Заложница Ада

Глава 1

– …Клиентам иногда нравится сохранять конфиденциальность, – девушка с идеально гладкими волосами протягивает мне чёрную шелковую повязку. – Для вас ощущения покажутся даже… Приятнее.

И расплывается в улыбке.

А мне хочется завыть от отчаяния, рассмеяться ей в лицо и послать ко всем чертям.

Но вместо этого я натягиваю на себя улыбку, от которой сводит скулы, и принимаю повязку.

Сотрудница, одетая в идеально отглаженный черным костюм с юбкой-карандашом, покровительственно мне кивает:

– Полет продлится час с небольшим. На это время вы полностью в распоряжении клиента. Деньги поступят на ваш счет, как только самолет совершит посадку.

Сухие правила. Словно технику безопасности озвучивает, ей богу, а не говорит о том, что я отдаю свое тело незнакомому мужчине. По коже проходит дрожь неверия. Отстраненности от реальности, словно я вижу кошмар, который никак не кончится.

Девушка не нравится мне, но я едва ли не бросаюсь за ней вслед, когда она разворачивается, чтобы оставить меня одну в частном самолете. Паника тут же начинает завладевать мной.

Какого черта я вообще делаю?!

Что за безумие творится?!

Сотрудница жестом показывает мне надеть маску на глаза, уже стоя возле трапа. Все с той же, неизменной улыбкой банковского работника.

Тяжело сглатываю, и натягиваю черную пелену. Мир погружается во мрак, и я жалею, что не успела как следует рассмотреть обстановку, чтобы хотя бы ориентироваться в пространстве.

Где-то слышится звук закрывающейся герметичной двери, и я подтягиваю руку, чтобы опустить повязку и осмотреться.

Но в этот момент появляется неведомое чувство… Словно я не одна здесь.

Сердце проваливается в область желудка, и я хватаюсь пальцами за ткань на глазах, но мою руку тут же накрывают горячие мужские пальцы:

– Не трогай, – от его хриплого шепота на ухо мурашки обильно расползаются по телу.

Вздрагиваю всем телом, понимая, что он прижался грудью к моей спине. От него пахнет мускусом и последождевой свежестью. Энергетика гасящая, обволакивающая, подчиняющая.

Киваю, и слышу улыбку в голосе:

– Молодец, хорошая девочка. Не заставляй меня делать тебе больно.

Больно?! Твою мать, о чем он вообще говорит?! Такого не было в контракте, я точно помню. Читала каждое слово. Жесткий, грубый секс отметила, как запретный. Я не выношу боль.

Двигатели самолета начинают работать, и я слышу их как похоронный марш. Колени слабеют от страха и ощущения неотвратимости. Словно с запуском двигателя приближается мой личный ад. Если бы я только знала тогда, на сколько права.

Мужчина, тем временем, куда-то отходит, и я слышу звук вылетающей пробки из бутылки шампанского. Вздрагиваю всем телом, когда он берет мою руку в свою и вставляет в нее бокал.

– Глотни. Тебя расслабит. Мне не нравится твое напряжение.

Бархатный, глубокий голос от которого мне становится еще страшнее.

Кто он такой?

Миллиардер с женой, решивший поразвлечь себя девственницей? Или житель другой планеты, прилетевший сюда ради соития с землянкой?

Если заставил меня нацепить повязку, значит, не хочет раскрывать личность. Значит, ему есть, что скрывать.

Осушаю бокал шампанского практически залпом, и он хрипло смеется:

– Вот так, умница. Будешь слушать меня, и мы поладим.

Самолет взлетает, и я пошатываюсь, впечатываясь в грудь незнакомца. Он же словно и не чувствует гравитации вовсе. Стоит, жадно впиваясь пальцами в мое тело, притягивая к себе за бедра.

– При взлете нужно сидеть на местах, – шепчу я, улавливая едва различимый аромат его сладковатого парфюма. Этот запах заглушает его собственный, мужской и дикий.

– Нужно, – отрезает он. – Но у нас не так много времени.

Хмыкает, и я понимаю, что он имеет в виду.

На инстинктивном уровне пытаюсь отстраниться, но он удерживает, запуская пальцы мне в волосы. Хватает за подбородок и вертит из стороны в сторону:

– А ты ничего, – довольно заключает он, словно оценивая кусок мяса на витрине.

Я знаю, что его глаза сейчас блуждают по моему телу, одетое только в шелковое черное платье, туфли-лодочки и кружевные трусики, подобранные для меня в агентстве. Знаю, потому что тело опаляет в тех местах, где меня касается его взгляд. Хочу прикрыться, но мужчина удерживает мои руки, разводя их в стороны.

– Хватит, – рычит он.

– Я… Я не могу так, – понимаю, как жалко это звучит, но слезы подкатывают к глазам. Чем ближе становится момент невозврата, тем сильнее воля и уверенность трещат по швам.

– Что за игры? – хмуро произносит он.

– Это не игра, – чувствую, как его руки стальными наручниками смыкаются на моих запястьях, не отпуская от себя. – Прошу вас, я не…

– Конечно, «ты не», за то и было заплачено, – слышу раздражение в голосе и становится жутко.

Почему-то мне казалось, что я могу переменить решение в любой момент, отступить. Но видимо, мужчина так не думал. Он плотнее придвинулся ко мне, грубо проводя по телу так, словно его руки не знали, что такое нежность.

На каком-то животном уровне я поняла, что он опасен. Что он погасит мое неподчинение, даже если я начну убеждать его, что передумала.

Самолет проваливается в воздушную яму, и я вскрикиваю, еще теснее вжимаясь в его грудь. И как ему только удается стоять скалой, не двигаясь с места?

Руки незнакомца задирают мое платье и ложатся на оголенные ягодицы, прижимая ближе к себе. Я чувствую его возбуждение и от этого странный ток проходит по моему телу.

Я сама пугаюсь своей реакции.

– Прекратите это! – истерично выкрикиваю, прежде чем успеваю подумать.

Жду вспышки ярости, вся сжимаясь и трясясь как лист, но он заходится каким-то безумным хохотом.

Внезапно, словно зверь, он бросается вперед, сжимая мое тело, а его рот накрывает мою грудь через легкую гладкую ткань.

Я задыхаюсь от этого ощущения, хватая его за голову и пытаясь отстранить от себя, но он очень силен. Его зубы чуть прикусывают напряженный сосок, и я вскрикиваю то ли от боли, то ли от удовольствия, чувствуя, как пожар начинает разгораться где-то внизу живота. Мужчина смеётся, перемещая пальцы на мою грудь, сжимая и поглаживая ее. Потом прихватывает меня за бедра и перемещает куда-то, упирая задницей в твердую поверхность.

– А теперь повернись.

Меня всю трясет от стыда и унижения. Не так я все это себе представляла. Будем откровенны, я вообще себе этого не представляла. Решилась просто от отчаяния, словно думав, что это сделают под общим наркозом, или что-то в этом духе.

Дура… Какая же я дура…

– Я. Сказал. Повернись. – в голосе появляется металл. Его настроения скачут с ужасающей скоростью.

Уже давно жалею, что вообще согласилась на эту авантюру. У меня однозначно крыша поехала. Я просто не в себе.

Пытаюсь содрать с глаз повязку, но у меня ничего не выходит, он резко разворачивает меня и наваливается сзади, прогибая тело под себя.

– Ты сама пришла, помнишь? – хрипит мне на ухо, и я чувствую, как его напряженный член упирается мне в ягодицы, а руки сжимают мои запястья, не давая возможности вырваться. – И сейчас ты отработаешь все, что за тебя заплатили, – лихорадочно гладит мои бедра через шелковую ткань. – Ты дорогая маленькая шлюшка… Сейчас я проверю, стоишь ли ты своих денег…

Он сильнее вдавливает меня в столешницу животом, наваливаясь сверху. Щека ложится на холодное стекло стола, а на правой я чувствую его горячее дыхание, вызывающее смесь страха и адского жара. Такого порочного, что я сама себя не узнаю. Это шампанское ударило мне в голову! Точно оно!

– Боже, какая же ты, – шепчет он, задирая мое платье и проходя ладонью аккурат между бедер. Дергаюсь, но он крепко держит меня.

– Нет! Послушайте, это все… Недоразумение! – понимаю, как жалко и глупо это звучит в подобных обстоятельствах. – Я передумала!

– Правда? – тихонько смеется, вдыхая аромат моих волос. – Давай я проверю.

Грубо, одним движением, стягивает до бедер мои стринги, вызывая не то стон протеста, не то призыв, и проводит пальцами между нежных складочек. Я хриплю, упираясь лбом в стол понимая, что он чувствует мое желание. Смешанное со страхом и стыдом, но сильнейшее, что я испытывала в жизни. С того момента, как вдохнула запах его кожи и почувствовала жесткость несгибаемого тела под пальцами.

– Нет!

Я вырываюсь, и он внезапно мне это позволяет, продолжая смеяться где-то в темноте.

Если бы не проклятая повязка на глазах, я бы уже давно вцепилась ему в лицо. Это я и пытаюсь сделать, наугад выкидывая руки вперед, но только оказываю ему услугу. Он перехватывает мои запястья, вновь оказываясь сзади, и удерживает их на свое плече. Второй рукой он дергает вырез платья, тут же заключая левую грудь в свою руку. Соски предательски твердеют. Его губы жадно впиваются в мою шею, и тело начинает меня предавать.

– Сопротивляйся, – хрипит он, – это даже возбуждает, когда я знаю, как ты меня хочешь…

Запах его тела заставляет разум раствориться, откинуть голову на сильное плечо и подставить себя его бесстыдным рукам.

Почувствовав мою капитуляцию, он начинает дышать тяжелее, проводя горячими пальцами по моему животу, спускаясь все ниже. Один палец проникает внутрь, и выдыхаю, жадно хватая ртом воздух.

– Узкая… Какая же ты узкая…

Темнота перед глазами заставляет сконцентрироваться всеми чувствами на его руках, по-хозяйски уверенно бродящих по моему телу.

– Вот так, хорошая девочка, – хрипит он, и это приводит меня в чувство.

Это помешательство. Я точно свихнулась! Мне надо бежать отсюда!

Я вновь делаю рывок назад, ударяя его, и он рычит, матерясь.

– Не хочешь по-хорошему, да? – резко прогибает меня, укладывая лицом на стол. – Тогда, будь по-твоему. – Удерживает меня за шею, пока я в ужасе слушаю, как он дергает молнию на своих брюках. Стекло холодит нагую грудь, и я пытаюсь кричать, но он никак не реагирует. – Ты ведь этого хочешь, да? Любишь пожестче, детка?

– Так нельзя! Вы знаете, что нельзя! – задыхаюсь я, пока он продолжает возиться со своей одеждой, продолжая удерживать меня.

– Я здесь решаю, что можно, а что нельзя. Ты ради этого сюда пришла, не так ли? – хрипит он сзади. – Ты любопытная маленькая сучка, и я дам тебе то, что ты хочешь.

Чувствую, как он легко отодвигает кружево белья, и следом что-то огромное упирается в меня. Мне хочется оттолкнуть практически его так же сильно, как и почувствовать в себе.

– Нет! Отпустите! Уйдите от меня!

Я идиотка.

Невменяемая дура.

И все-таки я хочу его. Сильно, до дрожи в коленях и пальцах. Я хочу, чтобы он был внутри меня и выжег эту нестерпимую боль внизу живота. Почему-то мне кажется, что только он может это сделать.

– Моя девочка, – внезапно нежно хрипит он, проводя рукой вдоль по моему оголенному телу.

От низкого голоса мужчины становится еще хуже. Я запоздало понимаю, что он не удерживает меня больше, но не бегу, а выгибаюсь ему навстречу, вызывая легкий смешок.

Плевать.

Пусть всё горит.

– Скажи это, – хрипит он, наваливаясь сверху и продолжая дразнить меня своими ласками. Пальцы проводят по клитору круговыми движениями, а вторая рука сжимает грудь.

– Ч-что сказать? – бормочу я пересохшими губами.

– Скажи, как ты хочешь меня в себе?

Никак. Никак!

– Пошел прочь! – дёргаюсь бедрами, и чувствую, как его член приникает еще глубже, растягивая меня, упираясь во что-то внутри. Тут же затихаю, боясь новой боли.

А он словно обезумев, впивается пальцами в ягодицы, удерживая, чтобы не вырвалась, хрипя мне на ухо:

– Будет больно, ты никуда от этого не денешься.

И он входит до упора. Заполняя меня всю, и срывая крик с губ. Я широко распахиваю глаза, но продолжаю видеть лишь темноту. Его член натягивает меня изнутри, а мужчина замирает, подхватывая меня под живот и вжимая еще плотнее в себя. Издает животный рык, содрогаясь, и я с ужасом чувствую, как мои ягодицы впечаталась в его пах. Нежная кожа соприкоснулась с его жесткими волосками, а по внутренней стороне бедра потекло что-то горячее.

– Нет, пожалуйста! Отойдите от меня! – хриплю и пытаюсь вырваться. Его плоть жжет внутри раскаленным железом, и пульсация приносит невыносимую боль.

Пусть все это кончится!

– Какая же ты узкая… Очень…

Отстраняет бедра и делает мощный толчок во мне, наполняя собой. Я взвизгиваю, впиваясь пальцами в жесткую столешницу, и молясь, чтобы это скорее закончилось. Внутри все горит и в голове только одна мысль: избавить от его огромного тела на мне.

А зверь продолжает крепко держать меня под бедра, железными пальцами впиваясь в кожу, и вжимать меня всем жёстким телом в столешницу. Он вдалбливается в меня сзади, увеличиваясь внутри, раскаляя меня до нехватки кислорода. Вновь до боли сжимает мои запястья, соединяя на копчике, а второй рукой удерживает за талию, крепко держа под собой.

Мое влажное тело скрипит, елозя по холодной стеклянной поверхности. А он не останавливает, входя снова и снова, продолжая мою агонию.

Мы не занимаемся любовью. Он трахает меня. Жестко. Долбится внутри под разными углами, делая вращательные движения, истязая меня всю, пока я поскуливаю под ним и задыхаюсь.

Переворачивает на спину, и я едва выдыхаю от облегчения, когда он покидает мое тело, и взвываю от ужаса вновь, когда накрывает меня уже сверху. Наваливается всем телом и грубо врывается внутрь, обездвиживая своей мощью.

– Пожалуйста… Хватит!.. Хватит!..

А он словно не слышит, рычит зверем. Пытаюсь оттолкнуть, упираясь ладонями в мощные мышцы, и он сильнее вдавливает меня в стол. Наши тела взмокли, и где-то внизу, там, где от до боли соединяет нас, я слышу жесткие хлопки, разрывающие сопротивление моих бедер. Облизывает соски и сдавливает грудь, врезаясь в меня на полной скорости.

Мужчина что-то лихорадочно бормочет на незнакомом языке, а я чувствую только жжение во всех мышцах от бессмысленно сопротивления. Я словно поломанная кукла в его руках, телом которой он все еще не насытился.

Пытаюсь оттолкнуть его вновь и пугаюсь тому, какое крупное и жёсткое у него тело. Несгибаемые мышцы-жгуты под моими пальцами. Такой переломит, уничтожит одним движением.

Это он со мной и сделал.

Я горю невыносимым жаром. Температура тела незнакомца ужасающе высокая, словно я и правда оказалась в аду, где меня рвет на части сам дьявол.

Будто выпадаю из реальности, не веря, что это происходит со мной. Пользуется мной откровенно для собственной разрядки. Обезличено, с животной похотью и жестокостью. Демон, крошащий меня в прах.

– Будешь… Сопротивляться… – пьяно хрипит мне в лицо между толчками, – Будет… Только… Больнее…

Мужчина рычит, ускоряя темп, долбя меня еще грубее, соединяя наши влажные тела еще крепче. Прикусывает нежную кожу на плече, и я чувствую, как он вибрирует во мне. Резко подтягивает мои колени к животу и упирается в самую глубь, застывая. Он издает гортанный стон, а потом внутри меня разливается что-то горячее, принося еще больше мучений, садня с новой силой. Я начинаю плакать от новой боли, а потом чувствую, как он резко отстраняется, наконец насытившись мной, отбрасывая в сторону, как ненужную вещь. Я слышу, как тяжело он дышит, шурша своими вещами.

– В тебя кончил, – голос звучит недовольно, – скажи в своем агентстве. Они разберутся.

От ужаса я начинаю еще сильнее плакать, подтягивая к себе колени. Это запрещено! Он должен был надеть презерватив! А теперь я не просто оскверненная им, он еще и заклеймил меня собой изнутри. Когда этот кошмар кончится?!

– Не скули, – вновь жесткий тон. – Не самый лучший первый раз, детка, но ты знала на что идешь, продавая себя, как вещь на рынке.

У меня не было выхода! Не было!

Но разве ему это объяснишь? Разве на него вообще стоит тратить слова?

Нет.

По его жестокости было понятно, что плевать он хотел на меня и мои слезливые истории.

Пытаюсь встать с проклятой столешницы, чувствуя себя грязной, оскверненной после него. Дрожащими руками натягиваю влажное платье, тряпкой собравшееся на животе. Не могу свести ноги, руки трясутся, а низ живота разрывает от боли.

Нет. В этом нет ничего прекрасного.

Самолет начинает снижаться, и мужчина перетягивает меня в кресло, усаживая одним грубым толчком.

Я вся сжимаюсь, ожидая новой боли, но ее не следует.

Почему-то мне кажется, что этот демон сейчас смотрит, изучает меня своим взглядом. И от этого хочется пропасть, исчезнуть навсегда.

Теперь уже идея снять маску не кажется мне гениальной. Теперь я даже не хочу видеть лицо того, перед кем я предстала самой обычной шлюхой. Того, кто сделал меня своей шлюхой.

Хочется отмыться и навсегда забыть об этом эпизоде в жизни.

– Было классно, – смеется он, мимоходом проводя рукой по моей груди. Я отталкиваю его трясущимися руками. – Позвони мне как-нибудь.

– Пошел ты!

И снова этот смех с нотками безумия.

Он уходит, когда самолет еще не до конца остановился.

Я выжидаю так долго, как могу, и кожа начинает покрываться мурашками. Тогда я не выдерживаю, и срываю с себя чертову повязку.

В кабине самолета пусто. За окном я вижу Землю, но не вижу его.

Все это было страшным сном, и больше никогда не повторится. Мне нужно забыть. Навсегда забыть эту темноту и жёсткие лапы незнакомого мужчины на мне.

Больше никто и никогда не посмеет прикоснуться ко мне против воли.

Глава 2

Среди миров, в мерцании светил

Одной Звезды я повторяю имя…

Не потому, чтоб я Ее любил,

А потому, что я томлюсь с другими

«Пропала Алия Хёрт. Просьба сообщить любому, кто знает что-то о её местонахождении. Щедрое вознаграждение за любую информацию. Телефон для связи: 9876556-0»

С обложки журнала на меня смотрела улыбающаяся блондинка с совершенно несчастным взглядом.

– Проклятье, этот мерзавец уже купил первую страницу модного издания, чтобы отыскать эту замученную девушку, представляешь?

Моя сестра Тесс красила ногти на ногах в красный цвет, пока я пересказывала ей последние сплетни, вычитанные мной от скуки:

– И чего он никак не угомонится, ведь год уже прошел! Год, понимаешь? Вообще крайне странно как она смогла спрятаться от Ричарда так на долго, с учётом того, что он пытался обыскать даже Адские Земли, думая, что её могли похитить сваги.

– Если она в Адских Землях, то чёрта с два он её найдёт, – проговорила Тесс, не отвлекаясь от своего занятия, – из этой дыры ещё никому не удавалось вернуться. По крайней мере, таких случаев я не знаю. А я журналист. Ну то есть то, что я не слышала даже вымышленных историй побега, уже наводит на мысли.

Я поёжилась от слов сестры. Вскоре мне предстояло поселиться в непосредственной близи от этой территории, но я планировала уговорить Константина, моего жениха и премьер-министра Колдора, со временем вернуться обратно, на Землю. Колдор мне было, разумеется, жаль, также, как и всем читающим новости Альянса Пяти Планет, но жители Острога, или Адских Земель, как его называли все между собой, постоянно нападали на Колдор и то, когда они окончательно его захватят, было лишь вопросом времени. Так говорили эксперты.

– Диана, прости, я забыла, что.. Что это вскоре будет почти твоей родиной.

– Иди к чёрту, Тесс! – Я засмеялась, погрозив ей кулаком.

– Да ладно, всё будет норм. Свыкнешься, заведёшь себе подружек, может они даже смогут научить тебя срезать скальпы.

– Ты просто невыносима! Я не понимаю, как мы с тобой можем быть двойняшками. – Сокрушительно покачала головой. – Это просто генетический сбой, я уверена.

– В твоём случае, – вторя мне, рассмеялась Тесс.

Шуточные перебранки были для нас с сестрой привычным делом.

Я посмотрела на ее живой взгляд, и сердце на секунду дрогнуло. Видеть ее такой: абсолютно нормальной девушкой, погруженной в бытовые дела, было для меня настоящим подарком. Ведь еще пару месяцев назад из ее тела торчало несчетное количеств трубок. А каждое движение отдавалось болью в бледном лице.

Саркома Юинга. Страшный диагноз, до сих пор отзывавшийся ужасом в моем сознании, когда его произносил врач. Ничего страшнее я не испытывала. И была готова на все, лишь бы спасти свою сестру. Единственного родного человека, оставшегося у меня после гибели родителей.

Тесс до сих пор не знает, как именно мне удалось раздобыть деньги. А я о том дне предпочитала не думать. Леденела внутри, вспоминая то событие в частном самолете и тело незнакомого мужчины на мне, тут же отгоняя от себя проклятое наваждение. Я стала смотреть на мир куда прагматичнее. Не осталось больше розовых иллюзий. Слишком грубо меня макнули в суровую реальность.

Сейчас обо всем этом ужасе напоминал только короткий ежик каштановых волос Тесс, отросших после химиотерапии. Ее полное выздоровление окупало ад, через который я прошла.

Сестренка сидела в позе лотоса, перебирая вырезки из журналов со своими статьями и ее ярко-голубые глаза изучали текст придирчиво, ища, что можно улучшить. Мы обе поступили на журналистику, но специализировались на разном.

Тесс больше нравилось освещать проблемы общества, она мечтала находится в горячих точках и вести оттуда репортажи. Я же… Словом, я и на журналистику-то поступила лишь бы быть рядом с сестрой. И закончила факультет с отличием не от большого таланта, а от усидчивости и умения доводить дело до конца.

Мы жили вдвоём в прекрасной квартире в центре города, съёмной, разумеется. Позволить себе мы её смогли только когда в моей жизни появился Константин. Точнее, он просто снял её для меня, так что это не совсем было нашей заслугой. Вначале я чувствовала себя не совсем комфортно от его щедрых подарков, но наши отношения развивались достаточно быстро и всего через месяц он уже сделал мне предложение. Когда я вступила в права невесты, такие финансовые вложения в мою жизнь перестали казаться мне чрезмерными. Тем более, выбирать особо не приходилось. Мы с Тесс зарабатывали не так много в редакции, чтобы я жеманно не позволяла ему себе помогать.

Я считала появление Константина чем-то вроде поощрения от вселенной за все пережитое. Красивый, широкоплечий, интеллигентный политик, он появился в моей жизни, когда я была на грани пропасти, еще не зная, поможет ли сестре новое высокотехнологичное лечение.

Мгновенное излечение. Вот что обещали врачи за сумму, недоступную обычному смертному. И не солгали. Страшная болезнь отступила буквально за часы. Чудо медицины, доступное только богатым, или отчаявшимся, как я.

– Ты на работу не опоздаешь? – Задумчиво проговорила Тесс.

Я вынырнула из мыслей и посмотрела на часы, начиная судорожно метаться по комнате в поисках шелковой блузки.

– Твою же.. Почему это всегда со мной происходит?!

– Потому что ты не создана для этого мира, Диана, – усмехнулась она, – твою полностью отсутствующее чувство времени меня просто поражает.

– Другого мира нет, – пропыхтела я, одной рукой помогая ноге влезть в сапог, а другой застёгивая пуговицы на рубашке. – Так что придётся подстраиваться под эту реальность.

– Ну, может, хоть премьер-министр Колдора сможет организовать твою жизнь, когда вступит в права законного мужа.

Ее голос дрогнул, как и всегда в последнее время, когда речь заходила о моем женихе, и я списала это на ее опасение, что мы отдалимся.

Глупая.

Тесс не знала, что главным моим условием свадьбы было то, что сестра будет жить с нами. Я не могла надышаться тем, что она жива, здорова и живет в полном достатке, имея возможность заниматься тем, что ей нравится. Я опекала ее чрез меры, и Тесс постоянно ворчала, что я наседка. Но я знала, что на самом деле, ей это приятно. Видела теплоту в глазах, когда я запихивала ей в сумку фрукты, на случай если проголодается, и шапку в холодное время года.

Всё же справившись со своей одеждой, закинула брендовую сумку (тоже подарок Константина), на плечо. Уже захлопывая дверь, чмокнула Тесс в макушку и побежала к лифту, нажимая кнопку несколько раз.

Огромное стеклянное здание журнала, где я работала, находилось в пешей доступности от нашей квартиры, что не мешало мне ежедневно появляться там с тридцатиминутным опозданием.

Мой босс вечно смотрел на меня с неудовольствием через перегородку, когда я залетала в офис с виноватой улыбкой. Но он терпел меня, как делали все вокруг после известия о том, что я стану женой Константина. Удивительно, что с людьми делает присутствие рядом какого-нибудь высокопоставленного чиновника. Они начинают рассыпаться в улыбках и лебезить. Слава богу, мой начальник не был исключением, поэтому на все мои выходки закрывал глаза. Впрочем, свои утренние опоздания я с лихвой компенсировала задержками на работе до поздней ночи.

Мы с Константином познакомились как раз во время того, когда я брала у него интервью. Я только начала работать в издании и мне доверили столь важную миссию как «подающему надежды специалисту», ещё не зная, что я полный ноль в журналистике. К этому нужен особый талант, хватка, умение задавать каверзные вопросы. Меня же воспитывали в понятии исключительной вежливости и внимания к людям. Скорее всего, стареющий босс не заметил этого досадного недостатка сразу из-за моего бойкого языка и отличных отметок, но сейчас не об этом.

Константина я, видимо, привлекла тем, что не имела никакого страха перед авторитетами. Я задавала смелые вопросы, совсем не из списка, вручённых мне редактором, и действительно интересовалась его жизнью. Думаю, это покорило его, хотя вариант с обтягивающим платьем всё ещё фигурирует в моей голове. Его меня заставила нацепить Тесс, заявив, что грешно заявляться в такому высокопоставленному лицу в видавшем виды костюме. Я, разумеется, поддалась ей. Никогда ни в чем не могла отказать младшенькой. Хоть я и была старше лишь на несколько минут.

Тем же вечером премьер-министр Колдора пригласил меня на свидание, что привело к тому, что сейчас мне просто необходимо выбрать свадебное платье. С этим я, разумеется, тоже затянула.

Отложив в сторону кипу журналов с улыбающимися женщинами в белых платьях, я тяжело вздохнула. Вечером придется опять представать перед Константином с виноватой улыбкой. Он уже подозревал в шутку, что я тяну время, чтобы не выходить за него.

На деле же, у меня была просто куча работы. Я сосредоточилась и уставилась в компьютер, начиная вычитывать текст.

Если вы когда-нибудь присутствовали в редакции журнала, то поймёте, почему посторонний шум привлёк моё внимание не сразу. У нас всегда творится балаган такого уровня, что иногда не слышишь даже собственных мыслей. Из-за этого я обернулась, только когда крики ужаса и грохот падающих предметов стали уж совсем очевидными.

В мою сторону направлялась группа мужчин с оружием наперевес. Все они были в каких-то дурацких масках с нарисованными на них лицами демонов. Во главе шёл высокий незнакомец с короткострижеными черными волосами. Он излучал такую жестокость, что я вся как-то сжалась, уменьшилась в своем вращающемся кресле.

Я не совсем понимала, что происходит. По ходу движения они не только расталкивали людей, выпуская холостые пули и заставляя окружающих закрывать руками глаза и уши в страхе, они ещё паясничали, делали непристойные жесты и громко смеялись, издеваясь над людьми.

Черноволосый оглядел наш отсек, останавливая взгляд на мне, заставляя мой желудок сжаться. Подходя ближе, он попутно огрел моего начальника по голове какой-то папкой, взятой с его же стола.

– Диана? – облокотился рукой на разделительную доску. На его лице была мученическая маска с языками оранжевого пламени.

Пребывая в какой-то коме, я нерешительно кивнула.

– Всё сходится: милое личико, нахальный взгляд, пустая голова, я ничего не забыл?

Мы словно участвовали в какой-то театральной постановке, и люди в масках за ним были его зрителями, которые угодливо заржали шутке своего предводителя.

– Забирайте её, Эм, надо убираться отсюда, – проговорил мужчина, стоящий чуть поодаль с маской синего демона на лице.

Тот, кого назвали Эм кивнул, отходя, и сильные руки в перчатках одного из его головорезов тут же схватили меня за локоть, грубо толкая вперёд. Проходя за черноволосым и чувствуя, как мне в спину упирается дуло автомата, я всё ещё надеялась, что это какой-то идиотский розыгрыш, что сейчас кто-нибудь выпрыгнет из-за стены с криками:

«Сюрприз! Вот тебе наказание за симуляцию работы!»

Но этого не произошло даже тогда, когда меня бесцеремонно запихали в черную бронированную машину, и она со свистом колёс полетела на бешеной скорости сквозь поток автомобилей.

– Набирай высоту, – скомандовал предводитель, усевшийся в кресло рядом со мной.

– Мулцибер, ещё слишком рано, мы разобьёмся, – я вздрогнула, а уши заложило от страха.

– Набирай, твою мать, высоту! – Заорал мой сосед, разражаясь адским смехом, когда машина поднялась над землёй, но вновь на неё упала, заставляя меня взвизгнуть от сильного толчка.

Со второй попытки нашему водителю удалось-таки подняться в воздух, и автомобиль с неизвестной мне технологией начал разрывать облака. Я наблюдала за удаляющейся Землёй как сквозь сон. Похищения были чем-то невозможным в нашем мире. Преступность как таковая была искоренена десятки лет назад. Мысль, которую я гнала от себя всеми силами, материализовалась лишь тогда, когда водитель обратился к моему соседу.

Я уже слышала это имя раньше.

Глава 3

Несколько столетий назад на Землю спустились представители других планет. Сначала, разумеется, человечество восприняло знамением скоро конца Света, но как обычно, это было лишь огромным заблуждением. Иноземцы принесли нам новые технологии, новые возможности, новые религии и способы взаимодействия друг с другом.

Их цивилизации были на много более развитыми, чем наша, но, чтобы не дать нам сойти с ума от потока информации к которой мы были не готовы, они разработали план развития, который исполняется и по сей день. Одним из первых открытий для нас стало введение подкожных чипов, позволяющих мозгу адаптироваться к любому языку. Теперь каждый из нас имел возможность понимать не только жителя другого континента, но и планеты. Сколь хорошо бы это не звучало, но многие профессии из-за этого начали исчезать, людям приходилось переквалифицироваться, получать новые навыки, теперь все начали в полной мере осознавать невозможность передачи всех знаний разом.

Всё это было довольно непросто, но наши новые союзники во всём старались помогать. Это способствовало сближению рас: людей, свагов, алияд, калимерини и шивари.

Перед человечеством открылся совершенно новый и удивительный мир, в котором мы больше не были одиноки. И хотя, с биологической точки зрения, мы были и являемся во многом схожими, браки между представителями разных планет всё же остаются довольно редким явлением. Слишком разные у нас ментальности.

Мой Константин сваг по рождению. Его планета – Арканнум, она самая тёмная из известных нам, одна её сторона не обращена к их солнцу, там царит вечная ночь и непроглядный мрак. Эту часть называют Острог, или Адские Земли. Другая часть, где правит солнце, называется Колдор, ей и управляет мой жених. Аркануум уже много лет находится в состоянии войны, жители Острога постоянно нападают на Колдор, мечтая захватить солнечную сторону. Несмотря на все кровавые новости, что я читала об их внутренних конфликтах, мне всё же было сложно обвинить жителей Адских Земель в том, что они хотят немного света. Смущают лишь их методы. Точнее стратегия их главаря и безумца – Мулцибера.

Он является самой тёмной и загадочной личностью Альянса Пяти Планет, истории о его кровавых расправах ужасают жителей в каждом уголке вселенной. Никто не видел его лица, но его имя пугает каждого. Мулцибер никогда не заходил на территории чужих планет лично, а потому совет Альянса принял решение не вступать в войну, предоставляя свагам самим решать свои земельные вопросы.

Я не сильна в политике, но всё же думаю, что это сделали не из пацифизма, а из страха перед Мулцибером и его безумием. О, об этом я слышала много историй. Кто-то говорил, что видел его в клубе инкогнито, когда он поил проституток самым дорогим шампанским. За этими женщинами ещё несколько месяцев потом гонялись журналисты, мечтая сорвать сенсацию. Кто-то говорил, что главный злодей Аркануума – психически болен и издевается не только над своими врагами, но и над жителями Острога. Много слухов ходило о его шпионах, якобы внедрившихся на все планеты Альянса, в каждый уголок.

Так или иначе, личность Мулцибера была всегда покрыта тайной: ни его имени, ни возраста, ни происхождения не знал никто. А из-за этого отчаянно охотились хотя бы за какой-нибудь информацией. И я раньше была в их числе.

Сейчас, вспоминая свои отчаянные попытки повстречаться с ним в каком-нибудь клубе, чтобы взять интервью, я роняла слёзы на колени, проклиная эту мечту.

Демон сидел рядом со мной, безразлично подбрасывая остро заточенный нож. Мою единственную попытку сопротивления он сломил сразу, замотав мне руки металлическим скотчем и заклеив рот им же.

– Иди ко мне! Не дергайся!

Мулцибер достает из кармана красный маркер и садится ко мне вплотную, хватая за голову. На фалангах его пальцев я замечаю татуировки букв, складывающиеся в надпись на межмировом языке: «ЗЛО ЗДЕСЬ», и леденею еще больше.

– Сиди смирно и тебе не будет больно.

Все слова он произносит в какой-то шутовской манере, как будто мы и правда участвуем в дешёвой мыльной опере. Мне не нужна справка от врача, чтобы понять, что у него не всё в порядке с головой. Я вижу это невооруженным взглядом, а от этого боюсь ещё больше.

– Вот так, хорошая девочка. Теперь можешь посмотреть на себя.

Что-то в его интонации напрягает меня до мурашек по коже. Но времени подумать нет. Я полностью сконцентрирована на маске с языками пламени.

Он с корнем вырывает зеркало водителя, поднося его к моему лицу:

– Так лучше. Мы сохранили твою красоту, Диана.

В отражении я вижу, что он красным маркером обвёл на скотче форму моих губ.

– Будь умницей, мы почти на месте.

Мулцибер отвернулся, когда горячие слёзы хлынули потоками из моих глаз. Если с убийцей и преступником я бы ещё смогла договориться, то с безумцем это не получится, они живут в своей реальности, ты никогда не знаешь, что может взбрести ему в голову.

– Смотри, Диана, твой новый дом, – усмехается демон, указывая пальцем в окно.

С трудом разжимая веки, сквозь туман в глазах я вижу Острог, Адские Земли.

Ничего похожего я никогда не видела. Ничего похожего я не пожелаю увидеть никому другому. На какое-то мгновение мне даже показалось, что те, кто описывал ад, вдохновились впечатлениями от этого места.

Бесконечная тьма и мрак. Непроглядная ночь, озаренная огнями, взметающихся в небо костров. Вначале мне кажется, что это снег белеет на отдельных участках земли и крышах невысоких домов, но потом я понимаю, что это пепел. Несколько стеклянных высоток вдали с оранжевыми языками пламени, отражающимися в черном стекле. Крики и смех, вперемешку с громкой музыкой приветствуют своего господина, возвращающегося домой. Люди толпятся на улицах, подпрыгивая и размахивая руками, глядя аккурат на нас.

– Они любят меня, Диана, слышишь! – Мулцибер вновь заливается безумным смехом сквозь маску. – Твой ублюдок Константин никогда не будет иметь того, что есть у меня – любовь моего народа.

Прежде, чем выпихнуть меня из машины, он достает с переднего сидения сумку, извлекая из нее шприц с темной жидкостью. Я начинаю громко стонать протестом, но он грубо хватает меня, закатывая рукав и сам делая инъекцию.

У меня слезы на глазах наворачиваются от обжигающей боли. Жидкость, словно ртутью проходит по венам, и я жду, что у меня вот-вот остановится сердце.

– Что б не сдохла раньше времени, – усмехается демон.

Тащит меня по насыпной дорожке с факелами по бокам, к огромному дому, очертания которого я едва вижу. Лишь огни в окнах от зажжённых ламп, тянущиеся словно бесконечно, во тьму.

Мне не показалось с высоты, они действительно везде жгут костры, искры от которых уже несколько раз приземлились на меня, прожигая шелковую блузку, мокрую насквозь от страха и духоты, стоящей здесь.

Мулцибер затаскивает меня в дом, роняя на пол. Больно ударяюсь коленями о деревянный пол и всхлипываю.

– Приведи её в порядок к ужину, – говорит кому-то, кого я не вижу.

– Я что теперь, нянька для твоей новой потаскухи? – лениво произносит женский голос.

– Сделай то, что я сказал, пока я тебя не!..

– Да ладно, ладно! К чему эта истерика.

Слышу тяжелые шаги по деревянному полу, а потом меня ставят на ноги резким движением.

– Давай, шевелись уже!

Незнакомка толкает меня влево, и мы идём по коридору вдоль дверей. Дом просто огромный. Длинный проход тянется бесконечно, по разным сторонам вспыхивают темные двери, контрастирующие с белой лепниной по углам. Что-то мне подсказывает, что это не искусственно состаренные скульптуры, а древние подлинники.

Женщина заводит меня в одну из комнат и опрокидывает лицом на кровать. Краем глаза вижу, как у нее в руке мелькает лезвие ножа и зажмуриваюсь от страха.

– Не бойся, – хмыкает она, разрезая скотч на моих руках. – Сегодня смерть не придёт за тобой. Ты зачем-то нужна Мулциберу.

Она резко переворачивает меня на спину, нависая надо мной всё ещё с ножом в руке.

– Без глупостей, поняла?

Я неуверенно киваю. Женщина одним движением срывает скотч с моих губ, заставляя застонать от боли, из глаз сыплются искры. По ощущениям она оторвала губы вместе с липкой бумагой. Я всё ещё лежу на кровати, пока незнакомка направляется к соседней двери, пропадая за ней, а затем я слышу звук падающей воды.

Она наполняет ванну.

Лихорадочно осматриваю небольшое помещение: здесь только двухместная кровать, комод с тарелкой земных фруктов на нем, угловой шкаф и картины с какой-то экспрессионистической мазней на серых стенах. На окне висит белая тюль, поверх которой свисают черные гардины. Сквозь них мне не видно ад снаружи.

– Меня зовут Энже, – возвращается, и я могу лучше рассмотреть ее.

Темно-русые волосы, затянутые в тугой хвост, большие черные глаза, а над ними жёсткая складка. Ровный крупный нос и большие губы. Одета она в черный военный костюм со множеством карманов и оружием за поясом. По земным меркам ей около сорока лет, но она в прекрасной форме.

Мельком смотрю на входную дверь, и Энже делает шаг ко мне:

– Даже не думай смотреть туда. Сбежать все равно не получится.

– Я не думала об этом.

Не вру. Мысли о побеге из Адских Земель? Ха. Ха. Ха. Это нелепо даже для главных оптимистов мира.

– Мне нужно отправить весточку сестре. Она с ума сойдет, когда узнает обо всем! Ей нельзя волноваться после болезни!

– Давай, полезай в ванну, – Энже деловито размахивает руками, направляя меня. – Ужин скоро подадут, а Мулцибер ненавидит ждать.

– Прошу!

– Не цепляйся за меня! – вырывает руку и смотрит жутко. – Заговоришь об этом еще раз, и я тебе снова пасть залеплю!

– Он хочет выменять меня на что-то у Константина? – спрашиваю, стягивая с себя насквозь промокшую блузку.

Энже не отворачивается, поэтому раздеваюсь прямо перед ней. Стыда перед женщинами я не испытываю, всю жизнь прожив с сестрой. Я залезаю в ванну, ощущая приятное тепло воды кожей. Сама мраморная чаша выглядит невероятно изящно, стоя на каменных плитах резными металлическими ножками.

– А ты, получается, Диана, – Энже хмурится вместо ответа, направляя мне струю душа на волосы. – Заканчивай быстрее, я подберу тебе какую-нибудь одежду.

Наспех отмыв себя от сажи водой и шампунем, я выскакиваю, отираясь полотенцем. Вхожу, обмотанная им в комнату, с ужасом ожидая, что за наряд она приготовила. Но всё оказывается не так страшно. На покрывале лежит черное платье-чулок. Пусть я буду затянута в эту тряпку, но хотя бы не полуголая.

Ужасное предчувствие нарастает во мне по мере того, как приближается момент выхода из комнаты.

– Энже, умоляю тебя, скажи, чего он хочет от меня?

Я хватаю её за руку, но она вырывается, зло шипя:

– Я сказала тебе держать руки при себе, идиотка! Не представляю я, чего он хочет! Что у Мулцибера в голове только дьявол знает!

С удивлением понимаю, что она тоже его боится, хотя в коридоре отвечала довольно резко. Видимо, это способ её самозащиты.

– Ты работаешь на него? Чьё это платье? Кто здесь жил до меня?

– Слишком много вопросов, – Энже причёсывает мои волосы. – А ты красивая.

– Сейчас это скорее играет против меня, – срывается с губ страхом, давно таившимся в груди.

Я просто не позволяла себе думать о том, что он может применить ко мне силу…

Судорога прошла по телу воспоминанием из прошлого… Нет! Больше никогда такое не повторится со мной!

– Обычно женщины сами укладываются в его постель, Диана, – хмуро отвечает Энже.

– Мне наплевать, что тут происходит у вас обычно. Мой жених заберёт меня отсюда. Прошу тебя, Энже, помоги мне! – в безумном порыве я оборачиваюсь, и хватаю ее за руки.

Она вновь вырывается и отходит, направляясь к двери:

– Будем считать, что я этого не слышала. Пойдём.

Энже ведёт меня по коридору, и я чувствую, что израсходовала весь свой лимит страха. Мой организм словно атрофировался. Я ничего не хочу и ничего не ощущаю. По мере приближения к столовой, где-то внутри меня умирает надежда, что я смогу выбраться отсюда живой. Принимаю это на удивление спокойно, как будто всю жизнь к этому готовилась.

Дом напоминает собой заброшенный дворец. Здесь полно дорогой мебели и предметов искусства, которые я видела лишь на картинках в интернете. Почему-то я уверена, что они настоящие. Несмотря на всю эту роскошь, предметы расставлены так, будто их только что выкинули грузчики при переезде. Все находится в хаосе, а обои на стенах и вовсе местами ободраны. Роскошные позолоченные люстры обвиты паутиной.

В столовой я вижу тяжёлый дубовый стол, накрытый на двоих, хотя посадочных мест здесь хватит человек на пятнадцать. Во главе его сидит мужчина в смокинге. Оборотная сторона ладоней и пальцы у него сплошь покрыты татуированными символами и буквами. Я узнаю его только по черным волосам и вздрагиваю. Жесткое лицо, больше не скрывающееся за маской, расплывается в улыбке при виде меня.

– Диана! Диана, Диана, Диана! Твоё имя словно песня, песня моей победы! Ну же, присаживайся, – он активно жестикулирует, одной рукой указывая мне на место рядом с собой, а другой прогоняя Энже.

Я приближаюсь, с трудом сдерживая ужас от его близости. Чем ближе, тем сильнее у меня немеют руки. Его глаза под черными густыми бровями впиваются в меня, подчиняя, заставляя делать шаги против воли.

Каждая черта на его идеально выбритом лице словно высечена из камня: резкие скулы, на которых я замечаю татуировки на незнакомом языке, четко очерченные большие губы и крупный прямой нос. Его ноздри чуть трепещут, будто он вдыхает меня, чувствуя даже на таком расстоянии. Мощные мышцы перекатываются под плотной тканью смокинга, и я понимаю, на сколько обманчива эта его неподвижность. Это затаившийся перед прыжком хищник, уже готовый разорвать меня.

Платье под горло кажется мне слишком облегающим, и я стараюсь прикрыться руками, что не ускользает от него:

– Меня не интересует твоё тело, – скучающим тоном произносит Мулцибер, – вокруг слишком много шлюх, желающих доставить мне удовольствие, так что можешь не переживать. Иметь подстилку Константина – удовольствие ниже среднего.

– Как ты смеешь! – выкрикиваю, прежде чем успеваю подумать.

– Что, обиделась? – он заходится грудным смехом, показывая два ряда идеально-ровных белых зубов. Черты лица преображаются, на секунду у меня замирает сердце от его порочной, дьявольской красоты. – Нет, ну если ты очень попросишь…

Прикусываю язык, кляня себя, что не слушала в детстве маму, которая говорила, что мне нужно меньше болтать и следить за своей речью.

Встает резко, и я вся сжимаюсь, когда он приближается медленной поступью, словно давая мне себя рассмотреть и устрашиться. И я действительно пугаюсь. Он выше меня на две головы, но двигается удивительно грациозно и уверенно. Ткань смокинга едва ли не трещит на его мощном теле. Видя ужас на моем лице, Мулцибер выглядит удовлетворенным.

Делает резкий выпад, хватая меня за подбородок:

– Ну-ка посмотри на меня.

Притягивает к себе, и я начинаю трястись от страха и адреналина, подпрыгнувшего в крови. Встречаясь с ним взглядом, я с изумлением отмечаю, что его глаза неестественного ярко-зеленого оттенка, с черными зрачками-безднами. Я никогда не видела прежде ничего подобного. Демон гипнотизирует, и ужас, плескающийся во мне, опьяняет его, заставляет расплыться в улыбке:

– Мы подружимся, я вижу это в твоих глазах, – говорит безумно, сверкая зеленью глаз и резко отпускает меня, возвращаясь на свой тяжелый стул. – Ешь.

Пошатываясь, иду к столу и пытаюсь не обращать внимания на дыры, которые Мулцибер прожигает во мне своими взглядами.

Кусок в горло не лезет, но я заставляю себя взять вилку в руки, чтобы не вызвать очередной поток слов в мой адрес.

– И почему не спрашиваешь у меня, что ты здесь делаешь? – через несколько минут молчаливого звона приборами произносит он.

– Зачем? – Пожимаю плечами, отправляя кусочек спаржи в рот, – ты позвал меня сюда, значит сам расскажешь.

– Она мне нравится! – Он хлопает в ладоши, обращаясь непонятно к кому. – Что будем делать, Диана? Твой принц на белом коне не спешит спасать тебя. – Его лицо принимает выражение притворной грусти.

– Чего тебе надо, Мулцибер? – осмелев, я встречаюсь с ним прямым взглядом.

– О, как на твоих губах звучит моё имя, – его глаза зажигаются, переливаясь оттенками неона, – давай, повтори ещё раз.

Щеки начинают пылать от стыда и ужаса, на столько неприлично это звучит с его интонацией.

– Я не хочу многого, – демон лениво откидывается на спинку стула. – Лишь полной капитуляции Колдора. Согласись, это не так уж много за жизнь любимой женщины. – Он разводит руками, словно показывая мне, что продешевил.

– Этого не произойдёт никогда, – спокойно отвечаю я.

– Тем хуже для тебя, принцесса, – поднимает брови, отрывая виноградину и закидывая ее в рот. – Твоя жизнь чего-то стоит до той поры пока у меня есть надежда. Если она пропадёт, тебе придётся либо научиться развлекать меня другим способом, либо… – Он проводит пальцем по горлу, высунув язык.

Я вскакиваю так резко, что стул подо мной валится на бок.

– Лучше убей меня прямо сейчас! Константин никогда не отдаст тебе Колдор, а мне отвратительны твои грязные намёки!

– Не зли меня резкими движениями. – Мулцибер поднимается вслед за мной, являя себя настоящего.

Больше нет притворных улыбок и гримас. Лицо наливается жестокостью, заостряя скулы, а костяшки белеют от того, как сильно он сжимает кулаки. Ноздри раздуваются, и я физически ощущаю его убийственную ярость. Он и правда демон. Не знающий пощады. Сейчас, без маски, я отчётливо вижу сотни жизней, которые он забрал, и едва ли не задыхаюсь.

– Проваливай в свою комнату и сиди там, пока я не разрешу тебе её покинуть! – рычит он. – И только попытайся сбежать, ты встретишь на улицах Острога тех, кто уже не будет с тобой так нежен как я. Эти люди будут рвать на части твоё тело, вгоняя члены во все дырки, и ничто тебя уже не спасёт.

– Будь ты проклят, подонок! – Я сметаю руками всё, что стоит на столе в его сторону.

Под звон бьющейся посуды я бросаюсь к выходу, но он настигает меня в коридоре, наваливаясь сзади всем телом, вжимая лицом в стену и заставляя воздух покинуть лёгкие. Его тело и прикосновения обжигающе горячие, словно он пылает огнем по-настоящему.

– Ах ты маленькая дрянь, любишь оставлять за собой последнее слово? – Демон вдыхает аромат моих волос рядом с ухом, и меня начинает колотить, как в лихорадке. – А ты приятно пахнешь, Диана, тебе уже говорили это? Константин говорил тебе, что ты пахнешь так, что хочется вжать твое тело в кровать и трахать под громкие стоны?

Мулцибер кусает меня в шею, а я резко разворачиваюсь и влепляю ему такую сильную пощечину, на которую только способна. Он быстро перехватает мои запястья, сжимая их до синяков, заставляя взвизгивать от боли.

– Еще раз так сделаешь, и я сломаю тебе руки, – убийственно спокойным тоном. – Это понятно? – я только трясусь, зажмурив глаза. – ЭТО ПОНЯТНО?! – орет так, что у меня колени подгибаются от ужаса.

– Да! – визжу, задыхаясь болью, зажатая между стеной и его телом. – Отпусти меня, больной ублюдок!

– О, я слышал обращения и похуже.

Демон отшвыривает меня от себя, и я оседаю на колени, потеряв равновесие. Растираю свои запястья, с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на него снова. Я не думала, что смогу ненавидеть, но его я ненавижу. Этот подонок вызывает во мне такие чувства, что я готова убить его.

Глава 4

Полтора месяца назад

– Диана, скажи, что пойдёшь на свидание с Константином!

– Я ещё не решила, ясно?

Тесс уже час сверлит меня глазами, пытаясь заставить собираться.

– Послушай, чего здесь думать? Премьер-министр Колдора приглашает тебя приятно провести с ним время. Тебе даже не надо такси вызывать, его водитель приедет за тобой! Всё, что тебе нужно это лишь оторвать свою ленивую задницу с дивана и надеть красивое платье!

– Дело не в том, что мне лень, Тесс, – устало говорю я. – Просто свидание с таким высокопоставленным чиновником всегда несет последствия.

А еще я не хочу никаких свиданий. Не могу физически. Любая близость мужчины отдается опасностью и натяжением какой-то струны внутри.

– Это какие же, например? – щурится Тесс.

– Его вполне могут караулить репортёры, я тут я такая выплываю из его автомобиля. Как думаешь, за сколько минут эти снимки разлетятся по интернету?

Сестра заходится смехом:

– Ну да, точно, святая Диана, не желающая становиться знаменитостью. Да не неси чушь, чем скорее о тебе узнает пресса, тем быстрее он решится на более серьёзный шаг. Как ты правильно сказала, он же у нас высокопоставленный чиновник.

– Я не уверена, что хочу от него каких-то серьёзных шагов! – Уже хмурясь, добавляю я. – Я просто брала у него интервью, Тесс, интервью! Ещё рано начинать считать его мужчиной всей моей жизни. Мы знакомы пару часов.

– Знаешь, ты какая-то странная после моей выписки. Я до сих пор помню, как ты пришла, сказав, что нашла деньги на мою операцию. И после этого все изменилось.

Я напряженно молчу, а Тесс вдруг переворачивается на кровати, словно озарение снизошло на неё:

– Погоди-ка. Только не говори мне, что дело в нём.

– В ком? – я вся сжимаюсь, пытаясь понять, откуда ей может быть что-то известно.

– В твоей первой школьной любви! – Тесс заходится смехом, и мое сердце отпускают цепкие руки страха. – Ну, Диана! Ты всегда была однолюбкой, но уже пора бы что-то менять. Девственности можно и лишиться в двадцать четыре.

И я вновь вся подбираюсь, пытаясь нарисовать безмятежность на лице.

Я не могла сказать Тесс о том, как именно раздобыла деньги на операцию. Это бы убило ее. А после того первого раза, мужчины в моей постели не появилось. Честно говоря, одна мысль о подобной близости вызывала во мне жгучий протест.

Я поджимаю губы, а сестра с недоверием смотрит на меня.

– Я подумаю над твоим предложением, – вымучиваю из себя улыбку.

– Покажи серьезность намерения, пойдя на свидание с Константином!

– Тесс, ты не возьмёшь меня на «слабо» таким примитивным способом, мы уже не дети, – улыбаюсь я.

Сестра поднимает над головой журнал, с разворота на меня смотрит строгий брюнет с карими глазами.

– Да ты хоть посмотри, от чего отказываешь! Он такой лапочка! – Мечтательно произносит она.

– Ну так забирай его, раз он так тебе нравится, – усмехаюсь я.

– Да я бы с радостью, но, во-первых, я положила глаз на симпатичного айтишника, а во-вторых, – она разводит руками, – не обладаю твоей внешностью.

– Брось, Тесс, – отмахиваюсь от нее, – мы же двойняшки, одна кровь.

– Но не близнецы, к сожалению. Нос и телосложение мне явно достались от папеньки. – Она задумчиво ощупывает собственный нос.

– Он бы обиделся, узнай с каким разочарованием ты говоришь о его генах.

Мы переглядываемся, а потом синхронно смеёмся, валясь на кровать.

Через какое-то время Тесс тихо произносит:

– Я скучаю по ним.

– Я тоже, дорогая.

Сестра подползает ко мне, обнимая и тихо шепчет на ухо:

– Диана, они хотели бы, чтобы у каждой из нас был кто-то заботливый, кто-то состоявшийся в жизни. Мне кажется, что Константин понравился бы маме. Прошу тебя, перестань уже наказывать себя бог знает за что, и хотя бы попробуй побыть счастливой!

Я громко выдыхаю, сдаваясь. Спорить с сестрой и её навязчивыми идеями всегда было непросто.

– Хорошо, – выдыхаю я, краем глаза смотря на страницу с фотографией Константина. В жизни он даже лучше: живой, энергичный, улыбчивый, интеллигентный. Сразу видно – такой станет надежной опорой в жизни.

Или это во мне говорит убеждение, что вид джентльмена придает и благородство?..

– Отлично! – взвизгивает эта интриганка, вскакивая и бросаясь к шкафу. – На сегодня, я твой стилист!

***

2322 год, наше время

Я не понимаю, как жить в этом постоянном мраке. Солнце здесь не восходит, радуя приближением нового дня. Я никогда не обращала внимания на самые простые радости, но сейчас, находясь на Арканууме, в Адских Землях, я ощущаю всю боль от потери солнечного света. Вставать с постели я перестала примерно на третий день. Ради чего? Я пленница, судьба которой известна.

Я лишь надеялась, что Тесс смирится и сможет жить без меня. Она умница, моя сестра, и справится. Лучше меня знает, что заложники Аркануума не выживают. Превращаются в кости и пепел, если только от них оставляют хоть это.

Сколь бы сильно Константин не любил меня, он никогда не променяет меня на дело своей жизни, на свою родину. Я знаю это, и прощаю ему этот выбор.

– Скучаешь по своему любовнику? – усмехается Мулцибер.

Он приходит каждый день или каждую ночь, я давно потеряла ход часов. Здесь, в нескончаемой ночи, мне стала недоступна такая роскошь, как время. Какая ирония, на Земле я то и дело кляла себя за то, что не могу подстроиться под график и ненавидела часы. Теперь я была готова кровью заплатить за то, чтобы мне их дали.

Мулцибер, этот псих, этот демон, говорит со мной, неся какой-то бессмысленный бред, рассказывая жуткие истории из своей жизни. Никакой конкретики, только кровавые отрывки.

Но больше всего меня пугает, когда он, шатавшийся чёрт знает где, приходит, когда я сплю. Он может часами сидеть на стуле, просто глядя на меня спящую. Я знаю это, потому что не раз просыпалась под его тяжелым взглядом, светящимся в темноте.

О чём он думает? Чего хочет от меня?

– Он не любовник, а мой жених.

– Какая разница, – усмехается демон, делая глоток из бутылки, – вы решили пожениться, потому что он тебя классно трахает, вот и вся история.

– Убирайся прочь отсюда! – кричу, натягивая одеяло повыше.

– Я задеваю твои чувства своей грубостью, а принцесса?

– Ты самое жуткое создание, которое только создавал Бог!

– Тшшшш, – он перемещается со стула на кровать, прижимая раскаленный палец к моим губам, – не произноси тут этого слова, Диана. Здесь мой мир, он создан по моему образу и подобию, это моё творение. – Он обводит взглядом комнату. – Тебе нравится? Скажи, ты получаешь удовольствие от своих каникул?

– Когда за мной придут, я с удовольствием посмотрю на твоё тело, нашпигованное пулями!

Мулцибер смеется так громко, что мне хочется зажать уши руками.

– Кто за тобой придёт, мм? Я не вижу вокруг орды твоих спасателей. Может они здесь? – Он заглядывает под кровать. – Или здесь? – Он поднимает одеяло, а я резко дергаю ткань обратно.

– Они придут, вот увидишь! Ты нарушил не только ваши правила, ты похитил меня, иномирянку, а это уже не внутренний конфликт! Константин поднимет всех на уши!

– И что они сделают, даже если придут? – он пренебрежительно усмехается. – Я обладаю всеми технологиями, которые они только планируют получить! Каждый исследовать в их гребаных центрах развития жрёт у меня с руки! Они знают, что я заплачу в миллион раз больше, чем их государство, поэтому информация и оружие сами стекаются ко мне через чёрный рынок! А потому не смей пугать меня своим ублюдком женихом! – Его глаза зажигаются с новой силой. – И радуйся, пока живёшь здесь и дышишь воздухом, который тоже принадлежит мне!

– Да пошёл ты! Ты будешь гореть в аду, Мулцибер!

– Ад здесь, Диана! – шепчет он. – И мы с тобой уже горим в нём. Разве ты не чувствуешь, как твоя кожа пропиталась запахом костров, которые никогда не потухнут?

Вздрагиваю всем телом. Я чувствую это. О, да, ещё как чувствую. В этом он прав, я каждый день до красноты тру кожу мочалкой, лишь бы хоть на маленький промежуток времени избавиться от запаха гари, который словно прилип к моему телу. Впадаю в панику, когда перестаю чувствовать дым, потому что мне кажется, что начинаю привыкать к нему, но не хочу этого. До истерики не хочу привыкать к этому аду, в котором нахожусь.

– Я знаю, что ты чувствуешь. Ты хочешь сбежать, но выхода отсюда нет. Ты никогда не сможешь выбраться без моего согласия, а я, – он безумно улыбается, а меня окатывает волной страха, – пока не вижу ни единой причины отпускать тебя.

Мулцибер наклоняется, и мой взгляд подает на его позолоченный револьвер за поясом. Делаю резкое движение и выдергиваю его, наставляя дуло в лицо.

– Хо, даже так? Прошу, не убивай меня! – Он явно дурачится, тряся поднятыми руками на уровне своего лица. Даже тени страха не проходит по его чертам.

– Заткнись и выпусти меня отсюда!

Оружие в руках трясётся, а тело перенимает эту дрожь, то ли от осознания собственного безумия, то ли от адреналина в крови. Но я не собираюсь сдаваться. Опираясь на матрас коленями, я вытягиваю руки, приближая ствол ещё ближе к нему. Но Мулцибер следит не за крепко сжатым револьвером, а за шелковой ночной рубашкой, еле прикрывающей моё тело.

– Выведи меня отсюда, живо! – командую я.

– Нееет… – Медленно протягивает он, отрываясь от моей груди и спокойно смотря в глаза. – У меня есть предложение получше.

Резко придвигаясь ближе, он хватает меня за талию и наводит револьвер на свой висок.

– Давай, Диана! – Я дёргаюсь, пытаясь вырваться, но он титанически силён, мне не удаётся даже сдвинуться. – Ну же, убей меня, ты же хочешь этого!

Меня всю колотит, когда я смотрю в его глаза неоново-зеленого цвета. Меня окутывают страх, граничащий с ужасом, ненависть и ещё какое-то чувство, отдающееся болью в животе.

Крепче сжимаю позолоченную рукоятку и нахожу курок указательным пальцем. Руки практически не слушаются меня.

Вот этот шанс!

Он смотрит изучающе, равнодушно. Ему и правда наплевать на смерть, или он так уверен, что я не выстрелю?

Несколько бесконечных секунд мы смотрим друг другу в глаза. Я хочу выстрелить, хочу сделать это больше всего на свете! Отомстить за все жизни, которые он забрал и предотвратить будущие смерти, виновником которых он выступит. Но не могу. Не могу этого сделать, потому что я не такая как он, я не убийца и не могу забрать жизнь другого человека. Даже его.

Мулцибер словно хищник, определяющий по запаху состояние своей жертвы, понимает, что выстрела не последует. Он вырывает пистолет из моих рук, выглядя, как будто разочарованным:

– Ты слабая, Диана, в Адских Землях ты сдохнешь. Может мне сделать тебе одолжение, пристрелив прямо сейчас, пока ты в своей кроватке? Что скажешь?

Он роняет брыкающуюся меня на спину, обездвиживая своим мощным телом, навалившимся сверху. Обе мои руки теперь сжаты его пальцами за головой. От него исходит такой жар, словно меня обвило пламя ада.

Мулцибер водит дулом револьвера по моей щеке, медленно спускаясь по шее, к основанию груди. Я пытаюсь вырваться, задыхаясь под весом его тела, но это борьба, обреченная на провал. Я нахожусь полностью в его власти.

– Ладно, что там перед смертью обычно делают? Последнее желание загадывают? – он помешано улыбается, глядя мне в глаза. – Ты готова умереть, Диана?

Я зажмуриваюсь, чувствуя, как оружие упирается в мою левую щёку, а правую ожигает его раскаленное дыхание.

– Ну же! Ты так легко сдаёшься, может мне и правда стоит тебя убить, раз ты совсем не ценишь жизнь? Я думал ты боец, но оказывается, что Константин выбрал тебя за заслуги в постели. Ты разочаровываешь меня.

Я распахиваю глаза, смотря на этого демона в образе наигранного сочувствия.

– Катись к чертям, подонок! Ты ломаешь человеческие жизни, я не собираюсь тебе подыгрывать! Хочешь выстрелить, так давай!

Теперь уже одержимый вновь возвращается в свой привычный вид психопата-убийцы, он явно наслаждается тем, что происходит, произнося:

– Нет, я передумал. Хочу насладиться твоей агонией. Я придумаю целую череду интересных мероприятий для тебя! Обещаю, тебе не понравится, сладкая.

Мулцибер впечатывает жесткий поцелуй на моей щеке и отпрыгивает, словно тигр, на расстояние, где мои руки не могут его достать. Я задыхаюсь, чувствуя, как тело взмокло после этой борьбы, а в крови плещется чистый адреналин. Меня всю мелко трясет, и мы пилим друга бешеными взглядами, оба тяжело дыша.

Сажусь на кровати, обхватывая колени и слышу, как он громко зовёт Энже.

– Ты звал, Эм? – Энже лениво жуёт жвачку, скучающе глядя на взбешенную меня.

Если она и догадывается о том, что произошло в моей комнате минутой ранее, то не подаёт виду.

– Да. Отведи её на Арену.

– Как мишень? – спокойно уточняет Энже.

– Нет. Пусть просто посмотрит. Пока.

Мулцибер расплывается в улыбке, от чего татуировки на его лице смещаются. Я не понимаю о чём они говорят, у меня волосы дыбом уже от предположений о том, что такое эта «Арена».

Энже вырывает меня из мыслей, грубо хватая за локоть. Она подводит меня к шкафу и указывает на грубые высокие ботинки армейского типа.

– Надень их и военную форму.

Мулцибер не покидает моей комнаты, поэтому я не решаюсь переодеть шёлковую сорочку. Чертыхаясь, влезаю в ботинки и накидываю сверху кардиган из шерсти, следуя за своей провожатой к входной двери.

Энже смотрит на меня, как на умалишенную, но ничего не говорит.

Неужели я сейчас покину этот дом?

Радуюсь слишком рано. На улице вонь гари только усиливается.

Энже жестом указывает мне на бронированный автомобиль. Такие я видела по телевизору. Обычно их используют на войне. Они способны разбить бетонные стены в крошку и проходят по любым преградам, включая топи и горы.

Спрашиваю её куда мы едем, но ответа, как и предполагалось, не следует.

Я жадно оглядываю местность: дома из тёмного стекла тянутся вдоль улиц, дороги ровные, но здесь нет ни деревьев, ни травы, ни фонарей. Только мертвая земля, над которой возвышаются строения не выше пяти этажей. И всюду тлеют пожары. Единственная высотка в Остроге заканчивается электронными часами, которые идут вспять.

Сейчас на циферблате я вижу пятнадцать на месте часов, сорок семь на месте минут и подвижный обратный отсчёт на месте секунд.

– Это часы? – с удивлением спрашиваю я.

– Типа того, – хмыкает Энже.

– Но они ведь идут вспять.

– О, твои дедуктивные способности выше, чем я думала, молодец! – ухмыляется она.

– Энже, я серьёзно! Как вы следите за временем?

– А зачем оно нам? – сейчас женщина уже не издевается.

Вопрос на столько ставит меня в тупик, что я не сразу нахожусь, что ответить.

– Ну… Ты хотя бы знаешь, сколько тебе лет?

Энже хмурится, это похоже на разговор глухого с немым. Мы явно не понимаем друг друга.

– Слушай, Диана, в Адских землях всё не так как в остальном мире. Ты поймёшь это… Когда-нибудь. Если выживешь…

Больше она не отзывается, хоть я и не теряю надежды её разговорить до того момента, как машина заворачивает за угол.

– Вы издеваетесь надо мной? – хриплю я, глядя из окна расширенными глазами.

– Добро пожаловать в Арену, – хмыкает Энже.

Когда они так называли это место, я думала это метафора. Но нет, это действительно почти идеальное повторение Колизея древнего мира.

Меня пробирают мурашки от мысли о том, что здесь может происходить. Гадать о том, кто всё это придумал, не приходится. Имя Мулцибера большими буквами высечено на серых камнях постройки. Языки пламени от костров по периметру здания придают всему этому ещё более зловещий вид.

Откуда они вообще берут столько дерева для поддержания огня? Чувствую, что скоро начну сходить с ума от количества нерешенных загадок в голове.

Энже вновь вцепляется мне в локоть и вытягивает за собой из машины. Мы проходим по лабиринтам Арены, где я замечаю раздевалки и душевые. Только успеваю подумать, где же все люди, как мы попадаем в открытое круглое пространство, пол которого засыпан песком.

Мужчины находятся по левую сторону, а женщины по правую. Все они поделены на пары и сражаются между собой различными видами оружия. До меня доносятся боевые крики и болевые стоны, от которых хочется зажать уши руками. Красные пятна на людях явно не муляж. В Остроге это кровавая реальность, которую я видела только в кино.

Между сражающимися ходят надзиратели, они подсказывают, что делать и иногда разнимают тех, кто слишком увлёкся своим кровавым развлечением.

– Суара! – зовёт моя провожатая, привлекая внимание одной из тренерш.

Чернокожая женщина с дредами и татуировками-точками на лице, складывающимися в линии на её лбу и носу, направляется к нам. Вся она излучает мощь и угрозу, руки, не прикрытые короткими рукавами футболки, бугрятся стальными мышцами.

Боже, да она могла бы задушить ими не то, что меня, а почти любого из известных мне мужчин!

– Энже! – темнокожая расплывается в улыбке. – Как ты? Как Основатель?

– В здравии. Во тьме, вне времени, да прибудет он с нами.

– Нет другой земли кроме Острога.

Это похоже на какой нелепый лозунг секты, организованной Мулцибером в честь самого себя, и я не могу сдержать ухмылку. И тут же жалею о собственной глупости. Суара впивает в меня свои чёрные глаза, но обращается к Энже:

– Мясо привезла?

– Пока нет. Эм хочет, чтобы она посмотрела.

– И какого дьявола это должно значить? – хмурится Суара.

– Понятия не имею. Ты же знаешь, он никогда не объясняется, – Энже пожимает плечами.

Суара впивается в меня черным взглядом, и я отвечаю ей с не меньшей дерзостью.

Дьявол здесь один. И я вижусь с ним каждый день. После Мулцибера Суара мне кажется почти нормальным человеком, и бояться ее я не собираюсь.

– Думаю он хочет, чтобы я выбила из неё всю дурь и неуважение, – хмыкает тренерша. Она приближает своё лицо к моему, и мне хочется зажмурится, такая ненависть исходит от неё. От них от всех.

Тут и там мужчины и женщины прекращают своё занятие, обращая внимание на сцену, разыгрывающуюся между нами.

Я чужачка, которая кажется им опасной. А с опасностью жители Адских Земель расправляются только одним способом – уничтожают её.

– Лив! – выкрикивает Суара, продолжая буравить меня взглядом. – Займись этим. От одного моего удара эта дрянь замертво упадёт, а мне не хочется возиться с её телом сегодня.

Люди за её спиной гогочут, насмехаясь над моей слабостью, заметной невооруженным взглядом. Не то что боями, я и физкультурой-то занималась с трудом.

Та, которую Суара назвала Лив, выходит из толпы, помахивая хлыстом в руке. Она очень высокая, с длинными чёрными волосами и бледной кожей. Идеальные ноги обтянуты короткими шортами, по одной из них струйкой стекает кровь, но я не могу определить, её это, или чужая.

У неё тяжелый взгляд глубоко посаженных глаз и идеально очерченные губы. На щеке шрам, сливающийся со ртом, когда она расплывается в зловещей усмешке.

– Суара, может мы просто посмотрим? – неуверенно произносит Энже. Она явно нервничает.

– Да ладно, Мулцибер мне только спасибо скажет! Эту девку надо приструнить, не важно на что она ему. – Отвечает тренерша. – Загляни ей в глаза и увидишь то, почему ее сюда послали, – она темнеет взглядом, глядя на меня. – Эту дерзость можно только выбить.

– Это новая шлюха Основателя? – мне кажется я слышу ревнивые нотки в голове Лив и от этого у меня пропадает надежда, что всё обойдётся. Дыхание перехватывает, и ужас от неотвратимого ощущения, что мне будут делать больно, подступает к горлу. Очень хочется попятиться назад, но я приказываю себе стоять на месте.

Хоть раз покажешь слабость перед такими людьми – они сожрут тебя заживо.

– Не знаю я, кто она такая, – врёт Энже, и я удивленно смотрю на нее.

На самом деле она сделала всё, чтобы защитить меня хоть как-то. Признайся Энже, что я невеста Константина, думаю, от меня бы, к этому моменту, кроме горелой плоти, ничего не осталось бы.

Лив грубо толкает меня, отправляя на середину поля.

– Попробуй защищаться, – она наматывает хлыст на руку. – Если сможешь, – добавляет с жестокой усмешкой.

Я не до конца верю в то, что сейчас произойдёт, пока вспышка боли не заставляет меня вскрикнуть. Непроизвольно прижимаю руку к ужаленному бедру и вижу кровь на ладони. Кожа горит, наливаясь краснотой вокруг пореза, и я с ненавистью смотрю на Лив. Но ее мои взгляды не интересуют. Она замахивается еще раз, и с воинственным криком обрушивает на меня новый удар, попадая на этот раз по плечу.

Мурашки адской боли расползаются по телу, и я хватаюсь за плечо рукой, пытаясь остановить кровь.

– Прекрати это! – возмущенно кричу я, но Лив только смотрит на меня глазами, в которых плескается испепеляющая ненависть, и замахивается еще раз.

Господи, пусть это закончится, пожалуйста!

Новый удар приходится на другую ногу, на этот раз пострадала лодыжка. Я опадаю на песок, а вокруг слышатся смешки и вдохновенные подбадривания Лив.

На глаза наворачиваются слезы, и я пытаюсь отползти подальше, но это только провоцирует девушку на новые взмахи хлыстом. Падаю уже плашмя, когда новый удар приходится на спину и невольно вдыхаю песок, пробирающийся в легкие.

Их ожигает тем же металлом, которым облит наконечник ее хлыста.

– Прошу! Прекрати! – голос срывается, а Лив начинает заливисто смеяться, словно охотница, загнавшая свою жертву в угол.

– Кричи! Кричи еще! – безумно призывает она, а голос эхом расходится по Арене.

А я пытаюсь встать, но не могу остановить слезы боли, чувствуя, как она выливает на меня всю свою ненависть, истязая тело и разукрашивая его кровью от новых размашистых ударов.

Меня всю затопило болью, словно я сама стала сплошной кровоточащей раной.

Голос сорвался от крика, а руки трясутся, когда я пытаюсь подняться.

Лив как будто, сходит с ума, удары начинают градом сыпаться на меня, заставляя осесть на песок и закрыть голову руками. Я взвизгиваю, просто надеясь на то, что этот кошмар когда-нибудь прекратится. Когда мне кажется, что я начинаю терять сознание от боли, голос Суары призывает Лив остановиться:

– Довольно, ты убьешь ее.

Лив притормаживает, и где-то за спиной, я слышу ее тяжелое дыхание. Нанеся мне последний хлесткий удар, рассекающий щёку, Лив подходит ближе, немного склоняясь, произнося так, чтобы только я могла слышать:

– Он мой, поняла меня, тварь? Только попробуй заявиться сюда снова, я изуродую тебя так, что останется только кровавое месиво.

Меня тошнит от этой ненависти, крови и пота, застилающих глаза. Моей крови. Хочу ответить ей, но губы не слушаются. Вытягиваю руки, пытаясь приподнять тело, но валюсь обратно лицом на песок.

Красивое лицо Лив, полное злобы и осознания свершившийся мести начинает расплываться передо мной, пока окончательно не пропадает во тьме.

Глава 5

Мужские пальцы осторожно водят по моему бедру сверху вниз. Горячее тело Константина находится совсем рядом, и я цепляюсь рукой за его рубашку, притягивая к себе. Он не сопротивляется, склоняясь надо мной, и я чувствую его раскаленное дыхание на своей шее. Температура его тела явно выше, чем обычно, он словно пылает, и это заводит меня ещё больше.

Константин слишком грубо впивается губами в мою кожу, но мне это даже нравится. Проводит рукой по груди, вызывая мой протяжный стон, скользит вниз по животу, отодвигая кружевную ткань, находя самое чувствительное место. Я словно взрываюсь от этой ласки. Я хочу его так, как никогда раньше, выгибаясь на встречу его пальцам.

Еще никогда мы с ним не заходили так далеко. Хотели перейти к физической близости после свадьбы.

– Вот уж не думал, что рекорнил действует на тебя так, – тихо смеётся мужской голос мне в ухо.

Распахиваю глаза, и шатающаяся реальность рисует передо мной лицо моего мучителя, Мулцибера.

Секунды хватает на то, чтобы я пришла в себя, смахивая последние остатки дурмана. Брыкаясь изо всех сил, я спихиваю его себя, пытаясь ударить побольнее, что вызывает в неё очередной приступ громкого хохота.

– Ублюдок! Ненавижу тебя! Будь ты проклят!

– Полегче, принцесса, я ведь и правда могу поверить, что не нравлюсь тебе, – издевается он.

Задыхаюсь от ненависти и презрения к себе. Как я могла?! Что со мной вообще происходит?

– Чем ты меня опоил?! – кричу, почти рыдая.

– Единственным, что могло спасти твою симпатичную шкурку.

Оглядываю своё тело, вспоминая о том, что произошло накануне и не могу поверить своим глазам. На белоснежной коже нет ни единого напоминания о хлысте Лив. Ни царапинки!

Мулцибер не признаётся, что именно это за препарат, лишь вскользь упоминает, что в моём мире ничего подобного не существует.

– А теперь, Диана, давай решим, как же мы накажем твоих врагов?

– С каких пор тебя интересуют мои враги? – зло спрашиваю я.

– Они ведь нарушили мой приказ! – в притворном ужасе восклицает он и разводит руками, словно с сожалением. – А за такие вещи следует расплата. Я хочу, чтобы ты сама определила меру наказания.

– Мне наплевать на это. Я не собираюсь придумывать пытки твоим людям.

– Что ж, тогда я их просто убью.

Он словно разочарован банальностью предстоящего.

– Нет! – поспешно восклицаю я.

– Тогда ну же, давай решим, какая часть тела нужна Лив меньше всего? Может быть ноги? – он хватает меня за лодыжку, заставляя отпрянуть. – Или может руки? – Мулцибер притягивает меня к себе за названную конечность.

Смотря в его глаза, полные кровожадного безумия, я не понимаю, как вести себя.

– Палец? – тяжело глотая, произношу я, ненавидя себя за это.

Он отвлекается от созерцания моего лица, задумчиво глядя в потолок.

– Что ж, наверное, ты права. Ноги у неё лучшие в Остроге, а как она умеет их раздвигать…

– Избавь меня от этих подробностей!

Испытывая отвращение, пытаюсь вывернуться, но он продолжает удерживать моё ослабшее тело.

– Ревнуешь меня, Диана? Хочешь, чтобы я снова прикоснулся к тебе там?

Он опускает руку на мой живот, и я теснее прижимаюсь к его телу, чтобы не позволить пальцам скользнуть дальше.

Мы соприкасаемся кончиками носов, и я словно заглядываю вглубь ада, когда смотрю в его глаза. И они разгораются сильнее, начиная светится оттого, что я лихорадочно хватаюсь за его мощную шею.

– Прекрати это! – голос звучит так слабо и хрипло, что я почти ненавижу себя.

– Что прекратить? – он становится непривычно серьезным, и хмурая складка залегает между бровей. – Это? – он подхватывает меня под бедра своими раскаленными руками и одним рывком усаживает на себя.

Я не могу сопротивляться. Не могу двигаться. Я словно окостенела и вижу перед собой только его глаза. Дыхание Мулцибера учащается, губы приоткрываются, но он тоже не делает ни единого движения, не прерывая нашего зрительного контакта. Пальцы до боли сжимают кожу на бедрах, прижимая к себе, и я чувствую, как сильно он возбужден. От этого дыхание перехватывает, словно я заигрываю с собственной смертью. Напряженные соски сквозь тонкий шелк задевают плотную ткань на его раскаленной груди, и я провожу языком по пересохшим губам. Это и становится последней точкой.

Мулцибер делает резкий рывок вперёд, накрывая мои губы своим раскаленным ртом, начиная терзать их, кусая и лаская языком. Передо мной марево тумана, я словно падаю в бездну, чувствуя, как он опрокидывает меня на спину, накрывая сверху собой. Задыхаюсь и горю, чувствуя, как его руки жадно блуждают по моему телу, сжимая грудь. Его рот перемещается на мою шею, а рука запрокидывает подбородок вверх. Я обезумела, потому что запускаю пальцы в его волосы, выгибаясь навстречу жесткому рту. Мулцибер рычит, хватая губами сосок через ткань шелка, а следом руки ложатся на мою талию. Он привстает, переворачивая меня на живот, упираясь в меня пахом, и тут я словно просыпаюсь. Ужасные, похороненные воспоминания накатывают, окуная меня в ледяную воду.

Непередаваемый ужас происходящего накрывает меня, и я резко оборачиваюсь назад, сильно толкая его в грудь:

– Пошел прочь! Ублюдок! Я не лягу в твою постель никогда! Константин заберёт меня из этого ада, и ты пожалеешь о том, что сделал!

Мулцибер с силой отбрасывает меня от себя так внезапно, что я плашмя валюсь на матрас, слыша, как жалобно стонут пружины.

– Не упоминай здесь это имя, если хочешь жить! Говорю тебе это последний раз! – Его указательный палец направлен на меня, а глаза пылают такой яростью, что мне хочется отвернуться, но вместо этого я, словно загипнотизированная его взглядом, неотрывно слежу за его фигурой. Он рывком поднимается на ноги и поправляет одежду. Демон в бешенстве. Ослепляющая ярость полыхает во взгляде. Огромными шагами он движется к двери, а потом с треском захлопывает ее так, что я вздрагиваю всем телом.

***

– Он зовет тебя, поднимайся, – Энже смотрит хмуро, теребя меня за плечо.

Кажется, я отключилась.

– К-куда зовет? – голос дрожит в предвкушении беды.

– Он зол, Диана, – опускает голос до шепота, – не знаю, что ты сделала, но лучше тебе сейчас заткнуться и сделать так, как он говорит.

Она шагает в шкафу и придирчиво выбирает мне наряд. Я тем временем иду в ванную, умывая лицо холодной водой. Смотрю в зеркало, и не верю собственным глазам: кожа за время пребывания здесь посветлела на несколько тонов, и даже волосы приобрели какой-то незнакомый, медовый оттенок. Лицо чуть осунулось, а подбородок заострился. Карие огромные глаза горят лихорадкой, почти такой же, как у самого Мулцибера. Губы алеют на бледном лице, словно призывая к пороку.

Резко отворачиваюсь, шагая обратно в комнату.

– Это, – уверенно отчеканила Энже, указывая на платье, которое она бросила на кровать.

– Я это не надену, – нервно усмехаясь, произношу я.

– Наденешь, как миленькая, – на лице Энже появляется гнев. – Ты кем себя, мать твою, считаешь?! Ммм? Сделаешь то, что я сказала, иначе отправишься на Арену к Лив. После потери безымянного пальца она горит желанием еще раз с тобой встретиться!

В меня словно молния ударила. Пошатнулась, едва устояв на ногах.

– Тогда ну же, давай решим, какая часть тела нужна Лив меньше всего? Может быть ноги?

Она еще не знала, что могло бы быть хуже. Я видела в глазах Мулцибера, что он может покалечить Лив еще сильнее. Просто из прихоти. Просто потому, что эта безумная идея пришла к нему в голову.

– А Суара?..

– Все кто присутствовал получили трое суток изолятора, – нейтральным голосом отзывается Энже. Она хмурая, но не злится на меня, и ловя обеспокоенный взгляд хмыкает. – Что, за меня беспокоишься? Ну, так не переживай, из-за шлюх Эм меня не тронет. Давай, живо в платье!

Поджав губы, я беру с кровати блестящую ткань, и быстро переодеваюсь.

Энже теперь выглядит удовлетворенно.

– Это на ноги, – командует она, и я влезаю в пудровые босоножки на тонкой шпильке.

– Теперь у нас есть шанс, – хмыкает Энже, удовлетворенно меня оглядывая, и пихая к двери.

– Шанс на что? – хмурюсь я.

– Что он захочет тебя, и потому не убьет.

Дернулась от ужаса, пытаясь забежать обратно в комнату, но она резко скрутила меня, выворачивая руку возле лопатки и заставляя взвизгнуть.

– Прекрати, Диана! Хватит! – шипит на ухо тихо, потому что до нас доносится отсюда гомон чужих голосов. Судя по всему, в доме гости. – Делай, как я говорю, и выживешь!

– В качестве кого? – хриплю я, дергаясь. – Его подстилки? Этого не будет!

– Ты можешь стать куда больше, – она буквально впивается губами мне в ухо. – Обстоятельства против тебя! Все вокруг хотят твоей смерти! Пойми, ты пленница Мулцибера, но ни одна планета в Альянсе не хочет, чтобы у него имелись точки давления! Всем будет куда удобнее, если ты просто исчезнешь! – Энже резко отпускает меня, отстраняясь, и я утыкаюсь лбом в стену, прижимая к себе больную руку.

– Тебе-то что этого? – горько усмехаюсь я. – Какая тебе разница, буду ли я жить, или умру?

Энже ничего не отвечает, только пилит меня хмурым взглядом, а потом вновь хватает за запястье, таща за собой по коридору.

Мы заходим в тот зал, где я ужинала в самый первый вечер с Мулцибером. Вот только сейчас обстановка преобразилась до неузнаваемости: свет приглушен, он меняет оттенки от красного до бледно-синего. Фонтаны, стоящие по углам подсвечены, а на полу расселено что-то вроде топчана с ворохом разноцветных подушек. На них извиваются полуголые женщины, и на них нет практически ничего, кроме тонких цепочек или полосок эластичной ткани. Их явно больше десяти, а лица изображают неприкрытое сладострастие. До ушей доносится глубокая музыка с громкими битами. Голос женщины хрипит и подрагивает. У меня все внутри переворачивается от этой атмосферы дикой похоти. Кажется, сам воздух пропитался ею. Силуэты вакханок на полу гладят себя тонкими пальцами, или приманивают к себе улыбками мужчин, сидящих за дубовым массивным столом. Они говорят о чем-то своем, но глаза жадно пожирают женщин.

Во главе всего этого сборища сидит Мулцибер. Он смотрит не на полуголых танцовщиц, а пилит меня тяжелым взглядом, и я вздрагиваю, замечая это.

Не отрываясь от меня, он что-то говорит мужчине по правую руку, и тот оборачивает голову ко мне, поднимаясь.

Я судорожно смотрю назад, но Энже уже пропала. Понимаю, что бежать бессмысленно. За этим последуют только новые унижения.

– Пойдем, – блондин с удивительно невинными голубыми глазами осторожно берет меня за локоть. Что-то мне подсказывает, что его хватка превратится в железную, если попытаюсь рвануться. – Меня зовут Пириан, – блондин улыбается, и мне кажется, что на земле он с легкостью мог бы стать кинозвездой. Длинная челка прикрывает его лоб, а по сторонам блестящие волосы закрывают уши. Мягкие полные губы придают ему какое-то детское выражение, но я не обманываюсь. Если Пириан находится здесь, значит, погубил жизней не меньше, чем сам Архитектор Ада.

– Диана, – отзываюсь я.

Он кивает, улыбаясь мне и чуть крепче сжимает за локоть. Мы проходим мимо зеркальной, состаренной стены, и я едва ли не взвываю от отчаяния.

Развратное серебряное платье смотрится еще хуже, чем я думала. Ноги открыты выше середины бедра, едва прикрывая задницу. Спина полностью голая, а полушария груди чуть ли не вываливаются наружу, прижатые плотной тканью.

Ни одно из этих движений, включая мое смятение, не укрывается от Мулцибера. Он расслабленно сидит, развалившись на кресле, и наблюдает за нами бесстрастным, порочным взглядом.

Пириан подводит меня к столу, и Мулцибер протягивает руку с длинными пальцами:

– Подойди.

Это не просьба.

Я сжимаю зубы, но подчиняюсь, двигаясь ближе.

Он тут же хватает меня поперек тела, усаживая к себе на колено. Пытаюсь подняться, но он крепче прижимает к себе, удерживая за низ живота. Сильные пальцы впиваются в кожу, вжимая в напряженный пах:

– Сиди смирно, и не зли меня, Диана, – горячий шепот ожигает ухо, а спина мгновенно покрывается испариной от жара его тела.

Уже знакомое марево подергивает глаза, и я пытаюсь переключиться, разглядывая мужчин за столом. Их пятеро, включая самого Мулцибера.

Пириан сидит по правую руку, рассматривая девушек и потягивая коричневый напиток из круглого бокала. Дальше, с той же стороны сидит огромный чернокожий бугай с серьгой в носу. Его жесткие волосы скручены в дреды на макушке, а по бокам гладко выбриты. В этом полумраке белки его глаз выделяются еще сильнее на иссиня-черной коже. Напротив него угловатый мужчина, отличающийся от своих мощных товарищей субтильностью телосложения. Он похож на азиата, и в отличие от других, сидит спиной к извивающимся девушкам, полностью сконцентрированный на алкоголе. Черная челка чуть прикрывает глаза.

И последний, по левую руку от меня и Мулцибера, мужчина, сидящий в пол-оборота. Я избегала смотреть на него с самого начала. Его кожа… Не знаю, что могло оставить такие отметины, но его словно окунули в кислоту. Голый череп испещрён шрамами, уши деформированы. Смотреть было больно и жутко. А когда он повернулся, на секунду встречаясь со мной мутными, словно слеповатыми глазами, я едва подавила крик дикого ужаса. Вздрогнула всем телом, словно заглянув в лицо смерти.

– Его зовут Фетар, – в шепоте Мулцибера я слышу улыбку. – Но для друзей – просто Зверь.

– Зверь? – охрипшим голосом повторяю я.

– Да, так его называют за исключительную жестокость, – руки Мулцибера легко перемещаются по моему телу, перетекая на внешнюю поверхность бедра, и я накрываю его пальцы своими, чтобы остановить. Он замирает, тихо смеясь, и кладет подбородок на мое плечо. – Знаешь, почему я взял его в команду Адских Псов? В краях Зверя с жертв принято снимать скальп…

– Замолчи! – вскрикиваю, дергаясь, но демон только смеется, удерживая меня на месте.

– Если хочешь выжить здесь, тебе придется закалить свои нервишки, Диана.

– Я и не хочу жить здесь!

– Слова, слова, слова… Пойдем дальше. Это Пириан, вы уже знакомы с этим красавчиком. Он ответственен за вербовку шпионов. Маленькие шлюшки лучше всего идут на контакт с ним, представляешь? – издевательски-удивленным тоном произносит он. – Это Малик, – кивает на чернокожего, – он у нас главный по переговорам с представителями Альянса. И любит бывать в лабораториях, – хмыкает, и в этот момент Малик напрягает плечи, словно его поймали с поличным. – А это Иок, – указывая на азиата, – главный по технологиям. – Мулцибер шепчет тихо, и музыка топит его слова, но каждых из них, словно обладая нечеловеческим слухом, поворачивается, салютуя бокалом, когда предводитель называет их имена.

– Зачем ты мне их представляешь? – сердце замирает, когда я понимаю, что именно эти люди в масках и похитители меня с Земли. И если теперь я знаю их в лицо, то ничем хорошим мне это не грозит.

Замечаю, что наши пальцы все еще переплетены, и резко вырываю руки.

Именно в этот момент, в зал входят слуги, одетые в простые черные вещи. Они подобострастно смотрят на всю компанию, ставя рядом с каждым кальян.

Мулцибер берет в руки трубку, откидываясь на спинку кресла и глубоко затягиваясь, выпуская в воздух белый клубящийся дым. Его соратники делают то же самое, и вскоре комната наполняется сладковатым, дурманящим ароматом. Атмосфера страсти, подернутой дымкой, становится еще отчетливее.

Нервное напряжение отпускает меня. Мышцы расслабляются, и я прикрываю глаза, ловя ритм музыки. Она уносит меня, рисуя в воображении тела извивающихся на подушках девушек. Они повсюду. Движутся в калейдоскопе сознания, переплетаясь между собой, словно змеи.

Мулцибер вновь прижимается ко мне грудью, притягивая к себе за подбородок:

– Открой рот, – хриплым шепотом.

– Что это? – чуть хмурясь, смотря на трубку кальяна в его руке. Лицо Мулцибера как будто покрыто блестящей пеленой и чуть расплывается.

– Не зли меня. Просто приоткрой губы, – он сильно надавливает подушечкой большого пальца на мой подбородок, и я подчиняюсь, попадая под гипноз его неестественно-зеленых глаз.

Он глубоко затягивается, и на этот раз приближает свое лицо к моему. Губы начинают ныть, как только он оказывается так близко, почти соприкасаясь со мной. Мулцибер выпускает дым из своего рта в мои губы, и я делаю легкий вдох, принимая воздух из его легких в свои.

По мне словно прокатывается невидимая волна, помещая в новое измерение. Кожа тут же становится чувствительной до боли. Музыка проникает через уши в самую голову, отдаваясь там сладким голосом женщины. Мир вокруг приобретает неестественные краски. Повсюду слышатся стоны удовольствия, и я оглядываюсь, видя, что часть девушек поднялась со своих мест и теперь охаживает мужчин за столом.

Они гладят пальцами стальные мышцы, извиваясь и обтираясь о них своими телами. Я словно под гипнозом наблюдаю за этой вакханалией, чувствуя смесь возбуждения и какой-то внутренней боли.

Мулцибер разворачивает мое лицо к себе и вновь выдыхает в рот сладковатый дым. И я закатываю глаза, чувствуя, как внутри разжигается пламя. Пальцы Мулцибера, касающиеся моей щеки дарят едва ли экстаз, и я прикрываю глаза, выдыхая стон с остатками дыма. Он тихо матерится, сжимая зубы, и еще ближе приникает ко мне, грубо хватая за затылок:

– Почему ты такая?.. – хрипит в губы, до боли сжимая волосы в кулаке. Но это какая-то сладкая боль, расползающаяся маревом по телу. В демоне заключена такая сила, что хочется поддаться. Отдать ему себя полностью.

– Какая?.. – голос срывается, а глаза подернуты дурманом. Я кладу ладонь на гладко выбритую щеку, видя удивление, граничащее с непониманием в глазах.

Его пальцы сильно стискивают мою талию, притягивая ближе, заставляя кончики носов соприкоснуться.

– Перекинь ногу, – хрипит, а глаза блестят безумно. Мощная грудь, затянутая черной рубашкой, ходит ходуном от тяжелого дыхания.

Я не шевелюсь, чувствуя ломку во всем теле, и он делает это сам, усаживая меня верхом на себя, тут же подтягивая за задницу к окаменевшему члену.

Мне не хватает воздуха. Я задыхаюсь, хватая ртом кислород, и сама цепляюсь за его жесткую шею, подставляя грудь под лицо.

Кажется, он усмехается, а потом проводит языком по краешку ткани, задевая ореол соска. От этого легкого касания я вся буквально взрываюсь. Внутри меня разражается такая буря, что хочется закричать в голос и вырвать это напряжение, камнем висящее внизу живота, распирающее меня изнутри.

– Что ты со мной сделал?.. – шепчу пересохшими губами, каким-то отдаленным уголком сознания понимая, что все это неправильно, невозможно. Но не могу остановиться. Тело, жаждущее его ласк, окончательно победило разум.

Оглядываюсь кругом, понимаю, что мир плывет и мажется, но улавливаю, что на полу уже растянулся Зверь, и его с обеих сторон облепили девушки, не страшащиеся его уродства. Он жестко двигается, вколачиваясь в ту, что стоит на четвереньках под ним, и девушка громко стонет. Ее грудь болтается из стороны в сторону. Вторая прилипла к нему сзади и трется возбужденными сосками о спину, облизывая мышцы на плечах порочным ртом.

Справа я нахожу глазами Пириана. Он зажал между собой и зеркалом девушку с медными волосами, а ее лицо изображает экстаз. Его штаны приспущены, и мышцы на ягодицах сжимаются от каждого толчка. Переводя затуманенный взгляд, я вижу, что он вгрызается ей в плечо, но смотрит мне в глаза через отражение.

Это на столько порочно, что я прикрываю ресницы, отворачиваясь и шепча:

– Прошу тебя, уведи меня отсюда.

– Что, Константин никогда не водил тебя на оргии? – усмехается Мулцибер, поправляя за ухо мой локон.

Реальность смазывается, но мне кажется, что получается подарить ему взгляд, полный ненависти, потому что демон громко смеется, запрокидывая голову. И я вновь содрогаюсь, поражаясь его мужской, грубой красоте. Огромное тело, источающее мощь, пахнущее чем-то из прошлого… Мускусом и сладковатым парфюмом. Я никак не могу поймать это воспоминание, и вдруг Мулцибер подхватывает меня на руки, резко поднимаясь.

– Куда ты? – хрипит Пириан, перекрывая голосом музыку и не переставая долбить рыжую.

– Наслаждайся, – усмехается Эм. – Это лучшие шлюхи Альянса.

– Знаю, – улыбается блондин. – А та, что у тебя в руках? Ее попробовать можно?

Я вся накаляюсь ужасом, чувствуя, как пальцы Мулцибера сильнее впиваются в кожу.

– Не сегодня, – небрежно отвечает он, шагая к выходу.

Пока он идет по коридору, я вжимаюсь носом в его грудь, и глаза вновь закатываются. Пусть музыка сталась в зале, но она до сих пор звучит в моей голове, а кожа все такая же до боли чувствительная.

Мулцибер открывает дверь в мою комнату, занося меня во мрак помещения. Он укладывает мое тело на кровать, и я вдруг хриплю:

– Останься.

Вижу в темноте, как застывает его силуэт. Несколько секунд он не двигается с места, и я слышу только гомон собственного сердца, разрывающий уши барабанным стуком.

Молниеносно, словно хищник, он оказывается на мне, кладя руки по обе стороны от головы и сверкает глазами, светящимися в темноте:

– Что тебе нужно? – рычит в губы. Опаляя меня болью своей близости.

– Хочу… – задыхаюсь, сама не понимая, почему руки начинают блуждать, обводя каждый изгиб крепких мышц на его спине. – Хочу, чтобы ты забрал эту боль…

Издаю стон, выгибаясь навстречу его телу, обхватывая ногами его талию, и он отворачивается к моему уху, исторгая поток грязной брани.

– Я не хочу тебя трахать, – шепчет, и в голосе я слышу ярость. – Ты подстилка Константина. Твое тело было под ним, и я не хочу брать его объедки, – бормочет в полубреду, словно сам себя уговаривая.

– Не было, – жадно глотаю воздух, вжимаясь в него бедрами и чувствуя, какой он твердый, как хочет меня, хоть и говорит совсем обратное. Его трясущиеся руки сжимают мою шею, словно сдерживая себя из последних сил. – Он никогда со мной не был… В этом смысле…

– Врешь, сука, – хрипит сквозь зубы, прислоняясь своей щекой к моей до боли. – Не смей мне врать! Ты его, мать твою, невеста! – безумный смех. – Не смей говорить, что он не отымел твое тело в первый же день знакомства!

– Не было, – дрожу даже от этих грубых касаний. Они распространяют яд по венам, насквозь пропитывая меня болезненным желанием. – Мы хотели подождать до свадьбы… После нее… Я не могла… Так… Было, – кривлю лицо от боли, – один раз. С другим мужчиной. Только один… И я не хочу это вспоминать.

Он застывает, каменея. Словно не может поверить в то, что я говорю.

– Твою мать, – хрипит, срывая все краны, – п****ц тебе.

Погружает пальцы в мои волосы, больно дергая на себя и я вскрикиваю, но его губы тут же сжирают этот крик, вгрызаясь в мой рот. На меня обрушивается его желание такой мощью, что затопляет, лишая кислорода. Он терзает мои губы, врываясь в них языком, встречаясь с моим. И тут меня сносит. Я закрываю глаза, впиваясь пальцами в его плечи, и притягиваю еще ближе к себе. Он стонет, лихорадочно хватая меня за тело, задирая платье, и проводя влажными губами по подбородку, возвращаясь обратно к губам, а потом оголяя грудь одним движением и вцепляясь в нее влагой рта. Терзая соски на грани боли. Сосет их, втягивая в себя с рыком. Я вскрикиваю и изгибаюсь ему на встречу. Желание становится таким невыносимым, что все кости ломает. Калейдоскоп реальности разбивается, оставляя меня в полной тьме, задыхающуюся от животного желания под демоном.

Мулцибер дергает на себе рубашку и пуговицы разлетаются в разные стороны, падая и катясь по полу. Я тут же хватаю губами его раскаленную кожу, прикусывая, вызывая его протяжные стоны.

Он дергает ширинку на брюках, высвобождая огромный член. Рывком притягивает меня за бедра, ниже под себя, и отодвигает ткань трусов, входя одним грубым толчком.

Мы кричим в унисон, и я хватаюсь за его плечи, повисая на нем, громко распахнув глаза, словно в нем мое единственное спасение.

– Твою мать, какая же ты узкая… Какая горячая внутри… – ревет он, вцепляясь пальцами в мои ягодицы и начиная грубо насаживать на себя, растягивая влажную плоть внутри собой.

Я не могу пошевелиться, не успеваю вдохнуть, не могу сдвинуться, потому что его нечеловеческие руки сами управляют моим телом, помогая члену жестко долбиться внутри. Наши тела покрылись бусинами пота, и я словно таю, растворяюсь в этом грубом соитии с демоном, жрущим мою плоть. Грудь ходит из стороны в сторону от его резких рывков. Смотрю вниз и вижу, как он, вцепившись в мои бедра, грубыми рывками натягивает меня на себя. Идеально прорисованные мышцы на его груди и прессе покрыты потом, а лицо искажено животным желанием. Зеленые глаза сверкают, и он закатывает их, запрокидывая голову назад. Порочные хлопки и наши стоны наполняют комнату.

Нет ничего. Только наше яростная страсть, больше похожая на звериную.

– Я задыхаюсь, – хриплю, чувствуя, как агония от трения внутри становится невыносимой.

Мулцибер, горячий, словно пламя. Он везде. Жжет собой внутри и снаружи, вгрызаясь в кожу и кусая, облизывая соски и подчиняя себе, подминая под жесткие мышцы. Соединяя наши мокрые тела в безумном темпе.

Трение внутри от его члена становится невыносимым, пытаюсь отодвинуть бедра, но Мулцибер только крепче подминает меня под себя:

– Кричи, Диана… Давай… Громче!

Я и я кричу. Так сильно, что срываю голос до хрипа, чувствуя, как агония расползается по всему телу от низа живота до самых кончиков пальцев, содрогая меня мощной конвульсией. До крови вцепляюсь ногтями в его спину, и Мулцибер рычит, насаживая меня на себя до конца, врезаясь глубокой болью в истерзанное тело, а потом резко выдергивает член, кончая горячей мощной струей мне на живот.

Мокрые и обессиленные, мы валимся на кровать, и я провожу трясущимися пальцами по его губам. Глаза демона сужаются. Он все еще тяжело дышит, но позволяет мне изучать себя.

– Завтра ты будешь меня ненавидеть, – усмехается он, кривя губы. Поднимается с постели и натягивает брюки.

– Куда ты? – шепчу я, чувствуя, как начинается сильная головная боль, застилающая мир перед глазами.

Он ничего не отвечает. Застегивает ширинку и пропадет, громко хлопая дверью напоследок.

Глава 6

Низ живота разрывался от боли, недвусмысленно намекая на мое падение.

Ужас горячими волнами прокатывался по телу от воспоминаний, удивительно четких, сохранившихся в голове. Теперь я знала, что ужас – это жар, а не холод. Жар Мулцибера, оголившего меня до нервов.

Болела промежность, словно ее разорвали в клочья. Мышцы на бедрах ныли, напоминая о том, как широко Мулцибер меня раздвигал, чтобы проникнуть внутрь. Грудь и шея были покрыты засосами в тех местах, где ко мне жадно прикасались его губы. Запястья и щиколотки овили желтые обручи будущих синяков от его железных пальцев. На бедрах уже синела пятерня его пальцев.

– Боже мой… – Энже неслышно вошла в комнату, и я резко накрылась одеялом. – Что он с тобой сделал? – сочувственно прошептала она, присаживаясь на краешек кровати.

Я презирала его. Ненавидела за то, что он дал мне какой-то дурман. За то, что я предала себя и разрушила свою жизнь. Но… К сожалению, не могла обвинить в том, что он сделал мне больно. При всей жёсткости акта нашей близости я с ужасом понимала, что он брал меня именно так, как я того и хотела. И от этого наполнялась еще большим презрением к самой себе.

Энже ушла, а вернулась уже с рекорнилом.

– Иди сюда, – она попыталась схватить мою руку, но я вывернулась. – Это просто глупо, Диана, – хмурится она. – Кого ты пытаешься наказать своими страданиями?

– Саму себя! – неожиданно выкрикиваю я, и глаза наполняются слезами.

Хочется рвать на себе волосы от злости и жгучей ненависти к себе, к Мулциберу и той страсти, что полыхает между нами.

Я могла прикрываться сколько угодно тем, что он окурил меня каким-то наркотиком, но понимала, что это будет ложью.

Да, чувства были на пределе. Да, они усилились в десятки раз, но… Мое сознание было чистым. Я могла оттолкнуть его, но просто не могла. Я хотела этого монстра, и это было по-настоящему. Животная похоть до сих пор жила во мне. И чем больше я вспоминала о том, что случилось, чем больше ярких вспышек о его руках и чувственных губах на моем теле всплывало в сознании, тем больше тело загоралось новым голодом… По нему.

Ни один мужчина не вызывал во мне таких чувств как он, – агонии с первого прикосновения. Нечеловеческой страсти, заставивший позабыть о долге, чести и женихе…

Слезы бессилия покатились по щекам, и я взвыла от боли в груди.

– Господи, Диана… – тихо прошептала Энже.

И я зарыдала с новой силой, потому что она поняла. Поняла, потому что тоже была женщиной. Поняла, и скорбела по мне, гладя волосы и целуя в голову.

– Мой тебе совет, – она отерла слезы с моих щек и заглянула глубоко в глаза, – забудь. Выкинь это из головы и сопротивляйся изо всех сил. Эм не тот, кто может дать тебе ответное чувство. Ты помнишь Лив? – я кивнула, и грудь сжало болью неожиданной, нежеланной ревности. Кажется, я уже знала, что она мне скажет. – Лив продержалась дольше всех. Чуть больше месяца. Она искусная любовница. Ее обучали в каком-то борделе алияд. Вернувшись на Аркануум, она сразу задалась целью стать основной любовницей Мулцибера. И он пошел ей на встречу. Лив ходила здесь, нагло улыбаясь всем в лицо, – Энже скривилась, – думала, что это продлится вечно. Вот только… Ее век был недолог. Эм вышвырнул ее из своей постели, как только она начала требовать большего. Смеялся в лицо, когда она осыпала его проклятиями.

– Почему ты служишь ему? – я вся наполнилась болью, испытывая жгучую жалость к Лив. Теперь я понимала. Она была помешана на Мулцибере и избила меня тогда от отчаяния. Горького и безысходного.

– Эм великий человек, – серьезно ответила Энже. – Он гений и когда-нибудь завладеет всем миром. И знаешь, – хмыкнула она, – я хочу быть на его стороне. Но, – она вновь грустно посмотрела на меня, – он не способен на чувства. Может и был когда-то, но окаменел изнутри. Выжег в себе все человеческое. И никто не может винить его в этом. После всего, что Эм пережил, я удивлена, что он вообще выжил.

– Что он пережил? – тихо спрашиваю я.

– Это может тебе рассказать только он сам. Я не имею права разглашать тайны Основателя.

Энже поднялась, оставив мазь на кровати, и сколько бы я не упрашивала ее, больше не сказала ни слова.

Эм никогда не расскажет мне. В этом я была уверена. Между нами с ним все, что угодно, кроме откровенности.

За дверью послышались голоса, а потом створка вновь распахнулась, впуская его.

Желудок сжался коликами, а глаза наполнились ужасом. Конечности словно онемели, когда я увидела блуждающую усмешку на губах Мулцибера. Он впивался голодными глазам в мое полуобнажённое тело, и спокойно изучал ссадины и синяки.

– Как спаслось? – усмехается, сложив руки на груди. На нем черная майка, открывающая мне вид на его бугрящиеся мышцами татуированные руки и крепкую грудь. На бедрах мягкие тренировочные брюки черного цвета.

– Пошел ты! – Я задыхаюсь уже от одного его вида. Взгляда зеленых глаз, направленного на меня.

Эм смеется, медленно приближаясь, но в глазах стоит угроза. А я вся сжалась в комок на краешке кровати, не зная, чего ожидать от него.

Энже, поджав губы, попятилась, скрываясь за дверью, оставляя нас наедине.

Матрас жалобно прогибается под его весом, и Эм засовывает одну руку под одеяло, ловко хватая меня за щиколотку.

– Пусти! Не смей! Пошел прочь! – брыкаюсь изо всех сил, но он легко уворачивается от моих жалких потуг брыкнуть его или ударить, стискивая руки за спиной и усаживая к себе на колени.

– Сколько бессмысленных движений, – усмехается он. – Сегодня я не буду делать тебе больно, Диана. Если не будешь меня злить… – глаза многообещающе сверкают, и я затихаю, тяжело дыша.

Радуюсь, что надела нежно-бежевую сорочку с кружевом на оторочке и шорты из этого же комплекта.