Мой лунный муж

Часть 1. Глава 1. Вера

Да, я верю в любовь на расстоянии даже больше,

чем в любовь без расстояний. Думаю, любовь –

это и есть расстояние. Дистанция.

Е.Цыганов

В огромных торговых центрах мне всегда становилось плохо. Продержаться я могла там не больше часа. Ни одна моя подруга не ходила со мной по магазинам – что ж успеешь-то за час?

На этот раз душно мне стало практически сразу. Неприятный липкий пот начал струиться по спине, затем закружилась голова, и я плюхнулась на стул в изнеможении в первом же попавшемся кафе с работавшим на полную мощь кондиционером.

– Девушка, можно мне вам задать несколько вопросов? Это не займет много времени, – напротив столика стояла женщина неопределенного возраста с толстой папкой в руках. – Наша косметическая фирма проводит опрос, чтобы выяснить предпочтения женщин разного возраста, семейного положения и социального статуса, – продолжала она, воодушевленная моим молчанием.

Связано оно на самом деле было вовсе не с проснувшимся вдруг интересом к анкетированию, а с плохим самочувствием. Женщина этого не знала и продолжала заученную и повторенную за сегодняшний день уже раз сто речь:

– Мы понимаем, ответы на вопросы отнимут у вас некоторое время, поэтому после того, как вы на них ответите, мы подарим вам несколько пробников с образцами нашей продукции…

Я сделала глоток холодного чая и милостиво кивнула, молча выразив свое согласие. В основном оно было вызвано обращением «девушка». Когда тебе тридцать девять, «девушка» действует завораживающе. Женщина обрадовалась, отодвинула стул и вынула листочек с вопросами.

– Имя?

– Вера.

– Фамилия?

– Это обязательно?

– Нет, нет, если не хотите этот пункт можно пропустить, – женщина старательно поставила прочерк. – Возраст?

– Тридцать девять полных лет, – сказала я, как на приеме у врача.

– Ой, а выглядите максимум на тридцать, – польстила мне собеседница. – Где работаете?

– В банке.

– В какие рамки укладывается ваш доход? Посмотрите, пожалуйста, – она повернула анкету в мою сторону.

Выбор был следующим: ноль (видимо, для домохозяек и прочих неработающих дам), от ноля до тридцати тысяч, от тридцати до шестидесяти тысяч, от шестидесяти и выше. Далее буйная фантазия составителей анкеты не простиралась.

– От шестидесяти и выше, – я повернула анкету обратно к хозяйке.

– Вы замужем?

– Да.

Женщина задала еще вопросов пять-шесть, касавшихся кремов, которыми я мажусь, и полезла в сумку за пробниками.

– Не надо, оставьте себе, – я решительно помотала головой. Кремами этой фирмы я не пользовалась и пользоваться не собиралась даже в страшном сне.

Мне стало полегче. Я допила свой чай и направилась к выходу из здания. К сожалению, я успела удалиться от дверей, ведущих на свободу, на приличное расстояние. Люди огромной толпой шли мимо меня, сквозь меня, надо мною. Они толкались и постоянно что-то громко говорили. Что они все тут делают в пятницу вечером? На дачу надо ехать, а не в торговом центре тусоваться!

Мне оставалось пройти еще чуть-чуть. Я сфокусировала взгляд на выходе и старалась не обращать внимание ни на толпу, ни на духоту. Но у выхода какая-то высоченная, длинноногая девица в коротеньком фирменном платьице умудрилась все-таки махнуть перед моим носом бумажкой, надушенной образцом туалетной воды. Ноги стали ватными, я чудом вписалась в самопроизвольно вращавшуюся стеклянную дверь и вывалилась на улицу. Стояла страшная московская, июльская жара. Я вздохнула и огляделась: на воле.

Несмотря на жару, мне было хорошо. Побродив минут пять по огромной стоянке, я, наконец, нашла свою машину. Она дико нагрелась на солнце. Я откинула верх моего Мини Купера и резко тронулась с места. Ветер обдувал меня со всех сторон, играла ария из оперы «Любовный напиток». Я расслабилась и мчалась в сторону центра. Черт с ней, с белой блузкой. Не купила и не купила. Надо сходить в соседний с домом бутик и купить там. Правда, так можно на белых блузках и разориться: чаще всего я их покупала именно в бутике, не решаясь выехать в торговый центр. А покупать блузки приходилось часто: банковское начальство было помешано на дресс-коде и заставляло всех поголовно носить белые блузки или рубашки и темные костюмы. То, что большая часть сотрудников не являлась работниками фронт-офиса, роли не играло. Как говорил наш турецкий босс: «Вы должны помнить о том, что вас всегда видит незримый клиент». «Незримого клиента» склоняли в шутках и анекдотах и так и эдак, но дресс-код от этого почему-то никуда не девался.

Дома я первым делом пошла в душ. Естественно, телефон зазвонил именно в это время. Наспех вытерев одну руку, я взяла мобильник.

– Я звоню тебе на домашний, ты не берешь трубку. Тебя что нет дома? – Рита отличалась такими вот логичными высказываниями. – И мужа нет? – продолжала рассуждать сама с собой моя школьная подруга.

– Я в ванной, перезвоню, когда выйду, – решилась я прервать Ритин монолог. На пол с меня текла вода, и я начинала замерзать.

– Ну, привет! – Ритин голос практически всегда звучал так, как будто она выиграла первый приз в какой-нибудь суперской лотерее.

Замужем, двое детей и живет за городом. Мой бы голос при таком раскладе звучал гораздо менее оптимистично – скукота…

– Привет! Рада тебя слышать. Как там у вас дела? – поинтересовалась я вежливо.

– Чудно! Все просто чудно! – «чудно» – это Риткино любимое слово. – А вы как? Как Сергей?

– Мы в порядке. Все отлично, – я решила отвечать в том же стиле. Проблему с покупкой блузки Рита все равно до конца не поймет: она могла провести в магазине весь день и выйти оттуда живехонькой и с ворохом пакетов, которые потом ее водитель с трудом запихивал в багажник.

– Может вы, наконец, заедите к нам в гости? – Рита не видела моего мужа ни разу, хотя мы были женаты уже год. Но все что-то не срасталось. Изредка я с Ритой пересекалась где-нибудь в кафе, но встречались мы вдвоем без мужей. Ее мужа Гришу я знала распрекрасно, и оттого, что видела его не часто, не сильно переживала.

– Попробуем. Впрочем, ты знаешь нашу работу – и в выходные порой приходится вкалывать. Но мы что-нибудь в конце концов придумаем, – бодро пообещала я Рите.

– Чудно, чудно. Мы хотели бы вас видеть на годовщине нашей свадьбы. Десять лет, как никак.

– Ни фига себе, – я искренне удивилась. Казалось, они с Гришей живут вместе вечно, а оказывается, всего десять лет прошло. Но Рита расценила мои слова иначе:

– Да я тоже думала, что все это случилось недавно, а вот уже десять. Запомни: в сентябре, девятого. Очень постарайтесь! Я тебе звоню заранее специально, чтоб вы там все запланировали в своих ежедневниках. И я настаиваю на знакомстве с Сергеем. Сколько можно скрывать от лучшей подруги мужа! – тут Рита «замяукала». Честно говоря, эти ее мяукающие интонации, появляющиеся тогда, когда Рите что-то нужно было от собеседника, бесили меня еще со школы. А мужики тащились. Гриша, например, прямо на глазах весь обмякал, размазывался по стенке и выдавал жене нужную сумму на очередную шубу.

– Мы очень постараемся, – пообещала я подруге, – извини, но мне пора на кухню. Ужин готовить. Я только что приехала из магазина, ничего не успела.

– Конечно, конечно, привет мужу, – Рита попрощалась со мной своим обычным, вечно радостным голосом.

– И ты передавай Грише и детям, – я положила трубку и отправилась в кухонный отсек.

На кухне было стерильно чисто: домработница приходила убираться два раза в неделю, и сегодня был как раз тот случай. Все сверкало, и даже как-то неловко было дотрагиваться до блестящих столешниц. Как будто и не я здесь хозяйка. Я села за большой, круглый стол и стала думать, чтобы такого приготовить на ужин. На работе коллеги женского пола меня периодически спрашивают, чем я кормила мужа накануне вечером. Вследствие дикой загрузки на работе, у нас это любимая тема для разговоров: что приготовить, что купить, что заказать на дом, как так исхитриться, чтобы вкусно, быстро и муж был доволен. И я всегда должна быть готова отрапортовать, что мы едим. А если это что-то еще и вызовет неподдельный интерес наших теток, то и еще должна быть готова продиктовать рецепт. От кулинарного блиц-опроса освобождались только незамужние. У них, типа, все впереди. Пока можно и расслабиться.

Незамужние вообще живут в своем измерении, а замужние – в своем. Перейдя в стан последних, это я быстро поняла. За последний год столько новых блюд выучила, сколько, по-моему, за всю предыдущую жизнь не знала и не пробовала. В основном я пользовалась книгой с простенькими рецептами, написанной писательницей, автором целой кучи детективов. Детективы прошли мимо меня, а вот книга с рецептами оказалась очень актуальной.

Готовить не хотелось совершенно. Голова еще не совсем отошла от свалившейся на нее беды в магазине и оттого по-прежнему отчаянно болела. Я снова взяла трубку и набрала номер доставки пиццы на дом. Эти ребята меня там отлично знали. У них был очень хороший итальянский ресторан, а тем, кто жил неподалеку, они могли доставить пиццу домой. Прямо из печки, с хрустящей корочкой и какой-нибудь умопомрачительной начинкой.

Минут через двадцать мне позвонили в дверь.

– Привет! – парень протягивал мне коробку с пиццей, отбивая ногами ритм в такт музыке, которую только он слышал в своих наушниках. – Давайте проверим: вы заказали двойной сыр, грибы, ветчину и помидоры. Окей?

– Окей, – ответила я, на всякий случай, кивнув для пущей убедительности – вдруг он там плохо слышит в наушниках.

На кухне в середине стола возвышалась бутылка калифорнийского белого. Я достала два бокала, две огромные тарелки из сервиза, который мне подарили в честь свадьбы на работе, и высыпала в пиалу якобы свежие оливки, купленные в магазинчике натуральных продуктов. Наверное, все-таки оливки были не консервированные, подумала я, выплевывая косточку. Лучше, чем из банки, это точно. Но хуже, чем в Испании. Я села за стол и взяла себе кусок пиццы. М-м-м… Объедение. Магазинный кошмар стал постепенно отпускать. Голова прошла.

– В бутик, завтра же пойду в бутик, – сказала я вслух. – С торговыми центрами надо завязывать. Я трачу на дорогу туда-обратно времени больше, чем провожу в самом магазине. Кстати, заодно сэкономлю на бензине.

Темнело. Я вышла на балкон с бокалом и увидела прямо перед собой здоровый диск луны мутновато-желтого цвета. Она висела в небе, как будто привязанная там сверху к чему-то невидимыми нитями. Как огромная лампа, освещающая все вокруг приятным матовым светом. Рядом со мной стоял любимый мужчина. Я не поворачивалась к нему. Лишь различала его силуэт боковым зрением, стараясь не нарушить ни одним движением картины, развернувшейся передо мной. Он целовал меня куда-то в шею чуть ниже уха, и, казалось, это ветер касается моей кожи, приподнимая волосы, которые, развиваясь, приятно щекочут лицо. Он даже что-то шептал мне, но я не слышала ни слова. Я всегда переставала соображать, когда он целовал меня в это место. Мне хотелось стоять так вечно, глядя на полную луну, и ощущая на шее прикосновение его губ…

Вернувшись в комнату, я посмотрела на мольберт. Портрет был начат полгода назад, но я все никак не могла его закончить. Мне не хватало самой малости, чтобы завершить образ, не хватало совсем чуть-чуть, чтоб он стал похож на реального себя. Наверное, я стала хуже рисовать. Много лет назад в художественной школе мне ведь так удавались именно портреты. С этой адской работой я рисовала очень редко. Точнее сказать впервые за много лет я вновь взяла кисть в руки и рисую вот этот единственный портрет.

Еще одна постоянная тема в разговорах замужних дам – что каждая из нас делала в выходные дни. Сейчас летом большинство отвечает: ездили на дачу. Ну у кого дача, у кого коттедж, кто-то вообще только строится. Но все дружною толпою туда, на природу. Сеют, косят, собирают, крутят банки. В данном случае вместо рецептов друг с другом делятся семенами или того хуже саженцами. Тетки прямо в банк приходят с пакетами, в которые засунуты корни растений. Сами растения гордо торчат наружу. С этой напастью наш босс пытался бороться, но безуспешно. В итоге победило народное хозяйство. Зимой босс расслабляется: народное хозяйство замирает на время.

Я из этого процесса выпадаю. Мне прощают мой недостаток, как молодожену (точнее, молодомужу), но постоянно твердят, что нам надо купить дачу. Еще мне бы надо купить нормальную квартиру. У меня ведь студия, купленная лет двенадцать назад, в центре Москвы.

– Верочка, родишь ребеночка. Места будет не хватать, – советовали сердобольные коллеги. – Вам надо купить либо загородный дом, либо нормальную квартиру с дачей.

Я покорно кивала, про себя посылая своих коллег с их дачами подальше. На вопрос, что же мы делали в выходные, приходилось все-таки отвечать. Если меня вызывали в субботу на работу, то в воскресенье я имела полное право просто отдыхать и ничего особенного не делать. Если выходных было два, то следовало, как минимум, один задействовать. Зимой погода порой делала нам поблажку, и сидеть дома можно было два дня подряд. Летом приходилось куда-то идти.

В этот раз я решила поступить до неприличия просто. В пятнадцати минутах ходьбы от моего дома располагался московский зоопарк. И я пошла смотреть зверюшек. На работе парень из фронт-офиса постоянно мне советовал взять шефство над каким-нибудь животным.

– Прикинь, – говорил он, – на клетке будет висеть табличка: «За этим хрюном ухаживает Верунчик».

– Не хочу ухаживать за свиньей, – пыталась я отбрыкиваться.

– Возьми птицу или обезьяну. Или льва! Но лев, наверное, обходится дороже. – Юрка ржал и продолжал в том же духе. – Можно взять жирафу. Думаю, она ест только листья на деревьях. Наверное, это недорого.

Так что я подумала: сходим-ка мы с мужем в зоопарк. Хоть перед Юркой отчитаюсь. Мол, ходила, честно выбирала подшефного хрюна. Или жирафу.

Из кондиционированной квартиры выходить не хотелось. В итоге часов в пять я надела легкие белые брюки, красную майку и шлепанцы. Выйдя на улицу, я пожалела, что не выбрала кино или какую-нибудь галерею. Там все-таки работает кондиционер. В зоопарке его явно не предвидится.

По улице текли редкие прохожие, но этот мелкий ручеек стал перерастать в огромный поток, как только я стала приближаться к зоопарку. Машины пытались куда-нибудь приткнуться, парковщики кричали и махали водителям руками, орали дети, в воздухе приторно пахло сахарной ватой. «Сумасшедший дом», – заключила я печально, продвигаясь все ближе к входу. Там было еще хуже. Люди толкались, ели мороженное, что-то постоянно кричали родственникам и друзьям, и вообще напоминали муравьев.

И зачем я все время создаю себе проблемы? У меня клаустрофобия, раз, боязнь толпы, два. Такая вот парочка взаимоисключающих фобий. На работе я имею два в одном: и тебе маленькая комната, в которой я работаю, и тебе огромный банк, в котором, если выйдешь из комнатки в попытке спастись бегством от боязни замкнутого пространства, натыкаешься на вечно снующую зачем-то по всем этажам толпу.

В зоопарке летом всегда толпа. Я этого не знала? Знала! И все равно решила идти. Как на эшафот. Зачем?

Прямо перед входом – огромный пруд. Там – утки, которые, говорят, летают по всей Москве. Одну я даже видела весной в луже около нашего банка. Я плюхнулась на скамейку, стоявшую в тени большого дерева. Люди, люди… Да, скоро действительно на планете начнется перенаселение. А мне и пустая планета плохо, и переполненная. Хорошо только дома, где я и мой муж. И не пусто, и не перенаселение.

У ребенка, сидевшего рядом, на штаны начало капать мороженное. Мать дала ему подзатыльник. Мороженное выпало у него из рук. Оно текло по штанам и падало маленькими текущими ошметками на асфальт. Как текущие часы Дали. Мать орала, мальчик плакал. Мне захотелось взять шефство не над жирафой, а над вот этим рыдающим мальцом. Ему было лет пять-шесть, не больше. Его мир трещал по швам, ломался, не выдерживая громкого крика матери. Я провела рукой по волосам мальчика, он посмотрел на меня, всхлипнул и чуть улыбнулся.

Я побрела дальше. Вдалеке торчала шея жирафы.

– Потенциальный подопечный, – сказала я и пошла посмотреть на пятнистого животного поближе.

По дороге я посочувствовала мишке, валявшемуся в тени, и без энтузиазма смотревшего на пялившихся на него людей. Бедолага. Рядом с жирафом, естественно, стояла толпа. Он печально крутил головой и перебирал длинными тонкими ногами. Если я возьму над ним шефство, то он счастливее от этого не станет. Уверена. И хрюн не станет счастливее. И даже тот мальчик от моего шефства ничего не выгадает. Ну, по части счастья. Оно ведь или есть, или его нет. Или оно приходит вместе с мужем и целует тебя в шею чуть ниже уха…

Вернувшись поздно вечером домой, я еще раз посмотрела на портрет. Потом прошла на балкон. Луна светила также ярко, и только редкие облака иногда наплывали на нее, чтобы чуть прикрыть одну из ее возвышенностей. Мне сегодня повезло. Мы оба ужинали в нашем любимом китайском ресторане. После той ужасной толчеи в зоопарке было приятно попасть снова в прохладную негу кондиционера, раствориться в тишине тонущего в полумраке помещения, где лишь красные фонарики слегка освещают лицо напротив. Официанты, кажется, парят где-то в воздухе, неслышно ставя и убирая тарелки. Мелькают палочки цвета слоновой кости, чуть пахнет кисло-сладким соусом, откуда-то издалека доносится умиротворяющая музыка. Сейчас на балконе я вспоминаю лицо моего мужа, пытаясь ухватить то, что никак не получается на портрете. Я закрываю глаза, чтобы получше представить себе каждую черточку, каждый поворот его головы. Я начинаю чувствовать его дыхание, его руку, скользящую по моей спине, я начинаю слышать его шепот. И сердце бьется все быстрее и быстрее, и падает вниз, как будто я еду на американских горках. Луна причудливо освещает площадь под моим балконом. На улице тихо, мои фобии засыпают, отпустив меня на время.

Глава 1. Сергей

Ему казалось, за ним следят. Это противное, липкое чувство появилось у него не так давно. Впрочем, точно Сергей не помнил. Где-то около года назад. Он как раз познакомился со своей будущей женой. Сейчас в зоопарке неприятное ощущение усилилось. Сергей уже и так успел пожалеть, что поддался на уговоры Оли, и пошел смотреть зверей. Толпа народу, запах сахарной ваты, смешивающийся с запахом животных. Да еще в голове эхом отдавались отрывки вчерашнего судебного заседания. Он готовился к нему несколько месяцев, и проиграл. Причем информацию, которую Сергей тщательно собирал по крупицам в защиту своего клиента, явно кто-то «слил». Только кто? И такое происходит не в первый раз. За ним следят, информацию каким-то образом узнают. Карьера адвоката по семейным вопросам, выстраиваемая шаг за шагом в течение многих лет, катилась коту под хвост. Ну, то есть, не совсем уж катилась, но была на грани.

– Сереж, ты опять спишь на ходу, – чуть насмешливо посмотрела на него Оля.

– Да, что-то вроде того, – Сергей улыбнулся жене и постарался отвлечься от мыслей, роящихся в его голове.

– Ты очень много работаешь. На износ, – Олин голос теперь звучал серьезнее, – плохо! Тебе надо отдохнуть. Взять отпуск, например. Ты сто лет не был в отпуске!

– Солнышко, ты же знаешь, сейчас не самое подходящее время для того, чтобы уходить в отпуск. У нас тут один парень дело провалил только потому, что уехал на две недели в Турцию отдохнуть. А я плюс ко всему еще и партнер. Черт знает, что творится. Кризис, – Сергей вздохнул, – все друг друга подсиживают, гадят откровенно. Как будто не понимают, неважно, кто провалил дело – ты или твой коллега. Компания-то одна. В общую копилку работаем. Куда сейчас ехать. Да и вчерашнее дело будем подавать на апелляцию.

– Я понимаю, – Оля потрепала мужа по рукаву футболки, – потерпим.

И снова на Сергея навалилось ощущение, что кто-то на него смотрит. Он повернул голову налево, потом направо. Ничего, только незнакомые лица, улыбающиеся, смеющиеся, разговаривающие, жующие. Казалось, все вокруг хаотично двигаются, меняются местами, исчезают из поля зрения. Но Сергей был просто уверен: в толпе существовал человек, который постоянно за ним следил. «Плохо, – подумал он, – на самом деле, совсем плохо. Кранты. Я становлюсь параноиком!»

– Я помню, Солнце, у нас даже не было свадебного путешествия, – бросился, как в омут с головой, Сергей. – Посмотрю в понедельник все свои дела, поговорю с начальством и съездим куда-нибудь на недельку. Нам действительно необходим отдых!

– Не принимай резких решений, – Оля остановилась на минуту, чтобы внимательно посмотреть Сергею в глаза, – я подожду со свадебным путешествием, если надо. Год ждала и еще подожду. Просто я начинаю нервничать из-за того, что ты нервничаешь, – она снова мягко ему улыбнулась.

– Я не буду принимать резких решений. Обещаю, – Сергей улыбнулся в ответ, – давай поищем твоих любимых медведей. Где-то, по-моему, они тут были, недалеко от жирафа.

Они пошли по территории зоопарка, держась за руки и болтая о животных, которых Оля хотела посмотреть. Сергей пытался подавить в себе неприятные чувства, но время от времени он не мог не кидать быстрый взгляд вокруг, слабо надеясь все-таки кого-нибудь заметить. Он даже не знал, кого он хотел увидеть. Может быть ребенка, внимательно разглядывавшего всех проходивших мимо взрослых, полицейского, разыскивающего в толпе прохожих преступника, девушку, заглядывающуюся на мужчин… Сойдет любой из этих вариантов. Сергей очень хотел найти этого кого-то и расслабиться. И пусть он или она и дальше пялятся на него. Не жалко.

Оля смеялась, показывая на мишку, изнывающего от июльской жары. Мишке было явно не до смеха, и Сергею искренне стало жалко косолапого. Но, посмотрев на смеющуюся Олю, он тоже сделал вид, что ему смешно. Внезапно, несмотря на погоду, его прошиб озноб: чувство, что за ним следят, стало во сто крат сильнее, как будто этот человек совсем рядом. Сергей так резко повернул голову, что что-то аж хрустнуло у него в шейном позвонке. На него никто не смотрел. Рядом стояла молодая женщина невысокого роста, смотревшая на того же медведя, что и они. Сергею плохо было видно ее лицо, но он подумал, что ей, наверное, где-то около тридцати. У нее была точеная фигурка, на макушке красовался высокий густой «хвост», отливавший на солнце приятным каштановым цветом. Сергей перевел взгляд на Олю. Двадцатипятилетняя жена иногда казалась ему практически ровесницей. Ну нет, на сорок три она, конечно, не тянула. Но в ней отсутствовал задор, присущий молодости, живость и игривость характера. Оля даже если смеялась, то смеялась как-то солидно, что ли. Она никогда не делала себе такого вот задорного «конского» хвоста. Блондинистые волосы были тщательно отутюжены парикмахерским утюгом, и лежали вдоль спины гладкими прядями волосок к волоску. Иногда в постели они могли разметаться по всей подушке, и вот тогда Сергей обожал смотреть на свою жену, в которой вдруг наконец появлялось что-то более характерное для ее возраста.

Сергей перевел взгляд вниз: Оля стояла на огромных шпильках, стразы на ее босоножках блестели так, что глазам становилось больно долго на них смотреть. Ножки обладательницы каштанового хвоста зашлепали куда-то в своем направлении. Ярко-красные вьетнамки ритмично хлопали по аккуратным, миниатюрным пяткам.

– Пошли дальше, еще кого-нибудь посмотрим, – Оля взяла его под руку и потащила вперед. Она не обратила внимания ни на женщину, ни на внезапный интерес к ней своего мужа. Она в принципе не была ревнивой.

***

Это случилось чуть больше года назад. Сергей договорился встретиться со своим другом в китайском ресторане недалеко от дома. Они думали поболтать просто так в тесной мужской компании, что получалось в последние годы все реже и реже. Их жизнь была забита до отказа работой, то время, что оставалось свободным, тратилось на периодически сменявших друг друга женщин. Но вечер начался не так, как планировался – Влад пришел не один. Его спутницей оказалась троюродная сестра из Воронежа, приехавшая посмотреть Москву и остановившаяся соответственно у Влада. Оля только что окончила педагогический институт и думала о том, чем бы ей заняться дальше. «Конечно, – тихо говорила скромная воронежская девушка, – хотелось бы зацепиться в Москве. Но кому ж я тут нужна?»

«Мне», – неожиданно подумал в тот момент Сергей.

Оля казалась немного скучной, в отличие от москвичек, уверенных в себе, модно одетых и всегда готовых поддержать разговор. Но Сергей был очарован ее мягкостью, теплыми, голубыми глазами и еле слышным голосом. Оля терпеливо слушала говоривших мужчин, неумело тыкая в тарелку палочками. К концу вечера она так практически ничего и не съела. Сергей запоздало понял, что надо было бы попросить принести девушке вилку и нож.

Потом Оля уехала обратно в Воронеж, но они продолжали общаться, обмениваясь сообщениями и письмами по электронной почте. К концу лета Оля снова приехала в Москву, пытаясь все-таки найти работу в столице. Практически сразу она переехала к Сергею, который уговорил ее особенно с работой не торопиться, а пожить у него и осмотреться. В тот момент он еще не был уверен, что хочет прожить с Олей всю оставшуюся жизнь. Но как говорил один из его друзей, Оля была тем типом женщины, которые так хороши и непритязательны, просты в общении и совершенно ничем не раздражают, что ты просто не можешь найти причины с ними расстаться. А в какой-то момент Сергей начал понимать, даже если он с ней и расстанется, то будет выглядеть полнейшей сволочью в глазах всей общественности. Под всей общественностью понимались Олины родители, незаметно познакомившиеся с Сергеем, Влад, ну и сама Оля. И не то чтобы Сергей ранее не вел себя, как полнейшая сволочь. Но раньше женщины, с которыми он расставался, хотя бы частично тоже вели себя, как сволочи. И это его как-то примеряло с собственным поведением.

В Оле недостатков не было. Она никогда не ссорилась. Она всегда пыталась найти решение для любой ситуации. Сергею порой не хватало в ней озорства, звонкого смеха, искорки или изюминки. И это все. Оля прекрасно готовила. Сергея в принципе удивляло, что готовила, а уж тем более хорошо. Она убиралась в квартире и сама мыла посуду, упорно не пользуясь посудомоечной машиной. И Сергей сдался.

Практически одновременно с появлением в жизни Сергея Оли, появилась и слежка. Точнее, вот это противное чувство, что за ним все время наблюдают. Он понимал, здесь возможны лишь два варианта: либо он наступает кому-то из своих противников на любимые мозоли, и его хотят постепенно вывести из игры, либо он просто перегорел на работе, и психика начинает давать сбои. И это тоже сподвигло Сергея жениться: успокоиться, осев в тихой семейной гавани. Сергей давно успел устать от собственнического инстинкта активных, московских деловых женщин, от их громких голосов, от их вечной зависти к чужому успеху, от их жадности и постоянному процессу вытягивания из него денег, их привычки отдавать приказы и давать советы. Он встретил Ольгу, когда, с одной стороны, давно созрел для женитьбы, а с другой, полностью потерял надежду найти жену.

Он думал, Оля поможет. Сергей не рассказывал ей о своей проблеме, но надеялся, она разрешит ее каким-то волшебным образом. Сначала, вроде так и было, но потом Сергей заметил: его ощущения остались прежними. Иногда его отпускало. Были периоды, когда «слежка и наблюдение» исчезали. Плохо, что они потом появлялись снова.

Одно время Сергей подумывал обратиться к психологу. Но, поговорив однажды с одним из своих знакомых, очень крупным бизнесменом, он осознал, что делать этого не следует. Его друг попал в лапы профессионала, который с помощью разных наводящих вопросов, гипноза и прочих штучек, выведал у него все, что смог, и слил информацию нанявшим его людям. Бизнесмен остался после этого гол, как сокол. Он пытался свести счеты с психологом, но тот исчез в одночасье, как будто его и не было вовсе.

Время от времени Оля предлагала съездить куда-нибудь на море или в какой-нибудь город. Но они не сумели даже выбраться в гости к Олиными родителями в Воронеж. Туда Оля иногда ездила одна.

***

– Жара сегодня более или менее терпимая, – неожиданно Сергей услышал Олин голос, и понял, что они все еще в зоопарке. Оля говорила с ним уже какое-то время, но он услышал только последнюю фразу про погоду.

– Да, да, – ответил он, – сегодня не так жарко. Вполне выносимо.

Про себя Сергей чертыхнулся и вспомнил приятную прохладу автомобиля, квартиры и офиса одновременно.

– Давай поужинаем сегодня в китайском ресторане, – предложил он, пытаясь поскорее найти предлог, чтобы покинуть заполненную людьми обитель животных.

– Конечно, пойдем, – Олин голос звучал, как хорошо смазанный двигатель, ровно и гладко. А ведь китайский ресторан она не любила. Сергей знал, что ей доставляет массу трудностей еда палочками, к которым она все никак не могла приспособиться. Да и кухня не совсем приходилась ей по вкусу. Но она никогда не отказывалась туда идти. Как никогда не брала там нож и вилку, пытаясь бороться с треклятыми палочками.

«Я пошел в твой несчастный зоопарк. Ты помучайся в моем любимом ресторане, – Сергей сам удивился злости, проклокотавшей у него в душе, – В отпуск, срочно. Пусть следят, пусть делают, что хотят». Он почувствовал, как немного успокоился.

В ресторане было, как всегда, темно и прохладно. Красные фонарики периодически вздрагивали от дуновения кондиционера. Народу сидело совсем немного. В отличие от посетителей зоопарка, завсегдатаи этого заведения на выходные обычно разъезжались по загородным особнякам. Сергей сделал заказ и у него вдруг проснулся волчий аппетит. «Это хорошо, – подумал он облегченно, – отпускает». Оля вынула палочки из упаковки.

– Принесите, пожалуйста, нам приборы, – Сергей впервые проявил подобное великодушие к жене. Она удивленно вскинула брови:

– Я постараюсь. Надо же когда-нибудь научиться есть этими проклятыми палочками, – Оля улыбнулась, – я постараюсь.

Сергею стало ее жаль.

– Сегодня у тебя каникулы. Выходной. Едим человеческими приборами, – он посмотрел на улыбающуюся Олю, и похвали себя за правильный выбор жены. – Обязательно поедем отдыхать. Обещаю.

Сергей на минуту прикрыл глаза, уставшие за неделю от беспрерывного чтения документов, распечатанных или набранных на компьютере. Он представил себя в отпуске. Шикарно! Он и забыл, как это – не думать о делах. Совсем не думать. Просто лежать на берегу моря, ни о чем не думая. Сергей машинально взял палочки и начал накручивать на них лапшу.

– Я же говорю, никогда я не научусь так ловко орудовать этими китайскими столовыми приборами, – Оля воткнула вилку в кусок утки и, не воспользовавшись ножом, отправила очередной кусок в рот…

***

В дальнем углу ресторана сидела женщина. Лицо ее совсем не было видно Сергею, но он то и дело поглядывал в ее сторону. Казалось, какие-то воспоминания о ней покоятся в памяти и не могут всплыть на поверхность. Казалось, он знает ее откуда-то, может быть, она пришла из прошлой жизни, может прилетела с другой планеты. Сергей посмотрел в щелку плотной портьеры, закрывавшей окно. На небе ярко светила полная луна. Может быть, она прилетела с нее. Одинокий женский силуэт за дальним столиком не отпускал и манил, притягивал к себе Сергея. «Если бы я не был женат, я бы подошел к ней познакомиться», – мелькнуло у него в голове.

– У тебя так не бывает, смотришь на человека и думаешь, что где-то его видел, а где, никак не вспомнить? – неожиданно обратился Сергей к жене.

– Бывает, – напряженно ответила Оля, – а что?

– Да вот сейчас подумал, что знаю одного человека. А ведь даже лица его не разглядел.

– Бывает, – вдруг Оля неестественно громко расхохоталась, – а знаешь что?

– Что? – опешил Сергей.

– У меня был случай. В Воронеже встретила на улице очень пожилую женщину. Она со мной разговаривает, а я не пойму, откуда она меня знает. Оказалось потом, это моя учительница из начальной школы. Та-а-ак постарела. Не поверишь. Но тоже показалась знакомой. А вначале – ну никак не понимала, кто это со мной говорит, – протараторила Оля, сделала глубокий вздох и затем внимательно посмотрела на мужа.

– Ага, – кивнул Сергей.

«Ничего интересного, ничего. Единственный выход – уезжать в отпуск. Если и это не поможет, то, видимо, придется идти к специалисту. Пусть там рассказывает все мои секреты кому угодно. А то уже знакомые женщины с луны стали мерещиться», – Сергей опять намотал лапшу на палочку. Потом не удержался и снова посмотрел в дальний угол ресторана. Там никого не было.

Глава 2. Вера

В воскресенье утром я проснулась в отличном настроении и прямо из постели побежала к мольберту. Я внимательно посмотрела на изображаемое мной лицо, отошла подальше и увидела совершенно точно, чего там не хватает. Надо поймать это прямо сейчас, пока не забылось, не улетучилось совсем из головы. Я открыла шторы, отворила балконную дверь и выключила кондиционер, за ночь прилично охладивший квартиру. Мне было даже немного холодно, но я так и не стала ничего на себя надевать, чтобы подольше сохранить ощущение ночной прохлады.

Сбегав в душ и включив кофе машину, я начала готовить поле для деятельности: вода, краски, мольберт поудобнее к свету, кисти… Кофе уже был готов. Туда сахар, сливки. Есть не хотелось. Только кофе и за работу. Я осторожно выглянула на балкон, посмотрела вниз на оживающую улицу и отхлебнула немного кофе. Он медленно потек куда-то вниз внутри моего тела, оставляя приятное послевкусье во рту. Я поводила голой ногой по теплой плитке и вернулась обратно в комнату.

Надо бы что-то надеть – я выбрала одну из мужских рубашек, которые висели в шкафу, засучила рукава и вновь посмотрела на портрет.

Через два часа я была голодная, как волк, и при этом совершенно недовольная объемом выполненной работы. То, что утром виделось таким ясным и понятным, сейчас опять ускользнуло из-под моей кисти. Конечно, портрет немного стал живее, ближе к оригиналу. Но в нем по-прежнему отсутствовало то, что я видела в своем муже. Казалось, на меня смотрит другой человек, а сходство с реальным персонажем было каким-то вымученным что ли, притянутым. Как если бы я рисовала по описанию, которое мне дали. Как будто я никогда не видела его, а только представляла в своем воображении…

Я убрала краски, сменила запачканную рубашку на футболку и пошла на кухню.

Мужа дома нет, я одна. Настроение такое радостное утром сменяется грустью. Вчера в ресторане он был так близко, так рядом. Он искал мой взгляд, а потом уже вроде посмотрев на мое лицо, быстро отводил глаза в сторону. Он смотрел в щелку, которую приоткрывала тяжелая портьера, он наматывал и наматывал свою китайскую лапшу на палочку, снова поднимал глаза и пытался смотреть в мою сторону. Я знаю, его раздирало желание коснуться, дотронуться до меня, как он это делает обычно вечером. Я знаю, потому что мне тоже хочется протянуть руку к его лицу, и пусть даже она там зависнет в воздухе, но она почувствует что-то, ее как будто ударит током, но после ей будет хорошо и она вернет это полуприкосновение ко мне, к моему лицу. Мне станет легче дышать, то, что весь день сжимало там меня внутри, отпустит… Но он все время гасит в себе желание не то, чтобы дотронутся до меня, он пытается даже на меня не смотреть. Не может, но очень старается, и от меня ускользает что-то, и тиски не разжимаются, и не отпускает, и дышать не легче.

Утром мне было лучше. Сейчас я не хочу есть и сижу на кухне в тупом ступоре, глядя на картину неизвестного художника, которую я купила когда-то, до всего этого, в Париже под мостом. На ней обнаженная женщина спиной к зрителю сидит на постели, а мужчина на заднем плане лишь угадывается. Его силуэт будто размыт, ее лица не видно, но от картины идет безумная энергия любви, аж трещит все вокруг. Сейчас трещит все во мне. У меня закладывает уши, голова становится ватной, а там внизу живота вместо бабочек летает черный ворон. Я достаю из холодильника вино, сил встать и взять бокал нет. Хочется заплакать, но слезы застряли в пробке по дороге к глазам и сидят там где-то невыплаканные.

Я хочу снова пойти в китайский ресторан. Наш любимый. И может быть, мы опять там посидим вместе так же чудесно, как вчера. Я понимаю, что надеяться на такое было бы странно, и вряд ли все повторится. Но меня тянет туда и тянет, как сильнейшим в мире магнитом.

Я все-таки встаю и беру бокал. На нем остался отпечаток моей помады, я плохо помыла его в пятницу вечером. Надо было засунуть в посудомоечную машину. Она бы отмыла. Она все отмывает. Я стерла салфеткой остатки помады и налила вино. В морозилке лежал белый виноград. Я оторвала несколько ягод и бросила в бокал. Они красиво распределились по фужеру, начав охлаждать напиток. Зазвонил мобильный. В трубке весело верещал Ритин голос:

– Вера, мы решили ехать к морю.

– Вы же только что оттуда, – я схватилась за Ритин звонок, как за спасательный круг. Черный ворон начал потихоньку исчезать из моего живота.

– Тут предложили ехать за сущие копейки в Болгарию. На три недели. Вер, это вилла, представляешь? Чудно! Люди ее давно забронировали, но не смогли получить визу. Сама знаешь, сейчас все с ними стало сложно. А у нас пока наша не закнчилась. Теперь нам предлагает знакомая из турагентства туда поехать чуть ли не бесплатно. Поехали с нами, – неожиданно в конце позвала меня с собой Рита.

– Ой, что ты! Меня в банке в отпуск вообще не отпускают уже года три, – действительно, все это время я спасалась только праздниками, которые наше государство щедро объявляло выходными днями или поездками в командировки, во время которых, кроме сидения на выставке, можно было еще и прогуляться.

– Я помню, помню. Так жить нельзя, Верочка. Отсюда все твои депрессии и фобии. Как тебя там только со всем этим чудным набором муж терпит? – Рита периодически выступала Чипом и Дейлом в одном лице, спеша мне на помощь, когда уже оставалось только лезть на стенку или прыгать с балкона моего семнадцатого этажа. В такие моменты она заставляла меня ехать к ней за город. Бывало, мне хватало одного дня, чтобы два ее мальчика, беспрерывно бегая вокруг нас с безумными криками, ставили мозги на место.

– Когда он рядом со мной, все в порядке. Ему не много-то и терпеть приходится, – сказала я чистую правду, – да и у Сережи, знаешь, работа – один большой кусок дерьма, – я усмехнулась, – у него своих депрессий хватает. Фобий, правда, вроде нет.

– Короче, одна или с ним, вырывайся. Пусть даже всего на несколько дней, – Рита «замяукала», – Верочка, я там сдохну с мальчишками и мамой. Приезжай. И тебе хорошо, и мне. Вера, отпечатай у себя в голове: это вилла на берегу моря!

– Курица не птица, Болгария не заграница, – вспомнилось мне ни к селу, ни к городу.

– Птица, птица. Во всех диетах написано: курица – птица.

– Хорошо, Рит, я подумаю.

Мы попрощались, я выпила вина и съела одну из к тому времени оттаявших виноградин. Ну как я смогу поехать с Ритой? Во-первых, сейчас в отпуск не отпустят. Во-вторых, мужа я тут в Москве одного не оставлю. Он без отпуска, и я без отпуска. Как жена декабриста – все тяготы на двоих. Эх, только депрессуха моя на меня одну.

Вечером в ресторане, как и вчера, практически никого не было. Но мой столик в темном дальнем углу оказался, как на зло, занят.

– Вы бы нам позвонили, мы оставили бы за вами ваше место, – извинялся официант

– Ничего, ничего, я спонтанно решила сегодня к вам зайти поужинать. Готовить невмоготу, – я посмотрела вокруг. Мест свободных было полно. За большой колонной стоял столик на двоих. Он находился близко к центру, но зато за колонной совсем его не заметно, – я сяду вот туда, – показала я на выбранное место.

Из-за колонны зала видно не было. Только пара столиков с моей стороны. Но вряд ли он сегодня придет. Мне смотреть, явно, будет не на кого. Я выбрала еду, а пить решила водку. У них тут замечательная мягкая, японская водка. В Москве везде так: смешение кухонь разных народов, напитков, самих народов. Даже в самом хорошем ресторане владельцы допускают вольности. В Европе разве ж такое увидишь – под одной крышей и тебе японская, и тебе китайская, и тебе итальянская, и тебе русская кухни.

Мне принесли грелку, водку и воду. Я вздохнула, закрыла глаза и выпила первую рюмку. Туда вниз живота к бабочкам и ворону потек живительный спирт. М-да, секс, конечно, действует куда лучше. Бабочки начинают приятно порхать, разлетаясь по всему телу, мягкими крыльями касаются там внутри всех моих органов, по телу пробегает сладостная дрожь. Ворон удаляется гордо в неизвестном направлении. Водка действует более прямолинейно: все на месте, и бабки и ворон, но они уже пьяненькие, много им не надо. И вроде первые не летают по телу, но вроде и второй сидит не двигаясь, не вызывая неприятных ощущений типа подступающих слез и заложенных ушей.

За соседний столик, отделенный от моего широкой колонной, сели люди. Могли бы и подальше сесть, вон мест сколько. Будут теперь разговаривать, я их буду непроизвольно подслушивать. А может и к лучшему. Отвлекусь, поживу чужими проблемами. Голоса становились громче, я вдруг узнала мужской. Он все-таки пришел сюда сегодня вечером. Черт, а я и не увижу его из-за этой колонны. И тут я вспомнила, как увидела его впервые прошлым летом. Он сидел тогда за этим же столиком у колонны. Мне тоже его сначала не было видно, но я влюбилась в голос, завораживающий, обволакивающий, низкий голос.

Он что-то говорил про отпуск. Что хочется полежать у моря, ни о чем не думать, загребать ногами желтый песок, потом есть на обед в прибрежном ресторанчике устрицы, свежие, толстые такие, все набитые до отказа афродизиаками, смотреть на накатывающие волны и дышать таким насыщенным йодистым воздухом. Я в знак солидарности выпила еще водки. Может и надо махнуть туда в Болгарию к Рите. Это тебе, конечно, не Лазурный берег, но все-таки часть программы там тоже можно выполнить. Тем более, сейчас на Лазурный еще поди долети… А на работе скажусь больной. Пусть они стоят на голове, кричат, матерятся. Пойду в поликлинику, скажу, что мне плохо (и это, кстати, правда) и мне выдадут больничный.

Я пила, закусывала, снова пила, мечтала о море и так пропустила большую часть беседы. В итоге, когда задурманенный мозг вдруг снова на ней сфокусировался, оказалось, что едем мы уже в Стамбул. Почему в Стамбул? При чем тут Стамбул? Я точно помнила, что основные турецкие курорты находились не в Стамбуле. И в ближайшие дни их там не предвиделось. Конечно, через несколько лет в связи с нехваткой места для русских, которым особо больше некуда съедить на море, могут появиться и в Стамбуле. Из-за такого вот поворота событий турки расширят курортную зону, откроют пляжи, отели с процедурами СПА. Ну, то есть, критического ничего такого, конечно, в подобной ситуации нет. Более того, что-то там даже сейчас есть…

Он не хотел в Стамбул. Он явно, как и я, помнил, что с курортами там плоховато. Что интересно в Стамбуле этом делать летом в адскую жару? Лежать на городском пляже? Прямо вот не везет. Требовать отпуск или притворяться больной, и все это ради Стамбула? Ради курортов, да. Понятно. Единственным плюсом является то, что я лично в Стамбуле не была. Судя по всему, он тоже. То есть расширим, так сказать, кругозор. Поедим что там у них положено есть не во "все включено". Посмотрим на их знаменитую мечеть. В оперу можно сходить – я вроде слышала, что там есть опера. Если она, будучи более умной и сообразительной, чем мы, не уедет из Стамбула на гастроли. Например, в Анталью. И они там все будут днем купаться, а вечером петь в каком-нибудь старинном амфитеатре. К концу гастролей Отелло перестанут гримировать. Он так загорит, что при вечернем свете будет совершенно натуральным образом сходить за негра. А мы, как дураки, будем в это время сидеть в Стамбуле совершенно незагоревшие.

Опять в мой мозг врывается его голос. Я понимаю, что мы все-таки туда едем в августе: в августе мы попадем из жары в жару. Отпуск (или болезнь) нужно оформлять срочно. Но в начале августа, если прямо сейчас попросить, может и отпустят так, без вранья про тяжкую напасть. Ну что ж, начало августа это неплохо. Но жаль, что море пролетает. Еще мне тоже захотелось устриц. Захотелось утром встать и увидеть бескрайнюю гладь воды, а не площадь, которую тщательно метут и поливают трудолюбивые южные народности.

Ужин подходит к концу. Я понимаю, что зря столько выпила. Чтобы как-то восстановить спирто-водный баланс, я заказываю чай. Обычно я ем и пью мало. Чай явно желудком отвергается. Я выпиваю маленькую чашечку, и чай останавливается где-то в районе горла. Ужасно. Но нет худа без добра, или, как говорила моя бабушка, все, что ни делается, то к лучшему. Моя депрессия убежала от меня в ужасе. Она с водкой внутри не ужилась. Я чувствую ложный прилив сил и какой-то лихой энтузиазм.

Слава Богу, от ресторана до дома недалеко. Я вваливаюсь в свой подъезд и широко улыбаюсь консьержу. В лифте я уверенно тыкаю в кнопку 17 и гордая собой еду к своей квартире. Я вспоминаю, что завтра рабочий день. Новой белой блузки нет, как не было. Все старые в корзине с грязным бельем. Я нагло решаю бросить вызов дресс-коду, незримый клиент, думаю, переварит нарушение. В любом случае, если еще засунуть в стиралку блузки я смогу, то уж погладить их точно не сумею.

На столе стоит недопитое вино. Смотреть на него тошно! Я падаю на кровать, умудрившись как-то по ходу дела скинуть с ног босоножки. Они разлетаются в разные углы огромной студии. Найти бы их потом. Впрочем, придет домработница и аккуратно поставит обувку на место. Я проваливаюсь в сон. Недолгий, пьяный сон, из которого точно надо выйти, потому что я не раздета и не принят душ. Мы ж не алкоголики какие-то, что б спать до утра в одежде на нерастеленной кровати, облепленной грязью прожитого дня…

***

Мы стоим у балконной двери: на сам балкон сегодня вечером не выйти, гроза. Он, как всегда, скользит губами по моей шее и останавливается где-то посредине. Я делаю совсем незаметное, буквально в миллиметр, движение в его сторону, но он его замечает, и слегка касается моей руки. Я смотрю на плохо различимое в темноте лицо моего мужа. Мне хочется, чтобы он поцеловал меня в губы, и стараюсь поймать его взгляд – ведь он прочтет в глазах это желание и поймет, что я сейчас от него хочу. Я не тороплюсь, я затаилась и жду. На коже моей руки, как ожег, полыхает то место, которого он только что касался. А шея, шея стонет и плачет оттого, что его губы покинули ее так быстро. Но губам тоже хочется поцелуя, и в чью пользу решить этот спор? Кому достанется больше этих чувственных прикосновений?

Мы стоим очень близко друг к другу. Слишком близко, чтобы не слышать, как стучит сердце. А оно просто ухает, бьется там внутри от великой безысходности, от того, что губы еще не целованы, а шею уже оставили, бросили. Но тут его рука касается бедра, и все предыдущие ощущения разом, все вместе бегут туда, вниз, забывая про то, что еще минуту назад, еще секунду назад они все были здесь наверху, в районе шеи, губ, руки. Они чуть разбегались в стороны от эпицентра прикосновения, и все же были сконцентрированы где-то рядышком, недалеко друг от друга. И вот, раз, все рухнуло, завертелось вокруг живота и дальше вниз куда-то со стремительной скоростью в сторону руки, которая все более настойчиво гладит мою ногу. Мне становится труднее дышать, но я терплю эту пытку и продолжаю смотреть на его лицо. Там за дверью все сильнее колошматит по балкону дождь, а я, кажется, не выдержу сейчас и сама, обхватив руками его шею, начну искать эти сводящие меня с ума губы…

Глава 2. Сергей

Все воскресенье они сидели дома. Оля читала, Сергей работал с документами. Потом они обедали, спали. Точнее, спал один Сергей, Оля просто валялась на кровати, слушая музыку в наушниках. Затем Сергей снова работал. В будние дни ему катастрофически не хватало времени на все те дела, которые надо было переделать. Его все время дергали, задавали вопросы, вызывали к боссу, звали к телефону, просили проконсультировать клиента. Раньше он и обедать-то толком не успевал, но после того, как какое-то время назад у него начались проблемы с желудком, Сергей единственное, что стал делать, несмотря ни на какие дела, – это обедать.

Оля или читала, или слушала музыку. Телевизор она не включала, чтобы не мешать мужу: они жили в большой однокомнатной квартире, которую Сергей купил задолго до свадьбы. Стенка между комнатой и кухней отсутствовала, поэтому, несмотря на размеры, квартира представляла собой единое пространство, в котором нельзя было толком изолироваться друг от друга. Огромный телевизор с колонками стоял у стены по центру. Сергей хотел было купить Оле маленький и поставить его на кухню, но они решили квартиру продать и купить что-то более подходящее для семейной пары. Так что Сергей телевизорчик все никак не покупал, тем более что Оля по этому поводу его особенно и не пилила. Впрочем, она его в принципе ни по какому поводу не пилила. Просто иногда смотрела фильмы в телефоне.

Вспомнив про квартирный вопрос, Сергей тяжело вздохнул. Времени не хватало ни на что. Примерно месяц назад он даже умудрился подписать договор с агентством о продаже квартиры, но летом желающих ее купить было мало. Да и параллельно желательно было искать квартиру новую. Смотреть варианты Сергей не успевал. Иногда он и собственную квартиру не мог показывать.

– Что ты хочешь на ужин? – Оля осторожно дотронулась до его плеча, – Уже седьмой час.

Сергей потянулся, помотал головой и поцеловал ладонь жены.

– А пойдем опять к китайцам. А, Оль? – Сергей представил себе тонущий в полумраке зал, тишину, вкусную китайскую еду и просительно посмотрел на Олю, – пожалуйста, сделай мне такое одолжение, Солнце!

Оля была безотказна. К китайцам, так к китайцам. Больше китайской Оля не любила кухню японскую. Но летом в японские рестораны Сергей ее не водил. Он считал, что рыба, которая и так в Москве не лучшего качества, летом тем более опасна для здоровья.

***

Сделав заказ, Сергей вспомнил про данное накануне жене обещание взять отпуск. Расслабившись в атмосфере любимого заведения и отпив немного прохладного вина, он решил вернуться к обсуждению поездки. Тем более, что настроение у него было отличное: Сергей с утра не испытывал противного ощущения слежки. Дома оно его всегда отпускало, но удивительно: ощущение не возникло на улице, потом не возникло в ресторане. «В отпуск ушло», – пошутил про себя Сергей.

– Солнце, давай обсудим, куда нам ехать, – начал он. – Море, песок, устрицы. Обожаю Лазурный берег. Так давно не был на юге Франции! Только сейчас понял, как мне всего этого не хватало, – Сергей откинулся на спинку стула. – Но придется, ехать в Крым. Или в Анталью. Я в первый же день рухну на песок и буду так вот лежать долго-долго, загребая его ногами. Ты знаешь, в детстве я обожал, когда родители меня закапывали в песок! Мы ездили в Крым каждый год и каждый год они меня закапывали, оставляя торчать только голову. Полежав вот так немного в песке, я осторожно начинал вылезать наружу, и всегда начинал с ног. В какой-то момент кроме головы с другого конца появлялись ноги. Папа часто меня фотографировал именно в этот момент. Представь, на фото – голова, потом песок, и совершенно как будто отдельно от моего тела – две смешные пятки. Когда я весь откапывался, то бежал в море и бухался в него с разбегу так, что тетки, принимавшие на мелководье солнечные ванны, визжали и кричали мне: «Мальчик, осторожнее!»

– Фу, – Оля поморщилась, – я бы не разрешила меня закапывать. Мы с родителями ездили в Турцию несколько раз и в Египет. Там лежаки и прямо на песке никто не загорает. Хотя как-то я видела, закапывали мальчика. Неприятно.

– У тебя было другое детство, – Сергей печально улыбнулся своей молодой жене, – но я обещаю тебя не закапывать, – он на секунду задумался. – Я буду лежать на пляже и не думать ни о чем. Вообще выкину из головы работу. Потом мы пойдем с тобой в ресторанчик, там обязательно будут устрицы. А они на море не сравнимы не то что с московскими, они даже с теми, что подают в Париже, несравнимы. Здоровые такие раковины, пахнущие солью и йодом. Я возьму, наверное, штук двенадцать. Минимум. В них, Солнышко, полно афродизиаков. Просто кладезь. И после обеда можно вернуться в номер и пустить афродизиаки в дело. В Крыму, ты знаешь, я обожал кукурузу. Толстые тетечки носили их в ведре, и могли их по твоей просьбе щедро обсыпать солью. Да, тогда я ел кукурузу, а родители вечером пили какое-то местное вино. Во Франции на юге тоже отличные вина. Отличные. Но в "ультра все включено" в Турции вполне достойные. Песок, море, устрицы, вино – неделя такого райского отдыха и я оживу даже на турецком побережье, раз уж Франция от нас отреклась.

– Сережа, я так понимаю, мы вырвемся только на неделю? – Оля оторвала взгляд от поедаемых овощей.

– Да, боюсь, и это-то будет не просто.

– Может нам тогда поехать в Стамбул, например?

– Почему в Стамбул? – Сергей опешил от такого предложения. – Там же нет курортов… Ну, то есть, вроде, какие-то отели на море существуют, но это город… Не знаю… Хочется "супер-мупер-все-включено" и расслабон по полной.

– Ну, я не такая уж темная, – Оля рассмеялась, – я знаю, что там не курорт. Но моя подруга из Воронежа в свадебное путешествие ездила именно туда. Говорит, там меньше русских. И вообще это оригинально. Никто больше из знакомых в Стамбуле не был. Ну и шоппинг опять же.

Сергей вдруг почувствовал, что мир вокруг начал рушиться. Где-то в глубине души он давно уже ждал, когда начнется этот процесс. Когда Оля перестанет безропотно соглашаться делать то, что хочет он. Когда она войдет с ним в противофазу. И вот оно! Зная, как ему важен отдых, она тянет его в душный город. И ведь сама сто раз предлагала ехать к морю. Вот он размечтался – и тебе никакого моря.

– Оль, ты ж тоже хотела съездить к морю, на курорт. Ты много раз об этом говорила. Почему вдруг Стамбул? – Сергей старался говорить спокойно, но палочка, на которую он непроизвольно нажал слишком сильно, выскользнула у него из пальцев и упала на пол. Официант быстро положил ему чистую.

– Понимаешь, ведь всего неделя. Недели на море маловато. Да, я думала, мы в Турцию поедем. Поэтому просила тебя тогда съездить на море. А ты хочешь во Францию, – Оля водила наманикюренным пальчиком по салфетке.

– Во Франции лучше, – буркнул еще не пришедший в себя Сергей.

– Конечно, конечно. Но туда сложно. А в Анталии я была. И я не знаю, люблю ли я устрицы. Я их не пробовала, – Оля подцепила кусок мяса и осторожно понесла его ко рту. – А в Крым или Сочи неинтересно. Это отстой. Хочется за границу.

– Хорошо, можем не брать тебе устрицы, – Сергея не покидала надежда попасть на море – настоящее море, а не вот это – плескающееся у ног большого города, – можем не ехать в Крым и Сочи. Поехали на анталийское побережье.

– Да была я там вроде, в Антальи. Вот подруга говорит про Стамбул. Мы же вроде едем в свадебное путешествие. Здорово будет, как она. Там и магазины есть хорошие, а не вот эти вот рынки, которые возле отелей в Антальи.

Сергей взял свой бокал и начал пить вино. Он совсем не чувствовал его вкуса и пил как будто это была обыкновенная вода. Где-то в голове билась мысль, что, конечно, он может настаивать на своем варианте. Конечно, он может просто пойти в турагентство и купить тупо путевку "супер-мупер-все-включено", например, в Белек. Он может поставить ее перед фактом. И не надо было изначально все это обсуждать. Надо было просто молча пойти и купить путевку. Сергей потянулся за бутылкой, стоявшей в ведре с уже порядочно подтаявшим льдом. Он вытер ее салфеткой и налил себе вина. Запах моря, который начал казаться ему настоящим, исчез. Вместо этого неожиданно в нос ударил запах саке. «Кому взбрело в голову в такую жару пить водку?» – подумал Сергей и отпил еще вина.

– Сережа, ты не рад, – Оля смотрела на него своим внимательным учительским взглядом, – я вижу, что ты совсем не рад. Прости, я хотела высказать свое мнение, но видимо, зря.

– Нет, ты не зря высказала свое мнение, – Сергей перестал пить, – конечно, надо все обсуждать совместно.

– Но я понимаю, что ты хочешь на море, в свое "все включено" с устрицами.

– Оно, к сожалению, не мое, – там в душе что-то надламывалось и надламывалось. Захотелось встать и уйти. Он так раньше делал. Сказала женщина что-то не то, Сергей швырял деньги на стол и уходил. Только куда идти сейчас? Туда же, куда придет через минуту женщина, от которой он ушел. Потому что она его жена.

– Сереж, не бери в голову. Едем в Анталью, – было такое ощущение, что Оля читает речь по бумажке. Говорит то, что на ней написано, а не то, что на самом деле думает. Так делали раньше на комсомольских собраниях. Вставал кто-нибудь и шпарил без единой эмоции про наше светлое будущее.

«Все равно она там на море мне отдых весь испортит. Будет отказываться от устриц, вообще не будет знать, что брать на шведском столе. Ей не понравится обслуживание. Море будет недостаточно чистым и теплым, – Сергей рисовал в своем воображении все более мрачные картины.

– Так, хорошо. Если ехать в Стамбул, то надо все срочно начинать оформлять. Билеты, отель выбирать. Я закончу свои дела более или менее. Поедем в августе.

– Сережа, не надо мне делать одолжение, – Оля надула губы и покачала головой из стороны в сторону.

– Все, Оль, я решил. Ты хотела в Стамбул. Я согласен. Давай на этом дискуссию закончим. Я схожу в агентство и выберу отель. Потом оформим билеты. На работе поговорю прямо завтра утром. Не думаю, что будет просто, но я постараюсь решить все проблемы.

Остаток вечера они провели практически молча, изредка перебрасываясь незначительными фразами. В основном говорила Оля. Она была большим мастером по части выдавания пустых коротких фраз, типа «соус ничего» или «надеюсь, на улице не пошел дождь». А Сергей вспоминал родителей.

В голове мелькали эпизоды из детства, память, подстегнутая его собственным рассказом про Крым, услужливо продолжала подкидывать все новые и новые кадры из прошлого. Тоска по отцу и матери, вроде отпустившая его в последние годы, заполнила сердце полностью без остатка. Звук папиного голоса, мамин смех, его собственные озорные детские выкрики заглушали шум ресторана и Олины редкие реплики. Сергей вдруг почувствовал себя безумно одиноким. И мог бы быть кто-то в этом мире такой же близкий ему, как отец и мать? Мог ли вообще кто-то заменить безумную пустоту, так неожиданно образовавшуюся десять лет назад, когда они один за другим ушли из жизни? Сергей автоматически повернул голову в сторону дальнего угла ресторана, где вчера сидела незнакомка с луны. Там было пусто, но на душе вдруг стало теплее, как будто она была рядом. Он постарался представить себе ее губы, изгиб шеи, нежную кожу. Она приближала к нему свое лицо, и он читал в ее глазах просьбу, мольбу о поцелуе, которого он сам хотел так же сильно, как и она…

– Сережа! Ты опять весь в своих мыслях о работе, – Оля внимательно посмотрела на Сергея, – все думаешь об этом последнем деле?

Глава 3. Вера

Как и всегда, на работу идти категорически не хотелось. Я вышла на балкон. Внизу из шланга дворники мыли площадь. Обычная картина. У кого-то в соседних домах обычная картина – это вид на зоопарк. Даже, говорят, у некоторых пахнет животными.

– Эй, люди, – тихо говорю я вслух, – вот вы все ждете конца света, а он уже наступил. А вы и не заметили. По-моему, одна я это поняла. А вы все новые и новые даты назначаете, дурачки. Вас обвели вокруг пальца, – я обращаюсь к прохожим, мелкими муравьишками, снующим внизу, – вас обманули. Мы давно живем в эпоху, которая называется «Век, следующий после конца света».

Решив, что моя небольшая лекция окончена, я ушла с балкона. Душ, завтрак. Кстати, очень захотелось выпить вина, завлекательно сверкавшего в холодильнике. Наверное это называется «опохмелиться». Теперь надо одеться. Я вспомнила о своем мужественном решении нарушить дресс-код. Ладно, надеюсь, сегодня никакой большой шеф нашу обитель не посетит и меня не заметит.

Я открыла здоровый, во все стену шкаф-купе и бросила на кровать стопку топов. Затем, перебрав несколько костюмов, решила надеть платье и жакет. Черное платье было коктейльным и имело потрясающий вырез сзади. Но кто ж его увидит?! Жакет прикрывал голую спину и выгодно подчеркивал талию. Неплохо. Я расчесала волосы, оставив их распущенными, и накрасилась. На меня из зеркала смотрела красивая женщина, собравшаяся явно не на работу, а на свидание соблазнять мужчину. М-да, небольшой перебор. Ну что теперь делать? Переодеваться и смывать косметику уже поздно. Я опоздаю – через несколько минут машины начнут собираться в гигантские пробки, и на работу я попаду часам к одиннадцати, не раньше.

Гулять, так гулять. В коридоре я сунула ноги в лодочки на высоченной шпильке и гордо прошла к лифту, прямо как модель по подиуму.

– Привет, Верунь, – сосед с двадцать второго этажа, пытавшийся за мной ухаживать с тех пор, как переехал в наш дом, галантно отступил вглубь лифта, – выглядишь отпадно. Просто глаз не оторвать.

– Спасибо. Так что-то силы не рассчитала сегодня. Видишь, вырядилась на работу, как на прием.

– Нормально, Вер. Зато меня порадовала, – Леша подмигнул мне игриво, – и мужики в офисе, между прочим, тоже люди. Знаешь, как работа пойдет! У-у-у, все планы перевыполнят по увеличению финансовых потоков!

Мы приехали в паркинг. В свое время там мы с Лешей и познакомились – у нас места на одном этаже. Я подошла к своей машине и убедилась, что она в очередной раз зажата с левой стороны здоровым джипом. Джип принадлежал смазливой девчонке, дочке известного олигарха. Она проживала в нашем доме по большой ошибке или в воспитательных целях, не знаю. Дом-то, конечно, элитный, но не до такой степени. Девица водила плохо, в основном разъезжая на такси. Каждый раз, когда она все-таки выезжала сама, и возвращалась позже, чем я, ее джип вплотную оказывался прижат к моему мини.

– Опять зажала? – крикнул мне Лешка, залезая в свою машину. «Зажала, зажала», – эхом пронеслось по паркингу. И отвечать не надо.

Я вынула из багажника балетки, переобулась и поставила туфли перед задним сиденьем. Сама же полезла через пассажирское на свое водительское. Вследствие этой операции чулки чудом остались целы, а платье задралось на неприличную совершенно высоту. Хорошо любвеобильный сосед не видит. А то бы я его еще больше порадовала.

Медленно я начала тащиться наверх к выезду. Повороты были мерзко крутыми. Сколько тут ни выезжаю, каждый раз боюсь ободрать бока машины. Я газую немилосердно, стараясь смотреть в оба боковых зеркала сразу, рискуя заработать нечто противоположное косоглазию. Наверху перед выездом очень высокий подъем. Я притормаживаю, потому что охранник открывает ворота не сразу, а те не сразу поднимаются на нужную высоту. Когда свет божий, наконец, бьет мне в глаза, я снова газую, еще более немилосердно, чем раньше, и выезжаю на улицу.

Леша давно скрылся из виду: он преодолевает выезд из парковки, как гонщик Формулы 1, визжа резиной на поворотах и вылетая на улицу тут же, как только ворота чуть начинают открываться. Я несколько раз была свидетелем этого процесса, в ужасе ожидая, что сосед таки не впишется в образовавшийся зазор. Но он филигранно рассчитывал расстояние, остававшееся до крыши его машины, и сверкающий Форд Мустанг 1983 года рождения, оттюнингованный хозяином по полной программе, лихо вылетал наружу. Не сбавляя скорости, Лешка летел к забору. Охранник, прекрасно знающий замашки жильца, заранее открывал шлагбаум, и далее соседа поглощал поток машин. Он, правда, не сдавался и там тоже, пытаясь сохранить скорость, и оттого бесконечно перестраиваясь из ряда в ряд.

***

На работе меня заметили сразу же. Турецкий босс садился в машину, видимо, чтобы ехать с утра пораньше на переговоры, и тут из своей, не заметив его, вылезла я. Босс опешил. Было очевидно, что я его сразила своим внешним видом наповал.

– Морнинг, – поздоровался он по-английски, несмотря на то, что владел русским языком в совершенстве.

– Морнинг, – одарила я его ослепительной улыбкой, и пока он еще не пришел в себя, скрылась за дверями банка.

В комнате нас работало четверо: я, Лена, Света и Галина. Галина являлась самой старшей по возрасту, а я самой старшей по званию. То есть я у них была за начальника. По статусу мне полагался отдельный кабинет, но так как подчинялось мне народу всего ничего, мы все сидели вместе, и кабинет явно не предвиделся. Неким подобием отделения меня от народа служила прозрачная перегородка, отделявшая мой стол от других.

– Привет! Как выходные? – чуть ли ни хором спросили Лена и Света, наливавшие себе кофе из пузатой кофемашины. Галина промолчала, но подняла голову от вороха бумаг, лежавших перед ней на столе, и вопросительно на меня уставилась.

– Хорошо, девочки. Только жарко очень. Ходили вот в зоопарк, чуть там не умерли.

– А я тебе Вера, все время говорю: купите, наконец, дачу. За городом погода была прекрасная, – Галина у нас по садово-огородной части за главного. Ее загар объяснялся постоянным пребыванием на воздухе в связи с бесконечной прополкой, посадкой и сбором урожая. На море она не ездила. Раньше зимой они с мужем посещали европейские города, иногда за один раз умудряясь посетить какое-то устрашающее их количество. Сейчас с европейскими городами стало плоховато, поэтому дачный дом они утеплили и теперь ездили за город круглый год.

– Вечером мы ходили в китайский ресторан, – продолжала я рапортовать, не ответив на реплику Галины.

– Тот ваш любимый? – спросила Света.

– Он самый.

– Не осточертел еще?

– Представь себе, нет. И кстати, Сережа хочет, чтобы мы, наконец, съездили в отпуск. Так что я, девочки, настроена решительно и бесповоротно, – я огласила принятое накануне решение голосом, не терпящим возражений.

«Девочки» застыли, как в немом кино, побросав свои бумажки и открыв рты.

– Отлично! – первой отреагировала Лена. – Вы, по-моему, вместе вообще еще никуда не ездили. Даже в свадебном путешествии не были.

– Не были, – за меня ответила Галина, – и давно пора. Иди к турку, неси заявление.

– Сейчас точно не подпишет, – пессимистично заметила Ленка, – у нас завал. И, кстати, Вера, мне кажется, до конца августа мы все влипли. Сегодня пришла рассылка – к нам едут турки. Причем едут капитально, недели на две.

– Что это им неймется? – Света задала интересовавший всех нечитавших письма вопрос.

– Потому что херово совсем в головном офисе, – ответила ехидно Лена, – будут смотреть, что еще можно выкачать из московского представительства.

– Говорят, нас хотят переселить в другое помещение, – Галина покрутила в воздухе карандашом, – а то сидим в центре Москвы в шикарном здании, а денежки-то на ветер.

– Да, давайте поедем в Бирюлево. Интересно, кто-нибудь из наших клиентов туда будет ездить? – я тоже не скрывала ехидства.

– Бирюлево не Бирюлево, а списочек недвижимости к приезду турок готовят во всю, – Лена, дружившая, такое ощущение, со всем банком, как всегда была в курсе.

– Вер, а ты именно в августе да, хотела отдохнуть поехать? – проявила Света сочувствие.

– Да, такая я вот наивная. Можно было бы и перенести, но сил у нас обоих уже не осталось совсем. Я знаю, что в августе не уйти, – я вздохнула – но всегда есть шанс.

– Куда едите? – Галина со вздохом вынула очередную стопку отпечатанных документов из принтера.

– В Стамбул. Решили, что одной недели на море мало. А в Стамбуле мы оба не были. Так вот и выбрали. Довольно-таки спонтанно. Сидели вчера вечером в ресторане и как-то так вот договорились, – я говорила медленно, растягивая фразы, так как уже просматривала пришедшую почту.

– В Стамбуле красиво, – опять подала голос Галина, – мы там были лет пять назад.

– Заявление на отпуск пойдешь сегодня подавать? – поинтересовалась Света.

– Нет, надо сначала определиться с точными датами. Муж сходит в турагентство, и потом уж пойду к шефу.

Ответив на вопрос, я отвлеклась от содержания моей электронной почты, и задумалась о том, о чем как-то не задумалась вчера. А действительно, когда мы точно едем? Надо бы как-то уточнить этот момент. Сходить что ли в турагентство? Есть у меня в соседнем доме одно. Может, прямо туда и сходить? Чего ездить по всей Москве. Не бог весть какой сложный тур, чтоб что-то выискивать. Часто я бронировала подобные поездки сама, а уж в Стамбуле точно можно поселиться без проблем в одном из отелей, где фирма селит наших командировочных. Но пусть все делают профессионалы. Небось, сидят там у себя в агентстве без дела. А тут вот клиент…

Во время обеденного перерыва я сообщила Юрке, что подшефного хрюна я после посещения зоопарка передумала брать окончательно. То есть, если до этого я еще подумывала, а не взять ли мне хрюна, то теперь отказываюсь от подобной идеи совершенно.

– Верунчик, ладно, не бери хрюна. Ты так сегодня прекрасно выглядишь, что в подшефные я тебе предлагаю себя, – Юрка сел за наш столик и продолжал пялиться на меня немилосердно.

– Вера нарушила дресс-код, между прочим. Вы заметили? – встряла Лена.

– Эх, вы не видели моего платья, вид сзади, без жакета, – я притворно вздохнула.

– Покажи, Вернучик, срочно, покажи, – Юра сделал большие глаза, – я теперь есть не смогу, пока не увижу твою спину.

– Обойдешься! – я засмеялась. Юрка встал из-за стола, подошел ко мне, и немного оттянув воротник жакета, заглянул в образовавшийся зазор. – Что ты делаешь?! – я чуть не подавилась салатом.

– Смотрю. Действительно большой вырез, – констатировал Юрка и вернулся на место.

– Пойдешь отпуск просить, положи заявление на стол, потом скинь жакет и медленно так, повернувшись к шефу спиной, иди к двери, – Лена наткнула на вилку помидор, – он закричит тебе вслед: «Вера, das ist fantastisch, постойте, я все прощу. То есть в смысле все подпишу!»

Обед закончился обсуждением треклятого дресс-кода, проблемы белых блузок и рубашек, а также Юриной еще более тяжкой, чем у нас судьбы. Судьбинушка его была более тяжкой в связи с отсутствием машины, то есть в костюме и рубашке он, как дурак, потел в метро, а еще потел, добираясь до метро от дома, а потом потел от метро до банка. Мы все ему посочувствовали и посоветовали купить машину хотя бы в кредит.

Вечером я вернулась домой с твердым намерением на днях сходить за путевкой в Стамбул. От усталости никакой ужин в горло не лез. Я, как обычно, задержалась в офисе допоздна, и теперь хотелось одного – принять душ и лечь спать. Доев оливки, я пошла в ванну, на ходу расстегивая молнию на своем великолепном платье. В ванной я все-таки засунула белые блузки в стиральную машину. Утром соберу волю в кулак и постараюсь одну из них погладить…

Глава 3. Сергей

В конторе царил хаос. Сергей знал, что со стороны все это именно так и выглядело – снующие туда-сюда люди, вечно висящие на телефоне юристы, втолковывающие своим клиентам прописные истины, секретарши и помощницы, бегающие по офису на высоченных каблуках. Но те, кто работал в компании, знали, что на самом деле, каждый четко выполнял свои обязанности и двигался вовсе не хаотично.

Сергей швырнул толстую папку с проигранным в пятницу делом на стол и попросил помощницу принести кофе. Ему было положено иметь еще и секретаршу, но последняя уволилась больше месяца назад, и Сергей все никак не мог найти себе другую. По этой причине помощница, как говорил Влад, и помогала, чем могла, и кофе варила. Самому Владу помогали, чем могли, обе женщины. Под помощью друг понимал секс. Его помощница была постарше и «помогала» ему уже года два, секретарша была помоложе и «помогать» начала недавно. Когда Сергей его спрашивал, как он там с ними справляется, Влад отвечал: «Справляюсь потихоньку» и совершенно непостижимым способом устраивал свидания так, чтобы любовницы ни о чем не догадывались и не пересекались друг с другом в его квартире или кабинете. То есть в кабинете они, конечно, могли пересекаться, но исключительно по долгу службы.

Сергей на личных отношениях на рабочем месте поставил крест давно. А уж женившись, старался вообще не засматриваться на других женщин. Порой бывало тяжеловато, но Сергей стойко держал оборону. Влад подобной позиции друга не разделял и полушутя, полувсерьез делал ставки на то, когда он сорвется и изменит жене…

Лежавшие на столе бумаги сливались в одно большое черно-белое пятно. «Надень, дурак, очки и читай», – скомандовал себе Сергей, но вместо выполнения отданного приказа продолжал сидеть, помахивая очками в воздухе. В дверь кабинета постучали: помощница принесла кофе. На десять была назначена встреча с клиентом. Сергей попросил его не беспокоить в ближайшие полчаса и все-таки попытался взяться за чтение. Вместо дельных, четких мыслей, касавшихся дел насущных, в голове прокручивался вчерашний разговор с женой. «Стамбул, на кой он мне сдался, этот Стамбул, – в сотый раз повторял он сам себе, – на море хочу. Не хочу ходить вообще, только лежать и слушать плеск волн». Отлично сваренный кофе как-то примерял с действительностью, но возникшей проблемы не решал.

– Серый, ты чего сидишь тут, как Роденовский мыслитель? – Влад ввалился в кабинет, как всегда, без стука. – Все думаешь про пятницу?

– Не угадал, – Сергей швырнул так и не надетые очки на стол, – я думаю про воскресенье.

– Про воскресение? – Влад в недоумении уставился на друга. – Про Христа что ли?

– Про воскресе – нье, – выделил конец слова Сергей, – воскресенье, день недели такой.

– Понял, понял. И что вчера такого случилось?

– Мы с Олей вошли в противофазу.

– Чего ты гонишь? – Влад глянул в свой мобильник и усмехнулся. – Вот курица, пишет, что ей вчера понравилось. Я тут, Серый, с такой девицей познакомился! Вчера первый раз к себе пригласил. Понравилось ей. Это хорошо. Да, так что там у вас с фазами?

– Фазы вошли в противофазу, – Сергей вздохнул. – Я решил взять недельку отдохнуть. Не могу больше, понимаешь. Сил нет никаких.

– И что? Ольга не хочет отдыхать ехать? Или ты решил один, а она тебя не отпускает? – Влад подмигнул другу. – Целый год с одной женщиной! Я тебя могу понять.

– Нееет! – Сергей резко встал со стула. – С ней ехать с ней! – он зашагал по комнате. – Но я хочу к морю, она с какого-то перепугу хочет в Стмабул. Там море есть, но не такое, как мне нужно для отдыха!

– В Стамбул? – с невозмутимого лица Влада сползла его вечная ухмылочка. – На кой черт?

– А ты ее спроси, – Сергей глянул на часы, – извини, у меня в десять встреча. Давай на обед сходим в кафе, там договорим.

– Окнй, – Влад опять глянул в мобильник, – пишет: «Ку-ку. Куда пропал?» Как будто я, блин, не на работе, а… – он на секунду задумался, – а в Стмабуле. Занят я, не могу ответить, – сказал он телефону и пошел к двери. – В час, тогда в «Шейхе» увидимся.

– Заметано, – Сергей снова сел за стол и начал все-таки просматривать документы.

До обеда все шло, как обычно. Сергей даже стал забывать про вставшую перед ним накануне дилемму. Но в кафе Влад вернулся к обсуждавшейся утром теме, и Сергей почувствовал, что нежнейшая телятина, стоявшая перед ним на столе, на глазах начинает терять свою привлекательность.

– Чего ты переживаешь? – Влад искренне не понимал душевных метаний друга. – Бери путевки туда, куда хочешь ты. А курица присоединится.

– Да кончай ты женщин курицами называть. Или уж, как минимум, не называй так Олю, – Сергей сердито макал кусок в соус. – Надо пытаться сделать так, чтобы обоим было хорошо.

– Обоим все равно хорошо не будет, – Влад на минуту отвлекся на очередное сообщение. – Вот, видишь, написал ей: «Сейчас занят». А она мне все равно пишет и пишет, пишет и пишет. Полную чушь какую-то. Стоило один раз переспать, и все – завалила сообщениями. И ведь хороша! Внешне, я имею в виду. А внутренне, Серый, такая же, как и все остальные.

– Да, сильно ты это внутренне ищешь.

– Ищу! Не один ты у нас такой, ищущий, – Влад хмыкнул. – Да раньше тебе по фигу было, куда там женщина хочет ехать. Что делает с людьми брак!

– Самое интересное, я уже пожалел о том, что в принципе начал с Олей беседовать на эту тему. Надо было идти и покупать молча путевку. А потом просто поставить перед фактом, – Сергей снова повалял кусок телятины в соусе.

– Мысль здравая, но запоздалая. А к Олегычу ходил по поводу отпуска?

– После обеда пойду. После обеда все добрее становятся.

– Да у вас отношения хорошие. Думаю, скрепя сердце, он тебя отпустит, взяв, естественно клятвенное обещание, что ты все тут доделаешь до отъезда. Дело успеешь отправить на апелляцию. Это самое главное, – Влад снова посмотрел в телефон. – Вот, еще одна курица на связи.

– Ты куриц поменьше заводи одновременно, легче будет, – посоветовал Сергей, – а то скоро закукарекаешь в своем курятнике. Опять же, могут быть и яйца.

Влад заржал. Сергей вдруг понял, что сказал и тоже засмеялся. Внутри отпустило то, что не давало нормально функционировать всю первую половину дня.

– Фиг с ним, со Стамбулом, – смеясь сказал Сергей, – это ж все-таки не Урюпинск.

– Не. Там, кстати, красиво. Я был, – Влад продолжал смеяться. – Яйца не могут быть, яйца должны быть. Сие природа, и от куриц не зависит.

В половине девятого вечера Сергей подъехал к своему дому. Напротив сияла надпись «Кристиан. Туристическое агентство». Ниже висела табличка «Открыто». Сергей, еще днем подписавший заявление на отпуск, решил зайти в агентство прямо сейчас. Пара его друзей занимались продажей туров за границу, но заморачивать людей по поводу Стамбула, подумал он, не стоит. Возиться с онлайн бронированием самому не хотелось тем более. Если, конечно, сейчас не начнутся какие-то проблемы, типа мычащего невразумительные вещи менеджера.

Сергей толкнул стеклянную дверь и вошел в офис. Единственный на тот момент работник агентства сидела за компьютером и, судя по всему, резалась в «пасьянс». Но, увидев входящего Сергея она оторвала взгляд от экрана и, широко ему улыбнувшись, пригласила присесть.

Менеджер Наталья была приятной женщиной лет тридцати пяти. Ей страшно шел отлично сидевший на ее пышной фигуре костюм, открывавший взору все, что только можно было открыть: и шикарный бюст, и стройные, несмотря на полноту, ноги. Она не мычала и говорила вполне вразумительно.

– Куда мы хотим поехать? – вежливо с какими-то даже материнскими интонациями спросила Наталья.

– В Стамбул, в августе, – Сергей кидал последнюю горсть земли в могилку своего отдыха на море и посему говорил тихо и печально.

– Какое хорошее время вы выбрали, чтобы посетить Стамбул, – в противоположность Сергею бодро и громко начала вещать Наталья, открывая что-то там у себя в компьютере, – погода, конечно, неидеальная: слишком жарко, зато без дождей. Конечно, погода в наше время, вещь непредсказуемая, – сказала она извиняющимся голосом, словно в этом частично была и ее вина, – но, знаете, остались еще периоды довольно-таки предсказуемые. Август – как раз тот самый период. И все в зелени, парки, музеи. Красивейшая архитектура в Стамбуле, доложу я вам. Вот, открыла отели. В какой мы едем? – женщина начала называть количество звезд, возможное месторасположение и соответствующие цены.

– Давайте посмотрим пять звезд и в центре, – Сергей подумал, уж если это будет и не море, то хотя бы что-то приличное.

Пышногрудая красотка стала показывать Сергею разные варианты, поворачивая к нему экран компьютера с изображениями очередного отеля. Впрочем, крутить экран туда-сюда долго не пришлось. Сергею сразу понравился третий по счету отель, называвшийся так же, как и его любимый торт из соседней кондитерской. Он увидел в этом добрый знак, решив, что несколько высоковатая стоимость номеров все-таки компенсируется их роскошью и высоким уровнем сервиса. Тем более, что отель принадлежал международной сети, что тоже являлось для Сергея знаком качества.

С билетами тоже проблем никаких не было.

– Люди, знаете, почему-то массово в Стамбул летом не едут, – посетовала менеджер, – а зря. Но вам в данном случае это на руку: билеты есть и по низкому тарифу. Да, вот вам сайт отеля. Можете дома еще раз посмотреть вместе с женой, не спеша. Я думаю, с подтверждением бронирования проблем не будет. Я прямо сейчас отправлю запрос.

Сергей попрощался и в приподнятом настроении вышел на улицу, полностью убежденный менеджером Натальей в том, что лучше Анталийского побережья может быть только Стамбул.

В тот день слежку он почувствовал всего один раз после обеда, да и то длилось неприятное ощущение недолго. «В Стамбул, надеюсь, они за мной не поедут, – оптимистично подумал Сергей, – а если это всего лишь моя шиза, то я и ее тоже оставлю дома. Пусть отдохнет». Он легко перепрыгнул через здоровую лужу, образовавшуюся после короткого ливня, прошедшего в то время, которое он провел в агентстве, и, обогнув шлагбаум, вошел во двор своего дома…

Когда Сергей сообщил Оле новости, она долго его обнимала, целовала и трепала по голове, бурно выражая свой восторг. Оказалось, она слышала о забронированном отеле – отель был крут и, как сказала Оля, подруга лопнет от зависти. Она была уже во всеоружии и готова ехать хоть сейчас. Сергей чувствовал себя немного растерянным. У него в голове хранилось как-то совсем мало информации о Стамбуле.

Ночью в постели он попытался получить хоть какую-то компенсацию своим усилиям. Неожиданно Сергей поймал себя на мысли, что, закрыв глаза, представляет себе совершенно другую женщину. Оля ему не мешала, она молча выполняла свои супружеские обязанности, не вторгаясь в его мечты о другой. Он открыл глаза, быстро посмотрел на жену и, как если бы он сделал что-то нехорошее, повернулся на другой бок, сделав вид, что засыпает. Он слышал, как Оля пошла в ванну. Звук воды доносился откуда-то издалека, он засыпал, и ему снилось, что кто-то за ним наблюдает. Но ему не было ни страшно, ни неприятно. Ему просто очень хотелось этого человека увидеть.

Глава 4. Вера

Благие намерения, благие намерения… Всю неделю я пахала как вол или буйвол, тянущий нелегкий плуг по потрескавшейся земле. И речи даже не было о том, чтобы зайти к турецкому боссу с заявлением на отпуск. Домой же я возвращалась тогда, когда на турагентстве уже висела табличка «Закрыто». Мой отдел предлагал бастовать, заваливать письмами комиссию по правам человека и другие такие же бессмысленные меры.

– На наши места мгновенно найдут штрейкбрехеров, – заверила я их угрюмо, – босс даже рад будет: этим новеньким платить меньше: вот тебе и экономия.

Периодически по отделу летали мягкие игрушки: это был уже третий метод, с помощью которого я и мои сотрудники пытались снимать нервное напряжение. Сначала мы банально швыряли в стену мобильники. Сделав в стене несколько вмятин и поменяв несколько телефонов, мы поняли, что метод никуда не годится. Тем более, существовала опасность попадания в коллегу. А это вам все-таки не стена. Потом я купила манекен. Мы подходили к нему и лупасили, что есть силы по всем частям его тела. Но, во-первых, от этого страшно болели костяшки пальцев, а во-вторых, манекен не выдержал и сломался. Мы грешили на Свету, занимавшуюся вечерами восточными единоборствами. Ее удар всегда уводил манекена в нокаут, и он с грохотом валился на пол, грозя свалить что-нибудь еще по дороге.

Последними в нашей попытке разрядиться стали игрушки. Что-то мы принесли из дома, что-то постоянно дарили сочувствующие сотрудники других отделов. В последнее время поток подарков иссяк: швыряться мишками и зайками стали по нашему примеру и остальные «банкиры». Узнав про модное нововведение, Юрка внедрил систему у себя. Он положил игрушки в столы, и когда пришедший клиент доводил кого-то до белого каленья, этот кто-то с улыбкой на лице начинал душить несчастную игрушку. Один раз, правда, вышел казус, из-за которого Юрку чуть не уволили. Он подложил одной девице игрушку, пищавшую пронзительным, наипротивнейшим голосом “I love you”. Девица, целый час пытавшаяся объяснить что-то пришедшему клиенту, сжала под столом зайца. Он выдал свою коронную фразу. Девица и клиент чуть от испуга не грохнулись в обморок.

***

В выходные в Москве термометр поднялся до тридцати пяти градусов. Я лежала дома под кондиционером, и идти куда-то не было никаких сил. Есть тоже не хотелось, поэтому я довольствовалась оливками и сыром, запивая все белым холодным вином, в который кидала виноград из морозилки. Вечером в субботу сосед Леша, вернувшийся с какого-то банкета совершенно пьяным, притащил мне в подарок дыню, чем более или менее разнообразил мой воскресный рацион.

В понедельник я поняла, что наступил август. Вдруг оказалось, что две трети лета уже прошло. Я стояла на балконе и смотрела на умывающуюся площадь. Вроде все, как всегда. А на самом деле, прошел очередной кусок жизни. И спросите меня, что такого случилось в июле. Да, впрочем, и в июне, и в мае и во все предыдущие месяцы. Ничего. Ничего не случилось. По утрам поливали из шланга площадь, на работе немилосердно заваливали делами, задерживали вечерами, в выходные мы изредка куда-нибудь выбирались с мужем, иногда звонила Рита. Выпито было несколько бутылок вина и даже пара бутылок шампанского, что-то было съедено. Никчемность существования как-то сглаживалась только, когда рядом появлялся мой муж, силуэт на фоне лунного света.

Сейчас утром его нет. Я чувствую себя безумно одиноко, мне хочется забраться обратно в кровать и лежать там, лежать до вечера, чтобы потом подойти к балкону и снова ощутить его присутствие.

Это хорошо, что он мне никогда не звонит. Я не вздрагиваю от каждого треньканья телефона, я не проверяю ежеминутно, а работает ли он, не отключился ли случайно. Я не беру его с собой в туалет, чтобы не пропустить звонок. Я не боюсь его отключать на ночь, чтобы меня не разбудила какая-нибудь никчемная рекламная смска. Но это и плохо, что он мне никогда не звонит. Мне нечего ждать, и сердце не замирает, когда звонит телефон – ведь это не он. Знаю, что если я в душе, то в этот момент мне звонить может только Ритка.

А я хотела бы, услышав, как протренькало пришедшее сообщение, бежать, спотыкаясь, через всю квартиру, чтобы быстрее его прочитать. Я буду ждать его весь день, и все равно оно придет неожиданно, и счастье обрушится на меня Ниагарским водопадом. А ведь всего-то и будет там написано: «Привет)». И день начнется только в этот момент. Я пойму, что до этого ведь не жила, просто функционировала, как робот. Пусть уже будет семь или восемь вечера – день для меня только начнется. И ночью я хотела бы, чтоб он меня разбудил, потому что в это время мы сможем говорить лишь о любви, нести несусветную чушь и улыбаться друг другу в телефон, потому что не улыбаться мы не сможем. Он будет спрашивать меня, что на мне надето, зная заранее ответ. Но я буду глупо хихикать и сонно бормотать, что ничего. Он будет переспрашивать: «Что совсем ни-че-го?!» А я буду в ответ шептать: «Совсем». И так мы проговорим час или два, телефон будет периодически выключаться, потому что операторы сотовой связи считают нужным нам напоминать о том, что болтаем мы уже долго. Мы будем им на зло перезванивать друг другу. А утром я встану свежей и выспавшейся, как будто и не было этого долгого ночного разговора. На работе мне скажут, что выгляжу я великолепно. И мне захочется всем кричать: "Это все потому, что я полночи разговаривала с любимым мужчиной по телефону!"

Я понимаю, что мне снова становится плохо. Бабочки в шоке разлетаются, и на их место усаживается треклятый ворон. Я через силу ем банан на завтрак и все-таки недоедаю, заворачиваю оставшийся кусок в шкурку и оставляю на столе. Надо бы позвонить Свете или Лене и сказать, что я сегодня не выйду. Меня начинает бить дрожь, несмотря на то, что я давно выключила кондиционер. Меня некому обнять и согреть, некому дать в руки телефон, некому оттащить в постель. Рита вчера улетела в Болгарию. Если будет совсем плохо, мне даже не к кому поехать, чтобы прийти в себя.

***

Я лежу в постели. Каким-то образом я умудрилась позвонить кому-то и предупредить, что меня на работе сегодня не будет.

– Да, голос у тебя совсем больной, – сказали мне в ответ, – лежи, выздоравливай.

И я лежу. Смотрю на другую часть постели и провожу по ней рукой. Я моргнула, и две слезины потекли на подушку. Я, как раненный зверь, как зверь, которому никак не выбраться из своей клетки. Я сажусь в кровати и оглядываю "клетку". В углу стоит его портрет. Так, издалека, что-то угадывается знакомое. Вблизи сходство исчезает, остается лишь непонятная мазня художника-любителя. Но отсюда, с кровати вроде и ничего, похоже. Перевожу взгляд на балкон. Там внизу на площади люди уже давно начали функционировать, передвигаться мелкими муравьишками по своим только для них важным делам. А я сижу на постели, обхватив ноги, как центр вселенной, как пуп земли. Вокруг меня концентрируются сгустки энергии, я как будто лечу, парю на своей кровати-самолете над площадью, над своим банком, над Ритиной дачей. Я устала от этих дней, пролетающих бесцельно мимо моей жизни, ненаполненных ничем, пустых. Они даны мне только, чтобы за ними следовал вечер, а за вечером – ночь. Чтобы не прерывалась цепочка, чтобы понедельник сменялся вторником и не более.

Вдруг шум в голове стих. Он сменился звонком в дверь. Звонили по-настоящему.

– Привет, – на пороге стоял Леша, – смотрю, стоит твоя машина. Ты чего на работу не поехала сегодня? Заболела?

– Да, Леш, чувствую себя неважно, – я куталась в халат, переступая босыми ногами по паркету.

– Температура есть? – поинтересовался участливый сосед.

– Нет, нету. В голове только шумит невероятно, – шуметь к этому моменту перестало, но не будешь же еще и ворона приплетать: вызовет Леша психушку, на этом все и закончится.

– Будем тебя лечить. Какое вино тебе принести: красное, белое или розовое? – строго спросил Леша.

– Красное, – я почему-то решила, что для лечения лучше всего подойдет красное.

Лешка сбегал в соседний магазин и вернулся проводить лечение. Я уже надела джинсы и майку, причесалась и поняла: лечение сразу пошло успешно на самом, что ни на есть предварительном этапе. В итоге ближе к вечеру я себя чувствовала очень даже прилично. Неожиданно вспомнив про свой отпуск, я решила не терять время и сходить в турагентство.

– Куда мы хотим поехать, – спросила меня пышногрудая женщина и улыбнулась, как лучшему другу.

– В Стамбул хотим, – ответила я, присаживаясь на стул напротив.

– Ну надо же! – воскликнула менеджер. – Туда через нас так редко кто-то едет, особенно в августе, а тут уже второй человек подряд. На той неделе приходил мужчина и тоже бронировал Стамбул, – она что-то там открывала у себя в компьютере.

– Сергей? – непроизвольно я произнесла его имя.

– Да, точно, его звали Сергей. А вы его знакомая?

– Мы живем рядом, соседи, – я не стала уточнять подробности. – А, кстати, что выбрал он?

– Сейчас покажу, – женщина начала поворачивать ко мне экран, – один из лучших отелей города.

Я посмотрела на картинки и решила, что выбор не плох. У моего мужа хороший вкус. В этом я и не сомневалась.

– А знаете, мне забронируйте, пожалуйста, этот же отель.

– Хорошо, сейчас посмотрим билетики на эти даты и оформим заявочку, – женщина начала снова клацать по клавишам длинными ногтями.

Домой я возвращалась в приподнятом настроении. Нет худа без добра. Навалилась депрессия, осталась дома, зато смогла спокойно заказать тур. Надо только теперь подписать заявление на отпуск.

Видимо, из-за того, что в понедельник я «болела», босс, не раздумывая, согласился меня отпустить отдыхать. Для того, чтобы придать себе еще более несчастный вид, я пришла на работу ненакрашенной, собрав волосы в скромный пучок. Видок получился достаточно жалостливый: до босса мне сказали, что я выгляжу не лучшим образом все подчиненные мне женщины, а за обедом подошел Юра и спросил, не случилось ли у меня чего. Я ответила, что иду подписывать заявление на отпуск, поэтому должна выглядеть плохо, дабы вызывать жалость. Юрка с пониманием кивнул и сказал, что я ее несомненно вызываю.

В отделе новость встретили чуть ли не овациями.

– Подписал?! – вскрикнула Лена. – Все-таки совесть есть еще у мужика, остались какие-то крохи у капиталиста проклятого.

– Я, девочки, когда пойду себе отпуск просить, тоже не буду краситься, – Света посмотрела на себя в небольшое зеркало, которое постоянно стояло у нее рядом с компьютером. – Цветущий вид говорит начальству о том, что не все еще соки из тебя выжаты.

– Вер, я тебе набросаю списочек, куда там в Стамбуле можно сходить и что купить, – Галина не отрывала глаз от экрана и продолжала с сумасшедшей скоростью печатать свой отчет.

Оставшиеся до отъезда дни пролетели быстро. Я ждала этот отпуск, как манну небесную – целая неделя ничегонеделанья! Как-то возвращаясь с работы домой, я зашла в супермаркет и наткнулась на путеводитель по Стамбулу. Путеводитель отправился в корзину с продуктами, а дома попал на кухонною полку, заняв почетное место рядом с кулинарной книжкой писательницы-детективщицы. Я уже привыкла к мысли о том, что еду не на море плескаться, а ходить по старинным улицам и музеям, которых в Стамбуле было великое множество. В жизни также появился повод пройтись по магазинам – мне захотелось взять с собой новые наряды. Это ведь не три дня в Париже, в который я приехала в джинсах и майке, и уехала в тех же джинсах и той же майке, только в сумку покидала несколько пакетов с купленными там обновками.

Идею ехать в торговый центр я отмела сразу, не успев забыть свой недавний печальный опыт. Поэтому чуть ли не через день я заходила в разные маленькие магазинчики, попадавшиеся мне по дороге с работы домой. Когда уже перед отъездом я посмотрела в шкаф, то обнаружила, что накупила гораздо больше, чем предполагала вначале. Но в чемодан все это добро влезло, сверху я кинула зонт и путеводитель.

Последний вечер я провела в приподнятом настроении в ожидании какого-то чуда. Время от времени я откусывала кусочек сыра, отпивала вина, подходила к мольберту, чтобы постоять возле него некоторое время, слегка наклонив голову. Потом снова по кругу – сыр, вино, мольберт. Совсем уже поздно, когда стемнело, я стояла на своем любимом месте у балкона. Площадь затихла, вымерла. Одинокие муравьишки быстро ее пересекали и скрывались из вида. Луна превращалась в месяц, от этого в общем-то не переставая быть луной. Летняя россыпь ярких звезд сменилась практически непроницаемым темным полотном затянутого облаками неба. Мне стало отчего-то грустно, и куда-то потихоньку исчезало предвкушение чуда…

Он уткнулся лицом в мои волосы и обнял за плечи. Мы не были друг с другом уже целую вечность. Он стоял сзади, закрыв собой мою спину. И я чувствовала себя защищенной, я чувствовала, что вот сейчас никто и ничто не сможет мне сделать больно. Но грусть моя не проходила, она щемила мне сердце. Я захотела повернуться и увидеть его перед собой. Мне захотелось увидеть его глаза, его губы, ощутить на своем лице его дыхание, оно такое же учащенное, как и мое. Я это чувствую даже так, стоя к нему спиной. У меня внутри все болит, все кричит и молит о спасении.

Развернуться, развернуться к нему, схватить за руку и повести вглубь комнаты к постели. Она ведь так удачно осталась незастеленной с утра, она так манит к своим шелковым, темно-бордовым простыням. И одежда полетит в разные стороны, пусть себе там мнется кинутая на пол бесформенной кучей. И от того, что мы так долго ждали, мы сразу будем любить друг друга, рядом с кроватью, не дойдя до нее всего одного метра. Пламя от свечки, стоящей на кухонном столе, будет светить нам издалека, то уменьшаясь, то резко взлетая ввысь в такт нашим движениям. И глаза можно будет закрыть и не открывать долго-долго, потому что он здесь со мной весь, целиком и полностью, каждой клеточкой. А мои бабочки будут летать, порхать и садиться то тут, то там, прямо вслед за его поцелуями, иногда даже опережая их, угадывая то место, которого его губы коснутся в следующий раз…

В Стамбуле ярко светило солнце. Такси подвезло меня к шикарному отелю. Мне помогли выйти из машины, забрали из багажника чемодан и проводили к стойке ресепшен. Дали ключ, сказали время для завтрака и вкратце ознакомили с теми услугами, которыми я могу воспользоваться во время проживания в отеле. Я покивала и отправилась к лифту. За мной бодро пошел белл-бой… Правда, бою было лет шестьдесят, но кто ж считает его годы – это уже настоящий эйджизм, имеет право называться боем.

Номер вполне оправдал мои ожидания. Я открыла чемодан и начала вешать вещи в шкаф. На улице стоял ясный, солнечный день, и у меня была хорошая возможность немного прогуляться по городу сразу после прилета. К тому же хотелось пить и есть. Посмотрев с сожалением на огромную кровать, я решила отложить сон на потом. Не спать же, в конце концов, сюда приехала.

На улице было тепло. Приятный ветерок слегка раскачивал листья на деревьях и ласково обдувал лицо. Я уже и забыла в Москве, сколько бывает в других городах зелени. От количества зеленого цвета даже хотелось зажмуриться. Мимо шли люди, ехали машины, повсюду в тенечке лежали распластавшиеся тряпочками котики. Я гуляла, заодно пытаясь найти себе какое-нибудь местечко, где можно было бы поесть. Вскоре передо мной появилось огромное здание музея, а рядом с ним привлекательно поблескивали двери большого кафе. Я вошла и села за маленький столик на двоих. Слева от меня сидела пожилая женщина с девочкой лет двенадцати, а справа пожилая пара, мужчина, который оказался американцем и женщина из Вены. Они все сидели так близко, что я слышала каждое слово, которое они произносили. Бабушка говорила по-русски. Она выглядела, как настоящая потомственная аристократка, с красиво уложенными волосами, отличным маникюром и очень прямой спиной. Девочка старалась отвечать тоже по-русски, но время от времени все-таки вставляла слова, а то и целые предложения на английском. Она была хорошо воспитана, очень спокойна и серьезна для своих лет.

Пара справа не виделась несколько лет. Они не теряли связь друг с другом все эти годы, и у них явно когда-то давно был роман. Сейчас американец приехал в Стамбул по делам, и женщина смотрела на него счастливыми, по-молодому искрящимися, влюбленными глазами.

Наконец, я сосредоточилась на меню. «Рыбу, розовое вино и воду», – сказала я подошедшему официанту. Он вежливо кивнул и удалился в сторону кухни. Минут через двадцать он появился возле моего столика снова со здоровенной тарелкой в руках. Огромная рыбина живописно разлеглась по всему блюду. Не торопясь, я приступила к еде. Рыба была великолепна! Несмотря на размер, я постепенно съела ее целиком. Под это дело пришлось не один раз дозаказывать вино, но оно того стоило. В итоге я поняла: гулять у меня сил больше нет. Надо возвращаться в отель и падать на свою королевскую кровать.

Иногда я случайно встречалась с ним, то тут, то там. Но я никогда себя так не чувствовала, как сегодня в холле отеля. Я была уверена, что он заметил меня. Конечно, он меня не узнал – я ушла слишком быстро – но я не могла избавиться от ощущения: между нами возникло что-то, важное и известное только нам двоим.

Поднявшись в номер, я, даже не приняв душ, рухнула на кровать и тут же заснула. Сказывался ранний подъем в пять утра, а может большое количество свежего воздуха, попавшего в мой организм во время прогулки. Неважно. Важно, что я сплю. Спокойно сплю, забыв про площадь, луну, бабочек и ворона. И даже забыв про него и нашу странную встречу в холле.

Глава 4. Сергей

Он был уверен, что знает ее. Он был уверен, что видел ее где-то. Но женщина быстро исчезла из поля зрения, да и Оля не давала ему сосредоточиться, рассказывая о том, куда они еще сегодня пойдут, дергая его за руку в попытке ускорить их движение к лифту. А он снова почувствовал, как сходит с ума. Знакомая женщина из сна?

«Не может быть. Я не знаю ее, – Сергей автоматически улыбался жене, будучи полностью поглощен собственными мыслями, – я не успел как следует разглядеть ее. Она слишком быстро ушла, чтобы быть уверенным в том, что я мог ее где-то видеть».

Но что-то в фигуре этой женщины, в разлетевшихся по плечам волосах, в ее позе кричало ему о том, что он ее знает. Она была как старый друг, которого не видел много лет, как друг из прошлого, как женщина, чей образ, казалось, всегда хранился в его памяти.

– Сереж, ты в порядке? – Оля остановилась и внимательно посмотрела на Сергея.

– Да, конечно, – он провел рукой по волосам, – просто думал о том, где мы сегодня побывали.

– Стамбул – шикарный город, скажи? – Оля нажала на кнопку лифта.

«Предсказуема. Предсказуема и неинтересна», – Сергей вдруг подумал, что поторопился жениться. Если бы он подождал совсем чуть-чуть, то он бы встретился с той женщиной. «Бред, бред! С какой той женщиной!? Она фантом, плод моего воображения», – Сергей чертыхнулся про себя и вошел в лифт вслед за женой. Он почувствовал запах духов. Слабый запах женщины, которую он совсем не знал. Или знал так хорошо, будто она была частью его самого…

Сергей лежал в постели и не мог уснуть. Рядом крепко спала Оля. Он посмотрел на жену и вздохнул. Сергей протянул руку к пульту телевизора, но передумал его включать: какой смысл смотреть что-то без звука. В Москве это была в основном Олина проблема – смотреть телевизор так, чтобы не мешать ему. Включив ночник, Сергей попытался читать. Уже после первой же страницы он понял, что вообще не понимает о чем идет речь в книге. Он опять начал себя ругать за то, что поддержал эту безумную идею и приехал в Стамбул. Да, город был красив, но он не мог воспринимать его также, как не воспринимал то, что было написано в книге, лежавшей сейчас перед ним коленях. И Оля была слишком энергична. Лучше б она была так энергична в постели. Она тащила его через старинные улицы, заводила в музеи и кафе, заставляла смотреть на картины, скульптуры и развалины чего-то, что давно перестало быть опозноваемым. Ему совсем не хотелось все это видеть. Она заставляла его пить кофе по восточному, есть митболы, которые ему не хотелось есть. И не то чтобы Сергею не нравился кофе (он на самом деле был отличного качества) или митболы: – нет, ему в принципе ничего не хотелось выбирать в меню. Хотелось пройтись по рядам шведского стола, набрать кучу всего и потом есть, тыкая в разные тарелки наугад и смотреть на мерцающее перед глазами море. Он не был фанатом "все включено", но сейчас точно им заделался, то ли от усталости, то ли на зло Оле. Может быть, потому он и уснуть не может, что сделал все это ради нее. Главным минусом, конечно, являлись магазины. Она заскакивала чуть ли ни в каждый из тех, который встречался им на пути. Просила его смотреть на то, что она меряет и говорить свое мнение. И если на первых двух платьях оно у него еще было, то дальше он просто кивал, не вглядываясь в то, что на Оле надето.

Сергей в сотый раз повернулся на другой бок. Он понял, что все еще думает о той женщине из холла отеля. Ему категорически не нравились эти мысли. Он не хотел изменять жене. И целый год все было в порядке. Никакого обмана, никаких взглядов в сторону других женщин. То есть он, конечно, их замечал. Замечал и сравнивал с женой. В этой игре победительницей раньше всегда выходила Оля. Раньше, до Стамбула. И сейчас, вдруг Стамбул изменил все. Это его, Стамбул, надо во всем винить. Винить в том, что он не может сейчас уснуть, думая о промелькнувшей в холле женской фигуре.

Он опять услышал ровное дыхание Ольги. Она-то была полностью довольна поездкой. Она его заставила сюда поехать, оказавшись вовсе не такой уж простой, всегда под него подстраивающейся, удобной женщиной, какой он ее себе представлял. Как он раньше не замечал в ней противоположенных черт? Она ведь в свое время и переехала к нему, просто потому что разжалобила его: одна в Москве, без друзей, без работы. Да она также и женила его на себе.

«Стоп! – Сергей почувствовал, что становится безумно несправедливым к жене, – Я сам решил сюда ехать. Я сам решил сделать так, как она хочет. Некого тут винить, кроме самого себя. Если бы я решил ехать на море, Оля бы поехала на море. И там она бы оставалась для меня все той же спокойной Олей, на которой я женился. Да, и я должен перестать думать о другой женщине. Она лишь плод моего воображения. Иллюзия. Мечта. Просто мечта и ничего реального. Я уверен, в жизни она невыносима».

Проговаривая все это про себя, Сергей постепенно провалился в сон. Во сне ему снова снилась незнакомка. И она совсем не казалась ему чужой. Она была близкой и дорогой, любимой, которая приходит ночью, чтобы сделать его сон прекрасной сказкой со счастливым концом…

Глава 5. Вера

На завтрак я кралась, как профессиональный шпион. Я боялась столкнуться с Сергеем. Конечно, как следует, выспавшись и встав в связи с этим довольно-таки поздно, шансов встретить вообще кого бы то ни было в ресторане было мало. Но я перестраховалась, на всякий случай окинув взглядом помещение и убедившись, что там на самом деле завтракает всего пара человек. И Сергея среди них нет.

Я навалила себе две тарелки всякой снеди, взяла кофе и села, наконец, за стол. Думы за завтраком меня одолевали не самые веселые. Я в который раз начала проклинать себя за то, что так глупо забронировала себе тот же отель, что и он. Да и практически на те же даты. Я не могла отделаться от ощущения, что Сергей стал меня замечать. Мне даже стало казаться, он специально ищет меня в толпе, в надежде снова увидеть. Сердце бешено подпрыгивало, потом замирало, и очень хотелось подойти к нему, или по крайней мере встретиться взглядом, улыбнуться. Я понимала: этого делать нельзя ни в коем случае, но искушение было велико. Он, обычно такой далекий и недоступный, вдруг становился ближе. Иногда я даже чувствовала его запах. Теперь вот надо будет постараться не сталкиваться с ним в отеле. Может быть, это будет и легко. А может, как и вчера, мы будем сталкиваться друг с другом постоянно.

После завтрака я поднялась к себе в номер, открыла шкаф и решила надеть новое желтое платье. В платье вроде не было ничего особенного, но выглядело оно на мне потрясно: сидело точно по фигуре, открывало колени и оголяло плечи. Я посмотрела на себя в зеркало и осталась вполне довольна тем, что там увидела. Открытые красные босоножки великолепно завершали образ.

Идти я решила в археологический музей, в котором, как обещал путеводитель, я должна была увидеть кучу всяких интересностей. Не то чтобы я любила старинные монеты, палки-копалки и прочие древние артефакты, но музей считался для туристов обязательным к посещению – а кто я, если не турист.

По залам музея прогуливалось бесчисленное количество туристов . Они фотографировались около скульптур и на фоне самого здания, посреди газона и меж пышных кустов. Мне надо бы тоже сфотографироваться. Я увидела двух японских девушек и попросила их помочь. Они улыбнулись, как будто всю жизнь только и мечтали запечатлеть меня в Стамбульском археологическом музее. Я села на скамейку рядом с каменным изваянием какой-то женщины и с готовностью уставилась в камеру.

Идти дальше стало лень. Я осталась сидеть на скамейке, глядя вслед удаляющимся в сторону выхода японкам. Закрыв глаза, я снова начала думать о Сереже. Что он сейчас делает? Может быть, он гуляет по городу или тоже пошел в музей? Наверное, он предпочел бы посидеть вместе со мной, помечтать. Иногда мы бы что-то говорили друг другу, обсуждали проходивших мимо людей. Но в основном мы бы просто сидели рядышком, он бы положил руку на мое голое плечо. Время от времени мы бы целовались и смеялись, как если бы нам было лет восемнадцать. Мы бы вспоминали прошлое, как мы познакомились, как начали встречаться…

***

Впервые, я увидела Сережу в том самом китайском ресторане. Я обожаю китайскую кухню, и когда рядом с домом открыли китайский ресторан, тут же пошла туда на разведку. На самом деле, чаще всего я ходила в рестораны и кафе, которые находились рядом с работой. Вечером в будние дни удобнее всего было зайти куда-нибудь неподалеку от офиса. Заодно и переждать пробки. Но китайский ресторан понравился мне сразу. Да и в выходные, конечно, ехать в другое место желания не возникало. Так постепенно я и стала у них завсегдатаем.

В тот день, когда мы встретились, погода была чудесной. Дул несильный теплый ветер, и тяжелый московский воздух, казалось, стал свежее и прозрачнее. Так бывает в Москве в начале лета, и тогда я зашла в ресторан случайно. Мне хотелось прогуляться, но что-то заставило туда зайти. Я хотела, как всегда, сесть за столик в самом углу ресторана. Оттуда было видно все помещение, и мне нравилось наблюдать за посетителями. Но мой столик был занят и я села за тот, что был отгорожен от всего зала широкой колонной. Через какое-то время из-за колонны послышались голоса. Говорили двое мужчин, и голос одного из них постепенно начал действовать на меня все более завораживающе. Хотелось увидеть его лицо, но я не решалась высунуться из-за колонны, чтобы разглядеть мужчину, как следует.

Они ушли первыми, и у меня была возможность, пусть мельком, но все-таки его увидеть. Я влюбилась. Я понимала, происходит что-то не совсем нормальное, но не могла с собой ничего поделать. Я влюбилась в голос и в промелькнувшее в темноте ресторана лицо.

Я помню, что тоже быстро закончила есть, и прошла мимо столика, за которым он сидел. На столике лежала забытая визитка. Я не была уверена, что это визитка понравившегося мне мужчины, но, тем не менее, взяла ее и положила себе в сумку. Позже, я не выдержала и набрала номер мобильного телефона, напечатанного на карточке. Голос я узнала сразу и положила трубку. Вот так я с ним и познакомилась. Тогда я думала, что у меня куча времени впереди, я разрабатывала разные варианты нашей следующей встречи, я размышляла о том, что бы мне надеть, когда мы увидимся вновь, я каждый день разглядывала визитку. Короче, я никуда не торопилась, наслаждаясь давно забытым чувством влюбленности, которая сносит тебе крышу, и не дает мыслить рационально.

Буквально через неделю я снова пришла в китайский ресторан и тут уже села за свой любимый столик в углу. Сережу я увидела сразу. На меня накатила безумная радость от того, что случилось вот такое совпадение – он здесь. Чуть позже к нему присоединился еще один мужчина, который пришел в ресторан с молодой девушкой. Девушка почему-то пыталась заигрывать с моим Сергеем. Она не была москвичкой. Это очевидно. Поймать его в свои сети она пыталась слишком неуклюже, с готовностью улыбаясь его словам. В тоже время сама она практически не говорила, явно теряя нить разговора. Пока она думала над тем, что сказать, мужчины уже переходили на другую тему. Периодически Сергей подливал ей вина. Она отпивала совсем чуть-чуть, неумело тыкая палочками в свою еду. Ей было неловко попросить вилку и нож, а мужчины не замечали того, что она не может нормально есть. Одета девушка была вроде и по моде, но как-то вычурно, безвкусно. Она была слишком сильно накрашена. Единственное ее достоинство, которое я не могла не признать, заключалось в милой, застенчивой улыбке, не сходившей с ее лица почти весь вечер.

Тогда я смогла как следует разглядеть и Сережу. Он был привлекательным мужчиной, но не в смысле Ален Делон или принц из сказки. Совсем нет. Но в нем было что-то притягивающее и гипнотизирующее с первого же взгляда. Это был высокий мужчина с прекрасно сложенной фигурой. Скорее всего, он поддерживал форму в тренажерном зале, но и без этого, наверное, он бы казался подтянутым. Сергей был примерно одного со мной возраста, может даже чуть старше. Но в отличие от многих мужчин сорока – сорока с хвостиком, у него не было ни лысины, ни седых волос. Морщинки, разбегавшиеся от его глаз, лишь прибавляли лицу мужественности. Что-то было безумно привлекательное в том, как он говорил, как смотрел на собеседника. Он никогда не улыбался во весь рот, скорее полуулыбался время от времени, кидая загадочный, полный магнетизма взгляд в сторону своего визави. Сергей умудрялся и есть, и одновременно поддерживать разговор. Его палочки мелькали в воздухе, подхватывая кусочки еды, быстро отправляя их в рот. От него веяло сексуальностью, которая волнами расходилась от его столика, и достигала даже моего укромного местечка в дальнем углу ресторана.

Я решила, что Сережа станет моим мужем. Я подумала: вот тот мужчина, с которым я хочу прожить вместе всю оставшуюся жизнь – сексуальный, умный, привлекательный, интеллигентный, помешанный на работе москвич. И не то что бы мне приспичило вдруг замуж. Я была полностью удовлетворена своим статусом незамужней женщины в течение многих лет. Никто не врывался в мою жизнь и не нарушал ее равномерного течения. Мужчины появлялись и исчезали, оставляя меня одинокой и в то же время чувствующей облегчение от того, что отношения завершились. Мне нравилась романтика начала любовной лихорадки, первых встреч, первых поцелуев и первых ночей. Но после, когда романтический период заканчивался, я только испытывала облегчение, если очередной мужчина исчезал из поля зрения. Я даже хотела, чтобы они уходили. Я снова с головой погружалась в работу, никто не нарушал более мой сон, я высыпалась, я пила свое любимое вино вечером после безумного дня в банке и шла спать без вот этого обязательного разговора о том, «как ты провел свой день, дорогой». Утром я спокойно вставала, разбуженная трелью будильника, а не от того, что меня требовательно будил гораздо раньше очередной оставшийся ночевать мужчина. Я одевалась, не задумываясь о том, понравится ли этому мужчине мой наряд, достаточно ли он сексуален, открыт, не длинновата ли юбка.

Да, меня постоянно дергали знакомые и коллеги. «Пора замуж», – без устали твердили они, раздражая меня этой фразой, как быка красной тряпкой. Кому я нужна со своими проблемами, фобиями, страхами? Я боялась серьезных отношений, я боялась разочарований, боялась, что меня не поймут и нельзя раскрывать душу, ни в коем случае нельзя..

Но про Сергея я сразу подумала вот так, серьезно. Подумала и стала рассказывать о нем Рите. История обрастала подробностями наших встреч, он стал мне видеться вечерами, стоящий рядом у балкона. Я все больше влюблялась в этот образ. А однажды я решила, что сама подойду к нему познакомиться. Тогда-то все и рухнуло. Я пошла в китайский ресторан, увидела его и ту самую провинциальную девушку и поняла, что опоздала…

Неожиданно в мое сознание снова ворвались голоса. Я сидела на той же скамейке в сквере музея, мимо шли туристы, торопясь выполнить свой план по осмотру местных достопримечательностей. В течение года я создавала роман о моей семейной жизни с Сережей. Сейчас я перелистнула очередную страницу – мы впервые поехали вместе отдыхать. Я ведь всегда пыталась не врать, а следовать за событиями его реальной жизни, чтобы не надо было ничего придумывать. Я даже научилась готовить. Ведь мужа необходимо кормить, пусть даже и выдуманного.

Только здесь, в Стамбуле я поняла, что играю с огнем. А если он действительно стал меня замечать? А если он решит заговорить, познакомиться, несмотря на то, что женат. Для многих мужчин этот статус вовсе ведь не является препятствием. Мне так хотелось, чтобы он стал реальным, но в то же время было так страшно! Ведь когда мечта сбывается, страшно, страшно безумно.

Я сижу на этой чертовой лавке, слезы подступают к горлу. Нет его рядом, нет. И не верится, что он решится. Хочется, чтобы решился, но я боюсь в это верить. Я уже боюсь об этом мечтать. Вдруг, спустя год, я его обрету для себя. Обрету реального мужчину, о котором столько бредила одинокими ночами, которого так хотела, так стремилась обнять. И я почти плачу, потому что рядом сейчас его все-таки нет. Он бродит там где-то по городу со своей женой и скорее всего не подозревает о моих муках. Я не могу предсказать свое будущее. А как хочется знать! Как хочется верить в то, что он материализуется в моей жизни! Я достаю салфетку и промокаю глаза. Мне физически плохо, и я понимаю: никакой музей со своими плаками-копалками не спасет меня от боли. Как можно было так влюбиться в образ, в человека, которого я совсем не знаю? Влюбиться так безоглядно, так безудержно и неистово? Так сильно, что не составило труда в какой-то момент взять и соврать всем, что мы поженились? Так безумно, что без проблем вот уже год я плету небылицы про нашу семейную жизнь? Так страстно, что вечерами он приходит ко мне в моих мечтах и становится совсем-совсем реальным?

Я ухожу из сквера и иду в сторону центра. Передо мной возникает огромное здание оперы. Ага, я же хотела сходить в оперу, если она не уедет на гастроли. Опера, судя по всему, на месте. В небольшом помещении кассы всего-то стоят человека четыре, но такое впечатление, будто она битком набита народом. Нам тесно и мы топчемся около афиш, ожидая своей очереди.

– Здравствуйте, есть ли один билет на завтра? – спрашиваю я кассира по-английски.

– Есть, – пожилой мужчина смотрит там у себя на экран компьютера. Потом он поднимает голову, смотрит на меня внимательно и продолжает: – но я бы вам советовал сходить на «L’elecsir d’amour». Если вы еще не уедете из Стамбула послезавтра.

Название он произносит по-французски, я не понимаю и пожимаю плечами. Мужчина слегка мне улыбается и начинает петь знаменитую арию из этой оперы. Я сразу ее узнаю, она часто играет у меня в машине.