Искупление

Изображение на обложке https://bogatyr.club/60427-tekstura-cepi.html

© Saya Park, 2023

ISBN 978-5-0060-8075-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Крупные капли дождя ритмично барабанили по панорамным окнам. Бедные и среднего достатка люди бегали по промокшим улицам, пытаясь скрыться от стихии. Их лица не выражали радости, потому что такая погода, по их мнению, не могла радовать, хотя находились индивидуумы, которые улыбались и наслаждались дождём.

– Ты не достоин этой работы, – грубо произнес я сидя в кресле и смотря на парня, который допустил оплошность, при том на лёгком этапе работы.

Из него ничего не выйдет. Он слишком долго пользовался моим расположением. Я слишком долго прощал ему даже самые грубые ошибки. Пора отказался от него. Надежд на его исправление больше нет.

Опять эти слезы. Как же он жалок. Как же сильно портят это милое маленькое личико эти соленые капли. Но на меня это уже не подействует. Мне уже все равно на эту воду. Последняя капля в чашу терпения капнула сегодня и меня ничего не остановит его вышвырнуть из моей музыкальной студии.

– Прошу, простите меня, – хнычет он, стоя передо мной. Маленькие плечики вздрагивают. Красивые, широкие зелёные глаза уже покраснели от слез. Как жаль, что мне плевать. Как жаль, что таких, как он, у меня было много и найти ему замену не составит труда. До жути смешно и иронично.

– Убирайся, – грубо бросил я, стерев ухмылку, которая красовалась на моём лице, и уставился в монитор компьютера. Нужно было прочитать больше тридцати текстов молодых авторов и понять, кого можно оставить на дальнейшее продвижение.

Теперь вновь нужно искать замену. Почему эти люди такие безответственные? Почему без пинков они ничего не могут сделать? А ещё меня ненавидят мои же сотрудники. Ха. Зато моя кампания работает как швейцарские часы, что очень радует.

За окном уже темно. Что-то я заработался сегодня. Пора домой и в мягкую кровать. Завтра выходной, так что могу позволить себе баночку пива и сон примерно до одиннадцати утра. Как же хорошо жить.

Глава 1

Запах хвойного леса тонкими медленными струями вливался в лёгкие. Ветер гулял по верхушкам деревьев, а травы о чем-то шептались. Оперевшись о дерево, которое протягивало свои ветки к небу, то ли лежал, то ли сидел молодой человек. На вид ему было лет двадцать. Чёрные волосы спускаются почти до плеч. Правый глаз закрывает красная прядь волос. На нём надета простая серая рубашка, болотного цвета штаны, чёрные поношенные ботинки, прикрывающие щиколотку, а также тканевый плащ более тёмный, чем штаны. Его глаза за веками бегают из стороны в сторону. Парень смотрит как будто фильм. Во сне перед его глазами мелькают вроде незнакомые люди, но в то же время как будто он их знает.

Вот его веки резко распахнулись. Голубые глаза как будто сканировали местность. Красивые деревья изгибались в замысловатые силуэты. Нельзя было понять, что они изображают. Либо у него на столько плохо фантазия работает? «Где я?» – пронеслась мысль в голове, которая болела как будто после вечера, где он пил только алкогольные напитки. Парень старался вспомнить, что произошло вчера и куда это его занесло.

Мягкая постель приняла в свои объятья. Голова слегка гудела после напряжённого дня. Парень был рад, что сможет отдохнуть после трудной рабочей недели. Тело уже начало расслабляться, впадать в сон благодаря небольшой баночки пива, но мозг все ещё работал, хоть и не так быстро, как в трезвом состоянии.

Вдруг из воздуха появилась привлекательная девушка лет восемнадцати. Ее красивое тело прикрывала невесомая полупрозрачная нежно-розовая ткань. Тонкие губы изогнулись в ухмылке, а глаза скрывались за плотным красным капюшоном.

– Кто ты? – властно спросил парень, пытаясь подняться, но тело, казалось, было цепями приковано к кровати.

– Я та, кто наблюдала все это время за тобой и считала сотворенные тобой грехи. Теперь настало время, когда тебе их нужно искупить. Вот только как – знает только лишь Всевышний.

Ее манящий добрый голос слегка убаюкивал. Казалось, что она говорит стихами. Парень старался подняться, но тело, по ощущениям, было скованно миллиардами цепей.

– Кто ты? – уже сонным и испуганным голосом спросил парень, но ответа не последовало. Всё резко погрузилось во мрак.

«Значит, благодаря ей я сюда попал» – догадался парень, вспомнив прошедший вечер, и поднялся. Все тело дрожало. К горлу подступила тошнота. Он не осознавал пока что, что с ним происходит и это раздражало, но что-то подсказало, что стоит подняться и отправиться по лесной тропинке.

Вдалеке показались крыши домов. Темно-красные, возможно даже смешанные с коричневым. Точками мелькали, как ему показалось, люди, передвигаясь по дорогам и узким улочкам между домами. Парень наблюдал за людьми в течении минуту, но потом его глаза заметили ещё одну тропинку среди деревьев, которая уже прямиков вела, по сей видимости, в город. Их ветви скрывали ее от постороннего взора, но местный, видимо, знал, где она находится. Только почему он её нашёл, при этом даже не догадываясь, что тут есть ещё какая-то тропа? Видимо он не был исключением и стал медленно идти по тропе, нагибаясь, изучая окрестности. Казалось, что ему здесь известен каждый лепесток, но это всего лишь ему казалось, как он думал.

Листья на древьях были темно-зеленого цвета. Травы были намного светлее. Повсюду рассыпались, как звёзды, цветы разного цвета и формы. Он не знал их названия, но тело откликалось на их присутствие, как будто они были единым целым. Где-то слышался крик птицы. Где-то вновь что-то шептал на ухо ветер, но ему отвечали деревья. Их говор был неразборчив, быстр, вот только слишком родным.

Спустя пятнадцать минут показалась белоснежная арка с каким-то узорами, несущими в себе скрытый смысл, которая, видимо, отделяла город от этой природной глуши. По краям стояли два стражника. Они смотрели по сторонам то ли от скуки, то ли с интересом. Ему это было непонятно.

– Хан Кён Джик! – воскликнул тот, кто стоял слева. У него были волнистые рыжие волосы, темно-зеленые глаза, тонкие губы, веснушки на щеках и бледная кожа. Телосложение вызывало жалость. Казалось, что он чем-то болеет, потому что тонкие, но широкие ладони были с синеватым оттенком. – Что ты опять забыл за пределами города?

Слишком сильный бас слегка раздражал, в особенности когда в нем читались нотки недовольства. Парень посмотрел на него с интересом и осознал, что знал его, вот только откуда?

– Оставь его, Стив. – вяло произнес другой. Его телосложение было упитанным. Слегка выпирал живот. Видимо, в лакомствах себе не отказывает. Карие маленькие, можно даже сказать поросячьи, глаза все также смотрели в сторону. Его маленькая голова скрывалась за капюшоном, чтобы яркое жаркое солнце не сильно не пекло. – Бездомным можно ходить где угодно.

«Бездомный?!» – пронеслась мысль, которая слегка ошарашила нового владельца тела.

– Почему это я бездомный? – с нескрываемым раздражением спросил Джик, остановились от двух людей в нескольких шагах.

– Головой ударился? – ответил второй страж. – Или тебе голову напекло?

– Скорее всего вчера опять напился до потери памяти. Ты же его знаешь. Сколько лет уже пьёт, но если лишнего выпьет, то на следующий день уже ничего не помнит.

Стражники рассмеялись, но парню этот не понравилось, поэтому он решил как-то разобраться над ситуацией. Спустя пару минут до него дошло, что эти двое считают, что у него вновь стёрлась память из-за лишней кружки пива, поэтому ничего не ответив, прошел врата. Уже за ними туда-сюда сновали люди. Кто-то нес младенца, кто-то катил бочку с каким-то напитком. На него смотрели, как на отброса. В голове вновь начали вспыхивать воспоминания, не принадлежавшие ему.

Его дом забрали из-за долгов. Родные люди убежали в другой город, отказавшись от него. Друзьями стали такие же бездомные, просящие милостыню на бутылку дешёвого пива, чтобы заглушить сожаление и отчаяние. Вот только оно обострялось с алкоголем, и они начинали разговаривать с посторонними людьми, точнее с дриэлями, которым было плевать на их горе. «Дриэли? Ни разу не слышал такого слова» – подумал парень, но не стал обострять на это внимания.

Джик шел по чистым улицам и встречал разных существ с удлиненными уголками уха. На ком-то были светлые одежды, кто-то скрывал свое тело под одеждой темных оттенков. Понять, кто из них богаче или беднее, на первый взгляд, было нельзя, но в Джике была уверенность, что в более светлых одеждах – богатые. «Да что, черт возьми, происходит?!» – вскричал он в мыслях, осознавая, что в сознании появляются совершенно чужие воспоминания. Они появлялись медленно, но это его раздражало, при том очень сильно.

Вот показалось знакомое здание, что было ещё более странным. Снаружи обшарпанные стены, стекла в старых рамах шоколадного цвета и почти отвалившаяся вывеска. Внутри все выглядело более приятно: дубовые столы и стулья, люди сидели либо по одному, либо небольшими группами, бармены и официантки занимались своими обязанностями. В помещении стоял запах пота, алкоголя и парафина.

– А вот и наш Хан Кён Джик пожаловал, – радостно произнесла маленькая полная девушка с рыжими волосами. Ее пухлые губы изгибались в улыбке, а в зелено-карих глазах сверкнул огонек. «Влюблена в меня» – с усмешкой подумал парень и сразу вышел из помещения. Он не особо любил пить, поэтому решил там не задерживаться, но что-то внутри него дрогнуло и захотелось выпить кружку-другую пива в этом заведении, а ещё больше хотелось разговаривать с этой пухлой официанткой.

– Куда же ты? – расстроенно спросила девушка, придержав его за руку. По телу пробежал приятный ток. Волосы на руках встали дыбом. Что-то стало всплывать в голове, но Джик сразу начал подавлять желание вернуться в место бедных пьяниц, пытавшихся убить своё горе алкоголем с неприятным вкусом.

– Вики, отвали, – с раздражением ответил он и удивился тому, как легко всплыло в памяти ее имя. Сердце из-за этого быстро заколотилось, на мгновение всплыло чувство вины, но оно тут же исчезло.

Официантка только фыркнула и вернулась к работе.

Когда Джик вышел из пивной, то увидел девушку в красной накидке и в нежно-розовом полупрозрачном платье.

– Ты! – сразу вскричал он, но не смог сдвинуться с места. Тело вновь сковало. Он пытался хоть какой-то частью тела сделать какое-то движение, но все попытки были тщетны.

– Ты прав. И снова я перед тобой. Надеюсь ты помнишь то, что было до. Теперь тебе предстоит узнать, что будет в будущем тебя ждать. Тебе придется все исправить: характер, душу и общения манер. А также предстоит познать, что такое любовь.

Джик смотрел на нее со злостью. Внутри всё бурлило из-за этого чувства. Кто она вообще по статусу, что посмела забрать его из собственного дома и привести в какое-то странное место, больше похожее на декорацию в театре. Ему хотелось подбежать к ней. Ему хотелось сорвать её улыбку, которая была похожа на оскал, в то время как руки придерживали подол платья. Они были белее призрака. Пальцы изящные и такие тонкие, а ногти длинные и острые, что, казалось, проткнут даже сталь.

Вдруг его вновь начал одолевать медленный сон. В голове же вертелись слова, которые напоследок сказала незнакомка. И вновь эти слова были в стихотворной форме.

***

Серые тучи сгустились над городом. Крупные капли дождя стремительно летели к земле. Пыль слегка взлетела от ударов воды. Растения же радовались этому дождю, потому что им, как и людям, хотелось прохлады и их тоже могла мучить жажда. Они расправили свои листья разных оттенков зелёного и впитывали влагу жадными «глотками». Жители города, которые находились на улице, выполняя каждый свои обязанности или просто наслаждаясь жаркой погодой, быстро разбежались по своим домам, несмотря на то, что они давно ждали этой погоды только для того, чтобы не погиб урожай. Им не хотелось испачкать свои светлые одежды, потому что они предназначались для прогулок в солнечную погоду, а не в дождливую, когда на каждом углу можно запачкать либо подол платья, либо брюки в самом низу.

Кёнджик продолжал лежать на улице. Его тело вновь было в позе полулёжа. Дриэли, находившиеся поблизости, подумали, что он просто пьян и не стали особо о нем заботиться. Все они его давно знали, поэтому это было ещё одной причиной, почему они не стали о нём заботиться.

Когда одежда уже полностью промокла, парень медленно открыл веки, потому что холод старался пробудить спящий организм и давать понять, что пора искать убежище. Веки были тяжёлыми. Казалось, что кто-то ударил его дубинкой по голове, потому что в виски как будто били молотком. «Черт, дождь» – с недовольством подумал он, немного придя в себя, и стал подниматься, вспоминая, как попал под такой же дождь в мире, который ему казался жестоким и невыносимым.

Солнца уже не было видно. Дождь лил как будто стеной. Плотные тёмно-синий тучи сковали город. Кое-где сверкали белоснежные молнии, но они быстро покидали этот мир, не давая надежд на долгое просветление в темноте. Кто-то ходил с зонтом в руках, который не особо спасал, а некоторые стояли на остановках под крышами и ждали транспорта, чтобы как можно скорее можно было добраться до своего дома, при этом не промокнут.

Парень бежал по улицам, задыхаясь. Рваная джинсовка, подобранная на помойке, прилипла к телу, длинные черные волосы облепили лицо. Штаны тоже прилипали к тонким длинным ногам. За ним бежали три здоровых мужика. Один что-то кричал вслед, но для молодого бегуна это было неважно. Самое главное было забежать в такое место, где эти мужчины с лишним весом его не найдут.

– Жалко, что ли, какой-то небольшой булки хлеба? – злобно прошептал он, стараясь скрыться от тех, кто его преследовал.

Парнишка понимал, что придется в следующий раз воровать в другом магазине и более незаметно, иначе сдохнет на этих промозглых грязных улицах, где больше чёрствых людей, нежели милосердных, которые могут помочь выбраться из ямы тем, кто попал в неё из-за механизма под названием «жизнь».

Его и так никто не замечает. Хотя могут заметить его разлагающийся труп, но тогда ему уже будет плевать на этот чертов мир. Он уже будет по ту сторону вселенной и будет выжидать приговор либо от Сатаны, либо от Бога.

И вот показался родной поворот, где не было дождя, потому что гаражи стояли близко друг к другу и их крыши соединили. Но это было не важно, потому что вся одежда на нем промокла. Было, конечно, неуютно, но что-то изменить уже было невозможно. Время быстротечно, но, если захочешь, обратно его не повернёшь, ведь это не река.

Теперь оставалось ждать солнечных деньков, чтобы высохли не только рваные тряпки, но и он сам, потому что промокла насквозь даже пустая душа. Серые стены не дадут ещё сильнее промокнуть, поэтому есть шанс, что болезнь не заставит его идти в пристанище для бомжей, в котором его вылечат, а его вновь потянет на улицу, где есть хоть какая-то свобода. Он сел на ближайший деревянный ящик и стал тщательно пережёвывать каждый кусочек мякоти, которую смог утащить с собой. Этого должно было хватить на несколько дней. Если его не найдут те три бугая, которым жалко бездомному даже копейку дать, которая не обеднит их богатую жизнь, а бедному поможет выжить.

– Опять через это говно проходить, – возмутился Джик и плюнул на дорогу. Этот период жизни он постарался вычеркнуть из памяти и не обращать внимания на людей, чью судьбу он хорошо понимал. Ему не хотелось им помогать только из-за того, что он всего добился сам, а они ничего не хотят делать ради того, чтобы улучшить свои условия жизни, но теперь вновь оказался в этом слое общества, только уже во взрослом состоянии и в каком-то странном мире.

Тело била мелкая дрожь из-за увеличивающейся злости и холода из-за закатывающегося солнца и приближающейся ночи. Он начал осматриваться и искать хоть какой-то уголок, чтобы спрятаться от непогоды. Улицы и переулки были пусты. Не было слышно голосов жителей. Город как будто умер. Слышался только чей-то человеческий шепот и ритмичный стук дождя о любые поверхности.

– Неужели вы так дождя боитесь? – произнёс парень в пустоту, усмехнулся и стал быстро ходить, ища какое-то заброшенное здание, в котором есть целая крыша. Он чувствовал тревогу, только вот дать ей объяснения не мог. Сердце как будто сжималось тисками, становилось трудно дышать, а разум самостоятельно искал дорогу в неизвестное для Джика место.

Через час он нашел помещение. Ноги сами привели его сюда, правда пришлось прийти к отчаянию и отдаться памяти тела. «Что со мной происходит? Мне не нравится реакция тела на всё, что происходит в этом странном месте» – подумал, уже смело можно сказать, бомж, но неуверенно зашёл в обшарпанное помещение в каком-то заброшенном краю города.

Это было деревянное строение с выбитыми стёклами и настежь распахнутой дверью. Внутри было много поломанной мебели, но в самом дальнем углу лежал потрёпанный матрас. Тело отозвалось на него какой-то приятной усталостью. «Неужели тут кто-то ранее спал?» – с брезгливостью и раздражением подумал Джик, но прилёг. Мягко. Уютно. Только по телу пробежали неприятные мурашки из-за понимания того, что здесь, возможно, присутствует антисанитария. Но тут же возникло ощущение, что это родное место. Даже стало клонить в сон. Вновь появилось желание выпить пару бутылок здешнего пива, но идти никуда не хотелось по дождю, который был хорошо слышен из-за выбитых окон.

Время близилось к вечеру. Дождь стал сбавлять свою силу. Становилось холоднее. Парень ощущал приближение вечера всем своим существом. Природа засыпала и намекала на то, что и ему следует лечь спать. Джик и так этого хотел, поэтому не стал противиться, но отметил про себя, что кто-то как будто указывает ему, что делать. Осталось только успокоить свою брезгливость и попытаться уснуть, что, наверняка, будет сделать очень трудно.

Полная луна освещала просторы. Все живое спало. Природа, которая бодрствовала в это время суток, общалась с дриэлями, которые тоже привыкли вести ночной образ жизни.

Джик смотрел очередной «фильм», познавая этот мир. Вспоминая чью-то жизнь. Неизвестная местность с помощью чужих воспоминаний стала выглядывать из под занавеса, которым закрылась для участника, прибывшего из другого мира.

Дриэли – существа, похожие на эльфов или дриад. У них бледная кожа, вытянутые уголки ушей. Они тоже тесно связаны с природой. Обладают магией. В гневе эта магия особенно сильна. Если это существо поднимается по общественной лестнице, то и магия усиливается. Если спускается – то уменьшается. Магия может даже исчезнуть. Магия же заключается во взаимодействии с природой: дриэль, который стоит на самой верхней ступени социального расположения может одной спетой нотой вырастить какое-либо растение, которое в тот же миг даст плоды, которые будут более полезны для здоровья, нежели те, что выращены естественным путём.

Джик проснулся. Резко, даже слишком. Голова слегка кружилась. Во сне он вновь видел эту девушку, которая рассказала об этих странных существах. Вот только он не успел узнать, для чего он здесь. Каким образом оказался здесь и как долго пробудет в этом странном мире.

Зябко. Дождь уже закончился. Пахло свежестью, которая была приятной, но особого удовольствия парню не доставляла. Деревья до сих пор о чем-то шептались. Парень понимал их, но это казалось абсурдом. Чем-то нереальным. Он начал думать, что становится сумасшедшим.

Вновь злость поглотила его разум. Хотелось кричать, бить всё подряд, но он не мог из-за привычки держать язык за зубами везде, где только это возможно.

– Только не говорите, что эти твари понимают язык природы из-за того, что сильно с ней связаны, – вслух сказал он и вновь увидел красивую незнакомку, которая скрывала свое лицо под капюшоном.

– Такими темпами ты сгинешь здесь. Но тебе стоит переломить свою спесь. Она закрыла все дороги, так что старайся от нее уйти. Тогда откроешь выход и сможешь вернуться туда, где привык жить.

Девушка вновь быстро исчезла, но Джик не погрузился в сон. Он смотрел на пустующее место и пытался понять смысл её слов. Какие бы усилия не прикладывал, до него не доходило значение всего, что было сказано.

– Да пошло оно все к чёрту! – крикнул парень и вышел на улицу. Его обдало холодным ветром. По телу пробежали мурашки. Желудок заурчал. Нужно было найти что-то поесть. Но что? Где можно было раздобыть еду в незнакомом месте?

– Опять эти проблемы, – простонал юноша и начал бродить по ночному городу. Он скрылся во мраке. Каждая квартира спала. Все лавки были закрыты. Около крылец, видимо, своих хозяев, спали собаки приличных пород. Они были ухоженными и довольствовались своей жизнью не смотря на то, что спали на улице.

Джик искал пропитания, вспоминая опыт своего неудачного детства. Он надеялся, что где-то будет лежать хоть что-то съедобное. И вот показалась лавка, где лежали фрукты, булочки и хлеб. Под ложечкой засосало. Слюни начали активно вырабатываться. «Я ведь обещал себе, что больше не вернусь в эту дыру. Неужели мне опять придется это делать?» – подумал парень и упал на колени. Его раздирала злость. Раздирала ненависть ко всему этому миру. Ко всему тому, что происходило с ним и происходит сейчас.

– Я доберусь до тебя, Неизвестная, – прошипел парень, поднявшись с колен и взяв несколько булочек и пару яблок. Ночь всегда была его помощницей, потому что никто не сможет узнать, кто взял еду с такого доступного места. Но что-то подсказывало, что в этом городке всё будет известно с наступлением утра.

Он вернулся в свою «нору». Раздражение разлилось по венам, но он с жадностью поглощал пищу, которую смог найти. Ненависть к самому себе выросла слишком быстро и была такой сильной, что хотелось выть громче волка, потому что он не смог сдержать своё обещание, данное давным-давно. Не смог перекрыть эту дорогу и обойти её стороной. Хотя добрее ли эти существа тех, с кем ему приходилось жить до вчерашнего дня?

– Тут все доверяют друг другу, но только не бомжам, не смотря на то, что им помогают, – начал размышлять вслух парень. – На работу их тоже не принимают. Черт!

Он ударил по кулаком. Ему не хотелось здесь оставаться. Ему хотелось оказаться в своей квартире, которую обустроили на заказ. В его груди родилось волнение за свою компанию, в которой было уволено столько людей, но многие продолжали там работать, потому что зарплаты были высокие. При том молодые таланты с опаской туда шли и с опаской продолжали учиться чему-то новому. С ним никто не смел спорить. Он вёл свою компанию с помощью поводка под названием «строгость». Только она была необычной – малейшая оплошность приводила к скандалам и доходила часто до увольнения. Но теперь были вопросы, на которые он не знал, пока что, ответа: как отсюда выбраться? Что это за место? Почему он сделать оказался? Или дело в его прошлом?

Вдруг за окном кто-то завыл. Показалась большая тень. Все внутри Джика сжалось. У него был животный страх. Сознание человека, в теле которого он оказался, помнил этих существ, только вот что делать – было непонятно. Парень начал сначала глазами искать убежище. Его руки била крупная дрожь. Сам Джик не боялся того, что происходило, а вот что-то внутри него, совершенно постороннее, чуть ли в истерике не билось. «Что за чертовщина?» – с очередным раздражением подумал парень и стал ощупывать пол, чтобы успокоить непонятный ему страх.

Вот показалась крышка. Под ней оказалось какое-то помещение. Он не стал долго думать и юркнул туда. Крыша не с сильным, но с грохотом упала, закрывая дырку. Неизвестное существо сразу бросилось на звук. Было слышно, как его тяжёлые лапы ступают по всё ещё крепким доскам, но при этом издают неприятный скрежет, как будто вот-вот сломаются под тяжестью какого-то существа, которое видеть не особо то и хотелось.

Кёнджик забился в самый дальний угол. Он не мог побороть в себе этот чертов страх. Он не мог понять, что происходит. Тварь ходила по помещению и, видимо, искала того, кто был источником звука, но это было безуспешно. Если этот нежданный гость не догадается искать лазейку на полу и найти эту подпольную комнату.

Раздался рык. Парень думал, что сейчас прибегут остальные существа, но послышался ответный рык. Он не решился покидать небольшую комнату, которая, скорее всего, и была предназначена для таких моментов, потому что в самом дальнем углу был ещё один матрас с подушкой и одеялом. Они были тоже не презентабельного вида, но для одной ночи пойдёт. Рядом с матрасом стоял кувшин с водой и свеча. Не был не маленький, притом рядом стояла ещё и маленькая глиняная кружка.

– Завтра узнаю, что это было, – прошептал Джик, укутываясь в не особо мягкое одеяло и стал медленно погружаться в царство Морфея, при этом чувствую, как тело всё ещё напряжено. Сердце продолжало сильно биться, а в засыпающей голове вертелось много вопросов, но на них сейчас нельзя было найти ответы.

***

Бескрайнее пестрое поле, поросшее цветами разных оттенков и размеров, встретило нового путника. Оно манило его своими приятными ароматами и обещало счастливое будущее. Обещало, что жизнь будет спокойной и беззаботной, как ц только что родившегося ребёнка.

Путник, который казался мрачнее тучи, шел. Путник верил этому запаху. Путник расцветал, как будто сам стал цветком. Но вдруг все цветы разом завяли, почернели. Деревья, которые были где-то вдалеке, как каемка поля, потеряли свои листья и изогнулись в непонятные, устрашающие формы. Вот только их ветви, казалось, указывали путь, где может быть выход. В груди родилось переживание, смешанное со страхом. Путник не остановился, хотя и начал чувствовать хоть небольшой, но страх. Он продолжил идти по еле заметной тропе. Она скрывалась среди «трупов». Ее можно было нащупать только стопой. Стопой, которая была обнажена и которую слегка обжигали мёртвые листья.

Он шел. Шел не оглядываясь. Что-то заставляло смотреть вперёд и на давало обернуться, чтобы понять, что происходит позади него. Его что-то тянуло на другую сторону этого поля, как вдруг раздался женский ласковый, насмехающийся голос. Он был вроде как в голове, но в то же время как будто раздавался отовсюду. Как будто сама природа говорила с ним и повторяла одно и то же:

– Ты обязан измениться, иначе сгинешь тут!

Путник почувствовал дрожь в теле и ускорил шаг, который вскоре перешёл на бег. Все проносилось мимо него, а поле не кончалось. Край его с каждым шагом отдалялось. Путник вытянул руку, как будто хотел что-то схватить. Как будто это ему поможет оказаться на другом краю бесконечного поля.

Вдруг цветы стали превращаться в маленьких мутантов: у них появлялись больше рты с тремя-четырьмя рядами треугольных зубов. Страх обуздал его. Он бежал, пока не кончился воздух в лёгких. Пока не начал задыхаться. Пока эти монстры не стали медленно, с наслаждением пожирать его тело, которое не могло сопротивляться.

Джик резко открыл глаза. По лбу стекал липкий пот. Почти нечем было дышать. Сердце бешено колотилось в висках, в ушах и в груди. Он чувствовал страх, который испытал во сне. Вечер помнил смутно, но одно занозой въелось в память – кто-то приходил сюда и ему пришлось залезть в это странное помещение. Это что-то было чудовищных размеров и, скорее всего, приходило за ним. Что это за существа? Почему они пришли? Или он просто себя накручивает?

Он дрожащими руками зажёг свечу, нащупав отсыревшие большие спички. Резкий свет слегка ослепил глаза. Теперь можно было разглядеть не только матрас с подушкой и одеялом, но и письменный стол в противоположном углу, старенький обшарпанный комод и небольшую полку с одним десятком книг. Может их там было больше, но для него это было неважно. Он не особо любил читать. Считал время, проведенное за книгой, потерянными минутами жизни.

Парень с трудом встал на ноги и прошёлся по небольшому помещению, дотронулся до каждой досточки кончиками пальцев. В груди неприятно кольнуло. Появилась какая-то грусть. Парень не любил чувствовать расстройство, поэтому всеми силами старался избегать это состояние души. «Нужно выйти на улицу» – пронеслась мысль в его туманной голове, после которой парень потушил свечу и стал искать в потолке «люк», с помощью которого можно было бы выбраться на поверхность.

Как только Кёнджик открыл крышку своего укрытия и на половину вылез и подпольной комнаты, солнечный свет заставил ненадолго закрыть глаза, потому что несколько часов подряд он находился. В висках что-то стукнуло. Он стоял, привыкая к свету, несколько секунд, а после вышел из полуразрушенного дома шатающейся походкой. Птицы активно летали в ярко-голубом небе, время от времени издавая короткую мелодию. Природа дышала, но от нее исходил небольшой страх. Выйдя на крыльцо дома, парень каким-то чудом услышал, что в центре раздавались голоса жителей.

Джик направился к ним. Чем ближе он подходил, тем отчётливее видел, что эти существа образовали круг. Парень пробился в первые ряды, хоть его и не особо хотели пропускать. Бомж ведь всё-таки. Любопытство взяло вверх, но он мысленно произнес ругательные слова в сторону любопытства, которое его победило, когда он увидел открывшуюся перед глазами картину: на полу лежало истерзанное бездыханное тело в луже темно-вишневой липкой жидкости. Это был мужчина лет тридцати. Янтарные глаза смотрели в высокое небо, светло-русые волосы промокли от пота и крови, пухлые потрескавшиеся губы обнажили жёлтые кривые зубы в немом крике. На подбородке была еле заметная щетина. Под отросшими ногтями была либо земля, либо чья-то плоть. На верхней части тела не было никакой одежды. От конца груди и до низа живота тянулась рваная рана. Кровь давно запеклась. Также были видны следы стекавшей крови. Было видно, где начала порез: внизу живота было первое нанесённое ранение в виде точки. Кто-то вспорол этому мужчине живот чем-то круглым, но не особо острым. При этом этот предмет в начале «операции» поворачивался в разные стороны несколько раз. На ногах в трёх местах была просто вырвана кожа. Можно было увидеть даже кости. Джик подумал, что самые голодные собаки оторвали несколько кусков мертвой плоти, чтобы не сдохнуть, вот только след от укуса был слишком большой для собаки. Это пугало ещё больше.

Джик сел на колени, потому что ноги сильно дрожали. Он продолжал смотреть на труп. Казалось, что он ему знаком, но в памяти ничего всплыть не могло, чтобы дать объяснение этому чувству.

Вдруг, как будто кто-то дёрнул за ниточку, он потянул руку к глазам убитого. Он закрыл их и увидел странную картину: родной город, в котором кипела жизнь. Тот город, в котором Джик сам жил, работал, когда-то учился и пытался выживать.

И вот идёт тот самый умерший человек. Идёт по улице и вдруг резко падает, схватившись за сердце. Неравнодушные люди подходили и пытались пробудить его, но этот человек не просыпался. Он уже был мертв. Тело медленно остывало, а процессы, которые необходимы для жизнедеятельности каждой клетки, стали замедлятся и в итоге останавливались.

Джик резко отпрянул. В голове вертелись сотни мыслей, но поставить их в упорядоченную цепочку не удавалось. Что с этим человеком случилось? Почему он видел его в своём мире? В своём родном городе, который чуть не убил его?

– Даже не жаль его. Столько грехов накопил, – произнесла какая-то старая женщина, опираясь на свою маленькую палочку, искусно вырезанную из какого-то темного дерева. В её глазах и вправду не было сожаления, а морщинистые губы были поджаты, выдавая недовольство.

– В смысле? – немного заикаясь и с небольшим волнением спросил парень.

– Ты-то чего удивляешься? – раздражённо спросила она. – Тебя ждёт та же учесть. Тоже состоишь из одних грехов. Но у тебя ещё есть время их исправить. Тем более по тебе даже составлена целая книга. У тебя в подвале стоит. Если не успеешь, то сдохнешь также, как и этот нищий. Хотя чего тебе объяснять: всё равно вновь пойдёшь пропивать свои несчастные копейки и трахаться со своей Вики.

Кёнджик с удивлением смотрел на нее, потом перевел взгляд на лежащего мужчину, а потом вновь хотел посмотреть на женщину, но ее уже не было видно. Он проморгал раз десять, пытаясь понять, почему в словах старушки было столько гнева и отвращения к нему, а потом побежал в свой ночлег, быстро спустился в подвальную и стал среди немногочисленного количества книг искать ту, в которой могли содержаться все его грехи. «Какие у меня могут быть грехи? Я спокойно жил в своём мире и старался исправить свою жизнь. Сделать её более комфортной, чтобы никто не мог сказать про меня, что я был низшим слоем общества» – проносились мысль в его голове, пока в руках не оказалась книга, большую часть похожая на большой блокнот. Черная обложка с золотым крестом по середине. В нижнем крае чем-то красным было выцарапано его имя.

Руки предательски задрожали. Парень понимал, что сейчас немного больше узнает об этом мире. Что между собой соберутся первые части пазла. Что сейчас он сможет понять, что нужно делать дальше. Но почему-то было страшно. Почему-то он не мог открыть этот толстый красивый переплёт.

– Что там может быть такого? – скороговоркой проговорил Джик и открыл первую страницу.

Он быстро пробегался глазами по аккуратному острому почерку и всё больше удивлялся, как подробно была описана его жизнь в привычном мире, где правят цифровые технологии: бродяжничество, вандализм, пьянки, драки, небольшой период употребления наркотиков, кражи. Для полного счастья не хватало изнасилования.

– Теперь тебе понятен твой путь. Надеюсь теперь ты сделаешь всё, чтобы не попасть под коготь, – раздался всё тот же манящий женский голос, но в нём уже были нотки удовлетворения.

Парень стал оборачиваться, но незнакомки в помещении не было.

– Кто ты?! – прокричал он в пустоту, вот только ответа не последовало.

Глаза добежали до последней страницы. Осознавать, что это придётся делать, было трудно, но, видимо, придётся. «Ты должен быть честен, миролюбив. Должен идти на встречу всякому. Обязан за детьми следить и слушать природу, которая тоже живая. Если хочешь подняться на ранг выше, то заслужи уважение существ, среди которых живёшь».

– Опять идти у всех на поводу, – взвыл Кёнджик. Вновь раздражение кислотой разлилось по телу. Он привык подчинять себе. Он отвык подчиняться. Он таким трудом добился своего положения. Он стольким людям чуть ли ботинки не вылизывал, а теперь ему вновь нужно это делать? Злость разлилась по телу жаром. Его это всё сильно раздражало. Ему хотелось швырнуть эту книгу, но что-то подсказывало, что её стоит держать при себе. Раньше же это приходилось делать? Раньше же это ему нужно было для выживания? Но это было раньше. Это – прошлое, которое он избегал как только можно.

Первые пазлы в картине были собраны. Теперь у Джика стояла задача – сделать всё, чтобы все эти существа стали уважать его, ведь только благодаря им он сможет подняться на одну ступеньку выше. Только он ещё не понимал, в какую историю попал. Он не понимал, что всё будет не так просто. Ему было невдомёк, что унижаться придётся намного больше, чем в мире, в котором он жил с рождения.

***

Солнце очень медленно клонилось к горизонту. Создавалось чувство, что оно не хочет уходить на другую сторону этой круглой, по верхам приплюснутой планеты. Пушистые радостные облака плыли по ярко-голубому небу, немного окрашенному в красный цвет. Они улыбались всему живому, что могло увидеть их. Природа радовалась жизни и как будто пела незамысловатые мелодии, слегка расслабляя. Джик сидел на крыльце и вертел в руках злосчастный блокнот, который был книгой его грехов и подсказкой, как их искупить. Но вот как перебороть себя и заставить вновь угождать всем этим существам, о которых он мало что знает? Единственное, что он понимал, эти неизвестные существа были ключом к его повышению. Они – ключ к выходу из этого мира. Была надежда, что всё это быстро закончится. Или что всё это просто сон из-за того, что он перетрудился в течении недели.

Подбежал маленький щеночек. Его уши были такие же острые, как и у всех этих людей. Шерсть была огненно-рыжей. Черные глаза светились от радости. Бледно-розовый язык был высунуть. Маленький серповидный хвост двигался из стороны в сторону. Парень погладил его. Зверь начал ласкаться, а потом стал слегка кусать руку, как бы играя. Кёнджику это нравилось. «Ну вот. Вновь эта слабость перед братьями нашими меньшими» – с усмешкой на устах подумал парень и вспомнил, как у него когда-то тоже был верный пёс, когда он только-только поднялся с низов. Пёс, с которым он не мог расстаться ни на минуту.

Это был выброшенный далматинец. Большие и маленькие черные пятна рассыпались по всему худому маленькому белому телу.

Когда они только встретились, этот щенок сильно укусил его за ногу. Крови было много, но вот только это Джика не разозлило. Он взял этого малыша к себе домой и стал за ним ухаживать. Ухаживал долго. Приходилось тратить много денег на его лечение. Спал с ним почти в обнимку. И в одну из прогулок его сбил какой-то мотоциклист. Пёс смотрел на своего хозяина любящими глазами перед смертью в течении минуты, а потом медленно закрыл их. Так же медленно он сделал свой последний выдох и больше не почувствовал кислород. Он больше не смог вдохнуть кислород, в котором были выхлопные газы.

Джик тогда очень долго рыдал. Дома с полок слетало всё что могло разбиться. Стены украсили кровавые отпечатки. У него вновь жизнь отняла самое дорогое. Она вновь оставила его в одиночестве.

Кёнджик после далматинца не завел ни одного питомца. Это животное слишком сильно засело в его сердце, и он не смог изменить своей любви. Любви к животному, которое стало смыслом жизни. Он вспоминал о нём часто, а потом ещё сильнее погрузился в работу, чтобы не страдать по своему «ребёнку».

– Как жаль, что ты – не он, – с небольшой грустью промолвил парень и, поднявшись, направился в цент городка. Щенок расстроился уходу нового друга, но решил, что дождётся его возвращения.

На пути Джика встретился старик, с трудом несший корзинку, прикрытую цветной тканью. Парень предложил ему помочь донести ношу, при этом чувствуя отвращение к своим словам и к самому себе. Но нужно было с чего-то начинать путь возвращения к привычной жизни, да и нужно сделать первый шаг к возвращению в свой родной мир.

– На бутылку нужно? – зло ответил незнакомец. – Иди к другому. У меня нет денег на грешников, при том для тех, кто в шаге от смерти.

Парень выругался всеми нецензурными словами про себя. «И как тут подняться с помощью них?!» – прокричал он мысленно. И тут же возник вопрос: почему эти жители так ненавидят низшие слои общества? При том их ненависть была больше, чем размер Вселенной.

Второй попыткой стала женщина, которой на вид было за семьдесят, которая не могла передвинуть стол. Стол был дубовый, тёмный, резной. Либо на заказ сделанный, либо кто-то из родственников подарил. Джик вновь предложил свою помощь, но уже заранее был готов к отказу.

– Да пошел ты к черту, – прошипела старуха и позвала двух молодых дриэлей, которые с улыбкой и радостью помогли передвинуть стол, после чего получили щедрое вознаграждение. После своей работы один из них с насмешкой посмотрел на Кёнджика, а второй одарил его взглядом, который содержал сожаление, но ничего существенного не дал и ушёл вместе со своим соратником.

Расстройство и раздражение разлилось по телу, не смотря на небольшую моральную подготовку. В груди зародился страх. Ему не хотелось умирать в мире, который был чужим. Ему хотелось вернуться домой. Вернуться к своему делу, в которое вкладывал душу. Написание песен и составление танцев были его страстью. Страстью, которая иногда доходила до обезумевшей любви. «Сказала, что нужно быть милосердным и помогать кому только можно, но тут от меня шарахаются, как от человека, заразившегося чумой. Как в такой ситуации помогать?» – пронеслась мысль в голове, которая искала выходы из сложившейся ситуации.

Грустная усмешка скривила губы. Он стал вспоминать танцы, но их как будто не было. Он чувствовал, что тело хочет танцевать, но не мог вспомнить ни одной связки, ни одного движения, которое придумывал ранее. Не мог заняться тем, что раньше заставляло его жить и дышать, при этом помогая заработать на лишний кусок хлеба и на небольшую комнату в разваливающемся здании.

Вдруг в памяти стали всплывать чужие воспоминания. Воспоминания, которые в одно и то же время были родными и неродными.

Большая сцена. Несколько рядов скамеек из светлого дерева, которые были все заполнены дриэлями. Многие шептались, ожидая концерта. Кто-то равнодушно смотрел по сторонам, иногда поглядывая на карманные часы. Джик стоит за кулисами, облаченный во все белое. Черные волосы бережно завязаны в хвост. Резинка скрыта под белоснежной шелковой лентой. Сердце от ожидания трепещет, как будто собираясь выскочить из груди.

Вот раздалась скрипка, а за ней ноты, издаваемые пианино. Моторчик резко стукнул, после чего наступило спокойствие. Парень стал медленно выходить на середину танцпола. Сердце вновь бешено колотилось. Во рту появился сладкий привкус. Он ждал этого момента. «Самое главное не накосячить» – думал он.

Резкая остановка в шаге от середины сцены. Затем изгиб спины, а потом резко распрямление с вытянутой рукой. Голова поднята за ней. На лице читается грусть. Но грусть это была актерская, но это поймёт только знаток театрального искусства. Любитель подумает, что эта грусть реальна.

Вот ещё один изгиб. Ещё один. И последний. Затем резкий поворот с раскинутыми в стороны руками. Правая нога согнута. Белая великоватая одежда развивается парусником, заставляя публику следить за каждым его движением.

И вот он на полу. Лег на спину. Поднял сначала правую руку. Потом поднял левую. Резко положил их на скрипучие доски. В очередной раз выгнулся в спине. Стал рисовать узоры ногами. Казалось, что он умирает. Печальная музыка заставляла сжиматься сердце у каждого любителя и того, кто ни разу не был на таком мероприятии.

Неожиданно мелодия закончилась. Танцор остался лежать на полу. Зрители несколько секунд смотрели на него молча, а потом один за другим стали громко аплодировать, при этом поднимаясь со своих мест. Джик поднялся, отряхнулся, при этом тяжело дыша. На его лице сияла довольная улыбка. Он радовался, что зрителям понравилось его хоть не долгое, но выступление. Он был рад, что не оплошал. Рад, что они смотрели на него восхищёнными глазами и старались как можно громче аплодировать.

Кёнджик медленно открыл глаза. Воспоминание было яркой вспышкой. Из-за неё он оказался на земле, упираясь одной рукой о гравийную дорожку, а второй держась за голову.

– С вами всё хорошо? – спросила маленькая девочка в нежно-голубом платье, рукавчики и низ подола которого были обшиты неширокой полосочкой кружева. Рыжие волнистые волосы прикрывали плечи. Голубо-зелёные глаза смотрели на него с тревогой.

– Вроде, – сухо ответил Джик, продолжая держаться рукой за голову. В висках пульсировала кровь. Во рту пересохло.

Девочка исчезла так же быстро, как и появилась. Парень думал, что она больше не придёт, но это маленькое существо вернулось с большим кувшином молока. Она протягивала напиток ему своими маленькими бледными ручками. Тоненькие губки изгибались в лёгкой доброй улыбке. Он принял тяжёлый кувшин и сделал несколько глотков. «Парное» – с наслаждением подумал он и выпил всё до последней капли, хотя раньше не употреблял молоко в пищу, либо же это было очень редко. Силы медленно стали медленно возвращаться, а девочка всё стояла. Он не мог её прогнать, а она не собиралась так быстро уходить.

– Спасибо огромное, – стесняясь, но искренно произнёс Джик, смотря на неё.

– Не за что, – радостно ответила крохотная незнакомка. – Теперь с такой же искренностью предлагай помощь всем жителям Мариона.

Её ручка указала на какое-то здание, мимо которого ходило множество людей. Кёнджик мельком посмотрел в указанную сторону, но этого незнакомке хватило, чтобы исчезнуть. «Да что за чертовщина?» – с небольшим расстройством подумал Кёнджик. Он не понимал, почему некоторые особи так резко пропадают. Или же это просто игра разума?

В тени стояла старушка, лицо которой не было покрыто глубокими морщинами. Седые волосы скрывались под тёмно-фиолетовым плащом. Сухие тонкие губы сделали дугу. Девочка в нежно-голубом платьишке подбежала к ней и встала рядом, смотря на парня.

– Умничка, внучка, – произнесла старушка, поглаживая рыжую макушку. Девочка ничего не ответила. Им оставалось только наблюдать, как незнакомец будет применять их совет.

***

Нежно-желтая луна освещал несколько сотен гектаров земли. Темная ночь стала бегать по улочкам города. Природа медленно погружалась в мир снов. Облака уплыли куда-то далеко. Им не нужно было спать. Они привыкли к активному образу жизни. Привыкли наблюдать за теми, кто находится под ними. Привыкли изображать то, что живые существа видят в мечтах. Им было все равно, над каким городом нависать. Самое главное – свобода, которая не кончалась.

Дриэли быстро разбегались по своим большим и маленьким, уютным и неуютным домам. Они не любили ночь. Они её до жути боялись. В считанные минуты пустели улицы, а в окнах до самого утра царила тьма.

Джик, не торопясь, шел мимо зданий к своему маленькому полуразвалившемуся убежищу. Прохладный ветерок развевал грязную рубашку. В его голове вертелось множество мыслей по поводу попыток вернуться в свой мир. Он не думал, что в этом мире к бомжам относятся с такой брезгливостью. Он понимал, что нужно что-то делать, но отчаяние брало верх и он не знал, как с ним справиться. Он не понимал, как прогнуться под существами, окружавшими его. Они казались слишком придирчивыми и не особо-то любили помогать. Это злило, даже слишком сильно. Он так не злился даже если кто-то из подопечных в течении месяца не мог научиться правильно брать какую-то ноту в песне.

Подойдя к дому, он заметил, что щенок с огненно-рыжей шерстью лежал около крыльца. На лице парня сразу появилась улыбка, потому что он был уверен, что этот зверь давно куда-то убежал. Внутри не на долго разлилось тепло, не посещавшее его уже несколько лет.

Мордочка этого милого зверя лежала на передних лапках, когда он подходил к своему убежищу. Глаза, похожие на тьму, смотрели куда-то в даль с тоской. Видимо, скучал по новому другу, позволившему слегка покусать руку и вдоволь наиграться.

Увидев Кёнджика, зверь соскочил, сев на месте. Сначала раздался радостный лай, сменившийся жалобным воем. Глаза бегали по пространству, как будто искали что-то пугающее. Парень понял, что малышу страшно и решил впустить его в подвальную комнату, а сам остался на улице. До него не доходило, почему это создание издало такой жалобный звук. До него не доходило, чего оно боялось. Внутри что-то рвалось в ту комнату, где находился щенок, но парень не обращал на это внимания.

Тишина была пугающей, давящей, но в то же время приятной. Природа дрожала, старалась шептать что-то как можно тише. Она просила Джика укрыться в подпольной комнате, покинуть эту прохладную ночь, чтобы сберечь свою жизни или хотя бы сберечь психику, но парень не прислушивался. Парень продолжал сидеть и смотреть вдаль, думая, что шепот вокруг – просто очередная игра разума. По коже пробежались мурашки от ночной прохлады. В летней одежде было холодно, но новой не было. Да и не на что было её купить. Из всех этих существ никто не станет ему отдавать то, что уже было слегка поношено и ненужно. От этого становилось отвратнее на душе. Парень чувствовал себя беспомощной букашкой, которую могут в любой момент раздавить.

Вдруг послышались тяжёлые шаги. Мягкие, но всё-таки тяжёлые. Они доносились справа. Парень краем глаза заметил какое-то движение и спрятался за стенкой, которая была выходом из обвалившейся веранды.

Немного выглянув, он увидел ещё одно существо, отличавшееся от жителей города. Ростом около двух метров. Все тело покрыто серо-синей шерстью, которая блестела в свете луны. Большие уши на макушке и лицо, больше схожее с волчьим. На талии завязана какая-то порванная тряпка грязно-коричневого оттенка с несколькими дырками. Черные глаза смотрели по сторонам, а уши старались уловить все возможные звуки. Острые треугольные зубы обнажались из-за оскала странного зверя. Как будто это была смесь волка и человека. Или просто мутант из-за неудачного опыта.

Он шел нерасторопно. Можно было даже сказать, что он переваливался с одной ноги на другую. Руки слегка расходились в стороны из-за бицепса. В коленях ноги были слегка согнуты. Создавалось ощущение, что эта особь совершенно недавно стала ходить только на задних лапах.

Вдруг он остановился. Собачий нос стал пронюхивать воздух, заполненный запахами трав, деревьев и ночных цветов. Большие уши, как антенны, поворачивались из стороны в сторону, пытаясь уловить звуки, которые могли издавать живые существа, состоящие из плоти. Его большое мускулистое тело казалось расслабленным. Глаза медленно закрылись, а сам зверь остановился на одном месте и простоял около минуты. А может и больше. Джик не считал. Он аккуратно наблюдал за его движениями. Любопытство заставляло стоять в хилой засаде и ждать продолжения чего-то ужасающего. Чего-то, что изменит его картину видения в этом мире.

Вдруг новое существо резко направилось в сторону дома, который выглядел намного хуже. Зверь шёл уверенно и бесшумно. Улыбка оскалила ряды острых зубов. Нежно-розовый язык прошёлся по ним, как бы облизывая. В следующую минуту это «нечто» скрылось за стенами и не появлялось долгое время. Ночь вновь стала давить своей тишиной. Тишина не предвещала ничего хорошего.

И вот этот мускулистый двухметровый мешок стал выволакивать на улицу девушку лет двадцати пяти. Посеревшая рубашка еле прикрывала грудь. Алая юбка путалась между ног. Её край был порван множество раз. Длинные каштановые волосы прилипали к лицу. Из её глаз текли слёзы. Она просила о помощи. Она молила отпустить. Обещала, что исправить все свои грехи и больше не вернётся на эту ступень. Существо её не слушало. Оно только улыбалось от какого-то наслаждения. Двумя лапами, которые больше походили на дубинки, существо прижало руки девушки к земле. Остатки блузки были разорваны длинным чёрным когтём. Выражение морды стало более удовлетворённое. Этот зверь уже предвкушал сладость плоти грешного дриэля, но тянул момент. Ему было приятно видеть, как текут эти горькие слёзы отчаяния. Как пухлые губы становятся тонкими из-за крика о помощи. Жаль, что ни один житель города не осмелится выйти и помочь ей. Как жаль, что это были последние минуты её жизни.

Кёнджик хотел отвернуться. Он понимал, чем это всё кончится, вот только не смог отвернуться, не смог уйти, потому что нежные женские руки держали его за плечи. Где-то в голове раздался знакомый женский голос в повелительном тоне: «Смотри и запоминай! Смотри, и запоминай…". Джик подчинялся. Против своей воли, которая верещала внутри и говорила бежать непослушному телу. Телу, которое, похоже, было вновь околдовано.

Коготь двухметрового зверя взметнулся и осветился желтоватым лунным светом. Лапа не на долго зависла в воздухе, а потом резким движением впилась в мягкую плоть. Послышался оглушительный крик девушки. Она стала выбиваться с ещё большим остервенением, не понимая, что её убийце это приносит только удовольствие. Он медленно прокрутил палец и стал так же медленно разрезать её живот. Дойдя до грудины, двухметровое существо вынуло коготь и один резким движением раздвинуло кожу. Очередной крик. Крик беспомощности. Крик отчаяния, в котором слышалась мольба о помощи и прощении. Но уже было поздно. Слишком поздно. Зверь стал выдёргивать один орган за другим и медленно поедать лакомство, от которого уши стали дёргаться, как будто по всему его телу прошлась дрожь.

Тело девушки в это время билось в предсмертных конвульсиях. Широкие глаза с длинными ресницами, теперь казавшиеся стёклышком, смотрели на звёздное небо. Из уголка рта потекла алая струйка крови. Последняя кровь, которая больше не потечёт по сосудам.

И вот в лапах недоволка оказалось сердце жертвы. Он поднял его к небу, а потом стал откусывать по самому маленькому кусочку, при этом поджимая длинный пушистый хвост.

– Что это за существо? – сухими губами и с дрожью в голосе прошептал Кёнджик.

– Волдор. Он убивает тех, кто не смог исправиться в этом мире, – ответил женский голос, хотя никого за его спиной не было. – Если даже ты понял, что сможешь исправиться – его не умолить, потому что он слышит только шаги жертвы.

– Он как палач?

– Да.

В этом знакомом голосе слышалась сталь и безразличие. Возможно этой невидимке не раз приходилось смотреть на такую мучительную смерть, поэтому она так спокойно об этом говорит. Или же она сама может быть палачом для таких, как он.

– Зачем ты мне это показала? – дрожащими губами сказал парень, всё ещё не в силах отвернуться, хотя волдор уже, похоже, пошёл искать свою другую жертву, или же решил отправиться в своё убежище, чтобы переварить свой «ужин».

– Чтобы ты понял, какого это – умирать от его руки и какие эмоции испытывает дриэль, который либо остался на первой ступени, либо спустился на неё.

«Похоже она решила дать мне стимул идти дальше» – догадался Джик и судорожно сглотнул. Руки тряслись крупной дрожью. Ему всё больше и больше хотелось вернуться домой. Ему хотелось забыть всё это, как страшный сон. Вот только, видимо, это всё произойдёт не так быстро. Возможно ему предстоит не на долго попасть к нему в лапы и спастись, чтобы стимул сработал с ещё большим эффектом.

***

Блеклое солнце медленно вставало со своей постели и расправляло свои лучи. На его лике, невидимом для всего живого, изображалась грусть. Ему не хотелось освещать труп, который был девушкой, поддавшейся сатаническому искушению. Вот только это искушение не осталось незамеченным. Видимо девушка не знала, что за ней наблюдают и есть палач, который придёт к ней в любую ночью и отправит на мучительную казнь. При том даже не даст шанса на исправление, как бы она его не молила.

Птицы разных классов и родов в облачном сером небе напевали мелодию, навевающую скорбь. Травы, цветы, кустарники, кустарнички и деревья до сих пор дрожали от страха, ведь им вновь пришлось видеть ужас, от которого у них не было возможности скрыться. При том в такую ночь крики жертвы не давали им спать и им приходилось смотреть на казнь, которая постигла грешника.

Джик проснулся из-за того, что щенок слегка кусал его обнажённую руку. Ему еле как удалось разомкнуть веки. Голова сильно болела. По вискам как будто били молотом. Сердце до сих пор бешено стучало. Новый друг смотрел на него своими тёмными голодными глазами. Зрачки были сильно расширены, что делало его мордочку намного милее, чем она была на самом деле.

– У меня нет для тебя еды, – хрипло и грустно ответил парень и перевернулся на спину. Перед глазами всё ещё прокручивались сцена убийства молодой девушки, которая могла пожить долгую и, возможно, счастливую жизнь. Но её настиг палач, наслаждавшийся её криками и мольбами отпустить, а также органами, которые были усладой для его желудка.

К горлу подступила тошнота. Желудок стало скручивать, как будто он был тряпкой для мытья пола. И внезапно возник вопрос: а почему он так замедлился, когда добрался до её сердца?

Щенок продолжал лежать рядом, но уже стал издавать жалобный скулеж. «Нужно подниматься и найти для него хотя бы кусок хлеба. – с тоской подумал парень. – И почему он вообще именно ко мне так привязался? Я же бомж. Что я ему могу дать? Голодную смерть? Не думаю, что его щенячье сознание это устроит». Вопросы вызвалы раздражение, схлынувшее так же быстро, как и появилось. Это маленькое живое существо в этом мире пока что было единственным другом. При том оно было единственным созданием, которое его полюбило не за социальный статус. Так же создавалось ощущение, что они были родственными душами, которые смогли найти друг друга в этом большом мире. В этой иной Вселенной, которая раньше для него была неизвестна.

– Неужели ты думаешь, что я хороший человек? А если быть точнее, то дриэль? – сев на матрасе и потрепав щеночка между ушами, с лёгкой улыбкой спросил парень. Друг лизнул в ответ палец, что для хозяина подпольного помещения означало согласие. В душе стало немного теплее, но это тепло быстро пропало из-за воспоминаний.

Кёнджик с детства любил животных и не мог перед ними устоять. Он старался помогать им, как только может. Люди не понимали, почему только с этими душами в безмолвном маленьком теле на четырёх ногах парень ведёт себя сдержанно, умиротворённо и проявляет к ним тонны любви. Даже когда у него не было денег, он старался помочь то кошке, то собаке. Даже птицы не оставались без его помощи. Сам Джик тоже не мог найти ответ на вопрос, связанный с такой большой любовью к животным, да даже и не старался. Для него это не имело значение. Самое главное было – у него с ними быстро находился контакт, и они становились друзьями на долгое время. Точнее до той поры, пока их не находила Смерть.

– Буду звать тебя Баско. Вроде как это означает «красивый». Не против? – спросил парень у зверя, которого хоть как-то нужно было звать.

Звонкий лай пронзил пространство небольшой комнаты. Этот звук слегка оглушил парня, но заставил не на долго улыбнуться. Щенок радостно завилял хвостиком и вновь лизнул руку парня в знак полного согласия, с которым через пару минут оказался на поверхности.

Уличная прохлада пронзила до костей. Голова закружилась от свежести трав и деревьев. Вот только среди них чувствовался трупный запах. Тошнота усилилась. Но среди тошноты, как червь, извивался голод. Парень кутался в свою рваную куртку, которую нашёл за книжным потрёпанным стеллажом, и медленно пошёл к центру улицы. Дриэли смотрели на него с нескрываемым отвращением и с жалостью на маленькое существо, шедшее с ним рядом и смотря на всё с интересом. У Джика к ним тоже было отвращение. «Заносчивые ублюдки» – пронеслась мысль в его голове, из-за которой в груди возникла резкая боль. Она была колющей и не особо приятной. До него сразу дошло, что нельзя даже мысленно произносить какие-то грубые слова. Это усложняло задачу, ведь весь этот фантастический мир раздражал его и не даст так просто покинуть его. «Хорошо, попробуем» – пронеслась очередная мысль, у которой не оказалось продолжения, потому что парень заметил низенькую полную женщину, пытавшуюся затащить огромную бочку в свой бар.

– Вам помочь? – с лёгкой улыбкой произнёс парень. Девушка смерила его оценивающим взглядом зелёно-голубых глаз. Её пухлые ручки с коротенькими пальчиками продолжали удерживать бочку. На бледном округлом лице выступил румянец. С широково лба стекали крупные капли пота. Кривоватые тонкие губы стали почти невидимыми из-за того, что она их сжала. Тёмно-русые волосы выбивались из-под тёмно-зелёного платка.

– Денег нет, – высоким голосом с грубой интонацией ответила толстушка и продолжила пытаться закатить бочку.

Кёнджик проглотил эту грубость и стал подталкивать предмет с другого конца. «Не нужны мне твои деньги. Мне нужно выбраться с этой дыры» – подумал парень, стараясь как можно сильнее толкать злосчастную бочку. Содержимым в этом предмете, видимо, было либо пиво, либо вино. «Как они пьют эти дешёвые напитки? Отравиться же можно!» – возмущался мысленно парень, уже помогая укатить бочку в подсобное помещение.

– Спасибо, паренёк, – уже более ласково произнесла девушка. – Если помог одну бочку затащить, то поможешь ещё четыре укатить в подсобку?

Отказа не последовало, потому что для него это могло стать первым шагом к исправлению, что ему было очень нужно. Было трудно как физически, так и морально. Люди наблюдали за его помощью и многие смеялись над тем, что он в такой поздний срок пытается что-то исправить.

– Ты уже одной ногой в могиле! – в один из моментов выкрикнул кто-то из толпы.

Джику хотелось ответить в самой грубой форме, но что-то подсказывало, что следует промолчать, иначе эта помощь будет бесполезна.

Парень послушался: он молча помогал перекатывать бочки в подсобное помещение, а по окончании работы получил ужин в виде ухи, кружки свежего молока и полбулки хлеба. Часть яств он отдал Баско, которого тоже запустили в это помещение, не успевшее наполниться пьяницами или уставшими рабочими.

– Решил исправиться? – послышался знакомый голос из-за спины.

Ложка зависла в воздухе. В ушах слышался стук сердца. Мир как будто остановился. Все звуки мигом потерялись на фоне стука каблуков. Из-за деревянного пола он казался приглушённым, но слышался очень хорошо. Джик не мог поверить, что знает этого человека.

– Узнал? – с ухмылкой произнёс низкий дриэль с чёрными волосами, аккуратно подстриженными волосами, пухлыми губами и ярко-голубыми глазами. Его мускулистое тело скрывалось под белоснежной накрахмаленной рубашкой и коричневым пиджаком. Накаченные длинные ноги скрывались под коричневыми брюками.

– Сок Мин Бин? – хрипя, произнёс грешник, смотря во все глаза на человека, севшего перед ним. В голове сразу стали мелькать картинки с его участием в его ранней жизни. Только эти картинки принадлежали не к этому месту, а к времени, когда Джик ещё существовал в своём привычном мире. Но особенно ярко вспомнился его уход, который стал одним из самых болезненных шрамов, который с трудом зажил, но стал большим рубцом на душе.

Кёнджик сидел на полу, захлёбываясь слезами – его вновь хотели вышвырнуть на улицу. Его вновь хотели сделать бомжом, который ничего не может. Его вновь хотели оставить один на один с этим сложным механизмом под названием «Жизнь». Заставить бороться, не имея сил. Ползать по земле, сдирая пальцы в кровь.

– Прошу, не бросай меня, – всхлипывая, хрипел парень, обнимая самого себя. Всё тело раздражающе тряслось, но ему не хотелось потерять человека, которого так сильно полюбил.

Он чувствовал этот холодный взгляд. Он чувствовал, что больше не нужен в качестве служанки в этом огромном особняке. Этот влиятельный человек – Сок Мин Бин – наигрался им. Втёрся в доверие, получил небольшую выгоду, а теперь хочет выкинуть за порог своего дома, как будто перед ним ненужная порванная кукла. Как будто перед ним сломанная техника, не подлежащая восстановлению.

Последовал удрал плетью. Спина как будто начала гореть, придавая ещё больше боли. Слёзы хлынули рекой, обжигая похудевшее лицо. Губы были в крови, потому что парень их кусал, чтобы место, по которому прошлась плеть, болело не так сильно.

– Слабак, – с усмешкой произнёс мужчина лет тридцати. Его лицо, заострённое в области подбородка, выражало отвращение. В ярко-голубых глазах читалась насмешка, а длинная нога, с силой ударила по маленькому смазливому личику, омытому слезами. Ему не нравились нытики, но и перевоспитывать их он не собирался. Ему легче было избавиться от таких людей, выгнав их из своего дома, в который сам же приводил.

– Сок Мин Бин, – жалобно произносит Джик, принимая удар за ударом. Он любит его как родного брата. Любит всем сердцем. Он привязан к нему. К его похвале, нежным объятьям и наставлениям. Но старшему, видимо, это надоело. Точнее ему на это было всё равно. Он просто надоел ему, стал не нужен. Он для него в одно мгновение стал чужим.

– Убирайся, – сухо произносит он и дал знак, чтобы этого мальчишку выкинули на улицу. Двое накачанных парней не стали долго думать и выполнили просьбу своего начальника.

С неба стеной льёт дождь. Холодный, но отрезвляющий. Птицы не летают. Люди не ходят. Настроение паршивое. Кёнджик сидит на обочине дороги и захлёбывается собственными соплями. Ему больно. Ему до безумия обидно. Ненависть растёт с каждым мгновением. Она поглощает всё его юное тело. Поглощает душу, не давая возможности всё обдумать и попробовать узнать причину такого поступка Минбина.

– Обещаю тебе, что разорю тебя и ты станешь никем не только в этом городе, но и в этом мире, – шепчет обиженный мальчик, продолжая рыдать под стихией, которая соответствовала его настроению. При этом ещё позволяя обиде засесть очень глубоко, а ненависти попасть в каждую клетку и сделать из него воплощение дьявола.

И вот он сидит перед ним. Такой невозмутимый, уравновешенный и с лёгкой улыбкой на устах. Такой родной, но в то же время чужой.

– Да, – отвечает новый собеседник, попросив принести кружку пива. – На вопрос ответишь?

– На какой? – отвисая, говорит Джик, доедая уху. В висках до сих пор сильно пульсировало из-за воспоминаний.

– Решил начать исправляться?

– Когда увидишь, как убивает волдор другого грешного, и ты осознаёшь, что у тебя ещё есть возможность исправиться, то следует ухватиться за этот шанс.

Собеседник усмехается. «Даже не помнит, что когда-то чуть ли не стал жертвой этого самого волдора» – думает Минбин, делая глоток плохо сваренного пива, но делает вид, что этот напиток ему нравится.

– Подсказки тебе дали?

Кивок в знак согласия.

– Что собираешься делать?

– Помогать, кому придётся. А дальше как судьба сложится.

– Тебя здесь презирают, – равнодушно произносит Минбин.

– Знаю, – в тон отвечает Кёнджик, закончив есть. Он поднимается со своего места и направляется к двери, около которой останавливает и кланяется в знак прощания. Парень не хотел с ним общаться. Не хотел показывать, что хочет избить его так же, как это сделал он в тот момент.

«Если хочешь, могу тебя сюда барменом устроить» – слышит он уже у себя за спиной. Вот только парень не собирался пользоваться случаем, потому что обида до сих пор жила в его душе. Желание отомстить ему до сих пор жило в его душе.

***

Хёнджин сидел около небольшой реки, которая была за городом. Эта вода была нетороплива, тиха. К ней не подлетали водоплавающие птицы, из неё не пили наземные животные. Создавалось ощущение, что она была мёртвой.

Баско бегал по поляне и игрался с бабочками, радостно лая через равные промежутки времени. Иногда что-то подбирал с полу, тщательно пережёвывая. Джик наблюдал то за неторопливой рекой, то за своим новым другом, который чувствовал себя счастливым. Парень хотел тоже быть счастливым, но обстоятельства не позволяли.

– Повезло тебе, Баско. Тебе мало нужно для счастья. А вот мне нужно много, – с грустью произнёс бездомный, продолжив смотреть на реку.

В голове мелькали мысли, за которые невозможно было ухватиться, чтобы раскрутить, как рулетку. Ещё встреча с человеком, который так подло с ним поступил. Почему они встретились здесь? Для чего была эта встреча? И как он вообще тут оказался? «Неужели это одно из испытаний? Если да, то тот, кто всем этим управляет, зря это сделал» – единственное, за какую мысль смог он уцепиться, и то из-за внутренней пустоты не смог её дальше развивать и пошёл домой. Щенок бежал за ним, высунув розовенький язычок. Серповидный хвостик выпрямился и стоял столбом, напоминая трубу. Ушки напоминали эхолокаторы, улавливая каждый звук. Иногда он рычал на какого-то таракана, который бежал в высокой траве. Джик смотрел на него с умилением и чувствовал себя хоть немного, но счастливым.

В полуразвалившемся доме чувства счастья пропало. Понимание, что он во взрослом состоянии опустился до той ступени, на которой был в подростков возрасте, портило всё, что только было возможно. Сидя на крыльце его настроение не поднималось благодаря Баско, который, похоже, чувствовал паршивое настроение своего хозяина и пытался хоть как-то помочь ему справиться с переживаниями.

– Прости, Баско, сегодня ты мне не поможешь, – ласково, но с комом в горле произнёс парень и отправился вглубь дома, чтобы пережить ночь без приключений и не встретить палача, который может лишить его жизни в столь молодом возрасте.

***

Прошло два с половиной месяца. Джик продолжал пытаться заслужить хоть малейшее уважение среди всех этих напыщенных жителей, которые его за дриэля то и не считали. Каждый раз, когда он помогал, они над ним смеялись и старались хоть как-то задеть каким-то фразами или одним своим взглядом.

Он вставал с первыми лучами солнца, наслаждаясь его сонной улыбкой, и в течении дня ходил от одного жителя к другому, узнавая, нужна ли помощь. Чаще всего ему отказывали, но находились добрые старушки, которые были не прочь помочь подняться с колен. В особенности они старались дать работу после познания, что у него есть маленький щенок. Это ещё больше раздражало. Он ненавидел жалость, потому что знал, что в мыслях у них было сложено о нем совершенно другое мнение. Да и тем более они могли давать ему какую-то самую лёгкую работу, чтобы он больше к ним не приставал.

Кёнджик в душе ненавидел всех этих существ. Он молча проклинал их и считал дни, которые провел в этом странном месте. «Дома» ему даже удалось завести блокнот, который был в клеточку и в котором можно было ставить крестики столько дней, сколько их было в месяце. Это странное и непривычное место открывалось перед ним медленно, неохотно, но воспоминания бывшего владельца его тела помогали заполнить некоторые черные дыры и построить мосты, чтобы все уложилось по полочкам.

Парень вспомнил, что один раз чуть не стал жертвой волдора.

Это произошло неожиданно. Парень просто гулял теплой ночью по улицам Мариона. Прохладный ветер взъерошивал волосы и нежно гладил лицо. И вот он подходит к своему родному дому, а из него выходит эта двухметровая громадина и медленными шагами приближается к нему. Оскал заставлял бояться. Ещё страшнее было, когда он резко, в считанные секунды оказался под ним. Если бы не охотничий заточенный нож, который лежал в кармане, то ему бы не удалось сбежать. Только вот острый коготь успел разорвать рубашку и полоснуть по коже.

Уродский шрам до сих пор остался под ребрами, а страх гулять по ночным улицам остался в глубине души. Как ему удалось сбежать? Что заставило это чудище бросить его и начать искать другую жертву?

Так же в памяти всплыло, что у него была родная сестра, которая вместе с родителями бросила его в этом неприветливом городе. Притом причина та же – он стал одним из грешников, а они их презирали, можно было даже сказать, что ненавидели. А в этих краях шло поверие – если ты родственник грешника, то скоро тебя настигнет та же учесть. Для него оно казалось странным, но оправданным, ведь можно было сманить на эту нечистую сторону и увести в могилу любого человека.

И вот Джик вновь бродил среди больших и малых домов в поиске работы. Вновь получал отказы. Вновь видел эти насмешливые или сочувствующие взгляды и вновь с недовольным лицом думал о том, как хорошо бы было оказаться в мягкой постели, в мире технологий и посмотреть какой-нибудь боевик, потому что слезливые сериалы ему до жути не нравились. Так же захотелось выпить бокал дорогого виски и заказать девочку на ночь, которая растворится в его воспоминаниях с началом нового дня.

Кёнджик продолжал поиски. Упорно, с раздражением, с проклятьями, которые кричал в уме, но искал. Он уверял себя, что оказался здесь по ошибке. Он уверял себя, что не грешен. «Как вообще я оказался в этом мире? Магии ведь не существует! Это ведь всё вымысел писателей или детей, у которых хорошо развито воображение!» – мысленно возмущался парень, не заметив, как оказался в лесу.

Свежий воздух резким толчком проник в лёгкие. Где-то наверху летали птицы и ему казалось, что они как-то тревожно исполняют свои трели. Листва тихо шелестела. Толстые стволы деревьев как будто были испачканы кровью. Где-то валялись черепа, где-то желтоватые кости кисти рук, где-то маленькие и большие стопы. Под ногами хрустели тонкие ветки.

Парень шел с осторожностью. Почва слегка проваливалась под его ступней. Кое-где даже просачивалась бордовая вязкая жидкость. Мёртвые цветы свесили свои головки, но от них все же исходила какая-то аура.

– Да что происходит? – раздражённо буркнул Джик, продолжая идти в глубь этого таинственного места, чувствуя животный страх внутри сердца.

Холод быстро пробирался по всему телу. Было неуютно. «Моторчик» как будто замер. Кровь застывала в жилах постепенно. «Как я тут очутился?» – задал он себе вопрос, на который не было ответа, ведь он не смотрел на дорогу, по которой шёл в свой новый дом, чтобы провести время со своим новым другом, который, если быть честным, слегка надоел.

– Тебе повезло, что твоя злоба не повлияла на решение Верховницы, – раздался детский насмешливый голос.

Джик стал озираться и слегка поворачивать свой корпус, чтобы понять, откуда исходит звук. Это был ещё один знакомый голос, но источник не удавалось найти. И вот он взглянул вперёд и увидел перед собой дуб, ствол которого в диаметре достигал метров восьми-девяти. Его широкие листья были в одном месте яркие, в другом темные. Ветки извивались и иногда создавали круги. На некоторых ветках можно было разглядеть человеческие зубы. Создавалось ощущение, что какой-то сумасшедший пытался откусить кору от дерева, представляя, что это что-то вкусное и питательное.

На одной из таких веток сидела знакомая девочка все в том же голубом платьице. Её маленькие ножки качались из стороны в сторону, напоминая маятник, который мог в любую секунду остановиться.

– Верховница? – с удивлением спросил Джик, продолжая смотреть на это маленькое создание.

Его не удивляло, что такая маленькая особа сидела так высоко и без капельки страха, при том на краю ветки, где вероятность упасть ближе к семидесяти процентам. Его больше удивляло слово, которое она произнесла. Вернее, скорее всего, это было чьё-то имя.

– Да, – безмятежно ответила собеседница, слегка улыбаясь чему-то. – Та девушка, которая привела тебя сюда.

– Это ее имя?

В ответ утвердительный кивок. Вот ещё один пазл. Только хотелось узнать о ней как можно больше. Хотелось знать всё, а в особенности, как выбраться из этого поганого места. Как оказаться дома и подумать, что всё это просто был сон.

– Тебе пока что нет необходимости знать о ней что-то ещё. Ты по-прежнему грешен, но заслужил первоначальное прощение. Хотя можно было тебя по дольше оставить на этом этапе, но наблюдать за тобой уже не так интересно, как было ранее, – уже с недетские хладнокровием говорило это маленькое создание.

– Первоначальное? – с досадой произнес парень. Сердце резко потерялось среди органов. Его стук почти не было слышно.

– Да, – как сквозь воду прорезался более взрослый голос и из-за дерева вышла та самая девушка, вызывавшая в его душе лютую ненависть и бурю гнева.

– Что это значит?! – послышался недовольный выкрик.

– Скоро узнаешь, Хан Кён Джик. Но теперь старайся лучше, иначе убежать от моего помощника не удастся.

Ее губы до сих пор изгибались в усмешке. Как парень понял, она считала себя тут главной. Вот только эта девушка и была тут главной. Она устанавливала тут правила, она вела свою игру, которую множество игроков проигрывали, но ему один раз удалось ее обмануть, но не в своём теле. Только в следующий раз не удастся.

Ее тонкая рука вытянулась в его сторону и он стал медленно засыпать. Все кружилось, все расплывалось. Деревья скручивались, травы и цветы как будто становились мутантами. Он пытался за что-то схватиться, но почувствовал прохладную землю и чувствовал, как она его поглощает, заволакивает в свои сети и не собирается отпускать.

– Отпусти… – вяло промолвил Кёнджик и закрыл тяжёлые веки, погрузившись во тьму, а девушка продолжала стоять с ухмылкой на полузакрытом лице с протянутой рукой. Девочка, сидящая на ветке, тоже продолжала смотреть за магией, которую творила Верховница.

Небо и без того темное, стало совершенно темное. Яркие молнии пронзали его, навевая ужас, но бесчувственное тело его не ощущало. Оно переселялось в другое тело, с другой историей и с другим статусом. Его тело медленно переходило на другую ступень, оставаясь в этом неизвестном мире. Оставаясь в том месте, которое он уже успел возненавидеть всей душой.

Глава 2

Тусклое солнце лениво освещало землю. Девушки в одеждах светлых тонов медленно ходили по улицам под руку с какими-то мужчинами с большими животами. Их расплывчатое тело скрывалось под обтягивающими белыми костюмами. Девушки, молодые и не очень, ходили рядом с ними с натянутой улыбкой и напряжённо смеялись от их бессмысленных шуток, скрывая свою неприязнь. Их хрупкие станы стягивали тугие корсеты, потому что им хотелось казаться худее, чем было на самом деле, а полы пышных платьев почти соприкасались с пыльной гравийной дорожкой, из-за чего их прачкам предстояла трудная работа вечером.

Мужчины и юноши одаривали своих подруг пошлыми взглядами, ведь их мозги заняты только похотью, из которой эта часть населения была создана. Им дела не было до искренности чувств и о том, что нужно было всё делать от чистого сердца, а не для того, чтобы получить какую-то выгоду.

Джик медленно открыл глаза, с трудом поднял голову с отяжелевших рук и стал разглядывать прохожих, потому что его тело каким-то чудом (для него это являлось чудом) оказалось на стуле.

Красивые и страшные, худые и очень толстые дриэли сновали туда сюда. Внутри, скорее всего, вообще ничего дриэльского не осталось, что ещё больше огорчало. В его мире все то же, только по первому взгляду понять нельзя, гнилой перед тобой человек или же он один, которого не задела эта скверна.

Вновь эта головная боль. Вновь ощущение дисбаланса. Холод до сих пор бегал по каждой клеточке и заставлял вздрагивать. Эти светлые цветные пятна бродили туда-сюда. Сам парень сидел за дубовым столом, который стоял под каким-то тряпочным потрёпанным зонтом, а перед ним пузырилось тёмное пиво в грязном стеклянном литровом стакане. Руки после начала двигательной деятельности стали трястись сначала крупной, а потом мелкой дрожью. Грудь как будто сдавливало тисками. Он вспоминал последние минуты до потери сознания и теперь не мог понять, что происходит. Что-то волновало его, при том очень сильно, но он не мог понять, что именно.

– Здравствуйте, Хан Кёнджик, – послышался чей-то голос со стороны дороги, но он даже не стал оглядываться и просто кивнул в ответ. Это было сделано машинально. Откуда у него эта солидарность? Хотя она была наигранной. Это вызвало болезненную усмешку. Потом стало тревожно на душе. Хотелось с кем-то поговорить. Хотелось перемыть кому-нибудь косточки или пустить про кого-то неприятный слух, чтобы закопать человека заживо, только словами.

– Чего грустишь? – раздался весёлый высокий девчачий голос, но он принадлежал подростку, а не ребёнку, как парню сначала показалось.

Джик поднял свои голубые глаза на говорящую и увидел знакомую девочку всё в том же голубом платьице, вот только она уже была не трёхлетним ребёнком, а подростком. Более короткие волосы колыхались от почти незаметного ветра.

– Опять ты, – прошипел в ответ Кёнджик, откинувшись на спинку стула. Руки продолжали дрожать. Душа куда-то испарялась. Медленно, но слишком ощутимо, слишком раздражительно. Разумом овладевали отрицательные эмоции, которые парень пытался усмирить, но это плохо получалось. Что-то кипело внутри, пытаясь вырваться наружу. На языке вертелись ядовитые выражения и непристойные слова для общественного слоя, в котором он находился.

– А я буду теперь чаще появляться, ведь без моей помощи ты на этом этапе не сможешь прийти к очередной двери и не сможешь собрать ещё одну часть пазла. Хотя, скорее всего, сможешь, но эта вероятность слишком мала, потому что этот мир ты не стремился познать на предыдущем этапе, – с ослепительной улыбкой говорила девчонка, но в голосе слышалось равнодушие, смешанное с сарказмом.

– Сам справлюсь, – фыркнул парень, смотря куда-то в сторону, чувствуя накапливающуюся злость, но в то же время понимал, что, скорее всего, без помощи не справится. Ему не хотелось вновь от кого-то зависеть. Ему хотелось, чтобы все зависели от него.

Листья деревьев колыхались из-за тёплого дуновения ветра. Белоснежные облака гуляли по небу и, казалось, смеялись над ним. Они как будто думали, что на этом этапе парень сдастся, взмолится, чтобы его отправили прямо в Аурм, но он всем своим видом показывал, что собирается дойти до конечной точки и выбраться из всей этой мистической дряни. Выбраться в свой родной мир и вернуться к любимому делу, при этом продолжать мучить детей, ломая их психику нагрузками.

– Какой же ты чёрствый и недоверчивый, – сложив руки на груди, обиженно произнесла незнакомка, надув губки.