Любовь и голуби

Картина первая

Справа дом, напротив сарай с пристроенной голубятней, в глубине двора банька, за банькой огород. Майское утро. Воркуют, шелестят в голубятне голуби. С ними Вася ведет беседу.

Голос Васи. Оть, тюр, люр-люр… Иди сюда. Глянь, как царевна. У, у. Не бойся… Чё я ей сделаю? Хоро-ошая, хорошая. А ты – на руку. Ну-ка. Хоп! Эх, ёшкин кот, вот людям бы так. Махонька-то кака. Фу-ты ну-ты, надулся… Прямо аж директор. Шугани-ка кавалера своего. Не хочешь. Ну и правильно. Вот так и живите…

Пауза.

Из дома вышла Надя. Она встревожена.

Надя (кричит в сторону огорода). Людк! Людк!

Голос Люды. А-а!

Надя. Иди-ка сюда, чё скажу!

Из огорода появилась Люда с вязаньем в руках. Надя что-то спрашивает у Люды, а мы вновь слышим голос Васи.

Голос Васи (тяжело вздохнув). Надюха щас, поди, хватилась, а денежки бабай унес… ёшкин кот. Отвинтить бы вашему Юсупу «дом советов» да резьбу сорвать, чтоб не чинились.

Надя и Люда спешат в дом.

Ты чё клюесся? (Смеется.) Не хошь, чтоб я ругался? Дак ить он барыга – Юсуп ваш. Ну ладно, не буду. Не буду. Хорошие.

Из дома выбежала Ольга. Она в парадной форме, с портфелем в руках. Стучит в дверь сарайчика.

Ольга. Пап! Пап!

Вася (высунувшись из сарайчика). Чё ты?

Ольга. Ты деньги брал?

Вася. А?

Ольга. Из шкафа…

Вася. A-а. Ну?

Ольга. Сейчас мама тебе даст взбучку.

Вася. Да?

Ольга. Знаешь, какая злая?

Вася. Ёшкин кот…

Ольга. Ты спрячься там и закройся.

На крыльцо быстро выскочила Надя. Вася едва успел захлопнуть дверь.

Надя (стучит в дверь). Василий! (Взволнованно и ласково.) Слышь, Василий! Ну ты чё молчишь? Я же знаю – ты тут. Слышь, Василий?

Вася (из-за двери). Чё-о?

Надя (едва сдерживаясь). Это… давай-ка воды натаскай. Слышь?

Вася. Да вон в бане полна кадушка.

Надя. Да где?

Вася. Да с Лехой вчерась натаскали.

Надя. Да я стирать буду.

Вася. Да ты ишо эту используй.

Надя (кричит, не сдержавшись). Я счас тебя использую! Так использую! (Рвет за ручку дверь.) Открывай, паразит!

На крыльцо вышла Люда.

Людка, помоги!

Люда. Чё я сделаю-то?

Надя (мечется по двору). Ах ты, скотина… (Схватила полено и бьет им по двери.) Откроешь… Все равно откроешь, голубятник паршивый!..

Вася. Надюха, кончай давай. Дверь сломашь!

Надя. Я тебе счас ребра переломаю!

Вася. Ничё себе.

Надя. Дверь он пожалел.

Вася. Дак мне чинить-то.

Надя. Ты куда, паразит, тридцатку дел? А? Ты почему такой бессовестный-то? А? (Вот-вот заплачет.) Ну, если голубей купил – захлестну. Вместе с голубями захлестну паразита. Купил или нет?

Молчание.

Я кого спрашиваю? Олька, батя покупал голубей? (Ударив поленом в дверь.) Покупал или нет?

Ольга (тихо). Ну…

Надя (показав Ольге фигу). Ну и вот тебе на кино, на платья. (Людмиле.) А тебе, Людка, на сапоги, на помаду. Будем голодом сидеть.

Вася. Чё-то ты размахнулась на двадцать пять рублей…

Надя. А он пусть целуется там со своими голубями. (Плачет.) Обдирай, обдирай нас как липок… Пусть потом люди посмотрят в твои глаза бесстыжие, а я посмотрю, чё ты им скажешь. (Села на крыльцо.)

Пауза.

Ольга. Мам, они красивые.

Надя (Ольге). Вот знала ведь, а матери ни полслова.

Вася. Надь, чупатые.

Надя. Чё?

Ольга. Чупчики у них такие на затылке… Значит, чупатые.

Надя. Как это?

Вася. Хошь поглядеть?

Надя. Токо выйди! Ну вот чё теперь делать? Людка!

Люда. У?

Надя. Гну! Деньги-то последние были.

Вася (осторожно выходя из сарая). С книжки сыми.

Надя (грозя поленом). Счас как пульну! Ты много положил, чтобы снимать?

Вася. Дак не я – ты клала-то.

Надя. Ух, так бы и убила чем-нибудь. Людка, принеси паспорт и книжку.

Люда (уходя в дом). Где?

Надя. На трюмо, в шкатулке. (Ольге.) В школу не опоздала еще?

Ольга. Нет еще.

Надя (Васе). На рынок сбегаю, а ты давай плитку почини. За каждым разом печку топить уж надоело. (Строго.) Слышь?

Вася. Ага, счас. (Идет в баню.)

Надя. Куда пошел-то?

Вася. Дак она где-то здесь была.

Надя. Сказала бы я тебе… (Ольге.) Ну чё ты уши растопырила? Беги давай в школу.

Ольга. Мне еще рано.

Надя. Зачем форму напялила?

Ольга обнимает мать.

(Теплее.) Выпендрилась… Затаскашь вот.

Ольга. Он этих голубей целый месяц ждал.

Вышла Люда, подала Наде паспорт и сберкнижку.

Надя (постучав по сберкнижке). Думаешь, они легко достаются? Добро бы – на дело, а то – голуби.

Люда. Зато не пьет.

Надя (махнув рукой). Правда что, хоть не пьет. Ладно, пошла. (Сняла с гвоздя у двери сумку.) Людка, Ленька из техникума прибежит – покорми.

Люда. Сам не поест, что ли?

Надя. Вот с мужем так поговоришь – враз сбежит.

Люда. От тебя не сбежал…

Надя (чтоб не слышал Вася). Ой, а я что? Он же знает, что я отходчивая.

Люда. Ну и я отходчивая.

Ольга. И я отходчивая.

Надя. А тебе еще и отходить не от чего. Выдумала. Людка, покорми.

Люда. Ладно.

Надя ушла.

Вася (выходя из бани). Ушла?

Ольга. Ушла.

Вася. Людк, а куда плитка подевалась?

Люда ушла в дом.

Эхе-хе-хе-хе. (Ольге.) Чё, последний день сегодня?

Ольга. Ага. А завтра на практику.

Вася. Пошлют куда-нить?

Ольга. Не-ет. В зеленхоз поедем.

Вася. Хорошо.

Люда вынесла плиту, подала отцу и опять вернулась в дом.

Зря она так. Я же не на водку брал. Кому от этого плохо сделалось? Нет ли? (Передразнивая.) Ва-ва-ва! Ва-ва-ва!

Ольга. Она больше не сердится.

Вася. Ну а чё ж тогда? Голуби, они знаешь какие умные? Э-э. Вот я когда пацаном был, у нас в Алехино Володя-дурачок жил.

Ольга. Как Гриша?

Вася. Не-е. Володя красивше был. (Задумчиво.) Красивше. Дай-ка историю твою сюда.

Ольга. Зачем?

Вася. А там похожий есть.

Ольга достала из портфеля учебник.

От! От такой он был. Вишь, тело како богатое – в буграх все. Да белое. Красивый парень был.

Ольга. И лицо такое же?

Вася. Токо рыжий. Нет, лица не помню… Помню – рыжий. А тело точь-в-точь как у…

Ольга. У Давида.

Вася. У Давыда.

Ольга. Не у Давыда, а у Давида.

Вася (приглядываясь). У Давида. Срубил кто его?

Ольга. Микеланджело.

Вася. Ну вот, значит. А ходил он всегда в красной рубахе.

Ольга. Володя-дурачок?

Вася (кивнув). Любили его шибко мы. Вся деревня любила. Кто чё попросит по хозяйству помочь – безотказный был. Да работает, упирается пуще хозяев. Сила знашь какая у него была неимоверная. Ума Бог не дал, а души и силы бери сколько хошь – и края не видать.

Ольга. Гриша тоже добрый.

Вася. Ну чё, хорошо. Не обижали б токо.

Ольга. Его мальчишки буцкают, и он плачет. Жалко.

Вася. Конечно жалко.

Ольга. А Володю били?

Вася. С силой-то такой кто сладит? Не били. А опосля взяли и убили.

Ольга молчит.

Да… Шоферюг из города понагнали да к нам в деревню и поселили. Раньше, ёшкин кот, вроде не селили, а тут чё-то поселили. Не знаю чё. Ну и давай буянить – пить да драться. Вот Володя раз на драку-то таку наскочил и стал пальцем грозить, как детишки грозят, вроде: нехорошо драться, вы чё… безобразники. А те чё, разбираться будут? Взяли и пырнули ножом.

Молчание.

Дак когда хоронили его… Нет, погоди. Значит, вот так деревня, (чертит на земле) речка, а туто-ка, на пригорке, – церковь. Сначала в ей клуб сделали, потом стали туда зерно ссыпать, а когда элеватор построили – нерешенной, ну, гольной, так и оставили. И вот в церкви-то этой жили голуби, много голубей…

Ольга. Больше, чем у нас?

Вася. Раз в сто. Дак от, Володя их подкармливать стал. Придет, скормит им буханку… Они облепят его со всех сторон – по голове, по спине… полощут по чем ни попадя. А он смеется, аж заходится от смеха. Ну чё, забавно. Главное, не боятся его. Его токо одного и не боялись. Ну. Ишо помню: рубаха его красная вся-a в дырках была от коготков. В ей и хоронили. И вот кода за ворота вышли… А кладбище прям у деревни стояло. Мужики гроб так на руках и донесли. За ворота вышли, токо тронулись – с церкви как посыпят голуби… И кругами, кругами над головой. До самого кладбища проводили. Пока закапывали, они все кружили… Когда токо люди разошлись – улетели. Умные они, ёшкин кот.

Люда (кричит из дому). Ольга, опоздаешь!

Ольга (поцеловав отца). Мама правда не сердится. (Убежала.)

Вася (помолчав). Людк! А ты в этом… была?

Вышла Люда.

Люда. Где?!

Вася. Ну, в Иркутске, в этом… где закладывают: пьют!

Люда. В ресторане?!

Вася. Да не-е. Стульчаки там такие… карусельные.

Люда. A-а, в баре, наверное?!

Вася. Да шут его знает. Была?

Люда. А что?!

Вася. Красиво, поди, там?!

Люда. Музыка… Обсчитывают сильно.

Вася. Да?

Люда. После экзамена с девчонками бегали. Да ну.

Вася. И продавец – мужик?

Люда. Не мужик, а парень. А называется «бармен».

Вася. Ка… как?

Люда. Бар-мен.

Вася. A-а. А чё они там из трубочки сосут?

Люда. Коктейль пьют. Через соломинку.

Вася. Чё?

Люда. Ну, все смешивают – водку, вина разные – и пьют.

Вася. Ерш?

Люда. Вот пристал!

Вася. Не, интересно же.

Люда. Ну коктейль.

Вася. Дорогой, поди?

Люда. Они разные. Три рубля, четыре… Есть и по пять. Я охнула, когда услышала.

Вася. Ого, ёшкин кот. Лучше уж бутылочку самому взять. Да… (Засмеялся.) Ничё себе, водку через солому тянуть.

Люда. Не солома, а соломка. Она такая… из капрона. Да ну их к черту.

Вася. Не-е. Интересно.

Люда ушла в дом.

Я б щас в городе пожил. (Взял метлу, стал подметать двор.)

Осторожно входит Митя, он навеселе, в руках гармонь.

Митя. Эй, Василий.

Вася. Здоров.

Митя. Санька была?

Вася. Нет. Потерял?

Митя. Здорово. (Поет.)

Выходной сёдни?

Вася. Выходной.

Митя. А чё квасишься? (Достал из кармана початую бутылку вина.) С Надькой поцапался?

Вася. Черт его знает…

Митя. Я со своей тоже в контрах. Она щас – туда, а я – туда. Она щас – там, а я щас – тут. Пусть помарафонит. Дома кто есть?

Вася. Людка.

Митя. Скажи ей, чтобы закусить вынесла.

Вася. Я сам. Еще Надюхе расскажет. Айда в стайку.

Митя. Режьте меня – ничё не понимаю. Я от своей кикиморы партизанюсь, ты ходишь виноватисся… Это чё такое?

Вася. Дядя Митя, айда.

Митя. Скидай якорь! Хочу с соседом моим, голубой моей, вот тут выпить. (Ставит гармонь на крыльцо.) И не бойся. (Грозно.) Чё она на тебя рыпается?

Вася. Голубей купил. Да она уж не сердится. Для страховки.

Митя (рубанул воздух кулаком). Стебанешь ее разок – все! Шелковая станет, человеком сделается. (Возмущенно.) Об-наг-ле-ли…

Хлопнула калитка. Митя быстро спрятал бутылку. Вася схватил метлу. Вошел Ленька.

Ленька. Здрасте.

Митя. Здоров, Алеха! Иди-ка сюда. Ты отца своего любишь? А?

Ленька. Нормально.

Митя. А соседа своего уважаешь?

Ленька. Ну.

Митя. Тащи закуску. Выпить хочешь?

Ленька (отмахнувшись). Да ладно, сейчас.

Вася. Леньк, стаканчики.

Ленька. Угу. (Ушел в дом.)

Митя. Во парень! Свез бы его в мореходку. Чем в лесной этот.

Вася. Он сам.

Митя. Ничё вы в красивой морской жизни не петрите.

Выглянул Ленька.

Ленька (Мите). Вас баба Шура ищет.

Митя. Где?

Люда (из дома). Куда пошел? Иди ешь!

Ленька. У хлебного. К нам идет с мамкой.

Митя. Василь, срочно дислоцируемся.

Ленька. Стаканы нести – нет?

Митя. Не, не надо.

Ленька ушел.

Айда к Филиппову. (Прячет вино.)

Вася. Баню буду топить.

Митя. Токо не выдавайте меня.

С улицы слышен смех Нади.

Вася. Через огород, дядь Митя.

Митя. Все, скрываюсь. (Подхватив гармонь, быстро уходит.)

Входит Шура, за ней, смеясь до слез, Надя.

Шура (продолжая рассказ). Я, мол, чё ему надо… А он давай да давай. Обезумел.

Надя. Ой, погоди…

Шура. Чё делать. Ну, не дал Бог-Господь детей. Так ить другу родилку не купишь, не сошьешь, у соседки не займешь.

Надя (в смехе). Теть Шура, погоди… (Васе.) Батя, беги на лесной скорей.

Вася. Зачем?

Надя. Николая видели, Филиппова… Ой! Просил тебя. Порожняк пришел, а лебедка сломалась. Иди давай.

Вася (кричит). Леньк! Баню затопи! (Наде.) Вы чё рассмешились?

Шура. Кавалер мой недоделанный не заплыл, Василий?

Вася. Нет, не видал. (Убежал.)

Шура. Добро бы трезвый, а то пьяный ведь. Прет буром, и все. Ка-ак разозлюсь я вся из себя…

Надя (закашлявшись от смеха). Ой, зашлась – не к добру.

Шура. Слушай-слушай. Давай, говорю, накуплю тебе ящик водки, садись, говорю, и пей. До усрачки напейся, чтоб на всю жизнь и чтоб больше в сторону-то ее не гляделось. Дак он ведь, гадина такая, покупай, говорит. Меня ажно затрясло всю. Ну, что под руку попало, тем и хлобыстнула паразита.

Надя. Чем?

Шура. Со страху сама чуть сердца не лишилась. Совок наш помнишь? Большо-ой, тяже-олый, ручка кована. Ну!

Надя. Дак ить так убить могла, теть Шура?

Шура. Ничё не знаю. Стою: руки отнялись, коленки ходуном ходят, и он молчит. Ну, думаю, щас упадет, может, ишо разок дрыгнется перед смертью, и – все.

Надя. Почему дрыгаться-то он будет?

Шура. В кино-то погляди. Там все артисты перед смертью дрыгаются. Как-то так… (Показывает.) P-раз! А потом уж вроде мертвый. Ну кто так, кто эдак.

Надя. У нас бабушка вроде тихо умерла. Я видела.

Шура. Дак ить и я не замечала, чтоб дергались. Холера их поймет. Тут – так, в кино – так, кому верить? Мой-то дурак такой артист, что перед смертью «барыню» отчубучит – и не удивляйся. Ну вот чё я? A-а. Стоим мы. Я его тихонько туркнула. Чё молчишь, говорю. Он голову опустил и аж до самого сердца достал. Я у его такого голоса ишо ни разу не слыхала. Такой голос… Тихий такой… Я заплакала. Ну.

Надя. Чё сказал-то?

Шура (торжественным шепотом). Обидела, говорит. И все. Обидела. Сказал, постоял и как выйдет. Вот кака у нас, подружка, история приключилась.

Надя. Уж под семьдесят скоро – все не навоюетесь.

Шура. Ага. Вот так. А мне с утра на картошку ехать… Филипповы подсобить просили. Как ехать – не знаю.

Надя. Придет, никуда не денется.

Шура. Ой, Надя, дай мне вашу лопату, а то наши тупые. Скоко уж не копали. Митька б наточил, дак его счас найдешь. Ищи-свищи.

Надя (кричит в дом). Люда! Возьми сумку! (Идет к сараю.) Вот учудили, вот учудили. (Зашла в сарай.)

Вышла Люда.

Люда. Здравствуйте, баба Шура. (Взяла сумку.)

Шура. Здравствуй, Людонька, здравствуй. Никак не наглядюсь на тебя. Надя! Слышь, Надя!

Надя (выходя из сарая с лопатой). А-а?

Шура. На Людоньку вашу не могу наглядеться. Никак не могу, никак. Прямо красавица получилась. Вон кака удалая красавица (Люде.) Чё ты не заходишь, не проведаешь нас? (Берет у Нади лопату.) А то заходи, чайку пошвыркаем с брусничкой. Кака ладная брусничка у меня-а.

Люда. Зайду, баба Шура.

Вышел Ленька.

Ленька. Здрасте.

Шура. Здравствуй, Ленечка, здравствуй.

Люда. Баба Шура, Леня баню топить будет, оставайтесь.

Надя (Леньке). Поел, нет?

Ленька. Поел. (Уходит в баню.)

Люда (Шуре). Попаритесь.

Шура. Старика не могу словить, Людонька. Искать пойду, а то еще чё-нибудь над собой сделает.

Надя. Ну прямо! Разобиделся.

Люда. Он к Филиппову пошел. (Уходит в дом.)

Шура. Да? Ой, побегу до них.

Надя (Шуре). Мы ж Николая сейчас видели.

Шура. Ага.

Надя. В смене он. Василия-то позвал.

Шура. Так чё теперь? На склад лесной бежать? Он любит туда шастать – мужиков веселить.

Хлопнула калитка, и во двор ввалился Митя. Тяжело дышит – видно, бежал бегом.

Явился – не запылился. Ты куда побег, чертяка?

Митя. Уйди, фашистка. (Деловито и строго.) Надюха, где ребятишки? Собирай всех сюда.

Надя. Что такое?

Митя. Страшную весть принес в твой дом, Надежда. Зови детей.

Надя. Ой… Не пугай, дядя Митя. Ленька! Люд…

Шура. Э-э, Емеля…

Вышли Люда, Ленька.

Митя. Я пошел к Николаю, а тот на работе…

Шура. Вот чё резину тянет? Говори скорей.

Митя. Я кикимор не понимаю. (Рассердившись.) Убери ее, Надюха, убери!

Надя. Да говори, дядь Митя. Ты правда, почему тянешь-то?

Шура. Дурак старый, доводит людей до белого каления…

Митя. Василий токо пришел, токо закурил… А я Николая-то не застал и на лесной двинул. Он у вагона стоял.

Шура. Кто? Василий?

Митя. Ну! Бревно с вагона соскользнуло… Кувырк на землю. Да одним концом Ваську по голове… Шибануло вашего отца, Ленька. Все.

Надя. О-ой!

Надя кинулась из двери. За ней Ленька, Люда.

Митя. Все. Теперь так и останется.

Шура. Чё останется?

Митя. Косоглазия.

Шура. Дак он живой?

Митя. Ты чё, дура, каркашь? Конечно живой. А глаз как у этого… у комика… у артиста: один – сюда, другой – сюда.

Шура. Ты охренел, чё ли? Ты зачем Надю до смерти напугал? Ну, даст она тебе… Ох даст…

Митя. Вы чё подумали?

Шура. У Нади-то рука покрепше. И не совком, а ломом опояшет пару раз, вот узнаешь тогда, кто про чё думал. (Убегает.)

Митя. А вот… Иди ты-ы! (Пытается покосить глазами, сводит указательные пальцы друг с другом.)

Затемнение

Картина вторая

Прошло два дня. Надя, помешав варево в чугунке, уносит его в сарай. Захрюкал, зачавкал поросенок. Во двор тихо вошел Митя. Надя вышла из сарая, вытирая о передник руки.

Надя. Чё приперся?

Митя молчит.

Уйди с дороги, хрыч старый. Василий из больницы выйдет – я ему расскажу. Чё стал посередь двора? Иди давай…

Митя. Прости, Надежда.

Надя. Обрыбишься. Чуть не умерла со страху. Еще ходит! Счас как попру метелкой.

Митя. Не надо.

Надя. Не надо?

Митя. Надь, у тебя бражка есть?

Надя. Есть, да не про твою честь.

Митя. Плохо мне, Надежда.

Надя. Иди проспись – враз полегчает. Или тетю Шуру попроси. Пусть еще разок тебя совком полечит.

Митя. Где она? Ох, как плохо мне… (Сел на крыльцо, обхватил голову руками.) Как жить мне, Надя, как?

Надя. О, о! Совсем задурел. Нечего тут загибаться. Иди да плачься дома. Вы смотрите на него: бедный какой, плохо ему, не допил. Счас пойду расскажу жене, как ты по дворам шляешься, попрошайничаешь.

Митя (кричит). Да нету ее, Санечки моей! Нету! Все! Нету!.. (Плачет.)

Надя. Куда ж она у тебя подевалась?

Митя. Я ей сразу говорил… давай вызову… давай. Зеленая вся. «Нет, говорит, счас отпустит». Потом… Смотрю, уж пятнеть начала. Не послушался ее, побежал… Санечка моя!

Надя. Куда побежал? Ты чё?

Митя. Да за «скорой». Меня с ей и повезли. Сижу в покоях, караулю… Потом врач вышел. С час ишо жила. Говорит: «Умерла, дедушко, твоя бабушка».

Надя. Ой!

Митя. Умерла, говорит. (Плачет навзрыд.) Не могу… Дай чё-нить попить.

Пауза.

Надя. Дядь Митя… Дядь Митя… Ой! Я же ее позавчерась видела. Ой!

Митя. Ну. А вчера с Филипповыми на картошку хотела ехать. Помочь просили.

Надя. Говорила она мне. (Заплакала.)

Митя. Утром за ней зашли, а ей захудало. Нагнуться, говорит, не могу: сердце чё-то колет. Без меня, говорит, езжайте, посажайте… Чуть одыбаю – так на попутке доберусь. А к обеду все хужее и хужее…

Надя. Чё ж к нам-то не пришел сразу?

Митя. Да токо счас отошел маленько. Лежал все. Шаг сделаю – и не держусь. Ноги как вата… Вон, все еще дрожат… руки.

Надя с плачем уходит в баню.

Санечка ты моя! Ты чё ж наделала? Я как теперича без тебя буду-то?

Вернулась Надя. Она несет бутылку водки, стакан, закуску. Плачет.

Надя. Давай, дядь Митя, выпей. Бедный ты, бедный. Чё у нее было-то, сказали хоть?

Митя. Ты, Надюша, не говори мне «бедный», а то сердце заходится, и плачу токо.

Надя. Ну и поплачь, зато не надсадишься. Ой-е-е-ей… (Плача, наливает Мите водку.)

Митя. Инфаркт микарда. Рубец вот такой. С ладошку. (Горько мотнув головой, пьет.)

Надя. Ое-е-ей… Закуси.

Митя. Не, не надо. Завтра привезут. Вообще-то, три дня положено держать, а в моргу местов нет.

Надя наливает снова.

Поможете, как чё делать-то?

Надя. Ой, поможем, конечно.

Митя пьет, входит Люда.

Людк, теть Шура-то умерла.

Люда. Как?

Надя. Вот так. Вчера дядь Митя повез в больницу – и умерла.

Люда. Да вы что?

Надя. Сердце. Ой-е-е-ей!..

Митя. Инфаркт, Людка, инфаркт. Не старая ведь ишо, пожила б маленько.

Надя. Скоко ей?

Митя. А мне скоко? Шесят восемь? Вот считай. На три года моложе.

Надя. Шесят пять.

Люда. Да вы что?

Входит Ленька, несет транзистор. Митя сам наливает водку, пьет.

Люда (Леньке). Баба Шура умерла.

Ленька. Когда?

Люда. Вчера.

Ленька. Ого, точно, что ли?

Люда. Ты чё, дурак?

Митя. Почти сорок лет с ей жили. Всяко было, а жили. Прелесть ты моя, Александра Степановна, ушла от любимого своего мужа. Зачем! Куда? (Плачет.)

Надя. Да ты не надрывай себя, дядь Митя.

Митя. Нет. Выговорюсь. Мне так легче.

Надя. Ой говори, говори.

Митя. Всю жизнь нашу совместную вижу как на ладошке… Вот такой рубец, Ленька. Врач сказал.

Входит Шура с лопатой в руках. Митя ее не замечает.

Что характерно – любили друг дружку. Вот как она меня звала? Знаете? Никто не знает. Я ее – Санюшка, а она меня – Митюнюшка. Я ей: «Санюшка!» – а она: «Эй, Митюнюшка!» А голос у ее какой был: скажи, Надь. Как запоет… (Поет.)

(Заметил Шуру.)

Пауза.

Шура. Иди-ка сюда. Чё это ты про меня как про покойницу?

Митя. Мы это… Сон рассказываю. Приснится же, зараза.

Шура. «Приснится». Лопатой вот как поцелую, и без всякого веления.

Митя. Надя тут бутылочку… Маленько. А вы чё, уже насадились?

Шура. Насадились – не надсадились. Нечего его было поить, Надя. Чуть за ворота, а он уже нарисовался и по-ли-ва-ет. Вот какие мы хорошие.

Надя метнулась по двору. Люда и Ленька начинают хохотать.

Надя. Ах ты, паразит! Тетя Шура, он же тебя похоронил… Из морга, говорит, завтра. Вот паразит-то! (Схватила метлу.)

Ленька. Беги, дядь Митя!

Он на полную мощь включил транзистор… и полетел по двору хоровод: Надя с метлой, за ней Шура, гремя лопатой, хохочущая Люда и Митя во главе всей этой кутерьмы.

Затемнение

Картина третья

Комната в доме Кузякиных. На столе чемодан. Вася не спеша добривается, с наслаждением одеколонится. Он слегка взволнован. Входит Надя. В руках у нее трусы мужа.

Надя. Вась, деньги в трусы прячь. Вишь – карманчик. Сюда положишь и на булавку застегнешь.

Вася. А расстегнется?

Надя. Ой, правда! Уколешься. На живульку тогда, что ли?

Вася. В карман бы положил, и все.

Надя. Ага, в карман. Знаешь, какие ловкачи есть – и не заметишь. Одевай давай.

Вася уходит в другую комнату.

(Укладывая чемодан.) А где карта?

Вася (из другой комнаты). А?

Надя. Карта курортная и направление…

Вася. Под клеенкой.

Надя достает карту.

Надя. Я ее сверху положу, чтоб не рыться. Не узнал, кому вторую путевку дали?

Вася. Кому-то из управления.

Надя. С лесного, что ли?

Вася. Ага. А чё?

Надя. Взяли бы да и договорились вместе ехать: все безопаснее. За вещами друг у друга поглядывали бы.

Вася вернулся. На нем новая белая рубаха, отутюженные брюки.

Вася (осторожно). Надюх… это…

Надя. Ну чё?

Вася. Галстук у нас есть?

Надя. Какой галстук?

Вася. Ну такой… (Показывает.)

Надя. Не надо тебе никакого галстука. Вот так расстегнешь пуговку, и все.

Вася. Да ну. Пуговку… Чё я?

Надя. Чё ты?

Вася. Это ж курорт.

Надя. Ну?

Вася. Все в галстуках будут.

Надя. Прямо!

Вася. Точно. Мало ли. Вдруг куда пригласят, вдруг куда пойду.

Надя. А ты не шатайся, где не надо.

Вася. Ну Надь…

Надя. Где я его тебе возьму?

Вася. В промтоварный сбегай.

Надя. Да на черта он тебе?

Вася. Там же культура! По телику посмотри… Где чуть приличней общество – все в галстуках, в бабочках.

Надя. Во-во. Смотри там с бабочками.

Вася. Ну Надь…

Надя. Порассказали мне, как они на шею вешаются на курортах этих.

Вася. Я-то лечиться буду, ты чё?

Надя. Вот и лечись.

Вася. На-адь…

Надя. Чё? Ну ладно-ладно. Помодничать ты уж любишь. Дай волю…

Вася. Ну правда…

Надя. Да иду-иду. (Уходит.)

Вася (кричит в окно). Ольга, поди сюда!

Ольга (вбежав). А?

Вася. Леха с Людкой пришли?

Ольга. Пришли. Позвать?

Вася. Нет, погоди. Лешка в тайгу уйдет, дак ты за голубями присматривай… Ладно?

Ольга. Ладно.

Вася. У новеньких скоро птенцы будут… Смотри, чтоб крыса не утащила. Я бордюрчик сделал железный… Однако не закарабкаться ей. На. (Дает дочери деньги.)

Ольга. Зачем?

Вася. На базар сбегаешь, пшеницы прикупишь. Пока есть… А кончится, мамке не говори. Накричит еще… Вот. (Сел.) Вот, доча… Пиши мне туда. Ага?

Ольга. Ага. (Подошла к отцу, слегка подтолкнула его.)

Вася. О-о! Ты чё?

Ольга. А ты чё?

Вася. Я ничё.

Пауза.

Ольга. Пап, ты море увидишь!

Вася. А куда денешься? Увижу. (Пауза.) Все увижу. Как люди живут, как чё. В бар схожу, в театре посижу. Тебе еще сколько, а в Иркутск в театр уже съездила.

Ольга. Я не одна, я с классом.

Вася. Ну, с классом. А меня кто-нить повезет? Нет, конечно. А сам… Когда? Вон работы сколько. Всю жизнь. Хоть маленько пожить покрасивше.

Пауза.

Ольга. Ракушек мне привези и пальму.

Вася. А как ее? На себе переть?

Ольга. Веточку.

Вася (кивнув). Чё-нить привезу. (Пауза.) Интересно, чё они там видят?

Ольга. Кто?

Вася. Голуби. На самолете буду лететь – погляжу.

Входит Митя. Как всегда, навеселе. Ольга ушла.

Митя. Ну чё, летишь?

Вася. Дак от. Счас на электричке – в Иркутск, а там – самолетом.

Митя. Надюха где?

Вася (смеясь). Галстук покупать побежала.

Митя. Чего?

Вася. Ну этот…

Митя. Галстук?

Вася. Ну.

Митя. Да у меня их вон – полный шкаф… висят. Взял бы да и взял.

Вася. Да на кой черт он мне сдался? Говорю ей – не надо…

Митя. Стой, стой. Тут все правильно. Культура.

Вася. Дак и я ей, то есть она мне. Не отвяжешься.

Митя (достав чекушку). Ну-ка, давай стаканы.

Вася. Не-не, я не буду.

Митя. А чё?

Вася. Унюхает еще – не оберешься.

Митя. Держи.

Вася. А?

Митя. Лаврушка. (Подает лист.) Зажуем.

Вася. Ты, дядь Митя, провокатор какой-то.

Выпили.

Счас, закусить.

Митя. Как то место-то называется?

Вася. Какое место?

Митя. Куда направляешься…

Вася. В Баку. Курорт органов движения, ёшкин кот.

Митя. Ты чё сказал? В Баку?

Вася. Ну.

Митя (возмущенно). Я ж там был! Мы ж туда из Средиземки ходили! Из Средиземного моря! Ты глянь – в Баку!

Вася. О, загнул!

Митя. Не веришь?! Шурку мою спроси, не даст соврать.

Вася. Оно где находится-то?

Митя. Кто?

Вася. Средиземное.

Митя. Ну?

Вася. А Каспий? Во-он!

Митя. А пролив?! На что пролив-то?!

Вася. Да нет там никакого пролива.

Митя. Да мы через него четыре ночи перли.

Вася. Да как он называется?

Митя. Да номерной он, номерной! Это какой дурак секретным проливам будет названия вывешивать?! Ты чё?! Ну!

Вася. Пролив секретный?

Митя. А то! Не по рельсам же на… эсминце в Каспий шли. Он мне будет рассказывать. Ну даешь!

Вася. Ладно, посмотрим.

Митя. Эх, фотографироваться нам на нем не разрешили… Я б тебя носом ткнул.

Вася. Да я там погляжу.

Митя. Во-во, погляди. Из лимана выйдешь, сразу влево от маяка. Кажись, шестой градус по курсу. Не, седьмой. В общем, где-то шестой-седьмой.

Вася (смеется). Сороковой лучше.

Митя. Чего? А-а. Давай по последней.

Пьют.

С бабами осторожней. Понял, да?

Вася. Чё мне они?

Митя. Э-э! Меня одна пришвартовала – чуть не зарезали. Точно говорю. Вон Шурка не даст соврать, я ей рассказывал. Баку – это Азербайджан?

Вася. Азербайджан.

Митя. Ну точно. Я ж говорю – был. Они-то наших баб очень любят, а с ихней попробуй пошухари. Я шухарнул, дурак, – чуть не прирезали. Братва выручила. Как дали им, а меня в кубрик – и чтоб на берег ни ногой.

Вася. А чё?

Митя. Скараулят – и все, чё! Горняки-и. То есть эти… Ну как? Тьфу ты… В общем, люди с гор. Они ж по-нашему не понимают, пырнут – и все.

Входят Надя, Шура, Люда, Ленька, Ольга.

Шура. О! И мой вдовец-молодец тутока.

Надя (подавая галстук Васе). На, завязывай. Весь магазин завязывал – никто не знает как.

Вася. А как?

Надя. Почем я знаю?

Вася. И я не знаю.

Подходит Люда и начинает завязывать отцу галстук.

Люда. Не вертись.

Все внимательно наблюдают.

Шура (Наде). На вокзал провожать пойдете?

Надя. Вроде нет. Николай обещал на мотоцикле подвезти. (Васе.) Он заедет, нет?

Вася. Обещал.

Шура. А как не заедет?

Надя. Опоздаешь.

Вася. Утром видел его. Заедет.

Митя (Шуре). Я, однако, Василия провожу. Чё? Никто не едет… Он в коляске, я взади. Ну чё?

Люда. Не жмет?

Вася. Кажись, нет.

Шура (Мите). Тряхнет где на обочине – и рассыпешься, а я потом собирай. Сиди, не егози.

Затарахтел и смолк у дома мотоцикл.

Вася. Все, приехал.

Ленька застегивает чемодан и уходит.

Надя. Одевай пиджак.

Вася надел.

Чё-нить напиши.

Вася. Чё-нить напишу.

Надя. Люда, Ольга! Давайте с батей прощайтесь.

Вася. Целоваться будем, нет ли?

Надя. Вот, целоваться вздумал.

Первая неловко целует Васю, за ней Люда, Ольга, Шура, Митя.

Картина четвертая

Когда все вышли из дома, вновь затарахтел мотоцикл. Его грохот постепенно перешел в барабанный, вернее, в соло на барабане, которое подхватил джаз-оркестр. И мы уже на берегу Каспийского моря. Пальмы, музыка, вечер. На скамейке в аллее Вася, Раиса Захаровна.

Раиса Захаровна. А я думала, вы совсем не пьете.

Вася. Но я маленько. Процедуры все ж. Вроде нельзя.

Раиса Захаровна (кокетливо). А другие процедуры можно?

Вася. Какие?

Раиса Захаровна. Удивительные звезды в здешнем небе. Правда?

Вася (задрав голову). Светят…

Раиса Захаровна. И луна качается…

Вася. Да… Ёшкин кот.

Раиса Захаровна. Василий Петрович, я не очень пьяная?

Вася. Да ну. Чё там… (Показывая, сколько выпили.) По чуть-чуть.

Раиса Захаровна. Спасибо вам. Вы очень добрый человек. И все у вас хорошо… Дом, дети. Вы дружно живете?

Вася. Всяко бывает.

Раиса Захаровна. Вы не похожи на скандалиста.

Вася (пожав плечами). Да я-то нет.

Раиса Захаровна. Жена?

Вася. Из-за голубей да так, по мелочам.

Раиса Захаровна. Это грустно. (Задумчиво.) Вы любите голубей… Какая прелесть.

Вася. Я не на продажу, я для души.

Раиса Захаровна. Я понимаю. Вы знаете, в детстве я была безумным сорванцом. Все с мальчишками, с мальчишками. Папа очень хотел мальчика, а родилась я. Поэтому он воспитывал меня как мальчишку. Мой папа… Знаете, он кем был?

Вася. Нет.

Раиса Захаровна. Офицером кавалерии. Я вас не утомила?

Вася. Нет.

Раиса Захаровна. И мы тоже гоняли голубей! Но меня всегда удивляло другое… Как эти глупые птахи способны к нежности! Почему у людей все иначе? Почему? Почему? Почему?

Пауза.

Вася. Точно. Я давеча сычей парочку купил. Голуби такие – черные. Дак вот, запустишь его со стаей под облака – махонький сделается, со спичечную головку, а ее в руке держишь, голубку. Потом руку вытянешь, помаячишь.

Раиса Захаровна. Как?

Вася. Ну вот так. Берешь ее и маячишь. Камнем кидается! На руку – хоп и гур-гур-гур-гур, гур-гур-гур. Вот чё это такое?

Раиса Захаровна. Вероятно, инстинкт.

Вася. Не-е… Любовь… вероятно.

Пауза.

Раиса Захаровна. Какой вы красивый человек, Вася.

Вася. Ага. Черт его знает.

Раиса Захаровна. И вы не можете быть одиноким. Ибо вы красивы душой.

Вася. Да ну.

Раиса Захаровна. Помолчите, прошу вас. И как произошло, что вы и я, бывший маленький бесенок, а теперь одинокая уставшая женщина, оказались здесь, под южным небом, в краю экзотики и легенд? Как?

Вася. По путевкам. Одна организация…

Раиса Захаровна. Я не о том. Почему в управлении именно вам и мне дали путевки? Разве это не странно?

Вася (неуверенно). Маленько есть.

Раиса Захаровна. Поцелуйте меня, Василий, если вам это не неприятно.

Пауза.

Вася. Да нет… Я нормально.

Они уже готовы были слиться в поцелуе, как вдруг…

Ой!

Раиса Захаровна. Что?

Вася. С-су…

Раиса Захаровна. Что?!

Вася. Булавка расстегнулась… Говорил же ей! Я счас! (Убегает.)

Картина пятая

В доме у Васи. В комнате Надя, Люда, Ленька. Надя читает письмо.

Надя. «Добрый день или вечер. Здравствуй, Надя, мои дети: Леша, Люда, Оля. У нас сейчас утро. Напарник мой, Владимир, еще спит, хотя на улице уже прыгают и летают воробьи и разные птицы юга. Окно наше выходит не на море, а во двор. Жалко, конечно, что не на море, но тут тоже интересно. Воруют, однако, много. Даже с нашего десятого этажа видно. Но кормят хорошо, что странно. Мы с Владимиром каждый раз наблюдаем, как и чё они делают внизу. Но оказалось – это они не воруют. У них здесь такой минимум жизни. Все мне объяснил наш лечащий банщик Мамед. Он сначала меня в ванну не пускал, а отправлял в очередь, и я стоял. Я так всю неделю стоял. Потом он подошел ко мне и сказал: „Хочешь в ванну?“ Я сказал: „А чё?“ Он сказал: „Давай пятьдесят копеек и иди лежи“. И все мне объяснил. Ему все дают пятьдесят копеек и лечатся, а я не знал. Так что одна неделя у меня пропала даром. Я сначала хотел Мамеда треснуть, но он как-то складно все обсказал, и я дал ему мелочь. Теперь я принимаю грязь регулярно. А кто не сориентировался, те еще стоят. В основном – новенькие, и все наши, из Сибири. Я бы подсказал, да неловко. Чувствую себя, наверное, хорошо. Еще не понял. Оле набрал ракушек полную тумбочку. А ветку пальмы срежу перед отъездом домой, а то засохнет. Накупил батареек для Леши, для транзистора. В общем, все, что просили и заказывали, я выполнил. Дорогая Надя! (Читает с трудом.) Извините, что я вмешиваюсь, но Василий…» (Людмиле.) Не пойму ничё… Вроде теперь не он пишет. Люда, почерк чё-то быстрый пошел, не разберу.

Люда взяла письмо, читает.

Люда. «Дорогая Надя! Извините, что я вмешиваюсь, но Василий очень робкий и деликатный человек, поэтому ему трудно решиться. На берегах этого удивительного моря мы с Василием обрели друг друга. Это случилось внезапно, как наваждение».

Надя. Чё-чё?

Люда. «Мы с Василием обрели друг друга. Это случилось внезапно, как наваждение. Мы и до сих пор несколько растеряны, но пути Господни неисповедимы, и кто знает, на какие испытания он нас еще пошлет. Безусловно, жить теперь мы друг без друга не сможем…»

Надя. Ничё не пойму. Кто пишет-то?

Люда. Я откуда знаю. Женщина.

Надя. А. Ну-ну…

Люда. «Безусловно, жить теперь мы друг без друга не сможем, но не пугайтесь, я не против его общения с детьми. То, что дорого любимому мне человеку, то должно быть дорого и мне. Они, наверное, очень славные – ваши Леша, Оля, Люда. Не сердитесь и не гневайтесь на меня за Василия. Слишком много страданий и горя выпало на его да и на мою долю, чтобы люди могли осудить нас за этот лучик счастья на темном небосклоне жизни. Простите нас… С уважением…»

Надя забрала у Люды письмо.

Надя. Вот. (Продолжает читать.) «С уважением, Раиса… Раиса…»

Люда. Раиса.

Надя. Раиса. Захаровна. Пс… пс… Ой! «Спасибо Вам за Васю». (Люде.) А «пс» – это чё?

Люда. Пост скриптум… Послесловие. Спасибо тебе за Васю.

Надя. Кому?

Люда. «Спасибо Вам за Васю»… Тебе… тебе спасибо за Васю.

Надя. А-а.

Люда. Смотри, опять его почерк. (Берет у матери письмо, читает.) «Надя, ты сюда не пиши. Мы четвертого вылетаем».

Надя. А сегодня какое?

Люда. Одиннадцатое.

Надя. Прилетели уже, наверное?

Люда (продолжает чтение). «Я бы сам не сказал, письмом как-то лучше. Раиса Захаровна женщина хорошая. Она даже подарки помогала искать. До свидания. Василий».

Конец первой части

Картина шестая

Время и место то же, что и в конце первой части.

Надя. Ой, горе мне! Ох, како горе-то! Он чё же, Лешка?! Да как ему не совестно, поросенку?! Кобель… Тридцать лет с им проишачила, а он… От ить какой кобель батя ваш…

Люда. Ну и чего реветь?

Надя. Ой, чё делать, не знаю. Горе-то како! Ой-ее-ее-ей! Лешка, поросятам дал?

Ленька. Дал.

Надя. Счас я его голубям все бошки начисто поотрубаю. Людка, где топор? Начисто, кобелюга чертов…

Ленька. Голуби-то тут при чем?

Надя. А над мамкой издеваться можно? Вас вырастили… Думаешь, легко было?

Ленька. Встречу – убью. Голуби ни при чем.

Пауза.

Надя. Как убьешь?

Ленька. Почем я знаю. Как-нибудь.

Люда. О дурак!

Надя (сквозь слезы). Да ты чё? За шкирку потрясти, и хватит. Слышь?

Ленька молчит.

Лешка, я тебе говорю: не вздумай давай. Слышь?

Ленька подошел к двери.

Куда ты? Ну-ка, сядь. Сядь, я тебе говорю.

Ленька. Дай на двор схожу.

Надя. Ага, на двор… Я с тобой.

Ленька. В уборную, что ли?

Надя (суетясь). Я покараулю.

Ленька. Ты чё, сдурела?

Надя. Вдруг удумаешь. Потом в тюрьму посадят – и не выровняешься. Ему чё: подженился себе и знать ничё не знает. Может, ишо вернется.

Входит Раиса Захаровна. Она взволнована, но приветлива.

Раиса Захаровна. Здравствуйте.

Люда. Здравствуйте.

Надя. Здрасте.

Раиса Захаровна. Вы Надя?

Надя. Ой, я-а.

Раиса Захаровна. Я к вам.

Надя. Откуда вы?

Раиса Захаровна. Вообще-то, я с работы…

Надя. Не с лесного? Я вроде вас знаю?

Раиса Захаровна. Из управления.

Надя. Проходите, проходите, пожалуйста. Ленька, дай стул… У нас тут тако горе, тако горе…

Ленька. Мать, кончай. (Подает стул.)

Надя. Садитесь, пожалуйста. А вы кем в управлении?

Раиса Захаровна. Я работаю в отделе кадров.

Надя. Вот чё ж вы так плохо за кадрами смотрите? Бегают куда хотят, а вам и дела нет.

Люда фыркнула.

Ой, простите.

Раиса Захаровна. Вообще-то, у нас текучки нет.

Надя. Зато у нас вот какая страшная текучка. Кто бы раньше сказал, что так будет… И не поверила бы. Вы его пропесочьте там как следует, сымите стружку с его, дурачка такого.

Люда. Мама! Может, совсем не по этому вопросу и пришли.

Раиса Захаровна. Именно по этому вопросу.

Люда. Делать, что ли, больше нечего?

Люда вышла из комнаты. Ленька тоже направился к выходу.

Надя. Леньк, ты куда?

Ленька (огрызнувшись). Поросятам дам. (Вышел.)

Надя (кричит вслед). Не вздумай! Слышь?! (Раисе Захаровне.) Убью, говорит, и все.

Раиса Захаровна. Кого?

Надя. Отца. Спокойный-спокойный, а как втемяшит себе чё-нибудь в голову, а ты бойся.

Раиса Захаровна. Я не думаю, что это выход из положения.

Надя. Да разве ж можно так думать. (Заплакала.) Отец все-таки. Вы уж сделайте там как-нибудь… Говорили мне, чем они на курортах занимаются, говорили. Не послушала, дура, вот и получила. А честно сказать, душа болела. Они чё ж так дуреют-то на этих курортах? Почему не смотрят-то за ними там?

Раиса Захаровна. Надя, мы обе – женщины, и я хочу, чтобы мы поняли друг друга.

Надя. Да-да.

Раиса Захаровна. Вы успокойтесь. Все это не так страшно.

Надя (вздохнув). Да как же не страшно? Страшно.

Раиса Захаровна. Я прошу вас, успокойтесь.

Надя кивнула.

(Выждав.) Вы любите его?

Надя. Чё?

Раиса Захаровна. Любите вы этого человека?

Надя. Да вот какой это человек? Был бы человек, разве б поступил так? Ой! А вдруг она заразная какая-нибудь? А чё? Она же не скажет. Он мужик симпатичный… Ну и что ж, что дурной. Она-то, поди, не на ум его позарилась. Взяла да и обманула.

Раиса Захаровна (вспыхнув). Зачем вы так говорите? Вы же ее не знаете.

Надя. Добрая женщина такое бы не учинила. Потаскуха какая-нибудь, а его облапошить-то – дважды два.

Раиса Захаровна. Почему вы решили, что его кто-то обманывает, а не он сам?

Надя. Ой, что вы! Вы ж его не знаете! Он схитрить-то… вот настолечко не может. Чуть что нашкодит – я уж вижу. Ну. В глаза заглядывает, все, чё ни попросишь, как ракета исполняет да тихий сделается. Ну прямо… Вот я даже не знаю какой тихий. Так-то он хороший. (Заплакала.) Ну чё вы говорите? Новых голубей купил. Так я еще утром все поняла. По нему поняла. Сунулась в шкаф, а двадцати пяти рублей нет. Все поняла, на месте.

Раиса Захаровна. Не знаю, не знаю… Какие-то голуби. Разве можно равнять?

Надя. А вот увидите, все-о ей отольется. Бог не Тимошка – видит немножко… Еще сто раз закается, змея подколодная, как мужиков от семей отрывать.

Раиса Захаровна. Вы так говорите, будто у нее их…

Надя. А чё? Он, поди, не первый у нее.

Раиса Захаровна. Откуда вы знаете?

Надя. Ну не шешнадцать же ей?

Раиса Захаровна. Не шестнадцать, но так огульно наговаривать на человека… Разве можно, Надя? А вдруг у него любовь?

Надя. Кака любовь?

Раиса Захаровна. Вот о чем вы сначала должны были подумать.

Надя. Не воевали ж мы с ним тридцать лет… Вроде хорошо было.

Раиса Захаровна. А привычка?

Надя. Как?

Раиса Захаровна. Элементарно – привычка. Поэтому я и спросила: любите ли вы этого человека?

Надя (помолчав). Вы вот слова какие-то говорите… Какая тут любовь, когда вон воздуху не хватает, надышаться не могу. (Положив руку на грудь.) И жгет, и жгет, будто жар из печи сглотнула.

Обе плачут.

Раиса Захаровна. Конечно, конечно, он человек не простой. Но у него хорошее сердце и душа… Душа, разумеется, важнее. Не держите на Василия зла. Если вы его любите – вы не причините ему боли. Я понимаю, что трудно такое сразу принять сердцем, но мы люди, и у нас есть разум.

Плачут.

Что? Что вы? (Пауза.) Что вы так смотрите?

Надя (медленно). Дак ты ли, чё ли?

Раиса Захаровна. Да, Надежда. Как ваше отчество?

Надя. А я сижу, душу перед ей выворачиваю. Людка! Люд, слышь?!

Вошла Люда.

Раиса Захаровна. Надя, не теряйте головы.

Надя. Ты гляди, чё делается?

Раиса Захаровна. Вы намерены скандалить? Я пришла к вам как к взрослой, умной женщине…

Надя. Ах ты… Ах ты… (Негромко.) Сучка крашеная…

Раиса Захаровна (очень напугана, но пытается держаться спокойно, даже иронично). Что поделаешь. (Встала.) Нет в мире совершенства.

Надя налетает на Раису Захаровну.

Надя. На вот тебе совершенство! Тебе это надо? На! Получай!

Раиса Захаровна. Как вы смеете?! (Люде.) Девушка, уймите вашу мать!

На шум и визг выбежал Ленька. Раиса Захаровна, вырвавшись, пулей вылетела из дому.

Надя. Люда! Леня! Чё ж это?! Чё это такое? (Пауза.) Ой, устала. (Встала, медленно пошла из комнаты. Обернулась.) Если узнаю, кто из вас с отцом видится, – прокляну. (Уходит.)

Картина седьмая

Квартира Раисы Захаровны. Вася сидит на стуле у дверей, курит. Пепельница на колене Васи полна окурков. Входит Раиса Захаровна.

Раиса Захаровна. Добрый день.

Вася. Чё?

Раиса Захаровна. Боже мой… (Уходит в ванную. Слышен плеск воды.)

Вася. Ёшкин кот…

Раиса Захаровна вышла из ванной.

Раиса Захаровна. Дорогой, вы слишком много курите. Если вы не бережете себя, поберегли бы потолок.

Вася. А чё ему сделается?

Раиса Захаровна. Не чё, а что… Из белого он превратился уже в черный.

Вася погасил папиросу, вышел и вернулся с пустой пепельницей.

(Заплакав.) Прости, милый. Мне сделали сегодня больно… Никто никогда не причинял мне такой боли. (Помолчав.) Дасена…

Вася. А?..

Раиса Захаровна. Поставь, пожалуйста, Дасена.

Вася ставит пластинку.

Как грустно… Сядь рядом, любимый.

Вася. Рай…

Раиса Захаровна. Сядь, пожалуйста. Дай мне руку, и помолчим. Вот так. Почему люди такие жестокие?

Вася. Кто?

Раиса Захаровна. Нет, почему?

Вася. Люди разные, Рай.

Раиса Захаровна. Что я ей сделала плохого? Что?

Вася. Рай, я сказать хотел…

Раиса Захаровна. Я теперь понимаю тебя… Она слишком грубый, жестокий человек.

Вася. Кто?

Раиса Захаровна. Твоя бывшая жена. И дети твои совсем не такие, какими я их себе представляла. (Скорбно.) Барьер непреодолим.

Вася. Ты что, у Нади была?

Раиса Захаровна. Была – и натолкнулась на стену ненависти, эгоизма и не-по-ни-ма-ния. (Пауза.) Да, Василий, она не поняла нашей любви, более того… Она хотела убить меня!.. И… И… Люди стояли смотрели… Твои дети! Боже мой, твои дети! Какое равнодушие!..

Вася. Ты зачем пошла-то?

Раиса Захаровна (грустно усмехнувшись). Хотела найти контакт.

Вася. Чё?

Раиса Захаровна. Ты слишком робкий человек. Я не хотела ставить тебя в неловкое положение. Но по-видимому, тебе придется сделать все самому.

Пауза.

Вася. Ну-ка, Дасен, помолчи. (Выключает проигрыватель.)

Раиса Захаровна. Вася, ты так испортишь и иголку, и пластинку. Сколько раз говорить…

Вася. Значит… ухожу я.

Раиса Захаровна. Подожди, сначала решим.

Вася. Не-не, ничего не решай, я пошел.

Раиса Захаровна. Куда?

Вася. Куда-нибудь. Я уж собрался.

Раиса Захаровна (замерев с пластинкой в руках). Ты намерен вернуться в семью?

Вася (кивнув). Угу.

Раиса Захаровна. А как же я?

Вася. Рай, чё я тебе? Вон… ноги пахнут, говорила… Носки, рубахи стирать не умею…

Раиса Захаровна. Но теперь-то умеешь.

Вася. Матерюсь.

Раиса Захаровна. Василий, если бы это было для меня существенно…

Вася. Рая… Не могу я больше. Тянет, и все.

Раиса Захаровна. Не понимаю. К кому тянет-то?

Вася. К Наде, к детям.

Раиса Захаровна. А меня ты… на произвол судьбы? Идешь к этой… этой Горгоне?

Вася. Не, я к Наде.

Раиса Захаровна. Я и говорю – к Горгоне.

Вася. Рая.

Раиса Захаровна. Горгона.

Вася. При чем тут Горгона? Она жена моя…

Раиса Захаровна. Плебейка?

Вася. Говорю же – жена.

Молчание.

Раиса Захаровна. Я не пущу тебя. Ты любовь моя, ты счастье мое, ты судьба моя.

Вася. Ну чё ты… Прямо как в кино.

Раиса Захаровна. Вы не верите мне?

Вася. Пустите, Раиса Захаровна.

Раиса Захаровна. Василий, не убивайте меня, прошу вас!

Вася. Ты, вы… Не по-людски все, Раиса Захаровна. Не могу я так. (Кивнув на кровать.) Вроде уже натыкались… Чуть чё – опять «вы».

Раиса Захаровна. Не спорю, мы из разных социальных пластов, но судьба свела нас…

Вася. Кака судьба? Закрутилось – и не выберешься.

Пауза.

Раиса Захаровна. Как ты… Как ты…

Вася. Ну вот…

Раиса Захаровна. Ах ты… Вот дура! Связалась… с кем?! Ненавижу! В театр его водила, книжки ему читала… Кому? Господи! Ничего не умеет, ничего не понимает. Иди! Иди. Размножайся! Я тебе еще на работе устрою… Коров пойдешь пасти, вспомнишь меня. Человека из него хотела сделать, культуру прививала… Иди!

Вася. Вот это правильно, за жизнь мою красивую. (Передразнивая.) Пожить покрасивше…

Раиса Захаровна. Васенька-а, не бросай ты меня-а-а! (Опускается на пол, вместе с ней Вася. Раиса Захаровна горько плачет.) Не уходи! Пожалуйста! Если ты… Я убью тебя! Васенька!

Вася (взволнованно). Ну ты… Ты, Рая… Какая ты…

Раиса Захаровна. Какая? Скажи, какую хочешь? Я буду, честное слово! Ну правда. Не как в кино… Носки, трусики – все буду стирать тебе, Вася.

Постепенно плач Раисы Захаровны переходит в тихий, укромный. Пауза.

Вася (вздохнув). Ёшкин кот.

Раиса Захаровна. Чё это?

Вася. А?

Раиса Захаровна. Ёшкин кот.

Вася. Кот, Ёшкин.

Раиса Захаровна. Чей?

Вася. Ну этой… Яги, кажись. Бабы-яги, Ёшки.

Раиса Захаровна. Ты хороший… Вон какой хороший.

Вася. Да ничё. (Опять пытается уйти.)

Раиса Захаровна. Ну-ка, сядь!

Вася. Да я сяду. (Сел.)

Раиса Захаровна. Вот ты, вот такой вот ты, зачем ты мне нужен-то был?

Вася (встает). Одна да одна – тоже, поди, не сахар.

Раиса Захаровна начинает хлестать Васю по лицу. Хлещет долго. Вася принимает как должное, стоит не шелохнувшись, словно на примерке у портного.

Затемнение

Картина восьмая

В доме Кузякиных. Надя, одетая, ничком лежит на кровати. Рядом сидят Люда, Оля. Шура за столом, в дверях покуривает Митя. Шура гадает на картах.

Шура. Значитца так, сердешница моя… Куда же ноженьки наши топчут?.. А топчут они по короткой дорожке к бубновому королику. А у королика чё-то не то на уме. И будет тебе, сердешница моя, тяжелый разговор. Да чё-то шибко тяжелый, глянь не надсадись. И злость через крестовую любовь. Охошеньки.

Митя (решительно). Придет Василий. Точно придет.

Шура. Но однако, Надя куда-то пойдет. Ей дорога выпала, не ему. Правда, короткая-а-а… Злость вот…

Митя. А чё радоваться? Скажешь тоже.

Шура. Уйди отсюда, не сбивай меня.

Надя (тихо). Все?

Шура. Все, ага, все.

Люда. Мама, может, встанешь?

Шура. Правда, Надь, расходилась бы. Там чё-нить посуетишься, тут чё-нить поделаешь. Перекинь, перекинь думки свои куда-нить на хозяйство.

Надя. Еще маленько полежу.

Люда. Мам, ну два дня уже… Еще маленько. Ну вставай. Нельзя так.

Надя. Уедешь в Иркутск, Леню в армию заберут… (Тихо плачет.) Помру, дак ты Олю-то к себе уж возьми, не бросай.

Люда. Здравствуйте, договорились.

Шура (собирая карты). Ох, городские…

Митя. Санька, ты связь-то держи. При чем тут город?

Шура. Кто нам Ангару запомоил? Ты хариуса когда последний раз поймал?

Митя. Вспомнила!

Шура. А с поселком чё делают? Раньше идешь себе по улице и никаку холеру не боишься, а счас токо и глядишь… как бы под колеса не забуреть. Куриц за ворота не выгонишь: как сумасшедшие носятся, пыль до облаков поднимают.

Митя. Курицы?

Шура. Грузовики, самосвалы разные… Это чё такое, Люда? (Мите.) А Василия кто с ума свел? Тоже город. Полюбовница его городская ведь? Принес же черт. С бабами вчерась бегали, глядели на ее… Ни кожи ни рожи! Надо же, позарился на кого. Не бойся, Надя, воротится как миленький.

Надя (Люде). Куда он все хотел, ты говоришь?

Люда. О господи… Ну в бар, в бар.

Надя. Где я ему возьму бар этот?

Шура. Вот побарствует еще маленько и притопает. И вставай, и не расстраивайся, а то залежишься – и вправду еще умрешь.

Надя. Плохого я ему ничего не делала…

Шура (тянет Надю за руку). Подымайся, Надя.

Люда (помогая Шуре). Мама, ты как маленькая.

Надя (сев на кровати). Ох, паразит, во-от паразит… Видишь, Оля… Защищала все папку, а он видишь какой…

Ольга заплакала.

Шура. Не трави девчонку, перестань.

Надя. Убить его – мало будет… Хоть бы загнулся где-нибудь.

Ольга плачет сильнее.

Шура. Совсем сдурела. Надя, ты зачем сдурела-то?

Люда. Мама!

Надя (Ольге). Прятались с отцом, шушукались, а теперь вот народит себе других… узнаешь… Мама плохая, да тут, дома, а папа твой хороший… другую маму себе… заимел. Дак иди к ей. Она, наверно, ласковая, не ругается. О-о-ой!

Ольга. Мама! Мамочка!

Надя. Ой!

Люда. Перестань! С ума посходили! (Обняла Ольгу.)

Надя. Кричи на мать, сильнее кричи… Мало ей.

Люда. Да как же, мама, на тебя не… Перестань, Ольга!.. На тебя не кричать? Что ты делаешь-то с собой?

Надя. Я же и делаю… Правильно… Правильно, мать плохая.

Люда. Кто тебе сказал, что ты плохая?

Надя. Никто-никто. Сама на себя ругаюсь… Чё, я не вижу? Вы же считаете… из-за меня отец… Чё, я не вижу?

Люда. В самом деле сдурела.

Шура. Людонька, не надо на мать-то так.

Надя. Ничё, ничё. Мать дура, мать плохая, а как в Иркутске прижало хвост – куда прилетела? А-а. Ничё не надо стало: и муж не нужен, и город не нужен…

Люда. Да если б я знала, что…

Надя. К маме примчалась, к маме… Забыла, как плакала мне в коленки, какие слова говорила? А теперь мать дура, плохая сделалась. Батя бросил меня, и вы бросайте. Давайте бегите кто куда. Вот чемодан, под койкой.

Пауза. Люда быстро достает чемодан, начинает собираться.

Шура. Людонька… Надя…

Надя. Пускай, пускай.

Люда. Спасибо, мама. (Сквозь слезы.) Могла бы сразу сказать… Сижу, не работаю, глаза измозолила… Кому понравится?.. Пожила, отдохнула, хватит.

Шура. Вот заполошные. Охолодись, Люда.

Люда. Баба Шура. Я ж молилась на них… Думала, у меня дом есть, мой дом… Приехала, на жизнь свою дырявую поплакалась. А вот… Это, оказывается, мне просто хвост прижало. Вот ведь как.

Шура. В сердцах-то чего не наговоришь, Люда.

Люда. Ну, я тоже не деревянная. Как жить, баба Шура, ничего не знаю. Я от мужа убежала, здесь отец в бегах.

Шура. А-а.

Люда. Да-да. Полгода пожила, в синяках находилась… Ну его, думаю, к черту, поеду домой. Отец у меня золото, мама поймет все, а они видите, что устроили. Скучно им стало жить. Вроде всё…

Надя. Лю…

Ольга (кинулась к сестре). Люда, не уходи! Люда!

Надя (тоже бросилась к дочери). Ой, Люда, ой, подожди. Лю-у-да!

Все три плачут. Умильно подвывает баба Шура. Пауза.

Митя. Однако счас потоп будет.

Шура (кричит). А ты из меня скоко крови выпил?! Мало, думаешь? Я ж дни спокойные на пальцах могу показать.

Митя. Ладно, не прыгай. Я тебя не бросал.

Шура. А к Доре Усвятской кто через огород шастал?!

Митя. Говорил же, огурчиков набрать.

Шура. Не пронесло тебя, оглоеда, с огурчиков тех! А на Машку Зыкову не заглядывался? Скажешь, нет?

Надя (заталкивая чемодан под кровать). Все вы на одну колодку, дядь Митя.

Митя. Чё-то вы разъерепенились, погляжу я.

Шура. Надя, где у тебя кочерга? Счас я ему взъерепенюсь…

Надя. А пьешь ты сколько, дядь Митя?

Шура. Я из-за его не знаю уже, куда пенсию прятать… Вон каку нюхалу отрастил, везде найдет.

Люда. Лучше молчите, дядь Митя.

Шура. Надя, давай кочергу!

Митя (показывая на окно). Василий!

Все застыли, глядя в окно. Пауза.

Картина девятая

Время действия то же. Ленька во дворе перевязывает метлу, топором заостряет новый черенок. Входит Вася. Он при параде.

Вася (бодро). Леха, здоров!

Ленька молчит.

Тю ты, ёшкин кот… Чё делаешь? (Радостно.) Пришел я!

Ленька. Пришел… Иди, откуда пришел.

Молчание.

Вася. Дак я с работы. Слышь, Леньк!

Ленька. В галстуке?

Вася (помявшись). Переоделся, поди.

Ленька. Вот и иди.

Вася. Куда?

Ленька. Где переодевался.

На крыльце столпились Надя, Люда, Ольга, Шура, Митя. Пауза.

Надя. Это откуда к нам такого красивого дяденьку замело? Или чё вспомнил? Сказать пришел?

Вася (Мите). Здоров.

Надя. Не глядит на нас. Наверно, двойку получил, в глаза смотреть не хочет. Расскажи нам, как живешь, как молодуха? Наша… Я ей тут космы повыдирала, ты, поди, расстроился… Или ничё? Ничё-о. Чё молчишь-то, дядя Вася? Ну молчи-молчи.

Пауза. Вася достал папиросы.

Вася. Дядь Митя, спичка есть?

Митя дает прикурить.

Митя. Василий, ты совсем или как?

Вася (глянув на Надю). Н-не знаю… Вроде…

Надя. Люда, принеси ему сберкнижку, а вещи завтра заберет. Я ему у ворот свалю все, пусть таскается.

Шура. Василий, хороший же мужик… Тебе не совестно такое делать? А-я-яяяяй.

Вася (тянется прикурить к Мите). Дай еще.

Надя. Полюбовница на спички денег не дает? Хорошо-о живешь.

Вася. Не цепляй меня, Надь… Я нормально пришел… Обговорить, а ты…

Надя. Я цепляю? Я-a тебя цепляю?! Я?! (Смеясь.) Ничё понять не могу – ноги не держут, ни про чё думать не хочу, а он… (Вдруг.) Ты знаешь, что я твоим голубям бошки начисто поотрубала? Знаешь, нет?

Вася (побледнев). Как? (Двинулся к сараю.)

Надя. Леня, не пускай его в стайку.

Вася. Пусти, Ленька.

Надя. Не командуй тут… Ишь какой! Леня, держи дверь!

Вася (прислушавшись, облегченно вздохнул). Эх, Леня!

Надя. Все одно поотрубаю, ничё не сделаешь.

Вася. Ленька, ты взаправду меня не пустил бы?

Ленька. А кто ты такой?

Вася. Поговори мне так с отцом.

Вася хотел дать Леньке подзатыльник, но Ленька толкнул отца, и тот, больше от неожиданности, чем от удара, завалился на спину.

Ленька! Я ж отец твой! Ты… Ленька! (Лихорадочно вытаскивает из брюк ремешок.) Скидывай штаны!

Ленька (медленно отходит от Васи). Счас, разбежался.

Вася (ходит за Ленькой). Я тебя за всю жизнь хоть раз… хоть пальцем… А? Леньк! Глянь сюда! Посмотри на меня… Я тебе хоть раз, хоть чё отказал? А?

Он схватил Леньку за рукав, Ленька резко отдернул руку. Вася несильно бьет Леньку ремнем. Ленька сразу бросается на отца. У обоих дрожат губы.

На отца…

Ленька. Ты… Ты… Ты чё с мамкой сделал?

Вася. Я сделал… Я скажу.

Ленька. Ты зачем пришел?

Шура, Митя, Люда кинулись разнимать.

Люда. Леня, не надо!

Шура. Василий… Василий, покорись!

Митя. Вась, Вась…

Ленька. Ты чё с мамкой сделал?! Ты видел, как она тут?!

Достал-таки Васю и толкнул. Вася тотчас залепил Леньке пощечину.

Вася. Не трожь отца, сынок! А то я тебе… Леня, я ведь могу… Я ж могу…

Ленька кинулся к топору. Все с криком и визгом бросились на дерущихся.

Надя. Ле-неч-ка! Не надо! Сыночка!

Вася. На отца! (Плачет.) На, руби! Руби, сынок!

Ольга. Пап! Уходи! Па-па!

Вася. Уйди, доченька! Виноват, значит… Руби, сынок!

Ленька (кричит). Я никогда тебе!.. Я не забуду!.. Пустите!

Шура. Леня, нельзя! Леня! Отец он!

Ленька. Пусть он!..

Вася. Не отец я, да?!

Надя. Ле-неч-ка! (Повисла у сына на шее.)

Люда. Отдай топор! (Выхватила у Леньки топор и забросила в огород.)

Небольшая пауза.

Вася. Теть Шура… Оля, я тебе при… Ну вы чё? Я шел… Я знал… Ты меня ударил, Ленька! Да? А я про вас все ночи…

Надя. Ой, не могу! Жить не хочу! Ой, уйди отсюда!

Вася. Надь, ты… Не плачь так. Я счас… Леньк, Люда… Оля, ты не смотри, не пугайся. Да не рвите ж вы меня! Надя!

Надя. Ты зачем пришел?!

Вася. Я пришел… Я ж не мог…

Люда. Леня, иди в дом. Леня, иди.

Ленька уходит в огород.

Вася. Надюха, не плачь! Прости ты меня!

Люда (тянет Ольгу за руку). Пойдем со мной. (Уводит Ольгу в дом.)

Вася. Люда! Теть Шура. Ну я… Все уже я… Я тихо. Куда вы? Ухожу.

Шура. Уходи покуда, Василий. Потом уж…

Вася. Ухожу, ага. Надя, прости ты меня! Дядь Митя, теть Шура, я по-хорошему ведь… Кто их растил? А они? Нет, правильно, виноват, но… Чё же он так, с топором? А? Надь… Уйду я. Все.

Надя. Наделал делов – еще плачет. Не подходи ко мне!

Вася. Ага, ладно, все. Надь, у меня деньги вот… Может…

Надя. Подавись ты ими!

Вася. Пошел… (Продолжая бормотать, уходит.)

Шура незаметно выталкивает со двора Митю. Пауза.

Шура (шепотом). На-дя.

Надя. А?

Шура. Когда Леня топор схватил, я малеха не родила. Ага. Где он?

Надя. Кто?

Шура. Топор.

Надя. В огород Люда кинула.

Шура. Пойду запрячу.

Надя. Теть Шура, иди к ему. К Василию.

Шура. А чё?

Надя. У парома… у старого… Подожду его.

Шура. Как так? (Догадавшись.) И-и! Ты видала, какой он? Белый, потом пятнами пошел… Он же тоже переживает. Наказал себя – лучше не надо. А когда? Когда ждать-то его будешь?

Надя. На послезавтра, скажи. После работы.

Шура. Побегу. Сиди здесь, жди. Я быстро обернусь. (Убегает.)

Пауза.

Надя долго сидит одна. Встала. Улыбнулась. Тихой дробью прошла по двору. Замерла. Выглянула Люда, посмотрела на мать и вновь ушла в дом. Вернулась Шура.

(Запыхавшись). На-дя! Поймала его. Стоит, губы трясутся. Когда сказала ему, закивал, закивал головой, закивал, но молчит. У старого парома, как ты сказала, так и ждать будет.

Надя. Не пойду. Ну его на…

Шура. Ты чё?

Надя. Не пойду.

Пауза.

Шура. От те раз. Задохлась вся, пока его догнала. Ты чё?

Надя. А ничё. Вишь, после курорта какой ходок стал. Я сначала, дура, пожалела, а вот пусть… Еще теперь себе найдет, раз научился.

Шура. Ое-е-е-ей. Так и будете сидеть в контрах? Хороший же он мужик, Надя! Непьющий, работящий… Найдешь такого еще, нет?

Надя. На черта они мне?

Шура. Ой, не знаю. Митя вон когда приставать начнет, дак и то кое-как держусь: жалко его. Повоюем, и все. А чё ж вам страдать, молодым таким?

Надя. Не пойду.

Пауза.

Шура. Ну и сиди. Тоже знай, что и я с тобой с теперешнего дня тоже в контрах. (Заплакала.) Детей не жалеешь, его не жалеешь, себя не жалеешь… Помру, Васю на поминки позову, а тебя, охламонку, не пущу. (Уходя.) Чтоб заросла твоя… Господи, прости. Чтоб мхом заросла, раз бездушевная такая… (Уходит.)

Надя подошла к сарайчику, прислонившись, послушала, как воркуют голуби. Улыбнулась.

Картина десятая

Берег реки. Вася и Надя стоят друг против друга. Им неловко, поэтому чуть официальны. На Наде нарядный платок.

Вася. Здоров.

Надя. Здравствуй, Вася.

Пауза.

Вася. Ну чё?

Надя. Чё?

Вася. Лешка как?

Надя. Ничё. Убьет, говорит.

Вася. Говорит ишо?

Надя. Думает. Я за ним углядываю… Люда на коммутатор поступила.

Вася. Ну и чё?

Надя. Ничё. Работает. А чё?

Вася. Да ничё… Так…

Надя. A-а. (Пауза.) Вот, Вася…

Вася. Ага.

Надя. Пришла я…

Вася. Ага.

Надя. И вот… Чё ты теперь мне скажешь?

Вася. Не знаю. Живу…

Надя. Где?

Вася. У наших… с лесного. В этом… в общежитии.

Надя. А-а.

Вася. Чё, Надь? Сядем? Погоди. Вот, газетка есть. (Расстилает газету, сели.) Вообще-то, холодает.

Надя заплакала. Плачет долго, тихо.

Надя (вдруг). Водки бы ли чё принес.

Вася (обрадовавшись). Дак принес.

Достал из внутреннего кармана пиджака бутылку водки, из одного кармана брюк небольшой сверток с закуской, из другого – стопку.

Надя. Гляди, вооружился.

Вася. Не, если…

Надя. Ну, наливай. Любоваться на ее теперь?

Вася налил. Надя махом выпила.

Вася. Закуси.

Надя. Ой…

Вася. Закуси…

Надя. Ой… (Закусила из Васиных рук.) Много-то не пей.

Вася. Я малень… Ёшкин кот.

Надя. Чё?

Вася. Мне, Надюха, без тебя шибко тошно… Я как этот… Как дурной… Не нужны тебе голуби, ну и черт с имя. Разгоню, ёшкин кот, а то, как медведь, из угла в угол. Ни про чё думать не могу: голова не слушается. Вот зараза… (Смахнул слезу.)

Надя. Ну.

Вася. Жизнь мне такая осто…

Надя. Не ругайся.

Вася. Да я так… Не буду. Хошь, я теперь ни разу не сматерюсь? Хошь?

Надя молчит.

Я чё с голубями-то вошкался, знаешь? (Поучая.) А-а.

Надя. Желта вода в голову ударила, вот и вошкался.

Вася. Ну чё ты говоришь?

Надя. Стыдобушка. Все мужики как мужики, а ты с пацанами связался и давай: фьить да фьить! Людям в глаза смотреть совестно.

Вася. Ага, в карты лучше штаны протирать… Шубы эти, костюмы, ёшкин кот…

Надя. Я про карты ничё и не говорю. Те после работы как очумелые в шесят шесть хлещутся, ты по крышам прыгаешь… Кака разница? Что то – зараза, что то – зараза… Никакого интереса.

Вася. Тю ты, мама родная.

Надя. Чё?

Вася. Чё ты болтаешь-то, когда не понимаешь?

Надя. Значит, ты много понимаешь: ум из ушей лезет – девать некуда. Иди к курортной своей да и учи ее.

Вася. Ее опять суешь…

Надя. Органы движения они лечили… Поотрубать вам эти органы, чтоб дурью не маялись. От как славно-то было бы. (Пауза. Заплакав.) За чё ни возьмусь – все из рук валится. Ноги какие-то неходячие сделались. Натворил делов… И сам весь избился. Я ж вижу. С магазина или с базара иду домой, к воротам подойду и трясусь. Думаю, нет тебя, а мне тогда чё там делать? Зажмешься и идешь, вид показываешь, что нерасстроенная. Оля вон вся захолодела. Уйдет за баню и плачет, на саму себя непохожая, прямо лунатичкой стала. Задразнили, поди, в пионерском – вот и сбежала. Как заходит, заходит по дому… Все сердце оборвала мне.

Вася (плачет, сжав зубы). Надя… Я… я… Я не думал раньше… Я умру, Надь. Слышь? Не сам. Я умру за вас, Надь. Я не знал раньше. Как-то не думалось про это. Пусть режут, пусть чё хотят со мной делают, только чтобы вы были… Жили… Обидел вас, а теперь как хошь расплачусь. Хошь смертью своей…

Надя припала к Васе. Плачут оба взахлеб, счастливо.

Прости меня, Наденька… Прости.

Надя. Васенька…

Вася. Наденька…

Надя. Васенька…

Вася. Наденька…

Надя. Васенька…

Вася. Наденька…

Надя. Васень…

Вася. Наденька…

Надя. Ва… Ой… Прям счас?

Вася. Надень…

Надя. Васенька… Уви…

Вася. Доченька моя…

Надя. Васенька… А… А…

Вася. Любовь моя…

Надя. Ой, ты моя… Любовь моя.

И стало на земле темно и тихо. И сыпанули поверху звезды, и проплыл из конца в конец месяц… Один, другой.

Картина одиннадцатая

Надя и Вася стоят друг против друга на прежнем месте. На Васе уже телогрейка, сапоги. Надя тоже в пальто. Они бросаются друг к другу. Целуются.

Вася. Ну как?

Надя. Все разбежались. Оля в школу, Люда на работу, Леня в техникум.

Вася. Все ж таки, по-моему, Алеха нас тогда припутал.

Надя. Ага… Подошел бы да как дал бы тебе.

Вася. А если не один? С кралей…

Надя. Болтаешь какую-то ерунду. На вот. (Достала из сумки сверток. Развернула.) Раненько встала, пока ребята спали, напекла. По столовкам-то не шибко разгуляешься. Ешь.

Вася ест. Пауза.

Вася. Вкусно.

Надя. Ой, чё вспомнила! Позавчерась тетя Шура зашла! И как ни в чем не бывало. Надя – то, Надя – се. На меня зырк, зырк и улыбается. Я говорю: «Вы чё, теть Шура?» А она: «Ничё. Тебе весело, и мне весело». Может, узнала, что мы с тобой встречаемся?

Вася. Как?

Надя. Может, сказал кто?

Вася. А кто скажет, кто знает? Запартизанились, ёшкин кот.

Надя. Ладно тебе.

Вася. Может, по лицу твоему поняла?

Надя. А как? Я уж на людях хмурюсь стараюсь.

Вася. Старайся не старайся – глаза-то не замажешь. Вон как светятся, аж слепят. (Хочет поцеловать Надю.)

Надя. Васька, дожуй сначала.

Вася. Я все… Я съел.

Надя. Уйди, бешеный…

Вася. Не увернешься…

Надя. Счас закричу…

Вася. Ага. Давай рассекречивайся.

Надя. Вась… (Тихо.) Погоди-ка. (Пауза. Задумчиво.) А и пусть будет, что она была…

Вася. Кто?

Надя. Разлучница наша. Раиса твоя…

Вася. Ты чё это?

Надя. Работали, жили, жили, работали… А беда, как собака, у дома ходила…

Вася. Ну.

Надя. Токо не беда это, если вон как мне все показала.

Вася. Чё показала?

Надя. Как тебя люблю, как ты меня любишь, какие дети у нас хорошие.

Вася (обнял Надю). Дети у нас всегда хорошие были… Токо ты не плачь, Надя, не надо.

Надя. Правда. Я чё, разве думала, что ты вот так: раз – и куда-то денешься? Не думала. А щас про все думается.

Вася. Про чё?

Надя. Про все. Про войну, про капиталистов этих. Вась, чё они на нас рыпаются?

Вася. У тебя чё, других забот нет? Про войну ишо думать…

Надя. Тоже разлучница.

Вася. Кто?

Надя. Война. Детей не знаешь как рожать: чё за жизнь им достанется, как ими распорядится, в каку огонь-воду сунут…

Вася. Да ладно, Надь. Ну чё разревелась? Ишь… рожать как – не знает. Отрожались уж.

Надя. Ага, отрожались.

Пауза.

Вася. Ого…

Надя. Ого.

Вася. А?

Надя. Заакал? Правда. Сначала подумала, чё такое, потом испугалась, а счас про что и думать – не знаю.

Вася (медленно). Тю ты, мама родная. Ну ты даешь…

Надя. Ты, однако, даешь – не я.

Вася. Да не, оба. Вот это да. Надюха-а…

Надя. У?

Вася. Надюха-а… Коровушка моя…

Надя. Сам ты…

Вася. Яблочко мое… Дай я тебя поцелую. (Целует Надю ласково, тихо.) Ах ты… голубка моя.

Надя обняла Васю. Застыли. Пауза.

Вот ведь она… Чё делает…

Надя. Кто?

Вася. Любовь, кто! В писят лет… ёшкин кот.

Надя. Вася, все одно боязно как-то.

Вася. Зачем боязно? Не надо.

Надя. Скажут: старая такая, она чё, сдурела?

Вася. Да ты у меня молодей молодых. Пусть сами попробуют, черта с два чё у них получится.

Надя. Два месяца уж.

Вася. Откуда?

Надя. Да. Два ж месяца с тобой тут… Прячемся.

Вася. Ну и хватит! Давай… выходим из… этого… из подполья. Мы чё, не люди, издеваться так над нами? Все! Каждый день дом снится, детей скоко не вижу. Все, идем домой.

Надя. Ой, Вась, не надо. Засмеют ведь.

Вася. Не засмеют. У меня вон жена беременная. Хватит тебе на свиданки бегать. Застудишься, чё я тогда делать буду? Не лето уж, а речка – не печка… Айда, давай.

Надя. Ты прямо как с ума сошел.

Вася. Не сошел, Надя, не сошел.

Надя. Никуда я не пойду. Ты пойдешь, а я не пойду. (Пауза.) Все считают, что мы с тобой враги, а мы раз – и нарисовались. Очень красиво. Потом (задрожал голос)… Думаешь, легко мне смотреть, как сын на отца кидается?

Вася (сник). Может, простил уж?

Надя. Иди спроси. Как про все это подумаешь – жить не хочется, а он… (передразнивая) «из подполья».

Вася. Да ладно. (Помолчав.) Надь, а Надь…

Надя. У?

Вася. Счас-то дома никого нет?

Надя. Нет.

Вася. Пойдем, а? Потихоньку. Я погляжу токо и назад. Истосковался – сил нет. На минутку, а?

Надя. Ой, правда. Оля после обеда, а Люда с Леней еще позже приходят.

Вася. На минутку.

Надя. Дак тогда не на минутку, больше можно.

Вася. Надюха…

Надя. Вася… Дома уж теперь, не здесь. Погоди маленько: я вперед пойду, а ты за мной. На глаза-то шибко не показывайся… Ну, пошла…

Вася. Ну давай.

Надя. Ну иди.

Вася. Ну ты ж первая.

Надя. Ну иду.

Вася. Ну давай.

Надя, осторожно оглядываясь, уходит. Следом Вася.

Картина двенадцатая

Двор дома Кузякиных. Входит Надя. Она заглядывает в огород, в дом, затем убегает и возвращается с Васей. Быстро и крадучись они скрываются в доме. Длинная пауза. Поскрипывает дверь сарайчика, вновь загурковали голуби в голубятне. Слышно, как где-то прогрохотал грузовик, и опять наступила тишина. На крыльцо в трусах, в майке, в сапогах на голые ноги вышел Вася. Стоит, улыбается. Достал из-под притолоки папиросы, спички, закурил и присел на ступеньки. Появилась Надя и присела рядом.

Надя. Замерзнешь.

Вася. Потеплело. Ничё, дым не мешает?

Надя. Кури в сторонку. (Пауза.) Не терпится? Заглядываешь. Беги уж, поворкуй с имя.

Вася. Счас, докурю.

Надя. Давай подержу.

Вася. Все уже.

Надя. А заме-орз! Кожа – как у гусака общипанного.

Вася. Подожди тут.

Убегает в сарайчик и выносит голубя. Подсаживается к Наде. Оба смотрят на голубя. Молчат.

Странно, вообще-то. Чё хошь с ним, то и делай.

Надя. Гладкий какой. Вась, а зачем они клювом друг за дружку цепляются? Смотрю я как-то, думаю, чё они такое делают?..

Вася (смеясь). Целуются!

Надя. Прямо.

Вася. Не верит.

Надя. Ну на-адо же! Отпусти его. Полетит, нет?

Вася. Не-а. Гляди. (Раскрыл ладони, голубь не улетает.) Дай воды, скорей.

Надя. Зачем?

Вася. Фокус покажу.

Надя быстро принесла в ковше воды.

Угу.

Вася набрал воды в рот и потянулся к голубю. Голубь ткнулся в Васины губы и замер. Вася доволен.

Попил. Все помнит.

Надя. А у меня будет?

Вася. Набирай воды в рот. Иди сюда… Токо не смейся.

Надя прыснула.

На-адь.

Надя. Зачем сказал, чтоб не смеялась? Вот и засмеялась.

Вася. Ну, бери воду. Во-от… Голову к ему поближе… Помычи маленько…

Надя. У-у.

Вася. Еще.

Надя. У-у, у-у.

Голубь припал к Надиным губам.

Вася. Воду ему на клюв толкай. Ага.

Надя. Фу!.. Задохнулась… Ну на-адо же! Птица, а не боится…

Вася. Ты Володю-дурачка помнишь?

Надя. В Алехино?

Вася. Ну. Он их по пять штук с одного глотка поил. Рассядутся на ём и горя не знают.

Пауза. Надя отвернулась, зашмыгала носом.

О, Надь, ты чё?

Надя (отмахнувшись). Ай.

Вася. Ну Надь… Ну На-адь…

Надя. Да ладно тебе. Погляжу за воротами. (Ушла со двора.)

Вася (голубю). А ты говоришь. Понимать надо.

Вбежала Надя.

Надя. Леня… Леня идет. Ой, куда же… Ну чё ты стоишь?

Вася. А куда?

Надя. Через огород… Скорее!

Вася побежал в огород.

Вася (остановившись). Надь, а как?

Надя. Ты чё, не знаешь как?! Беги скорей!

Вася. Я ж без штанов!

Надя. Ой, не знаю, ой, счас войдет…

Вася. Может, в стайку?

Надя открыла дверь сарайчика. Вася быстро проскользнул внутрь.

Надя. Тихонько сиди. (Захлопнула дверь.)

Вася (высунувшись). Брюки мне, Надь.

Надя. Да принесу. (Захлопнула дверь.)

Вася (высунувшись). Токо быстрей, а то замерз. И рубашку…

Надя. Говорила, оденься. (Передразнивая.) «Потеплело-потеплело»…

Вася. Правда, Надь.

Надя. Да ладно…

Вошел Ленька. Вася спрятался.

Леня, пришел, что ли? Это… давай-ка… воды натаскай.

Ленька. Да вон в бане полна кадушка.

Надя. Да где? (Бежит в баню.)

Ленька. Мам!

Надя выглянула из бани.

Ты давай папку веди. Чё прятаться-то?

Надя. Ой, кто прячется, кто прячется? Да ему, оглоеду…

Ленька. Мам, я ж видел… Шушукались ходили.

Надя. Ну?

Ленька. Чё ну? На Ангаре были? Как эти… еще целуются.

Надя. Ты много чё напридумаешь.

Ленька. Ой, да ладно, не надо. В армию меня забирают.

Надя. Кто?

Ленька. Дед Пихто.

Надя. Когда?

Ленька. К семи завтра.

Надя. Куда?

Ленька. Я почем знаю? Куда повезут.

Надя. Ой… Ой…

Ленька. Токо не реви. Нормально отслужу. Подумаешь, два года.

Дверь сарайчика распахнулась, на пороге стоит Вася.

Вася. А… эта… как ее? Ёшкин кот… медкомиссия?

Ленька. Все прошел.

Надя. И не сказал…

Ленька. А когда? Вы тут со своей любовью не разберетесь. Думаю, пройду – скажу. А так чё болтать?

Надя. И завтра?

Ленька. Ну. Угу.

Вася. В какие войска, сын?

Ленька. На границу.

Надя. А-а! (Бросилась к Леньке.)

Ленька. Ну пап, ну скажи ты ей…

Вася. А чё я скажу?

Ленька. Чтоб не ревела.

Вася. Надюха, не реви. На стол лучше собери чё-нить.

Надя. Ленечка… (Плача уходит в дом.)

Вася. Пусть маленько отойдет.

Пауза.

Ленька. Митю с баб Шурой надо позвать, наверно?

Вася. Ага, счас.

Ленька. Пап! Штаны-то одень.

Вася. У, ёшкин кот… Ага. (Кричит.) Надюха, кинь там брюки! (Помолчав.) Из парней наших кто еще идет?

Ленька. Санька Булдаков, Мишка Ройзен. Венька…

Вася. Филимонов?

Ленька (кивнув). В одной группе.

Вася. Ну чё, хорошо. Не скучно. Помогайте там друг дружке.

Ленька. Конечно.

Вася. Может, позовешь их? Вместе посидели б.

Ленька. Да они тоже провожаются. Вечером если?

Вася. Конечно.

Надя высунулась из окна, подала Васе брюки, рубаху.

Надя. Батя, на.

Вася (одеваясь). Я хотел… баню истопить… Перед дорогой попаришься? И я с тобой.

Ленька. Вчера с Олей свежих веников навязали.

Вышла Надя.

Надя (подавая Лене сумку). Сына, сбегай в бакалейку, купи водки. (Подает деньги.) Бутылки три хватит? Не хватит – так еще сбегаете. И хлеба, сына!

Ленька (уходя). Пап, веники за баней, на стене. (Ушел.)

Вася (Наде). А ты боялась. Понимать надо.

Затемнение

Конец истории

День уже перешел на вторую половину. В доме поют. Из сарайчика с большой банкой помидоров выскочила возбужденная Ольга и пулей улетела в дом. Через паузу опять выскочила с чашкой в руках и скрылась в сарайчике. В доме перестали петь, зазвучала современная музыка, послышался топот, вскрики. Пляшут. Ольга с полной чашкой квашеной капусты унеслась к застолью. Вдруг раздался взрыв хохота, и во двор выскочила Надя, за ней Вася.

Надя. Ты виноват, ты!

Вася. Честное слово, нет.

Надя. Мужикам в общежитии, поди, трепанулся. Мы с Надей…

Вася. Ничё не говорил!

Надя. А вот откуда они знают, что мы встречались? Сказал, конечно… И что беременная…

Вася. Сам же токо сёдни узнал.

Надя. А как тогда?

Из дому шумно вышли Митя, Шура, Люда, Ленька, Ольга. У Мити баян.

Шура (поет).

Надюха, ты расстроилась ли, чё ли?

Надя. Обрадуешься с вами! Весь поселок, наверно, счас смеется.

Митя. Санька! А подем тоже состругаем себе снегурочку! Во жизнь!

Люда (смеясь). Мама, да как это вы…

Шура (шлепнув Митю). Пойдем, стругальщик! (Поет.)

(Зажала себе рот.)

Митя (громко, перебивая). Надя с Васей там сидят.

Надя. Понесло! Хватит вам! Оля, не слушай их.

Ольга. А я тоже знала! Мне Славка Кокорин сказал. Он вечерами на старый паром рыбачить ходил, а из-за вас перестал.

Вася. Доча, иди ко мне.

Ольга подбежала к отцу.

Братка в армию уходит… Леньк! Но ничё. Мы тебе еще одного родим.

Надя (безнадежно махнув рукой). Все-о! Теперь не остановишь.

Вася. Леньк!

Ленька подошел.

Смотри там, чтоб ни одна холера на нашу землю…

Ленька. Голубей запущу напоследок?

Вася. Запускай. Я счас тоже.

Ленька ушел в сарайчик.

Надя. Куда вы хмельные? Расшибетесь.

Вася. Не расшибемся.

Шура (довольная). Василий, ну-ка, давай голубей своих погоняй, а я вам посвистаю. Я сёдни боевая.

Митя. Ух, Шурка! Люблю я тебя! (Лезет целоваться.)

Надя. Вася, а покажи фокус свой.

Вася. Шумно сильно.

Надя. Голубь у бати изо рта пьет.

Вася. Это от учебы. Вот когда он сам чуть не из космоса к голубке летит… Вот это да!

Шура. Правда, чё ли, летит?

Вася. Камнем.

Люда. Пап, покажи.

Ольга. Папа! Папа! Давай им покажем!

Вася (кричит). Леньк! Погоди, не выпускай! Айдате все на крышу.

Все идут в сарайчик. Через люк выходят на крышу.

(Держит в руках голубку.) Леня, давай.

Ленька открыл дверцу голубятни, и из нее посыпались голуби. Вася лихо засвистел, кто закричал, кто захлопал в ладоши. Ленька сорвал с себя рубаху и закружил ею над головой. Все медленно поворачиваются, следя за полетом. Пауза.

Шура. Я уж их не вижу. Где они, Оля?

Вася. Над головой. Прямо ввысь глядите.

Шура. Ничё не вижу.

Ольга. Да во-он. Точечки темные.

Надя. Вижу, вижу! Теть Шура, над головой смотрите.

Люда. Как же он оттуда?.. Разве увидит?

Надя (Васе). Ты показывай ее-то ему. А то и правда не увидит.

Вася. Еще маленько пусть поднимутся.

Митя. А их самолетом не сшибет там?

Надя. Э-э. Потеряли они нас. (Васе.) Дотянул.

Вася. Он же понимает, что она тут. Куда он без ее?

Пауза. Вася вытянул руку с голубкой.

Шура. Не могу больше. Шею заломило.

Митя. Кончай, Василий. Пойдем хлопнем.

Ольга (кричит). Лети-ит! Лети-ит! Смотрите!

Надя. Где?!

Ольга. Летит, мама!

Надя. Ой, камнем! Гляньте-ка… Камнем!

Люда. Боже мой…

Вася (улыбаясь). Все… Все… Все… Все…

Занавес

Омск, 1980

Картина первая

Август месяц – самая замечательная пора прибайкальского лета. Раннее утро. Поют петухи, щелкает бич пастуха, позванивает колокольчиками коровье стадо.

Мимо забора, над которым вздернули головы подсолнухи, заложив руки за спину, вышагивает Саня Арефьев. Сзади хвостиком болтается пустая авоська. Щурясь от яркого солнца, Саня тихонько посмеивается. Одна из досок забора сдвинулась в сторону, и показались седые кудри Николая Звягинцева.

Николай. Сосед, мативо!

Саня (скакнув от неожиданности). Ой-и! Кто?!

Николай. Здоров! Откуд топашь?

Саня. Чего ты там? Здоров.

Николай. Макевны не видать?

Саня. Где?

Николай. Зыркни-зыркни за угол. Стоишь, как этот, мативо. Погляди Макевну.

Саня. А чего там глядеть? Коров Балабабин прогнал – и все. Пустая улица.

Николай (вылезая из дыры). Напугался, что ль?

Саня. Неожиданно, конечно.

Николай. Гляжу, идет, лыбится. Каку холеру лыбишься? Закуривай.

Саня. Не курю, знаешь ведь.

Николай (хохотнув). Потому и предлагаю. (Закуривая.). Чё смеялся-то?

Саня (кивнув на папиросы). Богатый… Папиросы.

Николай. Зять, мативо, Володька снабжат, привозит с городу. Садись.

Присаживаются под забором.

Куда в такую рань бегал?

Саня (махнув рукой). Ай… За хлебом.

Николай. Хот-ты! В семь утра? С девяти хлебный-то!

Саня (удивляясь на самого себя). А я поглядел, вроде скоро девять на часах. Тридцать пять минут, ну и тридцать пять минут. Пришел, жду. Нету никого, тихо кругом. Война, что ли, началась…

Николай. А что, счас запросто.

Саня. Но. Тут Балабабин с коровами… Оказывается, еще только семь. Перепутал, наверно…

Николай. Стрелки, наверно, перепутал.

Саня. Но. Думаю, схожу, чтоб днем не мотаться. Сходил… Там, поди, без пятнадцати семь было, а подумал – тридцать пять девятого.

Николай. Финита, Санька! Старческий марзам! Или как его?

Саня. Но. Марзам.

Николай (сплюнув). Маразм! О! А ты… (передразнивая) марза-ам.

Саня (махнув рукой). Ай. Подумал-то правильно, про его подумал.

Помолчали.

Там кого делал, в чужом-то? (Кивнул в сторону огорода.)

Николай (хихикнув). Засада, мативо. Ей я по-другому гаркну… Так гаркну… Не беременна, а родит. Володька, зять, с гаражом затеялся, кирпича навез… У ворот наших. Видел же?

Саня. Дак давно уж навез. И чё?

Николай. Гляжу как-то, вроде один рядок меньше стал. А вчерась ставни открываю, и Макевна… Уже в конце улицы наяривает. На горбу мешок, задница выше головы, а тут кирпичок отдельно валяется. Сразу смекнул! (Смеется.) Такую кару на нее наложу!

Саня (заглянув за угол забора в улицу). Эй, бежит! Макевна!

Николай (прячась в огороде). Придержи ее! Поздоровкайся подлиннее… А я с тылу… (Скрывается.)

Появляется Макеевна. Спешит, низко согнувшись под тяжестью мешка.

Саня. Здорово, Макевна! Бог в помощь, что ли?

Макеевна. A-а! Фу на тебя! Напугал, дядь Саня! (Опустила мешок на землю. Отдыхает.)

Саня. Устала?

Макеевна. Потаскай-ка.