Под шёлковым деревом

Где-то, не совсем посередине, но от этого не менее волнующегося океана, есть остров. По сравнению с огромной толщей синей воды; то убывающей, то прибывающей, туда-сюда, бирюзовым поглаживанием – остров кажется маленьким. Но это только кажется.

На этом острове растет дерево, и дерево такое огромное, что под ним всегда горят фонари. Такое раскидистое, пушистое, мощное – такое большое, что это дерево и есть сам остров. Его корни образуют горы, создавая утёсы и перевалы.

А крона такая, что с лёгкостью может касаться облаков. И создаёт конечно увесистую тень. А под тенью, на самом дереве, укрывшись, живет племя. Они ростом ни высоким, ни низким – они ровно роста такого, чтобы жить на ветвях дерева и друг другу не мешать. Ветки деревьев служат им грядками и клумбами, тропинками и объединяются многочисленными лестницами.

Лодки, когда-то и кем-то использованные, превратились в их дома. Но это было так давно, что уже и не припомнить, когда именно, лодки им стали не нужны. Разного размера, заброшенные, стоящие на палках-ножках или создавая стену, забор; ту самую клумбу с розовыми цветами у входа в дом. Только что окрашенные или не видные в зарослях; стоящие внутри дома, как кровати. На улице, как скамьи. Служащие крышей, навесом, столом – это всё когда-то было лодками.

Дома их разных цветов. Разных размеров, двухэтажные, со скошенной или плоской крышей, квадратные, на балках, с верандами и балконами. И возможно некоторые из них так же сделанные из лодок. Посмотрим внимательнее, между трепетанием листьев и мохнатых, розовых соцветий, какие цвета скрыты в тени сонного дерева.

Практически белые дома, бледно-жёлтые, холодные жёлтые; цвета кожуры банана и его сердцевины. Ярко-оранжевые. Зеленые как водоросли, зеленые как ростки манго, цвета лайма и травы; цвета моря, мятного цвета и неестественно зеленые. Голубые с белыми колоннами, полностью голубые, белые с голубыми колоннами и рамами окон. Голубые с красным. Фиолетовые. Жгучего малинового цвета; с белыми, розовыми вставками. Розовые дома будто с красной тесьмой. Бледно-розовые с красным фасадом напоминающие небо при закате. А тут жёлтый первый этаж, а второй коричневый. Коричневый. И кремовый. Зелёный дом с жёлтым обрамлением окон и дверей. Малиновый. Окрашенный уровнями и квадратами: лиловые с жёлтым и розовым, в другом порядке и с зелёным балконом. Красно-синие, красно-желто-зеленые, желто-красные. Полностью серые дома. А другие сливающиеся с листвой или небом. Или подолом юбки хозяйки. Или растущими цветами в горшке, возле.

А вот тут дверь в дом отличатся от стен, здесь она красная, там жёлтая, а вон там с оранжевой или какой-либо другой. Или никакой, или деревянной.

Если ещё присмотреться, к деталям, над дверью можно увидеть висящее колесо, звезду, крест, якорь или папоротник с корнем. А идя и переходя с одного уровня на другой, по всем улицам города, что расположился на ветках, можно увидеть развешанные на нити: ракушки-колокольчики и разноцветные, треугольные флажки.

Тут едят на завтрак фиолетовые пироги и запивают горячим шоколадном. Это если хочется насытиться в пасмурную погоду. А для жаркого дня мы делаем лимонад из ярких цветов Багамбилии.

Рыбаки иногда ловят рыбу с зелёными костями и потом дружно всем островом едят её на ужин.

Тут светлячки просыпаются по ночам и окружают собой весь остров.

И со стороны кажется, что остров горит.

А днем, кстати, бывает, что перед грозой, которая синей тучей нависла над морем: вода начинает насыщенно светиться. А буквально через мгновение, туча уже обволакивает воздух серостью. Сплошным громом. Так случается редкая дневная гроза. И свечение проваливается в серости. В основном дождь идет ночью и под его капли особенно хорошо спится.

На этом острове, под шёлковым деревом, дети используют большие красные цветки и листья гумамелы, чтобы выдувать пузыри. А делается это так: цветки и листья, надо измельчить до появления липкого сока. Затем в него окунуть полые стебли папайи и использовать в качестве соломинок для выдувания пузырей. И тогда пузыри носятся вокруг острова, пока не лопнут. Или быть может не сольются с морем или облаками, как повезёт. Мне же нравится удерживать пузырь в руке, наблюдая, как он утоньшается, стекает и сжимается.

А вечером, перед сном. В полудреме. В подготовке ко сну. Вдруг становится так приятно. Густо, сладко и свежо. И мысли ищут причину. Причину этого удовольствия. И конечно шебуршась в голове находят её. За шумом волн и морской свежестью. За упругим звуком качающихся листьев пальмы – этот торжественный аромат исходит от ночного цветения дерева. И других всевозможных звездочных цветов, что растут повсюду в горшках.

Ночное волшебство смешивается, обволакивает, и так, и засыпается, под одеялом нежных лепестков. Под колыбельную самой жизни сотканную из запаха и цвета…

…Вот, так тут всё устроено. Вроде всё. Я описала все как есть.

С кем ты там говоришь, Лити-Лити?

Ни с кем. Просто записываю историю нашего острова…А мой дом выкрашен в цвет розовых кораллов, с белой террасой и коричневой дверью, я сижу…тут…на… А почему тут у нас лодка? – приоткрывая заросли спросила я у мамы.

Эта лодка твоего деда, кажется, рыбачил на ней. А потом, как был шторм, поставил ближе к дому, вот она теперь тут и стоит.

От неё бездельем пахнет.

Да, заросла, я сама и забыла про неё.

А почему на ней никто не плавает?

А кому? Некому. Да и надобности нет. Чего плавать?

Это же лодка, она должна плавать.

Прохудилась и пропала она давно. Хватит ее из-под лиан доставать! Литисеция! Хватит! Мои цветы в горшках упадут кому-то на голову!

Твои цветы вместе с лодкой заросли! Это горшки просто с землёй. Уже и цветов то нет. О, а тут виден квадратный скелет лодки! Не полностью разрушена, только частично. Теперь придётся её чинить. Или хотя бы сделать привлекательной.

Вот хорошее занятие, найди цветы и посади их в горшки, а то без лиан теперь не зелено выглядит. И лодку теперь придётся в порядок привести. Сделаем из неё настоящую клумбу.

Или беседку с цветами. Тут хорошо сидится.

Иногда к нам приплывают с другого острова и привозят еду, сладости, конечно шоколад и всякое другое, что не растёт на нашем острове. Мы обмениваем это на цветы или удачу.

И вот сейчас я смотрю как мальчик, бежит с пляжа, с того места, где его родители разгружают лодку… А он бежит в гору, взбирается по корням дерева и вдруг видит меня. Я сижу в лодке. Мне нравится сидеть в лодке. Мы с мамой привели её в порядок. Вычистили, покрасили и где надо прибили дощечки. Цветы обрамляют и заполняют пустоты. Обволакивают мою лодку. Она везёт меня с цветами куда я только придумаю. А тут этот мальчик. Запыхавшись не может пока вымолвить и слово. Только осматривается по сторонам.

И как вы живете на таком маленьком острове? – оглядываясь на маленьких человечков на краю белой полосы песка спросил-таки он.

Ну, как, я открываю один глаз с утра, проверяю какого цвета море. На месте ли оно. Потягиваюсь, открываю второй глаз и уже без сонной пелены, смотрю какое-то время на море. Иногда я пугаюсь, проснусь, открою глаза, а моря нет.

Отлив что ли?

И это тоже. Присматриваюсь, а море белое. Сегодня значит облачно. Это бывает редко. Поэтому я так и волнуюсь. Скорее поднимаюсь с кровати, чтобы увидеть горизонт. Море на месте. А так, лежу смотрю на красочные полосы. Бледно-лазурный, бледно-синий, бирюзовый, синий, цвет, который хочет слиться с небом и синий горизонт. Рассматривать цвета моря увлекательное занятие, оно всегда разное, по-разному рябит.

Я спросил, как вы тут живете.

Так я и рассказываю.

Нет, же, это такой вопрос, ну, не вопрос, а удивление. Я не понимаю, как так жить.

Так я и рассказываю.

Мальчик долго смотрел на меня, смотрел, а потом спросил:

Как ты себя называешь?

Дочь Третей Звезды Рожденная Сисилия Альберто Литисеция – или Лити-Лити, как зовёт меня мама.

Я Анастасио Альберт Средний, но меня называют Алекс.

А ты приплываешь к нам с соседнего большого острова?

Да, – Алекс указал вниз, – Вот там мама, папа, бабушка и её сестра и папин брат. А что ты делаешь?

Сижу смотрю на море, жарко, а тут в тени хорошо.

Да, тут правда прохладный ветерок. Так и как тебе тут живётся?

На этом острове, под большим деревом никто не мучается вопросами. Тут просто живут, видят, слышат, ныряют, вздыхают, улыбаются, удивляются. Жизнь их не настигает. Они уже живут. В каждой секунде происходящего. Они просто те, кто есть. Без дум и догадок. Они просто ходят куда хочется. Плавают, когда хочется. И смеются так, как будто за океаном должны услышать их смех. А песни. Ты слышал более искренне песни, чем, когда тётя подметает у себя во дворе? Ших-ших. И напевает. Во весь голос. И весь мир слушает её Исповедь. Искренность разлетается с ветром.