Часть от целого, или История Уолтера Коннора. История о том, как важно не потерять самого себя

Введение

Может, я и не умею писать, но мне явно есть что сказать. Может, у меня слишком мало опыта для того, чтобы писать, а может и немало. Может, я лишь питаю надежды, а может и нет. Может, я жажду преуспеть, а может и нет. Может, это юношеский максимализм, а может я действительно хочу написать что-то масштабное и надеюсь, что выйдет.

Все были свергнуты с жизненного пути, все вставали на путь унижений, оскорблений, боли, невзаимности, собственных ошибок, фатальности; все были когда-нибудь столкнуты в пропасть самозабвения. Может, это тривиально вновь писать о саморазрушении и разрушении, но я хочу попытаться, даже если столкнусь с критикой и непониманием.

Каждая глава будет написана под определённую песню. Каждая глава будет пронизана своим настроением. Может, это глупо, но только так я хочу из частей сплести одно целое. Наш организм, наша душа состоят из частей, из собранных осколков. Так почему же не раздробить нашу душу на музыкальные отрезки и не посмотреть, что из этого получится? Как музыка делает из нас Человека?

Часть 1. Where is my mind?

Очередная история о человеке, который был не таким, как «все»; который отличался своей неординарностью, но, черт возьми, что мы знаем о неординарности? Каждый человек по-своему является таким же, как «все», хоть и несёт в себе долю «своего». Может, мой герой и не такой, как «все», но не смейтесь, большая часть его неординарности держится на тривиальности и банальности. Например, он точно так же, как и мы все, совершает ошибки, воображает, что является «кем-то» в этой жизни, он надеется, что нужен этому миру, что нужен Вселенной, он пускается в самокопание и самоанализ, делает выводы, но продолжает жить точно так же, как и в прошлом. Понимаете, он такой же, как и «все» … Но всё-таки не такой.

Осень. Холодная, мрачная осень, в ушах играет «Where is my mind?». Всё внутри замирает, когда Уолтер встречает Её на автобусной остановке. Про себя думает, помнит ли она его? Но по глазам не скажешь, что она его помнит. На улице так холодно и мрачно, словно подступает к ногам суровая, безжалостная зима, когда всё внутри умирает, как и сама природа. Но у Уолтера начало всё умирать гораздо раньше…

Пять лет назад, перед летними каникулами, когда Уолтер ещё учился в школе (ему на тот момент было 18 лет), он мечтал поехать во Францию. Не знаю, что его так привлекало в этой стране, но он постоянно смотрел французские фильмы, читал Питера Мейла, следил, сколько стоит проживание хотя бы на 2 недели, откладывал деньги, подрабатывал репетитором по английскому языку, но самым тяжелым для него было изучение французского языка в школе. Учительнице было глубоко… к-хм, всё-таки надо поэтизировать слово… подобрать эвфемизм. В общем, ей было глубоко до звезды до французского и уж тем более до учеников. Она просто заставляла переписывать учебник, и всё. Один Уолтер не мог сломать эту систему, нужны были другие ученики, которые пошли бы с ним к директору, чтобы сместить этого ужасного преподавателя, но, к сожалению, все были рады ничего не делать. Именно поэтому Уолтер подрабатывал репетитором английского языка, чтобы оплачивать себе курсы французского языка. Уроки давались ему очень тяжело, он не мог никак привыкнуть к увулярному звуку «r», не мог научиться никак спрягать эти несчастные глаголы, не мог понять, почему роды так странно определяются… В общем, тяжело давался ему французский язык, но он не опускал руки, всё равно старался добиться желаемого. И вот однажды директор объявил классу, что через несколько недель они отправятся во Францию по обмену, как раз перед тем, как выйти на летние каникулы. Все ученики загрустили, потому что никто из них особо не знал французский, они даже представить себе не могли, как будут разговаривать в семье, в которую их отправят. И только один Уолтер обрадовался так, что потерял разум.

Через три недели они с классом отправились во Францию. Уолтер сидел с раскрытыми глазами постоянно и глядел в окна автобуса, потому что не хотел пропустить ни один вид… Их отправили в Париж. Да, конечно, всеми любимый Париж, который ослепляет своей красотой… Уолтер мечтал увидеть Эйфелеву башню, Лувр, Елисейские поля, Собор Парижской богоматери, мост Александра III, Триумфальную арку, стену любви… Так ему хотелось проникнуть в мир Гюго и Ремарка, у которых Париж был таким разным, но таким чертовски прекрасным…

И вот он заехал со своим другом из класса, Джеки, в одну семью. Вообще, Джеки был счастлив поехать именно с Уолтером, потому что он наделся с другом весело провести время и встретить каких-нибудь красивых француженок. В целом, хорошая стратегия. Похвалим Джеки. Так вот, домик этой семьи располагался в пригороде, Джеки надеялся, что попадёт в Диснейленд, но оказался далеко не он. Домик был довольно скромным, видно было, что семья имеет финансовые проблемы, однако внутри дома было чисто, уютно, минималистично. Это сразу понравилось Уолтеру, но не Джеки, он больше любил размахи Версаля или Лувра. У забора ребят сразу встретила одна замужняя пара: женщина средних лет и мужчина, старше её лет так на 10 точно. На женщине было надето красивое бирюзовое платье, хоть и слегка порванное, но это заметить можно было не сразу. Волосы её были не очень ухоженными, растрепанными, поэтому она всегда завязывала их в пучок. Мужчина выглядел чуть поприличнее, ведь казалось, что он надел лучшее, что у него было в гардеробе, а именно: белую рубашку, хоть и довольно-таки помятую и серые спортивные штаны. Эта пара встретила ребят с распростертыми объятиями и позвала сразу на трапезу. Ребят встретил типичный французский ужин: луковый суп, аромат которого раздавался на весь дом так, что слюни текли уже у забора; рататуй, который Джеки и Уолтер попробовали впервые в своей жизни… Он был потрясающим, как, наверное, еда той крысы из мультфильма. Вы поняли, из какого. Ну и на десерт Бетти и Карл (замужняя пара) приготовили для мальчишек шоколадное мороженое. После ужина мальчики уже познакомились со своей уютной комнатой (странно, что они не заехали туда до ужина, почему-то Бетти и Карл повели их сразу есть). В доме было два этажа и две ванные на каждом этаже, так что запутаться было несложно… Однако… Однако нашего друга, любимого Уолтера, ждал сюрприз, который заставил снести ему mind всецело.

Рядом с комнатой мальчишек находилась ещё одна комната. Особое любопытство вызвало к ней Джеки. Он думал, что там спрятан труп или какая-нибудь хорошенькая девчонка, которую не хотят показывать парням, чтобы они её не изнасиловали. В целом, отчасти он был прав. Конечно, не с той частью, что мальчики хотят её изнасиловать, а с той, что там жила приёмная дочь Бетти и Карла, которая как раз была ровесницей Уолтера и Джеки.

Бетти и Карл были женаты на протяжении десяти лет, семь из которых они отчаянно пытались забеременеть, но, как выяснилось позже, Бетти была бесплодной.

В 15 лет она шла поздно вечером после урока гитары, её в тот день ещё задержали, потому что Бетти не справлялась с академической программой и была на грани отчисления. В тот вечер ей ещё и захотелось прогуляться возле дома, подумать, как действовать с программой и не соскочить с учёбы… И как только она села на скамейку, так к ней сразу подошли парни лет 25, которым она приглянулась, ведь Бетти в детстве была очень красивой девочкой с чёрными кудрявыми волосами… Все изумлялись от её красоты. Родители предупреждали, чтобы она была аккуратней, но в тот роковой вечер Бетти и подумать не могла о фатальной встречи с парнями… Как вы поняли, они начали её домогаться, один схватил её за волосы, второй за ноги, третий скрестил ей руки на спине… И они её потащили неведомо куда. Бетти орала на всю улицу, орала так, что можно было услышать крик о помощи даже с 10 этажа. В какой-то момент ей повезло, и один мужчина услышал крики, выглянул в окно, увидел эту картину и рванул скорее во двор. Счастливый незнакомец ударил одного парня по голове, который держал Бетти за ноги, но тот оказался крепким орешком, поэтому повернулся к мужчине лицом, взмахнул кулаком на него так, что вырубил его. Остальные парни сразу полезли спасать своего приятеля, поэтому Бетти воспользовалась этим случаем и побежала быстрее в сторону своего дома, а они, в свою очередь, побежали за ней и догнали её. В этот момент она вытащила свой перцовый баллончик, который папа подарил ей, чтобы чувствовать себя спокойнее… В какой-то мере этот баллончик помог, но не до конца, потому что у Бетти так тряслись руки, что она брызгала им куда попало. За этот поступок они набросились на неё и начали бить ногами и руками в живот, после чего бросили её посреди улицы и убежали. У Бетти началось кровотечение, но она нашла в себе силы дойти до дома. Дома родители уже сразу вызвали скорую, и её забрали в больницу. Так и выяснилось через 15 лет, что Бетти стала в тот вечер бесплодной.

Карл и Бетти решили усыновить ребёнка после того, как узнали, что Бетти бесплодна. Первое время Бетти была в апатии и не могла смириться с такой новостью, она постоянно смотрела на детей и плакала, потому что у неё не было шанса зачать с любимым человеком своего ребёнка, который был бы похож либо на неё, либо на мужа, либо на них обоих, либо вообще на бабушку… Она понимала, что это глупо, потому что приемный ребенок потом становится как родной, но не могла примириться с этой мыслью долгое время. Её постоянно тянуло в прошлое, она вязла в нём, вязла в пучине неудач, падений и горестей. Она проклинала ту ночь и проклинала всех, кто сделал ей так больно. Лишь в 20 лет, когда она встретилась с Карлом на концерте Pixies, ей удалось узнать, что такое счастье и что такое настоящая, неподдельная любовь, которая вспыхивает из ниоткуда. Не сказать, что это была любовь с первого взгляда, я вообще плохо в неё верю, честно говоря, но тем не менее Карлу Бетти понравилась сразу. Они стояли рядом на танцполе, пели, орали, танцевали, но спустя полтора часа Бетти заметила, что у неё с пальца сползло кольцо, она начала на четвереньках ползать по чужим ногам, как вдруг Карл дал ей свою руку и сказал, что это бесполезно, ведь вряд ли в такой темноте и толпе удастся что-то найти. Так они и познакомились. Карл в тот день проводил её до дома, они обменялись номерами и на следующий день он ей перезвонил.

Как и упоминала ранее, Карл был старше Бетти на 10 лет, но это не помешало им впоследствии полюбить друг друга. Когда Бетти было 30, а Карлу 40, когда они узнали о бесплодии, они рискнули удочерить девочку. Им обоим хотелось девочку. Карлу хотелось, потому что он мечтал иметь любящую, чувственную, нежную девочку, которая смогла бы приласкать его так, как не приласкал бы ни один парень, а Бетти хотела подарить своей девочке безопасную жизнь, о которой мечтала с 15 лет. На самом деле им повезло, потому что практически сразу их выбрала одна молодая девушка, которая нечаянно забеременела, но не осмелилась сделать аборт и решила подарить ребёнка тому, кто не может этого сделать. Так, у Бетти и Карла появилась маленькая Эмили, которая чем-то напоминала Бетти своим проницательным и нежным взглядом. Бетти пообещала себе, что Эмили никогда не узнает, что такое насилие и беспросветная тьма.

В общем, такая история, если рассказывать кратко. Не хочу быть натуралистом и писать огромные биографии, хотя, конечно, в этом есть смысл, но да ладно. Если нужно будет – мы с вами остановимся поподробнее.

Вообще, Эмили в 6 лет потянуло к гитаре… Бетти была в шоке с такого совпадения. В углу гостиной комнаты у неё лежала та самая гитара, к которой она больше не притрагивалась после того вечера… И именно к ней так потянулась Эмили в 6 лет. Бетти не знала, что делать, она боялась ломать ей жизнь, потому что сама музыка и мир музыки, к сожалению, совершенно разные вещи. В одном мы прослеживаем боль композитора, его периоды жизни, его странничества, любовь к Родине и любовь к человеку, а в другом мире… В другом мире мы сталкиваемся с конкуренцией, коррупцией, несправедливостью, бессердечностью и лицемерием. Конечно, в ней и жил страх, что в какой-то момент она не сможет её защитить, но, с другой стороны, она понимала, что в какой-то момент нужно будет отпустить её в свободное плавание, поэтому решилась и отдала её в музыкальную школу. Там Эмили делала невероятные успехи, даже Бетти таких не делала. Все её хвалили и отправляли на различные конкурсы, олимпиады по сольфеджио и концерты. Бетти осознала, что поступила правильно и не пошла на поводу своих страхов. Если бы она её не отдала в музыкальную школу, то никто бы никогда не смог раскрыть талант Эмили. В 16 лет Эмили собрала свою рок-группу, и в начале, как и все группы, они занимались в гараже, потом в барах и потом, спустя два года, их начали приглашать в мини-гастроли. Эмили очень сильно забивала на учёбу, она безграмотно писала по-английски и по-французски, очень плохо считала и вообще не хотела учиться, родителей не слушала, но очень их любила, поэтому иногда оставалась дома вместо репетиций и учила геометрию и грамматику французского, хотя ей давалось это очень тяжело. Вообще, Бетти и Карл свободно владели английским языком, хоть оба родились во Франции и всю жизнь разговаривали на французском, но они всё равно старались Бетти обучить английскому, чтобы во время своих гастролей она не чувствовала себя покинутой из-за незнания языка.

В тот вечер, когда заехали Уолтер с Джеки она как раз была на репетициях, но вернулась домой пораньше, чтобы увидеть, что за гости к ним приехали на две недели. В тот момент, когда Джеки выдавал свои гипотезы по поводу трупа и хорошенькой девицы, Эмили как раз появилась у порога и громко сказала: «Да, в чем-то ты прав, я действительно труп и хорошенькая девица одновременно». Сказать, что Джеки чуть ума разума не лишился – ничего не сказать, он испугался до смерти… Уолтер стоял и смеялся над Джеки: «Ну ты и балбес, никогда ничего умного не скажешь. Что в школе, что здесь – один черт». Эмили мило улыбнулась Уолтеру с Джеки и наконец-то с ними познакомилась:

– Как вас зовут, шутники?

– Меня Уолтер, а этого болвана – Джеки.

– Я и сам в состоянии назвать своё имя! – огрызнулся Джеки на Уолтера и пнул его ногой.

– Ну ладно, не ссорьтесь, мальчики, будет ещё время для ссор, – немного скорчившись, произнесла Эмили.

– Ладно… А как тебя зовут? – робко спросил Уолтер.

– Эмили.

– Очень приятно с тобой познакомиться, – вновь робко произнес Уолтер, словно кто-то ударил его кирпичом по голове так, что он лишился дара речи.

– И мне с вами, вы только простите мою грубость, я после репетиций, очень устала, поэтому хочу завалиться сейчас сразу в свою комнату, кишащей трупами, – немного съязвила Эмили и подмигнула Джеки.

– Ого, это ты готовишься к выступлению какому-то? – опять максимально робко спросил Уолтер.

– Да, мы с рок-группой скоро выступаем в Великобритании. Вы не подумайте, мы не популярны, просто пригласили там сыграть для какой-то местной элиты.

– Слышал, Джеки, во дают! Ещё и у нас на родине. А в каких городах, графствах будете выступать? – с максимальным любопытством спросил Уолтер.

– Да мы как раз в графстве Кент будем выступать.

– В чём сок этой музыки? Одни песни про секс, наркотики и несчастную любовь. Тоже мне страдальцы, сами закидывались наркотиками и сами же от этого и страдали… И ещё «звёздами» себя зовут! В гробу все ваши «звёзды»: Моррисон – ваш Пастор, Курт Кобейн! Чтоб им провалиться! – не сдержавшись, вновь огрызнулся Джеки.

– Боже, ну и нудятина, ты сам какую музыку-то слушаешь, умник, а? – максимально нетерпеливо и довольно резко сказала Эмили, потому что Джеки уже начинал бесить её своим занудством.

– Так, всё… Давайте прекратим. Эмили, знаешь, а мне вот нравится рок-музыка… Люблю Pixies, Nirvana, Queen, AC/DC, знаешь же наверняка? – спросил Уолтер у Эмили с надеждой поговорить с ней еще пару минут.

– Конечно знаю! Одни из моих любимых групп, мои родители вообще фанаты Pixies, они познакомились на их концерте. А с Queen у меня всё началось… Ну, понимаете, первый секс, наркотики. Джеки наверняка понимает?

Джеки на протяжении всего диалога корчил лицо, закатывал глаза, еле себя сдерживал, так его начала раздражать эта девчонка, но больше всего его раздражало спокойствие Уолтера и его желание продлить этот разговор. Но после последней колкости его терпения не хватило… Он не сдержался, потому что жаждал завершить этот многострадальческий диалог как можно скорее:

– Решила меня осадить? А сохраниться перед этим не забыла? Видел я дерьмо, но в первый раз вижу, чтобы оно мне хамило!

– Господи, ну ты и дебил, она пошутила… – обречённо уже сказал Уолтер, – ладно, слушай, мы тоже пойдем спать, день выдался тяжелым, как и у тебя, да и кто-то однозначно не в духе (Уолтер многозначительно посмотрел на Джеки и ударил кулаком в его плечо). Надеюсь, ещё поговорим.

– Конечно поговорим, если кое-кто начнет понимать шутки и станет чуть вежливее, – сказала Эмили, посмотрев на Джеки.

– Я поговорю с ним. Спокойной ночи тебе, Эмили.

– Спасибо. И вам спокойной ночи, – мило произнесла Эмили, подмигнув Уолтеру.

Уолтер и Джеки зашли в свою комнату, разложили вещи по полкам в шкафу молча, после разложили диван, постелили и Джеки понял, что уже не в силах сдерживаться и начал возникать:

– Обязательно было меня унижать перед этой девкой?

– Тебя в детстве мама не обнимала? Иди обниму.

– Совсем дебил? Ты всячески подчеркивал, какой я идиот, что не люблю вашу сатанинскую музыку.

– Никто из тебя дурака не делает, это полностью твоя инициатива.

– Если хочешь её, то не за мой счёт.

– Чего? Это тут причем?

– Думаешь, я не заметил? Стоит ангельский паренек, такой робкий, милый, который ко всему ещё и слушает её любимую дьявольскую музыку.

– Я поддержал диалог, а не флиртовал. Это разные вещи. Я и не собирался обижать тебя, за меня это уже сделала мать-природа.

– Уолтер! Я чувствую, что если ты с ней свяжешься, то она сломает тебе жизнь. Она просто снесёт тебе весь разум. Беги от неё.

– Не неси чепуху, устал уже её слушать. Сам понимаешь, мы здесь на две недели, и это короткая игра.

– Хорошо, Уолтер, поступай, как считаешь нужным. Спокойной ночи.

– И тебе спокойной ночи.

Джеки уснул практически сразу после их разговора, а Уолтер долго лежал и размышлял над словами Джеки: почему Эмили может снести его разум? Или, может, она уже начала его сносить… Да нет, не мог же он влюбиться вот так с первого раза. Чушь. И на этом моменте Морфей забрал его в своё царство.

Часть 2. Pieces

Через пару дней Джеки стало немного получше, он адаптировался к новым людям, новой стране, новому дому, поэтому он уже не настолько сильно надоедал Бетти, Карлу и Эмили своим занудством к вечеру. Уолтер понял, что Эмили приходит домой довольно поздно и практически сразу ложится спать. Этот факт его огорчал, но он старался не зацикливаться на этом. Всегда повторял, что через 10 дней они с Джеки уже будут в своей родной Великобритании, и никакой Эмили больше не будет. По вечерам Джеки любил откровенничать с Уолтером, хотя ни Уолтер, ни Джеки не любили вообще делиться личным, но Франция пробудила в них какую-то братскую связь, они стали близки друг другу как никогда ранее. Днем они гуляли по центру Парижа, практиковали французский, успели побывать в Лувре и Версале. К сожалению, за три дня они мало что успели посмотреть, потому что на один Лувр они потратили чуть ли не целый день. Джеки особенно понравилась пирамида Лувра, которая во дворе Наполеона служит главным входом в музей. Уолтера же поразила картина Джоконды. Экскурсовод специально потратил на эту экспозицию полчаса, он посоветовал группе туристов приглядеться и увидеть, что в какую бы сторону ты не пошёл, Мона Лиза всё равно будет смотреть на тебя. Этот взгляд поразил Уолтера. Он был впечатлен. Это ж надо было создать такое произведение… Джеки же, напротив, испугался, ему показалось, что Джоконда за ним следит и ему стало страшновато. После Лувра ребята прошлись по Монмартру, посмотрели на художников, один даже пристал к Джеки, ибо так жаждал нарисовать его. Джеки в начале это польстило, он позировал ему полчаса, а потом увидел свой шарж, где художник подчеркнул его большой нос. Джеки обиделся и разругался с этим художником, тот так расстроился, что отдал картину бесплатно и сказал, что подчеркнул его нос вовсе не с целью его обидеть, а чтобы подчеркнуть его достоинство, в конце концов подмигнул ему и объяснил, что такие носы нравятся француженкам. Это немного успокоило Джеки. И вечером он действительно увидел, как на него заглядываются симпатичные француженки, но он не хотел с ними знакомиться, потому что у них у самих были большие носы.

– Джеки, ты вообще нормальный? У самого большой нос, значит, и сам же отталкивает симпатичных француженок из-за этого. Да на тебя в Великобритании даже с таким носом не посмотрят, – с недоумением спорил Уолтер с Джеки.

– Ну так а что? Им нравятся парни с большими носами, а мне нравятся девчонки с маленькими. Это их проблемы, что я им нравлюсь.

– Железная логика, черт возьми.

На этих словах прервался их диалог, они зашли в местное кафе, чтобы попробовать французские деликатесы. Они взяли несколько макарунов и были в таком восторге, что взяли ещё несколько штук на вечер.

После прогулки они уже поехали домой, потому что было поздно, да и Уолтер знал, что через несколько минут придёт Эмили, поэтому надо было успеть с ней поговорить. Как всегда, Бетти и Карл встретили ребят с шикарным ужином, те не отказались поесть после страшилок с Джокондой и художником, но было одно «но»… Эмили так и не появилась, тогда Уолтер набрался смелости и спросил про неё у Бетти:

– А Эмили сегодня опять репетирует?

– Нет, она уехала с группой в Страсбург, там у них какое-то незапланированное выступление. Должна послезавтра уже приехать, —ответила вежливо Бетти.

«Чёрт, послезавтра… Так мало времени… А я по ней, кажется, скучаю. Нет, друг, какое скучаешь? Тебе хорошо одному, помнишь, как в той песне Sum 41 „Pieces“? Вот тебе так же хорошо», – подумал про себя Уолтер.

Бетти и Карл разрешили ребятам взять макаруны к себе в комнату и доесть их там. Они были очень добрыми и любили детей, поэтому им было тяжело им отказывать.

Как раз тем же вечером Джеки и Уолтер разговорились как никогда за 10 лет дружбы.

– Слушай, а ты когда-нибудь влюблялся? – спросил Уолтер Джеки.

– Ну… да, было дело, но, честно говоря, опыт неудачный. Хорошо, что я сейчас один, – ответил Джеки.

– А что случилось, если не секрет? Вот мы с тобой сколько дружим, а я совершенно ничего не знаю, что у тебя происходило на личном фронте…

– Да, кстати, тоже это заметил… Ну давай исправим это дело. Я расскажу… Только, пожалуйста, сохрани это в секрете. Не люблю делиться личной жизнью.

– Конечно, друг. Всё, что было в этой комнате – останется в этой комнате.

– Хорошо. Да в общем… Это было два года. Помнишь, я тогда уезжал в лагерь?

– Да, помню.

– Ну так вот, бесила меня там одна мадемуазель. Очень бесила. Знаешь, она была такой энергичной зубрилой, что я даже смотреть не мог на неё. Понимаешь, раздражают меня такие активные люди, которые везде суют свой нос. Так вот, однажды была дискотека, и эта бестия включила рок… Я был готов её задушить! Собственно, с этой целью и подошёл к ней. Она меня, естественно, послала. Помню, играла песня такая… Как же она… Во! Вспомнил! «Pieces» summer что-то там, фиг знает, я не разбираюсь…

– Sum 41, – перебил Уолтер Джеки.

– А, ну да, один чёрт. Так вот, играла эта песня, а она давай со мной танцевать. Моё лицо представил? Я думал, что впервые ударю девчонку, так она меня бесила, ещё и танцевать со мной решила. Дура! Но я смирился, начал с ней танцевать, а она давай со мной заигрывать. Не шучу, начала делать комплименты, мол какой красивый костюм, какие красивые брови и так далее. Только про нос ничего не сказала. Он нравится, видимо, только француженкам. Ну и в общем это начало на меня влиять в лучшую сторону, я вдруг смягчился, взял её за талию, начал водить под эту дурацкую песню, а она… Она плавно провела своей мягкой рукой по моим волосам, и у меня пошли мурашки по коже. Никто ранее так мне не делал. Это было очень приятно. Я погладил её по спине, она тоже провела рукой по моей, потом дотронулась до моей щеки и сказала: «Ты мне давно нравишься, я всё не знаю, как к тебе подойти, постоянно кричу, активничаю, чтобы ты на меня внимание обратил, но почему-то не действует», и тут я понял, что она это делала только ради того, чтобы меня завоевать… Представляешь? Я подумал, ну ничего себе жертвы… И она за секунду перестала меня бесить, я даже почувствовал какое-то тепло и нежность от неё. Ну и в общем, видимо, так перевозбудился, что поцеловал её. Это был мой первый поцелуй, я вообще не знал, куда язык пихать, как губами двигать, но в моменте разобрался. Мы целовались до конца этой песни, после чего все на нас обернулись… Мне стало неловко, поэтому я взял её за руку и вывел на воздух. Она опять меня поцеловала и сказала, что хочет со мной встречаться за пределами лагеря. Я был немного в ступоре, всё-таки мы едва знакомы и она меня бесила большую часть пребывания в лагере, но я был так возбужден, что сказал: «Да, давай попробуем»… Дебил, конечно. В общем, ещё две недели мы ходили за руку, болтали, оказалось, у нас много общего: нам нравились боевики, триллеры, нравились Стивен Кинг и Киплинг, мы оба увлекались спортом, только она волейболом, а я баскетболом, ну ты знаешь. В общем, я действительно в неё влюбился. Когда мы приехали в город, то я сразу же пригласил её на боевик со Стэтхэмом, но вот тут и начались уже проблемы. Она начала меня избегать. Я вообще перестал понимать, что происходит. В один день она заявила, что заболела, ну я и решил сделать сюрприз, приехал, как осёл, с супом и гамбургерами к ней, звонил в дверной звонок, но никто не открывал. Тогда решил позвонить ей, а она на улице с кем-то гуляла. Услышал, мужской голос. Ну я и сбросил трубку сразу. Всё стало ясно. Поигрались с игрушкой и выбросили на помойку. Я не стал злиться, ревновать, просто понял, что она не зря меня бесила, оставил суп с гамбургерами у двери, хотя жалею, надо было с собой взять и съесть, но что уж теперь… И уехал домой. Она много раз мне звонила, но я не брал трубку. Мне было чертовски больно, в соцсетях она выкладывала фотографии с новым парнем. Я вообще не понимал, зачем она это делает. Зачем? Чтобы мне досадить? Но что я ей сделал?! В общем, я реально балбес, ты не зря это подчеркнул три дня назад… Она мной воспользовалась, когда было скучно… А я не понял… Не понял и страдал полтора года. Потом стало полегче, но, честно тебе скажу, до сих пор не могу её забыть. Наверное, мне хочется услышать от неё правду, поэтому она меня не отпускает… Вот такая история. Ты не подумай, всё нормально, я живу дальше, просто я понял, как в той дурацкой песне, что мне лучше одному.

– Честно, Джеки, я под впечатлением. Ты…

– Ладно, Уолтер, что было, то было. Давай лучше пойдем спать, нам рано вставать. Не знаю, может, я это рассказал, чтобы дать тебе понять, какую боль порой приносят чувства. Не спорю, любить нужно, но когда это разрушает, то это уже не любовь, а то, что стоит за ней… Не знаю, боль, обиды, самозабвение… Порой лучше без кого-либо. Знаю, тебе нравится эта Эмили. Я всё вижу и чувствую. Друг, не знаю, я не хочу тебе навязывать свой опыт, просто хочу, чтобы ты понимал, к чему могут привести чувства… Но, может, у тебя будет по-другому, и я буду только счастлив похлопать тебя по плечу. Я не рассказывал эту историю, потому что хотел пережить это сам. Что я, тряпка какая-нибудь? Всё-таки баскетболист. Надо быть сильным не только снаружи, но и внутри.

– Спасибо, Джеки. Я понимаю. Ты прекрасный друг. Рад, что мы поехали во Францию и оказались в одной комнате. Давай спать.

Но Уолтер вновь не спал несколько часов… Он думал над словами Джеки: «Я понял, что мне лучше быть одному…» А почему? Разве не прекрасно, когда ты любишь? Хотя если эта любовь тебя разрушает… Нет, всё равно лучше любить. Даже если разрушает, потому что только так можно узнать об этом чувстве, только так можно начать меняться в лучшую сторону, только так можно познать мир Боли, мир Иллюзий и мир Счастья. Почему он думает, что Эмили причинит боль? Что он увидел такого в ней? Может, потому что ей тоже лучше быть одной, как в той «дурацкой» песне…

Часть 3. Kiss me

Интересно, призадумывались ли вы когда-нибудь, почему мы влюбляемся в определённых людей? Почему порой встречаешь милую, заботливую, добрую девушку, но ничего к ней не испытываешь? Почему встречаешь сильного, храброго, скромного, добродушного молодого человека, но не испытываешь к нему ничего? Почему мы употребляем слово «испытывать» к слову «счастье»? Ведь счастье подразумевает под собой что-то гармоничное, радостное, умопомрачительное… Почему «испытывать»? Почему «испытывать» чувство? Разве не прекрасно любить? Как бы больно порой не было, но лучше тихо любить, нежели ходить и не знать, что это чувство вообще существует. Думаю, это с нами что-то не так… Думаю, из-за нашего сознания мы все «испытываем» счастье, поэтому и любовь становится частью жизненного испытания, хотя так хочется, чтобы она была одним из подарков жизни. Хочется не испытывать счастье, а хочется им наслаждаться. Хочется лицезреть самое прекрасное, что нам дано в жизни. Даже если любовь приносит боль, она всё равно прекрасна. Прекрасна, потому что человек никогда не станет прежним, ибо он познает высшее, а раз познает высшее, значит и познает низшее, а если познает низшее и высшее, то он познает мир любви и мир, стоящий за ней. Думаю, мы все сюда пришли, чтобы один раз точно сказать кому-то три заветных слова. Чувство, которое вырисовывается из этих слов – неописуемо, каждый его видит по-своему, но одно я знаю точно: когда оно придёт – вы почувствуете. Каждый чувствует его по-своему, но абсолютно каждый скажет, что он не понял, как это произошло, он лишь почувствовал, услышал внутренний голос, что и его время пришло… Что пришло время перелистнуть страницу и начать писать новую главу.

Я долго странствовала, старалась найти в себе любовь, убеждала себя, что можно полюбить человека, даже если ты ничего к нему не чувствуешь, верила, что каждая очередная влюблённость может перерасти в любовь, но я поняла, что заблуждалась. Находить в себе любовь не нужно, ты просто знаешь, что любишь… Ты застываешь от одного его взгляда, от одной мысли, что этот человек может находиться рядом с тобой, ты уплываешь в неведомые края, сознание уносит куда-то далеко, всё, чего хочется – его взгляда, его улыбки, его слов. И даже если проходят годы, ты уплываешь в прошлое, когда был беззаботно влюблён и понимаешь, что от этой влюблённости осталось самое важное, – человек, улыбка которого продолжает тебя восхищать, слова которого продолжают отзываться в душе, взгляд которого продолжает тебя опьянять… Нет, любовь не подделать, не подстроить, её невозможно спутать с чем-то другим… Страсть, влюблённость нас убивают низменными желаниями, а любовь… Любовь помогает нам жить.

На следующее утро Уолтера разбудил Джеки, у которого сильно разболелся живот, он искал обезболивающее, но никак не мог его найти. Не хотел он будить Уолтера, не в его стиле беспокоить других, особенно близких по таким пустякам, но тем не менее боли были сильными. Несмотря на то, что Джеки – спортсмен, у него был слабый желудок. Конечно, это миф, что все спортсмены здоровые, потому что они порой болеют хуже обычных людей. Вот и Джеки страдал от гастрита, который периодами обострялся. Джеки каждый раз во время обострения был невменяем, ибо боли съедали его заживо, поэтому он сразу накинулся на Уолтера:

– Чёрт возьми, Уолтер! Проснись ты уже!

– Чёрт, что такое? Не видишь, ещё и 7 нет, ты совсем обалдел?!

– Уолтер! Мне не до времени сейчас, я ничего не понимаю… Я не понимаю, где мои лекарства. Ты не помнишь, куда я их дел?!

– Чёрт, лекарства…

– Что, Уолтер?! Где они?!

– Джеки, прости, у Эмили просто как-то живот заболел…

– Ах, да, Эмили! Как я сразу не догадался! Конечно, у бедняжки Эмили животик заболел, но как хорошо, что доктор Айболит оказался рядом!

– Джеки, прошу, не злись. Я всё исправлю. Я достану тебе лекарства.

На этих словах Уолтер вылетел из комнаты, но совершенно не знал, что делать. Аптеки ещё не работали, Бетти и Карл ещё спали, Эмили дома не было, а Джеки лучше не становилось… Чёрт возьми, что он наделал… Но ведь он хотел помочь Эмили, дома лекарств не оказалось, а лекарства Джеки подействовали быстро. Может, Эмили их оставила у себя на столе? Или у себя на полке какой-нибудь, но, черт возьми, вламываться в комнату тоже нельзя… Хотя в данной ситуации состояние Джеки важнее.

Уолтер в начале постучал в комнату из приличия, вдруг она вернулась раньше времени? И, о чудо, она действительно вышла из комнаты в уличной одежде, словно пришла несколько минут назад.

– Уолтер, чего тебе? На часы смотрел?

– Эмили, какой сюрприз! Я думал, ты приедешь завтра.

– Именно поэтому ты постучал в мою дверь в полседьмого утра?

– Нет… просто… Помнишь, я давал тебе лекарства? Они сейчас очень нужны Джеки, ему плохо.

– Точно, погоди, они где-то у меня были, забыла тебе вернуть. Заходи в комнату, не бойся. Я пока поищу.

Уолтер зашёл в комнату Эмили и был поражён количеством висевших постеров с рок-группами: Nirvana, KISS, Led Zeppelin, Ozzy Osbourne, AC/DC, Radiohead, Aerosmith, Alice Cooper, Bon Jovi, The Cranberries, Depeche Mode, The Doors, Elvis Presley, Eurythmics, Fool’s Garden, Green Day, The Killers, Limp Bizkit, Marilyn Manson, Metallica, Scorpions и т. д. и т. п. Уолтер был шокирован этой чёрной комнатой, засеянной такими же чёрными судьбами, как эта комната. Удивительно. Уолтер любил рок-музыку, но он вряд ли бы повесил у себя плакат с какой-либо группой, ведь это говорило бы о его страсти, которой у Уолтера точно не было.

– Можешь присесть на кровать, я наверняка в шкаф бросила. Такая неряха, кошмар просто. Постараюсь быстрее найти.

– Хорошо. А почему ты вернулась раньше?

– Да… так вышло. По личным обстоятельствам.

– Секрет?

– Уолтер, ты прости, но мы не друзья какие-нибудь, тем более, ты исчезнешь из нашей жизни через десять дней.

– Понял.

– Обиделся?

– Нет.

– Уолтер, я не хотела тебя обидеть!

– Да что за бред? На что мне обижаться? Мы едва знакомы, с чего бы тебе незнакомцу из Великобритании раскрывать свои тайны?

– Не знаю… Я всегда такая грубая. Люди за это меня презирают.

– С чего ты решила, что презирают?

– Ну вот, к примеру, на Джеки посмотри. Он с первых же секунд меня невзлюбил.

– Мне сложнее сказать, кто вообще ему понравился с первого раза. Своенравный человек.

– Ладно. Проехали. О, нашла! Вроде они. Они?

– Да. Спасибо.

– Тебе спасибо, что выручил. Пусть Джеки поправляется.

– Передам.

Уолтер встал с кровати, направился к выходу, но перед тем, как Эмили закрыла дверь, он всё-таки решился сказать:

– А мне ты понравилась с первых же секунд.

Эмили скромно улыбнулась и ответила Уолтеру тем же.

– Может, сходим сегодня куда-нибудь? Ты мне покажешь Париж. Джеки всё равно сегодня уже никуда не пойдет.

– Хорошо, давай в 14 часов.

– До встречи тогда, Эмили.

– До встречи, Уолтер.

Эмили закрыла дверь, и Уолтер направился счастливый к Джеки, но как только открыл дверь в их комнату и увидел скорчившееся лицо Джеки, то счастье сразу покинуло его всецело.

– Чего так долго? Ты в княжество Силенд за ними ездил?!

– Да, стал первым туристом в этом государстве. Держи, вот твои лекарства.

– Надо же, я и не ожидал уже их увидеть.

Джеки принял лекарства и молча лёг на постель с закрытыми глазами, у него так болел живот, что он уже не думал выжить. Через 10 минут ему полегчало, и он понял, что был очень груб с Уолтером.

– Уолтер, прости. У меня было помутнение рассудка.

– Всё хорошо, друг. Отдыхай сегодня. Потом, глядишь, сам Силенд покоришь.

– Да… Слушай, я сегодня отлежусь, хорошо? Ты не теряй времени, лучше прогуляйся.

– Да я вот Эмили пригласил погулять…

– Хорошо, давай…

Джеки так изнемог от болей, что у него не было сил продолжать диалог. Он лёг набок и уснул под воздействием обезболивающих.

Уолтер ждал заветного часа, он успел позавтракать с Бетти и Карлом, предупредить их насчёт Джеки, сходить в магазин за продуктами, приготовить лёгкий бульон для Джеки и прочитать «Ставок больше нет» Ж. П. Сартра. Удивительно, что порой и любовь бессильна перед долгом… Будто есть что-то более высшее, что рушит наши планы, нашу любовь, нашу жизнь. Удивительно, что в романе не смогли ужиться любовь с долгом. Порой жертвуют любовью во имя чести, долга… Но правильно ли это? Если считать тот факт, что долг перед Родиной тоже некая любовь, то, может, и да… А если это отдельно стоящее чувство, то тогда не понять, как оно может уместиться с честью, долгом и любовью. Досадно, что приходится выбирать что-то одно, ведь редко удается сохранить в жизни абсолютно всё. И, выбирая, мы понимаем, что, быть может, ставок больше не будет. Придётся выбрать один раз, но уже навсегда. И как поступить? Да, может, сердце и подскажет, но оно не всегда подсказывает нам верный путь. Только забитый романтик будет в это верить. Чтобы принять важное решение в жизни, нужно подключить и разум, и зов к сердцу. Порой обе эти вершины творят с жизнью нечто неописуемое.

Перед выходом Уолтер ещё раз убедился, что с Джеки всё хорошо и за ним присмотрят Бетти с Карлом, поэтому со спокойной душой в 14 часов встретился с Эмили у забора, и они начали своё мини-путешествие по восхитительному Парижу.

Эмили захотела романтизировать их прогулку по Парижу, поэтому предложила взять билеты на теплоход Bateaux Mouches уже ближе к вечеру, чтобы наблюдать над заходящем солнцем в городе любви. Когда они сели на теплоход, было уже довольно прохладно, Эмили знала, что скоро начнет гореть Эйфелева башня, что сведёт Уолтера с ума, и так действительно и случилось, хотя на это повлияли не только чары Сены и Эйфелевой башни.

Когда Эйфелева башня загорелась, на теплоходе заиграла песня «Kiss me» Sixpence None the Richer… Париж словно растворялся в любви… В любви от светлой музыки, от светлых душ, пылающих от этого шестого чувства…

Уолтер наблюдал над людьми: девушки облокачивались на парней, те обхватывали их руками и смотрели на них такими нежными взглядами… Некоторые пары не сдерживались, брали друг друга за руки, закрывали глаза от наслаждения и целовались, другие замерзали, но согревались от объятий. Потом Уолтер переключил внимание на Эмили. Она была прекрасна… Её чёрные кудрявые волосы развевались на ветру, её клетчатое платье оголяло часть лодыжек, по ней было видно, что эта музыка навевала определённые воспоминания, из-за которых она слегла загрустила, но эта грусть была какой-то лёгкой. Она смотрела на горящие огоньки, на заходящее солнце над Сеной, опускала взгляд на свои ноги, потом поднимала глаза и вновь смотрела на закат. В какой-то момент она заговорила:

– Знаешь, Уолтер, ты такой счастливчик.

– Это ещё почему?

– Просто потому, что ты видишь Париж не моими глазами. Желала бы я жить вдалеке от него, чтобы мечтать о нём и каждый раз поражаться его красотой, когда сюда бы приезжала. Для меня этот Париж так обыден, как для тебя город, в котором ты живешь. В каком ты живешь, кстати?

– Солсбери.

– Вот, как для тебя Солсбери. Ты каждый день встаёшь, мчишься куда-то, суетишься, в твоей жизни постоянно происходит какое-то дерьмо, которое никак не вяжется с красотой этого города. Порой я забываю, что живу в Париже. Каждый раз, когда мне говорят: «Вау, ты живёшь в Париже! Как тебе повезло!», я про себя думаю: чем повезло? Париж как Париж, что мне тут ново? Порой я забываю красоту этого города, потому что растворяюсь во мраке. Порой я забываю, что нужно искать красоту в обыденном. Знаешь, если бы ты меня не пригласил на прогулку, я бы, может, и не растворилась в красоте Парижа… Я бы, может, и не вспомнила, что живу в самом Париже! Спасибо тебе, Уолтер… Я это хотела сказать.

– Знаешь, а я бы и не увидел то, что сегодня лицезрел. Не увидел бы этих влюбленных лиц, не увидел бы вечерний Париж, который оживает именно в это время. Я сам почувствовал, что именно ближе к вечеру хочу чего-то большего от жизни. Без тебя я бы не увидел это сегодня просто потому, что мне бы было неловко запрыгнуть с Джеки на вечерний теплоход. Здесь такая романтическая атмосфера, все держатся за руки, разговаривают, обнимаются… Я бы лучше спрыгнул в Сену, нежели стоял бы здесь с парнем под песню «Kiss me». Так что я бы точно не почувствовал без тебя это парижское тепло, исходящее от города и от людей в том числе.

– Хах, забавно… Ну тогда я не зря вернулась раньше, а то я так жалела…

– Ну, ты хотя бы ещё раз влюбилась. Не в меня, к твоему сожалению, но хотя бы в Париж. Не здорово разве?

– Да конечно здорово. В какой-то мере я даже счастлива.

– Ну и отлично.

– Знаешь, с тобой так комфортно, или это я так расслабилась… Сена и огоньки успокоили… Может, зря скажу, но я уехала раньше, потому что мой (уже бывший) парень просто снёс мне разум. Он у нас барабанщик в группе. Я вообще в него влюбилась не сразу, он долго за мной бегал, а я как-то так жила музыкой, что вообще было не до романтики и прочей фигни. В общем, у нас была программа в Страсбурге, а он, знаешь, такой выпендрёжник, давай красоваться перед фанатками и рассказывать им про наши замыслы. Мы же хотели альбом записать… Но теперь уже… Я так скомкано всё рассказываю, ты прости. Короче рассказал он одной сумасшедшей про наш альбом, дал послушать ей наши наработки, она попросила скинуть ей их, потому что, видите ли, ей так они понравились! Честно, до сих пор не понимаю, зачем он постоянно разговаривает с этими фанатками?! Раздражал меня всегда, но не это главное. Главное то, что он ей скинул… Скинул… И через несколько часов наш альбом был опубликован под другим именем, доработанный уже до конца. Через несколько часов. Представляешь?! Какая скорость… Какое безумие! В общем, наш продюсер об этом узнал и сказал, что выступление в Страсбурге теперь отменяется, поэтому я и приехала раньше времени. Я такая злая… Хотя не знаю, такие смешанные чувства. Уже не понимаю, что чувствую. Я так разозлилась на него, что бросила. Надоел мне со своими фанатками. Да и вообще не уверена, что его люблю, хотя я и не уверена, что могу кого-то любить. Зачем я тебе это рассказываю? Я не знаю. Мне так хотелось выговориться… Ещё эта дурацкая песня заиграла… Какое совпадение. Под эту песню я лишилась девственности. Этот недоумок так любит эту группу, с ума сходит от неё. Вот и включил в тот вечер их пластинку на виниловом проигрывателе, а я так расслабилась, что вот… Оно само и произошло. Чёрт возьми, Уолтер, с чего вдруг я начала рассказывать про лишение девственности?!

– Я не знаю… Но история с альбом вышла ужасной. Ваша репутация нехило подорвется, если ещё скандал какой-нибудь выйдет.

– Не знаю, что будет, но мы не сможем выступить в Великобритании, там мы хотели новый альбом включить в программу.

– А продюсер что говорит?

– Он очень зол, хочет с ними судиться. Ух, ненавижу Жоржа! Врезать бы ему!

– Слушай, у меня есть знакомый юрист. Думаю, он сможет помочь вам.

– Ладно, слушай, спасибо тебе большое, но не стоит, мы сами разберемся. Я вообще не хотела никому это рассказывать… Пожалуйста, пусть между нами останется разговор.

– Ну конечно, даже не обсуждается.

– Спасибо… Теперь твоя очередь откровенничать.

– Да что мне рассказывать? У меня обычная жизнь: школа, работа, поступление в колледж скоро.

– А кем ты работаешь?

– Ну, я репетитором английского языка работаю.

– Ого, гуру английского языка?

– Есть такое.

– А я так плохо его знаю… Родители всё стараются со мной заниматься, но как об стенку горох.