Смысл жизни

Размер шрифта: 13

ISBN 978-5-0064-0322-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Докурив сигарету, Лёва носком ботинка втоптал в землю окурок, замаскировал его опавшими листьями и, ёжась от пронизывающего ноябрьского ветра, заспешил обратно, в тепло и уют облицованного красным кирпичом дома. По случаю его приобретения и собралась сегодня вся компания отпраздновать новоселье Феликса. Скинув в прихожей куртку, Лёва обвел равнодушным взглядом свежевыкрашенные в модный персиковый цвет стены с двумя морскими пейзажами в золоченых рамах и зеркалом в стиле Ампир, свисающую с потолка дорогую хрустальную люстру.

«Машке наверняка бы понравилось, она ведётся на все эти понты», – зная вкусы жены, отметил про себя Лёва, понимая, что в ближайшем будущем он ее ничем подобным порадовать не сможет.

Где-то глубоко внутри кольнула зависть: Феликса Лёва откровенно недолюбливал. Тщательно – и с удовольствием – вытер ноги о половик с витиеватой монограммой «FG»: буквы наверняка обозначают инициалы хозяина дома. Убедившись, что туфли не оставляют мокрых следов, Лёва направился в столовую.

– Где ты шляешься? Все уже выпили, – приглашающе махнул рукой Женька Кац, бывший Лёвин однокурсник еще в Риге. – Накати, старик, и пожуй чего-нибудь, смотри, какую поляну девки накрыли. Бля буду, не хуже, чем на прошлой неделе в «Дяде Ване».

– А где остальные? – опрокинув в рот рюмку водки, потянулся за куском хлеба Лёва. – Может, надо было всех подождать?

– Феликс бабам дом показывает, им сейчас не до еды, а мы здесь сами его приобретение обмываем и заодно за жизнь с Аркашей перетираем. Он ею, видите ли, недоволен, – оторвался на миг от приёма пищи длинный Шурик и незамедлительно вернулся к сосредоточенному поглощению содержимого тарелки.

– А чего перетирать, и так всё ясно, бабки есть – ты человек, а нет – факин лузер, – зло буркнул в ответ Аркаша Перельмутер, затравленно обводя взглядом внушительные размеры столовой и мысленно сопоставляя их со своей, убогой. Ни дорогие бутылки на столе, ни обильная еда Аркашу сегодня не радовали. Он всегда болезненно переносил чужие успехи и, что удивительно, даже не пытался этого скрывать.

– Лёва, он задолбал, бля, со своими бабками, – разливая по рюмкам водку, отреагировал на Аркашину реплику Женька. – Сидит с кислой рожей, как на поминках и плачется. Я ему говорю: Арик, кто тебе мешает открыть такую же лавку, как у Феликса, и рубить лавэ, или пойти отучиться лет десять-двенадцать на пластического хирурга и зарабатывать еще больше. А он хочет сразу и говно, и ложку. И ни хера не делать, и быть богатым. Так, Аркашенька, не бывает. Мой тебе совет: выкинь ты эти деньги из головы и над смыслом жизни задумайся, ведь не мальчик уже. Смысл жизни уж точно не в деньгах…

– Да пошел ты со своим смыслом, – вскинулся Аркаша. – Не в деньгах он, а – в чём? В этой стране задарма ни вздохнёшь, ни пёрнешь. Что, разве не так?

– Ну так, ну и что? – парировал Женька. – Вы с Райкой работаете, крыша над головой есть, дети в порядке, раз в год на острова летаете жопу греть. Что тебе еще нужно, яхту, самолет? Ты просто зажрался. Забыл, как ты там жил? Съезди на недельку в свой Мухосранск, вспомни, вернешься другим человеком. Или сходи к моей Тамарке в госпиталь на экскурсию, сразу поймешь, в чём счастье. Скажи, Лёвка, я не прав?

– Да прав, конечно, – поддержал друга Лёва. – Деньги важны, но не до такой степени, чтобы они становились смыслом жизни. Хотя у каждого он свой. У моей жены, например, как и у Аркаши, смысл – в накопительстве…

– Кто-то же должен быть в семье умным, альтруист херов, – огрызнулся Перельмутер.

– А какой-нибудь ученый видит смысл жизни в создании, скажем, вакцины от рака, – пропустив мимо ушей Аркашину реплику, продолжил развивать тему Лёва. – Для алкоголика смысл жизни – к вечеру нажраться, а утром – опохмелиться. Кто-то всю жизнь богу поклоны бьет, мечтая после смерти в рай попасть. Одно могу сказать точно, что деньги – это средство к достижению тех или иных целей, но никак не смысл жизни. Грязная бумага, одним словом. Машке только не говори, что я так сказал. Ей тоже вечно не хватает и нечего надеть, а в шкаф лишнюю вешалку не втиснешь…

– Можно я свои пять копеек вставлю? – взяв паузу в еде, откинулся на спинку стула Шурик и, скрестив руки на груди, уставился на Перельмутера. – О смысле жизни говорить не буду, сам не знаю, да и некогда этим заморачиваться. Но о том, что касается денег, скажу: от тебя всё зависит, Арик. Мы все здесь с нуля начинали. Я помню, когда приехали, языком не владели, а диплом мой годился разве что на память хранить. Ну помыкался, как все, разное было, и вэлфер, и фудстемпы, и посуду мыл за кеш, и говно за стариками убирал – в общем, полный эмигрантский набор. А потом плюнул – и пошел сдал экзамен на трак. Поездил на компанию какое-то время, денег скопил чуть-чуть, свой купил. Работа есть, сам себе хозяин. Если б я хотел, можно было бы еще пару машин на дорогу поставить. Геморроя, конечно, больше, но там и деньги другие. Многие так и делают, но я себя бизнесменом не вижу. Не мое это, мне хватает. Я не знаю, Аркаша, сколько тебе платят, но, если мало, бросай и давай ко мне. Работа не простая, на любителя, но хочешь зарабатывать, надо пахать.

– Я что-то не вижу, чтобы Феликс особо пахал, —усмехнулся в ответ Аркаша. – По крайней мере, по роже не скажешь. Живёт в свое удовольствие и никаким смыслом жизни не заморачивается, да и оно ему надо?

– С Фелей отдельная история, – понизил голос Шурик. – Я ведь его еще в Одессе знал. Он был никто и звали его никак. Всё, что ты видишь, это, если честно, не его заслуга и не его бабки. Его тесть, дядя Боря, всю жизнь на базе заведующим проработал. Там денег было немерено. Я помню, когда его ОБХСС взял за жопу в конце восьмидесятых. Я еще пацаном был. Кто-то из ментов слил ему информацию, что с утра придут с обыском. Так он среди ночи позвонил папе моему покойному и привез чемодан с деньгами. Чемодан, представляешь! Он у нас хранился, пока дело не замяли. И это был не единственный его чемодан. Он золото скупал, антиквариат, брюлики, потом всё это перепродавал, короче, нафаршированный был капитально. А потом появился нищий Феликс, и его купили с потрохами для Лорки. Она у них единственная дочь была, да еще и не красавица, поэтому папа не поскупился, а Феля быстро вошел во вкус. Они с Лоркой первыми сюда приехали, а старик остался там сидеть на деньгах, и только когда всё сюда перевел, тогда уже и сам подтянулся. Кстати, уверен, старик и в покупке этого дома тоже поучаствовал, для дочки старался. Короче, что смог Феля с тестя снять, он снял по полной. А когда Лорка его на бляди поймала и устроила скандал, старик, разумеется, тоже возмутился, но что он здесь может? Это в Одессе Феликс был шелковый, а здесь – другой расклад. Феля моментом, конечно, воспользовался и отправил Лорку обратно к маме с папой. Причем, с голой жопой отправил и хрен она что-нибудь от него получит. Всё на его брата записано: и дом, и бизнес. Он к этому заранее готовился. Вот тебе и вся его история успешного бизнесмена. Я не знаю, может, он и шинкует какую-то капусту в своей лавке, но основные деньги были не его. Так что, Аркаша, начинали вы с ним в неравных условиях, а посему прекрати причитать.

– А я и не причитаю, с чего ты взял? Разговор вроде как о смысле жизни был, и я остаюсь при своем мнении: в деньгах смысл, потому что без них никуда, – с вызовом обвел взглядом оппонентов Аркаша. – Вернее, даже не в деньгах, а в их количестве. Все к этому стремятся, и ты тоже. Положи, Шурик, руку на сердце и признайся, иногда втихаря билетик лотерейный покупаешь, мечтая разом в дамки запрыгнуть?

– Ну покупаю, и что? – пожал плечами Шурик, разливая по рюмкам водку.

– То-то. Все вы так, а когда не сложилось, то начинаете искать оправдания и прикрываться какими-то высшими смыслами жизни…

– Ну, если так уверен, что смысл жизни в деньгах, так почему тебе не защитить диссертацию на эту тему? – с трудом сохраняя серьезное лицо, предложил Шурик. – Тысячи лет люди над этим голову ломают, а ты уже ответ знаешь. Обоснуй, докажи – и Нобелевская премия по философии тебе обеспечена, а это – ни много ни мало лимон долларов. Вот, ты и в шоколаде. И это еще не всё, тут же начнутся предложения книгу написать, лекцию прочесть, на телевидении дураков жизни поучить…

– Да задолбали вы с этими деньгами, давайте уже выпьем, – поднял наполненную рюмку Мотя—кандидат, прозванный так за свою учёную степень, в какой-то, никому не понятной области. Всё это время он вполголоса спорил со своим, не менее умным вечным визави, Борькой Штейнбергом, с которым по любому вопросу у них были разнополярные мнения. – За Нобелевского лауреата Арика Перельмутера! Лехаим!

Все рассмеялись и сдвинули рюмки. Первый раз за вечер улыбнулся даже Аркаша. Тост за Нобелевского лауреата Перельмутера явно пришелся ему по душе.

– За что пьем? – в окружении женщин на пороге столовой возник довольный собой, улыбающийся Феликс. Черная с отливом рубашка, расстёгнутая на упитанной волосатой груди, являла миру увесистую менору на кручёной золотой цепи, точно соответствующей толщине шеи. Чуть ниже рубаха плотно обхватывала внушительных размеров живот, что в глазах окружающих было еще одним убедительным доказательством успеха и сытой жизни. Феликс уселся во главе стола, дождался пока все рюмки и бокалы будут наполнены и произнёс свой традиционный тост:

– Чтобы наши желания охуели от наших возможностей! – при этом он указал пальцем за спину, где на стене в раме висел огромный, метр на полтора, рекламный плакат. С иголочки одетый бизнесмен с тонким металлическим кейсом в руке спускался по трапу частного самолета к ожидавшему его тут же Bentley Continental GT. Подпись под плакатом гласила: «Arrive in style». Каждый на секунду представил себя в роли счастливчика с картинки, и все дружно выпили. Мужики принялись обсуждать автомобили, политику и последние новости из России. Женщины, в свою очередь, делились впечатлениями от европейской мебели в спальне и гостиной, от душевых с паром, музыкой и подсветкой, которые Феликс установил в своих ванных комнатах, восторгались величиной walk in closets и, конечно же, оборудованной по последнему слову техники кухней. По окончании трапезы женщины убрали со стола, перемыли всю посуду и, поблагодарив радушного хозяина за приём, подхватив мужей, стали расходиться.

Несмотря на выпитое, моросящий дождь и шквальные порывы ветра, Лёва уверенно вёл машину домой в Бруклин. В салоне негромко играл заезженный диск мировых хитов 80-х, Маша, отвернувшись к окну, молча смотрела на проплывающий мимо унылый пейзаж Статен Айленда.

– Ты что, не в духе, дорогая? – почувствовав перемену в настроении жены, спросил Лёва. – Кто-то обидел?

– А с чего мне быть в духе? – с вызовом ответила Маша. – Может, мне прыгать от счастья, что кто-то может жить как человек, а мы, после стольких лет в Америке, должны возвращаться в эту бруклинскую дыру.

– Ну, во-первых, мы не живём в дыре, – парировал Лёва. – У нас приличный apartment, и платим мы в разы меньше, чем Феликс за свой дом в Нью-Джерси. Это раз, а во-вторых, я неплохо себя чувствую в Бруклине. До работы рукой подать, да и твой салон тоже рядом. На хрена мне переезжать в какую-то глухомань и иметь головную боль с трафиком, моргичем1, налогами, стрижкой травы и прочей херней. Я уж не говорю о том, что сразу становишься рабом своего дома. А так, живем на всём готовом, Эстер по полгода – во Флориде, мы – сами себе хозяева. Арендную плату не повышает. Что еще надо? Меня устраивает.

– А меня – нет, – с раздражением ответила Маша. – Я эту старую падлу терпеть не могу. Аренду не поднимает? Так, она тебя, дурака, за это по полной использует. То в аэропорту ее встречай-провожай, то почини ей что-нибудь, то в магазин отвези, то в синагогу… Ты что, ей личный водитель? Не обеднеет такси вызвать…

– Что за муха тебя укусила сегодня, что ты бесишься? – повысил голос Лёва. – Чего тебе не хватает? Недоедаешь, хуже других одета, или твой Lexus вдруг вышел из моды? Я что тебе, печатный станок? Если ты хочешь дом, как у него, то у меня нет таких денег. Извини дорогая, я не Феликс.

– Я это уже поняла, – попыталась поддеть мужа Маша.

– Ну и хорошо, если поняла, – прикурил сигарету Лёва. – Кстати, Шурик за столом рассказал его историю. Он Фелю еще в Одессе знал. Там все деньги тестя, и с Лоркой он жил только из-за них. Что смог с ее папы выдоить – выдоил, а ее выгнал. Даже дети не хотят с ним общаться…

– Я его не осуждаю, – вступилась за Феликса Маша. – С такой уродиной и неряхой, как Лора, даже год прожить – это героизм, а за детей не волнуйся, он о них позаботится.

– Я не волнуюсь ни за него, ни за его детей. У меня своя жизнь, у него – своя, и пусть ему будет хорошо. Швицер херов. И вообще, я его терплю исключительно из-за того, что Лорка твоя подруга.

– Не была она никогда мне подругой, просто работали вместе, – огрызнулась Маша. – А сейчас она ушла из салона – и слава богу, скатертью дорога…

Лёва изучающе посмотрел на жену. Она уже давно не была той женщиной, с которой он когда-то познакомился на вечеринке у друзей. Он вдруг вспомнил ту милую и застенчивую Машу, в которую когда-то влюбился без памяти и наперекор мольбам и уговорам родителей женился, удочерив ребенка от ее предыдущего романа. Он вспомнил, как они были счастливы тогда, ютясь втроем в его полуторке на пятом этаже без лифта. И кто мог подумать, что однажды она упрекнёт его в том, что он мало зарабатывает и что ей мало места в трехкомнатной квартире не в самом плохом районе Бруклина. На душе было гадко и обидно. Он злился на нее за неблагодарность, злился на себя за свою несостоятельность обеспечить жену всем, о чем она мечтает, и злился на этого жирного Феликса, из-за которого это всё в общем-то и началось.

– Привет, Лёва! – помахала от своего рабочего места Юля. – Как прошли выходные?

– Привет, Юлька! Да никак, – скорчил кислую гримасу Лёва. – Сходили на новоселье к одному знакомому, посмотрели, как живут успешные люди – и ушли. Вот, и все выходные. А ты как?

– Я нормально, в пятницу с мамой на концерт сходили, а субботу и воскресенье у стариков просидела. Папа – после операции, я ухаживала за ним, дала маме отдохнуть чуть-чуть. Слушай, может, сходим на ланч сегодня вместе? Я тут одно местечко присмотрела, вкусно и недорого…

– Почему нет? – пожал плечами Лёва. – Не знаю, куда они меня пошлют с утра, но, думаю, к ланчу вернусь.

– О’кей, договорились, – обворожительно улыбнулась Юля. – Я буду тебя здесь ждать. Если будешь опаздывать, позвони.

– Хорошо, – улыбнулся в ответ Лёва.

Они работали вместе уже четыре года и, можно даже сказать, дружили, но приятельские отношения были строго ограничены рабочим местом и временем. Юля нравилась ему, он нравился ей, но Лёва прекрасно знал, чем эта дружба может обернуться. Иногда, останавливая взгляд на соблазнительной фигуре, ловил себя на мысли, что был бы совсем не прочь узнать ее поближе.

Наверное, и она была бы не против. Но, понимая всю бесперспективность этой идеи, Лёва гнал от себя грешные мысли.

– Лео, привет! Вот тебе два адреса, сделай их как можно скорее, иначе мы не можем двигаться дальше, – прикрыв рукой телефонную трубку, выпалил на одном дыхании Лёвин начальник Грег. – В одном районе, и я договорился с обоими: они будут дома с восьми до часу.

– О’кей, – забрав у Грега документы, Лёва скользнул взглядом по адресам и указанной в бумагах площади домов, про себя прикинув, что вполне успеет вернуться в офис к ланчу.

– Ну, рассказывай, как жизнь? – сделав заказ, Юля отдала меню официантке и переключилась на Лёву. – Какой-то ты кислый сегодня. Что-то не так?

– Да нет, всё в порядке. С чего ты взяла?

– Бабу не обманешь, она нутром чует, – глядя Лёве прямо в глаза, парировала Юля. – Колись.

– Да пустяки, с Машкой вчера поцапался немножко, давай о хорошем, – решил закрыть тему Лёва, но Юлька не отставала.

– Из-за чего?

– Были на новоселье у одного знакомого в Нью-Джерси. Красивый дом, хороший бизнес, короче, тыкнула меня мордой в мою несостоятельность. Из-за этого и поцапались. И где-то я с ней согласен, то, что устраивает меня, не устраивает ее, и, наверное, если б не ленился, мог бы стать успешнее. Как-то так…

– Дура, – однозначно приняла сторону друга Юля. – Я бы многое отдала, чтобы сегодня с работы домой бежать мужику обед готовить и детей от него рожать. Не понимает, в чём счастье. Пусть сказку о рыбаке и рыбке перечитает. С жиру бесится…

– Да ладно тебе, все вы одинаковые. Только кольцо на палец напялите – и сразу голова начинает болеть, денег мало и надеть нечего. Кстати, а что у тебя с тем парнем? – еще раз попробовал перевести тему разговора в другое русло Лёва.

– Да не серьезно это всё оказалось, разбежались, – отмахнулась Юля. – Он и семью хотел сохранить, и со мной встречаться. Короче, так и сказала ему, мол, ты определись сначала, а пока – до свидания.

– Не могу поверить, Юлька, что такая красивая девка, как ты, не может ни с кем познакомиться.

– Спасибо за комплимент, Лёвочка, но это действительно не так просто. Я пробовала и через сайты знакомств и подруги пару раз знакомили. Кто-то женат, кто-то хочет просто переспать, кто-то не хочет детей, у кого-то напрочь отсутствует чувство юмора, а для меня, ты же знаешь, это хуже импотенции. Ну, короче, пока ничего не получается, а часики тикают, старики донимают – внуков им подавай, и абы кого не хочется. Ведь я уже через это проходила. Вот, если бы ты был свободен, но ты безнадежно женат, – тяжело вздохнув, грустно улыбнулась Юля.

– Выбрось из головы, да и толку от меня. Меня тоже старики с внуками донимают, между прочим, а Машка не хочет.

– Подожди, у вас же дочка? – вопросительно подняла глаза от салата Юля.

– У нас нет общих детей, Ирку я удочерил и вырастил, но папой так и не стал, она меня по имени зовет только. Но я привык, по имени – так по имени. Какая разница?

– Я не знала, а почему она не хочет общих детей?

– За фигуру волнуется, наверное, да и клиентуру в салоне боится растерять. Кто ее знает, не хочет – и всё.

– Ты меня, Лёва, извини, но я ее начинаю всё больше тихо ненавидеть. За фигуру она волнуется? Она что, на подиуме работает? Ладно всё, давай о чём-нибудь другом, а то я начинаю заводиться.

– Ну и правильно, хватит об этом, лучше расскажи, как ты сходила на концерт?

– Да полное дерьмо, фанера. Как был совок, так и остался. На ностальгирующую эмиграцию рассчитано. Для тех, кто русское телевидение смотрит с утра до вечера. То же самое говно под шашлыки и борщ можно было до тошноты наслушаться в любом русском ресторане.

– А зачем ты пошла?

– Из-за мамы, ей это еще интересно. Ты же знаешь, они все прошлым живут. Столько пережили там, кажется, забудь, как кошмарный сон, и живи нормально, так нет же, аж с придыханием вспоминают. Парадокс какой-то, честное слово, – Юля перехватила пробегающую мимо официантку и попросила счет. – Я угощаю сегодня, это была моя идея затащить тебя сюда.

– Юля, – улыбнулся в ответ Лёва, вытаскивая из кармана кошелёк. – У меня нет денег на дом в Нью-Джерси, но за наш с тобой ланч я как-нибудь заплачу.

– Ну давай хоть пополам, – взмолилась Юля и полезла в сумку.

– Оставь, – отмахнулся Лёва и, рассчитавшись с официанткой, поднялся из-за стола. – Пошли, а то я уже успел соскучиться по работе.

– Можно подумать. Спасибо за ланч, было вкусно.

– Кстати, Юлька! А если мне свой бизнес открыть? Как думаешь, получится?

– И что будешь делать? – вопросительно подняла брови Юля.

– Ну, хотя бы то же самое, что я делаю на работе, только работать на себя, а не на Грега. Оценщики всегда нужны, любой дом нуждается в оценке, а я в этом деле не первый год…

– Лёвочка, дорогой, кто тебя работой-то обеспечит? Таким, как Грег, выгоднее оценщиков на зарплате держать, чем оплачивать услуги независимых специалистов. И большинство так делает. И даже если ты откроешь свой бизнес, сколько времени пройдет, пока ты собственной клиентурой обрастёшь? Пару лет, не меньше, а за это время твоя жена тебя с говном сожрёт. И вообще, зря ты всё это так близко к сердцу принимаешь. Перебесится твоя ненаглядная, и через пару дней забудете. Как там говорят: милые бранятся – только тешатся.

– Да я не об этом, Юля. Не в Машке дело. Просто другие как-то могут, вот и задумался, чем я хуже? И не обязательно по специальности, у меня других идей куча. Башкой, конечно, понимаю, что не всё так просто, но я бы рискнул.

– А деньги где возьмёшь?

– Не знаю, не думал пока, – слукавил Лёва. На тему денег он размышлял неоднократно и даже однажды в ресторане аккуратно заговорил на эту тему с Феликсом, предложив одну из своих идей, но Феликс сразу закрыл тему, заявив, что в разговоры о бизнесе вступает только с финансово равными партнерами. Лёву это, конечно, тогда задело, но и кое-чему научило. С тех пор он больше ни с кем из своих на тему денег не заговаривал, но идея собственного бизнеса его не покидала.

Придя с работы, Лёва обнаружил на кухонном столе записку: «Борщ и котлеты в холодильнике. Отвари картошку или макароны, сам поешь и накорми Иришку. Буду позже».

– Ира, как дела в школе? – открыв дверь в комнату дочери, спросил Лёва. – И выключи, наконец, эту дебильную музыку или сделай потише.

– В школе о’кей, – на пару секунд приглушив звук, ответила Ира, не отрываясь от экрана телефона, и тут же вернула регулятор громкости в исходное положение.

Лёва закрыл дверь, тяжело вздохнул и поплёлся на кухню чистить картошку. Когда-то это было исключительной обязанностью жены, но последнее время многое по дому приходилось делать самому. Маша приходила поздно. Не желая терять клиенток, оставшихся от Лорки, она иногда работала вечерами, в другие же дни находила силы после работы посещать еще и тренажерный зал.

– Для поддержания себя в форме и для снятия стресса, – такое было дано объяснение новому увлечению, и Лёва был совсем не против. Наоборот, он был даже рад за жену и горд. Маша хорошела на глазах. Ему нравилось смотреть на ее, не сказать, чтобы идеальную, но аппетитную фигуру, мысленно сравнивая ее с не очень привлекательными формами других женщин из их компании.

– Раз ей это доставляет удовольствие, пусть занимается на здоровье, – решил тогда Лёва.

Он жалел жену, прекрасно понимал, как трудно отстоять весь день на ногах, делая прически капризной клиентуре, а придя с работы, вместо отдыха еще и крутиться на кухне.

После ужина Ирка отправилась готовить уроки, а Лёва, вымыв посуду, устроился на диване перед телевизором. Его разбудил стук хлопнувшей двери в прихожей.

– Привет, – Лёва зевнул, взглянул на часы и встал с дивана. – Устала? Ужин разогреть?

– Не надо, я сама. Переоденусь только, – Маша повесила в шкаф куртку и наклонилась расстегнуть молнию на сапогах. Из разреза юбки выглянула кружевная резинка чулка, что привело Лёву одновременно и в восторг, и в замешательство. Чулки жена никогда не носила.

– Это намёк? – приняв увиденное за призыв, Лёва потянулся к жене и обнял ее за бедра.

– Какой намёк, ты о чём? – Маша резко выпрямилась и отстранилась.

– Я о чулках, – плотоядно улыбнулся в ответ Лёва. – Я как-то раньше не замечал, чтобы ты их носила.

– Ах, это… Можно подумать, тебя интересует, что я ношу, – отмахнулась Маша и тут же перевела разговор на другую тему. – Иришку накормил?

– Ну, а как ты думаешь? Конечно, накормил, и тебе там тоже осталось.

– Спасибо, переоденусь, поем и лягу пораньше. Устала очень. Да, кстати, Тамарка звонила, у Женьки юбилей. Мы приглашены в субботу в ресторан.

– О’кей, – пробурчал Лёва и снял с вешалки куртку, – Пойду покурю.

«Чулки, ведь она никогда не носила их. Что это?»

Выйдя на свежий воздух, он прикурил сигарету и глубоко затянулся. Из головы не шла черная кружевная резинка, так дразняще и возбуждающе показавшаяся на миг из-под юбки жены.

«Зачем? На улице собачий холод. Она и колготки-то в такую погоду предпочитает не надевать, всё время в рейтузах, да в брюках ходит. А тут вдруг чулки, да еще и с короткой юбкой. Может у нее кто-то есть?»

От одной только этой мысли учащенно заколотилось сердце, и Лёва постарался отогнать от себя страшную догадку, выискивая аргументы в пользу жены.

«Ну, откуда у нее время на это? Она работает с утра до вечера. Кто угодно, но только не Машка. Это не ее. А может, я действительно выгнал всю эту пургу, а на самом деле она права, и я не обращаю должного внимания ни на нее, ни на то, что она носит? Ну конечно, так и есть». Укорив себя за невнимательность и беспочвенную подозрительность, а заодно и успокоив, Лёва выбросил окурок и направился домой. Дома, включив телевизор, он устроился на диване, но вскоре поймал себя на том, что не воспринимает происходящее на экране, а продолжает думать о переменах, произошедших с женой за последнее время. Как только Маша пошла спать, Лёва переместился с дивана к компьютеру.

«Жена начала носить чулки», – напечатал он в окошке поиска Google – и тут же получил ответ на свой запрос. Первые четыре статьи шли под заголовками: «Признаки женской неверности», «Жена изменяет мужу, признаки», «Жена изменяет – как определить?», «Измена в супружеских отношениях и ее признаки». Лёва углубился в чтение и очень быстро понял, что Машкино поведение за последние полгода по всем признакам соответствовало поведению классической неверной жены, подробно описанному в статьях специалистами-психологами и мужьями-рогоносцами в комментариях. Так же, как и в случае с Машей, в статьях говорилось о резкой смене имиджа.

«Ведь она терпеть не могла физкультуру, всегда утверждала, что, мол, любят не за красоту – и вдруг побежала в спортзал… Никогда даже не заходила в магазины, специализирующиеся на продаже сексуального белья – и вдруг чулки…»

Он, конечно же, обратил внимание, что в последнее время она не расставалась с телефоном, таская его с собой даже в туалет, но не придавал этому большого значения. Да мало ли зачем? Ей постоянно звонили либо подруги, либо клиентки, и она не хотела пропустить звонок. Так ему казалось до сегодняшнего вечера, но он вдруг с ужасом увидел эту незначительную деталь совершенно в другом свете. Телефон и сейчас стоял на подзарядке в спальне возле нее, хотя раньше валялся где попало.

И уж совсем его поверг в уныние главный признак супружеской измены – охлаждение интимных отношений. Он попытался вспомнить, когда в последний раз они занимались сексом и как это было. И здесь Лёва вынужден был признать, что интимные отношения стали редкими, бесцветными и непродолжительными. Маша просто исполняла супружеский долг, а он списывал это на что угодно: то на ее усталость, то на головную боль, то на обострившийся цистит и не придавал никакого значения, если она засыпала раньше, чем он ложился в постель, что тоже стало последнее время обычным явлением. Было над чем задуматься, и Лёва, набросив куртку и сунув в рот сигарету, вышел за дверь. Выкурив две сигареты подряд, он пришёл к выводу, что, кроме косвенных, никаких доказательств Машкиной измены у него нет, но, если уж возникли подозрения, надо получить однозначный ответ. Но как это сделать Лёва не знал. Совершенно точно он не собирался спрашивать об этом у жены. Даже если у нее кто-то есть, она никогда не признается и только выставит его дураком. Вернувшись домой, Лёва опять засел за компьютер. Через полчаса он точно знал, как дистанционно выяснить местонахождение телефона жены. Всё, что для этого требовалось, – зайти со своего телефона в Google Android Device Manager и ввести password. Благо Машкин Google пароль он помнил, и через считаные секунды компьютер с погрешностью в пять-десять метров выдал место, где в настоящее время находился ее телефон. Теперь он мог в любое время контролировать передвижения жены, что, с одной стороны, облегчало задачу по выяснению истины, а с другой, пугало. Он со страхом думал о том, что, вторгаясь в ее личное пространство, он может вдруг обнаружить то, к чему совсем не готов и понятия не имеет, как на это реагировать.

Неделя прошла спокойно. Пару раз, когда Маша задерживалась на работе или ходила в спортзал, Лёва проверял ее местонахождение и каждый раз с облегчением обнаруживал, что его подозрения не имеют под собой никакой почвы.

В субботу сходили в ресторан к Женьке на юбилей. Маша была в хорошем настроении, смеялась, танцевала и выглядела лучше всех. Наблюдая за женой, Лёва вдруг понял, что именно это ее желание – выглядеть лучше всех – и есть то, что он, дурак, счёл чуть ли не изменой. От сердца отлегло. Жизнь возвращалась в привычную колею.

Приближался новый год. С Иркой было просто, она давно уже клянчила электронную читалку Kindle, и Лёва, опасаясь не найти нужную модель в последний момент, приобрел его заранее. С Машей было сложней, на наводящие вопросы она неизменно твердила, что у нее всё есть и ей ничего не надо. Разве что пару раз жаловалась, что батарея «дохнет» очень быстро и телефон приходится почти всё время держать на подзарядке. Ее контракт с Verizon закончился пару месяцев назад, а это означало, что есть возможность с большой скидкой взять новый телефон, и Лёва не преминул этим воспользоваться. Он выбрал для нее последнюю модель Samsung, нафаршированную всеми новомодными штучками, и довольный собой вышел из магазина, заранее предвкушая, как жена будет визжать от восторга.

Новый год решили встретить у Феликса. Кто-то предлагал пойти в ресторан на всё готовое, но большинство было против. Опыт прошлых лет показал, что публика в кабаках год от года не становилась лучше, как, впрочем, и еда, и платить заоблачные цены за праздник в непредсказуемой компании, было риском испортить себе новогоднее настроение. Так случилось в прошлом году. Всю ночь музыканты играли кавказские на один мотив мелодии, под которые большая компания выходцев с гор, заламывая руки, отплясывала до утра, а остальным оставалось только молча «наслаждаться» этим достаточно утомительным зрелищем и всё чаще поглядывать на часы. В этот раз Феликс великодушно согласился предоставить для празднования Нового года свой дом. Были собраны деньги, закуплено спиртное и продукты, женщины между собой распределили приготовление блюд, а мужикам было поручено продумать игры, сценки, песни, розыгрыши и прочие атрибуты веселья, сопутствующие новогоднему празднику. На рождественской распродаже Маша накупила себе кучу шмоток и, слава богу, на этот раз обошлось без традиционного «нечего надеть».

Тридцать первого Лёва торжественно вручил подарки. Ирке – Kindle, а Маше – новый телефон. Кое-как уговорили ребенка оставить новую игрушку дома: порывалась тут же взять Kindle с собой, похвастаться перед Женькиной дочкой, Алёнкой, куда Лёва должен был отвезти Ирку до вечера следующего дня под присмотр Женькиных стариков. Маша была рада своему подарку, но поскольку телефон был пока не активирован, его тоже пришлось оставить дома. Лёва получил в подарок набор трусов Calvin Klein и кожаный ремень, который ему уже давно был нужен, но всё не было времени пойти в магазин и купить. Все остались довольны.

– Ну как? – крутясь перед зеркалом, спросила Маша. – Сзади ничего не торчит?

– Всё в порядке, ты будешь там лучше всех, – констатировал Лёва, окинув восторженным взглядом облегающее фигуру жены новое платье, высокие каблуки, красиво уложенные волосы и макияж, на который Маша потратила не меньше часа.

– Не забудь бутылки и салаты, упакуй аккуратно, они в холодильнике. Я спущусь через минуту.

– Давай, мы уже опаздываем, – взглянул на часы Лёва и отправился грузить в машину спиртное и Машкины фирменные салаты. Он терпеть не мог опаздывать, но, благодаря жене, никогда никуда не приходил вовремя. Вот и сейчас, он успел выкурить целую сигарету, пока Маша показалась, наконец, в проёме двери.

К Феликсу приехали, когда все уже были в сборе. Богато украшенный стол пополнился Машиными фирменными салатами, а батарея винных и водочных бутылок, привезённым ими Шампанским. Всё было готово для проводов Старого и встречи Нового года. Маша, выслушав кучу комплиментов, пребывала в приподнятом настроении, которое передалось и Лёве. Компания собралась веселая, и всё предвещало достойную встречу Нового года. Так в общем-то и произошло, было ничуть не хуже, чем в ресторане. Гостиную украсили новогодними гирляндами, надувными шариками и разноцветными, мигающими лампочками. Стол был великолепен, напитки на любой вкус, Шурик сделал очень хорошую музыкальную подборку из танцевальных хитов прошлых лет, и всеобщее веселье не прерывалось ни на минуту. В хорошем настроении пребывал даже вечно мрачный Аркаша. Он изрядно набрался, смешав водку с шампанским, чего никогда не случалось с ним прежде, и веселил публику, рассказывая заплетающимся языком похабные анекдоты, пока его совсем не развезло и он не уснул на диване. Рассаженные по разные стороны стола Мотя-кандидат и Боря Штейнберг взяли новогоднюю паузу в вечном споре друг с другом. Как оказалось, помимо интеллектуальных дискуссий, Борька мог сносно танцевать, а Мотя ошарашил всех, спев пару песен Битлов, подыгрывая себе на гитаре. Женя, Шурик и Лёва не преминули тотчас воспользоваться доселе тщательно скрываемыми Мотькиными музыкальными способностями и под его аккомпанемент, каждый на свой лад, орали популярные советские песни, не забывая в перерывах регулярно смачивать горло. Феликс одновременно совмещал обязанности радушного хозяина, тамады и дамского угодника. Он успевал везде: и наполнять бокалы, и произносить тосты, и не давать скучать женщинам, поочередно выдёргивая их танцевать из удобных кожаных кресел и диванов. Ближе к утру мужики вернули передвинутую для танцев мебель на прежние места. Женщины привели в порядок столовую и гостиную, убрали со стола, вымыли посуду, подмели полы. Втиснули в холодильник оставшиеся продукты и расцеловав Феликса, разъехались по домам. Праздник удался.

Год начался неважно. Давно запланированную поездку во Флориду пришлось отложить на неопределенный срок по причине непредвиденных обстоятельств. Из Израиля позвонил Венька, Лёвин старший брат, сообщил, что отца срочно прооперировали, и Лёва, взяв отпуск на работе, сразу вылетел к родителям. Маша с пониманием отнеслась к случившемуся, первая же и предложила мужу съездить навестить стариков, и Лёва был благодарен ей за это. К счастью, всё обошлось. Операция на сердце прошла успешно, и отец быстро поправлялся. Побыв неделю с родителями, Лёва вернулся в Нью-Йорк. Дома ждал новый сюрприз. Кто-то на паркинге у магазина помял Машин Lexus. Неглубокая, но сильно заметная вмятина шла через всю переднюю пассажирскую дверь и захватывала кусок задней. Шурик посоветовал не обращаться в страховое агентство и решить вопрос самому. Они, конечно бы, оплатило ремонт, но цена на страховку автоматически подлетела бы вверх – и это в лучшем случае. Могли вообще не возобновить контракт. Да и обращение в страховое агентство обрекало машину на указание аварии в истории, что чувствительно снижало цену при продаже. И Лёва попал на немалую сумму, восстановив машину у хорошего механика за свои кровные.

Но на этом новогодние сюрпризы не закончились. Через неделю на работе он случайно уронил свой телефон на кафельный пол в туалете. Аппарат работал, но дисплей покрылся паутиной трещин, и это раздражало и выводило Лёву из себя. После всех этих январских трат не хватало только еще пойти и заплатить кучу денег за новый. Во избежание скандала он ничего не сказал жене, заранее зная ее реакцию. Ведь она сколько раз ему говорила купить противоударный чехол для телефона, а он каждый раз отмахивался. Благо Машкин старый телефон был той же модели, как и его, и всё что требовалось, это снять хорошую батарею со своего и переставить на ее телефон. Как только Лёва оказался один дома, он перерыл всю квартиру в поисках телефона, пока не обнаружил его в шкафу жены под стопкой ее нижнего белья.

– Бля, как спрячет что-нибудь, так хрен найдешь, – выругался Лёва и подсоединил к отключенному Машкиному телефону свою батарею. Теперь оставалось только активировать его и перевести на свой номер, чем Лёва незамедлительно и занялся, позвонив в Verizon. Через полчаса он держал в руках почти новенький, работающий аппарат, идентичный своему старому, но менее потрёпанный и с целым стеклом. Правда, память была почти вся использована на кучи каких-то игр, фото, музыку и видео, которые Маша тоннами нещадно закачивала в телефон, что, по всей вероятности, и было причиной быстро умирающей батареи. Прежде чем восстановить оригинальные настройки, Лёва решил убедиться, что не стирает ничего важного и пробежал глазами Машины контакты. Под буквой «F» значился кто-то под именем «Felicita». На поверку этим кто-то оказался Феликс.

– Феликс? Феличита? – брезгливо поморщился Лёва и любопытства ради открыл переписку. И тут его ждал очень неприятный сюрприз. То, что он сейчас читал, ни в коем случае не предназначалось для его глаз.

«Ты уже дома?»

«Да, только зашла. Уже скучаешь?»

«А ты нет?»

«Не рви сердце. Он, между прочим, заметил мои чулочки…»

«И что???»

«Ничего, решил, дурачок, что это для него. Ну, короче, всё в порядке, не волнуйся».

«Ты меня напугала, переписку-то хоть стирай».

«Не переживай, его мой телефон не интересует. И потом я люблю иногда перечитывать, это меня заводит…»

«Ты плохая и непослушная девочка. В следующий раз ты будешь за это жестоко наказана…»

«Как сегодня? Или еще жестче?»

«Увидишь, я уже знаю, что я с тобой сделаю. Готовься…»

«С тобой всегда готова»

«Тебе понравилось?»

«Ох, было кайфово. Меня нужно серьезно завести, чтобы я кончила. У тебя получилось, мой мастер!!! Хочу еще…»

«В следующий раз ты у меня обкончаешься не по-детски. Я уже вижу, как это будет».

«У меня уже мокро между ног, а ждать еще целую неделю…»

Руки вспотели и тряслись, сердце готово было вырваться из груди, глаза застилал туман, в голове, натыкаясь одна на другую, хаотично носились обрывки каких-то мыслей. Сунув трубку в карман, Лёва накинул куртку и вышел на улицу.

Из оцепенения его вывел вибрирующий на пассажирском сиденье телефон. На дисплее высветился Машкин номер, и Лёва, не ответив, брезгливо бросил его обратно на сиденье. Он не помнил, как оказался в машине, но о том, что он здесь давно, красноречиво говорили полная окурков пепельница и часы на приборной доске, показывавшие 8:30 PM. Он вспомнил, что вышел из дома в пять или около того и, значит, отсидел в машине три с половиной часа. Множество разных мыслей посетило его за это время, но ни к какому знаменателю он так и не пришел. Воспалённый мозг рисовал развратные сцены, в которых главными героями были его жена и Феликс. В какой-то момент в порыве праведного гнева он думал поехать к этому жирному борову и набить ему морду, но вовремя спросил себя: а чем виноват Феля? Как говорила когда-то покойная бабушка: сучка не захочет – кобель не вскочит. И он стал обвинять в измене жену, но поразмыслив, решил, что на самом деле виной всему он сам – лузер, лох и, как результат – рогоносец, не сумевший обеспечить семью.

«Неужели действительно деньги?» – спрашивал он себя, мучительно пытаясь найти какие-нибудь другие причины, но мысленно сравнивая себя с соперником, ничего, кроме ощутимой разницы в доходах, не находил.

«А может, это всё не так серьезно? Ну увлеклась, потрахались, с кем не бывает? Может, просто поговорить с ней и забыть? А смогу ли я забыть и если даже смогу, то захочет ли забыть она?»

Выкурив еще одну сигарету, да так и не решив, как поступить, он вышел из машины и направился к дому. На вопрос жены, где был так поздно, Лёва молча положил на кухонный стол телефон с открытой на дисплее ее перепиской с любовником.

– Откуда у тебя мой телефон? – оправившись от первого шока, взяла себя в руки Маша.

– Я свой разбил и, чтобы не покупать новый, решил активировать твой старый. Лучше бы я купил новый, – тяжело вздохнул Лёва и вышел из кухни.

Никаких объяснений в этот вечер не последовало. Лёва переночевал на диване в гостиной, вернее, отлежал всю ночь, тупо уставившись в потолок и только под утро ненадолго заснул, а в шесть тридцать уже был на ногах.

Телефон с удалённой перепиской жены с Феликсом лежал на кухонном столе. Сунув его в карман, Лёва допил кофе и вышел за дверь. К счастью, работы оказалось много и весь день прошел в разъездах. Будучи человеком ответственным, Лёва сосредоточился на поставленных начальством задачах, и это на время отвлекло его от навязчивых мыслей о ситуации, в которой он волею судьбы оказался. Юлька, конечно, заметила с утра перемену в его настроении, но Лёва сослался на вчерашний проигрыш New York Rangers и тем самым избежал дальнейших расспросов. Весь офис знал, что он является страстным болельщиком местной хоккейной команды, и даже те, кто был далёк от спорта, сочувствовали ему, если команда проигрывала и радовались вместе с ним ее победам. Во время ланча он проверил местонахождение Машкиного телефона и поймал себя на том, что ничуть не удивился, увидев, что она в Нью-Джерси. Наверное, обсуждают вчерашний прокол, – грустно усмехнулся про себя Лёва, будучи вполне уверенным, что эта встреча жены с Феликсом наверняка последняя и сегодня произойдет объяснение. Он отчетливо представил себе вечернюю сцену раскаяния, слёзы, мольбы о прощении и, конечно же, кульминационный аккорд – примирительный секс.

– Оттрахаю по полной программе, как последнюю шлюху, раком и непременно в тех чулках, – Лёва закрыл глаза, в мыслях рисуя картину бурного соития и от охватившего его возбуждения, почувствовал томление в паху. – Это хорошо, но как быть дальше? Ладно, я ее прощу, но нельзя же находиться в одной компании с этим подонком и делать вид, будто ничего не произошло. Придется объясниться и с ним тоже. Кто-то должен уйти.

Разговор вечером действительно состоялся, но прошел по иному – неожиданному – сценарию. Маша объявила, что забирает дочку и уходит. Объяснила тем, что встретила и полюбила другого человека, и человек этот ее тоже любит. Почему-то она избегала называть человека по имени, но кто он, было и так понятно. Обошлось без скандала, истерик и взаимных обвинений. Все слова, которые Лёва мысленно готовил для этого разговора вмиг выветрились из головы, да и что с них толку. Ее решение было заранее обдумано и, по всей вероятности, согласовано с Феликсом. Оно было окончательным.

– Что будет с Иркой? – только и нашелся спросить Лёва.

– С ней будет всё в порядке, я ей уже всё объяснила.

– Но я хотел бы ее видеть, в конце концов, она и моя дочь.

– Послушай, никто не запрещает тебе ее видеть. Если она захочет с тобой встретиться, я не буду против, но на первых порах я бы не хотела ее травмировать.

– То есть то, что мы разбегаемся, это, по-твоему, ее не травмирует, а встретиться с отцом будет для нее травмой? Так, что ли? – повысил голос Лёва.

– Я же тебе сказала, что я с ней говорила и она о’кей, – глядя куда-то мимо него и явно желая побыстрее закончить неприятный разговор, устало ответила Маша. – Для Ирки никогда не было секретом, что ты не ее отец, я имею в виду биологический. Так что не переживай за нее. С ней будет всё в порядке.

– Какая же ты сука, – презрительно процедил сквозь зубы Лёва и поднялся с дивана. Он вдруг вспомнил, как мама, отчаявшись отговорить его от женитьбы на Машке, сказала: «Попомни мое слово, сынок, я тебе только добра желаю, но не будет тебе счастья с ней, чует мое сердце, не будет. Использует она тебя, дурака, а потом бросит и ноги о тебя вытрет».

– Ох мама-мама, не послушал я тебя, а зря, – тяжело вздохнул Лёва, застёгивая куртку в прихожей. Вечер он провел в баре, потягивая крепкий «Rum and coke» и тупо уставившись на экран подвесного телевизора, транслировавшего какой-то футбольный матч. В голове было пусто, думать ни о чём не хотелось. Да и сколько можно? За последние несколько дней он десятки раз прокручивал совместную жизнь с Машкой, тщетно пытаясь откопать, найти, что пошло не так и почему. Допив третий коктейль, Лёва рассчитался с барменом и вышел на улицу. Взглянув на часы, он закурил сигарету и остановился в раздумье. Идти домой не хотелось, но было уже поздно: завтра рабочий день, и Лёва, подняв воротник куртки, уныло побрёл восвояси.

Маша съехала в пятницу. Вернувшись с работы, Лёва нашел полупустую квартиру. Осталась только мебель, да и то не вся, и его личные вещи. В шкафу, некогда забитом под завязку Машкиными шмотками, сиротливо болтались на вешалках Лёвин выходной костюм, брюки да пара рубашек. Из внутреннего кармана пиджака исчез конверт с деньгами. Пять тысяч долларов, отложенные ими на всякий пожарный случай. Наверное, это был тот самый случай. Иркина комната тоже была пуста. Обойдя квартиру, Лёва сел на диван и так сидел не шевелясь, уставившись в одну точку и прислушиваясь к себе. Когда комната погрузилась в темноту, он встал, зажег свет и пошел на кухню готовить себе ужин. Здесь тоже многого не хватало. Она забрала с собой новый французский набор кастрюль, столовый сервиз, который они доставали только для гостей, и даже электрическую солонку с перечницей. Отсутствие всего вышеперечисленного сразу бросилось в глаза, а наверняка еще многое исчезло, о чём Лёва пока не знал. Зато на кухонном столе Маша оставила три кредитные карточки, которыми она регулярно пользовалась, но выписаны они были на его, Лёвино, имя, а значит, ему и предстояло платить по счетам.

– Ну что ж, по крайней мере перед друзьями не стыдно. С хорошим приданным отдал и без долгов, – грустно усмехнулся Лёва, оценивая запасы холодильника.

На следующий день ближе к вечеру в дверь позвонили.

– Наверное, что-то забыла, – подумал Лёва и пошел открывать.

– Здорово старик, – на пороге, с двумя пакетами в руках и траурным выражением на лице, стоял Женька. – Ты один?

– Да, заходи, – пригласил друга Лёва, махнув рукой в сторону кухни, где он как раз собирался разогреть борщ, еще вчера обнаруженный в холодильнике.

– Тамарка тут наготовила, хотела тебя к нам позвать, но я ей сказал, мол, нечего в душу лезть… Вечно ей надо всё знать… Ну короче, сам я решил заскочить, – виновато объяснил свой неожиданный приход Женя, выкладывая из пакетов на стол еще горячие контейнеры с отбивными, отваренной картошкой и какими-то салатами, после чего водрузил на стол бутылку французской водки Grey Goose. – Ты как?

– Нормально, ты куртку снимай, сейчас тарелки поставлю и рюмки найду.

– Ну вот, всё готово к приёму на грудь, – устроившись за кухонным столом, Женька с удовлетворением оглядел закуски и разлил по рюмкам водку. – Давай, старик, за тебя.

Выпив, он прислушался к себе и наконец констатировал:

– Хороша, не хуже русских научились делать. Ты давай, Лёвка, налегай, не стесняйся. Томка для тебя специально старалась.

– Спасибо, Женька, – улыбнулся Лёва. – Тамарке завтра позвоню, поблагодарю лично.

– Старик, я ведь только сегодня узнал, – растеряно выпалил Женька и опустил голову, будто в произошедшем была его личная вина. – Слышу Тамарка с кем-то по телефону ругается утром. А это Машка ей звонила, сообщить, что, мол… ну, короче ушла от тебя… Ну, Тамарка на коня, она этих дел не понимает, в общем, поцапались они. Потом бабы начали все друг другу звонить, обсуждать между собой. Так что произошло, Лёвка? Вроде всё у вас нормально было?

– Я тоже так считал, пока не узнал случайно, что она с Феликсом спуталась.

– В смысле спуталась? Ты что их поймал вместе?

– Нет, она, дура, переписку с ним в телефоне хранила. Вот я случайно и прочёл, а там… даже не хочу вспоминать, – махнул рукой Лёва и сглотнул подступивший к горлу комок. – Короче, обсуждали, как хорошо они потрахались и какой я лох…

– Так подожди, – не унимался Женька. – Я не понял, ты ее выгнал или она сама ушла?

– Сама. Я думал, поговорю с ней, знаешь, всякое в жизни бывает. Может, по роже дам – и забудем, а она взяла и ушла. Видно, всё это давно готовилось, ждала удобного случая.

– Но причина же должна быть какая-то? Я бы понял, если бы ты пропивал всё подряд или бил ее, не дай бог. Ты извини, но до меня не доходит. Что она в нем нашла?

– Деньги, Женя, деньги, – грустно улыбнулся Лёва. – Я вот вспоминаю сейчас, она ведь по большому счету никогда романтичной не была. И за меня замуж вышла, потому что ютилась со своими стариками, а у меня хоть и полуторка, но своя была, да еще и в центре. А здесь аппетит разыгрался. Давай то, давай это. Мне не жалко, давал, но всему есть предел и это ее бесило, а тут случай подвернулся. Вот она и воспользовалась. Я это, Женька, именно так вижу. Помнишь, как Аркашка сказал, что смысл жизни в деньгах? Вот, это именно тот случай.

– Ну раз так, – Женька закрыл глаза, наморщил лоб, восстанавливая в памяти что-то и вдруг продекламировал:

– Нет, ты мне совсем не дорогая, / Милые такими не бывают. / Сердце от тоски оберегая, / Зубы сжав, их молча забывают… Это из какого-то фильма, не помню какого. Представляешь, ни одного стиха в жизни не выучил, а этот запомнил. Как раз в тему. Мне Тамарка еще пару месяцев назад как-то сказала, мол, что-то происходит между ними, но я значения тогда не придал, а бабы, они всё видят. Короче, некрасиво как-то всё получилось, вроде одна компания…

– Ты наливай, Женя. Как получилось, так получилось. Насильно мил не будешь, она так решила – и флаг ей в руки. Единственное, что меня действительно задело, так это Ирка. Ушла и даже не попрощалась, хоть бы записку какую написала. Мамина дочка. Пусть им будет хорошо. А с компанией действительно лажа вышла. Всё крутится вокруг Феликса, я это понимаю и одеяло перетягивать на себя не собираюсь, тем более что с Машей я видеться не хочу, а с Феликсом и подавно.

– Как бы то ни было, старик, а я с тобой. Мне этот fat fuck не авторитет, – Женька поднял наполненную рюмку и посмотрел на друга. – Знаешь, Лёвка, не знаю кто, но кто-то умный сказал, что мужик к сорока годам должен поменять жену и профессию. Не унывай, и давай выпьем за хорошие перемены. Что-то мне подсказывает, что всё у тебя будет в ёлочку.

– Спасибо, Жень, я подумаю над этим, – поднял свою рюмку Лёва. – Кстати, всегда хотел свой бизнес, но не мог решиться. Знаешь, семья, ребенок, а сейчас руки развязаны. С капустой, правда, проблемы, она не с пустыми руками ушла, подраздела меня слегка. Но это всё временные трудности. Разберусь с долгами, апартаменты поменяю, мне такая большая площадь не нужна, а потом посмотрим.

– Лёвка, если денег нужно, ты не стесняйся. Много не дам, у самого нет, но чем могу – помогу.

– Да нет, Жень, спасибо. Справлюсь сам.

– Ты, старик, главное не раскисай, всё будет в порядке. Нью-Йорк большой, баб красивых полно, а ты мужик молодой, симпатичный. Чего еще надо? Найдешь свое счастье. Если бы Томка меня за яйца не держала, я бы тебе компанию прямо сейчас составил. А знаешь, между прочим, хорошая идея. Я позвоню этому козлу, Феликсу, и спрошу, может, он и мою Тамарку к себе заберет. Вот бы мы с тобой оторвались тогда в полный рост, не по-детски, – пошутил Женька, с удовлетворением отметив про себя, что друг начал улыбаться, а значит, не всё так трагично.

Женька ушел около полуночи, предварительно упаковав всю оставшуюся еду в пластиковые контейнеры и засунув их в холодильник. О пьянке напоминали только грязные тарелки в раковине и пустая бутылка водки под столом.

– Во всём можно найти положительную сторону, – вслух произнес Лёва, куря сигарету перед вытяжкой у газовой плиты. Некурящих в доме больше не было, как и нужды бегать курить на мороз.

Жизнь продолжалась и, не взирая на все потрясения, Лёва, сжав зубы, всеми силами старался к ней приспособиться. Первым пунктом в повестке дня стоял финансовый вопрос. На листе бумаги он расписал все свои ежемесячные траты: аренда жилья, электричество, газ, интернет, телефон, бензин, продукты питания и прочие необходимые траты. Включил в список минимальную оплату долгов по кредитным картам и получил не очень радостный результат. От чего-то надо было срочно отказываться. Много денег съедала аренда квартиры, и Лёва твердо решил найти для себя что-нибудь поменьше и подешевле. Он представил, как расстроится Эстер, когда узнает о его решении, но другого выхода не было. Помимо этих трат, нужно решить, как быть со связью. Все три телефона: его, Машкин и Иркин были на Лёвином аккаунте и стоили под двести долларов ежемесячно. Проблема в том, что даже если бы Лёва перестал платить за номера жены и дочери, он должен был заплатить внушительный штраф за преждевременный разрыв контракта. Также с его чека снимали каждый месяц деньги за медицинскую страховку на всю семью, и Лёва встал перед дилеммой: продолжать из последних сил платить самому или разделить это бремя с новым Машкиным бойфрендом. Он даже придумал схему, мол, за Ирку плачу я, а за Машку пусть платит он.

«В конце концов, почему я должен платить за нее?»

Как Лёва не хотел, но позвонить жене ему все-таки пришлось. Объяснил, что с одной зарплаты не может платить и за телефоны, и за медицинские страховки. В ответ услышал, что может поступать так, как ему угодно. Мол, страховка твоя всё равно ничего толком не покрывала, и она нам больше не нужна, а что касается телефона, то Маша попросила пару дней на то, чтобы открыть свой аккаунт. Штрафные санкции обещала оплатить, но так и не оплатила. Благо Лёва позвонил в Verizon и объяснил ситуацию. После долгих препирательств компания пошла навстречу, и штраф за разрыв контракта с него сняли. Теперь надо было начинать присматривать новое жильё, поменьше и подешевле, но сначала Лёва решил поговорить с Эстер. Она была хорошей женщиной, и он считал своим долгом заранее известить ее, чтобы дать время подыскать хороших жильцов. Он позвонил ей и, не вдаваясь в подробности, просто сказал, что хочет съехать. Старуха действительно не ожидала услышать от него такой новости. Она доверяла Лёве, у него даже, на всякий случай, были ключи от ее первого этажа. Она не бывала в Нью-Йорке иногда по полгода, совершенно не беспокоясь, зная, что на него вполне можно положиться. Если в доме что-то вдруг ломалось, будь то сантехника или электричество, он мог сам починить и даже один раз сэкономил ей кучу денег, самостоятельно сделав в доме ремонт, при этом наотрез отказавшись от оплаты.

– Мне очень грустно слышать это, – расстроенно произнесла она в трубку. – Послушай, Лео, я прилетаю через неделю, у моей подруги внучка выходит замуж. Ты не мог бы меня встретить в JFK? Заодно и поговорим.

– Конечно, Эстер, без проблем. Давайте мне номер рейса и число, я встречу.

– Спасибо, Лео, ты хороший человек. Насчёт рейса и даты, у меня сейчас нет под рукой, я перезвоню тебе. Передавай привет от меня Мэри и Айрин, – так, на американский манер, она называла Машу и Ирку. – Я увижу тебя через неделю, может быть, мы как-то договоримся.

– Спасибо, Эстер, передам, до встречи, – он так и не решился сказать Эстер истинную причину своего желания съехать. «Прилетит, тогда и скажу, а пока зачем расстраивать старуху».

Телефон, который еще пару недель назад звонил без перерыва, вдруг замолчал. Кроме друга Женьки, никто больше не интересовался им. Складывалось такое впечатление, что вину за всё, что случилось, возложили на него. До слез обидно, но это полбеды, невыносимо было находиться вечерами в пустой квартире, в которой всё напоминало о произошедшем. Если раньше он спешил с работы домой, то сейчас готов был делать что угодно, лишь бы оттянуть возвращение в свое, лишенное тепла, безжизненное жилище. Надвигались выходные, и Лёва однозначно для себя решил, что он их проведет где угодно, но только не дома. В субботу, проснувшись рано, Лёва сел за руль машины и поехал в Филадельфию. Нет, он не планировал эту поездку заранее, просто это первое, что утром пришло ему в голову, и он поехал. Он провел там весь день, бесцельно слоняясь по центру города, перекусил в какой-то недорогой забегаловке и поздно вечером вернулся домой. Примерно так же он провел и воскресенье, с той лишь разницей, что, оставив машину дома, он на метро поехал на Манхеттен, в Metropolitan Museum of Art. Проведя там не меньше трех часов, Лёва по Пятой Авеню не спеша дошел до Сохо, на что у него ушло еще почти полтора часа. Просто чтобы убить время, побродил по улицам, глазея на витрины и заглядывая в многочисленные в этом районе арт-галереи, затем выпил в маленьком кафе вкусный капучино со свежими булочками и усталый вернулся в ненавистную квартиру. Слава богу, выходные подходили к концу. Так проходил день за днем, боль не утихала, но Лёва постепенно научился отвлекаться от навязчивых мыслей. Спасали книги. К художественному чтиву добавилось и несколько познавательных книг о бизнесе, которые он с энтузиазмом начал штудировать.

Как только на работе он объявил менеджеру, что медицинская страховка на семью ему больше не нужна, по офису пополз слушок, мол, неспроста. Первой отреагировала на новость, конечно, Юлька. Лёва не собирался афишировать в коллективе свои личные дела, но коль скоро об этом догадались, скрывать не было смысла. Несмотря на негативное отношение к его супруге, Юлька искренне расстроилась и даже прослезилась, сочувствуя другу, но потом взяла себя в руки и даже нашла во всей этой истории положительные стороны.

– Ты, Лёвочка, не переживай, – шмыгнув носом, улыбнулась сквозь слезы Юлька. – Что ни делается, всё к лучшему. По крайней мере, мы теперь сможем пойти куда-нибудь после работы. Правда?

– Почему нет, – улыбнулся в ответ Лёва. – В конце концов, я теперь свободен, хоть пока и не разведен.

– Ну и чудненько, приходи в субботу на обед. Я придумаю что-нибудь вкусненькое. Хорошо? – Юлька смотрела на него умоляюще, и Лёва кивнул. – Приду, вот только настроения хорошего не обещаю. Последнее время не до песен.

– Ну, значит обойдемся без песен, – прощебетала в ответ Юля. – Мне нужно идти работать. Я буду ждать в субботу. Договорились?

– Договорились, Юлька, спасибо, я буду.

«Действительно, а почему нет?» – спросил себя, в очередной раз скользнув взглядом по ее красивой фигуре. Она была сегодня в облегающем трикотажном платье, подчеркивающем все прелести, и Лёва мысленно сравнил две фигуры, с удовлетворением отметив, что Машка такое платье надеть не рискнула бы. Юлька выигрывала по всем параметрам.

«Действительно, а почему нет?»

– Лео, я слышал, ты разводишься, это правда? – столкнувшись с Лёвой в коридоре, пробасил Грег и, не дожидаясь ответа, одобрительно похлопал сотрудника по плечу. – Поздравляю! Я прошел через это еще лет десять назад. Помню, поначалу, как дурак, был убит горем. Мне казалось, что жизнь закончилась, а потом понял, что она только началась и что развод – лучшее, что в моей жизни произошло. Я свою бывшую теперь вижу только в кошмарных снах. Послушай, я дам тебе совет: пойди и отпразднуй хорошенько. Пропусти пару «мартини» в баре и сними пару шлюх. Поймешь, чего ты был лишен все эти годы. Нет, Лео, я серьезно, это лучшее лекарство… и между прочим, – заговорщицки понизил голос Грег. – Присмотрись к Джуле. Она классная девочка, не замужем, и на мой взгляд, у тебя есть все шансы. Босс плохого не посоветует.

– О’кей, босс, я так и сделаю, – грустно улыбнулся в ответ Лёва.

В субботу ровно в шесть Лёва запарковал машину у Юлькиного дома в Бенсонхерсте. Это был многоквартирный дом, каких в Бруклине сотни, и Юля три года назад купила в нем квартиру с одной спальней, но при этом с достаточно просторной гостиной, и небольшой современной кухонькой. Лёва никогда не бывал здесь и потому был приятно удивлен, что в таком внешне непрезентабельном здании может находиться такая прелестная квартирка. Ничего лишнего. Недорогая, но очень удобная, современная мебель идеально вписывалась в размеры гостиной. Со вкусом подобранные светильники вкупе с большим, пушистым ковром, закрывающим старый пообтёртый паркет, создавали ощущение теплоты и уюта.

Юля закончила с готовкой на кухне и попросила пару минут, чтобы привести себя в порядок. Лёва же, устроившись в удобном кресле, размышлял, каково Юльке приходить в эту квартиру каждый вечер, зная, что никто ее не ждет. Еще пару месяцев назад он вряд ли бы даже подумал об этом, но сейчас он понимал ее, как никто другой.

– Надеюсь, ты голодный? – улыбаясь, вышла из спальни Юля. На ней были узкие легинсы, подчеркивающие красивую форму ног, а поверх – длинная блузка с глубоким декольте, открывающим волнующий разрез между полных грудей. Вместо прически ее густые каштановые волосы были небрежно схвачены сзади заколкой, что совершенно не портило общий вид, а наоборот, обнажая шею, придавало женственности и выглядело очень сексуально. Лёва не сомневался, что так и было задумано.

– Что за вопросы ты задаешь холостому мужику? Конечно, голодный, – поднялся он с кресла.

Они переместились за кухонный стол, и Лёва осторожно откупорил бутылку недорогого французского шампанского, купленную накануне специально для Юльки. Шампанское было ее любимым напитком. Сам же он, с селёдочкой на закуску и запечёной под грибным соусом бараниной на горячее, предпочел бы водку, но выбора не было: на столе только шампанское.

– Ну, за что пьем? – подняла свой бокал Юля. – Давай, за тебя.

– Нет, Юлька, давай сегодня не будем говорить обо мне, – запротестовал Лёва. – Я у тебя в гостях, ты устроила этот праздник, поэтому давай за тебя, за красавицу – хозяйку дома. Будь здорова!

Они выпили, и Юля принялась ухаживать за гостем. Хотела, чтобы попробовал всё, что она приготовила, и Лёва с благодарностью всё пробовал, запивая шампанским. И всё было действительно вкусно. Выйдя в перерыве между горячим и десертом на улицу покурить, Лёва с удивлением обнаружил, что слегка опьянел, причем не так, как это бывало от крепких напитков. Шампанское поднимало настроение. Если он и пил его раньше, то только чуть-чуть на Новый год и всегда считал этот сугубо женский напиток чем-то сродни газировке, но сейчас, чувствуя приятное легкое головокружение, понял, что ошибался. После десерта, пока Юля убирала со стола, Лёва с бокалом шампанского перебрался обратно в кресло и, закрыв глаза, наслаждался ароматом шипящего напитка и приятной инструментальной музыкой, льющейся из маленького динамика, в который был воткнут Юлькин iPhone.

– Ну как ты? – войдя в комнату, спросила Юля. —Шампанского налить? У меня в холодильнике есть еще бутылка. Не такое хорошее, как твое, но тоже неплохое.

– Нет, спасибо, мне и так классно, – не открывая глаз, лениво ответил Лёва. – Не поверишь, но я от него опьянел.

– Я тоже, хочешь прилечь?

«Боже, как просто, а я голову ломал, как начать», – с облегчением подумал про себя Лёва, а вслух произнёс:

– Да, пожалуй, было бы неплохо, но только с тобой.

– Я сейчас постелю, – метнулась в спальню Юлька, а через пару минут, бросив на спинку стула джинсы и рубашку, он уже лежал под одеялом в предвкушении того, о чем неоднократно мечтал в течение последних лет. За окном было темно, и комнату освещал только ночник на прикроватной тумбочке и уличный фонарь. Спустя минут десять дверь в спальню тихонечко приоткрылась.

– Закрой глаза, – смущенно улыбаясь, попросила Юля, но он не подчинился, не в силах отвести от нее взгляд. На ней был только короткий, полупрозрачный пеньюар, сквозь который легко угадывались все изгибы ее красивого тела. Она подошла к кровати, одновременно обоими руками скинула с плеч бретельки, и пеньюар соскользнул к ее ногам. Забравшись под одеяло, она прижалась к нему и какое-то время они лежали так, лицом к лицу, без движения, привыкая друг к другу. Наконец она нежно коснулась губами его лица. Она целовала его глаза, щёки, губы, прошлась по шее и спустилась к груди, затем откинула одеяло и легла на него сверху. Медленно двигаясь вверх-вниз вдоль его тела, она подразнивала его и без того уже торчащее колом и готовое к бою орудие, затем опустилась ниже. Он шумно втянул в себя воздух, почувствовав, как ее влажные мягкие губы обхватили возбуждённую плоть, одновременно щекоча ее языком. Понимая, что долго так не выдержит, Лёва взял инициативу в свои руки. Сев на край кровати, он посадил Юльку на колени лицом к себе, позволив ей самой выбрать темп, а затем, подхватив ее под ягодицы, встал, удерживая на весу и не выходя из нее, прижал спиной к стене. Юля обвила руками его шею, крепко обхватила ногами бёдра, вскрикивая от каждого глубокого проникновения, которые не прекращались, пока он не перенес ее обратно в кровать. Передышка длилась всего несколько секунд. Угадав его желание, она послушно встала на колени, наклонилась вперед, и он яростно вошел в нее сзади, крепко держа за бёдра, с каждым новым ударом вырывая из нее страстные стоны и крики. В какой-то момент, закрыв глаза, он вдруг представил на месте Юльки свою бывшую жену. Схватив ее за волосы и рыча, он начал с остервенением вымещать на ней всю свою злость и обиду. Его пах с громкими шлепками яростно бился о ее мокрую задницу, и чем громче она кричала от удовольствия и боли, тем больше его это заводило, и он только ускорял темп, пока в какой-то момент не почувствовал, что уже на пределе, что вот-вот взорвётся. И одновременно с тем, как его перевозбуждённая плоть стала извергаться глубоко внутри нее, Юлька громко взвизгнула, тело ее напряглось, содрогаясь от накатившего оргазма, и она, тяжело дыша, обессиленно рухнула на живот.

– Вау! Что это было? – распластавшись поперёк кровати и не в силах даже пошевелиться, выдохнула она.

– Антоновка, – хохотнул Лёва, вспомнив анекдот, рассказанный Шуриком под Новый год, но тут же переключился на серьезный тон. – Послушай, Юлька, извини ради бога, я как с цепи сорвался. Ты О’кей?

– Нет, не О’кей, – Юля медленно перевернулась на спину и внимательно посмотрела ему в глаза. Лёва замер, испугавшись, что сейчас она ему выскажет всё: и как груб он был с ней, и что она этого не заслуживает, и что, как мужик, он говно, и что даже не спросил: можно ли в нее…, но Юля, поманила его пальцем и, нежно поцеловав в губы, шепнула ему на ухо. – Мне так хорошо никогда не было. Я хочу, чтобы ты опять с цепи сорвался.

– Ты это честно? – подозрительно посмотрел на нее Лёва.

– Честней не бывает. Извини, что я наступаю тебе на больную мозоль, но твоя Маша – редкостная дура, и о чем я действительно жалею, так это о том, что этого не произошло между нами раньше.

– Я тоже, только она больше не моя, – улыбнулся Лёва, озираясь по сторонам в поисках своих трусов.

– Они где-то под одеялом, – угадала его мысли Юлька. – Но ты и без них хорош, и я хочу тебя опять.

– Тебе придётся чуть-чуть потерпеть, потому что я хочу выйти покурить, а как только вернусь, я их сразу сниму. Обещаю.

– Иди без трусов. Включи вытяжку на кухне и покури там. Ты разгорячённый и можешь простудиться на улице. А я пока в душ схожу.

– Я тоже потом ополоснусь, а то аж вспотел с непривычки, – улыбнулся ей Лёва, направляясь в кухню.

– Так, может, вместе пойдем? Я подожду, пока ты покуришь, – вдогонку ему игриво крикнула Юлька. – У меня всегда была такая фантазия попробовать в душе.

– Дай мне пару минут. Ты пока пофантазируй, – ответил Лёва, прикуривая долгожданную сигарету.

«А Грег был прав, – вдруг вспомнил он наставления начальника, с наслаждением затягиваясь и выпуская струю дыма в потолок. – Действительно лучшее лекарство. За пару часов испытал больше, чем с Машкой за всю совместную жизнь. Эта сука ни разу не сказала мне, что хочет меня опять, ей вообще всё это было до лампочки. Разве она бы предложила мне покурить на кухне? Да она бы удавилась раньше. Ей было плевать, в трусах я иду на мороз или без. Упаси боже дома закурить. Интересно, где будет Феликс курить свои сигары? Думаю, за бабки она попривыкнет. Извини, дорогая, но у меня нет времени думать о тебе сейчас. Меня в ванной ждет красивая девочка. Не чета тебе», – мстительно подумал Лёва, услышав шум льющейся воды в ванной комнате и затушил сигарету.

Когда он открыл глаза, спальню заливал свет, а в воздухе витал аромат свежесваренного кофе и еще чего-то вкусного. Часы на стене показывали десять часов утра.

– Ого, – удивился Лёва, пытаясь сообразить сколько часов он проспал. – Часов семь, не меньше. Выйдя из спальни, он с улыбкой покосился на диван и кресло, а в ванной на тесную душевую кабинку, в которой вчера изловчился довести Юльку до оргазма. Потом они кувыркались в комнате на диване, кресле, ковре и закончилось всё это бесстыдство в спальне объяснением ему в любви, которое он, к своему стыду, даже не дослушал, ибо заснул.

– Доброе утро, – застёгивая на груди рубашку и улыбаясь, появился в дверях кухни Лёва. – Как самочувствие после вчерашнего?

– Космос! – зажмурилась от удовольствия Юлька. – Садись, сейчас блинчики с творогом дожарю, а пока съешь бутерброд с лососиной или колбаской. Всё свежее, я вчера на Брайтоне покупала.

– Спасибо, Юленька. Так, на чём мы там вчера остановились? – спросил Лёва, имея в виду ночной разговор, на котором он отключился.

– По-моему, на ковре, – не поняла, о чем он ее спрашивает, наивно ответила Юлька. – Было классно!

– Я у тебя спрашиваю не о ковре, а о разговоре после ковра, когда я уснул, – рассмеялся Лёва, отправляя в рот кусок колбасы и запивая ароматным кофе.

– А-а-а, ты об этом, – смутилась Юлька. – Я просто сказала, что ты самый лучший и что я люблю тебя.

– Я где-то вычитал недавно, что, если женщина говорит тебе, что ты самый лучший, значит, где-то было проведено соревнование.

– Дурак, – обиженно надула губы Юлька. – Я действительно люблю тебя уже давно, а ты даже не замечал.

– Я не замечал, потому что еще пару месяцев назад мне казалось, что я люблю свою жену, а она любит меня. Что произошло потом, ты знаешь, – грустно улыбнулся Лёва, представляя на своем месте того женатого парня, с которым Юлька встречалась до него, и который так и не решился уйти из семьи.

«Наверняка она и ему признавалась в любви. Юлька не из тех, кто ляжет с кем-то в постель без чувств. И вот сегодня того бывшего в ее жизни больше нет, и она любит меня, и кто знает, кто будет тот следующий, которому она также скажет люблю. Да и какая разница, сейчас она моя».

– Иди сюда, – поманил ее Лёва и посадил к себе на колени. Развязав пояс тоненького махрового халата, Лёва положил руку на ее мягкую полную грудь, ощутил под ладонью торчащий сосок и посмотрел ей в глаза.

– Ты меня дразнишь, – прильнула к нему Юлька и поцеловала в губы. – Давай ты сначала доешь блинчики.

Рука соскользнула с груди и погладила живот, потом коснулась коротко подстриженной полоски волос на лобке. Юля немного раздвинула ноги, приглашая его руку опуститься еще ниже. Он погладил бугорок клитора и ощутил под пальцами мокрую поверхность ее половых губ. Юлька закрыла глаза и приоткрыв рот, тяжело задышала.

– Пойдём, – прошептал он ей на ухо. – Блинчики подождут, я доем их потом, холодными…

Она, точно так же, как и вчера, лежала поперёк кровати на животе, медленно приходя в себя от только что пережитого оргазма, а он, голый, сидя рядом, нежно водил по ее спине пальцем от шеи до поясницы, изучая при свете дня особые приметы: две родинки, одну над лопаткой и вторую на левой ягодице.

– У тебя, Юлька, красивая фигура, и эта родинка на попе выглядит очень сексуально.

– Попа не слишком большая? – приподняла голову Юлька. – Я всегда переживала из-за этого.

– Нет, – успокоил ее Лёва, нежно погладив два упругих полушария. – У тебя тонкая талия, поэтому так кажется. Похожа на скрипочку.

– Скорей на виолончель, – хохотнула Юлька. – И ты хорошо прошелся по ней своим смычком.

– Я еще не наигрался, мы обязательно это повторим.

– А давай в следующий раз поставим порно, – Юлька легла на бок и, игриво улыбаясь, посмотрела ему в глаза. – И будем делать всё, что делают они.

– Ну, во-первых, они профи, и не мне с ними тягаться, а во-вторых, я бы не хотел делить тебя на троих с другими мужиками и лесбийские сцены меня тоже не очень заводят. По-моему, это именно то, что сейчас в тренде. И потом, я не уверен, что тебе понравится анальный секс, без этого сегодня тоже не обходится ни одно порно. А вообще, мне кажется, что это снимают для ленивых лузеров, которые по какой-то причине предпочитают дрочить на экран.

– Нет, ну понятно, что я не имела в виду все эти трио, а вот анальный секс я бы попробовала, но только с тобой. У меня есть подружка одна, Алинка. Мы с ней когда-то на курсы вместе ходили. Она живет с бойфрендом, он американец. Так вот, она мне рассказывала, что он на этом деле помешан и каждый раз, когда они занимаются сексом, он ее трахает туда. И что интересно, она утверждает, что ей это ой как нравится, и она не только кончает, но и говорит, что оргазм намного сильней. Давай как-нибудь попробуем?

– Ты что, хочешь, чтобы я вообще домой сегодня не ушел? – Лёва посмотрел на часы. – Я через четыре часа должен встретить Эстер в JFK, а мне еще надо заскочить домой побриться и переодеться.

– Кто такая Эстер? Я начинаю ревновать.

– Не волнуйся, она не будет покушаться на мою невинность. Ей глубоко за восемьдесят, и она хозяйка дома, в котором я живу. Хорошая старуха, но мне придется ее сегодня огорчить, потому что я хочу переехать в меньшую квартиру. Эту мне одному не потянуть.

– Ну так переезжай ко мне, – тут же предложила Юлька, искренне надеясь, что он примет ее предложение. – Представляешь, мы будем всё время вместе, я буду любить тебя и заботиться о тебе, а захочешь, родим ребеночка. Мне ведь уже за тридцать, и часики тикают. Нет, серьезно, переезжай.

– Спасибо, Юленька, – Лёва наклонился и нежно поцеловал ее в плечо. – Но у меня сейчас немножко другие планы. Коль уж так произошло, что я остался один, я бы хотел воспользоваться этим. Во-первых, мне надо разобраться с собой. Может быть найти другую работу или какой-то бизнес, начать зарабатывать более серьезные деньги. Я чувствую, что это где-то рядом, потерпи немножко. Я не хочу повторения того, что со мной уже один раз произошло.

– Лёвочка, ты делаешь мне больно. Не надо сравнивать меня со своей женой. Я никогда не ставила во главу угла деньги. Для меня есть вещи поважнее, – тихо произнесла Юлька, и Лёва увидел как ее глаза наполнились слезами. – Я люблю тебя таким, какой ты есть.

– Извини, Юль, но я мужик и вижу всё немного в другом свете. Я обещаю, что как только встану на ноги, мы вернемся к этому разговору.

– Я буду ждать, – улыбнулась сквозь слезы Юлька. – Но я надеюсь, что пока ты будешь становиться на ноги, мы будем встречаться. Правда?

– Как можно отказаться от встречи с женщиной, которая хочет попробовать с тобой анальный секс? – Лёва поцеловал ее мокрые глаза и стал собираться. – Отдохни, выспись, и завтра увидимся на работе.

Лёва успел как раз вовремя. Самолет из Майами уже приземлился, и в тот момент, когда он присоединился к толпе встречающих, Эстер появилась в зале ожидания. Ее вывез в кресле-каталке работник аэропорта и из рук в руки передал Лёве. Из багажа у Эстер была только ручная кладь – небольшой пластиковый чемоданчик на колёсах. Все свои зимние вещи она хранила в Нью-Йорке и, путешествуя между двумя городами, никогда не пользовалась большими чемоданами.

– Здравствуй, Лео, спасибо, что встретил меня. Я переживала всю дорогу, потому что самолет вылетел позже, но прилетел почему-то вовремя.

– Здравствуйте, Эстер! – улыбнулся Лёва, обнял старуху и, забрав ее поклажу, поддерживая под руку, повел к стоянке машин. – Как прошел полет? Как Майами?

– Полет о’кей, трясло немножко, а в Майами хорошо и тепло. Там даже не верится, что где-то может быть зима.

Лёва вывел машину на скоростную трассу Белт Парквей, влился в поток машин и понесся в сторону Бруклина.

– Как Мэри и Айрин? – ничего не подозревая, спросила Эстер.

– Не знаю. Мэри ушла от меня, – ответил Лёва и отвернулся, чтобы не видеть реакцию старухи.

– Как? Почему? – недоумевая повернулась к нему, Эстер. – Связь с другой женщиной? Ты изменил ей?

– Никого у меня не было, это у нее была связь. Почему ушла? Наверное потому, что он богаче меня. Других объяснений я не нахожу.

– О, Боже мой! – воскликнула Эстер. – Она должно быть сошла с ума, как можно уйти от такого парня, как ты? А что будет с ребенком?

– Не знаю. Она ушла с ней и даже не попрощалась, – тяжело вздохнул Лёва и потянулся за сигаретой, но вовремя вспомнил, что Эстер не курит и бросил пачку. – Мы пока не обсуждали этот вопрос.

– Дети, они такие. Ты не переживай, Лео, она еще маленькая, подрастет поймет, – Эстер достала платок, промокнула глаза и молчала всю оставшуюся дорогу до дома, думая о чем-то своем.

– Ну вот, мы и приехали, – Лёва припарковал машину на подъездной дорожке возле дома, подхватил чемодан и помог старухе подняться в квартиру. – Отдыхайте, Эстер. Хотите, я подъеду куплю что-нибудь из продуктов?

– Я сама позвоню и закажу что-нибудь на дом. Спасибо, Лео! Ты хороший человек. Если ты не занят сегодня вечером, зайди ко мне через пару часов. Я отдохну с дороги, и мы сядем поговорим. Может быть, не всё так плохо.

Лёва поднялся к себе. К тому, что дома пусто и неуютно он так и не привык, но изо всех сил старался не обращать на это внимания. Пройдя в кухню, он включил вытяжку над плитой и закурил. С недавних пор у плиты для удобства появился стул, а на самой плите – пепельница. Покурив, он почувствовал, что проголодался. Хлеб, сыр, ветчина, яйца – классический набор холостяка, как он это себе представлял, а к ним еще пару помидоров, нашлись в холодильнике, и через пятнадцать минут он с аппетитом поглощал приготовленное из этих ингредиентов незамысловатое блюдо. Это, конечно, было не так вкусно, как вчерашняя Юлькина баранина под грибным соусом, но Лёва съел всё с удовольствием, отметив для себя, что завтра обязательно надо закупить продуктов на неделю и не забыть туалетную бумагу, зубную пасту, лезвия для бритья, бумажные полотенца и еще кое-какие мелочи, необходимые в хозяйстве.

– Заходи, Лео, хочешь немножко вина? Это Pino Grigio. Последнее время я пью только белое вино. Красное для меня слишком тяжелое, хотя говорят, что оно полезно для здоровья, – Эстер жестом пригласила его устроиться в старомодном кресле рядом с таким же старомодным журнальным столиком, на котором стояла бутылка вина, пара бокалов и хрустальная вазочка с орешками. Сама она, накинув на ноги плед, устроилась напротив. – Я всё время мёрзну, я привыкла к тому, что во Флориде всегда тепло и каждый раз, когда приезжаю в Нью-Йорк, я не знаю, что на себя надеть, чтобы согреться. И с годами я это чувствую всё больше и больше, наверное, старые кости. Я уже подняла отопление.

– Я заметил, – улыбнулся Лёва. В квартире действительно было тепло, если не сказать, жарко. – Вам налить, Эстер?

– Да, совсем чуть-чуть.

Лёва разлил по бокалам вино и приготовился, исключительно из вежливости, выслушать старухины планы по удержанию его от переезда в другое место. Для себя он решил давно и бесповоротно, что съедет и не только потому, что это место стало для него слишком дорогим, но еще и потому, что всё здесь напоминало о том, что произошло.

– Лео, давай поговорим о тебе, – пригубив вина, Эстер поставила бокал на журнальный столик и положила поверх пледа изуродованные артритом руки. – Ты сказал мне по телефону, что хочешь найти себе другое жильё, и сейчас я понимаю почему. Ты один, тебе не надо так много места, и любой бы на твоем месте поступил так же. Какие у тебя планы на будущее? Я не из любопытства спрашиваю, просто хочу понять, могу ли я тебе чем-то помочь.

– Спасибо, Эстер, но чем вы можете мне помочь? – усмехнулся Лёва. – Я пока не определился со своими планами. Хочу поискать работу получше, либо открыть свой бизнес. Вы же видите, что произошло, и всё из-за денег. Может, даже уеду из Нью-Йорка.

– Не в деньгах счастье, Лео. Если Мэри, как ты говоришь, ушла к другому из-за денег, это совсем не значит, что все женщины такие. Я понимаю, тебе обидно, ведь ты умный и красивый молодой человек, но у тебя еще всё впереди. И то, что тебя не устраивает твоя нынешняя работа, и ты хочешь добиться большего – это очень хорошо, но мой тебе совет: не делай этого, чтобы произвести на кого-то впечатление, потому что тогда жизнь пройдет мимо тебя. Какую работу ты бы хотел найти?

– Эстер, если я даже и скажу вам, какую работу я бы хотел, это еще не значит, что мне ее кто-нибудь предложит. Спасибо вам, конечно, за ваше участие, но я не думаю, что вы сможете мне чем-то помочь. – Лёве этот разговор начинал уже надоедать. Он знал, что старуха, несмотря на преклонный возраст, далека от старческого маразма, и обладает на удивленье проницательным умом, а также великолепной памятью, но в данном конкретном случае она была бессильна что-то для него сделать. Но из уважения к ней он продолжал сидеть напротив, потягивая вино из бокала и делая вид, что ее вопросы и советы что-то для него значат.

– Послушай, Лео, я догадываюсь о чем ты сейчас думаешь, – Эстер посмотрела на него своими чуть слезящимися выцветшими глазами, и губы ее в первый раз за вечер растянулись в скупой улыбке. – Один из очень важных уроков в жизни, который ты должен усвоить, – никогда никого не игнорируй, потому что ты никогда не знаешь, кто есть кто. Ты понял?

– Да, – пристыженно кивнул головой Лёва.

– Я знаю одного человека, его имя Винсенте Гарсия. Он руководит компанией, которая занимается дизайном и отделкой коммерческих помещений. Это большие дорогостоящие проекты. Я не знаю, разбираешься ли ты в этом или нет, но это не так важно. Если есть желание, всему можно научиться, тем более, ты как-то говорил мне, что у тебя есть инженерное образование. Дело в том, Лео, что этот Винсенте, мы зовем его просто Винс, не отказался бы иметь хорошего помощника, тем более что он уже не молод. Я думаю, что ты мог бы справиться с позицией менеджера. Всё, что тебе нужно, так это хорошая практика и немножко поднабраться опыта. Винс поможет тебе в этом. Всё зависит от того, интересна ли тебе такая работа и если да, то для этого надо будет переехать в Майами. Что скажешь?

– Эстер, я бы приступил к работе хоть завтра утром, тем более в Майами, и не велика проблема разобраться во всех тонкостях отделочных работ, тем более что у меня строительный диплом, но для меня это звучит, как какая-то фантастика, – недоверчиво усмехнулся Лёва. – Каждый раз, когда я читаю объявления о том, что где-то требуется специалист на приличную позицию, то, как правило, подразумевается специальное образование и опыт работы в этой конкретной области и часто не менее пяти лет. Кто же меня возьмет на такую работу, о которой вы говорите, да еще на должность, за которую платят, наверное, не меньше шестидесяти тысяч в год? Да я никогда в жизни не пройду интервью.

– Оставь это мне, – улыбнулась Эстер, прочитав удивление и недоумение на Лёвином лице. – Да, ты прав, за такую работу ты будешь получать тысяч шестьдесят пять, но добавь к этому все бенефиты и прекрасный пенсионный план. По-моему, для начала неплохо, а если Винс со временем решит, что ты стоишь больше, то и получать будешь больше.

– Я не понял, Эстер, вы говорите это так уверенно, как будто все решения зависят не от этого Винсенте, а от вас, – с удивлением воскликнул Лёва.

– Да, Лео, это моя компания и некоторые решения зависят от меня.

Лёва сидел, приоткрыв рот, отказываясь верить в то, что только что услышал. Перед ним сидела пожилая женщина, далеко за восемьдесят, с крашенным начёсом на голове, розовым маникюром на скрюченных пальцах и румянами на сморщенных, покрытых пигментными пятнами, щеках. Она ничем не отличалась от тысяч таких же молодящихся старух, пахнущих душистым мылом, забивающим старческий запах, которых каждый день можно было встретить сидящими на лавочках у океана, в старых итальянских ресторанах, в магазинах, аптеках, да где угодно, но чтобы кто-нибудь из них в таком почтенном возрасте управлял компанией, это для Лёвы было непостижимо. Она никогда не рассказывала о себе, и он все эти годы считал ее одинокой, бездетной пожилой женщиной, живущей между Майами и Нью-Йорком за счет пенсии и аренды, которую они с Машкой ей платили.

– Я больше не буду, а ты налей себе еще вина, – выдернула его из ступора Эстер. – Я вижу ты удивлен. Признаться, я тоже. Все мои подруги, которые еще на этом свете, наверное, не смогут вспомнить свою последнюю работу, а я еще в бизнесе. Правда, я там появляюсь последнее время очень редко, только для принятия действительно важных решений. Все дела давно ведет Винсенто, но и он уже не молод. Он пришёл к нам в самом начале шестидесятых и с тех пор честно трудился на благо компании. Я думаю, вы найдете общий язык. – На несколько долгих минут Эстер замолчала. Она сидела без движения, закрыв глаза и со стороны могло показаться, что она спит. Лёва сидел напротив, боясь потревожить воцарившуюся тишину, нарушаемую только тиканьем часов на стене и проезжающими за окном машинами.

– Если ты не торопишься, я расскажу тебе историю компании, тебе будет интересно, – открыла глаза Эстер. – Одновременно это и история моей жизни.

– Конечно, Эстер, – Лёва был весь внимание. Скуку как рукой сняло. Всё еще не веря в происходящее, он хотел знать ее историю. Эстер могла рассказать и о происхождении этого бизнеса, и о его настоящей владелице. Если она говорит правду, а какой ей смысл врать, и он однажды сможет зарабатывать те деньги, о которых она говорила… о боже, это будет решение всех вопросов, даже если придется переехать.

– Это было в сорок шестом. Я тогда жила с родителями в Бруклине. Мне было восемнадцать лет, когда я встретила Берни. Он приехал из Флориды на свадьбу к другу, а мы были приглашены со стороны невесты. Когда он вошёл в зал, я потеряла дар речи, я думала вошел молодой Кларк Гейбл. Берни был такой же красавец. Он был немножко старше меня, воевал, служил в морской авиации. Он мне понравился с первого взгляда, и я ему тоже. Мы не встречались почти год, потому что он жил во Флориде, а я в Нью-Йорке, но он звонил мне и писал письма, а однажды просто взял и приехал без предупреждения, пришел к моим родителям, сказал, что любит меня и хочет жениться. Он даже меня не спросил. Такой он был, слова «нет» для него не существовало. И мы поженились. Я уехала с ним в Майями и устроилась на бухгалтерские курсы, а он работал со своим отцом. У них было маленькое агентство по продаже недвижимости, и они, как мне тогда казалось, неплохо зарабатывали, хотя на самом деле больших денег они не делали. Просто я была из бедной семьи, и для меня в то время свое дело уже было большим успехом. После курсов я тоже приходила и помогала им по вечерам. Берни всегда хотел большего, но его отец был очень осторожным человеком, прижимистым, боялся всего нового, и они часто ругались из-за этого. Он предпочитал вкладывать деньги в земельные участки, и у него было два хороших куска земли на побережье. Он верил, что цена с годами вырастет, и, даже когда нам очень нужны были деньги на развитие бизнеса, отец Берни был категорически против продажи земли. Участки остались, и только с годами мы поняли, как прав был старик. Когда Берни начал сам вести бизнес, он тут же стал расширяться, взял на комиссионные несколько агентов, которые специализировались не только на жилой, но и на коммерческой недвижимости. И дело пошло, не сразу, конечно, но пошло. Когда родился Джеф, Берни хотел, чтобы я сидела дома и занималась ребенком, а я не хотела. Днем он был у бабушки с дедушкой, а вечером после работы мы его забирали. Я сидела в конторе, отвечала на звонки, а Берни работал без устали, мотался по городу весь день, встречался с людьми, раздавал карточки. Иногда мне казалось, что его знает весь город, везде у него были знакомые. Он крутился среди тех, кто имел деньги, ему было всё равно, откуда у них деньги, он знал, что рано или поздно эти люди захотят купить дом, квартиру или открыть какой-нибудь бизнес и им потребуется его помощь. Он обзавёлся знакомствами с людьми из строительного бизнеса. Это было очень важно – они строили, мы продавали. Обычно клиенты возвращаются, они помнят, что ты сделал хорошую работу, приходят сами и советуют тебя другим людям. Так произошло и у нас. Постепенно и мы обросли клиентурой. Флорида начала становиться популярной, многие хотели жить в тепле у океана. Кондиционеры стали доступны, и летняя жара больше не отпугивала людей. Берни начал давать рекламу в газетах других штатов, и мы стали получать звонки из Нью-Йорка, Чикаго, Детройта. Дела шли хорошо. Он был очень предан семье и старался всем помочь. Однажды мы приехали с ним в Нью-Йорк навестить моих родителей, и он сказал мне, что ему не нравится, как они живут. Он купил этот дом и переселил их сюда. Они жили здесь, на первом этаже, а второй этаж сдавали. Папа хотел хотя бы деньги за аренду второго этажа отдавать нам, но Берни наотрез отказался, так папа с мамой и прожили здесь всю оставшуюся жизнь. После их смерти я решила не продавать дом, оставила здесь всё как было, даже мебель. Берни мне всегда говорил, что если кому-то помогаешь, то это всегда возвращается, и он был прав. С того времени этот дом вырос в цене раз в двадцать, если не больше. И он помог не только моим родителям, Берни всегда хотел, чтобы у близких ему людей всё было хорошо. У него был друг детства, Марк Гринберг. Его отец был левым и перед войной уехал в Советский союз помогать Сталину строить коммунизм. Жена отказалась последовать за ним, и он уехал один. Больше о нем никто никогда не слышал. Она вышла второй раз замуж, но у Марка не сложились отношения с отчимом, и он рано ушел из дома. У него была тяжелая жизнь, и Берни всегда переживал за него. Он пробовал себя то тут, то там, пока наконец не нашел хорошую работу в компании, которая занималась ремонтами, женился на Дорис, очень симпатичной девушке. Она родила ему дочку. Они часто приходили к нам. Всё бы ничего, но она была очень завистливая. Мы жили хорошо, она это видела и устраивала Марку сцены, что он не зарабатывает достаточно. Вот, такая же история, как у тебя. Она тоже мечтала о деньгах. А потом он поругался на работе со своим начальником, и его уволили, а Дорис познакомилась с каким-то коммивояжёром из Бостона, они тихо встречались, и однажды она забрала ребенка и удрала с ним. Марк очень сильно переживал, и Берни не знал, как помочь, но однажды позвал его к нам, решившись на серьезный разговор. Флорида разрасталась на глазах. Строились новые дома, ремонтировались старые, хороших специалистов по отделке катастрофически не хватало. Марк был универсалом, он проработал достаточно долго в компании и многому научился. Марк мог запросто перестроить и отремонтировать любое помещение. Для него не было проблемой положить плитку или установить сантехнику. Он был мастер на все руки, и Берни уговорил его открыть свое дело. Мы одолжили ему денег без всяких условий и сроков. Берни сказал ему: вернешь, когда сможешь. Помогли ему найти маленькое помещение под склад материалов, он купил инструменты, старенькую машину для работы. Берни знакомил его с нужными людьми и рекомендовал как лучшего специалиста в городе. Марк был настолько благодарен нам за помощь, что даже назвал компанию «G&G», что расшифровывалось как Gutman and Grinberg. Берни у него спросил, зачем он это сделал, ведь мы не собирались принимать участие в его бизнесе, а он ответил: «Чтобы каждый день, приезжая на работу, помнить, кому всем обязан». Такой он был человек. Через год сам уже не справлялся с работой и потихоньку начал набирать людей. Тогда и пришел к нему работать Винсенто. Постепенно он собрал хорошую бригаду разных специалистов, и они начали браться за большие проекты. На побережье тогда строилось много отелей и больших жилых домов, так что у Марка было много работы. Мы с Берни очень радовались за него. Он купил себе шикарный кондоминиум у океана, ездил на дорогой машине с открытым верхом и каждый раз, когда приезжал к нам, говорил, что очень бы хотел, чтобы его бывшая жена увидела его сейчас. Но он так никогда с ней больше и не встретился, да к тому же она что-то наговорила о нем дочке, и та не хотела с ним общаться. Марк сильно переживал из-за этого. Мы всё время пытались его познакомить с кем-нибудь, но он не хотел никаких серьезных отношений. Шестидесятые – хорошие годы, мы были молодыми, бизнес расцветал, и, хотя мы очень много работали, я была счастлива. Берни открывал агентства по всему побережью, мы имели свои офисы во всех больших городах во Флориде. Он постоянно был в разъездах. Мы зарабатывали много денег, и Берни начал смотреть, куда можно инвестировать. Один наш клиент познакомил его с очень хорошим брокером, который зарабатывал тем, что делал деньги правильным людям. Он знал, во что вкладывать и откуда можно извлечь максимальную выгоду. Я всегда думала, что деньги, которые ты заработал, можно либо положить в банк, либо потратить, но я не знала, что деньги сами могут работать и хорошо зарабатывать. Я это узнала, когда мы увидели сколько денег он для нас сделал за короткий срок. Мы рассказали об этом Марку, и он тоже стал вкладывать. Все были довольны. Сын в шестьдесят девятом окончил школу. Мы очень хотели, чтобы он поступил в университет, но он не знал, кем хочет стать, и сказал, что пока поработает у нас агентом, а заодно решит, на какую специальность идти учиться. Он проработал у нас год и получил бумагу из армии. Мы с Берни были в панике. У нас было достаточно денег, чтобы отправить его в Канаду, Европу, да куда угодно, но только не во Вьетнам. А он заявил, что мол, папа воевал, и я пойду. И как мы его ни отговаривали, он настоял на своем, – Эстер замолчала.

Лёва сидел, боясь пошевелиться, наблюдая как старуха, промокнув платком глаза, тяжело поднялась с кресла, подошла к старому, массивному буфету и открыла стеклянную дверцу.

На нижней полке в деревяной рамке покоился сложенный треугольником американский флаг. Она вернулась с фотографией сына и протянула ее Лёве.

– Это мой Джеффри, – с фотокарточки улыбался молодой симпатичный парень в военной форме. – Это он за несколько недель до отправки во Вьетнам. Через три месяца он погиб. Ты знаешь, Лео, нет в жизни ничего хуже, чем пережить собственного ребенка. Прошло больше сорока лет, а я каждый день вспоминаю о нем. Когда это случилось, я была как в тумане, и Берни не отходил от меня ни на шаг. Он был такой человек, что никогда не показывал своих чувств, всё носил в себе, а это очень опасно. Он стал работать еще больше, потому что это помогало ему не думать постоянно о своем горе. При мне он старался быть оптимистичным, даже веселым, но те, кто знали его раньше, сразу заметили, как он изменился. Он очень постарел, осунулся, взгляд потух. Это был уже другой Берни. А года через два, он как-то пришел с работы и сказал, что ему предложили очень хорошие деньги за наш бизнес. Это был не первый раз, когда нас хотели выкупить, но Берни раньше и слышать об этом не хотел, а тут вдруг заговорил об этом сам. Он сказал, что все эти годы строил бизнес с одной лишь целью – обеспечить семью и оставить дело Джефу, но поскольку сына больше нет, то он не хочет больше заниматься этим, потому что не видит в этом никакого смысла. Я не была против. Денег у нас было достаточно чтобы прожить не одну жизнь, а с продажей бизнеса – тем более. К тому же я всегда волновалась за его здоровье, потому что он всю жизнь работал на износ. У него давно была мечта иметь катер или яхту, но он не покупал раньше из-за нехватки времени, а когда продал бизнес и времени свободного стало много, наконец купил. Это была его отдушина. Он целыми днями пропадал в яхт-клубе, иногда брал меня, и мы выходили в океан. Я не очень хорошо переносила качку, а ему нравилось. Они с Марком часто рыбачили вместе. А потом у Берни случился первый инфаркт. Лечащий врач сказал мне, что у Берни изношенное сердце, и он должен следить за собой, правильно питаться, соблюдать режим, но заставить его что-то делать против воли было немыслимо. Он даже не бросил курить. Врач выписал ему таблетки, которые он должен был пить постоянно, а он попринимал их первое время, а как только почувствовал себя лучше, тут же забыл про них. Иногда мне кажется, что он делал это намеренно. Джеф был для него всем, а когда сына не стало, Берни потерял интерес к жизни. Второй раз это случилось через год, ему стало плохо, когда он был на катере в яхт-клубе. Берни упал, и в тот момент никого не было рядом, а когда его нашли, было уже поздно. Ему только исполнился пятьдесят один год. Я осталась одна. Никуда не хотела выходить и никого не хотела видеть. У меня началась страшная депрессия, иногда даже в голову приходили мысли проглотить упаковку снотворного и уйти следом за Джефом и Берни. Самым преданным человеком в эти тяжелые для меня дни оказался Марк. Он видел мое состояние и каждый день навещал меня, приносил продукты, следил, чтобы я ела, и всячески пытался хоть как-то развлечь. Придет, сядет и рассказывает, что было на работе, что пишут газеты, какие новости в городе, а в один из дней принес мне маленького щенка, и, ты знаешь, Лео, это маленькое живое существо вернуло меня к жизни. За ним нужно было ухаживать, кормить, выгуливать. Я меньше стала думать о себе и больше заботиться о нем. У нас никогда не было животных, и я даже не догадывалась, что собака может стать такой родной. Когда почувствовала себя лучше, Марк предложил мне работу. Мне не нужны были деньги, и он это хорошо знал, но он считал, что, если я буду чем-то занята днем, это будет лучше для меня. У него бухгалтером работала хорошая девушка, но она решила идти учиться дальше, и он предложил мне ее место. Мне эта работа была знакома. Всё, что надо было делать – это вести книги, начислять зарплаты, следить, чтобы вовремя оплачивались счета, короче, ничего сверх сложного. Я не хотела огорчать его и согласилась. Он всегда был преданным другом, в радости и в горе. Келли, так звали мою собачку, я брала с собой на работу. Это было мое единственное условие, и Марк был не против. Так прошел год, и однажды Марк пригласил меня в очень дорогой ресторан и сделал мне предложение. Он сказал, что я единственная женщина, которой он может верить, и что всегда был влюблен в меня, но из-за Берни он боялся даже намекнуть мне об этом. И ты знаешь, Лео, я согласилась. Во-первых, я была еще достаточно молода, мне было всего сорок четыре года, и Марк был не старик. Ему было пятьдесят. Ну, и потом, нельзя забывать, что, когда у тебя есть деньги и немалые деньги, встретить человека, которому сможешь доверять, очень трудно. Марк доверял мне, я доверяла ему. Мы прожили с ним хорошую жизнь. Он умер в 2010-м году. За год до смерти у него обнаружили рак. Я еле-еле уговорила его оставить работу и серьезно заняться лечением. Его бизнес был для него дороже, чем собственное здоровье. Он положил всю свою жизнь на то, чтобы поднять свое дело с нуля до одной из самых больших компаний в Майами. В бизнесе у него был только один человек, кому он доверял, и кто был его правой рукой. Это был Винсенто, и он передал ему управление, но до последнего дня он не переставал давать наставления. Ему казалось, что он незаменимый, и что без него всё развалится. После смерти Марка мне предложили большие деньги за его бизнес. Может, и надо было продать, но я поговорила с Винсом, он заверил меня, что сможет управлять компанией, и я не приняла предложение. Для меня это прежде всего память о Берни и Марке. Вот такая история, Лео. Если ты серьезно решил изменить свою жизнь к лучшему, то я советую присмотреться к Майами. Думаю, тебе там понравится. Солнце круглый год, теплый океан и очень много красивых женщин, – хитро улыбнулась Эстер. – Знаешь, даже если что-то идет не так, то с хорошей погодой это переносится легче.

– Эстер, я не против, но как это осуществить? – не задумываясь, дал согласие Лёва. – Может, имеет смысл сначала приехать и посмотреть?

– Конечно. Давай сделаем так: пока я здесь, позвоню Винсу и договорюсь насчёт тебя. Потом ты скажешь мне, на сколько дней сможешь приехать, и Винс закажет тебе билет. Остановишься у меня, в большом кондо на берегу океана, места хватит. Посмотришь Майями, встретишься с Винсенто, он покажет тебе компанию, поговорите о бизнесе.

– Спасибо, Эстер, только билет я куплю сам, – запротестовал было Лёва, но Эстер объяснила ему свое решение.

– Билет тебе закажет Винс, потому что это издержки, которые записываются в графу бизнес расходов и списываются с налога. Ты даже себе не представляешь, сколько денег мы каждый год выбрасываем на ветер, платим государству за содержание разных бездельников, – Эстер неопределенно махнула рукой, но Лёва понял, кого она имеет в виду. – Так лучше я потрачу на тебя, будет больше толку.

– Спасибо, Эстер, я даже не знаю, как вас отблагодарить, – Лёва поднялся с кресла и обнял старуху.

– Я это делаю с удовольствием, – ответила Эстер. – Ты хороший парень, Лео, и я хочу тебе помочь. У тебя доброе сердце, жаль, Мэри не оценила этого. Знаешь, когда кто-то предлагает съездить и купить тебе продукты, как это сегодня сделал ты, для одинокого человека это дорогого стоит. Я в долгу перед тобой.

– Да бросьте, Эстер, – отмахнулся Лёва. – Любой нормальный человек поступил бы так же.

– Нет, Лео, в сегодняшнем мире это очень большая редкость. Каждый сам за себя. Я никогда не забуду ремонт, который ты сделал в доме. Я рассказала об этом Винсу, но я не уверена, что он мне поверил. Ты сэкономил мне тогда, как минимум, четыре тысячи, если не больше. Скажу тебе честно, живя в Майями, я всегда переживала за этот дом, но, когда вы поселились здесь, перестала беспокоиться. Жаль конечно, что так получилось, но я думаю ты найдешь себя и будешь счастлив.

– Что будет с этим местом, если я уеду? – Лёва указал пальцем в потолок.

– За дом не беспокойся, я найду новых жильцов и, надеюсь, они будут хорошими. Думай о себе.

Две недели спустя Лёва прилетел в Майами. В аэропорту его встретил смуглый невысокий мужчина лет шестидесяти пяти, державший в руке листок бумаги, на котором черным фломастером большими буквами было написано «Leo».

– Винс Гарсия, – широко улыбаясь, представился мужчина. – А ты, надо полагать, Лео? Добро пожаловать в Майами.

– Спасибо, – улыбнулся в ответ Лёва. Я много о вас слышал от Эстер, мистер Гарсия.

– Зови меня просто Винс. Она мне тоже много о тебе рассказывала. Давай сделаем так: сначала я завезу тебя к Эстер, и ты переоденешься. Здесь немного теплей, чем в Нью-Йорке. Затем мы поедем куда-нибудь на ланч и заодно поговорим о твоей будущей работе. Жаль, что ты выбрался сюда всего на четыре дня, но мы всё успеем.

Через полчаса Lexus Винса подъехал к центральному входу красивого высотного здания Beach Club в пригороде Майами Hallandale Beach. Отдав ключи от машины услужливому парню у входа, Винс и Лёва поднялись на лифте на двадцать четвертый этаж, где располагались апартаменты Эстер. Дверь открыла женщина лет пятидесяти, с ярко выраженными испанскими чертами лица и таким же акцентом, как потом выяснилось, это была приходящая домработница. Она убирала, готовила и, если Эстер куда-то выезжала, то исполняла обязанности еще и личного шофера. Винс что-то сказал ей по-испански, и женщина посторонилась, жестом приглашая их пройти внутрь. Эстер сидела на балконе, и когда Лёва открыл раздвижную дверь, чтобы выйти к ней, он замер на пороге, ослеплённый открывшимся видом. Перед ним, на сколько хватало глаз, расстилался океан. Он стоял, как вкопанный, не в силах оторвать взгляд от этого завораживающего зрелища.

– Привет, Лео, добро пожаловать в Майями, – с улыбкой, сверкая всеми вставными зубами, поприветствовала его Эстер, с кряхтением попытавшись встать с кресла. – Как ты долетел?

– Спасибо, хорошо, – Лёва помог Эстер встать и обнял ее. – У вас прекрасный вид из окна. Я думал это бывает только в кино.

– Почему только в кино? Любой может смотреть из своего окна на океан, но за это надо платить, – отмахнулась старуха. – Пойдем, я покажу тебе твою комнату. Оттуда тоже красивый вид. Что вы решили с Винсом?

– За ланчем мы поговорим о делах, – откликнулся Винс. – Пусть переоденется во что-нибудь более легкое, на улице сегодня жарко. Хотите поехать с нами, Эстер?

– Нет, спасибо, я посещаю сегодня своего врача. Мария отвезет меня. Хорошо проведите время. Надеюсь, вы найдете общий язык.

– Не волнуйтесь, Эстер, всё будет хорошо. Я знаю хороший японский ресторан. Неплохое суши, не очень шумно, прекрасное место, чтобы покушать и поговорить.

Место действительно оказалось идеальным. Уютная обстановка, вкусная еда и уединенный столик в углу располагали к беседе. Винс рассказал свою историю нищего мальчишки-беженца с Кубы, скитавшегося по Майами в поисках работы, пока его не подобрал Марк. Это было в далеких шестидесятых.

– Я рос без отца, и он был для меня как отец, – умело орудуя палочками, вспоминал Винс. – Я был, пожалуй, единственным, кого он принял на работу без знания английского и хоть малейшего понятия о том, чем мне придется заниматься. Не знаю почему, но Марк всегда заботливо относился ко мне. Эстер как-то рассказывала мне, что он тоже рос без отца и рано ушел из дома. Может быть поэтому. Я всю жизнь отработал на компанию. Начинал учеником и рос вместе с бизнесом, а когда Марк заболел, я был вынужден заменить его. Это было непросто, всё было замкнуто на нем. Большие подрядчики не хотели иметь дело со мной, не доверяли, но мы выстояли. После его смерти Эстер полностью возложила все обязанности по ведению бизнеса на меня. Ей предложили выкупить компанию за большие деньги, и у нас состоялся серьезный разговор. Для нее это больше, чем просто бизнес – это память о муже, а у меня был свой, личный интерес. Я не был уверен, что с продажей компании, останусь работать в ней, а другую работу в моем возрасте не так просто найти, и я уговорил Эстер оставить всё как есть и пообещал, что справлюсь. Вот, справляюсь потихоньку. Завтра я отвезу тебя в офис, подъедем на пару объектов, всё увидишь своими глазами. У меня работает один парень, хороший специалист, он руководит большими проектами в поле. То есть, весь день на объектах, следит чтобы всё было сделано правильно и в сроки. К сожалению, я должен буду с ним попрощаться, он пьет, причем во время работы, и клиенты уже пару раз жаловались. Кстати, у тебя нет этих проблем, я имею в виду алкоголь или наркотики?

– Нет, – покачал головой Лёва, – единственная дурная привычка – я курю.

– Траву?

– Сигареты, – засмеялся Лёва.

– Ну и прекрасно, только смотри, где можно курить, потому что во многих местах запрещено. В моих планах сделать тебя менеджером, отвечающим за объекты. Сначала мы проведем с тобой короткий треннинг. И как только ты будешь готов, заменишь Била. Эстер сказала, что у тебя есть образование.

– Да, я инженер-строитель, но по специальности в Америке я не работал.

– Я думаю, что для инженера-строителя наша работа не будет выглядеть непостижимой наукой. Ты читаешь чертежи?

– Да, конечно.

– Это плюс, но меня больше интересуют твои способности руководить людьми. Они должны тебя уважать и бояться одновременно, иначе сядут на голову. Ребята все хорошие специалисты, знают, что делают, но контроль необходим. Качество всегда было нашим козырем. Я объясню тебе потом, как это делается. Это несложно и приходит с опытом. Если ты сможешь разгрузить меня в этой области, будет великолепно. Теперь насчёт оплаты. Я обсуждал этот вопрос с Эстер, и мы решили предложить тебе на старт шестьдесят пять тысяч в год, плюс все бенефиты. Как это звучит?

– Как песня, – улыбнулся Лёва. – Я согласен, но я должен объявить об этом на своей работе в Нью-Йорке и отработать две недели. У нас так принято.

– Так принято не только у вас, так везде в Америке поступают приличные люди.

– Я сообщу о своем уходе, как только вернусь в Нью-Йорк, за это время подготовлюсь к переезду и сразу приеду. Там меня ничего больше не держит.

– Ну и прекрасно, – протянул через стол руку Винс, и Лёва пожал ее, скрепив рукопожатием только что заключенный договор.

– Эстер рассказала мне о твоих неприятностях в личной жизни. Я сожалею, конечно, но, с другой стороны, тебе не будет нужна большая квартира. В Hallandale или в Aventura, ты сможешь найти что-нибудь приличное с одной спальней примерно за тысячу двести – тысячу триста в месяц. Многие квартиры сдаются с мебелью, так что тебе может быть нет смысла везти свою мебель сюда. Тоже немалая экономия.

– Спасибо за информацию, Винс, я подумаю над этим, – поблагодарил Лёва будущего шефа. На душе было празднично. Круглый год хорошая погода, океан, пальмы, приличная, перспективная работа и что самое главное – подальше от неприятных воспоминаний, ежеминутно преследовавших его в Нью-Йорке.

В последующие дни Лёва побывал на будущей работе, поездил с Винсом по объектам, посмотрел Майами, пожарился на солнце и вдоволь накупался в океане. Вечера он проводил с Эстер. Старуха рассказывала разные истории из прошлого, вспоминала своих мужей и сына, давала советы и наставляла на будущее. Лёва внимательно слушал, и она была благодарна ему за это. Несмотря на то, что в Майами у нее был достаточно широкий круг знакомых, по-настоящему близких ей людей среди них не было. Она пообещала через агентство в ближайшие пару недель подыскать Лёве квартиру с мебелью по разумной цене и не очень далеко от океана. Свою мебель он решил продать в Нью-Йорке и приехать налегке.

Нью-Йорк встретил моросящим дождем и порывистым холодным ветром. Даже не верилось, что всего в двух часах лёта на юг – солнце, теплый океан, и люди ходят в майках и шортах. Забрав машину со стоянки, Лёва влился в плотный поток машин на Belt Parkway и с дороги позвонил Юльке.

– Я как чувствовала, что ты позвонишь сегодня, – обрадовалась его звонку Юля. – Нажарила с утра отбивных, и еще у меня есть бутылка Шампанского, – сексуально промурлыкала она. – Не хватает только тебя.

– Я заброшу домой вещи, помоюсь, переоденусь и приеду. Хорошо?

– Жду, – с придыханием ответила Юлька и отключилась.

Лёва улыбнулся в предвкушении встречи. Но одновременно он понимал, что ему придется рассказать Юльке о переезде и сделать это сегодня, до объявления об этом на работе. Она, конечно, расстроится, но что делать? Разве что предложить ей поехать с ним? Но этот вариант тоже был не самым лучшим. Во-первых, она не оставит стариков одних в Нью-Йорке, а ему, в свою очередь, совсем не хотелось связывать себя серьезными отношениями с кем бы то ни было. По крайней мере не сейчас. Да и где гарантия, что всё получится в Майами? «Время внесет свои коррективы, – решил для себя Лёва. – Если я смогу устроиться, а она за это время не полюбит кого-нибудь другого, тогда и будет видно, а пока, как сказал, кажется, Марк Аврелий: делай что должен и будь что будет».

Через полтора часа, помытый, побритый и снова облачённый в теплые вещи, Лёва парковал машину у Юлькиного дома.

– Я соскучилась по тебе, – поцеловав в губы, прильнула она к нему всем телом.

– Я тоже, – обнял ее за талию Лёва и прижал к себе.

– Я это уже почувствовала, – хихикнула Юлька. – Но сначала за стол, ты ведь ничего не ел с дороги, а я уже всё разогрела и, пока тебя ждала, открыла Шампанское. Как ты съездил? Ты загорел.

– Съездил хорошо, совсем другой мир. Вечное лето. Мне там понравилось. Потом расскажу, а пока давай выпьем за удачу, – Лёва поднял бокал с шампанским.

– Давай, – подняла свой бокал Юля. – Ты знаешь, мне приснился сон, что я приехала на Брайтон, а туда пускают только по пропускам и эти пропуска выдаешь ты. Дальше не помню.

– Это как раз то, о чем я мечтаю – быть директором Брайтона, – засмеялся Лёва. – Но сон хороший, к деньгам. Как утверждает один мой не очень умный товарищ, Аркаша Перельмутер, в них смысл жизни.

– Действительно не умный, как будто деньги – это главное в жизни, – скорчила гримасу Юлька. – Ты кушай, не отвлекайся. И кури здесь, мне не нравится, когда ты бегаешь на улицу.

– Я кушаю, очень вкусно, спасибо, – ничуть не покривив душой, похвалил Юлькины кулинарные способности Лёва. – А в чём, по-твоему, смысл жизни?

– Не знаю, – пожала плечами Юлька. – Ну, наверное, в заботе о любимом человеке, в стремлении к чему-то хорошему. Как-то так, наверное. А что ты думаешь?

– Я думаю, что Аркаша прав, – с самым серьезным видом ответил Лёва. – И прежде, чем доказывать обратное, нужно получить / сколотить много денег, чтобы убедиться, что это не так.

– Ты что, серьезно? – вскинула удивленно брови Юля.

– Нет, конечно, – улыбнулся Лёва. Смысл жизни заключается в том, чтобы съесть хорошую отбивную с картошечкой, запить шампанским и залезть в постель к красивой женщине, чем я сейчас и займусь.

– Ты меня почти напугал, – с облегчением выдохнула Юлька. – Налей себе еще, мне нравится, когда ты пьяный и срываешься с цепи.

– Вообще-то я сегодня добрый, но если ты так просишь, – Лёва разлил по бокалам шампанское, размышляя про себя, когда сказать ей о своем решении уехать: сейчас или позже. – За что пьем?

– Давай за те счастливые часы, которые нам дарит жизнь, – подняла свой бокал Юля. – Нельзя их упускать.

– Согласен, нельзя, – Лёва выпил шампанское и, закурив сигарету, откинулся на спинку стула. – Что в расписании счастливых часов?

– Экспромт, но кое-что я все-таки для тебя приготовила, – загадочно улыбнулась Юлька, посмотрев на него таким призывным взглядом, что Лёва едва удержался от желания наброситься на нее прямо здесь, на кухне. – Пока ты куришь, я переоденусь, хорошо?

– Хорошо, – теряясь в догадках, кивнул Лёва. – Через пару минут я к тебе присоединюсь.

Он нашел ее в спальне, стоящей возле зеркальной двери стенного шкафа. На ней был темно-бордовый, кружевной корсет, который сверху начинался прямо под грудью, подчеркивая безупречную ее форму, а снизу заканчивался чуть ниже талии, открывая на обозрение все самые сокровенные Юлькины места. Четыре ленты-подвязки соединяли корсет с чулками, отчего ее стройные ноги, да еще и удлинённые высокой шпилькой, выглядели просто фантастически. Зеркало за ее спиной отражало не менее возбуждающий вид сзади, который вкупе с видом спереди вызвал у Лёвы такое сердцебиение, что он чуть не задохнулся от восторга.

– Иди сюда, – срывая с себя одежду и сгорая от желания, прохрипел он.

– Нет, лучше ты иди сюда, я хочу напротив зеркала, – поманила его к себе Юлька, и когда он приблизился, присела перед ним на корточки, широко разведя ноги.

Как захватывающий фильм, в котором они исполняют главные роли, смотрел Лёва на свое и Юлькино отражение в зеркале. Это было странное ощущение, как бы присутствия кого-то постороннего в комнате, что почему-то совсем не смущало, а наоборот, действовало очень возбуждающе, заставляя лихорадочно строить самые сумасшедшие планы на ближайшие несколько минут. Но у Юльки на этот счет были свои фантазии. Она встала, плотоядно улыбнулась мокрым ртом и подтолкнула любовника к кровати.

– Сядь, – скомандовала она. Встав лицом к зеркалу, повернулась к Лёве спиной и медленно опустилась на него. Отражение в зеркале было просто умопомрачительным. Возбуждённая до предела плоть, словно поршень, ходила туда-обратно, то глубоко погружаясь в нее, то почти на всю свою длину вырываясь наружу. Широко расставив затянутые в чулки ноги, она неспеша двигалась на нем, вверх-вниз, вверх-вниз, постепенно ускоряясь, и также, вверх-вниз, в такт ее движениям, колыхались ее налитые, с торчащими сосками, груди. Затуманенные от страсти глаза неотрывно смотрели в зеркальное отражение его глаз, а из полуоткрытого рта от нахлынувших ощущений вырывались сладостные стоны.

– Ой, мамочки, хорошо-то как, – выдохнула со стоном Юлька. – Я хочу еще, еще, еще. – С этими словами она осторожно соскользнула с его, колом торчащего члена, сделала шаг к зеркалу и выгнув спину, упёрлась в него обеими руками. – Я хочу, чтобы ты сорвался с цепи…

– Не вопрос, – хрипло выдохнул Лёва, подался вперед и крепко обхватив ее за бёдра, резким, мощным толчком вошёл в нее до упора. Живот со звонким шлепком впечатался в ее подрагивающий от вожделения, упругий зад. От наслаждения и боли Юлька громко вскрикнула и выгнулась еще больше, не переставая соблазнительно вертеть ягодицами.

– Пожалуйста, Лёвонька, миленький не останавливайся. Я еще хочу… Да, вот так, вот так, вот так… – всхлипывала Юлька, содрогаясь и извиваясь при каждом новом, беспощадно глубоком вторжении его орудия, которые теперь, перейдя в галоп, ни на мгновение не прекращались, с животной яростью терзая ее пылающее и истекающее соком влагалище. Ее тело, удвоенное зеркальным отражением, изогнувшееся в соблазнительной позе, напряжённые, длинные ноги в чулках, прижатые к его ногам, набухшие, затвердевшие соски под его пальцами и громкие, ласкающие слух стоны и крики – всё это повергло Лёву в неконтролируемое состояние. Не в силах более сдерживаться и предчувствуя скорое окончание этой сумасшедшей гонки, он схватил Юльку за плечи и ускорил поступательные движения, доводя ее и себя до безумства. Одновременно с ним, оргазм сотряс и Юльку. Издав звериный вопль, она вся напряглась и затрепетала, содрогаясь от накатывающих одна за другой волн сладостного блаженства. Голова кружилась, ноги дрожали в коленях, и она бы, наверное, упала, если б Лёва вовремя не подхватил ее.

– Ой, мне никогда не было так хорошо, – распластавшись на постели, выдохнула Юлька.

– Ты мне прошлый раз говорила то же самое.

– Ну и что? С каждым разом всё лучше, – парировала Юлька и тут же перевела разговор на тему, которая волновала ее не меньше, чем его мужские достоинства. – Ну, а теперь рассказывай, только честно, зачем ты летал во Флориду?

– Я летал познакомиться со своей новой работой, – честно ответил Лёва. – Мне предложили перспективную должность с хорошей зарплатой, гораздо большей, чем я получаю у Грега, и я согласился.

– Когда? – потухшим голосом спросила Юлька.

– Через две недели, завтра я буду говорить с Грегом.

– А ты не летчик, а я была так рада… – обреченно пропела Юлька и грустно улыбнулась. – А я, дура, влюбилась…

– Ну, Юль, – попытался успокоить подругу Лёва. – Поехали со мной. У меня работа есть, ты тоже что-нибудь найдешь. Не пропадем. Что скажешь?

– Ну, а что тут скажешь? – посмотрела ему в глаза Юлька. – Продать квартиру здесь, а вдруг там не получится? Что тогда? Да и старики у меня, куда я их дену? Каждые пять минут что-то у них болит, нужно водить по врачам, то интернет не работает, то телевизор не показывает. Английский на нуле, ни одной бумажки прочесть не могут. Как я могу их бросить? Ну, подумай сам. Они без меня шагу ступить не могут. Сестра с семьей в Атланте. Что, она из-за меня сюда переедет?

– Юлька, я не мог отказаться, это для меня шанс.

– Я понимаю, – кивнула головой Юля. – Приезжать-то хоть изредка будешь?

– Я не знаю, когда мне дадут первый отпуск, давай лучше ты ко мне приедешь. Хорошо? – ободряюще улыбнулся Лёва. Сейчас он испытывал двоякие чувства. С одной стороны, будь у него в Нью-Йорке хорошая работа, можно было бы подумать о том, чтобы съехаться с Юлькой, и посмотреть, к чему это приведет. На первый взгляд она прекрасная хозяйка, великолепная любовница, да и просто красивая женщина. Но с другой стороны, что-то подсказывало, что торопиться не стоит. Поживем увидим. Вернуться всегда можно, а если вдруг будет занято, что ж, значит не судьба.

О своем переезде Лёва сообщил только Женьке с Тамарой. Зашел с бутылкой к ним в гости, посидели, выпили, выслушал кучу добрых пожеланий и обещал держать в курсе событий. Две недели пролетели незаметно. За день до отъезда Лёва позвонил дочери поздравить ее с днем рождения, но номер не обслуживался. Телефон бывшей жены тоже не отвечал. Пришлось звонить Тамаре и выяснять у нее Машкин новый номер телефона.

– Я ей передам, что ты звонил, – холодно ответила Маша, стараясь побыстрее закончить разговор, но Лёву это не устроило.

– Если ты не передашь ей трубку, я сейчас приеду, – угрожающе заявил он, и Маша поняла, что если и дальше продолжать упорствовать, то так оно и произойдет.

– Подожди, – недовольно буркнула она и через минуту Лёва услышал голос дочери.

– Иришка, девочка моя, Happy birthday! Будь здорова, успехов тебе в учебе и исполнения всех желаний! – радостно выпалил он, услышав в ответ лишь бесцветное «спасибо».

– Хочешь, я подъеду и заберу тебя, сходим куда-нибудь отпразднуем?

– Нет, мы сейчас с Феликсом и мамой идем в тайский ресторан отмечать.

– Ну хорошо, тогда как-нибудь в другой раз, ладно?

– О’кей.

– Kindle не забываешь читать?

– Феликс сказал, что Kindle говно, и подарил мне на день рождения Ipad. Меня зовут, мне нужно идти. Бай.

– Бай, – Лёва тяжело вздохнул и сглотнул подступивший к горлу ком. Прикурив сигарету, он глубоко затянулся и посмотрел на часы. До прощальной встречи с Юлькой оставалось еще пару часов, и решение скоротать время в каком-нибудь баре пришло само собой. Пара крепких Rum and Coke были сейчас просто необходимы. Спиртное всегда действовало на него успокаивающе…

– Ну, в путь, – Лёва затушил в пепельнице сигарету, поднялся с одиноко стоящего на кухне раскладного стула и в последний раз обошел пустую квартиру. Вся мебель была продана по объявлению еще накануне, кое-что из посуды, компьютер, инструменты, книги по искусству, личные вещи и пакет с Юлькиными бутербродами были загружены в машину. Оставалось только потушить свет, запереть дверь и – прощай, Нью-Йорк. Лёва спустился, еще раз оглянулся на дом, сел за руль и выехал на улицу. К концу следующего дня он был уже в Майами. Меблированные апартаменты, которые ему подыскала Эстер, размещались в двенадцатиэтажном здании, недалеко от ее дома. Небольшая, но светлая гостиная, полностью оборудованная кухня, спальня, балкон с видом на канал и разводной мост, а самое главное – пять минут пешего хода до океана. Встретив в лифте русскоговорящую пару, выяснил, где находятся русские продуктовые магазины, рестораны и прочие необходимые радости суровых будней советской и постсоветской эмиграции.

Наутро Лёва припарковал свою старенькую, но надежную Хонду у здания компании «G&G».

– С приездом! Ты как раз вовремя, – обрадовано пожал Лёвину руку Винс. – Как устроился?

– Спасибо, хорошо.

– Как у вас здесь? – в свою очередь поинтересовался Лёва.

– Помнишь, я рассказывал тебе про Била, который пил во время работы? Так вот, я выгнал его, на него опять пожаловались. Мне нужно, как можно быстрее, заменить его тобой. Не переживай, это будет нетрудно. Я покатаюсь с тобой недельку, покажу, на что обращать особое внимание, и ты освоишься. В любом случае, всегда сможешь позвонить мне по любому вопросу. Сначала их будет много, но через месяц ты станешь профи.

Ответ Винса его одновременно обрадовал и напугал. С одной стороны, он сразу вступал в должность, но о том, что ему предстоит делать на этой должности, он имел самое поверхностное представление, и это немножко пугало. Но спустя месяц, как и предрекал Винс, Лёва вошел в курс дела и вполне сносно справлялся со своими обязанностями. С коллективом он сошелся быстро. Все ребята знали свое дело и проблем Лёве не создавали, а пару совместных заходов в бар попить пива после работы, окончательно сделали его своим. В выходные тоже скучать не приходилось: Винс начал потихоньку приобщать Лёву к гольфу, на котором был помешан не на шутку и занимался им всё свободное время. Он подарил ему свой старый набор всех необходимых принадлежностей, и Лёва под началом Винса стал медленно, но уверенно осваивать этот, как оказалось, совсем непростой спорт.

– Я начал играть, благодаря Марку, – рассказывал Винс. – Уже и не помню, когда это было. Давно. Он играл неплохо, но больше видел гольф, как способ сблизиться с нужными людьми, завязать знакомства и в итоге сделать бизнес. Я тоже иногда играю ради этого, но предпочитаю свою компанию, где я могу расслабиться и отдохнуть от работы. Мне бизнеса хватает в течение рабочей недели. Когда уйду, наконец, на пенсию, я, наверное, целыми днями буду пропадать на поле. Во всяком случае, именно так я себе представляю счастливую старость.

Кроме того, обнаружив в доме, где он жил, маленький, но прилично оборудованный тренажерный зал, Лёва стал регулярно вечерами появляться там, чередуя тренировки в зале сначала с короткими, а потом всё более продолжительными пробежками вдоль океана. Результат не заставил себя ждать. Через полгода регулярных занятий покрытое равномерным бронзовым загаром тело стало выглядеть подтянутым, обрело рельефность, налились силой мышцы. Каждый раз, выходя из душа, он смотрел на себя в зеркало и то, что он там видел, ему всё больше нравилось. С недавних пор с ним произошла некая метаморфоза, он перестал винить и ненавидеть себя. Объяснение этому он нашел простое – Майами. Мечта миллионов, круглый год теплый океан, вечнозеленые пальмы и солнечная погода, здоровое, крепкое тело, прилично оплачиваемая работа. Что еще человеку надо, чтобы прибывать в хорошем настроении и радоваться жизни? Ну, разве что противоположный пол, но и этот вопрос вскоре решился. С Мариной он познакомился в тренажерном зале, где она отчаянно боролась с лишним, как ей казалось, размером, хотя Лёва совсем не находил его лишним. Позже он узнал, что причиной такого ее спортивного рвения оказался погуливающий на сторону муж, которого Марина всеми силами пыталась удержать, но в итоге так и не смогла. Он ушел к другой женщине, а она по привычке продолжала истязать себя на тренажерах, медленно осознавая, что не всё так трагично, как казалось вначале, что еще достаточно молода, вновь свободна и жизнь продолжается, о чем однажды со всей своей питерской прямотой и намекнула Лёве. Лёва намёк понял и пригласил даму в ресторан поужинать, а она в свою очередь пригласила его к себе на кофе с коньяком. Вечер незаметно перетёк в ночь, и в итоге он вышел из ее квартиры только на следующее утро, помятый, не выспавшийся, но счастливый. В итоге, он так и не понял, что это было: то ли ее желание отомстить бывшему, то ли все-таки взаимное влечение, но по большому счету, ему было всё равно. Марина не стремилась заменить им ушедшего мужа, как, впрочем, и он не горел желанием связывать себя какими бы то ни было узами с ней. На личное пространство друг друга они не претендовали, о встречах договаривались заранее, и Лёву это устраивало, тем более что жизнь становилась всё насыщенней и требовала времени. Но как бы Лёва ни был занят, он всегда находил время позвонить Эстер, справиться о здоровье или пригласить куда-нибудь на кофе. Старуха всегда с удовольствием принимала приглашение, наряжалась, и Лёва вёз ее в кафе, где она традиционно заказывала кофе без кофеина с молоком и съедала пирожное, одновременно подробно расспрашивая о его успехах на работе и попутно давая дельные жизненные советы.

– Послушай, Лео, я не из любопытства спрашиваю, у тебя остается что-то из заработанных денег, или ты всё тратишь? – как-то спросила она у Лёвы.

– Остается, конечно, я не особо трачусь, откладываю в банке на отдельный счет.

– Это хорошо, – улыбнулась старуха. – Я познакомлю тебя кое с кем, и он тебе объяснит, что нужно делать с деньгами. Я думаю, что очень скоро ты сможешь купить что-то похожее на кондо, в котором живешь сейчас и будешь платить те же, а может, и меньшие деньги, но уже за свое.

– Это было бы здорово, но надо еще ссуду в банке получить, – не до конца веря в такой скорый сценарий, скептически заметил Лёва.

– Стивен тебе всё объяснит, он бог в этих делах. Мы были клиентами еще его отца, а сын в разы лучше. У него достаточно связей и в банках тоже. Я разговаривала с Винсом, он хвалит тебя, очень доволен. Если всё пойдет, как сейчас, то в конце года к зарплате ты получишь хороший бонус, и тогда мы вернемся к этому разговору.

– Спасибо, Эстер, вы так внимательны ко мне, – искренне поблагодарил ее Лёва. Он действительно мечтал однажды купить что-то свое, но никак не ожидал, что мечта может осуществиться так быстро, уже к концу года.

– Брось, – отмахнулась старуха. – Ты хороший парень, а значит, у тебя должно быть всё хорошо, и коль я знаю, как помочь, то почему не могу это сделать? Я поговорю со Стивеном, и мы решим, как вам пообщаться.

Эстер о своем обещании не забыла. Пару недель спустя Винс позвонил Лёве на объект и предложил после ланча не возвращаться на работу, а поехать забрать Эстер и отвезти ее по делам.

– Я бы мог сам, но она захотела именно тебя. Между вами ничего там не происходит, а то я начинаю уже ревновать? – хохотнул в трубку Винс и отключился.

– Обычно меня возит Мария, но сегодня она, видите ли, не может, у нее какие-то очень важные дела, – не зло пожаловалась на домработницу Эстер. – И я позвонила Винсу, попросила, чтобы он прислал тебя. Мне нужно подъехать к двум часам в офис к моему адвокату и закрыть одну сделку, а потом мы заедем к Стивену. Он будет ждать, я ему звонила, и это в том же районе.

Минут через сорок Лёва припарковал машину у адвокатской конторы Дэвида Бермана – адвоката, ведущего дела Эстер. По дороге в Форт Лодердейл, где располагался офис адвоката, Эстер рассказала, что Дэвид, как и Стивен, тоже достался ей по наследству. Его отец много лет вёл дела семьи Эстер, и когда передал бизнес сыну, представлять интересы Эстер стал Дэвид, о чём она никогда не пожалела.

– Ты знаешь, Лео, чем отличается хороший адвокат от блестящего адвоката?

– Понятия не имею, – пожал плечами Лёва.

– Хороший адвокат знает закон, а блестящий – знает судью. Так вот Дэвид – это два в одном. Если он вцепится в кого-то зубами, вырваться уже не удастся. Папа его был такой же. Я думаю, это не займёт больше часа. Если хочешь, можешь пойти со мной.

– Нет, Эстер, спасибо. Я подожду здесь. Не волнуйтесь, делайте свои дела, – Лёва помог Эстер выйти из машины и, проводив ее до дверей здания, вернулся к машине. Выкурив сигарету, он уже хотел было сесть в машину, как внимание его привлёк серебристый BMW пятой модели, который припарковался рядом с его машиной. Не сам автомобиль, конечно, в Майями таких пруд пруди, а женщина, которая вышла из этого автомобиля. Таких красивых, не в кино, а наяву, Лёва еще не встречал. Сглотнув слюну и приоткрыв рот, он без движения замер у машины. Платиновые волосы с жемчужным отливом, туго схваченные резинкой на затылке, конским хвостом спадали вдоль спины, резко контрастируя с загорелым овалом лица, разлётом чёрных бровей и яркой помадой на пухлых губах. Лёва не разглядел цвет глаз, потому что женщина даже не посмотрела в его сторону, но что он точно разглядел, так это ее просто потрясающе – стройную фигуру и грациозную походку танцовщицы. Шея, грудь, талия, бёдра, ноги – всё в ней было безупречно.

– А ведь кто-то наверняка ее имеет, – тяжело вздохнув, с завистью подумал Лёва, жадно провожая взглядом недосягаемый образ женщины-мечты.

Ждать пришлось довольно долго, но Лёва готов был просидеть в машине сколько угодно, лишь бы еще раз взглянуть на нее. Он уже пожалел, что не согласился пойти внутрь с Эстер, ведь женщина зашла в тот же адвокатский офис. По ее наряду: прямой, обтягивающей юбке и блузке, а также по портфелю в руке, Лёва почему-то решил, что она наверняка адвокат и даже представил ее выступающей в суде. Он не спускал глаз с входа, в надежде, что женщина выйдет раньше, и какого же было его удивление, когда она, наконец, появилась в дверях здания, о чём-то оживлённо беседуя с Эстер. Они остановились недалеко от машины, и Лёва теперь имел возможность разглядеть ее более подробно. Первое впечатление не оказалось обманчивым, она действительно была ошеломительно красива.

– Кто это? – спросил он, когда Эстер устроилась на переднем сиденье.

– Понравилась? – хитро улыбнулась Эстер. – Ее зовут Карина, русская, агент по продаже недвижимости. Дэвид как-то порекомендовал мне ее. Работает на агентство, которое занимается только элитной недвижимостью и приносит хорошие деньги. С такой внешностью, как у нее, и с таким подвешенным языком, оно и не удивительно. Она мертвого уговорит, чтобы заработать свои комиссионные.

– Она замужем? – на всякий случай спросил Лёва, в надежде услышать положительный ответ и закрыть тему.

– Нет, – ответила Эстер. – Слишком себя любит, чтобы стирать кому-то носки и стоять на кухне. Такие, как она, ждут своего неотразимого, богатого принца, не думая о будущем, и часто в итоге остаются одни. Красота дело преходящее, я тоже когда-то была молодой и красивой. Поверни здесь налево, мы почти приехали, через пару кварталов будет офис Стивена.

– Эстер! Я рад вас видеть! – широко улыбаясь, из-за стола, уставленного четырьмя мониторами, поднялся наголо бритый мужчина примерно такого же возраста, как и Лёва, и обойдя стол, обнял старуху. – Как вы поживаете, Эстер? Приятно видеть вас в сопровождении симпатичного молодого человека. Я что-то не знаю?

– Ты считаешь, что я бы еще могла? – усаживаясь в услужливо пододвинутое Стивеном кресло, вопросительно усмехнулась Эстер.

– Почему нет? Я думаю, Эстер, что вы завидная невеста. Выглядите прекрасно, только что, насколько мне известно, закрыли очень выгодную сделку, и любой мужчина рядом с вами был бы просто счастлив…

– Прекрати издеваться надо мной, – отмахнулась старуха. – Лучше позволь тебе представить этого молодого человека. Его зовут Лео. Он очень хороший и умный парень. Работает с Винсом и делает успехи. Я бы хотела, чтобы ты нашел время и объяснил ему, как правильно обращаться с деньгами. Сделай это, пожалуйста, для меня.

– Для вас, Эстер, что угодно, – Стивен пожал Лёве руку и протянул свою визитную карточку. – В теннис играешь?

– Когда-то давно пробовал, но мой уровень оставляет желать лучшего, – виновато ответил Лёва.

– Мой уровень такой же, не волнуйся, – успокоил его Стивен. – У меня свой корт и зрителей не будет. Давай созвонимся, поиграем, а заодно и поговорим. Звони на мобильный, я не всегда в офисе.

– Спасибо, – поблагодарил Лёва и сунул карточку в нагрудный карман.

– Эстер, во-первых, я поздравляю вас с сегодняшней сделкой, вы избавились от этого куска земли очень вовремя. Это последний, или что-то еще припрятано в рукаве?

– Слава Богу, это последний. Мы купили его еще с Берни много лет назад. Из недвижимости у меня остались только мой кондоминимум, дом в Нью-Йорке и здание бизнеса с территорией. Всё давно выплачено.

– Вы правильно поступили, Эстер, и надеюсь, что те деньги, которые вы сегодня заработали, не будут потрачены на кокаин, ночные клубы и дорогих мальчиков, – с улыбкой поддел старуху Стивен. – Очень бы хотелось с ними поработать, у меня как раз есть пару очень хороших проектов.

– Стивен, ты же знаешь, что все мои деньги работают у тебя и эти тоже не будут исключением, но с одним условием…

– Вы хотите больший процент? – вздёрнул брови Стивен.

– Нет, мне не нужен больший процент. Я жадная, но не настолько, – растянула в улыбке губы Эстер. – Ты мне пообещал позаботиться о Лео, и я на тебя рассчитываю. Я думаю, он к концу года будет готов купить кондо, и я буду тебе очень благодарна, если ты поможешь ему с кредитом.

– Эстер, этот вопрос я решу легко, у меня великолепные связи в банках, и заодно я дам ему пару хороших советов, не волнуйтесь. Он будет в порядке.

– Спасибо, Стивен, – Эстер кряхтя поднялась с кресла. – Твоё время дорого стоит, и мы не будем тебя больше задерживать.

– Был рад видеть вас, Эстер, и было очень приятно познакомиться с вашим протеже, – Стивен обнял старуху и пожал руку Лёве. – Берегите себя.

– Ну, как он тебе? – выйдя на улицу, спросила Эстер.

– По-моему, хороший парень, а если он еще и правда сможет помочь с банковским кредитом…

– Не сомневайся, – перебила Эстер. – Он человек слова, иначе он бы никогда не был так успешен. Люди доверяют ему свои состояния. Постарайся подружиться с ним. Поверь мне, очень многие мечтали бы сегодня оказаться на твоем месте.

– Я постараюсь, Эстер, и спасибо за вашу помощь.

– Оставь, – отмахнулась старуха. – Я не сделала это бескорыстно. Я надеюсь, ты не откажешь мне заехать в супермаркет за продуктами. Обычно этим занимается Мария, но я не хочу ждать, когда у нее будет время. Ты не против?

– Эстер, я в вашем полном распоряжении, – улыбнулся в ответ Лёва.

Сделав покупки и подъехав к дому, он забрал из багажника часть продуктов, поднялся с Эстер в квартиру и вернулся к машине за оставшимися пакетами. Пройдя через дорогой выложенный мрамором холл, Лёва зашел в лифт, нажал кнопку 24 и, прислонясь к стене, погрузился в мечты о своем собственном кондо, которое, если верить Эстер и Стивену, могло стать реальностью уже к концу этого года. Не такое, конечно, как у Эстер, намного проще и дешевле, но свое. Даже не верилось, но настроение поднялось. Лифт плавно остановился на нужном этаже и Лёва, пройдя по коридору до квартиры под номером 2402, позвонил в дверь. Никто не открыл, и он позвонил еще раз. Может в туалете, – подумал он про себя, подождал еще минуту и снова нажал на кнопку звонка. Звонок работал, он отчетливо слышал громкую трель за дверью, но Эстер не открывала. Поставив пакеты на пол, он подергал дверную ручку, постучал, затем опять позвонил, но безрезультатно.

«Что-то произошло», – кольнула тревожная мысль. Лёва пошарил в карманах, достал из кошелька кредитную карту и попробовал пропихнуть ее в щель, но одно видеть, как это легко делают в кино и совсем другое попробовать самому. Естественно, ничего не получилось, и он не на шутку занервничал. Оставалось либо бежать за телефоном, который, как назло, он оставил в машине и звонить в 911, либо спуститься в лобби и попробовать выяснить у обслуги, имеют ли они запасные ключи. Но Лёва выбрал третий вариант, который вдруг пришел ему в голову в последний момент. Поскольку квартира Эстер находилась примерно посередине этажа, то соответственно соседние с ней квартиры должны были иметь и балконы, примыкающие к ее балкону и разделённые перегородкой, через которую наверняка как-то можно перелезть. В следующую минуту он уже звонил в соседнюю квартиру.

– Чем могу помочь? – возникла в дверях, вопросительно вздёрнув брови, миниатюрная крашенная блондинка лет шестидесяти. Выслушав Лёвино сбивчивое объяснение и не отрывая от него подозрительного взгляда, она громко позвала кого-то, по всей вероятности, мужа. – Лэрри!

– Что, дорогая? – из глубины квартиры возник Лэрри, здоровый, толстый мужик, примерно такого же возраста, как и его жена, но раза в три крупнее.

– Лэрри, если я правильно поняла, он хочет зайти на наш балкон и что-то там сделать. По-моему, он сумасшедший, если не понимает, что это двадцать четвертый этаж. Может, стоить позвонить в полицию?

Лёва проигнорировал ее заявление и еще раз коротко обрисовал ситуацию, на этот раз мужу. Лэрри отнёсся к Лёвиной идее хоть и настороженно, но с чуть большим понимаем и пригласил зайти, на всякий случай предварительно поинтересовавшись, кем ему приходится старуха-соседка и не обворовать ли он ее собрался.

– Как ты хочешь это сделать? – спросил Лэрри, открыв раздвижную дверь на балкон.

– Не знаю, думаю взобраться на поручень и, держась за перегородку, переступить на соседний балкон, – ответил Лёва, но ступив на балкон следом за Лэрри и глянув вниз, он уже не был так уверен. Высота двадцать четвертого этажа и сильный ветер с океана резко поставили под сомнение его первоначальный план. На помощь пришел Лэрри.

– Нет, так не пойдет, – замахал руками он. – Слишком опасно, поручень круглый, нога может соскользнуть, не удержишься. Лучше аккуратно перелезть через балкон, стать лицом ко мне с внешней стороны и таким образом двигаться. По крайней мере, ты будешь держаться за поручень и ступать по карнизу. С внешней стороны есть выступ. Заодно я смогу тебя придерживать и страховать. Главное – не смотри вниз, голова может закружиться.

Это действительно была более умная идея, чем Лёвина изначальная, и он согласился с толстяком.

– Ну, с богом, – Лэрри огромными ручищами сгрёб Лёвину рубашку и ни на секунду не отпускал, пока Лёва перелезал, а потом двигался по внешней стороне балкона, как заведённый повторяя. – Не смотри вниз, смотри на меня, не смотри вниз, смотри на меня… – И так до того момента, пока Лёва левой рукой не ухватился за поручень соседнего балкона и не поставил левую ногу на соседний карниз.

– Отпускаю, держись, – Лэрри очень осторожно и очень неохотно разжал пальцы. Это был, пожалуй, самый опасный момент, никто больше не страховал, но не было другого выхода, кроме как довести начатое до конца и уже через несколько секунд, перекинув тело через поручень, Лёва стоял на балконе Эстер. Уже находясь в полной безопасности, он позволил себе глянуть вниз и содрогнулся от ужаса. Руки взмокли от пота, сердце готово было выскочить из груди, а ноги в одночасье стали ватными и, казалось, вот-вот подкосятся. Только сейчас до него дошло, какая это была авантюра и чем она могла закончиться. Наверное, ничего на свете не заставило бы его повторить то, что он только что совершил.

– Я на балконе, всё в порядке, – крикнул Лёва.

– Слава богу! – с глубоким выдохом облегчения, крикнул из-за перегородки Лэрри.

Раздвижная стеклянная дверь была закрыта, но, к счастью, не на задвижку, и Лёва, приоткрыв ее, осторожно ступил внутрь квартиры.

– Эстер, – громко позвал он и прислушался. Тихий стон послышался из спальни, и Лёва ринулся туда. Он нашёл Эстер лежащей на полу возле кровати. Она была очень бледна, но в сознании.

– Эстер, что с вами? – склонился над ней Лёва, попытался приподнять, но старуха громко застонала, и Лёва, подложив ей под голову подушку, оставил лежать на полу. – Что произошло?

– Не знаю, вдруг закружилась голова, потемнело в глазах, а сейчас сильно болит бедро…

– Потерпите чуть-чуть, я сейчас, – кто-то настойчиво звонил в дверь, и Лёва побежал открывать. На пороге стоял Лэрри, из-за спины испуганно выглядывала жена.

– Что с ней случилось?

– Не знаю. Надо позвонить в 911, она упала и похоже сломала ногу, – поймав недоверчивый взгляд Лэрри, Лёва отступил в сторону, приглашая соседа войти и убедиться самому.

– Уже вызвали, они сейчас приедут, – не преминул воспользоваться приглашением Лэрри, следом, сгорая от любопытства, в квартиру проскользнула жена.

Действительно, не прошло и пяти минут, как в дверь опять позвонили. Полиция и скорая прибыли одновременно. Пока парамедики занимались Эстер, полицейский допрашивал Лёву. Он хотел знать, кто он и что здесь делает. Проверил Лёвино водительское удостоверение, задал кучу вопросов и когда наконец выяснил, что перед ним не посторонний человек, всё равно никак не мог взять в толк, какого чёрта Лёва решил лезть через балкон на высоте двадцать четвертого этажа, если полиция прибыла всего несколько минут спустя.

– Ты не поляк случаем? – осторожно спросил коп.

– Нет, – усмехнулся Лёва. – Просто я не знал, что с ней, и каждая минута была дорога. Ведь это мог быть инфаркт или инсульт. Я бы не хотел, чтобы этот день стал для нее последним по моей вине. Я ведь был почти рядом…

– Это мог быть и твой последний день, – посмотрев вниз с балкона, укоризненно ответил полицейский. В следующий раз звони в 911, если ты действительно не поляк. Понял?

– Да, – кивнул Лёва и прошел в комнату. В спальне трудились парамедики, ремнями фиксируя Эстер на носилках, Лэрри с женой нигде не было. Они поступили как должно поступать бдительным соседям: позвонили в 911, сообщили о подозрительном типе, перелезшем через их балкон к соседке, дождались полицию, убедились, что сумасшедший родственник старухи взят копом в оборот, и с чувством выполненного гражданского долга удалились к себе.

– Как вы себя чувствуете, Эстер? – стараясь не задеть капельницу и не мешать парамедикам делать свою работу, склонился над носилками Лёва. – Болит?

– Они сделали мне укол, – тихо произнесла Эстер. – Спасибо тебе, но как?..

– Это неважно, Эстер. Потом как-нибудь расскажу, а пока выздоравливайте, – Лёва накрыл своей ладонью руку старухи. – Всё будет хорошо. Ни за что не волнуйтесь, я закрою дверь и приеду в госпиталь. Кстати, куда вы ее повезете?

– В Авентуру, это ближайший, – ответил парамедик, молодой парень-латиноамериканец. – Знаете, где это?

– На Biscayne? – уточнил Лёва.

– Да, – ответил парень.

Когда Эстер проснулась, первое что она увидела – это дремлющего в кресле у кровати Лёву. Словно почувствовав ее взгляд, он открыл глаза и улыбнулся.

– Эстер, как вы? – склонился он над старухой. – Операция прошла удачно, и хирург сказал, что не видит никаких проблем с полным восстановлением. Займёт время конечно, но всё будет в порядке.

Доктор действительно был оптимистичен, но честно признался Лёве, что даже после удачных операций, многие люди в возрасте Эстер часто больше не встают на ноги. Он объяснил это болезненным процессом заживления, а потом и восстановления. Старики, чтобы не мучаться, находят для себя более комфортным передвигаться в кресле-каталке, что, как правило, приводит к побочным осложнениям, вызванным обездвиженностью, и в итоге ускоренными темпами приближают сами себя к финальной черте. Но об этом Лёва умолчал.

– Ну, если он так сказал, – недоверчиво посмотрев на Лёву, без особого энтузиазма прошептала Эстер. – Который сейчас час?

– Без десяти семь, – посмотрел на часы Лёва и зевнул. – Вы можете смело еще поспать.

– Лео, тебе не надо было приходить так рано.

– А я никуда и не уходил, – пожал плечами Лёва, – вчера подождал, пока закончится операция, переговорил с хирургом, а потом решил подежурить на всякий случай. Мало ли что может понадобиться ночью. Но вы, Эстер, не волнуйтесь, я прекрасно выспался.

От него не укрылось, как наполнились слезами глаза старухи.

– Спасибо, Лео. Иди домой, я справлюсь. Тебе ведь надо еще успеть на работу.

– Не волнуйтесь, Эстер, я успею. Давайте я позову кого-нибудь, вам наверно надо помочь с туалетом и пусть поменяют капельницу, она почти пустая.

Эстер кивнула в знак согласия, и Лёва пошел искать дежурную медсестру. Ею оказалась молоденькая девчонка, которая с легкостью справлялась со своими обязанностями. Следом за ней в палату потянулась вереница разных специалистов. Кто-то измерял температуру и давление, кто-то брал кровь на анализы. Зашел посмотреть на результаты своих трудов вчерашний хирург, следом заскочила женщина-анестезиолог, убедиться, что пациентка окончательно пришла в себя. В перерыве между процедурами Лёва заходил в палату – и выходил, как только появлялся следующий визитёр. Через час он прямо из госпиталя отправился на работу. По дороге позвонила из Нью-Йорка Юлька и сообщила радостную весть. Сестра согласилась в свой отпуск побыть с родителями, а Юлька, в свою очередь, решила воспользоваться вдруг представившейся возможностью и вырваться на недельку в Майами, чтобы побыть с Лёвой. Они хоть и созванивались время от времени, но не виделись уже больше года, и Лёва давно потерял надежду лицезреть подругу в обозримом будущем, ибо привык к тому, что Юлька постоянно жаловалась на невозможность оставить стариков надолго одних, а ехать в Нью-Йорк у него пока не было никакого желания. И оттого сегодняшний ее звонок оказался столь неожиданным и приятным сюрпризом. Он был искренне рад предстоящей встрече. Круг его общения по-прежнему ограничивался только Эстер и Винсом, да редкими встречами с соседкой Мариной. Сколько раз за прошедший год, приходя с работы домой и ложась в пустую постель, он жалел о том, что Юльки нет рядом. Для Лёвы она была той тонкой нитью, связывающей его с нью-йоркским прошлым, которую он почему-то не желал рвать, не говоря уже о том, что Юлька была преданной подругой и, пожалуй, самой красивой женщиной в его жизни.

– Ты, наверно, совсем там исхудал, бедненький, приеду, хоть откормлю чуть-чуть, – заранее строила планы на отпуск Юлька. – Так хочу тебя видеть.

– И я тебя. Приезжай, я устрою тебе праздник. Отдохнешь, в океане покупаешься, позагораешь, а вечером я тебя возьму в пару очень вкусных мест. Тебе понравится.

– Даже не верится, что где-то можно загорать и купаться. Здесь такая срань, холодно, то дождь, то мокрый снег. Что тебе привезти?

– Привези себя и сообщи мне точное число и время, я тебя встречу.

– Сегодня еще раз уточню у сестры и завтра возьму билет, но ориентировочно где-то через две недели.

– А быстрей?

– Я сама хочу, но не получится. Потерпи чуть-чуть.

Две недели пролетели быстро. Днем Лёва был занят на работе, потом нёсся в госпиталь навещать Эстер, затем мотался по магазинам, закупая по списку всё необходимое к приёму Юльки. На кухне появились новые кастрюли и сковородки, в шкафу два набора постельного белья, коврики у кровати, в душевой новые полотенца, душистое мыло, в туалете освежители воздуха и прочая мелочь, призванная создать комфорт и уют. За день до Юлькиного приезда Лёва до блеска выдраил всю квартиру, под завязку набил холодильник всевозможными продуктами и купил три бутылки шампанского. Эстер к этому времени была уже переведена из госпиталя в реабилитационный центр, где ей предстоял длительный курс восстановительной терапии.

В один из дней, навещая старуху, Лёва поделился с ней радостной вестью о приезде подруги, и радость эта моментально передалась и Эстер. Она долго расспрашивала его о ней, а в конце даже изъявила желание познакомиться с Юлькой, что Лёва ей, конечно же, пообещал.

– Ну, здравствуй. Welcome to Miami, – шагнул навстречу Юле улыбающийся Лёва, и она с визгом бросилась ему на шею. – Боже, Лёвка, я так соскучилась.

– Я тоже, – Лёва подхватил ее чемодан и двинулся к выходу. – Как прошел полет?

– Не помню, я всю дорогу представляла нашу встречу и даже не заметила, как прилетели. Слушай, тебя не узнать! Ты такой стройный, красивый… и этот загар, а я вся белая…

– Не переживай, через недельку и ты такая же будешь, – рассмеялся Лёва. – Сейчас приедем, поедим и еще успеем выбраться к океану.

Всю дорогу до дома она, как ребенок, радовалась солнцу, пальмам, жаре за окном и никак не могла поверить своему счастью оказаться зимой в лете, да еще и с любимым человеком. Правда, перекусить и сразу отправиться к океану не получилось: Юлькин отпуск начался с бурного секса, после которого сразу расхотелось куда-то идти, и они полдня нежились в постели, беря реванш за весь прошедший год. Но даже пару часов на пляже после обеда успели дать первый результат – вечером Юлькина грудь отчетливо белела на фоне красного тела, а впереди была еще целая неделя.

С утра, наскоро позавтракав, они шли загорать к океану, после ланча уезжали кататься по городу. За то время, что Лёва прожил в Майами, он неплохо изучил город и сейчас, как профессиональный гид знакомил Юльку со всеми местными достопримечательностями. Она была в восторге от всего: и от South beach, с его ресторанчиками, музыкой и променадом, и от Los Alos Boulevard в Fort Lauderdale, и от казино, и от шоппинга, а больше всего от Лёвиной квартиры и видов, открывающихся из окна. По вечерам в Лёвиной майке поверх обнаженного тела и с бокалом шампанского она садилась на балконе, с восхищением наблюдая, как возвращаются по каналу с океана яхты и как разводят мост, пропуская большие прогулочные катера.

– Какой кайф! Так бы отсидела всю оставшуюся жизнь на балконе. Даже не верится, что где-то сейчас зима, и мне скоро в ту зиму возвращаться. Ты себе даже не представляешь, какая сейчас в Нью-Йорке паскудная погода.

– Так оставайся.

– Ой, Лёвочка, не начинай, ты же знаешь, почему я там.

– Уговори стариков, и приезжайте вместе, они будут тут получать свою пенсию и радоваться жизни.

– Легко сказать: уговори. Они тут же начнут мне рассказывать про свою восьмую программу, про русских докторов, которые их якобы лечат, про детский сад, куда их возят ежедневно, про своих друзей, таких же, как они. У них понятие, как было в Союзе, раз приехали в Нью-Йорк, здесь надо и жить. Вроде как прописка. Что они видели в жизни? Для них Брайтон – рай земной и хоть кол им на голове теши, а с места не стронутся. Ну а я, соответственно, не могу их оставить. Послушай, давай этот разговор оставим на потом, а сейчас пойдем спать, ведь мне скоро уезжать.

Время неумолимо неслось вперед, отпуск быстро подходил к концу, но Лёва все-таки выкроил время и вместе с Юлей приехал навестить Эстер. Старуха была очень благодарна и рада тому, что Лёва не забыл своего обещания и привез познакомить с ней свою подругу, при этом очень внимательно рассматривала Юльку, вроде как невзначай интересовалась, понравилось ли ей в Майами, чем занимается в Нью-Йорке, не хочет ли переехать и как долго они знакомы. Похоже, что Юлька тест прошла, потому что Эстер, улучшив момент, удовлетворительно кивнула головой и подмигнула Лёве, а Юльке пожелала в свою очередь задуматься о переезде, пообещав при этом помочь с трудоустройством.

– Забавная старушенция, – усаживаясь в Лёвину машину, констатировала Юлька. – По ней и не скажешь, что она твой босс, скорей похожа на бабушку, озабоченную тем, чтобы внука не свела с пути гулящая девка.

– Она хорошая женщина. Я многим ей обязан, – Лёва завел машину и посмотрел на Юльку. – Как насчёт одного уютного места, где подают отменные суши?

– С удовольствием! – обрадовалась предложению Юлька. – А потом я хочу на океан, ведь мне завтра улетать. Если б я только могла всё это взять с собой.

– Это идет с территорией, сорри, но я рад, что тебе тут понравилось, может выберешься еще как-нибудь. Кстати, Эстер подталкивает меня к покупке своего кондо. Так что в следующий раз ты, может быть, уже приедешь в мою личную резиденцию.

– Такую же, как та, в которой ты сейчас живешь? – с восхищением посмотрела на Лёву Юлька. – Но это, наверное, стоит очень дорого?

– Можно найти недорого. Люди разводятся и продают дёшево, старики уходят в дома престарелых или умирают, и дети стараются побыстрей избавиться. Да миллион разных вариантов, нужно только заняться этим серьезно.

Юлька улетела назад в Нью-Йорк следующим утром, а для Лёвы начались рутинные, трудовые будни. Нужно было в срок закончить работы по очень крупному проекту, время поджимало и почти ежедневно, включая субботы, приходилось оставаться сверхурочно. Это, конечно, была существенная прибавка к зарплате, но свободного времени оставалось катастрофически мало. И если съездить навестить Эстер можно было и после работы, то воскресенье было расписано буквально по минутам. С утра пробежка по пляжу, затем легкий завтрак и теннис со Стивеном в Форт Лодердейл, куда еще надо было доехать. Правда, это стоило того. В финансовых вопросах Стивен был действительно гуру, и Лёва старательно усваивал всё, что тот ему советовал. Домой обычно возвращался в начале второго, но впереди еще был продуктовый шопинг на неделю вперед, стирка, уборка и приготовление обеда. За бортом оставались тренажеры, фильмы, книги и прочие мелочи, из которых обычно состоит досуг нормального человека.

Когда Лёва в ближайший свободный вечер навестил Эстер после Юлькиного отъезда, она первым делом осведомилась о его дальнейших планах.

– Лео, по-моему, она хорошая девочка, и я видела, как она на тебя смотрела. Что ты решил?

– Эстер, я знаю, что она хорошая девочка, но она уже взрослая, и решать ей, а не мне. Я не раз предлагал ей переехать, но она категорически отказывается. Во-первых, у нее квартира в Нью-Йорке, и она боится ее потерять, а во-вторых, она никогда не оставит своих родителей. Они живут на Брайтон бич, английского не знают, у них там русские друзья, русское телевидение, врачи, магазины… и они там счастливы, хотя здесь всё это тоже есть. Короче, замкнутый круг, а в Нью-Йорк назад я не поеду. Мне нравится здесь, у меня здесь хорошая работа, люди, которые обо мне заботятся, и вокруг много красивых женщин. Помните, Эстер, вы мне это сами сказали когда-то.

– Помню, – кивнула она. – Но тогда ты был один. Я не думала, что всё так сложно, но единственное, что я тебе скажу: серьезные отношения на расстоянии не складываются, если ты в ближайшее время не заберешь ее оттуда, ты ее потеряешь.

– Значит, так тому и быть, Эстер, давайте лучше поговорим о вас. Как ваши успехи? Как проходит физиотерапия?

– Они мучают меня каждый день, но большого прогресса я не вижу, – грустно отмахнулась Эстер. – С годами не становишься здоровей, тело перестаёт слушаться, голова не соображает. Когда молодой, об этом не думаешь, но однажды понимаешь, что жизнь прожита – и прожита как-то бессмысленно.

– Ну во-первых, об этом рано говорить, а во-вторых, почему бессмысленно, Эстер? Мне как раз кажется, что ваша жизнь не была скучной, вы многого добились в ней… Только ради одного вида на океан из вашего окна миллионы людей отдали бы всё на свете, – попытался пошутить Лёва, чтобы хоть как-то подбодрить старуху. Никогда прежде она не заговаривала с ним на эти темы. – А вы говорите бессмысленно. Я не согласен.

– Дорогой, Лео, если ты считаешь, что деньги – это то, к чему нужно стремиться в жизни, ты ошибаешься. У меня есть деньги, ну и что? Они не могут вернуть мне сына, двух моих умерших мужей. За деньги нельзя купить здоровье, нельзя купить молодость. Ты знаешь, именно из-за денег я когда-то не захотела иметь больше детей, вернее, хотела, но откладывала на потом. Мы с Берни тогда много работали и добились своего – заработали много денег, но остались одни. А потом и он ушел, и было уже поздно думать об этом. В итоге я осталась одинокой, беспомощной старухой, а это страшно. Вот почему я считаю, что жизнь прожита бессмысленно.

– Эстер, не надо себя корить и считать свою жизнь бессмысленной. Никто не знает, в чём смысл этой жизни. Посмотрите на Винса, всем, чего он добился, он обязан вам, вы практически вырастили его, помогли ему встать на ноги. Посмотрите на меня, Эстер, если бы не ваша помощь, где бы я сегодня был? Вы же мне сами рассказывали, что жертвуете деньги в фонды борьбы с детскими заболеваниями, помогаете синагоге, спонсируете приют для собак. Как вы можете говорить, что жизнь прожита бессмысленно?

1 mortgage – англ., ипотека

Продолжить чтение