Я помню

Думаю, это было 4 июля 2019 года. Уже точно не помню, когда стало известно, что двоюродной бабушки не стало, но по сей день в горле огромный ком. Мне тогда было всего 12 лет, обычный ребёнок, который ничего подобного в своей жизни не видел. Расскажу начало этой истории.

Мне было 11, мы с семьёй решили уехать жить во Францию. У нас была обычная жизнь с мечтами и планами. Мы купили билеты, попрощались с родственниками и собрались улетать. По пути в аэропорт проезжали мимо дома моей двоюродной бабушки. Я попросила родителей заехать к ней, чтобы попрощаться, на что получила отказ, потому что мы могли опоздать на самолёт. Мы всегда выезжали рано, часа за три до вылета, а до аэропорта около тридцати минут езды, может, чуть больше. Я, естественно, промолчала и смирилась с решением взрослых. Что может поделать обыкновенный ребёнок? Я никогда в жизни не плакала, не хотела показывать свои слабые стороны никому, даже родителям: мне следует оставаться сильной. Но в тот момент очень хотелось пролить слёзы, потому что было не понятно, когда я ещё увижу бабушку. Для меня она была миром, я хоть и не часто видела её, но любила даже больше, чем свою маму, невозможно представить, насколько велика была моя любовь.

Наш рейс перенесли на следующий день. Было поздно и на тот момент была плохая погода, словно сам Господь так пожелал, чтобы мы попрощались с ней. Спустя день я уже была во Франции. Все эмоции, которые я получила там, пропущу. Мы жили там полгода. Недалеко от центра города, который назывался Le Mans1, пройтись всего пару минут. На родину мы возвращались на машине. По пути обратно до нас дошла ужасная весть: у бабушки случился инсульт. Причём в тот день, когда мы вылетели, и она узнала о нашем переезде в Ле-Ман, как мне сказали родители.

После долгой и изнурительной дороги, мы приехали домой. На следующий день вместе с мамой сразу направились к бабушке навестить её. Она заметно похудела. Её не до конца парализовало: она всё ещё могла ходить. Я начала навещать её каждый день, потом сделала небольшой перерыв, а через какое-то время снова с мамой поехала к ней. На этот раз бабушка уже не смогла встать. Я села напротив неё и спросила, помнит ли она меня? Она ответила: «нет». Я очень расстроилась, но одновременно радовалась тому, что она рядом со мной. После мама спросила:

– Помнишь меня? Это Аня, я прилетела из Франции.

– Из Франции? Помню, – сказала бабушка.

После чего три раза прошептала имя моей мамы, словно пыталась окликнуть её, но мама в тот момент начала говорить с родственниками. Мне внезапно стало жалко бабушку, потому что она окликнула три раза, но мама не отреагировала на её шёпот. Я сообщила об этом маме, но она лишь ответила «хорошо». Моя мама не слушала меня тогда, потому что была занята разговором со своими двоюродными сёстрами по поводу состояния бабушки. Она очень любила её и ценила, свою тётю.Мы ушли. Через пару дней бабушку парализовало окончательно: она не могла нормально есть и пить. У неё двухэтажный дом: на втором кухня, на первом – две спальни. Вся родня ушла поесть наверх, а я осталась с бабушкой, её состояние ухудшалось, и я это прекрасно понимала. Внезапно я услышала, что меня зовут присоединиться к обеду, так как я не ела целый день, находясь с любимым человеком. Я посчитала, что мне лучше остаться рядом с ней и насладиться последними совместными минутами, поэтому отказала, хоть и была голодна. Я взяла стул и пододвинула ближе к бабушке. В тотчас в моей памяти всплыл момент, когда кто-то из родственников тронул её за ноги и сказал, что они холодные. Я не смогла проверить это при близких, поэтому воспользовалась возможностью во время их отсутствия. Зря я это сделала: бабушкины ноги были ледяными. Думаю даже лёд был теплее, чем они. Говорят, что тело помнит прикосновение всего 5 секунд, но почему моё тело не может забыть этот холод по сей день?Я снова села на стульчик, взглянула на бабушку и начала гладить её по нежной головке. Вот бы этот момент длился вечно. Жаль время нельзя повернуть вспять и вернуться в тот период, когда она была в силах напевать свои песенки, готовить мне вкусности и обнимать. Сейчас же я могла всего лишь находиться с ней рядом, не оставлять одну, чтобы она не чувствовала себя одинокой. Наверху слышался смех, приятные запахи доносились до меня и было сложно контролировать себя: очень хотелось есть. Напротив бабушка, мой живот разрывает на части, но если я сейчас оставлю её, то буду винить себя всю жизнь. Я на тот момент думала только об одном: вместо того, чтобы быть рядом с больным человеком, они едят, так ещё и смеются, как можно быть такими бессердечными? Я могу пообедать в любой час, поэтому буду с ней.