Германий

© Зигфрид герцог фон Бабенберг, 2023

ISBN 978-5-0060-7670-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Илларион посадил меня в вагон, заботливо осмотрел купе и стоял у вагона, пока и поезд не отошел от перрона. «Вот это да, так раскрылся Илларион Петрович!» – подумал я, устраиваясь на далекую дорогу до Лисичанска.

3 июня 1963 года я вышел из вагона на перрон станции Лисичанск поздно вечером. Предо мной гора, а направо люди из поезда идут на остановку автобуса. И я тоже следом за ними, сел в автобус до Северодонецка. Жадно всматриваюсь в окно. «Куда же я приехал?» Так быстро, автобус остановился у гостиницы «Северский Донец».

Все близко, все рядом, да и разрыва между городами нет, стою у подъезда, рассматривая подъезд гостиницы, улицу. Красиво! Приятное впечатление!

Вошел в здание, к администратору: «Мест нет», – отвечает. «Да я вот так и так, приехал к вам, будьте добры, да у меня и раскладушка есть!» «Хорошо, – говорит. – Ставим вашу раскладушку в раздевалку, там чисто, а постель мы вам дадим, а завтра утром поселим в номер».

Я «по-барски» разместился в раздевалке и после чая (мне предложили), довольный встречей, уснул. Спал хорошо!

А утром, уже устроившись капитально, после завтрака в буфете, я вышел из гостиницы и пошел в сторону комбината по ул. Ленина.

Чистота улицы, красивые дома, зеленый наряд радовали глаз опытного человека, видевшего много городов.

Догоняю женщину, спрашиваю дорогу до отдела кадров комбината. «А вы откуда приехали?» – спрашивает. «Из Новосибирска», – отвечаю. «А как ваша фамилия?» – еще спрашивает. «Пергунов, я к вам приехал на работу!» «А я Александра Михайловна Романова, работник ЖКО комбината, оформляю документы по жилью и вы у меня есть на получение ордера. Приходите, нам нужно с вами уточнить, какой вам в ордер написать этаж», – рассказала приятную подробность Александра Михайловна. «Спасибо!» – сказал я и мы в конце улицы расстались, она ушла направо в ЖКО.

Вот и отдел кадров, вот и зам. директора по кадрам комбината Сухин Василий Петрович, встретивший меня с улыбкой и вниманием. Я ему рассказал о приезде, где я сейчас. Он тут же позвонил зам. начальнику ЖКО по общежитиям Шумейко и дал ему команду поселить меня в общежитие №1 по ул. Ленина. Сам же по телефону – директору: «Виктор Федорович, приехал Пергунов!» – и ко мне: «Пошли, он нас ждет!»

Василий Петрович Сухин более трех десятков лет руководил кадровой службой комбината, участник боевых действий в годы войны, остался в моей памяти, как опытнейший кадровик, как человек большой души. Наши хорошие отношения продолжались многие годы.

Мы вошли в кабинет Виктора Федоровича Гогина. Крупный мужчина, ему более 55, благородное лицо с чертами жесткого взгляда, но с доброй улыбкой. «Как доехали?» – после знакомства спрашивает. «Нормально, – отвечаю. «Василий Петрович, как там жилье, пропуск и все другое?» – спрашивает у Сухина. «Все в порядке!» – отвечает тот.

Прием окончен, мы вышли в приемную.

Василий Петрович позвонил моему непосредственному начальнику, начальнику производства М-8 Мягких Владимиру Семеновичу.

Через проходную в цех №5 я шел не более 10 минут.

Вот и встреча с Мягких Владимиром Семеновичем. Он моложе меня на 8 лет. Доброе открытое лицо дышало добром и ожиданием нашей встречи, надеждой на нашу обоюдную удачу в деле.

Знакомлюсь и с другими членами коллектива, а их всего два человека: Пепеляев Борис Иванович и Головнев Илья Емельянович.

После знакомства Мягких: «Борис Тимофеевич, вам нужно срочно получить ордер на квартиру!» «Успеем, получим, дайте мне возможность познакомиться с технической документацией!» И попросил записку ГИПа и первый том пояснительной записки рабочего проекта, по которому строится производство М-8.

Пепеляев подал мне документы и я в течение двух часов прочитал их. А после: «Надо нам всю документацию по разделам проектов разложить», – заметил я. Посмотрев на Мягких, Пепеляева и Головнева, я взглядом сожалел о том, что документация лежала не разобранной, в куче.

Мы сидим в одной комнате в цехе №5, у нас был один стол и тот без задней стенки. «Да и надо бы благоустроиться», – добавил я, обращаясь к Мягких.

Владимир Семенович пригласил меня на обед к себе домой. Он позвонил маме и мы идем по улицам города.

Дорогой он говорит: «Борис Тимофеевич, вы приглашены к нам, как специалист редкометальщик, у нас таких нет, а должность начальника цеха „на пока“, до формирования производства до уровня завода в составе комбината. Это нам делать нужно уже сейчас и нужен в этом деле опыт. Он, опыт, у вас, видимо, есть?» «Ясно, – говорю, – я все буду делать так, как нужно. Мы все сделаем, Владимир Семенович, я все это умею, вы правы!»

Он доволен моим ответом.

Вот таким образом с первого дня я стал вторым лицом в развитии очень крупного дела – производство германия, которое должно быть организовано на производстве М-8, как самостоятельной структуре Лисхимкомбината.

Дома у Мягких нас встретила его мама с Сашей (сыном Владимира Семеновича) на руках. После обеда мы идем по улице Ленина, зашли в общежитие, на углу улиц Ленина и Заводской. Я там получил место в свободной комнате, на одного. Владимир Семенович настоял, чтобы я получил ордер на получение квартиры.

В ЖКО у Александры Михайловны Романовой я получил ордер на получение квартиры по улице Лисичанской (так тогда именовался Гвардейский проспект) в доме 27, номер 8.

По приходу на работу мы вчетвером разложили проект по разделам и у меня после ознакомления, появились замечания, о которых я сказал Мягких. По его звонку в ГИАП мы договорились с ГИПом Калужниковым Владимиром Николаевичем встретиться завтра, 5 июня.

По моему звонку Сухину об оказании помощи в приобретении нам мебели для работы и адресации нас Сухиным в отдел снабжения мы с Мягких оформили требования на столы и стулья.

На этом первый день работы закончен и я из гостиницы переехал в общежитие. «Какие планы на сегодня?» – вопрос Владимира Семеновича. «Пойду, посмотрю дом», – мой ответ.

С трудом нашел ул. Лисичанскую, никто ее не знал, она только строилась, да ее еще и не было; за домом, у которого я уже стоял, были пески до Чистого озера.

«В этом доме мы скоро будем вместе! – подумал я тогда, вспоминая о своих. – Как им там одним плохо. Скорее надо получать квартиру и ехать за ними!»

Все подъезды дома закрыты. «Дом пока еще не сдан», – рассказали подошедшие к дому будущие жильцы. Один из них из нашего подъезда, назвавшийся Петром Пелых, рассказал мне о том, что он сюда ходит уже неделю и бесполезно.

По пути к дому и обратно я обратил внимание на торговлю клубникой. Ее так было много, что торговали и на базаре, и возле него, прямо на улице. Я удивился такому множеству клубники. Вроде такого обилия, как в 63-м году, я больше и не видел!

В течение 2—3 дней я хорошо ознакомился с проектом нашей стройки. Познакомился с главным инженером Сичковым Петром Васильевичем, заместителем директора по капитальному строительству Левчук Раисой Дмитриевной, главным инженером проекта ГИАПа Калужниковым Владимиром Николаевичем.

На вопросы по моим замечаниям Калужников адреснул меня в Гиредмет ⁷⁸⁾, как проектировщика технологической части. А ГИАП, мол, головной по привязке объекта по месту. Я понял, что мне делать, и, немедленно, телеграммой вызвал представителя Гиредмета.

Цисин Семен Моисеевич, главный конструктор, приехал быстро из Москвы, и мы рассмотрели мои замечания. Оформив их протоколом, утвержденным Левчук, направили их в Гиредмет. Цисин подписал протокол с особым мнением «к сведению».

Я сделал первую работу по улучшению качества проекта. Мягких доволен, а вот ГИАП, Гиредмет, да и руководство комбината встревожены.

Получив квартиру, врезав в дверь ее еще один замок «с секретом», я поездом Симферополь – Новосибирск 8 июня выехал за семьей.

С 12 по 22 июня мы в Новосибирске готовились к отъезду: отправили три контейнера багажа, продали пианино, сдали квартиру, укомплектовали дорожные атрибуты.

22 июня 1963 года мы семьей подъехали на машине к зданию «Сибакадемпроекта», попрощались с институтом, людьми, друзьями, товарищами.

По маршруту Новосибирск – Омск – Петропавловск – Курган – Челябинск – Уфа – Самара – Пенза – Воронеж – Россошь – Валуйки – Уразово мы через мост на Оби, через Кривощеково выехали на тракт Новосибирск – Омск.

Дорога грунтовая, такая же, как и в июне 1961 года. Ее обработали грейдером, и это стало причиной многочисленных проколов шин машины, которые устранялись в поле с Божьей помощью струбцины и монтировок. С ночевками в поле, с ремонтом камер, с остановками в дневное время, мы только в Уфе выехали на асфальтовую дорогу.

Десять дней ушло, чтобы приехать в Уразово. В Уразово была встреча, обсуждения о жизни в этом регионе, сомнения. У нас же одно желание – домой, теперь уже совсем домой!

Часть 3. Эпоха Германия

И вот мы: я, Галочка, Зигфрид и Евгений, у подъезда нашего дома. Заходим в квартиру, заносим все из машины, располагаемся в своем доме. Радости нет предела. Гала после пробы газовой плиты пришла в изумление от такого удобства.

На востоке пока еще такого не было, ни в Глазове, ни в Новосибирске.

Машина стоит у подъезда, гаража пока нет. Мои поиски гаража привели в квартал по улице Ленина. Состоялась покупка гаража. Машина в гараже, и я вышел на работу.

Мягких, встревоженный моей длительной отлучкой: «Борис Тимофеевич, вас в Киеве ждет Вилесов Геннадий Иванович, нужно срочно вам выехать в Укрсовнархоз!»

Я себя чувствую хорошо после такого весомого приглашения! Оформив командировку и взяв с собой записки ГИПа и технологическую часть проекта, самолетом Киев – Жуляны вылетел в Киев.

В Киеве я очень быстро все нашел. Опыт работы в «Сибакадемпроекте» научил ориентироваться и в пространстве, и во времени.

«Так вот вы каков?! – после знакомства говорит Геннадий Иванович. – Расскажите, что и как с германиевым заводом дела идут?»

Я разложил на столе технологическую схему и по ней рассказал о проектных решениях получения германия из золы донецких углей, сделал ряд замечаний по проекту и особое внимание на нереальное решение по сырью.

«С проектными недоработками есть Гиредмет и ГИАП – доработают, а вот по сырью, Борис Тимофеевич, мы вас затем и пригласили, чтобы разобраться с ним, найти его и получить германий из него!» – говорит Геннадий Иванович.

Я понял, что это значило и понял, почему с таким вниманием меня встречаили на Лисхимкомбинате.

По просьбе Вилесова в кабинет пришел Чернопащенко Николай Евграфович, начальник управления химической и металлургической промышленности Укрсовнархоза и еще двое мужчин, сотрудники управления. Познакомились. В их присутствии Вилесов формирует задачу по созданию германиевого завода на Украине, как задание союзного правительства. И просит эту задачу передать руководству Лисхимкомбината.

«Геннадий Иванович, у меня одна деликатная просьба!» – обратился я к Вилесову. Он, глядя на меня, вопрошающе: «Какая!» «Пригласить 2—3 человека специалистов из Минсредмаша!» – говорю ему. «Расскажите руководству мое согласие по этому вопросу, да я и сам им об этом скажу!» – заключил Вилесов.

Геннадий Иванович Вилесов в годы войны – генерал, работал в штабе Жукова, после войны директор Лисичанского химического комбината, а затем зам. председателя Укрсовнархоза. После ликвидации совнархозов был министром химической промышленности Украины, кандидат технических наук. По складу ума интеллигентный человек, спокойный по характеру, требовательный по работе.

У меня было много встреч по проблемам завода и мне всегда решать их с Геннадием Ивановичем удавалось легко и добротно.

По приезду я обо всем доложил Гогину, Сичкову, Левчук, Мягких. Решения, принятые Вилесовым, в ту мою поездку, стали программными по усилению стройки, в комплектовании кадрами и в улучшении проектных решений в ходе строительства.

Пришли контейнеры с багажом, мы благоустроились и стали северодончанами.

А город наш переживал как раз в то время свое становление: появился горком КПУ, исполком городского совета и Северодонецк из поселка превратился в город. Он был маленьким, уютным, без пьяниц, без бомжей, без хулиганов. Он был молодежным, звучала украинская речь, на магазинах и учреждениях быта наименования были на украинской мове, даже была школа на украинском языке.

А затем город стал насыщаться приезжими, которые растворили хорошее начало культуры гнилостным пороком пьяни, хулиганства, хамизма, которыми и сейчас страдает мой любимый город.

Он похорошел, вырос, стал с почти 150-тысячным населением в отличие от того, 30-тысячного.

Но культура его по населению не выросла, а снизилась. А почему? Да потому, что насаждение бравурного понятия в воспитании «простого советского человека» привело к упрощенному, если не простецкому, отношению к понятиям: вежливость, уважение, любовь, честность, честь, достоинство, ласковое отношение ко всем и всему и т. д.

Все смешалось в быдловом понятии «мы все равны!», забыв о том, что «гусь свинье не товарищ!» А так называемое равенство – категория политическая, она тем нужна, кто к власти рвется, или ею располагает.

Бригада Гиредмета, приехавшая к нам по моим замечаниям, с участием проектировщиков ГИАПа и наших специалистов, определила в решениях, что дальше делать.

Главный инженер проекта Бейден Владимир Емельянович так определил мое участие в делах стройки: «Твое, Борис Тимофеевич, появление может ускорить ввод мощности производства М-8, а это так надо, его в Госметаллургкомитете СССР ждут!» И предложил мне приехать в Москву и познакомиться с институтом, с Госметаллургкомитетом и его зам. председателя Костиным Владимиром Николаевичем. «Он, одновременно, председатель союзной комиссии по германию», – проинформировал далее Бейден.

Я предложил протокол нашего совещания утвердить у Костина и Бушнева Сергея Дмитриевича, зам. председателя Донецкого совнархоза.

Таким образом сложился контакт: строящийся завод по производству германия – ГИАП и Гиредмет – Донецкий совнархоз – Госметаллургкомитет79). Это позволило такой деловой тягой ускорить все дела по созданию очень важного объекта.

К работе по технологии привлекаются институты: КазНИИэнергетика, лаборатории ИОНХа УССР, где проводятся работы по циклонной плавке (Алма-Ата) и методикам определения германия в продуктах переработки сырья и самого сырья.

А дома готовим детей в школу, в 10-ю, которая находится на углу улиц Донецкой и Горького в жилом доме, временно, до окончания строительства школы №11.

И тем же временем готовим поступление нашей мамы на работу на машиносчетную станцию80) комбината, которая на малых вычислительных машинах обрабатывала бухгалтерскую документацию, а также финансовые, экономические, экологические, по технике безопасности и другие документы.

С 1 сентября 1963 года ребята пошли в школу в 6-й и 5-й классы.

Наша мама, Галина Дмитриевна, после 13-летнего перерыва 23 ноября 1963 года вышла на работу оператором вычислительных машин.

Объем капитальных вложений в строительство М-8 был внушителен, предусматривалось выполнение работ до 80 процентов общей стоимости объекта.

Мы все активно участвуем в освоении капвложений, за нами весь контроль: технический и за объемами выполненных работ с формированием формы по расчету со строителями за выполненную работу.

Наступила пора набирать персонал для подготовки его к работе и, одновременно, для сопровождения стройки по качеству работ.

По моему предложению был приглашен из Новосибирска Антонов Михаил Иванович на должность начальника цеха. Ему поручено сопровождение работ по пирометаллургическому цеху.

Руководство комбината все больше и больше возлагает на нас, Мягких и меня, ответственность за ходом дел по М-8.

В Глазов направляем приглашение Ушкало Ивану Антоновичу для работы у нас по сопровождению работ энергетического комплекса.

Стройка идет полным ходом, здание гидрометаллургического цеха заканчивается строительством, бытовки можно заселять персоналом. Мы готовимся переехать из цеха №5 на свою площадку, в свои здания.

XXXIV

Новый, 1964 год, мы встретили также традиционно, только вместо елочки елкой была сосна. Она тоже хвойная, главное, что новый год в наших надеждах – как год новых достижений.

Мы надеемся на окончание нашей стройки.

В феврале приезжает Ушкало, уже совсем, на работу к нам. По его просьбе я переговорил о работе его на Северодонецком приборостроительном заводе. Директор СПЗ Носиков Н. Н., однокашник Ушкало, отказал в приеме на работу Ивана Антоновича, мотивируя отказ отсутствием мест.

Мне не нравится поведение Ушкало: «Приехал к нам, а потом финт делает!» – думаю. Но семейная дружба делает свое дело иногда в ущерб. Я об этом финте не говорю ни Мягких, ни своим. Но сам остался недоволен. Поселили мы Ушкало дома и он долго жил у нас до получения квартиры.

Форсируем стройку, ведутся работы по строительству пирометаллургического цеха, компрессорной станции, склада кислот, складских помещений. Заканчиваются работы по гидрометаллугическому цеху, в котором размещены бытовые помещения всего завода.

Мы переезжаем в свои помещения и на месте следим за ходом работ.

Антонов курирует строительство пироцеха, остальное я и, одновременно, веду важные работы по штатному расписанию завода, переименованию завода в химико-металлургический (вместо производство М-8).

Ушкало ведет курирование по созданию электрохозяйства, Пепеляев – по монтажу механического и технологического оборудования.

Вновь прибывшему Чернопащенко Борису Михайловичу поручено вести сопровождение монтажа КИП и А81).

Я постоянно бываю в Донецком совнархозе, поддерживая связь с Бушневым, который помогает нам в размещении заказов на нестандартное оборудование, да и вообще по всем вопросам, как зам. председателя совнархоза.

По рекомендации Антонова принят на работу Кислов Вячеслав Александрович для курирования монтажа оборудования.

Для контроля за ходом строительства проводятся еженедельные оперативки с участием руководителей строительно-монтажных организаций.

В связи с переездом в Северодонецк я в два раза потерял в зарплате по сравнению с «Сибакадемпроектом», а против Глазова – в 4—5 раз.

Гала вышла на работу и ее зарплата стала серьезным дополнительным источником нашего семейного бюджета.

Связь с Н-Тагилом поддерживается перепиской с папой.

Настенька возвратилась домой, работает в том же родильном доме, что и до отъезда в Венгрию. Ее назначили на должность главной медицинской сестры. Живет на квартире, в ожидании получения своего жилья по очереди.

К нам в гости летом приезжал Василий Ильич (старший брат Галочки) и мы с ним на машине ездили в Уразово. Встреча была интересной. Мы там пробыли несколько дней и хорошо отдохнули.

Отпуск в 64-м не беру, берегу его для поездки на Кавказ в будущем году. А сейчас делаю ремонт машине.

Зигфрид сильно изменился в лучшую сторону по состоянию здоровья. Перестал отдыхать, стал хорошо кушать, поправился, словом, вошел в норму крепкого подростка.

С улучшением его аппетита была интересная сцена. В один из дней, когда еще Ушкало жил у нас, при его дежурстве по кухне Иван Антонович приготовил картофельное пюре и раздал нам его по тарелкам. Гала уже ушла в это время на работу, и мы завтракали сами. Зигфрид после первой порции попросил вторую и с этого момента, как в сказке, его аппетит восстановился и хорош он и по сегодня.

И такое бывает! Смена климата вернула нашему сыночку здоровье и он вырос очень крепким парнем. Он и сегодня крепкий мужчина, ему скоро 50 лет.

Ушкало получил квартиру, привез свою семью, которая и сегодня проживает в Северодонецке.

Антонов тоже перевез свою семью, получил квартиру и осваивается в Северодонецке.

Весной, внезапно, ко мне на квартиру из Глазова приехал Горбунов Михаил Николаевич и предложил свои услуги на работу. Я мало его знал по п/я 38, организовал ему встречу с Мягких и после обсуждения ему была предложена работа зам. начальника гидрометаллургического цеха.

Вскоре Горбунов стал нашим сотрудником и также переехал в Северодонецк.

Мы хорошо подружились с семьей Мягких: Вера Васильевна, Саша, Геннадий Семенович (брат), Ксения Ивановна (жена брата); с семьями Чаловых, Мошковых, Филяшкиных, Писаревых, Ершовых встречаемся за праздничными столами.

Встречи проходят живо и интересно, главное, в них песни и моя гитара. Владимир Семенович прекрасно пел и мы удачно спелись с ним, помогали хорошо и все присутствующие. Мне нравятся такие встречи.

Со всеми «земляками» из Глазова и Новосибирска сложились рабочие отношения. У Антоновых мы вообще не бываем, у Ушкало – редко.

Мы с Володей всегда садились рядом, а Гала со мной. Под звуки аккордов гитары ложились на слух мелодии различных песен: «Белая акация», «Подари мне платок», «Катюша», «Пусть всегда будет солнце», «Соловьи», «Я люблю тебя, жизнь», «Лада» и другие.

Всегда песни начинались гимном под гитару «Венгерской цыганочкой»:

Стройка наша идет успешно, графики выполняются.

Вспоминается один эпизод с размещением заказа на рукавный фильтр пироцеха.

Я объехал и Донецкий совнархоз, и Укрсовнархоз, и СНХ РСФСР, и СНХ СССР82), а заказ разместить не удалось. И только с помощью зам. председателя Донецкого совнархоза Бушнева, в конце концов, заказ был размещен на Славянском котельно-механическом заводе. Очень сложный фильтр, оригинальный и велик по своей производительности.

Затем Антонов со своими помощниками следил за его изготовлением. Фильтр работает и сегодня.

Мы набираем людей, обучаем их для работы на этом производстве. Я набираю для лаборатории персонал из ПТУ №5383). Евдокия Сергеевна Ушкало отбирает девочек-лаборантов по профессиональному уровню.

Я разработал, согласовал во всех инстанциях, вплоть до совнархоза, и получил утверждение на структуру завода, в составе которого цеховые подразделения и участки на правах цехов.

Производство М-8 стало называться химико-металлургическим заводом в составе Северодонецкого химкомбината (тоже стал называться так вместо Лисичанского).

Ребята переведены в новую школу №11 возле нашего дома. Успехи в школе улучшились, они оба снова стали отличниками. Зигфрид пошел в 7-й, Евгений – в 6-й классы.

Я активно помогаю школе, меня в ней избрали председателем родительского комитета. Пока дети не закончили школу, я старательно выполнял это очень серьезное поручение. С моей помощью: оборудованием, химпринадлежностями и людьми для выполнения работ были созданы физический, химический классы и класс биологии.

Директор школы Падий Николай Абрамович доволен моей помощью. Его энергия и старания сделали нашу школу образцовой. Ему было присвоено звание «Заслуженный учитель Украины». Вскоре он был переведен зав. облоно.

Вместо него директором стал Решетняк Павел Григорьевич, проработавший в нашей школе более 30 лет.

С Падием и Решетняком у меня дружба была многие годы. Сейчас не видим друг друга: один живет в Луганске, второй – в Харькове. Память об этих толковых товарищах у меня жива.

Уже по всему чувствовалось, что мы прочно вписались в Северодонецк.

XXXV

Заканчивается строительство завода, готовятся акты рабочих комиссий о сдаче строительно-монтажных работ.

Строители устраняют недоделки.

По ряду объектов начались пуско-наладочные работы оборудования. Первая наладка компрессоров для получения сжатого воздуха, проводимая СПНУ-10 (Куперман В. Е.), идет плохо. Но надеемся поправить дело!

Структура завода действует, директор Мягких и я, как главный инженер, смело набираем персонал по штатному расписанию, формируем цеховые структуры, заводоуправление.

Устанавливаются договорные начала с Гиредметом, КазНИИэнергетикой, рядом других институтов. Мы финансируемся по пуско-наладочной смете, утвержденной в совнархозе.

И все это удается мне быстро делать! Поддержка Виктора Федоровича Гогина, Сергея Дмитриевича Бушнева, Геннадия Ивановича Вилесова и поддержка внутри завода, Владимиром Семеновичем Мягких сделали мою инициативу пробиваемой сложные преграды. «Завод будет работать, завод есть и будет на долгие годы!» – думаю.

На заводе у нас появились первичные организации: партийная, профсоюзная, комсомольская; проходят собрания, совещания, заседания.

Весной в Киеве состоялось совещание Центра по развитию германиевой промышленности. Руководил совещанием зам. председателя Госметаллургкомитета СССР Костин Владимир Николаевич. Хозяевами этого форума были Вилесов Геннадий Иванович и Шабуров Николай Петрович – начальник отдела Госплана УССР. Присутствовало порядка ста человек из различных организаций, институтов России, Украины, Казахстана. В числе присутствовавших были известные специалисты по германию – Грибов, Носовский, Эльхонес, Бейден, Тонконогий, Балфанбаев, Казанский, Скворцов, Пеллер и другие. Был на этом совещании и я.

Целью совещания был дальнейший поиск источников сырья для увеличения выпуска германия, очень нужного для развития полупроводниковой промышленности.

Тогда германий получали в количестве 1,5 – 2,0 т/год из вторичного сырья медеплавильных предприятий, алюминиевой, железорудной промышленности.

Из первичного материала – руды германий получала только Бельгия, добывая германит в Бельгийском Конго, в Африке.

Имевшаяся информация о первичном сырье в СССР называла германиеносные аргиллиты, алевролиты, лигниты и сланцевые породы ⁸⁵⁾.

В ходе совещания я получил сведения от главного геолога Дальневосточной экспедиции о наличии аргиллитов на Сахалине.

Я внес предложение о поставке аргиллитов на наш завод в Северодонецк и его активно поддержал Геннадий Иванович Вилесов, как зам. председателя Укрсовнархоза. «Надо поддержать предложение Бориса Тимофеевича. Украина примет всё от нее зависящее, чтобы германий был получен. Завод есть, есть люди на нем, есть специалисты. Это стоящее дело!» – сказал Геннадий Иванович.

Костин Владимир Николаевич поручил мне, Носовскому и Эльхонес подготовить протокол совещания, в котором предусмотреть поставку аргиллитов с Сахалинугля на химико-металлургический завод в Северодонецке.

Протокол готовил я и все мои предложения вошли в него, утвердили протокол на уровнях Госметаллургкомитета (Костин); Госплана СССР (Перцев); Госплана Украины; Укрсовнархоза (Вилесов); Донецкого совнархоза (Бушнев). Всего было пять утверждающих подписей.

Очень авторитетный протокол, он стал программным документом развития германиевой промышленности СССР.

Тогда, казалось, все просто: протокол, ну и что ж!

А с позиций времени, прошедшего с того периода, констатирую: «Это было очень важным событием, так как количество производимого германия возросло до 5—6—7 и даже до 10 раз против уровня 1964 года!»

Мне, принявшему немало горя с поисками сырья в отходах после сжигания углей и не получившему положительного результата, открывалась перспектива обеспечения завода богатым по содержанию германия сырьем.

На реплику Грибова в мой адрес: «Это авантюра!» Я ответил: «Это будущее германия в СССР!»

И я потом оказался прав. Проблема германия была решена.

Эту важнейшую информацию я привез домой. Утвержденный протокол по-разному был встречен: «Смело, опасно, а как перерабатывать, а затраты, как перевозить?!» И другие вопросы ставились передо мной.

Я был знаком с подобного рода трудностями при проектировании в «Сибакадемпроекте». И меня только радовало, что мне придется подобное решать практически.

Октябрьский Пленум ЦК КПСС 1964 года освободил Никиту Сергеевича Хрущева от всех государственных должностей в СССР. Первым секретарем ЦК КПСС стал Леонид Ильич Брежнев.

Снова ожидаем большие перемены, которые обязательно скажутся и на наших делах, и на нашей жизни.

В связи с 60-летием со дня рождения папы я еду в Н-Тагил. Мы, дети, поздравили папу с 60-летним юбилеем.

Живет он хорошо, переоформил пенсию инвалидную на трудовую, но она все равно маленькая.

«Надо помогать!» – решаю. И посылал регулярно, ежемесячно, ему переводы.

Общение с Настенькой: живет на квартире, общается с папой сдержанно, с Сергеем, его семьей, особенно с девочками, хорошо.

К ней в гости приехал Николай Тимофеевич Несоленихин, ее сослуживец по Венгрии. Он развелся с женой, которая жила с сыном в Оренбургской области, и допустила ему измену.

Так вот, он уговаривает Настю выйти за него замуж. Коля обращается к папе, он отказал ему: «Это она решает!» Он обратился ко мне: «Борис Тимофеевич, я ее знаю давно, мы вместе служили в Венгрии, помогите!» – просил меня тогда Коля. Ему – 30, Насте – 39. «А как возраст?» – спрашиваю. «К ней возраст не пристает!» – продолжает меня обрабатывать Коля. «А что ты умеешь делать?» «Я техник-строитель, уже работаю на заводе железобетонных изделий».

На мои вопросы о Коле Настенька отвечала уклончиво и со свойственной ей резкостью. Моя попытка не удалась и на повторный вопрос Коли я ему сказал: «Работай сам, это твое и ее дело!» «Хорошо!» – соглашается он.

А затем прошло время и они образовали семью. Настенька стала Несоленихина Анастасия Тимофеевна.

Смена руководства в стране привела и к смене системы управления народным хозяйством. Были ликвидированы советы народного хозяйства всех уровней и снова созданы министерства и ведомства. Управление народным хозяйством централизовано.

Что касается нашего завода, то мы, будучи в составе Северодонецкого химкомбината, вошли в состав Министерства химической промышленности Украины.

По всем признакам мы должны быть отделены от химкомбината и войти в состав Министерства цветной металлургии СССР.

В 1965 году закончено строительство завода. Мягких и я, как директор и главный инженер, принимаем меры по окончанию комплектования завода кадрами, поиску источников сырья, наладке вводимых в работу установок, агрегатов, системы жизнеобеспечения (вода, отопление, газоснабжение, химикаты, уголь для плавки, электроснабжение и др.). Начальники цехов и участков готовят персонал к работе.

В КазНИИэнергетике проводятся опытные плавки всех видов сырья, содержащего германий. Лисичанская зола с низким содержанием германия не дает ожидаемого результата. Сложилась напряженная обстановка с сырьем.

Руководство химкомбината и химической промышленности в интересах поиска сырья в других отраслях, вместо золы углей донецких шахт, предлагает выделить химико-металлургический завод из состава химического комбината и подчинить его Министерству цветной металлургии СССР, где образовался уже Главк редкометаллической промышленности – Главтитанредмет.

Начальником Главка назначен Бородай Василий Васильевич, главным инженером Шабуров Николай Петрович. Костин стал заместителем министра цветной металлургии.

Те же, знакомые люди, ранее работавшие в системе совнархозов. «Им решать судьбу завода!» – думаю я. И я начал искать, после уже новых подходов, точки соприкосновения с этими людьми.

Геннадий Иванович Вилесов, Бушнев Сергей Дмитриевич, Гогин Виктор Федорович все настойчивее поддерживают инициативу завода о выделении его из состава химкомбината в систему Минцветмета СССР.

Мы приступили к пуско-наладочным работам с использованием золы Северодонецкой ТЭЦ (так стала называться Лисичанская ТЭЦ).

Заводоуправление химико-металлургического завода укомплектовано в составе: Мягких Владимир Семенович – директор; Пергунов Борис Тимофеевич – главный инженер; Чернопащенко Борис Михайлович – зам. главного инженера по КИП и А; Пепеляев Борис Иванович – главный механик; Ушкало Иван Антонович – главный энергетик; Захарюгин Владимир Ильич – начальник производственно-технического отдела; Захарченко Борис Павлович – начальник планово-производственного отдела; Иванченко Валентин Данилович – главный бухгалтер; Сергеев Александр Викторович – начальник отдела снабжения; Мартемьянов Александр Михайлович – начальник отдела кадров и первого отдела; Мироненко Николай Лукич – старший инженер по технике безопасности; Разумный Алексей Иванович – начальник административно-хозяйственного отдела и юрбюро.

Заводоуправление разместилось в здании бывшего стройуправления, а ему взамен мы профинансировали строительство здания на другой промплощадке, за пределами нашей.

Производственные структуры были укомплектованы руководством в составе: Антонов Михаил Иванович – начальник пирометаллургического цеха; Бараней Виталий Никитович – зам. начальника пирометаллургического цеха; Головнев Илья Емельянович – механик пирометаллургического цеха; Куценко Юрий Григорьевич – энергетик того же цеха; Горбунов Михаил Николаевич – начальник гидрометаллургического цеха; Донец Владимир Зиновьевич – зам. начальника того же цеха; Ершов Василий Иванович – механик того же цеха; Рекунов Юрий Никанорович – энергетик того же цеха; Харлампиев Иван Григорьевич – начальник центральной заводской лаборатории и ОТК; Трихлеб Владимир Яковлевич – механик транспортного участка.

Секретарем партийной организации был избран Харлампиев Иван Григорьевич, председателем завкома профсоюза – Осмаков Леонид Федорович.

Под руководством этой группы людей коллектив завода проводил пуск завода, освоение его производственной мощности.

С течением времени и обстоятельств происходила смена руководителей и структуры управления.

В моей семье тоже идет рост деловой активности: ребята учатся успешно в 8-м и 7-м классах, они уже довольно взрослые ребята. Галина Дмитриевна прочно вписалась в работу по обслуживанию вычислительных машин.

Прошедшим летом мы на своей машине совершили путешествие на Кавказ. Очень интересный маршрут мы освоили: Северодонецк – Луганск – Лутугино – Красный Луч – Ростов – Новороссийск – Геленджик – Архипо-Осиповка – Джубга – Туапсе – Сочи – Гагра – озеро Рица и обратно.

Отдых наш в основном проходил в Джубге, там на берегу хороший пляж и хорошие условия для обеспечения.

Нашим домом была наша машина. Мы очень здорово использовали пляж, а он там, не то, что в Сочи, широкий, просторный и уютный.

Дети по-настоящему освоили море, плавали, много купались, мы с Галой тоже «отвели душу» морскими благами. Готовили еду прямо у машины, у нас все для этого было. Такого отдыха, как в Джубге, я больше не помню. Что-то было, но другим!

По возвращении домой я увидел, что коллектив завода продолжал работу по освоению полученного в его руки завода. «Значит есть интерес быстрого освоения, получить план по товару и иметь достижения!» – так у меня сложилось впечатление о работе после отпуска.

Новый год, 1966-й, мы встретили в коллективе завода. Было много людей. Наш коллектив стал большим. Наблюдая за присутствующими, я думал: «Как сильно судьба этих людей зависит от моего умения, моего желания. Я должен „зажечь“ каждого из них „огнем“ успеха в нашем деле, сделать их жизнь интересной, сделать их специалистами нового дела, так нужного Родине!»

Новогодний вечер 31 декабря 1965 года по встрече 1966 года прошел прекрасно. Особенно в памяти песни, танцы, шутки, смех людей, вступающих в новую жизнь, в жизнь в составе уже оформившегося коллектива химико-металлургического завода.

Я очень доволен. Битва за серьезное начало в новом деле выиграна! Завод построен и сдан в пуско-наладку.

XXXVI

Мне не приходилось с таким трудом проводить пусковую работу в таких тяжелых условиях, как сложились при пуске химико-металлургического завода в Северодонецке. Главная трудность – отсутствие сырья, гарантирующего получение готового продукта, германиевого концентрата, предусмотренного проектом.

На заводе полным ходом идет пуско-наладка с использованием золы Северодонецкой ТЭЦ, получаемой после сжигания углей шахт треста «Лисичанскуголь». Содержание германия в золе в 3—4 раза ниже проектного. Проплав такой золы дает очень низкое содержание германия в возгонах, из которых невозможно получить конечный продукт.

По моей инициативе и мной лично подготовлены и оформлены документы Министерства химической промышленности УССР, Министерства цветной металлургии СССР и Совета Министров СССР о выделении завода из состава Северодонецкого химкомбината.

И в соответствии с распоряжением Совета Министров СССР завод был выделен из состава химкомбината в марте 1966 года.

Вскоре, по мною подготовленному документу, Совет Министров Украины присвоил нашему заводу имя: «Северодонецкий химико-металлургический завод».

С июня 1966 года приказом Главтитанредмет86) назначены директором СХМЗ Мягких Владимир Семенович и главным инженером Пергунов Борис Тимофеевич. Теперь мы полностью отошли от комбината на самостоятельный уровень развития.

Это важное событие стало источником обеспечения сырьем, проведения целого комплекса научно-исследовательских работ по технологии получения германия из первичного сырья – из аргиллитов, наращивания мощностей производства.

По ранее принятому решению зам. министра Костина с моим участием подготовлены, согласованы документы по поставке аргиллитов на наш завод.

Мы принимаем меры по подготовке их разгрузки. Изучены подъездные пути, определено место для разгрузки. Это очень важная деталь, которая определила надежность поставки сырья.

Разработано задание на проектирование склада аргиллитов и Гиредмет по этому заданию срочно проектирует механизированный склад с отдельным железнодорожным тупиком и портальным краном.

И все эти работы ведутся под моим постоянным контролем и моим непосредственном участии в разработке и проведении организационно-технических мероприятий.

В ноябре 1966 года первый корабль из порта Корсаков (Сахалин) привез в порт Жданов (Украина) первую партию аргиллитов весом 5000 тонн, а из порта Жданов груз поступал в тупик нашего завода, и думпкары (вагоны) освобождались прямой выгрузкой «вручную» на землю в районе компрессорной станции.

На выгрузку были направлены все рабочие и ИТР. Начальники цехов на разгрузке выполняют роль бригадиров. Лопата, отбойный молоток – средства для разгрузки. Бульдозер – средство для создания гурта (в виде горы).

Директор сидит в кабинете, поддерживает связь с «внешним миром» (станции железнодорожные, порт и др.) Я, как «диспетчер», непосредственно руковожу разгрузкой.

Радости моей нет предела. Я, судя по содержанию германия в аргиллитах, уже видел качество возгонов (продукт после плавки) и конечный продукт – германиевый концентрат. И мои предвидения оправдались.

Из бухты Тетюхе (Дальний восток) с 1930 года возят цинковый концентрат по морю. Даже в годы войны поставка этого сырья продолжалась в Константиновку Донецкой области. Этот аналог был главным аргументом при моей защите в высших инстанциях маршрута перевозки аргиллитов по Индийскому океану, через Суэцкий канал и в наши порты – Жданов или Новороссийск.

Такая подробность об этом не случайна. Инициатива, да если она подкреплена логикой, определяет успех любого дела, даже самого рискованного и сложного.

А переработку такого сырья, я был уверен, мы освоим, для чего в комплексе НИР87) работало на заводе 12 научно-исследовательских институтов России, Украины, Казахстана и Прибалтики.

Затраты на науку составляли до 5 процентов себестоимости германия в концентрате.

Поддержка была со стороны ряда руководителей ведомств страны: Минцветмета (Костин); Госплана СССР (Перцев); Минморфлота СССР, Минуглепрома СССР, Госгортехнадзора и ряда других.

От науки сильную поддержку моей инициативе оказывали академик Николай Петрович Сажин, доктор технических наук, заслуженный деятель науки и техники РСФСР профессор Иван Васильевич Шманенков, доктор технических наук, член-корреспондент академии наук СССР Борис Андреевич Сахаров, доктор технических наук Эллин Петрович Бочкарев, кандидат технических наук Наталия Матвеевна Эльхонес, кандидаты технических наук Юрий Иванович Скворцов, Азик Вульфович Тонконогий и другие.

Но были и противники, хотя их противность не всегда можно было и прочитать: Грибов, Шабуров, Епихин, да и сам Ломако, которые нет-нет да и ставили завод и, соответственно, нас, руководителей, в «тупики», которые разрешались с трудом, и только логикой и под давлением развивающегося успеха, резкого увеличения производства германия со сравнительно низкой себестоимостью.

Были роптания и дома, на заводе, опасаясь за себя, ради того, чтобы защититься в случае неудач.

К таким, к сожалению, относились и мои «земляки» Антонов и Ушкало, Харлампиев, Захарченко, которые сетовали: «А где технология, а как с себестоимостью, а надо ли было привозить без эксперимента, что с нами будет, если не получится?!»

На все эти сомнения и скептические реплики я отвечал твердо: «Все получится, для этого мы все есть и у нас всё есть!»

Но в этой «полемике» сомнений я узревал слабость одних и приверженность делу у других. Захарюгин, Окрошидзе, Павлюткин, Копыльченко, Донец, Ковалевский, Каут, Гавриш, Кислов, Бараней верили в успех дела, хотя и по-разному, и в разное время.

Мы с директором, вдвоем, обсуждали такие ситуации. Я его просил об одном: «Не мешать мне в производстве и в кадрах, если возникнет необходимость в перестановках. Нужно повышать требовательность, долой ложную доброту, так как требовательность и есть доброта, ибо она определяет успех, так как остальное всё есть!»

После разгрузки аргиллитов я очень спокойно предупредил руководителей о недопустимости простоев по вине персонала, о культуре производства, строгости учета нашего продукта.

После продуманной системы подачи сырья в технологию, доработки технологических инструкций, инструкций по технике безопасности, правил обращения с сопутствующими материалами (нитрон, кислоты, известь и др.), я дал указание: по разработанному графику приступить к переработке аргиллитов.

Надо вспомнить и о наших семейных делах: так занят производством, что порой и о себе забывал; в квартире стояло два телефонных аппарата; вынужден был на работу звонить или слушать доклады о ходе дел и по ночам.

Трудно было, а мне нравилась эта трудность. Интересно было, мне 42, в расцвете сил, энергия била «ключом»!

Источником дальнейшего вдохновения стали факты создания первого в СССР германиевого завода, получение оригинального для переработки сырья, решение государственной комиссии о приеме завода в эксплуатацию.

Вот в таком отличном настроении мы провели отпуск: Галина Дмитриевна, я и наши дети.

По маршруту Северодонецк – Запорожье – Симферополь – Ялта – Алупка – Южный берег Крыма – Севастополь – Днепропетровск – Москва и обратно было совершено это интересное путешествие.

Посещение исторических памяток: Сапун-горы, Воронцовский дворец, Бахчисарай, Артек и другие произвели сильное впечатление не только детям, но и нам.

После приезда и осмотра той, аристократической части Крыма, мы переехали на Евпаторийское побережье: Евпатория, Саки и, наконец, Николаевка.

Захолустное местечко, но со спокойным, немноголюдным пляжем, море рядом, прямо слышны удары волн о берег из машины. Загораем, отдыхаем и много-много плаваем.

Наши ребята уже вполне взрослые отроки, уже, под руководством мамы, давно овладевшие мастерством плавания, преодолевают дистанции далеко за буйки.

Припомнилась одна симпатичная история с рыбой. На берегу, недалеко от нас, стояла рыболовецкая бригада, сетями ловившая рыбу. Я пошел в ту бригаду и купил большую рыбу паламиду (разновидность ставриды) и наша мама приготовила из нее уху. «Та уха из паламиды была вкуснее ухи из той глазовской щуки!» – вспоминает Галина Дмитриевна.

С нами в дороге и на отдыхе моя любимая гитара и мы продолжаем совершенствовать наше песенное мастерство.

К сожалению, мы прекратили музыкальное образование еще в Новосибирске из-за здоровья Зигфрида, при отъезде продали пианино и две скрипки. Но взамен мы с мамой домашним воспитанием овладения песней добились увлечения ребятами этого искусства.

Оба прекрасно поют, у обоих есть гитары. На гитаре преуспевает Зигфрид, владеет нотной грамотой. Евгений прекрасно поет, да не то слово: его исполнение романсов отличается тончайшим мелодичным исполнением в баритонном звучании.

Мы разучили старинный цыганский романс:

А такая русская народная песня в исполнении Зигфрида и сегодня тревожит слух силой его голоса.

У нас уже с годами сложилась технология путешествий: сначала объезжать изучаемый район, а затем отдыхать.

Так было и на сей раз. Николаевка хорошо нас оздоровила: и море, и купание в нем, и здоровый морской воздух, рядом степь крымская, богатая степным свежим воздухом. Все это в купе было для нас так нужно, так как впереди нас ждали тяжелые, но нужные нагрузки.

Ребятам уже: Зигфриду – 15, Жене – 14 лет. Они прекрасно понимают, что впереди 9-й и 8-й классы, что надо хорошо учиться, чтобы претендовать для поступления в вуз.

Отдых в Николаевке закончился и мы едем в Москву по трассе Симферополь – Москва.

Запорожье – Днепропетровск – Харьков – Белгород – за один день преодолели такую дистанцию. Где-то под Курском делаем ночлег с полной выкладкой, т.е. с ужином и сном в машине. Мы хорошо отдохнули, а завтра – вперед!

Вот и Москва, останавливаемся в мотеле «Варшава», сдаем машину в ремонт, а сами едем в Москву городским транспортом.

В семью Петра Макаровича едем по новому адресу, они живут прямо у Ново-Девичьего кладбища, на углу улицы Пироговской. Тети Поли и Пети в живых уже нет. Домна Ивановна, Люда, Нина и Зигфрид каждый в своих делах: Людмила уже работает, у нее своя семья; Нина тоже работает, Зигфрид учится в институте. Домна Ивановна на пенсии.

При наблюдении за ними при нашей встрече у меня возникли новые размышления о роли личности в семье: «Был Петя, в семье все „кипело“, шумело, развивалось, дышало добром и весельем. Не стало его и как-то все стало серым, скучным и не интересным. Или грусть за ним, „душила“ интерес к жизни?!»

В последующие годы мы все реже стали встречаться, хотя в Москве я бывал и бываю до сих пор довольно часто. «Не стало его, Пети, моего незабываемого друга, и я потерял интерес в контакте с его наследниками!»

Такое мнение у меня о роли личности в семье, о роли главы семейства: «Глава в семье должен быть, иначе все будет плохо!»

Мы возвратились в мотель, переночевали и утром следующего дня выехали домой. По уже «накатанной» опытом дороге мы через сутки возвратились в Северодонецк.

После получения первой партии нашего продукта из аргиллитов я с небольшой пробой его поехал в Москву для показа всем, кто принимал участие в решении вопросов обеспечения завода сырьем.

Костин Владимир Николаевич: «Так это же двуокись германия, Борис Тимофеевич, мы такой продукт с Николаем Петровичем получили в 1941 году в Одессе в количестве 140 граммов с очень длинной очисткой промпродуктов!»

Звонок к Сажину и по его команде я еду к нему, в Гиредмет, со своей пробой концентрата.

Николай Петрович – первооткрыватель германия еще в 1941 году перед войной в виде двуокиси, с интересом и волнением рассматривает порошок на листе бумаги: «Так это же двуокись, Борис Тимофеевич! Ты же получил двуокись прямо из первичного сырья, это же революция в технологии получения германия! Без предварительного обогащения – это очень здорово!» – восхищался академик Сажин, рассматривая мой презент.

Он пригласил к себе своих сотрудников: Эльхонес, Скворцова и других и с восхищением показал им привезенную пробу.

Они, сотрудники, знали о результатах опробования аргиллитов, но привезенный натуральный продукт все равно всех интересовал.

«Наташа, все работы, связанные с получением германия из первичного сырья (он имел в виду аргиллиты, алевролиты, лигниты, сланцы и др.) должны проводиться под научным руководством Пергунова, готовьте его на соискание ученой степени!» – делает такой мощный реверанс в мою сторону великий ученый по редким металлам академик Сажин Николай Петрович.

На этой, неожиданной для меня, ноте закончилась эта встреча.

Я стал соискателем ученой степени. Появилась у меня новая, сложная работа, которую я вынужден делать уже будучи главным инженером, а раньше не получалось.

Получили план производства на 1967 год, предусматривающий выход СХМЗ из планово-убыточного предпрятия в прибыльное со списанием всех кредитов по пусковой смете.

Поставка аргиллитов из опытной превл\ратилась в плановую, а германий в виде концентрата из аргиллитов стал номенклатурой Госплана СССР и стоял отдельной строчкой в народнохозяйственном плане СССР на год и пятилетие.

Материально, как и все сотрудники завода, я сильно окреп. Повышены оклады, выплачивается премия, выплачиваются вознаграждения за новаторство, экономию энергоресурсов и др.

Товарищеские встречи по праздникам, у Мягких, продолжаются и доставляют приятное удовольствие: песни шутки, смех. Отдыхали единомышленники, верные товарищи по общему делу и, по-моему, это было очень приятным да и нужным делом.

К каждой такой встрече Владимир Семенович приходил с новой песней, вот, например, «Лада»:

С Н-Тагилом, папой и Настенькой идет переписка. Коля и Настя осваивают новое для себя явление – семейная жизнь. Зигфрид и Зина также в натянутых отношениях. Девочки учатся в школе.

Со стороны хулиганствующих элементов в школе и на улице к моим ребятам делаются попытки запугивания, террора ради подчинения. Посоветовавшись с директором школы и дома, я решил, что на террор надо отвечать тем же.

Мы с ребятами провели подготовку к отражению нападок. После нескольких избиений зарвавшегося хамья мы почувствовали, что хамье боится нас.

Позже Зигфрид был командиром комсомольского оперотряда города и достаточно узнал о преступном мире. Научился принимать меры. А меры были жесткими.

Сила моих ребят пригодилась им, они могли и останавливать тех, кто пытается к ним применить насилие.

Параллельно они оба посещают занятия в стрелковом клубе «Спартак», участвуют в соревнованиях (городских и областных) и получили высокие разряды (I и II) по стрельбе из пистолета.

Галина Дмитриевна, наша мама, уверенно чувствует себя на работе и спокойно справляется со своими мальчиками.

А нас трое, достаточно взрослых и не простых мальчиков. И она легко справляется с нами. Спасибо тебе, мама!

В Уразово тоже шли дела нормально: Дмитрий Иванович и Ольга Игнатьевна чувствуют себя хорошо, семья Мити развивается, Таня и Зина с нами в постоянном контакте.

Зина живет в Северодонецке, она уже замужем, у нее двое детей. Вася Тарануха, ее муж, поддерживает с нами дружеские отношения. Семьей они иногда бывают у нас. Они благодарны нам за наше участие в их свадьбе еще в 1963 году.

Новый год, 1967-й, мы встречаем очень хорошо. За три года трудного пути по освоению жизни в Северодонецке прошли не даром. Мы достигли высоких результатов и прочно укрепились и материально, и морально.

XXXVII

С первых дней нового, 1967, года завод начал поставку своей продукции потребителям. Это было очень важно!

Но, к сожалению, в течение пускового периода 1966 года выявилось несоответствие некоторых руководителей.

Начальник пирометаллургического цеха Антонов очень плохо руководил своим персоналом. Занимаясь пуско-наладкой, он упустил трудовую и производственную дисциплину в коллективе, люди были не озадачены текущими и перспективными делами. Начальник цеха мог целыми часами находиться у какого-нибудь агрегата, а люди в это время быть не загруженными и просто сидеть без дела. Такое отношение к дисциплине привело к простоям оборудования, плохой его наладке, к плохому ремонту, пререканиям с руководителями участков и смен.

Заместители Антонова также потеряли чувство ответственности за свою работу.

Сложилась ситуация «самотека» в цехе, приведшая к упущению в работе.

Мои неоднократные напоминания: «Михаил Иванович, займись людьми!» не пробуждали необходимой реакции на улучшение руководства.

Я вспомнил разговор со Свечниковым еще в Новосибирске на тему: «За что сняли Антонова с должности начальника цеха?» Свечников, работавший тогда главным инженером п/я 80, сказал: «Он хороший специалист, но руководить цехом не может, отсутствует у него организационная смелость, мнется, стесняется, не хочет выглядеть плохим!»

При слушании моей информации в Главке о ходе еще в прошлом году пуско-наладки руководство Главка и представители бригад пусконаладчиков Гиредмета и КазНИИэнергетики твердо требовали усиления руководства пирометаллургическим цехом. Руководитель бригада Наумов прямо сказал: «В этом цехе нет порядка, потому он и простаивает, там нет элементарной дисциплины!»

Мне трудно было защититься, надо мной повис «дамоклов меч!»

Дома, на заводе, после разговора с директором при сдержанном поведении и просьбой «поработать» с Антоновым, я пригласил его к себе.

«Из-за твоей плохой работы меня нужно снимать с должности. Если меня снимут, так вы же без меня подохните с голоду! Ты это понимаешь, Миша? Я тебе предлагаю перейти в мое подчинение и работать главным технологом, где не нужно будет общаться с людьми!» – жестко, но по-человечески я говорю ему.

«Тебя, Борис Тимофеевич, снимать нельзя, дело провалится, а я также не согласен уходить из цеха!» «Ты заставляешь меня снять тебя, ты это понимаешь?» Он на такой взрывной вопрос отвечать отказался, сидел молча! Я ему тогда сказал: «Если будет еще хотя бы один простой, и по нему не будет принято организационных мер по наказанию виновников, я приму меры к тебе!» Мы расстались с неоконченным решением вопроса.

Я установил самый пристальный контроль за работой цеха: всё есть: и сырье, и люди, и материально-техническое обеспечение!

В цехе постоянно «сидят» начальник ПТО Захарюгин, зам. главного инженера Чернопащенко, главный механик Пепеляев, главный энергетик Ушкало. А из цеха идут противодействия: «Зачем такое внимание и сами справимся!» А порядка нет, полный хаос исполнительности, качества работы.

«Только он, только Антонов мешает в работе», – твердят мне и парторг, и председатель завкома.

Вся система в апогее, в кульминации! Я должен решать! Иначе моя затяжка будет мешать выполнению государственного плана.

И вот 31 декабря 1966 года, при моем запрете покидать цех в случае простоя, мне уже ночью звонит начальник смены и докладывает: «Борис Тимофеевич, мы стоим!» «Антонов знает об этом?» «Да!»

Я звоню ему домой: «В чем дело?» «Борис Тимофеевич, у меня праздничный новогодний стол!» – отвечает. «Михаил Иванович, если 2 января в 8.00 циклонная плавка будет стоять, я сниму тебя с работы!» И положил трубку.

До утра 2 января мне никто ничего не докладывал. Я думал, что цех работает. Но, увы! Он стоял, плавка не работала, хотя уже шло выполнение плана и я должен докладывать, как мы начали новый год.

Я приехал на завод рано, у меня уже была на обслуживании машина, и увидел беспредел в работе цеха!

Дал указание начальнику смены передать Михаилу Ивановичу, чтобы по прибытии на работу сразу явился ко мне. А сам думал: «Он думает, что дружба наша остановит меня от рокового решения, да он что не понимает, что ли?!»

«С новым годом, Борис Тимофеевич!» – приветствует меня Антонов. Я встал из-за стола, подошел к нему, крепко пожал руку и сел на свое место.

Мы молчали, долго. Потом я: «Или ты останешься со мной, или я сейчас же готовлю приказ о снятии тебя! Пиши заявление об освобождении тебя по собственному желанию или по состоянию здоровья!»

Он писать заявление отказался: «Я буду работать на своем месте до выхода приказа», – сказал он. Мы расстались.

Приказ был подготовлен, и в 9.00 у директора я, парторг, председатель завкома и начальник отдела кадров (Захарченко, Осмаков и Мартемьянов) рассматриваем вопрос о снятии Антонова и назначении нового начальника цеха.

Все в один голос: «Снять Антонова, иначе будет плохо!» «А кого назначить?» – все ко мне. Мое предложение о назначении Баранея не получило поддержки.

«Рано, слаб, как руководитель, а в цехе нужен сильный организатор!» – все в один голос, в том числе и директор.

Я молчу. Осмаков: «Борис Тимофеевич, я предлагаю назначить начальником цеха Шевченко Петра Иосифовича, он работает мастером по ремонту электрооборудования в цехе Антонова!»

«Да вы, что с ума сошли, что ли?! – я резко возразил. «Это самый сложный цех не только у нас, но и на площадке комбината, а по технологии нет равных ему и в Союзе!» – продолжал я. Цех, действительно, был сложным, уж я-то знал, какие цехи в Минсредмаше. «Я же бывший проектировщик!»

Все молчат. «Бараней, и Каут замом! – настаиваю я. – Я Баранея подтяну, думаю, что он тоже поймет важность дисциплины!»

Захарченко и Осмаков, уже оба, требуют от директора назначения Шевченко.

Директор Мягких всегда, в отличие от меня, поддерживал общественные организации, даже боялся их. У него уже наблюдается увлечение алкоголем.

Я подумал: «Боится что ли вот этих негодяев, ни черта не знают, а требовать могут!»

Да, партийная власть тогда была сильна: «Формировать мнение и обо мне тоже могут и докладывать в свои инстанции!»

После этого требования директор дал указание начальнику отдела кадров оформить приказ в редакции главного инженера о снятии Антонова и приказ о назначении Шевченко.

Я, сидя в своем кабинете, думал: «Ради интересов дела жертвую близким мне человеком, а получаю что-то не понятное!»

«Можно!» – слышу. Я молча кивнул. Осмаков: «Борис Тимофеевич, вы не возмущайтесь моим настойчивым предложением, ведь все рабочие говорят о том, что в цехе нет порядка, а Шевченко порядок наведет. Я даю головку «на отрез!». «Не нужен мне твой «отрез», разговор окончен и ты оставь меня, ты свободен!»

Осмаков ушел, а я остался в раздумье.

Мартемьянов принес два проекта приказов: о снятии Антонова я завизировал сразу, а о назначении воздержался и вызвал Шевченко к себе.

Мартемьянов: «Борис Тимофеевич, что делать дальше?» «Получи подпись директора и ознакомь Антонова с приказом, а потом ко мне!» Мартемьянов ушел.

Вошел Шевченко. Стройный красивый молодой человек 32—35 лет. «Борис Тимофеевич, я знаю, зачем» – скромно говорит. «Садитесь», – сухо пригласил я его. «Расскажи что-нибудь о себе, что ты умеешь делать?! – вопрошаю к нему. «Я – техник, работал электриком на комбинате, у вас – мастер-электрик». «Мало, что и говорить!» – у мня в голове.

Я изложил суть его задачи на ближайший период: дисциплина, порядок. «В технологию вмешиваться не надо, это за мной, я найду, кому этим заниматься, ваш цех будет курировать Антонов, как зам. начальника ПТО». «Хорошо!» – согласился Шевченко.

Мы расстались на короткой, но ясной ноте.

В приказе ставлю добавку и.о. (исполняющий обязанности) и визирую приказ.

Мартемьянов оформил оба приказа, и Шевченко приступил к своей новой работе после его представления мной на совещании ИТР цеха. Это было утром, я со своими специалистами пришел на оперативку цеха и представил Шевченко, как начальника цеха.

Он сразу же при мне дал хорошее направление ИТР цеха: дисциплина, порядок и предупредил, что нарушение его установок наказуемо, а все указания будут оформляться Баранеем в журнале распоряжений.

Я пригласил Антонова и предложил ему должность зам. начальника производственно-технического отдела, а заниматься ему поручаю технологией и, в частности, курированием, пока, пироцеха. Он согласился, не высказав ни возмущения, ни возражения. Тут же было определено ему рабочее место в ПТО.

Я пригласил Захарюгина, сообщил ему об этом решении и представил ему Антонова, как его зама.

Эта мера с перестановкой преобразила площадку предприятия: никто не болтается, все при деле, не сидят у рабочих мест.

«Видимо, руководители приняли меры для повышения производственной дисциплины!» – констатирую свои наблюдения таким выводом.

Для усиления этой позиции я пригласил к себе всех своих главных специалистов и сообщил им, что мы вошли в систему выполнения государственного плана, всем нам нужно подтянуть себя: «Нужно ликвидировать все „хвосты“, продумать свое конкретное участие в делах цехов, а упущения будут оцениваться, как плохая работа».

«Это что – угроза, Борис Тимофеевич?! – спрашивает Пепеляев. «Это – предупреждение!» – отвечаю.

Я рассказал, как относятся, пока плохо, к нам в Главке, требуют отчетности за простои оборудования и т. д.

«Главк нам что, это меня не касается!» – дерзит Пепеляев.

«Что ты сказал, Борис Иванович? – в гневе произнес я. – Ради наведения порядка в нашем деле я пожертвовал очень сильной фигурой и мне близким человеком, и потому на „вызов“ Пепеляева скажу вам: приведите себя в порядок, ваши дела, ваши мысли, моя требовательность будет очень высокая, до крайних мер в случае нарушений и неисполнения поручений!»

«А у нас людей нет, Борис Тимофеевич, все в цехах!» – восклицает Ушкало.

«Ваши дела должны идти через начальника цеха персоналу по вашей специализации; я сторонник сильного цеха, чтобы было меньше помех в работе!» – заключил я наш встречу.

Мои предвидения и действия себя оправдали: в очень короткое время на заводе восстановились производственная дисциплина, культура производства, соблюдение правил техники безопасности и промсанитарии. Главные специалисты работают по своим должностным инструкциям, утвержденным главным инженером завода.

Дела у нас идут хорошо, мы справляемся с плановыми поставками нашего продукта на Днестровский титаномагниевый завод, на завод чистых металлов (Светловск) и на Красноярский аффинажный завод.

Показатели в работе хорошие, коллектив завода регулярно получает премии. Мы участвуем во всех видах соревнования между предприятиями, в том числе и по городу.

На фоне производственных сложностей семейные дела слегка от меня отошли в деталях.

Я много езжу в Москву, Харьков, Донецк и др.; бываю в научных организациях и учебных институтах. Мне пришлось оформить свои отношения с Алчевским горно-металлургическим институтом по сдаче кандидатского минимума по политэкономии и иностранному языку. Определился я и со сдачей кандминимума по спецглавам в Гиредмете.

Дел много, а интереса к ним не меньше. Проблемы германия, завода меня полностью поглощают. Организована техническая библиотека, для нее заказываю периодику и монографии по редкометальным дисциплинам, по технологии в основном.

Чернопащенко нашел себе более «теплое» место в Крыму и его дядя, Чернопащенко Николай Евграфович, рекомендовал его туда начальником управления по наладке системы вентиляции. «Доволен?» – спрашиваю. «Да не знаю». Я без тени сожаления подписал ему заявление. «Не выдержал нагрузки, а работа-то у него интересная была!» – про себя подумал.

Ребята закончили 9-й и 8-й классы, мы в преддверии дум о поступлении на учебу в вуз. Зигфрид в основном на отлично идет в школе, Евгений тоже не отстает. «Как хороши они у меня!» – любуюсь я своими сыночками.

На отдыхе и дома мы продолжаем дружить с гитарами и песней. И это нам удается!

Наша мама повышает свое мастерство, хорошо работает, хорошо и зарабатывает. А главное старательно ведет домашнее хозяйство. В доме все есть, все ухожены. Сама приобретает довольно серьезные вещи – гарнитуры, например, спальный, столовый, кабинетный. «Где и как?» – я даже не знаю.

Вскоре с завода уходит на комбинат Евдокия Сергеевна Ушкало. «Ей-то чего не хватает? – думаю. – Работай, да работай замом у Харлампиева. Ан, нет!»

Я уже окреп и мог легко найти замену. У меня хорошие контакты с руководством соседних предприятий, зарплата самая высокая у наших рабочих и ИТР, так что в кадрах проблемы не предполагалось.

«Да и зачем я их с далеких мест пригласил, вполне можно было бы обойтись кадрами по месту. Меньше было бы „родства“, а больше порядка!» – определил я свою позицию к «своим» специалистам.

В октябре прошло на нашем заводе Всесоюзное совещание по германию. Мне пришлось быть хозяином этого совещания: гостиницы «Северский Донец» и «Мир», общежития комбината для проживания, малый конференц-зал Дворца химиков были арендованы мной для проведения заседаний.

Все расходы по проведению этого форума оплатил завод.

Носовский, Эльхонес, Берков, Скворцов, Казанский, Матюшев, Горлов, Тонконогий, Вышенский, Балфанбаев, Кожахметов, Шманенков, Собинякова, Цаболов, представители смежных отраслей были представлены на этом совещании.

Оно продлилось три дня. Докладов было много, интересно прошли они со стенографией и изданием специального сборника докладов и рекомендаций по дальнейшему разрешению германиевой проблемы.

Мой доклад был интересен тем, что впервые в мировой практике на СХМЗ получали германий из первичного сырья (аргиллитов) и шла плановая поставка нашего продукта трем потребителям, которые весь монокристалл германия направляли в оборонку, точнее, в электронную промышленностью.

В ходе совещания у меня дома побывали Скворцов, Балфанбаев. Мне нравились эти парни. После совещания в ресторане «Северский Донец» мы провели банкет, где у меня с особым интересом прошло собеседование с Наталией Матвеевной Эльхонес о моей диссертационной работе и с Собиняковой.

Собинякова (имя и отчество не помню, а жаль!) доктор технических наук, специалист в области сырья редких металлов, правнучка Кутузова (и внешне похожа на своего великого пращура) рассказала много интересного о жизни Кутузова (о том, как его забыли на последнем этапе его жизни), родословной династии Кутузовых, затерялись Кутузовы в женских наследиях.

Интересно было и то, что через Эльхонес Николай Петрович Сажин поздравил меня с началом моей соискательской работой, трудовыми успехами завода.

Профессор, доктор Иван Васильевич Шманенков в беседе со мной нацелил мой поиск на защиту докторской диссертации. «Все для этого у вас есть, дело за вами!» – заключил он. После этого совещания почувствовал, что я сделал «прорыв» в научную элиту, в совершенствовании своего профессионального мастерства. Начинается признание моих достижений и развития популярности.

Это бесит моих оппонентов, Грибова особенно. Я не любил его бахвальства и упрекал его в этом. А он все-таки зам. начальника Главка. Он и дома бывал у меня, как гость, где опять-таки я его сильно «помял» за его нападки на завод, а значит, и на меня.

В этом году на нашем заводе побывал и начальник Главка Бородай Василий Васильевич в сопровождении начальника отдела полупроводников Главка Епихина Юрия Васильевича. Бородай на меня произвел плохое впечатление своим ограниченным подходом ко всему, о чем бы он ни говорил. «Это не Белов, не Вилесов, не Гогин, не Бушнев, это что-то другое, слабенькое!» – подумал я.

На самом деле, у меня была возможность сравнивать личности и я делал это.

Наша мама, Галина Дмитриевна, уже работник отдела автоматизированных систем управления на химкомбинате. Ей пришлось пройти практику эксплуатации счетной техники от механических машин до электронных. Дела у нее идут хорошо.

Ну а песни? Я подарил на одной из наших товарищеских встреч:

Дети оба очень ответственно ведут себя в школе: Зигфрид – в 10-м, Евгений – в 9-м. А что дальше? Как серьезна проблема с их развитием.

У меня контакты с Рубежанским филиалом Харьковского политехнического института. Стороженко Розкин, Мартыненко ведут работу на заводе по жидкостной экстракции. Стороженко мне нравится, мы сближаемся, встречаемся семьями. Интересно!

С Виталием и другими рубежанами охотимся на перепелов, а затем и на зайца. Охота на перепелов прошла отлично (правда, один раз).

А дружба с Виталием Яковлевичем, ныне профессором ХПИ, осталась в памяти и сейчас. Это было живое общение с его культурой, обаянием и, конечно, с глубокими его знаниями науки, техники. Это было то, чего мне часто не хватало с другими! Спасибо, Виталий!

XXXVIII

Работа – это очень важная часть жизни любого человека, так как она, работа, источник его жизнеобеспечения и морального, и материального.

Да, это так! Я весь вошел в нее, для меня германий стал моим детищем моей инженерной и научной практики.

А дети? Это моя жизнь, это дети моей жизненной идеологии и практики. Я ради них живу, создаю материальные ценности, насыщаю себя и их всеми благами, которые мне доступны.

Я активно работаю в школе.

Мой старший сынок Зигфрид заканчивает среднюю школу и я ориентирую себя и семью на Зигфрида. Все делать, чтобы окончание школы им было успешным. Я часто в школе, выявляю недоработки сына, дома мы вместе их рассматриваем и делаем по ним выводы.

Все идет последовательно в интересах дела.

Вместо Чернопащенко мне директор предложил Чалова Николая Павловича, семейного друга Мягких. Наше собеседование дало мне отрицательное мнение о нем.

Директор настоятельно просит моего согласия и оно состоялось.

«Николай Павлович, я тебя немного знаю, ты вяловат, на нашем заводе хорошо видна роль каждого человека, не пожалеешь, если не справишься? Ты же знаком с моими приемами требовательности, директор тебе, видимо, рассказывал?!» «Борис Тимофеевич, я, надеюсь, что справлюсь».

Я дал согласие на прием его на работу заместителем главного инженера по КИП и А. «Опять я теряю!» – беспокоит меня появление Чалова на заводе.

В течение февраля я был в Москве, где окончил факультет повышения квалификации руководящих ИТР МЦМ СССР88) при Московском институте стали и сплавов.

Курсы предусматривали подготовку ИТР на руководящие должности Министерства и образованы в соответствии Постановлению Совета Министров СССР от 1967 года.

Курсы я окончил на «5» с защитой автореферата на тему «Резервы улучшения использования основных фондов предприятия».

За время учебы мне пришлось очень часто бывать в Министерстве, а оно находилось на площади Ногина в доме 5.

Жил я в гостинице «Россия», рядом с площадью Ногина. Я использовал свободное от занятий время для снятия напряженностей между заводом и чиновниками Главка.

Там у меня произошло две встречи.

Первая – с Леной Ковшиковой, теперь Шипиловой, однокашницей по СКГМИ. «Боря, я давно о тебе слышала от Грибова, где ты и как у тебя идут дела, а теперь вот вижу тебя!» Она схватила меня за обе руки и восклицает: «Борька, а помнишь кофейные вечера в нашей комнате, ты и Володя Власов! Как ты возмужал, как ты интересен!»

Я ее остановил в восхищениях и рассказал о себе, Галочке, о ребятах. «А где Костя?» – спрашиваю. «Он также в ГСПИ-12, ГИПом; он спился, Боря. Я после окончания института работала на Камчатке и как-то проездом через Москву, случайно, встретилась с Костей; и вот мы живем вместе. Если хочешь его увидеть, поедем вечером к нам домой?!» – пригласила она меня.

Я знал Костю еще по Минсредмашу, но что Лена его жена, узнал только сейчас. Я знал и то, что Костя спился. Но в то же время Костя был талантливый ГИП – я это тоже знал. По «его» проектам было много построено и все хорошо работало.

Он доводился родственником тому самому Шипилову, потому и оказался в Москве в одном из престижных проектных институтов.

Я отказался от свидания с Костей. Не хотел говорить ни о чем. Я не любил и не люблю людей, которые не могут управлять собой, своими страстями и увлечениями.

«Не хочешь, Боря, а может быть и правильно», – подытоживает Лена.

Я и потом ее видел, и не раз, но разговоры заканчивались приветствиями. «Судьба, судьба, – глядя на нее, думал я, – в Москву дивчине захотелось. Ведь Костя и в Дзауджикау, в СКГМИ, был известен, как выпивоха».

В этом плане относительно выбора женщинами своего избранника, у меня своя точка зрения: надо беречь свое женское достоинство именно для любви, для того, кто по всем меркам будет отвечать этому чувству, порядочности, культуре, а «не хватать» первого попавшегося и по закону «хоть что-нибудь» делать связь, приносящую горе и плохое наследство».

И вторая встреча. По коридору, шагая, слышу возглас: «Пергунов, Борис Тимофеевич!» Так это же голос Белова Александра Романовича. И вот мы рядом. Он работает старшим инженером ПТО в Пензе-19, где я недавно, в 1962-м, был в командировке и не знал, что там работал Александр Романович на рядовой работе.

На мой молчаливый вопрос Александр Романович рассказал: «Да, со всех постов и всех регалий лишился Белов в Красноярске после разгрома культа личности Сталина. И я попал в свой „культ“ и по инициативе Красноярского крайкома КПСС был с треском снят с работы». «А теперь вот пришел повидаться со своими соратниками по Норильску, тут же Ильичев – главным инженер Главникелькобальта», – продолжает.

А я слушал и любовался им: «Как он все-таки велик, даже без большой должности». Он по возрасту, как мой папа. В нем чувствовалась та генеральская сила, какую я знал и ощущал, будучи еще молодым инженером. «Александр Романович, я зайду к Ильичеву, а потом Вы!». Он посмотрел на меня и дал понять мне, что от него, Ильичева, ничего в его судьбе не зависит. Все идет сверху, из партийных каналов власти.

Мы расстались, а я долго думал, какие бывали «жертвы» ради установок партии, ее вмешательства в естественный ход развития личности и производственных отношений.

В течение учебы мне удалось пробудить интерес в МЦМ и Гиредмете к нашему заводу и себе. Как-то чиновники стали лучше реагировать и доверять больше мне. Да и соискательские дела шли хорошо, накапливались научные работы под моим руководством; это очень нужно для подготовки диссертации.

Научно-исследовательские работы идут полным ходом и Наталия Матвеевна скрупулезно следит за их результатами. Она начальник единственной в Союзе германиевой лаборатории. Я в этой лаборатории «свой человек».

Эльхонес, Скворцов, Казанский, Горлов, Матюшев, Тонконогий, Вышенский, Балфанбаев «вытягивают» меня в работах по циклонной плавке аргиллитов и химической переработке возгонов с получением германиевого концентрата. Моя фамилия все чаще и чаще появляется на титульных листах отчетов, в публикациях и в заявках на изобретения.

И все эти похвальные дела мной отслеживаются в плане личного участия во всех работах, где я выступаю, как автор. Мне даром, просто так, ничего не надо. Формирование тематики научно-исследовательских работ, их планирование, редактирование задачи эксперимента, отслеживание его хода, участие в создании отчетов мной строго соблюдалось.

А защита многих заявок на изобретения чаще всего производилась мной во Всесоюзном научно-исследовательском институте государственной патентной экспертизы (ВНИИГПЭ).

На заводе идет дальнейшее освоение мощности, проводится реконструкция отдельных «узких» мест. Штатное расписание заполняется живыми людьми. На заводе работает 355 человек, в управлении – 45. Выработка на одного работающего достигает 20000 руб./год. Показатель лучший в отрасли.

Идет уже разговор с моим участием у Дешевых в Госплане УССР о характеристике Беганьского месторождения лигнитов на предмет их переработки на СХМЗ.

По плану капитального строительства идет стройка механизированного склада сырья на новой площадке, которую мне согласовал Укртеплоэнергопроект (Харьков).

Для сопровождения работ по стройке введена должность старшего инженера с подчинением главному механику. Приняли на эту должность Ионова Владимира Александровича, работавшего раньше в строительстве лет 40, а ныне пенсионер.

Приняли на работу начальником транспортного участка (на правах цеха) Шарова Владимира Николаевича, работавшего ранее начальником топливно-транспортного цеха ТЭЦ. Транспортный участок достаточно большой: грузовые автомобили до 5 штук, два автобуса, два трактора, кранов – 2, бульдозер, два легковых автомобиля, самостоятельная ремонтная база.

Пепеляев уволился. Уехал в Крым. Лукьянов тоже уволился из цеха Шевченко и уехал в «свою» Алма-Ату в КазНИИэнергетики, где он раньше, до Северодонецка, работал. Вместо Пепеляева на работу принят Андреев Виктор Яковлевич, ранее работавший механиком цеха на комбинате.

Не всем удается «вписаться» в сложный труд на СХМЗ.

Развивается сотрудничество с наукой: институт горючих ископаемых (Москва); Одесский политехнический институт; НИИХимМаш (г. Северодонецк); ГИАП (г. Северодонецк) и другие работают на заводе по договорам.

Гиредмет и КазНИИ стали головными на нашем предприятии.

Приказом по Главку от ноября 1968 года отмечалось о работе заводе следующее: «Северодонецкий ХМЗ в сжатые сроки освоил мощности по выпуску продукции из нового вида сырья, резко улучшил технико-экономические показатели, что позволило увеличить производство германиевой продукции, в том числе на экспорт, и получить значительную сверхплановую прибыль».

С марта организованы консультации для Зигфрида по математике, физике и химии для освоения программы поступления в институт.

На нашей базе отдыха (Купянское водохранилище, у села Радьковские Пески Харьковской области) на отдыхе, в отпуске, с семьей Стороженко, Виталий Яковлевич хорошо проверил Зигфрида на предмет его готовности для поступления в вуз.

Активно ведется работа с лабораториями института общей и неорганической химии Академии наук УССР по аналитической химии германия. Ведет эту работу член-корреспондент АН УССР Назаренко Василий Андреевич. Там же работает Могунов Роберт Леонидович, ранее работавший на п/я 38 (Глазов) директором техникума, в котором я преподавал технологию. Мы хорошо знакомы, дружны. Он бывает на заводе и у меня дома. Он кандидат технических наук, помогает мне по кандминимуму.

В Н-Тагиле большие перемены: у Настеньки родился сын Несоленихин Евгений Николаевич; Сергей разошелся с Зиной, оставил семью и образовал новую, пытался организовать свое проживание в Узбекистане, вернулся на Урал и с новой семьей поселился в Кировограде Свердловской области. У него родился сын Андрей.

Отпуск прошлого года мы провели в Северодонецке и получилось хорошо. Мы побывали в Уразово. Отдых был неплохим и дома, в окрестностях Северодонецка.

В этом году в связи с поступлением Зигфрида в институт отпуск тоже был домашним, так как шли консультации перед сдачей вступительных экзаменов.

Евгений, правда, в отличие от нас, на теплоходе «Адмирал Нахимов» совершил туристическую поездку по Черному морю из Ялты до Батуми и обратно.

Школу Зигфрид закончил с тремя четверками. Школьные знания плюс консультации по программе вступительных экзаменов стали предпосылкой успешной сдачи экзаменов при поступлении.

Зигфрид стал студентом первого курса Рубежанского филиала Харьковского политехнического института по специальности «Химическая технология неорганических веществ».

Ежедневно рано утром Зигфрид с 1 сентября уезжает на занятия и возвращается поздно.

Вот такую новую жизнь осваивает наша семья с появлением в ней студента.

Впервые мне пришлось присутствовать на защите кандидатской диссертации Стороженко в ХПИ. Сама процедура смотрелась внушительно: актовый зал, много людей, много сановитых ученых-химиков.

На трибуне Стороженко. Он был внешне прекрасен, хорошо подготовлен и защита прошла успешно.

Из Северодонецка были Розкин Михаил Яковлевич, Парафенко Николай Иванович и я. Мне представилась возможность попробовать себя в качестве хозяина предприятия, проводившего работу по тематике диссертации, выступить с отзывом о работе. Моя поддержка была полезна диссертанту.

А затем после защиты был банкет. Организатором банкета в ресторане была Лариса Васильевна (жена Виталия). На банкете участников было 55—60 человек, прошел он очень славно: танцы, песни, шутки – долго, до утра.

Утром Ольга Федоровна (мать Ларисы) в своем доме организовала нам завтрак. За столом было шесть человек. Кушанья были редкие по замыслу и вкусные: рыбные и мясные блюда, отличные вина, хороший кофе. Завтрак снял напряжение ночного банкета.

Мы четверо мужчин, во главе с Виталием, поехали на Северский Донец, а потом осмотрели Харьков и после обеда уехали на микроавтобусе в Северодонецк.

Проведенное время во время защиты диссертации Виталия Яковлевича Стороженко было для меня репетицией моей защиты.

XXXIX

За прошедший период с началом выполнения плана, на новом сырье, завод, его коллектив сильно изменились. За два года, 1967—68, были списаны «долги» по пусковой смете, добились высокой прибыли, рентабельность высокая, а наработка товарной продукции на одного работающего стала самой высокой в отрасли. Это позволило иметь высокую оплату труда, мы строим жилье и очередь на его получение сокращается лучше, чем у каких-либо предприятий города.

Мы занимаем классные места в соревнованиях в отрасли и по городу.

Кадры тоже меняются. Так, механик гидрометаллургического цеха Ершов Василий Иванович приглашен зам. главного механика комбината, а вместо него механиком назначен Гребенко, работавший до этого мастером по ремонту оборудования. Осмаков работает начальником отдела снабжения. Его высокая требовательность к исполнителям позволила улучшить работу по обеспечению цехов материалами.

Зигфрид закончил первый семестр на 4 и 5.

Но и была объективная причина, мне так казалось: «Плохой, слабый институт, да и неудобно его посещать, поездки утром, опоздания, а пропуски занятий, как следствие!»

Второй семестр Зигфрид закончил на 4 и 5. «Втянулся!» – думаю.

Евгений по той же технологии: консультации по тем же приемочным дисциплинам при четырех четверках в аттестате сдал вступительные экзамены на 5 и стал студентом того же факультета РФ ХПИ.

В домашней встрече с Призандом Михаилом Борисовичем, преподавателем Одесского политехнического института (ОПИ) была оценена обстановка и успехи в учебе Зигфрида.

Призанд – толковый инженер, диссертант, ведет работы на нашем заводе по оптимизации системы автоматизации циклонной плавки, производил на меня хорошее впечатление и вызвал доверие. Он подтвердил необходимость изменения вуза для Зигфрида и в самостоятельной жизни юноши в условиях общежития.

У меня в плане общежития уже была практика с братом Сергеем, еще в Глазове, и я как-то в это мало поверил, а вот в качестве вуза поверил очень. ОПИ один из крупных институтов, располагающий сильной учебной и научной базой.

Мы, дома, с участием Зигфрида наметили пути перевода его в ОПИ. Призанд взялся за организацию этого дела.

Итак, наша семья становится студенческой, да еще и со студентом, обучающимся в другом городе, которому надлежит самостоятельно балансировать свои жизненные проблемы и достижения.

Я такую стадию прошел: обучаясь во всех видах учебы и в армии, я прожил в общежитиях 11 лет. Зная о том, что очень непросто войти в такую самостоятельность, думал: «Справится ли?»

Весной я был участником Всесоюзного совещания руководящих работников МЦМ СССР. Совещание проходило три дня в Колонном зале Дома Союзов. Обставлено оно было очень организованно. Участники жили в лучших гостиницах столицы: «Россия», «Москва», «Останкино», «Бухарест» и др.

Я жил в гостинице «Россия». Даже по месту в гостинице, которое мы получали в своих главках, виден был авторитет предприятия в системе Министерства. Мне льстило, что я получил место в «России», а не где-то далеко от центра.

Докладчик Министр Ломако Петр Фадеевич подробно в достижениях и проблемах в своем докладе раскрыл сущность дел отрасли, в которых отметил успешное развитие германиевой подотрасли. А я-то знал, что «главный» германий делается у нас на СХМЗ. Я заметил на себе взоры Грибова, Епихина, Бородая, Цаболова и других.

С большой речью на совещании выступил Николай Алексеевич Костин. Он также отметил, что успехи в германиевой подотрасли позволили экспортировать германий, даже в Англию. В то время как нам продавать германий странами НАТО89) списком стратегических товаров было запрещено ранее. А с 1969 года СССР сам стал его экспортером.

Мои личные дела диссертанта идут хорошо, я сдал весь кандидатский минимум. Приступил также к изложению текстового материала диссертации.

Но случилось непоправимое горе. Николай Петрович Сажин заболел и осенью 1969 года умер и я остался, как соискатель, без его поддержки.

После обсуждения моей проблемы диссертанта моим руководителем стал кандидат технических наук Скворцов Юрий Иванович. Тема и объем диссертации определены лабораторией германия Гиредмета.

Как-то слабовато это звучало после ухода из жизни Николая Петровича. Но ничего поделать было нельзя. И диссертация формировалась на кандидатском уровне. Работа по ее оформлению пошла быстро.

А неопределенность моего контакта с ученым советом теперь уже во главе с новым его председателем Сахаровым Борисом Андреевичем, членом-корреспондентом АН СССР, доктором технических наук ярко выразилась в том, что, как соискателя, он меня не знает. Это отрицало надежность моего успеха в защите. Вдобавок, эта деталь, надежность замалчивались Эльхонес и Скворцовым. Они боялись и чего-то ждали.

А работа по оформлению диссертации шла полным ходом. Да и Главк пустил сплетню: «Пергунов защитится и уйдет!» И тоже как бы незаметно подмывали мою надежду. И ничего опять об этом я не знаю. Затаилась опасность! А я был уверен в успехе!

В конце августа мы с Зигфридом приезжаем в Одессу и под чутким руководством Призанда Зигфрид становится студентом 2-го курса ОПИ по той же специальности «Химическая технология».

Ему предоставили место в общежитии. По предложению Призанда я купил Зигфриду путевку в профилакторий института, находящегося в том же общежитии.

Руководство ОПИ, воспользовавшись тем, что я в Одессе, привлекло меня к рассмотрению тематики работ по теме «Оптимизация автоматизации циклонной плавки» и, одновременно, познакомило и с другими научно-исследовательскими работами. Было также определено мое личное авторское участие в работах ОПИ.

Пребывание в Одессе завершилось, и я 2 сентября, проводив Зигфрида на занятия, выехал на местном транспорте, в аэропорт. Билет у меня был и я в порту ожидал его регистрации на рейс Одесса – Луганск.

В зале я стоял около большого фикуса в ожидании объявления регистрации билетов. Озабоченный тем, что я сегодня оставил в Одессе дорогого мне сыночка, который впервые становится на самостоятельную пробу жизни, перебирал в памяти свои действия в годы своего начала самостоятельности.

Мимо меня проходили люди и я, наблюдая, думал: «У каждого из них, как и у меня, свои заботы, свои проблемы, и ты не грузи себя беспокойными мыслями о сыне, это так должно и быть, это неминуемо!»

В часы волнений и раздумий у меня уже давно выработалась привычка глушить их песней вслух, а если нельзя вслух, то – про себя. И я пою про себя романс на слова Тютчева:

Я встретил вас и все былое,

В отжившем сердце ожило,

В аэропорту Луганска меня встречали Галина Дмитриевна, Разумный и Коля (шофер). На «Москвиче» мы поехали домой, дорогой я рассказал Галочке о том, как устроился в Одессе Зигфрид. Показал ей нашу с ним фотографию на фоне оперного театра, в котором мы побывали с ним.

Она осталась довольна моим докладом. Вскоре мы были дома и я еще подробнее доложил нашей маме и Жене о Зигфриду и впечатлениях об Одессе, о море. Мы до поездки с Зигфридом ничего не знали об Одессе.

Евгений тоже поделился своим началом занятий, скучно ему без братика, а это было и видно: «Я хочу вместе с Зигфридом учиться!» «Хорошо, освой свое студенческое начало, а там решим», – сказал я ему.

В октябре более двух недель мы с Галой были в Одессе. Лечение правого глаза – удаление родинки на веке. В институте им. Филатова было выполнено три операции, чтобы удалить родинку, которая закрывала глаз, ухудшая зрение. Гала взята на учет, у нее там лечебная карточка.

Мы живем в гостинице «Спартак» на Дерибасовской.

Общение с Зигфридом ежедневно: они приезжает к нам в гостиницу, с нами обедает и гуляет по городу.

Мы с Галой посетили оперный театр, прослушали оперу «Аида». Одесский оперный театр один из лучших театров в мире, уступая, быть может, лишь Большому театру в Москве, да Венскому оперному театру в Австрии.

Мне лично уже к тому времени известны оперные театры страны: Большой, Мариинский (Ленинград), Новосибирский и вот Одесский.

«Аида» как одна из сильнейших опер, ставится в Одесском оперном, пожалуй, лучше, чем в каком-либо другом оперном.

Интересна была встреча в Одессе с Робертом Могуновым у него дома. Его жена Саша рада была пообщаться с нами, ее особенно интересовали сведения о Глазове. «Город моей юности!» – говорит она.

Оставив женщин дома, мы с Робертом городским транспортом добрались до причала частных катеров, где стоял собственный катер Могунова. «А теперь, дорогой гость, мы с тобой выйдем в море!» – говорит Могунов.

Я никогда не бывал в море, да еще на катере. Катер представляет собой большую лодку, с двигателем, ручным управлением, просторным помещением под тентом и снаряжен всем необходимым инвентарем на «случай»: спасательные круги, плот, багры и другое.

Я с недоверием садился в катер, но под давлением Роберта согласился на «выход» в море. Мы далеко «ушли» на катере, берег был едва виден, и начали рыбачить бычков. Долго-долго мы были в море, часов 4—5, и вечером часов в 18.00 мы «пришли» на причал. Улов был небольшим, но для нас вполне достаточным.

Дома, Саша и Галочка проявили свое мастерство кулинаров и из бычков приготовили вкусные блюда. Центральным кушаньем оказалась уха из бычков. Да, это было отменно. Бычки-то почти без костей, да к тому же еще и осенние. «Осенние бычки самые вкусные!» – сообщил за столом хозяин дома.

Саша осталась в восторге от встречи с нами – «земляками» по Глазову. А в Галочке она души не чаяла, так она ей понравилась.

Мы попрощались и уехали в свою гостиницу уже поздно, а на Дерибоне, как всегда, шло ночное гуляние, людей много, ходят, что-то жуют, «змеятники» (мелкие пивнушки) привлекают желающих захмелиться.

Роберт, при нашей встрече, показал, что он любитель спиртного и может перепивать. Поэтому я больше не мог себя заставить ответить на приглашение Саши посетить их перед отъездом.

Убедившись в хорошем исходе операции у профессора Пахомовой, сделавшей Галочке тройную операцию, мы рейсом на Як-40 прилетели домой в Северодонецк.

Дома, Евгений целых две недели сам хозяйствовал: учился, готовил себе завтраки и ужины, следил за домом. «Справился, сынок!» – отметила мама.

Днями позднее я навел справки о его делах в институте и они мне не понравились. Были и пропуски занятий: либо опоздал, либо не подготовился. «Повторяется и с этим сыночком та же история!» – беспокойно пришел к выводу. «Чего же им не хватает, чтобы работать так, как в школе? Контроля что ли? Или свобода мешает?» – мучительно переживаю за «успехи» детей.

«Да не переживай, адаптируются и все пойдет своим чередом», – резюмирует Галина Дмитриевна. Но меня такое резюме не устраивает, я озабочен и пока ищу причину.

Успехи завода в течение 1969 года ощутимы не только на предприятии, но и по Главку. Выпуск германия в концентрате увеличился против проектного в 1,5 раза, и тенденция к дальнейшему увеличению без капиталовложений сохраняется. Коллектив завода регулярно получает премии, образованы фонды социального развития.

Моя диссертационная работа заканчивается, идет подготовка материалов на предварительную защиту в лаборатории германия в Гиредмете. На заводе установилась стабильная, деловая, производственная обстановка.

Дома тоже хорошо, далеко мы ушли в своем развитии. В ожидаемом 1970 году исполнится 20 лет нашему семейству.

XL

Активно продолжаются работы с научно-исследовательскими и проектными институтами по технологическому усовершенствованию и аппаратурному оформлению переделов основных цехов.

Идет работа по комплексному использованию сырья и, в частности, извлечению галлия из сбросных растворов гидрометаллургического цеха.

Для проведения работ заключены договоры с институтом горючих ископаемых (ИГИ, Москва) и Московским институтом тонкой химической технологии им. Ломоносова (МИТХТ, Москва).

В работе по галлию принимает участие Юровский А. З., Шпирт М.Я, Резник А. М. и постоянно работающий на установке получения галлия Зекель Леня. Он в курсе дела и обстоятельно информирует меня, что позволяет мне вовремя корректировать работу на этой установке.

Бурный ход событий на предприятии подтверждается фактом перехода на 1970-й год с 1969-го более 70 мероприятий.

Со Скворцовым мы определили содержание глав моей диссертации.

Мне удалось создать группу соискателей ученой степени кандидата технических наук в составе Мягких, Окрошидзе, Харлампиева. Эта группа по моим наводкам приступила к подготовке кандидатского минимума, для чего заключен договор с Алчевским горно-металлургическим институтом.

В Одессе Зигфрид с трудом справляется с программой обучения. Главная причина в плохом его контакте с преподавателями из-за пропусков занятий. За I семестр второго курса он сдал экзамены лишь в зимние каникулы. Меня это сильно озадачивает и я посещаю Одессу, где с Призандом уточняем поведение сына. Оно не утешительно. Но поправить дело удалось.

Евгений тоже «хромает» в РФ ХПИ, но I семестр закончил вовремя.

У нас с Галиной Дмитриевной дела идут хорошо и дома, и на работе. Гала прочно и смело трудится, хорошо разбирается в технике, которую постоянно обновляют в отделе автоматизированных систем управления комбината.

Зам. министра Костин Владимир Николаевич по телефону сообщил мне о том, что по инициативе директора ДТМЗ Устинова готовится документ о подчинении СХМЗ Днепровскому титаномагниевому заводу с преобразованием последнего в Запорожский титаномагниевый комбинат.

По телефону из Гиредмета также сообщили (Эльхонес) о усиленном разговоре в Главке объединения ДТМЗ и СХМЗ. Они, гиредметовцы, обратились со своим мнением в Главк и к инструктору ЦК КПСС по цветной металлургии (по тому времени это очень высокий пост, где-то на уровне зам. или даже министра). Это мнение было блокировано существующим тогда «течением» создания объединений.

Гиредметовцы дали мне телефон Глуховцева Бориса Васильевича, ранее работавшего в Гиредмете и знавшего меня. Я позвонил ему: «Борис Васильевич, так ли это?» «Да, Минцветмет проводит такие мероприятия, на Урале в основном, а на Украине вот у вас и Запорожье», – отвечает. «Я не знаю, что там, на Урале, может быть, и надо, но у нас, где расстояние между ДТМЗ и СХМЗ 400 км. Эта идея не иначе, как „чушь“, помогите остановить эту глупость!» – выдаю с волнением свое мнение. Он закончил разговор тем, что пока это не есть решение.

Я немедленно переговорил с директором. Он, как всегда, в подобных критических случаях уходил в «тень» и ждал. На сей раз я ему предложил войти в разговор с Миславским Олегом Николаевичем (первый секретарь ГК КПУ) с просьбой войти с ходатайством в ЦК КПУ и ЦК КПСС о приостановлении готовящегося решения Министерства.

Он, директор, вяло или совсем безразлично выполнил эту работу и она не вошла в ряд хлопотов, как надо было бы. Я оказался в этой борьбе один с могучими врагами. Да, врагами, замахнувшимися на большое дело. Я был в положении «один в поле не воин».

Коллективу рабочих, среднему и младшему звену ИТР это тоже было непонятно и не имело особого смысла. Все они, коллектив, просто ждали.

У нас с директором сложилось напряженное, молчаливое разночтение о складывающейся ситуации – воссоединение с ДТМЗ. Я его отстранил от себя, дружба стала не душевной. Его спиртные увлечения достигли высоких неприятностей, о чем и дома у него ведут себя взволнованно.

На заводе я, по сути, остался один, а Владимир Семенович в пристяжке: жилье, член партбюро, шефская помощь, участие в соревновании в городе. Маловато для директора, но ему и этого хватало.

Я очень недоволен! В трудную минуту, когда нужно показать свою смелость в борьбе за дело, он спасовал, ушел в кусты. Я прекратил на него опираться!

4 февраля к нам приехал Устинов Валентин Семенович – директор ДТМЗ. Он выпускник СКГМИ 1954 года, директор ДТМЗ – с 1966 года, недавно, около четырех лет, работал начальником титанового цеха.

Для меня его производственный опыт произвел негативное мнение, а лично Устинов выглядел как хамье, отнимавшее чужое добро у честного человека. У него не было ни логики рассуждений, ни логических цифр, кроме желания стать объединителем и генеральным директором.

В разговоре с участием моего директора он, Устинов, нарисовал картину объединения, которая никак не касалась улучшения работы на СХМЗ. Я переговорил с Устиновым один на один, где резко, на конкретике, доказал ему нецелесообразность объединения, в заключение грубо обошелся с ним, указав ему на слабость его готовности оценивать подобные ситуации.

Как оказалось, показатели в работе ДТМЗ в то время требовали улучшения, что и было спровоцировано Устиновым в форме объединения. Министр поддержал эту провокацию.