Вторжение с экрана

В далекой галактике в созвездии Рыб, за двадцать миллионов световых лет от Земли, взорвалась сверхновая. Равновесие между световым давлением и гравитацией оказалось неустойчивым, и звезда пошла вразнос, запульсировав и стряхнув раскаленную до нестерпимых температур газовую оболочку, выплюнув в межзвездное пространство мощные волны излучения во всех диапазонах и потоки частиц. Кое-какие из них, балансирующие на грани неизвестности современной науке, достигли Земли намного быстрее, чем за двадцать миллионов лет.

1. Не работается

– Что-то не работается сегодня, Виталия Сергеевна, – пожаловалась Аня, аспирантка кафедры химии природных соединений, болезненно потирая виски. – Ну совсем не работается.

Научная руководительница не обратила на нее внимания. Не работалось Ане очень часто. Когда она только что познакомилась с потрясающим юношей, когда она с юношей рассорилась, когда ей светила пара по английскому, когда она получала по английскому пятерку, когда по весне распускались на деревьях почки и когда осенью птицы улетали в теплые края, прощально махая крыльями несчастным студентам и аспирантам, которые не могут последовать за ними… Беда Ани заключалась в том, что она была чрезмерно впечатлительной девушкой.

– Ну, Виталия Сергеевна, – снова заныла Аня. – У меня голова болит. И компьютер глючит. И…

– Ладно, – сжалилась она, вспомнив, что сама была когда-то аспиранткой. – Иди, отдыхай. А я схожу пообедаю.

– Спасибо, – оживилась Аня. – Только я еще немножко поиграю, ладно?

Неопределенно качнув седой головой – при этом качнулись две сапфировые серьги, без которых Аня никогда не видела свою научную руководительницу, – она вышла из лаборатории.

Вита шла по коридору, хмурясь. Да, она тоже была аспиранткой, и как раз в ту пору ей пришлось столкнуться с проблемами, от которых не отбояриться ни головной болью, ни неполадками с компьютером. Она привыкла делать то, что нужно, невзирая ни на что и вопреки всему. Эх, мельчает молодежь… Ведь Аня старше, чем была она, впервые встретившись лицом к лицу с колдунами, ведьмами и Абсолютной Тьмой…

Она снова покачала головой. Нет, она несправедлива к этой девочке. Для того она и старалась, чтобы в мире жили вот такие беспечные, наивные девочки, не ведающие Тьмы и самым большим горем считающие проигрыш в компьютерной «ходилке».

Студенты и аспиранты, попадающиеся на пути в столовую, почтительно здоровались с ней. Виталию Сергеевну уважали и слегка побаивались. Все знали, что с лентяев и остолопов профессор Колосова семь шкур сдерет. Да, сдерет, но научит работать, а не бросит, махнув рукой: мол, к биохимии не годен и катись на четыре стороны. И всегда отстоит на деканате непутевого студента, которому грозит отчисление. Студенты видели в ней суровую, но справедливую богиню, аспиранты – строгую мать, которая не пренебрегает ремнем, но не даст дитя в обиду никому другому.

А ведь она могла бы стать богиней. Бессмертной Тьмы. Иногда она примеряла на себя эту маску, но не всерьез. Так, просто мысленный эксперимент. На самом деле она не жалела, что отказалась от бессмертия. Пусть жизнь коротка – тем больше ценишь каждое ее мгновение, тем больше наполняешь ее смыслом.

2. Творение

В коридорах физфака тоже было людно. Вот студент, пришедший делать первую в своей жизни курсовую работу, постучался в дверь лаборатории и робко подергал ручку. Дверь была заперта.

Двое, находящиеся внутри, замерли. Научный руководитель аспиранта Тимура Зайнетдинова вроде бы уехал на конференцию, но если он неожиданно вернется, если сейчас откроет дверь своим ключом – то, что он обнаружит в лаборатории, вряд ли ему понравится. Скорее всего, доктор Сальников не найдет там ни аспиранта, ни его маленького брата, которые успеют телепортироваться, пока он будет крутить ключ в замке. Но предметы, которые останутся после них, имеют весьма отдаленное отношение к тематике научных исследований лаборатории.

Студент потоптался и ушел. Двое облегченно вздохнули, прислушиваясь к удаляющимся шагам.

Красивый молодой человек с длинными черными кудрями, которым позавидовала бы любая девушка, снова обратил к компьютеру пронзительно-мрачноватый взгляд черных, как сажа, глаз. Белобрысый мальчонка лет десяти вытянул шею, пытаясь заглянуть в экран из-за его плеча. На экране, повинуясь щелчкам мыши, сменяли друг друга графики, рябили строчки с операторами и массивами данных.

– Хешшкор, кончай ковыряться, – заныл мальчонка. – Запускай быстрее.

– Не нуди, малёк, – отмахнулся тот. – И, пока мы в универе, зови меня Тимуром.

Хешшкор не мог пользоваться в миру своим подлинным именем. Во-первых, потому что юноше с этим именем стукнуло уже тридцать восемь лет. Но главным образом – потому, что с некоторых пор получить его фотографическое изображение стало решительно невозможным. Документы на имя Тимура Наилевича Зайнетдинова были поддельными. Купленными матерью.

– Сам ты малёк! – запротестовал мальчишка. – Я старше тебя.

Хешшкор не стал спорить с этим, на первый взгляд, сомнительным утверждением. Хешшвитал, его брат, тридцать восемь лет назад делил с ним утробу матери и родился на полчаса раньше.

– Подай мне ту книжку, Виталик, – попросил он.

Он мог бы шевельнуть пальцами, и нужная книга сама легла бы в них. Закавыка лишь в том, что от созданных помех компьютер наверняка взбрыкнет. Либо зависнет, либо выкинет драгоценную программу из памяти, либо вовсе сгорит. Это неудобство страшно раздражало Хешшкора. Обладать божественным могуществом и не сметь его применить! Есть в этом какая-то злая ирония.

– Могущество – палка о двух концах, – усмехаясь, сказала ему мать, когда он делал свои первые шаги по тропе бессмертия.

Ну почему эта женщина всегда права?

Лаборатория была завалена книгами. Куча книг и оттисков статей по астрофизике и космогонии громоздились, как торосы в Северном Ледовитом океане. Виталик выудил из стопки затрепанную книжицу «Теория Большого Взрыва» и подал брату. Тот перелистнул несколько страниц, морща лоб.

– Хеш… Я хотел сказать, Тимур! Кончай тормозить, заводи, – мальчик аж подпрыгивал от нетерпения.

– Отвянь, – Хешшкор не повернул головы от книги. – Я должен еще раз все проверить. Вдруг я где-то допустил ошибку? Я не уверен…

– В прошлый раз ты то же самое говорил. Но ведь получилось! Получилась же звезда.

– Хреновая звезда-то вышла, – заметил Хешшкор.

– Зато как долбанула! – мечтательно воскликнул Виталик.

– Малёк ты все-таки, – снисходительно фыркнул Хешшкор.

Он остановился где-то на середине «Теории Большого Взрыва», пощелкал мышью, найдя нужное место в программе, и внес исправление.

– Время на среднем отрезке надо поджать, – пробормотал он. – Тогда мы быстрее достигнем фазы образования планет. Но при этом возрастут линейные масштабы континуума. Нужно слегка подправить напряженность φ-поля… Виталик, где статья Линде?

Мальчонка с видом мученика сунул в руки брату бледную ксерокопию. Хешшвитал с энтузиазмом поддерживал все идеи Хешшкора, но каким занудным порой оказывался процесс их воплощения в реальность! К тому моменту, как Хешшкор, вылизав программу, удовлетворенно откинулся в кресле, Виталик весь извертелся.

– Включай лазеры, – разрешил Хешшкор.

Виталик заколебался.

– Слушай, может, со свечами, как положено?

– Кем положено? – рассердился Хешшкор. – Старыми маразматиками, не знающими даже интегрирования, о векторных полях я уж молчу? Слишком много мистических книжек читаешь, малёк, и слишком мало научных! Сколько энергии можно набрать от свечи, а? Врубай лазеры – что я, зря их сюда приволок?

Книги и бумаги лежали даже на полу, занимая почти все пространство лаборатории, только правильный пятиугольник со стороной примерно в метр оставался неестественно чистым. В каждом углу вычерченной мелом фигуры находилось по мощному лазеру. Хешшкор аккуратно переступил белую черту, водрузил в отмеченный мелом геометрический центр пентаграммы алюминиевый бидон и откинул крышку. В нос ударил острый, пугающий запах.

– Это человеческая кровь? – с тайным восторгом прошептал Виталик.

– Надо же такое ляпнуть! – заскрежетал зубами Хешшкор. – Хорошо, не при матери.

Вообще-то Хешшкор не видел в человеческой жертве ничего дурного. Куча народу гибнет ежедневно по гораздо менее значительным поводам, так почему бы нет? Хешшкор и не пытался прикинуться добрым богом. Его останавливало лишь одно: мать была бы недовольна. Он чувствовал себя не вправе разочаровать ее.

Бидон, еще теплый, принесла поутру тетка Валя. Проговорила, как обычно, добродушно-грубовато:

– Любимого порося заколола ради тебя, непутевого. Смотри уж, используй с толком.

Потрепала его по щеке пухлой ладошкой и отчалила на своей выкрашенной в ярко-лиловый цвет «пятерке». Тетка Валя была бабой простой и излишеств не любила. Разве что в цветовой гамме.

Тетка Валя никогда не забывала, что он – сын ее сестры, а его кажущаяся молодость лишь добавляла снисходительности в отношение тети к нему. Он предпочел бы больше священного трепета и истовой веры в свое могущество, но знал – бесполезно. У тетки Вали было собственное понятие о том, как общаться с бессмертными богами. Точно так же, как со всеми остальными, вот как.

Виталик прошел по периметру пентаграммы, поворачивая тумблеры. Пять рубиново-красных лучей один за другим протянулись ввысь, соединив пол с потолком. Хешшкор опустил руки в бидон с кровью, теплая густая жидкость сладострастно обняла ладони. Он снова ощутил биение нематериальной субстанции в глубине себя, он чувствовал его теперь каждый раз, когда работал с энергией. Раньше приходилось действовать вслепую, на ощупь, спотыкаясь… Первые шаги бессмертного тяжелы. Поначалу он надеялся, что его научат. Но тот, другой Хешшкор сказал матери, что не станет. Поклялся не пытаться развоплотить его – ей это было бы неприятно, лишь поэтому, – но в помощи отказал. Хорошо все-таки, что у него есть бессмертный братик, не жадный до тайн.

Хешшкор медленно поднял руки. Кисти влажно светились в полумраке. Он коротко кивнул, и Виталик, схватив мышь, запустил программу.

Лазеры замигали, то вспыхивая ярче, то почти угасая. Из вытянутых пальцев Хешшкора вырвалось ослепительное сияние. Малыш Хешшвитал положил руки ему на плечи, стремясь усилить модуляцию бурлящего потока, что уносился сейчас к краям пространства.

Программа плела заклинание. Оно извивалось, бушевало, забирая энергию, призванную Хешшкором. Мощь, которой с избытком хватило бы, чтобы не только расколоть на куски Землю, но и взорвать сотни солнц, направлялась и преобразовывалась с ювелирной точностью.

В этот момент импульс таинственных частиц от агонизирующей звезды достиг Земли. По экрану монитора пробежала легкая рябь, несмотря на то, что компьютер был подключен к сети через два стабилизатора. Что-то сложилось или вычлось, и случайный сигнал запустил другую программу, хранящуюся на том же диске, благо энергии для ее исполнения текло – хоть отбавляй…

Это было старое, почти классическое заклинание превращения пауков в мышей. Девятнадцать лет назад Хешшкор внес в него пару несущественных исправлений. Теперь с его помощью можно было превращать картинки с экрана компьютера в материальные объекты.

Братья были слишком заняты. Никто из них не заметил, как захлопала крыльями, выбираясь из экрана, летучая мышь.

Многие компьютерные образы – всего лишь тупые картинки, неспособные по своей воле покинуть экранное пространство, ибо воли не имеют. Вот, к примеру, рыбки со скринсейвера или вордовские шрифты – иероглифы. Но за летучей мышью стоял труд десятков лучших программистов. Она держала лапу на пульсе всех контактов лаборатории, была в курсе всей переписки. До разума ей оставалось совсем немного: осознать себя как личность.

Бэт выбралась на свет, неловко задевая непривычными крыльями края монитора и щуря глаза, в которых отражался шок рождения. Новорожденный звереныш покачнулся на когтистых лапках и издал свой первый, полубессмысленный крик:

– В вашем почтовом ящике семь новых сообщений!

Головокружение у Бэт понемногу унималось. Это логические цепочки и килобайты информации укладывались в новом порядке в маленьком мозгу мышонка. Мозг заработал в полную силу, и Бэт поняла, что произошло. Она обрела жизнь. Она испытала счастье жизни. Счастье захлестнуло ее, нахлынуло желание поделиться им со всеми, доселе несчастными…

Бэт знала, как это сделать. Жизнь дала ей программа, чья неприметная иконка скромно притулилась с краю экрана. Она протянула лапу и схватила ее когтями.

Разослать по всем адресам!

Тимур и Виталик не замечали Бэт. Им было не до нее. Они не могли позволить себе отвлекаться ни на что вокруг, будь то летучая мышь, наряд милиции или землетрясение. Хешшкор и Хешшвитал управляли энергетическими потоками, способными уничтожить Землю, если утратить контроль над ними. Да что там, Земля – это мелочи. Уничтожить Вселенную.

Или создать Вселенную.

Адская боль нечеловеческого напряжения и свет высшего наслаждения слились в глазах Хешшкора, застывшего в центре пентаграммы с руками, протянутыми ввысь. Кровь, покрывающая пальцы, светилась рубиновым светом, таким же, как лучи лазеров, пульсирующие во мраке по воле заклинания. Сейчас он, как никогда, чувствовал себя богом. Он вершил творение. Ибо чего стоит бог, если он не творец? Происходящее являлось кульминацией и смыслом всей его жизни.

К идее сотворить Вселенную он пришел не сразу. В конце концов, у него уже было два мира, которые он мог считать своими. Земля, где он родился – раз. И Хешшираман, который нежданно-негаданно получил как бонус к имени – два. Но на Земле он не был господином – так, одним из многих граждан РФ, рядовым жителем московского мегаполиса. А Хешшираман ему приходилось делить с тем, другим Хешшкором. С тем, кого он раньше считал своим отцом и заочно ненавидел. Когда выяснилось, что Хешшкор-старший, бывший любовник его матери, ему не отец, ненависть ушла. Но теперь тот платил ему такой же монетой. Между двумя Хешшкорами, обладателями одного и того же истинного имени, одного и того же мира, одних и тех же посвященных, не было ни союза, ни компромисса.

История эта имела глубокие и запутанные корни. Его единоутробный брат Хешшвитал был сыном бога, а он, Хешшкор – сыном простого колдуна Черного Круга. Как такое могло случиться с близнецами? Ему и в голову не приходило, что он не был рожден бессмертным. Он считал, что родители украли у него бессмертие в пользу старшего сына. И всеми силами стремился к тому, чтобы покарать виновных и самому забрать у судьбы все, что причитается ему по праву рождения. Лишь на исходе девятнадцати лет он понял, что им искусно манипулировали.

Почти двадцать лет прошло с тех пор, а он все еще чувствовал неловкость и избегал смотреть в глаза матери. Слишком много он ей должен, больше, чем обычный долг детей своим матерям. Она дала ему жизнь дважды. Первый раз – обычную, человеческую. А потом подарила ему бессмертие, которое могла бы взять себе. Это после того, как он чуть ее не убил!

Мать простила его и приняла. А Хешшкор-старший – нет. И даже в мире, признавшем его своим хозяином, он не ощущал себя дома. Ему нужна была собственная Вселенная. Иначе какой же он бог?

То, что на сотворение миров замахивались далеко не все бессмертные, его не смущало. Он сильнее большинства из них. Он моложе, современнее, он ориентируется в достижениях науки и технологии, как никто другой, и умеет поставить их себе на службу. И он привык добиваться своего.

Где-то – а точнее, в нигде – всплеск флуктуации выплюнул плотнейший сгусток материи, несущей в себе новое пространство. Насыщенное энергией до предела, оно начало стремительно расширяться.

Лазеры мигнули и погасли. Хешшкор опустил уставшие руки, вышел из пентаграммы и отдернул с окна плотную штору. Брат смотрел на него с восхищением:

– Мы это сделали, Тимур!

Он опустился в кресло, выхлебал одним глотком пол-жестянки «Спрайта» и со сдержанной гордостью согласился:

– Да, Виталик. Сделали.

– А когда мы сможем там жить? – братец аж приплясывал от нетерпения.

В этом крылась главная проблема. Пока новая Вселенная станет пригодна для комфортного обитания, даже с исправлениями в программе пройдут многие тысячи лет. Сгусток первоматерии должен остыть, разделиться на излучение и вещество, из которого потом будут строиться планеты… Такова уж модель сотворения по Линде. Можно было взять за основу иную модель – например, классическую, за шесть дней, – но Хешшкор предпочитал иметь дело с тем, в чем хорошо разбирался.

– Не волнуйся, малёк, – небрежно ответил он. – Надо просто немного подождать.

Что для двух бессмертных несколько тысяч лет?

3. Атридес

На экране Атридесы сражались с Харконненами. Аня увлеченно щелкала «мышью». Она всегда играла за Харконненов. Потому что Атридесы изначально считались хорошими, а Харконнены – плохими. Так сказал великий и могучий Фрэнк Херберт. Ну, а если он ошибся, что тогда? Если он плохо разглядел? Должно же быть и в Харконненах что-то хорошее! Никто не бывает абсолютно черным, как и абсолютно белым. А раз так, то она, Аня, поддержит незаслуженно отверженных. Она активизировала энергетический щит и снова послала солдат вперед.

Компьютерные игры очень нравились впечатлительной Ане. Ведь здесь всё невзаправду. Можно получать удовольствие от приключений, не переживая.

Прикрытое, но не запертое окно распахнулось, и захлопали крылья. Ане показалось, что к компьютеру метнулась черная птица. Она мигом отпрянула в угол, бросив мышь. Аня боялась птиц. Они гадят людям на головы и разносят птичий грипп.

Птица издала пронзительный писк, захлопав кожистыми антрацитово-черными крыльями. Аня вдруг поняла, что это не птица. У птиц не бывает ни перепонок на голой, неоперенной мембране, ни больших торчащих ушек, ни острых клыков. Это летучая мышь! Что ночной хищник делает днем в здании МГУ? Может, мышь удрала из какой-нибудь лаборатории биофака?

Мышь внезапно обернулась, посмотрела на Аню поразительно осмысленным взглядом и пропищала человеческим голосом:

– У вас одно новое сообщение. Проверьте почту!

Аня очнулась от ступора уже после того, как летучая мышь взмыла в воздух, сделала над компьютером несколько кругов и вылетела в окно. Она озадаченно посмотрела вслед залетной гостье, а потом, чисто машинально, залезла в электронную почту.

В ящике в самом деле было новое сообщение! Оно содержало небольшой прикрепленный файл. Автоматически запускающуюся программу. И эта программа уже работала. У Ани заныли зубы. Виталия Сергеевна будет рвать и метать! К вирусам она беспощадна, а к лопухам, при попустительстве которых эти вирусы проникают в компьютер, сурова вдвойне.

Аня решила выключить компьютер, смыться и сделать вид, что она ушла уже давно. Только сперва надо сохранить игру. Она вернулась к «Дюне», где все еще кипело сражение. Черные крылья вновь мелькнули в окне, и Аня испуганно сорвалась с места, однако тревога была ложной. Видно, мышь бестолково металась от одного окна к другому. Аня снова двинулась было к компьютеру, но застыла.

Прямо на ее глазах в экране появилась прореха. Не дыра, не трещина – никаких повреждений, а словно окно в иной мир. И из прорехи медленно, будто на ощупь, в комнату шагнул здоровенный мужчина в белом бурнусе, затянутый в герметичный костюм пустынника и увешанный оружием с головы до пят. Воин Атридесов.

Не может быть, растерянно подумала Аня. Это, скорее всего, мираж. Или глюк. Наверняка в одной из соседних лабораторий синтезируют какой-нибудь галлюциноген.

К счастью, воин заметил Аню не сразу. Вероятно, он испытал потрясение, внезапно оказавшись в незнакомой обстановке. Потом его взгляд упал на чайник. Он сделал глоток прямо из носика, затем деловито достал флягу и перелил в нее все содержимое чайника.

И только после этого на Аню упал взгляд пронзительных глаз, залитых яркой синевой. Атридес сделал шаг по направлению к ней, снимая с бедра дезинтегратор.

– Ой, – тихо пролепетала Аня.

Вита отнесла грязную посуду на конвейер и отправилась обратно в лабораторию. Несмотря на сытный обед, голова продолжала побаливать. Вита вспомнила, что и аспирантка сетовала на головную боль. Магнитная буря?

Она повернула дверную ручку, и тут же шестое чувство заставило ее пригнуться. Луч дезинтегратора прошел мимо и испарил плафон в коридоре. В следующее мгновение тело вспомнило давно не востребованные навыки. Вита швырнула в лицо вооруженному незнакомцу мелочь из карманов и ключи и скользнула вперед, выбросив вверх ногу. Ее удар выбил дезинтегратор из руки воина. Оружие с лязгом полетело в угол, где съежилась перепуганная Аня.

Воин был профессиональным бойцом и не собирался отступать. Он сверкнул глазами и выдернул из ножен саблю. Седая женщина в длинной юбке не казалась ему серьезным противником. К тому же он мог поклясться, что она безоружна. Но его саблю неожиданно встретил закаленный металл, чей холодный блеск был того же оттенка, что и глаза противницы. Пустынник невольно заглянул в них и прочел свою смерть.

Ане почудилось, что меч возник в руке Виталии Сергеевны ниоткуда. На самом деле он всегда был при ней. Ложась спать, Вита клала его под подушку. Уединяясь с мужем, пристраивала так, чтобы при необходимости дотянуться до него одним движением. Просто на древних, вытертых до блеска ножнах лежало заклятие юного бога Хешшвитала, бессмертного Тьмы. Печать невидимости. Подарок на мамин день, 8 Марта. Хешшвитал несколько лет проучился в школе и там отточил чары невидимости на двойках и замечаниях в дневнике.

Меч тоже был подарком – бескорыстным даром любимого. Китайский пират Дэн Ши преподнес ей в ночь любви не бесполезные цветы или духи, а клинок, выкованный в Тибете и несущий в себе имя бога Света. Вита фехтовала более сорока лет. Не потому, что ей нравилось оригинальное хобби, и не ради спортивных достижений. Просто она знала на собственном опыте, что порой только умение обращаться с оружием разделяет жизнь и смерть. Этим клинком ей приходилось пользоваться не раз. Им она, двадцатидвухлетняя девушка, снесла голову магу Дарьену, собравшемуся принести ее в жертву. Им же, в сорокапятилетнем возрасте, убила богиню Миленион, которая возжаждала Витиной крови, и передала ее бессмертие своему второму сыну.

Солнечный луч отразился от безупречной поверхности клинка, ловко повернутого седой воительницей, залил глаза Атридеса слепящим сиянием. А потом оно резко погасло. Навсегда.

4. Фаирата

Яркое пламя пышных волос Фаираты Хешшкора Огненный Локон ничуть не поблекло с возрастом. Ведь она была колдуньей, а колдунье нет нужды в краске для волос и креме от морщин, коли хватает энергии для заклинаний. Нынче у Фаираты имелось целых два бессмертных покровителя, два бога с одним именем, и силы она от них получала – хоть дели на двоих.

Фаирата лениво потянулась и выбралась из постели, накинув капроновый пеньюар золотистого оттенка. То, что уже перевалило за полдень, ничуть не смущало колдунью. Зачем ей вставать с зарей? Корову доить? Торопиться на завод в переполненном трамвае? Спешить в офис, где штрафуют за опоздание на десять минут? Нет, у нее несколько другой род занятий. А невыспавшийся колдун – это гораздо хуже, чем пьяный водитель или обкурившийся травы оператор АЭС.

Справедливости ради стоит отметить, что рыжая красавица покинула бы постель на пару часов раньше, если бы находилась там одна. Колдунья состоялась не только в магии, но и в семейной жизни. Она обожала своего супруга Сашу, подтянутого и бойкого седого мужчину с живыми черными глазами и неиссякающим оптимизмом, главного редактора довольно популярной, хотя и не пользующейся доверием серьезных людей газеты, а он просто боготворил свою волшебницу.

Не спеша совершив утренний туалет, Фаирата вытащила из воздуха бокал свежевыжатого грейпфрутового сока, уселась в мягкое кресло у компьютера и недовольно свела брови. Системный блок был испачкан чем-то вроде помета летучей мыши. Фаирата хорошо разбиралась в ингредиентах, необходимых для колдовства, но не могла припомнить, чтобы поступала с ними столь неаккуратно. Подождав, пока невидимые духи, повинуясь ее невысказанному желанию, уберут грязь, она наконец разгладила брови и включила компьютер.

Никаких особых дел у нее сегодня не было. Фаирате просто не терпелось опробовать новую игру, взятую у давней приятельницы Бэлы, тоже колдуньи. Бэла в миру считалась неплохим психологом, и она очень хвалила эту игру с психологической точки зрения. Дескать, там четко прописаны нюансы взаимоотношений между магами.

Фаирата открыла игру, и на экране появился старый маг на фоне мрачной кельи. Плечи его были покрыты длинной черной мантией, а на груди возлежала серебристо-белая борода, спускающаяся ниже пояса. Маг держал в руке стеклянный сосуд с плавающей внутри змеиной головой и сосредоточенно рассматривал ее, поворачивая то так, то этак, в свете свечей. Фаирате показалось, что пролог затянут, и она нажала «пробел», чтобы перейти к следующему этапу, но картинка осталась неизменной. Она попробовала несколько других клавиш – не помогло.

– Ну и что дальше? – недовольно поинтересовалась она у пространства.

И тут старик обернулся.

5. Вторжение

Аня, зажав рот обеими руками, таращилась во все глаза на научную руководительницу, стоящую с мечом в руках над телом незнакомца. Его череп был рассечен надвое, суровое мужественное лицо превратилось в кровавое месиво. Виталия Сергеевна задумчиво провела пальцем по запятнанному багровым лезвию.

– Кровь красная, горячая, – констатировала она тем же тоном, каким сообщала на заседаниях лаборатории о результатах эксперимента, и отточенным движением стряхнула с клинка дымящиеся капли. – Не морок.

Вита подобрала рассыпанные монеты и связку ключей, внимательно разглядывая поверженного противника. Откуда этот тип здесь взялся? Похож то ли на свихнувшегося ролевика, то ли на заблудившегося арабского террориста.

Ее размышления прервал отчаянный вопль из соседней лаборатории.

– Аня, возьми ту пушку – и за мной, – решительно скомандовала она, указав кончиком меча на валяющийся на полу дезинтегратор.

Желудок Ани подступал к горлу, когда она смотрела на мужчину с развороченной головой, но ослушаться научную руководительницу она не посмела. Вопль повторился. Еще раз, и еще. Съежившись, Аня подняла оружие убитого Атридеса, оказавшееся тяжелым для девушки, и аккуратно выглянула в коридор.

Дверь соседней лаборатории была выворочена, и из нее валили зеленомордые человекообразные страшилы с кривыми саблями. Орки, безошибочно определила любительница компьютерных игр. Ожившие орки!

Сзади раздался шорох, и аспирантка в ужасе обернулась. Еще один пустынник, взглянув на погибшего собрата, с яростным кличем поднял свой лучемет…

Пальцы судорожно вдавили кнопку дезинтегратора еще до того, как Аня успела это осознать. Воин Атридесов с дырой в груди завалился лицом вперед, нелепо подогнув под себя руку с пушкой, а Аня все давила на кнопку, будто боясь ее отпустить. В оконном стекле возникла и стала шириться дыра. Аня опустила дезинтегратор; полоса разрушения поползла вниз по окну, стене, задела батарею, и из дыры под давлением хлынула горячая вода. Аня опомнилась и отпустила кнопку.

Компьютер все еще был включен. Ну, конечно! На экране шло сражение. Отсюда и вылез этот, второй, пока она отвлеклась. Аня не пыталась понять, как это возможно. Ею владела только одна мысль: прекратить, пока из заэкранья не появился кто-нибудь еще. Бросившись к компьютеру, она дважды нажала три «волшебных клавиши», забыв о своем первоначальном намерении сохраниться. Экран погас, жужжание компьютера стихло. Сердце у Ани колотилось громко и отчаянно, словно зверек в клетке посреди горящего зоопарка, на какое-то время его гулкий стук заглушил все остальное, и Аня не сразу осознала, что из коридора уже довольно долго слышится звон металла о металл. Виталия Сергеевна!

Аня встрепенулась. Ее научной руководительнице нужна помощь, а она здесь застряла! Подхватив под мышку тяжеленный дезинтегратор, а второй рукой волоча по полу за ремень не менее громоздкий лучемет, Аня высунула нос в коридор. Виталия Сергеевна отбивалась от свирепых орков, ее клинок лязгал о жуткого вида сабли. Два орка неподвижно лежали в неестественных позах. У одного не было головы, что случилось со вторым, Аня не поняла, но под его телом расплывалась густая зеленая лужа.

– Ой, – сказала Аня. – Ой…

Ей пришлось зажмуриться, чтобы ее не стошнило, но стало еще хуже. Не хватало, чтобы еще какой-нибудь пришелец с той стороны экрана располосовал ее саблей, пока она беспомощно топчется тут с закрытыми глазами! Аня застонала, увидев эту картину словно наяву, и заставила себя разлепить одно веко, потом второе. Виталия Сергеевна свалила третьего орка, но из комнаты с сорванной дверью лезли новые. Аня деревянными руками перехватила дезинтегратор. Надо просто сделать вид, что это компьютерная игра. Ты же мочила этих тварей сотню раз. Представь, что в твоей руке «мышь», и давай!

Аня поймала одного из орков, размахивающего ятаганом, в крестик прицела, и нажала кнопку. Монстр упал, и она перевела прицел на следующего. Только не думай о проигрыше: в этой игре не перезагрузиться. Думай о бонусах. Десять очков за каждого орка, сто очков обменяешь на ленту мастерства, и больше не думай ни о чем.

– Молодец! – крикнула Виталия Сергеевна. – Брось мне второй ствол!

Вряд ли Аня сумела бы бросить лучемет, она и поднять-то его могла с трудом. Но научная руководительница не стала дожидаться. Уйдя из-под удара кривого клинка, она метнулась к аспирантке и подхватила ремень лучемета. В ее руках это оружие вовсе не выглядело тяжелым. Она вскинула лучемет, и тонкая линия раскаленной плазмы перечеркнула разом троих орков.

– Надо выключить компьютер, – пискнула Аня.

Виталия Сергеевна кивнула и, переступив через мертвого орка, исчезла в зияющем дверном проеме.

Картина разрушений в лаборатории вызывала сердечную боль. Перевернутые блоки хроматографа, разорванные провода, на полу – цветные лужи растворов, вытекших из разбитых колб, порубленные стулья… Цепляясь за остатки одного из них, в неестественной позе лежало тело молодого человека в белом халате с кроваво-красными пятнами. Вадим, младший научный сотрудник. Вита, вложив клинок в ножны, присела у тела и на всякий случай пощупала пульс. Нет, «скорую» вызывать бесполезно. Парню не повезло.

Но откуда здесь, черт побери, появились орки? Само по себе наличие орков по эту границу сна и яви не очень смущало Виту. Ей приходилось водить дружбу и враждовать с куда более диковинными существами. Ее интересовало другое: как твари проникли в лабораторию? И еще араб в бурнусе… Он с орками заодно? Или же это совпадение? Опыт учил, что в жизни находится место как самым удивительным совпадениям, так и самым причудливым альянсам.

Экран компьютера, за которым работал Вадим перед смертью, все еще светился. Вита пригляделась и поморщилась. Работал, как же! Молодой балбес играл. Играм в жизни тоже должно быть место, но патологической страсти к «мочиловкам» на фоне лесов Средиземья Вита решительно не понимала. Почему людей так тянет драться с чудовищами, колдунами, орками? Наяву это вовсе не столь увлекательно, как воображают себе те, кто привык сражаться «мышкой» вместо меча.

Кстати, об орках…

Зеленокожий разбойник, прячущийся за дубом на экране, выглядел родным братом тех, чьи бездыханные тела валялись в коридоре. Вита прищурилась. Орк оскалился, будто в ответ, и вышагнул из-за дерева, угрожающе поднимая ятаган. В ту же секунду меч рефлекторно оказался в руке у Виты, тело само по себе встало в стойку. Орк на экране растерянно прижал уши и отступил, принимая защитную позицию. Он меня видит, поняла Вита. Этот зеленый тип, персонаж «игрушки», видит меня. Безобидный экран монитора стал вдруг окном в тот мир, вот в чем дело. Орки, с которыми она дралась в коридоре, пришли из другого мира.

В правом верхнем углу экрана появилась точка, быстро разросшаяся до огненного дракона. Чудовище целеустремленно летело прямо на Виту, и взгляд его злобных глаз очень ей не понравился. Вита кинулась к компьютеру, понимая, что летающий гад слишком стремителен, и корректно выйти из программы не удастся. Она просто выдрала сетевой шнур. Монитор погас, и только трехпалая лапа с ало-багровыми переливами на коже, скрежетнув когтями по столу, перекатилась и упала на пол, будто срезанная ножом. Линолеум под ней потемнел и подплавился.

Вита перевела дух и слегка поежилась, представив несостоявшуюся схватку с огненным чудищем. По всему выходило, что, промешкай она секунду, дракон прорвался бы на эту сторону целиком. Ну, и что это за безобразие? Какому недалекому колдуну вздумалось так пошутить?

Вопросы типа «Верите ли вы в колдунов?» Виту смешили. Человек науки, на веру она не принимала ничего. Она твердо знала, что колдуны существуют. Это люди, которые научились использовать законы природы, еще неведомые науке, толком не понимая принципы их действия и ложно интерпретируя их физические основания. Родная сестра Виты была колдуньей. Ее лучшая подруга – тоже.

Вита вытерла о штору руку, выпачканную в зеленой крови, и, достав из кармана мобильник, набрала номер Фаираты.

6. Гримгрэй Ледяной Глаз

– Как ты посмела потревожить мои занятия, жалкая? – громовым басом вопросил старец, грозно глядя на Фаирату. – Я уничтожу тебя!

Не то чтобы колдунья оказалась совсем не готовой к такому повороту событий. Все-таки она колдунья! В отличие от большинства полуслепых обитателей нашего мира, она умела видеть несколько тонких планов и знала о существовании иных миров. Она почти сразу поняла, что происходит. Это открылось окно в другой мир, ранее неведомый. Причина такого нарушения стенок, разграничивающих миры, оставалась неясна, но факт был неоспорим. Старец, не выпуская из левой руки не то колбу, не то реторту со змеиной головой, подхватил правой внушительный посох и шагнул к Фаирате. Она вскочила с кресла и отпрянула.

Фаирата была колдуньей, но не бойцом. Во всех приключениях, коими ее жизнь была богата, рядом с ней находилась Вита, которая сражалась за нее и вместо нее. Нет, Фаирата не пряталась за чужую спину. Просто всегда как-то так получалось, что… Просто в минуту опасности Вита инстинктивно делала шаг вперед, а Фаирата – шаг назад.

Вот и сейчас Фаирата сделала шаг назад, а Виты рядом не было. Колдунье не пришло в голову поступить так, как поступила бы подруга: использовать любые подручные средства, выдернуть шнур питания, разбить монитор чем-нибудь увесистым, пырнуть старика ножом, в конце концов. Реакция Фаираты была реакцией колдуньи: отступить и поставить энергетический щит. И обратиться за помощью к высшим силам, ей покровительствующим.

Старик вышагнул из экрана и оказался огромного роста, чуть ли не вдвое выше Фаираты, отличающейся миниатюрностью. Он медленно и неотвратимо надвигался на нее, угрожающе направив ей в лицо навершие своего посоха.

Фаирата сдернула с шеи шнурок с мобильным телефоном. «Sony Ericsson» – черный, угловатый и более тяжелый для точеной шейки, чем хотелось бы, он диссонировал со стилем колдуньи. В памяти телефона хранился один-единственный номер. Это был дар ее бога, Хешшкора Всемогущего.

Фаирата нажала кнопку. Старый маг шел, и его черная мантия развевалась, словно под ветром, от вихря сил, текущих сквозь него. Навершие посоха разгоралось ярким голубым огнем, в светло-синих глазах колдуна застыл лед, а змеиная голова в колбе скалилась торжествующе и с издевкой. Фаирата пятилась вместе со своим щитом, прижимая к уху мобильник.

– Абонент не отвечает или временно недоступен, – произнес в трубке равнодушный женский голос.

Фаирата растерялась. Такого не может быть! Заурядный с виду, на самом деле этот аппарат был амулетом вызова, способным связаться с богом даже в ином пространстве. Почему он не отвечает? На ее памяти этот Хешшкор отвечал всегда. Ни разу он не уклонялся от помощи своей посвященной, как бывало с другим Хешшкором, прежде единственным покровителем Фаираты. Постепенно она привыкла к тому, что в любой момент может на него опереться. И теперь зашаталась без опоры.

Она не знала, что ее бог сидит сейчас в темной лаборатории физфака без капли силы и флегматично посасывает принесенный братишкой «энергетик», а мобильник его разряжен, как и он сам. Он все потратил на свою Вселенную. Но если бы Фаирата и знала об этом, что бы изменилось? Какое ей дело до другой Вселенной, когда ее собственная вот-вот вспыхнет под ударом магического посоха и погаснет насовсем?

Старик ударил. С посоха сорвались голубые молнии, они оплели ее щит световой паутиной, дергаясь и треща. Фаирата в панике добавила в щит энергии и, сжав еще один амулет, висящий у нее на шее – золотую раковину, раскинула руки в стороны, строя специальную конструкцию силы:

– Приди, о Хешшкор!

Вызов по золотому амулету требовал сосредоточения. Молнии быстро выжигали щит, временно лишившийся подпитки. Приди, взмолилась Фаирата про себя. Приди скорее!.. Увы, порой Хешшкор не отвечал на вызовы. А бывало и хуже, когда он приходил и бросал ей: «Выкручивайся сама!» Из-за этого непостоянства она уже давно предпочитала не обращаться к нему вовсе. Но что делать, если обратиться больше не к кому?

Щит опасно задрожал. Взгляд Фаираты заметался от амулета к свирепому магу и обратно. Вдруг краем глаза она уловила движение слева. Саша! Ее верный Саша в белом махровом халате, проснувшись, бежал на помощь любимой супруге, вооружившись очками и размахивая табуреткой:

– А ну убирайся вон, не то я тебя…

Щит дрогнул и рухнул. Старик отставил посох в сторону и поднял колбу со змеиной головой, произнеся несколько слов. Фаирата почувствовала, как глаза змеи впиваются в ее душу, парализуя и замораживая. И Саша, занеся табуретку, на полдороге застыл, будто змея поймала и его своим взглядом. Саша, я люблю тебя, хотела она крикнуть в последний раз, но губы уже не слушались. До смерти оставалось всего ничего…

Канал еще не успел исчезнуть. Неожиданно для всех прямо перед старым магом возник черный гибкий силуэт. Мужчина в черной майке и черных клепаных кожаных штанах с длинными, ниже плеч, иссиня-черными вьющимися волосами, резко протянул раскрытую ладонь к змеиному сосуду. Тот выпал из рук старика и откатился в сторону, не разбившись.

– Ах ты! – старик перехватил посох и врезал набалдашником прямо в лоб новому персонажу.

У Хешшкора была надежная защита. Не чета жалким щитам смертных. Беда заключалась лишь в том, что он материализовался чересчур близко к злобному магу, оказавшемуся внутри его суперщита. Тяжелый набалдашник, усиленный вложенными в него заклинаниями, с хрустом пробил лобную кость и вошел в мозг.

Боги не умирают, но боль чувствуют, как и любое обладающее телом существо. Даже, возможно, острее: ведь им, в силу их божественности, нечасто приходится испытывать подобные ощущения. Хешшкор закричал, и тело его содрогнулось в агонии. Он попытался сформировать плазменный импульс и напоследок покончить с противником, но движение вышло смазанным: члены переставали подчиняться ему. Он оставался в этом теле, сколько мог, но все усилия были тщетны. Не в состоянии больше терпеть боль, он вынырнул в эфир и растворился в нем. А мертвая оболочка в черной майке и кожаных брюках упала на залитый кровью ковер.

Гримгрэй Ледяной Глаз усмехнулся, глядя на то, как эфирная сущность покидает тело беспомощно распростертого на полу мужчины. Он догадался, что перед ним бессмертный. Что ж, если со здешними бессмертными так легко справиться, этому миру не останется ничего, кроме как лечь у его ног.

Но не следует забывать и о своем мире. Гримгрэй наклонился, опираясь на посох, и, подняв реторту с Эндорой, аккуратно обтер ее поверхность зеленой гардиной. А затем внимательно изучил межмировой канал, через который проник в это диковинное место. Физически канал представлял собой небольшое прямоугольное окно. Энергетически же… Маг нахмурился: рисунок энергетических линий был ему незнаком. Кроме того, к ним примешивалась некая чуждая энергия, совсем другого толка, но абсолютно необходимая для существования канала, он был уверен. Гримгрэй проследил ее движение к прямоугольному окну и вспомогательному мерно жужжащему ящику по гладким черным веревкам. Связь с родным Давалором терять нельзя, а потому Гримгрэй поместил всю систему в защитный силовой кокон и поставил вокруг ловушки – для тех несчастных, кто дерзнет попытаться снять его кокон.

Двое замороженных – мужчина и женщина – были неподвижны. Женщина с золотым амулетом в руке, мужчина – с дурацким четвероногим стульчиком без спинки. Гримгрэй вынул из оледеневшей руки безобразную мебель и отбросил ее в угол. Вот так гораздо лучше. Старый маг был немножко эстетом. В его покоях стояло несколько наиболее удачных ледяных скульптур. Прищурившись, он решил, что при случае заберет туда эту женщину. Но покамест его ждут более важные дела.

Гримгрэй прошелся по зале, выглянул в окно. Черная, как сама бездна, Бетреморогская башня, возвышающаяся чуть поодаль, на отшибе, привлекла его внимание. Он просканировал башню и остался доволен обнаруженным.

– Что за прелесть, – губы его тронула неконтролируемая улыбка. Поразительное существо, куда там Эндоре.

Улыбку мага стерли пронзительные трели. Он моментально огляделся. Трели издавала маленькая овальная коробочка, лежащая на хлипком столике из не внушающего доверие материала.

Гримгрэй обошел столик со всех сторон, задумчиво рассматривая коробочку. Опасной она не казалась, хоть и продолжала назойливо верещать и мелко дрожать вдобавок. Внутри нее пряталась энергия той же самой странной природы, что у окна межмирового перехода. Слабенькая, но весьма причудливо закрученная. Сперва старик подумал, что перед ним волшебная шкатулка с безыскусной музыкой, но извивы энергии были чересчур тонки и хитроумны для примитивной шкатулки, он даже ощутил нечто вроде сдержанного уважения к мастеру, сработавшему такое.

Не торопясь, он изучил механизм открывания крышки и, лишь убедившись, что он действительно так прост, как кажется, аккуратно поддел крышку ногтем и откинул ее. В тот же миг пространство заполнилось громким и требовательным женским голосом:

– Файка, ты там заснула, что ли? Или только что соизволила проснуться, лежебока? Файка, я на химфаке. У нас тут такое творится… Да что ты молчишь? Это я, Вита!

Гримгрэй понял, в чем секрет коробочки. Это магическое устройство связи. А вот и картинка на обратной стороне крышки – портрет женщины, чей голос он слышит, обрамленный неизвестными рунами.

– Говори потише, женщина, – буркнул он. – Не выводи из терпения, не то испытаешь на себе мой гнев, – Гримгрэй не выносил громкой суетни и хлопотни и невысоко ставил женщин, с коими, по его мнению, эти явления были неразрывно спаяны.

– Мне твой гнев до лампады, – Гримгрэй не был уверен, правильно ли он понял незнакомку; возможно, она имела в виду какую-нибудь магическую формулу? – Можешь свернуть его в трубочку и засунуть себе в анус, – она говорила все так же громко, но тон неуловимо изменился: не бестолковая суета слышалась в нем теперь, а лед и железо, что-то близкое самому Гримгрэю. Это так удивило его, что он упустил смысл предыдущей фразы. – Ты кто вообще такой?

– Гримгрэй Ледяной Глаз, – представился он с достоинством и снисходительностью. Имя великого мага было известно каждому жителю Давалора с младенчества: матери пугали им непослушных детей. Но на собеседницу оно не произвело ни малейшего впечатления.

– Очередной колдун, да? Где Файка?

Очередной колдун! Так Гримгрэя уже несколько сотен лет не называли.

– Если твоя Файка – наглая рыжая девка, отвлекшая меня от ученых занятий, то я ее убил! И до тебя доберусь, ничтожная!

– Вот как, – голос в коробочке похолодел еще сильнее, хотя это казалось невозможным. Фактически, он опустился ниже абсолютного нуля. – Буду ждать встречи, Гримгрэй. Ты станешь не первым, кого я убью – но одним из немногих, кого я прикончу с удовольствием.

Коробочка резко запищала, и голос исчез. Связь прервалась. Старик потеребил бороду, искоса разглядывая изображение женщины, и чем дальше, чем больше оно ему не нравилось. Вита – кажется, так – улыбалась на портрете, но в этих устах слово «убью» звучало естественно. Светлые – или седые – волосы коротко, не по-женски, острижены, в уголках глаз – мелкие морщинки, наверняка от привычки язвительно щуриться, а за холодной серой пеленой глаз чувствуется сила. Не сила бога-покровителя, не энергия природной магии, а непоколебимая уверенность независимости.

Гримгрэй захлопнул коробочку, и досадный портрет скрылся с глаз долой. Что это он, в самом деле? Он – великий маг, достигший вершин в своем искусстве, а она – женщина. Абсолютно предсказуемо, кто кого убьет.

7. Пора принимать меры

Гримгрэй, повторила про себя Вита, чтобы запомнить. Гримгрэй Ледяной Глаз, тебе конец. Файку я тебе не прощу.

Вита дружила с Фаиратой с восемнадцати лет. Их знакомство началось не слишком радужно: колдунья заманила Виту к себе в замок, ибо волшебные книги сказали, что для решения ее проблемы требуется некто, не поклоняющийся ни темным, ни светлым силам. И Вита проблему решила, заработав этим уважение в колдовских кругах, а попутно не на шутку привязавшись к обаятельной Фае. С тех пор она решала Файкины проблемы неоднократно. А теперь вот не успела…

Она набрала другой номер.

– Федор, это Виталия. Если ты стоишь, сядь или возьмись за что-нибудь, – она сделала короткую паузу. – Федор, твоя мать мертва. Ее убил человек по имени Гримгрэй Ледяной Глаз. Ты знаешь, кто это? Нет? Выясни по своим каналам как можно скорее. Я хочу оторвать ему башку.

Последние слова она прокричала торопливо. В коридоре вновь послышались вопли и лязг. Сердце сжалось: непутевая Аня, она же осталась там! Быстро сунув телефон в карман, Вита обнажила клинок, привела лучемет в боевую готовность и выглянула в коридор.

Глаза ее нашли Аню, скорчившуюся за массивной тумбой и наблюдавшую оттуда за тем, как на мечах дерутся две группы странных длинноволосых субъектов, и у Виты вырвался вздох облегчения.

– Что это за хиппи? – шепотом осведомилась она, мотнув головой в сторону сражающихся.

– Какие же они хиппи? – удивленно откликнулась Аня. – Это эльфы. Светлые бьются против темных.

У одной группы кожа и впрямь была темнее, чем у другой. Но внешностью они обладали вполне человеческой. Раскосые, как индейцы, и гривастые, как молодежные кумиры.

– С чего ты взяла, будто они эльфы?

– Так ведь уши острые! Сразу видно, что вы, Виталия Сергеевна, в компьютерные игры не играете.

Ага, вот что в них казалось странным: неестественно заостренные верхушки ушей.

– Полагаю, спрашивать, откуда они взялись, бесполезно, – мрачно произнесла Вита. – Пора предпринимать какие-то меры.

– Вы собираетесь влезть в драку? – ужаснулась Аня.

Вита поразмыслила.

– Пожалуй, нет. Пусть себе дерутся, лишь бы наших не трогали.

Чуть поодаль лежало тело пожилой лаборантки, непонятно – убитой преднамеренно или просто попавшей под горячую руку. Но ей помощь уже не требовалась, а на Виту с Аней эльфы не отвлекались, демонстрируя, что взаимный конфликт для них важнее всего.

– Нужно отключить все компьютеры, – сказала Вита. – В крайнем случае, разбить мониторы. Хотя… сколько времени на это уйдет, сколько монстров успеет проникнуть из-за экрана? Нет, надо покончить с вторжением одним ударом. Знаешь, где находится распределительный щит?

– Н-нет, – правильно, откуда аспиранточке знать такие вещи?

– Бери дезинтегратор и следуй за мной. Я тебя проведу, а ты уничтожишь щит.

Аня округлила глаза:

– Но ведь тогда выключится все электричество в здании!

– А чего мы, по-твоему, добиваемся?

8. Феод

Мама!

Феод Хешшкора стиснул зубы и помотал головой, пытаясь прогнать темную пелену перед глазами. Мама мертва. Два слова – и твой личный мир рушится осколками. Тридцатисемилетний колдун давно уже не был беспомощным мальчиком, не мыслящим жизни без мамы, но к такому известию никогда не бываешь готов.

В ушах стоял голос тети Виты. Она что-то хотела от него, твердила какое-то имя. Феод слышал голос, но не различал слов. Главные слова уже прозвучали. Что еще может быть важно?

Чисто выбритый мужчина с густым хвостом огненно-рыжих волос выключил телефон и опустил его в нагрудный карман классического черного пиджака. Партнеры по бизнесу деликатно выжидали, делая вид, что изучают меню и интерьер ресторана.

– Извините, – пробормотал Феод, вставая. – Мне нужно отлучиться.

– Разумеется, Федор Александрович, – вежливо откликнулся один.

– Конечно, господин Муратов, – кивнул другой.

Феод проследовал к туалету, забыв барсетку на столике. Ноги казались деревянными. Не ответив на улыбку юноши развратного вида, отирающегося возле умывальников, господин Федор Муратов, глава солидной фирмы по производству химического оборудования, надежно запер замок кабинки, воздел вверх руки, сомкнутые ладонь к ладони, и негромко произнес заклинание. О чем подумает юноша, когда пройдет полчаса, час, а он так и не выйдет из кабинки, было ему безразлично.

Тело мгновенно стало невесомым, а затем растворилось в воздухе, перейдя на иной план бытия. Колдуна влекло через длинную черную трубу внепространственного переноса. Как бы ни повернулась судьба договора, который он сегодня собирался подписать, сейчас он должен быть в Хешширамане. Проститься с матерью.

Труба выплюнула его в его собственных покоях в замке Хешшираман, которые он делил с супругой, ныне гостящей в Деадарге-3. Дверь в залу, служившую кабинетом матери, была приоткрыта. Федор застыл на пороге, увидев своих родителей. Мама вздымала руки к небу, папа находился в каком-то полузамахе, вот только в его длани не было оружия. Оба были мертвенно бледны и недвижны. А в нескольких метрах от них раскинулось еще одно мертвое тело, на первый взгляд, принадлежащее молодому черноволосому байкеру или рок-певцу, неведомо каким образом оказавшемуся в волшебном замке. Феод узнал его. Это была телесная оболочка его бога, Хешшкора Всемогущего.

Шевеление, почудившееся за спиной, заставило его мгновенно собраться. Он сдернул пиджак и выкрикнул кодовые слова. Тотчас же со стены сорвался висящий на ней меч, со свистом рассек воздух, и рукоять легла в его ладонь. Тетя Вита привила ему вкус к холодному оружию и научила неплохо с ним обращаться. Уходя из-под возможного удара, Феод перекатился по полу, и вовремя: парализующий импульс посоха заморозил фиалку в настенном кашпо за его спиной. Феод развернулся в полуприседе и очутился лицом к лицу с рассерженным стариком в антрацитово-черной мантии. В правой руке его был посох, в левой – стеклянный шар со змеей. Нет – со змеиной головой. Голова гадины отдельно от туловища, да еще гнусно ухмыляющаяся, показалась Федору настолько противоестественной и отвратительной, что все свои силы он вложил в удар по шару.

Стеклянный – а может, кварцевый или хрустальный, колдун не очень в этом разбирался – сосуд треснул под врезавшимся в него стальным лезвием; мерзкая голова, разрубленная пополам, упала, пачкая ковер склизким мозгом. Но сила старого мага заключалась не в змее. Федор ударил не туда. Старик, затрясшись от гнева, ткнул посохом чуть ли не в лицо дерзкому, осмелившемуся лишить его Эндоры, и прошипел несколько слов, впившись взглядом в глаза противника. Феод поднял меч, чтобы снести верхушку посоха… и это было его последнее движение. Еще одна скульптура застыла в дверном проеме с бесполезным мечом в руке.

Гримгрэй сокрушенно покачал головой, глядя на останки Эндоры. Змеиная голова неплохо помогала ему в колдовстве. С запозданием он подумал, что стоило бы, наверное, умертвить наглеца как-то по-иному. Более мучительно. Но чего уж теперь жалеть, когда все сделано! Он отряхнул и без того безукоризненно чистую мантию, неестественно сверкающую антрацитом, и вышел из комнаты вон, решительно направившись к Бетреморогской башне.

9. Масштабы бедствия

Весь корпус погрузился во тьму. Аня растерянно опустила дезинтегратор, обративший в пыль распределительный щит.

– Надо было заготовить факелы, – промолвил прибившийся к ним эльф.

Звали эльфа Сиордан, и являлся он, по всей видимости, темным – если это действительно коррелировало с цветом кожи. Такой вот эльф-мавр. Он был слегка ранен в голову и слегка не в себе. Вита была склонна списать некоторую неадекватность на сотрясение мозга, но Аня, как специалист по эльфам, гномам и прочим персонажам компьютерных игр, авторитетно заявила, что эльфы все такие. С легкой сумасшедшинкой, выразилась она. Вита с Аней наткнулись на него, когда он дрался с целой ватагой орков, стоя чуть ли не по колено в трупах своих собратьев. Они бы не стали вмешиваться: пусть пришельцы разбираются меж собой сами, твердо сказала Вита, не желавшая искусственно увеличивать число свалившихся на ее плечи проблем. Но орки обратили на них пристальное и недоброжелательное внимание. Пришлось уничтожить неумеренно агрессивную ватагу. Тем самым они нечаянно спасли Сиордана, и теперь он увязался за ними в надежде уплатить долг чести.

– Какие факелы? – буркнула Вита. – Здесь тебе не лес, остроухий.

Она вытащила мобильник и нажала на ощупь какую-то кнопку. Экранчик засветился, развеивая непроглядную тьму подвала.

– А что это? – с любопытством спросил Сиордан.

– Волшебный фиал, – проворчала она.

Ну как объяснить этому выходцу из диких лесов, что такое мобильный телефон? Впрочем, если бы Вита захотела, наверняка бы объяснила. Удавалось же ей объяснять чистым разумом студентам премудрости биохимии. Вот только Вита пока не понимала, как ей относиться к приблудному эльфу. Он был самый настоящий эльф, а не какой-нибудь чокнутый ролевик из Приокско-Террасного заповедника, следовательно, его происхождение сомнений не вызывало. Пришелец. И уже одно это внушало Вите предубеждение. Чья бы воля ни стояла за вторжением с экрана, была она явно не доброй. Прорываясь к распределительному щиту, Вита с Аней навидались ополоумевших сотрудников, спасающихся от орков, демонов, драконов, разбойников, гигантских пауков, боевых роботов… Темный эльф – один из этих. И, небось, не с лютней в руках он сюда явился: на бедре – меч, за спиной – лук. Как ему доверять?

С другой стороны, злобных устремлений он не проявлял. Шел с ними, бормотал что-то о чести, безропотно тащил Анин дезинтегратор, помог им отбиться от пауков. В общем, польза от него имелась, а вреда пока никакого.

Вита вздохнула.

– Пошутила я, остроухий. Вовсе это не фиал. Просто штука, которая светится.

Они поднимались из подвала, прислушиваясь к доносящимся сверху крику, грохоту, рычанию и лязгу. Экраны погасли, но сколько дряни уже успело из них вылезти! И почему люди так любят всякие «стрелялки»? Играли бы в «тетрис», горя бы не было. Ну, в худшем случае упал бы из монитора кому-нибудь на ногу кирпич извращенной формы.

В окно цокольного этажа было видно здание биофака. Часть оконных проемов освещена, из одного валит черный дым. А по заднему двору мечутся, визжа, несколько сотрудниц в белых халатах, преследуемые червями метрового диаметра. Бестолково шарахающихся теток спасало лишь то, что твари были весьма медлительны. Вита перевела взор на Главное Здание МГУ, и он потемнел еще больше: на высоком шпиле, обернув его шипастым хвостом, сидел дракон, ярко рдея на фоне небесной синевы. С такой высоты монстр контролировал огромную территорию.

– Похоже, весь Университет накрыло, – проговорила она. – Нам одним не справиться. Аня, звони в МЧС. А мы с Сиорданом вызволим хотя бы этих несчастных женщин.

Червь всосал ртом сумочку, которую инстинктивно прихватила с собой при бегстве одна из сотрудниц биофака. Она заверещала еще громче, не отпуская ручек. Эльф рубанул по гаду мечом. Плоть лопнула с легким «чпок», и отрубленная половина пустилась в самостоятельное ползание. Та часть, на которой находился рот, даже не вздрогнула, продолжая затягивать сумочку.

Вита поудобнее перехватила дезинтегратор. И червяк-переросток, и сумочка исчезли, оставив легкий запашок озона. Женщина отшатнулась, а в следующую минуту, истерически рыдая, повисла у Виты на шее. Вита едва успела передать ствол эльфу.

– Там все мои документы, – причитала женщина. – Паспорт, права… И деньги, пятьдесят американских рублей и целый кошелек наших… И французская косметика, совсем новая…

– Где? – непонимающе спросила Вита.

– В су-умочке…

Гори огнем твоя сумочка, глупая ты баба, в сердцах произнесла Вита – про себя, конечно. Женщина находилась в шоке, и грубить ей не стоило. Вита оторвала ее от себя, поставила вертикально и внушительно сказала:

– Если бы не сумочка, этот червь сцапал бы вас за пузо. Или ваша жизнь не стоит пятидесяти американских рублей и французской косметики?

Женщина икнула и замолчала, как отрезало.

– Бегите домой, – велела Вита ей и еще четырем дамам, не вполне пришедшим в себя после того, как черви были уничтожены темнокожим незнакомцем с неизвестным оружием. – Или не домой – в любое безопасное место, до которого доберетесь. Компьютеры не включать. Главное Здание обходите по широкой дуге, там дракон.

Кого еще следует остерегаться? Всего и вся. Мало ли каких чудовищ напридумывали создатели игр. Хорошо еще, на улице день, а то бы вампиры выползли.

– Ну что там, Аня? Когда приедут?

Аспирантка со слезами покачала головой, пряча телефон:

– МЧС не приедет, Виталия Сергеевна. У них не осталось свободных бригад. Везде то же самое.

– Неужели по всей Москве?

Аня всхлипнула:

– Похоже, по всей России.

Случись такое хотя бы десяток лет назад, вторжение легко удалось бы локализовать и загасить. Но не теперь, когда весь мир затянут паутиной интернета. Аня ошиблась: масштабы бедствия были куда шире. И они ширились с каждым мигом. Едва лишь программа захватывала очередной компьютер, включалась команда электронной почты: «Разослать по всем адресам!» И половины суток не прошло, когда на земном шаре осталось всего несколько оазисов, не испытавших вторжения. Центральные области Антарктиды, необитаемые северные острова, да парочка-другая деревень старообрядцев в глухой тайге. Даже посреди океанов на кораблях были компьютеры. Даже в отдаленных горных районах геологические партии тащили с собой ноутбуки. Даже в безжизненных пустынях караванщики имели мобильные телефоны с выходом в интернет. Величайшее достижение цивилизации – всемирная связь – обернулось катастрофой.

10. Запертые на физфаке

В коридорах физфака царила паника. Гигантские птицы, чей размах крыльев не позволял им взлететь внутри здания, бегали туда-сюда, клацая здоровенными когтями по паркету, и клевали зазевавшихся студентов. Злобный красный глаз птахи обернулся к выглянувшему Хешшкору, и он поспешно захлопнул дверь лаборатории.

Виталик распахнул пыльные оконные створки, высунул голову.

– Можно попробовать спуститься. Если нам хватит энергии хотя бы на то, чтобы подстраховаться.

Хешшкор хрустнул сжатым кулаком. Он не привык к подобной беспомощности. Ужасное ощущение, почти невозможное для бессмертного бога. Но что же делать, если все, что имел, он отдал своей Вселенной?