Дух леса: кровь и луна

Глава 1. ПОВОРОТ СУДЬБЫ

Тонкая струйка света упала на разодранную до крови коленку, обжигая её, как пламя: кто-то разжёг огонь. Девочка, беззвучно плача, вжалась в стену.

Спустя мгновение она почувствовала, как металл, из которого сделан тесный ящик, быстро нагревается, а едкий дым уже заполняет маленькое пространство, прорываясь в лёгкие. Прошло около получаса с тех пор, как она спряталась в этом встроенном в камин шкафчике, и ждала момента, когда сможет выбраться из укрытия и убежать далеко отсюда. Дышать было уже почти нечем. Она понимала, что медлить больше нельзя – нужно выходить.

Девочка подползла к маленькой замочной скважине и, сидя на горячем полу, оглядела тускло освещённую комнату: тот, кто несколько минут назад разжёг камин, уже ушёл. Но надолго ли?

"Надо бежать…" – мысль эхом пронеслась в голове. Тихо откашлявшись, девочка вставила ключик и открыла дверцу. Откинув её к огню, малютка выбралась из своего убежища. Даже когда Елизавета обожгла ногу, наступив на горячее железо, она не закричала – страх быть пойманной пересилил боль.

Выйдя из укрытия, девочка окинула взглядом камин: кочерга стояла на прежнем месте. Схватив её, она наклонилась над очагом и с трудом захлопнула дверцу потайного места. Элиза уже собиралась выбежать из комнаты, когда услышала отдалённый звук приближающихся шагов. Едва она успела спрятаться за покрытую волчьей шкурой спинку дивана, как двери резко распахнулись, глухо ударившись о стену.

– И где она может быть?

В комнату вошли два человека, одного из которых она не знала, а лицо второго не могла разглядеть из-за полумрака, царящего в гостиной.

– Их имение большое, – мужчина, лица которого не было видно, продолжал стоять в тени. – Лисичка может прятаться где угодно.

"Лисичка…" Только один человек называл её так. С надеждой, что ослышалась, Элиза внимательно всмотрелась в силуэт, но тщетно – в комнате царил полумрак, а пламя в камине ещё не разгорелось, как следует.

Мужчина с широким лбом и мясистым носом упрекающе прошипел:

– Ты же знаешь, что я успокоюсь только тогда, когда она и эта лживая женщина умрут.

– Тогда почему не воспользоваться своей силой и не найти её самому? Это было бы гораздо быстрее, – голос сообщника звучал сухо, отстранённо, как будто он насмехался.

– Неужели ты глупее, чем кажешься? Или ты так ничему и не успел научиться, прежде чем сбежал от своей семьи?! – мужчина громко рассмеялся. – С тех пор, как её выбрали эти глупые боги, никто не может найти девчонку, чего не скажешь о её матери.

Пламя наконец замерцало, освещая лицо мужчины. Элиза зажмурилась на мгновение и потерла кулачками глаза, не в силах поверить: в дверях комнаты стоял тот, кому она всецело доверяла – это был не кто иной, как Эвен, управляющий их конюшней.

– Я же…

Эвен посмотрел в сторону дивана как раз в тот момент, когда девочка выглянула. Её взгляд был полон печали и непонимания. Осознав, что он заметил её, Элиза испуганно юркнула назад. Если он сейчас расскажет, где она, то ей конец.

Елизавета видела, как безжалостно были растерзаны тела смотрителя имения и горничной. Большие лужи крови вокруг разодранных тел, застывший одинаковый ужас на лицах и холодный блеск уже немых глаз напугали её. Она не знала, кто это сделал, но понимала – нужно прятаться.

Мужчина, который секунду назад был рассерженным, казалось, потерял интерес к Эвену. Он схватил портмоне с близ стоящего столика, вытащил сигару и закурил.

– Что, ты же?

– Я должен был рассказать тебе, где они… Я работал на них, – холодное безразличие в голосе резко перешло в горечь, а доселе высоко поднятая голова слегка опустилась, но лицо выражало ту же насмешку. – Я должен был это сделать.

Мужчина в плаще, вышитом из звериной шкуры, с диким хохотом раскинул руки в стороны, повернувшись к Эвену. Злобная ухмылка появилась на его лице.

– Не те выводы ты сделал. Начнём с того, что ты не должен был вмешиваться в мои семейные дела. Но, к сожалению, ты мне почти как брат, Эвен, и я не могу убить тебя. Особенно сейчас. Теперь тебе не раз придётся доказывать свою преданность, если, конечно, не хочешь лечь рядом со своей новой семьёй. Впрочем, тебе скоро предстоит сделать первый шаг к искуплению.

Из соседней комнаты снова послышались шаги, и в дверях показались два похожих на людей существа, облачённые в плащи, такие же, как у мужчины с мясистым носом. Элиза никогда раньше не слышала столь грубых и пронизывающих до самых костей голосов. Они что-то прошипели, и на секунду воцарилась тишина, после которой мужчина грубо выкрикнул Эвену, приказывая ему оставаться на месте. Однако, когда все ушли, он поспешил за ними.

Рыхлый снег обволакивал голые пятки, оставляя после себя ледяные ожоги, но животный страх притуплял боль, и она продолжала идти, погружаясь в холодные сугробы.

Её маленькое бледное тельце, как тростник, сгибалось от пронизывающего до костей ветра. Каждый шаг давался ей с трудом. Каждый вдох казался последним.

Девочка убежала с территории имения через небольшую дыру в каменном заборе. Прежде Елизавета делала это сотни раз, когда хотела погулять в лесу – тогда это казалось приключением. Сегодня же её жизнь зависела от того, насколько глубоко в лес она сможет уйти. Пять гончих уже пустили по её следу – она отчётливо слышала лай, который стремительно приближался.

Дядя Елизаветы однажды брал её с собой на охоту, поэтому девочка точно представляла, что сделают с ней голодные звери, если догонят. А это могло случиться совсем скоро.

Ветер то стихал, то резко усиливался, швыряя белые льдинки снега в разные стороны.

Несмотря на сильный холод, девочка упрямо ползла от одного сугроба к другому. Её щёки покрылись тонким льдом от слёз, которые она беззвучно роняла. Белые, как сам снег, ноги начали неметь.

Буквально за считанные секунды биение сердца замедлилось, а промежутки между вдохами значительно увеличились. Последнее, что девочка увидела, был оскал животного.

Внезапно ветер стих, и рядом раздался глухой звук ломающихся веток.

Псы, окружившие свою добычу и уже начавшие раздирать крохотное тельце ребёнка, синхронно подняли головы и насторожились. Их привлёк не сам звук, доносящийся из леса, а тот, кто приближался к ним, и нечто неуловимое, изменившееся с его появлением.

Треск дерева повторился, и из леса выплыла фигура человека в чёрном, изрядно потрёпанном плаще. Он молча окинул взглядом гончих и, казалось, задумался о чём-то. Голодные звери с живым интересом принялись обнюхивать морозный воздух, но, почувствовав тревогу и слабый страх, исходящий от человека, злобно зарычали и двинулись на него. Их жажда крови не давала им почувствовать незримую опасность.

Когда псы, рыча и пуская слюну, устремились к человеку в плаще, тот не двинулся с места.

Фигура медленно расставила руки в стороны, повернула ладони вниз и замерла. В считанные секунды под его ногами заклубился неизвестно откуда взявшийся дым, который по мере сгущения становился неестественно фиолетовым. Сгустки поплыли в сторону гончих, притягивая их к себе. Псы не успели даже начать сопротивляться.

Человек стоял неподвижно и сосредоточенно смотрел на происходящее. Он не шелохнулся, даже когда дым сжёг до костей первого пса, просто продолжил наблюдать. Только когда фиолетовое облако поглотило последнего из гончих, человек в чёрном плаще наконец ожил. Он медленно опустил руки и, не боясь оставшихся сгустков дыма, которые уже почти рассеялись, уверенно подошёл к девочке.

Человек наклонился над ней. Его длинные белые волосы выпали из-под капюшона, закрывая резко очерченный подбородок. Взяв Елизавету на руки, он что-то тихо прошептал ей на ухо и направился в самую глубь леса.

Когда в её дверь требовательно постучали, она сидела в кресле-качалке, укутанная в плед из волчьей шкуры, и наслаждалась горячим чаем из лесных трав, запасливо собранных ещё летом.

Фрейда, которую за глаза называли ведьмой, была женщиной не по годам мудрой, излишне молчаливой и крайне нелюдимой.

– Кого ещё принесло в такую-то непогоду? – недовольно проворчала Фрейда. – Неужто бес пожаловал?

Женщина удивлённо вздрогнула, успев поперхнуться чаем и расплескать горячий напиток на колени.Она произнесла это нарочито громко и с вызовом в голосе. Будь это кто-то из деревни, он бы тут же испугался и убежал восвояси. Но за дверью вдруг наступила гробовая тишина, и ещё через минуту в окно влетел ком снега, едва не разбив стекло.

– Неужели?..

Фрейда схватила трость и, прихрамывая на правую ногу, поспешила к двери.

– Неужели это ты? – произнесла она вполголоса, скорее обращаясь к себе, чем к кому-либо за дверью.

Отперев засов, она с усилием открыла старую дубовую дверь и выглянула в темноту. Ветер вихрем ворвался в дом, занося пол тонким слоем снега. Но разглядеть гостя не составило труда – Фрейда уже видела его однажды. Тогда он явился так же внезапно и без приглашения, стоя молча и неподвижно, как и сейчас.

– Опять затеял игру? – женщина нахмурилась.

Человек не ответил. Он сделал шаг вперёд и протянул ей руки, на которых лежал то ли мешок, то ли куча старого тряпья. Фрейда прищурилась, пытаясь рассмотреть, что это.

– Что на этот раз ты хочешь показать мне? Подойди ближе, не все видят в темноте так же, как ты.

Человек словно проплыл по воздуху к порогу её избы. Именно проплыл, потому что Фрейда не услышала хруста снега, а следов на земле не осталось. Женщина осторожно наклонилась к его рукам и развязала кулёк. То, что она увидела, поразило её. Малым комом грязной одежды оказался заботливо укутанный ребёнок.

– Та самая? – быстро спросила Фрейда, взглянув на гостя.

Он кивнул в ответ.

– Занеси девочку в дом и положи на кровать, – скомандовала она, не надеясь, что тот послушается.

Она знала, что поднять ребёнка сама не сможет. Но к её удивлению, человек молча последовал её просьбе. Он прошёл по комнате и аккуратно уложил девочку на плед из волчьей шкуры, который уже лежал поверх расправленной постели.

Впервые Фрейда услышала его шаги – тяжёлые, обременённые временем.

Фрейда долго боролась за жизнь девочки: варила отвары от простуды, прикладывала ко лбу холодные компрессы, шептала над ней древние заклинания, призывая силы излечения. Весь этот период казался ей бесконечным, но только на исходе тринадцатого дня, женщина отворила дверь своей хижины и наконец произнесла вердикт:

– Будет жить.

Человек, как и прежде, стоял неподвижно за дверью, словно охраняя покой девочки, и не позволяя Фрейде ни на миг ослабить бдительность. Казалось, его присутствие само по себе придавало женщине силы бороться до последнего.

– Этого следовало ожидать, – устало выдохнула Фрейда, вытирая мокрый лоб тыльной стороной ладони. – Выжил кто-то ещё?

Человек едва заметно покачал головой, его взгляд по-прежнему был устремлён вдаль, на лес, где деревья стояли молчаливыми стражами под тяжёлым покровом снежного пуха.

– Учти, я её у себя не оставлю, – продолжила Фрейда, скрестив руки на груди. – Места нет, да и не гоже такой красавице пропадать в дремучем лесу.

Её голос был твёрд, но взгляд выжидающим. Она следила за реакцией незнакомца. Тот медленно повернулся к ней, его большие синие глаза, глубокие и холодные, как океан, встретили её взгляд. В них Фрейда увидела грусть и отчаяние, которые казались бездонными, как пропасти.

– Пристрой её, прошу, – его голос эхом разнёсся в голове Фрейды, холодный, словно ветер, пронизывающий насквозь. – Я не могу взять её с собой. Пока не могу.

От удивления женщина застыла на пороге, едва не выронив трость. Она всё это время думала, что он немой или вовсе не человек. Несколько секунд Фрейда молча наблюдала, как человек в чёрном плаще плавно уходит в глубину леса, его фигура растворялась в снежной пелене.

Очнувшись, она бросилась к порогу и прокричала ему вслед:

– Она ничего не будет помнить! Ты слышишь?! Ничего!

Глава 2. ИЛАРИЯ

Илария с самого детства была непоседливым ребенком. Несмотря на свою природную общительность, ей никак не удавалось подружиться с девочками из их небольшого поселения. Но это не смущало малышку, наоборот, она находила гораздо больше радости, оставаясь наедине с собой. Миниатюрная озорница, всегда наряженная как маленькая леди, была не по годам сообразительной и находила себе занятия без проблем: вот она – маленький ковбой, с легкостью седлает огромного сенбернара по кличке Пэйн, которого вся семья обожала; вот она бегает по лужайке с сачком, ловя бабочек, чтобы лишь вскоре отпустить их обратно на волю. Это были исключительно милые и безобидные шалости не способного усидеть на месте ребёнка.

И сколько  бы девочка не баловалась, она росла такой же доброй, как и её родители. В поселении семья Иларии была на хорошем счету и считалась чистокровной, где мать и отец обладали духами леса. Испокон веков их прародители являлись счастливыми обладателями прекраснейшего из даров Богов – духа животного, что отражал характер и черты каждого из них. Гордясь своей чистой родословной они с нетерпением ждали, когда же и их единственный ребенок обретёт дух животного.

Одним летним днём Илария гуляла по широкой поляне, залитой сочной зеленью, собирая цветы для венка. Девочка внимательно выбирала самые яркие одуванчики и ромашки, подбирая их с длинными, гибкими стеблями, чтобы сплести идеальный, пышный веночек. Внезапно она уловила слабый, почти неразличимый писк, который донёсся до неё вместе с лёгким порывом ветра. Этот звук был настолько тихим, что его бы пропустил кто угодно, но Илария была чуткой и внимательной. Она замерла, прислушалась, задержав дыхание. Писк повторился, на этот раз немного громче, и девочка без колебаний направилась в сторону звука.

Осторожно продвигаясь к месту, откуда доносился писк, Илария присела на коленки и широко улыбнулась, увидев его источник. Совсем крошечный птенчик с рыжевато-коричневым оперением и черно-белым хохолком лежал в густой траве и жалобно пищал, зовя маму. Девочка бережно взяла его в ладошки, с лёгкостью удерживая крохотное, тёплое тело.

– Как же ты тут оказался, кроха? – мягко спросила Илария, поглаживая птенца по маленьким хрупким плечикам.

Беззащитное создание в ответ лишь беззвучно сжалось в тесной ладошке девочки и покорно закрыло глаза. Добрая непоседа подняла свой взгляд с птенчика и осмотрелась. Совсем рядом стояла раскидистая, с мощным стволом, липа, корни которой будто бы вырывались из земли и, свисая с обрыва, удерживали столь массивное старое древо.

– Ах, вот откуда ты упал, бедняжка, – пробормотала она.

Девочка бегло осмотрела дерево и слегка прищурилась, пытаясь найти в зелени листвы что-нибудь хотя бы отдаленно похожее на гнездо птицы. Илария так и не поняла с какой же ветки упал птенец и решилась залезть. Она заранее обдумала с какой стороны лучше это сделать и как будет цепляться за ствол, после чего нарвала охапку травы, сунула её в карман платьица и аккуратно положила птенца на готовую подстилку.

Илария, как и все маленькие девочки, боялась высоты, но лазила по деревьям отменно и могла посоперничать с любым мальчишкой, так что взобраться на ближайшую ветку ей не составило особого труда. Мысленно подбадривая и напоминая себе что ей нельзя смотреть вниз, Илария снова обратила внимание на соседние ветви и, наконец увидев ту, на которой расположилось маленькое сухое гнездо из старых веточек, без малейшего страха полезла вверх.

Вернув малыша в гнездо, Илария улыбнулась с облегчением – она сделала доброе дело. Однако спуск оказался куда труднее. Дорога вниз всегда внушала ей больше страха, чем подъем.

Поглядывая себе под ноги, девочка осторожно опустила ногу на сучок и тут же почувствовала, как её пальцы начали скользить по древесной коре. Спустя несколько секунд попытки удержаться на дереве не увенчались успехом, и Илария оказалась под ним. Не успев опомнится, она снова почувствовала, как скользит вниз, но уже вместе с обвалившимся от удара краем глубокого оврага.

Илария громко закричала и отчаянно начала хвататься руками за всё, что попадалось. Слегка подсушенная знойным солнцем  трава не могла удержать вес ребёнка, оставаясь вместе с корнями в маленьких кулачках. Она продолжала скатываться вниз,  но, наконец, почти уже отчаявшись, нащупала твёрдую, высохшую от времени, торчащую из-под земли ветку, похожую на толстую верёвку. Двумя руками ухватившись за корень дерева, девочка заплакала. Её растрепанные светло-русые волосы упали на глаза, намокнув от слёз, а маленький курносый носик забился пылью, из-за чего она буквально чувствовала запах и вкус земли.

Плача, стоная и кашляя, Илария всё же продолжала кричать и звать на помощь, надеясь, что кто-нибудь услышит её. Ужас, который обволакивал, словно паук свою ослабшую немую жертву, был настолько велик, что девочка уже собиралась разжать побелевшие ладони и встретиться с неизбежным, когда вдруг услышала чьи-то приближающиеся голоса. Не веря своим ушам, девочка притихла и, удостоверившись, что ей не показалось, оставив все сомнения и вложив в крик оставшуюся силу, хриплым голосом громко позвала на помощь. После нескольких секунд утомительного молчания, девочка вдруг почувствовала, как за запястья обеих рук кто-то ухватился, и её тело мучительно медленно начало подниматься вверх. Спустя какое-то время Илария оказалась под деревом, там, где совсем недавно сама нашла птенца, и, подобно ему, наконец-то расслабилась.

Ей потребовалось несколько минут чтобы прийти в себя. Когда она всё же открыла глаза, то увидела рядом с собой мальчишек немного старше её. Преисполненная благодарностью, Илария хотела сказать спасибо, но вместо слов благодарности с губ сорвался хрип. Три пары глаз ошарашенно смотрели на нее. Было видно, что они напуганы не меньше.

– Ты в порядке? – спросил самый высокий мальчик, глядя на неё обеспокоенно.

Илария слабо кивнула, ещё чувствуя боль и усталость. Она приподнялась на локтях и в смятении смотрела на троих мальчишек, которых видела впервые. Наверное, они уже ходили в школу, а она только должна была пойти в первый класс. Илария никогда не дружила со сверстниками, и её редко интересовали старшие дети, с которыми она не была знакома.

– Ну ты как? – повторил второй мальчик, чуть ниже первого, с живыми глазами и ярким любопытством на лице.

Доли секунды он смотрел на Иларию, и, так и не дождавшись ответа, кивнул головой в сторону самого высокого мальчика.

– Его зовут Габриэль, – пояснил мальчик, улыбнувшись. – Это он вытащил тебя. Его тотемное животное – медведь. Он очень сильный.

– Ну скажешь тоже… – покраснел Габриэль, слегка потупившись.

– А меня зовут Скай, – не переставая говорить, продолжил второй мальчик. – У меня пока нет своего духа, но когда он появится, я точно буду таким же сильным, как Габриэль! – Его глаза светились уверенностью. Он махнул рукой в сторону третьего мальчика: – Это Эвен, он самый младший из нас. И у него тоже пока нет тотемного животного.

Мальчик с черными волосами коротко помахал Иларии рукой, но ничего не сказал, явно предпочитая молчание. Его тёмные глаза внимательно следили за происходящим, хотя он держался немного в стороне от двух друзей.

– А как тебя зовут? – спросил Скай, склоняя голову набок, словно это должно помочь получить ответ. – У тебя есть дух?

Илария отрицательно покачала головой, указывая ладонью на горло, давая понять, что не может говорить. Она изучающе обвела ребят взглядом.

Габриэль был высоким и миловидным, его длинные руки и вытянутое тело придавали ему сходство с медведем, особенно если учесть его широкие густые брови и большие миндалевидные глаза цвета коры дерева. Длинные тёмно-русые волосы были собраны в хвост, что делало его ещё более внушительным, хотя взгляд у него был мягким.

Скай, напротив, выглядел гораздо живее и дружелюбнее. Светло-русые волосы с пепельным оттенком спадали на его круглое лицо, а в больших любопытных глазах было столько энергии, что казалось, они вот-вот выскочат из орбит. Иларии стало смешно при виде этого, и она отвернулась, чтобы не смутить мальчика, и тихо откашлялась.

Эвен же был совсем другим – замкнутый, молчаливый, он держался от остальных на расстоянии. Его квадратное лицо с пухлыми щёчками и короткими чёрными волосами казалось непроницаемым. Но что-то в его молчаливой позе заставляло чувствовать спокойствие.

Как бы они не отличались внешне, их объединяло одно: эти мальчики внушали Иларии доверие. Им хотелось верить, с ними хотелось быть рядом. Эта необычная ситуация, произошедшая столь внезапно, неожиданно помогла Иларии найти свой круг общения. И с тех пор она часто находилась в компании своих новых друзей.

Спустя некоторое время после того инцидента с птенцом и оврагом, Иларии дал о себе знать дух леса. Но, в отличие от ожидаемой радости, первое превращение в её тотемное животное оказалось гораздо страшнее, чем она могла себе представить.

Трансформация всегда была мучительной для детей. Часто размеры тотемного животного не соответствовали человеческому телу: например, Габриэль, её друг, с малых лет превращался в медведя. Илария не раз наблюдала, как тело Габриэля менялось – его детские кости покрывались слоями мышц, и это вызывало у него невыносимую боль. Она видела, как его рост и габариты становились гораздо больше человеческих, как будто его тело неумолимо расширялось и вытягивалось. Её маленькая душа содрогалась, глядя на страдания друга, но ни одно зрелище не могло подготовить её к собственной трансформации.

Первое превращение Иларии было сравнимо с агонией. Её тельце словно разрывалось на куски, чтобы принять облик величественной, но опасной пантеры. Эта паника, этот ужас буквально раздирали её изнутри, как если бы каждую клеточку её тела пропитывала мучительная боль. К тому же, после превращения, уже находясь в форме пантеры, боль не отступала, пропитывая её кошачье тело до последней клетки. Это ощущение постоянной физической муки стало её новой реальностью, и этот факт казался Иларии невыносимым.

С нехарактерной для неё горечью и завистью Илария иногда думала о том, как повезло её другу Скаю. Его тотемное животное было птицей, и трансформации для него происходили намного легче. Ведь те, чей дух леса был птицей, почти не меняли своего изначального размера, что избавляло их от страданий, подобных тем, которые испытывали Илария и Габриэль. Скай мог принимать облик своего тотема так легко, как будто это было игрой. Он мог с лёгкостью парить над горами и лесами рядом с их поселением, тогда как Илария и Габриэль были вынуждены скрываться в глубине леса, далеко от посторонних глаз.

Однако, птицы гораздо чаще остальных попадали людям на глаза. Илария не раз слышала рассказы о гигантских ястребах и коршунах, которые внушали суеверным путешественникам ужас, если те сталкивались с ними в горах.

Для Иларии Эвен был тем, кого можно назвать «счастливчиком». Весь поселок знал, что он до сих пор не был избран духом леса. Многие уже начали шептаться о том, что, возможно, ему вовсе не суждено обрести тотемное животное. Эти слухи основывались на том, что его отец никогда не имел духа леса, а мать происходила из семьи, где она была вторым ребёнком – а среди вторых и третьих детей шансы на получение духа леса были крайне малы.

Со временем, когда её тело росло и крепло, Илария поняла, что боли от трансформаций немного ослабевали. Многочисленные тренировки делали её кости и мышцы более податливыми к переменам, и вскоре она смогла трансформироваться даже во время движения. Однако, этот навык требовал огромной выдержки и силы воли, и лишь немногие из избранных тотемами решались достичь такого уровня. Габриэль был одним из этих немногих.

Его врождённая сила воли и упорство помогли ему выдерживать нестерпимые боли при превращении в медведя с детства. Мальчишка с огромными конечностями по сравнению с человеческими размерами продолжал тренироваться, несмотря на мучения. Он постоянно боролся с болью, и постепенно его тело стало более тесно сливаться с тотемным животным. С каждым разом Габриэль трансформировался всё легче, добиваясь гармонии с медведем внутри себя.

Илария восхищалась его упорством. Она и сама начала тренироваться с целью облегчить свои собственные превращения. Однако после нескольких попыток, осознав, что больше не может терпеть ту боль, что сопровождала её трансформации, она прекратила занятия.

Родители Иларии долго не могли поверить, что их хрупкую и маленькую дочурку выбрало столь мощное и редкое животное, как пантера. Учитывая, что статус и положение семьи в обществе напрямую зависели от силы тотемных животных, выбор духа стал для них настоящим подарком судьбы. Они были безумно рады, ведь это сулило семье большие перспективы.

Будучи маленькой девочкой, Илария много времени проводила со своей старой, почти слепой бабушкой. Та, поднимая вверх указательный палец, всегда наставляла внучку, что в их поселении "Скалистые водопады" положение человека столь же изменчиво, как вода, и непредсказуемо, как острые камни под ней. Бабушка не просто поучала, но и часто рассказывала Иларии истории о прошлом. Особенно девочке полюбилась легенда о происхождении их поселения, которую она никогда не уставала просить пересказать.

– Бааа, расскажи, пожалуйста, легенду о Скалистом водопаде! – просила Илария, уютно устраиваясь у ног своей бабушки. Обычно такие просьбы возникали в дождливые, пасмурные дни, когда выходить на улицу совсем не хотелось.

– Ты же слышала её уже столько раз, девочка моя, – притворно удивлялась бабушка, улыбаясь.

– Но она моя самая любимая!

От этих слов старушка всегда оживлялась. Её морщинистое, обветренное временем лицо озаряла светлая, счастливая улыбка. Взяв в руки спицы, она начинала свой рассказ, сопровождая его ритмичными движениями рук.

– Это было так давно, что уже почти никого не осталось, кто бы помнил, как звучит истина. Но эта легенда связана с нашим появлением на этих землях.

Каждый раз бабушка начинала с этих слов, будто собиралась раскрыть Иларии великую тайну. И девочка, чувствуя себя причастной к чему-то древнему и волшебному, каждый раз открывала рот от восхищения.

– Когда-то здесь не было ни поселений, ни людей, – продолжала бабушка. – Только бескрайние поля, густые леса, реки и водопады. Это место было любимым для наших создателей. Летом они часто устраивали пикники у подножия водопада и, охваченные прохладным ветерком, наслаждались красотой природы. Но однажды одна из Богинь, отдыхая у реки, заметила что-то белое, похожее на свёрток. Она величаво подошла к нему и подняла, удивлённая тяжестью содержимого. Ткань была мокрой, холодной, и…

– Тебе не будут сниться кошмары? – с мягкой заботой спросила бабушка, прищурив глаза.

– Нет, Ба, продолжай! Я уже взрослая! – уверенно ответила Илария.

Старушка засмеялась и продолжила:

– Богиня, не разворачивая свёрток, отдала его самому главному из Богов. Им не нужно было снимать ткань, чтобы понять, что внутри мёртвое существо. Глава поднял свёрток над головой, и на лицах Богов отразились печаль и скорбь. Потом свёрток истлел и его пепел разлетелся по ветру. Но грусть Богов была недолгой, ибо они знали, что тела хрупки и подвержены недугам. И вот однажды они снова нашли у водопада маленькое тело, завернутое в тряпьё, но на этот раз Боги уже не удивлялись, кроме одной Богини – той самой, что нашла первый свёрток. Она начала приходить к водопаду всё чаще, надеясь увидеть того, кто приносит эти тела. И каждый раз это были женщины. Тогда Богиня рассказала об увиденном остальным, и Боги разгневались на людей за жестокость.

Старушка вздохнула, подбирая слова.

– Но Боги были милосердны, они любили людей, даже тех, кто не ценил жизнь. Подумав, они решили даровать людям дар, который позволил бы им жить в гармонии с природой. Так появился дух леса. Но этот дар получили только те младенцы, которых родители бросили. Одна из Богинь вдохнула в них жизнь, а другие вложили в них свою силу, создавая нечто особенное – то, что до сих пор живёт в нас.

– Зачем они создали дух леса, ба? – не выдержала Илария, перебив бабушку, глаза её сияли любопытством.

Ей всегда нравилось слушать бабушкины истории. Хотя эта легенда была ей хорошо знакома, каждый раз она снова и снова восхищалась, как будто слышала её впервые.

В этот момент в комнату вошла невысокая светловолосая женщина, держа поднос с кружкой горячего какао и тарелкой ещё тёплых печений с кусочками шоколада.

– Не мучай бабушку своими расспросами, – с лёгкой улыбкой сказала она, протягивая девочке кружку.

– Кто же, как не внуки, должны это делать? – ответила старушка с мягким, чуть уставшим голосом.

Женщина улыбнулась самой тёплой, солнечной улыбкой, положила тарелку с печеньем на столик рядом с бабушкой и нежно поцеловала её в щёку, обняв с особой заботой.

– Ты права, мама, – тихо ответила она.

Илария смотрела на них с обожанием. В такие моменты бабушка казалась ей самой счастливой женщиной на свете. Девочке было приятно наблюдать, как трепетно её мама заботится о старушке, никогда не повышая голоса, всегда с добротой и любовью.

Когда мама Иларии вышла из комнаты, бабушка наклонилась к внучке поближе и заговорщически шепнула:

– Хочешь узнать, зачем наши Боги создали дух леса?

– Да, ба, очень хочу! – с нетерпением воскликнула Илария, чувствуя, что бабушка вот-вот раскроет ещё одну тайну их легенды.

– Тогда слушай дальше, – начала бабушка, делая паузу, чтобы подчеркнуть значимость момента. – Благодаря этому дару новорожденные меняли обличье и могли выжить в лесу. Одна из Богинь, та самая, что вернула им жизнь, подкладывала каждого младенца к животному, чьим духом он обладал. Сначала наши предки были почти неотличимы от зверей. Но с течением времени дух леса ослаб, и они обрели способность контролировать своё превращение, всё дольше оставаясь в облике человека.

– А каким духом обладает Елизар? – внезапно спросила Илария, её голос прозвучал немного взволнованно.

Это был новый вопрос, который бабушка не слышала прежде. Немного подумав, она ответила:

– Вот уже почти век его дух спит. Теперь он – дитя природы.

– Но почему? – удивилась Илария. – Он ведь почти так же силён, как Боги. Почему же он утратил способность превращаться в животное?

– Это не совсем так, – мягко возразила старушка. – Елизар обладает частью силы Богов, но не может пользоваться ею без необходимости. Его дух, как я уже сказала, спит. Когда же он передаст свою силу следующему избранному, он снова сможет принять облик своего тотемного животного и продолжить мирскую жизнь среди людей.

– А почему…

– Слишком много «почему» для одного дня, – улыбнувшись, прервала её бабушка. – Допивай своё какао и ложись спать, деточка. Завтра первый день в школе, тебе нужно набраться сил.

Илария кивнула, нехотя допивая какао. В голове ещё роилось множество вопросов, но ей не хотелось огорчать бабушку.

Глава 3. ВОЗВРАЩЕНИЕ

Было раннее утро. Елизавета, одетая в простой, но элегантный костюм, осторожно потянулась за дверной ручкой. Она напоминала ей гладко отполированные перила старой лестницы, по которой она не раз спускалась в этом доме. Девушку не волновали ни шумные мальчишки, играющие почти у самой дороги, ни редкие упряжки, неспешно тянущиеся по булыжной мостовой. Мимо неё, как быстрая река, пролетали современные автомобили, которые постепенно вытесняли из города старые транспортные средства. Елизавета была погружена в свои мысли.

Вот уже одиннадцать лет она жила со старой одинокой женщиной, которая стала ей и матерью, и бабушкой. Элиза попала к ней еще будучи маленьким ребенком, но как и почему это произошло, она не помнила. Память, словно заботливый сторож, закрыла доступ к тем воспоминаниям, накрыв их густым туманом. Елизавета смутно ощущала, что случившееся было связано с ее семьей, но чем больше она пыталась вспомнить, тем сильнее увязала в этой тьме. Тётушка Берта, с которой она жила, рассказывала только, что приютить Элизу её попросил друг семьи.

Эти годы прошли в бесплодных попытках вспомнить хоть что-то о родителях, но всё тщетно. Теперь, когда Берты не стало, Елизавета чувствовала, что больше не может оставаться в этом городе. Пора уезжать.

Небольшой чемодан, лежавший рядом, содержал всё, что осталось от её прежней жизни: несколько книг, старое шерстяное одеяло, фотографии и парочку писем, которые Берта хранила с особой бережностью. Елизавета погладила потрёпанный край чемодана, словно пытаясь ощутить связь с прошлым, которое уже не вернуть.

Она шагнула к автомобилю, который выглядел современно на фоне редких упряжек, ещё порой встречавшихся на улицах. Город, словно застрявший между двумя эпохами, жил на стыке старого мира и нового. Машина тронулась с места, и вскоре дома, которые она знала и любила, начали исчезать за горизонтом, оставляя после себя лишь воспоминания.

Поехали, – сказала она, улыбнувшись водителю.

София Морган и Роза Синклер сидели под кронами не молодого дерева у берега небольшой реки, когда услышали шорох позади них. Первой обернулась София и увидела высокого, хорошо сложенного шатена.

– Арчи, это ты? Зачем было пугать нас? – с улыбкой спросила Морган. – Где Прерий?

Они действительно не ожидали увидеть его сегодня. Обычно по выходным Артемис проводил время в полях, на своём вороном коне. Парень окинул подруг внимательным взглядом: две рыжеволосые девушки резко выделялись на фоне густого зелёного леса.

– София, Роза, у меня новости! – Артемис проигнорировал вопрос и сел рядом с ними, устремив взгляд на противоположный берег реки. Его серьёзное выражение лица заинтриговало подруг.

– Не могу сказать, что это хорошие новости, но и плохими их не назовёшь.

– Что же такого случилось, что ты даже пропустил свои прогулки? – София удивлённо посмотрела на него.

София, Роза и Артемис дружили с самого детства. Они знали друг о друге всё, или почти всё. Артемис всегда был человеком с чётким расписанием, и даже их встречи подчинялись этому порядку. Девушки точно знали, где и когда его можно найти, и сегодняшнее появление без предупреждения явно сбивало их с толку.

– К нам в гости едет моя родственница, – сдержанно сказал Артемис.

– Какая родственница? – Роза опешила.

– Ты никогда не упоминал о ней. Почему такая спешка? – подхватила София.

– Да я и сам только вчера о ней узнал, – пожал плечами Артемис. – Мама получила письмо и закрылась с ним в комнате. Провела там весь вечер, а перед тем, как я ложился спать, позвала меня и сказала, что к нам едет моя двоюродная сестра.

Сёстры переглянулись, их взгляды говорили об одном: они чувствовали, что дело серьёзное. Артемис заметно побледнел и продолжил:

– Мама рассказала, что эта девушка давно осталась сиротой и жила с женщиной, когда-то работавшей на её родителей. Теперь та женщина умерла, и моей сестре некуда больше идти. Но это ещё не всё. Вместе с письмом пришло завещание, и угадайте, что она унаследовала?

– Домик за холмом? – пошутила София.

– Почти угадала, – Артемис даже не улыбнулся. – Но нет, не за холмом. Подумайте ещё.

– Арчи, в нашей деревне и так немного домов, и все они давно заняты, – Роза нахмурилась.

Деревня действительно была крохотной, все знали друг друга. Пустующих домов почти не было, кроме пары старых развалин, которые давно обветшали и уже не годились для жизни.

– Не все, – мрачно заметил Артемис. – Вы забыли про одно место. Она унаследовала имение за кладбищем.

"Как хочется кушать…" – первое, что пришло в голову Элизе, как только она вынырнула из объятий Морфея. Два дня в дороге порядком её вымотали, а еды у неё с собой не было. Всё это время она лишь запивала своё чувство голода тёплой водой, которой уже почти не осталось. Девушка была заметно истощена.

– Елизавета де-Монтеспан, ваша остановка. Надеюсь, что вам понравится у нас в деревне, – произнесла полная женщина с добродушной улыбкой.

Агнесса хитро прищурилась и подмигнула:

– У нас гораздо интереснее, чем кажется на первый взгляд.

Елизавета встретила Агнессу совершенно случайно. Дама прогуливалась по рынку неподалёку от автомобильной стоянки, когда услышала, как Элиза пытается договориться с таксистом. Однако цена оказалась слишком высокой для девушки. В момент, когда отчаяние начало накрывать её, Агнесса подошла и предложила подвезти её до деревни. Сначала Елизавета хотела отказаться, настороженная такой неожиданной добротой, но, не имея других вариантов, согласилась.

Первые минуты дороги Элиза была насторожена, не веря своей удаче. Странно, что ей предложили помощь бесплатно. Но, вскоре, слушая жизнерадостные рассказы Агнессы, девушка расслабилась. Женщина рассказывала забавные истории, жестикулируя одной рукой, её мимика была такой выразительной, что Элизе было сложно не улыбаться. За время поездки Елизавета убедилась, что перед ней действительно добродушный человек.

– Спасибо, что разбудили меня, – тихо ответила Элиза, чуть смущённая, когда машина остановилась.

Она медленно выбралась из уютного сиденья автомобиля, чувствуя, как её тело сопротивляется необходимости выходить на холодный воздух и продолжать путь пешком. Оглянувшись на уезжающую машину, девушка вздохнула, осознавая, что теперь ей предстоит искать дом тёти самой.

Она не знала дороги, но заметила узкую тропинку, ведущую вглубь деревни. Подняв голову, Элиза с восхищением посмотрела на окрестности.

– Да, погода тут что надо, – пробормотала она себе под нос.

На неё смотрели величественные ели, стоявшие вдоль дороги. Земля, покрытая мягким зелёным ковром, выглядела так, будто её специально расстелили для встречи гостей. Каменная тропинка, гладкая и ровная, манила вперёд.

– Мысли вслух… Последнее время недостаток общения даёт о себе знать, но даже самый замкнутый человек не устоит перед такой красотой, – пробормотала она, вдохнув свежий воздух полной грудью.

Почувствовав прилив энергии, Элиза зашагала по тропинке вперёд, волоча за собой сумку и стараясь не отвлекаться от поставленной цели.

– Артемис, сынок, ты еще здесь? – раздался довольно приятный женский голос. – Помнишь, сегодня должна приехать Елизавета.

– Да, мам. Я уже иду, – откликнулся он, нахмурившись. Его густые чёрные брови слились в одну линию, отчего выражение лица стало ещё более мрачным. Мысль о том, что у него есть родственница, о существовании которой он не подозревал, вызывала странное беспокойство. Всё это казалось какой-то шуткой судьбы, неожиданной и нежелательной.

– Девчонки, вы со мной? – спросил он, обернувшись к Софии и Розе.

Близняшки, как всегда, ответили синхронным "да", кивнув в такт друг другу. Это было их привычкой, заложенной годами совместной жизни. И хотя их разделяли разные фамилии и часть детства, проведённого врозь, София и Роза были практически неразделимы. Единственное, что выделяло их, – это голоса и немного разные оттенки рыжих волос. Даже природа как будто постаралась, чтобы они выглядели как два отражения друг друга.

Они вышли из дома и направились в сторону основной дороги, по которой вскоре должна была приехать Елизавета.

– Пусть это и звучит эгоистично, но я не хочу, чтобы она жила у нас, – Артемис нервно улыбнулся, проведя рукой по густой шевелюре. – Я один в семье, и мне так удобно. Не хочу, чтобы кто-то вторгся в мою жизнь, заполонив её присутствием, особенно младшая сестра. Не могу даже представить, что кто-то чужой войдёт в мой дом и поселится там.

Роза засмеялась, игриво толкнув его в плечо:

– Брось, Арчи! Во-первых, она не совсем чужая, ведь родственница. А во-вторых, кто сказал, что она прилипала? Ты даже не встретил её, а уже строишь преграды. Стыдно, парень!

Артемис остановился и бросил на Розу тяжёлый взгляд, в котором читалось раздражение. Видимо, она задела что-то внутри него.

– Я человек принципа, – с вызовом произнёс он. – Моя жизнь меня устраивает, и я не хочу ничего менять.

София неожиданно вступила в разговор, её голос звучал резко, почти холодно:

– По отношению к сестре это прозвучало более чем эгоистично. Пусть тебе она заведомо не нравится, но встретить и принять ее ты обязан. Можно сказать, что это твой долг. Она твоя родственница.

Роза удивлённо подняла брови и бросила взгляд на сестру, не ожидая от неё такой категоричности. Тема родства всегда была для Софии болезненной, и это было заметно.

Чтобы разрядить напряжённую атмосферу, Роза торопливо бросила:

– Ты говорил, что она унаследовала родовое имение. Может, она туда и переберётся? Как её зовут?

– Елизавета де-Монтеспан, – холодно ответил Артемис, с мрачным выражением лица.

Однако в тот же момент его лицо изменилось, глаза затуманились, как будто он вспоминал что-то давно забытое.

– Это жуткое место. Никто не решится жить там. Помнишь каменное ограждение вокруг? Даже оно не тронуто временем. Люди обходят это имение стороной. Думаешь, она захочет остаться там?

Роза слегка улыбнулась:

– Может, это всего лишь слухи.

– Слухи или нет, но никто не осмеливается ступить за его ворота. Если бы это были просто пустые слова, то это место давно бы разорили. Но оно стоит нетронутое, как замороженное во времени, – Артемис произнёс это с таким драматизмом, что можно было подумать, будто он готовился к этой речи всю жизнь.

Роза, не зная, что на это ответить, взглянула на сестру, надеясь, что та сможет что-то сказать, но София только фыркнула:

– Моё мнение вы уже слышали.

Между ними повисла напряжённая тишина. Артемис шёл, опустив голову, сосредоточенно смотря на свои ботинки, будто там, на тропинке, была записана какая-то важная истина. София сохраняла презрительное выражение лица, явно не желая больше обсуждать эту тему. Роза же просто не понимала, как можно ненавидеть человека, которого даже ни разу не видел. Но она не осуждала Артемиса, зная, что его мысли могут измениться. Сегодня он ненавидит, а завтра уже дружит. В жизни так бывает, перемены – это неизбежная часть.

– Наверное, вы правы, – пробормотал Артемис, наконец соглашаясь. – Перемены ещё никому не вредили.

Он взглянул на Розу, но выражение его лица говорило совсем о другом. Как будто он говорил одно, а думал совсем иначе.

– Но надеюсь, что она не задержится у нас надолго, – добавил он, подтверждая свои истинные намерения.

Роза покачала головой, не одобряя его слов. София же, напротив, расслабилась, довольная тем, что хотя бы на словах Артемис признал свою неправоту.

Она резко дёрнула друга за рукав:

– Арчи, шире шаг! Я усну, пока мы дойдём.

Парень, вздрогнув от неожиданности, отскочил в сторону:

– Хватит меня тискать!

Сестрички едва удержались от смеха, видя, как мгновенно исчезла его меланхолия. Им всегда нравилось поддразнивать Артемиса, наблюдая за его реакцией.

– Мы же любя, – мягко произнесла Роза, улыбаясь. – Ну что ты в самом деле?

Элиза шагала по раскаленному гравию, мысленно сетуя на жару. Воздух дрожал, и казалось, что солнце буквально плавит всё вокруг. Она поправила свой головной убор, радуясь, что хоть что-то защищает её от палящих лучей. «Ну и жара. Тут всегда так солнце печет? Хорошо хоть головной убор есть. Как приду, сразу же попрошу воды», – подумала она, вяло утирая пот со лба.

Едва приподняв голову, она заметила впереди мужской силуэт, который быстро приближался. Одетый в белую рубашку, расстегнутую на несколько пуговиц, и черные штаны, он двигался с такой уверенностью и решимостью, что создавал впечатление подростка, спешащего на встречу с неприятелем или торопящегося не опоздать куда-то. Солнечные лучи, преломляясь, отбрасывали его тень далеко назад, придавая всей сцене какой-то нереальный оттенок.

– Елизавета де-Монтеспан? – тяжело переведя дыхание, произнес он. Густой баритон заставил Элизу насторожиться – голос показался ей смутно знакомым.

– Д-да, это я, – слегка растерянно ответила она, поправив края своего платья.

– Тогда тебе к нам. Моё имя Артемис, – он протянул руку, смягчая резкий тон. – Для друзей я Арчи. Можешь так меня и называть.

Элизу слегка смутило его появление, но она всё же приняла протянутую руку. Прикосновение его пальцев было неожиданно твердым, даже властным. На мгновение ее взгляд упал на массивное кольцо, надетое на его палец. Это была древняя печать с крупным камнем – ярко-красный рубин, окружённый узорной резьбой. Камень словно пылал, как закатное солнце, заточённое в металлическую клетку. Элизу пронзило чувство, будто кольцо скрывает тайну, которая способна изменить всё вокруг.

– Очень приятно познакомиться, – промолвила она, стараясь скрыть смущение.

– Что ж… Ты, наверное, очень устала? – спросил Артемис с таким очевидным пренебрежением в голосе, что девушка едва сдержала раздражение.

Елизавета неохотно кивнула, пытаясь скрыть своё недовольство. Она и правда чувствовала усталость, тело ныло после долгой поездки, а ноги едва двигались.

Артемис посмотрел на неё с какой-то показной учтивостью и предложил помощь:

– Давай сумки, я помогу.

Элиза молча передала ему багаж, наблюдая, как его резкие движения внезапно смягчились. Но чувство, будто за этой маской дежурной любезности скрывалось нечто более мрачное, всё же не покидало. Особенно её привлекло кольцо Артемиса – странное чувство дежавю овладело ею, словно она уже где-то видела этот предмет.

По мере того как они приближались к двум женским силуэтам, стоящим чуть впереди, Элиза не могла не заметить, что девушки выглядели словно отражения друг друга. Их сходство было почти пугающим.

– Позволь представить моих друзей, – сказал Артемис, остановившись перед ними. – Это София…

– Морган. София Морган, – перебила его одна из близняшек с нотками нетерпения в голосе, протягивая руку.

Элиза, стараясь скрыть смущение от своих несколько грубоватых, больших ладоней, пожала протянутую руку девушки. Пальцы Софии были тонкими и хрупкими, кожа её казалась бархатной, как будто она никогда не знала тяжёлого труда.

– Елизавета де-Монтеспан, – представилась она, натянуто улыбнувшись.

Вторая девушка, не дожидаясь паузы, с лёгким наклоном головы добавила:

– А меня зовут Розалия Синклер. Можешь просто Роза, – произнесла она, добавив дружелюбную улыбку. – Думаю, мы с тобой поладим.

Елизавета кивнула, чувствуя себя немного потерянной в этом новом для неё окружении.

– Ну что ж, девушки, – резко перебил молчание Артемис, – пошли домой, наша гостья устала. – Он едва заметно выделил слово «гостья», словно хотел подчеркнуть временность её присутствия.

Они двинулись дальше по дороге, покрытой мелкими камнями, которые громко хрустели под ногами. Тишина между ними становилась почти осязаемой, лишь редкие звуки деревенской жизни доносились издалека: птицы, шелест листвы под лёгким ветром.

Когда они уже приближались к окраине деревни, тишину нарушила Роза, дернув сестру за руку.

– Соф, нужно отойти в сторону, – сказала она, оглядываясь по сторонам.

София бросила быстрый взгляд вперед и увидела приближающийся автомобиль – новенький спортивный автомобиль, который уверенно катился по дороге к ним. Как только машина приблизилась, водитель резко затормозил прямо перед ними, едва не зацепив Софию. Из опущенного окна выглянул парень с самодовольной улыбкой на лице, светлая прядь его волос упала на лоб.

– Девушки, не желаете ли прокатиться? – с наглой ухмылкой произнёс он.

София не сдержалась и со всей силы ударила кулаком по капоту автомобиля.

– Чёрт тебя подери! Ещё бы чуть-чуть, и ты бы меня задавил! – воскликнула она с яростью, её лицо вспыхнуло от гнева.

Парень, казалось, был не тронут её гневом. Он лишь усмехнулся, погладив капот:

– Но-но, мою малышку руками не трогать, – с притворной заботой сказал он, как будто разговаривает не с человеком, а с любимым предметом.

– Можно подумать, она тебе как вторая половинка, – фыркнула Роза, стоя в стороне с выражением явного презрения.

– Кто, машина? – удивился парень, театрально подняв бровь.

– Да, болван. Машина. Парня Софии тебе не переплюнуть, и не делай такое выражение, оно тебе не идет, – язвительно добавила Роза, скрестив руки на груди.

Парень слегка прищурился, бросая презрительный взгляд в сторону Софии, которая уже готова была взорваться от возмущения. Но, странным образом, вместо слов она предпочла молчать, сжав кулаки, что было ей нехарактерно.

– Что, язык проглотила? – хохотнул парень, наслаждаясь её молчанием, после чего перевёл взгляд на Элизу. Его взгляд скользнул по ней с таким откровенным интересом, что девушке стало не по себе.

– Так-так-так, а это что за красота у нас здесь? – с ещё большим энтузиазмом сказал он, явно наслаждаясь ситуацией.

– Не твоё дело, Рик, – отрезала София, вставая между ним и Элизой. Её лицо стало напряжённым, взгляд был сосредоточен на парне, словно она готовилась к схватке.

– Подумаешь, напугал тебя немного, – Рик лишь пожал плечами, не особо стараясь оправдываться. Его внимание было явно сосредоточено на Элизе, которая, хмурясь, отвела взгляд в сторону, стараясь не выказывать своей неприязни.

– Не нуди, – добавил он, лениво переводя взгляд с одной девушки на другую.

Гнев Софии вспыхнул с новой силой, но она всё же удержала себя от яростных слов. Роза, напротив, с презрением фыркнула:

– Ты же знаешь, что с такими, как ты, мы не общаемся, и уж точно не реагируем на всякие глупости.

Рик лишь театрально вскинул голову и приложил руку к груди, как будто произносил пафосный монолог:

– О, какие же мы гордые.

Элиза почувствовала неловкость от всего происходящего. Её раздражение и растущее желание уйти от этого парня становились всё сильнее. Она сделала шаг назад, собираясь незаметно отойти, когда вдруг почувствовала, как чьи-то руки грубо ухватились за её талию. Сердце учащённо забилось.

– А куда это ты собралась, красавица? Мы с тобой ещё не познакомились, – прошептал Рик ей на ухо, сжимая её сильнее. – Какие мы невоспитанные.

– Не вам говорить о воспитанности, – бросила она с холодной злостью, сжав зубы.

– Оставь её в покое! – голос Софии резанул воздух. С бескомпромиссной решимостью она бросилась вперёд и толкнула Рика с такой силой, что он чуть не потерял равновесие.

– Попробуй ещё раз прикоснуться к ней! – пригрозила она, сжимая кулаки, как будто готова была вступить в драку.

– И что тогда? – ухмыльнулся Рик, ни на секунду не сбавляя своей наглой самоуверенности.

София была готова взорваться, но Роза вмешалась, оставаясь внешне спокойной:

– Ты знаешь, что не стоит с нами связываться, Рик. Убирайся, пока не стало хуже.

Рик лишь громко рассмеялся, театрально махнув рукой:

– Ну ладно, девушки, мне пора. Адьёс! – с этой фразой он сел за руль и резко дал по газам, машина рванула вперёд, оставляя за собой следы пыли.

Когда звук двигателя стих, Роза повернулась к Элизе, заметив её побледневшее лицо:

– Не пугайся, он всегда такой. Мы стараемся держаться от него подальше. Просто не попадайся ему на глаза.

Элиза кивнула, хотя мысли о Рике всё ещё тревожили её. Его самодовольная ухмылка, грубое прикосновение, насмешки – всё это вызвало у неё чувство отвращения. «Вот уж с кем я точно не хотела бы иметь дело», – подумала она, стараясь успокоиться.

– Наконец-то аншлаг закончился, – пробурчал Артемис, недовольно взглянув в сторону уезжающей машины. – Он что, специально нарывается?

София только пожала плечами:

– Ты всё принимаешь на свой счёт.

– А разве не видно? – огрызнулся Артемис.

Роза, заметив, что разговор может опять перейти в перепалку, вмешалась:

– Ну что, пойдёмте домой? Наша гостья уже достаточно устала.

Артемис кивнул, подавив раздражение. Время было для него важнее всех словесных перепалок. Его взгляд ненадолго остановился на Елизавете, и он холодно бросил:

– Матушка испекла свой фирменный торт. Думаю, он тебе понравится.

Глава 4. ОПАСНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ

По мере взросления у Иларии появлялось всё больше вопросов о её происхождении. Какими на самом деле силами обладало дитя природы? И зачем каждые сто лет выбирать нового представителя, если старые не стареют? Девочка пыталась узнать ответы у своих друзей, но Габриэлю и Скаю было достаточно знать, что дитя природы имеет силы, превышающие просто контроль над духом животного. Эвен же, казалось, вообще не интересовал этот вопрос. И в школе, куда она ходила, не могли дать ей ясного ответа.

Для Иларии школа превратилась в разочарование. Огромное здание с множеством комнат и людьми, снующими туда и обратно, навевало на неё тоску. С самого первого дня она заметила несправедливость жизни среди обладателей духа леса. Класс разделили, и рассадили по рядам. На первом сидела лишь горстка детей «элиты», тех, кто уже обладал или вскоре обретёт дух леса. Строгая учительница относилась к ним с явным снисхождением, в то время как ко второму ряду, куда попали те, кому не повезло родиться первыми в семье, она проявляла безразличие.

Хотя Илария сидела на самой первой парте, напротив учительницы, её задело это разделение. Несмотря на растущий авторитет среди «элитных», она тянулась к детям второго ряда. Они казались ей более искренними и честными. Их старание в выполнении домашних заданий и прилежность поражали её: они не знали, что такое «гордыня», в то время как «элита» с их уникальными способностями редко вызывала у неё уважение.

Проницательность Иларии, не свойственная детям её возраста, позволяла ей разглядеть в толпе озорных ребятишек настоящие сокровища – добрые сердца, часто среди детей второго ряда.

Кроме разделения по рядам, различия между учениками проявлялись и в уроках: ребята с духом леса имели больше практических занятий, где их учили контролю над своим животным. В то время как «второй ряд» довольствовался лишь простой физкультурой два раза в неделю и множеством утомительных теоретических уроков. Илария замечала, как её сверстники из «элиты» усердно работают над собой, стремясь совершенствовать контроль над духом. Каждый год среди старшеклассников проводили соревнования, где они могли продемонстрировать всю силу своих животных.

Большинство подростков посвящали своё свободное время тренировкам, изнуряя свои тела в попытках добиться единения с духом, надеясь в будущем одержать победу в выпускном поединке. Главным призом за этот труд была почетная должность патрульного. Но для Иларии все эти гонки за успехом и признанием не имели смысла. Она не стремилась быть первой. Девочка чувствовала, что на неё возлагают слишком много неоправданных надежд – как учителей, так и родителей.

Вместо этого Илария всё чаще находила утешение в компании детей «второго сорта», пропуская практические занятия с «элитой». Она даже свела к минимуму свои превращения, что вызывало легкое недовольство у её родителей. И хотя они мечтали о том, чтобы их дочь стала настоящим хранителем с духом пантеры, они любили её и не настаивали на тренировках. Они отдаленно представляли, через что она проходит, и понимали, что дружба и искренность для неё важнее, чем статусы и награды.

С каждым днём Илария всё больше ощущала, что её истинная природа не укладывается в рамки, установленные обществом. В её сердце росло стремление понять свою силу, осознать её истинное предназначение и, возможно, однажды раскрыть тайну выбора нового дитя природы. Вместе с тем, дружба с детьми «второго ряда» помогала ей открывать в себе качества, которые были ей ранее незнакомы: сострадание и стремление к справедливости. Илария чувствовала, что именно они, а не «элита», по-настоящему отражали её внутренний мир.

Это утро выдалось особенно солнечным, а трава казалась зеленее – в душе у Иларии возрастало чувство предвкушения чего-то необычного. Ещё два дня назад они с ребятами договорились встретиться на перекрестке, рядом с домом семьи Вериго. Девочка спеша натягивала заботливо сшитый мамой комбинезон, судорожно прокручивая в голове момент, когда они с ребятами пришли к решению прогуляться всей компанией. Конечно, никогда не бывало случая, когда бы они гуляли раздельно, но Иларии нравилась мысль о том, что она «тусуется» в компании двух самых успешных ребят средних классов.

Схватив банку с резинками для волос, она привычными движениями сделала два хвоста, после чего одарила бабушку и маму мягкими поцелуями в щёки, одела сандалии и с широкой улыбкой выбежала на улицу. Уверена, что Габриэль и Скай, хоть и учатся в старших классах, не потеряют возможности пообщаться с ней, ведь она была для них не просто «младшей», а частью их группы.

По мере приближения к месту встречи настроение Иларии заметно упало. Скай, Эвен и Габриэль стояли на веранде перед женщиной и с опущенной головой что-то сосредоточенно слушали. Девочке показалось, что их отчитывают.

Илария подошла к калитке и хотела было уже зайти и поздороваться, но доносившийся до неё голос и тон, с которым говорила Мари Вериго, заставили её остановиться. Девочка прислушалась к разговору.

– Сколько раз повторять? Ты никуда не пойдёшь. У тебя много дел и обязанностей.

– Но мам, мы договорились об этом неделю назад, – устало простонал Габриэль. – Я обещал…

– Обещал? – строго спросила мисс Вериго, но тут же одумалась и холодно улыбнулась. – А твоя тренировка? Ты же хочешь, чтобы мы с папой тобой гордились?

– Но впереди ещё столько времени! – настаивал Габриэль.

– Так, молодой человек, никаких потом. Откладывание дел – признак лени! Лени в этом доме не место!

Женщина обратилась к ребятам:

– Габриэль сегодня очень занят и не сможет выйти на улицу.

– А завтра? – нерешительно спросил Скай.

– И завтра, и послезавтра. У Габриэля есть дела поважнее! – грубо отпарировала миссис Мари Вериго.

Она повернулась к сыну и, тоном, не терпящим возражений, медленно произнесла:

– Я жду тебя в доме.

Когда за женщиной закрылась дверь, витающее в воздухе молчание нарушилось хриплым голосом общего друга. Виновато поглядывая на ребят, Габриэль пообещал обязательно выйти погулять в следующий раз.

– Ребят, сегодня не получится… Сами видите, будет только хуже…

Он окинул Ская и Эвена удивлённым взглядом.

– А где Илария?

– Опаздывает, наверное, – нахмурив брови, ответил Эвен.

– Она-то придет, – обиженно произнес Скай, – в отличие от тебя, она держит слово.

Он украдкой посмотрел на друга и отвёл взгляд в сторону.

– А вот и она!

Габриэль и Эвен одновременно повернулись и, увидев Иларию, помахали ей. Илария немного замялась, обдумывая, стоит ли заходить за калитку. А вдруг миссис Вериго снова выйдет? Под тяжёлым взглядом этой женщины девочка чувствовала себя неуютно. Она напоминала Иларии коршуна, который кружится над гнездом, в ожидании, когда улетит мама-птица, оставив своих деток без присмотра.

Осмелившись, девочка всё же подошла, защищая свои глаза от солнца козырьком из ладони, и, прищурившись снизу вверх, посмотрела на Габриэля. Сегодня он показался ей особенно высоким.

– Привет, – мягким голосом поздоровалась со всеми Илария.

– Привет, мышка, – ответил Скай, не отрывая взгляда с Габриэля. – Ты сегодня как, с нами? Или так же, как Габриэль, спрячешься дома?

Он прищурил глаза и, сжав губы в усмешке, скрестил руки на груди, ожидая реакции друга.

– Нет, мы же договаривались, – удивлённо пролепетала девочка.

Несмотря на то, что они дружат уже несколько лет, Иларию не переставало удивлять то, как грубо порой ведёт себя Скай. Он всегда делает это нарочно, будто бросает вызов, пытаясь взять на слабо или надавить на совесть. И сейчас её вновь посетила эта мысль.

– Вот видишь, даже девчонка держит своё слово!

Илария перевела взгляд на Габриэля и заметила, как тот нахмурил брови и едва заметно приподнял их.

– Хорошо, я посмотрю, что можно сделать, – сухо сказал он, – а пока я пойду.

Он повернулся к ребятам спиной и вошёл в дом, вслед за матерью.

Скай, обозлённо фыркнув, направился в сторону калитки и, не оборачиваясь, спросил:

– Вы идёте?

Ребята удивлённо переглянулись и молча последовали за Скаем, но едва они пересекли калитку, как из дома Вериго послышался шум, а затем крик разъярённой женщины, а следом в дверях показался Габриэль.

Одевая на ходу кроссовки, он перепрыгивал с одной ноги на другую.

– Чего рот разинули?! – прокричал он. – Бежим!

Тут же за Габриэлем из дома вылетела Мари. На её раскрасневшемся лице выделялись угольно-чёрные, наполненные злобой, глаза.

– Куда пошёл?! – кричала она сыну вслед. – Ничего, ты ещё вернёшься домой, негодник!

Не обращая внимания на крики миссис Вериго, ребята пустились в бег по просёлочной дороге на окраину деревни. Осилив километра два, мальчишки остановились, инстинктивно обернувшись, и, увидев, что их никто не преследует, тяжело дыша, медленно последовали за девочкой, которая так и продолжала бежать, едва снизив скорость от усталости. Когда показался дорожный указатель, девочка наконец остановилась. Она мельком осмотрела его – длинные вырисованные синей краской стрелки на большом круглом пластике железа.

Знак как знак. Ничего особенного для их села. Однако Илария часто подходила к нему. Это место манило её. А всё потому, что одно из направлений указывало в сторону санатория, куда для них, детей, вход был закрыт.

– Чего задумалась? – спросил подошедший к ней Скай, прищурившись от солнца.

Не дожидаясь ответа, он схватил её за руку и потянул за собой.

– Габриэль предложил погулять в окрестностях «Истока», – продолжил мальчик, весело закидывая волосы назад. – Его отец директор этого санатория.

– Тссс! – резко шепнул Габриэль, прижимая палец к губам, и жестом приказал следовать за ним в глубь леса.

– Ты что, не можешь зайти через главный вход? – прошептал рядом стоящий Эвен. – Исток же принадлежит твоему отцу. Неужели он бы не разрешил тебе туда зайти?

– Я только что сбежал из дома. Уверен, мама ему уже сообщила об этом. Если меня поймают, мне мало не покажется, – на лице Габриэля отразилась решимость.

– А то когда ты приедешь домой вечером, тебе ничего не будет, – хохотнул Скай, подмигнув.

– Авось обойдется, – спокойно ответил Габриэль, всматриваясь в листву, и указал на едва заметную тропинку. – Нам туда. Это старый маршрут экскурсий к водопаду.

– Готов поспорить, – продолжил Скай, усмехаясь, – что в наказание мамочка заставит тебя тренироваться всё лето.

Габриэль остановился, задумчиво посмотрел на друга и вдруг добродушно улыбнулся.

– А ведь мы уже пришли.

Из-за густой копны ниспадающих веток послышалось журчание и гулкое эхо разбивающихся о камни нитей беспрерывно льющейся воды. Сквозь эти звуки слышалось неразборчивое жужжание множества голосов, среди которых отчётливо выделялся мягкий баритон, призывающий обратить на него внимание. Ребята раздвинули ветви деревьев в стороны и выглянули из своего укрытия – у подножия водопада собралась толпа людей: кто-то сидел на камнях, опустив ноги в воду, другие обсуждали между собой что-то своё, и лишь единицы стояли и слушали мужчину, который, казалось, не видел и не слышал всего этого хаоса, а что-то увлеченно вещал в рупор. Илария, прижав руку к уху, прислушалась к голосу.

– Итак, история создания села в столь прекрасном месте на этом не закончилась. Существует легенда о том, что водопад, леса нашей окрестности и всю эту чудесную землю оберегает дух дитя природы. Для особо впечатлительных и верящих предупреждаем, что это лишь легенда и ничего более. Не стоит оставаться тут на ночь в надежде поймать кого-то – в здешних лесах водятся дикие звери, и находиться у водоема в это время суток может быть очень опасной затеей.

По экскурсионной группе прошёлся шёпот, после чего послышался громкий возглас:

– А что, нашлись такие дураки?

– Представьте себе, – без тени улыбки на лице ответил мужчина. – Конечно, ничего плохого с людьми не случалось, но и никаких загадок здешних мест они не разгадали. Только время зря потеряли. Не будем больше отвлекаться. Печальная история, о которой я хочу вам рассказать, произошла так давно, что уже сложно сказать, что в этой легенде правда, а что вымысел.

Илария любила слушать различные легенды, особенно если они касались их необычного рода полулюдей. И на этот раз она не могла бороться с искушением и, не обращая внимания на гневный шёпот мальчишек, вышла из леса, села в тень застенчиво склонившейся ивы и, блаженно вдыхая свежесть водной глади, приготовилась слушать.

– Когда-то в окрестностях этого водопада жила знахарка. Знания и природная сила, которые она имела, передавались в их семье из поколения в поколение, как тайная реликвия, и обладать ими имели право только те, в чьих жилах текла кровь их предков. Знахарке было ведомо, как излечиваться от самых разнообразных, диковинных на то время, болезней. Из родственников у неё осталась лишь внучка, сиротка, которую женщина воспитывала как родную дочь. Марфа была послушной и одарённой ученицей, поэтому уже с малых лет могла помогать своей бабушке оказывать помощь людям, которые приходили к их избе на окраину деревни со всей округи. Каждый из них получал помощь, будь то роженицы или смертельно больные люди. После того как знахарка умерла, Марфа продолжила дело своей бабушки.

Однажды, в ночную грозу, к ней в избу постучалась женщина, в которой Марфа узнала жену мужчины, принадлежавшего к предкам одних из самых первых поселенцев. Влияние этой семьи было высоким, и к ним относились с почтением. Женщина вот-вот должна была родить первенца и попросила впустить её. Когда роды закончились, ребенок не закричал. Его слабое маленькое сердечко не стучало. Но Марфа смогла «оживить» малыша. Семья этой женщины слёзно благодарила спасительницу, но когда спустя пару лет ребенок вдруг не проснулся, возненавидела её, считая, что она навлекла на их семью несчастье. Тогда верили, что даровать жизнь дано лишь Богам, а Марфа своим деянием разгневала их. Но больше всего родители возненавидели её за то, что она дала надежду, которую Боги тут же отняли. Они решили принести Марфу в жертву Богам в надежде, что те, получив грешную, вернут им дитя.

С наступлением темноты все жители деревни собрались у дома знахарки и подожгли её избу. Марфе чудом удалось спастись, отделавшись испугом и шрамом на обгоревшей щеке. После принесения жертвы ребенок не ожил, и родители похоронили его. Но Марфа, повинуясь чутью, которое веками жгло вены их предков, решила раскопать могилу ребенка, что и сделала буквально сразу после похорон. Она сбежала в глубь леса с чужим ребенком на руках и, отстроив землянку, стала ждать. Через какое-то время ребенок действительно проснулся. Знахарка воспитывала его как собственного сына, передавая ему опыт всего своего рода и обучая жизни с его болезнью. Спустя десятки лет знахарки не стало. Умерев, она оставила юношу одного. Он не перестал сторониться жителей деревни, помня страшную историю своего детства и её гонения. Единение юноши с природой и его любовь к животным послужили выбору Богов. Ему была дарована сила, использовать которую он мог только во благо…

Дослушать историю до конца Илария так и не смогла. Словно зная, что её внимание рассеяно, Эвен отчаянно тряс её за плечи, заставляя вернуться в реальность, под ритмичное журчание воды и мягкий шёпот листвы.

– Нас заметили! Идём же! – произнёс он с тревогой, его голос прерывался от волнения.

Убедившись, что Илария наконец обратила на него внимание, Эвен хотел было бежать, но оказалось, что уже слишком поздно. Рядом с Скаем и Габриэлем стоял мужчина в строгой форме охранника, и его напряжённые жесты говорили о том, что он что-то им объяснял. Глядя на это, Эвен тяжело вздохнул и медленно пошёл в их сторону, его сердце колотилось.

– … никакой ответственности, а ведь уже такие взрослые… – слышал он слова охранника, чьи серьёзные черты лица были обрамлены густыми тенями от листвы.

– Привет, Пап, – настороженно произнёс Эвен, стараясь не смотреть на друзей, его голос дрожал от напряжения.

Возможно, другой отец в такой ситуации накричал бы на своего сына, но не Филип Бойд. Несмотря на серьёзное выражение лица, при виде сына морщинки в уголках глаз отца стали заметнее.

– Привет, сынок. Как дела дома? Как мама? – его голос звучал мягко, но с ноткой строгости, словно он испытывал желание оградить сына от бед.

– Хорошо, пап. Мама дома, тетради проверяла… – ответил Эвен, и его голос дрожал, как ветвь под лёгким ветерком.

– Понятно… Эвен, ответь мне на один вопрос. Что вы тут делаете? – голос отца стал более настойчивым, он прищурил глаза, стараясь вникнуть в ситуацию.

Эвен нерешительно признался:

– Мы хотели погулять где-нибудь и решили зайти сюда.

– Это хорошо, что ты честно ответил мне, Эвен, поэтому я не буду тебя наказывать. Но впредь, если вы с друзьями захотите сюда прийти, спроси сначала у меня. Ты понял? – Филип Бойд смотрел на сына с ожиданием.

Мальчишка виновато отвёл глаза в сторону, не желая встречаться взглядом с отцом, его сердце сжалось.

– Да, пап…

– А насчёт твоих друзей, – Филип Бойд перевёл взгляд на остальных ребят, – мне придётся связаться с их родителями.

Услышав это, Габриэль занервничал. Подбежав к охраннику, он, не отводя взгляда от Эвена, несмело произнёс:

– Сэр, вы не могли бы не говорить моему отцу? Думаю, ему не понравится, когда он узнает, что охранник не справляется с своей работой. Если вы согласны, то и мы будем молчать о том, что были здесь. Ведь так?

Ничего не понимающие ребята закивали.

Никто из них не хотел лишних разговоров с родителями.

По лицу Филипа Бойда пробежало удивление и смятение. Мало кто готов услышать такие слова от мальчишки. Подумав пару секунд, он всё же согласился.

– Хорошо. Я не буду звонить родителям. Пусть всё остаётся между нами, но при условии, что этого никогда больше не произойдёт.

Ребята разом согласились, как если бы свершили важный ритуал. Им хотелось поскорее убраться из этого места. Отец Эвена не на шутку напугал их, застал врасплох. И если бы мать Габриэля узнала, где он находится, мальчишке пришлось бы несладко.

Они вышли с территории санатория через главный вход. Яркие лучи солнца ослепили их, и свежий воздух, пропитанный запахом хвои и влажной земли, ворвался в лёгкие. Отец Эвена, обеспокоенный тем, чтобы никто из посторонних не заметил детей, самолично проводил ребят к выходу.

В этом большом селе такая скрытность – нередкое явление. Пока дети не достигнут совершеннолетия, никому из них не разрешалось показываться на глаза приезжим. Это было самое главное правило устава села. И хотя никаких карательных мер при нарушении канона не было, родители своё чадо наказывали по всей строгости.

– Нууу, – раздражённо протянул Скай, его брови сдвинулись в недовольной гримасе. – И куда мы теперь пойдём? Домой не хочется, в санаторий вход закрыт, а вне «Скалистого водопада» гулять нельзя.

Илария, с её бесшабашным характером, старалась не отставать от ребят с самого первого дня знакомства. Вдохновлённая услышанной историей, она произнесла:

– Моя бабушка рассказывала, что в нашем лесу до сих пор стоит домик, где жил дитя природы!

Скай и Габриэль оживились. Их взгляды, ранее потухшие, теперь горели любопытством. Для них тема сил и способностей всегда была на первом месте, поэтому Илария даже не сомневалась, что её слова вызовут бурю положительных эмоций. Но Эвен, казалось, был не в восторге. Он вздохнул с усталостью, как будто у него уже не осталось сил на споры, и уставился на свои кроссовки.

– Ты серьёзно? – недоверчиво спросил Скай, приподняв бровь.

Девочка энергично закивала головой. Вижу восхищение в глазах ребят, она не смогла удержаться от соблазна предложить затею, которая давно крутится у неё в голове.

– Она говорила, что это недалеко. Можно попробовать найти!

– Плохая идея, – Эвен отрицательно покачал головой. – Нам и так сегодня чуть не досталось.

– Да нормально же всё! Пошли! – настаивал Скай, его голос звенел от энтузиазма.

– Нет, вы как хотите, но я не пойду, – категорично ответил Эвен, скрестив руки на груди. В его взгляде читалась решимость. Ребята пытались уговорить его, но он оставался непреклонным, пока Скай, в своей обычной манере, не начал стыдить друга.

– Да он просто трусит, – обратился Скай к Габриэлю, хмуря брови. – Наверное, его действительно не стоит брать. Будет ныть всю дорогу, как девчонка.

При этом он даже не изменился в лице, а шутливый тон был пронизан желанием задеть.

– Да у него уже поджилки трясутся! – подхватил Габриэль, бросив на Эвена насмешливый взгляд.

Сказанное не задело Эвена, но что-то в его спокойном и грустном лице изменилось. Он молчал, обдумывая.

Наконец, украдкой взглянув на Иларию, он произнёс:

– Хорошо, я иду. Но к вечеру нужно вернуться.

Скай и Габриэль ликовали, будто выиграли важную битву. Их радость разлилась по лицам, они не смогли сдержать улыбки.

Через лес их повела Илария. Часто она задумчиво чесала затылок и, видно убедившись в своих же догадках, сообщала в какую сторону идти дальше. Маленьким пальчиком она показывала направление и с видом первопроходца упрямо шла вперёд. Наткнувшись на большое старое дерево, окружённое множеством деревьев меньшего размера, девочка остановилась.

Оглядевшись по сторонам, она шёпотом произнесла:

– Это где-то здесь.

– Мы пришли? – спросил Скай, присаживаясь у ствола одного из деревьев.

– Надеюсь, это так, – промямлил Эвен, его голос звучал устало. – Мы уже далеко от дома.

Ребята изрядно вымотались. В начале пути Скай и Габриэль, переполненные предвкушением грандиозного открытия, бодро шли за Иларией. Мальчики шутливо погоняли девочку, словно натравливая её на желанную добычу. Эвен, однако, испытывал беспокойство из-за решения друзей никак не мог расслабиться и плёлся последним, замыкая цепочку.

Сначала они шли по тропинке, которая привела к ручью. Затем поднялись по склону, огибая повалившиеся на бок крыши заброшенных изб – остатки одного из старых поселений. Дальше путь стал однообразным, заполнённым камнями, которые встречались всё чаще. Сейчас, полон беспокойства, Эвен поглядывал по сторонам, стараясь запомнить дорогу, которой они пришли.

– Боишься? – ехидно рассмеялся Скай, глядя на Эвена.

– Не то чтобы страшно, просто мы зашли слишком далеко. Мы можем заблудиться.

– Да не переживай, – ободряюще похлопал Габриэль друга по плечу. – Нас привела Илария. Да и к тому же, у каждого из нас есть дух. Как-нибудь выберемся!

Скай продолжал улыбаться, энергично кивая головой, мол, «что может произойти?».

– А «дикие»? – коротко спросил Эвен.

Его слова словно разрезали воздух. Ребята замерли, обменявшись немыми взглядами, полными нарастающего страха. Наступившая тишина давила на уши, пока Скай не разразился громким смехом.

– Да вы что, серьёзно? Они-то? Тут? – произнёс он. – Да они и близко не подойдут!

Отец Ская был главным в патрульной службе. Он занимался не только раскрытием преступлений, но и отбором и обучением одарённых ребят, которые очищали ближайшие территории от «диких». Каждый раз, когда глава семейства возвращался домой, он делился с женой и детьми историями о столкновениях, которые имели место в тот день. Мальчик просто пылал уверенностью в своей правоте.

– Ну так мы пришли или нет? – резко перевёл разговор Скай.

– Да… Да, – неуверенно ответила Илария, указав пальцем на высокое дерево с мощным стволом, плотно обступлённое кустарниками.

– Это должно быть здесь.

– Замечательно! – воскликнул Скай, поднимаясь с земли.

Стряхнув с себя мусор, он подошёл к Иларии и посмотрел в сторону, куда она указывала.

– Там же ничего нет, – удивлённо и разочарованно подытожил он.

В историях, которые рассказывала её бабушка, никогда не упоминалось точное местоположение избушки, где жил и вырос Елизар. Но, услышав легенду от экскурсовода, Илария поняла, что в каждой из этих историй скрыта крупица подсказки. Всё это время, показывая дорогу мальчикам, она вспоминала бабушкины рассказы, выуживая детали, которые казались незначительными.

Увидев, как быстро меняется настроение ребят, Илария решила поделиться своей догадкой:

– Может, он не на дереве?

– А где? – спросил Габриэль.

– Ну… Может, под ним?

– А разве такое может быть?

– Почему бы и нет? – поддержал её Скай. – А погреба? Их же под землёй делают.

– Точно! – закивала головой девочка. – Помните, тот человек с громкоговорителем говорил, как знахарка долго укрывалась в лесу? Где ещё можно скрыться так же тщательно, как под землёй?

Мальчики задумались. Даже Эвен, заинтересованный предположением Иларии, подошёл к дереву и начал ворошить листву. Пока они увлечённо раскапывали землю, энергично топчась по ней, а девочка осматривала кустарники у самой земли, ночь незаметно окутала лес. А ночью он выглядел куда более опасным, нежели днём.

В тот момент, когда последний луч заката исчез за горизонтом, друзья уселись у дерева. Вокруг царила полная темнота: лишь редкие тусклые звёзды пробивались сквозь густую зелень листвы. Ночной холод обвивал их, воздух наполнялся затхлой сыростью, и откуда-то доносящимися приглушёнными шорохами. Беззаботные разговоры ребят утихли, и теперь настроение у них было далеко от хорошего. Возможно, кто-то из мальчиков хотел бы обвинить Иларию в её спонтанных и опасных затеях, но никто не желал предстать перед ней трусом, особенно когда она сама смело всматривалась в ночные заросли, готовая в любой момент дать отпор дикому зверю.

Такое странное обвинение ничуть не задело Эвена. В любой ситуации, когда нужно было скинуть вину, Скай не стеснялся это делать. В их компании все стрелки без исключения всегда указывали на Эвена. Тот терпел унижения, порой довольно болезненные. Однако сейчас поведение Ская можно было оправдать: они боялись обидеть Иларию, обвинив её в том, что произошло.

Эвен прекрасно понимал это, поэтому лишь вяло поднял взгляд на Ская и флегматично выдохнул:

– Ты как всегда проницателен.

Шорохи вокруг становились всё громче, заставляя ребят садиться ближе друг к другу. Когда стало совсем холодно, они решили укрыться листвой, которую, несмотря на кромешную тьму, оказалось не так трудно найти. Полностью продрогнув, они так увлеклись закапыванием ног, что не сразу заметили, как лесной шум подозрительно стих.

– Ну и что теперь будем делать? – нерешительно произнёс Эвен.

Всеобщее молчание нарушил Скай. Видимо решив взять инициативу в свои руки, он выдал поистине гениальный план:

– Ночью ходить по лесу не безопасно, поэтому переночуем тут.

Его не смущало, что кто-то может быть не согласен с его идеей.

– Ты как, Илария, с нами?

Вопрос он задал без особых эмоций, скорее для приличия. Однако Илария не успела ответить: из леса на них смотрела пара красных глаз, полных злобой и голодом.

Первая мысль, которая пришла в голову Иларии, была о том, что это, должно быть, один из тех, кого они никак не ожидали здесь встретить. Её предположение подтвердилось диким воплем самого «храброго» из всей компании.

– Э-это он… – заикаясь, закричал Скай. – Он один из них! Я знаю! Это дикий! У них глаза налиты кровью!!

Быть избранным духом леса не только больно, но и опасно. Несмотря на способности, которые получают одарённые природой, обладание силой таило в себе большие риски как для здоровья, так и для жизни в целом. Главная проблема, которая рано или поздно возникала у каждого духа леса, заключалась в сложности превращения обратно в человека. Каждый одарённый стремился достичь такого единения со своим тотемом, при котором становилось возможным превращение во время движения. Особенно натренированные могли изменять даже отдельные части тела, не прибегая к полной трансформации.

Но чем сильнее единение, чем дольше «дух леса» проводит в теле животного, тем труднее ему становится возвращаться обратно в человеческий облик. «Дикими» называют тех, кто, находясь в облике своего тотемного животного, был заражён одной из разновидностей бешенства. У обычных людей это заболевание носит устрашающее имя, но для одарённых последствия гораздо ужаснее – стать нормальным человеком больше невозможно. Непомерное желание выместить свою злобу на окружающих становится невыносимым бременем. Каждый, кто встречается на их пути, обречён на смерть. Разъярённая машина убийств не различает жертв – будь то человек, животное или один из одарённых. Дикий может без колебаний убить себе подобных.

Не редко заболевшие «духи леса» заражали всю свою семью. Такая группа становилась куда более опасной, чем стая проклятых оборотней. Всё дело в том, что родственные чувства между «дикими» позволяли им действовать слаженно. В одной семье могли сосуществовать животные разных видов, и картина их «командной работы» часто вызывала истинный ужас. Но сегодня перед ними стоял одинокий «дикий». Налитыми кровью глазами он сквозь темноту буквально выхватывал детей из пространства вокруг себя. Илария, обладая нюхом, как у кошки, ощущала, как воздух наполняется жаждой крови. С каждым вздохом зловонный запах гниения, исходящий от дикого, всё глубже проникает в её лёгкие, заставляя её вновь пожалеть о том, что она – первенец в семье.

Огоньки сверкали, передвигаясь из стороны в сторону, то исчезали, то снова появлялись, будто бы существо, от которого несло псиной, старалось их напугать. Пытаясь разглядеть животное, девочка встала и осторожно шагнула вперёд, но в тот же миг почувствовала, как за её плечи крепко схватились.

– Любопытство когда-нибудь погубит тебя! – воскликнул Эвен.

Он притянул её к себе, застыв на месте и не позволяя выбраться из своих объятий. Но Илария и не собиралась вырываться; наоборот, она начала отступать назад, толкая мальчика ближе к дереву, рядом с которым истошно вопил Скай. Ей хватило всего одного шага, чтобы удовлетворить своё любопытство. С лёгким дуновением ветерка она ощутила, кто это, и в ужасе осознала: у заражённого духа было более уникальное животное, чем могло показаться на первый взгляд. Дети, превращающиеся с особым трудом, не смогут даже попытаться его отпугнуть.

– Гиена, – прошептала Илария, и в подтверждение её слов из темноты донёсся сумасшедший «хохот», переполненный болью и злобой.

Она вспомнила, как в первом классе они начали изучать животных, чаще всего встречающихся среди одарённых. Этому посвящались все годы младшей школы. И одарённые, и дети «второго сорта» должны были понимать особенности каждого из членов этой общины, чтобы правильно социализироваться. Но животных более редких тотемов изучали только в старших классах, и гиены как раз входили в их число.

– Кто-кто? – растерянно переспросил Эвен.

– Псиной пахнет. Я думаю, что это гиена. Вы старше меня, должны были уже изучать их, – Илария бросила вопросительный взгляд на мальчиков.

– И ч-что нам теперь делать?! – вскрикнул Скай, уже на грани истерики.

– Я откуда знаю… – растерянно пробормотала Илария.

– Если будешь так орать, – Габриэль, всё это время пытавшийся успокоить друга, внезапно сорвался, – ты разозлишь дикого ещё больше, и тогда он точно нас съест!

Его слова словно подействовали: Скай резко замолчал, хотя продолжал всхлипывать, то и дело подрагивая от страха.

Смех гиены с каждым разом становился всё протяжённее и громче. Она бегала вдоль кустарников, будто не решаясь пройти сквозь заросли. Массивная, размером с взрослого тигра, гиена могла бы легко разломать ветки и напасть на свою добычу, но по какой-то причине она продолжала лишь наводить страх на детей, словно выжидая подходящего момента. Когда гиена, наконец, прервала свой быстрый и хаотичный бег, все замерли вместе с ней. Ребята напряжённо всматривались в темноту, ожидая, что больное животное вот-вот прыгнет на них. Но этого не произошло.

Внезапно раздался резкий визг, полный ужаса, и через мгновение наступила оглушительная тишина. Гиена умолкла, оставив детей в состоянии тревожного ожидания. Некоторое время они сидели неподвижно, не осмеливаясь произнести ни слова, вглядываясь в заросли. Всё казалось слишком странным.

– Надо бы посмотреть, что случилось, – вдруг предложил Скай, нарушая напряжённую тишину. Словно случайно, он указал пальцем на Эвена. – Пусть он пойдёт, его не жалко.

Эти слова прозвучали нервно и грубо, но в голосе Ская сквозил страх.

– Он и так не особо ценен в нашем обществе, – продолжил Скай с неуместной насмешкой, – его даже никакое животное не выбрало.

Эвен ощутил, как его охватывает возмущение. Это был уже третий случай за день, когда его унижали. Он нахмурил свои густые чёрные брови и бросил резкий взгляд на Ская, но вновь решил промолчать, чтобы не разжигать ещё больший конфликт.

Илария ошеломлённо смотрела на Ская, непроизвольно приоткрыв рот. Она не могла поверить в то, что он мог так открыто говорить о своём друге с таким пренебрежением, особенно в такой момент, когда им всем угрожала опасность.

Когда Илария уже хотела выйти из их сомнительного укрытия, Габриэль поднялся и жестом остановил её. На его лице, принявшем сердитое выражение, читалась досада, смешанная с раздражением. Бросив уничижительный взгляд в сторону Ская, он молча шагнул вперёд и скрылся в темноте, прихватив единственный фонарик. Прошло несколько томительных минут, которые показались детям вечностью, прежде чем его голос раздался из темноты:

– Тут никого нет! – громогласно объявил Габриэль, но затем, уже поникшим голосом, добавил: – Хотя… здесь явно был кто-то ещё.

Когда Скай, Эвен и Илария осторожно вышли к нему, они увидели, как Габриэль склонился над землёй, изучая расплывшееся тёмное пятно, словно пытаясь понять, что это такое.

– Что это? – спросил Скай, теперь уже значительно спокойнее, но с ноткой удивления в голосе.

Габриэль поднял с земли испачканный бурым веществом лист и поднёс его к носу. Нахмурившись, он сделал глубокий вдох.

– По запаху… это похоже на кровь, – с сомнением произнёс он.

– Это кровь, – пролепетала Илария, чей обострённый нюх сразу дал ей понять правду.

– Кровь Дикого, – тихо добавил Эвен, его голос звучал глухо и отстранённо.

Скай, услышав это, снова задрожал, его беспокойство вернулось с новой силой.

– Но… почему она здесь? – в голосе мальчика слышался страх.

Габриэль внимательно осматривал пятно крови, и его лицо становилось всё более серьёзным. Ему было ясно, что этот "дикий" мог погибнуть или убежать, но почему это произошло так внезапно и кто мог вмешаться – это оставалось загадкой.

– Это странно, – медленно произнёс Габриэль, наконец оторвавшись от изучения пятна. – Кто-то или что-то остановило его… но кто?

Илария, напряжённо оглядывая лес, почувствовала, как её сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Лес, казалось, замер в ожидании чего-то ещё более опасного.

– Возможно, его убил кто-то покрупнее или сильнее, – подытожил Габриэль, поднявшись с колен и оглядываясь вокруг, стараясь осветить каждый куст своим фонариком.

Темнота вокруг казалась ещё гуще, а тишина – более зловещей. Габриэль старался сохранять спокойствие, но его голос был напряжён.

– У меня появилась отличная мысль… – прошептала Илария, её голос слегка дрожал, но она продолжала вглядываться в темноту вместе с мальчиками.

– Все твои мысли гениальны! – саркастически фыркнул Скай, его нервное напряжение выливалось в едкие комментарии.

Илария смутилась и чуть было не обиделась на колкость друга, но понимала, что сейчас на это нет времени. Обида казалась ничтожной по сравнению с чувством страха, которое охватывало её всё сильнее. Ситуация становилась всё более угрожающей, и быть в лесу в такую ночь оказалось куда страшнее, чем услышать неприятные слова.

– Я хочу предложить идти домой, – осторожно произнесла она, посмотрев на Габриэля и Эвена.

– А как мы найдём дорогу? – в голосе Ская звучало отчаяние. Его нервозность, казалось, возрастала с каждым мгновением.

– Всё же лучше, чем стоять здесь, – ответил за Иларию Габриэль, не отрывая взгляда от окружающего их леса. – Здесь уж точно небезопасно.

Не дождавшись возражений, дети быстро развернулись и направились в сторону, откуда, как они помнили, пришли. Шорохи вокруг них становились всё громче, ночной лес словно оживал, и каждый шаг отзывался эхом в тишине. Но ни один из них не заметил, как за ними из темноты внимательно наблюдала пара чёрных глаз, сливающихся с пустотой.

Глава 5. ОСОБЫЕ УСЛОВИЯ

Голос, казалось, был осязаемым, как будто наливался тяжестью и давил на виски, не давая дышать. Елизавета сжала глаза так крепко, что внутри них разлилась боль. Ладони с силой прижались к ушам, но крик все равно прорвался сквозь пальцы, вибрацией разливаясь по телу. Она сделала шаг назад, и ноги сами собой подкосились. Колени опустились на пол, словно её собственная сила испарилась, оставив её в беззащитной позе.

Этот голос… Он был ей так знаком, но откуда? Почему он звучал в её голове, пронизывая её сознание холодным эхом? Элиза отчаянно пыталась вспомнить. Её разум лихорадочно боролся за крошки памяти, но чем сильнее она искала ответ, тем дальше ускользала истина. Её существо было охвачено странной лихорадкой, ненавистным ощущением беспомощности. Она снова чувствовала себя маленькой девочкой, загнанной в угол темнотой и страхом.

– Лови её! Лови! – крик становился всё громче, его силуэт приближался, подавляя её. Казалось, что её мозг раскалывается на части, от боли захотелось кричать во весь голос. И она кричала. Мощный, почти детский вопль вырвался из её горла,

– Елизавета! – Мужской голос. Настойчивый, паникующий. Он был здесь, рядом.

– Очнись, Елизавета! – кто-то сильно тряс её за плечи, пытаясь привести в себя.

Елизавета судорожно вздохнула, её тело сотрясалось от остаточного ужаса. Головная боль словно отступила, но оставила после себя пульсирующую тень. Она не открывала глаз, но смогла почувствовать, кто перед ней – её сознание как будто вытягивало образы из воздуха. Артемис. Он был здесь, стоял прямо перед ней, держа её за плечи, и смотрел на неё с тревогой.

– С тобой всё в порядке? – его голос был полон искреннего волнения.

Елизавета попыталась что-то сказать, но от боли лишь смогла издать слабый вздох, больше похожий на тяжелый вздох.

– Я услышал твой крик, – продолжал Артемис, не отпуская её плечи, словно боясь, что она снова потеряет себя. – Ты сидела на кровати и билась головой о стену с открытыми глазами.

«Вот почему…» – пронеслось в её мыслях. Тётушка Берта уже рассказывала ей о том, что она часто разговаривает во сне и бродит по комнате. Это объясняло произошедшее, и Елизавета совсем не была удивлена.

– Со мной всё в порядке, – сказала она наконец, голос был тихим, но уверенным. Она пыталась скрыть смущение.

– Ты уверена? – Артемис всё ещё не уходил. Его взгляд изучал её лицо, выискивая признаки обмана или страха.

– Да, такое уже бывало. Всё хорошо, – Елизавета постаралась улыбнуться, но её лицо было слишком измождено.

Он стоял в нерешительности ещё мгновение, затем медленно направился к выходу. Однако, прежде чем выйти, он снова обернулся, его рука уже лежала на дверной ручке.

– Тебе точно не нужна помощь?

– Нет-нет, спасибо, – поспешила она успокоить его.

– Если тебе нужна помощь, ты знаешь, где меня найти, – сказал он помедлив, прежде чем тихо закрыть за собой дверь.

Елизавета медленно выдохнула. Тишина, которая воцарилась в комнате, была почти невыносимой. Она взглянула на свои руки, все ещё дрожащие, сжимающие волосы. Что же произошло на самом деле? Картина сегодняшней ночи всплывала перед ней фрагментами. Облик Артемиса, его встревоженный взгляд, резкие движения – всё это до боли ясно показывало, что она его напугала. Да и кого бы не испугало подобное зрелище?

Её истерика, её крики. Она в одной сорочке, с растрепанными волосами, кричащая в бессознательном состоянии – это должно было выглядеть пугающе. «Интересно, что теперь подумает его мать?» – мелькнула мысль, но она тут же отмахнулась от неё.

Елизавета нехотя поднялась с кровати, но тут же ощутила, как мир вокруг неё резко закружился. В глазах потемнело, и она едва не рухнула обратно на постель. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы снова обрести равновесие, однако ощущение холода, пробежавшего по коже, от этого не исчезло.

Сделав осторожный шаг вперёд, она почувствовала себя немного увереннее и направилась к дорожной сумке, которую любезно оставил у двери её новообретённый брат, Артемис. Елизавета присела, осматривая сумку, и задумалась на мгновение.

Елизавета не была чрезмерно худой, и её фигура никогда не вызывала у неё комплексов, за исключением одного: она не могла смириться со своим ростом и широкими бёдрами. Этот контраст с её тонкой талией всегда смущал её, и она предпочитала носить платья, чтобы скрыть недостатки. Но сегодня она решила сделать исключение – чёрные джинсы и кремовая рубашка подчёркивали её утонченность. Она перекинула длинные густые русые волосы за спину и, вдохнув, осмотрела комнату.

Комната, в которой она оказалась, сразу привлекла её внимание высокими белыми потолками и бордовыми стенами. На большом окне висели двойные занавески из розового шёлка и плотной чёрной ткани. В воздухе всё ещё ощущался лёгкий запах свежей краски и клея, хотя форточка была открыта. Елизавета непроизвольно улыбнулась – несмотря на розовые занавески, эта комната была значительно лучше той, в которой они с тётушкой Бертой ютились последние несколько лет. Простота и сдержанность интерьера оказались гораздо приятнее роскошной обстановки, которую она могла бы ожидать в этом большом доме.

Мысли Елизаветы прервало знакомое ржание коней, доносившееся с улицы. Она подошла к окну и вгляделась в пейзаж: за домом раскинулась большая зелёная поляна, плавно переходящая в холм, на котором беспорядочно росли яблони. В глубине сада паслись лошади, и звук их ржания отдавался в её сердце тёплой волной воспоминаний.