Необходимая жертва

Глава 1

Дождь начался ещё вчера и шёл не переставая всю ночь, монотонно барабаня по жестяным карнизам крупными каплями. Он немного утих под утро, словно специально для того, чтобы на рассвете, сером, как черно-белое фото, в город вполз туман. Мягко сел на крыши домов и потёк вниз, в провалы улиц.

Обволакивал, будто нежный убийца шею жертвы. Душил звуки мягким шарфом. Закрывал холодными пальцами глаза окон и шептал: "Ш-ш-ш… Тихо… тихо…"

Город затих, пустой и продрогший в холодной пыли дождя, заглушив, кажется, все звуки. Настороженно замер предчувствуя неотвратимое.

Окно под самой крышей в маленькой, темноватой в дождливых сумерках мансарде, распахнуло сквозняком, и ветер ударил деревянной рамой глухо и тревожно. Тонкая штора свесилась за подоконник развиваясь, как выброшенный в порыве отчаянья белый флаг. Ткань намокла и слиплась. Сейчас, под мерными порывами ветра казалось, что это птица упавшая на щербатый подоконник. Раненная, но пытающаяся взлететь.

Письменный стол у окна залило дождём и разбросанные ветром бумаги прилипли к тёмному полированному дереву. Строчки  расплылись от воды и слов стало не разобрать. Лишь на одной странице, что наполовину оставалась сухой, и свешивалась вниз, будто желая сбежать, и спастись от размокания.

Так вот, на этой странице, округлыми крупными буквами, чьей-то старательной рукой было выведено:

"Мы обязательно встретимся. Веришь? Прости" Дальше фраза обрывалась, плотно зачерканая и от этого драматизм происходящего казался острым, как бритва.

Неизвестно кому адресованное послание, беспорядок царящий в крохотной комнате, говорили о том, что кто-то, очевидно, очень торопился и переживал внутренний раздрай, сообщая нервозность всему пространству.

Хрупкая темноволосая девушка, замершая на какое-то время в дверном проёме, решительно пересекла маленькую мансарду. Звук её шагов разрушил драматичное напряжение. Так в кино обрывается тревожная музыка и герои говорят, как самые обычные люди.

Девушка вернула мокрую штору в комнату и захлопнула старую  раму.

– Сил нет терпеть это! – она подняла влажные теперь ладони вверх и огляделась пытаясь решить – вытереть следы потопа или не стоит пачкаться. Всё же почти место преступления.

– Я бы не трогал, – произнёс худой мужчина с копной тёмных вьющихся волос у бледного лица, и поправил на носу очки. Он стоял у входной двери, глядя, как его спутница, одетая в кожаную “косуху” и рваные на коленках джинсы, ходит по чужой комнате оставляя на старом паркете мокрые следы.

– Принесу тряпку! – заявила девушка и вышла из комнаты.

Герхардт Камински снова поправил на носу очки в толстой оправе и скрестил на груди руки. Он продрог стоя на сквозняке и даже твидовый пиджак и шерстяной жилет под ним, не спасали. Камински не любил холод. И Город тоже не любил – угнетала его мрачная серость и обилие контрастов. От уродливого до прекрасного здесь бывало всего пару метров. Великолепная архитектура пышных дворцов и площадей соседствовала с облезлыми арками и дворами-колодцами, где вздернуться на ржавой трубе очень запросто, а вот жить…

– Нет уж!

Подумать только, он, Герхардт Камински всерьёз размышлял о переезде сюда! Как такое могло прийти в голову?! Жить под небом, которое, кажется, не придавило тебя к земле только потому, что мешают крыши. Небо, цвет которого триста дней в году такого же оттенка, как живот помойного кота!

Нет! Пусть этим любуются другие! Эстеты грязных оттенков и романтики от декаданса. Ему, Герхардту Камински, приятны другие краски! Другой пейзаж за окном радует его глаз и наполняет желанием жить!

Он нервно прошёлся по комнате заполненной до краёв холодным воздухом. Хмурился, рассматривая разбросанные всюду вещи, но ни к чему не прикасался. Внимание привлёк листок с "посланием" и Камински присел перед ним, склонив набок голову в кудрях каштановых волос. От влажного воздуха они бессовестно вились, придавая Герхардту вид легкомысленный и даже смешной.

– Ну что? – Женя появилась за его спиной так неожиданно, что Камински вздрогнул.

– Ничего, – он выпрямился, хмуро поглядывая на спутницу из-за стёкол очков. – Ерунда какая-то.

– Ну, – Женя оттеснила Герхардта от окна, поставила на подоконник в облезлой белой краске, синий пластиковый таз, в таз бросила мокрый хвост занавески и принялась собирать лужу дождевой воды, тряпкой из микрофибры.

– Ужасно глупая история, – говорила девушка, неловко шлёпая оранжевой тряпкой. – Это, знаешь, Ветров попросил меня проверить. Я даже думала отказаться. Ну чушь же! Нельзя верить каждой старухе на слово!

Женя выжала тряпку в таз со шторой и продолжила возить по подоконнику.

– А при чем здесь старухи? – Герхард зажал пальцы под мышками. Так велико было желание отобрать у Евгении таз и тряпку и все сделать самому.

– Ветров же в больнице работает, —заметила Женя.

Камински и так это знал. Ветров Павел Викторович – глава клана Света Северных Земель в человеческом мире занимал должность врача-травматолога, а ещё пол ставки участкового терапевта и, так как больше некому – главного врача небольшого больничного комплекса в районе Старого Города. Странно, что никому не приходило в голову, что обычный человек не вытянул бы на себе столько.

– И вот, значит, старухи же обожают его, – продолжала Женя, снова отжимая тряпку. – И часто несут не только свои болячки, но и сплетни. Он им считай ближе, чем родственник… Так вот… И пришла к нему бабуля божий одуванчик – ногу подвернула, когда выходила из трамвая. То, сё. Он говорит: "А есть вам, бабушка, кого в аптеку послать или в магазин, а то вам бы пару неделек посидеть в покое, носочки повязать, да сериалы посмотреть?". И она говорит: "Я одинокая, но вот была у меня жиличка – я ей сдала комнату в мансарде. Отдельный вход и удобства. Хоть и пять метров всего. Очень милая девушка. Но что-то её уже сутки, как нет. Что делать не знаю."

– Действительно, – едко буркнул Герхардт, поправляя очки.

– Да! – Женя обернулась к нему, и тряхнула головой, чтобы убрать выбившуюся и щекочущую лоб прядь. – Да, Гер! Потому что жиличка эта не местная. Бабка с больной ногой. Что ей делать?

– Звонить в полицию? – предположил Камински.

– Ой, – Женя скривилась и покачала головой. Небрежный хвостик тёмных волос на макушке печально качнулся в сторону. – Она позвонила. Сразу, как девчонка ночевать не пришла. Но в полиции такие, знаешь, чёрствые люди. Послали её. Подождать.

– Ага! – воскликнул Камински. Хотя на самом деле начал утомляться от подробностей, но Женя иначе не умела. Её рассказы всегда начинались очень издалека.

– Ну, вот. Тогда бабка решила брать следствие в свои руки. Пришла. Открыла своим ключом.

– Подожди! – Герхард взмахнул в воздухе бледными пальцами. – Сейчас стоп! Откуда старуха вообще узнала, что девушка пропала? Что я упустил?

Женя отжала тряпку, провела ею ещё раз по подоконнику и бросила в таз.

– Я же говорю!– она раздражённо обернулась уперев руки в бока. – Отношения у них были до-ве-ри-тель-ные! Как у бабки с внучкой! И эта квартирантка всегда заглядывала к ней, когда возвращалась домой!

– К кому? – спросил Герхард, специально доставая Евгению. Когда она злилась, то на щеках у неё проступал едва заметный румянец. И бледное лицо с тёмными глазами преображалось, в нем появлялась нежная, тонкая красота, какую умели улавливать художники на старых полотнах. Современные же каноны пытались научить женщин наносить эту красоту при помощи румян, но вместо прекрасных мадонн, по улицам ходили матрёшки.

– К бабке! К бабке же! – Женя снова поправила волосы надо лбом рукавом кожаной куртки, и схватила таз с тряпкой и мутной дождевой водой на дне. – Старуха живёт этажом ниже! И когда квартирантка поднималась сюда, домой к себе, то заходила к бабке! А в тот вечер – не зашла! Бабка до утра ворочалась, потом поднялась. Тут такое – бардак этот. Она в полицию позвонила. Её послали. Вот она тогда решила лично нанести им визит! Но неудачно вышла из трамвая и оказалась у Ветрова в кабинете! Понятно?

Женя вопросительно подняла брови, но не дожидаясь ответа, пронеслась мимо в ванную. Она вообще была очень энергичной девушкой и неторопливый Камински всегда удивлялся тому, как они оказались вместе?

– Допустим, – Герхардт в два шага пересёк комнату и подошёл к распахнутой двери совмещённого санузла. Женя вылила в раковину грязную воду и полоскала тряпку. – Но окно можно было закрыть?

– Может она не заметила? Или испугалась? – предположила Женя. – Когда вокруг такое будет ли волновать какое-то окно?

– Когда это случилось?

– Ты имеешь ввиду, когда бабка пришла к Ветрову? – Женя поставила таз в чугунную ванну с порыжевшим дном и подставила руки под кран, намылив до густой пены. Мыло в прозрачной бутылочке с дозатором пахло каким-то запахом из детства. Камински даже почувствовал что-то вроде ностальгии по тем временам, когда он был мальчишкой и бабушка Гертруда Олафовна мыла его в ванной не щадя оттирая грубой мочалкой грязь с коленок и локтей.

– Вчера это было, – Женя закрыла кран, стряхнула мокрые ладони над раковиной и вытерла о полосатое полотенце на пластиковом крючке.

Обстановка здесь, и во всей квартире была чистенькой, но довольно скромной.

– Это было вчера, Гер. И Ветров сразу заинтересовался.

Женя снова вошла в комнату и остановилась в центре. Камински просто развернулся в другую сторону от дверного проёма.

– Он попросил наших узнать подробнее о девушке, – продолжала Женя. – Одинокая. Двадцать семь лет. Без вредных привычек. Жила замкнуто. Работала администратором в детской поликлинике. Примерно месяц назад поисковые запросы в браузере изменились. Раньше она сидела на сайтах для писателей. Знаешь, из тех, кого не берут в издательства, но это их не останавливает.

Женя фыркнула. Камински рассеянно кивнул и заметил:

– Видимо, это, – он показал на листы размокшей бумаги. – Рукопись.

– Угу, видимо. Так вот. Недавно она стала мониторить эзотерические сайты и форумы. Запросы интересные – про голоса в голове. Лунатизм. Провалы в памяти. Потеря сил. Следы на коже.

– Может, для книжки? – предположил Герхардт.

– Она записалась на приём к психиатру, но не пришла, – резко ответила Женя. – Думаешь для книжки?

– Ну, у всех свои причуды, – пожал плечами Камински. – Почему такое внимание?

– Потому что, – Женя запнулась. – Потому что пропадают люди.

Она отвернулась и обошла вокруг Герхардта, будто он был недвижимым предметом обстановки.

– Что значит "пропадают"? – насторожился он.

– Я не могу обсуждать это, – ответила Женя. – Если Ветров посчитает нужным, он расскажет сам! Ты же здесь по своим делам! Тебя не призывали.

В ответ Камински закатил глаза и снова сложил на груди руки. Он всегда немного пренебрежительно относился ко всем этим "призывам" и казавшемуся старомодным кодексу Светлых, который пора было бы упразднить, но его чтили. Хотя весь свод правил давно стал скорее формальностью.

Камински прибыл в Город два дня назад. Здесь проходила  ежегодная выставка книжной иллюстрации и он не мог пропустить такое событие. Несколько его иллюстраций участвовали в экспозиции, и конкурсе. Потом это возможность посмотреть своими глазами "чем дышит" современная иллюстрация, пообщаться с коллегами и завязать знакомства с возможными заказчиками.

Герхардт остановился у Жени. Обычно он бронировал номер в гостинице неподалёку от места проведения выставки, но Женя сама предложила пожить у неё, когда узнала, что Камински собирается прилететь. Возможно, она рассчитывала, что все будет иначе – больше внимания, больше времени вместе, но первые два дня Герхардт пропадал в павильонах выставки с раннего утра до позднего вечера. С Женей они толком и не виделись. Он уходил, когда она ещё спала. Тихо варил кофе, брился, тщательно вытирая потом брызги с зеркала и раковины – привычка холостяка, ценящего порядок и своё время. Одевался – твидовый пиджак, рубашка в полоску, тёплый свитер, тёмно-синие джинсы. Чудаковатый по современным меркам стиль, но Камински никогда не стремился быть модным.

Пока пил кофе, вызывал такси – павильон выставки находился  далековато от Жениной квартиры, а метро Камински не любил. Он вообще не любил мест больших скоплений людей. От лиц, шума, вынужденной близости с незнакомыми людьми, он буквально заболевал – появлялось чувство разбитости и иногда даже головная боль. Эти выставочные дни выматывали так, что возвращаясь поздним вечером, Герхардт мог только принять горячий душ и упасть лицом в подушку, чтобы моментально отключиться, погрузившись в глубокий сон.

Долго в таком режиме тяжело и Камински постарался организовать все так, чтобы основные события и встречи уместить в первые два дня.

Сегодня был первый свободный от выставочной суеты день. Камински по привычке проснулся рано, сварил кофе и ждал, пока Женя выйдет из своей спальни – чтобы не тревожить её, Герхардт занимал диван в гостиной. Женя проснулась около девяти, хмурая и растрёпанная вошла в кухню, вытягивая из длинных волос запутавшуюся резинку – дурная привычка ложиться спать с собранными в пучок волосами.

– Привет, – улыбнулся Герхардт, радуясь тому, что можно никуда не спешить и провести день вместе. Что он вообще может видеть эту самую прекрасную сонную девушку в пижаме прямо перед собой, а не в прямоугольнике видеосвязи.

– Привет, – она плюхнулась на стул за столом напротив Камински поеживаясь и подбирая под себя ноги.

– Налить тебе кофе?

– О, – она потянулась, зевая и прикрывая ладонью рот. – Налить, конечно! Слушай, сколько времени? Темень такая от этого дождя. Непонятно утро или вечер.

Пока Герхардт возился с кофе, Женя справилась с резинкой и завязала новый хвост петелькой на макушке.

– Я сегодня свободен, – Камински поставил чашку Женину полосатую чашку с горячим кофе на стол. – А у тебя есть какие-то планы?

– Да нет. Нет особых планов, – ответила она, заметно оживляясь.

Герхардт предложил поехать прогуляться. Хоть Город и был мрачным, в вечном сумраке дождя, но тем эффектнее блистали его золотые шпили.

Женя согласилась, но вместо набережной они оказались здесь. Вместо ресторана – в мансарде-каморке какой-то пропавшей девицы. Хорошо, что позавтракали перед выходом. Неизвестно когда это все закончится…

– Наши перетрясли всю её жизнь, – Женин голос прервал череду раздражённых мыслей. – Она приехала не так давно. Примерно год назад. Сначала снимала комнату в общаге, потом видимо устроилась на работу, немного подкопила и нашла это жилье. Была спокойная. Не конфликтная. Приветливая.

– Мужчина? – предположил Герхардт. – У неё был мужчина?

– Нет. Вроде небыло. Квартирная хозяйка говорит, что она с работы сразу домой. В выходные могла с подружками сходить куда-то, но возвращалась всегда в приличное время. И в приличном виде. Не вертихвостка, короче.

– А что за подружки? С работы?

– Нет. Из интернета. Вроде писательского клуба у них что-то было, – Женя рассеянно ходила по комнате рассматривая очень скромную обстановку. Письменный древний стол у окна, диванчик под покрывалом с бахромой, комодик светлого дерева покрытый лаком и приличным слоем пыли. Книжный шкаф со стеклянными створками в котором кроме пыли и нескольких чашек из старых сервизов ничего небыло.

– И где же тогда она? – задал Камински резонный вопрос. – Где?

Он обвёл руками комнату, как бы подчёркивая, что где-то здесь ошибка. Иначе хозяйка крошечной квартиры встретила бы их лично.

– Ну, – Женя нахмурилась. – Мы и должны это узнать.

– Эй! В мои планы это не входило! Но, если ты хочешь играть в детектива, – укоризненно нахмурился Герхардт. – Давай! Давай поиграем!.. Так, окно открыто наверное ещё с позавчера. Девушка не закрыла, хозяйка не заметила, а дождь начался прошлым вечером – много натекло воды. И штора почти полностью мокрая. Итак… Она ушла позавчера. С утра примерно час светило солнце и стояла довольно тёплая погода. Значит она открыла окно и забыла закрыть. Наверное выбежала ненадолго.

– У неё как раз был выходной, – кивнула Женя.

– Выходной, – задумчиво пробормотал Камински осматриваясь вокруг уже более внимательно. – А разве в пятницу выходной в детской поликлинике?

– Нет, но, – Женя смутилась. – Она взяла отгул.

– Значит у неё было важное дело, – Камински довольно улыбнулся. – А не пробовали отследить её телефон? Я видел в кино – полиция делает запрос и это заметно сужает область поиска. Ей вообще не пробовали звонить?

– Гениально, Гер! – фыркнула Женя и достала из кармана смартфон. – Ее телефон вне зоны. Все! Не будем мучатся! Я звоню Киту! Пусть полиция разбирается!

Она набрала номер быстрыми маленькими пальцами с короткими ногтями и поднеся к уху телефон, скоро сказала:

– Кит, привет!.. У нас пропавшая… Угу… Да, про которую Ветров говорил. … Похоже на то… Адрес Октября 26-б. Вход со двора. Квартира 88… Да, мы конечно, ничего не трогали! Ждём.

Закончив разговор Женя обернулась к Герхардту. Он стоял посреди комнаты с маленьким блокнотом в руках и быстро что-то рисовал чёрной ручкой.

– Что ты делаешь? – Женя заглянула через его плечо. – Рисунок места преступления? Серьёзно?! Гер, сейчас можно просто сделать фото! Это называется научно-технический прогресс!

– Угу, – промычал он, переворачивая страницу и разворачиваясь к комоду из верхнего ящика которого свешивалось что-то розовое. Женя, заметив его внимание, открыла ящик и подняла за тонкие лямки атласную сорочку с кружевом.

– Однако, – прокомментировала девушка.

– Что не так? – спросил Камински.

– Это, знаешь, интересно.

– Чужое белье?

– Да, Гер, белье! Не вяжется с образом администраторши и девушки приличной во всех отношениях, – пробормотала Женя и сунула нос в ящик. Какое-то время рассматривала содержимое. Потом открыла следующий. Вынимала вещи, придирчиво рассматривая и складывая обратно. Потом шагнула к дивану на спинке которого лежал синий свитер с горлом и чёрные брюки.

– Что происходит? – не понимал Камински.

– Подожди! – Женя приложила брюки к себе, как будто собиралась примерить – они оказались шире в бёдрах, но короче, чем нужно по длине. – Ох, да у нас дюймовочка с формами!

Женя с усмешкой хмыкнула и вышла в коридор. Маленький и тёмный, он больше походил на большую кладовку. Над дверью располагалась завешанная цветастой пыльной тряпкой антресоль, а во всю стену справа растянулся шкаф. В середине его темнела провалом ниша с крючками для одежды. Здесь висел зонт и серая стёганая куртка. Но Женю интересовали полки внизу. Вернее та, где стояла обувь – чёрные туфли на небольшом толстом каблуке и чёрные, с белыми полосками кроссовки.

– Что происходит, Шерлок? – насмешливо спросил Камински.

– Размер 36! – сообщила Женя, осмотрев обувь и выпрямилась. Глаза её торжествующе блестели. Она прошла в комнату, ещё раз окинула её взглядом и заявила:

– У неё был мужик!

– Что? – Камински не любил Жениных, часто вульгарных, выражений.

– Роман у неё был! В смысле отношения! Начались недавно совсем.

– С чего ты взяла? – Камински не входил в комнату, оставшись стоять на пороге вертя в руках блокнот и опираясь плечом о дверной косяк выкрашенный белой масляной краскою, пожелтевшей от времени.

– С того! Дедукция, друг мой! Простая женская дедукция, – Женя торжествующе улыбалась. – Смотри – вещи у неё довольно поношенные. Очень скромные. Покупала наверное на распродажах или в магазинах низких цен.

Женя подошла к дивану и взяла свитер.

– Акрил! – она продемонстрировала Герхардту этикетку. – Брюки тоже – синтетика, но сшиты неплохо. То есть, девушка  экономная. Вещи покупала по необходимости, с прицелом на то, чтобы долго носить. Туфли кожаные. Потратилась. Но фасончик так себе. Наверное покупала для работы, чтобы удобно и ноги не испортить. Предположу, что она долгое время испытывает материальные трудности. И сюда приехала, как многие, за лучшей жизнью.

– К сути, Шерлок! – усмехнулся Камински, закрывая блокнот. – Я начинаю скучать!

– А кружева, вернее, белье, дорогое! И почти новое! Вот в чем суть! – Женя схватила с комода флакон духов – красное стекло с золотым квадратом этикетки и такой же крышечкой. – Знаешь, сколько стоят эти духи? Примерно её зарплату, Гер! Может две.

Женя открыла крышечку и поднесла к носу Камински – понюхать. Аромат сразу ударил в ноздри, но не потому, что показался излишне резким, а потому что не соответствовал убогой обстановке.

Женя вернула флакон на комод, пока Герхардт стоял, будто околдованный, чувствуя ещё карамель и землянику, что-то очень тёплое и сладкое, мягкое, как воспоминание из детства – сахарная вата тающая на кончике языка, красный карамельный петушок на деревянной палочке. Хотелось вдохнуть ещё раз, распробовать, запечатать в памяти. Но делать этого Герхардт, конечно, не стал.

– Я уверена – духи подарили. Не женщина, нет. Подружкам дарят свеженькое и цветочное. И не за такую цену. А вот мужчина, который имеет возможность, очень даже мог.

– Не понимаю, – пробормотал Герхардт, все ещё чувствуя колдовство аромата из красного флакона.

– Да что непонятного! – воскликнула Женя раздражённо. – Он дарил ей дорогие духи, она покупала трусы кружевные! Или он ей покупал!

– Не все девушки бегут покупать себе кружева, – сухо заметил Герхардт.

Намёк был не просто так. Он касался Жени, их отношений, так быстро начавшихся прошлой осенью и, кажется, сейчас замерших на непонятной для Камински паузе. Так вот, Евгения никогда не надевала для него кружевных трусов и вообще особенно не старалась украсить себя. Конечно, для выхода в театр или дорогой  ресторан, она надевала платье и туфли на высоких каблуках. Густо красила длинные ресницы, подчёркивала скулы румянами и брызгалась резкими духами, которые на коже раскрывались тёплой ванилью и жасминовыми цветами.

– Не знала, что ты такой тонкий знаток! – тонкие Женины губы насмешливо усмехнулись. – Наверное поклонник давал ей деньги! Сбылась мечта! Золушка нашла свою фею!

– Из детской поликлиники в содержанки? – усомнился Камински.

– Почему нет? Нашла какого-то не сильно счастливого в семейной жизни папашу и наверное прекрасно проводит с ним время. Пока мы тут… ищем, – Женя резко развернулась спиной к Камински и склонилась над столом рассматривая намокшие листы. – Как думаешь, где она распечатывала своё творчество? Вот тут все расплылось, а на этой бумажке от руки написано… Принтера нет.

– У неё и компьютера нет, – сухо ответил Камински и полез в коричневую кожаную сумку, которую всегда носил через плечо. – Думаю, она писала в смартфоне, а распечатывала на работе. Это важно? Мне кажется ты раскрыла  исчезновение и мы можем ехать обедать.

– Не знаю, – Женя с досадой хлопнула себя по бёдрам и прошлась к двери и обратно. – Это как-то не вяжется с тем, что о ней говорят. Такая предупредила бы хозяйку, что уедет на выходные.

– Шерше ля фам, – усмехнулся Камински. – Ищите женщину. Только наоборот – надо искать мужчину. Как по французски "мужчина"?

– Понятия не имею, – буркнула Женя снова расхаживая по комнате. – Но это ерунда какая-то!

– Что?

– Версия моя. Почему она не рассказала хозяйке, что у неё появился мужчина? Ну должна же она с кем-то этим делиться! И запросы в поиске…

– Если ваши умельцы смогли запросы в поисковике её узнать, то что им мешало пробить её переписку и номера телефонов тех, с кем она часто общалась?

Женя нахмурилась, и посмотрела на Герхардта так, как смотрела всегда, перед стыдным признанием.

– Это не умельцы, это я! Я! Я вчера припёрлась к ней на работу и… Короче, наплела всякого, чтобы посмотреть её рабочий компьютер! Это я видела запросы в поисковике! Она сама себя записала к психиатру, но не явилась. Я звонила в их регистратуру. Они карту заводят при первичном приёме, а на неё карты нет.

– Если она пишет, то может это нужно для книги? – Герхардт считал, что это самая правильная версия и больше рассуждать тут не о чем. По роду своей деятельности он иногда сталкивался с писателями – странный народ. Один хотел писать книгу про альпинистов и поехал в экспедицию, где чуть не свернул себе шею, другой год жил в Сибирской глухой деревне, чтобы понять жизнь простых людей. Конечно, были и те, кого вполне устраивали сведения добытые в интернете, но эти и за писателей-то серьёзных не считались. Так, графоманы, которым повезло попасть в ожидания отдельно взятого редактора.

– Девочки её коллеги из поликлиники сказали, что она изменилась. Последние несколько недель стала очень рассеянная. И как будто переживала о чем-то. Что-то Гер, с ней произошло.

Камински вздохнул, вкладывая ручку в блокнот. Он-то сам недалеко ушёл от этих писателей, делая зарисовки места исчезновения с мыслью, что это может пригодиться для работы. Ему как раз предложили нарисовать комикс для взрослых с детективным уклоном.

– Может, пусть Кит с этим разбирается? Он представитель власти. Ты сделала все, о чем просили. Мы хотели провести этот день иначе, а не осматривая место предполагаемого преступления, – сказал Камински чувствуя угрызения совести и желание быстрее уйти.

– Надо дождаться Никиту, – нахмурилась Женя с беспокойством вглядываясь в лицо Герхардта. – Ты как? Ты что-то бледный.

Камински и сам почувствовал, как от лица отхлынула кровь и закружилась голова. Быстро сунул блокнот в сумку и вылетел из квартиры.

Приступ настиг сразу за порогом. Ноги перестали держать. Герхардт сложился перочинным ножиком и упал на щербатые плитки грязного пола. Сознание затянула пелена и Камински отключился.

Глава 2

Каждый раз приступ начинался одинаково – перед глазами чуть плыло, реальность подёргивалась белесоватой дымкой, ритм сердца замедлялся, бухая в груди тяжелее и ощутимей. В конечностях появлялась неприятная слабость. Она медленно ползла от пальцев к центру, лишая мышцы способности держать тело. И, неминуемо, ноги подкашивались, Герхардт складывался пополам и валился вниз: в холодную слякоть улицы, на пол супермаркета со следами чьих-то ног, на старую плитку воняющую кошачьей мочой. Приступы никогда не выбирали места и угадать "когда" было практически невозможно.

Всякий раз Камински чувствовал бессильную ярость перед тем, как рухнуть и отключиться.

– Что это ты себе думаешь, Герхардт? – грузный дядя Эсмералд появился из густого тумана, затянувшего все вокруг, словно пиратский фрегат на встречу гружёному ценным товаром торговому судну.

– Что? – прохрипел Камински. В горле пересохло и ужасно саднило.

– Мы – Возмездие! Нам должно заниматься только этим! Какого черта, Герхардт, ты суёшься в чёрную работу?!

– Но дядя…

– Ты предаёшь свой священный дар, бегая у этой девчонки на посылках!

– Я хотел только, – мямлил Герхардт, желая собраться с силами для ответа, но отчаянно теряя слова.

– Молчи! – гудел Эсмералд, хмуря кустистые с проседью брови. – Молчи и знай – это позор! Позор! Ты испытываешь наше терпение, Герхардт! Это твоё легкомысленное рисование! Попрание института семьи! … Видит Свет, я всегда был на твоей стороне! Всегда! Но Гертруда! Ты знаешь, с ней нельзя спорить!.. Тем более, если она права! Она ПРАВА!

– Дядя, – просипел Камински, не понимая, зачем явился предок.

– Гертруда только и говорит, что ты связался не с той девчонкой! Она вертит тобой, как собака хвостом! Ты тратишь на неё время, вместо того, чтобы озаботиться продолжением рода! Ты помнишь, Герхардт? Ты ПОСЛЕДНИЙ, кто может это сделать! Последний! И что?

– Не понимаю, – язык ворочался с трудом и Камински приходилось прилагать огромные усилия, что бы что-то произнести.

– Что здесь непонятного?! Она называет тебя Гера! Гера! Это как?! Никакого уважения! Ты должен решить это! Решить, а не позволять ездить на твоей шее! Ты, а не она! – кипятился Эсмералд и его полные щеки тряслись.

– Хорошо дядя, – смиренно пообещал Камински, только бы это быстрее закончилось.

– То-то же.

Эсмералд тяжело повернулся спиной, готовясь уйти в туман, но вдруг обернулся и строго потребовал:

– Не позволяй называть себя Гера! Что это вообще?!

– Гер! Гера! Герочка!

Камински чувствовал, что кожа его мокра, что щеки неприятно холодит сквозняк, а самое неприятное – кто-то стучал по его лицу пальцами. Слишком аккуратно и опасливо, чтобы привести в чувство.

Так кошка трогает лапой придушенную мышь – жива ли?

Камински открыл глаза. За мокрыми стёклами мир рассыпался на мутные пятна. Пришлось протянуть дрожащую от слабости руку и стянуть с переносицы очки.

– Гер, – рядом, коленками на грязном полу лестничной клетки, сидела Женя с пустым стаканом в руке. – Ты как?

Её тёмные глаза с золотыми крапинками, вокруг чёрных зрачков, смотрели внимательно.

– Мокро, – Камински медленно сел, ощупав одежду. Рубашка, жилет и твидовый пиджак на груди, все стало мокрым. Лужа расползлась по квадратикам пола и Герхард брезгливо поднял ладони.

– Я не умею, – Женя виновато улыбнулась. – Всегда теряюсь. Не могу привыкнуть к твоим приступам. Прости.

– Ерунда, – Камински с трудом поднялся, ещё чувствуя сильную слабость в ногах. Его повело, как перебравшего алкаша. – Мне нужно что-то съесть.

Оперевшись спиной о выкрашенную грязно-голубой масляной краской стену, Герхардт полез в сумку, нервно расстегнув магнитный замок. Пальцы шарили в плотно набитых недрах, пока не нащупали злаковый батончик. Неловко разорвав обёртку, Камински вонзился в него зубами и принялся жевать, чувствуя вкус сладкой карамели и кисловатую сушёную вишню.

– Хочешь я сделаю кофе? – Женя тоже поднялась на ноги. – Я видела в кухне банку. Не самый лучший, но это поможет.

Герхардт отрицательно мотнул головой, продолжая жевать:

– Нет. Мы ничего не берём без позволения хозяев.

– Господи, это всего лишь ложка кофе и стакан воды! – Женя раздражённо отряхнула колени на джинсах. – Я куплю ей целую пачку!

Камински закончил с батончиком и спрятал обёртку в карман пиджака. От мокрой одежды становилось холодно. Хотелось переодеться и в самом деле выпить горячего крепкого кофе.

Его бабушка, Гертруда Олафовна, после приступов отпаивала Герхардта куриным бульоном с квадратиками золотистых сухариков.

Камински так ярко представил себе тарелку горячего супа, что в животе заурчало. Он чувствовал голод, усталость и озноб. Нестерпимо захотелось домой. В тепло. Лечь под плед на мягкий диван и закрыть глаза. Он приехал сюда по делам. Не как Возмездие, а как детский иллюстратор. Это Женя легкомысленно предложила "по пути заехать к одной девушке". Камински не придал этому значения, решив почему-то, что она говорила о  своей подруге, которой нужна помощь. И вот…

Только в машине по дороге сюда оказалось, что девушку эту Женя не знает. И не видела никогда. Вернее, видела, но только на фото – молодая мрачная блондинка в красном свитере на квадратном снимке для какого-то документа.

– Есть информация, – сказала Женя, выруливая в узкую тёмную арку и ловко паркуя свою маленькую компактную машинку у глухой стены, оклеенной рекламой пиццерии. – Надо посмотреть. Мы быстро. Не волнуйся.

Не волнуйся!

Родственники лишили сил своим визитом, он устал, замёрз, одежда намокла, кажется, начинает болеть горло, а девица с фото исчезла оставив бардак и даже не закрыв дверь.

– О, привет! И ты здесь! – Герхард так глубоко провалился в свои горестные мысли, что не сразу услышал шаги на лестнице. Опомнился только когда Кит уже стоял перед последним пролётом и смотрел прямо на Камински серыми смеющимися глазами.

– Добрый день, – Герхард глубже затолкал в карман обёртку от батончика и постарался собраться. Не хватало ещё перед этим типом выглядеть слабаком!

– Привет, Никита! – Женя вышла из квартиры услышав знакомый голос.

– А его зачем сюда привезла? – Никита, высокий, широкоплечий, с медью в волосах, казался былинным богатырём в современных декорациях. Тем тоньше смотрелась рядом с ним Женя. Даже в своей "оверсайз" куртке и массивных ботинках.

– Мы хотели прогуляться с Герхардтом, – пояснила она. – Заехали на минутку. Посмотреть.

– И что? – Кит заглянул в распахнутую дверь квартиры. – Что там? А?

Он обернулся на Камински:

– А ты чего такой бледный? Не заболел, нет? Ты бы дома его оставила, – сказал Никита Жене. – Зачем больного таскать? Тут вон сквозняки. А у него рубашка мокрая. Ты чего в мокром, Возмездие? В лужу упал?

– У него был приступ! – вмешалась Женя, желая защитить Герхардта от насмешек.

– А, – кивнул Кит, переступая порог и по хозяйски расхаживая по квартире. Казалось, ему, высокому и широкоплечему, тесно в маленькой мансарде. – И что? Есть что-то по нашей теме?

– Нет, – отрезал Камински, наблюдая через распахнутую входную дверь, как Никита рассматривает бумаги на столе.

– А почему мокро? – спросил Кит у Жени.

Она виновато посмотрела на Герхардта и шагнула в квартиру с лестничной клетки.

– Окно было открыто. Всё залило дождём.

Никита укоризненно покачал головой:

– Жень, нельзя ничего трогать, ты же знаешь. В каждом кино об этом говорят.

– Извини, – пожала плечами она и обернулась к Камински. – Гера считает, что у девушки появился богатый поклонник и, возможно, она проводит с ним выходные.

– Это тебе твои родичи сказали? – крикнул Кит Герхардту.

– Это мне сказала логика, – процедил Камински и повысил голос, потому что не мог сдержать раздражения. – Я вообще-то приехал на выставку! У меня небыло в планах ввязываться в ваши дела! И уж тем более – вмешивать в это "родичей"!

Кит рассмеялся.

– Иллюстрация одно из важнейших направлений! – разозлился Герхардт. – Это не только картинки! Это искусство! Это воспитательная функция!

– Да понятно, – буркнул Никита, выходя из комнаты в коридор и заслоняя собой тот тусклый свет, что лился из окна. – Это мы тут так – херня из-под коня. Ищем преступников, в говне ковыряемся. Какое уж тут искусство.

– Кит, мы все знаем, что ты лучшая ищейка, – Женя старалась сгладить напряжение, но комплимент вышел слишком заискивающим, как и её успокаивающее поглаживание широкой спины Никиты.

– Можно было оставить представителя искусства в кафе – пусть бы рисовал картинки у окошка, – ответил Кит и снова заходил по комнате. Смотрел, крутил головой. Женя семенила следом и давала пояснения. Как будто чувствовала вину, что привезла сюда Герхардта.

– Я ухожу! – Камински решительно оторвался от стены и, поправив сумку, шагнул к лестнице. Голова ещё немного кружилась, но смотреть на то, как Женя заискивает перед Никитой было  невыносимо.

– Эй! – Женя выскочила из квартиры и преградила дорогу, растопырив руки. – Гер! Ну ты чего? Ты куда? Сейчас закипит чайник и будет кофе!

– Кофе я выпью в кафе. А Никита прав – я абсолютно бесполезен здесь!

– Ничего подобного! – Женя строго сдвинула брови. – Это же ты решил, что надо искать мужчину!

– Какого ещё мужчину? – крикнул Кит и показался на лестнице.

– Гера считает, что у девушки был роман! – ответила Женя.

– Марк пробил её телефон – она звонила сестре, коллеге по работе и какой-то подруге, – Кит облокотился о дверной косяк мощным плечом. – Пропавшая вела довольно замкнутый образ жизни. Мужчины там не было.

– А приступ? – Женя с надеждой смотрела на Герхардта. – Тебе ведь сказали что-то?

– Да, – сквозь зубы ответил Камински. – Но это личное!

Кит презрительно хмыкнул от двери и Женя негодующе обернулась к нему, а потом снова – к Герхардту, которому преграждала путь вцепившись рукой в перила лестницы.

– Разве на гербе славного рода Камински не высечено гордое "Настигай зло!" – напомнила Женя.

– Конечно, – Камински нервно поправил очки. – "Настигай зло!" и "Рази зло!". Но ещё там написано "Помни о предках"! Мы пользуемся Даром только когда зло свершилось и зло доказано. Мы – тот самый карающий меч правосудия! – Герхардт Камински терпеливо старался донести этой упрямой девице устав славного рода. – Искать, находить доказательства, выслеживать негодяев или жертв не наша работа! А его!

Камински показал пальцем на усмехающегося Кита.

– Мне здесь делать нечего!

– Гер! – она все еще стояла на его пути упрямо глядя в глаза. – Мы можем спасти человека! Это разве не священный долг?! Гер!

– Мой священный долг рубить головы! Я беру на себя грех убийства. Прерывания нити жизни. Да и то – у тех, кто отравлен Тьмой на столько, что уже невозможно спасти! Понимаешь? Я лишний здесь, Евгения! А он – как раз тот, кто нужен, чтобы отыскать девушку!

– Он дело говорит, Жень! – подтвердил Никита усмехаясь.

– Нет! – воскликнула она, мотнув головой и тёмные пряди выбившихся из причёски волос, взметнулись. – Мы можем найти девушку вместе! Если объединимся! Кит со своими возможностями, ты со своим Даром! Ты ведь можешь спросить у своих предков, чтобы они посмотрели?

Лицо Камински вытянулось. Такого поворота он не ожидал.

– Ты серьёзно?! – возмутился он. – Ты хочешь, чтобы я, Возмездие, будто какая-то гадалка-спирит, сел с хрустальным шаром и взывал к духам предков?!

– Но мёртвым ведь все доступно! – Женя смотрела на него умоляюще округлив глаза.

– Ну знаешь! – вспыхнул Герхардт. – Это не лезет уже никуда!.. Это!.. Искать загулявшую девицу Даром Возмездия?! Для тебя это вот так, да? Просто?!

Прижав к мокрому пиджаку ремень сумки он отодвинул в сторону удивлённую девушку и бросился вниз по ступеням лестницы.

Камински выбежал под дождь в промозглый холод улицы и, промчавшись мимо Жениной машины, свернул в арку. Кажется, где-то он видел вывеску кафе. Можно будет наконец выпить горячего и вызвать такси. В кармане звякала связка ключей от Жениной квартиры. Камински нахмурился, решив, что сегодня же съедет в гостиницу!

Глава 3

– Гер! Гера! – Женин голос отскакивал от стен звонким теннисным мячиком и прыгал вниз по ступенькам. Но остановить Камински не мог – Герхард сбежал, грохнув дверью парадного.

– Психованный он какой-то, – подошедший Кит перегнулся через перила и посмотрел вниз.

Женя нахмурилась и пошла в квартиру.

– Чего он завёлся? – Кит вошёл следом.

– Ерунда, – Женя заправила за ухо тёмную прядь и обернулась к Никите. – Давай как-то работать без него.

Кит сощурил серые глаза:

– Что тут "работать"? Пропала и пропала. Их знаешь, сколько у нас по всей стране пропадает?

– Перестань! – оборвала Женя, расхаживая по комнате и игнорируя циничного Кита. – Давай по фактам.

Она вынула из кармана куртки руку, что бы загибать пальцы.

– Слушай, какие факты? – Кит поскучнел. – С этой девицей понятно все. Приехала из небольшого города. Не замужем. Одинокая. Отчаялась значит, решила жизнь менять. Куда ещё ехать, если не сюда? "Город-сказка, город-мечта".

Он процитировал старую популярную когда-то песню, но Женя не поняла. Это у Кита в машине музыкальная волна была одна на все времена – "Рок-фм". Женя же была более рафинированной. Рок музыку если и слушала, то что-то из зарубежного и очень популярного. А вообще предпочитала музыку разную, но желательно динамичную и танцевальную, и ходила слушать её в музыкальные кафе или ночные клубы. Так что на реплику про город непонимающе выгнула дугой бровь.

Никита ничего пояснять не стал. Кашлянул и продолжил "по факту".

– Девица писала что-то.

Кит покосился на стол в прилипших бумагах. Даже подошёл, взял несколько листов, и положил обратно – мокрые.

– Мы нашли в сети, сунулись почитать – там какая-то ахинея. Ну, знаешь, он, она, чувства. Страсть. "Нам невозможно быть вместе!" Короче, графоманка.

– Где её видели в последний раз? – строго спросила Женя. Ей казалось бестактным оценивать человека, которому может быть именно сейчас нужна помощь.

– Видели на работе. Закончила день, а дома не появилась. Но отгул взяла. То есть, собиралась куда-то.

– Она окно не закрыла, – ответила Женя, подходя и заглядывая на квадрат двора. – Значит, ненадолго вышла. Думала, что ненадолго…

– Ребята проверяют по камерам. Как только будут новости мне позвонят.

Женя кивнула, снова прошла по комнате, задумчиво впечатывая шаги в старый вытертый паркет.

– Какая она? – спросила Женя.

– Что? – Кит вздрогнул. Вопрос застал его в врасплох и парень растерялся – Она?

– Она! Какая она по счёту? – Женя смотрела прямо и решительно.

– Не понимаю, – бросил Кит и вышел в кухню.

– Ты все понимаешь! Какая она по счёту! – Евгения вошла следом и застала Никиту с поднесённой к губам чашкой. Он жадно пил, а когда осушил все до капли, медленно вытер губы загорелой кистью.

– Она, Жень, восьмая за два месяца.

Кит поставил синюю чашку в белый горох в мойку и присел на край кухонного стола.

– Восемь. О ком мы знаем, – он посмотрел в маленькое окно за которым мир тонул в молочном тумане. – И я знаю, что Ветров очень настороженно отнёсся к появлению твоего очкарика.

– Не моего, – резко ответила Женя, скрещивая на груди руки. – Потом это совпадение. Герхардт приехал на выставку. По работе.

– Ага, – Кит согласился, рассматривая свои большие ладони так внимательно, будто первый раз видел.

– Нет главного предвестника, – приободрилась Женя. – Сначала появляется Видящая, чтобы указать, кто создаёт перекос. А потом приходит Возмездие. Видящей нет.

Она стала рядом с Никитой тоже облокотившись о стол.

– Ну да, – кивнул парень почёсывая рыжую голову. – Все верно. Пропавшие есть. Тел нет. Видящей тоже нет. Так что тема не наша, а вполне может даже и обычная. Человеческая.

– Угу, – отозвалась Женя, доставая из кармана телефон и поясняя: – Наберу Геру. Он один здесь. Города не знает. Мало ли что. И район тут не очень.

Было темно и уютно. Словно мягкий кокон, в котором он, Герхардт Камински, лежал вытянувшись в полный рост и от удовольствия не мог даже пошевелить пальцами. Ему было так хорошо, как бывает в детстве, где-то на исходе болезни. Когда температура уже отступила и горло не болит, но ты знаешь, что тебя ещё пару дней продержат в постели и будут носить сладкий чай, любимый пирог и суп с гренками.

– Герхардт, – он открыл глаза и увидел себя в самом деле лежащим в постели, в своей детской спальне. Зелёные полосатые обои, окно выходящее в сад за тонкой шторой. Его письменный стол, на котором никогда почти не случалось порядка, а стояли стопки недочитанных книг, ворох бумаг, альбомов и блокнотов. Стаканы с карандашами, коробки с красками. Все у него всегда было одной кучей, из которой Камински выдёргивал нужное. Дверь была приоткрыта и в узкую щель лился свет из маленького коридора на лестнице. Их с бабушкой дом был совсем крохотный. На втором этаже помещалась спальня, ванная и кладовка. На первом – кухня, гостиная и бабушкина спальня. Камински показалось, что он ощущал даже запах этого дома – древесина, ваниль, резкие бабушкины духи и какая-то еда, вроде жареной картошки. Герхард отчаянно захотел туда, в своё детство, что казалось одним беззаботным, летним прекрасным днём, где зреют в залитой солнцем листве чёрные вишни, звенит звоночек велика, а ты мчишься вперёд и от тёплого ветра волосы надо лбом становятся дыбом.