Своя дорога

Прогулка

Кто не нашел Бога на Земле,

тот не найдет его и в космосе.

Первый космонавт

Юрий Гагарин

В то утро Таисья Петровна проснулась раньше обычного. Раздвигая белые ажурные занавесочки на кухне, выглянула в окно – за окном густой октябрьский туман. "Туман, влажно, а лисички влагу любят. О, лисички! А схожу-ка я быстренько за грибами на супчик обеденный?" – подумала хозяйка. Она быстро выпила кружку чая с бутербродом. Оделась в спортивный костюм, накинула на плечи куртку-штормовку (проверила в кармане ножичек складной, без ножичка за грибами ни как! нельзя грибницу портить), на голову – шапочку, на ноги – резиновые сапоги, взяла ведерко пятилитровое, грибов с него и на суп, и на жареху с картошечкой хватит.

Неделю назад отметила Таисия Петровна свой день рождения – 76 годков ей исполнилось. Сын с семьей приезжал и дочка с детьми, подружек-соседок позвала. Хорошо посидели. Лет 15 назад, как на пенсию вышла, с мужем дачку прикупили, не дачу, а точнее – домик в деревне, лето жили, на зиму уезжали. Да так там многие живут. Потом мужа схоронила, но дачу не бросила, а наоборот, лет пять назад на постоянное проживание приехала. В городе-то она одна, а тут соседки, в "Клуб активное долголетие" при доме культуры вместе ходят. Там поют, пляшут, с палочками скандинавскими ходят, общаются.

И за грибами, да за ягодами она с подружками своими в лес вместе ходила. Это сегодня по-быстрому сбегать решила, набрать, супчик сварить и соседку на обед позвать. Сказано, сделано. До леса быстро дошла, да и чего тут идти, уже через два дома от её двора первые деревца начинались, а дальше шла тайга. Лес был хвойный душистый – сосны, ели, вековые кедры встречались, там 20 минут походишь-побродишь, и все хвори пройдут. Сколько раз тут хожено-перехожено. Каждую елочку знает. Грибы лисички там собирать – одно удовольствие.

Сейчас середина октября, трава уже пожухла, а лисичка гриб рыженький яркий. Главное первый заметить, а он один не растет, с ним семейка рядом. На одном месте можно сразу и ведро, и два набрать. Вот и на этот раз повезло Таисье Петровне. Быстро на семейку наткнулась. Крутится, грибочки срезает, в ведерко складывает. Лисички ровненькие крепенькие, глаз радуют. Быстро Таисья ведерко набрала и в обратную дорогу собралась.

Идет, идет, по времени вроде и деревня должна показаться, а её нет. Волноваться уж начала, шаг ускорила, а нет деревни и все тут. Остановилась бабуля. Посмотрела по сторонам, а вот же знакомая сосна, чего старая не туда побрела, заругалась на себя Таисия Петровна и пошла к той сосне. Дошла, смотрит и снова вроде не туда. Растерялась совсем, постояла, попереминалась с ноги на ногу, дальше пошла. Вот тут-то и поняла Таисья Петровна, что заблудилась. Достала телефон, чтоб позвонить соседке, связи нет, и батарея на одно деление всего осталась. Набрала тогда – 112, оператор ответила, только успела сказать, что заблудилась, как связь оборвалась. Экран потух.

Пошла Таисия Петровна дальше. Паники у неё не было, ну не могла она возле своей деревни потеряться. Деревня близко, надо идти, и шла, пока совсем темнеть не начало. Сначала по темноте шла, думала, что увидит огни деревни и выйдет. Огней не было видно.

Решила на ночлег устраиваться. Наломала лапника, собрала сухостой и хворост. Развела небольшой костерок, в кармане удачно коробок оказался, жгла в огороде ботву и в карман положила, правда, там только 3 спички остались, ну да ладно, ей только ночь пережить. На палочке несколько грибочков поджарила, поела. Села, спиной прижалась к большой сосне. Лапником обложилась. Ночи в октябре уже холодные.

И вот Таисья Петровна начинает дремать, и во сне она маленькая Таечка, ей пять лет, она осталась в субботу ночевать у любимой бабушки Маши, которую она просто баба Маша звала. И спала она у бабы Маши на железной кровати, вдавленная тяжелым ватным одеялом в мягкую пуховую перину. Из-под одеяла торчали только белокурые вихры. И вот Таечка высовывает личико, носу холодно, остыла за ночь изба. На улице ещё темно, но в кухне уже горит свет и бабушка у печки возится и слышно, как начали потрескивать дрова, и по дому уверенно стало расплываться тепло.

И вот в проеме двери Таечка видит бабушку. Она в чистом переднике, повязала красивый платок на голову, встала на колени перед образами и начала молиться: "Отче наш, Иже еси на небеси…" под тихий бабушкин голос Таечка начинает дремать и просыпается только тогда, когда её бабушка зовет к столу, но котором уже ждет стопка горячих румяных дрожжевых блинов в клеточку.

Тут Таисья Петровна проснулась. Вокруг темно, костерок её еле тлеет и ей так страшно и очень хочется туда, к бабушке, на мягкую перину под тяжелое ватное одеяло. И… захотела она помолиться. А как? Ей 76, она – ярая коммунистка всегда была и бога отвергала, и над бабушкой с её несознательностью посмеивалась… А сейчас хочется помолиться, как там бабушка говорила: Отче наш, Иже еси на небеси…

Помнила, что там ещё что-то про имя, про волю, про хлеб, а дальше… Дальше! И как это все вместе связать? Пыталась выудить слова молитвы из памяти, не получалось. Вспомнила только: во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Аминь! И рука её невольно поднялась и она перекрестилась. Несколько раз повторила слова Таисья Петровна, несколько раз перекрестилась.

Рассвело. Она встала и пошла. Шла долго, поворачивала и шла. По дороге встретила куст калины. Горькая ягода, но поела. Ещё хвою жевала. И снова шла и пришла… к тому месту, где ночевала. Тут и вторую ночь провела.

Пять дней бродила по лесу Таисия Петровна. Отдыхала и шла дальше. Иногда ей казалось, что она слышит голоса в лесу. Начинала кричать в ответ, шла на голоса, но никого не находила. На пятый день она забрела на болото и провалилась. Болотная жижа схватила её и начала засасывать. Не собиралась сдаваться старушка. Изо всех сил цеплялась за кусты и старалась вылезти.

Тут услышала хруст веток, помощь идет – подумала, стала звать. Из-за сосен вышел медведь. Она обомлела, начала бормотать несвязные обрывки слов из молитвы и перекрестилась, а он остановился и смотрит на неё. Тут она заорала, орала во всю глотку, звериным рыком, орала так громко, аж несколько сосудов в глазах лопнули и сама не знала, что так может.

Медведь постоял, развернулся и ушел. Видимо не голодный был, или решил не есть неадекватную грязную бабусю. Она подождала немного и стала выбираться именно в ту сторону, где стоял медведь, значит там земля.

Выбраться у неё получилось, но только без одного сапога. Он так в болоте и остался. Дольше шла в одном сапоге, в хвойном лесу подстилка мягкая, да и не чувствовала она ничего. Начало смеркаться, когда она вдруг вышла на дорогу. Дорогу! Значит к людям придет. Упала на колени и первый раз за все эти дни заплакала. Она ещё не успела подумать, в какую сторону идти, как услышала шум автомобильного двигателя. Камаз остановился рядом. Все произошло стремительно или это она от изнеможения уже не могла адекватно воспринимать происходящее. Из кабины выскочили два человека, они подхватили её и отвезли в лагерь, это её пять дней искали спасатели. Оказалось, что нашли её в тридцати километрах от места, где она грибы собирала.

В лагере Таисью Петровну передали медикам. Ей сразу поставили глюкозу и повезли в больницу. Из больницы её отпустили буквально на следующий день. Удивительно, но не было ни признаков истощения, ни признаков переохлаждения, даже насморка не было.

Про Таисью Петровну написали в газетах, про неё рассказывали по телевизору. К ней приезжали корреспонденты. Все спрашивали, чем она питалась, как согревалась, как ночевала, но ни один не спросил – о чем она все это время думала…

В ближайшее воскресенье Таисья Петровна повязала на голову красивый платок и пошла в местный храм. Она не знала, что и как там надо делать, поэтому села в сторонке на лавочку и стала вслушиваться в слова молитвы батюшки. Она сидела и душа её наполнялась спокойствием и она думала: вот уж точно – пути Господни неисповедимы и, что у каждого своя дорога к храму. Она в свой храм шла через сибирскую тайгу и топкое болото пять дней.

С тех пор Таисья Петровна больше не ходила в лес за грибами, да и просто гулять туда не ходила, но теперь, хоть и не часто, она стала ходить в храм.

Жена

Посвящается моему деду и бабушке,

которую я даже и не знала.

Он точно помнил эту дату – 17 марта 1943 года. Ржевско-Вяземская наступательная операция. В головах русских солдат уже крепко засела мысль о неотвратимости победы. Войска медленно, но верно по сантиметрам выжимали немецких врагов с русской земли. Осложняла обстановку весенняя распутица: началось таяние снега и раннее половодье, местность была пересечена многочисленными оврагами.

Константин был артиллеристом, его призвали в самом начале войны. Сейчас он уже стал командиром расчета 45-ти миллиметровой противотанковой пушки или, как ласково между собой её называли солдаты – сорокопятки.

Константин был уже взрослый дядька, ему исполнился 31 год. Он знал за что воюет, конечно же, за Родину, но и за свою деревню, за свой дом, ведь там, дома, его ждет жена – Валюша и двое деток: пятилетняя дочка и трехлетний сынок.

Врага от Москвы откинули. Битвы на Ржевском направлении были страшные и кровавые, но Константина, как заговоренного пули и осколки облетали стороной. Уже два раза почти полностью расчет орудия поменялся, а он продолжал командовать и ни царапины.

В тот день, 17 марта, под Вязьмой враг неожиданно собрался с силами и предпринял контратаку. Группа танков прорвала оборону, как раз там, где стоял их полк. Бой страшный завязался. Немецкие танки шли рядами, грозно приближаясь и сметая все на своем пути. Грохот. Взрывы. Снаряды вокруг рвутся. Вместе с Константином в расчете двое солдат осталось. Заряжали и стреляли, стреляли и заряжали. Удалось подбить три танка противника, но бой продолжался. Тут рядом с орудием что-то ухнуло. Все повалились на землю.

Константин поднялся, оба товарища убиты. Сорокопятка повреждена и выведена из строя. Тогда он один стал оттаскивать её, чтобы укрыть и спрятать в кустах, спасти хоть часть орудия. Упирался, тащил по расквашенной жиже из земли и снега, жилы натягивались и готовы были лопнуть. Только дотащил, хотел присесть – грохнуло совсем рядом. Он отлетел в сторону и упал лицом в снег.

Очнулся от того, что снег под ним стал подтаивать и несколько холодных ручейков потекли за ворот гимнастерки, обжигая кожу холодом. Он попытался подняться, не получилось. И вдруг он услышал женский голос, такой знакомый ласковый женский голос: "Вставай и иди!" Он тряхнул головой: "Бред какой-то, контузило, наверное!" – подумал и поднял голову. Не далеко от него на пригорке стояла она, Валя, Валюша – его жена. Костя тряхнул головой, но она так и стояла, не исчезла. В светлом платье в горошек среди дыма и разлетающихся комьев земли от взрывов, такая чистая на фоне хмурого закопченного неба.

Стояла и манила его рукой: "Иди сюда, иди скорей!" Он попытался встать, у него не получилось, попытался встать второй раз и снова не вышло. Тут он четко услышал команду уже более жестко: "Костя! Не можешь встать, ползи ко мне!" И он пополз, сразу, не раздумывая. По раскисшему снегу, по расквашенной земле, полз к ней. Он полз, полз и полз, из последних сил, превозмогая боль, а она не приближалась, он полз к ней, а она стояла на таком же расстоянии и манила его рукой: давай, давай, быстрей.