Дух знает что

Глава 1. Рэкет

На часах приемного отделения городской больницы уже почти полночь, но суета не утихала ни на минуту. Скорая помощь в который раз подъехала ко входу. Очередная волна пациентов, сопровождаемых родственниками или друзьями, ворвалась в помещение, наполнив его тревогой и возней.

Там же в дальнем углу, на жестком пластиковом стуле, сидела молодая темноволосая девушка. Она была одна, и ничто в ее внешности не выдавало признаков болезни – ни бледность кожи, ни характерные круги под глазами, которые часто ассоциируются с истощением и страданием. Но ее волнение было очевидно для любого, кто обратил бы на нее внимание: нервное постукивание ногой о белый линолеум пола и непрерывное перебирание пальцами краев своей одежды, словно она искала в них утешение или будто бы это как то влияет на ход времени.

Ее глаза, то и дело устремляясь к входной двери, разглядывали каждого, кто переступал порог. Она не просто смотрела, она изучала лица – измученные, испуганные, полные надежды или отчаяния. Она видела в каждом человеке историю, которую он принес с собой в эту ночь.

– Смотри-ка, опять пришла! – прыснула едва слышно работница регистратуры своей коллеге. Та в момент приподнялась, повернула шею и с любопытством посмотрела на молодую девушку, сидящую в углу.

– Пришла. И опять не подходит?

– Не подходила еще. Села там и все.

– Значит опять. – утвердительно бросила она, продолжая рассматривать в руках толи фотографию в паспорте молодого человека, толи пару новеньких тысячных купюр в нем же, а затем объявила громким неприятным голосом: «Хирург на операции! Ждать ещё долго!.. а Вы,молодой человек, за мной пройдемте.»

Ее тучное тело медленно приподнялось и неспеша удалялось под возмущённый гул толпы, теснившейся у окошка. Но свободных стульев в помещении было много.

Вышедший из-за угла коридора молодой парень, в сопровождении кого-то из сотрудников, сел на свободный стул возле девушки. На парне была мокрая футболка, а его глаза закрывались накладками из марли. Он дрожал и постанывал. Тогда темноволосая девушка молча сняла свою кофту с длинным рукавом и укрыла его плечи. Он отреагировал встревоженно.

– Кто Вы?

– Тебе холодно, возьми пока что, надень. – отвечала девушка

– Спасибо. Меня трясёт. Моя машина… – он выдержал небольшую паузу и продолжил: «Кислота попала в мои глаза… мне хотя бы один глаз попробовать спасти… врач сказал, что шансы есть. Завтра будет видно. Мой друг сюда приехать должен сейчас. За мной.»

– Сколько тебе лет?

– Двадцать пять будет.

– Такой молодой. Тебе нужны оба глаза, слышишь?

– Да… спасибо, если бы не Вы, то я бы замёрз тут, наверное.

Спустя четверть часа парень действительно дождался своего друга, с которым поспешил уйти, возвратив девушке ее кофту и поблагодарив еще раз. Она снова накинула ее, став на вид даже более спокойной. Прошло ещё несколько томных минут, девушка в последний раз окинула обстановку взглядом, встала и медленно, но решительно двинулась в сторону выхода.

Дороги все ещё были людными, их хорошо освещал падающий свет от фонарей и проезжающих машин. На улице было по-летнему тепло, но ночной ветерок с характерной для этих мест высокой влажностью заставлял тутошних жителей одеваться теплее.

По пути домой Мария чувствовала усталость и долгожданное желание спать. Она знала, что на сегодня все закончилось, хотя все ещё головная боль разливалась внутри, будто подтверждение событиям дня.

Оказавшись дома, девушка заперла дверь квартиры изнутри, тяжело выдохнула и легкими движениями ног сняла обувь. Веки потяжелели, сон уже захватывал девушку. Задвинув плотные шторы и укрывшись легким пледом почти с головой Мария крепко уснула.

***

“You've gotta try the inhale that makes the exhale so much better.”– ещё сквозь сон слышалось из-под кровати. Будильник был настойчив.

«Боже, как ведь бошка болит. Нужно привести себя в форму.» – подумала я.

Прохладная вода в душе и чашка ароматного свежесваренного в турке кофе с цейлонской корицей немного сняли с глаз пелену. Через час работать, не мешало бы пойти ещё прогуляться.

Там на улице уже вовсю кипела городская жизнь. Солнце светило ярко. Соседка по этажу возвращалась откуда-то на своем красном велосипеде, рядом с ней весело бежала старая тучная сука с торчащей верхней челюстью.

– Даша, пойдём! – заботливо подзывала ее хозяйка.

По тропинке рядом с дорогой лениво прогуливались разные люди во всех направлениях. Это было самое сердце города.

Я прошла с торца дома в котором жила и нырнула в арку, спустившись по ступенькам вниз и оказавшись вскоре на очень людной галерее. Зайдя в аптеку и воспользовавшись банкоматом поблизости, попала на улицу рядом. Удивительно, всего один дом разделяет невероятно проходимое место от спокойного, тихого и безлюдного. И здесь я всегда нахожу с кем перекинуться парой добрых слов.

– Утро доброе! – кричала я уже подходя к магазину здорового питания. Продавщица в нем была высокая сухая женщина, лет шестидесяти, в очках. Вика была стройной и ровной, вежливой и разговорчивой. Она стояла с наполовину раскуренной сигаретой и приветливой улыбкой. Кофейня по соседству ещё была закрыта.

– Как дела? – растянула она праздно.

– Да так себе. Приступ был вчера опять. – ответила я. Но видя ее сменившуюся гримасу, решила в срочном порядке перевести тему и рассказала ей о своём клиенте, который пару дней назад после моих дотошных расспросов наконец признался, что поедет в Индию ради того, чтобы снова покурить там жабий яд.

– Жабий яд? – удивлённо раскрыла рот продавщица, уронив пепел с сигареты на ступеньки. Я уже присела на выемку в окне магазина и закинув ногу на ногу продолжила:

– Да, да! Яд какой-то индийской жабы там вдыхают, потом им являются всякого рода видения-галлюцинации.

– А что, у нас тут жаб мало, обязательно ехать в такую даль?

Я не знала что ответить и развела руками.

– Дай-ка мне аморантовых шариков в белой глазури и кокосовое молоко чтобы их там утопить.

Посмотрев на часы я поспешила уйти, поблагодарив Вику за ее работу. А до моей работы уже оставалось двадцать минут, клиент уже ждал меня возле подъезда дома. Ей оказалась девушка из Санкт-Петербурга, которая была у нас деловым проездом и уже заходила ко мне дважды на прошлой неделе.

Она сказала, что более чем довольна нашими совместными стараниями, даже пригласила меня посетить её город, остановиться у неё. Я знала, что это не входит в мои планы, но вежливо поблагодарила за прекрасное интересное предложение, обещала непременно подумать.

Когда мы закончили процедуру, я проводила гостью и осталась одна, хорошо вымыла руки, прибрала рабочее место. В моей комнате пахло тайской мазью, травяными свечами. Мне уютно в этой квартире, хоть и в чужой. Я живу здесь давно, тут все стало по-моему. Негромко еще играла музыка. Обратившись к большому зеркалу на шкафу я начала пританцовывать под ритмичную песню Liquid bloom.

Вдруг мне стало грустно и ноутбук с музыкой был прикрыт, я отошла и присела на диван. Шторы были сомкнуты до приятного полумрака, ведь мои глаза после приступа каждый раз ещё несколько дней плохо переносили яркий свет. Какое-то время я просидела так, разглядывая темноту перед закрытыми глазами.

Никогда не бывает абсолютно темно. Всегда можно увидеть двигающиеся пиксели; подобие мелких червячков из света; абсолютно все состоит из них.

Я наблюдала за ними и в момент заметила красные световые волны. Они сходились и расходились в медленном плавании. Я провожала их взглядом.

Так бывало и раньше, это не было связано с моим состоянием. Можно обращать на это внимание, можно не обращать. Сейчас все мое внимание было обращено только на это.

Цвета сменялись, вдруг я почувствовала сильное дрожание в груди и от испуга обняла себя руками, ощупывая грудную клетку. Не успела я придумать себе объяснение случившемуся, как зазвонил телефон.

– Да, алло, здравствуйте!? – сказала я бодро.

– Здравствуйте, а вот тайский массаж? Это такой… ну, расслабляющий? – протянул еле внятно нетрезвый веселый мужской голос.

Я положила трубку и внесла номер в чёрный список. Знаю, что не должна чувствовать раздражение, но я его чувствую всякий раз когда приходится отвечать на подобные звонки.

Тайский массаж… Почему он приобрёл такую сомнительную репутацию? Ведь владение его техникой и приемами фактически позволяет лечить людей. Это ведь мануальная терапия и пассивная йога. Да и выполняется он, в отличии от масляных, не на голое тело, а в свободной одежде. Ну а что толку винить людей в невежестве, кто-то ведь, к сожалениб, задал такую тенденцию.

До вечера я занималась домашними делами, слушая аудиокнигу известного писателя фантаста. Несколько раз пришлось перемотать запись и включить снова, в попытке услышать сказанное. Но чтец был хорош. Мое внимание всё ещё крайне рассредоточено; это тоже было списано на последствия вчерашнего приступа.

Следующим днём я захотела прогуляться к морю. За несколько лет жизни рядом с ним это уже становится малоинтересно. Местные жители вообще крайне редко бывают на берегу, ссылаясь на его загрязнённость и людность на пляжах. Да, действительно, искупавшись, можно было легко подцепить какую-нибудь заразу, да и мусор, выбрасываемый волнами на берег, далеко не везде успевали убирать. Что уж говорить о самом пляже, где люди, точно муравьи у муравейника, застелили собой, своими вещами, потным запахом и отходами своего пребывания всю береговую линию в несколько рядов.

Выйдя из арки я увидела чёрную пушистую быструю тушку, нёсшуюся ко мне и в немом крике открывающую рот.

–Рэкет! – закричала я, смеясь.

Уличный матёрый кот. Я не гладила этого кота, но позволяла ему тереться о мои ноги в знак благодарности за еду, которую я приношу ему. Он один выжил из всех котов в округе, когда их потравили. Даже если этот чёртов кот будет очень голоден, он не приступит к трапезе без ритуала благодарности. Когда Рэкет все таки наклонился к еде, которую я принесла для него, можно было идти дальше, не боясь споткнуться об него или быть преследуемой.

Я дала Рэкету такое имя, не всерьёз сравнивая его «нападения», преграждающие мне путь домой, с преступным вымогательством рэкетира.

Прогулка была приятной, я наконец ощутила прилив сил. Море неспешно раскидывало свои волны, блестело, играло и переливалось в свете солнечных лучей. Несколько парочек сидели на камнях на равном расстоянии друг от друга, будто специально вымерили эту дистанцию.

Я находила забавным это и многое другое, что попадало на мой взгляд сквозь тёмные очки и было дополнено фантазией. Безусловно, я знала, что моя фантазия доделывает историю до тех пор, пока это не станет забавным и что это всего лишь игра в которую мне просто нравится поиграть.

На обратном пути мне опять встретился странный бездомный человек восточной внешности, сидящий на лавке. Он появился недавно в этих краях и вел себя, как и выглядел, крайне девиантно. На этот раз бездомный скошенными глазами смотрел через зеркальце куда-то за своё левое плечо. Его выражение лица было столь глупо за этим занятием, что любой прохожий человек наверняка счёл бы его умалишенным. Но не я, у меня эта встреча вызывала лишь здоровое любопытство.

Должно быть, тяжело существовать в мире, не имея дома. А может быть дом у него все таки есть. За этими размышлениями я и не заметила, что прогуляла почти целый день и на улице давно повечерело.

Магазин здорового питания уже закрылся. Проходя по той улице к дому я увидела тело маленького котёнка, сбитого на дороге. Голова его была размазана по асфальту, так что этот котёнок был несомненно мёртв – лежал без движения в маленькой кровавой лужице. Время изменило своё привычное течение в тот миг, когда мы встретились и безмолвное понимание вонзилось стрелой в мой ум.

Это было примерно нечто, что обличив словами звучало бы примерно так: «Я тоже умру. Мы абсолютно равны в этом. Умру одежды, а мир будет продолжать своё привычное движение, как и сейчас, когда умер он.» Величайшее уважение и безмерную благодарность я испытала к этому маленькому мёртвому существу.

Дойдя до дома мне тотчас же захотелось вернуться обратно и во что бы то ни стало похоронить тело котёнка, ему ведь точно не место в мусорном баке, да и на дороге, под испуганными взглядами прохожих и колёсами машин! Я позвонила знакомому сторожу Виталику, работавшему в кафе недалеко от того места и он обещал помочь, у него имелась там лопата. Вообще-то Виталик был садовником у одного частного костоправа, к которому я иногда обращалась за помощью.

Когда я вернулась к дороге, того котёнка уже здесь не оказалось. Как и следов его гибели. Мы все ходили там, светили фонариками – безуспешно; тело котёнка пропало. Тогда я, немного расстроившись и недоумевая, поблагодарила сторожа за всякую помощь и мы попрощались.

Прийдя домой и присев на диван я почувствовала изнуряющую усталость, глаза буквально закрывались.

Сильное дрожание изнутри охватило меня и будто уносило куда-то вправо. Сопротивляться не хотелось, да и страха тоже не было. Мне казалось, что я падаю, а может лечу, не в силах контролировать свой полёт. Потом я почувствовала себя в какой-то очень темной комнате. Я шла там на ощупь, это было как на яву. Дальше уже ничего не помню.

Утром, проснувшись, меня переполняли смешенные чувства восторга, легкого испуга и любопытства. Для меня был новым тот факт, что во сне я совершенно точно осознавала себя спящей, при этом не находя разницы между сном и явью. В последнее время меня конечно заботили мои сны, но то другое. В голове мелькнула мысль, а не это ли называют лунатизмом?

«Вот ещё не хватало!» – подумала я. В дверь раздался негромкий стук, кто-то несколько раз повернул входную ручку.

– Маша! – раздался высокий женский голос. Это была соседка, живущая в другой квартире рядом на этаже. Тут же несколько раз дружелюбно гавкнула собака. Я открыла дверь. На пороге стояла высокая полная женщина с большой грудью, красными щеками и распущенными волнистыми светлыми волосами, перьями раскиданными по широким плечам, которые казались ещё больше в этом пушистом светло-зелёном халате. Чёлка её была неровно и коротко подстрижена. Она хитро улыбалась, гримасничала.

– Маша, а можно я у тебя телефон заряжу? С Дашей к тебе можно зайти? – спросила она таким же высоким голосом, и не дожидаясь ответа сделала несколько шагов ближе, подтягивая собаку за ошейник.

– Да, наверное… Без проблем. – растерянно ответила я, поглядывая на торчащие вперёд верхние зубы собаки, напоминающие не то вечную улыбку, не то вечный злобный оскал. Собака была весела и виляла хвостом. Мы все прошли на кухню, где я достала кусок свежей индейки из пачки, которую я собралась приготовить к обеду. Увидев кусок мяса собака тут же встала в стойку, ощетинилась, начала громко рычать и гавкать на меня. Я выронила кусок мяса и она принялась за него, как будто участвует в соревновании по поеданию индейки на скорость.

– Она старая, потому дурная такая, вся в мать! – пробормотала соседка и залилась громким хохотом.

– Приятного аппетита! – испуганно пожелала я собаке.

Соседка оставила у меня несколько приборов и телефон на зарядке и мы вместе вышли на улицу. За неуплату налогов их семье отключили свет, поэтому несколько раз в день они с сестрой по очереди приносили ко мне свои устройства на зарядку.

На улице собака начала довольно подпрыгивать и вертеться вокруг себя, похрюкивая и чихая. Ее жёсткая длинная шерсть на широкой спине приподнялась, а торчащие зубы обнажались сильнее. Трудно было уже отличить ее настроение. Собака вприпрыжку побежала во двор.

Мы ещё немного постояли возле подъезда, а потом я оставила их и пошла в кофейню своей приятельницы. Кофейня уже открылась, это было ясно по тонкому приятному аромату кофе, задолго до того, как можно было разглядеть в ней силуэты людей. Посетителей было всегда не много, не смотря на приличную цену на прекрасного качества и вкуса напиток.

Это место находилось по соседству с магазином здорового питания и было скрыто всего одним домом от всегда проходимой людной улицы, на которой было по меньшей мере пять кофейн, кишащих посетителями с утра до позднего вечера, где расценки доходили практически до половины тысячи рублей за одну чашку кофе. На эти деньги в «Виолетткафе» можно было взять целых пять чашек кофе и приятно провести время, а не наступать на ноги другим посетителям в попытке обслужиться побыстрее.

Виолетта была на месте и приготовила чудесный американо с нежной светло коричневой пенкой, на которой я разглядела очертания птичей головы с раскрытым клювом.

Мне вспомнилось, что несколькими неделями ранее я варила кофе в турке у себя дома и видела в его гуще примерно такое же изображение птицы с большими глазами. А если чашку покрутить, то в какой то момент кофейный песок на дне собирался в образ мужчины в языках пламени. Мужчина будто держал в руках какой-то предмет, напоминающий телефон. И тогда и сейчас мне показалось забавным, что мой мозг так описал увиденное. Я с улыбкой сделала первый глоток.

– Как дела у Алины? – поинтересовалась я.

– Нормально, боли не беспокоили ее с тех пор, как ты понажимала у нее точки. Она тебя тогда очень хвалила. – ответила Виолетта, расплывшись в по-матерински нежной улыбке.

У неё было трое дочерей. С месяц назад я предложила ее младшей дочери зайти ко мне и немного поработала с зажимами в ее трапециях, лопатках и шее. Кажется Алине было восемь лет, она стала самой молодой пациенткой на моей кушетке на тот момент.

– Хорошо, пусть продолжает делать упражнение, которое я показала ей.

– Передам. А у тебя как дела?

– Да пойдёт. Все как обычно, даже не знаю радоваться этому или грустить.

– Конечно радоваться, ты ещё молодая и красивая. Расслабься и получай удовольствие.

– Кстати об удовольствии: твой кофе как всегда великолепен. Допью по пути. Сегодня день оплаты аренды квартиры, мы встречаемся с хозяйкой сейчас. Может ещё разок зайду попозже!

– Давай, заходи, удачи тебе.

Хозяйка квартиры, которую я снимала, была женщина с виду милая и улыбчивая. Мы с ней взаимно старались не беспокоить друг друга чаще, чем раз в месяц, в день арендной платы, и это более чем устраивало нас обеих уже добрых несколько лет.

Таким образом, каждое семнадцатое число месяца мы виделись возле первого подъезда дома, где она жила и я, в свою очередь, передавала ей наличными из рук в руки определенную в устной форме сумму денег.

Договора об аренде мы не заключали, что не гарантировало мне стабильных условий проживания в той квартире, в любой момент хозяйка была в праве изъявить желание их изменить. Более того, я знала, что однажды это обязательно произойдёт. Меня конечно не удивило, что сегодня она таки решила сделать это заявление.

– Маша, со следующего месяца аренда будет дороже на пять тысяч рублей. Ты у нас тут долго живешь, поэтому я тебе сильно не стану поднимать цену. Летом тоже так, теперь всегда будет. – без улыбки отрепетировано произнесла пожилая женщина, смотря куда-то в пространство левее меня.

– Поняла. Тогда до встречи в следующем месяце. – ответила я и кивнула.

Где-то внутри себя я даже обрадовалась, что это повышение не было больше, иначе мне пришлось бы искать другое жильё, скорее всего в другом районе города, что наверняка стало бы ощутимым ударом по моей работе. Наконец пожилая женщина приняла свой прежний милый и приветливый вид, улыбнулась и поковыляла в сторону подъезда.

По дороге домой меня занимали мысли о пережитых ощущениях в сновидении. Мне хотелось приблизить ночь, чтобы, возможно, снова испытать это и лучше запомнить.

Из кустов возле арки дома выскочил чёрный грязный кот.

–Мяяяа! Мя мя! – повторял он как заведенный.

– Рэкет, ну привет! Кажется мы с тобой скоро сядем на диету! – смеясь и доставая кошачий корм из рюкзака проговорила я, обращаясь к коту. Он уже рисовал восьмёрки, обтираясь боками об мои ноги. Его пушистый лохматый хвост то и дело мелькал туда-сюда, а зелёные глаза преданно и благодарно поглядывали на меня.

Этому коту никогда не узнать, что такое дом и повышение платы за аренду его конечно не волнует. Кот вообще не знает, что есть завтра и что о завтра ещё надо думать. Коту надо, когда надо.

Тут пушистая мордочка Рэкета наклонилась к еде, а дорога домой была снова свободна.

Несколько человек подряд были записаны ко мне по работе на дневное время, так что к вечеру я слегка устала.

Соседка заходила забрать свои зарядившиеся аппараты, а ее сестра Марина предложила пройтись к морю после того, как солнце сядет и погулять вдоль берега. Я согласилась.

Мы ушли довольно далеко от дома. Нашли безлюдную лавку чуть выше уровня моря, присели там. Некогда искрившееся светом море превратилось в бурлящую тьму. Чуть светлее казалось небо. В густой темной облачной ряби воцарила холодная уходящая луна. Ветер, трепавший мои собранные в хвост волосы, был мягким, приятным и тёплым.

Марина рассказывала про своё путешествие, кажется на Дольмены. Я все равно не знала где это и не стала уточнять, не придав этому особую важность.

Случай произошел несколько лет назад. В дороге у неё сильно разболелась голова. Выходя из автобуса ей тогда встретился очень странный человек, который обещал избавить ее от головной боли, о которой он откуда-то узнал, за скромную плату – десять процентов от ее удачи.

Марину тогда устроили условия сделки, она согласилась: «Не, ну что такое десять процентов от удачи?» – дважды громко и взбудоражено повторила она: «Что? А вот теперь я живу и думаю, до чего мне не хватает моих этих десять процентов удачи? Что если бы мне тогда не соглашаться?»

Ее и без того круглые большие глаза стали ещё больше; в них повис вопрос, который, по всей видимости, действительно сидел занозой в ее уме, был неким ограничением и, конечно, крючком, на который она попала.

– Что же, голова потом действительно перестала болеть? – нахмурившись, серьезно спросила я низким голосом.

– Тотчас же, ей Богу, перестала!

– Ну дела..

Дорога домой была долгой. В общем мы прошли около пятнадцати километров, болтая о том о сем. Я жутко устала и хотела спать. Меня уже даже не интересовали никакие сны, хотелось просто отдохнуть.

Но едва ли я легла в кровать, желание спать куда-то вдруг улетучилось. Я долго лежала, рассматривая световых червячков в темноте закрытых век, и все никак не могла остановиться думать. Я заметила, как много слов формируются в моей голове. Как вообще уснуть под такой шум? Это начинало меня раздражать.

В попытке переключить внимание от мыслей я начала ощущать своё тело от кончиков пальцев ног и выше. Я проводила по нему невидимым пёрышком и расслабляла мышцы, представляя как они тяжелеют. Дальше я почувствовала всю себя целиком и попробовала отпустить все мышцы и провалиться в еще большее расслабление.

Мне послышался в правом ухе какой то хлопок или скрип, тело как будто приподнялось вверх; это было похоже на толчок в грудной клетке. Мое внимание остановилось на руках. Руки были очень лёгкими и гибкими, я уложила их на свой живот, при этом четко осознавая, что мои руки все ещё лежат на кровати вдоль тела бездвижно и тяжело.

Ощущение двойственности меня стало волнительным и отозвалось бабочками в животе. Ладони были тёплые, прикосновение казалось более чем настоящим. Продолжая чувствовать своё лежащее на кровати тело я пробовала делать осторожные мягкие движения то ногами, то локтями и в конце концов выкрутилась влево и упала на пол с грохотом.

Поднявшись с пола я уже собиралась расстроиться, как вдруг увидела Рэкета в своей комнате. Кот вышел из под кровати, посмотрел на меня зелёными умными глазами, вытянув хвост. Тут я поняла, что сплю.

Это была точь-в-точь моя комната. Точь-в-точь такое же темное время суток. Я вышла на балкон и приоткрыла окно. Шёл точно такой же мелкий прохладный дождь, дул тёплый ветер. Моя ладонь за окном покрылась каплями дождя, я ощущала их вес и прохладу.

Эти ощущения были, казалось, ещё более яркими и заметными, чем обычно. Находясь здесь мне хотелось сделать рывок, чтобы полететь, ведь мне всегда нравилось летать во сне. Но я стояла перед окном, сомневаясь в том, что вообще происходит.

Я оглянулась вокруг, ища ещё подтверждение нахождению во сне. Справа от меня в углу балкона стояла большая старая метла. Ее никогда не видела здесь раньше. Я взяла ее в руки и подпрыгнула, но вместо полёта вывалилась камнем в окно прямо на землю.

Но мне не было больно. Я стояла обнаженная посреди улицы в моем родном городе. Эта улица, арка, подъезд в доме, недалеко от которого я стояла, были уже знакомы мне. Однажды я была гостьей здесь и с трепетом относилась ко всему, что было связано с этим местом.

Не долго думая я смело вошла в подъезд и увидела, что дверь в знакомую квартиру была приоткрыта, изнутри горел свет. Сомнений не было, меня там уже ждали.

Глава 2. Время умирать

Работница регистратуры приёмного отделения городской больницы поднесла к губам пластиковый белый стаканчик крепко заваренного и до невозможности приторного чёрного чая, придерживая бумажную бирку пакетика. Сделав глоток она с недоверием посмотрела исподлобья на стоящего возле окна усатого фельдшера. Тот в свою очередь ещё раз деловито и настойчиво протянул ей документы.

– Блин, ну какой инсульт в двадцать шесть лет? – выпучив глаза медленно и громко спросила регистраторша.

– Признаки есть. Принимайте. – холодно бросил фельдшер. Та, в свою очередь, сложила губы в недовольной гримасе, нехотя подняла трубку телефона, набрала несколько цифр и ожидала ответ.

– Вадим Юрьевич! – сказала она милейшим тоном, который не имел ничего общего с прежней ее манерой говорить. И продолжила: «Пройдите пожалуйста в реанимацию, пациента привезли там по скорой.»

Врач невролог, который дежурил тем днём, был молодой мужчина лет тридцати двух с небольшим опытом работы. Его медицинская форма не закрывала на шее большую татуировку креста, расстёгнутые на рубашке пуговицы обнажали редкие кудрявые волоски на груди. Шарканье его приближающихся ног разрезало тишину в реанимации. Весь его вид казался нелепым для врача, он больше походил на работника фастфуда или адепта запрещенной религиозной организации.

Войдя в зал Вадим Юрьевич направился к темноволосой девушке, которая сидела на функциональной кровати и растирала ладонями заплаканные глаза. Ее лоб был напряжен, лицо покраснело. Вопросы врача как и просьбы медсестры Мария какое-то время игнорировала, но позже все таки дала сбивчивое описание того, что с ней происходило.

***

На листе выписки в графе диагноза кривым врачебным почерком было написано что-то непонятное. Можно подумать, что корявость почерка это один из неотъемлемых критериев, по которым проводят отбор сотрудников на должности врачей в городские поликлиники.

– У тебя просто мигрень – отрезал невролог уверенно, и видя мою попытку прочитать его заключение добавил: «Не просто… Мигрень с аурой. Глазная форма. Потеря зрения и световые галлюцинации это так называемая аура. Жить будешь.»

– Это вообще поддается лечению?

– Нет. Попробуй купировать головную боль после ауры "Амигренином", я тебе написал там.

– Это же не выносимо, доктор. Это не жизнь.

– После смерти все твои проблемы будут ерундой. – ответил невролог, будто бы ждал удобного момента, чтобы вставить эту фразу и громко по-юношески усмехнулся. Мне показалось, что это верх глупости и хамства. Все же я поблагодарила доктора за информацию.

Выйдя из зала реанимации я подошла к окну регистратуры за печатью больницы, протянула выписку в окно. Взгляд ярко и криво подведенных черным карандошем глаз регистраторши был надменным. Получив листок обратно я поспешила выйти на улицу.

Свежий воздух наполнял мои лёгкие. По всей видимости прошёл несильный дождь, погода все ещё была хмурая и свежая. Людей в приёмном отделении на редкость мало сегодня.

Отойдя немного от входа я вызвала такси и принялась рассматривать выписку врача. В голове прокручивались его слова про смерть. Я вспомнила котёнка, сбитого на дороге недалеко от моего дома. Вспомнила, как допустила тогда мысль о своей собственной смерти.

«Приняв мысль о своей смерти, человек больше не является бессмертным для самого себя. Стало быть, это уже и есть “послесмертие”? Но мои проблемы все ещё не ерунда для меня. Тьфу. Врач сам не понял похоже, что сказал. И все же, в этом что-то есть.» – думала я, пока не подъехала белая хендай. Сделав несколько шагов навстречу я будто вспомнила о жуткой головной боли, которая чуть отступила на время моего размышления о смерти. Боль в голове была тяжёлой и ноющей.

По пути домой я попросила таксиста остановиться у ближайшей аптеки и купила тупаковку того самого "Амигренина". В упаковке оказалось две таблетки. Одна нужна была уже сейчас, а другая, по всей видимости, предназначалась на другой раз. Меня опечалило понимание того, что другой раз вообще наступит. Сжимая в руке упаковку с таблетками я зажмурила глаза и до самого дома ехала так, игнорируя жалобы таксиста на погоду, пробки и клиентов, скидывающих заказы.

Таксист остановил на дороге возле верхнего подъезда дома где я жила. Я поблагодарила его и попрощалась. Немного помешкав я все таки спустилась в арку. Рэкета там не было, как и кошачьего корма в моей сумке. Ветерок принёс едва уловимый запах кофе с кофейни Виолетты, но я не хотела расстраивать ее своим видом, да и цель моего визита сюда бала другой.

Я зашла в продуктовый магазин, купила там пачку печенья и большущую молочную шоколадку. Дома это все было незаметно съедено с горячим чаем, туда же отправилась одна таблетка "Амигренина". Через пару часов я уже спала, а ночью, когда встала попить воды, заметила, что голова болела, но уже как то по-другому.

Будильник был отключён. Я начала просыпаться на утро в начале восьмого и увидела в своей кровати возле моих ног сидящего человека. Человек был мне знаком. Он улыбался и сверкнув глазами произнёс тихо: «Ты должна себя убить.»

Я пробовала приподняться, заговорить с ним, но тело не слушалось. Человек на моей кровати с нежностью дотронулся до моих ног. Эмоции переполнили мою грудь, но через несколько взмахов ресниц гость исчез. Пролежав так еще с полминуты я снова провалилась в глубокий беспамятный сон.

На больших круглых часах над телевизором уже двадцать минут второго. Я посмотрела на время с недоверием и сверила его с часами на телефоне. В голове мелькнула мысль: «Я спала по меньшей мере двадцать часов.»

Весь день пошёл коту под хвост. Кстати о кошачьем хвосте; я не видела Рэкета уже три дня и была слегка обеспокоена пропажей.

К вечеру кот все таки показался, он был взаимно очень рад видеть меня, с виноватыми глазами спешно хромал в мою сторону. На его спине краснела большая драная царапина.

– Вот те раз! От кого это ты так нехило отхватил? – сказала я строго. В моей сумке не нашлось ничего подходящего, кроме спиртовой салфетки. К моему удивлению, кот позволил обработать рану, хотя в это время старался всячески обтереться своей усатой мордой о мою руку. После он получил двойную порцию корма и мы расстались.

До позднего вечера я занималась домашними делами, но спать так и не захотела, поэтому снова вышла на улицу.

Вечер был тёплым. Люди неспешно прогуливались по галлерее, множество огоньков отовсюду освещали ровные дорожки, выложенные из квадратных серо розовых плиток, клумбы с разноцветными цветами и стволы деревьев. На площади возле здания администрации образовалась небольшое скопление людей. Оттуда доносились интересные звуки.

Подойдя ближе я увидела, что в центре толпы прямо на полу сидит молодой мужчина в яркой бандане. Он бьет по перевёрнутым кастрюлям так, что получаются довольно мелодичные, громкие звуки. Я немного задержалась там, но почувствовала как нарастает напряжение от этого звука и пошла дальше.

Недалеко от пляжа стояла закрытая караоке будка. В городе таких было не мало, они появились сравнительно недавно, но я уже успела попробовать спеть там.

На этот раз я выбрала песню про пьяного дровосека из репертуара  «Король и шут», это немного приподняло мое настроение.

Прогулка вдоль берега, морской воздух и шум сделали своё усыпляющее дело, и едва ли перевалило за полночь, я отправилась в сторону дома.

Город преобразился в огнях, отовсюду доносилась танцевальная музыка. Людей на улице стало больше, чем днём. И наши вечные спутники: пьянство, ругань, проблемная самооценка, синдром дефицита внимания , все это тоже здесь. Бессмысленное времяпровождение…

«Как будто люди бессмертны и могут позволить себе такое расточительство своего времени. Но если в бессмысленном времяпровождение кроется бессмертие, то в осмысленном отношении к нему – смерть? А значит, убить себя это могло бы означать просто перестать заниматься ерундой и сорить своим временем.» – думалось мне.

Я засмеялась, чувствуя прилив какой-то незнакомой и странной силы во мне. Оглянувшись вокруг, я бросила взгляд на свою ладонь. Попробовала согнуть и разогнуть ее.

«Это же меня радует не меньше, чем когда я ощущаю себя во сне. Просто присутствовать и управлять тем, что я делаю.» – я смеялась, как ребёнок.

До самого дома я бежала вприпрыжку, ловя тёплый ветер лицом и ощущая всю важность этого занятия.

Подойдя к подъезду, я не захотела заходить в него привычным для себя образом, поэтому зашла задом на перед и все смеялась. Мне было поистине хорошо. Поднявшись на третий этаж и дойдя до квартиры я столкнулась с неожиданностью, которая вернула меня в состояние недовольства; прямо перед дверью на полу лежала большая зловонная куча фекалий.

Смрад стоял такой, что моментально вызвал у меня сильнейший рвотный позыв, заставил отойти обратно к лестнице.

Немного помешкав, мне все таки пришлось принять неизбежность того, что мне предстоит когда-нибудь идти туда снова. Собравшись с силами и задержав дыхание я пошла быстрым шагом. Задержанного дыхания хватило чтобы открыть дверь и проскочить внутрь. Но вонь была настолько сильной, что проникла сюда тоже.

Все дело в том, что между входной дверью и полом оставалась тонкая щель, ее было хорошо видно из тёмного коридора, если в подъезде горел свет. Я много раз обращала на неё внимание, проходя там ночью по пути в уборную.

Это была теперь моя проблема и решить ее предстояло мне, поэтому, открыв все окна, я соорудила из пятилитровой бутылки два ковша, надела перчатки и медицинскуй маску, вышла на место происшествия, ловкими движениями собрала улики и отправила их в путешествие прямо в мусоропровод.

– Всего доброго! – серьезно проговорила я под удаляющийся грохот выкинутых предметов.

Дальнейшие работы по уборке выполнялись медленно. Мне на самом деле очень хотелось рассказать кому-нибудь из жильцов этажа о том, что тут случилось. Но никто так и не показался.

Когда дело было сделано, меня ждала расслабляющая ванная с хвойным бальзамом, которая расслабила и буквально усыпила меня. Так, стоило мне прилечь на диван – отключка не заставила себя долго ждать.

Снился обычный сон, в нем я снова находилась в своём родном городе, в той самой квартире, в которой я однажды была гостьей. Так же как и тогда, я сидела на стуле напротив тебя, а ты звучал для меня на бмбуковой Сякухати самую прекрасную мелодию из всех, что мне когда либо приходилось слышать.

От этого звучания мои глаза становились шире, в груди расцветали цветы. Как и тогда, я дышала этим звуком, я им была. Это была одновременно печальная и радостная мелодия, прямо как мои чувства, возникшие робко в лунном свете той ночью, когда я прикоснулась к твоей руке на прощанье.

Обычный сон, но столь чудесный, что хотелось бы остаться в нем навсегда.

Я проснулась от стука в дверь. Посмотрев в глазок входной двери я увидела чей-то глаз, смотрящий на меня с другой стороны и жутко перепугалась от неожиданности увиденного. Мое сердце забилось чаще.

–Кто? – громко завопила я так, что получилось громче, чем я хотела.

–Маша! Это соседка! – прокричала своим высоким голосом, действительно соседка.

Она принесла свой телефон, а так же лампу и какие то непонятные штуки на зарядку, между делом проболтавшись, что у Даши неладно с животом. Я поняла, что вчерашнее преступление в подъезде совершила ее старая собака.

– Да чем же ты таким ее кормишь? – неудержалась я, вспоминая несусветное зловоние, но уже хватаясь за живот от смеха. Она подхватила мой заразительный хохот, покраснев пуще обычного. Мы с ней договорились увидеться вечером.

На неделе много работы, поэтому я собралась впрок запастись кокосовым маслом. Собравшись, я отправилась в школу массажа, где обучалась несколько лет тому назад. Мне нравилось заходить в гости к ребятам, которые работали там и по дружески нравились мне; кокосовое масло, конечно, не было основной целью похода, мне хотелось побыть с людьми.

Зайдя в подъезд многоэтажного дома я не сразу вспомнила этаж на котором располагалась школа. За время поиска, в мою голову приходили разные картинки из прошлого; например, как я зашла сюда впервые, как все внутри меня сжималось и тряслось от страха взаимодействия с новыми людьми.

А однажды я решила посетить здесь семинар выходного дня. Незнакомых людей в помещении было очень много. Я вошла и тихонько присела рядом с девушкой из моей группы, но один из ведущих заговорил со мной ещё до начала семинара, тем самым поставил меня в неловкое положение. Все присутствующие в зале глаза смотрели на меня. Мне тогда хотелось провалиться сквозь землю.

В тот день страх все таки победил и я удрала оттуда что есть мочи, извинившись перед учителем. Денис Сергеевич был необычайно лёгким человеком. Лёгкость была во всем: в его улыбке, жестах, разговоре. Я бы тоже хотела стать легкой, но в школе массажа учат не этому.

К счастью, его лёгкость заразительна на какое-то время после общения с ним. Так было и сегодня. На обратном пути я подумала, что хорошо бы затриггерить в себе состояние лёгкости и возвращаться к нему по памяти всякий раз в необходимости.

На моей правой руке был тогда надет бело голубой браслет из апатита, аквамарина и лунного камня, некогда сделанный на заказ по моей просьбе. Я решила, что теперь это мой символ лёгкости, а надевать его стану тогда, когда я захочу сменить состояние.

Это второй такой браслет, а первый, сделанный из граната с агатом, должен придавать смелости и уверенности в себе. Мне понравилась такая игра.

Было уже совсем поздно, когда я легла спать, только усталости не было. Как и прежде, я смогла расслабиться и уложила свои ладони себе на живот, при этом чувствуя их же лежащими на диване. Приложив усилие я резко встала.

Внешний вид моей комнаты ничем не отличался от своего обычного. Тогда я прошла в коридор. Мой взгляд упал на открытое кухонное окно; из него сочился дым, а может туман. Он медленно стекал по стене и разливался по полу, с каждой секундой становясь всё гуще.

Он завораживал меня. Меня охватило сильное желание приблизиться к нему, я пошла навстречу. Туман собирался в плотный сгусток, пока не начал походить на образ человека в шляпе с большими полями, прямо как у сомбреро.

Когда мы поравнялись, я смогла различить черты его лица. От него веяло холодом. А моей голове промелькнула мысль, что во сне мне ничего не угрожает, поэтому я спокойно и смело, с любопытством и возбуждением спросила у него: «Кто ты?»

Существо засмеялось, и резким движением схватило меня за предплечье. Это была самая настоящая боль, как от сильного пореза. Я закричала что было сил и старалась попятиться назад, но множество чёрных шипов пронзали мою руку, прорастали внутрь.

– Отпусти, пожалуйста не надо, мне больно! Больно! – задыхаясь кричала я.