держи.

Велес раскрыл пакет и аккуратно взял в руки куклу. Вдруг он весь затрясся, как будто попал под высокое напряжение. Авдеева дёрнулась было, чтобы помочь Велесу, но Олег остановил её: «Не надо! Не мешай! Он сам справится!» Через минуту Велес выронил куклу и, прислонясь к стене, попросил воды. Смирнова тут же налила ему целую кружку, а мужчины помогли Велесу лечь на диван. Окончательно пришёл в себя он только через полчаса.

– Олег, – ещё слабым от случившегося голосом начал он, – теперь я готов помочь тебе вспомнить! Идём наверх, нам нужен кот Касьян.

– Зачем кот? – удивился Олег.

– Сам увидишь…

– Тебе бы полежать ещё, – заметил Олег.

– Нет, всё уже в порядке. Идём, время не ждёт.

Войдя в прихожую, Велес тотчас позвал:

– Котик, Касьян, иди сюда, маленький, иди, бедненький мой, – и огромный чёрный кот, непонятно откуда появившийся, направился к Велесу. – Ты знаешь, что хозяйку твою убили?

– М-м-мяу, – жалобно мяукнул Касьян и потёрся о ноги гостей.

– Скажи, ты поможешь нам найти этого злодея?

– Мур-мяу! – сверкнул глазами кот.

– Олег, иди сюда, возьми кота за передние лапы и смотри ему в глаза.

– Зачем это? – усмехнулся Олег. – Что он, красивая женщина что ли?

– Делай, что говорю! Времени мало! – строго ответил Велес, и Олег повиновался.

– Раз надо – значит надо. А он дёргаться и царапаться не будет?

– Не будет.

Олег взял кота за лапы и стал очень медленно погружаться в какой-то транс.

Пока Олег блуждал по закоулкам своей памяти, Смирнова поняла, что преступник после убийства выбрался из квартиры на крышу. Она нашла место на крыше, где он стоял, и даже обнаружила сильно смазанный кровавый отпечаток его большого пальца – по-видимому, он всё-таки ухитрился где-то пораниться. Куда злодей делся дальше, было неясно; оставалась только одна версия – с крыши он улетел!

В это время Олег вошёл в транс и полностью восстановил в памяти картину дня, когда приходил Волх. А дело было так:

– Молодой человек, вы к кому? – поинтересовался Олег.

– Я к госпоже Ладе, у меня назначена на три часа встреча.

– Да, меня предупредили, но вы должны снять тёмные очки, чтобы я увидел ваше лицо, – таков порядок.

– Хорошо, – и посетитель снял очки.

Только сейчас, увидев и запомнив посетителя, Олег понял, почему Лада так подробно расспрашивала о его внешности. В его лице не было ничего примечательного – ничего, кроме глаз: они были необычайного, очень редкого ярко-золотистого цвета!

Пока Долгих рассказывал Голове о том, что произошло, сотрудники и члены его группы маялись от вынужденного безделья. Большинство из них не имели отдельных кабинетов и выходили подымить в курилку – на лестничную площадку. Обычно здесь травили анекдоты, говорили о политике, отдыхе, погоде и прочих разностях. Сейчас мимо оперов Василия и Ивана, которых Семёнов не слишком хорошо знал, пробежала Светлана Смирнова, и случился простой мужской разговор.

– Вася, ты посмотри, какая отличная женщина. Какая фигурка! И почему на неё никто не обращает внимания?

– Ванюша, да у неё шило в заднице. Она даже спокойно идти не может, всё время пританцовывает.

– Это, наверное, от занятий танцами.

– А ты не знаешь, почему мужички с танцев на неё не западают?

– Нет, не знаю.

– А всё просто. Вот если бы ты на ней женился, то она тебя в постели затрахала бы.

«Точно затрахает, – подумал Семёнов. – И как только с ней Олег управлялся? Хотя, конечно, Сварогов силён мужик, не то, что я. Да, правильно говорят: всякий родится, но не всякий в охотники годится, так же и я для Светланы не гожусь, но уточку подстрелить могу».

– Зато она понимала бы нашу работу и не пилила за поздний приход, – продолжил Иван.

Почему-то многие считают, что опера работают по двенадцать-четырнадцать часов каждый день. Ничего подобного! Авралы и переработки встречаются и их никто не отменял, так что работают опера намного больше, чуть ли не круглосуточно. Но за это даёт отгулы, которые зачастую всё-таки не используются.

– Ваня, а ты представь: приходишь ты домой, а там холодный ужин из покупных полуфабрикатов.

– А почему?

– Ну как почему? Жена твоя очередное место преступления обследует. А вот если жена ждёт тебя не дождётся! Ты пришёл, а там горячий борщ, домашние котлеты с тёплым картофельным пюре, зелёным горошком и двумя бутылочками пива…

Тут Семёнов при слове «пиво» ударился в воспоминания.

Давно, ещё с дедом, он ходил в пивной бар рядом с метро «Смоленская». Бар был самый обычный, никаких прибамбасов. Это сейчас «Лагер», «Квак», «Зубр» и чего только нет, а раньше – «Жигулёвское», но хорошего качества, да и цена по тем временам была невысокая. Дед брал ему лимонад и бутерброд с настоящей ветчиной «со слезой», а не прессованной, как сейчас, а себе – пару кружек пива с солёными сушками. А какая там была публика! Там можно было часто встретить даже работников МИДа, который находился почти напротив бара, на другой стороне Садового кольца. Они приходили выпить по паре кружек и обсудить какие-то свои дела. Их всегда можно было узнать по дипломатам или кожаным портфелям. Были инженеры и обычные работяги, и никто никому не мешал.

Позже он и сам ходил в этот бар попить пива. Брал два бутерброда с ветчиной, солёные сушки и пять-шесть кружек пенного. Пиво Александр любил и мог выпить много, а вот водку не очень любил, хотя при его комплекции мог запросто вылакать сразу целую бутылку. Водку он пил только в небольших количествах на совместных с коллегами мероприятиях, на которых отмечались награды, повышение в должности или присвоение звания.

«Жаль, конечно, что этого бара уже нет, – подумал Семёнов. – Да, хорошо бы сейчас взять пару бутылок пива, пройтись босичком по ковру у телевизора и посмотреть хорошую спортивную передачу. Но какое теперь бутылочное пиво? Там и пива в бутылке чуть больше половины, а остальное – стабилизаторы, усилители вкуса и консерванты. Потому оно и хранится несколько месяцев, а раньше – только пять-шесть дней».

Семёнов не был романтичной натурой, ему недавно исполнилось сорок пять лет – столько, сколько и Игорю с Юрием, но своей внешностью, характером и повадками он разительно отличался от них обоих. Полный, внешне неуклюжий и немного косолапый, он был чем-то похож на настоящего медведя, даже глаза у него почти всегда были неподвижны и ничего не выражали. Александр, вечно недовольный, но скрупулёзный, был незаменим при опросе свидетелей и поиске самых необычайных улик. Со своей вечно дымящей трубкой он чем-то напоминал Мегрэ из телевизионного сериала.

В это время Голова выслушал доклад Долгих, помолчал и промолвил:

– Может, этот посетитель и не убийца? Что с того, что у него глаза золотого цвета? Мы что, теперь за цвет глаз должны в тюрьму сажать?

– Но товарищ генерал, ведь он попытался цвет своих глаз скрыть!

– Может, и нет, а вышло случайно! Дефект аппаратуры, плёнки или что-нибудь ещё! Конечно, случай этот подозрительный, но на нём не стоит зацикливаться. Проверьте её бывших соседей по Марьиной Роще, родственников, конкурентов по профессии, клиентов, изучите завещание. Да, видно, тут дело непростое, помощь вам дополнительная потребуется…

– Да нет, товарищ генерал, сами справимся, люди у нас опытные.

– Ну, если в группу твою войдёт ещё Сварогов, ты, я думаю, от этого не откажешься?

– От этого не откажусь, буду только рад. А Проклов его отпустит?

– Уже отпустил. Но будет тебе и нагрузка к Олегу.

– Какая нагрузка?

– А выпускница нашей академии – Зульфия Сабурова.

– Она никак с миллионером Сабуровым не связана?

– Дочь она его.

– Зачем она нам? Она же ничего ещё не умеет!

– Вот за этим к вам и идёт, будет свежий и необычный взгляд.

– Почему необычный?

– Сам увидишь. К тому же она золотая медалистка, мастер по двум видам спорта и просто красавица… восточная красавица. Бери её к себе и помни, что дарёному коню в зубы не смотрят! Иди.

– Есть.

«Зачем мне избалованная дочка миллионера? – сокрушался про себя Долгих. – Да ладно, хорошо, что Олег Сварогов вернулся». В таком двойственном состоянии Долгих вошёл к себе в кабинет, в котором его уже ждала группа, включая Олега.

– Голова доволен нашими первыми результатами, – сказал Долгих, – в дальнейшем он хочет, чтобы, кроме меня, были, как говорится, и виновники торжества, то есть все, кто получил хоть какие-то конкретные результаты. Так что после этого совещания попрошу Сварогова к Голове – он хочет кое о чём расспросить. Да, не сказал самого главного – Олег Сварогов восстановлен в должности и звании с сохранением зарплаты от Проклова. Будут вопросы или предложения?

Все бросились поздравлять Олега, а потом Авдеева сказала:

– У меня есть предложение, но прежде всего я хотела бы кое-что рассказать.

– Мы все внимательно тебя слушаем.

– В день, а точнее в ночь убийства, ведь Ладу убили около часу ночи, в двух километрах от её дома произошли странные события. Сергей Косоглазов по прозвищу Косой вместе с двумя подельниками, Серым и Долотом, хотели ограбить припозднившегося гражданина. Этот самый гражданин как-то странно посмотрел на его дружков, после чего они тут же упали замертво. Как показала медицинская экспертиза, обширный инфаркт, хотя никто из них на здоровье раньше не жаловался. Косой совсем умом тронулся, весь трясётся от страха и кричит, что сам дьявол убил их.

– А как этот гражданин выглядел?

– Косой говорит, обыкновенно, но взгляд у него страшный.

– Уж не наш ли это клиент?

– Вполне возможно, Юрий Петрович.

– А не помнит ли Косой, куда этот гражданин потом делся?

– Почему не помнит, очень даже помнит – сел в автомобиль и уехал на запад в сторону Рублёвки.

– Подожди, а где это произошло?

– На Большой Филёвской улице, рядом с Филёвским парком.

– Так, расстояние от места преступления приличное. Так что же ты, Лен, предлагаешь?

– Я думаю, что нам нужен экстрасенс, а потому я предлагаю включить в группу Велеса.

– Надо подумать, но, может, он сам не согласится. Хотя в качестве внештатного сотрудника помочь мог бы. Кто-нибудь ещё хочет что-то сказать?

– Я хочу, – сказал Виктор Потёмкин. – Сейф оказался сложным. С электронным замком мы с грехом пополам справились – изготовили слепок отпечатка с большого пальца левой руки покойной, а вот дальше, я думал, вообще плёвое дело – механика. Взял я стетоскоп и стал подбирать цифири, но не тут-то было. Там внутри какая-то специальная балалайка – журчит и скрепит точно так же, как и шестерёнки. Записал я звук и пошёл разбираться на компе: думал, сейчас выделю основной тон, помеху вон, а дальше облом – частоты оказались близкими, так что придётся с месяц провозиться…

– Сколько?! Месяц?! Вить, да ты понимаешь, что мы до сих пор не знаем, цела ли там внутри статуэтка или нет?

– Ничего поделать не могу. По-другому только взламывать сейф автогеном, но металл там какой-то странный и очень плотный, я такой первый раз вижу…

– Я провела спектральный анализ этого сплава, – вставила Смирнова, – его даже автоген не возьмёт.

– Что же это за сплав такой? – удивился Долгих.

– Понятия не имею.

– Ну, тогда только взрывать, – добавил Потёмкин.

– А если статуэтка там? Вдруг мы её повредим! Елена, может, у тебя будут какие-нибудь соображения?

– Нет, – развела руками Авдеева.

– Значит так, – подвёл итог встречи Долгих. – Будем решать проблемы по мере поступления, сейчас главное – сейф и Косой. Я, Смирнова, Авдеева и Потёмкин едем на место преступления – думать, что делать с сейфом. Петров с Семёновым выясняют, что там произошло с Косым, Яблочкина – за результатами вскрытия покойной, а Сварогов – к Голове.

Все собрались расходиться, но в этот момент дверь распахнулась, и в кабинет вошёл сам Голова с певицей Алсу – именно так всем вначале и показалось.

– Позвольте представить: старший лейтенант Зульфия Сабурова, только что окончила нашу Академию с золотой медалью. Будет работать в вашей группе.

– Очень приятно, – сказал Долгих. Он только сейчас понял, что она чуть более мускулиста и выше ростом, чем Алсу, но остальные всё ещё не отошли от шока первого впечатления.

– Ну, я вас оставлю. Юрий Петрович, если что будет нового по делу – сразу докладывай. Олег, пойдём со мной, расскажешь подробности.

– Да, я действительно похожа на Алсу, мы с ней даже дальние родственники, – сразу сказала Зульфия после ухода Головы.

Долгих что-то хотел спросить, но не успел…

– Нет, Юрий Петрович, в Академию меня папа не устраивал. Он был против того, чтобы я работала в милиции. Он считал, что для девушки профессия должна быть связана с модой, искусством или чем-то в этом роде…

– Подожди, – перебил её Долгих, – но я ведь ни о чём тебя даже не успел спросить!

– И не надо, я и так прочла ваши мысли. Я экстрасенс, это у меня от бабушки. Она единственная меня поддержала, да и квартиру свою мне завещала, хотя только двухкомнатную, но весьма приличную, в сталинском доме на Маяковке, так что мне до МУРа десять минут пешком.

– Тогда понятно, почему тебя так настойчиво Голова сватал!

– Какой Голова? – удивилась Зульфия.

– Это мы так нашего начальника московской милиции Головастова зовём.

– А-а, тогда понятно.

– Елена, ты как в воду глядела, но, может, теперь Велеса и не надо к нам звать?

– Юрий Петрович, а кто такой Велес? – спросила Зульфия.

– Это чёрный колдун, ученик покойной.

– Я думаю, что от лишней помощи отказываться не нужно, – добавила Авдеева.

– И я тоже так думаю, – согласилась Зульфия.

– Хорошо, а сейчас всё по расписанию, как уже было сказано, а Зульфия поедет с нами на место преступления.

В квартире ничего не изменилось, только вместо трупа Лады был меловой контур, а кота Касьяна забрал к себе домой Велес. Оперативники расселись по диванам и стульям и уставились на сейф.

– Ума не приложу, что делать, – сказал Долгих. – Зульфия, а ты что скажешь?

– Я думаю, что надо месяц ждать.

– Нет, столько мы ждать не можем.

– Ну, тогда взрывать! – произнёс Потёмкин.

– Вы что же, хотите весь дом разнести? – раздался незнакомый, но очень мелодичный и ехидный голос.

– Вы как сюда попали? – удивился Долгих.

– Как? Просто вошла, ведь дверь была не заперта, – ответила незнакомка.

– Виктор, ты почему дверь не закрыл?

– Да нет, Юрий Петрович, закрывал я её, клянусь! – Потёмкин развёл руки в стороны и оглядел всех присутствующих, надеясь на поддержку. Но группа молчала.

– А вы зря, Виктор Тимофеевич, по пустякам клянётесь, не к добру это.

– А откуда вы знаете, что я Тимофеевич? – нахмурился Виктор.

– Я как только сюда зашла, так сразу про всех уже всё знала, товарищ Потёмкин; ведь я внучка покойной, дар у меня с рождения, больше трёхсот поколений передаётся.

– Может, вы и сейф сумеете открыть? – съехидничала Смирнова.

– Почему бы и нет, отпечаток большого пальца, как я знаю, у вас уже есть, а комбинация простая – «Люцифер».

– Но там ведь цифири! – возразил Потёмкин.

– Правильно, а вы напишите это слово по латыни – Lucifer, а потом переведите его в цифры; для каждой буквы две цифры будет: L-12, U-21,C – 03, а дальше и остальные так же.

Авдеева быстро перевела буквы в цифры, а Потёмкин надел резиновые перчатки и стал крутить их на барабане сейфа, но обнаружил, что чего-то не сходится:

– Но тут трёх цифр не хватает!

– Здесь есть мудрость. Кто имеет ум, тот сочтёт число Зверя, ибо число это человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть.

– Точно! – обрадовался Виктор и набрал ещё три шестёрки.

После этого сейф со скрипом открылся. Статуэтки в нём не было!

Незнакомка продолжала стоять неподвижно. Ни у кого не закралось и тени сомнения, что она действительно приходится покойной внучкой – сходство с портретом мадам Лады было поразительным. Только волосы у неё были другие: золотисто-рыжие, с каким-то необычайным кроваво-красным отблеском. Тонкие алые губы скривились в злой хищной улыбке, а огромные миндалевидные карие глаза с золотистой поволокой смотрели на участников группы, как удав на кролика – так, что даже Долгих стало не по себе.

На минуту воцарилась тишина, а потом внучка попросила разрешения взять что-нибудь на память о бабушке. Группа, посовещавшись, решила, что распоряжаться этим будет Смирнова, только она как криминалист могла знать, что уже не будет представлять никакой ценности для следствия. Внучка Лады положила к себе в сумку какой-то невзрачный камень, статуэтку из эбонита и чёрно-серый шар из опала, но серебряную чашу Светлана взять не разрешила.

«Что-то запаздывает Олег, застрял у Головы», – подумал Долгих. В этот же момент раздался звонок, и Олег появился в дверях. Все ему обрадовались, но он вошёл в комнату чернее тучи.

– Олег, что случилось? – взволнованно спросил Долгих.

– Матери опять стало плохо, сознание она потеряла, – ответил Олег и с уставился на внучку Лады.

– В этом ничего удивительного нет, бабушка моя уже старая была, а порча на твоей матери очень сильная. Я тебе помогу, но только за плату, – сказала мелодичным голосом внучка. Её взгляд быстро потеплел, и она неожиданно превратилась из удава в пушистого кролика.

– Я ничего не пожалею…

– Да ничего и жалеть не надо, только один поцелуй. Согласен?

– Поцелуй для такой красивой женщины!.. Да хоть сто поцелуев!

– Тогда поклянись.

– Клянусь, – после короткой паузы ответил Олег. Долгих нахмурился, не одобряя такие вольности в рабочее время, но промолчал.

– Вот и хорошо, – и она щёлкнула в воздухе пальцами, – теперь твоя мама выздоровеет.

Буквально через несколько минут у Олега зазвонил телефон.

– Из пансионата звонят, – тихо сказал он, почему-то ожидая услышать в трубке самое страшное. – Алло… Не может быть! – после паузы воскликнул он. – Вы серьёзно?! Как я рад!

Вдруг он подбежал к внучке Лады и схватил её на руки, закружив в воздухе.

– Да что же это такое?! Что за цирк?! – не сдержался Долгих.

– Простите, Юрий Петрович, – виновато улыбнулся Олег и поставил внучку на место. – Просто она и правда сотворила чудо! Сказали, что матери гораздо легче!

– А клятву-то свою помнишь? – пропела внучка. – Мне поцелуй нужен настоящий, по-взрослому!

Как показалось со стороны Светлане, молодая ведьма чуть не съела губы Олега, а он, ощутив пряный вкус её губ и сладковатый аромат горячей кожи, чуть ли не потерял сознание.

– Что ты с ним сделала?! – вскрикнула Зульфия, успев подхватить Олега под руку и усадить на диван.

– Да ничего, просто «поцелуй русалки»; он сейчас придёт в себя, не волнуйся, Зульфия.

– Этого ещё нам не хватало! – буркнул Долгих. – Авдеева, принеси воды.

Через минуту Олег окончательно пришёл в себя, а Долгих, внимательно глядя на ведьму, произнёс:

– Вот что, дамочка, вы кто такая?

– Ой-ой, я разве не представилась? Сейчас паспорт покажу, – ответила незнакомка. – Зовут меня так же, как и бабушку, – Мара Марьевна.

– Постойте, но покойную ведь звали Лада!

– Это по паспорту она Лада, а для родственников она Мара Марьевна.

– А что, у вас обоих пап звали Марами? – съехидничала Светлана.

– Да нет, что вы, на пап мы никогда не надеялись, я и не знаю, кто мой отец. А название это в честь древнеславянской богини Мары Марьевны, что означает «смерть смертная». Вообще говоря, Мара Марьевна я только для своих. По паспорту я Марина Михайловна, – Мара почему-то захохотала, и её красивый римский нос сморщился от смеха.

На минуту в комнате повисла гробовая тишина, а потом Долгих неожиданно спросил:

– А где вы, Марина Михайловна, были в момент убийства – второго мая ночью?

– Как где? Возвращалась с горы Броккен в Германии с шабаша.

– Это могут подтвердить?

– Разумеется.

– Но вы всё-таки пока не покидайте Москву. Вам есть где разместиться?

– Конечно, но это не совсем Москва – это «Усадьба Ромашково» рядом с Москвой, гостиница такая. Там вы меня всегда сможете найти, – и Мара, гордо подняв голову, удалилась.

– Ну, что вы думаете? – спросил после её ухода Долгих.

– Мне она не нравится, – сразу отпарировала Зульфия, – я её совсем не чувствовала.

– Мне она тоже не нравится, – вставила Светлана, – но сама не знаю почему.

– А я думаю, что она ещё тот фрукт, – добавила Елена, – она знает намного больше, чем говорит.

– А я не понимаю, как она вошла, – сказал Виктор, – я точно помню, что дверь я закрывал.

– А мне она понравилась, – произнёс Олег.

– Ну, с тобой-то всё понятно: красивая баба, «поцелуй русалки». Развёл мне тут цирк! – пробубнил Долгих.

– Какой поцелуй? – удивился Олег.

– Ты что, правда не помнишь? – удивилась Светлана.

– Нет, не помню…

– Ну, ты хоть помнишь, что она помогла твоей матери? – прибавила Света. – Из пансионата позвонили, сказали, что она на поправку пошла.

– Не помню, – Олег достал мобильник и проверил входящие вызовы. – И правда, звонили…

– Вот же чертовщина! – усмехнулся Долгих. – Да ведь она даже не спросила, как погибла её бабка! – вдруг вспомнил он.

– Может, она всё это уже знает? – попытался защитить её Олег.

– А интересно, откуда знает? – то ли Олегу, то ли всем присутствующим задала вопрос Елена.

– Действительно, откуда? – продолжала нападать Светлана.

– Она ведь маг в сотом поколении, – отпарировал выпад Олег.

– С этим я тоже согласен, – вставил Долгих, – но в суете мы не узнали самого главного: откуда она знает код для сейфа?

– Она всё-таки внучка покойной, – ответила Елена.

– Олег, а разве ты не говорил, что Лада с ней давно поссорилась?

– Ну и что из этого, может, она давно код не меняла.

– Может, и так, а покойница ничего тебе больше не говорила про неё важного?

– Говорила, чтобы ей отсюда ничего не давать…

– Постой, – перебила его Светлана, – а почему ты этого нам не сказал?

– Разве? Но вы, надеюсь, ничего ей не дали?

– А вот и нет, отдали какой-то камень, статуэтку и шар из дымчатого чёрно-серого опала.

– Ну а как вы отдали? Ведь до окончания следствия это делать запрещено!

– Сами не знаем, – ответил Долгих, – но, может, ничего страшного не будет?

– Может, и так, – неожиданно промолвила Зульфия, – но мне не нравится, что мы отдали ей шар.

– Почему?

– Все эти шары накапливают и долго хранят информацию, а потому сильный маг, коим она является, может запросто посмотреть, что же здесь произошло.

– Тогда понятно, почему она у нас ничего не стала спрашивать о смерти своей бабки, – с расстановкой акцентов сказал Юрий, – она и так всё узнает, но, Зульфия, почему ты не сказала об этом нам?

– А мне тогда голову какой-то туман застлал – я совсем ничего не соображала.

– Может, она нам расскажет о том, что узнает? – с некоторой надеждой спросил Олег.

– Если только тебе, – почему-то очень зло сказала Светлана, – ты ей очень понравился, но я всё-таки в этом сомневаюсь.

– Ну всё, все спать по домам, а я узнаю, как дела у Игоря с Александром, доложу Голове о сейфе и внучке. Завтра все встретимся в десять часов утра в моём кабинете.

Уже ночью Светлана ударилась в невесёлые размышления.

«Я так надеялась, что Олег возобновит со мной отношения и даже намекнула ему, и нате: Мара Марьевна. Он точно в неё влюбился, да к тому же ещё “поцелуй русалки”. А мне ведь очень хочется простых отношений и надоели игрушки».

Светлана была темпераментной, даже очень темпераментной женщиной. Когда она занималась в кружке бальных танцев, то её перетрахали все партнёры, но только каждый по одному-два разу. Никто не смог долго выдержать её темперамента. А вот Олег смог, и они были очень довольны и счастливы вместе, но только пару месяцев. Она даже надеялась, что он на ней женится, ведь жена от него ушла, но потом у него серьёзно заболела мама, она и раньше болела, но не так сильно. После этого она никак не могла найти себе даже временного мужчину и пошла в секс-шоп приобретать вибраторы.

– Мне нужны бесшумные изделия.

– Понимаю, вы, наверно, хотите его использовать не только дома, но и на работе?

– Да, именно так.

– Тогда я могу вам посоветовать приобрести два вибратора. Один питается от сети, он шумит, но вы его можете использовать дома длительное время. К тому же он многоскоростной – девять разных скоростей! Второй бесшумный, но питается от батарейки-аккумулятора и при интенсивной работе его зарядки хватит только на двадцать минут, а если включить медленный режим, то – на час, но здесь только три режима – медленный, средний и быстрый.

– Хорошо, я куплю оба.

Потом Светлана прикупила ещё два аккумуляторных образца, ведь незаметно заряжать их на работе она не могла. Через некоторое время она с помощью «игрушек» стала испытывать, если позволяло время и работа, до пяти-шести оргазмов на работе и столько же дома.

«Если так пойдёт дальше, то точно стану нимфоманкой, но я ничего не могу поделать со своим темпераментом!»

Дела у остальных оперативников продвигались медленно. У внучатой племянницы покойной Недоли был серьёзный мотив убить Ладу, ведь покойная завещала ей немалую сумму денег и антикварные золотые амулеты из Древнего Египта и Древней Греции.

Игорь Петров с Александром Семёновым не успели позвонить в дверь, как Недоля, будучи явно уже навеселе, сразу её открыла:

– Заходите, гостями будете.

– Так мы даже не представились? – удивился Семёнов.

– А и нэ надо, я вас и так зна-аю.

– Откуда, интересно? – в свою очередь изумился Петров.

– Вот что, Игорь, ты, я вижу, со мной пить нэ будешь, а Александр со мной по рюмашечке пропустит! Да нэ стесняйся. Да и что это вы в мои глаза уставились? Глаза как глаза. Вам что, золотистый цвет нэ нравится?

– Почему не нравится? Очень даже красивый и очень яркий цвет, – постарался перевести разговор в другое русло Александр.

– Сейчас, Сашенька, мы с тобой выпьем на брудершафт, а потом я вам кое-что расскажу!

Александр не успел даже глазом моргнуть, как в руке у него оказалась рюмка водки, его рука сплелась с рукой Недоли, и они выпили.

– Не положено ведь, – попытался сопротивляться Семёнов.

– А что тебе волноваться? Я женщина нэ замужняя, а ты нэдавно развёлся. Разве нэ так?

Александр попытался что-то сказать типа «а откуда…», но понял, что это бесполезно: она всё о них уже знает.

– Вообще-то я Наталья Михайловна, Недолей меня свои кличут. В общем, Сашенька, в этот день и ночь я, как и каждая уважающая себя ведьма, была на шабаше. Свидетелей у меня уйма. Да и зачем мне свою тётку убивать, ведь и так время её к концу подходило. А ещё я скажу: нэ связывайтесь с златоглазыми.

– Это почему так? – спросил Петров.

– Вы же ничего нэ умеете и нэ можете. Это все равно, что против танка с ножом выбежать. Переедут вас и дальше попрут!

– Значит, вы всё-таки что-то знаете?

– Да откуда? Я там как пешка, как мальчик на побегушках. Иногда мне даже хочется обычным человеком стать, но, как говорится, нэ судьба!

Конечно, Недоля знала о златоглазых много, очень много, да и сама была златоглазкой очень высокого уровня. Три года назад она готовилась стать адептом Ордена – Высшего совета златоглазых.

Тогда она была ещё замужем за простым весёлым парнем, не имеющим к магии никакого отношения. Кому-то покажется странным, но Наташа очень любила природу и животных. Просто её детство прошло в сельской местности: лес, поля, речка, зайцы, белки, птички…

С будущим мужем она познакомилась в походе. Он пел бархатным баритоном под гитару русские романсы и туристические песни, а она готовила еду – и как готовила! Все восхищались, что из обычных продуктов можно сделать такую конфетку. Впрочем, это было неудивительно, ведь Недоля работала поваром в знаменитом московском ресторане «Прага» и могла приготовить даже из обычного картофеля около ста блюд.

В то время её подругу Соню ухитрились арестовать и посадить в тюрьму за какое-то ограбление. Сама Соня ничего не воровала, а только стояла на шухере.

Тогда Недоля решила наказать «виновных»: убила милиционера, его жену и грудного сына с невероятной даже для златоглазых жестокостью.

На свободное место в Ордене, кроме неё, была ещё одна претендентка, и она не замедлила этим воспользоваться. Вскоре муж Недоли обо всём узнал и в шоковом состоянии попал под грузовик.

Недоля как зверь сцепилась со своей соперницей, и в результате их обеих исключили из главных претенденток.

Так потом и пошло: рюмашечка, две, три, четыре…

Как ни странно, такое пристрастие к алкоголю ничуть не сказалось на её внешности. Да и ведьмы, в отличие от обычных женщин, запросто могут вылечить свой алкоголизм: надо просто призвать старшего демона в защиту, перекрыть негативный канал и прогнать демона, создавшего канал, перерезать трубку канала и поставить печать Люцифера. Да и белые ведьмы поступают так же, только им помогают не демоны, а ангелы и архангелы, да и печать они, конечно, ставят не Люцифера, а Создателя или архангела Михаила!

Ей хотелось помочь милиции, ведь она считала, что её несправедливо выкинули из числа претенденток на место в Ордене, но она хорошо понимала, чем ей это грозит.

Владимиру Сухорученко поручили взять интервью у бывшей соседки Лады в Марьиной Роще – Анны Острой. Свои звали её Остара – в честь кельтской богини, от которой пошёл языческий праздник весеннего равноденствия.

Соседка эта была со странностями. Когда её спросили о Ладе, она помрачнела и изменилась в лице, но, когда добавили «покойной Ладе», Остара стала плясать и прыгать от восторга. Угомонилась она только тогда, когда ей сказали, что её тоже включили в список подозреваемых.

– Да я бы эту дрянь своими руками разорвала, если бы смогла! Но я не такая сильная…

– Что значит «не такая сильная»? – воскликнул Сухорученко.

– Вы что, полные идиоты или притворяетесь? – удивилась Остара.

– Ну, ты смотри за своими выражениями, а то можешь и загреметь!

– Извини, начальник, но я при всём желании не смогла бы Ладу в могилу свести, ведь она не простая ведьма!

– Подожди, – удивился Сухорученко, – а если бы смогла, то убила бы?

– Убила.

– Ну ты даёшь!

– Только слова мои ничего не стоят, пустой звук, – разочарованно улыбнулась Остара. – На деле уничтожить Ладу я не смогла бы…

– А кто смог бы? – неожиданно для себя спросил Сухорученко.

– Только Проклятые!

– Проклятые? Ну-ка, с этого момента поподробнее. Это кто такие?

– Ха-ха, так и сказала!

– Я тебя за дерзость в кутузку посажу – сразу заговоришь!

– Конечно засадишь! Только лучше десять лет сидеть в тюряге, чем один день у Проклятых мучиться!

– У тебя что, «Место встречи изменить нельзя» – любимый фильм?

– Да нет, с чего вы это взяли?

– Там точно так же про Фокса говорили!

Ведьма только улыбнулась.

– Давай по-хорошему, – смягчился Сухорученко.

Остара пожала плечами и уставилась на опера.

– Ну, давай.

– Ты ведь не Проклятая?

– Нет, к сожалению. А вот уже известная вам Мара – Проклятая! Не зря вы её так испугались в квартире у Ладушки…

– Мара Марьевна, она же Марина Михайловна?

– Она самая.

– И отчего же она проклята? – спросил с ухмылкой Сухорученко – Неужели вампирша?

– Ха-ха-ха, вампирша! Как бы не так! Да я с любым вампиром без всякого осиного кола и серебряной пули справлюсь! А вот с Проклятыми не дай бог столкнуться, хотя я сама почти Проклятая, да и ведьма чёрная, но вам с ними связываться не советую!

Сухорученко вышел от Остары ни с чем – кто такие Проклятые, осталось тайной под семью печатями.

– Слушай, Володь, что ты за ерунду в протоколе записал?

– Юр, ну почему ерунду? Что Анна сказала, то я и записал!

– А при чём тут вампиры?

– Так и есть, она ещё сказала, что вампиры существуют, хотя живут не вечно, а лет двести-триста!

Юрий присвистнул и покрутил рукой у виска.

– Юр, но ведь в протокол я эту чушь вносить не стал! Я тоже сначала посмеялся, а потом она мне настоящего вампира показала!

– Ты что, совсем умом тронулся?

– А вот и нет! Ты сам можешь на него посмотреть!

– Ну вот ещё! Делать больше нечего! – воскликнул Долгих, а потом с удивлением добавил: – А что они правда у людей кровь пьют?

– Может, кто-то и пьёт, но большинство – у животных.

– И что, серебряные пули или осиновые колы против них работают?

– Ага, ещё как!

– Слушай, Владимир, если бы я не знал, что ты нормальный, то я бы точно тебя отправил куда следует!

– Юр, клянусь, что это всё правда! Остаре можно верить…

– Ладно, верю! Но только в протокол больше всякую чушь не вноси! Только мне на словах, понял?

– Понял, – насупился Сухорученко.

После своей смены Владимир предложил Семёнову дерябнуть по маленькой.

– Володь, ты же знаешь, что я люблю пить пиво, а не водку.

– А в баре на Цветном и пиво есть.

– Ну тогда я не против.

– Я и Игорю предложил поддержать нас, а он, мол, некогда мне. Тоже мне, «фрайер на колёсиках»[1].

– Ты чегой-то по фене болтать стал, да ещё по старой.

– А я новую феню не знаю, у нас на Петровке словарей по ней раз-два и обчёлся. Да и устал я, Сашенька, надоело мне за разными гадами бегать.

– А можно подумать, что ты Вышку[2] просто так кончал. Или хочешь в ночные директора[3] сейчас податься?

– Да нет, рановато мне ещё.

– Вот и я говорю. А правда, что твоя жена на развод подала?

– Правда, Сашенька.

– Ну, как и моя. Слушай, нам надо вместе держаться. Тебе тоже нравится спорт смотреть, а не бегать самому. Только одна у нас тобой разница – ты любишь рюмашечку пропустить, а я кружечку.

– Это точно.

Через полчаса они уже добрались до бара.

– Ну что выпьем, – и Володя стал говорить длинный и нудный тост.

– Слушай, Вовка, ты будто не знаешь, что тост должен быть краткий, как команда, как выстрел, иначе времени на отдых не останется.

– А то не знаю – знаю конечно.

– Ну тогда за удачу.

– А почему не за здоровье?

– А как будто не знаешь, что кабан здоровым был, но удача к нему задом повернулась.

– Точно! – засмеялся Владимир.

Они ещё долго сидели и почему-то вспоминали сдачу спортивных нормативов.

Сухорученко только немного уступал Семёнову по габаритам. Поэтому физподготовка была их слабым местом, особенно в беге, но физруки всё понимали и вместо шестнадцати-семнадцати секунд за стометровку ставили им пятнадцать, а это была уже удовлетворительная оценка.

Они оба были неповоротливы и с трудом переносили занятия по боевому самбо. Хорошо, что им исполнилось по сорок пять и этим теперь заниматься уже не надо было.

Семёнов всегда поражался, глядя на Яблочкину. Она подходила к мужчине, кричала громко «о-па!» – мужчина открывал рот от удивления и был уже на полу, точнее на матах спортивного комплекса «Динамо» на Цветном бульваре.

А физруки смеялись: вот кому надо идти в группу захвата. И стрелять не надо!

А вот Семёнов стрелял на ура. Он всегда выбивал больше 90 из 100 возможных – в отличие от Анны, у которой пистолет «Макаров» с трудом помещался в ручку. Наверно поэтому Семёнов любил охотится, хотя из-за большой занятости ему это не всегда удавалось. Как правило, он охотился на птичку – зверьков убивать ему было жалко.

Теперь вернёмся опять к нашим слонам. Только сейчас Долгих понял, во что он ввязался: вампиры здесь были самым плёвом делом! А что уж там дальше ждёт, даже думать не хочется! Но всё-таки кто такие проклятые?

В это же время Авдеева как раз пыталась выяснить этот вопрос, и начала она с классификации магов.

Для Елены всякие связи и параллели между событиями были самым интересным делом. Ей было чуть больше тридцати лет, но она уже имела два высших образования: дипломы психолога и математика-программиста. Несмотря на красивый медово-золотистый цвет волос, внешностью она была непримечательна, всегда как-то мешковато одета – этакая серая мышка в учительских очках. Долгих она поразила тем, что в совершенно безнадежном деле только по косвенным уликам из более сотни подозреваемых безошибочно определила преступника. Как это она сделала, Юрий не знал, но с этих пор стал совершенно по-другому относиться к аналитикам.

Конечно, она понимала, что в интернете она ничего хорошего не найдёт – но не дыма без огня!

Всё-таки на одном сайте в интернете она нашла нужную статью. Вся классификация строилась из расположения какой-то точки сборки. Этот неудачный термин ввёл в одном из своих произведений Карлос Кастанеда, и многие маги стали им пользоваться. Елена даже сначала не поняла, что он значит. Неужели человека сначала разбирают по кусочкам, а затем начинают собирать? Но на самом деле речь шла о месте сосредоточения энергии, об истинном «я» человека.

Так, согласно этой статье, если точка сборки находилась ниже сердечной чакры Анахата, то человек никакими магическими способностями не обладал. Если точка находилась в сердечной чакре или чуть выше, то человек был уже магом низкого уровня и мог ощущать чувства других людей, лечить прикосновением рук или быть травником. Такие маги по классификации назывались экстрасенсы, то есть те, кто чувствует. Если же точка сборки была на уровне горловой чакры Вишудха или чуть выше, то это были ясновидящие, которые могли читать, а точнее видеть мысли, предсказывать будущее, использовать сильный гипноз и другие воздействия на человека. Маги, у которых точка сборки на уровне третьего глаза, то есть чакры Аджна, уже могли работать с пространством и временем. Их в этой статье назвали пророками и почему-то считали, что это вершина магии.

Там же маги классифицировались по стихиям: чародеи – маги воды, волшебники – воздуха и прочее.

Согласно статье, магическая работа сводилась к умению передвигать точку сборки вниз-вверх, влево-вправо, вперёд-назад.

Упорная Елена нашла в другой статье упоминание о том, что точка сборки всё-таки может располагаться и выше. Там говорилось, что если она расположена в теменной чакре Сахасрара, то человек может бегать по воде, а если выше головы, то даже летать.

Были и другие материалы, в которых говорилось, что точка сборки будет сама по себе подниматься выше и выше, если прекратить внутренний диалог и делать определённые упражнения.

И почти все статьи советовали поступить в ту или иную магическую школу.

«Это чтобы денежек слупить», – подумала Елена.

Однако ничего конкретного о проклятых, кроме того, что это вампиры, Авдеева не нашла.

Тогда она решила взглянуть вглубь веков.

Елена нашла разрозненные сведения об Атлантиде, Му и Гиперборее.

«Может, оттуда и надо начинать? – подумала она. – Но про Му почти ничего не известно, кроме того, что остатки каких-то подводных мегалитов нашли у берегов Японии и Индии. Да к тому же, как говорят, жившая там в очень древние времена раса лемурийцев создала какую-то свою реальность[4] и переселилась туда задолго до Всемирного потопа, да и внешностью они отличалась от человеческой: шестиметровый рост, другая форма носа и ушей. От человека отличались и атланты: трёхметровый рост, по шесть пальцев на руках и ногах, два ряда зубов, другое строение позвоночника и голосового аппарата. Значит, остаются только гиперборейцы».

Елена сразу поняла, что вся информация о Гиперборее в интернете – это полнейшая чушь.

На этом её поиски пока закончились, но эту тему она, конечно, не оставила.

Елена, несмотря на техническое образование, когда позволяло ей время, ходила в театры, музеи и на выставки. Ей нравилось всё необычное – мистическое и символическое.

«Конечно, импрессионизм – отличное искусство, – думала она, – но эти художники хотя и гениально, но только отражают действительность через переживания и своё виденье, а вот русские передвижники показывали своё отношение к ней».

Она считала, что в русской живописи не меньше загадок, чем на картинах Леонардо да Винчи или Дюрера.

«Да, – размышляла она, – ведь многие считают, что на картине “Тройка” Перова нарисована тройка лошадей, а не трое детей, тянущих тяжёлые жбаны с водой, но, когда спрашивают, а сколько там животных? То многие, кто знают, что там детей нет, ошибаются, что животных нет, ведь там всё-таки с детьми бежит собачка». А какова картина “Утро стрелецкой казни”? Ведь сразу видно, на чьей стороне художник: невероятно чётко, в отличие от Петра и Меньшикова, описан стрелец, которого подготовили к казни, а главное – купола собора Василия Блаженного срезаны наполовину, а ведь раньше купола звались главами, а значит – Россия обезглавлена!»

Вот и сейчас после своей смены она пошла в Третьяковку.

Она любила смотреть на картины этого музея. Например, на картину «Неизвестная» Крамского, о которой многие гадали: а кто же на ней изображён? А чего гадать – проститутка это, хотя и высшего класса, вот и весь ответ. Ведь при царской власти проституткам было запрещалось дефилировать по Невскому проспекту, а потому они брали экипаж и медленно, очень медленно ехали по проезжей части, а дальше к ним подходили клиенты, с которыми они договаривалась о цене, и затем быстро уезжали на съёмную квартиру.

Наверное, самая жуткая история случилась с легендарной картиной Ильи Репина «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 г.», которую народ прозвал «Иван Грозный убивает своего сына». Многим при взгляде на знаменитое полотно становилось не по себе: чересчур уж реалистично написал художник сцену убийства, слишком много на холсте крови, которая алела, как настоящая… Недаром её несколько раз пытались искромсать на куски.

Были и картины, на которые не советовали смотреть незамужним девушкам.

А от некоторых картин, на которых были написаны русалки, как говорят многие служители и охранники, ночью раздавались стоны.

О таких картинах Авдеева могла думать бесконечно, а уж если было с кем их обсудить, то она могла говорить и говорить…

Нельзя сказать, что у Авдеевой совсем не было личной жизни, но, как правило, она встречалась с мужчинами умными и высокообразованными, такими которыми в самую пору играть в викторине «Что? Где? Когда?», но даже им хотелось больше секса, а не только разговоров об искусстве и науке, а потому встречи с ними носили эпизодический и не регулярный характер. Так что у неё, как и у Светланы на поприще секса были проблемы, но свои – к счастью, она не была темпераментной женщиной и своё сексуальное одиночество переносила спокойно.

Только ближе к ночи Елена вернулась домой и легла спать. Но уснула далеко не сразу.

Все опера дальше действовали в точности с указаниями Головы: искали конкуренток по профессии и недовольных клиентов. Но здесь возникли сложности. Во-первых, настоящие конкурентки, то есть сильные ведьмы, объявлений в газеты и интернет не давали, а во-вторых, кто же признается, что он заказал смертельную порчу!

Попытались прийти к ведьмам под видом клиентов, но все сильные ведьмы были телепатами и провожали таких гостей вон! Тогда за ними устанавливали слежку и стали вылавливать криминальных клиентов. Наконец, нашлась одна, которая согласилась сотрудничать.

– Как же, так я и поверю, что хочешь навести порчу! – заворчала названная в честь ирландской богини подземного мира ведьма Домну. – Сыскарь ты из уголовки! Ладно, так и быть, расскажу, что знаю. Была у покойной Лады конкурентка, зовут её Желя. Вот она всех клиентов у Лады и переманивала, а та в отместку – у неё. Да и жили они в соседних домах, потому Лада из Марьиной Рощи и переехала.

– Мадам Домну, а не знаете ли вы случайно, были ли у Лады недовольные клиенты? – спросил Семёнов.

– Как не быть? Конечно были, да и у кого их нет? Кому-то цена не понравилась, а кто-то рассчитывал совсем на другой результат.

– Ну а кого-нибудь конкретно из таких недовольных вы знали?

– Нет. Это надо у Жели спросить.

– А если не скажет?

– Скажет, только не просите её говорить, чем клиент был недоволен, всё равно не проболтается; этого вы и у клиента не узнаете!

– А как тогда быть?

– В окружении таких заказчиков всегда много завистников есть, вот их и ищите! Да, была ещё одна конкурентка. Вот та за криминальные вещи никогда не бралась. Не помню, как её зовут, знаю только, что рядом с Цветным бульваром живёт.

– А в чём тогда конкуренция была?

– В любовной магии. Много у неё клиенток проституток.

– Спасибо, мадам Домну.

– Да не за что. Только с проклятыми не связывайтесь!

– Опять проклятые! Может вы нам скажете, кто они?

– Этого я точно не знаю, но знаю, что все они златоглазые.

– Вот это да! А за это огромное спасибо вам, мадам Домну! Всего хорошего!

– Давай беги к начальнику! Он сейчас как раз в хорошем настроении, – напутствовала Семёнова Домну.

Семёнов поднял брови в недоумении.

– Что смотришь? Я всё-таки ведьма, кое-чего знаю!

– Александр, это хорошая новость, – обрадовался Долгих, – ведь если все Проклятые – это златоглазые, то значит таинственный посетитель у нас подозреваемый номер один, а внучка покойной не проклятая, ведь у неё глаза хоть и с золотой поволокой, но карие. Так?

– Да, Юр, так.

– Но тогда почему Остара сказала, что Мара Марьевна Проклятая?

– Вот этого я не знаю. Может, просто так, из вредности.

– Да, наверное, именно так – из вредности. Ну что ж, найдите и установите наблюдение за этой Желей, и узнайте, что это за конкурентка с Цветного бульвара!

Не прошло и трёх дней с этого разговора, как Яблочкиной, дежурившей вместе со Смирновой в ночную смену, позвонили.

– Светик, наконец-то: memento more[5] и тупик.

– Какой тупик?

– Тр-рупик, труп, – радостно воскликнула Анна, – а то без дела засиделись.

– Это точно. Ну вот, плие[6] и всем привет!

Убили мадам Домну, которую сразу опознал Семёнов.

Никаких признаков насильственной смерти Смирнова и Яблочкина не обнаружили – смерть наступила от обширного инфаркта, но на лице Домну застыла жуткая гримаса, которая бывает, только когда человек видит что-то ужасное.

«Теперь нам точно никто ничего не расскажет», – подумал Александр, но всё-таки направился на Цветной бульвар, где работала бывшая конкурентка Лады в любовных делах. Ею оказалась Леля, кареглазая пышногрудая натуральная шатенка средних лет.

Прямо перед его приходом она гадала одной своей клиентке – потомственной проститутке.

В переулках, примыкающих к Цветному бульвару, ещё с девятнадцатого века располагались многочисленные публичные дома. Как ни странно, у всех проституток почти всегда рождались девочки, которые потом пополняли ряды представительниц древнейшей профессии. Лишь немногие стремились вырваться из этих рядов, а уж вырывались из них только единицы. Одной из таких и была клиентка Лели. Её прабабушка была самой обычной, хотя и красивой проституткой; бабушка даже получила какое-то образование; мама окончила институт, но так и осталась проституткой, а вот сама Елена была дипломированным психоневрологом и действительно работала им на четверть ставки, а остальное время – в эскорте, который в то время только набирал обороты.

Леля произнесла:

«Так, – подумал Семёнов, стоя за дверью и не решаясь сразу войти, – это что-то из Пушкина, но дальше началось уже точно своё!»

Леля обычно предсказывала на хрустальном шаре, но в этот раз использовала карты Ленорман.

Она сделала для Елены расклад о её будущей жизни – и вот что получилось:

Проститутка Елена уже собралась уходить, но тут Леля произнесла:

– Леночка, ну ты не думай, что всё так просто.

– Леля, а что не так?

– Всё так, ну а как ты узнаешь своего мужчину?

– Но ведь он будет занимать большой пост, разве нет?

– Да, но как ты узнаешь, что это он?

– Я не знаю.

– Вот именно, не знаешь. Надень этот медальон и всегда его носи. Когда он станет горячим, то это и значит: ты встретила своего мужчину. Но это не всё!

– А что ещё?

– Ты не думай, что если у тебя ноги от ушей и сиськи шестого размера, то он сразу перед тобой стелиться будет. Надо кое-что ещё сделать.

– А что сделать?

– А вот что. Я думаю, тебе будет не сложно уколоть свой пальчик и две, а лучше три капельки крови в бокал красного вина опустить, и дать ему выпить. Конечно, лучше это сделать на менструальной крови, но и так хорошо. А дальше нужно про себя произнести заговор:

– И всего-то?

– Да, вот тебе заговор, но выучи его наизусть. Не читай по бумажке.

– А что, по бумажке совсем нельзя?

– Совсем, – отрезала Леля, а сама подумала: «Какие же тупые бывают проститутки даже с высшим образованием, только ножки и умеют раздвигать.

Хотя, конечно, среди них попадаются умные, даже очень умные женщины, например, Элеонора…»

Но размышления Лели прервал Семёнов. Когда он открыл дверь и вошёл, в это время из её квартиры выпорхнула с милой улыбкой на лице длинноногая проститутка Елена, такая сексуальная, что Александр обомлел и проводил её взглядом.

– Александр, кажется, – неожиданно услышал он голос ведьмы, – это девушка не твоя. А вот для тебя действительно могу найти отличную женщину, Серафимой зовут, не смотри на то, что она проститутка, – милая и домашняя; просто так жизнь сложилась. К тому же она писаная красавица, русская красавица, а как готовит – пальчики оближешь…

– Но, мадам Леля, я ведь совсем по другому вопросу…

– Знаю я твой вопрос, только мало чем помочь смогу…

– Я ведь ничего ещё не спросил!

– А настоящую ведьму и спрашивать ни о чём не надо. Я всё-таки, как и покойная Лада, ведьма потомственная. Конкурентками мы были только года полтора, а потом сговорились, что я занимаюсь только любовной магией, а Лада – порчей и всякими другими своими штучками. А вот со своей соседкой Желей она договориться не смогла. Очень уж сильна эта Желя, хотя и не из клана проклятых…

– Мадам Леля, – перебил её Семёнов, – а что, Лада была из клана проклятых?

– Да, именно так, хотя проклятой не стала – изгнали её!

– А почему?

– Да глаза у неё не стали золотыми…

– Ну и что из этого?

– А то: ведь златоглазые не знают жалости. Они со спокойной совестью убьют любого человека – хоть младенца, хоть старика. А если глаза не золотые, то она и пожалеть может, а это им никак нельзя.

– А кто же такие эти златоглазые?

– Этого я не знаю. Знаю только, что клан этот ещё до Всемирного потопа существовал, а ситуацию и ходы свои они на сотни лет вперёд просчитывают.

– Так уж на сотни?

– Так Лада сказала. А с Серафимой тебе всё равно придётся встретиться.

– Это ещё почему?

– Так ваш подозреваемый был у неё клиентом. Расскажет она про него, да и я кое-что скажу.

– А что?

– А то. Серафима у меня была особенная, на неё даже мой гипноз никак не действовал, а вот клиенту этому она полностью подчинялась. Пиши адрес: улица Делегатская, дом девять, квартира двадцать два.

– Записал, но сначала я к начальнику.

– Не иди к начальнику, иди к Серафиме, иди к Серафиме, к Серафиме… – стала заунывно повторять Леля, а Семёнов стал впадать в какое-то странное оцепенение.

– Иду к Серафиме, – в полусне сказал Александр и направился на Делегатскую улицу, которая находилась совсем рядом с Цветным бульваром, достаточно было только Садовое кольцо перейти.

– Ну вот и дело, – сказала вслух Леля, – а то ещё фрукт нашёлся, думал, что на него мой гипноз не подействует. Ха-ха, как бы не так.

Прошло несколько минут, и Леля позвонила по телефону:

– Госпожа, всё прошло, как вы и просили, но удивительно: ведь то, что вы хотели, карты показали на самом деле!

– Неужели?

– Да.

– Но тем и лучше, а что ещё?

– Приходил человек из МУРа, я его направила к Серафиме.

– Это хорошо, следи за ним дальше!

– Слушаюсь, Госпожа.

Пока Александр был в трансе, Леля незаметно его сфотографировала, а после его ухода распечатала фото и зарядила его розовой энергией любви. Так же она поступила с фото Серафимы и большим жёлтым яблоком. Потом она разрезала яблоко на половинки, положила фотографии друг на друга, а на них – половинки так, что фото оказались внутри яблока. Затем обмотала яблоко крест-накрест красной лентой, положила его в прохладный погребок под окном и произнесла:

После этого Леля продолжила вспоминать о своей любимой клиентке, Элеоноре, и как будто случайно в этот момент она и позвонила:

– Есть информация…

– Говори.

– Лучше встретиться.

– Хорошо, приезжай сейчас, а то через два часа у меня будет новая клиентка.

Элеонора была не такой сексуальной, как Елена, но красивой женщиной: длинные стройные ноги, хотя и не от ушей, покатые бёдра, тонкая талия, чуть полные, но красивые руки, лебединая шея, но самое главное – великолепная и необычная грудь пятого размера. Леля считала, что для женщин древнейшей профессии это самый лучший размер, он больше самых распространённых в России третьего и четвёртого, но меньше шестого, который она считала уже большим, хотя многим мужчинам нравится седьмой, восьмой и даже больше. Но главным достоинством бюста Элеоноры было редкое качество: необычайно упругие крепкие груди, словно с силиконовыми имплантами, не требовали никакого бюстгальтера, хотя Нора всё-таки его иногда надевала, чтобы снять напряжение с позвоночника.

Элеонора одевалась с большим вкусом, который ей привила мать – свободная художница. К несчастью, богемные попойки не прошли для матери даром: она спилась, опустилась и рано умерла. Хорошо, что Элеонора никогда не любила выпивку, но по праздникам могла позволить себе пару бокалов сухого вина или шампанского. От матери она унаследовала любовь к живописи, хотя сама рисовать не умела. Почти каждую неделю она посещала музеи и выставки, отлично разбиралась и в классической, и в современной живописи, но больше всего любила французских импрессионистов. От бабушки, которая умерла когда Элеонора была совсем маленькой, ей достался абсолютный слух, но сама она не пела и не играла на музыкальных инструментах, хотя очень любила слушать оперу в Большом, Стасике, Михайловском и Мариинке, а чуть позже – в Венской опере, Ла Скала и прочих зарубежных театрах.

С Лелей и златоглазыми её связывала тайна: они знали об её инцесте с сыном.

Когда Госпожа дала Леле задание найти проститутку, которой нравится живопись и опера, то Леля сразу вспомнила об Элеоноре:

– Госпожа, у неё есть один недостаток – инцест с сыном.

– Не может быть!

– Да, это так.

– Это вообще идеально, мы об этом даже и мечтать не могли! А какая у неё внешность?

– Фигура отличная, но лицо немного подкачало.

– Сделаем пластику.

– Это будет хорошо, а то вдруг её кто-то из старых клиентов узнает.

– Не узнает.

Лелю последняя фраза Госпожи немного удивила, но оказалось, что серый кардинал России Евгений Грейс, любит живопись и оперу и у него есть тайна того же рода – инцест с дочерью, который произошёл после преждевременной смерти его жены. Как златоглазые об этом узнали, никто не знает, ведь у него стояла специальная защита от гипноза и телепатии.

Через некоторое время, после пластической операции Элеонора с сыном и Евгений с дочерью сошлись и стали жить вчетвером, причём очень счастливо, и все очень друг друга любили, но всё-таки бисексуалами они не стали.

Прибывшая Элеонора сразу с порога начала говорить:

– Леля, президент собирается уйти со своего поста и будет искать себе замену.

– Да, это важная новость. А кто вместо него?

– Пока неизвестно, но, скорее всего, он будет пробовать разных людей.

– Спасибо, Нора, это действительно важно. Как ты сама живёшь?

– Как в сказке. Вчера была на премьере оперы «Волшебная флейта» в Вене, до сих пор полна впечатлений.

– Ну хорошо, держи меня в курсе.

– Обязательно, до встречи.

В последствии эта информация не подтвердилась, но кто пустил эту «утку», так и осталось тайной.

В это время Семёнов в полусне набрал код квартиры, поднялся на четвёртый этаж и позвонил в дверь. Дверь, как и говорила Леля, действительно открыла русская красавица, тихонько стукнула Александра по лбу – и тот сразу пришёл в себя.

– Александр, кажется. А меня зовут Серафима. Заходи в комнату, будем чай пить.

– Да мне некогда, времени в обрез.

– Это тебе только так кажется. Хотя кое в чём ты прав, ведь у человека самое ценное – семья, здоровье и время.

Александр уселся на массивный дубовый стул, под стать ему был круглый стол, также выполненный из натурального дуба. Сервант, комод и прочая мебель тоже были из дуба, но немного отличались по цвету. Похоже, они были докуплены позже.

– Э-э, – неопределенно произнёс Александр, почувствовав запах свежеиспечённых пирожков с брусникой и ежевикой и чая с какими-то ароматными травами.

– Угощайся, а относительно мебели ты правильно подумал.

– Серафима, а ты случайно не телепат?

– Да нет, просто я в КГБ работала, – улыбнулась Серафима, а Александр от неожиданности поперхнулся и чуть не уронил чашку.

– Как так?

– А так. Я ведь с золотой медалью школу окончила и МГИМО с красным дипломом. Ты, наверное, спросишь, а почему я до такой жизни докатилась? А всё очень просто: с поступления в МГИМО всё и началось.

– При чём здесь МГИМО? – уже с нескрываемым интересом спросил Александр.

– А вот при чём: сдала я экзамен по языку и уже собираюсь уходить, как вдруг один из членов комиссии, который до этого всё время молчал, и говорит странным тоном: вы, мол, плохо себя чувствуете. А я ему в ответ: с чего это вы взяли? Я прекрасно себя чувствую. Тут этот член комиссии чуть от восторга со стула не слетел…

– Почему от восторга?

– Да потому: оказывается, это был профессиональный гипнотизёр, работающий на КГБ, и только на меня его гипноз не подействовал. Позже я узнала, что меня бы взяли в институт даже в случае неудачной сдачи экзамена, но я всё и так сдала блестяще.

– И что было дальше?

– Ближе к окончанию МГИМО мне намекнули, что с такой интересной внешностью и способностью противостоять гипнозу мне придётся, кроме обычной дипломатической работы, кое-что ещё делать. Они думали, что я возмущусь или скажу, что мне надо подумать, но я сразу согласилась.

– Почему?

– А всё просто. У меня умер отец, мать получала очень маленькую пенсию, даже устроилась на работу, хотя больше двадцати лет до этого не работала, но денег всё равно стало не хватать. А тут мне предложили пойти на содержание к богатому старику, впрочем, это я тогда считала его стариком, на самом деле ему было немногим за сорок. Я подумала и согласилась.

– Ну а дальше?

– А дальше я работала в разных посольствах за рубежом и, как сейчас говорят, стала «медовой ловушкой». Через несколько лет, когда я прибыла из-за рубежа, меня включили в группу «Ночные ласточки». Ты, наверно, слышал, что это за группа в КГБ.

Александр кивнул.

– Потом советская власть закончилась, я стала никому не нужна, хотя я очень хорошо знаю три иностранных языка. Пенсию мне всё-таки от разведки назначили, но очень маленькую. Ну, тогда я и вспомнила, что содержанки живут неплохо.

– А как же какой-то хитрый клиент?

– Ах да, чуть не забыла. Он действительно непростой. Всегда ходил или в тёмных очках, или надевал цветные линзы. Но я всё-таки глаза его рассмотрела – они чисто золотистого цвета. Ну и это ещё не всё. Меня, как я уже сказала, гипноз не берёт. А вот его гипноз брал запросто, а потому он заставлял меня делать всё, что ему захочется. Слава богу, что он сам меня покинул.

– Когда покинул?

– Да где-то в начале мая.

– А случайно не помните, как этого гипнотизёра зовут?

– Он не представился, но сказал, что его назвали в честь древнего славянского бога, и имя как-то созвучно с волком. Я его так и звала – Волк!

– Спасибо, Серафима, за информацию и за чай, – поблагодарил Александр и вдруг добавил: – А можно я ещё раз зайду – не по работе, а просто так?

– Конечно, заходи, буду ждать, но сначала лучше позвони. Ты не думай, что я всем подряд всё о себе рассказываю, но ты ведь из милиции и по делу.

Александр вышел от Серафимы в смятении духа. Он даже не мог представить себе, что бывают такие женщины. Только позже Саша понял, что он Серафиме сразу понравился, но не понял почему.

Долгих уже решил завязать с поиском недовольных клиентов Лады, как вдруг раздался звонок:

– Юрий Петрович?

– Да, а кто это?

– Вам звонит колдун Радегаст насчёт недовольного клиента покойной ведьмы Лады.

– А откуда вы знаете, что это нас интересует?

– Мы про вас всё знаем.

– Кто это мы?

– Как кто? Маги, конечно.

– Ну, рассказывайте.

– Я это расскажу в другом месте вашему неженатому сотруднику.

– Почему неженатому?

– Это будет ночью с двадцать первого на двадцать второе июня на сельском кладбище далеко от Москвы!

– А почему там?

– Так ведь шабаш! Потому и мужчина нужен неженатый. Ждём его днём на Петровском бульваре. Я так думаю, что это будет Олег Сварогов…

Долгих хотел что-то ещё спросить, но в трубке раздались короткие гудки. Определить, с какого номера звонили, не удалось. Он долго думал, давать или не давать Олегу подкрепление, но решил, что ведьмы это обязательно почуют и не стал этого делать. Долгих вызвал Олега и определил ему задачу на воскресенье, двадцать первое июня.

На следующий день Долгих с нетерпением ждал появления Олега, но он к началу рабочего дня так и не явился. Юрий позвонил ему домой и услышал мелодичный женский голос:

– Что же вы, Юрий Петрович, посылаете Олега на такое мероприятие и хотите, чтобы он с утра был у вас на работе? Да вы бы сами попробовали!

– Подождите…

– А что ждать, хорошо, что я вовремя прибыла на место.

– Кто вы?

– А вы меня не помните?

Долгих покопался в памяти и догадался:

– Неужели Мара Марьевна?

– Наконец-то! Она самая. Сейчас я его помою, сделаю массаж, потом кофе – и через пару часов он будет как огурчик.

Опять в телефонной трубке раздались короткие гудки, но на этот раз Долгих был спокоен. Через два часа Сварогов появился на работе, но, как ни странно, он почти ничего не помнил. Долгих доложил ситуацию Голове, и тот распорядился привлечь к этому делу Зульфию Сабурову.

Зульфия включила магнитофон с мелодичной музыкой, усадила Олега в кресло, а сама надела на лоб восточное серебряное украшение из горного хрусталя с бриллиантом посередине.

– Олег, смотри на бриллиант и слушай меня. Я буду считать до пяти, а потом ты заснёшь: один, два, три, четыре, пять – спи, – Зульфия коснулась лба Олега и произнесла: – Сейчас двенадцать часов двадцать первого июня, что ты видишь?

– Я на Петровском бульваре, подъезжает автомобиль, меня приглашают сесть в него, а дальше мы едем.

– Кто мы и куда едете?

– В автомобиле только один человек, он представился как Радегаст, а едем мы по проспекту Мира.

– Сейчас четырнадцать часов, что происходит?

– Мы едем по Ярославскому шоссе.

– Сейчас восемнадцать часов, что происходит?

– Мы едем по грунтовой дороге, похоже на Ярославскую или Вологодскую область.

– Сейчас двадцать один час, что происходит?

– Мы едем по просёлочной дороге, она вся в ухабах.

– Сейчас двадцать три часа, что происходит?

– Мы приехали в какое-то глухое место, рядом кладбище, везде кривые деревья. Никого нет, мы подходим к поляне, на которой горит большой костёр, вокруг которого водят хоровод полуобнажённые девушки с венками на голове. Радегаст просит меня полностью раздеться и запускает в середину хоровода. Сразу же на меня кидается обнажённая рыжеволосая девушка с небольшим бюстом, огромными зелёными глазами и кричит: «Этот красавчик мой!» – «Нет, мой!» – кричит пышногрудая черноокая брюнетка. «Мой», «мой» – слышатся крики со всех сторон. «Всё, хватит, он у нас по делу, – строго говорит Радегаст. – Быстро создайте круг…»

– Что дальше?

– Они создают круг, а Радегаст начинает говорить: «Вашего клиента зовут Владислав Смирнов по кличке Смирный. Он заказал вора Семёна Тёркина по кличке Тёртый. Он действительно исчез, но потом Смирнов встретил его в Саратове. Выглядел Тёркин как бомж и никого не узнавал…»

– Что дальше?

– А дальше Радегаст замолчал, потому что неожиданно возникла Мара.

– Как возникла? Откуда?

– Из ниоткуда. На ней плотно облегающий серебристо-чёрный костюм как бы из змеиной кожи. Все ведьмы закричали: «Прости нас, великая, мы не виноваты!»

– А что Мара?

– Она говорит, что знает, кто виноват, выставляет вперёд ладонь, из которой в Радегаста вырывается чёрно-синее пламя.

– Что дальше?

– А дальше она подхватывает меня на руки, и я засыпаю.

– Что ты помнишь дальше?

– Я просыпаюсь рано утром голый в своей постели. Мара, тоже голая, лежит рядом.

– Что дальше?

– Мара моет меня под душем, делает массаж, а потом поит кофе.

– Что дальше?

– Дальше я иду на работу.

– Вспомни ещё раз, что было до того, как ты проснулся в постели?

– Ничего не было, я спал.

– Хорошо. Сейчас я досчитаю до пяти, а дальше ты проснёшься: один, два, три, четыре, пять…

Олег очнулся и с удивлением посмотрел на окружающих.

«Весьма интересно, – подумал Долгих. – Во-первых, туда они ехали больше одиннадцати часов, а обратно – меньше восьми. Получается, что Мара обратно летела на метле?

Во-вторых, неясно, что делала Мара в постели у Олега, и он почему-то об этом не помнит и не говорит этого даже под гипнозом!

В-третьих, ведьмы на шабаше страшно её испугались.

В-четвёртых, непонятно, что случилось с Радегастом и жив ли он вообще?

Ладно, об этом подумаем после, а сейчас надо выяснить всё о Владиславе Смирнове и Семёне Тёркине».

Вскоре выяснилось, что Семён Тёркин умер в Саратове. После того как его встретил Смирнов, он через три дня скончался в распределителе от неустановленной болезни, сильно изменившей его внешность. Милиция только через неделю смогла установить его личность!

Смирнова взял спецназ, после чего он очнулся только на Петровке. Он сразу начал возмущаться: «За что, начальник?» Но его тут же успокоили, сказав, что он должен честно рассказать про Тёркина, а иначе его будут держать очень долго в одиночной камере, пока ему самому не надоест.

Выяснилось, что он заказал его Ладе, после чего Тёркин исчез – и Смирнов успокоился, но потом встретил его, совершенно невменяемого, в Саратове. Смирнов сразу побежал к Ладе и высказал ей всё, что он думает по этому поводу, а потом стал требовать деньги назад, но Лада возразила, что заказчик вовсе не просил его убить.

– Как не просил? – удивился Смирнов.

– А так! Вы же сами сказали «чтобы не беспокоил», – ответила Лада, – вот я и сделала, чтобы он не беспокоил, но если вы хотите, чтобы его убили, то обращайтесь к Желе!

Всё-таки часть денег Лада ему вернула, а Желя, услышав, что Лада не выполнила заказ именно так, как хотел клиент, сделала Смирнову скидку.

Голова выслушал доклад Долгих, помолчал, а потом сказал:

– Смирнова отпустить, всё равно на него никаких улик нет, но мне не нравится, что этот колдун Радегаст сам вышел на нас. Кстати, он жив?

– Не успели выяснить, товарищ генерал.

– Так выясняйте! Ещё дайте все материалы Авдеевой, пусть она рассмотрит их – может быть, даст дельный совет.

Вскоре выяснилось, что Радегаст жив и здоров, после чего Авдеева пришла к выводу, что поездка Олега была заранее обдуманным спектаклем. Но какова его цель? Выманить одного из сотрудников или именно Олега? А если это так, то для чего?

– Зульфия, а почему Олег даже под гипнозом не сказал, что ему снилось или что он чувствовал во сне? Разве такое бывает?

– Да, Лена, бывает, но только если на него самого навели очень сильный гипноз.

– А как это определить?

– Нужен гипнотизер, как говорится, от бога.

– Кто?

– Ну, например, Геннадий Гончаров.

– А его можно привлечь к эксперименту?

– Думаю, что да.

Через некоторое время на Петровке появился Геннадий Гончаров. Он выслушал задачу, наклонив голову набок. Он почти полностью повторил процедуру гипноза, используя хрустальный шар, но разница всё-таки была.

– Что ты сейчас делаешь? – спросил Гончаров.

– Я сейчас заснул.

– Что тебе снится?

– Ничего.

– А что ты чувствуешь?

– Я как будто проваливаюсь в пропасть.

– Что дальше?

– Меня кладут на постель, снимают одежду, а я наполовину дремлю.

– Что потом?

– Потом Мара гладит меня перышком и руками по телу.

– Как вы на это реагируете?

– Я сильно возбуждаюсь, но не могу пошевелиться.

– Дальше?

– Мара садится на меня сверху.

– Геннадий Аркадьевич, ну задайте же вопрос: что Мара делает дальше? – попросила Авдеева с хитрым огоньком в глазах.

– Что Мара делает дальше?

– Просто сидит.

– Просто сидит? – удивился Гончаров.

– Да, просто сидит.

– Потом?

– Она с меня слезает, а я окончательно засыпаю.

Елена разочарованно хмыкнула. Дальше никто ничего нового не услышал.

– Спасибо, Геннадий Аркадьевич, вы нам очень помогли, – поблагодарил Долгих.

Через полчаса Долгих доложил Голове, что весь этот спектакль был разыгран с единственной целью: определить эрогенные зоны у Олега Сварогова, только непонятно зачем. Голова этому очень удивился и попросил присматривать за Олегом.

Пока проводили сеансы гипноза со Свароговым, Петрову и Семёнову удалось кое-что накопать.

Во-первых, заговорил Косой и поведал такую историю: «Идём мы с ребятами ночью рядом с парком, а Серый вдруг говорит, что здесь надо остановиться и подождать. Стоим мы долго – как памятники. Я уже начал Серого теребить, что, мол, зря мёрзнем под ветром. А он и говорит: жди, мол. Только сказал, а тут фраер с мешком канает. Мы к нему подвалили и спрашиваем: дядь, а дядь, а не найдётся ли у тебя закурить, а он зло так: не курю я. А Серый тогда его хвать за грудки: а ну показывай, что в мешке несёшь! А он как глазами зыркнет, как сверкнёт, так Серый с Долотом и попадали, а я испугался – и драпать. Ну, он за мной гнаться не стал, видно, деловой очень. Сел в машину и уехал».

Во-вторых, какая-то ненормальная влюблённая парочка ночью в парке – как им только не страшно было – видела, как какая-то огромная летучая мышь мимо пролетела. Тогда Игорь поднял на уши всех участковых и районных оперов. Через несколько часов поиска один из оперов нашёл размазанные следы у Москвы-реки. Игорь вызвал водолазов, те обследовали дно и нашли остатки какого-то аппарата: специалисты сказали, что это параплан с двигателем.

– Так что наш жулик[7] действительно с крыши улетел. Аппарат этот дорогой, а он всё равно его с собой не взял, чтобы внимание не привлекать.

Значит, эта статуэтка действительно ценная и очень дорогая, – сказал Игорь.

– Молодцы, ребята! – сказал Долгих, выслушав рассказ. – Опера, нашедшего следы, представьте к повышению, а водолазу – премию, путёвку и внеочередной отпуск. Думаю, руководство в этом ему не откажет!

Как ни странно, но Голова оказался на месте. Он выслушал доклад Долгих и приказал, чтобы на следующий день Петров с Семёновым рассказали ему все подробности, а напоследок добавил, что настало время думать: не может преступник ни разу не ошибиться, даже если он какой-то там экстрасенс!

В это же время на западе Подмосковья проходила странная церемония. Внутри куполообразного здания вокруг пламени, которое почему-то горело не красным, а чёрным огнём, стояли мужчины и женщины, одетые в серые балахоны с капюшонами на голове.

– Что ты скажешь, Брат, относительно нашего претендента?

– Госпожа, он совершил много ошибок, но всё-таки добыл Трёхликую.

– А что ты скажешь, Сестра?

– Госпожа, я думаю, что моя Ученица достойней занять вакантное место.

– Ты же знаешь, Сестра, что у твоей Ученицы совсем другая миссия.

– Но Госпожа, ведь тогда она нескоро получит нужное место!

– Мы попросим нашего Великого Господина решить её вопрос справедливо, а сейчас приведите Страждущего.

В тёмное помещение, освящённое огнями факелов, ввели обнажённого мужчину со связанными руками и завязанными глазами.

– Ты допустил много ошибок, признаёшь ли ты это?

– Да, Госпожа.

– Перечисли их.

Страждущий закрыл глаза и стал вспоминать события той ночи. Он вспомнил, как прилетел на крышу с соседнего здания, спустился по канату к окошку на кухне. Отключил сигнализацию и влез в окно. Божка на подоконнике не было, ведь он перед этим «приказал» Ладе не ставить его. Это было самая сложная часть операции, ведь Лада была равна ему по силе, но Госпожа снабдила его на время визита своим «Чёрным амулетом Ада». Дальше он вытащил кривой нож из дамасской стали и перерезал Ладе горло. Хотя она всё-таки успела проснуться, но сделать уже ничего не смогла. Перед этим он, конечно, закрыл течь крови снаружи с помощью специального заклинания «Печати», а потом, открыв течь, собрал кровь в «Чёрный сосуд Тьмы». Он положил покойницу на пол внутрь кровавой пентаграммы и прочёл заклинание «Сокрытия». Потом он нарисовал пентаграммы с заклятиями, открыл сейф по комбинации, которую услышал в ходе своего первого визита, достал статуэтку из сейфа, но чуть не уронил её, ведь она была вся из чистого золота и очень тяжёлая. Потом он так обрадовался, что забыл отключить сигнализацию, когда вылезал обратно через окно, а когда осознал это, то заспешил и где-то поранил свой большой палец. «Наверно, всё», – подумал Страждущий и начал перечислять свои ошибки.

– Я очень обрадовался успеху и забыл при уходе отключить сигнализацию.

– Это первая ошибка.

– Я поранился, когда улетал с крыши.

– Это вторая.

– Я больше не знаю, Госпожа.

– А ещё ты не надел цветные линзы, когда посещал её в первый раз, забыл про кота и похвастался, что защиту тебе поставила твоя мать.

– Да, это так, госпожа, признаю.

– Бейте его кнутом по три раза каждый, чтобы больше не ошибался, но не слишком сильно, чтобы до смерти не забить, и ещё примите меры к устранению ошибок!

«Жаль, – подумала Госпожа, – что у нас нет других достойных претендентов, но нам надо спешить, очень спешить!»

Раздался свист кнута, после чего с претендента сняли путы и повязку с глаз, а дальше начался ритуал его посвящения в адепты Ордена…

На следующее утро Долгих отправил Петрова и Семёнова, которые без перерыва работали целые сутки, домой отдыхать, а остальных членов своей группы собрал в новом кабинете, который руководство ему специально выделило на период расследования этого необычного дела.

– Уважаемые коллеги, – почему-то официально начал Долгих, – Петров с Семёновым провели очень большую работу и выяснили, куда после преступления делся предполагаемый преступник. Но есть вопросы по протоколу допроса гражданина Сергея Косоглазова по прозвищу Косой. Так что давайте занимайтесь им, а потом сразу ко мне.

Как только Елена Авдеева занялась изучением протокола допроса Косого, она сразу же заметила одну странность: получалось, что гражданин Серов по кличке Серый специально кого-то ждал! Из вещей, обнаруженных у Серого, в описи значился медальон серебристого цвета, что показалось Елене очень необычным: откуда у алкаша медальон? И медальон этот потом куда-то исчез. Районный отдел милиции предупредили, что если в течение трёх дней побрякушка не найдётся, то всех уволят за профессиональную непригодность. Косого допросили ещё раз, причём Авдееву интересовал только Серый. Выяснилось, что за месяц до описанных событий Серый вдруг стал хорошо одеваться, посещать дорогих проституток и пить вместо всякой бормотухи элитные французские коньяки и виски. Долгих предположил, что медальон мог выкупить кто-то из оперов, а потом запереть его в рабочем сейфе. Кто-то понял, что медальон серебряный и старинный, и захотел присвоить его себе: положил в сейф, ушёл с работы, а потом про побрякушку и вовсе забыл. Медальон действительно оказался в сейфе: но служебное расследование возбуждать не стали. Теперь Елена взяла в руки медальон и вскрикнула от удивления: на старинной серебряной монете была изображена лошадь, несущая на себе двух всадников. Это была монета тамплиеров!

После обыска на квартире Серого нашли старинный глиняный кувшин, доверху набитый серебряными и золотыми монетами тамплиеров. Елена справедливо полагала, что вряд ли Длинный нашёл клад, ведь Москва не Простоквашино! Проведённый опрос подтвердил её мнение: на рынке нумизматов Москвы в последнее время такие монеты не появлялись. Это означало только одно: Серый поступил на службу в какую-то организацию, близкую к тамплиерам. Он специально ждал златоглазого и должен был обеспечить ему безопасный отход, а вместо этого решил поживиться! Получается, что златоглазый тоже относится к этой организации, а все Проклятые – только для того, чтобы запутать следствие и пустить его по ложному пути!

Авдеева знала о тамплиерах почти всё – это была одна из её любимых тем!

«Да, – стала вспоминать Елена, – в тысяча сто восемнадцатом – тысяча сто девятнадцатом годах французский рыцарь из графства Шампань Хуго де Пейне создал орден, названный “Братство бедных слуг Христовых всадников Девы Марии Иерусалимской Богородицы Соломонова храма”. Для краткости членов этого ордена прозвали тамплиерами – от названия первого камня, заложенного при строительстве храма. А ведь Русь и тамплиеры тесно связаны! Перед арестом руководства ордена тамплиеров, в пятницу, тринадцатого октября тысяча триста седьмого года, откуда и пошло выражение “пятница, тринадцатое”, лица рангом чуть ниже решили любой ценой сохранить сокровища ордена. А как бы я сама поступила на их месте? В любом случае я бы уехала туда, где власть короля Франции Филиппа Четвёртого по прозвищу Красивый и Папы Авиньонского Климента Пятого была бы в то время недоступна. В начале четырнадцатого века в Европе было только четыре таких места. Первое – Византия и прилегающие к ней территории; второе – Шотландия; третье – Швейцария, а четвёртое – Русь!

Однако Византия для тамплиеров была недоступна, ведь незадолго до этих событий они разграбили Константинополь, поскольку византийский император не заплатил обещанную им сумму денег. В Шотландии их ждал король Роберт Брюс – прямой предок сподвижника Петра Первого, знаменитого военачальника, учёного, масона, астролога и мага Якова Брюса. Как говорят, Роберт был тамплиером, к тому же он в это время поссорился с Папой, а потому вполне мог принять часть тамплиеров, что, как утверждают, и произошло. Ведь недаром сразу после этого Шотландия победила Англию, но через несколько десятков лет уже Англия победила шотландцев, и тамплиеры ушли в подполье, а затем в пятнадцатом-шестнадцатом веках организовали тайные общества – предтечу современных масонских организаций! Некоторая часть богатств наверняка ушла в образовавшуюся в тысяча триста седьмом году Швейцарскую конфедерацию. Сейчас все знают, что флаг Швейцарии – это флаг тамплиеров, а знаменитая швейцарская банковская система по своей сути является развитием банковской системы тамплиеров. Но Швейцария находится слишком близко к Франции, а Шотландия беспрерывно воевала с Англией, а потому вряд ли они могли быть наследницами большинства сокровищ ордена, тем более что все попытки отыскать следы сокровищ тамплиеров в Западной Европе окончились безуспешно, а значит, остаётся Русь! Во многих кругах любителей истории бытует, и небезосновательно, мнение, что возвеличиванием Москва обязана тамплиерам. Действительно, можно привести в пользу этого много аргументов, а каких?

Во-первых, Княжество Московское возникло сразу и на пустом месте. В период с тысячи триста седьмого года по тысяче триста сороковой год Москва из скромного, захудалого удела превращается в Великое княжество.

Во-вторых, московский князь Даниил смог прикупить две большие области, соседствующие с Москвой.

В-третьих, уже его сын, Иоанн Даниилович по прозвищу Калита, сумел получить у жестокого и хитрого правителя Золотой Орды Узбека ярлык на великое княжение.

В-четвёртых, глава Русской православной церкви митрополит всея Руси Пётр перебрался в Москву – в город, который не имел до этого даже своего епископа!»

Елена, как аналитик, сразу спросила себя: а почему так быстро возвысилась Москва?

Существуют сведения, что в одну из ночей перед волной арестов сокровища тамплиеров были вывезены из Парижа и доставлены в порт Ла-Рошель, а затем погружены на восемнадцать галер, отбывших в неизвестном направлении. После этого в тысяча триста седьмом году Юрий Данилович Московский находился в Новгороде и вместе с владыкою (новгородским архиепископом) и всеми людьми встретил заморских калик (странников, пилигримов), прибывших на восемнадцати набойных насадах (мореходные парусно-гребные корабли со сплошной палубой). При этом, как утверждается в некоторых источниках, калики привезли «несметное многое множество золотой казны, жемчуга и камения драгоценные», чем поклонились князю Юрию, владыке и всем людям; затем мореходные странники пожаловались встречавшим на «всю неправду князя галлов и папы».

Интересно, а почему на Руси была выбрана именно Москва, а не другой русский город?

Знакомство с тамплиерами водил ещё Александр Невский, который, как и магистры тевтонского ордена и ордена тамплиеров, был среди почётных гостей на свадьбе хана Золотой Орды Ногая. После же этого они все отправляются во Владимир на пир по поводу рождения и крестин четвёртого сына Александра Невского – Даниила, будущего князя Московского. Через год Александр Невский умирает, а церковь берёт его младшего сына под свою защиту. В Европе четвёртые сыновья считались изгоями, они, как правило, давали обет безбрачия и шли в рыцари, а потому члены монашеских орденов относились к ним с особо трепетной любовью.

К тому же есть неподтверждённые сведения, что жена Московского князя Даниила Александровича Мария была дочерью князя Герцогства Морея – государства, основанного участниками Четвёртого крестового похода. Некоторые даже считали, что Даниил Александрович и его сыновья были посвящены в рыцари ордена тамплиеров, но в это Елена никогда не верила. Хотя на Свято-Даниловском монастыре, основанном в тысяча двести девяносто втором году, есть несомненная символика тамплиеров – достаточно лишь взглянуть на розетку на стене. К тому же в тысяча сто пятьдесят пятом году Андрей Боголюбский дал Москве особый статус. По преданию, князь по пути во Владимир заночевал в Москве. Во сне к нему явилась Богородица с младенцем Иисусом и велела отдать этот город ей, что святой князь, проснувшись, сразу же и исполнил, то есть он отдал город не Церкви, а Богородице, а она, как известно, была особо почитаема тамплиерами!

Да, – продолжала размышлять Елена, – только благодаря сокровищам тамплиеров Москва единым махом превратилась в столицу церкви и государства! Не исключено, что часть сокровищ до сих пор хранится в каких-нибудь московских подвалах! К тому же недавно совершенно открыто о себе заявила организация российских тамплиеров, возглавляемая Командором, Рыцарем, Великим офицером Суверенного воинского ордена храма Иерусалимского, московским адвокатом Игорем Труновым. При этом у организации был даже сайт с изображением некоторых членов Ордена, на котором кратко объяснились принципы и устав ордена, хотя вряд ли у них есть что-то общее с теми первыми тамплиерами».

В это время Яблочкина и Смирнова маялись в вечерне-ночной смене от вынужденного безделья: дел нет, но и домой идти нельзя.

Смирнова ела кабачковую икру с белым хлебом, а Яблочкина незаметно подкралась к ней и прошептала:

– Вынуть глаз, положить на тарелочку и смешать с баклажанной икрой…

– Любишь ты испортить аппетит. Ну, погоди! Да и икра у меня не баклажанная, а кабачковая.

Через некоторое время Смирнова так же незаметно подкралась к Яблочкиной, когда та ела холодное мясо, запивая его горячим бульоном из термоса:

– Как приятно у трупа смердящего перегрызть сухожилие ног и вонючего мяса скользящего отрезать полфунта кусок…

– Светлан, неужели ты думаешь испортить аппетит медику? Да я почти год проходила практику в морге! Но один раз действительно был страшный случай: труп ожил…

– Как ожил?

– А так: мужик упился до потери пульса. Потом проспался в морге, встал голый с биркой на ноге и кричит: «Идея!» Моя напарница грохнулась в обморок, а я говорю: «Какая идея?» Оказывается, не идея, а спрашивал: «И где я?» Ха-ха-ха. Наверно, не очень смешно, да?

Яблочкина, в отличие от Смирновой, обладала неустойчивым характером: то смеялась, то плакала, то хмурилась, и всё без видимой для большинства причины, так что все её сторонились и разговаривала с ней и дружила только Смирнова. Только она знала причину такого поведения.

Невысокой и слегка полной натуральной платиновой блондинке Анне Яблочкиной исполнился тридцать один год. Семь лет назад она окончила Первый Московский государственный медицинский университет имени И.М. Сеченова и попала в органы внутренних дел «случайно», хотя, как известно, что подтверждают даже марксисты-ленинцы, случайностей в мире не бывает, а событие сие является лишь непознанной необходимостью. А «непознанная необходимость» была криминальной: семь лет назад лучшую подругу Анны отравили, а убийство обставили под несчастный случай – да так, что не подкопаешься. Тогда Анна, используя познания в медицине, провела собственное расследование и доказала, что это была не случайная смерть, а убийство, но, к сожалению, было уже поздно: время было упущено, и убийцу так и не нашли. Это событие стало поворотным пунктом в её жизни, после которого она и стала одним из лучших медиков-криминалистов, но многие преподаватели сильно сокрушались, ведь перед окончанием университета ей прочили карьеру блестящего хирурга, и так, наверно, и было бы! Ведь будучи на практике, ей поручили провести самостоятельную операцию, и она так вырезала аппендицит, что после него даже шов через два месяца полностью рассосался, хотя обычно живот располосовали вдоль и поперёк, а шов никогда до конца не рассасывался. Конечно, были малоинвазивные операции, когда аппендицит вытаскивали через два прокола, но делали их очень редко – боялись, что аппендикс может растечься. Как потом оказалось, операцию делали для дочери очень большого начальника, а она вместе со своим любимым папочкой всегда должна была выгядить на самый высший класс, даже на пляже! Папа был сначала очень недоволен, что операцию доверили практикантке, но когда он увидел результат Яблочкиной, то пришёл в дикий восторг, и обязался до конца жизни помогать ей! Хотя своё обещание исполнил только наполовину, – и то хорошо.

Несмотря на хорошую для одного человека зарплату, жила она очень скромно, но одевалась с большим вкусом. Многие этому удивлялись, но всё было просто: Анна отлично шила и вязала, к тому же неплохо готовила, но была самой обычной женщиной, мало интересующейся искусством и даже эстрадой. Светлана об этом знала и всегда ей на день рождения дарила журналы «Бурда», где было много выкроек. Но главной причиной такого поведения была её мама. Она была кандидатом медицинских наук и отличным эндокринологом и уже собрала материал для докторской диссертации, и тут – нате: рак щитовидной железы. Сейчас никто не скажет, что раком можно заразиться, но многие считают, что, всё-таки, рак третьей и четвёртой степени, когда появляются метастазы, заразен. Анна была очень скромной и никому не говорила о болезни матери, но все свои «лишние» средства тратила на её лечение.

Тем не менее у неё были постоянные партнёры, которые, вообще говоря, её не слишком привлекали, но она им, как ни странно, очень нравилась.

Поэтому её сексуальная жизнь хотя и была регулярной, но очень полосатой!

Поэтому были и перепады настроения: матери хорошо – и она весёлая, маме плохо – и она смурная. Только Смирнова знала об этом, но никому не говорила. Она тоже была очень скрытной, ведь ей много пришлось самой бороться в юности за своё здоровье.

Светлана была красивой спортивной кареглазой слегка медно-рыжей шатенкой, с детства увлекающейся художественной гимнастикой, бальными танцами и химией. Победительница многих олимпиад по химии, она легко поступила в Химический институт имени Менделеева и блестяще окончила его с красным дипломом. Ей прочили прекрасную научную карьеру, но она предпочла работу в МУРе. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, ведь её недавно умершая мать была лучшим криминалистом МУРа, но об этом знали немногие: у матери и отца были разные фамилии, а Светлана предпочла взять фамилию отца. Несмотря на это, она продолжала заниматься наукой, быстро стала кандидатом химических наук, начала копить материал для докторской диссертации и должна была уже в ближайшие годы стать лучшим криминалистом России. В свои тридцать три года у неё было много партнёров, но она ни разу не успела побывать замужем, ведь по причине занятости она могла найти спутника жизни только на работе, но все солидные сотрудники МУРа были уже женаты или не хотели заводить подруг в стенах ведомства.

На следующий день на совещании Голова сразу заявил:

– Вот где надо искать! А то ведьмы, чёрная магия! А всё просто – дело в деньгах!

– Но товарищ генерал, это всего лишь версия! – возразила Авдеева.

– Всё равно версия убедительная: член Ордена похитил статуэтку, а другой член Ордена, судя по всему, недавно в него принятый, вместо того чтобы обеспечить его безопасный отход, попытался его ограбить!

– Товарищ генерал, а как же «страшный взгляд»? – попытался возразить Долгих.

– Да мало ли что эта шпана скажет спьяну, это всё-таки не члены измайловской ОПГ!

В этот момент раздался стук в дверь, а затем появилась Светлана Смирнова:

– Товарищ генерал, разрешите войти?

– Смирнова, ты почему опаздываешь?

– Как опаздываю? – удивилась Светлана. – Ведь ещё две минуты до назначенного срока!

– Долгих, ты почему не предупредил Смирнову о переносе совещания?

– Извините, товарищ генерал, забыл!

– Смотри у меня, Долгих, чтобы порядок был! Смирнова, а ты что стоишь как памятник? Садись! Тебе есть что сказать дельного?

– Да, есть. Монеты, найденные у Серого, оказались фальшивыми – позолоченный свинец и посеребрённое олово.

– Вот это да! Значит, кто-то нас пытается сбить с истинного следа!

– Так точно, товарищ генерал, – поддакнул ему Долгих.

– Получается, что мы пришли к тому, с чего начали. А сейчас все свободны и всем быстро думать о том, что будем делать дальше!

После совещания Долгих неожиданно позвонила жена:

– Юр, ты что, забыл? Твоему отцу сегодня семьдесят пять.

– Марина, закрутился. Я ведь даже подарок ему не купил.

– Не волнуйся, я связала тёплый пуловер, именно такой, как он хотел.

– Марина, ты у меня такая умница…

– Ладно дифирамбы петь, не опаздывай. Ждём.

Долгих неожиданно вспомнил, что деду сейчас было бы сто пятнадцать лет. Его дед, тоже Юрий, был одним из первых чекистов – в ЧК его по партийной путёвке призвали в январе восемнадцатого года. Только ближе к своей смерти, в конце восьмидесятых годов, он начал рассказывать ему о своих первых годах в ЧК.

Дед о начале своей службы в ЧК рассказывать не любил – говорил, что Бог его за те дела накажет.

– Дед, почему накажет? – удивился тогда Юрий.

– А вот почему: ты ведь, наверно, слышал такое выражение – «красный террор»?

– Конечно: «На белый террор ответим красным террором!»

– Правильно. А знаешь, что это значило?

– Ну, гадов всяких били.

– Это, конечно, было, а было и так: приходит начальник и говорит, что в этом доме буржуи живут, а у нас есть разнарядка десять человек расстрелять. А в то время все здоровые мужчины из таких домов в белой армии сражались, а жить оставались только больные, старики, женщины и дети. Вот и расстреливали их всех без суда и следствия, а ещё говорят, что при Сталине беззаконие, «тройки» и прочее, а как раз всё наоборот, хоть какое-то правосудие было: даже по статистике больше двух третей подсудимых оправдывалось, у многих судей всё-таки совесть была. Ну, а во времена красного террора правосудия никакого не было, так что ничего страшней Гражданской войны нет!

Больше разговоров на эту тему Юрий с дедом не вёл, но сам дед неожиданно рассказал ему много необычных вещей. Разговоры эти начались в конце восьмидесятых годов, когда Юрий только пошёл работать в милицию.

– Вот что, внук, я тебе расскажу. Слушай внимательно и не думай, что дед умом тронулся.

– Да ты что, дедуля, у тебя такая ясная голова…

– Не перебивай. Отец мой, твой прадед, из российской интеллигенции, а мать моя, твоя прабабка, из обедневших дворян. Это я давно в анкете записал, что отец мой из рабочих, а после Революции он действительно пошёл в рабочие, а мать – домохозяйка. По-другому тогда писать было опасно, а если хочешь знать, то и Дзержинский из обедневших польских дворян.

– Так что же, я дворянин?

– Нет, конечно, но дворянская кровь у тебя есть. Но дело не в этом. Когда Гражданская война уже заканчивалась, в ЧК пронюхали, что я хорошо иностранные языки знаю. Вызвал меня сам Дзержинский и говорит: вот что, Долгих, ты у нас на хорошем счету, а знающих людей нам не хватает. Вот товарищ Бокий сейчас возглавит новый отдел, пойдёшь к нему работать. Так что винтовку и револьвер можешь отложить в сторону, стрелять тебе уже, наверно, не придётся, а вот головой думать точно будешь.