Впереди бездна, позади волки – 2. Змей

И пришёл Змей.

И был тот Змей прекрасен, как день, и был тот Змей прекрасен, как ночь, ибо ночь есть лишь тень от вечного дня, и тенью этой даны нам границы между добром и злом, жизнью и смертью. И тело его было камень, и камнем было его сердце. И глаза его сияли солнцем и жгли страстным огнем, и сияли они луною и жгли вечным холодом.

И сказал Змей:

– Моей власти отныне здесь быть. Всякой твари живой – отныне быть рабом моим. Я есть господин ваш и мне отныне поклоняйтесь.

И собрал Змей народы пяти королевств, и вознёсся над ними, закрыл небо телом своим и от кожи его шел дождь, и там, где падали капли дождя – в тот же час прорастали цветы. И каждый взглянувший на них в тот же час терял волю свою и разум свой, и чёрное для него становилось белым, а белое – чёрным.

И пришло за Змеем войско Змеево.

      И покорились народы четырех королевств Змею, но лишь один народ остался непокорённым – и принял бой город Иерхейм, что хранил ключ от Врат, в которых есть Сила. И бился тот народ с войском Змеевым двенадцать месяцев, и на тринадцатый месяц открылись им Врата. Силою Врат змей тот был повержен, и пало войско его.

И было это за восемь сотен зим пред тем, как взошел на престол тот, имя которому Климент Иммануэль Эрхард Юстиниан, король Иерхейма.

Глава 1

– Ветер западный… Но скоро изменится. Урих говорил о том, что идут пыльные бури с востока. Через пару дней нас накроет.

– Да… Мне уже доложили… Ну, в какой-то степени нам это даже на руку. С воздуха отследить нас будет невозможно. Ты уверен, что стоит ждать новостей сегодня?

– Уверен… О! Летят!

В узком проёме бойницы яркой картиной взрывалось синевой небо и вливалось горизонтом в такую же синюю бесконечность морских волн. Прорезая редкие облачка, в направлении бастиона шла по небу ровным клином эскадра. Сверкающая благородной медью чешуя их драконьих тел, отточенные слаженные синхронные движения, даже на таком большом расстоянии вызывали чувство восхищения.

– Я – вниз. Ваше величество, оставайся здесь!

Золтан исчез, не успев услышать возмущение короля, которое, несомненно, последовало бы. Климент Иммануэль недовольно сказал что-то сам себе, наблюдая как драконы не спеша делают круг перед посадкой. Послышалась недолгая перекличка и голос Золтана.

Вскоре он появился снова:

– Ваше величество, Урих ждёт тебя в зале.

– Спасибо, Золтан. Но мне кажется это излишне. Вы меня опекаете как ребенка!

– Ты не просто ребенок, ты очень ценный ребенок! – Золтан даже не думал извиняться или смущаться от замечаний короля. – Я не опекаю тебя, а забочусь о твоей безопасности, а это не одно и тоже.

Климент Иммануэль, которого я позволю себе называть Ким, спустился вниз, в подземную часть бастиона и направился в зал, который был, по сути, просто самым большим помещением подземелья, в котором, так же как и в других отсутствовала не только дворцовая роскошь, но и привычный обывателю комфорт. Катакомбы были когда-то очень давно частью старого города, в них располагались несколько мануфактур и производств. Кое-где в этих подземных лабиринтах даже осталось оборудование, о предназначении и принципах работы которого можно было только гадать. Эпическая битва со злом в лице Змея, закончилась для Иерхейма не только победой, но и потерей части бытия – технический прогресс не просто остановился, а пошел в обратном направлении, их отбросило в развитии на добрую тысячу лет назад. Такова была непростая плата за свободу. С начала атаки на Иерхейм прошло уже более двух месяцев, и всё это время Ким находился в этих катакомбах, здесь же были подписаны необходимые документы для передачи ему полномочий от отца, без привычной торжественной коронации. Экс-принц покинул дворец и более туда не возвращался.

Дракон Урих выглядел не более довольным чем кот, которого запихнули в переноску. Притом, что он был самым мелким в своем роду, всего-то два человеческих роста, против обычных трёх, но и ему было тесно в этом подземном пространстве. Он прижимал свои крылья к телу, чтобы не оцарапать их в узких коридорах, но больше всего ему не нравилось то, что он не мог подняться во всей своей красе и смотреть на этих человекообразных свысока, как он привык.

И вот сейчас ему приходится нагибаться, чтобы приветствовать этого… этого… которого он бы с удовольствием прихлопнул… Бы… А теперь он вынужден выражать ему свое почтение и опускать голову, упираясь пузом в пол… Ваше величество… Тьфу… Если бы кто-то сказал ему об этом ещё полгода назад, он бы рассмеялся ему в лицо и назвал сумасшедшим. Пожалуй, надо сказать о том, что драконы не воспринимают никакую иерархию, кроме своей и совершенно не считаются с чужими регалиями, и единственный, кому они подчиняются, это верховный правитель государства. При условии, что их это устраивает.

Ким, слушая дракона, мрачнел на глазах.

– Сколько их?

– Около двадцати тысяч, ваше величество.

Стоявший рядом Золтан выдохнул матерно, забыв про надлежащий регламент:

– Шенберские крысы! Двадцать тысяч! Как это возможно?! Это четверть города!

– Золтан, погоди… Урих, я.. я благодарю тебя за информацию. Можешь идти. До следующих распоряжений.

– К вашим услугам… Ваше величество.

Урих удалился. В зале остался Ким и Золтан с застывшим взглядом.

– Двадцать тысяч… Ты же понимаешь, что они не могли договориться за эти два месяца… Когда это случилось? Почему это случилось? Кто допустил, чтобы это случилось? – Золтан говорил, глядя в стену, не ожидая, что Ким начнет отвечать на его вопросы.

Да Ким бы и не мог на них ответить. Он и сам почти ни черта не понимал, но кое-какая картина в голове всё-таки складывалась.

Шенбер… Застрявший между высоких скал у самой границы с Гаттерсваррой, отраженный в лазурных озёрах, перекинувший свои ажурные мосты через бурные горные реки… Он был головной болью Иерхейма. Как вечная капризная невеста на выданье – оба королевства постоянно боролись за её внимание и благосклонность, втирались в её доверие, несмотря на то, что сейчас Шенбер был частью и под властью Иерхейма. Но доверие – это последнее слово, которое можно было бы использовать в этих отношениях. Он предавал и его предавали. Столетия лжи и шрамы от границ, перерезавших его тело после многочисленных войн, снова выливались в проблему.

С того дня как ушла, растаяла в его руках та, чье имя Ким больше никогда не произнес, с того дня как совершилось покушение на жизнь Виллиана Непобедимого, кроме явного и понятного врага, появился враг, ещё более опасный, чем по ту сторону границы – заговор и брожение недовольных. Ноги заговора росли из Шенбера.

Правил бал там дядюшка Лукреций – прихибетный двуличный упырь, кузен экс-короля Виллиана. Ким видел его только на торжествах, когда собиралась династическая родня и его всегда поражало сочетание угодливости и гадливости – тот напор услужливости, которую он выражал королевской семье никак не вязался с поступками дядюшки. Он имел власть в Шенбере по праву крови – весь его род по материнской линии происходил из шенберских земель, так что его статус как наместника был совершенно естественен и никогда не оспаривался, несмотря на то, что его управленческие качества были под большим вопросом.

С первого дня войны, едва Иерхейм успел стереть пепел со своего лица после ночного налёта, по городу поползла мятежная волна – бунты, стычки с гвардейцами и явно не стихийные митинги. Они хотели мира и были недовольны властью. Во всяком случае, так это должно было выглядеть со стороны – со стороны испуганного и уставшего народа. Была и другая сторона, где война это всего лишь удобный повод шатнуть ситуацию. Ким чувствовал, что всё это миратребование слишком кондово и зыбко, чтобы на нём останавливаться. Есть ещё какой-то козырь в рукаве у таинственных заговорщиков и они его обязательно достанут. Ким был уверен в том, что дядюшка Лукреций просто круто замешан в этом деле, но главой заговора не является – он хоть и хитрый, но явно плосковат для такой роли. Недовольных в самом Иерхейме на время успокоили переговорами и силой, но как говорится «осадочек остался».

Урих принес вести о том, что оппозиционная группировка в Шенбере насчитывает около двадцати тысяч вооруженных, организованных и материально мотивированных недрузей, готовых в любой момент выдвинуться на столицу. В том, что мотивы их сугубо материальны можно было не сомневаться – о продажности шенберцев ходили легенды.

Ким, как мог, расправлял плечи, но они складывались обратно. Уставший и бледный, он держался. Он король и он обязан быть сильным. Но каждые тридцать секунд ему хотелось присесть и рыть землю, рыть её до тех пор, пока не пророешь её насквозь и не вылезешь с обратной стороны земного шара… И не видеть всего этого. И не слышать всего этого.

…Кто-то горячим, почти обжигающим дыханием в спину…

Рагвард.

Тихо, медленно, почти с досадой:

– Ваше величество… У нас есть время и силы, чтобы передавить их как тараканов… Одного за другим. Главное вычистить верхушку, которая всем этим кукловодит… Ну что я тебе объясняю, ты и так всё понимаешь. Золтан, ну я же прав? Вот Золтан со мной согласен!

Киму совсем не хотелось спорить, но и сдаваться он не собирался:

– Рагвард, вся эта верхушка – мои кровные родственники.

– Плевать!

– И дело не в этом… Рагвард, ничего не изменится. Ничего. Мы передавим этих – вылезут другие. Это больше чем война. Что-то зачалось очень давно, я даже не могу представить как давно… Оно зачалось и теперь родилось. И оно пришло по мою душу, Рагвард. Ты понимаешь? Я не знаю, что оно такое, но я должен выйти ему на встречу. Один на один.

– Глубоко копаешь! Слишком глубоко! – Рагвард тенью ходил по залу и уже откровенно ворчал. – Вылезут другие – передавим и других.

– Нет. Я думаю… что я должен поговорить с отцом. Проведи меня в госпиталь. Пожалуйста. Он ведь ещё там?

– Да. И я не пойму, почему нет приказа об его эвакуации.

– Приказ есть. Он не хочет покидать столицу. Ты же знаешь, что на моего отца мои приказы не действуют… Так ты проведешь меня?

– Это опасно.

– Рагвард!

– Ладно, проведу.

Рагвард вдруг закончил свое недовольное кружение и выдохнул тёплым золотистым паром. Он притушил раскаленные угли своих глаз и сказал:

– Ты прав. Надо идти туда. Я чувствую, что надо идти сейчас. Да… Прямо сейчас!

***

Вязкая тишина, запах лекарств, шепотки, косые взгляды: всё это совершенно не клеилось с образом Непобедимого Виллиана, к которому Ким привык. Всё было криво и чуждо. На перьевых подушках, на белых простынях, лежал старик, и его кожа по цвету едва ли отличалась от этих простыней. Старик приподнял высохшую руку, приветствуя:

– Подойди ко мне, сын мой.

Ким сделал шаг и остановился.

Огромная кровать с суровыми резными медведями, а на ней – как беспомощный ребенок, когда-то великий правитель Иерхейма. Но, по правде сказать, правители не бывают бывшими, пока они живы. Король не умер, король ушел в тень. И, даже без короны, слово его – закон, закон для тех, кто был верен ему все эти годы.

– Оставь нас, Юлиан, будь любезен, – Виллиан обратился к своему брату, сидевшему рядом, на кушетке.

Дядюшка Юлиан, высокий, пухлый, с женскими руками и честными глазами бубновой дамы, изобразив почтительное приветствие, поднялся и проплыл мимо племянника.

– Подойди же ближе ко мне, Климент Иммануэль, Справедливый король! Мои глаза уже не те, я плохо вижу тебя…

Ким присел у кровати и, как он ни старался придавить накатившее слёзы, они предательски пробились, мигом превратив короля в мальчишку, которому было страшно видеть отца таким. Он видел его рассвет, он видел его зенит, и вот сейчас он видит его закат. Медленный и неизбежный. Эпоха Виллиана Непобедимого закончилась. Но как же чудовищно, что закончилась она на этой пропитанной болью и по́том постели.

Восковыми холодными пальцами Виллиан сжал руку сына:

– Тебе угрожает опасность, Климент Иммануэль. Я обязан открыть тебе тайну твоего рождения, которую хранил все эти годы… Ты знаешь, что восемь сотен зим назад наш народ вступил в битву со Змеем. И мы победили Змея. Мы развеяли его прах над волнами моря. В тот день и час был шторм… Но не всё так просто, сын мой. Чувствуя свою скорую гибель Змей отрубил часть плоти своей и сделал её книгой, книгой с пустыми страницами… Он вложил в неё свою душу. И он обещал вернуться. Он обещал вернуться и отомстить. Вернуться через того, кто первый найдет эту книгу. Долгие годы эта книга была скрыта от всех, пока… пока её не нашла одна прекрасная девушка… Я любил её. Я говорю о твоей матери, сын мой. Она писала в этой книге свои чудесные стихи, ничего не подозревая о пророчестве, тайна которого передавалась из поколения в поколение в нашей династии… Как ты знаешь, твоя мать родилась в другом мире, в мире эльфов, за многие мили отсюда. Я привёз её сюда, в Иерхейм. С первой нашей встречи я понял, что не смогу жить без неё… И вот родился ты, мой славный сын! Я – Виллиан Непобедимый, Король Иерхейма! Но вера в пророчество тоже непобедима, и злые языки прорастают сплетнями, как плесенью, сквозь весь наш род… У тебя его глаза, сын мой… Глаза Змея! И он – есть зло…

Ким слушал речь отца и думал о том, чтобы не закричать, не дёрнуть эфес шпаги, бить и изрезать в клочья всех тех, кто…

– Бред. Это всё бред! Ты – мой отец. Я – твой сын. У меня твои глаза!

– Климент… Я всегда буду любить тебя, несмотря ни на что! Я видел твои истинные глаза всего несколько мгновений после твоего рождения, но я запомнил их на всю жизнь. А сейчас… Никто не может видеть твоего истинного лица. Никто.

– Похоже, о тайне моего рождения знают все, кроме меня.

– Прости меня, Климент Иммануэль.

– Я не сержусь на тебя, отец. Но я… я не понимаю, что мне делать. Как мне жить с этим. Как мне жить с тем, что я не знаю, кто я?!

Климент поднялся и подошёл к большому зеркалу у стены.

– Как мне жить с тем, что в отражении – не я? А кто тогда – я? Нет. Я не верю. Я не верю!.. А если это был блеф?! И Змей просто всех обманул? И месть его в том, чтобы посеять ненависть между нами?!

Ким швырнул в зеркало попавшийся под руку серебряный кувшин. Осколки со звоном упали на белый мрамор.

Виллиан жестом успокоил вбежавшую охрану. Оставшись наедине с сыном, он снова заговорил:

– Есть только один шанс узнать правду. Ты должен собрать магические сигилы.

– Чего?

Ким присел у кровати отца, ибо его ноги отказывались его далее держать.

– Ты должен отправиться в путь в другие королевства, по числу стихий – вода, земля, огонь и воздух… Вода – это Аглер, там ты найдешь первый сигил. Ищи там гнома Валета, он поможет… Эрз – земля, Гаттерсварра – огонь, Каргардия – воздух – четвёртый… Пятый сигил ты найдешь здесь, в Иерхейме… Соберешь все сигилы по порядку – узнаешь правду. А когда в твоих руках будет правда – спасешь и себя и своё королевство…

Виллиан говорил всё тише и тише, проваливаясь в забытьё.

В эту секунду мрамор на полу пошёл трещинами. Вой и грохот сотрясли пространство. Появился Рагвард и, не дав Киму опомниться, схватил его как котёнка и вынес прочь из королевских покоев. Они чудом оказались вдруг в лабиринте катакомб. Здесь тоже всё тряслось, а гулкий вой, поднимавшийся из-под земли, наводил ужас.

– Рагвард! Рагвард! Что ты знаешь о пророчестве? О Змее? Я не хочу в это верить, Рагвард! – Ким смотрел в нечеловеческие глаза Рагварда, ища поддержки и помощи.

– Отец сказал тебе ту правду, которую знал. Я не могу ничего добавить, мой мальчик. Тебе надо искать сигилы. Сейчас здесь оставаться опасно! Иди по белым стенам подземелья, они приведут тебя на запад. Идите, ваше величество, надо спешить! – Рагвард обнял его со всей своей чудовищной нежностью. – А я должен вернуться к твоему отцу.

Глава 2

Ким преодолел последний коридор катакомб и, выбравшись наружу, упал на жёсткую сухую траву. Здесь уже не было ни гула, ни грохота. Было спокойно и жарко, и даже пели, как ни в чем не бывало, птички.

– А я-то думал, почему у вас стены разного цвета!

– Белые – всегда на запад, красные – на восток… – Ким от неожиданности ответил на автомате, даже не видя того, кому принадлежал этот резкий скрипучий голос.

Из проема катакомб вывалился, потирая бока, дракон Урих.

– Урих, что ты здесь делаешь?

Урих, даже не думая высказывать какое-то почтение коронованной персоне, ответил:

– Я спасаю свою жизнь. Так же как и ты. Я случайно краем уха услышал твой разговор с Рагвардом… Было ничего непонятно и совсем неинтересно, но я решил идти следом за тобой, чтобы убраться оттуда в более безопасное место .

Урих пошуршал крыльями и полез по склону наверх, цепляясь за торчащие корни деревьев.

– Величество, иди сюда! Пейзаж – как с картины, … дери его!..

Ким поднялся к дракону и тоскливо выругался.

Вдали виднелся его родной город, над которым нависало нечто грозовое и страшное, как тучи среди ясного голубого неба. В этих серых тучах, которые казались хищной пастью разверзнувшейся над городом, как зубы сверкали молнии, взметались в воздух какие-то огненные столбы и хвосты дыма.

– Куда теперь? – спросил Урих.

Ким присел на большую шершавую глыбу песчаника и пожал плечами:

– Не знаю.

– Рагвард говорил про сигилы, – вспомнил дракон.

– Я понятия не имею, что это значит.

– Сигилы – магические знаки. Если мы говорим о магии и волшебстве, то тебе не надо всё знать. Тебе вообще не надо ничего знать, просто иди туда, куда ведёт тебя судьба, плыви по течению жизни, следуй за своим сердцем…

Урих разглагольствовал, почесывая чешую на шее.

Ким очень старался не начинать злиться на эту самую судьбу, которая почему-то свела его в этот трудный момент с тем, с кем он меньше всего хотел иметь дело. Но, дракон есть дракон, и он может быть очень полезен ему сейчас.

– Мне надо в Аглер.

– Аглер… – повторил за ним Урих, что-то прикидывая. – Пожалуй, у меня хватит сил добраться туда сегодня, до заката. Сделаем небольшой крюк – пойдем над нейтральными водами.