Почтовая марка

Проблема с сантехникой – это всегда катастрофа. А прибавить к ней ещё и потоп – катастрофа вдвойне. Если при этом ещё и обваливается стена, казавшаяся такой прочной, – армагеддон какой-то. Но с починкой сантехники проблемы не закончились, а навалились, как снежный ком. И в центре, как обычно, не желая того, оказалась Ангелина. Старая рукопись, редкая марка, неизвестные люди, бандиты, убийство антиквара… и во всём нужно разобраться ей, Ангелине Ланской. Ведь именно в её антикварном бутике произошли эти неприятности. Или они были специально подстроены и она шла по намеченному кем-то пути, но кем и почему, Ангелина понятия не имела. Но обо всём по порядку.

Вот уже вторую неделю каждые два дня забивалась раковина в туалетной комнате антикварного бутика, принадлежащего Геле, расположенном в старинном здании ещё дореволюционной постройки.

Ангелине понравилось в первую очередь строение, когда она подбирала помещение для бизнеса: лепнина под крышей, круглые маленькие балкончики с коваными решётками, начиная со второго этажа, квартиры с высокими потолками и толстыми стенами. Встреча с бывшим владельцем антикварного салона окончательно перевесила в пользу покупки в этом столетнем доме квадратных метров.

Дом находится в списке архитектурных ценностей города, поэтому капитальных переделок здесь делать нельзя. Да и соседка сверху категорически против поменять даже трубы, не говоря уже о реконструкции помещения, она ревностно относилась к любым ремонтным работам в магазине. Вот и приходилось чинить: латали, заклеивали, ставили хомуты на трубы. Каждые два дня приходил сантехник, предпенсионного возраста мужчина. На худой фигуре висела, как на вешалке, синяя спецовка, как у всех работников ЖЭК, с яркой оранжевой полосой на спине, она явно была ему велика. Артур Генрихович Головин на сантехника не похож, скорее, на музыканта или художника. Длинные седые волосы, собранные сзади в хвост, и лишь одна непослушная прядь вылезала и висела, слегка касаясь плеча, придавая серым глазам мужчины глубину. Всё в его фигуре и облике казалось длинным. Длинные волосы, длинный нос, широкий рот с тонкой полоской губ, длинные конечности, кисти рук заканчивались тонкими, паучьими, но ухоженными, длинными пальцами, ещё раз внося диссонанс между специальностью и его внешностью. Он молчалив, редко вступал в разговор и имел особенность отвечать на вопросы, только глядя в лицо. Несколько раз Ангелина попадала в неловкую ситуацию, обращаясь к нему со спины и не получала ответ. Приходилось ждать, когда сантехник повернётся и увидит собеседника.

«Странный человек, – отметила для себя Ангелина. – Но мало ли какие обстоятельства заставили мужчину взяться за гаечный ключ и быть необщительным…» Она не стала расспрашивать его, не в её правилах интересоваться чужой жизнью. Если человек сам не хочет рассказать, зачем спрашивать. В профессионализме сотрудника жилищного хозяйства ей не приходилось сомневаться, и это главное. Справлялся с засором быстро, приходил сразу, как только звонила Ангелина в ЖЭК. Она его работой была довольна, вот только засор так же быстро появлялся, как и исчезал.

– Нужно менять все трубы, – как-то сказал сантехник. – Они давно проржавели. Стояк совсем старый.

– Сейчас не хочется, – ответила Ангелина, заглянув в комнату. – Зима на носу. Жильцы дома будут возражать, если перекроем стояк. Подождём весны. Скажу продавцу Леночке, чтобы пользовались этой туалетной комнатой в исключительных случаях и не бегала сюда каждый раз мыть руки. Есть ещё один санузел. Нужно больше бактерицидных салфеток для рук заказать. Надо ещё уборщице напомнить в очередной раз, чтобы не поласкала в раковине тряпки с песком. Лишний раз не хочет её прополоскать в ведре и затем вылить в унитаз воду.

– У вас внизу в подвале второй санузел? – поинтересовался сантехник. – Он так же плохо работает.

– Да, и он в не лучшем состоянии, – произнесла Ангелина, – расположение не очень. Между моим кабинетом и хранилищем для антиквариата. Провели вентиляцию для борьбы с сыростью. Мы хотели его убрать, расширив помещение, но по плану этого делать нельзя. Пришлось сделать косметический ремонт и оставить санузел. Забивается с такой же регулярностью, как и здесь. Да что я вам объясняю, вы и сами знаете… Просто мы им пользуемся в исключительных случаях. Уборщица в той комнате хранит ветошь, швабры, моющие средства и другую утварь, нужную для уборки.

– Может прорвать, – пояснил он. – Всё равно придётся трубы менять и снова ремонтом заниматься.

– Подумаем, что сможем сделать, – сказала она, уходя, – а пока решите эту проблему для начала. Исключите зазор.

Через несколько дней потоп случился, как предупреждал сантехник. Да не просто протечка, а ещё и раковина отвалилась вместе со стеной. Ангелина пришла рано утром в антикварный магазин и не успела переступить порог, как оказалась по щиколотку сапог в воде. Кругом стелился густой пар, словно в парилке, лёгкая белая дымка летала в воздухе и обволакивала антиквариат. «Картины, антикварные вещи, всё придёт в негодность», – с ужасом подумала Ангелина.

– Ой, а что у нас здесь? – послышался тонкий голосок Леночки за спиной.

– Живо звони и вызывай сантехников! – приказала Ангелина и помчалась через весь большой зал, хлюпая и разбрызгивая капли воды, в туалетную комнату, мимоходом заглянув в малый зал с картинами.

С недавнего времени она сотрудничает с художницей из Таллина Летисией, общей знакомой их с Ренатой. С её лёгкой руки и подаренной картины «Два кота» Геля стала продавать работы известных современных авторов и отвела для этого целый малый зал. Картины висели, на первый взгляд, без изменения. Небольшой порожек не дал воде распространиться в картинную галерею и преграждал путь, но скоро горячая жидкость преодолеет его и рванёт в зал. Холсты наберутся влаги, и краски поплывут вниз, смазывая на своём пути всё изображение. На бегу Ангелина захлопнута в комнату дверь, чтобы не парило, и проследовала дальше, услышав произнесённую фразу Леночки.

– Сантехника я видела около первого подъезда, сейчас позову, – сказала она, исчезая за дверью. – Пусть выключат стояк…

Последние слова Ангелина не услышала. Она открыла дверь в туалетную комнату. На полу в воде была разбитая раковина и куча кирпичей, а в стене зияла огромная тёмная дыра со зловеще торчащими трубами, фонтанирующими водой.

Вскоре явилась Леночка, ведя за собой молодого сантехника в болотных сапогах.

– Это Анатолий, – представила его незаменимая продавец. – Он согласился нам помочь.

«Действительно, сантехник, – подумала Геля, глядя на молодого человека. – Помятый, с вчерашним перегаром работяга, лишённый интеллекта на лице».

– Надо перекрыть стояк, – сказал он, стоя в резиновых сапогах в прибывающей воде.

– Так перекрывайте! – приказала Ангелина.

– Трубы будете менять? – спросил сантехник. – Тогда давайте деньги, поеду покупать.

– Давайте справимся сначала с потопом, – ответила Геля, перефразировав собеседника, – а потом начнёте ремонт. Идите, я пока приготовлю деньги. Леночка, поедете с ним, выберете раковину, краны, подходящие к нашему интерьеру, и всё остальное, что нужно. А то купит всё разное по цвету и дизайну. Я на вас надеюсь и полностью вам доверяю. Да, и позвоните Клавдии Петровне. Пусть придёт и справится с водой на полу. Ей понадобятся помощники. Скажите, чтобы пригласила на своё усмотрение ещё кого-нибудь, двух человек, думаю, будет достаточно. И надо подумать, кто нам восстановит стену.

– Могу и я, – сказал всё тот же сантехник.

– Как, вы ещё тут?! – возмутилась Геля. – Идите закройте воду, затем займётесь ремонтными работами. Я всё оплачу.

Немного заторможенный молодой человек не спеша пошёл к двери.

– Так договорились? – произнёс в дверях он. – Я всё сделаю, а вы заплатите мне. Никого не нанимайте, я всё сделаю сам.

– Идите же, хорошо, – согласилась Ангелина. – Перекройте наконец воду. Сейчас вся мебель поплывёт на улицу вместе с водой через входную дверь.

Вскоре поток воды прекратился. Сам спаситель явился через час с бутылкой пива и в приподнятом настроении. К его приходу Ангелина, Леночка и пришедшая Клавдия Петровна с двумя женщинами, уборщицами из соседнего дома, собрали всю воду и расставили ветрогонки с тёплым воздухом осушить помещение и предметы с подмоченной репутацией. Антикварные вещи, плававшие в воде, аккуратно протёрли Ангелина и Лена. Незначительно, но всё же пострадала от воды в основном мебель, ещё несколько высоких ваз, расположенных на кафеле без подставок, и только коробки с предметами, упакованными и приготовленными к отправке, стоявшие на полу у самой двери, размякли и развалились. Пришлось переупаковать предметы старины заново, предварительно просушивая.

Анатолий, несмотря на похмелье, начал усердно трудиться. Очистил всю туалетную комнату от осколков раковины и битых кирпичей и разобрал разрушенную кладку, обрезал ржавые трубы. Место работы было подготовлено, оставалась дело за малым – закупить материалы. Геля не решилась отдать крупную сумму подвыпившему и не известному ей человеку и отправила вместе с сантехником ответственную Леночку. Она работала у неё уже давно и хорошо справлялась с любыми поручениями.

Продавец Леночка появилась в антикварном бутике несколько лет назад. Она дочь давних приятелей Ангелины. Ей для заочного отделения исторического факультета университета необходим был стаж работы. Знакомые Гели попросили устроить девочку в магазин хотя бы на полставки, сказали, что даже зарплата не важна, лишь бы стаж для института шёл. Ангелина не стала отказывать и оформила у себя в бутике худенькую девушку с большими карими глазами и ослепительной улыбкой на должность продавца-консультанта. Леночка оказалась умной и трудолюбивой. Работа ей в магазине понравилась, и она осталась у Ангелины продавцом и после окончания университета, тем более идти учить детей в школу ей не очень хотелось. И просиживать дни напролёт в пыльном архиве, куда стремился её оформить отец семейства, тоже не желала. Лена поссорилась с родителями, сняла квартиру отдельно от них, на которую у неё хватало зарплаты, и стала работать у Ангелины. Через некоторое время отец согласился с решением дочери и признал её самостоятельность.

– Ух, – выдохнула полной грудью Леночка, появившись в магазине через три часа, и водрузила тяжёлые пакеты на декоративный столик. – Новый год ещё не скоро, а подготовка к нему уже началась. Народ повалил по магазинам, выбирают подарки. Да ещё кругом пробки из-за сугробов. А мы с этой сантехникой… Загрузили машину под завязку. Хотели ещё на крышу моей малогабаритки (немецкий ферат. – Авт. ФИАТ??? ) привязать трубы с красной тряпкой на конце, но я запротестовала – заказала перевозку.

– Правильно, – согласилась Ангелина, – могла весь заказ оформить с доставкой – не пришлось бы таскать нагруженные пакеты и коробки.

Она подала наполненный водой узкий высокий стакан, Лена с жадностью его осушила. Они вместе перенесли оставшиеся вещи из машины.

– А где Анатолий? – поинтересовалась Геля, присаживаясь рядом на диванчик.

– Он сказал, что на сегодня закончил свою работу, – улыбнулась девушка. – Пока ходили по рынку, мечтал опохмелиться. Ему сильно нездоровилось, заболела голова, и отправился лечиться.

– Я даже знаю, что это за лекарство, – засмеялась Ангелина, – надеюсь, завтра он будет в порядке. Мы не можем отключить дом надолго. И так соседка сверху звонила и интересовалась, в чём проблема, что нет воды.

– «Обещаю быть с утра как штык», – повторила девушка слова сантехника, приложив два пальца к голове и резко отдёрнув.

– Надеюсь, – улыбнулась шутке Ангелина.

Леночка ушла в подсобное помещения, в зале осталась только хозяйка магазина, когда дверь открылась и появился сантехник Артур Генрихович.

– Мы не работаем по техническим причинам, – произнесла Геля. – Вы что-то хотели?

– Рукопись принёс, – сказал он. – Кажется, Достоевского. Несколько листков ко мне случайно попали, ещё от моей бабушки остались в наследство. Забыл совсем. Вчера перебирал на лоджии коробки и нашёл. Сначала хотел выкинуть, но передумал, решил с вами посоветоваться. Посмотрите, подлинные или так, бумажки. Продать можно будет их или сразу в бак для мусора отнести?

– Зачем же сразу в мусор? Оставляйте, посмотрим, – предложила Геля, – в течение месяца будет результат.

– А у вас что произошло? – в ответ поинтересовался он, разглядывая всё вокруг. – Вижу, помещение сушите.

– Как вы и предупреждали, труба прорвалась. Ночью рванула, полон зал воды.

– Что же не позвонили? Сейчас за инструментами схожу и починю.

– Не беспокойтесь, – остановила его Ангелина. – Нам уже Анатолий делает.

Головин сменился в лице, появилась жёсткость, колючий взгляд смерил Ангелину. Он стиснул зубы.

– Не волнуйтесь, вы, как и были нашим сантехником, так и будете, – постаралась смягчить его девушка. – Анатолий нам заменит трубы и пролом заделает.

Но Артур Генрихович повернулся и быстро ушёл, даже не попрощался и не подписал акт о принятии листов рукописи.

– Как некстати я нашего курьера Кирилла отпустила в отгул, – сказала Ангелина появившейся Леночки. – Нужно доставить коробки клиентам. Не хватало их снова намочить.

– Я смогу некоторые отвести, не очень большие, – предложила Леночка.

– Я с тобой поеду, – сказала Ангелина, – завезём большую коробку с вазой антиквару в подарок – у него скоро юбилей, заодно покажу ему рукопись писателя. Пусть проверит на подлинность.

– Мы поедем с вами к искусствоведу, который консультирует музей по древним артефактам? – уточнила продавец.

– Да, Самуил Карлович, – ответила Геля. – Головин принёс несколько листков из своего архива, просил проверить их подлинность. Мне кажется, он на нас обиделся, что его не позвали ремонтировать санузел. Хочу задобрить. Нам придётся ещё не раз к нему обращаться. Всё-таки он наш постоянный сантехник.

– Как у них всё сложно, – произнесла Леночка, хихикнув. – Соперничают за заказы.

– Ты мне только помоги донести коробку до квартиры, – попросила хозяйка магазина. – У них с лифтом постоянные неполадки, вечно застревает. И возьми с собой несколько наиболее важных коробок для клиентов, которые по пути. Не хочу загружать тебя. Завтра к нам вернётся Кирилл и всё остальное доставит сам.

*****

Ангелина не ошиблась: действительно, лифт в доме коллекционера вышел из строя. Ремонтник чинил его на девятом этаже, вызволяя застрявших. Она и Леночка стали подниматься на пятый этаж, держа неудобную, объёмную коробку двумя руками с разных сторон. Ноша тяжёлая и к тому же очень хрупкая. Оставался один пролёт.

– Осторожно, – предупредила Геля, – здесь скользко. Придётся идти вдоль стены, прижимаясь.

– А Аннушка маслице уже разлила, – произнесла Лена фразу из известной классики.

– Легко поскользнуться и слететь вниз, – согласилась Геля.

Дверь им открыл сам Самуил Карлович. Пожилой суховатый мужчина. Сохранил, хотя и с проседью, богатую шевелюру волнистых волос, коротко подстриженных. С правильными чертами лица, выцветшей голубизной глаз. Взгляд его был мягкий, лучистый из-за мелких радиальных морщин в углу глаз. Поверх рубашки и брюк на нём был красный велюровый халат в крупные цветы. Он всегда был рад Ангелине, ведь их связывала давняя дружба. Именно его антикварный салон приобрёл Вадим для Гели. Самуил Карлович расстался с салоном лишь из-за ухудшения здоровья. Его сосуды пришли в негодность, и передвижение стало приносить много боли и неприятных ощущений. Он осел дома, купил беговую дорожку, чтобы совсем не разучиться ходить, и стал каждое утро по несколько минут передвигаться по дорожке свободным шагом. Его знания и богатый опыт в антикварном деле не пропали даром.

Ангелина часто навещала профессора искусствоведения и консультировалась при необходимости. У Самуила Карловича были и свои ученики. Они приходили к нему домой и занимались реставрацией картин для музея под его чутким руководством. Его квартира не уступала антикварному магазину или музею с богатой историей. Практически все стены заполнены полками с книгами от пола до потолка – художественной литературой и книгами по искусству. В оставшемся скромном пространстве в трёхкомнатной квартире расположилась антикварная мебель, статуэтки, вазы, картины, только подлинники.

– Заходите, – обрадовался Самуил Карлович, – очень рад, что заглянули ко мне. Проходите в мой кабинет.

– Мы к вам с подарком, – произнесла Геля. – У вас скоро юбилей, заранее не поздравляют, но мы хотели преподнести китайскую вазу эпохи династии Цин. Знаю, вам нравятся такие вещи. А в день рождения придём поздравим цветами и тортиком.

Она сняла упаковку с вазы, предоставив подарок на обозрение.

– Как вам, нравится? – спросила Ангелина.

Антиквар рассмотрел вазу со всех сторон, заглянул внутрь. Попросил её приподнять и обследовал дно.

– Замечательная, – согласился он профессорским тоном. (Иногда Геле кажется, что она на экзамене и перед ней строгий преподаватель.) – Девушки, а вы знаете, – продолжил он, – что на дне таких ваз делали тайники и прятали драгоценности, карты о расположении сокровищ и другие очень важные и ценные вещи? Могу вас успокоить, видя вашу заинтересованность: если здесь и был тайник, то его вскрыли несколько веков до нас. Видите, эта выемка покрыта той же патиной, что и всё дно. Можно, конечно, узнать точнее, сделав спектральный анализ соскоба с разных поверхностей вазы.

– Каждый раз вы меня удивляете, – сказала Ангелина. – Просто кладезь знаний. Я как раз по этому поводу пришла к вам. Нужна консультация. К нам принесли рукопись известного писателя. Хотелось уточнить её подлинность.

Профессор взял из её рук папку с пожелтевшими листками и сел за стол, вооружившись лупой, отправив свои очки на лоб.

– Самуил Карлович, вы обещали мне книгу по искусству, – спросила Леночка. – Можно посмотреть, а то мне уже пора идти.

– Возьми на третьей полке в шкафу у входа, – посоветовал он. – Сложил книги стопкой. Можешь взять все три, думаю, тебе будет интересно.

– Спасибо, Самуил Карлович, – произнесла Леночка. – Сейчас посмотрю и побегу, коробки нужно развозить. Опаздываю.

– Пойду обёрточную бумагу положу в мусорное ведро в кухне, – сказала Ангелина.

– Заварите нам чай, у меня есть вкусные пирожные, – предложил хозяин дома, – попьём втроём чай.

В дверь кто-то позвонил.

– Я открою, – предложила Лена. – Самуил Карлович, я прощаюсь с вами, спешу.

– До новых встреч, деточка – ответил он. – Скажите, пусть проходят сюда к нам.

В кабинет вошла женщина среднего телосложения, в серой вязаной шапке и серо-болотного цвета пальто, крупные черты делали её лицо простым и некрасивым.

Ангелину всегда поражала безвкусица некоторых людей. Вкус – он или есть, или его нет, и точно не определяется количеством банкнот в кошельке. Она знала одну пожилую учительницу, соседку по даче родителей, живущую на весьма скромные доходы. Но даже это ей позволяло изысканно выглядеть. Правда, женщина сама вязала и шила. Часто перешивала вещи, и получалась новая юбка или блузка. Не все сами шьют или вяжут, Ангелина с этим согласна. Но можно купить несколько красивых, подходящих по цветовому тону вещей и каждый день их комбинировать. Низкий бюджет – это не повод покупать бесформенную, непонятного цвета одежду.

Почему промышленность выпускает такое уродство? Неужели там работают люди, лишённые вкуса? Наверное, на фабриках трудятся такие же люди, как её знакомая, Оксана. Она заканчивала политехнический институт по курсу «Текстильные изделия», но была напрочь лишена вкуса. Ангелина помнит её ужасную коллекцию ткани, которую она подобрала для пошива вещей для показа. Контакт со знакомой прервался, и Геля так и не узнала, сдала она экзамен или нет. Но, наверное, вряд ли, с таким-то вкусом. А другая подруга, Эвелина, далёкая от текстильного производства, на распродаже одной фабрики купила новое пальто жуткого кирпичного цвета, но очень хорошего качества шерсти. Ангелина попыталась её отговорить, но тщетно. Подруга даже пошутила, что Геля сама захочет такое носить. А через несколько дней Ангелина была прекрасно удивлена, не сразу её узнав. По двору шла девушка в элегантном модном пальто. Подруга всего лишь перекрасила его в нужный цвет в химчистке. Оно немного село по её фигуре, фактура шерсти заиграла по-новому, придав глубину цвету. Пришила новые крупные пуговицы, подходящие по цвету. И получилась великолепная дизайнерская вещь. Никому и в голову бы не пришло, что пальто куплено на распродаже.

– Хочу предложить вам вот это, – сказала женщина сразу после приветствия, не снимая одежды. – Сколько можно выручить денег?..

Ангелина не стала мешать разговору и пошла на кухню, включив в наушниках классическую музыку. Она нажала на кнопку электрического чайника и, пока он закипал, достала банку с листовой заваркой. Засыпала в стеклянный заварочный чайник три ложки заварки по количеству чашек и залила кипятком. Листочки моментально стали разворачиваться, и жидкость постепенно окрашивалась в насыщенно бордово-коричневый цвет. На стеклянный поднос выложила пирожные из коробки, обнаруженной в холодильнике. Со стороны комнат послышался шум, какие-то крики, и когда Ангелина уже выходила из кухни, раздались выстрелы. Она вздрогнула, быстро поставила поднос на тумбочку около кабинета и в тот момент, когда из него вылетел неизвестный мужчина с пистолетом, успела спрятаться за плотными тяжёлыми шторами всегда закрытого окна. Сколько была здесь, никогда не видела его открытым. Сердце стучало, дыхание участилось, пульс зашкаливал. Сквозь маленькую дырочку в шторе, оставленную молью, было видно часть кабинета и гостиной, дверь в спальню закрыта. На столе в кабинете полулежал профессор. Открытые застывшие глаза его смотрели в стену. У его ног и ножки стола лежала женщина, пришедшая несколько минут назад, и лужица алой крови разливалась из-под её тела.

Ангелина зажала рот ладонью, чтобы не закричать. Глаза наполнились слезами.

– Посмотри во всех комнатах, – послышался голос из кабинета. – Может, ещё кто-то есть в квартире.

Его напарник последовал указаниям. Заглянул в кухню, затем в гостиную, дошла очередь до спальни. Вскоре он вернулся. Встал напротив кабинета рядом с тумбочкой и увидел поднос с чашками и пирожными. Взял одно и засунул целиком его в рот. В дырочку видно, как заходила его мощная челюсть из стороны в сторону. Геля осмотрела его, настолько позволил обзор из её укрытия. Высокий, на голову выше её, накачанный, через кожаную куртку вырисовался бицепс, затылок лысой головы периодически касался занавески. Резкий запах туалетной воды с кедровыми нотками щекотал нос. Она с трудом сдержалась, чтобы не чихнуть. Бандит быстро справился с пирожным, покрутил головой вокруг и не нашёл ничего лучше, чем вытереть руки об штору. Чуть не рассекретил Гелю. Она инстинктивно сделала шаг назад, и ей показалось, что её нога провалилась в пустоту вместо того, чтобы наткнуться на стену. Ее спасло, что второй бандит позвал напарника.

– Иди сюда! – снова раздался голос из кабинета. – Это хорошо, что мы сюда зашли. А ты хотел перехватить её на улице. Получим намного больше.

– Бандиты, – решила Ангелина, дрожа за шторой.

Как только они перешли в другую комнату, она быстро вышла из своего укрытия. Собрав всё самообладание и стараясь не упасть в обморок, шагнула в кабинет. Взяла папку с рукописью, закрыла и сунула в сумку, благодаря профессора, что он не упал на неё и капли крови не запачкали чужие листы. Она побежала к двери, забыла про принесённую вазу и неудачно задела её. Обхватила её руками и вернула в исходное положение, но ваза успела толкнуть высокую статуэтку негритянки, которая тут же с грохотом упала на пол и разбилась на мелкие части. Ангелина рванула с места, на ходу сдёрнув шубу с вешалки. За ней бежали бандиты. Один выстрелил. Пуля пролетела мимо неё, ударила в зеркало, один осколок отлетел и больно вонзился Геле в руку. Вылетев на площадку, бросилась к открытым дверям лифта. Судорожно забарабанила по кнопке. Двери медленно пошли навстречу друг другу. Бандиты появились на площадке.

– Спускайся по лестнице, – приказал тот, чей голос неоднократно слышала Ангелина ещё в квартире.

Лысый побежал в сторону лестницы. Второй быстро приближался к Геле. Она видела перед собой коренастого мужчину с бело-русыми волосами, голубыми глазами, крючковатым носом и тонкими губами. На широкой шее блестела золотая цепочка с кольцом для подвески. Но последняя почему-то отсутствовала. Он протянул вперёд руку с синей татуировкой на тыльной стороне в виде корабля, пытаясь препятствовать закрытию дверей и желая остановить лифт, но створки вовремя сомкнулись, и кабинка поехала вниз. От досады бандит стукнул по ним с такой силой, что кабинка пошатнулась. Сердце выскакивало из груди, леденящий холод спускался по позвоночнику девушки. В руках мелкая дрожь не унималась. Она надела шубу и повесила на тонком ремешке сумку на плечо. Двери открылись, Геля выбежала. Ещё в лифте она услышала истошный крик. Когда выскочила из лифта, что-то глухо шлёпнулось сбоку от шахты лифа на площадку, словно сбросили мешок с песком. Геля не стала обращать внимания, стараясь быстрее покинуть дом. Навстречу в подъезд зашёл мужчина с короткой стрижкой густых коричневых волос, большой нос отвлекал внимание от его лица. Был так же в кожной куртке, как и два других бандита.

– Роман, что с тобой? – произнёс он и заспешил внутрь здания.

– Держи её! – донёсся всё тот же неприятный голос с верхнего этажа.

Бандит развернулся и побежал за Ангелиной. Он схватил за ремешок сумки. Замок не выдержал, расстегнулся, и ремешок ускользнул от бандита сквозь пальцы крупной кисти. Геля выбежала на улицу, он последовал за ней. Вот-вот догонит. Она пробежала вдоль клумб, засыпанных огромными сугробами снега, свернула на дорогу и быстро перебежала перед носом автомобиля. Бандит сделал тот же маневр, но его остановил автомобиль. Скрежет тормозов, звон разбитого стекла. Сразу появились зеваки. Ангелина обернулась. Бандит лежал на дороге около машины, водитель склонился над ним.

Она зашла за бетонную стену, которая поддерживала козырёк возле подъезда соседнего дома напротив, и в небольшое отверстие увидела через диагональ двора, как из подъезда выбежал коренастый бандит. Взглянул на собирающуюся толпу людей, повернул в противоположную сторону от Ангелины и пошёл прочь. Она ещё стояла, боясь пошевелиться, прислонившись к холодной стене. Всё тело пробирала дрожь. Было холодно даже в шубе, но не от морозной погоды на улице, а от страха и от огромного количества адреналина, выброшенного в кровь за последние несколько минут. В голове пульсировала тупая боль, нарастая всё больше и больше. Ноги подкашивались. Геля присела на лавочку около подъезда, стараясь справиться с эмоциями. Комок слёз подступал к горлу. Она никак не могла сосредоточиться, что ей делать. «Надо, наверное, куда-то позвонить. Но куда? В полицию или в «скорую». Может, ещё можно помочь…» Здесь она вспомнила холодный, стеклянный взгляд профессора, его безжизненную позу. Профессор умер. На всякий случай она вызвала и полицейских, и врачей. Ангелина ничего не знала о женщине.

«Жалко профессора. Мы были с ним друзья…» Геля навещала его при любом удобном случае, разговаривали часто по телефону. Иногда оставляла дочку у профессора. Он рад был провести время за рисованием с ребёнком. Девочке тоже нравилось бывать у Самуила Карловича, она называла его дедушкой. «Дочь?! Мариника в садике. Воспитатель просила не задерживаться и забрать пораньше детей…» Ангелина посмотрела на часы и побежала в садик.

*****

Маринике шесть лет, и она прелестная белокурая девочка с большими голубыми глазами – вылитая дочь своего отца. После того как Ангелина вышла замуж за Евгения, через месяц поняла, что беременна. Пошла в женскую консультацию и очень удивилась, что срок беременности два месяца. Оказалось, она ждала ребёнка от Иржиса. Новость её удивила, но и обрадовала. Она ушла от Евгения. Да и он для этого постарался. Ангелина обнаружила, что Евгений завёл роман на стороне. Продала квартиру, переехала в другой район, поближе к парку. И стала ждать рождения ребёнка, гуляя по тенистым аллеям около пруда.

Ангелина долго сомневалась, стоит ли сообщать Иржису, и оттягивала этот момент. Геля не хотела разрушать наметившиеся новые отношения Иржиса с другой девушкой. Помогла подруга. Рената сразу поняла, кто отец ребёнка, и убедила Гелю, что он имеет право знать про ребёнка, так и малышку нельзя лишать отца. Согласившись с доводами подруги, Геля позвонила Иржису и сообщила одну единственную фразу, что у него скоро будет ребёнок, девочка. И сразу отключила телефон, хотелось дать ему время подумать. Больше всего боялась услышать негативную реакцию. Иржис перезвонил через несколько минут, сказал, что успел новость разослать родным. А бабушка, профессор консерватории и оперная дива, придумала имя – Мариника. Как оказалось, у неё многое связано с этим именем – начало её оперной карьеры, исполняла партию героини, которую звали Мариника. Ангелина не стала сопротивляться, назвала девочку этим именем, а дома её звала сокращённо Ника. Родители Иржиса хорошо принимают девочку у себя и всегда рады приезду. Иногда Мариника оставалась у Иржиса на всё лето.

Ангелина зашла в детский сад почти вовремя, но оказалось, из всех детей в саду осталась только Ника. Она выбежала в коридор, как только увидела в окно идущую по дорожке маму.

– Не хотела опоздать, но на дорогах продолжают лежать горы снега, выпавшего накануне. Невозможно проехать, – оправдывалась Геля. – Сегодня утром не смогла откопать машину во дворе и поехала на общественном транспорте, а к вечеру пожалела. Дворники не расчистили дорогу, снег стал таять, появились лужи. Легко ноги промочить, особенно ребёнку. Не знаешь, что лучше: идти пешком или воспользоваться такси и стоять в пробках. Наверное, придётся нести её на руках

– Не волнуйтесь, вы как раз вовремя, – ответила воспитатель. – Перед вами Петрова забрали. Мы с Мариникой недолго ждали. Сама не понимаю погоду, то снег идёт, то тут же тает. Поэтому и просила детей пораньше разобрать. Не известно, сколько в пути придётся добираться.

– Удачно вам съездить, – сказала Ангелина. – После выходных вас ждём. С конференции привезете новые методики для наших деток.

– Будем применять на практике всё интересное, – улыбнулась воспитатель.

Ангелина стала одевать девочку. Та прыгала, вертелась, приседала, нужно было поймать ребёнка и одеть практически в воздухе. Геля привыкла к такому активному поведению Ники и сама иногда пускалась в игру под названием «Одень непослушного бельчонка». Неспособность усидеть на месте – проблема всех гиперактивных детей. Важная задача заключалась в том, чтобы в итоге ребёнок красиво выглядел и одежда была удобной, нигде не тёрла, не давила. Ещё когда Ника начинала учиться ходить, она делала не уверенные, но смелые шаги, стараясь убежать неровной походкой от мамы, пока не шлёпнется на попу. Ангелина собирала её на зимнюю прогулку, надевала на прыгающую непоседу майку, кофту, шерстяные штаны и, наконец, комбинезон, куртку и шапку с варежками. Выходили на улицу, до площадки доезжали на коляске. Дальше Ника бежала играть с другими детьми и кататься с горки. Только вот незадача! Ребёнок у Гели постоянно падал, словно неваляшка. Не успеешь поставить на две конечности, как она сделает несколько шагов – и снова на четвереньках. Ника постоянно кувыркалась. Ангелине лезли в голову самые разные предположения: от «ещё не научилась ходить», до совершенно невообразимых, подсказанных мамочками на площадке: «А вдруг у неё опухоль головного мозга?». Геля отсекла все предположения дам, взяла ребёнка и пошла домой. Её мучил вопрос: почему дитя всё время падает? Дома Геля нашла причину, сняв с дочери комбинезон. Она обнаружила шерстяные штанишки на уровне колен малышки. Они ограничивали свободу и мешали ей бегать, стягивая резинкой ноги, поэтому Ника постоянно падала. Со временем Ангелина научилась правильно одевать непоседливую попрыгунью.

Наконец надела шапку и чмокнула ребёнка в носик.

– Пошли? – спросила она. – Иди скажи «до свидания» воспитательнице, я тебя подожду.

Выйдя на улицу, Ника всю дорогу продолжала щебетать, рассказывая о спектакле, который она сегодня репетировала.

– Я буду играть принцессу, – говорила она, подпрыгивая. – Она всех замораживала.

– Наверное, Снежную королеву, – предположила Геля, поднимая за руки Нику и перенося через лужу снежного месива, оставленную автомобилем.

– Нет, – капризно протестовала девочка, – принцессу. Но она не простая принцесса, а заколдованная, внучка Деда Мороза. Её Снежная королева заколдовала и оставила править в ледяном дворце. Пришёл принц и её расколдовал.

– Интересно, как? – улыбнулась Ангелина.

– Принц подарил ей соловья. Соловей спел песенку и расколдовал принцессу, – продолжала говорить Мариника.

– И она стала Снегурочкой, – предположила мама.

– Не сразу. Она не знала, что является внучкой Деда Мороза. Олень узнал её и привёз к Деду Морозу.

– А олень откуда взялся? – поинтересовалась Ангелина. – Что-то про него не было слышно в твоей сказке.

– Мама… – удивилась Ника, протянув гласные. – Принц приехал на олене в ледяной дворец. Не на лошади же ехать по снегу.

– Конечно, и как я не догадалась? – улыбнулась Геля. – Ведь все принцы по северным снегам ездят на оленях.

– Мне нужны два наряда, – продолжала Ника.

– Не много? – удивилась Ангелина.

– Сначала буду в платье принцессы, а для Снегурочки нужно другое платье, – пояснила девочка. – Пошли покупать.

– Не сегодня, детка, погода не для прогулок. И, честно сказать, очень устала. Как насчёт выходных? Выберешь самые красивые платья.

– Хорошо, – согласилась она. – Обещаешь?

– Мы с тобой договорились: если я что-то обещаю, то делаю, – произнесла Ангелина строго и добавила мягче: – Только напомни мне, чтобы я ничего не планировала на выходные.

– Обязательно! – согласилась Ника, подпрыгнув. – Бежим, кто вперёд, до подъезда.

– Наверное, ты меня обгонишь, – улыбнулась Геля и пошла быстрым шагом за ребёнком.

Дома Ангелина помогла раздеться малышке и сняла шубу сама.

– Мама, – произнесла девочка, округлив и без того крупные глаза. – У тебя блузка порвана и вся рука в крови.

Геля взглянула в зеркало. Из-за страха она не почувствовала, что ранена в руку. На уровне плеча белая воздушная блузка имела небольшой разрез. Ткань рукава была пропитана кровью и прилипла к коже.

– Не волнуйся, милая, – успокоила дочь, – на работе зацепилась за шкаф. Там торчала острая железка, я её не заметила.

– Тебе надо помазать перекисью, – деловито сказала Ника. – Сейчас принесу.

– Не надо, детка! Я сама в ванной помою руку и помажу. Иди пока мультики посмотри, скоро ужинать будем… Придётся блузку выкинуть.

Ангелина стала снимать одежду, и в руке больно кольнуло. Посмотрев, обнаружила торчавший в коже осколок зеркала. Поискала в шкафчике среди разных мелочей – пилочек, ножниц, щёток – и нашла пинцет. Стараясь не кричать и не испугать дочь, выдернула стекло из раны. Кровь снова выступила и потекла тонкой струйкой по руке. Глаза наполнились слезами. Рука ныла и болела, а перед глазами проносились все события сегодняшнего дня. Быстро намочила перекисью вату и приложила к ране, затем достала пластырь и залепила. Усталость навалилась, ей хотелось лечь в постель, заснуть и ни о чём не думать, но нужно было накормить дочь, искупать и уложить спать, прочитав перед сном сказку. Вот когда пожалела, что няня приходит только три дня в неделю.

На редкость удалось сразу накормить Маринику цветными макаронами с мясной подливкой. Вот из ванны вылезти пришлось уговаривать. Ника любит плескаться, пока не наиграется с водоплавающими игрушками. Наконец она в пижаме и улеглась в постель.

– Почитай, – устала попросила дочь.

– Давай поставим сказку на телефоне, – предложила Геля.

– Тогда посиди со мной, пока я засну, – попросила Ника сонным голоском.

– Хорошо, – согласилась мама.

Она включила телефон, и неспешный тихий голос начал повествовать сказку. Положив телефон на край тумбочки, Геля прилегла рядом с Мариникой и не заметила, как задремала. Голос продолжал вещать. Она встала, выключила телефон, укрыла Нику и пошла к себе в спальню, зевая.

*****

– Я проспала, – первое, что произнесла Ангелина, появившись на работе, скорее для себя, чем для оправдания в глазах подчинённых.

«Начальник всегда задерживается, а не опаздывает», – не раз она слышала эту фразу от начальника на её недолгой работе после института иностранных языков.

– Не услышала будильник, – продолжала она. – Не могла уснуть, пока не выпила снотворное, а утром с трудом проснулась. Но Нику в садик к самому завтраку всё-таки удалось закинуть. На ходу пришлось её одевать. Валится всё из рук, никак не приду в себя после вчерашнего. Как вспомню про Самуила Карловича, так в дрожь бросает и слёзы появляются. Думала, меня там вместе с ними положат. Не представляю, как мне удалось выскочить из квартиры.

– И не говори, – произнесла Леночка, наливая кофе в чашки. – Я сама после твоего звонка не могла уснуть, пришлось фильм смотреть всю ночь. Одна мысль не давала уснуть: неужели это я их впустила? Попросила женщину закрыть, но она, наверное, только прикрыла дверь. А ты же знаешь, у Самуила Карловича дверь всегда запиралась только изнутри.

– Ты права, они воспользовались открытой дверью, но ты здесь ни при чём, – сказала Геля. – Меня больше интересует, почему они пришли в эту квартиру. Случайно или их кто-то навёл?

– Может, они шли за той женщиной? – предположила Леночка, допивая кофе.

– Меня это тоже интересует, – раздался неизвестный голос за спиной девушек.

Они вздрогнули и обернулись. За разговором не обратили внимания, что кто-то зашёл в антикварный магазин. Перед ними стояли двое. Брутальный под два метра роста мужчина с короткой стрижкой тёмных волос и карими глазами, в длинном тёмно-синем пальто. Второй – в форме, хорошо им известный местный участковый Никитин Вадим Геннадьевич. Среднего возраста и среднего роста седовласый мужчина, когда-то обладатель пшеничных волос, сейчас они остались только по бокам головы. Его серо-голубые глаза почти всегда с прищуром, от этого его взор был добродушен и приветлив. Внимательным и добрым он был по характеру. Ангелине приходилось несколько раз к нему обращаться, когда оформляла все бумаги на бутик-магазин. Одна вредная женщина в подъезде не хотела подписывать разрешение. Геля ходила к ней несколько раз, уговаривала, предлагала деньги, но она ни в какую не соглашалась. Пожилая дама принимала у себя Гелю с тортиком, но после чаепития сообщала, что не в состоянии сейчас принять столь ответственное решение, и просила прийти в следующий раз. Так прошла неделя, другая, а Ангелина ходила к ней с тортиком, как на работу. На третьей неделе ей всё это надоело и она обратилась за помощью к участковому. И только ему удалось уговорить даму. Как это у него получилось, для Гели осталось загадкой. Только после этого случая у неё с участковым сложились дружеские отношения.

– Следователь Ильин Иван Семёнович, – представился полицейский. – Веду расследование по поводу гибели господина Шаффера и госпожи Мироновой.

– Миронова? – удивились ещё больше девушки. – А это кто?

– Вторая жертва, – сообщил следователь, без приглашения отодвинул стул и присел рядом. – Госпожа Ланская, соседка, Галина Павловна, видела, как вы выбегали из подъезда, а за вами бежал мужчина, по её словам, неприятной наружности. Наверное, бандит, с её слов. Сейчас я с удовольствием выслушаю вашу версию произошедшего. Итак, где можем поговорить?

– Конечно, бандит! – воскликнула Ангелина и предложила пройти в кабинет, пребывая в состоянии растерянности и одновременно негодования.

– Вот сейчас и выясним. А вы не уходите, к вам у меня тоже есть вопросы, – сказал Ильин, обращаясь к Лене.

Кабинет располагался ниже главного зала, пришлось спуститься по лестнице. Здесь так же, как в соседнем архивном помещении, часть площади справа от окна за широким и длинным шкафом отдана под хранение, располагались стеллажи, заполненные экспонатами и картинами. Слева от окна стоял большой дубовый стол, шкаф с книгами и небольшой диванчик. Иногда Геле случалось ночевать в магазине, когда возникало много работы или было лень идти домой. Чаще всего ночёвками злоупотребляла, когда вынашивала дочь. Под конец беременности сильно отекали ноги, вытянуть их на диванчике было высшее блаженство.

Она присела за стол, а следователю указала демонстративно на диван. Он пододвинул небольшой столик к себе ближе, положил кожаную папку. Достал несколько чистых белых листов бумаги. Сбил их в ровную стопку и положил перед собой вместе с шариковой ручкой.

– Итак, начнём, – произнёс он. – Не вызываю вас в отделении лишь по той причини, что вы пока остаётесь свидетелем.

– Как это пока?! – возмутилась Ангелина. – Я самый настоящий свидетель. Меня чуть не убили, даже руку поранили.

– Так это ваши капли крови у входной двери? – спросил он. – Нам надо будет сравнить. Придётся вам прийти в отделение. А теперь по порядку расскажите всё, что произошло в квартире господина Шаффера. Кажется, вы единственная наследница его состояния, а оно, я вам скажу, немалое.

– Не знаю, – ответила Ангелина. – Мы никогда не говорили на эту тему. Насколько мне известно, у него родных не было. По крайней мере, ни с кем не знакома.

– А здесь я вас огорчу, – произнёс Иван Семёнович, постучав по столу карандашом. – У вас нет точилки?

Ангелина протянула точилку и жестяную подставку для мусора.

– У него был сын от первого брака, – сказал он, закончив подтачивать карандаш, и провёл жирную линию на белом листе, подчеркнув заголовок. – Правда, не родной. Он его так и не усыновил.

– Почему был? – спросила Ангелина.

– Потому что, кажется, погиб при побеге, – сообщил он. – Я уже отправил запрос в колонию. Если у вас больше нет ко мне вопросов, то жду ваш рассказ. Как вы оказались в квартире Самуила Карловича? По какому вопросу пришли? Как давно знаете погибшего, и какие у вас с ним были отношения? Знакомы с нападавшими или со второй жертвой, Ольгой Николаевной?

– Вы засыпали меня вопросами, – сказала Ангелина. – Кроме Самуила Карловича, мне никто не знаком. Часто навещала господина Шаффера. Нас связывала давняя дружба на почве антиквариата. Я тоже заинтересована в поимке бандитов не меньше вашего, а может, и больше. Самуил Карлович мне был близким человеком, как мой любимый дедушка. Несмотря на ваш скептицизм и недоверие, расскажу всё, что произошло в квартире. Итак, пришли мы к нему с Леной в первой половине дня, ближе к обеду, точное время не знаю, не слежу за часами…

В это время Леночка повествовала свою историю участковому, педантично протоколировавшему.

– Выходила из квартиры, когда позвонили в дверь, – говорила она. – Самуил Карлович попросил впустить, что и сделала. Вошла женщина средних лет, замученная жизнью. У неё был усталый вид, круги под глазами, скромно одетая. Подумала: что может связывать её с коллекционером? На человека, интересующегося искусством, она не была похожа. По крайней мере, у меня создалось такое впечатление. Женщина сказала, что у неё договорённость с профессором искусствоведения. Я её пропустила, попросив закрыть за собой дверь. Наверное, она меня неправильно поняла и прикрыла входную дверь, не защёлкнув её на засов. Этим и воспользовались бандиты.

– Вспомните, – попросил участковый, – на лестничной площадке или на улице вы не видели никого подозрительного? Может, был кто-то, кого вы не знаете?

– Нет, не видела, торопилась и не обращала внимания ни на кого, – ответила Леночка, но подумав, добавила: – Хотя этажом выше слышала кокой-то шум. Может, соседи выходили.

– Спасибо, Леночка, – сказал участковый, – подпиши показания и можешь быть свободна. А я схожу побеседую с соседями на верхнем этаже. Может, они заметили что-то интересное. Ты передай майору, куда я ушёл.

Следователь тоже не задержался: опросив Ангелину, накинул на плечи кашемировое пальто и вышел из бутика.

– Ужасный тип, – произнесла Геля, как только за ним закрылась дверь. – На весь день настроение испортил. Такой дотошный. Зачем вы вазу принесли покойному? А какую, опишите… Пристал с вопросом: какие вас связывали с ним отношения?

–Да уж, – согласилась с ней Леночка, – а мне повезло, наш участковый – милый человек. Меня не мучил.

– Честно, мне сегодня не до работы. Нужно ещё позаботиться о похоронах, обзвонить всех друзей и коллег Самуила Карловича, заказать ресторан. Не знаешь, когда можно забрать тело? Забыла спросить следователя.

– Не знаю. Если хочешь, могу помочь.

– Хорошо, пришлю часть контактов, обзвони. Дату тоже вышлю, но позже. Придётся снова пообщаться со следователем, что очень не хочется.

– Квартира опечатанная, как думаешь достать контакты? – спросила Леночка.

– Поищу в кабинете старые записи, – произнесла Ангелина, – схожу в музей, побеседую с его коллегами, может, что-нибудь посоветуют. И, наверное, помещу некролог и фотографию Самуила Карловича в газету. Если до кого не дозвонимся, прочтут в газете. Ты тоже не задерживайся, если никого не будет, иди домой.

– Хорошо, – согласилась Леночка, – созвонимся.

*****

Ехала за город, Ангелина по привычке выбрала дорогу мимо дома профессора. Проезжая около здания из серого кирпича, почувствовала тошноту от вчерашних воспоминаний и вида трупов. Она припарковала машину у обочины и приоткрыла окно, но от паров бензина и выхлопных газов от автобуса, ворвавшихся с улицы, стало только хуже. Ангелина вышла из машины и пошла в маленький магазин на углу дома за питьевой водой. Не любила эту продуктовую лавку, которая славилась просроченными товарами, подделками и неприветливым, грубым персоналом. Воды, марки которой предпочитала Геля, не было, и она достала с полки маленькую бутылку с надписью на этикетке «Вода для детей» и милой пухлой мордашкой. У кассы её остановила соседка Самуила Карловича Галина Павловна, явившаяся свидетелем бегства Ангелины из квартиры профессора в день убийства.

– Как хорошо, что я вас встретила, – произнесла Галина Павловна, двигая наполненную корзину ближе к кассиру. – Подождите, хочу вас расспросить.

В другое время Ангелина сказала бы, что ей некогда, но у неё тоже имелись вопросы к соседке, и она остановилась и даже помогла сложить в пакеты продукты.

– Александра Павловна, давайте я помогу вам донести до квартиры, – предложила Геля.

– Какой кошмар, в нашем доме убийство, и кого! Добрейшего интеллигента, Самуила Карловича, – с сожалением произнесла соседка. – Вы там были. Как спаслись?

– Сама не понимаю, как. А вы случайно не видели ничего подозрительного около подъезда вчера или позавчера? Может, кто-то приходил к Самуилу Карловичу незнакомый?

– Вадим всю неделю ходил. Вас вчера видела, как убегали, а за вами мужчина такой страшный бежал. На моих глазах под машину попал, я как раз к подъезду подходила, он меня чуть с ног не сбил. Какой ужас! И в подъезде ещё один лежал. Весь вечер полиция по квартирам ходила и расспрашивала, «скорая» приезжала. Пришлось снотворное перед сном выпить.

– Вадим в котором часу был?

– Часов в восемь пришёл, а когда ушёл, не видела. Я за молоком пошла, но не в наш магазин, а на троллейбусе поехала в большой супермаркет. Вы думаете, бандиты решили ограбить профессора? Почему в квартиру залезли, когда хозяин дома? Он всегда такой аккуратный, дверь запирал, чужих не пускал. И эта женщина?.. Откуда она?

– Наверное, погибшая с ним договаривалась о встрече заранее. У меня сложилось такое мнение, что он её ждал. А бандиты следили за ней или за домом Самуила Карловича, не знаю… Пришли, вот ваша квартира. Донесёте пакеты до кухни?

Она передала тяжёлые пакеты и улыбнулась.

– Спасибо. Здесь сама справлюсь. Следователь тоже спрашивал про бандитов, но я их впервые видела. Часто хожу в магазин, к внукам в соседний подъезд. Подозрительных не видела. Определённо они следили за женщиной. Это она их привела за собой. Если ещё попытаются в квартиру профессора проникнуть, позвоню в полицию.

– Хорошо. Не думаю, что бандиты вернутся, квартира опечатана.

До музея Ангелина добиралась довольно долго. Всю дорогу, за исключением пары поворотов, когда в её машину дул боковой ветер, леденеющая изморозь и липкий снег плотной коркой облепляли лобовое стекло. Дворники не успевали очищать, свободной от снега была лишь небольшая зона видимости. Наконец несколько километров пути преодолены, узкая загородная дорога вывела её к зданию музея. Около него на большой автостоянке не было ни одного свободного места. Геля объехала здания несколько раз, но втиснуться так и не смогла. Пришлось припарковаться на соседней улице и идти пешком. На ступеньках встретила одного из учеников Самуила Карловича, Сафронова Вадима.

Молодой человек не спеша поднимался по ступенькам, держась за поручень. Ноги, обутые в ортопедические ботинки, осторожно передвигал по скользким ступенькам. Он ещё в детстве перенёс туберкулёз костей и вынужден был ходить в специальной обуви, уравнивая длину ног.

Дворник, насмехаясь над работниками умственного труда или надеясь на их природную сообразительность, высыпал ведро песка посередине лестницы, далеко от перил, с одной и с другой стороны. Все, кто пытался подняться или спуститься, делали это, цепляясь за перила по бокам, скользя и падая, поднимаясь или спускаясь, не отказывали себе в крепких выражениях в адрес дворника вопреки своей интеллигентности.

Ангелина постаралась догнать удаляющуюся фигуру молодого человека. Внешностью он обладал непривлекательной, но в тоже время незаметной. Угловатый, неловкий человек с порывистыми движениями. Верхняя половина тела при хождении чрезмерно подавалась вперёд, напоминая позу просящего крестьянина. Сухие, когтистые по форме кисти с выраженными круглыми костяшками казались ещё более крупными и белыми от напряжения рук. Всё в нём говорило о неуверенности, неловкости, но первое впечатление обманчиво. Ангелине он больше напоминал скользкого ужа.

– Вадим, – позвала его Геля, приступив к непростому подъёму по лестнице, – подождите, пожалуйста. Хотела с вами поговорить.

Он протянул ей руку и помог подняться. Она ощутила цепкость его кисти и постаралась освободиться, как только коснулась ногой ровной поверхности у входа в музей. Она не знала, почему, но настороженно относилась к нему.

– Я уже знаю про Самуила Карловича, – опередил он вопрос Ангелины. – Большую утрату понёс наш музей. Он был превосходным специалистом в области реставрации картин. Многому научился у него. Жаль, но давно его не видел. Очень занят в архиве. Готовлюсь к диссертации.

– А я хотела узнать, может, вы в курсе: кто ему звонил в последнее время и договаривался о консультации, по какому вопросу? – поинтересовалась Геля.

– Ни в чём не могу помочь, – ответил Вадим, пожав плечами.

– Ещё хотела поговорить по поводу похорон, – продолжала разговор Ангелина. – Нужно оповестить всех, кто его знал и уважал. Не знаешь, как лучше сделать? Квартира опечатана, а контактов нет.

– Вам поможет Абрам Яковлевич Брунштейн. Они давние друзья, – пояснил Вадим, пропуская вперёд пройти девушку, распахнув дверь. – Он как всегда в своём кабинете.

– Спасибо, – произнесла она, – не буду тебя больше задерживать. – А сама подумала: «Что-то он не договаривает. Соседка видела его с утра в день гибели профессора».

В музее Геля ориентировалась хорошо. Она раз в месяц приезжала и помогала с архивом по просьбе Самуила Карловича. У неё даже было своё место – стол в конце большого помещения со стеллажами, заваленными историческими артефактами. Если бы не присутствие Дарьи Витальевны – хранительницы архива, то она ни за что там не осталась бы одна. Очень мрачное помещение, без окон и со специфическим запахом, несмотря на хорошую вентиляцию. Словно подземелье старого замка. Ангелина пересекла выставочный зал и завернула в служебный коридор. Заглянула в архив, оставила сумку и поздоровалась с Дарьей Витальевной. Она – вылитая смотрительница, до глубины души, которые сидят на стульях или ходят по залу музея и смотрят по сторонам, следя за порядком, чтобы посетители не прикасались руками к предметам старины и не мусорили. Это и понятно, Дарья Витальевна начинала карьеру со смотрительницы зала и выросла до хранительницы архива, чем очень была горда, и продолжала носить униформу среди стеллажей и шкафов с артефактами.

– Я как узнала, что случилось с Самуилом Карловичем, – всхлипывала дама, промокая глаза платочком, – так работать не могу. Отпросилась. Накопилось несколько дней переработок, взяла отгул. Надо прийти в себя. Профессор столько делал для музея.

– Как вас понимаю, – сочувственно произнесла Ангелина, – такое же состояние, если бы не обстоятельства, то весь день отсыпалась бы. Нужно организационные вопросы обсудить с шефом, он у себя?

– Был здесь.

Кабинет директора музея располагался в конце тупиковой ветки. Полумрак обволакивал не только узкое пространство коридора, но и скрывал стены с висевшими на них картинами. Тусклого света от одного единственной горевшей в плафоне лампочки хватало осветить только дверь, ведущую в кабинет, выхватывая из темноты висевшую вывеску с надписью «директор».

Ангелину закрытая дверь всегда вводила в ступор. Стучать или не стучать, вот в чём вопрос, как говорил классик в известном произведении. Она была уверена, что в общественное помещение стучать не надо, но вдруг находящегося по ту сторону двери человека застанешь в неудобном положении. Будет неловко. Хотя, что может быть в общественном месте?.. Но на всякий случай она постучала – уверенно, громко, и открыла дверь, не дожидаясь разрешения.

Абрам Яковлевич сидел за столом перед открытым компьютером и разговаривал с кем-то по видеосвязи. Он увидел Ангелину и пригласил её присесть жестом на стул около стола. Вскоре разговор закончился и директор переключил внимание всецело на Ангелину. Он достал начатую бутылку коньяка, плеснул в два широких бокала понемногу и протянул Ангелине.

– Я за рулём, – отказалась она.

– Тогда кофе, – предложил он.

– Пожалуй, не откажусь, – согласилась Геля.

Кофе-машина заворчала, как только профессор нажал на кнопку. Затем зафыркала, и коричневый вспененный напиток полился в белоснежные маленькие бокальчики тончайшего фарфора. Себе он добавил несколько капель коньяку, перед Гелей поставил чашку с чёрным кофе.

– Хороший был человек, – произнёс он. – И кому его надо было убивать?..

– Я не знаю, – ответила Ангелина, – хотя и видела бандитов перед собой, как вас сейчас.

Она, не вдаваясь в подробности, поведала свою историю.

– Представляю, что вам пришлось пережить, – посочувствовал Абрам Яковлевич. – Вы с Вадимом последние видели его. А я с ним должен был встретиться в выходные. Пригласил он меня к себе в гости посидеть с коньяком за шахматной доской.

– Вадим сказал, что не видел Самуила Карловича, – удивилась Ангелина.

– Да? – на этот раз пришлось изумиться профессору. – Он должен был отнести химические компоненты для приготовления краски и кисточки. Они вот уже два месяца работают над реставрацией картины. Случайно попала к нам в музей в очень плохом состоянии. Прежний хозяин хранил её в сырой кладовой. А внук увидел и упросил продать. У Старика не очень хорошие отношения с внуком. Не хотел ему продавать, а принёс нам. Наверное, из-за вредности. Но это их дело. Главное, повезло музею. Шаффер позвонил накануне своей гибели и попросил компонент для краски. Я дал распоряжение Вадиму отвести. Он в этот день задержался даже. Хотя я думал, что они поработают над картиной до вечера и не ждал его на работе. Может, у него были свои дела, не знаю, и не попал к профессору… Вы у Вадима спросите.

– В квартире его не видела. Может, раньше был, – сказала Геля. – Соседка видела, как Вадим входил в квартиру профессора в восемь часов утра. Не хочу его подставлять. А я к вам по поводу похорон. Не поможете обзвонить и сообщить всем друзьям и знакомым Самуила Карловича? У меня только несколько контактов в записной книжке.

– Конечно, – сразу согласился директор музея. – Давайте объединим данные и сообщим всем. А то у меня телефоны только тех, кто связан с искусством.

– Записная книжка дома, – произнесла Геля, – но я за объединение. Самой мне не справиться.

– Подключу к этому Вадима, – сказал профессор. – Пусть займётся.

Ангелина попрощалась и вышла из кабинета. Ей в темноте привиделась, что в конце коридора мелькнула чья-то тень. Может, показалась, но глухой звук с металлическим скрежетом раздавался за стеной. Да и дверь приоткрыта. Она точно помнит, что плотно закрывала, до щелчка замка. Вадима она не стала искать, чтобы выяснять о визите к Шафферу, это не имело значения. «Может, не хочет говорить, где он на самом деле был вчера. Расследованием занимаются полицейские. Если им будет нужно, узнают сами…»

Зашла в архив за сумкой. Дарьи Витальевны не было. На стуле лежала сумка, молния закрывала наполовину дорожку, и косметичка открыта, внутри всё перевернуто. Закрыла и вышла с чувством, что кто-то рылся в сумке. «Не нагнетай, – приказала сама себе, – это всё нервы после вчерашнего потрясения. Наверное, спешила и сама не закрыла молнию. Интеллигентная и воспитанная Дарья Витальевна точно не позволит себе рыться в чужих вещах. В магазин за вкусняшками и домой!..»

На улице уже стемнело. Вечер в самом разгаре. Пока доберётся, дочь уснёт в своей кровати. По средам она с няней, как всегда, посещала музыкальный класс, а потом у них свободное время, ужин и сон. Геля не беспокоилась, так как знала: няня её подождёт, девочка под присмотром. Ей повезло с няней. Она к ним перешла, так сказать, по наследству. У знакомой выросли дети и не нуждались больше в опеке, а Ангелина искала няню. Так она попала к ним. К Нике сразу нашла подход, они настоящие друзья.

*****

В подъезде стоял необычайный шум, настоящая какофония. Говорили все, кто это мог делать, а кто не мог, ревел и лаял. На площадке собрались почти все соседи. Кирилл Афанасьевич с первого этажа бранил подростков, приятелей Петьку с Вовкой и жаловался их родителям. Рядом стояли отец Пети, дальнобойщик Семён, и Юлия, мама Вовы.

– Это они, кто ещё?! – говорил пожилой мужчина, – Я их недавно ругал. Курили под моей лоджией. Выхожу утром подышать свежим воздухом, разминаюсь, гимнастику делаю, чувствую – дымом тянет. Подумал, горит что-то. Стал искать. А они под балкон залезли и сигареты курят.

– Уши оборву! – рычал Семён, отец Пети. – Чтобы я вас больше не видел с сигаретой!

– Не вырастите! – вторила ему Юлия, мать Вовки. – Так и будете маленькими, если будете курить.

– Отругал их, а они мне ящик почтовый сломали! – возмущался Кирилл Афанасьевич.

– Он нас водой облил! – говорили мальчики в один голос. – А ящик мы не трогали.

– Кирилл Афанасьевич, как вы могли?! – возмутилась мать Вовы,

– Я, что я?! – оправдывался он. – Говорю, сначала думал, что пожар.

– А мне все горшки с геранью перевернули, – сетовала Ольга Николаевна с первого этажа. – И на подоконники след от пол ботинка остался. Такой грязный, полчаса оттирала.

– Мы в кроссовках ходим, – ныли ребята.

– Да, – подключилась Галина с пятого этажа, – коляску нельзя оставить. Мусором закидают.

Её ребёнок, полугодовалый Саша, орал во всё горло, и даже покачивание коляски не помогало его успокоить.

– Нужно установить дежурство и выяснить, кто у нас в подъезде гадит, – заявила Ирина Викторовна, держа в руках Жака, йоркширского терьера.

Он, очевидно, соревновался с полугодовалым Сашей и захлёбываясь лаял и рычал, временами переходя на гортанные хрипы.

– Может, стоить посмотреть у охранника видеонаблюдение, – предложила Ангелина. – Выясним, кто виноват.

Все отправились к охраннику в дежурную кабинку. Во главе процессии шествовали Кирилл Афанасьевич и Ольга Николаевна. Но на видео не видно было ни балкон, ни тем более окно. Всё пространство от лифта вместе с лестницей выпадало из поля зрения искусственного глаза. Архитектор, по-видимому, фантазировал, придумывая проект дома. Или он воспользовался тем же проектом, что и здание клиники гематологии в центре города. Такой же отросток имеется и там. Архитектор создал для чего-то свободное, прямоугольное пространство за лифтом с лоджией и застеклил его. Оно небольшое, очень светлое и, наверное, предназначалось для общественного использования и отдыха жителей дома. На каждом этаже это маленькое пространство занимали так, как подсказывала фантазия соседям. Где-то разместили велосипеды и лыжи, где-то курильщики оборудовали для себя особую зону, где-то мамочки хранили коляски и самокаты своих детей. На втором и первом этаже Ольга Николаевна расставила цветы, превратив помещение в оранжерею. Правда, на первом этаже ей приходилось делить пространство с Кириллом Афанасьевичем, который втащил туда потёртое старое кресло и стал регулярно просматривать прессу среди горшков с цветами за чашкой кофе, которое исключительно варил сам. Он же часто оставлял окно открытым. А так как оно находится невысоко от земли, залезть мог любой – от ребёнка подростка до взрослого человека. А недавно ручка от рамы отвалилась и окно перестало закрываться.

Раз обнаружить нарушителя не удалось, решили всё же дежурить. Ирина Викторовна сама вызвалась сделать коробку и подготовить бумажки для жребия, пройтись по этажам. А Юля с Галиной вывесят списки в коридоре на первом этаже. Никто не был против, всем давно хотелось разойтись по своим квартирам. Геля, проходя мимо почтового ящика, увидела, что он переполнен рекламными проспектами. Обычно вся печатная продукция, которую она выписывала, приходила на почту, и она два раза в неделю заглядывала по пути и забирала всё из своей ячейки. В почтовый ящик, находящийся в доме, заглядывала редко, и то лишь чтобы очистить его от рекламных проспектов. Среди макулатуры обнаружила конверт без адреса. Положила всё в сумку и поднялась в квартиру.

В дверях Ангелина встретила няню.

– Я вас поджидаю, – произнесла она, уже одетая в пальто. – Видела в окно, как вы подъехали. Зашли в подъезд и пропали.

– Дежурные моменты с соседями по дому выясняли, поэтому задержалась, – улыбнувшись, ответила Геля. – У вас всё хорошо?

– В принципе да, если не считать одного момента: кто-то пытался открыть дверь. Когда я подошла, он возился с замком.

– Что вы говорите?! Надеюсь, вы вызвали охрану?

– Сразу позвонила и крикнула через дверь, что охрана поднимается. Мужчина испугался и скрылся на лестнице.

– Разглядели, кто это?

– В коридоре в этот момент было темно. Охранник сказал, что вывернули лампочку. Электрик приходил и ввернул новую.

– Почему решили, что это мужчина?

– Фигура мужская, человек издавал шум при ходьбе, но не женские каблуки. Не поняла, на что похоже.

– Какой кошмар! Надеюсь, Ника не испугалась? Как она?

– С ней всё в порядке, не испугалась. Мариника спит в своей кровати, – сказала няня. – Побегу.

– Спасибо, – поблагодарила Ангелина и закрыла за ней дверь. «Интересно, кто это мог быть и что ему нужно…»

Геля заглянула в спальню. Дочка крепко спала, раскинув руки и ноги. Одеяло наполовину сползло на пол. Её любимый мишка висел на краю и вот-вот грозился упасть. Ангелина укрыла Нику. Тихонько поцеловала её в щёчку, посадила мишку на прикроватную тумбочку. Выключая свет, ещё раз окинула взглядом всю комнату.

На кухне налила себе чашку чая и достала проспекты. Ничего интересного – можно сдать в макулатуру, за исключением письма. Открыла конверт. Внутри оказался свёрнутый вчетверо лист бумаги с напечатанным текстом. На обратной стороне обнаружила несколько мелких капель лимонно-жёлтой краски. Она поднесла лист к лицу и понюхала. Действительно, почувствовала тонкой запах свежей масляной краски с тонкими, еле уловимыми нотками мёда. Такими красками пользовался Самуил Карлович. Говорил, что такие краски ярче, цвет насыщенный, глубокий и долго держится на холсте. Но откуда они могут быть на бумаге данного письма, Геля не предполагала.

«Верни, что забрала в квартире профессора. Я знаю, что ты там была», – прочла Ангелина вслух. – Ничего не понимаю. Наверное, чья-то шутка». Она ещё раз осмотрела листок и конверт, но, кроме плохо пропечатавших букв «р» и «о», ничего больше не обнаружила. Сложив листок, вложила назад в конверт и отправила в общую кучу со всей макулатурой, но передумала и сунула конверт в ящик стола.

Перед сном она ещё какое-то время размышляла над запиской и попыткой взлома квартиры. Она терялась в версиях. «Непонятно, о чём идёт речь. Что надо вернуть и кому? Ангелина ничего не брала. Может, речь шла о книгах, которые дал профессор Леночке, но кто их может требовать? Самуил Карлович, единственный их владелец, умер. Не может же профессор требовать вернуть книги с того света…» Геля решила поговорить завтра с Леной и вызвать слесаря, чтобы поменять замок в двери.

*****

Утро, как всегда, проходило в спешке. Ангелина и не вспомнила о странном конверте, пока не прошла с дочкой мимо почтового ящика. Через маленькие дырочки просвечивала белая бумага. Она открыла ящик и обнаружила такой же конверт, как и вчера, без адреса. Если бы Геля не была уверена, что один уже лежит в глубине стола в квартире, то подумала, что это тот же самый. Отголоски страха зарождались в глубине тела и давали понять, что это – начало чего-то непонятного, странного, а может быть, и опасного.

Закинув Нику в садик, Геля поспешила в антикварный магазин. Не терпелось поговорить и обсудить всё с Леночкой. Но на половине пути вдруг вспомнила про неотложное дело. У неё в сумке уже второй день лежит рукопись, которую принёс сантехник и не успел исследовать и дать заключение профессор. Ангелина, недолго думая, направилась к знакомому приятелю. У него отец историк, доктор наук, сможет помочь. Ангелина поехала по Провиантской улице, но она оказалась перекрыта, впереди произошла авария, и Геля свернула в переулок, чтобы сделать круг. Дорога пролегала мимо морга, где работала её хорошая знакомая Настя. Она ещё с института грезила вскрытиями. Считала, что единственный человек, кто никогда не ошибается в постановке диагноза, – это патологоанатом. Единственный, но его диагноз окончательный и лечение не подразумевается. Это её огорчало. Но возможность проанализировать и выяснить причину смерти помогает в работе клиницистам. В общем, она была на своём месте. Работа ей приносила большой интерес, Настя защитила докторскую и печатала раз в месяц статьи на медицинскую тему в местной газете о профилактике болезней, просвещала граждан.

Ангелина вылезла из машины и вошла в здание морга. Холодом и неприятным запахом повеяло из полуподвальных помещений. Она попросила попавшегося санитара позвать доктора Шашлову и поспешила выйти на улицу. Геля не могла понять любовь подруги к этой специальности, а ещё она очень боялась покойников.

Через несколько минут Настя вышла на улицу, накинув на халат шубу.

– Привет, – сказала она, – только, что закончила вскрытие и дописывала посмертный эпикриз. Замёрзла, пока меня ждала? Пошли в кабинет, чай попьём. У меня вкусные булочки есть.

– Ой, нет, – отказалась Геля, – лучше посидим в машине. Хотела тебя попросить помочь с похоронами и узнать, когда можно провести церемонию. Поддержи меня, пожалуйста, не знаю, как справлюсь. Мне кажется, упаду в обморок, как только увижу Самуила Карловича лежащим в гробу.

– Тело не у нас находится, а на судебной экспертизе, криминальный труп, – пояснила подруга. – Но не переживай, всё организую. Пошлю толковых санитаров к ним. Они всё сделают как надо. Разрешение на похороны тебе нужно взять у следователя.

– С этим могут возникнуть проблемы, – сказала Геля. – Ильин решил, что я заинтересованное лицо, так как получу наследство. Грозился вызвать в отделение. Он так и сказал: «Пока вы проходите как свидетель». «Пока»!

– Ильин, Ильин… – произнесла Настя протяжно, – Иван, что ли?

– Иван Семёнович, – поправила её Геля.

– Высокий, шатен? – уточнила подруга. – Одевается с иголочки, педант…

– Да, – удивилась Ангелина. – А ты его откуда знаешь?

– Он к нашей лаборантке в женихи набивается, – пояснила Настя, улыбнувшись. – Попробую через неё подобрать ключик к нему. У них как раз конфетно-букетный период.

– Ты меня успокоила, – обрадовалась Геля. – Поеду. Надеюсь на тебя.

Настя кивнула головой в знак согласия и вышла из машины.

Ангелина направилась к Павлу Лапшину, вернее, к его отцу. Они проживали в самом центре города недалеко от консерватории, театра юного зрителя и любимого парка всех горожан. Старый четырёхэтажный дом с лепниной на фасаде и трёхметровыми потолками, без лифта. Так что все шесть этажей нового дома поместятся. Подгоняемая необходимостью, Геля поднималась этаж за этажом быстро, пока не достигла последнего этажа. Уставшая, нажала на кнопку звонка. За дверью послышалась заливистая трель и раздался голос Павла.

Геля уже и не припомнит, как долго они были знакомы, наверное, с самого детства. Ходили в одну и ту же музыкальную школу. Павел –

профессорский сын. Отец – профессор истории, мать – профессор биологии. Он вырос в кабинетах и аудиториях университета. Там же закончил факультет филологии. Долго работал в архиве младшим научным сотрудником, защитил диссертацию по редкому древнему языку. Вдобавок к трём современным. Всё время не переставал писать рассказы и печатался в журнале «Альманах». В какой-то момент литературное творчество пересилило, ушёл из архива и посвятил себя литературе. Пишет романы, ходит на творческие встречи с читателями и подписывает книги. В принципе, доволен жизнью. Единственное, остались расстроенными родители. Они надеялись, что сын продолжит традицию и станет профессором филологии.

– Иду, иду, – лился мягкий бархатный тембр внутри комнаты.

Дверь открылась, и в прихожей стоял сам хозяин квартиры в переднике с маленькой кастрюлей и ложкой внутри. Он интенсивно что-то помешивал.

– Заходи и проходи сразу на кухню, – произнёс он и убежал. – Это хорошо, что ты приехала. Мне как раз необходим дегустатор.

Ангелина разделась и прошла следом. Ещё на подступах к кухне в нос ударил запах гари. В комнате висел смог, не видно ничего.

– У тебя что-то сгорело? – поинтересовалась она, открывая форточку.

Геля взяла полотенце и стала им махать.

– Творческий процесс, – успокоил он её. – Пишу кулинарную книгу. Решил проверить рецепт на своём опыте. Попробуй.

Не дожидаясь ответа, зачерпнул ложкой из кастрюли на плите густое и клейкое содержимое и плюхнул на тарелку.

– Что это?

Ангелина взяла ложку и с опаской отщипнула маленький кусочек. Тут же взбунтовались все рецепторы языка от горечи и солёности клейкой мягкой консистенции. Из глаз прыснули слезы, а к горлу подкатил комок тошноты. Она побежала в туалет, выплюнула в унитаз комок и прополоскала рот холодной водой из-под крана.

– Что это за гадость? – спросила Геля, осушив стакан воды.

– Каша, – обиженно произнёс Павел, – вернее, пудинг по старинному шотландскому рецепту. Ещё в шестнадцатом веке в Англии появилось это блюдо – овсяная каша на мясном говяжьем бульоне с добавлением тёмных слив. Правда, я привнёс в него некоторое дополнение – специю бадьян, сверху карамелизировал и посыпал крупной морской солью. Должно быть вкусно. Может, попробуешь ещё? Есть ещё порция, не очень горелая.

– Нет. Ты лучше пиши романы, чем варить, – сказала Геля. – Это у тебя получается великолепно. Из тебя не выйдет второго В. Похлебкина. Он, в отличие от тебя, превосходно готовил. Из любых ингредиентов мог сделать кулинарный шедевр. Кулинария, Павел, это не твоё. Тебе надо объединиться с Елизаветой Львовной. У неё – большой опыт готовить, всю жизнь проработала поваром в столовой. Сейчас на пенсии, ничем не занята, если не считать внука Мишку. Съезжу на старую квартиру, поговорю. Может, согласится тебе помочь. Иначе отравишь гостей или себя. То, что у тебя получается, нельзя назвать едой, химическое оружие какое-то. Твоим пудингом можно пытать.

– Думаешь? Повариха и правда мне бы не помешала. Это действительно замечательно идея, – согласился он, почесав затылок. – А то я зашиваюсь. Редактор книгу требует, а у меня ещё и половины нет. Соседи пару раз пожарных вызывали, думали, горю. А это я лишь омлет с беконом жарил и курицу в духовке запекал… Что я всё про себя и про себя, любимого? Ты, наверное, прибыла ко мне по делу. Не проведать же приехала.

– Стыдно сказать, но ты прав, – согласилась Геля. – У меня дело к твоему отцу. Оценить литературную рукопись привезла, подлинность определить и примерную стоимость. В антикварный магазин принёс один человек. По наследству ему досталась. Теперь думает, что делать с этими документами: выкинуть как ненужный хлам или продать на аукционе. За анализ заплачу, входит в наши услуги клиенту.

– Отец в Америке, лекции читает, – ответил он, – вернётся через год. Можешь мне оставить. Недаром филологический окончил, разберусь. Только быстро сделать не обещаю. Должен закончить с книгой.

– К концу месяца сделаешь? – спросила Геля, выложив на стол рукопись, не открывая папку.

– Постараюсь, – пообещал Павел. – Захлопни дверь, а то у меня руки в муке.

– Не переводи зря продукты, – улыбнулась Геля, – пришлю к тебе Елизавету Львовну. Она готовит – пальчики оближешь. Займись лучше книгой. В этом есть и моя заинтересованность. Чем быстрее закончишь её, тем быстрее посмотришь листы рукописи. Пока, не провожай. Дверь захлопну.

*****

Как ни старалась Ангелина, но поездки заняли большую половину дня. Заглянув в кулинарию по дороге, приехала в бутик уже к вечеру.

– Что у нас нового? – поинтересовалась Ангелина, войдя в главный зал и протянув коробочку с выпечкой. – Может, чай попьём?

– Всё в порядке, – ответила Леночка, – продала чайный столик, который стоял у окна, и пару ваз с цветочным орнаментом. Да, нам принесли статуэтку балерины в хорошем состоянии. Я её приобрела.

– Замечательно, – произнесла Ангелина, разливая чай по чашкам. – С ремонтом как? Продвигается?

– Тишина, – с нотками беспокойства сказала Леночка. – Уже два дня не появляется. Задаток получил и пропал. Наверное, пьёт, даже к телефону не подходит. Нужно было заплатить всю сумму после выполненной работы. Но он так просил. Если в ближайшие дни не появится, поеду навещу его, и придётся пригласить другого специалиста.

– Ладно, подождём, – согласилась Геля, – но не затягивай. И не переживай по поводу денег, если не удастся вернуть. Считай, потратили на благотворительность. Наш слесарь спешил похмеляться. Только, по-видимому, состояние перешло в запой. Если в ближайшие дни не завяжет, зови другого специалиста. Мне его вид с самого начала не понравился. Хорошо, хоть с потопом справился. Предложи работу Головину, а то он обиделся, что мы его сразу не позвали… У меня к тебе другой разговор. В почтовом ящике обнаружила письма. Вчера одно, подумала шутка. А сегодня ещё одно.

Ангелина достала белый конверт из сумки и положила на стол. Она взяла бумажный нож, аккуратно надрезала его.

– Требуют какую-то вещь, – произнесла она и прочла новую записку: – «Принеси, что забрала, положи в книгу и оставь на лавочке около памятника Пушкина. Не вздумай обмануть. А то не увидишь дочь».

– В конверте ещё что-то, – сказала Леночка с округлившимися глазами.

Она перевернула конверт, и на стол выпал локон белых волос.

– Мариника, – с ужасом произнесла Геля.

Она схватила ключи от машины, шубу и выбежала на улицу, в дверях столкнувшись со следователем. Проигнорировав его слова, проследовала к автомобилю. Рванула с места, мотор зарычал, осыпав снегом стоявшего на крыльце Ильина. Ангелина давила и давила на педаль газа, прижимая к полу, стрелка на приборе скорости зашкаливала за пределы возможности, не обращая внимания на знаки и светофор, пока не наткнулась на затор. Впереди стояли машины в обе стороны. Ангелина не успела развернуться, как сзади подпёрли её подъехавшие машины. Ни вперёд, ни назад. Поток автомобилей встал. Не в состоянии ждать, когда впереди продвинутся машины, Геля вышла из автомобиля и, даже не заперев, побежала через дворы в детский садик. Сердце стучало и выпрыгивало, но не только из-за бега, а скорее, волнение выплёскивало через край адреналин. Она не помнила, как преодолела на одном дыхании несколько километров. Тренер по гимнастике пришла бы в восторг – так быстро Геля не бегала даже по пересечённой местности на сборах. И только когда она прибежала в садик, силы её покинули, как только увидела дочь, играющую в куклы вместе с другими детьми. Ноги подкосились, и она присела на лавочку в центре комнаты напротив шкафчика Ники.

– Что-то рано вы пришли за Мариникой, – сказала воспитатель.

– Решили пройтись по магазинам, – ответила Ангелина, стараясь справиться с одышкой и волнением. – Пойдём выбирать платья для праздника.

– Она такая артистичная, – похвалила девочку воспитатель. – Хорошо танцует и поёт.

– Есть в кого, – ответила Геля. – У неё бабушка – оперная прима.

– Тогда понятно, – улыбнулась воспитатель.

Ангелина стала быстро соображать, как бы узнать у воспитателя, не привлекая её внимания, о посторонних около садика.

– В социальных сетях последнее время появились сообщения о маньяках, бродивших около детских учреждений, – говорила Геля, одевая ребёнка. – А у вас как? Спокойно?

– Надо же, – удивилась воспитатель, – мы уже два дня детей не выводим гулять. Погода неприятная. Ветер и морось. Обязательно буду внимательно наблюдать за детьми и сторожу скажу, чтобы был начеку. Хотя наши детки всегда под присмотром.

– Замечательно, – произнесла Ангелина, завязывая шарф. – Прощайся, милая.

– Ждём тебя после выходных в красивом платье, – сказала воспитатель, – Не забудьте, спектакль играем в понедельник и приглашаем на праздник всех родителей и бабушек. Мы решили – от каждого ребёнка по два человека –

вполне уместятся в группе.

Ангелина улыбнулась в ответ и вышла следом за дочкой на улицу. Она крепко взяла за руку Нику и посмотрела по сторонам. Вокруг спешили редкие люди, и вроде никого подозрительного не было. «Может, зря волновалась. Но нет, такие угрозы просто так не подбрасывают в почтовый ящик…» Ей хотелось в эту минуту оказаться дома, забраться на диван, укрыться пледом и маленькими глотками отпивать ароматный, свежесваренный кофе и хорошенько подумать над этой проблемой, но она пообещала дочери пойти по магазинам. Неожиданно вспомнила про оставленный автомобиль на дороге. «Наверное, его забрал эвакуатор, в лучшем случае». За то время, пока Геля была в детском саду, пробка рассосалась, а машина осталась стоять на проезжей части без водителя. Надеясь, что ключи, торчащие в замке зажигания, не привлекли угонщиков, она шагала вместе с дочкой по тротуару в сторону остановки. «Не хотелось бы остаться без автомобиля…» Она решила вернуться на место, где оставила машину, как зазвонил телефон, и Ангелина вздрогнула.

– Алло, – раздался в трубке мягкий голос Леночки. – Мы со следователем поспешили за тобой и нашли твой автомобиль, а тебя нет. Как дела? Что с Никой?

– Всё в порядке, – ответила Геля.

– Иван Семёнович сказал, что волосы принадлежат кукле или срезаны с парика, а не с человека, – сказала девушка. – Но на всякий случай взял для анализа, отнесёт в лабораторию. А, да, за машину не беспокойся, мы отгоним её к бутику и поставим на стоянку. Ключи положу в твой стол.

– Я уже подумала, что не увижу автомобиль, – вздохнув, сказала Ангелина. – Спасибо!

Через полчаса исследования маленьких магазинов в огромном торговом центре проблемы, связанные с записками, отошли на второй план. Не так легко найти подходящие платья. Если бальное, то они все длинные. А Геле не хотелось наряжать девочку в длинные юбки. Ей не нравилось видеть ребёнка в платье женщины. А короткие не подходили по цвету, размеру. Мариника перемеряла платье за платьем. Выходила из примерочной и важно прохаживалась перед мамой и продавцами. Ей определённо нравилось, что ею любовались. В конце морщила носик, говорила, что не нравится, и шла в примерочную переодеваться в новый наряд.

Ангелина от нечего делать, когда ребёнок уходил переодеваться в примерочную, скучая, скользила взглядом вокруг, наблюдала за окружающими. Её внимание привлекли бабушка с внуком. Очевидно, бабушка любила кормить малыша, превратила его в пухлого рыхлого ребёнка лет девяти. Они примеряли в соседней примерочной наряд для карнавала. Мальчик вышил в зал и покрутился около зеркала.

– Замечательно, – твердила бабушка. – Оранжевый цвет тебе к лицу. Пышные рукава, но я их тебе ушью. Шорты как на тебя сшиты и жилет. Мальчик соглашался с её доводами. Хотя видно было, что он не восторге, но возразить бабушке не мог. Её авторитет подавлял ребёнка.

Действительно, цвет подходил к его белокурой стрижке и веснушкам на лице, оттенял белую кожу, если бы не одно «но», очень большое. Геля не сразу обратила на это внимания, отвлекаясь на Нику, демонстрирующей очередной лук. Дочка прошлась мимо него и показывала свой наряд маме, а потом подошла ближе и на ушко ей прошептала: «Мальчик надел костюм для девочки». Она хихикнула.

Тут вмешалась продавец и не очень деликатно озвучила фразу Мариники.

– Модель для девочки, – громко сказала она. – Вы что, не видели на кофте вытачки?

Белый цвет кожи мальчика медленно стал лиловым. Он фыркнул на бабушку и побежал в примерочную снимать костюм.

Оказалось, эти модели шли с шортами, а не с юбкой. А кофта очень даже неплохо села на пухлую фигуру ребёнка. Надев парик с длинными волосами на голову мальчика, наверное, даже Ангелина не отличила бы его от девочки. Как справился с конфузом ребёнок, она не увидела – Ника повела её в следующий магазин.

И только в этом отделе им понравилась одежда. Бело-голубое платье и вязаный костюм: юбка, кофта и короткие штанишки нежно-голубого цвета. В таком наряде она стала похожа на Снежку из мультфильма, любимый персонаж Мариники. Дочь так обрадовалась, что пришлось её уговаривать снять костюм. Последним доводом было, что её могут увидеть знакомые детки и не будет сюрприза от её волшебного преображения. С обувью дело пошло быстрее. Но ещё зашли в отдел игрушек и побродили там в поисках куклы Барби-учителя. Ангелина не заметила, как согласилась на дачный домик для куклы, автомобиль и куклу Кена. Скоро Новый год – и невозможно отказать ребёнку. Уставшие и довольные, заглянули в кафе-мороженое. Посидели там часок. И наконец поехали домой.

Проходя мимо почтовых ящиков, Ангелина взглянула и облегчённо вздохнула: ящик был пуст. Ника побежала вперёд, нажала кнопку лифта и стала ждать. Зазвонил телефон. На экране высвечивался неизвестный номер. Поднесла трубку к уху, пропуская дочь в лифт, и вздрогнула. Из телефона донёсся неприятный металлический звук.

– У тебя три дня, чтобы найти … – гудел голос.

Сигнал пропал тут же, как лифт поехал вверх. Ангелина воспользовалась моментом и отключила телефон. Оказывается, она рано успокоилась. Неизвестный сменил тактику и стал звонить вместо посланий в почтовом ящике. Стараясь не волновать дочь, улыбнулась, глядя в огромные голубые глаза ребёнка. Она не отрываясь смотрела на Ангелину,

– Это кто? – произнесла дочь, крепко взявшись за руку.

– Кто-то пошутил, – ответила Геля, нежно коснувшись носика ребёнка подушечкой пальца. – Наверное, перепутали номер телефона. Хотели разыграть друзей, а попали ко мне.

Девочку такой ответ удовлетворил, или вовремя открылись двери на их этаже, но она отвлеклась и быстро забыла про звонок.

«Взрослые так не умеют, как дети, избавляться от негативных мыслей за секунду. Сейчас бы пригодилась такая возможность выкинуть из головы мысли об вещи, которую требуют найти и вернуть, о неизвестном, странном и неприятном голосе в телефоне и непонятных письмах в почтовом ящике». Руки дрожали, глаза Гели наливались слезами. Чтобы отвлечься, она пошла на кухню и решила побаловать дочь и себя чем-нибудь вкусненьким. Для этого лучше подошёл бы самый сложный рецепт, чтобы занять мозг, но не оказалось в доме всех нужных ингредиентов. Пришлось остановиться на чизкейке – быстро и продуктов минимум. Воткнула в уши наушники, включила классическую музыку и приступила к приготовлению.

Самое сложное в этом рецепте – подобрать сливочный сыр. Так как Ангелина всегда его приобретает заранее для выпечки, то с этим проблем не возникло. Быстро справилась с рецептом и поставила чизкейк в холодильник на часок. Она повернулась и наткнулась на девочку около себя. У неё в руках был планшет, а глаза горели радостью. Геля вынула из ушей наушник и наконец услышала, что говорила ей Ника.

– Папа, папа звонит, – щебетала дочь. – Он не смог тебе дозвониться на телефон и связался со мной.

Она держала в руках планшет, повернув его экраном к Геле.

– Что у вас случилось? – говорил Иржис, наблюдая за ней. – Весь вечер недоступна. Спасибо, дочь ответила. А то не знал, что и подумать. Обычно ты телефон выключаешь только в исключительных случаях. От назойливых поклонников скрываешься или снова в какое-нибудь расследование ввязалась?

– Скорее второе, – ответила Ангелина. – Не то чтобы я сама начала расследование, кто-то упорно хочет, чтобы я нашла что-то и отдала кому-то. Не по моей воле втянули в расследование. Всё началось с убийства Самуила Карловича, свидетелем которого я совершенно случайно явилась.

– Сплошное иди туда, не знаю куда. Тебе удаётся всегда угодить в самую гущу событий!

– Ты прав.

– Телефон выключила из-за угроз, я так понимаю? Вам грозит опасность. Срочно приезжай с Мариникой ко мне.

– Иди, детка, – обратилась Геля к дочери, – примерь платья, которые купили на праздник, покажи папе.

Ника убежала в спальню, а Ангелина продолжала разговаривать с Иржисом по видеосвязи.

– Вместе не получится. Я и сама хотела тебя попросить взять дочь на зимние каникулы, – произнесла она, чуть понизив голос.

– Так серьёзно? – насторожился Иржис. – Вылетаю ближайшим рейсом. Хотя нет, у меня завтра сдача проекта. А через день у мамы премьера. Сама понимаешь, нужно быть. Если я пришлю Милинду? Ника как раз к концерту прилетит. Мама будет очень рада.

– Не стоит. Я её посажу в самолёт. У Леночки брат двоюродный пилот, в вашем направлении обычно летает. Она устроит. Только там её обязательно встреть и позвони, как только прилетит.

– Может, и ты прилетишь?

– Не могу, мне нужно распутать это дело. А без дочки будет свободней и переживать за неё не придётся… Ника, папа приглашает в гости, – произнесла Геля, увидев входящую в кухню девочку. – Завтра полетишь, как взрослая, одна, без меня. Нужно заказать тебе билет на самолёт. Согласна?

– Я не хочу, – протянула слитно фразу девочка. Её глаза наполнились слезами, выпяченная нижняя губка задрожала. Всхлипнув, наконец сказала: – Я в спектакле главную роль играю и не могу уехать. Без меня праздник не состоится, и все дети огорчатся в садике.

– Ты права, – с трудом произнесла Геля, стараясь не рассмеяться в столь трогательный момент.

Взглянув на Иржиса, который широко улыбался, обнажив белые зубы, сама заулыбалась и чмокнула в макушку девочку, пряча смех в её волнистых светлых волосах. – Стоит отыграть спектакль, но потом сразу на самолёт. Я ещё не сказала, бабушка тебя на премьеру оперы пригласила. У неё тоже главная роль.

– А давай ты снимешь моё выступление, и я покажу его бабушке, – произнесла Мариника, серьёзно добавив и тем самым заставив снова улыбнуться родителей: – Мне важно её мнение.

– Дочь растёт, – с усмешкой констатировал Иржис.

– Иногда мне кажется, она не по годам рассудительна, – ответила Ангелина, провожая взглядом удаляющуюся тонкую фигурку ребёнка в проёме двери коридора.

– Договорились, – сказал он, – на днях жду дочь. Позвони, как только посадишь в самолёт, обязательно встретим. Подстрахуюсь и попрошу отца меня продублировать. Так что не беспокойся, ребёнок один бегать по аэропорту не будет.

– Сопровождающий передаст её из рук в руки, – пояснила она. – Главное, чтобы бандиты не проследили. Но я уже придумала, как их обмануть.

– Будь осторожна, – посоветовал Иржис напоследок и отключился.

В дверь позвонили, и Ангелина вздрогнула.

– Нужно с этим что-то делать, – произнесла она и пошла открывать дверь. – А то буду пугаться малейшего шороха. Срочно придётся разобраться с этим делом. Оно стало последнее время очень портить мне жизнь.

На пороге стояла Ирина Викторовна, но вместо собачки Жака держала объёмную обувную коробку с проделанной прорезью на крышке.

– Тяните жребий, – произнесла она.

– Что? – удивилась Геля.

– С кем пойдёте дежурить в паре, – пояснила женщина. – Уже многие определились.

– Ах, да, – вспомнила недавнее собрание Ангелина.

Она просунула в узкую щель руку и выудила оттуда свёрнутую в трубку бумажку. Развернув, прочитала: «Анна». Соседка, семнадцатилетняя студентка кулинарного техникума.

– Вот и хорошо, – обрадовалась Ирина Викторовна, – вы тоже определились, осталось шесть квартир пройти – и список составлен. Завтра утром вывешу около вахтёрской комнаты. Вы слыхали? – добавила она. – Кирилл Афанасьевич чуть не поймал лазутчика.

– Чуть не считается, – машинально произнесла Ангелина, поглощённая мыслями о ребёнке. – Что вы сказали? Кто это был?

– К сожалению, ему не удалось рассмотреть. На нём были очки для чтения, а в них он видит не дальше собственного носа. Кирилл Афанасьевич, по своему обыкновению, шёл посидеть с газетой в своём любимом кресле в общественный закуток, как увидел мужчину, забравшегося на подоконник и собирающегося прыгнуть внутрь. Дедушка не растерялся и стал звать охранника – вопить что есть сил. На его крик сбежались соседи, но было поздно. Мужчина выпрыгнул и растворился в темноте.

– Никто не смог увидеть, кто это лазил?

– Никто! Он ушёл до их появления. Не волнуйтесь! Позвонили управляющей компании, объяснили ситуацию. Они согласились на днях заменить окно, счёт внесут в платёжки. А пока подежурим. Не забудьте, вы с Анной в паре.

– Ирина Викторовна, вы не могли бы посидеть с Мариникой? – вдруг сказала Геля, осмысливая дальнейшие шаги, – очень нужно уйти, а дочь оставлять одну не хочется. Я очень быстро и вам заплачу.

– Я занята. Надо составить список, обойти оставшихся жильцов… Впрочем, лишние деньги не помешают, – ответила она, – корм для собаки стал дороже, а ещё витамины нужны…

Геля не стала дальше слушать соседку, её бесконечные разговоры о пёсике, взяла шубу и побежала к лифту. По дороге позвонила Леночке, назначив ей встречу в парке, тем более что он находился недалеко от её дома. Когда Геля добралась, Леночка с золотистым пушистым шпицем гуляла по дорожке. Собака кружила около её ног, пытаясь опутать поводком.

– Что случилось? – поинтересовалась Леночка.

– Нужна твоя помощь, но это большой секрет, никому не говори, – предупредила Ангелина.

Она быстро посветила во все детали подругу. За время пути она всё продумала до малейших деталей. Леночка безоговорочно согласилась и заверила, что всё устроит. Подруга созвонилась с родственником и договорилась о перелёте девочки.

– Леонид, – говорила она в трубку, затем переключила на громкую связь, чтобы Ангелина тоже слышала разговор, – ты летаешь в Таллин?

– Угу, – произнёс мужчина, дожёвывая, – а что?

– Нужно девочку маленькую доставить в столицу Эстонии.

– Без документов не могу, нужно разрешение от родителей, заверенное нотариусом.

Леночка вопросительно посмотрела на Ангелину.

– Здравствуйте, Леонид. Все документы в порядке и разрешение есть. Мы с ней часто летаем.

– Тогда нет проблем. В аэропорте оформляйте услугу сопровождающего и отправляйте девочку, довезу.

– Лёнь, не мог бы ты сам всё оформить? Деньги привезу вместе с девочкой. Мама не сможет приехать. По-жа-луй-ста.

– Ладно! Что не сделаешь для любимой сестрёнки…

– Когда ближайший рейс?

– В понедельник в час тридцать. Не опаздывайте.

– Ты – лучший, буду вовремя, – сказала Леночка и отключила телефон.

Они ещё раз всё обсудили, не упуская ни единого момента. Действовать решили в день спектакля.

Ангелина после разговора так же спешно вернулась домой. Когда проходила мимо настенных ящиков, её что-то потянуло и она спустилась на три ступеньки вниз и подошла к почтовым ячейкам. Руки дрожали, пока поворачивала маленький ключ в замочной скважине. Чутьё её не подвело: внутри торчал уже привычный конверт. Открыв его, прочитала: «Я за вами слежу. Не забывай про дочь. И не вздумай её спрятать. Будет только хуже. У тебя три дня».

Прочитав, Геля подумала не отсылать дочь, но тогда её придётся всё время держать при себе. Это очень затруднит расследование. А если ей не удастся всё время приглядывать и девочку выкрадут… Страшно подумать, что может случиться. Спустя несколько часов размышления решила всё же отослать ребёнка к отцу. У него девочке будет безопасно. А самой заняться расследованием. Ещё бы знать, что искать. Она взяла блокнот на полке шкафа, карандаш, плед и, устроившись на диване рядом с кроватью дочери, которая мирно посапывала, стала писать. Последнее время не хотелось оставлять ребёнка без присмотра даже на секунду. Подоткнув под бок маленькие подушки, зашуршала карандашом по белой бумаге, размышляя.

В центре листа нарисовала квадратик, подумала и дорисовала ещё несколько граней – получилась куб. Внутри него поставила огромный вопросительный знак. «Что же нужно найти? По-видимому, небольшое, если шантажист уверен, что это взяла я, но я не в курсе, – размышляла Ангелина. – Иначе бы знала, что надо искать». Ещё один вопрос она поставила сверху куба и провела к нему стрелку, в кружочке поставила букву «Ш» – шантажист. «Всё произошло в квартире Самуила Карловича и связано с его искусствоведческой деятельностью и, конечно, с его смертью и смертью той женщины. Нужно выяснить, чем он занимался последнее время». Она взглянула на часы. «Звонить директору музея и приятелю Шаффера поздно даже для человека, обычно привыкшего засиживаться за рабочим столом далеко за полночь. Он, конечно, не будет возражать и поможет….» Но приличие взяло верх. «Решено, отложим звонок до утра. Надо поговорить ещё и с Вадимом. Он может знать… Итак, кто был в квартире в день убийства? Самуил Карлович, женщина, как её, кажется, Галина Николаевна. Можно побеседовать с родственниками. Они должны знать, что за дела связывали её с антикваром…»

Ангелине казалось это важным. «Визит дамы как-то связан с этим неизвестным предметом. Может, она его принесла. Трое бандитов. Как выяснить про них? Возможно, они и требуют у меня эту вещь. Кто ещё? Был там ещё кто-то, кого не видела? Вздор! Бандиты обыскали квартиру и не наткнулись на человека. А может, он прятался, как и она, но где?» На листке появился ещё один вопрос рядом с буквой «Ш». Хотя ей показалась эта версия абсурдной. «Придётся пообщаться со следователем, если Настя поможет наладить контакт, или заглянуть к участковому. Скорее, второй вариант подходит больше». С Никитиным её связывала давняя дружба. «Он не откажется помочь. Это как раз его участок, и Никитин должен знать о них что-нибудь. Уговорю Вадима Геннадьевича узнать нужную информацию в отделении милиции. Он там часто бывает».

Так решив, Геля закрыла блокнот, выключила свет, но как ни старалась, погрузиться в страну Морфея ей не удавалось. Она промучилась всю ночь, одолеваемая разными мыслями, и только под утро заснула тревожным сном, вскоре прерванным резким звонком будильника. Протянула руку и нажала на кнопку. Она тут заметила, что на экране телефона чёрным жирным шрифтом мигала надпись «воскресенье». Выходной! Ангелина с прошлого воскресенья забыла выключить будильник, когда ей нужно было вставать рано и ехать на встречу, а сейчас была очень раздосадована оплошностью с её стороны. Можно было ещё поспать. Но сон растаял лёгкой дымкой, и, чтобы не мучиться в постели, она встала и побрела в ванную.

«Этот день проведу вместе с дочерью и ни на что не буду отвлекаться. Сегодня никакого расследования – и точка», – решила Ангелина. Она приготовила на завтрак блинчики и подала с джемом и сливками, из фруктов выложила забавные рожицы, как любит Ника. Потом они пошли гулять в парк, зашли в кинотеатр и посмотрели детский фильм. Вечером покатались на коньках на катке. Когда пришли домой, Геля погладила платья и повесила на вешалку. Перед сном ещё раз с Никой отрепетировали пьесу. Прошёл обычный воскресный день, если не считать опасности, угрожающей её дочери. Ангелина как могла отгоняла страшные мысли от себя и всё чаще обнимала дочь.

*****

Настал день икс. Каждый переживал о своём. Мариника волновалась о спектакле. Ангелина нервничала, хотя внешне была холодна, о предстоящей отправке ребёнка к отцу. Участники операции были готовы. Леночка раздала устные инструкции всем. В магазине накануне как бы случайно встретилась с ней Ангелина с Никой и передала заранее приготовленный рюкзачок с некоторыми детскими вещами и документы на ребёнка. Геля была очень осторожна и не на миг не забывала о шантажисте и о том, что он мог наблюдать за ними. Ехать в садик со всеми вещами не рискнула. Платья для праздника естественны. Все родители несли пакеты, и не будет подозрительно, что в одном из чехлов верхняя одежда для Ники.

Спектакль прошёл на ура. Мариника играла великолепно. Ангелина транслировала онлайн Иржису весь праздник. И одновременно предупредила о приезде дочери. Получив подарки, дети и родители покидали садик. Переполненная восторгом Ника прыгала и делилась впечатлениями на ходу. Геля слушала дочку, но больше глядела по сторонам, стараясь определить подозрительное лицо. То женщина в неопрятной одежде ей показалась странной, то молодой парень шёл за ними до самой машины. Может, она перестраховывается, но речь шла о безопасности её ребёнка. Геля готова была на всё, лишь бы её дочь была защищена.

Они сели в автомобиль. Ангелина крутила руль, поглядывая по сторонам и в зеркало заднего вида. Серый седан ехал два квартала за ними словно по пятам. Сделала круг, другой, вроде подозрительная машина за ними не следовала, и повернула в переулок, остановилась. Геля переложила одежду дочки из чехла в сумку, и они вышли из машины, закрыв её. Направились в подъезд, на первый взгляд, не примечательного дома для несведущего человека, шли обычным шагом, стараясь не привлекать к себе внимание. Интерес здания в том, что он имел второй выход на соседнюю улицу. В подъезде ждала Леночка, а с другой стороны дома ожидало такси. Ангелина быстро переодела девочку. Сменила шубку на яркую оливковую курточку, полосатые вязаные гетры и зелёную шапку с огромным помпоном. Белую шубку и белую шапку убрала в сумку. Обняла, поцеловала дочь, пожелав доброго пути. Леночка с Мариникой вышли через запасной выход на соседнюю улицу и уехали. Ангелина осталась стоять в подъезде в течение двух часов. Этого времени достаточно, чтобы девочка улетела.

Хотя они обо всём позаботились и не раз просчитали все действия, Геля очень переживала и не находила себе места. Хорошо, что из квартир, находящихся на пролёт выше, не видно, как она ходила по выщербленному кафельному полу подъезда. Изучила каждый скол, каждую выбоину, сосчитала шаги четыре по вертикали и шесть по горизонтали, дом старой постройки с большим общественным пространством. Стояла, прислонившись к стене, и издали рассматривала всех людей, появлявшихся во дворе, через большое окно, изрезанное на квадратики деревянными рамами, опирающимися на узкий низкий подоконник, сидела на спортивной сумке с одеждой. В конец концов, устав от бездействия и переживания, выжидая время, бессмысленно чертила в воздухе носом ботинка полукруг. Она не могла ещё уйти. Вдруг за ней проследили и ждут сейчас у подъезда. Если выйдет без дочки, у бандита возникнет вопрос: где ребёнок? Может, он не один, и его напарник перехватит девочку…

Лишь после звонка Леночки, что самолёт с Мариникой в воздухе, Геля смогла покинуть подъезд и немного расслабиться. Осталось подождать ещё пару часов, когда позвонит Иржис и сообщит, что девочка у него. «Нужно отвлечься и заняться поиском неизвестного предмета». Ангелина решила нанести визит участковому. По дороге заехала в кулинарию за булочками с джемом и пирожными. «Никитин всегда рад помочь, но немного подмаслить его не помешает. Недаром говорят, что путь к мужчине лежит через желудок. Участковый не исключение. У него наверняка не было времени перекусить». Ангелина не ошиблась, Вадим Геннадьевич был на месте в своём кабинете.

– Хотела с вами поговорить, – произнесла Геля, заходя в кабинет и ставя на стол маленькую коробку, источающую вкусный запах свежей выпечки.

– Слушаю, – ответил участковый и поднял голову от компьютера. – Надеюсь, ничего криминального?

– Мне очень нужна информация о тех бандитах, которые убили Шаффера, – сказала она, мило улыбнувшись и пододвинув коробочку пальчиками с отличным маникюром ближе к участковому.

– Понимаешь, эта информация конфиденциальная, – стал отнекиваться он. Открыл коробку и потянул носом воздух. – Чай?

– Можно, – согласилась Геля.

– У меня не много информации, – говорил он, разливая чай по чашкам. – Ясно одно – их было трое.

– Это мне известно, – перебила его Ангелина. – Кто они, и почему оказались в квартире искусствоведа?

– Почему, не скажу, – ответил он. – Следствие здесь в тупике. Одна из версий связана с его деятельностью, другая: зашли случайно.

– А может, бандиты следили за этой женщиной, – предположила Ангелина. – Кстати, мне нужен её адрес. Не знаете, где она живёт?

– Не на моём участке – это точно, но посмотрю по базе, – согласился участковый выдать информацию. – По бандитам: Милютин Роман, это тот, кто спикировал вниз.

– Вот, оказывается, что упало с глухим звуком на кафельный пол около лифта, – озвучила вслух Геля.

– Ах, да, – произнёс Никитин, – ты же там была. До сих пор удивляюсь, как тебе удалось удрать. Отъявленные отморозки, особенно главарь. Его пока не поймали, Шепилев Денис по кличке Капитан. Он в молодости начинал карьеру на корабле, но совершил преступление – убийство. Подрался с сослуживцем, нанёс несколько ударов по голове, от которых тот скончался. Потом так и пошёл по криминальной дорожке. А кличка осталась, и татуировки на теле на морскую тему. Есть у него одна фишка: брелок носит на цепочке в виде якоря, не расстаётся с ним никогда – талисман. Ещё с ними был Стрельцов, кстати, он в больнице. За тобой бежал и под машину попал. С переломом лежит в травматологии первой городской. Тебе всё это рассказываю не для того, чтобы ты стала искать бандитов. Не забывай: они очень опасны, особенно Капитан. Роман и Даниил – двоюродные братья, проживали оба в одном населённом пункте. Сидели в колонии и там познакомились с Капитаном. Наверное, на свободе снова встали на скользкую дорожку, связавшись с ним. Он умеет убеждать. Не забывай, Капитан жесток, не уравновешен, способен на убийство. В детстве посещал секцию бокса.

Рассказывая, Никитин просматривал списки на экране монитора и одновременно ел булку.

– Миронова жила на Пресненской, 17/23, в Октябрьском районе, – продолжал он. – Оставь расследование специалистам. Вижу, как загорелись твои глаза.

– Спасибо, – улыбнулась Ангелина.

Входя из кабинета, она положила листок с адресом в сумку. На улице потемнело, хотя стрелки часов ещё только миновали время обеда, но уже зажглись тусклым оранжевым светом фонари. Сыпал мелкий снег, холодный и колкий. Позёмка сметала его в небольшие сугробы на асфальте. Ангелина поёжилась, накинула капюшон и побежала к машине. Решила начать с адреса Мироновой и поговорить с её родными. «Может, удастся выяснить, зачем она приходила к Самуилу Карловичу».

Салон заполнила знакомая мелодия, и Ангелина вздрогнула. Она с трепетом ожидала звонка от Иржиса. Быстро достала телефон, но звонок был от Леночки.

– Толик не пришёл, – сообщила она. – Поеду на Пресненскую. Узнаю, когда он навестит нас или надо нанимать другого специалиста.

– Оставайся в бутике, я сама навещу его, – предложила Ангелина. – Сейчас туда направляюсь по своим делам, заодно решу и со слесарем. Скинь мне его адрес в мессенджере.

Не успела отключить телефон, как снова звонок, на экране Мариника. У Ангелины задрожали руки и остановилось сердце. С трудом нажала на кнопку, но сказать ничего не смогла. Одна фраза застряла в горле: «Перехватил бандит».

– Мам, – весело щебетала дочь, – папа меня встретил сам.

В экран втиснулась белокурая голова Иржиса:

– У нас всё в порядке. Как ты?

– Сейчас лучше, – ответила Геля, улыбнулась, стараясь справиться с волнением. – Совсем хорошо. Рада, что ты встретил её. Не оставляй без присмотра ни на минуту! Ника, повеселись как следует, только не балуйся. Пока, а то я за рулём. Целую вас.

Машина нырнула в небольшой дворик сразу за поворотом, руководствуясь маршрутом, установленным навигатором. Нужный дом стоял в самом конце улицы особняком, поперёк к остальным, окружённый дворами соседних дворов. Оставив автомобиль на стоянке, Геля пошла пешком. Вся улица состояла их пятиэтажных домов панельного типа. У подъезда сидели пожилые дамы, несмотря на пробирающий до костей холодный ветер.

– Вы к кому? – сразу поинтересовались они.

Ангелина хотела проигнорировать их вопрос, но передумала, остановилась. У подъездных старушек можно многое узнать, а ей дополнительная информация очень необходима.

– К Мироновым, – ответила Ангелина.

– А вы им кто? Родственница? – спросила дама в сером пальто с пушистым воротником.

Как всегда, такие вопросы поставили Гелю в тупик. Она не научилась подготавливать легенду заранее. И сейчас быстро старалась что-то придумать на ходу, но её опередила дама в коричневой дублёнке.

– Что ты, Дуся, спрашиваешь? – сказала она. – Это же следователь. Молодая девушка, стажёрка, наверное.

– Да, – подтвердила версию Геля, облегчённо выдохнув, – хотела побеседовать с родственниками по поводу гибели Галины Николаевны. А вы её знаете, видели в день убийства? Может, о чём-то разговаривали? Она, случайно, не делилась своими планами?

– А когда это было? – переспросила дама в сером пальто.

– В среду, – ответила за Гелю всё та же дама в коричневой дублёнке.

Ей, по-видимому, нравилось быть в курсе всего и в центре внимания. Геля не сопротивлялась гиперактивности женщины, лишь только изредка направляла разговор в нужное ей русло.

– Помнишь, мы с тобой ходили в детскую кухню за молоком внукам? – продолжала дама. – У нас внуки родились недавно. У меня внук, а у неё внучка, замечательные малыши, с разницей в три дня. Мы вместе ходим на молочную кухню и гуляем возле дома с колясками тоже вместе. Детям помогаем. У них и так столько дел…

– Замечательно, поздравляю, – перебила её Ангелина. – Видели Миронову в этот день?

– Надо подумать, – стали вспоминать женщины. – Мы спустились вниз. Шли пешком, лифт отключили. А, ты, Георгиевна, обнаружила, что талоны забыла на кефир. Я стала тебя ждать на лавочке около дома, а ты вернулась домой. Тебя не было полчаса. Как раз в это время прошла Миронова. Очень торопилась, пока её сын алкаш не вернулся. Они вдвоём с сыном живут. Муж умер не так давно, года три назад. Тогда Толик с катушек слетел. Пьёт запоем. Что заработает, пропивает и с матери тянет. Несколько раз видела её с синяками. Наверное, бьёт её, когда выпьет. Рука у него тяжёлая. Трубы наносится на работе да унитазы с раковинами…

– Это сантехник Толик, который в центре работает? – поинтересовалась Геля, удивляясь тесноте мира.

Она и не предполагала, что Толик-сантехник и сын Мироновой один и тот же человек.

– Да, – подтвердила вторая женщина. – Он не всегда такой был. Жена бросила, и запил. Миронова их поссорила. Не устроила невестка её. Она после аварии, на машине разбились ещё до смерти отца Толика, не могла иметь детей. А Мироновой не нравилось. Хотела внуков. Рассорила молодых. Невестка быстро замуж за другого вышла и уехала, а Толик запил. Отец ещё его как-то держал. А как только похоронили, совсем редко трезвым видим его. Правда, попросишь кран сменить или трубу поменять, всегда сделает, не откажет. Только деньги до дома не доносит – пропивает.

– Что с него взять?.. – сказала дама в коричневой дублёнке. – Бедная Миронова, последнее время пенсию у меня оставляла и брала, только когда в магазин ходила. В тот день она боялась, что не успеет уйти, пока сын ещё не пришёл. Сумку крепко прижимала к груди. Я пошутила: что, драгоценности несёшь в ломбард? Она хотела ремонт сделать и деньги копила. И только она ушла, такие же алкаши, как Толик, появились во дворе и спрашивали его. Я их в гараж отправила. Сказала, что в квартире нет никого. Мать только ушла, а Толик в гараже. Когда у сына Мироновой появлялись деньги, он всегда в гараже пьянствовал. Выпивку купит, а закуска в погребе есть, мать каждое лето закручивала. А эти ещё и бандитского вида были.

– Почему так решили? – спросила Ангелина.

– Неприятные, – ответила женщина. – В кожаных куртках. У одного из них глаза цепкие, колючие. Аж страшно стало. На руке татуировка якорь.

– А сколько их было? – поинтересовалась Геля.

– Трое, – ответила женщина, – соседка как раз из подъезда вышла, и они ушли.

– Видела их, – подтвердила её соседка. – Трое было. Только они не в сторону гаражей пошли, а к остановке, как и Миронова. Наверное, передумали идти к Толику или за бутылкой пошли. Около остановки киоск, и спиртное можно купить, когда хочешь. Устали писать, чтобы его закрыли.

– А сейчас где найти Толика? – спросила Геля.

– Давно его не видели, – ответили женщины. – Даже мать не хоронил. Как так можно?.. Наверное, не просыхая пьёт в гараже.

– Номер такой же, как и квартиры, – сказала одна из соседок. – Только их гараж не около дома, а в гаражном комплексе за железной дорогой. Отец Толика получил от завода. Можно на троллейбусе доехать, на пятой остановке выходите. Только Железнодорожную улицу перекопали, труба лопнула. Ни тройка, ни шестнадцатый троллейбус не ходят. Неделю горячая вода текла по проезжей части. Зять на обед приезжал, сказал, что ещё долго закрыта будет. Затор образовался на два квартала. Долго будете ехать. Быстрее по мосту пешком пройтись через железную дорогу. Идите за наш дом, затем через рынок, увидите магазин, повернёте направо и через дорогу всё время прямо. Там мост увидите, не перепутаете, чёрные металлические ступеньки вверх идут. Пройдёте по нему, как спуститесь вниз, идите вдоль полотна, слева в стене дырка. Через неё в гаражный комплекс попадёте. Там найдёте по номеру. Стучите громче, может, спит. И скажите, чтобы дома появился.

– Спасибо, – поблагодарила женщин Ангелина.

Воспользовалась советом дам и пошла пешком, оставив машину на стоянке. Уже давно шла вторая половина дня, скоро стемнеет, не хотелось в темноте искать гаражный кооператив. Около дома дорожка, посыпанная песком, резко обрывалась. Дворники насыпали песка, словно по линейке. Со стороны двора песочная дорожка ровно заканчивалась по углу дома. Заворачиваешь за него, а дальше сплошной гололёд. Ангелина засомневалась: идти пешком по скользкой дороге или медленно плестись в пробке? Да и эта улица ей была не знакома. Но решила рискнуть. Осторожно шагая, следовала дальше по сплошному льду, стараясь не упасть. Медленно дошла до рынка.

Внутри загороженной площадки ситуация была не лучше. Очевидно, здесь и не думали избавляться ото льда. Хорошо хоть, избирательно на центральных дорожках вдоль прилавков почищен снег. Запорошенные снегом палатки пустовали до следующей весны и лета, и лишь в одном месте стояли несколько продавцов, укутанные в тёплую одежду, укрыт со всех сторон и их товар шерстяным пледом. Мужчина южной наружности торговал солёной капустой, предлагая её для приготовления винегрета, салатов и борща, расхваливая свой товар. У пожилой женщины под пледом скрывались соленья в банках: огурцы, томаты, компоты и маринованные грибы. Средних лет женщина торговала яблоками, зазывая прохожих.

– Мороженные, наверное? – почему-то поинтересовалась Ангелина, не собираясь что-то покупать на рынке в такой мороз.

– Свежие, только принесла, – ответила торговка, открыв покрывало. – Посмотрите. А душистые какие и вкусные!

В корзине лежали разложенные по целлофановым пакетам крупные, один к одному, жёлто-зелёные яблоки. Женщина развернула пакет – и повеяло запахом лета. Соблазнившись ароматом, Ангелина купила два килограмма яблок.

– Внуку на подарок деньги нужны. Поэтому и вышла на рынок торговать, – говорила женщина, перекладывая яблоки в сумку Геле. – Пенсии не хватает, а внук попросил на Новый год робота.

Ангелина улыбнулась и пошла дальше, лавируя по скользкому тротуару с полной сумкой яблок. Покинув рынок, обрадовалась: дальнейший путь ей оказался знаком. Да и мост находился не так далеко. В недавнем времени она часто спешила по нему в институт от дома тёти, у которой жила. Внизу под мостом возвышался памятник поездам – чёрный большой паровоз с угольной топкой, вызывая трепет и восхищение прохожих. В ветреную погоду он нагнетал ужас своей махиной, сопровождаемый шумом от проходящего мимо поезда, стука колёс и гудка, оповещающего его приближение. В этот момент Ангелина себя чувствовала так же, как первые зрители у экрана с надвигающимся на них поездом. Ей всегда хотелось преодолеть этот кованый чёрный мост быстрее.

Оставалось перейти разбитую машинами дорогу по снежной серо-коричневой жиже. Железнодорожный мост чистили от наледи рабочие в оранжевых жилетах. Ребристые кованые ступени и железное перекрытие моста с выбитыми ромбами на нём чернели на солнце своей чистотой. Под ним проходили поезда, громко гудели. Доносился шум с ремонтного завода. Защёлкал и затрещал громкоговоритель, и диктор сообщил о прибытии электрички на девятый путь. Стало идти легче на коротком участке пути. Под мостом, как и прежде, стоял паровоз. Лишь только Геля сошла с моста, пришлось пробираться по узкой тропинке через сугробы чёрного снега от проходивших мимо поездов. По-видимому, этим путём, который порекомендовали женщины, пользовались редко и, скорее всего четвероногие пешеходы – бродячие собаки.

Её обдало плотным потоком воздуха от проходящего поезда. Боясь соскользнуть под электричку, Ангелина сделала шаг в сторону и пожалела –

она тут же провалилась по колена в снег. Ледяная корка оказалась непрочной, но с острыми неровными краями. Не выдержала вес человека, хотя и не очень большой. Так и стояла Геля, чуть ли не по пояс в снегу, с поднятыми руками, в одной сумка, во второй пакет с яблоками, пока не проехала электричка. Она не рискнула выбираться из снежного плена на четвереньках перед пассажирами, сидевшими в вагонах. Об ледяную корку порвала тонкие колготки и содрала колени в кровь. Достала из сумки гигиенические салфетки с пропиткой антисептика, она их всегда носила с собой на случай, если поранится дочь, и протёрла колени. Короткая шуба и юбка не скрывали дыр на колготках. Тонкая стрелка устремилась вниз и исчезла в голенище сапога. Так идти не только некрасиво, но и неудобно, неприятно, доставляло огромный дискомфорт, с которым она не могла смириться. Геля прикрыла колени пакетом и двинулась вдоль плотно стоящих цементных плит. Наконец отыскала лаз в стене. Он возник неожиданно, сразу за ветками разросшегося куста около забора. Просунулась через него и очутилась на территории гаражного кооператива. Вокруг ни души.

Устроившись у одного из гаражей, стала переодевать колготки. Запасные всегда носила с собой в сумочке на всякий случай. Повесила сумку и пакет на душку от замка на двери гаража, балансируя на одной ноге, стараясь не встать в снег, стянула колготы, поглядывая по сторонам: никто не идёт? Одеть оказалась труднее, холод окутывал тело со всех сторон, но через несколько неловких движений капрон плотно облегал ноги, не давая тепла. Застегнула сапоги, одёрнула юбку и уверенной походкой двинулась дальше. «Хорошо, что никто не видел». Она прошла между гаражами и очутилась на дороге. С обеих сторон ровными шеренгами стояли одинаковые кирпичные гаражные коробки, на дверях которых белой краской написаны номера. Они были значительно больше, чем нужно Геле.

Она вышла на перекрёсток между гаражами и обнаружила справа и слева ещё четыре полосы гаражей. На боковой стороне все той же краской написано: вторая линия, а на противоположной стороне – третья. Ангелина увидела, что каждая линия начиналась с нумерации от одного до сто двадцать шестого гаража. Она поняла, что дамы забыли сказать ей, на какой линии искать семнадцатый гараж. Обходить все ей не хватит времени до темноты. На одной из линий вдали Геля увидела людей около открытых ворот и решила узнать у них, где гараж Толика Миронова. Водители должны знать друг друга, может, подскажут нужную линию. Около гаража стояли двое. Один с кожаной папкой, хорошо одетый, второй в полицейской форме. За ними был припаркован автомобиль, который издалека Ангелина не сразу заметила из-за открытых ворот. Она подошла ближе к мужчинам и не успела задать вопрос, как услышала знакомый голос. Геля повернулась: из гаража выходил участковый Никитин Вадим Геннадьевич.

– А вы, Ангелина, что тут делаете? – спросил он.

– Ищу гараж Миронова Анатолия, – ответила она. – Он нам трубы должен был поменять ещё два дня назад и пропал.

– Да вот он, – махнул рукой в сторону открытых дверей участковый.

Внутри было темно. Ангелина шагнула в гараж и застыла, как только глаза привыкли к темноте.

– Только он уже не починит вам ничего, – донёсся до неё сзади голос Никитина.

Неприятный трупный запах ударил в нос, перед Ангелиной предстал Анатолий. Он, полураздетый, окровавленный, сидел на стуле. Голова безжизненно лежала на груди. Руки, с кровоподтёками на коже, связаны за спиной и крепко привязаны к спинке стула. В груди поверх растянутого выреза майки торчал нож. Ангелина пошатнулась, чтобы не упасть, поставила ногу в сторону. Затем закрыла нос варежкой и выбежала наружу.

– Что с ним? – спросила она.

– Умер, – ответил мужчина с кожаной папкой. – Понятой будете? Геннадьевич, ещё одного найди. Охранника на въезде попроси. Заодно опросим, что он знает. Может, что-то видел, с кем общался покойный, кто приходил к нему.

– Перед смертью его пытали, – произнёс Никитин. – На бытовую ссору в пьяном угаре не спишешь. Что-то из него явно выбивали.

– Может, его смерть и смерть матери – звенья одной цепи, – произнесла Ангелина.

– Чьей матери? – удивился мужчина с папкой.

– Дело коллекционера-искусствоведа, – пояснил участковый. – Пойду за понятым. Криминалисты подъезжают.

Справа вывернул из-за угла полицейский автомобиль, сверкнув фарами. Они погасли, и машина остановилась. Вышли четверо. Один, с чемоданчиком в руках, сразу вошёл в гараж. Трое остановились и стали разговаривать с другими полицейскими. Ангелина стояла в стороне, прикрывая нос носовым платочком. Трупный запах доносился из гаража. Смеркалось. Внутри гаража зажегся свет. Ей было видно тело Толика, фигуры эксперта и следователя. Последние привычно работали, не обращая внимания на запах. Приехала ещё одна машина; высадив мужчину с саквояжем, сразу уехала. По-видимому, приехал судебный эксперт. Он стал осматривать тело и записывать на листах, лежащих на папке. Вскоре прибыла труповозка. Тела Толика поместили в чёрный мешок и загрузили в машину. Ангелине стала нехорошо. Её мутило, закружилась голова. И если бы её не подхватил Никитин, она упала бы в обморок возле гаража. Он отвёл её к машине и усадил в салон. Водитель протянул ей бутылку с водой.

– Не привыкли на месте преступления бывать? – сочувственно спросил он.

– Ужасное зрелище, – ответила Ангелина, пришедшая в себя. – Наверное, трудно к этому привыкнуть.

– Меня поначалу выворачивало, – сказал водитель. – А вы молодец, держитесь.

Подошёл участковый:

– Идём, отправлю тебя в город с машиной. Завтра придёшь к следователю и подпишешь протокол. Я договорился. Дело передадут Ильину. Дежурный следователь решил объединить дела. Ты права, оба убийства связаны между собой. Толика долго пытали перед смертью. Группа направляется к нему домой и тебя подвезёт к остановке.

– А можно мне тоже с ними?– попросила она. – У меня машина припаркована около его дома. Сюда пешком пришла.

– Хорошо, – согласился Никитин.

Ангелина села в «Газель», а участковый подошёл к водителю и предупредил его относительно девушки.

Доехали быстро. Наверное, коммунальщики устранили аварию, пробка рассосалась.

– Не хотите ещё раз побыть понятой? – предложил сотрудник в форме. – Надо осмотр квартиры произвести.

Красные коленки взывали к теплу, и Ангелина согласилась. Хотя она была точно уверена, что бандитов в квартире никогда не было. Из гаража они направились вслед за женщиной и вещью, которую она прятала в сумке. Что же это за вещь?

Опустевшее помещение смотрелось неуютным и напоминало, скорее, гостиничный номер, чем жилую квартиру. От поминок остался накрытым белой скатертью длинный стол, стулья, придвинутые к нему вплотную, подгибали льняное полотно вовнутрь. Проходя от комнаты к комнате, Ангелина наконец поняла, почему ей так некомфортно здесь – отсутствие занавесок на окнах, голые стены, из мебели в каждой комнате диван, обшарпанное кресло да полированный шкаф. Единственная, закрытая на ключ, комната матери отличалась наличием маленького телевизора и капронового тюля в мелкий синий цветочек на окне и небольшой репродукции картины, купленной в киоске, висевшей на стене. Ангелина прошла мимо тумбочки. На ней так и остался лежать с закладкой посередине недочитанный роман, и очки покоились рядом. Она вдруг остро почувствовала тленность бытия: был человек – и нет уже его.

На кухне Ангелине бросилась в глаза выстроенная в два ряда батарея пустых бутылок, ожидавших и так и не дождавшихся, когда их отнесут в пункт приёма, на плите кастрюлька с подгоревшими потёками сбежавшего молока.

– Женщина уходила в спешке сразу после телефонного разговора, – предположила Геля, – иначе бы она следила за плитой. Ни одна хозяйка не оставит молоко, потом придётся долго оттирать следы подгоревшей пищи.

Полицейские тоже ничего не нашли для себя интересного, закончили осмотр и отпустили девушку. Ангелина вышла в удручённом настроении, стрелка энергии стремилась к нулю и уже помигивала в голове надписью «бак пуст». Всё в ней кричало об отдыхе, но оставалось ещё одно дело. Она всегда стремилась сдержать обещание.

Машина стояла на парковке в плотном соседстве с другими автомобилями. Геле пришлось отвернуть зеркала, чтобы протиснуться между ними и не поцарапать, сдавая назад. Она устала, и сильно болела голова. Был тяжёлый день. Столько переживаний! Сначала за дочь, а потом ещё увидела труп Толика, и в довершение опустевшая квартира беспробудного пьяницы и бедной женщины, пытавшейся создать уют в своей маленькой комнате. Геле стало страшно: кто-то убивает людей в её окружении и она находится в центре всего этого. Как найти выход, она ещё не знала, но обязательно найдёт пропавшую вещь и узнает, кто за этим стоит.

«Нужно только отдохнуть. Но сначала надо заехать ещё в одно место, выполнить обещание, данное Павлу Лапшину, и поговорить с поваром Елизаветой Львовной». Улицы оделись в вечерний наряд, разноцветную иллюминацию. В витринах магазинов появились новогодние украшения. На деревьях загорелись неоновые светильники, быстро мелькающие за окном автомобиля. Мокрый снег лип к лобовому стеклу. Тихо, монотонно поскрипывали дворники, очищая широкие треугольники перед взором водителя. Она медленно въехала в знакомый двор дома её старой квартиры. Окна первого этажа ярко светились, Елизавета Львовна дома. Геля вышла из машины и направилась к подъезду. Ещё на площадке почувствовала запах печёного. Засосало под ложечкой, ей сильно захотелось есть. Ангелина нажала на кнопку звонка. Дверь быстро открылась, и в проёме появилась кудрявая тёмная голова Мишки, внука хозяйки. Он уставился на неё большими карими глазами, с улыбкой до ушей.

– Мариника с вами? – спросил он.

– Нет, – ответила Геля, – она уехала к папе сразу после садика. А ты в гости пришёл к бабушке?

– Ага. Ба приходила смотреть спектакль в садик, – с гордостью сообщил малыш, – и забрала меня.

– Ты был великолепен в роли рыцаря, – похвалила Ангелина ребёнка. – Мне понравился ваш спектакль. Бабушку позови.

Он кивнул, смущаясь. Из кухни появилась сама Елизавета Львовна прежде, чем за ней отправился мальчик.

– Мишутка, с кем ты здесь разговариваешь? – спросила она.

Хозяйка в весёлом фартуке в цветочек, разделившем её пышную фигуру пополам, направлялась к ним. Руки, белые от муки, прятала в карманы фартука. Ей плохо было видно, и пока не подошла ближе, она не могла узнать Ангелину.

– Здравствуйте, – сказала Геля, – вы заняты? А я к вам на минутку с просьбой.

– На кухне и поговорим, – предложила она. – Пирожки с повидлом пеку. Идём чай пить.

– С удовольствием, – согласилась Геля. – Так замёрзла. Пришлось несколько часов на морозе простоять. Ног и рук не чувствую от холода.

На кухне тепло, даже жарко, и приятно пахло выпечкой. Горячий чай с вкусным пирожком быстро поднял настроение Гели.

– Мне нужна ваша помочь, – говорила она, прожевав. – Вернее, моему приятелю. Без ваших удивительных рук ему не обойтись. Он только портит продукты. Дело в том, что Павел, мой приятель, пишет книгу про кулинарию, но совершенно не умеет готовить. Ему надо проверить каждый рецепт на практике. Поможете? Пожалуйста! Иначе он закоптит всю кухню или отравится своей стряпнёй. Часы вашей работы он обязательно оплатит.

– Не знаю, – засомневалась хозяйка, – я не против, но у меня Мишка.

– Вы сможете с ним приезжать к Павлу, – заверила Геля. – Соглашайтесь.

– Хорошо, – наконец произнесла Елизавета Львовна.

– Ваш номер телефона перешлю Павлу, и вы с ним договоритесь о совместной работе.

Ангелина закончила разговор и собралась уходить, как в квартире раздалась заливистая трель звонка.

– Ещё кто-то пришёл, – произнесла хозяйка. – Миша, я сейчас подойду, подожди, не открывай. Бежит к двери, как только услышит звонок. Научился справляться с замком и впускает всех, кто позвонит в дверь. Прошлый раз пьяный ввалился, а днями раньше две женщины – представители какого-то движения в защиту окружающей среды или секты. Не поняла. Правда, и разбираться не хотелось, еле их выпроводила.

– Я, наверное, пойду, – сказала Геля, приподнимаясь из-за стола.

– Подожди, пожалуйста, – попросила хозяйка, – посмотри за пирожками, чтобы не подгорели, пока я хожу. Да и коридор у нас узкий, все не поместимся сразу.

– Идите, – согласилась Ангелина, улыбнувшись. – Послежу за пирожками. Правда, не уверена в своих кулинарных способностях.

Елизавета Львовна ушла, Геля встала у плиты. На сковороде скворчало масло, пузырилось около подрумянившихся с боков пирожков с золотистой корочкой. Она поддела вилкой и перевернула их.

– Вернулась, а здесь такое… – донёсся незнакомый женский голос из коридора.

Вскоре в проходе появилась и сама обладательница громкого голоса. Высокая, плотного телосложения, она занимала собой всё пространство в проёме двери. Ухоженная, светлые, с лёгкой химией волосы аккуратно уложены. Голубые глаза подведены и выделены синими тенями, большой нос и очень тонкие губы с красной губной помадой создавали диссонанс её образу. Руки у неё также были большими, с широкими ладонями. Женщина-гора с прямым, резким характером и громким властным голосом. Она заполнила собой не только пространство, но и всё внимание окружающих.

– И кто мог подумать, что с Галиной такое произойдёт?! – продолжала она. – Такая смерть! Я перед поездкой только с ней разговаривала по телефону. Говорят, её вместе с антикваром убили. Если бы знала, что она погибнет, не дала бы ей номер телефона коллекционера… У тебя гости, – наконец обратила она внимание на Ангелину.

– Геля, – представила хозяйка, – моя бывшая соседка, заглянула на минутку.

– Так она уже уходит, – ответила за всех новая гостья негостеприимно. – Так проводи и возвращайся скорее. Расскажу все новости про её гибель.

Ангелина была обескуражена таким напором. Но уходить она не хотела, по крайней мере, прямо сейчас, не услышав рассказ гостьи. Что-то ей подсказывало, что женщина может сообщить важные сведения, касающиеся её расследования. Она быстро постаралась придумать вескую причину, чтобы задержаться.

– Вы случайно говорите не о Мироновой Галине Николаевне? – произнесла Ангелина и не ошиблась, заинтересовала гостью интригой. – Какое горе! А я Самуила Карловича хорошо знала. И даже была там, когда произошло убийство.

– Что вы говорите?! Давайте помянем, – тут же предложила женщина, проявив любопытство к девушке. – Она также захотела узнать новые подробности истории: так кстати увидеть знакомую коллекционера и получить сведения из первых рук. – Достань наливочку свою.

– Нет-нет, – отказалась Геля, – я за рулём. Но от чашки чая не откажусь.

У Ангелины появилась уважительная причина остаться и поучаствовать в разговоре.

Елизавета Львовна достала небольшой графин с ярко-красной жидкостью.

– Рябиново-вишнёвая, – сказала она, наливая в две маленькие рюмки. – Как слеза. Муж на даче сделал сам. Всё лето там: сажает, полет, собирает и сразу заготавливает, домой привозит банки. У нас речка рядом, лес, природа замечательная. Он с весны до поздней осени проводит на даче. – Не прекращая разговор, добавила горячего чая в чашку Ангелине.

– Давно знаете коллекционера? Тоже пришли к нему предложить что-то? – спросила женщина, опрокинув залпом рюмку.

– Я у него постоянно консультировалась, – ответила Геля, – у меня антикварный магазинчик. Но в этот раз пришла поздравить с наступающим днём рождения и подарить подарок. А здесь такое случилось, что еле ноги унесла. На кухне была, когда ввалились бандиты. Если бы не спряталась за шторой, то лежала бы рядом с пулей в теле. Бандиты в другую комнату ушли – и я сбежала… А вы откуда знаете господина Шаффера?

– Очень давно знакомы, – ответила женщина, – нас дочь познакомила. Вы знали, Самуил Карлович в молодости в училище культуры преподавал? Моя дочь училась в этом училище, искусствовед по образованию. В аспирантуру поступила. Шаффера руководителем её диссертации назначили. Так и познакомились.

– Говорят же, не поздравляют заранее, – произнесла Елизавета Львовна, нарушив рассказ подруги.

Они ещё выпили по рюмке настойки и продолжили разговор.

– Даже не знаю, – сказала Ангелина, – может, и правда. Чувствую себя какой-то виноватой.

– Брось! Мне кажется, бандиты следили за Галиной, – озвучила давно сверлящую в голове мысль женщина. – Почему так решила, сейчас расскажу. Галина всегда жаловалась на Толика. Это её сын. Последнее время пить стал, как с женой расстался. Я вам скажу, та ещё невестка, но речь не о ней. Сначала пропивал зарплату, потом стал вещи продавать из дома, сразу после смерти отца. А когда продать стало нечего, стал пить в долг. Киоск у них около остановки рядом с домом пивной есть. Продают не только пиво, но и водку. А ещё они в долг дают забулдыгам. Когда накопилось прилично, стали выколачивать из него. Но мне кажется, он ещё кому-то задолжал. В киоск мать за него заплатила, у меня деньги одалживала, и просила продавщицу больше не давать ему выпивать в долг. Я вместе с ней ходила и пригрозила, что если ещё раз нальют Толику, закроют их лавочку. У меня зять в правительстве работает водителем.

– Вы думаете, люди из киоска наняли бандитов? – спросила Ангелина.

– Нет, – ответила женщина категорично, подцепив кусок селёдочки с луком и оправив в рот. – Не они. Обещала Галине не рассказывать, но она умерла, значит, можно.

Дама понизила голос и приблизилась ближе к столу. Геля с хозяйкой квартиры рефлекторно тоже нагнулись над столом. Над ними низко висел абажур, тяжёлыми кистями прикасаясь к затылкам женщин.

– За несколько дней до происшествия вечером – звонок. Я чемодан как раз собирала, – шептала она. – Дети путёвку подарили в санаторий, на местный курорт, в области находится. Очень хороший. Дальше своей области не выезжаю. Отдохнула замечательно, а вернулась – здесь такие новости. Но расскажу по порядку. Звонок. Поднимаю трубку, Галина звонит, взволнованная. Она попросила номер телефона коллекционера. Я, конечно, стала расспрашивать, зачем ей понадобился телефон, у них из ценностей только кот, и то беспородный, с облезлым боком. Её сын сковородку чугунную и то сдал в металлолом, на которой Галина всю жизнь блины жарила. И вдруг понадобился коллекционер, интересно, что сдавать решила. Галина долго не хотела говорить, а потом рассказала.

– Ты и мёртвого разговоришь, – подтвердила хозяйка. – Тебе надо было идти в следователи.

– Что точно, то точно, – согласилась женщина, загордившись. – Я ей так и сказала: пока не расскажешь, не получишь номер телефона. Галина, помолчав, выложила всё. Сын, Толик, был на аварии – стена вместе с раковиной выпала. Он стал убирать обломки кирпича и обнаружил клад – коробочку старую металлическую, закрытую на ключ. Внутри что-то есть, шуршит при тряске. Он долго мучился, но открыл её, а там марка. Галина решила оценить её: может, стоит дорого, а то Толик пропьёт за бутылку. Меня любопытство разбирало, но поезд через два часа и путёвка горит. Я ей телефон сказала и попросила позвонить мне, как только сходит. Но так и не дождалась звонка.

– Значит, марка? – медленно произнесла Геля. – А какая?

– Не знаю, – ответила женщина. – А коробка старая, как я поняла, очень давно, ещё когда моя мать была маленькая, продавали чай в такой. Только сильно потёртая и небольшая, с выбитой печатью около замка. Наверное, купца инициалы: “ОРГ”. И Толик поцарапал её, когда открывал подручными средствами. Как раз около замка чёрточки появились. Галя боялась, что цену могут снизить из-за этого. Я её заверила, чтобы не переживала, металлической шкатулкой заинтересуются лишь кустарные музейщики, собирающие любой старый хлам. А вот марку стоило проверить. Это был последний наш с ней разговор. Мне кажется, Толик коробку стащил, а матери сочинил историю. А хозяин коробки узнал, решил её вернуть и подослал бандитов.

«Согласна с женщиной, это могло бы объяснить, почему пытали Толика», – подумала Ангелина, но вслух произнесла другое:

– Мне пора, уже поздно, завтра рабочий день.

Она встала из-за стола. Хозяйка сразу засуетилась и наложила пакет пирожков Геле с собой. Она взяла пирожки, чтобы не обежать Елизавету Львовну, и попрощалась со всеми.

Теперь она знает, что надо искать, ещё хорошо было бы выяснить, какую марку. Геля вставила ключ в замок зажигания, завела машину и покатила по запорошенному снегом льду, снежные комья полетели из-под шин. Город готовился ко сну. Редкие прохожие попадались на улицах, и только в ярко освещённом центре на пешеходной улице кипела ночная жизнь. По дороге мало встречалось машин. Она быстро добралась домой, сильно уставшая.

Прежде чем лечь спать, Геля, как всегда, приводила обувь в порядок. Почистила замшевые светло коричневые ботинки специальным средством, купленным за тысячу рублей. На подошве одного ботинка обнаружила железку. Она застряла в борозде протектора подошвы. Железка плотно сидела в ботинке – просто так не вытащить. «Наверное, насквозь проткнула. Жалко, если будет промокать подошва, ботинки совсем новые и к короткой рыжей шубе очень подходят…» Ангелина попробовала поддеть железку маленьким ножом для резки бумаги, но он сразу сломался. Пришлось идти в кладовку, которая располагалась в общем коридоре и пользовалась которой Геля вместе с соседями. «Сосед сам всё делает по дому, и у него должны быть инструменты».

На верхней полке стоял большой пластиковый ящик с инструментами. Ангелина подставила детский стульчик и потянулась за ящиком. Стул старый, сварка, крепившая металлическую ножку, давно нарушилась, поэтому и отправила Геля его в кладовку. Она встала на него, стульчик заскрипел, а когда потянулась за ящиком, ножка предательски подломилась –

и Ангелина вместе с ящиком с грохотом упала на спину между шкафами, вклинившись в узкое пространство. Тяжёлый ящик приземлился на неё, больно сдавив грудную клетку, ноги покоились на развалинах стула. Геля почувствовала, что не может даже пошевелиться, так плотно вошла между шкафами, и руками сдвинуть тяжёлый ящик не может. А пока он на ней, из ловушки не выбраться. Чувствовала себя жуком, который перевернулся на спину и не может самостоятельно встать. На шум никто не явился, и замечательно. Не придётся объяснять соседу, почему она лежит в обнимку с его ящиком для инструментов. «Ох и тяжёлый, зараза. И без помощи не выбраться, и на помощь позвать нельзя…»

У противоположной стены лежала пудовая гиря. Ангелина попробовала вытянуть как можно дальше ногу. Оказалось, не так это просто – дотянуться до гири. Она измучилась, никак не удавалось достать. Уже отчаявшись, подняла ногу и с силой выкинула её вперёд. Помогло, тело с одной стороны, наверное, на миллиметр или больше сдвинулось. Этого оказалась достаточно. Она просунула носок стопы между ручкой гири и самой гирей, изо всех сил стала тянуть или себя к спортивному снаряду, или его к себе. Гиря тяжёлая, сдвинуть её с места она никогда бы не смогла. На это и был расчёт. Тело незначительно поддалось и сдвинулось с места. С одной стороны освободился локтевой сустав. Теперь можно было сдвинуть тяжёлый ящик, и он с металлическим грохотом приземлился рядом на пол. Теперь Геля и ящик лежали на одной плоскости. Она потянулась другой ногой к гире, сразу достала до неё и продвинула вперёд другую сторону тела, освободив и вторую руку в локтевом суставе. Устала, а тело её как лежало, вклинившись между шкафами, так и пребывает там же. Гиря больше не может помочь: расстояние до неё сократилось и тянуться некуда. «Нужно придумать что-то другое. Но что?»

Геля осмотрелась, её обзор был ограничен стенами шкафов. На полке лежала бельевая верёвка, край её свисал. С другой стороны в коробке на полу лежали детские игрушки Мариники. Она протянула руку и выудила оттуда детский зонт. С помощью него достала до верёвки, зацепив изогнутой ручкой зонта в виде крючка, и потянула. Весь моток упал вниз рядом с ней. Завязала петлю и стала накидывать её на дверную ручку. Это оказалась ещё сложнее, чем дотянуться до гири. Она уже хотела кричать, звать на помощь соседей и вызывать МЧС. Лежать здесь уже не было никаких сил. Очень болела грудная клетка, ныли плечи, особенно одно. Слёзы выступили на глазах. Вдруг петля верёвки зацепилась за ручку, но всего лишь наискосок. Она осторожно пошевелила верёвкой в разные стороны. «Лишь бы не сорвалась, лишь бы не сорвалась…» Наконец верёвка ровно села. Ангелина намотала конец верёвки на руку и потянула. Боль в плече усилилась и стала невыносимой. Она сильно дёрнула, резкая боль обожгла плечо. Геля взвыла и потеряла сознание.

Очнулась. Освободилась. Лежала в середине кладовой комнаты. На руке намотанная верёвка. Сняла её с кисти и попыталась встать. Проблематично. Левая рука висела и сильно болела, Геле было трудно дышать. Боль пронизывала всю грудную клетку. С трудом поднялась. «Сходила за инструментом, называется…» Одной рукой открыла ящик и взяла отвёртку. Вернулась в квартиру, на часах стрелки показывали три часа ночи. «Однако долго ходила за отвёрткой», – подумала она. Ботинки так и стояли у порога. Она при помощи отвертки выковыряла железку, придерживая обувь коленками. Металл сильно смялся, но ещё угадывалось очертание якоря, половина дужки сломана и безвозвратно потеряна. «Подвеска, – осенила её мысль. – Сломалась и слетела с цепочки. Значит, бандиты вместе с главарём по кличке Капитан были в гараже и пытали Толика».

Она пошевелила верхней конечностью, рука ныла, и сустав припух, поднять руку не получилось. «Про сон можно забыть, всё равно не уснуть с болью». Ангелина вызвала врача, «скорая» приехала быстро. Оказался вывих сустава. Доктор быстро вправил руку, наложил тугую повязку и сделал укол обезболивающего. С грудной клеткой проще – всего лишь ушиб. Ангелина проводила врачей, забралась в кровать прямо в махровом халате и заснула.

*****

Проснулась рано со звонком будильником и сразу встала, несмотря на разбитость во всём теле. Её ждало расследование. Выпила обезболивающее, а после душа ещё нанесла на сустав замораживающую мазь. Беспроигрышный приём из её спортивного опыта, на несколько часов хватит. За чашкой кофе раскрыла блокнот и задумалась, какой будет её следующий шаг.

«Что мы имеем?» – размышляла она вслух. Собеседником ей был серый пушистый кот, восседавший на бархатном пуфике. Ещё котёнком они вместе с Мариникой принесли его домой с дождливой улицы. Он сидел рядом с подъездом мокрый, облезлый. С козырька дома капали крупные частые капли ему на голову и скатывались с его повисших ушей. Грустный взгляд и жалобное мяуканье не оставило их равнодушными. И через час он уже сытый, вымытый и высушенный феном лежал на мягкой постилке в плетёной круглой корзине и сладко спал.

Пушок изредка поглядывал на хозяйку большими жёлто-зелёными глазами и непрерывно вылизывал свои лапы после вкусного завтрака. Он стал большим и пушистым, бело-серая шерсть благородно блестела. Если бы его отнесли на выставку, то Пушок занял там далеко не последнее место среди котов персидской породы.

«Ясно, эти преступления связаны между собой. И найденная подвеска тому подтверждение. Без сомнения, бандитов нанял тот, кто звонил мне…» Она ещё до конца не решила, один и тот же ли человек посылает письма и звонит. Ангелине всё чаще кажется, что это два человека и они не знают друг о друге. Пока у неё нет чётких доказательств её гипотезы, но довольно странно то посылать письма, то звонить по телефону – не логично.

«Жаль, что слушает меня только кот. Пушок, конечно, внимательный собеседник, но промурлыкать стоящую идею он не может. По всему выходит, коробочку с содержимым наводчик не получил. Или её бандиты не нашли, или не отдали. Если первое, то где она? Забрал следователь. Нужно с ним поговорить. Настя обещала помочь наладить контакт с Ильиным. Может, коробка с маркой осталась в квартире Самуила Карловича. Необходимо туда попасть, и как можно скорее. А если второе и бандиты просто не хотели делиться, сообразив, сколько стоит марка… А сколько она стоит, и что это за марка? Пока одни вопросы и никаких ответов. Без визита в больницу к одному из бандитов не обойтись. А главаря, наверное, не найти, и опасное это занятие, пусть ищет полиция. Итак, с планом действия определилась».

– Пушок, с чего начать? – спросила она кота, пододвинув блокнот к нему ближе. – Может, поможешь хоть с этим, как осьминог Пауль…

Ангелине не удалось увидеть, что выбрал кот и выбирал ли он вообще. Скорее всего, лениво проигнорировал просьбу. Раздался телефонный звонок и переключил её внимание на другие проблемы. Звонила Ирина Викторовна с третьего этажа и напомнила о дежурстве, пока не заменят окно. Сегодня её очередь. «Как некстати».

Геля собралась, ополоснула чашку, ещё раз погладила кота и вышла на площадку. Позвонила в соседнюю квартиру, но там тишина. Спустилась вниз и нашла на первом этаже стеклянного балкона восседавшую в кресле Кирилла Афанасьевича студентку Анну. Она мотала ногой, покоящейся одна на другой. Между длинными голенищами сапог и короткими в клетку шортами виднелись широкие полоски тёмно-коричневых плотных колгот. Спиной прислонилась к креслу в светло-оливковой, с длинными рукавами футболке, затылком оперевшись об стену. Она слушала музыку через наушники с закрытыми глазами.

– Привет, – поздоровалась с ней Геля. – Что я хочу тебе предложить… Нет необходимости нам сидеть здесь вместе. Лазутчика задерживать сами не будем, а если появится, позовём на помощь вахтёра. Давай разделим день на первую и вторую половины, а ночью побудем вместе. Ты что выбираешь?

– Первую половину дня, – сразу согласилась Анна, жуя жвачку, – есть причина не идти на занятия в техникум. А вечером меня друг будет ждать, в клуб собирались пойти.

– К обеду вернусь, – произнесла Ангелина, попрощавшись с девочкой.

На улице морозно, ветрено и неприятно. Замок в дверце машины не сразу открылся, обледенел. Она забыла включить заранее прогрев, и теперь пришлось сесть на ледяное кожаное кресло. В салоне было примерно так же, как и на улице, холодно, только стекло защищало её от ветра. Геля медленно выруливала из двора, лавируя между плотно стоящими машинами. В соседнем доме достраивали подземную парковку, и она давно ждала место в тёплом боксе. Встроилась в поток машин и поехала в госпиталь. Не проехала и два квартала, как раздался звонок. На экране высветилось фото Дарьи Витальевны. Её волнение передавалось через трубку. Ангелина переключила звонок в наушник.

– Ангелина, – с тревогой говорила Дарья Витальевна, – в музее катастрофа!

– Что случилось?

– Мы готовим новую выставку «Жизнь и быт дворянской усадьбы эпохи Екатерины Великой». Вчера всё подготовили, сегодня исчезла часть предметов. В музей едет комиссия во главе с мэром города. Его тесть передал нам для экспозиции чайный сервиз из личной коллекции. Представляете, что будет, если он не увидит предметы в наличии?

– Воображаю, какой переполох творится в музее. К сожалению, ещё не видела эту коллекцию, и даже не знала о её приготовлении, – ответила Геля, перестраиваясь во второй ряд и поворачивая руль, стараясь успеть развернуться на повороте в обратную сторону. – Не волнуйтесь, еду! Разберёмся на месте.

– Абрама Яковлевича не погладят по голове за это, – всхлипывала хранительница архива,– Происшествие грозит увольнением, не говоря уже о компенсации владельцу раритетных вещей. Музей для Брунштейна – вся жизнь. Он этого не переживёт. Лежит в кабинете на кушетке под действием препаратов, обколотый «скорой», и ждёт комиссию. Я в панике!

– Скоро буду! – заверила Ангелина и отключила звонок.

Она подала тело вперёд и устремила пристальный взгляд на дорогу, нога всё сильнее и сильнее давила на газ.

Ей хватило и тридцати минут, чтобы примчатся. Удачно попала на зелёную волну светофора, а выехав за город, гнала, словно участвовала в «Формуле-1». В архиве, меря протёртый паркет ногами, ходила из одного конца зала в другой мимо переполненных экспонатами стеллажей Дарья Витальевна. Серый костюм на ней оттенял её и без того бледное лицо, руки она сжала в замок до белизны пальцев. Обрадовалась, увидев влетевшую в комнату Ангелину.

– Как хорошо, что вы приехали, – шептала она, размыкая ладони, всплеснула руками вверх. – Что делать, что делать? Ах, что будет с Абрамом Яковлевичем?

– Надеюсь, всё уладится, – ответила Геля, вешая шубу в шкаф. – Гости здесь?

– Ещё нет. Но с минуты на минуту появятся. Секретарша сообщила, что машина от администрации уехала.

– Рассказывайте всё до мельчайших подробностей.

– Мы готовили зал к новой экспозиции, – начала Дарья Витальевна сквозь слезы, но, немного успокоившись, продолжила: – Вадим –

ответственный за мебель, а я за наполнение интерьера. Посоветовавшись, согласились, что хорошо расставить чайный сервиз на стол, а не убирать его в шкаф. Так и сделала. Накрыла стол, придерживаясь всех тонкостей из записей, описывающих чаепитие дворянской усадьбы. А сегодня прихожу – чашек нет. Все шесть исчезли вместе с блюдцами.

– Вы последняя уходила из комнаты?

– Мы вдвоём с Вадимом. Закончили поздно. До остановки страшно по посадкам идти одной. Вадим предложил проводить. Он меня подождал в фойе, пока я спускалась в архив надеть пальто и закрыть дверь. Мы вышли, и за нами запер музей охранник. Утром пришла – чашек нет. Я всех уже опросила – никто не брал и не видел.

– Пошлите, посмотрим видео с камеры наблюдения.

На вахте стоял тот же охранник, что и вчера. У них смена менялась вечером незадолго перед закрытием.

– Семён, кто-то приходил после закрытия музея?

– Нет, смотрите сами, – произнёс он, поворачивая к ним монитор компьютера.

Действительно, последними, кто покидал здание, были Дарья Витальевна с Вадимом. Даже Абрам Яковлевич не задерживался допоздна, как обычно. Никто не выносил объёмный пакет или коробку. Дамы с ридикюлями, чашки для шести персон не спрячешь в маленькую сумку, у мужчин в руках не было ничего.

– Чайный комплект находится в музее. Кто-то его спрятал.

– Кто? И зачем?

– Не знаю. Зачем, будем разбираться потом, а сейчас нужно найти чашки. Вы направо, я налево, – распорядилась Ангелина. – Осматриваем каждый зал и технические помещения. Семён, попросите Абрама Яковлевича задержать гостей и не вести в зал экспозиции, пока не разрешим. Связь по телефону.

Ангелина тщательно проверяла каждый угол, заглядывала в шкафы и на полки. Она прошла половину музея, как позвонил Семён и сообщил, что гости прибыли. Долго директор музея их не задержит, нужно быстрее найти пропажу. Осмотр залов не дал результатов, во вспомогательных помещениях тоже пусто. Ангелина и Дарья Витальевна встретились в архиве.

– Последний раз вы видели чашки перед тем, как спустились сюда? – ещё раз уточнила Ангелина.

– Да, – всхлипывала женщина, – расставили и стали собираться домой.

– Искать в архиве бесполезно. Вы их видели, прежде чем спуститься, архив был закрыт. Даже если предположить, что спрятали здесь, то искать придётся не одну неделю, пересматривая все экспонаты. Это как искать иголку в стоге сена. Кто ещё оставался в музее?

– Я, Вадим, охранник, новая девочка из зала искусств и уборщица. Девушки ушли раньше нас.

– Идёмте побеседуем с ними, начнём с уборщицы.

Они вышли из архива и столкнулись с уборщицей. Она направлялась к ним с лицом, на котором застыло непонимание и удивление одновременно.

– Собиралась помыть полы, а тут вот что лежит, – сказала она, протягивая им ведро, накрытое половой тряпкой.

Она взяла её за край и приоткрыла, словно внутри спряталась змея.

– Ой, это же… – первой прореагировала Дарья Витальевна.

– … чашки, – добавила Ангелина.

Все шесть вместе с блюдцами, целые и невредимые, лежали в ведре.

Дарья Витальевна побежала с ведром восстанавливать экспозицию, Ангелина пошла к директору музея сказать, что не нужно больше задерживать гостей.

Абрам Яковлевич зажмурил глаза и махнул головой в знак признательности. Пригласил комиссию пройти в следующий зал. Сам задержался около Ангелины.

– Спасибо, – тихо сказал он и пожал ей руку. – Спасли! Вечером придётся разбираться с сотрудниками на собрании, как такое могло произойти в нашем музее. А вам большая благодарность.

Ангелина попрощалась с ним и покинула музей. Проходя мимо зала с экспозицией, увидела счастливую Дарью Витальевну, рассказывающую присутствующим о быте дворян.

Не теряя времени Геля поехала сразу в больницу побеседовать с одним из бандитов. Ей нужно вернуться домой к обеду и сменить Анну. Единственное, что она не учла, часы посещения в больнице. А они не в пользу Ангелине – с 15 до 19. На входе стояла шкафоподобная охрана, молодой человек в пятнистой форме цвета хаки заворачивал всех без объяснения. Геля направилась в справочную, по пути придумывая вескую причину попасть в отделение. В справочной сидела пожилая, очень дотошная медицинская сестра в белом халате и чепчике. Она только приступила к работе и была полна энтузиазма.

– Зачем вам в травму? – строго спросила она. – Посещения только вечером.

– Проведать больного, – удивилась вопросу Ангелина.

– Он лежачий? – снова задала вопрос медсестра. – Если лежачий, то посещение только по пропуску от врача, – говорила она.

– Я не знаю, лежачий или нет, – вторила ей Геля. – Его сбила машина.

– А вы ему кто? – не сдавала позицию медсестра.

– Знакомая, – соврала Ангелина.

Шкала её терпения поднялась до максима и грозила перейти в красную зону. Но она не хотела провоцировать женщину, достала свёрнутую купюру и осторожно протянула руку по гладкой поверхности в сторону медсестры.

– Мне очень надо, – говорила Геля, придумывая на ходу. – Родственники его не могут прийти. Попросили навестить и узнать, как его дела и, может, ему что-то нужно – лекарство, одежда. Забежала перед работой. Не могу вечером.

Увидев купюру, женщина сразу подобрела, назвала палату, лечащего врача и даже сообщила, что он лежачий, но пропуск не выписала, сославшись на строгий запрет руководства больницы.

Со справочной не повезло. Ангелина подошла ближе к входу, перед которым расхаживал охранник, и остановилась возле стеллажа с газетами и журналами. Знакомясь с прессой, не забывала смотреть на дверь. Мимо него проскальзывали только студенты, но и они показывали студенческий билет медицинского университета. Ангелина переоделась в белый халат и поджидала удачный момент. И он настал. В нескольких шагах от входа располагался аптечный киоск при больнице. В аптеку привезли товар. Принесли несколько коробок и поставили около него. У провизора возникли вопросы по накладной, и она попросила охранника посмотреть за товаром. А сама пошла на улицу к водителю выяснять. Молодой охранник сделал несколько шагов к киоску, освободив вход.

Ангелина не мешкая воспользовалась этим и прошмыгнула через открытые стеклянные двери. Сбоку лифт собирался уехать, и металлические створки медленно сближались. Геля на ходу попросила задержать лифт и забежала в кабину как раз вовремя – охранник вернулся на свой пост. Доехав, вышла на третьем этаже. Палата номер девять располагалась в конце коридора. Навстречу ей тянулась вереница ходячих больных в гипсовых повязках с чашками и ложками в руках. В отделении завтрак. Ангелина заглянула внутрь палаты на четверых человек. Специализированные кровати были пустые, кроме одной. На самой дальней койке около окна лежал перебинтованный человек. Бинтовая повязка окружала его голову. Одна нога лежала на металлической конструкции, и была привязана бинтом к трубе, проходящей над кроватей. Из неё торчали спицы, на концах которых на пружинах висели гири. Интуиция ей подсказывала, что этот больной именно тот, кто ей нужен.

– Стрельцов Даниил? – строгим тоном произнесла Геля, присаживаясь рядом на стул. – Следователь Ланская. У нас к вам несколько вопросов.

Она из сумки достала ручку, заранее приготовленные листы и закрепила на доске с держателем.

– Я всё рассказал вашему коллеге, – произнёс он, открыв глаза. – Мне больше нечего сказать.

– Значит, не всё, если я пришла. Ещё не ясные некоторые моменты. Что, вас перевести в тюремную больницу? Там вы сразу разговорчивым станете.

– Ладно, – быстро согласился Даниил, – спрашивайте.

– Начнём с самого начала. – сказала Ангелина, взглянув на покалеченного бандита.

Ей ещё тогда, в подъезде Самуила Карловича, он показался страшным и неприятным. А сейчас ещё больше был похож на гоблина с большим носом и массивной нижней челюстью, впалыми щеками с трёхдневной щетиной. Крупные кисти лежали поверх одеяла, придерживая его за край. Всплыла в голове фраза из известной сказки: «Зачем тебе, бабушка, такие большие руки?..».