Ведьмина тетрадь

© Любовь Барсук, 2021

© Наталия Барсук, 2021

ISBN 978-5-0050-9597-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Проклятый рыбак

Раннее летнее утро, пруд, предрассветный туман стелется над водой. На небе ни облачка, ветер тихий, словно дыхание умирающего старца. Вокруг пруда уже стояли рыбаки, с завидным постоянством, азартом и надеждой закидывая удочки. Всё как всегда, рыбацкие байки, тихие шутки, пожелания «ни хвоста, ни чешуи». Все друг друга знали, все, кроме одного нового рыбачка. Ему семь лет и дедушка взял его с собой первый раз.

Худощавый мальчик в шляпе из газеты сидел с удочкой в руках и напряжённо гипнотизировал поплавок, мысленно повторяя: «Сейчас, вот сейчас, точно сейчас клюнет».

Его воображение погрузилось в водную гладь, и он представлял, как рыбы плавают, теснятся, как машины в московских пробках, или сталкивается друг с другом, как на аттракционе, и между делом выбирают наживку повкуснее. Бурную фантазию ребёнка прервал приятель дедушки Кузьмич, которого он знал сколько себя помнил. У Кузьмича было слабое зрение и ещё более слабые руки. Завязать повадок он сам не мог. Однако, когда за крючок кто-то цеплялся, он подскакивал как супергерой, в его мутных глазах загоралось пламя, его руки были крепки и надёжны, как медвежий капкан. Вот и сейчас, первый заброс и Кузьмич вытянул щуку.

– Мой любимый Черномырдин никогда не подводит, – сняв щуку с крючка и бережно отправив её в садок, Кузьмич поцеловал красный воблер с чёрной головой и закинул его вновь. Мальчик как заколдованный наблюдал за Кузьмичём, абсолютно позабыв про свою удочку, поэтому не почувствовал лёгкий удар.

– Подсекай, – услышал он голос за спиной.

Растерявшись, ребёнок резко дёрнул удочку и начал истерически крутить ручку катушки. Онемев от счастья, он видел, как его первая пойманная в жизни рыба появляется на поверхности. Она сопротивляется, но, мальчик ни за что её не упустит, он видит полосатую спину окуня и не обращает внимания на то, что затекла рука. Дедушка с улыбкой наблюдал за процессом рождения нового рыбака. Рыбаки очень похожи на свой улов. Они так же попались на крючок в своё время. Бывших рыбаков не бывает.

Эйфория от улова развеялась, когда тот же голос печально протянул:

– Окунь… дебёлый.

Мальчик обернулся и увидел невысокого мужчину с очень грустными глазами.

– Хороший ультралайт, – сказал дедушка и пожал руку мужчине.

– Хороший, пойду покидаю, – печально ответил мужчина и неуверенно покосолапил в дальний край пруда.

– Дедушка, а ты его знаешь? – спросил мальчик.

– Его все знают, это проклятый рыбак.

Глаза ребёнка расширились от удивления и ужаса одновременно.

– Дедушка, так ты же всегда говорил, что проклятий нет. Что это всё бабушкины сказушки.

– Он – исключение из правил, малыш.

– А кто его проклял? – заговорщицким тоном спросил ребёнок.

– Клёва всё равно больше не будет сегодня, раз он подошёл. Ладно, расскажу то, что слышал.

Лет тридцать назад отец взял дочку на рыбалку. Девочка была весёлая и общительная. Друзья отца её знали и обожали. Любимой рыбой у неё был сазан. Она ходила между рыбаками, приговаривая, что все сазаны её. Отец смеялся. Караси, лещи, коробки и вот наконец-то первый сазан. Его поймал папин знакомый. Однако, он не отдал рыбу ребёнку. Попытался отшутиться и отмахнулся. Девочка расстроилась, рассердилась, топнула ногой и громка сказала:

– Если не отдашь, сегодня больше никого не поймаешь.

Мужчина только посмеялся. Однако час прошёл, другой, а у него ни одной поклёвки. Появился второй сазан у лучшего друга отца и он покорно принёс дань. Девочка просияла. Это стало почти что ритуалом, мужчины шутили, смеялись, веселили ребёнка. Все сазаны, пойманные в тот день, были пафосно преподнесены девочке. Рыбак, не отдавший сазана, сидел один, ни с кем не говорил и ни к кому не подходил. Он злился. Когда он собирал снасти девочка подошла к нему, положила руку на плечо и сказала:

– Не злись, дядя Толя, улов у тебя будет, но больше трёх рыбок тебе никогда не поймать. Жадность фраера сгубила.

Мужики, услышав этот разговор, взорвались хохотом. Все ещё долго шутили, вспоминая эту рыбалку, однако у жадного рыбака три рыбёшки с ладошку, одна из которых сазан как напоминание о том дне.

Девочка выросла и вышла замуж, муж её, естественно, был рыбаком. Изредка она ходила с ним. Её муж восхитительно готовил окуня, и в списке её приоритетов окунь занимал почётное первое место. Однажды с ними на рыбалку поехал его друг. Она подошла и спокойно сказала:

– Все окуни мои.

Друг возмутился

– Не отдам. С какой это стати? Я сюда зачем приехал?

Она ничего не сказала, но у друга улова не было. Он сразу сказал, что проклят, и попросил снять проклятие. Она посмеялась, и среди пойманных рыб был один окунь. Друг не понял, что это был шанс, и не отдал окуня. На следующей рыбалке не было ничего, и ещё на одной ничего, он упорно ходил рыбачить и нет-нет ловил, но не больше трёх рыбёшек, и часто одной рыбкой из трёх был окунь. Как напоминание.

С тех пор к кому подойдёт проклятый рыбак клёва нет. Как забросит в пруд удочку, так рыба уходит на дно, гонимая первобытным ужасом за свою жизнь.

– Дедушка, а можно ему как-нибудь помочь? Может, поговорить с той тётей? – жалостливо спросил ребёнок.

– Ну, если хочешь сидеть рядом с ним без улова, пойди, поговори, – усмехнулся дедушка.

Все рыбаки смотали снасти и пошли по домам.

Напоследок мальчик оглянулся. Проклятый рыбак остался на пруду совсем один, но упорно кидал и кидал, в надежде на улов.

Полёт

Ведьме Морвен нравилось летать. И она терпеть не могла летать на метле. Проблема заключалась в том, что метла являлась единственным средством передвижения по воздуху, которое было доступно ведьмам. Другие как-то приспосабливались, но у Морвен этого никак не получалось. Для начала – как на этом сидеть? Так оно впивается, так тоже, а если вот так, то получается, что ты летишь боком, и всё равно неудобно. Устроиться удобнее не позволяет конструкция метлы. А управление? Чуть не так шевельнёшься, и ты уже летишь головой в кусты. Нет, ну кому вообще в голову пришло приспособить для полётов самый неподходящий для этого предмет?

Однако летать было необходимо, вот хотя бы в город за продуктами, или на Лысую гору на шабаш. Не так уж и часто, но всё-таки. А жила Морвен, как и положено всякой приличной ведьме, в самой дикой чаще непроходимого леса. Ещё одна глупая традиция.

Первое число месяца было днём покупок. Кое-как взобравшись на метлу, Морвен отправилась в город. Полёт, который, по идее, должен был длиться минут пятнадцать, занял у неё полтора часа. Удерживая порывы проклясть всё на свете, ибо в момент полёта она была настолько эмоциональна, что проклятия получились бы неимоверно сильны, Морвен едва не десантировалась на голову маленькой девочке. Девочка ехала на велосипеде и была крайне удивлена, когда Морвен вместе с метлой грохнулась на асфальт прямо перед ней, мешая проехать.

– Ты ведьма? – спросила девочка, с интересом разглядывая чёрное платье Морвен.

– Да, – со стоном протянула ведьма, пытаясь подняться и с надеждой рассматривая метлу – не сломалась ли. К сожалению, метла осталась цела.

– И ты меня заберёшь в свою пещеру и съешь? – продолжала допытываться девочка, ковыряя пальцем в носу.

– Вот ещё! – фыркнула Морвен, отряхивая платье. Даже если бы ей очень хотелось сделать то, о чём сказала девочка, невозможно было представить, как они полетят на этом орудии пытки вдвоём. – Я не живу в пещере и не ем маленьких девочек, – увидев, как её собеседница разочарованно скривилась, добавила: – Предпочитаю сушёных мышей и суп из жуков. С ними гораздо меньше возни.

– Ну и ладно, – обиженно протянула девочка и, обогнув Морвен, поехала дальше, усердно крутя педали. А ведьма задумчиво смотрела ей вслед.

Следующий полёт предстоял в воскресенье. Ежегодный шабаш. Вдохновившись идеей и закупив в городе всё необходимое, Морвен, добравшись домой, сразу же принялась за работу. К воскресенью её новая, улучшенная метла была готова. Морвен была уверена, что другие ведьмы, увидев её обновлённое средство передвижения, с ног до головы покроются бородавками от зависти.

Жаль только, что времени на испытания уже не оставалось.

Вытащив метлу во двор, Морвен перекинула ногу через древко, села на седло от велосипеда, поставила ноги на подставки и взялась обеими руками за руль. Глубоко вздохнув, ведьма произнесла заклинание, и метла оторвалась от земли.

Морвен ликовала. Ничего нигде не давило, ноги не мешали, можно было удобно держаться и при этом смотреть по сторонам. Какая прелесть! И почему раньше никто до этого не додумался?

Потому что ведьмина метла – не обычное помело. Это особый магический предмет, им ни пол не подмести, ни по горбу никого не охадить. Единственное её предназначение – это полёт, причём именно в том виде, в котором она была создана изначально. То есть в виде обычной метлы.

Морвен этого не знала, а если бы и знала, решила бы, что это чушь, придуманная тем же умником, который вообще догадался использовать метлу как летательный аппарат. Поэтому взлетела она со спокойной душой и отправилась на Лысую гору.

Возможно, как думала Морвен во время полёта, виной всему был именно руль. Конечно, держаться за него было удобно, когда метла взбрыкнула и перевернулась и летела дальше вверх ногами. Однако веса ведьмы крепление не выдержало, и Морвен упала в мирно проплывающий внизу лес.

Однако и без руля метла не собиралась вести себя прилично. Она брыкалась, виляла из стороны в сторону и норовила снова скинуть с себя своего пассажира. Возможно, дело в подставке для ног, думала ведьма, пытаясь ударами ног эту подставку отломать. А так как во время этого процесса Морвен яростно дёргалась, то и метла дёргалась не менее яростно. Так что отделилась от метлы не только подставка, но и сама Морвен.

Несмотря на произошедшее, расставаться с седлом ведьме совсем не хотелось. Она могла пережить отсутствие руля и подставки, но только не это. К счастью, лететь оставалось недалеко, метла вела себя чуть спокойнее, но всё равно в итоге Морвен приземлилась отдельно от метлы прямо в толпу наблюдавших за её полётом ведьм.

– Морвен, дорогая, если ты так и не научилась летать на метле, то и не надо было на ней лететь, – сказала одна из ведьм.

Морвен с изумлением и обидой уставилась на неё.

– В смысле? Мне надо было идти через непроходимый лес пешком? Или ты намекаешь, что мне вообще не стоило здесь появляться?

– Да нет же! – ответила ведьма. – Ты, что, газет не читаешь? Сейчас на мётлах никто не летает. Они были признаны устаревшими. Восточные коллеги поделились с нами технологией изготовления ковров-самолётов.

Морвен действительно не читала газет. И сейчас она с удивлением разглядывала аккуратно свёрнутые и сложенные разноцветные ковры. Потом она посмотрела на свою усовершенствованную метлу и спросила:

– Так где, говоришь, его можно купить?

Владыка небес

– Мама, мама, почитай ещё! – восклицал неутомимый мальчик, который готов сделать все, что угодно, лишь бы не спать.

Мама грустно улыбается и начинает читать.

– Раз в тысячу лет рождается ребёнок, способный слышать музыку дождя. Этим детям очень трудно жить. Каждое лето солнце выжигало из них жизнь. Каждую зиму холод вводил их в состояние медведя-шатуна, иногда замораживал и пытался их сломать.

В обычной семье был рождён обычный ребёнок, но только он чувствовал приближение дождя. Для него дождь звучал как музыка. Ему было шестнадцать лет, когда с ним случилось нечто странное. Всё было, как всегда. Очередное лето, невыносимая жара. Стоило ему оказаться на солнце, как его тело покрывалось липким потом. Появлялись веснушки и солнечные ожоги. Чувства и желания почти полностью отсутствовали, впрочем, как всегда в это время года. Дождь – это заветная мечта. В его отсутствие он хотел лишь сидеть в пруду в тени плакучей ивы. Иногда он прятался в пещерах. Но как только заходило солнце, у него откуда-то появлялась желание жить. Он чувствовал голод. Ночами он проверял силки и ловушки, которые ставил на дичь, и ставил новые. Если удавалось лечь спать пока темно, это было счастье. Но безжалостное солнце вставало каждый день и грело так, словно хотело сжечь его дотла. Не очень часто, но всё-таки иногда солнце закрывали милосердные тучи и шёл спасительный дождь. В такие моменты мир для него становился ярче, светлее. Он чувствовал себя счастливым и абсолютно свободным. Он любил бегать под дождём, но, когда все вокруг становилось скользким, он забирался в старую повозку, ложился, закрывал глаза и ни о чём не думал, наслаждался тем, как холодные капли мягко бьют по его телу. Либо он открывал глаза и смотрел в бескрайнее небо. Ему даже не приходило в голову, что вода, попадающая в глаза, совсем не мешает. Однажды сидя на траве он задумался о чём-то, он долго не моргал и увидел, что капли падают так медленно, что можно было ловить их по отдельности. Он медленно протянул руку и взял каплю двумя пальцами, она была упругой и совершенно не текла. Он попробовал набрать пригоршню капель в ладони, и они собирались в прозрачные шарики.

«Любопытно, а если сжать?» – подумал он и стал сжимать воду в ладонях, капли объединились в большой шар. Немного поиграв с ним как с мячом, он подбросил его вверх подумав о том, что было бы неплохо, если бы шар вновь распался на капли. И шар распался.

«Интересно, а смогу ли я подняться вверх, наступая на капли?» Ему это удалось.

Он поднимался все выше и выше. Впервые в жизни ощутил себя дома. Глядя сверху на мир, он понимал, что всё, что там происходит, просто мелочная суета. Он потерял ощущение реальности, и дождь неожиданно прекратился, и он начал стремительно падать. Испугавшись, он закрыл лицо руками и не увидел, как прямо перед падением на землю, он потерял сознание, а вода собралась прямо под ним и мягко поймала его. На миг он стал водой, он слился с прозрачной подушкой, поймавшей его.

Потом началась страшная засуха. Две недели не было дождя, а солнце жгло нещадно. Его кожа стала сухой и печально обтягивала его тело, которое честнее было бы назвать костями. Он пытался изо всех сил, как он это называл, «вызвать дождь», но ничего не получалось. Он все время пытался вспомнить то ощущения полёта и полнейшего единения с дождём. Но это было лишь воспоминание, не дающее ему ничего реального.

Однажды в полдень он вышел под палящие лучи солнца, лёг на землю и решил умереть. Вскоре его сознание погасло, и он провалился в беспамятство. Очнувшись, он увидел серое небо и сизые облака, слышал лишь раскаты грома, молнии сверкали совсем близко. Он смеялся от счастья и не замечал этого. Он летал осознавая, что перестал быть человеком. Ощущение полёта сводило его с ума. Это было абсолютное единение со стихией, он чувствовал каждую каплю, каждую молнию. Он захотел поймать одну, через миг очередная молния легла в его руки. Он не мог налюбоваться на неё. Молния была прохладной и чуть щекотала ладонь. Он не мог представить что-то более красивое, ни один драгоценный камень не мог тягаться с этой красотой и блеском. Отпуская её он наслаждался величием этого зрелища. Наступила ночь, но дождь продолжал лить, а он продолжал летать. И утром тоже. Небесная вода продолжала лить несколько дней. Под ним разливались реки и утопали города. Люди не знали, как скрыться. Однажды он заметил толпу людей возле замка и подлетел ближе.

– Владыка небес! Это Владыка небес! Смилуйся! – слышал он восклицания со всех сторон.

– Мы гибнем! Пощади! – продолжали гомонить люди.

Он опустился на землю и посмотрел на мокрых и дрожащих, изнеможённых людей. Они напоминали его самого под палящими лучами солнца. Закрыв глаза, он сосредоточился, и дождь начал затихать. Он чувствовал, как теряет силу, как слабеет. Он не знал, что через пару минут распадётся на капли и побежит вниз по склону вместе с дождевой водой.

Выключая лампу, мама зажгла ночник и прочитала последнее предложение уже спящему сыну.

– С тех пор прошло много веков, но, когда льёт сильный дождь, подними голову вверх, не моргай, когда твои глаза наполнятся дождевой водой, ты увидишь, как парит в вышине Владыка небес.

Валентин

«Как известно, большинство тараканов селятся в наши буйны головы именно в школьные годы». Написав это предложение Валентин яростно смял листок бумаги, лежавший перед ним.

– Только самые последние неудачники пишут о себе, – сказав это парень вышел из дома в надежде, что прогулка пешком принесёт ему вдохновения. Сейчас в воздухе витал запах сгорающей листвы, город словно задыхался от дыма, окутывающего улицы словно густой туман. Он целый вечер бродил по улицам, но ни одной стоящей идеи для рассказа не появилось. Жутко не хотелось идти домой. Но очередной звонок мамы разрушил надежду на вдохновение. Перед дверью своей квартиры он вспомнил, что не взял ключи. Тем не менее он судорожно шарил по карманам. Не переставая искать и неожиданно для себя самого сказал вслух:

– Какой же я дурак, вот и идея! Случайность! Конечно, Фрейд утверждал, что случайностей не бывает, а с другой стороны, Фрейд для меня не такой уж авторитет.

В данный момент больше всего на свете он хотел:

а) Найти ключи в кармане, которые он бы бездумно сунул в карман на выходе из дома.

b) Чтобы мама сидела в одноклассниках целый вечер и не доставала нравоучениями.

c) Чтобы идея про случайности не оказалась очередным бредом, который он в отчаянии высасывает из пальца.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – шептал он исследуя последний карман ветровки. Он оказался пуст. Мелькнула сумасшедшая мысль.

– Но ведь мама могла не запереть дверь! – он потянулся к дверной ручке. Он не успел коснуться её, как дверь резко распахнулась.

– Не могла мама не запеть дверь. Ты забыл, что мама никогда ничего не забывает. Уже пять минут стою под дверью. Вижу в дверной глазок, как ты обыскиваешь каждый карман своей куртки. Это, кстати, не куртка, а мечта магазинного вора, 50 различных карманов. И слушаю, как ты говоришь сам с собой. Ладно бы только я это слушала, соседи тоже, – она выпалила это все на одном дыхании. Валентин начал терять терпение.

– Мама, сейчас соседи слышат твою пламенную речь. Может, я все же войду?

– Какую речь? Подумаешь, сказала сыну пару слов в подъезде. Между прочим, тебе завтра в школу. А у тебя волосы грязные. Или состриги их или ухаживай. Чтобы ты знал, тебя называют Валя Пургиева из-за твоих волос.

– Нет, мама, меня так называют, потому что меня зовут Валентин, – тихо сказал парень. Глаза его матери округлились.

– Что?! А чем это плохое имя? Мне, например, нравится.

– Мама, я разве сказал, что оно плохое? Нет, это очень хорошее имя. Только оно женское, – как только он это сказал, то пожалел об этом, ибо по взгляду матери он понял, что вечер обещает быть долгим.

– Например. Женя и Саша тоже женские имена?

Парень закатил глаза.

– Нет, мама, это как раз мужские. Валентин, Натан, Анастас – вот прекрасные примеры, когда имя нравится так сильно, что пол ребёнка совершенно не важен. Слава Богу, что не Кукуцаполь. Хотя, если это было бы моё мнение, было бы в разы лучше. С таким именем мне хотя бы сочувствовали, невменяемость родителей в такой ситуации была бы очевидна без пояснений.

– Спасибо, сынок, на добром слове, – его мать со слезами на глазах отвесила земной поклон и добавила: – Дожилась.

Парень подошёл к ней, положил руку на плечо, и сказал:

– Мамочка, любимая, не начинай этот спектакль. Я много раз это видел. Давай пропустим постановку «неблагодарный сын», я как обычно возьму себя за горло, извинюсь и пойду заниматься своими делами, а ты позвонишь тёте Маше и расскажешь, какая я скотина. Так мы оба получим желаемое и сэкономим время.

Его мать растерялась и, не зная, что сказать, ушла к себе в комнату. Валентин тоже пошёл к себе. В голове была всего одна мысль, что за этот поток правды он ещё ответит. Ибо грядёт «Большой разговор». Чувство тревоги за ближайшее будущее и головная боль были его спутниками до утра.

Утром Валентин встал пораньше, чтобы смыться в школу без ссоры с мамой. Но не тут-то было. Она уже ждала его кухне. Через сорок минут парень не выдержал и закричал:

– Мама, хватит. Я уже понял, что скотина. Сейчас я опоздаю, и ещё и учительница будет считать меня скотиной, – с этими словами Валентин хлопнул дверью и ушёл. Его буквально колотило от злости. Хотелось кричать, рычать и биться головой о стену.

Вдруг его взгляд остановился на забавной паре. Высокий шатен нёс на плечах девушку, они мило болтали, смеялись о чём-то своём. Валентин с интересом наблюдал за ними, они выглядели такими счастливыми и не обращали внимания на то, что творится вокруг, словно земля крутится вокруг них. Он не мог оторвать взгляд от этой интересной пары и пошёл за ними. Через десять минут они прошли в школу. Парень поставил её на ступеньку, крепко обнял и поцеловал в щеку. Около двери она оглянулась и помахала рукой, и только после этого парень развернулся и пошёл прямо на него. Валентин стоял как вкопанный, и в этот момент раздался телефонный звонок. Валентин не глядя ответил на звонок.

– Да, – он моментально поменялся в лице. – Да, мама, опаздываю. Да, я… – незнакомец взял трубку.

– Добрый день, с вами говорит Николай Андреевич, учитель физкультуры. Я забираю вашего оболтуса в спортзал на весь день. С преподавателями я договорюсь. Сейчас прошу извинить, много дел, – незнакомец протянул телефон Валентину со словами: – Пошли со мной, дам тебе бланк липовой справки.

Валентин все ещё находился в ступоре от вопиющей наглости незнакомца, но, тем не менее, пошёл.

– Почему оболтус?

Незнакомец улыбнулся.

– Это же очевидно. У него две фишки, первая это то, что Брежнев его расцеловал, и это повод для хвастовства. И вторая, что оболтусы у него все. Почему ты шёл за нами? – спросил незнакомец. Валентин растерялся. Но решил ничего не придумывать, а сказать правду.

– Это было так странно. Нести свою девушку на плечах так, словно это двухлетний ребёнок.

Незнакомец спокойно ответил:

– Она не моя девушка. Мы друзья.

– Почему ты вмешался в мой разговор с мамой? – спросил Валентин. Незнакомец улыбнулся.

– У тебя было такое лицо.

– Что ты этим хочешь сказать? Какое у меня было лицо? – возмутился Валентин.

– Такое, словно какой-то ханыга собирается тебе делать операцию на мозге ржавым куском арматуры, ты в сознании, но уже обездвижен.

Валя опустил голову.

– Если честно, то сравнение подходящее. Я приблизительно так себя чувствую. Достала, нет сил, – выдохнул несчастный.

– Парень, а ты не пробовал соглашаться с ней? – сказал незнакомец. Валя закатил глаза.

– Как я могу с ней согласиться, если я с ней не согласен?

Незнакомец засмеялся.

– Лошара. Просто, чтобы она не сказала, говори «хорошо мамочка» и при этом делай все по-своему.

В этот момент за спиной раздался знакомый голос, обладателем коего был ненавистный сосед Валентина.

– Валя! Валь! Пургиева! Неужели ты хиляешь?

В этот момент незнакомец остановился перед металлической дверью подъезда, набрав код парень вошёл. Валентин быстро шмыгнул за ним в подъезд. Повисло неловкое молчание. Валя не знал, как оправдаться и что говорить.

– Не обращай внимания, это так, один дебил.

Незнакомец посмотрел ему прямо в глаза и сказал:

– Дело твоё. Но если ты бежишь, значит он прав.

– Зачем обращать внимания на дураков? Зачем мне пытаться что-то им доказывать, я же знаю, что я прав.

– В чём? Тебя называют женским именем. Можешь обманывать себя сколько хочешь, но каждый день он побеждает тебя, а ты бежишь. Смотри на вещи проще. Если ты не можешь доказать свою правоту, значит ты не прав. Если ты не можешь отстоять свою точку зрения, значит, её просто нет. Ну да ладно, не бери в голову, живи как хочешь.

Валентин решил сменить тему.

– Слушай, а тебе не страшно приводить в дом незнакомого человека? Вдруг я вор или маньяк?

Незнакомец усмехнулся.

– Мне? Мне не страшно. А тебе не страшно? Вдруг это я маньяк, – незнакомец хищно поднял бровь.

Валентин остановился, незнакомец рассмеялся в лучших традициях злодеев детских сказок. Валя снова решил сменить тему.

– Кстати, меня зовут Валентин.

– Сочувствую, конечно, не пойму, почему это. Кстати, ведь я уже знаю, как тебя зовут, – незнакомец остановился возле резной деревянной двери и стал искать ключи.

– А как тебя?

– Что как меня? Как меня угораздило сунуть ключи так, что не могу найти?

Валя в ступоре уточнил:

– Как тебя зовут?

– Ксин. Но это разовая помощь не означает, что мы друзья до гроба, – в этот миг парень наконец-то нашёл ключи.

Войдя в квартиру Валентин был поражён – настолько необычной она была. В прихожей стены были обклеены газетами. При ближайшем рассмотрении это оказались серо-белые обои с лёгкой текстурой древесины, полностью исписаны и изрисованы. В глаза бросились странные фразы: " Всегда смотри на тени», «Никогда не оглядывайся».

– Почему всегда надо смотреть на тени?

Ксин ответил, не оборачиваясь:

– Причинить физический вред может только существо, имеющее тело, физическое тело.

Валя прибывая в шоке сказал:

– Ты правда в это веришь?

– В то, что существо имеющее физическое тело может причинить тебе вред? Да, – совершенно серьёзно ответил Ксин.

– А как же вампиры? – возмутился Валентин. В ответ его собеседник громко рассмеялся.

– Не говори чушь. Они отбрасывают тень. Кровь для них не пища, это как укол инсулина для человека, чей организм перестал вырабатывать свой.

– А если вдруг я увижу что-то, что не отбрасывает тени, что делать?

Парень рассмеялся ещё громче.

– Ничего. Во-первых, ты не увидишь, из простых на это способны только дети. Так что, ты, милок, лет десять, как ничего не сможешь увидеть. А во-вторых, все, что они могут сделать, это взять у тебя немного энергии. Подумаешь, проспишь на пару часов дольше. Это не смертельно.

Слушая его Валентину в голову пришла замечательная идея.

– Мне нужно написать рассказ, можно я напишу о тебе?

Парень внимательно посмотрел на Валентина и спросил:

– Почему я?

– Ты такой интересный, а у меня, знаешь ли, творческий застой. Нет идеи.

Парень словно потерял всякий интерес к своему собеседнику.

– В таком случае, может, вообще не стоит писать? – сказав это парень прошёл в комнату. Валентин разулся и пошёл вслед за ним.

– Так же нельзя говорить. Творчество – это всегда хорошо, самовыражение, свобода.

Хозяин экстравагантной квартиры снова засмеялся.

– Свобода!? Да не смеши. Что о свободе может знать человек, чьё посещение школы контролирует мать звонком учителю?

– Я говорю о другой свободе. Духовной. Такую свободу даёт только творчество. А твоё понятие свободы в принципе невозможно в нашем обществе.

Ксин засмеялся ещё громче.

– О Боги, «невозможно в нашем обществе», ты сам-то слышишь себя? Я даже не буду объяснять, в чём именно ты не прав. Это равносильно, что показывать слепому немое кино, – сказав это парень достал чистый бланк справки с тремя печатями и подписью врача.

– Держи и, как это у классиков, ступай себе с миром.

В этот момент ветер распахнул окно. Ксин закрыл глаза глубоко вдохнул. На выдохе в его лице что-то изменилось, он открыл глаза, выскочил в прихожую и начал спешно обувать кроссовки.

– Ты куда? – чуть заикаясь спросил Валентин.

– Мне пора. Виду я заберу из школы часов через шесть, а до тех пор я совершенно свободен. Хотя тебе этого, наверное, не понять. Прощай, – с этими словами Ксин вытолкал Валентина в подъезд с туфлями в руках, а сам бешено поскакал через ступеньку.

Выйдя на улицу Валентин увидел, что идёт дождь. Ксина уже не было на горизонте.

Парень выключил телефон и решил пройтись пешком наедине с новыми впечатлениями и своими мыслями. Он ходил по улицам целый день, пока не стемнело. Он оказался в соседнем районе. Вокруг светили фонари, улицы были пусты. Валентин ускорил шаг. Неожиданно он услышал монотонные шаги за спиной. Оглянувшись он увидел, как за ним шкандыбает мужик. Валя стал идти ещё быстрее и инстинктивно все время оглядывался. Незнакомец загадочным образом приближался. Чем быстрее он бежал, тем более отчётливо слышал приближающиеся шаги за спиной, создавалось впечатление, что его практически догнали. Наконец-то он увидел детский сад, в который когда-то ходил, сразу за ним был его дом. В голове мелькнуло: «Все, последний рывок, и я дома». Вот его дом, подъезд, дрожащей рукой он начал набирать код. Войдя в подъезд он что было сил потянул дверь на себя. Услышав заветный щелчок, он тихо сполз по стене и только сейчас он почувствовал, как чудовищно болят его ноги. Через несколько минут дыхание пришло в норму, и он встал на ноги, которые наконец-то перестали дрожать. Открылась дверь квартиры ненавистного соседа, который, по своему обыкновению, бросил презрительный взгляд и не менее презрительным голосом сказал:

– Успокойся, Пургиева, сейчас не до тебя. Таким испуганным я тебя ещё не видел. Учти, если ты от страха обоссышься на моем этаже, заставлю языком мыть пол.

Валя понимал, что сосед сейчас выйдет, и, судя по звукам с улицы, его там ждут. Он приготовился, и, как только дверь открылась, Валентин что было сил пнул ногой соседа и вновь захлопнул дверь. Сначала послышались ругательства, потом монотонные глухие удары, хруст и потом мольбы открыть дверь. Через несколько минут воцарилась тишина. Валентин начал подниматься по лестнице, на втором этаже прямо перед ним приоткрылась дверь, и выглянула самая любопытная и невыносимая соседка.

– Ещё раз, Валя, ты бросишь мне в почтовый ящик свой бэушный презерватив, я тебя забью до смерти костылем.

– Тамара Матвеевна, я был бы просто счастлив, если бы так вышло, что у меня появился бэушный презерватив.

– Я знаю, что ты рукоблудишь и всё время бросаешь мне это непотребство в ящик. Не смей лгать!

В этот момент в его голове словно что-то щёлкнуло.

– Кстати, там перед подъездом ваш котик сидит. Вы бы сходили, впустили его. Я бы конечно сходил, но нет времени, надо пойти порукоблудить в презерватив, а то утром нечего будет вам в почтовый ящик подбросить, – с этими словами Валя поднялся к себе, не обращая внимания на вопли соседки. Закрыв обе двери на все замки, в его голове мелькнула мысль: «Интересно, это считается, что я прикормил нечисть? Надеюсь, Ксин поможет».

Дракон

У людей никогда не было проблем с драконами. Считалось, что драконы в каком-то роде разумны. Жили они, в основном, в горах, домашний скот не таскали, на людей не нападали. Когда я был ребёнком, я ими восхищался. Мой дед в юности любил путешествовать, лазил по горам и встречал много драконов. И рассказывал о них мне, а я всегда с интересом слушал и мечтал о своём собственном драконе.

Я нашёл его в Проклятой пещере. Яйцо дракона, я имею в виду. Местные старались держаться от этого места подальше. Говорили, что во времена Якоба Дикого здесь живьём сожгли около сотни женщин и детей. Не то, чтобы я не верил в это, в те времена и не такое случалось. Но мне было девять, я слегка заблудился в лесу, солнце уже зашло, а до моей деревни не меньше часа ходу. Поэтому я решил переночевать в пещере. Конечно, от отца утром влетит, но это лучше, чем идти одному ночью по лесу. Да ещё и дождь начался.

Кое-как я смог развести костёр у входа и стал с любопытством осматривать пещеру. Никто из парней в деревне не был здесь. Но я не буду хвастаться, когда вернусь. Могут решить, что и я проклят, раз провёл ночь в таком месте.

Пещера была не очень большая. Вряд ли здесь могла поместиться целая сотня людей, даже если по большей части это были дети. Но следы копоти на стенах и потолке присутствовали. Однако, должны же были остаться кости или что-то такое. Движимый всё тем же любопытством, я подобрал из костра горящую ветку и пошёл бродить по пещере в поисках улик. Костей я не нашёл, зато в куче камней у дальней стены, где я немножко порылся, обнаружил камень странной круглой формы. Он был лёгким и даже будто бы слегка светился. Я не мог поверить своим глазам. Я никогда раньше не видел яиц драконов, только слышал о них от своего деда, но это было оно, я был почти уверен.

Чтобы проверить свою догадку, я бегом бросился к костру и положил яйцо в огонь. Яйца драконов могут храниться очень долго, сотни лет. Лишь огонь может заставить скорлупу треснуть. Интересно, сколько лет оно пролежало здесь? И ведь никто его до сих пор не нашёл.

Я сидел и смотрел на огонь, пока сон не сморил меня.

Проснулся я перед рассветом от странного треска. Костёр уже догорел, а яйцо на углях было покрыто трещинами, и кто-то скрёб его изнутри. Я бы завопил от восторга, если бы у меня не перехватило дыхание. Наконец, кусок скорлупы отломился, и на свет вылезла длинная мордочка с раздувающимися ноздрями. Трясущимися руками я помог разломить скорлупу и увидел его. Дракон был похож на крупную ящерицу с крылышками. И он был фиолетовым.

За всю свою жизнь я видел драконов всего пару раз, парящими высоко в небе. В наших краях они редкость. Но дед рассказывал мне, что драконы бывают серыми или зелёными, иногда коричневыми или золотистыми. А этот был тёмно-фиолетовый. И сразу же, как только я протянул ему руку, цапнул меня за палец.

Моя бабушка была не из наших краёв. Когда она была ещё девочкой, в её стране шла война. Её родители бежали, позже осели в нашей деревне. Я спросил бабушку, как на её родном языке будет «фиолетовый». Она ответила – «парс». Так я и решил назвать своего дракона.

Парс прожил в Проклятой пещере всё лето. Я бегал туда каждый день, таскал ему еду и молоко. Он ел всё, даже овощи. И быстро рос: уже через месяц он доставал мне до колена, а через три был мне по пояс. К тому времени он уже вполне сносно летал и мог выпускать пламя. Несколько раз даже подпалил мне волосы.

Каждый день он ждал меня возле входа в пещеру и, наверно, даже радовался, когда я приходил. По крайней мере, он больше не пытался меня сожрать.

А мне нравилось наблюдать за ним. Он был красив и грациозен. В нём чувствовалась мощь, хоть он и был ещё ребёнком. И я смотрел, как он парит в воздухе, как солнце отражается от его чешуи. Как пролетая над озером, он легко подхватывает когтистой лапой рыбу, которая неосторожно плавала близко к поверхности. А потом он бросал её мне. Видимо, это было проявлением дружеских чувств.

Но в начале осени наша дружба закончилась.

Мы лежали на краю поляны в тени старого дуба: Парс, растянувшись на всю длину, а я – прижавшись к его тёплому боку. Вдруг где-то раздался крик, и мой дракон резко поднял голову. Через секунду поляну накрыла тень, и на землю тяжело опустился ещё один дракон. Он был огромен и выглядел так… величественно, что я не мог отвести взгляд. Его чешуя блестела на солнце золотым.

Дракон опустил морду и издал длинный высокий звук, как будто заскулил. Парс вскочил, и я чуть не упал. Он осторожно подошёл к большому дракону, они обнюхались, немножко поскулили на своём, драконьем. Затем золотой дракон расправил крылья, взмахнул ими и поднялся в воздух. Парс сделал то же самое. Они покружили в воздухе какое-то время и улетели. А я стоял на краю поляны и плакал.

Когда Парс улетел, я прождал его возле пещеры двое суток в надежде, что он вернётся. Я ходил туда каждый день всю осень. Мне бы радоваться, что он нашёл себе семью, своего сородича. Но мне было больно и обидно, что он так легко меня бросил, ведь мы столько времени провели вместе.

Но уже прошло около тридцати лет с тех пор. Я вырос, и события моего детства не тревожат меня. Может, я бы и вовсе забыл об этом, если бы не случай, который произошёл совсем недавно.

Времена стали неспокойными, правители сменяли друг друга с необычайной скоростью, стало непонятно, что кому принадлежит, поэтому разбойничьих банд развелось как крыс. И вот, напали и на нашу деревню разбойники. Все, кто мог сражаться, защищали дома как могли. Я лично при помощи топора уложил троих, но мы всё равно проиграли. Всех жителей согнали перед часовней, и бандиты собрались тут же, насладиться зрелищем массового убийства прежде, чем отправиться грабить наши дома и развлекаться с женщинами.

Всех мужчин выстроили в ряд, и я уже попрощался с жизнью, как вдруг услышал крик в небе. Я поднял голову и увидел его. Огромный фиолетовый дракон. Это был Парс, у меня не было сомнений. Он парил прямо над нами, изредка лениво взмахивая крыльями. Все зачаровано смотрели на него, задрав головы.

Пролетая над толпой разбойников он выпустил по ним струю пламени.

Что было дальше трудно описать. Ругань бандитов, крики толпы. Дракон, атакующий разбойников с воздуха, и люди, решившие не упускать второй шанс защитить себя и свою деревню.

В итоге мы победили, а Парс улетел. Не знаю, решил он вмешаться, потому что увидел меня, или же это был приступ несвойственного драконам человеколюбия. Тем не менее, я был рад, что снова увидел его. И, кто знает, может, мы встретимся с ним когда-нибудь ещё раз.

Клятва на крови

Максим неподвижно сидел на кухне, глядя в распахнутое окно. Курил любимые сигареты своего друга, которого похоронил сегодня. Окурки уже не помещались в пепельницу и сыпались из неё на стол, как из рога изобилия. Пил водку прямо из горла. Боль утраты словно пульсировала в его теле вместе с кровью. Старинные часы били полночь. Их звон напоминал о времени и о том, что для Никиты оно прекратило свой неумолимый бег. Больше всего на свете он хотел, чтобы сейчас Никита постучал в открытую входную дверь и произнёс слова, которые доводили буквально до бешенства в ещё совсем недавнем прошлом: «Тук-тук-тук, можно?». Сейчас он был готов отдать жизнь только за то, чтобы хотя бы ещё один раз услышать эти слова. Его сердце сжалось, и новая волна боли обрушилась на его тело. Схватив нож он сильно и резко полосонул себя по руке в надежде, что физическая боль хотя бы ненадолго затмит боль утраты. Это не помогло. Он подскочил к окну и что было сил прокричал:

– Как ты мог уйти?! Ты забыл?!

«Пусть мы с тобою не родня, но клятва крови навсегда связала нас. Отныне братья мы с тобою. И эту красную луну берём в свидетели и сёстры». Это была их детская клятва. Одиннадцать лет назад они порезали себе пятки и поклялись, что будут всегда братьями и всегда вместе идти одной дорогой, буквально «по пятам». Красную луну в ту ночь они приняли как знак.

Ветер резко поменялся и унёс туман воспоминаний вместе с последней листвой. Полная луна была алого цвета, как тогда. Она скорбно светила сквозь тонкие ветви верхушек уже совершенно голых деревьев. Ему казалось, что их названная сестра разделяет его скорбь. Его кровь текла по подоконнику и под окном быстро образовывалась лужа. Он услышал знакомый свист. Моментально он рухнул животом на подоконник и посмотрел вниз. Перед подъездом стоял Никита и докуривал. Он стоял в небольшой луже крови. К горлу подкатил комок, Максим хотел закричать. Однако вместо крика наружу вырвались два литра водки, которые он выпил за этот вечер.

– Тук-тук-тук, можно? – донеслось из подъезда. Это был его голос, голос Никиты. Он хотел бежать. Рывок, и он рухнул на пол. Ноги по непонятным причинам отказали. Максим на локтях пополз в прихожую. За порогом действительно стоял Никита. Он громко рассмеялся. Его хохот зловещим эхом прокатился по подъезду.

– Ну, так я войду, чи нет? – его фирменная полуулыбка заставила Максима плакать. – Вот так ты встречаешь брата? Сначала чуть не заблевал всего, а теперь в дом не зовёшь, – почему-то по спине прошёл холод. Максим снова попытался встать и снова безуспешно.

– Конечно, конечно, Ник. Заходи, брат. Почему ты вообще спрашиваешь? Это же наш общий дом, – перешагнув порог Никита заулыбался и, расправив плечи, с довольной улыбкой сказал:

– Уже да, – с этими словами он подошёл, взял Максима подмышку, словно игрушку, и понёс на кухню. Раньше Никита даже мешок сахара поднимал с трудом. Усадив на диван старого друга, Никита огляделся и саркастично посмотрел на пепельницу:

– Так ты же всегда говорил, что я курю бабские сигареты? А сам? Подсел, стало быть?

– Ник, так ты живой! – Никита усмехнулся, многозначительно покачал головой и сказал:

– Ну, почти…

Максим, не обращая внимания на его слова, продолжал тарахтеть без умолку:

– Ты себе не представляешь, что я пережил. Мне звонили из морга. Я не верил, даже когда увидел тебя, ну, то бишь того, его, другого. Вы с ним одно лицо, даже шрам на пятке, – на этом моменте Максим на секунду замолчал, Никита продолжал улыбаться. Постепенно, мгновение за мгновением, до него начало доходить.

– А что значит «почти»?

– Почти значит почти. Мне тоже нелегко. Было невыносимо слушать, как ты колотился в крышку гроба и кричал: «Вернись». Я вернулся.

В этот момент у соседки по лестничной клетке запел ручной петух. Максим отвлёкся и посмотрел в сторону. Через секунду он повернулся к другу со словами:

– Помнишь, мы всегда хотели убить этого петуха? – но Никита словно растворился в воздухе. Перед глазами всё поплыло.

Когда Максим очнулся, над горизонтом показалась алая полоса. Это был закат. Парень решил пойти в спальню и полежать ещё чуть-чуть. Ужасно болели бока. Он подошёл к зеркалу и поднял майку. Вокруг пояса был огромный синяк. Войдя в спальню, он подошёл к окну и открыл его. Ледяной ветер ударил в лицо дыханием зимы. Небо было пасмурное, серое тучи скрыли луну. Это был дурной знак. Давным-давно они решили, что пока видно луну, с ними ничего плохого не произойдёт. С малых лет и до сих пор они повторяли как заклинание: «Нас защитит луна». Он был растерян. «Может это был всего лишь сон?» – мелькнуло в его голове. Но Никита был слишком реален, как и синяки, которые остались после «переноса» на кухню. Старинные часы пробили полночь. Сейчас он чувствовал присутствие. Никита был одним из тех людей, рядом с которыми чувствуешь силу, подавляющую силу. Сейчас чувство было тоже сильное, но пугающее, парализующее. С каждым мгновением он чувствовал присутствие более явно. За его спиной по комнате гулял странный сквозняк. Иногда ему казалось, что его касаются чьи-то тонкие пальцы. Иногда он чувствовал дыхание. Слышал шёпот. Нечто подавляющее и зловещее находилось за его спиной. Он не хотел даже думать о том, что все двери и окна были закрыты и сквозняк невозможен. По позвоночнику бежал ледяной пот. Каждую секунду он жалел, что закрыл окно. Выброситься из него и размазаться по асфальту лучше, чем стоять в оцепенении, бояться вдохнуть и дрожать. Сейчас боль утраты затмевал страх, животный страх за свою жизнь. Неожиданно всё прекратилось, над горизонтом показалась алая полоса. Наконец-то он расслабился и глубоко вдохнул. На мгновение вроде бы что-то защекотало его левую ногу. Он без чувств рухнул на пол.

Максим очнулся, лёжа на полу возле окна. С дикой жаждой и с жутким запахом. Исходящим то ли от его штанов, которые уже успели высохнуть, то ли от подмышек, которые всю ночь не переставали потеть. Факт оставался фактом. Он вслух задал риторический вопрос: «Как за одну ночь я – взрослый, самодостаточный, мужчина – превратился в потнючего ссыкуна?» Тут некогда любимые старинные часы начали монотонно отсчитывать удары, напоминая о том, что возможно сегодня будет хуже, чем вчера. Он вскочил на ноги и открыл окно. Вторую ночь не было луны. За окном шёл снег, первый снег. Впервые в жизни он не мог насладиться этим моментом. Последний удар часов повествовал о том, что наступила ночь. Парень чувствовал, как что-то приближается. Он чувствовал взгляд. Мелькнула мысль, что в любой момент оцепенение и страх не позволят ему даже глубоко вздохнуть, не говоря о том, чтобы пошевелиться. Он опёрся обеими руками на подоконник и перепрыгнул его, словно это был заборчик детской площадки. Ему показалось, что полёт длился безумно долго. Хотя реально – пара секунд, и он уже лежит мордой в снегу. На секунду стало легче. Вторая секунда принесла ужасную мысль о том, что это пугающее нечто могло последовать за ним. Он попытался встать, но в этот момент боль обрушилась на его измученное тело. Каждая попытка повернуться отзывалась немыслимой болью во всём теле.

– Хорошо, что болят ноги, хотя бы позвоночник не сломан.

Он решил просто ждать. Или жуткой расправы от тонких холодных рук Нечто или прохожего. Прошло какое-то время, а жуткой расправы всё нет и нет. Он немного успокоился, хотя и начал замерзать. Его невероятно клонило в сон, учитывая, что он проснулся максимум час назад, это было очень нелогично.

– Какая нелепая смерть. Замёрзнуть насмерть в обоссаных штанах, – сказал он с сожалением и закрыл глаза.

Он очнулся от того, что кто-то мацал его задницу. Через мгновение он услышал разговор на изуродованном русском языке:

– Слышь, Вася, а этот жмурик был чёткий пацанчик. Такого и оприходовать в кайф, если грамотно, – в голове Максима крутилась одна мысль: можно ждать чего угодно. Просто гопники или сидевшие. Если сидевшие, как пить дать могут «опустить», выражаясь их языком.

– У фраера лопатник что надо. И бабла до хрена.

«Всё-таки сидевшие. О чём я думаю?»

– Эй вы, ребзя. Я ещё живой, рано вы меня приходовать собрались. Руки с моей задницы убери, поганый некрофил, – только сказав это он смекнул, что на самом деле они грабили труп. После того, как труп восстал из мёртвых, мародёры сперва дёрнулись, но успокоились, когда до них дошло, что он не может шевелиться. Ещё чуть погодя, когда они оба выяснили, что не знают, кто такие некрофилы, прозвучала фраза, которая заставила забеспокоиться:

– Я ща мобильну. Вася, если что, я отвечаю, ты попутаешь, – мужик позвонил, и ему рассказали, что да как.

– Вася, ты попал. Ты кого трупоё… м назвал? Придётся наказать, – с этими словами они начали стягивать с Максима штаны. В данный момент он жалел о том, что не разбился насмерть, ну или, на худой конец, не сломал позвоночник. Аккурат тогда, когда один из них начал пристраиваться, Максим заорал что было сил:

– СПАСИТЕ!!! ПОМОГИТЕ!!! НАСИЛУЮТ!!! Где скины, когда насилуют русского человека?

– Гнида, слезай с парня, – он услышал незнакомый голос. Далее были странные звуки, словесная перебранка, и голоса стихли. Он услышал хруст снега. Незнакомец и по совместительству спаситель натянул на него штаны.

– Ты можешь встать?

– Я пытался, но не смог, – парень поднял его и, повесив себе на плечи, потащил в соседний двор.

– Я их обязательно найду, – злобно прошипел Максим.

– Зачем? Посмотреть в их глаза? А может, я зря вмешался? – усмехнулся незнакомец.

– Если бы не ты, то я не знаю, что бы было, – выпалил Максим. Парень снова усмехнулся:

– Не знаешь? Ладно, уговорил, красноречивый. Сейчас я подробно тебе расскажу, – незнакомец снова усмехнулся. Максим не мог понять, почему он сначала спас его, а теперь издевается.

– Я, конечно, понимаю, что сильно обязан тебе, но, может, хватит шутить?

Незнакомец покачал головой и ответил:

– Ты откуда такой наглый? Я спас твою задницу, вместе с ней и твою репутацию. Можно сказать, что я защитил твою честь. Опять же, тащу тебя подальше от места преступления. А у тебя одни бредовые идеи. Дай хотя бы постебусь над тобой. Хоть какая-то радость.

Тут Максим понял, что говорит не о том. Стало стыдно. Он решил познакомиться и попытаться как-то исправить своё поведение.

– Меня зовут Максим.

– Ксин.

– Что, прости? – Максим подумал, что неправильно расслышал.

– Меня зовут Ксин, – сказал странный спаситель.

– Искренне сочувствую, – скорбным голосом сказал Максим. Парень разозлился.

– Да это я тебе сочувствую, это же тебя чуть не поимели, – сказав это он усадил Максима на лавочку и наконец-то вызвал скорую помощь. После звонка воцарилось неловкое молчание. Максим нарушил его.

– Изначально я выпал из окна, а потом… – Ксин перебил его:

– Предполагается, что мне это интересно?

– А разве нет? – удивился Максим.

– Максим, мы не друзья. Я заметил тебя и отбил, потому что ты очень громко и смешно звал на помощь. После слов «насилуют русского человека» проснулся патриотизм. Тем не менее, я не намерен тратить остаток ночи на то, чтобы выслушать историю твоей жизни.

Послышалась сирена скорой помощи. Ксин встал и пошёл в противоположную сторону. Не успел Максим опомниться, а Ксина уже поглотила темнота.

В больнице выяснилось, что всё не так печально, как могло бы быть. Сильный ушиб мягких тканей, сильное сотрясение мозга, трещина предплечья и, естественно, воспаление лёгких. Его поместили в пустую палату, если не считать одного старика лет восьмидесяти. Для травматологического отделения зимой это просто нонсенс.