Тени и призраки

Глава 1

– Марина Даниловна, обед на столе, – шестидесятилетняя невысокая и пышнотелая домработница Анна Андреевна, неспешно вплыла в гостиную, огляделась, ища хозяйку.

В стекла стучали голые ветки каштанов, похожие на обглоданные кости. Шумел ветер, кружа в воздухе истлевшие сморщенные прошлогодние листья. Похоже, снова будет снег с дождем.

Март такой переменчивый месяц. Парк за окном серый, с островками еще не растаявшего снега. Мокрые дорожки из гранитной брусчатки вели к кованой решетчатой ограде. За ней в сизой дымке темнел лес.

В камине потрескивали дрова. Огонь лениво лизал поленья. Правда, уютнее от этого не становилось – уж очень жалобно завывал в трубе ветер.

Пять минут назад Марина Даниловна была в гостиной, дала распоряжение подать обед. А сейчас куда-то вышла. Анна Андреевна вздохнула, увидев на чайном столике у дивана вазочку с шоколадными конфетами и пустой хрустальный бокал.

Похоже, Марина снова начала пить. Она всегда закусывала свой любимый коньяк этими конфетами. Выпивала хозяйка только когда ее муж уезжал из дома по делам на несколько дней. Где Марина прятала бутылку, домработница не знала. Не ее это дело.

Анна Андреевна подошла к столику, взяла в руки вазочку и бокал, да так и замерла от неожиданности. На ковре между диваном и камином лежала ее молодая хозяйка.

Голова запрокинута, длинные светлые волосы разметались в беспорядке. Одна нога закинута на диван.

– Марина Даниловна, – не слишком уверенно произнесла домработница. – Что с вами?

Это ж надо так напиться! До бесчувствия.

– Вам плохо? – она склонилась над Мариной и тут же отшатнулась. Распахнутые серые глаза хозяйки застыли и безжизненно смотрели в вечность.

Только этого и не хватало!

Анна Андреевна заметалась по гостиной, бросилась на кухню. Шмякнула вазочкой с конфетами о столешницу, бокал бросила в мойку и судорожно начала набирать номер на мобильнике.

– Служба спасения? – заплетающимся языком пролепетала Анна Андреевна. – Скорее, прошу вас, – назвала адрес. – Быстрее, пожалуйста. Женщине плохо. Похоже, сердечный приступ.

На другом конце провода начали задавать стандартные вопросы. Домработница отвечала невпопад. Не сразу смогла вспомнить возраст хозяйки.

– Тридцать пять… Нет, тридцать четыре… Не помню. Лежит на полу. Кажется, не дышит. Пять минут назад я с ней говорила. Все было хорошо. А теперь…

– Пульс есть? – деловито осведомилась диспетчер.

– Да я к ней не притронусь! – взвизгнула Анна Андреевна. – У нее глаза открыты. Стеклянные. Смотрят в потолок. Ужас просто! Скорее приезжайте! Может, еще что можно сделать… Может, соседей позвать, на диван ее положить? Я одна ее не подниму, – может, и подняла бы, но даже пытаться не станет. Еще ей не хватало покойников ворочать! Ей за это не платят!

– Если глаза открыты, то уже не надо. Не трогайте. Оставьте как есть. Полиции мы сообщим сами.

Полиция-то тут зачем? Анна Андреевна отличалась страшным любопытством, но при этом была хорошей домработницей и научилась не задавать лишних вопросов. Надо, значит надо, службе спасения виднее.

Теперь необходимо позвонить хозяину и сообщить страшную новость. Анна Андреевна неуверенно набрала его номер. Никто не ответил. Домработница поплотнее закрыла дверь в гостиную, машинально вымыла бокал и убрала его в шкафчик. Невольно поежилась. Она всегда боялась покойников. С детства. Это был какой-то первородный страх. На уровне инстинкта.

Снова набрала номер хозяина. На этот раз он взял трубку.

– Я занят. Что-то срочное?

– Да, строчное, – замялась она в ответ. – Евгений Павлович, тут такое дело… Не знаю, даже, как сказать…

– Я занят, – раздраженно повторил хозяин. – Говорите быстрее.

– Марине Даниловне плохо. Я скорую вызвала.

– Что с ней? – голос сердитый, но не взволнованный.

– Не знаю. Сердечный приступ, наверное. Лежит и не шевелится.

– Еду, – коротко бросил Евгений Павлович. – Буду через два часа, не раньше.

Анна Андреевна знала – у хозяина какая-то важная встреча в соседней области. Быстрее он вернуться не сможет. Значит, ей придется два часа сидеть в одном доме с трупом? Или, может, хозяйку все-таки заберут в больницу? Вдруг смогут реанимировать?

Хотя Анна Андреевна, как только увидела хозяйку на полу, сразу же поняла – Марина умерла. Вот так пить недуром! Не выдержало сердце. Была Марина и нет. И чего ей только не хватало для полного счастья?

Муж – известный в городе застройщик, уважаемый человек, планирует баллотироваться в Государственную Думу. Дом – полная чаша, на зависть всем. Марина ни дня не работала, жила как королева. Так чего пить?

У богатых свои причуды. Простому человеку их не понять. Впрочем, последние полгода Марина пила очень редко. И вот начала опять.

Анна Андреевна на нервной почве сделала себе пару бутербродов с красной икрой и машинально их съела. Потом принялась за конфеты. Еда ее успокаивала. И не давала думать о том, что за стеной на полу лежит труп хозяйки.

Скорая приехала быстро. Затрезвонил домофон. Анна Андреевна побежала открывать, на ходу дожевывая конфету.

– Скорее, скорее, – торопила она врачей. – Это просто кошмар какой-то. Поговорила с хозяйкой, через пять минут вернулась, а она лежит на полу, смотрит в потолок и не шевелится. Я сразу скорую вызвала и позвонила ее мужу. Но он до дома доберется часа через два, а то и позже. Он сейчас в другом городе, – тараторила домработница. – Хозяйка в гостиной, – открыла она дверь, пропуская двух врачей в комнату и стараясь не смотреть на пол у дивана.

На счастье Анны Андреевны снова зазвонил домофон. Теперь приехала полиция. Один полицейский был в форме, другой в гражданской одежде.

– Проходите, – пропустила она полицейских в дом. – Врачи уже осматривают… – «труп» едва не ляпнула домработница, но вовремя спохватилась. – …Марину Даниловну. Может, она еще жива?

– Была бы жива, нас бы не вызвали, – резонно произнес полицейский в форме, представившись участковым и показав удостоверение, на которое домработница взглянула мельком. Сейчас любой документ подделать можно. Но все-таки эти полицейские похожи на настоящих. – А это дознаватель, – кивнул на своего товарища в гражданской одежде участковый. – Подождите нас в другой комнате. Позже мы поговорим с вами.

– Я буду на кухне, – с облегчением вздохнула домработница. Снова смотреть на труп хозяйки ей не хотелось.

Анна Андреевна с ужасом думала о том, что сегодня ночью ей будет снится Марина, лежащая на полу с отрытыми глазами. Как ей это пережить? По-хорошему надо уволиться отсюда. Этот дом преследуют несчастья.

Элитный коттеджный поселок «Леон Прайд» построен на месте старого имения графа Татищева. Имение сожгли еще в революцию 1905 года, графа вместе с семьей убили. И где-то рядом была церковь с кладбищем. Возможно, дом Рогулиных как раз стоит на этом самом месте. Анна Андреевна снова поежилась. Сколько страшных легенд ходит об этом месте. Сказки, конечно, все это, но все равно как-то не по себе от них.

Конечно, у Марины последнее время съезжала крыша. Виделось ей хрен знает что. Но что взять с неуравновешенной женщины с богатым воображением? Да еще и пьяной? Анна Андреевна была дамой практичной, хотя и не отрицала потусторонние явления. Ничего того, о чем ей рассказывала хозяйка она не видела и списывала все на расшатанные нервы Марины и любовь к выпивке.

В кухню вошли полицейский и врач.

– Мы ее забираем, – сообщил доктор.

– Куда? – не поняла домработница.

– В морг. Куда же еще? – пожал плечами врач. – В больнице ей уже делать нечего.

– Что, все-таки умерла? – удивленно спросила Анна Андреевна.

– Конечно. А вы сомневались? – уставился на нее полицейский.

– Я думала, может, реанимируют… – вздохнула домработница. – Молодая совсем… И не пожила толком… А что я скажу Евгению Павловичу? Это ее муж, – вдруг всполошилась она. – Он же не знает, что Марина Даниловна умерла… Я ему сказала, что скорую вызвала. Он еще думает, что она живая. Он домой возвращается. Я ему позвоню, – схватилась она за трубку. И тут же замерла в нерешительности. – Как он это воспримет? Я таких вещей говорить не умею…

– Мы ему сами все скажем, когда он вернется, – заверил ее участковый. – А пока проводите врачей. Выписку об осмотре трупа они вам оставят. От вас нужна подпись.

Анна Андреевна нехотя пошла в гостиную. Не глядя подписала какие-то бумажки. Марина уже лежала на носилках, в черном блестящем мешке. И от этого зрелища домработнице стало совсем плохо. Тошнота подкатила к горлу, ноги стали ватными. Она как во сне отвечала на вопросы врачей, и не могла отвести взгляда от черного мешка. Наконец, Марину унесли.

Анна Андреевна стояла на крыльце и смотрела, как отъезжает скорая. Влажный мартовский ветер холодил лицо. Домработница куталась в пальто, накинутое на плечи и думала о том, что пора искать другое место работы. Тут и раньше ничего хорошего, кроме зарплаты не было. А уж теперь и подавно.

Нехотя она вернулась в дом и прошла на кухню. Полицейские уже расположились у стола, разложили бумаги и что-то заполняли.

– Чай хотите? – поинтересовалась домработница.

– Да, будет очень кстати, – кивнул участковый. – Мы с вами немного побеседуем и подождем хозяина. Пожалуйста, полные имена умершей, ее мужа и ваше.

– Евгений Павлович и Марина Даниловка Рогулины. Я – Анна Андреевна Жукова, – домработница наполнила электрический чайник и включила его. Он засветился синим цветом.

– Возраст?

– Чей? – не поняла домработница.

– Ваш для начала, – поднял на нее строгий взгляд дознаватель.

Неприличный вопрос. Анна Андреевна поморщилась, но ответила:

– Мне шестьдесят, – она кокетливо поправила крашеные светлые волосы, как бы намекая, что выглядит намного моложе своих лет. – Я выполняю обязанности домработницы. Веду хозяйство, прибираю в доме, готовлю еду.

– Давно тут работаете?

– Давно. Восемь лет. Как только этот дом Евгений Павлович построил, перебрался сюда, так меня и нанял.

– До этого где он жил?

– В центре где-то. Квартира у него вроде там осталась. Не знаю точно.

– Во сколько вы обнаружили тело хозяйки?

– Ровно в два часа дня. Она всегда в это время обедает. Обедала… – поправилась Анна Андреевна. – Я пришла пригласить ее к столу. И нашла на полу, – домработница нервно сглотнула. – Это было так страшно. Она была как кукла.

– Об этом потом. Сейчас расскажите о Рогулиной. Коротко, без подробностей.

– Марине Даниловне тридцать пять. Было… Не работала. А кто при таком муже работать станет? Жила тут шесть лет. Как замуж вышла, тут и поселилась.

– Девичью фамилию знаете?

– Нет. Мне это не надо. Из родни у нее только младшая сестра. Приезжала пару раз в гости. Зовут Маргарита. Где-то в области живет. Родители Марины Даниловны погибли в аварии еще до ее замужества. Когда точно – не знаю. О ней все вроде.

– Теперь о муже.

– Зовут Евгений Павлович. Фамилия Рогулин, само собой. Ему сорок четыре. Он застройщик. У него фирма «Ваш дом». Наверняка слышали?

– Слышали. Большой человек, – кивнул дознаватель. – Известная личность в городе, хорошем смысле, разумеется, – покосился он на своего собрата в форме.

– Вчера Евгений Павлович рано утром уехал на деловую встречу в другую область. Куда именно не знаю, он мне не докладывает. Приехать должен был завтра к вечеру. Уехал на три дня, – уточнила домработница.

– Жили Рогулины как? Дружно? Ругались?

– Нормально жили. Я же в их дела не лезу, меня это не касается. Спорили иногда, но не слишком сильно. В семье всякое бывает. Без скандалов не обходится, это естественно.

– Дети у них есть?

– Нет, – отрицательно качнула головой Анна Андреевна.

– А другие браки были?

– Не знаю. Я не слышала, – домработница поднялась и начала заваривать чай.

– У хозяина родня есть?

– Отец в психушке. Зовут Павел Олегович. Больше никого. Мать умерла еще до меня. Болела чем-то долго. Это вы лучше у Евгения Павловича спросите, если важно.

– Спросим. Давно отец в психиатрической клинике? – поинтересовался полицейский.

– Года два как. Отсюда и увезли. Неожиданно все случилось. Видения Павлу Олеговичу стали приходить. Он на всех кидаться начал. Окно антикварной вазой разбил. Ножом махал как саблей. Я так перепугалась, вы не представляете! – прижала пухлые руки к груди домработница. – Глаза бешеные, рот перекошен. И орет дурным голосом. До этого просто сердитый был. Никогда не здоровался, вечно щеки надует от важности и мимо пройдет как будто я пустое место. Я ж прислуга… Я даже не обижалась. Мне за это платят. Не возмущаться же из-за таких пустяков? Я все понимаю – неровня мы. Неровня…

Анна Андреевна поставила перед полицейскими вазочку с конфетами, которую забрала из гостиной. А что добру пропадать? Расставила чашки, разлила заварку, добавила кипяток. Подумала, и поставила на стол еще и миндальные печенья. Немного подсластить жизнь себе и стражам порядка не помешает.

– Теперь расскажите подробно, как вы обнаружили тело, – попросил полицейский, отхлебывая чай.

– Зачем? – ей не хотелось снова переживать неприятный момент.

– Для отчета. Похоже на обычный сердечный приступ. Так и врач сказал. Наверняка вскрытие это подтвердит. Но поскольку Рогулина молодая женщина, нам необходимо все проверить и описать. Чтобы потом претензий со стороны родственников не было.

Анна Андреевна вздохнула, отправила в рот очередную конфету, придала лицу легкий налет скорби и начала рассказ.

Глава 2

Тихо хлопнула входная дверь и Анна Андреевна едва не подскочила до потолка. Вернулся хозяин. Домработница испуганно посмотрела на полицейских.

– Пойду, встречу, – не слишком уверенно пробормотала она.

– Идемте, – поднялся участковый.

Евгений Павлович стоял в гостиной. Он уже снял пальто, бросил его на кресло.

– Что с Мариной? – посмотрел на Анну Андреевну. – Где она?

– Она… Она… – лепетала домработница. – Умерла она…

– Что вы несете? – метнул в нее строгий взгляд хозяин. – Что за бред? А вы кто? – обратился он к полицейскому в форме.

– Я участковый. Мне жаль сообщать вам это, Евгений Павлович, но ваша жена, Марина Даниловна скоропостижно скончалась два с половиной часа назад, – полицейский отвел взгляд от несчастного вдовца.

Разумеется, он не первый раз сообщал подобные скорбные известия, но привыкнуть к таким вещам невозможно. Анна Андреевна печально вздохнула. У нее совершенно неожиданно навернулись на глаза слезы.

– Держитесь, Евгений Павлович, – дрогнувшим голосом произнесла она. Ей стало жаль и молодую хозяйку, и так внезапно овдовевшего хозяина.

– Вы сказали – сердечный приступ? – поднял взгляд на домработницу Евгений Павлович.

– Так врачи сказали. Приехали, а она уже не дышит… Опоздали. Я с ней за пять минут до ее смерти разговаривала. Марина Даниловна велела обед подать. Я на стол накрыла и вернулась. А она… Лежит и не шевелится… Я сразу в скорую позвонила. Они быстро приехали. И полицию сами вызвали. Это не я. Я только в скорую звонила… – почему-то начала оправдываться домработница. Вина за собой она не чувствовала. Но как воспримет наличие полицейских в доме хозяин?

– Вы все правильно сделали, – успокоил домработницу Рогулин и повернулся к полицейским. – У вас ко мне вопросы?

– Чистая формальность, – заверил его участковый. – Неожиданная смерть молодой женщины требует соблюдения определенных правил. Ваша жена жаловалась на недомогание?

– Иногда говорила, что колет сердце. Но ко врачу не обращалась. А зря… Мне надо было настоять. Я даже подумать не мог, что все так серьезно, – Евгений Павлович бессильно опустился в кресло и прикрыл глаза рукой. – Кто бы знал, кто бы знал…

– Вы были на деловой встрече? – спросил полицейский.

– На конференции. Как только узнал, что Марине плохо, помчался домой.

– Машину сами вели?

– Нет, на дальних переездах за рулем мой шофер. Игорь Малов. Позвать его?

– Мы побеседуем с ним, если возникнет необходимость. Не будем утомлять вас, – участковый шагнул к двери. Дознаватель последовал за ним. – Возможно, нам придется встретиться еще. Все будет зависеть от результатов вскрытия. Но, скорее всего, мы больше вас не потревожим. Очевидно, это сердечный приступ.

– Я всегда готов ответить на все ваши вопросы, – тяжело поднялся с кресла Рогулин. – Куда увезли Марину?

– В Первую клиническую.

– Я могу увидеть ее?

– Вряд ли, – отрицательно качнул головой полицейский. – Позвоните и узнайте, когда сможете забрать тело жены. Предполагаю, уже завтра.

– Благодарю вас, – Рогулин пожал руки полицейским. – Все-таки я попробую увидеть ее сейчас. Возможно мне разрешат. Не верю, что Марина умерла…

Держался Рогулин очень хорошо. Хотя и был бледен. И пальцы у него дрожали от волнения. Он лично проводил полицейских и вернулся в гостиную.

Анна Андреевна топталась на месте, не зная, как себя вести.

– Хотите поесть? – спросила она хозяина.

– Нет, спасибо. Я отпустил Игоря. Наверное, зря… Не знаю, с чего начать, куда ехать…

– Я вас понимаю. И соболезную, – домработница вдруг вспомнила, что забыла сказать об этом. – Мне очень жаль Марину Даниловну. Это такая утрата…

Слова звучали фальшиво и глупо. Но Анна Андреевна понятия не имела, как ей вести себя в такой скорбный час.

– Да, утрата невосполнимая, – кивнул Рогулин. – Все-таки поеду в больницу. По дороге завезу вас домой. Вам тут сегодня больше делать нечего. Отдыхайте. Вы перенесли такой стресс.

Забота хозяина несколько обескуражила домработницу. Рогулин никогда не отличался особой добротой. Но, очевидно, горе делает людей сердечнее.

– Собирайтесь, я подожду вас тут, – Рогулин подошел к камину, погрел руки у огня.

Анна Андреевна поспешила на кухню, загрузила грязную посуду в посудомойку, убрала в шкафчик остатки миндального печенья. Она привыкла оставлять кухню в идеальном порядке. Переоделась в подсобной комнате и вернулась в гостиную.

Рогулин уже надел пальто и задумчиво стоял у книжных шкафов. Анна Андреевна никогда не понимала, зачем тут эти шкафы, набитые книгами. Кто сейчас читает? Книги собирал еще отец Евгения Павловича. Тогда это было модно.

Правда, шкафы – настоящее произведение искусства. Старинные, резные, отделаны черным деревом и слоновой костью. И золотые корешки собраний сочинений советских классиков солидно выглядят. Вот только места много занимают. Сюда бы дорогую посуду поставить. Лучше бы смотрелось. Но хозяевам виднее.

Анна Андреевна отмахнулась от неуместных мыслей. У хозяина горе, а она о шкафах думает.

– Едемте, – Рогулин направился к выходу. – Завтра можете не спешить. Приезжайте к обеду. Утром вы мне будете не нужны.

– А завтрак приготовить? – домработница прониклась сочувствием к хозяину. Вот какой заботливый стал! Кто бы мог подумать, что горе так меняет человека.

– Разогрею то, что есть, – отмахнулся он. – Это все такая ерунда…

– Если чем-то могу помочь, я готова, – заверила его Анна Андреевна. – Вы мне говорите, что надо делать. Я сделаю.

– Спасибо, Анна Андреевна. Но тут ничем уже не поможешь. Вечером начну обзванивать родственников и друзей. Кстати, а где мобильник Марины?

– Наверное, в ее спальне. Принести?

– Да. Там номера ее друзей. Надо им сообщить.

Анна Андреевна прошла по коридору, открыла дверь в спальню хозяйки. Ей стало не по себе. Она замерла на пороге.

Покрывало на кровати смято. Марина любила поваляться на постели, когда болтала по мобильнику. На туалетном столике косметика в беспорядке. Тени открыты, кисточка с пудрой упала на бок, на полированном зеленом мраморе остался след розовой пыли. Все выглядит так, словно хозяйка не умерла, и в любую минуту может вернуться.

Красный айфон лежал на кровати. Видимо, перед тем как спуститься в гостиную, Марина с кем-то разговаривала. Она вечно оставляла свою трубку где попало. Потом искала по всему дому. Анна Андреевна опасливо взяла мобильник двумя пальцами. Ей казалось, она выдернула его из руки покойницы. Попятилась к двери, выскочила в коридор.

Перед глазами снова возникла лежащая на полу Марина. Жуть какая! А глаза? Это ж просто кошмар! Смотрят в никуда. Такое не забудешь.

Домработница вернулась в гостиную.

– Вот, – протянула она трубку хозяину. – Может в комнате Марины Даниловны прибраться надо? – вопросительно посмотрела она на Рогулина.

– Да, завтра наведите порядок. Потом будет не до того, – Евгений Павлович запер входную дверь и направился к автомобилю. – Соображаю плохо, – признался он. – Не могу поверить, что Марины нет. Все так неожиданно… Был человек и не стало… – вздохнул Рогулин.

Он еще не осознал до конца, что жена умерла. И Анне Андреевне стало нестерпимо жаль его. Она смахнула слезы, покатившиеся из глаз. Сейчас она больше жалела хозяина, чем Марину. Рогулин, такой властный и резкий, сейчас походил на растерянного мальчишку.

Ехали молча. Анна Андреевна время от времени вытирала лившиеся из глаз слезы. Она не ожидала, что так расстроится. Казалось бы, это не ее дело. Чего переживать? Хозяева всегда держали с ней дистанцию, давали понять, что она всего лишь прислуга. Но сейчас все изменилось. Рогулин говорил с ней как с равной.

Теперь Евгений Павлович остался один. Отец в психбольнице. Другой близкой родни у него нет. Остался один как перст.

Может, не стоит рубить с плеча? Не уходить пока и поработать какое-то время? А то это как удар в спину. Где Рогулин быстро найдет хорошую домработницу?

Хотя, с другой стороны, работать в доме, где так неожиданно умерла молодая женщина неприятно. Хозяина жалко. Но и нервов своих тоже жалко. Анна Андреевна в очередной раз вздохнула. Она подумает об этом позже. Возможно, завтра. Так или иначе, а уйти от хозяина перед похоронами жены она не может. Это будет просто подло и некрасиво.

Домработница в очередной раз умилилась собственной порядочности и доброте. Решено – до похорон она продолжит выполнять свои обязанности. А дальше видно будет.

Пожалуй, виной ее страхам рассказы Марины о видениях. А вдруг она и правда видела призраки? Или что-то потустороннее? Может, это все-таки не игра воображения, не обманчивые тени в глубине сада?

Рационализм Анны Андреевны боролся с суевериями, сидевшими в глубине души. И, надо признать, суеверия побеждали. Может, Марина умерла от ужаса? Увидела нечто и сердце не выдержало? Вот тебе и сердечный приступ.

– Анна Андреевна, я благодарен за ваше сочувствие и деликатность, – печальный голос Рогулина вернул домработницу из мира теней в реальность.

– А как же иначе? – Анна Андреевна вытерла слезы и высморкалась. – Держитесь, Евгений Павлович. Жизнь испытывает вас, но вы должны быть сильным. Вы справитесь.

Глава 3

Маргарита сидела за ноутбуком и проверяла очередную статью. Бездарную, написанную корявым языком и совершенно лишенную смысла. К счастью, она работала корректором, а не редактором, и исправлять логические нестыковки в ее обязанности не входило.

Утреннее солнце белесым пятном смотрело на землю сквозь сизые облака. Где-то вдали заливисто лаяла собака. Свешивались с крыши длинные узкие сосульки, во дворе лежали сугробы подтаявшего ноздрястого снега. Весна еще не вступила в свои права. Только делала первые неуверенные шаги. А ведь уже середина марта!

Зазвонил мобильник. Рита оторвалась от работы и скосила глаза на трубку. Звонил муж сестры Евгений. Рита поморщилась. Что ему надо? Отношения с зятем у Риты с самого начала не задались. Впрочем, они не были теплыми и с сестрой. Слишком разными они всегда были.

– Привет, – Рита плечом прижала трубку к уху и нажала на сохранение файла. И очень вовремя. Серая кошка Масяня заметила, что хозяйка не работает и прыгнула на клавиатуру. Заурчала и улеглась греть живот на клавиши.

– Здравствуй, Маргарита, – голос Жени звучал как-то странно. Слишком официально, что ли…

– Что-то случилось? – почувствовала неладное Рита.

– Да. Марина вчера умерла.

Сердце Риты упало в холодную пустоту. Она едва не уронила мобильник. Схватила его в руку.

– Как умерла? Что случилось? – Рита не узнавала свой голос. Он звучал откуда-то издалека и был чужим – дребезжащим и резким.

– Скоропостижно. Сердечный приступ. Похороны завтра. Приезжай как сможешь.

– Выезжаю немедленно, – мысли метались в голове как загнанные кони.

Рита бросилась собирать вещи. Засунула в дорожную сумку черное платье. В нем она ходила на редкие корпоративы и на вечеринки. Но другого нет. Впрочем, сойдет и это. Вполне приличное классическое маленькое черное платье. Рита отличалась практичностью и к одежде относилась спокойно. Гардероб у нее более чем скромный. Только все самое необходимое, удобное и практичное.

Сколько она пробудет у зятя? После похорон можно уезжать. В доме Рогулина ей делать нечего.

Что могло случиться с сестрой? Этот вопрос Рита задавала себе снова и снова. Разговаривали по телефону сестры нечасто. Хорошо, если раз в месяц. А то и реже.

Еще недавно Марина сильно пила. Возможно, не только пила. Может, употребляла что посерьезнее. Но уже полгода как не брала в рот ни капли. Сама сказала об этом Рите. С гордостью: «Вот, и у меня есть сила воли! Могу, когда захочу. А ты не верила».

Говорят, если резко бросить пить сердце может не выдержать. Рита всегда считала это глупостью. Тем более на сердце Марина никогда не жаловалась. Хотя что знает Рита о сестре? Ничего. Совершенно ничего. Они никогда не были близки.

Марина была любимицей родителей. Талантлива во всем, красива, умна. Она подавала большие надежды. И оправдала их.

А Риту родители считали неудачницей. Не было в ней целеустремленности сестры, не было напора и желания первенствовать во всем. Серая мышка, без выдающихся способностей и со средней внешностью.

Мама всегда ставила Рите в пример старшую сестру. Только толку от этого? Ну не такая Рита, и что? Не все могут хватать звезды с неба.

Если быть до конца честным, надо признать – Риту мама родила только ради того, чтобы привязать к себе мужа. Их брак трещал по швам. Рождение второго ребенка заставило отца остаться в семье.

Марина окончила школу с золотой медалью. Рита была твердой ударницей. Марина поступила в Университет на факультет иностранных языков. В совершенстве овладела английским, неплохо знала немецкий и китайский.

Потом случилось несчастье. Родители погибли в автокатастрофе. Горе не сблизило сестер. Марина продолжила карабкаться вверх. А Рита так и оставалась середнячком во всем.

Красный диплом открыл Марине двери аспирантуры, которую она тоже окончила с отличием. Правда, работать так и не начала.

Не построила блестящую карьеру, зато удачно вышла замуж. Для Риты всегда было загадкой, как Марина смогла окрутить самого завидного холостяка в городе.

Ее старшая сестра умела добиться желаемого. Она шла к цели напролом, по головам. Наверное, это правильно, так и надо.

С Евгением Марина познакомилась на какой-то модной тусовке. Тот сразу потерял от нее голову и вуаля – великолепная свадьба и сказочная жизнь жены успешного бизнесмена. Мечта Марины сбылась. Она оказалась на вершине мира.

Бизнес Евгения процветал, к его мнению прислушивался сам губернатор. Марине завидовали все ее подруги.

У Риты все было иначе. После школы тоже поступила в Университет. На факультет журналистики. Рита почти сразу поняла – журналистка из нее не получится. Нет в ней натиска и наглости, необходимых в этой профессии. Но Рита все-таки окончила Университет и стала работать корректором. Гордиться особо нечем. Карьера так себе.

После смерти родителей Марина настояла на продаже родительской квартиры и разделе денег. Марина купила себе однушку в центре родного Златогорска и стала сдавать ее квартирантам. Деньги лишними не бывают. А Рита на полученные от продажи деньги привела в порядок бабушкин дом.

Только бабушка Катя, отцова мать любила Риту всей душой. Может, и не любила, а просто жалела. Понимала, что Рита особо не нужна родителям. Любимой внучке баба Катя и завещала свой домик с участком в районном центре Воскресенске, небольшом городке на живописном берегу реки недалеко от Златогорска.

Рите нравилось жить в тихом провинциальном городе, где нет шума и суеты. А работать удаленно вообще было давней мечтой.

В любом коллективе есть склоки и дрязги, кто-то строит карьеру, а кто-то просто строит козни. Сплетни, разборки на пустом месте, жалобы начальству – все это всегда угнетало Риту. Она была одиночкой. Попробовала работать в коллективе – не получилось. И она об этом не жалела.

Вполне можно зарабатывать на жизнь сидя за ноутбуком в уютном домике. Рядом урчит кошка, в окно смотрит рябина, чирикают воробьи. Что еще надо для счастья?

Марина этого не понимала, посмеивалась над младшей сестрой. Называла ее безвольной, инфантильной, бесхарактерной. Марина умела говорить неприятные вещи с невинным видом.

Старшая сестра гордилась своим статусом. Она вела жизнь светской львицы, по нескольку раз в год отдыхала за границей. Не жизнь – мечта. Только года полтора назад что-то изменилось в ее жизни. Что именно – Рита не знала. Но сестра начала пить. Возможно, возникли проблемы в семье. Марина никогда не открывала душу Рите. Она вообще ни во что не ставила младшую сестру. И уж тем более не стала бы делиться с ней своими проблемами.

Когда Марина напивалась, то звонила Рите и говорила гадости. О том, что Рита неудачница и дурочка, и никогда не станет нормальной. Так и будет влачить жалкое существование в своей деревне. Рита сбрасывала звонок, а на следующий день обязательно перезванивала.

Она чувствовала какую-то непонятную и некому ненужную ответственность за старшую сестру, несмотря на откровенную жестокость и непомерное высокомерие Марины. Марина никогда не извинялась, могла нагрубить, но порой могла и снизойти до разговора с Ритой.

Даже рассказывала Рите о своих странных видениях, что приходили ей в пьяном бреду. Сколько Рита не просила Марину заняться здоровьем и прекратить пить, та только отмахивалась: «Я не пьяница, и уж тем более не алкоголичка. Пью, когда хочу. В любой момент могу остановиться. А ты – неудачница по жизни. Не тебе меня учить».

И вот в свои двадцать восемь Рита осталась одна. Марина умерла и больше не станет говорить ей колкости. Не станет поддевать ее и насмехаться. Рите этого будет очень не хватать. Она любила сестру. И в глубине души надеялась – рано или поздно они сблизятся. Ведь роднее Марину у Риты никого нет.

Теперь все кончилось. Неожиданно и бесповоротно. Слез не было. Еще не пришло осознания случившегося. Возможно, Рита так и не заплачет. Они никогда не были с Мариной подругами. Даже в детстве. Но печаль поселилась в сердце. Печаль и осознание одиночества.

Масяня словно почувствовала грусть хозяйки, спрыгнула со стола, потерлась головой о ноги. Утробно заурчала. Рита взяла ее на руки, погладила, почесала подбородок.

– Собирайся, поедем к Марине, – вздохнула Рита.

Оставить Масяню некому. У соседки тети Маши две кошки и кот. У другой соседки – пудель. Они передерутся. Можно оставить кому-то из соседей ключи от дома, чтобы кормили кошку. Но Масяня тоскует в одиночестве.

Проще взять кошку с собой, чем искать желающего приглядеть за ней. Тем более что эти желающих найти практически невозможно.

Рита привыкла везде возить Масяню с собой. Брала ее на длительные загородные прогулки. Надевала шлейку, привязывала поводок к дереву, и Масяня дремала в тени или следила за птичками, пока Рита наслаждалась природой.

Рюкзак-котовозка стоял на полке в чулане. Масяня хорошо переносила переезды. Сидела в рюкзаке и смотрела в пластиковый иллюминатор.

Из гаража Рита выкатила видевшую виды Хонду. Положила в багажник сумку с вещами, убедилась, что Масяне удобно в рюкзаке, закинула его за плечи и надела шлем.

Рите нравилось водить мотоцикл. На машину денег не хватило, а купить подержанный мотоцикл получилось.

Скоро Рита неслась по трассе, прямой как стрела, и гладкой как шелковая лента. Тихий Воскресенск остался позади. Впереди ждал большой город, полный суеты и лицемерия. Город, из которого Рита уехала без сожаления и в который возвращалась при таких печальных обстоятельствах.

В доме сестры Рита была всего два раза. На свадьбе, как единственная родственница, и два года назад. Марина неожиданно пригласила ее на свой день рождения. Тогда Рите показалось – сестра сделала это, чтобы позлить мужа. Евгений был явно недоволен визитом золовки. Да и Рита чувствовала себя не в своей тарелке.

Теперь Рита ехала, чтобы проститься со старшей сестрой. Проситься навсегда. Это было бессмысленно. Марине уже все равно, кто будет присутствовать на ее похоронах. Но подобные обычаи всегда свято соблюдаются.

Евгений снизошел до того, чтобы лично позвонить Рите и известить ее о смерти Марины. Мог бы секретарше поручить. Или домработнице. Но в такие скорбные минут все должно быть выполнено строго согласно ритуала.

Что ж, Рита отдаст дань уважения сестре. И будет помнить о ней всю оставшуюся жизнь. Эти воспоминания не будут радостными или печальными.

В своих мыслях Рита не станет превращать сестру в святую или стерву. Она запомнит ее такой, какой та была в жизни. Не ангелом, и не демоном. Просто молодой красивой женщиной с непомерными амбициями и слабым сердцем.

Глава 4

Дом зятя встретил Риту печальной тишиной. В гостиной повсюду букеты живых цветов и венки. Бессмысленные, пошлые, дорогие. Какие-то люди в черном бесшумно переставляли мебель, устанавливали венки на подставки. Домработница Анна Андреевна проводила девушку в гостевую комнату на первом этаже.

– Располагайся, – поставила домработница дорожную сумку Риты на тумбочку у входа. – Не знала, что ты байкерша, – осуждающе хмыкнула Анна Андреевна.

– Я не байкерша, – Рита открыла рюкзак и выпустила из него Масяню. – На машину денег пока не накопила. А что, на мотоциклах только байкерши ездят по-вашему? – усмехнулась она.

– Да нет, – пожала плечами домработница. – И вообще это не мое дело. А вот кошку зря привезла. Хозяин их терпеть не может.

– Мне ее не с кем было оставить. И она без меня скучает, – погладила Масяню Рита. – Масяня по дому гулять не будет. Я после похорон сразу уеду. Так что потерпит Женя.

Сумку Марина распаковала быстро. Развесила немногочисленные вещи в шкаф, привела себя в порядок, надела черное платье и вышла в гостиную. Там тихо копошились флористы, формируя букеты. Декораторы убирали комнату черными креповыми лентами. От этого зрелища Рите стало не по себе.

– Где Евгений Павлович? – спросила она женщину, закрепляющую траурную ленту на очередном букете.

– Хозяин? – обернулась она. – В столовой был. Подбирает меню для поминок с представителем ресторана.

Рита прошла в столовую. Евгений сидел на диване, закинув ногу на ногу и листал меню. Увидел ее, поднялся, шагнул на встречу. Обнял:

– Мне очень жаль.

– Мне тоже. Соболезную, держись, – произнесла Рита фразу, которую говорят все в подобных случаях. Фальшивую, ничего не значащую. Бессмысленную, как и все происходящее.

– Скоро привезут Марину, – вздохнул Евгений.

– Я чем-то могу помочь? – поинтересовалась Рита.

– Можешь. Надо накормить работников бюро. Они уже заканчивают с цветами. Помоги Анне Андреевне на кухне.

– Да, конечно, – Рита погладила Евгения по плечу. – Держись…

– И ты, – он снова обнял золовку.

Домработница обрадовалась помощнице и тут же нагрузила Риту заданиями. Они быстро собрали на стол.

– Сочувствую тебе, – вздохнула Анна Андреевна, глядя на Риту. – Ты же теперь одна осталась?

– Да, – кивнула Рита.

– Мне правда жаль. Все так неожиданно произошло.

– Марина пила? – посмотрела на домработницу Рита. – Скажите правду, я хочу знать.

– Да, прикладывалась. Было такое. Я не осуждаю. В жизни всякое бывает.

– Зачем она это делала? – вздохнула Рита. – Ведь хорошо жили.

– Я не знаю, – домработница включила чайник. – Мне этого никогда не понять. Будь я на месте Марины Даниловны, жила бы да радовалась. Чего пить при хорошей то жизни? Если денег нет, тогда понятно. От безысходности. А тут дом полная чаша, живи и наслаждайся. Зови воронов, пусть поедят.

– Кого? – не поняла Рита.

– Падальщиков. Из похоронбюро. У меня от них мурашки по коже. Представляю, сколько они за свои услуги сдерут с хозяина. За каждый чих счет предоставляют. Я видела.

Вот назвала их Анна Андреевна, так назвала. Прямо в точку.

– Но хозяин платит. Любил он твою сестру, – не слишком уверенно произнесла домработница.

– Часто они ссорились?

– Не особо. Ну, бывало, ругались. А кто не ругается? – Анна Андреевна поставила на стол коробку с чайными пакетиками. – Будь у них детки, все было бы иначе. Но сейчас детей заводить не спешат. Тянут, тянут… А чего тянуть?

Рита сходила в гостиную, позвала людей в черном на кухню.

Гостиная превратилась в траурный зал. Торжественный, скорбный. По стенам причудливо собранные черные драпировки. Черный цвет везде: лентами перевязаны букеты, лента на портрете Марины над камином. Большое венецианское зеркало в золотой раме затянуто черным шелком.

Тяжелые портьеры на окнах закрыты. В комнате царит полумрак. Горят бронзовые светильники похожие на факела, предоставленные бюро. Мрачно и тревожно.

– Рита, ты зря привезла кошку, – от голоса Евгения Рита едва не вскрикнула. – Она будет везде лазить. Может зайти и в гостиную. Еще залезет к Марине.

– Не беспокойся, Масяню я из комнаты не выпущу. Я привезла с собой лоток и корм. Мне ее не с кем было оставить. Масяня никого не побеспокоит, обещаю.

– Очень на это надеюсь, – строго посмотрел на золовку Евгений. – Ты понимаешь, как все это может быть неуместно? В доме траур.

– Масяня будет сидеть в комнате тихо. Она очень спокойная.

– Следи за ней.

Рита кивнула и пошла к себе. Сейчас самое время выйти погулять и проветрить голову. Она надела на кошку шлейку, накинула куртку и вышла в сад. За воротами стоял черный фургон с золотым логотипом на лаковом борту. Лавровый венок венчала корона. Внизу надпись «Дорога в вечность». Очень претенциозно. И очень пошло.

Автоматические кованые ворота медленно открылись, фургон подъехал ко входу, развернулся на подъездной площадке. Привезли Марину.

Рита поспешила вглубь сада. Она не хотела смотреть, как сестру вносят в дом. Небо хмурилось, но дождь пока не начался. Рита шла по дорожке, мощеной гранитной брусчаткой. Масяня сидела у нее на руках и вертела головой в поисках птичек. Вот только птиц не было. Звенящая тишина висела над домом Рогулиных.

Большой участок с настоящим парком, фонтаном перед домом, беседкой, зимним садом и отдельно стоящей баней располагался в тупике. Подъезд к нему вел только с одной стороны. На эту же сторону выходил и главный фасад особняка.

Одной стороной участок граничил с лесом, двумя другими выходил в сторону реки, делающей тут резкий поворот. Собственно, участок располагался на излучине реки, на ее крутом берегу. Их окон второго этажа должен открываться великолепный вид на речные дали.

Высокий особняк Рогулина походил на средневековый замок. Облицован диким камнем темно-серого и бежевого цветов. Цоколь, два этажа и мансарда. Башенки, эркеры, острая черепичная крыша и кованые флюгера. Мелкие переплеты на окнах. Большой красивый дом словно из сказки. Была ли Марина счастлива в этом замке? Или жила в золотой клетке? Почему она пила, что ей не хватало?

Извилистая тропинка вывела к ограде, за которой виднелся лес. Вдоль ограды шла дорога, отсыпанная гравием. Рита спустила кошку на землю, привязала к кованному пруту ограды шлейку.

– Посиди тут, – велела Масяне, и направилась к калитке.

Рита подергала ее – заперта. Врезной замок был пыльный, но вокруг замочной скважины чистые полосы и блестящая царапина. Похоже, его недавно открывали. Наверное, Женя или Марина гуляли вдоль леса.

За забором остатки снега истоптаны крупными собачьими следами. Очевидно, обитатели коттеджного поселка выгуливали своих питомцев в лесу. Евгений не любил животных и в доме никогда не держали ни собак, ни кошек.

И вдруг в стороне от тропинки, ведущей к калитке Рита тоже увидела собачьи следы. Как они сюда попали? Не через забор же собака перепрыгнула? Он метра три высотой, не меньше. И прутья частые. Через них едва кошка пролезет. А следы крупные. Странно…

Рита побрела вдоль забора, но больше ничего необычного не заметила.

Черный фургон уехал. Рита отвязала Масяню. Та решила размять лапки и потрусила рядом с хозяйкой. Правда, уже метров через десять легла на тропинку и вопросительно посмотрела на Риту, намекая, что пора взять ее на руки.

Через боковой вход Рита вошла в дом, оставила Масяню в комнате. Быстро собралась и поехала в город за цветами для сестры.

Ей не сразу удалось найти нужный сорт орхидей. Но, в конце концов в одном из фирменных цветочных магазинов Рита купила тигровые орхидеи. На ярком желтом фоне бордовые полосы. Марина любила этот цветок. Цветок похоти и разврата, как она говорила. Сестра прикалывала его на платье или украшала им свои пышные белокурые волосы.

Рита невольно коснулась рукой коротких каштановых волос. Какие же они разные с сестрой во всем. Были разные…

В гостиной играла тихая печальная музыка. Зачем? Кому это надо? Или это репетиция завтрашнего прощания? Как репетируют свадьбы? Рита подошла к гробу из красного дерева. Марина была ослепительно прекрасна. Даже при жизни она не была так красива. На лице легкая улыбка. Словно спит. Рита положила цветы ей на грудь.

– Надо было купить розы, – услышала она за спиной тихий и слегка раздраженный голос Евгения. – Орхидеи выглядят вульгарно и неуместно.

– Марина их любила, – вздохнула Рита и вдруг из ее глаз хлынули слезы. Она разрыдалась в голос. Прижимала ко рту руку, пытаясь заставить себя замолчать, и не могла.

Только сейчас к Рите пришло осознание – она потеряла сестру. Больше Марина не позвонит и не ответит на звонок Риты. Не будет говорить ей колкости. Не будет поддевать. Она больше не будет жить и дышать. Марина умерла…

Евгений обнял Риту за плечи.

– Хорошо, хорошо, пусть сегодня орхидеи полежат тут. Все равно завтра все будет декорировать специалисты.

Ночью Рита почти не спала. Сидела у окна и смотрела на темный парк. Поднялся ветер. Он гонял по парку прошлогоднюю листву, трепал кроны деревьев. За забором шумел лес, качая голыми ветвями.

К утру все стихло. Облака развеялись. Ярко светило солнце на голубом мартовском небе. Природе нет дела до жизни людей, до их печалей и радостей.

К десяти утра начали прибывать друзья и близкие. Рита вышла в гостиную. Ее орхидеи стояли в углу в узкой керамической вазе, задвинутые за вазу с алыми розами. Они и правда смотрелись чужеродно среди торжественной и мрачной обстановке.

К Евгению подходили знакомые, жали руки, говорили слова соболезнования. К Рите не подходил никто. Очевидно, никто из них понятия не имел, что у Марины была младшая сестра.

В одиннадцать поехали на кладбище. Траурный кортеж из десятков машин растянулся как черный удав. Евгений просадил Риту в свой автомобиль, они сидели рядом на заднем сидении.

– Ты хорошо держишься, – положил он ладонь на ее руку. – Я тебе за это очень благодарен.

Странная фраза. Он же не думал, что Рита будет биться в истерике или поведет себя как дурочка? Неужели боялся, что Рита может испортить общую тожественную картину?

До кладбища доехали быстро. Прямая аллея, усаженная высокими туями, вела к одноэтажному зданию с мраморными колоннами в стиле классицизма. Очевидно, тут расположился зал прощания. Рита никогда не была на этом кладбище. Элитное, закрытое для простых смертных. Она только слышала, что такое есть в городе.

В просторном и высоком зале рядами стояли кресла, обитые темно-бордовым бархатом. Как в театре. Гроб поставили на деревянное резное возвышение. Начались речи. Они были похожи одна на другую. Помним, любим, скорбим, не забудем, спи спокойно, вечная память, земля пухом…

У Риты было ощущение, что все произносившие скорбные речи любовались собой. Они говорили ради того, чтобы привлечь внимание к себе. Наплевать им было на Марину.

Ни одной искренней слезинки. Подруги Марины время от времени вытирали глаза, не размазывая по лицу косметику. Они пришли пощеголять роскошными траурными туалетами и элегантными шляпками, покрасоваться жемчугами и бриллиантами. Шелковые перчатки, идеальные прически, изысканный макияж. Очередная модная тусовка в элегантном черном цвете.

Наконец настала очередь Евгения. Его речь была короткой. Он поблагодарил всех многочисленных присутствующих за поддержку в такую трудную для него минуту.

– Марина была необыкновенным человеком. Она любила жизнь, она наслаждалась каждой ее минутой. И она не хотела лежать в холодной сырой земле.

Что? Рита не сразу поняла, о чем говорит Евгений.

– По желанию Марины мы предаем ее тело огню. Прощай, моя любимая. Печать о тебе навеки поселилась в моем сердце.

Евгений склонил голову, положил алые розы в гроб Марины. Служащие закрыли крышку из красного дерева. Заиграла траурная музыка, открылся люк в полу и гроб опустился вниз вместе с возвышением, на котором стоял. Люк закрылся.

Рита не верила своим глазам. Зачем кремируют ее сестру? Ничего подобного Марина не завещала. Она вообще не думала о смерти. Наверняка это идиотская идея Евгения. Но зачем ему это нужно?

Глава 5

Поминки в пафосном ресторане «Звездная пыль» проходили чинно. Снова звучали речи. Но с каждой выпитой рюмкой коньяка они становились короче. Зато над столами повис оживленный шум голосов. Время от времени слышался сдержанный смех. На поминках всегда так. Напряжение уходит, настает расслабление. Тем более что в жизни умершего наверняка были светлые моменты. Так почему бы и не вспомнить о них?

Рита ела стерляжью уху и никак не могла отделаться от странных мыслей. Что за дурная идея кремировать Марину? Зачем?

Или у Евгения была на это какая-то причина? Может, сестра умерла не от сердечного приступа? Может, Женя боялся, что возможно повторное вскрытие?

Чем больше думала об этом Рита, тем больше убеждалась – что-то тут нечисто. Она не сомневалась – Марина не озвучивала желание о своей кремации. Она вообще не думала о таких мрачных вещах. Иногда Рите казалось, Марина собирается жить вечно. И о будущем она никогда не задумывалась.

Но почему Марина начала пить? Очевидно, в семье был разлад. Это нормально, многие семьи переживают кризис. И многие расходятся. Это тоже не конец света. Марина наверняка отжала бы у мужа все, что ей полагается и даже больше. Так почему же она пила? Уж точно не от тоски и не от семейных проблем.

Надо разобраться, что на самом деле происходило с Мариной в последнее время.

Сосед по столу подлил Рите коньяк.

– Пейте, девушка, – в его слегка мутном взгляде Рита прочла заинтересованность.

– Нет, благодарю вас, – отодвинула фужер Рита.

– Как вас зовут? – поинтересовался мужчина. Ему было за сорок. Глубокие залысины, роскошный черный костюм. Может, деловой партнер Евгения? Но как-то слишком быстро он набрался.

– Я сестра Марины, – охладила его пыл Рита.

– Да, точно. Женька сказал. Ты ее единственная родственница. Рита, да?

Мужчина слишком резко перешел с Ритой на «ты».

– А я Илларион. Друг Жеши. Возглавляю холдинг медицинских препаратов «Здравие». Слышала о таком?

– Нет, – уставилась в тарелку Рита.

– Странно, – искренне удивился Илларион. – Ну что, выпьем за помин души Марины?

– Я не пью. У меня аллергия на алкоголь, – сейчас Рите хотелось отвесить главе холдинга пощечину. Додумался флиртовать на поминках! Да еще с сестрой покойной. Никакого уважения!

– Понял. Ну, мое дело предложить, твое право отказаться. Хорошая у тебя была сестра. Красивая. Умная. Земля ей пухом и вечная память, – залпом осушил бокал с коньяком Илларион.

Похоже, и среди элиты находятся любители выпить. И далеко не все отличаются элементарным тактом. Однако Марине нравилось вращаться в этих кругах. А Рита разницы не видит – что пьющий сантехник дядя Вася, что подвыпивший глава холдинга Илларион. И тот, и другой – пьяные придурки.

Поминки закончились. Рита возвращалась в автомобиле Евгения. Теперь тот сидел рядом с шофером, Рита сзади.

– Я рад, что ты смогла выбрать время и приехать на похороны, – произнес Евгений.

– Марина была моей сестрой, – он что, думал, Рита не приедет?

– Разумеется. Но многие не любят похороны.

– Не знаю ни одного человека, который их любит, – усмехнулась Рита.

Оставшуюся дорогу молчали.

В гостиной коттеджа их встретила Анна Андреевна.

– Будут какие-то распоряжения? – поинтересовалась она у хозяина.

– Надо убрать все это, – кивнул на траурные ленты и букеты Евгений. – Завтра утром приедут из клининговой компании. Проследите, чтобы не шлялись по дому и закончили побыстрее.

– Поняла, Евгений Павлович. Прослежу.

– Покрывало с зеркала не убирайте. Кажется, его до сорока дней надо закрывать?

– Да, до сорока дней. А лучше до сорока одного. Для надежности, – закивала всезнающая домработница. – Что-то еще?

– Пока нет. На сегодня вы мне не нужны, – отпустил домработницу Рогулин.

Рита направилась к себе.

– На девять дней приедешь? – небрежно бросил ей в спину Евгений.

– Пока не решила, – резко обернулась она. Похоже на намек, что Рите пора уезжать. У девушки неожиданно созрел план. – Не против, если останусь тут до девяти дней? Или против? – подозрительно сощурилась она, глядя на зятя.

– С чего мне быть против? – равнодушно пожал плечами Евгений. – Живи хоть до сорока дней.

– Значит, до сорока и останусь, – поспешно согласилась Рита.

Домработница осуждающе посмотрела на нее.

– Я рад, – в голосе Евгения она уловила раздражение. – Можешь забрать одежду Марины, – разрешил он ей.

– Спасибо. Но вряд ли. У нас были разные фигуры.

– Это точно, – хмыкнула домработница окинув Риту недовольным взглядом. – Плоскогрудая ты. И простая. Как есть пацанка. А Марина была настоящая леди, – сокрушенно покачала головой Анна Андреевна. – Царствие ей небесное…

– Кстати, Анна Андреевна, пока не забыл. Завтра упакуйте шубы Марины. Надо сдать их в скупку. И сумочки тоже.

Удивительная практичность у Евгения. Не успел предать тело жены огню, уже решает, куда пристроить ее шубы и брендовые сумки.

Если бы Марину не кремировали, а похоронили как обычно, Рита не стала бы задерживаться в доме Евгения. Но ее терзали сомнения. Что-то здесь нечисто.

Слишком поспешил Евгений избавиться от тела Марины. Хотя, если бы Марину отравили, то на вскрытии, наверное, это бы обнаружили. Может, токсикологический анализ вообще не проводился? Или не все яды можно обнаружить?

Рита пошла к себе в комнату, переоделась и вынула из сумки ноутбук. Открыла его и среди писем нашла нужный адрес. С полгода назад она проверяла статью полковника полиции в отставке. Тогда он остался очень доволен ее работой. Кстати, и статья была интересная. Воспоминания о начале его работы в милиции в конце восьмидесятых, начале девяностых.

Проживал отставной полковник в Златогорске. Рита написала, что ей нужен совет и попросила о встрече. К ее удивлению полковник полиции в отставке Афанасий Николаевич Стрельцов ответил минут через пять. Прислал номер мобильника. Рита тут же позвонила ему.

– Помню, помню, как мы с вами работали, – услышала она его приветливый голос. – Вы мне тогда очень помогли. С пунктуацией у меня всегда страшные проблемы. Не умею я эти проклятые запятые ставить. Так чем могу помочь?

– Я не хотела бы говорить об этом по телефону, – призналась Рита. – Вы не могли бы встретиться со мной? Это займет совсем немного времени.

– О, времени у пенсионеров всегда полно. Хотите сегодня?

– Было бы замечательно, – Рите хотелось развеяться после похорон. – Где?

– Можно в центре, в кафе «Лакомка», например, – предложил отставной полковник.

– Я буду через час.

– Отлично. Там и встретимся.

Собралась Рита быстро, в гостиной столкнулась с Евгением.

– Хочу немного прогуляется. Съезжу в центр, – зачем-то отчиталась она перед зятем.

– Поезжай, – кивнул он. – Тебе не помешает развеяться. День был тяжелый.

Он опустился в кресло и закурил, отрешенно глядя в окно.

Рите стало жаль Евгения. Может, зря она подозревает его? Какие у нее для этого основания? Кремация, и все. А вдруг сестра и правда так захотела? Сомнения начали мучить ее. Но с Афанасием Николаевичем она уже договорилась о встрече. Послушает, что он скажет. Может, отставной полковник полиции сразу же развеет все ее сомнения? Хорошо бы.

Кафе «Лакомка» было Рите знакомо. Когда она училась в Университете, часто забегала сюда с однокурсницами. Недорогое и уютное. Рита любила их пирожки с картошкой и пирожное буше. Интересно, и сейчас они их делают?

Как выглядит полковник, Рита понятия не имела. В кафе расположилось несколько парочек, одинокая дама, небольшая шумная компания студентов. У окна сидел осанистый мужчина лет под шестьдесят. С короткой стрижкой седых волос. Рита подошла к нему:

– Афанасий Николаевич?

– Так точно, – приподнялся он со стула. – Рита?

– Да, – кивнула девушка, усаживаясь напротив него.

– Очень рад личному знакомству. Позвольте, я угощу вас? – предложил он, и подозвал официанта.

Было в полковнике что-то галантное, располагающее. Рита не стала отказываться.

– Черный чай без добавок и буше. Есть у вас? – поинтересовалась она у официанта.

– Конечно. Это наше фирменное пирожное.

– Чем могу служить? – внимательно посмотрел на девушку полковник в отставке.

– Может быть, я зря отвлекла вас. Но меня мучают сомнения. Возможно, это просто мое богатое воображение. А возможно, тут и правда что-то нечисто.

Марина начала свой путаный рассказ. Стрельцов слушал внимательно, иногда задавал вопросы.

– Вы правы, выглядит это странно, – произнес он, когда Рита закончила говорить. – Я бы тоже засомневался, все ли чисто? Но есть одна проблема.

– Какая? – напряженно посмотрела на него Рита.

– Господин Рогулин известная и уважаемая в городе личность.

– Да, я знаю. Значит, не стоит пытаться понять, что случилось с моей сестрой на самом деле?

– Почему же? Закон един для всех. Если виновен – должен ответить. Но у вас только подозрения. Повторно вскрытие провести невозможно. Именно это и настораживает. Редко кого кремируют в нашем городе. Тут это не принято, только в редких случаях. Провинциалы к этому пока не привыкли. Это не Москва и не Питер. Да и какая была в этом необходимость?

– И что же мне делать?

– Я позвоню одному толковому частному детективу. Очень шустрый и сообразительный. Мы с ним работали вместе. Иногда полиция привлекает его для работы. Он и сам два года назад работал в полиции. Потом ушел в свободное плавание. У него есть лицензия и нужные связи в органах. Думаю, он поможет вам разобраться. Вот его номер, – полковник достал из нагрудного кармана небольшую записную книжку, заглянул в мобильник и переписал номер на листок. Вырвал и протянул Рите. – Зовут Александр Анатольевич. Фамилия – Соловьев. Я поговорю с ним сегодня вечером. Мне он не откажет. А завтра ближе к обеду позвоните ему и договоритесь о встрече.

– Спасибо, огромное спасибо! Я вам так благодарна! – Рита зажала листок в руке и улыбнулась Стрельцову.

– Я вам тоже очень благодарен. Мне было приятно работать с вами. И статья получилась отличная. Надеюсь, вы сможете со всем разобраться.

Глава 6

Масяня привыкла гулять по ночам. Только в мороз сидела дома. Холодно, лапки мерзнут. А чуть потеплеет и все, не найдешь. Под утро могла притащить Рите подарочек в виде мыши или даже крысы. Масяня была настоящей охотницей. Однажды летом загрызла небольшую гадюку. И тоже принесла похвалиться. Положила ее на крыльцо. Рита чуть не умерла от страха. Визжала так, что прибежала соседка тетя Маша. А Масяня обиделась и не поняла, чего хозяйка орет как резаная.

Сегодня как стемнело, Масяня запрыгнула на подоконник и забарабанила лапками по стеклу, как делала дома.

– Придется тебе сидеть тут до утра, – погладила ее по спине Рита. – Евгений на ночь сигнализацию включает. Так что окно я тебе не открою. Не будем поднимать ложную тревогу.

Кошка еще немного побарабанила лапками по оконному стеклу, поняла, что гулять ее не пустят и обиженно уселась на подоконник, уставившись с темноту.

На улице подморозило. Полная луна висела на черном бархатном небе. Ярко горели звезды. Редкие серые призраки облаков медленно плыли в тишине. Рита замерла у окна, глядя за ограду в темноту леса – такого загадочного и мрачного.

Потом прошла на кухню, сделала себе чай и бутерброд. В доме тихо. Комната Евгения на втором этаже. Может, надо пожелать ему спокойной ночи? Рита в нерешительности потопталась в подножия лестницы. Нет, ему сейчас не до того.

Она вернулась в комнату, выпила чай. На душе холодно и неуютно. Евгений сказал, что можно разобрать вещи Марины. Ее спальня дальше по коридору. Дело лучше всего отвлекает от печальных мыслей.

И только теперь у Риты возник вполне логичный вопрос. А почему ее сестра спала с мужем в разных комнатах? Да еще и на разных этажах? Похоже, все в их семье было совсем плохо.

Почему Марина ничего не рассказывала о своих проблемах, почему держала все в себе? Конечно, Марина никогда не откровенничала с младшей сестры. Даже в детстве и юности они не были близки.

А уж когда Марина удачно вышла замуж, то вообще потеряла интерес к Рите. Они стали совсем чужими.

В комнате Марины все еще пахло дорогим модным парфюмом. Пузатый флакон стоял на прикроватной тумбочке и поблескивал в сумраке перламутровым боком. Трехстворчатое зеркало в резной раме на туалетном столике завешено бледно-голубой шелковой простыней. Ткань словно светилась в полумраке спальни. Рита включила свет. Спальня сестры поразила ее элегантной роскошью и удобством. Все продумано до мелочей. Марина гордилась своим вкусом и своей рациональностью.

Большая кровать застлана шелковым покрывалом цвета темной морской воды. Такие же шторы на окнах, обивка мебели. В тон подобран пушистый ковер на полу. Высокие дверцы платяного шкафа из светлого дерева инкрустированы металлом.

Мебель поблескивала латунными ножками, с потолка свешивалась причудливая люстра из переплетений стеклянных обручей и хрустальных подвесок.

Рита потянула за тонкие латунные ручки шкафа. Они бесшумно открылись, и Рита поняла – это не шкаф, а еще одна комната. Гардеробная. Вещи в идеальном порядке рядами висели на вешалках и стопками лежали на полках как в магазине. Разумеется, раскладывала их Анна Андреевна, а не Марина. Но Марина наверняка следила, чтобы все было безукоризненно отглажено и размещалось строго на своих места.

Отдельная тумбочка для обуви стояла в углу. И зачем только Марине столько туфель? Под каждое платье своя пара?

Шубы висели в плотных чехлах. Их у Марины оказалось четыре. Одна серебристая норка, одна соболь и мех еще двух Рита определить не смогла. Сумки размещались в стеллаже над обувной полкой.

Рита обвела гардеробную взглядом. Нет, ей отсюда ничего не подойдет. Ей просто некуда ходить в этом великолепии в ее тихом провинциальном Воскресенске.

Для начала Евгений попросил сложить белье в большую сумку. Его он пожертвует в дом инвалида. Ну кому там нужны кружевные трусы от Гуччи или пояс для чулок? Но раз Евгений так решил, значит, Рита выполнит его пожелания.

Она принесла из кладовой большой пакет и начала перекладывать в него белье Марины. Было в этом что-то странное, неправильное. Но, с другой стороны, не на мусорку же выбрасывать вещи покойной? А так может хоть кому-то пригодятся.

Потом Рита сложила на кровати летние кофточки и брюки сестры. Села рядом и уставилась на них невидящим взглядом. Сколько одежды. И кому она теперь нужна? Все это было печально. Рита машинально погладила футболку с серыми цветами на груди. Что–то брендовое. Другого сестра не носила.

Разбирать вещи придется несколько дней. Наверняка, полно новых. Их Рита положит отдельно.

На туалетном столике в идеальном порядке стояли флакончики, баночки, коробочки. Рита взяла в руки духи, открыла крышку и брызнула на нее. Сладкий аромат щекотал ноздри. Роза, сандал и что-то еще, неуловимое, восточное. Марина всегда любила тяжелые, даже приторные запахи. Было в них нечто роскошное, вызывающее, как в массивном золотом украшении, надетом напоказ.

Запах духов витал в воздухе как призрак Марины. Словно она не ушла, а по-прежнему находилась в своей комнате. Рита поставила флакон на место, выключила свет и плотно закрыла дверь. Может, и правда Марина еще тут?

Черная стрелка часов в гостевой комнате перевалила за полночь. Рита и не заметила, как быстро пролетело время. Масяня разлеглась на подоконнике и продолжала смотреть в окно. Видимо, надеялась увидеть в темноте птичек.

Вдруг она вскочила, выгнула спину и зашипела. Шерсть на кошке поднялась дыбом. Через мгновение Масяня спрыгнула с подоконника, забуксовала на паркете и забилась под кровать.

– Что с тобой, Мася? – удивилась Рита. Она хотела задернуть штору, да так и замерла у окна.

За оградой она увидела волков. Двух. Или даже больше, от испуга она не разобрала. Они медленно шли вдоль забора, глядя в сад. Их глаза вспыхивали алым цветом. Один повернул голову в сторону Риты и оскалился. Рита застыла от ужаса и едва не закричала. Волки продолжили свой путь и растворились в ночной темноте. Все это длилось несколько мгновений, но они показались Рите вечностью.

Рита резко задернула занавеску. Сердце бешено колотилось и готово было выскочить из груди.

Что это было? Волки? Собаки? Призраки? Теперь ей казалось, их была целая стая. Неужели они живут в лесу? Ведь это окраина города. Она вспомнила рассказы Марины о призрачных волках.

Марина тоже видела, как они ночной тишине ходили вдоль забора. Евгений не воспринимал всерьез ее страхи. Говорил, что это ей почудилось. Марина очень из-за этого переживала, даже поделилась с сестрой. А Рита считала это результатом богатого воображения Марины. И, чего греха таить, воздействием алкоголя, к которому пристрастилась старшая сестра.

Рита чуть-чуть приоткрыла портьеры, посмотрела в щелочку. За окном ночь, под светом полной луны деревья отбрасывают длинные неверные тени. Кажется, где-то рядом притаилось зло. Коварное, непостижимое уму, готовое нанести разящий удар внезапно и точно.

Волков не видно. Девушка поплотнее задернула шторы, забралась на кровать с ногами. Ей было страшно. Конечно, скорее всего это просто кто-то выгуливает своих собак. Но так поздно? Зачем? Или в лесу и правда есть волки?

Страх сковал Риту. Она не стала выключать бра над кроватью, отвернула его плафон в сторону, чтобы не светил в глаза. Закуталась поплотнее в одеяло и попыталась уснуть. Мысли, она беспокойнее другой лезли в голову. Наконец, она задремала.

Проснулась рано, едва забрезжил рассвет. Голова тяжелая, глаза режет от бессонной ночи, сон безвозвратно улетучился. До завтрака еще далеко.

Утро развеяло ночные страхи. Рита оделась, взяла Масяню и отправилась к забору, туда, где ночью увидела волков. У тропинки, где накануне ей попались собачьи следы она ничего не нашла. Возможно, вчера днем снег подтаял и следы исчезли.

Ночью подморозило, и за забором она не увидела ничего, что указывало бы на то, что тут проходили собаки или волки.

– Ты чего в такую рань поднялась? – услышала она за спиной голос Евгения.

– Не спится, – призналась Рита. – Тебе тоже?

– И мне, – кивнул он.

– Тебе Марина рассказывала о волках за оградой? – в лоб спросила его Рита.

– Да.

– Мне кажется, я их сегодня видела.

– Тут почти все соседи собак держат. Я говорил Марине, что это скорее всего не волки. Волки не стали бы выходить из леса к людям. Я так думаю…

– Собаки гуляют по ночам? Без хозяев?

– Может, кто из хозяев отпускает их ночью побегать? – не слишком уверенно произнес Евгений. – Хотя, кто знает, что происходит на самом деле? Многое находится за гранью нашего понимания. Говорят, тут в революцию 1905 года крестьяне повесили графа и всю его семью – красавицу-жену и сына-подростка. Вот на том самом дубе, – указал на высокое корявое дерево за оградой Евгений. – Граф перед казнью проклял плачей и обратился к нечисти, требуя правосудия. С тех пор волки ищут убийц, чтобы отомстить за графа. Или, может, это неуспокоенные души невинно убитых? Впрочем, это просто местная легенда.

– Ты веришь в такие вещи?

– Даже не знаю, – Евгений достал пачку сигарет. Предложил Рите, но та отрицательно качнула головой.

– Не курю.

– И правильно делаешь. Вредная привычка, – Евгений задумчиво затянулся сигаретой. – Не все поддается рациональному объяснению. Что там, за гранью жизни? Кто знает, кто знает?..

– Скажи, Марина знала про эту легенду?

– Конечно. Ей всегда нравились темные истории. Она вообще любила страшилки. Это будоражило ее воображение и щекотало нервы.

– Марина пила в последнее время? – легенда была слишком мрачной и у Риты невольно мурашки пробежали по коже.

– Последнее время нет, насколько я знаю. Я надеялся, что она все-таки смогла покончить с вредной привычкой.

– Почему она пила?

– Честно? – посмотрел в упор на Риту Евгений. – От безделья. И от скуки. Пойдем в дом, утро холодное.

– Я вчера начала разбирать ее вещи, – вздохнула Рита.

– Хорошо, – кивнул Евгений. – На днях все увезу и раздам нуждающимся. Не хочу смотреть на них. Они будоражат воспоминания. Что бы тебе Марина не говорила о нас, я любил ее. Очень сильно, – склонил голову Евгений.

– Она ничего о вас не говорила. Мы редко созванивались, ты же знаешь.

– Нет, – удивился он. – Понятия не имел. Я был уверен, что вы постоянно общаетесь.

Рита ему не поверила. Он не удивлялся, что сестры виделись всего несколько раз после свадьбы Марины, хотя Рита жила в часе езды от их дома. Так с какой стати им часто созваниваться?

– На девять дней поедем за город, к реке. На базу «Дубовая грива». Туда, где Марина любила бывать. Там я развею ее прах. Сегодня привезут урну.

Рита ничего не сказала. Ей было грустно. Она прижала Масяню к груди и погладила кошку. Как-то нелепо закончилась блестящая жизнь Марины. И урна с прахом ставила на ней жирную точку.

Глава 7

Перед самым обедом Рита набрала номер Соловьева.

– Добрый день! Это Александр Анатольевич? – почему-то она волновалась. Возьмется ли он разобраться в запутанной истории?

– Да, слушаю вас, – ответил приятный баритон.

– Я от Афанасия Николаевича. Маргарита Воеводина.

– Да, да, он предупредил, что вы мне позвоните. Чем могу помочь?

– Это длинная история. И странная. У меня есть подозрения, что мою сестру убили. Может быть мы могли бы встретиться? – Рита не любила телефонное общение. Ей нравилось видеть собеседника и реакцию на ее слова.

– Хорошо. Можно сегодня. Или завтра с утра.

– Конечно, когда вам удобно, – оживилась Рита. Не отказал – уже хорошо.

– Подъезжайте сегодня ко мне в агентство, – Соловьев назвал адрес.

– Это рядом с Театральной площадью? – уточнила Рита.

– Да, все верно, жду вас, – он попрощался и сбросил вызов.

Точно в назначенное время Марина подошла к зданию, где располагалось детективное агентство с претенциозным названием «Правда». Рита всегда отличалась пунктуальностью. Не зря ведь говорят: «Точность – вежливость королей».

Старинное трехэтажное здание когда-то давным-давно, в начале прошлого века было Земельным банком. Потом здесь располагались коммуналки, и только совсем недавно оно превратилось в офисное. На первом этаже разместился магазин женской одежды, на втором – риэлтерская фирма, мастерская по ремонту обуви, юрист по семейным делам. А на третьем детективное агентство соседствовало с салоном красоты.

Здание бывшего банка сейчас походило на Ноев ковчег, в котором перемешалось все что можно и нельзя.

По ажурной чугунной лестнице Рита поднялась на третий этаж. Высокие потолки коридора все еще украшала гипсовая лепнина, изображавшая причудливо изогнутые цветы лотоса. В коридоре было тихо, и Рита слышала звуки своих шагов. Пол покрывал линолеум, имитирующий паркет. А настоящий дубовый, судя по легкому скрипу под ногами, остался лежать под линолеумом.

Нужный офис Рита нашла сразу. На солидной металлической двери красовалась золотистая табличка «Детективное агентство «Правда», написанная шрифтом времен революции 1917 года.

В просторной приемной за большим старинным дубовым столом уткнувшись в ноутбук сидела секретарша лет под пятьдесят и что-то энергично печатала. Светлые короткие волосы аккуратно уложены мягкими волнами, на носу очки в тонкой золотистой оправе, как пенсне у великого русского писателя Чехова. В облике секретарше тоже было что-то от женщин-феминисток смутной эпохи русских революций и НЭПа.

Вдоль светло-серых стен стояли венские стулья с изящными гнутыми спинками. На стенах в тонких рамках гравюры с городскими пейзажами. – церквушки, лавки купцов, дворянские особняки. Обстановка приемной словно перенесла Риту в начало прошлого века.

Четыре одинаковые двери вели в кабинеты. Похоже, агентство достаточно солидное.

– Добрый день, – поздоровалась Рита с секретаршей. – Я к Соловьеву. Мы созванивались.

Дама поднялась, слегка кивнула.

– Верхнюю одежду можете оставить тут, – царственно указала она на вешалку в углу.

Рядом с вешалкой на стене разместилось узкое овальное зеркало в деревянной раме. Рита поправила выбившуюся прядь волос. Сейчас она походила на взволнованного мальчишку-подростка. Надо было хоть губы накрасить. Но Рита давно не увлекалась макияжем. Для кого ей краситься, работая по удаленке?

Секретарша неспешно подошла к одной из дверей и открыла ее:

– Шеф ждет вас, – важно произнесла она. – Прошу!

Небольшой светлый кабинет Соловьева производил странное впечатление. Он походил на кабинет врача и отличался стерильной пустотой. В узком шкафчике в идеальном порядке стояли папки. На широком столе со стеклянной черной столешницей только ноутбук, бронзовый органайзер и чистый лист бумаги.

Белые вертикальные жалюзи полуоткрыты. Через арочное окно солнце кидало яркие лучи на настоящий паркетный пол цвета янтаря.

Современная минималистичная обстановка кабинета резко контрастировала с приемной, выдержанной в винтажном стиле.

Соловьев поднялся из-за стола, приветствуя посетительницу. На вид лет тридцать пять, может даже меньше. Строгий темный костюм подчеркивал широкие плечи. Фигура у него роскошная. Настоящая мужская. Темные волосы средней длины с боковым пробором в идеальном порядке. Холодные глаза стальные глаза окинули Риту цепким внимательным взглядом:

– Вы – Воеводина? – бросил коротко.

– Да.

– Соловьев, Александр Анатольевич, – протянул он ей руку.

Крепкое энергичное рукопожатие. Рука сильная, теплая.

Рита представляла себе частного детектива совсем другим – короткая скучная стрижка типа ежика. Может, вообще лысый. Лет под пятьдесят. Взгляд строгий и усталый. Голос резкий, сердитый. А этот совсем не такой. Похож на успешного предпринимателя. Впрочем, похоже так оно и есть. Он же возглавляет частное детективное агентство.

– Присаживайтесь, – кивнул Соловьев Рите на стул на тонких хромированных ножках у его стола. Сам вернулся в роскошное кожаное кресло. – Рассказывайте, что вас беспокоит?

Ну, точно как врач! Что беспокоит? Да много чего…

Рассказ у Риты был не слишком внятный. Она вспомнила и свое детство, и как они мало общались с сестрой. Соловьев слушал внимательно, не перебивал. Наконец, она перешла к сути. Рассказала о том, что сестра начала злоупотреблять алкоголем, что видела странные вещи, но никто ее рассказы всерьез не воспринимал, включая Риту.

– Расскажите подробнее, что видела ваша сестра? – попросил Соловьев.

– Она часто по ночам видела волков, бродящих вдоль ограды. И несколько раз на территории участка. Как они могли попасть в сад – непонятно. Я прошла вдоль ограды – в ней нет никаких повреждений. Между прутьями решетки пролезть невозможно. И я видела собачьи следы. Может, и волчьи, я не разбираюсь в этом.

– Вы сами их видели? – уточнил Соловьев.

– Да, они были вдоль ограды и в саду. Но днем была оттепель, и все растаяло. А я не сообразила сфотографировать их на мобильник. Сказала об этом Евгению. Он отмахнулся. Говорит, вдоль леса соседи с собаками гуляют. В полночь? Что-то мне не верится…

– Сколько собак вы видели?

– Вроде двух. Но точно не скажу. Я очень испугалась. Может, это и правда были волки? Я не знаю.

– Что еще видела ваша сестра?

– Еще она видела повешенного на дереве. И свет в лесу. Призрачный свет, как она говорила. Ей было очень страшно.

– Она рассказывала об этом мужу?

– Да. Но он считал это игрой воображения.

– То есть он ничего подобного не видел?

– Все это происходило, когда он не ночевал дома. Уезжал по делам. У него строительный бизнес. Он много ездит по области и в соседние города.

– Рогулин, верно? Мне говорил о нем Афанасий Николаевич.

– Да, Рогулин Евгений Павлович. Мне кажется, сестра и пить начала именно от страха. Домработница уходит в семь вечера и Марина оставалась одна. Дом огромный, большой участок. Мне бы тоже было там неуютно. Особенно ночевать одной. Хотя у них и есть охранная система, и поселок охраняется, но не от всего можно защититься… – задумчиво произнесла Рита.

– И в огромном доме со всем справляется одна домработница? – удивился Соловьев.

– Остальная прислуга приходящая. По мере необходимости. Садовник, уборщик бассейна, разнорабочий. Раз в неделю приходят из клининговой компании, проводят в особняке генеральную уборку.

– Откуда вы это знаете, если были в доме сестры всего пару раз?

– Я же сказала – домработница очень говорливая. И еще, меня неприятно удивило, что тело сестры кремировали. Евгений сказал – это ее желание. Никогда в это не поверю. Она вообще не думала о смерти, и уж точно не стала бы давать распоряжения как ее похоронить.

– Все в жизни меняется. И характер людей тоже. Вы сами сказали, что нечасто общались с сестрой.

– Да, но я знаю ее. Она безумно любила себя. И уж тем более не додумалась бы до кремации. Не в ее это стиле. Я уверена – не стала бы она думать о подобных неприятных вещах.

– Вы предполагаете – ее кремировали чтобы что-то скрыть?

– Уверена. Может, ее отравили?

– Вы подозреваете мужа сестры?

– Не знаю, – замялась Рита. – Они последнее время часто ругались. Спали в разных спальнях. Он на втором этаже, она на первом. Могли во время вскрытия что-то пропустить? Яд, например?

– Не думаю. Но уточню. На лицо был сердечный приступ, – Соловьев достал из ящика стола лист и протянул его Рите. – Это заключение патологоанатома. Переслали утром.

Оперативно работает Соловьев. Очевидно, полковник в отставке Стрельцов все еще имеет в своих кругах немалый вес.

Рита внимательно прочитала бумагу. Собственно, в ней говорилось только о том, причиной смерти был сердечный приступ. Про анализы на выявление ядов ни слово.

– Так яды и не искали, – вернула она бумагу Соловьеву.

– Нет. Было очевидно, что сердце отказало.

– Теперь повторные анализы провести нельзя, – усмехнулась Рита. – Эксгумировать нечего. Очень удачно моя сестра дала распоряжение о своей кремации. И ничего не докажешь. И не проверишь… – вздохнула она.

– Я переговорю с врачом, который проводил вскрытие. Вряд ли это что-то даст, но я хочу узнать его впечатление.

– Стойте! – вдруг встрепенулась Рита. – В заключении написано, что Марина прямо перед смертью съела шоколадную конфету и выпила коньяк? Верно? Но она не пила уже полгода.

– Возможно, начала снова, – пожал плечами Соловьев.

– Тогда, где конфеты и бокал? Я про них ничего не слышала.

– С какой стати кому-то об этом рассказывать вам? Вашему зятю, что ли?

– Нет. А вот домработница проговорилась бы. Она редкая болтушка. Наверняка начала бы охать, что Марина перед смертью напилась.

Соловьев снова полез в ящик стола и достал тонкую папку. Полистал ее.

– Вы правы, про бокал и конфеты ни слова. Участковый и дознаватель их не видели и не внесли в протокол осмотра места. Интересно… Тут есть над чем подумать.

– Что это? – вытянула шею Рита.

– Копия дела о смерти вашей сестры. Мне его любезно предоставили в полиции сегодня утром. Неофициально, разумеется. Вам повезло, что вы знакомы со Стрельцовым.

– Вы возьметесь разобраться с этим?

– Уже взялся, – Соловьев небрежно закинул бумаги обратно в ящик. – Полковнику Стрельцову не отказывают. Кстати, зайдите сейчас в полицию. Тут рядом, Второе отделение Октябрьского района. Знаете, где это?

– Да, знаю, – когда Рита училась в Университете преподаватель этики и права водил туда студентов на экскурсию. Он считал – это может пригодиться в их будущей работе.

– Вас ждет следователь Буканов. Задаст несколько вопросов. Все должно быть официально оформлено. Дело еще не закрыто. Это, конечно, формальность. Но в будущем может нам пригодиться.

Глава 8

На кухне пахло жареной курицей. Анна Андреевна колдовала над соусом в маленьком ковшике.

– Не знаете, где Евгений? – Рита вошла на кухню, держа в руках коробку конфет. Она отлично знала, что зять уехал в офис. Он сам сказал ей об этом утром.

– По работе уехал, – обернулась к ней домработница и сняла с плиты ковшик. – Обещал вернуться через час-полтора.

– Можно мне чай? – скромно спросила Рита.

– Можно, – ткнула в кнопку чайника Анна Андреевна. – Замерзла?

– Да, холодно, – поежилась Рита и поставила на стол конфеты. – Составите мне компанию?

– С удовольствием, – расплылась в довольной улыбке домработница. – Черный чай хочешь? Или зеленый?

– Я не гурман, – Рита сняла целлофан с коробки шоколадного ассорти. – Какой сами будете, такой и мне.

Это заявление еще больше расположило к ней домработницу.

– А ты где была? – поинтересовалась она.

– В полицию пригласили. Дать показания.

– Какие? – удивилась Анна Андреевна. – Тебя же тут даже не было, когда все случилось? И чего они в этом капаются как жуки в навозе? Марину похоронили уже, что теперь ворошить все заново?

– Не знаю, – пожала плечами Рита.

– О чем тебя спрашивали?

– О моих отношениях с Мариной. Как давно она начала пить? Часто ли мы созванивались и виделись? Наблюдалась ли она у каких врачей? Ну и прочее, по мелочам. Говорят, так положено. Чтобы дело закрыть.

– Бюрократы, – вздохнула Анна Андреевна, разливая по чашкам зеленый чай с жасмином. – Марина ни у каких врачей не наблюдалась. Только к психотерапевту ходила регулярно. Прям как на работу. Думаю, там из нее просто деньги выкачивали. Кто такой психотерапевт? Шарлатан, настоящий шарлатан. Давайте заглянем в прошлое вашей прабабки и решим ваши проблемы. Ваша аура мне не нравится. Цвет не тот. Ага! Была я раз у такой психотерапевши. Хотела меня на деньги развести. Не вышло! – гордо подняла указательный палец вверх домработница. – Не на такую напала.

Психотерапевтам-самоучкам, окончившим ускоренные заочные курсы по интернету Рита тоже не верила. Как и психологам. Трудно найти хорошего специалиста в этой сложной области.

– Марине надо было сразу к психиатру обращаться, – взяла конфету Анна Андреевна. – Полежала бы в клинике, глядишь, вылечили бы. У нее же видения были, глюки. Тут психолог не поможет. Тут серьезно лечить надо.

– А что она видела? – поинтересовалась Рита.

– Да чего только не видела с пьяных глаз, – откусила вторую конфету домработница. – То ей волки мерещились, то покойники. Вроде на дереве висит. А потом не висит. И так по нескольку раз за ночь. И огни в лесу. Тени, призраки. Чего она мне только не рассказывала. Евгений Павлович ей не верил. Да и я тоже. Кроме нее никто ничего не видел. Значит, с ее головой беда была.

– Этого я и боюсь, – вздохнула Рита.

– Чего? – не поняла домработница.

– Того, что это наследственное. И я тоже могу начать сходить с ума. Или пить, – надо вызвать у Анны Андреевны сочувствие. Такие, как она, любят убогих и неполноценных. Это внушает им чувство превосходства.

– А что, родители были пьющие, или другие какие предпосылки? – оживилась любопытная Анна Андреевна.

– Мне сегодня ночью показалось, я тоже видела призраков… – вздохнула Рита.

– Каких?

– Стаю волков. С горящими красными глазами. Я испугалась, хотела позвать Женю. Но волки исчезли. Как растворились. Может, это только в моей голове? Мне было очень страшно.

– А дома у тебя такое бывает? – отхлебнула чай Анна Андреевна.

– Нет, никогда раньше не было.

– Так чего ты тогда тут осталась? Ехала бы к себе, а на девять дней вернулась бы. Или наследства ждешь? – сощурилась Анна Андреевна.

– Нет. Мне наследство не положено. Все отойдет Жене. Я и не претендую. Это же не я за ним замужем была, так с какой стати?

– Все правильно. Ты наследница второй очереди. Были бы твои родители живы – могли бы претендовать, – со знанием дела произнесла домработница. – А так тебе по закону ничего не положено.

– Мне и не надо.

– Да ладно, – не поверила домработница. – Деньги всем нужны.

– Нужны. Но судиться с Женей я не собираюсь. Это же глупо.

– Ну да, только время и деньги потратишь. У него сильные адвокаты. Любого в клочья порвут. Твоя сестра года полтора назад хотела с Евгением Павловичем развестись. Не получилось. Сильно они тогда скандалили. А ведь как раз тогда она и пить начала, – задумчиво произнесла домработница. – Может, от этого как раз. Хозяин не хотел с ней разводиться, а она настаивала. Потом передумала, правда. Но пить продолжила, тайно от мужа.

– Я не знала, – Рита поднесла ко рту чашку с чаем. – Вроде, пока Марина не пила, они хорошо жили?

– Хорошо, да не хорошо. Я случайно услышала, как они ругались. Что-то про недвижимость и про бизнес говорили. Марина сильно на мужа кричала. Просто орала в голос. Я в тот день задержалась. Так уходила как мышка, чтобы они меня не увидели. А то подумали бы, что я подслушиваю. Это было еще до того, как Марина развестись захотела. А ты правильно делаешь, что на наследство не претендуешь. Нервы целее будут.