Коллекционер бабочек в животе 2

Предисловие

Скажи, зачем узор такой был даден тебе всего лишь на день в краю озер, чья амальгама впрок хранит пространство? А ты – лишает шанса столь краткий срок попасть в сачок, затрепетать в ладони, в момент погони пленить зрачок… И. Бродский «Бабочка»

Условный медовый месяц Нелли и Ренато завершили в Италии, отметив заодно там Рождество и Новый год. Конечно, ни о какой свадьбе и речи не могло быть, при том, что оба давно наплевали на разницу в возрасте. Нелли, в свои пятьдесят, рядом с тридцатишестилетним Ренато чувствовала себя вполне комфортно и счастливо. Их десятилетняя дружба закончилась неожиданно для самой Нелли ещё в ноябре прошлого года. Она наконец сдалась и уступила пылкому художнику, когда он сделал ей предложение руки и сердца. Это не был отчаянный шаг, скорее – всё происходящее воспринималось ею как эйфория от праздника. Да, это был праздник безумия, который мог устроить только Ренато во время их совместной поездки в турецкий город Конья. Именно там талантливый художник сделал Нелли предложение, привезя её в самый большой в Европе сад бабочек. Она не смогла устоять, она не смогла сказать зарождающемуся внутри себя пламени страсти: «Нет!»

Вернувшись домой, оба продолжили жадно наслаждаться любовным нектаром, позабыв о правилах приличия, о друзьях и работе. Благо Неллин ресторан итальянской кухни какое-то время вполне себе мог обходиться и без хозяйки. А Ренато запросто мог позволить себе делать эскизы и фото, в промежутках между любовными ласками и безудержным желанием обладать Нелли. Он хотел её так давно, так много лет подряд, что когда смог наконец «поймать», как уникальную бабочку, долго не мог поверить в это. За годы их дружбы, Ренато всё больше убеждался, что ни одна женщина не способна так тонко чувствовать его внутренний мир, так умело находить обьяснение любому событию и ситуации. Но самое главное, это именно она научила его коллекционировать бабочек. Вот только её огромная коллекция состояла из редких насекомых, а его бабочки имели уникальную женскую красоту и могли запросто свести с ума оказавшись на портрете или фотографиях гениального Ренато Рицци. Нелли сравнивала каждую его музу с той или иной бабочкой по разным критериям. Это помогало художнику находить новые образы для своих натурщиц. Ренато высоко ценил только натуральную красоту, ум, независимость и хорошее чувство юмора. Не секс был его главной целью, а эмоции, чувства, ощущения – всё, что могло вызвать «бабочек в животе» в самом широком понимании этого выражения.

Глава 1. Нелли

– Ну что, по бокальчику вина или чего покрепче?– спросила Лора, даже не поздоровавшись. – Не день, а вынос мозга! Надо перебираться в столицу, подруга, может там народ грамотнее…

– Во-первых, привет! А во-вторых, кто тебе сказал, что грамотность зависит от количества населения? Ладно, давай начнём с вина, потом видно будет, – сказала Нелли, молниеносно откликнувшись на просьбу старой подруги срочно увидеться. – Надеюсь вино и еда здесь приличные, хотя я предлагала встретиться у меня в ресторане.

– Там ты не сможешь расслабиться и напиться, а я именно это сегодня планирую сделать,– Лора подняла руку, чтобы подозвать официанта. Выглядела она действительно уставшей, что бывало крайне редко. Нелли уже было подумала, не заболела ли её единственная верная подружка. С такой-то зимой, как в этом году, это не мудрено: ни снега, ни мороза, ничегошеньки, что относится к зиме, за исключением прошедших новогодних праздников. Каждодневные сплошные дожди и слякоть, будто кто-то там сверху отменил зиму и решил продлить осень до самой весны.

– Ты есть что будешь?– Лора вернула её из раздумий на грешную землю, раскрыв меню прямо перед самым носом на странице «Салаты и холодные закуски». Среди скучных и привычных названий, в глаза бросилось «Курочка под кайфом».

– О, это пойдёт! А в чём кайф?– спросила Нелли. Ей было лень читать список ингредиентов.

– Кайф в маке,– улыбаясь ответил официант, спокойно дожидаясь пока женщины определятся с выбором. – Рекомендую попробовать, салат того стоит, – добавил он, и тут же начал перечислять весь состав. – Копчёная куриная грудка, помидоры, сухарики, яйца, листья салата, майонез, мак, соль, молотый перец чёрный.

– Банально, но за название пять баллов. Ладно, несите салат, ещё сыра всякого и… соленья какие-нибудь. Что там у вас из холодных закусок есть похолоднее да повкуснее, всё несите, и красного вина, полусладкого, пожалуйста. Хотя, под курицу рекомендуют белое.

– Брось ты этот этикет, через час или два всё в желудке смешается,– заявила Лора и, громко захлопнув меню, попросила хорошего красного вина.

– Рекомендую, Хванчкару от Шато Мухрани, район Картли, восточная часть Грузии. В своё время любимое вино Иосифа Сталина. Могу рассказать об истории усадьбы «Шато Мухрани» Ивана Константиновича Багратион – Мухранского…

– Боже, какие подробности! Вам доплачивают за изучение истории?

– Нет, просто самому интересно, – вполне серьёзно ответил официант. – Учусь на заочном в государственном университете пищевых производств, по специальности «Технология бродильных производств и виноделия».

– Похвально. Если скажите, в каких бочках выдерживают вино, что вы нам предлагаете, один процент от счёта ваш, и это кроме чаевых,– вошла в раж Лора.

– Выдержка проходит в кавказском, французском и американском дубе.

– Какой вы душка,– заулыбалась она совершенно искренне. – Вы мне прямо настроение подняли. Так и быть, процент ваш, раз я обещала.

– Несите, Максим, вино и закуску, и побыстрее!– Нелли наконец пригляделась к бейджу на груди официанта, и прочла его имя. – Чтоб все так работали. Небось наизусть знает историю всех вин, да и всего остального алкоголя в баре, со всеми подробностями. Надо предложить ему место официанта у меня в ресторане, если бы он ещё умел готовить, как мой Бартоломео, – цены бы ему не было.

– Да он опытный просто, видать приходят сюда зануды, и душнилы, типа моего шефа или того клиента, что мне вынес сегодня мозг,– Лора тяжело вздохнула отводя взгляд. За огромным окном ресторана в разные стороны спешили прохожие, шёл проливной дождь, смешивая серость февральского вечера с такими же, под стать ему, «серыми» людьми. – Достало всё! – сказала она спустя минуту, нахмурив брови. – Уеду куда-нибудь подальше, открою свой ювелирный салон, и…

– Давай, рассказывай уже, что случилось? У самой день хуже не придумаешь, веришь?

– Верю! Ох, чувствую вином не обойтись.

– Да говори уже, иначе я тебя накрою своей гранитной плитой проблем, Лор.

– Подожди, я первая. Где этот официант, кстати? Неужели в Грузию за вином рванул?

– Лора!

– Тут я! Короче, сегодня пришла одна тётка, ещё и вместе с мужем. Тот заявил, что месяц назад купил у нас в салоне ей кольцо с топазом. Жене или нет, это уже другой вопрос. Подарок, оказывается, был на день святого Валентина.

– Так это в конце недели только. Сегодня же вторник, десятое число… с утра было.

– Всё так, но мужик этот сказал, что жена нашла подарок раньше, и слава богу, потому что он начал лысеть из-за камня в оправе.

– Что? – не поняла Нелли, засмотревшись на разносолы, которые выкладывал на стол их официант Максим. Сама она за день успела выпить лишь несколько чашек кофе, пока разбиралась с текущими проблема, одна из которых напрочь отбила аппетит.

– Эй, ты слушаешь? – Лора потянулась через весь стол держа в руке большой винный бокал. – Давай выпьем за встречу, фиг с ним, что сегодня вторник и завтра с утра на работу.

– Давай, моя хорошая. Я очень рада тебя видеть.

– Так вот, – продолжила Лора, аппетитно жуя салат с курицей. – Мужик этот, который лысеть начал, прочитал в интернете, что для придания яркого синего цвета топазам, их подвергают облучению.

– Это правда? – Нелли машинально вновь потянулась за бокалом с вином и сделала большой глоток.

– Правда! Но что здесь такого? В природе уже редко встречаются яркие голубые камни, и стоят они прилично. Топазы же, в основном, почти бесцветные, если мы говорим о голубых. А в кольце, что мужик купил, топаз «Лондон Блю», невероятный красавчик, но таких синих в природе вообще не существует.

– Лондон Блю – звучит красиво!

– Это в Лондоне спецы однажды впервые применили технику окрашивания, отсюда и название.

– А облучение тут при чём?

– Так камни облучают, помещая их в электронную пушку, она так и называется, и бомбардируют нейтронами. От этого в кристаллической решётке происходит изменение, следовательно, и окрас камня меняется.

– Боже ж мой, какой ужас, Лор, это уже алхимия какая-то… Теперь я понимаю этого мужика, начитался…

– Да ты дослушай! Камни хранят потом в специальных свинцовых камерах, не меньше года, постоянно измеряя уровень радиации. Ясно, что к ювелирам камни попадают уже здоровыми.

– Здоровыми, это хорошо, – сказала Нелли, и снова вспомнила про свою сегодняшнюю неожиданно отвратительную новость. Её любимый шеф-повар Бартоломео с утра попал с женой в аварию и теперь надолго лишился возможности работать из-за травмы позвоночника. Благо с женой его всё в порядке. Нелли первые полдня провела в больнице, вторые полдня обзванивала лучшие агентства в городе по подбору персонала, но тщетно. Хорошие шеф-повара не нуждаются в рекламе и не сидят без работы. – Ох, может водочки, Лорик? Вино хоть и хорошее, но слабенькое, крепость всего одиннадцать процентов,– Нелли развернула бутылку и показала подруге надпись внизу этикетки. Та кивнула в знак одобрения. – И чего-нибудь ещё съедобного из вторых горячих блюд не помешает, я кажется проголодалась. Где там наш официант Максимка? Пусть настрочит нам, как пулемёт, весь список горячего, а мы выберем… Ну, и что там с мужиком?– мне уже стало любопытно.

– Так я ему всё то же самое рассказала, все сертификаты соответствия показала, к шефу сводила, благо тот был на месте,– Лора закатила глаза. – Двадцать первый век! Конечно я психанула, когда эта парочка идиотов, да простит меня боженька, ушли…

– Чего желаете на горячее? – извинившись, спросил любезно официант, и тут же начал перечислять блюда: Стейки в винном маринаде; Курица, запечённая с клюквой и апельсином; Свинина по-французски с луком и сыром; Кальмары с рисом, запечённые в томатном соусе… Мясо по-французски с соусом бешамель; Фаршированная дорадо, запечённая в духовке; Кролик…

– Стоп! Давайте фаршированную дорадо,– остановила его Нелли.

– Две порции! И водочки, хорошей русской водочки, граммов двести, Максим,– добавила она. – Лорик, продолжай, дорогая! Я внимательно тебя слушаю.

– А, ну да! Я конечно не выдержала и всё сказала шефу: что тему радиации проходят в девятом классе по физике; что сейчас вся информация есть в интернете в свободном доступе; что я все документы и сертификаты показала… Короче, в итоге я всё равно оказалась плохой, потому что не нашла подход к клиенту. Но я же кольцо продала? Продала! Мужик его купил? Купил!… Просто этот мужик так возмущался сперва, сверкая своей проплешиной на затылке, что создавалось впечатление, будто мы в Чернобыле камни откапываем, да из-под прилавка продаём. Честно тебе говорю!

– Чем закончилось?

– Шеф мужика убедил,– надув нижнюю губу ответила Лора.

В этот момент снова подошёл, уже почти ставший родным, официант, принёс запотевший графинчик с водкой, рюмки, чистые тарелки, и сказал, что рыба будет готова через две минут.

– Давай за шефа твоего, пусть он будет здоров!… Кольцо забрали? Тебя не уволили?– спросила Нелли.

– Забрали конечно, и нет, не уволили. Просто обидно до слёз,– Лора отодвинула стакан с недопитым вином и взяла рюмку с водкой. – Мужик явно не жене, а любовнице кольцо купил, плохо спрятал, вот и взбесился… волосы себе повыдёргивал.

– Дорогое кольцо?

– Не особо, сорок шесть тысяч… рублей,– Лора облизнула губы, принюхиваясь к дымящейся на тарелке рыбе.

– Чего-нибудь ещё желаете? – спросил официант.

– Живой воды у вас случайно нет?– поинтересовалась Нелли. – В остальном всего хватает.

– Простите?

– Не обращайте внимание, Максим. Спасибо, если что, мы вас позовём, идите…

– Это ты о чём сейчас? – Лора едва не выронила вилку с наколотым на неё кусочком сочной рыбы. – Умер кто? Зачем тебе живая вода?

– Оставь так,– Нелли махнула рукой и, взяв рюмку с водкой, выпила не дожидаясь подруги.

– Нет уж, рассказывай!

– Слава богу все живы…

– Ты толком можешь объяснить?– Лора занервничала, даже отложила вилку с ножом и, склонившись над столом, приготовилась внимательно слушать. Нелли, во всех подробностях, рассказала ей про аварию шеф-повара и своих тщетных попытках найти ему достойную замену. – Осталось только в Италию лететь, потому что из двух столиц нашей родины в нашу с тобой глушь никто ехать не хочет, и правильно делают.

– Не знала, что это такая проблема, но ты ведь найдёшь?!

– Конечно найду, просто это вопрос времени. Сейчас су-шеф, ну это помощник моего Бартоломео трудиться будет, но он всё-таки «помощник», а не шеф-повар.

– Дай ему шанс, авось он справится?!

– Тут дело даже не в статусе, а в любви к работе, повар должен в каждое блюдо вложить частичку своей души, понимаешь?

– Ещё бы! В работе с камнями то же самое! – смело заявила Лора, и снова принялась за обсуждение своей проблемы, вспомнив выпученные глаза и сверкающую лысину мужчины, купившего кольцо с топазом. – Он чуть ли не проклял меня, за компанию с теми, кто портит «чудесные недра земли», как он выразился, облучая камни, – обидным тоном сказала она.

– С таким же успехом и Максима, официанта нашего, можно в будущие убийцы чудес записать. – Нелли взяла стоящий в стороне бокал с вином и слегка его наклонила. – Красивое, да?

– При чём тут Максим? Я что-то отупела под вечер, объясни, пожалуйста, – попросила Лора, заведомо зная, что у Нелли есть ответы на все вопросы. Она поэтому и попросила о встречи, чтобы окончательно не впасть в депрессию после нервного покупателя и нравоучений шефа, о том, как следует продавать ювелирные украшения.

– Максим будущий винодел, надеюсь хороший, и знает о вине поболее нас с тобой, и может сказать, что каждый народ, научившийся когда-либо делать вино, считал этот благородный напиток, во всех смыслах, божественным. История вина, существенным образом вплетена в историю людей, и в Книге Бытия виноград – дерево жизни, – воодушевлённо сказала Нелли.

– Ты так и не объяснила, при чём тут Максим?

– Сейчас узнаешь! – она оглядела зал, благо посетителей было очень мало, и махнула рукой официанту. – Скажите-ка нам, Максим, вы ведь не только технологию вина, но и коньяка изучаете?– спросила Нелли, когда тот подошёл ближе.

– Конечно! – ответил тут же официант. – Желаете…

– Подождите секунду. Вы легенду о том как появился коньяк знаете?

– Знаю, что во французском регионе Шаранта, куда входит и департамент Коньяк, в семнадцатом веке один рыцарь, алхимик и винодел, Жак де ля круа Шарон искал пятый элемент для получения золота. Он был женат, и однажды застал жену с любовников и убил обоих. Вскоре его начали мучить угрызения совести, и во сне ему явился дьявол, обещался сварить дважды заживо в котле, отделить от тела душу, и забрать её себе. Жак истолковал сон по-своему и перегнал вино через дистилляционный аппарат два раза. Во время второй перегонки отсёк «голову» и «хвост», и оставил только «душу», тем самым получив настоящий коньячный спирт.

– Что такое «голова» и «хвост»? Объясните моей подруге, – тут же попросила Нелли.

– При второй дистилляции начальный выход содержит много вредных летучих веществ – это «голова», её отсекают, далее собирают «тело», ну по легенде – «душу», содержащую от шестидесяти девяти до семидесяти двух процентов спирта. Как только концентрация спирта снижается до шестидесяти процентов, перегонку прекращают. Остаток называется «хвостом»… Мне продолжать про легенду?

– Да-да, пожалуйста!– искренне улыбнулась Нелли.

– Жак залил «душу» в дубовый бочонок и преподнес монахам в качестве презента. Те забыли о нём, а когда через несколько лет нашли и открыли бочонок, пришли в восхищение от аромата и вкуса крепкого напитка, назвав его «ангельским».

– Спасибо, Максим, огромнейшее, вы можете идти. Ну вот, – Нелли посмотрела на Лору. – От лукавого коньяк получается, хоть и принятый монахами, и ты не можешь точно утверждать, что это божье чудо. Ведь так?

– Ты меня сейчас окончательно запутала: вино, коньяк… Вино – это божественный напиток, а коньяк, значит – от алхимика, которому дьявол нашептал рецепт?

– Но монахи, в конечном итоге, его приняли за ангельский напиток. Теперь вернёмся к твоей проблеме,– Нелли отставила бокал с вином и взяла рюмку с водкой. – Ты ювелир, специалист по камням. Как там твоя профессия называется?

– Геммолог.

– Вот, точно! Ты геммолог, дипломированный специалист, позволяющий людям любоваться истинной красотой недр земли. Давай выпьем за тебя.

– Прекрасный тост, но выпьем после. Я жду вывод, Нелличка.

– Так он очень простой, моя хорошая. Какого, как говорится, чёрта, ты переживаешь? Все камни – это щедрый дар земли, они несут свой заряд энергии, обладают лечебными свойствами, – сама мне лекции на эту тему читала, и не раз. Вы облагораживаете камни, придавая им интенсивный цвет, чтобы приносить радость людям от любования красотой. То же самое можно сказать и про виноделов, которые делают вино из винограда, и не только из него. А коньяк – это своего рода тот же самый «облучённый» топаз, – образно выражаясь. Так что вы с Максимом выбрали оба одну из благородных профессий. Делайте её на совесть, это и будет правильно!…

– Может ты и права, но мне не хочется отдуваться потом, на божьем суде, за все свои убитые «чудеса».

– Опять двадцать пять! Хорошо, не нравится пример с вином и коньяком, возьмём тогда врачей-гинекологов. Им приходится делать аборты, и не потому, что к этому есть показания, а из-за капризов самих пациенток. Чем не убийцы чудес, а? Не сделаешь ты, сделает какая-нибудь бабка-повитуха, если беременная твёрдо решила избавиться от плода.

– Ну ты уже совсем утрируешь, Нелличка. Ладно, хватит, я поняла – надо делаю свою работу качественно и от души, не обращая внимание на тараканов в голове каждого из покупателей. Давай выпьем за твоё умение находить аргументы и давать понять, насколько всё относительно в жизни. Теперь я уже рада, что работаю геммологом, а не гинекологом.

– Вот и умничка. Кто бы мне вот так разрулил всё в голове? Ума не приложу, где искать хорошего повара?– развела руки в стороны Нелли. – Одно знаю точно, официанта Максима я заберу к себе в ресторан.

– Отправишь, после окончания универа, к бывшему мужу виноделу в Италию? Он там же, кстати?

– Да. И слава богу, что не выносит мне мозг своей ревностью. Как вспоминаю, так волосы дыбом. Хорошо, что Ренато адекватный.

– Везёт тебе,– Лора не смогла скрыть ноток зависти в голосе и Нелли это почувствовала. Афишировать, а уж тем более обсуждать свои отношения с молодым художником ей не хотелось. Ренато и Лора были знакомы, он обращался к ней по поводу драгоценных камней, делал на заказ ювелирные украшения в салоне. За последний год все изделия были исключительно для Нелли, чего стоили только две броши в виде бабочек: тонкая, в прямом смысле – ювелирная работа мастера, вызвала восхищение всех работников ювелирного салона. Шеф Лоры даже заказал у Ренато профессиональную фотосъёмку из-за этого, чтобы внести изделия в каталог… Когда Лора увидела обе броши на лацкане Неллиного пиджака, на вечеринке по поводу дня рождения Ренато, у неё не осталось сомнений, что у её подруги и художника не просто дружеские отношения. Лора была хороша собой, ещё и на десять лет моложе Нелли, Ренато всегда ей делать множество комплиментов при встрече и приглашал на фотосессию. Вот только Лора, при всей своей кажущейся уверенности в себе и даже наглости, в каких-то моментах, внутри была человеком нерешительным и сомневающимся. Ей требовался постоянный допинг, и Лора в какой-то момент вывела для себя форму уверенности: тридцать граммов коньяка с утра и двойной эспрессо, и весь день будет более менее легко проходить. Иногда бывало, что и в обед нужно было немного выпить, но она старалась не злоупотреблять. Когда Нелли призналась ей, что у неё серьёзные отношения с Ренато, Лора несколько недель была сама не своя от обиды, зависти и несправедливости, едва не уйдя в запой. В свои сорок лет, у неё за плечами было уже два развода, несколько коротких романов. Последние полтора года так вообще – непроходимое тотальное одиночество, потому что повзрослевший сын от первого мужа, переехал в Санкт-Петербург учиться. Лора, от отчаяния, закрутила роман с коллегой по работе, но тот оказался скуп не только на ласки, но и на подарки…

– Мне пора, хочу ещё в ресторан заехать,– вывела свою подругу из раздумий Нелли. – Без Бартоломео, чувствую, придётся мне там поселиться пока.

– Да, понимаю, – кивнула Лора. Ей и самой захотелось уже закончить этот вечер, с утра надо было рано вставать на работу.

– Предлагаю на восьмое марта встретиться у меня в ресторане. Отказ не принимается. Обещаю сюрприз,– подмигнула Нелли. Ей почему-то вдруг захотелось сделать Лоре хороший подарок, но для этого надо было сначала поговорить с Ренато…

Глава 2. В преддверии весны

Конец февраля, как и подобает русской зиме, выдался очень холодным. Ренато уже неделю не выходил из своей съёмной двухэтажной квартиры, переоборудованной под фотостудию и художественную мастерскую. Он чувствовал приближение весны, как многие творческие люди и ощущал себя слегка растерянным, как перед встречей с чем-то новым. Весна вполне себе могла заменить, по количеству красок и приятного мироощущения, на какое-то время, состояние влюблённости. Созерцание, после долгой зимы, нового времени года, несущего с собой пробуждение природы ото сна, возрождение земли… Ренато, в ноябре прошлого года, неожиданно для себя самого, увлёкся пейзажной живописью природного и урбанистического видов, и перешёл с акриловых красок на акварель. Январская выставка показала, что и в этом жанре ему удаётся передавать красоту, находя нужный ракурс. Ренато давно мечтал, ещё в Италии, в своём любимом и дорогом сердце городе Урбино, что обязательно станет одним из лучших художников современности и хотел запечатлеть этот средневековый город. Мечтам суждено было сбыться только этой зимой, когда он вместе с Нелли, провели почти месяц на своей родине в Италии. Там он успел вдоволь нащёлкать кадров новеньким фотоаппаратом, подаренным ему на день рождения его любимой Нелли, специально для пейзажной фотосъемки. Полнокадровая камера с матрицей в сорок пять с половиной мегапикселей впечатляла не меньше, чем диапазон ISO, – так называемая светочувствительность матрицы. Мастера фотосъёмки знаю, чем ниже её предел, тем качественнее получается изображение. Ренато, как профессионал, оценил это с первых кадров. Припорошенный снегом Урбино, как застывший в безвременье город, сохранил в себе дух эпохи Возрождения. Герцогский дворец Палаццо Дукале, с двумя огромными башнями, до сих пор поражал и продолжает поражать своей мощью и величием. То, что город построен на двух холмах, делает его ещё более красочным, благодаря панорамным снимкам. Ренато не составило труда находить нужные ракурсы, но и меж узких улочек он смог отыскать подходящие для съёмок кадры. Само ощущение давнего присутствия в Урбино памятников средневековья и любовь жителей города к рождённому и творившему тут великому Рафаэлю Санти, позволяло, затаив дыхание, делать снимки, которые оставались живыми – как стоп-кадры кино, готовые в любой момент продолжиться. – Урбино уже сам по себе музей под открытым небом,– говорил Ренато, не уставая водить Нелли по узким улочкам. – Ты представляешь, в кафедральном соборе, который построили ещё в одиннадцатом веке, сейчас хранятся картины Пьеро делла Франческа, Федерего Бароччио, Тимотео Вити; а церковь Сан-Спирито расписана внутри рукой великого Луки Синьорелли; а церковь Сан-Доменико украшена барельефами делла Роббиа, – продолжал Ренато и Нелли слушала его, и восхищалась достопримечательностями забывая о времени, забывая о веке высоких технологий и потерянном прошлогоднем лете, а с ним и осени. Тогда она едва не оступилась, согласившись на ухаживания пожилого банкира Бориса Евгеньевича, оказавшегося для неё слишком домашним, практичным, через чур предсказуемым и правильным. Нелли приняла предложение Ренато быть вместе отчасти и из-за желания побыстрее избавиться от начавших тяготить её отношений, будучи уверенной, что её любовь к свободе не будет ограничена. Борис воспринял новость о внезапном расставании сдержанно, но был уверен, что Нелли рано или поздно одумается и вернётся. Он продолжал ей периодически звонить, предлагать помощь и настаивать на том, что они созданы друг для друга, но Нелли понимала – назад пути нет. Последний раз они виделись на выставке Ренато, куда банкир умышленно заехал из любопытства, и сам был поражен размахом и глубиной фотографий и картин. Ренато успел написать несколько портретов Нелли, где она предстала в образе бабочки Грета Ото. Полупрозрачные одежды, а где-то и вовсе только батист и органза в качестве соблазнительного материала, под лёгкой пеленой которого, отчётливо просматривалась соблазнительная грудь и округлые бёдра. В свои пятьдесят Нелли могла дать фору многим моделям, не только по стройности фигуры, но и по упругости кожи… и умению сводить с ума одним только взглядом. А ещё у неё была невероятная сила воли. При наличии ресторана, любви к алкоголю и сладостям, Нелли не позволяла себе терять форму, а с ней и внешнюю привлекательность. Но Ренато считал, что это благодаря внутренней гармонии с собой, умению наслаждаться жизнью, и любить. Он был уверен, что Нелли создана для любви, и ему под силу эту любовь в ней приумножить, и самому оставаться наполненным до краёв. Чем больше Ренато отдавал ей любви, тем полнее ощущал её в себе, и его это возбуждало, даже когда Нелли была с ним холодна, как в последнее время. Она так и нашла замену шеф-повару Бартоломео, постоянно предпринимая попытки контролировать работу его помощника. Тот отчаянно старался, но как только Нелли уезжала из ресторана, умудрялся испортить очередное блюдо. – Это уже ни в какие ворота не лезет,– сказала она, позвонив Ренато. – Поговори с Бартоломео, может он попробует найти кого-то на замену. – Какие ворота, Нелли? Per favore, parla chiaramentе (с итал. – пожалуйста, говори яснее), – растерянно произнёс Ренато. Он только успел прикурить, сделав перед этим глоток обжигающего кофе, и приготовился размышлять над новыми образами для очередной фотосессии. – Да господи ты боже мой, ну конечно ворота ни при чём, но ты уже должен был научиться понимать меня с полуслова! Мне нужен срочно шеф-повар, иначе придётся закрывать ресторан! Хоть бери да в Италию лети за специалистом… Ну нет у нас в стране лучше повара, чем Бартоломео! – Calmati! Abbi pazienza, mio caro! (с итал. – Успокойся! Имей терпение, моя дорогая!) – от волнения и неспособности молниеносно помочь, Ренато перешёл на итальянский. – Где ты сейчас? – Выезжаю в ресторан, через два часа он откроется, мне нужно всё проверить. – Я хочу тебя увидеть, Нелли. Пять минут всего, я так соскучился, аmore mio. Приезжай, я позвоню Бартоломео, тебе не надо так волноваться. – Ты ещё на возраст мой намекни, так чтобы я окончательно разозлилась и выгнала этого повара с руками из одного места, из ресторана. – Я ничего не понимаю, просто жду тебя в студии,– быстро ответил Ренато и отключил связь. Это было единственно верным решением заставить Нелли приехать, потому как спорить или доказывать, а уж тем более оправдываться было бесполезно. Он хорошо её изучил, и знал, как остудить в ней готовый к извержению вулкан. Накануне к Ренато заезжал банкир, тот самый Борис Евгеньевич, забрал несколько портретов Нелли с последней выставки, чем раззадорил пылкую мужскую натура художника. Это не был укол ревности, нет, напротив – понимание, что твою женщину ценят и обожают, боготворят и любят, пробудило в Ренато воина-охотника. Выбор он всегда оставлял за женщиной, и сейчас Нелли была с ним, автоматически делая его победителем. «Борис остался в прошлом, и ни один его поступок больше, не заставит меня вернуться»,– как-то сказала Нелли и Ренато успокоился. Но вчерашний приезд, заставил его немного задуматься, от чего-то начать переживать. Борис мог прислать кого угодно, связаться с менеджером Ренато, который организовывал последние несколько выставок, и вообще остаться инкогнито – купил кто-то там картины, даже не торгуясь, и прекрасно. Но банкир сделал всё настолько открыто и так самоуверенно, что Ренато был на грани. После осознания себя победителем, его накрыла волна раздражения и гнева, будто Нелли была королевой, а Борис королём, а он лишь обычный художник при дворе. Что касалось королевы, то тут и говорить было нечего, но уступать какому-то, пусть и банкиру, место короля, Ренато не собирался. Прошедший вечер стал негласным началом войны между ними, и оба это прекрасно поняли. – У меня не больше двадцати минут, и я надеюсь успеть выпить твой наивкуснейший кофе, и поговорить с Бартоломео,– раздалось с первого этажа. Ренато бросился встречать Нелли, радуясь как мальчишка, что она всё-таки приехала. – Кофе, конечно! – он обнял её, целуя в холодную с мороза щёку. – Самый лучший кофе для единственной в мире королевы, сейчас будет готов! – Ты снова заперся в своей берлоге и напрочь забыл, что в мире полно действующих королев, мой милый,– снимая пальто и отдавая его Ренато, Нелли тут же принялась загибать пальцы, перечисляя страны, где правят монаршие особы. – Нидерланды, Швеция, Норвегия, Иордания, Бельгия, Япония, и ещё не меньше двадцати стран, а я даже не титулованна. Так, дай мне тапочки, а то я натопчу тут, потом сама же и убирать буду. Зима неожиданно наступила, в конце февраля, к вечеру есть шанс не добраться до дома. – Ты можешь остаться,– Ренато помог Нелли переобуться, и продолжал сидень на корточках у её ног. – Я соскучился,– сказал он обнимая её за бёдра и прижимаясь ухом к её животу. – У тебя осталась там хотя бы одна бабочка для меня, mia regina? (итал. – моя королева?) – Перестань, Ренато, у меня мало времени. – Я ничего не хочу слышать, Нелли, ничего… Оставайся, я отменяю твою работу на сегодня, готов заплатить все убыточки… – Убытки,– рассмеялась Нелли, не в силах сопротивляться крепким, но в то же время нежным мужским объятиям. – Как ты это делаешь? – Что? – Ренато расстёгивал ей блузку, спешно, но умело, как будто только и делал, что тренировался до этого молниеносно справляться с мелкими пуговками. – Хочу тебя, – услышала Нелли, когда он принялся целовать ей мочку уха, потом ощутила поцелуи на шее. Горячие губы Ренато слегка обжигали, поцелуи обладали какой-то магической силой, возбуждая каждую клеточку кожи. Нелли была не в силах уже сопротивляться, когда он поднял её на руки и понёс в спальню. Она запросто могла отдаться ему прямо здесь, в прихожей, зная, что это будет не менее страстно. Ей было по большому счету всё равно, где её настигнет этот ураган вожделения, возбуждающий внутри всё, до самых атомов. И бабочки, о которых спрашивал её Ренато, неистово бились внизу живота, их хотелось выпустить на волю как можно быстрее… Нелли всё ещё надеялась прийти в себя, включить сознание, чтобы поехать на работу, но это было выше её сил. Ренато умел обезоруживать волю и дух, умел брать в плен, умел изнемождать и воскрешать и душу, и тело. В такие моменты Нелли прощала ему всё и завидовала самой себе, жалея, что не сдалась на несколько лет раньше. Звонок мобильного, спустя час, прозвучал как раскат грома сопровождаемый колокольным перезвоном. Странная смесь звуков была не что иное, как звон связки ключей и вибрирующий на них телефон, с ударным рингтоном играющим на полную мощь. Назойливую и раздражающую мелодию Нелли выбрала умышленно, чтобы не пропускать важные звонки, по большей части на работе, да и в машине, если телефон случайно завалится под сидение. Она с трудом пришла в себя, не особо понимания, где находится. Сказывалась усталость прошедших двух недель, а последний остаток сил отнял Ренато. После головокружительного секса с ним, ей хотелось немного поспать, хотя он был готов продолжать… – Пусти, мне надо ответить,– сказала Нелли, гладя его по голове, но тот неистово ласкай её грудь, рука скользила всё ниже и Ренато начал вновь возбуждаться, едва сдерживая себя. Он хотел сначала возбудить Нелли… – Да стой ты! – Oh Madonna, è insopportabile (итал. – это невыносимо)! – Невыносимо было поддаться на твои сладкие поцелуи и остаться,– Нелли с трудом освободилась от его объятий и сползла с невысокой, но при этом очень широкой кровати. Не удосужившись даже накинуть на себя хоть что-то из одежды, она побежала в коридор. Звонил поставщик вина, пришлось ответить, потом перезвонить администратору ресторана. Ренато принёс ей тапочки и свой махровый длинный халат, накинул его ей на плечи и пошёл на второй этаж, где у него была фотостудия и художественная мастерская. – Где мой кофе? – тихо спросила Нелли, поднявшись спустя десять минут туда же и застав Ренато в глубокой задумчивости перед новым эскизом. – Сейчас сделаю, – ответил он спустя секунд тридцать, продолжая смотреть на холст, где множество перекрывающих друг друга линий держали, как на тоненьких спицах, женский стройный силуэт. – Двойной и без сахара, пожалуйста,– Нелли успелв уже надеть блузку и брюки в спальне, и теперь торопилась в ресторан. Она и так задержалась на час дольше, чем планировала, возможно, что и осталась до утра, если бы не звонок телефона. Потом бы ругала себя за слабость, злилась на всех. – Ты позвонишь Бартоломео, мой хороший? – спросила она, когда Ренато принёс ей свежесваренный кофе и рюмочку домашнего итальянского ликёра «Франжелико», сделаного из лесных орехов. – Как ты умудряешься хранить его так долго? – Нелли сделала глоток ликёра и зажмурилась от удовольствия. – Оставил специально для тебя, моя королева. Я больше предпочитаю вино, ты же знаешь. Кстати, как тебе эскиз? – Как всегда – умопомрачительно. А кто это? – Нелли потянулась за телефоном Ренато, чтобы напомнить ему о своей просьбе позвонить Бартоломео. – Эта женщина похожа на тебя, но я пока ещё не определился с точностью образа, жду вдохновения. – У меня к тебе предложение, точнее просьба. – Я же сказал, что позвоню Бартоломео, – Ренато забрал у неё из рук телефон и принялся листать список контактов. – Да я про другое, – Нелли продолжала смаковать ликёр забыв об остывающем кофе. – Моя давняя подруга Лора, да ты знаешь её, в ювелирном салоне работает, камешками занимается и продажей эксклюзивных изделий. На твоём дне рождении тоже была… – Конечно я знаю её – блондинка с глаза как у дикой кошки, и очень острыми когтями. Это у неё я заказывал две твои spille… spille,– он забыл перевод слова. – Броши, – поспешила ему на помощь Нелли. Она прекрасно понимала и говорила по-итальянски.– Значит тебе будет проще выполнить мою просьбу, и образ вроде бы уже готов,– она от радости захлопала в ладоши. – Ты можешь портретик её быстро сообразить… до восьмого марта? Хочу подарок ей сделать. – Она может приехать позировать? – Ренато продолжал смотреть на экран телефона, думая, как позвонить и начать говорить с Бартоломео, чтобы тот его сразу не послал куда подальше. Темпераментный шеф-повар хоть и был мастером на кухне, на дух не переносил конкуренции. У него в последнюю очередь хотелось спрашивать о достойной замене в ресторане. – У меня есть парочка фотографий, правда двухгодичной давности, но всё же,– не обращая внимания на задумавшегося Ренато, говорила Нелли. – Лора не сильно изменилась, разве что немного похудела, – она показала снимки в телефоне, но взглянув, Ренато лишь покачал головой. – Это плохо,– добавил он. – Один раз она может приехать? – Как ты себе это представляешь? Сюрприза уже не получится, радость моя. – Но это плохо,– ещё раз повторил Ренато, увеличив фотографию и уткнувшись чуть ли не носом в экран. – А как же твоя феноменальная память? Я же не требую от тебя точной копии. Так, – Нелли провела рукой в воздухе, – в общих чертах. – Хорошо, я попробую, но если будет… – Не будет, у тебя всегда очень хорошо получается всё. Спасибо, за кофе и ликёр, мне пора, ангел мой. Дел выше крыши. Про Бартоломео не забудь, пожалуйста. – На кого она похожа? – Кто? – Нелли уже начала спускаться по лестнице, Ренато шёл сзади, не отрывая глаз от её округлых бёдер, в обтянутых джинсах. – Подружка твоя. На кого она похожа? – Ты же сам сказал, что у неё кошачьи глаза. Слу-ушай,– Нелли развернулась посреди лестница и подняла голову. – А если мы сделаем из Лоры хохлатку двухцветную, а? – Это кошка такая? – Ха-ха, нет! Это бабочка Leucodonta bicoloria, если говорить о международном названии. Сейчас,– Нелли тут же принялась искать фотографию, открыв в своём телефоне одну из поисковых систем.– Гляди какая белая и пушистая очаровашка. – На белый ковёр похожа, с коричневыми пятнами,– покачал головой Ренато, давая понять, что он не видит Лору в этом образе. Ему хотелось чего-то более хрупкого и красочного. Образ же хохлатки двухцветной напоминал ему богатую королевскую мантию из плотной ворсистой белой ткани. – Хорошо, а вот это? Из павлиноглазок – Aglia tau? – Нет, мне нравится вот эта, справа,– он спустился на две ступеньки и ткнул пальцем в экран. – Пра-авда?– Нелли задумалась приблизив картинку. – Это тоже из павлиноглазок – Saturnia pyri – Большой ночной павлиний глаз или павлиноглазка грушевая. Ну, я поздравляю тебя, блестящий выбор. – Спасибо,– Ренато расплылся в улыбке, рисуя уже в голове эскиз будущего портрета.

– Не провожай, а то это рискованно и убыточки точно станут убытками! – крикнула ему Нелли уже успев спуститься. – Бартоломео привет от меня!

Глава 3. Лора

Ренато не спал уже вторые сутки после ухода Нелли. Образ Лоры должен был хоть немного его возбуждать, чтобы создалась картина от которой невозможно отвести взгляд. Халтурить он не привык, и «в общих чертах», как выразилась его любимая Нелли, не получалось создать что-то живое. Все картины Ренато можно смело было назвать живыми, с душой и даже своим характером, а тут ничего не выходило. Он присел прямо на пол и потянулся за пачкой сигарет, времени оставалось мало, меньше двух недель, а планов, помимо просьбы Нелли, невероятно много. Ренато прикурил и посмотрел на часы, день был в самом разгаре и он решил поехать в ювелирный салон, где работала Лора. Десятиминутного общения ему будет достаточно с лихвой, благо повода заехать к ней на работу долго искать не надо. Маленький подарочек для Нелли в преддверии любимого женщинами праздника, чем не повод? Погасив недокуренную сигарету, встав и посмотрев в огромное окно, Ренато взял телефон, чтобы вызвать такси. Только сейчас он вспомнил про то, что обещал Нелли позвонить Бартоломео. Настроение ещё больше ухудшилось, но деваться было некуда. Давний приятель ответил сонным голосом, естественно на итальянском, что очень рад его слышать. Минут пять ещё рассказывал в подробностях о собственном здоровье:

– Врачи обещали, что ходить я буду, вот только не знают когда,– добавил он в конце, а после сам заговорил об интересующем Ренато вопросе, не дав ему даже сказать ни слова. – Не знаю, удобно будет предложить вместо себя кого-то другого? У меня на примете есть хороший шеф-повар. Я всё равно вернусь в Италию, здесь мне делать больше нечего. Русский язык я так и не выучил, чтобы вести курсы поваров, а стоять у плиты я не смогу. Нет, смогу, конечно, но тут вопрос времени.

– А ты из какого города, я забыл? – перебил его Ренато.

– Позитано, это на Амольфитанском побережье южной части Италии. Курортный городок, и там, кстати, можно неплохо зарабатывать. Во всяком случае сейчас я в безвыходной ситуации, и любые деньги не будут лишними.

– Не верю, что Нелли тебе не помогает.

– Помогает, и ждёт, что я вернусь, но ты меня знаешь, я даром есть хлеб не привык, и в долг жить не хочу. Нелли не виновата, что я попал в аварию, и ничего мне не должна. Жду решения по страхованию, потом отдам ей всё до последнего цента… Ты прости меня, Ренато, мне на процедуры пора. Телефон шеф-повара я тебе сейчас пришлю.

– Спасибо, Бартоломео. На днях заеду к тебе в больницу. Выздоравливай, друг! – Ренато выдохнул с облегчением, как только закончил говорить. Одной проблемой стало меньше, теперь ему хотелось побыстрее обрадовать Нелли прекрасной новостью. «Воистину, – подумал он. – Никогда нельзя быть на сто процентов уверенным, что ты знаешь как поступит тот или иной из твоих друзей. Бартоломео оказался человечным и совестным и сам предложил на своё место другого, а я на него повесил ярлык эгоиста». Взгляд на разбросанные по полу эскизы вернул Ренато к мысли, что он собирался в ювелирный салон, где работа Лора. Пришедшее на телефон сообщение вновь поменяло ход мыслей, и он набрал номер Нелли.

– Думала уже подавать в розыск,– ответила она тут же. – Хорошо, что я не ревнивая, иначе примчалась бы ещё вчера.

– Может поэтому мы и вместе, что доверяем друг другу. А я звоню с хорошей новостью.

– Сейчас для меня только одна новость может стать хорошей, Ренато. Ну же, не тяни, прошу! Это то, о чём я думаю? Ты нашёл мне шеф-повара?

– Не я, а сам Бартоломео предложил, и уверен, ты будешь довольна, моя королева.

– Кто он? Итальянец? Сколько лет? Какой у него разряд?…

– Стоп, стоп, я не знаю таких подробностей. Телефон его я прислал тебе сообщением… Вечером могу рассчитывать на вкусный домашний ужин?

– Конечно, радость моя! Позвони только, вечер – понятие растяжимое. И, спасибо тебе.

– Всё ради тебя, amore mio!

К ювелирному салону Ренато подъехал только спустя час. Помимо того, что он долго собирался, ещё и погода окончательно испортилась – снег продолжал идти с двойной силой. Дорожные службы пока ещё справлялись с расчисткой дорог, но по всем новостям продолжали предупреждать, что к вечеру город может занести, так как техники не хватает. Ренато не привык менять свои планы, особенно, если это касалось творчества. Внутри уже зарождался огонёк вдохновения, на который должны были вот-вот слететься мотыльки и начать свой танец. Возможно, что это будет только один мотылёк танцующий откровенное танго или зажигательную неаполитанскую тарантеллу. Или же вовсе – балет: тот самый, зародившийся в Италии в эпоху Ренессанса, когда он был ещё частью итальянской оперы. А потом уже только ставший популярным во Франции и во всём мире, благодаря французам, учившимся у итальянских мастеров…

– Рада вас видеть,– сказала Лора, мгновенно узнав Ренато, как только он вошёл в ювелирный салон. Сегодня была её смена – три дня в неделю она принимала заказы, консультировала и занималась продажей ювелирных изделий; остальные три трудилась по основной специальности – геммологом.

– Я бы хотел заказать серьги,– поздоровавшись, сказал тут же Ренато, при этом внимательно рассматривая лицо Лоры, стараясь запомнить даже расположение едва заметных морщинок у внешних уголков глаз.

– Вам с камнями или без? Какая-то конкретная форма интересует?– Лора слегка покраснела от смущения. Не знала бы она, что Ренато живёт с Нелли, точно подумала бы, что он на неё запал. Такой откровенный взгляд мог позволить себе только холостяк, ловелас или нахал. Нет, ещё, конечно же, итальянец – красивая женщина рождена, по мнению всех без исключения итальянцев, чтобы радовать взгляд мужчины. В этом можно было убедиться и глядя на великолепных красавиц на полотнах велик итальянских художников. Чего только стояли и продолжают стоить полотна: Франческо Айеца и его «Певица Матильда Джува-Бранка»; Рафаэля Санти и «Дама под покрывалом», она же «Донна Велата»; или «Святая Екатерина Александрийская» Караваджо; или Аньоло Бронзино и «Портрет Элеоноры Толедской с сыном»…

– Я хотел бы что-нибудь лёгкое и очень нежное, – медленно произнёс Ренато,– он уже представил Лору в образе одной из бабочек предложенных Нелли, и мысли моментально начали создавать эскиз за эскизом.

– Есть чудеснейшие снежинки,– Лора принялась выдвигать широкие плоские ящики под витринами, вспоминая, что у них есть эксклюзивного и подороже. Ренато никогда ещё не интересовала сумма покупки, а значит у неё есть шанс продать хорошую и стоящую, во всех смыслах, вещь. «Шеф будет доволен, – улыбнулась своим мыслям Лора, и удачному стечению обстоятельства. – Завтра можно будет попросить аванс». – Вот ещё, – она положила на прилавок миниатюрных черепашек, с дрожащими лапками и головами, но Ренато покачал головой. – А вот это? Очень нежные серьги пятьсот восемьдесят пятой пробы с аметистом, цитрином, топазом и гранатом.

– Нет, надо очень нежное, как, – слово вертелось на языке, но он не мог вспомнить. – Piuma… Понимаете?

– Не совсем. Точнее – вообще не понимаю,– расстроено ответила Лора, но Ренато уже сам нашёл на одной из вертикальных витрин то, что примерно хотел, и ткнул пальцем в стекло. – Покажите это, пожалуйста.

– Прекрасный выбор, эти пёрышки, действительно, очень нежные.

– Да, piuma, точно – пёрышко,– обрадовался Ренато как ребёнок. Теперь Лора смотрела на него с нескрываемым любопытством. Кареглазый шатен, ростом чуть выше среднего, с вьющимися волосами, прямым носом и большими чувственными губами с очень чётким контуром, – с Ренато самого можно было писать портрет. – Если бы хоть раз посмотреть, как он работает в своей мастерской,– подумала Лора. – Боже, ну почему Нелли так везёт всегда?…

– А вы можете померить их? – спросил Ренато, сделав шаг назад и слегка наклонив голову вправо. Серьги уже лежали на прилавке рядом с другими украшениями и немного терялись на общем фоне. Лора слегка замешкалась, потом переложила их на покрытый чёрным бархатом футляр. Мерить изделия им строго запрещалось. Ренато вновь подошёл ближе, от него пахло дорогим мужским парфюмом с отчётливо ощутимой ромовой нотой в окружении пряных и различных древесных нот.

– Это новая модель, на английской застёжке, очень прочной,– затараторил Лора. – Цепочка якорного плетения и два золотых пера. То, что побольше из белого золота, а второе из розового. Добавлю ещё, что это родированное золото.

– Что?

– Золото покрыто тонким слоем родия, для прочности и ещё большего блеска.

– Хорошо,– Ренато стало жарко и он позволил себе снять пальто, благо в салоне покупателей больше не было. Лора глянула на висящую в одном из углов камеру, потом всё-таки вышла из-за прилавка.

– Чай или кофе? – она подошла к Ренато и забрала у него пальто, положила на одно из кресел стоящих у окна.

– Кофе… без сахара. У вас жарко тут,– добавил он, смотря как за окном продолжает идти снег.

– Да, шеф переживает, чтобы мы не заболели и включает отопление на полную мощь,– кокетливо заулыбалась Лора, мысленно прося всех святых, занести город снегом окончательно. Если Ренато не сможет уехать, у них будет время пообщаться. Она потянулась к телефону, чтобы попросить сделать кофе.

– У вас хороший шеф.

– Да-а, о-очень,– с иронией ответила Лора, при этом вспоминая, что надела сегодня дорогое нижнее бельё, и как удачно. «Чего только не случается в жизни, и чем я хуже Нелли? Да ещё и моложе… Тьфу, о чём я вообще думаю?! Дура! Тут бы серьги продать…» Лора спохватилась и пошла к витрине, она вспомнила про оригинальный комплект из золота с топазами, в виде изящных перьев. Девушка, помощница или как нынче принято называть – кофе-леди, принесла на подносе две чашечки кофе, а к ним вазочки с печеньем и шоколадными конфетами, и две бутылочки воды. Не поднимая головы, она поставила всё аккуратно на небольшой столик у кресла, где сидел Ренато и поспешила уйти.

– А если вот эти серьги, из комплекта?– Лора подошла с большим квадратным бархатным футляром, где помимо серёг, лежали ещё кольцо, кулон на тонкой цепочке и браслет.

– Santa Madonna! È molto affascinante! – тут же выразил Ренато своё восхищение на итальянском и повторил на русском. – Это очень очаровательно!

Лора присела на соседнее кресло и положила раскрытый футляр на столик, чтобы Ренато как следует смог разглядеть изделия. Изящные, тонкие линии, имитирующие образ и детали пера, с голубыми топазами, и россыпью мелких белых топазов. Это была тонкая ювелирная работа, во всех смыслах.

– Я хочу купить всё,– спустя не меньше минуты, сказал Ренато. Он решил, что не обязательно дарить сразу весь комплект, но могут найтись ещё множество поводов, когда ему захочется порадовать Нелли. Зачем рисковать, ведь комплект могут продать по частям, и тогда ему придётся ждать выполнения заказа. – Сколько это всё стоит? – он обвёл пальцем вокруг футляра.

– Секундочку, сейчас скажу,– Лора молниеносно бросилась к каталогу с ценами, успев прихватить калькулятор. – Может ещё кофе или чего-нибудь покрепче: вино, коньяк, виски?

– Нет… А вы не пробовали покрасить волосы в другой цвет? – тут же, без всяких пауз и стеснения, спросил Ренато. – К вашим глазам нужен пепельный оттенок.

– Неожиданно! Не будь вы художником…

– Ох, простите, это профессиональные тараканы в моей голове или как это по-русски говорится, не знаю,– он заулыбался и Лора улыбнулась в ответ. Ренато нравился ей всё больше и больше. Они впервые так долго были наедине, в прошлые разы и покупатели, и сам шеф бывал в салоне, и другие продавцы. Сегодня всё так удачно совпало, что никого нет. И судя по тому, что шеф ещё не появился, он очень занят, а может и вовсе уехал пораньше домой, в такой-то снегопад. «Как бы самой тут не остаться ночевать,– подумала Лора, но глянув ещё раз на Ренато, решила, что можно и остаться, если он составит ей компанию. Благо, в её просторном кабинете, на втором этаже, имеется раздвижной диванчик. Пока ей не приходилось им пользоваться, но тут сам бог велел. Она вот только никак не может подбить сумму комплекта, цифры перед глазами расплываются. – Возьми себя в руки, милая, не позволяй этому итальянцу сводить тебя с ума. И ведь знает, гад, что умеет обольщать! Вон как лыбиться сексуально…» Выдохнув, она заставила себя сосредоточиться и тут же принялась щелкать клавишами калькулятора. – С сорока процентной скидочкой, как постоянному клиенту, с вас двести шестнадцать тысяч триста семьдесят один рубль.

– Хорошо. Вот, пожалуйста, – Ренато встал и подошёл к прилавку, протягивая Лоре кредитную карту. Его внимание привлекла небольшая серебряная брошь в форме мухи.

– Очень красивая… Это топаз?– он наклонился ниже, чтобы рассмотреть под стеклом витрины большой голубой камень имитирующий спинку мухи.

– О, это моя любимица! Я называю её мадам Брошкина,– сходу поняв о какой броши идёт речь, ответила Лора. – Это не топаз, а ситалл. А лапки и крылышки инкрустированы прозрачными и синими фианитами.

– Ситалл?

– Да, или наноситалл – это камень синтезириванный в лабораторных условиях, и по всем химико-физическим параметрам повторяет натуральность минералов. И вы, кстати, в чём-то правы, потому что по своим свойствам ситалл близок к природному топазу. Ещё хочу отметить, прочность камня и кристальный блеск даже в крупных образцах. Ой, простите, это профессиональное, – Лора прикрыла ладонью рот.

– Нет-нет, не просите прощения, вы очень интересно рассказываете. А можно посмотреть?

– Конечно,– она тут же достала брошь и протянула Ренато. – О камнях могу рассказывать бесконечно. Так же, наверное, как вы о художниках, да?

– Да-а, – засмеялся Ренато. – Особенно, если это итальянские художники. А сколько стоит эта spilla, простите – брошь?

– Секундочку,– Лора прищурила левый глаз, прикидывая, какую скидку она может сделать, и тут же озвучила, найдя цену в каталоге. – Шесть тысячь сто, для вас с шестидесяти процентной скидкой, это будет две тысячи четыреста сорок.

– Долларов?

– Ну что вы?! Рублей, конечно. Брошь же серебряная, но при этом правда, серебро родированное – почти вечное.

– Я её беру!

– А вы серьёзно про цвет волос спросили?– не удержалась Лора, когда все формальности были улажены и они присели в кресла.

– Да, у вас красивая форма глаз, вы очень fotogenico. Э-э, фотогеничны, вот.

– Не знаю. Я не люблю фотографироваться,– не соврала Лора.

– У вас есть моя визитка?!

– Есть…

– Позвоните, я всегда найду для вас время, чтобы сделать несколько снимков. Жаль, у меня нет с собой фотоаппарата, мы могли бы прямо здесь попробовать. Но вы подумайте, я серьёзно.

– Ловлю на слове, Ренато.

– А, это хорошее русское выражение, я его знаю. Договорились. Вы мне очень помогли сегодня, спасибо.

– Это вам, спасибо,– раскрасневшись вновь, ответила Лора. Парфюм Ренато, древесно-пряный, тянущий за собой аромат рома, сводил её с ума или это всё только ей казалось? Или это был не парфюм, а его природная сексуальность в голосе, и химия с феромонами? В любом случае сегодня ей не стоило надеяться ни на что, кроме похвалы шефа за отличную выручку. Такси, которое попросил вызвать Ренато, уже мчалось по более менее расчищенному проспекту прямиком к ювелирному салону.

Глава 4. Полёт не может длиться вечно

– Иди ко мне, мой ангел,– раскрывая объятия и радостно улыбаясь, проговорила Нелли, встречая Ренато. – Я без звонка,– целуя её в щёку и обнимая крепко, ответил он. – Ваша русская зима – это непредсказуемая женщина. Никогда не угадаешь, какое у неё настроение будет вечером. – Ты к чему это, философ мой? Неужели испугался снежных заносов, или в Италии не бывает снега? – Бывает, конечно, – Ренато задумался, смотря в потолок. – В Альпах, больше чем полгода снег, но это – горы. А тут тепло было в январе, а в конце февраля, как вы там русские говорите – пипец какая холодрыга. – Пошли, холодрыга ты моя, кормить тебя буду,– Нелли взяла его под руку. – Как чувствовала, попросила Антонио приготовить «Минестра ди чечи». Заодно и снимешь пробу, и скажешь мне – соответствует ли вкус тому, что в Италии принято называть «зимним супом»? – Хочешь сказать, что новый шеф-повар уже тут? Я же только днём говорил… – А то! Бартоломео меня, конечно, о-очень удивил. Не ожидала. Даже не надеялась на удачу. Антонио хоть и молод, но на кухне чувствует себя как рыба в воде. – Я могу с ним познакомиться? – Что значит могу? Ты просто обязан с ним познакомиться, но… после того как поешь. Так скажем – чтобы время даром не терять. Может, он только косит под итальянца, хотя говорит, что родился и вырос в Пьемонте… – Questo è vero? Quindi chiedigli di cucinare «Minestra di noci» (итал. – Это правда? Тогда попроси его приготовить «Minestradi noci») – радостно воскликнул Ренато, от восторга автоматически перейдя на итальянский. – Это очень вкусный суп. – Ореховый что ли? – Да! – Ренато облизнулся и принялся перечислять ингредиенты. – Мясной бульон, noci… – Не noci, а грецкие орехи, если уже по-русски говорить. – Ну да, грецкие орехи, масло сливочное, сладкая тыква… – Ты с тыквой любишь? – Можно и без. Пошли на кухню, пусть твой Антонио сварит! – Во-первых, он не мой, а во-вторых – у него на плите бурлит «Minestra di ceci», ты забыл? Сытный супчик с нутом, луком, чесноком, морковью и сельдереем. Я попросила добавить ещё артишоки и картофель. – Хорошо, пусть будет этот,– согласился Ренато сглатывая слюну. Он действительно очень проголодался. Последние два дня прошли в творческой работе, за которой всегда и время течёт незаметно, и аппетит пропадает. – Ешь, ешь, ангел мой,– сидя за столом напротив, говорила улыбаясь Нелли. – В последнее время мы с тобой редко видимся, но с сегодняшнего дня, надеюсь, всё будет как прежде. – Угу,– только и смог ответить Ренато, суп действительно был очень вкусный, в меру горячий, и не перенасыщен приправами. – Вина выпьешь или чего-нибудь покрепче? Может водочки? А на второе ты что хочешь? – Алкоголь не хочу, хотя… Вина красного можно, – Ренато аккуратно протёр рот салфеткой. – А мясо какое есть? – Какое твоя душа желает. Предлагаю мясное ассорти на гриле, заодно и я с тобой поем. Там и колбаски мясные, и рёбрышки, и медальон, и картошечка с розмарином, а? – Нелли подняла руку, чтобы позвать официанта. Ренато кивнул, соглашаясь с перечисленным ассортиментом. – А почему я не слышу восторженных слов о супе? – Minestra molto saporito (итал. – суп очень вкусный). Grazie! – Подожди благодарить, сначала надо мясо попробовать. – Ты меня пригласила как кролика? -А ха-ха!– Нелли не смогла сдержать смех.– Какого кролика, Ренато? А-а, ты про подопытного кролика?! Не-е, ну как можно, ты что? Просто, кто лучше тебя сможет оценить итальянскую кухню, милый? Если бы ты в Италии открыл русский ресторан, и взял русского шеф-повара, я бы с удовольствием попробовала все блюда в меню. – Да, прости, ты права,– Ренато иногда проявлял несдержанность и говорил всё, что думал. Это касалось и отношений. Сейчас он был слегка раздражён, в голове, после встречи с Лорой, уже вовсю шёл творческий процесс. Ему хотелось бы побольше узнать у Нелли о её подруге, но тогда пришлось бы рассказать о визите в ювелирный салон… Ренато не хотел раньше времени ничего говорить, возможно, что на восьмое марта, когда он подарит Нелли серьги, тогда и расскажет. А пока он спешил насытить желудок и поехать в свою студию. Мясное ассорти оказалось выше всяческих похвал. После, Нелли заказала ещё и лёгкий десерт на усмотрение шеф-повара и попросила, чтобы тот лично принёс его к столу. Антонио появился весь раскрасневшийся, но довольный, зная, что десерт должен понравиться. Он планировал работать тут долго и старался изо всех сил. Антонио вообще давно хотел переехать в Россию и когда Бартоломео пригласил его работать на своё место, не раздумывая согласился. В свои сорок пять, он всё ещё был холост, и хотел найти красивую русскую женщину – это была его давняя мечта. Антонио нравились женщины постарше, и когда он узнал, что хозяйка ресторана ещё и не замужем, воодушевление стало сродни затянувшейся эйфории. Ренато оценивающе рассматривал нового шеф-повара. В отличие от Бартоломео, с которым сразу удалось найти общий язык, Антонио показался ему чересчур самоуверенным. К тому же ещё и весьма симпатичным. Нелли успела охарактеризовать его внешность как «Красавчик комиссар Каттани, из сериала «Спрут». Ренато с ней был согласен, перед ним стоял второй Микеле Плачидо в возрасте сорока пяти лет. Антонио кивнул в знак приветствия, пожелал приятного аппетита, при этом не сводя глаз с Нелли. О Пьемонте, откуда новый шеф-повар был родом, Ренато знал многое и ему захотелось удостовериться, настолько ли Антонио крут, как кажется. Но тот не задумываясь отвечал на все вопросы, чем ещё больше стал раздражать Ренато. – В винах значит тоже разбираешься?– продолжал он, заранее понимая, что это глупый вопрос. В Пьемонте, помимо того, что делают множество известных сыров, включая «горгонзоло», «таледжо» и «рабиола»; так ещё и производят вина – Неббиоло, Барбареско и Бароло. – Десерт «Боне», выше всяческих похвал, Антонио! È gustosissimo! – сказала Нелли, устав слушать, как распинается её шеф-повар и заметно злиться Ренато. – Ci ho provato molto. Grazie. (с итал. – Я очень старался. Спасибо). – Ты можешь идти,– она махнула рукой и перевела взгляд на Ренато. – Мне показалось или Антонио тебе не понравился? – А почему он должен был мне понравиться, он же не девушка? Курить я могу тут? – Да, зачем ты спрашиваешь?… Я не узнаю тебя, мой хороший. Если бы я не знала, что чувство ревности тебе не знакомо, то подумала… – Non sono geloso! Dove ti è venuta l'idea?(с итал. – Я не ревную! С чего ты взяла?) – Ренато снова перешёл на итальянский, его вдруг резко стало всё раздражать и захотелось уйти. Он вспомнил про недавний приезд банкира, бывшего ухажёра Нелли. Ревновал ли он сейчас к новому шеф-повару Нелли? Об этом ему даже не хотелось задумываться, но что-то явно было не так. – Ты знаешь, что в Пьемонте есть Университет гастрономических наук? – как ни в чём не бывало продолжила Нелли. – Кстати, Антонио мне обещал хорошего поставщика трюфелей, сыра и вина… – Пусть найдёт себе хорошего репетитора по-русскому,– невпопад ответил Ренато. А то будет как Бартоломео, только на итальянском говорить, а потом авария какая-нибудь и всё – addio Russia! Но готовит твой Антонио и правда вкусно. Поздравляю! Прости, мне пора! – Куда это ты собрался? Подожди полчасика, вместе поедем,– Нелли от неожиданности даже встала. Она не могла понять, что творится с Ренато, и не хотела никуда его отпускать. – Давай завтра увидимся, хорошо? Тебе не надо из-за меня отменять работу… – Да, ты прав… прав,– Нелли тяжело вздохнула и присела обратно на стул. – Бартоломео сказал, что Антонио прилетел меньше недели назад, живёт пока у него. Ну, Бартоломео в больнице же. Я просто думала, ты мне поможешь, Ренато, но вижу, что лучше тебя не напрягать. – Прости, я не понимаю, что со мной случилось. Я не знаю как помочь? Ещё я не понимаю, если Бартоломео мне только сегодня сказал про этого шеф-повара, зачем тот прилетел заранее?– Ренато взял со стола бокал с недопитым вином и взболтнул его легонько. – Что тут непонятного? Просто так сложились звёзды,– Нелли показала указательным пальцем вверх. – Антонио собирался в Россию, Бартоломео попал в аварию. – А виза? Или ты не знаешь, что в Россию нужна виза, и получить её можно только по приглашению? – Может уже и не только по приглашению, это ещё надо уточнить, но в одном ты прав – виза нужна. Бартоломео пригласил Антонио ещё в конце прошлого года, тот хотел прилететь, чтобы найти себе тут невесту. – Нашёл? – спокойно спросил Ренато и посмотрел на часы. Этот разговор его тяготил и больше походил на выяснение отношений, с глупыми оправданиями. – Он нашёл работу, и я намерена взять его без испытательного срока. Всё, Ренато, больше никаких вопросов. Наверное тебе действительно лучше поехать домой,– Нелли встала из-за стола, и не попрощавшись пошла в сторону кухни. – Porco miseria!(с итал. – Чёрт побери!) К счастью снег идти перестал, дороги успели кое-как расчистить, и Ренато удалось вызвать такси и доехать до своей мастерской. Он тут же поднялся на второй этаж, собрал все разбросанные эскизы с предполагаемым портретом Лоры и выбросил в огромную урну у входа слева. Прикурив и выпустив струйку дыма в сторону, Ренато спустился в зал. У выхода на балкон, с правой стороны стоял винный шкаф. Взяв оттуда первую попавшуюся бутылку он глянул на этикетку и тут же скривился. Ceretto, Barolo «Bricco Rocche» 2019 Italia, Piemonte.

– Тьфу! И тут Пьемонт! – он положил бутылку обратно и пошёл на кухню за коньяком. Вечер был безнадёжно испорчен, желание творить пропало…

Нелли приехала к Ренато около двух часов ночи. Она знала, что может застать его у холста, в меру возбуждённым от творческого процесса. А возможно и видящим очередной сон в своей спальне, где большую часть занимает огромная кровать. Открыв осторожно входную дверь Нелли прислушалась. Где-то наверху, в мастерской, вовсю звучал Лучано Паваротти исполняя романс Неморино из оперы Гаэтано Доницетти «Любовный напиток». Ренато обожал итальянскую классику. Под неё он мог писать картины, делать фотосессии, готовить незатейливый ужин и страстно заниматься любовью. О последнем Нелли думать не хотела, она уже трижды поругала себя за то, что приехала среди ночи. Застать Ренато с очередной, пусть и временной музой, пусть и невероятно красивой, ей не хотелось. Раньше её бы это нисколько не смутило, и не огорчило, тем более, что Ренато был слишком разборчив в связях. Но последние несколько месяцев Нелли и сама была для него той музой, ради которой художник может продать душу дьяволу, лишь бы получить шедевральное полотно. Прошедший вечер в ресторане, когда Ренато раздражало всё и все, включая и саму Нелли, заставил почувствовать её зыбкую опору под ногами. Внутреннее ощущение неминуемой потери, как перед прощанием на перроне вокзала или когда читаешь любовный роман. Вжившись в образ одной из главных героинь, и понимая, что по сюжету ей предстоит расстаться, ты всё равно переживаешь. Нелли запрещала себе думать о будущем, запрещала внутреннему голосу нашептывать, что рано или поздно расставание с Ренато неизбежно. Но только не сегодня, не здесь и не сейчас, а потом… когда-нибудь потом, лучше бы в другой жизни.

Нелли прошла через гостиную, в которой горели два невысоких напольных светильника, создавая уютный полумрак, и подошла к двери спальни. Ни стонов, ни прерывистого дыхания слышно не было, при том, что дверь была полуоткрыта и в комнате царила кромешная тьма. Нелли потянулась к выключателю, но потом решила сначала подняться в мастерскую. Возвращаясь назад через гостиную она краем глаза приметила на столе ювелирные украшения, камни в которых, в полумраке блестели каким-то магическим светом. Особенно ярко сияла брошь в виде мухи, выдавая своё благородство. Нелли не могла предположить, что это безделушка с искусственным камнем, просто потому что Ренато никогда не покупал ничего подобного. Брошь явно была не из набора украшений, который небрежно лежал рядом: часть – серьги и кольцо в бархатной коробке, а браслет и кулон с цепочкой возле. Нелли положила себе на ладонь брошь, чтобы ещё немного полюбоваться её кристальным тельцем, потом вспомнила о цели своего визита и вернула украшение на место.

В художественной мастерской царил привычный творческий беспорядок, который давно никого не напрягал. Ренато периодически сам всё убирал, особо тщательного стараясь в зоне, отведённой под фотостудию. При наличии огромного гардероба со всевозможной одеждой, обувью и аксессуарами, часть всё же приходилось держать на передвижной высокой вешалке. Сейчас все вещи валялись рядом собранные в огромную гору, тут же лежала пустая бутылка из-под дорогого коньяка. Ренато тихо посапывал на маленьком диванчике, стоящем у стены.

– Чего же ты так напился, горе моё луковое?– произнесла тихо Нелли, вздохнув тяжело. – Первый раз вижу, чтоб ты с вещами так обращался, теперь всё переглаживать надо. Ох, Ренато, Ренато,– она, причитая стала перебирать ворох одежды, и то, что имело хоть какой-то потребный вид вешала на место.

Спустившись через полчаса на кухню, выложив в холодильник принесённые с собой продукты, о которых она едва не забыла, Нелли уехала к себе домой. Снег к тому времени уже давно перестал идти, дороги были более менее расчищены, ей хотелось спокойно отдохнуть и выспаться в своей постели. «У Ренато с утра будет болеть голова, его придётся приводить в норму,– подумала Нелли. – Хорошо, если с утра, он может спокойно проспать и до обеда, а у меня в девять массаж, потом парикмахер и маникюр. Нет, нет, нет! Домой, дорогая, домой!»

Глава 5. Вдохновение

Лора рассматривала картины не скрывая своего восхищения. Она вообще с трудом могла поверить, что Ренато сам ей позвонил и пригласил в гости. У неё задрожали коленки, когда она услышала его голос в трубке, и едва сдержалась, чтобы не закричать от радости, но выждав секунд пять, она смогла собраться и спокойно ответить: «Хорошо». Ренато прислал за ней такси после работы, и вот теперь он стоял за её спиной, и комментировал образы на картинах.

– Вы какое вино предпочитаете?– спросил он, когда Лора подошла к зоне, где располагалась фотостудия.

– На ваше усмотрение,– смущённо улыбаясь, ответила она.

– Хорошо, тогда дайте мне пять минут, я всё принесу,– и не дожидаясь ответа, Ренато пошёл по направлению к лестнице, чтобы спуститься в кухню. С момента, как он последний раз виделся с Лорой, а потом и с Нелли, прошло четыре дня. Нелли не звонила и Ренато тоже не хотел пока общаться. То, что она приезжала в ту ночь, когда ему захотелось напиться, и ему никто не помешал это сделать, он понял по загруженности холодильника деликатесами. У Нелли были ключи, и он не запрещал ей приезжать без звонка, в любое время дня и ночи. Она и раньше могла заехать, оставить продукты, если Ренато готовился к выставке и днями не выходил из мастерской, но предпочитала звонить. С момента как они решили жить вместе, Нелли могла себе позволить приехать без звонка, и Ренато поначалу это нравилось. Ему хотелось заботы, ласки, и любви во всех её проявлениях, но только с Нелли. Знать бы меру этой заботы и всего остального. В последнее время забота переросла в чувство собственности немного ограничивающее свободу, и пока петля или объятия не сжали до невозможности сопротивляться, Ренато захотелось ограничить общение. Кто изначально был чересчур самоуверенным в своих силах и надежде, что чувство полёта можно продлевать до бесконечности, он не знал. Свобода – это был его полёт, и только свободу Ренато хотел чувствовать бесконечно. Нелли прекрасно это знала и внешне вроде бы всё было, как всегда, но внутренние ощущения, внутренний голос подсказывали, что скоро ему придётся полностью подчиняться воли этой женщины. Этого Ренато не хотел допустить, желая лишь временного подчинения и только тогда, когда ему самому захочется.

Налив из початой бутылки красного вина в бокалы, он принялся открывать коробку шоколадных конфет. Достал из холодильника сыровяленую ветчину из говядины, так называемую Брезолу, родиной которой считается Ломбардия. Ренато раз в три месяца получал посылки из Италии, и каждый раз ему присылали, помимо привычных любимых деликатесов, ещё и что-то на пробу. Раньше он предпочитал Брезолу из свинины, но попробовав говяжью, стал просить присылать именно её. Нарезав мясо как можно тоньше, Ренато принялся за сыр, зная, что без него ощутить полноценный вкус вина будет невозможно. Это как убрать один любой цвет из радуги – она перестанет радовать глаз и вызывать полный спектр эмоций.

Поднявшись с подносом в мастерскую, Ренато пригласил Лору за небольшой журнальный столик у панорамного окна. Половина его, со стороны стены, была прикрыта плотной шторой, для того, чтобы с улицы никто случайно или умышленно не глазел в окно. За исключением огромного уличного фонаря, прекрасно освещающего всё вокруг себя на расстоянии пяти метров, за окном были только подтаявшие за четыре дня сугробы. Снегопада больше не было, к счастью трудящих жителей города, и коммунальных служб, и в ближайшие дни не предвиделось.

Лора даже не догадывалась, почему Ренато пригласил её в гости, но мысленно благодарила всех святых. Она не считала, что сделала что-то сверх неприличное, согласившись приехать в гости к художнику, ещё и к фотографу. «Вот если бы он был каким-нибудь научным работником, или обычным клерком,– рассуждала про себя Лора. – Тут уже бы точно я не смогла найти объяснения для Нелли, а так прости, дорогая, сегодня я на твоём месте. Если, конечно, этот сладкий мачо захочет продолжения,– она прикусила нижнюю губу, почувствовав лёгкое возбуждение внизу живота, опускающиеся всё ниже».

– Лора, давайте выпьем это прекрасное Россо ди Монтальчино, за вас, за вашу уникальную красоту,– сказал торжественно Ренато протягивая ей бокал и с интересом разглядывая её лицо.

– Многообещающее начало,– сказала она шепотом, а в слух добавила. – Вы очень любезны,– и улыбнулась как можно скромнее.

– Это сорт винограда называется – санджовезе,– начал Ренато, как только Лора сделала небольшой глоток. – Как вам вкус? Чувствуете, тут присутствует немного спелой сливы и инжира.

– Невероятно вкусно! А вы большой гурман, Ренато.

– Как и все итальянцы. Ну, может чуть-чуть больше,– он наклонил голову в сторону, при этом прижал подушечки большого с указательного пальцем друг к другу и показал Лоре. – Вот так… Вы пейте вино, и обязательно попробуйте мясо и сыр – так будет ещё вкуснее. Всё из Италии, натуральное.

Лора наколола вилкой кусочек сыра, Ренато положил ей на тарелку тонкий ломтик мяса.

– Это сыр из молока bufali. Э-э-эм, как его – буйвола, женщины.

– Может – буйволицы?– засмеялась Лора

– Да-да, буйволицы – bufali, – повторил Ренато. – Мужчина – bufalo. Я иногда путаю слова, простите.

– Вы очень хорошо говорите по-русски. Я вот кроме английского, и то, просто потому, что он мне нужен по работе, больше никакого иностранного языка не освоила.

– У меня русские корни, я должен знать язык своих,– Ренато на несколько секунд задумался, ища в голове правильный перевод слова «antenati». – Своих предков, да, точно – предков.

– Как интересно,– искренне восхитилась Лора. Ей было интересно и хотелось знать всё об этом, как ей самой казалось, очень страстном итальянском мужчине. Ренато откровенно поделился с ней прошлым своей семьи, рассказав о прабабушке, которой пришлось, будучи совсем юной, во время Октябрьской революции, эмигрировать сначала в Румынию, а оттуда в Италию, в маленький городок Альберробелла, на юге страны. Там она познакомилась с будущим мужем, и после венчания молодая семья переехала в Урбино – знаменитый город в центральной Италии. Ренато, в очередной раз, с гордостью произнёс, что ему очень повезло родиться в Урбино, на родине выдающегося художника эпохи Возрождения Рафаэля Санти.

– Потрясающе! – лишь смогла добавить Лора, когда Ренато закончил свой рассказ. Она слегка захмелела, вино оказалось достаточно крепкое, при том, что сыр был жирным, а мясо солоноватое, это не мешало алкоголю проникать в кровь. Лора редко завтракала, и сегодня с утра ограничилась двумя чашечками кофе с корицей. В обед позвонил Ренато, как раз, когда она собиралась пойти перекусить чего-нибудь в любимом кафе на углу, почти рядом с ювелирным салоном. Аппетит тут же пропал, захотелось выглядеть как можно стройнее и красивее. Лора заменила обед походом к своему парикмахеру, благо тот был свободен. Всё вообще складывалось наилучшим образом, и Лора поняла, что Ренато очень фартовый человек. Сейчас она сидела напротив него, вся такая ухоженная, с новой прической, которую он заметил сразу, как только открыл дверь такси, встречая её у подъезда. Свежий маникюр, безупречный макияж, дорогой брючный костюм, дорогие модные туфли. Лора решила не переобуваться в сапоги на работе, и была несказанно рада, что новые туфли, купленные самой себе в подарок с восьмому марта, она не успела забрать домой.

«Взгляд дикой кошки», как выразился сам Ренато вспоминая образ Лоры, ещё когда Нелли только попросила его написать её портрет, сегодня был ещё более выразительным. Ему нравилось, что она последовала его совету и перекрасила волосы в пепельный блонд. Сейчас ему легче было подбирать ей мысленно образы, и хотелось поскорее найти самый удачный, раскрывающий её природную сексуальность.

– Я могу попросить вас кое о чём? – понимая, что больше тянуть время нельзя, спросил Ренато. Они выпили по бокалу крепкого вина за полчаса, если так пойдёт и дальше, дикий блеск в глазах переродиться в бешеный, и он просто не сможет работать. Ренато был уверен, что Лора не откажется ему немножко попозировать, но сейчас у неё была именно та стадия опьянения, когда в голове и теле ощущается лёгкость. Он не рассказал ей всех подробностей, а просто предложил для начала сделать несколько фотографий. Потом по ним он и сам сможет написать портрет, главное – взять лицо крупным планом.

– Давайте попробуем, но я вас уже предупреждала, что совсем не фотогенична.

– Вас просто не снимал Ренато Рицци! Поверьте мне, доверьтесь мне, я знаю, что делаю.

– Не снимал – звучит двусмысленно, – хихикнув, сказала Лора, вставая с кресла. Ренато её не слышал, он пошёл выстраивать фон и выставлять нужный свет.

– В следующий раз расскажу, вы ведь ещё приедете?– Вы большая умница, – сказал он спустя два часа беспрерывной работы. Видно было, что Лора устала с непривычки, но не хочет признаться. Ей было в кайф довериться, позволить: то закалывать волосы, то примерять шляпы и шляпки, переодеваться в предлагаемые Ренатом вещи. Лора без всякого стеснения раздевалась, переобувалась, примеряла разные образы, старалась не переигрывать, а быть естественной перед объективом фотоаппарата. Когда Ренато поправлял ей макияж, она закрыв глаза, хотела, чтобы это продолжалось до бесконечности. Но ещё больше она хотела, чтобы он обратил на неё внимание, как на женщину, включив свой животный инстинкт размножения. Она хотела его, как никогда и никого, просто так, без никаких обязательств после, без никаких «стань моей навечно». Сегодня, тут, она готова была остаться в его постели на ночь, а потом исчезнуть, как отрывной лист календаря, став просто историей. Ренато не мог не почувствовать возбуждения Лоры: полуоткрытые губы, томный взгляд, сексуальные позы, мимика, жесты… Всё это было не пошло, а наоборот – походило на прекрасную актёрскую игру. Ренато не хотелось думать, что Лора откровенно с ним заигрывает. Да и ему самому не хотелось возбуждаться от мысли, на что эта женщина способна в постели. «Если бы я спал с каждой, кто приходит на фотосессию, – думал Ренато. – Я давно бы потерял чувствительность и способность ощущать как разрываются коконы внутри и из них вылетают бабочки. Я не кролик, и не коллекционер женщин, я коллекционер бабочек в животе». – Это последний образ на сегодня, приколите, пожалуйста, это тут,– Ренато протянул Лоре брошь в виде мухи, показывая пальцем на место чуть выше левой груди. – Та самая, с ситаллом,– обрадовалась она. – Удачно, конечно, сделана – хорошая работа,– Лора, как профессионал, автоматически принялась снова оценивать брошь. – Вам очень идёт. К этому синему платью – perfetto, – идеально! – воскликнул радостно Ренато. – Теперь мне нужен ваш влюблённый взгляд… – В кого? – Лора застыла в недоумении, слегка наклонив голову вперёд. – Я не знаю. В себя, в небо, в этот вечер… Вы любили когда-нибудь? – Ну конечно. Просто вы так неожиданно это сказали, я… Я растерялась, если честно. А вы, Ренато, простите за глупый вопрос, были когда-то влюблены по-настоящему? – парировала Лора, пытаясь выиграть немного времени, к тому же узнать побольше об этом талантливом фотографе и художнике. – Я всегда влюблён,– тут же, не раздумывая, ответил ей Ренато. Иногда больше, иногда меньше, и это не обязательно человек. Я люблю жизнь, природу, вкусную еду, вино… вас уже немного люблю, но это не секс. – Хотите сказать, что я не сексуальная? – Oh mamma mia! Ancora una volta sento questa logica femminile! Mi farai impazzire! (с итал. – О, мама! Опять я слышу эту женскую логику! Вы сведёте меня с ума!) – подняв раскрытые ладони, раздраженно сказал Ренато. – Ну нет, нет конечно! Это тут ни при чём, вы очень сексуальная, но любовь – это совсем другое. Понимаешь? – он, от волнения, перешёл на «ты». – Понимаю,– от чего-то, расстроившись, кивнула Лора. «Чего вообще вам мужикам надо, фиг поймёшь,– думала она про себя. – Я тут перед тобой из кожи вон лезу, чтобы понравиться, а ты мне о платонической любви заливаешь как соловей. Может ты импотент? Или голубой? Теперь понятно, почему ты запал на Нелли… Хотя, нет! Она же рассказывала как-то, что ты иногда влюбляешься в своих муз. И что тебе, зараза, надо ещё? Чем я не подхожу, охотник хренов? Убегающую лань им всем подавай, так я бегаю плохо! И не люблю я бегать! Неужели не видно, что я пришла из салона красоты, потратив своё драгоценное время на того, чтобы ты оценил…» – Хочешь вина? – Ренато показал в сторону журнального столика, у которого они сидели два часа назад, поняв, что Лора глубоко задумалась о чём-то своём. А время шло, почти летело, и ему хотелось побыстрее встать у холоста. Просьбу Нелли надо было выполнить. – Да, давайте… давай по глоточку, раз мы перешли на «ты»,– ответила Лора. – У неё окончательно испортилось настроение, захотелось просто поехать домой напиться, и окончательно записать себя в список «неудачниц». Наверняка такой негласно существует где-то там, наверху. Но вместо того, чтобы попрощаться и уйти, она послушно пошла и присела в кресло. – За что выпьем? – подавая ей бокал с вином, спросил Ренато. – За свободу и независимость,– гордо ответила Лора. – Я сегодня поняла, что не хочу терять свою свободу. – Интересно. Тебя хотели похитить, а ты вырвалась из плена? – Нет, наоборот – не готова уже сдаться добровольно,– делая глоток и облизывая верхнюю губу, сказала она в ответ. – А вчера хотела? – не отставал Ренато. – Да. И вчера, и позавчера, и много-много дней раньше, тоже. – Спасибо за откровенность… – Пожалуйста.

– А можно один вопрос? Но ты не должна на него отвечать, если не хочешь, – спросил Ренато. – Что случилось сегодня и ты… почему ты так решила? – Наверное сегодня я окончательно повзрослела, сняв розовые очки. – А-а, это я понимаю. У нас в Италии говорят: «Avere le fette di salame sugli occhi». Это, переводится как – кусочки колбасы на глазах. Образное такое, как и у вас, когда не видишь очевидное. – У вас ещё более образное, – рассмеявшись, ответила Лора, представив себе Ренато с кусочками колбасы на глазах. – Вот тебе и сюрреализм, – добавила она. – О, вы любите сюр? – Не очень, если честно. Но у вас есть один итальянский художник, который очень интересно рисовал. – Художники пишут картины,– подливая ещё немного вина Лоре в бокал, поправил её тут же Ренато. – Ах, ну конечно – художники пишут картины, прости. – Ничего, не извиняйся. Так кто этот художник? Я знаю всех итальянских художников, любой эпохи. Абсолютно любой! Можешь назвать только имя, я сам угадаю! – Джузеппе… – Вермильо? Босси? Джузеппе де Ниттис? Валериани? – Нет. – Может – Арчимбольдо? – Точно! – Oh Madonna, grazie! Как я мог сразу его не вспомнить?! – Портреты из фруктов и овощей, цветов или обычных вещей, помнишь?– продолжила Лора. – Адам, а с ним Ева, лица из десятков младенцев нарисованы. Ой, то есть написаны. Что ж я всё время забываю-то? – Это стиль manierismo – маньеризм. Когда много манерности, преувеличения,– еле сумел выговорить последнее слово Ренато. – Всё больше, чем должно быть и очень много деталей, цвета. Тинторетто, Джулио Романо, Эль Греко, – начал перечислять он художников писавших в это стиле. – Я читала ещё, что Арчимбольдо был большим выдумщиком, придумывал всякие розыгрыши и представления, создавал маски для маскарадов. – Mascherata, sì! Ты мне сейчас очень помогла, Лора,– Ренато задумался ненадолго. – Пойдём, закончим фотосессию. – А в чём я тебе помогла? – неохотно вставая с кресла, спросила Лора.

– Об этом я расскажу в следующий раз, когда буду писать твой портрет. Ты ведь придёшь ещё?…

Глава 6. Коконы

– А вы не можете, чтобы без всего этого пафоса? – сказала Нелли, обводя взглядом роскошный антураж, и представляя, что ещё её сегодня ждёт. – Нам подойдёт любой скандал, моя дорогая, главное – быть в центре внимания,– приветствуя её показными поцелуями, ответил Игнат. – А где Марта? Надеюсь, ты хотя бы в этом постоянен, потому что кроме Марты, тебя больше ни одна женщина не способна выдержать! – Сочту за комплимент, Нелли. Да, мы, на свою голову, пригласили итальянского повара, а он ни бум-бум по-русски, вот и приходится контролировать. Слушай, а ты ведь это, знаешь итальянский?! – Вот так бы сразу и сказал, что пригласил меня в качестве переводчика! Врать ты так и не научился,– подмигнула Нелли, смотря в упор на Игната. Они редко в последнее время виделись, Игнат был журналистом, как и его жена Марта, оба большие любители провокационных скандалов и сплетен. Нелли же, в последнее время, предпочитала спокойную жизнь, да и какие скандалы могли быть в её жизни? Всё закончилось с разводом, когда муж итальянец остался в прошлом, и это грязное бельё ей никогда не хотелось перебирать. Одно время Игнат часто посещал Неллин ресторан, хвалил итальянскую кухню, любил сравнивать меню с оригиналом, так как жил в своё время в Риме, а потом в Венеции. Со своей будущей женой Мартой он тоже познакомился в Италии, в рамках одной из выставок русского искусства за рубежом. Оба были первоклассными журналистами-международниками, но потом решили, что на родине им комфортнее. «К чему гоняться за новостями по всему миру, заранее зная, что из местных новостей можно вытрясти гораздо больше «дерьма», – как-то признался Нелли Игнат. Потом, спустя несколько лет, он изменил своё мнение и начал говорить. – Я бы давно уже мог стать миллионером, но предпочитаю спать спокойно, и не афишировать лишнее. Ты себе даже не представляешь, что твориться наверху, там где власть и деньги решают всё. Если я заведомо знаю, что мне не дадут рассказать правду, из-за которой меня легче убить, чем постоянно платить. На кой мне тот геморрой? Марта любит живопись и ювелирку, а я гурман во всём, и так будет всегда. Открыв свой выставочный центр мы теперь живём как у Христа за пазухой. – Нелличка, дорогая, ну как ты могла такое подумать? – ответил Игнат. –Ты забыла, что я жил в Италии? Non mi fido di nessuno in questi giorni, quindi devo fingere di essere stupido (с итал. – Никому не доверяю, в нынешнее время, вот и приходится притворяться глупцом),– слегка наклонившись так, чтобы Нелли его расслышала, бегло произнёс он. – Марта меня поддерживает, поэтому, если желаешь посмотреть на этот театр, можешь пройти на кухню. – Прости, я совсем забыла о твоей специальности, и об Италии. Ты же часто болтал с моим Бартоломео в ресторане, когда приезжал. Вот же ж память у меня никудышная становится, так недалеко и до альцгеймера. Тьфу, тьфу, тьфу,– Нелли тихонечко сплюнула через левое плечо. – Тебе грех жаловаться, выглядишь потрясно. К тому же мы давно не виделись, поэтому и решили с Мартой тебя пригласить. Слышал ты с художником своим… – Бо-оже, какой маленький у нас город, все про всех и всё знают,– Нелли скрестила руки на груди и закатила при этом глаза. – Да ну брось, дорогая, это твоё личное дело,– поспешил успокоить её Игнат, обняв за плечи. – Просто мы собираемся провести выставку современного искусства и выбираем талантливых художников, фотографов и скульпторов. У Ренато Рицци интересный стиль, и во многих статьях в интернете, ты фигурируешь как его создательница, а теперь ещё и близкая спутница. – Я? Это где ты такие статьи нашёл? – Нелли была откровенно удивлена и даже слегка растеряна. – Да господи, открой интернет, статью о последней зимней выставке с участием Ренато, и прочти. Упс, я оставлю тебя ненадолго, мне надо встречать гостей, а ты чувствуй себя как дома! – Хорошо, – Нелли не терпелось поскорее зайти в интернет и почитать о том, что там написано об их с Ренато отношениях, но ей навстречу уже спешила Марта. – Вот кого я больше всех рада сегодня видеть, так это тебя, – сказала она вполне откровенно, раскрывая объятия перед Нелли. – Как ты? А где Ренато? – Он очень занят, сложный заказ,– соврала Нелли. Она не знала, чем занят её любимый художник на данный момент, они не виделись больше недели. Ренато позвонил лишь раз, за это время, и сказал, что ему необходимо побыть одному. – Ты мне должна пообещать, что мы увидим его работы на нашей весенней выставке. Знаешь, у него такие насыщенные позитивной энергией картины и фотографии, что я готова уговорить Игнатика, сделать Ренато гвоздём программы. Самой яркой звездой выставки, ты же не против?! – А при чём тут я? – Нелли пригубила из узкого высокого бокала шампанское, которое принёс им официант. – М-м, что это? Стой, я сама угадаю, потому что итальянское шампанское я чую за километр,– она сделала ещё глоток. – Это Франчакорта, Миледи Брют Фергеттина. – Вот это ты меня удивила,– Марта открыла рот. – Да разве ж можно с чем-то спутать этот аромат? Вот сама вдохни легонько запах, чувствуешь? Марципаны, лимонный крем, бисквит… А вкус? Белый персик, цитрусовые, и бриошь… И вся Ломбардия у твоих ног. – И пусть весь мир подождём,– закрыв глаза от удовольствия, сказала Марта. – Только я не знаю, что это за зверь такой – бриошь. – Это мой бывший муж итальянец так называл корнетто, в общем – итальянские круассаны, которые чуть слаще французских, вот. – Всё, всё, ни слова о выпечке, я только немного скинула вес. Ты заметила вообще? – она сделала шаг назад и развела руки в стороны. – Да я сперва вообще не узнала тебя, думала, какую-то балерину пригласили,– начала Нелли выкручиваться, вспомнив, как Марта помешана на своей фигуре. – Правда заметно так? – О-очень. Расскажешь, что это за чудо-диета? – Обязательно, мы ведь договорились насчёт Ренато?! – продолжала гнуть свою линию Марта. – Значит с меня причитается и я запишу тебя на приём к своему диетологу. К нему запись на полгода вперёд, но у меня,– она слегка покраснела и Нелли сразу поняла, что там не просто отношения врача с пациентом. – Ма-арта, это то, что я подумала? – Так, только тихо! Никому, да? Если Игнатик узнает,– Марта начала оглядываться по сторонам, ища своего мужа. – Просто хороший секс эффективнее любой диеты, и в свои тридцать восемь – хоть я и выгляжу максимум на тридцать, секса почему-то хочется больше, чем в юности. Тебе ли не знать, Нелли, у тебя молодой художник под боком. – Девушки, вот вы где! – прервал их Игнат. – Хочу представить вам нашего нового спонсора, еле уговорил его не приходить в маске. Уважаемый Алексей Станиславович хотел остаться Мистером Икс. Прошу знакомиться, это моя жена Марта, а это Нелли – владелица ресторана итальянской кухни. – Дорогой, пойдём, нам надо обсудить кое-какие нюансы, – сказала Марта, едва поздоровавшись с представленным ей мужчиной. О новом спонсоре она не знала, и была очень удивлена, обычно муж предупреждал её заранее. Марта, будучи ужасно любопытной, хотела узнать поскорее все подробности. – Куда ты меня тянешь? Так не красиво делать! Я еле уговорил Алексея приехать! – возмущался Игнат, но покорно шёл за женой. – Он на два дня из Москвы прилетел, между прочим… – А вы, значит, владелица ресторана? – не зная как поддержать беседу, начал Алексей. – Не похоже? – ответила спокойно Нелли. Алексея она сразу записала в семейство Серпокрылых молей, назвав про себя – капустной молью. На вид невзрачной, но любящей капусту – образно говоря – деньги. – Я не знаю, как должна выглядеть владелица ресторана,– пожимая плечами сказал Алексей. – От вас, мне кажется, должно пахнуть чем-нибудь вкусным. – Ещё скажите, что я должна быть необъятных размеров, с поварским колпаком на голове и в фартуке с жирными пятнами. – Не, ну это слишком,– почти не поворачивая головы и не выражая мимикой никаких эмоции, тут же ответил он. Алексей совершенно не понравился Нелли сразу, как только их представил друг другу Игнат, будь он хоть трижды миллиардер-благотворитель и спонсор. Помимо бледного внешнего вида, не только из-за цвета кожи, а из-за светлых волос, цвета глаз – то ли светло-серого, то ли бледно-голубого цвета, светлых ресниц и бровей – всё абсолютно было каким-то «не докрашенным». Нелли хотелось придать ему красок жизни, в Алексея хотелось вдохнуть жизнь. Возможно, он был из тех, кто ведёт слишком здоровый образ жизни, и сам же от этого страдает – от собственного перфекционизма. Нелли улыбнулась, вспомним выражение из далёкого прошлого – кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким умрёт. Алексей расценил её улыбку по-своему и предложил выпить чего-нибудь освежающего. – А я уже пью,– она показала ему бокал с шампанским. – Рекомендую, отличный итальянский брют. – Только если в качестве ингредиента для коктейля «Мастер и Маргарита». Вы пробовали такой? – Не знаю, может под другим названием. Правда, я не особо люблю коктейли. – Я тоже предпочитаю водку в чистом виде, но на таких мероприятиях,– он наконец слегка поднял руку, обводя часть помещения, потому что стоял до этого как манекен. – Хотите попробовать коктейль? – А что в составе? Я не потеряю потом голову? – Если бы коктейль назывался «Берлиоз», то шанс её потерять у вас точно был. Вы, кстати, смотрели новую экранизацию «Мастер и Маргарита» с Юлией Снегирь и Евгением Цыгановым? – Ещё не успела. А вам понравилось? – Нелли начала приглядываться к Алексею, отметив про себя его симпатичный профиль, с немного курносым носом. «Раз пьёт, значит не так безнадёжен,– подумала она. – Ещё бы роста прибавить, сантиметров пять, так чтобы было около ста восьмидесяти и откормить бы чуть. Господи, о чём я вообще думаю?» – Я не был разочарован, так скажем. Рекомендую посмотреть… Моё предложение насчёт коктейля ещё в силе. Ах, да, в составе водка, шампанское, фиалковый сиром, лёд,– Алексей остановил проходящего мимо официанта и, молниеносно достав из кармана своего пиджака несколько крупных купюр, тут же всунул их ему в карман. – Сделай-ка нам два коктейля «Мастер и Маргарита». – Фиалковый сироп значит, – повторила Нелли. – Нет, такое я точно не пила… А чем вы занимаетесь, Алексей Станиславович, если не секрет? – Можно просто Алексей. Нет, не секрет, у меня сеть автосалонов по всей России, но я предпочитаю больше ретро авто. Так скажем, сам лично подбираю машины для частных коллекций – это сложно, но чертовски интересно. Приходится искать детали, реставрировать… В общем все мы мужики не перестаём играть в войнушку и машинки, когда вырастаем. Но танки я не люблю, поэтому предпочитаю второе. – Что ж – откровенно, и неожиданно. Спасибо,– теперь уже искренне улыбнулась Нелли. Капустная моль, как она поначалу окрестила Алексея, оказалась не такой уж зацикленной на «капусте». В это самое время к ним подошёл официант с подносом и принёс заказанный коктейль, как и полагается часть в рюмках, а часть в бокалах с цветком орхидеи розового цвета в качестве украшения. Нелли машинально прочла имя на бейдже официанта, потом подняла глаза и поняла, что это тот самый Максим, будущий винный технолог из ресторана, где они однажды ужинали с Лорой. – А как вы здесь? – спросила она тут же. – Я же оставила вам свою визитку, на случай, если решите сменить место работы. – Это просто подработка, здравствуйте! – Максим конечно же сразу узнал Нелли. – В ресторане работаю день через два, а здесь, это так, – он покрутил головой из стороны в сторону, – повезло просто. Деньги лишними не бывают. – Моё предложение ещё в силе, так что подумайте… до конца вечера. Не знаю, сколько вы получаете в ресторане, но я готова платить вам в два раза больше, с перспективой повышения. Возможно, я даже смогу вас трудоустроить на хороший винзавод, в Италии, на стажировку. – А можно я сразу соглашусь?! – у Максима, от открывшейся перспективы, загорелись глаза и он готов был сию секунду бросить поднос, и поехать с Нелли. – Вот и договорились. Жду вас завтра, часам к одиннадцати, в ресторане «Софрито». – Интересно вы подбираете персонал,– сказал Алексей, когда Максим ушёл. – Что, ценный кадр? – Вы даже себе не представляете насколько. Уверена, у него блестящее будущее в области вино-коньячного производства. – У вас дар предвидения или хорошая интуиция? – Нет, просто нравится, когда человек любит свою профессию и Максим к тому же очень любопытен до информации касающейся всего, что может пригодиться в дальнейшем,– Нелли вкратце рассказала Алексею о Шато Мухрани, что Максим ей с подругой поведал. Потом затронула и легенду о создании коньяка. – О, и тут монахи! – с удивлением сказал Алексей. – Я просто заядлый кофеман, и читал недавно легенду об открытии кофе. Знаете? Вы к кофе как относитесь вообще? – Положительно, особенно с утра. Легенду нет, не знаю. – Давайте сначала попробуем коктейль, а потом я вам расскажу. Тут правда немного шумно, гостей всё больше, а официальное мероприятие так и не начинается. Хорошо, что Игнат меня не повёл со всеми знакомить, иначе бы я уже давно испарился. Я не то что бы антропофоб, но предпочитаю тихие безлюдные места.

– А я всегда в ресторане, мне редко удаётся побыть наедине с самой собой, особенно по вечерам. Коктейль, между прочим, очень вкусный, спасибо. Надо будет пересмотреть и расширить меню, я вот сейчас подумала, что у меня нет карты коктейлей.

– Правда? Насколько мне известно, итальянцы любят коктейли. Навскидку, могу назвать вам как минимум пять, – и Алексей стал загибать пальцы перечисляя. – Галилео, Гальяно хот шот, Гарибальди, Беллини… Маноа – вообще сказка, там и сверхкрепкий ром, и белый ром, и абсент, и сироп маракуйи, ликёр Пименто Драм, и грейпфрутовый сок, – он ненадолго задумался вспоминая. – А-а, ещё домашний сироп Фалернум, лимонный сок, мята, лайм, молотая корица, сахар и лёд. Вроде бы всё! – Это в одном коктейле столько ингредиентов? – удивилась Нелли. – А голова потом не будет болеть от такой смеси? – Уверяю вас, это очень вкусно и крайне безобидно, если ограничиться одним бокалом, что невероятно трудно. – Неубедительно, но любопытно, – улыбнулась в ответ Нелли. Сейчас она уже пыталась определить возраст Алексея, но боялась ошибиться. Ему могло быть около пятидесяти, а может и около шестидесяти, он явно следил за своим весом, даже можно было бы немного поправиться. Нелли нравилось, чтобы мужчины были чуточку в теле, как принято обычно говорить о женщинах. Ей казалось всегда, что слегка, совсем-совсем слегла полноватые мужчины всегда добрее душой и сердцем. Ренато она в расчёт не брала, итальянцы всегда отличались от русских, да и думать о нём сегодня она не хотела. – Я бы с удовольствием пригласил вас сейчас в один уютный коктейль-бар,– откровенно сказал Алексей. – А я бы вас в свой ресторан,– парировала Нелли и они оба от души рассмеялись. В это время на огромную сцену посреди зала вышел ведущий и объявил о начале вечера. – Н-да, тихо уйти не получиться, сейчас начнётся перекличка гостей, как это любит Игнат. – Вы шутите? – Шучу. Сейчас откроют причину, по которой мы все тут собрались, потом видно будет. Вы вообще в курсе, что мы тут делаем? – Встречаем весну,– тут же ответил Алексей. Ой, я же обещал рассказать вам легенду о кофе, – вспомнил он. – Да-да, не забудьте, – Нелли отвлеклась, у неё завибрировал мобильный в сумочке, и она, извинившись, поспешила к выходу. – Уважаемые дамы и господа, – повторил ведущий. – Встречайте несравненных Игната и Марту Яровинских, эту весеннюю пару прошу поприветствовать громкими аплодисментами! – Здравствуйте, здравствуйте! Спасибо! – начал говорить Игнат, когда все немного успокоились и перестали хлопать. – Как вы знаете, мы не могли с Мартой обойти сегодняшнюю дату стороной. Ну, во-первых, это дата нашей свадьбы! – снова послышались бурные аплодисменты и крики: «Горько!» – О, я как раз вовремя, – Нелли вернулась к высокому столику, у которого стоял Алексей, допивая свой коктейль. – Всё в порядке? – поинтересовался он, видя, что Нелли слегка взволнована. – Уже всё хорошо, – ответила она, продолжая немного волноваться, хотя знала, что проблема решена. Ну не станет она сейчас рассказывать Алексею, что в её ресторане случился небольшой скандал. Темпераментный турист итальянец приревновал свою новую знакомую к мужчине за соседним столиком, тот тоже оказался итальянцем. Администратор по правилам пришлось позвонить Нелли, потом вызывать охрану, разнимать… Такое случалось редко, и Нелли, за одиннадцать лет работы помнила всего пять случаев, не считая моментов, когда прилетал её бывший муж. Тот вечно ревновал её ко всем, а потом долго извинялся, возбуждаясь как дикий зверь и выплёскивал все свои эмоции в сумасшедший секс. Нелли немного покраснела, от нахлынувших воспоминаний стало неловко, как будто стоящий напротив неё Алексей мог прочитать или того хуже, увидеть её мысли. На сцене, после продолжительного поцелуя, снова заговорил Игнат. – Во-вторых, дорогие мои друзья, фамилия у нас Яровинские. Кто не знает, в старину яр – означал весну, древнеславянская богиня Яра так же была, и она спутница бога солнца Ярило. Ещё говорили «на яру» то есть «весной». В общем, с какой из сторон не посмотри, мы весенняя пара. И мне повезло встретить такую роскошную женщину с весенним именем Марта, – Игнат повернулся и с любовью посмотрел на свою жену. – Разве мог я хоть на секунду усомниться, что эта очаровательная красотка не дана мне свыше?! Она подарок небес, она мой весенний ангел. Стойте, стойте!– он поднял руки, пытаясь прервать бурные аплодисменты. – Минуточку! Я собственно к чему веду? Первого марта отмечается Всемирный День комплиментов, и мы решили,– Игнат тут же обнял свою жену, чтобы наглядно подтвердить взаимное решение. – И мы решили,– повторил он, – давайте сегодня, помимо того, что отметим начало календарной весны, а это всегда, нам кажется, праздник для души, ещё и поднимем друг другу уровень эндорфина. Давайте говорить друг другу комплименты сегодня весь вечер! Вот теперь можете аплодировать, но не нам, а сами себе! Громче! Ещё громче! – Интересно как выкрутили, но я так и не понял, зачем нас тут собрали? – возмутился Алексей, едва все успокоились. – Я и без этого сделал бы вам не один комплимент, и от души, а не из-за праздника. Вы очень красивая женщина, простите, конечно, за банальность, но сходу ничего оригинального в голову не лезет. Очаровательная, обворожительная, сногсшибательная, божественная… – Хватит, хватит! Спасибо! – Нелли слегка улыбнулась. – Я вот не знаю даже, что ответить? Льстить не люблю,– откровенно призналась она. – Лучше бы придумали какой-нибудь День откровений, вот тогда, если бы мы с вами познакомились, я бы честно сказала. – Так, так, так, очень любопытно, что? – Алексей заволновался и несколько раз переступил с ноги на ногу, немного покачиваясь. Будь он псом, завилял бы точно хвостом, зная, что выглядит намного моложе своих лет. В июне ему будет шестьдесят, а все, кто его знают, дают не больше сорока пяти… – Вы действительно хорошо выглядите,– начала Нелли, тем самым лишь подтвердив мнение и самого Алексея, и всех остальных. – Но, возможно у вас хорошая генетика, и ускоренный обмен веществ. А на мой вкус, вы даже слишком худой. – Ого! Даже так? – Да, и я сразу записала вас в ЗОЖевцы. Ну – это те, кто ведёт здоровый образ жизни, а они обычно повёрнуты на всяких травах, моно диетах, спорте, йоге, чтобы умереть здоровыми в итоге. – А-ха-ха! Вы серьёзно?! – Алексей продолжал от души смеяться, а Нелли и не думала шутить. Она была откровенна как никогда, возможно с Алексеем они и не встретятся больше, и он к тому же не в её вкусе. К чему льстить тогда или пытаться понравиться? – А что вас так рассмешило? – Нелли захотелось всё-таки уточнить. – О-ой, ну вы определённо мне нравитесь,– еле успокоившись и вытерев салфеткой глаза, сказал Алексей. – До слёз прямо рассмешили. Как вы там сказали: «Записала вас в ЗОЖевцы?… Умереть здоровыми». Нет, я конечно за здоровый образ жизни, и спортом я занимаюсь, уровень эндорфина поднимаю благодаря холодному душу, и курить бросил, недавно. Но иногда выпиваю, позволяю себе наесться, да ещё и чего-нибудь жареного или копчёненького, так что в итоге всё сводится к нулю. В общем мужчина я амбивалентный, и в июне мне стукнет шестьдесят. Шесть ноль в мою пользу пока что. – Уважаемые дамы и господа! – раздался голос ведущего, потом микрофон взял Игнат. – Друзья, минуточку внимания, у нас аукцион, а все собранные деньги мы переведём в Благотворительный фонд помощи пожилым и одиноким людям. – Нелли, ты можешь нам помочь? – Игнат помахал в сторону, где стояли Нелли и Алексей. – Дамы и господа, встречайте, владелицу ресторана «Софрито» Нелли Зоффиро!

Нелли тут же схватила Алексея за руку и потянула за собой.

– Спасите меня, прошу вас и просите взамен всё что хотите.

– Ого! Ну, если так, то я с радостью вам помогу! – крикнул он в ответ, сам от себя не ожидая такой смелости…

Глава 7. Лора. Saturnia pyri

Третий вечер подряд Лора приезжала к Ренато. Сегодня он сам забрал её с работы, перед этим, успев, купить всё для лёгкого ужина.

– Ты, пожалуйста, ничего не делай, я сам всё приготовлю,– сказал он поднимаясь на второй этаж, прежде чем Лора успела сделать шаг в сторону кухни. – Идём со мной, мне надо немного поработать над портретом, а без тебя так ярко не получиться всё. Лора пошла вслед, гордо выгнув спину. Она впервые была довольна собой, и тем, как всё происходит между ней и Ренато. Тот смотрит на неё откровенно и в то же время будто бы сквозь тело, иногда куда-то вглубь – проникая в душу. Чувство полного обнажения в районе груди, когда ты сам открываешь для другого человека, что сам начинаешь смотреть иначе на себя, на свои поступки и на мир вокруг. Лора не перестала желать Ренато, хотеть, чтобы он прикоснулся к ней, начал ласкать, соблазнять, возбуждать… но всё это ушло на второй план, стало не особо важным, перестало быть целью. – Ты может быть не хотела так откровенно? – спросил Ренато, протягивая Лоре открытый фотоальбом. Он успел распечатать фотографии накануне и разложить их так, как считал нужным, чтобы листая фотоальбом, менялись и наряды, и позы. Лора получилась настолько сексуальной, что не могла на себя налюбоваться. – Это не я, нет! Это какая-то другая женщина, Ренато,– говорила она периодически, между восклицаниями: ух, ох, ах. – Ты просто волшебник какой-то, вот сам посмотри – это запросто можно перепутать с какой-нибудь голливудской актрисой,– Лора склонила голову на бок. – Лорен Бэколл, точно! Нет, ну точно, была такая голливудская актриса в пятидесятых годах прошлого века,– она тут же взяла свой мобильный телефон, лежащий на подлокотнике кресла. – Вот, это Лорен Бэколл, похоже. – Да-а! – восхитился Ренато поразительным сходством. – Имена тоже похожи – Лорен, Лора. Фантастика! – Можно мне эту фотографию? – Конечно! Всё забирай, если хочешь, я сделаю ещё. Ты ведь не против, если я сделаю выставку и там будут твои фотографии? – Ты ещё спрашиваешь?! Да я тут такая секси, что если бы была мужчиной, точно бы влюбилась! – А я говорил, что ты хорошо будешь получиться… Нет, не правильно сказал,– тут же сам поправил себя Ренато. – Ты хорошо получишься, да! – Ой, можно я тебя обниму? – Да, пожалуйста. Потом я сделаю лёгкий ужин, а потом самое главное – портрет! Мы должны сегодня закончить, хорошо? – Как скажешь, великий мастер! – Лора встала и от всей души обняла Ренато, крепко прижавшись щекой к его щеке. – Спасибо. – Это моя работа, не надо благодарить, – ответил он тут же. – Но мне приятно, что тебе понравилось. На самом деле,– Ренато выпрямил спину, выпуская Лору из объятий. – Семьдесят per cento, м-м-м, процентов, это твоя работа, это твоя душа тут видна, я всего лишь смог сделать качественные кадры. Но в этом мне помог хороший фотоаппарат. Ты отдохни тут, я пойду готовить ужин… – Я могу помочь! Я, между прочим, неплохо готовлю. – Пойдём, если хочешь, но только за компанию, как говорят русские. Я хочу угостить тебя очень вкусным итальянским домашним ликёром. – Я думала, что итальянцы только вино пьют. – Это всё стереотипы, в Италии очень вкусное пиво, кстати. Chi beve birra campa cent'anni, – подняв указательный палец высоко над головой, сказал Ренато. И тут же перевёл итальянскую пословицу на русский. – Кто пьёт пиво, живёт сто лет. Но сегодня мы будем пить ликёр, тебе должно понравиться. Садись вот тут! – он усадил Лору на табурет у кухонного стола, а сам надел фартук и стал у плиты. Тут можно было бы запросто забыть обо всём на свете и просто бесконечно за ним наблюдать. – Тут нет ничего сложного, – говорил он, нарезая лук и кидая его в кастрюлю, где уже разогрелось немного подсолнечного масла. – Это будет грибной Болоньезе, vegetariano, понимаешь? Лора кивнула, подперев рукой щёку и не хотела произносить ни слова, дабы не нарушить эту идиллию. Ренато в это время стал нарезать мелко корень сельдерея и морковь, и аккуратно бросать всё в кастрюлю к скворчащему луку. Потом туда же добавил нарезанные шампиньоны. – Немножко молока, – сказал он, доставая пакет из холодильника. – Это latte d'avena – овёс, овсяное молоко, но можно и простое, – налив полстакана, Ренато вылил его тут же в овощную с грибами смесь, и стал тихонечко помешивать. – Спешить не надо, никогда – это девиз любого итальянца, поэтому мы живём долго. Лора вдыхала аромат плывущий по кухне, продолжая молча слушать Ренато. Она пребывала в неком трансе зачарованности и отчуждения, её привычный мир оставался не за входной дверью, а где-то далеко внизу. За эти несколько вечеров её душа переселилась на радужное облако совсем другого мира, иной планеты, где время шло неспешно, слова звучали мягче, чувства были изысканнее, вкусы более изящными… Ренато бросил в кипящую смесь четверть чайной ложки мускатного ореха и налив полстакана белого сухого вина, стал помешивать и ждать пока всё не выпарится. Параллельно на плите уже закипала вода для пасты болоньезе, классические тальятелле – длинная плоская лапша. – Теперь немножко томатов, – сказал он, добавляя в кастрюлю с соусом чашку консервированных измельчённых помидоров и, доведя до кипения уменьшил огонь. – Соус почти готов! Ещё чуть-чуть подождём, а я пока буду тереть parmigiano. Нет, по-русски – пармезан… Ужин действительно вышел очень лёгкий, Лора готова была съесть ещё несколько порций, но вовремя одумалась, вспомнив, как мучительно ей удалось сбросить лишние два килограмма. – Я не забыл про ликёр, – сказал Ренато, доставая из крайнего у стены шкафчика красивую бутылку с янтарной жидкостью. – Это Амаро Нонино, его очень трудно найти, но у меня хорошие друзья в Италии! Grazie alla santa Мadonna! (с итал. – Спасибо святой Мадонне!) – он налил понемногу ликёра в невысокие рюмки. – Амаро – по-итальянски значит «немного горький». Попробуй, тебе точно понравится, я знаю! – Знает он,– ухмыльнулась Лора, а про себя подумала. – Ну, может и знает, такие фотки сделал, все на свете обзавидуются. Ох, Нелли, уведу я у тебя этого красавчика. – Как ликёр? – Ренато присел напротив и пригубил из рюмки. – Gusto divino. – Что? Прости, я немного задумалась,– Лора сделала небольшой глоток и облизнула верхнюю губу. – Я говорю – gusto divino, – божественный напиток. Как тебе? Как букет вкуса? – Ну, да, горьковат, но тут есть цитрусовые, правда? – Есть. – Так, так, ещё ваниль и лакрица. Я очень люблю лакрицу, кстати. Мне даже чуточку какао на вкус чувствуется… Как-то одинаково горький и сладкий, с малой частичкою перца как будто. – Bellissimo, Лора, вы всё хорошо почувствовали! А сладкий он от мёда и манго, поэтому ещё и крепкий. – Знаешь, очень знакомый вкус, вот прямо очень. Надо подумать, с чем можно сравнить. Я просто люблю ликёры… О, точно! Неделю назад очень холодно было, у нас в салоне одна сотрудница травяной ликер принесла, немецкий – «Егермейстер», да! Я хорошо запомнила название, потом что мне он очень понравился. – Правда? Надо будет попробовать, – чуть расстроившись, произнёс Ренато. – Но, тебе ведь Амаро понравился тоже. – Очень понравился, ты что?! Он лучше, чем немецкий, уверяю тебя, намного лучше! – Лора потянулась через стол и положила свою ладонь на руку Ренато. – Хорошо, я тебе верю,– он поднёс её ладонь к своим губам и поцеловал. – Пойдём, надо закончить твой портрет. – Лучше бы ты повёл меня в спальню, – сказала про себя Лора, а вслух лишь сказала. – Пойдём… Портрет можно было назвать восторженным эпитетом – неописуемая красота. Ренато помнил, что Нелли просила сделать портрет для Лоры, показав всего одну лишь фотографию. То, что они виделись вживую, намного упрощало работу, но Ренато не хотел стопроцентной схожести. Он не боялся, что Нелли узнает о визитах Лоры, он просто не хотел лишних вопросов. Перед Нелли его совесть была чиста, а всё остальное пустое, как ему казалось сейчас. Даже та его вспышка ревности в ресторане, с появлением нового шеф-повара, сейчас казалось очень глупой и смешной. «Наверное пора помириться с Нелли. Может даже сегодня, вот только закончу всё, возьму портрет и поеду к ней, – подумал он». – Эта бабочка существует в природе? – тихо спросила Лора, подойдя неслышно сбоку и положив голову Ренато на плечо. – Конечно. Это Сатурния пири или павли-но-глазка гру-шевая,– слегка запинаясь выговорил он в ответ. Как тебе? – Впечатляет! – Винсент Ван Гог однажды тоже такую написал, увидев её в саду больницы, но дал другое название. Он думал, это falena falko, не знаю как на русском, – Ренато не поленился и взяв телефон, тут же открыл переводчик с итальянского. – А, вот, называется «бражник мёртвая голова». – Ужас какой! – Лора зачем-то посмотрела на светящийся экран телефона и тоже прочитала переведённое название бабочки. – Так, а на самом деле, это была павлиноглазка эта? – Да. Видишь эти пятна на крыльях, разве они не похожи на рисунок на хвосте павлина? – Похожи. А бабочка правда такая большая? – Когда крылья открыты, думаю пятнадцать сантиметров есть,– не раздумывая ответил Ренато. Свет от луны на чёрном фоне освещал, как прожектор, часть мостовой. Лицо Лоры в профиль, собранные в небрежный пучок волосы, она стоит на цыпочках, повернувшись спиной и расставив руки в стороны. За спиной распахнуты крылья той самой павлиноглазки грушевой, но они огромные, доходят до начала кистей. Ренато даже изобразил длинный маникюр Лоры, изящные тонкие пальчики. Сами по себе крылья серо-коричневого цвета с заметными прожилками и плавными переходами из одного цвета в другой. В центре большие тёмные пятна, которые окаймлены светлой полосой, а за ней чёрной, очень схожей с «глазом» на хвосте павлина. Обрамляет крылья бабочки светло-кремовая кайма, заканчивающаяся тёмной широкой полосой по краю. – Ощущения, что если щёлкнуть пальцами, то она взмахнёт крыльями и полетит, честно тебе говорю, – залюбовавшись на готовый портрет, поделилась своими ощущениями Лора. – Значит всё удалось. Спасибо, – Ренато повернулся к ней лицом и сложив руки на груди, как при молитве, слегка наклонился вперёд. – Я хотел сначала сделать маску, написать твой портрет с маской на лице, в форме бабочки. Помнишь, ты сказала про Джузеппе Арчимбольдо, про маскарад, но потом увидел такой образ. Это тебе подарок на восьмое марта, но это не мой подарок, – тут же признался он. – Не поняла… – Можно я не буду открывать тайну? Это сюрприз и ты должны, – Ренато прикрыл веки двумя руками, пытаясь вспомнить перевод слов. – Ты должна удивиться, когда увидишь, – наконец договорил фразу. – Понимаешь? – Кто-то заказал мой портрет, а ты просто не хочешь выдать человека? – Да! – Это мужчина или женщина? – Лора уже было подумала, что это её скупердяй любовник, он же коллега по работе, из ювелирного салона. Но тут же решила, вряд ли он раскошелиться на такую роскошь, работа стоит хороших денег. Ничего, кроме секса, который нельзя было назвать сногсшибательным, от него никогда не дождешься. Возможно – сам шеф? Вот только у них не те отношения, чтобы так заботиться о своей сотруднице, пусть даже и лучшей, как он говорит периодически. – Я не скажу, прости, – Рената замотал головой. – Больше не спрашивай. – Хорошо. Что ж, раз мы закончили, я тогда поеду? – Сначала кофе, потом я сам тебя отвезу, мне ещё нужно кое-куда поехать. – Так ведь уже одиннадцать вечера, всё закрыто? Ренато не стал отвечать, а спустился на кухню, оставив Лору наедине с самой собой. Она так и не могла придумать, кто бы мог стать тем самым дарителем подарка на восьмое марта, напрочь забыв об обещанном сюрпризе от Нелли и их предстоящей встрече на праздник. – Кофе готов, я жду тебя внизу! – крикнул Ренато. – Да-да, иду-у-у!– как же Лоре сейчас хотелось спустившись оказаться в полуосвещённой гостиной, где бы пахло корицей и гвоздикой вперемешку с ароматом свежесваренного кофе. Она бы слегка растерялась, не зная как себя вести. Обстановка бы была похожа на свидание, Ренато включил бы музыку, и пригласил её на танец… Но вместо этого он стоял у лестницы, держа в руках поднос с кофе и одновременно говорил по телефону, и был очень раздражен. – Поедем! – сказал он Лоре, едва она успела пригубить из маленькой чашечки горячего крепкого напитка. Ренато отнёс поднос на кухню и вернулся, чтобы помочь ей надеть пальто, а сам накинул на плечи себе дублёнку, схватил телефон и ключи. Ехали молча. Ренато нервно вёл машину, он вообще не любил водить, в плохую погоду предпочитал вызывать такси, но сегодня решил сам сесть за руль. – Давай немножко аккуратнее! – пару раз повторила Лора, пока они ехали к её дому. Они чуть не проехали нужный поворот, и Ренато резко затормозил, потом так же резко сдал назад. – Что-то случилось? – спросила она, но он молчал. – Buona notte! – Ренато пожелал Лоре доброй ночи и рванул с места, едва она успела выйти из машины. – Сумасшедший! – крикнула она ему вслед, и поспешила в открытую подъездную дверь, откровенно радуясь, что доехала до дома целой и невредимой. Ренато мчался, давя что есть мочи на педаль газа. Полчаса назад он пытался дозвониться Нелли, но в ресторане ему сказали, что после обеда она больше не приезжала. Мобильный её был вне зоны доступа, и Ренато решил ехать прямиком к Нелли домой. Сейчас он представлял её в объятиях банкира Бориса, к нему добавился образ нового шеф-повара Антонио. Нелли, конечно, не могла закрутить роман на работе, но душа русской женщины, и её желания, до сих пор оставались для Ренато загадкой. Впрочем, как и для самих русских женщин, часто удивляющихся собственным поступкам, и не в мыслях, а после того, как те уже совершены. Не застав Нелли дома, Ренато позвонил Борису Евгеньевичу, благо номер остался после визита того, за картинами с портретами Нелли. Банкир ответил не сразу, он явно уже спал, голос был тихим и растерянно сонным. Он едва смог понять сбивчивую речь Ренато, а когда наконец понял, то сказал: «Иди к чёрту! Нелли тебя не любит!» Ренато расценил это по-своему и выругавшись на итальянском в трубку, тут же сам выключил телефон, решив, что Нелли с банкиром, и она окончательно сделала свой выбор в пользу того.

Резкий разворот на перекрестке, и Ренато уже м