Печальная волна

Размер шрифта: 13

Поэма

Сто восемнадцать из похода
На берег не найдут дорогу,
Но экипаж атомохода
Поднялся из пучины к Богу!
Марина Милова. «Памяти “Курска”»

Памятник экипажу апрк «Курск»[1] в Москве напротив Музея Вооружённых сил

Произошла трагедия на море,
Которой мир давно не знал;
Нас общее объединило горе,
Мне не давала эта боль покоя,
И я в стихах об этом рассказал.

Иди же в мир мое стихотворенье,
Моя «Печальная волна»,
Родным и близким в утешенье
Ее пусть станут письмена…

* * *

Свечи скорби
Горе в море прячут,
В баренцовой сизой глубине.
И мое перо скорбит и плачет
Со свечами скорби наравне…

Мао Сю-пу, р. в 1955 г. Из цикла «Погребальные песни “Курску”» (пер. Р. Казаковой)

Икона Божьей Матери «Умягчение злых сердец» (Семистрельная)

По сообщению газеты Восточный округ (август 2016, N31) в день гибели апрк «Курск» на приведенной иконе, в честь которой в деревне Бачурино (сейчас это Новая Москва) выстроена часовня, появились крохотные кровоточащие ранки! Это знаменательное мироточение является ярким свидетельством наличия в мире Божьей воли и Божьего промысла.

Споемте, друзья, ведь завтра в поход —
Уйдем в предрассветный туман…

Александр Чуркин. «Вечер на рейде»

Он много песен написал,
Но лишь одну из них я знал:
Споемте, друзья, ведь завтра в поход
Мое поколение с детства поет.

Мелькает знакомый платок голубой,
И волны седые шумят за кормой…
Ах, как согревала та песня сердца,
И пели, и пели ее без конца.

Я вновь легендарные слышу слова,
Любовь и надежда в словах тех жива:
Мы завтра уходим, нам завтра в поход,
Мы верим, что нам, как всегда, повезет;
Мы завтра уходим, споемте, друзья,
Сегодня мы вместе. Не петь нам нельзя.

При всякой погоде —
Раз надо, так надо —
Мы в море уходим
Не на день, не на два…

В. Высоцкий

До встречи, родные, до встречи,
Уходим мы снова в поход,
Туда, где лишь северный ветер
Тяжелые волны ведет.

Сурова подводная служба,
Опасность повсюду нас ждет,
Но, если становится нужно,
Уходим мы даже под лед.

Пока же все в море пустынно,
Но круче и круче волна,
Давно уже суши не видно,
И сотня лишь метров до дна.

Но с волнами мы и не спорим –
Идем мы от них в глубине;
Над нами суровое море,
Ни неба, ни звезд в вышине.

До встречи, родные, до встречи –
Мы скоро вернемся назад,
Пока же лишь волны да ветер
Над нами немолчно шумят.

Нас море навечно сдружило,
Мы верим – вернемся домой,
Но, если погибнем, могилой
Нам станет корабль родной…

P.S. Говорят, что подводное плавание не служба, а религия. Без веры в Бога здесь в поход никто, пожалуй, не идет. Но, к сожалению, порой и Бог не всесилен…

А судьба занесла уже руку –
Будто что-то шептало в волнах:
На погибель идете и муку,
Возвратится назад только прах.

Но было на душе спокойно,
Текли размеренно часы,
Пусть что-то там шептали волны –
Уж близок был конец пути.

И берег был желанный близок,
Близка родимая земля,
Еще немного – их обнимут
Родные, близкие, друзья…

Но в час назначенный не вышли
Они, как водится, в эфир:
Не отвечал их командир,
И связь с подлодкой прервалась…

Звезда вечерняя зажглась,
И тучи мрачные нависли
Над океаном, но волна
Была пустынна и темна.

Тревожные возникли мысли
У тех, кто их снадеждой ждал.
Корабль вестей не подавал…

Вновь тишину над океаном
Всю ночь прослушивал радист
И чудился порой обманом
В наушниках привычный свист.

Все передатчики молчали,
Чтоб их сигнал не пропустить,
Еще надеялись и ждали,
И все расчеты подтверждали,
Что воздуха должно хватить.

Еще как будто кто-то слышал
Какой-то стук на самом дне…
Но на условленной волне
Никто на связь так и не вышел,
Все было тихо в глубине…

И ночь прошла. Прошел и день.
Надежда таяла, как тень…

13 августа 2000 г. в 7 часов 15 минут утра министр обороны России Игорь Сергеев доложил о случившемся президенту В. Путину, заявив, что ситуация с «Куском» находится под контролем, и будут приняты все меры по спасению экипажа.

Он спокоен, но хмур. Ночь бессонно прошла,
Лишь острее и жестче стал взгляд,
И тяжелая ноша на плечи легла,
Молча слушает скорбный доклад.

«Я прошу сделать все, чтоб людей там спасти,
Обязательно лодку поднять.
Это дело намерен я лично вести,
Ничего от меня не скрывать…»

(Наверно, были основанья
Так энергично заявлять:
Увы, системы умолчанья
Ему ль доподлинно не знать?!)

И опять то один, то другой козырял –
Ситуацию он под контролем держал,
Но свой отпуск в те дни не решился прервать,
Чтоб персоной своей не давить, не мешать
Тем, кто гибнувшим помощь пытался подать …[2]

Что сказать здесь? В огромной стране То одна, то другая беда;
Нелегка его доля. И лодка на дне
Болью в сердце вошла навсегда!

А там, где суровое море вдали,
Где чайки тоскливо кричат,
И ищут подлодку уже корабли,
На лодке – погибель и ад!

Метались там люди в огне и дыму,
Сгорая, как спички, в подводном чаду.
Кто-то пару лишь строк написал впопыхах,
Прежде, чем превратиться в обугленный прах.

Задыхался один, громко плакал другой –
Он недавно пришел, был совсем молодой;
Кто-то Богу молился… и лишь командир
Неизвестно за что, сам себя осудил…

Но в этот страшный миг последний
Сквозь нахлынувшую мглу
Вид далекий, безмятежный
Вдруг представился ему:

Будто песнею родной
Голос он услышал свой.
Тяжесть муки облегчая,
Песнь звала в объятья рая:

Мы долго по лесу бродили,
Устав, решили отдохнуть.
Березы нас к себе манили,
Они, как будто говорили:
«Потом продолжите свой путь…»…

Я прилег на поваленный ствол,
Надо мною плывут облака,
Сон куда-то меня вмиг увел,
Понесла сновидений река.

Вижу въяве я иль во сне
Колыханье верхушек берез,
Шелестят они что-то мне,
Волшебство навевая грез.

Я проснулся. Болят бока.
Тишина вокруг и покой,
Лишь по-прежнему облака
Друг за другом плывут надо мной…
—
Песнь отзвучала. Душа от-ле-те-ла,
Оставив, рыдая, родимое тело…
И вскоре все стихло. Кромешная мгла.
Ни всплеска, ни вскрика. На дне – тишина.
Лишь катятся волны одна за другой,
Извечный на море простор и покой…

Но кто-то там живой остался –
Последний. Всем смертям назло,
Надеждой тщетной обольщался,
Не зная, что произошло.

Он молод телом и душой,
Ему бы жить еще и жить,
Но Рок, жестокий и чужой,
Вдруг обрывает жизни нить.

И он в тоске предсмертной муки
Во тьме, с погибельного дна
В надежде простирает руки
Туда, где плещется волна:

«А наверху, наверно, свежий ветер
И море родное штормит,
И волны вскипают от ветра,
От ветра, который пьянит.

Наверное, нас уже ищут,
И скоро, быть может, найдут,
По всем направлениям рыщут,
Сигнала условного ждут.

А мы здесь лежим недвижимо,
Им знака не можем подать –
Все вдребезги! Чертова мина!
А, может, не мина, как знать.

Торпеда, быть может, взорвалась?
Дай Господи, чтоб пронесло.
И сколько в живых нас осталось?
И где командир? Никого.

Мне холодно, душно, нет мочи…
Ах, мама, родная моя,
Прощай, не ругай меня очень,
Спаси, если можешь, меня!»

А голос все тише, все глуше,
И Смерть подступила к нему,
И вздрогнула мать там, на суше,
В далеком родимом дому.

Отворила я дверь,
И одна целый вечер,
Я не знаю теперь,
Для чего я живу,
И забота родных
Мою душу не лечит,
День и ночь по погибшему сыну скорблю.

—
Как одинокая береза
Осенней грустною порой,
Клонюсь поникшей головой,
Свои сдержать стараясь слезы…

Я не знаю, как жить буду дальше –
Будто свет вдруг погас в окне,
Ведь нет горя, наверное, больше,
Чем упало на сердце мне.

Потеряла родимого сына…
Холодна на дне моря вода.
Даже нет у него могилы.
Ах, как я бы ходила туда!

Я хочу пересилить горе,
Я не сплю уж которую ночь
И все вижу суровое море,
Но никто мне не может помочь.

Будто вижу, как он задыхается,
Будто слышу родные слова,
И кошмар этот все не кончается –
«Мама, мама, спаси же меня!»

—
Вам не понять ни сном, ни духом,
Моих страданий не понять,
И не услышать вашим ухом,
И вашим словом не сказать.

Не знаю, хватит ли уменья
Мне свое горе передать,
Но не увидеть вашим зреньем
Тех снов, что не дают мне спать.

Вам не понять моей печали[3],
Тоски моей вам не понять,
Такого горя вы не знали –
Не дай вам бог его узнать!

Вам не понять моей печали…
Но все же легче мне при вас,
Спасибо вам, что утешали,
Услышав тяжкий мой рассказ.

Хожу теперь я чаще в храм –
За душу ро́дную молюсь
С надеждою, что где-то там
С ней навсегда соединюсь…

В. Путин в Баренцевом море в августе 2000 г.

Он Президент всего немного –
Его начался только срок[4],
Но вот подкидывает Рок
Огромный камень на дороге,
Что перебить способен ноги!

Он не сломался, устоял,
Трудный путь свой продолжая,
Лишь осмотрительнее стал,
Людей и мир сей познавая…

Отложивши ворох дел,
Спустя неделю прибыл он
Туда, где «Курск» под толщей волн
Был движения лишен
И вряд ли в нем кто уцелел…

В. Путин на встрече с родственниками погибших подводников 22 августа 2000 г.

Он утомлен и расстроен тяжелой бедой,
Что внезапно разверзлась над ним и страной,
Но, как обычно, владеет собой.
Вот он жмет руку одному из родных,
Не оставляя их в горе одних.

Он сердечно и просто утешал их, как мог,
И словами своими им немного помог.
За словами стояли, конечно, дела,
Чтобы память о «Курске» в поколеньях жила!

P.S. За мужество, героизм и отвагу, проявленные при исполнении воинского долга, члены экипажа атомного подводного ракетного крейсера “Курск” указом президента Российской Федерации были награждены орденами Мужества (посмертно), а командир корабля капитан 1 ранга Геннадий Лячин удостоен звания Героя Российской Федерации (посмертно). РИА Новости

– Я уплываю далеко,
Теперь увидимся не скоро,
Обоим будет нелегко –
Тебе на суше, мне на море…

Трудна дорога моряка,
Его жене еще труднее…
И машет с пристани рука,
И вьется светлый шарф на шее…

И будут дни, и будут ночи,
Как уже было до того,
И будет, не смыкая очи,
Молиться Богу за него.

И скажет сын: «Как долго папы
Все нет и нет. Устал я ждать!»
«Он обязательно вернется,
Пора уж спать, мой дорогой»…

В ответ сынишка улыбнется
Под теплой маминой рукой,
И сон невидимо коснется
Его ресниц, неся покой.

Она вздохнет:
Ах, где ж наш папа?
И я уже не в силах ждать…
И долго слезы будут капать
В тиши на детскую кровать…
—
Достойнейшие наших дней
Погибли в муках на дне моря
И стало в жизни больше горя
Среди оставшихся людей.

Коль Бог все ведает и знает,
Почто Он это допускает?
Не знаю я, что здесь сказать,
Но продолжаю веровать…

10.

Мы всплыли вверх – нам показалось странно
Так близко снова видеть светлый мир,
Костер зари над берегом туманным,
Идущий в гавань портовой буксир…

А лодка шла, последний створ минуя,
Поход окончен, и фарватер чист.
И в этот миг гармонику губную
Поднес к сухим губам своим радист…

Алексей Лебедев[5]. «Возвращение из похода»

Мечтал вернуться из похода.
Увы, им всем не повезло –
Свинцовые сомкнулись воды,
И лодка рухнула на дно.

Разбилась ли она о камни,
Зарылась в ил или песок,
Неведомо, но очень славный
Служил на лодке той народ.

Их лодка намертво сдружила –
Стотонной тяжести вода
Тела матросские сдавила,
Похоронив их навсегда…

11.

Ветер волны тяжелые в сумерках гонит,
Сотни тысяч людей поглотил океан.
Он в шторма о погибших участливо стонет,
Будто хочет спросить – хорошо ли им там?

Но никто не ответит. Глубокие воды
Не пропустят ни звука сквозь толщу свою,
Над телами сомкнулись тяжелые своды
И кромешная тьма в этом мрачном краю.

Ну а как же их души?
– Они, к счастью, успели
Вознестись из подводного царства наверх,
И, побывши в холодной, придонной купели,
Ныне молятся Богу ночами за всех…

12.

Все время плакать невозможно –
Хожу, работаю, шучу,
Но временами острая тоска
Хватает так меня за горло,
Что я чуть в голос не кричу –
Что никогда уж не увижу,
Что никогда не обниму,
И никогда уж не услышу,
И ничего не расскажу…

А в час ночной или вечерний,
Когда прилягу я усталый,
Мне видятся немые тени
И так его мне не хватает,
И так сжимает горе грудь…
Тоска, тоска, не продохнуть…

Тяжел мой крест теперь вдвойне,
В ответе я за весь наш род,
Я жив еще, а он – на дне
Под толщей беспросветных вод…

13.

– Мы с Ваней жили трудно,
Хоть он и офицер:
Одно, другое нужно,
И сын уже пострел.

Когда он был в походе,
Молилась за него,
Как принято в народе,
Чтоб Бог хранил его…

Но не спасла молитва –
Остался он на дне,
И жизнь моя поникла –
Без Вани тяжко мне.

А как мы жили дружно!
Он честен был и смел,
Никто теперь не нужен…
Он долго жить хотел.

Не довелось, не вышло,
Такая вот судьба…
Ни капельки в рот лишней
Не брал он никогда.

Во всем был образцовый,
Примерный офицер,
Хоть скромный, но толковый –
Он многое умел.

Его на все хватало –
Он очень много знал.
Хотел стать адмиралом,
Всегда о том мечтал…

Сынок наш подрастает,
Что в жизни его ждет?
А сердце замирает –
И он во флот пойдет.

Живем мы ведь у моря,
Здесь наши все друзья.
Эх, горе мое, горе,
Но я креплюсь, нельзя…

Хоть тяжела кручина.
Нельзя мне горевать,
Держусь я, чтобы сына
Достойно воспитать.

Вожу его я в Божий храм
(Он понимает уж немного)
За тень отца молиться там
Пред ликом всеблагого Бога.

—
Тогда лишь вера в нас крепка,
Когда она дается в детстве,
Где дарит матери рука
Ее ребенку по наследству.

И может бабушка сказать,
Тихонько утерев глаза:
«Когда я девочкой была,
Я тоже с мамою ходила
Сюда, под эти образа;
Давно ее взяла могила,
А я пока еще жива…»

Тогда, как самый прочный клей,
Скрепляет вера поколенья,
И льет нам на душу елей
Ее псалмов родное пенье.

И колокольни белизна,
Светящаяся в дальнем поле
От восхода допоздна,
Волнует сердце поневоле…

И ничего дороже нет
От ранних до последних лет,

1 Атомный подводный ракетный крейсер «Курск» затонул в Баренцевом море, в 175 км от Североморска, на глубине 108 метров в результате катастрофы, произошедшей 12 августа 2000 года. Все 118 членов экипажа, находившиеся на борту, погибли. P.S. Наряду с Москвой памятники погибшим подводникам апрк «Курск» установлены также в ряде других городов России. На домах погибших членов экипажа, школах, в которых они учились, установлены памятные доски. РИА Новости.

2 18 августа 2000 г. Владимир Путин вернулся в Москву с юга и заявил, что после сообщения о происшествии с подводной лодкой он хотел прервать отпуск и сразу вылететь к месту трагедии. “Но я удержался, и думаю, что поступил правильно”, – сказал президент. “Прибытие в район бедствия неспециалистов, чиновников высокого ранга, не помогает, а чаще всего мешает. Все должны быть на своем месте”, – добавил он. Интернет.

3 Слова неизвестного автора знаменитого русского романса.

4 Первая инаугурации Владимира Путина состоялась 7 мая 2000 года.

5 Моряк-подводник и поэт, погибший в ноябре 1941 года, когда подводная лодка, где он был штурманом, наскочила на мину в Финском заливе.

Продолжить чтение