Умереть и остаться в живых

Глава 1

Джейн не могла даже представить, какое бремя ответственности принесет сделанное ею открытие.

«Ядерное оружие менее опасно для человечества, чем маленький пузырек, лежащий на дне моей сумки», – думала она, изнывая от жары в нагретом, как тостер, здании провинциального аэропорта, – «попади моя находка в плохие руки – и неутомимая способность людей превращать хорошее и полезное в свою противоположность может привести к катастрофе библейских масштабов».

От этой мысли стало тревожно. Джейн невольно прижала к себе сумку и посмотрела по сторонам. Ее собратья по несчастью молча ненавидели погоду, самолеты и друг друга. Часы, проведенные в ожидании отложенного на неопределенное время рейса, никого не делают добрее. К тому же вялый энтузиазм технического персонала не давал ни малейшего намека на то, сколько еще предстояло мучиться.

Когда объявили посадку, ожидающие стряхнули оцепенение и потянулись к самолету, дрожащему ртутной каплей на взлетной полосе. Аэропорт мгновенно опустел и стал похож на пыльный прилавок магазина Армии спасения, заваленный ненужными вещами и мусором. Двухмоторный «лайнер» слизнул с трапа последнего пассажира, дымнул сигарами движков и покатил, набирая скорость, по разлитым на бетоне миражам луж.

Спустя три часа изнуряющей турбулентности самолет приземлился в уютном аэропорту Жюис-де-Фора. «Долго летать хорошо только во сне», – усмехнулась Джейн, выбираясь из жесткого, как гипсовая шина, кресла.

У выхода из аэропорта ее окружил рой водителей, наперебой предлагающих свои услуги. Правда, найти желающих ехать в отдаленный район и возвращаться порожняком оказалось непросто. Пришлось прибегнуть к проверенному временем: «Назовите свою цену»…

Устроившись на заднем сиденье такси, Джейн первым делом сбросила туфли и растерла ноги. Она представила, как обрадуется муж ее неожиданному возвращению на сутки раньше, и улыбнулась.

«Мой несравненный Мартин», – Джейн достала из дорожной сумки черную бархатную коробочку и вытряхнула содержимое на ладонь. На светлую кожу между линиями жизни и счастья упал кулон в форме головы пантеры, выточенный из блестящего гематита. Горящие глаза над раскрытой пастью мерцали алмазами, и, казалось, зверь готовится к прыжку. Дорогая вещица, но тем приятнее было покупать ее для любимого человека. Вернув пантеру в «бархатную клетку», Джейн задремала.

Проснулась она от вежливого похлопывания по плечу.

– Мы прибыли, мэм.

– Да-да, конечно.

Джейн извинилась и полезла в сумочку.

– Вот, – сказала она, вручая водителю деньги, – благодарю вас. И еще немного в качестве компенсации за мой храп.

– И вам спасибо! А к храпу я привык. 30 лет женат!

Смущенная результатом собственной шутки, Джейн растерялась, но водитель рассмеялся и поспешил добавить:

– Да нет же! Вы сидели тихонько, как сломанные часы. Я ехал и думал: лучше бы храпела. Дорога-то длинная, ночная. Надо же в такую глушь забраться!

Дом был построен еще ее родителями. Бывшие дипломаты умели ценить тишину и место для усадьбы выбрали подальше от беспокойного Рио-де-Жанейро и оживленных автомобильных трасс. Тенистые деревья, в изобилии растущие по обе стороны каменной стены, надежно скрывали роскошное жилище от постороннего внимания.

Джейн отключила сигнализацию и прошла через ворота во внутренний дворик. На втором этаже, в спальне, горел свет. Сердце радостно забилось. В длительных экспедициях приходилось подавлять мысли о близости. Сейчас, когда до любимого мужчины оставалось всего несколько десятков ступенек, можно было не сдерживаться.

У входа в спальню Джейн отдышалась, поправила волосы и громко сказала:

– Мартин, я дома, любимый. Прости, я звонила из аэропорта, с дороги, но…

Мужа в комнате не было. На разобранной постели валялись джинсы, рубашка от Кардена и брошенные на нее часы – подарок к первой годовщине свадьбы. На спинке кровати извивался черными вышитыми драконами ее красный китайский халат. Ветер из приоткрытого окна шевелил чуткую ткань, вдувая в мистические существа жизнь и надежду взлететь.

«Наверное, что-то искал», – подумала Джейн, прикрывая окно.

Драконы перестали махать крыльями и присмирели.

«Сначала в душ! Иначе я умру!»

Она долго стояла под упругими струями, постанывая от удовольствия. Напитавшись влагой, волосы ожили и заструились по плечам. Джейн подсушила их феном и уложила. Скользнув в платье, она застучала каблучками вниз по лестнице, прислушиваясь к заигравшей где-то музыке. Незнакомая мелодия привела ее к гостевому дому.

«Вот ты где!» – Джейн улыбнулась, представив удивленное лицо Мартина, поправила платье и толкнула дверь…

Глава 2

Мартин курил одну сигарету за другой. Стоя у окна, он смотрел на неподвижные, словно вырезанные из черной бумаги, силуэты засыпающих в саду деревьев.

Мечта, вынашиваемая годами, скоро станет наконец реальностью. Два месяца тому назад, как только Джейн отправилась в очередную экспедицию, он приступил к осуществлению своих планов.

Прежде всего Мартин избавился от домашней операционной при зооуголке. В ней жена-биолог подлечивала больных и раненых животных, привезенных из экспедиций. Устаревшее оборудование не соответствовало запросам доктора и было непригодным для высокоточных хирургических операций. Два года назад Мартин нашел в интернете идею хирургического робота, подходящую для его целей. Он оплатил процесс превращения чертежей в модель, затем выкупил за приличные деньги у талантливого, но очень нуждающегося изобретателя права и опытный образец.

Теперь Мартин ждал его прибытия. Главное – успеть закончить установочные работы до возвращения жены из экспедиции и поставить ее перед фактом. Так будет легче объяснить гигантские затраты, возникшие в процессе переоснащения. Хотя состоятельная супруга обещала во всем поддерживать его научные исследования, неизвестно, как она поведет себя, узнав об их характере.

Ввиду деликатности груза, для его сопровождения и установки в условия контракта были включены услуги оператора-настройщика.

«Лишь бы прислали толкового парня», – думал Мартин, выбрасывая сигарету в окно, – «не терпится поскорее приступить к работе».

Глава 3

Солнце уже скатилось с зенита, когда Милли добралась до офиса транспортной компании.

– Милли Рохас? – спросил клерк, выходя из-за стола. Он беззастенчиво разглядывал вошедшую молодую девушку. – Уже ждем! Описание вашей красоты, данное моим коллегой в Рио, ничто по сравнению с оригиналом. Честно говоря, я думал, что он лжет.

Глаза клерка, непропорционально маленькие для его широкого лица, скользили по фигуре Милли, словно карандаш усердного рисовальщика по бумаге.

Милли нахмурилась, но клерк продолжал суетиться вокруг нее.

– Вы проделали долгий путь, – посочувствовал он. – Наверное, жутко устали? Не-е-ет! Я вас так просто не отпущу. Груз никуда не убежит, а заказчику позвоним и скажем, что у нас неполадки с машиной. Я давно здесь живу и знаю один очень уютный ресторанчик.

– Не обязательно быть местным, чтобы знать, где у тебя задница. Я оставлю на ней болезненный след от каблука, если ты сейчас же не отправишь заказ по назначению, – прервала разглагольствования клерка Милли. – Ну?!

Водитель и два грузчика надеялись, что Милли скрасит их компанию, но она даже не ответила на приглашение. Девушка проследовала за тяжелым грузовозом от порта до пункта назначения на арендованной легковой машине.

Хозяин дома, куда было доставлено оборудование, встретил их у ворот. Сухо, по-деловому, представился:

– Доктор Санчез, – поздоровался со всеми кивком головы, – наконец-то! Следуйте до конца дороги, за вольеры. Установите контейнер на бетонной площадке, вплотную к стене. Там есть разметка.

Расстегнутая белоснежная рубашка, небрежно заправленная в брюки, подчеркивала стройную и атлетическую фигуру молодого мужчины лет тридцати. Руки сильные, но без излишне-мужественной мускулатуры. Длинные, тонкие пальцы с безупречно ухоженными ногтями. Уголки тонких губ прижились в высокомерной ухмылке на слегка небритых скулах. Черные, упругие, как кольца пружины, волосы касались плеч, а длинная челка спадала непослушными запятыми локонов на лоб и глаза цвета средиземноморской воды в рассветные часы.

Доктор Санчез скользнул взглядом по лицу Милли, как сытая кошка по тарелке с недоеденной едой, и быстрыми шагами удалился в дом.

– Посигнальте, когда закончите, – бросил он на ходу.

«Самоуверенный красавчик», – отметила про себя Милли.

Она не спеша пошла по вымощенной булыжником дорожке ухоженного, но не укрощенного дизайнерской рукой парка.

– Большое у вас хозяйство, – как можно приветливее сказала она, поравнявшись с работающим метлой пожилым индейцем. Старик близоруко прищурился и кивнул, не вступая в разговор. Он продолжал сгребать упавшие с деревьев листья в аккуратный холмик.

Пройдя, как во сне, еще несколько шагов, Милли опустилась на старую деревянную скамейку. Ее охватило несвойственное ей смятение. Она почувствовала себя больной, которую выпустили из душной палаты на улицу. Воздуха всего парка, казалось, было недостаточно, чтобы насытить жадные легкие. Сколько раз она представляла себе этот приезд! Сколько раз перебирала ТО воспоминание, как разрезанную на мелкие куски черно-белую фотографию, и пыталась сложить из них ответ на мучавший ее вопрос. Ответ еще предстояло отыскать, но он находится здесь, в этом доме!

Теперь Милли била дрожь, но не от слабости или нерешительности. Это было волнение охотника, выслеживающего опасного хищника и встретившегося с ним наконец лицом к лицу. ИГРА НАЧАЛАСЬ!

Милли обошла вокруг дома и, встав в стороне, наблюдала, как рабочие заканчивают установку контейнера. От недавнего волнения не осталось и следа. С интересом огляделась вокруг. Новую операционную, прилепившуюся к стене кирпичной пристройки, со всех сторон окружали многочисленные вольеры с дикими животными. «На клинику не похоже, да и слишком далеко от города. Электронная аппаратура и хирургическое оборудование предназначены для пересадки органов и операций на мозге. Странный выбор места для подобных дорогостоящих и серьезных занятий. Хотя какое мне до этого дело! Сюда меня привели совсем другие интересы…»

Гудок грузовика, означающий, что работы закончены, прервал ход ее мыслей.

– Контейнер с операционной установлен. Завтра утром я вернусь и приступлю к настройке, – доложила она подошедшему хозяину дома. – Дорога была утомительной, и я нуждаюсь в отдыхе.

Доктор Санчез слушал рассеянно.

– Да, да. Завтра. В восемь.

И добавил:

– Не опаздывайте. Я этого не люблю.

– А я не люблю, когда меня учат делать мое дело, – спокойно парировала Милли. – Я сама заинтересована поскорее все закончить и уехать домой. К тому же, – уже миролюбивей добавила она, – нет никакой необходимости превращать творческий процесс в конвейер Форда. Отдохну и завтра начну со свежей головой. Ваше присутствие при этом не требуется. Как закончу, дам знать. Чао!

Мартин не ожидал такого отпора и нахмурился, но с интересом посмотрел вслед удаляющейся девушке.

Глава 4

На следующее утро Милли приехала ровно в восемь. Вчерашний дорожный костюм сменили со вкусом подобранная юбка и блузка. Легкое облачко тонких духов следовало за ней, как воздушный шарик на веревочке.

Почти до полудня она возилась с документацией. Потом ждала, пока вызванные хозяином электрики подведут силовой кабель. Время в помещении без окон, как в казино, пробежало незаметно. Когда Милли закончила работу и вышла на улицу, день уже заметно постарел. Она тщательно расчесала волосы и набрала номер хозяина…

– Добро пожаловать в вашу новую операционную.

Милли распахнула дверь:

– Заходите, не бойтесь. Зубоврачебного кресла здесь нет.

Помещение наполнилось синевато-белым светом. Его поток мгновенно испарил темноту, плотным облаком покрывающую установленный в глубине комнаты аппарат. Два рабочих стола, как гигантские лыжи для сноуборда, на массивных никелированных опорах. Между ними кресло необычной формы. Мартин сразу оценил удобство его конструкции. Укрепленное на шарнирах, оно позволяет хирургу комфортно сидеть, но в то же время может обеспечить устойчивую опору, если удобнее делать что-то стоя.

Девушка подошла к дисплею компьютера на пульте управления и склонилась над клавиатурой. Мартин переключил внимание на нее. «Алая блузка под белоснежным халатом. Безупречная, как капля воды, фигура. Нитка крупного жемчуга на смуглой шее. Алые туфельки. Просто вишня в сливках!»

– Я заметил: вы любите красный цвет, – сказал Мартин, беззастенчиво разглядывая девушку. – Он, действительно, вам очень идет. Правда, я уверен, что и синий, зеленый и… дальше по спектру.

– Так может сказать только дальтоник. По мнению художника Селарона, красный – это единственный истинный цвет, – не поднимая головы, убила комплимент девушка. – А остальные – только оттенки. Согласно его теории, все самое значительное в мире – красное: кровь спасителя Иисуса и наша, Санта-Клаус, румянец невинности. Те же символы успеха и богатства, как, например, «Феррари» и Кока-кола!

«Помада на твоих губах», – неожиданно для себя подумал Мартин, а Милли, словно прочитав его мысли, добавила:

– И чувственность. Мужчинам этого не понять. Они живут в своем черно-белом мире.

Встав рядом, Мартин внимательно наблюдал за девушкой. Он нервничал. Милли, наоборот, была спокойна и собрана. Ее пальцыпорхалипоклавиатурекомпьютера, какножкиженской команды по синхронному плаванию. Наконец аппарат загудел, и в воздухе появилась светящаяся сфера размером с арбуз. Она стала медленно расти, пока не достигла полутора метров в диаметре.

– Итак! Это – интерактивный 3D-дисплей. Вы фактически находитесь в нем в процессе работы.

Девушка приблизилась к хирургическому столу.

– Оперируемое поле проецируется с блока линз в пространство перед глазами хирурга. Любой его участок можно увеличить до желаемых размеров, потом снова уменьшить или выбрать другой, крутить и разворачивать под любым углом. Десятимикронное разрешение. Заметьте, что способность существующих аналогов позволяет в лучшем случае видеть контуры скрытых в тканях сосудов.

Все это Мартин уже знал, но в изложении этой блистательной красавицы сухая техническая информация превращалась в увлекательный рассказ, который не хотелось прерывать.

– Система также дает возможность совмещать данные вращательной и субстракционной ангиографии с рентгеноскопической, – продолжала свою презентацию Милли. – Все сводится вместе в виде объемного изображения или изолируется на выбранном участке, в зависимости от задачи происходящего на операционном поле. На теле хирурга устанавливаются датчики, позволяющие мимикой и мышечными сокращениями отдавать мгновенные команды. Предупреждаю: задача не простая. Это все равно, что играть на рояле, жонглировать несколькими мячиками и отбиваться от грабителей в одно и то же время. Для овладения потребуется основательная тренировка. Иначе…, – Милли улыбнулась, – иначе после операции могут остаться лишние органы или их части.

Мартин кивнул с серьезным лицом, игнорируя предложение поддержать шутку.

– Ну и наконец «Медуза Горгона». Если сфера – это мозг системы, то «Медуза» – это ее руки или, вернее, высокочувствительные подвижные щупальца-манипуляторы. Их функции меняются в процессе операции и не ограничиваются только разрезанием или сшиванием. «Медуза» анализирует движения хирурга, изучает их и может по его команде сымитировать процесс в нужном участке операционного поля. При этом с несравненно большей скоростью и точностью.

К тому же умница Горгона не лимитирована только десятью пальцами и поэтому способна выполнять одновременно десятки различных заданий. Удаляя орган или его часть, робот тотчас же контрастно помечает нервные окончания и сосуды, создавая точную карту срезов. Таким образом, хорошо отлаженный аппарат может самостоятельно обеспечивать соединение сосудов и тканей, безошибочно находя маркеры как в трансплантированном органе, так и в месте, с которого он был удален. Хирург лишь определяет приоритеты последовательности операций.

– Похоже, я и мои коллеги скоро останемся не у дел.

– Не исключено, – ответила Милли, пожав плечами. – Для человека довольно типично вдохновиться на создание того, что помогло бы ему выполнить работу, а затем быть замененным его собственным творением. Ну, а теперь, пока не стемнело, мне надо в город. Завтра вернусь и продолжу настройку. По контракту у вас будет неделя для ознакомления и пробного тестирования. Чао, господин Санчез.

Мартин кивнул и, не заметив протянутой руки, рассеянно направился в дом.

– Жду вас к восьми, и, пожалуйста, не опаздывайте, – крикнул он, не оборачиваясь.

«Хм… Воображает, что он крепкий орешек, а ведь ничем не отличается от других. Посмотрим», – усмехнулась Милли, садясь в машину. – «Вот они, мужчины, образец сознательной ошибки природы. Созданы физически более сильными, чтобы смогли нами овладеть. А по сути, всегда идут у нас на поводу. Уверены, что мастерски разыгрывают партию обольщения, но даже не подозревают, что мат им поставлен еще до того, как фигуры расставлены на игровой доске…».

В эту схему укладывались практически все встреченные ею мужчины. Блестяще отработанная техника обольщения тем не менее не произвела на доктора Санчеза никакого впечатления. Даже если бы не было той цели, ради которой Милли появилась в его доме, она попыталась бы увлечь женатого доктора в силу привычки. Мужчины всегда добровольно компенсировали часть ее расходов. Безразличие самца к ее прелестям задело самолюбие. «Ничего! Терпения мне не занимать».

На четвертый день наладочных работ Мартин остановил Милли, когда она собиралась сесть в машину.

– Погодите.

Он помолчал.

– Каждый день вы тратите массу драгоценного времени на дорогу. В гостевом доме сейчас никто не живет. Почему бы вам не переехать из гостиницы в него? Мы сможем гораздо больше успеть.

– Хотите поскорее от меня избавиться? – Милли почувствовала себя в своей стихии.

– Напротив, мне приятна ваша компания. Просто не терпится испытать аппарат в деле. Поэтому я предлагаю вам жить на берегу… шикарного бассейна. Согласны?

Глава 5

Скучное пепельно-бледное утро. Скоро солнце начнет раскрашивать его теплыми тонами…

Стоя за шторой, Мартин наблюдал за девушкой из окна второго этажа. Он видел, как долго, вопреки всем законам физики и его желанию, с ее плеч падает халат… Мартин не понимал, что с ним происходит. Все время хотелось быть рядом с этой женщиной, вдыхать аромат ее странных духов, слышать насмешливый дразнящий голос. Он чувствовал незнакомую и совершенно неотразимую сладость женской власти над ним.

– Я вижу, вы любите воду! – сказал он, выходя на улицу и спускаясь вниз по лестнице к бассейну.

– Несомненно! Это женская стихия, – ответила Милли и подплыла ближе к мраморной кромке у которой остановился Мартин, – вода раздевает нас, приводит к нам мужчин. Она делает нас сильными, а мужчин послушными. Как не любить союзницу!

Мартин рассмеялся.

– Союзница у женщины? Разве она может быть лояльна к другой?

– До тех пор, пока это служит ее интересам.

– В чем же тогда интерес женщины?

– Привлечь мужчину, конечно, – ответила Милли, переворачиваясь на спину, – что тут непонятного?

– А где же хваленые целомудрие и скромность?

– Странный вопрос! Там же, где и у вас. Разве мужчины не добиваются своего любой ценой? Только когда инициатива исходит от женщины, они делают большие глаза и обвиняют ее в распутстве.

– Вы всегда так откровенны?

– Я всегда говорю то, что думаю, нравится это людям или нет. Например, я совершенно уверена, что ваша жена испортила вам жизнь.

– С чего вы взяли? Чем же?

– Во-первых, она старше. Я видела фотографии в доме. Такой интересный мужчина заслуживает женщину намного моложе себя, а не наоборот. Во-вторых, она оставляет вас одного на долгое время. Это несправедливо! Сексуальное здоровье – это не то, что можно копить, как деньги в банке. Больше его со временем не становится! Я немного продрогла. Пойду к себе, погреюсь. Чао!

День и терпение иссякли. Мартин тихо вошел в гостевой домик и остановился на пороге спальни. Милли лежала на кровати. Раскинутые руки и нимб черных волос вокруг головы на атласной поверхности покрывала делали ее похожей на сброшенное с пьедестала распятие падшего ангела, если бы такое существовало. Идеально выпуклые окружности грудей, увенчанные темными конусами сосков, призывно вздымались при каждом вздохе апофеозом антиневинности. Благочестивому художнику потребовалось бы много красок смирения и праведности, чтобы замазать на полотне своего воображения эту врезающуюся в сознание картину искушения.

Милли сразу почувствовала присутствие мужчины. Не прикрываясь, она села на край кровати, встряхнула волосами и медленно, с вызовом, закинула ногу на ногу. Будто черная роза мелькнула в падающем из окна свете луны. В следующее мгновение ее, как снежной метелью, запорошила белизна точеных бедер.

– Я тебе не нравлюсь?

Голос прозвучал томно, с философской интонацией, как вопрос о смысле жизни.

У Мартина пересохли губы. Эта женщина возбуждала его до озноба в теле. Он вышел из тени в тот же лунный свет, который только что трогал ее, и задрожал еще сильнее.

Спросил первое, что пришло ему в голову:

– Ты такая распущенная?

– Нет. Просто я знаю, как сильно тебе хочется мной овладеть.

Неожиданно девушка властно спросила:

– Что ты ждешь? Я не люблю, когда стучатся те, кому можно войти без стука.

Мартин откинулся на подушки и застонал.

– Ты не человек, а какой-то дикий зверь. Всю спину мне расцарапала!

Он поднялся с кровати и подошел к зеркалу. Поворачиваясь во все стороны, несколько раз даже присвистнул от удивления.

– Глубоко! Как бы шрамы не остались. Надо обработать перекисью.

– Я не бешеная, дорогой! И потом, только в древнем Риме мужчины избавлялись от своих шрамов на спине, чтобы никто не подумал, что в бою они отвернули лицо от противника.

– Значит, не только в древнем Риме! В наше время говорят: «Если жена обнаружит у мужа царапины на спине, то они тут же появятся у него и на лице». Верная примета! А мне они там ни к чему. Лучше, достань из медицинского шкафчика…

За спиной хлопнула дверь. Мартин повернул голову. Милли в комнате не было. Хирург закрыл глаза. «Какая женщина!» Ему нужна именно такая: молодая, полная амбиций красавица, которая будет сиять рядом с ним. Внезапно он осознал страшную и безжалостную правду слов Милли. Жена все еще красивая, но стареющая женщина. Придет время, и кто-нибудь невинно скажет в его присутствии: «Как мило с вашей стороны, что вы пришли на концерт со своей мамой». Джейн приезжает послезавтра. Надо принимать решение…

Глава 6

Счастливая улыбка, с которой Джейн вошла в спальню, превратилась в маску отвращения.

Ритмичная музыка разрывала пространство на бесформенные куски, не помещающиеся в уши. За отсутствием красоты они давили силой звука. Неудивительно, что Мартин не услышал, как открылась дверь.

На атласных простынях метались два тела, соединившихся в одно. Они бросались друг в друга с такой неистовой страстью и силой, что воздух вырывался из их легких, как от болезненного кашля. Казалось, оба сгорают от страсти в пламени растекающегося под ними красного атласа.

Джейн застыла на пороге. Скованная ужасом, как будто увидела смерть, она, не мигая, смотрела перед собой.

Молодая женщина на постели извивалась задыхающейся рыбой в черном озере своих роскошных волос и покрывала лицо склонившегося над ней мужчины бесчисленными поцелуями. Неожиданно женщина сбросила с себя любовника и забралась на него сверху. В этот момент она встретилась взглядом с Джейн, но не испугалась, а только застонала громче, не сводя с соперницы сверкающих вызовом темных глаз. Мужчиной был несравненный Мартин.

Джейн выбежала в коридор и без сил прислонилась спиной к стене. Руки дрожали так, что поднесенные к подбородку ладони никак не могли сложиться вместе. Они как будто по чьей-то злой воле цинично аплодировали финалу разыгравшейся перед ней сцены. Хотелось без оглядки бежать, хотя никто ее не преследовал. И от этого было еще больнее. Глаза наполнились слезами, вызванными невыносимым душевным страданием.

На какое-то время от боли и отчаяния она утратила способность думать. Джейн с трудом сдержала себя, чтобы не закричать, и лишь тихонько застонала. Она всегда боялась попасть в подобную ситуацию, хотя, как любая нормальная женщина, осознавала, что это теоретически возможно. Тем более жизненный опыт подсказывал: как ни готовься к несчастью, оно приходит неожиданно и куда страшнее, чем ожидаешь. Просто не хотелось верить, что это может произойти с ней.

Это был ЕЕ дом, и устраивать унизительные разборки она не собиралась. Усилием воли Джейн вернула себе способность принимать осмысленные решения. Поднявшись в спальню, она подобрала с пола свою дорожную сумку и направилась в кабинет. Прежде всего необходимо переложить дневники в безопасное место. Носить с собой или оставлять в отелях материалы экспедиции одинаково неудобно и опасно. Джейн достала из рюкзака дневники, сосуд с недавно открытым алкалоидом и переложила все в потайной сейф. Теперь…

В кабинет вошел Мартин. Джейн отвернулась. Ей не хотелось видеть его лицо.

– Извини, что без цветов. Я не ждал тебя сегодня, – с вызовом сказал он, – это не просто увлечение, Джейн. Нам надо серьезно поговорить.

– Все, что мне надо знать, я уже узнала. А то, что нужно тебе, ты услышишь от моего адвоката. Если считаешь себя мужчиной, то сейчас же соберешься и уедешь. Не забывай, что это дом моих родителей. Завтра можешь вернуться, меня уже здесь не будет. Разберемся со всем окончательно, когда я вернусь из своего лекционного тура. Увидимся в суде.

Мартин был нетрезв. Он пожал плечами, усмехнулся и вышел. Дверь захлопнулась громко и жутко, как нож гильотины. Стало холодно, будто из комнаты вышел не муж, а призрак убитой любви. Джейн подождала, пока его шаги удалятся, уронила голову на стол и зарыдала.

Глава 7

За окном раздался монотонный звук поднимающейся гаражной двери. Встав за портьерой, Джейн увидела, как Мартин вывел из гаража «Ауди». Автомобиль остановился на пятачке перед воротами.

Из правого крыла дома по ступенькам спустилась стройная женщина со спортивной сумкой в руках и направилась к машине. В своем белом плаще она была похожа на Снежную королеву из сказки Андерсена. Именно такой ее всегда рисовало воображение. Безупречная фигура и пронизывающий при взгляде на нее холод.

Мартин вышел из машины, взял из рук женщины сумку и открыл дверь. Больно кольнуло то, что для нее он этого никогда не делал. Женщина сказала что-то резкое, и Мартин недовольно – Джейн хорошо его знала – развел руками. «Совершенно пьян. Как же он поведет машину?» Но тут «королева», оттолкнув Мартина плечом, заняла место водителя. Перед этим она обернулась и посмотрела на окна дома. Женщины всегда знают, когда за ними наблюдают. Ворота пропустили машину, затем медленно, по-стариковски закрылись. Наступила пустота. Время остановилось.

Посидев немного в серой вате наступающих сумерек, Джейн скинула оцепенение и взяла в руки телефон.

– Здравствуйте, мистер Батлер! Извините, что беспокою дома. Как ваши дела? Нет, боюсь, не могу похвастаться тем же. Не уделите мне завтра утром немного времени? Я хочу, чтобы вы представляли мои интересы в суде. Да, развод. Ваш профиль мне известен. Я привезу в офис необходимые бумаги, и мы все обсудим. Да, я хорошо подумала. Сколько времени займет процесс? Понимаю. Нет, уезжаю на время из города. Да, ему есть что терять. Обязательно. Я звоню из дома. Запишите сотовый. Когда понадобится мое присутствие, я прилечу. Отлично! Значит, как договорились.

Закончив разговор, Джейн переоделась и спустилась на первый этаж. Собирая по дому необходимые вещи, она поймала себя на мысли, что набрала много лишнего, но дорогого ее сердцу. Глаза заблестели от слез. Она как будто прощалась с этим домом навсегда. Открыв сумочку, чтобы достать из нее платок, Джейн вспомнила про подарок Мартину. Бархатную коробочку она бросила на стол в гостиной. Из нее, словно с трудом удерживаемая золотой цепью, на полированную поверхность, сверкнув глазами, выпрыгнула голова пантеры.

Джейн подкатила чемодан к двери в гараж и пошла по коридору в сторону заднего двора.

Животные имеют непостижимую способность чувствовать расставание и беду. В вольерах домашнего зооуголка царило тревожное оживление. Птицы громко хлопали крыльями, безуспешно пытаясь устроиться на ветках. Они взлетали и тут же опускались, не в состоянии найти себе место и успокоиться. Обезьянки Мако и Сильва метались вверх и вниз по прутьям вольера, протягивая к любимой хозяйке голые ладошки. Лемур Коко приложил лоб к решетке и печально выпятил нижнюю губу.

У клетки с ее любимицей пантерой стоял на коленях служитель зооуголка Хорхе. Увидев Джейн, он поднялся на ноги и пошел навстречу.

– Моя девочка! Ты сильная…

Старик поцеловал Джейн в щеку и обнял.

– То, что твой муж оказался подлецом, еще не самая страшная беда на твоем пути. Я чувствую. Будь осторожна.

– Постараюсь! А ты присмотри за нашими питомцами. Мне надо на время уехать.

– Не беспокойся, я о них позабочусь.

Старый индеец, нанятый отцом много лет назад, считался скорее членом семьи, чем работником, но был нелюдимым и предпочитал одиночество. Родители уважали его выбор. Джейн после их смерти поступала так же. В детстве старик научил ее своему языку, немного напевному, не похожему ни на один из известных диалектов Амазонии. Именно рассказы индейца о мире джунглей и затерянном таинственном племени пробудили в ней в свое время интерес к изучению сельвы.

– Мы обязательно отправимся в твои родные места, как когда-то мечтали. Теперь я это точно знаю, – прощаясь, сказала сквозь слезы Джейн, – ты, я и животные. Обещаю! Подробней объясню, когда вернусь.

Джейн промолчала о своем открытии, хотя именно Хорхе должен был узнать о нем первым. «Всему свое время! О важном нельзя говорить на бегу».

Глава 8

Мартин и Милли вернулись в усадьбу на следующий день.

О недавнем присутствии Джейн и ее отъезде говорили только несколько пустых вешалок в шкафу и аккуратно заправленная постель в гостевой спальне. Милли презрительно сдернула покрывало на пол. В наведенном Джейн порядке она почувствовала посягательство на завоеванную ею территорию.

«Нечего оставлять метки. Я здесь теперь главная».

Хотелось как можно скорее приступить к реализации цели своего появления в усадьбе, но задачу усложняло постоянное присутствие Мартина и слуг. Поэтому Милли решила начать свои поиски в дальнем, редко посещаемом крыле дома.

Надо было собраться с мыслями, и для этого Милли знала идеальное место. Она смахнула со стола в гостиной пачку сигарет и направилась в кабинет Джейн. В нем царил необходимый ей сейчас деликатный, но не в ущерб практичности, уют. Никаких отвлекающих мысли фотографий или безделушек. Глубокое кресло как бы в фокусе вогнутой линзы, образованной амфитеатром книжных полок. Несколько ламп, освещающих рабочее пространство ярким, но не слепящим светом.

Только Милли устроилась в кресле, как ее внимание привлек ряд книг на полке перед ней. Девушка привстала с кресла и пригляделась к почти не запыленным, в отличие от других, переплетам. Один за другим она сбросила их пальцем на поверхность стола. Сердце бешено забилось. В открывшемся проеме чернел квадрат встроенного в стену сейфа.

Дверца была простой, без наборного механизма, с крестообразной ручкой и единственным круглым отверстием в потертой металлической поверхности. «Ключ, который я таскаю с собой все эти годы, явно не от этого ящика».

Милли в сердцах ударила кулаком по столу.

«Явная пустышка, но это не значит, что я не посмотрю, что там лежит. Тем более что такую консервную банку можно без труда открыть ломиком». По аналогии с машинами она знала, что многие хозяева часто безрассудно прячут запасной ключ на самом видном месте. Он и правда нашелся в вазе на соседней полке.

В сейфе лежали две толстые тетради, стопка писем, перевязанная резинкой, и плоский овальный камень, который при более близком рассмотрении оказался сосудом с плещущейся в нем жидкостью. На письмах пузырился заряженным барабаном револьвер. Милли выгребла все это и разложила на столе. Она наугад открыла одну из тетрадей и небрежно пролистала несколько страниц.

«Живенько написано. Тебе бы, голубушка, книжки писать в этом кабинете со всеми удобствами, а не по джунглям бегать». Милли брезгливо поморщилась. «И ради чего? Молодость коротка. Даже если попы не врут и есть что-то за пределами этой жизни, то не помешает взять от нее лучшее здесь и сейчас. На всякий случай».

Милли сбросила туфли и, устроившись с ногами в кресле, начала читать:

«Я открыла глаза. Мошки возились в мокром воздухе, как личинки комара в луже воды».

Глава 9

– Мартин! Что ты знаешь об исследованиях своей жены?

Курчавая голова повернулась в ее сторону.

– Я же просил не мешать, когда я работаю!

Голос оборвался на высокой, кричащей ноте. Трехмерное изображение рабочего поля сменило кипящее молоко выключаемого дисплея.

– Такой сосуд из-за тебя запорол. Если уж появилась, то принеси мне клетку с белыми мышами из вивария.

Тут он встретился с Милли глазами. Мартин знал этот взгляд. Он немедленно остужал его агрессию и вызывал трепет множества бабочек в глубине солнечного сплетения. Это было даже сильнее алкоголя, выпитого на голодный желудок.

– Пожалуйста!

Его голос звучал уже заискивающе-просительно.

– Дорогая! Я совершенствую технику работы. Этот робот позволяет добираться до сосудов, не разрезая, а раздвигая окружающие ткани, и с такой скоростью, что…

– Можешь не продолжать, я в курсе. Лучше скажи, что ты знаешь об исследованиях своей жены? – повторила Милли.

– Исследованиях?

Мартин, потягиваясь, встал из-за стола и подошел к окну.

– Ездит на какие-то конференции по сохранению сельвы от вырубки. Транспортные и нефтяные корпорации по понятным причинам не согласны с ее претензиями и неоднозначно намекают на неприятности. Я просил, даже настаивал, чтобы она оставила это опасное занятие. Почему ты спрашиваешь?

Милли протянула Мартину перевязанную стопку тетрадей.

– Ты должен с этим ознакомиться! Сам поймешь.

Через несколько пролистанных страниц презрительная усмешка, с которой Мартин начал читать дневники, исчезла. Теперь он впивался глазами в каждую строчку. Милли сидела напротив и молча наблюдала за его реакцией.

– Здесь текст обрывается, – недовольно воскликнул Мартин, бросая на стол последнюю тетрадь.

– Да. Там не хватает нескольких страниц, я заметила. Они вырваны.

О том, что это сделала она сама, Милли благоразумно умолчала, так как еще не решила, что делать с подобной информацией.

Перевернув последнюю страницу, хирург нервно вытряхнул из пачки сигарету и закурил.

– Ну, – торжествующе произнесла Милли. – Что скажешь, дорогой?

Доктор ответил не сразу. Его зрачки метались как мухи, опьяневшие от теплеющего весеннего воздуха.

– Сказать? Хочется орать, как неандерталец, и бить себя в грудь.

– Когда ты успокоишься и снова станешь человеком, найдешь меня в бассейне. Чао!

– Для этого мне может понадобиться не меньше времени, чем моим предкам, – пробормотал Мартин. – Вот это новость!

Через час они сидели в халатах за столом в гостиной. Мартин перелистывал страницы, а Милли крутила в руках каменный флакон.

– Если все, что она описывает, правда, а зачем ей врать, – сам себе ответил хирург, – то надо срочно начинать опыты с алкалоидом. С его помощью я смогу увеличить скорость производимых операций. Это именно то, чего мне не хватало раньше. Я хоть сейчас готов испытать препарат на себе.

Милли с интересом посмотрела на Мартина. Его лицо, и без того не имеющее и намека на морщины, выглядело сквозь туман табачного дыма совершенным творением античного скульптора.

– Не боишься?

– Ты читала дневник. Джейн описала действие алкалоида на себе и выжила. Туземцы тоже. Дело в дозе. Правда, мы не знаем, разводили они его или нет, а если да, то насколько и чем. Опробуем в максимальном разведении.

Милли кивнула.

– Я возьму ее в лабораторию, а ты, милый, приготовь для нашего эксперимента послеоперационный блок. Нужно убрать оттуда все лишнее. Не в операционной же это делать. А то если ты начнешь носиться, как это делали туземцы, – Милли продолжила с сарказмом, – можешь повредить дорогое оборудование и лицо.

Мартин мельком взглянул на Милли. Он не раз поражался тому, какой разной она могла быть. Временами девушка становилась проникновенно-теплой, но только он начинал привыкать к комфорту ее нежности, как получал отрезвляющий урок цинизма.

– Синяки и царапины не в счет – заживут, но страшилище я к себе в постель не пущу. Даже пострадавшее за науку.

Милли повернулась на каблуках и вышла из комнаты.

Глава 10

Мартин взял с хирургического подноса один из маленьких шприцов, используемых в клиниках для инъекций инсулина. Сделав несколько глубоких вздохов чтобы успокоиться, он проткнул острым кончиком купол крохотной капли, сверкающей на предметном стекле алмазной крошкой. Повинуясь движению цилиндра, содержимое медленно втянулось в капилляр иглы. На мгновение Мартин почувствовал себя одним из врачей-героев, испытывающим на себе им же приготовленную вакцину.

Восторженное чувство быстро уступило место тревоге. В отличие от некоторых своих университетских друзей, Мартин никогда не экспериментировал с наркотиками, но знал, что даже мизерное количество такого препарата, как, скажем, ЛСД, может вызвать непредсказуемые по силе и продолжительности реакции. И это галлюциноген, который в достаточной степени изучен и испытан как учеными, так и ненаучными энтузиастами по всему миру. Об алкалоиде, найденном Джейн, известно только то, что удалось прочитать в ее дневнике.

Из комнаты было удалено все лишнее. Теперь в ней стояли только длинный черный диван и журнальный столик с настольной лампой. Зная, что Милли наблюдает за всем происходящим, Мартин откинулся на подушки и весело помахал рукой в сторону глазка видеокамеры, установленной под потолком. Открыв рот, хирург выдавил содержимое шприца на слизистую под языком.

Безразлично пролистав лежащий на столике журнал с логическими головоломками и не остановившись ни на одной, Мартин бросил его обратно. Дорогое издание скользнуло по полированной поверхности и, взмахнув атласными страницами, свалилось на пол. Девушка азиатской внешности с обложки даже как будто нахмурилась от такой небрежности.

Мартин меланхолично встал с дивана и прошелся по комнате. Прокомментировал вслух:

– Никаких особых ощущений. Как будто выпил чашку кофе. До этого в сон тянуло.

Разочарованно пожав плечами, он вернулся к дивану и сел нога на ногу, насвистывая любимую мелодию из кинофильма «Пригоршня долларов». Внезапно Мартин схватился руками за шею и застонал. Длинные тонкие пальцы обеих рук сдавили горло. Казалось, они принадлежат и подчиняются кому-то еще, но только не их хозяину. Лицо исказилось до неузнаваемости, покраснело, глаза закатились, а голова затряслась и откинулась назад. Раздался протяжный хрип. Это походило на агонию…

Так же неожиданно Мартин засмеялся и помахал рукой в сторону камеры.

– На Оскара не потянет, но для непрофессионала вполне прилично. Не злись. Скучно, ничего не происходит. Надо же как-то развлечься.

Милли приглушенно выругалась.

Некоторое время Мартин бесцельно крутил головой, пытаясь найти себе занятие. Он свистел, надувал губы и вздыхал.

– Может слишком сильно развели алкалоид? Чувствую, что старею от безделья.

Вруг – по лицу было видно – Мартин посерьезнел.

– Вот оно. Началось! Эйфория, граничащая с экстазом, но при этом необычайная ясность мыслей. Сейчас, минутку…

Нагнулся и поднял с пола журнал. Открыл. Манером, каким просматривают издание в поисках иллюстраций, пробежал от начала до конца.

– Милли! Я только что разгадал все логические головоломки, одну за другой. Помню даже каждый из многочисленных вариантов, пришедших мне в голову. Пятнадцатая страница оказалась самой трудной. Там еще буква Л в шестой строчке снизу немного размыта, а Т в третьей сверху замазана краской. Сейчас проверю изменения в двигательных реакциях.

Мартин встал с дивана, подошел к стене и снял с нее старинные ходики.

– Сколько раз говорил жене, что неработающие часы в доме – это не к добру. Память о родителях можно хранить и в чулане. Тесть так и не сумел починить эту чертову кукушку.

Мартин открыл створки на задней стенке ходиков и достал из углубления небольшую деревянную коробочку. Вынув из нее инструменты и разложив их на столе рядом с часами, хирург повернулся к видеокамере.

– Засекай время. Сейчас попробую это старье разобрать. Правда, обратный процесс гарантировать не могу. Просто хочу протестировать изменения в координации.

Со стороны могло показаться, что у «часовщика» дрожат руки. Они трепетали над корпусом часов, и создавалось впечатление, что «мастер» не знает, с чего начать.

– Сколько прошло времени? Я очень хочу пить.

– Две минуты восемнадцать секунд. Ты собираешься чинить часы?

Вместо ответа Мартин встал, подошел к стене и вернул на нее ходики. Прошелся по комнате.

– Хочу отметить интересную реакцию при возникновении в сознании любой конкретной цели или мотивации. Пока не могу дать этому ясного определения, но действие совершается без промежуточных, замедляющих его выполнение мыслей. Я не думаю о том, что мне нужно сделать, я просто это делаю. Мозг эффективнее оценивает происходящее и позволяет видеть действие практически еще до его начала. Мышечная работа, благодаря проведенному мозгом анализу и необъяснимой пока стимуляции нервной системы компонентами алкалоида, становится стремительной и ювелирно точной.

В этот момент из висящих на стене ходиков выглянула кукушка и возвестила два часа пополудни.

– Я даже не была уверена, что ты успел их толком рассмотреть за это время, – услышал Мартин удивленный голос Милли.

– Полностью разобрал и собрал дважды! Первый раз возился по незнанию, но вторая попытка получилась удачней. Даже смазал необходимые детали. Что скажешь?

– Я? То, что пожать твою руку скоро сочтут за честь все сильные мира сего!

– Твое мнение наконец-то совпадает с моим, – с наигранной важностью изрек Мартин и рассмеялся. – Знаешь, Милли! Я полагаю, что в будущем не следует делать препарат доступным. Неизвестно, как облагодетельствованное человечество им воспользуется. Джинн, выпущенный из бутылки, может нечаянно погубить и своего спасителя! Лучше мы с тобой будем решать, кому повезет. Верно? – игриво спросил он. – Что скажешь на это, дорогая? Теперь надо срочно кого-нибудь прооперировать. В паре с хирургическим роботом я смогу творить чудеса. Открывай дверь и давай отпразднуем нашу удачу.

Голос Мартина звенел радостными нотами.

– Я повешу эти ходики на стену у кабинета Джейн, – продолжал он со смехом. – Я точно знаю, что она опешит. Представляю ее лицо. Будет забавно. Открывай, не томи.

Последовала долгая пауза.

– Рано радоваться. Праздник подождет! Эксперимент еще не закончен.

– Ты шутишь?

– Нет, конечно! Мы же не в постели! Ты слышал, что я сказала.

Голос Милли звучал твердо.

– Нам необходимо установить длительность действия алкалоида и его побочные эффекты. Ты уже взял на себя гигантский риск. Теперь надо довести дело до конца и правильно распорядиться результатами. Нельзя обольщаться, пока, как говорится, не проверено, живы ли все подопытные свинки. Ты ведь ученый!

– Ты права, – неохотно согласился Мартин и с иронией спросил, – значит, я тоже свинка?

– В некотором роде, дорогой, но самая талантливая из всех, кого я знаю. И уж точно самая привлекательная!

После четырех часов ошеломляющей активности наступила эмоциональная и физическая тьма. На сознание навалился глубокий, поработивший все мысли и чувства сон.

Когда Мартин пришел в себя, он лежал на диване. Мучила жажда, но не было сил дотянуться до стоящей на столе бутылки с водой. Не хотелось ни говорить, ни даже пошевелить затекшими пальцами. Мысли были черны и бесформенны, как скомканный лист копировальной бумаги из старомодной пишущей машинки, брошенный в корзину. Кинолента прошедших событий изобиловала вырванными кадрами. Ее фрагменты произвольно соединялись между собой, и невозможно было восстановить их точный порядок. Мартин скользнул взглядом по монитору, на котором в хаосе мелькали цифры его жизненных показателей, и подумал: «Так, наверное, выглядит смерть, когда приходит забирать грешника».

Мартин услышал шорох и открыл глаза. Перед ним стояла Милли. Он сел на диване и потянулся.

– Привет! Как я понимаю, я выжил, хотя любой другой мужчина, который раньше тебя не видел, мог бы подумать, что он уже в раю. Что ты так странно и выжидающе на меня смотришь, прелестная девушка?

– Жду, пока начнешь проходить сквозь стены или летать.

– Это вряд ли, а вот сколько у тебя седых волос…

– Только посмей!

Милли игриво поправила прическу и застучала каблучками в сторону двери.

– Ты куда?

– Дела еще не закончены. Просмотри и проанализируй вчерашние видеозаписи, – посерьезнела ассистентка. – Там есть над чем подумать. Мы обсудим наши выводы после того, как ты закончишь. Еда и свежий кофе на столе. Там же ноутбук. Чао!

Мартин с удовольствием искупался бы сейчас в бассейне, но озабоченность тона Милли заставила его подчиниться. Эйфорическое настроение улетучилось, когда просматривая видеофайлы проведенного эксперимента, он дошел до кадров своего умирания. Только сейчас хирург осознал, как реально близко был к гибели. Он не мог поверить, что Милли решилась ввести ему новую дозу, хотя понимал – именно это его и спасло.

Из размышлений Мартина вывел голос Милли.

– По выражению твоего лица нетрудно догадаться, что тебя беспокоит. Но поверь, я не подбрасывала монетку и не играла твоей жизнью. Я перечитала все заметки в дневнике, где описан эффект алкалоида. Там ничего не сказано о тех пытках, которые пережил ты. Напротив, отмечено, что после глубокого сна, который неизбежно наступал через четыре часа после приема, ни один из тех, кто принимал алкалоид, не проявлял заметных болезненных симптомов. Какое-то время сохранялась способность видеть в темноте, но это, безусловно, не самый опасный побочный эффект.

Перед тем, как снова уколоть тебя, я ввела препарат себе. Только благодаря этому, мне удалось проанализировать ситуацию и вывести тебя из состояния комы. Я поняла, что ты сделал неправильно. Виновником оказалась яркая лампа, под которой ты работал с препаратом. Туземцы совершали свои мистические вакханалии после захода солнца и никогда не подвергали алкалоид воздействию света. И еще одна мысль… Я думаю, нам следует вознаградить себя поездкой куда-нибудь, скажем, на Ривьеру, чтобы освежиться и отдохнуть, прежде чем мы с головой погрузимся в исследование. Как ты думаешь, дорогой? Двух недель будет достаточно?

Глава 11

Мартин занимался анализом результатов последних экспериментов с алкалоидом, когда Милли стремительно вошла в его кабинет. Доктор недовольно поморщился, но увидев в ее руке револьвер, выключил компьютер и покосился на оружие.

– Могла бы просто сказать, что у тебя кончились деньги, – усмехнулся он. – Так… быстро? Мы ведь только вернулись из Европы. Хотя, все может быть. Ты ведь ни в чем себе не отказывала во Франции. Понравилось тратить миллионы Джейн?

Милли посмотрела на него, как учитель на неисправимо глупого ученика.

– Тот факт, что наш отдых был оплачен деньгами твоей жены, несомненно сделал его особенно приятным. На ее месте я бы немедленно заблокировала от тебя свои банковские счета. Она это сделала не сразу, что подарило нам незабываемое путешествие. Но есть и плохие новости.

Милли нахмурилась.

– Пока мы наслаждались отдыхом, она наведалась сюда. В сейфе остался лежать только этот кусок железа.

Она потрясла револьвером.

– Алкалоид?

Милли раздраженно изобразила жест, приглашающий подумать. Ее шелковая алая блузка вырывалась языком пламени из черной сужающейся книзу юбки, как из факела. Она выглядела рассерженной и от этого еще более привлекательной.

– Ты ведь говорил, что Джейн появится после своего тура и не раньше чем через месяц, – повысила голос Милли. – Нам повезло, что я сохранила для экспериментов и лабораторных исследований треть флакона.

Милли опять солгала, как тогда о недостающих страницах дневника. Она сразу перелила все содержимое в отдельный пузырек. На всякий случай, для собственных нужд.

Мартин развел руками.

– Насколько я знаю, у Джейн был такой план. Лекции были расписаны на весь месяц. Не думаю, что она мучилась угрызениями совести, не поставив нас в известность об изменениях. Плохи дела! Что будем делать, мой кардинал?

Он нередко так называл Милли из-за ее любви к красному цвету, но сейчас ей это не понравилось.

– Неплохо бы тебе как мужчине научиться брать на себя ответственность и принимать решения, а не прятаться за женскую спину.

Увидев, как Мартин изменился в лице, Милли усмехнулась.

– Не сердись! Ты ведь лучше знаешь свою жену. Я и видела-то ее всего… один раз.

Мартин поднялся из-за стола и нервно заходил взад-вперед.

– Есть о чем задуматься! Это действительно серьезно. Я надеялся до развода добиться существенных результатов, но опыты далеки от завершения. Столь оснащенную биологическую лабораторию можно найти только в крупном научном центре, не говоря уже про уникальное оборудование, установленное здесь. Теперь еще дневники! Там ведь собран огромный опыт! Необходимо разыскать Джейн, чтобы любой ценой выведать у нее координаты места, где растет цветок, и наладить устойчивые поставки алкалоида. Но где ее искать?

Мартин обхватил голову руками и повторил:

– Где?

– Не паникуй! Послушай меня, – сказала Милли.

Ее голос звучал спокойно и даже снисходительно:

– Ты невнимателен и рассеян. Сам же рассказывал мне об участии жены в конференции по сохранению сельвы. Обычно такие мероприятия привлекают внимание только общественных организаций и большей частью проходят незамеченными. Событие не слишком важное, если только для участия в нем в качестве спонсора не прилетает такое лицо, как принц Чарльз.

Милли бросила на стол газету.

– А ты говоришь, не знаем. И отель, и даже список выступающих, включая твою жену. Все время носить с собой архив и алкалоид она вряд ли будет. Значит, спрячет в вещах в отеле. А вот координаты, много места не занимают. Вот и проверим. У меня есть кое-какие связи среди людей, полезных для такой деликатной работы. Я позабочусь об этом.

Глава 12

Молодой мужчина в спортивном пиджаке без галстука, заметно выделяющийся своим видом среди присутствующих, одетых строго официально, поставил пустой бокал на перила балкона и встал рядом с Джейн. Она, в нарядном черном платье с блестками, смотрела на световую россыпь раскинувшегося внизу вечернего города.

– Не люблю эти сборища, – сказал мужчина. – Столько денег угрохать на звон бокалов! Лучше бы потратили на то, о чем так пафосно трещали весь вечер. Расфуфыренная толпа напыщенных жлобов. Не знаешь, с какого боку подойти, чтобы взять интервью! Ваше выступление – госпожа Санчез, верно? – тон его голоса приобрел уважительные нотки, – мне понравилось. Одно из немногих. Я не думал, что ситуация с вырубкой лесов такая серьезная. Альфредо Гарсия, корреспондент «Зеленого Рио», – представился юноша. – И еще я люблю незамужних женщин старше меня, – похоже, неожиданно даже для самого себя выпалил он.

Джейн повернулась к молодому человеку. Ей нравились странные, выпадающие из «общей кассеты» индивидуумы. В компании людей без музыкального слуха, но поющих громче других она всегда чувствовала себя своей.

– Трудно понравиться женщине, начав разговор с того, что она старше, – улыбнулась Джейн. – Ваше суждение о приеме выдает в вас новичка для таких, как вы довольно верно выразились, сборищ. В целом я с вами согласна, и все же… На благотворительные вечера приглашаются состоятельные люди. В обычный бар, где я и сама, признаюсь, чувствовала бы себя свободней, их не пригласишь. Не придут! А деньги, по разным причинам, они жертвуют немалые. Без помощи вот таких помпезных кошельков наша работа по сохранению сельвы была бы невозможна, потому что государство выделяет на эти цели смехотворно мизерные средства.

Джейн поставила едва начатый бокал вина на поднос услужливого официанта.

– И еще… К вашему второму заявлению. То, что вы не видите на пальце кольца, не обязательно с головой выдает в женщине старую деву. Лично я вообще не ношу украшений на руках. Никогда! Привычка, выработанная армейским капралом по имени Джунгли.

Джейн отдала честь и рассмеялась.

– Слишком нелепо они там смотрятся, да и мешают, грязь собирают, за все цепляются.

– Я думал, вы пошлете меня куда подальше, – сказал Альфредо, не скрывая облегчения. – Простите за бестактность! От скуки выпил чуть больше, чем позволяют «правила дорожного движения» в избранном обществе. Меня на такие мероприятия обычно не посылают. А тут заболел коллега, и все свободные светские журналисты уже разъехались по заданиям. Про жлобов вы объяснили, а про женский возраст я и сам понял. Когда мальчишка не знает, как обратить на себя внимание понравившейся ему девочки, не найдя ничего лучше, он дергает ее за косы. Вот так и я. Искал причину заговорить с вами, а вместо этого наговорил глупостей. Простите. Я сейчас уйду.

– Журналист, хоть и юный, совсем не так уж безопасен и невинен, как мальчишка. «Парень с карандашом опаснее кота с пулеметом», – сказал великий Бо Диддли, – улыбнулась Джейн. – А интервью? Вы же здесь для этого! Так и уйдете с пустыми руками? Становитесь опасным и берите интервью у меня. Я ведь тоже одна из приглашенных…жлобов. С какого бока подойти ко мне вы уже знаете. Кстати, сравнение с девочкой весьма лестно, но очень далеко от истины.

Журналист рассмеялся:

– Я сразу понял, что вы удивительная женщина! А ваша красота…

– Сохранение амазонских лесов, – шутливо перебила Джейн. – Не будем отклоняться от темы интервью. Не забудете?

– Слово журналиста, – пообещал Альфредо. – Вы упомянули, что не против баров. Я знаю один, очень хороший ретро-клуб. Хозяин – мой друг. Там мы сможем приятно побеседовать.

Через пятнадцать минут они уже мчались в такси по шоссе.

Глава 13

Клуб «Рио Сценариум», к которому Альфредо привез Джейн, находился на одной из хорошо освещенных узких улиц, заставленной множеством машин.

Люди, спешащие по своим делам, привычно и безразлично лавировали между ними, но поравнявшись с входом в клуб, невольно начинали двигаться в такт музыке. Радостная атмосфера выплескивалась далеко за пределы клубных стен. Яростная самба будоражила кровь и звала войти.

Сделать это, правда, оказалось не так просто. Перед входом стояла плотная толпа. Альфредо подмигнул Джейн и позвонил кому-то по телефону. Через несколько минут крепкий чернокожий парень провел их в клуб через служебный вход.

– Я часто думаю, что родился не в свое время, – заговорил журналист, когда они устроились в маленьком отдельном кабинете на втором этаже. Музыка гулко доносилась через стены, но не мешала разговору и даже вносила в него некий шарм.

Внезапно дверь открылась, и на пороге появился недовольный официант.

– Кто вас сюда пустил? Этот кабинет…

Приглядевшись, он сладко заулыбался и попятился назад.

– О, это вы дон Альфредо! Приношу извинения. Что принести вам и вашей даме?

– Два капериньи и…

Он посмотрел на Джейн.

– Мне – стейк, – уверенно выпалила она и добавила не совсем понятную фразу:

– Похоже, и хорошее, и плохое в моей жизни начинается именно с него. Вас тут уважают, – сказала она, когда официант вышел.

– Я ведь криминальный журналист. Пишу про героев ночной жизни, тех, кто попадает в репортажи живыми и… не очень. А для этого их надо знать. Они в свою очередь знают меня, – задорно улыбнулся Альфредо.

– У вас интересная и трудная профессия, – понимающе кивнула Джейн.

– Скорее беспокойная, чем трудная, но мне нравится, – сказал юноша. – И интересного в ней хватает. Тут важно не переборщить, а то самому можно попасть в сводки.

Альфредо по-мальчишески подмигнул и тут же вздохнул.

– Я не трус, но меня удручает агрессивность современной жизни! Я бы предпочел жить в начале века.

– Вы думаете, тогда было меньше агрессии и проблем? – спросила Джейн.

Альфредо вздохнул.

– Нет, конечно, но отношения между людьми и к женщине, в частности, были совсем иные. Перед дамой склоняли голову. Даже в замужестве она продолжала сохранять добродетель и смущаться от нескромного взгляда. Это поддерживало интерес к отношениям и подогревало чувства. Сейчас проще найти фотографию раздетой дамы, чем одетой со вкусом. Женская загадка – один из величайших подарков Господа мужчине – вдребезги разбита безжалостной рукой торговцев.

– А как же настоящие хозяева лесов – полуголые индейцы? – заулыбалась Джейн. – Я не заметила, чтобы они потеряли интерес к общению или имели что-то против своих обнаженных подруг.

– У них еще все впереди, – усмехнулся Альфредо и продолжил:

– Мистическое отношение к женщине, вызывающее глубокие эмоции и ощущения, подменено видом голого тела, в котором, увы, ничего мистического уже нет. Завоевать женщину, простите, легче, чем перейти дорогу. Печальнее всего то, что и женщины, утратив присущую им мудрость веков, не разглядели подделки.

Альфредо говорил эмоционально, усиливая свою речь жестами.

– Нужная и справедливая борьба за экономическое равноправие незаметно переросла в болезненное стремление быть во всем на одном уровне с мужчиной. Только зачем спускаться с пьедестала? Зачем? Еще я считаю, что разовый быстротечный секс не идет ни в какое сравнение с радостью, получаемой при завоевании сердца любимой. И счастье обладания ее телом – это кульминация таких отношений!

Жизнь до нас называют примитивной? А я думаю, что такой она становится сейчас! Люди не понимают, на что они променяли истинную красоту жизни.

– Вы убежденный романтик, – улыбнулась Джейн. – У меня тоже есть неутоленная страсть, но менее опасная, чем ваша. Это – пантеры. Удивительные создания! К сожалению, они уже лидируют на первых страницах красной книги.

– Я ничего о них не знаю, – признался Альфредо. – Чтобы пантеры попали в зону моего интереса, им надо по меньшей мере ограбить банк! Просветите! Я весь внимание. И поподробней…

– Хорошо, – согласилась Джейн и вдохновенно начала, – не было эпохи, когда пантерам или, точнее, ягуарам не поклонялись, восхищаясь их красотой, грацией, величием и мощью. Изображение пантеры занимало почетное место даже в гербах двух королей Англии. Слово же, обозначающее это животное на языке кечуа, встречается в других сложных словах и всегда имеет отношение к крови. Это неизменно символ власти, подразумевающий борьбу и насилие. Кстати, в биологию меня привела красивая легенда, рассказанная моим добрым наставником детства индейцем Хорхе. Он был рожден в затерянном в джунглях племени, поклоняющимся черной пантере. По преданию, передаваемому из поколения в поколение, однажды к людям придет черная пантера с белой меткой на лбу и станет править миром. И ничто больше не будет угрожать людям в сельве и за ее пределами. Сам Хорхе настаивает, что это не легенда, а предсказание, которое обязательно сбудется.

Альфредо слушал внимательно, не перебивая вопросами, реагируя на ее рассказ лишь жестами и удивленными возгласами.

Раздался вежливый стук в дверь. В комнате с улыбкой сутенера и подносом в руке появился официант.

После еды и второй порции коктейля Альфредо увлек Джейн на первый этаж, в царство акустического рая. Когда они натанцевались и вернулись в кабинет, то были уже на ты. Альфредо извинился и попросил немного поскучать без него, сославшись на ожидающий Джейн сюрприз.

Через полчаса он появился с двумя коробками в руках.

– Я заметил, как нелегко тебе танцевать быстрые ритмы в вечернем платье. Ты, конечно, обратила внимание, что многие мужчины и женщины в этом клубе одеты в костюмы прошлого века. Это позволяет человеку вырваться из привычной рутины, хоть ненадолго почувствовать себя другой личностью. Здесь платье и шляпка, – сказал он, показывая на коробки. – Примерь, надеюсь, что угадал.

Заметив, что Джейн замешкалась, он добавил:

– Это не золотые часы или бриллиантовое ожерелье, а недорогой танцевальный костюм. Он ни к чему тебя не обязывает.

Альфредо вышел из комнаты, а Джейн в нетерпении развязала ленты упаковок. Отсутствие зеркала заставило ее недовольно нахмуриться, но она уже и так знала, что платье сидит как влитое. Узкая талия, яркая ткань, спадающая с бедер букетом цветов. Как будто несколько раз была на примерке!

Альфредо постучал. Вошел.

– Как ты сумел так точно выбрать платье?

Джейн была изумлена.

– Мои руки обнимали тебя. После танца с возлюбленной любой бразилец сможет угадать ее размер до сантиметра.

– Сохранение амазонских лесов? – начала Джейн, и оба рассмеялись.

Она чувствовала на себе восхищенные взгляды. Несколько метров полотна преобразили не только ее внешний вид. Хотелось меньше всего думать о спасении лесов или смысле жизни, а просто жить, дарить любовь и жадно, ненасытно ее принимать!

Альфредо так восторженно смотрел на нее, что это невольно замечали даже занятые своим счастьем танцующие вокруг люди. Его учащенное горячее дыхание обжигало шею, а руки все плотнее сжимали талию.

«Этот вечер может иметь продолжение», – подумала Джейн, но… Она знала, что те женщины, которые бросаются мстить за измену изменой, чаще получают от случайной связи совсем не то, что ожидали. Облегчения не наступает, а на душе остается лишь тягостное, гадливое чувство, усугубляющее и без того мучительное одиночество. Ведь все новые ощущения непроизвольно сравниваются с ощущениями, полученными когда-то от все еще любимого человека. И как ни хорош новый возлюбленный в постели, он все же чужой.

Вслух же она сказала:

– Я еще не свободна.

После этих слов Альфредо ослабил объятия и погрустнел. Он даже не пытался скрыть, что влюблен.

– Спасибо за откровенность. Я понимаю.

Мелодия, вырисовываемая в прокуренном воздухе томным саксофоном, внезапно потускнела. Альфредо, похоже, уже не слышал ее, а только передвигал отяжелевшие туфли, повинуясь ритму, задаваемому толпой. Поблекшие для его слуха ноты еще носились вокруг, но их гармоничность была безнадежно утеряна.

На прощанье Джейн обняла Альфредо и сказала, глядя ему в глаза:

– Я не хочу оскорблять тебя, называя другом. Так говорят, прощаясь навсегда. Скажу только, что я не забуду этот вечер.

Альфредо еще долго смотрел вслед желтому такси, умчавшему его любовь в пропасть долины. Начавшийся ниоткуда ливень щедро орошал улицы и чувства. Дождевые струны лопались в воздухе одна за другой, разрываемые проносящимся мимо четырехколесным безумием. Было видно, как далеко внизу машины, безликие своей схожестью, медленно плыли по венам города в потоках воды, едва касаясь дороги своими резиновыми спасательными кругами. Низвергаемая небесами хлябь, дабы хоть немного смыть следы человеческих безобразий, туманным саваном висела в воздухе.

Глава 14

Две фигуры с патологической разницей в росте подпирали борт старого микроавтобуса. Казалось, даже луна не осмеливалась взглянуть в глаза темного переулка, где он был припаркован. Свет от вывески над рестораном освежал только обшарпанную дверь и потертые каменные ступени.

– Крюк, а ты уверен, что она сюда придет? – спросил вертлявый коротышка, похожий на жирного карася у своего дылды-напарника. Тот с высоты двухметрового роста уронил на толстяка свой свинцовый взгляд и процедил:

– Если бы ты не был моим сводным братом, то я утопил бы тебя за тупость. Причем бесплатно! Видел дату на меню из ресторана? На кровати лежало.

– Какое еще меню? – насупился коротышка.

Длинный, не скрывая пренебрежения, покачал головой. «Как от отца, умного и дерзкого вора, могло родиться…такое?» Увы, но слово, данное у постели умирающего, он нарушить не мог. «Легко сказать – научить профессии. Полного дебила?»

– Когда наш клиент покинул отель, мы проникли в ее комнату. Что я сказал после того, как мы не нашли то, что искали? Что я тебе сказал, Блоха? – повысил голос Крюк.

– Я помню, помню, – откликнулся толстенький. – Ты сказал: «Эта сука носит карту с собой. Переходим к плану Б. В моих руках даже немой заговорит».

Крюк посмотрел на брата и продолжил более миролюбиво:

– Я обратил внимание, что меню двухлетней давности. Этот факт бросается в глаза. И еще дата, написанная красным карандашом в сердечке на полях. Зачем?

– Действительно, зачем?

Толстенький нахмурился. Нижняя губа поползла вверх, как у задумчивого бульдога. Это, по всей видимости, должно было помочь ему думать.

– А затем, тупица, что она попрется за воспоминаниями. Именно сюда и именно в этот день. Женщины сентиментальны и поэтому предсказуемы. А вот и наш клиент.

Откуда-то сверху в тело ворвалась боль. Джейн застонала.

«Что со мной? Где я?» Она открыла глаза и увидела, что подвешена за руки в каком-то темном помещении. Ноги едва касаются пола, а из одежды на ней только белье.

Джейн попыталась освободиться, но веревки лишь сильнее впились в запястья, и на лицо закапала кровь. Боль в плечевых суставах стала невыносимой. Джейн вскрикнула и потеряла сознание.

Она пришла в себя от слепящего света и голосов. Луч фонаря уперся в ее лицо.

– Я не знаю, что вам нужно, но если вы не снимите меня, то я умру от боли, – не узнавая своего голоса, простонала Джейн, – и вы ничего не получите.

– Получим, получим. Еще не было случая, чтобы не получали, – услышала она в ответ.

Свет соскользнул с ее лица, но на какое-то время лишил возможности видеть. Постепенно белесое пятно перед глазами сменилось серым и, наконец, сформировалось в две расплывчатые фигуры, стоящие перед ней. Одна повыше, другая пониже.

– Чтобы лучше думалось, – сказала высокая, приближаясь, – осмотрись. Ты в подвале, и как ни кричи, никто, кроме нас, тебя не услышит. Только вот криков о помощи мы не любим. От боли – другое дело! Это – музыка для наших ушей, и привычна, как стук колес для машиниста поезда.

– Ну ты и поэт, Крюк, – восхищенно подал голос коротышка.

– Просто люблю свою работу, – мерзко заржал бандит.

Вдвоем они медленно повернули подвешенное тело, показывая пленнице пространство вокруг. Ни дверей, ни окон. Кирпичные стены и лампочка на одной из них, тускло освещающая большую комнату. Ворох тряпок или одежды в углу.

– Как же вы сюда пробираетесь, – вырвалось у пленницы. – Из-под земли, что ли? Как червяки из дерьма? А потом обратно?

Оба бандита рассмеялись.

– Смотри-ка! Веселая попалась! Нет, под землю уходят только молчаливые клиенты, – ответил длинный. – Насколько я знаю, никто еще не выполз. Вопросов не задаешь, значит, знаешь, почему здесь, красавица.

Голос Крюка звучал глухо, спокойно и от этого еще более жутко.

– Клянусь, не знаю, – тихо отозвалась Джейн. Что вам от меня надо? Очень больно.

– Где ты хранишь карту?

– Какую карту?

– Ну, вот видишь, Блоха, она еще не готова. Пусть повисит до вечера, тогда точно вспомнит. Неужели то, через что ей еще предстоит пройти, стоит того?

Не обращая внимания на просьбы продолжить разговор, Крюк достал из кармана маленький брелок с ключами. Над головой раздался звук электрического мотора, и откуда-то сверху, как морской трап, опустилась узкая деревянная лестница. Подняв глаза, Джейн увидела, как стуча ботинками, оба бандита поднялись по ступенькам и исчезли в квадратном отверстии в потолке. Лестница тут же вернулась наверх, проем закрылся, и наступила тишина.

Мысли путались. Прежде, чем решить, что делать дальше, нужно вспомнить, как с ней все это произошло.

Глава 15

…Последние лучи уплывающего за горизонт багрового заката ласково коснулись крестов греческой церкви, и надутые щеки ее куполов зарделись золотым румянцем.

Стоя на балконе, Джейн любовалась видом закрывающего веки старого города. Он медленно смешивался с наступающей со стороны моря ночью, становясь продолжением темнеющего небосвода. Новые районы, наоборот, заискрились игривыми огнями, явно не собираясь засыпать. Рекламы казино набухали неоновым светом. Рестораны, взвизгнув музыкой, «выкидывали» белые флаги вспыхнувших окон, сдаваясь на милость голодных победителей, хлынувших в их распахнутые двери.

«И мне не помешает поужинать», – подумала Джейн. Она вернулась в комнату, решая на ходу что надеть. Взгляд упал на уголок разноцветного буклета, выглядывающего из отделения для документов раскрытого, но еще не разобранного чемодана. Это было бережно хранимое меню из их любимого ресторана. Последний раз она была здесь с Мартином два года тому назад. «Последний раз…»

Нахлынувшую тоску опередили слезы, побежавшие из глаз. Она знала, что когда любишь, попытки обвинить любимого и найти подтверждения своей правоты приводят только к одному: начинаешь обвинять себя и искать оправдания для него. Вся боль происшедшего почему-то всегда обрушивается на истинную жертву, и она безуспешно пытается ответить на казалось бы простые вопросы: почему не увидела, почему не остановила, почему не спасла любовь? Коктейль воспоминаний… Теплых и перемешанных с кубиками льда обид и разочарований. Но со временем лед обязательно тает…

Выйдя из отеля, Джейн медленно пошла по тротуару вдоль освещенных окон офисов и маленьких магазинчиков. Немногочисленные прохожие спешили по своим делам. Впереди она заметила интересную пару. Крошечный трясущийся терьер держал на поводке пожилого сгорбленного старичка. Именно так и было: он тянул хозяина за собой, а тот сопротивлялся. Старик наклонился к собачке, что-то сказал и не без труда поднял ее на руки.

Джейн поравнялась с трогательным дуэтом.

– Арестована за плохое поведение?

– Нет. Старая, как и я, даже старше. Уважение к ее возрасту.

Старик погладил и бережно укрыл собачку шерстяной попоной.

Малышка, зная, что речь идет о ней, благодарно пошевелила обрубком куцего хвоста и лизнула хозяину руку.

– А меня вот некому понести. Вам-то к этому, похоже, не привыкать, – усмехнулся мужчина, разглядывая свою собеседницу. – Мотор вон выходит из строя, а запасных частей к такому старью уже не делают. Спасибо ей, Джеральдине, выгуливает меня.

Старик погладил свалявшийся клубок шерсти, выглядывающий слезящимися бусинками глаз из-под попоны.

– Без нее так бы и сидел дома. Да и пропитание она сама себе, если повезет, находит на тротуарах. Люди в наше время едят на бегу и много роняют. Дома-то в холодильнике пусто, хоть шаром покати.

Джейн порылась в сумочке, достала из нее бумажную купюру и вложила старику в руку.

– Купите… Джеральдине что-нибудь вкусненькое сегодня. Скажите, от Джейн, хорошо?

Она кивнула на прощание растроганному старику и продолжила путь. Каблучки – удивительный инструмент, владея которым в совершенстве, женщины заставляют трепетать мужские сердца любого возраста – застучали, удаляясь по тротуару.

Старик посмотрел ей вслед с восхищением и крикнул:

– Вы там поосторожней!

И добавил нарочито громко, близоруко вглядываясь в темноту боковых улочек:

– Я хоть с собакой, которая порвет за меня любого, а вы одна. Береги себя, красавица!

Джейн уже пожалела о своем решении поужинать в этом ресторане. «Никогда не возвращайся туда, где ты была счастлива с тем, кто тебя предал», – подумала она. Как верно! Свидание с прошлым закончилось. Болезненные воспоминания остались.

Невидимый кий выбил сверкающий шар луны на середину черного поля ночи. На улицах появилось больше неторопливо прогуливающегося по тротуарам народа. Усталых людей, спешащих по своим домам после рабочего дня, сменили праздные туристы и почитатели ночной жизни – профессионалы и любители.

Выйдя из ресторана, все еще погруженная в воспоминания, Джейн ступила на узкую улицу, подсвеченную только окнами домов – власти явно не торопились тратиться на городское освещение. Зарешеченные, как средневековые бастионы, окна и тяжелые, окованные железом ворота невольно напоминали, что далеко не все в этом городе ангелы.

Джейн прибавила шаг, и тут перед ней возник бледный толстяк. Без интонации он прошлепал трясущимися губами:

– Не бойтесь. Вы Дженнифер Санчез?

И, не дожидаясь ответа, несвязно выпалил:

– Там… Мартин… Беда…

Джейн замерла. Сумасшедшая мысль пронзила ее.

«Он пришел сюда сегодня, чтобы увидеть меня, и… с ним что-то случилось».

– Где? Что с ним? Куда идти?

Толстяк взмахнул рукой, приглашая за собой, и засеменил в темный коридор боковой улицы. Джейн немедленно последовала за ним. Пройдя за своим странным проводником несколько шагов, она остановилась.

– Погодите! А как вы…?

Закончить фразу ей не дала прижатая к лицу пропитанная какой-то химией тряпка. В шею вонзилась игла, а в голове успела пронестись только одна мысль: «Вот дура!» Но и она исчезла в навалившемся мраке, как хвост уползающей в нору змеи.

Глава 16

«Картина проясняется. Вопрос о карте однозначно выдает заказчика похищения». Нет сомнений, что Мартин и эта страшная женщина нашли сейф с материалами экспедиции и знают о свойствах содержимого пузырька. Иначе не было бы всего этого кошмара.

Запрос адвоката Батлера представить более подробную информацию о совместных финансах вынудил ее в перерывах между чтениями лекций заехать домой. Перед отъездом на конференцию в Рио она на всякий случай перепрятала тетради и пузырек с алкалоидом в другой тайник. Тогда она еще не знала, что в этом не было смысла, так как Мартин с подругой уже рылись в материалах, оставленных в сейфе.

«Правда, в любом случае по записям в дневнике определить место обитания племени невозможно, и координаты нигде не указаны. Их знаю только я. Алкалоид рано или поздно закончится. Им нужна карта, но от меня они ее не получат!» Невзирая на свое жуткое положение, Джейн вздохнула с облегчением. «Нетрудно представить, что могут натворить люди, которых не волнуют гуманитарные проблемы человечества, получив доступ к алкалоиду».

Звук заработавшего механизма лестницы заставил Джейн вздрогнуть. Веревки глубже впились в разодранную кожу запястий. Воспаленные сухожилия закричали ее голосом от боли. Длинный, спрыгивая с последней ступеньки на земляной пол, прокомментировал:

– Больно? Это хорошо. Чего ты там копаешься, идиот? – крикнул он, задрав голову.

Вниз по лестнице, пыхтя, спускался с тяжелым ведром толстяк. На шее у него висела сумочка Джейн.

– Вот, – выдохнул Блоха, ставя ношу на землю.

Крюк как пушинку поднял ведро и выплеснул серебристый поток воды в лицо Джейн. Она жадно слизала капли с пересохших губ.

– Это тебе для напоминания о том, что на свете есть еще что-то кроме этого подвала, – прокомментировал свое действие длинный и повернулся к брату:

– Сгоняй наверх. Тебе полезно. И пополнее, до краев!

Блоха недовольно засопел и, гремя пустым ведром, начал карабкаться по лестнице.

– Сумочку-то оставь! Понравилась? – не скрывая издевки, крикнул ему вслед Крюк.

В ответ из светлого квадрата люка вниз полетело изделие мастера Кардена – подарок Мартина. Ударившись о ступеньку, сумочка широко зевнула, и из нее брызнуло цветастое содержимое. Оно разлетелось вокруг лестницы, щедро покрыв землю пестрой россыпью.

Длинный грязно выругался.

– Что застрял? Платье ее что ли примеряешь? – прохрипел он нетерпеливо. – Захвати все вещи, что с ней были.

– Иду, иду, – раздалось сверху.

По пути вниз толстенький умудрился раздавить на ступеньке какую-то коробочку.

– Больше не полезу, – сказал он, отдуваясь и ставя ведро у ног Клеща.

– Надо будет, полезешь, девочка.

– Сам ты…

– Нет, мягонький ты мой. В этом департаменте у меня одностороннее движение. Еще раз вякнешь…

И тут Джейн заговорила:

– Выслушайте меня! Мне дорога моя жизнь, но я не могу дать вам то, чего у меня нет. Ваша заказчица специально выдумала эту карту. Она хочет избавиться от меня вашими руками и при этом не заплатить. Вы ведь не принесете ей то, что она заказала. Я же заплачу вам за свое освобождение. Назовите сумму.

Сказано это было искренне и эмоционально. Бандиты переглянулись. Длинный расхохотался протяжным соло. У Джейн от этого смеха перехватило дыхание и сбилось с ритма сердце.

– Ловко накрутила! Меня предупредили, что ты не дурочка. Все дело в том, – медленно выговаривая слова, произнес Крюк, – что нам уже заплатили, сколько мы запросили, и добавят еще столько же, когда найдем карту. Так что предложение заказчика гораздо заманчивей и безопасней твоего. Лучше тебе нам эту карту отдать, даже если она, как ты говоришь, не существует! За такие деньги там должны быть не меньше, чем золотые россыпи, но это уже не мое дело.

Крюк приблизился к Джейн и осветил ее лицо фонариком. Когда женщина зажмурилась, он неожиданно ударил кулаком в солнечное сплетение. Тело затряслось в конвульсиях, пытаясь загнать хоть сколько-нибудь воздуха в слипшиеся легкие. Только через несколько долгих секунд это ей удалось. Джейн задышала тяжело и жадно.

– Негодяй!

Крюк усмехнулся и опять ослепил ее светом фонаря. Джейн напрягла мышцы, ожидая удара. Когда она, немного расслабившись, начала делать вдох, предательский кулак снова остановил дыхание. Непроизвольно хлынули слезы. Бандит еще несколько раз ударил в живот, как по груше, и с явным удовольствием сказал:

– Разминку провели, можно приступать к основной части.

Наклонившись к ведру, он зачерпнул ладонями воду и плеснул себе в лицо.

– Собери все, что рассыпалось по твоей милости, – приказал Крюк, поворачиваясь к брату, – и подай мне ее тряпки. Будем изучать в присутствии клиента. А то еще скажет потом, что что-нибудь пропало, – добавил он, смеясь.

Толстяк резво притащил ворох одежды и положил к ногам Крюка.

«Как собака мячик», – подумала про себя Джейн.

– Это все? – недоверчиво спросил длинный.

– Нет, – отозвался Блоха. – Там наверху еще пиджак остался. Где-то, – добавил он, хлопая глазами.

Благодушное настроение Крюка сменилось яростью.

– Я же крикнул: принести все! Идиот!

– Я воду набирал. Не слышал, наверное, – начал оправдываться Блоха.

Крюк махнул рукой и повернулся к Джейн.

– Мы всегда добиваемся своего! А я еще даже не начал тебя пытать, детка. Не такие, как ты, ломались. Где карта?

Джейн застонала и обреченно прошептала:

– Хорошо. Только это не карта, а закодированные координаты. Без меня это место не найти.

И потребовала:

– Опустите меня вниз и развяжите. Сейчас же!

Крюк кивнул. Цепь с грохотом стала разматываться, пока перекладина с привязанной к нему пленницей не упала на землю.

– Действуй, – мотнул он головой брату.

Толстяк повозился немного с узлами и виновато повернулся к Крюку.

– Слишком туго, – плаксиво доложил он.

Бандит достал из кармана нож.

– Лови.

Лезвие сверкнуло, как заблудившийся солнечный луч, и воткнулось в землю у бедра пленницы.

Освобожденная от веревок, Джейн встала на ноги и поискала глазами по сторонам. Пошатываясь, подошла к валявшейся в пыли сумочке и подобрала ее.

– Жизнь все же дороже! Вот где записка хранилась все это время, сказала она. – Часть координат здесь, а код к ним в отеле. Придется съездить.

– Чего?

Крюк недобро прищурился.

– Хитришь? Я тебя сейчас на куски порежу! Что еще за код?

Джейн подошла к длинному, держа сумочку в руках.

– Успокойся! Ты тоже не стал бы держать все золотые яйца в одной корзине. Вот, смотри. Видишь подкладку из кожи? Она двойная. Там незаметный маленький карманчик. Никто не догадается. Сейчас разрежем и достанем первую половинку. Вторая – в подкладке пиджака. Пусть твой Санчо Панса поищет его наверху, а заодно принесет воды и поесть.

Крюк кивнул:

– Мне тоже не повредит пожрать и выпить. Давай, Блоха, мухой! Ты слышал, что сказала дама.

Он достал брелок. Лестница медленно поехала вниз.

– Ну, и где листок с координатами? – нетерпеливо переспросил бандит. – Показывай, где резать.

Толстый явно не торопился выполнять приказ Крюка. Он, вытянув шею, с любопытством выглядывал из-за спины брата. Ему очень хотелось увидеть документ, который был дороже для пленницы, чем ее собственная жизнь.

Когда лестница коснулась земли, Джейн выхватила из сумочки крошечный баллончик. Струя спрея с шипением атакующей кошки ударила в широко раскрытые глаза Крюка. Он вскрикнул и схватился за лицо.

Досталось и толстяку. Крича и размахивая руками, он забегал по комнате. Все произошло в считанные секунды. Джейн подхватила с пола упавший из ладони бандита брелок и на нетвердых ногах шагнула к лестнице.

– Гадина, – заорал Крюк. Он уже оправился от первого шока и рванул вслед за беглянкой. Натолкнувшись на ведро, бандит упал перед ним на колени и несколько раз окунул голову в воду. Затем выхватил из кобуры на щиколотке револьвер и, щурясь сквозь слезы, начал лихорадочно искать силуэт Джейн. В этот момент она поравнялась с визжащим толстяком. Раздался выстрел. Джейн почувствовала, что ей брызнуло на лицо чем-то теплым. Она вцепилась в лестницу и начала взбираться вверх. Почти слившись в раскатистый гром, прозвучали еще четыре выстрела. По правому бедру будто ударили молотком, а под правую лопатку загнали нож. Колени подкосились. Затошнило. До спасительного квадрата над головой осталось всего несколько ступенек. Джейн преодолела их из последних сил. Она с трудом выползла на пол покрытого крупными квадратами линолеума. Несколько раз глубоко вздохнула.

И тут из люка показалась голова Крюка…

Джейн страшно закричала и пяткой ударила своего мучителя в ненавистные слезящиеся глаза. Она вложила в этот удар всю скопившуюся в ней ярость, отчаянное желание жить, страх и муку нестерпимой боли. Было слышно, как тело, падая вниз, стучало о ступени. Почти теряя сознание, Джейн нажала на брелок. Заработал мотор механизма лестницы. Площадка люка поднялась и слилась с остальными плитками пола, как книга из собрания сочинений, возвращенная на свое место на полку.

Джейн села, опираясь на одну руку, и посмотрела по сторонам. С этого момента все происходящее распалось на отдельные вспышки сознания. «Темный гараж, микроавтобус, в котором меня привезли. Там должна быть аптечка. Теперь раны. Одна в плечо, сквозная, а вот в правой ноге, похоже, задета кость. Надо перевязать. Левая сторона тела функционирует. Уже хорошо. Холодно. Наверное, от потери крови».

Джейн доползла до какого-то стеллажа с инструментами и, опираясь на него, с трудом встала. Взяла в руки прислоненную к стене половую щетку, засунула длинный конец в щель между ящиками и, навалившись всем телом, обломила. Получился костыль. Доковыляла до машины, нашла аптечку. Как сумела, обработала и перевязала раны. Бросила в рот и разгрызла несколько болеутоляющих таблеток. Подобрала с сиденья пиджак и, крича от боли, надела.

К брелоку был прикреплен байкерский символ «хонда» и ключ. «Неужели мотоцикл? Как я сразу не заметила? Вот же он. Только без номера. Какая разница, лишь бы на ходу!» Джейн завела мотор и вывела мотоцикл из гаража. Дверь, щелкнув язычком английского замка, звонко захлопнулась за ее спиной.

На улице опять была ночь. Типичная провинциальная улица. Грязная и тихая. Обрывки мыслей: «Будь осторожна, рядом могут быть подельники. Влево, вправо. Дорога вдоль домиков. Бесконечное шоссе. Опять домики, магазины и долгая дорога. Дорога, дорога. Огни больницы. Наконец-то!» Въехав на территорию, Джейн остановилась рядом с каретой скорой помощи и завалилась набок. Последнее, что она помнила, это как выбрасывала в клумбу брелок с ключами. «Зачем он мне? Теперь, даже если и захочу, то не смогу найти то страшное место».

Глава 17

Джейн открыла глаза. Высокий серый потолок с одиноко свисающей лампочкой без плафона. Со всех сторон доносятся приглушенные стоны, разговоры и кашель. Кондиционеры, прилепившиеся к стенам, гудят, как растревоженные осиные гнезда.

Джейн с трудом повернула голову и прямо перед собой увидела чью-то ногу в носке с дыркой на пятке. Она выглядывала из-под несвежей простыни и от тусклого света казалась безжизненно восковой. Джейн почувствовала спиной твердую металлическую поверхность, поежилась от холода и задрожала.

– Где я, – услышала она как бы издалека собственный голос.

Носок зашевелился и рядом с ним вынырнул его дырявый близнец.

– Ничего не помнишь, подруга?

Женщина была энергична и явно навеселе.

– Не бойся, не в морге, – ухмыльнулась она. – Хотя ты даже не шевелилась, когда сестра с санитаром принесли тебя сюда. Тут многие с травмами. В городке перевернулся автобус с людьми, возвращавшимися с базара. Не до тебя было. Зато врач здесь хороший. Всем поможет. Терпи!

– Мне очень холодно, – пожаловалась тихо Джейн.

– Я тут от жары таю, а она… Ладно, схожу к сестрам. Может одеяло дадут. У меня только рука сломана, но ходить могу. А каталку заняла, потому что знала, это надолго. Лучше лежать, чем сидеть на полу, правда? Пригляди, чтобы никто не занял.

Джейн услышала, как она громко спросила у кого-то:

– Девочки! Когда в палату положите?

– Освободится койка в женском отделении, тогда! И то если доктор решит. Сколько раз можно объяснять, – ответил ей строгий и усталый женский голос.

– Так я могу и в мужском полежать, если у них не тесно. Со сломанной рукой я сексуально-безопасна. Мне еще одеяло нужно. Для соседки. Плохо ей. Дадите?

Ответа Джейн не услышала, потому что опять потеряла сознание.

«Я жива и, кажется, в своем уме. Уже неплохо. Если бы не этот мучительный жар…» Откуда-то повеяло прохладой, и со лба исчезли тяжелые лужицы. Джейн открыла глаза. Рядом на коленях стоял Альфредо и салфеткой вытирал стекающие с ее висков жгучие капли. Заметив, что Джейн пришла в себя, он схватил ее руку и начал целовать.

– Вот что значит оставлять тебя одну.

– В приемной было холодно, как в мертвецкой, а здесь жаркий юг, – тихо сказала Джейн. – Я так тебе рада! Как ты меня нашел?

Она неловко попыталась поправить волосы, но тут же махнула рукой.

– Можно подумать, это улучшит мою внешность. Я даже не знаю, есть ли у меня лицо.

Альфредо неторопливо достал из своей заплечной сумки зеркальце, массажную щетку, новенькую косметичку и положил на простыню.

– В кармане пиджака – а больше на тебе ничего, кроме белья, не было – обнаружили мою визитку. Кто-то из больницы позвонил в редакцию. Когда я примчался сюда первый раз, ты спала. Переговорил с врачом. Потом – в магазин. Я же знаю, что необходимо женщине в первую очередь.

Джейн посмотрела на Альфредо с благодарностью и подумала: «В первую очередь женщине необходимо знать, что ее любят».

Альфредо схватил ее руку и пылко поцеловал.

– Пожалуйста, скажи мне, что случилось? Кто напал на тебя? Полиции ты сообщила ничтожно мало. Практически ничего.

– Рассказала, сколько помнила. Какой-то темный подвал. Бандиты. Боль. Гараж и длинная дорога. Доктор говорит, что это может быть результатом травмы, стресса и примененной анестезии. Я жива, а остальное неважно. Тебя-то я помню, – засмеялась Джейн. – Разве ты не рад?

Альфредо хотел ее обнять, но она мягко отстранилась и сказала, как бы извиняясь:

– Можешь подождать в коридоре? Я немного приведу себя в порядок.

Зеркальце заплясало в ее руке, пуская зайчиков по всей комнате.

Журналист понимающе развел руками и улыбнулся. Потом серьезно добавил:

– Я готов ждать тебя, сколько потребуется.

Он поднялся с колен, развернулся и вышел из палаты.

Глава 18

Утром, когда Джейн открыла глаза, Альфредо уже сидел на стуле рядом с кроватью.

– Неужели семь? По тебе можно проверять время. Ты точен, как атомные часы!

– Перехвалила. Я опоздал. Уже почти восемь.

Парень нежно коснулся ее руки.

– Как ты себя чувствуешь?

– Лучше, почти хорошо! Уже третью неделю здесь валяюсь. А вот тебе нужно больше отдыхать. Мечешься между работой и мной. Я бы запретила, но ты ведь не послушаешь.

– Верно, и не пытайся. Сегодня просто не заводилась машина. С ней это иногда случается, но в целом – классная тачка! Кто только на ней не ездил! Неразрушимая, как авиационный «черный ящик». Еще послужит.

– Я всегда думала, что чем больше у машины хозяев, тем меньше у нее шансов дожить до старости, – улыбнулась Джейн.

– О! Поверь, эта – переживет нас всех. По правде говоря, я бы давно приобрел новую, но не могу пересилить чувство брезгливости. Легче купить русскую ядерную субмарину на черном рынке, чем машину у дилера без ощущения, что тебя поимели. Продавец машин похож на собаку. Он, в принципе, любит людей, но готов перегрызть горло любому, на кого укажет хозяин. Тонны любви к комиссионным и ни грамма совести.

– Я вижу, что с такой философией тебе еще долго придется ездить на старой.

– А ты ведь тоже почему-то предпочитаешь древние джунгли современному цивилизованному обществу. Почему? Там ведь опасно, – склонив голову набок и лукаво прищуриваясь, спросил Альфредо. – Считай, что это интервью. Должен же я покрыть расходы на твою косметику. А это – гарант честности, чтобы ничего не скрывала.

Альфредо достал из своей сумки бутылку красного вина и два бокала.

– Доктор сказал, что не только можно, но и нужно, – поспешил он добавить, перехватив вопросительный взгляд. – Держи!

– Вино на голодный желудок? Это же сыворотка правды и бахвальства, – воскликнула Джейн. – Теперь меня не остановишь.

После первого же глотка у нее порозовели щеки.

– Мне к опасностям не привыкать, – сказала она, усаживаясь на кровати. – Каменные джунгли городов и зеленой сельвы имеют много общего. Цивилизованные люди совершают еще большие безрассудства. Такие, как русская рулетка, например. Простая жизнь помогает мне сохранить волю и право выбора. В сельве я чувствую себя свободной. Там ни я, ни мне ничего не навязывают. А здесь…

Джейн развела руками.

– Смотришь, скажем, фильм по телевизору. Мало того что на самом интересном месте он прерывается рекламой какого-нибудь средства от тараканов, меня еще начинают убеждать в том, что я не могу жить без электрической мочалки или средства от облысения. Стиль жизни – это как религия: мы думаем, что выбираем ее, а на самом деле это она нас находит.

Альфредо улыбнулся глазами и кивнул.

– Современные люди ведут себя как дети, которые только научились говорить, – продолжала Джейн. – Они торопятся высказаться на любую тему, по любому, даже совершенно незначительному поводу. Я не говорю, что это плохо – иметь свое мнение и быть услышанной, но сами темы… Они какие-то пустые: сколько килограммов прибавила после родов звезда, и с кем ее видели в ресторане…

Журналист рассмеялся:

– Потому что для многих жизнь знаменитости – это дырка в заборе в другой мир. Я журналист и вполне их понимаю.

– Наверное, ты прав. Не следует судить людей и решать, что для них хорошо… Все, все, все. Стала ворчливая, как старуха. Кстати, не посмотришь, что происходит во дворе? Всего минутку, хорошо?

Альфредо отошел к окну. Джейн откинула одеяло и села на кровати. Пошарив ступнями по полу, она нашла тапочки и встала. Поморщилась от боли в плече, надевая халат.

– Можно.

Альфредо развернулся. Он не скрывал восхищения.

– Ты напоминаешь мне балерину. Такая же гибкая и легкая.

– Больница – не лучший спортзал, но я и правда постройнела. К тому же ты угадал – в детстве отец водил меня в балетную студию. Пожилая француженка-педагог приучила нас, где бы ни находились и что бы ни делали, тянуться вверх, к свету, как цветы.

Альфредо подошел к Джейн и, не в силах сдержать нежность, погладил ее по плечу.

– Не веришь? – по-своему восприняла его жест Джейн. – Честное слово! Ты не заметил, что у балерин очень длинные шеи? Это от постоянных упражнений на растяжку. Позвоночник становится центром любого движения. Мадам называла его смычком организма. Там, говорила она, рождается импульс, а все остальное только движется вокруг него по различным орбитам, подчиняясь величайшему и непостижимому чуду – соединению эмоции и мысли в созданную ими же форму мышечной архитектуры – пластики.

Альфредо смотрел на Джейн с таким восхищением и любовью, что она замолчала и взяла его за руки.

– Прости. Вино ударило в голову. Я увлекаюсь и начинаю говорить как лектор в музее. Ты ведь совсем не этого от меня ждешь…

Альфредо приложил ее ладони к своим губам, бережно поцеловал и сказал:

– Ты для меня как обручальное кольцо на пальце. Оно хоть и не часть тела, но такое же необходимое и родное. Я дорожу твоими чувствами и оберегаю их. Влюбленность пылка. Только настоящее чувство терпеливо. Я люблю тебя и надеюсь. А ждать я умею.

На следующий день встревоженный Альфредо сидел в кабинете главного врача. Не найдя Джейн в палате, он сразу направился туда.

– Я понимаю, что нарушаю правила, – сказал доктор, разливая виски по стаканам. – Подобная информация только для родственников, и у Джейн есть муж. Правда, она в первый же день категорически запретила сообщать ему о ее состоянии и месте нахождения. Но… порядок есть порядок. Сегодня рано утром госпожа Санчез выписалась и уехала. После ее отъезда я позвонил ее мужу и даже отослал результаты анализов с моим заключением. Я решил, что вы тоже имеете право знать.

Джейн смертельно больна, но не вследствие истощения или полученных ран. Это лейкоз в самой запущенной форме. Где только она могла получить столь чудовищную дозу облучения?

– Как же вы могли отпустить ее в таком состоянии! – воскликнул Альфредо, но тут же извинился:

– Простите доктор, я просто не понимаю.

– Держать больную здесь не имеет смысла. Обеспеченная женщина может позволить себе прожить последние дни в лучших условиях. Я честно рассказал ей о прогнозе, выписал, и она тут же уехала домой. Позвонила из моего кабинета адвокату. А вам просила передать, что вы замечательный друг.

Глава 19

Джейн не раз пожалела, что, почувствовав слабость по пути из госпиталя домой, остановилась на ночлег в гостинице. Проснувшись среди ночи от шума за стеной соседнего номера, она уже не смогла заснуть. Так и пролежала в кровати с открытыми глазами до тех пор, пока черная штора ночи за окном не стала серой.

Даже крепкий кофе, обычно помогающий веселее взглянуть на жизнь, показался этим утром слишком горьким и вместо бодрости вызвал тошноту. После одного глотка содержимое кружки отправилось в раковину.

Прогноз, казавшийся Джейн не относящимся к ней отдаленным мутным силуэтом, приобрел четкие очертания беды. Жизнь уходила из нее, и радовало в этой ситуации только то, что она успела уладить самые важные и неотложные дела. Завещание было составлено в кабинете адвоката Майкла Батлера, запечатано в пакет и положено в сейф до дня оглашения. Клиника переходила в руки главного врача доктора Соломона. Верный Альфредо получал часть ее личных сбережений. Хорхе была назначена пожизненная пенсия. Средства от продажи дома и с вкладов в банке Джейн поделила между благотворительными организациями, больницей, в которой лежала, и фондом возвращения ее питомцев в сельву.

Связи умерших родителей и ее репутация позволили выйти на самый высокий уровень и урегулировать все вопросы. Военно-транспортная авиация доставит контейнеры и сбросит их на парашютах по указанным координатам. Когда уполномоченный представитель ведомства, посетивший ее в госпитале, назвал сумму, Джейн пошутила, что ведение маленькой войны обойдется ей дешевле. На что тот, не моргнув, ответил: «Приготовьте предложение. Мы готовы рассмотреть и этот вариант».

– Я с сотрудником буду сопровождать груз на землю, – уточнила Джейн.

– Хоть с шестью или семью, – делая пометку карандашом, отозвался представитель и, не поднимая головы от блокнота, пояснил:

– Обратно вы полетите на вертолете, а больше восьми в него не влезет. Вас же нужно будет подобрать. Самолетом этого не сделаешь.

Джейн промолчала.

– Не беспокойтесь, – поторопился успокоить ее военный. – Это включено в договор.

– Я не уверена, что мы собираемся возвращаться, – задумчиво проговорила Джейн.

– Конечно! – заулыбался представитель, приняв ее слова за шутку. – Кто же хочет из джунглей, да еще добровольно. Если только какая обезьянка закапризничает и возжелает домой в клетку. Три недели хватит? Нет? Два месяца? Дело ваше. Выздоравливайте!

Расстались они вполне довольные друг другом. Вылет был назначен на окончание сезона дождей.

– Только до него надо еще дожить, – подумала тогда с грустью Джейн.

Глава 20

Выйдя из машины, Джейн огляделась по сторонам. Изменения больно бросились в глаза. Дикую природу внутреннего дворика, которой она так гордилась, безжалостно укротили деревянными лавочками и коротко подстриженными газонами. Под кустом лежал разбитый, видимо выпавший из окна спальни, хрустальный фужер.

Еще в холле Джейн почувствовала запах чужих духов. Лицо вспыхнуло, как от пощечины, и в груди возник поднимающийся к горлу комок. Эмоциональная боль превысила физическую, но Джейн быстро взяла себя в руки.

Мартин встретил ее сухо, но уважительно. Вышел навстречу, помог снять плащ. Они молча прошли до двери ее кабинета. Мартин хотел зайти, но Джейн остановила его:

– Оставь меня. Я найду тебя, когда закончу со своими делами.

Джейн подошла к шкафу в дальнем углу кабинета и достала из него чудом сохранившуюся любимую игрушку детства – большого плюшевого медведя. Он был старый и некрасивый. Черные, блестящие некогда бусины-глаза давно потускнели. Пуговка носа висела на суровой нитке, и казалось, что у мишки насморк.

– Поверь, я знаю, что ты чувствуешь, – горько улыбнулась Джейн.

Она сняла с медведя курточку, нащупала на его затылке молнию и потянула ее вниз. Вынув из тайника туго свернутые тетради и заметно полегчавший флакон, Джейн вздохнула и переложила их в сумочку.

Выйдя из кабинета, Джейн остановилась и прислушалась. Дату остановки стенных часов она помнила точно. В этот день привезли найденную в джунглях, чуть живую от ран черную пантеру. Все попытки починить ходики были безрезультатны. Сейчас же они трудолюбиво тикали и жужжали на стене, как ни в чем не бывало. Правда, вместо приятных воспоминаний в голову пришли мысли, вызвавшие тревогу и страх. Так пугает мелькнувший в толпе человек, очень похожий на недавно умершего. Джейн потерла ладонями лицо, прогоняя неприятное чувство, и заторопилась по коридору в сторону зооуголка.

Маленькая Сильва радостно закричала и закрутилась вокруг вошедшей в клетку Джейн, выхватывая из ее руки принесенные лакомства. Рыжий подросток лемур Мако, напротив, спрятался за дерево и лишь робко пытался дотянуться до упавшего на пол банана.

– С каких это пор Мако стал таким скромным? Похоже, и до вашего царства дошла эмансипация. Молодец, девочка! Давно пора заявить о своих правах.

Сильва резво продолжала вытаскивать у нее из кулака любимые орешки.

– Оставь хоть немного своему другу. Он, похоже, приболел.

Джейн приблизилась к Мако. Самец осторожно подобрал банан и торопливо ел его, беспокойно оглядываясь по сторонам.

– Вы даже привычками поменялись, – улыбнулась Джейн и погладила испуганного Мако по голове. Затем она отвела руку и внимательней присмотрелась к любимцу…

Джейн ворвалась в кабинет Мартина, задыхаясь от негодования.

– Объясни, что здесь происходит? Почему у Мако голова Сильвы? Что ты сделал с моими животными? Ты проводил на них свои иезуитские опыты!

Голос Джейн дрожал от негодования и боли.

– Послушай.

Мартин подошел к жене и попытался взять ее за плечи. Она отшатнулась.

– Не смей!

– Джейн! Нам надо серьезно поговорить! Я на пороге открытия, которое перевернет мир.

– Он и без твоей помощи уже давно стоит на голове.

– Это касается всего человечества.

– Если его судьба в какой-то степени зависит от тебя, я ему не завидую!

Мартин сбросил маску вежливости.

– Короче! Мы… с Милли провели исследование привезенного тобой алкалоида. Его возможности настолько невероятны, что остановиться на полпути будет просто преступлением. Легко догадаться, что я его не совершу.

Джейн побелела от гнева.

– Ты уже достаточно их насовершал! Думаешь, я не знаю, по чьей воле оказалась в грязном подвале? Подлец!

Лицо у Мартина стало пунцовым, но тут же, игнорируя обвинение, он продолжил:

– Выслушай! Ты видела прооперированных животных. Нетрудно понять, чего мне удалось добиться. Это только вершина айсберга. Я уверен, что смогу проделать это и с человеком. Чтобы продолжить исследования, нужен алкалоид. Его мало. Синтезировать пока не удается. Мне нужно больше, понимаешь? С твоей помощью мы станем самыми богатыми и влиятельными людьми в мире. И что самое важное, я смогу тебя вылечить. Поэтому давай забудем наши разногласия, обиды, притворимся разумными существами и…

Джейн остановила Мартина движением руки и спокойно, делая акцент на каждом слове, произнесла:

– Этого никогда не произойдет. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы остановить тебя. Цель моей жизни – это защитить сельву и живущих в ней людей, а ты предлагаешь, чтобы я сама привела к ним таких, как… ты. Вы все разрушите и уничтожите на своем пути! Никогда!

– Я же говорила, она не согласится, – сказала Милли, входя в кабинет.

На ней было свободное шерстяное платье с серебряной нитью и строгие туфли, украшенные черными кожаными ремешками. Приталенный костюм Джейн и нежно-розовая блузка молодили ее. Милли в своем наряде рядом с ней казалась старше.

– Вы выглядите так, как будто приехали сюда не на машине, а проскакали всю дорогу в седле, – с подчеркнутым сарказмом, явно в отместку за проигранную битву фасонов, уколола Милли.

– Не вижу в этом ничего плохого! По крайней мере, скачу я, а… не на мне.

Милли ухмыльнулась и даже одобрительно взглянула на соперницу. Она предполагала увидеть раздавленную болезнью и изменой мужа стареющую неудачницу, но никак не сильную, знающую себе цену и все еще очень красивую женщину.

– Даже так? Тогда придется привести другие аргументы.

Милли подошла к Мартину и встала рядом.

– Вы показываете на карте местонахождение алкалоида, а мы оставляем в живых ваш зоопарк, или… что там от него осталось после опытов «великого волшебника» Мартина. Подчеркиваю, включая старика Хорхе.

В противном случае я, не откладывая, добавляю в пищу животных и преданного индейца не совсем полезный для их здоровья яд. Ну, так что?

Джейн, чувствуя тошноту и слабость, сделала невероятное усилие, чтобы не упасть. Ей пришлось облокотиться на стол.

– Без меня у вас ничего не получится.

– Разве и я не о том же говорю? – обрадованно присоединился к разговору Мартин.

– Без меня вам это место не найти, – повторила Джейн.

– Никто с этим не спорит, – настороженно согласилась Милли. – Поэтому мы и пытаемся договориться. Что вы хотите? Ваши условия? Давайте обсудим!

У Джейн еще не было никакого плана. Нужно было выиграть время. Она медленно прошла в дальний конец кабинета, где уютно светился старинный камин, и протянула руки к огню. В комнате было тепло, но ее бил озноб.

– Собранная мной информация, – тихо сказала Джейн, – бесценна. Кроме меня, из цивилизованных людей, – она подчеркнуто сделала акцент на «цивилизованных», посмотрев на ухмыльнувшихся при этом Мартина и Милли, – с подобным феноменом никто еще не сталкивался. Даже если кто-то случайно и набредет на деревню, все равно не узнает ее тайну. В племени растение, из которого добывают алкалоид, почитаемо как у христиан крест, на котором был распят Христос. Я – единственное звено.

Джейн замолчала. Было видно, что она принимает трудное решение.

– Если вы думаете, что я не готова пожертвовать своей жизнью, чтобы избежать страшных последствий, – Джейн закашлялась, она уже не скрывала, что еле стоит на ногах, – то вы ошибаетесь.

Мартин исподлобья смотрел на жену. Джейн было больно видеть, как сильно изменился муж с тех пор, как они расстались. Циничный взгляд на вещи, вполне характерный для многих медиков, никогда не выплескивался у него за края разумного. Сейчас Мартин больше походил на безжалостного нацистского офицера из фильма о Второй мировой войне. Джейн не узнавала в нем мужчину, которого так сильно любила.

Мартин начал горячиться:

– Подумай, сколько удивительных препаратов можно получить из…

– Ты и словом не обмолвился о помощи людям, а только о том, как самому стать богатым и могущественным, – перебила Джейн.

– Что же в этом плохого? – вступила в разговор Милли. – Вы и сами не из бедных! Почему бы не дать заработать другим?

– Не смешите меня, девочка. Я не против денег. Только то, как вы путем обмана, угроз, пыток и шантажа пытаетесь заручиться моей поддержкой, прекрасно показывает, каких добрых намерений по отношению к человечеству от вас можно ожидать. Упаси Бог! Поэтому…

Джейн расстегнула сумочку, висящую на плече, и достала из нее револьвер. Мартин побледнел и вжался в кресло, а Милли, наоборот, покраснела, но не шелохнулась. Только тонкие пальцы забегали по столу, выстукивая ритм нервного галопа.

– Я всегда думал, что смерть – это безобразная сгорбленная старуха, а она, оказывается, стройная и красивая, – выдавил с кривой улыбкой Мартин.

Он уже оправился от неожиданной угрозы и теперь лихорадочно соображал, что делать дальше.

– Поэтому, – повторила Джейн, – дневники и листок с координатами будут уничтожены.

В подтверждение своих слов она свободной рукой вынула из сумочки сложенные вместе тетради.

– Ты этого не сделаешь, – закричал Мартин.

Он выдвинул ящик письменного стола и выхватил из него пятизарядный «Торус».

– Я не позволю тебе лишить меня шанса, который дается один на миллиард, да и то раз в жизни. Отдай тетради! Иначе…

Джейн невыносимо страдала. Но она уже знала, что будет делать, а приняв решение, успокоилась. Направив револьвер в сторону мужа и Милли, Джейн бросила дневники в огонь. Он тут же обхватил обложки со всех сторон.

– Опусти пистолет и отойди от камина, – прохрипел Мартин.

Отбросив сумочку, Джейн вытащила из бокового кармана плаща сложенный в несколько раз листок плотной бумаги.

– Ну и последняя точка в этом деле, – тихо сказала она. – Теперь никто…

– Стреляй, – прошипела Милли. – Стреляй же!

Револьвер, направленный на Джейн, ходуном ходил в руке Мартина, но он медлил.

Тогда Милли подскочила к Мартину и надавила своим указательным пальцем на его, лежащий на курке. Прозвучал оглушительный для небольшой комнаты выстрел. Пуля вырвала клочок плаща на левом плече Джейн. Она в ответ инстинктивно тоже нажала на курок, но выстрела не последовало. Раздался только сухой щелчок бойка. Не дожидаясь, пока жена повторит попытку, Мартин несколько раз, не целясь, выстрелил. Джейн отбросило на шаг назад. Она вскрикнула и упала на пол. Вылетевший из ее пальцев листок спланировал на край камина, потемнел и вспыхнул.

Мартин застыл в шоке от случившегося, а Милли тут же подбежала к камину. Сбросив туфельку, она каблуком выгребла на пол тлеющий кусок бумаги.

– Доставай тетради! Что ты медлишь?! – закричал Мартин, наблюдая за тем, как остатки охваченных огнем страниц сворачиваются в обугленный ком. – Все! Поздно! Мы пропали. У нас нет ни дневников, ни…! – Мартин схватился за голову. – И мы убили Джейн!

– Ну, скажем, не мы, а ты. И к тому же, как врачу тебе следовало бы знать, что смерть – это всего лишь побочный эффект жизни, а в ее случае красивой и обеспеченной.

Милли безразлично посмотрела на тело соперницы, свернувшееся на полу, как спящий ребенок.

– Твоя бывшая жена была смертельно больна. Скорее всего, ты избавил ее от страшных мук. И потом, не забывай: она в тебя стреляла, – сказала Милли.

Сидя на корточках, она медленно и осторожно расправляла на ладони спасенный из огня клочок бумаги.

– Я еще никогда не убивал человека, – мрачно сказал Мартин. – И что теперь…?

– Можно подумать, я это делаю каждый день! Тебя сейчас больше беспокоит ее смерть или…? Если тетради, то успокойся. Слышал выражение: «Рукописи не горят»? Перед тем, как вернуть дневники на место, в плюшевого мишку, я сделала копии.

Мартин с изумлением смотрел на Милли.

– Если у тебя они были, то зачем ты устроила это представление и почему не остановила меня?

– Хотелось посмотреть, на что способен мой мужчина и как далеко он может пойти ради дела. Ты выхватил револьвер, как заправский ковбой во время разборки в салуне!

Милли явно издевалась!

– Если бы я сказала тебе раньше, ты не смог бы вести себя естественно и произнести такую пламенную речь, пытаясь привлечь Джейн на нашу сторону, – сказала Милли. – Успокойся и возьми себя в руки!

– Ты понимаешь, что она могла меня убить!

– Когда я открыла сейф, то первым делом вытащила из револьвера все патроны. Можешь не благодарить!

– Я и не собирался! Твое хладнокровие меня скорее раздражает. Где ты выросла, чтобы так держать себя в руках?

– Там, где выросла я, ты бы не выжил и одного дня, – холодно отрезала Милли. – Совершенно неважно, кто первый принимает правильное решение, если мы плывем в одной лодке! Мне нужен был листок с координатами. В тайнике его не оказалось, хотя в записях он упоминался неоднократно. Я догадывалась, что она носит его с собой, и оказалась права. Теперь, благодаря представлению, как ты его назвал, координаты у нас есть. Хотя, погоди…

Милли замолчала. Она растерянно смотрела на обугленный клочок, лежащий на испачканной сажей ладони.

– Остатки листа с координатами. Он наполовину сгорел и осыпался. Сохранилась только широта. Раньше надо было стрелять, растяпа. К счастью, она еще дышит. Что можно сделать, чтобы ее спасти?

– Ничего! Револьвер был заряжен «магнумом». Три пули пропутешествовали внутри тела, отражаясь от костей. Однажды мне с главным хирургом клиники Давидом Соломоном пришлось оперировать полицейского, встретившегося с этим патроном во время патрулирования неблагополучного квартала. Рана выглядела так, как будто в животе взорвали гранату. Здесь та же картина. Заменять нужно все: легкие, печень, почки. Проще сказать, нужно новое тело…

Он еще не договорил, как Милли закричала:

– Конечно, новое тело! И оно у нее будет! Ты понимаешь меня, Мартин? Ну, же! Дошло???

Через минуту хирург катил тележку с накрытой одеялом Джейн в операционную.

Глава 21

– Оба пациента готовы, – доложила ассистентка. – Как сам хирург?

– Я принял чистый алкалоид, без разведения. Сейчас догонит.

Милли насмешливо посмотрела на Мартина поверх защитных очков.

– Послушай, храбрец! Томас Уоррен, директор зоопарка, накормил одного из своих слонов дозой ЛСД, превышающей стандартную в 300 раз. Тот немного побегал и протянул хобот. Не боишься подобной участи?

– Слону до меня далеко!

– У тебя хороший настрой. Это похвально.

– Слегка нервничаю.

– Не удивительно! Я тоже. Не каждый день делается История, которая изменит мир, – без всякой иронии сказала Милли. – Мне тоже пришлось принять дозу. Иначе я не сумела бы так быстро подготовить все к операции и одной положить пациентку на каталку.

В этот момент Джейн застонала и приоткрыла глаза. Милли склонилась над ней и прошептала на ухо:

– Нет, нет, дорогая. Это не райский свет. Не торопись. Тебе не туда.

И прибавила наркоза.

Мартин махнул рукой.

– Пора.

Комариным писком зазвенела «Горгона». Голова Мартина оказалась в центре мерцающей сферы. Хирург пошевелил пальцами. Щупальца манипуляторов мгновенно ожили и пришли в движение. Матовое марево сменили каскады сменяющихся, как при быстрой перемотке, голографических изображений.

Сначала Мартин создал объемную копию мозга Джейн. Заработали лазеры и щупальца, перестраивая согласно ей внутреннюю полость черепа донора.

Мартин мог без усилий предвидеть результат любого своего действия. Каждая клеточка оперируемого организма под его руками была сейчас связана с ним. Он чувствовал, что для нее необходимо, чтобы жить. Он решал, какой из них «быть», а какой уже нет.

Специальный бульон, выращенный из нервных клеток обонятельного центра и разведенного алкалоида, оказался веществом невероятной заживляющей силы. Процесс регенерации происходил буквально на глазах. Ткани срастались, становясь одним целым, как концы пластикового пакета, спаянного высокой температурой. Нервные волокна, не говоря о мышечных, сливались вместе, как впадающие в реку ручьи.

Мартин отчетливо видел, какие сосуды могли «закровить», и предохранял их от повреждения. Операционное поле представлялось ему полем битвы. Он руководил ею, наблюдая происходящее сражение как бы со стороны и в то же время принимая в нем непосредственное участие. Он видел все достоинства и недостатки выбранной стратегии и своевременно их корректировал! Каждая клетка, теряющая жизненную силу, сигнализировала ему об этом.

Робот работал безупречно, подчиняясь всем командам. Раздражала только невозможность техники производить операции со скоростью, на которую был способен сам хирург. Скоро Мартин приспособился и к этому, благосклонно позволяя машине делать то, что у нее получалось лучше. Он ощущал себя Богом, создающим Вселенную. Он не чувствовал ни своего дыхания, ни биения сердца. Все слилось в экстазе творчества.

– Мы сделали то, что не удавалось еще никому. Ты это понимаешь, Милли? – прохрипел Мартин, отходя от стола.

Ассистентка не отвечала. Раздавленная неумолимой силой побочного эффекта – глубоким сном, наступающим через четыре часа после приема алкалоида, девушка сидела на полу, уронив голову на грудь, как марионетка без кукловода.

– Мы сделали это, – без конца повторял хирург, пока речь не превратилась в салат из ничего не значащих звуков. Он опустился на пол рядом с Милли, уткнулся лбом в ее грудь и заснул.

На операционном столе остались лежать два тела: одно, накрытое простыней и неподвижное, как окружающая его техника, другое, опутанное проводами датчиков, самостоятельно дышало без помощи аппарата. Время от времени оно делало слабые попытки приподняться, но крепко привязанное лишь слабо дергалось в путах…

Глава 22

«Что со мной? Где я?» Джейн безуспешно попыталась приподнять голову и позвать на помощь. Из горла вырвался протяжный, хриплый стон. «В глазах темнота, а тело словно упаковано в хирургическую шину». В нос ударил резкий и непривычно широкий спектр знакомых и незнакомых запахов. Мутной волной накатилась тошнота.

Рядом раздался голос Мартина:

– Очнулась?

Джейн почувствовала, что он трогает ее голову, и хотела спросить, что происходит. Мартин рассмеялся.

– Ну и голосок! А какой прогресс! Вот это жажда жизни! Но Милли права! Ты еще не готова к реальности. Даже я к ней не совсем готов.

После болезненного укола лицо Мартина, возникшее перед глазами, странно вытянулось и исчезло под бинтами забвения, которые врач быстро наложил на ее голову. Время от времени Джейн просыпалась. Тогда опять появлялся Мартин и делал укол. Так повторялось много раз. Странные морфиновые сны вплетались цепкими лианами фантазий в реальные воспоминания об экспедициях в сельву, жизни с мужем и их путешествиях по Европе.

Она пришла в себя от ощущения опасности. Боли не было. Только давящая темнота и лишающая воли слабость. Джейн попыталась сорвать с глаз мешающую видеть пелену. Пальцы не слушались, словно спаянные суперклеем.

Неожиданный приступ клаустрофобии заставил ее в панике бить руками по лицу, лишь бы избавиться от удушающей темноты. В глаза ударил нокаутирующий сознание свет. Джейн зажмурилась.

Открыв глаза, она увидела, что лежит на полу в клетке своей любимицы пантеры Жанны Д’Арк. Перевернутая миска, которую она сама не раз наполняла водой, валялась рядом. «Почему я здесь?» Тут ее взгляд скользнул вдоль собственного тела…

– Еще не решил, как тебя теперь называть. Жанна или Джейн.

У клетки стоял Мартин. Он с интересом разглядывал лежащую на глиняном полу черную фигуру.

– Правильно говорят, что у кота девять жизней. Человек еще несколько дней валялся бы в беспамятстве. А тут, на третий день… Не злись, не злись. Вижу, что уже научилась работать хвостом. Ишь, как метет! Эмоции просыпаются первыми и умирают последними. Как же нам повезло, что в зооуголке ты приютила пантеру. Иначе тебя не в чего было бы… спасать. После выстрелов Милли жить твоему телу оставалось совсем немного. И уж если быть до конца честным, то без них и мне, возможно, пришлось бы расстаться со своим.

Про разряженный револьвер Мартин, естественно, умолчал.

– Так что не такая уж ты невинная жертва. На твоем месте я бы не особенно рассчитывал на сочувствие. И тем не менее – Мартин повысил голос – я тебя спас, Джейн! Да, спас!

Последние слова он почти прокричал.

– Я читал заключение о твоей болезни. Доктор прислал его мне в офис после разговора по телефону. Ты должна благодарить меня за подаренную жизнь. Сколько тебе оставалось? Два, три месяца, максимум полгода? В страхе и мучениях?

Лежащая до этого тихо пантера зарычала и попыталась приподняться.

– Ничего, скоро научишься управлять своим телом, – сказал примирительно Мартин. – И постарайся то же самое сделать с эмоциями. Учись радоваться жизни! Между прочим, ты получила наконец то, о чем так часто просила моего разрешения, но я всегда был против.

И насмешливо добавил:

– Короткую прическу.

Глава 23

Удушливая до тошноты смесь запаха духов, дорогого алкоголя и табачного дыма заставила Джейн проснуться и повернуть голову к их источнику. У клетки, облокотившись на решетку, с сигаретой в руках стояла Милли. Она походила на подвыпившую проститутку из борделя, приведенную в полицейский участок.

Джейн сделала попытку приподняться, чтобы зацепить ее когтями.

– Ой, ничего, ничего. Лежите, милая. Я не такая заносчивая и кровожадная, как вы думаете, – пьяно изрекла Милли, снимая замок и заходя в клетку.

– Хотя, не скрою… Мне всегда хотелось, чтобы какая-нибудь богатенькая штучка поползала у меня в ногах. И что толку от твоих миллионов? Проводила время не в роскоши и с достойными людьми, а среди обезьян и голых туземцев, не способных оценить твое материальное положение и красоту.

Разглагольствуя, Милли размахивала в воздухе потухшей сигаретой. Тут в вольерную ворвался Мартин.

– Мы же договорились, что ты не будешь приходить сюда одна!

Он схватил Милли за руку и вытащил из клетки.

– Она ведь может напасть на тебя и убежать!

– В таком состоянии и виде? Куда? В цирк? Лапой на песке задачки решать? Не смеши! Мы объявим такую награду, что ее тут же найдут и привезут! Мяукнуть не успеет!

– Ты много выпила, – поморщился Мартин.

– Сколько хотела, столько и выпила! – огрызнулась Милли, – а здесь и в правду дурно пахнет. Совсем не место для настоящей леди. Не волнуйся, не приду сюда больше без тебя. Кстати! Сегодня же найму нового работника, а то старик индеец все время крутится именно у этой клетки. Как бы ни договорились между собой. Все примитивное быстро находит общий язык. Пусть лучше за садом присматривает. Так будет безопасней.

Той же ночью Джейн начала тренироваться.

Она и раньше, любуясь животными, делала не только зарисовки перелетающих с ветки на ветку любимцев, но и повторяла их прыжки в воображении. Этот прием для улучшения координации хорошо знаком гимнастам. Наблюдения за живущим в соседнем вольере ягуаром помогали теперь не только мысленно представлять движение, но и включать участвующие в нем мышцы своего тела. В день, когда Джейн окончательно пришла в себя, пятнистый красавец радостно приблизился к сетке поприветствовать соседку, но, обнюхав, занервничал и с тех пор держался поодаль.

«Неужели почувствовал разницу?» – удивилась Джейн. Скоро она научилась ненадолго садиться, а через неделю уже уверенно ходила по клетке. Проще и быстрее, чем ожидала, привыкла к диете хищника. Испытывая голод, она заставляла себя вместо разума слушать вкусовые рецепторы.

Чтобы не выдать прогресс в освоении нового тела, Джейн упражнялась только по ночам. Когда в вольерной появлялся Мартин, она передвигалась нарочито вяло, с трудом и часто останавливалась для отдыха. «Пусть думает, что я доходяга».

Глава 24

Зеркало отражало безупречный вкус и красоту.

Наконец-то она все перемерила. Крутясь перед зеркалом в последнем платье Джейн, Милли задумалась.

«Хм. А в этом что-то есть. Добавим шляпку. Вот эту, например. Она отлично подойдет, и вполне…»

Милли вышла из спальни и направилась в лабораторию. Мартин сидел за столом и что-то записывал в тетрадь.

– Сейчас же оторвись от своих дел! Посмотри на меня.

Мартин не любил, когда его отрывали именно от дел. Он недовольно поднял голову и вздрогнул. Перед ним стояла… Джейн в изящном платье и надвинутой на глаза шляпе.

– Я еще не улавливаю твою мысль, но сходство поразительное.

– На твою сообразительность я и не рассчитывала. Повторяю для двоечников: сейчас мы похожи с ней, как две прекрасные женские груди. Доходит?

– Да! Наконец-то я нашел объяснение, почему не испытывал угрызений совести, изменяя с тобой. Вас не отличить!

За эту фразу он получил от Милли чувствительный пинок по ноге.

– Не отличить от женщины, которая старше меня больше чем на двадцать лет? Сомнительный комплимент!

– Всего лишь похвала твоему таланту перевоплощения, – попытался вывернуться Мартин, потирая лодыжку.

– Похвала недолговечна, как глоток легкого вина. Слишком быстро выдыхается. Я предпочитаю что-нибудь более существенное. Украшения, например!

Мартин усмехнулся и встал с кресла.

– Подожди, я сейчас.

Через несколько минут он вернулся в комнату, держа на ладони черную бархатную коробочку.

– Вот. Надеюсь, это понравится больше.

Милли быстро открыла ее и одобрительно посмотрела на Мартина.

– Отличный вкус!

Неизвестный ювелир сумел талантливо передать в камне движение дикого животного. Голова пантеры с обнаженными клыками вытянулась навстречу будущей жертве. Безжалостные сверкающие глаза. Лапа с выпущенными когтями.

– Пантера и женщина практически идентичны. И та, и другая – прирожденные охотницы, – довольно сказала Милли, надевая украшение.

Мартин залюбовался ею:

– Мы очень красивая пара. Неспроста же ты заметила меня.

– Ты так думаешь? – Милли лукаво посмотрела на него. Только молодые дурочки выбирают красавцев. Для мужчин действительно важно, чтобы женщина была привлекательной. Это подсознательно, хоть и не без оснований, расценивается как показатель здоровья и способности успешно вынашивать ребенка. Еще один яркий пример примитивности мужчин. Женщина же ищет того, кто сможет обеспечить потомство уже после его появления на свет. В этом деле красавцем быть не обязательно. Тем более для того чтобы хорошо заботиться о маме крошки. Так что ослепительная красота и молодость – это скорее жирный минус. Слишком соблазнительный для других соискательниц. Вот так, мой дорогой!

А теперь нам надо в деталях обсудить план дальнейших действий. Надеюсь, ты не забыл, что рано или поздно сюда с вопросами о местопребывании твоей супруги заявится ее адвокат и местная полиция. Ответ «она, наверное, отъехала в магазин» людей в мундирах не удовлетворит. Необходимо убедить их, что серьезно больная жена действительно отбыла «в неизвестном направлении», и представить неоспоримые доказательства. Я только что продемонстрировала тебе свой, как ты сам сказал, талант перевоплощения.

– Да, нога до сих пор болит, – прокомментировал Мартин.

– Ты невнимателен. Сейчас заболит и вторая. У меня только что родился план. Я улечу по документам Джейн и вернусь в тот же день по своим. Постараюсь сделать так, чтобы в аэропорту меня заметили и запомнили. Состарить себя на двадцать лет и стать похожей на оригинал намного легче, чем настолько же помолодеть. Все остальное время я буду носить очки и сниму их только, чтобы улыбнуться офицеру.

– Твоя изобретательность не имеет границ, – сказал Мартин и тут же добавил, – иногда она немного пугает, но чаще восхищает.

– Ладно, сойдет. Идем дальше. Надо как можно дольше держать в тайне факт и обстоятельства твоего разрыва с женой.

– Поздно, – вздохнул Мартин. – Она сама говорила мне, что наняла адвоката. Его имя нам неизвестно.

– Тебе неизвестно. Ты не помнишь, так как был умилительно пьян. Ты промямлил мне о разводе в машине, по пути в аэропорт, дорогой. Когда мы вернулись домой, я проверила все номера, по которым она звонила. Один из них заслуживал внимания. Я навела справки. Майкл Батлер – ее новый поверенный. Честный человек, но за хорошие деньги! Сейчас каждый займется своим делом. Вот список того, что надо сделать и куда позвонить. Вечером встретимся и похвастаемся достигнутым. Чао!

Глава 25

Альфредо стоял перед воротами усадьбы Джейн и неистово, как пьяный, колотил по ним кулаком. Джейн перестала отвечать на телефонные звонки. «Если дела так плохи, что она не в состоянии взять трубку, то я должен ее увидеть».

Динамик интеркома на стене ожил тихой полифонией статики, и молодой женский голос вежливо спросил:

– Что вам нужно?

– Меня зовут Альфредо Гарсиа, я журналист и старый друг Джейн. Из газет я узнал, что она серьезно больна, и прилетел навестить. Как она?

– Ее нет дома. Извините. Ей сейчас не до гостей.

Интерком затих.

– Минутку! Я понимаю, что вы пытаетесь оградить Джейн от беспокойства, но я точно знаю, что она выписана домой, так как говорил с ее лечащим врачом. Я не уйду, пока ее не увижу.

Интерком опять ожил.

– Хорошо, подождите. Сейчас позову ее мужа. Надеюсь, она говорила вам, что замужем?

Откровенный сарказм вопроса прозвучал явным диссонансом с проявленной заботой о покое больной.

Довольно долго за дверью не было слышно никакого движения. Потом щелкнула задвижка, и мужской голос произнес:

– Заходите.

Пройдя в выложенный камнем внутренний дворик, Альфредо оказался лицом к лицу с привлекательным мужчиной его возраста. Тот протянул руку и коротко представился:

– Доктор Санчез.

Они обменялись рукопожатиями.

– Сюда. Осторожно, здесь ступеньки.

Хозяин шел впереди, указывая дорогу. Вошли в дом. После полутемного коридора они оказались в хорошо освещенной комнате с широким кожаным диваном и старомодным офисным столом.

– Присаживайтесь. Можете курить, если хотите. Сам я бросил, но к табачному дыму отношусь благосклонно, особенно если это трубочный табак.

– Спасибо, не воспользуюсь, хотя иногда курю трубку. Как Джейн, и могу ли я ее видеть?

Мартин прищурился.

– Жена никогда не рассказывала мне о вас. Тем более как о близком друге. Всех ее приятелей я хорошо знаю.

– Мы познакомились уже после того, как она подала на развод, – отрезал журналист.

Ему был неприятен сидящий перед ним человек, и он этого не скрывал. Мартин тоже снял с себя маску радушного хозяина:

– Вот как? Понятно. Любовники!

– Повторяю. Мы друзья, хотя не скрою, был бы счастлив подтвердить ваше заявление. Но я здесь не для того, чтобы подтверждать что-то или опровергать. Где Джейн?

Сказав это, Альфредо встал с дивана. Он был почти на голову выше хирурга и значительно сильнее его физически.

– Все равно это скоро станет известно всем. Секрет Полишинеля, – развел руками Мартин. – Я всего лишь защищаю ее доброе имя. Наши семейные разногласия не имеют к создавшейся ситуации никакого отношения. Джейн действительно выписали домой, но ее здесь нет.

Мартин замялся.

– До последней минуты я надеялся, что она одумается. Не хотел, чтобы перед ее именем в газетах писали слово «сумасшедшая». Бог свидетель, что меня к этому вынуждают…

Короче, вчера Джейн улетела в свою последнюю экспедицию в Амазонию. Туда, где навсегда осталась ее душа. Она захотела умереть среди дикой, как она сама, природы. И никто не смог бы отговорить ее от этого! Поверьте, никто!

– Как это возможно?! – воскликнул Альфредо. Он даже проигнорировал издевательскую высокопарность речи Мартина. – В ее состоянии?

– Вы и сами знаете, на что способны люди, одержимые идеей. Единственное, на что Джейн согласилась, – это позволить отвезти себя в аэропорт.

– Тогда почему она не отвечает на мои телефонные звонки?

– Вам должно быть лучше знать, – ядовито отреагировал хозяин. – Я рассказал, что знал.

Мартин встал с кресла, показывая, что гостю пора уходить…

Хирург недобро посмотрел вслед машине с журналистом, отъехавшей от ворот, и быстро вернулся в кабинет.

Там на диване уже сидела Милли и разглядывала свежий маникюр.

– Признаю! Я искренне рад, что ты уговорила меня принять меры предосторожности. Говорят, чего хочет женщина, того хочет Бог! – льстиво улыбаясь, сказал Мартин. – Ты меня в этом убедила, дорогая!

– Тогда по той же логике то, чего она не хочет, не нужно и дьяволу! Может, объяснишь, почему ты позеленел от ревности и чуть не полез с кулаками на любовника своей бывшей жены? Разве тебе не все равно, с кем она, когда у тебя есть я?

Милли бросила на Мартина уничтожающий взгляд, хлопнула дверью и вышла из кабинета. Довольная собой, она застучала каблуками по коридору.

«Пусть подергается, а то слишком расслабился. Если мужчине не устраивать встрясок, то и не заметишь, как он начнет посылать тебя на кухню за бутылочкой холодненького пива. Ну уж нет! Не зря говорят, что в выражении лица Моны Лизы Леонардо да Винчи помимо счастья психологи разглядели девять процентов пренебрежения и два процента злости. Без них она выглядела бы полной дурой. Да, кстати. Надо повнимательнее перечитать путевые заметки. Любая, на первый взгляд незначительная деталь может оказаться впоследствии очень важной».

Милли решительно направилась в кабинет Джейн. Достав копии тетрадей, она устроилась поудобнее в кресле и начала читать. Содержание дневника поглотило Милли. Слова стали складываться в яркие, живые образы, и скоро ей начало казаться, что она смотрит увлекательный фильм… глазами Джейн. «Я поправила на спине рюкзак…»

Глава 26

Джейн поправила на спине явно потяжелевший за ночь рюкзак. Путь через джунгли был нелегким.

Наступало утро. Темнота, подгоняемая рассыпчатой мозаикой света, с трудом пробивающегося сквозь листву, неохотно сползала к подножью леса. Мошки возились в мокром воздухе, как личинки комара в луже воды. Дыхание сельвы было таким влажным, что бабочки, казалось, не летали, а гребли крылышками по водной поверхности, оставляя за собой маслянистые волны сконденсированного в туман пространства. Почва под ногами была скользкой от мокрых листьев. Приходилось ступать осторожно, чтобы не поскользнуться. Деревья здесь росли приземистые, с крепкими и кривыми, как ноги индейцев, корнями. Многочисленные тропы со снующими по ним мелкими животными предсказывали наличие воды где-то поблизости.

Наконец деревья расступились, и Джейн вышла к неширокой извилистой реке. Мутная масса двигалась вдоль глинистых берегов неторопливо и бесшумно. Джейн спустилась по отлогому берегу и вошла по колени в манящую, слегка прохладную гладь.

Наклонившись, чтобы зачерпнуть воды, она отчетливо услышала детские голоса. Звуки, отражаясь от водной поверхности, не дают четкого представления о дистанции, но их источник был явно где-то рядом. Выйдя на берег, прячась за кустами и осторожно оглядываясь, Джейн пошла вниз по течению. Дети не ходят в сельве без сопровождения родителей сами по себе. Наблюдающий из засады за чужими малышами вряд ли имеет добрые намерения, и она не хотела быть неправильно понятой. Тем более о ее намерениях могли и не спросить. Кураре одинаково легко убивает как обезьяну для обеда, так и врага.

Наконец за изгибом реки она увидела детей. Двое малышей лет пяти купались около берега, брызгаясь и смеясь, а третий, постарше, плыл к противоположному берегу. Чуть в стороне, неподалеку от Джейн, большой розовый куст задрожал, стряхнув с себя густое облако крупных бабочек с желтыми крыльями. Они, как картофельные чипсы, кем-то высыпанные из гигантского мешка, беспорядочно закружились в воздухе. Листья зашуршали, и к воде, загребая безобразно короткими лапами, заскользило прыщавое тело огромного каймана.

Джейн инстинктивно сделала шаг назад. Дети тоже заметили хищника и выбрались из реки. Они заметались по песку, крича и размахивая руками. Мальчик в воде их услышал. Он развернулся и заторопился к берегу. Джейн сразу поняла, что именно его кайман выбрал своей добычей.

Неповоротливый на берегу, в воде бронированный монстр становится ловким и стремительным. Как метко выпущенная торпеда, он двигался наперерез ребенку. От ужаса мальчик не мог даже кричать. Не раздумывая, сбросив заплечный мешок, Джейн подбежала к реке и прыгнула в воду. Ботинки мешали плыть, но будучи искусной пловчихой, Джейн в несколько гребков почти одновременно с хищником оказалась рядом с малышом.

От мгновенной смерти ребенка спасло только то, что он инстинктивно поджал ноги к груди. Вместо шеи хищник схватил его чуть ниже колена. Мальчик молотил руками по поверхности, стараясь вырваться. Джейн изо всех сил ударила животное кулаком в немигающий медный взгляд и несколько раз по носу. Кайман скорее от неожиданности, чем от боли, тут же развернулся к более крупной и опасной добыче. Свою жертву он не выпустил, и тело мальчика скользнуло по поверхности, как знамя за древком. Руки еще шевелились, помогая голове держаться над водой, но красно-бурое, расширяющееся пятно говорило о быстрой кровопотере.

Джейн выдернула из ножен на поясе нож и полоснула им хищника по глазам. Кайман раскрыл пасть. Окровавленная нога ребенка с рваной раной на колене и бедре соскользнула в воду. Из последних сил мальчик поплыл к берегу, до которого оставалось совсем немного. Джейн зажала лезвие между зубами и последовала за ним, прикрывая малыша от хищника своим телом. Она помогала маленькому индейцу, подталкивая его вперед то одной, то другой рукой.

Мальчик уже достиг берега, когда кайман вонзил клыки в ее бедро. Тысячи раскаленных игл боли пронзили тело. Яркие вспышки света в глазах сменились их тошнотворными негативами. Кайман сжал челюсти и применил свой смертельный прием. Не выпуская жертву, бородавчатое чудовище начало крутиться вокруг своей оси. Вовлеченная в стремительное движение, Джейн едва успела переложить нож в руку и сделать вдох до того, как ее голова скрылась под водой. Теперь они вращались вместе, как лебедка и накручиваемый на нее трос. Так кайманы изматывают свою жертву, пока не утопят.

Схватив хищника за лапу, Джейн методично колола и резала мелькающий перед глазами более светлый, чем остальное тело, пухлый живот. Вращение замедлилось, челюсти разжались. Повернувшись по инерции еще раз, смертельно раненное животное дернулось и затихло.

Выбравшись на берег, Джейн отползла подальше от воды. К месту недавней схватки уже торопились собратья погибшего каймана. По поверхности расходились широкие круги, в центре которых время от времени появлялись его разорванные останки. Джейн почувствовала тошноту и страшную усталость – явные симптомы острой кровопотери. Осмотрев рану, она огляделась по сторонам в поисках заплечного мешка, чтобы сделать себе укол и перевязку, но его нигде не было видно.

– Дети подобрали, – поняла она. – Это усложняет дело.

Оставляя на траве щедрые мазки крови, Джейн подползла к стволу ближайшего дерева и прислонилась к нему спиной. Первым делом она вырезала из штанины длинную полоску ткани и плотно перетянула рану, чтобы ослабить кровотечение. Сильное головокружение заставило ее сползти вниз и лечь на влажную листву. По коже сразу засуетились бесчисленные насекомые. Последнее, что запомнила Джейн, это крупный рыжий муравей, тащивший через ее колено кусок сопревшего листа, похожий на парус.

Очнувшись, она почувствовала, что за ней наблюдают. Сильно тошнило, в голове кружились вихри жара. В двух шагах от себя Джейн увидела нескольких мужчин-индейцев, разглядывающих ее из-за кустов. Она попыталась встать навстречу, но от жуткой боли потеряла сознание.

Когда Джейн снова пришла в себя, вокруг было темно. Она лежала на мягкой циновке. Рана болела, но не остро, а как десна после удаления зуба. Кто-то обернул ее ногу толстым слоем листьев, смазанных липкой, резко пахнувшей жидкостью. Не сразу вспомнила, что с ней произошло и как оказалась здесь, но поняла, что спасена.

Джейн закрыла глаза и на этот раз крепко, по-настоящему заснула…

Проснулась она от внезапно окруживших ее со всех сторон звуков. Как будто работали несколько радиостанций одновременно. Гортанные выкрики обезьян переплетались с птичьими трелями, приглушенные голоса людей мирно сосуществовали со стрекотанием насекомых.

Джейн улыбнулась. Так хорошо спалось только рядом с Мартином. Почувствовав осторожное прикосновение, она открыла глаза. Крошечные мальчик и девочка сидели рядом на корточках и с любопытством трогали ее одежду. Их голенькие тела были гладкие и блестящие, как кусочки мыла. Строгий женский окрик поднял их на ноги. Дети тут же выбежали из хижины.

Джейн, потирая глаза, села и огляделась вокруг. Несколько таких же, как у нее, циновок вдоль стен, висячие гамаки, прикрепленные к толстым столбам, поддерживающим крышу из пальмовых ветвей. На гладко вытоптанном полу – большие плетеные корзины и стопка глиняных мисок в углу. Прислушавшись, она стала различать в этой симфонии жизни партии отдельных людских голосов. Сердце лихорадочно забилось в грудной клетке. Год за годом Джейн обследовала имеющиеся карты сельвы в поисках монументальных, не изменяемых временем ориентиров, описанных Хорхе в рассказах и картинках. И вот сейчас она без сомнений находилась в деревне, которую разыскивала столько лет.

У входа в хижину сидела старуха и медленно помешивала что-то в большом глиняном горшке. Монотонность движения усыпляла. Время от времени ее морщинистые веки опускались, а голова медленно наклонялась вперед, пока подбородок не падал на грудь и она просыпалась. Дети, сидящие невдалеке, открыв рты, ждали этого момента и каждый раз тряслись в беззвучном смехе.

Джейн неожиданно чихнула. Старуха подслеповато посмотрела в ее сторону. Зачерпнув что-то маленькой миской из горшка, она приветливо протянула ее Джейн. Подбежавшая девочка подхватила миску и аккуратно принесла ее гостье. Джейн отпила из глиняного сосуда с неровными краями белую чуть сладковатую густую жидкость. Чича… Конечно же, она знала, как ее готовят, но старалась не думать об отталкивающем для цивилизованного человека процессе приготовления.

Старуха спокойно наблюдала за гостьей, и когда Джейн, запрокинув миску, стряхнула себе в рот последнюю каплю, зашла в хижину. Почесывая голову, она села рядом. Живое, но морщинистое, как кожа африканского слона, лицо с глубоко запавшими и тусклыми глазами ночного насекомого, обвисшие груди и впалый живот красноречиво говорили о том, что ее роль в племени ограничена присмотром за детьми и приготовлением пищи.

– Дакки, – сказала она, кладя костлявую ладонь себе на голову.

– Джейн.

– Джаин, – повторила на свой лад старуха.

Одежда была влажной и неприятно прилипала к телу. Пот пришлось растирать ладонью по лицу. Дакки поняла жест, встала и махнула рукой, приглашая следовать за собой. Джейн вышла из хижины, опираясь на принесенную старухой палку.

Скоро они оказались у широкого ручья. Очень хотелось окунуться целиком, но рана была еще слишком свежей, а вода мутной. Джейн сняла одежду и, поудобнее устроившись на песке, с удовольствием принялась смывать с себя остатки липкой душной ночи. Немного отдохнув, женщины, поддерживая друг друга, отправились обратно.

Жизнь в деревне гудела на высокой ноте. Жители собрались на «главной площади». Женщины сновали вокруг, занятые приготовлением еды. Неподалеку деловито приводили в порядок свое нехитрое оружие немного усталые мужчины. Охота, похоже, была удачной. Женщины и дети смотрели на Джейн с любопытством, мужчины – настороженно, но не агрессивно.

К ней подошел седой, крепкий старик, ростом едва достигающий ее плеча. Индейцы уважительно расступились перед ним и устроились вокруг на некотором отдалении. Вождь – а по тому, как его слушались, Джейн не сомневалась, это был он – жестом пригласил гостью сесть к своему костру. Какое-то время они молча рассматривали друг друга.

Джейн не торопилась. Она понимала, что за спасение мальчика к ней, скорее всего, относятся благосклонно. Правда, сколько продлится доброжелательность и гостеприимство хозяев, сказать нельзя. Ведь ей тоже оказали помощь, и теперь они были в расчете. Реакция индейцев, обособленно живущих в джунглях, на чужих, особенно белых пришельцев всегда непредсказуема и часто враждебна. Самое время использовать свой главный козырь.

– Поздравляю всех с удачной охотой, – сказала нараспев Джейн.

Голоса вокруг разом стихли.

Вождь не мог скрыть удивления:

– Откуда ты знаешь наш язык? Ты совсем не похожа на нас, а говоришь так, как будто выросла здесь. Может, дух одного из наших умерших детей вселился в тебя? Ты полногруда, вынослива, как женщина, и бесстрашна, как настоящий мужчина. Кто ты?

– Как мальчик? Что с ним?

Несмотря на то что Джейн не ответила на вопросы вождя, он не рассердился, а только повернул голову в сторону хижины и громко крикнул:

– Коро!

Из нее вышла молодая женщина со спящим на руках ребенком, подошла к старику.

– Мой сын, – гордо произнес вождь. – До него у меня рождались только дочки. Теперь после спасения у него будет новое имя.

Он нежно погладил мальчика по голове.

– И он ничего не будет бояться. Если ты – дух, то появилась здесь вовремя, чтобы ему помочь. Мы рады тебе. Поживи с нами.

И, вставая, твердо добавил:

– Пока не выздоровеешь. А вечером мы устроим в твою честь праздник. Можешь называть меня Шу-нга. Как все…

Глава 27

Сумерки привычно загнали лес в спальню ночи. Языки гигантского костра вытягивались вверх, стараясь оторваться от давших им жизнь пылающих стволов. Огрызаясь время от времени на бесплодные попытки громким треском, они крепко держали свободолюбивых беглецов за огненные хвосты.

Свет мерцающей ладошкой накрыл площадь, на которой плечом к плечу сидели жители деревни. Он рассыпался желтым песком по их волосам и спинам. Отбрасываемые людьми темные бесформенные тени гладили стены хижин и незаметно смешивались с ночью.

Вождь зачерпнул половинкой ореха немного мутной жидкости из деревянного корытца, накрытого шкурой, отпил глоток и передал сосуд гостье. Джейн поднесла его ко рту и вопросительно посмотрела на вождя. Шу-нга подбодрил ее кивком головы:

– Не бойся! Это напиток правды. Он делает человека свободным. Ты лучше узнаешь нас, а мы тебя. Просто удивительно, что ты появилась здесь именно в этот день. Именно сегодня!

Сидящие по кругу индейцы внимательно наблюдали за Джейн. Она закрыла глаза, в два глотка выпила содержимое и перевернула сосуд, показывая всем, что не оставила на дне ни капли. Все разом заговорили и заулыбались. Жидкость оказалась почти безвкусной и напоминала сильно разбавленное молоко. К счастью, это не был напиток аягуаска, с которым Джейн была знакома. Вызывающий болезненные галлюцинации, сопровождаемые непрекращающейся тошнотой, он плохо соответствовал ее представлениям о празднике.

Сосуд, беспрестанно наполняемый вождем, пошел замысловатым путем по кругу, выявляя установленную иерархию. Все знали, кто должен быть следующим, и терпеливо ожидали своей очереди. Джейн застыла в предвкушении ощущений, схожих с приемом спиртного: тепла в желудке и легкой эйфории, но ничего подобного не происходило. Ей только показалось, что сидящие вокруг одобрительно закивали ей головами и закачались из стороны в сторону. Джейн улыбнулась в знак благодарности.

Все вдруг разом встали. Попыталась приподняться и она, но ее тело странным образом стало вытягиваться вверх и… полетело.

Ночь расцвела небывалыми красками. Джейн не чувствовала ни удивления, ни страха. Сначала она почему-то оказалась в хижине, где безмятежно спали дети. Беззубая старуха сидела на плетеной циновке в углу, борясь со сном.

Как будто из глубины своей головы она услышала шепот: «Шама-яна лу». Белая Пантера. Так назвал ее спасенный ею мальчик. Подумав о нем, она мгновенно нашла его среди остальных детей. Малыш спал, крепко прижимая к себе подаренную Джейн алюминиевую флягу для воды.

Тут опять помимо ее воли сознание переместилось за пределы хижины и устремилось вверх. Паря в воздухе, Джейн ясно видела высоко в кроне спрятавшихся среди ветвей попугаев и обезьян. При мысли об обезьянах она почему-то ощутила страшный голод. Ее тело стало стремительно перелетать с ветки на ветку, но вскоре это был уже не полет, а мощные прыжки.

Джейн с интересом увидела, как изменялось с каждым движением ее тело, превращаясь в черную пантеру. Грациозно спрыгнув с дерева, она продолжила свой путь по земле. Сельва рассыпалась перед ней испуганными животными.

Приблизившись к озеру с водопадом, впадающим в вечно девственную плеву его поверхности, подвижная, как черная ртуть, кошка с наслаждением прыгнула в воду и поплыла. Над поверхностью парили странные, неизвестные ей животные.

Она пришла в себя у затухающего костра. Заметив, что гостья открыла глаза, вождь встал на ноги и, ничего не сказав, ушел в свою хижину. Джейн, закинув голову, посмотрела вверх. «Вот Южный Крест, а это Большой Пес. Бесчисленное число лет семенит он по звездной дорожке Млечного пути. Пойду и я… спать».

Прихрамывая, она вошла в хижину, где ей отвели место, и улеглась в гамак. Молодая пара шуршала неподалеку и не обращала на нее ни малейшего внимания. Тихо переговариваясь и постанывая, они продолжали свое занятие, подчиняясь основному закону жизни – продолжению рода. Джейн вздохнула, мысленно поцеловала Мартина и попыталась заснуть, но вместо этого начала вспоминать…

«Ты все-таки пришла. О том, что я начинаю приставать, ты узнаешь по моему взгляду, который на секунду опередит действие».

Джейн со слезами на глазах жадно читала только что полученное от него сообщение:

«Я подхожу к тебе, стоящей у порога. Обнимаю так ласково, что тебе сразу хочется прижаться ко мне, но ты лишь невольно вздрагиваешь в ответ. Я не тороплю, а только глажу твои роскошные волосы цвета нефти и стараюсь почувствовать твои ноги своими.

Ты делаешь непроизвольное движение ко мне и замираешь. Я бережно целую уголки твоих губ и шепчу: «Любимая. Ты пришла». Теперь мы на одной ноте, и оба готовы к продолжению. Я беру тебя за руку и увлекаю на кровать. Сам же сажусь рядышком на пол, чтобы, едва касаясь, гладить восхитительно-желанный шелк твоих чулок. Мои ладони медленно скользят далеко под юбку и замирают в то время, как я целую твои дрожащие колени. Тебе вдруг становится мало моих рук, и ты притягиваешь меня к себе.

Мы долго лежим рядом, обмениваясь то легкими, то продолжительными поцелуями, касаясь друг друга ладонями то слегка, то как будто размазывая крем для загара. Оказавшаяся на пути одежда безжалостно срывается. Теперь можно объединиться в одно целое и без стеснения посмотреть друг другу в глаза».

Джейн торопливо оделась и спустилась в гараж. Забравшись в машину, она откинулась в водительском кресле и сидела так какое-то время, то задыхаясь от жара, то дрожа от непонятного холода. Справившись с волнением, Джейн завела мотор и вывела машину на улицу. Раньше она не замечала, что ворота открываются так медленно, и нетерпеливо торопила их взглядом. Едва створки раздвинулись, как ей казалось, достаточно широко, она вдавила педаль газа в пол. Темнота любит играть с людьми в игры. Левое зеркало срезало, как бритвой. Болтая оторванными проводами, оно отлетело в сторону. Осколки щедро усыпали двор. Джейн успела подумать, что разбитые зеркала никогда не сулят удачу. Ее мысли тут же переключились на того, кто с таким нетерпением ее ждал. Машина устремилась вниз по склону, набирая скорость.