Смерть на Марсе

Глава 1

Никто не приезжает на Марс умирать – на Марс приезжают за жизнью.

Фраза из какого-то дурацкого рекламного ролика сама собой всплыла в памяти, и Лавиния никак не могла понять, почему. Может, потому что номер 10 Легиона уже знала: она погибнет в этом зале. Но ее смерть оказалась настолько нелепой, что поверить и принять такой исход не получалось.

Умом Лавиния понимала, что это единственный возможный вариант. Она и в лучшие времена ни за что не победила бы Первого, а теперь, с тяжелым ранением, об этом и мечтать не приходилось. Самым разумным сейчас было бы сдаться, принять поражение, избавить себя от боли… А она не могла. Страх смерти бил по инстинктам, пробуждал в душе то животное, которое таилось где-то в темных уголках памяти, ненужное и неосознанное. То, что заставляло надеяться на лучшее и держаться за необъяснимую веру в чудо.

Поэтому Лавиния не сдалась, она резким рывком отскочила назад – освобождаясь из чудовищного плена руки, пробивавшей ее тело насквозь. Внутри пульсировала боль, во рту было горячо и горько от крови, голова уже кружилась, и все же Лавинии каким-то чудом удалось устоять на ногах. Она замерла в паре шагов от номера 1, растерянная, не знающая, что делать, что сказать…

Рафаль, пожалуй, мог бы удержать ее, если бы захотел, он был намного быстрее противницы. Но он позволил Лавинии эту маленькую игру… последнюю игру. Теперь он наблюдал за Десятой с легким любопытством, в его взгляде не осталось и следа той отчаянной, преданной любви, которая недавно так надежно сковывала его.

Если задуматься, в его взгляде вообще ничего знакомого не было… Это был он – и одновременно не он. Лавиния не сомневалась, что перед ней стоит настоящий Рафаль Стром, а не клон или двойник: она узнавала его не только по внешности, по запаху и энергии тоже. Однако в нем изменилось все: поза, движения, выражение лица…

Сначала Лавинии показалось, что он просто стал более уверенным. Должно быть, выяснил, что она использовала его, предала, и теперь хочет отомстить. Но чем дольше она наблюдала за ним, тем меньше понимала. Он то смотрел на нее с осознанным снисхождением того, кто намного сильнее, то наблюдал с интересом зверя, познающего новую территорию и новую добычу. Его поза была скорее настороженной, чем расслабленной. Он как будто стал котом, который не прочь поиграть с мышкой – но не позволить ей уйти.

– Рафаль, что ты делаешь? – тихо спросила Десятая.

Кровь вырывалась изо рта и раскаленной волной лилась по подбородку на грудь. Лавиния не пыталась это остановить, она все силы бросила на исцеление внутренних повреждений, самых опасных. Пока нужно удержать позвоночник целым, подлатать легкое, восстановить хотя бы часть кишечника, потом видно будет… На это требовалось время, поэтому Лавиния пыталась выиграть себе паузу, хотя говорить с существом, стоящим перед ней, не хотелось… хотелось бежать.

Рафаль, которого она знала, должен был обвинить ее открыто, если он действительно узнал правду. Закричать или стать язвительным, как получится, но сосредоточиться на этом, на причине всего!

Однако нового Рафаля, похоже, не так уж волновало ее предательство. Он безмятежно улыбался, глядя то на ее лицо, то на рану, разорвавшую ей живот.

– Все хорошо, – только и сказал он.

Лавиния знала, что нужно терпеть. Улыбаться ему, как он улыбался ей. Подыгрывать. Но она просто не могла – она ведь не готовилась к такому! Она до сих пор не понимала, где и как допустила ошибку, но это было уже не важно. Холодное прикосновение смерти, знакомое еще со времен миссии на Феронии, вернулось – и толкнуло ее в пучину паники. У Десятой не осталось сил терпеть боль и страх, из глаз брызнули слезы, голос сорвался в крик.

– Что здесь может быть хорошего?! Ты меня насквозь пробил, выродок! Ты напал на одну из своих… На меня, хотя клялся, что любишь меня!

– Да. Это правда, – кивнул Рафаль, как-то странно, по-звериному, наклонив голову. – И я всегда буду тебя любить.

– Такая у тебя любовь? – Лавиния указала на кровавую рану. Вслепую указала, взглянуть на то, что осталось от ее тела, она просто не могла. – Ты же меня покалечил, мне больно!

– Мне жаль. Придется терпеть.

– Ради чего такое терпеть?

– Чтобы мы с тобой могли остаться вместе.

Онемение разом отступило, сменившись жаждой движения. Лавиния готова была сделать что угодно, лишь бы не оставаться с ним рядом. Дождавшись, когда травмы перестанут угрожать ее жизни, Десятая сорвалась с места.

Она и не думала нападать – она бы все равно не победила. Но она еще надеялась спастись! Если получится покинуть зал, добраться до лабиринта коридоров, может, Рафаль потеряет ее из виду… Она заставила себя думать только об этом.

Потому что принятие смерти – это конец… У Легиона всего лишь убудет один пункт списка, который можно заменить кем-то из рекрутов. Для Лавинии закончится все. Не она превратится в труп, скрытый в недрах Марса. Вселенная рухнет, обратятся пылью планеты, померкнут звезды… Потому что Вселенная внутри, любые объективные знания о ней теряют смысл, когда разрывается связь. Весь мир живого существа строится на одном-единственном «Я». И когда погибает сущность, все уже не важно и не нужно.

Поэтому Лавиния бежала, не имея возможности убежать. И поэтому сражалась, когда Рафаль без труда догнал ее и напал.

Что-то с ним определенно было не так, она все больше убеждалась в этом. Лавиния знала, как он умеет драться, видела не раз. Номер 1 был не просто силен, он идеально владел своим телом, он был мастером ближнего боя. Но сейчас он пытался просто сдержать Лавинию, не дать ей двинуться, подмять под себя. Это была стратегия какого-нибудь пьяного станционного техника, а не элитного солдата!

Похоже, его безумие разрасталось куда стремительней, чем предполагала Десятая. Теперь оно влияло не только на мысли Рафаля, оно делало его движения резкими, предсказуемыми, слишком медленными, порой неуклюжими… Его сила от этого не уменьшилась, однако у Лавинии оставался шанс сбросить его с себя, если найти удачную точку опоры. Нужно только не сдаваться, вытерпеть боль и ужас, ведь награда – жизнь!

Да и боль вроде как становилась слабее. Поначалу это обрадовало Лавинию… Ненадолго. Даже ее затуманенный паникой разум отметил, что она выздоравливает слишком быстро. У ее искалеченного тела нет на такое ресурсов, да и сосредоточиться на исцелении во время драки она не могла. А еще Рафаль улыбался ей – снова искренне и чуть шире, чем раньше.

Он, похоже, все знал. То, что она пока не поняла и не хотела понимать.

Он наклонился к самому ее уху и шепнул:

– Я же говорил тебе, что мы всегда будем вместе… Все хорошо. Ничего не бойся.

Новая волна шока дала Лавинии достаточно сил, чтобы оттолкнуть от себя Первого. Не скинуть окончательно, однако выиграть хоть немного свободного пространства.

Она заставила себя приподняться и посмотреть на рану. Лавиния уже знала, что угасающая боль – на самом деле не благо, тут скрыт грандиозный подвох. Но она даже не ожидала, что правда окажется такой, что такое вообще возможно. Это ошибка, просто галлюцинация, порожденная ее испуганным разумом… Так не бывает!

Рафаль снова прильнул к ней, и она ожидала, что он опять заговорит, шепнет ей что-то. Но она на секунду заглянула ему в глаза – и этого было достаточно, чтобы наконец понять: Рафаль тут вообще ни при чем. Он стал первой жертвой войны, которой предстояло вот-вот разгореться на Марсе.

Однако Лавинии на этой войне места не было. Существо, навалившееся на нее, прижалось к ней сильнее, и последним, что почувствовала Десятая, стали сомкнувшиеся на шее клыки.

Ансгар Фетъе, глава научного отдела Легиона, просматривал схему Объекта Д-1. Ничего похожего на волнение он не чувствовал. Он уже знал о том, что случилось, порой ему докладывали о миссиях раньше, чем главам других отделов Легиона. Он просто не считал нужным тратить силы и время на эмоции.

Проблема уже возникла. Необходимо искать ее решение, а не наматывать круги по кабинету или лить слезы в уголке. «Плохо» и «ужасно» – такие бессмысленные, субъективные определения… Значение имеют только факты.

В углу экрана мелькнуло оповещение о том, что совещание начнется через два часа. К этому времени Ансгару нужно было составить полное представление о возможностях Объекта Д-1. «Демиург» уже не определял атмосферу Марса так, как раньше, на заре терраформирования, но при должных усилиях он все еще мог стать причиной серьезных разрушений. Хотя это маловероятно, конечно. Существо, обосновавшееся там, мозгами не отличается. Когда оно окончательно сожрет то, что осталось от Рафаля, оно станет куда менее опасным, чем было раньше.

Жаль, что не все понимали это – и не все умели сохранять спокойствие. Ансгар как раз заканчивал с изучением документов, когда в его кабинет явился один из ассистентов. Глава научного отдела понятия не имел, как его зовут. Ансгар прекрасно знал все навыки и умения своих ассистентов, а вот запоминать имена не считал нужным. Переступая порог научного отдела, они становились функциями, а не теми, кому он должен будет виртуальную открытку подписать!

Этот ассистент был из тех, что посмышленей, но, судя по заметной дрожи, новости с Марса повлияли даже на него. Жаль. Ансгар давно уже искал того, кто способен думать о науке, а не бессмысленных сантиментах.

– Ты закончил? – уточнил глава научного отдела.

– Да… Все данные переписаны и закодированы. Единственная копия переслана на ваш личный компьютер.

– А остальные?

– Уничтожены без возможности восстановления.

– Это хорошо.

Как и все легионеры, Лавиния то и дело отсылала отчеты. Она даже делала это чаще других, сказывалась дисциплинированность низкого номера. Но то были в основном общие данные, по-настоящему ценную информацию Десятая передавала сразу ему, таков был уговор.

С учетом нынешней ситуации эти данные могли стать компроматом. Кто-то другой, более эмоциональный, удалил бы их в истерике сразу после того, как пропала связь с Лавинией. Но Ансгар прекрасно владел собой, он ни на миг не забывал о том, как ценна любая информация о… существе, пожалуй, уместнее всего было называть эту форму жизни так. У нее было и другое название, принятое всеми, однако оно главе научного отдела никогда не нравилось.

Ансгар поручил своему ассистенту еще раз просмотреть все сеансы видеосвязи с Лавинией, выудить суть, оформить в документы, а потом удалить ненужное. Дело было сделано хорошо, вот только ассистент не спешил уходить – хотя следовало бы.

– Что еще? – спросил Ансгар. – Говори, если тебе это необходимо.

– Я слышал, через несколько часов состоится собрание руководства Легиона… Вы ведь тоже там будете?

– Разумеется. Они ждут моего отчета.

– Вы… скажете им правду?

И оба они понимали, что речь сейчас шла не о Лавинии. Ассистент имел в виду ту самую правду, запретную, за которую можно отправиться под трибунал. Правду, о которой знали человек десять во всей Вселенной. Даже это казалось Ансгару непростительной толпой, он бы с удовольствием сделал все сам, да не смог, вот и пришлось привлекать тех, кто был лишь частично компетентен для таких заданий.

Об этом не следовало даже говорить, Ансгар не хотел тратить время на нотации – которые и так были знакомы его ассистенту. Свое решение он уместил в короткий вопрос:

– Какую правду?

Ассистенту полагалось понять намек и уйти, однако он был слишком напуган. Он сжал кулаки и сделал то, что раньше наверняка казалось ему немыслимым: затеял спор с руководителем.

– Мне кажется, сейчас это важно… Легиону нужно знать!

– Тебе необходимо побыть в одиночестве, – покачал головой Ансгар. – Возьми выходной, проведи время в комнате для медитации. Тогда, думаю, ты осознаешь нелепость своих предложений без моих подсказок.

– Но там же… То, что произошло на Марсе… Оно же связано с тем, что мы сделали с Рафалем!

– А что мы сделали с Рафалем?

Если бы ассистент ответил на этот вопрос, да еще и честно, он стал бы дополнительной проблемой и без того паршивого дня. Ансгар нашел бы способ ликвидировать его, как отслужившее свое оборудование, но это отняло бы время и силы. Нежелательная задержка…

К счастью, ассистент наконец сообразил, что перестал быть полезным. Он глубоко вдохнул, выдохнул и сдержанно улыбнулся.

– Вы правы. Не знаю, что на меня нашло. Мне действительно нужен выходной.

– Полагаю, тебе передалась часть необоснованной эмоциональности номера 10 после просмотра ее отчетов, так бывает. Проведи этот выходной с пользой. И чтобы ты не тратил время на лишние размышления, скажу сразу и просто: теория, которую ты обдумываешь, несостоятельна. Рафаль Стром – просто неудачный эксперимент, так бывает. Как помнит весь Легион, первые номера доставляют проблемы и без вмешательства научного отдела. Если бы каждая неудача останавливала прогресс, мы не продвинулись бы дальше Земли! На совещании мы составим план действий, но я могу сказать уже сейчас: тех ресурсов, что у нас есть на Марсе, хватит для устранения этого досадного недоразумения. Ну а потом мы обсудим новый эксперимент – ведь номер 1 должен быть у Легиона всегда.

Лукия вывела на большой экран изображения всех инопланетных существ, собранных теперь на Марсе. Маршрут «Северной короны» был построен, участие капитана больше не требовалось. Пока величественный корабль рассекал пространство на скорости, которую не так давно назвали бы невозможной, Лукия пыталась подготовиться к тому, что ожидало их на Красной планете… если к такому вообще можно подготовиться.

Наибольшее беспокойство у нее вызывали мутанты, сделанные из похищенных молодых легионеров. О том, насколько жуткая судьба постигла этих вчерашних детей, Лукия предпочитала не думать – практической пользы от этого не было, а от дела такие мысли отвлекали. Сейчас ей важно было не пожалеть несчастных, а сохранить свою команду, для этого она с самого начала должна была рассматривать мутантов как оружие.

И ведь отличное получилось оружие! К счастью, эти уродцы не обладали всеми способностями легионеров, однако они все равно были сильнее многих своих несостоявшихся товарищей. Пожалуй, для легионеров из последней сотни стало бы самоубийством выходить против них… Недостаток ума эти существа компенсировали звериной яростью, а неугасающий голод значил для них куда больше, чем страх. Им не хватало мозгов на осознание собственной смертности, и это лишь увеличивало угрозу.

Самыми опасными из них были те, что с внешними костяными наростами. Судя по информации, которую неохотно выдавил из себя Легион, этих мутантов готовили на планетах с особо агрессивной атмосферой. Год в таких условиях – и в более спокойных мирах эволюционировавший уродец превращается в оружие массового истребления. Впрочем, с такими мутантами неплохо справлялись телепаты и хилеры, да и было этих, костяных, совсем немного… У Лукии имелись все основания верить, что столкновение с ними команда выдержит.

Мутантов попроще, менее защищенных, не таких агрессивных, но тоже созданных из молодых легионеров, на Марсе оказалось больше. Часть уже истребили, но несколько десятков разбежалось по горам, немногочисленным лесам и городам планеты. С этими следовало разобраться в первую очередь.

Помимо мутантов из Легиона на Марсе обнаружили и людей, измененных с помощью куда более примитивных мутагенов, и существ с других планет. Похожую стратегию уже использовали на Феронии, но менее опасной ее это не делало. С планеты эвакуировали лишь незначительную часть населения, больше и не могли – до недавних пор армия Марса сохраняла верность своим лидерам, пусть и неохотно.

Теперь же, когда сенаторы были захвачены и нейтрализованы, военные не только сложили оружие, но и способствовали эвакуации. А толку? Для многомиллионного населения Марса транспорта все равно не хватало. Куда проще и быстрее было ликвидировать все источники опасности на планете.

Лукия убрала в близкий доступ досье хищников и вывела на экран карту перемещения мутантов. Ее составляли и обновляли разведывательные дроны, данные были не точными – но иного пути следить за инопланетными существами не оставалось. Капитан как раз была занята этим, когда звуковой сигнал оповестил ее, что кто-то прямо сейчас стоит у двери и наверняка хочет поговорить.

– Войдите, – позволила Лукия, не убирая карту. Смысла скрывать это от команды не было, на борту и так всё знали.

Дверь открылась, впуская Альду Мазарин. Телепатка не предупреждала о своем визите – значит, разговор не на пару минут. Лукия кивнула на одно из кресел, приглашая гостью сесть.

Некоторое время она опасалась, что им с Мазарин будет сложно поладить после всего, что произошло недавно. Да, Альда поняла, почему капитан поступила именно так – и все поняли. Однако понимание не всегда обращается принятием, люди склонны ставить эмоции превыше здравого смысла. Такая ситуация на «Северной короне» уже была, когда предыдущего телепата заменили на Альду. Теперь Лукия допускала, что нечто подобное повторится.

Но обошлось: враждебность не прижилась. Пожалуй, главной причиной стало то, что сама Альда не держала на капитана зла, она первой потянулась к Лукии. А видя, как реагирует она, остальная команда подстроилась, у них и вовсе не было оснований для мести. Так что миссия на Итойе доказала: связь между ними не так легко разрушить.

– Это немножко странный разговор, – признала Альда. – Если не захотите его продолжать, я пойму… Пойду вместе с Киганом троллить Стерлинга.

– Я не планирую вас выгонять, Мазарин. И передайте Рэйборну, чтобы нашел другое хобби. Что вас тревожит?

– Меня тревожит то, что что-то тревожит вас, – нервно улыбнулась телепатка. – И Триана… Вы оба не говорите об этом, но я же чувствую! Вы просто не делитесь этим с командой. Триан… Он сейчас все чаще один где-нибудь ходит, я его спрашивала, в чем дело, но он отшучивается… В общем, шансы получить ответы от вас повыше.

Она не упомянула, что для получения ответов есть и другой путь: просто пробиться им в головы и все узнать. Причем Альда, похоже, не выставляла напоказ собственное смирение, она обозначила для себя рамки, которые пересекать нельзя.

Она и раньше была такой, однако Лукия допускала, что после знакомства со своим отцом Альда изменится. Капитан не собиралась ни с кем обсуждать это, но от себя правду скрыть не могла: Валентин Вернон оказался самым пугающим созданием из всех, кого ей доводилось встречать. Лукия сталкивалась с пиратами, отступниками, даже с чудовищами – если уж подбирать единое слово для хищников с других планет. Однако все они меркли по сравнению с тем, кто мог пробиться ей в голову, изменить саму ее сущность, заставить сомневаться в том, где кончается ее воля и начинается его… Это было хуже любой битвы и любого ранения. Пожалуй, даже хуже смерти.

Если бы Альда решила подражать внезапно обнаружившемуся родителю, обстановка на корабле очень быстро стала бы невыносимой. Но то, что телепатка этого не сделала, лишь доказывало: Лукия не ошиблась на ее счет с самого начала.

– Я не могу сказать вам, что беспокоит Триана, мне он не докладывал, – покачала головой капитан. – Но относительно меня вы правы. Я не совсем понимаю ту миссию, которую нам поручили.

– Так уже бывало…

– Да, и никогда это не приводило ни к чему хорошему. Формально мы должны зачистить Марс после того, как легионеры ликвидировали основную угрозу.

– Я знаю, но я не понимаю, почему именно мы, – признала Альда. – Мы же разведывательный корабль… Я помню, как нас втянули в историю с Итойей, но… Разве после этого все не должно было закончиться?

– Должно, и это лишь первая странность, связанная с нашим новым назначением. Вторая странность заключается в том, что никто из легионеров, посланных на Марс, насколько мне известно, планету не покинул. По крайней мере, на свои корабли они не вернулись.

Альда не стала спрашивать, почему это важно, она и так понимала. Легионеров из первой десятки было бы вполне достаточно, чтобы устранить последние угрозы на Марсе. Да, их немного – но каждый из них равен армии. Для высших номеров даже мутанты с костяными наростами не опасны, не говоря уже обо всех остальных.

Да и потом, Легион не любит работать со специальным корпусом. Он это делает, только если возникает острая необходимость. Так почему же он не послал на Марс собственные силы, а запросил именно «Северную корону»?

– Туда летим только мы, – добавила Лукия. – Я получила информацию о тех кораблях, на которых служат другие легионеры из первой десятки. Все эти корабли обладают не меньшим боевым потенциалом, чем «Северная корона», но они по-прежнему официально находятся в отпуске. Ни один из них не был направлен к Марсу.

– Но в этом же нет смысла! Если бы туда послали и их, мы бы зачистили планету быстрее – и с куда меньшим риском для гражданских!

– Вы неправы, Мазарин. Смысл наверняка есть. Просто мы его не понимаем.

У специального корпуса не было причин держать те команды в стороне, кроме одной: на Марсе скоро могло стать очень опасно. И это как раз сочеталось с присвоенным миссии уровнем угрозы куда лучше, чем простая зачистка от каких-то там хищных животных. Даже при восстании обстановка на Красной планете считалась более безопасной, чем теперь!

Там определенно что-то назревало, но Лукия не представляла, что. В момент восстания на Марсе были роботы, перебежчики из специального корпуса и куда больше мутантов, чем теперь. Стараниями легионеров угроз стало меньше – а уровень опасности повысился. Что это, парадокс, который не понимает даже специальный корпус?

– Я думаю, все сводится к Триану, – тихо сказала Альда. – И он об этом знает, вот и замыкается. Они хотят собрать на Марсе всю первую десятку, а его не хватает.

– Это очень серьезный ресурс. Даже за Виридианой Тассин они не отправляли столько высших номеров.

– Вот именно… Ну а мы окажемся там, потому что мы все равно Триана не бросим!

Здесь Альда все-таки позволила себе эмоциональность, свойственную ее возрасту. Лукия сдержала улыбку лишь потому, что капитанам не полагалось улыбаться при любом раскладе.

Сама она видела ситуацию несколько иначе. Специальный корпус не мог руководствоваться чьими-то симпатиями или сердечной дружбой. Скорее всего, потребность в команде зачистки на Марсе действительно была. И эту миссию решили поручить «Северной короне» чуть ли не в порядке жеребьевки, раз уж корабль все равно будет там из-за Триана. А вот других не послали, чтобы не рисковать слишком многим…

Лукии хотелось предупредить свою команду об истинном уровне опасности, но подходящих слов не было. Во-первых, истинный уровень не знала и она сама. Во-вторых, команда и так будет насторожена, а иных способов подготовки к тому, что их ждет, не существует.

– Есть и еще один момент, который нужно учитывать, – признала Лукия. Она указала на интерактивную карту: – Видите вот это?

– Миграция тех самых чудиков, которых мы должны передавить? – уточнила Альда.

– Приказ звучит не совсем так, но по сути вы правы. Я наблюдаю за ними с того момента, как мы получили это назначение. Каких действий вы ожидали бы от них?

– Не знаю… – смутилась телепатка. – Инстинктивных, наверно. Насколько я поняла, все эти существа неразумны. Не представляю, управляли ли ими изначально или это даже не планировалось, но теперь-то точно некому управлять! По идее они должны разбежаться по Марсу и искать себе нечто вроде среды обитания… или просто пожрать, тоже вариант.

– И я ожидала этого. А теперь взгляните, что произошло на самом деле.

Лукия ввела в компьютер команду, переключая карту на воспроизведение записи за последние несколько дней. Разноцветное неоновое сияние показывало, как двигались разные группы хищников, выпущенные на Красную планету.

Они не разбежались, они объединялись – в группы, стаи… И даже те, что остались в одиночестве, не стояли на месте. Они все двигались в одну точку.

Альда тоже всё заметила:

– Это же… Это Новый Константинополь, так?

– Верно. Они все, похоже, стараются как можно скорее попасть к столице Марса. Это, с одной стороны, облегчает нашу задачу. Но я не могу назвать такой расклад везением, потому что не понимаю их мотивов.

– Может, там просто больше добычи?

– Нет, вот эта стая тоже мигрировала от мегаполиса, – Лукия указала на нужный участок карты. – Да, там население не столь велико, как в Новом Константинополе, но определить это без компьютерных данных невозможно. Однако стая предпочла не напасть, а уйти, хотя раньше хищники такой сдержанностью не отличались.

– Похоже на зов, которому они не могут сопротивляться, – задумчиво указала телепатка.

– Мне тоже так показалось. Среди переданных нам данных не было никаких указаний на возможный источник этого зова. Полагаю, шанс выявить его у нас появится только по прибытии на Марс. – Тут Лукии следовало остановиться, не позволять себе эмоциональную оценку, но она просто не удержалась: – Вот только… вряд ли мы готовы к тому, что ждет нас внизу.

Убивать пиратов – сомнительное развлечение. Не сложно, просто хлопотно и по-своему скучно. Да еще и грязное это дело: потом засохшую кровь и мельчайшие осколки костей несколько дней на себе находишь даже после душа и дезинфекции.

Гидденис Планта никогда не любил такие задания, разве что по молодости, когда он только закончил обучение и стал полноценным легионером. Тогда ему любое задание в радость было, если можно не сдерживаться и полностью почувствовать свою силу. При этом лишение жизни как таковое не становилось для него чем-то особенным, просто один из видов работы, не более.

Уже с возрастом ему захотелось большего, и он был рад, что с отбросами вроде пиратов приходилось разбираться легионерам с номерами пониже, а то и вовсе командам специального корпуса. Но бывали и исключения – вот как сегодня, например. Эти недоумки умудрились объединиться и захватить склад с военными роботами. Прокол со стороны флота, конечно, однако разбираться с этим предстояло не Гидденису. Его задача была проста: устранить активированные машины и сделать так, чтобы живые перестали быть таковыми, если не сдадутся в плен.

Для команд специального корпуса это стало бы слишком большой угрозой. Военные упустили новые модели роботов, оснащенные лучшим оружием. Даже Гидденис признавал, что разработка неплохая – когда в него одновременно летели ракеты, термозаряды, лазерные лучи… В какой-то момент и для него стало слишком жарко. Из-за пламени плавилась земля под его ногами, плавилась форма легионера, которая разрабатывалась для нагрузок космического уровня… Это было плохо.

Похоже, он недооценил ублюдков. Он пришел сюда без какого-либо плана, он был уверен, что просто ликвидирует пиратов одного за другим. Долгое время у него получалось, но из-за легких побед он стал непростительно небрежен, он позволил себя окружить.

Теперь Гидденису только и оставалось, что сосредоточиться на защите и самовосстановлении. Из оцепления нужно было выбираться, а он понятия не имел, куда двигаться – из-за яркого сияния он ничего не видел. Он повторял себе, что это ерунда, что он вот-вот справится, однако пока справлялись с ним, и кожа плавилась, дымилась, расползалась над мышцами от жара…

А потом все кончилось в один миг. Раздался скрежет, прогремели взрывы, и на смену уничтожающему пламени пришла спасительная прохлада. Когда зрение, поврежденное жаром и светом, восстановилось, Гидденис обнаружил, что от боевых роботов почти ничего не осталось. Грозные военные машины пожирала стая тварей, похожая на огромных, лишенных шкуры охотничьих собак.

– Что это за хрень? – поморщился Гидденис. – Обязательно было делать их такими уродливыми?

Ему не нужно было гадать, кто пришел ему на помощь, он и так знал. На эту миссию Легион отправил три своих высших номера. Но Третий действовал не так, он предпочитал незатейливо взрывать головы пиратам… если вообще считал нужным утруждаться. Вполне вероятно, Стефан Северин отыскал себе какой-нибудь безопасный угол и теперь наблюдает, как работают другие.

Ну а создание тварей было по части Виридианы Тассин. Если Гидденис чаще всего использовал собственное тело, то она без стеснения захватывала любых существ, попадавшихся ей под руку. Она утверждала, что только людей не трогает. Гидденис не спешил верить.

Диану он не любил. Неприязнь эта не была личной, Второй толком и не знал лидера Легиона, они пересекались не так часто. Да ему и не требовалось выяснять, какая она на самом деле, чего хочет и что любит. Ему достаточно было того, что эта девица стала на пути к его цели.

Гиддениса в свое время назначили пятнадцатым номером. Он гордился этим – лучшее достижение в его выпуске! И останавливаться на достигнутом он не собирался, он чувствовал бурлящую в нем силу. Она делала достижения, которые для других становились пределом мечтаний, не такими уж значимыми. Чем выше поднимаешься, тем сложнее остановиться, и очень скоро Гиддениса интересовала лишь вершина.

Его амбиции не были пустыми, он и правда стремительно улучшал свои позиции в иерархии, перепрыгивая через несколько номеров. В первую десятку он влетел за год. Когда дело дошло до испытаний поединками, поднялся на второй номер почти мгновенно.

Он не знал, из-за чего погиб предыдущий Первый, об этом в Легионе особо не распространялись. Гиддениса и не волновали причины, он готовился к повышению, а вместо этого ему и другим представили Диану. Ну и какая тут могла быть симпатия? Его сбили на взлете, и теплых чувств по отношению к той, кто это сделал, он точно не испытывал.

Хотя порой он вынужденно признавал, что Диана действительно хороша. Это не успокаивало, просто лишало его возможности верить, что она получила высший номер лишь потому, что вовремя оказалась в нужной койке. Впрочем, версия изначально была сомнительной: далеко не все хозяева коек, подходящих для повышения, заинтересовались бы таким предложением.

Гидденису оставалось только верить, что Диана угодит в ловушку неопытности и где-то просчитается. Однако с годами отпал и этот вариант: она не допускала ошибок. Так что теперь Второй даже не пытался помочь созданной ею стае, он использовал паузу, чтобы восстановить сгоревшие ткани.

Диана вышла, лишь когда с роботами было покончено. Конечно же, она оставалась безупречной: ни пятнышка пепла на коже, ни капли крови на форме, хотя Гидденис чувствовал, что живых пиратов на базе осталось чертовски мало.

– Не знала, что у тебя такие высокие эстетические стандарты, – заметила Диана. – Ладно, в следующий раз украшу твоих спасателей розовыми бантиками. Правда, пока я буду это делать, тебе придется еще немножко покоптиться.

– Ты не спасла меня. Я бы не умер.

– Я планировала начать этот разговор словами «можешь не благодарить», но… Каковы шансы, что ты бы меня поблагодарил? Знаешь, ты опять допустил ту же ошибку… Я у тебя ее заметила еще на тренировках. Ты хороший воин, но своих недостатков не видишь, и это тебя подводит.

Хотелось послать ее подальше, Диана не стала раздражать его меньше. Однако Гидденис прекрасно понимал: он не просто так попал в ловушку. Просто так вообще ничего не происходит, ошибка была. И узнать ее оказалось важнее, чем сохранить гордость – все равно скоро миссия закончился, и они и Дианой еще долго не увидят друг друга.

– Что за ошибка?

Прежде чем ответить, Диана без труда подпрыгнула метров на десять, сбила рукой пролетавший над ними дрон так, как дети сбивают мяч, и ловко приземлилась на ноги.

– Когда ты изменяешь свое тело, ты теряешь контроль над окружающим пространством, – заметила она. – Вот скажи мне, ты этот дрон чувствовал?

– Я не чувствую машины. Мне без надобности: он все равно бы мне ничего не сделал.

– Во-от! В этом и есть ошибка: ты слишком большую ставку делаешь на привычные знания и пренебрегаешь фактором переменных. Ты легко просчитываешь, как пройдет бой, как действуют твои соперники, какое оружие используют. Обычно этого хватает, но иногда случается такая фигня, как сегодня.

– Сегодня я бы тоже справился, – возразил Гидденис.

– Верно, и на тренировках ты, если вдруг упускаешь контроль, просто прилагаешь больше сил. Этого обычно достаточно, но я вот о чем… «Недостаточно» случается лишь один раз. Зато наверняка.

– Ты прекрасно знаешь, что я не создаю уродцев, с помощью которых можно контролировать пространство. Это не моя фишка.

Диана погладила лишенное кожи отродье так, словно рядом оказался милейший из щеночков.

– Это фишка любого легионера, – сказала она. – Тебе просто лень. Если исправишь это, станешь гораздо сильнее.

Гидденис собирался все-таки послать ее, а потом удивил сам себя:

– Спасибо. Учту.

Он не знал, почему ляпнул именно это. Может потому, что Диана казалась какой-то другой в пламени машин. А может потому, что он уже начал подсознательно планировать все, что случилось дальше.

Она улыбнулась ему на удивление очаровательно:

– Всегда к твоим услугам. Ладно, давай закончим все, у меня от жары кожа шелушится! Кстати, ты вообще видел Третьего? Он хоть что-нибудь сделал на этой миссии?

– О его великих достижениях Легион узнает из отчетов, – усмехнулся Гидденис. – Обычно придраться не к чему, и его религия «Зачем работать, если можно не работать» остается для многих тайной.

– Это да… Хочешь прикол насчет Стефана?

– Давай.

– Я однажды озадачилась тем, кто вообще распускает слухи о том, что он редкий мудак.

– Примерно все, – отметил Гидденис. – Это даже не слухи, просто факт.

– Примерно все эти слухи подхватывают, но у любой информации есть источник! Короче, я озадачилась, прошлась по паре свежих сплетен, и знаешь, что? Он их сам распускает. Изящно, так, что остальные этого не замечают, и все выглядит чистой монетой – никто же не докапывается!

– Ну и на кой ему это?

– Он контролирует мнение толпы о себе, – ответила Диана. – Не только других легионеров, но и всех, кто с Легионом связан. А вот зачем ему такой контроль – не знаю, но относиться к нему как просто к ленивому утырку я бы тебе не советовала.

– Я предпочитаю вообще никак к нему не относиться! Что нам осталось, только пятый ангар?

– Да, а потом – все!

– Почему все? – показательно удивился Гидденис. – А благодарность с моей стороны за урок? Как у тебя с планами после миссии?

Тогда он впервые пригласил ее на свидание. Почему-то, даже понимая, что делать этого не стоит. А она взяла и согласилась. Тогда и завертелось… Эти встречи, попытки что-то скрыть, пробуждение в имитации солнечных лучей на станции… Ну и предложение со стороны одного из администраторов Легиона, от которого Гидденис не смог отказаться.

Он понятия не имел, почему вспомнил об этом сейчас – шагая по пустым дорогам Марса. Может, потому что история повторялась? Легион снова лишился первого номера. У Гиддениса снова появился шанс стать лидером.

Только это почему-то совсем не радовало… Да и на Адране радости толком не осталось. Просто план нужно было доводить до конца, и он все равно был уверен, что Диана выживет. Она была важнее, чем этот дурацкий ребенок, который для Гиддениса остался теорией, образом, существом, которое он так и не увидел.

Он и после этого не мог по-настоящему радоваться обретенному лидерству, но он не сомневался, что свою награду получит. Ну а потом на пути у него выпрыгнул Рафаль, совсем как Диана когда-то. История замкнула круг – и начала новый. Смешно по-своему, но смеяться не хотелось. Гидденис еще надеялся избавиться от мальчишки на первой совместной миссии, а после того, как это не получилось, просто плыл по течению.

И вот он получил новый шанс. Гидденис знал, что он доберется до Рафаля первым – просто потому, что он оказался к Объекту Д-1 ближе, чем остальные легионеры. В том, что он победит, Второй даже не сомневался, научный отдел сообщил ему, что Рафаль частично потерял контроль над своими способностями. Да, пацан сумел убить Лавинию, но достижение сомнительное, эта девица изначально была самым ничтожным десятым номером из всех, кого встречал Гидденис.

Их схватка пройдет по-другому, на сей раз все закончится так, как надо. Ирония заключалась в том, что Гидденису этого не особо-то и хотелось. В голову упорно лезли мысли о сожалении, и пока ему удавалось их гасить, однако он понятия не имел, сколько еще будет справляться. Нужно идти до конца хотя бы для того, чтобы все остальное было не зря!

Он добрался до «Демиурга» первым, Гидденис знал, что ближайшей к нему группе потребуется не меньше суток, чтобы дойти сюда. Так что никто не помешает… Докладывать Легиону он не стал, ему не нужны были ни разрешения, ни инструкции, он и так понимал, что делать дальше.

Хотя какая-то часть его, самая осторожная, звериная, твердила, что подстраховка сейчас не помешала бы. Объект Д-1 считался одним из наиболее важных на Марсе, однако охраны рядом с ним не осталось: отключенные роботы валялись на полях бесполезными грудами металла, наблюдательные вышки пустовали. Но это не так уж страшно, скорее всего, с солдатами разобрались Рафаль и Лавиния на пути сюда.

Гидденис неспешно направился к бронированным металлическим воротам, ведущим в подземную базу. В памяти снова мелькнул Адран – там было нечто похожее, и она вышла из таких же ворот…

Глупое сравнение. На Адране располагалась разрушенная школа, а здесь Гиддениса поджидала настоящая бездна, уходящая чуть ли не к центру Марса. Но почему-то даже она пугала Второго не так сильно, как воспоминания об огненной планете.

У ворот он остановился, он не спешил. Диана во многом была права: ему следовало больше времени уделять своему окружению. Поэтому Гидденис сосредоточился не на привычных человеку зрении и слухе, для него куда важнее стало умение улавливать энергию, свойственное лишь легионерам.

Он ожидал, что люди внутри мертвы – и ошибся. Людей в подземной базе оказалось не так много, как следовало бы, и все же кто-то выжил… Сбежать эти счастливчики не пытались, они были распределены небольшими группами по разным уровням станции.

Лавинии и Рафаля Второй не чувствовал. Хотя Десятую он застать и не надеялся, раз сказали, что она мертва, значит, мертва. А вот куда делся Рафаль? Ушел, а Легион этого не заметил? Но почему тогда внутри заперты люди?

Все это чертовски напоминало ловушку, в которой вроде как не было смысла. Диана бы, наверно, сказала, что при таких условиях полный контроль над территорией невозможен. Что не нужно торопиться. Что лучше дождаться подкрепления.

Но ведь Диана теперь даже не труп, а пепел над Адраном, не так ли? Поэтому в ее советах нет большого смысла. Да и потом, Гидденис с удивлением обнаружил, что его не пугает никакой исход, даже смерть, хотя она не была желанной. Раз уж течение, по которому он пустил свою жизнь, принесло его сюда, нужно узнать, для чего.

Гидденис отогнул одну из металлических створок и сделал уверенный шаг в темноту.

Глава 2

Пользоваться военным транспортом легионерам не полагалось: считалось, что на таких машинах могут быть установлены потенциально опасные ловушки и маячки. Этот запрет Стефан без сомнений игнорировал, как и многие другие. Насчет маячков он не сомневался, он прекрасно знал, что они там были. Но вышвырнуть всю эту дрянь оказалось не так сложно, достаточно было вспомнить базовые знания о робототехнике, которые спасали ему жизнь во времена, когда он и не надеялся стать номером 3.

Возвращаться в те времена он не любил, да и в знаниях обычно необходимости не было. А тут вдруг пригодились: перспектива бодро маршировать через полконтинента Стефана не прельщала, однако присылать за ним челнок почему-то отказались. Администрация велела ему пересечь равнину пешком, а потом получить одобренный транспорт на ближайшей общей базе. Третий смиренно согласился и сразу после завершения сеанса связи отправился выбирать себе подходящий скоростной вездеход.

Он пока не представлял, что происходит на Марсе. Объяснения, предоставленные начальством, он толком и не слушал. Стефан по голосу собеседника мог догадаться: наверху понятия не имеют, что здесь творится, там скорее придумывают причины, чем ищут их. До правды ему предстояло докопаться самостоятельно.

Он нисколько не жалел о том, что на этой миссии оказался в одиночестве, так ему всегда было проще. Тут намечалось нечто грандиозное, и даже Хайд, скорее всего, стал бы не помощником, а обузой. По-настоящему Стефан знал и ценил только собственные силы.

Настораживало его разве что то, что ему впервые за долгое время не хотелось свалить с планеты, предоставив остальным увлекательную возможность разобраться с этим бардаком. Это был один из тех случаев, когда проблему лучше решать немедленно и наверняка, ведь иначе ее не решит никто. Знать бы еще, в чем проблема!

Равнины Стефан пересек легко и быстро. Задерживаться тут было бессмысленно: грандиозные открытые пространства позволяли разглядеть, что рядом нет никого и ничего. Любопытней стало, когда он добрался до первых городов.

Здесь снова мельтешили военные и снова марсианские, но уже сменившие руководство. Они, еще недавно бездумно повторявшие какие-то там светлые бредни о том, что им никто не нужен, теперь смиренно выполняли любые приказы с орбиты. Причем это была даже не попытка заслужить прощение после мятежа. Просто военные столкнулись с тем, чего не понимали, и любые приказы, произнесенные достаточно уверенно, дарили им призрачную защиту от надвигающегося хаоса.

Общаться с ними Стефан не собирался, он лишь отметил выбранный для них план действий. Похоже, частичная эвакуация гражданских, обеспечение укрепрайонов, комендантский час… Плохо. Никто не идет на такие меры, просто зачищая остаточную угрозу.

Связались с Третьим позже, чем он ожидал, зато именно так эмоционально, как он рассчитывал.

– Номер 3, вас не дождались в гараже с выделенным транспортом. Где вас носит?

– Я не смог добраться, – отозвался Стефан.

– Почему?!

– У меня рация сломалась.

– Когда? – растерялся его собеседник.

– Сейчас.

Не дожидаясь очередного сообщения, Третий отключил рацию. Никакая новая информация была ему не нужна, он и так знал, где сейчас самая большая заварушка: на «Демиурге», первом центре терраформирования Марса. Это было плохо, и Стефан даже не брался пока определить, насколько именно.

Он собирался ехать до Объекта Д-1 без остановок, для этого не нужно было даже торчать за рулем, достаточно ввести нужные координаты в автопилот и расслабиться на заднем сидении. Именно это Стефан и делал сначала… а остановиться все-таки пришлось.

Компьютер, отвечавший за безопасность вездехода, ничего особенного не обнаружил – угрозу вряд ли было видно, никаких препятствий на дороге не появилось. Стефан допускал, что, если бы он был простым человеком, он бы тоже упустил источник опасности и благополучно поехал дальше.

Но времена, когда он был простым человеком, остались в далеком прошлом. Даже не используя телепатию активно, он старался наблюдать за окружающим пространством. И он сразу почувствовал их… Он бы кого угодно упустил, но их – никогда. По телу словно волна морозного ветра прошла, и ему вдруг показалось, что он не на Марсе, он все еще на Эребе, он так и не выбрался…

Иллюзия продержалась всего секунду, но была чертовски неприятной. Стефану понадобились серьезные усилия, чтобы ее погасить, пинком отправить страх обратно в темноту, взять себя в руки.

– Максимально быстрое, но не аварийное торможение, – бросил он автопилоту.

Человек бы непременно заинтересовался, что стало причиной такого странного решения на ничем не примечательном участке дороги. Но компьютеру было все равно, ему сказали остановиться – и он остановился.

Стефан выбрался на дорогу, в иное время явно активно использовавшуюся, а после мятежа пустую. Вдалеке, у самого горизонта, просматривались небольшие здания какого-то городка, куда ближе располагалась станция технического обслуживания и отдыха. Ну, это в прошлом. Теперь уже просто кормушка.

Со стороны она казалась пустой, потому что ее временные обитатели были заняты. У них ведь всего два интереса в жизни: либо жрать, либо драться с тем, кого они планируют сожрать. Их ложное спокойствие кому-то другому могло стоить жизни, но Стефан направлялся к станции даже не ради этого. О гражданских он особо не думал, он отвлеченно анализировал собственные чувства.

Давно он их не встречал… Сначала это ударило больновато, плохо, надо будет поработать над собой. Но теперь все в порядке, прошлое давно уже не имеет власти над ним.

Все три костяных уродца обнаружились в главном зале станции, разгромленном и залитом кровью. Они стащили сюда всю добычу и были заняты лишь ею, пока не пришел легионер. Но стоило Стефану оказаться в зале, как они тут же отвлеклись, оскалились, готовясь к новой схватке.

Они были не такими, как на Эребе. Тоже с костяными наростами – значит, вывели их на очередной дикой, не пригодной для жизни планете. Но иллюзия того, что перед ним те самые твари, мелькнула и пропала. Эти слабее, они не из прошлого… Не то чтобы это так уж важно.

Будь Стефан чуть сентиментальней, он бы даже вступил с ними в ближний бой. Просто чтобы почувствовать, насколько сильнее он стал, разгромить их так, как когда-то не смог. Но идея была, конечно, бредовая. Напрягаться лишний раз он по-прежнему не любил, поэтому подчинил их в миг, когда они прыгнули на него. Все три твари, измазанные кровью, рухнули на колени, подползли ближе и замерли одним рядом. Стефан прошелся перед ними, как перед кадетами, ожидавшими приказов.

– Вы откуда вообще выперлись? – поинтересовался он.

Ответить ему уродцы не могли, а в их мозгах по-прежнему царила воющая пустота. Они были сложными хищниками, умными даже – но умными в животном понимании. От личностей тех, кому эти тела принадлежали раньше, не осталось и следа.

Стефану оставалось лишь анализировать ситуацию самому, и собственные догадки ему не нравились.

Мутантов и других хищников использовали как диверсию, они должны были находиться в больших городах, рядом с сенаторами. Но отсюда до любого из таких городов несколько дней пути, да и уродцы обычно не держатся вместе, если нет острой необходимости… Пока все выглядело так, будто они сосредоточенно куда-то неслись, остановились на станции, чтобы утолить голод, и готовились двинуться дальше.

Допускать этого Стефан не собирался. Он небрежно повел в воздухе рукой, и мутанты, недавно такие опасные, повалились на пол мертвыми тушами. Никакого удовлетворения это не принесло, Третий думал не о легкой победе, а о непонятной угрозе, расползавшейся по Марсу.

Он вернулся к вездеходу и активировал рацию. Она тут же сообщила ему недовольным голосом оператора:

– Номер 3, вам объявлен строгий выговор от руководства Легиона!

– Запишите на мой счет, – отвлеченно бросил Стефан, разглядывая равнины за окном. Ни следа других уродцев, но все же, все же…

– То есть, рация у вас мистическим образом починилась? – язвительно поинтересовался оператор.

– Не мистическим. Народным.

– Это как? – растерялся его собеседник где-то на бесконечно далеком космическом корабле.

– Я приложил к ней подорожник.

– Что это такое? Что это значит?..

Порой Стефан забывал, что старые книги нынче не в почете и мало кому нужны, но такие разговоры быстро возвращали его к реальности.

– Не важно. Выведите на связь старшего офицера, у меня прошение.

Оператор проворчал что-то нечленораздельное, но спорить не стал. Рация ненадолго загудела помехами, а Стефан в это время продумывал, что скажет. В большинстве случаев он предпочитал импровизировать, ни у кого не спрашивая разрешения. Но определенные рамки существовали даже для него, и тут он решил не нарываться.

Когда оператор наконец подыскал ему офицера с достаточными полномочиями, Стефан сообщил:

– Мне нужна отсрочка по основной миссии на одни марсианские сутки.

– То, что вы начали просить о таком, уже освежающий контраст на фоне вашего обычного поведения. Но в отсрочке отказано.

– Я не на прогулку отправляюсь. Я обнаружил несколько особо опасных мутантов, они, похоже, мигрируют… Рядом есть городок, я хочу проверить, все ли там в порядке, а заодно определить, куда намылились эти ушлепки.

– Отказано, номер 3, – сдержанно повторил офицер.

Он ни о чем не стал спрашивать, ничему не удивился, и уже это говорило о многом.

– Вы прекрасно знаете, что они мигрируют, – усмехнулся Стефан. – Думаю, даже вычислили, куда. Не поделитесь?

– Вам не нужно это знание. Продолжайте выполнение основной миссии, ей присвоена повышенная срочность. С остальным разберутся без вас.

Вот поэтому Стефан и не любил вопросы, особенно вежливые. Куда удобней было бы просто вытрясти нужные ответы из головы офицера, однако на орбиту телепатия не дотянулась бы. Да и нарушать приказ Третий не решился – не от внезапно нахлынувшего уважения, просто он подозревал, что ему действительно нужно попасть к Объекту Д-1 как можно скорее.

Уже там он узнает, что было важнее, чем опустошенные мутантами города.

Команда была спокойна, Альда чувствовала это. Не наивно расслаблена, все на борту осознавали, что на Марсе будет опасно и трудно. Однако никто и мысли не допускал, что опаснее и труднее, чем на других миссиях. После всего, что они уже прошли, разве можно их чем-то удивить?

Альда тоже хотела бы поверить в это, да не получалось. Разговор с Лукией должен был успокоить, а вместо этого усилил тревогу. Если уж невозмутимая капитан беспокоится, все и правда паршиво…

Когда корабль приблизился к Марсу, окруженному военными судами, теперь похожими на кольцо спутников, Альда подошла к иллюминатору и сосредоточилась. Она и сама не бралась объяснить, что надеется почувствовать – на таком расстоянии, при таком скоплении разумной жизни. Просто беда, к которой они летели, казалась настолько грандиозной, что был шанс уловить ее даже из космоса…

Конечно же, ничего не получилось. Рыже-красная сфера Марса, зависшая в пустоте, напоминала телепатке переполненную людьми комнату, где все не просто одновременно говорят – орут! В таком гуле различить отдельные слова невозможно, зато головную боль заработать до смешного легко.

– Мелкая, прекрати, – прозвучал совсем близко голос Триана. – Ты сейчас лопнешь, а в «Стреле» нет места под контейнер с жижей.

– А что мне еще делать, когда ты тихаришься непонятно где весь полет?

– Точно не лопаться. Поищи альтернативы.

– Не смешно, – проворчала Альда. – Расскажешь, что происходит?

Хотелось упрекнуть его тем, что она не полезла в его сознание – а он все равно не оценил, ходит тут, молчит загадочно! Но Альда даже сквозь обиду понимала, что так нельзя. Не лезть в чужие головы – это нормально, что бы там ни болтал Вернон. Так что делать свои способности предметом шантажа телепатка не собиралась, она лишь надеялась, что Триан поймет, насколько это важно для нее.

Хотя он, пожалуй, понял еще до того, как пришел сюда, он явно искал ее.

– Знаю я не больше, чем ты и Лукия, официально нам сообщили одно и то же.

– «Но»? – уточнила Альда. – Кстати, то, что идет до «но», обычно можно не говорить, все равно эта утешительная ерунда и не считается!

– Но я предполагаю, что там происходит. Обычно высшие номера Легиона поспешно собирают вместе, когда что-то не так с одним из них. Пример ты уже видела на Адране.

– А то, что вызвали даже тебя, девяти других не хватило, означает?..

– Ты ведь уже поняла, что это означает.

Она и правда поняла, просто оттягивала момент, когда придется признать это.

Они с Трианом давно уже заметили: с Рафалем что-то не так. Первый номер, изначально показавшийся Альде не таким уж плохим, все чаще срывался. Его тело оставалось безупречным, подводил разум. Больше всего телепатку задевало то, что это все на виду, научный отдел должен был помочь ему! Она надеялась, что поможет… Судя по тому, что происходило теперь, не срослось.

Альда знала, что рано или поздно это случится, и все же надеялась, что времени на подготовку у них будет побольше. Она невольно сжала кулаки – бесполезно, но помогает снять напряжение.

– И что теперь? – тихо спросила она.

– Не знаю. Но это не от безнадежности, просто нужно разбираться на месте.

Триан казался невозмутимым, словно происходящее на Марсе его вообще не волновало. Альда чувствовала, что это не бравада: легионер действительно не боялся. Бояться за двоих приходилось ей…

– Ты скажешь Лукии?

– Нет смысла, – покачал головой Триан. – Если я не ошибся насчет истинной сути этой миссии, экипаж «Северной короны» туда не отправят, это не по протоколу. У вас будет собственное задание.

– У них. Я пойду с тобой.

– Мелкая…

– Даже не начинай, – перебила Альда. – Ты прекрасно знаешь, что я пытаюсь не злоупотреблять ни своими силами, ни родством с одним известным всем телепатом. Но если понадобится, я и это использую, и что угодно. У Рафаля проблемы с головой, вам нужен сильный телепат – причем тот, кто все сделает сразу и бесплатно, а это ставит под сомнение Стефана!

– Да, вот этим монологом ты сейчас доказала, что не торгаш, – усмехнулся Триан. – Пока закроем тему твоего участия в самоубийстве, разберемся на месте. Я тебя не ради этого искал.

– Даже так… А ради чего тогда?

– Ты помнишь, что произошло на Нергале?

– На Нергале? – удивилась Альда. – Ты про?..

– Я про то, как ты скопировала мою память.

– Я же сказала, что это случайно! Сколько еще можно извиняться?

Альда и правда ничего подобного не планировала. Когда Триан начал терять контроль над мутацией, а она ничем не могла ему помочь, телепатка запаниковала. В академии к такому точно не готовили! Альда действовала интуитивно, да еще и в панике. Она провела глубокое объединение двух сознаний, вытянула Триана, а потом только сообразила, что каким-то образом скопировала его память.

Она сама призналась в этом, пообещала не трогать те воспоминания без разрешения и планировала сдержать слово. К телепатам у многих и так настороженное отношение, давать для этого лишний повод Альде точно не хотелось! Триан вроде как все понял, простил ее, но почему-то вспомнил о том случае теперь…

– Я не хочу, чтобы ты извинялась, – ответил он. – Я хочу, чтобы ты сделала это снова.

И вот опять… Едва Альде казалось, что удивить ее еще больше невозможно, как он выкидывал нечто подобное, да еще и смотрел потом так, будто нет в мире просьбы естественней!

– Зачем? – только и смогла произнести телепатка.

– В качестве подстраховки. Я думаю, большая часть моих воспоминаний и так хранится у тебя.

– Я их не трогаю!

– Это похвально. Тебе остается только дополнить их новейшими воспоминаниями, появившимся за последние месяцы.

– Это не объясняет, зачем.

– Я не знаю, как пройдет эта миссия. И никто не знает. То, что нас будет девять против одного, ничего не значит. Есть вероятность, что мне придется… скажем так, пересечь черту, к которой я могу быть не готов даже теперь. Тогда ты можешь использовать мои воспоминания как стабилизатор.

– Воспоминания формируют личность, академия специального корпуса, второй курс, – пробурчала Альда.

– Вот именно.

– И это точно все? – покосилась на него Альда.

– Какие еще варианты диктует тебе внезапно обретенная паранойя?

– Это же не будет передача воспоминаний в стиле «Если вы смотрите это, меня уже нет в живых»?

Альда попыталась свести все в шутку, но засмеяться так и не получилось, даже улыбка вышла какой-то кривой и жалкой. По крайней мере, у нее. Триан улыбнулся ей все так же уверенно.

– Мелкая, разве я прошу тебя просмотреть мои воспоминания? Нет. Напротив, не нужно этого делать. Но, как ты правильно заметила, я некоторое время провел в одиночестве. Это вызвано не необходимостью где-нибудь поплакать о своей судьбе. Я пытался понять, как можно подготовиться к тому, что ждет нас на Марсе. Пока я не знаю, что это, сохранение воспоминаний – лучший вариант подстраховки при серьезной телепатической атаке. Или у тебя есть другие предложения?

– Нет, – признала Альда. – Но если делать все аккуратно, а не как в прошлый раз, на это уйдет несколько часов.

– Как раз столько у нас и осталось. А когда ты закончишь, мы будем готовы к высадке на Марс.

То, что ее направили обратно на Марс, не удивило. Эстрид изначально собиралась вернуться туда, чтобы избавить окрестности города от оставшихся мутантов. Но уже на станции Пятая поняла: затевается нечто куда более серьезное. Персонал мельтешил, офицеры и администраторы не решались посмотреть ей в глаза. Они наверняка спешно придумывали, что бы такое соврать ей, если она начнет задавать вопросы.

Но она никого ни о чем не спросила. Эстрид Ингитора была солдатом – и она была номером 5 в иерархии. Когда настала пора вернуться, она спокойно вошла в подготовленный для нее корабль.

Она выполнила бы приказ в любом случае, а теперь она была почти рада, что ей не нужно прямо сейчас возвращаться на «Цереру» и встречаться со своей командой. То, что произошло на последней миссии, до сих пор отзывалось саднящей болью где-то внутри. Странной болью… такой, которую даже способности хилера были не способны исцелить.

Эстрид могла отстраниться от этого во время миссии, когда требовалось драться или принимать сложные решения. Покой ее тяготил, так что новое задание на Марсе пришлось как нельзя кстати. В то же время она понимала, что эти воспоминания, похожие на крепко засевшую под кожей занозу, будут выгрызать ее изнутри, если она позволит.

Она решила использовать ту паузу, что давал ей полет, чтобы разобраться с ними. Эстрид откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и постаралась отстраниться от всего – от шума, вибрации «Стрелы» и своих будущих действий…

…Она снова была на Велоре. Дурацкая планета, один из тех огрызков, которые были сделаны исключительно через терраформирование. Собственно, это и стало основной целью: маленький спутник превратили в испытательный полигон технологий для изменения полноценных планет. Это была освоенная территория, никак не связанная с экспансией Земли, и Эстрид даже не подозревала, что однажды попадет туда.

Но судьба порой складывается непредсказуемо и странно – на уровне совпадений, к которым невозможно подготовиться. «Церера» оказалась ближайшим кораблем в миг, когда с планеты поступил сигнал тревоги. У исследовательской бригады, занимавшей один из островов Велоры, развилась странная болезнь, которую не брали никакие лекарства. Им срочно требовался хилер, и к ним направили ближайшего.

Эстрид эта идея не понравилась с самого начала. Неизвестная болезнь в большой группе людей – всегда проблема, здесь нужен не один хилер, а полноценная команда, да еще и усиленная учеными. Однако в таких вопросах у легионеров не было права голоса, протокол требовал ответить за запрос, и «Церере» пришлось изменить курс.

Пока экипаж готовился к высадке, Матео улучил момент, чтобы шепнуть ей:

– Ты слишком беспокоишься, не нужно. Ты же знаешь, мы в любом случае выкрутимся!

– Я стала такой очевидной?

– Нет, со стороны ты выглядишь не эмоциональней надгробья мамонта, не переживай. Я просто знаю, на что обращать внимание!

И он удрал куда-то к «Стреле» прежде, чем Эстрид успела ответить. Оно и к лучшему, она все равно не знала, что отвечать.

Она ожидала, что связь, возникшая между ними на Феронии, исчезнет сама собой, когда они покинут планету. Однако сложилось иначе: это необъяснимое притяжение закрепилось. Они ничего не обсуждали и уж точно ничего не афишировали. Просто в нужные моменты Матео оказывался рядом, а порой и Пятая приходила к нему, ничего не обдумывая, просто потому что ей хотелось…

В команде ни о чем не догадывались по одной элементарной причине: остальные и заподозрить не могли, что Эстрид понравится нечто подобное. Да она бы и сама не угадала до того, как все началось… Матео неизменно вызывал у нее странную реакцию: смесь желания ударить и желания защитить любой ценой. В равных долях. Каждый день Эстрид просыпалась с уверенностью, что уж теперь-то она со всем покончит и обозначит нужную дистанцию. Однако электрокинетик знал о ней все больше и понимал ее все лучше, а она почему-то ничего не меняла.

Вот и теперь он оказался прав. Это снова бесило и успокаивало, Эстрид нравилась уверенность Матео. Если он не сомневается, что легионер сумеет защитить команду, то и ей не следует. Подвох в том, что обычно защищать необходимо от внешней силы, с которой можно творить что угодно, а тут – научные сотрудники, которые опасны не по своей вине… Эстрид понимала, что миссию им подкинули без права обсуждения, не было способа это предотвратить, и все равно сожалела.

Остров, на который их направили, занимался выведением флоры и фауны, влияющей на формирование природной среды колонизированных планет. То, что здесь в итоге вспыхнула неизвестная болезнь, даже не удивляло. Пока они летели к тропическому острову, расположенному в неожиданно холодном море, Эстрид прикидывала, что их ждет. Разрушенные корпуса лабораторий? Выжженная земля? Зомби, затаившийся под кустом?

Но все оказалось банальней. После приземления «Стрелы» команду встретили те самые ученые, которые послали сигнал бедствия. В зверей они не превратились, не мутировали, но выглядели все равно отвратительно. Все они похудели, кожа стала сероватой, у многих появились трещины на лицах и руках. Еще одним симптомом оказались крупные круглые наросты – Эстрид назвала бы их нарывами, если бы кожа над ними оказалась воспаленной. Однако кожа, при общем откровенном нездоровье, покрывала эти странные шишки плотным слоем и лопаться не собиралась.

На таких миссиях Эстрид полагалось держаться в стороне и лишь следить за безопасностью команды. Да и свои способности хилера она обычно не раскрывала – но все равно использовала. Она чувствовала, что у всех колонистов чуть повышена температура, и некоторые держатся хорошо, а некоторым едва удается устоять на ногах. Она пыталась вычислить, на какую болезнь указывает такой набор симптомов, но не могла припомнить ничего даже отдаленно похожего.

Раз уж ее вынудили принять эту миссию, Эстрид намеревалась сделать все, чтобы обеспечить безопасность экипажа. Выйти из «Стрелы» без защиты было позволено только ей и хилеру. Все остальные дисциплинированно пристегнули к форме шлемы, позволяющие избежать возможной заразы в воздухе.

Эстрид понимала, что за всеми солдатами должна присматривать одинаково, и все равно то и дело ловила себя на том, что старается держаться поближе к Матео. Это раздражало: на миссиях ей удавалось избегать подобного позора. Хотя там она знала, кто или что им противостоит, а здесь оказалась на незнакомой территории.

С пострадавшими беседовал хилер, Эстрид же прислушивалась вполуха, выделяя для себя основное. На Велоре выводили несколько десятков новых видов растений и насекомых, определить, дал ли такую реакцию эксперимент, пока не получалось. Компьютер показывал источник воспаления в организме, токсины в крови, но определить, что именно все это провоцирует, не мог. Мешало еще и то, что оборудование в лазарете давно не обновлялось, много лет оно было не нужно… О таком всегда вспоминают, когда становится слишком поздно.

– Вы проводили вскрытие? – спросил хилер.

– Не на ком, – сдержанно улыбнулся начальник исследовательской группы. – Мы все пока живы…

Такой расклад не мог продлиться долго: Эстрид чувствовала, что несколько ученых на грани критического состояния. Но заметил это и хилер, он немедленно приступил к исцелению. Оно помогло – однако лишь отчасти. Ему удавалось вернуть тела своих временных пациентов в более-менее неплохое состояние. Но едва он переключался на других людей, как у только что вылеченных начиналось заметное ухудшение.

Хилер только и успевал, что поддерживать в них жизнь. Это отнимало силы и не оставляло времени на полноценное решение проблемы. Очень скоро стало ясно: они застряли.

– Они даже не больны! – жаловался хилер. – Я вижу очаги воспаления, износ некоторых органов, повышенную нагрузку на сосуды… Но у всего этого нет причины!

– Этим больны все на станции, – заметил капитан. – Как происходит заражение?

– Я пока не знаю… Это точно не вирус…

Они были вынуждены задержаться. Руководство специального корпуса считало, что посылать полноценную команду хилеров нецелесообразно, один справится. Эстрид была настроена куда скептичней. Ее сейчас раздражало решительно все, и чтобы не сорваться, она ненадолго отдалилась, отправилась в одну из оранжерей.

Ей нравилось бродить здесь, наблюдая за орхидеями всех мыслимых форм и оттенков. Эстрид знала, что цветы вывели для очистки водоемов. Ей это было не важно, она лишь искала гармонию в красоте.

Здесь ее и нашел Матео.

– Шлем снять можно? – первым делом поинтересовался он.

– Ни в коем случае.

Она прекрасно знала, для чего он хочет снять шлем. То, что он действительно пока не может сделать это, лишь дополнило ее коллекцию поводов для раздражения.

Матео даже это принял с непробиваемой жизнерадостностью:

– А когда можно будет?

– Никогда. Мы застряли здесь до скончания веков.

– Не худший расклад – здесь же тропики! А если серьезно, сколько еще ждать?

– Для того, чтобы ты снял шлем, мы должны либо вернуться на «Цереру», либо установить источник заражения. Второе вряд ли возможно: хилер справляется только с поддержанием жизни в большой группе зараженных. На поиск причин не остается ни времени, ни сил. Поскольку он еще и не отдыхает, скоро его энергия закончится, ученые погибнут и все мы вернемся на корабль. Тогда ты снимешь шлем.

– Не смешно.

– А разве я смеюсь?

– Ты же не предлагаешь такое серьезно? – нахмурился Матео. – Мы не можем допустить, чтобы они погибли!

– Это не наша вина, я просила прислать больше хилеров, один не справляется.

– Так ведь у нас не один, – многозначительно произнес электрокинетик.

Эстрид смерила его ледяным взглядом. Матео был единственным на корабле, кто знал всю правду о ее способностях. Довериться кому-то настолько было страшно – и вместе с тем приятно. Матео все воспринял с должной серьезностью и не болтал о ее тайне… до сегодняшнего дня.

– Почему бы тебе не помочь? – спросил он.

– Исключено. Это выдаст меня.

– Я же не говорю, что ты должна сделать это открыто! Ты просто как-нибудь вычисли источник заражения, а потом подскажи нашему хилеру в легионерской манере.

– Зачем это мне?

– Потому что люди умирают. Изображать бессердечную стерву ты можешь сколько угодно, я-то знаю, что ты не такая.

Эстрид лишь презрительно фыркнула, всем своим видом показывая, что ей плевать на его мнение. Беда в том, что на самом деле было не плевать… Пятая вполне гармонично чувствовала себя в роли чудовища в глазах всего мира, но не в его глазах. Это стало слабостью, которой она всегда опасалась, и нужно было срочно что-то делать, вот только подходящий выход никак не придумывался. Пришлось все-таки помогать ученым.

Она не собиралась делать этого открыто, тут она осталась верна себе. Образцы крови она получила тайно, наблюдениям отдала несколько часов, просмотрела отчеты об исследованиях последних дней – и все-таки получила результат. Оставалось только преподнести его «по-легионерски», но тут Эстрид долго не раздумывала.

Она вошла в лазарет как раз в момент, когда пошатывающийся от усталости хилер помогал очередному пациенту. Эстрид не стала ничего объяснять, она просто отвела руку исследователя в сторону, достала из-за пояса нож и бесцеремонно срезала ближайший нарост.

Из раны хлынула кровь, а среди ее потоков из укрытия выбралось насекомое, похожее на крупную мокрицу, скользнуло по столу, а спустя секунду оказалось под ножом легионера.

– Знакомьтесь, – холодно бросила Эстрид. – Ваш источник заражения…

…Звуковой сигнал «Стрелы» резанул по чувствительному слуху Пятой, возвращая к действительности. Челнок шел на посадку, Эстрид предстояло вернуться к нынешней миссии. Хотя вспоминать дни на Велоре оказалось не так уж страшно.

Ведь тогда у нее еще был Матео – и ничто не предвещало его потерю.

Помогать людям Гидденис не собирался.

Пробираясь через Объект Д-1, он прекрасно чувствовал, где собраны группы выживших. Он понимал: вряд ли они замерли на одном месте по своей воле. Люди были смертельно напуганы, им хотелось убежать отсюда, и не делали они этого лишь потому, что двери были надежно заблокированы. Их оставили тут как приманку, попадаться на которую номер 2 не собирался. Раз уж он принял ловушку как неизбежное условие битвы, ему полагалось быть особенно осторожным.

Если повезет, он и так поможет этим людям. А если нет и станет совсем туго… Не особо они и важны.

Его сейчас больше беспокоили не мертвые – живые. Гидденис заранее получил информацию о том, сколько сотрудников обслуживали «Демиург» до нападения, сколько здесь было военных. Теперь цифры отчаянно не сходились: в плену оказалось меньше трети от заявленного списка. А остальные-то куда делись? Сбежали? Слишком массовый побег, странно, что Рафаль такое допустил. Да и потом, в воздухе ощутимо пахнет кровью и тлением… Но тел нет. Либо Первый надежно их спрятал, либо… О втором варианте Гидденису даже думать не хотелось.

Он двигался медленно, осторожно, однако без лишних задержек. Он пока не чувствовал Рафаля, поэтому вынужден был осматривать уровни один за другим. Страха Гидденис не испытывал, скорее настороженность – и злость. Он понимал, что сейчас лучше не отвлекаться, ничего еще не закончилось, и все же отмахнуться от некоторых мыслей было не так просто.

Пацан слетел с катушек и стал проблемой за пару месяцев. И вот это поставили на смену Диане? С этим недомерком ее сравнили? Размышляя обо всем так, Гидденис мог не вспоминать о том, кто именно погубил Диану, при таком раскладе казалось, что это тоже сделал Рафаль.

А хуже всего было то, что Гидденис больше не хотел стать номером 1. Раньше мечта была, пылала, потом вдруг незаметно угасла, и он даже не брался сказать, когда именно это произошло. Он не принимал эту мечту мертвой. Он обязан этого хотеть! И торжествовать, когда все получится, обязан. Потому что иначе окажется, что он убил собственного ребенка и женщину, которая его любила, просто так… Это делало его мразью. Роль мечтателя при таком сравнении казалась куда привлекательней. Хотя вся эта история напоминала ему падение по крутому, покрытому льдом склону: когда началось, остановиться уже невозможно, только и ждешь, пока окажешься на дне.

Сравнение с дном снова вспомнилось, когда он все-таки нашел Рафаля. Первый дожидался его на нижнем уровне, в центре управления Объектом Д-1. Рафаль казался безмятежным, будто ничего особенного не случилось, они просто встретились для очередного совещания. Здесь не было ни крови, ни разрухи – но и Лавинии тоже не было, о ней ничто не напоминало.

– Привет, – дружелюбно улыбнулся Второму Рафаль. – Долго ты! Я заждался.

– Какого хрена ты творишь? – невозмутимо поинтересовался Гидденис.

Хотелось повысить голос, но почему-то не получалось. Он эту встречу не так представлял… Разве не полагалось Первому, потерявшему контроль, сразу броситься на него? Или хотя бы какую-нибудь злодейскую речь произнести! Нет? Да что угодно сделать, только не улыбаться тут, как мальчик-отличник на выпускном! Это настораживало Гиддениса, и было еще что-то напрягающее, но он никак не мог понять, что… Он наблюдал за Рафалем, у него не было времени разобраться в собственных ощущениях.

– Ты понимаешь, что это конец пути? – добавил Второй. – Думаю, ты знаешь, что я пришел тебя убить. Разве это не тот момент, когда ты должен рассказать мне, что я ошибся? Или Легион, или мы вместе. На самом деле прав ты! Ну? Не будет какого-нибудь бреда про высшую цель и твою миссию как спасителя миров?

Он хотел, чтобы Рафаль ответил. Гидденис понимал, что нет смысла нервничать, что все под контролем. И все же… Тревога внутри разрасталась, ему казалось, что он стоит на тонкой ледяной пластине, под которой – километры воды, чудовища, а дно так далеко, что теряет всякий смысл… Когда лед треснет, бездна утянет его к себе, и все закончится. Он не победит, даже если будет во всем прав.

К тому же… Разве он прав? В памяти почему-то мелькнул образ Дианы – уставшей, изможденной, с лицом, залитым кровью… В битве с ней он не позволил себе сомневаться, и сейчас эта жестокость его настигла. Он ждал ответа. Гидденис убедил себя, что с ответом обязательно станет легче, иллюзия нереальности происходящего развеется, начнется понятная и честная битва.

Рафаль действительно ответил ему – но уж лучше бы молчал! Первый не собирался произносить пафосные речи. Он просто улыбнулся чуть шире и наклонил голову набок.

– Долго же! – все тем же ровным, дружелюбным, будто записанным на карту памяти голосом произнес он. – Заждался. Привет.

Глаза Первого были совсем мертвыми… Не равнодушными, а стеклянными, будто покрытыми мутной пленкой. И улыбка эта… Она была даже не вымученной. Она выглядела так, будто кто-то вручную вылепил ее на уже неподвижном лице.

– Привет, – снова повторил Рафаль.

И Гидденис наконец понял, что тревожило его с самого начала. Не мертвый взгляд, не эта бессмысленная улыбка, не слова, лишенные всякого смысла. Его тревожило то, что он не чувствовал Рафаля даже сейчас, когда Первый стоял прямо перед ним! Рафаль был здесь – и как будто не был.

Гидденис понимал, что это означает… Точнее, что может означать, потому что принять такую реальность оказалось невозможно. Он убедил себя, что ошибся, что должно быть какое-то другое объяснение. И он это объяснение обязательно найдет, когда с пацаном будет покончено! Потому что не может какой-то малолетка, пусть даже талантливый, победить его, так не бывает, даже Диана не смогла…

Он напал первым, он слишком хорошо понимал: если битва не начнется прямо сейчас, он уже не решится. Гидденис сорвался с места, атаковал без сомнений, он бил в полную силу, надеясь уничтожить соперника. Получится одним ударом – хорошо. Нет – будет бить столько, сколько нужно, чтобы все закончилось.

Однако пока у него не было возможности испытать свои силы: Рафаль увернулся. Похоже, оно еще помнило приемы, изученные Первым… Так, стоп, нельзя так думать! Это никакое не «оно», это не то самое существо, это по-прежнему Рафаль Стром, просто слетевший с катушек. Он ведь и дерется как легионер, все предсказуемо!

Беда в том, что эта предсказуемость никак не помогала Гидденису. Пару раз ему удалось ударить, но не так сильно, как хотелось бы. Это даже к толковым ранениям привести не могло, переломы мгновенно срастались, открытые раны затягивались. Рафаль продолжал улыбаться, вот только взглядом за противником он вообще не следил. Его голова казалась всего лишь декорацией, ненужным, просто традиционным дополнением к телу. Тело двигалось, она – нет, однако при этом Рафаль прекрасно видел и слышал Второго.

А еще он не уставал, зато силы Гиддениса точно не были бесконечны. У Второго появились все причины для паники, однако поддаваться ей он не собирался. Он укрепил собственное тело и снова бросился в атаку. Чем больше действуешь, тем меньше времени на разрушительные мысли… Кажется, это тоже сказала Диана. Или нет, уже не важно.

Рафаль был неутомим, хотя его атаки становились все менее продуманными. Он не терял силу – но он терял разум. Прошло не так много времени, а он уже начал бросаться вперед как зверь, и лицо его при этом странно дергалось, бессмысленно меняя выражения. Это лишь подтверждало, что та догадка, которую Гидденис себе до конца не позволил, оказалась верной.

Второй должен был допустить ошибку, он и сам знал об этом… Он надеялся непонятно на что, но в какой-то момент он все же замедлился. Рафаль навалился на него, по телу пролетела острая боль, и Гидденису все же удалось освободиться из стальной хватки, отпрыгнуть в другой конец зала, но за это он заплатил немалую цену.

Он сохранил лишь часть правой руки – кость и примерно половину мышц. Другая половина теперь стремительно исчезала в клыкастой пасти, которая открылась в груди Рафаля. Лицо Первого по-прежнему улыбалось. Оно было отвлекающим маневром, частью той ловушки, которую Гидденис так и не сумел до конца распознать.

Он еще не был смертельно ранен, еще не проиграл – но уже знал, что не выберется из этого зала живым. И мертвым тут тоже не станет. Ирония.

Вот только принять собственную смерть, этот тупой, бессмысленный финал всего, оказалось невозможно. Это противоречило самой сути Гиддениса, и он снова бросился в бой. Отчаянное сражение стало единственным противоядием от животного ужаса, пожиравшего легионера изнутри.

Я номер 2.

Я среди лучших воинов Легиона.

Я же все отдал, я же смог!..

Это оказалось неважным.

Его противник не злорадствовал и ничего не говорил – скорее всего, он уже не мог. Он просто методично добивался своего. Рафалю, или тому, кто занял его место, не было нужно убить Гиддениса мгновенно. Ему нужно было лишь получить всю плоть, а уж как это произойдет, сразу или постепенно, ему не важно. Он никуда не спешит.

Боль нарастала, хотя Гидденис постарался отключить в себе само ее восприятие. Тело, израненное, ставшее непривычно легким и медленным, слабело. Перед глазами все мелькало – то пятнами, то яркими вспышками, зрение подводило. Он держался, сколько мог, а потом от него уже ничего не зависело.

Он упал, когда потерял саму возможность стоять. Пол был залит кровью… Его кровью. Скоро и этого не станет, будет как с другими, уже погибшими здесь, как с Лавинией, как с людьми… Их кровью пахнет в воздухе, а самой крови нет, она впиталась, она снова кому-то принадлежит.

Убедившись, что Гидденис уже никуда не денется, существо прекратило нападать. Оно действовало так, как ему удобней: из его тела появились тонкие кровавые жгуты, потянувшиеся к упавшему легионеру, проникшие через раны под кожу, в мышцы, в кости, к частично поврежденным органам…

Было не больно. Гидденис чувствовал именно то, что с ним происходило: он просто исчезал, растворялся. Умирало только сознание, материя меняла хозяина и форму. Но это тоже смерть, ему предстояло исчезнуть навсегда, а детали не важны.

Такой исход больше не пугал, Гидденис чувствовал странный, впервые доступный ему покой. Хороший такой, безопасный, теплый… Как будто он на самом деле давно ждал именно этого, и его украденные мечты были лишь ложной целью.

За несколько секунд до того, как все закончилось, ему вдруг показалось, что это был сон. Его путешествие на Марс, все битвы, все миссии… даже Адран. Всё ему приснилось, а не случилось по-настоящему, он просто задремал, когда они с Дианой вместе были на Земле. Где-то совсем близко шумело море. Ветер приносил крики белых птиц, название которых Гидденис вечно забывал, и запах соли. Когда он проснулся, Диана стояла у окна – очерченный солнцем силуэт, едва различимый и тогда, и сейчас. Улыбалась ему – не весело и не насмешливо, печально, будто она с самого начала знала то, что ему лишь предстояло когда-нибудь понять.

Последняя мысль Гиддениса Планты была странной, непредсказуемой, ставшей открытием даже для него самого:

Мне нужно было просто остаться с тобой…

Глава 3

Общее собрание Легиона получилось куда более шумным и суетливым, чем ожидал Ансгар Фетъе. Когда о встрече объявили, они знали только о смерти номера 10, об остальном лишь догадывались. Когда они все-таки собрались, подтвердилась и гибель номера 2. Это стало ударом, которого никто не ожидал.

Не то чтобы Гидденис Планта считался непобедимым, однако он был действительно силен. То, что он продержался лишь несколько часов, подкосило не только отдел администраторов, у которых он изначально был чуть ли не личным чемпионом, но и все руководство. Закрывать глаза на реальность уже не получалось, они все прекрасно понимали, что притаилось на Объекте Д-1. Имя Рафаля Строма больше не звучало, однако и истинное название никто пока не упоминал. Как будто слова что-то меняли! И все же эти люди, которым полагалось оставаться выше любых суеверий, трусливо ограничивались определением «существо».

Они в целом вели себя куда более суетливо, чем следовало бы. Эмоционально что-то обсуждали, срывались на крик… Ансгар в этом не участвовал, пока он лишь наблюдал со стороны, давая своим коллегам шанс успокоиться.

– Как это могло произойти?! – вопил представитель наставников, большинство из которых и сами были легионерами, просто вышедшими на покой. – Откуда у него такое преимущество в этот раз?

Вот тут ассистент, если бы он находился в зале, наверняка бросил бы на Ансгара многозначительный взгляд, намекая, что пора бы открыть совету правду. Открыть те подробности эксперимента, которых не было в официальных отчетах, сейчас ведь лучший момент… Однако ассистента в зале не было, присутствовать на собраниях ему не полагалось, а Ансгар предпочел молчать.

Какой смысл в этих откровениях? Да, если остальные члены совета узнают правду о Рафале, они, конечно же, начнут орать громче, выпучивать глаза, бросаться на главу научного отдела с обвинениями… Где здесь польза? Это не повлияет на ситуацию на Марсе, лишь усложнит построение новой стратегии. Совет наверняка решит сменить главу научного отдела, это усилит хаос. Кому такое надо? Да еще и в разгар кризиса…

Ансгар признавал, что особенности создания Рафаля действительно повлияли на судьбу, постигшую Первого. Так ведь не все эксперименты завершаются удачно! Не все и должны, в этом разница между экспериментом и отработанной методикой: путь науки может привести куда угодно. На этот раз привел к беде. Истерика точно ничего не исправит!

Когда остальные члены совета утомились от собственных эмоций и голоса стали стихать, Ансгар решил, что настало время вмешаться.

– Дамы и господа, давайте сосредоточимся на деле. Да, это сильнейший кризис в истории Легиона – но не первый. Мы справились тогда и справимся сейчас.

– В прошлый раз масштаб был совсем не таким, – указал один из администраторов.

– Верно. Но и таких ресурсов, как сейчас, у нас не было. С поправкой на это я предлагаю считать ситуации схожими. Мы уничтожили существо один раз – мы сделаем это снова, только и всего.

– Золотые слова от того, кто это существо и создал, – иронично заметил наставник.

Ансгар не был возмущен, он давно уже ожидал чего-то подобного.

– Создание Рафаля было одобрено Легионом, – напомнил он. – Эксперимент долгое время шел удачно, нельзя сказать, что мы ошиблись во всем. Мы учтем этот опыт в будущем, сейчас нам нужно разобраться с настоящим.

– Да эти ваши эксперименты нужно было запретить еще после прошлого раза!..

– Думаю, выяснение отношений действительно нужно отложить, – вмешался председатель совета. – Сначала устраним угрозу, потом разберемся, кто в чем виноват. У научного отдела есть предложения, господин Фетъе? Все-таки на Марсе бушует ваше детище.

– И оно намного сильнее, чем первое существо! – не удержался администратор.

– Верно, – спокойно согласился Ансгар. – Оно сильнее. Поэтому будем использовать против него то, чего не было раньше – первую десятку.

– Которой нет, – криво усмехнулся наставник. – Номера 1 больше не существует, номера 2 и 10 убиты. О какой десятке может идти речь? Да еще и не все на Марсе!..

– Мне все это известно, – кивнул глава научного отдела. – Но давайте не будем забывать, что номер сам по себе не дает полной информации о возможностях легионера. В нашей истории встречались очень разные по уровню составы первых десяток. Нынешний действительно хорош. Это кто-нибудь может отрицать?

Ансгар выдержал паузу, обводя взглядом всех собравшихся. Ему не нужны были их ответы, да и спорить он не собирался. Он лишь давал остальным возможность успокоиться. Понимал он и то, что на фоне их эмоций его невозмутимость будет смотреться особенно выигрышно.

Им придется его уважать, слушать его – и не вспоминать лишний раз о том, кто именно предложил Рафаля Строма на позицию номера 1.

– Среди тех воинов, что остались в нашем распоряжении, есть пара «сдвоенных», – продолжил Ансгар. – Тоже важный фактор для Легиона, усиливающий десятку. Это номера 3 и 5. Мы уже направили все номера, оставшиеся на Марсе, к «Демиургу». Мы передадим им нужную информацию, они спустятся вниз подготовленными, в отличие от номера 2. Мы запретим им разделяться, они атакуют существо одновременно. Даже при худшем раскладе это его серьезно замедлит. При лучшем – убьет.

– Давайте все-таки готовиться к худшему, – не унимался наставник. – В этом случае десятка задержит существо в краткосрочной перспективе, а в долгосрочной – усилит. И это на Марсе, на густонаселенной планете! Что мы будем делать тогда?

Ансгар готовился и к такому вопросу:

– К этому моменту до планеты доберется номер 7. Мы используем его.

– Серьезно? Первые номера проиграют – а номер 7 справится?

– Я думаю, нам пора перестать подыгрывать ему, – холодно указал глава научного отдела. – Все мы понимаем, что номер 7 попросту скрывал от нас тот потенциал, который дал ему эксперимент.

– Это не доказано, – покачал головой администратор. – А даже если так, этот потенциал все равно невозможно оценить.

– Этого будет достаточно для устранения существа, – отрезал глава научного отдела. – Даже если придется пожертвовать Седьмым, угрозу мы уберем. Я могу гарантировать это – я участвовал в разработке обоих экспериментов. Понимаю, за предыдущий меня принято критиковать. Но он был вовсе не таким неудачным, как его потом выставили… недоброжелатели. Мы все же извлечем из него пользу.

Тут Ансгар, конечно, преувеличил – вынужденно. Ничего он гарантировать на самом деле не мог. Но в нынешней ситуации нужно повышать ставки, чтобы план одобрили.

– Седьмой никогда не отличался послушанием, а научный отдел он по понятным причинам не любит, – напомнил администратор. – С чего вы взяли, что он действительно пожертвует собой, если возникнет такая необходимость?

– Я изучил отчет о его взаимодействии с нынешней командой. Можно уверенно говорить о том, что Седьмой установил с ними эмоциональную связь – куда большую, чем с предыдущими экипажами. Именно поэтому мы отправим туда и команду «Северной короны» – нам все равно нужен кто-то в Новом Константинополе. Мы сделаем их частью местного населения, и это, думаю, повлияет на Седьмого, когда он будет принимать решение о спасении Марса. Ну что? Мы уже можем отправить приказ или вы хотите убить еще пару часов на бессмысленные споры, прежде чем признаете, что спасти всех на этот раз не получится?

Для высадки на Марс они использовали модель «Стриж». Альда почему-то ожидала, что это будет стандартная «Стрела»… Глупо, конечно. «Стрела» оставляет после себя кратер, который на Марсе совсем не нужен, особенно возле столицы. «Стриж» же мягко и гладко опустился на одну из широких дорог, ведущих к Новому Константинополю.

В другое время у них не получилось бы провернуть такое: здесь наверняка хватало машин, далеко не весь транспорт, направляющийся к столице, был воздушным. Но сейчас возле Нового Константинополя были установлены самые жесткие ограничения, военные останавливали любые транспортные средства за сотни километров до обозначенного периметра.

Было бы неплохо, если бы они вообще убрали гражданских из столицы… Но так пока не получалось. Во-первых, людей было слишком много. Во-вторых, не все они оказались готовы к переезду – судя по той информации, которую получил флот, некоторые вообще не верили в реальность угрозы, считая все нынешние ограничения наказанием за мятеж. Ну а в-третьих, никто не мог исключить, что среди горожан затаились и отступники, предатели, присланные организаторами восстания. Поэтому людям и не позволялось разбегаться по всей планете, им лишь велели оставаться в своих домах.

Альда покинула челнок одной из первых. Она вышла на дорогу, глубоко вдохнула марсианский воздух, ничем не отличавшийся от земного, и прикрыла глаза. Она понимала, что телепатическая проверка без конкретных целей, да еще и при таком собрании разумной жизни, не даст толковых результатов. Но попробовать-то стоит!

В первую очередь она потянулась к Новому Константинополю. Увидеть город из точки их посадки было невозможно, однако Альда прекрасно знала, где он находится. Да и ощутить такое скопление жизни оказалось несложно.

Раньше попытка настроиться на город быстро обернулась бы головокружением, а то и вовсе обмороком. Но теперь Альда стала сильнее, она лучше контролировала, сколько энергии отдает – и сколько чужих мыслей принимает взамен. Никакого озарения проверка не принесла, однако кое-какие подсказки получить позволила.

О них телепатке предстояло подумать позже, сейчас она переключилась на другую точку – на тот самый Объект Д-1, о котором даже теперь, когда всякая секретность потеряла смысл, руководство Марса говорило неохотно.

Это был главный источник угрозы. По идее, там уже должны были собраться остальные легионеры, и Альда надеялась почувствовать их, а еще лучше – Рафаля… Было бы неплохо понять, о чем он вообще думает!

Но вместо сознаний, знакомых и нет, Альда будто в яму провалилась. Потеря контроля была похожа на падение, телепатка чувствовала лишь темноту, холод, вой ветра… Она знала, что так быть не может, однако не понимала, как вырваться из ловушки. Она использовала больше силы, попыталась вглядеться во тьму, найти во всем происходящем смысл…

В этот момент кто-то коснулся ее плеча. Прикосновение было осторожным, но Альда, не ожидавшая ничего подобного, вскрикнула и отскочила в сторону. Резкий разрыв телепатической связи ударил вспышкой боли где-то внутри лба, перед глазами полыхнуло белым, из носа скользнули тонкие ручейки крови… Но могло быть и хуже, все, что легко устранить с помощью носового платка, Альда проблемой не считала.

Триан, стоявший теперь перед ней, невозмутимо наблюдал, как она торопливо вытирает лицо.

– Дай угадаю… Ты делала именно то, что я просил тебя не делать? – осведомился он.

– Я чуть-чуть!

– «Не делай этого» включало и «не делай этого чуть-чуть».

– Я же не могу отправляться на миссию неподготовленной!

– Есть более простые способы пустить кровь из носа.

Альда подумывала обидеться, но решила с этим повременить. Сейчас ей было куда важнее понять, что за тварь притаилась на подземной базе – телепатка еще не сталкивалась с подобным! А вот Триан наверняка что-то подозревал, раз перед самым вылетом запретил ей телепатическую проверку.

Но обсудить они ничего не успели: их подозвала к себе капитан.

– Как я и ожидала, финальные инструкции по миссии пришли только что, – сообщила Лукия. – Основной команде поручено очистить Новый Константинополь от любой встреченной нами угрозы. Под основной командой в данном случае подразумеваются все, кроме Триана. Триан, вам велено явиться на базу «Демиург», там сейчас проводится сбор всех присутствующих на Марсе легионеров.

– У меня сразу две новости, – вздохнула Альда.

– Хорошая и плохая? – усмехнулся Киган.

– Как обычно и как обычно. Первая новость: я с вами не пойду… Извините.

Она ожидала, что они будут спорить – или хотя бы удивятся. Да, раньше Альда уже уходила на миссии с Трианом, но это всегда было выполнением приказа. Теперь же их разделило руководство, телепатка собиралась проигнорировать инструкции, однако никого это особо не волновало.

– Будет выговор, – спокойно предупредила Лукия. – С занесением в личное дело.

– И все?.. – растерялась Альда.

– Вам нужно что-то еще? Полагаю, если бы вас попытались принудить к выполнению миссии, вы оказали бы сопротивление. Вот это уже не выговор, это трибунал. Поэтому давайте не будем обсуждать ваши гипотетические поступки.

– Выговор так выговор, – поспешно согласилась телепатка. – Со всем согласна, заслужила! А вторая новость в том, что в городе непонятно что происходит… Я почувствовала страх, причем боятся все – и военные, и гражданские. Но еще одно сильное ощущение – гнев и недовольство. Многие видят в происходящем нечто вроде теории заговора, они не верят, что опасность так уж велика… С этими нужно быть осторожней.

– Мятежные придурки, которые путают отсутствие мозгов и свободолюбие, находятся всегда, – пожала плечами Римильда. – Не такая уж это новость.

– Что с существами, представляющими угрозу? – поинтересовалась Лукия.

– Они есть, я уловила несколько десятков источников развитого хищного разума. Предателей со специальными способностями я быстрой проверкой не выявлю, это надо в городе таким заниматься… А вот мутанты точно есть внутри и еще несколько групп приближаются к периметру. Судя по тому, что я почувствовала, они не слишком опасны, но вы все равно, пожалуйста, будьте осторожны…

Альда понимала, как глупо звучат ее слова, однако не могла не произнести их. Она на самом деле хотела не чтобы команда пряталась по углам, а чтобы все дорогие ей люди остались живы. Но это прозвучало бы еще наивней, и на помощь пришла дежурная фраза.

Телепатка знала, что подводит их. Ее способности сейчас очень пригодились бы – она могла усмирить толпу и быстро найти предателей. Однако обстоятельства сложились так, что помочь всем Альда не сумела бы. Ей пришлось бы кого-то подвести – или команду, или Триана. Иногда идеального решения просто нет, и ты выбираешь то, что причинит меньшую боль.

Триан тоже не стал ее отговаривать. Он вообще воспринимал эту миссию так же, как все остальные: невозмутимо, как будто для него не было разницы, где находиться – на Марсе, на Нергале, на Семирамиде… Всегда будет работа, которую нужно выполнять, так что, каждый раз страдать?

Альда не позволила себе обмануться его уверенностью, хотя это принесло бы определенный покой. Она слишком хорошо помнила те часы, которые они провели за копированием воспоминаний. Триан не пошел бы на эту меру, если бы считал, что все под контролем…

Телепатка сдержала свое слово: переданные ей воспоминания она не трогала, они просто тлели приятным теплом где-то внутри. Хотя Альда не могла избавиться от чувства, что о своем решении она еще пожалеет.

Расстались они быстро, прощания казались лишними. Вроде как расходились они на несколько дней, всего лишь до выполнения очередного задания! Альда очень надеялась, что так и будет.

Первое время они шли молча. Лишь когда расстояние между ними и командой стало достаточным, чтобы никто ничего не услышал, Триан сказал:

– Мелкая, я ценю твою тягу к протесту, но постарайся пока делать то, что я скажу. Когда мы доберемся до Объекта Д-1, не пытайся установить телепатический контакт вообще ни с кем.

– Но почему? – растерялась Альда. – Там же будут те, кого я знаю… И вообще, я осторожненько!

– Нет, Альда. Никак.

Он и это произнес все так же ровно, однако то, что он назвал ее по имени, намекало, насколько серьезно он настроен. Альда пока ничего не понимала – но кое о чем догадывалась… Ей даже быстрого контакта с «Демиургом» хватило, чтобы понять: существо, притаившееся там, не похоже ни на что. Как бы далеко ни залетала «Северная корона», с какими бы формами жизни ни сталкивалась, это не могло подготовить ее команду к тому, что теперь обосновалось на Марсе.

Из-за этого миссии присвоили такой уровень опасности – а вовсе не из-за дурноватых мутантов.

– Ладно, – вздохнула Альда. – Хотя это нечестно!

– Ты все поймешь, когда будет нужно. Это я тебе могу пообещать.

И он снова замолчал, размышляя о чем-то.

Телепатка осознавала, что такими темпами им понадобится целый день, чтобы добраться до «Демиурга». Но Триан не предлагал найти транспорт, значит, ему зачем-то требовалось это время. Альда лишь надеялась, что он отыщет способ подготовиться к тому, что ждет их впереди… Если это вообще возможно.

Путешествие заняло чуть больше времени, чем предполагал Стефан, потому что пришлось использовать объездной маршрут. Только так Третий мог оказаться на максимально возможном расстоянии от точки сбора легионеров, назначенной руководством, – то есть, от места, где ему полагалось сейчас быть.

Он никогда не умел заставлять себя выполнять идиотские приказы. Да и менять эту привычку он не собирался – руководство ведь от таких приказов не отказывалось! Стефан уже догадался, с чем они имеют дело. Это не так уж сложно, если понаблюдать за тем, что творится на Марсе. Да все понимали! Это было куда более грандиозной проблемой, чем ожидал номер 3. Он не сомневался, что в руководстве Легиона сейчас паника, там и не могли додуматься до удачного решения… если оно вообще есть.

Возможно, большие боссы правы и действовать нужно предельно просто: ударить общими силами и надеяться на лучшее. Однако для такого плана хватит и пяти легионеров, присутствие Стефана изменило бы не так уж много.

Он собирался пойти другим путем. Кто-то сказал бы, что он струсил, решил подставить остальных, чтобы спасти свою шкуру. Однако Стефан не заблуждался насчет собственного будущего, он не исключал, что, возможно, умрет даже раньше, чем остальные легионеры.

Он пересек военную базу, ответственную за охрану «Демиурга». Здесь было пусто, но Стефан бы сильно удивился, если бы существо оставило на своей территории кого-то живого – не считая резервы и ловушки, разумеется. В них по-прежнему заперты люди, однако их вряд ли можно спасти.

Стефан остановился возле склада боевых машин, огляделся по сторонам. Подходящей техники здесь хватало, но лучше всего подходил вездеходный танк – из тех, которые порой использовали даже в открытом космосе для высадки на поверхность вражеских кораблей. Хорошая машина, крепкая, герметичная. С такой броней, что и Третий бы ее с большим трудом пробил. Как раз то, что нужно.

Он вскрыл замок – старые знания по-прежнему не подводили. Оказавшись внутри, Стефан запустил диагностику, чтобы убедиться: его будущее убежище работает как надо. В глубине души он понимал, что просто тянет время перед неизбежным, но… Не так уж легко решиться на свою смерть!

Компьютер не дал ему столь желанной отсрочки: танк был в порядке, поиск более подходящего убежища не требовался. Стефан еще раз проверил броню, закрылся внутри и настроил автопилот на защиту от любого внешнего воздействия, да и маскировку заодно включил… Возможно, в будущем это усложнит поиск его трупа. Но Стефан никогда не был сентиментален и в могиле, усаженной розочками, не нуждался. Да и потом, если все пойдет по худшему сценарию, тут уже не до могил…

Убедившись, что его тело, которому скоро предстояло стать беспомощным, надежно защищено, Третий устроился в центре тесного салона и закрыл глаза. Медитацией он владел не хуже, чем любой из телепатов, да и способности ему достались неплохие. И все же… К сильнейшим он никогда не относился. В идеале ему следовало бы объединить усилия с кем-нибудь, да с той же девицей Триана – Стефан признавал, что она сильна. Но он перехватил сообщение Легиона «Северной короне» и знал, что Седьмой на этот раз явится без своей подружки. Ее можно было вызвать отдельно, однако на это вряд ли будет время.

Так что Стефан предпочел сделать ставку на собственные силы, так проще, привычней… Сначала он хотел определить, с чем именно имеет дело, на что это похоже. Он понимал, что с хищником такого уровня невозможно сражаться на равных, и если получится найти уязвимость в разуме этого существа, он спасет очень много жизней.

Он продвигался к тому, что таилось на глубине, осторожно, он будто по болоту шел – не зная, когда под его ногами твердь сменится топью. Стефан сдерживался, не атаковал, он львиную долю энергии тратил на то, чтобы замаскировать свое присутствие. Он думал, что этого будет достаточно.

Он ошибся.

Даже принимая всю необычность своего соперника, Стефан все равно судил его по меркам человеческого разума, потому что ничего иного он не знал. Но существо оказалось иным на уровне своей природы. Вместо энергетического кода сознания Третий неожиданно столкнулся с притяжением. Существо, которое ему противостояло, ничего не делало осознанно, для такого оно было недостаточно развитым. Эта способность подчинялась ему инстинктивно, защита, которую невозможно преодолеть… Стефан надеялся попасть на другую планету, а оказался перед черной дырой.

Он отказался от своего наивного желания исследовать это существо сразу, он все силы бросил на то, чтобы спастись. Стефан понятия не имел, что будет, если он позволит своему сознанию слиться с этой… пустотой. Он и не хотел знать, но от него теперь мало что зависело. Его не просто тянуло куда-то, пустота как будто проникала в него, ему некуда было бежать.

Это напугало его, он такого страха давно уже не чувствовал… Пожалуй, с самого Эреба! Там его разрывали на части по-настоящему, здесь – на уровне разума, но ощущение было пугающе одинаковым. И точно так же, как там, Стефан теперь рванулся, он вложил оставшуюся энергию в то, чтобы оттолкнуть от себя этот жуткий сгусток темноты, снова прочертить границу между собой и тварью…

Кое-что у него получилось: он освободился от притяжения. Однако вернуться в свое тело он не смог, он будто потерял туда путь. Он, совсем не такой, как на Эребе, куда более сильный, взрослый и опытный, запаниковал точно так же, как паниковал тогда умирающий мальчишка. Он ушел от чужого разума, но оказался в непроницаемой тьме.

В какой-то момент Стефану казалось, что вот это – всё. Финал. Он уже не выберется, ему никто не поможет, потому что некому помочь… Вряд ли кто-то даже заметит его смерть, разве что очередной администратор Легиона, которому придется оформлять больше документов, чем обычно. Он был к этому даже готов – насколько к такому можно подготовиться!

Но оказалось, что он поторопился похоронить себя. Темнота не перемолола его, а ослабила хватку, и Стефан вдруг обнаружил, что не падает в бездну, а лежит на сероватом металлическом полу.

Повезло на этот раз… Вырвался. Хотелось вздохнуть с облегчением, да не вышло. Третий понимал, что ему придется попробовать снова, потому что никто другой этого не сделает. Но сначала необходимо отдохнуть и хоть как-то восстановить силы!

Он начал подниматься, чтобы выбраться из танка и подышать свежим воздухом – и почти сразу обнаружил, что он не в танке. Он находился в длинном коридоре, смутно знакомом… Конечно, знакомом, иначе и быть не могло. Стефан почти сразу догадался, что произошло, вариантов-то немного: никуда перенестись по-настоящему он не мог, следовательно, он так и не выбрался из мира глубокого подсознания.

Он оказался в ловушке воспоминаний. Все вокруг выглядело реальным, Стефан не просто видел это, он чувствовал под собой твердую и прохладную поверхность пола, у него ощутимо болела голова… И все же настоящим это быть не могло. Его нынешние ощущения лишь указывали, как глубоко в недрах собственного разума он оказался, осознанно он сюда никогда не приходил!

Третий слышал, что иногда такое случается. Травма, полученная телепатом, загоняет его разум в петлю, сотканную из глубинных воспоминаний. Это еще не смерть, из такой ловушки можно выбраться, у многих получалось, но…

Но – не у всех, и Стефан пока даже отдаленно не представлял, как снова вернуть контроль над своим разумом и телом.

Лучше всех происходящее переносила Шарлотта Мю. Она не ожидала, что миссию на Марсе продлят, но и не возмутилась, когда Эстрид сообщила ей об этом. Она только спросила:

– Как будем добираться? Мы, вообще-то, далековато…

Они и правда оказались далеко от столицы Красной планеты. Быстрее всего было бы попасть туда на челноке, но руководство Легиона почему-то выступило против этой идеи. Эстрид подозревала, что по какой-то причине там не хотят оставлять космические корабли… Вряд ли чтобы легионеры не добрались к городу. Скорее, чтобы что-то не выбралось оттуда… Но это были всего лишь домыслы.

– Лучшим вариантом для нас станет железная дорога, – указала Пятая.

Среди наземного транспорта поезда и правда развивали наибольшую скорость. Да и потом, с ними по-прежнему путешествовала морифирийская гиена, это тоже накладывало свой отпечаток. Поэтому Эстрид велела военным выделить для них отдельный вагон и предупредить своих коллег на пропускных пунктах. Военные в ответ отдали целый поезд с автопилотом и пообещали, что пропускных пунктов для легионеров не будет.

Эстрид это полностью устраивало. Она не пыталась предугадать, что ждет их дальше, и построить план – не хватало данных. Она собиралась использовать оставшиеся часы для отдыха, но тут помешала Шарлотта. Шестая явно отоспалась за время ожидания и теперь стремилась к разговорам по душам.

– Ну и как он? – вкрадчиво поинтересовалась она.

– Я не понимаю, о чем ты, – отозвалась Эстрид, прекрасно все понимая. На Феронии она старалась быть осторожной, однако Шарлотте все равно удалось увидеть слишком много.

– Да ладно тебе! Это же очень круто – иметь что-то такое в жизни… Ты скучаешь по нему?

Шарлотта не хотела навредить, ей было искренне любопытно. И все же ее слова отозвались непривычной острой болью в груди, и никакой разум пока не помогал это подавить.

– Закрыли тему, – отрезала Пятая.

– Но как же…

– Закрыли, я сказала.

– Поняла, поняла, – надулась Шарлотта и ушла в другую часть вагона. Причем казалось, что она не сама идет, а гиена отталкивает ее подальше, но это, конечно же, было всего лишь совпадение.

Неприятный разговор угас сам собой, ничего не случилось, а расслабиться Эстрид все равно не могла. Воспоминания рвались на свободу, пришлось снова заняться ими, чтобы не помешали в самый неподходящий момент…

…Паразитов на Велоре вывели специально, это выяснилось почти сразу. Правда, не для людей. Этим существам полагалось обитать в древесной коре и оберегать свои жилища от вредителей, но что-то, как водится, пошло не так. Эстрид даже не представляла, насколько сильно нужно было ошибиться, чтобы паразиты обосновались в принципиально ином биологическом виде.

Однако исправить это уже ни у кого не получилось бы. Каким-то образом экспериментальные существа попали в тела ученых. А поскольку обитать там паразитам не полагалось, полноценно функционировать они тоже не могли. Они развивались, размножались и умирали, питаясь своими хозяевами – и во всех смыслах отравляя им жизнь. Заражение происходило через споры, которые образовывались на коже носителей. Узнав об этом, Эстрид в который раз порадовалась, что заставила свою команду носить защитные костюмы.

Когда источник заражения стал известен, почему-то обрадовались и ученые, и хилер. Им казалось, что теперь дело за малым – найти лекарство и все, счастливый конец! Эстрид же с самого начала была преисполнена сомнений – и не зря.

То, что паразиты оказались не естественными, а искусственными, сыграло с людьми злую шутку. Привычные протоколы лечения здесь попросту не работали. Хилер попробовал извлечь всех развившихся паразитов из тела зараженного, но уже через три часа вывелись новые. Нужно было одновременно уничтожать и взрослых особей, и споры, а техника, собранная на Велоре, для этого не подходила.

Капитан вызвал помощь, еще одну команду хилеров. Руководство специального корпуса ответило, что запрос принят к рассмотрению. Эстрид подозревала, что это очень вежливый вариант отказа.

Все понимали, что лечебная программа требует огромных ресурсов. А на Велоре собралась относительно небольшая команда ученых, да еще и не самых ценных специалистов – судя по тому, что они отравили сами себя. К тому же они были удачно изолированы на острове. Никто не сказал бы, что от них проще избавиться, чем спасти, но идея витала в воздухе.

Эстрид признала это первой, легионеров всегда учили по возможности не обманываться. Она отнеслась к ситуации спокойно: в космосе каждый день погибают тысячи человек, у нее не хватило бы слез, чтобы оплакать их всех. Если она за кого и беспокоилась, то только за свою команду, ей хотелось, чтобы они как можно скорее приняли решение о том, чтобы покинуть планету.

Ей нравилось думать, что она беспокоится обо всей команде, никого особо не выделяя.

Порой она уставала от суеты и уходила на дальний берег острова. Здесь было удивительно красиво: лазурные волны накатывали на белый песок, холод Эстрид вообще не беспокоил, мир казался ей приветливым и беззаботным. Она наблюдала, как с деревьев, нависающих над самой водой, ветер срывает крупные белые цветы и уносит куда-то далеко к горизонту…

Она никому не говорила, что направляется сюда, но Матео все равно нашел ее. А жаль, в последнее время Эстрид старалась держаться от него подальше. Она даже себе не смогла бы объяснить, почему, просто на этой миссии ей было почти неловко смотреть ему в глаза. Он точно не давал для этого поводов: Матео оставался собой, он по-прежнему относился к ней так, как к легионерам обычно не относятся.

– Мы там, чую, хилера скоро лишимся, – сказал он, плюхнувшись на песок рядом с Эстрид. – Проклятье, я могу хотя бы теперь снять кастрюлю? Я уже очищенным воздухом дышать не могу…

– Можешь, – невозмутимо возразила Эстрид. – Для очищенного воздуха современных скафандров нет предела использования. Дыши, иначе на тебе тоже взойдет урожай.

– Кстати, об этом… Не о моем превращении в грядку, если что! О паразитах… Ты не можешь помочь с этим?

– Нет. Это не входит в должностные обязанности легионеров.

– Мы говорим не обо всех легионерах, а о тебе!

Он снова использовал личные знания о ней. Это напрягало.

– А что во мне особенного?

– Ты прекрасно знаешь ответ, – примирительно улыбнулся электрокинетик. – Слушай, я помню протоколы, но… Тут двадцать шесть человек! Нельзя же просто списывать их, как сломанное оборудование…

– Им следовало быть осторожней, когда они работали с паразитами. Я уже думала об их проблеме. Наш хилер ни в чем не ошибся, лекарства для них действительно нет, потому что они не больны. Они носители.

Матео еще некоторое время сидел рядом с ней, будто ожидая, какое решение она предложит. Но Эстрид нечего было сказать ему. То, что она еще и хилер, – ее личное дело. Она не скрывала от окружающих секрет спасения ученых, не было никакого секрета. А раз так, почему она должна расстраиваться или чувствовать себя виноватой?

Матео ушел с пляжа раньше, чем она, и Эстрид так и не поняла, одумался он или обиделся. Она не собиралась его разыскивать, просто отправилась на очередной обход. Электрокинетик вызвал ее сам: связался по рации и попросил как можно скорее добраться до лазарета.

Она понимала, что с ним все в порядке, иначе он звал бы не ее, а хилера. Но сердце все равно забилось чуть быстрее, и Пятой пришлось использовать способности легионера, чтобы вернуть привычный ритм. В лазарете она была уже через пару минут – и обнаружила там живого и здорового Матео, стоящего возле стола с пробирками.

– Где хилер? – спросила она. В лазарете полагалось хозяйничать не электрокинетику.

– К себе пошел, человек еле на ногах держится.

– А ты здесь почему?

– Я, кажется, нашел способ вылечить ученых…

– Вот как? Что за способ?

Она не почувствовала подвох. Она так и не поняла, почему, хотя потом не раз размышляла об этом. Может, из-за симпатии – или потому что поступок Матео был слишком глупым… В любом случае, она оказалась не готова к тому, что произошло дальше.

Матео уверенно снял шлем, разбил одну из пробирок с кровью зараженных и вогнал осколки в собственную шею. Все произошло так быстро… Казалось бы: что может случиться за секунду? Но Эстрид не позволила себе обмануться. Она прекрасно знала: паразиты уже проникли в его кровь, обратный отсчет начался мгновенно.

А Матео словно не понимал этого, его лицо было все таким же безмятежным, когда он заявил:

– Видишь? Теперь от лекарства зависит спасение члена экипажа – а это уже задача легионера!

Саломе Арамар знала, что рано или поздно ей придется взаимодействовать с другими легионерами. Она просто оказалась не готова к тому, что это произойдет так скоро. Да еще и не с какими-нибудь легионерами, а с теми, кого она, если уж называть вещи своими именами, предала.

У Легиона к ней вопросов не было: она же выполнила миссию, а не начала изображать отважную спасательницу! Именно она доставила сенатора руководству, как и велели группе изначально. Ну а то, что при этом Одхан искупался в какой-то там кислоте… Так это его личное дело, никто же не просил! Саломе была убеждена, что пройдет время, все забудется, да и вообще, в следующий раз они встретятся в каком-нибудь защищенном месте, где Четвертый не посмеет напасть на нее.

А получилась вот как… Саломе отправили обратно на Марс сразу же после того, как она доставила сенатора, причем в ту же точку – так было ближе и проще. Она попробовала спорить, попросила назначение в другую команду, но начальство насторожилось, заподозрив неладное, и Восьмой пришлось отступить.

Так что теперь она летела обратно. К Одхану, которого подставила. К Виндару, который вообще непонятный и вроде как безобидный, но… Безобидных легионеров не существует, а этот еще и стал последним выжившим из своего поколения. Тоже кое о чем говорит.

Саломе не собиралась извиняться и оправдываться, это поставило бы ее в положение виноватой. Раз уж так сложилось, нужно было оставаться уверенной до конца. Когда челнок приземлился на Марсе, она не спешила выходить. Саломе нарастила еще немного мышц на и без того крупное тело, почувствовала себя лучше и только после этого отправилась к остальным.

Они выглядели так, будто ничего особенного не произошло. Саломе толком не знала, что случилось с Одханом, а теперь еще и следов не осталось – Четвертый полностью восстановился. Однако, судя по мрачному взгляду, которым Одхан прожигал Восьмую, ему этот опыт не понравился. Внутренне Саломе поежилась: у Четвертого всегда была грубая физиономия типичного вояки, которую недовольное выражение лучше не делало. Но внешне Восьмая осталась все такой же уверенной, она этому давно научилась. Ни Одхану, ни Виндару не нужно было знать, что, спускаясь по трапу, Саломе мысленно повторяла лишь одну фразу: «Меня не убьют, меня не убьют, меня не убьют…»

Одхан и правда не собирался нападать, он лишь поинтересовался:

– А что без медали? Все добрые дела насмарку!

– На форме неудобно медали крепить, – отмахнулась Саломе.

– На ошейнике бы закрепила!

– Вы можете не начинать? – вмешался Виндар. – Нам вместе еще несколько часов ехать, давайте не делать их невыносимыми! Вы бы лучше транспорт какой подобрали, чтобы эти часы в дни не превратились.

Саломе была совсем не против продлить путешествие. Она толком не понимала, что ждет их впереди, и надеялась, что с этим разберется кто-нибудь другой. Третий или Второй, например, они же высшие, им положено! Или Пятая с Шестой – где их вообще носит? А когда Саломе доберется туда, все уже будет кончено… все станет безопасным.

К сожалению, Одхан этого не понимал. Он все с тем же дебильным рвением подыскивал им машину побыстрее – и ведь нашел-таки! Где-то в этом дурацком городе обнаружился гибридный вертолет, способный довезти их до Объекта Д-1 уже сегодня.

Возражать Саломе не стала, знала, что это бесполезно. Она первой забралась в салон, да еще с таким лицом, будто ее тут насильно задержали, не давая прийти на помощь товарищам. Она хотела поддерживать нужную репутацию до того момента, как придется спасать себя.

В пути Одхан и Виндар о чем-то переговаривались, но Восьмая не слушала, знала, что ей не понравится. Она прильнула к окну, наблюдая за переменами, постигшими Марс. Колонна военной техники на дороге, а вон там, у города, похоже, мобильный морг собирают… Многие погибли, на Красной планете такого давно не было. Да и сейчас это еще не восстановление после беды, это просто затишье перед бурей.

Саломе даже позволила себе расслабиться, уверенная, что все проблемы начнутся после общего сбора. Из-за этого в момент, когда вертолет резко задергался, она ни за что не держалась и ударилась головой об окно так, что чуть не треснуло стекло. Никакого вреда это Восьмой не принесло, помогли заранее уплотненные кости и кожа, но радости точно не добавило.

– Одхан, ты что творишь? – сквозь сжатые зубы процедила Саломе. – Развлечься захотелось?

– Если бы ты смотрела не себе в пупок, а вперед, знала бы, что это не я, – напряженно отозвался Четвертый. – Да уж… Все хуже, чем я думал.

Они подлетали к «Демиургу» со стороны, противоположной столице, так было удобней. Под ними мелькали только холмы и равнины, на этой территории и жилья-то не было. Любую угрозу они бы заметили заранее, а природных аномалий тут и вовсе не было… раньше не было. Проследив за взглядом Одхана, Саломе обнаружила, что перемены постигли Красную планету и здесь.

Впереди чернела зловещая воронка смерча. Да еще какая! Могучий ураган обрел такую силу, что поднимал с земли камни, проносил их сквозь пространство с невообразимой скоростью, а порой отбрасывал подальше, превращая в полноценные боевые снаряды. И словно одного этого черного столпа было недостаточно, небо рядом с воронкой оказалось затянуто тяжелыми грозовыми тучами. Дождя Саломе не видела и не чувствовала, но слышала нарастающий рокот, видела, как молнии изогнутыми копьями бьют в землю, все чаще, все сильнее…

Вертолет пока находился далеко от этого грохочущего мрака, но даже здесь его шатало из стороны в сторону, и Одхан был вынужден перехватить управление у автопилота, чтобы ветер не поймал их в ловушку.

Саломе многое хотела спросить – и почему-то не смогла. Она замерла, завороженно глядя на паутину из полыхающих молний. Зато Виндар молчать не стал:

– Не ожидал ничего подобного на Марсе…

– Потому что подобного на Марсе быть и не должно, – отозвался Одхан, пытаясь стабилизировать машину. – Похоже, вечеринка началась без нас!

– Ты думаешь, это?..

– Да уверен я! Это «Демиург», мы как раз на его территории. Он же изначально строился не как нора для выродка, которого мы должны убить!

А ведь верно… Саломе почему-то с самого начала воспринимала Объект Д-1 как обычную военную базу. Она и сама не знала, почему, никто не скрывал, что это старейший центр терраформирования на Марсе.

– Я думала, он отключен! – крикнула Саломе, чтобы ее голос не утонул в шуме двигателей.

– Он просто не используется. С тех пор, как атмосфера Марса стабилизировалась, «Демиург» работал в основном на контроль и поддержание. Но инструменты у него остались, от спутников до подземных тоннелей…

– И с чего все это вдруг заработало? – поразился Виндар. – Насколько я понял, наша цель умом не отличается, оно не могло все это запустить!

– Тут два варианта, – указал Четвертый. – Либо оно настроило компьютер до того, как окончательно потеряло мозги, либо из-за повреждений компьютер слетел с предохранителей сам и запустил непонятно какой протокол. Нам без разницы!

– Да уж, теперь и с этим разбираться…

– Подожди разбираться, давай сначала выживем! Посадка будет жесткой.

Похоже, они знали об их цели и притаившейся там угрозе гораздо больше, чем Саломе. Возможно, именно это они и обсуждали в пути, она уже жалела, что не слушала их. Но все исправить можно будет позже, а пока…

Пока ей только и оставалось, что сжаться, вцепившись обеими руками в поручни, и сосредоточить все свои силы на защите и исцелении. Одхан попытался вывести вертолет из капкана ветров, да куда там! Смерч приближался слишком стремительно, молнии били все ближе, поднявшаяся с земли пыль скрыла горизонт.

Саломе так и не поняла, что их погубило: отказ систем или все-таки попавшая в машину молния. Просто что-то вдруг громыхнуло оглушительно громко, взвыл сигнал тревоги, а земля рванулась вертолету навстречу так быстро, что ничего избежать уже не получилось бы…

Взрыв поглотил всех троих.

Глава 4

Осмотреться в городе сначала не получилось: на них напали сразу же, на первой линии домов. Здесь оборону держал отряд боевых роботов, не военных, а частных, принадлежащих корпорации местного сенатора. Самого сенатора, насколько было известно Лукии, давно захватили, но приказ он не отменил – или это было вообще невозможно. В любом случае, периметр города боевые машины удерживали надежно.

Если бы ими занялись военные, роботы тоже были бы устранены, но это привело бы к серьезным разрушениям. Поэтому Лукия считала миссию верной, необходимость сражаться ее не напрягала. Это оказалось почти приятно: наконец-то размяться, вспомнить былые времена. Еще до проекта «Исход» Лукия занималась патрулированием и охотой на пиратов, тогда все происходило примерно так же.

Роботы оказались предсказуемой угрозой. А вот к чему капитан не готовилась, так это к хищникам, заполонившим улицы. Причем здесь поджидали как раз не мутанты, которых больше всего опасался Легион. На Марс привезли животных с других планет, которые тут были неизвестны, а потому сошли бы за чудовищ. Пожалуй, людям не подготовленным и излишне эмоциональным то, что теперь творилось на улицах, казалось концом света…

На Лукию бросилось существо, похожее на нечто среднее между змеей и ящерицей – да еще и размером с половину «Стрелы». Грандиозный размер туши и явно не такой впечатляющий размер мозга дарили существу непробиваемую уверенность в себе, нападало оно без сомнений и осторожности. Лукия сначала еще пыталась вспомнить, что это за хищник, потом сдалась. Она и не надеялась изучить обитателей всех известных планет.

Ей и теперь не полагалось писать научную статью по мотивам схватки. Задача у нее была простая: убить, а для этого особые знания не нужны. Хотя они бы пригодились… Чешуя у существа оказалась на удивление крепкой, да еще и отражающей термозаряды. Лукии пришлось пробивать ее вручную, и для того, чтобы уничтожить броню, требовалось не меньше трех ударов строго в одну точку.

Это сдерживало капитана, а атаки существа отбрасывали все дальше от места, в котором бой начался. Лукия не видела, где оказались остальные, кто на них напал, но беспокойства она не испытывала. Она научилась доверять своей команде уже давно, и сейчас это спасало.

Первый успех в битве с рептилией радости не принес: оказалось, что у этой твари еще и кровь токсичная. Мутный поток ударил в лицо, Лукии пришлось повернуться, пожертвовать одним глазом, чтобы сохранить второй… Поддаваться панике она не собиралась. Боль – всего лишь часть сражения, Лукия приняла это, затаилась, а потом запрыгнула на тушу существа, расширила рану, нанесенную недавно – и скоро голова хищника по широкой дуге полетела в сторону, на одну из прогулочных площадок, которых в Новом Константинополе хватало.

Больше на Лукию никто не бросался, и это дало ей возможность изучить ситуацию. Все оказалось неплохо: на улице прибавилось трупов, зато команда осталась на ногах. Стерлинг отряхивался от какой-то слизи и требовал камеру с ультрафиолетовым облучением. Киган зачем-то пытался развинтить боевого робота. Римильда и Рале уже спешили к капитану.

Телекинетик добрался до Лукии первым и еле слышно, так, чтобы лишь ее острый слух смог уловить, спросил:

– Ты как?

– Осторожней с субординацией, – отозвалась Лукия. – Я в порядке. Не вижу причин для эмоций.

– В каком ты порядке? У тебя сейчас глаз вытечет!

– Маловероятно, он как раз закреплен ожогом.

Судя по выражению лица, Рале много готов был сказать о таком отношении к собственным ранам. Но не успел – к ним подбежала Римильда, без лишних вопросов усадившая капитана на ближайшую скамейку.

Фактор исцеления у Лукии и без того был выше, чем у многих солдат. Обычно хватало и его, да и сейчас бы хватило – но с ним глаз восстановился бы часа за два. Этого времени у них не было, и она позволила хилеру выполнить свою работу. Капитан умела терпеть многое, но вот так быстро исцелиться оказалось на удивление приятно.

Хилер номер 2 работала быстро, уже минут через двадцать Лукии казалось, что и не участвовала она ни в каком бою, а только-только покинула корабль.

Когда Римильда отошла, Рале снова стоял рядом, однако это не было очередным проявлением эмоций. Телекинетик выглядел собранным – и куда более мрачным, чем раньше.

– Капитан, вам лучше это увидеть. Да и всем остальным тоже.

– В этой дыре осталось что-то, к чему нужно идти с таким траурным видом? – хмыкнула Римильда.

– Ты даже не представляешь… Но сейчас представишь.

Он провел команду к узкому переулку, образованному двумя высокими зданиями. Стены здесь были глухими, лишенными окон, и даже их белый цвет не спасал от ощущения вечного полумрака, не отступавшего даже в разгар дня.

Этот полумрак делал особенно зловещим крупное бесформенное… нечто, прилепившееся к одной из стен. Лукия даже не поняла сначала, на что смотрит. Тускло поблескивающая масса, истекающая чем-то подозрительно похожим на сукровицу, показалась капитану живой. Однако Римильда эту иллюзию быстро развеяла:

– Похоже, чей-то схрон. Внутри живых нет, спасать некого.

Стерлинг направил на биомассу луч прожектора, и Лукия разглядела, что это действительно кокон, сделанный из полупрозрачной слизи. Внутри бугрились разные объекты, и уже по их размеру и форме можно было о многом догадаться.

Но Рале не собирался гадать, он хотел знать наверняка. Телекинетик снял верхний слой кокона и брезгливо отбросил в сторону. За этой тонкой преградой обнаружилось именно то, чего и ожидала Лукия: человеческие тела на разных стадиях кислотного растворения. Рале извлек несколько и оставил висеть в воздухе.

– Ну и зачем это? – поморщился Киган. – Надеешься понять, какой именно из выродков их законсервировал? А какая разница? Мы всех уже раскатали по дороге!

Рале его проигнорировал, он обратился к Римильде:

– Когда были убиты эти люди?

Отвечать она не спешила. Она подошла ближе к трупам, почти вплотную, но ее саму это не смущало: хилеры, особенно высшие, рано теряли брезгливость и страх перед смертью. Если Римильде нужно было что-то знать, она подходила и узнавала.

– Часов пять назад, не больше. Чтобы точно определить, мне необходимо изучить жижу, в которую их поместили.

– В этом нет необходимости, – покачал головой Рале. – Пять часов – уже показатель. Вы ведь понимаете, кто перед нами?

Лукия действительно понимала – да и остальные тоже. Телекинетик достал из кокона только гражданских: молодую женщину в верхней одежде, парня в форме курьера, пожилого мужчину, отправившегося, похоже, на прогулку. Все они оказались на улице уже после того, как в городе был объявлен комендантский час, и стали легкой добычей для хищника, которого на Марсе прежде не было и вроде как быть не могло.

Капитану несложно было определить, что это значит:

– Они не поверили, что угроза реальна.

– Вот что с гражданскими делает недостаток дисциплины, – закатила глаза Римильда.

– Полагаю, дело не только в этом. За последние дни на Марсе произошло слишком много: одна смена власти, другая…

– Местные не знают, кому верить, – подхватил Рале. – Они устали от тревоги, им кажется, что ими манипулируют…

– А в итоге они превращаются в рагу, – Киган указал на останки. – Они сами подставляются… Мы тут, конечно, всякого добра поубивали, но среди этих хищников нет таких, которые пробрались бы в защищенные квартиры. Если бы эти чудики забаррикадировались внутри, как им велели, остались бы живы!

Тут он был прав, но Лукия понимала, что вряд ли эти люди были особо мятежными. Нет, скорее всего, таких на Марсе сейчас хватает… Они испугались, когда началось восстание, но теперь им надоело бояться. Человек привыкает ко всему, да еще и быстро. Должно быть, они, прежде не знавшие забот, решили, что нужно просто продолжить жить как раньше, и все наладится само собой.

Эта нехитрая стратегия еще могла бы сработать, пока угрозу представляли только роботы и солдаты марсианской армии – они вряд ли стали бы стрелять в гражданских. Но теперь Новый Константинополь наполнился дикими животными, которые будут рады легкой добыче… Лукия не сомневалась, что ее команда сумеет очистить город. Она просто не была уверена, что это произойдет достаточно быстро.

– Мы должны выпустить дополнительное предупреждение, – объявила она. – Марс – развитая планета, здесь наверняка есть канал прямой связи, общее оповещение, которое нельзя проигнорировать.

Рале сориентировался мгновенно:

– Сделаем, как на Итойе?

– Да, примерно так. Витте, вы загрузили во внутреннюю память карту города?

– Конечно, капитан! Я же это… Я всегда! – засуетился киборг.

– Я поняла вас, Витте. Найдите ближайшую точку, где есть подходящее для наших целей оборудование.

Стерлинг кивнул и отвел взгляд в сторону, смотрел он сейчас явно не на стену. Через несколько секунд у него готов был ответ:

– Подходящий центр связи находится в двух кварталах отсюда, капитан!

– Хорошо. Теперь запишите видео того, что мы обнаружили здесь. По пути к центру делайте фото и видео любых пострадавших гражданских. Я не люблю применять страх как источник мотивации, но в нынешней ситуации по-другому нельзя.

– Лучше быть напуганным, чем уместиться в двух ведрах, – рассудил Киган.

– Будем держаться вместе? – уточнил Рале.

– К сожалению, такого мы себе позволить не можем. Это было бы допустимо, если бы на зачистку прислали несколько групп, а здесь только мы. Поэтому со мной в центр отправятся Майрон и Витте. Фревилл, Рэйборн, вы отвечаете за очистку улиц. Многие горожане, как я вижу, остаются внутри. Но нам желательно избежать гибели даже тех, кто решит нарушить правила.

– И снова мы мешаем естественному отбору, – вздохнула Римильда.

– Понял вас, кэп, – кивнул Киган. – Будем на связи тогда!

Лукия и сама не отказалась бы поверить, что все не так сложно – и все под контролем. Однако она слишком хорошо помнила, что изначально никаких хищников в Новом Константинополе не было. Они пришли позже и непонятно зачем. С одной стороны, это уменьшало угрозу для других городов, инопланетные твари не таились там, а уходили сами. С другой… сложно было сказать, готова ли к такому нашествию даже прекрасно укрепленная столица.

Он снова был на Эребе… Как будто и не улетал! Заснул там, а теперь проснулся, и настоящее – лишь то, что произошло на планете ураганов, все остальное ему приснилось.

Стефан не позволил этому чувству задержаться. Он прекрасно знал: при телепатической травме выскакивают из своих углов самые паршивые воспоминания. Сам виноват, зря все-таки полез… Решил, что осторожность тут поможет! Но корить себя можно хоть до конца времен, толку не будет. Ему оставалось лишь справляться с последствиями, если такое вообще возможно.

Подвох в том, что Стефан пока не знал, получится ли у него выбраться. Ему доводилось слышать о легионерах, попадавших в такие ловушки – и никто из них не справился самостоятельно. Одних вытаскивали оказавшиеся поблизости телепаты, другие освобождали номер в иерархии для кого-нибудь посообразительней.

Единственным преимуществом Стефана стала повышенная способность к телепатии. Однако полноценного образования ему сейчас остро не хватало – так, как никогда раньше.

– Надо же, я думала, не встретимся уже!

Стефан знал, что рано или поздно этот голос прозвучит. Если уж подсознание вырвалось из-под контроля, то теперь по полной отыграется. Третий постарался подготовиться, однако порой это невозможно. Знакомый голос, утихший много лет назад, все равно резанул по живому.

Эви стояла в стороне, прислонившись плечом к стене. Она совсем не изменилась… Да и с чего бы ей меняться? Смерть останавливает часы. Стефан был благодарен уже за то, что Эви выглядела прежней, такой, какой он увидел ее впервые – а не в последний раз.

– Ты можешь исчезнуть? – поинтересовался он, изучая свое окружение.

– Заставь меня.

– Мог бы – ты бы тут и секунды не продержалась.

Если бы они находились в реальном мире, он бы без труда подавил собственную галлюцинацию, как подавлял память об Эви все эти годы. Но в ловушке разума у Стефана не было такой власти, приходилось терпеть. Знание о том, что это все иллюзия, не помогало, для него существовал только этот мир.

Третьему оставалось лишь игнорировать свою неожиданную спутницу, у него было слишком мало времени для разговоров. Он направился вперед, сторону коридора выбрал наугад – ему просто нужно было определить, копирует ли его подсознание настоящую станцию на Эребе или тут его ждет мешанина из разных воспоминаний.

Эви, как и следовало ожидать, поплелась следом.

– Ты не можешь игнорировать меня вечно!

– Вечно и не понадобится, я либо умру, либо выберусь отсюда.

– Не хочешь поговорить о том, что случилось после моей смерти?

– Нет. Я сам с собой не говорю – хотя собеседник, несомненно, прекрасный.

Стефан не брался сказать, что именно воскресило призрак Эви: какое-то внешнее воздействие или чувство вины, которое он уже привык подавлять. Это ничего не меняло, образ девушки вряд ли мог стать указанием на выход отсюда. Скорее всего, подойдет какая-нибудь дверь… Но дверей поблизости как раз не наблюдалось.

Повернув за угол, он ожидал обнаружить еще один пустой коридор, а вместо этого чуть не столкнулся с молодой женщиной. У него была всего секунда, чтобы ее разглядеть, но этого хватило. И разум, и инстинкты кричали, что с ней не нужно пересекаться, ее даже касаться нельзя. Он не раздумывал, почему, просто принял это как абсолютную угрозу. Он подался назад так резко, что не удержался на ногах, и дальше пришлось отползать. Ему было все равно, значение имела только цель – оказаться как можно дальше.

Это Эви вернулась к нему живой. Синдони… Она лишь отдаленно напоминала живую. Если бы все это происходило в реальности, она бы точно долго не протянула, половина ее лица и большая часть тела была уничтожена лавой Адрана, здоровая плоть и золотистая кожа сменились обугленными струпьями.

Хотя боли она, похоже, не чувствовала. Глаза, наблюдавшие за ним, оставались спокойными и холодными.

– Меня тоже будешь игнорировать? – спросила она.

Стефан, уже оправившийся от первого шока, неуловимо быстрым движением поднялся на ноги.

– Буду, – согласился он, минуя обожженную девушку.

Она, в отличие от Эви, не пошла за ним, она снова возникла у него на пути.

– Тебе не жаль?

– Уже тот факт, что ты здесь, доказывает, что жаль, – невесело усмехнулся Стефан. – И я не отрицаю, что облажался по полной. А что толку? Разве мое сожаление тебя вернет?

– Я бы хотела, чтобы ты умер, – равнодушно признала Синдони. – Ты знаешь об этом.

– Я, как видишь, в процессе…

– Это так ты воспользовался моим даром? – возмутилась Эви.

– Ты вообще последний человек, которому полагается меня судить. Ты сама велела никому не доверять и всех контролировать.

– Я не то имела в виду!

– Я знаю. А получилось то, что получилось.

Ему понадобилось серьезное усилие воли, чтобы прекратить этот спор. Знал же, что не нужно ввязываться, а все равно сорвался! Те вопросы, которые теперь задавали ему девушки, он и сам задавал себе много раз. Из-за этого Стефан и осознавал, что правильных ответов не существует – как и универсального покаяния, искупающего все грехи.

Иногда не везло. Иногда ошибался. Но исправить он все равно ничего не мог, ему только и оставалось, что двигаться дальше.

Скоро стало понятно, что его иллюзия не была полноценной копией базы на Эребе. Дверей здесь не осталось, комнат – тоже, Стефан оказался в бессмысленном переплетении коридоров. Он не мог сказать, что это: огромный лабиринт – или его просто заставляют идти по кругу. Даже телепатическая травма не может так работать, что-то точно пошло не так… Знать бы еще, что!

– Прекрати носиться, – посоветовала Эви. – Когда мы были вместе, ты сначала думал, потом делал.

– Не подсказывай ему! – возмутилась Синдони. – Ты реально хочешь, чтобы он остался в живых?

– Естественно. Пока он есть, от меня хоть что-то остается.

– Он меня погубил!

– Это не от меня, – быстро заявила Эви. – Это от него, врожденное!

Стефан снова перестал их слушать, он замер на месте. Похоже, его подсознание, говорящее голосом Эви, в чем-то право. Ловушка всегда работает против него, и судя по тому, кого он здесь встретил, питает ее чувство вины. Отсюда нельзя удрать, просто набирая скорость. Необходимо сделать то, чего он еще не пробовал, что считал немыслимым…

Стефан обернулся.

Вроде бы и простое движение, большого ума не требующее, а бежал он от этого много лет. Лишь бы не видеть, не помнить, притвориться, что ничего не было… А теперь так нельзя. Ему нужно было понять, что он упустил.

Так он и обнаружил следы: череду маленьких кровавых отпечатков босых ног, расчерчивающих коридор и исчезающих за поворотом.

– Это еще что такое? – нахмурился Третий. – Детей я никогда не трогал…

В его прошлом действительно не было ни одного ребенка, пострадавшего от его рук. Сам он в детстве был спокоен, иногда счастлив, проблемы начались куда позже. Он не был идеален, да и сожалений у него хватало. Вот только с детьми он в жизни не воевал – он бы такое запомнил!

Он снова повернулся к Синдони, образ, изуродованный ожогами, уже не причинял такую боль – Стефан почти привык.

– Это ведь не от тебя?..