2123

© Арсений Самойлов, 2024

ISBN 978-5-0062-2263-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Утро началось не с кофе. Как и каждое утро, оно началось с общенационального подъема в 7 утра уличными громкоговорителями, играющими гимн Федеративного Американского Союза – обширной страны, простирающейся от канадского северного полюса до южной границы Техаса. Шел 2123 год. Ричард Томпсон проснулся в своей постели и лениво потянулся. Сегодня был один из немногих дней, когда ему требовалось съездить на работу. Хоть какой-то смысл в этом раннем пробуждении, абсолютно бессмысленном во все прочие дни месяца. Включив кухонный комбайн на режим приготовления завтрака, Ричард ушел мыться в ультразвуковой душ, заменяющий обычную воду в целях экономии ресурсов. Закончив с утренним туалетом, он проследовал на кухню, где его уже ждала яичница с беконом и свежесваренный горячий кофе. Еще какие-то 100 лет назад людям приходилось все делать самим, теперь за них выполняли работу машины. Ричард с удовольствием поглотил пищу, запил ее вкусным кофе и вышел из дома. В гараже его ждал собственный автомобиль, наличие которого было не редкостью в их стране, эта вещь за 100 лет осталась неизменной. Он сел за приборную панель и ввел адрес колледжа на навигаторе. Машина тронулась и поехала к адресу на автомате. Ричард был историком и иногда давал лекции в местном колледже небольшого городка Нордволт, что в Новой Англии. Работой это было не назвать, так как лекции были пару раз в месяц, но большинство людей не имели работы даже такой. Конечно, это не означало, что все они стояли на бирже труда и голодали, как во времена Великой Депрессии. Хотя причины нынешней мировой безработицы были схожи с причинами Великой Депрессии двадцатого века – все та же автоматизация производства. Практически все рабочие места были заняты машинами, так что для большинства людей не было возможности ходить на работу и получать зарплату. Большинство работающих занималось обслуживанием машин, научными разработками, исследованиями (в том числе, в исторической сфере) или творческими профессиями. Так же было много солдат. Большинство же людей в целом не работало и получало от государства гарантированный доход в виде самой необходимой для жизни суммы, которая позволяла жить без излишеств, но и не в крайней бедности. Так обстояло дело в большинстве развитых промышленных государств, где говорилось, что богатая жизнь, доступная, например, политикам или робототехникам, приводит лишь к скуке от пресыщения всем, что есть на свете. Возможно, они были правы. Ричард ехал по направлению к колледжу и смотрел в окно, разглядывая старинные домики Новой Англии, выполненные в европейском стиле – такие уютные и милые, особенно сердцу человека, интересующегося историей. Люди, интересующиеся историей, особенно чувствительны к старинным зданиям, пусть даже они и не представляют собой архитектурного шедевра, зато пропитаны историей. Тем более, что любой старинный домик Ричард склонен был признать шедевром архитектуры в сравнении с современными стальными небоскребами, а тем более бетонными домами 21 века, который закончился не так давно. Что для одного старина – для историка, копающего в глубину веков, всего лишь недавняя новинка, ведь ей всего лишь каких-то 100—150 лет. Архитекторы, которые должны разбираться в архитектуре лучше всех, напротив, как правило, с такой позицией не согласны. Их привлекает модерн, футуризм, новые стили, а не старая выученная вдоль и поперек архитектура. Их можно понять, это профессиональный подход. Но Ричард их не понимал. Старинные здания могли так вдохновить его, что слезы восхищения наворачивались на глаза сами собой… Внезапный удар, все затряслось, его рвануло резко вперед, благо он был пристегнут ремнем безопасности, но нос его оказался разбит о приборную панель. Машина затормозила посреди дороги, создавая небольшую пробку. Ничего не понимая, Ричард отстегнул ремень, открыл дверь и вышел на дорогу осмотреть автомобиль на признаки поломки. Машина была цела, но перед ней лежала девушка, голова ее была залита кровью. Ему стало дурно, вдалеке уже гудели сирены полиции и скорой помощи, полицейские квадрокоптеры моментально подали сигнал тревоги. Вокруг столпились люди, Ричард наблюдал за всем как бы со стороны, будто в тумане. Девушку забрали на машине скорой помощи, полицейский осматривал машину. Протокол составлял полицейский робот, представляющий собой пластиковый бело-синий ящик на гусеницах. На «груди» робота красовался герб полиции – золотая сторожевая башня, с зубчиками на крыше, в центре башни была изображена свастика.

– Я даже не успел понять, что произошло… – говорил полицейскому Ричард, как будто во сне и не своим голосом.

– Все в порядке сэр, вашу машину мы заберем на обследование, это займет не более одного дня, вот вам квитанция – полицейский протянул Ричарду листок бумаги с печатью – Но беспокоиться вам не о чем. Автомобиль совершал штатную поездку на автомате, ошибки быть не могло. Девушка сама перебегала улицу в неположенном месте, проблем у вас не будет. Вас подвезти куда-то, сэр?

Ричард подумал, что в своем нынешнем состоянии вряд ли сможет успешно вести лекцию.

– Отвезите меня, пожалуйста, в ту же больницу, что и пострадавшую – ответил он полицейскому.

– Вы тоже пострадали? – спросил полицейский, осматривая его разбитый нос.

– Хотелось бы узнать мнение врачей – ответил Ричард, которого на самом деле мало волновал его нос.

В больнице дежурный врач осмотрел нос Ричарда, медавтомат наложил пару швов, как водится в американской медицине, и врач отпустил его домой.

– Скажите, с девушкой, пострадавшей в аварии, все в порядке? – спросил его Ричард на выходе из кабинета.

– Насколько я знаю, травма тяжелая, но опасности для жизни нет – ответил доктор.

– Я могу ее видеть? В какой она палате?

– Видеть? Зачем вам это? – нахмурился врач – Впрочем, все необходимые справки вы можете навести в регистратуре.

– Спасибо, доктор. Как ее зовут?

Врач в белом халате заглянул в свои записи: «Мисс Уайт, Аманда Уайт».

Ричард еще раз его поблагодарил и вышел из кабинета. В регистратуре сидела тучная медсестра в фиолетовом медицинском костюме и что-то диктовала программе-секретарю в компьютере. На всю больницу было пара врачей и пара медсестер, всю остальную работу выполняли машины.

– Добрый день, мем. Скажите, пожалуйста, мисс Аманда Уайт к вам сегодня поступала? В какой палате она лежит? – спросил Ричард.

Медсестра сверилась с компьютерной базой и взглянула на него.

– Вы родственник?

– Я ее старый друг. Хотел бы ее навестить – соврал Ричард.

– Палата номер 82, 2 этаж. Но не уверена, что сейчас есть смысл ее навещать. Доктор Уорелл только что закончил обследование и наложил ей швы. Согласно ее карте, у нее черепно-мозговая травма совместимая с жизнью, сейчас она спит под капельницей со снотворным.

– Спасибо, мем. Я все же загляну к ней на пару минут.

– Пара минут, сэр! Не больше! – строго ответила медсестра.

Ричард поднялся на второй этаж городской больницы и зашел в палату номер 82. В палате лежала всего одна девушка, ее голова была замотана белыми бинтами, она спала. Он подошел к кровати и посмотрел ей в лицо. Это было самое красивое лицо, которое он видел когда-либо в жизни. Тонкие и четкие черты, узкий череп… Если она была так хороша сейчас, после аварии, на больничной койке, с замотанной бинтами головой, то как же прекрасно она выглядела до? Ричард вышел из палаты и пошел пешком в сторону дома. Он уже знал, что вернется к ней завтра.

Глава 2

Новая лекция ожидалась не скоро, так что времени у Ричарда Томпсона, как и любого американца его эпохи, было предостаточно. Это было самым приятным в их веке. Впрочем, об этом мало кто задумывался, как и люди в 21 веке не думали о том, как хороша их жизнь с газом, водопроводом, электричеством, стиральной машиной и холодильником. Многие даже скучали по какой-либо деятельности, не зная чем им заниматься день ото дня. Самые интеллектуально развитые люди находили для себя много интересных дел, таких как чтение книг, изучение чего-либо – какой-то науки или искусства. Но их, как и в любое время, было не так много, хотя уровень IQ за последние десятилетия сильно вырос, полностью исключив людей с умственной отсталостью, да и тяжелых генетических заболеваний стало крайне мало благодаря обязательному пренатальному отбору. Однако, это праздное безделие позволило Ричарду с самого утра уже быть в больнице, на втором этаже, в палате номер 82. Он принес цветы и какую-то книгу по истории древних народов. Девушка лежала все так же неподвижно, погруженная в сон. Ричард поставил цветы в вазу на столике рядом с кроватью, сел на стул и начал читать ей вслух. Конечно, читал он для себя, чтобы скоротать время, но раз уж он сидел рядом с человеком в коме, то почему бы не читать вслух? Часто бывает, что люди в коме слышат то, что им говорят. Может она привыкнет к его голосу? Вряд ли это можно было считать свиданием, даже слепоглухонемая девушка идет на свидание, дав на него согласие, чего не было в данном случае. Так что он воспринимал это как дружескую встречу или благотворительную помощь ближнему. Устав читать, ощущая, что спина и ноги у него изрядно затекли, Ричард покинул палату. Таким образом он посещал ее много дней на протяжении двух недель, каждый раз читая ей вслух и принося цветы, конфеты и плюшевые игрушки, коими была заставлена уже вся палата. Медсестры, шушукаясь между собой, умилялись такому поведению и говорили с завистью, что больной очень повезло со своим женихом.

В один из дней Ричарда, направляющегося на второй этаж, остановил ее лечащий врач в холле клиники.

– Мистер Томпсон, сэр. У меня для вас отличная новость – просиял доктор – Ваша подруга очнулась.

Ричард не знал радоваться или огорчаться. Конечно, он ждал ее пробуждения, но ведь они не знакомы… Он так привязался за эти две недели к их совместным посиделкам с книгой, что боялся теперь это потерять.

– Она в сознании? – растерялся Ричард.

– Да, сэр, в сознании… – замялся доктор – … но есть нюанс…

«Ну все» – подумал Ричард – «Она сказала им, что я незнакомый мужчина и теперь они вызовут полицию».

– Как бы вам сказать помягче… – медлил врач – … дело в том, что у нее что-то вроде амнезии. Вам знаком этот термин, мистер Томпсон?

– Конечно, знаком. Она ничего не помнит?

– Не то чтобы ничего. Амнезия так не работает. Что-то она помнит, что-то нет. Мы навели справки, у нее совсем нет родственников. Видимо, вы единственный ее контакт, по крайней мере, про который нам известно. Вы бы оказали большую услугу нам и ей, если бы помогли ей что-то вспомнить, сообщить нам какую-то информацию про нее.

– Мы не так давно и близко знакомы, я не владею какой-либо важной личной информацией.

– Странно, странно – подозрительно посмотрел доктор – В любом случае, вы могли бы помочь с ее реабилитацией, снова получить доступ к своим старым социальным связям крайне важно. Как правило, люди с амнезией помнят фундаментальную информацию, но забывают свою жизнь или какой-то отрезок ее. В данном случае ее память удивительно обрывчата. Даже из фундаментальной информации о мире она помнит далеко не все, хотя общается как вполне полноценный разумный человек.

– Я не очень понимаю, доктор…

– Ну-ну. Пройдите к ней и сами со временем все поймете – врач подмигнул и ушел по делам. Ричард поднялся на второй этаж и вошел в палату номер 82.

Глава 3

Она лежала на койке на спине. Бинтов больше не было. Ее волнистые светлые волосы лежали на подушке, теперь он знал их цвет. Палата была наполнена цветами, конфетами и игрушками. Они встретились глазами. В его взгляде было восхищение. В ее – непонимание и растерянность. Он осторожно подошел и сел на свое привычное место рядом с ней.

– Кто вы? – спросила она.

– Ричард – ответил он.

– Я вас знаю? – спросила она.

– Нет – ответил он.

– Почему вы здесь? – спросила она.

– Из-за вас – ответил он.

«Он» и «она» – два вечных слова, une histoire eternelle («вечная история», фр.); два слова, кружащихся в вечном танце бесконечности времени: их не изменит ни эпоха, ни социальные перемены, сексуальные революции. Это основа существования жизни, не только человеческой, но и других видов. Мы не лебеди, но мы кружимся в вальсе, мы не соловьи, но мы поем о любви, мы не пингвины, но мы стремимся найти себе одну пару на всю жизнь. Сколько же в нас от птиц! Возможно ли, что все мелочное и низкое в человеке от обезьян, но все возвышенное – это стремление уйти от обезьяньей сущности ввысь и парить, как птицы? Может ли летать рожденный ползать? Любовь доказывает, что да. Недаром все люди мечтают уметь летать, нам всем это снится, мы придумываем супергероев, которое это умеют. Мы все хотели бы быть птицей, а не обезьяной – это и есть для нас то, что значит быть супергероем – «сверхчеловеком». Сверхчеловек Ницше тоже должен был бы уметь летать, конечно же, метафорически. Немецкие нацисты извратили это понятие, как и языческий символ Солнца – свастику, сделав его приземленным. Их сверхчеловек опускает полет на бренную землю, так же как их свастика низвергает с неба Солнце. Что это – жизнь без полета? Человеческое, слишком человеческое1. «Он» и «она» – это не просто два слова, это вальс для двоих и пение самых прекрасных песен, это то, ради чего существует жизнь, ведь именно это ведет к ее продолжению.

Он рассказал ей историю их встречи и последних двух недель. Она была и напугана, и удивлена, и польщена. Он понравился ей сразу, она не чувствовала от него опасности. Однако, ей было страшно проснуться, ничего не помня, видеть человека, которого она совсем не знает. Она поблагодарила его за подарки и прекрасные цветы. Он положил ей в кровать большого плюшевого медведя, которого она обняла. Косметики на ней, естественно, не было, красота ее была натуральной, неподдельной. Лишь на затылке он заметил выбритый кусок с медицинскими швами, что, по его мнению, ее совсем не портило. Он приходил еще много раз, каждый день. Они лучше узнали друг друга. Полиция выяснила, что у нее не было постоянной работы, но она писала детские книжки время от времени. Они жили в одном квартале, оба в однокомнатных типовых квартирах в многоквартирных домах. Теперь он приносил ей ее собственные книги и читал их для нее вслух. Иногда она вспоминала какие-то развороты сюжета, чаще всего – нет.

– А что ты читал, пока я была в коме? – спросила она его как-то.

– Я читал тебе книгу по истории древних народов – ответил он.

– Тогда понятно, что я очнулась! – засмеялась она – Наверное, я проснулась, не желая больше слушать твою скучную книгу!

Они оба улыбались. Она что-то помнила из древней истории, помнила много книг известных классиков, она была не глупа даже в своей амнезии, но она не помнила историю последнего века и что происходит в современном мире. Он оставлял ее в палате, обнимающей плюшевые игрушки, которые он ей подарил, и встречал ее каждым утром просыпающейся с ними в обнимку. Спустя пару недель телефон Ричарда зазвонил, высветился ее номер. Да, это была она. Ее выписали из больницы. Они могут встретиться на воле.

Встреча их состоялась в местном пабе, недалеко от их домов. Она была в милой вязаной шапочке с ушками, прикрывающей ее еще не заросший затылок. Они сели за отдельный уединенный столик. Конечно, ей еще не рекомендовалось пить алкоголь, но Аманда была упряма. Они взяли пиво, Ричард дополнил его джином и затянулся сигарой. Аманде было очень интересно узнать про устройство современного мира и новейшую историю. Кто мог ей все это объяснить лучше Ричарда?

– Знаешь – сказала она – Сегодня на почту мне пришло письмо, утверждающее, что после аварии мне требуется повторно сдать на право выбора. Что это значит?