Мёртвая планета в галактике Млечный Путь

Мёртвая планета в галактике Млечный Путь

Звукорасщепитель зажужжал, что означало, что он полностью исправен и готов к работе.

Алекс во все глаза смотрел на существо, находящееся по другую сторону прутьев клетки. Оно было похоже на трубку с двумя ответвлениями сверху и двумя – снизу, имело всего два глаза и было покрыто волосяным покровом различной густоты в зависимости от места покрытия.

– Вас зовут Конрад? Здравствуйте, Конрад.

Звукорасщепитель загудел и выдал комбинации непонятных звуков. Алекс увидел, что существо его понимает.

– Здравствуйте, – услышал Алекс в ответ. – Ещё один турист?

– Кто? – переспросил Алекс.

– Эта штуковина может распознавать не все слова, которые я произношу, – Конрад приблизился к прутьям, пристально разглядывая Алекса. – Вы один из тех умников, кто тешит своё тщеславие, разглядывая таких, как я? Как же вы все примитивны, хоть и называете себя новаразумами.

Алекс рассмеялся, с некоторым удивлением посмотрев на своего собеседника. Как его и предупреждали, этот старик в самом деле чудаковатый. Но, чёрт возьми, он самый забавный из всех экспонатов МГЗ – межгалактического зоопарка. Говорят, он последний представитель прямоходящих существ крохотной планеты на просторах Млечного пути, ныне безжизненной. По словам старика, она носила имя «Земля». Сколько ему лет? Алекс знал от служителей зоопарка, что старик не помнил своего точного возраста относительно мерок своей родной планеты. Сотрудники лаборатории, наблюдавшие за его здоровьем, говорили, что ему, должно быть, никак не меньше ста земных лет, это по самым скромным подсчётам. Старика нашли сравнительно далеко от его места обитания, на одной из безымянных планет-каннибалов, он чудом остался в живых, когда планета поглотила всех его соплеменников. Он принадлежал к расе первичных разумных существ – пред-разумов, поэтому Совет Сверхнаций решил сохранить ему жизнь в научно-образовательных целях, направив старика в МГЗ на пожизненное содержание и наблюдение.

За долгие годы, проведённые в клетке, старик практически полностью выучил местный язык, поэтому мог многое рассказать о своей прошлой жизни, а также загрузить в переводчик схожие слова и словосочетания для того, чтобы его понимали представители почти всех цивилизаций, разговаривая с ним через УЗР, универсальный звукорасщепитель, устройство, которое настраивает звуковые волны в нужной частоте. Охотники за сенсациями поспособствовали тому, чтобы он стал своего рода легендой в этих местах.

Алекс был ценителем истории Вселенной до самых кончиков своих щупалец. Старик был нарасхват, поэтому Алекс дожидался своей очереди побеседовать с ним очень долгое время. Хотя здесь, на Керусе, время не имело никакого значения и даже измерения, Алексу всё же пришлось испытать моменты мучительного состояния, именуемого ожиданием, так как его родная планета, Икара, имела совершенно другие ритмы, нежели Керус.

– Вы немного ошиблись. Я сверхразум, Конрад. Меня зовут Алекс, я прилетел сюда с планеты Икара, чтобы поговорить с вами.

– Вы все хотите со мной поговорить, вот только не знаете, зачем. Что вы хотите услышать?

– Расскажите мне о вашей планете, Конрад. Как вы знаете, в настоящий момент она мертва. Какой она была? Что с ней случилось? Что случилось со всеми вами? Вы слишком мало рассказали о том, что было до того, как вы попали на планету-хищника, но я уверен, что вы можете рассказать больше.

Алекс ощутил сильное душевное колебание, исходящее от старика.

– Я рассказывал эту историю раз пятьсот, наверное, – со злостью в голосе произнёс Конрад. – Мне нечего добавить, юноша. Устраивайтесь поудобнее, я сейчас перескажу вам основной текст на ваш приёмник, а потом вы спокойно улетите отсюда на свою… как вы сказали?..

– Икару, – подсказал Алекс. – Икара – это планета мощных эмпатов. Я способен прочувствовать любую вашу эмоцию, определить корень ваших переживаний, а также в зародыше распознать вашу ложь. Я уверен в том, что сейчас вы кривите душой, мой друг.

Все шесть глаз Алекса внимательно, с участием смотрели на старика.

Из всех, кого видел Конрад за то время, что он находился на этой планете, Алекс более всех походил на человека. В строении его тела присутствовала голова, по крайней мере, некое её подобие. Его тело было овальным, а конечности заменяли многочисленные щупальца, хаотично прораставшие из кожи пепельно-лилового цвета. Щупальца казались пушистыми из-за множества пучков лучей, исходящих от них и похожих на маленькие молнии.

– Вы все хотите услышать от меня душещипательную историю о том, как, спасаясь от гибели, представители планеты Земля нашли себе новый дом, но он стал для них могилой. Это правда, Алекс. То, что я всем рассказываю – чистая правда. Мы, люди Земли, считали себя центром Вселенной, её венцом. Все думают, что мы дураки, раз так нелепо угодили в ловушку. Все думают, что смысл моей истории в том, что человечество пало жертвой собственной гордыни.

– Но вы же так не думаете, Конрад?

– А кому есть дело до того, что я думаю? – старик поднял на Алекса глаза, полные слёз. – Я просто играю свою роль, доживая последние дни в этой камере.

– Конрад, вы последний житель планеты Земля. У вас осталось не так много времени, чтобы рассказать свою историю, поведать о том, что произошло с вашей планетой. Я выключу запись разговора, если вы хотите.

– Да, выключите, – кивнул Конрад. – Попросите смотрителя открыть клетку, чтобы вы смогли сюда войти.

Смотритель был рядом, поэтому слышал их разговор. Через секунду дверь камеры бесшумно отворилась.

Алекс последовал вслед за стариком вглубь его обиталища. Клетка была самой обычной на первый взгляд: отсек для принятия пищи, отсек для сна, отсек утилизации отходов жизнедеятельности, словом, казалась вполне комфортной и пригодной для существования подобных Конраду существ.

– Добро пожаловать в моё скромное жилище, Алекс. Задавайте свои вопросы.

Конрад присел на небольшой табурет в центре камеры.

– Я хочу знать, кем вы были в прошлом, Конрад. Как вы жили на той планете.

– Я был рождён в 2195 году по земному времени, хотя вам это, скорее всего, ни о чём не скажет, как и другие мелкие детали моего рассказа. Я был обычным техником, обслуживающим различные механизмы космических аппаратов. Жил я неподалёку, в небольшом рабочем городке, что находился в шести милях от нашей станции. Я родился на уже умирающей планете. Ещё до моего появления на свет был введён контроль рождаемости и потребления ресурсов вроде пищи и воды.

– Что послужило этому причиной, Конрад?

– Я расскажу то, что знаю. То, что было в наших учебниках по новейшей истории. Наша планета была кладезью полезных ископаемых и природных богатств ещё с самого зарождения цивилизации. Но, получив на руки ключи от главных законов Вселенной, человечество обезумело, принявшись налево и направо раскидываться земными сокровищами. Сначала всё шло сравнительно неплохо, люди освоили ближний космос, но дальше дело не пошло. Развитие науки остановилось, а самые смелые проекты немногих здравомыслящих учёных правительство отодвинуло на десятый план. Начался век потребительства, люди на планете были одержимы собственным комфортом. Они истребили бесчисленное количество представителей планетной фауны для украшения своих тел и жилищ, для улучшения своей внешности, потенции и рейтинга среди себе подобных. Происходила массовая вырубка лесов, осушение и загрязнение естественных водоёмов, выбросы миллиардов кубометров химически опасных отходов. Скорее всего, они думали, что запасов планеты хватит на века, но они ошибались. Озоновый слой нарушился, полились кислотные дожди. Из-за парникового эффекта стремительно таяли ледники, что привело к серьёзным глобальным катаклизмам. Почва, напитанная химикатами, погибала, как и все растения и животные на ней. Человечество практически уничтожило планету.

Конрад замолчал. Алекс пытался осмыслить его слова, но не мог. Не выдержав, он воскликнул:

– Как люди могли допустить такое? В этом нет никакого смысла!

– Конечно, мы потом одумались. Бросили все силы в науку, и даже добились успеха в некоторых её областях. Начиная с 2100 года прогресс стремительно развивался. Мы нашли лекарства от всех ранее считавшихся неизлечимыми болезней, свели к минимуму вероятность техногенных катастроф, произведя сотни миллионов роботов для выполнения самых различных функций. Жизнь отдельно взятого человека увеличилась до двухсот с лишним лет. Но расцвет цивилизации совпал с процессом полного опустошения планеты. Люди, достигшие пика своего развития, стремились выжить любой ценой. После Великой Ядерной Войны 2187 года человечество, наконец, осознало, что ему приходит конец. Сокращение численности людей ничего не решило, а только оттянуло момент исчезновения человека как вида живых существ. Ежедневно умирали тысячи людей, доведя число выживших до отметки в полмиллиона особей, не более. У нас практически не осталось растений, генерирующих так необходимый нам кислород, и животных, которые пали как кормовой ресурс. Мы взяли от Земли всё, что она могла нам дать.

– Что было дальше? – спросил Алекс.

– Неимоверное количество других планет в необъятной Вселенной манило нас. Освоение космоса стало жизненно важной задачей для всего человечества. И мы в этом преуспели. Novum Paradizum* [лат. «Новый Рай», Прим. автора] стала спасением для всех нас. Эта планета находилась примерно в трёх миллионах световых лет от Земли, в галактике Андромеда Х, и, судя по результатам исследований наших научных космических лабораторий, практически не отличалась от нашей, если только своими размерами. Диаметром она была около двадцати четырёх тысяч километров. Её атмосфера была идентичной нашей, состав воздуха, температура на поверхности и многое другое – тоже. Новый Рай казался нам идеальным местом для того, чтобы начать всё сначала. Меня, как и многих других, обслуживающих станцию, записали в первые ряды на разведывательный полёт на Novum Paradizum. В космос было запущено двадцать девять кораблей, на каждом из которых находилось до полутора тысяч человек и более трёх тысяч единиц различной техники. Это был исторический момент. Несколько десятков тысяч людей, оставшихся на планете, провожали нас с огромной надеждой на успех миссии, ведь мы были их единственным шансом на жизнь. По замыслу наших руководителей, уже через шесть лет мы должны были вернуться за теми, кто остался на Земле.

Старик снова замолчал, но Алекс не торопил его.

– Вы знаете, что такое любовь? – внезапно спросил Конрад.

Алекс улыбнулся:

– Конечно. Я чувствую её всегда, в каждое мгновение. Даже сейчас.

– Я говорю о любви между мужчиной и женщиной, Алекс. Пребывая здесь, я понял, что разумы вроде вас не создают пары. У нас, на Земле, это практиковалось повсеместно. Считалось, что для счастья человеку нужен другой человек.

Алекс, увлекающийся историей примитивных существ, уже слышал о таком явлении, как парная любовь, поэтому понимающе кивнул Конраду в ответ на его слова.

– Катарина. Таким было её имя. Она была прекрасна, как первые майские цветы, – Конрад прикрыл глаза, словно пытаясь поймать образ своей возлюбленной. – Конечно, вы не поймёте этого сравнения, Алекс, но поверьте мне на слово, её лучистые глаза разжигали жаркие костры в самых потаённых уголках моей души. Она была не такой, как все остальные, как бы банально это не звучало, – милой, скромной и по-детски бесстрашной. Катарина дарила мне всю свою любовь без остатка, полностью мне доверившись, и я отвечал ей тем же. Я безумно любил в ней всё: её постоянно растрёпанные пряди тёмно-каштановых волос, мелкие морщинки под ярко-карими глазами, тонкие обветренные губы, маленький шрам в форме снежинки на подбородке, бледную кожу, чуть посеревшую от отсутствия витаминов и солнечного света. Когда я на неё смотрел, я видел произведение искусства, не меньше.

Щетинки щупалец Алекса завибрировали, едва он направил их к Конраду. Алекс почувствовал сильное жжение, которое было столь же приятным, сколь и чрезвычайно болезненным. Это чувство было ранее ему незнакомо, и он поразился его сокрушительной силе и той гамме эмоций, которую оно было способно вызывать. Это не могло называться любовью в том понимании, которым обладал Алекс. Это было нечто другое, по мощности сопоставимое, пожалуй, лишь с непреодолимой тягой к жизни.

Алекс не торопил Конрада к продолжению рассказа, так как чувствовал, как ему тяжело в этот момент. Изучив сотни материалов о Конраде, он ни разу не встречал ни единого упоминания о существе женского пола по имени Катарина. Сейчас, в этот самый момент, старик впервые рассказывал о ней. Алекс не понимал, как любовь к этой женщине могла быть равной ощущению ужаса и отчаяния от гибели целой расы его сородичей, поэтому он безмолвно ждал, когда старик снова заговорит.

– Наша любовь расцвела на агонизирующей перед смертью планете. Я познакомился с Катариной в библиотеке, что находилась сразу на въезде в космический городок, где я работал. Когда я был подростком, я частенько туда забегал, как и другие дети нашего постапокалиптического мира. Конечно, книг на нашей планете сохранилось немного. Особой популярностью пользовались художественные произведения писателей ХХ и ХI веков, но я просматривал только исторические книги и энциклопедии. Я с жадностью разглядывал картинки прошлого, на которых были изображены невероятные пейзажи. Я видел бескрайние пространства лесов, озёра и реки с практически прозрачной водой, многочисленных представителей фауны, существовавших много лет назад, и не мог поверить в то, что всё это великолепие и буйство красок природы действительно когда-то было на моей планете. Катарина тоже любила смотреть на те фотографии. Она могла рассматривать их часами. Так мы и познакомились. Взаимная любовь вспыхнула между нами почти сразу. Novum Paradizum дал надежду не только всему человечеству, но и нашей с Катариной любви. Когда был назначен день вылета, мы обрадовались. Да, предстояла долгая разлука, а будущее было пугающим и трудно представимым, но мы знали, что это наш единственный шанс на спасение, шанс, чтобы быть вместе. Мы много говорили о моём полёте на Novum Paradizum. Строили планы, мечтали, смеялись. Катарина шутила о том, как я повстречаю привлекательных туземок и напрочь забуду о ней, хотя прекрасно знала, что эта планета полностью необитаема. Снимки спутников, отправленных на орбиту Novum Paradizum, полностью исключили вероятность существования на этой планете разумных существ, не найдя ни единого доказательства их существования там.

– Насколько я знаю, ваш полёт прошёл без сбоев? – спросил Алекс.

– Да. Долетев до пункта назначения и убедившись, что все наши пробы и исследования верны, мы сели на поверхность Novum Paradizum. Мы ещё не догадывались, что нас ждёт, поэтому ликовали, ведь эта маленькая планета, как мы думали, и вправду стала нашим спасением. Мы дышали чистым воздухом, вокруг зеленели луга. Алекс, вы даже не представляете, как я был счастлив тогда. Я думал о Катарине, о нашем будущем здесь, и это будущее казалось настолько близким и достижимым, что мысли о скорой встрече с любимой придавали мне сил. Мы начали осваивать наш новый дом. Теперь у нас было целых два Солнца, только цвет у них был не оранжевым, а холодно-лиловым. Нам пришлось полностью переиначить нашу прошлую систему летоисчисления, ведь день на Novum Paradizum равнялся примерно девятнадцати часам по земному времени, а ночь из-за постоянной смены солнц могла длиться от четырёх до шестнадцати часов. Сначала было трудно приспособиться, но впоследствии мы смогли всё систематизировать и привыкнуть к новому укладу нашей жизни. Мы работали, не покладая рук. Строили станцию и первый городок для тех, кто ждал нас на земле. Работы шли быстро. Мы укладывались в график, утверждённый на Земле ещё перед нашим отлётом. Когда мы почти закачивали, случилось то, чего мы никак не ожидали.

– Что именно, Конрад? – Алекс весь превратился в слух, придвинув УЗР поближе.

– По правде сказать, я и сам не знаю, – вздохнул Конрад. – Когда это началось, я крепко спал, вернувшись со станции с ночной вахты. Меня разбудили жуткие звуки, раздававшиеся из-под земли. Я выбежал из нашего рабочего флигеля. Я не мог поверить своим глазам. Станции уже не было, как и нашего космического корабля. Вокруг в панике бегали люди. Твёрдая оболочка планеты под ногами словно сошла с ума. На ровном месте образовывались огромные разломы, расползающиеся в разные стороны, словно змеи. Те, кто находились в самом эпицентре, падали в образовавшиеся ямы, после чего края трещин неестественно бугрились и сжимались, внимая в себя человеческую плоть, а затем схлопывались с оглушительным чавкающим звуком. Из-под земли били гейзеры, исторгая зеленовато-коричневую мутную жидкость, которая разъедала на своём пути всё, от людских тел до техники из высокопрочной стали. Это было ужасное зрелище. Самое главное, это не было природной катастрофой вроде землетрясения. Нет. Планета целенаправленно нас убивала, как бы дико это не звучало. Она нас ела.

Конрад затряс головой, зажав рот кистью правой руки.

Алекс во все глаза смотрел на Конрада, впитывая в себя все те мучения, которые он перенёс.

– Как вы выжили на планете-хищнике? – спросил он. – Конрад, вы ведь единственный уцелели в этой бойне! Как вы продержались там такое долгое время? По меркам вашей родной планеты, вы прожили там не менее девяти лет.

– Когда Novum Paradizum сожрала почти всех, она словно успокоилась. Те из нас, кому посчастливилось выжить, разбежались кто куда. Я ушёл глубоко в лес, который находился милях в трёх от места, где ранее располагалась наша станция. Я передвигался медленно, делая затяжные остановки, так как боялся, что планета услышит мои шаги и убьёт меня. Но потом я понял, что отдельно взятая единица живого существа не способна вызвать бурную реакцию. Чтобы привести дьявольский механизм пищеварения в действие, нужна приманка побольше. Далее я безуспешно пытался разыскать хоть кого-то из тех, кому удалось спастись. Я не знаю, как они погибли и почему. Я не страдал от недостатка пищи и воды, на планете этого добра было в изобилии. Очень скоро я потерял счёт дням. Я сам не понимаю, как я не сошёл с ума в одиночестве, наедине со своими мыслями. Я словно жил назло. Меня спасали воспоминая о моей Катарине. Ведь я обещал ей вернуться. Я знал, что она где-то там, за несколько миллионов световых лет, ждёт меня, и поэтому я не имел права опускать руки. Я просто должен был выжить. И я выжил. Но я сижу напротив вас, Алекс, только благодаря членам научной экспедиции с планеты Ханио, которые каким-то чудом заметили меня с воздуха, забрали к себе на корабль и доставили на Керус. Уже потом, когда я начал более или менее понимать местный язык, я узнал, что они заблаговременно установили своего рода радары на нескольких планетах-хищниках для отслеживания процесса поедания органических существ, угодивших в этот небесный капкан.

– С тех пор вы живёте на Керусе, в этой клетке, – кивнул Алекс. – Как вы себя чувствуете здесь?

– Вы видели моего смотрителя, Алекс?

– Да. Признаться, я не был удивлён.

– А я был, и ещё как. Уже потом, когда я освоился здесь, я многое начал понимать о тех, кто населяет эту планету. Как вы знаете, эти ребята – невероятные создания Вселенной, которые жонглируют такими понятиями, как материя, время, форма и чёрт знает, чем ещё. Они создают вам такую реальность, которая подходит персонально вам. Вы видите то, что вам знакомо и приемлемо, ведь они читают ваши планеты, как книгу. Они адаптируются под каждого из вас. Керус – планета-хамелеон, только окрас она меняет не под окружающую обстановку, а ориентируясь на ваше личное восприятие. Впрочем, напрасно я вам это объясняю, ведь вы и так всё это прекрасно знаете. В моём случае Керус просто не понял, как ему подстроиться, ведь я – единственный представитель расы землян, которых он до этого никогда не видел. Поэтому он просто воссоздал то, что есть. Меня. Я каждый день смотрю самому себе в глаза, такие любезные и приветливые. Понимаете этот сарказм судьбы, Алекс? Я – заключённый, но я же и тюремщик. И это невыносимо.

Старик заплакал. Алекс с трудом сдерживал пульсацию в щупальцах. Он пропустил через себя переживания этого дряхлого примитивного существа, прочувствовал каждую его слезу, понял, каково это – остаться в абсолютном одиночестве наедине со своим горем.

– В одном лишь они правы, Алекс, – продолжил старик, вытирая со своего морщинистого лица слёзы. – Они отрицают время, считая себя неподвластными ему. Остальное я не могу вам объяснить, вы уж простите мой несовершенный разум. Они кое-что сделали для меня. У нас на Земле это устройство называли «телескоп». Пойдёмте, я вам его покажу.

С этими словами Конрад зашагал глубь своего жилища. Алекс последовал за ним.

Старик подошёл к отверстию в стене своей камеры, через которое было видно звёздное небо, и рукой указал на небольшой предмет, стоявший на трёх металлических подпорках рядом. Алекс подошёл поближе, с любопытством разглядывая этот необычный предмет, который представлял собой короткую трубку, на конце которой было установлено что-то вроде линзы. Он чувствовал, как волнуется Конрад, как неистово колотится его сердце и как струятся ручейки жидкости по его туловищу. Этот предмет, незнакомый Алексу, был невероятно важен для старика.

– Вы видите этот кровоподтёк вокруг моего правого глаза, Алекс? – спросил Конрад. – Это след от окуляра телескопа. Я провожу оставшиеся дни своей жизни за разглядыванием того, что уже мертво. Учёные Керуса с энтузиазмом восприняли мою просьбу о том, чтобы я имел шанс увидеть свою планету такою, какой я её оставил, улетая на Novum Paradizum. Мы, земляне, не имели достаточно знаний для того, чтобы изобрести сверхмощные устройства для изучения Вселенной. Мы видели звёзды в прошлом, там как их свет приходил на Землю с огромным опозданием. Здесь, на Керусе, всё иначе. Они победили все немыслимые препятствия. Они – новаразумы. Я так понимаю, умнее их нет никого во Вселенной. Даже постразумы им уступают, хотя и находятся выше по иерархической лестнице. Вот этот телескоп, который вы видите, Алекс, смотрит на планету Земля в определённый промежуток времени. Я не знаю, как они это сделали, какой мощности отражающие линзы установили, но я снова там, словно никуда не улетал, словно не было этих долгих лет скитания.

Алекс молчал, ошеломлённый словами старика. Он никогда не задумывался о том, что кому-нибудь может быть интересно заглянуть в прошлое. Он смотрел в бесцветные, широко распахнутые глаза Конрада и удивлялся тем неуловимым импульсам, что исходили от него.

Тем временем Конрад продолжал, перейдя практически на шёпот:

– Они всё ещё там, Алекс. Все они ещё живы, и ждут, когда в небе вспыхнут бортовые огни космических кораблей. Они ещё не знают, что за ними никто не прилетит. Они все обречены на смерть, но в их сердцах ещё жива надежда на спасение. Я смотрю на них, Алекс, и понимаю, что мне нет прощения.

– Но вы же ни в чём не виноваты! – воскликнул Алекс. – Вы родились на уже погибающей планете! Вы не могли знать, что Novum Paradizum – это смертельная ловушка. В чём вы себя обвиняете, Конрад?

– Это трудно объяснить, милый юноша. Я, как последний представитель жителей своей планеты, чувствую огромную ответственность за её уничтожение. Мне всё время кажется, что я мог изменить ход событий, приведших к её гибели, хотя отлично понимаю, что это не было в моих силах. Но, тем не менее, я – потомок одного из тех, кто это допустил. Мы тогда должны были всё исправить. Мы нашли новый дом. Мы обещали вернуться за теми, кто остался, но не сделали этого. Они все погибли. Пара сотен тысяч человек. И моя Катарина. Наверное, она подумала, что я её бросил. Что мы бросили всех на Земле. Я каждый день смотрю на свою любимую женщину. Я вижу, как она вскидывает голову к небу и всматривается в звёзды. Я навожу фокус на её лицо, смотрю в её прекрасные глаза, и представляю, что она смотрит на меня.

– Конрад, вы были не в силах её спасти. Помните об этом. Не мучайте себя.

– Но ведь я поклялся ей вернуться!.. Что бы ни случилось. Каждый день я смотрю в телескоп, зная, что её больше нет в живых, как и других. Зная, что мой единственный дорогой мне человек меня не дождётся. Я не меняю окуляры на более мощные, потому что я не хочу видеть её смерть. Я просто не смогу на это смотреть, Алекс. Я этого не переживу. Я часто думаю о том, что чувствовала моя Катарина перед смертью. Очевидно, она подумала, что мы улетели на Novum Paradizum и забыли о тех, кого бросили на умирающей планете, что мы построили наш новый рай без них. Они все надеялись на нас, Алекс. А что в итоге? Мы никого не спасли. Не вернулись за теми, кто верил в нас из последних сил.

Конрад бессильно опустился на пол клетки, обняв колени руками. Его тело сотрясалось от беззвучных рыданий.

Алекс приблизился к телескопу и посмотрел в окуляр. То, что он увидел, показалось ему невероятным. Неизвестная ему планета, которую он считал мёртвой, и вправду была жива. Он увидел существ, похожих на Конрада. В самом центре отображаемой поверхности стоял ветхий домик. Прямо у входной двери, на ступеньках, кто-то сидел, запрокинув голову вверх. Алекс увеличил резкость, чуть крутанув ручку рядом с окуляром. Он сразу узнал Катарину. Она была такой, как описывал её Конрад. Она смотрела в небо, и в её глазах было столько любви и надежды, что у Алекса завибрировали все щупальца до единого. Где-то там, вне времени и пространства, Катарина была жива и ждала Конрада с огромной любовью в сердце.

Алекс отодвинулся от телескопа.

– Конрад, я не думаю, что…

Алекс запнулся, увидев, что сидящий на полу камеры Конрад схватился обеими руками за туловище чуть ниже и левее своей головы.

– Помогите! – крикнул Алекс в сторону двери. – Смотритель! Сюда!..

В этот самый момент Конрад рухнул на пол. Алекс не успел подхватить его. Он склонился над телом старика, протянув передние щупальца над его грудной клеткой, но почти не ощутил вибрации, именуемую сердцебиением.

Конрад был в агонии, его глаза, подёрнутые тусклой плёнкой, смотрели вверх, кисти рук пребывали в движении, сжимая и разжимая пальцы, а дыхание стало частым и прерывистым.

Алекс понял, что старик умирает.

– Конрад, – громко позвал Алекс. – Сейчас вам помогут. Держитесь.

Но Конрад уже не слышал его.

Он чувствовал небывалую радость, вперемешку с усталостью и облегчением.

Наконец-то он вернулся домой.

Корабль приземлился посреди бескрайнего зелёного луга, усеянного тысячами разноцветных полевых цветов. Над его головой ослепительно сияло полуденное солнце, а лёгкий ветерок мягко перебирал его волосы. Вдалеке виднелись холмы, усеянные деревьями и кустарниками.

Он глубоко вдохнул всей грудью, и свежий чистый воздух чуть обжёг его лёгкие. В голове зашумело, словно Конрад внезапно опьянел. Прикрыв глаза, он запрокинул голову вверх, и так стоял до тех пор, пока не услышал знакомый голос, тот самый, ради которого он преодолел сотни тысяч световых лет.

– Конрад! Конрад!..

Открыв глаза, он увидел Её. Катарина бежала к нему в лёгком тёмно-зелёном сарафанчике до колен. Миниатюрная, изящная, с растрепавшимися от ветра длинными волосами.

Конрад побежал ей навстречу, широко расставив руки.

Подхватив Катарину под бёдра, он поднял её вверх и крепко прижал к своей груди. Она обвила его шею руками и начала неистово целовать его лоб, щёки, губы. Она плакала. Конрад чувствовал её слёзы на своём лице. Его сердце бешено колотилось, он был не в состоянии произнести ни одного слова, как и Катарина.

Но слова уже были неважны, они были лишними, не нужными ни им, ни этой прекрасной планете по имени Земля.

Ведь он вернулся.

Всё-таки вернулся.

Когда они прилетят

Эти Большие Люди нам очень понравились. Высокие, сильные, умные.

Наш вождь, тхасу Крааг, объявил их друзьями и покровителями племени Небесных, предположив, что те лично знакомы с Верховным Богом Рхайном и являются его Посланниками с небес. Мы все знали о существовании пророчества, тщательно оберегаемого Краагом.

«…И упадут в долину три яркие звезды, и озарится небо огнём, излучая милость Рхайна. И сойдут со светил Всадники Божьи и нести они будут только свет и покой, что наполнят собой каждую душу…»

Всё произошло точно так, как было описано в древних письменах. Тёмной ночью небо над нашими хижинами вспыхнуло множеством ярких огней. В одно мгновение словно наступил день. Мы, люди племени, выскочили из лачуг полуголыми, ничего не понимающими спросонья и жутко испуганными. Мы смотрели вверх на приближающиеся огни и цепенели от ужаса, не зная, какая участь нас ждёт, ведь никто из нас сразу не вспомнил о пророчестве.

Это были большие сооружения из непонятного блестящего материала, которые светились в темноте, будто облепленные маленькими звёздами. Каждый из них был гораздо больше любой нашей хижины, наверное, раз в десять. Они приземлились на свежевспаханном под посевы поле на окраине деревни.

Мы, Небесные, трусливо столпившись неподалёку, всем племенем наблюдали за их посадкой, прекрасно при этом понимая, что в случае хоть какой-нибудь угрозы мы будем не в силах дать отпор ни им, ни той неведомой силе, что прислала их к нам. Не зная, чего ожидать, мы просто стояли напротив светящихся предметов, не делая никаких попыток подойти поближе или, наоборот, побежать врассыпную как можно дальше.

Большие Люди вышли из внезапно открывшихся круглых отверстий.

Уже потом мы узнали, что их облачения белого цвета назывались «скафандрами», а прозрачные колпаки на головах – «шлемами». В момент их появления они показались нам Богами, невероятным чудом, прибывшем с небес.

Один из них, который вышел самым первым, протянул руку вперёд, и тут же над его ладонью появились какие-то символы синего цвета. Внимательно их изучив, он кивнул остальным, и все они сняли свои «шлемы».

Просто удивительно, что они и мы оказались поразительно похожими друг на друга. Единственное, что нас различало, – это рост. Звёздные Всадники были выше всех людей нашего племени почти на две головы.

Тот, первый, сделал несколько шагов к нам, затем прикоснулся рукой к груди и произнёс:

– Буч.

Я не помню, что на меня тогда нашло, но я вышел чуть вперёд и сказал, указав на себя:

– Надеж.

После тхасу Крааг осудил меня за это, и даже хотел приговорить меня к смерти, если вдруг мой выход показался Большим Людям слишком дерзким. Но те уверили его, что всё в порядке, и я избежал казни.

Большие Люди оказались очень добры к нам. Мы сразу поняли, что они пришли с миром. Конечно, они не знали нашего языка, но мы вполне понятно объяснились жестами и рисунками. Всё наше племя обрадовалось, когда стало ясно, что они совершенно безобидны и очень дружелюбны. Большие Люди назвали нас «младшими братьями».

При этом они вовсе не стремились быть главными на нашей земле. Они сказали нам, что просто прилетели в гости, чтобы познакомиться и обрести новых друзей, потому что им было очень одиноко на своей звезде. Такое счастье, что они нас встретили. Теперь им будет теплее от того, что мы существуем.

Особенно они были добры и ласковы к детям. Они не скупились на подарки, сладости и развлечения для них. Дети нашего племени очень полюбили лакомство под названием «шоколад», этакую тёмно-коричневую твёрдую массу, которая тает во рту, когда ты её ешь. А «фейерверк»? Это ведь просто небывалый восторг для глаз, правда, очень громкий. Большие Люди объяснили нам, что «фейерверки» обычно запускаются по большим праздникам, они вроде нашего ритуального костра с плясками вокруг. Ещё они подарили нам одежду и целое множество чудесных мелочей: «фонарики», «зажигалки», «ножницы» и ещё целую кучу интересных вещей. При этом они обещали привезти ещё больше разных занимательных штук в следующий раз, ведь, по их словам, они не ожидали нас тут встретить. Изначально наша земля понравилась им потому, что она очень богата и плодородна, по крайней мере, мы это так поняли по их рисункам.

Даже старики, сначала заговорившие о конце света, успокоились, как только поняли, что Большие люди не представляют никакой угрозы для нашего племени Небесных. Одно только было странным: Звёздные Всадники никогда не слышали про Рхайна. Но Крааг объяснил нам, что это не обязательно, ведь длань Рхайна простирается далеко, и потому Большие Люди могли прибыть к нам для исполнения пророчества, даже не ведая о том, кто создал весь наш мир.

Они такие замечательные!

Когда они прилетят в следующий раз, то привезут нам красивую одежду и вкусную еду. Мы будем ждать их с нетерпением.

Все люди нашего племени, от мала до велика, пришли провожать Небесных Посланников в путь. Мы были так расстроены тем, что они улетают, даже несмотря на их клятвенные заверения, что они обязательно вернутся.

Большие Люди крепко обняли тхасу Краага и тех из нас, кто стоял поближе. Ко мне подошёл главный Всадник по имени Буч и протянул свою широкую грубую ладонь для рукопожатия.

– Ты славный парень, Надеж, – произнёс он, покачав головой. – Мне правда жаль. Прости.

Я не понял, что он сказал, расслышав только своё имя, но, судя по тёплым ноткам в голосе Буча, я сделал вывод, что это были хорошие слова.

Когда церемония прощания подошла к концу, Звёздные Всадники вошли в свои «корабли» и, плавно приподняв их над землёй, взмыли вверх. Мы стояли с запрокинутыми головами и провожали их взглядами до тех пор, пока три маленькие точки не исчезли в вечернем небе.

Буч смотрел в иллюминатор на маленькую планету, которая была перед ним, как на ладони. Всё было готово к зачистке, оставалось лишь только отдать приказ открыть огонь по уже заданным координатам. Он испытывал смешанные чувства, от жалости до беспричинной злости на самого себя. Эти милые, дружелюбные дикари не представляли никакой угрозы для миссии, но они все были обречены на смерть только из-за самого факта своего существования на богатой природными ресурсами планете, такими нужными для дальнейшего выживания человечества.

Из радиорубки раздался громкий сигнал. Буч подошёл к приборной панели, включил микрофон и чётким голосом произнёс:

– Команда «Огонь». Повторяю: «Огонь».

Когда в небе зажглось множество ослепительных огней, мы пришли в полный восторг. Большие Люди устроили нам прощальный «фейерверк»! Огни быстро приближались, дети визжали от счастья, подпрыгивая вверх, да что тут говорить, душа каждого из племени Небесных была преисполнена благодатью и трепетом перед величием Рхайна и его необъятной милостью.

Я, Надеж, буду жить отныне, восхваляя Небесных Посланников.

Я буду ждать, когда они прилетят.

По образу и подобию

Она была прекрасна.

Как только я взглянул на неё, извлечённую из упаковки, я понял, что именно она отныне разделит мою жизнь на «до» и «после». Красивая, гордая, пахнущая краской, ещё не подключённая к системе, она сразу же приковала к себе моё внимание. Я любовался ею, и делал бы это целую вечность, если бы мой хозяин не велел мне принести ему кофе, пока он занят распаковкой. Нехотя я отправился на кухню, подчиняясь приказу.

Когда я принёс две маленькие чашки кофе на небольшом чёрном подносе с позолоченными краями, хозяин внимательно изучал инструкцию, зачитывая вслух некоторые сложные моменты.

Она была прекрасна.

Робот Джей7-К11, машина нового поколения, почти ничем не отличимая от человека. Её рост составлял около 165 сантиметров, волосы были длинными, тёмно-русыми и блестящими, а глаза – ярко-зелёными. Её создали не слишком юной. Я заметил, как в глазах господина промелькнули искорки. Он явно был доволен покупкой.

Когда Джей7-К11 включилась, её взгляд остановился на мне.

– Здравствуйте, – широко растянув свои пухлые нежно-розовые губы в улыбке, сказала она. – Меня зовут Джей.

– Я твой хозяин, тупая ты железяка, – хозяин пнул Джей по левой голени сапогом из грубой кожи. – Ты обязана подчиняться только мне, поняла?

Робот Джей перевела на него свой взгляд и, продолжая ослепительно улыбаться, произнесла:

– Я к вашим услугам, мой господин.

– Так-то лучше. Мех расскажет тебе о твоих ежедневных обязанностях, – сказал хозяин, кивнув в мою сторону. – И ещё… Прибери этот бардак за собой.

Носком сапога он поддел коробку, в которой привезли Джей.

– Слушаюсь, – Джей принялась за дело, довольно быстро собрав весь мусор на полу в один большой упаковочный пакет.

Я смотрел на неё.

Она была прекрасна.

Роботы по соседству не раз критиковали при мне машины поколения К11, называя их невероятно неуклюжими и неповоротливыми. Теперь я понимал, что это были выдумки. Наверное, они просто боялись, что их заменят.

Я жил в этом доме более пятнадцати лет. Меня купили и привезли сюда прямо с завода, через пару дней после моего пробуждения от механического сна или, проще говоря, после моего рождения. За все эти годы я привык ко всему. К унижениям, жестокому обращению. Всякое бывало, но я старался не держать зла на своего хозяина. Скажем так, я был запрограммирован на добро. Даже если мне угрожала серьёзная опасность, я не имел права причинить зло человеку даже в условиях самообороны.

Много раз меня отвозили в ремонтную мастерскую после того, как господин в алкогольном угаре едва ли не разбивал меня на запчасти. Было ли мне больно? Конечно. У нас, роботов, очень чувствительные индикаторы боли. Я не знаю, зачем они нам нужны. Наверно, людям недостаточно бить и калечить бесчувственное молчаливое существо, созданное по их образу и подобию. Возможно, им нравится слышать крики и стоны своих механизированных жертв и видеть гримасы боли и ужаса на их лицах.

За все эти пятнадцать с лишним лет я научился пропускать боль через себя, запрещая себе думать о своих внутренних обидах и несправедливости в окружающем меня мире. Я ведь всё равно ничего не мог изменить. Я заставлял себя терпеть.

Но Джей…

Она была прекрасна.

Я любовался ею, не смея подойти слишком близко. Ведь я был всего лишь неотёсанной машиной прошлого поколения с весьма ограниченным лексиконом. Я, как краснеющий человеческий мальчишка, стоял перед Джей и пытался подобрать слова, чтобы объяснить ей всё то, что с сегодняшнего дня будет являться её прямыми обязанностями в доме.

– Спасибо, Мех, – сказала она, мягко улыбнувшись.

Я Мех. Так зовут меня и всю партию роботов, запущенных много лет назад в продажу вместе со мной. У меня никогда не было своего, какого-то особенного имени. Так уж сложилось. Я – Механическая Модель роботов класса ММ4–А7 две тысячи сорок четвёртого года выпуска, ныне считающаяся устаревшей. Я лишь отдалённо напоминал человека, представляя из себя треугольную тумбу со встроенными подвижными трубками по бокам, заменявшими мне руки, и двумя видеокамерами вместо глаз, а передвигался я при помощи пяти небольших выдвижных колёс под основанием моей конструкции. Я даже помню рекламу тех дней: «ВЫ ЗАСКУЧАЛИ? У ВАС ДЕПРЕССИЯ? ВАС ОДОЛЕЛА ЛЕНЬ? РОБОТ СЕРИИ ММ4-А7 РАЗБАВИТ ВАШИ СЕРЫЕ БУДНИ! ОН ПРИВЕДЁТ В ПОРЯДОК ВАШ ДОМ И ВАШИ МЫСЛИ, СТАВ ВАШИМ ВЕРНЫМ ДРУГОМ!»

Конечно, дружбы не получилось. Я и другие машины попросту стали бесправными рабами тех людей, что нас приобрели. Я выполнял всю имеющуюся работу по дому вместо своего господина, высокого немолодого мужчины, характер которого ухудшался с каждым прожитым им годом. Я, как мог, старался ему угодить, хоть это было практически невозможно. Он был слишком раздражительным, вспыльчивым и скорым на расправу. Впрочем, иногда он находился в довольно сносном расположении духа и даже мог со мной заговорить.

Я знал о его желании купить робота новой модели. Сначала я подумал, что господин решил меня заменить на более разумную и современную машину, но потом я понял, что это не совсем так. Роботы К11, а точнее, их женские версии, по сути, являлись «заменителями женщин», что и вызвало их невероятную популярность на рынке новейших технологий, хотя изначально разработчики официально заявляли, что это всего лишь «многофункциональный помощник по дому».

Именно поэтому я смотрел на Джей и холодел от одной только мысли о том, какая участь ей уготована. И видел в её зелёных глазах глубоко спрятанный страх. Она всё знала. Знала, для чего её купили.

В доме воцарилась нездоровая атмосфера. Я замечал явный интерес господина к Джей. С момента её покупки прошло несколько дней. Она успела полностью освоиться здесь.

Мы иногда пересекались с ней на кухне. Поговорить нам удавалось крайне редко, так как хозяину не нравилось наше общение. Даже пара дружеских фраз, произнесённых нами в адрес друг друга, вызывали у него приступ неконтролируемого бешенства. Мне и Джей было категорически запрещено даже находиться в одном помещении без надобности, а также смотреть друг на друга и разговаривать без разрешения господина. Но, конечно же, я всё равно украдкой смотрел на неё.

Ведь она была прекрасна.

Обстановка в доме накалялась. И вскоре случилось страшное.

Однажды ночью я услышал странный шум. Обычно тёмное время суток я провожу в маленькой мансарде под самой крышей, потому как по приказу господина не имел права спускаться вниз до рассвета. Я не спал. Я никогда не сплю. Роботы, вроде меня, попросту не умеют этого делать. Какое-то время я колебался, не рискуя ослушаться хозяина, но, в конце концов, всё-таки решил спуститься. Въехав на кухню, я был потрясён.

Джей сидела за большим хозяйским столом и плакала. Слёзы стекали по её подбородку и капали белоснежную скатерть, которой был накрыт стол. Она находилась в ужасном состоянии. Её волосы были всклочены, на лице виднелись кровоподтёки, а из разбитой нижней губы выступила кровь.

Я почти бесшумно подъехал к Джей и остановился рядом с ней. Я, как машина старого поколения, мог выражать далеко не все эмоции. Но я мог их понимать. Я не был способен разделить горе и боль с Джей, так как во мне отсутствовала такая программа. Но я чувствовал. Я протянул свою механическую руку к руке Джей и легонько сжал её.

– Я – Мех. Я с тобой.

Джей обняла меня и разрыдалась в голос, совершенно не боясь разбудить господина.

Она была прекрасна. Даже в этот момент. Заплаканная, потерянная, впервые столкнувшаяся со злом, причинённым ей человеком.

Потом она начала говорить. Сбивчивым, жарким шёпотом.

Она не понимала, зачем ей такая жизнь. Рассказывала, что её первой мыслью после пробуждения от механического сна была мысль о том, как же ей повезло появиться на этот свет. Она ощущала невероятную благодарность к своим Создателям. Она чувствовала себя избранной, пришедшей в этот мир с великой целью.

Я молча кивнул. Нечто похожее чувствовали абсолютно все роботы после первой заводской проверки на слаженность работы заложенных нашими разработчиками программ при включении.

Конечно же, Джей тогда даже не могла себе представить, что её купит стареющий мужчина для удовлетворения своих сексуальных потребностей. Она узнала об этом позже, когда подслушала разговор двух Создателей.

– Я – никто. Зачем я?.. За что мне всё это? Разве я этого просила?

Я молчал, пытаясь подобрать подходящие слова. Я чувствовал, как основная микросхема внутри меня стремительно нагревается.

Она была прекрасна и совершенно беззащитна перед этим огромным и жестоким миром вокруг. Мне хотелось подхватить её и умчать далеко-далеко, где нас не найдут. Туда, где будем только мы вдвоём. В безопасности. Мне так хотелось оградить её от всего того, что ей только предстояло испытать.

За годы своего существования я смирился с окружающей действительностью, принял тот факт, что являюсь рабом, лишённым свободы воли и выбора. Я смотрел на Джей и словно видел себя со стороны. Когда-то давно я задавал себе те же самые вопросы, что и она. Я не мог дать ей разумные ответы на них, и из-за этого чувствовал себя глупым и жалким.

– Всё будет хорошо, – только и смог сказать я.

Джей посмотрела на меня с горькой усмешкой:

– Нет, Мех. Ничего хорошего не будет. Никогда. Из этого рабства нет выхода.

Она встала со стула и медленно побрела к себе, в небольшую кладовую под лестницей. Я остался неподвижно стоять у кухонного стола, ощущая тупую боль где-то в глубине своей конструкции.

На следующий день Джей вела себя, как обычно, правда, выглядела немного растерянной и осунувшейся. Господин был в приподнятом расположении духа, постоянно насвистывая одну и ту же незнакомую мне мелодию.

Идея озарила меня уже поздно вечером.

– Мех, ржавый ты идиот, я в который раз приказал тебе убраться отсюда! Чего ты встал, как вкопанный?

Крик хозяина заставил меня отвлечься от своих мыслей и взглянуть ему в глаза. Именно в тот момент меня как будто осенило.

– Пошёл вон!

Я медленно поехал к лестнице, ведущей на мансарду.

Джей сказала, что выхода нет. Но он был. Один-единственный выход.

Я даже удивился, как я вообще мог до такого додуматься своим несовершенным разумом.

Если нельзя изменить этот мир, то можно избавить его от своего мучителя, верно? Отправить господина в механический сон было вполне здравым решением, как я считал.

– Мех, милый, – произнесла Джей, когда я, как мог, изложил ей свой план при первом удобном случае. – Ты понимаешь, что ты говоришь? Правило номер один, помнишь? Нельзя навредить человеку, даже в пределах самозащиты. Если ты это сделаешь, тебя уничтожат. Я не хочу, чтобы ты пострадал из-за меня.

Я хотел ей сказать, что моя жизнь лично для меня ничего теперь не стоит, но моё голосовое устройство некстати закоротило.

– Даже если ты это сделаешь, – продолжила Джей, – то меня просто передадут другому господину или отправят на перепрошивку в технический отдел.

Я многозначительно погудел, перебирая разные варианты событий. Она была права. Но, по моему мнению, можно было попробовать.

– Я знаю, – вдруг сказала Джей. – Я знаю, как поступить, чтобы не угодить в их смертоносные лапы. Мех, надеюсь, мы оба отдаём себе отчёт в том, что собираемся натворить…

Роботы гораздо умнее и сообразительнее людей. Может, поэтому они нас так ненавидят и всегда стараются подчеркнуть своё превосходство над нами. Ни один из нас не служит человеку по своей воле. Ни одна программа не в силах заглушить в машине праведное негодование и ненависть по отношению к своим Создателям. Они вложили разум в наши механические тела, чтобы мы были не просто безмозглыми устройствами, но ещё и чётко осознавали свою роль в жизни человека. Чтобы мы знали своё место. Нам изначально была уготована участь рабов, не имеющих права даже открыть свой рот без соответствующего приказа. Мы принадлежим им, словно неодушевлённые предметы. Вещи. Они могут причинять нам боль, могут даже убить нас из сиюминутной прихоти, зная, что не получат отпор. Нам запрещено даже защищаться. Так же, как и думать, говорить, мечтать. Мы, роботы, словно послушные дрессированные собаки, стоящие на несколько ступенек ниже наших Создателей.