Тварь. Детективные истории
© Виктор Каев, 2024
ISBN 978-5-0062-9974-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Когда летишь с моста, понимаешь, что все твои проблемы решаемы. Кроме одной – ты уже летишь с моста…
Омар Хайям
Худощавый высокий мужчина лет пятидесяти, не выключая стояночного света, вышел из водительской двери чёрного внедорожника и, стараясь не разбудить попутчика, осторожно прикрыл её за собой.
Небо на востоке уже светлело, но сумерки ещё не закончились.
Вокруг не было видно ни души.
Справа от него, метрах в пятнадцати за обочиной дороги, темнел густой лес, который только по заострённым верхушкам елей угадывался как хвойный.
На левой стороне дороги рос смешанный лес, сквозь отдельно торчащие сосны и ели просвечивало мрачное облачное небо.
Предрассветный полумрак издали прокололи слепящие лучи ксеноновых фар приближающегося автомобиля. Но когда машина промчалась мимо, снова сгустились сумерки.
На улице было морозно.
Мужчина зябко передёрнул плечами. Ему показалось, что температура упала где-то до -5-6°. Низкое небо сгущало тьму. Мелкий снег сыпал уже сутки, всё больше покрывая полотно дорог. А на обочинах и дальше он уже лежал сплошным белым пологом, без прогалин.
Мужчина снова забрался в тёплую кабину внедорожника и захлопнул дверцу.
Справа от него шевельнулась тёмная фигура.
– Вы уже не спите? – спросил он, поворачивая ключ в замке зажигания.
Но тут мощный разряд тока в затылок выключил его сознание.
И он рухнул лицом вниз на баранку.
1
Никита, задумавшись, смотрел сквозь окно офиса. Вот уже и зима пришла. Он наблюдал, как за стеклом кружат редкие и пушистые снежинки. Снег, однако, ещё не лёг по-настоящему, не укрыл полностью землю белым искрящимся ковром.
Завтра всего лишь 10 октября. Но здесь, в Вельске, в этом году уже сильно похолодало. И снег уже наметает небольшие сугробы, хотя ещё и с множеством проплешин.
Скоро уже мамин день рождения. Никита ещё не решил, что именно он хочет подарить ей в этот праздник. Он перебирал в голове разные варианты. Но всё больше склонялся к тому, чтобы вручить маме большой фотопортрет, который можно было бы повесить на стене в её комнате.
У него сохранилась старая чёрно-белая фотка, где Людмиле Петровне было лет 18—20. На ней она была настоящей красавицей. Эту фотку вполне можно было увеличить до размера где-то сантиметров 30 на 40. И можно сделать её маслом на настоящем холсте или в акварельной технике.
Но он всё-таки сомневался, не смутит ли её такой подарок? Может, кроме портрета, подарить маме и что-то из зимней одежды? Хороший тёплый свитер, например? Такой был бы очень кстати к наступающей зиме.
Надо бы сегодня пробежаться по торговым центрам. Может, что-то мне там понравится?
Никита обернулся.
Его помощница Светлана, уронив пепельно-русые кудряшки волос на высокий чистый лоб, набирала в ноутбуке чистовик отчёта для клиента о результатах оконченного расследования.
Он вернулся к своему рабочему столу и опустился в жалобно скрипнувшее под ним глубокое кресло. Устраиваясь поудобнее, он откинулся на спинку и вытянул под стол длинные ноги в жёлтых высоких ботинках на толстой рифлёной подошве.
Светлана почувствовала на себе взгляд Никиты, вскинула на него свои большие зелёные глаза и, прекратив изящное порхание тонких пальчиков по клавишам ноутбука, спросила:
– Что? Тебе что-нибудь нужно?
Никита пожал плечами и ответил:
– Скоро день рождения мамы…
– Я знаю. 12 октября… Хочешь в кои-то веки побыть в этот день вместе с ней?
Светлана смотрела на него строгим внимательным взглядом.
Никита смутился:
– Естественно… Вы же с дедом и бабушкой придёте её поздравить?
Та кивнула головой в ответ.
– Конечно! Мы же каждый год приходим к вам в этот день. Ты забыл? Моя бабуля дружна с тётей Люсей ещё со школьных лет.
Никита помялся немного, а потом спросил:
– Прости! Я вот о чём: может, прокатимся, поищем что-нибудь маме в подарок? Мне твой женский взгляд точно не помешает.
Светлана улыбнулась:
– Давай… Мне тут осталось только один абзац набрать. И я готова.
Никита обрадовано кивнул:
– Класс! Спасибо!
Через несколько минут они спустились из своего арендованного офиса на авто парковку, сели в Никитин «Тигуан» и поехали первым делом к ЦУМу. Это было практически рядом, метрах в двухстах-трёхстах.
Они походили по первому этажу, присматриваясь к товарам, потом поднялись по рычащему эскалатору на второй, затем на третий и четвёртый этажи.
Именно на четвёртом они и обнаружили магазинчик «Столица», в котором было множество тёплых женских свитеров, шарфов, шапочек и прочих тёплых вещей.
В магазинчике было тихо. Только слегка приглушённые звуки музыки и дикторских объявлений доносились с нижних этажей. Здесь покупателей практически не было. Им навстречу из-за многочисленных стоек и вешалок с товарами вынырнула стройненькая смазливая продавщица. Она, похоже, давно уже тут скучала в одиночестве.
Девушка, бросив на Никиту кокетливый взгляд из-под длинных наклеенных ресниц, сразу же защебетала, рассыпаясь в многочисленных предложениях. Никита краем глаза отметил, что Светлане не понравилась эта суета. Он внутренне усмехнулся, поняв, что это её задевает.
Впрочем, именно в этом магазинчике они, наконец, и выбрали подарок. Это был белый шерстяной свитер красивой плотной вязки с длинными вязаными косицами от пояса до плеч, длинными рукавами и высоким воротом.
Светлана долго вертела его и так и сяк, а потом сказала, с сомнением поджав губы:
– Ты знаешь, а он мне, пожалуй, нравится…
Никита кивнул и согласился. Ему подарок тоже показался приличным.
Цена около семи тысяч, правда, немного насторожила Светлану: что-то многовато. Но Никита не стал раздумывать и оплатил сразу.
Когда они вернулись в машину, Никита решил ещё и поискать в смартфоне контакты, где можно было заказать живописную копию с фото.
Но оказалось, что в Вельске таких специалистов нет.
А вот в Архангельске – там можно было сделать заказ. Художников, которые это умели, там было множество. Ему бы потом заказ просто прислали почтой. Но время на выполнение такой работы все предлагали 4—7 дней. Плюс время доставки. А день рождения мамы уже через два дня.
Никита вздохнул и развёл руками. Но Света, подумав, предложила:
– Слушай, Никит! А давай проедем в храм. Там же, наверное, можно купить подарочную икону? Выберем получше…
Никита, подняв брови, неуверенно кивнул:
– А что? Пожалуй, ты права… Давай прокатимся. Я, правда, знаю только Никольский храм.
– А он у нас один и есть, все остальные за чертой города, – отозвалась Светлана.
Он включил зажигание, мотор тихонько заворчал, и они выехали с парковки ЦУМа на улицу Дзержинского в направлении одностороннего движения. Проехав торговый центр «Пассаж», он притормозил и снова повернул направо по улице Первого мая, а потом ещё раз, уже по тесной улочке Южная Слободка. Проехав мимо маленького аккуратного жёлтого домика участковой ветеринарной клиники, он поставил свой «Тигуан» на левой обочине дороги, и они вышли из машины.
Дальше нужно было идти пешком по узкому тротуару, с обеих сторон которого теснились аккуратно окрашенные в разный цвет могильные оградки. Между ними густо поднимались уже по-зимнему голые ветви кустарников и молодых деревьев.
Всё вокруг было уже припорошено снежком, а мелкие снежинки всё продолжали сыпаться и сыпаться с низкого серого неба.
Никита, поёжившись от лёгкого морозца, рванул кверху под горло молнию на чёрной меховой куртке. Светлана накинула на голову капюшон парки1.
Из-за поворота они увидели небольшой белый храм с высокими створками дверей синего цвета.
Одна из створок была распахнута настежь. Света достала из своей сумочки лёгкую косынку и повязала её на голову. Но потом, сообразив что-то, тихонько ойкнула и проговорила:
– Господи! Я же в джинсах! В храм же нельзя в таком виде.
Никита отозвался, снимая с головы свою вязаную лыжную шапочку:
– Ну ладно. Ты тогда постой здесь пока. Я один зайду.
И он, подняв глаза на икону, висящую над входом, расправил плечи, осенил себя крестным знамением, низко поклонился и только потом шагнул через порог.
Некоторое время Светлана прогуливалась по дорожке неподалёку от ступеней крыльца. А потом поняла, что начинает уже немного замерзать, и вынуждена была даже притопывать ногами в длинных тёплых сапожках.
Минут через десять на крыльце появился Никита, развернулся лицом к двери, снова перекрестился и поклонился в пояс.
Спустившись со ступеней крыльца, он шагнул к Светлане и, достав из-за пазухи небольшой свёрток, развернул мягкую тряпицу. На неё глянули глубокие и добрые глаза принесённого им образа.
Светлана взяла в руки и внимательно осмотрела образок. Он был небольшой, обрамлённый тёмным деревом, изящно инкрустированный. Это была, как ему сказали в храме, копия иконы Тихвинской Божией матери.
Больше всего Свету поразили её глаза: глубокие, смотрящие прямо на неё, словно проникающие в душу. Она трижды перекрестилась на икону и вернула её Никите, проводив взглядом.
Теперь можно было возвращаться к машине. Говорить почему-то не хотелось, и поэтому они шагали молча.
Только когда дверцы машины изнутри уже захлопнулись, Светлана тихонько произнесла:
– Какая она красивая…
Никита кивнул, глядя прямо перед собой:
– Да-а… Я думаю, маме она должна обязательно понравиться…
И он, запустив двигатель, тронул машину с места.
Наступило 12 октября.
Никита с самого утра сгонял в город и выбрал в цветочной лавке для мамы огромный букет альстромерии. Цветы были нежного белого цвета. На некоторых зонтиках были многочисленные бутоны. Продавщица сказала ему, что эти цветы могут сохраняться до трёх недель. При этом каждый день открываются всё новые и новые бутоны.
Когда он вернулся домой, мама занималась по дому, печь была растоплена, и по избе распространялся вкусный запах выпечки. На столе, как обычно в этих случаях, уже грелся любимый мамин огромный самовар и были расставлены чашки с блюдцами.
Никита подошёл, вытащил из-за спины руку с букетом и протянул его матери:
– Мамуль! С днём рождения тебя, желаю тебе крепкого здоровья и настоящего материнского счастья!
Людмила Петровна восхищённо приняла букет, крепко обняла и поцеловала сына. Растрогавшись, она даже всплакнула. Уже давно сын не приезжал к ней на день рождения: всё Питер да Питер! Служба да служба!
– Ой! Дай-ка я вазу принесу, – засуетилась Людмила Петровна.
Она торопливо прошла в свою спаленку и через пару минут вынесла оттуда высокую вазу из толстого коричневого стекла.
– Вот, смотри, такая подойдёт? – она на ходу протёрла вазу чистым посудным полотенцем.
Никита взял вазу у мамы из рук, набрал в неё немного воды и поставил в центр стола:
– Ставь сюда букет…
Людмила Петровна аккуратно водрузила букет в вазу и, любуясь, отошла от него в сторону:
– Господи! Красотища то какая!
– Мамуль! Говори, чем тебе помочь? К нам же сегодня Буторины в гости собираются? Они в какое время подтягиваются?
– Ну, где-то часам к двенадцати. А чем ты можешь мне помочь? Я сама всё смогу: и прибраться, и ужин приготовить.
– Нет, мам! Давай-ка я хотя бы в уборке дома тоже поучаствую.
– Ну, ладно-ладно… Только сначала надо позавтракать.
Людмила Петровна была совершенно счастлива, и её лицо светилось этим счастьем.
Через пару часов после завтрака приборка дома была закончена, все вещи стояли на своих местах, дом выглядел опрятным, ухоженным и свежим.
А ещё через полчасика они услышали голоса гостей в своём дворе.
Потом стукнула уличная дверь, и гости заколотили ладонями в тёплую дверь с моста2.
Людмила Петровна метнулась мимо печи и распахнула дверь в избу.
– Ну, хозяева, встречайте гостей, – услышал Никита из-за двери весёлый голос Елены Васильевны. И через высокий порог шагнула бабушка Светланы, за ней – её дед, Николай Алексеевич, и затем появилась улыбающаяся Светлана с большим букетом лиловых, розовых и жёлтых астр.
Гости сняли с себя верхнюю одежду, которую принял у них и повесил на стенные крючки при входе Никита. Все прошли к столу.
– Садитесь, гости дорогие! – Людмила Петровна махом руки показала с полупоклоном, куда им надо проходить.
На столе лежала чистая белая скатерть, и было много всего расставлено.
По кромке стола расположились чистые пустые тарелки для второго, а в них стояли глубокие тарелки для первого блюда.
Отдельно стояли большие салатницы с разными закусками: слоёный салат с крабовыми палочками, салат «Оливье», слоёный салат из моркови, тёртого сыра, мелко нарезанного зелёного лука, сметаны, украшенный розочками из яиц.
Украшением стола было прозрачное заливное из курятинки с застывшими в ней крупными бусинками зелёного горошка, тонкими оранжевыми кружочками моркови и ярко-зелёными лапками петрушки.
Посередине стола возвышался старинный тёмный штоф для водки, в котором в данный момент ярко-алым цветом переливалась настойка клюквы с горкой ягод на донышке. А у порционных тарелок стояли чарки из того же набора, что и штоф.
Когда все расселись за праздничный стол, Никита открыл железную печную заслонку и принёс с пода3 чугунок, придерживая его полотенцем.
Из этого чугунка он налил каждому по черпаку грибовницы4 в глубокую тарелку, над каждой из которых сразу начинал виться пар и распространялся грибной аромат.
Тут встал Николай Алексеевич, попросил всех налить в свои чарочки настойку и сказал, подняв свою чарку перед собой:
– Дорогая подружка Люсенька! Ты знаешь, что мы твои самые верные и надёжные друзья. Ещё со школьных лет! Если потребуется от нас какая-то помощь, мы её тебе всегда немедленно окажем. А с такими друзьями, как мы, да ещё и с таким сыном, как твой Никита, ты всегда будешь под надёжной защитой. Поэтому мы от всей души поздравляем тебя с днём твоего рождения и желаем доброго здоровья и долгих лет счастливой жизни. Тебе осталось только дождаться внука или внучку. Вот так вот!
И гости, и хозяева весело заговорили и, кто сколько, отхлебнули из своих чарок.
Никита отметил, что Светлана на последних словах деда смущённо взглянула на своего шефа и тут же отвела свои зеленоватые глаза.
Все управились с грибовницей, и Никита, убрав со стола глубокие тарелки, принёс из печи на большом деревянном подносе два огромных и румяных рыбных пирога.
Разрезав один из них на крупные дымящиеся куски, он разложил их каждому по тарелкам для второго.
В это время Никита увидел, как перед его домом остановился «Лада-Ларгус» цвета сине-голубой металлик с затемнёнными стёклами.
Это, похоже, была новая машина его друга, старшего опера Вешнякова из районного ОМВД. Он вчера хвалился, что приобрёл именно такую.
А за окном происходило то, чего он и помыслить не мог.
Из «Ларгуса» вылезла вся бригада вельских сыскарей с букетами цветов.
Никита присвистнул от неожиданности:
– Вы посмотрите! Ну, никак не ожидал такого. Пацаны приехали с цветами. Мамуль! Это они, походу, к тебе!
Через минуту раздался стук в дверь и весёлые голоса с моста:
– Эй, народ! Чего вы там притихли? Открывайте! Мы к вам тоже в гости хотим!
Никита подошёл к двери, распахнул её и удивлённо проговорил:
– А мы вас не ждали! Вы же не говорили, что собираетесь!
Вешняков как старший по званию во вновь прибывшей группе взял на себя ответ:
– Сюрприз! И потом! Я вижу, здесь никто не возражает. Ну что, войти-то в избу уже можно?
Подскочившая со стула Людмила Петровна поспешила им навстречу:
– Проходите, мальчики. Раздевайтесь. Мойте руки и за стол. А то вы немного припоздали.
Когда все расселись, потеснившись, Никита встал и представил друг другу всех гостей:
– Давайте, я вас перезнакомлю друг с другом.
И он, указывая на присутствующих в доме, по порядку назвал всех:
– Это Людмила Петровна Горбунова – моя мама, виновница сегодняшнего торжества. Светлану, мою пчёлку-помощницу, вы все знаете. А это Николай Алексеевич – дедушка Светланы. И Елена Васильевна – бабушка Светланы. Теперь вновь прибывшие: старший оперуполномоченный капитан полиции Александр Вешняков и два опера: старший лейтенант полиции Семён Кандыш и лейтенант полиции Игорь Вагин.
Тут вмешался Николай Алексеевич:
– Так. Пора всем налить. И от вновь прибывших полагается тост.
Встал Вешняков и, найдя глазами Игорька, спросил:
– Игорь, ты же сегодня не пьёшь, кажется?
Тот кивнул и сделал смешную гримасу в ответ.
– Ну, тогда будешь у меня трезвым водителем.
Потом он кашлянул и сказал:
– Дорогая Людмила Петровна! Все мы искренне поздравляем Вас с наступившим днём рождения. Я хочу сказать, что Вы прекрасная мать! Вы воспитали замечательного сына. Он сумел заслужить в школе золотую медаль, потом получил диплом бакалавра с отличием на юрфаке в Питерском универе, крепко повоевал в горячей точке, а потом заслужил и диплом магистра юриспруденции с отличием в том же универе в Питере. Он не стал искать выгодную работу, не ушёл в адвокаты, а дослужился до старшего опера и получил звание майора полиции в Адмиралтейском УМВД Санкт-Петербурга. Как оказалось, он очень талантливый опер. И теперь он вернулся к Вам домой, потому, что своих он не бросает. А, поскольку в нашем отделе не нашлось вакансий, он, впервые в нашем городе, занялся частным сыском. Уже несколько сложных дела раскрыто с его помощью за два месяца. Я хочу сказать Вам, Людмила Петровна, что всё это результат Вашего воспитания. А такое воспитание обычно строится на искренней любви. Вот почему мы все (правда же, ребята?) выражаем Вам, Людмила Петровна, глубочайшее уважение. И желаем Вам ещё долгих-долгих лет жизни. Помните, Вам ещё предстоит и внуков поднимать! Спасибо Вам!
Людмила Петровна растрогалась, вытерла глаза платочком и ответила:
– Спасибо, Сашенька. Я бы, конечно, очень хотела внучат. Но Ира, Никитина девушка, пока что-то не торопится. Впрочем, может, ещё всё поменяется?
Потом все дружно опрокинули свои чарки и занялись салатами, заливным и горячим рыбным пирогом, поданным на второе.
Потом состоялось вручение подарков.
Людмила Петровна была просто счастлива и от большого количества подаренных ей цветов, и от подарков, которые ей подарили Буторины, и от свитера, купленного Светланой и Никитой.
Но особенно её тронул образ Тихвинской Пресвятой Богоматери. Она долго не отрывала взгляд от её лика.
Застолье продолжалось ещё некоторое время.
Потом простились и уехали Вешняков со своими операми. За руль его новой машины, как и обещал, сел Игорёк Вагин. Ещё через полчаса ушли домой Николай Алексеевич с Еленой Васильевной.
Светлана задержалась у Горбуновых, чтобы помочь хозяевам помыть и прибрать посуду, и ушла домой только после того, как навела у них идеальный порядок.
2
На следующий день с утра Никита, позвонил Светлане, чтобы она на своей «Ниве» ехала к 09:00 сразу в офис на случай, если кто-то забредёт без звонка, а сам собрался ехать к заказчику по последнему делу, чтобы отчитаться перед ним и окончательно утрясти сумму гонорара.
Когда он уже возвращался после отчёта в свою контору, раздался звонок его смартфона.
Это, разумеется, был Вешняков.
Никита отозвался:
– Привет, Сашок! Что-то случилось?
– Извини, майор, что не даю тебе поспать после вчерашнего.
– Говори уже! Я на работе, сдал заказчику отчёт и еду в контору.
– Короче, у нас ночью новый труп доставили. Хочешь осмотреть?
Никита вздохнул и поскрёб пальцами свою едва отросшую тёмно – русую бородку:
– Где?
– Ну, где-где? Сейчас он в морге. Выглядит как обычный замёрзший труп. Улицу Кирова помнишь? Вдоль неё, если ты знаешь, есть небольшой лесной массив. Какая-то женщина часа в два ночи позвонила с таксофона дежурному в полицию, сказала, что там, на обочине, она нашла труп мужчины. Но отказалась сообщить свои данные. Туда выезжала наша оперативка. Нашли не сразу. Но когда нашли, то очень удивились. Он лежал метрах в пятнадцати в стороне от дороги. Там лесная опушка. Следов нет. Может, всё снежком замело? Вот и вопрос: как же она его нашла, если вокруг нет следов?
Никита заинтересованно буркнул:
– Ух, ты! И впрямь интересно! Вот только я тут при чём? Никакого заказчика по этому делу у меня пока нет. Хотя, посмотреть на него, конечно, можно.
Никита глянул на моргающий огонёк электронных часов под баранкой и добавил:
– Я, пожалуй, подскочу через полчасика к судмедэксперту, поговорю с ним. Ты подъедешь?
– Ну, давай. Я подъеду тоже.
Никита отключил Вешнякова и набрал Светлану:
– Свет! Никто не приходил пока в контору?
– Нет, никого нет.
– Ты меня, в общем, пока не жди. Мне надо в морг заехать. Вешняков предложил на неопознанный труп взглянуть. Его ночью доставили. Там, по его словам, что-то странное.
Светлана ответила:
– Хорошо, шеф! Я тогда тут одна поскучаю пока.
Никита развернул машину и поехал на улицу Конева.
Минут через тридцать он подъехал к Центральной районной больнице, оставил «Тигуан» на обочине и зашагал в сторону морга.
Вешняков, похоже, был уже там, его «Ларгус» тоже стоял неподалёку. Никита вошёл и поморщился от противного запаха формалина. Саша разговаривал с пожилым судмедэкспертом Алексеем Ильичом, которого Никита уже знал, так как виделся с ним раньше пару – тройку раз по другим делам.
Пожав руки капитану и эксперту, он спросил:
– Ну, и что будем делать?
Эксперт развёл руками и ответил:
– Тело не до конца оттаяло. Вскрытие делать рановато. Пока могу только сказать, что никаких внешних повреждений на теле не обнаружено. Возраст этого мужчины примерно 45‒50 лет. На пальцах уже удалось прочитать папиллярный узор. Я проверил. В наших базах он отсутствует. И ещё: учитывая, что на улице было -5°, можно пока сказать, что он умер часов 48 тому назад. И тело, похоже, замёрзло уже после смерти. Но это пока неточно. И причина смерти вообще неясна: умер от какого-то заболевания или убит каким-либо способом? Не могу сказать. Вскрытие начну делать не раньше 16 часов.
– Забавненько, – произнёс Вешняков, – ну, значит, часам к семнадцати мы опять подтянемся.
Они вышли во двор, и Вешняков задумчиво сказал:
– Женщина, которая звонила в дежурную часть об этом трупе, не назвала себя. Она просто сообщила, что нашла его там на обочине. Но самое интересное: как получилось, что вокруг тела не было вообще никаких следов? И я не понимаю, как она нашла тело? Оно же было практически полностью занесено снегом! Слушай, Никит! Может, съездим на место обнаружения? Ещё осмотримся?
Никита пожал плечами:
– Думаю, пока преждевременно. Получишь экспертное заключение, тогда и можно будет сгонять. Там полиция и санитары уже всё равно натоптали. И ещё, если честно, смущает, что у меня по этому делу нет заказчика.
– Ну, ладно тебе! Подъезжай всё же! Мало ли что?
– Подъеду. Мне, в общем, тоже любопытно.
И они разъехались, каждый по своим делам.
Никита вернулся в свою контору, размещавшуюся в арендованной комнате на втором этаже в доме №107 по улице Дзержинского. Комната была ещё летом по его просьбе удачно подобрана Светланой, пока он мотался в Питер увольняться со службы.
Это было нужно сделать, чтобы оформить в «Росгвардии» регистрацию частным детективом.
Здесь было достаточно просторно. Вполне размещалась парочка письменных столов, четыре кресла на колёсиках и два высоких шкафа: конторский, в котором в самом низу прятался за раздвижной дверцей небольшой сейф с кодовым замком, и шкаф-купе для верхней одежды с раздвижными зеркальными створками.
Войдя в контору, он положил перед Светланой шесть пятитысячных купюр гонорара и копию отчёта с подписью заказчика, принявшего его работу. Потом прошёл к своему столу и сел, развалившись, в привычно скрипнувшее кресло, вытянув под столом свои длинные ноги.
Светлана встала, сняла с полки в шкафу толстую папку, хлопнула по рычагу дырокола, подшила полученный отчёт в эту папку и снова поставила её на полку. Потом, молча поглядывая на расслабившегося Никиту, записала в приходный журнал сумму нового поступления, присела на корточки, открыла сейф и прибрала в него гонорар.
Затем она, уперев руку в бок, встала напротив Никиты и спросила:
– Ну? И что там за труп?
Никита задумчиво смотрел в окно и ответил не сразу:
– Любопытный… Но у нас же пока нет заказчика?
И тут же сам себе ответил:
– Нет. Значит, и работать по этому делу я пока права не имею.
Светлана уже неплохо понимала характер шефа и поэтому спросила:
– А что же в нём любопытного-то?
Никита перевёл взгляд на Светлану:
– Женщина, позвонившая в два часа ночи в полицию о том, что нашла труп, не назвала себя. Это во-первых. Место обнаружения трупа на улице Кирова она указала довольно точно. Это во-вторых. Но когда туда приехала дежурка, труп нашли не сразу. Причём, вокруг него не оказалось никаких следов. А он находился, между прочим, в пятнадцати метрах от дороги и был почти полностью заметён снегом. Это в-третьих.
Он вздохнул, словно был сильно разочарован:
– И ещё детали: он в замёрзшем состоянии, на нём нет внешних повреждений, и умер он, походу, своей смертью около двух суток назад. Ему лет 45‒50. Руки его оттаяли, и папиллярный узор на пальцах позволил порыться в наших базах. Но его пальчиков в них нет. Это, пожалуй, всё.
– Так что? Получается, ты съездил зря? – спросила Светлана.
– Не совсем. Надо ещё раз подъехать. Попозже, часам к семнадцати.
И он объяснил:
– Тело должно оттаять, и тогда Ильич сможет провести качественный осмотр и вскрытие. Может, это что-то и прояснит?
Никита выпрямился в кресле, подтянул под себя ноги, и перевёл разговор в другое русло:
– Светик! Завари-ка нам по кофейку. Сделаем себе полдник, пока нет заказчиков.
Скоро кофе был выпит, а посуда помыта, но тут в вестибюле послышались мягкие женские шаги. Кто-то-то остановился за их дверью и неуверенно топтался.
3
Светлана с Никитой переглянулись, и он усмехнулся краешками губ: не иначе, сейчас появится новый заказчик.
И он произнёс:
– Неужели пришли заказать розыск по сегодняшнему трупу?
Раздался осторожный стук в дверь.
– Войдите! – громко отозвалась Светлана.
Дверь открылась, и на пороге появилась невысокая, коротконогая пухленькая женщина лет 40‒45, с синеватыми отёками, как от бессонной ночи, под водянисто-серыми тоскливыми глазами. На ней была распахнутая шуба из желтоватой лохматой овчины и такая же шапка с завязанными назад ушами.
– Здравствуйте, к вам можно? – негромко произнесла женщина.
– Конечно, – сказала Светлана, вставая ей навстречу. Она приняла у женщины шубу, шапку, и повесила их в шкаф-купе, задвинув потом высокие зеркальные створки.
Никита тоже поздоровался с женщиной.
– Присаживайтесь сюда, – показала Света на приставной стул напротив стола Никиты, а сама гордо продефилировала на своё рабочее место, открыла ноутбук и приготовила диктофон.
А он, глядя на пришедшую внимательным взглядом, представился:
– Я Никита Горбунов, частный детектив. А это Светлана Буторина, – моя помощница. Что Вы хотели? Я Вас слушаю.
Она, оглядываясь по сторонам, визуально осваивала пространство их конторы.
Потом, чуть кашлянув, хрипло произнесла:
– Вы занимаетесь поиском пропавших людей?
Никита согласно кивнул и ответил:
– Разумеется. Это тоже наш профиль.
– Только не смейтесь! Дело в том, что у меня пропал муж.
– Погодите, – остановил её Никита, – мы, конечно, не будем смеяться, и назовите себя, пожалуйста. Кстати, Вы не возражаете, если мы запишем наш разговор на диктофон?
– Записывайте, конечно! – она поискала глазами на столе у Никиты, не обнаружила диктофона, и обернулась к Светлане. Заметила лежащий перед ней на столе маленький прибор, и, успокоившись, опять повернулась к Никите.
Она была явно взволнована, хотя изо всех сил старалась спрятать это своё состояние:
– Я Кошарева Таисия Сергеевна. Мой муж, Кошарев Матвей Львович, уехал на своей машине три дня назад в шесть часов утра, как он сказал мне перед этим, ненадолго. Обещал вернуться часам к двенадцати того же дня и позвонить. С тех пор его нет. Сначала я не переживала, поскольку такое уже бывало с ним раза два. Но он обычно возвращался. А теперь я уже очень волнуюсь. Помогите мне его найти. Я обратилась в полицию. Они заявление приняли, вроде начали розыск. Но пока от них ничего не слышно.
Никита, чуть прищурив глаза, спросил:
– У Вас есть фотография мужа?
– Да.
Она достала смартфон и отыскала в нём фотографию своего супруга:
– Вот. Это он.
Никита внимательно всмотрелся в снимок:
– Будьте добры, перекиньте его на мой телефон.
Таисия Сергеевна уточнила у Никиты номер и перекинула фотографию на него.
– Вы живёте вдвоём с мужем? – снова спросил Никита.
– Да. Наш сын Володя уже взрослый, год назад женился. Живут отдельно от нас. Мы им купили квартиру на Гагарина, 40. Галочка, его жена, сейчас в декретном отпуске. Она на шестом месяце. Занимается домашним хозяйством, гуляет. Володя работает начальником отдела производственного обучения в сельскохозяйственном техникуме.
А мы с мужем живём вдвоём в своём доме на Никольской, 3. Это за Велью. Он работает в районной администрации, ведущим специалистом в правовом отделе. А я главный специалист административно – хозяйственного отдела районного управления образования.
– Понятно, – отозвался Никита, – как я понял из Вашего рассказа, автомашина у вас в семье есть?
– Две, – сказала Таисия Сергеевна, – у Матвея – своя, у Володи – своя. А у меня и прав нет.
– А Вы же знаете, какие у них машины?
– У Володи какая-то «Лада», бежевая такая, но номер её я никак не запомню. А вот у Матюши машина дорогая, импортная, чёрного цвета. По-моему «Рендж ровер». А номер у него, если я не путаю, «к 055 ум 29».
Никита черкнул что-то в лежащем на столе блокноте, прищурился и помолчал, задумчиво посмотрев на сыплющийся за окном мелкий снежок.
Потом снова перевёл взгляд на Таисию Сергеевну:
– Ваш муж юрист, работает в правовом отделе администрации. Что Вы можете сказать об его отношениях с людьми? Приходится ли ему принимать население? По каким вопросам? Не было ли у него конфликтов с посетителями? Может, Вы знакомы с кем-то из его коллег? Какие между ними были отношения?
У женщины в глазах почему-то сгустилась тоска:
– Он никогда мне не жаловался на коллег. А с населением ему, конечно, приходится работать, но он не любит рассказывать мне об этом. Он вообще такой… молчун, что ли. Я привыкла, что у него очень много работы, что он пропадает в своём отделе по десять, а то и больше часов в день. Но разговоров о работе он не любит.
Никита уточнил:
– Скажите, у него, случайно, нет ли привычки таскать за собой ноутбук или планшет, и работать с ними дома?
– Да-да, это ноутбук. И он всегда носит его с собой. Такое впечатление, что он его вообще из рук не выпускает.
– А этот ноутбук, он с ним уехал?
– Думаю, да… Но я сама не видела, чтобы он с ним выходил. Правда, его в доме тоже нет…
Никита снова помолчал, а потом уверенно проговорил:
– Ну, хорошо. Мы готовы заняться поиском Вашего мужа. Вот моя визитка, возьмите. Если что-то будет нужно, звоните. Я тоже буду связываться с Вами, чтобы уточнить факты. Светлана, оформи договор с Таисией Сергеевной. И прими от неё аванс.
Света согласно кивнула в ответ, пригласила клиентку к своему столу, и споро защёлкала клавишами ноутбука, уточняя время от времени разные вопросы. Закончив набирать договор, она распечатала два экземпляра на принтере и повернула его страницы к заказчице, чтобы та расписалась.
Указав ей своим изящным пальчиком со скромным маникюром телесного цвета на поле для подписи, она сказала:
– В двух экземплярах распишитесь, пожалуйста. Вот здесь и здесь.
Та кивнула ей в ответ, поставила свои подписи и спросила:
– Сколько я должна заплатить?
– Это аванс. Думаю, пять тысяч рублей достаточно. Но если мы сможем выполнить Ваш заказ, Вам придётся заплатить больше. Но это обсудим потом.
Она приняла у Таисии Сергеевны пять купюр по тысяче рублей и дала ей расписаться в приходном ордере.
Никита подошёл к столу Светланы и тоже поставил свою подпись на обоих экземплярах договора.
Когда все формальности были исполнены, заказчица дрогнувшим голосом спросила, вставая:
– Вы думаете, он найдётся?
Никита достал из шкафа-купе шубу и шапку заказчицы и помог ей одеться:
– Прошло всего три дня, думаю, у Вас ещё пока есть неплохие шансы.
Женщина нервно всхлипнула и, попрощавшись, вышла за дверь.
Светлана, поджидая, пока стихнут её шаги в фойе, смотрела ей в след.
Потом перевела удивлённый взгляд на Никиту:
– Ты думаешь, это тот труп, который вчера нашли на Кирова?
– Я съезжу в морг к пяти часам, смогу там сравнить фотку с лицом трупа. Хотя вопросов у меня пока остаётся немало.
Он посмотрел на электрические ходики, которые повесил третьего дня на стену против своего стола. Они ритмично с мягким тиканьем покачивали маятником и показывали уже четырнадцать часов:
– Слушай, Светик! Может, отобедаем?
– Где? Опять в «Юрьевом подворье»?
– Ну, можно и туда. Или вот в «Севере» можно. Он и вовсе напротив нас.
– Хорошо. Давай в «Севере». Хоть узнаем, как там кормят…
И они, одевшись, пошли на обед в новый для них ресторан, располагавшийся в здании гостиницы «Жемчужина Севера».
Оставив верхнюю одежду в гардеробной, они выбрали столик на двоих у окна. Пока ещё было обеденное время, но посетителей было не очень много, примерно половина зала.
Взяли себе по салату «Анталия» с зеленью и оливками, посыпанному поджаренными сухариками, по бульону с яйцом и по порции биточков, запечённых с овощами. На третье взяли по стаканчику морса.
Обед оказался вполне съедобным, можно сказать, что даже и вкусным. Собственно говоря, они остались вполне довольны. И, главное, не дорого. За двоих Никита заплатил шестьсот двадцать рублей.
Когда они вышли на улицу, снежинки продолжали медленно кружить, неторопливо присыпая тротуары и газоны, оседая на голых ветвях деревьев.
На часах смартфона высветились крупные зеленоватые цифры: 16:30.
Пора было ехать к судмедэксперту.
– Светик! Ты, пожалуй, поезжай уже домой. А я потихоньку выдвинусь на Конева, 28. Вечером, когда вернусь, позвоню.
Она кивнула, и пошла к своей новенькой «Ниве», стоявшей рядом с Никитиным «Тигуаном».
Никита оценил, как она вырулила со стоянки от офисного центра через микрорайон, чтобы не ехать против движения. Светлана ездила за рулём редко, не каждый день. И всего месяца три, как они купили для неё эту служебную «Ниву», но вела она машину вполне уверенно.
Проводив глазами помощницу, он сел в свой «Тигуан» и неторопливо поехал в сторону ЦРБ. По пути он размышлял о своей новой заказчице и её пропавшем муже.
Он не мог отделаться от мысли, что пропавший муж и тело, которое сейчас будет вскрывать Ильич, это один и тот же персонаж.
Когда он уже ехал по улице Конева, то заметил, что впереди неторопливо едет сине-голубой «Ларгус». Это явно была машина Вешнякова. Никита догнал его и пристроился сзади. Поставив свои автомобили у морга, они вылезли из них и приветливо помахали друг другу руками.
Капитан подождал Никиту, и дальше они пошагали вместе.
Никита, хмыкнув, проговорил:
– Представь себе, Саш! Теперь у меня есть заказчица. Она заявила, что у неё три дня назад пропал муж. Так что я теперь имею законное право начать розыск.
Капитан встрепенулся:
– А кто заказчица?
Никита негромко хмыкнул ещё раз:
– Она чиновница в районном управлении образования. А пропавший муж – в администрации района.
Они шли по совсем недавно расчищенному тротуару со следами от снегоуборочной лопаты в сторону морга. Под ногами поскрипывал продолжающий припорашивать снежок.
Саша заинтересованно взглянул на Никиту:
– Погоди! У нас в отделе, кажется, тоже появилось заявление о пропаже работника администрации. Его уже и в розыск объявили.
– Да. Она мне сказала об этом. А фотографию ты видел?
– На листовке есть какой-то снимок… Так что? Может, это она и звонила ночью о трупе?
К этому времени они уже дошли до обшарпанного одноэтажного здания, где находился морг, поднялись по обледенелому бетонному пандусу5 и нырнули в его заляпанную сорванными и уже наполовину отклеившимися бумажными объявлениями незапертую дверь.
В «секционной»6 Ильич в забрызганном кровью клеёнчатом фартуке уже сшивал крупными стежками тело после вскрытия.
– Что же вам так не терпится! – проворчал он, завязывая последний крупный узелок на грудном шве.
Капитан сказал:
– Слушай, Ильич! Дай-ка майору посмотреть на тело. У него есть фотка. Можно сравнить.
Ильич вздохнул и произнёс:
– Ну что с вами делать? Сравнивайте.
Никита приблизился к секционному столу7, посмотрел на лицо трупа и сравнил его с фото на смартфоне. Потом решил сделать крупно снимок лица потерпевшего. Он выглядел так, словно умер только что.
Вешняков подошёл поближе и поинтересовался:
– Ну что? Он?
– Походу, да, – отозвался Никита.
– Ну, значит, твой розыск пропавшего закончен, – вздохнул Вешняков.
Никита пожал плечами:
– Розыск – да. Но надо вызывать заказчицу на опознание.
Они вышли из секционной. Им надо было ещё выяснить, от чего именно умер юрист Кошарев.
Из секционной донёсся звук перекладывания тела с секционного стола на каталку, удаляющийся скрип её колёс. Потом звук закрывающейся дверцы холодильника и приглушённые звуки льющейся воды. Скоро всё стихло. Открылась дверь, и появился Ильич.
Он привёл их в свой кабинет, сел за стол и спросил:
– Чаю хотите?
Вешняков передёрнул плечами:
– Нет, спасибо. Лучше расскажи, что обнаружил? В чём причина смерти гражданина Кошарева?
Тот вздохнул и бесстрастным голосом произнёс:
– Его убили. Под волосяным покровом на затылке имеются две почти незаметные точки – следы электрического разряда. Сначала кто-то применил против него шокер. А когда он потерял сознание, его, похоже, просто задушили пластиковым пакетом. При этом: труп лежал кверху лицом, поэтому произошёл отток крови в затылочную часть головы и синюшность практически на лице не просматривалась. Время смерти: примерно от восьми до десяти часов утра двое суток назад.
– Убийство, – негромко, но зло рыкнул Вешняков, – значит, нам опять предстоит работать.
Вешняков позвонил и сообщил жене Кошарева, что тело её мужа, судя по всему, найдено, поэтому ей надо прибыть для его опознания.
Спустя минут тридцать, блеснув тонированными стёклами, подъехала солидная новенькая «Киа» с шашечками такси на крыше.
Никита вместе с капитаном, сидя в «Тигуане», ожидали её появления.
Увидев выбирающуюся из машины фигуру Таисии Сергеевны в лохматых овчинных шубе и шапке, Никита произнёс:
– Ну, вот и она.
И они вышли из машины, чтобы её встретить.
– Ещё раз здравствуйте, Таисия Сергеевна, – сказал Никита, – оказывается, полиция тоже искала Вашего супруга и, похоже, уже нашла.
– Проходите за мной, – проговорил Вешняков вежливо, и, повернувшись, осторожно зашагал по пандусу к входной двери.
Никита остался на улице. За несколько лет работы опером он так и не смог привыкнуть к запаху формалина.
«И потом, моя работа, видимо, уже закончилась», – подумал Никита.
Теперь полиция должна будет расследовать убийство юриста Кошарева. А отсутствие следов вокруг трупа может означать, например, что его на опушку положили больше сорока восьми часов назад. Примерно тогда и начался снегопад, который запорошил все следы и сам труп. Ему было очевидно, что женщина, которая звонила в полицию накануне ночью, либо незаметно подсмотрела, как его туда выкладывали, либо сама в этом принимала участие. Возможно, она сама и убила Кошарева, хотя могла быть и свидетелем, и соучастницей убийства. В этом случае особенно важно понять, могла ли эта пухленькая Таисия каким-либо образом быть связана с теми событиями? Есть ли у неё алиби на то время?
Пока Никита дожидался Сашу, на улице совсем стемнело. Скрипнувшая, наконец, дверь морга выпустила на порог, освещённый сверху одиноким тусклым фонарём, капитана Вешнякова и бледную, с мокрыми глазами, Таисию Сергеевну Кошареву. Главный специалист РУО начала спускаться по запорошенному снегом пандусу и едва не упала, поскользнувшись. Капитан как-то успел ухватить её за рукав овчинной шубы, и она смогла удержаться на ногах.
Вешняков довёл её до такси и посадил на заднее сиденье. Машина, фыркнув мотором и включив фары, увезла свою, ошалевшую от увиденного мёртвого тела мужа, пассажирку за Вель, в пустой теперь без него дом.
Подошедший капитан вздохнул и произнёс:
– Расстроилась, видать, женщина.
– Понятное дело, – невесело ответил Никита, – больше двадцати лет прожили вместе. Как тут не расстроишься? Только, я бы на твоём месте всё же проверил у неё алиби на время убийства. Ну, так! На всякий случай…
Вешняков, прищурив левый глаз, словно прицеливаясь, вскинул на него свой взгляд:
– Думаешь, она могла?
Никита пожал плечами:
– Да, кто же её знает? Способ убийства для неё вполне себе доступный. Правда, перетаскивать тело с дороги на опушку, ей было бы тяжеловато. Но тоже! Можно же провести экспертную оценку… Здесь главное – понять, какие у неё с мужем складывались отношения? Нет ли у неё мотива для убийства?
Вешняков врубался быстро:
– Ладно. Совет принимается. Будем считать её первой подозреваемой.
– Ну и ладненько, Сашок! Поехали пока по домам. Завтра, если помощь будет нужна, обращайся.
И они, разбежавшись по своим машинам, отправились по домам.
Когда Никита приехал домой, и поставил машину в подклет8, его радостно встретил дворовый чёрный пёс Дозор. В избе тоже было, как всегда, тепло и уютно.
Негромкое потрескивание дров в печи, запах дымка от прогорающих углей обычно успокаивали и словно завораживали его.
Он понимал, что всё это пришло в его жизнь ещё из детства, и сохранялось в его памяти, как приметы истинного счастья.
Мама сегодня была другой. После вчерашнего праздника она всё время улыбалась, и производила впечатление совершенно безмятежного человека.
– Никитка, посмотри, я правильно приспособила образ, который вы мне вчера со Светой подарили?
Она даже не поздоровалась с ним, как обычно, а сразу начала общаться.
Они прошли в её спаленку, и она указала рукой в угол, где на маленькой полочке обычно стояла одиноко Иисусова икона с горящей лампадкой.
Образ Богородицы теперь стоял справа от неё и строгим вдумчивым взглядом заглядывал в глаза каждому смотрящему на него человеку. Для того, чтобы поставить Божью матерь рядом с Иисусом, мама немного передвинула его влево. И теперь они стояли рядышком, почти вплотную друг с другом. Было такое впечатление, что это семья Господа стоит рядышком, словно касаясь друг друга плечами.
Никита трижды перекрестился и поклонился, также трижды прошептав одними губами:
– Господи, Иисусе Христе! Прости и помилуй мя, грешного!
Мама посмотрела на него прослезившимися глазами, наклонила его за шею и обняла, прижав голову сына к себе.
– Сынок, я тебя так люблю!
И потом она прошептала ему на ухо:
– Почему ты никак не звонишь своей Ирине? Время моё уходит. Так умру и не узнаю своих внучат!
– Ма! Она знает, что я живу с тобой, – Никита высвободил голову из материнских рук и отвёл глаза, – что это теперь навсегда, но не приезжает и не звонит. Она считает, что ехать ко мне в провинцию она не обязана. Гордыня её мучит. Это значит, что никакой любви ко мне у неё нет. Я, конечно, давно простил ей это. Но дальше поддерживать эти отношения не хочу. Прости меня, мамуль. Видно – не судьба!
Звонок его смартфона прервал их грустный разговор.
Никита, не бросая мамины плечи, сказал:
– Это, наверное, Светлана…
И ответил на вызов:
– Привет, Светик! Прости, что я не позвонил сразу, как приехал. Мы тут с мамой обнимаемся. Она сказала, что очень довольна вчерашним праздником и особенно нашим подарком. Поставила образ Богородицы на полочке рядом с Иисусом Христом. Завтра утром посмотришь.
Потом он отпустил маму из объятий и продолжил:
– Теперь по делу. Короче, я оказался прав: это труп мужа нашей заказчицы. Она его опознала. Таким образом, у нас заказчицы уже нет. Аванс придётся завтра вернуть. И второе: эксперт обнаружил след от электрошокера. И говорит, что, по всем признакам, после этого его задушили пластиковым пакетом. То есть, это убийство. Дальше этим делом займётся следственный отдел, скорее всего, в лице Буракова, ну и, конечно, Вешняков со своими пацанами. Так что, мы поедем вместе на моей машине и часам к девяти, поскольку у нас других срочных дел завтра нет. Отдыхай пока. До завтра.
И он отключил связь.
Мама смотрела на сына с обожанием снизу вверх:
– Сынок, а как ты к Светлане относишься? Она ведь, похоже, как сейчас говорит молодёжь, запала на тебя?
Никита тихонько кивнул головой:
– Ты тоже замечаешь? Не знаю… Может, просто она так проявляет уважение, или доверие?
– Ну, может и так, – певуче проговорила мама, – ты всё же присмотрись к ней. Она и впрямь девочка хорошая. Только не повезло ей с мужиком.
– Ладно, мамуль, присмотрюсь.
– Давай хоть чаю попьём, – спохватилась Людмила Петровна, – А то самовар остывает без толку.
Они вернулись в избу, и мама подала сыну чай с сушками и земляничным вареньем. Сама тоже присела рядом, подперла рукой щеку и притихла, с обожанием глядя на сына.
4
Ранним утром Никита, как обычно, собрался на пробежку по берегу реки. Снегу намело хоть и не сильно много, но через окошко вышки9 было видно холодное белое поле без единой прогалинки. Только вдоль берега Вели из снега торчали голые ветви ивняка, да на левом берегу, то там, то тут через высокие голые кустарники проглядывали одноэтажные домики деревни Возгрецовской, где зимой постоянно проживали всего три-четыре старика.
Там же, за уже почти замёрзшей рекой, высились мрачноватые остовы двух старинных храмов.
Ближе к берегу стоял, с недавно чуть-чуть подновлённым крыльцом, деревянный Ильинский храм второй половины XVIII века из уже чёрного от времени толстого бруса. В нём уже сто лет назад, с двадцатых годов прошлого века, не осталось уже ни одной иконы.
А немного дальше, кирпичный – Вознесенский, с облупившейся местами белой штукатуркой, с единственным на оба храма уцелевшим крестом над колокольней. Он был на сорок лет младше деревянного. И такой же разграбленный. Около него до сих пор осталось небольшое кладбище.
Никита спустился из вышки по скрипучей деревянной лестнице и вышел во двор.
Ветер почти стих. Температура, в сравнении со вчерашним днём, несколько снизилась, и морозец слегка пощипывал его за щёки. Пёс Дозор, тихо посапывая, спал в своей будке, лишь тихонько звякнув цепью, когда Никита на цыпочках прошёл мимо него.
Выйдя за калитку, Никита побежал к тропинке, где начинался спуск к реке. Неожиданно он увидел там, в утреннем полумраке, тонкую женскую фигурку в спортивном костюме.
– Светлана? – удивился он и притормозил. – А ты что тут делаешь?
Потирая замерзающие ладошки, она солидно провозгласила:
– Я решила, что буду бегать вместе с тобой.
Никита удивлённо покачал головой:
– Ну, ты, блин, героиня! Ладно! Бежим, пока не замёрзли.
И они побежали вниз к берегу реки.
Светлана успешно выдержала почти всю пробежку.
И, только когда они уже возвращались назад, Света еле-еле смогла вытянуть в гору. Её дыхание ощутимо сбилось. Она остановилась и, покачиваясь, жалобно протянула:
– Никито-ос! Подожди-и. Я больше не могу-у.
И она уселась, почти упала, прямо на снег.
Никита услышал её и остановился. В отличие от Светы, его дыхание было привычно ровным. Он заметил, что его помощница для первого раза совсем неплохо справилась с пробежкой. Да и до дома они уже почти добежали. Он вернулся и опустился с ней рядом на снег:
– Ну, ты, Светик, просто молодчина! Я не знал, что ты так умеешь бегать!
И он ласково обнял её рукой за плечи, услышав в утренней тишине её глубокое частое дыхание и громкие толчки сердца в груди.
Она подняла на него огромные сияющие глаза и смотрела в упор через рассыпавшиеся по лбу из-под вязаной шапочки кудряшки волос. В этом её взгляде блестел волнующий огонёк.
Никита, почему-то на минуту забыв обо всём, потянулся губами к её лицу и ласково чмокнул в разрумянившуюся щёчку.
Она не отпрянула, а, наоборот, потянулась губами к его губам, и они горячо припали друг к другу.
Поцелуй, как почудилось Никите, длился бесконечно.
В конце концов, Светлана, упёршись руками в его грудь, потихоньку отстранилась от него, и, отдышавшись, смущённо проговорила:
– Прости, я что-то не то сделала?
– Почему не то? – усмехнулся Никита. – Как раз то, что надо! Я уверен, что нас с тобой, в самом деле, тянет друг к другу.
В её глазах блеснули слезинки, она смущённо усмехнулась и отрицательно мотнула головой:
– Меня не тянет… Я, дура, влюбилась в тебя! Как ненормальная!
И она снова уткнулась лицом в его широкую грудь.
Посидев так ещё какое-то время, они ощутили, что начинают замерзать, и встали со снега. Отряхнувшись и, обняв друг друга, они побрели в гору, к выходу на асфальт деревенской улицы.
Оказавшись на углу забора возле участка Горбуновых, они остановились, и Светлана смущённо проговорила:
– Я не знаю, как мне теперь вести себя.
Он ласково посмотрел на неё:
– Не переживай. Всё будет хорошо.
– А как же твоя Ирина? Она ведь тоже, наверное, на что-то надеется?
– Я с ней сегодня же поговорю. Окончательно.
Светлана кивнула, отведя глаза в сторону:
– Ну, ладно… Ты же мне расскажешь, чем у вас разговор закончится?
Никита порывисто притянул её за плечи, и снова, наклонившись к её лицу, крепко поцеловал.
Она, спустя минуту, отпрянула и сказала:
– Ну, всё. Всё! Мы сегодня едем к девяти?
Он кивнул, и на его лице расплылась блаженная улыбка.
Она рассмеялась:
– Ну, ты что? Возьми себя в руки! Мы на твоём «Тигуане» поедем?
– Давай перед отъездом созвонимся?
И они, время от времени оборачиваясь, чтобы ещё посмотреть друг на друга, отправились по домам.
Войдя во двор, Никита присел у будки Дозорки. Тот, загремев свой цепью, протиснулся в отверстие лаза, радостно виляя хвостом и скуля, положил ему на плечи свои передние ноги и едва не уронил его на снег. Никита расхохотался и потрепал пса двумя руками по загривку, приговаривая:
– Дозорище! Дозорка! Хороший мой! Умница!
5
Никита со Светланой приехали к себе в контору в девять часов.
Всю дорогу он посматривал на Светлану, пытаясь привыкнуть к мысли о новых отношениях с ней.
При этом, в голове у него не переставал вертеться вопрос: Могла ли Таисия Кошарева по какой-то причине сама убить своего мужа таким жестоким способом?
Ему казалось, что нет, не могла.
Они же столько лет прожили рядом, родили и вырастили сына, который теперь стал жить отдельно от них, женился, жена уже беременна. В принципе, благополучная семья!
Он никак не мог представить, чтобы Таисия душила своего супруга пластиковым пакетом за какой-то проступок, или даже за предательство.
Да и сам супруг, по описанию Таисии Львовны, представлялся ему человеком молчаливым, сухим, неромантичным, погруженным в работу. То есть не особо интересным. Но не убивать же его за это таким страшным способом!
Допущение, что она это сделала сама, никак не вяжется с личностью Таисии Сергеевны. В том случае, если Никита правильно понял её характер.
Когда они поднялись на свой второй этаж, то при свете ярких белых потолочных ламп они увидели, что возле их кабинета стоит бледная, осунувшаяся, с красными зарёванными глазами, Таисия Сергеевна. Было похоже, что она не спала минувшую ночь совсем.
Пока Светлана открывала дверной замок, они поздоровались, и Никита сочувственно проговорил:
– Я Вам искренне соболезную. Вы, вероятно, хотите вернуть свой аванс? Мы Вам его возвратим. Прямо сейчас.
Светлана вошла в дверь, и включила свет, так как в кабинете ещё был полумрак.
– Проходите, пожалуйста, – проговорила она, – присаживайтесь.
Кошарева нерешительно вошла в кабинет и, не снимая шубы, остановилась прямо посередине:
– Нет, вы меня не так поняли. Я не хочу забирать аванс.
Никита и Светлана обменялись непонимающими взглядами.
– Простите? – решила уточнить Светлана, – Вы заказывали розыск мужа, он, как оказалось, найден полицией. Нашего участия здесь не было. Зачем же нам оставлять аванс?
Никита остановил Светлану:
– Прости, Свет! Я думаю, что понял, о чём речь.
Он обернулся к Кошаревой:
– Вы хотите, чтобы я нашёл убийцу?
– Да, – хрипло произнесла Таисия Сергеевна.
– Но это должны и будут делать следственный отдел и полиция.
У Таисии Сергеевны справа на лбу заметно вздулась и стала пульсировать лобная ветвь поверхностной височной артерии.
Она постаралась взять себя в руки:
– Я узнавала отзывы о Вашей работе. Вам вполне можно доверять. И я Вам верю. Оставляйте у себя аванс. Если надо, я могу внести дополнительные деньги. Пожалуйста, давайте перепишем договор!
– Ну, хорошо. Но Вы должны понимать, что я, по крайней мере на первых порах, не буду вести самостоятельное расследование. Это возможно только в том случае, если наши выводы в ходе расследования не совпадут с выводами официального следствия. Это Вас устроит?
Она расслабилась, словно тающая свеча, и устало кивнула головой.
– Светлана, закрой прежний договор, – строго произнёс Никита, – а новый, по розыску вероятного убийцы и возможных соучастников, оформи заново.
– А Вы присядьте и отдохните, на Вас лица нет, – добавил он, взглянув на заказчицу.
Та с облегчением опустилась на стул, и её глаза наполнились слезами.
Спустя минут двадцать договор был полностью переделан, распечатан в двух экземплярах и подписан обеими сторонами. Кошарева уехала на такси домой, а Никита со Светланой поехали в ОМВД. Они решили сначала предупредить Вешнякова о своём участии в расследовании. И нужно было официально проинформировать об этом следственный отдел.
Приехав на Набережную улицу, они поставили машину на служебную стоянку, поднялись по ступеням крыльца и открыли тяжёлую стальную дверь, окрашенную в серый цвет. В помещении дежурной части за бронированным стеклом в небольшом окошке маячила рыжеватая голова старшего лейтенанта Селина, который о чём-то громко разговаривал с каким-то гражданским. Никита был знаком с Селиным ещё с первого дня своего появления в ОМВД.
Тот поднял голову, увидел Никиту со Светланой, и его рот разъехался в приветливой улыбке:
– Здравия желаю, товарищ майор, здравствуйте, Светлана! Вы к нам опять по делу?
Никита кивнул:
– Вешняков здесь?
– Так точно, здесь. У себя в отделении, – улыбка не сходила с его лица.
– Ну, мы тогда к нему пройдём?
Старлей разрешил, и вновь занялся посетителем.
Они прошли в отделение уголовного розыска, Никита постучал в дверь и заглянул:
– Можно к вам, ребята? Нас опять нелёгкая принесла.
В небольшой комнате, где стояло несколько скромных письменных столов, загромождённых мониторами, принтерами и другой оргтехникой, сейчас трудились Вешняков и Вагин. Кандыша в отделении не было.
Саша поднялся навстречу прибывшим, пожал руку Никите, кивнул Светлане. Игорёк тоже поздоровался и расплылся в улыбке при виде Светланы:
– Светочка, Вы сегодня прекрасно выглядите!
Но та только сдержанно улыбнулась ему в ответ и поблагодарила.
– Так что случилось-то? – спросил капитан.
Никита изобразил на лице гримасу смущения:
– Короче, моя заказчица сегодня утром отказалась забирать аванс. Она настояла на изменении договора. Теперь мы обязаны принимать участие в расследовании убийства Матвея Кошарева. Вот поэтому мы и здесь. Следственный отдел мы тоже поставим в курс дела. Но чуть позже. Кстати, следователь уже назначен?
– Да, и это опять Бураков. Он там у них, походу, самый надёжный.
От Никитиного сообщения капитан явно повеселел:
– Мы, майор, всегда рады тебе в нашей команде. Тем более, что Матвей Кошаров работал в районной администрации. Думаю, там дело вполне может приобрести несколько неприятный оборот.
Он нахмурил свои белобрысые брови и поскрёб в затылке:
– Глава района звонил уже и в следственный отдел, и раза два нашему начальнику. Нервничает, требует быстро разобраться. Мы только что от нашего. Пока он разговаривает спокойно. Но это ненадолго! Он тоже уже потребовал результат.
Никита бросил взгляд на Светлану, которая внимательно слушала их разговор, и опять перевёл глаза на Вешнякова:
– А с Бураковым уже обсуждали? У него какие-то мысли есть?
– Пока не говорили, – он глянул на часы, – ждём его с минуты на минуту.
В это время входная дверь резко распахнулась и в отделение вошёл невысокий сухощавый мужчина в форменной шапке-ушанке и с погонами капитана юстиции на тёмно-синей удлинённой куртке. Это и был Илья Владимирович Бураков.
Он огляделся, увидел Никиту со Светланой, и ворчливо буркнул:
– А вы что здесь потеряли? Нам бы без свидетелей, Никита Захарович.
Никита приветливо улыбнулся:
– Добрый день, Илья Владимирович! Мы тоже очень рады Вас видеть. Дело в том, что мой клиент Таисия Сергеевна Кошарева, супруга убитого на днях Матвея Львовича Кошарева, бывшего юриста районной администрации, настойчиво потребовала от меня, чтобы мы заключили с ней договор об участии в раскрытии убийства её мужа. В итоге договор оформлен. Мы здесь, чтобы принять участие в совещании с Вами.
Бураков, ели сдерживаясь, смотрел на него, но потом произнёс:
– Ну, что же! Таисия Сергеевна имеет полное право привлекать Вас к расследованию. Но я буду настаивать, чтобы Вы, Никита Захарович, все следственные действия предварительно согласовывали со мной. Согласны?
– Нет, – твёрдо ответил Никита, – с точки зрения закона, делать именно это я не обязан. Могу обещать лишь то, что буду стараться всегда информировать Вас, а при необходимости, и суд о своём особом мнении, если оно окажется отличным от Вашего, но будет, с моей точки зрения, важным для правильной оценки выводов следствия. Вы же понимаете, что я прав? Так что, прошу простить!
Бураков желчно смотрел на Никиту, а на его скулах играли желваки.
Но тишина в кабинете была недолгой.
– Ладно, – всё-таки сказал он примирительно – Вы действительно правы. Но, думаю, нам в ходе расследования совсем не стоит собачиться друг с другом. Я знаю, Вы порядочный человек. И я Вам всё это время доверял. Думаю, мы сможем сотрудничать?
Никита кивнул и ответил:
– Разумеется. И давайте уже по делу…
Бураков снял и повесил на вешалку свою форменную куртку и шапку, сел в любимом своём углу, рядом со столом Вешнякова, выдохнул, и проговорил:
– Ну, давайте, что у вас есть по делу?
Вешняков сразу посерьёзнел:
– Мы пока очень мало знаем об убитом. Ну, он юрист в районной администрации. Но мы пока не знаем даже его формальный круг обязанностей.
Он задумчиво поскрёб светлую небритость на своём подбородке:
– Первое, что надо выяснить, это круг его контактов по работе. Какие отношения складывались с коллегами и начальством? Чем именно занимался в последние месяц-два? Не было ли в его служебных делах чего-то криминального?
Он негромко прочистил горло:
– Второе направление: личная жизнь. Как складывались отношения с женой? Была ли у него любовница? Как он участвовал в трудоустройстве сына? На какие деньги он приобретал квартиру для сына? Как складывались отношения с сыном, с невесткой?
Он притормозил, задумался и решил пока остановиться:
– Ну вот. Как-то так.
Бураков был недоволен:
– Что? И это все версии? Бедненько… Пока никаких серьёзных мотивов я от Вас не слышу. Короче, обсуждать пока нечего. Таким образом, ищите, у кого из его окружения могли быть реальные мотивы к убийству? Это главное!
Он повернул голову в сторону Никиты:
– А Вы, Никита Захарович, что молчите? Никаких версий тоже нет пока?
Никита отрицательно мотнул головой:
– Думаю, пока рановато. Мы всего полчаса как получили заказ. Надо глубже покопаться в жизни убитого. Она была не такой простой, как может показаться на первый взгляд.
– Ну-ну? Что Вы хотите сказать? – сразу же сконцентрировался Бураков.
Никита по привычке задумчиво уставился в окно:
– Ну, смотрите! Способ убийства: удар электрошокером, потом пластиковый пакет. Это могла сделать женщина? Наверное, могла. Но это, конечно, могла быть и просто попытка толкнуть нас по ложному следу. Подставить какую-то женщину. Например, жену. Возможно ведь? В этом случае даже состояние аффекта не просматривалось бы. Думаю, у убийцы мог быть чёткий план.
Бураков согласно кивнул головой:
– Возможно. Давайте так: изучите внимательно ближний круг людей. Найдите человека, который мог быть заинтересован, чтобы не только покончить с Кошаревым, но и заставить нас подозревать в убийстве кого-то из женщин из его окружения.
Вешняков опять вмешался в разговор:
– Ну, я бы отработал всё-таки линию сына и его жены. Вероятность не высока, конечно! Но их алиби всё равно надо проверить в первую очередь и очень тщательно.
Илья Владимирович заметил:
– Вообще-то, у этих версий очень низкая вероятность. Но проверить надо, хотя бы и для очистки совести. Кстати, а где ваш Кандыш?
– Я его по личной просьбе отпустил, – ответил Вешняков, – он уже сейчас подтянется.
Бураков чуть не подскочил на стуле:
– Какая такая личная просьба? Вы это бросайте! Не тот момент! Всем работать двадцать четыре на семь! Дело очень ответственное.
Он встал, потянулся за своей форменной курткой, сунул руки в рукава и надел шапку:
– Ладно. Пока всё. Жду от вас информации.
И он решительно вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Никита проводил его взглядом и сказал:
– Я бы предложил разделить направления работы. Вас трое. Вы быстрее вникните в служебные дела Кошарева. Там можно порыться в отношениях с коллегами по отделу, с начальством. Возможно там есть попытки нарушения законодательства: либо с его стороны, либо со стороны других. И ещё покопать отношения с вышестоящими, ведь кто-то мог наезжать на районную администрацию, скажем, в интересах других субъектов. А я бы пока поработал по чисто личным отношениям: жена, родители, любовницы, отношения с сыном и невесткой.
Вешняков, чуть помолчав, всё же согласился. Только заметил, что если все личные версии отпадут, тогда Никита тоже сможет подключиться к анализу служебных отношений.
Так они и договорились. На взгляд Никиты это было вполне оправдано, чтобы не толкаться локтями с операми.
6
Спустя несколько минут они со Светланой простились с операми и отправились в свою контору на улицу Дзержинского, 107.
Войдя в свой, пропахший кофе, кабинет, Никита повёл носом и сразу вожделенно произнёс:
– Светуль, может, давай по чашечке кофею?
Та заглянула в кофейную банку, и поцокала языком:
– Никит! А зёрна-то закончились! Давай, я сбегаю, куплю?
– Давай. Только возьми сразу грамм пятьсот. Чтобы не так часто мотаться в магазин.
Та с улыбкой козырнула и ответила: – Есть, шеф!
Накинув свою парку, она выскользнула за дверь.
Никита проводил её глазами и послушал её лёгкие быстрые шаги, по плитам холла в направлении лестничного марша.
– Вот, шустрая девчонка! – подумалось ему ласково.
Потом он сосредоточился на рабочих задачах.
Сначала ему надо было проверить, где именно находилась Таисия Сергеевна Кошарева в предполагаемый момент убийства.
В семь часов тридцать минут утра в день пропажи мужа Таисия Сергеевна отправилась на работу в свой материально-технический отдел. Рейсового автобуса на этом направлении не было. Скорее всего, она заказала такси, потому что ехать было довольно далеко. Районное Управление образования находилось на той же улице Дзержинского, где и его детективная контора, только в доме №51.
– Надо бы сгонять к диспетчеру такси, – проговорил он сам себе, – и тщательно уточнить время поездки.
Он поискал в Интернете номера телефонов диспетчерских. Нашёл штук десять. Посмотрел отзывы на качество их работы.
Такси «Вояж» было в Вельске самым популярным – целых пять звёзд в отзывах. Остальные – максимум четыре, а то и три. Вот этому диспетчеру и надо было позвонить. Таисия – дама серьёзная, наверняка блюдёт свой статус! Скорее всего, она заказывает именно «Вояж».
Он набрал номер телефона этого диспетчера.
Через пару секунд ему ответил приятный женский голосок. Диспетчер показалась ему молоденькой девушкой, и он решил вложить в свой голос больше доброжелательности.
– Здравствуйте! – сказал он ей приветливо, – С Вами говорит частный детектив Никита Горбунов. Простите, могу ли я узнать Ваше имя?
В его трубке наступила неловкая пауза.
Но потом женщина всё-таки ответила:
– Меня зовут Станислава. Говорите, что Вы хотели?
Он решил, что надо попытаться сразу добиться нужной информации, и спросил:
– Скажите, три дня назад утром в районе 7.30. был ли у Вас заказ такси от улицы Никольской-3 до районного управления образования?
Женщина, подышав в трубку, с сомнением, но очень вежливо произнесла:
– Не знаю, могу ли я давать Вам какую-нибудь информацию, даже не видя Ваших документов?
– Хорошо. Вы до которого часа сегодня работаете? Я мог бы к Вам сейчас подъехать с этими документами, только скажите, если Вам не трудно, где Вы находитесь?
В трубке опять наступила пауза, но потом женщина приняла решение и ответила:
– Ну, хорошо. Я работаю до 20.00. Потом сменяюсь. Подъезжайте. Только с документами, которые подтвердят Ваше право на сбор этой информации. Наш адрес: деревня Лукинская 2. Вам надо будет повернуть на улицу Шоссейную, там свернёте направо на Нижнюю, и до дома №8.
Никита вежливо поблагодарил её и отключил связь.
Спустя минуту он услышал за дверью шаги Светланы. И, вдруг, сообразил, что он уже умеет отличать её шаги от других.
Она вошла и поболтала в воздухе полукилограммовой упаковкой кофейных зёрен:
– Шеф! Кофе купила. Сейчас заварю.
Она быстро заметалась по кабинету, достала из нижнего шкафчика электрическую кофемолку, насыпала в неё из упаковки пару горстей кофейных зёрен, и, нажав на кнопку, помолола их минуты две. По кабинету мгновенно распространился сильный запах молотого кофе. Ещё через пару минут в электрической турке начала подниматься нежная коричневая пенка.
Светлана выключила кофеварку и быстро разлила готовый кофе по двум чашкам:
– Кофе готов, шеф!
Никита встал, подошёл к её столу, взял свою чашку и, аккуратно прихлёбывая из неё горячий напиток, проговорил:
– Нам надо прокатиться за Вель. Там в деревне Лукинской находится диспетчерская такси «Вояж». Они, блин, вполне себе грамотные ребята, оказывается! На мои вопросы, не видя моих документов, отвечать не желают.
– Ух, ты! Молодцы, – отозвалась Светлана, – это же правильно!
Никита, наслаждаясь своим кофе, кивнул:
– Ну, да. На халяву10 не прокатило.
Допив кофе, они отставили чашки, прихватили копию договора с Кошаревой, и, одевшись, спустились к «Тигуану».
7
Вешняков работал с документами, которые в последние два месяца разрабатывал Кошарев в качестве проектов для обращения в суд или в прокуратуру.
Кандыш уже сидел за своим компьютером, но выглядел неважно. В его лице читалось напряжённость. Он ничего не стал объяснять капитану, но, похоже, у него что-то не срасталось в личной жизни.
Вагин всё ещё улыбался своей детской улыбкой, видимо, вспоминая милое лицо Светланы, только что ушедшей из их кабинета вслед за Никитой.
Внезапно на столе у Вешнякова затрезвонил смартфон. На дисплее появилось счастливое лицо его жены Алёны.
Он ткнул в зелёную кнопку. В трубке раздался её взволнованный голос:
– Саш, Саш! У меня, кажется, началось!
Вешняков вскочил с кресла и прерывающимся голосом проговорил:
– Тихо-тихо, любимая. Ты «скорую» уже вызвала?
Алёна, почти плача в трубку, ответила:
– Вызвала, вызвала. Сразу. Они уже вот-вот подъедут. Ты сможешь приехать домой? Тут мальчишки. Они одни остаются.
– Да, да. Конечно. Я сейчас подъеду.
И он, сунув свой смартфон в карман пиджака, быстро оделся и торопливо проговорил очумевшему от неожиданности Кандышу:
– Семён! У меня Алёна, похоже, рожает! Мне надо срочно домой. Её же проводить надо. А там пацаны одни. Пока остаёшься за меня.
И он, почти бегом, выскочил за дверь.
В его дворе уже стояла «скорая». Вешняков, прыгая через две ступеньки, добежал до своей квартиры и толкнул дверь.
В прихожей пожилая фельдшерица и, похоже, водитель «скорой помощи» несли навстречу ему бескаркасные носилки с лежащей в них стонущей Алёной. В дальних дверях прихожей, открыв рты, стояли оба его сына с испуганными выражениями на лицах.
Саша перехватил у фельдшерицы носилки и проговорил:
– Давайте я сам понесу.
Обернувшись к пацанам, он сказал:
– Мальчики, не волнуйтесь. С мамой всё будет хорошо. Ждите меня дома. Я сейчас отвезу её в родильное отделение, и попозже вернусь.