Слепая судьба

Глава 1

Ши Юн слушал, как трепещут на ветру бумажные ленты на бамбуковом шесте. Ван Лин говорила, что так принято в её родном Красном городе. В доме, куда пришла смерть, у входной двери устраивали навес из бамбуковых шестов, покрытых циновкой, на середину навеса вешали пучок белых и голубых бумажных лент. Это предупреждение случайным гостям, чтобы они не входили в дом, где сейчас траур, и не сделались бы от этого нечисты. Ши Юн не стал вмешиваться, он знал много о смерти и слишком мало о достойных похоронах. Он думал о том, что старания Ван Лин напрасны, кроме них двоих, на многие ли вокруг нет людей, а значит, никто не увидит бумажные ленты.

Двенадцать лет прошло, как учитель Дэн Фэй покинул службу при дворе Красного города, многолюдный мир Пяти городов, и ушёл в горы заниматься духовными практиками. Отшельник поселился в горах Драконьих зубов, его приютил маленький, заброшенный храм с заросшей травой пагодой и соснами, проросшими сквозь каменные плиты внутреннего двора и укрывшими его шатром из своих ветвей. Учитель на закате своей жизни искал покоя, но судьба решила иначе, дав ему двух новых учеников.

Ленты шелестели, и сильно пахло листьями дерева помело, тёплым отваром из которых Ван Лин омыла тело учителя. Ши Юн тихо пел молитву «Кай-Лу» «Открытие пути». Песня не только для учителя Дэн Фэя, ушедшего к предкам, но для Ши Юна и Ван Лин, им тоже предстоит долгий путь. Десять лет назад Ши Юн покинул родной дом, и тогда, как сейчас, путь перед ним расстелила смерть. Воспоминания о тех днях до сих пор приходили к Ши Юну в кошмарах.

В долине Рисового семечка наступила холодная весна, снег таял неохотно, грязь не желала высыхать. Вместе с весной в деревни долины пришла холера. Крестьянская усадьба, где родился Ши Юн, находилась у самых гор. Ему было семь лет, когда весна и холера добрались до их дома. Слуги шептались, что заразу принёс ручей, текущий от фермы в десяти ли от родного дома семьи Ши. Юн проснулся утром после тяжёлой ночи, и его вывернуло около лежанки. Сплюнув остатки мерзкого вкуса и утерев рот от рвоты, Ши Юн поискал глазами пиалу с водой. На соседней постели, запрокинув голову, застыл младший брат Бей, рядом скрючилась Лин – старая служанка, что всю ночь дежурила у их постелей, выпаивая имбирём с сахаром. Лин и сама была больна и скоро перестала вытирать зловонную жижу, перемешанную с кровью, что исторгало тело его брата и её собственное. Ши Юн тронул брата за руку, которая показалась ему сухой веткой, пергаментная кожа сморщилась под пальцами. Бей не повернул головы и не откликнулся на зов. Юн подполз к Лин, но глаза у неё закатились, а вокруг открытого рта засохла кровь. Юн понял, что спал в комнате с мертвецами, он заорал и бросился к родителям. Никто не откликнулся, гробовая тишина дома схватила его за горло и заставила оборвать крик. Юн выбежал из флигеля, где жил с братом, во внутренний двор. Здесь отвратительно пахло и лежали тела двух слуг, умерших ещё вчера, ни у кого не нашлось сил унести их за ворота. Он нашёл отца и мать в главном доме, лежащими на циновках, глаза их запали, а лица и тела дёргались, словно в них вселились злые духи. Ши Юн испугался и на заплетающихся ногах бросился из дома к горам.

Он бежал от смерти, словно она затаилась в его родном доме, бродила по комнатам и двору, искала себе новую жертву. Ши Юн представлял, как родители, дёргаясь, поднимаются со своих постелей, превращаясь в пьющих кровь покойников – цзянши, что, мерцая зелёным фосфоресцирующим огнём, бросаются за единственным выжившим в погоню. От отца он знал, что за горами есть деревня, где живёт дядя с семьёй, Ши Юн надеялся, что через перевал доберётся до родственников.

В горах весна только начиналась, сосны скинули снежные шапки, но мокрый снег ещё лежал повсюду. По дороге Ши Юн ел снег, и телу полегчало, но глаза застилали слёзы, а мысли о родных, словно нож, резали сердце. Плетённые из травы шлёпки размокли от тающего на тропе снега, по колено сырые штаны обжигали холодом, каждый шаг давался с большим трудом, но страх перед смертью заставлял двигаться вперёд. Ему казалось, что от самого дома за ним крадётся, припадая к земле, белая тварь с материнским лицом с ввалившимися глазами. Он боялся остановиться хоть на секунду, чтобы подвязать мокрые штаны, боялся упасть и больше не подняться. Когда солнце перевалило зенит, Ши Юну удалось подняться достаточно высоко в горы, но, осмотревшись, он понял, что за пеленой слёз и чёрных дум потерял нужную тропу. Путь его ушёл в сторону, приведя к небольшой пещере, возле которой Ши Юн нашёл разбросанные старые человеческие кости, похоже, здесь когда-то обитал злой дух. Вечерело, если не спуститься с гор, то ночью замёрзнет насмерть. Идти обратно и искать нужную тропу поздно, подниматься выше в сумерках опасно, и без огня он замёрзнет. Нужно было рискнуть и поискать убежище в пещере.

Ши Юн покричал в пещеру, в надежде отогнать гуя, если тот не покинул это место, и, шепча защитную сутру, пошёл внутрь. Пещера оказалась сухой и тёплой, в темноте ничего не было видно, но где-то впереди он заметил желтоватый отсвет. “Возможно, охотник решил переночевать в пещере и развёл огонь”, —успокаивал себя Юн. Он принюхался, но запаха дыма или диких зверей не было, как и зловония разлагающейся плоти. Удивительно, но внутри пещеры пахло цветами абрикоса. От входа начиналась ровная дорожка, уходящая в глубь скалы. Ши Юн спускался всё ниже, и вокруг становилось всё светлее от пульсирующего сияния впереди. Тёплые волны накатывали на замёрзшее и уставшее тело Ши Юна, он почувствовал, что идти стало легче. На каменных сводах пещеры он заметил узоры и знаки, Ши Юн умел читать, но эти иероглифы не понимал. Дорожка закончилась в небольшом каменном зале, в самом центре которого из глубокой расщелины, пульсируя, бил тонкий жёлтый луч. Здесь было тепло и светло. Измученный дорогой и болезнью Ши Юн опустился на каменный пол. Ему казалось, что тело его опустилось в бочку с тёплой водой, ноги и руки закололи приятные иголочки, согревая и расслабляя. Свет пульсировал в ритме спокойного сердца, Ши Юн лёг на пол, и сон, подкравшись на мягких лапах, поглотил его. Он практически растворился в уютной темноте, когда на груди заворочалось что-то тяжёлое и горячее, и Ши Юн открыл глаза. На груди устроилось, свернувшись кольцом, странное существо. Его можно было принять за крошечную змею, если бы не четыре когтистые лапы, вцепившиеся в халат, и белый цвет чешуи. Ши Юн хотел сбросить с себя тварь, но понял, что руки и ноги не слушаются. Тогда он спросил, стараясь, чтобы голос не дрожал от ужаса:

– Ты кто?

– Я твоя внутренняя сила, ци этого места разбудила меня, – тихо прошипело создание.

– Моя сила? Ты больше похожа на червя, что выбрался из моего больного живота.

– Сам ты червь, слабый и никчёмный, а я лишь отражение этого, – обиделось существо и, замерцав, исчезло, а Ши Юн проснулся по-настоящему.

Он выспался и чувствовал себя здоровым, пора было идти дальше. Ши Юн сел и выпрямил спину, наклоняясь вперёд, коснулся каменного пола пещеры сначала руками, а потом головой, совершая поклон цишоу для источника, вылечившего и давшего ему сил идти дальше. Его лба тут же коснулся сквозняк, принёсший запах талого снега и сосен, а значит, с другой стороны из пещеры есть выход. Ещё раз поблагодарив святое место, Юн пошёл вперёд, в темноту уходящего из зала коридора, и скоро услышал шум воды. В пещере посветлело, и он вышел на каменную площадку. Рядом бежал ручей из тающего снега, а от площадки вниз уходила лестница к монастырю с белыми стенами и двухэтажными пагодами с жёлтыми крышами. Ши Юн увидел, что во внутреннем дворе монастыря тренировались молодые воины.

Это было удивительное зрелище, заставившее забыть Ши Юна обо всём на свете. Два десятка бойцов в полотняных штанах и халатах синего цвета, подпоясанных кожаными ремнями, синхронно вскидывали копья и наносили удары, разя невидимого врага. Потом воины разбились на пары, и бой стал похож на смертоносный танец. Глаз не успевал следить за росчерками ударов, слышалось дружное уханье, когда копьё уходило в сторону в волоске от головы противника. Во двор вышел мальчишка ненамного старше Ши Юна, на нём были надеты белые штаны, подвязанные широким синим поясом, а длинные чёрные волосы заплетены в косу. Мальчишка с места подпрыгнул и, пробежав по воздуху, оказался в середине двора, где напал на первую пару воинов. Ещё в полёте он ухватился за наконечники копий голыми руками и, дёрнув на себя, сломал копья друг о друга. Наконечники остались у него в руках, он перехватил их, словно короткие мечи, и, прыгнув на воинов, которые ещё не успели отбросить в сторону сломанные копья, прижал острие металла к шее одного из них и животу другого. Ши Юн успел сделать три вдоха, а мальчик за это время победил двух взрослых воинов. Мальчишка вырвал у побеждённых из рук остатки копий и подпрыгнул, раскручивая их над собой, древки замелькали так быстро, что размазались в воздухе и стали не видны. Воздух загудел от рассекающих его копий. Словно по волшебству, гудящий круг над головой мальчика поднимал его всё выше и выше. Когда ноги его оказались на уровне верхушек сосен, растущих у стены, мальчик прокричал.

– Удар крыло стрекозы!

Вниз веером полетели арбалетные стрелы, похоже, мальчик прятал их за широким поясом. Воинам удалось отбить летящие стрелы, но пара из них оставила кровавые разрезы на руках. Следом за стрелами вниз полетели раскрученные древки копий, а мальчик сам закрутился в воздухе, словно волчок из «Тысячи».

– Удар кунчжу!

В полёте он раскрутил кушак, и длинные концы пояса полетели в стороны, закручиваясь вокруг пик ближайших воинов. Мальчик дёрнул за концы пояса так, что копья перекрестились, и он приземлился ногами на этот перекрест, воины дёрнули оружие на себя, и мальчик взвился в воздух, перепрыгнул через голову и приземлился на каменную плитку двора. Ши Юн не удержался от восхищённого вздоха.

– Достаточно, за нами наблюдают, – недовольно сказал мальчик, и лицо его исказилось от злости.

Ши Юн не успел понять, что разговор идёт о нём, как мальчишка подпрыгнул, пробежал по воздуху, оттолкнулся от стены монастыря и, оказавшись на ступеньках лестницы, в два прыжка очутился рядом с ним. Мальчишка больно схватил его за плечи и швырнул вниз по лестнице к воротам монастыря, потом прыжком спустился и пинком под рёбра отправил Ши Юна в центр монастырского двора.

– Го Шэн, Жэнь Гуй!

К мальчику из толпы воинов вышли двое. Оба высокие, с широкими плечами, лицо одного походило на ворона Карасу Тэнгу, злое и хищное, а второй своими кустистыми бровями и широким лицом напоминал совиное лицо Чжу.

– Что нам делать с этим мерзким червяком, что вылез из своего навоза? – спросил мальчик, ставя босую ногу на лицо лежащего на земле Ши Юна.

– Позвольте мне казнить шпиона, мой юный господин, – сказал Карасу Тэнгу.

Ши Юн, скрючившись от боли, лишь застонал ещё сильнее, когда понял, какая участь его скоро ждёт. Стоило ли бежать от смерти из родного дома, чтобы встретить её от рук незнакомцев?

– Это всего лишь мальчик. Может, оставить его в монастыре и обучить боевым искусствам? Тогда у вас, мой господин, будет друг-ровесник, – сказал похожий на Чжу.

– Чушь! Чушь! Чушь! Я не нуждаюсь в друзьях, а быструю смерть от руки воина ещё надо заслужить, а этот червяк – личинка крестьянина, а возможно, просто сбежавший раб. Вырвите ему язык и выжгите глаза, чтоб не повадно было отрывать свой взгляд от земли и смотреть на великих.

Ши Юн взвыл и попытался уползти, но его подхватили под руки и потащили в сарай. Это был день, когда он последний раз видел небо и горы, последний, когда он мог звать на помощь маму, забыв, что она мертва.

Всё, что он помнил потом, это только бесконечная боль, вкручивающийся в голову огненный шип, лишающий разума. Вкус крови и запах палёного мяса. Чернота вокруг, которая будет с ним ещё очень долго, чужие грубые руки, волокущие его куда-то. Смех мальчишки, царапающий душу. Ши Юн потерял сознание и очнулся, когда ощутил прикосновение ледяных рук догнавшей его смерти.

Воспоминания десятилетней давности Ши Юна прервало лёгкое движение рядом, он почувствовал запах орхидеи. Юн повернулся к подошедшей Ван Лин.

– Никогда не поймёшь, спишь ты или медитируешь. Нам пора уходить, я приготовила тебе одежду, иди переоденься.

Юн помотал головой и поднялся, ему никогда не удавалось поговорить с Ван Лин спокойно. Её нрав не удавалось усмирить даже учителю. От неё всегда было больше шума, чем от молодой бамбуковой палки в костре, вот и сейчас он почувствовал первые истеричные нотки в её голосе.

– Ты что, глухой? Иди переоденься!

Ши Юн вздохнул и вынул из-за пояса кисть для письма. Лёгким росчерком он написал в воздухе:

«Я не надену в дорогу белую одежду».

Это был один из первых навыков, что учитель заставил его освоить: писать видимые иероглифы своей ци. У Ши Юна долго ничего не получалось, пока учитель не догадался дать ему в руку кисть для письма. Писать кистью было дольше, чем вызывать иероглифы сразу, но так проще поверить, что он написал знаки, видимые и для остальных.

– У нас траур! Траур, ты понимаешь, балда? Да и как ты понял, что одежда белая? Слепой крот видит больше, чем ты, – повысив голос, продолжила Ван Лин.

«Я ношу траур в себе, а не на себе. Я касаюсь руками белого и слышу грустную мелодию».

– Как же вы любите с учителем пафосные речи. Знаю, почему ты не хочешь надевать белое, ты грязнуля. Не пройдёшь и ли по дороге, как всё выпачкаешь. Как хочешь, но я буду носить траур до тех пор, пока горы не станут мягче облаков. Учитель был мне как отец, больше, чем отец, потому как другого отца я не знала.

«Я думал, твой отец лис Ногицунэ, подложивший своего ребёнка учителю на порог».

Кажется, шутка оказалась лишней, резкая волна воздуха, и перед лицом Юна просвистел клинок.

– Укус собаки!

Пришлось уворачиваться, второй клинок успел задеть повязку, прикрывающую лицо, рассекая шёлк. В нос ударили сотни запахов: сосновый дух, разогретый солнцем мох на камнях, запах прелых кленовых листьев, шерсти землероек, поселившихся у ворот храма, и множество других, которыми был наполнен тёплый осенний день в горах. Голова немного закружилась, как всегда бывало, когда Ши Юн переключался со слуха на обоняние.

– Ах ты, неблагодарный выродок! Когда я тащила тебя в дом учителя, не знала, что спасаю мерзкого подкидыша. Хи-хи!

Ещё один удар чуть не разрезал пояс, с этим пора было заканчивать, и Юн обратился к ветру.

– Удар копытом!

Зашелестели листья, и тугой смерч отбросил разбушевавшуюся Ван Лин. Ши Юн достал из рукава длинную ленту, и ветер, подхватив её, обмотал вокруг Лин. Не успела она разрезать оковы, как Ши дёрнул за концы, туго затягивая ленту вокруг её тела, намертво прижимая руки к бокам.

«Успокоилась?»

В ответ Ши Юн услышал лишь недовольное пыхтение. Им и правда очень не хватало учителя, он всегда знал, как успокоить Ван Лин.

«Эта лодка тоже пуста. Помнишь?» – написал Ши Юн в воздухе, отпустив концы пояса. Это была любимая притча учителя, когда у Ван Лин случался очередной приступ ярости.

– Когда я был молодым, мне нравилось плавать в лодке. В одиночестве я отправлялся плавать по озеру и мог часами оставаться там.

Однажды я сидел в лодке с закрытыми глазами и медитировал. Была прекрасная ночь. Но какая-то лодка плыла по течению и ударилась о мою. Удар был такой силы, что я выпал за борт. Во мне поднялся гнев! Я подплыл к незнакомой лодке, намереваясь обругать рулевого, но когда я подтянулся за её борт, то увидел, что лодка пуста. Моему гневу некуда было двигаться. На кого мне было его выплёскивать? Мне ничего не оставалось, как вновь забраться в свою лодку, закрыть глаза и начать присматриваться к своему гневу.

В эту тихую ночь я подошёл к центру внутри себя. Пустая лодка стала моим учителем. С тех пор, если кто-то пытался меня обидеть или во мне поднимался гнев, я смеялся и говорил себе: «Эта лодка тоже пуста». С этими словами я закрывал глаза и направлялся внутрь себя.

Ван Лин, скрутив ленту, подошла к Ши Юну и положила голову ему на плечо.

– Тебе тоже не хватает его?

«Конечно. Но он ушёл, теперь мы должны найти свой путь».

Он погладил Ван Лин по голове. Ши Юн помнил, как услышал её голос в первый раз, Ван Лин плакала, сидя рядом с ним, но, заметив, что он пришёл в себя, сказала:

– Твои волосы седые, как у старика, но я надеюсь, ты не старый и будешь со мной играть, когда поправишься.

Шестилетняя Ван Лин тогда уже год трудилась служанкой у Дэн Фэя, он купил её в Красном городе. Однажды она пошла в лес за валежником, но вместо него через три часа притащила умирающего Ши Юна. Ван Лин обморозила руки, пока волокла его по тающему снегу, закутав в свою одежду. Учителю пришлось отрубить ей кисти рук, чтобы гангрена не пошла дальше, но Ван продолжила выполнять свои обязанности, хоть и плакала, когда никто не видел. Ши Юн лежал в лихорадке, а Ван Лин ухаживала за ним, давая целебное питьё, сделанное учителем, обтирала его тело и накладывала компрессы на выжженные глаза, ловко используя лишь запястья, обмотанные бинтами. Ван Лин страдала от боли, но исполняла свой долг, тогда Дэн Фэй и взял её в ученицы, а позднее сделал для неё наручи с клинками, которые стали её оружием.

– В Золотом городе в страже наместника служит один из учеников Дэн Фэя. У меня есть план: придём в Золотой город и попросим его походатайствовать, чтобы нас взяли на службу, – сказала Ван Лин, не давая Ши вновь погрузиться в грустные воспоминания.

«В Золотом городе много библиотек и учителей, я бы мог продолжить обучение».

– Фу, я больше не прикоснусь ни к одному свитку, такая скука разбирать шелуху душ мудрецов. Но я рада, что ты не споришь насчёт Золотого города, тебе вечно не угодишь. Берём котомки и в путь.

Ван Лин говорила с энтузиазмом, но Ши Юн знал, что ей страшно. Она с пяти лет не уходила от монастыря дальше, чем на четыре ли, и очень плохо помнила свой родной Красный город. Он же в детстве не покидал усадьбу, пока смерть не устроила на него охоту. «Я уже не так слаб и не боюсь смерти, даже если она всё ещё караулит меня все эти годы, злясь, что упустила когда-то», – успокаивал себя Ши Юн, забирая котомку из комнаты, в которой прожил последние десять лет.

С тревогой в сердце они вышли через главные ворота монастыря и поклонились месту, куда они никогда не вернутся. Они стали спускаться по заросшей кустарником дороге, что вела на восток, где начинались леса долины нижнего течения Великой реки и стоял Синий город. Оттуда проще всего было найти караван до Золотого города.

Глава 2

Тропинка шла между поросших лесом невысоких гор, прохладный ветерок играл с поясом и полами халата Ши Юна. Слышно было, как на ветвях деревьев хозяйничают белки, а в зарослях копошатся куропатки. Ши Юн чувствовал запах клёнов и слышал шелест облетающих с них листьев. В такие минуты он жалел, что у него отобрали зрение, он помнил, как красиво осенью в горах. Клёны красными мазками разукрасили тёмные ряды горных сосен, между ними дубовые рощи с листвой цвета шафрана. Рядом почти бесшумно шла Ван Лин, жаль, она не владеет красноречием, чтобы описать, что видит вокруг, а может, и не замечает красоты, погружённая в свои мысли.

«Пш-шр» – вспорхнули куропатки недалеко от тропинки, хрустнуло несколько веток. Ветерок принёс запах немытых тел и грязной шерсти. Ши Юн поднял руку, давая знак Ван Лин остановиться и готовиться к бою. Кусты раздвинулись, и на тропу кто-то вышел. Юн поднял повязку с носа, теперь шёлк прикрывал лишь его глаза. Мерзкое дыхание тварей шло откуда-то сверху, они явно были выше обычного человека.

– Это фуфу! Четверо! – закричала Ван Лин, и он услышал, как щёлкнули, выдвигаясь из наручей, её клинки.

Он вспомнил длинный свиток с названиями чудовищ и их описаниями, который по вечерам учитель заставлял читать Ван Лин вслух. Фуфу – великаны больше джана ростом. Несмотря на человеческое лицо, тело у них чёрное и покрыто длинной шерстью. Хуже всего, что эти твари были людоедами и очень быстро бегали благодаря тому, что ноги у них сгибались в обратную сторону.

– Оставляю тебе двух, – скомандовала Лин. – Укус собаки!

Резкая волна воздуха от прыжка Ван Лин заставила сделать его шаг в сторону. Послышался дикий хохот фуфу, такая особенность была у этих тварей: перед нападением мерзко смеяться. Ши Юн начал раскручивать кушак и призвал ветер. Взвизгнул один из фуфу и перестал хохотать, запахло кровью, клинки Ван Лин нашли свою первую жертву. Пояс полетел в ближайшего людоеда, закручиваясь вокруг его шеи, Юн дёрнул за концы, обрывая смех чудовища, и прыгнул в сторону от места, куда рухнул задушенный великан. Эти кровожадные твари были слишком глупыми, чтобы объединиться и напасть всем вместе на путников, и нападали по одному. Второй великан бросился на Юна и схватил его за руки, поднимая над землёй. Фуфу вновь загоготал своей огромной пастью, готовясь откусить жертве голову. Призванный порыв ветра выхватил из колчана на поясе арбалетную стрелу и пригвоздил огромную губу великана к его лбу. Тот замотал головой, но теперь его глаза и нос были закрыты губой, и он ничего не видел вокруг. Хрустнули рёбра на груди чудовища, Юн понял, что Ван проткнула держащего его великана насквозь. Лапы фуфу разжались, и Ши Юн полетел на землю. Поднявшись, он услышал рядом голос Ван Лин:

– Ты как черепаха. Я успела убить троих. Послушай, тебе нужен меч. Что если драться придётся там, где ты не сможешь призвать ветер?

«Мне не нравятся эти неудобные железки».

– У тебя просто меча хорошего не было. Тебе нужно оружие.

Юн не стал спорить, у него была нужная техника для драки – «Призыв силы слов», каждое нарисованное им слово ударяло в противника с тем эффектом, смысл которого несло. Если написать «огонь» и отправить этот знак в противника, его опалит пламенем. Учитель объяснил ему эту технику перед самой смертью. Увы, для практики Ши Юну не хватило силы ци. Он надеялся найти источник по пути к Синему городу и медитацией развить свой резерв, тогда, возможно, меч ему и не понадобится.

– Надо найти их становище, – сказала Лин.

«Зачем?»

– Там могут быть пленники, ну, или что-нибудь из награбленного, нам бы не помешали деньги.

Они двинулись в ту сторону, откуда явились глупые великаны, тропинку фуфу протоптали знатную. Насчёт пленников Ши Юн сильно сомневался, тут не было торгового тракта и человеческого жилья поблизости, так что людоедам некем было поживиться, они выбрали неудачное место для охоты. На них фуфу наткнулись случайно, разведывая местность. Сомнительно, что им встретился кто-то ещё. Стойбище оказалось необжитым, пахло затушенным костровищем и свежесрубленными брёвнами, к которым фуфу привязывают пойманных путников.

– Пленник! – сказала Ван Лин.

Юн услышал, как застонал мужчина и как Ван Лин разрезала верёвки, и достал флягу с водой. После того, как они напоили незнакомца, он смог рассказать свою историю.

– Меня зовут Хун Синь. Я знаток духовного слова при академии Золотого города. Я ехал встретиться с мастером Дэн Фэем, что, говорят, живёт отшельником в этих горах, но, видимо, заблудился и попал на обед к этим мерзким фуфу. Спасибо вам за спасение, я обязательно постараюсь вас достойно отблагодарить.

– Меня зовут Ван Лин, а мой спутник Ши Юн. Вы не успели, Дэн Фэй умер семь дней назад, – ответила Ван Лин.

– Умер? Я слышал, что Дэн Фэй был очень стар, но он же ушёл в отшельники, чтобы медитировать, чтобы продлить свою жизнь и найти секрет бессмертия, – удивился Хун Синь.

– Увы, обстоятельства сложились по-другому.

– Так вы ученики мастера?

«Были учениками», – решил вмешаться в разговор Ши Юн. Он понимал, что Ван Лин пока сложно обсуждать с посторонним смерть учителя.

– Простите за вопрос, но вы действительно слепы, раз носите эту повязку, или это обет для поднятия уровня ци?

«Я слеп и нем».

– О, отлично! Не поймите неправильно, меня не радует ваше состояние, меня радует, что теперь у меня есть возможность вам помочь.

Хун Синь окончательно пришёл в себя, Ши Юн услышал, как он поднимался с земли, отряхивая свой халат, и пыхтел, разминая ноги и руки.

– Помочь? – сказала Ван Лин. – Вы знаете, как вернуть зрение тому, кому выжгли глаза?

– Выжгли? О, тогда это, конечно, сложнее, но тоже возможно. Это будет не совсем то зрение, к которому мы привыкли. Вы же знаете, что во всём циркулирует ци? Есть практика, позволяющая видеть ци вокруг, человек, освоивший её, получает второе зрение.

– Ты научишь Юна этому?

– Нет, что вы! Я не заклинатель, но я знаю место, где он сможет этому обучиться. Куда вы отправляетесь?

– Мы хотим дойти до Синего города, а оттуда с караваном до Золотого.

– Превосходно, значит, я могу пойти с вами. Около Золотого города и находится монастырь, где осваивают эти практики. Прошу меня извинить, но я достаточно долго просидел связанным, и мне просто необходимо оставить вас, чтобы полюбоваться природой.

– Бедняга, – рассмеялась Ван Лин, когда Хун Синь скрылся в кустах. – А он забавный, этот толстячок, жаль, ты не видишь. Глаза круглые, как тарелки, никогда таких не видела. Носит красный халат, надо спросить, уж не из моего ли родного города он родом. Будет здорово, если он сумеет тебе помочь.

Ши Юн пожал плечами, ему не хотелось объяснять Ван Лин, как мал его резерв для такой техники. Но до нужного места ещё надо добраться, возможно, по дороге удастся встретить источник природной ци и улучшить навыки. Если б он мог вспомнить, где находилась пещера с тёплым светом, в которой он переночевал, когда бежал из дома. Увы, для этого надо понять, с какой стороны его полумёртвого выбросили из монастыря и в какую сторону потом Ши Юн полз вслепую, воя от боли. Раздался шелест кустов, и порыв воздуха донёс до Ши Юна запах шерсти лиса.

– Ну вот, и снова я готов в путь. В дорогу собираться мне не придётся. До фуфу я встретил банду разбойников, они отобрали все мои вещи, хорошо, хоть халат и жизнь оставили, – сказал Хун Синь.

– Похоже, семь богов удачи не балуют тебя своим вниманием, – заметила Лин.

Они покинули стоянку фуфу и двинулись в путь по горному ущелью, до Синего города оставалось пару дней пути. Втроём они двигались медленнее. Маленький толстячок-учёный постоянно отставал, он пыхтел и двигался так громко, что заглушал все остальные звуки. Юну пришлось снять повязку с носа, чтобы не пропустить нападение чудовищ или той банды, что ограбила Хун Синя. Ши Юн никогда не убивал людей и надеялся, что не придётся. Он не мечтал стать воином в детстве, но не сопротивлялся, когда учитель начал его тренировать, понимал, что по-другому не выжить и что ему оказана великая честь – стать учеником такого мастера. Сейчас Ши Юна мучила мысль: если удастся видеть мир через ци, сможет ли он сам читать свитки? Если да, то есть надежда поступить в академию и стать учёным, таким, как Хун Синь. Молчавшая всю дорогу Лин вдруг хмыкнула и сказала:

– Если устроимся в Золотом городе, то будем зарабатывать хорошие деньги. Я каждый день буду есть свинину. А потом накоплю и куплю себе усадьбу в красивом месте, много нарядов с золотым шитьём. Буду ездить в позолоченном паланкине по городу. А ещё я поеду в Красный город, найду дом своей мачехи и швырну ей деньги в лицо! Хотя нет! Этой твари я швырну в лицо горсть свежего навоза, а потом подпалю её халупу!

Ван Лин расхохоталась.

– Вы очень кровожадная дама. Ваш путь оказался не так уж и плох, стоит ли за это мстить? – сказал Хун Синь.

Ши Юн знал, как часто плакала Ван Лин, скучая по братьям и сёстрам, и как страдала потом, когда поняла, что без рук у неё один шанс выжить – это стать воином. Когда ей было тринадцать, Ван Лин рассказывала Юну свою любимую сказку о верном сердце Мын Цзян-нюй. О девушке из тыквы, которая навсегда отдала сердце простому каменщику и, отказав в любви императору, прыгнула в погребальный огонь. Юн понимал, что о такой же любви мечтает и сама Ван Лин, о жизни с мужем и детях, о том, что недоступно бродячему воину.

– О, это будет не месть, а воздаяние за её грехи. А если мои братья и сёстры не выжили, то я привяжу эту дрянь к хвосту лошади и протащу по всему Красному городу.

«Благородный человек не помнит старого зла», – написал Ши Юн.

– Да конечно. Значит, встреть ты тех, кто лишил тебя глаз и языка, поздороваешься и пойдёшь дальше? Уверен, что это будет из-за благородства, а не из-за того, что ты просто трусишка? Но не переживай, мне тоже есть что им предъявить, отомщу за нас обоих.

– Кто же вас лишил языка и глаз, господин? – спросил Хун Синь.

«Слишком долго писать. Расскажите лучше, что вы изучаете в академии?»

– Да, печально, что вам приходится так общаться, и я ничем в этом случае не могу помочь. В нашей академии мы изучаем Юань-ци – наследственную энергию. Исследование спонсирует наместник Золотого города, он уже пожилой человек и очень хочет узнать, как не исчерпать свою Юань-ци слишком быстро и продлить жизнь. Я надеялся, что ваш учитель даст новые сведения в этом вопросе.

– Не вижу ничего хорошего в вечной жизни, скучно. Лучше я совершу много подвигов и быстро умру, чем уподоблюсь замшелому камню и проведу сотню лет, медитируя, – сказала Ван Лин.

– Вы пока слишком молоды, чтобы думать о таких вещах. Жизнь только началась, и вы ничего толком не видели в ней. В мире есть не только боль, страдания и занудное обучение. Думаю, Золотой город поразит вас в самое сердце. Одной жизни не хватит, чтобы увидеть все его красоты и изведать все развлечения.

– Ты, похоже, любитель выпить и домов удовольствий, как мой покойный отец, – хмыкнула Ван Лин.

По насупленному пыхтению Хун Синя стало понятно, что она его обидела. Пусть привыкает, Ван Лин даже учителю говорила всё, о чём думала, за что часто получала розгами или бамбуковой палкой.

«Не обижайся на неё, собака, которая кусает, зубы не скалит».

– Я вижу, что ты пишешь. Да я тебе сейчас покажу собаку!

– Давайте привал устроим, очень ноги устали. Смотрите, какая полянка милая, – прервал начинающуюся ссору Хун Синь.

Слышно было, как журчит ручей. Юн Шин принюхался, пахло водой, клёнами и прогретой солнцем землёй. И правда давно пора поужинать и устраиваться на ночлег. Для Ши Юна нет разницы в темноте или на свету идти, но зрячим ночью в горах лучше не бродить. Хун Синь помог собрать валежник для костра. Костёр разожгла Лин, она владела слабеньким даром огня. Вначале учитель пытался обучить Ван Лин манипуляциям с воздухом, полезным для того, у кого нет рук, но упражнения не дали результата, однако очередная попытка разблокировала дар огня. Лин может вызывать языки пламени, но забывает об этом в бою, бросаясь сразу резать противника клинками. Костёр разгорелся, потянуло дымком и смолой. Юн сел поближе к огню, чувствуя горячие касания на руках и коленях, а по спине пополз холод осеннего вечера.

– Расселся, думаешь, кто-то сварит рис за тебя? Я могу только тофу порезать и зелень.

«Не осталось ляпли?»

– Да у тебя брюхо без дна. Ты же сам лапшу сожрал ещё утром. Вари рис, а то наш спасённый в слюне захлебнётся. Похоже, он ничего не ел давно.

– О, не стоит за меня переживать, мэймэй, – сказал Хун Синь.

Костёр вспыхнул сильнее, заставив Ши Юна подскочить. Лязгнули, выдвигаясь, клинки, Ван Лин терпеть не могла, когда её называют маленькой девочкой.

– Я бы мог сам сварить рис. Я неплохо готовлю, так говорят. Что-то у нас костёр сильно разгорелся, надо, чтобы прогорел, а то рис испортим, – продолжил Хун Синь, не заметивший ярость собеседницы.

– Я порежу тофу, – буркнула Ван Лин. – И слушай, толстяк, не смей называть меня девочкой. Я воин! Я бы задала тебе трёпку, но бить безоружного слабака не в моих правилах.

Ван Лин выдохнула и достала из заплечной корзины мешочек с рисом. Хун Синь действительно оказался хорошим поваром, рис он сварил идеально. Костёр догорал, на землю постелили одеяла, дежурить решили по очереди, да и лечь спать втроём на два одеяла сложно, к тому же места вокруг дикие. Вдалеке завыли волки, над ухом противно гудели комары, которых плохо отгоняла тлеющая на углях сосновая ветка. Ночь прошла спокойно, во время дежурства Ши Юн слышал возню и шаги вокруг лагеря, но из кустов так никто не появился.

Завтрак снова готовил Хун Синь, негласно назначенный поваром. Ши Юн сходил на охоту и воздушным арканом поймал пару зайцев и трёх куропаток. Обед обещал быть вкусным. Сегодня было прохладнее, скоро ночевать в горах на земле станет слишком холодно. Надо поскорее добраться до обжитых мест и дальше путешествовать с комфортом. В этот раз Хун Синь шёл бодрее, а потом догнал Ван Лин и спросил:

– Молодая госпожа, разрешите порадовать вас пением? Мы так скучно идём, вот увидите, что с песней дорога покажется короче.

– Ты ещё и певец? – усмехнулась Ван Лин.

– Я люблю петь, иногда меня хвалят.

– Ну, что ж, скромник, пой. Я уже так привыкла жить без разговоров и песен, что и не помню, как люди поют.

Хун Синь прочистил горло и затянул песню довольно приятным низким голосом, больше похожим на мурлыканье большого кота.

Песня Лин понравилась, и она заставила обучить её словам, через пару часов они уже пели хором. Пела Лин громко, хоть и не всегда попадала в ноты, но нежность девичьего голоса сглаживала все огрехи.

Ши Юн подпевал им мысленно и немного завидовал, что не может влиться в дуэт. Юн жил с учителем и Лин и никогда не думал, как будет себя чувствовать, когда окажется среди других людей. Возможно, они будут тыкать в него пальцем и не обращать внимания на его письмена, да и много ли крестьян умеет читать. Ши Юн – одинокое дерево, опалённая чужим костром груша. Если Лин оставит его, сможет ли он найти нового друга? За обедом Юн взял себе порцию тушёного мяса и сел подальше от болтающих о Красном городе попутчиков. Ши Юн старался не прислушиваться к разговорам, и тут его ухо уловило странные звуки недалеко от места, где он устроился. Кто-то продирался сквозь кустарник. Ши Юн убрал повязку с носа, аромат мяса перебивал остальные запахи, но вызванный ветерок тут же принёс вонь грязной бараньей шерсти. Баран? Ничего удивительного, тут иногда встречались горные козлы и бараны. Но зачем он двигается к людям? Додумать Ши Юн не успел. На поляну ворвался странный зверь: огромный, тело и рога барана, но хвостов девять, а по сторонам на спине таращились глаза.

– Бочи! – крикнул Хун Синь.

Баран издал воинственное блеяние и бросился на ближайшего к нему человека. Ши Юн отпрыгнул, разматывая кушак и вызывая ветер. Концы шарфа обмотались вокруг рогов бочи, но Юн не смог его остановить. Лбом баран врезался в грудь Ши Юна и поднял его на рога, но бег не остановил, а понёсся дальше с добычей. Юн понял, что баран хочет протаранить его телом скалу, он пытался спрыгнуть, но рука запуталась в шарфе. Ещё мгновение, и Ши Юна расплющит об острый край каменного валуна. Он услышал, как завопил Хун Синь, а потом баран резко остановился и задёргался в конвульсиях, вереща. В лицо Ши Юна прилетели солёные брызги крови. Передние ноги бочи подломились, и он рухнул на землю.

– А ты ничего! Это надо же, кухонным ножом справился, значит, не такой и рохля, как я думала, можно и побить при случае. Не надо было мне помогать, я бы и сама справилась, – сказала Ван Лин.

– Молодая госпожа, замечательный воин Хун Синь рад, что сражался с ней рядом.

Ши Юн, наконец, распутал руку и упал на землю, отползая от бьющегося в конвульсиях бочи.

«Какого демона происходит?» – написал он.

– Я говорила, что тебе нужно нормальное оружие, тебя чуть баран не забодал. Хорошо, что нам удалось прыгнуть на него с боков и выколоть ему глаза.

– Это бочи, надо срезать с него шкуру, она дорогая. Если носить пояс из кожи бочи, не будешь знать страха, – сказал Хун Синь.

Ши Юн поднялся с земли, смотал пояс и нашёл улетевшую в кусты миску, которую упаковал в дорожную корзину. Он понимал, что Ван Лин права, ему надо стать сильнее, чтобы больше не позориться и не рисковать жизнью.

«Идите в город. Я останусь, мне надо помедитировать», – написал Ши Юн.

Помедитировать и подумать, побыть одному и понять, кто он сам по себе, сможет ли он справиться один, без помощи верной Ван Лин.

– Тебя только что чуть не убили! Да тебя до города за руку надо вести! – возразила Ван Лин.

Он приготовился спорить, а возможно, и драться со вспыльчивой подругой, но тут подал голос Хун Синь.

– Прошу вас, госпожа, мужчины иногда нуждаются в уединении. До города совсем недалеко, Хун Синь знает хорошую гостиницу на подходе к Синему городу, мы подождём там день. Ши Юн не так слаб, чтобы нуждаться в няньке, такой заботой вы оскорбляете его.

Ван Лин недовольно запыхтела, но потом молча пошла снимать шкуру с бочи. Ши Юн испытал чувство благодарности к Хун Синю. Через десять минут к Юну подошла Лин и поцеловала в щёку.

– Береги себя, братик, и если ты через сутки нас не догонишь, я вернусь и напорю тебе зад бамбуковой палкой, – сказала она тихо.

Они покинули место стоянки, Ван Лин и Хун Синь отправились по тропинке в сторону города, а Ши Юн расслабился и призвал ци, нарисовал в воздухе стрелку. Он почувствовал, как стрелка сделала круг, и мысленно увидел направление, куда надо идти.

Пора заняться резервом, неизвестно, что ждёт дальше. Он не может позволить себе оставаться слабым и должен выполнить обещание, данное учителю перед смертью.

Глава 3

Идти становилось всё труднее, из-под ног вниз сыпались мелкие камни. Ши Юн шёл по одной из козьих троп, поднимаясь всё выше в гору. Скоро ему пришлось цепляться руками за траву и колючие кусты, ноги соскальзывали, не находя опоры. Ши Юн почувствовал, как заныли расцарапанные травой и камнями ладони и колени, но продолжил ползти всё выше, пока склон не кончился. В лицо ударил порыв ветра, принеся с собой запах цветов камелии – хороший знак. Ши Юн выбрался на ровную каменную площадку, и стрелка перед его внутренним взором погасла. Он сделал шаг вперёд и почувствовал знакомую тёплую пульсацию. Тело закололо тоненькими иголочками, и боль в руках и коленях прошла. Он нашёл нужное место, осталось настроиться, войти в один ритм с пульсацией силы. Ши Юн представил, что ноги глубоко врастают в землю и превращаются в корни могучего дерева, впитывая энергию, а туловище тянется до неба, Луны, Солнца, поглощая энергию самого космоса. Он сосредоточился на дыхании, внимательно отслеживая каждый вдох и выдох. Ши Юн почувствовал, как тёплый поток побежал по телу, расширяя каналы и наполняя их силой. Тишина и покой, ласковый ветер треплет волосы, Ши Юн растворился в мире, а мир растворился в нём. Рядом кто-то завозился, Ши Юн открыл глаза. Вокруг его ног свернулся маленький белый дракончик с крошечными оленьими рожками на голове, малыш смешно зевнул и посмотрел на Ши Юна.

– А ты подрос, не тот маленький червячок, которого я встретил в пещерах в детстве, – сказал Ши Юн.

– Ну, так и ты стал сильнее. Впрочем, недостаточно, я сейчас и с кошкой не справлюсь. Как тебе не стыдно быть таким ленивым!

– Не стоит ругаться, я не хочу воевать, мне достаточно не быть безоружным перед опасностями этого мира.

– Что ж, боюсь, у твоей судьбы другие планы, – хмыкнул дракончик и цапнул его за ногу.

Ши Юн дёрнулся и проснулся. Вокруг снова была привычная темнота. Он чувствовал, что полон силы, и она бурлила в нём пузырьками, не давая сидеть на месте. Осталось только проверить, помогло ли ему это освоить новую технику. Ши Юн поднялся и, достав перо, написал в воздухе 火 «пиньинь» – Огонь, наполняя знак силой ци. Горячая волна разошлась вокруг, опалив жаром руки Ши Юна. Где-то зашипело и запахло горелым деревом и листьями. У него получилось!

Горы расступились неожиданно, и перед Ван Лин открылась бирюзовая зелень террас с рисовыми полями, переходящая в синие крыши пагод, за которыми блестела синева Великой реки, сливаясь по цвету с небом. Синий город словно рождался из союза воды и неба. Осталось пройти пару часов по дороге, идущей меж полей, и Ван Лин окажется среди чужих людей и другого мира. Заметив крестьян, работающих на полях, Хун Синь занервничал и стал идти медленнее. Наконец совсем остановился и сказал:

– Молодая госпожа, я должен вас покинуть. Не переживайте, ненадолго, я просто вспомнил, что в Синем городе не очень любят людей в красной одежде. Мне надо найти другой халат.

– А в белой одежде можно? – удивилась Ван Лин. Ей совсем не хотелось нарушать клятву, но и чувствовать на себе недовольные взгляды незнакомых людей тоже.

– С белой всё в порядке, как и со всеми остальными. Им почему-то только красная не по душе, кто поймёт этих людей, – пожал плечами Хун Синь. – Вы не беспокойтесь, гостиница у самого города. Там очень милый навес, обвитый плющом. Закажите себе чаю, пока ждёте меня.

Действительно, гостиница оказалась совсем рядом с полями, около ворот Синего города. Красный плющ на столбах небольшой террасы был заметен издали. Ван Лин попросила у хозяина, сухонького старичка с белой бородой, большой чайник чая и две пиалы. Старичок принёс старенький фаянсовый чайник, расписанный синими пионами, и налил Ван Лин первую пиалу. Она благодарно вдохнула аромат чёрного чая и осторожно стукнула три раза по столу запястьем. В Красном городе стуком согнутого указательного и среднего пальца о стол принято выражать благодарность за налитый чай. За длинными рукавами Ван Лин не заметно, что у неё нет пальцев, но по стуку хозяин поймет, что она благодарит его. Ждать Хун Синя пришлось целый час, Ван Лин устала медитировать с чашкой чая, глядя на волны ветра на полях риса. Когда Хун Синь появился со стороны полей, она чуть не бросилась к нему навстречу.

Ван Лин и Хун Синь сидели под навесом на террасе гостиницы до вечера. Место было недорогое, похоже, чаще всего здесь останавливались крестьяне по пути из городского рынка, где продавали свои овощи. Хун Синь сейчас тоже был похож на крестьянина, он где-то нашёл драный, выцветший на солнце, синий халат и соломенную шляпу доули. Он пил чай, а Ван Лин с нетерпением смотрела на дорогу в надежде, что Ши Юн не слишком долго задержится в горах. Её напарник был практически беззащитен, ей не удавалось понять, почему мастеру Дэн Фэю так и не удалось обучить его боевым техникам и заставить пользоваться копьём или мечом. Ван Лин надеялась, что последний случай заставил Ши Юна задуматься над освоением боевых приёмов.

– Юная госпожа, у нас появилось время, вы могли бы мне рассказать о том, почему умер мастер Дэн Фэй? – спросил Хун Синь, отставляя в сторону пустую пиалу, словно почувствовав, что Ван Лин вспомнила про учителя.

Ван Лин не хотелось говорить на эту тему, когда она думала об этом, в её душе поднималась муть вины и обиды на судьбу. Перед глазами встали картины детства. Когда её руки зажили, один день стал похож на другой: тяжёлые, изматывающие тренировки от рассвета и до темноты.

Над головой шумели ветки мокрых сосен, под ногами блестели от воды и грязи каменные плиты внутреннего двора. По макушке и голым плечам Ван Лин стучали холодные капли дождя. Мокрая ткань халата противно холодила кожу. На носу скопилась и щекотала огромная капля воды.

– Двадцать приседаний! Лин! Мерзкая девчонка. Зачем ты пытаешься меня обмануть, – громкий голос учителя заставил Ван Лин вздрогнуть и снова присесть, колени дрожали, и ноги не хотели распрямляться. Это уже был третий подход. – Ты должна тренироваться! Посмотри на Юна. Он старается, потому что понял, что это единственный шанс выжить.

– Просто он вас боится!

– А ты, значит, нет? Двадцать отжиманий!

По спине Ван Лин пришёлся удар бамбуковой палкой, сбивая с ног. Она поднялась, опираясь на обмотанные бинтами запястья. Тряпки тут же впитали грязь, а значит, после тренировки придётся заниматься стиркой.

– Я никого не боюсь, – буркнула Лин, делая первое отжимание.

– А зря! Ты должна бояться, любое разумное существо боится смерти. Я знаю, что ты лишилась всех глупых девичьих грёз и думаешь, это конец твоей жизни. Дура! Это глупая маленькая девочка умерла, а теперь я заставляю родиться бойца, воина, который пройдёт путь как положено моему ученику, не опозорив своего великого учителя.

Как же она ненавидела Дэн Фэя тогда, ненавидела тренировки, жизнь воина, рыдала, глядя на обрубленные руки, и потому самое главное она поняла слишком поздно: учитель пожертвовал бессмертием, чтобы вырастить и выучить двух совершенно чужих ему детей. Дэн Фэй мог отнести обоих в ближайшую деревню и оставить, если бы они выжили, им пришлось бы побираться, бродя по дорогам, и в конце концов умереть от голода или болезней. Вместо полезных медитаций учитель лечил их, варил рис и крепкий бульон, стирал их одежду и учил Ван Лин грамоте и бою. Заказал кузнецу наручи для неё и научил защищать себя. Великий учитель, первый воин Пяти городов, потратил остатки своей врождённой ци, чтобы вырастить двух калечных безродышей.

– Я думаю, мы его убили. Убили своего учителя я и Ши Юн. Я хочу лишь одного – чтобы мы сделали это не напрасно, – хмуро ответила Ван Лин после долго раздумья.

Они прождали Ши Юна до вечера, после чайника чая заказали у хозяина шашлычки шаокао из курицы, он принёс несколько палочек с мясом и тарелку с нарезанным корнем лотоса и зелёным луком, грибы и сладкие булочки. Наевшись, Хун Синь предложил спеть для Ван Лин, чтобы скрасить ожидание, но она побоялась, что это привлечёт внимание возвращающихся с ярмарки в город крестьян. Под навесом стало довольно оживлённо, многие болтали. Ван Лин смотрела на заходящее солнце, окрасившее рисовые поля в пурпур, красный цвет напомнил ей родину. Чтобы прогнать грустные мысли из головы, она попросила Хун Синя рассказать его любимую притчу. Она соскучилась по рассказам учителя, тот всегда находил историю на любой случай жизни, чтобы успокоить непоседливую Ван Лин.

– О, у меня есть короткая. Думаю, она подойдёт, – сказал Хун Синь.

«Однажды к отшельнику из клана Спокойных пришёл юноша, чтобы спросить совета, как стать великим.

– Я стараюсь избавиться от всех пороков и день за днём обретаю мудрость, – рассказывал юноша. – Я стараюсь делать добрые дела и помогать обездоленным, – продолжал он свою речь. – О Достойный Почитания, скажи, правильно ли я иду к своей цели?

– Твой путь, – ответил отшельник, – ведёт тебя к счастью и познанию Истины, но, следуя по нему, ты никогда не придёшь к своей цели. Чтобы стать великим, нужно быть порочным и обладать недостатками, недоступными для простых смертных. Однако главный порок у тебя уже есть – это жажда величия, и поэтому ты всё-таки можешь достичь своей цели.

Услышал юноша эти слова, и снизошло на него озарение. Понял он, что лучше быть просто спокойным и счастливым, чем великим, и попросил отшельника стать его Учителем».

Ван Лин хмыкнула, поняв намёк Хун Синя на её желание стать великим воином и достичь богатства и славы. Но путь «счастья и спокойствия» ей был чужд, возможно, Ши Юн принял бы такую жизнь, но не она.

Когда солнце скрылось за горами, а под навесом зажгли лампы, Ван Лин увидела на дороге силуэт мужчины и, вскочив, побежала навстречу. Сердце её не обмануло, это действительно оказался Ши Юн, он услышал её шаги и распахнул объятия, закружив так, как любил делать в детстве.

– Ну что? Мы, как дураки, ждали тебя весь день, давай хвались, был ли толк от твоего уединения? Если я потратила своё время напрасно, то быть тебе битым! – сказала Ван Лин.

Ши Юн взял перо и написал в воздухе 光 гуан. Яркий столб света вспыхнул и раскрылся веером, освещая все окрестные поля. Когда свечение потухло, Ван Лин начала бить пятками по ногам Ши Юна и орать.

– Гад! Гад! Да я ослепла! Ты меня без зрения оставил, у меня теперь одни цветные круги перед глазами. Предупреждать надо!

«Извини, огонь вызвать я побоялся».

– Ещё бы, точно бы меня спалил.

Переночевать им пришлось в гостинице, ворота в Синий город закрыли на ночь. Хозяин выделил им несколько матрасов, набитых соломой. Ван Лин перед сном вышла на террасу. Под светом луны горы казались сказочными великанами, устроившимися спать. Возможно, они больше никогда не увидят этих мест, их ждёт дорога в Золотой город и новая жизнь, а где-то там в горах останется могила учителя. Ван Лин встала на колени и поклонилась горам и своему прошлому, оставшемуся там. Поднимаясь с колен, она заметила краем глаза промелькнувшую в кустах тень зверя с хвостом.

Утром они вместе с крестьянами, идущими на ярмарку, прошли в главные ворота Синего города. Повозки двигались медленно, так же неторопливо шли и люди. Уже пройдя ворота, толпа вдруг вздрогнула и быстро разошлась по сторонам, оттеснив и Ван Лин с Ши Юном. В образовавшемся проходе проскакали два всадника в жёлтых доспехах и плащах с золотой вышивкой. Ши Юн тронул за руку Ван Лин, желая узнать, что происходит.

– Послы из Золотого города, золотые львы. Странно, что послали военных такого ранга, – сказала Ван Лин.

Из толпы появился Хун Синь, которому удалось удержаться поближе к центру.

– Удивительно, я не знаю этих военных. Я отлично знаком с высшими чинами Золотого города, но эти лица мне неизвестны. Смешно, один из них похож на Чжу, прям человек-сова. Думаю, это хороший знак. Что ж, идёмте, я знаю место, где собираются караванщики.

Ван Лин подала Ши Юну руку, понимая, что даже ей сложно ориентироваться в этой толпе, а слепому другу приходится гораздо хуже. Тот схватился за её запястье, словно утопающий. Город произвёл на Ван Лин странное впечатление: смесь детского восторга от интересного и нового вокруг и раздражения от суеты и шума, столь непривычного после отшельничества в горах. Они шли по главной улице, вымощенной квадратными плитами. Вдоль дороги величественные храмы Небесных Богов чередовались с богатыми торговыми лавками и уличными ресторанчиками, откуда заманчиво пахло жареным мясом. Здесь стояли двух и трёхэтажные дома и девятиуровневые пагоды из камня с синими крышами. На улице висело много штандартов синего цвета с серебряной вышивкой, а бумажные гирлянды всех оттенков бирюзы украшали торговые лавки. Улица несколько раз превращалась в широкие мосты через притоки Великой реки, что текли, деля город на кварталы.

Главная улица Север-Юг делила Синий город на Западную – аристократическую привилегированную часть, где находилась резиденция представителя наместника, и Восточную, разделённую на кварталы, где проживали ремесленники и торговцы. На площадях в Западной части устраивали военные парады и религиозные праздники, а в Восточной проходили ярмарки и располагались рынки.

Пройдя через два моста, они свернули в Восточную часть города. Улица, на которой они оказались, была попроще: дома тут стояли одноэтажные, и под ногами вместо плит простая щебёнка. Зато тут оказалось множество уличных чифань. В палатках под синими навесами жарили блины с начинкой, готовили на пару баоцзы, варили чайные яйца и пекли батат. Запахи шли отовсюду, тут и там скапливались очереди, горожане и крестьяне покупали себе еду на завтрак. Ван Лин поняла, что тоже не прочь перекусить, но Хун Синь ловко бежал через толпу, и она боялась задержаться и упустить его из виду. Они остановились около площади, на которой стояли волы с телегами и суетился народ, таская мешки. Рядом на лавках сидели мужчины в дорогих синих халатах и пили зелёный чай из большого фарфорового чайника. К ним иногда подходили люди, кланялись и, поговорив, отходили в сторону. Они увидели, как Хун Синь тоже подошёл к сидевшим мужчинам и, поклонившись, что-то спросил. Ему ответили, и он вернулся к товарищам.

– Похоже, у нас появились проблемы, – хмуро сказал Хун Синь. – Караванов в Золотой город не будет.

– Почему? – спросила Ван Лин.

– Те двое гонцов привезли странные вести. Точнее, они привезли приказ своего командира. Золотой город захвачен, а наместник убит. Теперь новый наместник требует принести ему суверенную клятву. Сейчас в синем дворце собрались все важные люди города и обсуждают, как поступить дальше.

– Что же нам теперь делать? Денег у нас не так уж и много, и просто ждать, чем это всё решится, мы не можем, – сказала Ван Лин.

– Ну, вы можете попытать счастья и найти работу, Синий город не такой богатый, как Золотой, но хороший воин и тут может неплохо заработать.

«Пойдём к синему дворцу. Попробуем устроиться в охрану», – написал Ши Юн.

– Не думаю, что это хорошая мысль. Вас тут никто не знает, во дворец не пускают бродяг, – сказал Хун Синь.

– Это кто ещё бродяга! Да наш учитель один из самых известных в Пяти городах. Они рады должны быть, что нам приходится работать в этом городе.

– Что ж, идите. Я подожду вас здесь, мои лапы… Кхм, ноги не казённые. Вам надо повернуть с главной улицы на запад, ну а дворец сложно не найти.

Дворец действительно оказался величественным сооружением из нескольких пятиэтажных зданий из бледно-голубого мрамора. Окружали его высокая синяя стена и канал, через который был переброшен широкий каменный мост. Конец моста упирался в большие синие ворота, к калитке которых вела длинная очередь из разных людей. Были тут и чиновники различных рангов, и крестьяне, и торговцы, даже пара монахов. Двигалась очередь довольно быстро. Через узкое окошечко в калитке ворот каждого выслушивали, а после выдавали длинную бумагу синего цвета, или окошко закрывалось, и человек уходил ни с чем. Когда окошко открылось перед Ван Лин и Ши Юном, на них уставился белобородый старец и спросил:

– Гражданское или военное?

– Что? – Непонимающе уставилась на него Ван Лин.

– Дело у вас гражданское или военное?

– Наверно, военное, – неуверенно ответила Ван Лин.

Старец из окошка исчез, и тут же появился и уставился на них воин с изрезанным шрамами лицом.

– Чего надо? – рявкнул он.

– Мы хотели устроиться в охрану дворца.

– Рекомендации давайте.

– У нас нет… – начала Ван Лин, и окошко тут же захлопнулось.

– Эй! Ты! Да наш учитель сам Дэн Фэй!

Ван Лин хотела начать колотить в дверь, но сзади очередь зароптала, и Ши Юн оттащил её от ворот, подхватив под локоть.

– Давай рисуй огонь! Сейчас мы им ворота сожжём, будут знать, как отказывать ученикам Дэн Фэя!

«Успокойся. Есть и другой вариант».

Ван Лин задышала, пытаясь смириться с обидным отказом. Почувствовала запах дыма и вздрогнула, поняв, что тлеют длинные рукава её халата. Это невыплеснутая злость нашла выход в силе огня. Пришлось бежать под мост и мочить рукава в ручье. К Ван Лин спустился Ши Юн и написал:

«Вернёмся. Думаю, Хун Синь подскажет, что делать».

Ван Лин фыркнула, но потом посмотрела на город. Огромный синий зверь раскинулся в долине, зацепив своим хвостом гряду Драконьих гор и обняв Великую реку. Этот зверь не был ей знаком. Она не знала его повадки и характер. Ох, учитель, надо было читать не свитки про мифических животных, а рассказывать больше о других тварях, с которыми придётся жить бок о бок.

– Хорошо, пойдём. Думаю, у толстячка уже есть идеи, но он решил подождать, когда мы сами попросим помощи.

«Он немного похож на лиса».

– Скорее, на толстого енота. Ладно, возвращаемся. Я очень хочу поесть, там столько разной еды. Хочу всё попробовать.

«Запахи там вкусные, я тоже хочу есть».

– Ты всегда хочешь есть. Похоже, надо поскорее продать шкуру того волшебного барана, иначе мы тебя не прокормим.

Так, пререкаясь, они под удивлёнными взглядами горожан вернулись к площади, где оставили Хун Синя. Тот сидел на лавке и с удовольствием уплетал из глубокой миски сяолунбао, он аккуратно откусывал кусочек теста, выпивал бульон, а потом засовывал сяолунбао в рот целиком. Ван Лин почувствовала, как рот наполнился слюной, а рядом заурчал живот Ши Юна.

– О, друзья мои, вы вернулись! У меня есть для вас хорошие новости, – сказал Хун Синь, откладывая тарелку в сторону.

– Ты нашёл караван до Золотого города? – спросила Ван Лин.

– Увы, мэймэй, говорят, Синий город не станет вассалом Золотого, и ближайшее время ни один товар или человек не поедет в ту сторону.

Ван Лин достала из колчана Ши Юна арбалетную стрелу и ткнула Хун Синя в ногу.

– Ай! За что?! – подпрыгнул он со своего места.

– А ты подумай. Ещё раз ты назовёшь меня младшей сестрёнкой, и эта стрела окажется гораздо глубже в твоём теле.

Ван Лин заняла место, где сидел Хун Синь, и, взяв его тарелку, засунула сразу два последних сяолунбао в рот. Брызнул бульон, и Ван Лин стала похожа на бурундука, но её это не смутило, очень хотелось есть.

«Я куплю нам поесть, вон из той палатки вкусно пахнет», – написал Ши Юн.

Он вернулся через десять минут и принёс соевое молоко и печёный батат. Пока они ели, Хун Синь всё-таки рассказал им свои хорошие новости, но сначала объяснил, как нанимают воинов в охрану дворца.

– Чтобы устроиться в любой дворец, нужно несколько рекомендаций от прошлых нанимателей. В Золотом требуют, чтобы это были известные сановники. Чтобы взяли на службу в Золотой дворец, нужно, чтобы имя воина попало в «книгу событий Пяти городов».

– Это ефё фто? – спросила Ван Лин, пытаясь прожевать побыстрее.

– Книга, куда вносят важные события, что же ещё. Например, если воин победил опасное чудовище, которое мешало жителям какого-то из городов, или банду разбойников, спас ребёнка аристократа. Подвиг. Воин должен совершить значимый подвиг, такой, что повлияет на жизнь в одном из городов.

– Вот демон. Нам надо срочно совершить подвиг.

– Думаю, стоит начать с простого. Мы наймёмся в охрану каравана, что идёт до Красного города. Если повезёт, то вы получите рекомендацию от владельца каравана и в дороге сможете совершить подвиг. Согласны?

– Да, – ответила Ван Лин.

«Да», – написал Ши Юн.

– Что ж, я договорился с одним из таких караванщиков, и сейчас мы с вами сходим к нему. Надеюсь, вы произведёте хорошее впечатление. Я обещал помочь ему с учётом, так что мой проезд вам оплачивать не придётся.

«Хитрая бестия решил всё за нас», – подумала Ван Лин. Других вариантов она придумать не смогла, а еда сделала её добрее, так что девушка решила отложить порку Хун Синя на другой раз. Ван Лин подумала, что скоро увидит родной Красный город, и это заставило её сердце биться чаще.

Глава 4

Синий город Ши Юну не понравился. Сотни запахов пробивались даже через повязку, закрывавшую нос. Разило навозом, людским потом, застоявшейся водой, из храмов удушливо пахло благовониями, из уличных закусочных – горелым маслом. Шум от десятков людей и повозок сливался в монотонный гул, от которого очень скоро у Ши Юна разболелась голова. Он потерял все свои обычные ориентиры и был благодарен, когда Ван Лин подала ему руку. Ши Юн ухватил её за запястье, словно человек, попавший в водоворот, хватается за ветку, свисающую над водой. Они шли на встречу с караванщиком, и Ши Юн радовался тому, что им приходится покинуть Синий город.

Ароматы понемногу сменились, лёгкий ветерок принёс запах воды и ила, освежая удушливую вонь города. Дорога из каменных плит оборвалась, и под ногами теперь шуршала мелкая речная галька. Ши Юн понял, что они вышли из города к реке. Тут оказалось довольно шумно, но это не был раздражающий гомон городской сутолоки, а размеренные команды моряков и перекличка грузчиков.

– Чжан-лан, я привёл вам хороших воинов. Это великолепная Ван Лин, её клинки спасли мне жизнь, а это Ши Юн, он владеет магией ветра, что весьма полезно в речном путешествии под парусом. Они оба ученики достопочтенного Дэн Фэя, – сказал Хун Синь.

– Что ж, приветствую вас, воины. Ничего не слышал о вас раньше, но вижу, что вы очень молоды и только начали свой путь, – услышал Ши Юн приятный мужской голос в ответ на речь Хун Синя.

– Может, мы и молоды, но ты ненамного нас старше, а уже водишь собственный караван, – сказала Ван Лин.

– Госпожа красива, но остра на язык. И у сладкой дыни горькая ботва, целиком прекрасного не бывает, – сказал Чжан, и в его голосе Ши Юн услышал усмешку.

– Не сердись на зеркало, коли сам с изъяном, – Ван Лин не собиралась оставлять последнее слово за караванщиком.

– Хорошо, я принимаю вас в охрану, но только с одним условием: деньги я заплачу, если вы проявите себя в пути. Времена сейчас неспокойные. Говорят, после взятия Золотого города все города отозвали свои патрули с дорог, чтобы усилить собственную защиту, и разбойники совсем страх потеряли. Банда «Красные халаты» нападает на путников уже почти у самого Синего города, поэтому мы решили часть пути пройти по реке. Но и у Красного города может быть опасно, и это даст вам возможность заработать свои деньги. Согласны?

Ши Юн написал в воздухе «Да», боясь, что Ван Лин снова начнёт спорить и обзываться. Когда Чжан с Хун Синем ушли следить за погрузкой товара, Ван Лин наконец успокоилась и перестала возмущённо пыхтеть. Ши Юну показалось, что он почувствовал запах дыма, подруга вновь не удержала пламя злости. Они подошли к самой воде, где Ван Лин затушила тлеющие рукава и сказала:

– Ты не представляешь, как тут красиво. На реке джонки с красными парусами, на бортах изображены горы и облака. Их тут шесть штук, на самой большой нарисован красный дракон. Никогда не плавала по реке, я даже рада, что мы не нашли работу в Синем городе.

Ши Юн вдыхал свежий ветер с реки и думал о том, что на реке будет гораздо спокойнее, чем в городе.

«А каков он, наш хозяин?»

– Тоже мне хозяин. Заносчивый тип. Повезло родиться в богатой семье, а в остальном он не лучше нас.

Они сели на берегу, ожидая, когда закончится погрузка судов. Ван Лин достала из дорожной корзины мешочек с обжаренным арахисом, и ждать стало веселее. Ши Юн слушал, как волны Великой реки бьются о борта джонок, как хрустит галька под ногами грузчиков. Ван Лин смешила его, рассказывая, как одеваются девушки в Синем городе.

– Я-то думала, у меня длинные рукава, но нет. Эти едут в паланкинах, а рукава метут плиты. А на голове целые башни из волос и золотых шпилек. Больше похоже на подушечку для булавок.

Когда орехи и истории закончились, вернулся Хун Синь с новостями. Он напевал себе под нос весёлую песню, а от его халата пахло свежей выпечкой.

– Часть пути пройдёт по воде, а потом пересядем на верблюдов. Честно говоря, мне больше нравится первая часть дороги, никогда не любил жару и верблюдов. Мерзкие животные, – сказал Хун Синь, усевшись рядом с Ши Юном.

Через полчаса скомандовали отбытие, и Ши Юн поднялся на джонку. Доски палубы поскрипывали под ногами, над головой шуршали, разворачиваясь, веера парусов. Они с Ван Лин сели в тени навеса, скоро пришёл и принёс миску с лапшой Хун Синь. Похоже, он мог найти себе еду в любом месте.

– Какая красота, посмотрите на эти горы в осеннем убранстве, – заявил он, когда миска опустела.

Хун Синь продекламировал:

– О я тоже знаю, запомнила из того, что часто читал учитель.

И Ван Лин процитировала любимое стихотворение учителя:

– Что ж, вина у нас нет, но мы можем сыграть в сянци до первой стоянки. Я видел у капитана доску.

Ши Юн с грустью подумал, что ему не дано насладиться видами реки, сыграть в игру и даже стихи продекламировать. Тут в голове возник образ белого дракончика и укоризненно поцокал змеиным языком. «Любоваться, играть? Да ты должен медитировать каждую свободную минуту, иначе твоя мечта видеть с помощью ци никогда не исполнится».

Оставив товарищей играть на палубе, Ши Юн поднялся на верх надстройки и сел в позу лотоса. Он глубоко вздохнул, подстраиваясь под ритм качающейся на волнах лодки. Тело его стало лёгким, казалось, душа стала ветром, надувающим паруса джонки. В темноте, окружающей Ши Юна, появился белый дракон и принялся танцевать, извиваясь под тихую песню Великой реки. Тонкие нити силы потянулись к танцующему зверю, сплетаясь в замысловатые узоры. Танец оборвался резким толчком, и Ши Юн вернулся в мир. Рядом суетились люди, он почувствовал запястье Ван Лин на своём плече.

– Стоянка. Ты долго медитировал. Хун Синь пытался тебя звать, когда я его наказывала за мухлёж, но ты не услышал. Думаю, мне тоже надо заняться тренировками, еле поймала этого увёртливого гада. Ну что, пошли на берег, обещали накормить лапшой и яйцами.

Кроме них в караване имелось ещё десять охранников, все они оказались опытными бойцами. Довольно быстро разбили лагерь и сварили ужин. Ши Юну казалось, что они посмеиваются над ним и Ван Лин, и он надеялся, что она не заметит. Воины плыли на других джонках, и до стоянки никто не знал, что хозяин нанял двух новеньких. После ужина к Ши Юну подошёл начальник охраны и представился.

– Меня зовут Лао Бей. Чжан-лан предупредил меня, чтобы я взял тебя с сестрой под своё крыло, – низким хриплым голосом сказал начальник охраны каравана. В голосе слышался холодный металл и скрытое недовольство решением господина, нанявшего двух неизвестных бойцов.

Ши Юн не стал писать о том, что Ван Лин ему не сестра, для охраны это не имело никакого значения. Ши Юн вежливо поклонился на обращение и написал в воздухе, что будет рад служить под началом Лао Бея.

– Отлично, я назначу вам время дежурства и обязанности во время стоянки, – буркнул Лао Бей.

После ужина Ши Юн пошёл к реке, им с Ван Лин досталась первая стража и уборка после ужина. Мыть посуду и котёл пришлось Ши Юну, он спустился к реке и прислушался. В лагере смолкли последние голоса, слышался плеск волн, и в лесу демонически кричал козодой. Ши Юн присел у воды и стал оттирать речным песком жирные бока котла. Он с детства привык мыть посуду, это была скучная работа, но, пока моешь, можно думать о разных вещах. В этот раз пришли мысли о жизни в городе. Ван Лин хочет устроиться в Золотом городе. Но хочет ли он этого? Побывав в Синем, который гораздо меньше Золотого, Ши Юн понял, как тяжело ему придётся среди толп чужих людей. Его навыки совсем не помогут. Надежда оставалась на зрение ци, которому его обучат. Но сколько времени это займёт? Возможно, придётся прожить в монастыре на обучении года. А как же тогда справится Ван Лин? В бою она хороша, но в быту не может заплести себе волосы или помыть посуду, даже завязать пояс – всё это ей помогает делать Ши Юн.

– Путник, помоги мне, – тихий женский голос вырвал Ши Юна из раздумий.

Ши Юн поднялся, оставляя недомытый котёл на берегу, и пошёл на голос.

– О юноша, мои ноги застряли в иле. Не мог бы ты мне помочь, – голос раздавался чуть дальше. Ши Юн сделал ещё шаг и оказался по щиколотку в воде.

– Быстрее. Я совсем увязла, – взмолился голос.

Ещё шаг, и Ши Юн понял, что тоже провалился в ил, тот сыто булькнул, заглатывая его ногу по колено. Позади раздался шум, кто-то лез через кусты на берегу. Зашуршала прибрежная галька, и Ши Юна окрикнули.

– О великий Юй-ди. Юн-дагэ, зачем туда забрался?!

Оказалось, Хун Синь пришёл составить компанию приятелю, но нашёл того по пояс в воде. Ши Юн дёрнулся, вторая нога тоже провалилась в ил. Все попытки вырваться из речного плена привели только к тому, что ил выпустил пару больших пузырей из своего нутра. Ши Юну показалось это странным, ил всё-таки не болото, чтобы так цепко держать свою жертву.

– Ах ты, мерзость. Да тебя шуй гуй заманил. Стой, не двигайся, я сейчас найду верёвку! – прокричал бегающий по берегу Хун Синь, потом затрещали кусты и крики стали едва слышны.

– Ши Юн! Ши Юн! Ответь мне! – женский голос зловредного духа не собирался сдаваться.

Шуй гуй – душа утонувшего человека – хотела избавиться от рабства у водного божества, приведя вместо себя новую жертву. Есть множество демонов-чан, которые время от времени окликают человека по имени. Если он ответит им, то обязательно утонет, поскольку это душа утопленника завлекает его. Но Ши Юн не мог откликнуться, даже если бы очень захотел. Он чувствовал, как злится демон и, потеряв всякое терпение, подходит к нему всё ближе. Тварь нырнула под воду, и Ши Юн почувствовал, как холодные когтистые руки впились в его щиколотки. Ждать дальше было глупо, пора опробовать новую технику. Ши Юн призвал ветер, смерч впился в гладь воды, закручивая её воронкой и разводя в стороны. Ши Юн достал кисть и нарисовал иероглиф огня и отправил вниз, в центр воронки, где уже не осталось воды. Горячая волна прошла вдоль ног, раздался пронзительный визг, и в лицо ударил горячий пар. Ши Юн почувствовал, что ноги освободились, он быстро развернулся к берегу, захрустела засохшая корочка ила. Пара высоких прыжков, чтобы вновь не угодить в ил, и вот Ши Юн на берегу, где его встретили прибежавшие на помощь люди.

– Ловко ты его! Жаль, душу утопленника не убьёшь, но может, этот урок отвадит его от наших стоянок, – сказал Чжан.

– Ты себе ноги-то не сварил, придурок? – тут же вмешалась в разговор Ван Лин.

«Всё нормально», – написал Ши Юн, но ноги действительно чувствовали себя как после бани. Нужно быть осторожнее со знаками, вслепую направлять их довольно опасно.

– Ну что ж, давайте вернёмся в лагерь. Теперь я уверен, что хотя бы одного из вас нанял не зря, – в голосе Чжана слышалась усмешка.

Ши Юн услышал, как недовольно запыхтела Ван Лин на эти слова. Запахло палёной тканью. Стоявший рядом Хун Синь тут же вмешался в разговор.

– О, думаю, Ван Лин тоже себя покажет с лучшей стороны.

Все вернулись в лагерь, дальше дежурство прошло спокойно, утром они снова сели на джонки и отправились в путь. В этот раз ветер совсем стих, и Чжан попросил помощи у Ши Юна. Вчерашняя демонстрация применения ветра против демона реки принесла свои плоды. Ветер, послушный воле Ши Юна, надул паруса, и джонки заскользили по поверхности воды. К сожалению, сил хватило всего на полчаса, и ветер стих, Ши Юн никогда не пользовался своими способностями так продолжительно. В драке обычно хватало призвать ветер на несколько минут. Радуясь, что за повязкой на лице не видно краски стыда, Ши Юн сел на палубе под навесом и начал медитировать. После этого он смог продержаться час, направляя потоки воздуха в паруса джонок. Когда он снова сел медитировать, то заметил у танцующего в темноте дракончика маленькие крылья и тонкие белые пёрышки между чешуйками. Навык рос, и его личная сила менялась.

К вечеру они прибыли к месту последней стоянки. Река тут сильно обмелела за лето. Джонки с трудом обходили мели. Ши Юну пришлось вызвать стрелку-указатель перед мысленным взором и править ветром, как сноровистой лошадью. Приложив невероятные усилия, всё-таки удалось пристать достаточно близко к берегу, перебросив мостки через оголившееся илистое дно. Грузы таскали с кораблей до самой темноты. Охрана окружила фонарями будущий лагерь по периметру. Зажгли несколько костров и из тюков выложили подобие стены, прикрывающей лагерь со стороны леса. Сейчас они были практически безоружны перед нападением, весь груз лежал на земле, а верблюды и повозки прибудут только утром.

– Держите оружие наготове. Если бандиты решат напасть, то сделают это, как только уплывут джонки. Завтра с верблюдами приедет дополнительная охрана. Обычно тут безопасно, но сейчас всё меняется, – скомандовал начальник охраны.

Впрочем, джонки ушли, а никто не напал, и лагерь стал устраиваться на ночлег. Ши Юн помогал с готовкой, с одним из охранников они сходили за водой. Тот попросил подождать, пока он сходит в прибрежные кусты, а когда вернулся, то вёл себя странно: глупо хихикал всю обратную дорогу. Они принесли воды, и охранник ушёл к одному из костров, всё так же хихикая. Ши Юн сел ужинать у огня, рядом сидели Ван Лин и Хун Синь. Они оба устали, так что ели молча. Зато у соседнего костра кто-то громко хохотал, потом раздались недовольные крики и топот ног.

– Странный человек, он снял штаны и побежал обратно к реке. Начальник охраны пошёл за ним. Пьяница? Ты с ним ходил за водой, от него пахло? – спросила Ван Лин.

«Нет, но мне он тоже показался странным», – написал Ши Юн, отложив миску с рисом в сторону.

Начальник охраны вернулся через десять минут. Своего подчинённого он так и не нашёл, а бродить вдоль реки в темноте было опасно.

Ши Юн лежал на одеяле и слушал, с реки раздавались странные звуки: бульканье и шипение, в кустах вокруг стоянки шуршало. Посредине ночи с реки донёсся дикий крик, перебудивший всех в лагере. Утром отправившиеся за водой грузчики нашли труп пропавшего вчера охранника. Они принесли тело в лагерь, и его осмотрели походный медик и Хун Синь.

– Тело обескровлено. Похоже, его сначала утопили – в лёгких много воды, а затем лишили крови и выкинули на сушу, – сказал врач, моя руки после вскрытия грудной клетки.

– Уверен, это суйко, их проделки. Теперь понятно странное поведение этого человека, тварь вселилась в него, чтобы провести разведку в лагере. Лучше не подходить к реке, дождёмся каравана и уйдём отсюда, – сказал Хун Синь.

– Я думал, в этой реке только каппы встречаются, и те у деревень, – задумчиво проговорил Чжан.

– Нет, точно не каппа, задний проход не тронут, – уверенно сказал врач.

Все озабоченно посмотрели на реку. Ши Юн вспомнил заученные сведения из каталога гор и морей. «Суйко – ёкай размером с маленького ребёнка, но вспыльчив и жесток. Выглядит тварь мерзко, вся покрыта жёсткой чешуёй, как у ящерицы, на коленях крючковатые наросты, похожие на тигриные когти. Суйко опаснее капп и выше их по рангу, так что часто становятся во главе каппих отрядов из сорока восьми рыл. Каппы – ползучие водяные, похожие на помесь обезьяны с черепахой. Хоть и слабее суйко, но весьма неприятные в своём желании достать человеческую печень через задний проход».

Завтрак решили не готовить, всем раздали рисовые лепёшки и тофу, пить пришлось соевое молоко. Когда наступил полдень, все поняли, что верблюды задерживаются и, возможно, придётся снова ночевать рядом с рекой. Перетаскивание мешков дальше в лес заняло бы много времени, да и в лесу можно ночью нарваться на тварей похуже суйко. Сумерки опустились на стоянку, где зажгли все походные фонари. Никто не спал. Все услышали шум со стороны реки, Ши Юн отправил в ту сторону иероглиф света. Над водой пронёсся противный визг, со стороны лагеря раздались испуганные крики и звон оружия, зачиркали арбалетные стрелы.

– Там целая толпа тварей! – закричала рядом Ван Лин. Послышался щелчок выдвигающихся клинков.

– Там, похоже, три суйко со своими отрядами капп. Бейте их по головам, если вода из чаши на голове выльется, то каппа станет не опаснее ребёнка, – давал наставления воинам Хун Синь.

– Давай! Вдарь по ним огнём, эти мокрые твари должны его бояться! – толкнула Ши Юна плечом Ван Лин, и он услышал, как она бросилась в бой.

Ши Юн отошёл чуть в сторону, чтобы не задеть пламенем своих, и написал иероглиф огня. Жаркая волна прокатилась от него к реке. Раздались визги, и запахло жареной рыбой. Ши Юн услышал, как закричал Чжан, и бросился на помощь. Рядом, подпрыгивая, бежал Хун Синь.

– Каппы зашли сбоку и схватили Чжана. Тащат его к реке, – объяснил Хун Синь.

Первой на защиту хозяина каравана успела Ван Лин. Засвистели, рассекая воздух, клинки, и истошно заверещали каппы. Ши Юн отправил в сторону реки новую волну огня, отрезая путь к спасению похитителям. Снова свист клинков, и к ногам Ши Юна подкатилось что-то круглое, пахнущее болотом. Ши Юн пытался прислушаться, но вокруг было слишком много звуков, охранники каравана бились с мелкими тварями, те верещали и острыми когтями впивались в ноги, стараясь уронить человека, а потом отволочь к реке и утопить.

– Дайте мне меч! – закричал освободившийся от капп Чжан.

Но его просьбу выполнить было некому, твари наступали, и найти в этом безумии потерянный при нападении капп меч было невозможно.

– Огонь в сторону реки! – заорал в ухо Ши Юна кто-то из охранников.

Новая жаркая волна понеслась по берегу. Ши Юн почувствовал, что силы его на исходе, всё тело налилось тяжестью, и он уже почти не чувствовал, как по телу течет ци. Камень, просто бесполезный кусок гранита, ещё пара залпов, и он свалится под ноги ёкаям, став лёгкой добычей.

Рядом Хун Синь отбивал атаки капп на них с Ши Юном, Ван Лин защищала Чжана. Нужно было срочно что-то придумать. Ши Юн призвал ветер и заставил вихрем крутиться вокруг него, не давая приблизиться ёкаям, а сам достал кисть и начал писать два сложных иероглифа 圈套quāntào, обозначающих «силки», и добавил к ним знак огня. Из последних сил он активировал знаки и упал на землю без сил, тут же стих и защитный вихрь.

Ши Юна разбудил рёв верблюда и запах жареной рыбы. Он понял, что лежит на походном одеяле, рядом, судя по знакомому пыхтению и запаху лапши, сидел Хун Синь. Ши Юн поднял руку, чтобы дать понять, что он очнулся.

– О, Юн-дагэ очнулся. Какая радость. Я приготовил для вас миску крепкого бульона, но, пока ждал вашего пробуждения, так нервничал, что выпил его сам. Сейчас схожу за чаем, он как раз готов.

Ши Юн с трудом сел на одеяле и получил из рук Хун Синя пиалу с зелёным чаем.

– Вы настоящий герой, эти ваши огненные петли поймали всех капп, что успели выбраться на сушу. Они так верещали, когда мы рубили им головы, что остальные испугались и уплыли в илистые норы. Великая мастер Ван Лин зарубила двух суйко. Чжан теперь от неё не отходит и смотрит так… Да неважно. Главное – он обещал нам в Красном городе уплатить за службу в двойном размере и написать рекомендации.

«Почему так пахнет жареной рыбой?»

– Это мы жжём трупы этих тварей. Знаете, я ещё долго не захочу есть жареную рыбу, а это очень грустно, ведь я её так любил. А ещё наконец пришли верблюды и повозки с быками, уже час их загружают, так что скоро мы отправимся в путь.

Глава 5

Ван Лин встала в стойку Мабу: ноги чуть шире плеч, колени согнуты и слегка вывернуты наружу, спина прямая, поясница изогнута. Ван Лин почувствовала, как ноги «врастают» в землю. Мир вокруг исчез, она перестала слышать гомон грузчиков, таскающих мешки в повозки, перестала ощущать навязчивый взгляд Чжана. Она затеяла тренировку, чтобы отвязаться от его сопровождения и каких-то неловких попыток завести разговор об урожае риса и доходах с каравана. Ван Лин выдохнула, постаравшись избавиться от навязчивых мыслей и сосредоточившись на дыхании. Учитель мог так стоять больше получаса, самой же Ван Лин ещё ни разу не удавалось проделывать это дольше пятнадцати минут. Осенний ветер с реки обжёг лицо холодной влагой тумана, заставляя выкинуть из головы последние мысли. Она хотела перейти в стойку лучника Гунбу, но застыла на повороте тела, краем глаза почувствовав движение. Ван Лин осмотрелась. Чжан, похоже, ушёл следить за погрузкой, рядом никого не было. Недалеко начинались бамбуковые заросли, вдоль которых шла дорога от реки. Ван Лин собиралась продолжить тренировку, как заметила, что среди зелени бамбука мелькнуло что-то красное. Шпион бандитов? Недолго думая, она побежала в ту сторону, ловко маневрируя, подпрыгивая и отталкиваясь от стволов, заложив руки в длинных рукавах назад, словно ястреб, пикирующий на добычу. Но противник мелькал где-то впереди, не давая рассмотреть себя. Ван Лин выбежала на каменную площадку, окружённую, словно колоннами, валунами выше человеческого роста. В середине из глубокого разлома бил тонкий зелёный луч – источник ци. Завороженная пульсацией природной силы Ван Лин подошла ближе и села, наслаждаясь теплом и спокойствием этого места. Она прикрыла глаза и вспомнила, когда последний раз ощущала себя так хорошо – в детстве на коленях у матери. Что-то нежно коснулось ноги Ван Лин, она дёрнулась и открыла глаза. Тут же ей на колени запрыгнул маленький тигрёнок.

– Как же долго ты не шла. Пришлось тебя обмануть, чтобы победить твой страх, – замурчал он, глядя на неё своими янтарными глазами.

– Я ничего не боюсь! – разозлилась Ван Лин.

– Боишься, ты всего боишься, маленькая Лин. Мне можешь не врать, я часть тебя и вижу всё в твоей душе. Ты прячешь свой страх даже от самой себя. Разве не поэтому ты всегда избегала источников ци, боясь увидеть слабость своего духа?

– И если ты мой дух, то я была права, ты слаб, а значит, слаба и я.

– Пусть я слаб, но прежде всего я тигр, а значит, вырасту и стану большим и опасным зверем. Хватит прятаться и дрожать от того, что кто-то заметит твою слабость. Перестань злиться на свою судьбу, забудь глупые мечты и начни жить с собой в ладу. Ты воин! Хочешь ты того или нет. Тренируйся, медитируй, развивай свою ци, и тогда, поверь мне, я стану настоящим тигром, способным тебя защитить, – разозлённый тигрёнок больно укусил Ван Лин за руку, и та проснулась.

Ван Лин поднялась на ноги и посмотрела на источник, тигрёнок был прав. Сколько можно бегать от своей судьбы? Она воин и жить должна как воин. Ван Лин поклонилась святому месту и побежала обратно в лагерь, переживая, что Ши Юн уже проснулся и ищет её.

В лагере Ши Юн сидел рядом с Хун Синем и пил чай. Вчерашняя бледность у него прошла, и друг перестал походить на умирающего.