Ведьмы легко не умирают

Глава 1. Даша

Замок на входной двери наконец-то щелкнул, и Вета, отбросив в сторону мобильник, вскочила с дивана. Прислушалась и замерла, стоя посередине темной и тесной, как гроб, комнаты. Несколько минут она ждала, что мать вернется, позабыв ключи, документы или пропуск. Но нет, все в порядке, она ушла на дежурство, а испугавший девушку шум оказался всего лишь очередным движем соседей сверху, которые постоянно путали по пьяни день и ночь.

Вета включила свет, и скудная неприглядная обстановка резанула даже ее привычный взгляд. Стоя в центре комнаты, Вета могла свободно притронуться рукой к каждому из предметов. Видавший виды диван, на котором в прошлом году отдала богу душу бабушка Катя, а теперь спала сама Вета, занимал бо́льшую часть комнаты. Дверцы платяного шкафа, помнившего еще советские времена, открывались с трудом и упирались в диван. Письменный стол, давно уже не нужный самой Вете, ведь она закончила девятый класс два года назад, притулился в углу. На столе скопилась горка модных журналов и арсенал косметики.

Вета потянула створку шкафа, раздался скрип, и девушка испуганно замерла. Но Дашка в соседней комнате не проснулась, и Вета облегченно перевела дух. Она задумчиво уставилась на глубокие полупустые полки. После недолгих размышлений надела свои единственные джинсы и вытащила из-под стопки чистого постельного белья широкую белую рубашку. Застегивая пуговицы, усмехнулась: как орал, теперь уже бывший, приятель матери, когда обнаружил пропажу! Худосочный, ростом от горшка два вершка, а злой, как черт! Зато его рубашка оказалась Вете совсем впору!

– Оригинальный «Хуго Босс»! – передразнила она шепотом, завязывая длинные полы на поясе.

Откуда взяться настоящей брендовой вещице в гардеробе фармацевта из маленького захолустного городка, в котором всего-то десяток крупных торговых центров?

Вета наскоро пригладила ладонями выбившиеся русые пряди и схватила со стола сумку. Выключила свет и, дав глазам снова привыкнуть к темноте, открыла дверь. Осторожно ступая по коридору, возле самого выхода она наклонилась, чтобы, подхватив босоножки, неслышно выскользнуть наружу, но ее остановил слабый голос из соседней комнаты.

– Веточка!

Вета зажмурилась, крепко прижала босоножки к груди, но сестра вновь окликнула ее по имени. Девушка вздохнула и, бросив босоножки на пол, пошла на зов.

– Дашка, ты почему не спишь?

Она присела на краешек кровати и осторожно сжала в ладони тонкие прохладные пальчики сестры.

Темноту комнаты разбавлял яркий лунный свет из незашторенного открытого окошка. Прохладный ночной воздух освежал душную комнату. Пока была бабушка Катя, Вета тоже жила тут, вместе с сестрой и матерью. А после смерти бабушки она с радостью переселилась в ее крохотную комнатку. Жить там, где все еще лежали вещи умершей и хранили ее запах, было жутковато. Но оставаться рядом с больной сестрой, слушать ее стоны, видеть, как мать пичкает ее лекарствами, но все равно девочка угасает на глазах – это еще страшнее.

– Ты же знаешь, чтобы выздороветь, нужно спать, – ласково сказала Вета.

– Не могу, –  прошептала Даша и села, отложив в сторону небольшую, размером с ладонь, пластиковую куклу. –  А ты уходишь? Мама опять ругаться будет. И снова поколотит тебя!

– А она узнает? – Вета поправила ее сбившуюся набок косынку, нежно провела ладонью по впалой щеке.

– Нет, конечно! Если ты раньше неё вернешься, –  добавила девочка. –  А ты куда идешь? На свидание, да?

– Нет, – усмехнулась Вета.

– А он красивый? Ты его любишь? Приведешь к нам, чтобы я тоже могла на него посмотреть?

– Не придумывай, – улыбнулась Вета, – нет у меня никого! И люблю я только тебя! – шутливо воскликнула она и в порыве нежности обняла хрупкое тельце.

– Врешь ты все! – Даша легонько оттолкнула сестру и откинулась  на подушку.– Ты слишком красивая! Не то, что я, – с горечью добавила она.

– Дашка, – Вета посмотрела на нее с укоризной, – ты еще маленькая. И болеешь к тому же! Вот поправишься, повзрослеешь, и станешь супер! Супер-пупер!

– И волосы вырастут? – в голосе девочки прозвучала надежда.

– Конечно!

– Такие же, как у тебя?

– Лучше!

– Хорошо бы… А чужие ты мне принесла?

– Блин, Дашка, – всплеснула руками Вета, – как я по-твоему это сделаю?!

– Просто заберешь и все! – прорвались капризные нотки. – Ты обещала! Обещала!

– Слушай, ну представляешь, как я буду выглядеть, ползая по полу в парикмахерской и подбирая чужие волосы?

– А ты незаметно, пока стрижешь какую-нибудь тетку!

– Дашка, ну нет у тех теток, которые ко мне приходят, длинных волос!

Вета снова попыталась взять ее ладонь в свою, но Даша спрятала руки под одеялом. Она отвернулась и обиженно уставилась в ковер на стене.

– Ну, хорошо, – сдалась Вета. – Подожди минутку.

Она поднялась и прошла в ванную комнату. Стоя перед зеркалом, стянула с волос резинку. Русые кудри рассыпались по плечам тугими волнами.

– Ты никогда не простишь себе, что не выполнила обещания! И тебе это важнее, чем ей! – Вета строго посмотрела в глаза своему отражению.

Потом взяла ножницы и безжалостно отстригла несколько прядей у виска. Аккуратно устроила их на выщербленном краю раковины, снова взялась за инструмент и начала ровнять волосы. Через несколько минут она отложила ножницы и пробежалась пальцами по новой, такой непривычной прическе.

– Сойдет! – Тряхнула она головой.

Не став дольше рассматривать себя, подхватила срезанные локоны и вернулась в комнату.

– Держи!

– Ой, Веточка! – воскликнула Даша, когда сестра отдала ей срезанные локоны. –  Так даже лучше! Они ведь твои, значит, связь будет крепче!

– Ты о чем, Дашенька? –  Вета снова присела на край кровати.

Крепко сжав в кулачке мягкие темно-русые пряди, Даша восхищенно смотрела на старшую сестру.

– Что? – смутилась та.

– Ты еще красивее стала!

– Глупости! Теперь ложись и спи. Ты все лекарства приняла?

– Конечно. Разве мама уйдет на работу, не проверив? – Девочка скривила бледные тонкие губы и пожаловалась: – Знала бы ты, какие противные эти таблетки!

Вета посмотрела на часы возле допотопного, похожего на ящик, телевизора. Четыре зеленых ноля ярко светились в полутьме.

– Иди, – заметив ее взгляд, сказала Даша. – Он ведь тебя ждет, да? Ну, признайся!

Наверху опять зашумели. Сквозь потолок слышался женский визг, звуки ударов и звон разбитой посуды.

– Каждый вечер попойка! Когда они уже успокоятся? – покачала головой Вета.

– Скоро, – с уверенностью сказала Даша и добавила чуть тише: – навсегда успокоятся.

– А тебе не страшно оставаться одной?

– Не волнуйся, за мной бабушка Катя присмотрит, – улыбнулась Даша. – И я тоже буду присматривать за тобой, когда… когда… я обещаю!

– Прекрати! Будешь так говорить, останусь тут и не пойду никуда!

– Ты такая смешная, когда боишься, – снова улыбнулась Даша.

В лунном свете ее улыбка выглядела так жутко, что Вета быстро дернула нитку настенного бра. Теплый желтый свет полукругом упал на лиловые колокольчики пододеяльника, и Вете стало стыдно. Ее сестра – просто больная маленькая девочка, а вовсе не призрак с пугающей ухмылкой, притаившийся в темноте.

– Не бойся, Веточка, – теперь уже Даша накрыла прохладной ладошкой руку сестры. – В этом нет ничего страшного! Надо только принять то, что вокруг нас есть и другие.

– Какие другие? – Вета непроизвольно огляделась.

– Непохожие на нас. Сущности. Я про это передачу по телевизору смотрела, пока мама программу не переключила.

Даша взяла с одеяла маленькую пластиковую куклу, достала из-под подушки тюбик с клеем и стала прилаживать к кукольной голове локоны, которые отдала сестра. Она сосредоточенно приклеивала их и продолжала рассказывать:

– Мама сказала, что это все ерунда и нечего голову забивать. А это вовсе не ерунда. Я точно знаю! И бабушка Катя знает. Она ведь никуда не делась! И теперь у нас в квартире она, вроде как, хранительница.

– Почему же я ее не вижу?

– Не знаю, – Даша приподняла острые плечи.– Но, если бы захотела, то смогла. Ведь у тебя глаза колдуньи! У них у всех зеленые глаза, как у тебя!

Вета рассмеялась, пытаясь этим смехом заглушить тревогу.

– Дашенька, –  осторожно сказала она, –  ты ведь понимаешь, что никаких призраков не существует?

– Конечно, –  кивнула Даша, и косынка снова съехала набок. –  Но бабушка Катя не призрак. Она сущность, душа. Тело остается, а душа отделяется. Ты что, не понимаешь?

– Разве души не отправляются на небо?

– Те, у которых остались на земле дела, нет, –  уверенно произнесла девочка.

– И что же бабушка Катя забыла у нас в квартире?

Вета снова тихонько засмеялась, вспоминая тихую, безобидную бабушку, которая только и мечтала, чтобы сбежать от властной, подавляющей дочери. Но некуда было, вот она и выбрала умереть. Зачем же ей оставаться тут?

– Не смейся! – Даша нахмурила едва заметные на бледном лице редкие брови и протянула Вете куклу. –  Она за мной присматривает!

– Пускай так, – согласилась Вета, беря куклу в руки.

– А ты все о другом думаешь! Да?

– Это для меня? – сменила тему Вета, разглядывая куклу.

– Да. Она будет тебя защищать, когда меня не станет.

– Дашка, не надо… прекрати!

– Ты сама прекрати! Это важно! Она твой ангел-хранитель. Когда я умру, я буду в ней, я присмотрю за тобой. Хорошо?

– Хорошо, – со вздохом согласилась Вета.

Она не хотела спорить с несчастной девочкой. Ведь та утешается, чем может. Вета зябко поежилась, представив себя на месте больной сестры. Она бы тоже, наверное, фантазировала, что не навечно покидает этот мир. Но вряд ли мама так же беспокоилась о старшей, как о младшей дочери! Запретив себе мысли о матери, Вета предложила:

– Принести тебе воды?

– Не надо. У меня все есть. Иди, – вздохнула Даша. – Только знаешь что?

– Что?

– Пока я еще тут, не бросай меня, пожалуйста!

– Ну что ты! Я вовсе…

– Я знаю, что у тебя за диваном сумка с вещами и деньгами спрятана, – прервала ее Даша.

– Как ты узнала?!

– От бабушки Кати. Не бойся, я тебя не выдам и маме не скажу, – прошептала Даша. – А теперь уходи, я устала, спать буду.

Вета помогла сестре лечь и поправила подушку под ее головой. Положила рядом пластиковую куклу.

– Нет-нет! –  встрепенулась Даша. –  Обязательно бери ее с собой! Ты к ней привыкнешь, и так я всегда буду рядом.

Последние слова Даша пробормотала сонным голосом, проваливаясь в дрему. Вета натянула на худенькие плечи одеяло и крепко сжала в кулаке подарок сестры.

– Когда ты придешь, – сквозь сон прошептала Даша, – я тебе еще расскажу про сущности, про бабушку Катю, про души. Только ты обязательно возвращайся.

– Я люблю тебя, – тихо сказала Вета и погасила ночник.

Закрыв за собой входную дверь, она спрятала ключи в сумочку, поверх них положила маленькую пластиковую куклу и проверила, плотно ли застегнута молния на сумке. Ведь там, куда она идет, соберутся не только знакомые и приятели, но и совершенно посторонние люди. Кто знает, на что они способны?

Глава 2. Гаражи

Пряча в сумочку подарок сестры, Вета стояла на площадке возле квартиры. Как вдруг сверху раздался пронзительный женский визг, а потом грохнуло, будто упал шкаф. Мелкой пылью с потолка посыпался мел, и Вета брезгливо передернула плечами.

– Чтоб вы сдохли, уроды!

Она не успела сделать и несколько шагов к лестнице, как дверь соседней квартиры приоткрылась, и на площадку выскользнула Аля.

Вета с удивлением оглядела соседку. Девушка была в огромной, не по размеру, серой толстовке и спортивных штанах. В этой одежде совсем не заметно, что у нее точеная фигура и изящные руки и ноги. А ведь раньше Аля всегда носила только короткие юбочки, шортики, полупрозрачные блузочки, благо теплый климат позволял щеголять в соблазнительных нарядах с самой ранней весны до поздней осени. Что заставило кокетливую красотку напялить несуразный костюм?

– Не жарковато? – ухмыльнулась Вета.

Аля только махнула рукой и двинулась следом вниз по ступеням.

– Как твоя сестра? – спросила она.

– Хуже, – коротко ответила Вета, поправляя сумочку на плече.

– Жаль. Так долго болеет! Я уж и не помню, когда она в последний раз на улицу-то выходила. Целый год, наверное?

– Угу. Еще и эти твари наверху орут, как резаные! Спать не дают, – добавила Вета. – Задолбали, скорее бы сдохли от своего паленого пойла!

– У нас тоже слышно. Отчим даже грозился в полицию позвонить.

– Позвонил?

– Нет, конечно. Он же ссыкун, только и может матери мозг выносить!

Девушки спустились на первый этаж, вышли на улицу, и теплый ночной воздух, напоенный густым ароматом цветов, принял их в свои объятия.

Аля вытащила из кармана безразмерных спортивок одноразовую электронную сигарету.

– Будешь? – предложила она.

– У меня на ашку денег нет, – усмехнулась Вета.

– У меня тоже! – Аля звонко рассмеялась.– А я покупаю, пускай отчим платит, скотина! “Будь благодарна, что вы с матерью не на помойке живете”, – передразнила она.

Вета с удивлением смотрела на соседку. Покинув дом, та преобразилась, разговорилась и словно освободилась от гнета. Аля превратилась в девчонку, которую Вета помнила еще со школы: веселую, живую и болтливую. Вот только цинизма в ее речах стало чуть больше, чем несколько лет назад, когда они вместе ходили в школу. Аля на два года младше, и ее мать по-соседски просила Вету за ней присматривать. Вета не отказывалась, и, когда могла, помогала с уроками. Но теперь Але шестнадцать и она сама справляется со своими заботами.

– А ты сейчас куда? – Аля, так и не закурив, убрала сигарету в карман растянутой толстовки.

– В гаражи.

Вета зашагала по улице. Аля увязалась следом. Девушки шли мимо таких же, как их родная, обшарпанных пятиэтажек, убогость которых маскировал роскошный темно-зеленый плющ на стенах. Взор отдыхал на его густой зелени и на цветах, которые в изобилии росли на клумбах возле подъездов.

– А кто сегодня в гаражах собирается? – спросила Аля.

– Да как обычно, все, – пожала плечами Вета. – А тебе разве можно так поздно?

– А кто мне теперь запретит? – в ее голосе Вета уловила отчаянные нотки и снова с удивлением взглянула на нее.

– А тетя Наташа?

– Мама в больнице. – Аля смотрела прямо перед собой. – У нее угроза, а это очень опасно на таком сроке. А с этим козлом я не могу в одной квартире находиться. Возьмешь меня с собой?

Аля жалобно взглянула на Вету.

– Веточка, миленькая, возьми! – она забежала вперед и умоляюще сложила ладони перед грудью. – Я хоть одну ночь  с нормальными людьми проведу!

– Это ты их называешь нормальными?! –  Вета расхохоталась. –  Если бы не Дашка, уехала бы я из этого чертова городишки с его долбанутыми жителями!

– И Данчик тоже долбанутый? – заискивающе улыбнулась Аля.

– Он – в первую очередь, – проворчала Вета и ускорила шаг.

– Ой, ну мне-то можешь не рассказывать! – Аля подхватила Вету под руку.

– Долбанутый, – упрямо повторила Вета. – Еще и малолетка к тому же.

– Всего на полгода тебя младше.

– Все! Заканчивай! – рассердилась Вета. – Ты хочешь со мной?

Аля быстро-быстро закивала.

– Тогда шагай и помалкивай!

– Хорошо. Но он такой милый!

Вета остановилась как вкопанная, и не ожидавшая этого Аля споткнулась и едва не упала на растрескавшийся асфальт.

– Все-все, Веточка! Молчу! – Двумя пальцами Аля показала, как закрывает свой рот на молнию, и помотала головой.

Вета не горела желанием болтать, после прощания с сестрой настроение у нее испортилось. Хотелось забыться, и она рассчитывала, что вечеринка поможет ей в этом. Так, в молчании, девушки добрались до места. Аля послушно семенила рядом, не издавая ни звука. Слышался лишь равномерный стук каблуков по асфальту, шелест листвы и далекий ритм ударников, который нарастал с каждым шагом.

Окруженные забором гаражи стояли обособленно, надежно укрывая тех, кто внутри от посторонних глаз. Днем в одном из гаражей работал мастер-механик Константин Михайлович. Он обслуживал малочисленных автовладельцев города. Ночью его племянник Жека принимал в соседнем, брошенном законным хозяином гараже, всех желающих хорошенько повеселиться.

Найдя проторенную тропинку между бетонных плит, девушки пробрались в щель в ограде.

– Веточка, – Аля потянула ее за рукав, – только ты не оставляй меня, ладно?

Вета непроизвольно дернула плечом: еще одна обуза! Она собиралась в гаражи, чтобы отдохнуть, выбросить из головы то тяжкое, мрачное, что окружало ее дома. И тут снова за нее цепляются, опутывают, не дают вздохнуть полной грудью!

Она почувствовала, как гнев поднимается, заполняет ее сознание, и тут же устыдилась своих мыслей. Дашка вовсе не обуза! И не жажда доказать матери, что она достойна ее любви, заставляет Вету ухаживать за сестрой и оставаться в этом городе!

– Идем, – резко выдохнула Вета, – и не слишком напивайся! А то как я потом в глаза тете Наташе посмотрю?

– А кто сегодня будет? – Аля быстро стянула через голову  толстовку и осталась в обтягивающем ярко-розовом топе.

– Сказала уже, что без понятия! – жизнерадостность соседки начала напрягать. – Точно только одно: Жека никуда не денется, он тут живет!

– А я и не знала, – Аля пробиралась следом за Ветой по узкой тропинке сквозь высокие, почти в человеческий рост, стебли кипрея с темно-фиолетовыми метелками макушек. – Почему он в гаражах живет? У него дома нет?

– Есть! Когда из армии вернулся, в свою квартиру сунулся, а там притон. Предки его – нарики – совсем с катушек слетели. Что ему оставалось? Вот он у дядьки в гараже работает и живет там же.

– А ты откуда все так подробно знаешь? – хихикнула Аля.

Вета промолчала. Не будет же она рассказывать, что Жека –  лучший друг Данчика, а с Данчиком ее связывают давние отношения. Не станет объяснять, что Жека даром предоставлял им свою раскладушку в гараже, когда Вета и Данчик были вместе. Незачем сопливой Альке знать все эти подробности! Тем более, что отношения Веты и Данчика давным-давно разорваны в клочья.

– Можешь не отвечать! – хихикнула Аля. – Данчик ведь постоянно с Жекой тусит, да?

– Если ты не заткнешься, то, поверь, в таких зарослях тебя найдут только через месяц. А, может быть, и позже, когда трава завянет. И спишут все на местного маньяка! И я не шучу!

Вета сурово посмотрела на девчонку, и та осеклась на полуслове. Но тут невдалеке зазвучала модная мелодия, и Аля мгновенно позабыв о строгом взгляде подруги, потянула ее в ту сторону. Она шла, пританцовывая, а Вета искоса поглядывала на нее и презрительно кривила губы.

Они шагали бок о бок мимо заброшенных гаражей, заросших по самые крыши сорной травой. Вокруг, соревнуясь с популярной песенкой, звучавшей все громче, звонко стрекотали сверчки. На стенах некоторых гаражей мелькали граффити-рисунки. И чем ближе девушки подходили к источнику музыки, тем ярче и профессиональнее становились граффити.

Наконец Аля и Вета вышли из зарослей кипрея на утоптанную площадку. Возле распахнутых настежь дверей одного из гаражей стояли огромные колонки, из которых и неслась та самая развеселая мелодия. Посередине площадки танцевали парни и девчонки, одни держали в руках пластиковые стаканы, другие – бутылки с пивом. Вокруг на ящиках и пустых бочках сидели парочки и одиночки. Единственный фонарь подслеповато освещал вечеринку, но ему помогала ярко мерцающая новогодняя гирлянда.

Оставив Алю танцевать на площадке, Вета уверенно вошла в широко раскрытые железные двери.

– Привет, Жека! – сказала она высокому, крепкому парню в камуфляжных штанах и черной майке. – Народу много сегодня! Да?

Он стоял у стены с мобильником в руках, и сосредоточенно и быстро нажимал кнопки. Он играл.

– Ага, есть повод, –  улыбнулся краешком рта.

Но эта улыбка совсем не украсила его широкое лицо. Кивком он предложил Вете заглянуть в холодильник в углу и снова склонил большую бритую голову над телефоном. Вета шагнула вглубь.

– А со мной поздороваться не хочешь?

Данчик полулежал на раскладушке возле стены напротив и смотрел ехидно и вызывающе. Впрочем, как обычно.

– Привет, – делано равнодушно бросила Вета.

Она открыла холодильник и сжала в ладонях холодную запотевшую бутылку. Данчик живо подскочил с раскладушки и встал перед девушкой.

– Отстань, а? – Вета попыталась обойти парня.

– Да я не пристаю, – ухмыльнулся он, шагнув в ту же сторону, что и она.

Вета рассмеялась. За два года она научилась не уступать ему, но его выходки, как и прежде, забавляли ее.

– Потанцуем? – предложил Данчик.

Чуть помедлив, Вета согласилась. Но как только они двинулись на выход, дверь заслонила огромная тень, и в гараже появился парень больше похожий на шкаф, чем на человека. Почти квадратный, он был одет в черную широченную футболку с черепом и перекрещенными костями, и безразмерные черные брюки, подвернутые у щиколоток. Следом просочился еще один молодой человек. В отличие от своего товарища, стройный и подтянутый. В узких стильных джинсах и идеально выглаженной белой футболке.

– Пацаны, перетереть надо! – весело воскликнул он.

Его шкафоподобный приятель услужливо закрыл дверь прямо перед носом у Данчика и Веты.

– Что такое? – проворчал Жека, снова с неохотой отрываясь от телефона.

Холодильник издал рыкающий рев, а потом затарахтел гулко и ровно. С улицы доносилась, приглушенная, бодрая мелодия. Данчик оттеснил Вету обратно к холодильнику и заслонил собой.

– Изменились условия, и процент повысился, – стройный провел ладонью по темным волосам и вытащил из кармана пачку дорогих сигарет.

– Смуглый, коней на переправе не меняют! – выступил Данчик.

Высокий, действительно, обладал темным оттенком кожи и пронзительно-карими глазами. Смуглый нахмурился и резко повернулся к Данчику.

– Я маленькая лошадка, но стою очень много денег… – пропел он, прикуривая от зажигалки, заботливо поднесенной громилой.

Смуглый глубоко затянулся, выпустил в лицо Данчику струю сизого дыма и небрежным жестом отодвинул его в сторону.

– Приятно видеть в этой дыре столь очаровательное создание! – Он протянул руку Вете. – Максим.

Вета пожала сухую крепкую ладонь:

– Вета.

Данчик засунул руки в карманы своих обрезанных джинсов и отошел к Жеке. Громила склонился над Максимом и, быстро взглянув на Вету, что-то тихо прошептал ему на ухо. Тот кивнул и знаком отогнал прочь. Громила немедленно повиновался.

– Я, пожалуй, пойду, – Вета кивнула горлышком бутылки на дверь.

– Веселись. А я тебя потом разыщу, – пообещал новый знакомый и посторонился.

Вета улыбнулась и выскользнула в любезно приоткрытую шкафоподобным дверь.

Одна мелодия сменялась другой, и Вета, отбросив тревоги, которые снедали ее целыми днями, танцевала в такой же беззаботной с виду компании. Аля то появлялась, то исчезала из поля зрения, но ее ярко-розовый топ мелькал то тут, то там, и Вета не беспокоилась. Вдруг кто-то внезапно обхватил ее сзади за талию и приподнял от земли.

– Данчик, отвали! – она шлепнула его по рукам, и он, смеясь, отпустил ее.

– Слушай, Ветка, а давай свалим отсюда?

– С чего бы я с тобой пойду? – усмехнулась она, продолжая танцевать.

– Так будет лучше! – перекрикивая музыку, пояснил он.

– Тебе?

Глаза ее смеялись, и Данчик тоже улыбался. И тут улыбка медленно сползла с его лица. Вета оглянулась. Вальяжной походкой к ним приближался Максим.

– Я  обещал, что найду тебя, – с нежной улыбкой хищника сказал он.

Позади, на расстоянии пары метров, маячил его шкафоподобный охранник. Вета снова оглянулась на Данчика, но того уже и след простыл.

– Выпьем? – предложил новый приятель. – Или чего-нибудь поинтереснее?

– Нет, я не хочу, – тряхнула головой Вета и снова оглядела танцпол, разыскивая ярко-розовый топ.

– Значит, выпьем!

Максим снова улыбнулся и, не дожидаясь согласия, обнял за талию и повлек в открытые двери гаража. И не успела Вета опомниться, как они оказались внутри.

– Свали-ка по-быстрому! – приказал Максим Жеке.

Тот пристально посмотрел на Вету, она испуганно покачала головой, но Максим не дал выбора, подтолкнув Жеку в плечо.

– Давай, не телись, – приказал он.

– Ок, – нехотя подчинился Жека.

Максим отпустил девушку и остановился возле стола, задумчиво разглядывая ряды початых бутылок.

– Водку или… – брезгливым жестом он приподнял одну, вглядываясь в этикетку, встряхнул содержимое и хрипло рассмеялся, – … или водку?

– Давай, – неуверенно согласилась Вета.

Под ложечкой засосало, тревога острыми иглами пробежалась внизу живота. Вета оглянулась. Из уличной темноты выступил тот самый громила, его не могла скрыть даже массивная дверь гаража, за которой он прятался. У Веты сжалось горло, и гадкое предчувствие холодным липким комком застыло в груди.

Лучше бы ей уйти отсюда! Но этот Смуглый, да еще его телохранитель-горилла не оставили ей шансов. Черт! Надо было сразу соглашаться на предложение Данчика и валить! А лучше – вообще не приходить сюда!

Смуглый выхватил из стопки пластиковый стакан и плеснул в него из бутылки. Вета подошла ближе. Парфюм Максима оказался ярким и дорогим, а часы на запястье блестели золочеными стрелками.

– Я “Кровавую Мери” люблю, – Вета захлопала ресницами.

– Желание леди – закон!

Максим оглядел стол в поисках томатного сока.

– Как последний каприз приговоренного, – криво усмехнулся он и наклонил красно-зеленую пачку над стаканом.

– А-а-пчхи! – звонко чихнула Вета, покачнулась на высоких каблуках и невольно схватилась за локоть нового приятеля.

Сок из пачки плеснул на белоснежную футболку, и на ней мгновенно расплылось большое багрово-красное пятно.

– Твою ж мать! – рявкнул Максим и отшвырнул обратно на стол и стакан, и пачку с томатным соком.

Не оглядываясь на Вету, он поспешил прочь и в дверях коротко бросил:

– Без меня! В подарок!

Вылетел в раскрытую дверь и исчез в темноте. Но не успела Вета обрадованно перевести дух, как на смену Смуглому в гараж ввалился Шкафоподобный. От гадкого предчувствия Вету затошнило. Она отступила к столу и беспомощно огляделась. Но не нашла, ничего похожего на оружие. Тогда она потянулась к брошенной Смуглым бутылке водки. Если резко разбить ее о край стола, то в руках останется горлышко с острыми краями. Если тебя застали врасплох, не сдавайся, используй все, что можешь! В конце концов, пока у тебя есть зубы, ты не беззащитна! Вряд ли Вета справится с таким огромным и сильным парнем, но все же лучше попытаться, чем безропотно ждать!

Стиснув во вспотевших ладонях узкое горлышко, Вета впилась взглядом в верзилу. Тот не спеша закрыл за собой дверь и развернулся. Но не успел он сделать к Вете и шаг, как дверь за его спиной приоткрылась и просунулась голова Данчика.

– Слышь, Шкаф, там возле вашей тачки пара местных с ломиком крутится!

Верзила недовольно оглянулся:

– Ну, и?!

– Нашим отморозкам пофиг, чья машина! Отбитые! Расфигачат, мало не покажется!

– А ты чё не отогнал?

– Отморозков или тачку? – хохотнул Данчик и убрался из гаража.

Почесав подмышкой, как настоящая горилла, Шкаф зло исподлобья глянул на Вету.

– Чтоб никуда! Найду, хуже будет!

Вета застыла, судорожно прижимая теплую бутылку к животу.

– Понятно?! – рявкнул верзила.

Надежда заставила сердце биться чаще и быстрее, хотя Вете казалось, что оно и так готово выпрыгнуть из груди. Она быстро закивала.

Верзила погрозил увесистым кулаком, размером с маленькую дыню, и вышел вон, снова плотно прикрыв за собой железную дверь. Снаружи лязгнула петля замка. Вета в отчаянии бросилась на дверь, но она не открылась. Тогда, широко размахнувшись, Вета шибанула об нее донышком бутылки. Осколки брызнули в стороны, и в руках осталось острое горлышко.

И тут снова раздался шум ржавой петли, и Вета крепче вцепилась в свое единственное оружие.

Глава 3. Утопленник и его невеста

Лязгнула петля ржавого замка на двери гаража, и, готовая напасть первой, Вета до боли в пальцах сжала горлышко разбитой бутылки.

– До последней капли крови? – заглядывая внутрь, хихикнул Данчик.

Вета облегченно выдохнула и немного расслабила пальцы.

– Кто эти черти? – она поспешно покинула гараж.

– Поставщик наш и его телохранитель. Смуглый один дела не делает.

– Это я заметила! – Вета со злостью отшвырнула отбитое горлышко в заросли крапивы возле стены.

Данчик снова навесил ушко замка на петлю.

– Это его удержит. Секунды на три.

Он рассмеялся и, схватив Вету за руку, потащил за гараж. Там они остановились и Вета прижалась спиной к холодной железной стене.

– Мне Альку забрать надо! Приведи ее сюда!

Пусть они не подруги, но необъяснимое, тревожное чувство подталкивало Вету опекать соседку. Почти как младшую сестру.

– Ладно, – Данчик высунулся из-за угла, – жди тут!

Тенью скользнул на танцпол, где желто-красным мигала  новогодняя гирлянда. А через минуту вернулся, ведя с собой ничего не понимающую, но вполне довольную, розовощекую Алю.

– Ой, Веточка! – воскликнула она, разглядев соседку в густой тени. – А я думаю, зачем меня Даня сюда тащит?!

– Чтобы втроем по… целоваться! – хохотнул Данчик, проталкивая Алю вперед себя. – Валим живо! Сейчас и Смуглый, и Шкаф подтянутся, мало не покажется! И мне тоже, – пробормотал он, подгоняя девушек.

Гуськом, Данчик впереди, Аля и Вета следом, пробирались сквозь высокую, по пояс, траву. Опьяняющий аромат шиповника разливался в воздухе. Дикие розы обильно росли между гаражами, оплетая и завоевывая все вокруг. Аля на ходу потянулась за белым цветком.

– Ай! – она сунула палец в рот. – Колючий какой!

Аля остановилась и вытянула руку перед собой, разглядывая алую бусину на пальце.

– Зачем тебе эти цветы? – Вета не замедлила шаг, лишь глянула через плечо.

– Венок хочу сплести, – догоняя, плаксиво пояснила Аля.

– Венок! – пренебрежительно фыркнула Вета. – Ты прекращай это! Не время!

Данчик оглянулся на них, игриво подмигнул и вытащил из кармана своих обрезанных джинсов телефон.

– Жека, подтягивайся! – весело крикнул в трубку. – Встретимся у речки! Со мной две цыпочки, скучно не будет!

Аля испуганно схватила Вету за руку. Но та вырвалась и состроила пренебрежительную гримасу:

– Не верь! Трещит, как дышит!

Но через несколько минут, словно призрак из ночной тени, вынырнул Жека. Аля взвизгнула, и он бросил на нее такой уничижительный взгляд, что она немедленно прикусила язык. Вета рассмеялась.

– Куда пойдем? – спросила она.

Тревога уже оставила ее, с этими двумя парнями она чувствовала себя в полной безопасности.

– Купаться, конечно! – Данчик широко улыбнулся. – Если, конечно, утопленников не боитесь!

– Я боюсь! – заявила Аля, надевая на голову венок из белых цветов. Ей хотелось украсить себя, и пока они брели через поле, нарвала травы, и вопреки запрету подруги, сплела развесистый венок, усеянный белыми раструбами вьюна.

– А я похожа на невесту? – Аля захлопала ресницами.

– Еще как! – горячо воскликнул Данчик и подскочил к ней.

И Вета сразу поняла, что последует дальше. Но ничего не подозревающая Аля кокетливо поправила венок на светлых волосах. Данчик осторожно взял ее за плечо.

– Местную легенду о невесте утопленника знаешь? – зловещим голосом спросил он.

– Нет, – Аля перестала улыбаться.

Жека понимающе хмыкнул.

– Мы к омуту не пойдем, – успокоила Вета.

– А что за легенда? Первый раз слышу, – Аля стянула венок с головы, взгляд ее заметался между парнями, пальцы нервно теребили белые цветы.

– Говорят, что жил тут неподалеку мужик. И решил он как-то утопить свою жену, – начал Данчик.

– Зачем? – едва слышно выдохнула Аля.

– Да потому, что узнал, что она ведьма!

Данчик состроил страшные глаза и резко подался к Але. Она испуганно шарахнулась, он рассмеялся и обхватил ее за талию. Вета неприязненно поморщилась.

– Но хитрая ведьма сама его утопила, – смеясь, сказал Данчик. – И теперь покойник каждую ночь выбирается на берег, весь покрытый слизью, воняет речной тиной, и ищет себе новую жену. Невесту ищет! И ты ему вполне подойдешь!

Данчику явно нравилось пугать девчонку, как и то, что он целиком владеет ее вниманием. А она не сводила с него изумленных глаз.

– Скажи, что ты все это выдумал! – уронив венок, Аля обеими руками вцепилась в Данчика.

– Разумеется, он наврал! – Вета оттолкнула Алю, и, схватив ее за руку, повела дальше.

– Нихрена! – вдруг вмешался Жека, топая рядом с девушками.

Он шел, как медведь, подминая на своем пути низкорослые кустики малины с нежными белыми цветками.

– Все это правда! Мне бабка в детстве рассказывала. Только это было лет сто назад, если не больше! – подтвердил Жека. – Мужик утоп, и его в церкви не стали отпевать, потому что боялись, раз он с ведьмой жил, то и сам колдовал!

– Я же говорил! – обрадовался Данчик, нагоняя их.

– А что стало с ней? – спросила Аля.

– С кем?

– С женой утопленника?

Жека пожал плечами:

– Она исчезла из города. А сейчас уж померла, наверное. Говорю же, давно очень было.

– Не может быть, – покачала головой Аля, – ведьмы легко не умирают!

– Хватит уже об этом! – одернула ее Вета. – А ты, – обернулась она к Данчику, – лучше бы чушь не порол!

И под его шутливые оправдания они вчетвером миновали пролесок и опутанные плющом кустарники возле берега. Жека лишь снисходительно хмыкал на просьбы друга дополнить историю реальными подробностями и фактами. Вета сердилась и убеждала Алю, что та напрасно боится. В конце концов, ей это надоело, и она бросила ее успокаивать.

Ночь парила и, казалось, что даже цикады смолкли от жары. Утомленная духотой Аля тоже примолкла и, отвязав с пояса толстовку, тащила ее в руке. Вета шла позади и смотрела, как рукава кофты волочатся по траве, цепляя на себя колючки репея.

Жека уверенной походкой шагал впереди, и Вете подумалось, что этот парень просто не способен ни утомиться, ни потерять самообладание. Данчик шел позади, но время от времени Вета оборачивалась к нему, а он мило ей улыбался.

Вода у пологого песчаного пляжа стояла черная и неподвижная. Вдалеке звенел соловей, и шуршала высокая осока на берегу.

Парни, не сговариваясь, быстро скинули одежду и, в чем мать родила, с разбега бросились в реку. Вета без смущения смотрела, как они плещут друг на друга, устроив водяное побоище.

– Идем, – она развязала узел на рубашке.

– Тоже голышом? – удивилась Аля, но тут же быстро и с удовольствием стянула с себя толстые спортивные штаны. – Фу, жарища!

– Теплая, – потрогала босой ногой воду и медленно побрела следом за парнями.

Вета разделась, оставшись лишь в трусиках. Тёмная вода у берега, потревоженная Алей, успокоилась и чуть поблескивала черным зеркалом, отражая такое же черное небо. Вета зашла по щиколотку и замерла. Парни резвились почти на середине реки, Аля уверенно держала голову над водой и, медленно перебирая руками, плыла к ним. Вета, не отрываясь, следила за ней. И вдруг что-то плеснуло возле ног.

Чуть наклонившись, Вета оперлась ладонями о колени и мельком взглянула на свое отражение. Не поверив, она протерла глаза руками и снова уставилась в воду. С темной глади на нее смотрело незнакомое женское лицо в обрамлении длинных черных волос!

Не может быть! Ей всё это мерещится! Вета склонилась еще ниже, задержала вдох, готовясь закричать от страха. Но тут же одернула себя. Такое просто невозможно. Неверный свет луны и мелкая, едва заметная рябь, исказили ее собственные черты до неузнаваемости! Ей просто показалось! Вета тряхнула русыми кудрями и взбаламутила ногой илистое дно. Привидится же такое! А все Данчик со своими выдумками!

Скользнув на глубину, Вета быстро добралась до середины неширокой реки. Данчик обрадовался:

– Плыви ко мне!

– Попробуй догони!

Он бросился в погоню. Доплыв почти к дальнему берегу, Вета приложила ладонь козырьком ко лбу. Аля плескалась рядом с Женей, а вот Данчик упорно приближался к Вете.

– Ну и долго ты от меня будешь бегать? – он завис на расстоянии полуметра. Отбросил темные мокрые волосы со лба.

– Спасибо, что спас от этих придурков.

– Не уходи от ответа, Вета, – засмеялся Данчик.

– Кто тебе сказал, что я с тобой разговариваю?

– Ветка, прекрати, – он подался ближе, попытался схватить.

Но она быстро, словно угорь, скользнула от него в темную гладь. Проплыла под водой на довольно приличное расстояние, вынырнула и оглянулась. Но, видимо, потеряв за это время интерес к ней, Данчик короткими гребками, шумно отплевываясь, возвращался назад. Вета вздохнула, перевернулась и легла на спину. В темно-фиолетовом небе рассыпались яркие блестки звездочек.

Данчик всегда такой, если требуется приложить малейшее усилие, бросает начатое на полпути. Вот и школу не закончил, споткнувшись на экзаменах, плюнул и не стал пересдавать. Так и с работой: санитаром или грузчиком – его не устраивает. Приторговывает с молчаливого согласия друга на этих гаражных сборищах, а как дальше жить, даже не задумывается.

Такой приятель Вете не нужен! Она точно знает, чего хочет от жизни. Надо только подождать. Подождать, пока она сможет уехать из этого городишки. Подождать… Чего?!

Поймав себя на этой страшной мысли, Вета окунула голову в прохладную воду и снова легла, рассматривая звездное небо. И вдруг раздался крик. Он разнесся по спокойной реке, полузадушенный, захлебывающийся, испуганный. Аля!

Встрепенувшись, Вета изо всех сил поспешила к берегу. На отлогом пляже происходило что-то странное, но она ничего не могла разглядеть из-за брызг и Данчика, который уже выбрался и, прыгая на одной ноге, поспешно натягивал шорты.

Преодолев мелководье, Вета выскочила на берег и, оттолкнув Данчика, бросилась к сгорбившейся на песке Але.

– Что случилось?!

Готовая на справедливое возмездие, Вета грозно взглянула на сидящего рядом с девушкой Жеку. Тот лишь развел руками.

– Говорит, что ее кто-то схватил, – пояснил он. – Я только до берега помог добраться.

Аля подняла заплаканное лицо:

– Что-то холодное и скользкое. – Она брезгливо передернула плечами. – Как будто рука. Схватило меня за лодыжку и держало!

– Неужели все-таки утопленник? – хохотнул Данчик.

Он подскочил к Вете сзади и сомкнул прохладные мокрые пальцы у нее на шее.

– Отстань, – отмахнулась она. – Может, рыбина какая-то?

Вета взглянула на Женю. В лунном свете черты его лица казались чересчур резкими, рублеными, крупными, и от того еще более некрасивыми.

– Водится в этой реке большая рыба?

– Наверное, – Женя скривил полные губы. – Помню, дядька сома однажды принес. Тиной вонял, отврат!

– Дядька твой? – встрял Данчик и сам захохотал над своей шуткой.

Жека не рассердился, лишь снова снисходительно хмыкнул.

Вета осторожно встряхнула за Алю плечи, но та все равно нервно всхлипывала и, как испуганный ребенок, терла ладонями зажмуренные глаза.

– Хватит! Не реви! – скомандовала Вета и сунула заплаканной Але штаны и куртку. – Тебе померещилось!

Сама Вета с трудом натянула на мокрое тело джинсы, принялась застегивать пуговицы на прилипшей рубашке и вдруг поймала пристальный, серьезный взгляд Данчика. Держа руки в карманах, он стоял неподалеку и не сводил с нее глаз. Вета показала ему язык и отвернулась.

– А почему не утопленник? – Данчик подошел ближе.

– Потому что это – фигня! Нет тут никаких покойников! – рассердилась Вета.

– Значит, ее схватил водяной! – Данчика рассмешила ее злость. – Ты что, не веришь во всякую нечисть?!

– Не верю!

– А как же я?!

Он зарычал, обхватил Вету за талию и принялся щекотать. Хохоча, оба они упали на песок. Аля, отняв ладони от лица, изумленно смотрела на них, Жека – с нескрываемым презрением.

Не дожидаясь, когда они угомонятся, Жека сложил на песке несколько веточек и поджег. И вскоре на берегу разгорелся небольшой костерок. Аля, Вета, Жека и Данчик уселись вокруг. Оранжевые языки пламени подрагивали в неподвижной темно-сиреневой ночи.

– Вот вы надо мной смеялись, – обиженно пробормотала Аля, положив подбородок на сцепленные на коленях руки, – а меня, и правда, кто-то под водой схватил! И это было страшно!

– Страшно, когда тебя живые, настоящие люди хватают и сажают под замок! – воскликнула Вета, вспомнив, как еще час назад всеми силами рвалась из закрытого гаража.

– Те, которые тебя посадили под замок, сейчас над своей разбитой тачкой рыдают, – ухмыльнулся Жека.

– А они вам не отомстят? – испугалась Аля и придвинулась к нему чуть ближе.

– Нет, – радостно отозвался Данчик. – Есть у нас кое-что…

– Заткнись,– тихо произнес Жека.

– А я их предупредил, – как ни в чем не бывало переключился Данчик, – что местные отморозки – злые черти! На них и подумают!

– Вот это я понимаю! – поддержала Вета. – Такие черти вполне объяснимы. А утопленники всякие, сущности и прочие твари – плод человеческой фантазии и попытка сбежать от реальности.

– Когда хочешь забыться или просто задолбал весь этот гребаный мир, то придумываешь себе что-то хорошее, – возразила Аля. – Фей, например, или параллельные миры, где нет ни горя, ни зла. А для чего же сбегать от реальности таким странным и страшным способом? Я не понимаю!

– Наверное, как раз для того, чтобы не было так страшно. – Вета подумала о сестре, которая убеждала и ее, и, главное, себя, что не умрет, а останется в этом мире присматривать за ней.

– Я считаю, что такое придумывают, чтобы запугать остальных. Наивных и доверчивых. Так ими легче управлять. Ведь если есть ад, значит, есть и рай! – откликнулся Данчик. – Вот пускай и потрудятся для того, чтобы туда попасть!

– Они есть, черти, – уверенно сказал Жека и поднялся. – Ад точно существует. Я его видел.

Он молча раскидал кроссовкой маленький костерок, и все поднялись. Возвращались обратно к гаражам парами. Аля уже совсем успокоилась и держала Вету под руку.

– Я все-таки не пойму, – Аля потянулась к самому ее уху, – вы с Данчиком вместе или нет?

– Нет, – отрезала Вета.– Но и ты с ним мутить не станешь! Поняла?!

– Поняла, – мгновенно согласилась Аля. И добавила: – Ты не обижайся, он такой лапочка, но мне этот, другой больше нравится!

– Жека?! – Вета не поверила своим ушам.

– Чего? – оглянулся он.

Вета помотала головой и Жека, недоуменно пожав плечами, отвернулся.

– Ты шутишь что ли? – Вета разглядывая широкую спину, обтянутую черной майкой, и многочисленные грубые татуировки на руках.

– Вовсе нет. – Аля слегка наклонила голову, тоже разглядывая Жеку со спины. – Не во внешности ведь дело! С таким не страшно. Был бы у меня такой парень, я бы никого не боялась!

Вета снова с удивлением взглянула на соседку. Кого ей бояться?

– Красота, короче, не главное! – утвердила Аля.

Вета задумчиво прикусила губу.

Красота приедается. Но если встречаться с нею урывками, понемногу, тем привлекательнее становится. Как с мороженым. Если есть его каждый день, то пресытишься, и начнет тошнить. Перестанешь замечать оттенки вкуса, сливочную нежность тающую на языке. Останется лишь холодная приторная сладость, да и только. А вот, когда получаешь его по праздникам, или по особым случаям, то смакуешь каждый кусочек, каждую ложку.

Так и с Данчиком, нельзя видеть его ежедневно, проблюешься! Одни его мрачные шутки чего стоят!

– Наверное, ты права, – согласилась Вета. – Жека парень хороший, но очень закрытый. Станет твоим, респект!

Аля смущенно улыбнулась. Вдалеке показались увитые плющом, разрисованные граффити, серые стены гаражей. Опасаясь Смуглого и его телохранителя, девушки остановились. Наспех простившись с Данчиком и Жекой, они отправились по утоптанной тропинке обратно в город.

И уже почти добрались до бетонного забора, как вдруг перед ними, словно из-под земли выросла тень. Аля шарахнулась и нырнула в высокие заросли иван-чая. Вета в ужасе замерла на дорожке, ожидая самого худшего. Кто это? Для Шкафа слишком худой, но и со Смуглым поди справься! Тут тень выступила вперед и растягивая слова дружелюбно сказала:

– При-ивет! А я тебя знаю!

Как зовут этого парня, Вета не вспомнила. Встречала иногда на соседней улице. Но жил он на другом краю городка и там же ходил в школу, поэтому они редко пересекались. В руках у парня была початая бутылка пива, и он взмахнул ею, словно произносил тост.

– Ты ведь на Лиственной живешь? Да?

– Ага.

У Веты отлегло от сердца, и она не испугалась его так, как накануне Смуглого с его телохранителем, но смотрела все так же настороженно. Кто знает, что придет в его пьяную голову? Еще и Алька куда-то запропастилась. Вета оглянулась на заросли кипрея, но они, не шелохнувшись, стояли ровной стеной.

– Дом возле пожарной части?

– Да. А в чем дело-то? Что случилось?!

Фиолетовые метелки иван-чая покачнулись под тихим ветерком. Или ей казалось?

– Я ща мимо шел, а там скорая стоит. И полиция. Возле второго подъезда.

Внутри все заледенело от ужасного предчувствия.

– Когда? – проглотив застрявший в горле комок, спросила она хрипло. – Когда это было?

– Час назад примерно!

Разговорчивый пацан подошел ближе, обхватил за плечи. От его подмышки разило дешевым дезодорантом, и он не мог заглушить резкий запах пота. Но Вета стерпела. И в ответ на ее тревожный взгляд, парень пьяно прокричал ей в самое ухо:

– Я иду, а врачи суетятся, носилки тащат. И Михалыч из бобика вылезает! Я его спрашиваю, что случилось-то? Чё за кипиш?

Парень жадно присосался к горлышку пивной бутылки.

– Ну! – Вета ледяными пальцами вцепилась в расстегнутый воротник его рубашки.

– Алкоголица с пятого этажа сожителя своего пырнула! Всё! Окочурился мужик!

– Алкоголица? – переспросила Вета и, вдруг осознав, о чем речь, приложила ладонь к мгновенно вспотевшему лбу.

Что же это значит? Конец дебошам у соседей сверху! Никакого гомона по ночам? И Дашка сможет спокойно засыпать? Наконец-то!

Вета улыбнулась и оттолкнула парня. И тут в ее сумочке завибрировал телефон.

– Да? Жека?

Вета опасливо отступила от скорчившего недовольную гримасу знакомца, но тот, услышав имя местного заправилы, ретировался и быстро растворился в темноте. И тут же в мгновение ока, на его месте появилась Аля. Она дождалась, пока Вета закончит разговор, и дотронулась до ее локтя:

– Ну что?

– Да ничего! – весело откликнулась Вета. – Идем обратно! Смуглый со своим чудовищем укатили! И я сегодня напьюсь! Есть повод!

И она потащила соседку обратно к гаражам.

Домой возвращались, когда солнце поднялось высоко. О том, что мать уже дома и, скорее всего, станет  браниться, Вета не думала. На душе ее было хорошо и спокойно, и она понимала почему. Но нисколько не корила себя за то, что рада чужому горю. Мир так устроен, что печаль одного заставляет радостно биться сердце другого, а внезапная смерть несчастного дарует спокойную жизнь его собратьям.

А вот Аля плелась рядом, низко повесив голову. Каждую минуту она запиналась о выбоины в асфальте, сминая белоголовую пастушью сумку и пушистые одуванчики.

– Толстовку в гаражах забыла, – грустно сообщила Аля и передернула голыми плечами.

– Потом заберешь. Если найдешь, – усмехнулась Вета.

Вдруг Аля остановилась и испуганно на нее взглянула.

– Слушай, я ведь не дома еще ни разу не ночевала!

– С почином!

– И зачем ты меня уговорила? – с отчаянием в голосе воскликнула Аля.

– Не поняла?! – Вета сдвинула темные брови и перестала улыбаться.

– Ну да, да, да, – суетливо затараторила Аля, – я сама напросилась. Просто вечером все казалось совсем по-другому… Ты понимаешь?

– Нет, не понимаю!

Вета снова поспешила домой. Когда оставался всего один квартал, Аля опять затормозила.

– Веточка! – позвала она.

– Что еще?

– Не слишком обтягивает? – Аля одернула край ярко-розового топа.

– По-моему, вчера вечером нужно было об этом беспокоиться! – Вета рассердилась. – Ты ведь домой идешь! Там нет парней, которые будут раздевать тебя глазами! Или руками лапать!

– Ну да, точно, – Аля снова понуро побрела следом.

За углом, возле их подъезда стояла машина скорой помощи.

– До сих пор не уехали что-ли? – удивилась Вета и прибавила шаг.

В этот же миг машина тронулась с места, и, обдав девушек облаком вонючего выхлопа, умчалась прочь. Вета закашлялась, а когда подняла голову, увидела мать, которая стояла на крыльце, провожая “скорую” взглядом. Вета подошла ближе.

– Мама?

Мать молчала. На ней был тот же самый жакет, в котором уходила вечером на работу. Значит, еще не заходила домой, и не переоделась. Вета тревожно сглотнула и потянула мать за рукав. И только тогда она посмотрела на дочь безжизненными, пустыми глазами.

– Где ты была?

– Г-гуляла, – Вета отступила на шаг и наткнулась на Алю. Та тихонько ойкнула и шмыгнула в подъезд.

– Ты гуляла, а Дашка … Дашенька … доченька …

Мать не смогла договорить. Лицо ее потемнело, губы задрожали. Она размахнулась и со всей силы влепила Вете звонкую оплеуху. От неожиданности и силы удара Вета покачнулась, запнулась каблуком о трещину в асфальте и упала навзничь. Ее сумочка отлетела в сторону, а из нее выпала небольшая, размером с ладонь, пластиковая кукла, к голове которой были приклеены срезанные кудрявые локоны Веты.

Глава 4. Поминки

Влепив старшей дочери звонкую оплеуху, мать еще секунду задержалась на крыльце, глядя пустым взглядом перед собой, а потом развернулась и побрела домой.

Онемевшими от внезапного горя пальцами Вета подобрала с горячего асфальта пластиковую куклу и на непослушных ногах отправилась следом за матерью. Она поднялась по выщербленной лестнице и осторожно закрыла за собой распахнутую настежь дверь квартиры. Из комнаты неслись сдавленные, приглушенные рыдания.

– Мама, – Вета присела на софу, где, уткнувшись лицом в подушку, лежала мать.

Плечи ее сотрясались, ладони судорожно стискивали и мяли наволочку. Вета бережно сняла с ее ног туфли, но мать даже не заметила.

– Мама, – Вета осторожно положила руку ей на спину, – мне тоже очень больно! Бедная Даша…

– Не смей! – вскинулась мать.

Она села и уставилась в лицо старшей дочери. Тушь потеками растеклась по лицу, складки возле рта обозначились глубокими морщинами.

– Не смей говорить, что чувствуешь ты! Ты ничто, никто! Я мать! Моя боль, моя потеря! Дашенька… – сведенные злобной судорогой губы дрогнули, и она снова зарыдала.

Вета подалась ближе, но мать резко отстранилась, ткнулась затылком о стену и закрыла лицо ладонями.

– Мама, я хочу помочь! Я ведь любила ее! Тоже любила!

– Что ты можешь?! – мать отняла руки от лица, на котором застыло презрительное выражение. – Что ты?! Ты?! Можешь сделать?

– Ну, ведь надо бумаги какие-то оформить, – неуверенно пролепетала Вета. – В больницу сходить, наверное.

– Уходи! – гневно крикнула мать. – Иди отсюда! От тебя никогда не было никакого толку! Всю жизнь мне поломала! Пошла вон! Я хочу горевать по моей доченьке! По моему маленькому ангелу…

Вцепившись себе в волосы, она снова зашлась в рыданиях. Вета поднялась, постояла немного, глядя на мать, раскачивающуюся, словно маятник, и отправилась прочь.

Салон красоты, где Вета работала, только что открылся, и  посетителей в этот час еще не было. Администратор за стойкой клевала носом в мобильник.

– Ты сегодня слишком рано, – сказала она, увидев Вету. – У тебя запись только через час.

Но Вета лишь кивнула и спряталась в каморке за общим залом. Все оставшееся до первого клиента время, просидела там скорчившись на неудобном стуле.

Возвращалась домой после смены поздно, на улице горели фонари, а бестолковые мотыльки кружились под ними легким дрожащим маревом. Возле подъезда Вета остановилась и, задрав голову, заглянула в окна своей квартиры. Желтый уютный свет пробивался сквозь неплотно сомкнутые занавески, и можно было подумать, что там, у хозяев все благополучно. Но она знала, что это не так. С тяжелым сердцем поднялась по лестнице на четвертый этаж. От соседей сверху ни шороха, ни звука, зато из Алькиной квартиры раздавался грозный рык отчима. Вета насторожилась.

– Я хозяин в доме! – кричал дядя Толик.

Вета пожала плечами: кто бы сомневался? Тихая, вечно виноватая тетя Наташа с ним не спорила, а его приемная дочь Аля и подавно. И чего разбушевался? Покачав головой, Вета открыла дверь.

Мать уже не рыдала. Она сидела на кухне, сцепив руки на столе. Перед ней лежали два фотоальбома, разрозненные снимки и стояла початая бутылка водки. Услыхав шум, мать оглянулась.

– Еще позже не могла вернуться? Я все ноги стерла, пока бумаги оформила! И никакой помощи! Похороны послезавтра!

Резко отодвинув стул, она поднялась и, не глядя на старшую дочь, скрылась в комнате.

Вета быстро поставила рюмку в мойку и спрятала бутылку в шкафчик. Потом налила в стакан воды и жадно выпила. Бешено колотящееся сердце никак не успокаивалось. Зачем она так? За что не любит ее? А теперь ее нелюбовь превратилась в ненависть.

Она подошла к столу, взглянула на разбросанные фотографии. На всех снимках Даша. Еще совсем маленькая и, пока еще здоровая. А Вета и забыла, какая она была хорошенькая, когда не болела! И вдруг она поняла, что та пластиковая кукла, которую подарила ей сестра, похожа вовсе не на Вету! Она очень напоминала саму Дашу! Такой она была до болезни: симпатичная маленькая девочка с розовыми губками-бантиком и кудрявыми, светлыми волосами.

Куда она засунула ту куклу?! Вета схватилась за сумку, но кулы там не оказалось. Она поискала в темной прихожей, потом в своей комнате. Как же так? Она не может потерять прощальный подарок сестры!

Собираясь с духом, Вета глубоко вздохнула и постучала в комнату матери. Еще вчера она делила ее с младшей дочерью, а теперь осталась в полном одиночестве.

– Чего тебе? – устало отозвалась мать.

Вета решила, что, если мама не прогнала ее и не отругала сразу, то быть может, хоть немного смягчилась и они смогут поговорить? Вета осторожно вошла.

Спальню освещал только ночник над пустующей Дашиной кроватью. Мать сидела возле, сгорбившись, будто все еще видела младшую дочь и только что, как обычно, уговорила ее принять горькое лекарство. Желтый теплый свет падал на лицо матери, делая каждую морщинку глубже и резче, добавляя возраст. Или морщинок, и в самом деле, значительно прибавилось за последние сутки?

– Чего ты хочешь? – не глядя на Вету, безжизненно прошелестела мать.

– Мама, ты не видела маленькую игрушечную куколку? Мне ее Даша вчера ночью подарила.

– Ты в своем уме?!

Мать подняла голову. Взгляд страшный, черный. Раньше в глазах ее тлела беспросветная тоска, а теперь сверкает ненависть. Вета попятилась.

– О чем ты говоришь?! – мать поднялась с софы. – Какие игрушки?! Твоя сестра умерла сегодня ночью, пока ты шлялась неизвестно где!

– За что ты со мной так? – пролепетала Вета, до боли сжимая пальцами торец облупившейся деревянной двери. – Почему ты меня не любишь?!

– Что ты мямлишь? – взвилась мать. – Такая же, как твой никчемный папаша! Его-то я смогла выбросить из своей жизни, да ты мне в довесок осталась! Всю жизнь мне поломала!

Мать наступала на нее, а Вета, стояла, испуганно глядя в ее искаженное злобной гримасой лицо. И, словно подчиненная чужой воле, не могла сдвинуться с места. Она с ужасом смотрела, как ярость закипает в матери, и знала, что еще немного и злоба выплеснется через край. Так всегда бывало. Надо бежать, бежать без оглядки! Но ноги не слушаются, и Вете остается лишь безропотно принимать несправедливый гнев.

– В чем я виновата? – прошептала онемевшими губами.

– В том, что ты есть! – закричала мать. – Папаша твой свалил, а тебя оставил! Кому я была нужна с прицепом?

– А как же Дашкин отец? – Вета сама испугалась своего любопытства.

– Ему не нужен был чужой ребенок, – с горечью бросила мать.

Раньше она никогда не рассказывала про того, кто был отцом младшей дочери, и Вета подозревала, что она и сама не знает. Но алкоголь развязал матери язык:

– Дашенькин отец очень известный человек! Он артист! Приезжал к нам из самой Москвы с концертами! Он выбрал меня и полюбил! А тут ты!

– Что же ты не оставила меня с бабушкой? А сама катила бы со своим артистом! – ногти царапнули по двери, сдирая облупившуюся краску.

– Когда он узнал, что у меня уже есть ребенок, он отказался брать меня с собой! Сказал, что нельзя разлучать мать и дочь! Понимаешь, какой благородный человек?!

– И ты на это купилась?! – не удержалась Вета.

– Дрянь! – рассвирепела мать. – Это ты во всем виновата! Ты!

Она подскочила и с грохотом захлопнула дверь перед самым лицом Веты, едва не защемив ей пальцы.

***

На похороны следовало одеться во все черное, но Вета не нашла ничего подходящего. Поэтому поверх черной узкой футболки она накинула старый школьный пиджак и надела короткую черную юбку.

На улице стояла необычайная жара. От асфальта поднимался пар, и каблуки туфель проваливались, оставляя в нем аккуратные дырочки.

Вета видела, как мать крепится, сдерживая рыдания, и ей было ее жаль. Она выбросила из памяти недавний вечер и злобные крики о том, что старшая дочь всегда была обузой. Вета просто похоронила эти воспоминания на самом дне души, как обычно, прикрыв их жалостью и сочувствием. Она шла рядом с матерью, поддерживая ее за локоть, и это оказалось первое за много лет их близкое присутствие, общее дело.

Но возле входа в небольшую белую церковь Вета отпустила руку матери и остановилась в дверях. Она и сама не знала, почему ей так трудно переступить церковный порог. Возможно воспоминания о душном, пропитанном ладаном воздухе, а может быть мысли о черном маленьком гробе, в котором лежит бледная, как снег, младшая сестра, не пускали внутрь. Скорбно опустив голову, покрытую черным платком, мать скрылась под гулкими сводами храма. А Вета осталась на залитой солнцем улице.

Утренняя служба уже закончилась, и немногочисленные прихожане разошлись по домам. Старушки, охочие до чужого горя, остались на отпевание, а Вета все стояла у дверей, не в силах перешагнуть порог.

В этот послеполуденный час солнце заливало пустую улицу, нагревало темный платок на волосах Веты. Плотный запах свечного воска, ладана и цветов витал в воздухе. От жары голова гудела, а мысли плавились, как куски масла на раскаленной сковороде. Вета не успевала осознавать одну, как тут же появлялась другая и тоже исчезала, не оставляя после себя ничего. Просто набор картинок, блеклых фотографий, затертых воспоминаний.

Легкое марево, трепеща, поднималось от горячего асфальта. И вдруг, в этом струящемся, словно прозрачный шелк, воздухе появилась фигура. Невысокая, хрупкая девочка стояла на углу возле церковных ворот. Солнечные лучи слепили глаза, и Вета приставила ладонь козырьком ко лбу. Пристально вгляделась в незнакомку. Но невольно выступившие слезы размыли картинку.

Неужели это …? Не может быть! Невозможно! Вета протерла глаза и снова вгляделась в знойную пустоту улицы. Даша?!

Не веря своим глазам, Вета шагнула вперед. Девочка у ворот низко опустила голову и попятилась. Вета побежала навстречу, запнулась каблуком о трещину в размягшем асфальте и растянулась на земле. Острая боль пронзила колени и ладони.

Когда Вета поднялась, улица была пуста. Вета снова огляделась, вытащила из сумочки бумажные салфетки и наспех вытерла кровь.

Все, что она сейчас видела – лишь игра воображения и  расшатанной горем психики. Даши больше нет. Вета повернулась спиной к церковной ограде и шагнула в темный прохладный притвор, там и простояла всю службу. Подошла лишь, когда нужно было прощаться. Она поцеловала холодный мраморный лоб, обрамленный узкой бумажной лентой.

– Прости меня, Дашка.

На поминки пришли всего двое: дальняя мамина родственница и троюродная тетка Веты. За последние несколько дней, пока готовились к похоронам, мать не сказала старшей, а теперь единственной, дочери ни слова. Когда под стол отправилась вторая порожняя бутылка вина, гости стали вспоминать покойную и говорить про нее так, как положено на поминках. Пьяно умиляясь, они лепетали, как любили ее, какая она была хорошая, милая и кроткая. Но мать вдруг взглянула в упор на Вету и тихо, но очень отчетливо произнесла:

– Лучше бы ты умерла вместо нее, Елизавета!

Тетки замолкли на полуслове, а Вета, выдержав холодный, полный ненависти взгляд, поднялась и, молча, направилась  к дверям.

– А ну вернись, дрянь неблагодарная! – закричала мать.

Но Вета даже не оглянулась, и тогда мать вскочила. Она порывисто толкнула стол, упал, звякнув, хрустальный бокал, темно-красное вино растеклось по белой скатерти кровавой лужей.

Мать выбежала в коридор следом за Ветой. Схватила с тумбочки дисковый телефонный аппарат, и со всей силы рванула из него шнур.

Вета испуганно оглянулась и едва успела закрыть руками голову, как шнур, разрывая нежную кожу, остро и долго протянулся по кисти, шее, плечу. И тут же выступили мелкие, как бисер, капли.

Но раны в душе девушки кровоточили сильнее ран на теле. Не позволяя вырваться рыданиям, Вета до хруста сжала зубы и зажмурилась. Намного больнее принимать жестокость от того, кого любишь всем сердцем! А удары один за другим частым градом обрушивались на Вету.

Подоспевшие тетки пытались удержать обезумевшую женщину, но она отбивалась от них и, крича проклятия, продолжала хлестать скорчившуюся в углу дочь.

Наконец, теткам удалось утихомирить и увести мать обратно в комнату. Они плотно прикрыли дверь, оставив избитую в одиночестве. По квартире пополз терпкий запах валериановой настойки.

Вета с трудом, медленно, опираясь о стену, поднялась и поплелась к себе. Она отодвинула диван и вытащила из небольшого зазора спортивную сумку на длинном ремне. Потом сняла старый черный школьный пиджак и со злостью швырнула его в угол. Оставшись в короткой черной футболке, сменила черную юбку на привычные джинсы и двинулась на выход.

Прощаться не стала. Тихо постояла на пороге, прислушиваясь, как причитает за дверью мать, как утешают ее родственницы.

На полу, возле тумбочки, с которой мать сорвала телефон, валялась кукла. Маленькая, пластиковая, с приклеенными кудрявыми волосами. Вета наклонилась, сунула куклу в боковой карман черной сумки, рядом с бутылкой воды, и, не оглядываясь, покинула родной дом.

Глава 5. Пожар

Мысленно навсегда простившись с матерью и прежней жизнью, Вета вышла из подъезда родного дома. Уже давно перевалило за полдень, но солнце палило беспощадно. Узкий ремень сумки впивался в плечо. Крупный гравий, залетавший под подошвы кроссовок, легко, словно орехи в масло, вдавливался в размякший асфальт. Идти было тяжело. Пот тонким ручейком струился меж лопаток, бисером выступал на лбу. Но Вета упрямо шла. Мимо любопытных старух на лавках возле домов, жадно пожирающих глазами любого, кто проходил по улице, мимо своей старой школы, мимо парочки алкашей, притулившихся в тени огромной липы. Шла, шла, глядя прямо перед собой и не видя ничего, кроме искаженного злобой лица матери.

Наконец она остановилась возле бетонного забора. Перекинула на другую сторону сумку, а потом и сама пролезла в узкий лаз между плитами.

Еще несколько дней назад Вета приходила сюда, чтобы ненадолго забыться, спрятаться от обыденности. Но сейчас ей казалось, что пролетели годы, даже десятки лет. С тех пор она потеряла всех, кто у нее был, но от кого она так стремилась убежать. Исчезла зыбкая стабильность мира, больше не осталось в ее жизни матери, которая ее ненавидела, и сестры, о которой Вета преданно заботилась.

За серым бетонным забором она словно попала в другое измерение. Тут царило умиротворение и безлюдная тишина. Оголтело стрекотали кузнечики, неподвижно склонились сиреневые метелки кипрея, терпко пахло прелой травой, и ни одной живой души поблизости.

Жеку она нашла быстро. Он лежал под старенькой «Мицубиси Лансер» возле ремонтного гаража. Вета бросила сумку на песок и присела на корточки.

– Привет, – сказала она потрепанным кроссовкам и голым коленкам, покрытым редкими светлыми волосками.

Жека высунул из-под ржавого автомобильного порога ладонь и пошевелил пальцами, обозначая, что узнал ее, но сейчас слишком занят, чтобы отвечать.

Оглядевшись, Вета нашла возле железной стенки гаража сложенный зонт от солнца. Она раскрыла выцветший драный купол, приложила его краем на землю и забралась в тень. Но не успела вытянуть к солнцу ноги, как кто-то схватил ее за лодыжку. От неожиданности она подпрыгнула, ударившись макушкой о зонт. Данчик захохотал и показался из-за блекло-оранжевого края.

– Идиот, – проворчала Вета, потирая ушибленную голову.

– Больно? Дай поцелую, все пройдет!

Он потянулся к ней, но Вета легонько оттолкнула его. Парень шлепнулся на пятую точку, но улыбаться не перестал.

«Его хоть что-нибудь может смутить?» – подумала Вета и невольно заулыбалась в ответ.

Но тут, вопреки ее мыслям, лицо Данчика помрачнело. Вета недоуменно вскинула брови, но поняв, что он уставился на ее свежие отметины от шнура на груди и шее, небрежно отмахнулась.

Из-под автомобиля выбрался Жека. Его широкое некрасивое лицо было перепачкано черным, руки в мазуте. Посмотрев с высоты своего роста на парочку, он бросил на землю тяжелый гаечный ключ и направился к бочке с водой.

Вета, тут же позабыв про Данчика, выбралась из-под зонта и подошла к парню.

– Жека, отвези меня на станцию, – она глядела, как он умывается.

Отплевываясь, Жека выпрямился, высокий, широкоплечий. По голой груди стекала вода, оставляя влажные дорожки на загорелой до черноты коже. На плече скалилась кровожадной ухмылкой вытатуированная голова волка.

– С какого перепоя?

– Я заплачу, у меня есть деньги! Не дядьку же мне твоего просить? А больше и некого… да и не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что я уезжаю!

За ее спиной возник Данчик:

– Куда это ты собралась?!

Она не ответила, ждала, что скажет Жека. Тот помотал коротко стриженой головой.

– Сто процентов не отвезешь? – снова спросила она.

– Двести. Работы много.

Жека прошел в открытые двери, распахнул дверцу обшарпанного небольшого холодильника, вытащил запотевшую бутылку и плюхнулся в старое кресло, из обивки которого торчал кусками желтый, как засохший сыр, поролон. Вытянув длинные ноги, он принялся жадно глотать. Вета в растерянности стояла на солнцепеке. Данчик прошел в гараж следом за приятелем и сунулся в холодильник.

– Тебе кто разрешал?! – прикрикнул Жека, когда Данчик вытащил пару бутылок пива.

– Не жлобись, Женька, – Данчик откупорил и протянул одну Вете. – Двигай в тенек, поболтаем, – позвал он.

Она послушно прошла внутрь. Устроилась на перевернутом ящике, глотнула из холодной, влажной бутылки. В гараже было жарко, как и на улице, но хотя бы не пекло голову. Вета сделала еще глоток и прижалась пылающим лбом к запотевшему бутылочному боку. Интересно, под землей также жарко, как наверху? Наверное, прохладнее. Да, намного прохладнее. Она передернула плечами, вспомнив влажную глубину могилы.

Данчик остановился напротив. Обрезанные по колено джинсы, клетчатая рубашка, которую она еще помнила со школьных времен, когда они ходили в один класс. Почти не изменился за два года, вот только татуировок значительно прибавилось, в глазах чуть больше цинизма, а в руках – наглости.

– Куда собралась-то? – повторил Данчик.

– Не твое дело.

– Как знаешь. А то я бы его уговорил, – он кивнул на приятеля, присаживаясь рядом с Ветой. – Да, Жень?

Тот лишь улыбнулся краешком рта.

Парни принялись обсуждать недавний футбольный матч, Вета бездумно потягивала из бутылки.

Не хочет отпускать ее проклятый городишко! А вдруг, это Дашка требует, чтобы она, Вета, исполнила свое обещание и не оставляла ее? Быть может, Дашка следит за ней, присматривает, как бабушка Катя после смерти? Неспроста ведь сегодня утром возле церкви она померещилась Вете в знойном, зыбком мареве? Не она ли и сейчас прячется в душном темном углу, поблескивая воспаленными от бессонницы глазами?!

Вета вгляделась в глубину гаража. И точно, возле автомобильных покрышек и груды пропитанного машинным маслом тряпья притаилось нечто… кто-то… сущность… смотрит с укоризной из темноты, не хочет, чтобы Вета покидала дом.

Вета тряхнула головой, отгоняя наваждение.

– А чем это воняет? – она принюхалась.

– Женькой, конечно, – оживился Данчик. – Он уже неделю из-под машины не вылезает!

– Зато теперь эта развалина на ходу!

Жека приложился к горлышку, допил пиво и аккуратно поставил бутылку к десятку таких же пустых. И Вета с удивлением отметила про себя, что на его загорелых скулах проступил румянец. Ее он смущается что ли? Странно, раньше не замечала.

– А все же? – она снова потянула носом воздух. – Горелым несет! Трава за гаражами горит?

Жека с Данчиком переглянулись.

– Трава?!

– Ты давно поливал? – тревожно вскинулся Жека.

– А ты?

– Я тебе всеку, мало не покажется!

На некрасивом лице ясно проявилось, что угрозу он свою исполнит не задумываясь.

– Но ведь не трава же горит?! –  опрокинув ящик, Даня бросился вон.

– Дебил, – сквозь зубы выругался Женя и рванул следом.

Вета выскочила из гаража как раз вовремя, чтобы увидеть, как парни исчезают среди высоких зарослей иван-чая, над которыми поднимается едва заметный в послеполуденном зное серый дымок. А вскоре с той стороны послышались разгневанные голоса. Не сдерживаясь, охваченные паникой, на разные лады, парни выкрикивали ругательства.

Сладковатый, с примесью терпкой горечи, запах усилился.

Осторожно раздвигая высокие стебли, Вета шла на их крики и удивлялась богатому воображению и комбинациям, которые парни составляли из нецензурных слов.

Еще не выбравшись из зарослей, Вета услышала треск пламени и ощутила, не похожий на солнечный, зной. Она застала парней возле одного из череды гаражей, над крышей которого вздымалось оранжевое пламя. Перед распахнутыми дверями растерянно переминался с ноги на ногу Данчик. В руках он держал огнетушитель. Внутри гаража хозяйничал огонь, и даже на расстоянии чувствовалось какой сильный там жар. Вета попятилась обратно в заросли кипрея. Данчик дернул ручку красного баллона, и направил сопло внутрь гаража, в самое пекло, но огонь жадно, без ущерба для себя, поглотил сердито шипящую белую пену.

– Придурок, –  Жека устало опустил руки, Данчик посмотрел на него и оставил попытки прекратить огненное буйство.

Оранжевые языки весело потрескивали, а дым из прозрачно-серого превратился в угольно-черный. Он поднимался столбом прямо вверх.

Вета, Данчик и Жека стояли, ошарашенно глядя на пожар, как вдруг, посреди полного безветрия, дым накренился, и огненные языки лизнули соседнюю крышу.

– Как это?! Какого черта?! –  Жека обеими ладонями схватился за голову. – Что?! Почему?! Какого…

Он отобрал у Данчика огнетушитель и подскочил к гаражу. На короткий ежик его волос посыпались веселые золотые искорки. Но и его усилия оказались тщетны, а соседнюю стену мгновенно охватило пламенем.

– Что вы стоите, как шлюхи на панели?! –  в ярости проорал Жека. – Сейчас все сгорит к чертовой матери!

Лицо и руки его были вновь перепачканы черным. Данчик, словно очнувшись, тут же рванул на подмогу приятелю. Он выхватил откуда-то из травы кусок ветоши метра в полтора и попытался, накрыв, загасить огонь. Но только сделал хуже, потому что тряпка в его руках загорелась, и он в испуге отшвырнул ее от себя. Но ничего не соображая, в панике набросил ее на Жеку. Тот завертелся волчком. Вета закатилась в истерическом хохоте.

Через несколько минут борьбы, визгов и метаний вдоль гаражей, они сдались. Просто остановились и бессильно смотрели, как пламя перекидывается с одного ветхого строения на другой. Но увидев, что огонь уже подкрался к мастерской, бросились туда. В несколько минут пожар охватил и этот гараж. С разбегу Жека влетел в мастерскую и скрылся в оранжево-алом зареве.

– Стой, дурак! – заорал Данчик.

Вета едва успела схватить край его рубашки, чтобы он тоже не ринулся в огонь.

– Сгорит ведь дурак! – Данчик смотрел на нее ошалело, а она обхватила его за пояс обеими руками и держала так крепко, будто они все еще были парой.

Но через мгновение Жека выскочил из пылающего гаража. В руках он сжимал оплавленный пластиковый пакет.

– Тут все мои документы, – он бросил пакет внутрь отремонтированного «Мицубиси» и, быстро запрыгнув на сиденье, завел мотор.

– Сюда! Живо! – закричал он.

Данчик юркнул на сиденье и замахал Вете руками, но она бросилась прочь за своей сумкой. Не утерпев, Данчик выскочил наружу, но Вета уже снова была возле машины.

Хлопнули двери, Жека вдавил педаль газа. «Мицубиси» вырулил за забор и остановился на безопасном расстоянии. Мотор заглох, и вся троица вывалилась на поляну перед воротами.

– Писец, – скорбно пробормотал Жека, глядя на огненное безумие за стеной, – дядька меня убьет.

– Ты лучше подумай, что с нами сделает Смуглый, – прошелестел пересохшими губами Данчик.

– А почему он с вами должен что-то сделать? – повернулась к нему Вета.

Данчик грязной рукой вытер со лба пот и устало плюхнулся на примятую траву.

– А ты бы сильно тогда расстроилась? – ухмыльнулся он, глядя на Вету снизу вверх.

– Не сильно. Женьку вот только жалко, – кивнула она.

– Кончайте розовые сопли размазывать! У нас тут полный капец, а вы про личную жизнь!

Жека плюхнулся рядом с приятелем.

– Капец! Капец! Капец! – простонал он и уронил бритую голову в большие грязные ладони.

– Да что случилось-то?! – Вета присела рядом.

– Кроме того, что все гаражи выгорели? – усмехнулся Данчик.

– Удивительно, что они раньше не сгорели!

– Не удивительно, – возразил Даня. – Мы за этим следили, ведь мы на этих тусах деньги зарабатывали! А теперь все накрылось медным тазом! А еще в том самом гараже, с которого начался пожар, росла плантация Смуглого. А мы с Жекой за ней присматривали. Так что Жека прав: нам капец! Полный!

Вета сочувственно промолчала. Ситуация, действительно, оказалась патовой. Она совсем недолго общалась с Максимом, которого парни называли Смуглым, но очень четко уяснила, что такие, как он, спуску никому не дают и любой ценой получают то, чего хотят. И жестко мстят, если их обламывают. И только благодаря двум приятелям, Жеке и Данчику, она сама избежала насилия.

Идея позвать парней с собой появилась внезапно, будто ее кто-то подкинул в голову. Минуту назад Вета еще не помышляла об этом, но сейчас, словно кто-то шепнул ей, что будет гораздо лучше, если они отправятся прочь из города все вместе. И она предложила:

– А давайте уедем?

Парни подняли измазанные сажей лица.

– Куда уедем? – недоверчиво спросил Женя.

– Кто уедем? – как эхо повторил Даня.

– Ну, мы уедем, – терпеливо пояснила Вета. – Жека, тебе терять нечего. Гаражи сгорели, дядька тебя со свету сживет после такого. Это если не брать в расчет Смуглого, который вас точно уроет за сгоревшую траву! Кроме работы, которую ты можешь выполнять где угодно, в какой угодно части света, тебя еще что-нибудь держит тут, в этом поганом городишке?

Жека недоверчиво смотрел на нее.

– Родители? – подняла бровь Вета.

Он помотал головой.

– Подружка? – улыбнулась она одним уголком рта.

Он снова помотал бритой головой.

– А с тобой как? – она повернулась к Данчику и присела перед ним на корточки. – Ты вообще никому тут не нужен. Кроме Смуглого, конечно. Уж я-то знаю!

Данчик нервно сглотнул и перевел растерянный взгляд на приятеля. Тот пожал плечами.

– Похоже, Ветка дело говорит, – тихо произнес Жека. – Со Смуглым мы не рассчитаемся.

– А куда двинем? – спросил Даня, и Вета поняла, что все решено.

– В Москву, конечно! – обрадовалась она. – Куда ж еще?!

– Как доберемся?

– Мицика заберем, – вздохнул Жека. – Семь бед, один ответ! Паспорт у тебя с собой?

– Нет. Все доки дома. – Данчик взъерошил темные волосы надо лбом.

– Тогда быстрее, пока никто не хватился. В пожарку звонили?

Вета и Данчик покачали головами. Все случилось так быстро, что мысль звать на помощь не появилась ни у одного из них.

– Погнали! – скомандовал Жека.

Они снова забрались в видавший виды «Мицубиси Лансер». Готовясь навсегда покинуть это место, Вета окинула прощальным взглядом пылающее небо над гаражами. Но она еще не знала, что не так-то просто будет сбежать из родного, но до тошноты осточертевшего городишки.

Глава 6. Побег

Решив навсегда покинуть родной город, Вета, Жека и Данчик уселись в потрепанный, видавший лучшие годы, автомобиль. В машине воняло бензином и табаком, старые кожаные кресла противно скрипели, но зато появилась определенность. Они уезжают!

Вета уезжает, как всегда мечтала и не смела признаться в этом даже самой себе! Навсегда от затхлой, насквозь пропитавшейся вонью лекарств, маленькой квартирки, от пронизанного злобой и ненавистью взгляда матери, от ее жестоких слов. Только вот от воспоминаний куда скроешься?

Но, усевшись на заднем сиденье, Вета опустила стекло и с облегчением вдохнула теплый, с примесью гари и цветов, воздух.

Старый «Мицубиси» остановился возле обшарпанной пятиэтажки. Данчик озираясь зашел в темный подъезд. И пока ждали его возвращения, Вета жадно глотала теплый, сладкий воздух. Он обещал свободу от… от чего? От прежней жизни. Она вытравит воспоминания учебой, или работой, или новыми отношениями. Пока неизвестно, что ее ждет. Но Вета уверена, что гораздо лучшее время.

– Тетка расспрашивала? – спросил Жека, когда Данчик вернулся в машину. – Сказал ей что-нибудь?

– Нет, – буркнул тот. – Она на работе.

Вета заметила, что Данчик в дурном настроении. Забросил рюкзак на заднее сиденье, а сам, нахмурившись, уселся рядом с водителем. Жека пристально посмотрел на приятеля, но ничего не сказав, завел мотор.

За окном показалась та самая старая церковка, в которой сегодня утром отпевали Дашу. Здание совсем недавно отремонтировали, закрасили белым старые фрески и намалевали поверх образы в современном стиле. В эту церковь часто ходила мать. Сначала одна, а потом, когда та заболела, таскала и Дашку. Перестала только, когда Даша уже не могла вставать с постели. Сама Вета церковь не переносила, ей там становилось дурно из-за всех этих свечей и удушливого дыма, который разносился из кадила бородатого дьяка.

Девушка опасливо покосилась на ворота в церковной ограде, боясь снова увидеть хрупкую фигурку. Но там, прямо на асфальте, собирая подаяние, сидел старый нищий. Вета брезгливо передернула плечами и отвернулась.

Она потянулась к переднему креслу и положила ладонь Данчику на плечо. Он не переоделся, остался все в той же клетчатой рубашке, которую она помнила с девятого класса. Вета погладила мягкую изношенную ткань. Данчик оглянулся. Глаза у него были, как у несчастного, брошенного щенка, ей стало жаль парня и она снова нежно погладила его плечо.

– Я тетке записку оставил, чтобы не переживала. И не искала. Не могу же я вот так, не простившись… ты же знаешь, она меня вырастила.

– Все нормально, Дань!

Но когда он попытался накрыть ее ладонь своей, быстро отдернула руку. Вета не позволит старым отношениям возродиться и потянуть ее обратно. Она готова начать новую жизнь, и ничто и никто не должен напоминать ей о прошлом, об этом маленьком городишке, о жестокости матери!

Откинувшись на спинку, Вета снова огляделась. Машина ехала по знакомым улицам. Слишком знакомым.

– Жека! – встревожилась Вета. – Почему мы снова тут едем? Опять эта церковь! Ты в трех соснах заблудился?!

– Может, сама за руль сядешь, если такая умная? – огрызнулся он.

Но после ее замечания вытащил телефон и открыл навигатор. Желтый треугольник, обозначавший их автомобиль, медленно полз вдоль зеленой дорожки на выезд из города. Вета напряженно следила за приложением через плечо Жени. Но тут боковым зрением она снова заметила белые стены с угловатыми образами святых.

– Вот! Опять! Жека!

– Что за чертовщина?!

Жека остановил машину у обочины. С церковной стены через невысокую ограду за ними наблюдал святой со скорбным выражением на желтоватом лице.

– Святой Николай – покровитель путешественников, – прошептала Вета и поежилась. – Может быть, это он не хочет нас выпускать из города?

– Ветка, ты прелесть! – обернулся к ней Данчик, и широкая ухмылка появилась на его красивом лице. – С виду жесткая, как бетонная стена. Сунешься к тебе, так морду в кровь обдерешь, а сама…

– Заткнись! – оборвала она.

– Наверное, свернул не туда, – вполголоса сказал Жека и снова завел автомобиль.

В этот раз ехали медленнее, все втроем отмечая каждый поворот, сверялись с зеленой дорожкой навигатора. И когда за очередным показалась белая старая церковь, выругались в один голос. Жека резко ударил по тормозам, и Вета едва не разбила нос о подголовник переднего кресла.

– Как пить дать, не туда свернул! – огорошенно повторил Жека.

– Мы с тобою свернули не туда вообще! И все закончится для нас теперь так себе! – весело заорал в голос Данчик, аккомпанируя себе ладонями по пластиковой торпеде автомобиля.

Вета вздрогнула, а Жека крепко приложил приятеля кулаком в плечо:

– Чё ты несешь?!

– Это знаки, – Данчик обиженно потер плечо.

– Какие на фиг знаки?! Ты еще во всякие знаки верить будешь?! – взвился Жека и со всего маха влепил приятелю затрещину.

– Придурок! – Данчик шарахнулся от него, распахнул дверь и вывалился на разогретый солнцем асфальт: – Группа «Знаки»! Русский панк-рок! Песня в тему! А ты, блин, руки распускаешь!

Он с грохотом захлопнул дверь, и Вета подпрыгнула от неожиданности, едва не задев макушкой серую обшивку потолка.

– Неудобняк, – сокрушенно пробормотал Жека, поймав в зеркало заднего вида ее укоризненный взгляд, и нахмурил светлые брови.

Он посидел немного, крепко сжимая руль и наблюдая через окно, как обиженный Данчик, повернувшись к автомобилю спиной, закуривает и делает вид, что рассматривает новодельные фрески на храмовой выбеленной стене.

Наконец Жека разжал пальцы, выпустил руль и медленно выбрался из машины. На кожаной обшивке автомобиля остались влажные отпечатки его ладоней. Вета покачала головой: перепсиховал он что ли? Или это все жара?

Вета слизнула соленые капельки пота над верхней губой и тоже выскользнула наружу.

Солнце золотым нимбом зависло над самым крестом церковки, зацепилось за верхнюю перекладину, не желая отпускать день. Но синие тени уже вытянулись, обещая прохладу и надежду на отдых. Усталые глаза Святителя Николая ласково и печально смотрели на трех молодых людей под стенами церкви.

– Все, Данчик, завязывай, – Жека протянул руку, чтобы потрепать приятеля по спине, но словно обжегшись, немедленно отдернул ладонь.

– Погнали, Дань, – жалобно протянула Вета, – и так не вырваться из этого поганого городишки, так еще и ты в обидки ударился.

Данчик молчал. Потом бросил окурок себе под ноги и мрачно процедил:

– Уговорили. А вон там, случайно, не твоя подружка сидит?

Вета и Женя, как по команде, обернулись. В глубине жестяной ракушки на остановке, в самом темном углу на скамейке притулилась Аля. Она сидела, низко опустив голову и зажав ладони между колен. На ней были короткие джинсовые шортики, легкая футболка и массивные белые кроссовки. Светлые растрепанные волосы закрывали лицо. Вся ее поза выражала растерянность и плохо скрытую тревогу.

Повинуясь внезапному порыву, Вета оставила парней и перебежала дорогу.

– Алька, – воскликнула она, ступив в густую тень, – ты чего тут делаешь?!

Аля вздрогнула, словно ее ударили, и подняла голову. Ее голубые глаза казались темно-синими.

– Ветка, – выдохнула она и опасливо заглянула Вете за спину.

Потом нервным движением пригладила волосы надо лбом и быстро огляделась из-под ладони.

– Ты одна?

– Нет, с пацанами, – Вета присела рядом на изрезанную ножом деревянную скамейку. – Вон они!

Парни, не замечая, что на них смотрят, что-то живо обсуждали меж собой. Похоже, что они помирились, и Вета с удивлением отметила, что на некрасивом лице Жеки блуждает рассеянная, но счастливая улыбка.

Она перевела взгляд на туго набитый рюкзак, который валялся возле Алиных голых ног.

– А ты куда-то собралась?

– А… да… к подружке. На ночевку, – запинаясь пролепетала Аля.

– Как тетя Наташа себя чувствует? – сама не зная зачем, продолжала расспрашивать Вета.

Она вовсе не желала знать, в каком состоянии беременная Алина мама, и хорошо ли она себя чувствует. Ей было наплевать. Но что-то вынуждало ее оставаться на этой скамейке, заставляло продолжать пустой разговор.

– Мама в порядке, в больнице, – Аля кусала губы, нервно сплетала тонкие пальцы на загорелых коленках.

– А дядя Толик?

Аля часто, как собака, задышала открытым ртом.

– Жарко, да? – участливо спросила Вета.

Аля склонилась, светлые волосы вновь скрыли ее лицо. Она пошарила в своем рюкзаке, вытащила полупустую бутылку воды, и, запрокинув голову, жадно выглотала остаток. Вета увидела, что парни направились к автомобилю.

– Ну ладно, мне пора, – сказала она.

Может, на этот раз им удастся вырваться за пределы города и они перестанут колесить по улицам, как будто не знают их вдоль и поперек с самого детства?

– Прощай, Алька. А я уезжаю. Навсегда.

Вета поднялась и протянула Але раскрытую ладонь. В глазах растрепанной девчонки промелькнула отчаяние и надежда. Она отшвырнула пустую пластиковую бутылку в угол к мятым жестяным банкам и прочему мусору, оставленному за многие дни скучающими пассажирами.

– Возьми меня с собой! – Аля схватила Вету за руку. – Умоляю! Умоляю!

С длинных ресниц сорвалась слеза, Аля быстрым движением смахнула ее, но, как по сигналу, слезы заморосили по щекам.

– У меня есть деньги! – Она крепко вцепилась в запястье, хотя Вета и не думала вырываться. – Я не стану обузой! Деньги!

Она продолжала лепетать про деньги, про то, что ей надо уехать из города, про то, что маме будет без нее лучше, и ни к какой подружке она вовсе не собиралась, а сидела тут, на этой заплеванной вонючей остановке, потому что надеялась поймать попутку и умчаться куда глаза глядят. И Вета сдалась. Она не стала расспрашивать, почему девчонка решила уехать так внезапно. Она прекрасно понимала, что такое случается. Просто надо решиться и все бросить! И когда Аля подхватив свой рюкзак, засеменила с нею рядом, так и не выпустив ее руку, Вета даже почувствовала некоторое облегчение. Словно, наконец, решила ребус, который терзал и не давал покоя.

– Она едет с нами. У нее есть деньги. – Тоном, не терпящим возражений, оповестила парней Вета, забрасывая в машину туго набитый Алин рюкзак.

Данчик приветливо улыбнулся, Жека презрительно поморщился, но промолчал.

На этот раз ни навигатор, ни автомобиль, ни святой Николай не остановили их. Машина пересекла указатель с перечеркнутым красной полосой названием города и беспрепятственно помчалась дальше по шоссе.

Глава 7. Авария 

Едва автомобиль выехал за городскую черту, как Жека прибавил газ. Он выжимал из «Мицубиси» максимальную скорость, на которую только был способен старый автомобиль. Но все равно их то и дело обгоняли легковушки и грузовики.

В раскрытые окна врывался горячий ветер. От дороги пахло теплым асфальтом, от летящих мимо самосвалов – дизелем, а от деревьев на обочине – сладким ароматом лип.

Сначала Данчик пытался развлекать девчонок и Жеку глупыми анекдотами и нелепыми историями, которые он сам же на ходу и придумывал. Но смеялась над его рассказами одна только Вета. Аля сидела уставившись в окошко на нескончаемые деревья, изредка мелькающие деревушки, обширные поля покрытые желтой густой ботвой, и редких коровенок на выпасе. Жека тоже молчал, держал руль и щурил белесые глаза на закатное солнце. Потом замолчал и Данчик, а когда он задремал и невольно склонился к водительскому сидению, приятель не стал его беспокоить, лишь перехватил крепче руль и встряхнул бритой головой, отгоняя дремоту.

Грузовики проносились мимо хлопая брезентовыми крыльями. Того и гляди, взлетят в стремительно синеющее небо навстречу первым мерцающим звездам.

Сон сморил Вету далеко за полночь. А через несколько часов она проснулась, и поняла, что автомобиль не движется. За окном темнел лес, значит, они припарковались на ответвлении от основной дороги. Рядом на сиденье, крепко обнимая рюкзак, прижавшись виском к стеклу и нервно вздрагивая, спала Аля. Впереди сопели, скорчившись в неудобных позах, Данчик и Жека.

Предрассветные лучи солнца еще не показались над горизонтом, но край неба слегка подернулся розовым.

Вдруг позади автомобиля появился свет. Желтые лучи приближались, увеличивались и рассеивались – это по шоссе грохотала фура, освещая себе дорогу.

И вдруг в свете огней взгляд Веты выхватил хрупкую одинокую фигуру. Она стояла у самой кромки леса и наблюдала за старым «Мицубиси» на обочине. Вета успела разглядеть бледное лицо, скорбно опущенные уголки губ, но фура уже промчалась мимо, унося с собой желтые потоки света.

Дашка?!

На девочке было голубое платье, в нем хоронили. Но вместо светлого платочка, в который ее обрядила мать, следуя церковной традиции, на ветру развевались русые, как у самой Веты, кудряшки. Тонкие ручки простирались вперед, словно Даша хотела обнять старшую сестру.

Едва сдерживая крик, Вета в ужасе зажала ладонями рот. Нет! Ей все это мерещится! Маленькая Даша сейчас лежит на кладбище под толстым слоем земли и песка. Она не может стоять на опушке, вглядываясь в темные стекла автомобиля, за двести километров от родного города, из которого никогда не выезжала за всю свою короткую жизнь! Она не может оказаться тут, сейчас, после смерти!

И снова, ярко освещая фарами путь, по дороге промчался автомобиль. Даша все еще стояла на опушке. И пока на нее падал электрический свет, Вета успела разглядеть, как девочка шепчет «Нет!». И снова стало темно. Рассветные лучи еще не озарили опушку, и тьма сгустками клубилась возле деревьев, окутывала машину.

Тяжело дыша, Вета подалась вперед, всматриваясь через лобовое стекло. Она боялась, что снова увидит умершую сестру, и так же сильно боялась, что Дашка – всего лишь плод ее фантазии. Ведь это означало бы, что Вета сходит с ума.

Она судорожно схватилась за подголовник переднего кресла и потянулась вперед.

– Ветка, блин, – проворчал потревоженный Данчик, – только заснул!

Он глубоко зевнул, едва не вывихнув челюсть, и с хрустом потянулся, разрушив мистический страх, сковавший девушку. Вета отпрянула назад и затаилась в углу между дверью и креслом. Данчик оглянулся, недоуменно пожал плечами и, громко хлопнув дверью, выбрался наружу.