Но ведь ничего не было?..

Диана

В последнее время у меня появилась странная привычка: собираясь попить, я набираю в рот воду, но не глотаю ее. То есть начинается все нормально, как у всех: я иду на кухню, наливаю в стакан фильтрованную воду из кувшина, подношу к губам, медленно втягиваю в рот немного прохлады, на пару глотков, но не глотаю. Первые несколько секунд мне просто нравится перекатывать на языке эту свежесть, а потом я отвлекаюсь и иду так, с водой во рту, в другую комнату, или лезу в холодильник, или смотрю в телефон. Где-то через минуту вода уже достаточно теплая и не такая приятная на вкус, и тогда я все-таки глотаю, а иногда просто выплевываю ее в раковину. Потом снова иду к кувшину с питьевой водой и пью уже нормально. Черт знает, что это такое.

Я объясняю эту странность себе тем, что просто пытаюсь сконцентрироваться на ощущениях своего тела. Замедлиться, заземлиться, быть в моменте здесь и сейчас – это же так модно и актуально, правда? Пишут, что это очень помогает остановить бесконечную мыслемешалку в голове. Когда я дома, в тишине и спокойствии, я честно пытаюсь сосредотачиваться на происходящем вокруг и получать удовольствие. Пол под босыми ступнями – гладкий и холодный, плед на диване – теплый и мягкий, вода во рту – свежая и прохладная. Но этого хватает буквально секунд на пять-десять. Потом опять начинаешь думать обо всякой ерунде.

Недавно я попалась: Антон вошел в кухню, когда я стояла там с водой во рту, задумавшись, чем же закончится сериал, который мы сейчас смотрим, и что надо заказать любимый шампунь, а еще я давно не звонила своей бабуле, надо найти время на выходных. Вообще-то это только верхний слой мыслей, самых очевидных банальностей, которые легко ухватить за хвост и вытащить на свет. Если меня спросить, о чем я думаю в этот момент, я так и отвечу: о бабушке, шампуне и сюжете детективного сериала. Но под этим слоем есть что-то еще, неуловимое, не облекаемое в слова. Всегда есть что-то еще.

Мой мозг вовсю крутил педали, как обычно, когда вошел Антон и спросил о чем-то, а я даже не сразу поняла, о чем.

– А?..

Когда я открыла рот, чтобы переспросить, вода вылилась, и только тогда я осознала, что все это время стояла столбом, забыв ее проглотить. Я схватила бумажные полотенца, чтобы вытереть рот и намокшую футболку. Антон явно был в недоумении.

– С тобой все нормально?

– Да, да. Что ты спросил?

– Чай будешь?

– Да, конечно!

Он щелкнул кнопкой чайника, достал чашки из сушилки для посуды и вновь посмотрел на меня.

– Ну ты даешь. Это ты при виде меня аж чуть от счастья не захлебнулась? (хупетти?)

Я рассмеялась.

– Нет, это при виде тебя у меня так обильно слюни потекли. Кстати, у меня к чаю кое-что припрятано.

Я залезла в боковой шкафик, куда он редко заглядывал, там хранятся крупы и специи, и, пошарив рукой в глубине, вытащила на свет толстую плитку в заманчивой обертке.

– Ооо, шоколадка! Ты ее спрятала от меня?

– Да, иначе ты схомячил бы ее один, не дождавшись меня. Вечно, когда я хочу попить чай с чем-нибудь вкусненьким, то уже не с чем, потому что ты все сожрал.

– Вообще-то я тебе всегда предлагаю, а ты часто отказываешься, и пьешь просто пустой чай. Конечно, тогда все достается мне.

– А я хочу съедать вкусняшку тогда, когда я хочу, а не из-за того, что ее потом не будет. Вот я и припрятала шоколадку. Но, так и быть, поделюсь с тобой.

– И много чего еще ты прячешь от меня?

– Нееет, – я шлепнула его по заднице и взяла свою чашку, – пошли смотреть следующую серию, обжора.

Когда бывшая коллега добавила меня в общий чат под названием "Рафтинг", меня это удивило. Я не работаю в этой фирме уже три года. То, что они решили меня пригласить на корпоратив в честь 15-летнего юбилея компании, не могло объясняться большой любовью и щедростью босса к подчиненным, тем более бывшим. Просто, как оказалось, кто-то из действующих работников не смог поехать на сплав, а место уже было забронировано и оплачено за счет фирмы, и тогда они вспомнили про меня.

Ну да, пожалуй, я первой прихожу на ум многим своим знакомым, когда они вспоминают о бывших – подружках или коллегах. Такой уж я уродилась.

"Ты такая красивая и яркая. Я не такой красивый, как ты", – я помню, как он сказал это, кончиками пальцев проводя по моей влажной от пота спине, когда я сидела на нем верхом. В его глазах было столько же восхищения, сколько и досады.

Я бы не назвала себя красавицей. Привлекательной – да, но по-своему. Про таких как я говорят "с изюминкой" или "в ней что-то есть". Мое лицо слегка ассиметрично, если внимательно присмотреться: один глаз чуть меньше другого, и бровь над ним чуть ниже, чем над другим. Сейчас в тренде девушки с широко, по-рыбьи расставленными глазами, у меня же глаза посажены довольно близко к крупноватому, не самому изящному носу. Еще у меня низкий лоб, всего три пальца от бровей и начинается линия роста волос. У одной моей подруги лоб высокий, и она постоянно завешивает его челкой, вздыхая, что хочет маленький лобик, как у меня. А по мне так чем ниже лоб – тем ближе к обезьянам. Будь у меня лоб как у нее, я бы считала это признаком аристократизма, и не прятала бы его.

То, что мне действительно кажется идеальным на своем лице, так это мой рот – аккуратное розовое сердечко, губы достаточно пухлые, но не вульгарные. Стоит мне мазнуть по ним прозрачным блеском или даже просто облизнуть, и в моем облике появляется наивность и беззащитность, а если накрасить губы помадой винного оттенка, то я сразу превращаюсь в роковуху.

Я изучила свою внешность достаточно хорошо и в итоге приняла ее такой, какая она есть. В юности я немало экспериментировала с макияжем и цветом волос, но после 25 пришла к проверенной классике: тонике черные стрелки и тушь, брови в цвет корней волос, немного румян на скулы. Помада или блеск по настроению. Этого достаточно, чтобы ходить на работу, да и везде. Палетка с цветными тенями месяцами пылится без дела. Нужен очень веский повод, чтобы я проторчала у зеркала с кисточками в руках больше 10 минут.

Со своими непослушными, слегка вьющимися волосами я тоже давно перестала бороться и жечь их утюжком для выпрямления. Немного чудо-средства по всей длине, типа "спрей 12 в 1", и убираю их в хвост или просто оставляю распущенными.

Я не делаю маникюр, просто коротко стригу ногти. Все эти походы к мастеру, когда нужно заранее записываться и два часа сидеть в кресле, вдыхая пыль от собственных ногтей ради ровного покрытия, которое надо обновлять минимум раз в месяц – нет уж, спасибо. Знаете, я ни разу не видела мужчину, который похвалил бы женский маникюр. Мужикам пофиг, что там у нас нарисовано на ногтях, девочки носят все эти гель-лаки только для того, чтобы быть не хуже других девочек.

Те, кто наращивает ресницы, вообще настоящие мазохистки. Помню, как-то купилась на акцию в одном новом салоне с большой скидкой. Когда в нескольких миллиметрах от твоего зрачка орудуют чужие пальцы с пинцетом, зажимающим длинную искусственную ресницу, больше похожую на оторванную паучью лапку, брр, это похоже на кадры из фильма ужасов.

Что касается одежды, то вот тут я люблю иногда побаловаться. Мне нравятся, когда у самой заурядной вещи есть какая-нибудь особенная деталь, типа яркая оборка на плече у делового пиджака, или рукава разной длины, или прорези на джинсах, сквозь которые проглядывают лоскуты другой ткани.

Я знаю, что когда я вхожу в помещение, где уже есть люди, будь то рабочее собрание или вечеринка, то все взгляды на несколько секунд задерживаются на мне. Потом они поворачивают голову обратно к собеседнику или в телефон, но все равно украдкой продолжают меня разглядывать.

Думаю, дело не столько во внешности, сколько в витальности. Что такое витальность? Трудно объяснить. Я вычитала это слово у одной крутой блогерши, и мне оно понравилось. Витальность – это что-то типа высокой жизненной энергии. Когда в тебе есть мощный заряд, который меняет сам воздух вокруг. Когда я приезжаю в гости к своей маме, живущей в другом городе, она говорит "Дом будто просыпается и оживает, когда ты здесь". Может, я просто очень шумная?

Я не сразу согласилась поехать на этот рафтинг. Еще года три-четыре назад я бы без раздумий сказала "да" и предвкушала бы веселье. Но годы идут, мне уже 34. Перспектива провести целый день с практически чужими людьми, да еще и ночевать в незнакомом месте (конечной точкой сплава была турбаза, где компания забронировала гостевые домики) уже не кажется такой заманчивой. И конечно, после сплава на турбазе будет ужин с алкоголем. Многие напьются, кто-нибудь обязательно наблюет в кустах, а если там будут заводилы Вадик и Гриша (а они обязательно будут, куда же без них), то нас ждут дикие танцы, дурацкие конкурсы и опасные затеи типа ночного купания.

Я бы уехала сразу после ужина, чтобы не ночевать там, но турбаза находилась далеко от города, и Антон в этот день работал допоздна, мне не хотелось заставлять его ехать за мной в лесную глушь.

И вот я стою у шкафа и думаю, что надеть на сам сплав и во что переодеться для корпоративного ужина. Нужно что-то удобное и спортивное, но не слишком обтягивающее. Я же не хочу больше привлекать к себе много мужского внимания, правда?

Когда-то я пользовалась встроенным в меня магнитом для притягивания практически всех мужиков без разбора. Я упивалась тем эффектом, что произвожу на них. Обожала выходить "на охоту" в ночные клубы или сборища типа интеллектуальных игр, где было много парней. Чаще всего мне хватало просто их восхищенного внимания, без продолжения. Их комплименты, легкие прикосновения и флирт питали мою самооценку. Пожалуй, я ассоциировала себя с этой энергией, я думала, что я и есть этот неугасающий огонек внутри, и в него надо как можно чаще подкидывать дровишки. Погаси его – и я стану пустой скучной пустой оболочкой, разве нет?

Однажды, лет десять назад, подруга позвала меня на тематическую вечеринку в честь своего дня рождения. Темой была древняя Греция, и всем надо было прийти в костюмах богов с Олимпа. Мне досталась роль Артемиды – богини охоты и покровительницы всего живого. Я надела легкое шифоновое платье в греческом стиле, обвила себя веткой искусственного плюща, за спину забросила игрушечный детский лук для стрельбы. Дольше всего я трудилась над созданием охотничьей сумки с добычей – пришлось отрезать головы нескольким своим плюшевым игрушкам и вымазать их красной краской. Они торчали из кожаной сумки, как трофеи. Остальные гости так не заморачивались с костюмами. Парень, которому нужно было изображать Аида, бога смерти, просто пришел весь в черном.

В общем, на той вечеринке я была неотразима. Конечно, мои стрелы попали во всех парней, кто там был, хоть они и пришли со своими девушками. Я видела это по их глазам. До сих пор, когда смотрю на фото, где я в образе охотницы Артемиды, улыбаюсь.

Только после тридцати я стала пытаться контролировать и сознательно приглушать этот призыв к размножению (будем наконец честны, природа этого явления именно такова), издаваемый моим телом. Не скажу, что у меня всегда хорошо получается – этот магнит внутри включается автоматически, когда я сталкиваюсь с каким-нибудь красавчиком, например, в очереди в магазине. Но я ловлю сама себя и отвожу взгляд.

Эту штуку бывает полезно включать сознательно, допустим, когда надо прикрыть свой косяк перед шефом. Но не стоит злоупотреблять. Я не хочу быть сотрудницей, которую держат на работе только из-за того, что шефу нравится пялится на ее зад.

И все же, стоя у шкафа, я все еще хочу быть красивой на этом рафтинге. Не вызывающе сексуальной, не слишком яркой, но все еще привлекательной… для него? Нет, просто выброшу это из головы. Никакого флирта.

Я буду спокойной и собранной, я сосредоточусь на том, что происходит вокруг, а не у меня внутри. Буду больше помалкивать. Я просто хочу хорошо провести время. В конце концов, я что-то стала совсем затворницей. Мы с Антоном так редко куда-то выбираемся, предпочитая уютно проводить свободное время на диване за просмотром сериалов. Поучаствовать в рафтинге, да еще на халяву – это же здорово. Будет много брызг и смеха. Будет что рассказать Антону.

У меня должна быть и своя, отдельная от него жизнь, отдельные друзья и события. Так я смогу оставаться все еще интересной для него.

Это будет просто маленькое приключение, правда?..

Макс

Рафтинг – это круто! Когда кто-то из коллег подкинул идею провести юбилей фирмы в виде небольшого турпохода, я активно это поддержал. Терпеть не могу стандартные корпоративы в ресторане, куда надо приходить в наглаженной рубашке и галстуке, сидеть с прямой спиной, боясь испачкаться едой или вином. Весь вечер приходится уворачиваться от попыток ведущего-клоуна затащить тебя в какой-нибудь идиотский конкурс и от теток из бухгалтерии, зазывающих тебя на танцпол. Под конец вечера иногда объявляют белый танец, это значит дамы приглашают кавалеров, и тогда, если не успел улизнуть, то дамочка из бухгалтерии точно тебя настигнет.

То ли дело сплав по речке и ужин на природе – можно удобно одеться и не париться о количестве выпитого. Да и забавно будет посмотреть на теток из бухгалтерии и вообще всех девчонок, когда они будут визжать на порогах реки, окатываемые фонтанами брызг. Речка эта мелкая и спокойная, сплав самой легкой категории сложности, подходит даже для школьников, так что всерьез никто не испугается, но в паре мест на порогах рафт все же немного подбрасывает вверх – тут-то женщины и начинают визжать. Мне об этом рассказывал один знакомый, который уже был на этом сплаве. Я бы, конечно, выбрал более сложный маршрут, но он занял бы 2-3 дня, мало кто из наших офисных мышек на такое бы согласился.

Когда я узнал, что на сплав поедет Диана вместо Насти, которая отказалась, потому что у нее типа были другие планы (на самом деле просто зассала, по-любому, эта мышка была самая пугливая из всех), я немного удивился, но не придал этому особого значения. Сколько мы не виделись, года три? Типа того. При воспоминании о Диане у меня перед глазами всегда встают определенные образы… Да, у нее были отменные титьки и задница, в сексе она была просто огнище. И как тогда в моем душе она… Черт, хорошо, что кто-то из коллег окликнул меня и отвлек в этот момент. Я слегка тряхнул головой и незаметно поправил ширинку под столом. Диана в прошлом. У меня есть жена, и она самая лучшая девушка на свете.

Ответив на вопрос коллеги, я уставился в экран монитора и попытался сосредоточиться на работе, но взгляд то и дело падал на толстое обручальное кольцо на безымянном пальце. Офигеть, я женат! Это правда. Почти год прошел, а я все еще до конца не верю. Я улыбнулся сам себе, как идиот. Еще пару лет назад я считал, что женятся только наивные олени, которых хитрые бабенки ловко заманили в свой проект под названием "семья как из рекламы майонеза". Я не такой, я буду вечно молодой и вечно пьяный, мне нужна свобода, тусовки до утра с корешами и легкие отношения без обязательств, думал я.

Но когда появилась Аня, все изменилось. Я оценил, что такое домашний уют и забота, когда у тебя всегда есть чистые носки и контейнер с вкусной едой на обед. Когда больше не приходится полоскать рот водой с содой три дня подряд, потому что зубная паста кончилась, а ты забываешь ее купить и чистить зубы нечем. Я уж молчу, чем иногда приходилось вытирать задницу в отсутствие туалетной бумаги. Теперь мой холодильник всегда полон, унитаз сверкает, и шкафчики заполнены всеми необходимыми запасами. Небольшой беспорядок может устроить пятилетняя дочка Ани Ника, но в целом она послушная и аккуратная девочка. Аня воспитывает ее строго, и от нее бардака куда меньше, чем от меня, когда я жил один.

Ну конечно, я люблю Аню не только за заботу, я же не беспомощный маменькин сынок. Она дает мне достаточно свободы, и я все еще периодически тусуюсь с пацанами до утра. И она не возражает против моего главного увлечения – музыки. Правда, когда они с Никой ко мне переехали, пришлось переделать мою музыкальную мини-судию в детскую. Две гитары, усилитель звука, микрофон и прочее кое-какое барахло переехали в кладовку. Но иногда я их достаю и устраиваю своим девчонкам концерты. Когда-то я выступал на сцене в местном рок-клубе, а теперь у меня лишь двое зрителей, причем Нике моя музыка нравится куда больше, чем Ане, малышка вовсю смеется и хлопает в ладоши, порой пританцовывает и подпевает, а Аня лишь улыбается и закатывает глаза. Но я счастлив, что мы можем вот так по-семейному подурачиться.

Я счастлив.

Никогда ни одну свою девушку я не представлял в качестве своей будущей жены, даже Диану при всей ее крышесносности. Но в первый миг, когда я увидел Аню в свадебном платье, я расплакался, как слюнтяй. Она была такая красивая и нежная. Добрая, понимающая и надежная. Она приходит с работы раньше меня, и каждый день теперь меня ждет горячий ужин ("сначала руки помой!"), уютный диван без крошек и липких пятен и мягкая попка жены, которую можно ущипнуть, пока Ника не видит ("тише ты!").

После ужина иногда бывает немного скучновато, потому что мне редко удается посмотреть фильмы или спортивные матчи, которые я хочу, в основном мы смотрим любимые мультики Ники или бабские сериалы. Но на худой конец можно запереться в толчке с телефоном или в той же кладовке тихонько побренчать на струнах. А вечером в выходной смыться куда-нибудь с пацанами. Хотя большинство переженились и собираемся мы теперь все реже.

Иногда все же прежней движухи не хватает. Поэтому возможности поехать на рафтинг я реально обрадовался. Аня немного поворчала, что на я давно обещал ей на выходных разобрать старый хлам с балкона – остатки прежней холостяцкой жизни, а вместо этого еду на корпоратив. Но в целом она не возражала. Вообще, я очень ценю ее за то, что она никогда не выносит мне мозг и не устраивает истерики. Она очень спокойная. Такой и должна быть жена.

Что ж, немного развеюсь, а потом обязательно наведу порядок на балконе. Кстати, если все еще будет стоять теплая погода, можно потом и моих девчонок тоже свозить на рафтинг. Аня не очень любит такие активности, но зато Ника будет в восторге. Так что будем считать, что в этот раз я еду на разведку. И пофиг, что там будет Диана. У меня обручальное кольцо на пальце, да и она так и живет со своим мужем, насколько я слышал. Так что мы просто поздороваемся и, может, чуток поболтаем. Не более того.

Диана

Сомнения развеялись, когда я залезла в автобус, который должен был отвезти нас к месту сплава. Погодка была чудесная: полуденное солнце светило вовсю, на небе ни облачка и безветренно. Самое то для турпохода. Я весело воскликнула "Привет!", влетая в автобус, и, судя по улыбкам и возгласам бывших коллег, они действительно были рады меня видеть. Всю дорогу мы перешучивались, и они рассказывали, что изменилось с тех пор, как я ушла. На самом деле, почти ничего. Шеф тоже находился в благодушном настроении, но немного переживал и велел всем внимательно слушать инструктора и не раскачивать лодку. "Рафт" – поправили его подчиненные, было заметно, что он впервые в таком участвует и толком не знает, что нас ждет.

Когда мы приехали на берег реки, нас встретил инструктор – молоденький парнишка с голым загорелым торсом ("Прекрати!" – велела я своему мозгу). Там были и другие группы туристов и представители турфирмы, еще бы, август радовал любителей активного отдыха теплыми деньками. Каждому из нас выдали шлем и спасательный жилет, парнишка провел короткий простой инструктаж, и вот мы уже рассаживаемся в два рафта. Более молодые сотрудники нашей фирмы поспешили занять первый рафт, но я помедлила на берегу, и в итоге мне досталось место в окружении шефа, его зама, завхоза и трех тетенек из бухгалтерии во втором рафте. Пока мы осторожно рассаживались, юный инструктор запрыгнул в первый рафт и позвал своего такого же юного коллегу, чтобы тот сопровождал вторую партию. У шефа на лице отразилось беспокойство, он спросил, сколько лет инструкторам.

– Восемнадцать есть, не переживайте, – ухмыльнулся наш помощник, тоже симпатичный и загорелый, и уселся на нос рафта, – итак, берем весла. Кто повыносливее? Нам нужны два кормовых гребца, а я буду рулевым.

Я заняла место посерединке, чтобы не слишком напрягаться и чтобы от моих действий не зависело, куда повернет наш маленький плот. Мы отрепетировали синхронную греблю и плавно двинулись в путь. Первый рафт уже успел прилично уплыть вперед, они махали и улюлюкали нам. Я заметила, что Макс решил занять место рулевого и активно загребал, а инструктор разместился за его спиной, пытаясь слегка его корректировать. Хорошо, что я не села в первый рафт. Хотя мы в автобусе кивнули и слегка улыбнулись друг другу, я собиралась держаться от него на расстоянии.

Сплав мне действительно понравился: большую часть пути мы плыли по спокойной и мелкой реке, любуясь величественным лесом, перемежаемым уютными дачными поселочками на обоих берегах. В самых тихих местах по команде инструктора мы поднимали весла над водой и позволяли течению самому нести нас вперед. Рафт с молодежью быстро скрылся за поворотом – река оказалась извилистой.

Вот и первый порог, но "порог" – это громко сказано, это просто был небольшой перепад высоты на дне, и нас только слегка подкинуло. Второй порог оказался более захватывающим – из-за резкого падения вниз визжали все, даже я, нас щедро окатило брызгами, и внизу слегка закрутило в водовороте, но благодаря четкому выполнению команд инструктора мы быстро вновь выплыли на спокойный участок. Здесь мы наконец догнали первый рафт – там царил хаос. Вадик и Гриша, двое самых шумных и заводных коллег, купались в воде, хохоча. Они кричали, что выпали из рафта на пороге, но я думаю, что они сделали это специально. Девчонки фоткались, пытаясь не замочить телефоны, а Макс и еще один парень, Женя, стали бешено хлопать веслами по воде, стремясь нас обрызгать, когда мы проплывали мимо. Они вели себя так, будто мы на тусовке друзей, а не на рабочем корпоративе, и вообще-то шеф может потом припомнить им такие приколы. Но шефу, да и всем нам, кажется, было реально весело, и он, раскрасневшись от натуги, в ответ тоже яростно обрызгал парней.

Промокшие и возбужденные, но и утомленные долгой греблей и ярким солнцем, через восемь километров мы наконец приплыли на конечную точку, где и располагалась турбаза. Здесь нас уже ждали другие работники, тоже молодые парни ("Где они набрали столько красавчиков?"), они помогли затащить рафты на берег. Потом нас проводили к двум большим домам: один предназначался для девочек, второй для мальчиков. "Это мудрое решение", – подумала я. Хотя, если Вадик с Гришей сильно напьются, вряд ли их остановят такие условности, могут попытаться завалиться к нам в домик ночью, если им станет скучно. Посчитав, что на втором этаже будет спокойнее, я заселилась в одну из расположенных там комнат с тетенькой из бухгалтерии и секретаршей Светой. Они не из тех, кто разбудит меня ночью звуками рвоты или пьяными визгами.

Между нашими домами находилась большая открытая беседка с мангалом – идеальное место, чтобы пожарить там шашлыки и устроить ужин. Пока несколько парней занимались мясом, я с девчонками сходила к реке и искупалась. Сигнал сети был слабым, но мне все же удалось отправить Антону пару фоток. Кстати, предприимчивым сотрудникам турфирмы удалось развести нашего шефа на покупку магнитиков с фото нашего сплава. Оказывается, пока мы преодолевали второй порог, на берегу стоял профессиональный фотограф и ловил самые эпичные кадры. Когда мы причалили на берег, фото уже были налеплены на пластиковые магниты и одну сувенирную тарелку побольше, с памятной надписью. Я тоже вязала себе один магнитик на память, хотя на таком маленьком изображении четко видно было лишь пару визжащих лиц и фонтан брызг.

Мы вместе с женской половиной коллектива накрыли на стол, и около шести вечера все уже уселись за праздничный ужин. Сразу зазвучали тосты за нашу крутую компанию, за удачный рафтинг и за шефа, который согласился выделить деньги на всю эту затею. Я подумала, что такими темпами уже к девяти большая часть компании будет сильно навеселе, поэтому сама пила мало, по часу цедила один бокал вина.

Наши неутомимые заводилы Вадик и Гриша провели пару конкурсов, для начала приличных, а потом кто-то включил музыку на портативной колонке. Я расслабилась в наслаждалась происходящим. Я будто скинула лет пять-семь, и впервые за долгое время позволила себе окунуться в беззаботную компанейскую атмосферу. Когда стемнело, то стало прохладнее, но мы натянули кофты и продолжили сидеть на свежем воздухе. Парни развели костер в специально сделанной для этого костровой яме недалеко от беседки. Доносившийся до нас дымок отпугивал насекомых.

Я уже успела немного потанцевать под заводные хиты. Я не стала демонстрировать, как умею отжигать в танце, хотя они могли помнить это по прошлым корпоративам. Наоборот, я двигалась скорее механически. Впрочем, там и без меня было кому зажигать. А потом зазвучал медляк. Я тихонько выскользнула из беседки и подошла ближе к огню. Мне не хотелось, чтобы меня кто-нибудь пригласил, и не хотелось смущать своим пристальным взглядом танцующие парочки, некоторые из которых прижимались друг к другу слишком тесно, подстегиваемые алкоголем.

Мне захотелось набрать Антона, но я сдержалась: пусть побудет без меня хоть один день, слегка соскучится. Полезно все же иногда отдыхать друг от друга. Завтра расскажу ему о своих впечатлениях.

Я любовалась языками пламени, когда заметила Макса. Он, видимо, отлучался по нужде – он шел со стороны туалета, типичного деревянного "домика". Мы встретились глазами и слегка улыбнулись друг другу, и я надеялась, что он просто пройдет мимо дальше, и он почти так и сделал, но в какой-то момент все-таки повернул ко мне.

Я внутренне напряглась. Его походка была уже слегка неровной.

– Как дела? – спросил он легким беззаботным тоном.

– Хорошо. А у тебя?

– У меня зашибись.

Мы замолчали, и про себя я взмолилась, чтобы на этом наш нелепый диалог закончился. Но нет.

– Не жалеешь, что ушла?

Неужели он так и не понял, что именно он стал одной из главных причин моего увольнения?

Я сглотнула и постаралась сказать как можно тверже:

– Нет, не жалею.

Макс

Я проснулся от бившего мне в глаза через окно солнечного луча и пару секунд не мог сообразить, где нахожусь. Потом до меня дошло, что я лежу на кровати в одной из комнат дома на турбазе, на соседних кроватях спят Вадик и Гриша. Башка дико трещала, во рту была пустыня с привкусом кошачьей мочи. Я кое-как встал и побрел искать воду. На весь дом разносился могучий храп. Нас там семь мужиков спало. Я пришел на кухню на первом этаже, попил воды прямо из под крана и умылся. Нигде не было видно моего телефона. Я подумал, что надо позвонить Ане – наверняка она беспокоится. Может, я звонил ей вчера пьяный? Я не помнил, чем закончился прошлый вечер.

Воспоминания обрывались где-то после разговора с Дианой. Дернул же меня черт подойти к ней! Я ведь не собирался этого делать. Это все бухло виновато, и после такого мне стоило бы уйти в завязку на месяц-другой.

Разговор получился не просто натянутым – это было полное фиаско. Зря, я конечно, ляпнул то, что ляпнул, но я не был агрессивен, не приставал к ней, я просто хотел немного подразнить ее. А она выставила меня полным идиотом.

– Нет, не жалею.

Она смотрела на меня равнодушно и слегка высокомерно, приподняв подбородок.

– Ну, классно. И где теперь работаешь?

– Какая разница. В хорошем месте.

Ей явно не терпелось от меня избавиться. А ведь были времена, когда она не могла от меня оторваться.

– Мутишь там с кем-нибудь? – я ухмыльнулся.

Она мотнула головой и ничего не ответила, но меня это только больше раззадорило.

– Да ладно, наверняка уже кого-нибудь совратила.

– Ты о чем? Я никого не совращала, – свистящим шепотом огрызнулась она и бросила взгляд на людей в беседке. Но музыка там играла громко, и нас точно не было слышно.

– А вот я совсем другое помню. Помню, как ты наклонилась передо мной в подсобке, и у тебя стринги торчали из штанов. И как ты присаживалась на мой рабочий стол, когда заходила ко мне в кабинет. И как ты ко мне пришла в первый раз и сама помогала расстегивать все пуговицы на твоей рубашке… – у меня из уголка рта едва не капнула слюна, я вытер рот.

Она смотрела на меня, не отводя взгляда, в лице не дрогнул ни один мускул. И потом спокойно сказала:

– Ты больной урод. Между нами ничего не было. И быть не могло.

Я замер, пытаясь осмыслить услышанное, и она воспользовалась этим – к нам приближалась Машка, наша молоденькая стажерка, которая уже изрядно накидалась, и, видимо, шла в туалет. Диана дернулась к ней, схватила за руку и притянула ближе к костру.

– Маша, потанцуй с Максимом.

До меня только сейчас дошло, что начался второй медляк.

– Ой, я писать хочу! – хихикнула пьяная Машка.

– Ничего, сначала потанцуете, а потом пописать вместе сходите. А может, и не только пописать. Макс у нас явно соскучился по женскому вниманию, – Диана говорила нарочито громко, и подтолкнула ко мне глупо улыбающуюся Машку. Мне ничего не оставалось делать, кроме как приобнять девчонку и начать медленно топтаться с ней под музыку.

Диана довольно усмехнулась.

– Слышь, вообще-то я женат, – слабо попытался возмутиться я.

– Подумаешь об этом завтра.

Она развернулась и ушла, оставив меня с практически повисшей на мне Машкой. Кажется, я потом все-таки сводил бедолагу в туалет и даже светил ей фонариком на телефоне в щель в двери, чтобы она не свалилась в дырку. Черт, надеюсь, я не потерял там свой телефон. Потом, кажется, я хотел вернуться к Диане и что-то ей сказать, я был очень зол, но сначала отвел Машку в женский домик, увидел там открытую бутылку вина и выпил еще. А дальше не помню. Наверное, я там же и уснул, но раз проснулся в мужском домике, значит, бабы меня выгнали.

Я потер глаза, отгоняя неприятные мысли, и поставил чайник. Чай с сахаром всегда помогает прийти в себя с бодуна. В кухне висели часы – время восемь двадцать утра. Все остальные и не думали вставать, по дому все также раздавался раскатистый храп.

Я решил сходить на речку и окунуться, тем более, вчера я так и не искупался. Я вернулся в комнату, нашел свою до сих пор неразобранную сумку, наконец-то снял с себя одежду, в которой был со вчерашнего вечера, напялил плавки и шорты. Подобрал с пола чистое полотенце, видимо приготовленное горничной и свалившееся с моей кровати.

На улице никого не было, только возле крыльца лежала кучка чьей-то блевоты. Надеюсь, не моей. Я спустился к берегу и вошел в воду. Хотя речка была узкой и мелкой, вода оказалась холоднее, чем я думал. Остатки сна ушли, но голова заныла только сильнее. Я несколько раз быстро окунулся и вышел на берег.

Надо было найти мой телефон. Я осмотрел беседку и место вокруг костра. Прошел по тропинке к туалету. Пусто. Кажется, придется идти в женский домик и спрашивать у них, не видели ли они мой телефон. Может, они еще тоже спят, тогда я тихонько пройдусь внутри и поищу. Я уже двигался вдоль боковой стены дома и хотел повернуть к крыльцу, как вдруг хлопнула входная дверь и раздались голоса. Я замер.

– И не говори, насинячились в хлам. Ну они всегда так, че уж.

– Но от тебя, Машка, мы не ожидали!

Раздались смешки и скрип стульев – видимо, несколько девчонок вышли на открытую террасу домика, где стояли деревянные стол и стулья, и уселись там.

– Ой, ну ладно вам! – взвизгнула Машка. – Мне стыдно теперь! Я же нормально себя вела?

– Да нормально, по сравнению с нашими мужиками так вообще прилично. Когда Вадик начал под музыку стриптиз танцевать, я поняла, что пора расходиться.

– Да, такой компромат на него теперь есть, мы же снимали! Хорошо, что шеф раньше ушел спать и не видел этого безобразия.

– Ага. Кстати Макс тоже готовый был. Вы с ним в одной кондиции были, Маш, и танцевали вместе. Он к тебе клеился, что ли? – это был голос Аллы, девушки, которая работала в отделе, где когда-то и Диана. В принципе, я считал ее приятной особой. До этого момента.

Я понял, что их на веранде трое: Алла, Машка и Диана. Они, видимо, вышли попить чаю или кофе на свежий воздух: мне слышно было легкое стуканье чашек об стол и паузы в их разговоре, когда они прихлебывали. Голоса у всех были бодрые, даже у Машки, а ведь ее должен был мучить бодун не меньше моего. Я всегда знал, что женский организм намного крепче мужского.

– Неет, вообще-то, он к Дианке приставал, а она меня ему быстренько подсунула и сама смылась!

– Вообще-то, он женат, – саркастически заметила Диана, – но в этот момент, видимо, он об этом не помнил.

– Ой, кто из мужиков об этом вспоминает, особенно когда бухой.

– Ну да.

– Но он, кстати, реально пялился на тебя весь вечер, – не отставала Машка, – и как поднабрался, так сразу к тебе подкатил. Мне кажется, ты ему нравишься. Он еще какую-то чушь нес, когда мы вместе в тубзик ходили.

Вот черт! Я реально пялился и это было так заметно? Я думал, что буквально лишь пару раз на нее посмотрел.

– Какую чушь? – голос Дианы стал напряженнее.

– Я плохо помню, мы с ним даже упали один раз, пока до тубзика шли. Кстати, смотрите, какой у меня на локте синяк вылез. Ну он бормотал себе под нос что-то типа "сучка, все бабы сучки". Не знаю, может, не тебя имел в виду. Странный он.

– Да не обращайте внимания вы на него. Он реально себя вчера вел как придурок! – вдруг взорвалась Диана. – Есть такие люди, которым пить нельзя, сразу начинается какая-то дичь. Вот Макс как раз из таких. Он мне втирал, что я с ним якобы заигрывала, когда у вас работала. Не знаю, с чего это ему показалось. Я уже была тогда замужем. Да и если бы я захотела с кем-то пофлиртовать, то уж точно не с ним. Он и тогда был странноватый и выглядел как задрот, и сейчас не лучше.

Девки заржали.

– Да из наших мужиков самый нормальный это сам Алексей Васильич, ну еще Толян ниче, в принципе… – подхватила Алла, и дальше они, посмеиваясь, начали оценивать всю мужскую половину нашего коллектива.

Я уже не слушал. Живот скрутило сильным спазмом, я прислонился к бревенчатой стене дома, сглатывая и стараясь ровно дышать. В голове звенели Дианины слова: "вел себя как придурок", "странноватый", "выглядел как задрот".

И сейчас не лучше.

Я медленно повернулся и как можно тише на полусогнутых пошел обратно. Надо дойти до туалета, а потом вернуться в мужской домик, найти обезболивающее. Вроде там на кухне была аптечка. И обязательно нужно отыскать телефон. Надо позвонить жене.

Мысли крутились как бешеные. Как она могла так сказать обо мне? Как, после всего, что было между нами?!

Она жестко меня подставила, причем ни за что. Что я ей сделал вчера? Не приставал к ней, даже не дотрагивался. Лишь слегка поворошил прошлое, задал пару вопросов. Да, дурацких, неудобных вопросов, которые не стоило задавать. У нее было право разозлиться на меня. Она могла послать меня, могла просто уйти. Я бы понял. Я бы наверняка захотел извиниться наутро. Но она предпочла все отрицать, выставив меня полным лохом, несчастным задротом, которому никто никогда не давал и оставалось только фантазировать. А сегодня она еще раз закрепила свою версию, убедительно преподнеся ее для других баб. Алла и Машка наверняка захотят посплетничать об этом в коллективе.

Я никогда никому ничего не рассказывал, даже своим ближайшим друзьям. Я хранил нашу с ней тайну, как она меня и просила, из уважения к ней.

Лишь в этот момент я осознал, что она меня не то что не уважает, а даже презирает. Вся наша с ней история, все то, во что я верил, воспоминания, которые бережно хранил – все это оказалось пустым звуком для нее. Просто пшик.

Да, я действительно лоханулся. Она оказалась злобной, равнодушной, эгоистичной сукой. Она просто использовала меня, самоутвердилась за мой счет и вернулась к своему рогатому муженьку как ни в чем ни бывало.

Но кое в чем она просчиталась. Она уверена, что у меня нет никаких доказательств нашей связи, поэтому она смело может утверждать, что ничего не было.

Но я ей докажу. Мне есть чем ее прижать. Ей придется умолять меня не разрушать ее милый невинный образ и налаженную жизнь.

Анна

Звонок от Макса меня разбудил. Я сова, и ранние пробуждения терпеть не могу, особенно по выходным. Поэтому, поговорив с ним, я еще повалялась в кровати, хотя слышала, что Ника уже встала и тихонько что-то напевает, играя в своей комнате. Правильно, не стоит мешать маме выспаться, и Макса тоже надо к этому приучить.

По телефону у него был немного виноватый голос. Он сказал, что часам к трем дня они уже вернутся в город (жаль, я думала, только к вечеру). С другой стороны, значит, у него наконец будет время разобрать свой хлам на балконе. А чувство вины за то, что он вчера так напился, дополнительно придаст ему энтузиазма. Я уже не один месяц прошу его наконец освободить балкон, и больше он не сможет отлынивать.

Он совершенно не помнил, что вчера уже звонил мне поздно вечером, вдрызг пьяный. Заплетающимся языком признавался в любви, за что-то благодарил, за что-то извинялся – я не стала слушать эти алко-откровения, велела ему идти спать и положила трубку. Я уже уложила Нику и хотела спокойно посмотреть еще пару серий своего любимого сериала, когда никто не мельтешит перед глазами, не разбрасывает крошки от чипсов и не комментирует действия героев.

Нет, определенно, у моего мужа есть много достоинств. И главное из них – он не просто какой-то сожитель, он мой муж. Он женился на мне, хотя вокруг полно юных свежих худышек без детей и с собственными активами в виде квартир, машин и небедных родителей. Но он легко и доброжелательно принял меня и мою дочь, поселил в своей квартире и сам предложил узаконить наши отношения.

Теперь я просыпаюсь по утрам в его квартире, в которой я чувствую себя хозяйкой, и иду на нашу уютную кухню варить кофе. А когда он освободит балкон, точнее, застекленную просторную лоджию, я поставлю там столик со стульями, чтобы садиться там с чашкой кофе и любоваться видом на город. Я наконец-то обрела свой дом, свою семью. Для меня это многое значит. Буквально все.

Я родилась в очень простой семье в маленьком поселке. Все, что родители могли для нас с братом сделать – это чтобы мы были сытыми и бедненько, но чистенько одетыми. Подарки мы получали строго два раза в год: на Новый год и в день рождения. Никаких карманных денег нам не давали, поэтому с подросткового возраста приходилось подрабатывать. Родители следили, чтобы мы хорошо учились, папа иногда мог всыпать ремня, но в целом они прививали нам самостоятельность с ранних лет. Никто особо не грустил, когда мы подросли и покинули отчий дом – брат ушел в армию, а затем и я уехала учиться в город.

Я поступила в колледж, на специальность "экономика и бухгалтерский учет". Родители не давали мне никаких наставлений по поводу будущей профессии, но сдержанно одобрили мой выбор. Мне нужна была специальность, которая точно меня прокормит, и желательно было потратить на ее приобретение не слишком много времени, так что высшее образование я не рассматривала. Не сказать, чтобы я очень любила математику в школе, но и по гуманитарным предметам тоже не блистала. Но я умела сосредотачиваться и зубрить, когда это было нужно, чтобы сдать контрольные работы и экзамены.

Я поселилась в студенческой общаге – родителям было не по карману оплачивать мне съемное жилье. То время, что я там прожила, было не слишком приятными – на первом курсе мне пришлось делить комнату с двумя шумными неряхами. Эти девахи постоянно где-то шарились, неважно учились, почти не готовили и не убирались. Не знаю, как они собирались потом работать на такой скучной и педантичной работе, как бухгалтер.

Первое время они еще частенько ржали, как лошиди, и веселились до поздней ночи, мешая мне спать, пока я однажды не наехала на них как следует. Я тихая, не умею показать зубы, когда надо. В итоге мы смогли договориться.

Девахи убедились, что со мной выгодно дружить. Еще бы – я поддерживала порядок в комнате, у меня можно было попросить чая, хлеба, крупы или яиц, когда у них на полках в холодильнике было пусто (но готовила я только на себя одну, маленькими порциями, не хватало еще делиться с ними готовой едой). Я могла дать списать что-то по учебе. К началу первой сессии они даже поутихли и стали просить у меня конспекты лекций, чтобы вложить хоть что-то в свои пустые головы перед экзаменами.

Взамен я просила немного: никакой музыки, шума и гостей в нашей комнате после одиннадцати вечера, вовремя выносить мусор, чтобы он не вонял, и иногда брать меня с собой на тусовки.

Я не слишком общительный и легкий на подъем человек, я скорее интроверт. Когда я училась в старших классах школы, то мало с кем общалась, но иногда примазывалась к другим более активным девчонкам, чтобы погулять с ними, сходить на дискотеку или к кому-нибудь в гости. Я старалась держаться нейтрально – не шумная оторва, но и не слишком странная девочка, которую все сторонятся. Иногда я отпрашивалась у родителей, чтобы погулять допоздна. В веселых компаниях я могла немного выпить, но не до такого состояния, чтобы стать посмешищем. Вкус алкоголя никогда мне не нравился, и даже от банки пива или бокала вина у меня утром побаливала голова и во рту стоял мерзкий привкус.

Думаю, люди лишь притворяются, что спиртное – это вкусно, они просто инстинктивно хотят вернуться к своему бездумному животному состоянию, и поэтому нажираются, как скоты. Но это не про меня.

Когда мой класс окончил школу и все мы разъехались, я оказалась одна. Я писала в соцсетях бывшим одноклассницам, которые теперь учились в том же городе, что и я, и предлагала сходить куда-нибудь, но они все время сливались. Видимо, теперь у них были новые, более интересные друзья.

С моими соседками по комнате близкой дружбы у нас быть не могло, слишком мы были разные, но и из этой связи можно было извлечь выгоду. Я немало помогла им с подготовкой к экзаменам перед первой сессией, и за это попросила взять меня с собой в ночной клуб на большую студенческую предновогоднюю вечеринку.

В клубе мне не особо понравилось: как можно долго выдерживать этот дико громкий тыц-тыц, долбящий в уши? Но моим соседкам было весело, они вовсю танцевали и болтали с какими-то парнями. Вскоре те парни подсели к нам за столик. Не особо симпатичные, и к тому же нищие – обычные дохлые студенты, которые даже не предложили угостить нас коктейлем. Напитки здесь оказались очень дорогими, и я взяла коктейль объемом побольше, чтобы цедить его как можно дольше. Мои разукрашенные чувырлы-соседки тоже были небогаты, они брали себе дешевую отвертку и жадно пили ее большими глотками, чтобы накачаться как можно скорей.

Когда мы пробыли там часа три, и я уже хотела вызвать такси и поехать в общагу, потому что мне все это надоело, одна из соседок вдруг подлетела ко мне с горящими глазами:

– На хату зовут к парню с параллельного курса, поедешь?

– Че за парень?

– Миша, на втором курсе учится на программировании. У него хата свободная, нас зовут, там куча народу будет.

Под "нас зовут", она, конечно, имела в виду себя и свою вертлявую подружку, меня-то никто никуда не звал. Но я оценила ее широкий жест – взять меня я собой, хотя они могли бы просто по-тихому свалить вдвоем и оставить свою угрюмую соседку одну скучать за столиком.

Студент третьего курса, будущий айтишник – звучало любопытно и заманчиво. Я кивнула, и мы поехали.

В итоге этот Миша и его хата оказались сплошным разочарованием – он был весь в наколках, блаженно улыбался (явно под чем-то) и пытался включать какую-то странную музыку, хорошо, что его более трезвые приятели делали потише, чтобы не взбесить соседей. Хата – самая обычная двушка, и там было довольно грязно. Мы расселись в большой комнате, кто-то на незаправленном диване, на котором, видимо, спал сам Миша, кому-то хватило табуреток с кухни, а кто-то уселся прямо на полу. Нас было человек десять или двенадцать, из клуба приехали еще несколько девушек и парней.

Я пошла искать туалет и по пути заглянула во вторую комнату – судя по кровати, это была спальня родителей, но там уже кто-то успел поваляться, смяв покрывало, а на полу кучей валялась Мишина одежда. В унитазе остались следы Мишиного ужина. В общем, бедные его родители, представляю, в каком ужасе они были, когда вернулись. Такого сына не стоило оставлять дома без присмотра.

Мне было здесь неуютно, со мной никто не разговаривал. Одна кучка людей курила на балконе, в другой парни окучивали моих хорошеньких соседок, сам Миша вскоре уснул прямо на полу, привалившись к стене, и похрапывал. Я нашла пульт от телека и от скуки перебирала каналы, когда две девахи, пропахшие куревом, вернулись с балкона и плюхнулись на диван рядом со мной, не обращая на меня внимания.

– Этот Дима с Артемом такие придурки, – шепнула одна другой, но мне все было слышно.

– Да здесь все какие-то ни о чем.

Я мысленно согласилась с этим выводом.

– Ну кстати, не скажи. Светленький, который с ними, у него родаки богатые.

– Который щас на кухню ушел?

– Ага.

– Ну он внешне не очень.

– Зато у его мамани своя сеть салонов красоты.

– Да ну? По нему не скажешь.

Они сдавленно похихикали.

– А откуда ты знаешь?

– Оксанка рассказывала, она всех знает. Он вместе с Мишей учится. И у него своя хата, не родительская, а своя.

– О, надо к нему напроситься.

Они опять захихикали, и тут этот светленький вошел в комнату. Он видимо, на кухне налил себе выпить – в руке у него был стакан с чем-то темным, а из кармана джинсов торчал айфон в толстом кожаном чехле.

Он сел ближе к углу комнаты на табуретку, я быстро осмотрела его с ног до головы и отвела взгляд, чтобы не пялиться слишком явно.

Хорошо одет по молодежным меркам: толстовка "Адидас", ярко-голубые свежие джинсы, белоснежные носки "Найк". Из-под рукава толстовки торчали смарт-часы, которые тогда были еще большей редкостью, чем айфон.

Внешность и правда непримечательная: худенький, бледное личико с кулачок, тонкие волосы модно пострижены с выбритым косым пробором (мама постаралась, видать), но сквозь этот пробор просвечивала тонкая белая кожица, что не прибавляло ему брутальности.

Взгляд его прозрачных глаз шнырял туда-сюда, слегка задерживаясь на лицах смеющихся девчонок, но он не решался с ними заговорить.

Представьте себе пару, прожившую вместе много лет. Когда их спрашивают о первых впечатлениях друг о друге при знакомстве, часто у кого-то из них, обычно у женщины, этот вопрос вызывает смех и ответ в духе: "Ой, да я и не думала, что между нами что-то будет, я вообще не обратила на него внимание!". Или "он/она мне вообще сначала не понравился". Такое можно увидеть, например, в ток-шоу о знаменитостях, да и если спросить у своих родителей, они тоже вряд ли скажут, что это была "любовь с первого взгляда". И мысли не было, что они будут вместе, но потом все как-то завертелось.

Но это не про меня, я не люблю, когда со мной что-то внезапно "случается", я предпочитаю планировать свои действия и получать определенный результат. И в тот момент, в течение первых тридцати секунд, разглядывая этого тихого парня, я решила, что он обязательно будет моим.

Правда, в итоге все вышло совсем не так, как я рассчитывала. Его внешнюю пассивность я приняла за робость и неуверенность в себе. Но на самом деле это была осторожность и избирательность.

Передо мной сидел отец моего будущего ребенка.

Макс

Когда мы ехали обратно в город, я намеренно старался избегать Диану, в автобусе сел как можно дальше от нее. Все обсуждали вчерашний корпоратив, пересматривали фото и видео и ржали как кони, но у меня настроение было паршивое. Меня все еще мутило, хотелось поскорее домой, поесть супа, приготовленного Аней, и лечь спать.

Я пытался выбросить мысли о Диане из головы. На следующий день был понедельник, я вышел на работу, а вечером занялся домашними делами – разобрал хлам на лоджии, о котором давно говорила жена. Играл с Никой, смотрел с Аней передачи, которые ей нравятся. Со своей семьей я чувствовал себя уверенно и спокойно, и мне не стоило переживать из-за слов какой-то там бывшей, с которой нас давно ничего не связывало.

Но она лезла в мои мысли снова и снова. Ее слова вспыхивали в мозгу на автомате, когда я ничем себя не занимал. Мне показалось, что на работе среди девчонок действительно пошли какие-то слухи обо мне, а может, я просто накрутил себя. Тема того, кто как отжигал на корпоративе, мусолилась на нашей офисной кухне во время обеда еще с неделю.

Через два или три дня после поездки на турбазу, лежа ночью в кровати рядом с мирно спящей Аней, я не мог уснуть и залез в телефон, чтобы покопаться в архивах. Конечно, вся наша переписка с Дианой была давным-давно удалена – изначально она настаивала, чтобы мы переписывались только в особом закрытом чате в мессенджере, куда можно было зайти лишь по отдельному паролю. Сообщения автоматически удалялись по таймеру после прочтения, и нельзя было сделать скриншот переписки.

Как-то раз меня очень возбудило ее сообщение, я захотел его сохранить, но как только сделал скриншот, то уведомление об этом сразу всплыло в чате и она это увидела. Конечно, она шутливо отругала меня и потребовала скриншот удалить. Я и правда удалил и показал ей свой телефон при встрече, чтобы она могла в этом убедиться. Я тогда пребывал в эйфории, думая, что у нас все впереди, что я получу от нее еще не одно такое сообщение, и может быть, даже не в тайном чате… Я ошибался.

Но кроме переписки, должны были быть еще фотки. Я немного увлекаюсь фотографией и предлагал Диане поснимать ее. Особенно, меня, конечно, интересовал стиль "ню" – ведь у нее такое красивое тело. Но она вполне ожидаемо наотрез отказалась, а я же не извращенец, чтобы фоткать ее тайком. И все-таки что-то должно было остаться.

Покопавшись в хранилище, я нашел фото с того периода, когда мы работали вместе. Вот она в офисе, сидит за своим столом, смотрит в камеру слегка насмешливо и нахально… между нами тогда уже что-то было, искры летали в воздухе. Вот они с другой нашей коллегой, той самой Аллой, корчат рожи. Вот фото, сделанные в ее день рождения: она держит в руках тяжелый букет, на который все мы скинулись, на голове смешной картонный колпачок – его заставили надеть девчонки, а на заднем плане Вадик несет торт. Черт, все слишком невинно.

Пришлось порыться еще, и я все-таки его нашел: одно-единственное фото, сделанное у меня в машине. Диана сидит на пассажирском сиденье, смотрит на меня с улыбкой, но улыбка натянутая, грустная. Глаза уставшие, без косметики – она приняла у меня душ после того, как мы занимались любовью. Я подвозил ее до дома (конечно, не до самого дома, высадил на соседней улице). Я сделал этот снимок перед тем, как она ушла – ее рука уже лежит на ручке двери. Я отказался удалять этот снимок, и она в конце концов сдалась, хотя сказала, что она получилась на нем страшная. Она взяла с меня клятвенное обещание никому его не показывать.

Я вглядывался в ее черты, чуть размытые, потому что фото было сделано спотанно и камера не успела настроить фокус. На меня накатила волна тех прошлых чувств: нежности, умиления, желания заботиться о ней, и в то же время тоски, злости на несправедливое устройство жизни: она замужем и сейчас пойдет к мужу, мы вынуждены скрываться, она все время боится попасться. Надо с этим что-то делать, мы должны быть вместе, ведь она моя, я люблю ее.

Люблю ее.

На самом деле я ни разу не признавался ей в любви, и она мне тоже. Мы говорили о чем угодно, много прикалывались и дурачились, но серьезных тем и вопроса "Что дальше?" старательно избегали. Такие негласные правила установила она, и я им следовал.

Встречи только тогда, когда у нее есть такая возможность, не чаще двух раз в месяц. Все по одному и тому же сценарию: она добиралась до меня сама, мы ужинали, потом прыгали в постель, потом немного болтали, потом она принимала душ и я вызывал ей такси или подвозил сам, если был трезв. Бывало наоборот: сначала секс, потом ужин, потом снова секс. Иногда до еды вообще не доходило, мы только пили вино и трахались, не в силах оторваться друг от друга.

Я слушался ее во всем, делал все, чтобы ей угодить. Какой же я был придурок.

Да уж, в этом фото нет ничего криминального. Это не то, чем можно ее прижать: она легко соврет мужу и другим знакомым, что снимок сделан в день, когда коллега просто подвозил ее после работы домой. То, что она без макияжа, хотя обычно всегда слегка красилась на работу – ну, допустим, у нее был плохой день, или она почувствовала недомогание и попросила меня отвезти ее домой. А зачем я ее сфоткал – да хрен меня знает, я всегда был такой немного с причудами: "вел себя как придурок", "странноватый", "выглядел как задрот".

Случайное фото из машины, где она полностью одета, где ничего такого не происходит, это слишком мало, чтобы в голове у мужа Дианы и ее знакомых зародились подозрения в ее неверности. А вот меня точно посчитают психом, если я его предъявлю.

Мне нужно было что-то еще. Что-то, что я мог бы потенциально анонимно выслать ее муженьку. Конечно, я не стал бы этого делать на самом деле, зачем мне разрушать ее семью, когда у меня теперь есть своя. Но мне просто надо было припугнуть Диану. Заставить извиниться за свои мерзкие лживые слова.

Я покопался в своем рабочем почтовом ящике, нашел старые письма, которые мы с ней отправляли друг другу иногда во время рабочего дня. Там также все было невинно: приколы над другими коллегами, дурацкие стишки, приглашения совместно пообедать в столовке в соседнем офисе. Пожалуй, некоторые фразочки и шуточки можно было назвать флиртом, но, с другой стороны, во многих компаниях это считается нормальным. Наш шеф да и многие другие мужички легко заигрывают с молоденькими сотрудницами, а те кокетничают и хихикают в ответ. Кто знает, может, муж Дианы тоже флиртует с кем-нибудь на работе. Да по-любому. Но вот зашел ли от также далеко, как его ненаглядная женушка…

Окончательно убедившись, что у меня по сути нет никакого компромата на Диану, я еще больше загрузился. Я честно пытался заставить себя просто не думать обо всем этом, но получалось с трудом. Она заставила меня сомневаться в самом себе, в собственной адекватности. Я снова и снова прокручивал в голове воспоминания о наших встречах, пытаясь до мельчайших подробностей вспомнить все детали: какой рисунок был на ее нижнем белье, что мы пили, каким песням подпевали, что она говорила до, во время, после.

Я не особо люблю рефлексировать и копаться в своих чувствах, но я сам за собой стал замечать, что становлюсь более угрюмым и нервным. На работе я практически перестал общаться с девчонками, хотя раньше иногда мог зайти к ним и немного потрещать. Вадик и Гриша уже раздражали своими тупыми приколами. Я все чаще предпочитал ходить в курилку один, когда там никого нет, или к кем-нибудь наиболее молчаливым из мужиков.

В семье все было хорошо, за исключением того, что Аня не всегда была довольна мной. Иногда угодить ей было трудно, хотя я честно старался. Старался не разбрасывать вещи, не забывать опускать сиденье унитаза, слушать свою музыку только в наушниках, делать все по дому, что она попросит.

Но порой так хотелось устроить дикий дебош, как в юности: позвать пацанов, набрать бухла, травки. Накидаться так, чтобы с утра проснуться с гудящей головой, не помня, что было накануне, и, как следует проблевавшись, наконец почувствовать, что меня отпустило. Что я легок и свободен, на меня не давит стресс на работе, груз ответственности за семью и вся эта история с Дианой. Может, если бы я как следует напился с корешами, я бы даже рассказал им все про нее. Они бы прочистили мне мозги, объяснили бы что Диана – просто тупая телка, как и все остальные. Мы бы как следует поржали над всей этой историей, даже сделали бы какую-нибудь лютую дичь, например, дружно позвонили бы ей бухие и хором послали на х*й. Звучит как детский сад, но это именно то, что мне нужно было, чтобы обесценить эту связь, опустить Диану до уровня "да, была у меня одна замужняя баба, ниче такая". Чтобы успокоиться и жить дальше как нормальный человек.

Можно было бы что-то придумать, уговорить Аню уехать куда-нибудь на пару дней с Никой, чтобы освободить хату для вечеринки, или же самому свалить к пацанам, снять домик на стуки. Но мне не хотелось объяснений с женой, не хотелось снова быть виноватым перед ней, как в тот день, когда я приехал с жутким похмельем после корпоратива. Я хотел, чтобы жена любила меня и гордилась мной, поэтому внешне старался вести себя как хороший муж и отец. Но внутри я лишь глубже загонял себя в тоску и злость.