Ревизор: возвращение в СССР 20

Глава 1

Глава 1

Москва. Квартира Ивлевых.

– Свадьбы четырнадцатого октября тчк ждём, – прочёл я выглянувшим из спальни жене и тестю. – Твою мать! Как напугали!

Естественно, когда тебе почти шестьдесят, каких новостей ты привык ждать? То один друг или родственник из жизни уйдет, то другой. Да и в СССР помню, когда молодой был, получали мои родители такие телеграммы чаще про похороны, чем про свадьбы.

– Это от кого? – с недоумением спросила Галия.

– От бабушек! Свадьбы у них будут в один день! Решились-таки! – рассмеялся я с облегчением. – Я когда в деревне был, им почти в шутку предложил, чтобы подразнить, а они вот, решились… Какие молодцы мужики, наверняка продавили их после моего предложения… Пойду Гришу обрадую.

***

Святославль. Квартира Руслана и Насти Якубовых.

Увидев жену одетой с тёплыми вещами для малышки, Руслан сразу всё понял и улыбнулся благодарно. Всё-таки, Настя у него золото.

Они зашли в магазин, купили вафельный тортик и направились в сторону улицы Ленина к дому родителей Руслана.

Ещё с улицы Руслан не увидел света в окнах и заподозрил неладное. Спать ещё рано. И вообще, такое поведение, о котором рассказывала Настя, на его мать совсем не похоже: просить, умолять… Что-то серьёзное должно было случиться, – думал Руслан, взбегая через ступеньку по лестнице на третий этаж с ребёнком на руках.

– Подождите меня! – просила снизу Настя, не успевающая за ним.

Но Руслан уже звонил в дверь, переполняемый дурными предчувствиями. Настя поднялась, а дверь так и не открыли. Они переглянулись между собой, Руслан поспешно достал свои ключи, и они ворвались в квартиру.

Дома у Якубовых никого не оказалось.

– Что она дословно говорила? – плюхнулся обессилено на диван в большой комнате Руслан.

– Умоляла простить, – проговорила Настя, – а то Загит с ней расстанется…

– Как это расстанется? – ошарашено уставился на жену Руслан.

Та пожала плечами.

– Но я же простила, значит, не расстанется? – робко предположила она.

– Пошли к отцу. Это что ещё за новости такие? – решительно подхватил дочку на руки Руслан.

Но в пожарной части их также ждало разочарование. Оказывается, Загит в отпуске уже неделю и отдыхать ему ещё больше месяца.

– Да что такое происходит, вообще? Тёте Диле надо завтра позвонить, она всегда обо всем знает, – растерянно решил Руслан по дороге домой.

***

Москва. ДАС.

Лимончелла и водка закончились довольно быстро, все уже были хорошо отдохнувшие и некоторые начали уже посматривать на дверь, но откуда-то появилась вторая бутылка водки и у сплочённого коллектива открылось второе дыхание.

Альфредо, не очень привычный к крепким напиткам, вскоре уже плохо соображал, где он и зачем, но за красавицу со второго курса, подсевшую к нему вскоре после жалостливого рассказа про его несчастную любовь с дочерью кинозвезды, держался очень цепко. За час до отбоя ему намекнули, что надо собираться домой, пока он ещё в состоянии назвать домашний адрес таксисту.

Поддерживая друг друга, Альфредо с шикарной шатенкой поднялись из-за импровизированного стола. Итальянец стал прощаться со всеми. Он даже не стал пытаться самостоятельно найти выход из этого лабиринта и попросил свою обворожительную знакомую проводить его. Так они и ушли вместе.

***

Москва. ЗИЛ.

Марат, как и обещал, позвонил Фирдаусу и отпросил Аишу на один вечер посмотреть тренировку по самбо. Не видя особых причин для отказа, Фирдаус разрешил и в понедельник Аиша первый раз в жизни оказалась на заводе имени Лихачёва. Марат пригласил её специально пораньше и устроил девушке экскурсию по цехам. У него был пропуск на личный автомобиль на территорию, и он покатал её по территории завода. Аиша очень впечатлилась тому, на каком он огромном предприятии работает…

А потом была тренировка. Аиша внимательно следила за тем, как он поучает своих подопечных, некоторые из которых были намного старше его, и как они послушно с ним соглашаются. Марат заметил восхищение в её глазах. Ему очень хотелось надеяться, что это восхищение поможет им продвинуться в отношениях....

Когда он привёз её домой, они ещё посидели немного в машине. Потом он вышел проводить её до подъезда. Они постояли немного, болтая. Наконец, Аиша собралась-таки идти домой. Он открыл перед ней дверь и совершенно естественным движением чмокнул в щечку, прощаясь.

Но девушка вздрогнула, и ахнув, убежала со всех ног.

Растерянный Марат долго еще держал открытой дверь подъезда, пытаясь осмыслить, что же произошло? Ему же говорили, что Аиша восточная девушка… Видимо, с ней так нельзя! – обеспокоенно думал он. – А если она теперь знать его не захочет?

***

По озадаченному виду Григория, догадался, что он получил такую же телеграмму. Он молча пожал мою протянутую руку.

– Ну, что делать будем? – спросил я, улыбаясь. – Кто невест к алтарю поведёт?

– Ёж твою медь ёкарный бабай, – ответил ошарашенный Гриша.

– Ладно-ладно, может, мне попозже зайти? – начал смеяться я.

– Пап, пап! Что случилось? – прыгал рядом испуганный Родька.

– Дедуля твой жениться собрался на Анне Никифоровне, – ответил я.

– Ура! – закричал малой.

– Вот! Устами младенца, глаголет истина! – показал я Грише на сына.

– Блин, да я не против, но так неожиданно! – признался он. – Так когда свадьба?

Я сразу понял, что полученные нами телеграммы сильно отличаются по тексту.

– Свадьбы! Четырнадцатого. Моя бабушка с Трофимом тоже женятся.

– Ура! – опять закричал Родька.

– Во дают старики! – махнул мне рукой Гриша, приглашая на кухню. – Садись давай! Без стакана такую новость не осмыслить.

– Это точно, – сделал вид, что соглашаюсь я. Мне ещё работать сегодня.

***

Москва. Дом Ивлевых.

Еле притащившись с новой подругой домой, Альфредо застал Мартина мирно чистящим картошку на кухне. Альфредо, с трудом разговаривая, подошёл к другу и попросил погулять часик-полтора где-нибудь за пределами квартиры.

Хоть и потрясённый такой беспардонностью, Мартин не стал в присутствии дамы выяснять отношения с пьяным Альфредо, собрался и, тяжело вздохнув, ушёл из дома. Он, вообще-то, только домой пришёл и едва успел душ принять. Он так устал. Первый день на стройке, и он работал ответственно, не давая себе поблажки. Потом еще была тренировка. А ещё физкультурную форму отстирывать, она завтра нужна…

***

Убедившись, что Григорий уже в порядке, обсуждает с сыном, что деду с невестой на свадьбу подарить, собрался улизнуть домой под шумок и попрощался под предлогом того, что мне ещё с Тузиком надо гулять.

Радостный Родька напросился со мной. Но только мы вышли во двор, как увидели Мартина на лавочке у подъезда. Он сидел нахохлившись, с крайне недовольным видом.

– Ты что, ключи от квартиры потерял? – спросил я первое, что в голову пришло.

Мартин молча вытащил связку ключей и позвонил ею, как в колокольчик.

– Так, – сел я рядом с ним на лавку. – И что случилось?

– Альфредо с подругой домой вернулся, – возмущённо ответил он. – И очень беспардонно сказал мне уйти. На час-полтора. Но он пьян совсем, как и его девушка, сильно сомневаюсь, что через полтора часа они уйдут. Заснут, скорее всего. И вот что мне делать с таким соседом?

– Ну, Булатов же обещал ему раздобыть девушку! – рассмеялся я. – Хорошо, что одну привел. Он грозился, что у него две их будет, – попытался я всё перевести в шутку, но видя, что Мартин явно устал и ему не до шуток, пригласил его к себе. – Правда, нам ещё пса надо выгулять…

– О! Туза? – оживился Мартин.

– Туза, Туза, – подмигнул я удивлённому Родьке.

Мартин решил прогуляться с нами. Они с Родькой подождали меня и мы пошли, не спеша, по району. Так бы я лучше побегал с псом, он молодой и очень это одобряет, но немец едва ноги волочил.

– Слушай, тебе надо просто поговорить с Альфредо, – решил я вернуться к больной для Мартина, в настоящей момент, теме. – Ты три раза в неделю ходишь на тренировки, приходишь в десять часов вечера, включая пятницу. Альфредо же вечерами дома, а в пятницу, вообще, весь день свободен. Вот и пусть устраивает себе свидания, когда тебя дома нет.

– Да, я так и скажу ему завтра, – радостно ответил друг, сразу повеселев.

Мы сделали круг почёта по району, проводили Родьку до подъезда. И ещё с час Мартин гонял чаи у меня. Ужинать постеснялся, но бутерами я его напихал. Я работал, а он сидел тихонько и наблюдал за мной, пока не засобирался домой.

– Если что, приходи, поспишь на раскладушке, у нас есть запасная, – сказал я ему, полностью согласный с его прогнозом, что в тепле пьяных итальянца и подружку развезет, и Мартину может не найтись в квартире место. Мало ли они обе кровати займут, на что только пьяные не способны!

– Нет, я все же договорился с ним на полтора часа, и новых исключений делать не собираюсь! – решительно проговорил немец.

***

Москва. Квартира Костенко.

– Пап, представляешь, меня из «Комсомольского прожектора» исключили, – пожаловалась Светлана отцу.

– За что? – внимательно посмотрел он на неё.

– За недостойное поведение. Якобы.

– Так, – отложил отец в сторону книгу, – и что ты натворила?

– Ничего такого, что можно было бы назвать недостойным поведением. На собрании сделала всё, как ты сказал. Осудила подружку. Никаких порицаний мне не выносили. Я, вообще, не понимаю, что произошло, – сделала она печальное лицо.

– И что, мне опять звонить декану? – недовольно спросил отец.

– Позвони, пожалуйста, пап, – умоляюще посмотрела она на отца. – Ну, я хоть буду знать, за что меня вышибли.Имею же право?

– Ну, хорошо, доча. Завтра позвоню.

***

Москва. Дом Ивлевых.

Вернувшись домой, Мартин включил свет в прихожей и прислушался. В квартире было тихо. Накувыркались и спят, – решил он и пошёл на кухню, дочистил картошку, поставил её вариться, а сам пошёл стирать спортивную форму. Переделав все свои дела, Мартин, наконец, собрался идти спать. Войдя в свою комнату, он включил свет и обомлел. На его кровати спали абсолютно голые Альфредо и его подруга. Прямо поверх одеяла.

Они даже не проснулись от яркого света. Обматерив мысленно сразу всех итальянцев, неспособных жить цивилизованно и по установленному порядку, Мартин достал из шкафа чистую простынь, накрыл их, сверху накинул на простынь покрывало, чтобы ночью не замёрзли, и пошёл спать в комнату Альфредо. Что ему, своей кровати мало?! – возмущался он.

***

Москва. Квартира Эль Хажжей.

Аиша вернулась домой взволнованная и раскрасневшаяся.

– Ну, как тебе тренировка? – спросил Фирдаус. – Понравилась?

– Да, очень, – взглянула на него племянница. – Дядя, я хочу заниматься самбо.

– Но… Аиша. Ты же девушка, – растерялся он. – Зачем тебе самбо?

– Мне нравится, – упрямо проговорила она.– Помнишь, как я рассказывала, как Диана расправилась в Париже с грабителем?

– Не ты одна рассказывала, кто мне только об этом не рассказывал, – рассмеялся Фирдаус. – Даже папа, которого там и близко в тот момент не было!

– А я бы в той ситуации так и стояла бы столбом. Диана явно имеет опыт такой борьбы, потому так и отреагировала. Я тоже так хочу.

Фирдаус задумчиво посмотрел на племянницу. Диана тайн от него не имела. Всю свою подноготную рассказала. Ему даже импонировало, что он, сын миллионера, женился на хулиганке… Что-то было такое в этом романтичное, как в голливудских фильмах. Рассказать ей, что ли, что драться Диана научилась вовсе не в секции, а в школьных драках как с мальчишками, так и с девчонками, чаще всего происходящих из-за ее непутевого брата?

– Хорошо, я подумаю, – ответил он.

Самбо ли ей нравится? Или брат Галии? – озабоченно подумал Фирдаус, решив завтра же посоветоваться с отцом на эту тему.

***

Москва. Дом Ивлевых.

Во вторник утром проснувшись в чужой кровати, с чужой девушкой, с жутким похмельем от русской водки, Альфредо все же собрался, и для девушки сделал вид, что так и должно быть. Но перед Мартином, улучив момент, когда Лариса скрылась в ванной, долго извинялся.

– Перебрал вчера, дружище, – с виноватым видом оправдывался он. – Даже не помню, как домой приехал. И как я в твоей комнате оказался, даже не представляю!

– Ну, один раз могу простить, – ответил ему хмурый Мартин. – Но ты уж как-нибудь, в следующий раз, постарайся девушек приводить, когда меня дома нет. Я же в понедельник, среду и пятницу только к десяти домой прихожу, неужели тебе времени мало? Я работал вчера на стройке, потом на тренировку пошёл. Прихожу домой, а ты мне: иди погуляй час-полтора…

– Да ты что! – поразился Альфредо. – Я не мог так сделать.

– У Паши Ивлева спроси, я у него эти полтора часа сидел.

– А что ты меня к чёрту не послал? – удивился итальянец.

– При даме? – в свою очередь удивился Мартин.

– Тьфу! Следующий раз, можешь меня не только послать, но и в глаз дать, если я к тебе с таким подойду. Договорились?

– Ты это сейчас серьезно? – с деловитым видом спросил его немец, и итальянец понял, что погорячился. Нельзя так с Мартином, он же все дословно понимает… Потом проснёшься не только с дамой, но и с фингалом. Нет, с русскими все же общаться намного легче…

***

Москва. У дома Ивлевых.

Альфредо и Лариса выскочили из дома, опаздывая на занятия и понеслись по двору в сторону метро.

И надо же было именно в этот момент из дома выйти Лине. Альфредо кивнул ей на автомате, как старой знакомой и помчался дальше, что-то обсуждая прямо на ходу со своей фигуристой подругой.

А Лина же, наоборот, сбавила темп, задумчиво глядя им вслед. Какая молодая и красивая девчонка… Когда-то и я была такой… И что она нашла в цыгане? Эх, еще одна дура ошибку сделает вслед за мной!

***

Москва. Торгпредство компании семьи Эль Хажж.

Фирдаус специально не стал звонить отцу из дома, чтобы можно было поговорить открытым текстом без девчонок. Тем более, что Диана не разделяла его опасений по поводу интереса Аиши к самбо, а точнее, к тренеру по самбо.

Внимательно выслушав сына, Тарек размышлял несколько мгновений, а потом ответил:

– Аиша хорошо воспитанная девушка. Уверен, она не наделает глупостей. Пусть общаются на тренировках. Это всё лучше, чем в Париже, в Сорбонне. Там эти хиппи по американской моде, наркотики и блуд, как твой брат рассказывал, и мне намного страшнее туда ее отправлять. У друзей, которые своих дочек отправили туда, такие скандальные истории были… В Москве, все же, хиппи и наркотиков точно нет.

***

На обед в университете мы опять собрались рядом за соседними столами. Альфредо пришёл с девушкой, представил её нам как Ларису с третьего курса. Симпатичная такая. Подмигнул ему, мол, жизнь-то налаживается. Он широко улыбнулся в ответ.

Парни обсуждали рабочие моменты на камволке, слушал вполуха, пытаясь писать статью про подвиг Бухары во время Великой Отечественной Войны.

***

Москва. МГУ. Деканат экономического факультета.

– Здравствуйте, Виктор Афанасьевич, – поздоровался Костенко с деканом факультета. – Мы с вами созванивались недавно. Мою дочь Светлану Костенко исключили из «Комсомольского прожектора». Как бы узнать, по какой причине. Ей сказали, что за недостойное поведение. Я думал, мы всё уладили…

– Странно, – озадаченно проговорил декан. – Мы вывели её из-под удара на собрании. Она, вообще, осталась в стороне… Но… «Комсомольский прожектор» – это епархия секретаря ВЛКСМ МГУ Самедова Рашида Фархадовича. Мне кажется, вам надо с ним лично переговорить, чтобы не получилось испорченного телефона.

***

После пар поехал домой. Напомнил Галие, что сегодня в семь у меня деловая встреча. Если надо чем-то помочь, то давайте сейчас. Но мне сказали, что, пока что, ничего не надо. Кроме одного момента…

– В холодильнике кефир и молоко, это надо всё съесть до завтра, – сказала Галия.

– Ничего себе! – увидел я с десяток, а то и больше, детских бутылочек с делениями, заткнутых ватой. – Это откуда?

– С молочной кухни, – улыбнулась жена. – Завтра ещё дадут. Но надо пустые бутылки принести. Три молочка и три кефирчика каждому на день.

– Ну, нормально так. А сколько стоит?

– Бесплатно. Чуть подрастут, ещё и творог давать будут.

– Ничего себе! – таких деталей про СССР я уже не помнил. – Это куда-то надо будет ходить каждый день?

– Папа, пока, походит, а потом ты будешь с Тузиком на молочную кухню по утрам гулять.

– Правильно, – одобрительно кивнул я.

Тут раздался звонок в дверь. На пороге стоял радостный Марат.

– Где юбиляр?! – с порога потребовал он.

– Какое сегодня число?! – выпучив глаза, спросила жена.

– Третье, – ответил я.

– У папы день рождения! Сорок пять лет!

– Ёшкин кот! – воскликнул я.

– Вы что, забыли? – ошарашенно уставился на нас Марат. – Ну, вы даёте.

Галия забегала, как ошпаренная. Сначала к отцу поздравлять. Потом на кухню. Ирина Леонидовна заохала, велела мне сидеть у балкона, а сама побежала Галие помогать.

Зачем сидеть у балкона? – не понял я. – У нас же есть Туз.

И мы с Маратом пошли поздравлять Загита. Улыбаемся и машем, как говорится, пытаясь на ходу сообразить, что же ему подарить?

Глава 2

***

Москва. МГУ. Кабинет декана экономического факультета.

После разговора с отцом Костенко, Андреев с облегчением выдохнул и положил трубку.

Ай да я, – подумал декан, – как красиво стрелки перевёл, и Костенко с себя спихнул, и с Самедовым не пришлось связываться.

Самедов декану категорически не нравился. У него снега зимой не допросишься, и ведет себя, как среднеазиатский бай, а не комсомольский лидер. Вальяжный, надменный, самоуверенный и очень ленивый. Никаких комсомольских инициатив от него не дождешься, а если их выдвигали его подчиненные, то он, как знал декан, орал на них, поскольку эти инициативы его напрягали. А декану нужно отчитываться по воспитательной работе, и комсомольские дела в этом отношении были бы очень в тему… Самедов, к сожалению, умудрялся обходиться самым необходимым минимумом. Вот даже тот самый «Комсомольский прожектор», про который завел речь Костенко, последние полгода практически не работал…

Но к сожалению, как знал опытный декан, если люди себя так ведут, то как правило у них есть для этого основания, и связываться с ними себе дороже. Вот и про Самедова ходят слухи, что у него за спиной очень непростые люди стоят. Мол, иначе, как бы он на это место сел? На эту лакомую должность много кто претендовал, помимо попавшего в столицу узбека…

Интересно будет посмотреть, удастся ли целому начальнику управления одного из министерств пощипать пёрышки Самедову, выведя его из режима праздной и ленивой жизни? Было бы очень неплохо, если так сложится. Если дойдет до столкновения между ними, может быть, удастся узнать, есть ли реальные хорошие связи у Самедова, или он просто мастерски всех дурит…

***

Только мы расселись за столом, который наскоро накрыли женщины, и собрались выпить за здоровье юбиляра, как в дверь позвонили. Опять телеграмма. Поздравление Загиту от Оксаны. Расписался у почтальонши и тут же передал телеграмму Загиту. Он молча прочёл её, закрыл и убрал в сторону.

– Что это она телеграмму прислала? – озадаченно переглянувшись с нами, спросил он. – Позвонить не могла?

Настроения у него не было никакого. Понятно, мужик сам в такие условия и себя и жену поставил, что не верит, что она их выполнит. Но придётся держать слово, как бы не хотелось обратного…

Поднял тост за то, чтобы в жизни было как можно меньше потерь. Загит с благодарностью взглянул на меня. Марат с отцом выпили, а я сделал вид. У меня ещё совещание сегодня.

Пока сидели, придумал наконец, что подарить. На одном из областных предприятий вручили мне пафосную штуку – друзу аметистовую с емкостью как раз под бутылку коньяка. Быстро сбегал в комнату, достал ее, положил туда бутылку коньяка, самого лучшего, что у меня был, и припер все это Загиту. В магазине такую штуковину точно не купишь, себе планировал оставить, поставить в качестве мини-бара в кабинете, так что хороший подарок.

***

Святославль.

Сразу после работы Руслан поспешил домой и, убедившись, что мать не объявлялась, отправился на переговорный пункт. Тётя Диля знает всё, – думал он.

– Здравствуй, Руслан! – обрадовалась Дилара. – Как отпраздновали юбилей отца? Получили мою телеграмму? А то я что-то не дозвонюсь никак…

– Тётя Диль, отец взял отпуск и уехал куда-то, – ответил Руслан. – И матери дома нет. Ты не знаешь, случайно, где они? И что, вообще, у них происходит?

По повисшей на том конце провода тишине Руслан понял, что Дилара сама не в курсе и рассказал, что мать приходила к Насте мириться.

– Причём, она сказала Насте, что если она её не простит, то отец с ней расстанется.

– Вот, даже как? – удивилась Дилара. – И что Настя?

– Решила дать ей шанс. Пошли вчера к матери все вместе, а дома никого. Оставили записку, что заходили, но она так и не появилась больше в собственной квартире. Вот и где она? Настя к ней на работу ходила, сказали, за свой счёт взяла… А отец где?

– Может, в Москве у Галии? – предположила Дилара. – Ты, вообще, в курсе, что сестра двойню родила?

– Да, мама как-то говорила… я планировал в следующем месяце в Москву по делам ехать, заодно и хотел зайти с подарком…

– А как же ты так, сразу не поздравил, если узнал уже? Что ты за брат вообще?

– Все сложно, тетя, – неохотно выговорил Руслан, – поссорились мы с ней. Сильно.

– Поссорились, когда еще детьми были, я так понимаю? А теперь у обоих дети! Прекращай эту ерунду, а то стыдно за тебя. Ты мужик, ты первый должен шаг сделать к примирению. Запиши-ка её телефон, позвони, поздравь. И узнай заодно, не у них ли отец. У него же сегодня юбилей, мол, ищешь его, хочешь поздравить.

– Спасибо, тёть Диль!

***

На проходной завода «Полёт» назвал пароль и меня спокойно пропустили.

Мужики, в основном, уже собрались, ждали только меня и Войнова, начальника Сатчана. Но и он скоро пришёл, успели только пивка разлить желающим.

– Ну что? Все в сборе… – взял слово Бортко. – Начнём, пожалуй? – взглянул он на Захарова, и тот кивнул, соглашаясь.

– Меня, больше остальных, вопрос по музейному комплексу интересует, – посмотрел на меня Захаров.

– Товарищи, – начал я свой доклад, – я проконсультировался с несколькими специалистами. Оба не рекомендовали мне связываться с реставрацией существующих старых зданий. Это дорого, это долго, это масса ограничений как при самой реставрации, так и во время эксплуатации.

– Здрасте, приехали, – разочарованно развёл руками Бортко.

– Подождите, Михаил Жанович, – улыбнулся я. – Мне подсказали заняться реконструкцией. Это восстановление с нуля исчезнувшего памятника. Это будет гораздо проще, с точки зрения согласований. И что касается научной работы археологов, то достаточно одной экспедиции на место планируемой стройки, и нам отдадут место под стройплощадку. А перед реставрацией изыскания будут совсем по другим методикам вестись, долго и упорно. И потом будут неистово в наши дела лезть…

– Если мы с нуля его построим, то тогда этот музей не будет памятником? – спросил Захаров. – Правильно я понимаю?

– Да, это будет чистейшей воды новодел, который науке не будет интересен вообще никак. И в этом есть свои преимущества. Сделаем современное здание, подключим весь комплекс к городской канализации, устроим центральное отопление. И современные охранные системы сразу предусмотрим при строительстве, чтобы проводами интерьеры не портить.

– Отлично. Тогда нам и Минкульт не указ будет, – кивнул Захаров.

– А фонды от него на строительство? – напомнил ему Бортко. – Всё равно, надо Минкульт каким-то боком притянуть.

– За уши, – рассмеялся Войнов.

– Ну, мы же музей собрались строить? – начал думать я, как тут Минкульт притянуть. – Может же такое быть, что для переполненного экспонатами музея строится новое здание? Вроде как, заводской музей требует расширения, завод сам строит новое помещение, но просит помочь Министерство культуры, а за это обязуется обеспечить доступ к экспонатам всем желающим, а не только своим заводчанам.

– А где мы возьмём музей на заводе? – спросил Ганин.

– Давайте выделим при заводе комнатушку и назовём её Заводским историческим музеем, – предложил я. – Кинем клич среди рабочих, людей много сознательных, они нам натащат экспонатов, которые можно на стены повесить или на полки выложить для ознакомления. Начнем также прямо сейчас возить этих же энтузиастов на экскурсии, просвещать всячески в исторических делах. Пока мы землю под музей выделим, пока проект сделаем, пока его со всеми службами согласуем, год, как минимум, пройдёт. А за этот год, при хорошей организации, у нас на заводе уже филиал Исторического общества сформируется с реальными активистами-энтузиастами. От их имени и будем Минкульт агитировать поучаствовать в нашем проекте.

Подтянем Институт археологии для продвижения знаний в массы, у них там тоже энтузиастов хватает. Они нам подскажут маршруты для экскурсий выходного дня. Может, им это тоже как плюс пойдёт куда-нибудь, работа с общественностью, всё такое… А вообще, надо их подкармливать, они высокую оценку нашей деятельности дадут, если Минкульт поинтересуется. Можно приглашать их специалистов экскурсии для наших рабочих проводить за хорошую оплату, к примеру.

А чтобы трудящиеся активнее участвовали в этом заводском историческом обществе, можно периодически, раз в месяц, допустим, делать однодневную экскурсию в рабочий день с сохранением среднего заработка. Лучше же отдохнуть, съездить куда-то, чем часы целый день собирать, глаза сажать… Помимо экскурсий, будем вывозить в хорошую погоду людей на природу, устраивать им пикники, шашлыки за счёт предприятия на том месте, которое мы выберем для будущего комплекса. Часто не надо, в день работника часовой промышленности, в день матери, не знаю, какой-нибудь ещё праздник им придумаем, от желающих поехать отбоя не будет, особенно, если мы их с семьями будем приглашать. Логично будет, что наши рабочие, через несколько месяцев – это место уже своим считать будут и нормально воспримут, что им завод место отдыха обустраивает. Ещё и комсомол с партией отчитаются, что трудящимся досуг организуют, борются за здоровый образ жизни, за культурное просвещение и семейные ценности.

От имени целого заводского коллектива всё будем делать, пусть попробуют трудящимся отказать. А я ещё пару статей в поддержку нашей идеи в «Труде» напишу. – закончив свою речь, я задумчиво оглядел присутствующих. – А вообще, прикрыться трудовым коллективом, на данный момент, интересная мысль, вроде как, они сами инициаторы всего, а руководство только выполняет их волю.

***

Москва. Квартира Ивлевых.

Звонка Руслана никто не ожидал, ни Галия, ни Загит. Загит никому не сказал, кроме жены, что уехал в Москву. А Галия очень обиделась когда-то на брата за то, что не пригласил её на свою свадьбу за то, что она на сторону матери встала. Поругались тогда очень сильно. Уже столько времени прошло, и обида забылась, а брат с сестрой всё не общались. Галия только сейчас, услышав его голос, осознала полностью, что и сына назвала в честь брата только потому, что по нему сильно тосковала.

Впервые за столько лет, они, наконец, поговорили. Галия, растрогавшись от его поздравлений, могла говорить только «да» и «нет», периодически всхлипывая. Загит тут же оказался рядом с немым вопросом в глазах, и она сунула ему трубку, ничего не объясняя.

Загит выслушал поздравления от сына с благодарностью, но на вопрос «где мама» ответить не смог, только разволновался.

– Мама приходила к Насте мириться, просила простить, а иначе ты с ней расстанешься. Пап, что происходит? – прямо спросил сын.

– Я устал, Руслан, – ответил отец. – Мне скоро в отставку. Уеду на все четыре стороны…

Услышав в голосе отца глухую безнадёгу, Руслан не стал больше его пытать. Такие вопросы надо с глазу на глаз решать, – подумал он и заказал ещё один разговор с Набережными Челнами.

***

Москва. МГУ. Кабинет Самедова.

Почувствовав в ответе декана нежелание связываться с этим Самедовым, Костенко решил не ограничиваться звонком по телефону. Его опыт подсказывал ему, что это только всё испортит, он не раз уже убеждался в эффективности личных встреч.

Договорившись о встрече заранее, он уверенно зашёл в кабинет секретаря комсомольской организации МГУ. Намётанным взглядом Костенко оценил уверенность собеседника, явно несоответствующую его возрасту.

– Начальник управления капитального строительства министерства автомобильных дорог РСФСР Костенко Николай Иванович, – представился он. Но, к его удивлению, его должность не произвела на Самедова никакого впечатления. Он лишь привстал, пожимая его руку.

– Самедов. Чем могу быть полезен? – спокойно ответил тот.

Николай Иванович привык, что люди реагируют совсем по-другому, когда он вот так официально представляется. Ему было невдомек, что Самедов прекрасно знал, выкидывая Костенко из Прожектора, что такая встреча возможна, и заранее выработал линию поведения.

Костенко сбавил обороты и сел на предложенный стул за столом для заседаний.

– Я хотел бы уточнить, – перешёл он к делу, – за какое именно недостойное поведение исключили из «Комсомольского прожектора» мою дочь Светлану Костенко.

– Кто вам такое сказал? – удивился Самедов.

– Дочь, а ей ваши студенты.

– Ну, напутали, наверное. Я ничего такого не говорил. Какое еще недостойное поведение?

– Так а почему же исключили? В чем причина? – настаивал Костенко.

– Ваша дочь год в команде отработала, запись в личном деле и характеристике уже есть, чтобы пригодилось для карьеры. Надо и другим дать возможность, а команда не резиновая. Только и всего, – улыбнулся Самедов.

Костенко натянуто улыбнулся в ответ, и пожал протянутую на прощанье руку. Выйдя в коридор университета, Николай Иванович не мог отделаться от мысли, что его только что выставили круглым дураком. Опыт, все же, у него огромный всяких властных игр… Эта сволочь над ним втихую посмеивалась!

Да точно, он, просто, издевался надо мной! – вспомнил он улыбку Самедова, пытаясь побороть нарастающий приступ ярости. – Как он посмел?! Я это так не оставлю! Будет ещё какой-то узбекский комсомолец-переросток надо мной смеяться!

Наверняка он знал, дочь кого выкидывает из Прожектора… И считал, что может себе это позволить. И он специально сказал про «недостойное поведение» как причину студентам, чтобы потом ему в лицо соврать, когда он придет… Вот же сволочь какая…

Взяв себя в руки, Костенко твёрдо решил сделать все возможное, чтобы расквитаться за такое отношение, и к нему, и к дочери. Но сначала необходимо выяснить, кто стоит за этим выскочкой. Мало ли, у него действительно серьёзные связи…

***

В голове ещё было несколько идей, как заинтересовать трудовой коллектив в поддержке своего руководства и всех его начинаний. Но это уже на будущее, когда, комплекс будет готов, поэтому не стал, пока, их озвучивать.

– Ну ты напридумывал… – нервно стучал пальцами по столу Бортко.

– Прекрасно напридумывал! Я впечатлен! – сказал Захаров, глаза которого блестели интересом, – только сразу внесу одну поправку. Никакого года или двух не будет. Наши связи позволяют согласовать все разрешения за пару месяцев. Главное точно понять, что именно будем строить.

– Отлично! – с энтузиазмом сказал я.

– Ну, так, и где нам строить музей? – поинтересовался Захаров. – Есть уже какие-то мысли?

– Вот. Теперь, собственно, по месту стройки, – улыбнулся я. – В Институте археологии мне предложили два варианта с учётом того, что нам из Москвы туда предстоит мотаться. Первый в городе Серпухов Московской области, второй в селе Городня Калининской области.

– Это по Ленинградскому шоссе? – встрепенулся Ригалёв. – Там шикарная рыбалка, мужики!

– Да подожди ты с рыбалкой, – осадил его Бортко. – Думать, в первую очередь, надо не об этом, а о том, как нам обеспечить безопасность своих собственных интересов.

– Согласен, – кивнул Захаров.

– А что тут думать? – активизировался Ригалёв. – В Серпухове население больше ста тысяч, а в Городне сколько? Три тысячи хоть наберётся? Кого легче контролировать, горком или сельсовет? Вот и весь выбор по безопасности.

– Кстати, я поддерживаю, – высказался Майоров. – Легче купить участкового в Городне, чем всю милицию Серпухова.

– Точно. И денег он попросит меньше, чем городской мент, – поддакнул Ганин.

– Не говоря уже о том, что чем дальше от столицы, тем меньше шансов, что кто-то из столичных, у кого с нами отношения не очень, копать чего против нас приедет. Не поверят, что в такой глуши может быть что-то по-настоящему для нас интересное, – высказался и Нечаев.

– Так что, товарищи, голосуем? – спросил Захаров. – Ну, раз, всё равно, с нуля строить и выезжать смотреть там нечего.

Все единогласно проголосовали за Городню, включая и меня. Все верно, меньше народу, больше кислороду.

– А что будем строить? – спросил Нечаев.

– Василий Семёнович, ну, решили же: крепость будем строить с замком внутри, – ответил ему Бортко.

– У нас ни чертежей, ни проекта, – поддержал его Осипов.

– Спасибо, Владислав Гаврилович, а то я тут как дурак, – зыркнул Нечаев на Бортко, – ерунду какую-то спрашиваю, – с сарказмом проговорил он.

– Ладно, ладно, товарищи, – приструнил своих Захаров. – Будем готовить свой проект, вам же сказали. Есть проектные институты…

– За два месяца, говорите? – усомнился Бортко, – Имел как-то дело с ними, там такая бюрократия…

– Может, с архитектурным институтом договориться? – предложил я. – Пусть задание своим студентам на дипломную работу дадут. Можно же так? А мы конкурс проектов устроим. И имя победителя на мемориальной доске увековечим на музейной стене.

– А потайные музейные фонды, в которых мы свои средства держать будем? – с сомнением спросил Василий Семёнович. – Если копия проекта будет существовать во всех инстанциях, какие же они будут потайные?

– Придумаем что-нибудь, – ответил я. – В первом варианте проекта сделаем подвальные помещения под всем замком. Потом попросим архитектора их уполовинить. Согласуем везде проект с половиной подвала, а построим первый вариант.

– Ха, если б так можно было! – воскликнул Ганин.

– Подожди, Макар Иванович, – остановил его Захаров. – Что вы с Майоровым и Осиповым любую мысль сразу отвергаете? Ну, кто нам запретит по первому варианту строить вместо согласованного второго? Местный сельсовет? Или местный участковый?

– Комиссия надзорная, – огрызнулся Осипов.

– Владислав Гаврилович, – удивлённо посмотрел на него Захаров, – с каких пор тебя стали какие-то комиссии пугать?

– Есть такой способ обсуждения новых проектов, – встрял я, – одна группа товарищей проект защищает, а вторая ищет его слабые места. Это очень действенный метод, позволяет заранее проработать детали. Так что и неплохо, что не поем все в один голос.

– Как плохой-хороший мент? – хмыкнул Войнов. – Тоже очень действенный метод.

– Короче, товарищи, обдумываем высказанные предложения. К следующей встрече у нас должен быть список вопросов. И как вы находите идею товарища Ивлева, действовать от имени трудового коллектива?

– Ну так он в таких делах мастак, – высказался Ганин. – Даже когда на автобазу приходил, легенду себе обеспечил…

– В каком смысле? Какую легенду? – заинтересовался Захаров.

– Лекцию я там попутно провёл от общества «Знание», – объяснил я, – когда знакомиться с предприятием приходил.

– Зачем? – пристально смотрел на меня Захаров.

– Бережёного бог бережёт, – как ни в чём не бывало пожал я плечами. – Спросит кто-нибудь, что я там делал, все подтвердят, что с лекцией приезжал.

– Всего не предусмотришь, – махнул рукой Майоров.

– Всего не предусмотришь, – согласился я. – Но у всего есть критическая масса. Когда совпадений слишком много, они могут поменять качество и превратиться в косвенные улики.

– Знаете, что в военное время делали с паникёрами? – осуждающе посмотрел на меня Осипов.

– А кто здесь паникует? – невинно улыбнулся я и поймал поражённый взгляд Сатчана.

– Ладно, хватит, – остановил нас Захаров. – Любые разумные предосторожности полностью поддерживаю. Так и надо действовать. Значит, начинаем работать с трудовым коллективом «Полёта», как предложил Ивлев. Все согласны?

– Согласны, согласны! – ответил за всех Ганин. – Жопу надо прикрыть хоть немного. А то иначе как начнут писать во все инстанции, что мы их деньги на замки тратим.

– Эк тебя проняло, – усмехнулся Захаров. – Ну, тогда, начинаем. Организация музея на «Полёте» и общества любителей старины на вас, – взглянул Захаров на Бортко. – Это ваш район, вы там всех знаете и парторга, и профорга.

– Понял, – кивнул тот. – А экспонаты для музея где брать? Хоть что-то для начала, пока работяги свое притащат, надо же выложить?

– Я поговорю в институте археологии, – предложил я, – они наверняка обрадуются возможности устроить небольшую выставку на предприятии. Потом отчитаются где-нибудь, что самоотверженно несли культуру в массы, обеспечивая смычку интеллигенции с пролетариатом, и премии себе повыписывают за это.

– Отличная мысль. Так, дальше. Землеотводом под будущее строительство кто займётся?

– Давайте, сначала, пусть Ивлев насчёт раскопок решит вопрос, – предложил Бортко, – он уже вхож в Институт археологии. Как быстро они смогут все сделать, когда землю заводу передадим.

– Хорошо, – кивнул я.

– И профком завода загрузите экскурсиями, – распорядился Захаров, глядя на Бортко. – Только грамотно чтобы работали, не простудили там никого, привезя и бросив на морозе. Чтобы работяги счастливые оттуда приезжали, и все остальные им завидовали. А архитектурным институтом, насчёт проекта, я сам займусь, – подвёл итог нашему совещанию Захаров. – Ну, что? Всё, товарищи? Отдыхаем?

– Можно я домой? – поднял я руку.

– Иди, многодетный папаша, – усмехнулся Бортко.

Вышел в раздевалку и стал собираться. Следом за мной вышел Сатчан.

– Ты что, серьёзно специально лекцию на автобазе читал для прикрытия? – спросил он, садясь напротив меня.

– Что тебя удивляет? – взглянул я на него.

– Ты всерьез думаешь, что это может пригодиться?

– Почему нет?

– Да кто нас тронет? До объединения со Стельмуховым и с Захаровым, да, я и сам боялся. А когда у нас такие зубры в команде, чего теперь боятся… Это небожители, им все можно…

– Это всего лишь вопрос совместимости наших ресурсов и ещё чьих-то. Надо будет кому-то найти козла отпущения или стрелки с себя на других перевести и вуаля. Тебя-то ещё тесть может вытащить. А меня кто будет вытаскивать?

– Да… Знать бы, где именно упадёшь, так соломки бы подсыпал, – задумчиво проговорил он. – Ладно, давай, – протянул он мне руку на прощанье.

Глава 3

***

Москва. Квартира Костенко.

Придя вечером домой, Николай Иванович позвал дочь и пересказал ей ответ Самедова.

– Ну, сволочи! А что же они мне сказали, что за недостойное поведение меня выперли?

– Кто сказал?

– Витька с Машкой. Сволочи! Ну, я им устрою!

– Тихо! – остановил её отец. – Что за Витька? Что за Машка?

– Витька Макаров и Машка Шадрина.

– Кто у них родители?

– Ну, у Витьки отец замминистра в МИДе, а Машкины родители тоже дипломаты, вроде, за границей работают. Она с бабушкой живёт.

– Они вместе или случайно так вышло, что вдвоем к тебе пришли?

– Да все знают, что они сладкая парочка! – фыркнула Светка.

– Все знают, значит, и Самедов тоже?

– Ну может, и да!

Отец задумчиво кивнул, а потом сказал:

– Не смей с ними ссориться! Это не они придумали! Я практически уверен, что это всё провокация Самедова. Он специально велел им это передать тебе, чтобы ты поссорилась с детьми очень серьёзных людей. Это хорошо рассчитанная провокация, в расчете на то, что ты попадешься в эту ловушку, оскорбишь их, они пожалуются своим влиятельным родителям, и тогда тебе точно о возвращении в Прожектор нечего будет и мечтать! Наш враг – Самедов, вот с ним и будем разбираться. Так что не будь дурехой, с замминистра меня не ссорь, не радуй таким образом Самедова! Такого рода люди – это не мой уровень! Поняла?

– Поняла, – кивнула пораженная дочь.

Светка еще долго сидела и пыталась понять, что происходит. Если папа прав, то Самедов такая вот расчётливая сволочь, значит? Не ленивый тупой лентяй, каким она себя представляла? Во дела! Ничегошеньки она еще во всех этих интригах не понимает… Значит, нужно учиться!

***

Станция Угольная.

Чем ближе была встреча с сыном и его женой, тем больше Оксана нервничала. Дорога её очень утомила, ещё и разница во времени большая. Оксана дала телеграмму сыну из Хабаровска, когда взяла билеты, остаётся только надеяться, что он её получил. С собой у неё была только одна дорожная сумка. Если сын её не встретит, надо будет как-то пробираться во Владивосток самостоятельно.

Выйдя из вагона, она сразу увидела сына среди встречающих. Он бросился к ней и помог сойти на перрон.

Они сделали несколько шагов в сторону и остановились перед девушкой. Она знала только имя жены сына, как она выглядит, уже и забыла напрочь после стольких лет, но не зря же она тут стоит и на нее смотрит, значит, это она и есть. Диля не так и много рассказала в Паланге о ней…

– Здравствуй, Лена, – натянуто улыбнулась Оксана, всматриваясь в её лицо и пытаясь понять, какой приём её ждёт.

– Здравствуйте, Оксана Евгеньевна, – дружелюбно ответила невестка и Оксану отпустило.

Ну, вроде, простила, – подумала она. – Надо думать! Столько лет прошло. Когда пять лет назад Рафик представил Лену матери как свою подругу, Оксана расспросила его о ее родственниках, очень резко высказалась о её семье и была категорически против женитьбы сына на ней. Она была уверена, что Рафик к ней прислушался, а он, всё равно, женился, просто, втихаря… Дурачок!

Они вышли с вокзала, и сын подвёл мать к «Москвичу» и гордо открыл перед ней заднюю дверцу. Пока он укладывал Оксанину сумку в багажник, его Ленка важно уселась на пассажирское место впереди.

Тоже мне, фифа, – едко подумала Оксана.

***

Москва.

Рамаз проводил Ксюшу до дома. Жила она в старом дореволюционном доме на Садовом кольце. Прощаясь, она позволила ему только невинный поцелуй в щёчку и поспешно скрылась в подъезде.

Какая девушка! – думал Рамаз. – И прилично воспитанная, и культурная. А красавица какая!

Рамаз год назад овдовел. Даже детей жена, умирая, не оставила. Первое время думал, что вообще никогда внимания больше на другую женщину не обратит. Но вот увидел Ксюшу и сердце оттаяло…

***

Владивосток. Квартира Якубовых.

– Оксана, проходи, чувствуй себя, как дома, – улыбалась мать Лены Раиса, – я так рада, что у тебя получилось, наконец, приехать.

– Здравствуй, Рай, – сделала приветливое лицо Оксана.

Что мать у Ленки ни кожи, ни рожи, – подумала она, – что сама Ленка моль бледная. И чего Рафик в ней нашёл?

– Здравствуйте, – вышел в прихожую, сильно прихрамывая, мальчик лет четырнадцати. Одна рука и нога у него плохо слушались.

– Митя, – увидела Оксана брата Лены. – Как ты вырос. А это у нас кто? – увидела она малышку, прячущуюся за парнишкой. – Не бойся меня, я твоя бабушка, – ласково проговорила она. Но малышка отказалась знакомиться и ещё больше вцепилась сзади в ноги Мити.

– Ну, давайте, все умывайтесь и за стол, – пригласила всех Раиса.

***

Москва. Квартира Сосо Гурцкая.

– Отец, я с такой девушкой познакомился! – сел рядом с Сосо Рамаз.

– Когда успел?

– А они на рынок приходили с подругой, я тебе рассказывал, их дядя Кото привёл. Помнишь? У одной близнецы родились, а вторая смешливая такая, симпатичная. Вернее, они обе симпатичные. Короче, я вторую, ту, что весёлая, в ресторан сегодня пригласил. А она, представляешь? Художница!

– О, художница? – улыбаясь, взглянул на взъерошенного сына Сосо. – Это интересно.

Художница, не художница, да хоть уборщица – главное, что сын с момента смерти жены впервые о другой девушке заговорил!

Восемь лет после женитьбы Рамаза дались Сосо нелегко. Девочка была воспитанной, из хорошей семьи из Тбилиси, но детей у них с сыном все никак не было. А потом выяснилось, что и она сама тяжело больна. Сосо смотрел, как сын словно умирает вместе с ней, и сердце его кровью обливалось. Только недавно сын впервые улыбнулся после похорон, хотя времени прошло почти год. Отец боялся, что такими темпами Рамаз о другой девушке задумается лет через пять, не раньше. А тут такая радость!

– Расскажи мне еще о ней и ее подруге, – попросил он сына.

***

Владивосток. Квартира Якубовых.

После небольшого застолья Лена пошла укладывать дочку. Митю тоже отправили спать, ему завтра в школу. Рая занялась спальными местами, а Оксана с Рафиком остались за столом.

– Ну, как тебе здесь живётся, сынок? – спросила она.

– Нормально, – пожал плечами сын.

– Так и ходишь в прапорщиках?

– Да, а что? Тепло, сухо и мухи не кусают.

– Надо было тебе в институт идти, – с сожалением проговорила Оксана. Материнское сердце никак не хотело мириться с такой долей для сына. Она хотела видеть его при дипломе, при должности. – Руслан вот поступил на заочное…

– Молодец, – кивнул сын.

– У Галии двойняшки родились, – помолчав, проговорила Оксана, не зная, что ещё сказать.

– Да, тётя Диля говорила. Мы Лийке посылку выслали с подарками.

– Лийка, – улыбаясь, повторила Оксана. – Её уже давно никто так не называет.

– Всё готово, можете ложиться, – заглянула к ним Раиса.

Оксана сделала вид, что смертельно устала и поспешила лечь в постель. Она, действительно, очень устала и большая разница во времени сказалась. Но до слёз её потрясло совсем другое, то, что совсем нет общих тем с сыном, даже поговорить не о чем.

И зачем ему надо жить так далеко от семьи? – с обидой думала она, засыпая. – Что здесь хорошего? Ну, только что квартира трёхкомнатная и «Москвич». А тёща эта со своим инвалидом полиомиелитным? Муж бросил, когда сын инвалидом стал, так тут же сели Рафику на шею и ножки свесили!..

***

Вернулся домой не то, чтобы поздно, но в доме уже было тихо. Загит с Маратом смотрели телевизор в большой комнате. Галия в спальне прилегла, пока дети спят.

– Сегодня Руслан звонил. Представляешь? – вышла она сразу ко мне. – Это брат наш с Маратом средний, – поспешила она пояснить, увидев мой недоумённый взгляд.

– Так, хорошо. Не удивляйся ты так, я его даже на свадьбе не видел, откуда же мне сразу про него подумать, – прошёл я на кухню и жена за мной. – И что сказал?

– Поздравил с рождением мальчишек, – радостно сообщила она.

– Ну, хорошо, лёд тронулся. Глядишь, скоро начнём семьями дружить.

– Ага, – мечтательно ответила жена, и поставила передо мной тарелку с ужином. Придётся есть, а то обидится…

После ужина взял пса и пошёл на улицу. Мартин просил его с собой брать на прогулки, зашли и за ним.

– Ну что твой Хуберт, успокоился? – поинтересовался я.

– Вроде, отстал, – ответил Мартин, забирая у меня поводок. – Во всяком случае, собрание отменили пока что.

– А с Альфредо поговорили по поводу его неожиданного поведения?

– Да. Он сказал следующий раз сразу в глаз ему бить, если захочет меня из квартиры выставить.

– Это он, видимо, позабыл каким видом спорта ты занимаешься! – рассмеялся я. – Ты ему напомни, что ты на тренировки по самбо, вообще-то, ходишь. Предложи лучше через бедро его бросить…

Вернувшись домой, прикинул план работы на завтра. Лекция на заводе «Красный богатырь». И у меня уже готова статья про Бухару, осталось только добавить фактической информации. Надо где-то найти конкретные цифры, сколько детей было принято. Это, скорее всего, надо в библиотеке спросить, они свои фонды знают, подскажут, где посмотреть. Как же интернета не хватает! Когда умеешь искать, несколько минут, и вот они все необходимые цифры!

***

Владивосток. Квартира Якубовых.

Оксана проснулась от суеты в доме. Она вышла из комнаты, которую ей предоставили на ночь, и спросила спросонья, что случилось?

– Ничего не случилось, – улыбнулась ей Раиса, подтирая полы на кухне. – Лерочка не выспалась и теперь не хочет идти в ясли. А Митя уронил на себя чашку с чаем, сейчас Рафик ему помогает в ванной.

– Что он ему помогает? – не поняла Оксана.

– Помыться, – ответила Лена. – Чай же сладкий…

Тут вышел Рафик из ванной и вывел Митю в полотенце на бёдрах.

– Осторожней, не поскользнись, – придерживал он его.

– Мам, а что мне надеть? – спросил Митя.

– Сейчас, сейчас, я рубашку доглаживаю, – ответила ему сестра.

– Всё нормально, сейчас переоденемся быстренько, даже в школу не опоздаешь, – успокаивал парня Рафик.

Оксана в полной прострации наблюдала за всем этим. Это вот так живёт её мальчик? Одевает и моет инвалида?

Оксана хотела зайти на кухню, чтобы не мешать хозяевам, но там ещё пол не высох, Рае пришлось смывать сладкий чай с него.

Она вернулась в комнату, в которой спала и растерянно села на кровати. Вчера она даже не осмотрелась, так устала. А ведь это комната мальчишки, догадалась Оксана по школьным учебникам на полке. Десятый класс? Она думала, он младше…

Тут в комнату вошёл Рафик.

– Ну, ты чего тут сидишь? – улыбаясь, спросил он.

– На кухне пол ещё не высох, – объяснила ему мать. – А сколько лет Мите?

– Семнадцать, – ответил Рафик и сел за письменный стол Мити. – Десятый класс уже.

– Надо же. А я подумала по внешнему виду, что ему лет четырнадцать… Сынок, ну вот зачем тебе всё это? – пересела она ближе к Рафику, и зашептала. – Ну посмотри на него, он же абсолютно беспомощен. Он никогда не женится. Он всю жизнь будет на твоей шее… Так и будешь ему задницу подтирать…

– Мам! – с угрозой в голосе прервал её Рафик. – Ты забыла, чем это в прошлый раз закончилось?

– Ну что мам? – завелась Оксана и зашептала громче: – Что я не так говорю? Что ему нянька до конца жизни будет нужна? Что у него семьи не будет и тебе придется всю жизнь с ним нянчиться? Ты можешь мне объяснить, зачем тебе всё это надо было? Что ж вы никто маму-то не слушаете?!

– У меня умный мальчик, – вдруг появилась в дверях бледная Раиса с дрожащими губами, – он в школе на золотую медаль идёт. И семья у него уже есть! – она сорвалась на крик. – Вон из моего дома!

Оксана растерянно посмотрела на сына. Тут прибежала Лена.

– Раиса Леонтьевна, – вскочил Рафик. – Мама не хотела…

– Я всё слышала! – сквозь слёзы прокричала Раиса. – Уходи, по-хорошему! – обратилась она к Оксане.

Растерянная Лена бросилась к матери и принялась успокаивать её, с укором поглядывая на свекровь и мужа. Пришла Лерочка и тоже начала плакать. Приковылял Митя с вопросами, что случилось? Рафик схватился за голову и выскочил из комнаты.

Это же дурдом какой-то! – в сердцах подумала Оксана.

– Давай, мам, я тебя в гостиницу отвезу, – вернулся Раф.

Оксана молча стала собирать вещи. Хорошо. Сейчас она не будет выяснять при них отношения с сыном…

Но в машине она дала волю своим чувствам. Раф ничего не отвечал на ее вопросы, зачем он себя вогнал в эту кабалу с нахлебниками, просто молча вёз её в гостиницу. Но перед тем, как выйти из машины, повернулся к ней и сказал:

– Мам, я так надеялся, что ты… поумнела. А ты какая дура, прости меня, была, такая и осталась.

– Это я дура? – возмутилась Оксана. – Твою мать из твоего дома выгоняют, а ты, как тварь бессловесная!

– Это их дом, мам. Это я у них живу, а не они у меня. И мне у них нравится. Настоящие, цельные люди, горе с Митей переживают с чувством собственного достоинства. Никого ни в чем не винят, помогают друг другу, чем могут. Странно, конечно, что Раиса мне стала ближе родной матери, но это, мать, только твоя вина… Сколько желчи, сколько яда по любому поводу…

***

Москва. Управление капитального строительства Министерства автомобильных дорог РСФСР.

Николай Иванович был очень раздосадован случившимся в МГУ, проделка Самедова задела его за живое. Всей душой желая отомстить ему, он, тем не менее, прекрасно понимал, что есть люди, с которыми можно пободаться в случае чего, а есть такие, с кем лучше, даже, не думать об этом. И прежде, чем ввязаться в противостояние с Самедовым, Николай Иванович хотел убедиться, что ему за это ничего не будет.

Созвонившись со своим давнишним приятелем из министерского комитета КПСС, он договорился с ним о встрече сегодня вечером.

***

В четверг между первой и второй парами меня вызвала к себе Гаврилина.

Сразу поинтересовался, как дела у Мартина Нойлера. Эмма Эдуардовна мне радостно сообщила, что с Майером всё уладила.

– Поговорила я с Хубертом, он так и не смог привести мне ни одного серьезного аргумента, почему Мартин делает что-то не так. Так что не будет никакого собрания.

Поблагодарил ее за это.

– Не за что, я же тебя сама отрядила за ним присматривать. Это тебе спасибо, что держишь руку на пульсе.

Думал, на этом все, но она велела присесть перед ней,

– И ещё. Я выдвинула твою кандидатуру, – заявила замдекана, – на новую конференцию с участием иностранцев в ноябре, приуроченную к годовщине Великой Октябрьской Революции. В прошлый раз ты так чудесно выступил! Настоящий фурор, никто не ожидал такого от первокурсника. Постарайся в этот раз подготовиться не хуже.

– Хорошо, поучаствуем, – улыбнулся я. Мало вокруг меня иностранцев, КГБ и так нервничает… Но опять же, не моя инициатива…

– А тема какая? – спросил ее, видя, что она как бы на этом собирается наш разговор и закончить.

– А, и верно! «Безработица в условиях общего кризиса капитализма».

Сказав это, Эмма с тревогой посмотрела на меня:

– Я понимаю, что это совсем не сочетается с прежней темой, но, может быть, ты все же сможешь и по этому направлению сделать блестящий доклад?

Будь на моем месте обычный студент, он бы, конечно, пришел в отчаяние от того, что каждый год доклады надо делать на разные темы. Но я же тертый жизнью мужик и хитрый жук, я сразу же сообразил о плюсах, что у меня появятся, если написать доклад по этой теме.

Во-первых, я его точно в статью для «Труда» превращу, а если исхитрюсь, то и в две переделаю со связанной тематикой. А это новые кирпичики для лестницы, что я выстраиваю для вступления в Союз журналистов СССР. А может, потом, когда статьи отдельной книгой опубликую, и в Союз писателей пролезу. А членам этих организаций дополнительная комната для работы по советским нормам полагается. Вполне может быть, на этой почве и за счет этого престижного членства удастся выбить четырехкомнатную квартиру, да не в обычном доме, а в доме для советской элиты.

Во-вторых, я тут же этот доклад для КГБ предложу, мало ли он их тоже заинтересует. И тогда не надо будет новый доклад писать по их хотелкам.

В-третьих, Ионову также эту тему предложу для внедрения в практику общества «Знания». Лучше с ней ходить по коллективам, чем он опять какую-нибудь чухню сверху спустит про половое просвещение молодежи… Та молодежь, с которой я работал, сама кого хочешь по половому вопросу просветит…

Так что замдекана, наверное, была удивлена, когда я радостно кивнул:

– Никаких проблем, Эмма Эдуардовна! Я комсомолец – надо, значит сделаем!

В столовой Альфредо гордо появился с новой девушкой Кариной. Высокая, тёмненькая, фигуристая, пышнотелая. Парни переглядывались с Альфредо и между собой многозначительно. А Карина всё расспрашивала его об Италии. Подключился тоже к их разговору. Обсуждали социальную защищённость женщин в Италии. Карину интересовал декретный отпуск. Пришлось объяснять, что итальянкам не нужен декрет, так как они не работают, а находятся на иждивении мужа. Про особенности развода по-итальянски я рассказывать ей не стал потому, что сразу заподозрил, что Альфредо не просто так воспылал желанием жениться у нас. Боится, что итальянские девчонки при разводе разденут и разуют…

***

Москва. Институт археологии.

Иван пытался сосредоточится на работе, но из рук всё валилось. Уход Ксюши сильно выбил его из колеи. Несколько вечерних дежурств у её дома ни к чему не привели. То ли она через чёрный вход домой проникала, то ли дома вообще не жила. А завтра уже уезжать в командировку… Вообще-то надо было позавчера, но оказалось, что болгары перепутали даты и взяли авиабилеты для советских археологов на три дня позже. Руководитель экспедиции, обнаружив это, когда ему их передали через посольство, долго ругался, но Иван, в результате, получил шанс наладить отношения с Ксюшей перед отъездом. И даже воспринял это как какой-то знак свыше, хотя в бога и не верил.

– Алдонин, пошли покурим, – заглянул к ним в отдел приятель Ивана Володя Хомич, тоже увлеченный ученый, не один десяток экспедиций прошедший, и несколько из них вместе с Иваном. – Как дела? – спросил он, как только они покинули кабинет и пошли в сторону лестницы.

– Нормально, – неохотно ответил Иван.

– А с Ксюшей у вас всё хорошо?

– А что? – сразу заинтересовался он неожиданному вопросу.

– Вы ещё вместе?

– Почему ты спрашиваешь?

– Ты мне ответь, сначала, вы вместе?

– Она ушла от меня. Из-за этой командировки…

– Понятно…

– Что?

– Неприятно это говорить, но… Видел её вчера вечером с каким-то грузином на Садовом. Быстро она определилась. Сочувствую!

– Ты уверен?

– Ну что ж я, совсем уже? Как тебя видел, навстречу друг другу прошли. Она меня не заметила, так оживленно болтала с мужиком, а я её отлично разглядел.

– Спасибо, что сказал, – протянул он руку Володе. – Ты настоящий друг.

Иван пошёл к себе. Может, Хомич, всё же, ошибся? Как Ксюша могла так быстро уже с кем-то познакомиться? На неё это не похоже.

Хотя, кого я обманываю? Она же на Садовом живёт. Это точно она была.

***

Глава 4

Москва. ЗИЛ.

В четверг Ксюша пришла на работу и теперь обессилено сидела на своём рабочем месте, глядя в одну точку. Иван уехал в Болгарию, даже не попрощался, как будто и рад, что она ушла. Вот как так можно с ней?

И перед Рамазом неудобно, пошла с ним в ресторан, обнадёжила мужчину, а у самой сердце ещё не свободно… Рамаз хороший, добрый, как ребенок. Иван тоже добрый, но он, чуть что, уходит в свои размышления о работе. Она вначале даже переживала об этом, и ревновала его к его мыслям о всяких затхлых египетских мумиях, но знакомая подруга, которая уже лет пять замужем за доцентом, сказала, что все хорошие ученые такие, немного не от мира сего. Где им какая интересная мысль пришла, там в оцепенение и впадают, словно их сонным зельем опоили. И обижаться на это глупо, надо радоваться – значит, карьеру успешную сделают, и жить с ними будешь как за каменной стеной.

А Рамаз – только на нее и смотрел, ни на секунду не отвлекаясь. Как на свет в окошке. Ксюше даже неудобно стало, второй раз же всего увиделись… Неужто так бывает? Ей было стыдно, что она ничего такого же сильного к нему не чувствует…

Надо взять пару дней и уехать к родственникам в подмосковную деревню. Обычно это помогало. Сменишь обстановку, загрузишь себя работой, и легчает. Какой, правда, работой в начале очень холодного октября там себя можно загрузить? Родичи уже, небось, сами без дела сидят… О, надо взять с собой холсты и краски, и рисовать пейзажи. Виды там очень красивые, и туман сейчас запросто может в такую погоду быть. Она представила, как туман наползает на местную речку из густого леса, листья в котором отсвечивают золотом и багрянцем, и окончательно решилась. Потом все покажет Елене Яковлевне, пусть посмотрит, чему она научилась, пока они по пленэрам ездили…

– Сегодня четверг, возьму два дня, сегодня и завтра, плюс суббота и воскресенье. На четыре дня можно уехать, – решила она и пошла отпрашиваться.

***

После пар поехал сразу на «Красный богатырь». Хорошее добротное предприятие. Внедряют новое оборудование, осваивают новые технологии. Специализируются на резиновой обуви. Делают сапоги, короткие сапожки, галоши, боты.

Тема лекции «Туризм как досуг советского человека» зашла на ура. Сразу видно, у предприятия и профорг хороший, и сами не бедствуют и могут себе позволить путешествовать по стране. Сейчас это, действительно, один из самых популярных досугов у граждан страны Советов. А почему бы и нет? Авиабилеты дешевые, в особенности по европейской части СССР, и партия домашний туризм всячески поощряет.

В обычной ситуации чувствовал бы себя неловко, выступая перед такой опытной в плане туризма публикой, собаку съевшей на путешествиях. Но меня грела уверенность, что у меня опыта все же побольше, я и в Штатах неоднократно был, и всю Западную, Северную и Южную Европу исколесил. Говорить об этом, конечно, не могу, но с таким фундаментом вполне можно смотреть на людей с апломбом профессионала.

Рассказал им про тематические туры, например, по пушкинским местам, про семейные экскурсии.

– Очень полезно ездить на экскурсии совместно с детьми, особенно, если тема экскурсии перекликается со школьной программой, – рассказывал я. – Одно дело, когда дети читают про Бородинское сражение скучный параграф в учебнике истории, и совсем другое дело, когда они посетили перед этим музей-заповедник «Бородинское поле». Ну и родителям приятно вместе с детьми время провести. Не так ли?

Вопросов было немного, в основном, работники завода вспоминали, где они уже были, и куда хотели бы съездить. Посмеялся, что это вопрос не ко мне, а к их профсоюзу.

– Но, вообще, надо отдать должное вашей профсоюзной организации, вы очень много путешествуете, – заметил я, наслушавшись рассказов.

– Да что там, галопом по Европам! – крикнула из зала полная женщина в рабочем синем халате. – Что там за три дня успеешь посмотреть? Вот, в Армению летом летали, всё бегом, бегом, бегом… А в Киев ездили?

– Да! Марафон по этому Киеву пробежали, – поддержала выступившую гражданку коллега. – Один музей, второй, третий!.. Они к вечеру уже в один слились!

– Зато вам есть, что вспомнить! – возразил я им с улыбкой.

Вообще, хорошее впечатление осталось от этого завода. Единственная проблема у рабочих – экскурсии слишком насыщенные. Не понимают они своего счастья.

По пути домой, уже почти у самого дома, меня окликнул кто-то. Оглянулся, оказалось, Лина чешет от метро. Давно ее не видел. Одета поскромнее, чем раньше, сбросила килограмма три, да еще и не в самых интересных местах, так что понятно стало, почему Альфредо на нее было запал. Прямо тебе осиная талия получилась! Эк на ее внешности цыганское житье-бытье сказалось-то положительно!

– Привет! – улыбаясь, догнала она меня. – Как дела, молодой папаша? Папаша в квадрате, можно сказать.

– Спасибо, всё отлично. Сама как?

– Ну, у меня всё не слава богу. Миша развод не даёт. Приходится разводиться через суд. А там тоже борются за ячейку советского общества, один раз дали три месяца подумать. Потом, женщины на работе говорят, ещё раз могут дать и только с третьего раза разведут.

– Это на полгода может всё растянуться? – прикинул я.

– Да. Замужем побыла месяц, а разводиться полгода буду… Я что хотела тебя попросить. К тебе цыган такой ходит, Альфредо. Так вот, я его недавно с девчонкой совсем молоденькой видела. Предупредил бы ты её, если знаком с ней, что такие встречи чреваты. А то жалко девку, красивая, все при ней. Можешь ей про мою историю рассказать в качестве примера…

– Альфредо не цыган, – рассмеялся я. – Хотя да, только сейчас задумался, что сильно похож. На самом деле он итальянец, докторскую у нас в МГУ пишет.

– Как итальянец? – остановилась, опешив, Лина.

– Ну, как? Альфредо Моретти, итальянский гражданин. Мы с ним в ГДР на конференции познакомились, вот он и прикатил в МГУ докторскую писать.

– Мать моя женщина! – потрясённо проговорила она. Мы уже вошли в подъезд, я пошёл пешком по лестнице, а Лина с крайне озадаченным видом нажала кнопку вызова лифта на автомате.

***

Москва. Дом Ивлевых.

Лина стояла у лифта и потерянно смотрела Пашке вслед.

Это что же получается, я итальянца отшила? – в ужасе думала она. – Будущего доктора каких-то наук? Да даже неважно, каких, они все хорошо живут! Вот же дура!.. Хотя и он дурак, ну что ему стоило сказать, что он не цыган?

***

Москва. Институт археологии.

Иван то и дело поглядывал на часы, его переполняли эмоции, хотелось срочно что-то предпринять, а надо было досидеть до конца рабочего дня. Воспалённая фантазия рисовала перед глазами счастливую Ксюшу в обнимку с высоким крепким кавказцем.

Иван метался как загнанный зверь между отделом и лестницей, где все курили, и, в конце концов, не выдержав, отпросился с работы и помчался домой. Первая мысль была посоветоваться с мамой, но представив себе, что скажет мама, если узнает, что Ксюшу видели с грузином, он тут же её отмёл. Даже если потом удастся Ксюшу у кавказца отбить, мать ее за такое живьем съест… С кем бы посоветоваться, что же делать? Пашка! Он всегда умные советы дает!

***

Галия занята была с детьми, меня вышли встречать Загит и пёс. Вручил тестю толстый свёрток с какими-то презентами от «Красного богатыря» и он отнёс его на кухню. Ирина Леонидовна вышла поздороваться с одним из малышей на руках, держа его столбиком.

– Это кто у нас, – посмотрел я на затылок, – Русик. Покушал, маленький? – сын в ответ мне громко отрыгнул, мы все покатились со смеху.

– Глас из глубины души, – прокомментировал, улыбаясь, Загит.

Вскоре вышла Галия с Андрюшкой, вручила его дедушке и усадила меня ужинать. Пока ел, она распаковала презент от «Красного богатыря» и буднично раскладывала банки с отечественными и импортными консервами. Что-то в шкаф, что-то в холодильник.

– Кальмары, язык… О, а это что такое? – удивлённо разглядывала она большую металлическую банку. – Перец фаршированный… Попробуем?

– Давай, – кивнул я. – Глобус, венгерские. Должно быть вкусно.

Загит с интересом наблюдал за дочерью.

– Папка твой стол заказов какой-то ограбил, – сказал он Андрюшке.

Хотел пошутить по этому поводу, но не успел, в дверь позвонили. Галия метнулась открывать, пока я из-за стола вылезал. В квартиру влетел, как ошпаренный, Иван Алдонин и, протиснувшись мимо матери, уставился на меня.

– Выйди на минутку, поговорить надо, Паш! – попросил он.

– Вань, а что ты так рано? – забеспокоилась Ирина Леонидовна. – Что-то случилось? С командировкой опять проблемы? Снова не те билеты прислали?

– Ничего плохого с командировкой. Всё хорошо, мам, – ответил Иван с таким видом, как будто война началась.

Поспешил выйти к нему, чтобы не нагнетал мне тут обстановку. Ирине Леонидовне глазами показал: не волнуйтесь, сейчас во всём разберёмся.

– Ты чего? – спросил я его, прикрыв за собой дверь.

– Пойдём ко мне, – покосившись на мою дверь, за которой наверняка уже грела уши его мать, открыл он квартиру и пригласил меня жестом. Зашли, он плотно прикрыл дверь и повернулся ко мне:

– Я Ксюшу дома застать не смог. А завтра уже уезжать…

– Понятно, – сказал я, а сам с тоской подумал, что на кой мне это все? Только хотел поработать хоть немного, да и учёбу совсем забросил с этой автобазой. Статья про Бухару не закончена. Ещё и доклад на конференцию нужно подготовить, хорошо, хоть не так срочно. Я уж про записки для Межуева не говорю, завтра кровь из носу надо в спецхран попасть, заодно и про Бухару материалы попробую найти. И из КГБ, нюхом чую, вот-вот позвонят, потребуют новую какую-то лекцию прочитать. Ну не до любовных мне твоих страданий, дружище!

– Друг видел её вчера с каким-то грузином! Она не шутила, что порвала со мной. Поздно ей ласковые письма из Болгарии писать… Что мне делать? – вывел меня из раздумий Иван.

– Слушай, а что ты хотел? Девушка жила с тобой? Жила. Замуж хотела, семью, детей. А ты что? Работой прикрылся…

– Ну, ты же сам понимаешь, командировка, Болгария, ну нельзя было отказываться. Сам же говорил, надо ехать.

– Слушай, я всё понимаю, что так оно и есть. Но ты же, блин, археолог, специфику своей работы знаешь, ты на кой тянул с предложением и свадьбой? Что, у тебя сомнения были, что тебя скоро в новую длительную командировку дернут?

– Мама говорила, что не нужно спешить. Мол, в прошлый раз поспешил, а потом развод. Нужно узнать друг друга получше…

– Если чувствуешь, что женщина твоя, то нечего тянуть, пока не передумала, или не увели. Ты вот Галию спроси, сколько прошло после нашего знакомства, перед тем как она предложение от меня получила? Ты же и Ксюшу постарайся понять. Ей уже под тридцать. Сидела себе тихо после предыдущего брака, отчаялась уже, что нормального мужика можно найти, а тут ты. Она и вдохновилась, ожила. А подруги ей, небось говорят – твой последний шанс жениться и детей завести, а то годы идут, время неумолимо. У одноклассниц дети уже в школу пошли, а она всё предложения от тебя ждёт-ждёт, никак не дождётся. Ты меня извини за прямоту, но правильно она от тебя ушла. Да-да. – ответил я на его немой вопрос в глазах. – Сейчас экспедиция, а потом бы у тебя докторская случилась, тебе некогда жениться… Знаешь, кто хочет, тот ищет возможности, кто не хочет, тот ищет оправдание. Сколько она тебя уговаривала женится? Ты всё не готов был…

– Да был я уже готов! – возразил Иван.

– А почему не женился? Это же элементарно всё делается. В течение месяца по липовой справке о беременности вас расписали бы и все дела. Или пока хоть заявление подать, а жениться после возвращения из экспедиции.

– Но Ксюша свадьбу хотела, – возразил Иван. – Как у людей.

– Конечно, хотела. Нормальное желание для женщины ее возраста, чай, не голодранцы оба, у обоих работа приличная, с хлеба на воду не перебиваетесь, есть на что погулять. Вам что, месяца не хватило бы гостей собрать в столовке ЗИЛа или твоего института? Или она условием поставила свадьбу в Букингемском дворце организовать, а королева тебе сказала, что в ближайшие полгода там уже все расписано?

– Блин!.. И что мне делать теперь?

– Уже ничего. Что тут сделаешь? Езжай в Болгарию, раз ты уже так решил, – развёл я руками.

– А если заявление сейчас подать?

– Когда? Ты же завтра уезжаешь.

– Вечером поезд. С утра можно успеть.

– Ну, не знаю, – усомнился я. – Согласится ли она, когда у неё уже другой вариант появился… И имей в виду, если ты её сейчас из новых отношений выдернешь, а сам потом не женишься, это будет огромное свинство.

– Да женюсь я! – удивлённо взглянул на меня Иван. – Ладно, спасибо, прав ты. Надо было не маму слушать, а невесту. Поеду, подожду её у дома. Мне ещё цветы где-то купить…

– Ну, удачи, – скептически взглянул я на него.

Вышел из квартиры, закрыл дверь, постоял немного, задумавшись, не слишком ли я жестко с ним. Ну да, есть такое – испугался, что долго придется все эти его отношения разруливать, и несколько свирепо начал резать правду-матку. Но, с другой стороны… Разобрались, действительно, быстро. Иван меня водку не посадил с ним пить, и изливать душу, а будет, наконец, что-то делать, чтобы сохранить свое счастье. Ну и я тоже виноват – надо было в прошлый раз, когда он меня этим вопросом озадачил, не юлить, опасаясь обидеть, а сразу вот так все и выложить. Правда, чувствую, он бы тогда меня сейчас донимал вопросом, где кольца, как у нас с Галией, купить. Мужику сколько, за тридцать? Нет, эти ученые очень медленно взрослеют…

Вернулся домой и ободряюще всем улыбнулся.

– А Ваня где? – с беспокойством спросила Ирина Леонидовна.

– Да дома пока, но уезжать собирается, – объяснил я.

– Я на минутку, – сунула она мне Русика и поспешила домой.

– Интересно, бегал бы он так, если бы его друг Ксюшу с грузином не встретил? – спросил я, когда за ней закрылась дверь. – Вот же собака на сене, и сам не женится, и другому не даёт.

– С каким грузином? – испуганно уставилась на меня Галия. – С Рамазом? Они что, встречаться стали?

– Та-аак, – с интересом взглянул я на нее. – Что ещё за Рамаз? И почему ты в теме?

– На рынке познакомились в воскресенье, – виновато посмотрела на меня жена. – Нас Кото твой к нему отвёл. Я у Рамаза помидоров маринованных наелась и чеснока, а у детей потом животы болели.

– Понятно, пока ты трескала чеснок, он Ксюшу склеил, – рассмеялся я. – Ну вы, девчонки, даёте! Ты, главное, матери Ивана не расскажи об этом! Пусть сам Иван разбирается, что ей можно сказать, а что нет.

– Что теперь будет? – с беспокойством смотрела на меня жена.

– Что будет, то будет, – обнял я её одной рукой. – Главное, чтоб все были счастливы, да? Но тут, похоже, у всех стать счастливыми не получится. Третий лишний. Вопрос только в том, кто будет третьим, Иван или Рамаз? Для нас, конечно, лучше, если Ксюша останется с Иваном.

– Почему?

– Мы ее знаем, мы Ивана знаем, и трудно не согласиться, что они хорошая пара, верно? До этого разногласия с женитьбой ходили тихо-мирно, видно было, что характерами сошлись. А Рамаза я, в отличие от тебя, не знаю. И, кроме того, если Ивана Ксюша прокинет, он может в депрессию впасть. Догадайся, с кем он будет водку пить и свой душевный разлад обсуждать часами? Сразу даю подсказку – не с тобой, ты кормящая мать!

На этом пришлось прерваться, хотя меня несло, как Остапа Бендера во время сеанса одновременной игры в шахматы. Вернулась Ирина Леонидовна, и выглядела она расстроенной. У Галии вид сразу стал виноватым. Подмигнул жене, чтоб она не заморачивалась, нет её вины тут ни в чём.

Только разложился на кухне, чтобы начать работать, как зазвонил телефон.

– Привет! Ты дома? Я сейчас заеду, – услышал в трубке голос Фирдауса.

– Приезжай, конечно, – ответил я, хотя левый глаз у меня нервно дёрнулся. – Всё нормально?

– Да-да, не переживай, – радостно ответил он.

Он приехал минут через сорок, с Дианой. Как раз у Ирины Леонидовны дежурство закончилось, она попрощалась и ушла. А минут через пятнадцать Эль Хажжи приехали.

Сестра сразу к Галие собралась.

– Вот вы вовремя… – улыбнулся я ей, – поможешь детей укачать…

– Мы так и планировали, – поддакнул Фирдаус. – Да, дорогая?

Сестра молча махнула на нас рукой и тихонько приоткрыла дверь в спальню.

– Ладно, – взял меня за локоть зять и подтолкнул на кухню. – Смотри, что у меня есть! – положил он передо мной на стол коробку.

– Это то, что я думаю? – сразу догадался я и принялся распаковывать подарок. Загит же с любопытством перегнулся через стол, наблюдая за мной.

Внутри оказался калькулятор Bowmar 901B.

– Какой красавчик! – искренне восхитился я. – Спасибо, дружище! А это что?

– Это зарядное устройство для аккумуляторов, – пояснил Фирдаус.

– Опа, так тут аккумуляторы, а не батарейки! – поразился я. – А второй комплект взять, случайно, не догадались?

– Обижаешь! – полез Фирдаус в карман.

– Теперь главное, чтобы зарядка к нашей сети подошла, – принялся я читать её параметры…

– И чего? – с любопытством спросил Загит.

– А хрен его знает! – рассмеялся я. – Какая у нас частота в сети, пятьдесят герц? Bomwar это кто, американцы? – разглядывал я коробку. – Там у них, вообще, сеть другая. Спалим сейчас, нафиг, всё. Трансформатор нужен.

– И что, не получится сейчас работать? – расстроился Фирдаус.

– Ну, почему? Простые батарейки поставлю, пока. Правда, их надолго не хватит. Как думаешь, европейские аккумуляторы с зарядкой можно в «Берёзке» купить?

– Не смотрел, не знаю. Европейские, говоришь? Так Амаль пришлёт из Парижа, если здесь не найдём.

– Спасибо! Я твой должник! – приложил я руку к груди.

– Да ладно, – рассмеялся Фирдаус.

А я включил свой новый аппарат. Ага, заряд в аккумуляторе есть. Батарейки на смену тоже. Боже! Как там говорил один злобный хоббит – моя прелесть! Ну, теперь у меня работа гораздо быстрее пойдёт.

***

Москва. Министерство автомобильных дорог РСФСР.

Костенко давно знал Волкова, знакомы они были ещё с дорожного управления, куда их распределили после институтов, как молодых специалистов. Потом жизнь их раскидала, но тем сильнее была радость, когда они неожиданно встретились в стенах министерства. С тех пор регулярно ходили друг к другу в гости. Костенко, конечно, поднялся повыше в своей карьере, но знал, что забывать про друга, зазнавшись, последнее дело. Никогда не знаешь, где через пару лет будешь трудиться ты, а где он.

Николай Иванович выбрал бутылочку коньяка посолиднее и пошёл в гости к приятелю.

– О, Николай Иванович, проходи, дорогой! – радостно приветствовал его Волков.

В университете они, конечно, обходились без отчеств. Но уже при встречах в министерстве завели шутливую манеру величать друг друга по имени-отчеству.

Костенко поставил бутылочку на стол и Волков, подмигнув ему, тут же выставил стаканы и шоколадные конфеты «Лимонные».

– Ой, Игорь Гаврилыч, как в старые добрые времена? – заулыбался Костенко. – Помнишь, как водку карамелью закусывали?

Они выпили, вспоминая прошлое. А затем уже Костенко рассказал ему о своей проблеме.

– Понять бы ещё, что за игру он ведёт, – жаловался Костенко Волкову на Самедова. – Весь такой вежливый, гад, приторно улыбается… И всё на студентов своих валит, представляешь? Да, я такого не говорил, да, я ничего против не имел… А на курсе все знают, что мою дочь из «Комсомольского прожектора» за недостойное поведение выперли. Вот, как это? А главное, зачем?

– Действительно, зачем? – задумался Волков. – Давай, я наведу справки о нём. Может, что и ясно станет.

– Спасибо, дружище!

***

Владивосток.

Оксана сидела в гостинице одна у окна. За весь день сын так и не приехал. Завтра уже надо ехать в Хабаровск, чтобы успеть в субботу на самолёт до Москвы. Интересно, придёт Рафик её проводить?

Что же все дети-то такие неблагодарные выросли? Тот же Рафик. Готов чужому пацану до конца дней, своих или его, задницу подтирать, а о родителях и слышать не желает. Как же так? Почему?

Почему всё так? Только с Галиёй отношения наладились… Надо было и здесь молчать, но сил не было сдержаться. Так обидно стало и за сына. И за себя. Рафик на чужих людей готов жизнь свою положить, а о матери родной вообще не думает.

Что теперь делать? Ещё одного шанса они ей не дадут…

***

Москва. Садовое кольцо.

Иван простоял с час у подъезда, замёрз и засел в подъезде прямо на ступенях лестницы, откуда была видна дверь коммунальной квартиры, где в одной из комнат и жила Ксюша. Он был у неё всего один раз, и то недолго, даже не запомнил, какая из десятков дверей в общем длинном коридоре её.

Жильцов в этой коммуналке было слишком много, поэтому у каждой семьи был свой звонок. Иван насчитал их одиннадцать. Он раз пять звонил в звонок, подписанный «Мишина К.А.», но никто так и не вышел. Самое худшее было то, что не ясно было, позвонил он или нет, звонка не было слышно, комната далеко от входной двери. Может, сломался? Когда же Иван зажал звонок и стоял так какое-то время, прислушиваясь, вышел мужик в трусах и майке.

– Вечер уже! Люди детей спать укладывают, а ты всё звонишь и звонишь! Вся коммуналка слышит! Проваливай отсюда! – разорался сосед. – Ещё раз тебя здесь увижу, милицию вызову!

Пришлось Ивану опять на улице торчать. Как стойкий оловянный солдатик он прождал Ксюшу ещё часа полтора, зверски замёрз, расстроился, если не сказать хуже. Опять представлял подругу в объятиях грузина. Вернулся домой. Попробовал заглушить своё отчаяние водкой, но не помогло.

А ночью у него поднялась температура и начался сильный кашель.

***

Глава 5

***

Москва. Квартира Алдониных.

К утру Иван забылся тревожным сном. Снилась Ксюша, она уходила от него, печально оглядываясь, а он всё никак не мог её догнать. Проснувшись, он взглянул на часы. Время половина одиннадцатого, уже полтора часа как он должен быть на работе. Получается, мама не стала его будить, посчитав серьёзно больным… На самом деле, чувствовал он себя не так и плохо. Пропотел, видимо, хорошо ночью, и полегчало. Но амбре от него после ночных возлияний было такое, что в таком виде все равно идти на работу не стоит.

Что же делать? – мучительно думал Иван. Нет, никуда ни в какую Болгарию он не поедет. Возникла мысль – а если оправдаться болезнью? Наконец, он решился, оделся, пошёл к телефону-автомату во дворе и позвонил замдиректора Литвинову.

– Николай Анатольевич, Алдонин, – представился он своему начальнику, постаравшись говорить поглуше.

По голосу узнать Ивана было трудно, и тот удивлённо спросил, что с ним?

– Я заболел, – ответил ему Иван слабым голосом, – в командировку не смогу сегодня ехать.

– Ох, Иван, Иван! Как же так?! – расстроенно проговорил Литвинов. – И что мне, теперь, прикажешь делать?

– Не знаю, Николай Анатольевич…

– Ладно. Будешь потом один экспедицию догонять, как поправишься.

– Как скажете, Николай Анатольевич.

– Всё, Иван, давай, выздоравливай, – распорядился Литвинов. – Я к начальству.

***

Москва. Институт археологии.

Литвинов решил тут же поставить в известность руководство, что один из членов экспедиции заболел и не может ехать в Болгарию. По телефону такой серьезный вопрос лучше не обсуждать, чтобы не нарваться на гнев начальства, что лично для него не явился, так что он и направился к директору для личного разговора. Но не повезло, секретарь сказала, что того вызвали в Академию наук. Когда вернется – неизвестно. Секретарь обещала тут же ему позвонить, когда он будет на месте.

Следующую попытку он предпринял после обеда, за пару часов до вылета. Дело все же не терпит отлагательств, командировка зарубежная… Секретарь так и не позвонила, и он подумал, что она попросту могла забыть. Так и оказалось – та просто забегалась, и очень извиняясь, тут же сама побежала открывать дверь к директору.

Директор был очень разочарован таким поворотом – любая международная экспедиция требует много согласований по участникам. И по пропавшему билету придется отчитываться… Литвинову пришлось выслушать много того, что он не хотел бы выслушивать…

Выйдя в коридор, он тут же наткнулся на Володю Хомича. Зная, что тот дружит с Алдониным, недовольно сказал:

– Володь, а что такое с Иваном творится? То с работы убегает раньше времени, то теперь эта вот напасть…

Литвинов был уверен, что Хомич знает о болезни друга, потому и не стал уточнять, что за напасть имеет в виду. Но Хомич понятия не имел, что Иван представился заболевшим, и решил, что друга нужно выручать. Начальник явно недоволен, похоже, что Иван и сегодня работу прогулял, не только вчера убежал раньше времени, и ему может сильно влететь… Он решил, что, если рассказать, как есть, что у друга с девушкой нелады, Литвинов должен наверняка Ване посочувствовать. И не влепить ему выговор за прогул.

– Николай Анатольевич, вы Ваню сильно не ругайте. Беда у него – девушка бросила. А они уже чуть ли не в ЗАГС собирались идти. Вот он и дуреет…

Литвинов замер на месте. В голове забурлили мысли.

– Странно. А мне он звонил, и сказал, что заболел, и в Болгарию ехать не может поэтому, представляешь?

– Так он еще и заболел? Вот же не вовремя! – проблеял Хомич, глаза которого стали несчастными, когда он понял, как сильно сейчас подставил друга. Замдиректора, глядя на него, прочитал его мысли влет, и хмыкнул:

– Где живет, знаешь? Знаешь, конечно! Поедем, навестим больного! И никуда не отходи от меня, сюрприз ему сделаем!

***

Владивосток.

В пятницу вечером Оксане уже надо было ехать в Хабаровск, чтобы успеть на самолет до Москвы. Просидев в одиночестве весь четверг, боясь покинуть гостиницу, а то вдруг сын придёт, Оксана с горечью осознала, что на этом её визит к сыну и закончился. Было очень больно, обидно и страшно… Пытаясь хоть где-то найти поддержку, она пошла на почту и заказала разговор с Балашихой.

– Машуль, здравствуй, это я, – проговорила она, услышав голос сестры.

– Привет… Что, опять что-то придумала? – совсем недружелюбно приветствовала её сестра. – Учти, я не желаю больше участвовать в твоих залихватских планах. У моей семьи из-за тебя куча проблем. Родство с тобой слишком дорого обходится. Извини, Оксан, дальше без меня. Не звони больше.

И сестра бросила трубку. Потрясённая Оксана вышла из кабинки переговорного пункта и побрела к выходу.

– Женщина! – остановила её оператор. – Сдачу возьмите! Вы же пять минут оплатили.

Что же это такое? – думала Оксана, возвращаясь в гостиницу. – Родная сестра меня знать не хочет. Может, Загит прав и я не умею ладить с людьми?

К вечеру приехал Рафик в гостиницу, собираясь проводить мать.

– Тут подарки всем, – поставил он на стол сумку. – Часы бате на день рождения. Тебе, Лийке и жене Руслана подставки под горячее из ракушек. И конфет взял «Птичье молоко» два килограмма. Хватит на всех?

– Спасибо, Рафик, – чуть не разрыдалась Оксана. – Как там, дома?

– Никак, – помрачнел Раф.

– Прости меня, – совсем разнервничалась она. – Вечно хочешь, как лучше, а получается ерунда…

– Да уж… Ладно, надо ехать. А то на поезд опоздаем.

***

Москва. Квартира Алдониных.

Иван дозвонился Ксюше на работу. Ему сказали, что она будет только в понедельник. Он снова съездил к ней домой, долго караулил у подъезда. Потом, не выдержав, позвонил в звонок несколько раз. Наконец, вышла женщина лет сорока в старящем ее пуховом платке, и, глядя сочувственно на него, сказала:

– Парень, нет ее уже второй день. Уехала куда-то. С чемоданом. Не терзай звонок, без толку. Сказала, не скоро вернется.

Иван ее поблагодарил, а потом, выйдя, проклял всех в этом доме, в том числе и того мужика, что вчера мог ему сказать то же самое.

Вернувшись домой, он окончательно решил бороться за Ксюшу, и старательно составлял план действий, когда в дверь позвонили.

– О, Володька, – растерянно уставился Иван на Хомича. – Ты чего? И что ты мне подмигиваешь так отчаянно?

Ответить друг не успел, только поднял глаза к потолку в отчаянии. Из-за его спины шагнул замдиректора института.

– Ну что же, молодой человек, – сказал он укоризненно, – вы совсем не выглядите смертельно больным. И голос чудесным образом в лучшую сторону изменился. Сильный, вполне здоровый. А чем от вас так несет? Спиртом протирались, чтобы температуру сбить?

Иван замер, появления начальства на пороге он никак не ожидал.

– Это ты чего? – сделал шаг через порог Хомич, в попытке прийти ему на помощь. – Ты что творишь? Это всё из-за Ксюши?

– Я пустил ситуацию на самотёк и она вышла из-под контроля, – заявил Иван, выйдя из ступора и решив, что терять, собственно говоря, уже нечего. – У меня нет другого выхода. Понимаете? Если я уеду, то потеряю девушку. Навсегда.

– Ой, Ваня, Ваня!.. – с укором проговорил Литвинов, вздохнув. – И уволить бы тебя, но жаль дурака. Да и если я скажу директору, что ты натворил, мне вслед за тобой тоже прилетит. До какого числа у тебя бюллетень?

– Бюллетень? – застыл с ошарашенным видом Иван.

– Алдонин! Твою мать! – закричал Литвинов. – Спустись уже с небес на землю! Будь мужиком, возьми себя в руки! Не заставляй увольнять тебя за прогулы и срыв зарубежной поездки! Тебе нужен бюллетень!

– Не до этого было… Да и кто мне его выдаст, если я ночью плохо себя чувствовал, а сейчас уже нормально?

Литвинов долго бушевал и ругался на него, называя дураком. Наконец, как-то сразу обмякнув, сел на кровать, и сказал:

– Записывай телефон. Ирина Леонидовна Баркина. Первая городская больница имени Пирогова. Скажешь, что от меня. Ну и подари женщине хорошую бутылку. Бери больничный на неделю. Якобы тебя госпитализировали по подозрению в воспалении легких, но все обошлось сильной простудой.

Иван записал телефон.

– И сделаем так, молодой человек. Ни в какую Болгарию я вас больше отправлять не буду, конечно. Пошлем другого специалиста. Но чтобы за эту неделю вы все свои любовные дела решили. Если все это будет продолжаться и дальше, жду заявления по собственному желанию. Которое я охотно подпишу. Все понятно?

– Обязательно, – пообещал Иван, поняв, что раз замдиректор перешел на официальное «вы», то больше снисхождения он точно не дождется. – Спасибо вам за понимание.

***

Москва. Квартира Ивлевых.

Руслан узнал у тёти Дили московский адрес сестры и приехал в Москву. Дверь открыл отец. Надо было видеть его лицо. Он молча обнял сына и, даже, слегка прослезился. Пока Руслан умывался с дороги, Загит позвал Галию.

Только тот вышел из ванной, сестра повисла у него на шее.

– Знал бы, что меня тут будут так принимать, раньше бы приехал, – охрипшим голосом сказал Руслан.

– Когда ты приехал? Надолго? – засуетилась сестра, накрывая на стол. – Руслан! Как я рада! – опять подскочила она к нему и сжала ему руки чуть выше локтя от избытка чувств.

– Лийка! – рассмеялся он. – Ты уже мама, а всё дурачишься.

Галия накормила его, с удовольствием наблюдая, как брат ест. Потом заставила его рассказать о семье, о том, как они живут, как Маришка в ясли ходит. Он послушно рассказывал до тех пор, пока из спальни не послышался детский плач. Галию тут же как ветром сдуло.

– Пап, поговорим? – воспользовался моментом Руслан. – Где мама?

– Сам не знаю, – взглянул на сына Загит.

– Ты не собираешься её искать?

– Зачем? Ты же сам говорил, что ей в понедельник на работу. К понедельнику объявится.

– И тебе всё равно, где она? – удивлённо смотрел на отца Руслан.

– Сын, я понимаю, что это звучит для тебя дико. Но я, правда, устал. Я это только этим летом понял. Посмотрел, как другие живут, и понял, что сам я всю жизнь просидел на пороховой бочке. Либо дети плохие, что мать не слушают, либо их мужья и жены против нее настраивают. Скандал на скандале. Жалоба на жалобе. Все последние годы, как вы подросли, в постоянном ожидании, что вот-вот опять где-то рванёт. Я, просто, не знал, что можно жить по-другому. А теперь знаю. Я устал. Я так больше не могу.

Тут раздался звонок телефона и Загит пошёл в коридор. Потрясённый Руслан на автомате прислушивался к словам отца в коридоре.

– Рафик?! – воскликнул Загит. – Здравствуй…

Руслан тут же оказался рядом, прислушиваясь.

Брат доложил отцу, что посадил мать на поезд до Хабаровска. Через сутки с небольшим она будет в Москве.

– Значит, она была у тебя, – посмотрел на Руслана Загит, тот удовлетворённо кивнул. – А то Руслан панику поднял, что мать пропала. Даже в Москву примчался… Да, он рядом…

Раф от неожиданности растерялся, а Руслан сам попросил у отца трубку. Загит ушёл на кухню, чтобы не стоять у детей над душой и собраться с мыслями. Значит, Оксана все же предпринимает шаги, чтобы примирится с детьми и их семьями. И активные шаги, во Владивосток летала! Апатия, поглотившая Загита в последнее время, сразу отступила. Хотелось узнать, как жена слетала к Рафику, но парни всё никак не заканчивали разговор.

Раф рассказал, как мать неожиданно приехала. Его очень беспокоило её поведение. Чего она, вдруг, примчалась? Вместо того, чтобы праздновать вместе с отцом его юбилей? Вся взвинченная, нервная.

– Как она себя чувствует? – спрашивал он брата. – Она, здорова, вообще?

– Да, вполне, – ответил Руслан, понимая, что отец слышит его.

– А что с ней?

– Это не с ней.

– А с кем? С отцом?

– Да.

– Так… А почему он в Москве?

– Есть причина.

– Короче, брат, позвони мне домой или на службу, – попросил Раф. – Лучше на службу. Чувствую, нам надо серьёзно поговорить.

– Точно, – согласился Руслан. – И чем быстрей, тем лучше.

***

Воспользовавшись тем, что у меня по физ-ре зачёт будет автоматом, ушёл из университета пораньше и поехал в спецхран. Пока изучал иностранную периодику, мне нашли научную статью «Эвакуация гражданского населения в среднеазиатские республики СССР в годы Великой Отечественной Войны». С ее помощью свою статью я снабдил конкретными цифрами, не загружая текст перечислением всех детских домов, просто, столько-то из Харьковской области, столько-то из Днепропетровской и так далее. Хорошо, когда калькулятор под рукой.

Для Межуева тоже нашёл несколько новинок: лазерная сварка, сотовая телефонная связь, матричный принтер.

После спецхрана сразу отвёз статью в редакцию.

– Это не для рубрики «Пульс планеты», – решил я сразу предупредить Веру. – Но такая тема, я не смог пройти мимо.

– Да? – заинтересовалась она. – Дай-ка посмотреть.

***

Москва. МГУ.

Услышав от отца, что все её неприятности из-за Самедова, Светлана не сразу, но пришла к идее, что самому Самедову до неё, Светланы Костенко, нет никакого дела, он и пальцем ради неё не пошевелил бы. Но есть один человек, который затаил на неё серьёзную обиду.

Регина Быстрова…

Последнее время, при случайных встречах, она бросала на Светлану такие недвусмысленно злорадные взгляды, что понятно было без слов, откуда ноги растут у всех неприятностей, свалившихся на Костенко.

Но почему Самедов так странно себя ведёт? – не могла понять Светлана. – Регинка ему что-то наговорила про меня, и он встал на её сторону? Но что она могла такого сказать? Наврала чего-нибудь с три короба? Вот, стерва…

Как же её вывести на чистую воду? О, чёрта вспомнишь, рога появятся, – подумала Светлана, увидев Быстрову, поднявшуюся на этаж и двинувшуюся по коридору впереди Костенко прямо к кабинету Самедова. – Знать бы, что именно она ему врёт, – задумавшись, шла за Быстровой Светлана, спрятавшись за спинами других студентов, – тогда можно было бы подстроить опровержение, сделать так, чтобы он случайно узнал, что Регинка ему всё наврала про меня.

Быстрова проскользнула в кабинет Самедова, а Светлана, проходя мимо, вдруг отчётливо услышала, как в замке повернулся ключ с характерным щелчком.

Они что там, закрылись, что ли, вдвоём?! – потрясённо прошла Костенко мимо кабинета и остановилась в ступоре. – Может, показалось? – подумала она, немного придя в себя, развернулась, пошла прямо к кабинету Самедова и аккуратно, чтобы ручка не зашумела, нажала на нее. Дверь не открылась. – Ничего себе!..

Светлана встала у дверей, как будто ждёт возвращения хозяина кабинета, а сама старательно прислушивалась к звукам, доносившимся изнутри.

***

Москва. МГУ.

Ираклий только поднялся на этаж, как сразу увидел Костенко под дверями кабинета Самедова. Не знай он, что Светку турнули из «Комсомольского прожектора», то не обратил бы никакого внимания на эту сцену, мало ли, ждёт студентка зачем-то секретаря комсомольской организации. Может, характеристика нужна.

Но напряжённая, застывшая поза Светки говорила о том, что она не просто ждёт, она подслушивает, что происходит за дверью.

Как интересно, – подумал он. – Это что же у нас тут такое происходит?

Пройдя в другую сторону подальше, Ираклий занял удобную позицию для наблюдения, не привлекая к себе ничьего внимания.

***

Удалось приехать домой пораньше. Думал сегодня закончить с автобазой уже. Но к нам в гости приехал брат жены Руслан.

– Привет, – удивлённо уставился я на реплику Марата на кухне за столом, только войдя в квартиру. Ну очень похож!

– Привет, – улыбнулся он, выходя в коридор и протягивая мне руку. – Руслан.

– Ну, лёгок на помине, – улыбнулся я. – Вчера только с женой говорили, что будем скоро дружить семьями. Павел.

– Я тоже на это надеюсь, – улыбнулся он.

– Так. А Марату кто-нибудь сообщил о твоём приезде?

– Нет. Как ему сообщить? – ответил Загит.

– Сейчас всё сделаем, – сделал я успокаивающий жест и пошёл к телефону. – На ЗИЛе сегодня тренировка. Сейчас кого-нибудь поймаем.

Сатчана на месте уже не оказалось. Очень жаль. Пришлось бежать в соседний подъезд к Мартину. Тот оказался ещё дома, как раз собирался на самбо. Попросил его передать Марату, что его брат из Святославля приехал на один день, завтра уедет.

***

Москва. Квартира Величко.

Вернувшись домой из университета, Алина пришла к матери на кухню и села за стол, наблюдая, как та жарит блинчики на ужин.

– Что, проголодалась? – улыбнувшись спросила мать.

– Не в этом дело, мам, – озадаченно взглянула на нее Алина. – Я не знаю, что с днём рождения делать. Кого приглашать? В прошлом году позвала одних москвичей, как ты посоветовала. А оказалось, что у нас именно приезжие, а не москвичи, больше всего и добились за этот год. Все, кто в общаге живут, дружат. Кучу денег за лето заработали. Двое из них в кооперативный дом уже из общаги переселились. Один из них, Пашка Ивлев, сам в Верховный совет устроился и уже пятерых своих из общаги туда пристроил. А ты мне говорила, что москвичи нам ближе и по уровню культуры, и по доходам. И по карьерным перспективам. А вот тебе и не москвичи чего добились…

Отец Алины, случайно забредший в этот момент на кухню и услышавший последние фразы дочери, возмущённо посмотрел на жену.

– Ирин, я не понял, это с каких это пор ты так москвичей обожаешь? Забыла, откуда сама приехала? А я? Мы тоже жизнь свою в Москве с общежитий начали и это не помешало мне, посмотри, каких высот в жизни добиться. Так зачем ты дочку так настраиваешь, на одних москвичей ориентируешь? Что за глупости? О чём ты думаешь, вообще?

– Да ну вас! – обиделась мать, выключила сковороду, сняла ее с плиты, и демонстративно задрав голову, ушла с кухни. Отца с дочерью это совсем не смутило…

– Пап, так что мне с днём рождения в этом году делать? Я наших общажных в том году не позвала, а с ними Витька Макаров всё время вместе ходил, в общаге у них пропадал, я и подумала, что он тоже не москвич. А он оказался сыном замминистра МИДа. Как мне теперь их всех на день рождения пригласить? Они же обиделись на меня в том году. Что делать-то? Я бы хотела с ними подружиться. Серьёзные ребята оказались, особенно, Пашка Ивлев. Никто из москвичей у нас в Верховный совет не попал, а он попал.

– Н-да… Ситуация, – задумался отец, но через пару минут, помолчав, выдал совет. – Тут есть два варианта. Первый – это пригласить в ресторан всю группу. Накладно, конечно, будет, но что делать, раз так вышло в прошлый раз. Найдём деньги тебе на праздник.

– А второй? – спросила Алина.

– Позови только тех, кого не приглашала в прошлый раз. Скажешь, что в прошлый раз приглашала одних, а в этот раз – других. Мол, вот такая у тебя хитрая стратегия, чтобы никому обидно не было.

Алина нахмурилась, представив себе, что не пригласит двух своих подружек из группы. И как она им это объяснит? Хитрой папиной стратегией?

***

Посидел немного с Русланом и Загитом. Потом Загит сам догадался, что у меня полно работы и увёл сына в большую комнату смотреть телевизор. До приезда Марата успел закончить обсчёт пробега и расхода топлива. Калькулятор, конечно, очень сильно жизнь облегчил. Найти бы ещё адаптированную под наши сети зарядку для аккумуляторов, и цены бы ему не было. А то батарейки жрёт, причём, сразу по четыре штуки.

Начал писать доклад по безработице. Интересная, вообще, тема. По Марксу, кризис, депрессия, оживление и подъём – естественные фазы развития капитализма, как смена времён года, от них никуда не деться. Соответственно, и безработица неотъемлемая часть капитализма, как минимум, во время двух из четырёх этих фаз. И, как писал Сталин, чтобы уничтожить безработицу, надо уничтожить капитализм. Безработица нужна капитализму. Это резервная армия бесправных рабочих. Это средство эксплуатации рабочего класса. Это, наконец, обязательное условие для существования и развития капиталистической экономики. Далее разбирался в причинах возникновения безработицы вообще, и во время кризиса перепроизводства и общего кризиса капиталистической экономики, в частности. Затем добавил свои собственные размышления по этому поводу.

Только успел набросать тезисы доклада и расписать часть из них, как примчался Марат. Сколько же было радости у братьев! Марат сразу потащил Руслана во двор хвастаться машиной.

Сидели на кухне допоздна, трепались обо всём подряд. Помогали Галие с детьми. Дядя Руслан познакомился с тёзкой и Андрюшкой. Сделал несколько фоток с близнецами на руках, обещал ему напечатать и прислать.

Руслан с Загитом периодически уходили в подъезд курить. Когда мы в очередной раз остались с Маратом вдвоём, он вдруг поделился со мной, что хочет участвовать в агитбригаде.

Аж закашлялся от такого заявления. Чай не в то горло попал.

– Ты это себе как представляешь? – удивлённо уставился я на него. – У тебя учёба, преподавание в училище и тренировки на заводе. Какая тебе ещё агитбригада? Постой, а ты откуда про неё, вообще, узнал?

– Аиша рассказывала.

– Понятно… И что тебе мешает?

– Пропуск нужен в МГУ.

– Всего-то! – рассмеялся я. – Ну, значит так. Поступай на подготовительные курсы…

– А так можно? Я же не буду поступать, пока училище не закончу.

– А ты не говори никому об этом.

– Блин. Так просто… Как я сам не додумался?