Медленно открывая глаза

Глава 1. Решение

Принцесса стояла на балконе дворца и смотрела на площадь перед ним. Уже давно опустилась ночь на город, но люди продолжали гулять, радоваться, петь и танцевать на улицах. Их праздничные одежды причудливо переливались во множестве ярких огней, специально зажженных к вечеру. Где-то совсем рядом играли на ситаре и бансуре. Гармония звуков поднималась с площади к балкону и умиротворяла дух. Девушка подумала, что если бы она не пережила ужас прошедшей войны, то она также бы радовалась, как и остальные. Эти горожане вообще не представляли, что совсем недавно случилось на краю их государства. Сейчас, на фоне ее переживаний, празднование Дивали и поклонение богине Лакшми, а уже тем более победа над Калингой казались такими никчемными и странными. Смутные чувства томили ее душу. Она вспоминала, что, когда попала в плен, желала лишь одной смерти. Не было больше ни братьев, ни обожаемого отца, ни учителей. Странно, но по матери и сестрам она совсем не тосковала, спаслись ли они? Она не знала, да и не думала об этом. Перед глазами стояла только одна картина: много-много вооруженных мужчин во главе с ее отцом были безжалостно растерзаны захватчиками…

На балкон вышел ОН – воин, несущий с собой тень прошлых сражений. Принцесса испытывала сложные чувства по отношению к этому загадочному правителю, который, хотя и принадлежал к враждующей нации, вызывал одновременное чувство ненависти и уважения. Он был не только завоевателем ее страны, но и ее судьбы. И ей ничего не оставалось как согласиться быть его наложницей. Выбора у нее не было. Но и просто наложницей быть эта женщина не могла, ее кровь требовала больше. Прямо стояла она в свадебном наряде, красном как кровь, и задавала себе вопрос: рада ли она? Какое будет ее будущее? Или же она собиралась начать свою собственную, личную битву, которую приняла за предназначение?

И так символично было празднование Дивали, или Фестиваля огней, который символизирует победу добра над злом, света над тьмой и знания над невежеством. Сейчас, в третий день Дивали – в Лакшми-пуджу люди празднуют приход богини Лакшми, символизирующей богатство, процветание и удачу. Дома очищаются и украшаются цветами, а затем женщины совершают специальные ритуалы поклонения богине, а также ритуалы просветления. У принцессы был свой собственный ритуал, которого никто не видел, он был у нее внутри, как свет души она хранила воспоминания и обеты самой себе.

Девушка посмотрела в сторону вошедшего. Она вспомнила как умоляла убить ее, как вражеская армия растерзала отца и братьев, а она истерила и кричала, что должна пойти за ними. ОН тогда просто прижал ее к себе и сказал, что с ней он этого не сделает.

***

Когда военный караван двигался назад в столицу, она понемногу пришла в себя. Ей создали давольно сносные условия в дороге, она ехала на личном слоне. Слон был особенно величественным, с богато украшенной попоной с яркими цветами и драгоценными камнями. Махаут, управляющий слоном, был опытным и умелым. Он легко командовал так, что движения животного были плавными и безопасными. Всем было объявлено, что пленница принадлежит к касте Кшатриев, поэтому, когда ей отдали слона погибшего вельможи никто не воспротивился такому решению. О том, что она знатного рода знали все, но, что она принцесса захваченной страны знал только ОН.

Принцесса не могла понять, почему он не расправился с ней? Она ведь, как наследница представляла угрозу. Но пока караван двигался к столице, девушка понемногу стала замечать, что этот взрослый суровый мужчина, опытный воин и правитель, которого почитали все без исключения, испытывает некоторую слабость к ней. Она украдкой наблюдала, как он лично наливает воду для нее и передает еду. В движении его слон всегда оказывался где-то поблизости и, если ОН считал, что принцесса не смотрит в его сторону, то ОН не сводил с нее глаз.

Как только караван вышел из джунглей в открытое место, солнце стало так сильно палить, что даже опытные воины тяжело переносили жару, ОН распорядился соорудить на ее слоне какое-то подобие шатра. Тогда девушка решила, что раз она выжила и вызвала интерес правителя-захватчика, то она должна стать с ним на один уровень и прекратить войны. Жили же они мирно в своей маленькой стране. Развивали торговлю, ремесла. Всем было хорошо.

Пока еще они двигались в столицу, воины стали считать ее наложницей царя. А у нее появилась цель, смерти принцесса уже не желала и думала, что такое место ее пока вполне устраивает. Но нужно очень грамотно использовать свое происхождение. Она помнила историю матери, которая так и не смогла родить сына, перестала быть любимой женой, но статус и уважение сохранила до конца.

Караван остановился на привал. Ночь обещала быть такой же холодной, как солнце – жарким в полдень. Для царя развернули огромный шатер и развели вокруг костры.

Махаут помог спуститься принцессе со слона и проводил до ближайшего костра. Царь стоял неподалеку.

– Заходи в шатер, – произнес он, – ночью будет очень холодно.

И принцесса подумала, что это первый раз после битвы, когда он заговорил с ней. Сейчас она либо займет нужный статус, либо раз и навсегда потеряет уважение к себе. Принцесса не спеша зашла в шатер.

Царь зашел следом за ней. Внутри шатра было очень уютно, пол был застелен коврами с яркими узорами. В центре было собрано ложе, накрытое богатыми тканями, сверху непонятно как крепился балдахин. Пена воздушной ткани струилась над ложем, повсюду лежало множество подушек. На круглом резном столике из красного дерева подле ложа стояли блюда с фруктами, овощами, и рисом, стояли пиалы с орехами и медом. От риса, с какими-то удивительными приправами исходил такой аппетитный аромат, что принцесса тотчас ощутила голод.

Еще чуть подальше на таком же столике красовались резные фигурки разных животных и богов. Одни были из красного дерева, другие из слонового бивня. Были развернуты свитки с картами и какими-то заметками. Рядом в огромной медной чаше на треноге плясали языки костра. Принцесса подумала: «Надо же сколько вещей он вез с собой».

Она остановилась подле ложа, правитель подошел к столу и присел.

– Покушай, – произнес он полушепотом и сделал приглашающий жест к столу.

Она решила сесть рядом, не слишком близко, но и не слишком далеко от царя. Взяла кусочек манго, она всегда любила этот фрукт.

Царь наблюдал за ней, словно за невиданным существом. Его томный карий взгляд скользил по ее рукам, груди, лицу.

Принцесса съела манго, потом немного риса. Почувствовав, что уже не испытывает голода она окончила трапезу и только сейчас заметила, что царь не ел, все это время он наблюдал за ней.

«Девушек он что ли не видел», – подумала принцесса. Только позже, некоторое время пожив в столице она заметила, что сильно отличалась от женщин его дворца, не только внешне, но и повадками, и смелостью, а потом поняла, что еще и сообразительностью.

Она почувствовала себя не ловко. Как добиться того, что она хочет от этого странного человека? Она привыкла, что окружающие ее мужчины обычно были открыты, заговаривали первыми, шутили с ней. Да и были они все ее родственниками, она знала, как общаться с ними. А здесь незнакомый и какой-то другой персонаж. Истеришь, он тебя обнимает, ведешь себя спокойно – молчит. Что делать…

Принцесса старалась не смотреть на повелителя. Ее взгляд блуждал и наткнулся на свитки. На одном из них можно было рассмотреть кусочек карты.

– Это карты Вашего царства? – спросила принцесса. От любопытства она стала менее робкой.

– Не только, – ответил царь, – в основном на этих картах пограничные территории и соседние государства.

– Вы хотите напасть на них, также как на мою страну? – грустно произнесла девушка, скорее констатируя факт, чем задавая вопрос.

– Странные у тебя интересы, не помню, чтобы хоть одна женщина наедине со мной говорила о том, что изображено на свитках.

Царь понял, что ее вопрос скорее риторический.

– Просто ни одна из них не становилась одновременно сиротой, изгнанницей и наложницей захватчика, – внезапно выпалила принцесса, уже смотря на правителя исподлобья. Она заметила, что разозлила царя.

Глава 2. Правитель

– Я сделал тебя сиротой, но не изгнанницей и ты еще не моя наложница, – жестко чеканя каждое слово произнес правитель. Он подвинулся к ней поближе и его взгляд буквально обездвижил девушку, – если ты помнишь, тебе предложили поехать с нами в столицу, тебя никто не тащил силой, – договорил царь.

– Я помню повелитель… – принцесса продолжала смотреть на царя исподлобья медленно выговаривая слова, – как убили моего отца и братьев, помню, как жгли мой город, помню визг женщин гарема, которых тащили Ваши «голодные» воины… Какой у меня был выбор? Смерть была моим выбором!

Девушка замолчала и тяжело набрала воздух в легкие, царь молча слушал, тогда она уже быстрее добавила:

– Но Вы решили оставить мне жизнь. А как мне жить? Без семьи, без мужчин… Побираться? Я даже в храм не могла уйти, их все разорили… За одну ночь! – принцесса смотрела на царя, лицо было строгим и грустным, она не плакала, лишь несколько слезинок прокатились по ее щекам, оставив на запыленном лице заметные дорожки.

Девушка не понимала, она боится или ждет чего-то. На самом деле принцесса просто была раздавлена внезапно навалившейся на нее реальностью.

Царь коснулся ее руки где-то около запястья и молча, почти не дыша провел пальцами до плеча принцессы. Она сидела словно завороженная, трагедия постепенно сменилась наступающей горячей волной. Царь нарушил молчание:

– Ты думаешь, я рад тому, как покорилось ваше царство? – произнес правитель, – я пять лет пытался решить вопрос присоединения миром, посылал послов. Я даже не просил дань. Все что мне было нужно – это торговый путь с вашего порта, да несколько кораблей. Вам нужно было войти в состав моей империи, а твоя семья могла остаться править провинцией, и все жили бы как раньше. Ты бы даже не заметила изменений. – Царь вздохнул, немного помолчал и продолжил, – пять лет я ждал, но когда моим караванам закрыли проход не только к морю, но и на северо-восток континента, я не выдержал.

Одна его рука так и лежала на ее плече, а другой он начал медленно гладить ее роскошные темные волосы. Принцесса подумала, что волосы в дорожной пыли, одежда ее испачкана, и сама она давно не совершала омовений. Девушка внезапно дернулась.

– Тебе неприятно? – вырвалось у царя.

– Нет… Я не знаю, что это со мной… – принцесса почувствовала, что стала задыхаться, от внезапно прояснившейся картины, от захватывающего ее волнения и незнакомых чувств, – я решила, что Вы жестоки. Я изучала историю, я думала, что Ваш род из тщеславия периодически осаждает нас. Я еще не добралась до экономики…

Принцесса часто дышала. Царь молчал.

– Повелитель! – на резком выдохе продолжила она.

Внезапно эта юная, казалась напуганная и взволнованная девушка превратилась в уверенную молодую женщину, точно знавшую что ей нужно.

– Да, – ответил ОН, приподняв бровь и смотря на нее уже с любопытством: «Юная девушка королевского рода переживает не о замужестве, а об экономике!» – пронеслось в его голове.

И она подумала, вот момент, который она ждала. Либо все, либо ничего. Она встала и подошла к огню с другой стороны чаши и встала так, что видеть они друг друга могли только через пламя. Смотря сквозь него, принцесса продолжила уже более спокойно:

– Повелитель, все же зная КТО я, Вы не должны были сохранить мне жизнь, даже не смотря на экономические причины похода. Но Вы не убили меня, это значит, что только Вы способны оценить и понять МОЕ предназначение, – девушка запнулась.

– Продолжай…

Она подняла свои прекрасные миндалевидные зеленые глаза и посмотрела в его глаза. А он подумал, что она сейчас видит его душу.

– Так это или нет, но сейчас все считают меня Вашей наложницей. А я не могу жить Вашей наложницей, я могу жить только Вашей женой. – очень уверенно проговорила она и опустила взгляд.

Царь молчал, и принцесса продолжила:

– Я такого знатного рода, что, если Вы действительно сделаете меня наложницей, мне останется только убить себя, потому что это позор для моего, хоть и погибшего рода. Я верю, что души моих родных смотрят за нами и не простят мне моего греха.

– Удивительно! – засмеялся царь, – то, что ты отличаешься от женщин моего государства я уже понял, но разве женщин в вашем царстве не учили почитать мужчин… Правителей?!

Он немного помолчал и уже серьезно продолжил:

– Почему я должен жениться на тебе?

– Потому что Вы хотите обладать мной!

– Это другое.

– Чем же?

– Ночь в походе… Ты трофей… Если будешь хороша и не разочаруешь меня, получишь достойную жизнь в моем дворце, у моих наложниц есть драгоценности, роскошные ткани, многие девушки мечтают об этом… – теперь он смотрел на нее как голодный тигр перед прыжком на косулю.

– А если после этой ночи я понесу? Вы хотите, чтобы наследника двух великих царских родов считали трофейным ребенком?

Об этом он не думал и явно смутился. Он вспомнил как в гареме унижали его мать, бывшую в очень низком статусе, как смеялись над ним, называя подобием принца… Как всю свою жизнь он доказывал, что он единственный достоин трона. Может быть он и Калингу завоевал именно поэтому, а экономика совсем не причем.

– Повелитель, – продолжила она уже более ласково – этой ночью Вы можете сделать меня просто военным трофеем. Да, необычным, диковинным, но все же трофеем. Это вещь… И она погибнет после такой ночи… А можете получить наследника двух древних царских родов. Представьте, Ваш дед и Ваш отец не смогли завоевать Калингу. Только Вам это удалось! Это значит, не только то, что Вы грамотный военноначальник, но и то, что мой род был крепок и умен. Объединение наших кровей может дать миру чудо! Во всем Индостане не будет соперника правителю Вашей империи!

– Хм, – царь задумчиво улыбнулся, им внезапно овладело то чувство, которое он испытал, когда первый раз увидел ее.

Чумазая, в мужском одеянии с маленькой саблей в руках, она билась в истерике и просила убить ее, хотя сама могла запросто убить его. Он тогда был без оружия. Он испытал такую острую потребность защитить это диковинное существо, эту маленькую девочку, которая потеряла все. Она кричала, что не сможет жить без отца, что только отец был смыслом ее жизни. Что более праведного, более разумного и более честного правителя она больше не узнает. ОН тогда понял, что она принцесса. И уже не известно, то ли ОН жаждал ее защитить, то ли жаждал доказать, что ОН лучше.

– Я не собирался тебя трогать сегодня, ты раздразнила меня. – сказал ОН серьезно, – поэтому я назвал тебя трофеем.

Царь встал с ложа и тоже подошел к огню. Они стояли друг напротив друга и между их лицами плясали языки пламени. Огонь выдавал причудливые формы. Царь долго молчал и смотрел сквозь пламя в ее лицо. Она тоже смотрела на него не в силах больше вымолвить ни слова. Наконец он нарушил молчание:

– Ложись спать, завтра рано утром отправимся в путь. Мы почти у цели. До завтрашней ночи должны войти в Паталипутру. И не бойся, тебя здесь никто не побеспокоит. Я лягу там – мужчина кивнул в сторону выхода – на подушках, – и уже направляясь к выходу, он закончил, – я подумаю о наследнике.

***

Их свадебная церемония состоялась на третий день празднования Дивали. Царь решил объединить три праздника: Дивали, победоносное присоединение Калинги и собственную свадьбу. И так символично для него было огненное торжество, которое напоминало о моменте его решения жениться еще раз, что он по всюду в языках пламени видел лицо его новой прекрасной жены.

Он подошел к ней ближе и как тогда в походном шатре коснулся ее запястья. Потом медленно пальцами провел по руке до плеча. Он снял с ее головы свадебную накидку и снова как в шатре погладил ее волосы. Она уже не вздрагивала, просто стояла. От волнения ее дыхание стало частым, тогда царь подхватил свою жену на руки и понес в покои. На площади все еще играла музыка, и белоснежные занавеси на окнах плясали под нее. Тонкие, воздушные как облака они извивались в потоках воздуха гулявшего через своды балкона и окна покоев. «Такая же ткань, как была в шатре», – подумала принцесса…

ОН ласкал ее до исступления, они засыпали, потом просыпались и все продолжалось снова. И они оба не понимали откуда столько нежности.

***

Оксана медленно открыла глаза, позволяя свету проникнуть в ее томное сознание. Она ощутила приятную негу, скользящую по ее телу, словно чьи-то руки нежно ласкали ее. Это ощущение приятно манило снова в объятия сна.

Однако освещенная солнцем комната напомнила Оксане, что ночь ушла, и пришло время просыпаться. Она вспомнила вкус манго и, казалось, что она только что наслаждалась этим сочным фруктом, подаваемым на прекрасном серебряном блюде, и слушала приятную музыку, которая наполняла воздух… Звуки ситары и бансури гармонией разливались в ее голове… А еще она помнила руки. Руки, которые она чувствовала на своем теле. Теплые, мягкие, они обнимали и ласкали ее. Она снова растянулась в постели, чтобы уловить глоток драгоценных ощущений, которые ее обволакивали. Она чувствовала себя в безопасности и защищенной, но эта кратковременная радость была омрачена неведением. Она не понимала, кто был тот человек, который так ласково обращался с ней. Все, что она помнила, это ее интенсивные чувства и радость от пребывания в объятиях любви.

Сквозь залитую солнечным светом комнату Оксана сумела разглядеть огромные окна и причудливые занавески на них, слишком короткие, закрывавшие только верхнюю часть окна. «Странно», – подумала она, – «ночью окна казались поменьше, а верх был скругленным, и занавески, такие легкие, воздушные, как белая пена вокруг…» В ушах все еще слышалась музыка, а свет был слишком ярким, и она прикрыла глаза и подумала, что неплохо было бы позвать служанку для утреннего омовения, а также спросить, что же случилось с занавесками пока она спала… Она пыталась вспомнить лицо или имя ее любовника, но ничего конкретного не приходило ей на ум. Какие-то еще неясные мысли и образы витали в ее голове, слоны в праздничных попонах, ночные огни вокруг, и неизвестно сколько бы это продолжалось, если бы не раздался странный резкий звук, какой-то потусторонний, он напугал ее.

Рефлекторно, Оксана, не понимая почему, потянулась к столику у кровати, как будто знала, как убрать этот жуткий звук. Нащупала там какой-то предмет и уже полностью открыв глаза она поняла, что это обычный смартфон. И звонит ее ассистентка.

«Ужас!» – подумала Оксана. «Какие слуги, какие слоны и пена на окнах! Опять этот сон! Как он мне надоел… Надо менять психолога.»

– Слушаю, – ответила женщина.

Глава 3. Сон

– Оксана Николаевна, – прозвучал в трубке голос ее молоденькой ассистентки.

– Да, – строго ответила Оксана,

– Простите, я разбудила Вас?

– Ничего страшного, продолжай.

– У Вас назначена встреча сегодня через час, а Вы еще не спускались к завтраку… – немного запинаясь тараторила Лена, так звали ассистентку, она немного помолчала и продолжила уже медленнее – Я подумала, что Вы можете проспать, Вы вчера очень поздно мне писали.

– Спасибо, Лена, я скоро спущусь.

Оксана отложила телефон, еще раз потянулась в постели, уже резко, как будто смахивая с себя наваждение сна и встала. Она очень быстро приняла душ, подобрала одежду для выхода и нанесла макияж. Макияж был легким и неброским, только чтобы подчеркнуть ее природную привлекательность. Подходя к выходу из номера, она ненадолго задержалась у зеркала, как бы убеждаясь, что выглядит безупречно, хотя думала отнюдь не о внешности. Остановилась она скорее рефлекторно.

В отражении на нее смотрела уже не молодая, но ухоженная и уверенная в себе женщина. Средней комплекции, не без недостатков в фигуре, но и не особо портивших ее. Оксана была вполне обычной женщиной сорока пяти лет. Очень красивые миндалевидные зеленые глаза были умело подведены, и она считала, что это единственный плюс ее внешности. Нос ей казался великоватым для ее лица, скулы широкими, а губы недостаточно пухлыми. Высокий лоб она маскировала челкой, подстриженной на скос. И вообще ее ассиметричное каре пшеничного цвета сверху с темно-бордовым обрамлением снизу роста волос призвано было отвлекать от недостатков внешности. Подбородок? Подбородок был вполне обычным…

С некоторых пор она считала, что ее лицо, для ее возраста выглядит достаточно молодо, а красивые глаза делают его вполне привлекательным для окружающих. То, что бордовый с зеленым не вполне гармоничны она не задумывалась. Да и не стремилась эта женщина к гармонии. Все что ее сейчас беспокоило это договор о поставке новых более дешевых, но не менее качественных тканей в ее пошивочный цех. Вот и костюм, который она сегодня одела служил образцом ткани, только и всего. Он был новый, темно-зеленого цвета из плотного качественного трикотажа. Примерно такой трикотаж Оксана хотела найти для закупки. И она подумала, что цвет костюма удачно совпал с цветом ее глаз.

Пока Оксана ехала в лифте она пыталась вспомнить день начала каникул младшего сына и успеет ли она вернуться к этому моменту домой. Ее младший сын Олег учился в частной школе в Подмосковье. Это была школа-интернат с полным пансионом, поэтому видела Оксана своего «младшенького», как она его ласково называла про себя, только в каникулы. Олегу недавно исполнилось девять лет и мать достаточно скучала по нему, хоть и мирилась с его пребыванием в интернате. Решение отдать сына в такую школу Оксана принимала сама, руководствуясь тем, что ей за ним смотреть некогда, а дворовое воспитание – это не то, что она хочет своему младшенькому.

Был у Оксаны еще и старший сын, Коля, который учился в «престижном вузе» на «компьютерной специальности» – это все, что она понимала о его учебе. Она помогла Коле поступить и платила за университет, но не особо им интересовалась. Скорее потому, что в свое время не особо занималась его воспитанием. Коля отстранился от нее еще в подростковом возрасте, и она ничего уже не могла поделать.

Оксана вышла на первом этаже и сразу направилась в кофейню, которая располагалась рядом с лобби. Хорошая гостиница в центре Минска приятно порадовала ее вкусным и бодрящим напитком. Оксана уже сидела за столиком и медленно потягивая крепкий черный кофе рассматривала улицу за окном. Стояла осень, такая красивая, золотая осень. Рыжие деревья очень нравились Оксане. Вообще рыжий цвет ее радовал. Даже волосы у нее периодически бывали рыжего цвета.

На завтрак она опоздала, и внутри была благодарна своей ассистентке, которая вывела ее из ночного транса. Оксана опять вспомнила звуки той удивительно мелодичной музыки, которая ей снилась, она их помнила более всего. И каждый раз, когда разум этой строгой и деловой женщины немного расслаблялся, ей в голову приходили эти звуки. Ситара и бансури… Откуда у нее в голове название этих инструментов, этого она не могла понять. Она даже не понимала к какой культуре и к какой эпохе они принадлежат. Порой, ей казались они выдуманными.

Раньше, в юные годы, когда девушка оказывалась в плену своего загадочного сна, на утро она долго мучилась вопросами – что это и откуда она это знает. Сейчас Оксана практически уже смирилась со своей загадкой, как будто неизлечимо больной смирился со своим недугом. Она вспоминала, как уже после рождения второго ребенка бегала по разным специалистам: психологам, психоаналитикам, психиатрам, считая, что ей помогут избавиться от мучавшего наваждения. Никто не помог, и она смирилась. Мысль о смене психолога пришла скорее машинально, психолог ее вполне устраивал. Антонина Сергеевна уже пять лет прекрасно снимала стресс и напряжение, а больше Оксана от нее и не ждала. И то, что удивительно красивая гармоничная история иногда сменялась на мучавший ее кошмар – Антонина Сергеевна даже не знала.

Но Оксана была благодарна этому кошмару, однажды он помог ей изменить свою жизнь.

Оксана была одним из тех несчастных советских детей, которые успели вступить в пионеры, надеясь на светлое будущее, а в комсомольцы уже нет. И хуже всего не то, что никакого обещанного светлого будущего у них не было, а то, что они это понимали. Не сказать, что она сильно переживала о комсомоле, или радовалась возможности больше не завязывать этот ужасный галстук, но весь травматизм девяностых она прочувствовала полностью. Вместо юности у нее была задача выжить, а вместо любящих родителей рядом с ней было два разбитых морально человека, которые не понимали, как это – зарабатывать деньги в новой реальности, и как вообще жить дальше. Тем более, что у них родился еще второй ребенок. У Оксаны была сестра, а между ними была пропасть. Они с Ольгой никогда не понимали друг друга. Ольга была человеком нового времени. А Оксане, как старшей приходилось заботиться о младшей сестре, чего она делать не хотела. И Оксана начала ненавидеть само слово «забота».

Может быть поэтому по-настоящему заботиться она начала только о младшем сыне, когда стала более взрослой и уверенной в себе женщиной, когда она ушла от мужа. И новые переживания стерли воспоминания о детских. Старший вырос как-то сам, пока она пыталась решить проблему ее неудачного замужества параллельно пытаясь решить проблему со своей головой.

Когда ее муж, теперь уже бывший, начинал ругаться на нее, что не так приготовлена еда, и не так разложены вещи, или она не вовремя, как ему казалось, пришла домой, Оксана считала, что это все из-за ее снов. То она пытается вспомнить, что там было, или кто там был, то она не высыпается из-за кошмаров. Поэтому не может нормально приготовить или убраться, хотя накануне все планировала. А еще работа… Поскольку она считала себя не вполне нормальной, то все это терпела. Слава Богу не бьет, думала она, и то хорошо.

Однажды, когда Оксана была в декрете со вторым ребенком, муж начал упрекать ее в беспорядке. Обычно женщина покорно все переделывала как он хотел, но в этот день она так безумно устала, а еще и сынишка никак не хотел засыпать, что расправила плечи и ощутила не понятно откуда какую-то силу. Она выпрямилась и твердо и четко проговорила, что не будет ничего убирать пока не выспится! Муж опешил, а потом словно слетел с катушек. Он орал на нее как никогда прежде, что она неблагодарная, что сидит практически на его шее, что второго пожелала родить, зная, как ему нелегко разрываться на двух работах, а тут еще и ипотека! И такую малость как уборка она, сидя в декрете, не может сделать!

Он кричал и кричал, Оксана стояла молча. И, видимо, от отсутствия реакции со стороны жены он взял со стола чашку и разбил об пол. Оксана от неожиданности зажмурилась и услышала, как ребенок заплакал…

Перед ее глазами возникла картина из кошмара: «кто-то страшный в темноте окликает ее – Ты кто?» Вдруг Оксана открывает глаза и у нее начинается истерика:

– Как я могла выйти за тебя? Что ты за человек? Почему я подумала, что ты на моего папу похож, ты вообще не такой! Такого как он я никогда не встречала, такого благородного и честного воина! Он так уважает всех своих женщин, чтобы он хоть одну в беспорядке упрекнул?! – Оксана кричала практически не задумываясь. – Он самый достойный правитель, которого я знала когда-то!

Муж замолчал, нахмурился и гаркнул:

– Ты чокнутая!

Они долго ругались тем вечером. А ночью она не знала, как заснуть. То куски кошмаров накрывали ее сознание, то она открывала глаза и молилась…

Глава 4. Принцесса Аахана

Было начало третьего столетия до нашей эры. Ранним утром ранней весной в богатом государстве Калинга на северо-восточном побережье Индостана любимая жена правителя родила дочь.

Их государство имело отличное расположение на берегу Бенгальского залива, с крупной рекой Маханди, а поэтому процветало. Такое расположение обеспечивало им прекрасные торговые пути, соответственно, были средства на собственный флот и хорошую армию. Да и столица Тосали была сильно укреплена. Это вселяло в них веру, что они могут справиться с любой угрозой. Со всех сторон Калинга соседствовала с огромной империей Маурьев, которые не раз пытались захватить эту богатую землю. Но Калинге всегда удавалось отстоять свою независимость.

Маленькая принцесса была красива как все младенцы для своих родителей, а ее уже немолодой отец сентиментальным, поэтому имя ей дали Аахана, что означало «утренняя красавица». По характеру девочка была очень похожа на мать, своенравная и упрямая, но, если ей было нужно, могла стать доброй и ласковой. Кроме того, девочка была достаточно умна, чем поражала порой взрослых. Отец души в ней не чаял и баловал как мог. Но были у этой девочки и неблагородные черты характера.

Однажды, один из ее братьев увидел, как она пробралась за пределы сада, в котором разрешалось гулять царским детям, и уличил ее. Девочка расплакалась и попросила не говорить отцу. Брат согласился, а тем же вечером она сама рассказала эту историю отцу, только пробравшимся ребенком был тот самый брат. Она знала, что отец поверит именно ей, даже если брат после скажет, что все было наоборот.

Тем временем, шли годы, и девочка превратилась в прекрасную девушку. Аахана любила учиться, ее занимали головоломки и сражения на саблях. Еще с детства она проявляла такой интерес к этому оружию, что отец специально для нее заказал облегченную саблю небольшого размера из самой лучшей дамасской стали. Девушка часто тренировалась. Одна или с учителем, которого также пригласил отец, потакая своей любимой дочери.

Как было принято в те времена, у правителя был целый гарем, поэтому детей у него тоже было много. Аахана не любила сестер, но общалась с некоторыми братьями. Боевой характер и живой ум этой девушки всячески сопротивлялся женской доле древнеиндийского государства. Она с ужасом думала, что когда-нибудь ее выдадут замуж и там она уже не будет свободна, поэтому будучи пока под опекой отца, вела себя так, как будто она принц, а не принцесса.

В один из вечеров девушка со своей матерью, некоторыми сестрами и служанками сидели в одной из комнат женской половины дворца и ужинали. После ужина, они как обычно перед сном болтали. Аахана в такое время отходила к окну, доставала какую-нибудь головоломку, очередные палочки с веревочками, сделанными ее учителем. И пока женщины болтали, она распутывала загадку.

– Аахана, – позвала ее мать.

– Да, – не поднимая головы от своих палочек проговорила девушка, – что ты хочешь?

– Обязательно перед сном зажги благовония и прочти сутру. Ты знаешь какую. Хватит крутить эти бессмысленные веревки! – проворчала мать.

Принцесса подумала, что ее мать никогда не понимала ее увлечений. И дежурно ответила:

– Это для тебя они бессмысленны, а для меня в них много смысла.

– Твой отец вечно тебе потакает!

– Даже странно, тебе же он давно перестал потакать, – вырвалось у Ааханы, но она тут же пожалела о неосторожных словах.

Мать принцессы, некогда бывшая любимая жена царя, не могла смириться, что так и не родила ему сына. Она так зациклилась на этом, что пропустила момент, когда царь перестал ее замечать. Но будучи женщиной властной и неглупой, она все равно смогла удержаться на высоком статусе в гареме, и другие женщины с уважением относились к ней. Никто не позволял себе даже намекнуть, что она больше не любимая жена. Никто, кроме старшей дочери. Кроме Ааханы.

Аахана любила мать, но по мере взросления, проявляя все больше интереса к мужским увлечениям и различным наукам, постепенно отдалялась от нее. А мать, также любя дочь, видела в ее поведении опасность. Поэтому, к юношескому возрасту принцессы в их отношениях появилось противостояние и непонимание. Мать старалась внушить дочери, что ее поведение не соответствует нормам их общества и касты, но Аахана не слушала мать, целиком отдаваясь потребностям своей души.

Ситуация усугублялась еще и тем, что отец поощрял «причуды» дочери, ненужные и опасные, как считала ее мать. Кроме того, безграничная любовь царя к принцессе раздражала его жену. Царица неосознанно чувствовала ревность.

Так, казалось бы, благие намерения матери, разбивались в дребезги о потребности души ее ребенка. Поэтому всякий раз, когда царица пыталась воспитывать Аахану, та уже неосознанно отвечала колкостями. Так произошло и сейчас. И принцесса уже приготовилась выслушать нравоучения матери о подчинении, поведении, предназначении, и прочий подобный «бред», как она думала, но в этот раз мать просто замолчала.

Аахана поняла, что что-то происходит странное и подошла к матери.

– Мам… Госпожа… я не хотела… простите…

Мать подняла на нее глаза, Аахана ждала гневный взгляд, но гнева в них не было, в них читался страх.

– Сегодня приходил слуга с мужской половины, что-то принес нашему смотрителю, я слышала их разговор, – прошептала женщина.

– Что-то случилось? С отцом все в порядке?

– С отцом в порядке. Со страной нет…

– Что ты слышала?

– Даже не знаю, как это сказать, да и правда ли… – шептала мать.

– Да говори уже, – почти шипела девушка, пытаясь не кричать в голос.

– Слуга сказал, что в городе не спокойно, что за стенами люд пытается перебраться сюда, ворота открывают только на короткое время. Развернули военный шатер за стенами. Еще он сказал, ходят слухи, что на нас идут воины. Их тысячи… тьма… – женщина уже почти рыдала.

– Мама, не плачь, мало ли что на улицах болтают, наслушался на рынке, вот и несет этот бред. А даже если и не бред, у отца отличная армия, слоны, конница, колесницы. И стены огромные. Калинга много раз переживала осаду, все будет хорошо.

– Я вот на своей памяти осад не помню, ты откуда это знаешь?

– Историей интересуюсь.

Тем временем остальные женщины стали расходиться по своим покоям спать. Аахана пожелала всем спокойной ночи и тоже пошла к себе. Зайдя в комнату, она крепко заперла дверь, отыскала саблю и положила под подушку. Затем переоделась в мужскую одежду, проверила дверь тайного хода, она не заела, механизмы были исправны. Девушка зажгла факел с обратной стороны двери. Если он не пригодится ночью, то утром она его погасит. «Все в порядке», – подумала она и легла в постель.

Засыпая принцесса вспомнила, что так и не выполнила наставление матери.

Она проснулась среди ночи от лязганья сабель и криков по всюду. Быстро вскочив с постели Аахана подумала, что очень правильно легла одетой. Она подбежала к окну и увидела, как вооруженные люди поджигали город и убивали всех попадавшихся им мужчин-горожан, а женщин тащили куда-то за волосы. Во дворце тоже было неспокойно, это означало, что во дворец уже ворвались. Девушка понимала, что если захватчики попадут в гарем, самое меньшее, что ждет женщин – это смерть. «У отца огромная сильная армия», – подумала она, – «скорее всего он уже там, надо добраться до шатра».

Она схватила саблю и метнулась к тайному ходу. Быстро открыв засов и заперев его с другой стороны, девушка схватила факел и побежала по давно изученному пути. Она слышала, как вбежали в ее покои, и мысленно поблагодарила отца, за то, что он когда-то позволил ей сделать этот ход.

Выбравшись за стенами города, она отбросила факел подальше, вылезла на холм и стала всматриваться в даль. Нужно было понять где армия отца. Было раннее утро, солнечный диск еще не показался из-за горизонта, но было уже светло как днем, много костров вокруг освещали поле боя. На ее глазах армию отца сминали тучи вражеских воинов. Она разглядела на другом холме кучку слонов и часть конницы. Туда отступали уцелевшие воины. Девушка спустилась обратно к стене и решила пойти вдоль нее, по зарослям, чтобы добраться до войска… Вернее до того, что от него осталось.

Ей повезло, вдоль стены удалось пройти незамеченной. Когда она добралась до остатков войска, она отчетливо услышала крики: «Берегите Царя! Берегите Царя!», она узнала голос брата, того самого, которого когда-то обвинила в прогулках за дворцовым садом. Принцессе стало одновременно и стыдно, и страшно. Буря чувств пронеслась в ее душе. Она вылезла из зарослей и увидела, как убили ее братьев, а затем отца. Вражеские воины орали «Победа! Победа!» Гудели слоны и ржали лошади, скорее всего от страха…

Вокруг еще слышалось лязганье сабель, а в воздухе витал запах крови и паленной плоти. Куча костров горело у города, которые запалили захватчики, чтобы их правителю было видно битву. Принцесса замерла, а потом попятилась назад. Чуть повернув голову, сбоку поодаль от себя, она разглядела военный шатер отца и решила в нем спрятаться. Внутри было тихо и темно. В чаше для огня тлели угли. За чашей лежали шкуры диких животных, которые видимо не успели разложить как ковры, и в них можно было спрятаться.

Девушка еще не до конца осознавала происходящее и действовала машинально. Она пошла к шкурам, но вдруг ее кто-то окрикнул: «Эй! Ты кто?» Принцесса обернулась. Большая черная фигура как гора стояла перед ней. Она знала как выглядят воины отца, а этот явно не был на них похож, да и акцент выдавал принадлежность к другим землям. Дальше, как во сне – возникла картина, как убили ее братьев и отца, и она сначала почти шипела: «Убей меня… как моих родных, прошу, убей…». Все сильнее и сильнее захватывала ее истерика. И вот она уже кричала, что нет лучше правителя чем ее отец, и что жить она без него не хочет.

***

Царь Ашока уже был не так горяч и молод, как в юности. Он много лет планировал эту битву. Столько раз прокручивал в мозгу тактику. Все время изучал записи походов деда и отца, которым так и не удалось покорить Калингу. И теперь, когда победа была за ним, но он видел сколько было смерти вокруг, когда ему доложили о количестве погибших с обеих сторон, когда он слышал общий рев людей, потерявших близких, от истерики этой перепачканной девушки, непонятно почему одетой в мужское платье и непонятно как оказавшейся здесь, ему самому захотелось выть. И чтобы не показать свою слабость, он просто прижал к себе это юное дрожащее создание и стал успокаивать.

От стресса она потеряла сознание. Он перенес ее на шкуры, вытер прекрасное лицо и позвал слуг, чтобы подали воды.

***

Оксана ворочалась во сне. Ей снова снился ее кошмар. Гудящие слоны и ржущие лошади как будто выводили в воздухе «Уууужааас, ууужаааас…»

Проснувшись она осознала, что ругаясь с мужем накануне вечером, говорила об отце из сна. Если все это бред, подумала Оксана, то пусть он, по крайней мере, даст мне силы уйти.

Утром она собрала необходимые вещи, детей и уехала к родителям.

Глава 5. Максим

Оксане пришлось рано выйти из второго декрета. Поручив заботу о сыновьях маме, она стала подрабатывать в местном пошивочном цехе. Родители жили в небольшом областном центре, а область их славилась швейным производством, поэтому профессия, которую получила молодая девушка и ее сестра, была швейная. Шили на том производстве все: от постельного белья до трусов с майками. Правда, продавалось это не очень. Чтобы сбыть продукцию в нулевые годы нужно было договариваться с крупными магазинами Москвы и Московской области, а там хватало дешевого китайского барахла. Вот и ездили сотрудники этого производства по небольшим магазинам ближнего Подмосковья, пытаясь пристроить продукцию.

Однажды поехала и Оксана. Им предлагали процент с продажи, а деньги с двумя детьми и родителями пенсионерами ей ой как нужны были. Сестра была далеко, к родителям приезжала редко. С Оксаной они почти не общались. Бывший муж Оксаны, после ее ухода, запил. Стал работать непостоянно, плату получал неофициально. Об алиментах можно было забыть. Поэтому женщина крутилась как могла.

Пристраивая продукцию производства, она вдруг обнаружила в себе торговый талант. Она умело договаривалась и ставила условия, и вскоре обросла сетью знакомств, по которым можно было пристроить швейную продукцию. Постепенно она вышла на небольшие магазины Москвы, а потом решила открыть отдельную фирму по распределению продукции и того производства, на котором сама недавно работала, и некоторых других.

Оксана переехала в Москву, забрала мальчишек, а чуть позже открыла свой пошивочный цех. Теперь она уже искала не продукцию, а ткани для своего собственного производства.

***

Сквозь окно Оксана наблюдала как люди спешили кто куда. Возможно, на работу, возможно, на деловые встречи, да мало ли поводов бежать по центру города прохладным осенним утром. Оксана следила как прохожим под ноги медленно опускались желтые листья. Вдруг из общей композиции ее внимание сосредоточилось на фигуре мужчины, быстро направляющегося ко входу в отель. «Слишком строго выглядит», – подумала она. Серое пальто наглухо застегнутое под воротничок, кепка, перчатки, брюки и туфли черные. Причем такого глубокого цвета, как часть самой тьмы. «Да, странные метафоры мне приходят в голову с утра», – уже мысленно шутила над собой наша героиня. Тем временем, к ней подошла ассистентка:

– Оксана Николаевна, Максим Сергеевич уже зашел в отель, я сейчас проведу его к Вам.

– Хорошо, Леночка. Я буду тут.

Когда Лена вернулась со спутником, Оксана не то чтобы удивилась, она даже несколько испугалась увиденного. Рядом стоял именно тот мужчина, на которого она обратила внимание. Только теперь на нем не было пальто, перчаток и кепки. Сейчас он был вообще в одном черном цвете. Это был рослый мужчина лет сорока. Вполне приятной внешности, однако черты его почти аристократичного лица были резковатыми.

Почему она напряглась, она и сама не понимала. Для нее он выглядел как-то зловеще. Даже портфель в его руке тоже был черный. И он не улыбался, вообще не вызывал желание контактировать.

– Приветствую! Максим, – мужчина протянул руку, – думаю, лучше без отчеств.

Оксана поежилась, но ответила:

– Доброе утро! Оксана, – она тоже протянула руку и даже попыталась улыбнуться, – согласна, с отчествами очень официально.

Прикосновение руки предполагаемого будущего делового партнера было холодным. Оксану словно пронзило холодом. «Он из-за льда», – пронеслось в ее голове. «Бред», – тут же подумала женщина, – «он же только с улицы».

Следующие полчаса прошли как в тумане. Максим показывал образцы тканей его производства, говорил о цене, объемах, сроках поставки… Оксана практически не могла сосредоточиться, она даже не могла понять, устраивает ли ее именно эта ткань. Этот мужчина одновременно отталкивал и манил ее. Что-то странное было в его холодном взгляде серых глаз. Оксане внезапно захотелось домой, и она подумала, хорошо, что Лена с ними и все записывает. Оксана даже уже представляла, что сидит в самолете на Москву. «Кажется, завтра должен приехать младший сын на каникулы», – пронеслось в голове женщины.

– Оксана, Вы готовы подписать договор? – прозвучало как завершение презентации тканей.

– Мне нужно подумать, – ответила Оксана. – У Вас есть распечатка предложений? И желательно бы образцы получить.

– Да, конечно, Вы можете взять все образцы, которые я показывал. И информационные листы мы Вам тоже подготовили, вот они.

Мужчина достал из портфеля увесистую папку и положил на стол.

– Отлично, спасибо! – ответила Оксана, – мне нужно идти, важный звонок, будем на связи, Максим.

Дежурно улыбаясь она передала каталог тканей и папку ассистентке и стала вставать из-за стола, как бы давая понять, что разговор окончен. Мужчина серьезно следил за ее движениями.

– Оксана, – чуть прищурив глаза произнес он, – может поужинаем сегодня? Без обсуждения дел. Просто как хорошие приятели.

– Приятели? – удивилась Оксана. Она этого человека видела первый раз в жизни.

– Да… почему нет? – совершенно невозмутимо ответил Максим.

Ассистентка закашлялась, и Оксана подумала, что отказываться не стоит, так как деловая составляющая действительно выглядела привлекательной.

– Хорошо, – ответила женщина, – только здесь, в отеле. И не поужинаем, а пообедаем. У меня самолет вечером, еще нужно добраться до аэропорта.

Она почему-то надеялась, что ему это будет неудобно, и он откажется, однако Максим согласился. Также холодно, как и здоровался.

***

Оксана отдавала себе отчет зачем согласилась пообедать с этим странным типом, но почему они с Леной уже сидели в его машине, а он вез их в аэропорт – было загадкой. Даже для нее. Куда лучше было бы вызвать бизнес-такси. Тем более, что в пути они почти не разговаривали. Да и за обедом тоже. Он задал пару дежурных вопросов, что-то о детстве, что-то о Москве, потом спросил нравится ли ей здесь в Минске. Сама Оксана ни о чем не спрашивала только отвечала, да и то сдержанно.

Потом он предложил подвести их до аэропорта, и она вдруг согласилась.

Перед терминалом мужчина достал из багажника чемоданы, помог перетащить их через бордюр тротуара, и как бы прощаясь произнес:

– На следующей неделе я планирую быть в Москве, у Вас есть время принять решение. Так что до встречи!

– До встречи! – практически машинально ответила Оксана и поспешила уйти.

***

Самолет набирал высоту. Лена сидела рядом с Оксаной и отбирала наиболее интересные предложения по тканям. Она делала очень рутинную, но в тоже время очень нужную работу, на которую у Оксаны никогда не хватало терпения.

– Оксана Николаевна, я подобрала три образца, которые идеально подойдут для наших новых костюмов, вот, – протянула документы Лена, следом она передала и каталог тканей, – я наклеила стикеры на нужные образцы.

– Хорошо, Лена, я сначала ткани посмотрю.

Оксана открыла один образец, смотрела она не на ткани, а в иллюминатор в белую дымку. Самолет шел сквозь облака, а ее ладонь гладила ткань, пытаясь уловить ощущение. Оксана сначала всегда так проверяла образцы, на ощупь, не смотря на ткань. Материал был удивительно мягкий и приятный, хотя это был плотный трикотаж. Ощущения Оксане понравились, она прикрыла глаза, а перед ними возник образ Максима.

Оксана тут же резко их открыла. Ее словно холодной водой окатило и пробрало до костей, она даже вздрогнула. Так резко отличалось ощущение от ткани и от человека ее принесшего.

Оксана закрыла каталог и протянула его ассистентке:

– Лена, убери пока. Я в Москве посмотрю.

– Хорошо, Оксана Николаевна.

Лена явно была удивлена таким решением начальницы. Она знала, что Оксана Николаевна всегда отсматривала образцы сразу. И обычно принимала решение о сотрудничестве еще до прибытия в Москву. Однако, Лена не показала своего удивления, за что Оксана была ей очень благодарна. Женщина не хотела вдаваться в свои странные ощущения, а тем более обсуждать это с подчиненной. Хоть и довольно близкой.

Они летели уже на высоте почти десять тысяч метров и яркое солнце освещало борт самолета заливая светом салон через иллюминаторы. Пассажиры стали прикрывать шторки, и создался полумрак. Оксана задремала…

***

Сквозь тьму на нее смотрело лицо Максима в какой-то странной одежде. Темный балахон закрывал почти все тело, а лицо было искажено гримасой. И Оксана не могла понять, то ли это гримаса боли, то ли ненависти. Он что-то шептал, но Оксана не улавливала смысл…

Глава 6. Царица

Аахана стала третьей женой Ашоки и первой официально коронованной царицей империи Маурьев, которая могла править наравне с мужем. Теперь ее все называли Асандхимитра, что означало «известная», точнее «следующая за великим». Настоящего имени даже царь не знал. Когда он спросил, как ее называть, она ответила, что старое имя она потеряла, а новым ее еще не нарекли. Царь тогда был озадачен. Они уже вошли в Паталипутру с победой над Калингой. А вести о новой загадочной и очень красивой наложнице опередили их прибытие. Народ встречал царский караван гулом и победными криками, сбиваясь в кучи и следуя за слоном Ааханы.

При въезде каравана во двор дворца царь всем объявил, что во время пяти дней Дивали будет традиционное поклонение богине Лакшми, празднование победы его великого войска, а еще состоится свадьба с принцессой Асандхимитрой. Так был закреплен ее царственный статус.

***

Асандхимитра вышла из своих покоев и отправилась в дворцовый сад, в место где специально для нее был вытесан из камня и установлен алтарь новой веры. Алтарь Будды. За ней следовала служанка. Она несла курильницу с благовониями. Вера была новой, а поклонение старым. Царица просила у Высшего дать ей наследника. Прошло уже полгода с момента свадьбы и коронации, но она до сих пор не забеременела.

Царь обожал свою новую жену и каждую ночь проводил в ее покоях, а она никак не могла обрадовать его вестью о ребенке. Поэтому Асандхимитра распорядилась соорудить в дворцовом саду алтарь новой веры. В старых богах она была разочарована. Старые боги вызывали в ней тяжелые воспоминания. Возможно, из-за последней просьбы матери, которая осталась не исполненной. Возможно, она косвенно винила их в страданиях своей маленькой страны. Калинга теперь считалась провинцией огромной империи Маурьев, но для «принцессы Ааханы» она навсегда осталась потерянной страной.

Царица подошла к алтарю и велела поставить на него курильницу. Служанка молча выполнила приказ царицы и стала поодаль. Дымок от зажжённых благовоний поднимался вверх. Асандхимитра молча смотрела на этот дымок и обращалась к Высшему. Она так называла Будду.

– Опять жжешь свои палки, – раздался неприятный женский голос за спинами женщин.

Царица обернулась. За ней стояла первая жена царя, Деви со своими служанками.

– Не помогут они тебе, – продолжала Деви, – я понесла после первой же ночи! А к тебе полгода ходит, а плода все нет. Это твое наказание за мужское одеяние и саблю. До нас дошли слухи, что ты вытворяла, пока тебя не нашли наши доблестные воины. И то, что ты дочка царя, небось выдумала, хитрая девка!

Деви продолжала свою речь в том же духе. Асандхимитра смотрела на нее молча и думала, что царь зря называл эту женщину по одному из имен жены бога Шивы. Асандхимитра видела в дворцовых документах, что Деви получила после свадьбы имя Шакья Кумари, что означало «царствующая от земли» или «практичное царствование». Асандхимитра также читала, что у некоторых северных народов имя Кумари было связано с божеством смерти. От этих мыслей ее передернуло.

Деви официальное имя тоже не нравилось, хотя вряд ли она знала о божестве. Но она приказала ее так не называть, и все во дворце практически забыли о ее «царственном» имени.

– Что молчишь? Не чего сказать? Ни какая ты не царская дочка, лживая кошка, вот ты кто! – не унималась первая жена царя.

Царица не слушала весь этот бред, она даже не могла понять какие чувства вызывает в ней эта недалекая женщина, дочь торговца. Сандхи подумала, что первой жене царя очень подходит ее официальное имя, хоть и не нравится, а еще, что в юности Деви была красива, но сейчас, то ли от возраста, то ли от раздираемой ревности ее лицо стало покрываться морщинами и приобрело какой-то неприятный облик. Деви же с ума сходила от того, что царь больше не посещал ее, и еще от того, что она не имела право на коронацию будучи другой касты. Она могла похвастаться только наследниками. И в этом Сандхи, так ласково называл Ашока свою любимую жену, по-настоящему завидовала ей.

У Деви было двое детей сын и дочь. Отец обожал их и проводил с ними много времени. Асандхимитра тоже подружилась с ребятами, потому что сама только повзрослела, и в ней еще жила та маленькая задорная девочка, любимица отца, которую баловали и многое позволяли. Сандхи узнавала в этих детях себя, и тоже стала баловать их, чем заслужила их расположение. Конечно же Деви была не рада такому обстоятельству. Но как она не настраивала детей против Асандхимитры, они все равно с радостью бежали играть с новой женой отца.

Наконец, Асандхимитра нарушила молчание.

– Разве к лицу жене великого правителя говорить столь гадкие речи? – произнесла она, а сама подумала: «Скоро ты отправишься в долгое путешествие в Удджайн».

Одна из служанок Деви еле слышно хмыкнула, и Деви замолчала, поморщилась, развернулась и пошла в сторону дворца. Служанки отправились за ней. Асандхимитра знала, что кто-то из этих девушек донесет слугам ее мужа, что тут произошло. Некоторые слуги Деви, как и слуги почти всех значимых особ гарема, получали от Асандхимитры плату за «нужные» доносы. А старший смотритель гарема вообще был на регулярном обеспечении у царицы. У некоторых были приказы доносить нападки на Асандхимитру или хвалить Асандхимитру слугам Ашоки.

И царица знала, что этот разговор тоже донесут. Однако, в этом происшествии для Сандхи был и плюс, и минус.

Асандхимитра, как бы случайно, обронила фразу о том, что Деви нужно отправиться навестить отца. Нужные доносы потихоньку точили связь между царем и его первой женой, которая и так была слаба. И мысль отправить Деви из дворца все более нравилась правителю, но детей, разумеется, он собирался оставить при себе. Однако, царица не хотела лишний раз напоминать Ашоке о наследниках. Но она старалась почаще проводить время с детьми Деви. Так Асандхимитра заменяла мысли Ашоки об отсутствии собственной беременности на мысли об уже существующих детях.

Сандхи сначала просто хотела пожить какое-то время без присутствия Деви, но пока царь «зрел» в своем решении, Асандхимитра стала думать, что если первая жена уедет на совсем, то будет еще лучше. Так прекрасно было бы жить без ее нападок и язвительных слов. И почему такой глупой женщине Всевышний дал детей, еще и мальчика, а Сандхи не дает?

Мысленные рассуждения о детях привели царицу к опасному решению: если случится так, что Деви не вернется, Сандхи станет матерью ее детям. Она сможет достойно воспитать их. И уже не так страшно теперь казалось возможное отсутствие собственных детей.

***

Услышав от правителя о путешествии, Деви попросила послать за отцом и привезти его во дворец, якобы дети еще слишком маленькие, чтобы разлучаться с матерью. Деви чувствовала, что она может не вернуться. Поэтому, сегодня первая жена царя затронула опасную тему бесплодия Асандхимитры. И «донос» следовало подкорректировать. Асандхимитра обернулась к своей служанке:

– Найди нужную нам девушку, пусть расскажет все, кроме темы плода, – еле тихо прошептала царица, – беги.

– Слушаюсь, Госпожа!

Служанка поторопилась в след за слугами Деви.

Сандхи вздохнула. Где теперь была эта маленькая задорная и любознательная девочка? Та сторона ее характера, которую в детстве она скрывала и стыдилась, брала над ней верх сейчас. Как-будто жизненно важно было поддерживать в себе эти качества.

Царица тут же откинула муки совести и решила, что она коронованная супруга, поэтому ее поведение оправдано. В конце концов она преследует благородные цели. Она хочет подарить особенного наследника и создать мир во всем Индостане! А что могут сделать эти бесконечные дочери торговцев, браминов… Они понятия не имеют, как управлять империей, они же не учатся ни чему. Только и знают, что рожать по больше детей и угождать мужу.

Разве великому правителю нужны распри потом? Хорошо хоть вторая жена отправилась к праотцам. Думала Асандхимитра. Правителю нужен хороший приемник и Асандхимитра подарит такого! Нужно просто больше просить.

В крайнем случае, есть сын Деви – маленький принц Махендра.

Глава 7. Караван

Прошла неделя после разговора у алтаря. Ашока распорядился готовить караван для Деви в путешествие к отцу.

Стоял полдень. На огромной террасе дворца женщины гарема отдыхали, ели фрукты, пили прохладные напитки и болтали друг с другом. Терраса была построена как один из уровней дворца, на ней были колонны, на которых держалась крыша, и можно было находиться на воздухе, но не под палящим солнцем. Камни строения в тени отдавали холод, поэтому там никогда не бывало жарко. Кроме того, терраса так удачно располагалась, что с нее можно было видеть сад дворца, наблюдать за птицами и искусственно сделанными многоуровневыми ручьями, в которых очень красиво бежала вода. Именно эту террасу выбрали для дневного отдыха. Здесь были наложницы, сестры царя, их служанки. Даже Деви со своими служанками была там. Все обсуждали приготовление каравана для первой жены.

– Видишь, Деви, царь ценит тебя! Самых лучших слонов приказал готовить, – сказала Ревати, старшая из сестер.

– Да нет же, он просто ее отсылает, – засмеялась одна из наложниц, – зачем ты говорила об отце, Деви? Сама дала ему повод отделаться от тебя…

– Я просила о другом! – возразила Деви, – не болтайте, чего не знаете!

– Ладно, не ругайтесь, – сказала еще одна наложница, Рута, – как будто вы не понимаете, что происходит. Повелитель перестал вообще к кому-то из нас заходить, а все ОНА!

– Тихо, ты! – вмешалась еще одна наложница – Услышит ведь!

– Не услышит, вон она в саду, – кивнула Рута в сторону сада, – все молится своему Богу! Бог един, Бог един… Ведьма…

– Она то молится, да тут не знаешь, кто ее «уши» – прошептала старшая сестра царя очень тихо на ухо Деви.

– Да, из моих слуг точно кто-то доносит, а все она. Главное, как она умудрилась так настроить повелителя? Я кроме правды ничего не говорила, – удивлялась Деви.

– Может ее Бог и хорош, раз она получает, что хочет, – продолжала Ревати.

– Она просит ребенка, но она никогда не родит, поверь! – Чуть более громко возразила Деви сестре царя.

– Деви, тише!

– А мне уже нечего бояться, она сделает так, что я не вернусь сюда, – Деви заплакала, – не оставляй моих детей, Ревати… Пожалуйста.

Ревати положила ее голову к себе на колени и долго гладила ее волосы, пока женщина не успокоилась.

***

– Никогда не рожу? Так и сказала? – шипела Асандхимитра в ответ своей служанке.

– Да, Госпожа!

Они снова гуляли в саду. За полгода после коронации царица умудрилась создать целую сеть слуг-соглядатаев для себя. После свадьбы она отказалась от свадебного подарка, но взамен попросила супруга, чтобы тот создал фонд для царицы, чтобы она могла помогать жертвам прошлой войны, особенно женщинам, оставшимся без мужей. Просьба показалась ему достойной, и царь согласился.

Сандхи действительно помогала бедным женщинам, но так как была умна, часть средств пустила на нужных слуг. Сначала, она только узнавала, что происходит во дворце, а потом стала и за «доносы» платить.

Соглядатаи были везде, в услужении у всех и передавали все. Асандхимитра была невероятно умна и хитра, все важные разговоры она вела только в саду, только один на один. Лично с ней могли заговаривать только несколько человек, и в стенах дворца им было строго приказано молчать. Существовал особый знак ладонями, который они показывали царице, если была срочная новость. Все во дворце считали, что это знак поклонения Будде, а Асандхимитра понимала, что надо выйти из дворца в сад, прогуляться. Она распорядилась, чтобы в определенном месте сада никто не мог появиться без ее разрешения.

Сейчас они были как раз в таком месте.

– Ладно, с этим я разберусь, какие еще новости?

– Слуга повелителя доложил, что в его покоях появились новые свитки с картами. Ему удалось прочесть название, кажется Кералапутра.

– Хм, это южная территория, она не входит в состав Империи. Значит он готовит поход. Понятно, ты свободна. Я пока останусь здесь, нужно подумать.

Асандхимитра медленно направилась к своему алтарю. Алтарь был поставлен на том месте где позволено было гулять всем обитателям гарема. Около алтаря стояла старшая сестра повелителя, Ревати.

– Твой Бог слышит тебя? – спросила она, повернувшись к приближающейся Асандхимитре.

– Он слышит даже тебя, хотя ты обращаешься не к нему, – ответила ей царица.

– А гнева своего Бога ты не боишься? – продолжала в том же духе Ревати.

– Ему не за что на меня гневаться.

– Ты ведь приложила усилия к высылке Деви… Не возражай. – Ревати немного помолчала, потом продолжила, – Деви переживает за детей. Если в тебе есть хоть капля сострадания, сделай так, чтобы ее отца привезли сюда, а она сама не уезжала из гарема.

– Я не решаю за повелителя. И ей нечего переживать, с ней едет множество слуг и охрана, через три полные луны она вернется во дворец.

Еще какое-то время женщины стояли молча у алтаря, каждая думала о своем. Асандхимитра первая решила уйти, поворачиваясь она обронила:

– Передай Деви, ее дети всегда будут под моей защитой.

Ревати поняла, что страх Деви не был напрасным.

***

Караван отправился в путь. Деви ехала на самом богато-украшенном слоне, на котором был сооружен красивый шатер из светло-розовой ткани. В шатре вместе с женой правителя ехало несколько служанок. В Ананде Деви была уверена, это была преданная девушка, служившая ей много лет. А вот другую служанку она побаивалась. Другая была угрюма, непонятного возраста, темная как ночь, закутанная в не здешнее одеяние. Кроме того, Деви ее раньше никогда не видела. Эту служанку привел старший гаремный смотритель и посадил в шатер к Деви. Жена правителя даже не знала имени этой девушки, поэтому попыталась отказать гаремному смотрителю в таком сопровождении. Но он сказал, что это приказ повелителя и он не смеет ослушаться. Деви тоже не посмела.

Теперь она ехала в такой странной компании и испытывала сильную потребность показать свою власть. Деви обратилась к угрюмой служанке:

– Как твое имя?

– Мухра, Госпожа. – ответила служанка, странно делая ударение на первый слог.

– Откуда ты?

– Я из южных земель, Госпожа.

– Что ты умеешь делать?

– Я хорошо управляюсь с саблей, я здесь, чтобы защищать Вас, Госпожа.

Она говорила так, словно вбивала каждое слово в землю. Глухо, но отчетливо. Деви стало еще страшнее. Она поняла, что от этой девушки ей будет сложно отделаться.

Караван практически добрался до цели, осталась одна ночь. Деви очень устала в пути и мечтала оказаться в нормальном доме. Сначала их караван шел через джунгли. Двигались медленно, целых двадцать дней, но там хотя бы солнце не палило. Сейчас же они вышли в пустыню и уже несколько дней мучились от невыносимой жары днем и от холода ночью. На ночь разбивали шатры, зажигали костры в медных чашах на специальных треногах и факелы вокруг. По словам погонщиков, оставалась последняя ночь.

Походный шатер Деви был небольшим, он был просто убран: прямо на земле лежало несколько шкур, небольшое ложе для Деви, подушки для слуг и дорожный столик с принадлежностями для омовений. Жена царя лежала на своем ложе и пыталась заснуть, было холодно, даже не смотря на горячие камни, которые были в ногах ложа. Сон никак не шел. Подле ложа, на подушках спали служанки. Вдруг Деви услышала крик. Кричала Ананда:

– Она меня ужалила, она меня ужалила! Кобра! Как она тут оказалась… – девушка потеряла сознание.

Мухра вскочила и рванула к выходу, снаружи она схватила первый попавшийся факел, для отпугивания диких животных и вбежала обратно в шатер. В одной руке она держала факел, а во второй уже была сабля. Мигом, обнаружив змею, она отрубила ей голову.

***

Деви сидела на своем ложе и не смела двинуться. Ее трясло от ужаса. Вот уже час бедная Ананда билась в агонии. Мухра была с ней, давала воду, обтирала испарину. Еще через час девушка скончалась.