Пленник любви во мраке веков

Глава 1

Солнце катилось к горизонту, окрашивая лица сидящих на каменистой площадке людей в багровые тона. Каждый из них занимался своим делом, не подозревая, что вместе с солнечным теплом навсегда уйдет их привычная жизнь. Сейчас массивные носы втягивали запах жарящегося мяса, вытянутые вперед широкоскулые лица поворачивались к вождю в ожидании знака к пиршеству. Наконец тот, бросив взгляд на светило из-под нависших мохнатых бровей, медленно встал и начал ритмично ударять древком копья о землю. Следом поднялся второй охотник племени, затем третий, пока все шестеро взрослых мужчин не встали полукругом.

Женщины откатили от костра тлеющие бревна, заостренными камнями и палками сняли верхний слой земли. Общими силами достали из ямы две ноги лошади, завернутые в широкие листья, и одна из них разделила мясо между мужчинами на неравные части. К каждому из шести глав семьи подошли женщины и дети. Мужчины, оставив для себя мяса, оставшуюся часть разделяли между своими женщинами, те повторили то же самое с детьми. Племя принялось за еду.

На краю площадки рос невысокий кустарник. Хотя листья только начали появляться на хрупких веточках, прошлогодняя лоза дикого винограда надежно скрывала четырех незваных гостей – похожих на мужчин на поляне, как родные братья. Они делали все, чтобы быть незаметными до поры до времени – лежали на животе, не шевелясь, вот уже несколько часов. Два молодых изредка немного поднимали глаза и разглядывали девушек.

Племя заканчивало ужин, когда солнце наполовину провалилось за край земли. Обглоданные кости свалили в костер – они были прекрасным топливом, особенно в той местности, где дерево встречалось нечасто. Вместо ароматного дыма по поляне поплыл смрадный запах горелой кости, но языки огня заплясали веселее и костер охотнее делился своим жаром с людьми. Мужчины, уставшие от дневной охоты, разморенные сытным ужином, присматривали себе место для сна поудобнее. Женщины кормили детей, собирали разбросанные вещи и раскатывали спальные шкуры.

Когда сумерки окончательно накрыли поляну, и на ней перестали слышаться шорохи, старший мужчина в кустах знаками указал каждому из своих сопровождающих на его противника. При этом себе самому и второму взрослому охотнику он выбрал сразу по две цели – охотников постарше, оставив ребятам по одному их ровеснику. Силы были неравны, поэтому главными помощниками ночных нападающих были темнота, внезапность и опыт. По знаку все очень медленно и абсолютно бесшумно поползли вперед.

Первым дозорным, как и всегда, остался самый молодой охотник племени. Это была наиболее легкая часть дежурства – еще не все окончательно заснули, огонь горит ярко, ночные хищники пока не вышли на охоту. Более опытный охотник непременно почувствовал бы присутствие злоумышленников – эти люди обладали прекрасным слухом и отлично запоминали характерные для местности звуки. Хруста небольшой сухой веточки хватило бы старшему соплеменнику, чтобы обойти вокруг поляны с проверкой и уловить чужой запах. Но долгий переход, утомительная охота на быстроногих лошадей, доставка мяса на стоянку – все это лишило юного дозорного сил и внимательности. Он смотрел слипающимися глазами в рыжие хвосты костра, когда услышал дикий женский крик.

Мальчишка не успел узнать, в чем дело. Вскочив на ноги, он ощутил жуткий треск в голове, и блики огня навсегда погасли в глазах, залитых кровью из проломленного черепа. Одновременно с ним погибли или были смертельно ранены еще трое мужчин его племени. Оставшиеся двое – вождь и один из молодых – успели схватить оружие, как и несколько женщин. Но чужаки, не обращая ни на кого внимания, набросились все вместе на вождя. К тому моменту, когда последний охотник племени понял, что происходит, вождю уже мало чем можно было помочь. Нападавшие скомандовали всем отбросить оружие и сесть на землю. Оставшегося охотника сразу добили копьем. Старший, прихрамывая, вытащил из костра ярко горящую ветку и протянул ее своему взрослому соплеменнику со словами:

– Дрэк, брат мой, отбери женщин, – речь его звучала грубо, гласные он произносил гортанно, как бы с трудом.

Дрэк обошел женщин, хватая их за спутанные волосы и заглядывая в лица. Самых молодых он бросал в ноги вождю, остальных отшвыривал в сторону. Внезапно он обратился к вождю:

– Брэд, подойди, – и указал брату на лежащего на земле, связанного по рукам и ногам, молодого парня странного вида. Он был не старше молодых соплеменников Дрэка и Брэда, однако сильно уступал им в количестве мышечной массы. Плечи и бедра его были уже, кожа темная, волосы черные, а лицо – каким-то плоским. Ниже четко очерченных пухлых губ на челюсти был выступ, а на коже в этом месте располагалась ямочка. Черные глаза со страхом смотрели на братьев и в них метались отражения языков пламени от костра.

– Они приходят с юга, – пояснил Дрэку брат, – редко. Но много. Я видел таких, когда был мал. И еще раз – когда был юн. Помнишь мою первую женщину, Кэтри? Я похитил ее у них. У нее потом родились сын Гром и дочь Сола. Где вы его взяли? – спросил он у одной из женщин.

Женщина испуганно посмотрела на возвышающегося над нею рыжеватого мужчину с льдисто-голубыми глазами, пытаясь понять, что от нее требуется. Тот ткнул пальцем в мальчишку на земле, обвел рукой вокруг и сделал головой вопросительный жест. Она, видимо, поняла: ткнула в связанного одним пальцем, затем вытянула еще один и ткнула рядом с пленником в землю, затем в костер, а третьим пальцем еще чуть дальше от связанного, и снова в костер.

– Их было трое, – перевел Брэд, – двух они сожрали. Этого оставили на случай неудачной охоты.

– Прибить его? – спросил равнодушно Дрэк, покусывая прядь своих пыльных русых усов.

В памяти Брэда вдруг всплыло, как поразила его детское воображение многочисленная толпа темнокожих людей. Почему-то вспомнились огромные печальные глаза его умершей жены, которую он, увидев однажды на берегу реки, уже не смог никогда забыть. Ее тонкая фигурка, прямые стройные ноги, непохожие на кривые короткие ноги женщин племени, светящаяся плотная гладкая кожа… Он несколько дней не мог выкинуть ее образ из головы, а затем вернулся к стоянке этих людей, подкараулил возле реки, куда она ходила за водой, и украл вопреки запрету тогдашнего вождя. Всему племени пришлось спешно покинуть привычные места кочевки, опасаясь мести гораздо более многочисленного племени чужих, и удалиться в сухие пустынные приозерные степи. Это происшествие серьезно поколебало его авторитет как наследника вождя. Он не жалел об этом – мог бы даже совсем отказаться от места впереди всех охотников. Но глава племени, в конце концов, поддался на уговоры своей женщины – матери Брэда – и оставил все как есть. Именно Кэтри сделала ему это роскошное ожерелье из трех рядов когтей беркута, которое он считал теперь знаком своего положения и собирался впоследствии передать его своему наследнику. Но недолго прожил он с любимой женщиной. Она умерла при вторых родах, производя на свет Солу. Слишком изящная фигура была у нее для рождения большеголовых детишек племени. В этом году Сола станет взрослой, у самого Брэда давно уже есть новая женщина и пора бы взять еще одну – но он так и не забыл свою первую любовь, и у него так и не прошел интерес к этому странному южному народу.

– Нет, – промолвил он, наконец, ощупывая по привычке острые когти ожерелья, – возьмем пока с собой. Он может пригодиться.

– Опять выдумываешь, – недовольно пробубнил Дрэк, выплюнув прядь, – зачем лишние проблемы?

– Заткнись, – хмуро ответил Брэд, сведя круто выступающие брови и наморщив резко убегающий назад узкий лоб, – когда станешь вождем, будешь решать ты.

Дрэк с досадой пнул лежащего под ребра, жестом приказав ему подняться. Тот с трудом сел, стараясь незаметно заглянуть в глаза этим странным людям. Он видел, что произошло с его товарищами. Его кровь превращалась в лед при воспоминании об этом. Это были его друзья детства, с которыми они отправились путешествовать, и на его же глазах… он больше никогда не будет таким, как был. Пленник испытывал отвращение и страх к этим полулюдям-полузверям. Но все же… надежда тускло тлела где-то в глубине души. С одной стороны, пришедшие ничем не отличались от побежденных ими людоедов. С другой стороны, – раз имело место убийство всех мужчин – друзьями им, видимо, не были. Значит, обычаи могли отличаться. Юноше очень хотелось поверить, что ему повезет больше, чем его товарищам. Однако лица этих людей особой уверенности в этом не вызывали: за грубостью и жестокостью чувствовался страх, страх к чужим, непохожим на себя созданиям. А где есть страх, там никогда не будет доверия, значит, всегда будет существовать опасность. Несмотря на свою молодость, парень прекрасно это понимал. Поэтому он решил, что самым правильным поведением на данный момент будет полное послушание, чтобы постепенно исключить в глазах этих людей самую маленькую вероятность угрозы со своей стороны.

Победители отобрали трех самых молодых и симпатичных женщин, связали им руки спереди, а также ноги таким образом, чтобы веревка позволяла сделать небольшой шаг. Также перевязали ноги и пленнику. Затем собрали все оружие, засыпали огонь землей и ушли, бросив оставшихся женщин и детей умирать голодной смертью.

Через три дня группа почти достигла своей кочевой стоянки. Брэд копьем указал пленникам на землю и девушки просто повалились на нее без сил. Парень сел рядом с ними. Он так и не понял, зачем его ведут с собой. В дороге с ним обращались без лишней жестокости, даже бросали ему на землю полуобглоданные кости, в отличие от предыдущих хозяев. Благодаря этому он впервые за два дня смог хоть что-то поесть, хотя и вынужден был грызть их без помощи рук, прямо с земли – ведь его руки были связаны назад. Только один раз Дрэк избил его ногами – когда одна из пленных девушек поделилась с ним отпущенной ей водой и он не нашел в себе силы отказаться. До сих пор он жевал молодую траву, чтобы восполнить отсутствие воды в организме. Самой пленнице надавали пощечин. С тех пор она стала бояться не только своих новых хозяев, но и парня. Если с женщинами было все понятно, то планов вождя этих странных и диких, на его взгляд, людей относительно себя он даже не мог представить. Мужчин никогда не брали в плен. Разве только для того, чтобы подвергнуть участи, которая постигла его друзей. Но почему-то пленнику казалось, что не эту цель преследует вождь этих дикарей. Иногда он ловил на себе его взгляд – тот как будто пытался разгадать какую-то загадку. И еще пленник заметил – в нем одном не было того самого страха перед чужим.

Вождь действительно разгадывал загадку. Но как ни старался, не мог решить ее, так же, как и его беспомощный пленник.

Глава 2

Брэд еще до восхода солнца послал своего наследника Грома – оповестить племя об их возращении. Это означало, что теперь можно выбираться из укрытия, где они прятались во время отсутствия основных охотников. Мир вокруг был полон смертельных опасностей – от нападения хищников до налета других племен, которые рассматривали неродственные племена в качестве добычи. Два оставшихся мужчины не могли обеспечить полноценную защиту.

Утром четвертого дня пленник увидел людей. Они все, в том числе и женщины, были, на его взгляд, сложены так же, как и охотники и очень похожи между собой: широкая грудь, мускулистые плечи, кривые короткие ноги, вытянутые вперед лица, которые казались ему похожими на звериные морды. У старших заметно выделялся и нависал над кожаными штанами живот. Кожа у людей была светлая, волосы длинные, запутанные, преимущественно русые, однако видны были и темные и рыжеватые. Одеты они были примерно одинаково – верхние накидки, сшитые из двух кож по надплечьям и бокам, без рукавов, и штаны. Многие женщины, особенно молодые, вместо штанов были лишь в набедренных повязках. Но тут он обратил внимание на одну совсем молодую девушку, заметно выше и тоньше соплеменниц, хотя на руках и ногах отчетливо выделялся рельеф мышц. Талия была тонкая, но бедра широкие, кривизна ног едва заметна. Но главное, что бросалось в глаза – густые кудри до пояса цвета солнца на закате в ветреный день. Смуглое лицо ее тоже имело более нежные черты, чем лица остальных женщин. Оно было лишь немного вытянуто вперед, нос имел более изящную форму, брови выглядели не мохнатыми и нависающими, а просто густыми и пушистыми; подбородок хоть и был почти незаметен, но все же был. В целом лицо было очень миловидным, а если принять во внимание большие синие глаза с густыми темными ресницами – то просто красивым, по любым меркам и взглядам. Поэтому пленник, подняв на нее глаза, опустить их уже не смог.

Она шла среди своих соплеменников с задумчивым видом, крутя в руках какой-то алый цветок. Казалось, в его лепестках была скрыта какая-то жизненно важная задача, которую, однако, девушка решить не могла. Из-за этого на ее лице лежал оттенок какой-то печали. Они подошли к вождю и девушка грустно спросила:

– Гром сказал, охота была удачной?

– Добыча, – Брэд гордо повел рукой в указующем жесте, – охотники не ранены, Сола. Враги погибли.

Она повернулась в ту сторону, куда указывал вождь и вскрикнула.

– Кто это? – спросила Сола, широко раскрыв глаза.

– Пленник. Он из другого народа, из которого была твоя мать, – пояснил Брэд.

Сола подошла к юноше поближе. Брэд наблюдал за ней. Она протянула руку и провела по волосам пленника. Они были очень жесткие, но не спутанные, как у нее и ее соплеменников, а каким-то образом разделенные на отдельные одинаковые пряди и сплетенные в нечто похожее на колоски, которые она собирала в степях. Затем Сола дотронулась до его темной блестящей кожи щеки. Он с удивлением смотрел на нее, а Брэд нахмурился, резко схватил в кулак кисть Солы и сильно сжал ее.

– Не трогай! – твердо буркнул Брэд.

– Почему? Я никогда не видела таких людей. Почему у него такие волосы и кожа?

Глубокие морщины еще сильнее прорезались на твердом лбу вождя.

– У него все так, как у его народа. Тебе уже десять весен, ты взрослая девушка. Скоро станешь женщиной охотника нашего племени. Этот – чужой. Ты не трогаешь его. Он не трогает тебя. Если тронет – умрет. Я оставил ему жизнь. Но заберу ее, если будут проблемы.

– Но мама была чужой! А стала твоей женщиной! – Сола была любимицей вождя, поэтому осмеливалась противоречить и даже порой не слушать его приказов.

– Твоя мать – женщина. Он – мужчина. Он не станет нашим никогда, – Брэд повернулся и пошел к охотникам.

Сола села на землю напротив парня. Тот отвел глаза от ее лица и посмотрел вслед Брэду. Он ощутил в его словах угрозу, заметил недовольство на его лице, когда девушка дотронулась до него. Осмотревшись по сторонам, пленник увидел, что привлекает много внимания к себе. Поэтому он решил сидеть тихо, опустив взгляд в землю и производить как можно меньше действий со своей стороны. Однако это ему не совсем удалось.

– Как твое имя? – спросила Сола. Хотя голос ее звучал мягче, чем у мужчин ее племени, все же юноше ее речь казалась ворчаньем хищника из рода кошачьих. Он никак не отреагировал на незнакомые слова.

– Как твое имя, – повторила Сола, дотронувшись до его колена. Он вздрогнул, отодвинулся, снова огляделся, затем посмотрел на нее и помотал головой.

Она приложила руку к своей груди и сказала:

– Сола! – переложила руку на его грудь и сделала вопросительное движение головой. На этот раз он понял и ответил:

– Тармир.

У Солы не получилось сразу выговорить это имя, и Тармиру пришлось повторить его еще несколько раз, пока девушка, смеясь над своей неумелостью, не приспособилась к необычным звукам. Тогда он улыбнулся и ответил:

– Сола.

– Тармир! – снова засмеялась она, выговаривая имя гораздо грубее, чем оно звучало на самом деле. В этот момент к ним подошли соплеменники. Нависшие брови Брэда резко сошлись на переносице, на лице Грома застыло злое выражение. Сола быстро встала.

Брэд демонстративно ударил пленника ногой, смотря при этом Соле в глаза. Она вскрикнула, вождь схватил ее за волосы и оттолкнул на пару шагов.

– Перевяжи ему руки вперед, Дрэк, – проговорил вождь.

Дрэк зашел за спину пленника и развязал ему руки. Остальные мужчины стояли рядом с оружием в руках. Дрэк переместил руки вперед и хотел снова их связать, но Сола обратила внимание на опухшие, растертые в кровь запястья.

– Подождите! Надо лечить! Нельзя пока связывать! Ему больно! – Просительно сказала Сола.

– Потерпит. Ему оставили жизнь, но не свободу, – спокойно ответил Брэд.

Сола смотрела на Тармира, но он не поднимал взгляд от земли. Он был рад уже тому, что онемевшие за несколько дней руки перевязали вперед и боялся ухудшить свое положение. Он продолжал надеяться на благоприятный исход – в шестнадцать лет не особо верится, что смерть неизбежна.

Пленницы сидели, сбившись в кучу. Пока мужчины рассматривали их, не обращая больше на чужака внимания, Сола пошла к матери вождя, в надежде, что она даст совет.

Мика, пожилая полная женщина, переваливаясь на больных опухших ногах и морщась, выслушала Солу и покачала головой. Она знала, что девушка не могла равнодушно смотреть на чужую боль. Иногда им попадались раненные животные, и Сола каждый раз просила ее полечить их, если это было возможно.

– Оставайся тут, – сказала она, – и больше не давай вождю повода злиться. Я сама поговорю с ним.

– Брэд, – подойдя, обратилась она к вождю, – вы привели пленника из чужих. Что ты решил с ним делать?

Брэд не мог признаться, что взял его под влиянием минуты воспоминаний о любимой женщине. Теперь он даже жалел, что привел его сюда и были мысли поступить с ним так же, как поступили с двумя другими в случае неудачной охоты. Он ответил матери неопределенным движением плеча. Тогда она сказала:

– Мне уже тяжело одной справляться с хозяйством. Спот болен, за ним нужен уход. Да и я нездорова и слаба. Пленник может помогать в тяжелой работе.

– Мы привели лишнюю женщину. Она будет помогать, – распорядился он.

– Мне не нужен лишний рот. Мне нужна помощь. Сил у девчонки нет, да еще и забеременеет вскоре, – возразила ему мать.

Брэд недовольно нахмурился, пробуя остроту когтей ожерелья, но подумал, что съесть они его всегда смогут, и пока пусть действительно отрабатывает свое содержание. Он кивнул. Тогда старуха продолжила:

– Развяжи его. Начнется воспаление. Он руками делать ничего не сможет.

– Нет, – резко ответил вождь, – и так справится.

– Брэд, тут много мужчин. Каждый сильнее его. Он один. Когда на охоту идете – свяжите. На ночь тоже.

– Нет. Наложишь лечебные повязки, потом свяжем снова, – отрезал он и поднялся, давая знать, что разговор закончен.

Они подошли к пленнику. Вождь жестом приказал ему встать, указал на него, затем на свою мать и махнул рукой. Пленник пошел следом за старухой. Сола дожидалась их у огня, возле которого лежал на носилках из стволов небольших деревьев, перевязанных по углам веревками и натянутой между ними кожей, глубокий старик. Мика устало опустилась на камень.

– Сола, кипяти воду, – распорядилась она, – и подай мою сумку с травами.

Сола бросила в огонь четыре гладких камня и принесла сумку.

– Тармир, садись, – улыбнулась она, показывая на землю рядом со старухой, – Я принесу воды, и Мика вылечит твои руки. Мика – повторила она, указывая на нее.

Парень повторил имя. Он ничего не понимал.

Старуха добродушно покивала головой. Сола ушла к ручью, а Тармир снова огляделся. Он решил не принимать поспешных решений, дождаться благоприятного момента и сделать все без намека на ошибку. Возможно, ночью удастся перерезать веревки, теперь, когда руки были связаны спереди. Но сможет ли он сделать это за одну ночь? Ведь надо же еще успеть убежать до рассвета на достаточное расстояние. Догнать они его не смогут, однако их копья еще как догонят. Силы им, как видно, не занимать, поэтому при побеге он должен опередить их как минимум на полет копья.

Сола вернулась с водой, и Мика отправила ее за листьями березы, а сама стала по очереди бросать раскаленные камни в каменный горшок с водой. Когда камень остывал, она вытаскивала его лопаткой косули. На третьем камне вода забурлила и Мика засыпала туда горсть сухих цветов и листьев ромашки.

Сола шла, неся в маленькой плетеной корзинке сорванные молодые листья березы. Почему-то в ее душе и следа не осталось от того печального настроения, в котором она пребывала последнее время. Она прекрасно знала, что по обычаю своего народа должна стать женой одного из мужчин своего племени. Другой возможности просто не было – дальние племена были настроены враждебно и не контактировали, а ближайшие соседи тоже все были родственными. Но прямыми родственниками эти люди считали только мать и ее детей. По их представлениям, мужчины не имели прямого отношения к рождению детей, их обязанность была прокормить женщину, живущую у его очага и ее потомство, появившееся под его покровительством.

В случае Солы даже перейти в соседнее племя не было никакого шанса – вождь и брат крепко вбили себе в голову, что она должна стать женщиной одного из них. Межродственные связи не запрещались, даже приветствовались, так как эти люди боялись влияния извне и тяжело приспосабливались к новому. Сола не знала, что этот обычай в результате погубит весь ее народ. Другие девушки племени были только рады остаться здесь, среди своих, но Соле почему-то претила эта мысль. Присущие ей фантазия, впечатлительность, любопытство, унаследованные от народа ее матери, сильно отличали девушку от остальных представителей племени, которое все быстрее и быстрее вырождались. Вождь был уже стар в свои тридцать весен, она вовсе не таким представляла своего мужчину. Брат был молод и красив – пожалуй, красивее всех ранее виданных ею мужчин, выше их уже сейчас, с тонкими чертами лица, высокими скулами, но широким подбородком, с волосами цвета снега и глазами, как небо в солнечный день. Но характер у него был отвратительный. Хотя он по-своему любил сестру и с самого детства даже мысли не допускал, что она может достаться кому-то другому, тем не менее, ни во что не ставил ее, постоянно обижал и мог даже ударить. И, хотя по обычаю требовалось ее согласие, выбор у нее был невелик.

Когда вождь принял решение идти за женщинами, она поняла – срок пришел. Такие походы были очень опасны, и предпринимались, только когда несколько охотников нуждались в женщинах, а в племени их не хватало. И брачный ритуал проводился сразу для всех. Ей до сих пор не было известно, чьей женщиной она станет. Но теперь почему-то ее перестал мучить этот вопрос. Он просто вылетел из головы. Где-то глубоко внутри пробивалось чувство, что ее жизнь может быть иной, не такой, как веками диктовали правила жизни женщин. Впервые она осознала, что в мире много такого, о чем она понятия не имеет. И это понимание как будто открывало перед нею много дорог, давало свободу. Она радостно вздохнула всей грудью. Но тут кто-то грубо схватил ее за плечо и развернул к себе.

– Куда летишь? – злобно сказал Гром, – чему так рада?

– Пусти, – она попыталась вырваться, – я не должна тебе объяснять!

– Должна! – он так сжал ее плечо, что она вскрикнула, – или забыла, что время пришло?

– Я ничего не знаю, – возразила она.

– Знаешь. И чтобы я не видел тебя возле чужого. Иначе пожалеешь, – угрожающе произнес он и так толкнул, что она едва не упала.

Сола передала листья Мике и та бросила их вместе с последним раскаленным камнем в горшок. Вода побурлила и стала остывать. Когда ее температура стала терпимой, Дрэк, под присмотром брата бывшего вождя Мунка развязал руки Тармиру. Старуха знаками предложила Тармиру опустить руки в отвар и подержать в нем. Сама промыла кусочком мягкой кожи образовавшиеся раны от грязи и пыли, после чего вытащила листья, разложила их на мягко выделанной полоске заячьей кожи и обмотала ее вокруг запястий в виде компресса. Потом Дрэк снова связал руки, оставив расстояние между ними в длину ладони. Охотники ушли, а Тармир поймал взгляд Мики, прижал руку к сердцу и наклонил голову. Та благодушно похлопала его по плечу.

Сола стояла рядом и как будто ожидала чего-то. Тармир перевел взгляд на нее и едва заметно улыбнулся. Она ответила ему искренней, счастливой улыбкой. Мика перехватила этот обмен и нахмурилась. «Возможно, зря я на этот раз выполнила ее просьбу» – подумала она.

Глава 3

Тем временем мужчины собрались на охоту, чтобы пополнить иссякшие за время их отсутствия запасы мяса. Половину женщин на это время вождь, как всегда, отправил на сборы кореньев, грибов, листьев мать-и-мачехи, крапивы, одуванчиков и щавеля. Так он снизил вероятность гибели своего племени в случае нападения врагов, будь то зверь или человек. Если на ушедших или оставшихся нападут, другая половина останется цела, и племя сможет выжить.

– Сола, – сказала Мика, – иди с женщинами. Заодно соберешь нам лекарственных трав.

– Хорошо, – весело ответила та, подхватила корзинку и, бросив сияющий взгляд на пленника, побежала к собиравшимся женщинам. На смуглых щеках ее играл румянец, она замечала все приметы надвигающейся весны: ярко-зеленый покров нежной травы, разноцветные пятна первоцветов, залитые лучами солнца – не палящими, как летом, не холодными зимними, а весенними – пробуждающими, дающими надежду… на что? Она не знала, но это было неважно.

Ее удаляющаяся хрупкая фигурка излучала столько жизни, что Тармир не мог оторвать взгляда. Ему вдруг вспомнилась девушка его племени, Тина, которая была очень расстроена его решением пойти в путешествие. Если говорить правду, ему тоже было не по себе расставаться с нею. Вечерами Тармир вспоминал ее такой, какой запомнил при прощании с племенем: растерянную, со слезами в светло-карих глазах. Хотя он, прощаясь, даже не подошел к ней, обняв лишь родителей, позже, засыпая в незнакомой местности, часто вспоминал вкус ее губ, который почувствовал тогда, в березовой роще.

Из воспоминаний его вернуло чье-то прикосновение. Перед ним на низком пенечке сидела Мика; ее взгляд был очень серьезен и даже… суров? Да, но где-то в глубине скрывалось понимание и сочувствие.

Она указала на него, затем на Солу. И категорично помотала головой. Потом снова указала на девушку, но следующий жест был направлен в сторону вождя. Затем резко провела ребром ладони по шее Тамира. Мика со значением посмотрела ему прямо в глаза, чтобы узнать, правильно ли понято ее предупреждение.

Он и так уже это понял, поэтому согласно закивал головой. Тармир осознавал, что внимание к нему девушки в настоящий момент является главной опасностью для жизни. Он дал себе слово быть как можно дальше от нее и все мысли направить на побег.

Мика одобряюще покивала головой и дала пленнику кусок вяленого мяса. Он снова приложил руку к сердцу и знаками попросил попить. Она принесла ему кожаный мешок и сказала:

– Вода, – затем, указывая на мясо в его руке, – мясо!

Он повторил. Этот разговор, обмен знаками и лечение внушили в него уверенность, что есть его, по крайней мере, пока, не собираются. Если он не сделает ошибки.

В этот день Мика ничего не требовала от него, с помощью жестов разрешив отдохнуть. Тармир последовал ее совету, зная, что предстоит бессонная ночь. Он лег неподалеку от очага Мики и долго смотрел в небо. Почему-то вспомнилось, как он решил отправиться в путешествие. Они долго обсуждали с друзьями, какой мир окружает их, какие чудеса и открытия ждут в пути, какими героями они вернуться. Не обращая внимания на слезы матери и разумные уговоры отца, Тармир уже представлял свое возвращение, когда старики преклоняют голову перед знаниями, принесенными друзьями, девушки восхищенно смотрят на них. Под эти мысли он задремал. Во сне он ярко увидел эту картину. Гордость в глазах родителей, рассказы об интересных моментах путешествия возле вечернего костра. Трое друзей весело перебивали друг друга, дополняли, отшучивались. Но, постепенно вглядываясь в лица слушателей, Тармир заметил, что они не смеются над забавными моментами. Так же безразлично воспринимают и страшные сцены. Вообще смотрят мимо трех героев. Мимо или… сквозь? Тело Тармира покрыл липкий холодный пот. Он глянул в лицо матери: та смотрела в огонь и в глазах стояли слезы. Присев перед нею, Тармир спросил:

– Мам, ты чего? Я же вернулся, мы в порядке, все будет хорошо!

Мать не отреагировала на его слова, не взглянула на сына. Лишь, прикрыв лицо руками, беззвучно зарыдала.

Тармир еще спал, когда Сола вернулась. Ее цветущий, жизнерадостный вид поразил Мику – она давно не видела ее такой. Как будто вернулась та девочка, которую она взяла на попечение после смерти ее матери, потому что Брэд отказался взять себе другую женщину, вместо умершей Кэтри. Воспитывала с раннего детства, внушая ей понятия об обычаях племени, и постоянно наталкиваясь на странные вопросы, пробуждающие в самой воспитательнице смутные сомнения. Последнее время та девочка как будто исчезла, то ли осознав правила, то ли просто спрятавшись от них внутрь себя. Мика не могла определить, что она сама чувствует по этому поводу – облегчение от достижения своей цели? Или наоборот – скрытое беспокойство? Зато точно знала свои ощущения сейчас: это был страх.

– Сола, ты зачем пришла? Уже поздно, – с показным недовольством произнесла она, – иди, помогай Лис, женщине вождя, готовить еду.

– Я сказала Лис, – весело ответила Сола, – что тебе нужна помощь с лекарствами. Она передаст вождю.

– Ничего мне не нужно, – хмуро проворчала Мика, – иди, займись делом. Будешь нужна, позову.

Сола изменилась в лице.

– Мика, – вдруг жалобно сказала она, – можно я немного побуду?

– Нет, – отрезала мать вождя и протянула ей мех из шкуры овцы, – принеси воды и уходи.

Глаза Солы наполнились слезами. Она продолжала растерянно стоять, опустив руки. Тогда Тармир, который проснулся при звуке ее голоса, встал и протянул руку к меху с вопросительным выражением в глазах. Мика кивнула и указала направление к ручью. Он кивнул и, не посмотрев на девушку, ушел. Сола повернулась и в слезах убежала к своему очагу. Там она схватила свой мех и побежала к ручью другим путем. Лис, нарезавшая собранные травы на деревянной дощечке, откинув в сторону пышную гриву длинных, волнистых, пепельно-русых волос с удивлением посмотрела ей вслед.

Когда медленно идущий из-за связанных ног Тармир достиг воды, Сола уже стояла там, улыбаясь сквозь слезы. Увидев ее, он резко остановился. При виде мокрых синих глаз и темно-рыжих волос девушки что-то дрогнуло в груди. Тем не менее, Тармир направился прочь – вниз по течению. Сола догнала его, взяла за руку и спросила:

– Ты не хочешь говорить со мной. Почему?

Он отрицательно покачал головой, а затем, смотря ей в глаза, повторил жест Мики: освободил ладонь из ее руки, указал сначала на нее, потом на себя и провел по своей шее. Сола вспомнила слова вождя и опустила голову, а Тармир снова пошел вниз по ручью. Однако она опять догнала его. Указала на солнце и провела рукой вниз по линии его спуска к горизонту. Затем приложила ладонь к своей груди и, присев, перенесла ее на то место, где стояла. Эти же жесты повторила с ним.

Тармир понял, что она предлагает им встретиться на этом же месте после заката солнца. Но он был далеко не такой наивный, как Сола и знал: его не отпустят; и если кто-то заметит их на закате наедине – это будет конец. Он уже сейчас подвергается смертельной опасности, так как в любой момент могут подойти люди за водой. Поэтому Тармир резко отрицательно покачал головой и для пущей ясности грубо произнес:

– Нет! – Повторил он слова Мики и легонько оттолкнул ее от себя, – уходи!

Подойдя к ручью, он набрал воды и ушел, не взглянув на девушку. А Сола стояла, будто окаменев, солнечный свет вокруг померк, внутри разрасталось что-то черное, горькое, отравляющее. Она опустилась на землю и заплакала навзрыд.

Тармир подошел к очагу Мики и взглянул на нее тревожно-вопросительным взглядом. Она хмуро указала ему, куда поставить мех, выделила старую шкуру для сна и спросила:

– Сола?

Он пожал плечами, расстелил шкуру и сел на нее. Мика, закончив свои дела, пошла в ту сторону, откуда пришел пленник, с трудом передвигаясь на больных ногах. Она видела, что Сола побежала к ручью, поняла зачем, и решила поговорить с нею серьезно.

Тармир оглянулся и понял, что остался у очага один. Старый вождь, Спот, спал, его младшая женщина Ник ушла к подругам, а дети убежали к друзьям. Оглядев лежащие на земле предметы, различил среди них то, что ему было нужно – каменный нож. Он незаметно стал подвигаться к нему, поднял и спрятал в штанах.

Тем временем Мика подошла к ручью и обнаружила Солу возле кромки воды. Она села рядом и спросила:

– Ты хочешь, чтобы его убили?

– За что? Он не делает ничего плохого, а я просто хочу подружиться, – слезы снова навернулись ей на глаза.

– За это и убьют. Мужчины не любят, когда их женщины дружат с другими мужчинами. Тем более, с чужими. Если ты твердо решила подружиться, и тебе все равно, что он потеряет жизнь – продолжай. Но мне кажется, он этого не хочет. Ты делаешь плохо. Сейчас же вернись к своему очагу. Многие видели, как ты побежала за ним. Скажут вождю – он убьет его уже сегодня.

Мика поднялась и пошла обратно. Солу потрясли ее слова. Только теперь она восприняла ситуацию серьезно. От утреннего настроения не осталось и следа. Стало даже хуже – она поняла, что ничего не изменилось, перед ней случайно открылся кусочек иной жизни, но перед глазами сразу захлопнули полог.

Некоторые действительно заметили выходку Солы. В их числе была Лис. В качестве женщины вождя, она считалась первой среди слабой половины племени. Однако если Сола согласиться стать женщиной Брэда, главной будет она, потому что родилась здесь, в то время как Лис украли во враждебном племени. Но не это было главной причиной. Она была тайно влюблена в Грома. Они были почти ровесники – Лис всего на год его старше, ей шестнадцать весен. По характеру Лис была мягкой и нежной, но она очень не любила Солу. Поэтому она все рассказала вождю, когда вернулись охотники.

Брэд пришел в ярость, но сумел обуздать себя и не тронул Солу. Дело в том, что ему нужно было ее согласие на соединение с ним. А он сильно сомневался, что получит его. Ее брат был молод и хорош, он понимал это. Только жестокость его нрава могла оттолкнуть Солу и выбрать его, Брэда. Поэтому он отбросил и вторую мысль – пойти надавать пинков пленнику. Вождь молча проглотил злобу и отложил решение вопроса на потом.

Неудача не остановила Лис и после ужина она рассказала о происшествии Грому. Он не показал никаких эмоций, продолжая лежать возле костра, закинув руки за голову, смотреть на небо. Но спустя время поднялся и пошел к Мике.

Увидев улыбающегося Грома, Мика, которая и его воспитала после смерти матери, шутливо спросила:

– Ну как, готов принять женщину к своему очагу? Уже присмотрел?

– Присмотрел. Но пока не совсем готов, – продолжая улыбаться, ответил Гром, – надо выполнить пару подготовительных действий. Так ведь? Как ты считаешь? Мне кажется, что-то идет не так.

Подойдя к пленнику, он спросил его:

– Ты почему сидишь на моем месте?

Тот поднял голову, пытаясь понять, чего от него требуют. Но не успел – удар тяжелого кулака обрушился на его челюсть, почти одновременно со вторым ударом по другой стороне лица. Затем они посыпались один за другим, пока Тармир не свалился на землю, подтянув ноги к животу, а связанными руками пытаясь защитить голову. Это не смутило Грома, скорее наоборот – он начал избивать пленника ногами, целенаправленно направляя удары на наиболее уязвимые части тела: лицо, диафрагму, ребра, почки.

Происходящее не осталось без внимания, однако никто не предпринял никаких действий. Только одна Сола, вскрикнув, зажала рот рукой и бросилась к месту избиения. Но не успела сделать пары шагов, как была поймана вождем.

– Ты куда? – Спокойно спросил он.

– Брэд, там… Тармира… избивает Гром, – пытаясь вырвать руку, обрывисто сообщила Сола.

– Сядь! – вождь бросил ее на землю рядом с собой, – значит, заслужил. Гром узнал и решил его наказать. Тебе не нужно туда лезть.

– Нет, Брэд! Это не он, не он виноват! Это я. Он не хотел! Это я! Я просто не думала! Но я больше не буду! Обещаю. Останови его! – закричала Сола.

– Успокойся и замолчи. Какая разница, кто виноват. Не тебя же ему бить. Я предупреждал. Ты не послушала. Наказан всегда будет он. Сегодня я решил в последний раз никого не наказывать. Гром решил иначе. Тебе я запрещаю вставать с места, иначе будет хуже.

Сола отвернулась и заплакала, закрыв лицо руками. Тем временем Мика оттащила Грома, дала ему оплеуху со словами:

– Ну хватит! До смерти забьешь!

– И что? – задыхаясь, спросил Гром, – тебе он нужен?

– Нужен! Иди отсюда, герой, – ворчала Мика, выталкивая мальчишку от своего очага.

Вся нижняя часть лица Тармира была в крови. Губы и нос разбиты, изо рта текла струйка крови, правая бровь рассечена, а левый глаз быстро заплывал. Он часто сплевывал кровь, не поднимая головы, и она стекала по его щеке на землю. Мика снова поставила каменный горшок на огонь. Как только она отошла, Тармир проверил, не выронил ли он нож. Тот оказался на месте.

Возвратясь на свою стоянку, Гром подошел к плачущей сестре. Он взял ее за запястья и отвел руки от лица.

– Не плачь, сестренка, – улыбаясь, сказал он. Когда Сола подняла на него заплаканные глаза, Гром размахнулся и дал ей пощечину. Никто не успел опомниться, как он ударил ее по второй щеке с такой силой, что она упала на землю. На какое-то мгновение вождю показалось, что Гром не собирается на этом останавливаться. Он вскочил и шагнул в его сторону. Но тот уже сделал все, что собирался.

– Я тебе говорил, тварь, чтоб не видел тебя возле чужого? Ты не поняла моих слов? А теперь? – с бешенством обратился он к Соле.

– Поняла, – тихо ответила она, сама не услышав себя из-за звона в голове.

– Тебе кто разрешил бить ее, – спросил у Грома Брэд.

– Она моя младшая сестра. Мой долг – научить ее правильно вести себя, раз больше никто не может это сделать, – нагло заявил он.

– Тогда мой долг, как вождя, научить тебя правильно вести себя. И не применять силу к женщинам моего очага без моего на то разрешения, – ответил вождь, коротко ткнув огромным кулаком ему в губы. Гром отлетел на несколько шагов назад, но удержался на ногах. Постояв какое-то время, опираясь руками о колени, он выпрямился и снова улыбнулся. Только на этот раз его улыбка была кровавой.

– Всем спать, – приказал вождь, – первым дежурит Гром.

Мика подошла с остывшим отваром к Тармиру и попыталась его поднять, чтобы проще было промыть раны. Но он воспротивился этому, не только не делая попыток подняться, но и уткнув лицо в землю. Боль и обида, страх и чувство унижения перемешались в его сознании. Раны на лице горели, в горле стоял ком, внутри что-то болело. И за что все это? Ведь он не виноват, что девушка приходит к нему, сам он не сделал ни одного запрещенного действия!

Он не знал теперь, как сможет совершить побег. Болело все. Особенно голова, где плавал туман. Тармир плохо соображал, в какую сторону лучше бежать, как действовать при погоне. Но одно он знал абсолютно точно – если Сола завтра придет, его забьют уже до смерти. У него остался один шанс выжить – побег сегодня ночью.

Мика взяла пленника за волосы и насильно повернула голову лицом к себе. Выглядел он ужасно: губы опухли, глаз окончательно заплыл, рассеченная бровь отекла. Кровь перемешалась с землей. Жалость уколола сердце Мики и она успокаивающе погладила его по косичкам. Затем окунула кусочек шкурки в дезинфицирующий и заживляющий отвар из подорожника, ромашки и листьев земляники и стала промывать раны. Закончив процедуру, Мика снова погладила парня по голове и похлопала по плечу, промолвив:

– Сола не придет больше, не бойся.

Но он не знал их языка, их речь звучала для него как рычание дикого зверя. «Они все нелюди, – с ненавистью думал он, – даже Мика. Почему она сразу не оттащила этого психа? Ведь знала же, что я не виноват. И Сола тоже – несмотря на красоту, она или глупая, или избалованная. Скорее и то, и другое вместе».

Дождавшись, пока темнота спустится на землю, и Гром сменится своим ровесником – самым младшим братом вождя Роком, Тармир достал нож, положил его на землю возле коленей острием вверх и стал пилить веревку между рук. Дело продвигалось медленно. Веревки были сделаны из толстой, эластичной кожи, которая по большей части соскальзывала с ножа, а не резалась им. При каждом движении боль отдавалась в избитом теле, сил практически не было после долгой голодовки, льющийся пот жег открытые раны на лице. Но Тармир не останавливался, позволяя себе лишь небольшие промежутки отдыха. Луна прошла уже половину своего пути, когда последнее волокно лопнуло на острие ножа.

Руки были свободны. С ногами пришлось тяжелее. Сесть он не рискнул, а лежа на боку было очень неудобно резать без упора. Тармир как можно ближе подтянул ноги к животу, поддерживая одну из них на весу, чтобы она не мешала. Но вскоре он понял, что ничего не получится. Сил уже не осталось, нога занемела в неудобном положении, перерывы делались все чаще. Он пробовал менять руки, но процесс пошел еще медленнее. Ночь подходила к концу, а не было сделано и половины дела. Если его завтра найдут с перерезанными веревками на руках – не нужно будет даже повода для его убийства. Поэтому он решил рискнуть и все-таки сесть. Цвет его кожи играл ему на руку – он был практически неразличим в темное время суток. Очень медленно, стараясь не произвести ни звука, он сел. Дозорным был уже опытный воин – двадцативосьмилетний Мунк, младший брат старого вождя. Несмотря на довольно почтенный для этих людей возраст и свой опыт, он был несколько рассеян и не отличался особой ответственностью. К тому же основной обязанностью караульного было следить за опасностью извне, а не внутри племени. Порой он, как и полагается, вставал и обходил место стоянки по кругу, но внимание было направлено в сторону лесов, кустарников и степей. Только проходя мимо своего очага, где спали три его жены, он обращал взор на них. Но место стоянки для своей семьи он выбирал подальше от вождя и его родственников, поэтому так и не заметил бессонную сидящую фигуру.

Наконец веревки перерезаны. Радость и чувство свободы вспыхнули в груди Тармира, но он постарался сдержать их, понимая, что именно сейчас малейшая ошибка может выдать его. Мунк лишь недавно совершал обход, и Тармир решил, что есть время удалиться на достаточное для побега расстояние. Очень медленно он пополз вперед. Перед ним расстилалась голая степь. Брэд всегда старался выбрать открытые места для стоянок, так как сам нападал на врагов из укрытия. Пленник полз абсолютно бесшумно и вскоре совершенно растворился в густой предрассветной темноте.

Глава 4

Не один пленник провел бессонную ночь. Сола вертелась с боку на бок, не понимая, что с нею происходит. По сути, в свои десять весен, она была еще легкомысленным ребенком, к тому же очень избалованным. Когда ее мать умерла, Брэд всю свою любовь к Кэтри, которая заставила его переступить через все обычаи и запреты, перенес на маленькую девочку – ее дочь. Соле мало в чем отказывали, хотя и считали странной. И сейчас она как будто впервые сделала шаг в мир взрослых, мир враждебный, где самые сильные желания могут не сбыться, где существует жестокость. До сих пор она смутно ощущала лишь отголоски ее: нападения хищников, травмы на охоте, редкие столкновения с другими племенами. Но ей казалось, что все это ее не коснется, Сола гораздо больше боялась своего брата: он один не выполнял ее капризов и очень часто был жесток с нею. Но от увиденного сегодня ее просто трясло, что делать дальше она не знала.

Объект ее страха лежал практически рядом с нею и не мог заснуть. Также сын своей матери, он сильно отличался от своих флегматичных соплеменников ярко выраженной фантазией, умом, эмоциями и более абстрактным мышлением. Как и Брэд, он с самого детства привязался к сестре, а когда она стала, по представлениям племени, девушкой он и мысли не допускал, что она может достаться кому-то другому. Она должна быть его собственностью, как копье, как одежда, сшитая для него любящей его, худенькой по сравнению с другими женщинами, Лис.

Но не Лис ему нужна, а Сола. И чем ближе время выбора пар, тем больше он нервничал, тем больше ему хотелось выместить свои эмоции хоть на ком-нибудь. И прежде всего – на Соле. Он любил ее – и ненавидел, за эту свою зависимость от нее. Конечно, Гром не осознавал всех этих нюансов – просто его накрывали чувства, мысли метались в голове и он выплескивал их каким-то определенным образом. Например, сейчас, когда он представлял, что могло быть там, на берегу ручья, ему хотелось наброситься на лежащую рядом сестру и сделать ее своей прямо сейчас. Но он знал, что по обычаям за это его ждет смерть. Женщин, имеющих мужчин ниже по положению можно трогать. Выше по положению – можно огрести. Девушек и женщин вождя – категорически нельзя. Тогда его мысли переключались на пленника и он, бросая взгляд в его сторону, думал: а не встать ли и наподдать ему еще раз? Но, представляя, какой возникнет скандал, он морщился и отказывался от этой идеи. Перед рассветом он все же попытался заснуть, но в голове толпились разные мысли, как это бывает при бессоннице, и Гром снова повернулся в сторону пленника, представляя, как бьет его по наглой черной роже.

Ему показалось, что на прежнем месте того нет. Всматриваясь в темноту, он пытался разглядеть очертания лежащей фигуры, пока не зарябило в глазах. Гром сел и вновь присмотрелся. Он определенно не видел своей жертвы. Он встал и пошел туда. Спот, его жены и дети спокойно спали, но урода не было!

– Тревога! – Заорал Гром во всю силу своих легких. Караульный сразу подскочил к нему.

– Пленник сбежал! – Уточнил ревнивый брат Солы – его вопль был похож на львиный рёв, – в погоню!

Все племя моментально пробудилось и вскочило на ноги. Вождь за секунды сообразил, что произошло. Если бы пленник убежал – было бы лучше для всех. Но теперь у него не было выхода – если он просто не обратит внимания на побег – потеряет уважение соплеменников. Ругая в душе сына своей женщины, он собрал охотников. Краем глаза Брэд заметил Солу. Она проснулась и села, прижав руки к груди. «Это слишком далеко зашло. Надо с этим покончить. Я совершил ошибку, притащив его сюда – мне ее и исправлять. И будь, что будет» – решил для себя вождь.

– Когда он ушел? – Спросил Брэд Грома, но смотрел в это время на Мунка.

– Брэд, – растерянно ответил Мунк, – да я же не знал, что надо его охранять! Ты ничего не говорил. Я за ним не следил!

– Он ушел перед рассветом, Брэд, – сквозь сжатые губы ответил Гром, – недавно. Он не успел далеко отойти. Пойдем по следам. Мунк его не заметил – значит, он полз, так ведь? Когда найдем – убьем. Я убью. Никто не трогайте – я хочу сделать это сам.

– Гром, – спокойно ответил вождь, – ты будешь командовать охотниками, когда станешь вождем. Пока это делаю я, поэтому просто отвечай, когда тебя спрашивают.

Гром сжал губы и кулаки, но промолчал. В это время тьма уже рассеивалась, предвещая скорый рассвет.

Охотники пошли по следу. Они уже прекрасно видели при таком освещении, поэтому с уверенностью продвигались вперед. Примятая трава выдавала Тармира с головой.

Он слышал, конечно, что его отсутствие обнаружено. Но усталость и травма головы не позволяла придумать ничего для своего спасения.

Когда первые лучи осветили степь, Гром решился на провокацию. Он закричал:

– Я вижу тебя, трус! Если не вернешься, я убью тебя!

Нервы Тармира не выдержали, он вскочил и побежал. Его сразу догнали, схватили, заломили ему руки за спину и отвесили несколько хороших тумаков. После чего вождь приказал вести его обратно на стоянку.

Там Тармиру связали сзади локти, а также ноги, и бросили на землю. Мика молчала, ни во что не вмешиваясь. Сола сидела на своем месте и тряслась от ужаса. Гром время от времени подходил к беспомощному пленнику и изо всех сил бил его ногой, после чего начинал лихорадочно метаться взад-вперед по стоянке. В очередной раз Брэд поймал его и с силой оттолкнул от жертвы, со словами:

– Перестань!

Сам вождь сидел возле огня и размышлял о чем-то. Он отказался от завтрака, когда Лис принесла ему его. Иногда он искоса бросал взгляд на Солу.

Когда солнце достигло вершины неба, Брэд встал.

– Приказываю племени собраться, – промолвил он, – я принял решение относительно пленника.

Все стали подтягиваться к месту собраний. Гром, с недоверчивым видом, одним из первых подошел к вождю. Сола не двинулась с места, но подошла Мика, подняла ее, и привела на собрание племени. У девушки подкашивались ноги, ее трясла крупная дрожь.

Брэд, глядя в землю, произнес:

– Мы захватили пленника из народа чужих. По просьбе моей матери я позволил ему жить в нашем племени. Но он не захотел. Создавал лишние проблемы. Совершил побег. Сегодня он сорвал нам охоту и должен заплатить за это собственной плотью. Перережьте ему горло.

Гром сразу сделал шаг вперед. Он достал нож и с улыбкой приблизился к лежащему на земле пленнику. Тармир, увидев оружие, закрыл глаза. Он знал, что жертве, перед тем, как ее съесть, спускают кровь. Ему вспомнилась рыдающая в его сне мать. Гром, присев перед ним на корточки, схватил его за косички, запрокинул голову и улыбнулся.

– Брэээээд! – Вдруг изо всех сил завизжала Сола, вырвавшись из объятий Мики, – Брэд!

Она подбежала к вождю и упала на колени к его ногам, обхватив их руками. Не переставая дрожать, она проскулила:

– Брэд! Я согласна быть твоей женщиной, если ты оставишь ему жизнь! Я согласна! Прошу!

Брэд, Гром и пленник вздрогнули. Наступила минута молчания. Сначала Гром растерялся от услышанного, но быстро придя в себя, решительно размахнулся ножом. Брэд копьем выбил его и ударил древком Грома по голове. Он наклонился и поднял Солу. Взяв за подбородок, поднял ее лицо, залитое слезами.

– Согласна? Обещаешь?

Сола безмолвно и часто кивала.

– Обещаешь, что станешь моей женщиной, будешь вести себя, как подобает женщине вождя? Никогда близко не подходить к чужаку, не разговаривать с ним? Рожать детей у моего очага и быть послушной мне во всем? Говори перед всем племенем!

– Да! Да! Да! Если он останется жить, – просительно подтвердила Сола.

– Ты дала обещание. Не выполнишь – он умрет, – довольно заключил вождь, не обращая внимания на недовольные, презрительные взгляды вокруг.

Но в этот момент Гром бросился на пленника и стал душить его. Однако Брэд оттащил его, заломив руку, и сообщил напоследок:

– Еще одна такая выходка, и вождем после меня будет кто-то другой, – после чего, кивнув на Тармира, приказал соплеменникам, – поучите его. Гром, тебя приказ не касается. Иди, отдохни, – вождь толкнул его в противоположную от пленника сторону.

Охотники окружили пленника и стали бить его ногами. Тармир старался сдерживать стоны, но это не очень получалось. Сола возмущенно сказала:

– Мы же договорились!

– Ты просила оставить ему жизнь. Он будет жить. Но за проступки надо наказывать. Стой и смотри.

– Не надо больше, – прошептала Сола.

Вождь насмешливо посмотрел на нее. Помолчав несколько секунд, он приказал:

– Хватит! – Повернулся и пошел к своему очагу.

Охотники разошлись по своим делам, оставив Тармира валяться на земле. Сола продолжала стоять на том же месте, где ее оставил Брэд. Она смотрела на пленника, и не знала, что ей делать. Надо было как-то помочь, но как? Ей нельзя подходить к нему. Попросить Мику? Но почему Мика сама не помогает ему? Может быть, ему вообще нельзя помогать?

Запутавшись в новых правилах, Сола вдруг решительно направилась к вождю.

– Брэд, я хочу спросить, – тихо сказала она.

– Да.

– Можно, я принесу Тармиру воды?

Вождь поднял на нее тяжелый взгляд.

– Я думал, мы обо всем договорились?

– Да, но… к нему никто не подходит… наверное, боятся. Ты ведь оставил ему жизнь, и надо…

– Все боятся, а ты – нет? – Перебил ее лепет Брэд, – я думал, ты поняла, что бояться нужно в первую очередь тебе.

– Я боюсь, – слезы снова потекли из глаз, – просто… я не знаю, как надо сделать. Пришла спросить у тебя.

Вождь улыбнулся с сказал:

– Иди сюда. Сядь ко мне на колени. Я тебе все объясню сейчас. Не бойся, садись.

Сола нерешительно присела. Брэд погладил ее по густым волосам и обнял. Она упустила лицо вниз.

– Сола. Ты же не считаешь меня дураком? – Она отрицательно покачала головой, – я тоже не считаю себя дураком. Но я совершил ошибку, приведя его сюда – признаю. Только дураки не признают своих ошибок. Лучше всего было бы убить его. Я же вижу, что тебе он понравился. А мне это не нравится. И я знаю, что ты не хочешь быть моей женщиной. Но не все бывает так, как мы хотим. Тебе придется стать моей женщиной. А мне придется жить, зная, что моей женщине нравится чужой. И мне достаточно этого. Я не хочу еще и видеть тебя рядом с ним, слышать о нем. А тебе непросто будет жить со мной, поэтому не стоит еще добавлять себе страданий, глядя на его лишние мучения из-за твоего отношения. Тебе понятно пока, какая ситуация складывается?

– Да, – одними губами ответила Сола.

– Хорошо. У меня есть к тебе предложение. Он будет жить до нашей церемонии, как я и обещал. И ты сдержишь слово, как обещала. А после я могу отпустить его. Ты хочешь этого? – он внимательно смотрел на выражение ее лица.

Она молчала.

– Сола. Я жду ответа, – мягко спросил вождь.

– Я не знаю, – снова прошептала она.

– Хорошо, оставим пока этот вопрос. Вернемся к сегодняшнему моменту. Он наказан за попытку побега. А наказание не должно быть приятным и удобным. Я понимаю, тебе жалко его, но…

– Но ведь ты готов сам его отпустить! – Вдруг громко воскликнула она, – значит, тебе он не нужен! За что же так жестоко его наказывать? У него, наверное, все болит, а вы еще стали бить! Больно связали! Он хочет пить! И есть! – в ее голосе появились истеричные нотки и она зарыдала.

Вскочив с коленей Брэда и прикрыв лицо руками, она побежала в противоположную от Тармира сторону. Вождь догнал ее, привел назад и усадил на землю. Сам сел рядом и молча ждал, пока она успокоится. Когда всхлипывания прекратились, он сказал:

– Он пленник. Отпустить его или нет – мне решать, а не ему. Он прекрасно знал, на что шел. Уверен, сейчас он не столько боль чувствует или голод, сколько огромную радость и облегчение. Ну и благодарность тебе, – презрительно улыбнулся он.

Она продолжала сидеть и смотреть в землю.

– Ладно, – сказал вождь, – ты хорошо подумай над моими словами. Сегодня ты все правильно сделала – обратилась ко мне за разрешением и с вопросами. Делай так и дальше и все будет хорошо. Я человек не злой. Разрешаю тебе дать ему воды. Только это, больше ничего. Относительно всего остального я сам распоряжусь, когда сочту нужным.

– Спасибо, – ответила Сола, посмотрев ему прямо в глаза.

Она сходила за водой и присела рядом с пленником. Тот лежал с закрытыми глазами.

– Тармир! – Позвала она, – я принесла воду.

При звуке ее голоса, он сильно вздрогнул, открыл глаза и сделал неудачную попытку отползти в сторону. Он моментально перевел взгляд на вождя, и тот едва заметно кивнул. Тогда он посмотрел в глаза Солы и тихо сказал:

– Спасибо!

Она поняла его, кивнула, и у нее задрожали губы.

– Прости! – ответила Сола. При виде его разбитого лица ей хотелось прикоснуться к нему, а губы… У Солы вдруг закружилась голова от какого-то непонятного чувства.

– Не надо «прости» – это слово он повторил на ее языке, так как тоже понял, что она хотела сказать. Они общались не словами, а интонацией, выражением лица и глазами.

Соле показалось, что он уже не так смотрит на нее, как раньше. Словно бы растаяла какая-то льдинка, и взгляд его стал теплым. Это смутило ее, и чтобы скрыть горящий румянец, она сказала:

– Вода, – и попыталась напоить Тармира. Однако оказалось, что в лежачем положении это сделать сложно. Он попытался сесть, но и из этого ничего не выходило из-за связанных рук и ног, общей ослабленности, усталости и боли. Тогда Сола, хотя и знала, что Брэд следит за ней, помогла ему подняться и напиться. Затем он подставил лицо под струйку воды. Сола несколько секунд не убирала мех, как будто не замечая этого, но потом отставила его в сторону.

– Нет, – сказала она, указав одними глазами в сторону вождя. Она помнила, что тот разрешил ей только напоить пленника, и она уже намного перегнула палку.

Тармир понимающе кивнул:

– Да. Понимаю. Спасибо. Вода.

И снова кровь бросилась в голову Солы. Ее своенравие вдруг снова взяло верх над страхом, и она, посмотрев ему в глаза, медленно перевела взгляд на губы и послала воздушный поцелуй. Он широко распахнул глаза и улыбнулся, но эта была ошибка – ведь его лицо было видно вождю.

Но они на это уже не обращали внимания.

Глава 5

Когда Сола вернулась к очагу Брэда, он встретил ее тяжелым, упрекающим взглядом, в котором сверкали искры бешенства. Она низко опустила голову и попыталась обойти его, но тот встал и поднял ее голову за подбородок. Однако вождю так и не удалось взглянуть ей в глаза, Сола упрямо продолжала смотреть в землю. Тогда он сгреб ее волосы в руку и швырнул себе под ноги. Она упала на руки и осталась сидеть, не решаясь подняться. Вода медленно вытекала из меха.

– Сходи, принеси воды, – приказал вождь.

Она нерешительно встала и медленно пошла, постоянно оглядываясь посмотреть, что будет делать Брэд. В конце концов, он догнал ее и так подтолкнул в спину, что она снова свалилась на четвереньки, быстро вскочила и бегом побежала к ручью.

Сола зашла поглубже в воду, чтобы быстрее ее набрать и вернуться на стоянку. Она опасалась, что Брэд решит наказать и Тармира. Но не успела вода наполнить емкость, как кто-то сзади схватил Солу за волосы. Обернувшись, она увидала Грома, который куда-то пропал после помилования Тармира. На этот раз он не улыбался.

– Ты что наделала, тварь такая, – спросил он, захватывая будто бы ласкающими движениями все больше и больше волос в кулак, выворачивая ей шею набок, – ты что ляпнула своим поганым ртом? – С этими словами он с размаху ударил ее ладонью по губам.

Сола вскрикнула, ощутила вкус крови во рту и попыталась вывернуться из хватки брата. Но с таким же успехом она могла бы вырываться из лап медведя. Гром второй рукой прижал ее брыкающееся тело к себе и начал грубо целовать разбитые губы, стараясь причинить как можно больше боли.

– Отпусти… – стонала она сквозь поцелуй, – мне больно, Гром! Меня Брэд ждет. Гром, отпусти. Я ему скажу!

– Говори, мне все равно, – только теперь Гром улыбнулся, оставив в покое ее распухшие губы и тяжело дыша, – подождет. Я сначала тебе объясню, что значит языком болтать не к месту, – он стал целовать и гладить губами ее шею, иногда впиваясь в нее зубами, заставляя ее стонать и вскрикивать, – нравится, сестренка? Я же чувствую, что нравится. Потом убью этого черного урода и освобожу тебя этим от обещания. И если ты еще раз выберешь не меня, я убью и Брэда твоего. А ты все равно станешь моей, выбора у тебя нет, – он просунул руку под накидку и сильно сжал ее грудь. Сола сморщилась. – И не думай, что я буду терпеть твои выходки. Я тебе не Брэд. На коленях будешь ползать передо мной, звука без моего разрешения не произнесешь. Поняла, дрянь? Готова к объяснению?

– Гром, отпусти, – умоляюще попросила Сола, со страхом смотря на брата, но больше ничего не успела сказать.

Он ударил ее на этот раз кулаком по скуле. Из носа хлынула кровь. Следующий удар прилетел в ухо. Продолжая держать ее за волосы, Гром стал бить раскрытой ладонью по лицу, в том числе по разбитым губам. Сола закрыла лицо ладонями, но брат стал бить еще сильнее, и такая защита перестала действовать. Она уже перестала чувствовать каждый отдельный удар, для нее они слились в один поток глухого болезненного сотрясения где-то внутри головы. От ужаса она не могла даже кричать, боясь, что он убьет ее. В голове гудело, перед глазами плавали какие-то искры, она почти ничего не соображала, когда он остановился и спросил:

– Нравится? Хочешь еще?

Она не понимала, о чем он спрашивает, просто старалась сжаться всем телом и стать меньше, чем она есть. Он и раньше бил ее, но так – никогда.

– Значит, хочешь, – сделал вывод Гром и ударил несколько раз под ребра. Сола согнулась и застонала. Брат сильнее запрокинул ее голову на сторону и ударил кулаком по шее, куда только что целовал. У девушки резко закружилась голова, ноги подкосились, и она буквально повисла на своих волосах.

Гром вытер свою ладонь, которая была вся в крови, об верхнюю накидку Солы. Затем отпустил волосы, и сестра плюхнулась в воду.

– Помойся, а то вся в соплях, смотреть противно, – презрительно посоветовал он, и широко зашагал к берегу. Выйдя из воды, он обернулся и заметил, что она не может самостоятельно встать на ноги и даже поднять голову, а просто захлебывается, едва барахтаясь в ручье. Он сплюнул, вернулся к сестре, поднял за волосы ее голову и спросил:

– Ты как? Живая?

Но ее бессмысленный взгляд блуждал из стороны в сторону. Было видно, что слова не доходят до неё.

«Перестарался» – с досадой подумал Гром и потянул Солу все также за волосы к кромке воды. Вытащил ее голову на берег, тело оставил в воде, надеясь, что так она быстрее придет в себя. Сам сел рядом и стал ждать, побоявшись бросить сестру в таком состоянии.

Наконец Сола немного пришла в себя, перевалилась на бок и попыталась сесть в воде, шатаясь, беспомощно цепляясь руками за дно. Голову она склонила набок, выпрямиться до конца не могла, качаясь вперед и по сторонам. Гром с беспокойством смотрел на нее.

«Хоть бы не сдохла! Вроде по-серьезному не бил. А там кто ее знает. Нет, бросать ее тут нельзя, надо нести на стоянку. Плохо выглядит, долго ли до беды. А если и правда подохнет, что мне тогда делать?» – вдруг серьезно испугался любящий братец.

Он сел на корточки возле сестры и протянул руки, чтобы поднять ее. Ощутив прикосновение, она обратила на Грома мутный взгляд и, вздрогнув, отчаянно попыталась отползти, скривившись от боли и не замечая, что остается на том же месте.

– Не бей… не надо… не бей больше, – с трудом просипела она.

– Да не буду, успокойся! – Хмуро буркнул он, – уже получила свое. Хочу на стоянку отнести, пусть Мика посмотрит тебя.

Подняв Солу на руки, он зашагал к очагу вождя.

Увидев их, Брэд вскочил на ноги.

– Кто это сделал? – Спросил он у Грома, наливаясь яростью.

– Я, кто же еще, – мрачно ответил тот, осторожно укладывая сестру на ее лежанку, – надо срочно сходить за Микой. Я пойду или кого-то другого пошлешь?

– Иди, – сжимая кулаки и всю свою силу воли, – помоги там ей собрать все необходимое и донести.

Брэд боялся, что если Гром сию же секунду не уберется, просто забить его до смерти. Оставшись с Солой, он сел рядом и постарался успокоиться, глубоко дыша. Погладив девушку по волосам, он заметил засосы и следы укусов на ее шее, и все поплыло у него перед глазами. Он спросил:

– Очень плохо?

– Больно, – тем же, осипшим голосом, едва слышно произнесла она, но, заметил взрыв ярости в глазах вождя, добавила, – уже лучше.

– Что он делал с тобой?

– Бил.

– Куда он бил?

– Я… не помню…

– А… другого он ничего не сделал, Сола? – с трудом выдавил из себя вождь.

– Нет.

– Хочешь, я убью его, Сола? – вдруг на полном серьезе сказал Брэд, – он же не оставит тебя теперь в покое, как бы я его не наказывал.

– Нет. Нет! – Ужас мелькнул в ее глазах, она попыталась отрицательно покачать головой, но шею прострелила такая боль, что Сола вскрикнула и сильно вздрогнула всем телом, положив ладонь на больное место, – но… он сказал… убьет Тармира… освободит… обещание… что делать…

– Не волнуйся, я приставлю охрану к пленнику, – снова погладил ее по голове Брэд, – где болит, покажи. Про шею я понял.

– Дышать больно… и шевелиться.

– Живот не болит? – с беспокойством спросил вождь. «Не совсем же он отморозок?» – спросил он себя, но не смог дать ответ.

– Не знаю… Не могу понять… Нет.

Мика с Громом подошли к пострадавшей. Гром сел на землю рядом с сестрой, с тревогой глядя на нее.

– Ой-ей-ей, – сказала Мика, обращаясь к сыну, – отвесила ему пару оплеух, но если бы раньше увидела, дала бы побольше!

– Не беспокойся, – ответил Брэд, – это от него не убежит. Гром, никуда не уходи.

– А я никуда и не ухожу, – нагло огрызнулся тот.

– Рассказывай, что ты с нею сделал, чтобы Мика могла понять, как лечить.

Гром все рассказал, исключив не относящиеся к избиению моменты.

Мика смыла еще горячим лекарственным отваром кровь с лица Солы и промыла трещины на опухших губах. Шею она просто туго перебинтовала полосками заячьей шкурки мехом внутрь для фиксации и согревания. Потом пошла и принесла настоявшийся отвар из ивовой коры и валерианы, который уменьшал боль. Вернувшись к своему очагу, Мика заварила в своей чаше дурман и поставила охлаждаться.

Тем временем Брэд наконец поднял глаза на Грома.

– Вставай, – коротко сказал ему.

Тот выполнил приказ. Вождь подошел и, не сдерживая себя, дал ему в челюсть. Гром упал, оглушенный, и несколько секунд пролежал на земле. Лис отвернулась.

– Вставай, – приказал вождь.

– Встану, не беспокойся, – злобно ответил Гром. Сплюнув кровь, он поднялся и стал пред Брэдом. Тот ударил второй раз с тем же результатом. Но Гром снова встал, и, сколько бы ни бил его вождь, он каждый раз упрямо поднимался, уже шатаясь, весь залитый кровью, теперь даже с ненормальной улыбкой на губах, хотя и знал, что если останется лежать, наказание прекратиться.

Нервы у Лис не выдержали, она подбежала к вождю и повисла на нем со словами:

– Брэд, прошу, хватит! Ты убьешь его! – Но тот снял ее руки и оттолкнул в сторону очага. Она вскочила и со злобой обратилась к Соле:

– А ты чего молчишь? Из-за тебя ведь все!

Брэд мгновенно развернулся, поймал ее за руку и дал ощутимую оплеуху. Потом, ухватив за волосы, шлепнул ладонью по щеке и отбросил в сторону, после чего снова развернулся к поднявшемуся в очередной раз Грому, который еле стоял на ногах, но все же стоял.

– Проси прощения у сестры, выродок! Иначе буду бить, пока можешь стоять!

– Напугал! – Со смехом ответил Гром, в очередной раз, плюнув кровью, – эта дрянь получила то, что заслужила. И теперь она знает, что произойдет, если продолжит свои выходки. Сола моя, Брэд! Я буду делать с ней то, что хочу. Сестра выбрала бы меня, ты это знаешь. Поэтому и позволяешь ей управлять тобой, делать все, что она хочет, так ведь? Но она все равно будет моей, если ты не убьешь меня. Ну, давай бей, чего стал, глазами лупаешь?! – Заорал он на всю стоянку.

Брэд набросился на него. Они покатились по земле, нанося друг другу удары тяжелыми кулаками. Женщины завизжали, мужчины кинулись их растаскивать.

– Убью эту скотину, – ревел вождь.

– Давай убей! Трус! Испугался выбора! Нарушил обычай из-за девки! – орал Гром.

Когда, наконец, их разняли, Дрэк и Мунк держали задыхающегося Брэда, а Рок – поддерживал почти не стоящего на ногах Грома, лицо которого превратилось в сплошное кровавое месиво. Его светло-голубых глаз было почти не видно из-за отеков, на белых волосах ярко выделялись красные пятна. Оба они продолжали выкрикивать ругательства. Вся стоянка была в шоковом состоянии. Дети прижимались к матерям, пленницы сбились в плотную кучу, Тармир смотрел на все это, не веря глазам, не думая даже, что будет с ним, если кто-нибудь вспомнит о его существовании. Сола закопалась лицом в шкуры, Лис плакала, так и не встав с земли. Рядом, прижимаясь к ней, ревел ее сын, трехлетний Мор.

– Брат, ну так нельзя, – уговаривал вождя Дрэк, – успокойся. Давайте подождем до завтра.

– Свяжите этого урода, – отдышавшись, сквозь зубы проговорил тот, – ты прав, я завтра решу, что с ним делать.

Мужчины, оставив вождя, выполнили его приказ. Теперь по разные стороны стоянки лежали Тармир и Гром, причем последнему никто не вызвался принести воды. Даже Лис теперь не решалась подойти к вождю с этой просьбой, хотя кровь продолжала течь по его лицу и у него даже не было возможности ее стереть. Он постоянно сплевывал, но она не останавливалась.

Мика принесла отвар дурмана, чтобы Сола поскорее заснула. Но она тихо попросила ее:

– Мика… посмотри Грома, ему же очень больно… отнеси ему. Зачем Брэд… так сильно?

– Вот еще, – пробурчала она, – если вождь мне прикажет, посмотрю. А так – пусть полежит, подумает. А то нашелся герой – то связанных бьет, то девочек. Даже вождя не послушаю. Пей, давай. Ничего с твоим Громом, здоровым быком, не случится.

Сола взяла чашу и сказала:

– Хорошо. Я позже выпью. Тошнит.

Мика, хмыкнув, ушла, вскоре и остальные разошлись по своим местам и улеглись спать. У Солы слипались глаза, но она, дождавшись, пока все заснут, с трудом поднялась, захватила чашу и мех с водой, и неустойчивой походкой направилась к брату. Присев перед ним, она набирала отвар дурмана в ладонь и он пил. Потом она, стараясь не причинять боли, обмыла его лицо от спекшейся крови и напоила простой водой. При этом они не сказали ни слова друг другу. Гром чуть поморщился, когда она первый раз дотронулась пальчиками до носа. Он показался Соле странной формы, и она, смывая кровь, едва дотрагивалась до кожи.

Затем, чуть ли не падая от усталости, головокружения и боли, постоянно останавливаясь, подошла к Тармиру. Также напоила и умыла его, а потом второй раз с момента их встречи погладила по жестким волосам.

– Сола, прости – сочувственно сказал он на ее языке.

Она, думая, что их никто не видит, с трудом наклонилась и мимолетно прикоснулась к его разбитым губам своими разбитыми губами. Они зацепились взглядами и долго смотрели в глаза друг другу. Что-то менялось в них, соединялось, и назад пути уже не было.

Она встала и, подойдя к своей лежанке, рухнула на нее без сил.

Но она ошибалась. Все ее действия видел Гром. И вождь.

Глава 6

В очередной раз освеженное солнце поднималось за бесконечными степями, но не оно разбудило Брэда. Всю ночь ему, как наяву, являлись картины минувшего дня, и он пытался прийти к какому-то решению. Сын, да и дочь, его умершей женщины ведут себя так, как будто открыто не признают его, вождя, власти над собой. Это до глубины души уязвляло его. Дети женщин остальных мужчин беспрекословно повиновались даже малейшему их жесту. Не говоря уж про вождя. Но все его попытки уладить ситуацию в своей семье вели к еще большим проблемам и позору для него. Брэд сознавал, что и сам вел себя неправильно, злился, не понимая, почему так все складывается. Он чувствовал, что теряет уважение соплеменников, и, если сегодня не решится на жесткие меры, то настанет катастрофа. Впервые окружающая знакомая обстановка показалась ему совершенно чуждой.

Такого случая он не припоминал, и никогда не слыхал от стариков. Традиции полного послушания вождю всегда соблюдались. Это была основа их общества. Обычное решение в рамках обычаев он бы принял сразу. Пример старого мудрого вождя, собственный немалый опыт давно отточили навыки руководителя. Возможно, Брэд даже в этом случае разобрался, что к чему. Если бы не досадное понимание, что он сам вызвал эти события, приведя чужака. И что нарушили вековые установки дети женщины из чужих, опять же украденной им. Но хуже всего, что он не только изначально не пресек неповиновения, как полагается главе семьи и вождю, потворствуя им, слишком мягко наказывая, а то, что теперь и сам уже нарушил несколько традиций. Что же делать?

Самое очевидное – отпустить пленника. Но в теперешнем состоянии он не сможет выжить один по дороге домой, и Сола это понимает. Отпустить чужого сейчас – все равно, что убить, а он обещал оставить ему жизнь. Брэд решил, что до церемонии пленник останется с ними, его будут хорошо кормить и лечить. А потом отпустит чужого, невзирая на желания Солы. Со временем стерпится и забудет его. А Брэд будет стараться, чтобы ей было хорошо с ним.

Что касается увиденного ночью поцелуя – Брэд решил забыть о нем. Слишком уж Соле досталось сегодня, жестоко наказывать ее в таком состоянии. Даже если наказать не ее – она это воспринимает еще хуже своего наказания. В конце концов – это всего лишь легкий поцелуй, и все это прекратится навсегда после церемонии. Она сама приняла решение стать его женщиной, а ее мотивы и чувства – ее личное дело и его не касаются.

Гораздо тяжелее было принять решение относительно Грома. Он был сыном его единственной любимой женщины, бесстрашным, несгибаемым, хорошим охотником. Но Брэд понял, что тот не угомониться, пока не получит Солу. Гром представляет реальную опасность для всех, поневоле втянутых в эту ситуацию. С какой бы стороны вождь не подходил к решению этой задачи – в голову приходил лишь один ответ. Но он не мог этого сделать с холодной головой.

Он встал и подошел к Грому. Тот спал. Брэд смотрел на его волосы необычного снежного цвета, на стройное тело, уже почти такое же мощное, как у него самого, и вдруг ясно увидал его мать. Она шла к нему, держа сынишку на руках, маленького, крепенького, беленького, особенно на фоне темнокожей матери. Гром хватал косички Кэтри, тянул их в рот и жевал. Она счастливо смеялась. Сердце Брэда что-то кольнуло. Ее сын всегда отличался от остальных детей, был самый активный, непослушный, выдумывал всякие игры для своих сверстников. Но она никогда не наказывала его, а остальные дети обожали и считали своим лидером. В какой же момент все пошло не так?

Брэд вздохнул. Он знал ответ. Со времени смерти его Кэтри. Поначалу Гром как будто и не заметил, что мамы не стало, лишь спустя время вождь понял, что мальчишка становится не таким (каким – «не таким» – он и сам бы не смог объяснить, просто не таким), как был при ней. Что бы она сказала, если он решит убить ее первенца, которым она так гордилась и любила? Но если он не сделает этого, умрут другие люди: возможно, он сам, а возможно, даже Сола.

Рассветный луч окрасил волосы Грома в цвет крови. Брэд вздрогнул и какой-то холод пробежал по его коже. Он потряс лежащего за плечо. Тот открыл заплывшие глаза и мельком взглянул на вождя.

– Гром. Давай решим вопрос как мужчины, сейчас, между собой, – как можно тверже предложил Брэд, перебирая пальцами когти беркута.

Гром долго молчал.

– Что решать, – наконец нехотя вымолвил он, – ты – вождь. Можешь делать все. Если ты хочешь взять ее – то так и будет. Но для этого тебе придется убить меня. Если я останусь жить, Сола будет моей. Я это говорил, так ведь? Ничего другого я не скажу. Решай.

– Гром, я не хочу убивать тебя. Ты – отличный охотник, сын моей женщины – мой наследник. Если тебе не нравятся девушки, которых мы взяли, я согласен ради тебя одного устроить поход, чтобы ты мог выбрать среди других племен. Зачем тебе рисковать своим положением в племени, да и жизнью из-за девчонки? – внушительно, но с просящими нотками, за которые сам себе был противен, спросил Брэд.

Гром опять замолчал. Он ни разу не взглянул на вождя, и казалось, не собирается отвечать. И только когда краска ярости стала уже появляться на лице Брэда, спросил:

– Зачем ты рискнул своим положением в племени и жизнью из-за девчонки – моей матери? Чужой? Ведь я знаю об этом, Брэд. За тебя тогда просила твоя мать, так ведь? За меня просить некому. Но мне и не надо. Я сделаю, как сказал, – глухим голосом прибавил Гром, все так же смотря куда-то вдаль.

Брэда эти слова словно ударили под дых. Щеки его стали багровыми, но уже не от ярости.

– Ты хочешь сказать, – немного отдышавшись вымолвил он, – ты хочешь сказать, что ты ее…

– Я хочу сказать, что Сола будет моей, если я буду жив. Больше ничего. Хочешь ее – просто убей меня, – внезапно злобно выплюнул Гром.

– Я твою мать не бил, Гром, – с упреком, печально сказал вождь.

– Значит, не за что было, – парировал сын Кэтри.

Брэд вздохнул. Но умоляющие черные глаза, стоявшие перед его взглядом, все же просили за Грома, хотя тот об этом и не знал, заставляя вождя сделать еще одну попытку.

– Может, ты был прав, когда говорил обо мне. Предоставим снова решать ей? По нашим обычаям, как было до появления здесь пленника? Я верну ей ее обещание. А чужого мы просто отпустим, когда он будет в силах уйти в поход один.

– Нет, – отрезал Гром, – чужого я сам убью на ее глазах. А ты даже не будешь претендовать на нее. Вот мои условия. Тогда дело решится миром. Я буду подчиняться всем твоим приказам, всегда, пока ты сам не передашь власть мне. В любом другом случае она будет моей, но все пойдет намного хуже.

– Гром, зачем убивать пленника? В тебе самом течет кровь чужой! И насчет выбора – ты говорил, что это наш обычай и назвал меня трусом. Выходит, ты тоже трус?

– Пленник должен быть убит! Она оставалась с ним одна на берегу ручья, так ведь?. Что они там делали?! Она поцеловала его вчера ночью – как мне теперь целовать ее грязные губы?! – Гром задохнулся и замолчал. Грудь прерывисто поднималась, но из-за ревности он даже не чувствовал боли от сломанного ребра, – ну ничего, я хорошо помою их ее же кровью, перережу горло чужаку, и заставлю мерзавку съесть кусок его мяса, раз уж он ей так понравился!

Брэд даже отшатнулся немного и выпустил из рук ожерелье.

– Гром, ты псих. Скажи, кто тебя вчера ночью умыл, напоил и отдал свое лекарство? А ты просто взял и сдал ее мне, вашему вождю. Это твоя благодарность?

– А, ты тоже все видел? Но она почему-то опять избежала наказания за непослушание, в отличие от меня, так ведь? – Гром усмехнулся. Но заметив, что Брэд хочет это объяснить, продолжил, – да я не к тому, ты прав насчет меня, я ничего другого и не ждал. А с нею я немного перегнул палку, не ожидал такого – согласен, добавка ни к чему сейчас. Можно и позже наказать. Но, если тебе наплевать, что твоя будущая женщина лижется, пока ты спишь, с каким-то чужим уродом, то я этого так не оставлю. Она будет еще долго вспоминать этот поцелуй! – из глаз Грома сочилась ненависть, но губы дрожали. Брэд смотрел ему в лицо с отвращением, но в тоже время в сердце почему-то заползала жалость.

– Понял, – ответил вождь, – Ты просто вынуждаешь меня убить тебя, ты понимаешь?

– Понимаю. Убивай, сколько уже говорить это тебе? Но только ты этого не сделаешь, потому что ты – гнилая заячья шкурка, которую бабы используют во время своих дней, – ответил Гром и плюнул под ноги вождю.

Красное марево поплыло перед глазами Брэда. Он резко встал и пошел к своему очагу. Сола еще спала. Бледная Лис поднесла ему в каменной чаше завтрак: кашу из пшеницы с кусочками мяса и зеленью. Но вождь сделал отрицательный жест. Она какое-то время стояла перед ним с чашей в руках и уже открыла рот, чтобы спросить о чем-то, но Брэд опередил ее, ответив на незаданный вопрос:

– Нет. Оставь здесь.

Губы Лис задрожали, но она, не прекословя, выполнила приказ.

Тучи затягивали еще такое ясное с утра небо. Вождь отправил несколько человек за опорами для палаток. Когда они вернулись, все семьи начали устанавливать палатки. Они вкапывали опоры друг напротив друга в землю под углом и связывали на вершине ремешками. Затем натягивали на них тяжелые шкуры оленей, зубров и бизонов мехом наружу, чтобы капли дождя скатывались, не достигая кожи.

Когда пятно солнца, едва видное сквозь тучи, достигло своего пика, вождь, продолжавший обдумывать решение проблемы во время установки при помощи Рока, своего младшего брата, палатки для своей семьи и семьи старого вождя, созвал племя. Он приказал подтащить обоих связанных парней в круг соплеменников. Давно проснувшаяся Сола, выпила уже приготовленный Микой отвар ивовой коры, тоже встала и подошла к месту суда. Тармир и Гром лежали рядом, с ненавистью глядя друг на друга. Каждый из них мечтал только об одном – чтоб ему развязали руки. Сола при виде этого, впала в отчаяние. Она не верила, что можно найти какой-то выход из этой ситуации, в голове бились лишь слова брата, сказанные на ручье. Страха теперь не было – лишь какая-то черная безнадежность вползала в ее душу и сейчас Сола даже жалела, что брат не добил ее в ручье.