Сценарий для Голливуда 2

Глава 1

Он любил и одновременно ненавидел своего старшего брата Кевина с самого детства. Все те черты и свойства характера брата, которые так восхищали и умиляли его родителей, в нем самом вызывали у них лишь жалость и сочувствие. Сильный и крепкий от природы Кевин не нуждался ни в теплом шарфе, ни в витаминах. Он же, Майкл, всегда ходил закутанным до подбородка, ему запрещали есть мороженое как зимой, так и летом и всячески опекали и тряслись над ним. Если честно, то тому были объективные причины: двустороннее воспаление легких, которым он переболел в пятилетнем возрасте, и чуть было не перешедшее в астму, до смерти напугало его родителей. И вот с тех самых пор повелось, что Майкл – больной и слабый ребенок, а Кевин Лау – здоровый и самостоятельный подросток. Еще более усугублял положение Майкла тот факт, что их с Кевином родители были известными и богатыми людьми, любившими светскую жизнь и все ее составляющие в виде приемов, вечеринок, посещений значимых премьер и вернисажей и поэтому многочисленные бэбиситеры буквально заполонили их дом и беспрерывно менялись как цветные кусочки мозаики в волшебной трубке "Калейдоскопа".

Будучи старше Майкла на восемь лет, Кевин прекрасно учился в школе, а затем поступил в Гарвардский Университете и получил там все возможные степени в области экономики и менеджмента, а после кончины их отца он возглавил семейную компанию, многократно увеличив их капитал и расширив ее поле деятельности, превратив в процветающую финансовую империю.

Чувство соперничества, которое Майкл испытывал, не покидало его всю сознательную жизнь. И именно поэтому, вопреки мнению родителей, что лишние нагрузки повредят его ослабленному организму, Майкл стал активно посещать бассейн, играть сначала в теннис, а после в регби и бейсбол, брать уроки верховой езды и до одури работать на тренажерах в спортзале. Его усилия не пропали втуне:

его рост достиг шести футов, плечи и руки взбугрились мускулами, а худоба и бледность безвозвратно ушли в прошлое. Если раньше популярность Кевина у слабого пола вызывала у Майкла лишь тоскливую зависть, то теперь он сам стал предметом обожания глупеньких и смазливых девчонок. Что ж, он с удовольствием использовал их, а затем безжалостно отбрасывал прочь словно прочитанный дешевый комикс. Поскольку Майкл практически не имел друзей, он привык вести сам с собою бесконечные внутренние диалоги. Он представлял в своих фантазиях иную жизнь, жизнь, в которой он был единственным ребенком в семье и всё, чего добился его старший брат, стало бы его достижением.

Богатое воображение Майкла Лау несомненно пригодилось ему, когда однажды пребывая в состоянии черной меланхолии, он состряпал сценарий, отразивший его душевное состояние, и наобум отослал его одному из известнейших режиссеров Голливуда. Собственно, он ни на что не рассчитывал, действуя скорее интуитивно, чем осознанно. Однако же режиссер вдруг позвонил ему где-то через неделю и назначил встречу, чтобы обговорить, как он выразился, детали их сотрудничества.

Наконец-то кто-то выделил его, именно его, и не из-за фамилии, денег или связей в обществе. Радость Майкла не знала пределов, но когда он рассказал своей матери об этом предложении, та продемонстрировала явное пренебрежение к его затее, сказав что-то в роде того, что "посмотри на своего старшего брата, который занят настоящим делом и перестань заниматься чепухой". Его русская мама владела своими эмоциями в совершенстве, не позволяя этим последним управлять собою. Майкл же смертельно обиделся, решив, что никогда больше не станет откровенничать с родными, и отправился на встречу с режиссером, дав себе обещание не продаваться чересчур дешево, но не потому что нуждался в деньгах, а потому что хотел выглядеть уверенным и независимым.

– Ты Майкл? Очень приятно. Можешь называть меня безо всяких церемоний по имени – предложил режиссер.

– Спасибо, Гленн. Как поживаете?– Майкл выжидающе поглядел на своего собеседника невероятной синевы глазами.

– Прекрасный сценарий, Майкл. Кстати, Лау – это твоя настоящая фамилия?

– Да – пожал плечами тот – Настоящая.

– Ну, не обижайся, парень. Ведь семейство Лау довольно известное.

– Я не имею к нему никакого отношения- резко проговорил Майкл.

Ему вовсе не улыбалось, чтобы режиссер воспринимал его только как брата идеального во всех отношениях Кевина Лау. К черту! Он сам, он – Майкл тоже личность и пришла пора ему занять свое место в этой жизни.

– Хорошо, хорошо – успокаивающим движением режиссер коснулся его руки.

Далее разговор не выходил из делового русла и Майкл смог отстоять те составные части и диалоги, которые считал принципиально важными для концепции будущего фильма. Он вовсе не был наивным, чтобы полагать, что всё, что он написал в сценарии, останется без изменений, однако, настоял на сохранении определенных сцен и характеров выписанных им персонажей.

После поисков продюсеров и актеров начались съемки и Майкл счел для себя обязательным присутствовать в это время на съемочной площадке. Он наблюдал со стороны, не вмешиваясь, внешне очень спокойный, но то, как Гленн вел себя ему совершенно не нравилось. Бесконечные придирки, крики, обидные реплики в адрес того или иного актера, а иногда просто истеричный ор – все это выглядело отвратительным и совершенно не соответствовало тому имиджу и тому ореолу славы, который окружал Гленна Ирвинга.

Впрочем, не смотря ни на что, фильм имел успех и очень хорошие кассовые сборы, полностью окупившие затраты кинокомпании и продюсеров. Теперь уже к Майклу начали обращаться с просьбами о написании сценария другие известные режиссеры и актеры. Перестав быть новичком в киношном мире, он переадресовывал всех к своему агенту Стенли Райсу, а тот уже знал, кому и как отвечать, какие предложения принимать и какие отвергать, не забывая об определении суммы гонорара, которая вполне устраивала бы их обоих. После еще одного кинофильма, снятого по его сценарию и номинированного на "Оскар" Майкл Лау стал знаменит. И чтобы не зависеть от настроения и капризов кинорежиссеров, Майкл стал сам режиссировать фильмы. Тот факт, что он подолгу присутствовал на съемочных площадках, придал ему храбрости, хотя он прекрасно отдавал себе отчет, что это явное нахальство с его стороны соперничать со всеми этими профессионалами. Однако ж известный эффект "новичка" пренес ему успех: снятая им кинокартина "Немой" неожиданно была выдвинута в нескольких номинациях на присуждение "Оскара" и хоть и не получила главный приз, стала культовым явлением в американском кинематографе. Фильмы режиссера Майкла Лау нельзя было перепутать с другими: у него, как правило, снимались одни и те же актеры, видовой ряд фильмов заметно отличался от всех иных, много черного, серого и красного цвета, а страх и ужас, испытываемый героями этих кинолент были чересчур гипертрофированными и излишне натуралистичными. Именно поэтому на широких экранах в США они демонстрировались с большими купюрами, поскольку присвоенный им индекс, не позволял демонстрацию в полном объеме и только для категории лиц 18+.

Его семья весьма ожидаемо восприняла свалившуюся на него вроде бы ниоткуда известность: миссис Кэтрин Лау переменила свое мнение о нем и искренне радовалась, что Майклу удалось реализовать себя (хотя ни один из его фильмов она не смогла досмотреть до конца), ну, а Кевин отнесся к этому достаточно спокойно, не забыв напомнить, чтобы брат хорошенько подумал, куда вложить полученные за фильмы гонорары. Тогда Майкл осознал, что в их семейных ценностях ничего не изменилось: Кевин всегда будет первым, а он – из второго эшелона. Наплевав на все, Майкл приобрел небольшой особняк в Малибу, интерьер которого он тщательно продумал вместе с нанятым для этой цели дизайнером, купил шикарный спортивный автомобиль, разместив остальные деньги в акции и другие ценные бумаги. Он начал устраивать у себя веселые вечеринки, сопровождавшиеся обильной выпивкой, сексом и кокаином. У него всегда была под рукой девочка из тех глупышек, что хотят стать голливудскими звездами, избрав для себя трамплином постель режиссера. Но Майкл чувствовал, что не смотря на обилие людей в своем окружении, он был глубоко одинок и оттого всегда был озлоблен и непредсказуем.

Женитьба Кевина Лау на сороковом году жизни, удивила Майкла не меньше, чем женщина, ставшая его избранницей. При первом же взгляде на Анну Майклу стало ясно, что именно такую женщину он хотел бы заполучить для себя. Обнаружилось, что она не только очаровательна, но и умна, при этом не растеряв ни грамма своей женственности. И тут брат взял над ним верх!

Тогда Майкл со всем мастерством поднаторевшего на голливудской кухне человека подготовил операцию (иначе и не назовешь), целью которой было опорочить Анну, а самое главное, нанести удар по самолюбию и гордости Кевина.

Он спланировал все так, чтобы брат застал его голым в своей супружеской постели, а Анна присутствовала при этом. Эффект его план вызвал совершенно непредсказуемый: вместо того, чтобы устроить грандиозный скандал жене и разборку с ним самим, во время которой он бы высказал все свои претензии к Кевину, накопившиеся у него за это время, его старший брат безо всяких объяснений изгнал Анну из своей жизни и та вернулась на родину в Россию. Майклу вовсе не хотелось такого необратимого финала. Поэтому после произошедшего он всячески пытался глушить нечистую совесть наркотиками вперемежку с виски, но все оказалось напрасным – ему никак не удавалось избавиться от гнетущего чувства вины. Даже во время самых диких оргий, слухи о которых потом долго будоражили Голливуд, Майкл ни на минуту не мог забыться и отделаться от угрызений совести. Его мать по секрету поведала ему о том, что происходит с Кевином: он морально разбит, потерял всякий интерес к жизни и не подпускает к себе никого, не желая обсуждать случившееся. Даже его деятельность во главе корпорации перестала приносить Кевину удовлетворение и он временно передал бразды управления совету дирокторов. Майклу стало понятно, что он чересчур увлекся местью, позабыв, что реальная жизнь и киноэкран все-таки разные вещи. Конечно, иногда и в жизни сюжеты закручиваются покруче любого голливудского опуса, но все же он не имел никакого права играть судьбами других людей. Он напился вдрызг (в последний раз, как он твердо решил про себя), вызвал по телефону свою несгибаемую русскую маму и рассказал ей все, ничего не утаив. Ну, а та развернула целую кампанию, сообщив о его признании и старшему сыну и его жене. А дальше у него с братом произошло бурное объяснение: кроме того, что Кевин отвесил ему несколько увесистых оплеух, объявил идиотом и скотиной, но и потребовал от него публичного извинения, потому что только на таких условиях он сможет сохранить их отношения, а также немедленной госпитализации в один из медицинских центров, специализирующихся на лечении алкоголизма и наркомании у VIP-персон.

Майкл выполнил все требования брата: его визит на шоу Опры Уинфри и его признание перед телеаудиторией в своем неблаговидном поступке и в добавок пристрастии к кокаину и алкоголю, вызвало шумную реакцию в средствах массовой информации. Его клеймили позором и одновременно хвалили за смелый поступок, но самое парадоксальное – это возросший интерес публики к его фильмам: процент скачивания и просмотра его кинодетищ в Сети возрос в несколько раз.

Таким образом, не сразу, а очень и очень постепенно в течении нескольких лет ему удалось наладить свои отношения с братом и невесткой. И теперь их семья и родившиеся у них двое детей являлись для Майкла Лау островком теплоты и любви в океане безумия двадцать первого века, как бы выспренно это и не звучало.

Вот и в этот день он использовал возможность посетить дом Кевина, зная, что потом его загруженность на съемках не позволит ему делать это так часто, как хотелось бы.

– Привет всему "святому семейству"! – шутливо обратился Майкл к своей

невестке. Анна обернулась на звук его голоса и он моментально оценил, как потрясающе она выглядит. Очередная беременность вовсе не испортила ее всегдашнюю женственность, наоборот, Анна еще больше расцвела и если бы он, Майкл, искал идеал женской красоты, то мог бы с уверенностью сказать, что вот он, перед ним.

– Здравствуй, Майкл. Рада тебя видеть, – доброжелательно приветствовала его Анна Лау.

Завидев дядю, к нему со всех ног кинулся самый старший их племянников, Эдгар. Белокурый и голубоглазый, четырехлетний мальчуган был настоящим сорвиголовой, и между ним и Майклом установились прочные узы любви и взаимопонимания. Майкл схватил запыхавшегося от бега племянника и поднял высоко вверх. Тот счастливо засмеялся и сердце циничного Майкла Лау дрогнуло от щемящего ощущения чего-то очень светлого и чистого, чего-то и в самом деле настоящего.

– Ну, Эдгар, признавайся, что еще ты сломал за то время, что мы не виделись?

Мальчишка захихикал, но ни в чем, конечно, не признался. Дядя отпустил его, однако, Эдгар вцепился в его руку и ни за что не хотел отпускать. Так, с висящим на руке малышом, Майкл приблизился к невестке. Она поднялась с шезлонга, на котором сидела, и, одернув пляжный халатик на округлившемся животе, улыбнулась, как всегда немного загадочной улыбкой.

– Как поживаешь, дорогая? -

– Всё как обычно, Майкл. Лекции, дом, дети и самый большой ребенок, требующий неусыпного внимания – твой старший брат.

Улыбнувшись ее шутливой реплике, он мягко спросил: "Когда вы собираетесь сделать меня дядей в третий раз?"

– Месяца через два. А что у тебя? Я читала, что ты начал съемки нового фильма. Можно узнать, о чем он? Или это пока секрет?

Ему не очень нравилось говорить о фильме, которого еще не существовало, но Анна была исключением из правил и он несколько минут объяснял ей свою концепцию. Маленькому Эдгару надоело слушать взрослые разговоры, поэтому с криком, напоминающим больше вопль экранного индейца-команча, он оставил их, убежав к воде.

– А где Лиззи? Где эта юная кокетка? – поинтересовался Майкл о месте нахождения самой младшей их отпрысков Кевина Лау.

– Она в доме с Александрой. Думаю, сейчас появится в новом наряде.

Элизабет Лау или, по-домашнему, Лиззи, несмотря на свой трехлетний возраст действительно росла страшной кокеткой, обожая крутиться возле зеркала. Чудесная малышка была неотразимой красавицей и, весьма строгий с Эдгаром, Кевин все прощал своей ненаглядной дочурке, тем более, что она являлась точной копией своей матери, Анны.

– А кто это, Александра, ваша новая бебиситтер?

Анна удивленно возразила: "Майкл, я же говорила тебе, что ожидаю в гости сводную сестру. Ее зовут Александра. Она находится у нас уже две недели.

Действительно, он припомнил, что жена брата упоминала о приезде своей сестры, дочери ее отца от второго брака, но голова Майкла была слишком перегружена предсъемочными делами и заботами и эта информация не задержалась надолго в его памяти.

– Вот как! Чем она занимается в России? – больше из вежливости, чем по-настоящему интересуясь, спросил он.

– Она только что получила диплом врача, но еще не устроилась на работу.

– И сколько ей лет? – опять-таки для проформы задал вопрос Майкл. Он эстетически наслаждался, видя Анну, и ничего не мог с этим поделать. Даже прошлые ошибки не удерживали его от того, чтобы почти воткрытую восхищаться ею.

– Александре недавно исполнилось двадцать три года. И, к сожалению, у нее большие проблемы.

Он равнодушно пожал широкими плечами, обтянутыми хлопчатобумажной майкой: "У нас у всех проблемы… в той или иной степени. А что у твоей сестры? Наркотики? Проблемы с идентификацией пола? Попытка суицида?"

– Нет. Это совсем другое. Ее пытались изнасиловать … И теперь она никак не может побороть свои страхи и адаптироваться к нормальной жизни. Она совершенно замкнулась в себе и не позволяет помочь ей. Психолог посоветовал ее родителям, отправить дочь куда-нибудь подальше от привычной обстановки и я предложила свою помощь. Но вижу, что была чересчур самонадеянной, когда решилась на такое. Пока у меня плохо получается, хотя общение с детьми ей по душе. Она с удовольствием возится с малышами и иногда приходится даже настаивать, чтобы она хоть немного отдохнула от них. А вот и она сама… -

Майкл оглянулся и еле-еле удержался от того, чтобы не расхохотаться. Он не ожидал, конечно, что сестра Анны окажется похожей на нее, но то, что он увидел, было настолько нелепо и как-то нарочито жалко, что иной реакции с его стороны и не могло последовать. Однако из уважения к невестке он сдержался и нацепил на себя вежливую и доброжелательную улыбку.

– Александра, подойди сюда, дорогая, и познакомься с братом Кевина. Это Майкл Лау. Майкл, а это – Александра, моя сестра.

Майкл для приветствия протянул девушке руку, но та проигнорировала его жест, и он волей-неволей был вынужден просто кивнуть ей. Александра что-то пробормотала в ответ и, прижав к себе покрепче Лиззи, направилась к океану.

Анна сокрушенно вздохнула, покачав головой: "О, Боже, и это Александра?! Она всегда была такой жизнерадостной, такой полной доброты и света девочкой… Что с нею сделали эти подонки?!"

Майкл проводил взглядом бредущую по берегу фигуру девушки – она и вправду напоминала ему огородное пугало: мешковатая фланелевая ковбойка с длинными рукавами (и это в такую-то жару!) и бесформенные поношенные брюки, на голове бейсбольная кепка с огромным козырьком, которая полностью закрывала её волосы и лицо, бледное и лишенное всяких красок. Такая одежда не только не позволяла рассмотреть каких-либо признаков ее пола, но и делала Александру неким абстрактным бесполым существом, к чему она, видимо, и стремилась.

– Ты должна показать ее специалистам, Анна. У девочки явно расстроена психика. Тебе не страшно доверять ей детей?

Женщина окинула его возмущенным взглядом: "Она – не сумасшедшая! Ей просто нужно время. И, безусловно, она нуждается в понимании и такте. Я не ожидала от тебя такой черствости, Майкл!"

В гневе его невестка еще больше похорошела, и Майкл в который раз подумал о том, как повезло его брату с женой. Если бы он встретил женщину, подобную Анне, возможно, все в его жизни сложилось бы иначе. И ещё он был благодарен Анне, что она даже намеком не коснулась его собственного, свинского и тоже не очень-то вписывающегося в рамки нормальности, поведения несколько лет тому назад.

Ему пришлось покаянно просить Анну, простить его нелестный отзыв о ее сестре, что та и сделала, мгновенно сменив гнев на милость.

Некоторое время Майкл и Анна наблюдали за Александрой, строящей вместе с Лиззи домики из песка, после чего они направились к вилле: Анне требовалось немного передохнуть от жары. Неожиданно они услышали пронзительный женский крик – мгновенно обернувшись, они, ничего еще не понимая, увидели бегущую к океану Александру. Она бросилась в воду, а затем нырнула. Только сейчас Майкл до конца понял весь ужас происшедшего: его любимец, Эд, исчез, скорей всего, его, играющего и забывшего обо всем, накрыло волной и утащило в глубину. Майкл на ходу сбросил ботинки и побежал вперед, он успел только по колено зайти в воду, когда к его огромному облегчению показалась сначала голова, а потом и вся Александра, на руках у которой безвольно лежал племянник. Девушка уложила мальчика на песок и, не обращая внимания на то, что и сама была не в лучшем состоянии, начала с величайшей осторожностью делать Эду искусственное дыхание. Приблизившись к ним, Майкл хотел сменить девушку, по всей видимости держащуюся из последних сил, то та, не глядя, зло и решительно сказала: "Не мешайте мне!" и он оставил свои попытки помочь. Рядом с ним вдруг оказалась Анна, такая бледная, потерянная и дрожащая от страха потерять сына, что Майкл, впервые за многие годы, принялся мысленно молиться Богу за возвращение малыша к жизни. Анна не плакала, что скорей всего, сделала бы любая другая женщина на ее месте, нет, она стояла абсолютно молча, нервно обхватив себя за плечи руками, и наблюдала за попытками сестры вернуть ее первенца к жизни. Александра тем временем перевернула тело мальчика, положив его животом вниз себе на колено, и резко стукнула его по спине: неожиданно Эдгар мучительно закашлялся и из его рта хлынула вода, видимо, попавшая ему в легкие.

Майкл услыхал вздох облегчения, вырвавшийся у Анны, и она стремительно, невзирая на беременность, кинулась к Эду и заключила его в нежные материнские объятия. Только тут племянник наконец понял, что случилось, и тоненько заплакал, позволив матери утешать его.

Александра стояла в сторонке вместе с перепуганной Лиззи и, казалось, безучастно следила за этой сценкой. Не смотря на то, что девушке пришлось побывать под водой, каким-то чудом безобразная кепка по-прежнему была водружена на ее голове, лишь одежда, видом своим сильно напоминавшая ту, что обычно сдают в благотворительных целях, мокрым коконом облепила ее тело. Но вот она решительно подошла к сестре и негромко сказала: "Всё, Аня, успокойся, он жив и здоров, просто напуган и весь промок. Его нужно отнести в дом, переодеть в сухое белье и напоить чем-нибудь горячим".

– Да-да, ты права – спохватилась Анна, с трудом поднялась на ноги и обратилась к Майклу: "Возьми, пожалуйста, Эдгара, Майкл – он слишком тяжел для меня сейчас." Потом, поглядев на Александру, сказала: "Спасибо, сестренка. Мы все у тебя в долгу. Если бы не ты … "

Несколько смущенная словами сестры, Александра промолвила, словно бы удивляясь: "Ну, надо же, кажется, я еще на что-то гожусь …".

Майкл осторожным движением подхватил племянника на руки и нежно погладил по круглой зареванной щеке: "Все в порядке, парень. Идем-ка, я расскажу тебе новую сказку. О смелом Эдгаре."

– А кто это ? – почти обычным голосом спросил тот и в его голубых глазах

зажглось любопытство.

Позже, когда домой примчался его брат Кевин, а Эд, уже переодетый в пижаму и почти успокоившийся, задремал в кроватке, пришлось хлопотать об Анне, которая почувствовала страшную слабость и головокружение, и они все полностью выполняли распоряжения Александры, неожиданно для Майкла проявившей профессиональную уверенность и непоколебимое спокойствие. Прибывший через час семейный врач, мистер Баркли, узнавший, что и первую помощь мальчику и необходимые действия в отношении беременной Анны оказала молодая девушка – врач, еще ни дня не проработавшая по специальности, выразил надежду, чтобы почаще встречались такие профессионалы и не ушел, не пожав руки своей юной коллеге. Порядком перенервничавший так, словно это были его собственные жена и ребенок, Майкл, устало попрощавшись с братом, его женой и Александрой, переодевшейся в точно такие же штаны и рубаху, какие были на ней до инцендента с Эдом, только что сухие, отправился к себе.

В прежние, буйные времена он бы залил свои переживания виски, но теперь единственно доступным для него средством расслабления был секс, чему он и отдал дань, вызвонив по телефону одну из своих постоянных подружек, Кэрри, очаровательную, длинноногую модель, без единой извилины в голове, что, впрочем, его абсолютно устраивало. Майкл ненавидел интеллектуальные беседы в постели, потому что полагал, что для занятий сексом ему вовсе не нужны все эти "измы" и по-настоящему умные женщины: женщин он привык рассматривать в одной плоскости, как правило, горизонтальной. Кроме Анны, конечно. Несколько часов приятных "упражнений" в постели вернули ему рабочее настроение и, выпроводив утомленную, но довольную подругу, Майкл смог сосредоточиться, наконец, на работе. Новый сценарий был, по его мнению, несколько сыроват, но поскольку студия нашла его вполне приемлимым, он надеялся, что в процессе съемок доработает некоторые сцены и диалоги. В главный роли дал согласие сниматься сам Лотер Хайзер, а это уже само по себе обеспечивало фильму в будущем неплохие кассовые сборы. Сюжет не был оригинальным, но все же неистовая любовь вампира к смертной женщине – тема вечная, позволяющая находить все новые и новые ньюансы. Его вампир не был плохим или хорошим – он был таким, каким создали его обстоятельства, он так же мучился сомнениями и переживаниями как любой смертный, он так же любил и ненавидел, и не его вина, что для того, чтобы поддерживать свои силы, ему нужна теплая, человеческая кровь. Он не убивал больше, чем того требовали его потребности, точно также, как это делают хищники в природе. Однако страсть к такой же одинокой, как он сам, но необычной, сдержанной, внутренне очень сильной женщине по имени Карина, совершенно изменила его. Он мечтал стать таким, как другие, то есть смертным человеком, чтобы всегда быть с нею, ибо не хотел отдавать ее Вечности и в то же время не хотел делать ее своим подобием. Он был одержим ею, словно до нее и не знал вообще женщин, хотя в своей бесконечной жизни познал их великое множество.

Почему-то облик Лотера Хайзера, актера немецкого происхождения, обладателя красивой белокурой шевелюры и тренированного атлетического тела, казался Майклу Лау, ниспровергателю канонов и возмутителю спокойствия, идеально подходящим для этой роли. Ему не хотелось следовать ставшими шаблонными для исполнителей таких ролей привычным штампам: иссиня-черные волосы и горящие темные глаза на мертвенно-бледном лице. Майкл решил создать своего, пародоксально-непривычного для зрительского восприятия героя: его вампир не боялся таких глупостей как чеснок, он мог переносить солнечный свет, правда, в специальных темных очках, его не повергало в трепет изображение распятого Христа и он не бросался на все что движется с разинутым от жажды крови ртом. Николас (так звали в сценарии вампира) выбирал себе донора среди обитателей свалок и заброшенных веток подземки, больных, старых и немощных людей, чья жизнь уже была прожита, а конец, как правило, был один – смерть от холода, недоедания или от рук обкуренного или обколотого наркотиком подонка. Николас не искал себе оправданий – это не было заложено в его психологии, но, будучи вампиром, он сохранил в себе слишком много от человека. Поэтому, наверное, ему и довелось испытать такое странное для его породы чувство : Страсть к женщине.

Сам Хайзер настолько влюбился в эту роль, что снизошел до просьб и всяческих увещеваний режиссера и руководства киностудии "Миллениум". Однако, чтобы избегнуть обвинений в предвзятости, Майкл Лау согласился с пробами на эту роль и других актеров, но лишь Лотеру Хайзеру удалось выглядеть естественным в этом обличии. С исполнительницей роли Карины, его возлюбленной, было проще: Гленда Уотсон была лучше всех на голову, ее внешние данные также вполне устраивали Майкла: ему не нужна была красавица, ему требовались только ее большие, чрезвачайно выразительные глаза и богатое мимикой лицо с красиво очерченным ртом.

Майкл просидел за мелкими переделками сценария до двух часов утра, а после еще долго ворочался в постели, пытаясь заснуть. В его памяти без конца прокручивались сцены из будущего фильма, какими он хотел бы их снять, вперемежку с трагическими событиями утра, когда они чуть было не лишились Эда. Он до сих пор не мог понять, каким образом чудаковатой сестре Анны удалось не только вытащить ребенка из воды, но и привести его в чувство. Слава Богу, что все обошлось: Майкл не мог даже представить, чтобы было бы с братом и его прекрасной женой, если бы случилось непоправимое.

Проснувшись поздним утром, когда солнце яркими полосами сочилось сквозь жаллюзи, Майкл, зевая, отправился в душ, а после, заварив крепчайший кофе и понемногу выходя из сонного состояния, заставил себя сосредоточиться на предстоящих делах. Позвонив своей секретарше, Сибил Фултон, он сообщил о том, где его можно будет найти в ближайшие несколько часов, а затем в мрачном настроении, которое всегда нисходило на него в предсъемочный период, отправился по делам. Своего шофера и одновременно телохранителя, Джорджа Темпла, он не стал задействовать сейчас, велев ему заехать за собой к оффису кинокомпании " Миллениум " к семи часам вечера.

Ему удалось много сделать в этот день, и самое важное, пожалуй, было то обстоятельство, что наконец-то удалось добиться увеличения расходной сметы на фильм на довольно значительную сумму. Майкл пока не рисковал сам продюссировать кинофильмы, но подумывал об этом, как и о том, чтобы привлечь их семейный бизнес в сферу кинопроизводства. К разговору с Кевином он был пока не готов, но отдавал себе отчет в том, что без этого в будущем не обойтись.

Джордж уже поджидал его в машине, когда совершенно вымотанный бесконечной говорильней и необходимостью лавировать между интересами

"Миллениума" и своими собственными, Майкл вышел из ультрасовременного оффиса этой компании и устало уселся на обитое черной кожей сиденье автомобиля.

– Джордж, в "Медичи", пожалуйста, – тот безмолвно крутанул руль и машина плавно двинулась с места.

Темпл работал у Майкла Лау почти девять лет и отношения, установившиеся между ними, больше походили на дружеские, чем на отношения работодателя и наемного работника. Темно-шоколадное лицо Джорджа всегда сохраняло невозмутимо-спокойное выражение, в каких бы переделках они с Майклом не побывали, а бывать им приходилось в очень разных ситуациях, иногда весьма опасного свойства. Рослый, широкоплечий афроамериканец, дожив до 27-летнего возраста, так и не обзавелся семьей, поэтому Майкл мог им располагать в любое время суток, хотя и не злоупотреблял этим чересчур часто. Более того, рядом с его домом располагалось небольшое бунгало, и Майкл счел нужным платить за него арендную плату, предоставив в полное распоряжение Темпла. У Джорджа, рано осиротевшего, не было ни единой родной души, по-видимому поэтому он так привязался к Майклу, который заботился о нем, начиная с восемнадцатилетнего возраста.

Они познакомились при довольно скандальных обстоятельствах: Майкл буквально за руку поймал чернокожего паренька, вскрывавшего его "Порше" на подземной стоянке.

Парень стал канючить, упрашивая отпустить и не вызывать полицию, признавшись, что он – сирота и это – его единственный заработок и что у него нет денег, чтобы платить за жилье и учебу. Почему-то Майкл пожалел того и не стал прибегать к помощи полиции. Он сказал Джорджу, что если он так любит машины, он может получить работу у него, при условии, что не будет больше заниматься воровством. Конечно же, тут был элемент риска со его стороны, но Темпл оказался смышленым и верным парнем и старался изо всех сил, чтобы угодить хозяину.

Когда же Джордж узнал, что Майкл – режиссер тех самых фильмов, от которых он безумно "торчит", то его старание перешло в преданность. Тогда Майкл переживал тяжелый период своей жизни: наркотоки и алкоголь вкупе с бесконечными сексульными похождениями разрушали его личность, хотя непосредственно на его творчестве это никак не отразилось. Но, увы, отразилось на судьбах его брата и невестки, о чем он всегда неустанно сожалел, недоумевая, как Анна и Кевин смогли его простить. Даже когда Майклу пришлось обратиться в специальную клинику, Джордж оставался рядом с ним как сторожевой пес, отваживая настырных папарацци и толпы поклонниц – в тот момент Майкл Лау являл собой удручающее зрелище: получеловек – полуживотное, идущее на поводу у своих инстинктов. В данный момент, насколько знал Майкл, у Джорджа завелась постоянная подружка, Стелла, симпатичная девушка, чьи родители уже лет как двадцать прибыли в США из кубинского социалистического "рая". Стелла училась на биологическом факультете Университета, после окончания которого они с Джорджем собирались пожениться.

Работая на Майкла Лау, Джордж скопил приличную сумму денег, позволявшую надеяться, что он сможет содержать семью до тех пор, пока Стелла не найдет себе подходящую работу по специальности. Майкл всегда интересовался делами своего водителя, впрочем, и Джордж так же был в курсе дел босса. Во всяком случае, он постоянно расспрашивал Майкла о его фильмах и знал имена и адреса его близких приятельниц. Никто, кроме Джорджа Темпла, не мог так ловко лавировать в потоке машин в час пик и так неподражаемо отделываться от наглых папарацци и смазливых девиц, желающих получить аудиенцию у знаменитого режиссера. Словом, эти двое нашли друг друга и, как это не странно звучит, хотя они и принадлежали к совершенно различным социальным слоям общества, они прекрасно понимали один другого так, как если бы являлись братьями по крови. Общение с Джорджем было тем, чего Майкл Лау не находил в отношениях с собственным братом, Кевином, которым явно недоставало искренности и теплоты.

– Мне ждать вас, мистер Лау? – спросил Джордж, не поворачивая головы.

– Да. У меня там деловой ужин, не думаю, что это займет более двух часов. Потом заедем к брату. Хочу удостовериться, что их дружная семья пребывает в здравии.

– У них кто-то болен? – обеспокоился Джордж.

– Вообщем-то, нет … – неопределенно проговорил Майкл, – Хотя … Нет, лучше сделаем это завтра. Боюсь, что будет слишком поздно и племянников уже уложат спать .

– Замечательные детишки – улыбаясь, сказал Темпл, – и очень привязаны к вам. Когда я женюсь, то непременно обзаведусь парочкой таких же ангелочков.

– Надеюсь не без помощи Стеллы? – шутливо спросил его босс.

Улыбка Джорджа стала еще шире: "А как же! И, может, к тому времени и вы станете папашей".

Майкл хмуро хмыкнул: "Если только не изобретут способа сделать это без участия женщины: слишком уж много с ними суеты и хлопот. Впрочем, не думаю, что из меня выйдет образцовый папаша".

Водитель скосил на него темные глаза и вполне серьезно произнес: "Ну, уж мне-то вы были самым что ни на есть хорошим отцом, хотя всего-то на десяток лет старше".

Майкл ничего не ответил, но в глубоко в душе был тронут этими словами Джорджа.

В ресторане "Медичи" он встречался с Лотером Хайзером по просьбе последнего, что весьма льстило самолюбию режиссера. Лотер не являлся самой яркой звездой на голливудском небосклоне, однако, сыграв несколько запоминающихся ролей в фильмах известных мастеров кино, он прочно занял место в плеяде одаренных не только мускульной силой, но и талантом, актеров.

Приехав лет двадцать пять тому назад покорять Голливуд из Германии, Лотер упорно следовал к этой цели. И не смотря ни на чудовищный поначалу акцент, ни на отсутствии протекции и денег, чтобы снимать мало-мальски приличное жилье, он добился заслуженного успеха. Помимо всего прочего, Хайзер был умным и порядочным человеком, и Майкл, уже хорошо знакомый с безнравственными и подлыми нравами своего киношного мира, не мог не оценить этих его замечательных качеств. Лотер недавно расстался со своей второй женой, Вивиан, однако, без скандала и громкого бракоразводного процесса. Причины развода никто не знал, но Майкл подозревал, что спокойный и уравновешенный характер немца перестал удовлетворять потребностям взбалмошной красотки, Вивиан Ситтон, которая так и не смогла родить ему ребенка, а, может, и сознательно не захотела. Несомненно, Лотер Хайзер не долго будет одинок, но Лау был глубоко убежден, что если актер и дальше будет искать себе спутницу жизни или подругу в их среде, то, по всей видимости, результат окажется таким же. Уж что-что, а эту истину он постиг сам, наблюдая за звездами и звездочками, блондинками и брюнетками, супер-моделями и представительницами шоу-бизнеса, певицами и телеведущими. Да, он переспал со многими из них, но никто их них не годился на одну единственную роль: жены и матери. Впрочем, Майкл не собирался обсуждать с Хайзером его личную жизнь – они здесь совсем не для этого. Лотер хотел говорить с режиссером о Николасе, о его мятущейся натуре, о страсти к Карине. Он заболел этой ролью и пытался найти новые краски в образе влюбленного вампира. Как автору сценария Майклу было бесспорно лестно, что Лотер принял его совершенно иную трактовку заезжего штампа кровавого монстра абсолютно адекватно, что он воспринимал Николаса как существо, живущее среди них, и как личность, в чем-то даже более гуманную и достойную, чем "хомо сапиенс". Их разговор был разговором единомышленников, а вкусная еда и прекрасный кофе на десерт послужили хорошим фоном для неторопливой, иногда чересчур эмоциональной беседы. Майкл Лау уже пять лет как не пил спиртного, не курил и не употреблял наркотиков, поэтому Лотер не стал заказывать ничего, кроме минеральной воды, за что удостоился странного взгляда официанта и благодарного – Майкла. Они простились почти что друзьями: Лау, довольный и почти уверенный, что фильм удастся, а Лотер Хайзер, убежденный, что сыграет свою лучшую роль.

А тем временем Анна, лежа на огромной супружеской кровати, пыталась серьезно поговорить со своим мужем Кевином. Тот ни за что не хотел беседовать ни о чем важном, еще не отойдя полностью от последних, чуть не ставших трагическими, событий в семье – он просто хотел заснуть, обнимая ее, а все остальное могло подождать до завтра.

– Дорогая, прошу тебя… Успокойся и подумай о нашем ребенке, – он положил руку на живот жены и ласково погладил – Будь благоразумной, Анна.

– Я совершенно спокойна. Но пойми же, речь идет о моей сестре!

Кевин Лау обреченно вздохнул и согласился: "Хорошо. Но только не нервничай!"

Ему было доподлинно известно, что он никогда и ни в чем не сможет отказать своей жене, чего бы она не попросила. Они были вместе уже шесть лет, но он до сих пор удивлялся силе их чувств, словно они были вечными любовниками, постоянно встречающимися на протяжении веков в разных эпохах и разных воплощениях: их внутренняя связь была настолько глубока, что иногда и слова между ними были лишними – они понимали друг друга и без них. Он считал себя по-настоящему счастливым человеком, обладая такой женщиной как Анна и имея двух очаровательных детишек. А теперь уже и третий на подходе… Тихий голос Анны прервал его размышления: "Нужно что-то срочно предпринять, Кевин. Мне кажется, ситуация с Александрой зашла в тупик. Она все такая же заторможенная и отстраненная … Не знаю, что тут можно сделать … Посоветуй, милый, ты ведь гораздо опытней меня в житейских ситуациях!

– Но, дорогая, я – не специалист, и, конечно, не могу правильно оценить поведение Александры. Но мне кажется, что твоя сестра чересчур углублена в себя и свои переживания. Ей необходимо что-то или кто-то, могущие встряхнуть девочку, ей нужны сильные эмоции, а мы с тобой, к сожалению, живем слишком уединенно, чтобы дать ей это. -

Он помолчал немного, а потом задумчиво произнес: "Если бы Майкл не был таким отъявленным мачо, каков он есть, то…"

– Что ? – заинтересовано переспросила женщина, и любопытство засветилось в ее карих, наполненных теплотой и внутренним светом глазах.

– Он мог бы пристроить ее на какую-нибудь работу на съемках нового фильма. Что-то типа ассистент ассистента второго ассистента или вроде этого. Понятно, что без жалования, ведь она приехала как туристка. Зато там крутится уйма народу, иногда появляются всякие киношные знаменитости, да и сам процесс съемок довольно любопытен: суета, шум, движение … Она бы завела новые знакомства, может быть, даже влюбилась бы в какого-нибудь симпатичного парня … -

Анна повернулась на бок, лицом к мужу и, протянув руку, дотронулась до его щеки: "Слушай, а мне нравится твоя идея! По-моему, неплохо придумано."

Кевин поцеловал ее и, уже засыпая, пробормотал: "Ничего не выйдет … Майкл наверняка не согласится."

Однако, Анна так не считала и поэтому на следующий день, после того, как ее муж и дети позавтракали, приступила к выполнению их плана. Сначала она очень осторожно побеседовала со сводной сестрой о том, о сём и, когда та несколько расслабилась, сообщила, что, кажется, Майкл Лау ищет людей для работы в его новом фильме и что она, Александра вполне могла бы обратиться к нему по этому поводу .

Девушка удивленно воззрилась на нее: "Зачем, Аня? Или я уже надоела вам с Кевином?"

Анна Лау возмущенно перебила сестру: "Не говори ерунды! Я лишь хочу, чтобы ты немного отвлеклась от заботы о наших детях и занялась бы чем-то более подходящим для твоем возраста. Тем более, что ты сама говорила, что являешься киноманкой, обожаешь кино. Представляешь, ты попадешь в Голливуд на съемочную площадку настоящего фильма и не к кому-то, а к режиссеру Майклу Лау и, наверное, сможешь увидеть многих известных актеров, окунуться в их мир, словом, увидеть всю эту "кухню" изнутри.

Александра усмехнулась наивной попытке сестры, заморочить ей голову:"Скажи, Аня, ты придумала все это, чтобы облегчить мою, так сказать, реабилитацию? Думаешь, что я, посмотрев, как пекутся голливудские "блины" и произрастает "клубничка", тут же позабуду все? Да один только Майкл Лау чего стоит!"

Хотя Анне не нравилось, как Александра разговаривала с нею, она могла понять ее, но вот то, что девушка в таком тоне говорила о Майкле, совсем не зная его, уже осудив, вызвало у нее порыв защитить брата мужа: « В чем дело, Саша? Чем тебе не угодил Майкл?»

Неожиданно покраснев, Александра чересчур горячо принялась обличать пороки Майкла Лау: "Аня, да ты что?! Неужели я должна напоминать тебе, что именно из-за него у вас с Кевином были большие неприятности, что ты была вынуждена уехать домой из Штатов и жить врозь с мужем, который обвинил тебя в супружеской измене и что Майкл все это подстроил нарочно… ?! Короткая же у тебя память!"

Старшая сестра подошла к Александре и, глядя прямо в её темно-зеленые глаза,

спокойно сказала: "Я ничего не забыла. Но я знаю, что то, что произошло тогда, явилось результатом болезни Майкла. Теперь же он очень изменился, и мы никогда не вспоминаем о прошлом. Оказалось, что Майкл – умный и интересный человек, общаться с которым одно удовольствие, он почти полностью изменил свою жизнь, отказавшись от алкоголя и кокаина, он обожает Эдгара и Лиззи, он предан своей семье, и я счастлива, что между братьями Лау установились теперь честные и открытые отношения. Майкл извинился перед Кевином и мной публично, во время выступления по телевидению и сделал это предельно ясно и со всей откровенностью, шокировав при этом публику. За все это он заслуживает уважения, Саша, и поэтому я попрошу тебя никогда больше не отзываться о нем таким образом."

Удивленная необычной резкостью, с которой сестра отчитала ее, Александра более спокойно возразила: "Да ведь он насквозь порочен! Разве ты не видишь этого? Мне противно в нем все, начиная с его самоуверенного наглого взгляда и заканчивая его внешностью неотразимого красавца. Такие, как он, живут не задумываясь, беря от жизни все. Наверняка, женщины, которых он удостоил своим беглым вниманием, оставались после этого с разбитым сердцем. И это еще в лучшем случае!"

Анна решительно пресекла все попытки младшей сестры продолжать в том же духе: "Ты не вправе осудить человека, лишь потому, что что-то в нем тебе не нравится. И ты слишком молода, чтобы понять, что между черным и белым есть еще множество других цветов и оттенков. Мы все – не ангелы и Майкл, конечно, тоже. Однако, подумай, если бы всё в нашем мире и в отношениях между людьми было бы идельно и правильно, не показался бы нам этот мир чересчур скучным и однообразным ?!"

Александра, насупясь, пробормотала: "Не знала, что ты так доверчива".

– Можешь называть это, как угодно. И все же я предпочитаю свою позицию, чем твой безмерный и ничем неоправданный цинизм. Тебе не повезло, Саша, что ты повстречалась с теми подонками, но не все мужчины таковы, и уж, во всяком случае, брат моего мужа не имеет к этому никакого отношения.

При напоминании о попытке изнасилования, Александра побледнела и Анна

заметила, как задрожали губы девушки, словно она собиралсь тут же расплакаться. Она вовсе не собиралась быть жестокой с сестрой: та вынудила ее вести себя так, поскольку сама была чересчур агрессивно настроена.

– Вообщем, Саша, информацию я тебе сообщила, а там решай сама: если тебе не по душе Майкл Лау – это одно, но если тебе хочется попробовать увидеть и узнать что-то новое – то это совсем иное. Подумай и, если все же ты заинтересуешься такой возможностью, скажи мне.

Анна, конечно же, понимала, что в случае с ее сестрой, она не имеет права оказывать на нее чрезмерное давление: она предоставила ей право решать самой и лишь одна Александра должна принять решение. Но оставался еще Майкл, ни сном, ни духом не ведавший о ее планах. Впрочем, он приехал их навестить вечером, чем немало облегчил Анне задачу. Малыш Эд, сразу повиснув на шее режиссера, ни за что не соглашался отпустить дядю на свободу, однако, Анне удалось отвлечь внимание сына новым игрушечным автомобилем и она смогла увести немного озадаченного ее поведением Майкла в свой кабинет.

Как всегда естественно и раскованно, Майкл небрежно развалился в кресле напротив письменного стола и, хотя сердце Анны было безоговорочно и навеки-вечные отдано его старшему брату, она не могла не признать, что Майкл Лау – один из самых красивых мужчин, которых она когда-либо знала. Мягкие, густые волосы еще светлее, чем у Кевина, но более длинные, как это принято в богемном кругу, ярко-голубые глаза с застывшим в них неприкрытым выражением иронии, прекрасно вылепленные губы и безукоризенно правильные черты лица, а также почти двухметровый рост и сильное, физически тренированное тело – делали Лау-младшего абсолютно неотразимым для женщин.

"Хорошо, что я не восприимчива к его чарам, иначе бы попалась, как и другие – пронеслось в голове у Анны – стоит мне только забыть, что Майкл – мой родственник, как моментально аура его сексуальности окутывает меня, словно

паутина. Господи, как здорово, что первым из братьев Лау мне повстречался Кевин, а не Майкл! Страшно даже представить, как такой великолепный мужчина может воздействовать на женщину …"

– Итак, Анна, зачем я тебе понадобился? Хочешь получить главную роль в моей картине? – насмешливо улыбаясь, спросил тот.

Обрадовавшись, что разговор начался с нужной ей темы, Анна послала ему

ответную, не менее ироничную улыбку: "А что ?! Неплохая идея! Только боюсь, муж не разрешит мне появиться на большом экране: слишком много в твоих фильмах откровенных сцен, чего, как ты понимаешь, Кевин мне ни за что не позволит. Так что, есть смысл заменить мое предполагаемое участие на участие моей сестры: она еще не замужем и не ограничена волеизъявлением супруга."

Откровенно расхохотавшись, Майкл переспросил: "Твоей сестры?! Отличная шутка, Анна! Но тут речь идет уже о совершенно ином жанре, пожалуй, лучше всего подойдет черная комедия. Ты не согласна со мной?"

Она возмутилась: "Майкл, мы говорим о моей сестре! Пожалуйста, воздержись от своих ядовитых замечаний".

Он примиряюще взмахнул руками: "Ты права, Анна. Я забылся…Собственно, я и не думал смеяться над ней, но эта девушка наряжается как чучело и хочет убедить весь мир, что ей плевать на всех и на себя в том числе. Не знаю, что и как там с ней произошло, но сегодняшняя она невероятно жалка и нелепа."

– А ведь Александра спасла нашего с Кевином сына, ты не забыл?!

Майкл Лау равнодушно пожал плечами: "Конечно, нет. Но она вызывает у меня именно эти чувства … Извини, дорогая, если тебе неприятно это слышать. Итак, о чем же ты хотела говорить со мной?"

Женщина не стала больше дипломатничать – она решила, что такая тактика не подходит для разговора с Майклом, поскольку он значительно более поднаторел на поприще словесных игр, чем она. Поэтому Анна, смело посмотрев в его фамильные синие глаза, сказала: "Понимаешь, Майкл, я не шутила, когда просила пристроить Александру в кино. Думается, только возможность кардинально сменить обстановку, может помочь ей. Мы с твоим братом обсудили эту проблему и решили, что именно ты и твоя принадлежность к киноматографу позволят воплотить это в жизнь. Естественно, следует попытаться найти для нее какую-нибудь самую незначительную должность. Она любит и знает кино и, как мы с Кевином очень надеемся, эта ее увлеченность станет тем лекарством, которое ей так необходимо".

Мужчина не проронил ни звука все то время, что она говорила. Но Анна заметила, что, когда она замолчала, его лицо напоминало грозовую тучу, что означало, что красавец-режиссер явно сердит и недоволен. Она продолжала выжидающе глядеть на него, понимая, что сказала все, что следовало и теперь его черед высказаться.

– Впервые вы с Кевином обращаетесь ко мне с просьбой, – проговорил он – и это радует. Впрочем, жаль, что не могу ее выполнить. Я не работаю врачом или психологом. Я снимаю фильмы, и все, что происходит за пределами съемочной площадки, не интересует меня и поэтому проходит мимо моего внимания. Конечно, мне известны имена членов моей группы, а кое-кто даже посвятил меня в перипетии своей личной жизни, но то люди, работающие со мной бок о бок почти десять лет. Мне некогда приглядывать за комплексующими девицами, Анна, пусть хоть трижды твоими родственницами. Кино – это тяжелая, выматывающая всю душу и все силы работа, а совсем не праздник, как думают некоторые. Извини. -

Ей прочли нотацию, но Анна, не смотря на то, что никогда не относила себя к разряду "бойцов", не дрогнула перед голливудским мэтром.

– Майкл, между нами были разные отношения … Но на сегодняшний день я не знаю более тонкого и умного человека, чем ты. Не упоминаю Кевина, поскольку он – мой муж и априори самый – самый … Но ты, Майкл, ты – действительно тонко чувствующая и эмоциональная натура, и все твое творчество наглядное тому подтверждение. Так почему сейчас, когда я прошу тебя проявить эти самые качества, ты прикрываешься своей исключительностью как щитом?! Нужна помощь другому человеку и от тебя зависит его будущее, Майкл. Разве тогда, когда помощь оказывали тебе, кто-нибудь их нас вспомнил, какую цену заплатили мы с Кевином, чтобы быть вместе, и все благодаря разыгранной тобой нечестной игре?! Прости, что напоминаю. Но это – правда.

Мужчина еще больше помрачнел, и его глаза приобрели цвет штормовой океанской волны: "Не ожидал, Анна, что ты опять вспомнишь о прошлом. Мне всегда казалось, что ты более милосердна".

– Я заранее попросила у тебя прощения… Мне неприятно вновь говорить о том, что завершилось давным-давно. – Она поднялась со своего кресла, давая понять, что разговор окончен.

– Погоди, Анна, – остановил ее Майкл Лау. – Ты права: я в долгу перед братом и тобой. И, если вы настаиваете, что ж, твоя сестра будет работать у меня. Но при одном условии: я не отвечаю за ее поступки и не собираюсь быть при ней нянькой и, главное, чтобы она не приставала ко мне с глупыми просьбами!

Женщина облегченно вздохнула – ей удалось невозможное: она смогла уговорить его. Оставалось только ждать, что решит Александра. Почему-то Анне казалось, что та, в конце концов, согласится. Так и произошло. Девушка весьма неохотно изъявила свое согласие, хотя в глубине души Анна была уверена, что та рада полученной работе. Вместе с Кевином они продумали, как лучше всего организовать поездки Александры на съемки: Джордж Темпл будет завозить ее по утрам, а обратно она доберется на такси либо за ней заедет их шофер. Отдельно состоялся чисто мужской разговор между братьями Лау: Кевин без обиняков заявил Майклу, что Александра для него – табу и что она никоим образом не должна им рассматриваться в качестве потенциальной добычи.

Майкл, ядовито хмыкнув, успокоил брата: "Не волнуйся, я бы не смог переспать с ней даже, если бы мы оказались вдвоем на необитаемом острове. У меня от одного ее вида развивается невроз. И, вообще, хватит носиться с этой девчонкой!"

В первый раз появившись в съемочном павильоне фильма "Вампир и Карина", Александра испытала странное чувство, будто попала в мир, состоящий только из мешанины звуков: обрывки слов, крики, скрипы, стук передвигаемых декораций, гул голосов, смех, визжание дрели, а, может, какого-нибудь фантастического существа, и почему-то перекрывающий все ровный и нарочито спокойный голос Майкла Лау. Увидев девушку, Майкл прервал беседу со своим ассистентом Хошимо Като, и, подойдя к ней вплотную, резко бросил: "Почему вы опаздываете? Мы здесь начинаем работу в девять часов утра. Будьте любезны, милая, придерживаться того же распорядка."

И не дав ей ни минуты для оправданий (а опоздала она потому, что автомобиль Кевина Лау попал в огромную пробку по дороге), режиссер в приказном тоне сказал: "Идите за мной". Пробираясь вслед за Майклом, Александра посылала в его широкую спину тысячи проклятий, самым приличным из которых было "сукин сын". Она едва не упала, зацепившись ногой за толстенный кабель, змеившийся по полу, но каким-то образом Майкл оказался рядом и вовремя подхватил ее, предотвратив падение. Странно, но прикосновение Майкла Лау не вызвало в ней привычного отвращения: она успела ощутить, что руки мужчины были сильными и уверенными и совсем не походили на руки человека, предающегося безделью и богемной жизни.

Однако, она поспешила отстраниться, скороговоркой поблагодарив его. Майкл неприятно ухмыльнулся, но ничего не произнес, и до Александры дошло наконец, что он относится к ней также, как она сама относится к нему.

"Прекрасно, – подумала девушка – надеюсь, что этот покоритель женских сердец понял, что его неприязнь взаимна".

Майкл подвел Александру к высокой стройной женщине среднего возраста, радостно его приветствовавшей: " Хай, Майкл!"

– Хай, Джоанна! Вот та девушка, о которой я говорил. Ее зовут Александра и у нее нет никаких проблем с английским языком. Пусть она поработает под твоим началом. Спасибо – он ушел еще до того, как Джоанна открыла рот, чтобы хоть что-то сказать. Той пришлось мило улыбнуться и недоумевающее всплеснуть руками: "Майкл всегда таков – вечная спешка и море обаяния, перед которым невозможно устоять. Ну, хорошо, Александра. Я могу называть вас Алекс? Чудесно. Итак, Алекс, мы занимаемся костюмами актеров. В этом фильме есть переход из одной эпохи в другую и, естественно, от одного стиля одежды – к другому. Может быть вы знаете, а может нет, что фильмы не снимают постепенно так, как написано в сценарии. Режиссеры могут начать съемку с финала или с середины сюжета. Поэтому приходиться много заниматься костюмами, например, сегодня мистер Лау снимает сцену, действие которой происходит в 1648 году в Испании. Значит, нам с вами и другим людям придется подготовить нужные вещи, отгладить многочисленные оборки и рюши, платья важных особ следует натянуть на специальные каркасы и так далее. У вас есть вопросы, Алекс?"

– Только один: что я должна делать сейчас ?

– Оיкэй, мне нравится ваше отношение к работе. Возьмите эту коробку и ......

После этого у Александры не было ни одной свободной минуты. Джоанна дала ей

кучу поручений, чем девушка и занималась вплоть до ланча. Свой ланч, которым ее снабдила сестра, запаковав в большую пластиковую коробку несколько больших сэндвичей с холодным цыпленком и листьями салата, Александра съела прямо на рабочем месте. А затем, когда началась съемка эпизода, она смогла, тихонечко примостившись в углу павильона, наблюдать за игрой актеров, а это были Лотер Хайзер и Гленда Уотсон и за тем, как Майкл Лау из своих больных, по мнению девушки, фантазий создает шедевры для интеллектуалов. Она должна была признать, что на съемочной площадке Лау совершенно преобразился: в его глазах появился особенный блеск и весь он напоминал больше туго скрученную пружину, чем богатого бездельника, мимоходом прожигающего жизнь и деньги. Только десятый дубль удовлетворил требовательного режиссера, но никто из исполнителей и не думал роптать: Майкл считался самым выдержанным по отношению к артистам режиссером, не допускающим хамства и ругани и даже готовым выслушать замечания актера, если таковые имелись. Когда работа над сценой завершилась, Александре, как и Джоанне и еще нескольким девушкам из персонала пришлось помогать ведущим исполнителям и массовке, избавляться от костюмов – занятие, как уяснила она, не из самых приятных. В такую сумасшедшую жару, не смотря на наличие кондиционеров, пот с людей катил градом и замечательные костюмы вельмож и леди насквозь промокли, ну и пахли соответственно. Но, черт возьми, ей нравилось все это и, пожалуй, ни разу за весь день она не вспомнила тот злочастный инцендент в подъезде. Собственно, ей и некогда было это сделать. Когда все вещи были разложены и рассортированы, Джоанна отпустила Александру, велев прийти назавтра в половине девятого утра, так как предстояло снимать очень сложную сцену, где, кроме самих героев, появлялись представители потустороннего мира. Девушка уже собралась покинуть студию, когда ее окликнул повелительный мужской голос: "Александра! Подойдите ко мне".

Она прекрасно узнала голос "Его Высочества принца Майкла" и этот приказной тон страшно покоробил ее. Если бы не обещание, данное сестре, не конфликтовать с Майклом, то она бы ни за что не послушалась. Но слово дано, а, кроме всего прочего, девушке не хотелось расстраивать беременную сестру. Поэтому она, превозмогая гадкое чувство беззащитности, предстала перед "Повелителем грез", уставившись в его непроницаемо-холодное лицо.

Майкл Лау тоже некоторое время рассматривал ее, а потом вдруг сказал:"Александра, вы не могли бы снять эту дурацкую бейсболку?"

– Зачем? – дерзко задрав подбородок, переспросила она – Мне и так хорошо.

– Какой малостью вы довольствуетесь, милая, – расстянув рот в насмешливой улыбке, ответствовал Майкл – а вот мне очень даже интересно, что же скрывают ваши бесформенные брюки и рубашка, ну и бейсболка, конечно.

Неожиданно для себя Александра покраснела и, разозлясь на этого наглого красавца, резко проговорила: "Что бы там не скрывалось, к вам это не имеет ни малейшего отношения!"

– Ошибаетесь, детка. Здесь я устанавливаю правила. Впрочем, не хочу быть чересчур любопытным – вам нравится носить ваши маскарадные одёжки, ради Бога! Но только незачем дерзить мне – все же вы работаете на меня. Кстати, хотел вам предложить тремп до дома.

– Незачем. Сегодня Анна должна заехать за мной – самым безразличным тоном ответила она.

"Вот нахальная девица! Хоть бы спасибо сказала. Она ведь даже представить себе не может, сколько претенденток нашлось бы занять место пассажирки в моей машине. Хорошо же, сейчас ты у меня получишь, что заслужила…"

И он мечтательно проговорил: "Анна … Прекрасное имя для прекрасной женщины. Знаете, милая, ваша сестра является в моих глазах идеалом. Все в ней вызывает восхищение: от внешности – до манеры вести себя. Может, вы воспользуетесь ее примером? Иначе боюсь, вы и дальше будете своим поведением и внешним видом отпугивать людей."

Александре незачем было объяснять смысл его тирады, она возмущенно вспыхнула ярким румянцем и уничтожающе поглядела на него так, как если бы он был самым презренным существом на свете: "Майкл, хоть вы и замечательный режиссер, но вы – редкостный хам . И можете меня выгнать, если пожелаете, но от этих слов я не откажусь ни за что."

Картинно-красивое лицо мужчины неожиданно озарила улыбка: "Кажется, вы обнаружили у меня хоть одно достоинство, дорогая, причем намного более весомое для меня, чем все остальные. Поэтому вы безоговорочно прощены, Александра".

От двусмысленности его фразы девушка покраснела еще сильней.

Хошимо Като с удивлением прислушивался к перепалке, возникшей между

обожествляемым им режиссером и странной девушкой в бейсболке и мужской одежде – он так толком ничего и не понял, но тут же бросился на защиту Майкла Лау.

- Мисс, прошу вас выбирать выражения. И, вообще, посторонним здесь не место. Позвать сотрудников из службы безопасности, мистер Лау?

Майкл примирительно похлопал молодого человека по плечу, что сделать было довольно легко, ибо низкорослый японец был почти вдвое меньше своего живого "Бога": "Ничего особенного, Хошимо. Александра – моя родственница и еще очень молода. К тому же, она отработала первый день у нас, а это совсем не просто".

Он вылез из режиссерского кресла без обычной легкости, со стоном потирая

поясницу и, распрощавшись с Като, без лишних слов подхватил Александру под руку: "Хватит, Александра. Я смертельно устал, вы, по всей видимости, тоже. Давайте объявим перемирие до завтра, идет?!"

Она удивленно вскинула голову, отчего огромный козырек ее кепки задрался вверх и на мужчину уставились два больших, миндалевидной формы темных глаза, обрамленных пушистыми и длинными ресницами, причем явно натурального происхождения. Не смотря на усталость, Майкл отметил про себя, что хорошо, что у такой обделенной природой девушки есть хотя бы что-то привлекательное.

– Вы серьезно?

– Конечно. Я сейчас не в состоянии пикироваться с вами. Будем считать, что счет

между нами ничейный.

Хотя он по-прежнему не вызывал в ней никаких иных ощущений, кроме неприязни, Александра решила, что не стоит "лезть в бутылку": благодаря ему она присутствует на съемках в Голливуде и уже сегодня увидела одного из своих девичьих кумиров – Лотера Хайзера. Вздохнув, она согласно кивнула: «Договорились».

У входа в павильон им встретилась запыхавшаяся, очаровательно округлившаяся, Анна Лау: "Ой, Саша, прости. Еле-еле успела. Лиззи раскапризничалась не на шутку, поэтому пришлось разрешить ей примерить мои жемчужные бусы, а эта маленькая негодница тут же оборвала нитку, так что сама понимаешь, пришлось все собирать".

Майкл приветливо поздоровался с невесткой и, перебросившись с нею парой незначительных фраз, отправился на автомобиле домой. Он мечтал поскорее

очутиться в ванной комнате и насладиться прохладным душем, а после можно было бы созвониться с Кэрри или, если она не в настроении, пригласить Вирджинию Броуди, еще одну свою постоянную сексуальную партнершу. Он смог избавиться от кокаиновой и алкогольной зависимости, но занятия сексом являлись для него приятной необходимостью и ничто не расслабляло Майкла так, как упражнения в постели на пару с красивой и безмозглой куколкой.

Хоть у него был обширный круг приятелей и прятельниц, но никого из них Майкл не мог бы назвать настоящим другом. Он привык доверять только себе и еще, может, Джорджу Темплу, парню, для которого он стал чем-то вроде отца, не смотря на небольшую разницу в возрасте. Но иногда Майкл Лау мучительно осознавал свое одиночество и никакие обтекаемые фразы о собственной исключительности и необходимости свободы от всего, что сковывает его творческую фантазию, не приносили желанного успокоения. Кроме всего прочего, у него перед глазами маячил Кевин со своим идеальным браком и не менее идеальной женой, но то, что старшему брату удалось на сороковом году жизни найти свою, только ему одному предназначенную женщину, вовсе не означало, что и Майклу повезет точно так же. Однако в данную минуту ему хотелось, чтобы рядом с ним сейчас находился кто-нибудь, а еще лучше какая-нибудь, с кем он мог бы поделиться своими мыслями, кто-то, кто мог бы принять его таким, каков он есть, со всеми его недостатками и слабостями. И, конечно же, ни Кэрри, ни Вирджиния не могли дать ему этого: в их очаровательных, но пустых головках не было места для глубоких чувств. Хотя ему и не должно сетовать – ведь выбирал-то он их именно за эти качества. Майкл запустил длинные гибкие пальцы в свои растрепавшиеся волосы и по привычке взъерошил густую шевелюру цвета льна. Он почти всегда поступал так, когда нервничал или не находил нужного решения того или иного вопроса: "Черт побери, кажется, первый день съемок совершенно измотал меня, как иначе объяснишь такие странные мысли … Все. Хватит нытья. Да здравствует свобода!"

Глава 2

Уже были отсняты несколько важдых эпизодов картины и теперь перед съемочной группой стояла задача снять один из кульминационных моментов: объяснение Николаса в любви Карине. Перед началом этого дня Майкл Лау еще раз обговорил все свои пожелания и замечания с актерами и сейчас ожидал, что те проявят максимум самоотдачи и сцена получится блестяще. Однако по мере того, как актеры проговаривали написанный для них текст, его надежда таяла как попавший под солнечные лучи зазевавшийся вампир. Хайзер казался каким-то замороженным, а Гленда Уотсон – и вовсе сонной.

Вопреки своим правилам, Лау не выдержал и несколько повысил голос, чего не ожидал никто, включая его самого: «Лотер, что с вами такое? Где безумие любви? Где безнадежная страсть? Кстати, Гленда, если ты не выспалась, то могла бы прекрасно сделать это у себя дома, а не здесь!"

Все почувствовали неловкость, и помощник Майкла, Като объявил о часовом перерыве в работе. Расстроенный Лотер Хайзер отошел в сторонку выкурить сигарету, понимая, что Майкл Лау прав, хотя он не знал, почему так паршиво играл сегодня. Что ни говори, Гленда – не очень аппетитная дамочка, но мало ли с кем ему приходилось сталкиваться на съемочной площадке и, более того, даже сниматься в постельных эпизодах. Внезапно у него страшно разболелась голова и он со стоном потер пульсирующий тупой болью висок.

– Вам плохо? – возле него остановилась молодая женщина, участливо глядя на Лотера большущими темно-зелеными глазами и терпеливо ожидая ответа.

Хайзер хотел обратить в шутку сложившуюся ситуацию, но новая волна боли

неотвратимо накатилась на него, и ему не оставалось ничего, кроме как подтвердить: "Чертовски плохо, мисс. Страшная головная боль".

– Идемте со мной, мистер Хайзер – девушка настойчиво потянула мужчину за собой и он послушно побрел за нею, недоумевая, куда же она его ведет. Они зашли в большую комнату, казавшуюся меньше из-за обилия размещенных в ней вещей, и незнакомка заставила Лотера сесть на стул.

– Э-э , мисс … Собственно, что вы намерены со мною делать? -

– Точечный массаж. Слышали о таком? – она встала напротив него и взгляд немца уперся в клетчатую ткань ее рубашки, довольно сильно похожую на мужскую и

просторную до такой степени, что вполне скрывала все характерные признаки, присущие особи женского вида.

Боль вновь дала о себе знать, и Лотер с ужасом подумал, что совсем скоро ему предстоит вернуться на съемочную площадку. И он капитулировал: «Хорошо, что угодно, если это поможет».

Александра, а это, конечно, была она, перешла за спину актера и начала уверенными, плавными движениями массировать ему виски, лоб, шею. Нетрадиционная медицина являлась хобби для девушки и иногда она предпочитала ее классической.

Несколько минут спустя Лотер почувствововал, как боль медленно отступает, а почти чувственное удовольствие от движений незванной массажистки заполняет все клеточки его, почти пятидесятилетнего, но еще вполне сохранного тела.

– Вам лучше, мистер Хайзер? – девушка остановилась и заглянула в его расслабленное и как будто помолодевшее лицо.

– Просто чудесно. Кто вы, моя дорогая спасительница? – немец пытливо рассматривал ее, пытаясь вспомнить, встречались ли они раньше и что означает этот, едва заметный акцент в речи девушки.

Она смущенно улыбнулась: "Практически никто. Но я рада, что смогла помочь вам".

– Так не по правилам. Вы знаете мое имя, а сами не назвали своего.

– Меня зовут Александра. Впрочем, теперь я откликаюсь и на "Алекс".

Хайзер встал и теперь уже иными глазами посмотрел на Александру. Она была какой-то странной и вовсе не потому, что была нелепо одета – она выглядела чересчур ранимой и совсем не к месту здесь, в рассаднике, по его твердому убеждению, всяческих пороков. Он заподозрил, что девчушка пережила любовную драму и, вполне вероятно, что ее злым гением был кто-то, кого он знал.

– Спасибо, Алекс, я у вас в долгу. А поскольку это то, что я ненавижу больше всего, то намереваюсь в ближайшее время с вами рассчитаться. Как мне найти вас?

Только она собралась ответить, как в дверном проеме возникла высокая фигура Майкла Лау: «Лотер, мы начинаем!»

Однако, заметив смущенную молодую женщину, Майкл как бы невзначай поинтересовался: "Александра, почему вы прохлаждаетесь? Рабочий день только начался и, если не ошибаюсь, у вас полно работы".

Девушка, ничего не ответив, молча направилась к выходу. Но Лотер не мог позволить ей уйти просто так : "Алекс, пожалуйста, хотя бы номер телефона".

– Пусть идет. Можете получить ее номер у меня – буркнул режиссер, демонстрируя явное недовольство.

Наглость этого слащавого типа бесила Александру и она как разъяренная кошка прошипела: "Самодовольный болван".

Хайзер, прекрасно расслышав ее реплику, еле сдержался, чтобы не расхохотаться, ну, а Лау уже совсем злобно прорычал: "Марш отсюда! Еще раз увижу, что ты пристаешь к моим актерам, вылетишь со съемок в два счета".

После ухода девушки Майкл попытался взять себя в руки и, стараясь говорить

спокойно, обратился к Хайзеру: "Извините, эта девчонка совершенно распоясалась. Она – моя дальняя родственница и поэтому, наверное, вообразила, что ей все позволено. Кстати, чего она хотела от вас?"

– Собственно, это я должен быть ей благодарен. У меня вдруг чертовски разболелась голова, а она волшебным образом исцелила меня. У этой Алекс "золотые руки".

– Исцелила? – мрачно изрек Лау – И каким же это способом?

Лотер рассмеялся чрезмерной подозрительности Майкла: "Ну, Майкл, в самом деле, почему вы так напустились на нее?! Она великолепно владеет восточным массажем и в два счета избавила меня от мучений. Иначе сегодня я не смог бы работать. Да, пока не забыл, продиктуйте мне ее телефон".

Будучи абсолютно выведенным из себя как неудачным съемочным днем, так и мерзким поведением этой молодой нахалки, Майкл сдерживался из последних сил, чтобы не нагрубить немцу: "Лотер , зачем вам она? Александра – трудный случай, к тому же, она скоро уедет на родину, в Россию …"

Хайзеру не понравилось, что Майкл пытается давить на него. Все, кто близко был знаком с немецким актером, знали, что будучи человеком спокойным по натуре и очень порядочным от рождения, Лотер терпеть не мог, когда кто-то оказывал на него давление в той или иной форме.

– Майкл, не говорите мне, что я могу и чего не могу делать! Я – не ваша бедная родственница, поэтому давайте ближе к делу. Телефон Алекс, пожалуйста!

Красивое лицо Майкла Лау омрачилось: ему вовсе не улыбалось ссориться с Хайзером и он вновь сдержался, хотя готов уже был вспылить: "Записывайте".

Вернувшись на съемочную прощадку, Лотер почувствовал необычайный прилив сил и заиграл в полную мощь своего таланта, воодушевив Гленду Уотсон на не менее замечательную игру. В самом конце сцены, когда Николас прижимает Карину к себе, чтобы поцеловать, у всех присутствующих возникло ощущение, что влюбленный вампир вот-вот укусит свою избранницу, и тогда Лотер вдруг поднял голову и улыбнулся победоносной улыбкой, глядя прямо в объектив кинокамеры. Что ж, зрителем придется самим додумывать финал.

– Прекрасно. Снято! – уставшим голосом провозгласил Лау и облегченно вздохнул.

– Гленда, Лотер, спасибо.

По мере того как занятые в съемках актеры начали расходиться, а технический

персонал принялся разбирать декорации и убирать освещение, Майкл делался все более мрачным: он испытывал непреодолимое желание поймать Александру, спустить с ее молодой, но плоской задницы брюки и хорошенько отлупить . Его живое воображение мгновенно нарисовало эту сладостную картину мести и удивительное дело, он почувствовал, что возбуждается: "О, Господи, я, конечно же, извращенец, но чтоб до такой степени! Хотеть существо неопределенного пола, да еще с жутким характером! Нет, я точно свихнулся".

Майкл мотнул головой, чтобы отогнать наваждение.

– Мистер Лау! – окликнул его Хошимо – Вы зайдете в кабинет для обсуждения плана съемки назавтра?

– Извини, дружище, но, по-моему, ты и без меня отлично знаешь, что к чему. А как ты оцениваешь сегодняшнюю работу?

– О! Превосходная игра. Мистер Хайзер превзошел самого себя. Как и мисс Уотсон.

Майкл слегка улыбнулся, отчего его глаза перестали казаться кусочками льда: "Вы – японцы, замечательная нация. Вежливы, уровновешены, сдержаны. Западной цивилизации есть чему у вас поучиться".

Като иронично хмыкнул: "О, да, ведь на харакири способен только очень уравновешенный человек".

Они разом расхохотались, потому что это было достаточно смешно и еще потому, что таким образом они боролись с усталостью и стрессом. Но Майкл Лау решил для себя, что обязательно проучит "Мисс Нахалку" (именно так он прозвал сестру Анны) и сделает это в самое ближайшее время.

Александра же пока добиралась до виллы Лау-старшего, пылала негодованием и праведным гневом: "Какое право имел Майкл так по-хамски себя вести! И это в присутствии постороннего! И даже не просто постороннего, а Лотера Хайзера, которого я обожаю с юных лет. Обвинить меня в приставании, как будто я – какая-то дешевая шлюха! Наглый мачо! Кретин!"

Она ворвалась в свою комнату как метеор и рухнула на постель. В дверь постучали и Александра знала наверняка, что это – Анна.

– Саша, с тобой все в порядке? – обеспокоенно спросила сестра, входя к ней после ее раздраженного: "Кто там ?"

– Я в полном порядке,– пробормотала девушка – А вот твой распрекрасный чудо-

режиссер – просто хам!

Анна присела рядом, отчего ее легкое платье натянулось на животе, а беременность стала еще более очевидна.

– Что произошло, дорогая ?

Александра посмотрела в расстроенное лицо сводной сестры и решила все

превратить в шутку: ни к чему заставлять Анну нервничать, тем более, что она ни в чем не виновата.

–Да так, глупости всякие – она поежилась под пристальным взгядом сестры – Понимаешь, вдруг представилась возможность познакомиться с Лотером Хайзером, а Майкл почему-то не разрешил мне дать ему свой номер телефона. Уж не ревнует ли он, как думаешь? – Александра через силу улыбнулась, сделав вид, что ей чрезвычайно весело.

Анна, покачав головой, засмеялась: "Господи, Сашка, какой же ты – ещё ребенок!" Но моментально став серьезной, добавила: "Шутки шутками, но только не вздумай сама влюбиться в Майкла! При том, что мне многое в нем импонирует, я не хотела бы, чтобы он стал объектом твоей привязанности".

Александра презрительно фыркнула: "Не считай меня глупенькой, Аня! Никогда не влюблюсь в мужчину такого сорта, если вообще смогу полюбить кого-нибудь".

Анна обняла свою сумасбродную сестричку: "Конечно же, полюбишь, дорогая. Это – вопрос времени. И еще божественного промысла. Кстати, почему бы тебе не одеть что-либо более подходящее?"

Тонкие черты лица девушки вдруг словно закаменели, а в глубоких зеленых глазах разлилась неподдельная печаль: "Не хочу. Лучше быть серым невзрачным существом, чем чувствовать себя сочным куском мяса для всяких там алчных самцов. Я не могу забыть, Аня, не могу …"

– Ладно, Саша. Я не настаиваю. А что ты говорила о Хайзере? – Анна попыталась отвлечь сестру от неприятных восчпоминаний. – Он не разочаровал тебя?

Александра подтвердила: "Нисколько. Он и вправду очень мужественный и симпатичный. Представляешь, он-таки заставил Майкла дать мой номер телефона".

Взгляд Анны стал лукавым : "С чего бы это ему понадобился твой телефон?"

– Видишь ли, он страдал от головной боли и мне удалось ему помочь. Наверное, хочет еще раз поблагодарить.-

– Мой маленький доктор – очень нежно проговорила Анна и поцеловала сестру в щеку – Все у тебя будет хорошо – я просто уверена. А еще, уверена, что идея пристроить тебя на съемки в Голливуд была не так уж плоха. Постарайся не ссориться с Майклом: он совсем не такой ужасный, как тебе кажется. Жаль только, что он потерян для женского общества как потенциальный жених.

– Неужели ? – голос Александры был полон сарказма – Однако, на мой взгляд врача, с потенцией у него все нормально.

Анна с упреком проговорила в ответ: "Саша, не пытайся казаться циничной – это

тебе не идет. И я страшно не люблю скабрезных намеков. Оставь в покое Майкла Лау и те его качества, которые совсем тебя не касаются. Пожалуйста, будь такой, какой я тебя всегда знала".

Девушка сконфуженно пробормотала: "Не сердись, ладно?! Сама не понимаю, откуда берутся все эти словечки. А где младшее поколение?"

Улыбка Анны Лау осветила ее прекрасное лицо и сделало еще более одухотворенным: "С ними – Кевин. У него так ловко получается ладить с детьми, что иногда я ревную их к нему. Если бы лет шесть назад мне сказали бы, что всесильный мистер Лау сможет стать любящим и заботливым отцом – ни за что бы

не поверила".

– Тебе повезло, сестренка, – задумчиво проговорила Александра – А ведь могло

обернуться иначе, не признайся Майкл в своем подлом поступке.

Тяжело поднявшись, Анна несколько мгновений молчала, будто вернувшись мыслями в прошлое, а потом негромко сказала: "Нам всем было непросто. И за это, так называемое "везение", мы все дорого заплатили. Не думай, что в нашей с Кевином семейной жизни не бывает размолвок и ссор. Но я хочу, чтобы ты усвоила одну простую истину: нельзя прожить без компромиссов. Ты должна научиться жить заново, Саша, и, если не забыть ту историю, то хотя бы отодвинуть ее в самые дальние закоулки твоей памяти. Ты – молодая, привлекательная девушка и не должна ставить на себе крест".

Александра ничего не ответила, и ее старшая сестра подумала, что пройдет немало времени прежде, чем ее или чьи-либо другие доводы смогут воздействовать на сестру. Сама же Александра, поразмыслив, решила, что, может быть, Майкл Лау и имел некоторое право быть недовольным, но форма, в которую он обличил это недовольство, явно не соответствовала ее поведению. Но каким же блестящим профессионалом он оказался! В последующие дни в те редкие моменты, когда ей удавалось наблюдать за его работой с актерами, за умением выстроить сцену, она не могла не признать, что Лау-кинорежиссер и сценарист гораздо привлекательней и умнее как личность Лау-человека. Ей было немного стыдно за те грубые намеки, которые она себе позволила в разговоре с Анной, но он заслужил их, когда набросился на нее в присутствии немецкого актера с не менее грубыми обвинениями. Да, Майкл Лау обладал совершенно потрясающей внешностью и, наверное, сам бы с успехом мог выступать в роли героя-любовника, но именно его красота, абсолютно неприличная для мужчины, раздражала Александру больше всего. Не смотря на отсутствие серьезного опыта в этой части, она сознавала, каким сексуальным символом он является для женщин, и могла бы поспорить с кем угодно, что Майкл беззастенчиво использует это обстоятельство в своих целях. Впрочем, какое ей дело до него и его жизни – она должна приводить в порядок свою собственную, вполне благополучную вначале и, увы, такую нелепую сейчас.

– Босс, куда едем? – не поворачивая головы, спросил Джордж Темпл.

– В Л-А. Помнишь, пару месяцев назад мы посетили хитрый такой домик со скромной хозяйкой по имени Флоренс?

Джордж неодобрительно хмыкнул: "Еще бы не помнить! Вы не вылезали оттуда почти двое суток".

– Ну, не преувеличивай, дружище. И потом, речь идет всего лишь о сексе с женщиной. Ни наркотиков, ни выпивки – ничего такого, к чему бы ты мог придраться по-настоящему. Вполне пристойный бордель с хорошей репутацией. Там бывают почти все звезды Голливуда и я – не исключение.

Проигнорировав его слова, Темпл молча управлял машиной, и Майкл усмехнулся благому рвению своего шофера, защитить его от зла и суетности этого мира, как будто это он, Майкл, а не Джородж, нуждался в такой опеке.

Высаживая Лау у двухэтажного дома, обнесенного глухой чугунной оградой,

афроамериканец, не скрывая недовольной мины, буркнул себе под нос, но так, чтобы слышал хозяин: "И когда только он угомонится?! Иисусе, просто Секстерминатор какой-то!"

Майкл, не оглядываясь, помахал Джорджу рукой, что означало одновременно "До скорого" и "Не волнуйся".

Он пробыл в борделе Флоренс до утра, наслаждаясь прелестями аппетитной блондиночки по имени Мэй, умевшей вызвать в мужчине сильное и продолжительное чувство сексуального голода и издававшей столь томные и страстные стоны, что ни будь Майкл настолько опытным, то, пожалуй, мог бы клюнуть на эту удочку, подумав, что хорошенькая блондинка и вправду находится на седьмом небе от блаженства, а не выполняет свою ежедневную, грязную, но хорошо оплачиваемую работу. Впрочем, он сбросил скопившиеся усталость и раздражение, которые всегда при съемках одолевали его, а все остальное не имело значения.

Утро было прекрасным, еще не очень жарким, впереди был целый уик-энд, и Майкл, расправив широкие плечи и потянувшись, решил, что сначала он съездит домой, отдохнет, вымоется, а потом обязательно навестит семейство брата.

Верный Джордж уже дожидался его в автомобиле и настроение Майкла Лау поднялось еще на пару делений вверх. Несколько часов глубокого сна, прохладный душ и чашка хорошего кофе – все это вместе взятое дало ему ощущение полного душевного комфорта. Но уже у ворот виллы брата он вспомнил, что, скорей всего, придется встретиться и с "Мисс Нахалкой", и уже был близок к тому, чтобы велеть развернуть машину и убраться восвояси, однако, счел это малодушием и сдержал невольный порыв. Семья Кевина в полном составе сидела за большим обеденным столом: сам Кевин, Анна, крепыш Эдгар и малышка Лиззи, восседавшая в специальном детском стульчике как королева и взиравшая на всех с самым царственным видом. Они все чудесно смотрелись, вот только чудаковатая Алекс являлась диссонансом, явно не вписываясь в картинку семейной идиллии. Решив не обращать на нее внимания, Майкл поздоровался с родственниками и уселся на свободный стул.

– Позавтракаешь с нами? – спросила Анна.

– Я непрочь. А мне дадут что-нибудь вкусненькое? – съерничал Майкл, успев озорно подмигнуть племяннику.

Взрослые рассмеялись, Эд скорчил дяде смешную рожицу, а "Мисс Нахалка"

продолжала невозмутимо намазывать джемом тост, словно бы общий разговор ее не касался.

– Как поживаете, Алекс? – самым ядовитым тоном осведомился Майкл, нарушив тем самым свои самые благие намерения.

– Все так же – хмуро бросила девушка, не отрывая взгляда от чашки с горячим чаем.

– Также хорошо или также плохо ? – уточнил он.

– Обычно – деланно-приветливо ответствовала та, выжав подобие невыразительной улыбки на бледных губах.

– Кажется, вы пытаетесь быть любезной – с ехидством заметил Майкл, вупор разглядывая ту часть ее лица, которая не была скрыта огромным козырьком бейсболки.

Она тоже посмотрела на него, и тут он обнаружил, что ее глаза совсем не карие, как у Анны, и вовсе не черные, как он думал раньше, а зеленые и очень красивые.

– Да, пытаюсь, но, как видно, неудачно. Еще вопросы?! – ее голос задрожал от

сдерживаемого негодования – Или достаточно и мне будет позволено закончить

завтрак?!

Анна почти умоляюще сказала: "Пожалуйста, Майкл, и ты, Саша, никаких ссор за столом".

Кевин Лау, страдальчески сморщился: "Эй, ребята, остыньте! Я, вообще, не понимаю, чего вы не поделили. Если вы оба хотите продолжить выяснение отношений, то давайте, но после еды. В конце концов, у меня есть право тихо и мирно провести выходные дни в кругу семьи, вы согласны со мной?!"

Александра, вызывающе оглядев режиссера, встретившего ее взгляд не менее дерзко, все же нашла в себе силы извиниться и, быстренько закончив пить чай и не глядя ни на кого и захватив детей, ушла на пляж.

Покончив с едой, все перешли в малую гостиную, так любимую Анной за уют и

мягкие пастельные тона обоев и мебели, а также за замечательные картины и великолепие бежевого ковра, на котором они с мужем частенько занимались любовью, если не успевали добраться до спальни.

Чувствуя неловкость за глупую перепалку с "Мисс Нахалкой", Майкл включил

всё свое обояние, чтобы сгладить неприятное впечатление от недавней сцены за столом. В конце концов, завязалась вполне дружеская беседа, они чуточку

посплетничали, обсуждая общих знакомых, а затем договорились в следующую

пятницу навестить все вместе миссис Лау, недавно вернувшуюся из очередного

вояжа, теперь, кажется, по Дальнему Востоку. Анна, устав сидеть в одной позе, склонилась к мужу, положив голову ему на плечо, и этот трогательный и очень интимный жест поразил Майкла в самое сердце. Не было ничего показного, ничего фальшивого в близости этих двоих людей, и он вновь не без зависти подумал о том, какой же брат счастливчик. Конечно, он тут же почувствовал, что лишний здесь, поэтому поднялся и стал прощаться, сказав, что отдаст подарки ребятишкам и уедет.

Невестка вдруг спросила: "Майкл, почему у вас с Александрой такие натянутые отношения?"

На что он невозмутимо пожал атлетическими плечами, обтянутыми хлопчато-бумажной майкой: "Понятия не имею. Но девчонка сама провоцирует меня. Знаешь, какими эпитетами она меня удостаивает?! Нет? Например: хам, циник, идиот … Как тебе, нравится?! Мне вот тоже не очень. Самое смешное, что ей и в голову не приходит, что я терплю все это лишь из уважения к вам. У меня, честно говоря, руки чешутся наподдать ей как следует по мягкому месту. Еще пару таких стычек и я не ручаюсь, что смогу удержаться от рукоприкладства".

Кевин удивленно произнес: "Странно. Александра всегда производила впечатление сдержанной и серьезной девушки. Если то, что ты говоришь, правда, то значит, во-первых, ее психологическая проблема углубляется, а, во-вторых, ей следует прекратить работу у тебя".

Хоть Анна и испытывала стыд за поведение сестры, но все-таки нашла силы, чтобы возразить: "Пожалуйста, Майкл, будь терпимее. Я точно знаю, что ей ужасно нравится все, что происходит на съемках. Через несколько месяцев она уедет в Россию и, как мне кажется, шанс на то, что она постепенно выйдет из своего тепершнего состояния, до сих пор сохраняется. И знаешь, она в восторге от твоих фильмов".

Он скептически улыбнулся: "Да, она мне говорила… Ты ей веришь? Я вот – с трудом".

Кевин Лау встал, поддерживая жену под руку, и, словно бы подводя черту в их дискуссии, произнес: "Давайте, не будем торопиться с выводами. Дадим девочке дополнительное время. Может так на нее воздействует Голливуд? Во всяком случае, понаблюдаем за ней еще. Ты согласен?"

Майкл, к которому был обращен вопрос, стоически вздохнул: "А что мне остается?! Единственное условие: объясните ей, что не следует и дальше меня испытывать. В следующий раз я обязательно ей всыплю – не посчитаюсь ни с

родственными отношениями, ни с ее возрастом."

Попрощавшись, он к своей досаде вспомнил, что племянники вместе с Алекс находятся на пляже и, как бы ему ни хотелось избежать повторной встречи с ней, он превозмог устойчивую антипатию к девушке и пошел на их поиски.

Дожив до тридцати восьми лет и работая в Голливуде уже который год, он не без основания считал, что знает о людях и жизни абсолютно все и что удивить его нельзя практически ничем. Но он ошибался. Он понял это, когда увидел, как гонявшийся по песку за Алекс сорвиголова Эдгар сорвал с нее бейсболку и как водопад черных и блестящих на солнце волос струящимся каскадом ниспадает по ее спине почти до пояса. Он застыл на месте как вкопанный, не в силах сдвинуться. Поразительная красота, открывшаяся перед ним, потрясла его. Рассерженная девушка, видимо, принялась отчитывать мальчугана, но тот со шкодливой улыбкой, обнял ее и что-то сказал, отчего Алекс звонко рассмеялась. Потом девушка обернулась и заметила наблюдавшего за ней мужчину. Ее улыбка моментально поблекла, уступив место растерянности. Пока она вытрясала из кепки набившийся туда песок, заматывала роскошные волосы в невыразительный пучок и водружала свою отвратительную бейсболку на голову, острый взгляд Майкла успел рассмотреть, что пара великолепных зеленых глаз Алекс освещает прекрасное лицо с высокими скулами, точеным носиком и вдруг оказавшимся невероятно чувственным ртом.

Девушка была удивительно красива, и Майклу оставалось только гадать, какие прелести скрываются под ее нелепой одеждой. Что ж, он не мог пожаловаться на отсутствие воображения, скорее наоборот, вследствие чего его тело тут же отреагировало соответствующим образом. Подходя к ней, Майкл понадеялся, что девушка не заметит его возбуждения.

– Алекс, я поражен – честно признался он безо всякой задней мысли.

– Зачем вы пришли? Продолжить нашу "милую" беседу? – враждебно поблескивая глазами, цветом напоминавшими бутылочное стекло, спросила Алекс.

– Не угадали. Я лишь хотел вручить детям подарки – он потряс перед нею объемистыми пластиковыми пакетами.

– Ну, так вручайте – еще более враждебно сказала девушка.

– И проваливайте отсюда, да? Я правильно понял ход вашей мысли?

– Именно так я и подумала – бессовестно подтвердила она.

–Хорошо, хорошо – он поднял вверх свои сильные, загорелые руки, будто сдаваясь, – Только ответьте мне, для чего весь этот маскарад? По-моему, грешно прятать такую красоту ото всех.

– Мне совсем не интересно ваше мнение – последовал моментальный выпад со

стороны Алекс.

– Тогда почему, Алекс? Вам это как-то помогает? он видел, как ей не по себе от его настойчивости, но все равно хотел получить ответ .

– Ладно, так и быть, я отвечу, но только больше никому не рассказывайте об этом. Вы обещаете? – она старалась не обращать внимания на то, как его взгляд скользил по ней, словно бы раздевая.

– А вы поверите мне, если я пообещаю?

– Постараюсь, может, вы и не так безнадежны?!

Он клятвенно приложил ладонь к сердцу: "Клянусь".

Глубоко вздохнув, будто готовясь к прыжку с головокружительной высоты, она произнесла так, словно давно заучила этот монолог наизусть: «Я не хочу, чтобы смотрели на меня, а видели только мое тело. Мне противно ощущать себя безмозглой наживкой и думать, что мое предназначение лишь в одном: быть источником удовольствия для существа мужского пола. Кстати, вы смотрите на меня сейчас именно таким взглядом. А ведь совсем недавно ваши глаза скользили по мне без особого интереса до того момента, пока вы не увидели, что … словом, пока вы не застали меня врасплох».

Конечно, Майкл Лау понимал, о чем говорит девушка. Он не был шовинистом и признавал за женщиной право на карьеру и работу. Но сейчас он уже знал, какая она на самом деле, и не считал, что спрятав себя под мужские рубашку и штаны, Алекс тем самым поступала правильно. В конце концов, ее психологическая травма могла бы зарубцеваться гораздо быстрей, если бы нашелся мужчина, способный отгнать от нее тени прошлого.

– Алекс, я реагирую на вас точно так же, как на любую другую привлекательную

женщину, будучи презираемым вами существом мужского пола. Это на уровне инстинкта, дорогая. Однако уверен, что ваша теория глубоко ошибочна.

Девушка машинально кивнула, не ожидая от него ничего другого, и, опустив

голову, чтобы лишний раз не встречаться с ним взглядом, решила, что не будет больше спорить. Но тут ее расширившиеся от удивления глаза заметили состояние, в котором находился мужчина или, вернее, его натянувшиеся в паху узкие джинсы, и презрение сверкнуло в них. От Майкла не ускользнуло как ее неожиданное смущение, так и причина, его вызвавшая.

– Не стесняйтесь, Алекс, вы же – врач. Это называется эрекцией – он насмешливо смотрел на нее, явно забавляясь ситуацией.

Она не смогла не покраснеть: "На вашем месте, не стала бы этим бахвалиться".

– Вот ещё! Ваша реплика только доказывает, как скуден ваш сексуальный опыт, Алекс. Но это – дело поправимое.

– Вы несносны! Я… я отказываюсь с вами разговаривать вообще.

Он засмеялся низким, приятным и почему-то волнующим ее смехом, от которого по спине девушки побежали мурашки: "Алекс, не надо злиться. Да, я узнал ваш секрет, но не собираюсь никому сообщать о нем. Было приятно наблюдать, как вместо безобразной гусеницы появилась прекрасная бабочка. Но понять, почему она вновь хочет вернуться в кокон, пытаясь и впредь выдавать себя за гусеницу, я не могу. Господи, Алекс, сколько еще вы будете скрываться? Может быть, вы стали бы неизмеримее счастливей, если бы перестали притворяться. Ведь вы – не актриса, девочка, а жизнь очень далека от кино, которое мы снимаем. Будьте собой, Алекс! Уважайте и любите себя, и даю голову на отсечение, вы забудете все свои неприятности и огорчения".

Она неуверенно поглядела на него, и Майкл вновь удивился, как он мог быть

настолько слепым, чтобы не заметить такой красоты раньше.

– Никогда бы не подумала, что вы способны разговаривать со мной серьезно – заметила Алекс, слегка порозовев от его пристального взгляда.

– Я – не враг вам. Наоборот, меня постоянно возмущало, что такая молодая девушка сознательно губит себя. Я действительно серьезен сейчас, Алекс. У всех у нас бывают черные полосы в жизни, и я – не исключение, но кроме огорчений, случаются и приятные вещи. Возьмите, к примеру, семью моего брата: вы когда-нибудь встречали более счастливую супружескую пару?! Но им пришлось многое пережить.

Александра поразилась, как спокойно он рассказывает о том, чему сам был виной: Майкл будто хамелеон – вчера он был злым гением, сегодня он в роли этакого доброго дядюшки, а завтра … завтра он может быть другим, совершенно непохожим на сегодняшнего.

Его белозубая улыбка могла свести с ума любую женщину от 15 до 80 , плюс-

минус еще пяток лет в обе стороны, и девушка тоскливо предположила, что это Анна, страшно не любившая никаких подводных камней в отношениях между близкими ей людьми, попросила режиссера сыграть роль "сестры милосердия". А точнее, "брата".

– Да. Я хорошо знакома с их историей. Но это – только их история а, может, отчасти и ваша – произнеся эту фразу, она поглядела ему прямо в глаза, чтобы понаблюдать за его реакцией, и была вознаграждена, заметив, как потемнел блеск этих двух невозможно синих глаз, а красивый рот скривился в сардонической усмешке.

– Алекс, я уже давно признал свою вину, поэтому вам не удастся меня ужалить. Но как бы то ни было, они счастливы и я – вместе с ними: у меня двое очаровательных племянников, которых я обожаю. Кстати, пора им отдать игрушки, иначе Эд, пожалуй, отберет их силой – мужчина имел ввиду мальчугана, мертвой хваткой вцепившегося в разноцветные пакеты и уже начавшего серьезную атаку на их прочность.

Александра не могла не почувствовать, что сейчас он отбросил в сторону свою всегдашнюю циничную маску и говорит совершенно искренне. Но она не была готова к восприятию вот такого Майкла Лау, открытого, спокойного, оставившего вместе со сброшенной маской бесконечные насмешки и язвительные колкости.

Наблюдая, как он нежно обращается с детишками Анны, она понимала, что, возможно, была несправедлива к нему, хотя, вспомнив, как он смутил ее, без зазрения совести сделав акцент на своем деликатном физическом состоянии, все же решила не делать поспешных выводов. Майкл Лау был чересчур неоднозначен и чересчур красив, чтобы так, запросто, она изменила мнение о нем.

Мужчина тем временем одарил малышей подарками и теперь с любовью взирал на их счастливые мордашки.

– Ладно, ребятки, ваш дядя должен идти. Скоро увидимся, не скучайте и будьте

умниками – обратился он к племянникам, с готовностью принявшихся изучать новые игрушки.

Потом Александра ощутила его пристальный взгляд, будто ощупывающий ее лицо.

– Что ж, Алекс, до встречи послезавтра. Надеюсь, вы преподнесете всей нашей группе сюрприз, явившись, так сказать, в своем натуральном виде.

– Не уверена, – сказала девушка, поскольку она в данный момент и вправду не была ни в чем уверена – Но в любом случае спасибо, что вы хотя бы один единственный раз восприняли меня как живое существо и мы смогли поговорить. И, Майкл, простите, что я грубила вам.

Он кивнул, принимая ее извинения, и неожиданно коснулся тыльной стороной

ладони ее бледной щеки: "Вам тоже спасибо, Алекс. Лотер рассказал мне, как вы

успешно лечили его. Кстати, я сообщил ему телефон виллы Кевина. Так что ждите, мистер Хайзер обязательно найдет время поблагодарить вас лично".

Он отнял руку от лица девушки, удивленный и обескураженный собственным аллогичным поведением, и отправился в обратный путь. У него имелись определенные планы на этот уик-энд, и Майкл не собирался их нарушать. Не смотря ни на что. Например, на довольно-таки сильное желание остаться и еще немного поболтать со внезапно преобразившейся Алекс. Однако Майкл интуитивно чувствовал, что не стоит этого делать ни при каких условиях: девчонке нечаянным образом удалось пробудить в нем сексуальный интерес к своей особе, а он вовсе не собирался заводить с нею никакой иной связи, кроме той, что существовала на съемочной площадке. Да, она оказалась очень красивой, ну и что?! Вокруг него вертится столько смазливых милашек, что он мог бы свободно каждый вечер проводить с разными женщинами, не боясь повториться. Не хватало еще, доставить новые огорчения Кевину и, в особенности, Анне. Вполне довольный собой, он отправился к Вирджинии, одной их двух своих постоянных пассий, которая, будучи единственной дочерью Саймона Броуди, влиятельного конгрессмена и очень богатого человека, обладала обширными связями в обществе и была удачной спутницей в его светских развлечениях. Так, сегодня он вместе с нею намеревался пуститься в небольшое путешествие на яхте Сирила Дельгадо, близкого приятеля, слава Богу не имеющего никакого отношения к кинематографу. Поскольку тот отплывал с подругой, то и Майкл счел возможным взять с собой Вирджинию, могущую быть вполне сносной компаньонкой, если только речь не заходила о ее далеко идущих планах на него самого. Не часто, но с завидным постоянством она заводила речь о том, каким выгодным для них обоих мог бы стать брак. Не замечая его недовольства, тридцатилетняя Вирджиния строила радужные картины, в которых не оставалось места никаким чувствам: мерилом всего были деньги, значимость их семей в высшем обществе, финансовая поддержка ее папочки и Кевина Лау. Конечно же, она не любила его, но ей явно импонировали его успех в Голливуде и опытность в постели. Вот и сейчас, она встретила Майкла с надутым выражением лица, что свидетельствовало о том, что молодая женщина вновь возобновит свои тщетные попытки навязать ему бремя супружеских уз. Майкл, словно бы не замечая готовности Вирджинии к новой атаке, приблизился к ней и мимолетно поцеловал в щеку.

– Привет, милая, как поживаешь?

– Мы не виделись почти три недели, дорогой. Тебе не кажется, что ты слишком мало уделяешь мне внимания?

Да, Вирджиния Броуди не привыкла сворачивать в сторону, даже видя надвигающуюся опасность.

– Разве я не говорил, что приступил к съемкам?! Тебе очень хорошо известно, что

это – напряженный период, когда я приезжаю домой только переночевать.

Женщина дернула точеным, золотистым от загара, плечиком: "Интересно, с кем?"

– Послушай, тебе не надоела еще эта дребедень?! – он разозлился уже понастоящему – Мы собирались к Сирилу, помнишь?

Хорошенькое личико Вирджинии сморщилось в трагической (как ей, наверное,

казалось) гримасе. На самом деле, она была плохой актрисой и лишь хотела подвести его к следующей своей фразе: "Конечно, помню. Но, Майкл, мне так хочется быть рядом с тобой, заботиться о тебе. Если бы мы поженились, то … …"

– Черт возьми, Вирджи! Разве я хоть раз упоминал о браке?! Я много раз повторял тебе, что не намереваюсь в ближайшее время жениться ни на тебе, ни на ком-нибудь еще. Если наши отношения тебя не устраивают, ты вольна поступать как тебе вздумается.

– Ты так нравишься моему папе.. – ляпнула она очередную глупость.

– Мужчины никогда не привлекали меня, детка – съязвил Майкл, нахально усмехаясь.

Ее лицо стало алым от душившей ее злобы: "Кто же тебя привлекает, может, Кэрри?"

Никогда не отличавшийся терпением, Майкл почти прорычал: «Вирджиния, если ты намерена и дальше пытаться навязать мне брак, то я в последний раз предупреждаю: оставь это! А если ты все же хочешь продолжить наши отношения в том виде, в котором они существуют на сегодняшний день, то собирайся, да поживей!"

Закусив от злости пухлую (не без помощи инъекции ботекса) нижнюю губу, она метнула в него убийственный взгляд: "Ну, конечно. Я безразлична тебе и это после стольких лет…!"

– Если мне не изменяет память, мы встречаемся чуть больше года, детка. Впрочем, я вижу, что всё, чтобы я ни сказал, не может отрезвить тебя и вернуть на землю – мужчина решил, что не станет больше уговаривать ее. Ясно, что Вирджиния Броуди закусила удила и не может остановиться. Он повернулся к ней спиной и направился к выходу, когда молодая женщина истерически зарыдала: "Никто, слышишь, никто не будет так относиться к тебе, как я!"

– Не сомневаюсь – не задумываясь, бросил он через плечо. – Прощай, дорогая. Помни, что ты сама захотела этого.

Произошедшее между ним и Вирджинией оставило после себя отвратительный

душок: словно бы они разыгрывали сцену из самой что ни на есть дешевенькой

мелодрамы. Вообще-то, Майкл не собирался расставаться с любовницей: она устраивала его в постели, сопровождала на светских приемах и вечеринках, безупречно соблюдая правила игры. Но сегодняшняя ее выходка положила конец их отношениями и разве, в конце концов, не найдется уйма кандидаток, жаждущих занять ее место?! Впрочем, Сирил ожидает его и, наверное, не очень-то здорово, если он явится с опозданием. Черт с ней, с Вирджинией Броуди! Он не позволит ни одной женщине командовать собою, даже если для этого понадобится отказаться от них вообще. Ну, может, нет от всех них, а только от тех, что норовили прибрать к рукам как его самого, так и его гонорары.

Сирил Дельгадо стоял на палубе собственной яхты под говорящим названием "Сладкая жизнь", высматривая Майкла Лау, не в привычках которого было опаздывать. Хотя опоздание на десять минут – сущий пустяк и Сирил надеялся, что приятель покажется с минуты на минуту. Действительно, вскоре тот явился, но с такой удрученной и злой физиономией, что Дельгадо понял: Майкл вне себя.

– Поднимайся сюда, Майки! – окликнул он его.

– Иду, иду- ворчливо ответствовал тот, все ещё не отойдя от ссоры с любовницей.

Услышав голоса, к ним присоединилась многолетняя подруга Сирила, Кейт Леклерк. Небольшого роста, но обладающая гибкой стройной фигуркой, Кейт была хороша собой и к тому же неглупа, возможно, именно из-за этого их с Сирилом любовная связь длилась уже почти пять лет. Ветер шевелил ее коротко стриженные светло-каштановые волосы, карие глаза лучились смехом: "Здравствуй, Майкл, как поживаешь?"

Майкл негромко спросил: "Правду? Или…?"

Кейт мягко ответила: "Выбери сам".

– Тогда дай мне пару минут, чтобы я пришел в себя и ты узнаешь почти все".

– Вот как? Даже имена твоих новых возлюбленных?

"Кейти, – решительно вмешался в разговор Сирил – тебя погубит любопытство".

Все прошли в салон, где Майкл, не церемонясь, налил себе безалкогольного пива,

который приобретался специально для него, а остальные смаковали ледяное белое

французское вино.

– Извините меня, что я так с ходу вываливаю на вас свои проблемы – просто у нас с Вирджинией возникли некие разногласия, вследствие чего мы поругались окончательно. Вообщем, я с вами, но, как говорится, в гордом одиночестве. Не возражаете?

– Майкл, тебе отлично известно, что мы рады тебе в любое время. Правда, Кейт?

Лучезарная улыбка подруги Сирила несколько смягчила агрессивный настрой

режиссера, и Майкл позволил себе расслабиться и отбросить ко всем чертям

накопившиеся проблемы. Его знакомство с Дельгадо началось с обычной драки, когда они, учась в колледже, правда, Сирил был годом старше, оспаривали внимание одной и той же девушки. Сирил вышел победителем в драке, ну, а Майклу досталась девушка. Впрочем, он по обыкновению не долго пользовался ее благосклонностью, быстро бросив ради другой привлекательной мордашки. Их соперничество было моментально забыто, как только они стали участниками бейсбольной команды колледжа и вместе защищали его престиж на игровом поле. У Майкла никогда не было друзей и только, пожалуй, один Сирил Дельгадо мог называться, если не другом, то, во всяком случае, близким приятелем. Теперь, когда Сирил успешно делал карьеру на Уолл-стрит, а он сам – в Голливуде, они редко встречались, но уж если такая встреча происходила, им было легко и интересно друг с другом. Появление Кейт никак не повлияло на их дружеские отношения, наоборот, ее бойкий и язвительный язычок придал живости их разговорам, и хоть Майклу Лау иногда казалось, что женщина порой чересчур любопытна, он делал скидку на ее профессию журналиста, понимая, что иначе она и не может. Но к чести Кейт Леклерк, та еще ни разу не использовала в своей профессиональной деятельности ничего из того, что слышала от него в приватной беседе.

– Брось, Майкл, не переживай! – сказал Сирил, вертя в руке хрустальный фужер с

вином. – Вирджиния – не является единственной любовью всей твоей жизни. Мы

все знаем, что она из себя представляет. Забудь о ней – я уверен, что очень скоро ты встретишь ту, которая отлично справится с ее ролью.

– Действительно, Майкл, – поддержала приятеля Кейт – Вирджи Броуди – скучная

и амбициозная особа и я всегда ее недолюбливала. А уж в том, что ты вскоре утешишься, нет никакого сомнения.

Он попытался вяло возмутиться: "По-вашему, я могу с такой легкостью менять любовниц?"

– А разве не это ты делаешь всё время? – вроде бы невинно спросила женщина.

Он засмеялся: "Похоже, что так. И ты, конечно, невысокого мнения обо мне".

Кейт задумчиво поглядела на него, беззастенчиво рассматривая прямым, оценивающим взглядом: "Ошибаешься. Я считаю тебя уникальным образчиком

мужской красоты. Кроме того, ты умен, талантлив и честолюбив. Нет, определенно, я составила самое лучшее мнение о тебе. Хотя тебе, также как и Сирилу, а может еще в большей степени, присущи чисто мужской эгоизм и умение извлечь пользу из самой невыгодной для себя ситуации".

Сирил Дельгадо фыркнул от смеха: "Ничего себе! Представляешь, что она думает о других представителях нашего пола?!"

Удобнее усевшись на мягком диване и вытянув длинные сильные ноги, Майкл

произнес: "Я ничуть не удивлен. Знаете, с недавнего времени мне не очень-то везет с женщинами. Более того, есть даже такие, которые ненавидят меня, даже и не зная, заочно что ли. Особенно одна молодая девушка, обозвавшая меня самыми отборными словами из ее, разумеется, лексикона. И это при том, что мы почти не знакомы друг с другом".

– Интересно… – задумчиво произнесла Кейт – А что ты ей сделал?

– Подозреваю, что, скорее, не сделал – пробормотал Сирил, изподтишка изучая

выражение лица приятеля.

Довольно сдержанно Майкл объяснил им ситуацию с Александрой, не вдаваясь в излишние подробности.

– Но это же – потрясающий сюжет! Почему бы тебе не использовать его в новой работе? – воскликнула женщина.

Сирил остановил не в меру пылкую подругу: "Кейти, ради Бога! Девушка – его

родственница, так что незачем подбрасывать публике горячие сюжеты из жизни семейства Лау. Надеюсь, ты не забыла, как им перемывали косточки после покаянного выступления Майкла в программе Опры?!"

– Конечно же, не забыла. По-моему, половина страны, не меньше, погрузилась тогда в состояние шока. Хотя красавица, переодетая чудовищем, вполне в духе Майкла. Я права?

Майкл выглядел очень усталым, и Сирил Дельгадо решил закончить беседу,

становящейся все более неприятной для приятеля: "Как капитан командую: всем

разойтись по местам! Давайте дадим немного отдыха нашим мозгам. Тот, кто первый заговорит о работе, платит капитану неустойку в пятьдесят баксов. Идет?"

Все засмеялись, найдя шутку Сирила забавной, ибо им редко когда удавалось по-настоящему забыться, поскольку помыслы всех троих постоянно вертелись вокруг их работы и карьеры. Но никто не стал возражать и этому новому правилу они следовали все время пока находились на яхте. Майкл Лау был большим любителем подводного плаванья и в этот раз, как и в предыдущие, использовал любой подходящий момент для погружения с аквалангом в зеленую толщу океана. Ему не хотелось развлечений: сама мысль оказаться сейчас в какой-нибудь шумной компании претила ему и впервые сексуальные желания не бередили его чувственность. Правда, он почему-то вспомнил Алекс, может потому, что эта безбрежная океанская гладь напомнила ему цвет ее глаз. И легкое сожаление о том, что в силу многих причин они никогда не смогут сблизиться, появилось в глубине его души и также легко исчезло: иногда жизнь диктует свои условия, которые следует принять как данность, своего рода аксиому.

Вернувшись из кратковременного круиза, Майкл выбросил из головы все мысли, касавшиеся Вирджинии Броуди, решив, что она просто того не стоит. Вся его энергия и все устремления сосредоточились теперь на съемках: кроме нетипичного представителя вампирского рода Николаса и его возлюбленной Карины ничто не волновало его, словно он отгородился ото всех невидимым для посторонних барьером.

Глава 3

А вот Александре никак не удавалось абстрагироваться от того, что произошло между нею и Лау-младшим. Она вспоминала, как ласково он коснулся ее щеки, как смотрел на нее, каким серьезным был, когда говорил, и … как сильно было его возбуждение. Девушка не была столь наивной, чтобы предположить, что она произвела на Майкла неизгладимое впечатление, и его объяснение, что это -естественная реакция мужского организма на любую мало-мальски привлека-тельную женщину, вполне соответствовало действительности. Однако она не стала скрывать от себя самой, что этот факт приятно тешит ее самолюбие. Одно то, что он отбросил в сторону вечные издевки и насмешки и разговаривал с ней, если как не с ровней, то, во всяком случае, как с обычным человеком, явилось для нее неожиданностью и по иному высветило тот образ самоуверенного мачо и циничного голливудского режиссера, который сложился у нее ранее. Ее опыт общения с мужчинами не выходил за рамки дружеских и вполне невинных отношений с сокурсниками. Александра, еще будучи восемнадцатилетней первокурсницей и наблюдая за своими подружками и их погоней за взрослыми ощущениями, решила, что не будет торопить события. А уж то, что случилось с ней совсем недавно, когда в подъезде собственного дома ее едва не изнасиловали двое пьяных юнцов, и вовсе отвратило девушку от любых проявлений сексуальности. Слишком яркими и отвратительными были ее воспоминания о потных руках, мнущих ее тело, о грязных комментариях ее истязателей и о том, какими слюнявыми и вонючими были их поцелуи. И если бы не своевременное вмешательство соседа по лестничной клетке, услышавшего ее крики, все бы кончилось для нее гораздо печальнее.

Но вот что странно: прикосновения Майкла Лау не вызвали у нее никакого внутреннего сопротивления и только его весьма откровенные взгляды напоминали Александре, что он – такой же самец, как и все, с той лишь разницей, что Майкл, безусловно, был самым выдающимся самцом.

Она знала, что должна перестать анализировать происшедшее на берегу, если не хочет потерять остатки самоуважения. Такой мужчина, как брат Кевина Лау, не может принести женщине ничего, кроме боли и страдания, а она уже сыта ими по горло. Майкл порицал ее за невольный маскарад, но теперь девушка вновь убедилась, как здорово выручал он ее до этого. Ведь не стань Майкл случайным свидетелем ее "преображения" с нечаянной помощью Эдгара, то относился бы к ней по-прежнему, то есть, как к пустому месту.

Александра помотала головой в надежде забыть пристальный взгляд невероятно синих глаз и, когда у нее ничего не получилось, утешила себя мыслью, что скоро она уедет домой и эта американская жизнь станет для нее просто сном, возможно приятным, но сном. И Майкл Лау тоже.

А на съемочной площадке бурлили киношные страсти: Николас пытался стать человеком, Карина пока убегала от преследований влюбленного вампира, хотя его неподддельная тяга к ней уже пробудила в ее душе неведомые прежде чувства, и за всем этим стоял один человек – Майкл Лау, требовавший от актеров предельного погружения в роль, отчего уже не раз Гленда Уотсон, испольнительница роли Карины, впадала в истерику. Вскоре съемочной группе предстояло выехать в маленький, но очень живописный городок Форестрок, в окрестностях которого намеревались отстроить старинную усадьбу и снимать все натурные эпизоды.

Это была середина недели и Александра в поте лица трудилась вместе с остальными, укладывая многочисленные костюмы и иной реквизит. Она не была уверена, что ее включат в число тех, кто поедет в Форестрок, но сама очень этого хотела. Поскольку она не решалась уточнить непосредственно у режиссера о поездке, то попыталась вызнать у Джоанны Тавиани, но та сказала, что тоже не знает. Наконец, завидев Хошимо Като, Александра обратилась к нему, полагая, что помощнику режиссера все обо всех известно. Японец разочаровал ее, отослав еще к кому-то, из чего девушка поняла, что вразумительный ответ она может получить только от Майкла. Но поймать режиссера оказалось делом не простым: он постоянно беседовал с кем-то из актеров, либо говорил по мобильному телефону или же носился подобно метеору по площадке, делая замечания и раздавая направо и налево указания. Вот и сейчас он стоял между двумя соффитами и о чем-то недовольно разговаривал с Сибил Фултон, очень симпатичной молодой женщиной, чью внешность не могли испортить ни очки и ни множество веснушек, украшавших слегка вздернутый носик. Сибил была личным секретарем Майкла Лау уже три года и Александра не могла не посочувствовать ей – наверное, это было нелегко: работать секретарем у такого, мягко говоря, неудобного человека.

Девушка тихонько стояла в укромном уголке площадки, в тени громадных декораций, ожидая, когда режиссер закончит распекать бедную Сибил. Вдруг кто-то коснулся ее руки и окликнул по имени. Александра оглянулась и с удивлением обнаружила, что с нею рядом стоит Лотер Хайзер в гриме Николаса и потому выглядевший как самый настоящий вампир.

– Алекс, надеюсь, эта гримаса на вашем лице не означает, что я так ужасен.

Девушка немного смущенно засмеялась: "Мистер Хайзер, а вы не лишены тщеславия".

– Нет, конечно, как и любой другой актер. Но Бог с этим! Алекс, я чувствую себя обязанным вам и хотел бы пригласить на ланч. Скажем, завтра?

Удивление Александры усилилось: она-то думала, что все ограничится благодарностью. Ее одежда и теперешний внешний вид не казались ей уж очень привлекательными и отнюдъ не располагали мужчин к подобным предложениям. Видимо, в немце изначально было заложено глубокое чувство порядочности и это не смотря на долгие годы, проведенные в Голливуде. Она раздумывала, как лучше завуалировать свой отказ, когда внезапно возле них очутился Майкл Лау, с задумчивым видом оглядевший их обоих.

– Что у вас?! Лотер, Алекс, я слушаю.

Александра от неожиданности покраснела, но, кажется, не очень заметно для

окружающих. Ее голос немного дрожал, когда она обратилась к мрачному Майклу: "Майкл, я еду в Форестрок? Я спрашивала у всех, но никто не знает".

– А почему вы сомневаетесь, Алекс? Вы – такой же член нашей команды, как и все остальные. Впрочем, если вам не хочется – нет проблем.

Счастливая улыбка озарила ее бледное лицо:" Наоборот, я очень хочу отправиться туда вместе со всеми".

– Вот и хорошо,– заключил мужчина, не спуская с девушки внимательного взгляда – А вы, как я вижу, не спешите последовать моему совету. Что ж, дело ваше.

Она поняла, что он подразумевает ее не очень-то презентабельную одежду, но

ничего не возразила, тем более, что Хайзер все еще стоял рядом, прислушиваясь к их разговору.

– Теперь вы, Лотер. Только прошу, не жалуйтесь больше на Гленду! Придется считаться с ее истериками и капризами, ничего не поделаешь.

– Вообще-то, я тут беседовал с Алекс…– пробормотал немец, не понимая, почему собственно он должен оправдываться перед этим красавчиком.

Лау бросил на них еще один пристальный взгляд и, усмехнувшись, произнес: "Вижу у вас завелись общие секреты. Что ж, развлекайтесь! Но только через час, Лотер, жду вас на площадке. Надеюсь, к тому времени мисс Уотсон успокоится и мы сможем снять хоть один, но приемлимый дубль".

Он быстрым шагом направился к оператору, Джону Стефановичу, оставив девушку и Лотера Хайзера с непонятным чувством вины, как будто их застали за каким-то весьма неприличным занятием.

"Черт побери, – выругался про себя актер – кажется, Майклу нравится третировать эту бедную девушку, словно бы он имеет на нее виды. Странно, ведь девчонка абсолютно некрасива. А впрочем, какое мне дело до его выверто. Свожу ее на ланч – и мы в расчете".

– Так как же, Алекс, вы не ответили… -

Девушка без видимой охоты кивнула: "С удовольствием, мистер Хайзер".

Анне Лау не удалось скрыть своего удивления, когда сводная сестра рассказала ей о приглашении именитого актера: "Саша, у тебя, кажется, завелись поклонники в Голливуде?"

– Перестань, Аня! Лотер Хайзер всего лишь хочет поблагодарить меня за помощь в борьбе против головной боли – не больше.

– Даже если и так – я, например, рада, что ты хоть на короткое время, но отвлечешься от своих проблем. И очень надеюсь, дорогая, что ты оденешь что-то более приличное, чем это.

Девушка пренебрежительно мотнула головой: "Какое значение имеет, как я одета!"

– Но, Саша, ты не подумала о человеке, который будет с тобой. Ты считаешь, что можешь игнорировать мнение окружающих относительно его спутницы? Мне кажется, что это несправедливо по отношению к нему.

Александра не стала спорить с сестрой, поскольку в глубине души понимала, что не права, но и не выразила согласия, ибо не была уверена, что сможет преодолеть свои страхи.

Съемочной группе на утро следующего дня предстояло снять очередную сцену с участием Карины и Николаса, в которой тот признается любимой женщине в своей, мягко говоря, неординарной природе. Сцена являлась если не ключевой, то одной их важнейших в понимании взаимоотношений героев, и потому Майкл Лау еще и еще раз проверял все детали: свет, грим, знание текста. Лотер Хайзер (он же Николас) с пафосом обратился к Карине:"Ты не понимаешь…Но ты поймешь, я знаю! И, может быть, примешь таким, каков я есть!"

Он грустно и одновременно проникновенно взирал на возлюбленную и вдруг воскликнул: "О, черт!"

Майкл недовольно, однако, не повышая голоса, сказал: "Лотер, я точно помню, что таких слов в тексте нет. В чем дело?"

Великолепный Лотер Хайзер пробормотал невнятно: "Я и сам знаю. Но только, Майкл, оглянитесь, пожалуйста, и скажите, кто это".

Проклиная про себя всех звезд и звездочек голливудского небосклона, Майкл обернулся и увидел Сандру Уорвик, одну из ассистенток, стоящую неподалеку от съемочной площадки и оживленно беседующую с незнакомой девушкой, одетой в джинсовую юбку средней длины и светло-бежевую кофточку с короткими рукавами. Ее длинные и блестящие черные волосы были заплетена в косу, спускавшуюся значительно ниже талии на аппетитные округлости ягодиц, обтянутые узкой юбкой. Ноги были длинными и стройными, но вовсе не худыми. Вообще-то, Майкл понятия не имел, кто она такая, но поскольку страшно не любил, чтобы на съемках по павильону слонялись чужаки, не слишком любезно окликнул Сандру: "Мисс Уорвик, почему у нас здесь посторонние?!"

Сандра несколько растерянно улыбнулась: "Но мистер Лау, вы ошибаетесь".

Ее собеседница обернулась и взглянула на него вупор и он на мгновение лишился дара речи: на него смотрело самое фотогеничное лицо из всех им виденных ранее. Высокие скулы, глубокие темно-зеленые глаза, слегка припухлые, словно от поцелуев, розовые губы: сочетание невинности и сексуальности – вот что поразило его более всего. Девушка кивнула ему черноволосой головой будто старому знакомому и, продолжая беседовать с Сандрой Уорвик, направилась вглубь павильона.

Только сейчас Майкл понял, кто это, и глубокомысленно изрек: "Кажется, с нашей заколдованной принцессы сняли заклятие. Браво, Алекс!"

– Алекс?! – воскликнул немец, изумленно глядя девушке вслед – Не может быть…

Наконец, Гленде Уотсон надоело стоически выслушать их малопонятный разговор,

тем более, что появление любой красивой молодой женщины рядом с собою она расценивала как сигнал тревоги.

– Что такое?! Почему вы все время отвлекаетсь, Лотер?– несколько визгливо

провозгласила она – За юбками побегаете позднее. Какого дьявола вы прервали сцену, ведь мы почти закончили ее?!

– Не сердитесь, дорогая,– попытался исправить положение Хайзер – Мое внимание привлекла самая длинная коса в мире, а вовсе – не юбка, как вы посчитали.

Актеры еще минут десять препирались, что выглядело довольно комично, поскольку оба были в гриме и соответсвующих их ролям костюмах. В конце концов, вмешался Майкл, еще раз помянув недобрым словом представителей актерской гильдии, попросив их не отвлекаться по пустякам. А сама возмутительница покоя, не ведая о произведенном ею впечатлении, вместе с Джоанной Тавиани продолжала упаковку нужного для поездки в Форестрок реквизита. Джоанна изподтишка бросала на девушку любопытные взгляды, но, к счастью для последней, воздерживалась от комментариев. Только Александра знала, как непросто было ей решиться, избавиться хотя бы на время от мешковатой экипировки, скрывавшей ее от голодных и жадных глаз мужчин. Но девушка согласилась с мнением сестры, что не стоит ставить в неловкое положение пригласившего ее на ланч немецкого актера и поэтому на сегодня сменила свою всегдашнюю униформу на эти вполне приличные женские одежки, втайне желая заползти, подобно улитке, в прежнюю одежду как можно быстрей. Незаметно наступило время ланча и явившийся за нею Лотер Хайзер оказался по-немецки пунктуален.

Пятидесятилетний актер прекрасно смотрелся в самых обычных джинсах и светлой хлопчатобумажной рубашке навыпуск и излучал несомненное мужское начало и обаяние зрелости, что, по мнению Александры, только добавляло ему шарма.

– Алекс, вы готовы? – непринужденно спросил Лотер, белозубо улыбаясь.

– Одну минуту, мистер Хайзер – ответила девушка, аккуратно свертывая тончайшую паутину вуали и уложив ту в нужную коробку.– Джоанна, когда я вернусь, то закончу с остальными вещами.

Ее непосредственная начальница согласно кивнула головой, не скрывая удивления, что Алекс приглашена на ланч Хайзером. Впрочем, преображенная Алекс оказалась настоящей красавицей, а Джоанне, давно работающей в Голливуде, прекрасно было известно множество историй, когда внешние данные женщины прокладывали той путь на самый кино-Олимп, и не беда, если во время этого восхождения время от времени приходилось спать с кем-то – таковы были правила игры. И, естественно, ей и в голову не приходило, осуждать эту русскую девушку. Каждый человек вправе управлять своей судьбой и распоряжаться своей личной свободой – так считала стремящаяся к независимости Джоанна Тавиани и по сему она спокойно вернулась к работе, посчитав, что Алекс – уже взрослая и сама знает, чего хочет.

А вот маститый актер не был так спокоен в обществе Александры. К своему величайшему удивлению он обнаружил, что чисто по-мужски реагирует на ее присутствие и что похотливые взгляды, которые бросали на его спутницу окружавшие их в ресторане мужчины, вызывали у него примитивное чувство ревности. Сама девушка вела себя сдержанно и в то же время очень мило. В ней отсутствовала какая-либо вульгарность, она не курила и не употребляла вслух крепких словечек, короче, в ней не было ничего от люто ненавидимых им феминисток. И, конечно же, у нее была потрясающая внешность, которую она каким-то невероятным образом до этого умудрялась скрывать. Они весьма дружески болтали в течение всего ланча, и Лотер все более подпадал под ее несомненное обаяние. Девушка была еще очень молода, всего двадцать три года, а он, безусловно, чересчур стар для нее, но ему стало ясно, что он в очередной раз влюбился. Более всего в Алекс ему импонировала та серьезность, с которой она относилась ко всему, начиная со своей профессии и заканчивая отношениями с людьми. Иногда, когда тому способствовали обстоятельства, он наблюдал за нею на съемках и видел ее спокойную сосредоточенность на деле, отмечал, что она прижилась в группе. Лишь два обстоятельства вызывали у Хайзера недоумение: желание Алекс выглядеть непривлекательной и ее странное поведение в присутствии Майкла Лау. Их постоянные стычки, громкие споры и колкие фразы наводили неглупого немца на весьма определенные мысли: между ними существовала какая-то связь. Но вот какая? Что ж, ему придется выяснить это.

– Мистер Хайзер! – сказала девушка – Я думаю, что нам пора возвращаться.

– Что за спешка! Кстати, Алекс, называйте меня по имени. Когда вы говорите, "мистер Хайзер", я чувствую себя столетним старцем.

– Видите ли, это совсем не просто: ведь много лет постер с вашим изображением украшал стену моей комнаты и я привыкла думать о вас, как скорее… – она на мгновение запнулась – о некоем отвлеченном образе, чем о живом человеке.

– Не могу скрыть, что мне приятны ваши слова, Алекс. Мы, актеры, весьмы падки на комплименты, знаете ли. Но я – живой и вполне реален, согласны? Поэтому – Лотер и точка.

Девушка слегка улыбнулась и в ее невероятно глубоких зеленых глазах появился насмешливый блеск: "Договорились, Лотер. Только боюсь, что нас, вернее, меня ожидают большие неприятности и я не долго смогу пользоваться такой привилегией. Скорее всего, мистер Лау выгонит меня с работы за опоздание и на этом моя "карьера" в Голливуде закончится".

– Глупости! – Хайзер наклонился к ушку девушки и довольно интимным тоном прошептал – Я никому не дам вам в обиду. Вы спасли меня от мигрени, а я спасу вас от "буки" Майкла.

Мужчина попросил счет у официанта, отвергнув попытку Александры заплатить за себя, и они отправились на его автомобиле в обратный путь. Конечно же, девушка не знала, что в киношном мире была хорошо известна если не скупость, то определенная прижимистость Хайзера, иначе бы сделала однозначный вывод: он заинтересовался ею.

У входа на студию их поджидал Хошимо Като с явно обеспокоенным выражением лица. При виде Лотера и Александры он оживился и принялся что-то быстро говорить, но вследствии волнения его английский язык больше походил на японский и понять, что именно он хочет сказать, было практически невозможно. Однако и без объяснений стало ясно, что они опоздали и их поджидает разъяренный режиссер.

Видя явный страх девушки, немец решительно взял ее за руку, несильно сжав

в своей твердой ладони, и почти заставил следовать за собой. Их встретили

истошные вопли Гленды Уотсон и побледневший от злости, не смотря на весь свой калифорнийский загар, Майкл Лау.

– Гленда, прекратите визжать!– нарочито грубо сказал Лотер – Ничего страшного

не случилось.

Все, собравшиеся на съемочной площадке, ждали, что Майкл исторгнет на

опоздавших скопившийся поток гнева и раздражения, но тот хранил молчание, лишь его потемневшие глаза, казавшиеся теперь фиолетовыми, указывали на то, что он находится на взводе.

– Майкл, простите, но мы попали в страшную пробку – произнес Хайзер, продолжая удерживать руку девушки. Ему пришлось врать, чего сам он не любил, но ему не хотелось вдаваться сейчас в объяснения.

Взгляд Майкла не был очень уж приятным, и Александре показалось, что его, мягко говоря, недобрение почему-то целиком направлено на нее одну.

– По местам, господа – сдержанно сказал режиссер, в глубине души удивляясь

быстроте, с которой эта девчонка приручила Лотера Хайзера. Лотер отчаянно лгал и, по всей видимости, с целью защитить Алекс, а их соединенные руки

свидетельствовали о продолжающемся прогрессе в отношениях между ними.

– Сандра, пусть гримеры займутся мистером Хайзером. Алекс, ступайте на рабочее место, – не меняя тона, велел Лау.

Проходя мимо Майкла, девушка каким-то шестым чувством ощутила всю глубину этого его неодобрения, хотя больше он не произнес ни слова и даже не посмотрел на нее.

– Как и всё?! Интересно, чтобы сделали со мной, опоздай я почти на час?! -

возмущенно воскликнула Гленда, но ее вопрос повис в воздухе: члены съемочной группы были уже изрядно вымотаны ее криками и жарой, чтобы дать себя вовлечь в новые разбирательства.

Съемки продолжились, и пришлось снять немало дублей, прежде чем Майкл Лау удовлетворился игрой актеров. Наконец, он устало произнес стандартное: "Снято" и одновременный вздох, вырвавшийся из множества грудных клеток, пронесся по площадке. Через час, когда Майкл после обсуждения рабочей программы с Хошимо, неторопливо направлялся к автостоянке, его окликнул женский голос, который, без сомнения, принадлежал Алекс.

Девушка выглядела потрясающе соблазнительной, но поскольку он все еще злился из-за их с Хайзером опаздания, то не поддался искушению и посмотрел на нее с таким мастерски разыгранным безразличием, на какое только был способен.

– Ну, что еще, Алекс? – нарочито резко и недовольно спросил Майкл – Я устал и, если у вас ничего срочного, может, ваше дело подождет до завтра ?!

Но, кажется, его холодность не смутила девушку: "Я лишь хотела извиниться перед вами. Мне показалось, что между нами установились вполне дружеские отношения и … "

Он довольно грубо перебил ее: "У меня нет привычки дружить с женщинами. Они либо работают на меня, либо спят со мной. Вы относитесь к первой группе и ваш

рабочий день уже закончился, впрочем, как и мой. Так что, гуд бай, девочка".

Краска стыда бросилась Александре в лицо – Майкл опять сменил маску и пытается отделаться от нее, как от назойливой мухи. Но она не была настолько глупа, чтобы не понять, что сейчас в нем кипит злость на то, что Лотер и она действительно заставили всех себя ждать и поэтому решила не отвечать ему в том же тоне.

– Повторяю, я только хотела извиниться – и ничего больше. Если я, по вашему мнению, виновата в чем-то еще, просто скажите мне. Вам незачем меня унижать и, кстати, не за что. Мы с мистером Хайзером всего-то навсего съели вместе ланч – и всё.

Майкл сам не понимал, почему такая черная злоба обуяла его, собственно,

девушка права, не произошло ничего особенного, видимо, дело в самой Алекс,

которая всегда для него являлась катализатором непредсказуемой реакции. Но он не смог остановиться и сказал то, чего говорить не следовало: "Бога ради, Алекс, вы можете делать с Лотером все, что вам угодно, только бы это не повлияло на нашу общую работу. Я вам – не нянька и не собираюсь читать проповеди!"

Ее не могло не задеть, что Майкл даже не обратил внимания на ее извинения, ведь она искренне хотела сохранить с ним приемлимые отношения, а продолжал упрекать ее за что-то, чего она не понимала.

– Вы?! Проповеди?! Да это просто смешно! – вызывающе бросила она, но смолкла и больше ничего не добавила, заметив свирепый взгляд мужчины, казалось, предупреждающий ее о надвигающейся опасности. Он некоторое время буравил ее своими пронзительно-синими глазами, а потом неожиданно для Александры схватил за руку и потащил за собой к автомобилю.

– Куда вы меня тащите? Отпустите, сейчас же отпустите меня!– она попыталась воззвать к его здравому смыслу, но выражение лица мужчины при этом ничуть не изменилось и он по-прежнему с силой тянул Александру за руку, не взирая на ее упорное сопротивление.

Заметив, что из окна автомашины Майкла Лау на них во все глаза смотрит чернокожий водитель, Александра с мольбой обратила к нему свое испуганное лицо. Однако тот даже не шелохнулся, продолжая наблюдать за ними.

– Садись в машину – с нажимом произнес Майкл.

– Что вы задумали?– она отчаянно запаниковала, вспомнив все, что она знала об этом человеке. Его скандальная слава и безразличие к мнению остальных людей были хорошо ей известны. Перед ней стоял тот самый, забытый Майкл Лау, который заставил когда-то страдать ее сводную сестру, и она боялась его, подозревая, что он задумал теперь что-то явно нехорошее по отношению к нее самой.

– Садись же, не выводи меня из себя, Алекс, иначе будет хуже – в его голосе она явно расслышала угрожающие нотки и потому стала еще яростнее вырываться.

– Ах, так! Ну, хорошо же, маленькая негодница, ты была предупреждена!

с этими словами он грубо обхватил ее за талию и безо всяких видимых усилий, как будто она ничего не весила, небрежно засунул в открытую дверцу автомобиля головой вперед так, как грузят обычно поклажу. Потом уселся рядом и быстро захлопнул дверь.

Майкл, поймав недоуменный взгляд Джорджа в зеркале заднего вида, проигнорировал его, отрывисто буркнув: "Поехали".

– Куда, босс? – в вопросе Джорджа явно прозвучал осторожный намек, что он делает что-то не так, но Майкл уже не мог остановиться: "Поезжай куда-нибудь!"

Когда девушка попыталась сбросить с себя его руку, Майкл нажал кнопку, регулирующую подъем панели, отделяющей водителя от салона, и таким образом они остались один на один. Александра задрожала от страха и от тех воспоминаний, которые, как она ошибочно считала, стали уже не такими навязчивыми, как прежде. Но увы, оказалось, что они до сих пор имеют над нею власть, темную и страшную власть, делавшую из нее униженную и безропотную жертву.

– Итак, молодая и нахальная леди, теперь я наконец сделаю то, что уже давно собирался – голос мужчины звучал более мягко, чем раньше, но Александра вовсе не обманывалась на этот счет.

– Что… О чем вы?– девушка хотела говорить с ним спокойно, чтобы он не узнал о ее страхе, однако, ей не удавалось контролировать свои эмоции, что и не преминул заметить Лау, с ехидством змеи взиравший на растерявшую весь свой дерзкий настрой Александру.

Он рывком перекинул тело девушки к себе на колени лицом вниз и без всяких

предисловий стал задирать на ней юбку.

– Я собираюсь выпороть тебя, девочка, и в твоих же интересах не дергаться так

сильно и не ерзать на моих коленях: во-первых, ты можешь упасть, а, во-вторых,

нет нужды разжигать во мне иные, гораздо более пикантные желания.

Краска бросилась ей в лицо: теперь она остро ощущала, что лежит на сильном

и здоровом мужском теле, которое словно бы ожило под ней, и неопытность Александры не помешала ей с ужасом констатировать, что именно дерзко и настойчиво упирается ей в бедро.

– Мерзавец! Не смейте трогать меня! – холодея от недоброго предчувстия, выкрикнула она. Свободной рукой она вцепилась в край юбки, хотя и понимала всю тщетность своих усилий: Майкл Лау был намного сильней ее физически и без труда сможет совершить задуманное. Омерзительный тугой комок подкатил к самому горлу Александры – она задыхалась от унижения и обиды, а преследовавшие ее сцены из недавней попытки изнасилования будто вновь ожили перед ее глазами, мелькая, как цветные стеклышки в калейдоскопе.

– Ну, что ж – издевательски-елейно проговорил мужчина – Посмотрим, что у нас здесь…– впрочем, он тут же забыл о планах мести и обо всем остальном, едва его взгляду предстала очаровательная округлость ее белоснежной попки, которую не могли скрыть узкие шелковые трусики. Моментально в голове Майкла промелькнула пошлая мыслишка, что, возможно, Лотер Хайзер уже видел все это, и, вполне вероятно, даже больше, чем просто видел.

Внезапно тело девушки дернулось и она приглушенно застонала. Он заставил себя остановиться и хрипло спросил у нее: "Может, тебе нравится, когда тебя

наказывают? Скажи мне, Алекс!"

Ее ответ был произнесен слабым, дрожащим голосом: "Пожалуйста, велите

остановить машину. Меня сейчас вырвет…"

Что-то говорило ему, что девушка не блефует, и Майкл, не без сожаления

поправил на ней одежду, после чего, вновь подняв перегородку между салоном и кабиной, приказал Джорджу остановиться. Он бесцеремонно вытащил Александру наружу, отметив про себя ее бледность и покрытое мелкими бисеринками пота лицо. Она сделала слабую попытку высвободиться из его цепких рук, но он не дал ей такой возможности, лишь развернул спиной к себе и повелительно приказал:"Дыши глубже, Алекс!"

Она хотела сказать Майклу Лау, как сильно ненавидит его, как ее и вправду

вырвало на обочину шоссе. Несколько раз спазм накатывал на нее, вызывая

очередной приступ рвоты, но Майкл по-прежнему крепко держал ее, не проявляя

ни брезгливости, ни отвращения. Немного погодя, к ним подошел его, казавшийся невозмутимым, темнокожий водитель и протянул Александре пластиковую бутылку: "Выпейте воды, мисс".

Девушка заметила полный участия взгляд, брошенный на нее Джорджем, и еле слышно пробормотала: "Спасибо".

Майкл, понимая, что девушка обессилена и едва держится на ногах, да и то

благодаря его мощной поддержке, взял бутылку и, отвинтив пробку, поднес к ее губам: "Пей, Алекс!"

Она сделала несколько глубоких глотков, предварительно прополоскав рот, и, не глядя, вернула бутылку мужчине. Сильным движением он повернул ее лицом к себе и внимательно вгляделся в красивое, но измученное лицо девушки.

– Как ты? Сможешь ехать дальше?

Поразительно зеленые глаза Александры были полны такой нестерпимой боли, что Майкл почувствовал себя окончательным подонком.

– Ну, брось, девочка! Ничего страшного не произошло! Я немного пошутил с тобой, вот и все.– Конечно, он кривил душой, пытаясь убедить Алекс в своих невинных намерениях, прекрасно зная, что в тот момент вовсе не был расположен к шуткам. Более того, он отдавал себе отчет в том, что если бы она не была сестрой Анны, то он был способен овладеть ею прямо в машине, не взирая на присутствие Джорджа, при условии, конечно, ее согласия.

Теперь в глазах Александры зажегся огонь ненависти: "Вы – большой шутник, Майкл Лау! Да только мне ваше поведение не показалось забавным. Вы обращались со мной, как … с какой-то вещью, будто я – ничто, пыль у ваших

ног! Я ожидала вас, чтобы извиниться, думая, что разговор на берегу как-то разрядил нашу взаимную неприязнь. Оказалось, вы – все такой же заносчивый и наглый тип, каким я представляла вас с самого начала. Я – самостоятельный, взрослый человек и вы не имеете никакого морального права унижать меня. Всю вашу жизнь вы только всё разрушаете рядом с собой, заодно разрушая и судьбы других людей, которые, к несчастью, оказались возле вас. Так вот, я – не из их числа!"

Его лицо дернулось, словно от боли, но потом вновь застыло непроницаемой маской: "Мне жаль, если я обидел тебя, Алекс. Давай сядем в машину и я довезу

тебя до виллы Кевина. На нас уже начинают обращать внимание …"

Ее пугала перспектива вновь оказаться с ним в закрытом пространстве автомобиля, не говоря уже, что сама эта мысль была ей органически противна.

– Ни за что! Я лучше пойду пешком, чем…-

Он не стал больше ее слушать: "Хватит! Ты глупо ведешь себя, Алекс. Я сяду рядом с моим водителем, а ты разместишься сзади."

Джордж Темпл, не проронив ни слова, распахнул перед нею заднюю дверь

автомашины, и Александре не оставалось ничего иного, как усесться на обитое

мягкой кожей сиденье. Майкл Лау занял место пассажира впереди и, казалось, совершенно забыл о ее существовании. Только когда они подъехали к вилле его старшего брата, он обернулся и пристально посмотрел на Александру своими неприлично синими для мужчины глазами.

– Как ты себя чувствуешь? Получше?

Ей не хотелось с ним ни то что говорить, а даже дышать одним воздухом с Майклом Лау казалось девушке отвратительным. Она дернула ручку дверцы, чтобы выйти, и, когда у нее ничего не вышло, напряженным от сдерживаемой ярости голосом, произнесла: "Выпустите меня".

– Кажется, я спросил тебя о чем-то, Алекс – он продолжал смотреть на неё- мужчина, красивый как Бог и порочный как сам грех, и его взгляд словно обнажал перед ним всю ее. Он отметил про себя, что девушка по-прежнему была очень бледна и явно нуждалась в отдыхе. И, конечно же, без сомнения ее самолюбие сильно уязвлено его поступком.

– Ты ответишь или предпочитаешь сидеть здесь до скончания века?

Дрожа от бешеного желания закричать или запустить в его самоуверенное лицо ногти и расцарапать до крови, она молча поглядела на него, будто спрашивая взглядом, сколько еще он намерен ее мучить.

Майкл понял, что не добьется от нее ни слова: таким гневом и болью были наполнены эти огромные зеленые глаза, с немым упреком взиравшие сейчас на него.

– Ладно, девочка, иди. Мы поговорим с тобой в другой раз, когда ты успокоишься. Кстати, Алекс, ты отлично смотрелась сегодня без своего обычного дурацкого костюма. Впрочем, – он не смог удержаться, чтобы не поддеть ее – Лотер Хайзер, скорее всего, уже опередил меня с комплиментами.

Девушка выскочила из автомобиля и почти бегом направилась к широким железным воротам, за которыми находилась вилла Кевина Лау. Видеокамеры,

установленные по всему периметру ограды, передали ее изображение на пульт охраны, и она была впущена внутрь безо всяких проволочек. Однако она напрасно мечтала отделаться, как можно скорей, от ненавистного Майкла Лау – он последовал за ней с разницей в несколько минут.

– Алекс,– вкрадчиво окликнул ее бархатный баритон Майкла – и все-таки, удели мне немного времени, девочка, пока нам никто не помешал.

Они находились неподалеку от центрального входа на подъездную аллею, непосредственно ведущую к вилле, в гуще буйной растительности и высоких

пальмовых деревьев и расчет мужчины был поразительно верен: вряд ли кто-то

со стороны сможет заметить их здесь. Александра больше не чувствовала страха перед ним, но одно его присутствие выводило ее из себя, живо напоминая об унижении, которому он подверг ее совсем недавно.

– Что еще?! – обманчиво спокойно проговорила она – Вы еще не наигрались, издеваясь надо мною?!

Майклу, конечно, не импонировало то, каким извергом он представлялся этой девушке, впрочем, ему и вправду не нравилось свое поведение, и поэтому он сделал еще одну попытку исправить положение: "Алекс, пойми, ты сама провоцируешь меня! Я всего лишь хотел немного проучить тебя, пару раз наподдав по мягкому месту. И уж, конечно, не собирался тебя насиловать или как-то обидеть. Бога ради, прекрати дуться и позабудь об этом маленьком происшествии".

Внезапно ее крепко сжатые кулачки замолотили по широкой груди мужчины:"Маленькое происшествие?! Да вы – действительно бесчувственный

сукин сын, если думаете, что я с легкостью позабуду, как вы насильно впихнули меня в машину, а затем принялись лапать".

Майкл никогда не обладал таким замечательным свойством как терпение: багровые пятна гнева выступили на его скулах, а бешеный взгляд словно почерневших глаз был направлен на девушку, осознавшую, наконец, что ей не следовало бы сейчас спорить с ним, а уж тем более обзывать. Он перехватил ее руки и рванул к себе и теперь с садистской жадностью наслаждался тем испуганным выражением, которое появилось на бледном лице Александры.

– Ну, девочка, довольно! Наверное, ты кажешься себе очень смелой и взрослой, когда оскорбляешь меня, не смотря на разницу в возрасте и, главное, на то, что я совсем не заслуживаю этого. Ни одна женщина не раздражала и не злила меня так, как умеешь это ты. Чего ты хочешь? Почему ты постоянно цепляешься ко мне? Разве я не дал тебе работу? Что-то подсказывает мне, что таким образом ты пытаешься решать свои внутренние личные проблемы, к которым я не имею никакого отношения. Разве ты – ребенок, чтобы не понять, какая разница между мной и теми мужчинами, которые обидели тебя?! Нет сомнения, что я не так добропорядочен, как скажем, мистер Хайзер, но и вовсе не то мерзкое чудовище, каким ты выставляешь меня. И, кстати, я не "лапал" тебя, дорогуша, ты, вероятно, приняла желаемое за действительность, когда я всего лишь оголил твой очаровательный задик.

Александра, не находя достойного ответа на эту наглую и беспардонную отповедь, попыталась вырваться из каменного капкана его рук, но Майкл крепко держал ее и не собирался отпускать пока не расставит все точки над "i".

– Давай, Алекс, выложи все свои обвинения – лучшего случая у тебя, возможно, больше не будет.

Девушка прекратила сопротивляться, понимая, что тем самым только осложняет свое положение: он продолжал удерживать ее, прижимая к своему напряженному жесткому телу, и она слишком отчетливо ощущала его чисто мужскую реакцию на их невольную близость.

– По-моему, мне нечего добавить к тому, что вы уже слышали.

– И все же, в чем еще ты меня обвиняешь? Будь смелей, дорогуша! Иначе я решу, что ты струсила.

Она резко вскинула голову и взглянула на него: на лице Майкла играла легкая

снисходительная улыбка, однако, выражение, застывшее в синих глазах, вовсе не показалось ей добродушным. Оно было довольно странным, словно он хотел что-то сделать, но силой воли удерживался от этого.

– Мне кажется, что я давно уже высказала все, что намеревалась, – уклончиво

проговорила Александра, не желая усугублять неприятную ситуацию, в которой оказалась, и вызвать у Майкла Лау новый всплеск злобы.

Он злорадно засмеялся:"Ага, девочка, ты точно трусишь! Так знай же: ты- и впрямь еще ребенок, если думаешь, что твои детские выходки и нелепые упреки могут как-то задеть меня. Ты только вступила во взрослую жизнь и думаешь, что весь мир у твоих ног. Но это ни так! Конечно, быть идеалисткой и осуждать других куда проще, чем признать, что и тебе свойственны ошибки. А теперь давай говорить прямо, Алекс. Твое поведение мешает мне и моей работе, ты флиртуешь с моими актерами и пренебрегаешь моими указаниями и, как бы я ни хотел не портить отношения с родственниками, но, если и дальше это продолжится, буду вынужден указать тебе на дверь".

"Гадкий, мерзкий тип! Он еще смеет осуждать мое поведение! А сам ..! Он ведь и вправду намеревался подвергнуть меня порке, если не чему-нибудь похлеще… И весь скандал из-за того, что я опоздала на полчаса!"

– Отпустите меня немедленно!– потребовала она, воинственно сверкая по-колдовски зелеными глазищами и, конечно, не подозревая, что он откровенно любуется ею.

Майкл, скрепя сердцем, признался себе, что сестра Анны вызывает у него вполне определенные эмоции и что он уже продолжительное время находится, что называется "на взводе". Ситуация складывалась довольно абсурдной: они терпеть друг друга не могли, хотя налицо было явное физическое притяжение, существующее между ними. Сделав невероятное усилие, он разжал объятия, позволив девушке выскользнуть из его рук.

– Алекс, я предлагаю договориться мирным путем: ты перестаешь обращать внимание на мои в кавычках "недостатки", а я, в свою очередь, постараюсь не замечать твои. Не стоит расстраивать Анну, как ты думаешь?– примирительно предложил он.

– Ну, уж нет! Я ей все расскажу. Обязательно! В конце концов, сколько я могу терпеть ваши издевательства?!

Майкл, прищурившись, ухмыльнулся:" Что ж, валяй, девочка! Но только и я

оставляю за собой право рассказать эту историю, но уже с моей точки зрения. И тогда твоя поездка с нашей группой в Форестрок не состоится. А ведь ты, кажется, мечтала о ней".

Задыхаясь от собственного бессилия, она гневно поглядела на его абсолютно

бесстрастное лицо: "Ничего не понимаю… Вы совсем меня запутали. Чего вы хотите от меня?"

Майкл охватил единым взглядом ее расстрепанные волосы, сбившуюся одежду и спокойно сказал: "Я хочу, чтобы ты вошла в дом, привела себя в порядок и пораньше легла спать. Ты отвратительно выглядишь… А завтра, как обычно, приходи на съемки. И хоть сейчас ты похожа на пугало, все же есть в тебе что-то, Алекс, что мне нравится. Пока я не решил, что именно, но решу, обязательно решу, обещаю".

Он круто развернулся и, наконец-то, отправился восвояси. Александра облегченно вздохнула: в присутствии Майкла Лау она постоянно чувствовала какое-то давление, его цинизм и наглость были просто неподражаемы и все ее защитные реакции давали сбой, когда он находился рядом. Поправив сбившуюся одежду и заново заплетя косу, девушка направилась к вилле, моля Бога, чтобы не встретить ненароком сестру или ее мужа и избегнуть таким образом последующих объяснений. Здесь Всевышний пошел Александре навстречу и ей без всяческих помех удалось очутиться в своей комнате до того, как кто-нибудь перехватил ее по дороге. Вымывшись, она переоделась и, ощущая еще легкое недомогание и слабость, словно послушавшись совета своего недруга, легла в постель. Находясь в данное время под безопасной кровлей Кевина Лау, девушка смогла честно признать, что по-настоящему испугалась. Майкл Лау, который предстал перед ней сегодня, настолько не соответствовал тому образу исправившегося мачо, который рисовала перед нею Анна, что логично было бы предположить, что тут не обошлось без наркотиков. Его поведение просто нельзя было объяснить иначе. Ну, а если допустить, что все же он не пользовался наркотиками, то тогда все еще больше усложнялось.

Какой же Майкл Лау на самом деле и, самое главное, чего он добивается от нее – вот что занимало мысли Александры. Первым ее порывом было, разумеется, послать все к чертовой бабушке и не появляться больше на съемках. Но, немного успокоившись и поразмыслив, она решила, что не даст себя запугать этому аморальному субъекту. Она будет работать как будто ничего не случилось и не позволит ему играть с ней как с марионеткой, ни в грош не ставя ни ее саму, ни ее чувства. И она поедет в Форестрок, не смотря ни на что.

Когда через полчаса к ней заглянула сестра, Александра крепко спала, предельно утомленная событями прошедшего дня. Анна постояла немного возле постели сестры, тихо улыбаясь чему-то, и также незаметно вышла, оставив ту в царстве сновидений.

Майкл же, усаживаясь на заднем сиденье своего автомобиля, старался не смотреть на своего водителя, на лице которого застыла смесь всяческих выражений, среди которых преобладали удивление и явное недоумение.

– Босс, кажется, впервые я наблюдал такую странную реакцию на вас у женщины.

Режиссер ответил ему с мрачной улыбкой: "Да, Джордж. В первый раз за свою сознательную жизнь с сожалением вынужден констатировать: у этой красивой молодой девушки я вызываю, мягко говоря, тошноту".

Темпл скосил глаза на зеркальце заднего вида и зрелище удрученного Майкла Лау вполне удовлетворило его. Он и сам, конечно, не безгрешен, но сегодня хозяин чуть не переступил грань, за пределы которой он никогда не выходил прежде. Работая на него уже много лет, он видел его в разных ситуациях и никогда тот не заходил так далеко в отношениях с женщинами. Сегодня же он чуть не взял силой эту девушку, являвшуюся к тому же его родственницей. Сколько бы босс не утверждал, что то была шутка, он-то, Джордж Темпл – не дурак, да и сам мужчина, а потому отлично понимает, что Лау хотелось завалить девчонку прямо в машине.

– Куда теперь? – спросил он, моля Бога, чтобы его босс не надумал ничего почище того, что уже произошло.

– Куда?! – не без иронии бросил Майкл – Домой, дружище. Я ведь заслужил немного отдыха в этот поганый день, как считаешь? Тысячу проклятий послал он в свой адрес и не меньше сотни в адрес "Мисс Нахалки" – только так смог Майкл хоть как-то снять накопившееся раздражение и злость. Черт его дернул связаться с этой чумовой девицей! Ведь он знал, что с Алекс всегда связаны неприятности и скандальные истории. Теперь вот по ее милости он совершенно выведен из себя и, кроме того, его физические ощущения были далеки от нормы. Ему необходима сейчас женщина, любая женщина, иначе он попросту взорвется от напряжения. "Господи, почему создавая такую, как Анна, на всех остальных у тебя катастрофически не хватило времени?!"

Он позвонил на мобильный телефон Кэрри Стейн, еще одной своей постоянной подружке, но та оказалась на Гавайях, где участвовала в съемках клипа известного рок-певца. Он расслышал нотки сожаления в голосе Кэрри – она еще ни разу не отказывалась с ним встретиться, одинаково обожая занятия сексом и его достаточно дорогие знаки внимания, однако сейчас действительно никак не могла очутиться в Л-А. Ему не оставалось ничего, как связаться с небезызвестной Флоренс и попросить прислать к нему домой девушку. На ее вопрос, какую именно он предпочитает, Майкл помедлив мгновение, сказал: "Молодую стройную брюнетку. Но не худышку".

Флоренс, удивившись перемене в его вкусах, переспросила:"Брюнетку, мистер Лау?"

– Ты что стала плохо слышать? Именно так.

Занимаясь своим весьма прибыльным ремеслом уже на протяжении двадцати лет, Флоренс давно разучилась не лезть в частную жизнь ее клиентов, а уж тем паче не вступать с ними в споры, если только это, конечно, не касалось оплаты услуг ее девушек. Клиент хочет брюнетку, нет ничего проще, пусть даже до этого он всегда проводил время с блондинками – дело его!

Значительно позже, уже глубокой ночью, когда Майкл удовлетворил свою потребность в женщине и, щедро заплатив, выпроводил ту за дверь, он никак не мог отделаться от мысли, что окажись в эту минуту здесь Алекс, он вновь был бы во всеоружии, даже не смотря на то, что перед этим долго и всеми доступными способами занимался сексом с другой.

"Ты не понимаешь.. Но ты поймешь, я знаю! И, может быть, примешь таким, каков я есть!" – Николас сбивчиво и торопливо шептал эти слова, прижавшись сухими от жажды губами к тонкому полотну юбки женщины, прикрывавшей ее колени. Он явственно ощущал, как сильно бьется сердце Карины и как сильно ее желание, не слышать того, что он хотел ей рассказать, хотя смутные подозрения уже давно зародились в ее душе. Но она не боялась его самого! Она воспринимала его как обычного человека, мужчину, и она хотела его почти так же сильно, как Николас хотел ее. Рука Карины, до того сжатая в кулачок, дрогнула, разжалась и изящные длинные пальцы несмело коснулись его головы. Он затаил дыхание, чтобы не вспугнуть это мгновение, и молча ждал, давая тем самым Карине время осознать, что же он, Николас, значит для нее. Потом тишину нарушил тихий вздох и женщина прижала его голову к себе, ласково перебирая белокурые волосы: "Не говори ничего. Мне кажется, я уже знаю, что ты мне поведаешь. Ни ты, ни я – мы ничего не в силах изменить. Но мы можем любить друг друга, столько, сколько нам отпущено. Идем! Не станем терять время: мы и так слишком много его потеряли".

Николас поднялся с колен, чувствуя себя таким счастливым, каким никогда не был за всю свою долгую и изнурительно-вечную жизнь.

Глава 4

День отъезда в Форестрок выдался невероятно жарким и потому почти все, кто ехал на съемки в этот городишко, были одеты в шорты и майки, а девушки и женщины помоложе щеголяли в коротеньких топах. Исключение составляла

Александра, по-прежнему замаскировав себя бесформенной мужской одеждой.

После недавнего инцендента с Майклом Лау она еще более укрепилась в мысли, что выбранная ею форма защиты вполне приемлима. Плевать, что думают о ней окружающие – самое главное, что так ей не докучают самоуверенные наглые самцы. Правда, Лотер Хайзер все же казался ей несколько иным и Александра с удовольствием общалась с ним, когда тот был свободен. Немец не скрывал, что она ему симпатична, хотя никогда не делал ничего, что могло трактоваться иначе, чем дружеское расположение. По молодости лет и не будучи знакомой с нравами, царящими в киноимперии под названием Голливуд, девушка и не подозревала, что такой внешне холодный и выдержанный человек, как Хайзер, также не исключение из общего правила. Перебрасываясь с нею шутками и болтая о каких-то пустяках, Лотер на самом деле обдумывал, как бы ему сблизиться с Алекс, не привлекая особенного внимания со стороны. Девушка была чудесной, искренней и, казалось, совершенно не осознавала своей красоты. Александра будила в нем не только примитивное желание обладать ею, но и иные эмоции, которые он давно уже не испытывал. В случае с Алекс не могло быть и речи о короткой, маленькой интрижке и Лотер отчетливо осознавал это. Он уже не мог себе позволить секса по-быстрому в автомобиле или такого же рода удовольствие в каком-нибудь укромном уголке. Почему-то ему казалось, что заполучив эту девушку, он сможет надолго отодвинуть неприятные воспоминания о браке с Вивиан и более того, скрасить подступающую старость, наслаждаясь цветущей молодостью Алекс. Отдавая себе отчет, что разница в возрасте между ними чересчур велика, Лотер Хайзер все же не без тщеславия уповал на свое умение любовника, отточенное многолетним опытом, и хорошую физическую форму, которую он всячески поддерживал. Знакомые женшины считали его мастерство в постели непревзойденным, и он был вправе рассчитывать, что такая неискушенная (а это было заметно невооруженным глазом) девушка как Александра, прийдет в восторг от его нежных ласк и позабудет, что на свете существуют более молодые мужчины.

К тому же, он очень обеспеченный человек, не смотря на несколько бракоразводных процессов, и востребован Голливудом на полную катушку. Конечно, не всегда эти фильмы имели бешеный успех, но заработок его был стабильным и вовсе неплохим по принятым здесь меркам. По всей видимости, эта русская девушка не относится к разряду охотниц за богатыми поклонниками, и он мог бы предложить ей ощутимую финансовую поддержку взамен ее специфического внимания к нему и толики искреннего расположения. Сейчас он пришел, чтобы проводить Алекс в поездку и заодно еще раз убедиться, что он не ошибается, делая на нее ставку.

Александра ехала вместе со второй группой вспомогательного состава в большом комфортабельном автобусе с кондиционером и теперь нетерпеливо посматривала по сторонам, не желая пропустить момент, когда их пригласят рассаживаться по местам. Дружеская беседа с Хайзером немного отвлекла ее: и как бы это ни было странно и как бы она ни хотела не признаваться в том, но ее глаза на самом деле выискивали среди собравшихся перед киностудией людей высокую фигуру Майкла Лау, приехавшего, чтобы лично удостовериться, что все идет как надо.

Несколько дней прошло с того дня, когда он так грубо и самым возмутительным образом засунул ее в свой автомобиль якобы в воспитательных целях. Она точно знала, что на следующий день он заходил к Джоанне Тавиани и интересовался, вышла ли она на работу. Значит, есть в нем еще что-то от нормального человека и, скорей всего, он и сам не в восторге от происшедшего. Тут она заметила мелькнувшую белокурую голову, значительно возвышающуюся над остальными, и через минуту увидела его, беседующего с Джоанной. Александре было видно, что та указала рукой в их с Лотером сторону, и теперь с замиранием сердца ждала, что последует дальше. Майкл направился прямо к ним, легко обходя людей и на ходу здороваясь. И вот он уже стоит рядом, сохраняя на лице ничего незначащую улыбку.

– Хай! Как поживаете, Алекс, Лотер?

Немец по-дружески пожал режиссеру руку, обменявшись парой фраз, и теперь внимание Майкла полностью переключилось на девушку. Его глаза непередаваемой голубизны уставились на Александру с немым вопросом и она

лишенным интонации тоном сказала: "Все о,кэй, мистер Лау".

В это время кто-то позвал немецкого актера и тот, извинившись, оставил их один на один.

– Как самочувствие, Алекс?– торопливо спросил мужчина, словно опасаясь, что ему не дадут договорить.

– А вам и вправду это интересно?

Он расслышал в ее ответе отголоски неутихшей обиды и незаметно вздохнул, понимая со всей очевидностью, что повел себя тогда как последний кретин.

– Да, девочка, интересно. Чтобы ты там не напридумывала относительно меня, я никогда не обижал женщин.

Она моментально поймала его на слове: "Но я ведь отношусь ко второй категории! Помните?!"

Красивое загорелое лицо Майкла осветилось лукавой улыбкой: «Всё так, однако, для меня не существует никакой разницы: я люблю женщин вообще и даже, если я не сплю с коллегами по работе, все равно стараюсь, чтобы никто не был мною обижен."

– В каком это смысле? – подозрительно сощурясь, спросила девушка.

Теперь его улыбка из лукавой трансформировалась в дерзко-насмешливую: «В любом».

Она покраснела под его внимательным взглядом и не нашлась с ответом.

Тогда мужчина наклонился к ней, так, чтобы то, что он скажет, услышала только она одна: "Алекс, не начинай все снова! Ты едешь в Форестрок, как и мечтала, и у тебя будет еще много случаев скрестить со мной шпагу. Так что, наберись терпения. А в остальном ты не разочаровала меня, девочка: Бог наградил тебя не только великолепными волосами, но и бойцовским характером, который ты все время оттачиваешь, вступая со мной в словесные дуэли. Правильно сделала, что не стала прятаться и жалеть себя. Единственное, что мне не по душе, так это – твой костюм, будто позаимствованный у огородного пугала. Кстати, а как продвигаются твои отношения с мистером Хайзером или я чересчур любопытен? Ну-ну, вижу, что ты едва сдерживаешь праведный гнев… Хорошо, можешь не отвечать. Но будь с ним настороже, дорогая: его репутация Дон-Жуана только лишь немного уступает моей".

Ошеломленная его словами, Александра пыталась сказать ему что-то язвительное, что-то такое, что могло хоть как-то задеть Майкла, но ничто не приходило ей на ум, кроме, как послать его очень и очень далеко. Словно угадав ее желание, мужчина прошептал ей на ушко: "Не надо, девочка, не трать на мою персону все

эти соленые словечки, которые вертятся у тебя на языке. Знаю, я – ужасный и отвратительный тип, поэтому прибереги свой ответ до лучших времен и до встречи в Форестроке!"

Он оставил ее так поспешно, что Александре не оставалось ничего, как с открытым от удивления ртом проводить его удалявшуюся широкую спину.

"Да, что же это такое?! Почему он то жалит ее, то вдруг возносит похвалы? Он невыносим, совершенно невыносим…"– думала девушка, не замечая, что к ней возвратился Лотер Хайзер, со странным видом наблюдавший за нею.

– Алекс, где вы витаете?! Я уже пять минут пытаюсь добиться от вас ответа на самый простейший вопрос.

Опомнившись, она встряхнула головой, словно прогоняя прочь ненужные мысли, и поглядела на немца своими невероятными глазами, цвет которых беспрестанно менялся и заставлял Лотера удивляться этим переменам и в то же время открыто любоваться ими.

– Какой вопрос?

– Вам известно, где вас разместят?

– Кажется в трейлерном вагончике вместе с Джоанной и еще кем-то из гримеров.

Александра выглядела растерянной, что было совсем не характерно для нее, и чем-то взволнованной, на основании чего Лотер сделал однозначный вывод: причиной всему являлся Майкл Лау, о чем-то шептавшийся с девушкой пока он отсутствовал. Ему совсем не нравилось, что между молодой женщиной, к которой он неравнодушен и в отношении которой строит далеко идущие планы, проявляет внимание другой имужчина, могущий стать серьезным препятствием на пути к ее сердцу. Впрочем, ему не пришлось долго сокрушаться: началась посадка в автобусы и Алекс, быстро распрощавшись с ним, упорхнула к махавшей ей рукой Джоанне Тавиани. "Пусть идет, – решил он – зато в Форестроке, как только представится возможность, я буду рядом с нею, постараюсь добиться ее доверия и тогда, вполне возможно, смогу достичь того, о чем мечтаю сейчас".

Съемочная группа должна была собраться на месте в течение трех дней и, если вспомогательный состав добирался на автобусах, то исполнители главных ролей, режиссер с ассистентами, продюссер Уильям Лайонс, и еще пару человек оказались доставленными в Форестрок чартерным рейсом самолета.

Форестрок казался взбудораженным нежданным нашествием непрошенных гостей из Голливуда, особенно когда возник целый городок из вагончиков в самой заброшенной части Форестрока, пользовавшейся до этого повышенным интересом разве что среди молодежи города. Причиной этого интереса был большой лесной массив, начинавшийся как раз там, где ассистенты Майкла Лау наметили строить старинную усадьбу, и много лет успешно скрывавший под своим гостеприимным зеленым пологом влюбленные парочки.

Понадобилось всего пять дней и вот уже окраину провинциального городишки украсило величественное здание, пусть и бутафорское, но с виду абсолютно настоящее. Шерифу Форестрока пришлось даже выделить одного из своих людей, чтобы отгонять чересчур любопытных зевак, слонявшихся неподалеку. Впрочем, их можно было понять: не каждый день приезжает такая куча знаменитостей в провинициальный, насчитывающий всего несколько тысяч человек, городок.

Самым назойливым вниманием был окружен Лотер Хайзер, который впервые почувствовал раздражение от докучавших его бесконечными просьбами любителей автографов. Но он был честен сам с собой, признаваясь, что злится вовсе не из-за всех этих чокнутых людей. Нет, причина была совсем иной: ему никак не удавалось уединиться вдвоем с Алекс так, чтобы никто не беспокоил их или не полюбопытствовал, чем они заняты. Он ни на йоту не продвинулся в их отношениях: девушка явно не желала видеть в нем нечто большее, чем просто приятного собеседника. Впрочем, его беспокоило и то обстоятельство, что Майкл Лау может стать его соперником. Уже не раз и не два он замечал, как пристально и с какой заинтересованностью наблюдал режиссер за ним и за Александрой, словно и сам был непрочь оказаться на его месте.

Иногда Лотеру приходила на ум мысль, что и Алекс проявляет интерес к персоне Лау и он вовсе не родственный. А впрочем, может, все это – лишь плод его больного воображения и результат напряженной работы над образом Николаса.

Александра же жадно впитывала новые впечатления: ее окружало такое количество людей и работать приходилось настолько напряженно, что времени копаться в своих переживаниях совершенно не оставалось. Она отлично ладила с Джоанной Тавиани и другими членами съемочной группы, иногда по вечерам она вместе с Лотером Хайзером прогуливалась по окрестностям городка, но чаще в их с Джоанной вагончик приходили многочисленные гости, с которыми они пили кофе, ели незамысловатые сэндвичи, иногда запивая их пивом или колой, и вели самые разнообразные беседы, всегда заканчивающиеся свежими сплетнями из голливудской жизни, типа кто что снимает и кто с кем спит. Все это было чрезвычайно занятно и абсолютно несерьезно и, когда посетители расходились, оставляя после себя гору использованной одноразовой посуды и сигаретный дым, девушка понимала, что никогда не сможет жить их жизнью, что эти люди совсем не похожи на нее и, наверное, так и нужно. Вот взять к примеру Майкла Лау. Господи, ну разве смог бы обычный человек жить так, как он, руководствуясь только своими желаниями и игнорируя все остальное?!

Хоть Джоанна и пресекала попытки посплетничать о нем, все же кое-что дошло до слуха Александры и, как бы она не делала вид, что ей все равно, в глубине души она знала, что это – совсем не так. Конечно, никто и не думал порицать легкомыслие режиссера, наоборот, его многочисленные интимные связи придавали ему в глазах ее собеседников еще больший шарм, усиливая устойчивую репутацию неотразимого мачо.

Сам Майкл никогда не снисходил до них и не заглядывал в вагончик "на огонек", как, например, Лотер. Он не был против того, что его люди собираются и вместе проводят время, хотя для себя лично не считал это приемлимым. К тому же по какой-то непонятной для него причине Майкл избегал встреч с Алекс, что, впрочем, не мешало ему украдкой наблюдать за ней. Ему хотелось думать, что он просто приглядывает за сестрой Анны, и ничего больше, тем более, что процесс съемок отнимал у него все силы и практически с утра до вечера он занимался только этим. Он возвращался в свой одноместный номер во второразрядном отеле

(других в Форестрок просто не имелось), наскоро принимал душ, потом отправлялся в небольшое кафе, находившееся неподалеку, ужинал и затем ложился спать. Сами съемки продвигались довольно-таки медленно: Майкл редко бывал доволен отснятым материалом, заставляя переснимать одну и ту же сцену помногу раз. Уже неоднократно руководство кинокомпании "Миллениум" намекало режиссеру, что следует форсировать работу, а постоянно брюзжавший Уилл Лайонс, продюссер фильма, изводил его неоправданными придирками и требованиями урезать ту или иную сцену. В принципе, все было как обычно, и все же что-то было не так. Это что-то не давало Майклу покоя: он не высыпался, стал черезвычайно раздражительным и нервозным, от чего подчас страдали его же сотрудники. Через неделю пребывания в Форестроке к полному своему неудовольствию, он открыл для себя правду: его необъяснимо тянуло к этой странной девушке, к Алекс, возле которой все время крутился Лотер Хайзер, и ему, избалованному женским вниманием, признанному принцу Голливуда, была неприятна сама мысль о том, что стареющий немец может заполучить девчонку в свою постель. Только этим и ничем другим руководствовался Майкл, решив поговорить с Лотером, прикрываясь личиной родственника Алекс. Впрочем, он отчетливо понимал, что делает это для себя и никакие благородные побуждения здесь ни причем.

Улучив момент, когда немецкий актер остался один, он подчеркнуто корректно обратился к нему: "Мистер Хайзер, у меня есть к вам небольшой разговор".

Лотер, небрежно сбросив кожаный жилет, в который был облачен по роли,

вопросительно взглянул на него: "Да?! О чем речь ?"

– Мне не хотелось вмешиваться, но, как родственник Александры Соколовски, я хотел бы поговорить с вами."

На лице Лотера появилось выражение, без слов говорившее о его явном неудовольствии, однако, он промолчал, что дало Лау возможность высказаться.

– Понимаете, Алекс еще очень молода, она – иностранка и состояние ее психики, в силу ряда причин, крайне неустойчиво. Мне кажется, девушка вам нравится и, наверное, у вас есть определенные виды на нее. Мне действительно неприятно влезать в вашу частную жизнь, Лотер, но Алекс – сестра моей невестки, жены брата и все, что с ней происходит мне небезразлично."

Хайзер побагровел, светло-голубые глаза, зло прищурясь, яростно уставились на него: "Знаю, что рискую показаться невежливым, но я не первый год живу в этом мире, мистер Лау, и кое-что понимаю."

– Что вы имеете в виду? – как можно спокойней спросил Майкл.

– Майкл, не делайте из меня идиота! Я уважаю вас как профессионала и рад работать с вами. Однако, я – не слепой, чтобы не заметить, какие плотоядные взгляды вы бросаете на Алекс. Думаете, что можете перехитрить такого старого лиса, как я?!"