Свирепый вильдграф. Мир Tornscape

Рукопись «Свирепый вильдграф» составлена Алдвином Мортенсоном Альтендантским. Данное произведение было создано благодаря кропотливым трудам и исследованиям моего коллеги Бориса Сапожникова, которому я выражаю свою благодарность

Громада Великого леса всегда привлекала авантюристов всех мастей, а всё потому, что самые удачливые могли получить дворянство и земельный надел, благодаря лишь сметливому уму и крепким рукам. По указу ещё прадеда нынешнего короля, Леорика Мудрого, всякий, кто сумеет взять и удержать в течение трёх лет землю на границе Ангельна, имеет право на получение титула вильдграфа, а вместе с ним и на всю ту землю, которую контролирует. При условии, конечно, что станет платить налоги в королевскую казну. Налоги, правда, небольшие, а за них свежеиспечённый аристократ получал право на членство в одной из Гильдий, причём далеко не рядовым аколитом, но главное – он получал защиту короны. Он имел право звать на помощь не только соседей, таких же вильдграфов, но и королевскую армию, а это уже совсем другое дело.

При нынешнем короле Генрихе титул вильдграфа стали выдавать сразу после того, как претендент подавал прошение в Совет Лордов. Он ничего не значил без земель, а потому относились к таким аристократам с презрением. Слишком многие из них покидали Ангельн, чтобы никогда уже не вернуться на родину. Возведённые ими форты поглощала безжалостная громада Великого леса, бороться с которой, как многим казалось, было просто бесполезно. Но всегда находились новые смельчаки и авантюристы, готовые ради титула и почти независимого земельного надела рисковать жизнью – причём не только своей, но и тех, кто шёл за ними.

Этот рассказ об ещё одном безрассудном дворянине, третьем сыне не самого богатого барона, вовсю торговавшего своим голосом в Совете Лордов. Ему ничего не досталось бы от отцовского наследства, и он с юных лет отправился служить, торгуя собственным мечом, как более осторожный родитель его торговал своим голосом. За пять лет он успел сколотить неплохой отряд верных одному лишь ему людей, готовых идти за ним хоть прямо в Преисподню. Он заработал себе имя, ныне почти забытое, однако прежде оно гремело по всему пограничью, где он сражался с безумными кастильцами в непрекращающейся малой войне. Отличившись не только лихостью, но и жестокостью к врагам и строгостью к собственным людям, он получил прозвище Свирепый капитан. Когда же подал прошение в Совет Лордов о титуле и оно было почти сразу удовлетворено, прозвище это быстро сменилось на Свирепый вильдграф. О нём и будет наш рассказ.

Один из первых законов Ангельна, принятый ещё при Аркторе и закреплённом в Саге, гласит: всякий человек рождается и умирает свободным. Нельзя обратить подданного ангельнской короны в невольника. И тем не менее они в Ангельне были. Кто-то продавал себя за долги лендлорду, монастырю или гильдии, но лишь на определённый срок, и отдавая долг вновь становился свободен, если не умирал прежде. Кому-то могли предложить неволю вместе смертной казни, и многие соглашались, потому что жизнь есть жизнь, даже с ярмом на шее. Однако и среди дворян были свои невольники – министериалы, самые бедные среди рыцарей. Не имея собственного земельного надела, они вынуждены служить разным господам, когда боевыми слугами, сопровождающими лорда в сражении и идущими на битву вместо него, когда присматривая за деревнями или мостами, а иногда и городскими кварталами. Министериалов могли запросто продать вместе с деревней или земельным наделом, на котором он обитал, могли согнать оттуда в любой момент, потому что ничто кроме коня и оружия, положенного рыцарю Ангельна,министериалу не принадлежало.

Юный рыцарь Найджел, ещё не успевший заработать себе прозвища, был именно министериалом. Отец его долго и успешно содержал мост неподалёку от богатого города Коедвира. Собственно, бургграфу Коедвира отец Найджела, прозванный за нелюдимость Мостовым троллем, и служил всю жизнь. Однако принять у отца наследство Найджел не успел, бургграф проиграл тяжбу, длившуюся несколько десятков лет, и мост отошёл его давнему сопернику, местному лендлорду. Тот терпеть чужого министериала на своём мосту не стал, и поспешил сбагрить ненужного рыцаря.

Как раз в это время через земли лендлорда проходил большой и сильный отряд свежеиспечённого вильдграфа, желавшего оттяпать себе кусок Великого леса. Вот к нему-то и отправил Найджела новый хозяин.

Лендлорд не был совсем дурным человеком, просто на столь ценный мост, за который он боролся так долго, у него уже был готов свой человек. Оставлять у себя Найджела прежний хозяин не стал, решив, что тот отойдёт к сопернику вместе с мостом, а у нового не было доверия к тому, чей отец служил бургграфу верой и правдой всю жизнь. Когда в замок лендлорда пожаловал Свирепый вильдграф вместе со своей сворой офицеров, которых он упорно именовал штабом, хотя они куда больше напоминали разбойничью шайку, лендлорд принял их в большом зале, пригласив семью и многих рыцарей. Среди них, конечно же, был и Найджел.

Юноша не ожидал ничего хорошего от этой встречи. Покинув дом у моста, он вынужден был поселиться в нижнем замке лендлорда.Найджел обитал там как приживала, не имея своего угла, и, конечно, не заслужил любви у тех, кому приходилось тесниться, чтобы поместился и он.Найджел часто ночевал на конюшне или с псарями, с которым успел хоть немного сойтись. Грубоватые шутки ухаживающих за злобными боевыми собаками псарей не задевали его, а когда парочка из них попытались проверить Найджела на прочность, то быстро убедились, что не на того напали. Они подкараулили его поздно вечером и попытались требовать денег, угрожая шипастыми дубинками – неизменным оружием псарей. Вот только Найджел лишь сложил руки на груди и ждал. Псари вынуждены были или кинуться в драку или отступить, поджав хвосты, и они выбрали драку. Зря. Справиться с рыцарем, которого суровый отец тренировал с пятилетнего возраста, паре крепких и даже умелых псарей, оказалось не под силу. Он легко вырвал у первого дубинку и исколотил их обоих до полусмерти за пяток ударов сердца. Мог бы и вовсе убить – был в своём праве, однако пожалел и тем заработал репутацию не только опасного, но и милосердного человека.

Когда к Найджелу заявился один из одетых в ливрею личных слуг лендлорда, юноша понял, что сегодня его жизнь изменится навсегда. В лучшую или худшую сторону, он не знал, однако от жизни уже не ждал ничего хорошего. Слуга был одет куда богаче него – даже лучшее платье Найджела выглядело чуть приличнее лохмотьев.

– Наш лорд, – с привычным высокомерием личного слуги выдал посланник, – в своей неизмеримой милости дарует тебе платье с собственного плеча. Отправляйся к портным, чтобы они подогнали его по фигуре. А после немедля – в большой зал. Наш лорд будет давать там пир по случаю важного гостя.

За то время, что Найджел провёл в замке лендлорда он успел неплохо тут освоиться. Все ангельнские замки похожи друг на друга. Обнесённый высокой стеной двор, где располагались основные службы, и массив центральной крепости, давно уже переросший понятие донжона1, став настоящим замком в замке. Именно туда, в крыло для приближённых слуг, к которым относились портные, а их в услужении у лендлорда было трое, не считая подмастерий, и направился Найджел.

Портные не питали к нему ни тёплых, ни каких-либо других чувств. Им просто не доводилось встречаться с юношей прежде. Они работали быстро и с равнодушным профессионализмом. Платье, подобранное для Найджела, оказалось старомодным, явно из тех времён, когда раздобревший в талии лендлорд ещё был достаточно строен и покорял столичных дам на турнирах не только умением обращаться с копьём. Он и сейчас был по-мужски красив, однако годы брали своё.

Много времени на подгонку платья по фигуре у портных не ушло, и вскоре Найджел направился в большой зал донжона, где, наверное, уже всё было готово к встрече гостей. Так оно и оказалось.

Лендлорд был сторонником традиций и организовал настоящий пир, прямо как в Саге. Выставленные здоровенной литерой Т столы, где на узкой перекладине находились места самого хозяина замка, его супруги и старшего сына, а также, конечно же, гостей. Остальные рассаживались по длинной ножке литеры в зависимости от важности конкретного человека. Найджел не надеялся на хорошее место за столом, однако к его удивлению, его усадили за два места от наследника лендлорда. Тот недолюбливал Найджела, потому что в первое время юноши вместе тренировались обращению с мечом и копьём. Вот только Найджел, воспитанный суровым отцом, мостовым рыцарем-министериалом, легко превзошёл старшего хозяйского сына во всём. Найджела отпустили куда подальше, а юный наследник продолжил упорные тренировки, мечтая когда-нибудь поколотить «наглого министериалишку». Теперь ему это вряд ли удастся. Отчего-то Найджел был почти уверен – сегодня его последний день в замке лендлорда.

Так оно и оказалось.

Гости замка появились, когда почти все расселись за длинной перекладиной литеры стола. Их было всего пятеро и представляли они собой более чем пёструю компанию. Возглавлял её Свирепый вильдграф собственной персоной. Он оказался высок ростом, недурён собой, к тому же одевался по последней моде на зависть лендлорду и его семье. Приталенный вамс2 с подватованными плечами, узкие штаны-шоссы и остроносые туфли, мода на которые пришла из Кастилии. Пускай там и правили еретики, демонопоклонники, однако заимствовать кое-что из их одежды это никому не мешало. На голове они носил едва прикрывающую вихры шапочку с фазаньими перьями – головной убор довольно легкомысленный, однако никто за столом не мог бы сказать, что он Вильдграфу не идёт. Рядом с ним шагал самый странный клирик какого Найджелу приходилось видеть. Он сильно уступал в росте и самому Вильдграфу и остальным спутникам, однако шириной плеч никто бы с ним потягаться не смог. Он носил светское платье, но поверх небрежно набросил плащ с львиным ликом, капюшон которого лежал у него на плечах, открывая всем почти лысую голову и изрытое множеством боевых шрамов лицо. Сразу видно было, что этот клирик прошёл куда больше сражений, чем остальные наёмники, сопровождающие Вильдграфа. Картину портил только не раз сломанный, но очень уж опухший явно от пьянства мясистый нос. Оставшиеся трое смотрелись самыми настоящими наёмниками, которые принарядились лишь по случаю. Их вамсы не отличались элегантностью, как у Вильдграфа, больше походя на пошитую из дорогих тканей и укреплённую кожей поддоспешную защиту. Вместо остроносых туфель своего предводителя все трое носили крепкие кавалерийские сапоги.

– А кого вы ожидали увидеть? – ошарашил всех вопросом сразу после вежливого поклона, которой отвесил хозяину замка, Вильдграф. – Солдат в стали и варёной коже, не иначе? Но мы не банальные наёмники, милорд. Не так ли, парни?

Троица, больше всего напоминавшая именно банальных наёмников в варёной коже, прогудела нечто невразумительное. Как будто Вильдграфу ответил рой басовитых, но не агрессивных шмелей. Клирик лишь согласно кивнул, изображая смирение, что у него вышло не слишком хорошо.

– Кто я таков вы уже знаете, поэтому позвольте мне представить своих офицеров, – снова раскланялся Вильдграф. – Первый, конечно же, фра Мауро, наш самый незаменимый брат. Его руки одинаково хорошо умеют лечить и калечить, как, впрочем, и у большинства членов его ордена.

Клирики Исцеляющей длани были не только целителями, они нередко шли вместе с солдатами в самую гущу сражения, чтобы вытащить оттуда раненного или хорошенько приложить булавой по голове любого, кто встанет на пути. Судя по крепким мускулам и широким плечам, фра Мауро второе было совсем не чуждо.

– Сэр Кристоф, прозванный Прекрасным, – продолжил представление Вильдграф, указав на чем-то отдалённого похожего на него самого воина, лицо которого, действительно, вполне можно было назвать красивым, даже пара мелких шрамов его ничуть не портили. – Рыцарь Кристоф командует в моей роте львиной кавалерией.

Львиная кавалерия – род войск, какого не отыскать больше нигде в Весторне. Идти в бой верхом на могучем, благородном и безумно свирепом звере мечта почти любого мальчишки из благородной семьи Ангельна. Чести попасть в академию, где обучают и тренируют юношей вместе с их питомцами, которые растут вместе с ними, удостаиваются очень и очень немногие. То, что в роте Вильдграфа было собственное подразделение львиной кавалерии говорило о многом.

– Бодуэн Мрачный, – теперь вперёд выступил и глубоко, как и положено простолюдину, поклонился широкоплечий усач, чьих глаз было не разглядеть из-за кустистых бровей, – мой меткий глаз и верная рука. Словом, командир стрелков.

Вряд ли Бодуэн был рейнджером, хотя, как сразу понял по его манере держаться Найджел, перед ними явно лучник, а не арбалетчик или аркебузир. Слишком уж деревянно, пускай и достаточно низко, он поклонился, явно привык держать натянутый лук на плече.

– Ну и конечно же Рауль Надёжный, – кажется, последнего из представляемых Вильдграфу пришлось немного подтолкнуть, чтобы тот вышел вперёд. – Крепкий как стена щитов, командир моей пехоты, основы любой современной армии.

Вот тут Найджелу показалось, что Вильдграф намерено подначивает лендлорда. Ведь тот, как истинный ангельский феодал, не мог считать пехоту, набранную из простонародья, основной настоящей армии. Сражаются дворяне и аристократы, едущие в бой верхом, кто на коне, кто на льве, пехота, а также стрелки и даже артиллерия, которая стала играть всё более важную роль в последние годы, были лишь вспомогательными частями любой армии. Воюют и побеждают рыцари, нанося врагу таранный удар, от которого никто не может спастись. Так было и так будет! – по мнению лендлорда и большинства аристократов Ангельна, собственно, составлявших ту самую непобедимую рыцарскую конницу.

Правда, сам Найджел считал, что время тяжеловооруженных, закованных в неподъёмные латы рыцарей, уходит. Мушкетные пули пробивают броню с расстояния в сотню футов, пушечные ядра же оставляют в плотных рядах атакующей кавалерии (даже львиной) громадные прорехи, убивая порой сразу десяток рыцарей. Но своё мнение Найджел, конечно же, держал при себе. Он вообще предпочитал говорить лишь когда к нему прямо обращались, да и тогда отвечал скупо и только по делу. Куртуазному общению, принятому при дворе, он не был обучен и предпочитал, чтобы его считали тупицей и деревенщиной, нежели тупицей и деревенщиной, которая пытается что-то изображать.

Пир был самым обычным. Найджелу несколько раз доводилось бывать на таких. На первых он присутствовал как паж, а после оруженосец, и давал их ещё прежний хозяин – бургграф Коедвира. Однажды уже здесь, в замке лендлорда, когда тот принимал у себя важного гостя из столицы. Найджел даже толком не запомнил кого именно, а вот жалобы на то, сколько пришлось потратить на пир и охоту, слышал довольно долго. Пожаловаться скупой лендлорд всегда любил.

Виновника торжества усадили рядом с хозяином замка, остальных чуть подальше, но на короткой перекладине. Около Найджела расположились сразу двое сопровождающих Вильдграфа. Рауль Надёжный и Бодуэн Мрачный. Оба явно простолюдины, и кто другой мог бы счесть это оскорблением, но только не Найджел. Тем более что компанией эти двое оказались довольно неплохой.

– Министериал без места, выходит, – потёр выскобленный подбородок Рауль, – незавидная доля.

– Ты сын Мостового тролля, – подёргал себя за вислый ус Бодуэн. – Я знал твоего отца. Служил под ним, правда, его не так ещё звали в то время. Давно дело было. Ещё до тебя, малец.

Бодуэн выглядел ровесником отца, вот только со смерти родителя Найджела прошло почти два года.

– Крепко мы с ним мертвяков били в урочище Сломанных копий и в Долине дев, – продолжил Бодуэн.

– За славных парней, – выдал тост Рауль, и они стукнулись кружками.

Пускай все трое сидели за высоким столом, однако министериалу и двум простолюдинам ни новомодные стеклянных бокалы ни даже кубки не полагались. Но как первым делом пошутил Рауль, в кружки влезает больше. Пили оба наёмника много, и как в последний раз.

– Когда ещё такого нальют, малый, – хлопнул его по спине Бодуэн. Через три-четыре кружки он уже считал себя не то дядей, не то старшим братом Найджела, и юноша поддерживал эту игру. Она ему нравилась, ведь после смерти отца близких людей у него не осталось.

Мать Найджела умерла, рожая второго ребёнка, однако разродиться не смогла, и тот так и умер внутри неё, утащив её в объятья Ноктиис.

Они пили много, даже излишне много, как понимал Найджел. У него быстро загудело в голове, но ему это нравилось. Насколько крепко он ещё не напивался, правда, юноша не знал, что ждёт его впереди.

– Скучно небось сидеть вот так, а? – поинтересовался, пока им наполнялись кружки, Рауль. – А то айда к нам, как думаешь, Мрачный, возьмёт к себе парня Капитан?

– Вильдграф, – пьяным, но уверенным голосом поправил его Бодуэн. – Не знаю, – он оценивающе поглядел на Найджела, словно тот был конём, и Бодуэн пытался понять кто перед ним – призовой скакун или просто симпатичный коник, из которого ничего толком не выйдет. – Отца его знал, крепкий был вояка, никому спуску не давал. Знаешь, как мог в морду засветить. – Он открыл рот и продемонстрировал дыру на месте одного из зубов. – Точно он выбил.

– И чо, за дело?

– За дело, – кивнул Бодуэн, – без дела он волю кулакам не давал.

Тут Найджел мог бы подтвердить – его спина ещё помнила тяжесть отцовского ремня, правда, ни разу суровый родитель не порол сына без провинности. Чем старше становился Найджел, тем чаще вместо порки были разговоры, да такие, что лучше бы плетью для собак отхлестал, как после думал сам юноша.

– И как считаешь, парень не сильно пожиже его будет-то?

– Да откуда мне знать, Надёжный?! – вспылил Бодуэн. – Я парня первый раз вижу. И вообще…

Тут он оборвал сам себя и бросил на товарища взгляд, который Найджел смог бы понять, будь он чуть трезвее.

Они ещё какое-то время пили, закусывая кашей со шкварками и жестковатой говядиной. Бычка лендлорд приберёг для себя и самых дорогих гостей – Вильдграфа и сэра Кристофа, остальным досталась немолодая уже корова, потерявшая молоко. Тем же, кто сидел за нижним столов и вовсе приходилось довольствоваться птицей и рыбой.

Пир прервался, когда Вильдграф поднялся на ноги. За столом все замолчали. Предводитель наёмников сумел одним движением заставить всех утихнуть, положить вилки и ножи, и воззриться на него. Вильдграф поднял дорогой стеклянный бокал, и его жест повторили все. Кубки, бокалы и кружки взметнулись словно мечи в приветствии командира. Вино пролилось на скатерть и блюда – многие за столом были уже совсем нетрезвы.

– Я хочу выпить за гостеприимство, – провозгласил Вильдграф. – Мало где нам так рады, и вряд ли где-то ещё мы можем рассчитывать на тёплый приём.

Конечно, после земель лендлорда начинался настоящий фронтир. Там не было никаких законов и обитали лишь те, кто сумел выжить, вцепившись в крохотный клочок земли, отнятый к Великого леса. Да и тот дрожал от страха каждую ночь, прислушиваясь к звукам – не заскрипят ли корни живых деревьев, что идут сровнять с землёй поселение.

Все выпили, однако Вильдграф и не подумал садиться. Он с аккуратностью пьяного поставил дорогой бокал на стол, но когда слуга попытался наполнить его снова, жестом остановил того.

– И раз уж наш хозяин столь добр, то я именно сейчас предъявлю ему вот эту бумагу. – Он вынул из поясной сумочки свёрнутый документ, с которого свисали несколько внушительных печатей. – Прошу вас, достопочтенный владетель. – Вильдграф протянул документ лендлорду.

Тот явно знал, что перед ним, и эта новость, пускай и ожидаемая, вовсе не доставила ему удовольствия. Он скроил более-менее приветливую мину, однако выглядело это выражение на его лице верхом неискренности.

– Я уже собрал достаточно людей в ауксилию3, – сообщил Вильдграф, – поэтому мне нужно лишь по одному крепкому мужчине от пяти десятков дворов.

Лендлорд тут же принялся в уме прикидывать, сколько это выйдет, однако помешало выпитое вино. Считать он умел очень хорошо, однако выпил сегодня слишком уж много и не был способен на такие сложные вычисления.

Вильдграф сел обратно, однако тут поднялся хозяин замка, и снова взметнулись вверх наполненные слугами бокалы, кубки и кружки.

Тоста лендлорда Найджел уже не помнил, что-то самое тривиальное, да и в голове шумело так, что половину слов юноша просто не расслышал. А потом они ещё пили с Раулем и Бодуэном. Командир стрелков с каждой кружкой становился всё мрачнее, и Рауль требовал поскорее налить ещё, пока тот не взялся за нож. Настоящего оружия на пиру никто не носил, однако на поясе у Бодуэна висел весьма впечатляющих размеров тесак. Таким за столом управляться не слишком удобно, а вот если что-то пойдёт не так… Но эту мысль Найджел не успел додумать. В голове шумело от выпитого, перед глазами сгущался весёлый хмельной туман.

Он и не представлял, что ждёт его утром.

Найджел едва сумел оторвать голову от набитого соломой мешка, служившего ему обычно подушкой. Как он покинул большой зал и оказался на псарне, юноша решительно не помнил. Оказывается, его даже раздели до исподнего, хотя обычно Найджел спал в одежде – она и так была больше похожа на лохмотья и хуже такому, с позволения сказать, платью уже точно не будет.

– Хороши твои новые друзья, я тебе говорю, – выдал старший псарь лендлорда.

Все трое собачников сидели на колодах и жевали завтрак, кажется, поделив между собой и долю Найджела, что юношу вполне устраивало. Он понимал, что не сумеет впихнуть в себя ни крошки, чтобы еда тут же не попросилась обратно.

– Притащили тебя, считай, мертвецки пьяного, сами раздели, уложили и даже укрыть не забыли, – продолжал старший, – хотя, я тебе говорю, не трезвей твоего были-то.

– Да по ним видать сразу, забулдыги те ещё, – поддержал его хозяйский выжлятник, ведавший на псарне борзыми. Сам лендлорд уже нечасто устраивал охоты, а вот его подрастающий сын любил погонять зверя и потому выжлятник и его питомцы редко сидели без дела. – Споили они тебя на пиру, сразу видать.

Найджел ничего не мог сказать – голова звенела как соборный колокол на большой праздник. Каждое слово било в череп, будто колокольный язык, отдаваясь громовым звоном и болью под его сводом.

– Да что вы языками чешете, – покачал головой третий псарь. – Изверги, а не люди. Доставайте нашу, лечебную, мигом поднимем парня на ноги.

Старший пробурчал нечто невразумительно в духе «тратить ещё на всяких», однако Найджела здесь любили, потому что он всегда брался помогать, не боясь запачкать рук, и вскоре самый сердобольный из псарей подошёл к нему и подал кожаную кружку с подозрительно пахнущим отваром.

– Нос закрой и пей залпом, – велел он, – а после готовься до отхожего ведра бежать так быстро, как только сумеешь.

Найджел не раз видел последствия приёма этой дряни, однако и думать не думал, что когда-нибудь придётся пить её самому. Но ничего не попишешь – как-то надо подниматься на ноги, а без этого средства, похоже, он этого сделать просто не сумеет.

Каким чудом он сумел выхлебать эти помои в три больших глотка, Найджел не представлял. А после его словно марионетку вздёрнуло на ноги, и те сами понесли юношу к вонючему ведру. Рядом с ним ноги стали ватными и отказались держать его, он рухнул на колени, возблагодарив Опсора, за то, что поутру ведро было почти пустым. Лишь на самом дне плескалось что-то. И тут его начало полоскать. Найджела никогда так не рвало, как в то утро. Из него выходило всё съеденное и выпитое вчера, вперемешку с желчью. Он и сам не представлял сколько простоял над ведром, прежде чем сумел отползти от него. Через десяток ударов сердца, Найджел даже смог встать на ноги и отойти подальше.

Он вернулся к псарям, покачиваясь, однако ноги переставлял вполне уверенно. Опустился на колоду, и только тут понял, что ему холодно. До этого похмельный жар не давал замёрзнуть, теперь же Найджел невольно потёр плечи под исподней рубахой.

– Одевайся давай, пока чахотку4 какую не подхватил, я тебе говорю, – поторопил его старший псарь, и Найджел с грехом пополам напялил на себя одежду. Никто, конечно же, и не подумал привести её в порядок, но юношу это не слишком смущало. Обычно он одевался куда хуже. – На-ка, глотни. Для сугреву.

Юноша подозрительно уставился на содержимое новой кружки, даже понюхал его, прежде чем решать, пить или не пить.

– Да не сумлевайсь ты, малый, – снова поторопил его старший псарь. – Это средство верное, и самогонки в нём самую чуть. Единая капля, я тебе говорю.

Найджел выпил куда медленней, чем ту дрянь, что его предложили сначала. В кружке оказался простой взвар из трав и зимних ягод, действительно, лишь немного приправленный крепким самогоном, который гнали на замковой кухне. Поговаривали, самогон этот так хорош, что и сам лендлорд, пускай и привыкший к винам да мальвазиям, нет-нет, да и причастится его.

Выпив тёплого ещё взвара, Найджел понял, что желудок его достаточно успокоился, чтобы принять пищу. Много не съел, однако почувствовал себя лучше.

– Вот и славно, что в себя пришёл, – хлопнул его по плечу сердобольный псарь. – А то мы грешным делом думали ты совсем того… Не проснёшься, таким мёртвым сном ты спал.

– Да пьян он был мертвецки, – с завистью в голосе выдал второй псарь, – вот и дрых без задних ног.

Чтобы хоть как-то прервать обсуждение своей персоны, Найджел решил перейти к новостям. Не пившие (ну или пившие куда меньше него) псари уж точно должны многое знать. Так оно и вышло, стоило только задать вопрос о том, что творится в замке, как на юношу тут же посыпались новости.

– Стоят на подворье, прямо как осадная армия, – сообщил старший. – Сил у этого Вильдграфа, конечно, знатно, я тебе говорю. И телеги боевые в обозе, натуральный вагенбург выстроили прямо у нас под стенами. Да всё за один вечер, пока в большом зале мёды пили, они там строили да обустраивались.

– И чего такой огород городить было, – пожал плечами сердобольный. – Завтра же примут в войско сколько положено ополченцев, и отбудут. А всё собирай-разбирай. Гоняют народ сами не знают зачем.

А вот Найджел вполне себе представлял для чего это делается. Войску Вильдграфа предстоит противостоять Великому лесу со всеми его угрозами, и противостоять на самой границе, на той земле, что обитатели дубрав считают своей по праву. Они там полновластные хозяева и умеют действовать очень быстро, потому что каждый листик шепчет им о врагах, а каждый корень, наоборот, кидается под ноги пришельцу, чтобы помешать. В таких условиях жизнь каждого – от самого Вильдграфа до последнего ополченца – зависит от скорости и слаженности действий всего войска.

– И что все, кроме самого Вильдграфа и его присных живут там, – неопределённо махнул рукой в сторону крепостной стены Найджел, – за стенами?

– Кое-кто из офицеров здесь обретается, – мрачно бросил старший псарь. – Видал, как собачек потеснили?

Он указал на вольеры, где сидели собаки лендлорда, а в особенно суровые зимы ночевали и сами псари. Теперь они были разделены крепкой решёткой надвое. С одной стороны остались собаки хозяина замка, с другой же – боевые звери Вильдграфа.

– И псарь ихний с нами не водится, – заметил второй псарь, – не ровня мы ему, как и наши собачки евонным зверюгам.

– Насчёт собак-то он прав, – заметил сердобольный, – порвут его зверюги наших-то. Наши в основном для охоты, а это боевые псы. Кастильскиедаже есть, а я про них такое слыхал, кровь в жилах стынет.

Найджел повнимательней пригляделся к отгороженной части вольера – там сидели или валялись на подстилке собаки бойцовых пород. Таких ангельнцы берут с собой на войну с незапамятных времён, и не только ангельнцы, судя по тому, что рассказал сердобольный псарь. А уж они тут в породах разбирались хорошо, это Найджел понял за то время, что провёл в замке лендлорда.

Псарь Вильдграфа сидел рядом со своими собаками, не обращая внимания на остальных. Он вроде как тоже чем-то угощался, но не захотел разделить трапезу ни с кем. Вид он имел звероватый, лица почти не видно за клочковатой бородой и густыми длинными волосами.

Тут к ним вошёл один из ливрейных слуг лендлорда. Как всегда, когда кто-то из них был вынужден снисходить до появления в замковых службах, вид он имел такой, будто его вынудили спуститься в самую вонючую и грязную из преисподних Отраакса.

– Тебя ждут наверху, во дворе, – заявил он, обращаясь к Найджелу. – Тебе следует быть как можно скорее. – И добавил после короткой паузы. – Только приведи себя в подобие человеческого вида, будь любезен.

Как только ливрейный убрался, второй псарь тут же скроил пародию на его высокомерную физиономию. Все рассмеялись, кажется даже звероватый псарь Вильдграфа издал смешок, правда больше похожий не то на хрюканье, не то на хрип.

– Но ты и правда лицо-то умой, – усмехнулся старший псарь. – Я тебе говорю, лишним не будет.

– И солому из волос вынь, – добавил второй.

На то, чтобы привести себя в приемлемый вид у Найджела ушло довольно много времени. Но наконец отражение в ведре его хотя бы перестало разочаровывать, и он вышел во двор. Там уже кипела жизнь, да и не та, что обычно, а какая-то почти муравьиная суета. Куда-то катили бочки, закидывали на подводы мешки, отдельно собирали связки копейных древков, и кто-то надсаживался, пытаясь докричаться неизвестно до кого: «Да куда его ставить-то? Куда ставить?!». В первый миг Найджелу показалось, что люди Вильдграфа грабят замок, однако спокойно наблюдавший за всем замковый кастелян как-то не вписывался в картину разграбления.

Ливрейный не счёл нужным сообщить, кто ожидает Найджела, и потому юноша направился прямиком к кастеляну. Тот постоянно гонял туда-сюда своих помощников, а сам делал пометки на длинном свитке из хорошо выделанного пергамента. Сейчас почти все перешли на бумагу, благо уже давно известен способен её достаточно недорогого производства, однако кое-кто, вроде замкового кастеляна предпочитал пергаментные свитки, которые можно не один десяток раз очистить от чернил. Он не любил никаких лишних расходов и ко всему относился с фанатичной бережливостью.

– А, юный Найджел, вот и ты, – улыбнулся он юноше. Найджел частенько помогал ему, и кастелян, как и многие из его подчинённых хорошо к нему относился. – Тебя ждали, да не дождались. Строятся в поле. И наш хозяин с ними, так что поторопись, а то получишь хорошую взбучку в первый же день.

Найджел хотел было спросить, в первый день чего, но решил вместо этого последовать совету и поторопиться. Он почти выбежал из ворот замка, распахнутых настежь. В воротах дежурила пара стражников, наблюдавших за тем, что творится во дворе, и заметно нервничающих. Ведь совсем рядом с ними находилось слишком много вооружённых мужчин, да ещё и настоящих военных профессионалов.

По всей видимости Вильдграф решил устроить своим войскам смотр прямо под стенами замка лендлорда, и пригласил того посмотреть. Отчего Найджела, которого редко куда бы то ни было приглашали, снова решили включить в свиту, юноша решительно не понимал. Идти, благо, оказалось недалеко.

Лендлорд расположился с всеми удобствами. Слуги следили за тем, чтобы его кубок не был пуст, а на небольшом столике стояли лёгкие закуски. Скорее всего, холодное со вчерашнего пира. Не пропадать же добру. Хозяин замка был не менее бережливым человеком, чем его кастелян. При лендлорде находилась лишь небольшая свита из командира гарнизона, нескольких слуг и пары телохранителей, находящихся при нём скорее для важности, нежели для охраны.

– Вот и ты, – мрачно бросил командир гарнизона. – Долго же ты спишь.

Сам лендлорд не счёл нужным обращать внимание на министериала.

– Я вообще не очень понимаю для чего меня второй день таскают, сударь, – решительно заявил Найджел.

Командир гарнизона, мужчина крепкий и солидный, смерил дерзкого с похмелья юнца тяжёлым взглядом. Однако Найджел не стал опускать глаз и встретил взгляд командира гарнизона.

– Силён ты, паря, – пробурчал себе под нос тот. – Сразу видать отцова порода. Я твоего родителя не знавал, но кое-кто среди моих парней с ним вместе дрался. Будь моя воля, я б тебя оставил, да оно иначе выходит.

– Да как иначе? – Найджелу стоило известных усилий не закричать, однако он сумел сдержаться.

– Сам скоро узнаешь, вот что, – бросил командир гарнизона и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Никакого парада или смотра не было, просто Вильдграф, решивший видимо ночевать не в замке пригласил лендлорда на короткую прогулку. Собственно, прогулка заключалась в том, что лендлорд покинул стены собственного замка и расположился в сотне шагов от них. Вскоре со стороны лагеря Вильдграфа показалась небольшая процессия. Теперь вместе с командиром шло куда больше офицеров. Найджелузнал сэра Кристофа, а также своих собутыльников Рауля Надёжного и Бодуэна Мрачного. По лицам обоих было видно, сколько они вчера выпили. Найджел надеялся, что выглядит всё же немного получше, хотя бы потому что моложе их и прежде ни разу так сильно не надирался. Фра Мауро шагал рядом с самим Вильдграфом, и шикарный нос его выдавал что вчера святой отец употребил ничуть не меньше, чем командиры пехоты и стрелков. К знакомым офицерам добавилась ещё парочка. Невысокий отчаянно кривоногий тип в кавалерийских сапогах, явно привыкший больше сидеть в седле, нежели ходить пешком. На лице его особенно выделялись роскошные усы, которыми коротышка явно гордился. Третий кавалерист, если считать за кавалериста Кристофа, который ехал в бой верхом на льве, явно был рыцарем – он обладал весьма впечатляющими статями, а на вамсе его видны были следы недавно снятых доспехов. Вообще все офицеры Вильдграфа оделись куда скромнее, нежели на пир, и в самом деле щеголяли варёной кожей и грубой шерстью. Последний из офицеров оказался ещё мрачнее Бодуэна. Она напоминал богомола в зелёном плаще с капюшоном поверх вамса, а из-за плеча его торчала рукоять непомерно длинного двуручника. Найджел сразу понял, что это они из мастеров меча, оказывается, и кто-то из этого ордена служил у Вильдграфа, хотя ничего удивительного тут нет. Мастера меча были великолепными бойцами, лучшими в своей гильдии, и заполучить себе хотя бы одного желал почти каждый лендлорд. Правда, хозяин замка к таким не относился – его владения лежали в достаточно мирной и спокойной части Ангельна и тратить деньги на мастера меча ради пустого престижа он считал глупостью и расточительством.

– Доброго дня, милостивый сэр, – поклонился Вильдграф, и офицеры последовали его примеру. – Сегодня я прибыл со всеми офицерами своего штаба, ну кроме старины Кадьо, но того за волосы не оттащишь от его разлюбезных пушек.

Офицеры хохотнули, но шутка явно была дежурный. Лендлорд улыбнулся только из вежливости.

– Позвольте представить ещё моих офицеров, с кем вы ещё не знакомы, – продолжил Вильдграф. – Шевалье Ги де Лозьер командует обычной кавалерией в моей скромной армии. – В ответ на представление кивнул здоровяк в вамсе со следами недавно снятых доспехов. – Его права рука Ле Музар, – коротышка с кривыми ногами щёлкнул каблуками кавалерийских сапог, – командир лёгкой конницы и разведки. И мастер меча Симоне Трегом по прозвищу Палач, уверен, все здесь достаточно умны, чтобы понимать, за что это прозвище дано.

На сей раз никто не засмеялся, да и сам мастер меча не стал ни кивать в ответ на представление ни как-то иначе приветствовать лендлорда. Он явно был человеком себе на уме, как и большинство членов гильдии, которые могли себе это позволить.

– А где командир вашей ауксилии? – поинтересовался лендлорд. – Ведь она должна составлять почти половину вашего войска, не так ли?

– Пока эту должность свободна, – ответил Вильдграф.

– Временно я взял под опеку эти грешные души, – заявил фра Мауро, – однако вы правы, господин, им будет лучше с настоящим командиром.

И тут Найджел начал что-то понимать. Словно диковинная шкатулка принялась щёлкать у него в голове. Все события последних двух дней выстроились в чёткую последовательность. Приглашение на пир в честь гостей. Двое собутыльников, один из которых знал его отца. Теперь новое приглашение, ещё более неожиданное. И наконец слова командира замкового гарнизона.

Найджел впервые позволил себе поднять глаза и встретиться взглядом с Вильдграфом.

– Вы хотите предложить мне кого-то из своих людей? – глядя на Найджела, спросил у лендлорда тот.

– Этот юноша, министериал, и не совсем уж мой человек, если быть честным, – с той же отменно наигранной скукой в голосе заявил лендлорд. – Он достался мне вместе с мостом, который я отсудил у Коедвира. На мост, конечно же, поставил своего человека, но и юнца не стал гнать. Всякому человеку найдётся применение в своё время, подумал я тогда, и, как вижу, не прогадал.

– И на сколько же людей вы хотите обменять одного юного министериала?

Ну конечно ничего – и никого – дарить Вильдграфу хозяин замка и окрестных земель не собирался. Он во всём искал выгоду, и теперь Найджелу стало интересно, во сколько же оценят его.

– Десять дворов, не меньше, – после минутной заминки выдал лендлорд. – Он хорошо обученный военный профессионал. Командир гарнизона не даст мне солгать.

– Принимаю, – тут же кивнул Вильдграф, и жестом велел Найджелу подойти.

Кажется, когда юноша прошёл мимо лендлорда, то услыхал, как тот скрипит зубами. Вильдграф явно был готов согласиться на менее выгодные условия, раз принял эти без сомнений и колебаний.

– Теперь ты один из нас, приятель, – хлопнул его по плечу Рауль Надёжный. – Надо бы придумать тебе подходящее прозвище.

– Оно придёт само, сыне, – тут же заявил фра Мауро, – и раз уж юноше выпало командовать ауксилией, ему лучше побольше времени проводить со мной и своими будущими людьми. Идём же, я познакомлю тебя с твоими солдатами.

И странный клирик увёл Найджела от столика, за которым сидел разгневанный лендлорд, проводивший обоих испепеляющим взглядом.

– Дальше там для нас с тобой ничего интересного не будет, – говорил на ходу фра Мауро. – Наш командир станет раздевать твоего бывшего хозяина и дальше, пользуясь королевским указом. Надеюсь, он не перегнёт палку, ибо сразу видно, что владетель здешний весьма прижимист. Пожалуй, даже можно сказать скуп.

– Он предпочитает считать себя разумно бережливым, – ответил Найджел.

– Самооправдание, сыне, есть грех противу Опсора, – назидательно воздел палец фра Мауро.

Вот так, выслушивая поучения в ответ едва ли не на каждую реплику, Найджел добрался до лагеря Вильдграфа. В самом скором времени ему предстояло познакомиться с теми, кем он будет командовать. И первая встреча повергла его в крайнее уныние, которое, как известно, есть смертный грех. Об этом ему тут же сообщил фра Мауро, едва увидев выражение лица юноши.

Они явно не имели понятия о строе, да что там, никто из них даже с земли не поднялся, хотя приближение Найджела и фра Мауро точно заметили все. Они сидели в расслабленных позах и грелись у костров. Утро поздней весны ещё не радовало теплом, а одета большая часть их была в натуральные лохмотья.

– Вот они, сыне, – с пафосом выдал клирик, – моя паства и твои солдаты.

– Это кто такие? – обернулся к нему Найджел. – Какие это солдаты – это же оборванцы. Натуральные оборванцы.

– Не оборванцы, а ополченцы, – усмехнулся собственной шуточке фра Мауро, – так правильно. Ауксилия может быть выглядит неказисто, однако, помни, сыне, если у нас есть хоть какие-то шансы закрепиться, то лишь благодаря им.

– Вы издеваетесь, святой отец, – вспылил Найджел, впервые подняв голос на фра Мауро. – Как эти оборванцы могут хоть чем-то помочь войску Вильдграфа?!

– Как ты считаешь, кто выиграет нам эту кампанию? – с почти комичной серьёзностью воззрился на него клирик. – Львиная кавалерия? Мастера меча? Может быть, артиллерия или мушкетёры? Или ты считаешь, что это могут сделать плуты из гильдии теней?

Найджел замер, как громом поражённый, и не находил слов для ответа. Однако ничего ему говорить не было нужно. Фра Мауро вполне справлялся за обоих.

– В иных ситуациях все они нужны и дают победу, – сам ответил он на собственный вопрос. – На поле боя или когда сражения лучше избежать. Вот только нам придётся сражаться не людьми, а с лесом. Понимаешь, сыне, с лесом. И как по-твоему лучше всего с ним сражаться?

Тут он замолчал, ожидая ответа от Найджела, и юноша какое-то время оставался в раздумьях. Он не торопился с ответом, понимая, что лучше тебя сочтут тугодумом, чем глупцом, который хотя и не лезет за словом в карман, вот только слова эти не слишком подходящие.

– Топором и заступом, – наконец, выдал он, и по лицу клирика понял, что ответил верно.

– И ауксиларии как раз привыкли именно к такому оружию, – заявил он. – Так что вперёд, сыне, идём знакомиться с нашими самыми полезными солдатами.

И всё же, по мнению Найджела, ауксиларии выглядели какими угодно только не полезными. Скорее уж грязными, оборванными и вшивыми. Он видел, что многие из них чешут длинные, сбившиеся в колтуны патлы и бороды, выцарапывая оттуда вшей. Они тут же давили их крепкими ногтями, а кое-кто даже отправлял в рот. От этого зрелища даже обычно совсем не брезгливого Найджела начало подташнивать.

– На ноги! – рявкнул, подойдя поближе к ауксилариям фра Мауро. – Поднимайтесь на ноги, паства моя, покуда я не взялся за посох указующий.

Указующим посохом ему служила здоровенная двуручная палица, которую он легко нёс на плече. Сейчас же для убедительности поднял её над головой одной рукой.

Паства медленно, и совсем неохотно начала подниматься. Найджел знал этот эффект, достаточно начать вставать кому-то одному, и остальные потянутся за ним. Вот и сейчас, не прошло и пары минут, как все ауксиларии уже стояли на ногах. Никакого даже отдалённого подобия строя они и не подумали образовать.Найджел понял – они понятия не имеют обо всём этом. Перед ним вчерашние крестьяне и горожане, причём далеко не лучшие среди них. Лентяи, любители почесать кулаки, вчерашние воры, которых достали из темницы и отдали в ауксилию Вильдграфа, чтобы и дальше не тратить деньги на их содержание.

И этим сбором ему предстоит командовать.

– Перед вами юный Найджел, сын рыцаря, прозванного Мостовым троллем, – заявил фра Мауро таким тоном, словно прозвище Найджелова родителя должно было всем всё объяснить, – и этого дня он командует вами.

– А ты, сталбыть, нас в опокое оставишь, – рассмеялся кто-то из толпы.

– Даже не думай, приятель, – рассмеялся в ответ клирик. – Моё призвание исцелять ваши грешные души, чтобы после смерти отправились вы в объятья Опсора, а не в преисподнюю.

Как только он замолчал, дав укорот наглецу, Найджел понял, что должен что-то сказать этим людям. Своим людям. Грязным, дурно пахнущим, вшивым, но других для него не нашлось, и значит придётся командовать такими. И он никогда не станет для них командиром, если сейчас не возьмёт ситуацию в свои руки. Одна беда, умом всё это Найджел понимал очень хорошо, а вот как это сделать, представлял себе очень слабо.

Он смотрел на своих людей. В залатанных обносках, многие босиком, несмотря на что весенняя грязь была не слишком тёплой, у остальных ноги замотаны в куски ткани, нормальной обуви не нашлось ни у кого. По крайней мере, Найджел таких не видел.

Юноша понимал, что теряет время, что его сейчас оценивают точно также, как он оценивает своих людей. Ещё немного и пауза затянется, тогда либо инициативу перехватит фра Мауро, и Найджел может лишиться даже такого офицерского звания, и вернуться обратно к лендлорду, как совершенно безнадёжный и не нужный Вильдграфу человек, либо, что ещё хуже, из толпы снова кто-то что-то выкрикнет. Тогда Найджелу никогда не бывать командиром над этими людьми.

– Солдаты, – выпалил он, и голос его едва не сорвался от волнения, – все мы не хотим находиться здесь. Всем нам хочется сидеть дома, в тепле, у очага, и лучше бы с кружкой винца или пива. – Послышались смешки, но не слишком уверенные. – Но мы здесь, и нам придётся мёрзнуть, тонуть в грязи и делать победу для других. Вы считаете меня одним из благородных, но это не так. Я – министериал, крепостной с мечом и в кольчуге. Не все нас держат за настоящих рыцарей.

– Вот почему тебя, сопляк, поставили нами командовать! – раздался знакомый голос из толпы.

– А ты, приятель, как я погляжу трус, – не полез на сей раз за словом в карман юноша, – кричать из толпы все сильны. Выйди и скажи мне это в лицо, если не боишься.

– А ты мне – в зубы, знаем мы вашего брата, – закричал горлопан, – чуть что сразу по зубам.

– Ну раз уже портки обмочил, торчи где стоишь, – отмахнулся Найджел, самому ему жест показался слишком уж наигранным, однако вряд ли в толпе это заметили. – Надо будет, я тебя по запаху отыщу.

Он снова обратился к своим – для него уже своим – людям.

– Мы будем рыть землю для рвов и укреплений, – заявил он, – будем набивать габионы5, забивать колья. И когда к нам придёт враг, кем бы он ни был, первыми его встретят не всадники львиной кавалерии и пехота Рауля Надёжного. Нет, солдаты, первыми его встретят наш укрепления. И от того, насколько хорошо мы их выстроим, будет зависеть всё. Не от пушек, не от магов, не от мечников, всадников или стрелков, а от нашей работы.

Найджел понял, что выдохся. Так много ему не доводилось говорить, наверное, никогда прежде. Как и выступать перед таким количеством людей, к тому же не слишком хорошо к нему относящихся. Он видел глухое неприятие всего, что говорил, на заросших лицах многих ауксилариев.

– А оружие-то нам дадут или как? – спросил один них. Но теперь не человек из толпы, он стоял в первых рядах, и Найджел мог хорошо рассмотреть его. Высокий, крепкий, хотя и видно, что исхудавший, такой же заросший и одетый в обноски, как и остальные.

– Пока нашим оружием будут топоры и заступы, – ответил Найджел, – а там видно будет. Но одно я обещаю вам, солдаты, я поговорю с Вильдграфом.

– О чём это? – третий голос, но Найджел не успел понять, кто именно спрашивает, слишком коротким был вопрос.

– О нас, солдаты, о нас.

Квадратный стол под навесом служим штабом войска Вильдграфа в полевом лагере. Когда они останавливались на долгий срок, то ставили штабную палатку, где можно обсуждать вопросы. Сейчас же, зная, что уже завтра вагенбург разберут, и армия двинется дальше, разводить эту канитель не стали. Сейчас у стола собирались все офицеры войска, даже мастер Кадьо и его молчаливый бледный спутник, о котором в войске ходили самые разные слухи.

– Рекрутов для ополчения к нам доставят завтра утром, – отчитался Рауль Надёжный, – приставим их к делу, и думаю сможем собрать вагенбург быстрее. На четверть часа точно, но больше не дам. Вряд ли здешний лендлорд пришлёт кого-то получше, чем то отребье, что скидывают нам в ауксилию.

– Кстати, – прищёлкнул пальцами сэрКристоф, – ставлю пол-золотого, что новичок прибежит просится ко мне или к тебе, Ги. Кто готов принять ставку?

– Принимаю, – неожиданно для всех выдал Бодуэн Мрачный, который обычно чурался азартных игр.

– Ты так уверен в нём? – удивился Кристоф. – Или знаешь что-то? – Он снова прищёлкнул пальцами. Водилась за ним такая дурная привычка, когда он испытывал достаточно сильные эмоции.

– Парень сын Мостового тролля, – вместо Бодуэна ответил Рауль. – Сам я его не знал, а вот после пьянки мне Мрачный все уши прожужжал этим министериалом. Долина дев, Урочище сломанных копий. Я слышал эти названия, знаю, что мы там победили, но ни о каком Мостовом тролле слыхать не доводилось.

– Его так прозвали потом, – напомнил Бодуэн, – когда он за службу бургграфу Коедвира поставил его на мост через Ринас.

– Я дрался в Урочище сломанных копий, – неожиданно заявил Ги де Лозьер, – нас там крепко прижали кригмаркцы. Не мёртвая пехота, а обычные солдаты – дрались с остервенением, до самого конца. Никакой пощады. Нашарота6 завязла в их строе, нас зажали со всех сторон и стаскивали с сёдел. Мы рубили их, но понимали, что все уже покойники. Не вырвемся – нас перебьют, рано или поздно. И тогда во фланг кригмаркцам ударила лёгкая кавалерия. Рыцари и оруженосцы прошли по кромке урочища и обрушились на врага со склона, который все считали слишком крутым. Не для них – отчаянные собрались сорвиголовы. А вёл их немолодой уже рыцарь, потом оказалось, он министериал бургграфа Коедвира. Он сумел собрать отряд с бору по сосенке, и прошёл там, где никто и не подумал. Кригмаркцы, конечно, не сбежали в панике – они слишком крепкие ребята для такого. Но неожиданная атака во фланг позволила нам вырваться из мешка. Мы отступили, собирались с силами и ударили снова, теперь уже с поддержкой пехоты. И победили.

– Это и был Мостовой тролль, – кивнул Бодуэн Мрачный. – Я верю в парня. Он не подведёт.

– Это мы узнаем очень скоро, – усмехнулся Вильдграф. – Смотрите, на ловца и зверь. Бежит.

К штабному навесу в этот момент решительным шагом направлялся Найджел. Он прошёл почти через весь лагерь, и был готов к разговору. Фра Мауро юноша попросил остаться с людьми, он не хотел никакой поддержки в грядущем разговоре с Вильдграфом.

– Какой решительный, – потёр длинными пальцами подбородок Кристоф. – Готов удвоить. Поддержишь, Бодуэн?

– Поддерживаю, – кивнул тот, и на лице Кристофа появилось озадаченное выражение. Обычно прижимистый и избегающий азартных игр и даже простых пари командир стрелков слишком уверенно принимал вызов.

– Смотри, я сейчас же потребую выигрыш, – заявил Кристоф, чтобы хоть как-то поднять себе настроение, – до выдачи жалования тянуть не получится.

– Лучше поищи золотой, если у тебя не припасён, – отмахнулся Бодуэн.

Тут Найджел подошёл уже слишком близко, чтобы говорить о нём, и офицеры замолчали, ожидая что будет дальше. Юноша остановился в паре шагов от стола, как будто потерял решимость, однако оказалось всё совсем иначе.

– Ваше сиятельство… – начал он, но Вильдграф оборвал его коротким жестом.

– Это в замке я был Вильдграф, – сказал он. – Теперь ты один из моих офицеров, и твоё место за столом. И обращаться ко мне лучше «командир» или «капитан».

– Слушаюсь, капитан, – кивнул Найджел и прошёл оставшиеся шаги, отделявшие его от штабного стола.

– Что ты хотел мне сказать, Найджел? – вежливо поинтересовался Вильдграф.

– Я видел своих людей, – прежняя решимость вернулась к юноше и говорил он с почти мальчишеской запальчивостью, – они пребывают в непотребном виде. Мало того, что по дороге половина отправится к Опсору, так ещё их состояние может привлечь на весь лагерь Морбиса.

– Не стоит поминать такие имена, – произнёс обычно молчавший спутник мастера Кадьо.

– Не стоит привлекать гнев божества болезни, держа несколько сотен человек в скотском состоянии, – осадил его Найджел. – Грязь. Вши. Отсутствие нормальной одежды. Как только их работа станет немного более тяжёлой, чем помощь солдатам в строительстве и разборке вагенбурга, они начнут падать один за другим.

– Это ты ещё не видел, чем их кормят, – иронически заявил Рауль Надёжный.

– Я буду есть с ними из одного котла, так что скоро узнаю.

Решимости Найджелу было не занимать.

– Найджел, это же ауксилия, – развёл руками Вильдграф, – чего ты хочешь? Даже не лагерные слуги. Их дело рыть канавы и строить укрепления.

– А разве для этого нужно меньше сил, чем для битвы? – резонно заметил Найджел.

– Срезал он тебя, командир, – тут же поддел Вильдграфа Рауль. – Заступом махать и топором рубить – для этого сил побольше нужно, чем в бою.

– И что ты предлагаешь, Найджел?

– Отмыть их, – принялся перечислять юноша. – В замке есть баня для слуг, она достаточно большая, чтобы вместить десяток человек сразу. Поэтому до завтра можно управиться. Нужна нормальная одежда и обувь для всех. И главное, чем они будут воевать?

Этот вопрос поверг всех в лёгкий ступор. Офицеры воззрились (иначе не скажешь) на Найджела, и над штабным столом на несколько долгих ударов сердца повисла тишина.

– Это же ауксилия, – первым нарушил тягостное молчание Рауль, – она воюет заступом и топором.

– Обычно, это так, – согласился Найджел, – в обычной войне. Но вам доводилось драться с дикарями с окраин Великого леса?

– А тебе, юнец, что же, доводилось? – вместо ответа не слишком вежливо поинтересовался кривоногий командир разведки по имени Ле Музар.

– Они доходили рейдами до окраинных владений Коедвира, – сообщил Найджел, – и я вместе с отцом был в войсках, которые отражали набеги.

– И что ты хочешь нам сказать? – вернул разговор в деловое русло Вильдграф.

– Что в селениях ближе к Великому лесу у всех есть стальное оружие, вопреки восемнадцатой строфе Саги. Там шерифы смотрят на это сквозь пальцы, потому что пейзане должныиметь возможность защитить себя от угрозы в любой момент, а не ждать помощи, которая может прийти слишком поздно.

– Ты хочешь сказать, что ауксилия должна иметь возможность защитить себя, – кивнул Вильдграф.

– Дикари очень быстры и легки на подъём, к тому же мы пойдём в их землю, – напомнил Найджел, – где у них будет преимущество во всём. Ауксиларии должны иметь возможность обороняться, иначе очень скоро войско останется без них. Кто тогда будет воевать топором и заступом?

Тут Рауль Надёжный расхохотался в голос. Он держался за бока, сунув большие пальцы за узкий пояс, и хохотал словно безумец.

– Хватит ржать, – осадил его Бодуэн Мрачный, – не конь.

– Мои так противно не ржут, – возразил ему явно дежурной шуткой Ги де Лозьер.

– Болтать ты мастер, – впервые заговорил тощий мастер меча, глядя на юношу из-под зелёного капюшона, – но что ты можешь предложить на деле? Чем ты хочешь вооружить своих людей?

– Самострелами. – Эту мысль Найджел обдумал давно, и потому ответил сразу. – Самыми простыми. Не полноценными арбалетами, пока для них мои люди ещё не слишком хороши, а самыми примитивными самострелами. Уверен, со временем среди них удастся найти и лучников, и более-менее сносных пехотинцев…

– Но главная их работа всегда будет заступом и киркой, – резко оборвал его Вильдграф. – Мне не нужен ещё один пехотный полк, Найджел, у Рауля достаточно людей. Мне нужна ауксилия, которая будет рыть и строить. Это тебе понятно?

– Так точно, – вытянулся в струнку, как перед отцом, Найджел. – Но только рыть, строить и защищать себя.

Над столом снова повисла тишина. Вильдграф смерил Найджела взглядом, словно к жеребцу приценивался, а после рассмеялся. Прямо как Рауль.

– Ты мне нравишься, Найджел, – он сделал шаг и крепко хлопнул юношу по плечу. –Мастер Кадьо, запиши в расходы дрова для бани и отправь людей в Коедвир за нормальной одеждой для ауксилариев.

– А что с оружием? – тут же напомнил Найджел.

– Подождёт, – покачал головой Вильдграф. – Не всё сразу, парень, не всё сразу, а то можно от заворота кишок помереть.

Найджел только кивнул в ответ. Раз уж ему придётся тянуть худшую по мнению многих часть войска, то он сделает это как следует. Отец всегда учил, что его люди должны находиться в наилучших условиях, насколько это вообще возможно, и Найджел сделает всё, чтобы так оно и было.

На следующее утро прибыли новые ауксиларии, на сей раз от здешнего лендлорда, бывшего хозяина Найджела. Они пребывали в столь же плачевном состоянии, от многих за милю разило тюрьмой или ямой. Кое-кто пытался вести себя с привычной воровской лихостью, однако быстро получили укорот от фра Мауро. Клирик не скупился на слова, и был скор на расправу. Рукоятка его двуручной булавы легко и быстро выколачивала из бывших бандитов наглость, при этом он умудрился никого не покалечить.

– Пошёл бы в монахи, – сообщал он поколоченным ауксилариям, – дали бы мне имя брат Траквилий за всю кротостью мои и великое смирение.

Найджел в это время стоял в стороне, предоставляя клирику выполнять обязанности карающей длани. Тот был не против, потому что и прежде ему приходилось поколачивать особенно строптивых ауксилариев.

В это время остальные отмывались в замковой бане под присмотром кастеляна и десятка солдат гарнизона. Правда, вели себя ауксиларии, что мывшиеся, что ждущие своей очереди, вполне прилично. Никто не пытался ничего стащить, а проходивших по двору женщин провожали тоскливыми взглядами, никто даже не свистнул им вслед. Ведь за свист фра Мауро обещал лично выбить шутнику передние зубы, чтоб больше неповадно было.

Одежду привезли как раз к тому времени, когда все ауксиларии вымылись. Прежние вонючие, вшивые лохмотья давно уже сгорели, и солдатам приходилось сидеть в не особенно тёплом предбаннике, кутаясь в одеяла.